Хребет Вервины

Никита Божин

Начало

   Сегодня середина зимы, праздник Вьялица на землях Вервины. Это один из многих почитаемых дней, прочно укоренившихся на севере. Ни один другой народ не имеет такого количества праздников, обычаев, традиций и поводов для ярмарок и собраний, сколько жители Вервины. Что-то является их давней традицией, что-то принесли другие народы, удачно влившись в общую культуру. Рассказывали, что раньше на Вьялицу обязательно случались крепкие морозы, не редки были долгие снегопады, засыпавшие дороги по колено, а местами и по пояс. Северная часть Вервины и вовсе превращалась в ледяную пустыню, и не многие отваживались продолжать жить севернее крайних границ, разделявших страну на две части: обитаемую и почти пустую. Жизнь за северной чертой не отличалась разнообразием, чем во многом устраивала тех, кто искал уединения и покоя. Их крепкие дома неплохо спасали от холода, а провиант обычно закупался на месяцы вперед, чтобы лишний раз не выбираться из труднодоступных земель. В летний период природа за северной чертой отличалась изящной суровостью, зимой же была по-настоящему опасна для неподготовленного путника, потому отсекала иноземцев, проходимцев и авантюристов. Но сегодня о былых временах только рассказывают, ведь даже старики и те вспоминают лишь отголоски тех тяжелых зим, накрывавших земли. Зимы теперь куда теплее, и год от года все мягче, а лето, в свою очередь, дольше и жарче. Потепление принесло за собой рассвет сельского хозяйства не только в Вервину, но и по всему континенту. С каждым годом все сложнее определялась северная черта, становившись понятием более географическим, нежели климатическим, а северные территории осваивались и заселялись все охотнее, нарушая вековой покой этих мест. Десятки лет длился подъём урожаев и рост богатства, делая доступными новые части земли, открывая пути торговли, обмена, взаимодействия и развития, подарив народам период затишья, когда целые поколения на многих землях могли сказать, что не знают, что такое настоящая война. Да, зимы теперь уже не те. Говорят, даже исполинские ледяные глыбы медленно тают, обнажая землю и голые камни. И нет ничего важнее на планете Земнице, чем камни.
   Планета Земница не наделена своей силой, но может черпать ее отовсюду, постоянно взаимодействуя с Большим миром. Большой мир – это система планет, спутников и астероидов, образующих единое целое, непрерывно связанное между собой. Земница – единственный мир, населенный разумными, живыми существами, по крайне мере обратного установлено не было. Прочие миры (планеты), существующие в Большом мире мало похожи на места, где возможна хоть какая-то объяснимая жизнь. На Земнице нет лучшего источника, чем книга, так и названная «Большой мир», которая подробно описывает устройство всего и вся. Из книги можно узнать, что всего в Большом мире существует девять планет – девять миров из огня, льда, жидкостей, камней, металлов и газов. Свойства многих веществ, составляющих основы той или иной планеты не всегда известны, понятны, либо просто слабо изучены, а потому часть знаний очень условны и порой опираются на догадки и предположения. В Большом мире есть лишь одно светило, два спутника у самой Земницы и до конца неизвестное их число у других планет. Все это и есть Большой мир.
   Проводником силы других миров на Земнице являются камни. Не каждый камень наделен возможностью служить проводником, но все же таких камней предостаточно, и многие из них образуют целые пласты, возвышенности и плато. Количество камней и определяет тот предел, способный проводить силу в этот мир. Ограничения позволяют сохранять баланс, нужный для поддержания жизнедеятельности планеты, в противном случае она давно была бы разрушена от переизбытка сил, воздействующих на нее. По этой причине на планете всегда существует ограниченное число людей, способных одновременно владеть таким даром. Камни проводят энергию, а люди преобразовывают ее и воплощают. Эту способность стали называть ворожбой, а тех, кто проводит силу, называют ворожеями. Способность владеть ворожбой – прирожденный дар, им нельзя овладеть и ему нельзя научиться обычному человеку. Чем ближе камни ворожбы, тем выше вероятность, что ребенок родится со способностью к ворожбе. Но родиться – это лишь часть дела, многие ворожеи проживают жизнь и не знают о своих способностях. Нужно уметь распознать силу внутри, понять, что человек для чего-то пригоден (о чем нередко узнают едва ли не случайно, использовав простое заклинание, известное всем и каждому, которым еще дети проверяют, ворожеи они или люди, придумав для того целый ритуал, который называют Длань, особенно его любят в Вервине). Но узнать о своих способностях совсем не значит суметь развить их. История знает тысячи человек, кто хоть и родился ворожеем, но раскрыть свой дар не смог, так и не шагнув дальше ритуала Длань, и всю жизнь в сущности ничем не отличался от обычного человека. Всё, или почти всё, всегда зависело от личности, и под силу ли ей буквально заставить себя развивать дар, жертвуя многим, ведь этому можно посвятить всю жизнь, чтобы как следует овладеть мастерством взаимодействия с мирами, чтобы уметь управлять их силой и не умереть, допустив роковую ошибку.
   Когда умирает ворожей, его сила высвобождается, и она может позволить молодому ученику овладеть начальными знаниями, либо умелому ворожею усилить свои способности, у которых тоже, впрочем, существует предел. Все ограничено: числом камней, свободной энергией, силой разума ворожея, его волей, здоровьем и выносливостью, его знаниями и в конце концов умением применять навыки. Чем больше в мире людей обладает силой ворожбы, тем меньше для нее остается новым ворожеям, именно поэтому Круги ворожбы по всей планете следят за тем, чтобы их подопечные не злоупотребляли силой, чтобы ее использовали только для одной из значимых целей – военная или дипломатическая, а также только зарождающаяся инженерия, для которой способности ворожеев вполне годятся. Всё прочее признается глупостью и преследуется. Впрочем, так было прежде, но теперь мир меняется, вековые правила слабеют и обретают форму устаревающих традиций или вовсе рекомендаций, что вызывает дискуссии, недопонимания и конфликты интересов. Долгое время затишья и сравнительного покоя поменяло и само восприятие ворожбы, порождая все больше адептов новых течений, предполагающих пересмотр самой сути ворожеев и их способностей. И все это происходит в Третьем мире, сформированном на едва уцелевших осколках разрушенного Второго мира, который как раз и уничтожило могущество ворожеев прошлого. В своей последней войне они накопили такую силу, которой хватило на катастрофическое разрушение планеты. Причина краха Второго мира все сильнее занимала умы современных мыслителей, призывающих подумать о той силе, которую носят в своем разуме ворожеи. Они указывают, все больше опираясь на предположения, что для обретения едва ли не безграничных возможностей немногими лидерами во Втором мире целенаправленно истребляли большинство ворожеев, чтобы сила высвобождалась и давала шанс великим ворожеям еще хоть немного превзойти свои способности, дойдя до пределов могущества. Когда иссякла естественная способность, они расширяли сознание с помощью зелий, трав и амулетов, разрушающих тело, но усиливающих разум. Они постигли невероятную силу, превратившись в подобие камней, накопивших в себе великую мощь, что и разрушило мир в последней войне. Деталей произошедшего тогда до сих пор не предоставляется возможным узнать, и все случившееся воспроизводится на основе обрывочных записей и хроник, которые уцелели или были составлены сразу после катастрофы. Пока еще никто не взялся достоверно объяснить, что же на самом деле тогда произошло и как ворожеи прошлого смогли выйти за все мыслимые пределы, чтобы впитать силу и обратить ее в гибель целой планеты. Ответы на столь опасные вопросы тревожили людей множество лет, но за все время исследований понимания больше не стало и то, что было известно примерно две тысячи лет назад, известно и теперь, без надежд на выяснение подробностей.
   После падения Второго мира даже уцелевшие части крепостей, городов и поселений пришли в упадок и запустение. Возникшие природные катаклизмы исказили облик планеты, похоронив или уничтожив почти все. На месте центров павшего мира паслись дикие животные, все поросло деревьями и травами. Государства, города и здания разрушались, многие знания оказались утрачены или искажены из-за непонимания и ложных трактовок. Уцелевшие группы людей выживали только за счет того, что оставались вместе, образуя новые поселения. Ушло около трех тысячелетий на то, чтобы дойти до нынешнего уровня, но достичь даже половины знаний и способностей использования ворожбы, так как это было во Втором мире, не могут по сей день, хотя людям Третьего мира неоднократно везло находить древние тексты, технологии, предметы, артефакты и оружие. Фрагменты древних карт изображали мир несколько другим, и кажется, что часть земли и островов ушли под воду, сформировав новый ландшафт, с новыми центрами силы, главным из которых стал негостеприимный север, многие годы игнорированный всеми, но именно там находится самое большое скопление камней ворожбы на всей планете, и именно от этого ледяного края начала свою историю Вервина, выросшая из малого поселения и за более чем две с половиной тысячи лет сформировавшая границы своего государства, созданного силой боевых ворожеев, во все времена обеспечивающих силу их армии, почти не знавшую поражений.
   Сегодня Вервина – тихая земля на севере континента. Край, наполненный камнями, часть из них впитывают, концентрируют и отдают силу в этой части земли. Каменный ландшафт земель разнообразен: горы и холмы, скалы и утесы, камни, образующие пласты, каменные карьеры, глыбы, пронизывающие почву и формирующие острова. Камни рассыпаны по всей территории. Кроме камней земли Вервины наполнены реками и озерами, хребтами и горными вершинами, лесами и равнинами, редкими болотами, плодородными полями на юге, а запад, восток и север омываются океанами.
   Вервина сформировалась самобытным краем, отличным от остальных земель благодаря большому числу людей, способных к ворожбе. Как было сказано, силу ее армии и могущество сформировали ворожеи, обеспечив на многие годы время покоя, что, в конечном итоге, отвело Вервине роль некоторого захолустья. В сознании народа сформировалась идея, что они сохраняют мир, оберегают у себя землю камней, и так было много лет, но мир меняется довольно быстро. Пока они занимались торговлей, земледелием, собственной культурой, с некоторым высокомерием глядя на соседей, порой участвующих в локальных войнах, их собственный военный потенциал слабел, государство приобрело элементы дробления, все заметнее утрачивая централизацию, а ворожеи начали мельчать и слабеть, поддаваясь искушениям и легким деньгам, став кем-то вроде фокусников, тогда как боевые навыки постепенно угасали, а сами ворожеи все реже стремились развивать свой разум, останавливаясь где-то в начале пути, ровно на той стадии, когда можно было зарабатывать деньги и внимание за свою уникальность, что удовлетворяло пожеланиям публики на всей территории. Но Вервина не стала изгоем, она превратилась в нечто вроде огромного места для отдыха, покоя, укрытия, проворачивания дел и торговли, куда тянулись разные личности с разными целями и желаниями, все больше попадая через соседнюю Рельяру – центр всего континента и вместилище всех потоков.
   Итак, сегодня середина зимы, праздник Вьялица.

Свадебный день

   Двое всадников на гнедых лошадях неспешно двигались по дороге в сторону города Слана. Им оставалось около двух часов пути до нужного места, небольшого поселка юго-западнее города, под названием Заполица. Это живописное и красивое место расположено рядом с глубокими озерами, там часто проводят местные праздники, ярмарки и устраивают соревнования по рыбной ловле; все эти забавы популярны у простого народа, на каждый сезон придумавшего себе повод погулять. Зимой, на Вьялицу, в Заполице часто играют свадьбы. Некоторые местные жители специально строят и сдают для мероприятий длинные дома, чтобы там могли собраться гости из Сланы или других деревень и поселков, дабы выдержать традицию и погулять на свадьбу в Заполице. Откуда пошла традиция никто не знал, хотя об этом существовало около десятка версий, впрочем, все они были, вероятно, ложные, но иногда за высказывание непопулярной версии можно было получить по морде от тех, кто знал «правду» и готов был доказать ее на деле. Это тоже своего рода местная традиция.
   Всадники остановились у постоялого двора, чтобы отдохнуть с дороги, переночевать и рано утром отправиться в путь. Устроив лошадей, они стащили с них свои вещи и, услышав заверения конюха, что места есть, а ночлег устроят в лучшем виде, двинулись ко входу. Постоялый двор представлял собой двухэтажное здание деревянной постройки на крепком, каменном фундаменте. Во внешнем оформлении угадывались фигуры, характерные для Ижаррецкой росписи, имитирующей морозные узоры. Обычно ей украшали посуду, горшки и вырезали на домах и предметах быта на севере и северо-западе Вервины. У постоялого двора стояли человек десять, они все были изрядно выпивши, смеялись промеж собой, шутили, кто-то курил длинные трубки, иные задирали друг друга. На двух незнакомцев никто особенного внимания не обращал, так как накануне Вьялицы в эти края всегда подтягивалось много путников со всех сторон, желающих поучаствовать в ярмарках или приезжающих на свадьбы к своим родственникам в окрестные поселения.
   Распахнув дверь, они ощутили на себе жар от внутреннего помещения. Температуру создавали не только десятки гостей, пьющих и громко горланящих, но и кухня, не успевавшая готовить похлебки и мясо согласно местным кулинарным традициям. По углам лежали крупные, преимущественно округлые камни (специально обточенные для красоты), такие камни называют Смага. Камни Смага постоянно проводят тепло от огненной планеты Пламма Вир, прогревая помещение лучше огня, так как не дымят и для них не требуется дров. Эти камни добывают в местах, где расположены вулканы, в том числе потухшие, а также иногда они встречаются на дне южных морей и в пустынях, крайне редки случаи, когда такой камень появится на севере, но в этом случае его легко заметить по оттаявшему вокруг снегу и льду. Из-за жары то там, то здесь, окна раскрыты настежь, чтобы проветривать душное, прокуренное помещение, но и это особенно не помогало, ведь зимы нынче уже не те.
   Двое мужчин, не уделив ни секунды внимания происходящему в помещении, прошли мимо череды длинных столов, огибая лавки и гостей, подошли к трактирщику и поинтересовались, есть ли свободные комнаты. Трактирщик, не слишком старый, но седой человек с большим шрамом на левой стороне лица внимательно посмотрел на двух посетителей, как он сразу определил, не здешних, хоть и говор их не отличался. Внешне они походили на солдат, и не только благодаря форме, ведь ее можно достать самыми разными способами. Оба воина носили одинаковые облегчённые, очевидно походные, варианты доспеха, с чешуйчатой кирасой, закрывавшей тело и плечи, под ней кольчуга и серого цвета плотная ткань. Наручи укрывали руки почти до локтя, на ногах у обоих очень дорогие, прочные и теплые сапоги, сверху доспехи прикрывали меховые накидки и плащи, спасающие от ветра. На плащах вышитые узоры, своего рода знаки отличия офицеров Вервины, выполненные в виде росписи. Опытный трактирщик на глаз мог отличить бандита в форме солдата или офицера от настоящего представителя армии, подмечая не только внешний вид, но и манеру говорить, смотреть и, как говорят, держаться. В двух посетителях он сразу угадал верных подданных армии Вервины.
   Первый человек, ростом заметно свыше среднего, стоял с левой стороны от трактирщика. Внешность его не казалась угрожающей, несмотря на рост и крепкую фигуру с широкими плечами. Его голова обрита почти налысо, длинный, узкий рот обрамляла фигурная борода, очевидно, что человек следил за ней и поддерживал форму даже в дороге. Кожа его бледна, по виду он настоящий альбинос, либо очень мало бывает на свету. В полутьме трактирщик отчетливо видел его голубой цвет глаз и хладнокровный, но не давящий взгляд, как будто смиренно ожидая любого ответа, и если места нет, этот человек ляжет спать хоть на лавке, как простолюдин, и ничто его не смутит. При нем меч, закрепленный на поясе, на плече висела палица, видимо только снятая с лошади, за спиной круглый щит с гербом Вервины, а в руке сумка с какими-то личными вещами, внутри сумки угадывалась форма округлого офицерского шлема. Он представился именем Гарип.
   Второй человек выглядел немного старше своего спутника. Он уже не слишком выделялся ростом и смотрелся чуть выше среднего мужчины в Вервине, но по складной, крепкой фигуре, угадывающейся и под доспехами, легко представлялось, что этот человек бывалый воин. Он держал ровную осанку, смотрел несколько устало и равнодушно, не отводя свои, как казалось в полумраке, темные глаза от трактирщика. Он далеко не так бледен, как его спутник, кожа хоть и светлая, но имела вполне естественный для севера Вервины цвет. Он говорил неторопливо, спокойным, умиротворяющим голосом, точно учитель общается со своим учеником. Он носил короткую, простую стрижку, но его темные волосы были чуть взъерошены, видимо от капюшона или шлема. Лицо его покрывала недельная щетина, примерно намекающая на время, проведенное в пути, либо на то, как давно этот человек пользовался услугами брадобрея. На лице и шее несколько небольших, давно затянувшихся шрамов, едва заметных в темноте. При себе у него почти идентичный набор, как и у его спутника, только помимо одного меча на поясе он перебросил за спину второй, очевидно запасной одноручный меч. Он назвался именем Хельмут.
   – Хельмут? – переспросил трактирщик, – не слышал таких имен в наших краях. Иностранец на военной службе, ваша милость?
   – Нет, это мое настоящее имя.
   – Должно быть редкое имя. Я таких не слышал.
   – Отец увидел его на каком-то камне, я думаю, что надгробии от Второго мира, и решил назвать меня в честь кого-то.
   – То есть вы даже не знаете, в честь кого названы, ваша милость? – наигранно дивился трактирщик.
   – Я даже не знаю, правильно ли он прочел ту надпись.
   Гарип улыбнулся и вставил замечание:
   – Как мы все понимаем, надпись эта могла означать что угодно, чем в нашем мире называться было бы неловко.
   – Довольно твоих баек, – произнес Хельмут, обращаясь к Гарипу, а после сказал уже трактирщику. – Нам нужна комната, желательно с двумя кроватями, но если что, мой соратник поспит и на скамейке.
   – Вам повезло, у меня как раз осталась последняя комната. Но… она самая дорогая, ваша милость, а в текущий период двойная цена, зато поэтому ее никто еще не взял. Вы уж меня поймите правильно, ваша милость.
   Хельмут положил на стол монеты.
   – Надеюсь, этого хватит для ночлега, ужина, сена для лошадей и на завтра еды в дорогу?
   – О, да, да, разумеется, хватит судари, хватит. Ступайте наверх, последняя комната справа. Ужин подадим.
   – Спасибо, – учтиво кивнул Гарип.
   Гости уже почти ушли, как любопытный трактирщик решил спросить у них:
   – Вы ведь солдаты?
   – Да, мы солдаты, – ответил Хельмут.
   – Простите за любопытство, откуда вы?
   – Из Вирмы.
   – О, столица, – с уважением протянул трактирщик, – но что привело вас сюда, в нашу глушь?
   – Мы едем на свадьбу, в Слану.
   – Что ж, не смею больше отвлекать. Прошу, – бросил им вслед трактирщик и рукой указал направление к лестнице.
   Солдаты ушли на верхний этаж. Трактирщик весьма обрадовался полученной информации, ведь ценен каждый новый гость, рассказавший хоть и скудную историю, но в уме трактирщика додуманную и в устах приобретающую форму занятной байки, которую можно рассказать новым постояльцам или повторять тем, кто спьяну все забывает. «Однако с этих можно было еще и полушку сверху попросить» – алчно подумал трактирщик, когда солдаты пропали с поля зрения. «Эх, дурак» – еще раз покорил он себя, но рассудил, что идти и просить добавить будет уже не совсем прилично, а скандалы ему, случись чего, ни к чему.
   – Куда бы мы ни пришли, ты всегда без тени сомнения отвечаешь на все любопытства, – в шутку заметил Гарип.
   – Зато никаких подозрений и домыслов. Мы открыты людям, так им спокойнее, – равнодушно заметил Хельмут, просто говоривший о своей работе.
   – К тому же мы не солдаты.
   – Почему же? Мы солдаты, Гарип, просто умеем чуть больше, и наша задача чуть скучнее, чем хотелось бы.
   Они вошли в комнату. Она оказалась чище, чем можно было ожидать, при этом внутреннее убранство оставалось предельно простым, но главное, что там стояли две кровати, и это радовало больше всего. Шум снизу доносился больше, чем ожидалось, особенно громко какой-то гудец заиграл на дудке, а кто-то затянул песню, но все это сносно, если сон почти одолел.
   – Поужинаем и отдыхать, – сказал Хельмут, и спутник кивнул в ответ.
   В скором времени в комнату к ним постучалась молодая девушка и, извинившись, спросила, не станут ли они возражать, если ужин подадут прямо в комнату, потому что внизу набилось столько народа, что свободных столов нет.
   – Так даже лучше, – ответил Гарип.
   – Да, значит сегодня точно без драк, – согласился Хельмут, а спутник его рассмеялся, видимо припоминая какую-то занятную историю.
   Через полчаса в комнату принесли два больших подноса, на каждом из которых лежали по бараньей ноге, запечённой с травами и картофелем, рядом насыпана добрая горсть маринованного зеленого горошка и треть хлеба. К блюдам подали по огромному стакану пива. Мужчины поблагодарили девушек и сели есть.
   – Пива-то выпьем? – улыбаясь спросил Гарип.
   – Ладно, давай, от такой порции разум не одурманится, – поддержал Хельмут, и они стукнулись кружками и набросились на еду.
   Перед рассветом солдаты собрали свои вещи, получили по узелку с едой, за которые заплатили вчера, взяли лошадей и отправились в путь. Когда Багрец начал освещать Земницу лучами, заставляя снег искриться, а льдины переливаться оранжевым оттенком, Гарип и Хельмут неспешно двигались по дороге, иногда обгоняя пеших путников да проезжая деревни по пути, и иногда разговаривали.
   – Как голова? – спросил Хельмут.
   – Полный порядок. Что будет с кружки пива? – улыбаясь, ответил спутник.
   – Давно что-то выпивал?
   – Пару месяцев назад, кажется.
   – А я, кажется, уже несколько лет не притрагивался к выпивке.
   – Ну и как, есть разница? Помогает в ворожбе?
   – Хочется думать, что так. Иначе для чего столько лет отказывать себе в радости опрокинуть кружку? – посмеиваясь, отвечал Хельмут.
   – Зато голова не болит по утрам!
   – Болит от другого.
   – Ладно, посмотрим, как мы справимся сегодня. Может вчерашнее пиво сделает нас могущественнее, как те зелья для мозгов, а? Может в этом кроется тайна ворожеев Второго мира, – все продолжал шутить Гарип.
   – Скоро узнаем. Ладно, вперед, поехали, – серьезно закончил шуточную беседу Хельмут.
   По команде всадников лошади ускорили шаг и пошли бодрее навстречу своей цели.
   Во все времена ворожеи относились к чистоте своего разума с особым трепетом, так как мозг в сущности и был их главным оружием, но в то же время мог стать и слабостью, если злоупотреблять одурманиванием своего сознания. Разум ворожеев одновременно силен, но в то же время хрупок, он гораздо быстрее поддается разрушению, нежели мозг обычного человека, и от того во все времена ворожеи избегали выпивки или ирия, так же разрушающего разум, в противном случае их ждала бы скорая утрата способностей, а после и полная потеря контроля над собой, а как итог – бездарная и жалкая смерть. Еще одной бедой для ворожея могла стать некоторая степень безумия или глупости, и дело опять же в хрупкости их разума, если его не тренировать, есть риск лишиться рассудка, что случалось порой даже с теми, кто не знал о своих способностях, жил обычной жизнью и по этой причине однажды в той или иной степени сходил с ума. Обо всем этом давно известно, и Круги учили молодых ворожеев всем мудростям и превратностям их дара, объясняя правила работы над своим разумом. Но так было раньше, а нынче многие молодые ворожеи пренебрегают правилами и ходят по тонкому льду, пристращаясь к самым разным способам одурманивания и веселья.
   Вчера вечером в разговоре с трактирщиком гости немного солгали, отвечая на расспросы. В определенном смысле они действительно были солдатами, но не обычными. Гарип и Хельмут – боевые ворожеи, состоящие на военной службе и носящие звания Перита и Мастрота, относящиеся только к иерархии ворожеев, исходя из их способностей к управлению силой. Мастрот – высшая по способностям в Третьем мире форма владения ворожбой, ниже нее идут Перит, Эринт и Ван, то есть ученик. Все эти уровни люди почерпнули из книг об обучении ворожбе во Втором мире, сохранив даже оригинальные названия, но переработав содержание под понятные для текущего времени принципы, описав это уже в своих работах, и теперь любой, кто умеет читать, может с ними ознакомиться в библиотеках Кругов. От себя они добавили лишь два неофициальных «титула», использующихся только в устном обращении. Первый «титул» – блазень, так они называли учеников, освоивших самые основы ворожбы и сбежавших с учебы или из армии, в дальнейшем промышлявшие развлечением людей, соблазнением противоположного пола или мелким разбоем. Это оскорбительная форма, но она вполне соответствовала поведению тех, кто распоряжался своими навыками как попало. Существовал еще один «титул» – покляп, это разновидность блазня, но с той оговоркой, что покляп толком не умеет управлять силой ворожбы, а потому не просто злоупотребляет своим даром, но еще и вредит, например, спалит что-то или затопит поля дождями и тому подобные случайные проделки. В последние годы по всей Вервине расплодилось много блазней и покляпов, зарабатывающих на жизнь своим искусством, как это стало прилично в народе называть, и все бы ничего, но их число создало проблемы, не позволяющие в должном количестве рождаться новым ворожеям или развивать свои навыки уже опытным. Юные блазни, едва освоив простые вещи, бежали из Кругов в города и деревни, развлекая или дуря там народ, и вели распутный образ жизни и в целом пользы не приносили, тем не менее народ их любил и покрывал. Определенная часть общества считала, что будущее ворожбы именно в подобном воплощении, но никак не в превращении силы Большого мира в оружие.
   Когда проблема стала критичной, все чаще начали звучать идеи, что нужно принимать самые суровые меры по борьбе с не просто бесполезными, но вредными ворожеями, и тогда Великий Круг принял решение, поддержанное главой армии Волваром, о необходимости формирования боевой группы по отлову и истреблению блазней и покляпов, дабы открыть путь новым ученикам и дать шанс укрепить знания опытным. Около двух лет назад они собрали шестнадцать сильных ворожеев, спустя время разделив на группы по два человека, которым давались наводки по местоположению блазней. Охотников на блазней стали называть Мороками. Почти сразу же Мороки обрели дурную славу в народе: их боялись, ненавидели, презирали. Одного Морока смогли даже убить, а чуть позже еще один Морок погиб в сражении с чуром: лесным чудищем, мощным, покрытым шерстью, с острыми когтями, обитающим в основном в холодных частях. (Чур примерно в два с половиной раза больше человека, намного сильнее и заметно быстрее. Это чудище искусственно создано и осталось из Второго мира). Именно тогда Мороки стали путешествовать по двое, хоть это и стало огромным расточительством, посылать двух боевых ворожеев за одним-двумя блазнями, но риски требовалось учитывать. Про Мороков ходили слухи, будто они сами едва ли не чудища, ездят только на вороных лошадях, закованных в черную броню, носят длинные черные кожаные плащи с капюшонами, на руках стальные наручи и перчатки с когтями, и будто глаза их горят огнем, а ворожба страшнее любой, виданной ранее. Этот фольклорный образ нравился главе Великого Круга, и он с радостью усиливал эти слухи и культивировал образ все более страшных посланников смерти, благодаря чему настоящие Мороки ездили по землям под видом солдат и внимания не привлекали. Помимо того, самых трусливых блазней встреча с потенциальным чудищем, рыщущим строго в поисках их, отпугивала, и они бросали свое дело, чем сохраняли себе жизнь, постепенно растрачивая силы без практики.
   Каждый год Вьялица считалась идеальным днем для охоты на блазней. Многие люди, порой даже из самых низов, все равно старались пригласить на торжество ворожея, чтобы он показал чудеса и развлекал гостей, это придавало вес торжеству, а где и вовсе считалось залогом успешного брака, скрепленного силой ворожбы. Иные полагали, что после такой свадьбы у молодых непременно родится ворожей, но на самом деле с этим не существовало никакой связи, и даже у самих ворожеев крайне редко дети получали такую же способность.
   Гарипу и Хельмуту выпало уже привычное им направление в сторону Сланы, в окрестности которой их чаще всего отправлял Круг. За время пути они уже убили двух блазней, и сегодня их ждал как минимум один на свадьбе и еще двое рядом с городом. Это хороший результат для столь короткого отрезка времени и почти что одного места. Блазни знали, что на свадьбу за ними могут явиться Мороки, но каждый раз им казалось, что они почувствуют приближение другого ворожея, впрочем, это заблуждение, только сильные ворожеи могут полагаться на чутье и интуицию, иные же редко могли развить свой разум до таких способностей. Тем не менее, вера в собственные силы часто оказывалась губительной для неподготовленных ворожеев.
   Все Мороки – в первую очередь не только охотники на блазней, но и солдаты, формирующие отдельную боевую группу, при необходимости способную уничтожить вражеских солдат, не вступая с ними в прямой контакт. Общее количество боевых ворожеев Вервины равно сорока, шестнадцать из которых все время заняты своим смертоносным ремеслом. Еще есть около девяноста ворожеев, кто в разной степени владеет навыками, но применяет их в других областях, таких как дипломатия или инженерное дело, либо является Ваном, только осваивая боевые способности. Число блазней и покляпов оценивают примерно в полторы-две сотни человек, но главная беда в том, что количество их время от времени пополняется, а охота на того или иного может продолжаться неделями, а порой и месяцами. В прежние времена одних боевых ворожеев было около ста пятидесяти человек, что обеспечивало непобедимость армии. Однако с тех пор, как начал царствовать Верзит Смелый, сын Хектора Стены, все начало меняться.
   Хельмут родился в самом дальнем восточном городе Вервины, носившим название Соловец. Когда ему было четыре года на престол взошел Верзит, прозванный народом Смелый, преимущественно за смелось в делах, идущих наперекор тем идеям, которые поддерживал его отец. Даже во времена Хектора, правившего народом, не знавшим войн, возникали очаги недовольства касаемо ворожеев. Народ считал, что ворожеи получают слишком много привилегий, а в Круги уходит слишком много налогов, они полагали, что это избыточно, однако Хектор, военный человек, всю юность потративший на сражения на юге континента и давший слово сохранить Вервину крепкой и нерушимой, нещадно давил любое инакомыслие и карал не только бунтарей, но и баламутов. Но когда он скончался, получив смертельное ранение в тренировочном бою прямо в своей крепости Вельмир, сын принял Вервину и дал ей новый путь. Приняв правление, он спустя некоторое время произнес свое великое: «Войны закончены». После этого начался период реформ и наступления небывалых до того свобод.
   Первыми на себе это ощутили ворожеи. Было принято решение сократить их число на пару десятков человек, убавить им жалование, лишить некоторых преимуществ и мест в армии. Великий Круг и подчиненные ему Средние и Малые Круги получали все меньше налогов и переходили на частичное либо полное самообеспечение, часто уходя под контроль местных городских правителей, тогда как и сама Вервина начала приобретать черты дробления с усиливавшимся влиянием кланов, что в скором будущем негативно сказалось на сборах налогов и упадке сельского хозяйства из-за стычек глав городов и других мелких правителей, что загоняло в бедность простых людей, сформировав даже для таких определение беспроторица. Люди из беспроторицы бросали свои селения и бежали в города в поисках лучшей доли, оставляя земли пустовать.
   Юный Хельмут попал на обучение в Круг в городе Опаница (самый северный из всех поселений Вервины) в шесть лет, после гибели его семьи. Еще через четыре года ворожеев лишили собственной формы и знаков отличия, чтобы они видом своим не раздражали народ и чиновников разных мастей, по-прежнему недолюбливающих их и требующих сокращения расходов на Круги. Верзит смело шел навстречу пожеланиям своих подданных, как говорят, преследуя идею изменения самой сути ворожбы, ее предназначения. В то же время многие ворожеи уезжали из Вервины и поступали на службу в другие земли, за что их клеймим изменниками, а самих ворожеев презирали все больше.
   На фоне происходящих процессов все сильнее ухудшалась система обучения. Несколько Кругов были вынуждены закрыться из-за нехватки средств, еще два Круга оказались разграблены и разрушены восставшим народом, в итоге за это никто не был наказан. Чтобы выжить, Круги начали брать деньги за обучение ворожеев в обход правил, сперва осторожно, а потом и в открытую, при этом стараясь давать лишь поверхностные знания, но большинству этого хватало, чтобы устроиться в мире и стать тем ворожеем, которого любят в народе. В это же время уже взрослый Хельмут, изначально планировавший избрать путь дипломата, перешел на военную карьеру, прилагая огромные усилия для развития разума и освоения боевых навыков. Для того, чтобы закалить силы он четыре года провел в путешествиях, собирая знания по центру и западу континента, и вернулся в Вервину Перитом, и еще через несколько лет достиг уровня Мастрота.
   Упадок образования и контроля за ворожеями породил недовольство иных Кругов по всему континенту. Несмотря на то, что преимущественно большая часть ворожеев рождалась именно в Вервине, по причине скопления камней на ее землях, и это напрямую мало влияло на количество рожденных ворожеев в других местах, общий баланс тем не менее нарушался и это приводило к повсеместному ослаблению. Круги из других земель всегда призывали иметь десять, но сильных ворожеев, чем триста, но никчемных блазней, своей слабостью и многочисленностью рушащих порядок и не поддающихся контролю. Прежде Круги по всему миру исправно поддерживали связь, а Великий Круг Вервины брал на себя ответственность по полному надзору над числом и знаниями своих ворожеев, теперь же все выходило из-под контроля и иные Круги выражали недовольство «Хранителям камней», порой разрывая с ними отношения и признавая Великий Круг из Рестонии новым главой, постепенно исключая Вервину даже из переписки. В первые годы дело доходило даже до Правителей, и Верзиту Смелому писали его «братья», как он звал Правителей других государств, с просьбой разобраться, но чаще все ограничивалось лишь указами, которые уже никто не исполнял, а ненависть к ворожеям росла, так как отныне народ полагал, что упадок качества их жизни связан с тем, что ворожеи тайно получают еще больше, чем получали прежде, и число их в действительности премного велико.
   В Вервине доминантными становились институты торговли и политики, отодвигая армию назад, и всякий раз добиваясь новых уловок и подходов к Верзиту, чтобы он все время перераспределял финансы и направлял их на другие направления. Важным аргументом, сочившимся от низов беспроторицы до вершин кланов, было то, что Вервина ни с кем не воюет, никто уже не помнит последнюю войну и зачем тогда столько сил и средств тратить на это, когда есть другие возможности, а в других государствах ждут новых форм отношений с Вервиной.
   Последним поводом, вынудившим боевых ворожеев уйти в тень, стало народное движение, декларировавшее, что именно боевые ворожеи погубили Второй мир и если не прекратить это поощрять, то они же погубят и Третий. Это течение стремительно набирало оборот и иногда принимало крайне резкие формы, доходя до насилия и погромов. Правитель Верзит старался осторожно лавировать на мнениях масс и своих приближенных, а также армии, не запрещая движение, но и не одобряя. Он негласно оставил это непопулярное решение на откуп войск. Тогда уже войска лично давили восстания, но и здесь случались прецеденты, когда молодые рекруты переходили на сторону восставших. Таких обычно ждал трибунал, про которые Верзит предпочитал не знать. Последней каплей народной ненависти стали Мороки. Кто-то считал их вымыслом, кто-то верил, кто-то боялся, кто-то нет. Полумиф, гулявший в народе, тем не менее наводил трепет, и любой, кто желал смерти боевому ворожею, не хотел бы встретить его в реальной жизни и повторить это вслух. Все это сделало основную силу некогда непобедимой армии тайным оружием, сросшимся с основными войсками, и те, кто помудрее жили в тревожном ожидании от мыслей, что же произойдет, если новая война все-таки случится.
   Приближаясь к землям Сланы, Хельмута и Гарипа нагнали шестеро человек на лошадях и потребовали остановиться.
   – Куда скачите, солдатики? – фамильярно спросил немолодой, пухлый мужчина в армейских, потасканных доспехах, с пропитым лицом и кривым глазом, улыбаясь желтыми зубами. Спутники его выглядели примерно так же, но некоторые чуть хуже, даже если были моложе.
   – Тебя ничего не смущает? – спросил Хельмут.
   – Не понял.
   – Перед тобой два офицера армии Вервины, дубина. Ты ослеп что ли?
   – Ах! Да, да. Вот досада. Зрение, знаете, подвело. Глаз плоховато видит, – отвечал человек с нескрываемой насмешкой. – Мы тут очень уважаем офицеров, правда! Ну так вы уж, ваша милость, меня извиняйте за грубость, а все же позвольте спросить, куда путь держите? Мы патрулируем тут, знаете ли, окрестности, мало ли здесь проходимцев, хоть бы даже и в форме. Форма нынче ничего не говорит, форму можно и украсть, можно и с трупа снять. Ну, так куда скачите?
   – Мы едем на свадьбу, – спокойно отвечал Хельмут.
   – Ха, ну, конечно-конечно, Вьялица же! Праздничек! Все едут на свадьбу куда-то. И откуда вы будете, ваша милость?
   – Из Вирмы.
   – О, да вы столичные ребята! Далековато вас занесло. А ведь по вам сразу видно, что столичные, что деньги есть.
   Вся шайка одобрительно начала качать головами и одобрительно гудеть, как бы подтверждая утверждение своего командира, что гости не из бедных будут. После такого дружного одобрения гостям будет крайне неловко оправдываться и строить из себя бедняков, во всяком случае уловка предполагала именно такое развитие.
   – Чего надо? – все так же спокойно спрашивал Хельмут, хотя понимал что им надо и к чему идет разговор, но все еще надеялся обойтись без драки.
   – Хм, ладно, не буду тянуть. Мы собираем налоги за проезд по нашим землям.
   – Даже с офицеров армии? И кто собирает, и куда идут налоги?
   – А вот это не твое дело, солдатик, – прохрипел другой человек и вытащил топор. Остальные повторили за ним и все шестеро всадников обнажили оружие.
   Хельмут устало посмотрел на них и спросил:
   – И сколько стоит проезд?
   – Вот это другой разговор, голубчики, другой разговор. Проезд обойдется в четыре… нет, в пять златников.
   – С каждого! – прокричал другой.
   – Да, с каждого, – повторил главный.
   Хельмут и Гарип переглянулись, и немного подумав, Гарип сказал своему спутнику:
   – Нет, это слишком дорого.
   – Согласен. Мы не будем платить, – сообщил всем Хельмут.
   – Так даже лучше, – ухмыльнулся главный, и лягнув лошадь, успел рвануть вперед, но спустя мгновение Хельмут картинно вскинул левую руку и противника отбросило назад мощным ударом, точно его сбил огромный поток воздуха.
   Враг отлетел к дереву и неудачно ударившись о него упал и сломал спину.
   – А-а-а-а, ворожеи! – завопили сборщики налогов и хотели броситься в рассыпную, но теперь уже Гарип использовал заклинание и прошептав его, навел пугающую лошадей иллюзию, наполнившую пространство массой зеркальных фрагментов, искажающих все вокруг и пропитанную густым туманом с примесью отравляющих газов. Животные запаниковали, стали метаться, истошно ржали, выпучив глаза, и в итоге сбросили своих всадников.
   Больше Мороки не тратили силы на заклинания, и добили остальных мечами, а те от страха едва смогли сопротивляться. Временно живым оставался главарь, лежавший с поломанной спиной и просивший добить его, параллельно переходя на проклятия в адрес ворожеев.
   – Кто собирает налоги? – спросил Хельмут.
   – Это Рыц, посадник Сланы, – прохрипел умирающий.
   – Хм, этому-то чего не хватает? – заметил Гарип, взглянув на Хельмута. Тот негодующе покачал головой.
   – Пожалуй, можно будет заглянуть к нему. Я давно хотел с ним встретиться.
   – Не стоит, Хельмут, это не наше дело. Нужно будет попросить Волвара, чтобы он прислал сюда целый батальон, желательно под командованием Харалуга, он такое любит. Видимо, местная армия служит не тем целям, – сказал Гарип.
   – Ну, а ты кто, бывший солдат, да? – снова обратился Хельмут к грабителю, ничего не ответив Гарипу.
   – Да, – сквозь зубы цедил грабитель, изнывая от боли.
   – Мы облегчим твои муки, – равнодушно сказал Хельмут и воткнул в него клинок, принадлежавший самому главарю.
   Оттащив трупы подальше от дороги, Мороки двинулись дальше.
   – Рыц, вот скотина. Всего несколько лет, как посадник, а так запустил этот край. Помню, я посещал эти земли лет шесть назад, тогда здесь был порядок, не то что теперь. Сколько не крутимся здесь, все время что-то идет наперекосяк, – негодовал Гарип.
   – Да, я много наслышан о нем, как о посаднике. Плохого, как ты понимаешь.
   – Ведь он же родственник Верзита, правда?
   – Да, правда. Я хорошо помню его еще ребенком, он всегда был алчным и злым. Я очень удивился, когда Верзит посадил его на это место, хотя он был совсем еще юным, не имея ни опыта ни права править.
   – Напомни, что случилось с прошлым посадником? Насколько я помню, это был хороший мужик.
   – Женщина. Это была женщина. Я хорошо знал ее. Она правила жесткой рукой, но была справедлива. Верзит просто убрал ее одним приказом, а Рыц… он потом подстроил что-то и ее убили здесь же, в Слане. Он боялся ее. Я приезжал на ее похороны, и уже тогда ощущал, что этот край ждут темные времена.
   – Точно! Я позабыл детали, оказывается. Не понимаю, что двигало Верзитом… Так хотел угодить племяннику или кому-то из своего клана?
   – Я тоже многого не понимаю, Гарип.
   Хельмут замолчал, опустив голову и сомкнув губы. Гарип догадался, что ворожей не хочет обсуждать эту тему, словно она наносит ему какую-то личную травму, а потому предпочел сменить тему.
   – Это был Кик? – спросил Гарип, имея в виду заклинание, которым Хельмут отбросил первого противника.
   – Да, Кик.
   – Ты призываешь его с Мари?
   – Да, я чувствую на Мари огромной мощи ветра и ураганы, Кик откуда такой силы, что я почти не напрягаюсь. Люблю Марь.
   – И ты даже рта не открыл, чтобы его произнести?
   – Мне достаточно произнести про себя, для такой силы достаточно. Если бы я хотел призвать ураган, наверное, пришлось бы открывать рот.
   – Мастрот, что тут скажешь, – важно, но с улыбкой заметил Гарип и оба слегка рассмеявшись поехали вперед.
   Прошло не более половины минуты, как тишина оказалась нарушена.
   – И хоть бы раз все прошло гладко, – как бы сам с собой разговаривая произнес Гарип.
   – Я помню времена, когда все было гладко. Лет тридцать назад.
   – Помнишь? И сколько тебе было тогда? – смеясь спросил Гарип.
   – Больше, чем тебе, уж точно.
   Они снова некоторое время ехали молча, пока на горизонте не показалось место, по описанию похожее на Заполицу. Они притормозили лошадей, разглядывая поселение издалека после чего медленно двинулись дальше.
   – Может не вовремя, но я вот что хотел спросить: почему ты возишь с собой второй меч, но никого им не убиваешь? Я вообще не помню, чтобы ты его использовал по назначению.
   – Почему? Использовал и не раз. Но вообще это подарок Вейи. Я вроде как ценю ее… убеждения.
   – Тебе не кажется противоречивым, что женщина, так яро ратующая за дипломатию и не признающая насилия подарила тебе меч? Что она хотела этим сказать? Может это обратный намек? Ну, понимаешь?
   – Это не твое дело, Гарип.
   – Ха, ладно, не хочешь говорить – как хочешь.
   – Да просто я сам не знаю для чего она мне его подарила, – слабо посмеявшись ответил Хельмут.
   Спутник в голос рассмеялся в ответ, но раз уж разговор пошел, решил задать еще пару вопросов об интересующем его оружии.
   – Он ведь зачарован пыльцой этот меч?
   – Да, Вейя даже имя ему придумала. Рачина. Так она его назвала. Его зачаровали кузнецы из Скаллавы, когда она была там с посланием от правящего двора. Это очень удобное оружие, попробуй при случае подержать его в руках. Совершенный баланс и вес, крепкая сталь и, наверное, самая лучшая рукоять, которую когда-либо обнимала моя ладонь.
   – Ты такой поэтичный, Хельмут, когда говоришь об оружии или женщинах, – шутил Гарип, – может ты не тем занимаешься в жизни?
   – Может быть.
   – А что? Сочиняли бы оды, ставили спектакли на праздниках, с Правителями да кланами якшались. Жили бы идеально, а не вот это всё, – развел руками Гарип, указывая на дорогу, голые деревья и снег.
   – Подумаю над этим, Гарип. Обязательно подумаю, – без интереса отвечал Хельмут.
   Гарип снова решил вернуться к более приятной для спутника теме и спросил про меч:
   – Это же та самая редкая пыльца Ятима, ей он зачарован?
   – Да, Ятимой, – охотнее отвечал Хельмут. – Я обращаюсь к Мари перед боем, и при взмахах образуются вихри (как-нибудь покажу), противников разбрасывает, но велик шанс, что они не умрут. Представь себе, что ты орудуешь гигантской и быстро вращающейся ветряной мельницей. Потрясающий эффект.
   – И правда, что Ятима не разрушает оружие со временем?
   – Да, Ятима не вредит стали.
   – Главный плюс. Мой клинок зачарован Вирой, и всякий раз как я вызываю огонь для него, всем телом чувствую, как он страдает. За год-полтора Вира разрушает клинок. Если использовать не часто, как ты понимаешь.
   – Мой второй клинок тоже зачарован Вирой. Пыльца из вулкана в Засекских горах, кстати, я родился там недалеко. Я назвал клинок Востра.
   – Ты теперь всему оружию даешь имена? – рассмеялся Гарип.
   – Так делали ворожеи во Втором мире. Это дань традиции. Наверное. Если мы эту традицию правильно понимаем.
   – Хм, я не знал. Подумаю над этим, может даже назову свой меч…
   – Мы на месте, – перебил его Хельмут и остановил лошадь.
   Перед Мороками открылось изящное по своей красоте место. Горы вдали предавали объем красивому, заснеженному ландшафту, в ледяных глазницах озер поигрывал свет от поднявшегося над горизонтом Багреца. Людей собралось много, часть из которых спешили на ярмарку, иные прибывали на свадьбы. Здесь играли не менее трех свадеб за раз, и всех должен был развлекать один блазень, поочередно перемещаясь между торжествами. Так и людям дешевле и ворожею выгоднее. Мороки двинулись вперед, обгоняя пеших и внимательно рассматривая округу. Все выглядело спокойно, обыденно, намечалось большое и долгое веселье. Кто-то уже успел поднабраться с утра, другие устраивали шумные игры, продавали все что ни попадя, и то и дело норовили прицепиться с предложением к двум солдатам, не отличая офицеры они или рядовые, главное, что выглядели не бедно. Помимо Гарипа и Хельмута здесь попадались люди в военной форме: кто-то следил за порядком, иные отдыхали, поэтому эти двое особенного внимания к себе не привлекали. Спустя немного времени они оставили лошадей у постоялого двора, устроились на скамье при одном трактире, откуда хорошо виднелось сразу две свадьбы, поодаль друг от друга.
   – Видишь блазня? – спросил Хельмут.
   – Пока нет.
   – Но он где-то есть.
   – Чутье не помогает?
   – Нет. Видимо он пока ничего не совершает, скорее всего пьет или девок веселит обещаниями. Ладно, смотри во все глаза по сторонам, особенно за той, дальней свадьбой, а я пригляжу за этими.
   Хельмут внимательно рассматривал гостей на свадьбе, глядя то на одну толпу, то на другую. Оба праздника походили друг на друга и если не знать, могло показаться, что люди на общем обряде. Даже наряды, подобранные гостями, выглядят одинаково. Женщины и мужчины носили элементы одежды, содержащие фрагменты Ижаррецкой росписи, а иные использовали южную роспись Тталь, со сложными плетениями и узорами, которую давным-давно придумали в поселениях на юго-востоке. Только в тех местах умели создавать роспись в самом лучшем ее воплощении, откуда торговцы развозил ее по всей Вервине, а в случае же Заполицы роспись просто копировали, в целом довольно неплохо. Эта роспись использовалось в оформлении столов и стен как снаружи, а также и внутри. Между тем на столы уже подавали пироги с птицей и ягодами, сбережёнными с лета, разливали популярную в Вервине цежь, в виде густого напитка из ягод, подавали пиво и брагу, для молодых доставили шерт – хмельной напиток, традиционно выпиваемый как на свадьбах, так и при заключении сделок. Принятие шерта считалось чем-то вроде договора, нарушить который было не то чтобы нельзя, но крайне нежелательно, так как это повлекло бы за собой непонимание со стороны общества. Все решенное с шертом обретало «каменную» форму.
   Обведя глазами окрестность от земли до неба и теперь рассматривая гостей, Хельмут перевел взгляд на молодоженов. Совсем юные парень и девушка выглядели безмерно счастливыми, нежно обнимаясь и с любовью глядя в глаза друг другу. Сильный разум Мастрота страдал во многом от того, что память его была крепкая и цепкая, как колючее растение: что поймало в свои объятия, то уже не упускало. Он помнил, как будучи молодым ворожеем, Ваном, встретил Вейю, которая была младшего его, но в силу происхождения уже оказалась приближена ко двору Правителя и росла с твердым намерением стать дипломатом, поддерживая новый путь Верзита и продолжая дело отца. Поддавшись обаянию Вейи, Хельмут страстно хотел той же карьеры, чтобы всегда быть рядом. Но как бы ни была сильна любовь, некоторые обстоятельства вынудили молодого Хельмута начать сомневаться в избранном пути и все чаще использовать силу боевой ворожбы, к которой у молодого человека прослеживался не дюжий дар и Великий Круг помогал ему с этим. Однажды пути Вейи и Хельмута разошлись настолько, что девушка сообщила, что они не могут быть вместе и ворожей принял это решение, не подавая вида, хотя рана от того болит до сих пор. Прощальный подарок – меч Рачина – часто напоминает ему о ней, но как бы ни была сильна его любовь, он не может уйти от своего предназначения и делает то, что умеет лучше всего. Всякий раз, глядя в небо, он вспоминает ее голубые глаза, вспоминает, как она научила его любоваться красотой чистого небосвода, и оттого ворожею было легче смотреть на пару счастливых молодожёнов, нежели на небеса, сильнее всего напоминающие о ней.
   За столом одной из свадеб возникло оживление. Люди поднимались с места, кто-то вскочил и упал с лавки, иные двинулись поближе к тому, кто вызвал всеобщею суету. Это, конечно же, появился ворожей-блазень. Он запрыгнул на лавку, что-то громко вещал, видимо представляя себя и рисуясь перед гостями. Он выхватил со стола кубок с дешевым и паршивым вином и жадно его осушил, жестами предлагая скорее наполнить ему второй. Артистизма молодому блазню было не занимать. Симпатичный парень с белыми длинными волосами, спадающим из-под шляпы, в щегольском цветном теплом костюме и неплохих сапогах начал представление с самого простого заклинания и поднял в воздух пару посудин, часть из которых разбилась когда он возвращал их обратно, но гости лишь засмеялись. Взмахивая руками и изображая усилия, будто он что-то создает (чего на самом деле не требовалось), ворожей вызвал огонь, неловко пальнул им в сторону и поджог один из столов. Реакция гостей оказалась неоднозначной, но в итоге все сгладилось и ворожей получил порцию благодарности. Прежде чем его усадили за стол, он показал еще несколько трюков и обещал продолжить после того, как вернётся от гостей со второй свадьбы, в нетерпении его дожидавшихся. Блазень выпил еще кружку пива напоследок, и раскрасневшись, и раскланявшись, собрался уходить.
   – Когда мы еще охотились за ними в одиночку я как-то выискивал одного блазня и вышел на его след в деревне за Большаком. Я отставал от него на один день, но когда нагнал, выяснилось, что он в пьяном бреду что-то бормотал, да видимо вызвал огонь и сам себя поджог. Представляешь? Разве возможно такое?
   – Да, кажется, возможно. Разум все равно с нами, хоть и затуманенный. Поэтому нормальные ворожеи не пьют. Хотя бы много не пьют. А этот парень рискует пойти тем же путем.
   – Да, это натуральный покляп. Но обещанный лебедь из огня хорош, я почти поверил при моем-то богатом воображении, – прокомментировал Гарип, наблюдая за тем, как ворожей неумело обращается с силой заклинания Вир, совершая новые попытки.
   К этому времени Мороки смешались с гостями и чуть поодаль наблюдали за представлением, для вида даже хлопали в ладоши, когда неуклюжее пламя вновь и вновь возникало в руках ворожея.
   – А ты слышал, как он использует Вир? Как он произносит? Что за «кхъвиръ»? Да еще и орет как торгаш на рынке в Тирверии. Заклинания говорят шепотом, с придыханием, едва слышно, а лучше вообще призвать про себя. Этому же учат с самых основ, – как старик негодовал и бухтел Хельмут.
   – Этому учили когда-то. Теперь чур его знает, чему и как их учат. Это-то небось свежий выпускник. И осилил, наверное, два-три заклинания, те, что эффектнее и попроще.
   – Я думаю этот около года-двух назад начал заниматься. На одежду и сапоги накопил, образ проработал, речь поставил. Для этого нужно время. Что-что, но свое поганое дельце знает, я видывал экземпляры и похуже.
   – Может этот не из бедных, а силу использует для развлечения и привлечения женщин. Без ворожбы, небось, не получается, ха-ха-ха. Ох, молодо-зелено.
   – Так или иначе, его время вышло, – произнес Хельмут, видя, как ворожей раскланялся и пошел в сторону другой свадьбы.
   Он неспешно ступал, насвистывая под нос местную народную мелодию, был расслаблен и весел. Но стоило ему буквально на мгновение ступить в проулок между парой изб, пропав из виду, ворожей ощутил тревогу. Каким бы дрянным носителем силы он не был, глупым его все равно не назовешь, а вместе с тем и интуиция худо-бедно, но работала. Он занервничал, ускорил шаг, чтобы скорее показаться на видном месте, как из-за одной избы ему на встречу вышел высокий, бледный человек в форме офицера.
   – Отличное ты дал представление! – воскликнул он, широко улыбаясь. – Правда, я был так поражен – глаз не оторвать! Молодец!
   Блазень испугался резкого появления незнакомца, но услышав комплимент несколько расслабился, да не успел ничего сказать в ответ, как позади возник Хельмут и положив руку на плечо, наложил на него заклинание Извет, на короткое время одурманив разум блазня. Тот, не в силах сопротивляться мощи Мастрота, упал, и Хельмут подхватил его сзади за шею и задушил. Гарип достал бутылку с дешевым вином, открыл и бросил ее рядом с телом.
   – Выглядит почти естественно, – заметил Гарип, – перебрал молодец и двинул кони.
   – Даже если бы мы его насадили на меч выглядело бы естественно. Все знают про Мороков, – отвечал Хельмут и оглядывался по сторонам, убеждаясь, что их никто не видел.
   – И все знают, что Мороки убивают не иначе как оружием. Что ж, тогда этим телом мы не запятнали свою славу, он ушел сам. Если это можно назвать славой, как считаешь?
   – Пойдём отсюда, – только и бросил Хельмут.
   – Легкого пути в Большой мир, дружок, – напутствовал напоследок Гарип, придерживавшийся распространённого поверья, что после смерти энергия любого существа уходит в Большой мир.
   Они осторожно отошли от места убийства, и чтобы не вызвать даже намека на подозрение, вернулись к людям и как ни в чем не бывало сели на скамью с краю, вступив в разговор с сильно пьяным стариком.
   – Знаешь, мне даже их жаль иногда, – сообщил Гарип, когда старик закончил вещать и упал лицом на стол.
   – Пьяниц?
   – Нет, блазней.
   – Ворожба – это не только дар, но и наша защита, нельзя ей злоупотреблять. Не переходили бы черту, были бы живы.
   – Знаю, знаю. Но все равно жаль. Ничего плохого ведь в целом не делают. Что если мы слишком суровы с ними?
   – Это все ради Вервины.
   – А вот скажи, ты чувствуешь что-нибудь? Вот мы убили его и стало больше высвободившейся силы? Есть что-то? Я вот ничего не ощущаю.
   – Я не чувствую. Когда я последний раз медитировал, тоже ничего нового не почувствовал. Силы по-прежнему мало, видимо блазни совсем слабы, и их смерть почти не упрощает нам задачу.
   – Либо блазней слишком много. Иногда я начинаю сомневаться правильный ли путь мы проходим и может дело не в блазнях.
   – Немного отдохнем и в дорогу, у нас еще двое на сегодня, – закончил разговор Хельмут.
   Когда тело нашли и поднялась суета, Мороки пошли за лошадьми, удаляясь от народных толп. На них действительно никто не обращал внимания и они естественно сливались с толпой. Перед этим они еще неторопливо поели, отведав местной рыбной похлебки и пирогов на пресноватом тесте и выпили по стакану кисло-сладкой цежи.
   – Поспать бы после такого, – заметил Гарип.
   – Если рано управимся, поспим сегодня на постоялом дворе. Надеюсь, не придется ловить их до рассвета.
   Они седлали лошадей, когда позади послышался старческий голос.
   – Замечательная работа судари Мороки. Люди уже оплакивают усопшего пьяницу-ворожея.
   Хельмут быстро обернулся и первым делом огляделся, рядом никого постороннего не наблюдалось, только человек, с виду не такой старый, как его голос. Пред ним предстал чуть ниже среднего роста мужчина, с треугольной бородкой, испещренной сединами, уставшим лицом и умными, карими глазами. На нем надет дорогой камзол, на поясе короткий клинок и на руке драгоценный перстень с черным камнем.
   – Здесь никого нет, я бы не стал звать вас Мороками и раскрывать личности будь рядом хоть глухой. Я же не глупец и знаю правила.
   – Что ты здесь делаешь, Ярец? – спросил у него Хельмут, узнав в нем бывшего преподавателя из Большака, а в последствии члена Малого Круга из Сланы, ныне не существующего.
   – Шпионю в этих местах, выискиваю блазней. Именно от меня идут наводки по этому краю.
   – Я знаю, что ты собирал информацию, но я думал ты теперь все больше обитаешь ближе к столице. Тем не менее, рад видеть, – сообщил Хельмут, но в голосе особенной радости не звучало.
   – Так вы знакомы что ли? – удивленно спросил Гарип.
   – Мы знакомы, – подтвердил Ярец. – Я помню Хельмута еще молодым ворожеем с амбициями и горящими глазами. Да-а-а, как же быстро пролетело время.
   – Да уж, теперь-то у Хельмута глаза поугасли, а амбиции и подавно, – в шутку заметил Гарип, но никто не засмеялся, и он умолк.
   – Мы познакомились в Круге близ Большака. Ты же там преподавал?
   – И не только там. Но да, до сих пор иногда там появляюсь, хоть дела у Круга плохи. Но времена поменялись, времена другие. Прошлое невозвратно, как бы мы того не желали.
   – Полагаю, ты искал нас? – перешел к делу Хельмут.
   – Да. Собственно, по этой причине я к вам и пришел. Моя наводка на трех блазней в этой округе оказалась немного ошибочной, прошу меня извинить. Одного вы убрали, это безусловно хорошо, но вот двое других разъехались в разные стороны, вопреки первоначальному плану. Они должны были оказаться на одном мероприятии вместе, причем один гостем, а другой – фокусником.
   – И куда они отправились?
   – Первый блазень взял курс на Ладану. Местный посадник пожелал, чтобы именно этот парень развлекал их на празднике по случаю свадьбы дочери его сестры и дал много денег. Это редкий блазень, знающий заклинание Зрак. Не то чтобы уверенно, но кое-какие иллюзии наложить может, поэтому его манят то туда, то сюда. И да, путешествует он с небольшой группой охраны.
   – Второй?
   – Второй – это противник поопаснее, вернее хитрее. Простите, что не сообщил сразу, но этот малый сколотил настоящую банду и засел в лесах, он зовётся Соловьем, потому что издает громкий свист, который валит с ног даже лошадей. Люди твердят, будто это ворожба.
   – Ты же понимаешь, что это чушь? Нет никаких заклинаний со свистом.
   – Я просто делюсь той информацией, что собрал. В любом случае, это не просто блазень, а главарь шайки, которая промышляет грабежами и убийствами. Они были в городе несколько дней, собирались гостить на свадьбе, но сейчас они вернулись обратно, это севернее, в сторону истока Валки, где проходят пути от порта на Слану. Говорят, там пройдет торговый караван полный дорогих товаров, поэтому они сорвались с места как дикие собаки.
   – Армия здесь вообще чем занимается? – спросил Хельмут. – Одно дело блазни, которые развлекают публику, но бандиты…
   – Посадник имеет с этого монету, вот и помалкивает. Здесь это процветает. Это неспокойный край вот уже много лет. Прошлое, Хельмут, ушло, Вервина очень поменялась.
   – Мы заметили, – сказал Гарип.
   – Это все что я знаю. Пока что Соловей должен быть на месте, раз поехал за добычей. Второй около трех часов назад взял путь на Ладану.
   – Разделимся, – предложил Хельмут Гарипу.
   – Да, я за Соловьем, а ты за иллюзионистом.
   – Наоборот, – твердо сказал Хельмут.
   – Ладно, чур с тобой, так и знал.
   – У тебя лошадка резвее, ты их скорее нагонишь. Да и следопыт из тебя прекрасный.
   – Ладно уже, хватит твоих комплиментов. Как всегда, мне самое унылое достается. Попрошу в Круге себе другого спутника.
   – Гарип, угомонись.
   – Да шучу я, шучу, – поднял руки Гарип и показывал успокаивающие жесты.
   – Я сообщу в Круг, что планы изменились, – сказал Ярец.
   – Не беспокойся, мы сами сообщим, когда закончим. Ладно, Гарип, встречаемся здесь же на закате. Если что-то пойдет не так, ждем друг друга на постоялом дворе, где сегодня ночевали. Удачи!
   – До скорой встречи! – бодро ответил Гарип и оседлав лошадь отправился в путь.
   Хельмут, в свою очередь, с азартом поехал искать этого Соловья. Ему очень хотелось узнать, что же это за чудо такое, и какие заклинания он использует, быть может это подкинет новых знаний, о которых прежде в Вервине никто не знал, вдруг этот блазень иноземец, такие редко, но попадались. Впрочем, в эту версию он сам верил с трудом, хотя и понимал, что что-то здесь не так.
   Ярец предоставил предельно точные сведения о наиболее вероятном местонахождении цели, объяснив, где и куда свернуть и как ориентироваться по дороге. Для верности Хельмут дважды спрашивал дорогу у местных жителей и направление пока оставалось логичным вплоть до одной развилки. Ярец сделал на ней особенный акцент, рассказав про кратчайший путь через лес, которым пользуются торопливые купцы и разные крестьяне, желающие сократить путь к порту, когда следуют туда на ярмарки. Дорога в обход глухой части леса добавляла примерно полдня пути, а почти забытая, не сразу заметная дорога через чащу хоть и выглядела пугающе, время от времени изредка дурную славу, являлась очень удобной и довольно спокойной большую часть времени. Прежде эти места были населены людьми, потому тропы и развилки хоть и оказались заброшены, но окончательно не забыты, ведь удобства у них не занимать, пусть и с риском нарваться на неприятных людей. Хельмут чувствовал подвох, но развернутся уже не мог, и уверенный в своих силах направил лошадь вперед, и та, несколько колеблясь, пошла.
   По всем признакам Ярец не ошибался, так как по всей длине тропы отчётливой виднелись свежие следы лошадей и пеших людей, но не телег. В лесу оказалось чуть холоднее, но там же лежало меньше снега и дальше следы оказались почти не различимы на мерзлой земле. Хельмут никогда не блистал навыками следопыта, больше полагаясь на чутье, и в целом один навык с допустимым риском и простительными ошибками заменял другой.
   Проехав совсем немного вглубь, Хельмут увидел разоренное захоронение. Он остановил лошадь, слез с нее и подошел к небольшим курганам, вокруг которых творился настоящий хаос. Погребальные камни оказались выкорчеваны, побиты, на некоторых сколоты надписи. Всего шесть могил подверглись разорению, в том числе сами невысокие курганы кем-то затоптаны, композиции из камня разбросаны, а в землю воткнуты деревянные клинья с вырезанными бранными фразами. Это могилы шести ворожеев из окрестностей города Слана. По надписям значилось, что они погибли сто сорок два года назад во время войны с Рестонией. В той битве рестонцы были разбиты и отброшены, но то сражение унесло много жизней и таких курганов по Вервине создали около шести штук. И вот теперь жители окрестных поселений их зачем-то разорили. Они писали гневные слова, проклинали ворожеев, обвиняя их в самых страшных злодеяниях. По внешним признакам курганы уничтожены около года-двух назад и с тех пор даже тропа к ним заросла, лишь острый взор Хельмута заметил их чуть в стороне от дороги. Должно быть раньше здесь рядом жили люди, но за сто сорок лет эти могилы оказались на отшибе, но и здесь до них добрались и осквернили. Хельмут покачал головой, еще раз убедившись в личной ненависти к глупым простолюдинам, и с таким настроем вскочил на лошадь и двинулся дальше в глубь леса. Предвкушая открытый бой, Хельмут надел шлем и подготовил щит, чтобы можно было быстро его достать.
   Прошло около двадцати минут, когда Хельмут неспешно выехал на опушку, окруженную со всех сторон пригорками, мощными деревьями, корягами, переплетающимися корнями и кустарниками. Место подобрано идеально, он это понимал. На большой ветке дерева сидел человек, одетый в форму, сливающуюся с темной корой дерева и сложив пальцы задорно засвистел. Это оказался самый обычный и не такой уж громкий свист, никакой ворожбы в этом, разумеется, не скрывалось.
   – Привет тебе, Морок! – прокричал человек с дерева.
   Вместо ответа Хельмут призвал заклинание Аод, произнося его про себя. Аод – слабое заклинание (точнее слабоизученное), дававшее кратковременный, но неплохой эффект защиты от физического урона. Ворожеи, владевшие им, называли его каменная кожа. Едва обратившись к силе Аод, Хельмут призвал заклинание Вемм, тоже слабое, но на время, значительно усиливающее работу тела и разума, повышая реакцию, ловкость, слух, зрение и обоняние. Оба заклинания взывали к силе одной и той же планеты Имга (одной из самых загадочных планет, что служило препятствием для точного изучения ее силы, хотя потенциально Имга давала огромные возможности, но проводились они с трудом и не ясно что служило их источником), что упрощало и ускоряло процесс, требуя сравнительно малых усилий для разума, как если бы это было два разных мира. Юный блазень, покачивающий ногой на ветке дерева ничего не заподозрил, и только улыбался, глядя как из засады в Хельмута пустили копье, летевшее с правой стороны, а с левой стороны ему на шею пытались набросить петлю.
   Хельмут заблаговременно услышал свист копья, и отмахнувшись словно каменой рукой, снес его и тут же соскочил с лошади, чтобы не попасть под петлю, шорох которой так же уловил заранее. Он выхватил меч Рачина и схватил щит, приняв боевую стойку. Из чащи выбежала пара десятков человек, по виду дешевых наемников из народа чадь, из которых половина оказались вооружены арбалетами, остальные клинками или топорами. Первый залп из стрел убил лошадь, еще три стрелы попали в щит, две в тело, но не нанесли как такового урона, оставляя лишь ссадины, царапины и синяки, остальные прошли мимо. Взмах зачарованного меча разбросал противников, стоявших с одной стороны, а также сбросил с ветки блазня, который неудачно свалился на торчащий сук и сразу погиб. В это время вторая группа спешно приблизилась к Хельмут и завязался ближний бой.
   Сила Аод и Вемм почти угасли, а потому пропускать удары не хотелось, хотя доспехи и шлем выдержали бы, Хельмут не сомневался. Он снова махнул мечом, воздухом разбросав вторую группу, успев прежде убить двух противников. «Прости Вейя, с этими не договориться» – произнес он себе под нос, поражая очередного врага.
   Хельмут не хотел использовать силу огня в лесу, опасаясь, что может его просто спалить, потому на помощь себе он вызвал заклинания Ижа и Теммь, метнув в противников целый ворох ледяных осколков, на огромной скорости пронзающих тела. Хельмут единственный, из известных ему ворожеев, кто умел комбинировать два заклинания, сплетая лед и ураган. Это требовало больших затрат сил, но работало крайне эффективно. Половина отряда мгновенно пала замертво, и пока остальные оказались изрядно демотивированы, Хельмут вступил с ними в ближний бой, и прекрасно владея мечом одолел оставшихся противников. Закончив бой, он замер на месте и осмотрелся. От призыва ряда заклинаний подряд за раз его голова начала немного болеть, в ушах стоял слабый звон, но такое быстро проходит. Нужен был короткий отдых, но Хельмут чувствовал, что рядом есть кто-то еще. Обернувшись вокруг себя, он вперил взгляд в одну точку, так как ощущал и даже видел, как в нескольких десятках метров перед ним подрагивает почти полностью прозрачный облик человека. Противник понял, что его увидели и решил показаться, сняв в себя амулет.
   – Это Зрак? – спросил Хельмут, имея в виду амулет.
   Он когда-то встречал такой и примерно знал, что амулет дает возможность носителю скрываться. Созданный на основе силы водной планеты Мрежа, он сливал материю носителя, превращая ее в форму тумана или воды, сливающегося с миром. Главное бедой амулета, как и многих других, служили побочные эффекты, если носить такой более часа, начиналась тошнота, головокружение, слабость и в конце концов носитель бы просто упал обессиленный, и через время умер, если бы кто-то все же не нашел его и не снял амулет. Пока что никто не научился противостоять такому эффекту, потому все подобные предметы предназначались строго для временного использования, и время это зависело лишь от могущества ворожея.
   Противник снял с шеи амулет, замотал его в специальную ткань, сотканную из травы кошица, волокна который обладали защитными свойствами, изолируя силу камня от носителя, и убрал в крохотную поясную сумку.
   – Да, это Зрак. Остался из Второго мира. Редкая вещица, знаешь ли. Таких артефактов всего два-три десятка, а может и того меньше. Он очень дорогой, – подробно и важно ответил крепкий, не высокого роста человек с черной аккуратной бородой и массивным подбородком.
   – Жаль, в нашем мире их пока не научились делать. Очень полезный был бы товар.
   – О да, древние достигли небывалого величия, и мы лишь жалкие черви на фоне их могущества. Но придет час и мы постигнем их силу.
   – Так из культа кого-то древних?
   – Все мы из этого культа, кто-то в этом сознается, кто нет.
   – Ты должно быть ошибся страной. В Вервине ненавидят ворожеев, и тем более древних, разрушивших Второй мир.
   – Я знаю о ненависти, ворожей.
   – Так кто ты такой? – перешел сразу к сути Хельмут.
   – Мое имя Волдхар.
   – Возможно, это имя мне знакомо.
   – Оно знакомо всем неглупым ворожеям. А уж тем более Мастрот должен про меня слышать.
   Хельмут конечно же сразу понял, кто это такой. Волдхар – ворожей-Мастрот, собиратель древностей из Второго мира. Однажды судьба почти свела их вместе, когда Хельмут со своим приятелем искал артефакты на границе Яругвы и Тресков, там же оказался и Волдхар, немного опередивший их. Но славился он не только как искатель, но и как грозный боевой ворожей, повоевавший на многих локальных конфликтах и в последние годы вроде бы служивший народу Крига, на другом континенте. Хельмут слышал о нем, как о наемном убийце, которого интересуют только деньги и возможность убить сильного ворожея, чтобы в мгновения его смерти попробовать уловить высвободившуюся силу и получить новые способности. Доподлинно неизвестно удавалось ли ему подобное, или это лишь миф для устрашения, но вообще-то ходил слухи, что это возможно, только никто не смог это ни разу подтвердить. Химера в виде перехвата силы чаще сводила кого-то с ума, чем действительно позволяла овладеть могуществом павшего ворожея.
   – Ты наемник. Наемный убийца-ворожей.
   – Это ты сейчас читаешь мораль? Ты слишком простого мнения о нас, Хельмут. Ворожей, обдающий несравнимой с простым человеком силой, должен быть солдатом как ты, да? Ты, убивший только что два десятка человек парой взмахов меча и силой простых заклинаний завтра вернёшься в свой город, чтобы получить жалование офицера Вервинской армии? А твое место в обществе определяет мнение толпы простолюдинов? Ты, чью могилу после смерти также разорят и оплюют, как те камни перед лесом?
   – Что-то похожее на это.
   – Ты живешь в мире иллюзий. Ворожей-Мастрот, светлая голова и чистый разум, ты используешь свою силу ради каких-то наивных целей, тогда как мог бы обрести истинное величие.
   – Величие? А что это такое? Просто такая же нужда, как и желание есть или спать. Величие – это необходимость, а ворожею необходимости нет. Я велик уже потому, что я есть. Но твоя смерть прибавит мне величия, если ты так настаиваешь.
   – Я только этого и ждал, – довольно усмехнулся Волдхар и не боясь спалить лес вызвал мощный огневой поток, бросив его в сторону Хельмута. Тот, в свою очередь, сделав резкий взмах мечом, сбил его волной воздуха, и следом вызвал мощный поток ветра, отбросив противника на землю. Когда Волдхар поднялся, Хельмут уже приблизился к нем и у них завязался бой на мечах, в который оба с удовольствием вступили. Волдхар выхватил двуручный клинок, зачарованный редкой пыльцой Трекка, вызывающей удары электрическом.
   – Где ты добыл Трекку? – уклоняясь от ударов, спросил Хельмут.
   – У вулкана в Тресках молния расколола камень-проводник и на месте выпала пыльца. Один местный привел меня туда.
   – Неплохо. Быстро Трекка разрушает оружие?
   – На пару лет хватает.
   – А где зачаровал?
   – В Рестонии.
   – Везде у тебя друзья, я смотрю.
   – Зато у тебя даже на родине друзей нет.
   Они продолжили бой. После нескольких попаданий щит Хельмута раскололся, и он подскочил к мертвой лошади и взял в руки второй меч Востру, зачарованную огнем и стал сражаться двумя мечами, хоть не очень любил такую тактику. Для защиты он вызывал временный поток ветра, в котором удары вязли. Тот же способ задействовал и противник. Ему попался действительно достойный враг, к встрече с которым Хельмут готовился давно и в глубине сознания очень хотел проверить свои силы именно с могучим соперником; для него, для его развития это имело особое значение, он ждал от сражения импульс особой силы, позволяющей пробудить в нем еще больше способностей.
   – Кто пожелал моей смерти? – выкрикнул Хельмут.
   – Вашей смерти.
   – О чем ты?
   – Мороков. Смерти Мороков. Ты, наверное, самый стойкий. Другие к этому моменту должны быть уже мертвы. Именно поэтому я пришел за тобой, – он сделал акценты на словах «я» и «тобой».
   Сказав это, Волдхар снова вызвал силу огня и нанес небольшой ожог левой части лица Хельмута. Он одернулся в бок и в ответ тоже пальнул огнем в противника, который оказался слишком расслаблен и одновременно воодушевлен успешной атакой и не успел среагировать и вызвать защитное заклинание под этот выпад. Он чуть отшатнулся, и в это время Хельмут всклочил с земли, махнул Рачиной, вызвав слабую воздушную волну, еще немного выбившую Волдхара из равновесия и воткнул второй, пылающий меч в голову врага, ровно в том месте, где его лицо на закрывал шлем, имевший губительно огромную прорезь для глаз и носа.
   Волдхар выронил оружие на землю, сила Трекки мгновенно ушла, как только Востра пробил череп врага. Он упал на колени перед Хельмутом и еще через секунду рухнул. Так закончилась жизнь великого, но одиозного ворожения-Мастрота Волдхара, служившего десятку правителей и стран, жившего по своим правилам и не имевшего никаких иных целей, кроме денег, славы и величия. Кто-то за это ругал его, кто-то ценил, о его персоне ходило много рассказов, и тем удивительнее, как просто и почти умиротворенно нашел он свой конец: в глухом лесу Вервины, там, где никто не видел его падения и там, где возможно никто не найдет его тело. Но даже павший Волдхар долго еще будет жить в мифах и слухах, ведь и прежде он уже «умирал», однако всегда оказывался живым спустя время, вот и теперь вряд ли кто-то так просто поверит в его безвременную кончину, пусть и от рук сильного, но вовсе не такого известного ворожея.
   Хельмут потушил очаги возгорания, вызвав дождь, а затем и лед. После он обыскал труп Волдхара, но не нашел при нем никаких бумаг, а потому взял лишь амулет Зрак, а клинок выбросил в болото, предварительно разбив на болоте лед, а после снова его запечатав. Хельмут не любил чужого оружия, особенного зачарованного, потому всегда с легкостью его уничтожал или отвозил как трофей в Великий Круг, но в этот раз мысли его занимали совсем не оружейные трофеи.
   С самого начала, когда Ярец пришел к Хельмуту и Гарипу с рассказом о разбежавшихся блазнях он чувствовал, что дело не чисто, подозревая пусть и мелкий, но подвох, но он понимал, что узнать правду можно только в том случае, если пойти этим путем, сейчас же вышло, что он и Гарип загнаны в ловушку, но если Хельмут победил, то справился ли Гарип? И что с другим Мороками? Это предстоит узнать, но его главная ошибка – это желание поймать двух жалких блазней, жажда Хельмута истребить как можно больше, в его понимании, врагов. Нельзя было разделяться, именно для этого Круг собрал их парами. Но все и всегда получалось так легко, что Хельмут потерял бдительность, он много лет не проигрывал, не встречал достойных соперников среди людей и чудовищ, он ничего не боялся и уверенный в себе забыл, что на любую силу может найтись еще большая сила. Это же на своей шкуре ощутил и Волдхар, чье тело, даже не преданное земле, в невероятно дорогой броне лежало в лесной чаще с пробитой головой. Времени сокрушаться не оставалось, нужно было спешить обратно. Хельмут попытался найти лошадей, на которых прибыли люди из засады, но судя по следам лошади испугались ворожбы и разбежались кто куда. Несмотря на некоторую усталость, он набрался сил и побежал через лес. Уже по дороге, за лесом, ему повстречался отдыхавший крестьянин. Хельмут предложил ему полушку если тот подвезёт его на телеге до Заполицы, и крестьянин согласился подбросить солдата за такую сумму, не спрашивая кто он и откуда. Дело как раз шло к вечеру, если с Гарипом все в порядке, он либо уже на месте, либо вот-вот появится.
   – Что это у тебя с лицом? – спустя время все же спросил любопытный крестьянин солдата, указывая на ожог.
   – В походе пьяный заснул у костра вот и обжегся. Пока искал, где обработать рану, отстал от отряда.
   Крестьянин залился глухим смехом и такой ответ его вполне устроил. Сам ожог не страшил Хельмута, такие раны можно затянуть заклинаниями, что следа почти не останется, но только не сегодня, слишком много сил потрачено. Пока его мысли занимало случившееся. Несмотря на победу над Волдхаром, он не ощутил той желанной эйфории, того удовлетворения от своей силы, повергшей могучего врага, он не чувствовал ничего подобного. Эта, как будто бы рядовая, проходная победа пока что ассоциировалась у него с личной неудачей, оплошностью, которую он допустил, отпустив Гарипа одного. Он крутил в голове разговор и выражение лица Яреца, уж слишком он изображал из себя уставшего человека, слишком он не был похож на себя обычного. Всем своим видом и голосом Ярец старался усыпить бдительность Хельмута, чтобы тот поверил истощенному старику и вот ведь беда, опытный Мастрот поверил и подставил под удар не только себя или Гарипа, но, кажется, и всю Вервину. Он все делал ради защиты, жил этой целью, но собственные амбиции – или чтобы это ни было – погубили все. Так он считал и пока что сдержанно, но винил себя, тем не менее желая во всем разобраться, чего бы ему это не стоило.
   Между тем телега с крестьянином и Хельмутом в хорошем темпе двигалась к поселению, на улице холодало, а красивое, голубое небо заметно потемнело.

