Почтовая контора Фенимора

Анна Сеничева

Травяной переполох

   С Фенимором я познакомилась в магазине – такой, знаешь, небольшой магазинчик на углу, который торгует блокнотами, скрепками и карандашами.
   Каждый день я ходила мимо и ничего особенного не замечала. А в одно солнечное утро случайно глянула в витрину и увидела там Фенимора.
   Он стоял за окном и смотрел на улицу.
   Смотрел с интересом – разглядывал машины, воробьев, кошек и прохожих, которые спешили по своим делам. Но было видно, что Фенимору в магазине скучно: его соломенные волосы были взъерошены воображаемыми ветрами странствий, и он так крепко сжимал ремешки своей корзины, что становилось понятно – Фенимор готов хоть сейчас отправиться в путь.
   Но куда он мог тут путешествовать – от одного края подоконника до другого? Да и на самом подоконнике ничего стоящего не было: только горшок с геранью и картонная коробка с бумагами.
   Я зашла в магазин и спросила про Фенимора. Но Фенимор стоял на окне так давно, что все забыли, откуда он взялся. То ли его кто-то принес и забыл, то ли по ошибке прислали с канцелярскими товарами. То ли сам как-то появился. Тогда я спросила, могу ли забрать Фенимора с собой – конечно, если он сам захочет переехать. В магазине никто не возражал.
   А сам Фенимор оказался очень даже не прочь переехать. Стоять в магазине ему надоело, а тут открывались кое-какие возможности. Мы познакомились. Фенимор представился и пояснил, что имя себе выбрал сам, в честь известного писателя приключенческих романов.
   А потом он спросил, люблю ли я дороги.

   Через месяц Фенимор отправился со мной на Урал.
   Там он собрал целую коллекцию полезных ископаемых и разместил в специальном ящике по всем правилам. Прочитал местные горные сказания. С уральских гор мы полетели в отпуск к морю, где собирали раковины и катались на катерах. А когда вернулись, поехали к друзьям на дачу, в карельские леса.
   Путешествовать Фенимору очень нравилось. Ездил он в моей сумке, где устроил что-то вроде купе, как в поездах. Там он читал книги при свете фонарика – я нашла ему брелок в виде керосиновой лампы, чтобы было уютнее.
   Мне с Фенимором тоже было неплохо: он легко сходился с разным незаметным народом – мелкими лесовиками, полевиками, домовыми из магазинов, вокзальными и аэропортовыми. Оказывается, такого маленького люда, как Фенимор, везде полно, только он старается не попадаться людям на глаза. Мало ли что. Но договориться с ним вполне можно, и Фенимор со всеми находил общий язык. Поэтому мне частенько везло, когда он был рядом. Хотя сам Фенимор уверял, что он здесь совершенно не при чем.
   Наконец Фенимор понял, чем хотел бы заняться.
   – Буду перевозить почту, – сказал он как-то. – Всякие посылки, бандероли… Письма.
   – Товары из магазинов? – уточнила я. – Пылесосы и телевизоры?
   Фенимор сморщил нос.
   – Думаешь, всем нужны только они? Хотя если кому и понадобится пылесос, что же в этом плохого?
   Так Фенимор открыл свою почту.
   Обосновался у меня в квартире, прямо в шкафу, говорит – больше места ему и не надо. На балконе устроил склад в коробках из-под обуви. Я научила его вести учет, принесла книги по складскому делу и всяким конторским премудростям. Фенимор все внимательно изучил, но устроил по-своему. Я туда даже не заглядываю, все равно не разобраться.
   Посылки Фенимор перевозит в своей заплечной корзине, а корзина у него необыкновенная. Не знаю, есть ли такие корзины у кого-нибудь еще. И необыкновенностей у корзины две.
   Во-первых, в нее влезает все, что угодно. Но с одним важным условием.
   Это «что угодно» должно быть не просто нужным в дороге, а просто жизненно необходимым. А вот что необходимо, а что нет, корзина решает сама. Пытаться договориться с корзиной бесполезно, к этому надо просто привыкнуть.
   – Ты представляешь, – говорил как-то Фенимор, собираясь в очередную поездку, —в прошлый раз не влезла еда на дорогу! Сплошные важные посылки, даже бутерброды не поместились, что уж говорить про термос…
   – И что же ты сделал? – спросила я.
   – А ничего не сделал. Корзина же знает, что требуется. Я разнес все посылки, и в пункте назначения меня накормили яблоками. Мы ели печеные яблоки, салат из яблок, и даже яблочный суп. Ну и компот, конечно. Мне кажется, я и сам стал похож на яблоко.
   На яблоко он и вправду похож – лицо у него круглое и веселое. Совершенно яблочное лицо.
   – А сейчас как насчет еды? Влезает?
   Фенимор заглянул в корзину.
   – Да, влезает! И как будто даже на двоих, хотя посылка в этот раз большая. Тогда положу-ка я еще пирожков…
   Во-вторых, в корзине иногда появляются вещи, которые Фенимор туда не складывал. Нет, не просто сложил и забыл, а вправду не складывал! И все же они откуда-то берутся, чтобы пригодиться в самый ответственный момент.
   – Тебя отвезти в аэропорт? – спросила я.
   – Нет, спасибо. Чижик обещал меня подбросить.
   Чижик – это Чижик-Пыжик. Маленький воробей с реки Фонтанки. Тот самый, который время от времени исчезает со своего места, и все думают, что его опять украли. Бывает, его и вправду воруют, а он потом возвращается, но чаще всего Чижик просто летает по своим делам или отправляется с Фенимором на очередное задание.
   В этот раз в командировочном задании Фенимора значилось:

   Исполнитель: Почтовая контора Фенимора
   Заказчик: Общество музейных котов
   Пункт назначения: Город Калининград/город Зеленоградск

   Назначение путешествия:
   1. Доставить коту Муру растения для кошачьего огорода.
   2. Передать древне-пиратскую монету в Музей Океана.

   Подписи:
   Начальница Общества: Кошка Золотая ложка
   Старший секретарь: Кот Полиглот
   Младший секретарь: Кот Обормот

   Ниже стояла печать кото-музейного Общества – круглая печать с кошачьими ушами и усами. Печать младший секретарь снова поставил вверх ногами. Он ее всегда ставил как-нибудь не так и не туда – на то он и был кот Обормот.
   – Ну это ничего, – заметил Фенимор. – На действительность командировки не влияет. Кошка Золотая ложка делает ему замечания, но если Обормот станет все делать правильно, он перестанет быть Обормотом. А другие имена ему совсем не нравятся.
   – Он может стать, например, кот Антрекот, – предложила я.
   – Хорошая мысль, – подумав, ответил Фенимор. – Но тогда он, чего доброго, станет есть антрекоты на моих путевых листах, а это уже мне совсем не понравится, – Фенимор сложил листок с заданием и убрал под шапочку. – Ладно, мне пора. На работе не задерживайся.
   – Пока! – ответила я.

   В аэропорту Фенимор прошел все досмотры, хотя никто его об этом не просил, и вообще – вряд ли его заметил.
   Он даже перетряхнул корзину, чтобы точно убедиться, что ничего запрещенного к перевозке у него нет. Потом осмотрелся и спрятался в чьей-то сумке, которая тоже летела в Калининград. В сумке Фенимор собирался немного поспать – утро было еще раннее, а день предстоял длинный и трудный. Но вдруг в зале отправления прозвучало объявление по громкой связи.
   Строгий аэропортовый голос объявил, что рейсы задерживаются на неопределенное время.
   Фенимор выглянул из сумки. Может, он ослышался? Но объявление повторили, и никаких сомнений не осталось. Кто-то оставил багаж в аэропорту, и теперь чемоданы предстояло заново досмотреть и найти хозяина.
   «Нет, так не пойдет, – озабоченно подумал Фенимор. – Этак я полдня тут просижу, а то и дольше… А ведь еще добираться до Зеленоградска, и непонятно, как там дело повернется. Поищу-ка я летчика Мухина. Может, не улетел никуда…»
   Вот как плохо оставлять вещи без присмотра!
   Летчик Мухин, старый друг Фенимора, и вправду никуда не улетел. Он сидел на крыле маленького двухместного самолета и занимался любимым делом – раскрашивал самолетный пропеллер. Пропеллер он перекрашивал каждую неделю, и сегодня ему захотелось сделать его черно-желтым.
   Мухин красил пропеллер и распевал свою любимую песенку про пилотов. Только слова отличались от тех, что были в песне, потому что Мухин любил все делать по-своему и придумывал слова на ходу:

   – Однажды вечером, вечером, вечером,
   Когда поесть мне было совершенно нечего,
   В деревне вышел я во двор,
   Сорвал какой-то помидор,
   Но он умчался от меня во весь опор…

   – Привет авиаторам! – подходя, сказал Фенимор.
   – А, привет, дружище! – воскликнул Мухин. – Видишь, что я делаю? Летал когда-нибудь на самолете-шмеле?
   – Ни разу, – ответил Фенимор.
   – Вот докрашу пропеллер – и полетим! Далеко собрался?
   – В Калининград, а оттуда – прямиком в Зеленоградск.
   Мухин всплеснул руками, и от его кисти во все стороны полетели желтые брызги.
   – Эх, сотня булыжников мне в мотор! Какой-то раззява раскидал свои пожитки по всему аэропорту, и теперь честные пассажиры сидят и ждут, чем дело кончится.
   – Вот то-то и оно. У тебя есть какие-нибудь задания на полет?
   Мухин поскреб свои авиационные очки, которые также называют «консервами».
   – Да никаких сегодня. Может, оно и к лучшему – давно хотел прокатиться в ту сторону, да все не получалось. У меня там несрочное, но важное дело.
   – А что за дело, если не секрет?
   Мухин принял таинственный вид.
   – Вот скажи, Фенимор! Ты везде путешествуешь, много знаешь – какой такой камень добывают в тех краях?
   – Насколько я знаю, там много янтаря, – ответил Фенимор. – Только это ведь не взаправдашний камень. Это древесная смола, которая так долго пролежала на дне моря, что почти окаменела.
   – Так оно и есть! – Мухин снова взмахнул кистью, рассыпав по асфальту желтые точки. – В этом и вся соль! Мне нужен осколок такой древней смолы, только не простой – простой я и в магазине найду – а с букашкой внутри. Знаешь, попадаются такие кусочки янтаря, в которых с давних-предавних пор сидит комар. Или блоха…
   – А зачем тебе такой янтарь? – с интересом спросил Фенимор.
   Мухин отложил кисть и поудобнее устроился на крыле самолета.
   – Я увлекся историей Земли, – ответил он. – Очень уж она красивая – сверху, когда летаешь, это хорошо видно. Теперь интересуюсь все про нее знать. Геологию там, минералы, вулканы всякие. Откуда они брались и прочее…
   – Отличное увлечение, – одобрил Фенимор. – Только я все равно не понял, зачем тебе комар в янтаре.
   – Ну как зачем? Кто же мне расскажет, как все было на самом-то деле? А раз янтарь доисторическая смола, то и букашки в ней будут доисторические, а это ведь совсем другое дело! Я освобожу букашку из янтаря и стану вести с ней научные беседы.
   Фенимор поскреб затылок. Затея Мухина была очень уж необычная. Непонятно, удастся она ему или нет. Но разочаровывать друга раньше времени не хотелось, тем более что и вправду могло получиться. Ведь удивительные и невероятные дела именно тогда и происходят, если в них веришь. Даже не так – не просто веришь, а точно знаешь, что они непременно произойдут.
   – Ладно, полетели! У тебя колющего или режущего с собой нет? – спросил Мухин. – А то в салон самолета нельзя.
   – Нет, – ответил Фенимор. – Мне это совершенно ни к чему.
   – Тогда крутни-ка пропеллер!
   – А краска высохла?
   – Раз надо лететь, то будем считать, что высохла! Раз, два, три, от винта!
   Самолет разбежался и взмыл вверх с жужжанием, точно настоящий шмель. Мелькнула стеклянная крыша аэропорта, и под крыльями понеслись зеленые окрестные поля.
   Полет проходил нормально, однако совсем без происшествий не обошлось. Сначала навстречу попалась ворона, которая летела по своим вороньим делам и несла в клюве пакет с остатками жареной картошки. Ворона увидела «Шмеля», и от удивления выронила пакет – немудрено, она ведь никогда не встречала такую диковину. Картофельные стружки посыпались прямо на самолет.
   – Осторожно! – завопил Мухин, делая крутой вираж. – Берегись! Мы попали в метеоритный дождь!
   – Какой же метеоритный дождь, если это простая картошка! – воскликнул Фенимор.
   – А как интереснее выйдет – «осторожно, метеоритный дождь», или «осторожно, простая картошка»?! – крикнул Мухин.
   – А куда лучше попасть, – не сдавался Фенимор, – под картошку или под настоящие метеориты?
   Мухин не ответил, но тут же углядел новую опасность:
   – Внимание! На нас пикирует Змей-Горыныч! Всем приготовиться к экстренной эвакуации!
   Никакого Змея-Горыныча, конечно, не было. В стороне парил обычный воздушный змей, который и не думал на кого-то нападать. Но таков уж был Мухин – жизнь без приключений казалась ему скучной, а если подходящие приключения все не попадались, их срочно надо было изобрести.
   Пока Мухин обходил картофельно-метеоритные дожди и Змеев-Горынычей, Фенимор крепко держал свою корзину и размышлял над заданием.
   Поручение было серьезное и ответственное. У него редко бывают другие – Фенимора никто не гоняет туда-сюда по пустякам – но это оказалось особенно важным.

   Неподалеку от Калининграда у берега моря лежит старинный городок Зеленоградск, имеющий и другое тайное имя, мало кому известное – Котоградск.
   В Котоградске находится важная кошачья резиденция, откуда ведется управление многими кошачьими делами. Там же расположена знаменитая школа кошачьего пения и мурлыкания, а также главная кошачья библиотека. Но есть там еще кое-что, из-за чего Фенимору и пришлось лететь с утра пораньше в те края.
   Вокруг кошачьей резиденции разбит большой огород под названием Кошкина грядка. Коты разводят там множество растений для еды и лекарств, изучают их, выводят новые сорта и ставят всевозможные эксперименты. На Кошкиной грядке растут мята, мелисса, овес, овсяница, пырей, мятлик, котовник, немного валерьянки и кошачья лапка. И другие таинственные цветы и травы, малознакомые людям, но хорошо известные котам.
   Кошачья лапка, правда, котам без пользы, они разводят ее просто для красоты. У нее мягкие метелки, и вправду похожие на кошачьи лапки. Поэтому если доведется быть гостем в кошачьей резиденции, хозяева непременно преподнесут букет из кошачьих лапок.
   И вот в Зеленоградске случилось довольно странное происшествие. Даже не случилось, а прямо-таки стряслось.
   Кто-то разграбил всю Кошкину грядку.

   Главный кошачий огород одной злополучной ночью оказался весь перекопан, а вкусные и целебные травы всех сортов и видов, которые на нем росли, были растоптаны, разбросаны и похищены.
   Кто-то опустошил даже подвальные запасы. Подвалы не закрывались, так как Мур и Мурена – главные кот и кошка – держали их открытыми для всех желающих, полагаясь на их совесть, и кошачья совесть никогда не подводила. Но тут… Все до единого листочка было сгрызено, украдено или испорчено.
   Кто сделал такое? И как теперь быть? Откуда брать лакомства для котов? И как, в конце концов, делать для них лекарства?
   Мур и Мурена созвали совет, на котором решили списаться с музейными котами, также большими знатоками по части растений, и котами-садоводами из Ботанического сада. Те собрали целый ящик семян быстрорастущих трав и лекарства на первое время. Вот этот-то ящик и вез Фенимор.
   Травяные запасы еле уместились в корзине, но все же уместились. Из этого следовало, что посылка и вправду была необходима, как воздух.

   В Зеленоградск «Шмель» прилетел ближе к вечеру и совершил эффектную посадку на морской набережной, распугав чаек и чуть не застряв в качелях.
   – Я в кошачью резиденцию, а ты поищи янтарь, – сказал Фенимор. – На закате здесь и встретимся.
   – Идет, – ответил Мухин, снова завел двигатель и порулил по набережной в поисках янтаря.
   Фенимор подтянул ремешки корзины и огляделся. Куда же идти?
   Мур и Мурена обитали в старинной башне. Место в Котоградске было известное и видное со многих сторон. Но Фенимор-то был совсем небольшого роста, с его высоты башню так просто не разглядишь.
   А тут еще городские улочки… Были они не прямые, как положено обычным городским улицам, а с выдумкой: виляли, ветвились, чуть не закручивались кольцами, и прятали дома за высокими деревьями. Гулять-то по таким улицам весело, спору нет, а вот нужный дом попробуй еще найди… Даже если нужный дом – это высокая башня.
   А терять время впустую, бегая по городу, не хотелось. И никого подходящего рядом, чтобы спросить дорогу!
   – Интересно, нет ли в корзине карты? – спросил себя Фенимор.
   Он покопался в корзине, но карты не оказалось. Из чего следовало, что можно обойтись и без нее, положившись на свою находчивость. Надо только подумать, как именно.
   – Проходите! Не задерживайтесь! Занимайте кабинки, пожалуйста! – послышалось совсем рядом. – Не больше шести человек!
   Фенимор обернулся и хлопнул себя по лбу. Ну конечно же! Колесо обозрения!
   На набережной стояло здоровенное колесо обозрения.
   Вот с него-то и можно увидеть весь город! Фенимор решительно подошел к колесу, подпрыгнул, зацепился за какую-то перекладину и забрался в кабинку.
   А страшновато сверху, что ни говори… Кабинка поднималась все выше и выше, и скоро стало видно все вокруг – и море, и густые окрестные леса, и сама башня. Вон же она, высится над черепичными крышами! И идти недалеко.
   На всякий случай Фенимор сверился с командировочным заданием – там на обороте листа кот Обормот даже нарисовал эту башню. Нарисовал, конечно, довольно криво, потому что художники из котов неважные. Поэтому Обормот рисунок подписал. Но и с грамотой у Обормота тоже было неважно, и как правильно пишется слово «башня», он не знал. Так что надписи были такие:

      -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

      -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

      -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   И потом просто:
   «Тут»

   Этого было вполне достаточно.
   Когда кабинка опустилась вниз, Фенимор спрыгнул и быстро зашагал в сторону башни.
   По дороге он увидел, что закрыта кошачья больница и несколько столовых для котов. Возле закрытых заведений с мрачным видом сидели местные коты и озабоченно переговаривались.
   Фенимор, проходя мимо, случайно услышал обрывок их разговора. Из него следовало, что приболел кот-часовщик, который каждую неделю подводил старинные часы где-то под крышей старого собора, куда только он и мог забраться. А за часами водились некоторые волшебные свойства по поддержанию нужного времени в Котоградске. Того и гляди, время пойдет не так – где-то начнет отставать, а где-то, наоборот – торопиться. А то и вовсе остановится. Это вдобавок-то к другим неприятностям…
   Так что коты и кошки были очень и очень расстроены.
   Зато вороны, которых теперь некому было призвать к порядку, вели себя особенно нахально. Они таскали прямо с лотков угощения и разные блестящие штуковины – бусины, зеркальца, поделки – и громко каркали на каждой крыше. А одна наглая ворона выхватила мороженое прямо у девочки из рук.
   «Надо поторапливаться», – с беспокойством подумал Фенимор и ускорил шаг.
   – Скажите, уважаемый кот, – обратился он к рыжему коту, грустно сидевшему под деревом, – я правильно иду к резиденции?
   – Правильно-то правильно, сударь, – с унылым видом ответил кот. – А что толку?
   Он вздохнул, залез под скамейку и затаился.
   Фенимор свернул в переулок, быстро пошел мимо садовой решетки, и вдруг на него громко загавкали собаки. От неожиданности он даже споткнулся и чуть не уронил корзину.
   Собаки сидели за коваными воротцами какого-то домика – белая, черная и серая собаки облезлой породы и сердито гавкали на каждого, кто проходил мимо.
   – По какому поводу скандал? – спросил Фенимор. – Чего гавкаете?
   – Хотим и гавкаем, – ответил один пес и тявкнул еще раз.
   – Очень вежливо, ничего не скажешь! – заметил Фенимор, подтянув ремешки корзины. – Хорошо же вы встречаете гостей города…
   Но тут с моря дунул свежий ветер, пробежал по палисаднику за воротцами, и Фенимор почуял пряный травяной запах. Пахло не цветами и не древесной зеленью. Клумбы и листья пахнут совсем не так. Сейчас за воротами словно был настоящий скошенный луг.
   Фенимор подошел ближе. Ну да! Вот оно что! За оградой были разбросаны целые снопы и связки трав, среди которых узнавались и котовник, и мята, и прочие полезные кошачьи растения. Увидев это безобразие, Фенимор еле успел отскочить – одна из собак чуть не схватила его за рукав.
   – Так-так… Это что такое? – спросил Фенимор.
   – Проходи мимо! Что надо, то и лежит!
   – Так вот кто раскопал котам их огород! – возмутился Фенимор.
   – Предположим, – гавкнул один пес.
   – Допустим, – добавил другой.
   А третий снова тявкнул.
   – И зачем вы это сделали? – строго спросил Фенимор. – Собаки котовник не едят! И валерьянку не пьют!
   – Не едят, потому что не дают, – гавкнул один. – А мы думали, оно вкусное.
   – Поэтому коты прячут, – опять добавил другой.
   Третий, как обычно, ничего не сказал, но недовольно тявкнул.
   – А попросить у котов вы не могли?
   – Собаки с котами не дружат! – гавкнул первый. – И ничего не просят!
   – Дружить, значит, нельзя, а воровать можно? Ну и воспитание… Вот соберу в городе все палки, спрячу к себе в корзину, и играть вам будет нечем. Интересно, как вы на это поглядите!
   Собаки молчали, оглядывая Фенимора то ли недружелюбно, то ли виновато. Вид незнакомой таинственной корзины их смутил – а вдруг незнакомец не впустую угрожает, а правда может стащить все палки?
   – И вот еще что, – добавил Фенимор. – Многие растения надо знать, как применять, а то можно сильно отравиться! Понятно? Так что есть ворованное я вам не советую, и вы только даром испортили грядку.
   Собаки с опаской поглядели на связки травы и снова – на Фенимора. Врет он или нет? Фенимор, разумеется, говорил чистую правду.
   – Пора мне идти к Муру. Я даже прощаться с вами не хочу, собаки на сене…
   Фенимор сердито глянул на собак и поспешил к башне. Хорошо, что отсюда до нее было рукой подать.
   А на ступенях башни Фенимор увидел черного кота с белым треугольником на груди и белыми манжетами на передних лапах. Кот сидел и записывал что-то в большую тетрадь.
   Это и был Мур.