Встреча в Великом Круге

   Гарип не появился. Хельмут понимал, что любой лишний час ожидания может стоить жизни его соратнику, а потому презрев необходимость в отдыхе, взял коня и в темноте помчался в том направлении, куда указал Ярец. При себе у Хельмута всегда хранился камень Витель, это еще один огненный камень. В отличие от Смаги, обогревающей помещения, Витель можно поджечь только при помощи заклинания Вир и камень воспламенялся и горел постоянно, излучая яркий цвет с синевой, но не обжигая, выдавая лишь свечение, не взирая на ветер или дождь, и потушить его возможно только той же силой Вира, главное уметь это делать. Один камень мог гореть непрерывно более года, что превращало их в почти вечное изделие для ворожеев, странствующих по миру. За пределами поселений Хельмут быстро организовал факел, поджог камень и помчался вперед, внимательно разглядывая следы, ведущие прочь из поселения. Опрос попадавшихся на пути крестьян, часть из которых оказались пьяны, не давал результата, люди либо правда ничего не знали, либо опасались отвечать солдату со странным синим факелом в руке, дабы их самих в чем-то не заподозрили. Тем не менее чутье и свет от камня помогали двигаться в правильном направлении и спустя время Хельмут взял след и добрался до небольшой рощи, которая дымилась от пожара, а с другой стороны валялись деревья полностью укутанные в лед. «Мощное было сражение» – заметил Хельмут. Добравшись до середины рощи, перед Хельмутом предстало поле битвы очень похожее на то, что произошло с ним пол дня назад. Примерно пятнадцать поверженных врагов лежали либо засеченные мечом, либо окоченевшие от льда. Сам Гарип застыл, опершись на толстый ствол дерева. Из его груди торчал его же собственный клинок, пропаливший доспехи огнем, и несколько стрел, застрявших в теле. Щита не наблюдалось, похоже он сгорел, также, как и светлая борода его оказалась сильно опалена. Голову не покрывал шлем, видимо на Гарипа напали внезапно, и он не успел подготовиться как следует. Одна стрела наверняка сразу пробила ему плечо, вторая угодила в районе шеи. Что произошло дальше можно только представить. Хельмут упал на колени перед своим соратником, он знал, что простые бандиты или блазни не смогли бы так просто одолеть Морока, и здесь поучаствовал не менее сильный ворожей вроде Волдхара, который каким-то образом смог ослабить бдительность не такого опытного Гарипа, и он не успел отреагировать на полет стрелы, не успел даже почувствовать опасности, приближаясь сюда. Но даже раненный, он бы справился с обычными людьми и сумел бы хотя бы на время ослабить боль и затянуть раны, но, видимо, шансов у него уже не оставалось. Глаза Гарипа остекленели и уставились вперед, в мрачную бездну неба. В темноте ночи их подсвечивал ледяной свет от спутника Атавы и огня Вителя, и в его голубых лучах глаза покойника казались камнями.
   – Ну же, что произошло, дай мне увидеть, – бормотал Хельмут, вглядываясь в глаза Гарипа, сам не зная почему, он верил, что сможет сквозь них увидеть его погибель, увидеть все, что здесь произошло, но ничего не получалось.
   Хельмут изо всех сил напрягал свой разум, пытаясь воззвать к силе каждой планеты, но, конечно, не мог найти ничего даже отдаленно напоминающего то, чего ему так хотелось.
   – Тебя ждет Большой мир, друг, – вконец отчаявшись прошептал ворожей и закрыл глаза покойника.
   Он погрузил тело Гарипа на лошадь и отправился сразу в город Слана. В ночи он навестил военный гарнизон и попросил помочь с погребением тела. Он рассказал, что рядом с городом на них напали грабители и его напарник погиб. Хельмут не преминул упомянуть про тех людей, что собирают дань на подступах к городу, на что офицер из гарнизона лишь отводил глаза и обещал разобраться.
   Гарипа сожгли рано утром, а прах предали земле на воинском кладбище, насыпав скромный курган, как это обычно бывало, если в бою погибал местный солдат. Хельмут смотрел на небольшой камень с вычерченным именем павшего и годом погибели – 3115 от начала отсчета Третьего мира. Это казалось ему пугающим и нереальным, несмотря на что он повидал много смертей, почти с самого детства смерть идет попятам за ним, отбирая семью, друзей и учителей, каждый раз давался все труднее и ему страшно хотелось прекратить эту череду, но сердце его все больше наполнялось злобой к тем, кто хоть как-то признавался им виноватым и к любому, кто мог бы стать на его пути. Проклятый круг злобы и кровопролития словно замкнулся и, быть может, права была когда-то Вейя, но остановиться уже невозможно.
   Закончив с похоронами, он отправился в Слану и уже в городе Хельмут узнал, что Ярец остановился лично при дворе посадника, но теперь его нет и еще вчера днем он уехал, ориентировочно в сторону Большака, но информация подавалась скорее наугад, точно никто ничего не знал или не говорил. Идти на аудиенцию к мерзкому посаднику не имело смысла, а сам Хельмут не ручался, что дело обойдется без конфликта, и во избежание инцидента отказался от задумки, тем более сейчас важнее понять масштабы заговора и узнать кто за ним стоит, поэтому Хельмут принял решение спешно возвращаться в Вирмы и идти на разговор сразу в Великий Круг. Внутренне он готовился, что именно Круг организовал это, не ясно зачем, а потому он не сомневался, что, если будет нужно отомстить, рука его не дрогнет, пусть за этим стоит сам Верховный глава Круга Возгарь. Собирался ли он мстить только за близкого ему Гарипа или всех Мороков, или может быть за все, что пережил в последние годы Хельмут еще не решил. Как бы то ни было, в нужные моменты он умел держать себя в руках и взвешивать поступки, а значит если кого-то и ждет смерть, это будет оправдано, по крайне мере для него самого.
   Дорога заняла долгих несколько дней. Хельмут спешил, спал совсем немного, давал отдых лишь лошадям, по ходу дела несколько раз успев поменять их в военных гарнизонах и форпостах по дороге. К Вирмы он прибыл в ночи, и оставив лошадь у постоялого двора, в сам город решил идти пешком, скрываясь и для этого собирался использовать доставшийся ему амулет Зрак. Прежде он лишь раз видел такой, но лично никогда не обладал. Ворожей до конца не был уверен, как он работает, но в силу опыта и знаний, справился, подобрав подход к амулету и правильно подобрав концентрацию заклинания, также звучащего как Зрак. Он надел камень и стал почти невидим, сливаясь в предрассветных сумерках, просочился по городским улицам и без препятствий добрался до входа в Великий Круг. Перед ним Морок снял амулет, зная, что опытные ворожеи все равно почувствуют его приближение, так что разницы почти не было. Сняв амулет, он ощутил легкое головокружение, но в общем остался доволен его действием и согласился, что вещь это крайне полезная, а кроме того, дорогая, ведь мало ли что в жизни еще предстоит.
   Здание Великого Круга представляло собой огромный диск (в высоту четырех этажей), пристроенный к скале, и опирающийся на одну огромную, мощную колонну по центру, где скрывалась лестница и несколько малых колонн по всему периметру. Весь контур диска обрамлен окнами по всем четырем этажам. На крыше возведено еще несколько помещений, куда вели лестницы, а также Круг имел два этажа, уходящих под землю и туннель, соединяющий Круг с Крепостью Вельмир, выстроенной неподалеку, но чуть выше Круга.
   Хорошо знакомая стража Круга поприветствовала Хельмута, один из них сразу же выразил радость, по поводу встречи с ним и предложил скорее спешить к Возгарю, он как раз сегодня будет собирать совет по поводу случившегося. Хельмут, ничего не отвечая, но кивнув в знак принятия информации, проследовал внутрь и торопливо поднялся на четвертый этаж в покои к Возгарю. Если в такой час он не спал, значит о событиях уже начали приходить вести.
   В помещении по углам горели камни Витель, у северной стены зажжен камин, а через восточное окно падал свет от восходящего Багреца. Возгарь, опытный, мудрый ворожей-Мастрот, половину жизни посвятивший боевой ворожбе, после перейдя в русло обучения и наставничества, со временем возлагавший Средний Круг в Соломени, а после Великий Круг. Он не был очень стар, но выглядел неважно: уставший, седой, чуть сгорбленный, с морщинами, он последние годы мало спал и отдыхал, пытаясь управлять гибнущей, или как говорили многие, преобразовывающейся, структурой ворожеев. Когда Хельмут вошел в кабинет, он еще не видел Морока, так как стоял спиной, но тут же облегчено выдохнул и произнес низким тихим голосом, не проявляя при этом эмоций.
   – Как же я рад Хельмут, что хоть ты выжил.
   На самом деле он почувствовал его приближение еще до того, как Морок добрался до его покоев, но только теперь, когда услышал его шаги, спокойно выдохнул. Возгарь отличался самыми сильным чувством и интуицией среди ворожеев Вервины, именно он в свое время помог Хельмуту освоить особенности этой способности, впрочем до своего наставника ученик все еще недотягивал.
   В кабинете также находился Волвар, глава армии. Возрастом на десять лет старше Хельмута, он бодро поднялся со стула, провел правой рукой по лысой голове, провел ладонью левой руки по усам и протянул правую руку со сжатым кулаком Хельмуту в знак приветствия.
   – Хельмут, я не верил, что ты погиб. Кто угодно, но только не ты, – сообщил Волвар.
   – Что случилось с остальными? – осторожно спросил Хельмут, все еще придерживая в голове мысль о возможном предательстве Великого Круга и даже армии, но прямо сейчас эта мысль начала казаться ему абсурдной, так как мотивов у них для этого просто не существовало, кроме разве что самоубийственной цели, но это звучало предельно абсурдно.
   – Пока что мы знаем о десятке убитых Мороках. Две женщины, восемь мужчин. Что с Гарипом?
   – Он мертв.
   – Значит одиннадцать. По остальным нет вестей, но кажется это дело времени, и все вести будут плохие.
   – Что вы еще знаете? – спросил Хельмут.
   – Пока что, очевидно, ты знаешь больше, чем мы. Расскажи, что там случилось. Будь добр, удели внимание всем деталям, сейчас каждое слово подобно доагоценности.
   Хельмут не сразу ответил на просьбу. Внутри него снова мелькнуло чувство, что заговор мог быть подстроен сверху, но кем и для чего? На Возгаре и Волваре лица не было, особенно плохо смотрелся Волвар, не скрывающий разочарование от потери пятнадцати лучших боевых единиц армии. Они просто не могли это сделать, у них нет ни единой причины. Чувства подсказывали ему, что оба собеседника скорее разбиты и ошарашены, что мало походило на состояние заговорщиков. Злоба стихла, и Хельмут рассказал все с самого начала.
   – Значит Ярец, – лишь произнес Возгарь в конце.
   – Тебе он хорошо знаком? – спросил у него Волвар.
   – Да, очень хорошо. Он всегда был в меру амбициозен, но высоко не прыгнул. Это рядовой ворожей, у него не вышло развить свои способности. Откровенно говоря, его и Эринтом можно назвать с натяжкой, но чего у него отнять, так это способность ладить с людьми, поэтому он был полезен, хоть и строптив. Ярец служил в разных Кругах, служил даже при дворе, однако с возрастом карьера его шла скорее на спад, так как он уступал в силе и от этого злился, вымещая обиду на Ванах. Многие его не любили и это было взаимно. Последние годы он собирал для нас информацию по блазням и передавал ее в Круг недалеко от Нырищи, а дальше информация шла сюда. Казалось, он нашел свое место и я думал, он давно остепенился. Слышал, что у него молодая жена, они живут в Большаке, сам же Ярец часто бывает в Слане, он там доверенное лицо у посадника, это что-то вроде дополнительного заработка для него. Ему не было причин жаловаться на свою жизнь, во всяком случае на последние годы.
   – Про посадника будет отдельный разговор, Волвар, – перебил его Хельмут. – Работа для Харалуга.
   Волвар понимающе кивнула в ответ, но жестом показал, что лучше бы им обсудить это попозже.
   – Второе имя, которое ты назвал, – продолжал Возгарь.
   – Волдхар.
   – Да, Волдхар. Он старше тебя, Хельмут, опытнее. Он из иного времени, если можно так сказать, это скорее мое поколение. Это очень сильный и известный ворожей. Был, как я понимаю. Он обучался некоторое время здесь, в Вервине, но довольно рано выбрал путь наемника, это произошло еще в молодости. Это не то чтобы редкость, в истории хватало ворожеев-наемников и даже существовала целая ветвь в Рельяре, но ее разгромили. Но мы про Волдхара, да. Он богат, потому что собирал древности по всему миру, эта страсть искушала многих из нас, как многих и погубила, но он сделал ее своим вторым ремеслом и возможно не прогадал. Последние годы о нем ничего не было известно, кроме того, что он жил в Криге, а после осел в Рестонии и купил там себе замок между Рехтом и Мистерой. Есть еще информация, но к делу это отношения не имеет.
   – Значит Рестония, – чуть ли не с скрипом на зубах произнес Хельмут.
   – Предположительно, да. Ярец не мог быть организатором, ему бы не хвалило денег и влияния, да и что дальше? У него нет армии за спиной, чтобы сделать следующий шаг. Очевидно, что его просто подкупили, а сделать это не сложно. Но подкупили не только его, разумеется. Надо понимать, что для убийства Мороков не подошли бы просто солдаты или бандиты, нужны сильные ворожеи, и кто-то смог собрать таких шестнадцать и направить в Вервину. Кто-то помогал им перемещаться и скрываться, кто-то давал наводки на вас, кто-то подбирал места для нападения. У нас есть целый круг предателей, – грустно заключил Возгарь.
   – Рестонцы всегда алчно смотрели на наши земли. Похоже, последняя война ничему их не научила, – заметил Волвар.
   – Последняя война завершилась сто сорок лет назад и о ней никто не помнит, хотя они принесли на нашу земли смерть и разрушения и только ворожеи смогли тогда их остановить. Тот поход стоил Рестонии армии под десять тысяч солдат, то есть почти вообще всех боеспособных, они сами едва не пали под натиском Рельяры, которая отобрала у них кусок земель. Но сегодня у нас нет этой силы, а гибель Мороков делает ситуацию еще более сложной. Зато у Рестонии, насколько мне известно, дела с армией в полном порядке, ровно как и с числом сильных ворожеев. Да, их меньше, чем у Вервины, вернее… их было меньше, и я учитываю только те данные, что официально подавали Круги Рестонии, но они всегда лукавят, всегда. Дело обретает опасный оборот.
   – Но пока не катастрофический, – предположил Хельмут.
   – Почти катастрофический, – кивнул Волвар.
   – У нас же есть регулярная армия.
   – Как и у них. И как я сказал, у них есть боевые ворожеи, скорее всего больше, чем теперь есть у нас.
   – Есть новости от разведки? – спросил Хельмут.
   – Ничего нового. Абсолютно.
   – Тогда пора начинать искать изменников, пока не стало слишком поздно. Если уже не поздно.
   – Но без воли Правителя мы не можем делать все, что захотим касаемо ворожеев и Кругов, а проблемы множатся. В любом случае, нужно сообщить о случившемся.
   – Я сегодня поговорю с ним, – сказал Возгарь. – Он как раз вернулся из Рельяры накануне, обычно после таких визитов он более сговорчив и благосклонен.
   – Но разве сейчас речь о каких-то пустяках, что нам нужна благосклонность Верзита? – удивлялся Хельмут.
   – Он своеобразный человек, кроме того не верящий в войну, насколько я могу понять. Но я не уверен, что понимаю его. При всех моих знаниях о людях суть Верзита Смелого остается сущей тайной для меня.
   – Кажется, сейчас не то время, чтобы не верить в войну.
   – Я постараюсь убедить в этом Верзита, постараюсь. Сегодня на собрании будет известна его позиция. Наверняка явится его советник и косноязычно, но сформулирует ответ.
   – Я приглашу главу разведки на собрание. Надеюсь, у него будет хоть какая-то информация, потому что пока от них толку было мало, даже блазней искали Круги, а не разведчики, – сообщил Волвар. – Достали они меня, бездельники.
   – Тогда встретимся вечером, – подтвердил Возгарь.
   – Да, Волвар, по поводу Сланы. Дела становятся все хуже, а порядка почти нет. Посадник устроил там банду для грабежей, используя части регулярного гарнизона. Есть, кажется, и другие проблемы. Хорошо бы этот гарнизон обновить.
   – Рыц… вот ублюдок. Худшего человека еще поискать надо.
   – Будь аккуратен, я знаю, она была дорога тебе, как и мне, но у нас нет прав на жесткие меры по отношению к нему, встряхни лишь войска.
   – Я все понял. Понял. Отправляю туда Харалуга, он разберется, он такое любит.
   – Будь осторожен. Случись чего, Правитель не одобрит.
   – Я не буду это с ним обсуждать, все будет обставлено как обычная проверка войск, что мы и так делаем время от времени.
   – Осторожнее, так или иначе Рыц пользуется его благословением.
   – Можешь не беспокоиться.
   – Я беспокоюсь только за тебя, не за себя.
   – Хельмут, не учи меня моей службе.
   – Ладно, ладно. Но при случае дай втык Драгану, чем он вообще занят, когда я приношу тебе вести вместо разведки.
   – Не нравится мне этот Драган. Толку от него никакого. Давно бы убрал его, но член клана семьи Верзита… сам понимаешь.
   – Понимаю.
   – Ладно, я разберусь, спасибо за помощь, Хельмут.
   – Да, Волвар, отправь весть в крепости Выжлец и Трубеч, пусть готовятся к возможному вторжению Рестонцев.
   – Именно это я хотел сделать прямо сейчас. К восточным границам скоро выступят дополненные силы, я выделю шестьсот человек, они станут лагерем на подходе к крепостям. Кажется, наши опасения сбываются, и то, для чего мы родились, скоро начнется. Ты чувствуешь что-нибудь?
   Морок ничего не сказал и лишь отрицательно покачал головой в ответ. На том они раскланялись и попрощались до вечерней встречи.
   Хельмут собирался навестить Вейю с дружеским визитом, но прежде привел себя в порядок после долгой дороги. В Великом Круге у него имелась своя отдельная комната, вернее помещение на целых три комнаты. Он предпочел жить в стенах Круга, где под рукой всегда огромная библиотека, тренированный лагерь, ворожеи, здесь же пешком можно быстро дойти до расположения главы армии, да и резиденции ключевых военных находятся поблизости, а главное жилье в Круге бесплатно для него. Помещение Хельмута состояло из спальни, совмещённой с небольшой кладовой, рядом комната, наподобие гостиной и трапезной (хотя он всегда ел в общей трапезной), и рядом комната для принятия ванны и отдыха. Там же Хельмут медитировал, что он делал часто, дабы привести разум в порядок и пытаться открыть для себя новые знания, распутывая сложные цепочки взаимодействия с Большим миром. В целом Хельмут вел довольно скромную и скучную жизнь, большую часть из которой занимали тренировки, чтение и попытки постигнуть все новые и новые силы. Он жадно оттачивал мастерство, сохраняя чистый разум и крепкое сознание, старался достаточно спать и есть, чтобы не слабеть телом, и не тянуть силы из самого себя. Лекари уверяли, что залог его силы в том числе в здоровом теле, потому он уделял этому вопросу особое внимание.
   Дом Вейи находился вблизи Крепости Правителя, в богатом районе города. Хельмут не сомневался, что в столь ранний час он застанет возлюбленную дома, и потому неспешно привел себя в порядок, подстриг волосы и сбрил щетину, переоделся в легкую, тем не менее военную форму и взяв изящный клинок, добытый много лет назад в Тирверии, направился в дорогу.
   Утро выдалось ярким, облака не скрывали свет от разыгравшего Багреца, на улицах почти сошел снег и лед, чувствовалось, что весна уже рядом, хотя совсем недавно минула середина зимы. На улицах города началось оживление, выходили торговцы, проходили богатые люди, предпочитающее не покидать свой квартал по чем зря, а рядом бродили зевающие стражники и шныряли проходимцы.
   Добравшись до нужного двухэтажного каменного дома, украшенного скульптурами и резьбой по мотивам Сустугской росписи, со стилизованными изображениями животных и птиц, Хельмут постучал в дверь и очень скоро на пороге возник довольно юный слуга, узнавший Хельмута и бодро его поприветствовавший. Как и ожидалось, Вейя еще не покидала дом, и Хельмут предварительно попросивший накрыть на завтрак в том числе для него, поднялся на второй этаж и вошел в комнату девушки, постучавшись пред этим их тайным порядком ударов.
   Вейя стояла спиной ко входу и расчесывала волосы у зеркала. Хельмут с улыбкой посмотрел на ее отражение, как всегда, с восторгом разглядывая ее хрупкую, стройную фигуру с изящным станом, даже при небольшом росте, придававшем ей некоторое величие. Ее каштанового цвета волосы оказались короче, нежели при их последней встрече и теперь едва спадали ниже плеч. Кожа стала как будто чуть белее, и без того светлая Вейя показалась ему бледной, видимо из-за своей службы, не выходя на свет месяцами. Увидев в отражении Хельмута, ее выразительные голубые глаза вспыхнули, прямо как в юности и она резко обернулась и не скрывая радостных эмоций, бросилась к нему и что было сил обняла. Хельмут в ответ крепко обнял возлюбленную, ничего не ответив на ее: «Как же я счастлива, что ты жив». Он уже слышал это несколько раз от нее, и ему не надоедало, ради нее он готов был снова и снова лезь в неприятности, лишь бы еще раз ощутить этот сладкий миг возвращения. Каждый раз он слышал в этом отголоски юности, когда молодой Хельмут едва не погиб по собственной глупости, обращаясь с ворожбой, и Вейя точно также обняла его и произнесла эти слова, пока он лежала на постели и едва мог пошевелить конечностями. С тех пор многое изменилось, и те возлюбленные давным-давно разошлись, но что-то сильное не давало угаснуть чувствам, и Хельмут снова и снова приходил к ней и они проводили вместе дни и редко ночи, любуясь небом и звездами, но ничего не было как прежде, как бы того не желали оба, реальность неизбежно отдаляла их. Да, все давно поменялось, но Вейя оставалась последней и возможно единственной слабостью очерствевшего и могучего Хельмута, она была тем последним образом, который он собирался представить, если ему предстоит умереть, она была тем, кого он желал защищать, когда говорил, что защищает Вервину. Вейя воплощала для него вполне живой, реальный образ родины, земли и народа, и чем больше сил обретал Хельмут, тем прочнее казался ему незримый купол, оберегавший ее, оберегавший Вервину от любой напасти. Удивительная способность Хельмута, при всей его силе разума, поддаваться легкому опьянению, находясь рядом с ней, чаровала ворожея, и он готов испытывать это вновь и вновь до конца своих дней, до конца своей нелегкой службы.
   Вейя родилась в обеспеченной семье. Ее отец был вхож во двор к прошлому правителю Хектору, и занимался научными и просветительскими делами, кроме всего он пытался доказать, что природа камней и силы Большого мира изучена не просто слабо, но в корне неверно их использование и нужно пробовать найти им более сложное и точное применение. Боевую ворожбу он приравнивал к каменному оружию, считая, что сила может вырасти из «каменного топора в монолитную стену», иными словами верил, что метать огонь – это малое, что может ворожей и люди в целом. С приходом Верзита к власти его место лишь укрепилось и дочь пошла по стопам отца, занимаясь наукой, но вскоре перейдя в дипломатию. Ее брат выбрал военную карьеру, но рано погиб в сражении с пиратами у берегов Вверви. Отец тяжело перенес утрату сына, считая себя виноватым, что не настоял, чтобы сын выбрал другой путь и сам вскоре скончался, вероятно от сердечных мук. За ним ушла и мать Вейи, не справившаяся с двумя потерями подряд. Примерно в это же время Вейя и познакомилась с совсем юным ворожеем с севера по имени Хельмут, который прокладывал себе политическую карьеру и прибыл в Вирмы для обучения в Великом Круге и службе дипломатом. Занимаясь в Круге, Хельмут показывал невероятные успехи в обучении боевой ворожбе, дополнительно изучая военное дело, обучаясь фехтованию, стрельбе, езде на лошади и непрерывно тренируя свое тело и волю. Сила физическая и сила ворожея, которую он получал, все сильнее склоняла его к другой роли, и не без воздействия со стороны главы армии и его соратников они переманили на свою сторону Хельмута, взяв его сперва в несколько походов, а вскоре уже сам ворожей отправился в долгое странствие, после чего занимался только службой и развитием себя. Перемена в его взглядах произошла во многом из-за самой столицы, где молодой ворожей впервые столкнулся с нюансами политики, дипломатии, с людьми высшего света и с каждым днем он понимал, что это совсем не для него. Несмотря на то, что в целом принимали его хорошо, а под личным протекторатом главы Великого Круга он был вхож даже в Вельмир и имел возможность общаться с самыми видными людьми, Хельмут с удовольствием погрузился в военное дело, сперва оправдывая это общим развитием и любопытством. Однако всякий раз ощущая огромную силу, что буквально наполняла его жизнь, он понимал, что хочет быть воином, и более того, он рожден воином. Вейя с трудом мирилась с выбором своего возлюбленного, долго пыталась это принять, но рана от потери брата, а после и всей семьи не заживала, а от решения самого Хельмута наоборот лишь сильнее болела. Ее пугало все: сила, которую он мог призывать, его крепкое тело, которое он тренировал исключительно с целью убийства противников, его холодный взгляд, беспощадность к тем, кого он считал врагами, и его жажда быть полезным именно на военном поприще. Лучшим аргументом он считал меч и ворожбу, а их долгие разговоры ни к чему не приводили, и если Вейя привода доводы, что воин давно нет, что Вервина навсегда защищена и весь мир меняется к другому, стараясь избегать масштабных воин, Хельмут указывал ровно на обратное – это затишье перед бурей. Почти все время складывалось ощущение, что Хельмут ошибается, и все дела действительно решались на полях дипломатии и торговли, но все что было видно в стенах Вирмы, совсем иначе выглядело за их пределами. Хельмут объездил свою страну, всегда пребывал в кругу военных, и чувствовал, что что-то может произойти, а потому становился подозрительнее, внимательнее, злее, а вопросы он предпочитал решать силой, нежели словами, избегая битв только в том случае, если не следовало привлекать внимание, впрочем с годами он пробовал действовать мягче и научился разговаривать с теми, кто не хамил в ответ.
   Конечно же, они расстались, хоть и совсем не смогли разорвать связь, но больше не были вместе. Хельмут не мог пережить это разочарование, но он также понимал, что не готов занять место в Вельмире и заниматься демагогией, когда Вервина нуждалась в его мече и ворожбе. Вейя же не хотела, чтобы ее муж пропадал в военных походах или на службе, а однажды вернулся домой в гробу и ей оказалось проще отпустить Хельмута, хоть это было и не просто, и она все равно с тревогой ждала, когда снова увидит ворожея, если тот пропадал надолго. Ни он, ни она так и не нашли себе новой пары, полностью посвящая себя службе и в голове прокручивая воспоминания о прошлом.
   – Вчера вечером я получила новость, что некоторые из Мороков погибли. Это правда?
   – Правда, с той поправкой, что они не погибли, а их убили. Всех, кроме меня.
   – О, нет… Как это могло произойти?
   – Нет сомнения, что это заговор. Пока у нас нет доказательств, но возможно это дело рук рестонцев. Кто-то помогает им отсюда.
   – Рестонцы? Неужели ты думаешь, что они решили напасть на Вервину?
   – Вполне может быть. Для чего еще им убивать сразу пятнадцать сильных ворожеев?
   – Но ведь наша армия сильна и без ворожеев, ведь так? Верзит часто указывал на это, что мы справимся с любой угрозой и без ворожеев.
   – Верзит… Он живет в какой-то другой Вервине. Все слишком поменялось в последние годы. Мы итак идем на крайние меры, чтобы сохранять баланс и сохранять нашу главную силу, а он этого не понимает.
   – Крайние меры – убийство простых ворожеев, которые не хотят быть солдатами? Я не хотела думать, что ты стал простым наемником.
   – Я не наемник, Вейя, я служу своей стране и делаю ту работу, которую должен делать, то, что мне приказывают делать. В конце концов, кто-то должен заниматься и такими вещами. Сейчас Вервина в опасности и я ее защищаю. Ты ведь делаешь то же самое, но на другом поприще. Пойми, мы оба делаем одно и то же. Но по-разному.
   – Убивая простых людей ты защищаешь Вервину? От кого? От нас же? Может ты и меня убьешь, если тебе завтра прикажут? Ах да, я же не ворожея, кто я такая, чтобы великий Хельмут занес надо мной свой меч…
   – Я убиваю тех, кто своей глупостью нарушает баланс.
   – А что, если они избирают другой путь? Почему вы не даете им право выбора? С чего вы вообще все решили, что ворожба – это сила для убийства и разрушения? То, что вы никак иначе ее применять не умеете ни о чем не говорит.
   – Вейя, эта сила сотни лет хранила нас в мире и покое. Пока все знали, что в Вервине есть армия ворожеев никто даже не думал сюда сунуться. Кроме проклятых рестонцев, но и их мы уничтожили. Пойми, милая, если бы не эта сила, Вервина уже давно бы пала. Мы не можем от нее отказаться.
   – Всегда можно найти другой выход, Хельмут. Для тебя всегда самый простой путь – махать мечом.
   – Вейя… ты не представляешь, как сложно порой бывает. Оружие лучше всего доносит понимание до тех, кто упрямо не хочет ничего понимать.
   – Ты хоть раз пробовал другие пути?
   – Вейя, какие пути? Ты думаешь, если я просто с ними поговорю, они перестанут это делать? Блазни перестанут забирать нашу силу, бандиты перестанут убивать и грабить, зажравшиеся посадники перестанут строить поганый мирок в своих владениях? Это так не работает и эти люди не понимают правил, их волнуют только деньги, а пугает только сила.
   – Блазни, блазни, блазни… Может это происходит потому, что времена меняются, Хельмут? Почему ни ты, ни Волвар, ни Возгарь не видите и не хотите видеть, что мир устал от воин, а нашу силу можно пустить в другое русло? Может и смерть Мороков вовсе не заговор, а естественный ход вещей. Не думал? Вдруг это так? Ведь все не просто так происходит.
   – Это происходит потому, что в Вервине больше нет порядка. Верзит превращает наши земли в царство сомнительной свободы, да только никому от этого легче не стало, Вейя. Что говорят дипломаты, политики, торговцы? Что стало лучше? Стало лучше воровать и рушить?
   – Ты, как всегда, видишь все очень однобоко.
   – Как и ты.
   – У тебя могла быть другая жизнь, а не вот это все.
   – Меня вполне устраивает моя жизнь…
   – Довольно!
   – Вейя, опять это разговор… Мы с тобой уже тысячу раз об этом говорили.
   – И тысячу раз ты меня не слушал!
   – А ты меня, – холодно ответил Хельмут, но за холодом не скрывалось ни обиды, ни разочарований, он только лишь в очередной раз понимал, что вместе они быть просто не смогут, но это никак не мешало продолжать любить ее.
   Вейя отвернулась. Снова это горькое чувство накрыло ее. Все их разговоры рано иди поздно заканчиваются спорами о том, как использовать силу и каким должен быть мир, и вот снова, едва не погибший в бою Хельмут возвращается и вещает ей о том, что кругом война и злоба и не хочет слышать, что для изменения можно пробовать не плодить зло, но предотвращать его. Хельмут думал примерно о том же, но со своей правдой.
   – Мне пора идти, сегодня у меня встреча с делегаций из Рельяры, они прибыли по приглашения Верзита.
   – Я позавтракаю с тобой?
   – Не надо, прошу. Мне хочется побыть одной.
   – Как пожелаешь.
   Хельмут попрощался и почти вышел за порог, как услышал вслед:
   – Хельмут, мне жаль, что Мороки погиби. Мне правда жаль. Нужно в этот разобраться, понять причины, найти виноватых. Я понимаю. Они служили Вервине как могли, я понимаю. Я уважаю их за это, если будет надо, я сама готова погибнуть за нашу землю.
   – Это моя привилегия.
   – Хельмут! Не пропадай.
   Он кивнул в ответ, но ничего не сказал и ушел прочь. Не то чтобы разговор хоть сколько-то огорчил его, ведь такое они уже проходили, но повидать Вейю все равно было крайне приятно. Он никогда по-настоящему не обижался на нее и никогда не считал ее глупой. За долгое время ворожей понял, что мир выглядит совершенно по-разному, если смотреть на него из крепости, из дома, из трактира, с улицы или из другой земли. Каждый человек в этом мире имел какое-то свое представление о том, что на самом деле происходит и в последние пару десятков лет такие противоречия лишь усиливались. Хельмут не сомневался, что еще совсем недавно в Вервине можно было спросить хоть Правителя, хоть крестьянина и он был рассказал ровно одну и ту же правду об окружающей действительности, теперь же каждый жил со своим мифом и, наверное, по-своему был прав.
   Вернувшись на улицу, он вдохнул полной грудью после комнаты Вейи, пропитанной ароматами каких-то цветов, он все никак не мог запомнить какими именно, за что в юности подвергался шуточной критике. Завтракать Хельмут пошел в трактир в квартале, недалеко от главного рынка, где пахло уже не цветами. Там подавали отличный вирмский мясной суп и курник. Между тем на улицах и на рынке шла обычная пустая болтовня и суета. Никого пока не волновали только-только просачивающиеся слухи о Мороках, ведь для большинства людей это была какая-то очередная группа солдат, но едва ли не маргинальная, выполнявшая, как говорили, заказные убийства по поручению важных лиц. Этот образ крепко засел в среде городских слухов Вирмы, и кто-то верил этому, кто-то нет, иные вовсе считали, что Мороков не существует, а другим просто не было дела до того, что их не касалось. На рынке судачили о чем попало и Хельмут ощущал себя посторонним, испытывая слабое огорчение о том, что одна из очередных трагедий в его жизни оставляет всех равнодушными, как будто они все должны нести это бремя, но не несут, передавая такое уникальное право одному ему, последнему из легендарных Мороков.
   К вечеру в Великом Круге собрались участники собрания по вопросу убийства Мороков и организации возможного заговора в Вервине. Хельмут вернулся в Круг после завтрака и короткой встречи в расположении войск, и почти все время проспал, восстанавливая силы после сложной дороги в Вирмы.
   Незадолго до начала, он первым пришел в круглый зал для собраний и встретил там Возгаря, одиноко восседавшего на своем месте и с отстраненным видом перебиравшего какие-то бумаги. Казалось, пока руки его заняты монотонной работой, в мыслях вращаются совсем иные, гораздо более значимые вопросы, перерастающие в серьезные проблемы.
   – О, Хельмут, проходи. Скоро появятся остальные, – дружелюбно пригласил он его.
   Морок молча принял приглашение и сел рядом с Возгарем.
   – Что ж, ты остался один. Теперь точно известно, что все прочие Мороки мертвы. Вести дошли. А лучше бы и не доходили, так хотя бы надежда жила, а теперь мы констатируем вхождение в трудный период. И вот в нем надежд никаких.
   – Звучит нереалистично и безумно, хоть это и правда. Кто-то смог за один раз уничтожить всех нас. Я – один, и теперь что я есть, что меня нет.
   – Не говори так, Хельмут, ты силен как никто другой и ты доказал это в битве с Волдхаром. Поверь, если бы меня кто-то спросил строго в контексте вероятности, кто победит в вашем сражении, при всем уважении я бы назвал имя Волдхара, не твое. Но ты доказал, что я не прав. Глубоко не прав.
   – Ты чрезмерно преувеличиваешь силу Волдхара. Поверь, битва была хоть и не простой, но в целом это не стоило мне больших усилий, все решилось легко и быстро. Он был силен, но не велик.
   – Неужели? Значит, либо слухи о нем лгали, приукрашивая и приумножая его былинную силу, либо… ты Хельмут сильнее, чем даже знаю я.
   – Это не столь важно, – равнодушно ответил Хельмут, но внутри него разыгрался огонек, тот самый импульс, может даже гордость, от ощущения собственных возможностей. Хельмут принял это чувство как должное.
   Некоторое время они просидели молча, Возгарь все также перебирал бумаги и письма, Морок молчал, сидя неподвижно и сложив руки на груди. Первым нарушить молчание решился глава Круга, взяв инициативу и подняв важную тему, которую, как он полагал, добровольно Хельмут ни с кем обсуждать не станет.
   – Ты дружил с Гарипом?
   – Да, мы были дружны. К сожалению.
   – Почему ты так говоришь?
   – Потому что терять друзей сложнее, чем просто солдат, стоящих рядом.
   – Понимаю, понимаю.
   – Я всегда был против, ты знаешь. Против его присутствия. Я не люблю привязываться к людям, это вредит, вот и от Гарипа я как мог открещивался, хотел служить один, однако ты настоял, и мы сошлись.
   – Прости, Хельмут, я хотел как лучше.
   – В сущности все и было «как лучше». До этого дня, до этого проклятого дня.
   – Мне жаль.
   – Мне тоже. Я чувствовал, что не стоит нам разделяться, понимал, что здесь какой-то подвох.
   – Нас предали, Хельмут, то, что произошло не твоя вина. Ты делал свою работу, как и всегда.
   – Дай мне немного посокрушаться.
   – Конечно, если тебе так легче.
   – Мне не легче, но уничтожать себя хочется. Хотя… может и правда от этого легче.
   Хельмут некоторое время молча смотрел в стену, Возгарь продолжил перебирать бумаги, пока Морок снова не заговорил:
   – Погибло много ворожеев. Высвободилось много силы. Ты чувствуешь?
   – Да, я чувствую. Мы воспользуемся этим. Я уже распорядился готовить новых Мороков, они не будут уступать погибшим.
   – Это займет время, ты же знаешь.
   – Ну, а ты, Хельмут, – спросил Возгарь, – можешь использовать свободную силу?
   – Я уже не знаю как. Мне кажется, мне ведомо все, что мы знаем о ворожбе. Я медитировал сегодня, читал гримуары, но ничего нового осилить не могу. Нужны новые знания, понимание как усиливать свои способности.
   – Но ведь пару лет назад ты смог освоить связь двух заклинаний вместе. Ты связал лед и ураган, и именно ты описал как это сделать. Никто тебя этому не учил и ты точно также говорил, что уже достиг предела. Значит, твои пределы шире, чем тебе кажется.
   – Да, но я до сих пор не понимаю как пришел к этому.
   – Тебе открылось нечто большее.
   – Но ведь никто этому больше не научился. Что если я неправильно описал? У меня получается почти естественно, как прокрутить мысль в голове. Хотя, это сложная связка, и возможно дело не в силе моего разума, а в том, что я разобрался в элементарном, о чем мы просто не знали и если подойти к этому правильно, то знания откроются любому Вану.
   – И тем не менее я не слышал, чтобы один ворожей умел связывать два заклинания сразу. Да, пара ворожеев может это сделать, выдав заклинания по очереди, но одним – нет.
   – Это не так сложно, как тебе кажется.
   – Ты же тогда сделал это, выпив Хору?
   – Да, эту редкостную гадость. Но она помогла, тогда разум действительно открыл мне эту связку. Но это было легко, обе планеты рядом друг с другом, тогда все получилось почти естественно. Я помню… даже как будто на языке возник какой-то вкус, чего-то чужого, из другого мира. Такого не было ни до, ни после. Это скорее случайность.
   – Ты не хочешь снова попробовать принять Хору или помедитировать с амулетом Израдец? Я знаю, это опасно, но ты Мастрот и твой разум должен выдержать повторную нагрузку. У нас есть два амулета, я могу отдать один тебе.
   – Я же носил Израдец, еще прежде. После пары часов моя голова чуть не разорвалась, а из ушей шла кровь. Он правда усиливает разум, но в тот момент я, кажется, достиг пределов, я не знал, что делать дальше. Мне нужны ключи к знаниям. Про Хору молчу, на меня это уже не действует, голова только болит и в горле пересыхает. Последний раз был слишком тяжелым, я больше не рискну ее пить в такой дозировке, чтобы «улетать».
   – Может ты пил подделку?
   – Ты знаешь, что дело не в том.
   – Да, шучу я. Все понимаю. Но пока что эта вся сила, известная здесь в Вервине и которой с нами поделись Круги других земель. И ты, Хельмут, самый сильный ворожей из всех, кого я знаю. Я уверен, есть еще неизведанные источники знаний, их нужно только найти.
   – Только и всего, да.
   – Но я подозреваю, именно это нам и придется когда-то сделать. Однако это вопрос не первейшей важности.
   На собрание стали приходить участники. Пришел Волвар с двумя командующими, глава разведки Драган с помощником, советник Правителя и один из видных людей в верхних кругах власти Олонд явился с целой делегацией из пяти человек, и вместе с ними пришел главный дипломат Алатырь с тремя помощниками.
   – Сын Верзита Смелого наследник Марек отсутствует и сегодня не явится, – вместо приветствия сообщил Олонд, ступавший медленно и размеренно.
   Поднявшийся с самых низов до одной из ключевых фигур в государстве Олонд всегда вел себя надменно по отношению ко всем, за что его никто не любил, но, кажется, он в деле своем был хорош, по крайней мере при дворе Верзита служил много лет и удовлетворял правителя.
   – Куда опять делся наследник Марек? – спросил один из участников собрания.
   – Отправился принимать пыльцу в порт Городница. Армия ждет корабль из южных земель. Марек вызвался инспектировать приемку лично, – сообщил один из командиров армии, пришедший с Волваром.
   – С каких пор сын правителя конвоирует грузы? – удивлялись дипломаты.
   – С юности вообще-то.
   – Большая ценность как будто-то эта ваша пыльца…
   – Хитрые дельцы недавно научились подделывать пыльцу, и наследник Марек взял с собой ворожея, чтобы вместе с ним все проверить. Вы же знаете, что только ворожеи могут отличить подделку от настоящей пыльцы? А сын Правителя едет для надежности и обеспечения безопасности, в том числе финансовой. Для него это не редкость.
   – К делу. Правителю Верзиту доложили об измене? – сразу перешел к сути Хельмут и задал вопрос Олонду.
   – Об измене? Нет, потому что еще ничего неизвестно об измене. Ему доложили о гибели Мороков, – ответил Олонд.
   – Об убийстве Мороков, – поправил Хельмут.
   – Ваше передергивание не имеет никакого смысла. Правителю Верзиту доложено в соответствии с правилами. Решение измена это или нет примет он.
   – Давайте начнём, – предложил Возгарь и попросил всех присаживаться на места.
   Участники расселись и Возгарь еще раз огласил повод для встречи, добавив известные к этому времени подробности произошедшего. Первым выступал Хельмут, рассказавший все, что с ним произошло и что ему известно. Возгарь сообщил о подготовке новых Мороков и срочном обучении боевых ворожеев, пока существует много свободной силы. Дипломат Алатырь рассказал о том, что ни со стороны Рестонии, ни со стороны других земель не поступало официальных сообщений о намерениях войны с Вервиной, он заверил, что они поддерживают контакт со всеми землями, и никто не давал даже намека на угрозы.
   – Тем не менее, кто-то собрал шестнадцать могучих ворожеев, собрал в каждом месте по двадцать-тридцать бандитов, подкупил часть наших людей и все это осталось незамеченным. Они въехали на наши земли, разъединили ворожеев при помощи изменников, устроили засады, а после скрылись. Как такое возможно? – спросил Хельмут, вопрошающе глядя в глаза Драгану.
   – Я понимаю твое негодование, но ты же сам знаешь, что в последние годы у нас есть проблемы с финансированием, толковых людей не хватает. Мы могли что-то упустить, но службу свою несем и сообщаем все, что может иметь значение. Волвар, подтвердит и Марек мог бы подтвердить, – спокойно отвечал Драган.
   – В последнее время от Драгана поступала кое какая информация, но ничего не звучало про готовящийся заговор, – хладнокровно произнес Волвар.
   – Может это и не вражеский заговор вовсе, – предположил Олонд.
   – Да, это простое совпадение, – передернул Хельмут.
   – Заговор может быть и внутри Вервины, вы об этом не думали? – уточнил Олонд.
   – Было бы у нас больше средств, мы могли бы действовать лучше, пока узнаем, что можем, – разводил руками Драган.
   – Кстати о средствах, – перебил Хельмут, – что решилось с тем делом о краже налогов на армию, которое мы с Гарипом случайно раскрыли? Там же была целая цепочка из казнокрадов. Кого-то казнили? Кинули в клетку?
   – Правитель Верзит принял решение помиловать нарушителей под честное слово, что такого более не повторится, – спокойно сообщил Олонд.
   – Под честное слово вора? – спросил Хельмут.
   – Я от имени Правителя Верзита не собираюсь это обсуждать с вами.
   – Но какой официальный приказ, распоряжение? Почему он это сделал? Что за милость к преступникам? Из-за них, быть может, этот заговор и произошел.
   – Правитель Верзит не считает нужным казнить опытных людей, полагая, что их место некому занять. К тому же он не готов ссориться с представителями лучших семей в Вервине. Ему нужна их поддержка.
   – Это чушь.
   – Следите за выражениями. Я понимаю, что дай вам волю вы бы перебили половину Вервины, но нам нужны люди не только военного склада, а те, кого очень не хватало в прежнее время. Вы должны принять нюансы их положения и их проступки, их положение порой подталкивает к такому.
   – Вам трудно понять, Хельмут, – деликатно вступился Алатырь, – если бы вы были не воином, а дипломатом, лучше бы в этом разбирались.
   – Мы отвлеклись, – вмешался Возгарь.
   Разговор не складывался, Хельмут задавал всем неудобные вопросы, на что Олонд и Алатырь давали беспристрастные ответы, находя всему объяснение и не впадая в эмоции и руководствуясь порядком. В процессе беседы Хельмут даже почувствовал, как Алатырь пытается использовать заклинание Извет, чтобы охладить пыл беседы, но свирепый взгляд Морока намекнул ему, что лучше отказаться от попыток использовать ворожбу против более сильного соперника.
   После полуторачасового препирательства собрание завершилось и Олонд сообщил, что отправиться с протоколом к Правителю Верзиту, который вынесет решение. До того полагалось ждать. Когда все расходились, Хельмут и Возгарь молча переглянулись, почти считав мысли друг друга, но разошлись без обмена мнением, все же предпочитая дождаться утра.
   Вопреки не проходящей усталости Хельмут не мог заснуть. Его удивляло то, как сильно изменился мир за последние десятилетия. Все, кто его окружал, как по команде утратили решительность и смелость, предаваясь долгим дискуссиям и острожным решениям, тогда как тот мир, который открывался пред ним за пределами стен Вирмы и других городов оказывался куда более решительным и смелым, но в своих порочных, темных делах. Хельмут видел, как один человек без капли промедления убивает другого, а уже потом, если есть желание, думает. Он видел, как быстро и ловко формируются банды, убийцы и грабители, они не ждут и не думают, они действуют. Привычный мир в одной его части замедлялся и засыпал, но с другой стороны раскалялся от скорости, и ему приходилось выживать среди двух царств, не понимания до конца, к какому принадлежит он и по каким правилам здесь нужно играть. Приходилось полагаться только на себя.
   Утром пришел противный посыльный от Олонда, доставив распоряжение Правителя Верзита с очевидным решением проверить Круг в Нырище, юго-восточнее Вирмы, именно он много лет занимался сбором данных от других Кругов и информаторов по блазням и передавал их в Великий Круг. Не было ничего логичнее, чем начать расследование именно оттуда. Олонд передал волю Верзита действовать мирно и без кровопролития. Ответственным назначили Возгаря, а тот поручил Хельмуту на следующий день отправиться в путь. Волвар сообщил, что выделит с ним небольшую группу солдат, на всякий случай. В целом это решение устроило Хельмута, более того, в своих опасениях он сходился на том, что Верзит может вовсе наложить вето на дальнейшие разбирательства и в очередной раз простит всех и предложит забыть и жить дальше. Точно не зная что двигало Правителем, он предположил, что хоть малая капля благоразумия взыграла в нем, а может он просто хочет отбиться от надоевших ему ворожеев, спустив проблему на них и пусть сами среди себя разбираются, ищут врагов и уничтожают друг друга.
   Все это представление было нужно лишь для того, чтобы засвидетельствовать добро Правителя на начало расследования, без его решения никто, даже Великий Круг не мог просто так давать распоряжений на потенциально опасные действия в отношении Кругов, которые все еще находились под формальным протекторатом лично Правителя, а Возгарь выполнял свою работу, исполняя волю Правителя. По слухам, к гибели Мороков лично Верзит отнесся даже с некоторой радостью. Говорили, что он опасался сил ворожеев, боялся, что именно от них может развиться заговор и они и только они в силах сместить его с престола. Обсудив ситуацию с советниками, Верзит признал, что событие действительно имеет под собой нечто неприятное, но все больше он склоняется к версии, поддержанной всеми, что Мороков просто решили убить представители кланов Вервины, так как в целом они создавали много помех тем, кто обладал властью, а Мороки слабо подчинялись локальным законам. Кланы вполне могли оплатить наемников со всего континента и обставить дело так, что никто бы ничего не заподозрил. Финальный аргумент выдвинул Олонд, сообщивший, что прошла уже неделя, а в самой Вервине затишье, и, если бы эти пятнадцать выживших наемников действительно хотели зла, они бы уже устроили череду преступлений по всем землям, но на это нет и намека. Разведка также не давала никаких данных, указывающих на готовящееся вторжение Рестонии или кого бы то ни было. На том Верзит и решил дать добро на внутреннее расследование, но не более, и то все больше для успокоения Возгаря и Волвара. Однозначно предать суду полагалось только засветившегося Яреца. Поручалось найти его и привезти в Вирмы целым и невредимым.
   Прежде чем отправиться в дорогу, Возгарь попросил Хельмута заглянуть к нему в кабинет, в надежде, что из Нырищи все-таки вернется аэрида с вестью. Аэриды – небольшие хищные птицы, очень умные и приручаемые благодаря ворожбе. Ворожеи используют их в качестве посыльных, и это, самое быстрые существо на Земнице, многие века служит средством связи между Кругами по всему миру. При дворах любого правителя также всегда есть специальный ворожей, занимающийся отправкой аэрид и умеющий только это. На этот раз аэрида из Нырищи так и не вернулась.
   – Что-то нет так. Я не сомневаюсь, что очаг заговора именно там, в Нырище. Видимо рестонцы их подкупили, и они организовали это убийство. Пока что все думают, что все шестнадцать Мороков мертвы, то, что ты выжил – тайна для всех, поэтому они не ждут подвоха. Я не сомневаюсь, что у них готово оправдание и объяснение для нас, но явно не для тебя. Будь бдителен и острожен.
   – Справлюсь, – лишь ответил Хельмут.

Откровенный разговор

   Волвар приставил к Хельмуту двадцать опытных бойцов, трое из которых рождены ворожеями, двое в ранге Эринтов и один Перит. Несмотря на распоряжение Правителя, Морок понимал, что вряд ли все кончится мирно, а поэтому приготовился к самому скверному сценарию и не видел смысла рисоваться и отправляться в одиночку. Он принимал возможные риски, но рассчитывал, что помощь солдат будет скорее в роли поддержки, нежели потребуется их непосредственное участие. Больше всего он тревожился о ворожеях, понимая, сколь мало их осталось у Вервины.
   Через пару дней Хельмут с отрядом достиг земель Нырищи и добрался до Круга, расположенного на берегу реки Елица, у самой широкой ее части, в одном из великолепных и чистых мест. Круг ворожбы находился рядом с хаотично расположенными деревнями и поселениями, но в удалении от самой Нырищи примерно в одном дне пути. Здание Круга возведено на руинах древней крепости или иной огромной постройки из Второго мира. Что именно располагалось там прежде никто не знал, но явно нечто большое и монолитное. Прочные камни и кирпичи, использованные в постройке, активно разбирались местным населением несколько сотен лет и если прогуляться по окрестным местам и даже заехать в саму Нырищу, то там, то здесь можно найти элементы древней крепости в стенах, фундаменте или даже в оформлении домов и других построек. Круг ворожбы одной стороной выходил к воде, остальные стороны окружал ров, а за ним мощные стены. При необходимости Круг можно использовать как крепость, но такую роль он исполнял лишь однажды, во время последней войны с Рестонией, выдержав двухнедельную осаду, пока враг не был разбит подоспевшими войсками. С тех пор здание дважды перестраивали, не став восстанавливать частично разрушенные от атаки требушетов постройки, а внутренний двор сохранил огромную площадь, сегодня не заполненную ничем. В глубине сохранилось несколько хозяйственных построек, а также склады, амбары, скромный арсенал и кузница.
   Хельмут не хотел сразу демонстрировать, что с ним прибыла небольшая группа воинов, поэтому придумал довольно простой план: он первым заезжает в Круг и пока он отвлекает внимание, солдаты, спешившись, аккуратно приближаются к стенам и в случае чего ждут сигнала. Круг охранялся небольшой по численности стражей от города Нырища, в целом людьми беспроторицы, выполняющими работу строго за жалование, поэтому не возникало сомнений, что как только они увидят приближение агрессивно настроенных людей из регулярной армии, то в лучшем случае не станут препятствовать их проходу и поднимать тревогу, а то и вовсе убегут, опасаясь чинить препятствия.
   Приближаясь к Кругу, Хельмут еще издали увидел двух молодых людей, упражняющихся с заклинанием Яти, пробуя перемещать силой разума мелкие камни и палки. Он остановил лошадь рядом с ними и спросил:
   – Вы обучаетесь в этом Круге?
   – Да, мы здесь ученики. Мы – Ваны, – без колебаний ответил один из них.
   – А почему тренируетесь за пределами Круга? Их же для этого и построили.
   – Мы мешаем гостям, ваша милость, – ответил второй, чуть более робкий человек, понимающий, что с офицером армии лучше говорить вежливо.
   – Вот и я в гости еду, – поглядев на Круг ответил им Хельмут.
   – Вы тоже по случаю смерти проклятых Мороков? – спросил первый.
   – Вроде того.
   – Глава Круга Дуршиц говорит, что теперь мы можем вздохнуть спокойно, охота на нас прекращена, – рапортовал первый.
   – Он давно говорит, что наконец-то приходит новый мир, где мы будем свободны, ваша милость, – делился мыслями второй. – Новый мир наступает.
   В это время первый ворожей пробовал использовать заклинание, поднимая камень. В процесс, протекавший совсем не гладко, решил аккуратно вмешаться Хельмут, не подавая вида он использовал свое заклинание Яти, и с силой пустил камень в голову второму, отчего тот упал и у него пошла кровь.
   – Ого, вы видели? Как я смог! – дивился первый.
   – Будьте аккуратны с силой, – важно напутствовал Хельмут.
   – Да мы же будем фокусниками, нам чем смешнее, тем лучше и больше денег. Новый мир ждет.
   – Обычно, когда кто-то обещает новый мир, то сперва одурачивает, а потом пускает в расход тех, кто не нужен в его новом мире. Подумайте об этом, – произнес Хельмут и приложил палец к голове, указывая, должно быть, на расположенный внутри мозг.
   Второй, потирая место удара, и поднимаясь с земли как будто понимающе кивал. Первый усмехнулся, мол не разбираешься ты старичок в жизни ворожеев.
   Хельмут ничего больше не сказав лягнул лошадь и помчался к Кругу. Его крайне заинтересовала информация о «новом мире», который обещали блазням. Видимо эти слухи кто-то запускал уже давно и вот теперь смерть Мороков стала чем-то вроде знака, что долгожданное время наступает и говорить об этом можно в открытую. «Интересно, кто же принесет им этот „новый мир“».
   Часовые поприветствовали и без вопросов пропустили человека в офицерской военной форме в стены Круга, и Хельмут, поставив лошадь, поднялся по широкой лестнице в главный зал. (До этого он посещал это место дважды и всякий раз здесь происходили какие-то мелкие неприятности, словно сам Хельмут их притягивал). Дверь распахнулась, и Хельмут ступил в большой и светлый зал. Возможно, самый богатый зал среди всех Кругов. Там его словно дожидался глава Дуршиц. Приятный и вполне симпатичный мужчина с длинными светлыми волосами, заброшенными назад, один из его висков аккуратно выбрит, вокруг старого шрама, которым ворожей гордился и любил точно случайно демонстрировать. Его зеленые глаза сияли то ли радостью, то ли злорадством, а быть может он оказался немного пьян. Дуршиц облачен в свой любимый красный камзол и красные штаны, скорее всего стоившие не так уж и мало.
   – Наконец-то! Хельмут, хотелось бы сказать какой сюрприз, но нет, нет, я ждал тебя. Ждал. Получил весточку, что ты живой и что ты придешь, – с улыбкой заявил пожилой мужчина, и показал письмо, намекая, что в нем есть какая-то информация, но письмо тут же было подожжено от огня камина, словно тот опасался, что Хельмут силой мысли его прочтет, в сущности же это представляло собой обычный спектакль, вполне соответствовавший манере речи и поведения Дуршица, но если прежде это казалось забавным, то сейчас улыбаться не хотелось.
   На окне сидела аэрида, дожидавшаяся ответного письма, на другой стороне зала, у окна ровно напротив стояла клетка с мертвой аэридой, видимо той самой, которую ждал Возгарь. Дурщиц заметил, что Морок посмотрел на птицу и сказал:
   – Ох, кажется забыл ее отправить. Как жаль. Надеюсь, Возгарь не сильно огорчился. Он не говорил?
   – Зачем все это?
   – Что именно, Хельмут?
   – Это дешевое представление. Ты хочешь впечатлить меня или напугать? Ты ошибся со зрителем.
   – Какой же ты скучный, Хельмут, даже в такой момент не можешь подыграть. Не видишь, я наконец-то играю главную роль, а ты хочешь все испортить.
   – Судя по твоему паскудному тону ты самым активным образом замешан в заговоре и очень гордишься этим.
   – Хельмут, ты всегда бросаешься этими жалкими клише: заговоры, измены, предательство. Ты все еще живешь в каком-то другом мире, где есть только белое и черное. Мир давно поменялся. Очнись, Морок! Не престало тебе думать, как блазню. Заговор… Вервина живет и развивается своим путем, какой дал ей при восходе на трон Верзит, мы только подстраиваемся под созданные им условия, под те образы, которые он жаждет видеть в новом государстве. Вся эта ваша «солдафонщина» ушла давным-давно на второй план. Ау? Ты слышишь? Новая сила заключается не в бесконечной войне за ресурсы, а в том, чтобы правильно ими распоряжаться, правильно их распределять и вести деловые отношения. Ты называешь меня предателем, но нет, я – деловой человек, я – человек будущего, я – дипломат, политик. Ведь именно этого так горячо желает Верзит? А? Ведь именно ему нужны люди нового типа, не обладающие силой ворожбы, но обладающие гибким умом. Не обижайся. Он хочет дружить со всем миром, вокруг у него братья, друзья. Вот и у меня братья, друзья, и только у тебя враги, Хельмут. Так может проблема в тебе, а?
   – Давай без нравоучений. Я пришел сюда за ответами, ты мне их дашь, дальше я тебя убью как изменника и на этом все кончится.
   – Хельмут, ха-ха-ха, ты просто чудо. Я всегда любил тебя за это. Как же мне нравится твое упорство и негибкость. Ты – самый сильный ворожей, единственный выживший Морок, отправивший в небытие самого великого Волдхара. Я восхищен. Вос-хи-щен!
   – Не такой уж великий он был.
   – А заплатили ему очень много. Просто разорил нас! И все ради тебя, но ты взял и как-то выжил. Ты, можно сказать, подвел нас, подвел Круг. Представляешь, Хельмут, ты подвел Круг? Не мог просто взять и умереть? Нет, Хельмут не мог… Великому Хельмуту обязательно нужно было притащится сюда! И вот ты пришел. Доволен? А?
   – Зачем ты это делаешь?
   – Что делаю, Хельмут? Спроси меня? Ну же.
   – Предаешь и продаешься.
   – Ха-ха-ха-ха. Опять ты за свое, Морок. Еще раз тебе повторяю, хватит твоих моралей и громких фраз. Я – человек нового мира, который настает прямо сейчас. Буквально, настает на твоих глазах. Сегодня его первый день.
   – Что за новый мир?
   Дуршиц растянул губы в широкий улыбке, после чего начал скалится, показав рот без зуба с правой стороны, внезапно утратив приятный внешний вид, и затем рассмеялся, точно юнец. Умерив эмоции, он махнул рукой и сказал:
   – Ладно, раз ты так хочешь знать, подарю тебе такую возможность.
   – Я весь внимание.
   – Если честно я точно не помню, где у этой истории начало, но даже ты скорее всего припоминаешь, как начала меняться наша реальность, реальность ворожеев, когда на престол взошел Верзит Смелый. Его амбициозные идеи сделать Вервину центром мира, центром торговли, оплотом свободы, кузницей дипломатов и прочее-прочее, вся эта чушь. Помнишь? Все эти глупые слова, за которыми прятался один лишь страх. Все эти отговорки для своих же подданных. Процессы, которые тогда нарождались подняли на верх каких-то странных людей и мы, ворожеи, элита общества и основа суверенитета этих земель, мы стали изгоями! Эти политики, торгаши, дипломаты, кланы и прочий сброд, кто вчера еще был никем вдруг стал определять новую формацию нашего государства. И для всех них врагом номер один были не какие-то там побежденные чур знает когда рестонцы, с которыми вообще-то можно договориться, а мы, мы! ворожеи. Наша сила, на которую нельзя влиять, будь ты хоть повелителем мира. Именно они стали лишать нас доходов, привилегий, уважения. Они стали пускать в обществе слухи, мысли, идеи о враждебности всем ворожеям, и в конце концов вызвав волнения, протесты, которые довершали это и так они стучались в двери к Верзиту, погрязшему в мыслях о чур знает чем. Ты может быть был еще юн или слишком увлечен, но мы на своей шкуре ощутили это унижение и эту боль, когда все то лучшее и сильное, что веками служило опорой, топчут в грязь и ставят ниже черни. И знаешь, что делали другие государства в это время? А? Они восторгались глупостью, которую вершил Верзит, они подыгрывали, они аплодировали тем процессам, которые происходят внутри Вервины. И очень скоро тут стали появляться богатые иноземцы, помогающие нашему обществу разложиться дальше. Что оставалось делать нам? Мы выживали как могли, мы стали обучать блазей, стали оказывать разные сомнительные услуги, сначала понемногу, лишь бы было на что жить, пусть и не так, как прежде. Но потом Круги обложили налогами, и мы ушли в подполье. А потом появились рестонцы….
   Они стали платить нам хорошие деньги, чтобы мы брали на обучение как можно больше ворожеев, выпускали их как блазней отсюда, чтобы перебивать силу, занимать ее, не давая возможности армии растить ворожеев. Да, для прикрытия некоторых из них мы вам же, Морокам, и сдавали, но такова плата. Понимаешь? Рестонцы вклинивались в народные движения, поднимая волнения против ворожеев, они платили кланам, армии, всем. Рестонцы повсюду, ты просто этого не замечешь, Хельмут. Как ты понимаешь, они готовят вторжение в Вервину и ворожеи им не нужны, потому что только они смогут, вернее могли бы остановить армию Рестонии, но теперь это делать почти некому. Трусливый, слабый Верзит, эта мелкая тварь, по праву наследия забравшаяся на вершину, сам вырыл себе могилу. Это только его вина. Знай, осталось немного времени и новый мир настанет.
   – Неужели ты веришь, что рестонцы сохранят тебе жизнь?
   – Да, мне сохранят, но многим нет. Увы, такова цена. Им нужны эти земли, нужны камни, чтобы создать здесь новый центр, откуда они смогут управлять всем миром.
   Дуршиц показал пальцем на карту мира, лежащую на столе перед ним
   – Видишь, север – наверху, это как шапка, голова, отсюда они будут строить новую мировую формацию. Их лидер, Ворок Рехт – сильнейший человек, воин, он мнит себя наследником великого Рестона Рехта и хочет завоевать весь мир, но я думаю, им не придется воевать со всем миром. Достаточно занят Вервину и дальше весь мир сам подстроится под новый порядок.
   – И ты хочешь занять место в новом порядке? Кем же ты будешь?
   – Главой Великого Круга Вервины, меня вполне устраивает.
   – А как же Возгарь?
   – Ну, его участь определят рестонцы, меня это не занимает.
   – Что будет с Верзитом?
   – Этого я не знаю. Но попробуй угадай.
   – А его дети? Беляна, Марек?
   – О, хорошо, что ты вспомнил. Марек – одно из главных действующих лиц в нашем деле. Уж за Марека не беспокойся, он будет устроен.
   – Это всё дело рук Марека?
   – Что значит «всё»? Марек делает свою часть работы, мы свою. Но если угодно, то он кто-то вроде лидера, причем он сам вызвался им быть. Сам пожелал! В отличие от тебя Марек умен и понимает, где и с кем будущее, я всегда его за это ценил и буду ценить. Тем более нам с ним еще жить в одном мире…
   – Он обрекает свой народ на погибель.
   – Ох, прекрати свои морали. Ты меня утомил. Такова цена только и всего. Понимаешь?
   – Ты так спокойно об этом говоришь. Ты же понимаешь, что рестонцы пройдут по землям как косой.
   – Кто-то умрет, но ты напрасно их представляешь чудовищами. С твоей стороны все выглядит однобоко, вы солдаты думаете, что с другой стороны тоже одни солдаты, но это не так. Если они всех вырежут, кто будет возделать поля, пасти животных? О, нет, Хельмут, большая политика так не строится. Уберут лишь тех, кого следует убрать, но поверь, очень многие станут подданными Рестонии и будут этому только рады.
   – Тебе самому не мерзко?
   – От чего мерзко? От того, что я хочу себе лучшей доли? А? От того, что этот путь положил сам Верзит, вольно или не вольно? Я лишь следую веянию времени. И ты можешь, Хельмут, раз ты выжил, у тебя есть шанс стать в один ряд с нами. Они дали согласие на это. Рестония готова дать тебе новый дом. Ну же, Хельмут? Добро пожаловать в новый мир, – закончил Дуршиц и дружелюбно развел руки, улыбаясь.
   Хельмут не отвечал. Дуршицу показалось, что последний Морок раздумывает над предложением и взвешивает все за и против, но неизбежно примет разумное решение и вступит в ряды будущего триумфатора – Рестонии.
   – Скажи, Дуршиц, ведь это ты устроил убийства Мороков?
   – Не только я. Если угодно, в этом было занято не мало людей. Ярец вот хотя бы, небезызвестный тебе. Кстати, ему тоже уготовано место в новом мире, но помельче, тут уж сам понимаешь, каков масштаб личности, такое и место. Но если уж мы совсем честны и доверяем друг другу, то да, я руководил этим. Я говорю это тебе открыто, если пожелаешь, между нами не будет никаких тайн, Хельмут. И да, масштаб твоей личности безусловно гарантирует тебе место куда выше, чем получит Ярец, значительно выше. Ну так что, Хельмут, твое слово?
   – Чувствуешь что-нибудь?
   – Ох, Хельмут, опять ты за свои морали… Пойми, пойми мой друг, вся эта история с Мороками… Она лишь кажется тебе благородной, умной; кажется, что это твой долг. Нет. Именно рестонцы придумали вас, Мороков, они протащили эту мысль через головы десятков принимающих решения людей в Вервине, пока она не коснулась головы Возгаря, Волвара и Верзита. Первым двум понравилась идея о защите земли, третьему мысль о том, что толпа обученных только воевать людей будет бесконечно слоняться по землям Вервины и не мозолить глаза в столице. Они придумали вас, охотников за блазнями только для того, чтобы разыграть тот самый конец, который вас всех и постиг. Два года вы ходили-бродили вокруг ловушки, вокруг капкана, который взял и защелкнулся в тот момент, когда это было удобно. Хельмут, все разыграно как в уличном театре, понимаешь? Вся твоя жизнь, все что ты делал и думал, что это твое призвание, уже придумали другие люди. То, что ты выжил это чудо, чудо и всего. Не стоит себя переоценивать, но это не значит, что нужно перестать себя уважать. Пойми, ты хоть и сильный ворожей, Мастрот, но в большой игре ты такая же пешка, как я, как и все. Но в этом нет ничего плохого, пешек просто больше на доске, но жизнь их от этого не станет хуже. Понимаешь? Новый мир ждет, и я протягиваю тебе руку, взываю к твоему разуму, Хельмут. Пошли с нами, пошли в новый мир. Ты займешь в нем достойное место. Я даю слово, брат-ворожей.
   Хельмут смотрел на Дуршица, по-прежнему не подавая эмоций, хотя внутри закипала злоба. Он не сомневался, что Дуршиц мог говорить правду, пусть где-то и приукрашенную, но скорее всего правду. Выбор представился очень простой: встать на сторону рестонцев, много лет назад вырезавших его семью при экспансии на востоке Вервины ради участка с залежами камней ворожбы или остаться верным своей земле, пораженной предательством и алчностью. На первый взгляд ситуация самая прескверная, но если подумать, то выбор несколько иной и он весьма прост: покориться или попытаться что-то изменить, любой ценой и любыми усилиями, какие только может собрать ворожей в этом мире. В глубине сознания Хельмут все-таки с детства верил в мифы о силе одного человека, и именной этой вере он предпочел не изменять.
   – Они здесь, Дуршиц?
   – Да, они здесь.
   – Пятнадцать ворожеев. Наемники. И еще шестеро членов Круга. Ради меня всех собрал?
   – Много было бы чести, Хельмут. Еще раз тебе повторяю, не нужно себя переоценивать. Ты силен, ты возможно один из лучших ворожеев Вервины, но даже то, что ты одолел Волдхара уже чудо, ты уже прыгнул выше головы. Если бы я хотел тебя убить, я бы ограничился членами Круга, к чему привлекать наемников? Нет, они здесь для того, чтобы дождаться войск Рестонии и объединиться с ними при походе на Вирмы. Это один из главных ударных кулаков и ты можешь стать его частью, представляешь? Можешь даже возглавить его. А? Как тебе?
   В зал начали входить ворожеи. Они заходили через двери позади Хельмута, еще одна группа спустилась по лестнице сверху и остальные вышли из-за спины Дуршица.
   – Это последний шанс, Хельмут. Твоя судьба решается прямо сейчас.
   – Чувствуешь что-нибудь?
   – Опять ты своими чувствами…, – разочарованно произнес глава Круга, артистично покачивая головой из стороны в сторону, и услышал, как на окне вспорхнула аэрида и вылетела в окно.
   – Вот и зря, – ответил Хельмут и что было сил вызвал заклинание, в миг создавшее сильнейший выброс воздуха, сродни урагану.
   Раззадоренный Дуршиц и другие члены Круга, а также расслабленные и самоуверенные наёмники не смогли уловить тот миг, как Хельмут готовил заклинание и огромный выброс воздуха оказался для них неожиданность. Никто не смог почувствовать его разум, его силу, вот-вот готовую ворваться в этот мир. Противников разбросало о стены и колонны, трое вылетели в окна и разбились о каменный настил. Сам Дуршиц отлетел к стене и разбил голову, а также сломал руку, схожие повреждения получил еще один пожилой член круга. Мощный выброс вынес все окна в зале, что послужило сигналом для отряда Хельмута вступать в бой. Стража Круга предсказуемо разбежалась при виде тяжело вооруженных и хорошо экипированных воинов, за ними вскоре стали разбегаться все прислуживающие в Круге люди, понимая, что в пылу грядущей схватки им точно нечего делать. Спустя пол минуты отряд влетел на второй этаж, где принял бой. В это время Хельмут уже отразил три выброса льда в свою сторону и с трудом отбивался от нескольких наёмников мечом, до этого сбив Рачиной с ног половину из уцелевших.
   Появление отряда на самом деле спасло Хельмута от неминуемой гибели. Оставшись один на один против такой массы ворожеев, он, возможно, сумел бы продержаться некоторое время или попробовать сбежать, но как только хотя бы пять-шесть ворожеев сложили бы вместе силу своих заклинаний, ему было бы их не одолеть. Что уж говорить о противостоянии шестнадцати соперникам-ворожеям сразу.
   Трое ворожеев из группы Хельмута использовали отточенные годами оборонительные заклинания, защищая себя и членов отряда. Хельмут вступил в схватку стразу с тремя наемниками, благодаря заклинанию Вемм орудуя мечом быстро и точно. В узком пространстве и в хаотичной расстановке воинов использовать боевую ворожбу крайне опасно, так как она могла задеть своих, поэтому выбросы огня, льда или молний случались редко, но точно. Хельмут махал любимой Рачиной, то и дело воздухом отбрасывая противников, часть из которых не умела противиться такой силе, но иные выдержали.
   Наёмники понимали, что сражаться в зале неудобно, а потому выдавили группу Хельмута на улицу. Сам Хельмут к тому моменту убил в бою двух наёмников, еще трое оказались ранены, но остались в строю. Не желая бросать своих, он прорвался на улицу, где пошел уже тяжелый бой с использованием заклинаний со всех сторон. Хельмут приказал солдатам разбегаться в укрытия и стрелять из арбалетов, предусмотрительно оставленных ими же у входа, тогда как сам сбился в группу с тремя ворожениями, двое из которых держали щиты и вызывали заклинания, защищающие от атак хотя бы ненадолго. Такая тактика служила их главным преимуществом против разрозненной группы наемников, каждый из которых привык действовать в одиночку, не использую хотя бы самую простую тактику, в то время как вервинцы опирались на отработанную и годами натренированную стратегию и успешно держались, подавляя врагов.
   Во время боя один солдат из группы Хельмута обратил внимание на ящики, стоявшие под деревянным настилом чуть поодаль от входа. Он уже видел такое в порту и указал на них другому бойцу.
   – Что это такое?
   – Это ракульские бомбы! На Ракульских пустошах растет какая-то острая дрянь, они вообще-то ее себе в еду добавляют, а для остальных делают бомбы с ней и продают. Кто-то привез сюда партию таких. Давай бросим их в тех уродов.
   – Наших-то не убьёт?
   – Нет, мы бросим им в тыл, аккуратно
   – Ну давай!
   Бойцы схватили по увесистой бомбе, подожгли фитили от горевшего рядом сооружения и швырнули по бомбе в ряды наемников. Прогремели два мощных взрыва, сбивших с ног даже своих, и тут же во все стороны выплеснулась красная пыльца, при попадании на кожу, в легкие и в глаза начавшая страшно жечь. Пока никто не успел опомниться, бойцы повторили прием, еще сильнее нанеся вред противнику, в это время Хельмут с ворожеями успел отползти на небольшое расстояние дабы избежать волны от второго взрыва. К сожалению, больше ничего солдаты сделать не успели, к ним мигом подлетел наемник, не попавший под взрывы и огнем спали обоих, они не успели среагировать и погибли. Хельмут не смог помочь солдатам, но издали запустил глыбу льда, придав ей ускорение, и даже выставивший защиту наемник не справился и погиб.
   Частично ослепленные наёмники стали хаотично выпускать залпы огня, вихри ураганов и молнии. Вся территория покрылась дымом от пожаров, здание начало полыхать и частично обрушаться, вокруг также горели постройки, все затянуло дымом. В суете все смешалось, и пользуясь моментом Хельмут бросился в бой, расправляясь поочерёдно с противниками. Еще немного и все обитатели Круга близ Нырищи уничтожены. Крепость также почти уничтожена, огонь жег все внутренние помещения и постройки рядом. Хельмут с выжившими бойцами успел отойти за стены. В этом бою погибли тринадцать солдат, двое тяжело ранены, один поучил легкое ранение. Все трое ворожеев пережили битву, но один лишился глаза, а другому огнём опали ногу, но он сможет затянуть эти раны.
   Хельмут осматривал тех, кто остался от отряда. Воины тяжело дышали, умывая лицо снегом, все они измучены сложным боем, но в это же время они между собой удивлялись, что смогли одолевать такую толпу ворожеев за раз. Ничего подобного не происходило уже сотни лет и эта битва непременно станет легендарной, так они говорили, обсуждая событие. Погибшие отдали жизни за Вервину, и выжившие отдавали дань памяти павшим бойцам. В голове Хельмута мешались разные мысли от оценки слов Дуршица, до осознания, что только ему удалось, пусть и не в одиночку, одолеть двадцать одного ворожея, разом отомстив всем наемникам, среди которых был и тот, кто убил Гарипа. Недолго они пировали, недолго наслаждались успехом. Но это лишь начало, самое сложное еще впереди. Хельмут с отрядом отошел подальше от полыхавшего Круга, чтобы немного прийти в себя. К месту пожара сбегались крестьяне и любопытствующие со всей округи. У наблюдателей возникали разные эмоции, но такого зрелища никто никогда не видал, а потому все гадали, что случилось с Кругом. Потом еще много лет все наперебой будут рассказывать о том, что «на самом деле» произошло с Кругом и всякий будет уверять, что собственными глазами видел все от начала и до конца.
   Пожарище тушить уже бесполезно. К тому моменту, когда пламя утихло Круг выгорел полностью и само здание частично обрушилось. Кто-то пытался залезть на пепелище и найти там что-то ценное, но брать оказалось практически нечего. Повезло лишь паре человек, кто нашел трупы ворожеев, не сильно пострадавшие от огня, с них снимали доспехи, украшения и оружие, в остальном ничего полезного, только камни, которые снова растаскивали на фундамент и укрепление стен и домов.
   Путь обратно до Вирмы занял несколько дней с учетом ранения солдат, но все раненые вернулись живыми, получив предварительно помощь в гарнизоне близ Нырищи.

Восстание в Вирмы

   На площадях Вирмы скопилась внушительная масса жителей. Они устраивали театральные постановки прямо на улицах, что-то кричали, пили и веселились. Никаких больших праздников до весны не отмечалось, тем не менее в столице произошла стихийная сходка, которую пока никто не разгонял, тем более в целом все происходило мирно. Поспрашивав у горожан, Хельмут выяснил, что в народ беспроторицы массово вышла весть о том, что все Мороки убиты и они празднуют это событие. На уличных постановках обыгрывались сюжеты смерти ненавистных Мороков, изображая их в чудовищном обличи. Люди надевали маски, зажигали факелы, выкрикивали оскорбления в адрес Великого Круга и всех ворожеев, требуя немедленно распустить Круг и лишить его всех полномочий. Глашатаи, разместившиеся по разным местам, призывали народ требовать немедленного искоренения боевой ворожбы, как разрушительной и гибельной для всех, они призывали изгнать ворожеев из армии и с позором выдворить их из городов. Люди хотели полного запрета боевой ворожбы, ради будущего без воин.
   Хельмут пробился через толпу, пока довольно мирно слонявшуюся перед Великим Кругом и внутри нашел Возгаря. Чуть позже послали за Волваром и членами недавнего совета, перед которыми Хельмут доложил все, что ему стало известно по результатам поездки в Нырищу. Умолчал он только о том, что узнал про Правителя, Марека и еще о нескольких мелочах, как ему казалось, не имевших отношения к делу. Дополнительно на собрании выступили двое солдат из числа тех, кто сражался вместе с Хельмутом. Рассказ производил двоякое впечатление на членов совета.
   – Разве Правитель Верзит не давал указания обойтись без кровопролития? Он всегда четко говорит, что нужно делать, – после доклада Хельмута спросил советник Олонд.
   – Простите советник, вы слушали меня?
   – Я вас выслушал очень внимательно. Вы уничтожили Круг ворожбы, убили всех его членов и разрушили здание. В пожаре погибли все архивы, документы, библиотека и множество принадлежащих Кругу артефактов. Это, по-вашему, без кровопролития? Что, интересно, вы назовете кровопролитием?
   – Вы бы предпочли, чтобы меня там убили наемники? – без эмоций спрашивал Хельмут.
   – Я этого не говорил. Но приказы дают не для того, чтобы их игнорировать, – с важным видом произнес Олонд.
   – И что я мог сделать? Вы хоть представляете против какой силы нам пришлось сражаться? Кто нам противостоял? Мы потерли почти всех солдат, двое ворожеев ранены, мы едва справились. Вы вообще слышите меня? В Вервине величайший в истории заговор, не сегодня-завтра начнётся война с Рестонией, а вы говорите мне про Круг? Круг, который предал нас и многие годы разрушал нас изнутри? На чьей вы стороне, советник Олонд?
   – Я говорю лишь о том, что приказы Правителя необходимо исполнять, – следовал понятному лишь ему кодексу Олонд, настаивая на своем при любом публичном разборе. Ходили слухи, что таким образом он старался демонстрировать свою преданность Правителю, зная, что кто-то все равно доложит Верзиту о том, как и что говорил Олонд.
   – Вы глухи и слепы, – констатировал Хельмут, – если завтра придут Рестонцы я пальцем не ударю, чтобы их остановить. Прикажите им не нападать? Скажите, что это приказ Правителя, что он этого не одобряет?
   – Постой, Хельмут, – вмешался в дело Волвар, – Олонд дрожит за свое место, вот и цепляется к словам. Это его работа.
   Олонд недовольно скорчил лицо и сощурил глаза, пристально глядя на говорившего, но в ответ решил ничего не произносить, демонстративно и неспешно отвернувшись в сторону.
   – Пока ты был в отъезде, нам удалось кое-что узнать, – продолжил Волвар.
   – Что именно? – чуть оживился Хельмут.
   – К нам тайно обратился один молодой разведчик, он рассказал, что к ним поступало довольно много информации и о непорядках внутри Вервины и о том, что рестонцы готовят армию для вторжения, и о том, что в их планы входило истребление ворожеев для начала экспансии. Но Драган не доносил эту информацию никому. Драган – предатель. Или один из них. Закрытость службы разведки в этот раз сыграла с нами злую шутку…
   – Где он сейчас? – оживился Хельмут.
   – Он сбежал.
   – Нет предположений куда?
   – Нет, к сожалению, нет, – разочарованно отвечал Волвар, покачивая головой.
   – Есть еще что-то? – снова без эмоций спросил ворожей, но внутри пробуждался едва ли не инстинкт охотника, ему казалось, он вот-вот возьмет кровавый след.
   – Да, есть новость похуже, – протянул Волвар, взяв паузу перед предположением. – Кажется, за всем этим может стоять Марек.
   – Марек? Сын Правителя? – неловко изображая удивление спросил Хельмут.
   – Да, Хельмут. И есть шансы, что это не просто догадки.
   Хельмут перевал взгляд на Олонда и тот легко кивнул, не желая произносить это в слух, но подтверждая таким образом информацию.
   – Это точные сведения? – Хельмут хотел услышать подтверждение от кого-то еще.
   – Нам удалось узнать, что Драган и Марек тесно взаимодействовали в последние пару лет. Несмотря на то, что Марек состоял на военной службе, он много времени проводил с главой разведки и скорее всего именно он приказал скрывать информацию, чтобы никто ничего не знал. Мы продолжали получать от Драгана небольшие сведения, от него были даже наводки и в целом к нему не возникало больших вопросов, но все это время он скрывал главное, скрывал масштабы. Я не знаю как Марек на такое решился, но видимо он инициатор и именно он в первую очередь в этом заинтересован.
   – Известно, где находится Марек?
   – Последний раз он объявился в порту Городница. Он направился туда с целью приять пыльцу для оружия (я кажется уже это говорил), а после проконтролировать ее доставку сюда, в Вирмы, но вместо приемки он устроил самое настоящее вредительство. Мы пока не знаем деталей, но известно, что Марек устроил резню в порту и сжег три или четыре корабля с грузами и командой, после чего скрылся со своим личным отрядом. Где он сейчас – неизвестно.
   Весь совет молчал, некоторые из членов лишь переглядывались. Хельмут первым начал задавать вопросы. Как удалось выяснить из дальнейшего разговора, все они знали какие-то малые детали о заговоре. В разное время каждый из них словно получал лоскуток информации, которая начала собираться в цельное полотно лишь сегодня, а до того оставалась достоянием личной тайны, точно носитель ее боялся вызвать немилость Правителя или каким-то образом косвенно указать на себя, а потому предпочитал держать язык за зубами. Иные же просто не смогли оценить масштаб нарастающий угрозы, а потому к слухам о заговорах относились либо скептично либо и вовсе считали их полной чушью. Так, например, Возгарь и старшие ворожеи при нем знали, что Круги готовят блазней за деньги, но не считали это за измену, Волвар знал, что иногда на границе попадаются лазутчики из Рестонии, но тоже не отдавал этому большого внимания, Алатырь говорил, что многие члены делегации и других государств часто оседали в Вервине и влияли на внутренние процессы под видом развития отношений, и даже Олонд признался, что знает лично тех людей из кланов, кто активно продвигал идеи по искоренению ворожеев ради «нового мира». Много лет эти люди служат своему делу, решают свои заботы, не доверяя и недолюбливая друг друга, они никогда не делились информацией, опасаясь, что это сделает кого-то сильнее, что это каким-то образом сделает их самих уязвимее, и лишь сегодня все начало сходиться воедино.
   По окончании собрания Олонд с каменным лицом как невзначай подошел к Хельмуту, взял его под руку и отвел в сторону, не привлекая лишнего внимания. Он хотел поговорить один на один, поговорить открыто и честно, чего не мог себе позволить на публике. Эта особенность отличала Олонда, что сообщать что-то важное он мог лишь при частных беседах, тогда как его служебные выступления несли больше церемониальную функцию, нежели полезную и информативную для тех, кто был хоть немного образован.
   – Хельмут, я еще не докладывал Верзиту о… пришествии в Нырище… Послушай, послушай меня, я верю тебе. Верю. Полностью тебе доверяю. Поэтому у тебя есть два часа прежде, чем я доложу ему. Лучше бы тебе к этому времени покинуть город. Хорошо? Ты меня понял?
   – Ты делаешь мне одолжение? Думаешь, Верзит «отблагодарит» меня за убийство пятнадцати наемников? У нас теперь наемники в почете?
   – Верзит пребывает в плену совсем иных идей и даже твой… подвиг может быть воспринят несколько иначе, чем ты его понимаешь, чем понимают его твои соратники. И… даже чем я понимаю. Цельная картина предстоящей угрозы уже раскрывается в твоей голове и я не хочу, чтобы эта голова хоть как-то пострадала.
   – Ты веришь в реальность угрозы?
   – Я не верю, я знаю, что она есть и знаю, что тебе под силу с ней разобраться. Я бы не хотел погибнуть от рук рестонцев, ровно как и не желаю служить им.
   – То есть ты помогаешь мне из корыстного интереса?
   – Считай так, – спокойно отвечал Олонд и Хельмут кивнул, благодаря, таким образом, его за честность.
   – Еще что-нибудь?
   – Хельмут, поговори с Беляной. Мне кажется, что она что-то знает про Марека, но не хочет рассказывать. Она дочь Правителя, мы не можем ее допрашивать. Вернее можем, но никто не готов рискнуть. Возможно, тебе она расскажет, ведь ты для нее не посторонний. По крайней мере ты проведешь не допрос, а разговор, что обставляет ситуацию несколько иначе, согласись.
   – Хорошо, я поговорю. Но прежде ответь еще на один вопрос. Ответь честно.
   – Я слушаю, – важно ответил Олонд, сложив руки на груди.
   – Что ты думаешь о Мареке? Он правда предатель? По-твоему.
   – По-моему? То, что Марек готов занять место отца – факт, я в этом не сомневаюсь. То, что он что-то готовил, почти факт. Не назову это предательством, видишь ли, смена одного Правителя на другого – не совсем предательство, скорее переворот, а может и вовсе рокировка, смотря как подать. Да, Марек амбициозный молодой человек. Но предатель ли он? Возможно, Марек замешан в двойной игре, очень хитрой игре, в которой можно все выиграть, но можно все и проиграть. Спроси лучше у Беляны, она скорее расскажет тебе о своем брате, только ей он доверял некоторые свои тайны, не спрашивай, откуда мне это известно. И помни, я не был Мареку другом и советником, я лишь делюсь наблюдением, а что у него в душе – тайна для меня.
   – Что Верзит думает о Мареке? Он верит, что его сын предатель? – продолжал расспросы Хельмут, и в его интонации звучали не ноты солдата, допрашивающего шпиона, но скорее ноты друга, переживающего за судьбу непутевого приятеля. Олонд улавливал это, не подавая вида.
   – Верзит выразил глубокую озабоченность по этому вопросу.
   – Как это понимать?
   – Как хочешь, так и понимай. Я знаю одно, он не видит в сыне конкурента, не видит в нем силу, способную свергнуть его власть. А вот в тебе, например, видит. Видит ее в ворожеях. Будь острожен Хельмут. Сейчас нельзя просто так сделать вид, что все нормально и ничего не произошло. Дни ворожеев в Вервине сочтены, тебе лучше покинуть хотя бы Вирмы. Отправляйся на поиски Марека, я думаю, Беляна направит тебя. Знай, Правитель не желает, чтобы его сын пострадал, просто прими это, и постарайся избегать кровопролитий, ладно? Если Марек просто исчезнет, Верзиту так будет гораздо спокойнее. И помни, у тебя два….
   Не успел Олонд закончить фразу, как снизу послышался грохот и звон стекла. Все сильнее нарастал вопль и стало отчетливо слышно, как на улице перед Кругом завязалась схватка. Это некоторые особо рьяные горожане решили самостоятельно уничтожить Великий Круг.
   – Ладно, ладно, у тебя есть день, Хельмут. Завтра в это же время Верзит все узнает.
   – Спасибо, – ответил Хельмут и бросился вниз.
   – Хельмут! – окликнул его вслед Олонд.
   – Да?
   – То, что ты сделал в Нырщие – невозможно. Задумайся, на что ты еще способен.
   Хельмут кивнул в ответ, и обнажив клинок спешно удалился.
   Толпа почти в тысячу человек бросилась на штурм Великого Круга. Вооруженные чем попало, они вытягивали камни из мостовой и швыряли их в здание и часовых, другие выбегали вперед с топорами и баграми, вилами и факелами. Они требовали полного расформирования службы ворожеев и изгнания или предания их смерти. Первая волна успела прорваться даже на первый этаж, но стражники вступили в бой и дальше пробиться у бунтовщиков не получилось. Спустя мгновения Хельмут и еще семь ворожеев бросились защищать Круг, а еще через пару минут подоспел гарнизон армии и разогнал восставших, оцепив Круг в кольцо.
   Всего при атаке на Круг погибло почти восемьдесят человек, остальные вскоре разбежались. После этого улицы города опустели. Люди боялись преследования, поэтому спешили как можно скорее скрыться и спрятаться от патрулей. О восстании первым делом было доложено Верзиту, который распорядился навести порядок на улицах, убрать трупы и расставить побольше стражи. Тем не менее на этом его распоряжения ограничились, искать зачинщиков и тем более их наказывать не предписывалось. Он не желал зла своему народу, а их волеизлияние в виде погрома принял как форму выражения, о чем и было сообщено во всеуслышание.

//-- *** --//
   – Ваша Светлость, если не наказать зачинщиков, они могут решить, что мы слабы и не способны навести порядок в городе, – высказывал свое опасение Волвар. – Среди войск это единственный способ поддерживать порядок, а уж для народа, тем более для масс из беспроторицы нет лучшего аргумента.
   Правитель Верзит Смелый восседал на троне в небольшом зале, где он обычно принимал людей из ближайшего окружения. Все еще статный, красивый мужчина, с ухоженными усами, длинными волосами, собранными назад, сидел с отстраненным видом и как будто напряженно думал. Взгляд его блуждал, и он словно терял только что сформированную мысль. Он выглядел довольно добрым человеком, но на самом деле мог быть жестко к своим приближенным, при этом всегда тревожился о мнении простого народа, которого считал своими едва ли не детьми.
   – Ваша Светлость? – напомнил о своем присутствии Волвар.
   – Разве к этому вы желали привести Вервину? – шептал на ухо правителю свою речь скоморох по имени Дунав, подаренный ему из самой Криги, расположенной за океаном.
   Правитель жестом от него отмахнулся, и сказал:
   – Все вести, что вы мне приносите так или иначе связаны с действиями ворожеев. Именно они являются виновникам всех волнений, протестов, недовольств. Этот случай не исключение. Разве у нас были проблемы с армией? Кто-то протестовал против нее? Нет, потому что армия – это железная дисциплина и порядок, о которой ты же, Волвар, и говоришь, и я дал тебе право поддерживать этот порядок, но ворожеи… Люди Вервины имеют право говорить свое слово, и я не могу их в этом ограничивать.
   – Но Ваша Светлость, что, если завтра они явятся в вашу Крепость?
   – Ты разве видишь в моей Крепости боевых ворожеев? Здесь только дипломаты. Они и знают-то два заклинания, но огонь не метают, никого не убивают, а их жирные тела вряд ли знают с какой стороны держать меч. Они не представляют угрозы никому. Их никто не боится. Никто сюда не придет.
   – Но…
   – Ступай, Волвар. Разговор окончен.

//-- *** --//
   На закате Хельмут разыскал Вейю, выловив ее недалеко от Вельмира. Она не сразу его узнала, так как он набросил на голову капюшон, а до того вовсе продвигался под действием амулета Зрак. Он не хотел, чтобы кто-то на улицах мог его узнать, на сегодня хватило кровопролития.
   – Ох, Хельмут, ты меня напугал.
   – Прости, я не хотел.
   – Сегодня кошмарный день.
   – Да, день скверный.
   – Ты не заходил ко мне уже неделю.
   – Я был в Нырище… навещал Круг ворожбы.
   – Вечно ты где-то пропадаешь, Хельмут.
   – Послушай, мне нужная твоя помощь.
   – Да неужели? Великому Хельмут понадобилась чья-то помощь. Хочешь попроситься к нам на службу? – с наигранным удивлением развела руки в стороны Вейя, ей было приятно немного подразнить ворожея, наконец уловив возможность несколько уязвить его обычную самоуверенность и игнорирование любой помощи.
   – Вейя, устрой мне встречу с Беляной.
   – Что? Что тебе устроить?
   – Встречу с Беляной, – терпеливо повторил ворожей.
   – А чем еще я должна тебя порадовать?
   – У меня мало времени, утром мне нужно будет уехать, – не желая вступать в полемику и тем более не желая ерничать отвечал Хельмут.
   – Не удивлена. Куда на этот раз отправишься?
   – Именно это я хочу узнать у Беляны.
   – Ах вот оно что, узнать у Беляны. Что у вас с ней, романтическое путешествие?
   – Нет, мне нужно ее допросить.
   – О, ну тогда все стало на свои места. А уже почти обрадовалась, что ты снова начал интересоваться женщинами.
   – Вейя! Пожалуйста, все очень серьезно. Я ищу Марека, возможно он… замешан кое в чем.
   Вейя молча отвела взгляд, но вскоре снова посмотрела на Хельмута и уже серьезно спросила:
   – Думаешь Марек предатель?
   – Ты уже все знаешь?
   – Все знают, Хельмут. Все знают, кто такой Марек. Ты хочешь его убить, да? Как ты обычно поступаешь со всеми.
   – Нет. По крайней мере не сразу.
   – Почему я не удивлена…
   – Вейя, пожалуйста, помоги мне. Устрой мне встречу с Беляной.
   – Что ж ты сам не сходишь?
   – Кажется, боевых ворожеев уже как пару лет не пускают в Вельмир. Тем более охрана на сегодня усилена, мне будет сложно проникнуть через закрытые двери, а летать я не умею.
   – Придумай что-нибудь.
   – Вейя… Это ради Вервины. Мы же служим одному делу.
   – Ладно. Где тебе это устроить эту встречу?
   – Давай у тебя дома.
   – Еще и у меня дома…
   – Ведь это совсем рядом, да и это самое спокойное место. Пожалуйста.
   – Ладно, ладно. Но ты должен осознавать, какое одолжение я тебе делаю. Я могла отказать.
   – Я мог наложить на тебя заклинание, и ты бы не отказала. Я же не сделал этого. Знаешь почему?
   – Довольно. Ступай ко мне домой и жди там.
   Хельмут кивнул в ответ, и хотел поцеловать Вейю, но она ловко увернулась и ушла прочь. Ворожей снова применил Зрак и неторопливо пошел к ее дому.
   Хельмут знал Беляну давно, познакомившись с ней еще до встречи с Вейей. Обаятельный, молодой ворожей сошелся с юной дочерью Правителя и у них завязались хорошие отношения, построенные на взаимопонимании, порой переходивших в легкий флирт, о чем, впрочем, витали многократно преувеличенные слухи, со временем утихшие. Ходила молва, что первые годы становления Хельмута как боевого ворожея прошли под определенным покровительством дочери Правителя, которая помогала ему с некоторыми делами, а взамен, говорят уже Хельмут выполнял для нее сомнительные задачи. Так, например, Беляну готовили к выдаче замуж за уважаемого и богатого человека из Тирверии, как вдруг бедный будущий муж вскоре погиб на охоте в лесах Вервины, а потом погиб второй жених уже из Рельяры, опившись вином и задохнувшись во сне, и с тех пор с замужеством у нее как-то не сложилось, как, впрочем, и у Марека с женитьбой, за что отец часто неблагозвучно отзывался о своих детях и особенно недолюбливал Беляну за ее сложный характер и глупые, с его точки зрения, взгляды. Было ли все это лишь совпадением или вымыслом, точно никто сказать не мог, поэтому что именно связывало Хельмута и Беляну, да и связывало ли вовсе, осталось загадкой, обильно насыщенной слухами и враками, все как любили в Вервине.
   Ночью к дому Вейи прибыл экипаж, из которого вышла сама Вейя и Беляна. Они не скрывались, ничего не опасались, и вели себя естественно. Когда-то давно они были очень близки, да и до сих пор поддерживали все более деловые отношения, а слух про флирт с Хельмутом стал скорее их личной шуткой, но Вейя не упускала случая напомнить Хельмуту об этом, иногда приукрашая детали минувших событий.
   Они разместились за столом, распустив прислугу и затворив двери. Первой заговорила Беляна.
   – Хельмут, если ты собираешься меня допрашивать по поводу Марека, я тебе ничего не скажу, – сразу резко сообщила Беляна.
   – Скажешь.
   – Нет, не скажу.
   – Беляна, он нужен мне.
   – Ты тоже веришь, что он предатель? После всех этих лет вашей дружбы.
   – Я не знаю, но хочу в этом разобраться. Это даст мне ключ ко многим загадкам.
   – Мне кажется все слишком напряжены. В последнее время столько всего произошло, – заметила Вейя, – но мы должны доверять друг другу. Давайте не будем ничего скрывать.
   – Да, доверься Хельмуту, и он убьет кого-нибудь, – заметила Беляна.
   – Не делайте из меня чудище, – возмутился мужчина.
   – Просто у тебя такая странная репутация, с этим сложно поспорить, – согласилась Вейя.
   – Да, а еще эта новости из Нырищи… я только что узнала.
   – А что случилось в Нырище? – насторожилась Вейя.
   – Небольшой пожар, – ответил Хельмут, но Вейя сразу поняла, что он лжёт, однако не стала развивать тему.
   – Видишь ли, дорогой Хельмут, все эти «пожары», они и подрывают доверие Верзита к вам, ворожеям, у вас что ни день, то всегда что-то сгорит, то вы кого-то убьете, а управы на вас нет. Законы не для вас, правила не для вас. Ты же поминаешь, что люди вас воспринимают как разбойников?
   – Мы лишь делаем то, что должны. Мы делаем то, на что не способны другие. А все вокруг этого не понимают. А раньше понимали, раньше были другие времена.
   – Ты так говоришь потому, что ты ворожей и у тебя есть эта сила. Будь ты другим, ты бы так не считал.
   – Но у меня есть эта сила. И это моя обязанность, моя работа.
   – Ваша работа – защита Вервины, но никто этого не видит. Войны кончились…, – возражала Беляна, но ворожей ее перебил.
   – И что ты предлагаешь? Ты хочешь, чтобы началась новая война? Чтобы люди узнали, что такое страдание и боль? Ты хочешь, чтобы на глазах у детей убивали их родителей? Чтобы земля утонула в крови и зарево пожаров полыхало над деревнями и тут, мы, ворожеи, возникли и своим мечом, и огнем выжгли врагов, изгнали их? Ты хочешь, чтобы мы показали себя в деле, доказали свою необходимость, но для этого пришлось заплатить жизнями тысячи людей и принести горе в каждый дом? Что вы такое все говорите, что затмило ваш разум? Я уже двадцать лет слышу эти «войны кончились, войны кончились»! Они кончились, потому что мы были, потому что ни одна тварь не решалась сунуться с мечом на землю Вервины! Что за помешательство у вас всех? Вы хотите, чтобы смерть прошла по нашей земле и таким образом у меня появилась работа? Так она скоро появится, если вы сейчас не заговорите со мной! – выпалил со злобы Хельмут.
   Он очень давно не срывался на эмоции, всегда контролируя себя и свои чувства, но теперь не выдержал. Закончив речь, он откинулся на спинке стула, выдохнув и вонзив взор под потолок. Нет, ему не стало стыдно, он лишь выпустил пар, выпустил тот гнев, что скрывался в нем долгие годы. Жаль, что пришлось это на встречу с двумя дорогими для него людьми, но с другой стороны жаль, что услышали это лишь Вейя и Беляна, да затаившаяся от рыка его голоса прислуга; а лучше бы услышала вся Вервина.
   Еще в самом начале разговора он мог бы просто применить заклинание и диалог бы пошел проще и быстрее хотя потом бы девушки догадались, что ворожей сделал, но результат был бы достигнут. Так обычно поступали дипломаты. Но Хельмут очень хотел, чтобы они наконец его услышали и поняли, он лишь рассчитывал донести мысли более тонко, подбирая правильные слова и интонации, но получилось как получилось, в целом даже неплохо.
   – Прости, – сказала Вейя. – Понимаешь, это все выглядит по-разному там, в стенах Крепости и все что ты говоришь. Когда я там, с этим, вроде бы умными и современными людьми, рядом с Верзитом, мне кажется, что они правы, а потом появляешься ты, после очередного побоища и что-то рассказываешь… Это звучит так глупо. Там мы говорим о мире, а ты о войне и смерти. Пойми, никто не хочет думать об этом, все хотят мира.
   – Вейя, расскажи мне, что думает об этом всем Верзит, – уже спокойным голосом попросил Хельмут.
   – Если очень кратко… Верзит, кажется, считает именно вас корнем всех бед в Вервине. Возможно, я преувеличиваю или не сполна понимаю, но ему кажется, что такая независимая и неподконтрольная сила может представлять опасность для государства. Он может быть спокоен за армию, зная, что любого солдата и командира можно просто казнить, но с ворожеем это сделать не так просто и эта сила его пугает, поэтому он на многое закрывает глаза. Да, формально вы подчиняетесь ему и вообще-то до сих пор не было случая, чтобы ворожей как-то противился воле Правителя, но… он думает, что это дело случая, он говорит, «что всего один щелчок» и они превратятся в армию, которую невозможно контролировать. Они много спорили на эту тему с Мареком, тот считает, что нужно следовать пути деда, но Верзит думает иначе. Они абсолютно разные.
   – Верзит лично это тебе сказал?
   – Нет, я просто знаю. Все знают.
   – Неужели он не понимает, что без нас Вервина станет уязвимой? – удивился Хельмут, не находя в поведении Правителя логику, хоть и признавая, что его страх хоть немного, но имеет под собой почву, хотя бы как страх перед силой, которую не способен обуздать человек.
   – Он верит в силу армии, и со всех сторон ему шепчут, доказывают и даже давят, что ворожеи – это не те люди, кому можно доверять, что время прошло. У нас постоянно пребывают делегации из разных земель и все они твердят то же самое. Они говорят о будущем, которое будет полностью подконтрольно Правителю.
   – Я только что ездила с отцом в Рельяру, – начала свой рассказ Беляна, – отцу она очень нравится. Правитель Рельяры не устает нахваливать ту жизнь, которая сформировалась на их землях. Отцу нравится этот мир, нравится столица Радога, его впечатляет тот поток, что проходит через Рельяру, ведет в этот центр мира.
   – Бывал я в этом центре мира. Дыра редкостная, как по мне, – заметил Хельмут. – Люди со всех концов, куча торговцев и дельцов, проходимцы, культисты, подпольные заведения, игры, ирийцы, убивающие свой разум и тело парами, дымом или настойками из проклятого ирия, они всюду. Да, там много денег, много всего, но разве это то, что Верзит хочет для Вервины?
   – Он считает, что мы захолустье, а Рельяра или, например, Тирверия, это полные жизни места и здесь должно быть так же.
   – Но при этом в Рельяре и Тирверии есть свои войска ворожеев в регулярной армии, пусть и малочисленные, – заметил Хельмут.
   – Об этом мне ничего не известно, – развела руками Беляна. – Но я знаю, что отец мечтает, чтобы ворожеи исчезли из армии и перешли на службу в политику или на потеху народа.
   – Ясно. Мне будет чем заняться в старости.
   – Верзит хочет заключить торговое соглашение с Тирверией по продаже камней. Он считает, что нам столько не нужно. Тирверия готова нагрузить около двадцати кораблей, – сообщила Вейя.
   – Еще во Втором мире писали, что камни могут утратить силу, если оторвать их от древних мест, – сказал для сведения Хельмут.
   – Думаешь торгаши читают древние тексты? Камни продадут, а потом еще перепродадут, а что будет дальше уже никого не волнует, – усмехнулась Беляна.
   – Где Марек? – лишь спросил в ответ Хельмут. – У нас мало времени. Я чувствую, что он может помочь разобраться в происходящем. Он точно что-то знает, чего еще не знаем мы, и я уверен, что в этой истории все не так однозначно.
   – Марек клеймен предателем. Все придворные докладывают отцу о том, что так или иначе в курсе его измены, хотя они не могут ничего знать. Даже скоморох отца Дунав и тот шепчет ему, что Марек и ворожеи готовят заговор.
   – Дунав. Надо было тогда прикончить его…, – сказал Хельмут, вспомнив один случай.
   Девушки молча посмотрели на него, переглянулись, но не стали комментировать мысль.
   – Итак, Беляна, где Марек?
   – Он должен был уехать в Большак. Он собирался встретить груз в порту Городница и после направится в Большак.
   – Зачем?
   – Я не знаю.
   – Для чего тогда он сообщал тебе о том, куда направляется?
   – В последние месяцы он часто так делал. Он говорил, что может доверять только мне, он хотел, чтобы я знала, где его можно найти. К тому же… ты ведь помнишь, у меня всегда были и свои источники. Кое-какие из них мне удалось сохранить. Но это все, что я знаю.
   – И только? Беляна, не нужно ничего утаивать. Ты близка со своим братом, я знаю. Что он еще тебе рассказывал?
   – Ничего такого, что могло бы пролить свет. Поверь, я сама знаю очень мало. В последнее время Марек редко сидел на месте, он все время куда-то ездил, с кем-то встречался. Информация порой противоречивая или обрывочная, если я выдам тебе все домыслы и догадки это делу не поможет и лишь запутает тебя.
   – Что-то же он лично тебе рассказывал. Достоверные сведения?
   – Я делилась с ним переживаниями… мне кажется, я давно предчувствовала что-то неладное, но он всегда успокаивал меня, говорил, что занимается важным делом, что делает все ради Вервины. Он говорил, что скоро настанет другое время.
   – «Новый мир»?
   – Что? Не понимаю.
   – Забудь. Кто-то еще знает о том, куда отправился Марек?
   – Возможно Драган.
   – Он точно предатель… Значит, и Марек, чур его побери, может быть в этом замешан. Либо это только запутанный клубок, и мне нужно его распутать.
   – Я знаю, что Марек встречался с рестонцами… Возможно, он мог воспользоваться тем, что отец занят другим вопросами и устроить переворот. Армия могла бы встать на его сторону. Но я не знаю…
   – Что ж, пока сходится. Марек вместе с рестонцами организовывает убийство Мороков, армия Рестонии входит сюда, свергает Верзита и… Марек с этого что-то получает. Такое может быть. Только не вяжется это с постулатом «ради Вервины».
   Больше узнать ничего не удалось. Вскоре Беляна вернулась в Крепость, а Хельмут отправился в Круг, чтобы собрать свои вещи для дороги.
   Утром Правителю Верзиту был представлен полный доклад по итогам событий в Нырище. Вопреки опасениям Олонда, Правитель ни слова не сказал по поводу разгрома Круга, убийства всех членов и вероятных изменниках. Наоборот, внимательно выслушав и наконец приняв правду, он сказал, что давно подозревал Марека в измене и лжи, как и многих своих придворных. Верзит заявил, что все давно знал. Возможно, это была ложь, но выставить себя не просто обманутым, но самообманутым он явно не желал. Верзит выпустил два указа. Первый предписывал готовить дипломатическую миссию в Рестонию, чтобы обсуждать с ними любые условия, но только не войну. Второй указ предписывал запретить деятельность Кругов и приостановить все их полномочия, пока будет идти расследование. Основанием служило то, что Круги замешаны в заговоре. Всех боевых ворожеев приказано изолировать друг от друга и запереть по домам или казармам, что было поручено Волвару. Верзит был уверен, что те не многие, кто остался от ворожеев уже не смогу противиться численности регулярной армии и примут предложение о раннем уходе в отставку с сохранением жалования. Марека и Драгна объявили охоту и давали вознаграждение, но с условием доставить их живыми, по крайней мере сына правителя. Когда выяснилось, что Хельмут покинул Вирмы, он также попал в число возможных заговорщиков и теперь уже сам Верзит высказывал идею пригласить наёмников, чтобы изловить ворожея, впрочем это так и осталось идеей. Большая часть тайных заговорщиков так и не была раскрыта, они остались рядом и наблюдали за развитием событий. Жертвы Марека, Драган и Хельмута всех вполне устроили.
   По случаю закрытия Кругов в Вирмы был объявлен очередной праздник, проведение которого утроил один из кланов, продавив это решение у Верзита и оплатив огромное количество бесплатной выпивки. Улицы города заполоняли толпы горожан, и все больше тех, кто прибывал из окрестностей. Круги ворожбы недолюбливали везде, но тем сильнее нарастала ненависть, чем темнее были люди. Среди городского населения существовали не только противники, но и сторонники Кругов, и более того, целый районы, где сосредотачивались единомышленники, поддерживающие ворожбу. Часть мастерских и вовсе обслуживала только Круги, не взаимодействуя больше ни с кем, ровно как и некоторые купцы. Таким образом любые противоречия всегда несли риски вылиться в противостояние внутри самой Вервины и чем сильнее они становись, тем больше зрел раскол внутри, но об этом в Крепости совсем не говорили и такого рода смуты не ожидали. Впрочем, и в этот раз как будто обошлось, объявленный праздник вышел куцым, увенчанный лишь большим числом мелких преступлений, но в целом без масштабных потрясений.
   Ничего этого Морок уже не увидел. Хельмут покинул Вирмы ещё до рассвета и взял путь в город Большак.