   С виду Мур очень походил на обычного кота. Но все, кто хоть немного смыслит в котах, мигом бы смекнули, что здесь что-то не так.
   Разумеется, на свете существуют разные черные коты – и черные коты с белыми пятнами на груди или лапах тоже есть. Но ни один из них не выглядит так, будто на нем и вправду надет черный фрак с белоснежной манишкой и накрахмаленными манжетами. А под солнцем будто поблескивали пуговки. Кроме того, если кот сидит и пишет что-то в тетрадь – тут уже поневоле призадумаешься.
   – Добрый день, – поздоровался Фенимор.
   – Добрый день, – ответил кот и со вздохом добавил: – Если он добрый. Кто вы, сударь?
   Фенимор представился и предъявил командировочное задание. Мур оживился.
   – Как вовремя! Большое спасибо за помощь! Как вовремя, дорогой Фенимор! А я ведь столько о вас слышал, но даже не узнал…
   – Ничего страшного, – ответил Фенимор. – Главное, я успел со своей посылкой.
   – Приглашаю вас быть гостем нашей башни. Мы с супругой будем очень рады, – Мур посмотрел на небо, – тем более что уже вечер, и вернуться домой сегодня вы все равно не успеете.
   – С удовольствием принимаю приглашение, – ответил Фенимор. – Но я не один. Со мной еще отважный пилот, с которым я и прилетел.
   – Разумеется, вместе с пилотом, – кивнул Мур. – Вам приготовят вторую комнату.
   Минут пять они с Муром выгружали из корзины посылки. Удивительное все-таки дело – корзина небольшая, а скоро все ступени оказались заставлены пакетами, мешками, мешочками, свертками и горшками. Мур остался разбираться с травяной посылкой, а Фенимор отправился обратно на набережную.
   Шел он тем же путем, и по дороге увидел большую лужу, разлитую на мостовой. Взяться луже было неоткуда, поскольку день стоял погожий, и на небе не было ни облачка. Возле лужи сидел Мухин со своим самолетом и распевал:

   – Однажды вечером, вечером, вечером,
   Когда водить мне было совершенно нечего…

   Рядом с Мухиным лежала целая гора янтарных кусочков.
   – А, вот и ты, дружище! – воскликнул пилот.
   – Что случилось? – чуя неладное, спросил Фенимор.
   – Случилась небольшая ерунда, – бодро ответил Мухин. – Мы, летчики, зовем это форс-мажор. Но волноваться нет ни малейшего повода.
   И Мухин рассказал, что облетел полгорода в поисках куска янтаря. Янтаря он видел много, но нужного так и не нашел. Так поиски привели Мухина к тому самому дому, где жили три облезлых собаки.
   – А, я с ними уже познакомился, – сказал Фенимор. – Они вредные.
   – И даже очень, – ответил Мухин. – Я всего-навсего пролетал мимо, а они так разлаялись, что у моего «Шмеля» чуть пропеллер не заклинило.
   – Я понял, они всегда так делают, – ответил Фенимор. – Постой… – он посмотрел на лужу. – Ты что же, решил их подразнить в ответ?
   – Нет, конечно! – возмутился Мухин. – Как ты мог такое подумать? Я всего-то набрал из того фонтанчика воды в кастрюльку и вылил на них. И так сделал раза три – видел бы ты, как они разозлились! А четвертый раз я на бреющем полете спустился ниже, чем надо, и застрял в их дурацком заборе. И одна облезлая погрызла мне крыло.
   Фенимор обошел «Шмеля» и увидел, что крыло и вправду изгрызено. Торчал только деревянный реечный каркас, а от обшивки остались одни клочки.
   – Да, самый настоящий форс-мажор, – задумчиво сказал Фенимор. – Просто форс-мажорнее некуда.
   – Так что теперь не только собаки облезлые, но и крыло тоже, – продолжал Мухин. —Но это ничего. Я что-нибудь придумаю, правда, пока не знаю – что. Послушай, дружище, а в твоей корзине случайно нет запасного крыла от самолета?
   – Сейчас посмотрим, – и Фенимор сбросил корзину.
   Крыла от самолета не нашлось, но почему-то из корзины вывалились лыжи без палок.
   – Странно, я их туда точно не складывал, – задумчиво сказал Фенимор. – Зачем мне летом лыжи, да еще без палок… Постой-ка, Мухин! Кажется, я понял. Сделаем гидросамолет и на нем отправимся в Калининград морем.
   – Отличная идея! – воскликнул Мухин.
   – Значит, таракана в янтаре ты не нашел? – спросил Фенимор.
   – Таракана не нашел. Зато теперь у меня есть янтарь с капелькой воздуха, янтарь с пылинкой, янтарь с травинкой и янтарная карамелька… Угощайся.
   Они сели на ступеньку перед изгрызенным самолетом и тоже сгрызли по карамельке. Собаки в этот раз сидели в доме и гавкали не так громко, но Мухин все равно оборачивался и корчил им рожи.
   Потом друзья завели двигатель и поехали на самолете до башни. А люди, попадавшиеся на пути, оглядывались им вслед, думая, что по мостовой едет заводная игрушка.
   Ночью коты работали не покладая лап – сажали целебные травы и распределяли по погребу башни драгоценные запасы. Как раз выдалась ночь, по лунному календарю особенно удачная для посева. Мур как специалист по астрологии знал это как никто другой.
   А Фенимор с Мухиным отдыхали. Они сидели на балконе башни, пили теплое молоко и смотрели на город.
   На набережной неподвижно застыло колесо обозрения. За ним тихо плескалось море.
   – Я сегодня катался на этом колесе, – сказал Фенимор.
   – И как? – спросил Мухин.
   – Очень даже впечатляет! Хочешь, завтра прокатимся?
   – Красиво, значит? – переспросил пилот, и Фенимору показалось, что он обиделся.
   – Но со «Шмелем», знаешь, какое же сравнение! – серьезно добавил Фенимор.
   – Вот то-то и оно, – с гордостью кивнул Мухин и пошел спать.

   Утром они завтракали вместе с котами.
   Завтрак был самый что ни на есть кошачий – сыр, сырники, творог, творожная запеканка, молоко топленое и кошачье какао. Кстати, если захочется дома приготовить такое какао, то нет ничего проще – готовится оно так же, как и обычное, только молока добавляется больше.
   – Вы посадили травы? – спросил Фенимор, пожелав хозяевам доброго утра.
   – Посадили, – ответила Мурена и положила им на тарелки творожные печенья. Мурена тоже была угольно-черная кошка, только белое пятнышко у нее было на лбу и походило на диадему. – Мы так вам признательны!
   – Берегитесь, пожалуйста, трех вредных собак, что живут неподалеку от башни, – сказал Фенимор. – Это их рук дело. То есть лап…
   Мурена покачала головой.
   – Мы их и подозревали. Но супруг мой кот Мур считает, что нельзя обвинять кого-либо бездоказательно, а как они воровали наши запасы, мы не видели.
   – Можете не подозревать, если не хотите, – ответил Фенимор. – Просто берегитесь их, и все.
   – Спасибо за совет, – поблагодарил Мур. – Я приму меры. Куда вы направляетесь дальше?
   – В Калининград, – ответил Фенимор.
   – У нас большие планы, – добавил Мухин.
   – Мне нужно передать экспонат в Музей океана, а моему другу – найти кусок янтаря с букашкой.
   – Комаром, например, – кивнул Мухин, отхлебывая какао. – Или тараканом. И желательно, чтобы он был грамотный.
   Мурена посмотрела на Мура. Тот поскреб лапой за ухом. Намерения гостей были удивительные, но Мур и не такого навидался.
   – Грамотного обещать трудно, – ответил он, – с грамотными комарами дела сложно обстоят, а с тараканами и вовсе беда. Хотя это, возможно, и к лучшему. Но поискать в любом случае стоит. Как прибудете в город – наведайтесь в Музей янтаря, там полно разных редкостей. Вы наверняка найдете то, что нужно. Минуту…
   И Мур взял лист бумаги с водяными знаками: кошачьи усы и острые уши. Это были хитрые водяные знаки – они проявлялись, только если на лист бумаги брызнуть молоком. На листе Мур написал следующее:

   «Прошение в Музей янтаря.
   Подателю сего прошу оказать содействие в поиске куска янтаря с насекомым внутри (комар или таракан), величиной с…»

   – Какого размера комар вас интересует? – уточнил Мур.
   – Примерно с меня, – ответил Мухин.

   «…величиной примерно с подателя сего письма.
   Со всем кошачьим уважением, Мур».

   Кот подписался и сложил письмо особым способом – так, чтобы получилась кошачья голова.
   Гости распрощались с хозяевами и спустились из башни. В маленьком саду уже прорастала мелисса, тянулась к солнцу, а вокруг – на балконах, карнизах и скамейках сидели коты. Они отдыхали и смотрели, как растут травы.
   Потом в Зеленоградске долго еще вспоминали это диковинное нашествие котов и кошек, которые во множестве сидели вокруг башни. Но мы-то теперь знаем, в чем было дело.
   Перед вылетом – точнее, перед отъездом самолета Мухин зачем-то забрал у котов мешок с отходами, хотя хозяева вовсе не хотели, чтобы гости выносили их мусор. Мешок Мухин повесил на погрызенное крыло «Шмеля».
   – Так-так, – заметил Фенимор. – Похоже, я знаю, зачем ты утащил у котов их объедки!
   – А спорим, не знаешь!
   – И спорить не буду. Ты хочешь их собакам во двор сбросить.
   – Совершенно верно, дружище! – воскликнул Мухин. – Ты быстро догадался, потому что и сам хотел так поступить!
   – У меня и в мыслях такого не было, – ответил Фенимор. – Но я тебя не первый день знаю. Давай-ка выбросим отходы куда надо, и поехали.
   – Нет, – гордо ответил Мухин.
   – Отдай мусор! – строго сказал Фенимор.
   – И не подумаю!
   – Мухин!
   – Не отдам! Пусть знают авиаторов! Я этого так не оставлю!
   – Да что ж такое! – и Фенимор вцепился в пакет с мусором.
   Мухин тоже вцепился в пакет и потянул на себя. Так они тянули каждый на себя, пока пакет с треском не лопнул, и мусор высыпался прямо на мостовую. Следующие полчаса Мухин с Фенимором убирали улицу. Потом сели в самолет и покатились к набережной. Мухин решительно хмурился и делал вид, что обиделся.
   – Ну вот, – сказал Фенимор. – И мусор вынесли, и улицу заодно убрали. Утро началось с полезных дел…
   Тут Мухин сделал резкий вираж, чуть не снес красный пожарный гидрант и проехал мимо кованой ограды, за которой уже сидели собаки.
   – Знай наших! – и с этими словами он выбросил на них несколько очистков.
   Собаки в ответ залились лаем, но самолет уже вовсю рулил к набережной мимо домиков с черепичными крышами.
   На набережную доехали быстро, разве что потом провозились целый час, налаживая к самолету лыжи. У днища «Шмеля» появилась сложная конструкция из лыжных креплений, веревочек и клейкой ленты. А когда лыжи наконец были приделаны, Мухин завел двигатель.
   Мотор взревел, и «Шмель» понесся прямо по воде к Калининграду.
   Вслед им с изумлением оборачивались чайки, а Мухин время от времени выкрикивал:
   – Берегись, справа по борту акула! Слева по борту пиратский корабль! Прямо по курсу неопознанный плавающий объект!
   Фенимор вертел головой, чтобы не прозевать опасность, но всякий раз обнаруживал либо песчаный островок, либо небольшую рыбешку, либо бутылку, плававшую на волнах.
   Но спорить с Мухиным было бесполезно.

Таинственный мост

   До открытия музеев оставался еще целый час, и «Шмель» катался туда-сюда по реке мимо высоких каштанов и старых домов. Утреннее солнце ярко искрилось в воде, а по берегам спали лодки и катера, накрытые брезентом, как одеялами.
   – Какое замечательное утро, – сказал Фенимор. – Знаешь, у меня предчувствие, что с нами случится что-то необыкновенное!
   – Например, у моего самолета отрастет новое крыло, – предположил Мухин. – Или оно вдруг свалится на нас прямо с неба.
   – Это вряд ли.
   – Тогда я не знаю, что необыкновенного может произойти… – он повернул в протоку и спугнул стайку воробьев.
   Но тут же Мухин сбавил скорость и изумленно прошептал, показывая на берег:
   – Гляди, Фенимор! Лодка дышит и шевелится…
   Фенимор даже привстал от удивления. Он всякое видал и знал, что у самолетов, кораблей и корзин бывает свой характер, но чтобы лодка шевелилась – это было уж слишком. Но в следующую минуту брезент и вправду всколыхнулся и зашевелился. А потом из-под него высунулся кот.
   – Жаль, – вздохнул Мухин. – А такое событие могло бы быть…
   – Не расстраивайся, – усаживаясь на место, ответил Фенимор. – Что-нибудь интересное с нами тут непременно произойдет.
   И они порулили дальше.
   – А красивый город, – заметил Мухин.
   – Очень красивый, – согласился Фенимор. – А это что за домик?
   – Где?
   – А вон, у берега. Маленький дом с башенками.
   – Из красного кирпича? Вижу!
   – Подрулим поближе?
   – Есть подрулим поближе! – бодро ответил Мухин и заложил такой крутой вираж, что вокруг «Шмеля» взметнулась туча сверкающих брызг.
   И тут с берега внезапно раздался голос:
   – Сбавьте скорость! Пожалуйста!
   От неожиданности Мухин так резко затормозил, что они с Фенимором чуть не вылетели из самолета.
   – Слышал? – тихо спросил пилот.
   – Слышал, – тоже негромко ответил Фенимор.
   – А то я подумал, что мне показалось…
   На берегу в этот ранний час было пусто. Даже кустов не росло, в которых кто-то мог бы прятаться. Только прыгали по траве воробьи и неторопливо ходили голуби.
   «Шмель» между тем продолжал по инерции двигаться вперед, и вдруг ткнулся носом во что-то. Остановился.
   – Мистика, – произнес Фенимор. – Ничего не понимаю!
   Самолет качался на волнах, его хвост медленно разворачивало течением, но нос по-прежнему будто упирался в невидимую стену.
   – А! Я, кажется, понял! – воскликнул Мухин и даже подскочил на сиденье. – Ну да – все ясно, как белый день! Ты знаешь про Саргассово море?
   – Читал, – ответил Фенимор. – Но сам в тех краях не был. А причем тут Саргассово море?
   – А притом! Это же море, сплошь заросшее водорослями, – взволнованно продолжал Мухин. – Корабли попадают туда, путаются, застревают, не могут плыть дальше и остаются там навечно! Ни туда, ни обратно, понимаешь? Я даже книгу читал – «Остров погибших кораблей» называется…
   – Но это же фантастическая книга, – возразил Фенимор.
   – Ничего не фантастическая! – возмутился Мухин. – Да там все в деталях описано, очень даже правдоподобно! Вот и здесь какой-то кусок Саргассова моря, и мы угодили прямо в лес таких хищных водорослей! – Мухин схватил гаечный ключ. – Ну я просто так не дамся! Держись, мерзкая тина!
   Фенимор перегнулся через борт и глянул в воду. Водоросли там, конечно, какие-то колыхались, но не больше и не гуще, чем в любой другой реке, и сквозь них просвечивало каменистое дно. Такие даже бутылку не удержат, не говоря уже про целый самолет.
   – Да нет здесь Саргассова моря. И не водоросли же нам кричали, – Фенимор оглядел реку.
   Обращаться было как будто не к кому, но обратиться было необходимо, чтобы прояснить ситуацию. Поэтому он откашлялся и вежливо спросил у пустого берега:
   – Почтенный! Вы меня слышите?
   На берегу тоже откашлялись и ответили тонким надтреснутым голоском:
   – Слышу, уважаемые путники.
   Фенимор с Мухиным переглянулись.
   – Не скажете ли, с чем мы столкнулись?
   – С опорой моста, – ответил голос. – Я бы предупредил заранее, но смотрел в другую сторону и не сразу заметил ваше удивительное транспортное средство… Если возьмете чуть левее, то спокойно пройдете мимо опоры.
   Фенимор с Мухиным снова переглянулись.
   – Что-то не вижу никаких признаков моста, – сказал пилот. – Похоже, Фенимор, нас просто дурят.
   – Однако мы и вправду на что-то налетели. Погоди… – и Фенимор обратился к пустой реке и домику из красного кирпича: – А не привидение ли вы?
   Невидимый собеседник подумал немного и признал:
   – В некотором роде. Видите ли, когда-то здесь был мост, а потом его снесли. Но мост был такой важный, старинный и много чего повидавший, что воспоминание о нем живет и по сей день. Его помнят и корабли, и моряки, и местные жители…
   – Кажется, я понял, – сказал Фенимор. – Так получается, что от таких сильных воспоминаний он начал становиться как бы настоящим?
   – В некотором роде, – снова согласился голосок. – А я уже не один год служу смотрителем моста и обитаю в этом вот доме. Увидеть и меня, и мост можно только по ночам в свете звезд. И не далее как этой ночью мне пришлось мост развести – сюда, представляете ли, проходил «Летучий голландец», неведомо как заплывший… то есть, я хотел сказать – зашедший в наши воды. И так как вы, уважаемые путешественники, тоже не совсем обычные люди, вы и натолкнулись на мост. Вот.
   – Спасибо за разъяснение, – серьезно сказал Фенимор.
   – Всегда пожалуйста. Теперь, если вы не против, я пойду спать. Притомился я что-то с этим «Голландцем»…
   – Конечно, – ответил Мухин. – Спокойной ночи… В смысле – спокойного дня, почтенное привидение.
   – Я смотритель моста, – поправил голосок. – Всего наилучшего.
   Мухин с Фенимором зачем-то подождали еще, но невидимый смотритель больше ничего не говорил. Тогда Мухин осторожно завел двигатель, они свернули влево и спокойно проехали по реке. Ехал «Шмель» медленно, чтобы не врезаться еще в какой-нибудь невидимый мост или дом.
   Но теперь вокруг была самая обычная река.
   – Послушай, Фенимор, – сказал Мухин, – а нам точно не померещилось?
   Фенимор пожал плечами.
   – Как знать… В такое удивительное утро все может быть!