Большая прогулка

   Хельмут мчался по хорошо знакомым просторам Вервины. Главные дороги он прекрасно знал и многие места помнил, но даже если путь уводил его в незнакомую местность, то ли опыт, то ли чутье всегда подсказывали верную дорогу и всякий раз ворожей словно бы оказывался в родном для себя месте, все ему было знакомо, все это он любил и ценил как свою землю. Он давно не испытывал такого чувства свободы, какое настигло его сейчас. Последние недели, а быть может месяцы или даже годы превратились в вереницу странных, рутинных и не всегда объяснимых событий. Он делал какую-то работу, в чем-то участвовал, что-то совершал, а в перерывах между суетой бесконечно медитировал, пытаясь достичь все новых высот, постичь новую силу, но в конце концов для чего? Точного ответа у него не нашлось и теперь, как и не находилось прежде. Он чувствовал, что это важно, что это единственное, чем он действительно отличается от других, даже сильных ворожеев, и ворожба – это вся его жизнь, смысл, утрата которого была бы равна утрате себя. Не существовало ответа на этот вопрос, как и не нашлось точного ответа и теперь, куда именно он едет. Да, он знает, что ему нужно в Большак, но что дальше, где искать Марека и что из этого выйдет? Внезапно он потерял контроль над всем, что казалось ранее подлежало контролю, но это лишь иллюзия, и теперь важно только одно: как же ему приятно вырваться из этого безумия заговоров, интриг и прочего на волю и просто мчаться вперед.
   Хельмут и Марек не посторонние друг другу люди, хоть и друзьями их назвать нельзя. Марек – младший ребенок Правителя Верзита, пусть не так сильно устававший в возрасте Хельмуту, ворожей на его фоне выглядел довольно взрослым человеком. Наследник престола рос активным мальчиком, рано избравшим военную карьеру, что в целом было вполне традиционно для его рода, и из этой стези выбивался только сам Верзит, никогда не любивший службу, проводивший время совсем с другой публикой и имевший своеобразные представления о государственности, все больше уходящие в поле взаимоотношений со всем миром, но никак не потенциальной вражды и военного конфликта. Марек всегда считал, что войны казались отцу чем-то далеким и фантастическим, существующим только на страницах книг, поэтому его удивляло желание сына махать мечом и изучать военную тактику, равно как и беспокоили регулярные попытки дочери подвергнуть сомнению внешнюю и внутреннюю политику, проводимую отцом. Видимо, дети унаследовали характер и внешность по материнской линии, и Марек вырос высоким, сильным и смышлёным, отличался решимостью и некоторым авантюризмом. Вскоре после родов мать умерла, что вызвало массу слухов, шептались будто ее отравили или удушили, но лекари не подтвердили, но и не опровергли эти предложения, не рискуя взять на себя любую ответственность. Поговаривали, будто жена не соглашалась с тем, как правил муж, и ставила палки в колеса, будто претендуя на престол сама. Этот вполне могло послужить поводом для убийства, но Верзит принял смерть супруги стойко, коротко погоревав, он отказался проводить расследование, так как не желал мутить воду в своем приближении, показывая таким образом свое недоверие, на том дело само сошло на нет. Первые годы об этом время от времени вспоминал кто-то из придворных, но спустя время имя усопшей женщины прочно вымылось из памяти всех, по крайней мере так могло показаться.
   На службе Марек и познакомился с Хельмутом, уже тогда сильным ворожеем, уважаемым среди простых солдат и армейских чинов, приверженцем старых взглядов, чем он и покорил впечатлительного наследника. Сперва их отношения строились в формате учителя и ученика, хоть официально Хельмут и не был наставником не только Мареку, но и вообще никому иному. В то же время ворожей никогда не отказывал помочь в тренировке по владению оружием, стойкости, выдержке, хладнокровию и всегда был не прочь открыть мудрости ворожеев, научил Марека правильно отдыхать и собираться с силами, а чуть позже отвадил наследника от обильного употребления выпивки, на короткое время ставшей проблемой, проучив целебными побоями, а потом травами. Подросший наследник часто оказывался в разъездах, выполняя служебные задания по конвоированию дорогих и важных грузов, поимке и передаче суду грабителей, много раз бывал на обучении в соседней Скаллаве, с которой вообще-то сложись не самые хорошие отношения лично у Верзита, он считал Скаллаву рассадником деспотизма и культистов. После того, как Хельмут стал Мороком, они почти не встречались, и как раз незадолго до этого в поведении Марека стали рельефно проявляться подозрительные черты и привычки, которые настораживали некоторых людей, кто близко знал его прежде. Да, ходили слухи, будто Марек готовит восстание против отца, чтобы занять его место на троне, но явных подтверждений тому не существовало, чтобы стало возможным обвинить его публично, а на предположения и намеки Верзит реагировал прохладно, ему нравились только неоспоримые факты, которые очевидны всем, не важно с каким контекстом. Такого рода домыслы вообще ходили во все времена на любой земле и антагонизм отца-Правителя и сына-наследника был чем-то вроде традиции, к которой относились скорее как к постановке и фольклору, нежели к реальной угрозе, хотя прецеденты возникали и не раз.
   Найти хоть какие-то зацепки, связанные с поиском Марека, можно было через общих знакомых, в Большаке проживало как раз пара таких человек и еще парочка жила в мелких селениях, не доезжая города. Хельмут понимал, что даже если Правитель Верзит решить объявить его преступником, весть об этом так быстро не долетит до Большака из-за неповоротливости судебной системы, сильно погрязшей в волоките и лени, особенно в Вирмы; но даже если бы указ и долетел, в городах давно уже не спешили беспрекословно выполнять волю Вирмы, так что здесь Хельмут находился почти в неприкосновенности даже для тех, кто узнает его в лицо. Арестовать его, возможно, не смогли бы, но поднять шум, привлечь внимание и всячески создать суету – вполне могли, а этого ему совсем не нужно, дело и без того сложное.
   Приближаясь к поселению Моливище, он издали заметил клубы черного дыма, вздымающиеся над горизонтом, видимо от горящего дома или пары домов, оттуда же отчетливо доносились крики. В деревне что-то происходило очевидно сражение или что-то в этом роде.
   – Ну, Марек, если это ты чудишь…, – угрожающе прошептал Хельмут и лягнув лошадь рванул вперед.
   Въехав в поселение, он наткнулся на группу людей, внешне похожих на солдат, но еще больше похожих на мародёров. Всего их было человек двадцать пять. Часть из них грузила вещи и мешки на телеги, другие жгли дома, бросая в них факелы, иные хватали женщин и волокли их, остальные либо гонялись за людьми и рубили местных жителей без оглядки на пол и возраст или просто развлекались и смеялись. Хельмут на лошади выехал в центр селения и выкрикнул:
   – Немедленно прекратить! Это приказ!
   Толпа вояк тут же отвлеклась от своих черных дел и с любопытством и насмешкой принялась смотреть на одинокого воина в офицерской форме. Эта пауза позволила некоторым жителям вырваться или начать прятаться и убегать, совсем не интересуясь той персоной, что нагрянула, ведь нынче ни от кого добра не жди.
   – Это кто у нас тут нарисовался, а? Командир из Большака, а? – доносилось от солдат-мародёров.
   – Вы кто такие? – спокойно спросил Хельмут, рассчитывая, что эти люди могут быть хоть как-то причастны к заговору, Мареку или Рестонии.
   – А ты кто такой, ублюдок? Большак, да? Большак?
   – Я тот, кто наводит порядок и убивает тех, кто его нарушает.
   – Ну так чего замер тогда!? Наводчик порядка ты!
   Мародеры рассмеялись в десятку глоток. Это оказалась обычная орава грабителей из земель Нырищи. Между посадником Нырищи и Большака случился конфликт на почве земельных вопросов и время от времени группы солдат, но вообще уже опустившихся до уровня простых бандитов и мародеров вторгались в земли друг друга и грабил местных жителей. Между собой они встречаться не любили, предпочитая терзать тех, кто не мог защитить себя. Помимо всего прочего они активно жгли друг другу поля в летнее время, чем в целом вносили разлад в сельское хозяйство и сборы налогов всей Вервины. Хельмута они приняли за одинокого командира из Большака и с огромной радостью и себе на потеху хотели особо изощрённо убить. Сам Хельмут, полагаясь не только на чутье, но и она опыт, понял, что перед ним всего лишь жалкая шайка пропитых недотеп, набранных когда-то в рекруты из таких же крестьян, плохо обученных и экипированных, и толком не умеющих ничего. Допрашивать их не имело смысла. Он надел шлем, слез с коня и сам решил потренироваться, не используя для начала заклинания.
   Бандиты бросились на него всей толпой, орудуя в основном топорами, палицами и один неумело махал секирой. Именно человеку с секирой первому Хельмут снес голову, что сразу деморализовало остальных, чем любезно и воспользовался Морок и в могучем вихре прикончил еще четверых. Мародёры замешкались, они не привыкли противостоять умелому воину, но тем не менее пробовали совершать выпады по паре человек, однако каждый выпад заканчивался для противника контратакой и смертью. Хельмут добивал последних, отрубил одному руку, после чего проткнул заполыхавшим вдруг мечом, тут же оглушил второго щитом и прорезал горло. Четверо последних бросились убегать, побросав лошадей и растратив смелось, но верный своему делу Хельмут не любил кого-то прощать, потому для завершения процесса издали запустил в противников ураган ледяных игл, который никто пережить не смог.
   Местные жители тихо и осторожно выходили из укрытий, приходили из леса и благодарили Хельмута за спасение, и впервые за несколько лет он услышал заветные и забытые фразы:
   – Спасибо тебе, ворожей.
   – Долгих лет, ворожей.
   – Хвала Большому Миру!
   Они благодарили не просто человека, они благодарили и славили ворожея. Старики, женщины, дети и мужчины обнимали его и выражали глубокую признательность за защиту. Это был один из самых лучших моментов за последние годы. Это то, что преисполнило его сил и веры в то, что он делает и делал всегда.
   Ему удалось узнать, что Марек с отрядом был здесь всего день назад, он заезжал к местному старосте и с ним отправился в сторону Большака. Что за дела у них никто ответить не мог, но и это было уже что-то. Дав лошади немного отдохнуть, и отдохнув сам, через пару часов Хельмут рванул вперед. Проехав еще пол дюжины поселений, он также узнавал, что в некоторых из них бывал отряд солдат и с кем-то встречался, а после они уехали. Все указывали один путь – к Большаку.
   Большак – довольно крупный город, растянутый по равнине, окруженный стенами, а пространство рядом наполнено сторожевым вышками. Благодаря ландшафту просматривались они очень далеко, что в случае любых бед давало преимущество в скорости оповещения. В последние годы вышки применись все больше для уведомления о стычках с нырищенскими бандитами, приходившими с запада, но иногда сюда добирались налётчики из самой Рельяры. Пограничный Большак уже два десятка лет страдал от самых разных напастей с соседями, и только восточная крепость Трубеч стойко охраняла проход в Засекских горах, и оттуда угрозы давно не приходило, да и сами земли Трубеча были спокойными, и именно там сохранялся дух старой Вервины до сих пор. Однако именно южное направление, пусть и наполненное приходящими опасностями, оказывалось самым востребованным, так как через него шли торговые пути, что делало Большак одним из самых динамичных и богатых городов в новейшей истории Вервины. Здесь можно было все потерять, но и все приобрести. Многое зависело от человека и случая.
   В Большаке Хельмута в лицо знало не мало людей, и чтобы избежать возможной встречи с кем-то из заговорщиков, тем же Ярецом, он решил использовать амулет Зрак, под его действием, в ночи он спокойно прошел в город и добрался до дома своего старого приятеля Хотена – редкостного хитреца, удачливого торговца, собирателя древностей и ловкача, способного почти любому запудрить голову, договориться, продать, купить, и достать вообще что угодно. Сейчас он довольно богатый и степенный человек, ведущий почти оседлый образ жизни, но, когда юный Хельмут только с ним познакомился, Хотен был тем еще искателем приключений и отчаянным человеком, любящий деньги, внимание и пускание пыли в глаза. Все у него в жизни было: женитьба на богатой женщине, с последующим проматыванием ее состояния, азартные игры и долги, бегство от законов и бандитов, политические интриги, любовные треугольники и даже пентаэдры, незаконная торговля артефактами и их подделками, дружба с наследниками престола и бездомными, тяжелая зависимость от ирия, потеря мизинца на ноге по глупости, путешествие по морям и океану, конфликты с ворожеями-наемниками, сражение с Лишеником (это вышедший из ума ворожей, который не смог совладать со своим разумом и утративший контроль над собой, поддаваясь только инстинктам и иногда случайно и хаотично используя ворожбу), в этом «сражении» он почти сутки просидел на дереве, пока Хельмут не убил чудище. И это только часть его биографии. Сегодня Хотен живет прекрасно: он по прежнему не женат, он богат, у него много детей, но все они далеко и ни одного его ребёнка нет в Большаке, а Хотен все еще проворачивает дела даже для Правителей, доставая то, чего, казалось не существует в Большом Мире.
   Хельмут постучался в дверь, сняв с себя амулет. В темноте улицы он не сразу нашел нужный дом, а потому нарезал несколько кругов по городу, прежде чем вышел к дому Хотена. От ношения амулета у него кружилась голова, и когда дверь открыла прислуга, он резко зарыл лицо рукой от яркого света. Девушка испугалась и попыталась захлопнуть дверь, решив, что это какой-то бродяга, но Хельмут не дал ей этого сделать, прихватив дверь и шагнул в дом. Тут же на него бросились двое крупных мужчин, охранявших особняк. Не желая никого калечить, и не желая использовать ворожбу, Хельмут аккуратно отбился от них кулаками и едва закончил, как расслышал щелчок от взведенного арбалета.
   – Хотен, я скорее всего успею увернуться, – любезно предупредил он.
   – Хельмут? – удивился хозяин дома. – Да вы с Мареком сговорились что ли? То один под покровом ночи, то второй. Что за манеры у вас?
   – Поговорим? – спросил Хельмут, жестом предлагая опустить арбалет.
   Он помог подняться на ноги охране, извинившись за инцидент, а те, в свою очередь, ответили, что были даже рады показать хозяину, что не зря едят свой хлеб, а то он всегда их ругает за безделье, а тут вторая ночь подряд с дракой.
   – Вчерашнего-то скрутили? – спросил Хельмут.
   – А то! Еще и как скрутили! – в один голос ответили бугаи.
   «Что ж, при случае будет повод над ним пошутить. Если не убью его раньше» подумал про себя Хельмут.
   Хотен махнул рукой и пригласил Хельмута к себе на третий этаж дома. Несмотря на возраст и отсутствие пальца, Хотен ловко и быстро шагал по лестнице, прихрамывая как будто даже для солидности. Он все еще остался тем же сухим и крепким человеком, не поддаваясь годам. Лицо его украшала тонкая полоска строгих усов, голова уже почти облысела, однако он не терял шарм, и по дому ходил в дорогой одежде и курил какую-то дрянь, иногда глубоко прокашливаясь с утробной хрипотой. Его хитрые маленькие глаза все также внимательно бегали, точно охотник высматривает себе добычу полегче, а цвет глаз с возрастом стал как будто даже светлее, превратившись в небесно-голубой – чистый цвет, маскировавший серенькую душонку. Хотен не был однозначно плохим человеком, но и до конца хорошим не состоял, это был мужчина деловой, искавшими выгоду и готовый на все, но свои моральные нормы (ведомые только ему) все же имел и от них не отклонялся. Он любил помогать друзьям и имеющим власть людям, порой бесплатно, не безошибочно полагая, что все это может к нему вернуться, что обеспечивало его хорошими знакомствами по всему континенту. Об одном жалел, что он не ворожей, ведь как он верил, будь у него эта сила, весь мир бы ему покорился и всякий раз его удивляло почему Хельмут такой скучный и аскетичный с его-то способностями. Но говорил он это в шутку понимая, что способности даны не как дар, а тренировки длинною в жизнь с отказом от обычного, понятного людям счастья.
   – Ну что, выпьешь со мной за встречу? Ах да, ты ж не пьешь! Все забываю. Скучный ты ворожей, печальный, скупой, в смысле эмоций. Давно уже ваш брат перестал быть таким, давно это не запрет. Все ваши и пьют и по женщинам без остановок бегают, используя силу по назначению, если ты понимаешь, о чем я. В общем, и делают все что им заблагорассудиться. А ты все нет. Вот за это я тебя и люблю, а их нет. Такие времена, друг! Ах, ужасный век, ужасные сердца! – вещал Хотен. – Кстати, а Марек выпил со мной. Да. Вот так.
   – Это большая удача, что Марек был у тебя. Ради него я и пришёл.
   – Чур с тобой, Хельмут, ты чего? Тебе поручили убить наследника? А как же суд? О нет, нет, тогда я тебе ничего не…
   – Марек – предатель. Возможно, предатель.
   – Постой, постой. Давай сначала, – оживился собеседник, любивший ценную информацию, особенно что касалось дискредитации важных людей.
   – Времени мало, давай лучше ты.
   – А что я? Я ничего не знаю об этом. Первый раз слышу.
   – Зачем Марек встречался с тобой?
   Хотен сел в кресло, налил себе здоровый стакан выпивки (пить он стал больше, чем прежде) и хитро глядя на Хельмута сказал:
   – Эх, а помнишь наше с тобой приключение в Яругве и Рельяре? А в Тресках? А в Тирверии? Какие были времена… Как бы я хотел снова повторить что-то такое. Ах, впрочем, вернуть ли времена? Куда бы мы не поехали, так как «в тот раз» не будет. Не будет уже никогда. Но ты хоть помнишь?
   – Помню, но давай насладимся этим воспоминанием позже, давай ближе к делу.
   – Хельмут, Хельмут…
   – Не вынуждай меня использовать заклинание.
   – Так ты значит со старым другом. Т-а-а-к, прямо как в тот раз.
   – Хотен!
   – Ладно, ладно! Уговорил! Всегда ты был таким серьёзным, Хельмут. Даже предаться воспоминаниям с тобой не получается.
   Хотен перекинул ногу на ногу, демонстративно прищурился, как будто передразнивая хмурый взгляд ворожея и спросил:
   – Кратко или подробно?
   – Не разменивайся на детали. Говори главное.
   – Ладно. Слушай. Помнишь, несколько лет назад я приезжал в Вирмы? Кажется, с тех пор я там больше не был… а жаль. Ну да ладно. Тогда еще мы встречались все втроем: я, ты и Марек. Ты нас познакомил накануне еще. Кстати, больше мы так никогда не встречались. Я имею в виду втроем, так чтобы все сразу. Надо бы как-нибудь собраться. Но я отвлекся, извини. Извини! Помнишь, Марек тогда очень активно вещал свое недовольство политикой, которую проводит отец и вообще не одобрял многие решения, мы с тобой вроде как даже аккуратно с этим согласились. Может так, а может и нет, почем нам знать? А потом Марек, будем откровенны, стал нас вербовать в какую-то мутную историю с заговором, чтобы буквально занять место отца? Ну, мы тогда еще посмеялись, переглянулись с тобой так, помнишь?
   – Я это помню. Давай дальше.
   – Ну и молодец, я тоже помню. В общем, Марек тогда вроде бы как был еще юн и все такое, да и мы дали понять, что интриги с переворотами – это не наш профиль. Ну, не мой точно, за себя говорю. Да и ты вроде бы отказался.
   – Едва ли тот разговор был серьёзный, – усомнился Хельмут, не понимая пока витиеватых речей Хотена, но понимая, что иначе он излагать все равно не умеет – терпел.
   – И не был, ты прав. Но Марек прощупывал нас. Понимаешь? Особенно меня, ведь ты ему так славно меня отрекомендовал. Я это понял по тому, как события стали развивались дальше, – интриговал Хотен.
   – Продолжай.
   – Продолжаю. Значит, прошло уже сколько времени, в Вирмы я больше так и не приехал, и тут как-то является ко мне сюда лично сам Марек. Ну, не сюда, я тогда в другом месте жил, но это не важно. Явился он, вот так же точно явился как ты сейчас, ну и давай, значит, вещать. А молодец-то повзрослел, ну ты поминаешь, уже не тот мальчишка, толкует грамотнее, выглядит увереннее и все так осторожно. Видно, что ты приложил руку к воспитанию.
   – Хотен, давай к сути.
   – Я туда и иду, ты не даешь мне построить мыслью. Прямо как тогда в Тирверии…
   – Хотен!
   – Да, да, говорю же. Приехал Марек и говорит, что ему нужна помощь. А что за помощь, спросишь ты? Может быть ты помнишь, вернее помнить ты не можешь, но точно слышал, как и я, да и вообще многие (сейчас-то это уже как миф, но вроде как задокументированный), так вот помнишь истории про ворожеев Вервины, владевших заклинанием, не знаю как это правильно произнести, но вроде как камни с неба и огненный ураган или Виров ураган, но что-то такое. Слыхал о таком?
   – Это два утраченных заклинания, если не ошибаюсь, это самое мощное и разрушительное, что смог пока познать Третий мир. Это не миф, записи отражены в хрониках.
   – Ну, конечно, еще бы ты не знал. Я еще, дурак, спрашиваю у тебя.
   – Давай дальше.
   – Ах да. Да, все верно. Это не миф. Если я правильно помню, эти заклинания утратили как раз в период последней войны с Рестонией или что-то в тех пределах… вернее даже после нее. Во многом благодаря этой мощи их хваленые войска раздолбали залпами с воздуха, нарушая порядки в строю, снабжении и центрах управления группами армий. Причем хитрые рестонцы тогда придумали неплохую тактику, основав малые группы и воевали именно так. Они понимали, что одну большую армию разобьют на раз-два, вот и продумали толковую стратегию, сделав войну долгой и сложной для Вервины. Однако армия Вервины все равно победила, вернее те самые могучие ворожеи. Ну, и остальные ворожеи тоже так-то подсобили, ты не подумай. Но все знания с тех пор целы и вот и ты их применяешь, но что стало с теми двумя, самыми мощными?
   – Носители заклинании не вели записей и не фиксировали знания. Двое из носителей погибли в той войне, осталось только трое, кто владел этой силой. Обычно они обучали самых могущественных и стойких ворожеев этому, но в тот период знания обрываются. Я не знаю почему.
   – А что было дальше?
   – Говорю же – не знаю.
   – Ты правда не знаешь дальше?
   – Нет. А ты?
   Хотен улыбнулся и довольный облокотился на спинку кресла и сложив руки, приготовился делиться новой, добытой информацией.
   – А было вот что. Один из трех выживший ворожеев, не помню точно его имени, он, скажем так, остался не совсем доволен теми почестями, которые достались ворожеям и захотел, даже нет, возжелал – ни много ни мало – стать одним из Правителей Вервины. Представляешь? Ты представляешь? Это вот то же самое, если ты бы захотел! Впрочем, ты бы точно не захотел, а вот я… Ну, в общем, времена тогда были не те, что теперь, и выскочке быстро указали на его место, причем свои же. Этот парень, недолго думая, решил мстить, и ровно в это же время на него вышли поверженные рестонцы, грезившие о реванше и, если бы им удалось заполучить знание о том, как создавать эти жуткие заклинания, их новое вторжение могло бы сильно осложнить житие Вервины. Иначе говоря, этот дружок решил стать предателем. Правда, осуществить задумку ему не удалось. Обман вскрылся им самим же, когда он однажды набрался (вопреки правилам) и хвастал, что скоро станет великим, но уже в другой месте, в другой армии. Двое других ворожеев разыскали его и между ними завязался страшный бой, каких свет не видывал. В итоге наш выскочка пал, но забрал с собой и еще одного ворожея.
   – Откуда тебе это известно?
   – Из рестонских архивов. Они скрупулёзно все записывали, в том числе вербовку нашего дорогого друга и все последующие события. Может они в чем-то и приврали, может детали напутали, но суть, не сомневаюсь, верна.
   – Как ты получил к ним доступ?
   – Ну, Хельмут, мир не так ограничен, как тебе кажется. На поверхности одно, но все внутри изрыто тоннелями и ходами, словно червями. Понимаешь? Я вращаюсь в кругах, в которых при должных деньгах и связях можно найти что угодно и это даже не будет незаконно. Марек оплатил все, вот я и достал ему информацию.
   – Марек хочет найти эти заклинания?
   – Именно! Имен-н-н-о! Приятно говорить с ворожеем, потому что вы умы и догадливы. А то знаешь, общаешься иной раз с кем-то, и ты ему и так и этак подводишь, а он все как дерево – ничего не понимает. Родился деревом и будет деревом пока не помрет.
   – Хотен, не отвлекайся, – все еще терпеливо одергивал его Хельмут.
   – Ах да. Ну так вот. Что я еще узнал алчно спросишь ты? А узнал я вот что, мой нетерпеливый друг, но уже из архивов в Вирмы. После инцидента с нашим изменником выживший ворожей пришел в Великий Круг с докладом. После была встреча с тогдашним правителем, его звали Рогануч, если ты забыл. Так вот Рогануч решил, что разрушительная сила заклинаний может однажды нанести вред Вервине и они приняли решение больше не обучать ворожеев этой силе, заменив качество на большее количество ворожеев, а единственный носитель пообещал до конца жизни держать знания об этих заклинаниях в тайне и унести с собой в могилу, как водится. Но как ты, наверное, догадался, он все-таки решил эти знания сохранить, но сделать довольно хитро, но в тоже время незатейливо. Я думаю, ты бы потупил также, как и он, что касаемо метода сохранения знания. Это знаешь, в твоем стиле, прямо….
   – Только не говори, что вам удалось их найти.
   – Ха, если бы! Ты бы первый узнал. Наверное. Но нет, удалось, точнее удалось найти лишь часть.
   – Что именно?
   – Ворожей, хранивший это знание, разделил его условно на шесть частей. В трех фрагментах он описал это заклинание, четвертым служит его дневник, рассказывающий как вообще всем этим пользоваться, пятое – это древний язык, то есть чтобы прочитать три фрагмента нужно знать язык древних, а ответов особо не сыщешь, потому что там какой-то совершенно дурной, как у нас говорят, диалект, и шестое – компонент, усиливающий разум. Проблема этих заклинаний в том, что их нельзя так просто изучить, нужно нечто, уводящее за грани. Я знаю, у вас есть какие-то зелья и камни, возможно, это оно и есть. Так вот, три части заклинания он, значит, спрятал в Кругах. Одну в Скаллаве, одну в Марре и одну здесь, в Вервине. В первых двух случаях никто об этом не знал, он это сделал тайно, не знаю как, но здесь, в Вервине, глава Круга знал подробности, он был посвящен в тайну и просил передать каждому новому главе, просто чтобы кто-то мог это знать.
   – О каком Круге речь?
   – Круг в Опанице.
   – Да неужели? Мой основной Круг.
   – Представь себе. И все это время, что ты пребывал там, глава Судиша все знал. Все это время. Вернее, он знал о том, что у него храниться один из фрагментов, все прочее было ему неизвестно. Наверное. Я так думаю. Может быть он даже не понимал фрагмент чего у него там храниться. Но вообще может быть все что угодно.
   – И как обо всем узнали вы?
   – Дневник ворожея спокойно себе хранился, да и хранится в Крепости в Вервине, в личной библиотеке Правителей, поэтому ты не мог это прочесть, так как не имел доступа, я полагаю. Хотя вообще это один из источников о той войне, потому что писал он о многом, там целая книга, знаешь ли, однако из нее сделал выжимку какой-то писака и теперь она существует… не помню под каким названием. Ну так вот, страницы про заклинание в оригинальном дневнике не имеют смысла без самих частей заклинаний, поэтому никто особенно не боялся, что эта информация попадет в чьи-то руки. Марек как-то читал этот дневник и на просвете обратил внимание, что один разворот с рассказом про заклинание, пропитан каким-то составом, исходя из которого четко вырисовывалась карта с отметкой на Круге в Скаллаве. Он предположил, что это указывает на некий артефакт, мы еще не понимали какой, но Марек был уверен, что это нечто могущественное, что это как-то связано с заклинаниями. Он приехал ко мне и все рассказал. Тогда все и началось. Тогда-то все и завертелось, Хельмут!
   – Почему ему нужна была именно твоя помощь?
   – Видишь ли, когда к тебе приезжает сын Правителя соседней земли и хочет что-то найти и забрать – это вызывает вопросы. Очень много вопросов и лишних домыслов. Настолько много, что ты вряд ли захочешь отдать ему хоть самый бесполезный камень, годами валяющийся на дороге. Но… когда к тебе приезжает человек от известного дельца по артефактам и хочет что-нибудь купить (за большие деньги) это совсем другое. Совсем другое, Хельмут.
   – Что было дальше?
   – Я в итоге лично приехал в Скаллаву с одним стариком, экспертом вообще-то по Второму миру, и мы смогли найти записи, которые были труднопереводимые из-за особенностей языка, он оказался чуть сложнее, чем обычный язык Второго мира. Вечная эта путаница с диалектами, да и данных не хватает. В общем, это было единственное, что мы не смогли нормально перевести и идентифицировать. Для вида мы купили это и ещё немного хлама и уехали. Вывезти это добро из Скаллавы вышло тем еще приключением, но мы смогли. Хорошо, что всех и везде можно подкупить. Поверь, это очень удобно, хоть ты всегда и порицал меня за это, однако если бы мы тогда…
   – Хотен, – оборвал его воспоминания Хельмут.
   – Ах да. Извини. Ну что ж, одна из страниц документа на просвет дала новую карту, которая указывала на Маррь. Мы поехали туда и там нас ждал сюрприз. Оказалось, что Круг уже лет десять назад распродал все непонятные ему вещи, и они разошлись по миру у коллекционеров и богачей. Я буквально убился, потратил почти два года и гору денег Марека, но мы нашли этот фрагмент у одного коллекционера и ворожея по имени Волдхар. Где бы ты думал он находился?
   – В Рестонии.
   – О, вы с ним знакомы что ли?
   – Немного.
   – В общем, это сученок вытряс с нас огромную сумму денег, но продал. Чтобы он ничего не пронюхал, опять же пришлось купить у него целую россыпь, целый чуров свод записей и всякой ерунды! И тут мы столкнулись с проблемой. То ли этот Волдхар хранил записи где-то в жарком месте своего огромного дома и слой на просвет выпарился, то ли там и не было карты, но где искать последний фрагмент мы не знали. Я выкупал много разных бумаг и записей по всему миру, думал, что может нам попала качественная копия, но все было не то и не тем. Но я не был бы самим собой, если бы не нашел. И знаешь как мне это удалось?
   – Даже не представляю.
   – Удивительно просто, Хельмут. Знаешь выражение, если секрет знает больше одного человека, это не секрет?
   – Знаю.
   – И именно это мне помогло. Кстати, не впервой… Ну так вот, когда позапрошлый глава Круга в Опанице передавал дела прошлому, а после благополучно умер, он кроме всего прочего зафиксировал в документах сведения о «тайне», не давая конкретики, но исходя из того, что мы уже знали, я понял, что речь не может идти ни о чем ином, кроме третьего фрагмента. Я нашел эти записки недавно, так как Круг в Опанице перестал существовать и все бумаги были вывезены в архив Круга из Трубеча. Я дал весть Мареку, что у меня есть информация и вот вчера в ночи он явился и я ему все сообщил. И потому могу с точность сказать тебе две вести: Марек направился в Опаницу и, если хочешь его увидеть – тебе туда. И второй, за ним, кажется, слежка или что-то в этом роде, поэтому все обставлено столь тайно. Но об этом я ничего не могу сказать, потому что подробностей он мне не докладывал. Своенравный этот Марек стал. Подрос, возмужал.
   – Погоди, если ты говоришь, что все архивы из Опаницы перевезли в Трубеч, зачем Марек туда поехал?
   – Потому что в архивах ничего нет.
   – Третий фрагмент мог быть кем-то похищен или выкуплен?
   – Нет, вряд ли. Круг в Опанице отличался дисциплиной и порядком, тебе ли не знать. Там всегда хранилось и собиралось лишь то, что было понятно и известно, а все эти склады с артефактами обычно держали там, где их можно было продать. Опаница находится в глубине мира, там нет ничего, и тем более нет торговых путей. Сам Круг – это же чистый аскетизм.
   – В Опанице были тайные помещения, возможно там что-то сохранилось. Но Марек вряд ли их найдет. Я поеду за ним.
   – Прямо сейчас?
   – Нет, боюсь нет. Мне нужен отдых. Я останусь у тебя? Перед рассветом я уеду.
   – Спи, и не торопись. Марек путешествует с отрядом, быстро они не будут передвигаться. Сейчас ночь, они тоже наверняка где-то остановятся. По пути в Опаницу есть ряд деревень, поселений и даже мелких крепостей, так что утром бери курс на них, не ошибешься. Если что, нагонишь их там.
   – Последний вопрос, Хотен. Скажи мне правду. Зачем Марек собирает эти заклинания?
   – Кажется, я знаю, но лучше спроси у него. А пока пошли поужинаем как следует, а то пока я с тобой болтал все силы истратил. Ты не бойся, на ночь тяжелое нельзя, поэтому у нас будет запечённая птица с овощами, орехами и медом, на десерт немного рыбы, только сегодня вечером выловили. Люблю это дело, очень люблю.
   Хотен весь ужин травил какие-то байки из жизни, пил вино и по мере опьянения строил все более замысловатые теории и догадки о том, что всех ждет в будущем и какие роли играют Марек, Хельмут и остальные. Посиделка тянулась бы вечно, однако гость выбился из сил и откланялся, к большому разочарованию хозяина дома.
   – Но спасибо, что хоть остался на ужин! Марек тот сразу сбежал, даже от рыбы отказался, – печально сообщил хозяин в след уходящему ворожею.
   Хельмут лег спать, догадываясь, что Марек ищет заклинания для того, чтобы передать их рестонцам и с помощью такой силы бескомпромиссно смять Вервину. И без того обескровленная потерей ворожеев армия просто не сможет противостоять силе, обрушившейся на нее.
   Он не лучшим образом выспался, и поднявшись за час до рассвета, забросил в сумку меда, воды, немного сыра, вяленого мяса, хлеба и сухих яблок из запасов Хотена, незаметно покинул город, взял свою лошадь и помчался в сторону Опаницы.
   – Опять путь ведет меня в эту Опаницу, – пробормотал себе под нос Хельмут.

Старые секреты

   Хельмут пока не знал, что будет делать, когда нагонит Марека. Известно, что он перемещается с отрядом, сколько в нем человек точно не ясно, но в крайне случае принять бой с ними вполне можно, ворожеев среди них быть не должно, а значит и одолеть их будет по силам. Во многом на руку Хельмута играет эффект неожиданности, ведь они не ждут его появления, а значит и напасть можно будет также стремительно и внезапно, убив разом большую часть опытных воинов Марека. С другой стороны, Хотен сказал, что за Мареком возможно кто-то следит или гонится и он это знает, а значит бдительность в отряде будет на должном уровне. Интересно, кто их преследует и почему? Вероятно, заговор хочет задушить и сам Правитель Верзит, принявший мысль о предательстве сына, и послал за ним кого-то. В этой игре есть много неизвестных, и вопросов пока что больше, чем ответов.
   Новый день выдался приятным. Едва Багрец поднялся над горизонтом, всю землю залило мягким, рассветным светом. Воздух чист и свеж, и даже лошадь, точно наслаждаясь погодой, мчалась легко и быстро, следуя желанию своего всадника как можно скорее настигнуть сына Правителя и разрушить его планы. При этом ворожей действовал все больше по наитию, не имея четкого плана. Он действительно не представлял, что делать, если Марек окажет сопротивление и погибнет или свернет в другую сторону и его просто не получится разыскать. Всю свою жизнь Хельмут занимался чем угодно, но никак не расследованием заговоров, не поиском беглых изменников и уж тем более всегда сторонился от любых политических игр, хоть и неизбежно служил то одной, то другой политической силе. Новый опыт и большие пробелы в картине в каком-то смысле даже помогали ему, заставляя усиленно думать и без колебаний нестись куда-то вперед, а там будь что будет.
   Хельмут пока отставал от отряда, но за счет того, что перемещался один, расстояние все сокращалось, и на третий день он проехал одну из последних деревень по дороге в Опаницу, узнал там, что отряд проходил вчера перед закатом и скорее всего стал на ночлег в следующем поселении, под странным названием Подпертая гора. Ворожей погнал лошадь вперед, чувствуя, что его цель уже где-то близко. Хмурое небо и ветер нагоняли тревогу, казалось, что все светлое осталось позади, и сам Хельмут движется куда-то навстречу бездне. Он десятки лет не был в Опанице и к своему удивлению, сейчас с трудом вспоминал дальние окрестности, которые напоминали ему о днях его детства и юности, самом сложном периоде, когда все в жизни пошло наперекосяк и именно здесь выковался сильный и непобедимый ворожей Хельмут. Судьба снова возвращает его сюда, чтобы возможно стать еще сильнее или добавить новых испытаний, которые он обязан достойно выдержать, либо сгинуть, там, где все начиналось.
   Издали Хельмут услышал раскаты от взрыва, судя по звуку разорвалась бомба и нанесла некоторые разрушения каменному сооружению, было слышно, как бьются друг о друга рассыпающиеся глыбы. Хельмут оставил лошадь и бегом взобрался на холм, чтобы издали увидеть, что происходит. Перед ним открылся вид на ровное пространство, образующее своего рода плато между холмами, уже здесь переходящими в горы, отчетливо вырисовывающиеся за лесным массивом, окружившими поселение. Река прорезала плато на три части, и всюду стояли постройки, поодаль от них начинались поля, находясь чуть ниже уровня зданий. Это последний обитаемый участок до самой Опаницы, и через поселение проходила дорога. Подпертая гора состояла из нескольких десятков домов и каменного бастиона на возвышенности, некогда служащего гарнизоном армии, но уже около десяти лет почти опустевшего, и здесь несли службу малые силы, присматривающие за порядком преимущественно на дорогах, ибо места глухие и произойти здесь могло всякое. Эта часть Вервина богата рудой, углем и драгоценными камнями, которые добывались в массивах близ Засекских гор, именно поэтому регион постоянно населен людьми, занятыми работой на рудниках или непосредственно с этим взаимодействуя. Впрочем, в прежнее время жителей здесь обитало побольше, это ощутимо не только по немного опустившему виду Подпертой горы, но и в целом по окрестностям, где и человека на дороге можно встретить все реже. Прежде все было иначе.
   В стенах бастиона укрывались какие-то воины, держащие оборону, а другие остервенело атаковали их. Кто с кем сражался понять невозможно, и Хельмут принялся осторожно спускаться вниз, двигаясь между деревьями, чтобы до поры не привлекать внимание. Сколько человек находилось в стенах бастиона издали оценить довольно сложно, но нападало на них более полусотни солдат или наемников, а быть может и простых бандитов. Еще около пятнадцати человек уже оказались убиты, на некоторых из них Хельмут рассмотрел форму армии Вервины, очевидно это были люди Марека, принявшие смерть в самом начале сражения, не успев укрыться в бастионе.
   Приблизившись почти вплотную к Подпертой горе, Хельмут заметил, что на последнем пригорке укрылась группа предположительно местных жителей, в основном детей и нескольких женщин, они прятались за деревьями и валунами, осторожно наблюдая за происходящим сверху. Кто-то сидел на холодной земле, иные лежали на шкурах, видимо успев прихватить их перед тем, как разбежаться из домов. Понимая, что дети и женщины испугаются его появления и могут поднять шум, ворожей подкрался как можно ближе, и наложил на короткое время заклинание Извет, чтобы успеет объяснить, что он не враг и заодно разузнать, что здесь происходит.
   – Не бойтесь, я не причиню вам вреда. Хорошо? – спокойным голосом произнес Хельмут.
   – Да, спасибо, – спокойно кивнули все, кто был на пригорке.
   – Что там случилось?
   – Вчера вечером к нам в Подпертую гору зашли воины, они стали на ночлег. Они стали лагерем в бастионе, – объяснял один мальчишка.
   – Как они выглядели?
   – Они были в форме армии Вервины, солдаты из бастиона приняли их.
   – Что произошло дальше?
   – Утром на поселение напали другие люди. Они прогнали нас, я видела, как они убили несколько человек, потом они окружили бастион и уже пару часов штурмуют его, – рассказала молодая девушка.
   – Сколько воинов внутри?
   – Их было двадцать изначально, но ныне их там и того меньше. Четверых сразу убили, одного точно убило стрелой и одного ранило бомбой, мы видели.
   – Сколько было солдат в гарнизоне?
   – Командир и девять солдат. Мы видели, как они отправили гонца, он выбрался через потайной лаз с обратной стороны и ушел лесом. Видать, сообщают об атаке и запросят помощь.
   – Помощь поспеет не быстро.
   Хельмут обратил внимание, что нападавшие не боясь потерь остервенело штурмовали сооружение, они продолжали бросать бомбы в бастион, не давая даже высунуться его защитникам. Все указывало на то, что кто-то хочет убить Марека, но кто и зачем пока не ясно, узнать можно лишь одним способом – вмешаться и сделать так, чтобы Марек дожил до встречи с Хельмутом.
   – Ворожей, ты будешь что-нибудь делать? – раздался старческий голос позади.
   Хельмут обернулся и увидел сухого, сгорбленного старика, которого он сперва спутал с ребенком, сидящим спиной.
   – Как ты узнал, что я ворожей?
   – А кто же еще может одним своим появлением так детишек успокоить. Извет на нас наложил, да?
   – Вижу, ты разбираешься. Но ты не ворожей.
   – Я живу здесь всю жизнь. Эта часть Вервины пропитана силой ворожбы. Мы знаем о ней много больше, нежели другие люди других земель. Я служил при Круге в Опанице много лет, я многое знаю. Ну так что, вмешаешься? Перебьют же ваших солдатиков и за нас возьмутся, скоты.
   – Я думаю, как лучше это сделать.
   – А ты их молнией, молнией издали. Иррой их, Иррой. Накрой издали.
   – Я не могу вызвать только молнии. Если обращаюсь к Ирре, вызовет ливни, вам тут озимые смоет с таким ландшафтом.
   – Как не можешь молнии отдельно? Ну ты и ворожей.
   – Никто не может.
   – Судиша мог! – важно заметил старик, чему, впрочем, не поверил Хельмут.
   – Да видимо меня забыл научить… Ладно, буду по старинке.
   Хельмут спустился вниз и осторожно пошел в сторону битвы. Он наложил заклинание, защищающее кожу, и начал с любимого приема, вызвав ледяные осколки и небольшой ураган и направил залп по противнику. Атаку с тыла никто не ждал, это несколько выбило из порядка врагов, и за раз они потеряли восемь человек убитыми или ранеными. Хельмут выхватил меч Востру, клинок засиял огнем, который скоро будет жалить противника, защищённого очень легкой броней. Он вскинул щит и бросился в бой.
   – Ворожей, – раздался тревожный клик из стана атаковавших.
   – Ворожей! – восторженно закричали из крепости.
   – Хельмут, – даже не видя ворожея, довольно прошептал Марек и приказал выходить из крепости и принимать бой. Теперь преимущество на их стороне.
   На Хельмута бросились два ближайших человека, но получили залпы огня, сбившие их спесь, после чего оба оказались добиты клинком. Противник, забегавший сбоку, получил удар воздухом и улетел в сторону, двое новых бросились на него, один удар был ловко отражен щитом, от второго Хельмут увернулся и прошёлся лезвием по спине врага, рассекая хребет и обжигая тело огнем. Еще один воин бросился на ворожея, но атака снова пришлась на щит, и отброшенный враг следом получил мечом прямо в горло, не защищенное ничем. В этом время защитники крепости ринулись на частично отвлеченного соперника. Пошла настоящая битва, звенело оружие, боевые крики разносились по округе, враги метали бомбы, Хельмут жег огнем и мечом, ржали испуганные взрывами и пожарами лошади, катились срубленные головы и со звоном встречалась сталь. Через считанные минуты все было кончено. Все враги пали в бою, но в результате долгой осады и сражения погибла половина отряда Марека и еще две трети бойцов из регулярного гарнизона.
   Хельмут увидел чуть поодаль от себя Марека, склоненного над одним из тел, видимо еще живого соперника. Марек некоторое время смотрел ему в глаза, потом обыскал его, после чего поднялся и поставил ногу бойцу на грудь.
   – Надо было сделать это раньше, – со злобой прошептал он и вонзил меч во врага.
   В этот момент к нему подошел Хельмут, сделав это тихо и Марек среагировал лишь на звук клинка, неторопливо вытянутого из ножен. Солдаты из отряда Марека напряглись и тоже взялись за оружие, нехотя понимая, что возможно сейчас им предстоит бой против мощного ворожея и вряд ли они этот бой переживут, но их долг защищать сына Правителя и своего командира, и иного не дано.
   Марек дружелюбно улыбнулся и хотел подать руку Хельмуту, но увидел в его взгляде злобу или злобные вопросы и понял, что сейчас самое время все рассказать. Он жестом указал своим воинам сложить оружие и предложил Хельмут пройти в бастион, чтобы поговорить там один на один. Хельмут кивнул, убрал меч в ножны и молча пошел следом за Мареком. Ворожей чувствовал, что Марек спокоен и сдержан, кажется, он не испытывал страх и возможно он не собирался ничего скрывать, а может ему и нечего скрывать, и уверенный в своей правоте он даже не боялся смерти от рук старого приятеля и более того – наставника.
   Они зашли в башню, видом выходящую на все четыре стороны и Марек сел на грубый деревянный стул посреди комнаты, а Хельмут предпочёл постоять, став напротив Марека, всего в нескольких шагах, чтобы хорошо его видеть.
   – Я слушаю, Марек.
   – Хельмут, спасибо что помог нам. Мы бы…
   – Рано благодарить меня. Я еще ничего не решил, – спокойно, но без гнева оборвал его ворожей.
   – Ты уже знаешь, что я предатель, да? Все знают? – горько улыбаясь спрашивал Марек, пытаясь вложить в вопрос укор, дабы уязвить Хельмута, но сделать это ему не удалось.
   – Вся Вервина знает, – лишь ответил ворожей на его хитрую интонацию.
   – Ну, конечно, конечно. Мне пришлось пойти… а впрочем, давай расскажу все с самого сначала, так будет легче.
   – Давай.
   Марек снял с головы шлем и положил его у ног. Длинные темнее волосы распались на две стороны, но Марек тут же убрал их назад, размял шею, внимательно посмотрел на Хельмута, тоже снявшего шлем, после чего расслабился, откинулся на стуле, выпрямив спину и начал свой долгий рассказ:
   – Мой отец – трус. Больше всего он любит власть и больше всего боится ее потерять. Эти два чувства всю жизнь и есть два его столпа, опираясь на которые он правит. Он кажется не создан для этой цели, но именно ему суждено было сесть на престол великой Вервины и вот во что он ее превратил. Вот что он сделал… Рядом с моим отцом – продажные твари, которым выгоден текущий расклад, все они имеют с этого пользу и все они, как и мой отец прикрываются какими-то абсурдными идеями. Чушь! Я во все это не верю. Да брось, Хельмут, ты все прекрасно знаешь и понимаешь, что я тебе рассказываю? Я понимаю, ты человек военный, тебе чужды все эти политические и деловые игрища, все эти хитрости, тонкости, даже ворожеев-дипломатов ты не любишь. Я же знаю, что ты зовёшь их кастратами за их слабые способности по ворожбе. А это ваше: «кто не может быть нормальным ворожеем – идет в дипломаты или скоморохи». Но поверь, многое решается в том числе и там, во многом там, в политике. Забудь о временах, когда армия была определяющей силой, теперь это лишь инструмент, аргумент в спорах, но не та сила, что была раньше. Армия больше не целое, но набор частей, как и Вервина теперь не целое, а набор земель с посадниками. И только вы, ворожеи, были последним оплотом единства, вы были символом Вервины, ее сердцем и ее сутью. А единство – могло снести любого Правителя. Именно этого и боялся отец. Он сломал армию, сломал народ, но усилил кланы, а они сломали его. Последними он сломал вас и теперь уже никто не сможет сбросить его. А знаешь почему? Одни не могут, а другие не хотят. Это кажется тебе странным, абсурдным, смешным, но поверь, Хельмут, ты просто не понимаешь, что делает власть с людьми и на что они готовы. Твой мозг не способен понять, как может исказится личность и перестать быть самим собой. Отец всегда видел угрозу только внутри, в Вервине. Он уверен, что у него идеальные отношения со всем миром, кроме своего народа и он это исправлял.
   – Давай короче Марек.
   – Я просто хочу, чтобы ты понял, – деловито пояснял наследник.
   – Ближе к делу.
   – Хорошо, Хельмут, хорошо. Надеюсь, ты понял. Просто знай, что я всегда знал, что вы, ворожеи – единственная опора и защита Вервины.
   – Оставь лесть на потом.
   – Это не лесть.
   – Марек, лучше тебе заговорить самому.
   – Да чур тебя побери! Говорю я! Слушай же. Я не предатель, я никого не предавал. Мне пришлось пойти на крайние меры, на самое рискованное действие в своей жизни, чтобы попытаться спасти нашу землю. Я… начал сотрудничать с рестонцами. Это случилось несколько лет назад. Я понял, что не смогу одолеть то, что зарождалось и решил возглавить. Когда из всей Вервины только вы, ворожеи, сохранили силу и единство, к нам начали вторгаться шпионы и агенты от Рестонии. Сперва они появлялись в виде дипломатов, торговцев и политиков, кто-то оставался, кто-то уезжал, кто-то был общителен, кто-то наблюдателен. Так или иначе, рестонцы начали находить тех, сперва на верхах, кто был в какой-то мере недоволен своим положением или был готов получить большее и их вербовали. Таким образом наши кланы скоро пополнись целым кругом изменников, работавших на интересы Рестонии, но в первую очередь с выгодой для себя. Почти все кланы так или иначе замазали свое имя, и они выжимали все соки, пользуясь слабостью и беспечностью отца, не способного на твёрдые решения и делавшего все, лишь бы они оставались ему лояльны. А их цель была одна – сеять смуту, разлагать армию, разделять народ и главное – сломить вас ворожеев, сломить Круги, разорить их. Армия Рестонии давно готовится войти сюда, но памятуя события сто сорокалетней давности они опасаются, чтобы все это не повторилось, поэтому им нужно было уничтожить главную силу и после этого занять наши земли. Ты думаешь, это бред? Зачем нашим первым кланам это нужно? Потому что они смогут начать разорять наши земли. Рестонцы возьмут свое, но оставят жирные куски своим помощникам, понимаешь? Все будет просто переделено.
   – Продолжай.
   Марек немного изумленно посмотрел на Хельмута. Наследник как мог эмоционально и живо, с акцентами на нужных словах, вещал о невероятном предательстве, а ворожей, как обычно, лишь сухо отвечал и никак не изумлялся в ответ. Марек как будто уже и привык, что многие ворожеи общаются и ведут себя именно так, не зная, традиция это или специфика личности, но всякий раз его это раздражало, особенно теперь, но он воздержался от возмущений и просто продолжил, как того и просил Хельмут.
   – Ты знаешь, что у меня всегда вспыхивали конфликты с отцом на тему управления Вервиной и он, откровенно говоря, нехотя начал видеть во мне обычного глупца, науськиваемый своими советниками и скоморохами. Они не хотели видеть меня рядом. Помнишь, я часто бывал в походах? Так вот это его воля, чтобы меня не было рядом. Наверное он только и мечтал, что я не вернусь из очередного похода и он всю жизнь будет изображать из себя несчастного, потерявшего любимого сына. Но что бы он там себе не думал, да, у меня зрели мысли о перевороте, чтобы сбросить его и занять место, но я понимал, что никто меня не подержит, ни армия, ни кланы. Я хотел найти себе союзников ворожеев, но наш с тобой разговор… он не увенчался успехом. Я не виню тебя, Хельмут, я понимаю. После я и сам признал, что только мы вдвоём оказались бы бессильны. Круги не поддержали бы нас, ведь я понимаю, что пойти против Верзита никто бы не решился, как бы он кому не нравился. Но именно тогда рестонцы вышли на меня. Они предложили мне помочь довершить дело разложения Вервины изнутри, чтобы ни одна сила не смогла самоорганизоваться против них, а взамен обещали высокое место после их экспансии на наши земли. Я не видел другого пути, чтобы остановить отца, и я согласился, выбив себе одну из ведущих ролей в заговоре. Я рисковал, в случае чего меня бы первого казнили. Понимаешь? Они бы все продали меня, чтобы спасти свои шкуры. В итоге ведь так и складывается: все то, что происходит сейчас со мной, прямо сейчас. Понимаешь? Они указали пальцем на одного человека, а остальные? Отец поверил, что я один? Да просто всех устроила эта версия! Отец никого не хочет карать, они это знают, одного изменника в показательном виде вполне хватит. Ты должен понять, Хельмут, я не был предателем. Я согласился, но преследовал свои интересы и интересы Вервины. Я узнал о всех предателях, о всех вопросах, о всех денежных делах, о цепочках информации, я знал все. Они смогли завербовать Драгана, именно он теперь лежит за стенами крепости. Так вот Драган скрывал данные разведки, доносив только мелочи, но я знал все, он делился со мной всем, как я ему велел, и как мог я ставил палки им в колеса, делая это аккуратно. Рестонцы снабжали меня деньгами, я получал независимость от отца и казны. В это же время я смог найти дневник одного ворожея. Это долгая история, но именно поэтому я здесь. Это то, что изменит ход событий!
   – Хотен мне все рассказал.
   – О так ты все знаешь? Отлично.
   – Продолжай дальше.
   – Я сообщил рестонцам, что нашел нечто уникальное и сказал, что передам им знания о том самом заклинании, которое во многом привело к их поражению в последней войне. Их это заинтересовало и мне дали время и ресурсы. Понимаешь, они крайне нуждались в такой силе, которая позволяла бы манипулировать Вервиной и кланами на годы вперед. Они понимали, что даже захватив Вервину им придется иметь дело с местными кланами, но получив по-настоящему мощное оружие, они могли бы просто заняться зачисткой, ведь чье-то влияние внутри наших земель их бы уже не интересовало, с такой разрушительной силой уже рестонские войска, народ и кланы сами бы поверили в свою исключительность, они бы верили, что теперь справедливость восторжествовала и действовали по-другому. Они ведь любят обрабатывать свой народ… Культисты Рехта проклятые. В общем, эта мысль показалась им удачной. Взамен я как будто выторговал кое-что для себя и начал поиски. Главное – я выторговал время, очень много времени. Рестонцы терпеливо ждали, хоть они алчно желали эти заклинания, много раз пытаясь добиться от меня информации, чтобы самим заняться поисками, но я не делился деталями, поэтому они многое не знают, хотя настойчиво пытались узнать. Мои поиск оттягивали момент начала вторжения. Понимаешь? Они ждали, ждали, ждали. Потом они снова требовали передать все им, но я честно заявил, что эти знания – моя защита на случай… если они вдруг решат от меня избавиться. Всякое ведь возможно. Рестонцы хоть и твари, но все прекрасно понимают, и да, они приняли это, хоть и попыток своих не оставили, пытаясь даже выкрасть информацию, только они не знали что именно им нужно, я держал все в секрете. Но пойми главное – я смог их убедить, что к моменту вторжения лучше, чтобы у них были эти знания, чем у кого-то в Вервине. Ну, понимаешь? Я дал понять, что я не служу им, а мы помогаем друг другу. Они поверили. Нам с Хотеном удалось собрать многое за это время. Хотен единственный, кто оказался в курсе дела, но ему можно доверять, ведь так ты мне говорил? Я и доверял только ему. Но время шло и тогда рестонцы начали что-то подозревать и насколько я знаю их Правитель Ворок Рехт решил, что я вожу их за нос (что правда), они спешно начали свой план по убийству Мороков, и следом должно было начаться вторжение с двух направлений, сперва на крепости Трубеч и Выжлец, а в это же время в порту Городница стояли корабли с сотней обученных солдат и оружием в том числе бомбами. Они должны были напасть на Городниц, таким образом внеся хаос, чтобы Верзит не понимал с какой стороны его вообще атакуют, и кто атакует в Городнице. Но их планам не суждено было сбыться. Во-первых, ты выжил, а после перебил пятнадцать ворожеев, которые должны были объединиться с частью армии в Городнице, а там и я с отрядом подоспел и взорвал, и сжег в порту все корабли с ними. Я понимаю, что выглядело это так, будто я что-то там наворотил, но это не так. В то же время Драган сумел выведать, что история с заклинаниями – не вымысел, и по приказу рестонцев он собрал отряд и они выследили нас здесь, чтобы заполучить знания. Но ты подоспел и ничего у них не вышло. Эта тварь мертва, а мы можем спасти Вервину.
   – По пути в Большак ты заезжал в некоторые поселки и городки, встречался там с людьми. Зачем?
   – Это была жатва, Хельмут. Я же говорю, что знал всех предателей. Мы с отрядом убивали их по дороге. Не жалей, у них были разные функции и все строго вредительские. Кто-то снабжал информацией, кто-то деньгами, кто-то хранил у себя оружие и провиант для армии Рестонии. Они свое получили. Но времени очень мало, Хельмут, мы с тобой как могли затормозили их вторжение, но оно настанет. Нужно найти третью часть заклиная. Я искал его именно для тебя, Хельмут. Ты – самый сильный ворожей, ты рожден для великих дел.
   – Почему ты мне раньше не сказал?
   – Я собирался сказать, но просто не успел. Когда прошли слухи о гибели Мороков я понял, что нужно действовать, и уехал из Вирмы. Я надеялся, что если у меня будет это заклинание, то хотя бы кто-то на нашей земле сможет его понять, сможет использовать. И тут я узнал, что ты выжил, что ты справился и я понял, что ищу его именно для тебя. Ты, Хельмут, сможешь остановить Рестонию. Но взамен я прошу тебя помочь мне сбросить отца с престола. Я должен править Вервиной.
   – Как-то все нескладно у тебя, Марек. Но допустим мы одолеем Рестонцев, но участвовать в переворотах не моя работа.
   – Твоя работа защищать Вервину.
   – Именно. Этим я и пытаюсь заниматься, пока ты плетешь интриги.
   – Я не плету интриги, я тоже ее защищаю. Но по-другому. А мой отец ее уничтожает. Ты же сам все видишь и знаешь. Понимаешь ведь? Я займу его место, и я обещаю, все изменится, и у тебя будет нормальная жизнь. У тебя будет все.
   – Мне нет никакой нужды, Марек.
   – Да что ты говоришь? Что за жизнь у тебя была, Хельмут?
   – Нормальная жизнь у меня была.
   – Едва ли, Хельмут? Она ведь могла быть другой.
   – Жизнь в теплом месте при дворе Правителя?
   – Хотя бы. Что в этом плохого, Хельмут?
   – Тогда бы ты погиб сегодня, Марек.
   – Ладно, ладно… Постой, я не с того начал. Я понял, тебя не подкупить.
   – Наконец-то дошло.
   – Послушай, давай найдем третий фрагмент, найдем того, кто переведет все это, ты обретешь силу, мы разгромим Рестонцев, а дальше… Мы что-нибудь придумаем.
   – У меня один вопрос, Марек.
   – Какой?
   – На чьей ты стороне?
   – Не понимаю.
   – Двойные игры – это хорошо для тебя, я понимаю. Но сейчас я хочу честный ответ. Ты должен понимать, что в случае войны нельзя быть милым и тем и этим. Ты либо с одной стороны, либо с другой. Выбора у тебя просто нет.
   – Хельмут, я полностью на стороне Вервины.
   – И?
   – Что?
   – И вся твоя игра затевалась только ради того, чтобы занять трон и если бы не эта вероятность, ты бы ничего не делал?
   – Да, да. Да! Доволен? Это правда, но ты должен верить, что мое желание занять престол никак не противоречит тому, что я хочу сделать Вервину великой снова. Понимаешь? Правителю нужно сильное государство, а не его руины.
   – Время покажет. Я помогу тебе найти заклинание. Теперь нам пора в Опаницу, – твердо заявил ворожей, почувствовав, что Марек не лжет, и этого оказалось достаточно.
   Хельмут и Марек вышли обратно на улицу. После боя часть деревни пострадала, некоторые дома сгорели или оказались частично разрушены, погорело и немного леса, один колодец завалило камнями, с полтора десятка жителей погибло. Картина хоть и не выглядела разрушительной, но тем не менее наводила гнетущее ощущение. Люди собрались у бастиона, они хотели услышать объяснение произошедшему.
   – Если хочешь быть Правителем, можешь попробовать прямо сейчас. Помоги им, – подсказал Мареку Хельмут.
   Марек понялся на камень и заявил:
   – Жители Подпертой горы! Я отплачу вам за все разрушения, все будет компенсировано Мареком, сыном Правителя и будущим Правителем Вервины!
   Речь Марека не встретила восторгов или приветствия, но однако и порицаний не звучало. В целом жителей вполне устраивало хотя бы то, что их никто не планирует убивать, что было уже приемлемо для неспокойных времен.
   Марек вынул кошелек, из которого зачерпнул не мало златников и заявил:
   – Этих денег хватит на восстановление утраченного. Где ваш староста? Я передам деньги ему.
   – Да-а-а, вот он наш староста Сиволдай…, – показал рукой один крестьянин на труп, лежащий рядом с одной избой. Очевидно, ему рассекли голову мечом, возможно даже случайно.
   – Ну ладно, возьмите кто-нибудь, – сунул деньги в руки первому попавшемуся Марек и слез с камня.
   – А как же бастион? Наши стражи погибли! – кричали из толпы.
   – Солдаты наследника Марека останутся здесь до прибытия подмоги, – ответил Хельмут, – дальше мы пойдём вдвоем.
   Марек согласился и приказал своим воинам оставаться здесь, до прибытия подкрепления, а после направиться в крепость Трубеч. В это время один местный мальчик сбегал и привел лошадь Хельмута.
   Ворожей с наследником собрались в дорогу и взяли путь в Опаницу. Дорога пролегала по потрясающе красивым местам: кругом горы, реки, леса, водопады. Теплый зимний воздух не обжигал легкие и путь был приятным. Хельмут неплохо помнил эти места и невольно вспоминал прошлое, свою юностью, проведенную в окрестностях Опаницы. Этими воспоминаниями он не стал делиться с Марком, перебирая прошлое лишь в своей голове.
   – Эй, что там? – спросил Марек, завидев в лесу огромное существо.
   – Это Лихо. Они не опасны, если на них не нападать и не дразнить. И вообще не приближаться к ним.
   Марек внимательно рассматривал Лихо. Лесной гигант неторопливо передвигался, обламывал ветки у сосен, и брал их с собой. Лихо – одни из древнейших чудищ, говорят, обитавших еще до Второго мира. Они живут только на севере, редко выходят за пределы своего ареала обитания, но ревностно его охраняют. В мире их осталось очень мало, есть предложение, что одна особь живет тысячи лет, при том никто и никогда не видел их детёнышей, возможно они не размножаются, а просто доживают свои века, медленно вымирая. Считается, что Лихо травоядные, но точно за это никто ручаться не мог и здесь на севере ими пугают детей, пьяниц и глупцов.
   – Здесь можно их изредка увидеть. Главное близко не подходить и не смотреть долго в их сторону.
   – Нападут? – оценивая размер и неповоротливость чудища спрашивал Марек.
   – Вообще-то никто не проверял, но тут говорят: не смотри в глаза дуракам и диким животным. Наверное, это не безопасно.
   – Много здесь еще чудищ?
   – Немного, но можно встретить Гаюта. Вот это скверное чудовище. Огромный, белый шерстяной человек. Зубы и когти убийственны. Он хищник. Я однажды сражался с таким, когда был молодым.
   – В какой глуши ты его повстречал?
   – Ездил в одну деревню за провизией, и на подъезде увидел, как за шумной толпой бежал огромный, страшный зверь. Пришлось вмешаться.
   – Долго бился?
   – Да, эта дрянь умеет сопротивляться ворожбе, точно не знаю как. Видимо из числа разумных тварей, но поговаривают, будто это изменённая форма людей из Второго мира. Кто-то считает, что эта измененная форма ниеннов.
   – О, а я помню в каком-то Круге был разумный волк, он ходил с ворожеем и жил с ним.
   – Разумные животные бывают. Прежде в Кругах часто жили такие звери, а главы Кругов очень любили находить себе такое разумное создание. Это было что-то вроде традиции и в каком-то роде даже статуса, но это ближе к нашему времени, раньше таких понятий не существовало, были лишь прикладные функции. Многие ворожеи обучали их работе над текстами. Звери усидчивы, они хорошо собирали информацию, изучали языки и умели сопоставлять данные. Разумные звери изгои у своих, потому что их сознание делает их ближе к нам, при этом их способности к ворожбе впечатляют, они умеют то, что не умеем мы, и не можем научится.
   – Например?
   – Например делать когти и кости стальными. Потом правда отходят не сразу и сильно болят какое-то время.
   – Неплохо. И как они это делают?
   – Говорю же, не знаю. Они не могут объяснить, а мы не можем понять.
   – Хотел бы я такую способность. Еще бы и кожу получить из непробиваемой чешуи, я бы тогда всю Вервину сам завоевал.
   Ворожей ничего на это не ответил и лишь ускорил лошадь, чтобы как можно скорее добраться до цели. Наследник ускорился вслед за ним и всю дальнейшую дорогу они шли молча.
   Вечером Хельмут и Марек въехали в Опаницу. Самый северный город Вервины. За счет изоляции город устроен на сравнительно открытой местности, не обнесенной внушительными стенами и даже рвами. Город жил во многом за счет шахт, где добывали руду и камни Слана и перевозили во все земли, если бы не шахты, скорее всего эта часть земли была бы пуста. Естественный ландшафт городу создавали скалы, реки и озера, покрывавшиеся коркой льда на зиму. Дома в основном небольшие, до двух этажей, сложенные из могучих, местами почерневших бревен и обильно обогреваемые камнями Смага. Многие постройки украшены резьбой, а многие детали внутренних убранств оформлены с помощью популярной здесь Сустугской и Ижаррецкой росписи, которую Хельмут наблюдал всю первую половину своей жизни. Путники сделали остановку в городе до рассвета, отдохнув и поев своеобразную местную пищу, преимущественно рыбу из окрестных рек и озер. Рыба представлена во всем: супы, пироги, жаркое. Иногда подавали оленей и редкую, суховатую дичь. Пока они ели, все время слушали окрестные мифы и легенды. Север Вервины славился обилием легенд и мифов, передававшихся из поколения в поколение и во многом благодаря тому, что сюда редко добирались чужеземцы, одни поколения бережно передавали их другим и сказки не терялись и даже не меняли содержание и смыслы. Так у каждой деревни обязательно была своя история, зачастую вымышленная, но звучало это красиво. Да, культура севера самобытна и любопытна для изучения, по случаю чего здесь время от времени появлялись собиратели легенд и сказок.
   Круг в Опанице располагался севернее города, примерно в двух часах пути. С рассветом Хельмут и Марек отправились к нему, планируя обернуться за пол дня.
   – Ты же в курсе, что Круг в Опанице давно не существует? – спросил Хельмут, желая подловить Марека.
   – Конечно, я знаю, – деловито отвечал наследник.
   – И что же ты хочешь там найти?
   – У меня нет других зацепок, поэтому я отправился туда.
   – В пустом Круге? Его давно уже растащили мародёры.
   – Я знаю про скрытые помещения.
   – Откуда тебе это известно?
   – Ну, Хельмут, будущий Правитель Вервины не стал бы действовать наобум. Он всё продумывает на несколько шагов вперед, – самодовольно отвечал Марек.
   – Хм, будущий Правитель. Я вижу, ты уже все решил.
   – А, по-твоему, есть варианты?
   – Что, если рестонцы победят? Думаешь, тебе дадут править?
   – Знаю, что не дадут. И знаю, что не победят.
   – Откуда уверенность?
   – Когда мы найдем заклинание, это изменит баланс сил и вся наша слабость будет уравновешена одной мощью, о которой до сих пор ходят легенды в самой Рестонии. Как только они с ней столкнуться, то сразу же проиграют. У них просто не останется сил на сражение.
   – Думаешь, я осилю это заклинание?
   – Разумеется, Хельмут. Других кандидатов у меня и не было.
   – А если бы я все-таки погиб? Был у тебя план на этот случай?
   – Все равно я бы что-то придумал. Но несмотря на вести я знал, что ты не погиб.
   – Ты так уверен во мне?
   – Я знаю кое-что о тебе. Того чего не знаешь ты сам.
   – Неужели?
   – О да. Расскажу, как доберемся, – заинтриговал Марек, впрочем, Хельмут сомневался, что он может знать о нем что-то такое, что неведомо самому ворожею, к тому же наследник иногда любил потрепать языком, что ставило под сомнение его затравку.
   Внушительная крепость, где прежде располагался Круг, предстала перед ними в полном запустении. Хельмут провел здесь много лет и прекрасно помнил это место раньше, но теперь оно выглядело пугающе. Часть стены оказалась обрушена, также, как и одна из башен внутри частично лежала в руинах, тогда как другие сохранись, хоть и обветшали. Бросалось в глаза, что в здании произвели подрыв и потом бушевал пожар, кругом лежали обгоревшие бревна деревьев, некогда прораставших здесь. Теперь пепел покрыт слоем льда и снега. По всему двору валялись фрагменты мебели, не сгоревшие в кострах, которые очевидно здесь кто-то разводил; валялись камни и кирпичи от стен и башни. Местами лежали трупы, уже превратившиеся в скелеты. Марек указал Хельмуту на пару скелетов, у которых череп имел не просто трещины, но был как будто раздроблен, точно глиняный сосуд.
   – Что-то не похоже, что Круг просто мирно прекратил существование, – сообщил Марек. – Но об этом не было вестей. Я неоднократно слышал, что архивы и ценности вывезли, а Круг просто оставили. Что-то не сходится.
   – Его собирались уничтожить, я знал это. Это сделали сами ворожеи.
   – Знал? Откуда?
   – Один из ворожеев мне рассказал. Им стало известно о скором нападении, и они вывезли все важное, а сами скрылись кто где, это было довольно давно.
   – А чьи это трупы?
   – Скорее всего мародёры воевали друг с другом. Последние ворожеи и несколько человек из обслуги оставили это место очень давно. Я думаю, мы первые гости здесь за много лет.
   – Но кто их разорил? Рестонцы?
   – Насколько я знаю, нет.
   – Это были наши?
   – Кажется, да.
   – Но почему об этом ничего не известно? Кто еще знает?
   – Я, Возгарь и пара ворожеев. Больше никому до того не было дела. Опаница слишком далеко.
   – Тебе, наверное, больно это видеть?
   – Неприятно. Но мне, кажется, не привыкать к такому.
   – Давай отыщем фрагмент. Ты знаешь про тайное помещения? Или их много может быть?
   – Да, в той, серверной башне, есть только одно такое помещение на весь Круг, если нам повезло, вход еще никто не отыскал.
   Хельмут повел Марека через двор до нужной башни, вход в которую немного завалило камнями, но пробраться не составило труда. Они вошли внутрь, Хельмут разжег камень Витель, организовав факел и с ним они двинулись дальше. Башня с виду не выглядела большой, но внутри места оказалось довольно много. В башню нанесло много снега, сквозь разбитые окна и дыры в стенах и крыше, часть стен промерзла и оледенела, но из-за теплой зимы и постепенно приближавшейся весны лед медленно таял и днем звучала капель, а пол заливали лужи талой воды. Где-то с верхних этажей доносились крики птиц, видимо разбивших внутри гнезда, и внутри то и дело завывал ветер.
   Они прошли к дальней стене. Хельмут ощупал ее, постучал и по звуку понял, что это должно быть здесь. Он точно не знал как активировать механизм открывания, поэтому просто попросил Марека отойти и двумя мощными залпами силой урагана вынес часть стены, являвшейся скрытой дверью.
   – Лишь бы башня не обвалилась и не похоронила нас здесь, – прокомментировал Марек, оглядываясь по сторонам после того, как эхо от грохота угасло.
   – Пробраться внутрь хватит места. Идем, – лишь ответил на это Хельмут.
   – Ты был там когда-нибудь?
   – Нет, никогда.
   – Но знал о помещении?
   – Да, знал.
   – То есть тебе доверяли?
   – Кажется, да. Ну ладно, пошли уже.
   Они пробрались через выломанную стену и пошли вниз по лестнице, спускаясь все ниже и ниже под землю.
   – Судя по всему сюда давно никто не заходил, – говорил Марек, оглядывая слои пыли, грязи и засохшие трупы мышей и крыс.
   – Насколько мне известно, эти помещения пустовали, поэтому были неинтересны никому.
   – Но похоже тебя обманули. Там точно что-то спрятано. Зачем-то же ведь это помещение делали. Не погреб же это, в самом деле. Хотя я буду смеяться, если мы действительно найдем там запасы провизии, которым полторы сотни лет, это будет смешной и грустный финал моего пути.
   – Скоро узнаем.
   – Нет, Хельмут, не может это быть погребом. Такие помещения не строят просто так, я уж точно тебе говорю. Поверь наследнику, прожившему много лет в Вельмире. Мы найдем там то, что ищем.
   – Этого мы еще не знаем. Вперед.
   Спустившись еще немного, перед ними предстала стена из камня, полностью скованного льдом.
   – Вроде бы не так уж и холодно, как она так замерзла? – удивился Марек.
   – Она не замерзла. Ее запечатали.
   – Это ворожба? Неужели?
   – Да, это камень Слана. Видел такие в погребах? Их используют для хранения провианта весь год. Но эта Слана… эти камни зачарованы. Они не просто холодны, они оледенели.
   – Ну точно погреб, – пробормотал Марек и хотел коснуться рукой льда, но Хельмут его одёрнул.
   – Останешься без руки.
   – Все настолько серьёзно?
   – Да.
   – Ты можешь это снять? Огнем или ураганом разрушить?
   – Я не сталкивался с этим, только читал, что такое возможно, но не видел ни разу.
   – И сколько же лет этой стене…
   – Исходя из учения такие стены могут стоять вечность, пока цела планета, силой которой их зачаровали. Я не сомневаюсь, что эта стена здесь с тех самых пор, как ее создали. Никто не был за ней.
   – Но вам же давали какие-то напутствия, советы, предположения как это снять? Или вам просто рассказали и все? Ты уже умеешь это?
   – Конечно нет. Никто этого не делал видимо уже сотни лет.
   – Проклятье…, – пробормотал Марек.
   – Я попробую. Это создано сильным ворожеем, другой сильный ворожей должен быть в силах это снять.
   – Ты уж постарайся, от этого зависит все, – напутствовал его Марек, всерьез переживая за успех.
   Хельмут попросил Марека подняться по ступеням наверх и не мешаться. Наследник послушно все выполнил, и внимательно стал наблюдать за действиями ворожея. Тот поставил факел в угол и попробовал растопить лед огнем, но ничего не вышло, огонь только натыкался на незримый барьер льда и даже не касался его. Стена не поддавалась. То же самое произошло и с силой урагана, она не рушила лед и лишь громкое эхо пронеслось по помещению и стены снова задрожали. Марек с неудовольствием оглядывался по сторонам и отмахивался от поднявшейся пыли.
   – Меч бессилен против такого, даже пробовать нет смыла, только оружие утратишь, – заключил Хельмут, беспомощно глядя на ледяную стену.
   Хельмут с Мареком сидели на ступенях и обреченно смотрели на ледяной щит. «Неужели это все?» – думал про себя Хельмут. Он – ворожей-Мастрот, не способен даже приблизиться к той силе, что обладали его предшественники. Он напрягал свой разум, пытаясь понять, как можно разрушить нерушимое, как сломить силу, которая сопротивляется любому противодействию. Размышляя, он смотрел на огонь от Вителя и старался не слушать пустые предложения Марека. «Витель. Зажигается силой Вир и… гасится силой Вир. И ничто другое его не способно погасить. Вот же!».
   Хельмут спешно поднялся на ноги, подошёл к стене и начал вызывать силу Ижи, образуя лед. Он готовился создать не просто осколки или глыбу, но целый поток льда, целый ледяной вихрь. Марек затих, старясь даже не дышать, дабы только не мешать ворожею. Хельмут подготовил поток и направил его в стену. Ему потребовалось много усилий, но разум смог соединить силу его льда со льдом, хранившим стену и едва эти силы сплелись в одно тут же подчинились его сознанию, Хельмут развеял заклинание и чары пали. Стена из камня разрушилась, оставив от себя только холодные камни.
   – Да! Хельмут, да! Да! – восторгался Марек, – я всегда знал, что нет тебе равных. Да!
   Хельмут выдохнул, утер вспотевшее лицо и вместе с Мареком они вошли в небольшое помещение, выдолбленное прямо в скале. Пред ними предстала самая простая комната длиной и шириной в два человеческих роста и высотой в полтора. В комнате стоял небольшой металлический сундук. Внутри сундука хранился тот самый третий фрагмент и еще одна записка, вырезанная на камне. На ней начерчено всего несколько слов, написано на шифре, разработанном именно здесь, в Опанице, и Хельмут его знал.
   – Что там написано, ты понимаешь? – спросил Марек?
   – Да. Это местный шифр. Странно…
   – Ему столько лет?
   – Нет, нет. Шифр сравнительно нов. Его придумали только при прошлом главе.
   – Это значит, что этот камень сюда положили недавно? Сравнительно недавно. Невозможно…
   – Кажется, да.
   – Немыслимо! Но кто мог это сделать? Кто снял заклинание, а потом снова наложил?
   – Я не знаю. Возможно, Судиша. Может кто-то до него.
   – Это глава Круга?
   – Да, это он.
   – Что там написано?
   – «Острова Ниенна. Рысий клык. Hjallat».
   – И что это значит? Про Ниенны я понял, а дальше?
   – Рысий клык – это поселение на острове Калема. Так его называли здесь. Члены Круга иногда уезжали туда, чтобы закончить свою жизнь в покое.
   – К ниеннам? Да они же на дух не переносят людей.
   – Ворожеев они признают. Не всех, но признают. Они считают ворожеев наследием Второго мира, основной частью которого считают себя.
   – Но среди них ведь нет ворожеев, верно?
   – Да, им не дана эта сила. Я не знаю почему. Отчасти поэтому они признают, как почти равных, некоторых из нас.
   – Хорошо, допустим это локация. Ты знаешь где этот клык?
   – Да, я знаю.
   – Ты бывал там?
   – Нет.
   – Что значит последнее слово?
   – Это «ответ» или «знание», в контексте «перевода, распознания», это с древнего языка.
   – Ты его понимаешь?
   – Частично, но конкретно это слово знаю. Я думаю, это намек, что ответ можно будет найти там.
   – Ты сам не переведешь фрагменты?
   – Нет, – сказал Хельмут, рассматривая третий фрагмент, – этот диалект мне непонятен совсем. Это какая-то смесь языков, я не понимаю даже логики построения.
   – Но ты мог бы разобраться?
   – Боюсь, уйдут годы, и это ничего не гарантирует. Без базовой основы для меня это лишь набор символов.
   – Проклятье! Тогда нам нужно спешить. Придется отправиться на эти чуровы острова, к этим ниеннам. Ненавижу их!
   – Они нас тоже. Поэтому придется быть внимательными.
   – Но ведь ты ворожей. Они же вас…
   – Они весьма избирательны. Они признают старых ворожеев и по большей мере не боевых.
   – Разве Судиша не боевой ворожей?
   – Судиша мог бы им быть, но он выбрал другой путь, он познает мир, взаимодействует с ним. Он многое знает, но не все использует. Это тоже нужно уметь.
   – Что ж, тогда нам нужно в дорогу. Мы потратим кучу времени!
   – Пошли весточку, будто от имени Драгана. Сообщи, что нашел заклинание, что нужно отправиться… допустим в Трески и привезти оттуда его фрагменты. Этот даст нам время. Ты сможешь?
   – Да, конечно! Почему я не догадался? Я знаю шифр, которым подписывал письма Драган. Давай вернемся в Опаницу и я оттуда вышлю аэриду с письмом. Ты сможешь ее направить?
   – Разумеется.
   Они поднялись наверх, с облегчением вдыхая свежий воздух улицы. Хельмут ощущал редкий прилив сил. Он чувствовал, что соединившись с силой, созданной другим ворожеем, на мгновение смог расширить свое сознание, и глубже ощутить мир. Он буквально чувствовал, как долгое потепление обнажает камни ворожбы, открывая их из-под вековых льдов, и в голове он четко представлял картину, как проводит по ним ладонями, и они дают ему прилив новых сил, новые возможности, которых никогда прежде не было. С этой мыслью он вышел наверх и едва они выбрались из башни, Хельмут услышал гортанный крик в их сторону бросился Гают, еще один спрыгнул со второго этажа другой башни и тоже рванул в их сторону, спустя секунду еще двое возникли на площади и ринулись на свой потенциальный обед.
   – Это что еще такое? – изумился Марек, выхватывая меч.
   – Гаюты. Скорее всего их привлекли громкие звуки, и они явились сюда.
   – Это про эту дрянь ты вчера рассказывал?
   – Да, это они. Я до последнего наделся, что мы с ними не столкнемся.
   Первый Гают бросился на Марека, но тот отразил атаку щитом, второй с прыжка бросился на Хельмута, но тоже нарвался на щит, однако сбил ворожея с ног своей массой. Еще пара чудишь кинулась на Марека, от одного он отмахнулся мечом, второго отогнал Хельмут, и тут же с диким криком махнул Рачиной, отпугнув зверей на мгновения, от крика шелохнулся даже Марек. Когда чудища бросились снова, Хельмут наложил заклинание иллюзии, смешав все вокруг.
   – Я ничего не вижу! – прокричал Марек.
   – Погоди секунду!
   Хельмут способен видеть сквозь иллюзии, не воспринимая их, потому он неспешно двигался, зная, что Гаюты реагируют на шум. Они бешено метались среди иллюзий, махая когтистыми лапами, и во время одного взмаха Хельмут срубил одному чудищу лапу, а второго проткнул резким выпадом в спину. Иллюзия пала и уже Марек с криком ринулся на противника и в бою зарубил его. В это время Хельмут отбился от однолапого, зарубил его, а после они вдвоем добили последнего, который оказался наиболее агрессивен и кидался что было сил, даже получив пару ранений.
   – Голодный был, – как опытный охотник заметил Хельмут.
   – Почему ты их не спалил? – ругался Марек, несколько взволнованный от битвы с таким соперником.
   Хельмут заметил смятение наследника, но сделал вид, что ничего не произошло.
   – Я же говорил, они умеют отбиваться от боевой ворожбы.
   – Да как они, твари, это делают?
   – Я же рассказывал, есть версия, что это искаженная форма человека еще из Первого мира, но может и из Второго. Они обладают каким-то способностями, но мы не знаем какими. Ходят слухи, что они едят мозги и так получают силу.
   – Да это же чушь.
   – Знаю.
   – Я уж думал, ты всерьез в такое веришь.
   – Да брось, стал бы я тогда такой глупостью делиться с тобой.
   – Проклятье! Эти твари порвали наших лошадей! – воскликнул Марек, глядя на разорванные и съеденные останки.
   – Придётся возвращаться пешком. Лучше нам поспешить.
   – Пока не пришли новые?
   – В том числе и поэтому.
   Марек и Хельмут направились обратно в Опаницу пешком, стараясь идти как можно скорее, чтобы прийти в город затемно.
   – Марек, ты хотел что-то рассказать про меня. То, чего я сам не знаю. Удивишь? – спросил вдруг Хельмут, как ему казалось, только для того чтобы занять время, пока они идут обратно.
   – Удивлю. Но часть истории тебе будет слышать неприятно. Ты готов?
   – Да, готов, – спокойно ответил ворожей.
   – Так слушай же. Ты рассказывал, что родился за Засекскими горами, недалеко от истока реки Свень, почти у побережья. Это был самый восточный город Вервины когда-то, Соловец, кажется. Верно? Не помню, тебе вроде бы было пять или шесть лет, когда Рестонцы вторглись и захватили твой город и небольшую часть Вервины в той стороне. Я знаю, они тогда вырезали все население города и поселения вокруг, но некоторым все же удалось спастись, так какие-то люди вытянули и тебя, а вся твоя семья погибла. Ты попал в крепость Трубеч, откуда тебя и забрал Судиша на обучение в Круг.
   – Не удивил, это я прекрасно знаю и помню.
   – Это была экспозиция. Ты же слышал, как вошел этот случай в историю?
   – Засекский эпизод.
   – Да, эпизод. Эпизод, понимаешь, да? Проще говоря, отец мой любезно простил Рестонцев, заключил с ними мир, они даже что-то заплатили и на этом все было исчерпано. Ты это знал?
   – Деталей не знал, но в целом наслышан об этом.
   – А вот тебе еще детали. Перед экспансией рестонцев отец приказал вывести оттуда все войска. Он сказал, что эти земли могут больше не платить налоги, жить сами по себе. Дал им вольную, если хочешь. Он как бы заранее отделил этот участок от Вервины.
   – Не понимаю зачем.
   – Никто не понимал. Когда это произошло, то внутри Вервины случились даже некоторые вялые волнения, но когда рестонцы отплатили репарации все как будто улеглось, а кланы, получившие часть пирога, поняли, что так очень даже можно продолжать строить отношения. А вот зачем он это сделал на самом деле, я тебе сейчас расскажу.
   Все это связано с дневником того самого ворожея, по которому мы и собираем фрагменты. В своих записях ворожей указал, что есть легенда, миф, пророчество или предназначение, как хочешь, так и называй, что на Земнице родится ворожей невероятного разума, способный овладеть силами, до того невиданными. Как позже выяснилось, миф этот не уникален, но существует еще в другой форме у Рестонцев. Неясно кто у кого списал, но по версии рестонцев примерно в той области некогда родился этот человек, кого они считают свои великим предком. Это Рестон Рехт. Знаешь о нем? И их пророчество гласит, что в тех же землях родится новый лидер. Дневник нашего ворожея толкует о том же. И оба предсказания указывают на ту точку на карте, где стоит твой город. Стоял точнее. Извини. Считается, что там находится некий древний источник самых сильных камней и рядом с ними способен родится тот, чей силе не будет равных. Вся ирония в том, что в дневнике отражено положение звезд и планет, указывающих на примерную дату рождения, с разбросом в несколько лет, и оно как раз близилось, это положение звёзд и планет… Отец прочел дневник когда-то, и эта мысль отразилась в нем довольно своеобразно, он увидел в этом пророчество, что там родится некто, кто будет в силах сбросить его с престола. И говорят, что тогда он вступил в сговор с Рестонией, что выведет войска оттуда, а они пусть забирают родину своего Рестона, а ему выплатят деньги. Он решил, что, если и родится тот самый ворожей, то пусть лучше в Рестонии и это будет их проблемой. Он, конечно же, не думал, что это может выйти боком для Вервины. Он и сейчас так не думает, я уверен. Но вот рестонцы входят в те земли, убивают всех, на случай если ворожей уже родился, и спешно делают там резиденцию своего правителя. Всего через полгода там рождается наследник Ворок Рехт, его-то и нарекли тем самым ворожеем, о ком гласило пророчество. Только… никого не смущает, что его зачали совсем в другом месте и мать его просто приехала рожать туда. Я уверен, что эта сказка для самих рестонцев, не более того. Так всегда держалась их власть, на сказках про величие. Но вот ты, Хельмут, ты дитя этого места, тебя в детстве забрал Судиша, рассмотрев потенциал, даже когда ты не проявлял способностей, он точно это почувствовал. И после никто другой не демонстрировал такие таланты, такую выдержку, такой ум, стойкость, дисциплину и преданность силе, как ты Хельмут. Я уверен – ты и есть тот самый, кого предсказывали мифы. Ты новый лидер-ворожей, кому не было равных и именно тебе суждено все изменить Хельмут. Я верил в это и именно для тебя я искал это заклинание, именно с тобой, я верил, мы победим рестонцев, а я займу престол и буду править Вервиной так, как должен делать это настоявший Правитель, а не трус. Ну как, удивил?
   – Я не особо верю в мифы и сказки, мне ближе реальность. И то что ты рассказал звучит хуже, чем я все это время думал.
   – Прости, если задел тебя. Но ты должен был знать.
   – Спасибо, Марек. Мне нужно это обдумать немного.
   – Я понимаю, конечно. Но не сомневайся, ни в чем не сомневайся, Хельмут. Ты уже все доказал. Я верю в тебя, даже если не веришь ты сам.
   Дальше они шли молча. Свалившиеся знания до глубины задели Хельмута, расставив все точки и наконец растолковав много вопросов, которые годами оставались скрыты для него. Пока что он не особенно думал о своей избранности и о всяких преданиях, но он с ненавистью вспоминал о Верзите, просто так отдавшим под нож всю его семью, его город, его край. Он со злобой думал о жалком, трусливом Правителе и его приспешниках, готовых на любые жертвы ради одного себя и это приводило его в гнев. Хельмут поверил Мареку, зная до того некоторые детали, которые идеально вязалась с рассказом сына Правителя. Все ответы пришли сами собой, и дальше остался только один путь – месть. Хельмут не был тем человеком, кто готов прощать, и он любил доводить дело до конца. Теперь в его сердце поселилась злоба не только на рестонцев, но и на самого Верзита Смелого, до того не занимавшего ворожея, хоть и следствием его действие стало много негативных перемен в жизни Хельмута, он все же оставался человеком верным своей стране, верным Правителю, армии и народу, но теперь эта верность угасла, и он верил только себе самому, твердо зная что только он один может все изменить. В голове возникала лишь одна фраза, в далекой юности услышанная им в качестве наставления от Судишы: «Только один человек может изменить все. Двое уже не справятся, а трое испортят. Настоящая сила может быть только у одного человека».
   – И такой человек существует, – подумал он про себя.