Музей янтаря и Музей океана

   Музей янтаря стоял на берегу озера. А на самом озере стоял пришвартованный к прибрежным камням «Шмель».
   Строго говоря, про самолеты не очень-то принято говорить «пришвартовался». Швартуются корабли. Но так как «Шмель» временно работал кораблем, то про него тоже можно.
   Итак, «Шмель» стоял на озере и отражался в озерной глади. А еще там отражались Фенимор с Мухиным, которые сидели, свесив ноги к воде, и ели бутерброды. На крыле «Шмеля» стоял термос с чаем.
   – Ты случайно не потерял наше письмо? – спросил Мухин.
   Фенимор аккуратно собрал крошки, чтобы не запачкать салон самолета.
   – Нет, – ответил он. – Держи.
   И тут же на башенке тонко звякнули часы. Музей открылся.
   Под кирпичной аркой заскрипели и распахнулись ворота, приглашая пройти к старинной башне через мощеный двор.
   – Чует мое сердце, где-то рядом таракан, – решительно заявил Мухин. – Сидит и ждет меня. Думает, наверное – где же замечательный пилот Мухин? Когда же он, наконец, за мной прилетит? Ты как считаешь, дружище?
   – Считаю, что в таком месте любая диковина найдется, – ответил Фенимор. – Вон их кругом сколько!
   А вокруг точно уже начались диковины – вокруг музея стояли разные кованые штуковины, прямо из таинственной кузницы, а еще горки и пирамиды из камней.
   – Предлагаю тоже оставить след в истории, – сказал Фенимор. – Соберем какую-нибудь композицию? Например, горку вокруг того дерева. Или круг из камней, а внутри тоже камень, только побольше.
   – Можно и горку, – согласился Мухин. – Я хоть и человек техники, но искусству не чужд. Но сначала – дело.
   Друзья предъявили на кассе рекомендательное письмо кота Мура и прошли в музей.

   А янтаря-то в музее и вправду оказалось превеликое множество.
   – Ты только посмотри, что творится, – восхищенно прошептал Мухин, – а я-то думал – смола и смола… На что она годится? А она… она, оказывается, на все годится!
   Тут была посуда из янтаря, замки из янтаря, цветы из янтаря, корабли с янтарными парусами. И даже кот из янтаря – вылитый Мур. Был бы он черным, так ни за что не отличить. Но кот был желтым, как и положено янтарному коту.
   Хотя желтый цвет, как оказалось, тоже бывает разным. Вон его сколько! Есть темно-желтый цвет, почти коричневый, похожий на гречишный мед. Есть желтый как петухи-леденцы на палочках, а есть – как масло растительное и сливочное. И даже как крем-брюле! А бывает еще прозрачно-золотой, похожий на солнечных зайцев в первый день майских каникул. И все эти желтые цвета были собраны в музее.
   Фенимор переходил от витрины к витрине, но все время обнаруживал, что Мухин куда-то подевался, и возвращался его искать. Сначала Мухин застрял в башне янтарного замка.
   – Я всего-то хотел взглянуть, какая там мебель, – оправдывался он. – А мебели никакой и нет…
   Еще Мухин пытался поднять паруса на янтарном корабле, и снова не вышло. А потом пилот и вовсе устал и присел отдохнуть прямо на музейный экспонат. Он решил, что это скамья в стене, специально устроенная для уставших гостей, но это снова был огромный кусок солнечного камня.
   – Нет, многовато тут янтаря, – сказал Мухин. – Глаза разбегаются. Еще немного – и они совсем разбегутся, я их не соберу.
   – А мы уже пришли, – ответил Фенимор. – Вон кабинет нашего хранителя музея. Идем.
   Фенимор снова вытащил письмо Мура и постучал в дверь.
   – Милости прошу, – сказали из-за двери приятным солнечным голосом.
   – Здравствуйте, – ответил Фенимор и зашел в комнатку.
   Но не успел он рассказать, что привело их в музей, как увидел, что опять зашел один. Мухина в кабинете не оказалось.
   «Ох, дела, – мелькнуло у Фенимора, – там ведь стояла скрипка из янтаря. Не вздумал ли Мухин сыграть!»
   Пришлось извиниться и выйти. Но Мухин не трогал скрипку – хотя такая мысль, признаться, у него проскочила – он стоял у стены и о чем-то размышлял.
   – Что случилось? – спросил Фенимор.
   – Послушай, дружище… У тебя в корзине случайно галстука нет?
   – Какого галстука? – не понял Фенимор.
   – Любого. Лучше, конечно, «бабочку», но обычный тоже сойдет.
   Фенимор удивился, но заглянул в корзину.
   – Сейчас посмотрим! Так, термос… кружки… А с чего вдруг тебе понадобился галстук?
   Мухин замялся.
   – Ну как зачем… Мне кажется, мы недостаточно нарядно выглядим для такого места.
   Фенимор посмотрел в зеркало и убедился, что они с Мухиным выглядят как обычные посетители музея – ну вот совершенно ничем не выделяются, кроме разве что роста. Но тут он оглянулся на полуоткрытую дверь, увидел хранительницу музея и понял, что к чему.
   Хранительница сидела за столом и что-то писала янтарным карандашом в желтый журнал. Волосы у нее были теплого медового цвета. В белоснежном воротнике переливалась янтарная капля, и даже в ушах сверкало что-то вроде солнечных зайчиков. Выглядела хранительница серьезно и очень красиво.
   Так что галстук Мухину действительно нужен был просто позарез.
   Тем удивительнее, что галстука в корзине не оказалось, зато оттуда выпала расческа и маленькая белая роза с незабудками, перевязанная лентой.
   – Ну хотя бы что-то, – пробурчал Мухин, подошел к зеркалу и причесался. И сразу стал выглядеть гораздо наряднее.
   Букетик он засунул в петлицу своей авиационной куртки.
   – Ты уверен, что надо именно так? – уточнил Фенимор.
   – А как иначе? Я на картинках видел, что на всяких торжествах носят маленькие букеты на пиджаках, – ответил Мухин. – Чем я хуже? А ты можешь сам письмо передать? А то вдруг я что-то не то скажу… – смущенно добавил он.

   Хранительница музея прочитала письмо и сообщила:
   – Кажется, у нас есть то, что нужно. Пойдемте в запасник, – и открыла ключом таинственную дверку, которая вела к запасам музея.
   В запаснике, среди удивительных доисторических кусков янтаря, которые даже не показывали посетителям, в самом углу и вправду нашлось то, что нужно. Это был самый настоящий таракан, сидевший в большой круглой капле с пузырьками воздуха. Из-за воздушных пузырьков янтарь был похож на стакан с лимонадом «Дюшес».
   Мухин долго разглядывал таракана. Потом спросил хранительницу:
   – А он грамотный, как думаете?
   Та с сомнением посмотрела на таракана.
   – Этого обещать не могу. Ни один из тараканов, понимаете ли, в музее не служит, мне не с чем сравнивать.
   – Эх! – и Мухин решительно взмахнул рукой. – Ладно, беру!
   Он взял из витрины кусок янтаря и положил его Фенимору в корзину.
   – Подержи минуту, дружище! – с этими словами Мухин вытащил из петлицы букетик и вручил хранительнице.
   Та даже покраснела.
   – Ну, мы пошли, – сказал Мухин. – Было чрезвычайно приятно познакомиться!
   – Всего доброго! – пропыхтел Фенимор, согнувшись под своей корзиной.
   – Приезжайте еще! – сказала хранительница. – У нас много интересного!
   – Непременно приедем! – пообещал Мухин. – Если этот таракан не подойдет, мы его… можем обратно привезти… Янтарь вернем и таракана! То есть я хотел сказать… – он смутился.
   – Мы обязательно вернемся в ваш замечательный музей, – договорил Фенимор, подтянув ремешки корзины, – даже если тараканы нам больше не понадобятся.

   Под тяжестью куска янтаря «Шмель» даже немного просел. А может, он просто удивился, что ему попался такой необычный груз – все же не каждый день приходится возить тараканов, пусть даже в янтаре.
   Грузового люка в самолете не было, поэтому янтарь положили между сиденьями, а Фенимор с Мухиным вернулись в музейный двор, чтобы оставить след в истории, как хотели. То есть – собрать композицию.
   Они натащили камней, озерной гальки, сосновых веток, каких-то дощечек, которые нашли на берегу, и соорудили горку. Получилось интересно – как раз в стиле современного искусства. А чтобы искусство стало еще более современным, Мухин отвинтил от самолета какую-то деталь и приладил на вершине горки.
   Через минуту на горку уже обратили внимание посетители музея. Они щелкали камерами, гадали, что бы могла означать таинственная композиция и пытались истолковать замысел художника.
   Правда, самим художникам свой замысел пришлось срочно менять: когда они забрались в самолет и Мухин попытался его завести, выяснилось, что ничего не выходит.
   – Послушай, Мухин, – задумчиво сказал Фенимор, глядя на пустой нос «Шмеля», – а что за железки ты приспособил на пирамиду?
   Мухин хлопнул себя по лбу.
   – Елки-палки! Это же наш пропеллер!
   Пришлось снова выбраться из самолета, сбегать во двор и утащить пропеллер обратно. Но и без него горка выглядела хорошо – главное, чтобы работники музея не приняли ее за натащенный мусор и не вымели бы современное искусство за ворота.

   «Шмель» резво несся по реке, и скоро показался большой белый корабль, пришвартованный у берега. Значит, до Музея океана было рукой подать.
   – Какие там дела, дружище? – поворачивая штурвал, спросил Мухин.
   – Надо доставить старинную монету! Ее подобрали зайцы с Васильевского острова. Монета была то ли пиратская, то ли просто из дальних стран, но зайцам оказалась не нужна. А вот Музею пригодится. Кстати, а как дела с топливом?
   – С топливом дела хорошо! – бодро отрапортовал Мухин. – А вот без топлива – так себе…
   – Понятно, – ответил Фенимор.
   – Много на собак вчера потратил, – с сожалением добавил Мухин.
   Заведовала Музеем – точнее, той его частью, которая нужна была Фенимору – пожилая почтенная корабельная крыса. Она обошла на грузовом корабле полмира, побывала даже в Африке и на острове Рапа-Нуи. Беседовать с ней было очень даже интересно. Но Мухин в этот раз отчего-то не переживал по поводу галстука и вообще внешнего вида.
   Пока крыса оформляла монету в экспонаты и заполняла разные бланки, Фенимор выглядывал из кабинета – посмотреть, чем занят Мухин. Что он делает и не потерялся ли среди экспонатов.
   А Мухин сначала ездил на «Шмеле» вокруг скелета динозавра, стоявшего в центральном зале, и чуть не врезался в него, потом залезал на большой якорь у стены и катался с него, а затем и вовсе въехал в стекло аквариума и распугал рыб – хорошо еще, что стекло было толстое и выдержало. И хорошо, что рыбы сразу об этом забыли и стали как ни в чем не бывало плавать дальше.
   – Кстати, нет ли у вас чего-нибудь, что можно приспособить к самолету вместо крыла? – спросил Фенимор. – Или чего-то, чем можно обтянуть изгрызенное крыло?
   – Есть брезент и толстая нитка, чтобы пришить, – ответила крыса. – Подойдет?
   – Должно подойти, – кивнул Фенимор.
   – Отличная идея! – раздался в дверях голос Мухина.
   Он заглянул в кабинет и сразу увидел карту мира, висевшую на стене. Карта большая и красиво раскрашенная, но главным было даже не это.
   Некоторые места на карте оказались помечены крестиками…
   – Такими крестиками отмечают сокровища на пиратских картах, – с пониманием заметил Мухин. – Я читал.
   – Совершенно верно, – ответила крыса.
   – Так… так это что же, настоящая карта сокровищ? – изумился Мухин и подошел ближе.
   – Самая что ни на есть настоящая, – подтвердила крыса, – но сокровищ там уже нет. Их давным-давно нашли и выкопали, а карта висит в музее как наглядное пособие по истории.
   – А точно ли все выкопано? – с надеждой спросил Мухин. – Может, что-то все же осталось? Какой-нибудь маленький сундучок, например – с изумрудами? Меня бы и рубины устроили, на худой конец…
   – Увы. Все, что на этой карте, давно добыто, – ответила крыса, – до единой монетки. Вот, видите, на обороте карты пометка – «погашено». Значит, клады найдены. Свои сокровища вам придется искать самим.
   Но Мухин упрямо сдвинул брови, давая понять, что не согласен.
   – Давайте поищем материал для крыла, – сказала крыса.
   – Точно, спасибо! – обрадовался Фенимор. – Пошли, Мухин! Надо «Шмеля» чинить…
   – Идите, а я погляжу еще немного на карту, – ответил пилот. – Не каждый день встречаешь такие штуки…
   Но когда Фенимор вернулся назад с рулоном брезента под мышкой, Мухина и след простыл. Карты – тоже. Вместо нее на стене было размашисто написано карандашом:
   «Дружище! Не может быть, чтобы ничего не осталось! Я уехал попытать счастья!»
   Мухин уехал на «Шмеле» за сокровищами. Он никак не мог смириться с мыслью, что кладов нет.
   – Что ж, Колумбу тоже не верили, когда он ехал открывать Америку, – философски заметила крыса. – Возможно, ваш друг тоже что-то откроет…
   – Вряд ли, – ответил Фенимор.
   – Почему?
   – А у него топливо на исходе. Мы и сюда-то еле доехали на старых запасах. Думаю, будет болтаться где-то посреди реки, – Фенимор положил брезент на скамью. – Пойду пройдусь за ним.

   Как и куда ехал Мухин, было видно.
   На реке росли кувшинки, ряска, и там, где проскочил мухинский «Шмель», посреди речной зелени осталась пустая дорожка. Вдоль нее Фенимор и пошел по набережной. И хотя беспокоиться вроде было не о чем, но отчего-то стало тревожно, и он ускорил шаг.
   И вдруг Фенимор увидел то, от чего стоило испугаться!
   «Шмель» встал прямо посреди реки – у Мухина и вправду закончилось топливо. Самолет покачивался на волнах, прямо как цветная кувшинка, а на Мухина двигался настоящий прогулочный корабль! Мухин кричал и размахивал руками, чтобы его увидели и остановились, но разглядеть маленький самолет было не так-то просто – он смотрелся как игрушечный. Даже если бы его и увидали, вряд ли бы поняли, что на борту кто-то есть. Тем более – целый пилот!
   – Мухин! – завопил Фенимор и схватился за голову.
   – А, дружище! – закричал в ответ Мухин. – Кажется, я попал в переделку!
   – Да еще в какую! – Фенимор сбросил корзину и вытряхнул все, что в ней было, на мостовую.
   Веревка! Ну надо же! Первой из корзины вывалилась прочная веревка – значит, дело и вправду было серьезно.
   Фенимор быстро распутал ее.
   – Держи! – и бросил конец Мухину.
   Тот поймал его на лету, и Фенимор изо всех сил потянул «Шмеля» на себя. Мухин обвязал веревку вокруг пропеллера и помогал как мог, гребя руками, но получалось у него плохо, потому что в кабине был кусок янтаря – он постоянно пытался вывалиться в реку и отвлекал Мухина.
   – Да выброси ты его! – крикнул Фенимор.
   – Не могу! – вопил Мухин. – Я с ним уже сроднился!
   – Точно! – пыхтя, пробурчал Фенимор. – Я и забыл, что там твой таракан…
   А большой корабль все приближался и приближался, вот-вот – и он раздавит маленький самолет! Уже нависла над «Шмелем» тень корабельного носа, но Фенимор из последних сил выволок самолет из-под самого борта. Корабль с тарахтеньем прошел мимо, слегка задев хвост «Шмеля». Кстати – про корабли надо говорить «не проплыл», а «прошел». Но это так, к слову.
   «Шмеля» подбросило на поднятой волне, потом спустило, потом опять подбросило и закачало. Однако сейчас это казалось сущими пустяками.
   – Ф-фу… – пробормотал Мухин и устало плюхнулся на сиденье, прижимая к себе кусок янтаря.
   Он только сейчас сообразил, как плохо все могло обернуться и для него, и для «Шмеля». Да и для таракана тоже! Если бы самолет раздавило, таракан в своем янтаре ушел бы на дно – теперь уже на речное – и пролежал бы там еще лет сто, а то и больше.
   Фенимор перевел дыхание, перехватил веревку поудобнее и потащил самолет дальше. Минут через пять идти ему стало совсем тяжело, а еще через минуту он вовсе споткнулся и упал. И тут понял, что все это время тащит целого «Шмеля» с двумя пассажирами, которым уже вроде как ничего не угрожает.
   Мухин сидел, обнимая таракана, и любовался рекой.
   – Знаешь, дружище, – вдохновенно произнес он, – я как заново родился! Такая красота кругом… И дома красивые, и деревья красивые, и даже асфальт ничего! Хотя обычно я на него и смотреть не хочу!
   – Здорово, – ответил Фенимор, вытирая пот со лба. – Так давай помогай, раз все равно уже родился!
   Мухин устыдился.
   – Да, пожалуй…
   Он положил кусок янтаря на свободное кресло, выбрался по канату на набережную и они поволокли «Шмеля» вдвоем. Чтобы тащить самолет было веселее, Мухин, кряхтя, напевал новую песню:

   – Однажды вечером, вечером, вечером,
   Когда в крыле «Шмеля» образовалась трещина,
   Летать он больше не хотел,
   Остался Мухин не у дел,
   Но дотащить куда-то самолет сумел…

   Когда наконец доволокли «Шмеля» до музея, то уже совсем выбились из сил – только и хватило, чтобы привязать самолет к ограде.
   А потом оба свалились под куст.
   – Да, история была, – вздохнув, сказал Мухин.
   – Ужас… Мухин, не делай так больше, – утомленно ответил Фенимор. – Ты зачем упер карту? Тебе же сказали, что кладов там нет.
   – Я не поверил, – заметил Мухин. – Не может такого быть, чтобы во всем мире закончились сокровища.
   – Сокровища закончились не во всем мире, а лишь на этой карте, – сказал Фенимор. – Да и на той карте все клады были в тропических морях. На «Шмеле» ты бы туда не доехал. Там большой самолет нужен…
   – Карту я не смотрел, – признался Мухин. – Это же морская карта, а я все-таки летчик, а не моряк. Но я рассчитывал разобраться по пути, карты похожи…
   – Пойдем в музей, – со вздохом ответил Фенимор, – поужинаем, крыло перетянем…
   Со всеми хлопотами и приключениями они даже не заметили, как завечерело.
   На набережной под большим морским якорем развели костер и зажарили оставшиеся бутерброды. Крыса из музея вынесла им по стакану сладкого чая с лимоном и по тарелке макарон по-флотски.
   – А ночевать вы где будете? – спросила она. – Могу пустить в кабинет, но там, честно говоря, одна-единственная раскладушка.
   – Здесь и переночуем, – ответил Фенимор, расстилая брезент. – Вечер теплый, под кустами мох, не жестко… Только бы нам еще топлива где-то взять на обратную дорогу.
   – Точно, – пробормотал Мухин. – Я в этой гонке за сокровищами и забыл. Не найдется ли у вас какого-нибудь топлива? – спросил он.
   Крыса поскребла нос.
   – Корабельное подойдет?
   Мухин подумал немного и уточнил вопрос:
   – Не найдется ли у вас какого-нибудь самолетного топлива?
   – Где же вы тут видите самолеты?
   Фенимор с Мухиным посмотрели на набережную. Самолетов там и вправду не наблюдалось – стоял большой научный корабль, подводная лодка, разные катера и даже одна лодочка на веслах, которой, как известно, никакого топлива и вовсе не требуется.
   – Ладно, – решился Мухин. – Лейте корабельное! «Шмель» ответственный самолет. Он поймет, что другого горючего сейчас не найти, и не станет капризничать.
   – Извольте, – ответила крыса. – Завтра принесу пару бидонов. Спокойной ночи!
   – Спокойной ночи! – сказал Фенимор. – Большое спасибо за топливо, брезент и макароны. И вообще спасибо.
   Крыса кивнула и ушла в музей.
   – Ох, устал я что-то… – вздохнул Мухин.
   – Немудрено, – ответил Фенимор.

   До самой ночи Фенимор с Мухиным лежали на брезенте и смотрели в небо. По небу летели падающие звезды. Одна звезда пролетела совсем близко, будто у самого носа, и тут же в двух шагах что-то легко зазвенело, раскатилось по мостовой. Фенимор привстал.
   – Ты слышал? – тихо спросил он Мухина.
   – Да, – так же тихо ответил он. – Это я посуду задел, она на камнях сушилась.
   – Жаль, я думал, это звезда упала и зазвенела…
   – Нет, – с сожалением сказал Мухин. – Это не звезда, а всего лишь вилка и подстаканник.
   По воде сновали легкие тени старых кораблей. Вот у самого музея остановился прозрачный старинный парусник, пронизанный легким светом.
   – Что это за корабль? – изумленно спросил Мухин.
   – Это и есть «Летучий голландец», – ответил Фенимор, – который сегодня проходил под призрачным мостом. Таинственный корабль… Ходит туда-сюда по морю долгие века.
   – Не то, что мы, – с гордостью заметил летчик. – Мы не просто туда-сюда мечемся, а выполняем важные задания.
   – Как знать… Может, и у него своя цель, просто мы о ней не знаем.
   – А если забраться на корабль и выведать что-то? – спросил Мухин. – Если повезет, то останемся и поедем на нем путешествовать. За сокровищами…
   – Не вздумай, – строго ответил Фенимор. – А если не повезет, и ты с него свалишься? Корабль-то призрачный. И я не успею тебя выловить?
   – Нет, тогда не надо, пожалуй, – согласился Мухин, повернулся набок и засопел.
   А Фенимор еще долго смотрел на звезды. Были они яркие и чистые, и далеко все виднелось в их свете – даже то, что днем разглядеть невозможно. Например, виднелся лучистый призрачный мост на реке и домик смотрителя.
   Сам смотритель тоже был виден. Он сидел на крыльце дома и читал толстую книгу – то ли морскую энциклопедию, то ли справочник якорей.

   Наутро их разбудила крыса, которая сварила на плитке в кабинете какао и достала настоящих корабельных сухарей.
   После завтрака заправили «Шмеля». Фенимор получил отметку в командировочном задании, они попрощались и забрались в самолет.
   – Держи янтарь крепче, – велел Мухин. – Полетели!
   Набережная Музея оказалась отличной взлетной полосой. Длинная, прямая, с ровным покрытием, а вдоль нее стоят старинные якоря, корабли и растут платаны [1 - Платаны – это такие необычные деревья, которые умеют сбрасывать не только листья, но и кору. А еще они очень красивые.]. Не каждому самолету выпадает такая полоса.
   «Шмель» взлетел и набрал высоту. Корабельное топливо пришлось ему по вкусу, разве что иногда он плохо слушался Мухина и пытался свернуть то к морю, то к реке, то к какому-нибудь озеру – видно, теперь он чувствовал себя кораблем, и его тянуло к воде. Поэтому Мухин был строг, собран, и уже не кричал каждую минуту, что вокруг какие-то метеоритные дожди и неопознанные летающие объекты. А Фенимор держал кусок янтаря и любовался красивыми видами.
   К вечеру они приземлились дома. Коты получили свои растения, Музей получил монету, Мухин – таракана. Кстати, он таки достал таракана из куска янтаря, и его мечта сбылась. Точнее – почти сбылась.
   Ох уж это «почти»… Сколько великих дел из-за него так и не свершилось!
   Дело в том, что таракан оказался совершенно бестолковым и мало что мог рассказать о доисторических временах. К тому же он по старой тараканьей привычке таскал всякие крошки и остатки еды. Скоро таракан замусорил весь самолетный ангар, так что Мухин всерьез задумался, не попросить ли таракана вернуться обратно в свой янтарь.
   В конце концов они распрощались, таракан вырыл себе нору под ангаром и уполз туда жить, а Мухин снова ищет собеседника для разговоров о доисторических временах. И если вам есть что рассказать по этому поводу, можете заглянуть к Мухину в гости, он будет рад. Его ангар – самый маленький в аэропорту.
   А Фенимор уже собирается в новую командировку.

Загадка мраморного карьера

   С утра в корзине Фенимора лежал термос, пакет с сухарями, мешочек гречневой крупы и сушеные грибы. А еще начищенный походный котелок.
   Значит, Фенимор собирался в дальний путь, в какие-то таинственные края, где нет ни столовых, ни кафе, ни магазинов – не зря же прихватил котелок. Наверное, будет варить кашу на костре.
   И правда: на телеграмме, которую Фенимор получил, виднелось слово, которое одновременно было лесным, грибным и ягодным. И скалистым. Это слово «Карелия». Тогда действительно одним днем не обойдется.
   – Так. Еще спички, – и Фенимор сверился с коротеньким списком вещей. – Вроде все собрал…
   Однако кроме припасов в дорогу, в корзине больше ничего не было – ни коробок, ни бандеролей, ни даже письма. Странно, неужели он собрался ехать с пустой корзиной?
   – Я не с посылкой еду, – ответил Фенимор, – а за посылкой! Туда с пустой корзиной поеду, а обратно с полной, – он снял с веревки свою шапочку, которую выстирал вчера вечером, и встряхнул. – Отлично, высохла… Надеюсь, довезу.
   – Шапочку?
   – Не шапочку! Корзину. Тяжелая будет.
   – А что за дело на этот раз? – спросила я.
   – Дело жутко таинственное, – сказал Фенимор. – Меня вызывают на мраморный карьер. Там, представляешь, внезапно объявились на скале знаки, по виду очень похожие на наскальную роспись разных туземцев.
   – Как на острове Пасхи?
   – И там тоже, – кивнул Фенимор. – Знаки нашли местные улитки. Пишут, что ничего подобного раньше не видели. Да и туземцев там никаких нет, кроме местных жителей, а они скалы разрисовывать не станут, не тот народ. Вот и еду за куском камня, чтобы отвезти в Этнографический музей, – и Фенимор закинул корзину на плечо. – Вернусь дня через три, не раньше. Так что не беспокойся!
   – Удачи!
   – Счастливо!
   В этот раз везти Фенимора было некому. Чижик-пыжик сидел на Фонтанке, поскольку туристический сезон был в разгаре, и достопримечательностям отсутствовать не полагалось. Знакомые вороны возились с птенцами. А летчик Мухин усердно посещал лекции в Геологическом музее, вел конспекты и целыми днями просиживал в библиотеке, пытаясь самостоятельно разобраться, как все же устроена наша планета, раз таракан его так подвел…
   Поэтому Фенимор забрался в один из туристических автобусов и теперь ехал по извилистым дорогам, попивая сладкий чай из термоса. Ехать пришлось долго, поэтому он успел даже немного поспать.
   А когда пошли северные края, кривые сосны и гранитные глыбы, заросшие белыми мхами, Фенимор незаметно высадился с группой туристов на первой же остановке и свернул в лесную чащу.
   Там он прошел по веревочному мостику через бурливую водопадную речку и сошел на крутой берег.

   На берегу росли густые папоротники, стояли высокие муравейники и лежали большие валуны.
   Фенимор огляделся. В этих краях он бывал, но уже давненько, поэтому не мешало бы спросить дорогу, а то еще свернешь не туда. Броди потом по лесу. Так, так… Ага, вот у кого можно уточнить!
   Фенимор подошел прямо к валуну, лежавшему на берегу и деликатно постучал по нагретому солнцем боку.
   – Эй, камень! Добрый день!
   Можно подумать, Фенимору напекло голову, раз он решил поговорить с камнями. Однако все было не так просто.
   В тех краях много древних камней, оставшихся там еще с ледниковых времен, то есть с очень давних пор, и камни эти непростые. Они живые. Много знают и помнят, а иногда даже потихоньку передвигаются с места на место – просто чтобы поразмяться или выкупаться в ручье. Столько лет лежать на одном боку и камням надоест.
   Правда, они нелюдимые и любят поспать. Все-таки камни – камни и есть. Да и туристов в тех краях все больше и больше, от них шум, гам и разговоры. Вот камни и прикидываются неживыми, потому что не любят суеты и беспокойства.
   Камень, с которым поздоровался Фенимор, все лежал и молчал. Фенимор уже подумал, что ошибся, и перед ним обычный лесной валун, но тут мхи и трещины на камне зашевелились, и камень приоткрыл глаза.
   – А, Фенимор, – медленно произнес он. – Здравствуй, почтовик. Что привез?
   Голос у камня был глуховатый – совершенно каменный голос.
   – Сюда – ничего, – ответил Фенимор. – Я как раз за посылкой приехал.
   Камень пошевелил густыми замшелыми бровями и спросил:
   – Мед повезешь?
   – Нет.
   – Варенье?
   – Тоже нет.
   – Смолу?
   – Снова не угадал.
   – Ну… тогда не знаю, – заметил камень.
   – Я приехал за куском скалы с доисторической надписью, – ответил Фенимор.
   Камень удивленно приподнял брови-мхи, и с них посыпались сухие сосновые иголки.
   – Это какая? «Тут был Вася», что ли? Здесь такие на каждом втором. Рисуют… а мы потом под дождями… отмывайся.
   – Нет, еще более доисторическая, – сказал Фенимор. – Ты вот какого века?
   – Палеозой, – поразмыслив, ответил камень. – Но точно не скажу. После ледника плохо помню.
   «Вот бы Мухину такого собеседника», – подумал Фенимор.
   – Нет, надпись помладше.
   – Странно, – пробурчал камень. – Тогда туристы не болтались. Рисовать некому было. Что-то путаешь.
   – Посмотрим. Как бы мне побыстрее до карьера добраться?
   Мох на каменном лбу задвигался – это камень раздумывал.
   – У того моста муравейник. Муравьи извозом занимаются. Шустрят. Договорись – подвезут.
   Фенимор поправил корзину.
   – Спасибо. Ладно. Спи дальше!
   «Пять минут с камнем поговоришь, сам как камень станешь», – подумал Фенимор, поняв, что тоже начал разговаривать короткими фразами.
   Камень хотел было кивнуть, но ему лень было двигаться, и он просто прикрыл глаза.
   А Фенимор дошел до висячего мостика, угостил муравьев сахаром – муравьи его очень любят – те впряглись в небольшую тележку, стоявшую позади муравейника, и дружно покатили тележку по корням и тропам к лодочной станции на бурной реке.
   На станции Фенимор взял напрокат маленькую резиновую лодку и начал спускаться по крутым речным порогам. На одном из порогов лодка перевернулась, и Фенимор оказался в бурной холодной воде.
   Пока он мокрый добрел до турбазы на озере, весь продрог. Хорошо хоть база была недалеко. Там он развел костер и сварил в котелке гречневой каши. Козы, которые жили на турбазе, угостили Фенимора специальным козьим сыром, он поджарил его на костре. Получился неплохой ужин. Даже ранняя черника к чаю нашлась.
   «Жаль, никого из друзей нет, – подумал Фенимор. – Отличный сыр, отличный костер… Да и каша ничего вышла, хоть и без грибов… Эх!»
   Потом Фенимор затушил костер, набросал сверху сосновых веток и улегся на них. Получилась теплая постель, скоро он согрелся, обсох и заснул.

   Утро выдалось солнечное, и Фенимор, высохший и отдохнувший, доехал на старинном поезде прямо до мраморного карьера.
   Теперь предстояло найти улиток, которые обитали в местных пещерах, и нашли таинственную наскальную роспись. Где улитки жили, Фенимор примерно помнил, к тому же у входа в парк карьера висел указатель – ракушка, рожки над ней и надпись «Улитки». И стрелка.
   Однако улиток у их пещеры почему-то не оказалось.
   Фенимор обошел все вокруг, исходил окрестные лестницы и склоны, где смог пройти, протиснуться или пролезть, но ни одной улитки не было видно.
   Ну и дела! Только вчера пришла от них телеграмма, а теперь ни одной улитки! Неужели это как-то связано с наскальным рисунком? А вдруг те, кто его оставил, не такие уж и безобидные? А если здесь завелись самые настоящие туземцы-дикари, и улиткам грозит какая-то опасность?
   Придется выручать! Фенимор подобрал палку покрепче и пошел искать следы улиток. При этом нельзя сказать, чтобы Фенимору было совсем нестрашно – нет, ему было немного не по себе. Ведь он был невелик и представления не имел, что его ждет. Но на то он и был Фенимор.
   Но стоило только свернуть за угол… Как тут же невдалеке послышалось пение. Фенимор прислушался, опустил свою палку и с облегчением вздохнул. Песенку эту он знал – это была любимая песня улиток. Они частенько ее распевали, когда направлялись куда-нибудь по своим улиточьим делам.
   Песенка была очень простая, и состояла из одной-единственной строчки, которую улитки распевали на разный мотив:

   – Тише е-е-е-дешь, дальше бу-у-удешь,
   Тише е-е-е-дешь, дальше бу-у-удешь!

   Вот из-за каменного утеса показались и сами улитки. Они ползли откуда-то, растянувшись на всю дорогу, да еще вдобавок тащили за собой какие-то тележки и тачки, словно возвращались из далекого похода.
   Здесь нелишне заметить, что пословица «Тише едешь – дальше будешь», которую улитки выбрали своей песней, имеет продолжение, о котором не все знают. Полностью она звучит так: «Тише едешь – дальше будешь от того места, куда едешь».
   Но улиткам, понятное дело, такое окончание пословицы не нравилось, и они считали, что его просто-напросто выдумали недоброжелатели.
   Фенимор от удивления даже палку выронил. И тут его увидела главная Улитка, которая ползла первой:
   – О! Фенимор! Фенимор уже приехал!
   И другие улитки загомонили:
   – Быстро приехал! Как метеор! Фенимор-метеор!
   Фенимор совершенно не понял, с чего это вдруг он стал метеором, когда провел в дороге весь вчерашний и немного сегодняшний день. Это обычное время пути до этих мест, и никакой особой быстроты в его прибытии не было.
   – Мы с почты! – радостно продолжала Улитка. – С почты идем! На почту и с почты! Телеграмму отправили, а ты уже тут! Фенимор-метеор!
   И улитки снова весело загалдели, подползая к своему дому. Тут-то Фенимор понял, в чем дело. Получается, улитки вчера отправили телеграмму и весь день ползли с почты! Тогда, конечно, им показалось чудом, как быстро явился Фенимор. Так что все относительно.
   Улитки расползлись хлопотать по хозяйству, а главная Улитка осталась принимать гостя.
   – Где ваша разрисованная скала? – спросил Фенимор.
   К делу надо было приступать без промедления, потому что неизвестно, как далеко рисунок, сможет ли Улитка объяснить, где он, а если нет, то идти с ней придется долго.
   – Почти сразу над нами, – ответила Улитка. – Сейчас покажу. А ты завтракал? Чай пить будешь с вареньем?
   Если рисунок близко, то чашку можно было и выпить.
   – Не откажусь, – ответил Фенимор. – Тем более что ваше варенье знаменитое.
   – Пойдем.
   И Улитка поползла к пещере, продолжая удивляться, как быстро добрался до них Фенимор и как далеко зашел нынче технический прогресс.

   Улитки варили варенье из всего, что росло в тех краях, а росло много чего. К тому же улитки хоть и ползают медленно, но проползти могут почти везде – и по земле, и по деревьям, и по листьям и камням. И собрать все, что растет или просто лежит, им проще простого.
   В пещере улиток на стенах было множество полок и полочек, и все уставлены банками с вареньем – и обычным, и необычным, и совсем удивительным. На банках были наклеены аккуратные бумажки с надписями.
   Надписи, к примеру, были такие:

   «Варенье из брусники»,
   «Варенье из черники»,

   «Черемуха с крапивой»,
   «Орехи с дикой сливой»,

   «Сварили из сирени»,
   «Натерли из корений»,

   «Полезный джем с морковкой»,
   «Варенье из кладовки»…

   – Варенье из кладовки? – удивился Фенимор. – Ни разу о таком не слышал! Что же это за варенье такое?
   Улитка подползла и внимательно разглядела банку.
   – А, это просто банка варенья из кладовки, – ответила она. – Вон дверь в кладовку, видишь? Бумажка с названием отклеилась, а мы уже забыли, из чего оно. По виду похоже на землянику, – она подумала немного, пошевелив рожками, – но это может быть все, что угодно.
   Улитка поставила на костер чайник, в котором варились карельские лесные травы, и положила варенья в миски, сделанные из скорлупы грецких орехов.
   А пока они чаевничали, Улитка рассказала, как нашлась таинственная надпись.