Острова

   Хельмут и Марек только после захода добрались до Опаницы, и обратившись к местному посаднику выкупили у него двух лошадей, а также оплатили услуги двух аэрид. Одну послал Марек от имени Драгана, вторую Хельмут. Обе птицы отправились в Вирмы, но если одна несла тайное послание заговорщикам, то вторая несла не менее тайное послание главе армии Волвару о неминуемом вторжении в самое ближайшее время. Отправленные ранее силы должны были достичь окрестностей крепостей, но этого будет мало и поэтому Хельмут попросил Волвара готовится к нападению полными силами. Он понимал, что без прямого повеления Верзита такое невозможно, но у главы армии всегда имелись способы действовать осторожно, не привлекая внимания, и он мог бы собрать войска, расположенные поодаль от Вирмы и отправить их на границу. Когда обо всем стало бы известно Верзиту, было бы уже поздно. Вопрос только в том, решится ли на такое Волвар, ведь в каком-то смысле это измена, а в каком-то и нет. Все зависит от того, как рассудит это сам Волвар.
   Марек же надеялся, что его письмо позволит выиграть немного времени для них, и вторжение Рестонии удаться отложить хотя бы на неделю-другую. Он составил убедительный документ, где описал собственную смерть, будто Драган его нагнал и теперь как в виде отчета пишет это послание. Самым трудным оказалось подделать почерк, для этого пришлось найти местного мастера-росписи, и он смог с образца почерка Драган написать нужный текст, так что никто бы не смог его отличить. Зная некоторую неряшливость Драгана, Марек даже специально чуть-чуть испачкал письмо и надорвал уголок, а сам текст составил с парой ошибок и несколько глупым порядком слов, чтобы все выглядело правдоподобно, прямо как у настоящего. Марек знал, что Драган более открыт рестонцам, потому он указал реально существующее место в Тресках, город Скорба, именно там когда-то был расположен самый южный на Земнице Круг Ворожбы. В письме предлагалось прислать туда людей от Рестонии, которые прямо там и получат свои фрагменты и смогут отбыть восвояси. Марек посчитал такое предложение наиболее убедительным для рестонцев и тот факт, что им называют точное место может несколько усыпить их бдительность и вынудить поверить, что это правда, по крайне мере после пары лет уловок от Марека это письмо звучит действительно как ценная информация. «Драган» пишет, что будет ждать их там с другими фрагментами и частью информации, а сам немедленно отбывает туда.
   – Вообще-то, будь это правда, разумнее было бы ему сразу отправиться в Рестонию, а последний фрагмент пусть забирают рестонцы в Тресках, – критически заметил Хельмут, перечитав письмо.
   – Это же Драган. Логика – не его сильная сторона, он бы именно так и поступил. И рестонцы это знают.
   – Надеюсь, это сработает.
   – Сработает.
   Птицы, направленные Хельмутом, отправились в путь. Почти следом за ними седлали лошадей Марек и Хельмут, им предстоял долгий путь через всю Вервину до портового города Соломень, где они надеялись найти корабль, который сможет доставить их на островов Ниенна. Обычно с такими маршрутами возникали сложности, так как между Вервиной и Ниенна не существовало отношений, но, впрочем, как нет дружбы, так нет и вражды. Редкие контакты случались по линиям торговцев, но властители Ниенны не поощряли даже торговлю, однако в портовых городах нет-нет, да закрывали глаза на те или иные контакты и в целом связь все-таки поддерживалась, пусть со скрипом, пусть и не гласно. И все же нежданный корабль могли перехватить и отправить восвояси, но в редких случаях могли и атаковать чужеземцев, для этого нужно постараться страшно огорчить ниеннов, что удавалось лишь самым наглым, заносчивым или глупым. Однако опытные капитаны могли провести корабль такими путями, что никто бы их не заметил. Один такой путь назывался «Линия Калема», выводившая корабль на край острова Калема, где налаживалась нелегальная торговля: некоторая часть товаров въезжала в Ниенны, а кое-что уезжало на континент. Это устраивало промышлявших этим делом контрабандистов-торговцев с двух сторон, но не находило одобрение у правителей островов Ниенна и они старались такую торговлю пресекать, а нарушителей карать, в том числе самих ниеннов. Чтобы пройти незамеченным путь должен пролегать немного севернее, там редко ходили корабли из-за обитающих в воде чудовищ Марен – крупных змееподобных хищников, атакующих в том числе и корабли. Они отличались необычайно острыми, ядовитыми зубами, толстой чешуей и мощным, тяжёлым хвостом, способным нанести серьезный урон кораблю, а острый плавник добавлял опасности уже матросам. Однако Марены – глубоководные дряни, и чтобы их разозлить и привлечь внимание нужно очень постараться, обычно это удавалось лишь рыболовецким суднам, подолгу стоявшим на месте и мутившим воду.
   Сокращая время, путники сплавились вниз по реке Елице, сойдя на берег уже в землях близ Вирмы. Обогнув столицу, они сплавились по реке Валка и вышли в Соломень. Соломень – красивый портовый город, сохранивший в себе изящество бывшей столицы, но вместе с тем обретя очарование провинции. Порт Соломени пользовался наименьшей популярностью во всей Вервине, по причине удаленности от основных торговых путей. Это одна из главных причин, почему столицу перенесли в набиравшую влияние Вирмы пару столетий назад. Сегодня Соломень не отличался размерами, а также бдительностью местной службы, следившей за ввозом и вывозом товаров. Сама Соломень называлась «неспешным» городом, где жизнь протекала размеренно, но не богато. Количество недовольных своей жизнью хватало и многие уезжали в другие города Вервины. Последние годы Круг, расположенный прямо в Соломени, влачил бедное существеннее, обучая редких учеников и занимаясь вся больше рутинной работой, добывая себе средства за счет обучения, не связанного с ворожбой, а также занимаясь торговлей, перепродавая товары, доставленные из других земель. После недавнего указа Верзита Круг официально закрыл свои двери, но служители не ушли на покой, занимаясь кто чем, продолжая торговлю и обучение детей местных богатых торговцев грамоте и наукам. Строгий приказ Верзита о закрытии Круга здесь приняли своевольно, и никто не преследовал ворожеев за их желание хоть как-то выживать и заработать деньги, тем более публично они отреклись от обучения ворожбе, что вполне устроило местного посадника, бывшего не лучшего мнения о Вирмы, Правителе Верзите, кланах и вообще обо все, что случалось за пределами его земель, по его мнению давно нуждавшихся в отделении от «хищной власти столичных паразитов».
   Марек и Хельмут высматривали в порту корабли. Два человека в офицерской военной форме особенно не бросались в глаза, и хотя местные солдаты их не узнавали, в целом ни у кого не возникало мыслей, что это какие-то сомнительные персоны, поэтому даже разыскиваемый Марек особенно не таился, а в самой Соломени его никто не искал и не преследовал. В порту всех интересовала только своя выгода, во многом поэтому здесь довольно безопасно для себя скапливались ирийцы, употреблявшие дурманящий разум ирий, и не повергались преследованиям. В целом во всей Вервине к ирицам отношение сохранялось в диапазоне от нейтрального до пренебрежительного, и редко можно было напороться на стражника или горожанина, желавшего напихать очередному одурманенного, так как вреда от них обычно не приключалось, а в своих погружениях они и вовсе походили на едва способных двигаться существ, полностью проваливаясь в закутки одурманено рассудка. Впрочем, так было не всегда, а тенденция возникла лишь при правлении Верзита Смелого, и, как говорят, с подачи клана торговцев, ввозивших ирий из Рельяры, Марри и Яругвы как компонент для зелий. Такая тенденция наблюдалась по всему континенту последние десятилетия, давая ирицам возможность выбраться из подполий. Благодаря обретённой свободе у ирийцев сформировался культ планеты Ирий, они считали, что именно она дарует им растение, оказывающее столь желанный для них эффект. Адепты культа, чаще всего из бывших ирицев, умудрялись даже делать на нем состояние, придумывая книги, знаки отличия, ритуалы, тотемы, символы, заговоры и праздники. Хельмут знал, что в состав эликсира Хора, позволяющего ворожеям разово, в лучшем случае дважды расширить сознание, входили части ирия и потому частично мог представить, что ощущаю ирийцы, но вообще он их презирал, показав это на практике и пнув одного такого, лежавшего на досках и не ощущавшего даже холод.
   – Так бы и замерз здесь, – заметил Марек.
   – Считай, я спас его.
   Они зашли в местный трактир у порта. Трёхэтажное деревянное здание, выкрашенное в темно-красный цвет, стояло рядом с такими же желтыми, белыми или черными домами. Целая вереница цветных построек тянулась вдоль береговой линии всей Соломени, служивших домами, складами, заведениями и служебными зданиями. Иногда дерево сменял камень, все больше темного цвета. Марек и Хельмут расспрашивали в трактире о самых смелых капитанах, якобы для того, чтобы выйти в море и найти там потерявшийся военный корабль с провизией. Они уверяли, что не могут об этом доложить своему руководству и взять другой военный корабль, потому что за это их ждет кара, вплоть до смертной казни за утрату ценного груза, а значит им нужен частный капитан, кто за хорошие деньги отведет корабль в северные воды, где водятся Марены и там поможет разыскать потерю. Звучало не то чтобы складно, но в целом похоже на правду, да и никто особенно не старался лезь не в свое дело, в Соломени привыкли ко многому, и истинные цели того или иного предприятия мало кого волновали. Если ищут такого или сякого капитана, или корабль, значит надо, а зачем на самом деле всем плевать. Им дали наводку на капитана Лекка – опытного мореплавателя, бывшего военного, ничем не отличившегося на службе (и как будто бы даже дружившего с пиратами), а ныне владельца торгового судна. Говорят, что человек он предприимчивый, смелый, немного отчаянный, болтливый, любит поиграть в кости и карты, иногда любит выпить, но без злобы. Характер скверный, не женат. Найти его можно было в трех местах: на корабле, дома и в трактире «Морское лихо». Опознать еще проще, у Лекка одна нога, а вместо второй имелся деревянный упор, на котором он ловко ковылял.
   Марек и Хельмут начали с последнего места и не ошиблись, они заглянули в «Морское лихо» и на первом этаже увидели человека с одной ногой, который сидел за столом в компании двух староватых или просто плохо выглядящих мужчин и трех сравнительно молодых, неплохо выглядевших женщин. Они играли, смеялись и пили пиво. Лекк отчего-то свое пиво обильно солил, что-то приговаривая спутникам и спутницам. Издали завидев двух крепких мужчин в военной форме, он отчего-то сразу предположил, что они пришли именно к нему. Пока они шли, он внимательно оценил их походку, выражение лиц и положение рук при ходьбе, что каким-то образом дало понять, что это очевидно наниматели, но никак не те, кто будут с него что-то требовать, хотя такие люди нет-нет, да находятся, спрашивая за былые деяния.
   – Приветствую. Ты капитан Лекк? – обратился Хельмут, подойдя к столу.
   – Ну, я. Чего вам надо от меня? – держась расслабленно отвечал капитан.
   – Мы к тебе по делу.
   – Ко мне за другим поводам и не подходят, – важно заметил Лекк.
   – Нам нужен корабль.
   – Дай-ка угадаю: а с ним и капитан?
   – Ты невероятно проницателен.
   – Тут и проницать нечего.
   – Тогда ты нам подходишь. Пошли поговорим на улице, обсудим детали и условия.
   – Ну пошли, – довольно ухмыльнулся капитан и ловко поднялся, словно и не заметив отсутствие второй целой ноги.
   Это оказался высокий мужчина, не крепкого сложения, с небольшим животом. Горбоносый, с почти облысевшей головой, но борода была довольно ладной и густой. Он оперся своей жилистой рукой на трость и первым пошел на улицу.
   – Куда вам надо? – сразу перешел он к делу.
   – На острова Ниенна. Точнее на остров Калема. Знаешь такой?
   – Знавал. Бывал. Когда надо?
   – Сегодня-завтра. Как можно скорее. Команда есть?
   – А как по-твоему? Это будет стоить… будет стоить…, – задумался он, взвешивая риски и желание набить побольше цену.
   Марек вложил ему в руку кошелёк, полный златников и сказал:
   – Это за дорогу, провизию и молчание.
   – Чание-молчание…, – пробормотал он. – Вы за кого меня держите, за бабу что ли? Язык за зубами держать умею и всем советую это практиковать. У меня нет ноги, но не мозгов. В нашем деле кто молчит, тот дольше живет…
   – Разумно. Болтливый язык легко доведет до смерти, – заметил Хельмут.
   – Поэтому я всегда молчу!
   – Тем лучше. Покажешь нам корабль?
   – Пошли, – кивнул он и повел своих нанимателей к порту. – Это не далеко.
   – Ты довольно ловко ходишь на одной ноге, – заметил Марек.
   – Привык уже.
   – Давно потерял?
   – Молодым.
   – Что случилось?
   – Что-что? Марена откусила.
   – Жаль.
   – Никакой жалости, одна выгода.
   – Один сапог вместо двух?
   – Конечно. Обувь нынче дорога, но всего одна нога – экономия.
   Они дошли до довольно крепкого двухпалубника, в приличном состоянии. Видимо Лекк за ним следил и вкладывал деньги в свое средство заработка. Корабль назывался «Краец», в честь местного хлеба. Лекк объяснил, что корабль – его хлеб, вот он, недолго думая, так его и назвал. Правда, хотел назвать сперва «Пивом», но решил не кощунствовать.
   – Наша задача – пройти по «Линии Калема» и выйти в порт Рысий клык, это первых из трех «зубцов» острова, – объяснял задачу Хельмут.
   – Зачем идти по «Линии Калема», если в Рысьем клыке мы все равно столкнемся с ниеннами? Смысл прятаться?
   – «Линия Калема» – самый быстрый путь?
   – Верно.
   – В этом и причина. Встреча с ниеннами для нас неизбежна.
   – Понял. Ладно, отправляемся на рассвете, – заключил Лекк. – Вы можете сразу же остаться на корабле, как пожелаете. Я пока займусь кораблем. У меня в принципе все готово, но нужно кое-что докупить, не беспокоитесь, это моя забота. Если утром вас не будет, отправлюсь один. Деньги ведь уплачены, контракт есть контракт.
   – Как скажешь, – не стал ничего перечить в ответ Хельмут, в целом не любивший пустой болтовни, особенно когда собеседник – трепло.
   – Хорошо, тогда по стакану шерта для закрепления уговора.
   Хельмут вопросительно посмотрел на Марека. Тот понял, что ворожей не будет ничего выпивать и принял эту миссию на себя. Прямо на корабле они с капитаном выпили шерт, после чего еще добавили пива в трактире рядом, это окончательно утвердило Лекка в твёрдости намерений его нанимателей. Зачем вообще они собрались на острова его не интересовало, да и обычно он не спрашивал ни у кого, соблюдая нечто вроде делового этикета и права на тайну, но в сущности его это не беспокоило и не интересовало, лишь бы платили и сильно не докучали.
   На рассвете «Краец» без инцидентов вышел из порта Соломени и взял курс на север, огибая основные пути пресечения, чтобы дойти почти до рубежей, где воды замерзают. Как рассказал Лекк, в целом ему нравится этот маршрут. Спокойно, никого нет, непогода редкая, воды тихие. Главное Марену не встретить, но это тоже большая редкость и неудача, к тому же он уверен, что научился чувствовать их на расстоянии и потому может предугадать поведение тварей. На своем корабле капитан Лекк соорудил пару гарпунных орудий на такой случай, и его человек по имени Измаил ловок в стрельбе по всякой крупной живности, в том числе по Маренам, а также прекрасен в бою с пиратами, если таковые все же попадаются и им не удается договориться, но обычно это происходит в южных морях.
   – Люблю север, – говорил Лекк, – он спокойный.
   Хельмут и Марек обедали в каюте, посвятив этому необычайно много времени. Паек скромный, как обычно на корабле, однако пили они знаменитый и вкусный Вишемский мед. Это особый мед, его изготавливали в городе Вишем в Скаллаве, и он хорошо продавался целыми бочками. В мед добавлялись травы, и приготовленный по тайной технологи, якобы хранившейся в одной семье, мед получался необычайно вкусным, сытным, а травы давали расслабляющий эффект. Купить такой можно было только в портовых городах, так как до материковой части он редко доезжал, раскупаемый, а иногда и разворовываемый по дороге. Возили такой мед и контрабандой, но редко можно встретить настоящий мед, все чаще за него выдавали подделки самой разной степени качества, хотя для человека, до того ни разу его не пробовавшего, даже подделка могла показаться вкусной, и некоторые нерасторопные ценители годами скупали у мошенников подделки, сами того не ведая. Ходили слухи про одного купца, покупавшего мед бочками в течение нескольких лет, но однажды он испробовал настоящий мед и при следующем визите посыльных от мошенников их все утопил в тех самых бочках с подделкой. Одним словом, из-за Вишемского меда порой кипели нешуточные страсти.
   – Я был как-то в Вишеме, – делился воспоминаниями Марек. – Пробовал там мед, который только-только сварили, еще горячий. Когда его переливали, он изливался словно лава, цвет еще такой у него темно-алый, переливающийся с янтарным. Что это был за аромат… Еле дождался, когда остынет. И скажу тебе, у него вкус куда лучше, чем у того, что продают здесь. То ли выветривается он, то ли правда его чем-то разбавляют торговцы. Впрочем, и такого приятно выпить. В любом случае, рекомендую посетить Вишем, как все закончим.
   Хельмут кивнул в знак согласия, поднялся, и подошел к кувшину, стоявшему в углу, чтобы налить себе еще кружечку, после чего вернулся на место и с удовольствием растянулся на стуле, потягивая мед.
   – Хельмут, я обратил внимание, ты никогда не используешь заклинание… как оно там… Яти. Ты не перемещаешь предметы на расстоянии, а всякий раз ходишь за ними, потом относишь и ставишь обратно. Почему? Не умеешь как следует использовать заклинение или просто любишь ходить?
   – Почему тебя это удивляет?
   – Я знал много ворожеев, редко кто из них ходит за предметом, если может просто притянуть его к себе. Почему ты так не делаешь?
   – Для чего напрягать разум попусту?
   – Разве это не тренировка? – удивлялся Марек.
   – Нет. Тренировка, это если ты скалу попробуешь сдвинуть, а подавать себе стаканы и ножи – это бессмысленная трата сил.
   – Неужели это так утомляет тебя?
   – Нет, но сила нам дана не для развлечения или применения там, где не следует.
   – Это из каких-то ваших правил? Звучит весьма нравоучительно и высокопарно. Сразу чувствуешь себя причастным к чему-то великому.
   – Нет, такого правила нет. Это мои мысли и мое мнение, основанное на опыте использования ворожбы.
   – Я вижу ты очень ответственно к этому относишься.
   – Иначе нельзя. У ворожеев много требований, чтобы оставаться сильными и иметь преимущество над остальными.
   – Каких требований?
   – Ворожей должен использовать силу только по назначению, оставаясь всегда собранным и бдительным. Расслабленный, пьяный или самоуверенный ворожей равен человеку, если не слабее его, особенно если ему в схватке противостоит другой ворожей. Это не просто – всегда находиться в таком состоянии, многие пренебрегают этим правилом, но только не я. Всю жизнь я посвятил тренировкам, чтобы совладать с силой, возможно поэтому я все еще жив.
   – А что если ты ошибаешься? Откуда тебе достоверно знать, для чего дана сила? Быть может, она дана для того, чтобы облегчить жизнь, хотя бы не ходить за каждой кружкой туда-сюда. Почему нет?
   – Чувствую это, если тебя устроит. Не применяй ее сто раз по пустякам, но используй однажды в деле и тогда дело твое будет успешно. Понимаешь?
   – Тебе бы книги писать для учеников.
   – Быть может в старости займусь.
   – Но если я правильно понимаю, ты хочешь сказать, это все не работает, как тренировка с мечом? Как у обычного воина?
   – Именно так и работает. Ты сражаешься мечом, а не в зубах ковыряешься, понимаешь?
   – А-а-а. Теперь немного понимаю. Спасибо.
   – Обращайся.
   Марек немного помолчал, обдумывая услышанную мудрость, но вешний вид выдавал, что ему стало любопытно узнать еще несколько подробностей и он решил помучить Хельмута, все равно время в пути тянулось бесконечно долго, а занять себя чем-то нужно.
   – Хорошо, допустим ты боевой ворожей. Но вот дипломаты, что они делают, это тоже разновидность ковыряния в зубах? Ты же ведь хотел стать дипломатом. Можешь объяснить?
   – Темный ты человек, Марек, – пошутил Хельмут, но даже не улыбнулся. – Но сейчас расскажу. Дипломатия – это игра. Если я и моя ворожба – это владение мечом, то их ворожба – это демонстрация меча: какой он дорогой, крепкий, острый, старый, легендарный; как этим мечом можно убивать или убили или убьют, как его можно продать, обменять, переплавить или подарить, кто его сделал, для кого и когда и за сколько. Дипломаты обычно ограничены в силе разума, они могут изучить базовые, не боевые заклинания, но способные влиять на разум: дурманить, вводить в заблуждение, в то же время они могут усилить свой разум, быстро обучаться каким-то своим делам, быстро осваивать, например, южные диалекты. Это большая игра, где собираются равные и упражняются в том, кто кого обдурит. Казалось бы, это абсурд, но когда у противоположной стороны есть ворожеи, ты не можешь явиться на встречу без них. Так эта традиция и сложилась, после ставшая обязательным делом. Обычно все делегации выглядят так: один-два опытных ворожея, два-три попроще и остальные, люди без ворожбы. Сильные ворожеи обычно чувствуют, когда другие пытаются применить силу, поэтому все переговоры идут очень весело, кто кого переиграет, кто кого обманет, но на обмане не попадется, иначе соглашениям конец, а это невыгодно. Они прощупывают допустимые пределы, чтобы все-таки овладеть умами другой стороны. Это азартная игра, но ставки в ней велики. У всего этого есть один нюанс, все люди понимают, что на них наложили, например, Извет, когда проходит его действие. Это как очнуться после пьянки и вспомнить, что ты наговорил. Ворожею лучше не злоупотреблять, вдруг придется вернуться в это же место, там тебя узнают, поэтому я делаю это редко, как и дипломаты в обычной жизни это не практикуют, так как Извет спадет, и жертва все вспомнит. Самим дипломатам же в этом признаться стыдно, что его провели. Поэтому если дипломата смог провести другой, то ему лучше просто молчать об этом и думать, как это исправить. В последние десятки лет линии дипломатии стали целым направлением, именно поэтому тот же Верзит верил, что, сделав крен в пользу дипломатов, можно создать новый мир, новую Вервину. Жаль, он не учитывает, что дипломатия хороша, когда за спиной у нее сила оружия, во всех прочих случаях это лишь слова, пусть и с налетом ворожбы. По крайне мере пока что это так. Возможно, как говорит одна девушка, настанут времена, когда мои навыки станут не нужны. Но я не вижу этого времени на горизонте.
   – Именно поэтому я хочу занять его место. Ты ведь мне поможешь? – ловко подхватил тему Марек.
   – Давай вернемся с островов для начала.
   Корабль шел курсом на остров Калема. Погода все время благоволила, путь выдался легким, с тем, что даже капитан Лекк все время плевался в океан, как бы на удачу. Дважды по ходу пути он немного корректировал курс корабля, всякий раз важно сообщая своему помощнику, чтобы брал то южнее, то севернее. Он уверял, что чувствует, что где-то рядом Марена и лучше бы ее обойти. Марек и Хельмут полагали, что таким образом их капитан скорее всего набивает себе цену, формируя личный миф и демонстрируя собственную важность и знание дела, будто океан ему настолько ясен, что даже Марены для него не угроза и все перед ним как на ладони.
   По мере приближения к островам Ниенна на корабле возрастало напряжение, капитан призывал команду быть внимательнее и смотреть в оба. Все опасения касались встречи с сами ниеннами, которая могла пойти по непредсказуемому сценарию.
   Ниенны – древний народ, переживший крах Второго мира и скорее всего корнями они восходят к Первому миру. Сами ниенны полагали, что именно они первые разумные существа на Земнице, и лишь волей случая люди получили возможность владеть ворожбой, а потому со временем выдавили ниеннов со всех земель, оставляя им лишь клочки на карте. Так ли это на самом деле или нет, но в хрониках самих ниеннов (к слову, называющих себя иначе, как зовут их люди), указано именно так: они должны быть ведущей расой на Земнице, ибо так было изначально. Тем не менее, за тысячи лет они сблизились с островами, что тоже стали их называть своей колыбелью и исконными землями, откуда пошел их род. Как бы то ни было, история распорядилась именно так, что им досталась лишь группа остров на севере, к которой они удачно приспособлены. Считается, что в давние времена Земница была холодной, едва ли не ледяной планетой и в тот период и сложилась раса ниеннов. Это высокие, сильные существа, отличающиеся толстой бледной кожей, устойчивые к холоду, ветру, могут долго дышать под водой, в том числе в холодной воде. Умеют они и долго обходится без пищи и в целом их кухня своеобразна и не всегда порадует людей. Все мясо и рыбу они умудряются употреблять полусырыми, либо вовсе сырыми, но пересоленными, кроме того, они активно едят водоросли, мох, моллюсков и растения, произрастающие только здесь. Вся это считается несъедобным в мире людей. (Историки с континента приписывают это свойство слабой чувственностью ниеннов, объясняя, что им все равно, что есть). На островах нет возможности вести нормальное сельское хозяева, однако можно пасти скот, они выводят четыре вида причудливых копытных животных, которые как раз отличаются размерами с градацией от малых овец, до огромных туров.
   Время Второго мира считается неудачным для ниеннов, потому что тогда они пытались сперва завоевать господство, а после вступать в контакт с людьми, выступали как наёмники и пробовали заниматься торговлей, но во всем мире их все рано не считали за равных, впрочем как и они считали людей не равными себе. Это приводило к конфликтам и воинам. Несколько чувствительных поражений в итоге окончательно загнали их на север. Во время краха Второго мира континент частично ушел подводу и теперь их земли состоят из группы островов. Сами ниенны пережили гибель сравнительно легко, но утрата населения, земли и городов надолго отрезала их от большой земли. Долгие годы они занимались восстановлением, не зная, что в это время вся остальная Земница лежит в руинах, упустив свой шанс попробовать захватить планету.
   Культура ниеннов тосклива для людей. Из-за низкой эмоциональности и общей сдержанности, у них толком отсутствует понятие праздников, обрядов, предметов культов и ценностей, кроме культа самих себя, пронизывающих все сферы жизни. Они возводят дома из камня, не тратя время на украшение и придавая им простые формы, почитая это традицией. Их оружие крепко, но никогда не бывает украшено и служит строго утилитарным целям, опять же как дань традиции. У них нет песен, зато много, очень много книг и записей, восходящих к древним временам, приличная часть из которых вызывает огромные сомнения в правдивости. Тем не менее, всем этим они неохотно и чрезмерно избирательно делятся с людьми, даже если какой-нибудь богатей явиться на поклон, ему могут отказать в возможности получить знание.
   У них почти не случалось даже мелких конфликтов и войн с людьми в период Третьего мира, так как острова не представляются всем тем местом, которое имеет смысл брать ради самой земли, а о ресурсах мало известно (стараниями ниеннов) и на континенте считается, что их там нет и быть не может. Лишь рестонцы чуть более двадцати пяти лет назад совершали попытку захватить часть островов, чтобы организовать там порт, а заодно заполучить поля, где произрастают редчайшие растения, годные для производства зелий и настоек, крайне востребованных в Рестонии. Для этой цели рестонцы даже организовали миф о том, что острова некогда принадлежали их предкам и должны быть возвращены под власть Рестонии. Эта авантюра хоть и привела к частичному успеху и рестонцы закрепились на главном острове, но вскоре были выбиты, так как не смогли адаптироваться к климату, страдали от местной разновидности заразы, не берущей ниеннов и не выдержали бесконечных атак со стороны хозяев земли. Во время атаки, а после во время отступления они потеряли более половины флота и множество солдат и инженеров, прибывших на острова. Эту утрату они не восполнили до сих пор. О походе они стараются не вспоминать, записав лишь отчеты в свои тайные хроники. Те же, кто задумал и провалил этот поход, были казнены и преданы забвению, не взирая на статус. С тех пор ниенны усиленно презирают людей и особенно рестонцев, поэтому редчайшие торговые суда Рестонии ходят сюда строго под флагом Скиммы.
   Тем не менее, ниенны не агрессивны и терпеливы. Они никогда не атакуют одинокие, даже военные корабли и даже небольшую группу. Чаще всего их перехватают патрульные судна и разворачивают, но в редких случаях бывают исключения. Корабли ниеннов быстры, а воины стойки в бою, не чувствуют присущий человеку страх и боль, и особенно сильно это преимущество проявляется здесь, на севере, где многим людям сражаться не столь привычно и разве что вервинцы чувствуют себя чуть более уверенно.
   Корабль «Краец» подступал к островам и издали капитан заметил, как на встречу ему вышло три небольших корабля ниеннов.
   – Ну, сейчас нас могут и развернуть эти красавцы. Скверный народишка.
   – Ты лично пересекался с ними? – спросил Хельмут
   – Было дело пару раз.
   – И как результаты?
   – Однажды пропустили. Я тогда шел в их столицу, в Вяльват. Вез какое-то барахло с одним торгашом. Потом пару раз разворачивали, тоже с торгашами. Ни разу я так и не допер в их логику. Ни разу.
   – Всегда всё спокойно проходило?
   – А то. Если не рыпаться, эти просто развернут тебя и отправят назад. Нападают на совсем отбитых и наглых, так что лучше им не дерзить, а то корабль мне попортят, шельмы.
   – Мы и не собирались, – подтвердил Марек, всматриваясь издали на острова.
   Острова Ниенна потрясающе красивые. Природа не походила ни на один другой край на Земнице. Масштабные просторы: реки, горы и плато, северные пляжи и самых невероятных цветов лугов, пустошей и холмов. Каждый редкий человек, кто имел счастье углубится чуть дальше от береговой линии уже никогда не мог забыть эту красоту. Увы, путникам в этот раз не удастся попасть даже на главный остров, их путь лежит только до острова Калема и то на самый край, к поселению Рысий клык, которое на языке ниеннов называется иначе, но в обиходе допускается и это наименование.
   К «Краецу» подошел вплотную мобильный военный корабль, а чуть подальше стали уже два боевых, готовые при случае потопить судно. Поравнявшись бортами, на «Краец» поднялся один из ниеннов. Часть команды, в том числе Марек, впервые видели ниенна в живую и их поражало все: рост, бледная кожа, широкая грудная клетка и холодный, пронзительный и в то же время спокойный и презрительный взгляд бледно-серых глаз, словно у ящерицы. Возраст ниенна определить сложно, во-первых, они медленно стареют, во-вторых, живут примерно в два раза дольше людей, так что даже молодой с виду ниенн может быть на седьмом десятке лет, что по меркам людей уже старость. На взошедшем на борт ниенне надеты легкие кожаные доспехи, при себе двуручный меч. В силу свой прагматичности, ниенны не любили устраивать представления, тратя время, и с людьми общались на их языке, тогда как между собой предпочитали использовать упрощённую форму языка Второго мира, которую в целом понимали опытные ворожеи.
   – Приветствую вас. Мое имя Мольтор, я отвечаю за безопасность приграничных вод острова Калема. Представьтесь и назовите цель вашего визита на острова.
   Марек выступил вперед и хотел представиться со своим полным титулом, производя впечатление и расставляя границы, но Хельмут одернул его и решил говорить сам.
   – Приветствую тебя, Мольтор. Моё имя Хельмут, я ворожей Великого Круга Вервины, воспитанник Круга в Опанице. Мы прибыли с целью посетить Рысий клык на Калема и встретится с ворожеем Судишей.
   Высказанное без лишних слов почтение в виде ясного ответа, сказанного без единой эмоции на лице тем более от ворожея показалось ниенну вполне приемлемым. Допуск в Рысий клык был делом сравнительно обыденным для ворожеев, пусть и пребывающих редко, но тем не менее он решил еще кое-что разузнать.
   – Кто сойдет на берег и как долго собирается здесь пробыть?
   – Мы бы хотели сойти вдвоём, я и мой помощник по имени Марек. Команда готова будет переждать нас в порту. Если надо – на корабле. Это займет не так много времени, я надеюсь, мы управимся за день и завтра на рассвете мы уйдем.
   – Мы сопроводим вас до Рысьего клыка и обеспечим заход в порт. Если потребуется задержка более, чем на день, сообщите мне. Я буду в порту.
   – Спасибо.
   – Следуйте за нами.
   Ниенн покинул «Краец», вернулся на свой корабль и повел за собой гостей.
   – Помощник…, – иронично произнес Марек, – хорош у тебя помощник.
   – С семьями Правителей исторически дела здесь обстоят не лучшим образом, а ниенны помнят все слишком хорошо и глубоко из истории. Но если станешь повелевать Вервиной, можешь попробовать это изменить.
   – Именно этим и займусь в первую очередь, – съязвил Марек.
   Корабли вошли в небольшой порт рядом с поселением Рысий клык. Это оказалось небольшое поселение, численностью около сотни домов. Место выглядело немного тоскливым, постройки разбросаны друг от друга, застройка выглядел несколько хаотичной, и на глаз человека не имела вообще никакой логики. Местность преимущественно пустынная, леса виднелись только где-то вдали, зато рядом много озер, у части которых пробит лед, видимо для рыбной ловли.
   – Ты был здесь, Хельмут?
   – Нет, никогда.
   – И Как нам найти Судишу?
   – Спросим у нашего проводника.
   Когда они сошли на берег, ворожей подошел к ниенну и спокойно спросил:
   – Мольтор, в каком доме обитает Судиша?
   – Поселение ворожеев несколько дальше. Ступайте на северо-восток. Это не займет много времени. Идите по тропе, она приведет вас в нужную точку.
   – Спасибо, мы найдем, – прохладно, вполне в традиции ниеннов поблагодарил его Хельмут.
   Хельмут и Марек двинулись в направлении, указанном Мольтором. Он выдал им с собой по небольшой повязке, ярко-серебряного цвета. Говорят, их ткут из местных растений, дающих такой чешуйчатый оттенок. Повязка служила своего рода маркировкой для других ниеннов, что нахождение этих людей на острове законно и поводов для их изгнания нет. В противном случае могла возникнуть не то чтобы стычка, но как минимум волнение, а этого здесь совсем не нужно. Калема, как и все острова – тихий край, шум и суету здесь не одобряют, и поводы для того всячески исключаются.
   – Этот Мольтор напомнил мне ящерицу, – делился наблюдением Марек.
   – Из-за глаз?
   – Из-за всего. Они странные эти ниенны. Ни эмоций, ни чувств, взгляд ледяной.
   – Есть у них и чувства и эмоции. Им ведомы все пороки, что имеем и мы, просто проявляются они иначе. Поверь, они похожи на нас, не во всем, но похожи. При гостях они всегда ведут себя именно так, однако те же торговцы-ниенны куда более расслаблены, когда редко заходят в наши порты.
   – Воюют они с такими же тухлыми лицами?
   – В ярости они очень опасны. Ты встречал когда-нибудь крокодилов?
   – Нет, только читал о них.
   – Вот ниенны примерно такие же. С виду спокойные, но страшные в схватке. Но да, выражение лица в целом такое же.
   – Вообще я бы не хотел биться с таким соперником. У него вес и рост раза в два больше моего.
   – В два? Ты загнул.
   – Ну ладно, не в два, но все равно они чуровы гиганты.
   – Не все ниенны такие. Есть похожие на нас, они пониже, кожа и глаза темнее. Говорят, это результат скрещения с людьми. Они даже как-то называются у них в языке, я сейчас не вспомню. Ходят слухи, что в прежние времена люди и ниенны были ближе, от них остались потомки. Чистокровные ниенны недолюбливают тех, чья кровь смешана, а те в ответ не любят чистокровных, у них часто бывают конфликты, поэтому живут они анклавами друг от друга, стараясь не пересекаться.
   – Надо же, то-то мне казалось, что я как-то встречал в Скаллаве человека, отдаленно похожего на этих уродов.
   – Да, я тоже встречал таких раза три или четыре. Люди тоже прохладно их принимают, но лучше, чем чистые ниенны.
   – Только из-за чистоты крови?
   – Да. В целом между ними не такая уж и большая разница, хотя из-за раскола культура отличается. Я читал, что нечистокровные ниенны специально начинали тяготеть к культуре людей, чем раздражали чистокровных.
   – Какая глупость.
   Они продолжили путь и Марек несколько раз обращал внимание, как местные ниенны в первую очередь высматривают повязки на их руках, после чего продолжают заниматься своими делами.
   – Славные тут нравы, – заметил Марек.
   – Не пытайся это понять.
   – Не очень-то и хотелось. Спасибо хоть оружие нам оставили, мне так спокойнее все же.
   – Я и без оружия опасен, случись чего.
   – Ах да, я забыл совсем. Тогда мне еще спокойнее.
   – Славно.
   – Значит, они любят ворожеев, как я понял.
   – Не любят, а просто не призирают. И то не всех.
   – Я не могу понять почему.
   – Потому что они считают, что это исконная сила Земницы, их планеты, и если этой силой отмечен человек, значит это более-менее нормальный человек.
   – Они милые, – язвил Марек.
   – Лучше тебе не знать их «милость». Пошли, мы кажется рядом.
   Поселение ворожеев называлось так скорее символически. Фактически здесь располагалось три скромных домика. Они стояли на небольшой возвышенности, перед ними вытянулось большое озеро, дальше начинался не очень густой лес. Два дома с виду выглядели давно заброшенными и стояли заколоченные доскам, а третий походил на обитаемый, хотя бы потому что к нему оказалась вытоптана тропа, а окна и двери как раз заколочены не были.
   – Смотри-ка, здесь следы какого-то зверя, – указал Марек, – похоже на рысь.
   – Да, и следов много, – заметил Хельмут.
   – Человеческих следов что-то и нет. И этих, ниеннов тоже. Сожрала его рысь что ли?
   – Я не удивлюсь, учитывая, как любезно ниенны отселили ворожеев от себя. Здесь никто не узнает о чей-либо смерти.
   – Хельмут, смотри, – Марек указал рукой на небольшое кладбище за домами. Всего шесть могил, над каждой из которых торчал камень с вырезанным именем на языке Второго мира.
   – Ниенны их хотя бы хоронят, – отметил Хельмут.
   – Это все ворожеи, кого сюда пускали?
   – Кажется, их было больше, но я могу ошибаться. Может не все погребены или погребены где-то еще.
   – Судиша еще добавится.
   – Да…, – прервался речь Хельмут на полуслове, увидев, что на одном камне как раз начерчено имя Судиша.
   Марек заметил, как Хельмут замер и изменился в лице.
   – Что там написано, Хельмут, что там? Ты понимаешь?
   – Судиша. Ворожей из Вервины.
   – Да ну нет! Не может быть! Этот Мольтор ничего же не сказал про то, что он умер. Может это другой Судиша?
   – Пошли в дом, проверим что там.
   – Почему этот козел ничего нам не сказал?
   – Потому что мы не спрашивали.
   – Зачем мы тогда притащились сюда, по его мнению?
   – Цветы положить на могилу. Пошли в дом.
   Они осторожно шагнули внутрь. На дверном косяке заметны следы когтей и шерсти, поэтому гости насторожились.
   – Возможно, там хищник, – прошептал Марек и достал оружие.
   То же самое сделал и Хельмут.
   Осторожно толкнув дверь, они вошли в помещение, однако внутри никого не оказалось. Из помещения пахнуло теплом, на полу настелены в несколько слоев шкуры медведей, в углу ровным слоем лежало несколько крупных камней Смага стесанных до ровного слоя, согревавших дом, на них также сверху наброшена шкура. В другом углу стоял стол, два стула, один из которых перевернут и кровать, ничем не покрытая. Слабо пахло рыбой.
   – Здесь кто-то бывает, – тихо произнес Марек.
   – Здесь живет рысь, – заключил Хельмут.
   Они вышли обратно на улицу, выдохнули и молча посмотрели вперед, в сторону озера.
   – Получается, это конец?
   Хельмут не отвечал, лишь кивал головой.
   – Погоди, но ведь эти, ниенны, может быть они смогут перевести, может быть они смогут нам помочь? Они же понимают эти языки.
   – Ниенны не помогут, даже если могут.
   – Почему? Расскажем им про рестонцев.
   – Им нет дела, что в лесу дерутся два волка.
   – Да от них же требуется только перевести! Мы же не зовем их на битву.
   – Диалект, который там использован, редкий. Он составлен из смеси слов и контекстов разного времени. Им пользовались только ворожеи древности, и даже если ниенны в состоянии понять часть слов и смыслов они все равно могут его не разобрать или не так перевести.
   – И чем это грозит?
   – Если я попробую воззвать к тому, чего не понимаю, могу лишится рассудка и получишь ты себе лишенника.
   – Но… проклятье!
   – Плохо дело.
   – Может рискнем? Я верю, ты справишься, Хельмут. Давай попробуем. У нас нет другого шанса!
   Хельмут, минуту стоявший опустив голову и глядя на камень Судишы, резко выпрямился и стал озираться по сторонам?
   – Хельмут, что такое? Что случилось? – засуетился Марек и выхватил меч.
   Ворожей приложил указательный палец к носу и призвал к тишине. Еще внимательнее оглядываясь по сторонам.
   – Мастрот, значит, – прозвучал голос в его голове
   – Мое имя Хельмут, – ответил он таким же образом, мыслью.
   – Судиша рассказал о тебе. Он говорил, ты можешь прийти однажды. Я думал, это будет попозже.
   – Почему?
   – Ты молод.
   – Я пришел не покой искать.
   – Ты пришел искать ответ. Судиша посвятил меня.
   Все это время Марек даже не подозревал, что Хельмут с кем-то общается. Он стоял на месте, неспешно оглядываясь, пока вдруг на крышу дома не выпрыгнула рысь. Серое, крупное животное мощным прыжком возникло словно из ниоткуда и дружелюбно уселось на крыше. Марек тут же направил оружие в сторону зверя, но Хельмут коснулся его ладонью и жестом попросил убрать.
   – Кто вместе с тобой? – прозвучал в его голове вопрос.
   – Это Марек, сын Верзита Смелого, Правителя Вервины.
   – Раз все представились, представлюсь и я. Моя имя Марс. Я – рысь.
   – Разумный зверь. Я уже встречал таких. Ты с островов?
   – Нет, из Вервины. Как и ты. Являясь котенком, я пришел в Круг в Опанице. Судиша меня принял. Все эти годы обучал.
   – Мы с тобой не пересекались? Я не помню тебя.
   – Нет. Я пришел, когда ты уже не присутствовал в Круге.
   – У тебя редкое имя, Марс.
   – Судиша назвал меня так. Я не выбирал. Это слово с памятника во Втором мире.
   – Меня назвали по такому же принципу. Поздравляю.
   – Я знаю. Судиша рассказал.
   Марек со стороны наблюдал, как рысь и Хельмут смотрят друг на друга и с его восприятия, молчат.
   – Хельмут, что происходит? Она броситься сейчас, достань меч.
   – Мы общаемся.
   – Это разумный зверь хочешь сказать? Может, конечно, я чего не понимаю, но что-то я не слышу, чтобы она мяукала, а ты произнес хоть звук.
   – Он.
   – Что он?
   – Это мужик. Его зовут Марс.
   – Хельмут, ты издеваешься? Ты сейчас шутишь надо мной или ты уже из ума выжил? Эта рысь только что сказала тебе что она мужик и что ее зовут Марс?
   – Его. Марек, посмотри внимательно на его пасть. Как он, по-твоему, заговорит? Его рот не подходит для этого. Разумные звери все до единого владеют способностью общаться силой мысли как между собой, так и с ворожеями. Мы понимаем друг друга.
   – Что ж ты сразу не сказал? Знаешь, как это со стороны выглядит?
   – По какой причине он до высокой степени взволнован? – спросил Марс.
   – Нам нужна помощь. Мы искали Судишу, но видимо ты сможешь помочь. Либо не поможет никто.
   – Войдем в обитель, – предложил Марс и спрыгнул с крыши.
   Он первым вошел в дом, открыв дверь лапой и уселся на согревающие камни. Вошедшему следом Мареку он кивком головы предложил взять стул, тот в ответ так же кивком дал знать, что понял, но в его движении угадывалось что-то вроде передразнивания. Он все еще до конца не предавал значения разумности зверя, считая его кем-то вроде существа с сознанием ребенка, способного выражать самые простые мысли.
   – Вы сейчас опять будете так… общаться? – спросил Марек.
   – Да, придется тебе немного потерпеть, – ответил Хельмут.
   – Рассказывай, что ли, если что-то важное будет. Надеюсь, я не помешаю и посижу пока тут тихонько.
   – Непременно, – отвел Хельмут и подсел поближе к Марсу.
   – Прежде чем мы начнем я хотел спросить, когда и как умер Судиша? – спросил Хельмут. Это было важно для него.
   – Минуло около двух лет.
   – Он умер своей смертью?
   – С этим можно согласится. Он входил в ледяное озеро. Вскоре его тело ослабло, он покинул меня и ушел в Большой мир. Ниенны помогли с погребением.
   – Зачем он это сделал?
   – Последние годы его одолевало что-то. Что-то его тяготило. Он не делился. Ему было плохо. Я понимал. Мы не много говорили его последние времена.
   – С вами был кто-то еще?
   – Нет, только мы. Он хотел плыть на острова один. Я напросился. Он не отказал.
   – Ты не хотел оставаться один на континенте?
   – Да. Я привязался к Судише.
   – Ладно. Спасибо, что рассказал.
   – Пожалуйста.
   – Нам нужна помощь с переводом одного текста. Он составлен на сложном диалекте, основанном на языке Второго мира. Судиша мог знать его, мог разобрать, – перешел к делу Хельмут.
   – Судиша знал много диалектов. Он многому обучил меня. Я умею читать.
   – Я рассчитывал, что ты так скажешь. Взглянешь на записи?
   Хельмут вынул из сумки фрагменты, дополнительно обернутые в кожу для сохранности, и собрав их вместе разложил перед рысью.
   – Ну, что там? Что он сказал? – спросил Марек.
   – Попробует разобрать.
   – Какая умная кошка! Ты подумай.
   Марс неодобрительно покачал головой из стороны в сторону, услышав это, но не стал даже смотреть на Марека, дабы тот ощутил укор. Наследнику, тем не менее, самому стало неловко, и он впервые всерьез задумался, что перед ним разумное существо, каким бы странным не казался его внешний вид.
   – Извини, – бросил он.
   – Он попробует помочь нам, – лишь прокомментировал Хельмут.
   Марс неподвижно склонился над фрагментами и долго их рассматривал. Зрачки его бегали по строкам то туда, то обратно. Марек и Хельмут молча наблюдали за ним. Вскоре Марс поднял взгляд на Хельмута и сообщил:
   – Судиша рассказывал именно про эти заклинания мне. Он объяснял важность.
   – Что именно он рассказывал?
   – При жизни он перевел третий фрагмент. Я знаю его наизусть. Первые два я не видел. По аналогии не сложно разобраться. Язык странный. Редкий. Большую частью я понимаю. Есть несколько непонятных мне мест. Я попробую понять это.
   Прошло время. Рысь все так же неподвижно смотрела на фрагменты, изредка закрывая глаза на какое-то время, после чего снова разглядывая их. Марек и Хельмут сидели рядом и молчали, лишь изредка переглядываясь и Хельмут всякий раз жестами призывал Марека не нарушать тишину, когда тот скрипел стулом или кашлял.
   – Хельмут, – вдруг обратилась к нему рысь, – можно тебя попросить?
   – Да, Марс.
   – Подними доски. Рядом с человеком. Видишь? Там внизу небольшой подвал. Достань оттуда книги. Все что есть. Их немного.
   Хельмут встал на ноги, согнал с места Марека и поднял несколько досок. Это восхитило наследника, что у рыси есть свой потайной склад, но, в сущности, его организовал Судиша и после смерти Марс туда ни разу не заглядывал. Внутри оказалось несколько бытовых мелочей и сундук с книгами, всего шесть штук, все они являлись словарями или учебниками по древним языкам. По просьбе Марса Хельмут открывал ту или иную книгу на разных страницах, раскладывая их перед ним и фиксировал на полу угольком какие-то символы. Через несколько часов текст был расшифрован и переведен в понятную для Хельмута форму. Марс искренне удивлялся сложности заклинаний и тому, каких усилий требовалось, чтобы их когда-то вообще составить, а не меньше усилий нужно, чтобы их осознать и повторить.
   – Поверить не могу! – воскликнул Марек.
   – Осталась еще два момента, – сообщил Хельмут.
   – Каких?
   – Изучить это и правильно применить. Насколько ясно из записей, да оно и так очевидно, для того чтобы осилить эти заклинания, разум должен быть в моменте расширен до небывалых возможностей. Ранее требовалась одно, как они пишут, погружение, чтобы это осознать. Здесь написано, что для этого нужно «slovh» или что-то подобное, но что это такое – непонятно. Нигде нет даже намека на что, что это может быть.
   – И рысь не знает? Не может перевести?
   – Он не знает.
   – П-ф-ф-ф, – выдохнул Марек невольно, – и что тогда проку с этого?
   – Не наводи панику.
   – И что, без этого совсем никак? Вот совсем не справиться? Ты же умеешь притаскивать сюда тучи с дождем и молниями, я же сам видел. На все небо тучи, и молниями ты можешь… почти точно управлять, а тут камни не можешь притянуть?
   – Это другое. С тучами все проще, планета ближе, они есть и их сравнительно легко провести и поддерживать, они проще, они требуют меньше усилий, хотя молнии и сложно направлять, очень сложно.
   – Ну, разве здесь сложнее?
   – Гораздо. Я не просто привожу силу, я ее нахожу, формирую и тащу сюда. Да, это, чур его побери, сложно! И тучи тоже сложно, что б ты знал. Все это сложно.
   – Ниенны могут знать, – подсказал вдруг Марс.
   – Думаешь, они согласятся помочь? Я наслышан о их нравах.
   – Просто не согласятся. Есть идея. Обман.
   – Слушаю.
   – Ниенны трепетны к своей культуре. Их культура не ясна людям. Они противопоставляют ее. Они дорожат этим. Вы должны выказать уважение ей. Просто слов недовольно. Мне ведом быстрый способ. Тяжелый способ. Вы должны принять их приглашение на обед и выдержать его.
   – Подвох в своеобразной кухне?
   – Ниенны дорожат традициями. Они считают кухню такой же древней, как они сами. Это почти ритуал. Люди не могут принимать их пищу. За это они их не любят тоже.
   – Тебе доводилось пробовать их еду? Что в ней особенного?
   – Она отвратительная. Она соленая. Она тухлая. Она пахнет. Они пытались меня угощать, после смерти Судишы. Я едва сам не постиг смерть. Два дня мне было плохо, как не было никогда. Они обиделись. С тех пор не любят меня.
   – Почему? Что в этом такого?
   – Если ты принял еду, должен есть. Все прочее – оскорбление.
   – Если мы справимся они начнут нас уважать?
   – Они не начнут уважать. Они перестанут сильно презирать. Тогда они могут ответить на ваш вопрос. До того они не ответят. Не пытайся это понять. Они сами не рады, уверен. Но это традиции. Немыслимо их нарушать.
   – Что ж, выбора у нас нет.
   Хельмут обернулся к Мареку и улыбнувшись, посмотрел на него. Марек, не привыкший видеть Хельмута с такой хитрой улыбкой даже немного заволновался, решив, с ним сейчас что-то будут делать, но не успел ничего спросить, как ворожей заговорил первым.
   – Ты голоден? Идем на обед к ниеннам.
   По ходу дела он объяснил Мареку суть того, что им предстоит сделать. Наследник Вервины скептически отнесся к тому, что они не смогут что-то там съесть и без колебаний согласился, посмеявшись над устрашениями рыси и глупостью традиций самих ниеннов. Сам Марс тем не менее отказался даже приближаться к ниеннам и сказал, что подождет здесь. Оставалось лишь деликатно напроситься на обед, но как выяснилось, проблем с этим и не возникло. Любезный Мольтор сам предложил путникам разделить с ними трапезу, как того велит их древнейшая традиция.
   – На обеде должен присутствовать капитан корабля, – сообщил Мольтор.
   – Он не совсем подходит для…, – пытался объяснить Марек.
   – Это традиция, – хладнокровно, не реагируя на возражения заметил Мольтор.
   Выбора не оставалось, и Хельмут пошёл за капитаном Лекком, который спал у себя в скромной каюте и на неожиданное предложение отреагировал с решительным энтузиазмом, заявив, что он никогда не ел раньше еду ниеннов, заодно поделился, что почему-то торговым кораблям обедов не предлагали, а теперь пожалуйста, традиция у них. Выяснилось также, что капитан вообще-то любитель попробовать все что ни попадя и за свою морскую жизнь ел такое количество флоры и фауны, что заделался известным экспертом в определенных кругах. Предостережения Хельмута он принял как вызов и приодевшись, бодро заковылял к небольшую комнату для обедов, устроенную прямо в порту.
   Со стороны гостей присутствовало трое, а со стороны ниеннов, помимо Мольтора, пришло еще несколько представителей, трое из которых служил на корабле Мольтора, и еще четверо в порту. Кто они были, какую службу несли, как их звали никто не сообщил, но и гости не стали излишне любопытствовать на личные темы.
   Пока между гостями и хозяевами шел спокойный и обстоятельный разговор о самых общих темах вроде погоды в океане, недавнем шторме, нудных новостях с континента и всякой ерунде на стол подавали. С самого начала запах начинал подозрительно усиливаться, постепенно достигая отвратительного эффекта, но после минутного нахождения рядом все как будто развеивалось или люди быстро привыкали. Стол накрыли условно из четырех видов еды: морская, мясная, травяная и напитки. Мерзко пахло все. Про некоторые блюда Марс рассказал Хельмуту, как то, например, тухлая туша акулы, сыр с черной плесенью, какие-то моллюски с присосками, цепляющимися за горло, водоросли, пахнущие грязью, и сырое, кровяное и сделанное с какими-то дурными горькими травами мясо. Здесь же стояли залитые в какой-то непонятной жиже мелкие моллюски, щупальца и части какого-то существа, про это от рыси информации не было. Запивать предлагалось отваром из рыбьей чешуи (якобы очень полезным для здоровья) и какими-то настойками на местных травах: все пахло болотом и внутри плавало нечто, похожее на мох. Альтернативой служила настойка на местном грибе, пахнущем неплохо, но на вкус как земля, а рядом навалили пиво, густое, как цежь, но несло от него ужасно, будто оно прокисло и очень давно.
   Марек поменялся в лице, траурно глядя на все, что перед ним расставляли. Хельмут пытался подобрать какое-то заклинания, чтобы заглушить чувства, но таких у него не оказалось, хотя он сам готов был их прямо сейчас придумать. Удивительно, как такой древний народ питался откровенной дрянью, в понимании людей, но для них все это было обычным делом, с той поправкой, что гостям они специально подавали наиболее необычные из своих блюд, для первого раза, тогда как в повседневной жизни они питались более скучными типами еды, чаще всего полусырой, крайне сильносоленой или приправленной горькими травами. Это вроде бы находило объяснение в специфике их вкусовых ощущений и усвоения пищи, но достоверно это известно не было.
   Марек и Хельмут предпочитали больше говорить, изредка закидывая куски с едой в рот и каждый раз на ходу соображали, проще это жевать или глотать сразу. Капитан Лекк, в свою очередь, все больше молчал, изредка отпуская комментарии или неуместные шутки, при этом наворачивал еду в три горла. В целом именно на нем и держалась вся взаимосвязь между людьми и ниеннами. Капитан знал этикет, но следовал ему как-то избирательно, периодически пуская в ход то руки, то необычные приборы. Отдельно он оценил хороший столовый нож, осторожно украв его, пока никто не видел.
   – Для чего вы искали Судишу? – осведомился Мольтор.
   – Наш Круг исследует древние тексты, мы работаем над переводом одного образовательного источника для наших молодых ворожеев, – с радостью вступил в разговор Хельмут, прекратив свои мучения с едой, мгновенно оторвавшись от нее.
   – Вы переводите текст с языка Второго мира?
   – Да, но не совсем. Там сложный диалект. Довольно редкий.
   – Жаль, Судиша не смог вам помочь по причине своей смерти.
   – Да, мы заметили. Но мы получили помощь от рыси.
   – От Марса? Неужели он знаток языков? – удивился Мольтор, но читалось это только в интонации, выражение лица не изменилось.
   – Да, Судиша обучил его многому. Марс силен в познании.
   Ниенны переглянулись между собой, слегка покачивая головами и шевеля подбородками, видимо в знак признания заслуг Марса.
   – У нас с ним не сложились отношения, – сообщил один из ниеннов.
   – Он всего лишь рысь, – подыграл Марек, смачно пережевывая кусок какой-то дряни и пуская едва заметную слезу от рези в горле.
   – Полагаю, ваша миссия окончена? – осведомился Мольтор.
   – Да, мы узнали все, что хотели. Кроме одного слова. Марс его не смог перевести, и я полагаю, оно утеряно, и никто не знает его смысл.
   Разговор прервал Лекк, до того активно поглощавший еду и запивая ее всем подряд, по его признанию, стремясь попробовать все. Он громко и бесстыдно отрыгнулся прямо за столом, сообщив, что «обожрался так, что хоть ложись помирай», а также добавил, что «жрачка у вас нажористая» и «такого добра я в свою утробу еще не метал», после чего встал из-за стола и на прощание слегка поклонившись, ушел.
   Все сделали вид, что ничего особенного не произошло, однако ниенны оценили его своеобразный комплимент, списав качество речи на низкий общий уровень культуры людей, в чем никто из них не сомневался.
   – Так что за слово вам осталось неоткрыто? – после паузы спросил Мольтор.
   – «Slovh». В контексте элемента, позволяющего расширить сознание.
   – Удивительно, что Марс не знаком с элементарным, – критически оценил знания рыси Мольтор.
   – Мы полагаем, что речь про некое зелье или амулет, но точно не знаем про какое.
   – Яд, – сообщил Мольтор.
   – Просто яд?
   – Slovh – это яд Марены.
   – Яд Марены?
   – Ты не ослышался. Этот яд парализует тело, но обостряет разум. Если существо сильно, оно переживет данный опыт. Если нет – умрет или сойдет с ума. Вариантов смерти много, и она мучительна. Но и это не главная трудность.
   – Что же может быть труднее?
   – Добыть этот яд.
   – Убить Марену – задача не из легких, – согласился Хельмут.
   – Не только это. После смерти яд Марены быстро впитывается в ее кровь и растворяется. Его можно добыть только из живого существа.
   Марек начал кашлять и подергиваться, как человек перед тем, как его вырвет. Понимая, к чему идет дело, Хельмут с уважением поблагодарил ниеннов за пищу и за помощь с переводом и буквально схватив Марека под руку, они удалились. Ниенны и глазом не повели, но как будто остались довольны, особенно Лекком.
   Через пару минут Хельмут и Марек оба блевали с борта корабля в воду, а над ними ходил и потешался Лекк, удивляясь их слабости и посмеиваясь над ними, восхваляя при этом себя.
   – Как ты, мать твою, смог сожрать все это? – поражался Марек, все еще прерываясь на очищение желудка.
   Хельмут в это время полоскал горло водой и сидел на палубе, оперишь на ограждение. Он уже не думал о пережитом опыте с едой и размышлял о Марене. Главная опасность лично для него была в том, что ниенны – вольно или не вольно – ошиблись и перевели слово неправильно. Он опасался, что яд Марены может просто убить его, впрочем, иных способов и вариантов все равно не было, потому приходилось думать только в этом направлении.
   – Как Марена мне ногу оттяпала, я тогда дней пять в отключке провалялся. А как очнулся, был чуть живой, но зато ничего не чувствовал почти. Вот чудо как будто какое. Сел тогда жрать – и все как-то без вкуса вообще. И главное – ноги не чувствую, то есть ее-то и нет, понятно, но и боли нет. Видать зараза эта меня как будто ядом каким траванула, я с тех пор и притупился весь. Мне чтобы нормально пожрать, надо все чтобы было сильно ядреное, вот прямо как у этих бледных. Хорошая кухня у них!
   – Постой, тебе правда ногу отхватила Марена? – уточнил Хельмут.
   – Вы что, тупые оба? Я ж вам прямо сказал об этом с самого начала. Я же рассказывал?
   – Я думал ты для красоты легенды это придумал, чтобы заманить нас на борт. Я уже много подобных историей послушал от морских путешественников.
   – Ну вы, мужики, даете, – негодовал с них Лекк.
   – А то, что ты говорил, что чуешь Марен, это тоже правда? – спросил вдруг Марек.
   – Да вы меня за кого держали тут все это время? Я сейчас вас высажу обоих и гребите вплавь отсюда!
   – Погоди. Есть разговор, – спокойно сказал Хельмут, переглянувшись с Мареком.
   Они пошли с капитаном в его каюту и там изложили ему свой план, что им нужна Марена, живая. Они предлагали воспользоваться способностью капитана чувствовать ее.
   – То есть вы предлагаете мне найти для вас Марену в океане, спустить в том месте паруса, замедлить ход и начать баламутить воду, чтобы эта дрянь уже точно нас нашла и атаковала корабль и все для того, чтобы вы могли получить яд с ее живой туши? А я, ради вас, рисковал второй ногой, а заодно командой и кораблем?
   Хельмут с Мареком кивнули.
   – Именно так, – подтвердил ему Марек.
   – Великолепный план, просто изумительный!
   – Мы все оплатим, – перебил его негодование Марек.
   – Всех денег Большого мира не хватит, чтобы я на это согласился!
   – Если все получится, получишь дом в Вирмы и столько денег, что до конца жизни не будешь о них думать.
   – Да кто ты такой, чтобы мне такое обещать?
   – Мое имя Марек, я сын Правителя Вервины Верзита Смелого. И я скоро стану Правителем Вервины. Устроит тебя мое слово? Или может быть мой приказ?
   – Ну надо же. Ты тот самый Марек. А ты Хельмут, значит? Ворожей, которого все ищут. Когда вы только представились этому бледнорылому, я сразу все понял, но ждал, пока сами расскажите. Прячетесь, да?
   – Мы ни от кого не прячемся, – холодно сказал Хельмут.
   – Нас оболгали, – подтвердил Марек.
   – А я и не сомневаюсь. Вижу, что не похожи на преступников. Поведение не то. Я-то преступников знаю, повидал. Разное отребье повидал, знаю все его повадки. Вы не похожи на отребье. И я вас не сдам, ясно?
   – Спасибо, – с усмешкой поблагодарил Марек.
   – Ну так ты поможешь нам? – все так же спокойно спросил Хельмут, уже готовый применить на нем заклинание.
   – Ради чего мы это делаем?
   – Чтобы разбить войско Рестонии, угрожающее нам. Ну как, пойдет?
   – Проклятые рестонцы. Не люблю я их, ох не люблю. Возил как-то барахло для них. Ох, подвели они меня тогда, ох подвели. Сволочи, так хотелось им в рыло надавать, да силы не равны. Надеюсь, их потом пожрала Марена где-нибудь.
   – Ну так как, капитан Лекк?
   – Ладно, наследник Марек. Я бывший солдат и считай служу Вервине и теперь. Не забудьте потом про меня, ладно?
   – Я выполню свое обещание.
   – Домов мне не надо и богатств тоже. Иначе вся моя жизнь станет куском засохшей грязи. Мне как-то в воде спокойнее. Увлажняет она меня, понимаешь? А вот в историю меня впиши, наследник! Ладно? Собирайтесь! Отправляемся на рассвете. Помните – утром корабль уйдет, даже если вас не будет!
   Хельмут кивнул капитану и отправил Марека отдыхать, да тот и сам был не против полежать после трапезы у ниеннов, а ворожей в это время пошел попрощаться с рысью и поблагодарить ее за помощь.
   Марс стоял у озера, неподвижно глядя в вырубленную во льду большую лунку. Как позже выяснилось, Марс мог вызывать силу Вира и сам себе топил лед на озере. Хельмут издали наблюдал, как оказалось за охотой, и менее чем через минуту зверь бросился в воду и выхватил оттуда здоровенную рыбу, бросил ее на берег и съел, после чего Марс обратил внимание на Хельмута и подошел к нему, хотя и ощутил его присутствие значительно раньше, но не стал отрываться от охоты – уж больно здоровая рыбина маячила.
   – Хельмут, ты пережил это. Как все прошло?
   – Все получилось. Это яд Марены, – сообщил ворожей.
   – Поразительно. Надо запомнить. Запись сделать не смогу, у меня лапы.
   – Я могу помочь.
   – Спасибо. Никто не умер на обеде?
   – Нет, мы справились. Но ты был прав, это ужасно. Марек лежит без чувств.
   – Я кажется уже говорил, что, ниенны сами не в восторге, но чтут традиции. Они жертвы своих традиций. Каждый рожденный не выбирает. Они очень хотят отличатся от людей во всем. Это так удивительно.
   – Марс, мы отправляемся на рассвете, я пришел поблагодарить тебя и попрощаться.
   – Хельмут, возьмешь меня с собой?
   – У меня не очень оседлая жизнь, Марс. Я всегда в пути. Тебе будет со мной не просто, да и мне не просто будет перемещаться с рысью. Ты должен понимать.
   – Переправь меня на континент. Там я попрошусь в какой-нибудь Круг. Я устал от этого острова. Устал от одиночества. Устал от ниеннов. Устал доставать рыбу из ледяной воды.
   – Ладно. Но по пути нам придется поохотится в ледяной воде и достать оттуда Марену. Ты готов?
   – Вот это будет славная охота, – одобрительно кивнул Марс.
   Они провели еще несколько часов повторно разбирая заклинание, проверяя перевод, а Хельмут предпринимал попытки постичь заклинание, но пока этого сделать не удавалось. Слишком сложное заклинание не поддавалось изучение, как бы он не погружался в медитацию. Вечером, когда совсем стемнело и по всему поселению, и в порту горели огни, Марс и Хельмут вернулись к кораблю, по пути простившись с Мольтором и еще раз поблагодарив его за помощь. Мольтор без эмоций пожелал им легкой дороги и спокойно простился Марсом, не высказав по поводу его отъезда никаких слов, будто он и не прожил на острове не один год. Марс в ответ лишь кивнул, точно также не ощущая никаких сантиментов по поводу своего отъезда.
   – Так, это что это такое? Животное нельзя на борт! – возмутился капитан Лекк, преградив путь и рыси и Хельмуту.
   – Спокойно, он со мной.
   – Да хоть со мной. Пожрет мне всю команду и провизию для нее, а клеток у меня нет! И мяса на него никто не закупал!
   Хельмут использовал заклинание и успокоил Лекка.
   – Ладно, чур с вами обоими. Уговорили! – ответил капитан, и уже в пути поняв, что его провели и высказав ворожею свое негодование длинной бранной тирадой.
   Хельмут почтительно кивнул и взошел на борт вместе с рысью. Они сразу же прошли в каюту, где беспробудно спал Марек и не среагировал на появление гостей. Они тихо устроилась и тоже легли спасть, не пробуждаясь до самого выхода корабля в открытые воды. Перед сном Хельмут все еще прокручивал в голове риски, связанные с возможным употреблением яда Марены, он по-прежнему с недоверием относился к словам ниеннов, уж слишком быстро и легко они дали ответ, будто слышали это слово каждый день. С другой стороны, зная специфику их кухни, культуры и вообще образа жизни, он допускал, что они действительно используют яд Марены в каких-то целях, и, быть может, имеют некоторый его запас, но просить о таком все равно бесполезно; придется довериться им, но все сделать самим. Смерть не пугала Хельмута, однако его очень беспокоила судьба Вервины и важных для него людей, больше всего он хотел защитить именно их.
   На корабле Хельмут с Марсом все продолжали внимательно изучать фрагменты. Ворожей уже хорошо понимал, как нужно формировать силу, как обратится к ней и как явить ее на Земнице, не хватало лишь силы разума, чтобы собрать мощь планет и вызвать ее. Как говорил Марс, не хватает силы поверить в это, не хватает силы коснуться Большого мира. Формула сложилась, но последнее неизвестное не давало покоя Хельмуту, он всеми силами надеялся избежать встречи с Мареной, но сила не поддавалась. Его охватывало странное ощущение, будто не то что не может ее собрать, но боится, словно что-то внутри него боролось с перспективой вобрать гигантскую мощь, способную нести разрушение и смерть в невиданных масштабах. Его борьба с собой и заклинаниями продолжалась.
   – Если это попадет в руки другому ворожею, он сможет в этом разобраться? – любопытствовал Марек, узнав, что Хельмут и Марс досконально разобрались в заклинаниях.
   – Не всякий Мастрот сможет это понять, – отвечал Хельмут.
   – То есть мы можем быть спокойны, если это вдруг попадет в руки постороннему ворожею? Допустим, рестонцу какому-нибудь.
   – В целом да. Однако я бы не рисковал. При должном усердии в этом можно разобраться. И дело здесь не в знании как таковом, это наживное, дело в способности к силе, в воле и, наверное, усидчивости. Сильный, волевой, амбициозный и быть может озлобленный ворожей потратит на это годы, но разберет.
   – Я решительно не понимаю, как это работает, – поражался Марек.
   – Это нужно не только понимать, но и ощущать. В этом секрет.
   – Славно, хорошо, что я не ворожей. Не хотел бы я ощущать что-то там за пределами Земницы.
   Хельмут понимающе кивнул.
   – Да, Хельмут, ты ведь сделаешь все, чтобы это не досталось никому?
   – Я уничтожу записи, когда освою заклинание. Оно будет только в моей голове.
   – А если…
   – А если потребуется, я могу описать его снова. Но пока об этом рано говорить.
   – Главное не погибни вместе с этим знанием. Теперь ты – мое главное оружие, – мрачно шутил Марек.
   – Давай сперва поймаем Марену, – без эмоций ответил Хельмут.
   Марек кивнул в ответ и принялся насвистывать какую-то вервинскую народную мелодию. Настроение его явно было хорошим и располагало к веселью, он верил, что сила уже с ним, а история с Мареной мелочь, которую он пропускал мимо ушей и только и делал, что представлял, как займет престол. Отец, в его представлении, просто уйдет, иные сценарии он пока представлять не хотел.
   Погода вновь благоволила команде и обратно они возвращались по спокойным водам. Лекк стоял на верхней палубе, закрыв глаза и опираясь на трость. Он всеми силами старался уловить присутствие Марены поблизости, но пока ничего не получалось. По ходу дела он слегка менял курс, вынуждая корабль немного петлять, иногда заставляя команду бросать в воду пустые ящики и бочки, в надежде раздразнить чуткий слух Марены, но зверь не поддавался. Тогда капитан затягивал песню, заставляя петь и помощника, но и на это выступление Марена не собиралась являться.
   Проделав половину пути, Хельмут и Марек начинали сомневаться, что у капитана и правда дар, да и вся история про укус Марены все больше казалась им выдумкой, а сам капитан обычным болтуном и все что его касается лишь вымысел и самохвальство. Однако капитан бранился и твердил обратное, объясняя, что они ему мешают сосредоточится. Марс, уже несколько часов смотревший в воду, свесив морду, вдруг первый почувствовал возможное присутствие чудища поблизости, о чем сообщил Хельмуту. Ворожей указал капитану, что пора тормозить корабль, ссылаясь на чутье Марса. Капитан Лекк засомневался в том, что рысь может что-то вообще понимать и грозился бросить ее за борт как наживку, если Хельмут не уймётся. Завязался словесный конфликт с командой, окончившейся вызовом небольшого огненного шара от Хельмута, промчавшегося над водой.
   – Ты ненормальный!? Корабль чуть не сжег мне!
   – Все успокоитесь! – прорычал Хельмут, и команда и даже капитан Лекк поумерили эмоции, понимая, что битву с ворожеев им не выиграть.
   – А Марена уже здесь, – вдруг закатив глаза пробормотал капитан Лекк и странно рассмеялся.
   – Чудище близко, – подтвердил Марс.
   – Спустить паруса! – проорал Марек. – Мы должны стоять на месте. Измаил, стань за гарпун!
   – Спустить лодку, – приказал Хельмут и пара матросов поспешили выполнить приказ.
   – Сумасшедшие. Ну, точно больные, – негодовал капитан, махнув рукой на Хельмута и пытаясь пнуть деревянной ногой рысь, попавшуюся на пути.
   Хельмут ловко спустился в лодку и на веслах отгреб немного в сторону от корабля, чтобы постараться отвести от него угрозу. Какого размера эта Марена угадать сложно, если повезет, попадется средняя, а если нет – явиться истинное подводное чудище, о котором слагают легенды. Легенд сегодня никто не хотел.
   – Надеюсь, он знает, что делает, – прошептал сам себе Марек. От жизни Хельмута зависела и его собственная.
   Марс, стоявший рядом, посмотрел на него и кивнул, то ли в знак согласия с надеждой, то ли подтверждения, что Хельмут знает, что делает.
   Марена размером даже меньше среднего вырвалась из воды, сверкнув серебряно-бирюзовой чешуей и ударившись головой о борт корабля, пытаясь ухватить его зубами, нанеся ему небольшой урон. Корабль качнулся и почти все попадали с ног, устояла только рысь и Лекк, страшно выругавшийся и обозвавший конкретно эту Марену плотвой. Хельмут с лодки запустил в чудище большой заряд льда, чтобы отвлечь, но не убить. Лед лишь повредил чешую, но не пробил, что дало Хельмуту понимание, что можно использовать силу и побольше. Тем не менее этого хватило, чтобы зверь ринулся к лодке, поднимая волны от своего движения. Через мгновение Марена уже настигла хрупкое судно и с силой разнесла его в клочья, обнажив пасть. Хельмут успел подпрыгнуть, один раз махнув огненным мечом и немного ранив чудище, надрубив пасть. Он упал в воду, но тут же применил заклинание, сковав рядом с собой водную гладь, на которую спешно забрался, упираясь в лед мечом, как багром. Марена бросилась на лед и разнесла часть покрытия, Хельмут упал, но быстро поднялся на ноги и еще укрепил льдину. В следующей атаке Марена выбросилась прямо на лед и в одно движение достигла края, где стоял Хельмут. Она бросилась, разевая широкую зубастую пасть, и Хельмут в ответ снова использовал лед, но на этот раз глыба заморозила пасть в открытом состоянии. Хельмут рванул к змею, ударом меча пробил тело рядом с головой, чем вывел Марену из равновесия. Она начала дергаться и с силой сжимала пасть, продавливая ледяную глыбу. Но чем больше чудище прилагало усилий, тем больше теряло крови и слабело. Хельмут замер перед ней, чтобы она могла видеть его, это позволило на несколько секунд заставить чудище сконцентрироваться и замереть. Другого шанса могло не появиться, и Хельмут сам бросился к открытой пасти и ударил предплечьем по одному из зубов чудища. В миг он испытал сильную боль и ощутил, как яд заполняет рану. Мгновения хватило, чтобы даже стойкий Хельмут ощутил головокружение и отшатнувшись от зверя что был сил заорал:
   – Измаил, давай!
   Опытный охотник пустил гарпун и пробил чудище насквозь, попав в область пониже головы. Марена бросила влево, от злобы и боли перекусив лед, она упала в воду и на глади и льду разливалось пятно почти черного цвета крови. Хельмут упал в воду следом за ней. Он в мгновение ослаб, но все еще держался на плаву, стараясь в воде высмотреть Марену. Ей хватило сил один раз бросится вверх, не задев ворожея, но тут же ослабленная она упала в воду и в это время в нее прилетел второй гарпун, вынудивший чудище окончательно ретироваться под воду. Всего через пару минут ее мертвое тело всплыло на поверхность. Рядом на волнах все еще держался ослабленный ворожей, перевернувшись на спину, он смотрел в небо, а на груди у него лежал меч. За Хельмутом послали лодку, и Марек с двумя матросами подобрали его и подняли на борт.
   – Получилось, значит, – констатировал Лекк. – Только помрёт он теперь.
   – Ты же пережил подобное, – возразил Марек.
   – Ну, одно дело я и совсем другое он. Посмотрите.
   – Посмотрим, – строго ответил Марек, искоса взглянув на капитана.
   – Стоимость лодки еще возмести, будь так любезен, наследник Марек.
   – Непременно, капитан Лекк.
   Хельмута оттащили в каюту. Он все еще находился в сознании и просил Марса помочь, повторяя правило формирования заклинания. Он все в точности повторял за ним, постепенно слабея, теряя сознание и впадая в бред. Его лихорадило, он исходил потом и дрожал. Тело мучили боли, хотя он это уже вряд ли ощущал, его разум начал борьбу, все сильнее погружаясь в до того неведанные состояния, соприкасаясь с силой Большого мира.
   Рысь и Марек все время находились рядом с ним, не имея возможности вести беседу, поэтому наследник говорил один, каждый раз сам же придувая за рысь ответ, а тот в ответ либо одобрительно кивал, либо отрицательно качал головой. Так этот странный диалог продолжался довольно долго, а немного понаблюдавший за ними молодой матрос решил, что их пассажиры совсем выжили из ума – один сам залез в пасть Марене, а второй говорит за себя и за рысь, шагая туда-сюда по каюте.
   День клонился к закату. На корабле все затихли после безумного события. Каждый по-разному переживал происшествие с Мареной – для одних это славная легенда, которую можно чуть приукрасить, вписав в нее себя и потом до конца дней рассказывать всем вокруг, а для других – рутинная задача, и не такое, мол, видали. Примерно по средине этих состояний пребывал и капитан Лекк, с важным видом куривший и смотревший на заходящее светило; конечно, эту историю он будет травить всем взахлеб до самой смерти, но всем своим видом он показывает, будто обуяла его скука и тоска от только что развернувшего действа. Один Марек никак не мог успокоить сердцебиение от волнения, его состояние находилось на грани ощущения предстоящей победы и страха, что Хельмут больше не очнется и очень усложнит наследнику жизнь.
   – Спасибо. Без тебя мы бы не справились, – под конец пути сказал Марек и потрепал рысь по голове. К тому времени он уже несколько успокоился и верил, что все получится.
   – Ох, – прости, прости, – сам же он одернулся, убирая руку, но Марс лишь поднял лапу, в знак того, что все в порядке.
   Отравление ядом Марены у людей и ворожеев происходит абсолютно по-разному. Чаще всего люди вообще не переживают встречу в Мареной, но те немногие, кто получал небольшую дозу яда и все же выживали, обычно лишались части ощущений, в том числе боли и вкуса, но при этом разум их обычно не страдал. Лекк был едва ли не единственным, кто как будто ощущал присутствие чудища рядом, но и то для этого требовалось полное спокойствие ума, что случалось с ним не всегда. Ворожеи, в свою очередь, иначе переживали интоксикацию. Ворожеи прошлого научились отделять яд от крови Марены, поэтому убитые туши просто доставлялись в Круг, чаще всего в прибрежный город Соломень, где они выпаривали яд, подбирали дозировку и смешивали его с другими настойками, создавая нечто вроде сильного снотворного, позволявшего погрузится в глубокий транс, но сделать это менее опасно для ворожея и более контролируемо. У Хельмута не было ни времени, ни возможности обучаться выделению яда из тела Марены и придумыванию эликсира, и ему пришлось применить на себе чистый яд, поэтому его погружение оказалось болезненным, долгим и непредсказуемым в плане последствий. Он пребывал без сознания уже более двух суток, а тело его изнывало от напряжения. Марек аккуратно заливал ему в рот воду и почти не отходил. Что чувствовал сейчас Хельмут никто сказать и предположить не мог. Сам ворожей оказался на грани жизни и смерти, на пределе своих возможностей, он как будто блуждал по сну, находясь в еще одном сне и на ощупь пытался найти нужные ему частицы, чтобы достать их и притащить на Земницу. С каждым новым успехом ему становилось все легче и по приближению к порту Соломени, когда Лекк уже призывал сбросить его за борт, чтобы тело не начало вонять, ворожей открыл глаза. Марек дремал на соседней койке, Марс дремал, положив голову на грудь Хельмуту, прислушиваясь к ритму его сердца. Рядом лежало снаряжение ворожея, даже меч Востра, которым он отбивался от Марены удалось сохранить. Голова страшно болела нечто похожее случалось с ним в юности в годы первых тренировок. Он чуть приподнялся на кровати, разбудив рысь, сразу же радостно среагировавшую и первый вопрос был конечно же таков:
   – Получилось?
   – Кажется, да. Что-то изменилось.
   Марек проснулся и состоялся тот же диалог, но уже вслух:
   – Получилось?
   – Кажется, да. Что-то изменилось.
   Капитан Лекк на палубе дурил голову своему помощнику байкой о том, что в каюте везет труп ворожея и что теперь с ним делать, и как он их предупреждал и как отговаривал, и какие слабые пошли ворожеи и какой сильный он. Размер убитой Марены он оценивал как ничтожный, уверяя, что ему противостояло сущее чудовище размером с кита, а то и больше.
   – Марена ногу оттяпала, а я живее всех-живых. Полежал и как новый поднялся, даже без ноги! А эти…
   – Спасибо за доставку, капитан, – послышался позади охрипший от обезвоживания голос Хельмута.
   Лекк с волнением обернулся и не поверил глазам своим. По его представлению уже живой труп стоял рядом и выглядел приемлемо, разве что рука перемотана и вид исхудавший, но Хельмут выглядел еще более грозно и уверенно, чем прежде, но в целом привычно устало и отстранено.
   – Глаза мои выпади… Не подох!
   – Сколько нам осталось до Соломени?
   – Да вон она, почти видна уже Соломень, – указал рукой на горизонт Лекк и хотя Соломень ещё не показалась, действительно путь подходил к концу.
   Хельмут и Марек вернулись в каюту, собрали свои вещи и приготовились к дальнейшему пути.
   – В Вирмы? – спросил Марек.
   – В Вирмы, – подтвердил Хельмут.