   Наскальные знаки заметили неделю назад.
   Дело в том, что позапрошлая неделя выдалась страшно дождливая, в пещере улиток подтопило земляной пол, и на несколько дней им пришлось выселиться, пока все не просохнет. Но это пустяки. Главное, что не пострадали запасы варенья.
   Улитки расползлись по деревцам и каменным утесам, куда только улитки и могут забраться. А когда тучи разошлись по своим дальним краям, снова выглянуло солнце, то на скале и небольших утесах наверху обнаружились странные рисунки. По рассказу Фенимор понял, что рисунки эти очень похожи на простейшее творчество доисторических людей.
   Сейчас гости карьера даже начали их фотографировать – конечно, те, кто смог разглядеть и кому фотоаппараты позволяют, потому что рисунки мелкие и накарябаны высоко. Однако о причинах появления уже начинают гадать и раздумывать. Ведь туда ни один человек не заберется и не удержится… Кто и зачем это изобразил?
   Целый кусок скалы отбить не выйдет, да и отвезти его вряд ли кому под силу, а вот небольшой камешек отколоть можно. На нем как раз будут следы того, чем чертили, ученые проведут свои научные исследования и разберутся, что же за всем этим стоит.
   – Раньше рисунков точно не было?
   – Кажется, раньше не было, – ответила Улитка, подумала и добавила: – Мы не встречали. Может, это даже знаменитые петроглифы.
   Фенимор допил чай.
   – Все возможно. Замечательное варенье. Теперь идем!
   Тут он поймал себя на том, что снова разговаривает как камень, и выразился иначе:
   – Большое спасибо за отличное угощение. А сейчас настало время пойти и посмотреть ваши таинственные рисунки!
   Улитка выползла из пещеры, Фенимор пошел за ней.
   – Вон они, – сказала Улитка, глядя наверх.
   Фенимор задрал голову, но только шапочку уронил – надпись была на отвесной каменной стене. Отсюда ее было не разглядеть. И уж тем более не достать кусок камня.
   – Полезай на спину, – предложила Улитка. – И доберемся.
   Фенимор задумчиво посмотрел на Улитку. Улитка посмотрела на Фенимора. Кажется, все выходило не так и легко – Улитка была гладкая, раковина тоже гладкая. На такой не удержишься. Фенимор мог запросто упасть, а с такой высоты падать не хотелось.
   – Минутку, – сказал Фенимор и заглянул в корзину. Вдруг там найдутся какие-нибудь скалолазные принадлежности с инструкцией по пользованию? Это сильно облегчило бы дело.
   Но ничего подобного в корзине не нашлось. Зато вывалился полосатый вязаный шарф.
   – Ага, вот в чем дело, – заметил Фенимор. – Я повяжу тебе шарф и буду за него держаться. Ты не против?
   – Красивый шарф, – сказала Улитка. – И по цвету подходит.
   – Дарю, – ответил Фенимор. – Тем более я и сам не знаю, откуда он тут взялся.
   Фенимор забрался на Улитку, и она медленно поползла по отвесной скале. Пока ползли, Улитка шевелила рожками и высказывала разные предположения о том, кто мог нацарапать загадочные петроглифы.
   – Возможно, доисторические люди поднялись туда на воздушном шаре. Шар прицепили к дереву, и рисовали себе.
   – Они же доисторические, – возразил Фенимор. – Откуда у них тогда воздушный шар? И зачем забираться на воздушном шаре, чтобы нарисовать что-то на скале…
   Улитка подумала.
   – Ну да. Тогда это были гигантские доисторические люди, которые просто дотянулись до такой верхотуры.
   – Разве рисунок такой большой? – спросил Фенимор.
   – Рисунок маленький. Чуть меньше нас.
   – Но тогда гигантские люди не смогли бы нарисовать такой маленький рисунок!
   – Тоже да. Тогда рисунок мог выдолбить дятел.
   – Что же это за дятел, если он скалу может продолбить? – удивился Фенимор. – Да и зачем ему это?
   – Гм, все догадки рассыпаются. А если это белки?
   Тут они наконец-то приблизились к надписи. Фенимор разглядел ее и подумал, что белки здесь уж точно не при чем – о нарисованных на скале предметах они наверняка и понятия не имели.

   Это вправду походило на настоящую наскальную роспись, которую Фенимор видел в книгах и журналах про историю и путешествия.
   – Похоже? – спросила улитка.
   – Еще как, – ответил Фенимор. – И вот тот кусочек скалы, кажется, можно отломить… Сейчас попробуем.
   Странный был рисунок, и чем больше Фенимор его рассматривал, тем больше удивлялся.
   На скале был нацарапан длинный дом, от которого в разные стороны расходились ровные дорожки. На дорожках сидели мелкие крылатые козявки. И такие же козявки кружились над плоской крышей.
   – Мы думаем, это стрекозы, – сказала Улитка. – Либо пчелы, которые расселись вокруг улья. Правда, улей какой-то странный. Ни разу таких не встречала.
   – Да нет, – ответил Фенимор. – Это не стрекозы и не пчелы.
   – Бабочки?
   – И не бабочки. Это похоже на самолеты!
   – Самолеты? – удивилась Улитка. У нее даже рожки разошлись в разные стороны. – Это кто же такие? Тоже какие-то летающие букашки?
   Не успел Фенимор ответить, как откуда-то из-за камней донеслась песня:

   – Однажды вечером, вечером, вечером,
   Задумал я поесть немного каши гречневой…

   – Мухин! – воскликнул Фенимор.
   Песня оборвалась.
   – Ушам своим не верю! – крикнул кто-то в ответ. – Неужели ты, дружище?
   – Что происходит? – удивленно спросила Улитка.
   – Пока не понял, – ответил Фенимор. – Но похоже, ваш наскальный рисунок ученым не пригодится… Мы можем подтянуться еще немного наверх?
   Улитка, шевеля рожками и бормоча про удивительные вещи, подползла к вершине. Там из зарослей кустов торчало и блестело на солнце что-то сине-голубое. А рядом сидел Мухин и весело размахивал руками.
   – Но ведь ты должен быть в Геологическом музее! – воскликнул Фенимор.
   – Я там был! Целую неделю ходил и даже вел конспекты, как положено! – и Мухин вытащил из самолета тетрадь. – Вот, смотри!
   Фенимор взял тетрадь и полистал.
   Мухин даже конспекты вел по-своему – вся тетрадь была расписана и разрисована непонятными крючками и чертежами, выделялись только две надписи: «А Земля-то, оказывается, круглая!» и «В двенадцать в буфете пирожки».
   Больше ничего геологического в тетради не было.
   – А потом я прочитал про петроглифы, старинные надписи и рисунки, – продолжил Мухин. – И решил непременно оставить свой рисунок. А здесь самое подходящее место.
   Наверх пилот добрался на своем «Шмеле», который теперь был вовсе не «Шмель», а «Василек», потому что Мухин перекрасил пропеллер в ярко-синий цвет.
   Так что загадка мраморного карьера отгадывалась очень просто.
   – Вот и разрешилась еще одна научная тайна, – сказал Фенимор.
   – Ну и ладно, – пошевелив рожками, заметила Улитка. – Мы сначала обрадовались, что у нас будет своя научная загадка, а потом решили, что тогда людей станет гораздо больше. А всякие самолеты нам тут и вовсе не нужны, без них забот хватает. Бумажки вон от банок отклеиваются, а потом не вспомнить, что в банке… Чай будете пить?
   – С сахаром? – спросил Мухин.
   – С вареньем.
   – Буду. Сейчас, пропеллер заведу… Вы только скажите, куда лететь.
   – Вон пещера внизу. Сможешь сесть?
   – Попробую.
   – Кстати, пока не забыл! – спохватился Фенимор. – Тебе больше не придется добывать доисторических тараканов. Тут в лесах есть такой камень…
   – Дружище, – проникновенно сказал Мухин. – Кажется, я нашел свое настоящее призвание, и это не геология.
   – Нет? – переспросил Фенимор.
   – Это живопись! – с гордостью произнес Мухин и посмотрел на свое наскальное изобразительное искусство.
   Фенимор тоже посмотрел на кривые рисунки и почесал затылок.
   – Что ж, многих художников тоже не сразу поняли, – ответил он. – Я подарю тебе альбом и фломастеры.
   На всякий случай Мухина попросили больше не рисовать на скалах – мало ли чем может кончиться. А Фенимор вместо куска скалы с таинственными рисунками положил в корзину банку с вареньем. Он выбрал то самое «Варенье из кладовки», потому что любил сюрпризы. Для научных исследований банка, конечно, не годилась, но для лесного чаепития лучше и не придумать.
   Заодно Фенимор с Мухиным, раз уж оказались в северных краях, решили не терять времени и увидеть все, что только можно.
   И вот что из этого вышло…

Старая ладья

   Если разбросать по большому озеру несколько скалистых островков и пустить между ними извилистые проливы, получится шхера – каменистый архипелаг.
   Вечером на одном из таких островков сидели Фенимор с Мухиным, а у берега в воде стоял «Василек» с погнутыми лопастями, привязанный к кривой сосне. Было прохладно и ветрено. По озеру ходили волны.
   Фенимор варил в котелке суп из кореньев, а Мухин пек блины. То есть Мухин, конечно, пек не настоящие блины из муки, а бросал плоские камешки так, чтобы они подпрыгивали по воде несколько раз. Это тоже называется «печь блины».
   – Вкусно пахнет, – заметил Мухин.
   – Это специальный походный суп, – ответил Фенимор, мешая веткой в котелке. – Варится на голодный желудок из всего, что есть в походе под рукой. Такие супы обычно получаются самыми вкусными, – он вытащил из котелка кусок коры. – Правда, иногда попадает мох и всякие прутья…
   – Это ничего, – сказал Мухин. – Эх… У меня, по-моему, даже в животе бурчит.
   – Еще чуть-чуть, и будем ужинать.
   Сверху на голову посыпались сушеные грибы, а следом упала большая сосновая шишка.
   – Очень вежливо, – заметил Фенимор. – Впрочем, спасибо, – он подобрал грибы и покрошил в суп. – Надо же – белые! Их-то как раз и не хватало. Все, готово. Прошу к столу.
   – Да… Подкрепимся и подумаем, как быть дальше.
   Пока Мухин с Фенимором ужинают и пьют чай с вареньем из кладовки – кстати, варенье и правду оказалось земляничное – надо рассказать, как вообще получилось, что они оказались на островке шхеры с поломанным самолетом.

   Итак, после разгадки мраморного карьера решено было прокатиться по большому озеру, что лежит за лесом.
   По озеру ходит множество разных судов – весельных лодок, моторных лодок, катеров и даже огромных «Метеоров». И тут-то Мухину пришла в голову мысль прицепить канатом «Василек» к одному из быстрых катеров, чтобы прокатиться с ветерком, а заодно и сэкономить топливо, которое вечно заканчивалось в самый неподходящий момент.
   Сначала все шло как нельзя лучше.
   Катер несся по озеру, «Василек» скакал за ним по волнам за ним, Фенимор с Мухиным вертели головами туда-сюда, еле успевая разглядывать островки. Они так увлеклись, что не заметили, как катер резко развернулся. «Василек», пристегнутый канатом, по инерции продолжил двигаться вперед и влетел прямо катеру в борт. К счастью, Фенимор и Мухин тоже были пристегнуты, как положено, и кроме самолета никто не пострадал. Но и пострадавший самолет – дело неприятное.
   Теперь Мухин с Фенимором сидели на берегу и ждали у моря погоды. То есть никакой специальной погоды, они, конечно, не ждали – так говорят, когда люди ждут, сами не зная чего. Они просто не понимали, что им делать.
   Очевидно, что нужен был катер, к которому бы снова можно прицепить самолет. Время от времени в шхеры заходят прогулочные катера. Но на горизонте никого не появлялось, а погода между тем портилась. Ветер крепчал, или, как говорят моряки, «свежел». Если начнется шторм, а шторма тут не редкость, то никаких судов ждать не стоило, и застрять на скалистом островке можно на целую неделю, а то и дольше…
   По всему видно, пора собирать ветки и строить шалаш для житья.

   Похлебка из грибов и кореньев была съедена, когда сверху снова кто-то кинул шишку, которая попала Фенимору по затылку. В ветвях сосны завозились и захрустели ветками.
   – Фокусы! – пропищал кто-то. – Фокусы, фокусы!
   – Опять двадцать пять, – со вздохом ответил Фенимор, откладывая ложку.
   – Бельчата? – спросил Мухин.
   – Они самые. Показал им фокусов на свою голову, теперь не отстанут.
   – А какие фокусы показываешь? Карточные?
   – Карточных они не понимают, – ответил Фенимор. – Масти не различают, для них все рисунки одинаковые. Фокуса с пальцем боятся, думают – я по-настоящему палец оторвал. Кричат и прячутся, – он набрал воды в котелок и принялся оттирать его песком. – Я с ними в наперстки играю.
   Сверху посыпалась кора.
   – Фокусы! – снова раздалось из веток. – Фокусы, фокусы!
   – А вы веток на новый пропеллер насобирали, как мы просили? – строго спросил Мухин.
   С верхушки сосны упала связка прутиков. Фенимор поднял одну сучковатую ветку и с сомнением оглядел.
   – Нет, лопасти я из этого не соберу, – со вздохом сказал Мухин. – Совершенно не подойдет.
   – Ну хоть старались, и на том спасибо… Ладно. Так, наверху! – он задрал голову, придерживая шапочку. – Шишками больше не кидать! А для фокусов мне нужно что-нибудь мелкое и круглое. Орех или камешек. Старый камешек я потерял.
   Из хвои высунулись пять мордочек бельчат.
   – Луна, – пискнул один из них.
   Другие тут же загалдели:
   – Луна, луна! Неси луну!
   Фенимор даже не успел удивиться как следует – какой такой луной ему предлагают играть – как на камень перед ним звонко упало что-то блестящее. Это была…
   Настоящая серебряная монета!

   Теперь стало понятно, почему белки говорили про луну: в деньгах и монетах они, конечно, не разбирались, и больше всего блестящий белый кругляшок походил на луну, которая вставала над озером и в полнолуния бывала совершенно круглой.
   Фенимор поднял монету.
   – Ну и дела творятся… Ты только посмотри, Мухин!
   – Неужели клад? – с замиранием сердца спросил Мухин. – А вдруг нас сама судьба привела на этот таинственный остров, чтобы мы все же нашли сокровища?
   – Может, на этот раз ты и прав, – задумчиво сказал Фенимор, разглядывая монету. – Я даже примерно не могу определить, какого она времени… Как она сюда попала? А? – и он посмотрел на бельчат. – Откуда луну взяли?
   В ответ поднялся такой писк и гвалт, что Фенимор с Мухиным чуть не оглохли. Бельчата наперебой что-то объясняли, но понятнее не стало. Из рассказа выходило, что луны выбрасывают на берег волны озера, да еще плавает тут какое-то рогатое бревно.
   – Про какое бревно они говорят? – спросил пилот. – Ты что-нибудь понял?
   Фенимор сморщил лоб и покачал головой. Дело становилось все таинственнее.

   Был уже вечер, когда бельчата насмотрелись фокусов и ни разу не угадали, под каким стаканом пряталась монетка.
   Путникам пора было укладываться на ночлег. Они погасили костер, набросали сосновых веток, сверху возвели шалаш и накрыли остатками брезента. Того самого, что дала крыса в Музее океана. Получилась хорошая палатка.
   Бельчата с удивлением наблюдали за ними – сами они жили в дупле и никогда не видели, как строят шалаш.
   Мухин заполз внутрь, повозился немного, и из палатки донеслось:
   – Однажды вечером, вечером, вечером… – он помолчал, пробормотал что-то, подбирая рифмы, но так ничего не подобрал, и песенка осталась недопетой.
   Оба они устали и расстроились – и из-за происшествия с самолетом, и из-за того, что так ничего и не надумали.
   Фенимор решил посидеть немного на берегу и спокойно поразмыслить, как быть дальше. Он порылся в корзине – конечно, запасной пропеллер и бидон топлива найти он всерьез не рассчитывал, хотя это не помешало бы – но думал, что какой-никакой выход корзина подскажет. Но внутри лежали только пустой термос, пакет с гречневой кашей и банка варенья. Из этого выходило, что все необходимое для решения Фенимор с Мухиным могли найти сами. Надо было только подумать хорошенько…
   Погода, к счастью, сильно не испортилась – волны погуляли по озеру и улеглись. Видимо, тоже спать. Облака разбрелись кто куда, открыв красивый закат. Солнце укатилось за край озера, но озеро и не думало темнеть. Оно прикрылось прозрачным одеялом сумерек и задремало. Наступила светлая северная летняя ночь.
   Фенимор тоже задремал, иногда вздрагивая от ночной прохлады. Над озером поплыл туман. Покрикивали чайки. И сквозь сон Фенимору почудился легкий плеск весел. Фенимор надвинул шапочку на уши, но плеск усилился, и вот из-за камней шхеры… показался корабль.
   Больше всего напоминал он старинную ладью, а на носу ладьи были укреплены рога, как делали в старину. Ладья проплывала мимо островков, останавливалась у каждого, и в ночной тишине кто-то протяжно спрашивал:
   – Не находили вы наш груз? Нет ли здесь наших монет?
   Но на безлюдных каменистых островках некому было отвечать, и ладья грустно проплывала дальше. Наконец она исчезла за высокой скалой. Плеск весел стих.
   «Приснится же такое», – подумал Фенимор и вздрогнул.
   Вокруг занималась заря. Висел туман над озером. Фенимор основательно продрог и влез в палатку, где было еще тепло от прогоревших углей. И уже засыпая, вдруг понял, что за рогатое бревно видели бельчата, и откуда в шхере взялась «луна».

   Когда наступило настоящее утро, Фенимора разбудил запах гари. Это Мухин решил похозяйничать, развел костер и стал варить кофеек. А тот возьми да и убеги. Бельчата уже сидели на сосне и пищали, что невкусно пахнет.
   – Ну и что, – отвечал на это Мухин. – Подумаешь! Фенимор, дружище! Встаешь?
   – Встаю, – ответил Фенимор и выбрался из палатки.
   Мухин подгорел не только кофе, но и гречневую кашу. Но это была ерунда – зато остались сухари и полбанки земляничного варенья.
   – Послушайте, разбойники, – сказал Фенимор бельчатам, – мне нужен кто-то, кто знает, откуда тут взялась луна и что за рогатое бревно плавает ночами по озеру.
   Мухин от удивления даже выронил кружку.
   – Так оно все же плавает? – спросил он.
   – Похоже, да, – кивнул Фенимор и вопросительно посмотрел на бельчат.
   А бельчата молчали и тоже смотрели на Фенимора во все глаза. Очевидно, он задал очень сложный для них вопрос.
   – Елки-палки, – с досадой сказал Фенимор.
   Бельчата загалдели, поскакали на дерево и начали бросать оттуда ветки и палки.
   – Стойте! – закричал Фенимор. – Хорошо! Кто на острове долго живет? Кто все знает?
   Бельчата посовещались.
   – Рак, – сказал один из них, и остальные снова загалдели:
   – Рак, рак, рак!
   – Ведите, – скомандовал Фенимор, и бельчата поскакали куда-то вниз, куда уходила россыпь каменных валунов.
   Как ни странно, в этот раз они поняли и сказали все правильно, и привели к самому настоящему раку. Жил он прямо у воды, в пещере под большим камнем.
   Это не был, конечно, рак-отшельник из тех, что водятся в теплых южных морях, но по образу жизни являлся самым настоящим отшельником и очень не любил шума и гама. Рядом с домом рака сушились удочки, и висела рыболовная сеть.
   Фенимор вежливо кашлянул и постучал по камню.
   – Здравствуйте, – сказал он.
   В пещере сначала было тихо, потом из-под камня сообщили:
   – Никого нет дома.
   – Как никого нет? Кто же тогда отвечает? – спросил Фенимор.
   В пещере помолчали.
   – Странно… – донеслось из глубины. – Я всегда так говорю, и все отстают без вопросов. Кто отвечает, гм… Хорошо, – в пещере подумали. – Допустим, это отвечает эхо.
   – Не могу согласиться, – заметил Фенимор. – Эхо – это отражение звука, оно может повторить часть сказанного, но само ничего не придумает.
   – Это кто такой умный выискался? – спросила пещера. – Белки, что ли, книги читать выучились?
   – Нет. Это путник из дальних краев, – ответил Фенимор. – Уделите мне минуту внимания, пожалуйста.
   Камни зашевелились, и из-под них выполз рак. Самый обычный черный рак с усами.
   – Добрый день, – сказал он. – Не буду говорить, что рад знакомству…
   – С чего бы это? – спросил Фенимор.
   – Я, видите ли, вообще не люблю ни с кем знакомиться. Особенно не рад я белкам – они шумные и бестолковые. Что ж, изложите мне дело, с которым вы явились в мое уединенное жилище. По возможности, побыстрее.
   – Сегодня ночью я видел корабль, – сказал Фенимор. – Очень похожий на старинную ладью. Вы что-нибудь об этом знаете?
   – Так это ладья и есть. Надо же, до сих пор плавает. Одно время уходила куда-то к большой земле, а сейчас снова тут шастает, – рак уселся на камне, поправил удочку и почесал усы. – Мне еще бабушка моя рассказывала, что давным-давно в этих местах старинная ладья перевозила груз серебряных монет, в шторм опрокинулась и рассыпала монеты по озерному дну. Монеты предназначались для какого-то важного дела, я уж не припомню. С тех пор ладья собирает рассыпанные монеты, а когда соберет, должна отбыть восвояси, в свои таинственные края, – рак переставил удочку, – по своим ладейным делам.
   – Так-так, – произнес Фенимор. – Получается, корабль-призрак?
   – Можно и так сказать, – кивнул рак. – Никому он особенно не мешает, разве что иногда пытается ловить свои монеты сетью, и тогда в наших местах начинается шторм. Порой бывает очень сильный, на прошлой неделе вон даже деревья с корнями вывернуло.
   – Непорядок.
   – Непорядок, – согласился рак. – Мою пещеру вечно заливает.
   Фенимор вытащил из кармана серебряную монетку.
   – Вот такие?
   Рак осторожно взял монету клешней.
   – Я не знаток, – заметил он, – но те, что выносило на берег, были очень похожи. Откуда она?
   – Белки дали.
   – Тогда все возможно, – сказал рак, шевеля усами. – У вас имеются еще вопросы?
   – Пожалуй, нет. Спасибо.
   – Как говорится, на здоровье, – ответил рак и заполз в пещеру. – Хотя здоровья от этого не прибавится.
   – Постараюсь больше не беспокоить, – добавил Фенимор, положив монету в карман.
   – Да уж будьте так любезны, – донеслось из пещеры.

   До вечера Мухин пытался мастерить лопасти для пропеллера из веток, но выходила полная ерунда. А Фенимор нашел бельчонка потолковее и долго объяснял ему суть фокусов с наперстками – на случай, если план удастся и они уедут с островка. Чтобы белки не остались без развлечений.
   Солнце закатилось за острова шхеры, и снова легли на озеро светлые сумерки.
   – Я так толком и не понял, что ты собираешься делать, – сказал Мухин, присаживаясь на камень рядом с Фенимором. – Думаешь, эта монета с той ладьи?
   – Больше ей взяться неоткуда, – ответил Фенимор. – Попробуем вернуть монету на ладью, и может быть, корабль успокоится и уйдет отсюда. А заодно и нас подберет…
   Разумеется, точно никто ничего не знал – как и когда ходит по озеру старинная ладья. Это у «Метеоров» и пароходов есть четкое расписание, а когда имеешь дело с древними призрачными кораблями типа «Летучего голландца» или другого похожего судна – ни в чем нельзя быть уверенным.
   И все же, когда время перевалило за полночь, и Мухин засопел, из-за ближнего острова снова донесся легкий плеск весел, и на гладь озера легла тень ладьи.
   – Просыпайся, – тихо сказал Фенимор.
   Мухин вздрогнул и повертел головой.
   – Кто просыпайся? Я? Я не спал…
   – Ладья идет.
   Старый деревянный корабль обогнул изрезанный каменный берег и снова кто-то спросил:
   – Нет ли здесь нашего клада, почтенные жители?
   Фенимор встал и взмахнул шапочкой. Поднял руку с монетой, которая сверкнула в его руке, как маленькая луна.
   Ладья причалила, и монетка сама собой взлетела из руки Фенимора и поплыла по воздуху прямо к кораблю.
   – Чем вас отблагодарить, почтенные жители? – спросил кто-то на ладье, а может, и сама ладья.
   Фенимор протянул канат, к которому был привязан «Василек», ладья подошла поближе, и они накинули канат на весельную уключину. Быстро забрались в самолет, и ладья тронулась с места. Весла шевелились сами собой. От месяца по озеру тянулась дрожащая золотистая дорожка, и Мухин потихоньку запел:
   – Однажды вечером, вечером, вечером, когда поехали мы по пути по Млечному…
   Сколько они так плыли, сказать трудно. Опомнились Мухин и Фенимор, только когда ладья пристала к берегу, на котором стоял город – тот самый, где позавчера «Василек» привязался к катеру. Пристав, ладья засияла серебряным светом и растворилась в воздухе. А «Василек» со свисающим канатом остался стоять у причала.
   Друзья сидели и смотрели на спящие улицы.
   – Нам это не приснилось? – спросил Мухин. – Неужели нас корабль-призрак дотащил до города?
   – Похоже на то… Как думаешь, мы здесь сможем раздобыть лопастей для самолета? – спросил Фенимор.
   – Раздобудем. Или соберем из чего-нибудь, – ответил Мухин. – Тут с этим делом всяко лучше, чем на острове, где только камни да ветки.
   Вот так Фенимор с Мухиным и выбрались из шхер. А с тех самых пор на одном островке озера живут белки, обученные игре в наперстки.
   Вот так.

Волшебный колодец

   Рано утром прилетела телеграмма с пометкой, между прочим, «Срочная».
   Содержание ее было сумбурным и непонятным. Вот таким:

   «Здравствуй, дражайший Фенимор!
   Временно принять не могу – в парке творится престранное. Приезжать рискованно.
   В причинах не разобрались. О встрече телеграфирую.
   Вран»

   Да, все было очень путано. Но Фенимор кое-что из этой телеграммы все же понял. Он отставил чашку, потер лоб и озадаченно произнес:
   – Ну и дела! Как раз собирался к нему с посылкой, а он принять не может…
   – А что там могло случиться?
   – Пока неясно, – серьезно ответил Фенимор. – У них в парке обычно спокойно, потому они веками в тех краях и живут. Но Вран просто так встречу откладывать не будет. Это очень ответственный… – и Фенимор запнулся, потому что хотел по привычке сказать «человек».
   А штука в том, что Вран был не человек. Это был ворон.
   Ворон не только ответственный, но мудрый и начитанный, и знал все обо всем. Ну или почти все почти обо всем. Поэтому он возглавлял старинное поселение воронов в парке под таинственным названием Александрия. В Петергофе.
   – А почему он так странно пишет? – спросила я, перечитав телеграмму.
   – Он любит букву «Р», – пояснил Фенимор. – И выбирает слова, где она есть, и лучше не одна. Хм… – и Фенимор задумался.
   Вран заказал ему редкую книгу из магазина старинных книг – такие магазины называются букинистическими. Книга называлась «Вороны и вороны в мировой истории».
   Можно подумать, что в названии зачем-то поставили два одинаковых слова, но слова были разные. Все дело здесь в ударении. Правильно читать – «ВорОны и вОроны в мировой истории». Вот так – одно ударение, а птицы совершенно разные. Книгу Фенимор привез в своей корзине вчера, а сегодня собирался отправиться в парк – отвезти посылку Врану и заодно погулять по красивым местам, пока снова не зарядил дождь, как всю прошлую неделю.
   Но все планы спутало таинственное сообщение.
   – Все равно надо съездить, – подумав, сказал Фенимор. – Возможно, я чем-нибудь помогу.
   – Но Вран пишет, что ехать рискованно, – возразила я.
   – Я буду очень осторожен. Все же Вран мой старый приятель, не могу я бросить его в каких-то «престранных» событиях.
   – А если он не сможет тебя принять, ты так и будешь книгу туда-сюда возить? Она ведь тяжелая.
   – Да ничего она не тяжелая, – ответил Фенимор и показал небольшую книжицу в красивом переплете. На обложке красовалась ворона с букварем, а сама книжка и вправду была тонкая.
   Видно, роль воронов и ворон в истории была не так уж велика.

   Как упоминалось, поселение воронов располагалось в Александрии, неподалеку от знаменитого фонтанного парка.
   В Александрии фонтанов не было. Однако это вовсе не значит, что там некрасиво или нечего делать. Напротив, места интересные. Людей поменьше, чем в фонтанных краях, а для воронов, предающихся ученым занятиям, тишина и спокойствие значат много.
   В парке стоял маленький дворец с детской пожарной частью и телеграфной станцией, откуда Вран рассылал телеграммы по разным важным вопросам. Вокруг дворца стояли древние дубы, которые по осени разбрасывали везде золотистые желуди. Вороны собирали их и делали ожерелья. Вместе с рябиновыми ягодами получалось красиво.
   А еще под холмом с давних пор протекал ручей, который выходил на поверхность в колодце, украшенном остроконечной черной башенкой. Правда, можно ли пить из этого ручья воду, Фенимор толком не знал.
   Но, правду говоря, никогда этим и не интересовался.
   До парка Фенимор доехал к обеду. Со стороны парк смотрелся спокойно и мирно – оттуда не доносилось криков, не было видно дыма, признаков наводнения или иного бедствия. Но как только Фенимор прошел ворота, стало понятно, что Вран предупреждал не просто так.
   В парке и впрямь творилось странное – даже, как говорилось в телеграмме, престранное. Невиданное и неслыханное.
   Над высокими дубами висел огромный оранжевый осьминог.

   Фенимор зажмурился, потом протер глаза.
   – Ну и ну, – только и сказал он.
   От того, что Фенимор протер глаза и сказал «ну и ну», осьминог никуда не исчез. Но теперь стало понятно, что это не настоящий морской осьминог, а воздушный змей в виде осьминога. Он колыхался под свежим ветром, раскинув щупальца, да еще и высовывал язык, чего настоящий осьминог, конечно, никогда делать не станет.
   А когда Фенимор огляделся, то увидел, что осьминог тут не один. В стороне развивалось еще штук пять змеев всех форм и цветов.
   В другой стороне повис пузатый дирижабль, а вокруг него сновала туда-сюда серебристая летающая тарелка. Чуть подальше покачивался воздушный корабль в виде старинной каравеллы, и виднелась пара совсем уж несуразных самолетов, которые размахивали пернатыми крыльями.
   – А, др-ражайший Фенимор, – послышалось откуда-то сверху, – ты все же пр-риехал…
   Фенимор обернулся и увидел Врана собственной персоной.
   Ворон сидел на крыше маленькой пожарной части и рассматривал необычное сборище в подзорную трубу. Рядом с пожарной частью на костре кипел котелок, в котором Вран варил напиток из цикория.
   – Это что же у вас тут такое? – спросил Фенимор.
   Вран каркнул.
   – Сбор-р странной эскадр-ры. Кар-р! – и он подкрутил колесико подзорной трубы, усилив резкость.
   – А раньше такого не бывало?
   – Ни р-разу!
   Вран спикировал с крыши вниз, снял клювом котелок с огня и разлил горячий напиток по чашкам. Оба уселись на скамейку и уставились вверх.
   – Я р-разглядываю их целое утр-ро. Это кошмар-р-р! Пр-росто потр-р-рясающий кошмар-р!
   – Очень необычное дело, – задумчиво сказал Фенимор. – Аппараты совершено разных времен. Старый дирижабль и рядом – летающая тарелка!
   Вран утвердительно каркнул.
   – Представители флотилии заявляли какие-нибудь требования? – спросил Фенимор, дуя на горячий цикорий.
   Вран немного успокоился и начал подбирать слова не только с буквой «р».
   – Никаких, Фенимор. И вообще не выходили на связь, как будто собрались тут пр-росто погр-реться на солнышке!
   – А если это так и есть? – предположил Фенимор.
   Вран с сомнением покачал головой.
   – Вр-ряд ли. Летающая тар-релка говорит о высоком уровне р-развития техники, – возразил он, – а те странные самолеты, навер-рное, являются следствием экспер-р-риментов. И кар-р-равелла! Они пр-роделали немалый путь, ведь изготовление этакого воздушного флота р-р-рядом не велось. Либо, – Вран задумался, – я пр-роморгал его создание и плохо выполняю обязанности предводителя, – он прикрыл крылом глаза. – Тогда пора в отставку… Кар-р!
   – Погоди, – остановил его Фенимор, – мы непременно разберемся! Кстати, пока не забыл – твоя книга, – и он вытащил из корзины том «Истории». – Держи.
   – Благодар-р-рю, – ответил Вран. – Прости, поблагодарить надо было ср-разу. Но из-за этого слета позабыл обо всем. Как будто кто-то устр-роил сор-ревнование дурацких летательных аппаратов…
   Из-за дубов с шипением выползло что-то, рассыпая искры, и взмыло в небо. На борту было криво выведено «Рокета».
   Фенимор, раздумывая, посмотрел на нее и переспросил Врана:
   – Как-как ты сказал? Соревнование дурацких летательных аппаратов?
   – Ну да!
   Фенимор и сам не понял, что удивило его в словах Врана.
   – А знаешь, – сказал он, – может быть, ты и прав. Не знаю, правда, как это технически устроено… Но мы непременно во всем разберемся, – и он вскинул корзину на плечо.
   – Одного тебя не пущу, – каркнул Вран.
   – Тогда пойдем вместе.
   – Момент! – и Вран достал из-за скамейки палку, к которой был привязан белый платок.
   – Это еще зачем?
   – Флаг парламентер-р-ра! – гордо каркнул Вран. – По всем правилам переговоров!
   Фенимор посмотрел на ракету с безграмотной надписью и подумал, что правила переговоров тут вряд ли всем знакомы. Но если Вран решил идти под флагом парламентера, то пусть идет.
   И они храбро зашагали вперед.

   Тропа полого спускалась с холма и шла мимо резного черного колодца и пруда.
   Летательных аппаратов все прибавлялось, и когда Фенимор с Враном дошли до поляны, прямо над ними проплыл воздушный шар. К шару была приспособлена плетеная корзина, очень похожая на ту, которую носил Фенимор.
   Фенимор даже ощупал свою за спиной – но нет, его корзина была на месте. Но очень уж сильным было сходство, словно тот, кто делал эту корзину, знал Фенимора!
   – Кстати, Вран, – сказал Фенимор, – а что это за колодец у пруда? Давно хотел спросить, да все не получалось.
   – Это старинный колодец, – ответил Вран. – Под ним течет ручей, а в колодце вода выходит навер-р-рх. – Он подумал немного. – А над колодцем загадывают желания.
   – И что, помогает? – с любопытством спросил Фенимор.
   – Доподлинно неизвестно, – сказал Вран. – Сам я не загадывал, ибо добиваюсь всего своим тр-р-рудом. Но над колодцем пер-р-риодически кто-то стоит. А позавчера вот был ливень, и колодец наполнился аж до кр-раев.
   Фенимор в задумчивости приостановился.
   – Значит, волшебная вода – если она и вправду волшебная – полилась из колодца? И ее можно было свободно пить? – спросил он.
   – Теор-ретически, – согласился Вран и вдруг каркнул: – Бер-регись!
   Фенимор отскочил, и тут же над его головой спикировала деревянная лодка. Вспахав тропу, лодка приземлилась впереди них. Фенимор подошел и осторожно заглянул внутрь.
   – Лодка как лодка, – сказал он. – И внутри никого…
   – Смотр-ри! – от изумления Вран даже встал, как вкопанный, указывая крылом вперед.
   А впереди кипела на костре большая кастрюля, в которой варилось что-то, по запаху и цвету похожее на клюквенный кисель.
   К ручкам кастрюли тоже был привязан воздушный шар, сшитый из лоскутков. От кипящей кастрюли поднимался пар, нагретый воздух под шаром поднимал кастрюлю вверх, а когда кисель в кастрюле остывал и пар слабел, кастрюля снова опускалась обратно на костерок.
   Так кастрюля и ходила туда-сюда. Но тут порывом ветра воздушный шар качнуло, кисель выплеснулся из кастрюли и чуть не облил Фенимора. Кисель, кстати, оказался не клюквенным, а брусничным, но если вас вдруг обольет горячим киселем, разницы, честное слово, совершенно никакой!
   – Что за шутки! – рассердился Фенимор.
   И тут же из чащи послышалось:
   – Нет, все не то, – задумчиво сказал кто-то. – Не то, не то… Эх!
   Вран прислушался.
   – Кар-р! Что не то?
   – Все не то! – сообщили из чащи. – Совсем не то… Не выходит у меня идеальный самолет, хоть ты тресни…
   – Мухин! – крикнул Фенимор. – Неужели ты?
   Кастрюля снова подпрыгнула над костром, кисель плеснул на дрова, и пламя зашипело.
   – Фенимор? – послышалось из дубов.
   – Я самый! И Вран со мной!
   – Дружище! Как же тебя сюда занесло? – повеселев, спросила дубовая чаща.
   – Я посылку привез! Послушай, Мухин, а ты воду из колодца случайно не пил?
   – Из какого колодца? Из того, с черной крышей?
   – Да!
   – Который под холмом?
   – Кар! – каркнул Вран. – Из него!
   – Нет, не пил, – ответила дубовая чаща.
   Фенимор с Враном переглянулись.
   – Точно?
   Мухин даже возмутился таким недоверием:
   – Если говорю – не пил, значит, не пил! Я всего-то сварил на ней суп. Гороховый. А воду пил только из своей специальной летной бутылки.
   И Мухин выплыл из-за дерева. Не вышел, а именно выплыл, потому что он сидел на самом настоящем облаке, из которого сыпался мелкий дождь. Облако тощало и редело прямо на глазах, и когда Мухин доплыл до того места, где стояли Фенимор и Вран, оно окончательно растаяло, и пилот плюхнулся на землю.
   – Фенимор! – они обнялись.
   – Это ты тут устроил?
   Мухин огляделся и развел руками.
   – Выходит, что я… А разве они кому-то мешают?
   Вран даже задохнулся от возмущения и хрипло закаркал.
   – Да тут весь парк на ушах стоит из-за твоего флота, – сказал Фенимор. – Как здесь все это появилось?
   – Даже не знаю, как, – Мухин стряхнул с себя остатки облака, которые тут же упали на землю и устроили лужу. – Понимаете, прилетел я сюда фонтанами полюбоваться, но прилетел поздно, фонтаны закрылись. Решил тут заночевать. Сварил супа, поужинал, а перед сном решил помечтать немного об идеальном самолете. Я часто так мечтаю. Но никогда ничего подобного не случалось! А тут – раз, и на тебе! Все появилось!
   Фенимор поглядел на небо.
   – Да уж вижу! А облако, на котором ты сидел – это что за самолет?
   – Это для тушения пожаров и полива огородов в случае засушливой погоды, – гордо сказал Мухин. – Как тебе такое изобретение? Управляемое облако! И летает, и пользу приносит, и не надо лишний раз воду набирать, она сама в облаке копится!
   – Пожелал бы уж тогда сразу ковер-самолет, – ответил Фенимор.
   Мухин остолбенел.
   – Ковер-самолет… Точно!
   – Погоди, не желай! – торопливо воскликнул Фенимор. – Я пошутил!
   Но тут же ему под ноги шлепнулся какой-то половик.
   – Так это из-за колодезной воды? – изумился Мухин. – Она что же – волшебная?
   – Похоже, да.
   Вран кашлянул.
   – А можно тепер-р-рь все это убр-р-рать?
   – А как? – спросил Мухин.
   – Да очень просто! – ответил Фенимор. – Если колодец исполняет желания, а вода продолжает действовать, то надо просто пожелать, чтобы все это исчезло.
   Мухин со вздохом оглядел свой чудной летательный парк.
   – Эх… Хочу, чтобы все это исчезло, – неуверенно произнес он.
   Все трое задрали головы и посмотрели наверх.