Предатели и преданные

   В Соломени воцарились волнения.
   Распрощавшись с капитаном Лекком, Марек, Хельмут и Марс сошли с корабля и уже в порту наткнулись на толпы людей, бурно что-то обсуждающие, кто-то вел себя чересчур шумно, а иные молчали, и держались тише воды, ниже травы. Марек расспрашивал у нескольких случайных человек что случилось, и выяснилось, что из Вирмы прислали указ о призыве крестьян в армию для грядущей войны с Рестонией. Кто-то высказывал мнение, что численности регулярной армии недостаточна, поэтому массово в войска набирают новых людей, что не находило одобрения в массах.
   Троица протолкнулась через порт к главной площади, где происходили основные события и собралось наибольшее число протестующих. На площади скопились как горожане, так и крестьяне из окрестных земель, все они выступали против рекрутского набора, за что попадали под оружие прибывших для поддержания порядка регулярных войск. К тому моменту, когда троица прибыла с островов, уже около двадцати человек погибли в стычках, но и это не снизило градус напряжения, а даже наоборот усилило его, и без того своенравный народ Соломени откровенно бунтовал, не боясь последствий за свои действия.
   Хельмут шагал в толпе, стараясь не отпускать от себя рысь, так как все, кто видел ее, пугались и кричали, неизбежно привлекая к ним еще большее внимания. Один крестьянин поднял вопль, увидев рядом зверя и тут же стукнул его палкой, другой схватил вилы и попытался воткнуть их в хищника, но Хельмут мощным ударом кулака сбил его с ног. Теперь уже на рысь и Хельмута ринулись еще три человека, одного Хельмут схватил за горло и отбросил в сторону, на второго оскалил клыки Марс, охладив пыл, а третий, самый ретивый и неугомонный, напоролся на меч Хельмута.
   – О, только не это, – прошептал Марек.
   – Проклятая беспроторица, – пробормотал ворожей, злобно оглядываясь по сторонам.
   Эпицентр внимания мгновенно переместился на них и вокруг троицы образовалась пустота. Не все сразу поняли, что происходит, кто-то решил, что солдаты убили еще одного простолюдина, но иные сообразили, что дело в другом, ведь Марек с Хельмутом немного отличались от солдат хотя бы тем, что с ними ходил дикий зверь. Несколько солдат вышли вперед толпы, и кто-то узнал Марека.
   – Это же Марек, сын Верзита Смелого. Предатель Вервины! За поимку дают отличную награду. Брать живым – это приказ Правителя.
   – Проклятый изменник! Из-за тебя это все, из-за тебя нас гонят на убой! – вопили из толпы, в сущности не зная из-за Марека ли их набирают в армию или по другим причинам, но многим эта мысль показалась логичной и опальный наследник сразу же превратился в виновника всех бед.
   – Проклятые ворожеи, они обязаны были нас защищать! Где они теперь!? Твари, скоты, паскуды! – кричали с другой стороны.
   – Не вы разве сами так хотели извести ворожеев? – со злобой выкрикнул в ответ Хельмут, но толпа не реагировала.
   – Марек, ты арестован вместе с этим вторым. Рысь убить, – скомандовал командир и солдаты двинулись на троицу, под одобрительные крики людей.
   В них полетели мелкие предметы, народ поддерживал арест и считал, что с этим все и закончится. Марек выхватил меч, и оглянулся на Хельмута, несколько встревоженно глядя и ожидая, что тот тоже начнет сопротивление, но при помощи ворожбы. Ворожей отреагировал, сделал шаг вперед, выхватил меч Рачину и что было сил махнул им, вызвав могучий поток ветра. Примерно десять первых рядов людей попадали от силы урагана.
   – Ворожей! Ворожей! Проклятый ворожей! Бейте ворожея! – завопила толпа, но при этом все бросились убегать в разные стороны.
   Хельмут обернулся вокруг и увидел, как солдаты поднимаются на ноги и к ним приближаются люди с луками и арбалетами. Ворожей почувствовал, как Марс напряг разум и начал формировать вокруг плотную стену из ускоренных воздушных масс, которая выдержала бы попадание сотни стрел, просто застрявших в ней как в жидкости. Сам Хельмут безразлично смотрел перед собой, и, казалось, был спокоен, ничего не предпринимая, как вдруг за спинами солдат с неба посылался целый град небольших огненных камней.
   – А-а-а-а! – с ужасом завопили люди.
   – Что это? Что?
   – Что происходит?
   Вопли ужаса звучали со всех сторон и отчаянно пугали людей, ничего подобного в жизни не видевших.
   – Камни с неба…, – бормотал кто-то из стариков, кто слышал эту легенду в детстве.
   Солдаты бросились в рассыпную с места падения камней и около пятидесяти штук упали и взрыли часть площади, вывернув брусчатку во все стороны.
   – Хельмут, у тебя получилось…, – не мог поверить своим глазам Марек.
   – Это лишь малая часть силы, верно? – спросил Марс.
   – Да, это далеко не все, – ответил ему Хельмут.
   Зрелище сполна впечатлило всех, от самых глупых крестьян до видавших всякое воинов. Прошло немного времени, как на площадь потянулись люди со всего города. Приковылял даже капитан Лекк, поражаясь зрелищу, выражая эмоции удивления и восхищения в грубых солдатских словечках и фразеологизмах, и между дел хвастая, что это его друзья и если бы не он, то ничего бы не произошло.
   – Опять эти чуровы ворожеи приходят, чтобы что-то разрушить. Чтобы убивать! В прошлый раз огонь все посевы погубил. Будьте вы прокляты! Мужа моего забирают в солдаты, это все из-за вас! – вопила какая-то баба на Хельмута.
   – Я – Морок, и я убивал таких, кто сжигает поля, – холодно ответил он ей, но она лишь истошно орала и ничего не желала слушать, бросив в Хельмута мелкий камень.
   Морок не стал даже уворачиваться и молча принял это оскорбление.
   В это время Марек, воспользовавшись заминкой и заручившись силой своего спутника, пробрался в центр площади и поднялся на трибуну, с который до того вещал приказ о призыве в армию командир из Вирмы, прибывший для контроля. Солдаты уже не препятствовали наследнику, пропуская и даже задерживая чернь в стороне, чтобы никто не мог стать на его пути. Хельмут и Марс наблюдали за всем со стороны. Марек, поднявшись на трибуну, потребовал тишины и когда толпа затихла, начал вещать, выдерживая, как ему казалось, убедительные паузы:
   – О чем мы забыли? Камни с неба! Многие из вас слышали эту легенду с детства. Все вы знаете, что она означает. Не бойтесь! Даже если она напугала какого-то, уверю вас, жители Вервины, не верьте домыслам. Эта та сила, которая позволит нам победить в войне против Рестонии, против нашего вечного врага.
   Слушайте же меня. Я – Марек, сын Правителя Верзита Смелого, наследник престола Вервины. Сейчас я направляюсь в Вирмы, чтобы принять престол от моего отца. Он более не станет править Вервиной, и я, законный наследник, наведу порядок, которого вы все заслуживаете. Не верьте слухам о том, что я предатель, их распространяют наши враги, чтобы внести раздор между нами. Я же сделал все, чтобы спасти Вервину, и я нашел и поднял из пепла ту могучую силу, те самые заклинания, которые спасли нашу землю от врага в последней войне. Мы думали, что навсегда утратили силу, но вот она снова с нами и то, что вы видели, лишь малая ее доля. Разрушительная мощь снова защитит наши границы от любого врага!
   Жители Вервины! Я – Марек, Правитель Вервины, отменяю рекрутский набор и повелеваю вам отныне чтить меня как Правителя! Мне дорога жизнь каждого моего подданного, поэтому никто, повторяю никто из вас не погибнет на поле боя! Наша армия сильна и многочисленна, и ее будет достаточно для победы! Я со своим верным помощником, и солдатами, что прибыли из столицы, отправляюсь в Вирмы и приму престол от моего отца.
   – Слава Правителю Мареку, – растянулись раскаты по толпе, сперва робко, но уже скоро вся толпа скандировал славу в едином порыве.
   – Слава!
   – Да здравствует Марек, Правитель Вервины!
   Солдаты не знали, что делать, колеблясь некоторое время, но скоро они увидели повелительный жест Марека и склонились перед ним.
   Хельмут наблюдал за всем со стороны и остался недоволен смелым решением Марека об отмене рекрутского набора, о чем сообщил ему сразу же, как добрался до него.
   – Марек, если в Вирмы все же решили собирать армию, значит иного пути нет. Волвар не может ошибаться.
   – Послушай, Хельмут, я не могу начать свое правление с непопулярного решения. Сейчас мне нужна поддержка ото всюду и народ отныне на моей стороне. Как только я доберусь до Вирмы, разошлю аэрид во все концы с приказом об отмене набора.
   – А воевать ты кем будешь?
   – Хельмут, что толку от этих крестьян? Один ты сильнее любой толпы.
   – Марек, вопреки тому, что тебе могли рассказывать в Вельмире, наша армия малочисленна, ворожеев почти нет. Мне одному не справиться с рестонцами.
   – Брось, Хельмут, перестань себя недооценивать. Нам хватит сил для победы. Как только рестонцы увидят эти камни то сразу же сбегут обратно как жалкие крысы. У них эти заклинания как страшилки передаются из поколения в поколение, каждый рестонец этого боится больше всего на свете. Нам и сражаться не придется. Никто не погибнет, Хельмут. Пойми же ты наконец. Думай шире, друг мой, думай шире. «Войны кончились» и ты подтвердишь это утверждение уже совсем скоро, положив конец любым посягательствам.
   – Надеюсь, ты не ошибаешься, – заключил Хельмут и ушел с рысью в другую сторону.
   – Хельмут, помни, что именно благодаря мне ты теперь обладаешь этой силой. Твой Правитель не ошибается, – прокричал Марек уже им вслед.
   Спустя час отряд с Мареком во главе двинулся в сторону Вирмы, они решили не терять время и выдвинулись затемно. Последняя зимняя ночь начиналась, стало холоднее, леса облачились морозной пеленой, сквозь которую неслись всадники в сторону столицы. Хельмут ехал последним, и рядом с ним поддерживал темп Марс, делясь наблюдением, что бежать как лошадь он не сможет, потому в один момент Хельмут просто остановился и решил, что нагонит отряд уже при подъезде к Вирмы.

//-- *** --//
   В Вирмы ясно осознавали неизбежность вторжения рестонцев и кто-то с тревогой, а кто-то с трепетом ждал начала экспансии соседнего государства. На собрании кланов с Правителем Верзитом выдвигалась одна точка зрения: нужно готовиться дать отпор. Все основные кланы оказались заинтересованы в грядущей войне, потому что каждый имел бы с нее свою выгоду. Та часть, кто состоял в сговоре с Рестонией, ждала возможности перераспределить земли и ресурсы внутри Вервины в свою пользу. Они надеялись, что договоренности с кланами Рестонии останутся в силе и их посадники займут места богатые лесами, полями, рудами, камнями или земли, стоявшие на торговых путях и имевшие порты. Кланы, чьи посадники занимали земли, владевшие рудниками и гильдиями ремесленников, готовились к новым заказам от государства и соседей-посадников на оружие и доспехи. Они не сомневались в победе Вервины, надеясь получить деньги на этой войне, а возможно и сместить посадников других кланов, разоренных за время сражений, и прибрать себе новые земли. Именно главы этого клана продавили Верзита на одобрение рекрутского набора (который все же вынес на обсуждение Волвар), для значительного увеличения войск. Кланы, владевшие гильдиями торговцев и перевозчиков, готовились продавать армии услуги по транспортировке и снабжению, а в дальнейшем верили в открытие торгового направления в Рестонию, вне зависимости от исхода войны. Пока шла война они рассчитывали на усилие провоза контрабанды и возможности ухода от налогов, так как в такие времена некому будет все это бдительно контролировать, и самая скромная денежная сумма сможет решить любые проблемы. Кланы, чьи посадники сидели на плодородных землях и владели лесами эту самую армию собирались кормить, поставляя провизию по взвинченным ценам, а заодно рассматривали возможность вступить в сговор с торговыми кланами и начать продавать провизию через Рельяру и армии Рестонии. Члены этого клана выступали резко против рекрутского набора крестьян.
   Все кланы верили, что наступающие времена принесут им наибольшую выгоду, а их конкурентов разорят или хотя бы ослабят. Стоит отметить, что все, кроме заговорщиков, в целом рассчитывали на победу Вервины, но и при ином исходе рассчитывали на выгоду и возможность договориться с Рестонией, понимая, что с той стороны также не строят планов по непременному истреблению жителей Вервины, а всего лишь хотят изменения в расстановке сил на севере континента и потому зрела надежда, что люди одного интереса и почти одной крови всегда смогут договориться между собой.
   Самый малочисленный клан, но приближенный к Верзиту по линии родства, и потому обладавший особым авторитетом и уникальным влияем на Правителя, все активнее поднимал вопросы вывоза и продажи доступных камней ворожбы, за исключением тех, что зарыты глубоко к земле, либо скрыты льдами или явились огромными монолитными плитами, достать которые едва ли возможно. Эту идею поддерживал и сам Верзит, и никого не беспокоило возможное нарушение их свойств, сложнее оказалось организовать процесс, а грядущая война могла наоборот значительно ускорить начало вывоза. Некоторые бывшие ворожеи из Кругов уже занимались составлением карты областей залежей камней и на местах отмечали нужные. Покупатели на камни, как ни странно, тоже находились, ходили слухи, что речь не о прямых покупателях, а серых дельцах, в дальнейшей перепродающих камни по всему континенту. Эта причина склоняла и родственный клан в сторону необходимости войны, чтобы на этом заработать, тем более для этого наступило благополучное время, когда все Круги ворожбы под запретом, а значит не смогут, как было прежде, всячески вмешиваться в процесс вывоза камней и накладывать вето. Из-за них камни часто вывозили тайно, теперь же это можно делать без стеснения, а фон затяжной войны легко отвлечет внимание от такого вопроса, даже если и найдутся другие защитники.
   Собрание продолжалось более трех часов. Представители кланов выступали по очереди, каждый со своей правдой, но преподнося ее в острожной форме, хотя все и всё понимали, с хитрой улыбкой слушая доводы друг друга, делая собственные выводы и то и дело перешептываясь со своими соратниками. Уважаемые члены семей, безусловно нервничали, порой вступали в конфликты между собой, но в конечном итоге они пришли к одному: Вервина должна решительно вступить в войну и дать бой врагу. Последним выступал Волвар, докладывающий о состоянии войск и сообщивший, что уже распорядился проводить рекрутский набор, согласно озвученному несколькими днями ранее приказу.
   Правитель Верзит Смелый все это время только слушал и пока не произнес ни единого слова. Кланы знали о такой манере своего Правителя, а потому в конце ждали, что он даст согласие и процесс начнётся, но Верзит, взяв несколько минут тишины, когда всем прочим запрещалось говорить и как-либо шуметь. Правитель переглянулся с членом семейного клана и вдруг задал вопрос:
   – Волвар, скажи, по какому праву ты отправил военачальника Харалуга в Слану?
   – Ваша Светлость, я получил сведения о том, что в Слане посадник не исполняет вашу волю, а армия разлагается. Харалуг был отправлен туда для приведения Рыца к покорности вам.
   – А тебе была известная моя воля, которую лично я высказал Рыцу?
   – Нет, Правитель.
   – Но ты решил, что он правит землями недостойно посадника от имени Правителя?
   – Я…, – не знал что ответить Волвар и просто тянул буквы.
   – Разве я давал хоть какой-то приказ, позволявший отправить туда войска во главе с твоим мясником Харалугом?
   – Нет, но…
   – Разве я давал добро на кровопролитие?
   – Нет.
   – Я решил, что Рыц мне непокоен?
   – Нет.
   – Тогда как ты посмел решать что-то за меня? Твоя авантюра стоила нам резни в Слане. Убит мой посадник, мой племянник Рыц! Убиты его приближенные и семья, вырезана половина гарнизона Сланы, и пятая часть группы армии, прибывшей с Харалугом. Как ты это можешь это объяснить!? – под конец сорвался на крик Верзит.
   Волвар молчал, не зная как это объяснить, и не понимая, зачем Харалуг действовал столь сурово, устроив настоящую резню. Наверное, он мог предложить, что Харалуг встретил серьезное сопротивление и потеряв контроль допустил побоище, но кого теперь это волновало и никак не могло звучать в форме оправдания. Представители кланов также молчали и не знали, как воспринимать такую речь своего Правителя. Они давно не видели его в гневе, давно не привыкли, что он уходит от обсуждаемой темы. Эта ситуация с Рыцом произошла как-то уж очень не кстати, неудобно для всех, и в то время, когда следовало сосредоточиться на решении наиболее значимого вопроса Правитель решил переключится на что-то… второстепенное. Один из членов клана, которому принадлежали рудники предложил вернуться к теме и решить вопрос со Сланой позже, но злобный и холодный взгляд Верзита вынудил его сесть на место и замолчать.
   – Волвар, ты будешь казнен за измену. Вместе с Харалугом вам отрубят головы на рассвете, а потом поставят их на пики, в назидание остальным.
   – Но Ваша Светлость…
   – Взять его, – равнодушно бросил Верзит.
   К Волвару нерешительно подступили солдаты, но он не мог поверить в происходящее и инстинктивно вынул меч и собрался защищаться. Оказавшийся недалеко от него глава дипломатов Алатырь решил немного выслужиться и наложил на него заклинание успокоения, на короткое время выбив того из равновесия. Тут же Волвара арестовали и увели.
   – Отныне Иган назначен главой армии, – коротко сообщил Верзит, выбрав молодого командира, давно сидевшего в тени Волвара.
   Игана называли внебрачным сыном Верзита и Правитель как будто проявлял к нему особу теплоту, а Иган был ему лично предан, прослужив многие годы в качестве главы личной охраны Правителя. Являлся ли он незаконнорождённым сыном Верзита или находился при нем по другим личным причинам достоверно никто не знал, поэтому слухи про Игана ходили самые нелепые, и не угасали уже много лет.
   – Но ваша Светлость, Иган не имеет такого боевого опыта. Это безумие – казнить двух лучших полководцев перед началом большой войны! – выступил член кланов, владевших рудниками.
   – Ваша светлость, мы можем передать Игану вашу волю относительно войны с Рестонией? – перебивая, довольным и сладким голосом спросил один из заговорщиков.
   – Войны не будет. Алатырь, ты подготовил делегацию? Хорошо, немедленно отправляйтесь в Рестонию. Обсудите с ними условия, что они хотят. Если им нужны земли, пусть забирают. Все до границы с Большаком и Опаницей я готов уступить. Соберите новую группу армии, рекрутов оснастите и разместите в приграничных городах, часть отправьте в Слану для постоянной дисклокации. По всем территориям, которым заберут Рестонцы пошлите весть, чтобы население покидало их если пожелает. Это все.
   Такого поворота не ждал никто, даже скоморох Дунав внезапно сменил дурное лицо на предельно серьёзное и вдумчивое и странно посмотрел на Правителя. Советник Олонд сохранял абсолютную невозмутимость и лишь приказывал писцам фиксировать все указы, когда те сами застыли в изумлении. Представители кланов молчали и не верили своим ушам, недовольно глядя на Правителя; иные взирали исподлобья, тогда как другие не скрывали презрительного взгляда, словно перед ними зарвавшийся юнец. Тем не менее, висела тишина и лишь скрипели перья писцов, пока не потерял терпение один из старейших участников собрания, служивший еще Хектору Стене, а теперь один из главных участников заговора, и смело возразил:
   – Правитель Верзит, твои слова звучат пугающе. Разве можем мы просто так уступить наши земли Рестонцам? Отдать кусок и окопаться на новой границе, не пуская дальше? Это же наша родная земля. Мы должны принять бой, наши войска должны быть там, и они должны сражаться. Это совершенно немыслимо так поступать!
   – Я не хочу смерти моих людей. Пусть забирают, что нужно. В прошлый раз это сработало, они взяли кусок на востоке и затихли. Так будет и теперь.
   – Верзит, нет, это безумие! Мы не может уступить им земли просто так! Мы должны вступить в войну с Рестонией! – вмешался уже другой член клана.
   В зале поднялась суета и шум. Верзит стойко выдержал все упреки и даже скрытые угрозы, после чего повелительным жестом приказал всем замолчать и произнес:
   – Вы слышали мой приказ. Действуйте. Немедленно.
   И он покинул зал для собраний. Члены кланов и высокие чиновники молча переглядывались между собой. Практически никого не устраивал такой расклад, и почти каждому нужна была эта война, а Верзит готов просто так отдать землю, лишь бы не ввязываться во что-то сложное, чего он так не любит. Члены кланов надували щеки, переглядывались, шептались. Бок о бок сидели предатели, заговорщики и интересанты, уже приготовившиеся считать прибыль. В голове у каждого из них сложилась своя идеальная картина будущего и каждый видел, что его личная выгода превысит все мыслимое и немыслимое, а Верзит разом хочет все испортить. Тем не менее, советник Олонд скрупулёзно подвел итог встречи и от имени Правителя выдал распоряжения к выполнению.

//-- *** --//
   Алатырь нервничал. Когда в прошлый раз Верзит давал поручение собрать делегацию, глава дипломатов его осторожно проигнорировал, при этом все время создавая видимость бурной подготовки, раз за разом находя поводы якобы «отложить или перенести» визит. Но сейчас его до дрожи пугала перспектива отправиться в Рестонию накануне неизбежного вторжения, и если Правитель Верзит решит это проконтролировать, то бед не избежать. Так как Алатырь тоже был немного замешан в заговоре, но его роль ограничивалась простой политикой одобрения интересов Рестонии в верхних кругах власти, он получил свои деньги и должен был с началом вторжения сбежать в Тирверию, в свой недавно приобретенный замок у моря и забыть обо всем. Он прекрасно понимал, что едва ли они успеют добраться до границ с Рестонией, как их армия уже вторгнется в Вервину и будет совсем не до переговоров, а его делегацию никто не станет щадить. Несколько дней назад все дипломаты и представители крупной торговли из Рестонии, присутствовавшие в Вирмы, разом покинули столицу, никого не уведомив. Все это могло указывать на то, что они знали о скорейшем начале войны и поспешили сбежать из тыла своего будущего врага. Алатырь понимал, что сбежать незаметно будет рискованно, если вдруг Верзит узнает, что делегация не выступила, он может поднять шум и объявить в розыск самого Алатыря и не ровен час где-нибудь в порту Городница он попадется, да и вообще приковывать внимание к своей персоне крайне недальновидно, ведь он поедет с большой суммой денег, но с малой охраной, и лучше бы сделать это тихо. Тогда он придумал простой, но удобный для него план.
   – Вейя, мне нужно обсудить с тобой одной тайное задание, – позвал он к себе девушку.
   Она вошла, по предложению главы своей службы села и стала слушать его проникновенную, нервную речь.
   – Вейя, я знал твоего отца, хорошо знал, и это был достойнейший из людей, честный, преданный Вервине и готовый на все ради нее, готовый пожертвовать всем, ради своей земли, впрочем, как и все мы. Это наш долг, наше кредо. Твой отец был образцовым человеком во всех смыслах слова и ты, дочь великого политика, ты достойно продолжаешь его великие дела. Послушай же, Вейя, дорогая, я всегда хотел тебе сказать, что ты невероятно сильный дипломат, лучший и всех, кого я видел. О да, моя дорогая, у тебя нет способностей к ворожбе, но даже без них ты способна утереть нос любому ворожею-дипломату. Я давно хотел сказать, что ты достойна лучшего, а я, уже совсем старик, занимаю явно не свое место. Я это понимаю, мое место не здесь… И прямо сейчас я хочу предложить тебе свое место, место главы дипломатов. Сейчас, потому что лучшего момента для тебя я и представить себе не могу.
   – Но Алатырь, почему? Ты вовсе не старик, ты полон сил. Что случилось?
   – Я… неизлечимо болен и скоро умру, но пока я жив, хочу, чтобы именно ты заняла мое место. Я знаю, ты всегда об этом мечтала и была готова на многое и вот у тебя есть шанс стать на мое место и доказать на это свое право. Видишь ли, если я безвременно уйду, то Верзит назначит сюда кого угодно, но не тебя, но сейчас у тебя есть возможность доказать лично Правителю, что никто иной не достоин этого места больше тебя. У меня есть тайная миссия, которую я хочу поручить тебе. Справишься – место твое.
   – Это так неожиданно, – как будто чувствовала подвох Вейя, но манящая перспектива стать главой дипломатов, показать себя в деле, унимала разум и более всего на свете ей хотелось доказать, что ее миссия и навыки такие же сильные, как оружие ее возлюбленного Хельмута и любую проблему можно решить без оружия и насилия.
   Алатырь рассказал ей о поставленной задаче и предложил обыграть это так, будто он выступает в главе делегации, но самом деле ее возглавит Вейя, а он все это время будет лечить свою болезнь в Вирмы и когда она с успехом вернётся, он лично представит ее Верзиту и попросит дать девушке пост главы дипломатов, а сам уйдет на покой.
   Конечно, Вейя согласилась, хоть ей и показалась несколько странной инициатива просто так уступить большой кусок земель Вервины, но Алатырь рассказал, что в тех землях давно уже почти никого нет, что восток опустел и все жители почти всех селений и городов перебрались на запад и воевать за опустевшие и глухие края нет никакого смысла. Все что там осталось, как он говорил, это запустение и разгул преступности и безнаказанности, руки государства до них не дотягиваются, ну так и что жалеть, пусть этот «подарок» забирают рестонцы и давятся им. По заверению Алатыря в тех краях почти ничего полезного не осталось: ни земель, ни ресурсов; разве что какие-то камни ворожбы, но кому они теперь нужны? Вейя никогда не была так далеко на востоке Вервины и поверила проникновенной, убедительной и уверенной речи главы, который не постеснялся аккуратно применить ворожбу для пущей убедительности.
   – Ты сама проедешь эти земли насквозь и увидишь все собственными глазами. И тогда ты все поймешь, сразу все поймешь, – завершил свою речь Алатырь и дал приказ начинать готовить миссию.

//-- *** --//
   Своей миссией Вейя хотела доказать не только себе, что она достойна стать главой дипломатов, но она мечтала спасти репутацию Хельмута, а заодно и Марека, к которому она относилась неплохо и надеялась, что из двух детей Верзита именно Марек однажды станет Правителем. После того, как оба были объявлены предателями, во что Вейя, конечно же, не верила, она не сомневалась, что получит от Рестонцев доказательства невиновности обоих и сможет предоставить их Верзиту. Она знала, что Правитель испытывает муки от мысли, что его сын может быть главным изменником, но все вокруг твердят именно это, а она хотела все изменить. Такие новости изменят расположение Правителя, и она будет в выигрыше со всех сторон. Быть может, и Хельмут наконец признает ее правоту и у них будет шанс начать все с начала, тем более угроза от Рестонии остановиться, пусть и ценой потери части земель, но хотя бы без кровопролития.
   Незадолго до отправления делегации Вейя разыскал Беляну и посвятила ее в детали о своем дипломатическом визите в Рестонию, но умолчав о том, что Алатырь не поедет. Официально именно он возглавил делегацию. Она сделала это для того, что если вдруг появится Хельмут или Марек, пусть они узнают, что скоро Вейя привезет для них прощение.
   Беляна знала подробности о возможном вторжении и верила, что отец знает, что делает, и потому желала удачи Вейе с ее миссией.
   – Я очищу имя Марека и Хельмута от позора.
   – Спасибо, Вейя. Я знаю, что их оговорили. Верю, что Марек и Хельмут готовы пасть жертвой во славу Вервины, но никак не могут ее предать. Да что я рассказываю, ты и сама и их прекрасно знаешь, они готовы на все ради этой земли. Предатели где-то рядом, они всегда рядом с отцом, и именно они оболгали их имена.
   – Если Хельмут появится здесь, скажи ему… а, впрочем, ничего не говори.
   Вейя и Беляна обнялись на прощание. Обе девушки надеялись, что эта безумная череда скоро закончится, будет достигнут мир и Вервина сможет жить спокойно, пусть и отдав часть земель Рестонии, которые они традиционно считают своими. Им казалось очевидным, что получив свое, Рестония навеки успокоится, а их безумный лидер Ворок Рехт прославит свое имя и всю свою жизнь будет почивать на лаврах от такого достижения навсегда позабыв о соседях и как будто взяв реванш за грандиозное поражение сто сорок лет назад.