   Но ничего, удивительное дело, не исчезло.
   Даже не подумало исчезать! Дирижабль продолжал висеть, кренясь на один бок, жужжала изба на куриных ногах с пропеллером, разноцветные змеи струились под ветерком. А где-то по-прежнему шипела «Рокета», раскидывая снопы искр. Даже кастрюля с киселем опять приподнялась над костром под воздействием теплого воздуха.
   Вран схватился за голову – он подумал, что сила волшебной воды закончилась, и теперь вся эскадра останется в их парке навсегда.
   – Мы что-то делаем неправильно, – сказал Мухин. – Может, надо произнести какие-то колдовские слова? Правда, когда я загадывал, ничего вроде не говорил…
   – Нет, дело в другом, – задумчиво ответил Фенимор. Он как владелец тоже не совсем обычной корзины немного разбирался в волшебных вещах и понимал их логику. – Колодезная вода ведь исполняет желания…
   – Я и пожелал, – пробурчал Мухин. – Все слышали!
   – Желания! Понимаешь? Не просто вслух сказанные слова, которые ничего не значат. А ты, похоже, совсем не хочешь, чтобы все это исчезло!
   – Конечно, не хочу! – воскликнул Мухин. – Вы только посмотрите, какая красота! Змеи веселые и разноцветные, в избе есть лежанка. Можно лежать на печи и одновременно лететь куда хочешь! А летающая тарелка прямо из фантастических книг! Кстати, где моя тарелка? – обеспокоенно крикнул Мухин. И тут же из-за деревьев взмыло серебристое НЛО и зависло над лужайкой. – Да я столько всего наколдовал, а теперь все должно взять и куда-то деться?! Несправедливо!
   – А то, что в нашем парке твор-р-рится – это спр-раведливо?! – закаркал Вран. – Мы-то все это не пр-р-росили!
   – Допустим, и это не очень правильно, – согласился Мухин. – Но ты, пойми, Вран, не могу я просто так взять и захотеть, чтобы все это пропало!
   Фенимор выпил немного киселя. Кисель и вправду был брусничный и оказался очень даже ничего. От киселя прояснилось в голове.
   – Допустим, все не пропадет и не исчезнет, – предположил он, – а ты просто заберешь весь флот с собой? Это тебя устроит?
   Мухин обрадовался.
   – Конечно, устроит! Тогда все останутся довольны! Аппараты будут при мне, а ворОны будут при своем парке! Отличный выход, дружище!
   – Не ворОны, а вОроны, – поправил Вран.
   – Да это все равно, – дружелюбно сказал Мухин. – Какая разница?
   – Как все р-равно? – раскипятился Вран. – Как какая р-разница?!
   От возмущения он даже бросил жердь с белым флагом парламентера.
   «Елки-палки, – подумал Фенимор, – этак они еще передерутся!»
   – Вран, Мухин имел ввиду, что для самолетов это все равно, – сказал Фенимор, делая глазами знак Мухину, чтобы не возражал.
   Вран не до конца поверил и еще долго с сомнением и негодованием каркал. Но потом отошел и предложил гостям своего цикория. А Мухин в ответ великодушно подарил Врану кастрюлю с киселем. Летательный аппарат из кастрюли все равно так себе, а кисель в хозяйстве штука нужная.
   Втроем они отправились обратно ко дворцу, а чудная флотилия потащилась за ними.
   Попив цикория, Мухин и Фенимором попрощались с Враном и уселись в «Василек» – пропеллер Мухин не успел перекрасить, поэтому самолет так и остался «Васильком» – поднялись в воздух и полетели к парку с фонтанами.
   Вран помахал им крылом и с большим облегчением вздохнул, глядя, как разноцветные воздушные змеи, дирижабли, летающие тарелки и ковры-самолеты повлеклись по небу за своим изобретателем.
   Так что «престранные события» разрешились вполне мирно.
   Кстати, если будете в том парке и пройдетесь до колодца с черной резной крышей, то увидите над водой решетку.
   Поставили ее, как говорят, после того самого случая. А то ведь все, кому ни лень, будут пить волшебную воду или варить на ней супы, а потом желать чего ни попадя.
   А местным жителям потом с этих желаний одни беспокойства.

Продолжение истории про таинственный колодец

   Удивительная флотилия тащилась по воздуху.
   Змеи летели повыше, раскинув разноцветные хвосты, крылья и щупальца, дирижабль плелся чуть пониже, а изба все норовила зацепиться коньком за хвост «Василька».
   Мухин с Фенимором внимательно следили, чтобы никто не отстал, не запутался в кустах, не повис на ветках и не столкнулся с домами.
   – Ума не приложу, что ты будешь делать со всем этим флотом, – сказал Фенимор, снова отцепив избу. – Его даже разместить непросто. Для него пять таких ангаров нужно, какой у тебя для «Василька»!
   – Придумаю, – пропыхтел Мухин, подтягивая дирижабль за канат. – Избу перед ангаром поставлю, буду в ней спать… Змеев сверну и положу в ящик, иногда буду вытаскивать! Корабли вокруг ангара расставлю, пусть так стоят!
   – А тарелка с ракетой?
   – Над аэропортом запускать буду, там места полно…
   – Так себе мысль, честно говоря, – заметил Фенимор, отгоняя тарелку, которая с жужжанием увивалась вокруг «Василька», точно большая странная стрекоза. – Как диспетчера в аэропорту на это посмотрят?
   – Дружище, ты проблемы придумываешь раньше, чем они сами появляются! – воскликнул Мухин. – Не порти мне настроение…
   «Василек» пролетел над двором, в котором играли дети. Правда, играть там было скучновато – во дворе всего-то и было, что песочница и одна-единственная старая горка.
   Мухин посмотрел вниз, подумал немного. И тут воздушный змей-осьминог и остальные змеи поменьше отделились от эскадры и плавно спикировали вниз.
   – Понимаешь, змеи мне, пожалуй, действительно без надобности, – смущенно сказал Мухин. – Многовато я их понаделал. Потом сворачивай, укладывай в ящики, потом вытаскивай, да и ящики мне под инструменты нужнее…
   – Вот и хорошо, – одобрительно сказал Фенимор. – Да и змеям в ящике тоже неинтересно. Им же воздух нужен, на то они и воздушные змеи.
   – И то верно…
   Во дворе послышался смех и удивленные выкрики, а когда Фенимор с Мухиным оглянулись, то увидели, как разноцветные хвосты весело полощутся над крышами. Теперь во дворе стало гораздо веселее.
   – По-моему, мы сбились с курса, – заметил Фенимор, глянув вниз. – Не в ту сторону направились. Вон, я вижу, начинается совсем другой парк.
   – Точно! Это я отвлекся с этими змеями… Сейчас развернем нашу эскадру.
   – Подожди, подожди, Мухин! Видишь, там в парке, кажется, тоже кто-то сбился с курса…
   Это и вправду было так. По парку бродила семья с рюкзаками, картой и фотоаппаратом. По всему видно, они собирались как раз в парк с фонтанами, шли от железнодорожной станции и свернули не в ту сторону. И сейчас пытались выбраться, но сверху было видно, что они опять идут не туда.
   – Так до вечера плутать можно, – Мухин снова подумал, и от эскадры отделилась летающая тарелка.
   Она подлетела к семье, помигала разноцветными огоньками и двинулась в сторону нужного парка, ведя всех за собой.
   Дальше, одно за другим, от эскадры отделились: кресло-качалка с пропеллером, которое Мухин по совету Фенимора отдал бабушке у магазина; дирижабль, свернувший в сторону детского кружка моделистов; и летающая каравелла, которая опустилась на скамью у больницы, рядом с мальчиком на костылях.
   Изба тоже по пути делась куда-то – вслух никаких указаний ей не давали, но Мухин, видно, решил, что в лесу избе будет гораздо лучше. Все же изба на курьих ножках жилье скорее лесное, чем городское. Даже если у избы есть пропеллер…
   Последним экипаж «Василька» покинул летающий ковер. Он остался в старинном здании из красного кирпича с желтыми башенками, за стенами которого располагался большой двор. Во дворе обитало много котов и кошек. Ковер слетел за узорчатую решетку и завис прямо перед ними.
   Кошки сначала оглядели ковер с недоверием, обнюхали и потрогали лапами, но скоро забрались на него и обнаружили, что принимать солнечные ванны на висящем ковре гораздо мягче и приятнее, чем на земле.
   Когда «Василек» наконец долетел до парка с фонтанами, Мухин оглянулся и увидел, что за ними уже никого не было.
   – Ну и ладно, – сказал пилот. – И то правда – что бы я делал со всеми этими транспортными средствами? Я даже не знаю, на каком топливе они летают, и какое им нужно техническое обслуживание… Да и куда бы я их разместил? Под них пять таких ангаров нужно, какой у меня для одного «Василька».
   – Точно, – кивнул Фенимор.
   – А теперь я снова свободен, как ветер! Интересно, а действие волшебной воды уже закончилось? Или еще немного осталось? Я бы выпил чего-нибудь горячего.
   – У меня есть термос с чаем.
   – А найдется какая-нибудь, например, ватрушка? Или бутерброд?
   – Чего нет, того нет, – вздохнул Фенимор.
   – Эх! – воскликнул Мухин. – Ватрушек бы!
   И тут на них сверху шлепнулись две ватрушки. Правда, они уже немного зачерствели, а в твороге не оказалось ни изюма, ни варенья. Видимо, силы волшебства на изюм и свежую выпечку уже не хватило.
   На том действие волшебной воды и закончилось. И это, пожалуй, только к лучшему.

Грот и еще одно нежданное путешествие

   – Эх, красота! – говорил Фенимор, глядя, как искрились под солнцем большие фонтаны и мелкие фонтанчики. – Сколько тут бывал, а все равно красиво!
   – А я вот здесь гость нечастый, – ответил Мухин. – Все дела, дела…
   Они сидели на крыше небольшого одноэтажного дворца и пили чай.
   Место было удачное – во-первых, длинная плоская крыша дворца была отличной взлетно-посадочной полосой для «Василька», а во-вторых, с этого места их никто не видел, а они видели все. Вокруг гуляли туристы, веселые фонтаны-шутихи поливали водой, а по дорожкам катались туда-сюда прогулочные тележки-поезда.
   Мухин думал опять сэкономить топливо – сесть на крышу такого поезда и проехаться с ветерком, но Фенимор припомнил ему историю с катером.
   – Еще не хватало здесь сломаться!
   – Ладно, – Мухин достал бинокль и рассматривал парк. – А что это за большая куча камней? У самого большого фонтана, где много-много золота?
   – Кажется, старинные гроты, – ответил Фенимор. – А вот там я ни разу не был.
   – Полетели?
   – Полетели!
   Мухин завел двигатель, «Василек» разбежался по крыше, взлетел и понесся прямиком к гротам. Самолет подлетел к синему поезду и на бреющем полете держался его, чтобы не бросаться в глаза. Около самого большого и самого золотого фонтана с гордым названием «Самсон» «Василек» отделился от паровоза, поднялся к гротам и влетел в полукруглую арку.
   Они оказались в гулкой каменистой пещере, похожей на настоящий морской грот. В гроте никого не было, и «Василек» свободно сделал несколько кругов. Фенимор с Мухиным осмотрели пещеру, золотые статуи, помыли термос и набрали туда воды из настенного фонтана. А потом Мухин заметил фрукты, разложенные на круглом столе прямо посреди грота…
   – Это кому? – спросил он.
   – Толком не знаю, – ответил Фенимор. – Что-то я про это слышал, но вот точно не скажу. Но здесь должен быть какой-то фокус…
   – А я и сам догадался! Это угощение положено специально для гостей.
   – Нет, все не так просто! – возразил Фенимор.
   – Дружище, вечно ты все усложняешь! Айда за яблоками!
   – Мухин, лучше не надо! – воскликнул Фенимор.
   Но Мухин уже подлетел к блюду и потянулся к одному особенно спелому яблоку. Однако не тут-то было! Из краев стола взметнулись струи воды и мигом окатили «Василек» с ног до головы – то есть, от шасси до пропеллера.
   – Это что за дурацкие шутки! – возмутился Мухин.
   Фенимор снял шапочку и выжал. Он тоже не очень понял, что произошло – кроме того, что фрукты и вправду не следовало брать.
   «Василек» сел на пол и откатился в угол.
   В этот момент в грот зашла группа туристов, и гид растолковал, что к чему. Фрукты, как оказалось, и вправду были не настоящие. Это фонтан-шутиха, для того и задуманный, чтобы гости вроде Мухина брали их и обливались водой.
   – Очень смешно, – пробурчал Мухин, завел двигатель и покатил к выходу из гротов.
   «Василек» со своими пассажирами вымок до нитки.
   А тут еще и небо затянуло облаками, того и гляди – дождь начнется. Тогда самолет уж точно сам не высохнет, потом Мухину придется менять сиденья, а может и обшивку.
   Надо было как-то просушиться.

   На заливе, где разгуливали чайки и лежало много ракушек и гальки, друзья развели костер.
   – Сейчас подтащим «Василек» поближе к костру и просушим, – сказал Мухин.
   – А топливные баки? – уточнил Фенимор.
   Мухин подумал и досадливо вздохнул.
   – Точно. Еще пожар устроим… Но как же тогда сушить?
   – А так. Будем греть камни на огне и раскладывать внутри. Получится что-то вроде батареи, – предложил Фенимор. – Идет?
   – Тоже дело, – согласился Мухин.
   Пока они сушили теплыми камнями «Василек», Фенимор насобирал в траве несколько ранних маслят и поджарил на костре. С остатками ватрушки получился хороший обед. Мухин бродил по берегу вокруг костра и что-то искал. Но вовсе не грибы.
   – А правда, что в раковинах бывает жемчуг? – спросил он, пошевелив прутиком створку ракушки. – Вот в таких, например?
   Фенимор снял с ветки гриб:
   – Правда. Его моллюски делают, которые в раковинах живут. В теплых морях жемчуга много, но и в наших краях встречается.
   В Мухине опять заговорил охотник за сокровищами, и он начал обшаривать берег в поисках жемчужных раковин. Нашел старый ботинок, пуговицу и несколько перламутровых ракушек, которые красиво переливались, но на полноценные жемчужины не годились. Все это он сложил возле костра, перекусил маслятами и снова ушел на поиски добычи.
   Вдруг из-за камней донеслось:
   – Дружище! Ни за что не угадаешь, что я нашел!
   – Хорошо бы щепотку соли, – ответил Фенимор, вытаскивая остывший камень и кладя новый подогретый на сиденье «Василька». – К маслятам неплохо. А выпаривать соль из морской воды долго…
   – От соли я бы и сам не отказался, – откликнулся Мухин. – Но соли здесь нету. Так ты давай догадывайся, что я нашел!
   – Второй ботинок? – предположил Фенимор.
   – Нет!
   – Тогда все-таки сундук с кладом?
   – Уже теплее! – торжественно объявил Мухин. – Но чтобы увидеть, тебе надо подойти сюда!
   Фенимор перевернул горячий булыжник остывшей стороной вверх, поднялся и пошел к воде.
   У самой кромки берега и впрямь что-то покачивалось на волнах и со стуком билось о камни. Фенимор подошел ближе.
   – Ни и дела… – прошептал он.
   Надо же – второй раз за день пришлось так удивиться!
   – Ну! Теперь видишь, что это?! – восхищенно спросил Мухин.
   – Я могу ошибаться, но похоже на фрегат, – разглядывая находку, сказал Фенимор.
   Мухин с уважением посмотрел на него.
   – Я имел ввиду – теперь ты видишь, что это настоящий корабль?
   Фенимор вскарабкался на камень.
   – И вправду корабль! Давай-ка вытащим его на берег, а то нос о камни разобьет…
   Вдвоем они вытащили кораблик за бушприт [2 - Бушпритом корабля называется такая деревянная штуковина, выступающая с носа корабля. К нему крепят некоторые паруса, сам корабль с ним быстрее летит вперед, да и вообще красивее смотрится.], аккуратно поставили на песок и разглядели.
   Это действительно был фрегат – но очень маленький фрегат. Наверное, самый маленький в мире. По размеру он годился бы разве для Фенимора и Мухина, да и то – как лодка, а не как настоящий морской парусник.
   И все же выстроен он был как настоящий – мачты, паруса, всякая снасть, штурвал и даже носовая фигура в виде в виде русалки. Но очень уж маленький был кораблик. Совершенно непонятно, кто бы мог на таком ходить по морям.
   На его днище не было ни водорослей, ни ракушек, которыми обычно обрастает корабельное днище, когда судно долго находится в море. Да и вообще кораблик как новенький, будто только-только сошел с игрушечной верфи.
   А вот на корме крепилась металлическая дощечка с надписью, которая все и объяснила.
   Надпись гласила: «Морской музей Кронштадта».
   – Это же макет корабля из музея, – удивленно сказал Фенимор. – Вот в чем дело!
   – А здесь-то он как оказался? Раз это макет из музея, так и сидел бы себе в музее, —заметил Мухин.
   – Непонятно… Какая-то загадка.
   – Красивый, – заметил Мухин, поглаживая борта корабля, – почти как «Василек», только без крыльев. Зато с парусами, это тоже неплохо. Знаешь, дружище, а я думаю, он специально сбежал из музея.
   – Зачем?
   – Как зачем? Чтобы ходить себе по морям. Какая же жизнь кораблю в музее? Там тихо, пыльно и скучно.
   – Это смотря какой музей, – возразил Фенимор. – Мы же были в Музее мирового океана. Разве там пыльно и скучно?
   – Там, допустим, неплохо, – кивнул Мухин.
   – Может, тот музей ничуть не хуже. Чем не место для такого маленького судна? – Фенимор ходил вокруг корабля и задумчиво его разглядывал.
   Кораблик лежал на боку, словно отдыхал. Его снасти и паруса печально повисли, русалка выглядела усталой, а на свежевыкрашенном борту виднелись царапины. Нет, фрегат вовсе не выглядел довольным своим путешествием.
   – Что-то здесь не то, – сказал Фенимор. – Как будто он на такое не рассчитывал. А давай вернем его обратно в музей? А там как знает. Захочет – останется, захочет – снова уйдет в море, теперь уже под свою ответственность.
   – А этот Кронштадт далеко? – спросил Мухин. – За сегодня мы туда доберемся?
   – Должны добраться.
   – Ну, тогда полетели!

   «Василек» как раз подсох настолько, насколько нужно.
   Фенимор привязал канат к бушприту фрегата, и через минуту они уже летели над водой к острову, на котором стоял Кронштадт. Летели низко и медленно, потому что лететь на самолете, таща на буксире целый корабль, не так-то просто.
   Мимо шли «Метеоры», сновали прогулочные катера и попадались резиновые лодки, на которых рыбаки удили рыбу. Чайки с удивлением оглядывались на «Василек», не понимая, что за странная птица летит над водой и что тащит.
   Скоро «Василек» пролетел мимо фортов, и вот показалась гавань Кронштадта с большими кораблями.
   Где находился Морской музей, Фенимор толком не знал, а Мухин и подавно.
   Поэтому решили остановиться на небольшой площади, отдохнуть и поразмыслить. Может, спросить у кого-нибудь, а может, и карта попадется. Да и «Васильку» нужна была передышка – очень уж много всего ему выпало за день. Сначала целая эскадра разных летательных аппаратов, потом облило из фонтана-шутихи, а теперь еще и морское судно на буксире тащить. Не каждый самолет такое выдержит, но «Василек» и был не каждый самолет. Однако и ему требовался отдых.
   Площадь, на которой они остановились, была необычная. Потому что где вы видели на обычных площадях большущий котел?
   Мухин котлом очень заинтересовался, хотя и осматривал его с осторожностью – помня о неприятности с фруктовым блюдом. Чего ждать от этого котла? Вдруг тоже обольет чем-нибудь – например, горячими щами…
   – Кто же ест из такого котла? – спросил пилот.
   – Из него не едят, – ответил Фенимор. – Это старый символ города.
   – Там точно нет еды? – на всякий случай уточнил Мухин.
   – Совершенно точно.
   – Нет, так нет, – и Мухин пошел оглядеть котел со всех сторон.
   А Фенимор присел на камешек и попытался припомнить город. Здесь он бывал, но всего-то раза два, и где располагался Морской музей, представлял смутно. Он даже заглянул в корзину – нет ли там карты или путеводителя – но там было совершенно пусто. Как мы уже понимаем, это значило, что музей можно отыскать своими силами.
   И тут Фенимору что-то послышалось. Он поднял голову, прислушиваясь. То ли кто-то пищал, то ли тонким голоском звал на помощь.
   Из-за котла высунулся Мухин.
   – Фенимор, ты ничего не слышал?
   – Как будто слышал… Но не разобрал.
   – Мне показалось, будто кто-то крикнул «Помогите», – встревожено сказал Мухин.
   – Вот и мне показалось то же самое!
   Они обошли котел, постучали по нему, пытаясь понять, не раздаются ли крики изнутри – вдруг кто-то упал и сейчас лежал на дне. Но когда крик, или вернее, громкий писк, раздался в следующий раз, стало понятно: кричат не изнутри, а снаружи котла. Но ведь и снаружи котла тоже никого не было!
   – А давай-ка взлетим, – предложил Фенимор.
   И когда «Василек» взлетел, тут же стало понятно, в чем дело.
   – Глазам не верю! – воскликнул Фенимор. – Чижик-Пыжик! Ты?!
   – Фениморушка! – завопил Чижик-Пыжик, который сидел на краю котла. – И летчик тут! Комаров!
   – Я Мухин! – поправил пилот.
   – Пардон, Мухин! Как хорошо, что вы тут! Снимите! Снимите меня отсюда! Я прилип! Час уже сижу, никак оторваться не могу от котла этого дурацкого! Надоело уже…
   – Дружище, канат! – скомандовал Мухин. – Вон лежит, за сиденьем!
   Фенимор схватил канат и протянул один конец Чижику. Тот поймал в клюв.
   – Ну, давай!
   Странно, но Чижик-Пыжик и вправду будто прилип! И попробуй его оттащи! Но понемногу он все же отклеился от котла, но не выпускал канат из клюва, пока «Василек» не унес его подальше от злополучной посуды. Когда самолет приземлился аж на соседней улице, Чижик-Пыжик выпустил канат, охнул и уселся на траву.
   – Ох… Если б вы меня не выручили, я бы, наверное, навеки тут остался. И стал бы исторической загадкой.
   – Ты не прилип, – сказал Фенимор. – По-моему, ты к нему примагнитился.
   – А, – махнул крылом Чижик-Пыжик. – Хоть прилип, хоть примагнитился, разницы никакой.
   – Как ты тут оказался?
   – Я сюда в гости прилетел, – сказал Чижик. – К другим маленьким памятникам.
   – Здесь другие есть? – заинтересовался Мухин.
   – Рыбки на набережной, – ответил Чижик-Пыжик. – А что это у вас? Никак корабль? – Чижик-Пыжик поскакал к фрегату. – А это не тот ли, который из музея пропал? – задумчиво спросил он. – Его полдня все ищут, с ног сбились!
   – Похоже, что он, – кивнул Фенимор.
   – А откуда он у вас?
   – В Петергофе на песок вынесло, там и нашли.
   – Ничего себе, куда заплыл! – присвистнул Чижик-Пыжик.
   – Где Морской музей, знаешь? – спросил Мухин. – Сможешь дорогу показать?
   – Знаю, – ответил Пыжик. – Сейчас, только посижу еще немного, а то из сил выбился, пока пытался оторваться от этого дурацкого котла!
   – Котел вовсе не дурацкий, – возразил Фенимор. – Отличный котел. Он же не виноват, что ты решил над ним полетать.
   – Ладно, – Чижик-Пыжик сел обратно на траву, понюхал цветок. – Хорошо как…
   Тут что-то скрипнуло, лязгнуло, и из корабельных недр послышался голос:
   – Скажите, мне кажется или мы уже стоим на твердой земле?