//-- *** --//
   В Рестонии, во втором по численности городе Рехт, (названным в честь великого предка Рестона Рехта, чья кровь якобы течет и в действующем правителе Вороке Рехте) проходила встреча, очень похожая на то, что произошло в Вервине примерно в то же время. В личном замке семьи Ворока собрались лидеры кланов, главы культа Рестона, военачальники и члены правящей семьи.
   К текущему времени Рестония – одно из самых сильны государств на континенте. На землях Рестонии одна из самых строгих и тоталитарных форм правления, в целом ранее присущая всем народам континента, но в последние десятилетия все более слабеющая и лишь Рестония и Скаллава все еще придерживаются строгих форм в управлении землями. Отличие правления Рестонии лишь в том, что во главе стоит не единовластная фигура, но целая группа кланов, непрерывно соревнующихся с кланом семьи Рехт и возможно давно бы он был сброшен, но благодаря образу потомков «великого» они не могут решиться на такой шаг. Система кланов, с каждым годом с трудом уживающихся между собой, держит в железных рукавицах всю Рестонию.
   Государство Рестония выросло из небольшого племени, уцелевшего после падения Второго мира. В книге «Великие Рестонцы», написанной и многократно переписанной самим рестонцами для своего же народа сообщается, что члены племени были прямыми потомками великого Рестона Рехта, одного из сильнейших ворожеев прошлого, и одного из виновников гибели Второго мира. Тем не менее сами рестонцы преподносят роль Рестона не как одного из виновников, но как того, кто пытался противостоять всеобщему злу, собранному в руках других ворожеев и мечтавшему объединить все земли континента под свое владычество, чтобы достойно и мирно править. Уцелевшее племя якобы стало продолжателем дела и тысячи лет они строили свое государство вокруг культа одного ворожея, местами реконструируя, местами придумывая легенду о нем и его делах, описывая самые невероятные подробности, которые едва ли кто-то мог знать, вплоть до мыслей Рехта и привычек. В действительности о Рестоне почти ничего не известно, как и о других ворожеях Второго мира. В результате сотен лет воин Рестония достигла своих текущих границ, но по их же мнению и по книге «Великие Рестонцы» свои «исконные» земли они описывают шире, претендуя на части Вервины и Рельяры. Забавно, но в новых тиражах и переизданиях книги, земли, на которые они претендуют, становятся все шире и все «исконнее». С такой идеей Рестония подходила к современным дням.
   Другая книга, написания уже не рестонцами, но учеными из Рельяры и Орхоима, под названием «Пламя Рестонии» рассказывает историю народа несколько иначе, будто ничего общего с Рестоном у них нет и не было и быть не может, а вся эта легенда когда-то была придумана, чтобы объединить несколько разрозненных племен и с годами она лишь развивалась и набирала обороты, прирастая все новыми, порой невероятными подробностями, а позже стала основой правления государства. «Кодес Рестона» превратился в свод законов, а все новые законы и правила легко подтягивались под культ Рестона, адаптируясь и применяясь как того требовали обстоятельства. В книге написано, будто правители, разумеется, никогда не имели никакого отношения к тому самому Рестону, более того, в книге есть сомнения, существовал ли он когда-то вообще. Книга «Пламя Рестонии» запрещена к чтению, упоминанию, признанию, хранению и распространению на землях Рестонии. За все вышеперечисленное полагается смертная казнь как за ересь и измену.
   Большую часть своей истории форма правления в Рестонии оставалась сугубо самодержавной и власть держалась в руках одной семьи небольшого клана, но со временем, как и по всему континенту, форма правления принимала элементы дробления власти, с допуском богатых и влиятельных кланов к управлению и возможностями владения землями. В чем-то Рестония уже походила на Вервину, однако если в Вервине Верзит являлся, если можно так сказать, простым, земным Правителем, то в Рестонии у Ворока Рехт существовал культ в народе и ему поклонялись как потомку «великого», по крайней мере того требовала идеология, кланы же старались выдерживать идею о потомке и тоньше обыгрывать свои интересы. Рестонцы называли Ворока единственным и всемогущим, почти мифическим Правителем, считая, что увидеть его это уже большая благодать, но в тени политической борьбы давно уже к управлению приближались кланы, как и в Вервине, запуская руки во все дела, где находился хоть самый малый интерес. Большим отличием служило то, что Рестония, тем не менее оставалась крепким и монолитным государством, тогда как Верзит своим правлением дал такую слабину, что Вервину начало лихорадить и тогда-то рестонцы и включились процесс разрушения Кругов ворожбы, стали подкупать кланы и строить планы на землю Вервины. В тайном союзе с ними состояли народы Скиммы и Крига, претендовавшие на часть владений, но взамен снабжали деньгами кланы Вервины и оружием Рестонию. Сама Рестония хоть и славилась прекрасными кузнецами и толковыми ремесленниками, страдала от нехватки ресурсов, а добываемой руды и металлов им не хватало, ровно, как и камней ворожбы. Между тем, Круг ворожбы в Рестонии являлся крайне дисциплинированным и отчетливо интегрированным в систему армии, но был малочисленнее и в среднем слабее, чем ворожеи Вервины. Для решения локальных задач Рестония охотно привлекала наёмников-ворожеев, но так уж вышло, что практически все наемники из числа ворожеев недавно пали в Вервине и найти новых, готовых интегрироваться в армию стало проблематично, ведь большинство ворожеев такого рода ремесло не признавали и даже презирали, и обычно служили той земле, на которой родились, сохраняя с ней незримую и только им понятную связь, а заодно и преданность. По этой причине рестонцам остро требовались камни, без них армия никогда бы не могла претендовать на полное господство, а множество камней хранилось на севере Вервины, и именно об этой территории более всего грезил клан семьи Рехта, не взирая на бесплодность и суровость этих земель.
   Чем ближе подступала война с Вервиной, тем сильнее в самой системе власти Рестонии намечался некоторый раскол. Ворок Рехт оказался куда более хитрый и сильный лидер, нежели его отец и дед, потому он постоянно вступал в конфликты с кланами и подтягивал к себе симпатии и армии, и народа. Он видел свою миссию в полном захвате континента, и начать хотел с Вервины, занимаясь не просто захватом, но и полным истреблением земель и убийством народа, заселяя Вервину рестонцам. Клан Ворока сообщал, что это лишнее, и им нужны в первую очередь северные земли, а все прочее не имеет значения. К общему счастью, Рехт правит не единолично, и на его амбиции смотрят с улыбкой за спиной, как на фанатика, понимая, что его пыл удобен для временных целей. Он молод, и верит в свою избранность, приближенные за спиной смеются над ним и перемывают слухи о том, будто Ворок и вовсе не сын правителя, а мать нагуляла его от какого-то благородного мужа из Скиммы. В военной политике кланы Рестонии видели исход событий в том, что армия Рестонии займёт Вервину и эти земли станут новым источником всевозможных ресурсов, можно будет дарить их союзникам или накладывать налоги на кланы Вервины за «использование» земель. Рестонцы считали, что там слишком много ресурсов, камней, крестьян и много продажных кланов, на всем этом можно преумножать средства и использовать в своих целях сотни лет. Бесконечная война не входила в планы кланов ни с одной, ни с другой стороны и именно об этом совещались с Вороком, продавливая то хитростью, то лукавством, то тонкими угрозами свою линию, пытаясь найти компромисс. Как могли они отговорили его начать вторжение, пока не будут истреблены непокорные ворожеи, потом не прибудут корабли в Городниц, потом Марек не достанет им заклинание, которое сто сорок лет назад их и погубило и теперь может стать символом новой войны, позволив занять Вервину без особых проблем и без особого сопротивления, а значит сохранить больше людей. Такая осторожность легко объяснялась, и те, кто сохранял хладнокровие указывали, что за всю известную историю Вервина не проигрывала воин, даже если подходила к ним не в лучшем состоянии. Кланы подкрепили свои опасения тем, что и сто сорок лет назад Вервина не должна была устоять по многим оценкам, в том числе благодаря тактике мелкие групп и стратегии по изматыванию сил ворожеев, однако в итоге Вервина устояла и просто уничтожила армию Рестонии. Опасения о возможном повторении сценария вынуждали крайне внимательно и изощрённо подходить к очередной попытке экспансии, отрабатывая все возможные риски и по возможности задействуя все возможные средства, даже легендарные заклинания. Все это страшно раздражало Ворока, желавшего крови и побед и часть военачальников охотно вторила ему, будучи давно подготовленными к битве. На совещании Ворок Рехт всеми силами показывал скуку, отвлекался и этим раздражал гораздо более взрослых, но осторожных лидеров кланов.
   Кланы боялись, что Ворок единолично примет решение и вынесет его в народ как призыв к историческому реваншу, тем самым не оставляя возможностей на его отзыв, иначе представление о важности и монументальности фигуры Ворока может подвергнутся сомнению и до того невиданное дело – отзыв приказа, того и гляди вызовет волнения или как минимум посеет самое жалко зерно сомнений, но неизвестно во что это зернышко прорастет со временем. Рестонцы – народ сдержанный, терпеливый, но уже давно сомневающийся, за много лет научившись различать силу и слабость, и показывать последнее им крайне противопоказано. Правитель Рестонии знал, что кланы опасаются столь одиозного поступка, оттого он умело их шантажировал, но отчаянных шагов все еще не принимал, хотя и давно был на грани принятия, теряя самообладание с каждым днем ожидания. Говорят, Ворок насколько желал крови, что ему каждый день доставляли по дюжине выловленных бродяг, дезертиров, незаконных перебежчиков границы и прочих проходимцев (а в крайнем случае и крестьян) и он рубил их мечом, чтобы поддерживать тонус, но неизвестно имело ли место такая практика, быть может это лишь интрига и тень на репутацию Ворока Рехта, владыки и защитника народа Рестонии.
   Сам Ворок родился ворожеем, однако о его способностях ходил не лучшие слухи, будто он может похвастаться навыками уровня блазня, как говорят в Вервине. Иные и вовсе сомневались, что он раскрывал талант ворожея, тренируя тело, но не разум. Сам Ворок бравировал, что он владеет силой заклинания Рехт и этого довольно для победы. О заклинании Рехт стоит упомянуть отдельно.
   Считалось, что во Втором мире Рестон Рехт владел заклинанием Рехт (откуда у него и взялось это прозвище). Рехт – это якобы заклинание, способное массово подчинять разум воинов (и вообще людей), вдохновляя их на битву, когда они не испытывают ни страха, ни боли, ни жалости и беспрекословно исполняют приказы. В том, что заклинание существовало ранее, а тем более есть сейчас, имеют место большие сомнения. Сам Ворок заявляет, что он владеет силой этого заклинания, и воины армии Рестонии, когда им задавали вопросы, твердили, что да, они ощущали на себе эту грандиозную силу. Однако авторы книги «Пламя Рестонии» скептически к этому относятся и допускают, что воины скорее всего врут, ибо за правду их ждет смерть. Объяснение возможного эффекта они находят в том, что воинам подмешивали в еду и воду капли, добытые из растения, дурманящего разум и притупляющего чувства боли и страха, но при этом вызывающее эйфорию и поднимающее энергию. Именно это растение в огромном количестве растет на пустошах островов Ниенна и якобы ради них Рестония и затевала войну, так как свои скромные плантации давно перестали давать урожай и репродукция у них почти сошла на нет, а на новых землях растение не приживалось либо не давало нужного эффекта, превращаясь в сорный сорт, за что был даже казнен главный садовник, занимавшийся разведением. Впрочем, ни то, ни другое никто не подтверждал и не опровергал. Тем любопытнее, что в самой Рестонии запрещено употребления растения ирий, а тех, кто же все же пытается ввозить, растить или использовать его ждет смертная казнь. Говорят, происходит это из-за того, что часть свойств напоминает воздействие тех самых капель, и народу знать об этом не нужно, но возможно это лишь слухи.
   После того, как гонцы из Рестонии не встретились в условленном месте Драгана терпению Рехта подошел конец, и он отдал приказ начать наступление на Вервину. План был прост: две небольшие группы армии занимают крепости Выжлец и Трубеч, осваиваются там и формируют расположение, куда потягиваются войска. В случае прибытия армии Вервины крепости готовы выдержать осаду до прибытия основных сил. Коменданты-посадники обоих городов-крепостей и их офицеры подкуплены, поэтому первые две группы без боя и временных потерь занимают крепости. В случае необходимости они зачищают тех, кто решит противиться. Через день после уведомления о занятии мест, выходят две большие группы, достигают крепостей и соединяются в районе озера Лаговица, начинают движение с востока на запад Вервины до самого города Вирмы. Среди прочего к наступлению на Трубеч рестонцы призвали народ с острова Чадь. Сам народ так же звали, как чадь. Это были воины-наемники, служившие тем, кто платит, без особенных воззрений и преданности. Народ чадь отличался несколько варварским отношением, худым оснащением, слабой организованностью и не надежностью, но именно их ставили в первых рядах и рассчитывали пускать на убой под армию Вервины, чтобы уже после в бой вступала регулярная, боеспособная армия Рестонии. (Народ чадь получал за это небольшую плату и право пограбить чужие земли в разрешенных пределах, что их вполне удовлетворяло. Чадь, как ни странно, один из самых древних и чистокровных народов Третьего мира, оставшимся таковым благодаря жизни на своем отдаленном острове, куда они не завозили даже пленников. Впрочем, поводов для гордости у них по этой причине быть не должно, хоть чадь и сохранили свою едва ли не оригинальную культуру, по уровню развития они остались на той же древней планке, по многим вопросам уступая другим народам Земницы. Но их же собственная дикость, равно как и суровость природы их острова делает что народ, что земли малопривлекательными, потому никто не видит смысла завоевывать их, да и вообще тратить на войну с ними даже малые ресурсы, но при этом те же рестонцы, (да и не только они) нет-нет, да нанимают их, радуясь сравнительной скудностью платы, которую принимают за свои услуги люди народа чадь. Безусловно, среди них есть и более образованные и умные представители, но в основном это те, кто живет на континент и как раз занимаются наймом своих земляков для других государств, имея с этого прибыль и делая таким образом себе имя и репутацию).
   В результате долгого совещания кланам Рестонии удалось убедить своего Правителя дать приказ армии не вести войну на уничтожение, чтобы сохранять и людские ресурсы и Ворок как бы не пытался сопротивляться и изображать из себя грозного и безжалостного воителя, поддался на давление со стороны всех кланов, включая свою семью.

//-- *** --//
   Марек с отрядом солдат достиг главных ворот Вирмы. Он так спешил торжественно явиться в столицу, собрав все мысли о грядущем правлении, что совсем не обратил внимание, что с отрядом нет Хельмута. Озираясь по сторонам и кликая своего соратника, он начинал нервничать, но надеялся, что Хельмут немного отстал, и вот-вот их нагонит. Однако Хельмут не появился.
   Тогда же о появлении Марека доложили Верзиту и он приказал доставить сына сразу же к нему. Отец не гневался и не собирался ничего с ним делать, он лишь хотел провести долгий разговор и не более, но сам Марек напрягся, предвидя самые печальные для него последствия. Прибывшие с ним солдаты рассеялись в рядах армии и на мгновение он остался как будто совсем один. Конвой повел Марека через главную площадь, и он, к ужасу своему, увидел надетые на пики головы Волвара и Харалуга, казненных сегодня утром. Его обуял страх и в этих жертвах он увидел и собственную неизбежную участь. Он все еще крутил в голове тревожные мысли, что Хельмут не просто так пропал, но на самом деле это тонко разыгранная партия и все это время хитрый ворожей служил отцу, добившись двух важнейших задач: получение заклинаний и передача Марека обманом прямо в руки Правителя. Мысли о вероятном предательстве Хельмута до боли задевали Марека, но он не хотел в это верить и сам себя убеждал, что это самообман и ворожей вот-вот появится и все решится в его пользу. Он бормотал себе под нос, что Хельмут на такое не способен, но внутренний голос почему-то противился и уверял, что способен. Как бы то ни было, наследник шел принимать нечто неизбежное и возможно ужасное, и руки у него немного дрожали, кажется, впервые с детских лет, и дело было не в страхе, а в страшной обиде и горьком разочаровании.
   К удивлению Марека, сперва его привели не к отцу, а в дом к одному из глав клана, где помимо него собрались почти все прочие главы и видные члены других кланов. Марек хорошо знал их всех, он знал, что часть из них заговорщики, и решил, что с ним разделаются именно они, а отец только лишь узнает, что предатель убит и молча примет этот как есть. Этот заговорческий сценарий даже больше походил на правду, чем если отец лично разыграет драму с убийством своего сына первым, что попадет ему под руку.
   Наследника Марека усадили на стул, руки ему крепко связали за спиной, его лишили оружия, и выглядел он как самый обычный пленник, но только сидел венценосный узник не в тюрьме, а в богатейшем имении в Вервине.
   – Марек, – начал глава клана, – ты ведь почти как сын мне. В отличие от твоего настоящего отца, я готов простить тебе оплошность, если она имела место. В чем, впрочем, мы даже не уверены, и все здесь готовы принять тот факт, что тебя оклеветали самым безжалостным образом. Впрочем, даже если это правда, я тебя не осуждаю и могу понять причины. Наш Правитель Верзит Смелый… не идеален. И с ним можно не соглашаться, и у кого, как не у тебя есть на это законное право. Законное, прошу это учесть. Мы понимаем, что если бы ты стал править Вервиной, то тебя подержали бы все: кланы, ворожеи, армия и самое главное, народ.
   – К чему вы клоните? – тактично спросил Марек, хотя сразу понял, к чему они клонят.
   – Я не станут ходить вокруг да около, Марек. Грядет большая и неизбежная война с Рестонией, в которую мы обязаны вступить и в которой мы обязаны участвовать до тех пор, пока не добьемся победы после неизбежно многих месяцев сражений. Твой отец хочет откупиться от врага, он хочет отдать ему часть земель без боя и наивно думать, что на этом все кончится.
   – Это безумие…, – подыгрывал Марек и делал это довольно ловко.
   – Мы полностью согласны с тобой, Марек. Это настоящее безумие. Абсолютное. Безумие, какого не слыхивала Вервина за всю ее долгую и великую историю. Мы бы сделали все возможное, все что в наших силах, чтобы этой войны не было, но иного пути нет. Сама жизнь ставит нас на грань необходимости этой битвы, и мы не имеем права ее не принимать.
   – Что вы предлагаете?
   – Марек, мы предлагаем тебе свергнуть отца с престола и занять его место. Во всей известной истории Вервины линии правления не прерывались, и это важно для народа. Один прецедент, с попыткой подмены правителя лет триста назад кончился восстанием и бунтом. Нам этого не нужно. Только у тебя есть законное, неоспоримое и потомственное право на это. Да, есть еще Беляна, но она женщина… Не уверен, что она готова повести свой народ на решающую битву. А вот ты, Марек, готов. Кланы поддержат тебя, армия поддержит. Новый глава армии Иган, он ведь твой друг, верно? – глава клана испытательно посмотрел на Марека.
   – Мы были близи с ним.
   – Вот и славно. Верзит тоже верит ему, но я не сомневаюсь, что, выбирая между тобой и Верзитом, Иган не ошибется и выберет молодого Правителя. Время Верзита подходит к концу и это только его вина, ведь именно он противится естественному ходу истории. Будь он… сговорчивее, пойми меня правильно, мы бы здесь не собрались. Но и твоя судьба могла бы стать совсем иной. Как бы то ни было, но ты Марек выигрываешь от этой ситуации больше, а твоя смелось, твое усердие, проявленное в… попытке занять место отца лично у меня, да и у многих из нас вызывает только уважение. Мы видим, что ты сильный, волевой и по-настоящему смелый Правитель. Твое место на троне, Марек.
   – Я готов занять место Правителя Вервины. Я готов стать новым Правителем Вервины, – твердо заявил Марек, не желая даже сомневаться в верности решения.
   Он остался строго себе на уме и это решение считал единственно верным, хотя бы ради того, чтобы пережить эту удивительную встречу и выйти из этого дома живым.
   – Вот и хорошо, Марек. Ты – законный наследник, народ Вервины примет тебя как настоящего Правителя без каких-либо сомнений.
   – Народ уже принимает. Я доказал им свою лояльность в Соломени.
   – Славно, мальчик мой. Тогда почти все готово. У меня последний вопрос, Марек: удалось ли тебе разыскать то самое заклинание, о котором… мы получил уведомление от Драгана. Я полагаю, это было твое письмо от его имени?
   – Да, это была необходимая конспирация. Я дал ложный след, во избежание неприятностей, а сам отправился на его поиски.
   – Конечно, и это абсолютно правильный, мудрый ход. Ну, так что с заклинанием, ты нашел его?
   – Мы с ворожеем Хельмутом отправились на острова Ниенна в поисках фрагмента заклинания, но выяснилось, что ниенны его уничтожили, они же лишили нас двух других фрагментов и сожгли их. Заклинание утрачено навечно.
   – Вот и славно. Не к чему будоражить старые легенды, на то они и легенды, чтоб не существовать.
   Марек кивнул в знак согласия, надеясь, что никто из солдат еще не проболтался, что на самом деле произошло в Соломени.
   – А что же ворожей Хельмут? Он прибыл с тобой?
   – Я полагаю, он больше не представляет опасности. Он получил тяжелое увечье на островах и скорее всего уже пал по дороге в Вирмы. Мы расстались с Соломени и больше я его не видел.
   – Тем лучше. Что ж, тогда не время медлить. Мы немедленно отправимся в Вельмир, и ты объявишь отцу, что его время подошло к концу.
   Глава клана подошел к Мареку и положил рядом с ним короткий, богато украшенный клинок из серебра и произнес: «ты знаешь, что надо сделать, Правитель Марек». Другие главы кланов начали подниматься и выходить в сторону дворца, по дороге хлопая Марека по плечу или трепля по щеке и волосам. Глава клана, передавший клинок, разрезал путы наследнику тем же клинком, и Марек пошел следом одним из последних. Сзади на его плечо вдруг опустилась рука, это оказался Иган. Молодой, красивый и высокий блондин подмигнул наследнику и дал понять, что армия будет с ним.
   Десятки человек входили в Крепость к Правителю. Перед Иганом расступалась стража, а перед главами кланов расступались придворные. Приблизившись к покоям Верзита, Марек вышел вперед и сказал, что войдет один и заставит отца добровольно отречься от престола. Он все еще верил, что не потребуется доводить дело до крайности и убивать Правителя. Оставив всех, он шагнул в небольшие покои, затворив за собой тяжелую дверь.
   Отец сидел за столом, глядя в окно перед собой. Яркий закатный свет заливал пространство насыщенным, красно-оранжевым светом, отбрасывая тени от предметов по стенам, а горизонт изумительно пылал красками, перемешиваясь с облаками и выдавая причудливые виды, словно великий художник так разукрасил небо в этот вечер.
   – Отсюда видны самые красивые закаты во всей Вервине, – тихим голосом поделился наблюдением отец. – А еще отсюда хороши виден город и то, что происходит перед входом в Вельмир, но для этого нужно привстать и подойти к окну. Это немного неудобно, но быстро привыкаешь.
   Марек молчал, он перевел взгляд в угол комнаты, где лежало тело скомороха Дунава с пробитой головой. Точно зная, на что смотрит сын, отец отстраненно сообщил:
   – Вообще-то Дунав никогда не был настоящим скоморохом. Так почему-то считали придворные, таким он им казался или старался казаться. Удивительное дело, они сами придумали ему этот нелепый образ и даже мне всякий раз внушали, что он мой скоморох. Но разве ты помнишь, чтобы он кого-то из них развлекал? Меня, например, нет. Но для меня это был собеседник и очень хороший собеседник. Единственный близкий человек, с кем я мог поговорить, о чем угодно, – все так же тихо говорил отец.
   – За что ты его убил? – подражая отцу, спрашивал Марек, не повышая голоса, чтобы за дверью никто и ничего не мог услышать.
   – За то, что он отравил твою мать. Мою Элизу. Это главная, в общем-то даже единственная причина. А так вообще-то он был надёжный человек. Все, что я ему говорил, он доносил главам кланов и я точно знал, что нужно ему говорить и о чем стоит подумать кланам, к чему готовиться. Это так помогало мне, так упрощало мои обязанности по общению с ними. Я обожал Дунава, правда, я его очень ценил. Знаешь, у него наверняка была другая миссия, совсем другая, но почему-то Дунав подался слабости и сблизился с кланами, совсем позабыв обо мне. Хороший он был человек, легко подкупался и продавался, с ним было легко и хорошо, и даже спокойно, он очень помогал мне двигаться в выбранном мне направлении, никогда не мешая, никогда.
   – Что!? Он убил маму? И когда ты об этом узнал? – лишь это взволновало Марека, и он едва дослушал короткий монолог отца, как буквально вскипел.
   – Я знал с самого начала, – равнодушно отвечал отец, не давая сыну понять, что прячется за этим равнодушием.
   – Не понимаю… Если ты знал, почему тогда ничего не сделал? Почему, отец?
   – Я не хотел, чтобы они знали, что я все знаю.
   – Что? Кто они? Что ты говоришь? Я не понимаю.
   – Все те, кто пришел с тобой. Кто сейчас стоит за дверью и пытается расслышать хоть слово, сгорая в безумном любопытстве. Они ждут, что Дунав им потом все расскажет, но, я полагаю теперь уже у него возникнут с этим затруднения.
   – Что это за игра, отец? Я не понимаю.
   – Марек, я думал ты умный мальчик, но, как и Беляна ты упрям и не наблюдателен. Впрочем, это не мешает тебе быть умным.
   – Я не понимаю…
   – Много раз я пытался выдать замуж Беляну за достойных людей, чтобы она покинула это гнилое место, а она все еще томится в Вельмире; я объявил тебя предателем, чтобы ты сбежал с этой земли и никогда не возвращался, а ты стоишь передо мной. Много лет я делал все, чтобы ослабить силу этих земель, чтобы ничего здесь не оставалось, чтобы все было стерто и уничтожено. Вместе с ними. Я хотел спасти только вас, только семью.
   – С кем стерто? Что? Я ничего не понимаю.
   – С теми, кто за дверью, Марек. Ты думаешь, я единолично правил все эти годы? О, нет, нет, сын. Все эти годы кланы пускали щупальца, тянулись по всей Вервине, душили людей, душили меня, все эти годы они грезили, как превратят эту землю в ресурс, из которого будут тянуть все, что можно, чтобы получить немыслимые богатства. Поверь, алчность человека не знает границ, они будут пить соки земли пока она не превратиться в прах… Мой отец, Хектор, он успел рассмотреть, как зреет заговор, как сворачивается клубок. Он хотел выжечь его, но отца ловко убили. Моя жена, Элиза, она тоже все понимала и пыталась помешать, но ее отравили вскоре после твоего рождения. А мне… мне еще в самой юности дали понять кто я, дали понять, как все будет и уже тогда ничего исправить было нельзя, во всяком случае я не смог, я не знал, как с ними бороться. И я решил уничтожить Вервину, сломить ее силу, ее хребет.
   Все началось лет тридцать назад или чуть больше. Ты только родился и некоторые из них решили, что моя фигура на престоле им не очень подходит, а вот если меня убрать, а тебя, только-только рожденного назначить Правителем, будем гораздо лучше. Один из наших кланов вступил в сговор с кланами Рестонии, придумав для них легенду, будто город Соловец – это родина их Рестона и Рестония должна начать войну за эти земли. Они хотели стравить нас с отцом Ворока, казалось, почти не оставив выбора, потому что в их народ уже запустили слух, что наш Соловец это родина Рестона Рехта, они сделали все, чтобы у Рока не было иного выбора, кроме как начать войну, которая не кончилась бы так быстро и легко. Наши кланы уже тогда желали крови… Мы тайно договорились с Роком, он выкупил у меня эти земли, и я увел оттуда армию. В ответ на это наши кланы решили мне отомстить и устроил там резню, чтобы народ Вервины проклял меня и изгнал за слабость и подкуп (информацию о деньгах конечно же придали огласке). Однако этого не произошло, народ пошумел, но поддержал меня в том, что я не дал ход войне, пусть и такой ценой, и скоро я выдал известное изречение, про то, что войны кончились. Тем не менее я понимал, что мне не совладать с ними и тогда я поклялся, что лучше уничтожу эти земли, чем отдам их в руки кланов. Тогда я дал им больше возможностей, больше свободы и три десятка лет они только и занимались тем, что бодались друг с другом, ослепленные жаждой наживы, пока я разрушал нашу Вервину, но и разрушал их будущее. И все они мне в этом помогали, все они рушили Вервину, свое будущее, все они делали это вместе со мной все тридцать лет.
   Я истребил ворожеев, ослабил армию, я не давал хода следствиям, я позволял все, наблюдая, как эти чудища душат друг друга как пауки, как змеи, но главное, они не смотрели на меня, их все устраивало и порой я верил, что смогу всех перехитрить и выйти победителем, уничтожив их и сохранив Вервину и себя в качестве единоличного Правителя, но узел затягивался и однажды я признал, что шансов у меня нет, поэтому просто доводил дело до конца. Я хотел, чтобы они погрязли и утонули в собственной алчности, чтобы в конце концов рестонцы или кто угодно просто задавили их и прошлись по опустевшей Вервине.
   Те земли, что я им отдаю сейчас до Большака и Опаницы, там нет почти камней, там нет той силы, что они ищут. Знаешь почему? Потому что наш семейный клан годами их вывозил и продавал или просто выкидывал в море. Не подумай, Марек, я позаботился о семье. В Тирверии у нас есть целое поместье, и ты можешь бежать туда. Наш клан… там ведь никого из них уже нет, да? Потому что они прямо сейчас покидают Вервину. Я все хотел рассказать тебе…. Но не мог решиться. Я боялся. Я знал какой ты непреклонный, я не хотел тебя расстраивать, не хотел, чтобы ты знал правду обо мне. Лучше бы ты считал меня предателем и трусом и всю жизнь провел с этой мыслью, но она бы давала тебе сил, поверь, ты бы смог жить с этим. Но не с тем, что узнал только что… Ты, как и Беляна, с вами тяжело… Но теперь можешь и ты это сделать. Ты все знаешь. Уходи через потайной ход, забери Беляну и беги, беги, пока не поздно. Пойми, я уничтожаю этот мир, Марек, уничтожаю вместе со всеми ими, скоро здесь ничего не будет, а наш мир там, в Тирверии, беги туда и проживи долгую и счастливую жизнь. Здесь уже все кончено, я запустил этот страшный механизм и его не остановить, сынок, ничего уже не исправить.
   – Отец, нет, это безумие. Что ты говоришь? Что ты говоришь!? Я всегда считал, что ты трус, который боится потерять власть, но ты просто безумен. Ты безумен! Это же безумие, и как ты может так спокойно об этом говорить?
   – Да, я безумен! Да, я зол! Ты понял? Теперь ты все понял?
   – Ты пожертвовал всей Вервиной ради мести за смерть мамы, деда и свои обиды? Или просто за обиды? Или ты просто боялся за свою жалкую жизнь и не мог ничего им противопоставить? Или просто это твоя мерзкая слабость? Трусость? Ты не смог преодолеть трудности и решил просто все уничтожить?
   – А это слишком большая цена за любую из причин, сын мой?
   – Да, отец, это огромная цена! Вервина! Вот плата! Какая бы ни была причина! Причем тут вообще Вервина, если виновники всегда были рядом с тобой!? Я не понимаю! Почему ты не мог просто так казнить всех? – старался все еще слишком повышать голос Марек, но руки его дрожали от гнева, а лицо покраснело.
   – Потому что, когда я понял, что происходит, было уж поздно. А понял я это еще в отрочестве и тогда уже было поздно. Тогда я мог только подыграть им, вести свою игру. Все очень просто. Я родился там, где уже было ничего нельзя исправить, – старался спокойно отвечать Верзит, но по внешнему виду отчётливо читалось, что он сам начал нервничать и возможно немного сомневаться в своих решениях и выводах, однако это были лишь зачатки сомнений, быстро загнивающие.
   – Так не бывает. Это безумие. Я не верю, что ты решил уничижить нашу землю! Не верю, слышишь! Ты держишь меня за дурака!
   – Ну так ты поверь, глупец. Поверь. Нет больше Вервины, и ты ничего не исправишь! Они привели тебя сюда, чтобы ты занял мое место, место куклы, которая будет кивать и махать рукой народу на праздниках, а народ будет пить за мое, то есть, твое здоровье. Вот об этом ты на самом деле и мечтал, Марек, вот зачем ты сюда пришел.
   Марек не мог поверить в услышанное. Он качал головой, складывал руки на груди и судорожно смотрел то на отца, то на труп скомороха, то на закат, почти отгоревший.
   – Постой, еще не поздно все исправить. Ты помнишь тот дневник ворожея, историю про те заклинания? Помнишь? Сто сорок лет назад? Мы с Хельмутом нашли их. Мы нашли их, отец. Понимаешь? Сила тех заклинаний снова у нас, она снова в руках армии Вервины и Хельмут носитель этих заклинаний.
   – Хельмут? Этот неугомонный ворожей. И как только смерть всякий раз обходит его?
   – О чем ты, отец? Я не понимаю.
   – На этого человека я возлагал самые большие надежды, но он подвел меня, подвел сильнее всех, из кого я знаю.
   – Отец, что ты говоришь… Я не понимаю тебя. Какие надежды?
   – Помнишь эту глупую легенду, которую когда-то в детстве я тебе рассказывал про единственного ворожея, который родится в определенном месте и в определенное время?
   – Конечно. Но ты же сам говорил, что это выдумка, сказка для меня?
   – Ты и есть. Но это красивая сказка, не правда ли?
   – Она хороша. По правде говоря я рассказал ее Хельмуту, немого приврав, использовав часть истории, которую потом написали по этому случаю рестонцы после Засекского эпизода.
   – И он поверил?
   – Да, кажется, поверил и это… сыграло мне на руку. Мне пришлось так поступить, чтобы быть уверенным, что он займет мою сторону.
   – Ха-ха, «Хельмут – глупец», сказал бы я и был бы прав, да вынужден признаться, что я и сам глупец.
   – Не понимаю.
   – Когда я придумал эту сказку, она предназначалась не только для тебя, но и немного для меня. Знаешь, тогда я придумал одного героя, который придет и поможет мне, спасет от всех этих кланов, от всего моего бремени. Я сам поверил в образ героя, вместе с которым я смогу выстроить великую Вервину, перехитрив и свергнув все зло. Я ждал, что явится человек, чья мудрость озарит наши земли светом, поглощая тьму, и мне не придется идти на крайне меры, чтобы стереть Вервину вместе со всеми ими. И вот однажды эта сказка почти сбылась и ровно так, как я ее тебе и преподносил. Это произошло сразу после Засекского эпизода (и в этом я увидел главный символ). Глава Круга в Опанице Судиша, между прочим близкий мне по взглядам человек, с которым дружил даже мой отец, прислал однажды весть, что у него воспитывается юный ворожей, спасенный из Соловца. Он поведал о его невероятных данных к ворожбе, о его дисциплине и его силе. Судиша сказал, что если кто-то и сможет стать величайшим дипломатом и политиком, то только он. Этого мальчика звали Хельмут, как ты уже догадался. Я дал распоряжение Судище учить его дипломатии, а после приказал прислать сюда, чтобы он начинал готовиться к своей роли. Ты ведь помнишь, ввел его в свет, в нашу Крепость, в мой дом. Такую же привилегию получил и Иган, который должен был стать моей опорой в армии, но в итоге он так и не смог выйти из-под влияния Волвара, что меня очень огорчило. Но что до Хельмута? Я видел в нем ключевую надежду, я верил и Судиша меня заверял, что если он пройдет путь, то став дипломатом и моим советником, моей правой рукой, мы сможем растворить все эти кланы в их собственном яде, укрепить центральную власть и снова стать сильным государством с единым Правителем во главе. Я верил в него, но он меня подвел! Он выбрал путь воина, боевого ворожея и стал еще одним неуправляемым звеном, не ровен час в любую секунду готовым примкнуть к кому-то еще за моей спиной. Он страшно меня разочаровал, я озлобился на него и на всех чуровых ворожеев. На всех! Все предали меня, Марек, все предали. Я видеть его больше не мог и скоро запретил ему ходить сюда, пришлось даже почти запереть здесь Беляну, чтобы она наконец прекратила с ним видеться, лишь ты… находил в нем друга. Ну, понял теперь, каков твой друг?
   Когда кто-то принес мне идею Мороков, я был крайне вдохновлен ей. Я сразу увидел Хельмута на месте этого палача и согласился, едва ли не только по одной этой причине. Я верил, что долго он так не сможет, что однажды он погибнет в погоне за одним из блазней, что его настигнут недруги, но он все перемалывал, все было ему по плечу. Тогда мое сердце ожесточилось и я решил устроить одну ситуацию, чтобы можно было его казнить за измену. Ведь Хельмут верен Вервине, а значит не стал бы противиться правосудию. Беляна, сама того не ведая, навела меня на мысль, что Хельмут может потерять над собой контроль, если что покажется ему вопиющим, и совершит преступление, за которое положена смерть. Ты ведь помнишь твоего брата Рыца?
   – Как забыть такого ублюдка?
   – Я тоже его не любил по правде говоря, и решил, что он станет неплохой приманкой на Хельмута. Я поставил его посадником Сланы, зная, что Рыц запустит этот край и там начнется сущее безумие. (Я совсем не тревожился об этом). Я также знал, что Хельмут однажды не сможет пройти мимо и пойдет вершить самосуд. Мне пришлось даже поручить Рыцу убить его предшественницу, но эта жертва на руках Хельмута, вернее из-за него. По моему же распоряжению Морока Хельмута часто посылали в те земли, чтобы он все видел и знал. Я надеялся, что он своими руками убьёт этого кретина Рыца, а сам будет казнен за убийство моего родственника. Но этого не случилось, и почему-то Волвар сам решил навести порядки в тех землях. Я не хотел казнить Волвара, он верно мне служил, но… я же не мог простить такое самоуправство. Жаль, но теперь его голова украшает главную площадь. И все, все это из-за Хельмута, проклятого ворожея.
   Теперь ты понимаешь Марек, кому ты доверил заклинания? Кому в руки ты дал мощь, способную прикончить тебя, способную управлять тобой?
   – Отец, все что ты говоришь о Хельмуте… это неправда. Он не изменник и готов на все ради своей земли. Ты просто не понимал его. Поверь, нет более преданного человека, чем он.
   – Он обязан был помочь мне вернуть контроль над землями, стать той силой, что обведет вокруг пальца всех и вернет меня на вершину, а вместо этого он стал обычным солдатом от которого одни беды. Я дал ему все, о чем мечтает любой жалкий простолюдин, а он отплатил мне предательством!
   – Отец, что же ты натворил… ты… ты просто уже понимаешь, что же ты делал все это время. Из-за своих глупых обид и страхов ты решил все уничтожить!
   – Хоть бы и так сын, хоть бы и так. Но это они не дали мне того, чего я был достоин, так и я лишу их всего. Они во всем виноваты, они! Все они меня предали, но я не позволю, слышишь? Я не позволю. Если я не получил своего, то своего и они не получат. Скоро здесь не останется ничего и они поймут кто такой Верзит Смелый, они еще много раз вспомнят мое имя!
   – Отец… я обещаю тебе, что все исправлю. Я могу все исправить!
   – Ничего ты не исправишь, Марек. Ничего уже нельзя исправить. Рестония займет часть земель без сопротивления, а после захватит все и безумный Ворок выжжет тут все дотла. Вервины больше не будет, и их мир будет уничтожен. Уезжай, уезжай сегодня же и забудь об этом навсегда. Придет время, и ты поймешь меня.
   – Нет, никогда не пойму.
   – Сын, главное не допускай моих ошибок, – Верзит нехотя понимал, что Марек не настроен бежать, а услышанная им речь в мгновение поменяла все его взгляды на то, что нужно делать, взойдя на трон.
   – Я даю слово тебе отец! Даю слово, ты слышишь! Я никогда не стану их марионеткой, – бросился он к отцу и прошептал последние слова так тихо, чтобы сам чур не мог услышать.
   Отец обнял сына и погладил его по голове, после чего поцеловал в лоб и сказал:
   – Что ж, тебя не переубедить. Поступай как знаешь. Мои силы на исходе, как и моя вера во что-то. Я сделал то, что должен был, Марек. Забирай Беляну и беги прочь. Это не твоя война. Подумай об этом. Пока армия Рестонии будет медленно ползти по нашей земле ты успеешь уйти. Подумай. Но если тебе нужен трон… это уже твоя воля. Решай сам.
   Сказав последние слова, Верзит отодвинул рукой сына, ступил на подоконник и бросился в окно.
   На улице окончательно потемнело.

//-- *** --//
   Хельмут очнулся, когда Марс лизнул его в щеку, чтобы разбудить.
   – Что случилось? – продирая сонные глаза спросил Хельмут.
   – Мы задержались.
   – Надо же, – прокомментировал Хельмут, – я потерял контроль над сном.
   – Яд ослабил тебя. Камни с неба ослабили тебя. Ты нуждался во сне.
   – Как давно ушел отряд Марека?
   – Прошла целая ночь.
   – Проклятье!
   Хельмут затушил огонь, который всю ночь поддерживал Марс, принося ветки и палки, чтобы уставший ворожей не замерз на прохладной земле, усыпанной толстым слоем еловых ветвей и тонкой шкурой, взятой у одного из солдат из отряда.
   Они наскоро собрались и рванули к Вирмы. Марс с трудом держал темп и в какой-то момент пришлось изворачиваться, но усаживать его на лошадь. Лошадь то и дело пугалась хищника, но Хельмут дважды успокоил ее заклинаниями и далее она привыкла, и дело пошло лучше и спокойнее.
   Хельмут прибыл в Вирмы уже затемно и удивился витающему в городе спокойствию и тишине, что случалось не так уж часто. Чтобы не пугать горожан, он надел на шею Марсу амулет, скрыв его облик и так они пошли в сторону дома Вейи. Возле трактиров и площадей люди тихо толковали о странной смерти правителя Верзита. Местами оказались спущены стяги Вервины и семьи Верзита, в столице объявили траур – первый указ Марека. С главной площади убрали головы Волвара и Харалуга, и ворожей их не застал, однако он видел следы крови и понимал, что здесь кого-то казнили. В голове метались самые противоречивые мысли.
   Хельмут, разумеется, не застал Вейю дома и от прислуги узнал, что она предположительно убыла с дипломатической миссией, но куда именно прислуга не знала, потому не оставалось ничего иного, как пробовать пробраться в Крепость и искать там Беляну или Марека, если последний все еще жив. Стража не реагировала на Хельмута, хотя некоторые его узнали, но лишь кивали и ни слова не говорили, всякий раз провожая его взглядами.
   Великий Круг опустел. Проходя мимо него, он видел лишь разбитые окна на первых двух этажах, внутри нигде не виднелся свет, а у входа дремала пара стражей, видимо символически защищавших здание от мародеров. Хельмут приблизился к Кругу и солдаты мигом вскочили на ноги. Стража не хотел пускать его, но под действием заклинания ворожей прошел в Круг и бросил вещи в своей комнате, отправившись далее налегке. Марс все еще следовал за ним, жалуясь на эффект от амулета.
   Еще на подходе к Крепости Хельмут снова увидел массивные следы крови, как будто кто-то разбился. Столица выглядела пугающе с этими кровавыми пятнами на главных улицах.
   У входа в Вельмир Хельмута встретил один хорошо знакомый ему офицер, словно именно ворожея он и ждал, и тут же доложил, что его дожидается Правитель Марек.
   – Правитель Марек? – словно спрашивая сам у себя произнес Хельмут и пошёл следом за офицером.
   Марс незаметно шел рядом, и настойчиво сообщал, что амулет оказывает критически странное действие и его тошнит.
   – Потерпи еще немного, – ответил Хельмут.
   Ворожея привели в те же покои, где несколько часов назад покончил с собой Верзит. Марек сидел спиной на том же месте, где и отец. Тело Дунава убрали. В полумраке, при свете свечей, фигура Марека выглядела даже как будто величественно, чего ранее ворожей не подмечал, хотя он еще не успел переодеться и сидел все в той ж одежде офицера. И снова пятна крови бросились в глаза Хельмуту.
   – Правитель Марек, прибыл ворожей Хельмут, – доложил офицер и впустил Хельмута в помещение.
   Едва захлопнулась дверь, ворожей снял с рыси амулет и Марс повалился на бок, высунув язык.
   – Какая гадость, – сообщил он, но Хельмут на этот раз не ответил. Он подошел ближе к Мареку.
   – Ты отстал, – холодно произнес Марек. – Ты едва не подвел меня.
   – Кончились силы.
   – Я сам чуть не кончился здесь.
   – Но вижу все в порядке. Ты добился своего.
   – Добился.
   – Что теперь?
   – Теперь война. Завтра ты отправляешься на нее.
   – Это все, что ты хочешь мне сказать?
   – А что еще ты хочешь знать? – дерзко просил Марек.
   Правитель и сам не понимал, за что именно гневается на Хельмута. До сих пор это был по-настоящему преданный человек, ни разу его не подводивший. Хельмут явно не входил в число тех, кто мог быть виновен в смерти отца, но наоборот, будь отец смелее, выбери иную тактику, он мог бы стать одним из тех, кто разрубил бы узел предателей, убийц и алчных людей, но отец решил пойти иным путем. По-хорошему следовало бы взять и прямо сейчас все рассказать, но Марек не находил слов. Едва он принял титул, даже до официальной церемонии, как вдруг перестал доверять даже самым близким людям, вдруг он стал ощущать предательство в каждом, и страстно желал развернуть небывалые расправы, чтобы казнить каждого на кого падет хоть тень подозрения. Он уже видел реки крови, бегущие по улицам Вирмы, Большака, Сланы и других городов Вервины. Он представлял палачей, жалующихся на боли в локтях, он видел слезы семей, изгнанных из своих богатых домов на рудники или на войну. Злоба закипала в Мареке и это чувствовал Марс и ощущал Хельмут.
   – Я хочу знать план. Или мне поговорить с Волваром?
   – Волвар мертв, как и Харалуг. Теперь армией командует Иган. Он все расскажет. А пока оставь меня, Хельмут. И… спасибо за все. Возвращаетесь с победой. И не щади врага. Я даровал тебе инструмент для победы, используй его. Это моя воля.
   Хельмут ничего не ответил и ушел вместе с Марсом. Прежде чем пойти к Игану, он решал найти Вейю, либо узнать что-то о ней, куда она отправилась и зачем. Из дипломатов почти никого не оказалось. Один юноша сообщил, что делегация отбыла накануне, но куда он не знал, хотя Хельмуту казалось, что он знает, но не говорит.
   – Если что, я вернусь, – предупредил он и решил пока не обрабатывать его заклинаниями, а пойти к Беляне, она обычно знала все, что происходило в Крепости.
   Беляна читала какую-то книгу в полумраке своих покоев. Она с радостью встретила Хельмута, хоть и выглядел он не лучшим образом, а заодно умилилась рыси, пришедшей с ним.
   – Решил завести кота?
   – Кто кого завел.
   – Очевидно, она разумная? – спросила Беляна.
   – Это он. Его зовут Марс.
   – Мальчик, значит, – произнесла она и погладила Марса по голове. Тот без колебания поддался и выдал выражение, похожее на улыбку.
   – Примешь соболезнования?
   – Считай приняла, спасибо.
   – Что ж, теперь ты не дочь Правителя, а сестра. Стоит поздравлять?
   – Хельмут, ты ужасно выглянешь и пахнешь. Давай я помогу тебе прийти в нормальный вид. И рыси твоей тоже стоило бы.
   Хельмут, немного поспорив, согласился, хотя и очень хотел узнать про Вейю и хоть какие-то подробности произошедшего сегодня в Вирмы. Беляна обещала все рассказать, но только после того, как он будет нормально выглядеть и ему пришлось поддаться на ее чары, с трудом избежав искушения использовать заклинание. Служанка увела рысь в другое помещение и там тоже отмыла зверя от дорожной грязи. Сперва придворные опасались его, но спокойный и очень уставший Марс быстро очаровал окружающих, так что спустя время с ним обходились уже как с домашним котом, чему он совсем не противился. Осматривая покои, он рассудил, что тут можно было бы и поселиться когда-нибудь.
   После всех необходимых процедур Хельмут сидел в чистом белье и внимательно слушал рассказ Беляны. Она поведала ему о гибели отца, казни Волвара и Харалуга, о том, что кланы выдвинули Марека, а до того приходили с похожим предложением к ней. Она отказала, и над ней нависла угроза расправы, но появился Марек и интерес к ее фигуре мгновенно угас, но кроме того, уже этим вечером к ней заглядывало трое человек и открыто сообщали, что с ней станет, если она попробует лезть в дела нового правителя.
   – Кто это был?
   – Ах, Хельмут, ты думаешь бессмысленная вереница убийств принесет справедливость?
   – Думаю, да.
   – Убьешь одних, появятся другие.
   – Я могу делать так бесконечно долго, пока они не кончатся.
   – Хельмут, так нельзя…
   – Я боевой ворожей и лучше всего умею сражаться и убивать. Чем мне еще быть полезным своему народу я и представить не могу.
   – Постарайся подумать. Тем более кары теперь удел брата. Я чувствую в нем великую злобу.
   – Я могу понять его.
   – Послушай… Вейя бы с тобой сейчас снова не согласилась.
   – Кстати, куда она поехала? Ты обещала рассказать.
   – Вейю отправили с делегацией по поручению Верзита в…, – прервала свою фразу девушка.
   – Куда, Беляна?
   – В Рестонию.
   – Н-е-е-е-т…, – не верив услышанному протянул Хельмут.
   – Она вовсе не должна была ехать, но Алатырь позвал ее с собой, и она с радостью… Она хочет доказать тебе, что все можно решить без помощи оружия!
   – Проклятье! Вейя! – с горечью проронил Хельмут.
   – Но это было ее решение. Она могла отказаться.
   – Почему Марек их не остановил?
   – Я сомневаюсь, что Марек вообще знает что-то про эту делегацию. Я сомневаюсь, что кто-то ему доложил, там более что это ни в чьих интересах. Всем будет даже лучше, если они там безвозвратно сгинуть. Жалость – это не про Вельмир, здесь иные ценности.
   – Их же убьют там.
   – Может быть и нет. Может они смогут договориться.
   – Это маловероятно, Рестония хочет воевать. Нам придется поторопиться.
   – Хельмут, я могу тебе чем-то еще помочь?
   – Ты теперь свободна, сможешь восстановить свои каналы связей? Мне очень помогало прежде, когда ты добывала для меня информацию.
   – Я уже занимаюсь этим. Я надеюсь, Марек отдаст мне пост главы разведки. Эта служба давно нуждалась в обновлении, я смогу дать ей это.
   – Глава разведки? Славно, я бы поддержал тебя. Если смогу, поговорю с Мареком об этом. Ты уверена, что справишься?
   – Более чем.
   – Тогда дай знать, если будет что-то важное для меня. А я…
   – А ты не откажешь мне в услуге, да?
   – Не откажу.
   Он оставил Беляну и забрав рысь покинул ее покои. Теперь ворожей нашел для себя нечто большее, чем выполнение приказа Марека, он изо всех сил желал отправиться в сторону Рестонии, и теперь не просто долг, но нечто сильное, глубокое и личное гнали его вперед.
   Хельмут поспешил найти Игана, от него подробнее узнав о судьбе Волвара и Харалуга. Его потрясла весть, ведь именно он давал наводку на Слану и получается из-за него оба опытных военачальника казнены. Да, случились еще несколько смертей как будто по его вине. Снова смерть преследует его, забирая всех без разбора. Именно с этим чувством Хельмуту предстоит выступать в поход, и во многом брать решения на себя, ведь еще молодой Иган не может похвастаться опытом, но именно ему придется завтра возглавлять поход на восток.
   Хельмут настоял, чтобы солдаты разыскали всех боевых ворожеев, кто остался в Вирмы и завтра они должны отправиться в путь. Всего к утру удалось найти шесть человек и все они согласись помочь Хельмуту в грядущей битве. Возгаря отыскали в тюрьме, но он остался в Вирмы, сказал, что займётся Великим Кругом и попробует разыскать всех прочих ворожеев, кто уцелел и скрывается по всей Вервине. Он выглядел хуже обычного, и хоть и мог сделать так, что без препятствий бы покинул стены камеры и покончил с заточением, но покорно принимал свой долг, не нарушая присягу престолу. Выйдя на свободу Возгарь удивился, как за короткое время поменялась Вервина. И если имя нового Правителя мало его удивило, то новость о смерти близкого ему Волвара поразили и в конец ослабила главу Круга. Он говорил, что сидя в камере как будто что-то ощущал, но списывал это лишь на слабость и помутнение рассудка.
   Хельмут провел беспокойную ночь, утратив былую собранность, но все же смог как следует подготовиться. Он достал на военном складе новый комплект доспехов, наточил оружие, собрал свои амулеты и зелья, и даже сумел организовать кожаную броню для Марса, который сообщил, что поедет на битву вместе с Хельмутом, отказываясь признавать возражения.
   – Одним ворожеем больше, – констатировал Марс и спорить с этим не было возможности.
   В Марсе Хельмут видел часть личности Судишы, быть может фрагмент его разума или силы, его мудрости и даже характера. Одна манера изъясняться порой возрождала в памяти фразы и интонации, которые использовал наставник. Судиша вполне смог заменить Хельмуту отца и безусловно был для него наставником всегда, даже когда юный ворожей покинул Опаницу. Незримое присутствие силы Судишы всегда было рядом, и осознание его потери, его смерти, стали для Хельмута личной трагедий. Марс стал последним осколком связывающим его с прошлым, с тем великим ворожеем, с тем временем, когда казалось, что могучий дар поможет Хельмуту выстроить блестящую карьеру и подарит славную жизнь. Как многое с тех пор переменилось.
   Хельмут обнял Марса, сам не зная зачем, но так ему хотелось, и зверь ответил взаимностью, набросив лапы на шею ворожею. Он стал проводником надежд и воспоминаний из прошлого, которые соединились с силами настоящего и Хельмут верил, что не просто Марс, но и Судиша через него, смогли вложить ему в руки эту могучую, ни с чем не сравнимую силу.
   К тому моменту еще никто не знал о силе заклинаний, которыми владеет Хельмут. Хотя солдаты из числа тех, кто видел это вживую в Соломени уже распространяли красивый слух, всерьез его никто не воспринимал и дальше кабаков он не вышел. Мареку было не до заклинаний, и он пребывал в мрачных и тяжелых мыслях. Столь желанное вдруг свалилось на него не благодатью, но тяжелым грузом из-за чего настрой нового Правителя резко переменился, а в голове строились только самые кровавые намерения, касаемо будущего. Марек почти не думал о войне с Рестонией, он не сомневался, что сила ворожея перемелет врага и потому пока ни с кем этот вопрос не обсуждал, лишь Иган заверил его, что план защиты от Рестонии есть и армия знает, как выиграть сражение. Большего Мареку не требовалось.
   Сам Хельмут не собирался хвастать своей силой до поры, если это вообще потребуется. Пока он не вполне понимал, как сможет применить ее в настоящем бою, как вызовет всю ее мощь и каких усилий это будет ему стоить. Нет, не то чтобы он сомневался, но все же не до конца признавал, что какие бы мысли не приходил ему в голову, как бы ни благодарил он Судишу, Марса или Марека за помощь, силой владеет и распоряжается только он. Он один. Это ощущение пока еще ускользало от него.
   С рассветом Хельмут поцеловал меч Рачину и прошептал:
   – Я иду за тобой. Я дойду до самого края Рестонии, но отыщу тебя.

Битва у Выжлеца

   С утра Правитель Марек явился лично отправить армию в поход на границы с Рестонией. По пути группа армии должна была встретиться еще с тремя частями и дальше разделиться. Одна группа отправится к городу Трубеч, закрывая проход Рестонцам между Засекскими горами, а другая к крепости Выжлец, закрывая проход между озером Лаговица и границей с Рельярой. Тогда еще никто не знал, что коменданты-посадники крепостей подкуплены. Осталось это в тайне и от Марека, до того считавшего, что он знает о планах рестонцев если не все, то многое, однако такая информация старательно держалась в тайне. Эта тактика соответствовала задумке рестонцев, и ни один участник заговора из Вервины не владел всей картиной целиком.
   Мареку невероятно повезло, что казненный накануне Волвар сумел подготовить армию к походу на восточные границы заранее и все что оставалось новому Правителю лишь отдать приказ. Опытный полководец заранее готовился к вторжению, одно лишь он просчитал – сдачу крепостей без боя. По задумке Волвара рестонцы бы крепко завязли в осаде крепостей, после чего их настигли бы подоспевшие силы и навязали бой, тем самым не позволяя продвинуться дальше. Волвар знал, что провести разом большую группу армии физически невозможно из-за особенностей ландшафтов, и он выстроил стратегию, при которой армия Вервины без особых проблем будет встречать небольшие части врагов, и используя свое стратегически выгодное положение за счет крепостей и занятия возвышенностей, и это не даст двинуться вражеской армии дальше. Вновь набранные рекруты обеспечили бы армии резервы даже в случае больших потерь, которые Волвар не прогнозировал. Игану повезло, что все планы прошлого главы армии оказались зафиксированы и ничего не изобретая, он лишь принял их и решил действовать строго по замыслу своего более опытного предшественника, разве что рекрутов ему почти не досталось, но эту трудность он надеялся преодолеть не числом, но умением армии.
   Марек пришел в сопровождении советника Олонда, до того много лет служившего отцу и спокойно перешедшего под власть нового лидера. Как позже выясниться, Олонд был чуть ли не единственным по-настоящему преданным человеком и служил верой и правдой всю жизнь, что было сил помогая Верзиту в его своеобразном пути Правителя, далеко не всегда с ним соглашаясь и под конец решившись отклониться от четкого следования приказам и дав возможность Хельмуту покинуть Вирмы. Да, он всегда знал об истинных целях Верзита и покорно помогал ему в опасной войне с кланами, при этом всегда изображая из себя человека слабого, безвольного и боявшегося за карьеру. Советник не был женат и не имел детей, и вовсе не был замечен в обществе женщин, избегая публичности и празднеств, что формировало почву для самых разных слухов и насмешек в адрес закрытого от всех приближенного к Правителю. Во многом поэтому мало кто воспринимал Олонда всерьез, и это позволяло ему стать ушами и глазами Верзита, позволяло продвигать нужные мысли и доносить их до нужных людей, не вызывая подозрений и опасений, будто это хитрый замысел Верзита. Никто об этом не знает, но, пожалуй, именно мудрость Олонда позволила Верзиту столько лет лавировать между интересами кланов, замыкать их друг на друге, отвлекать внимания от своей персоны и в это время прямо у вех на виду уничтожать Вервину, но пользуясь тем, что другие выясняют отношения между собой или плетут интриги с иноземцами Верзит Смелый уверенно вершил свою волю и никто не думал даже усомниться в правильности того или иного решения, особенно когда в дело вступал советник и толково все объяснял и разжевывал. Займи Олонд престол, он мог бы стать величайшим стратегом, за десятилетия одолевшим все кланы и низложив их до уровня кучки разоренных торгашей, при этом сохранив Вервину сильной и крепкой, но на то была уже не его воля. Как бы то ни было, возвышение Марека давало надежды на изменение вектора правления и Олонд верил, что сможет еще многое сделать, чего сложно было представить при прошлом Правителе.
   Правитель Марек произнес довольно слабую, сухую и сбивчивую речь и отправил армию в дорогу. Перед тем как уехать, к нему подошел Хельмут и на этот раз Марек принял его спокойно и, казалось, ощущал неловкость за вчерашний вечер, но тем не менее ничего не сказал и лишь пожелал удачи в бою и просил возвращаться живым и с победой.
   – Что ты будешь делать, Марек?
   – Наводит порядок и карать изменников.
   – Ты готов к этому?
   – Готов. И пока они не готовы жить по моим правилам, я буду править жесткой рукой. Я научу их покорности.
   – Твой отец за столько лет так и не смог этого сделать.
   – Он и не пытался.
   – Ты думаешь?
   – Я это знаю. Но отныне все будет иначе.
   – Не забывай главного, Марек.
   – Чего именно?
   – Сначала нужно выиграть войну.
   – Для этого ты и отправляешься туда. Война будет короткой.
   – Думаешь?
   – Как только рестонцы увидят ожившую легенду – побегут с поля боя. Их дух будет сломлен, Хельмут. Не жалей силы на них, круши врага со всей своей мощью. Вот тебе мое благословение, друг.
   Они обнялись на прощание, и Марек потрепал рысь за ухо, по-доброму усмехнувшись и после они с советником Олондом вернулись в Крепость. Правитель ощущал себя настоящим гением в этот миг. Он знал, что найденное им заклинание станет не просто залогом легкой и быстрой победы в войне, которая мгновенно прославит его среди народа, но и обеспечит его надежной защитой на многие годы вперед. Едва ли найдется тот, кто сможет прямо бросить вызов, кто сможет выказать хоть малый упрек Правителю, в чьих руках есть такая мощь. Об одном он беспокоился, чтобы Хельмут пережил эту битву, в остальном он с советником Олондом сделает все, чтобы в каждом уголке Вервины узнали, что Правитель Марек вернул народу два самых сильных заклинания из когда-либо существовавших в Третьем мире и они в его руках, так же как скипетр и держава в руках Правителя.
   Группа армии покинула Вирмы.

//-- *** --//
   Когда Марек уединился в своих покоях спустя два часа, к нему зашли семь человек: двое представляли кланы, третий – высокий чиновник, четвертый – крупный торговец, и трое крепких мужчин угрожающего вида. Первых четырех человек Марек прекрасно знал, все они входили в число активных участников заговора на стороне Рестонии и во многом выступали даже вопреки интересов своих кланов. Они вошли к нему без стука и просьб быть принятыми, а стража без колебаний их пустила, пока еще не научившись воспринимать Марека как единственного, чья воля – закон для них.
   – Правитель Марек, – обратился старший их всех, – кажется возникло какое-то недопонимание.
   – Кто вам позволил врываться ко мне?
   – Марек, ты, кажется, забыл кое о чем? Еще вчера ты с тоскливым видом сидел перед нами и мямлил что-то, одной ногой стоя на эшафоте, и мы сделали так, что ты не только вышел из поместья живым, но и занял место отца. Кем ты себя возомнил?
   – Я – Правитель Вервины.
   – Ты Правитель до тех пор, пока тебе разрешают им быть! Хватит изображать из себя Хектора Стену, Марек. То время давно прошло. Знай свое место и помни почему ты здесь.
   – Что вам нужно?
   – Отзови войска, которые ты отправил в Выжлец и Трубеч.
   – Для чего? Чтобы ко мне через час пришли другие члены кланов, которым нужно, чтобы наша армия встретила рестонцев.
   – Марек, не прикидывайся дураком. Речь шла о небольших частях, а не о целой армии! Другие кланы и понять бы ничего не успели. Марек, опомнись. Рестония должна победить, но никто не должен даже ничего понять, прежде чем их армия войдет в Вирмы!
   – Волвар подготовил столько людей. Он не мог ошибаться.
   – На то ты и сидишь здесь, чтобы решать сколько, кого и куда отправлять.
   – Уже поздно. Мы не будем никому сдаваться, Рестония потерпит поражение.
   – Марек, я предупреждаю тебя, на заигрывай с огнем. Ты первый день на престоле, даже официально не принял титул, а уже хочешь настроить кланы против себя. Это опасная игра, мальчик.
   – Почему?
   – Почему? Ты спрашиваешь нас почему? Марек, хватит изображать из себя дурака! Ты состоишь в заговоре с рестонцами вместе с нами, ты столько лет готовил это вторжение, и ты знаешь, что рестонцы не должны встретить настоящего сопоставления от основной армии на входе! Вся эта имитация войны нужна лишь для того, чтобы успокоить другие кланы! Мы обещали, что они будут продвигаться и понемногу давить армию Вервины, но не встретят отпора у границ! У нас был договор! Ты что, хочешь их разгневать? Хочешь, чтобы мы все пострадали из-за твоих выходок? Немедленно посылай аэриду и возвращай войска и действуй по плану!
   – План поменялся. Теперь все будет иначе. Вы свободны.
   – Марек, ты совершаешь ошибку, пытаясь противостоять нам. Ты один. И нам не составит труда сбросить тебя. Тем более ты изменник и когда народ и армия узнает, что ты состоишь в заговоре, они сами тебя на части разорвут!
   – Пошли вон! Смеете явиться еще раз с этим разговором – все пойдете на плаху! Убирайтесь и обезьян своих заберите!
   Трое крепких парней нахмурились, поняв, что под обезьянами подразумевают их. На шум вошли двое стражников.
   – Ваша Светлость, все в порядке?
   – Выгоните этих скотов прочь!
   – Руки прочь, – прошипел старый представитель клана, потрясая старческой, костлявой рукой, глаза его краснели от злобы, а сам он дрожал от гнева и возмущения.
   Крепкие парни вступили в борьбу со стражей. Один стражник выхватил меч, но тут же получил удар сзади. Второй страж не успел вынуть оружие и был заколот кинжалом в шею, удар нанес чиновник. Второго стража убили трое громил.
   – Вот и все, Марек, ты сам выбрал свою судьбу. После того, как ты умрешь, твое место перейдет Беляне. Уж она-то будет посговорчивее, я тебе обещаю.
   Трое мужчин обнажили мечи и пошли на Марека. Тот поднялся из-за стола, выхватил меч и в чем был принял бой. Он не привык сражаться без доспехов и шлема, да и щит бы не помешал, но в такой ситуации пришлось импровизировать. Среагировав на первый выпад, он проткнул одного и спрятавшись за его тело, как за щит, укрылся от удара, махнув наотмашь и смертельно ранил второго. Третий противник вступил в схватку, нанося тяжелые рубящие удары своим тесаком и смог ранить Марека в плечо, но в итоге также потерпел неудачу и был убит, пропустив удар в живот на очередном долгом замахе, когда дыхание его уже сбилось. Оставшиеся в живых члены клана, чиновник и торговец с ужасом замерли, глядя на произошедшее.
   – Вот и все, – заключил Марек. – Надо было не скупиться на головорезов и нанимать бывших солдат, а не здоровых деревенских увальней, в руках не державших оружия.
   Когда в палату спешно явился советник Олонд, живых в комнате почти не было. Марек перебил четырех заговорщиков, и сообщил Олонду, что вынес им смертный приговор за измену Вервине.
   – Правитель Марек, позвольте выразить мнение.
   – Да, Олонд.
   – Я признаю ваше право и вашу волю на справедливый суд, но, если мы будем карать каждого, кто замечен в измене или воровстве, нам придется убить всех глав кланов, почти всех в гильдии торговцев и две трети чиновников, и это только касаемо тех, о ком я точно знаю. Я не возражаю, но, позвольте сообщить, что они все-таки разбираются в своем деле. Без их опыта вам придется тяжко в первые годы правления.
   – И что ты предлагаешь, щадить их всех?
   – Я предлагаю провести расследование, собрать на всех сведения, дать понять, что мы все обо всех знаем, после показательно казнить самых мелких и неважных фигур, а с остальными попробовать наладить новые контакты. И будьте аккуратны, никто не отменяет вероятность мести. Ваш отец этого очень боялся, в частности за вашу жизнь и жизнь Беляны.
   – Я не Верзит.
   – И все же я призываю вас быть сдержаннее. Вы можете казнить всех, но вопрос, кто тогда останется?
   – Я подумаю над твоими словами.
   Резня в покоях Марека вызвала большой резонанс в широких слоях масс по всей столице. Вирмы несколько дней обсуждали начало правления Марека и прогнозировали какие будут итоги. Тем временем Марек заручился поддержкой армии, в которой лично знал почти всех командиров и офицеров. Он принял присягу у тех, кто остался в Вирмы в качестве охранного гарнизона и собрал для себя гвардию личной стражи, приставив людей и к Беляне. В тот же период Марек договорился с Возгарем, что тот займётся восстановлением Великого Круга и всех ему подчиненных. Поручалось ему и восстанавливать обучение боевой ворожбе, как основе армии Вервины. Марек признал вынужденным заморозить свою карательную политику. Оценивая масштабы, он осознал, что казнить придется каждого второго, а то и первого, но тогда в самом деле не останется никого. Он заключил сложный уговор с кланами и чиновниками, и помиловал всех, даже тех, кто был замазан в самых скверных делах. В обмен на это ему была обещана лояльность и покорность. Именно так почти ни один из виновников войны в Вервине не понес наказание.
   Началась новая страница истории Вервины, началась большая игра, где каждый игрок по-прежнему мечтал одолеть другого и подняться повыше. Марек, в конце концов, полностью не отказался от своих мстительных намерений, но решил выждать, пока не соберет вокруг себя надёжных и опытных людей, кто сможет заменить ему предателей. А последние, в свою очередь, думали о том, как устроить свою жизнь и кое кто еще верил, что рестонцы одержат победу и все станет на обещанные места, а главы кланов, владевшие рудниками, напротив шептали Мареку, что тот невероятно прав, что так уверенно вступил в войну и для победы нужно заказать еще больше оружия, доспехов и орудий, и они готовы выполнить эту работу по заказу Правителя и во благо Вервины.

//-- *** --//
   Делегация дипломатов пребыла в город-крепость Выжлец, расположенный на небольшой возвышенности и окруженный двумя рвами. Они собирались взять небольшую паузу, дать отдохнуть лошадям, пополнить запасы и на следующий день отправиться к границам с Рестонией. Делегация состояла из пяти человек и группы из двадцати охранников, среди которых был даже один ворожей-Эринт, служивший до того личным охранником Алатыря. Делегацию возглавляла Вейя. Они проехали селище и прибыли к воротам Выжлеца, куда их не сразу пропустили.
   – В чем дело? – не понимала Вейя.
   – Мы… никого не ждем, – растерялся офицер.
   – Правитель Верзит направил нас в Рестонию с особым посланием. Нам нужно остановиться у вас и отдохнуть.
   – Я понимаю, но… мы никого не ждем.
   – Вы и не должны нас ждать. Мы – делегация от имени Правителя Верзита я и приказываю впустить нас.
   Офицер растерялся и сообщил, что ему нужно доложит коменданту крепости, оставив всю делегацию ждать у ворот. Вейя оглядывалась вокруг и заметила, что солдаты Выжлеца как будто чем-то взволнованы. Они вели себя не так, как обычно ведут солдаты и очень подозрительно смотрели на делегацию, выглядевшую вполне естественно, со знаками отличия и в форменной одежде.
   Комендант-посадник города-крепости Говен вышел к делегации и важно спросил, подавляя одышку:
   – Из Вирмы что ли?
   – Разве есть где-то еще служба дипломатов кроме Вирмы? – спросила в ответ Вейя.
   – Так что пожаловали?
   – Я же объяснила, нам нужно отдохнуть и полнить запасы, завтра мы уйдем в Рестонию. В чем проблема?
   – Нет, нет, никаких проблем. В Рестонию говорите? Зачем вам в Рестонию?
   – По официальному поручению Правителя Вервины Верзита Смелого, – отчеканила Вейя.
   Комендант Говен покраснел, его пропитое лицо выдало всю сложность мыслительного процесса, происходившего внутри. Когда-то давно это был прекрасный солдат, командир, проводивший годы в борьбе с преступниками, но со временем что-то в нем начало меняться и его жизнь превратилась в сплошное пьянство и безобразие, однако здесь, так далеко от Вирмы этого было не видно. Вдруг выражение лица его прояснело, и он хитро улыбнулся, глядя на делегацию и сказал:
   – Ну, конечно, проходите, проходите. Вы дипломаты, ступайте в покои крепости, а солдаты с лошадьми могут идти в казарму. Ну, все понятно?
   – Спасибо, – ответила Вейя и спешилась с лошади. Так сделали и остальные
   Солдаты взяли лошадей и их повели в дальнюю часть крепости, к казармам, а дипломаты пошли в покои. Вейя отпустила своего охранника вместе с солдатами, заверив, что все хорошо и он может отдыхать. Говен в это время хитро подмигнул своему офицеру стражи и злобно ухмыльнулся полу беззубым ртом.
   Едва солдаты из сопровождения убрали оружие и начали умываться или разбирать вещи, как на них бросилась стража крепости. Конвойные солдаты едва успели сориентироваться, приняв бой, а ворожей успел спалить огнем двадцать два человека, не ожидавших, что им будет противостоять ворожей и подошедших слишком близко, прежде чем сам получил несколько стрел в спину и голову, к тому моменту оказавшийся без шлема, увы, не имея пока должных рефлексов, слуха и способностей напрочь защищать тело от попаданий. Всего в бою крепость Выжлец потеряла тридцать пять своих воинов.
   Дипломатов скрутили уже внутри крепости силами двух десятков стражников.
   – Что вы творите? Вы пожалеете об этом! – гневалась Вейя.
   – Бросьте их пока в тюрьму, пусть поживут до завтра, пока не явятся рестонцы, а там и посмотрим, что с ними делать, ха-ха-ха, – веселился комендант Говен и мерил взглядом членов делегации. Ворожеи-дипломаты пытались воздействовать на стражей, но такую толпу усмирить не получалось, да и собраться с силами в напряженной ситуации оказалось не просто.
   – Рестонцы? Что? – ужасалась Вейя.
   – Завтра все узнаешь, куколка. Завтра я тебе все расскажу, – противно отвечал Говен, трясясь от собственного смеха, как старая собака.
   Дипломатов посадили в одну камеру, расположенную на нижнем уровне крепости. Сквозь небольшое окно с решетками они могли видеть часть внутреннего двора и с тревогой они стали ждать что будет дальше. Они догадались, что Говен вступил в сговор с рестонцам и собирается сдать им крепость. Какая судьба ожидала их можно было только гадать. Для охраны пришлось предоставить целую группу стражи, расставив их на удалении, чтобы дипломаты-ворожеи, придя в себя, не смогли одурманить стражей хотя бы на мгновение.
   Вейя села в угол грязной, холодной камеры и обхватив колени думала про себя: «Хельмут, пожалуйста, найди меня. Явись, Хельмут».

//-- *** --//
   Группа армии во главе с Иганом приближалась к восточным границам. Пройдя Большак, они встретились с частями армии, направленными сюда еще Волваром, по подсказке Хельмута, как только стало известно о возможном вторжении. Достигнув разветвления реки Елицы, армия разделилась на две части. Главные силы войск и трое ворожеев отправились в сторону крепости Трубеч, чтобы принять бой там и отбросить противника, не дав взять в осаду город. Малая группа, но во главе с Хельмутом, направилась в сторону Выжлеца. Предполагалось, что вся мощь заклинаний, которыми владел Хельмут поможет даже небольшим силам подавить врага и посеять хаос в рядах противника, как только они столкнуться с явью того же заклинания, о котором в их народе ходят мрачные легенды. Чтобы вселить уверенность в Игана и тех двухсот человек, кого Хельмут позвал с собой в Выжлец, он показал им силу Огненного урагана, попустив его по пустому полю.
   – Увидев это, рестонцы просто сбегут. Наших сил хватит, а ты, Иган, бери всех остальных и громи их в проходе у Засекских гор.
   Зрелище действительно вдохновило воинов, и задумка Хельмута встретила одобрение со всех сторон. Так и было решено.
   Перед тем, как части армии разделились, Хельмут собрал всех ворожеев и глядя на них произнес:
   – Нас осталось мало. В прежние времена ворожеи были главной силой, опорой, хребтом Вервины, поддерживающим мир и порядок. Наши предки защищали землю сотни лет, им выпала великая часть хранить эти земли в мире и покое. Нам же досталась почти непосильная задача: мы должны малым числом отразить превосходящие силы противника, но мы должны доказать им, что наша ворожба сильна, как и прежде и даже несколько ворожеев могут нести угрозу забывшему заветы врагу. Так уничтожим его!
   – Хвала Большому миру! – выкрикнули ворожеи в ответ.
   – Сила Вервины с нами! Мы победим!
   Войска разделились и направились на встречу битве, на встречу новому легендарному сражению, спустя сто сорок лет. Все жители Вервины, кто встречал организованную групп солдат, изумлялся и в разных поселениях только и было слышно: «ведь войны закончились…», «разве кто-то может на нас напасть», «куда делись эти проклятые ворожеи, почему они нас не защищают». Тревога в народе нарастала, но Хельмут ни с один человеком не обмолвился и словом. Ему не было жаль никого из них, и он считал, что если война все же придет к ним, то вполне заслуженно, поэтому на бой он настраивался как обычный солдат: сделаю все, что в моих силах, буду крушить врага без жалости и сотворю все, что умею, а погибну – значит погибну. Хельмут, в своем представлении, защищал не людей, он защищал какую-то абстрактную Вервину, защищал землю, историю, защищал Круги ворожбы, тех, кто ему близок и кого он, кажется, любит. Он защищал даже самого себя. Хельмут все повторял, что он всего лишь солдат и всего лишь делает свою работу, которой он обучен и кроме которой он ничего дать Вервине не может.

//-- *** --//
   Группа армии Рестонии под командованием полководца Аколлуха входила на земли Выжлеца. Группа войск состояла из двадцати конных рыцарей, облаченных в тяжелые доспехи и защищенных длинными щитами с гербом семьи Рехт и всей Рестонии, двух сотен пеших, вооруженных особыми мечами Рестина, короткими и легкими для колющих ударов; пол сотни арбалетчиков; двух ворожеев и частей обоза и обслуги. Группа беспрепятственно прошла по землям, распугивая простолюдинов и торговцев и приблизилась к крепости Выжлец.
   Защитники Выжлеца взволновались, увидев перед собой серьёзного и зловещего с виду противника. Их одеяния, доспехи и стяг выполнены в черно-синих цветах, на голове шлемы, полностью закрывающие лица рыцарей, и простые шлемы у остальных. Тяжелые рыцари придавали группе армии пугающий облик, отвлекая на себя все внимание. Пешие воины и арбалетчики были легко вооружены, но также носили одинаковую форму и издали выглядели пугающей черной массой проползающей по все еще подмерзшей земле.
   – Открыть ворота! – сквозь повисшую тишину раздался мерзкий голос Говена, и солдаты нехотя начали крутить механизм и ворота поднимались.
   Когда Говен вступил в сговор с рестонцами, он тут же посвятил в дело всех офицеров, раздав им щедрое вознаграждение за услужливость и преданность новым хозяевам. Офицеры, накануне, спустили приказы солдатам не вмешиваться и не оказывать сопротивление, не оставляя тем возможностей сбежать и донести на них. Взамен их обещали отпустить на все четыре стороны, как только армия Рестонии займет Выжлец. Горожане, проживающие внутри крепости, быстро стали узнавать информацию из слухов и спешно покидали город, бросая мастерские и дома. К моменту прихода рестонцев город-крепость Выжлец почти полностью опустел, внутри удалось задержать лишь кузнецов и сапожников, но и те рестонцам были не нужны, ведь с собой они вели всех нужных им мастеров.
   Армия Рестонии входила и занимала крепость. Говен стоял у входа и лакейским манером кланялся новым хозяевам, улыбаясь и дыша луком и перегаром. В силу каких-то необъяснимых причин Говен чувствовал себя ничтожно, по сравнению с рестонцами, будто жители Вервины были чем-то неописуемо хуже и ниже своих соседей, и потому он трепетал пред ними, словно к ним входили, хотя бы ниенны (которых вообще-то на континенте недолюбливали) и в этом случае трепет можно было понят за счет принципиального различия в расе. Он склонял голову сперва перед офицерами и рыцарями, после перед пехотой и арбалетчиками, а потом вообще перед всеми подряд, любезно одаривая поклонами даже обоз и рассказывая им что тут и как.
   Солдатам Вервины был отдан приказ о разоружении. Нехотя, но воины стали сбрасывать оружие, щиты, и доспехи. Команды все еще отдавал Говен, нервничая и презренно обзывая своих солдат свиньями, уродами и блохами, призывая скорее торопиться, не задерживать почтенных рестонцев и скорее убираться. На выходе из крепости каждому солдату обещали по пять златников, но как оказалось, после разоружения бывших защитников Выжлеца перебили, вырезав всех до одного. Кровь лилась, заполоняя улицы; стоны и крики стояли почти час, прежде чем последний солдат был пойман и получил свой удар. Нагнанных с селища крестьян заставили выносить трупы за пределы крепости и сжигать. Говен и восемь его старших офицеров остались нетронуты, и все это время они с тупыми лицами смотрели на происходящее, иногда натянуто улыбаясь, в знак одобрения действия рестонцев, но в душе они больше всего боялись, что их коснется та же участь. Тем не менее, им сохранили жизни, позволив отныне служить Рестонии.
   – Ваша милость, – обращался Говен к командующему Аколлуху, – у нас в тюрьме содержатся делегаты, то есть дипломаты из столицы. Верзит послал их к вам, договариваться о чем-то. Доставить их вам для допроса?
   – Нам не о чем договариваться с Верзитом. Можешь казнить их. Делай что хочешь.
   – Хорошо, – довольно произнес Говен.

//-- *** --//
   Днем ранее к крепости Трубеч подходила группа армии во главе с командующим Шенкуром. Помимо рестонских солдат, численностью чуть меньше, чем группа вышедшая на Выжлец, он вел еще несколько сотен наемников из народа чадь, прибывших на континент со своего острова. Чадь должны были заниматься грязной работой по зачистке и грабежу людей в пользу Рестонии и в случае чего первыми встретить вражеские войска, тогда как основная армия также должна была занять город-крепость и ждать, когда подойдут новые части, для дальнейшего движения по землям Вервины.
   Приближаясь к городу-крепости, Шенкур обращал внимание, что в поселениях и селище близ самого Трубеча не было людей. Они словно спрятались или сбежали. Он предположил, что их предупредили о приближении армии Рестонии, что нарушало уговор. Комендант-посадник крепости Новвиц, по прозвищу Хитрый, кажется и в этот раз немного схитрил, и решил спровадить со своих земель всех людей, сохраняя им жизни.
   – За это его ждет смерть, – хладнокровно говорил Шенкуру один из офицеров, ехавший рядом на лошади.
   – Чади будет некого пограбить – плохо.
   – Пусть лазят по пустым домам.
   – Им нравится, когда кто-то умирает при этом.
   – Если чадь взбунтуется, мы их подавим.
   – Решим вопрос, сперва нужно завладеть крепостью. Чадь в крепость не пускать до распоряжения.
   Войско прибыло к городу-крепости. Трубеч – город на возвышенности, одно из самых древних поселений на землях Вервины, много раз сражавшийся с рестонцами в прошлом. Дважды рестонцы его захватывали, но оба раза быстро теряли, тем не менее это не помешало им укоренить миф о исконной принадлежности Трубеча именно Рестонии, что культивировалось и среди всего населения. Трубеч с одной стороны был защищен высоким обрывом, выходящим к реке Елице, другая часть города защищена толстыми стенами, с комплексом башен, позволяющих оборонять город долгое время. Перед входом тянулся широкий ров с водой, впрочем, не слишком глубокий. В город вели воротные башни с двойными воротами, друг за другом.
   При приближении к Трубечу на башнях стали показываться редкие лучники, а первые ворота стали спешно подниматься. Рестонцы чувствовали засаду, но вдруг на одну из башен, рядом с воротами поднялся сам Новвиц в грубой одежде и кланяясь и извиняясь просил простить его за то, что не успел подобающим образом встретить доблестных рестонцев.
   – Где люди с твоих земель? – спросил Шенкур с упреком.
   – Они в крепости!
   – Ты нарушил уговор.
   – Прости меня! Просочился слух о вашем прибытии и началась паника. Мне пришлось успокоить всех и согнать внутрь, чтобы весть не пошла дальше. Я, наоборот, старался сделать все, чтобы ваш визит прошел гладко и без лишних глаз и ушей до поры до времени.
   Шенкур испытующе смотрел на Новвица, стоявшего на башне и много жестикулировавшего. Прежде ему не доводились иметь дел с этим человеком, но из рекомендаций он знал, что выгоды своей Новвиц не упустит, потому в этой ситуации все звучало так, что он вполне хочет выслужиться перед будущими хозяевами. Эта мысль понравилась военачальнику, и он дал команду входит в крепость. Вторые ворота начали подниматься.
   – Пусти сперва чадь, человек пятьдесят, – дал он приказ офицеру.
   Когда первые пять десятков пеших воинов прошли первые ворота и двигались ко вторым, первые вдруг с грохотом упали вниз, отрезав путь назад, а следом рухнули и вторые. Наемники оказались в западне и тут же на них сверху стали оборачивать чаны с кипящей смолой и простым кипятков, вниз полетели камни. Группу воинов перебили мгновенно.
   На башнях и стенах возникло под две сотни лучников, начавших вести стрельбу по скопившемся у крепости рестонцам. Здешние края богаты лесами, благодаря чему мужчины с юных лет начинали охотиться и к зрелому возрасту мастерски владели луком, и их стрелы часто достигали целей. Рестонцы получили прекрасную возможность оценить мастерство местных стрелков, да только радости им это не добавляло.
   Рестонцы не успевали организоваться, как получали новые удары стрелами. Войско Шенкура прибыло налегке, без наступательных орудий, поэтому им ничего не оставалось, как спешно прятаться и разбегаться по сторонам. Народ чадь начал вести ответный огонь из луков по городу, забрасывая хаотичный град стрел внутрь крепости. Уцелевшие рестонцы отошли подальше и устроили совет что им делать. Под стрелами помимо воинов, погибло много лошадей, часть обоза и слуг. Некоторые рыцари оказались без помощников.
   – Новвиц предал нас! – рычал один из командиров.
   – Нужно отправить весть, иначе завтра сюда придут основные силы, а крепость не взята. Им придется делать переоснащение и тащить с собой наступательные орудия, без них приход армии не имеет смысла, – говорил второй.
   – Что будем делать сейчас, Шенкур?
   – Пока только готовьте гонца. Нам придется ждать.
   Ждать пришлось не долго. К Трубечу прибывали основные силы армии Вервины под командованием самого Игана. Они значительно превосходили по численности малые силы рестонцев, и когда они достигла города, вервинцы принялись добивать остатки вражеской армии.
   Рестонцам не оставалось ничего, кроме как принять неравный бой. Конница Вервины сметала на своем пути чадь и пеших воинов, лучники из Трубчева сыпали стелы в тыл врагу, а пешие воины и ворожеи расправлялись с остальными. Лишь конные рыцари Рестонии, один из которых был ворожеем, навязали настоящий бой солдатам Вервина и прежде, чем сами пали, унесли с собой под две сотни воинов. Дольше всех держался ворожей, обладая приличной силой, он смог вызвать ураган, а после пришел дождь и молнии, жалившие солдат Вервины. Ворожеи, отправленные на бой Хельмутом, в итоге смогли сломить силу врага, и стойкий рыцарь был выбит ударом воздуха из седла и заживо сожжен в своих железных латах. Без их помощи ворожей, закованный в броню, мог держаться еще долго, забирая с собой множество бойцов. Полководец Шенкур получил ранение в битве и был взят в плен.
   Ворожеи Вервины праздновали победу. Сегодня сбылось их предназначение, сбылась миссия всей их жизни, их судьба. Столько лет они верили, что созданы для защиты совей родины и вот они смогли доказать это на деле. Жаль, но в пылу радости они совсем забыли, что их истинное предназначение было не в том, чтобы побеждать врага на поле боя, но одним своим существованием не допустить его появления, чтобы даже не возникло крамольной мысли у мятежного соседа. Однажды настанет время донести эту мудрость до новых ворожеев, а то, что происходит сейчас совсем не их вина, поэтому никто не осудит их за празднование успеха, пусть и ценой жизни сотен солдат.
   Один ворожей так увлекся силой огня в бою, что немного изувечил самого себя, и теперь пришлось откашливаться от дыма и затягивать ожоги. Переусердствование довело его до известного эффекта, когда даже на языке остался привкус пепла и дыма, а кровь словно горела, разогретая до ненормальной температуры.
   – Ты как? – спросил его другой ворожей.
   – Терпимо. Я уже и забыл, как сильно обожаю запах Вира по утру.
   – А я бы лучше и вовсе никогда его не знал, – произнес другой, глядя на павших с двух сторон воинов.
   У Трубеча рестонцы потерпели сокрушительный разгром. Однако Шенкур успел отправить гонца, когда армия Вервины подходила, и скоро в Мистере узнают о провале под Трубечем. Останется лишь гадать, что произойдет дальше.
   Ворота крепости отворились перед Иганом и собственной армией Вервины. Трубеч праздновал победу над рестонскими войсками, умудрившись обойтись без потерь. Никто из этих людей ранее не сражался против Рестонии, хотя много раз слышал легенду про последнюю войну, и вот эта война, звонким эхом через годы настигла их и снова они защищают свои рубежи от ненасытного, неуемного врага.
   Новвиц единственный умудрился получить ранение так как бегал по башне в домашней одежде, и одна из стрел прилетела ему в тело легко ранив. К этому времени рану уже обработали, и он веселый, но перемотанный, вышел встречать Игана.
   – Как я рад вас видеть! Из Вирмы? Я ждал, я ждал!
   – Ты ранен?
   – Да, мелочь. Стрела, говорят попала. Хорошо хоть вытащили, а то я бы ее уже успел переварить, ха-ха-ха-ха!
   Иган похлопал Новвица по плечу и рассказал, что им было известно о грядущем вторжении и они спешили, как только могли.
   – Ну мы их и сами почти хлопнули уже.
   – Вы заманили их в ловушку? – спросил Иган у Новвица Хитрого.
   – Да, мне пришлось применить экономическую хитрость.
   – Экономическую? На войне?
   – Ну конечно!
   – Поделишься секретом?
   – А что тут скрывать, – махнул рукой Новвиц и продолжил, – вышли на меня рестонцы пару месяцев назад и предложили выгодную сделку: они мне гору златников – я им сдаю крепость. Все вроде бы просто. Ну я и согласился без промедления.
   – Согласился? – удивился Иган.
   – Ну, конечно! Прислали они сюда пару человек, знать как военных наблюдателей за мной. Они мне золотишко мое привезли, все по чести. Ну, у меня же детей пятеро, шестой на подходе, как их всех прокормить? Я деньги и взял, но и этих скотов у себя оставил до поры. Наблюдателей этих. Они вроде как должны были следить, чтобы я исполнил обещанное. А вчера вечером мы их на нож всех посадили, людей в город собрали, а сегодня бой дали.
   – Ну ты даешь. И деньги взял и врага разбил.
   – А кого мне стесняться? Деньги не лишние, тем более если дают просто так, – со смехом отвечал Новвиц, и тут же начал картинно корчиться от ранения.
   Иган вновь похлопал его и отправил, чтобы тот лег отдохнуть. Сам глава армии пошел на разговор с плененным Шенкуром.

//-- *** --//
   Вскоре после того, как Рестонцы завершили расправу над гарнизоном Выжлеца, часовой поднял тревогу, завидев вдали небольшую группу солдат, численностью в пару сотен человек.
   – Говен! Живо иди сюда! – приказал ему Аколлух и заставил подняться на стены.
   – Я здесь повелитель! – выслуживался Говен.
   – Сюда приближаются войска Вервины. Ты что, проболтался?
   – Я. Что? Нет? Нет! Я. Я! Да я! Да никому! Никто! Не знал! Никто… я…
   – Проваливай, скотина! – заорал Аколлух и дал ему пощечину железной перчаткой рассекая щеку.
   Говен сбежал вниз по лестнице, споткнулся и упал на землю и дальше уже пополз по растоптанной грязи, а после поднялся и побеждал прочь в помещения крепости, чтобы укрыться там.
   – Две-три сотни воинов? Это даже не армия. До прибытия основных сил мы легко продержимся, – сообщил офицер Аколлуху, с ироничной улыбкой глядя на малую группу солдат, приближавшихся к крепости.
   Хельмут издали рассмотрел, как дымит огромная куча чего-то и по запаху догадался, что сжигают тела людей. Он рассмотрел суетящихся крестьян, при этом в крепости ни намека на битву.
   – Рестонцы уже там. Они взяли Выжлец, – спокойно сообщил он.
   – Уж очень быстро им это удалось. Такое просто невозможно, – заметил неладное один из ворожеев.
   – И все же это произошло.
   – Похоже на измену?
   – Похоже.
   Группа солдат во главе с Хельмутом неспешно продвигалась к крепости, став поодаль на безопасном расстоянии, чтобы до них не могли долетать стрелы. Ворожей остановил несколько крестьян и у них узнал подробности, в том числе что крепость сдали без боя и без потерь для рестонцев.
   – В крепости есть кто-то, кроме рестонцев?
   – Кажется никого. Они… они убили всех солдат. Они убили и часть горожан и нас убивали, – с испугом и слезами отвечал человек.
   – Вы поможете нам? – умоляюще спрашивала женщина рядом.
   – Спасите нас, пожалуйста! – молил другой человек.
   – Что будем делать, Хельмут, – спросил его один из ворожеев.
   Хельмут пока не отвечал. Он молча рассматривал Выжлец со стороны. Ему доводилось пару раз бывать внутри, и он понимал, что эту крепость не взять армией и с десятикратно большим числом, чем было у него сейчас, а осаду Выжлец может держать месяцами, даже силами малой группы защитников. Скорее всего рестонцы подготовились к возможной осаде, обеспечив себя провизией и оружием. Крестьяне сообщали, что войско рестонцев малочисленно, значит сюда пришла лишь малая их группа, а другие пребудут следом, так как крепость не будет им больше угрожать. Чтобы понять, что делать дальше, какие у них планы, нужно брать крепость, нужно кого-то брать в заложники и узнавать детали. Но этим числом крепость не взять, быстро крепость не взять.
   – Что будем делать, Хельмут? – переспросил ворожей.
   – Слушайте меня, – начал Хельмут и изложил свой план.
   Все войско начало перемещение на две указанные позиции, все еще выдерживая безопасное расстояние от стен крепости, а сам Хельмут пошел, наоборот, ближе к ней и взобрался на небольшой холм, чтобы получше видеть Выжлец.
   Рестонцы с насмешками следили за любопытными маневрами вервинцев, отпуская шутки и предположения на тему тактики этих темных людей. Говен, осмелев, тоже взобрался на башню и поливал словесной грязью своих земляков как тупой и слабый народ, едва не визжа от восторга.
   Войско Хельмута разделилось на две примерно равные группы и стало по местам. Хельмут с холма рассмотрел их положение, убедился, что все устроилось как он запланировал и прошептал:
   – Познакомьтесь с легендой.
   Собирая силы и напрягая разум, он погрузился в короткую медитацию, затаив дыхание и замедлив сердцебиение и словно отключившись от всего на Земнице, силой своего разума соприкасался с Большим миром, подобно человеку, видящему прекрасное он точно с открытыми, завороженными глазами видел его сквозь огромные расстояния, он точно рукой мог прикоснуться к каждой частичке материи, как будто он стал ее частью, а она – частью его.
   – Аин… Вир! – прокричал он окончание своего заклинания и что было сил вздымал руки вверх, будто он поднимает глыбу весом во всю планету.
   Усилился ветер и небо потемнело. С небес начал доносится странный гул, и Земница словно задрожала. Все без исключения люди поднимали головы вверх и очень скоро в отражении их глаз появились тонкие полоски, словно кометы взрывались и гасли. «Ничего прекраснее и ужаснее в жизни не видел» – подумал про себя Марс, наблюдая со стороны за Хельмутом и как на его фоне, на фоне этой скромной фигуры едва заметного издали ворожея небеса разверзлись и на крепость полетел огненный дождь: великая мощь и великая сила. Камни с неба обрушились на Выжлец.
   Полыхающие огнем камни стали бомбардировать Выжлец массированной волной. Камни всех размеров на гигантской скорости врезались в землю, кроша стену, башни, постройки и уничтожая врагов. В крепости поднялась паника, но никто не понимал, что делать и как спасаться. Камни с неба все не кончались, стирая с лица Земницы этот город, превращая его в руины и превращая в прах рестонцев.
   Когда камни прекратись, от Выжлеца почти ничего не осталось. Воины Вервины ворвались внутрь, переходя руины и стали хвать тех не многих, кто все же пережил бомбардировку, но те уже и не пытались противиться, они лишь дрожали, а глаза их стекленели от страха. «Камни с неба, камни с неба, камни с неба» – повторяли они, ведь их детские страшилки сбылись.
   Хельмут не видел, как рушился Выжлец. Вызвав заклинание, он просто рухнул на землю и смотрел на небо. Он закрыл глаза и чувствовал этот мир. Он слышал сотни звуков: как крошился камень, как кричали люди, как разгорались пожары, как восторженно орали его воины и как перешептывались крестьяне, он слышал, как пугаются рестонцы и как стучат копыт животных, убегавших прочь от шума; он слышал ветер и даже слышал мысли Марса, пытавшего подобрать нужный эпитет к зрелищу, но у него не получалось. Это заставило его улыбнуться. И вдруг среди шума, среди голосов радости, боли, тревоги и восторга, среди всех сил Большого мира он услышал ее голос: «Хельмут, найди меня».
   Ворожей вскочил на ноги. «Вейя, Вейя! Я здесь, я рядом! Я бегу!». Он понял, что она была в крепости, была все это время там. Он, кажется, почувствовал, как она впервые увидела эти камни сквозь окно в тюремной камере, как отшатнулась от взрыва рядом и как надеялась, что это он, и он пришел за ней. Им так много нужно друг другу сказать.
   Хельмут бегом ворвался в руины Выжлеца. По пути кто-то пытался его остановить и обнять, поздравить, он отмахивался от всех и метался как зверь. Марс заметил его суету и подбежал с вопросом:
   – Хельмут, ты кого-то ищешь? Я могу помочь!
   – Уходи.
   – Хельмут…
   – Не сейчас!
   – Вейя! – во весь голос заорал он, но никто не отвечал.
   Он озирался вокруг и видел, как солдаты Вервины подбирают раненых рестонцев, он подошел к одному из них и спросил у пленного.
   – Где она?
   – Кто? – слабым голосом отзывался рядовой воин.
   – Девушка, где она?
   – Я не понимаю…, – не успел он договорить, как Хельмут выхватил меч и проткнул его.
   История повторилась с еще двумя, прежде чем один из офицеров призвал его успокоиться, иначе пленных просто не останется. Он обернулся, чтобы пригрозить ему, но увидел, как один из солдат Вервины усаживал человека в офицерской форме Вервины на землю. Хельмут понял, что это кто-то из крепости и подошел к нему и сдержанно спросил:
   – Ты слышишь меня? Ты из Выжлеца?
   Человек в ответ разрыдался от страха и умолял простить его за измену. Удар ногой по лицу немого привел его в чувства, и Хельмут продолжил допрос, но уже грубо.
   – Я комендант крепости… Простите меня! Простите! Я не хотел, – рыдал Говен и валялся в ногах умоляя о прощении.
   – Дипломаты. Из Вирмы. Ты видел их?
   – Да, да, да. Но мы их не тронули, мы ничего им не сделали!
   – Где они!?
   – Они там, там, там, в тюрьме, в тюрьме! Мы просто их закрыли и все. И все!
   – Где тюрьма?
   – Там, там, там, – указывал рукой Говен на руины одной из башен.
   Хельмут подбежал к башне и увидел, что ниже действительно было какое-то помещение, но все завило камнями. Он позвал на помощь солдат, и они стали раскидывать камни, разбирая руины. Сам Хельмут использовал заклинания Яти и швырял валуны силой разума, расходуя много энергии. Спустя время завалы разобрали, и Хельмут спрыгнул вниз, выбросив оттуда камни. Под одним из них, в углу, едва дыша лежала тяжелораненая Вейя.
   – Хельмут, ты нашел меня, – слабым голосом произнесла Вейя и нашли силы коснуться его щеки.
   – Да, милая, я здесь, я нашел тебя.
   – Это были твои камни? Твое заклинание?
   – Да, это был я.
   – Это было красиво. Ужасно, но красиво.
   – Вейя…
   – Кажется, ты оказался прав, Хельмут.
   – О чем ты?
   – Оружие сильнее слов, милый. Ты победил. А жаль, так жаль. Я мечтала о другом. Другом мире.
   – Нет, нет, Вейя! Все еще можно изменить, я… я согласен… ради тебя я готов на все.
   – Нет, милый. Это твой мир, ты знаешь, как в нем жить.
   – Это может быть наш мир.
   – Мне был по душе мир Верзита. Он мечтал о другом мире, без войны. Ты считал его глупцом, но все эти годы он его создавал.
   – Но именно он его и разрушил, Вейя. Он создавал не мир, он создавал ужас. Ты не поминаешь?
   – Я просто хотела верить…
   – Вейя!
   – Прощай, мой великий Хельмут.
   – Вейя! Вейя! Нет! – кричал изо всех сил Хельмут, но девушка его уже не слышала.
   Она погибла под ударами его собственных заклинаний, погибла, надеясь доказать ему, что мир может быть другим. Кажется, оба они были не правы в разное время, но, увы, все кончилось здесь и кончилось безрадостно. Хельмут пытался найти хоть единую возможность, хоть единую лазейку, напрягая свой разум он готов был отдать все силы, лишь бы она вернулась, ожила. Но как бы он не бился, ничего уже не исправить, такими силами никто не сможет его наделить. Он стоял на коленях перед ее телом закрыв глаза и склонив голову. Марс почувствовал в нем великую скорбь и великую боль, хотел утешить и помочь своему другу. Он спрыгнул вниз в яму и подошел к нему и приложил свою голову к его голове. Но Хельмут не принял этот жест. Он злобно отбросил рысь, с тем, что Марс отлетел и ударился о камень.
   – Оставь меня, – прорычал Хельмут и вылез из ямы. Ненависть затмила его разум и он потерял контроль над собой.
   С налитыми кровью глазами он быстро ступал к Говену. Тот почувствовал неладное, засуетился, стал визжать как поросенок и снова начал просить о пощаде, но ворожей бросился к нему и что было сил начал избивать ногами до тех пор, пока комендант не скончался от ударов. На этом злоба Хельмута не угасла, и он сам занялся допросом уцелевших рестонцев, выбивая из каждого ответы, пока в итоге не получил нужную ему информацию. Солдаты попробовали остановить озверевшего Морока, но ничего не получалось, и более того, чем больше пытались его успокоить, тем злее и беспощаднее он становился. Они лишь бессильно переглядывались и больше не смели подходить к нему.
   Допрашивая пленных, Хельмут узнал, что большая группа армии будет двигаться к Выжлецу и завтра утром пройдет рядом с озером Лаговице. Там Хельмут и решил встретить войско. Приказав добить всех уцелевших солдат, он собирает армию и отправляет ее в сторону Лаговице.
   – А что же нам теперь делать? – обратись к солдату бывшие горожане и вместе с ними крестьяне.
   – Что хотите, – бросил им Хельмут и потребовал оставить его одного.
   Он забрал тело Вейи и предал его земле на том самом холме, откуда он призывал проклятые камни с неба. Он сам выбил в земле яму, сложил туда тело возлюбленной и заложил все землей и камнями. Оставшись один, он пару часов молча смотрел на могилу и на небо.
   Затемно он отправился в сторону Лаговице в одиночку, догоняя армию.

Неуязвимый разум

   Всю ночь он думал о ней. Все происходящее стало настоящим испытанием для его разума, для его тела и для его сердца. Без отдыха и сна, переживший очередную, но возможно самую тяжелую потерю, Хельмут двигался на встречу новому вызову, казавшемуся теперь абсолютно не важным. Обретенная им сила превратила его самого в грозное, почти непобедимое оружие, его разум постиг давно невиданного могущества, но кажется ворожей пока до конца не понимает как управлять им, как сдержать и направить такую силу и как сдержать внутри свой гнев. Да и надо ли его держать? Да и разве виноват он в ее смерти? Хельмут всего лишь боевой ворожей, чья участь защищать Вервину, защищать любой ценой, что он и делает и делал всегда, не считаясь с жертвами и потерями. Но эта смерть… он сам погубил ее, он сам вызвал свое самое сильное заклинание, и именно он прервал жизнь Вейи, прервал жизнь той, которая просила его прекратить прерывать чужие жизни. Где-то в глубине сознания он всегда верил, что однажды скитания окончатся и они смогут снова быть вместе, где-то далеко от всей суеты, безумия, от обмана, от предательства и интриг; он верил, что однажды в последний раз он выпустит в очередного врага огонь или лед и навсегда забудет, как это делать, и уедут, укроются и будут счастливы. Много лет он откладывал этот момент, робко, словно юнец, представляя скромное счастье, он как будто боялся его спугнуть, боялся, что не достоин его. И обретя небывалую силу ворожей поверил, что теперь ему все подвластно, что эта сила остановит зло во всех его проявлениях, остановит весь мир, чтобы он мог уйти на покой, но именно эта сила в один миг разрушила его самого. Теперь остался только Хельмут-ворожей, а вечно уставший человек внутри, наконец, умер. Теперь не было никакого смысла думать о будущем, оставалось только настоящее, и он будет нести в него то единственное, что умеет лучше всего до тех пор, пока жизнь не оборвётся.
   Ворожей настиг свое войско, промчав путь удивительно быстро. Солдаты разбили лагерь у озера Лаговица, в том месте, где проходил путь, соединяющий Вервину и Рестонию. Пока Хельмута не было, офицеры дали возможность отдохнуть своей армии и когда ворожей прибыл в расположение, солдаты в основном спали, за исключением часовых. По прогнозам до прохода здесь вражеской армии оставалось всего четыре-пять часов.
   – Хельмут, если рестонцы не солгали, здесь пройдет трёхтысячное войско, а быть может и более того. Что будем делать? У нас всего чуть более двухсот человек. У тебя ведь есть план? Не хочешь поделиться? – спросил один из офицеров.
   – Ты видел, что было в Выжлице?
   – Разумеется, разумеется видел. Все мы это видели, но…
   – Тогда пока я посплю, постарайтесь меня не тревожить. Через пару часов поднимай солдат, раздели их на несколько групп.
   – И что потом? – тревожился офицер.
   – Тоже что и в Выжлице. Рестонцы пожалеют, что пришли сюда, – хладнокровно отвечал Хельмут, будто ему не было никакого дела до происходящего, и это его касалось лишь посредственно.
   – Мы не знаем, как дела в Трубече, – дополнил свои опасения собеседник.
   – Пока что у нас есть своя задача. На этом все, оставьте меня.
   Хельмут пошел в одну из палаток, чтобы поспать хотя бы несколько часов и набраться сил. Его тело и разум до небывалого измучены, и в таком состоянии ему могло не хватить сил, чтобы вызвать столь мощное заклинание снова. Если он не соберется, рестонцы просто сомнут двести вервинцев вместе с ним, не заметив. Впрочем, Хельмут убеждал себя, что ему плевать, что будет дальше. Он сделает что может, а если не получится – значит так тому и бывать. Офицер молча проводил взглядом ворожея, лишь покачивая головой. Впервые его одолевали сомнения в силе ворожея, но сделать он ничего не мог, оставалось лишь надеется на то, что Хельмут знает, что делает.
   Недалеко от палатки спокойно дремал Марс. Почувствовав рядом ворожея, он приветственно поднял голову, но Хельмут лишь бегло бросил на него взор и ничего не сказав отправился в палатку. Без капли удовольствия забросив в себя немного скудной солдатской еды, он лег спать. На удивление, сон сморил его почти мгновенно. Изнуренное тело непривычно болело, но это не сильно его заботило, ведь еще более изнуренный разум буквально вытянул из него все жизненные силы и последнее, что он помнил перед сном, это слова Судишы про одного, и только одного человека, который может все. Но кто этот человек?
   «Пока я не могу вернуть ее, я не могу ничего. Я слаб» – промелькнуло у него в голове, и тогда он заснул.
   Ворожей проснулся, как ему показалось от шума, но на самом деле, он уловил, или как будто расслышал, как Марс общается с одним из боевых ворожеев. Раньше такого с Хельмутом не случалось, но теперь вдруг и чужие голоса, словно шум, подобие приглушенного эха отзывались в его голове даже сквозь сон и расстояние. Рысь беспокоил вопрос:
   – Будет ли все в порядке с Хельмутом? Как человек это переживает?
   – Тяжело. Мы переносим это тяжело, – отвечал ворожей.
   – Когда Судиша покинул меня – стало тяжело. Я чувствую, Хельмуту тяжело больше.
   – Люди страдают. Особенно… особенно если есть в чем-то есть их вина, если он могли что-то изменить. Они ругают себя за то, что обязаны были что-то изменить. Знаешь, Марс, желание человека пострадать естественно. Странен тот, кто лишен этого.
   – Мне это понятно и нет.
   – Ты же рысь, – с улыбкой ответил ворожей.
   – Я бы хотел ему помочь. Хочу побыть с ним.
   – Никто ему не поможет, хотя ты прав, лучше бы ему не оставаться одному.
   Они, увлечённые беседой, не слышали, как Хельмут выбрался из палатки и подошел поближе к ним и уже голосом, обратился к обоим, как в назидание, произнес:
   – Мастроту-ворожею не нужен никто, кроме него самого. Теряя руку, он довольствуется тем, что у него осталось. Забудьте о жалости, как о пороке.
   Марс и ворожей переглянусь, но не стали ничего отвечать. Сам Хельмут подошел к офицерам и получил отчет, что войска выстроены, но боевого настроя он не ощущал и чувствовал, как в воздухе витает всеобщая тревога.
   – Они боятся, – сказал он офицеру.
   – Силы не равны.
   – Со мной наши силы даже превосходят.
   – Хельмут, я ни в коем случае не преуменьшаю твою силу, но их будет три тысячи, и их поведет не полководец, но сам Астрамак. Это же один из самых страшных и жестоких ворожеев, он непобедим и с ним будет еще десяток ворожеев из армии Рестонии. Это одна из сильнейших частей их армии. Твоя самоуверенность… она может стоить жизни всем нам.
   – Ты смерти боишься?
   – Все бояться, Хельмут. Даже ты, просто не принимаешь этого.
   – А как же погибель за Вервину? Жертва за свою землю?
   – Но не по глупости. Это разные вещи.
   – Думаешь?
   – Хельмут, не надо читать мне морали. Я всю жизни на службе Вервины, и не раз был готов сложить голову за нее, но одно дело умереть в разумном бою, а другое положить голову под топор ради абсолютной глупости. Без капли смысла. Понимаешь?
   – Если хотите бежать – бегите. Я встречу их один.
   – Да что с тобой, Хельмут? Речь не идет о бегстве.
   – А о чем тогда?
   – Я тебя не узнаю. Я понимаю, смерть Вейи…
   – Ничего ты не понимаешь.
   – Думаешь, ты один тут кого-то потерял? Оглянись вокруг, ворожей, посмотри вокруг себя. Подумай о тех, кто остался в Выжлице, подумай о тех, кто сейчас сражается в Трубече и тех, кто их ждет дома. Не делай из себя жертву. Всех нас касается горе, но это не повод отправить на погибель две сотни человек просто потому, что ты слишком обижен на жизнь.
   Офицер ушел и с ним еще двое. Они предстали перед шеренгами солдат и начали произносить воодушевляющую речь, но Хельмут не слышал и не мог разобрать слов. Кажется, офицеры пытались объяснить солдатам, что им придется стоять до конца и биться, защищая землю. Они подбирали правильные слова для тех, кто мог принять свой последний бой через считанные минуты, пытаясь хоть немного оправдать их бессмысленную смерть.
   Хельмут опустился на колени, закрыл глаза и попытался сконцентрироваться, но у него никак не получалось собраться. Слова офицера задели его, он понимал, что за последние часы совсем растерял привычную концентрацию и контроль, а мысли не складывались в порядок. Мерзкое чувство жалости к себе вдруг отравило его тело и разум, нечто глубинное, сидевшее в нем всю жизнь вдруг выплеснулось и как яд разлилось по всему телу. Первый раз в жизни он ощущал такое бессилие, такую ничтожность и сегодня он впервые в жизни потерял контроль над всем, что составляло его существование.
   Вдали показалось войско Рестонии. Численность скорее всего соответствовала той, которую сообщили уцелевшие в Выжлице. Массивная группа армии тянулась по дороге по направлению к крепости. Рыцари на лошадях и в тяжелых доспехах, пешие воины, арбалетчики, наемники из Чади и слуги шли длинной вереницей и извивались подобно огромной змее, грозящей удушить и поглотить всю Вервину, а первой жертвой на их пути станет жалкая группа из двухсот вервинцев, это будет что-то вроде закуски перед большим пиршеством. Солдаты Вервины заняли удачные положение на возвышенности, окапавшись за частоколом заостренных стволов тонких деревьев, наскоро собранных для защиты, атаковать их там будет сложнее, но численный перевес все равно не в их пользу, а битва, так или иначе, состоится в практически в чистом поле.
   Солдаты Вервины с надеждой глядели на Хельмута, стоявшего на коленях, и его фигура больше не внушал им уверенность, как это было вчера при Выжлице. Ворожеи улавливали состояние Хельмута, и чувствовали слабость. Один из ворожеев поделился наблюдением с Марсом, и зверь предположил, что ему потребуется помощь, как бы он тому не противился, иначе эту битву не переживет никто, и погибнут все напрасно.
   Рестонцы заметили малый отряд вервинцев и решили, что это уловка, а чуть поодаль на самом деле скрывается основная сила армии Вервины. Рестонцы не знали, что Выжлец не принадлежит им и рассчитывали, что армия Вервины просто обошла крепость, и их солдаты остались в тылу, заняв город. Вервинцы, в свою очередь, не знали того, что здесь, у озера эта группа армии Рестонии должна была встретиться с группой армии, идущей со стороны Трубеча. Эти же рестонцы также не знали, что группа армии не дошла до Трубеча, и что крепость взять не удалось и теперь вторая часть армии остановилась на подступах и ждала вестей из Выжлеца, которые никак не доходили.
   Командующий армией Астрамак приказал своему войску остановиться. Могучий, старый ворожей, он всю жизнь служил клану Рехт, собирая знания о ворожбе по всему миру, а вместе с ними и артефакты. Этот ворожей возможно не уступал своему более молодому сопернику Хельмуту, разве что не владел столь сильными заклинаниями, о существовании которых в арсенале у противника он пока не знал. Рядом с Астрамаком, высоким, бородатым мужчиной, с большим носом, темно-карими глазами и полностью лысой головой ступал страшный и огромный разумный медведь. Марс издали учуял присутствие разумного зверя, а медведь, в свою очередь, почувствовал рысь. Перспектива встречи с превосходящим по силе и размерам зверя не радовала Марса, и он перевел полный надежды взгляд на Хельмута, который все также стоял на коленях, закрыв глаза и медитировал.
   Астрамак вооружен редчайшим в Третьем мире артефактом – копьем под названием Рель Ижа. Это сильнейший из известных артефактов Второго мира. Неясно кому он принадлежал, и кто его сделал, но рестонцы уже сложили миф, что это оружие самого Рестона Рехта, чем внушали народу культ великого оружия. Копье необычайно грозно проецировало силу планеты Ижа, повергая в лед любого противника и замораживая поверхность в считанные мгновения. Соприкасаясь с землей или водой, Рель Ижа могла проморозить землю на многие метры вглубь, погубив все растения, ровно, как и заморозить озеро до дна, уничтожая рыб и водоросли. Взмахи копья вызывали разброс ледяных осколков и ветер, обжигающий холодом кожу. Перед началом вторжения копье Астрамаку передал лично Ворок, наказав вонзить его на главной площади Вирмы и превратить сердце Вервины в лед. В сущности, эта сцена была нужна лишь для армии, тогда как копье всегда принадлежало Астрамаку, но обойтись без ритуалов Рестонцы не могли.
   – Вторая группа армии придет с севера. Они ударят в тыл основным силам армии Вервины, которые скрываются за холмом, а эта кучка стоит здесь чтоб отвлечь внимание и ввести нас в заблуждение. Подготовить построения и ждать моей команды, – приказал своим офицерам Астрамак.
   Рестонцы начали выстраивать войско, готовясь к битве с Вервиной, слушаясь приказа своего полководца, который при всех его качествах никогда не руководил армией, и его нынешняя миссия отводилась ему строго в виде символического жеста. Рестонцы хотели, чтобы во главе одной из основных групп армии шел не обычный полководец, но могучий и внушающий ужас ворожей, сильный сам по себе, но при этом не такой опытный в стратегии.
   Солдаты Вервины с тревогой наблюдали, как войска перегруппировываются и очевидно готовятся к сражению. Позади у вервинцев, конечно же, никого не было. Часть воинов мысленно стала прощаться со своими семьями, понимая неизбежность собственной гибели. Хельмут по-прежнему делал вид, будто ничего не происходит, а может и правда не замечал вокруг себя ничего. В его адрес осторожно доносились укоризненные слова, а после и откровенные оскорбления и проклятия. Солдаты больше не верили ворожею и нарекали его виновником.
   Закончив маневры, рестонцы не стали ничего предпринимать, чем удивили вервинцев.
   – Чего они ждут? – задал вопрос один из офицеров Вервины другому.
   – Может, пока мы нападем?
   – Они не верят, что нас так мало, ожидают засаду, – предположил третий офицер.
   – И это на руку. Пока что, – произнес первый.
   – Но что потом?
   – Будем стоять столько, сколько нужно.
   – И чего будем ждать?
   – Пока Хельмут придет в себя.
   – Пора уже запустить ему свои камни.
   – Я могу ошибаться, но, кажется у него не получатся.
   – То есть?
   – Не может.
   – Н-е-е-е-т… главное солдатам не говорить.
   – По-моему они уже и сами все поняли.
   С обратной стороны озера показалась группа войск, врывающаяся из утреннего тумана.
   – А вот и вторая армия, – сообщил Астрамак, уверенный, что свои на подходе.
   – Это же наши, да? – спросил один из солдат Вервины, увидев с холма знакомый стяг.
   – Да, наши! Наши!
   Рестонцы издали заметили оживление в рядах вервинцев, но приняли его за панику, так как они все оглядывались назад, что-то кричали, махали руками, а ряды их нарушались.
   – Ты выглядит страх, – прохрипел один из офицеров рестонцев.
   – Укоротим путь нашим братьям, – сообщил Астармак.
   Он подошел к озеру, на котором совсем сошел ледяной покров с началом весны. Ворожей занес копье Рель Ижа и ударил им прямо по воде, выкрикнув заклинание. Лед стал в мгновение сковывать озеро, расползаясь в стороны и проникая в глубину на несколько метров, превращая поверхность в ровное, крепкое покрытие. Это действие заметили солдаты на холме и сперва ощутили тревогу, опасаясь, что пелена льда просто проползет и сможет сковать всю приближающуюся армию, но этого не произошло и ледяной покров охватил лишь часть озера. Подступающие войска заметили это, ворожеи быстро доложили Игану об использовании силы для сковывания льда, предположив, что это могло быть еще одной новой возможностью Хельмута, и глава армии без колебаний приказал пустить лошадей прямо на лед и рванул в сторону армии Рестонии. Солдаты на холме воодушевились и тоже пошли в атаку на противника.
   Хельмут, почувствовал огромный выброс сил от копья Астрамака, открыл глаза и произнес:
   – Пора начинать.
   Астрамак тут же ощутил присутствие мощного ворожея, буквально чувствуя, как он возник в этом мире, возник совсем рядом.
   – Вот это сила, – довольно произнес он. – Это он. Хельмут. Он тоже здесь.
   Две части армии Вервины соединились и пошли в бой. Теперь число атаковавших и обороняющихся приболело некий паритет, чего хватило вервинцам для смелости. Астрамак осознал свою ошибку, но от этого стал только злее и пришпорив лошадь сам бросился в бой и пустил на врагов своего разумного медведя, чьи когти в один миг сделались стальными, а взмах лап воздухом разбрасывал врагов, даже не касаясь их. Ворожеи Рестонии принялись нещадно уничтожать вервинцев, используя самые разные заклинания.
   Хельмут подошел близко к битве, настроился и стал собирать силы для удара камнями. Он сделал все, что знал, провел силу в идеальном порядке, прокричал заклинание, но ничего не получалось. Он не мог вызвать силу, не мог с ней соприкоснуться, не мог достать ее из глубин Большого мира. Отчаянно и бессильно он проорал заклинание и попробовал снова, но сила не поддавалась.
   – Да как же так! Разве это возможно? – кричал он сам себе. – Я ворожей! Или кто я? Кто я?
   Концентрация никак не могла вернуться к нему. Его разум заполняли десятки эмоций и чувств, его переполнял гнев, ненависть, обида, жалость к себе и безжалостие ко всем; его переполняла и любовью. И какие-то эмоции были лишние, а быть может и все. Не находя в себе способности вызвать главное заклинание, он просто выхватил свою Рачину, поднял щит и бросился в бой.
   Вервинцы не имели преимущества в бою. Численное превосходство, особенно в рыцарях давало о себе знать. Ворожеи рестонцев подавляли числом ворожеев Вервины и не позволяли сполна использовать заклинания, тогда как сами то и дело успевали выпускать силу в солдат противника, обращая некоторые группы в бегство. Марс как мог выставлял ветряные щиты, отражая атаки на солдат Вервины и по случаю впивался стальными лапами и зубами в тела врагов, помогая не столько ворожеям, сколько простым воинам, заодно наводя страх на лошадей противника. Медведь Астрамака с яростью рвал воинов, не чувствуя боли и почти не получая урона.
   Хельмут ворвался в очаг битвы, выбросил прицельно цепь ледяных осколков в сторону врага, и стал махать Рачиной разбрасывая воинов. Привычные для него заклинания получались, и он смог поразит несколько рыцарей льдом, закрутить врагов в ураган, обжечь огнем и оглушить иллюзиями. Все то же самое делали и ворожеи Рестонии, но сила заклинаний Хельмута оказалась выше, и он смог поразить двух ворожеев, которых не спас даже ветряной щит. Могучий Астрамак сразу рассмотрел в бою сильнейшего ворожея и решил лично устранить свирепого врага. Он издали метнул в него копье, но Хельмут смог почувствовать силу летящего в него заряда и в самый последний момент увернулся. Копье упало рядом и создало очаг ледяного взрыва, отбросив Хельмута и легко ранив его, пройдя даже через каменную кожу, и нескольких солдат поблизости.
   Он упал на спину, из рук выпали и меч, и щит. Над головой тянулось спокойное, синее небо после рассеявшегося тумана. Как много раз он видел это великолепие, и первая, кто научила его любоваться красотой неба, того места, где начинается Большой мир, была Вейя. Много-много лет назад, когда он еще верил в свое счастье, что оно возможно, и будет рядом с ней, когда он готов был на все ради нее, она научила его видеть красоту и прекрасное, научила тому знанию, до того неясному и неведомому Хельмуту да и многим людям. Каждый раз, поднимая очи вверх, он чувствовал, что именно она дарит ему это счастье, и глядя на небо, он знал, что она всегда рядом. Да вот только он никогда не был рядом с ней. И неужели его смерть докажет, что все это было напрасно, все было ради того, чтобы бесславно погибнуть здесь вместе с целой армией, с людьми, которые верили ему одному, верили, что его сила, его миф, спасут их и эти земли? Верили, что именно он тот самый единственный человек, которому все под силу. Ему показалось, что да. То, на что никогда не был готов он, оказалось возможно для других.
   Над телом Хельмут возник медведь. Его гигантская голова затмила небо, страшная пасть, источающая отвратительный запах и перепачканная кровью, скалилась над ним стальными зубами. Медведь поставил тяжелую лапу на грудь, а второй прижал правую руку, и Хельмут чувствовал, как зверь говорит ему:
   – Смердишь слабостью, ворожей.
   Медведь зарычал и намеревался вцепиться в голову смирившегося ворожея, но в это самый миг на него бросился Марс, вложив в прыжок всю свою силу, всю любовь к Хельмуту и желание спасти его жизнь. Марс исполнял предсказание Судишы, который предупреждал рысь о единственной слабости Хельмута, самого сильного ворожея. Утративший бдительность медведь получил сильный удар когтями по голове и потерял глаз. Вместе с Марсом они упали на бок, но зловещий хищник тут же вскочил на лапы и с невероятной злобой ринулся на рысь. Несколькими взмахами он нанесет ему тяжелые раны когтями, игнорируя кожаные доспехи рыси, и повредив ему лапы и тело.
   Ворожей ощутил ту силу и те чувства, с какими Марс совершил свой жертвенный рывок. Наконец-то Хельмут почувствовал, как будто давно позабытое и утраченное ощущение, его сердце всколыхнуло чувство любви, преданности, его разум окреп и силы стали молниеносно возвращаться, цепляясь за Большой мир.
   Он вскочил на ноги, вырвал из земли копье Астрамака и с огромной силой запустил его в медведя, бросавшегося на несчастного Марса, из последних сил использующего ворожбу, для выставления барьеров. Копье пробило тело, медведь злобно взвыл, прекратив махать лапами, как косой, и поднял голову. Этого мгновения хватило рыси, чтобы рвануть с места и вцепится в глотку стальными зубами, начать рвать противника и не оставлять мертвую хватку, пока враг не упадет замертво.
   Хельмут отмахнулся от нескольких солдат, разбросав их ветром и увидел перед собой Астрамака, а за его спиной ворожеев Рестонии. Они собирали силу, рассчитывая поразить его одним общим ударом и проверить живучесть Хельмута. Он быстро осмотрел поле боя и увидел, как падают защитники Вервины, не выдерживая натиск врагов. Он увидел, как обессиленное тело рыси падает рядом с павшим медведем и тяжело дышит после боя; он снова увидел небо и в голове его прозвучал ее голос, он прошептал ему последние фрагменты заклинания:
   – Теммь… Вир… Ирр.
   В сторону Астрамака, его ворожеев и всей армии Рестонии понесся гигантский огненный ураган. Ничего ужаснее и разрушительнее в своей жизни никто из присутствующих ещё не видел. Управляемая Хельмутом исполинская глыба из огня и ветра понеслась по рядам врага, заворачивая его в смертельную воронку и заживо сжигая под огромной температурой. Ни Астрамак, ни его ворожеи не смогли ничего противопоставить этой силе и первыми пали его жертвой. В рядах рестонцев началась паника, ураган носился и сжирал десяти человек за раз. Кони сходили с ума от страха, доспехи нагревались от жара, воины бросали оружие и бежали назад.
   Прошло немного времени, как в тыл противнику начали падать камни с неба, пылающие огнем. Армия Рестонии узрела воплощение сразу двух самых страшных легенд, сила которых вновь настигает их спустя почти полторы сотни лет.
   Битва завершилась разгром вторгшегося противника. Те рестонцы, что не погибли или не попали в плен, бежали обратно в Рестонию в полном ужасе и страхе. Именно им предстоит занеси свежий слух о возрождении тех самых заклинаний. Именно они, словно зараза, поразят сердце Рестонии рассказом про ожившие легенды. В этот день Вервина победила, потеряв множество своих сынов. Хельмут, который не смог настроиться на битву, слишком поздно использовал свою силу, и это время стоило жизни большинству из отважных вервинцев. Из двух сотен человек его отряда выжило только двадцать четыре воина и один офицер, которому прострелили колено в самом начале. Из прибывших от Тручеба в живых остался двести восемьдесят один воин, среди которых уцелел и Иган, поучивший ожог от пламени ворожея.
   Хельмут знал, что все вервинцы погибли по его вине. Он ходил по полю битвы с мертвенно бледным лицом. Как мог он помогал раненым, стараясь наложить на них заклинания, позволяющие ослабить боль или затянуть раны. Не жалея сил, он тратил свой разум, заставляя его соприкасаться с Большим миром вновь и вновь. Среди поля битвы он увидел крупную фигуру медведя с торчавшим из туши копьем. Он вырвал копь и уничтожил его, считая, что этой вещи не место в Третьем мире.
   Чуть поодаль от медведя на боку лежал Марс. Брюхо его тихо вздымалось от дыхания, по телу виднелись страшные раны от когтей медведя. Хельмут подбежал к нему, положил ладонь под его голову и на ухо начал шептать.
   – Марс. Марс. Ну же. Это я, Марс. Это я. Я здесь, Марс.
   Зверь не отвечал, тяжело дыша и глядя на горизонт. Хельмут гладил его по телу и повторял, что сейчас что-нибудь сделает, затянет его раны и все будет хорошо.
   – Марс, это я. Пожалуйста, Марс, не оставляй меня. Не оставляй. Я знаю, что ты это сделал ради меня, ты спас меня. Но я это не заслужил… Ну же, друг. Все будет хорошо. Пожалуйста, только не ты, Марс. Я еще отплачу тебе.
   Марс закрыл глаза и с трудом открыл их снова глаза, он выглядел очень уставшим, словно старик, всю жизнь скитавшийся по миру. В его очах отражалось небо, он посмотрел на него, а потом перевел взгляд своих потрясающе красивых желтых глаз и с любовью взглянул на Хельмута.
   – Марс, это я. Все хорошо, все хорошо. Пожалуйста, не покидай меня. Не оставляй меня. Я не прощу себе…, – все твердил ворожей.
   – Ты усложняешь, Хельмут, – ответил Марс. – Это был славный бой. Я рад, что все так закончилось. Лучше я представить не мог.
   – Ты не должен умирать за меня, Марс
   – Мой путь окончен.
   – Марс… я теперь твой вечный должник. Как я верну долго, если ты уйдешь?
   – Это не долг.
   Хельмут обнял его и острожное прижал к груди, думая: «И ты меня покидаешь. Все умирают из-за меня. Ничтожный я человек». Марс прочитал эти мысли и огорчился, что Хельмуту так тяжело от его ухода.
   – Ты помнишь острова Ниенна? Когда мы встретились.
   – Конечно. Я никогда это не забуду.
   – Я попросился с тобой. Для чего приобретал я друга?
   Хельмут покачал головой, не зная ответа.
   – Чтобы было за кого умереть.
   Хельмут снова крепко обнял его и по щеке его пробежала слеза, впервые за десятки лет. Слеза упала на голову рыси, но он уже этого не почувствовал. Марс покинул его, отправившись куда-то в Большой мир.

Пламя Рестонии

   Рестонцы всегда отличались умением слагать мифы и строить культ, что ни в коем случае не умаляло их заслуг и никак не мешало вести подробнейшие хроники обо всем, что происходит в их истории, а также среди соседних народов. Экономика, управление, государственные дела, население, шпионаж, войны – все подробно отражено в архивах рестонцев. Полный провал в попытке экспансии Вервины нанес удар не только по численности армии и ворожеям, но и по экономике страны. И пока опытные мифотворцы сочиняли для рестонцев легенду о героическом походе на земли Вервины, не вдаваясь в детали и подробности, в крепости Правителя Ворока Рехта происходил подробнейший доклад. На собрании присутствовал сам Ворок, глава Великого круга Рестонии Миронегт, несколько выживших в бою офицеров, дипломаты, главы кланов и архивариусы.
   – В период экспансии мы потеряли убитыми или пропавшими семьдесят три рыцаря, пятьдесят два офицера и полководца, одну тысячу восемьсот тридцать семь пехотинцев, триста сорок одного лучника, двести два арбалетчика, четыреста человек слуг и снабжения, четырнадцать ворожеев, шестнадцать наемников-ворожеев и чадь пали без числа, – доложил офицер штаба.
   – Общее число искалеченных равно шестистам четырнадцати человек в сумме, – сообщал другой офицер.
   – Мы потеряли всех наших агентов в Вервине. Сто сорок три человека были убиты, пропали или не выходят на связь, одиннадцать бежали в Рестонию, остальные отказываются сотрудничать под гнетом нового Правителя Марека. Он занялся выборочными чистками. Марек – наш бывший агент, оказала предателем, спутавшим карты.
   – Вся компания на текущий день стоила расходов на пять миллионов двести пятьдесят одну тысячу семьсот тридцать два златника. Цифры не окончательные Правитель Ворок Рехт, – докладывали казначеи.
   Ворок Рехт молчал. Больше двух часов он выслушивал доклады от десятков человек, рассказывающих о самых разных проблемах, случившихся при неудачной попытке взятия Вервины. По итогу Рестония понесла денежные убытки, потеряла почти всех боевых ворожеев, утратила одни из лучших частей армии и полководцев, сам Рехт утратил в глазах народа авторитет, чтобы не рассказывали мифотворцы, легенды о камнях с неба и огненном урагане красноречивее всего напоминали о поражении Рестонии и разлетались по всему континенту и каждый рестонец будет это шепотом рассказывать другому, пока не узнают все. Правитель с холодным взором смотрел на членов кланов и чиновников, все эти годы занимавшихся подготовкой. С самого начала они смогли убедить его отказаться от грубой силы, а использовать тактику разложения Вервины изнутри, после чего можно будет просто занять ее земли и много больше на этом поиметь, нежели при разорительном походе. Их алчность, расчетливость, их жажда наживы, но не жажда крови, не жажда величия раздражали его. Он счел их всех трусами и слабаками, нарекая виновниками всего произошедшего. Особого гнева досталось клану, верившему донесениям то от Марека, то от Драгана о поиске тех самых заклинаний. Правитель Рестонии уже тогда сомневался, что имеет смысл ждать, но кланы уверили его, что с такой сильной Ворок Рехт станет самым великим ворожеем и человеком во всем мире. И он ждал.
   Ворок Рехт, до того терпеливый к своим подданным, принял одно решение и спросил:
   – Значит, Марек проводит расправы в Вервине?
   – Да, повелитель. Точечные расправы, – отвечал один из чиновников.
   – Мне есть чему у него поучиться.

//-- *** --//
   Одной ночью Ворок перечитывал доклад о разгроме армии, выписывая и анализируя все огрехи, все слабости и размышляя как можно было избежать ошибок и как стоит их избегать в будущем. «Но главная проблема это ты, ворожей Хельмут. Откуда же ты взялся? Неуязвимый ворожей. Непобедимый Хельмут. Ты убил сильнейшего Волдхара. Ты убил пятнадцать моих наемников за раз. Ты уничтожил группу дорогих наемников вместе с Драганом. Ты уничтожил Выжлец. Ты уничтожил мою армию при Лаговице. И ты смог восстановить те заклинания… ты поднял со дна страниц истории пыль, из пепла возродив то, что давно исчезло. Да кто же ты такой, ворожей Хельмут? Нам нужно с тобой встретиться. Обязательно встретиться».

//-- *** --//
   Правителю Мареку в Крепости Вервины сообщали о победе над врагом. По этому случаю по всей Вервине затеяли праздник, добавив еще одну памятную дату в историю и еще один воспеваемый день в году. Вирмы гудели еще до того, как армия победителей вернулась к Правителю, принеся с собой знамена поверженных врагов, бросая их к подножью Вельмира, и приведя пленного полководца Шенкура и с ним еще десяток важных военных персон. Одни веселись, другие оплакивали погибших, третьи верили, что теперь-то воины точно закончились и страшно желали этого. Пока простой народ жил со своими мыслями и надеждами, кланы молча присоединялись к празднику, принимая поздравления и даже провозглашая речи жителям Вирмы. Первейшие изменники лихо говорили о великой победе и силе народа и земли, поднимая кубок на площадях.
   Марек слушал доклад, не подавая эмоций, но внутри все ликовало. Вчерашние заговорщики и предатели поголовно изменили свое отношение к ситуации, став верными подданными Вервины, целуя руки Мареку. Лишь малая доля тех, кто все же не смог отвертеться и убедительно подтвердить свою будущую преданность были казнены Мареком.
   Огромный зал Вельмира наполнился людьми, и все они ликовали. Однако Марек просил быть всех сдержаннее, сказав, что Вервина выиграла лишь битву, но возможно, большая война впереди и в этот раз им нужно будет подготовиться как следует. Марек официально утвердил перезапуск Кругов ворожбы, обещая оплатить восстание Кругов, библиотек и системы обучения. Отныне он вновь объявил ворожеев защитника Вервины и поручил заняться просвещением людей, чтобы вымарать из общества нагнанную ненависть к ворожеям и их делу и наоборот всячески занять их помощью Кругам. Крепость Выжлец начали восстанавливать, а коменданта Трубеча Новвица Хитрого перевели в Вирмы на высокую должность в армейской иерархии.
   Разбирая поле битвы, удалось выяснить, что у арбалетчиков и воинов Рестонии было много арбалетов и снаряжения из Скиммы, Тирверии и Криги, предполагая, что они предоставили их для нападения, а значит заинтересованы в поражении Вервины. Это наводило умного Марека на мысли, что Рестонцы были лишь одной из фигур, воплощением угрозы. Марек понимал, что ему необходимо готовиться к тяжелым временам, пройти которые можно только правя сильной рукой. От своих подданных он требовал беспрекословного подчинения и верности. На собрании он произнес фразу, занесенную в книги:
   – Если Вервина противостоит кому-то, то вы либо за нее, либо против. Другого не дано. Любой, кто будет пробовать плести интриги будет казнен.
   Марек выделял особый почет павшим дипломатам, павшим при выполнении опасной миссии Правителя. Вся миссия была удостоена доброй памяти и почтения в народе. Все дипломаты были погребены в общей могиле в землях близ Выжлеца, кроме Алатыря, чье тело не нашли. Одна лишь могила Вейи осталась нетронутой на том самом холме. Много лет спустя там возведут памятник в образе девушки, в честь победы, и люди будут ходить и поклоняться ему в дни торжеств, а в тех землях появится свой особенный праздник, «День Вейи», совпадающий с первыми днями весны и праздником изгнания рестонцев.
   После доклада все люди подходили и лично высказывали почтение Правителю Мареку как мудрому лидеру, ставшему во главе земель в самый трудный момент и благодаря ему все удалось повернуть вспять и добиться важнейшей победы.
   В этот день на приеме у Марека не оказалось только одного человека, того, кого он хотел бы увидеть более всего. После битвы при Лагоциве след Хельмута обрывается. Все, кто был там, говорят, что видели последний раз ворожея рядом с телом рыси, после чего он как будто исчез на месте и больше не появлялся. Ходили разные слухи от самых странных, будто Хельмут сбежал зачем-то в Рестонию, до того, что он исчез из этого мира, уподобившись героям прошлого. Тем не менее, не только имя его стало мифом, но и его дело. Камни с неба снова звучали в стихах, снова о них слагали песни, а огненный вихрь отражался в названии поселений, кораблей, имен и даже блюд.
   Спустя несколько дней Марек получил послание с аэридой. Это письмо было от Хельмута. Ничего особенно важного и полезного он не сообщал, но в нем содержалась одна фраза, завершающая письмо, которую Марек более всего был рад увидеть. «Если что-то случится, я буду рядом».
   Много потом еще болтали, будто видели у Великого Круга в Вирмы мужчину в капюшоне, якобы кто-то сумел рассмотреть его лицо и узнать в нем того самого Хельмута, но все это слухи. Мало ли что и кому померещится, тем более, когда о ворожее говорят в каждом трактире, да хвастаются тем, что хоть раз в жизни видали его. Хозяин постоялого двора близ Сланы, где Хельмут и Гарип останавливались на ночлег, отныне сдает в аренду кровать, на которой спал легендарный Хельмут и имеет с этого большие деньги. Получая каждую монету, он так радуется своей удаче и своей находчивости.

Хребет Вервины Никита Божин