   – А, опять ты, чудо-юдо! – вопил и скакал Чижик. – Так я и знал, так и чувствовал, что без тебя не обошлось!
   – Потише там! Ишь, расшумелся! Ты вообще в моем городе на птичьих правах!
   – В каком это твоем городе! – наскакивал Чижик-Пыжик. – Здесь что – Таракановград? Тараканьевск?
   – Нет, – важно ответил таракан. – Это город Кронштадт. Но я тут коренной – настоящий местный таракан, а ты нет. Так что не груби!
   – Ничего не понимаю, – негромко заметил Мухин.
   – И я пока ничего, – тоже негромко ответил Фенимор. – Но сейчас, думаю, все разъяснится.
   – Конечно, разъяснится, – сказал таракан. Он выполз из корабельного трюма на палубу и представился: – Меня зовут Семен. Я музейный таракан.

   Семен не один год обитал в Морском музее и был очень образованным тараканом.
   Он прочел много книг об устройстве кораблей, о морских приключениях, знал наизусть почти все морские энциклопедии и справочники. Наконец Семен решил, что пришла пора применить полученные знания на практике. То есть – отправиться в плавание.
   Вопрос о том, на чем туда отправиться, решился сам собой – когда вокруг столько кораблей, что думать, откуда брать транспортное средство…
   – Фрегат угнал! – возмущенно чирикал Чижик-Пыжик. – Ты корабль чуть не утопил, и сам бы утоп!
   Таракан вздохнул.
   – Все оказалось не так просто, как я себе представлял, – сказал он. – Я и не знал, что плавать на корабле такое мудреное дело! Да еще морская болезнь привязалась – можете такое себе представить?! Очень неприятная штука… Меня до сих пор тошнит.
   – Неужели ни в одном морском справочнике нет ни слова о морской болезни? – удивился Фенимор.
   – Есть, конечно, – ответил Семен. – Там очень даже подробно про это написано. Но я все рассчитал! Если болезнь морская, то она может постигнуть только в море, а я решил для начала поплавать по заливу. Залив – не море! Вот, – и таракан вытащил из трюма помятый кусок карты, – видите? Здесь Финский залив, а примерно здесь уже начинается Балтийское море! А я туда заходить и не собирался!
   – Так ведь морская болезнь может начаться и на заливе, – возразил Фенимор.
   – Тогда она называлась бы заливная болезнь, – возразил на это таракан. – А про такую я что-то не слышал!
   Фенимор даже сморщился от таких речей. Мухин заметил:
   – А по-моему, очень логично звучит!
   – Ну да! – фыркнул Чижик-Пыжик. – Семен – он умен!
   – Да уж поумнее некоторых, – с достоинством ответил таракан. – Я тут слышал, как кое-кого снимали с котла, потому что кое-кто, видите ли, не знает простейших законов физики!
   Чижик-Пыжик не нашел, что ответить, и сердито нахохлился.
   – Не ссорьтесь, – сказал Фенимор. – Все хорошо кончилось, Чижик на свободе, корабль и его пассажир спасен. Но на всякий случай имейте ввиду, что морская болезнь может привязаться на любой воде. И не важно – море, залив или река. Кстати, и в самолете она тоже бывает.
   – В самолете? – обеспокоился Мухин. – В «Васильке», выходит, могут быть какие-то микробы? Где-то у меня тут мыло и тряпочка, надо все хорошенько вымыть…
   – Микробы тут не при чем, – успокоил Фенимор. – Морской болезнью называют сильное недомогание от качки. Укачать ведь может где угодно. А теперь предлагаю вернуть фрегат в музей.
   – Хорошее предложение, – одобрил таракан. – Я лично с удовольствием его принимаю.
   – Еще бы, – снова встрял Чижик-Пыжик. – Надоело по заливу-то мотаться! Это тебе не в музее книжки читать!
   – Дорогу можешь показать? – прервал Фенимор, чтобы воробей с тараканом снова не перессорились.
   – А, это пожалуйста! – ответил Семен. – Сначала – вон туда…
   Мухин завел двигатель, «Василек» поднялся над мостовой, потянув за собой корабль. Летели плавно и низко, а Семен сидел на палубе, наслаждаясь свежим воздухом.
   – Мне так гораздо больше нравится! – крикнул он. – Тут и ветер дует, и море видно, никакой тебе морской болезни!
   Чижик-Пыжик летел следом и чирикал что-то насмешливое, но Семен не обращал на него внимания. Он раздумывал над тем, какая все-таки странная штука эта морская болезнь, если на самом деле она вовсе не морская, а водно-самолетная.

   Пока вся компания добралась до музея, уже свечерело.
   – Где бы нам переночевать? – спросил Мухин. – Не хочется возвращаться в город в потемках.
   – Вон, во дворе куча макетов маяков, – ответил таракан. – Найдете себе удобную башенку и ночуйте. Могу одолжить одеяла.
   – Идет, – ответил Фенимор. – Ни разу в маяке не ночевал!
   – Ну, это все-таки не совсем настоящий маяк, – заметил Семен. – Зато прилива можно не бояться. Или большой волны…
   – Еще отправишься в море? – спросил Чижик-Пыжик.
   – Не исключено, – сказал Семен. – Только надо подготовиться получше. А пойдемте-ка в музей, пока не стемнело. Я вам лекцию прочитаю какую-нибудь.
   – Пойдем, – согласился Мухин. И добавил: – Лекции штука полезная, особенно перед сном. Я их столько наслушался, очень помогает…
   В музее Семен провел всем экскурсию, рассказывая о кораблях, морской истории и географии. Хоть сам он и не плавал сам по морям, но таракан был начитанный. Пораженный Мухин ходил за ним по пятам и задавал вопросы, на которые Семен отвечал полно и обстоятельно. Больше всего Мухина изумило, что маяки, оказывается, ставят не просто так, для украшения пустынных и неинтересных берегов, а по особым правилам.
   – Маяки служат для опознавания берега и обозначения места, опасного для мореплавания, – пояснил Семен. – И внешне они друг от друга специально отличаются, и огонь должен быть разный. Чтобы не перепутать и не свернуть куда-нибудь не туда.
   К концу экскурсии стало понятно, что Мухин все же нашел таракана, с которым можно вести ученые беседы.
   Когда стемнело, Семен пожелал всем спокойной ночи и уполз к себе в подпол. Чижик-Пыжик устроился на ветке, потому что был хоть и памятник, но все равно воробей.
   А Фенимор с Мухиным нашли подходящий макет маяка, постелили внутри одеяла, и развели перед маяком костерок. Потом долго сидели и смотрели, как вспыхивают в гавани огоньки кораблей и разных небольших маячков.
   – Ну и денек получился, – сказал Фенимор. – Я всего-то Врану книгу собирался доставить, а столько всего произошло!
   – Да… Кстати, дружище, я придумал, как назову самолет на следующей неделе, – сонно пробурчал Мухин. – Помнишь, Семен рассказывал про какие-то корабли, которые бродят туда-сюда без четкого расписания и перевозят всякие грузы? Я само название не запомнил, но переводится оно как «бродяга». Вот я и назову так…
   – А как ты тогда самолет покрасишь? – спросил Фенимор. – Чтобы было понятно, что это именно «Бродяга»?
   – Ну да… – подумав, с досадой ответил Мухин. – Ерунда выйдет.
   – Покрась лопасти в желтый, получится «Ромашка». Или «Василек» оставь.
   Мухин не ответил, потому что уже спал.

Игра во флаги

   Утром кто-то распевал в кустах:

   – Чижик-Пыжик, где ты был?
   На Фонтанке кофе пил!
   Выпил я стаканов пять,
   И эклером закусил!

   – Нескладно, – сказал Мухин, протирая тряпочкой фюзеляж «Василька». – Я лучше пою.
   – Да и пожалуйста, – ответил Чижик-Пыжик.
   – А вот кофейку я бы выпил, – заметил Мухин.
   Он подышал на стекло и протер его, любуясь, как оно засверкало под солнцем. Вылил воду, подумал и набрал еще ведро. Хоть Фенимор и заверил, что морская болезнь от микробов не зависит, но лучше перестраховаться и вымыть «Василек» еще раз. Кто его знает…
   – Пошли к Семену, – предложил Чижик-Пыжик. – Он хозяйственный. Если только опять куда-нибудь не уплыл.
   – А ты к Семену не придирайся, – сказал Фенимор. – Нормальный он таракан…
   – Вообще мы с Семеном старые приятели, – ответил Пыжик. – Но иногда он любит что-нибудь учудить. Как-то вот развесил перед музеем кучу морских флагов. Музей решил украсить, а потом догадайтесь, что произошло?
   – Флаги унесло ветром? – спросил Мухин. – Потому что он их плохо укрепил?
   – И они потом летали по улицам? – тоже спросил Фенимор. – Как белье с веревок?
   – Нет! К музею сбежалось много людей! Одни прибежали тушить пожар, другие чинить поломку, третьи привезли бутерброды, – Чижик почистил клювом перья. – А потом выяснилось, что каждое сочетание флагов что-то да означает. А Семен-то думал, что флаги просто для красоты придуманы. И он своими флагами, получается, написал: «Горю, помогите!», «Сломался!», «Нужен водолаз», «Срочно врача» и «Хочу есть». Можете такое представить? Ну, потом-то Семен все флаги наизусть выучил.
   – Надо же, – с интересом заметил Фенимор. – А я и не знал!
   – Хорошо придумано! – одобрил Мухин. – Я себе тоже такой порядок заведу. И красиво, и со смыслом.
   – Только справочник где-нибудь достань, где все обозначено, – посоветовал Чижик-Пыжик. – Чтобы тоже водолазов случайно не назвать.

   Завтракали на поляне перед музеем. Кофе у Семена не оказалось, зато он варил вкусный чай и сушил на морском ветру сухари. За завтраком Семен рассказывал, как устроены маяки, где и зачем их ставят. А Мухин попросил объяснить значение флагов.
   – А, это международный свод сигналов, – ответил таракан. – Минуту, сейчас справочник принесу…
   Семен уполз в музей и скоро вернулся, таща на спине книгу.
   – Вот. Здесь описаны все-все флаги. С их помощью на универсальном морском языке можно написать все, что угодно.
   Флагов на картинках было нарисовано множество. Тут были флаги:
   – просто розовый и просто желтый;
   – синий с белым прямоугольником в середине,
   – белый с розовым ромбом в середине;
   – в бело-синюю клетку,
   – и еще много-много других.

   – На заплатки похожи, – заметил Чижик-Пыжик.
   – Сам ты на заплатку похож, – обиделся Семен. – А это морские флаги!
   – А можно с помощью флагов написать название моего самолета? – спросил Мухин.
   Семен задумался и полистал справочник.
   – Как, ты сказал, зовется воздушное судно?
   – «Василек».
   – Так-так… Это будет: «Викта» – «Альфа» – «Сиэра» – «Индиа» – «Лима» – «Эко» – «Кило».
   – Как же мне все это раскрасить… – пробормотал Мухин. – Очень уж пестро получится! Нет уж, пусть остается, как есть. А я тогда как буду называться?
   – Гм… «Майк» – «Юниформ» – «Хотел»… Минутку…
   – Индиа, – подсказал Фенимор, который запомнил название. Оно походило на название страны. – Кажется, я понял – каждой букве соответствует флаг и его наименование!
   – Да. «Н» будет «Новембер».
   – Все равно сложно, – вздохнул Мухин. – Хотя звучит и неплохо. По-морскому!
   Семен снова перелистнул несколько страниц.
   – Можно и попроще, – сказал он. – Вот, есть сочетания флагов, и каждое обозначает несколько слов сразу. Ваш самолет может назваться «Юниформ» – «Уиски». Это значит «Желаю счастливого плавания».
   – Подходит, – кивнул Мухин.
   Чижик-Пыжик подскакал ближе.
   – А я как буду?
   Семен посмотрел на него и даже справочник листать не стал.
   – Ты будешь «Фокстрот».
   – Совсем непонятно, – чирикнул Чижик. – Какой такой «Фокстрот»? У меня в имени буквы «Ф» нет. Вон, пусть Фенимор будет «Фокстрот», раз они начинаются одинаково.
   – Фенимор не может так называться, – возразил Семен. – Видишь, тут значение указано! «Фокстрот» обозначает – «Я не управляюсь, держите связь со мной». Это флаг годится тем, кто прилепляется к памятникам в самое неподходящее время и потом не управляется, да еще и других дразнит!
   – Ах ты, вредный таракан! – возмутился Чижик-Пыжик. – Я тебя вот тоже как-нибудь обзову! Сейчас… ты, этот, как его… – он поскакал вокруг них и выдал: – Балбес!
   – Нет такого флага, – ответил Семен. – Я точно знаю. И сигнала такого нет.
   – Теперь есть! – отрезал Чижик-Пыжик. – Я его изобрел!
   Так они завтракали и разглядывали картинки с флагами. Только Чижик-Пыжик все возмущался.
   Когда завтрак был окончен, на кусте рядом оказался прилеплен лист бумаги с нарисованной на нем смешной рожей и тараканьими усами.
   Это и был Чижиков флаг «Балбес».

Субтропический маршрут

   – А на самолете точно нельзя? – спросил Мухин.
   – Точно нельзя, – ответил Фенимор.
   Мухин еще раз перечитал расклеенные объявления. На объявлениях были написаны часы работы, цены на билеты, правила поведения, еще какие-то циферки. Про самолеты не было ни слова.
   – Так ведь этого нигде не написано, – заметил Мухин. – Ты случайно ничего не путаешь, дружище?
   – Конечно, не написано! – сказал Фенимор. – Потому что никому и в голову не придет летать в Ботаническом саду на самолете. Про это даже объявления писать странно.
   – Ну и порядки, – недовольно ответил Мухин. – Никакого уважения к авиации! Ладно, пешком так пешком…

   Выходные Фенимор с Мухиным решили провести культурно и с пользой: отправились в Ботанический сад.
   Правда, Мухин охотнее бы покатался на каруселях и поел сладкой ваты в парке аттракционов, но Фенимор сказал, что карусели никуда не денутся.
   – Так ведь и Ботанический сад никуда не денется, – возразил Мухин. – Он же круглый год работает! Там даже зимой лето.
   – Это да, – кивнул Фенимор. – Но скоро в саду зацветет совсем особенный кактус. Он распускается раз в году и всего на одну ночь. Его так и зовут – «Царица ночи». Представляешь? Одна ночь – и все, привет. До следующего года.
   Мухин задумался.
   – Царский кактус? – переспросил он. – И всего на одну ночь?
   – А еще в саду собраны растения со всего света, – добавил Фенимор. – Знаешь, сколько идей для самолета ты там найдешь? Хоть каждый день перекрашивай…
   Последняя мысль на Мухина подействовала.
   – Ладно! – решился он. – Но в следующие выходные катаемся на каруселях!
   – Идет, – ответил Фенимор.
   Так они и пошли в Ботанический сад.

   – Надо же, а красиво, – нехотя признал Мухин. – Я-то думал – деревья да кусты, чего на них смотреть…
   Деревья и кусты начались сразу за воротами. И были деревья будто бы знакомые, а будто и не совсем, словно тут собрались близкие и дальние родственники всех известных нам елей, сосен, тополей и дубов. С веток свисали мхи светло-зеленые, темно-зеленые, бурые и сизые, разные зеленые завитушки, рогульки и диковинные соцветия. А иголки на хвойных деревьях были такие, каких на обычных елях и соснах не встретишь.
   Фенимор подобрал одну иголку – она была легкая, но размером даже больше него самого! Так он стоял и удивлялся, как вдруг услышал, что в зарослях кто-то кряхтит.
   Из зарослей папоротников показался Мухин, который тащил на спине громадную шишку от какой-то заморской сосны.
   – Ох и тяжелая… – прошипел он. – Это я на память. В ангаре… поставлю…
   – Так ведь для самолета места не останется!
   – Тогда… рядом… поставлю…
   – Давай на обратном пути заберем, – предложил Фенимор. – Нам еще тут гулять и гулять, как ты с ней ходить будешь?
   – Ладно, – сказал Мухин и с облегчением бросил шишку.
   У каждого дерева и куста крепилась специальная дощечка с названием – чтобы посетители могли удивляться кустам-травам, и их именам.
   – Снежноягодник, – прочитал Мухин на одной дощечке. – Это что за снежноягодник такой?
   – Куст с белыми шариками, – ответил Фенимор, – которые мы осенью хлопаем.
   – А где же сами белые шарики? – спросил Мухин.
   – Так ведь не осень еще!
   – Надо же, – удивился Мухин. – Красиво называется – тут тебе и ягода, и снег.
   Он приостановился и задумался. Первое название уже есть.
   Выходило, что покрасить самолет под снежноягодник проще простого, надо всего-то его побелить. Гм… Но ведь белых самолетов и так пруд пруди, как тогда поймут, что имелся ввиду именно снежноягодник, а не ландыш, например, или подснежник. Да и название длинновато, к такому еще привыкнуть надо.
   – «Снежноягодник», даю посадку, – вслух размышлял Мухин. – «Снежноягодник», заходите на вторую полосу… Нет, неповоротливо звучит.
   – Не беда, – заметил Фенимор. – Мы ведь только-только пришли. Вон на клумбе еще что-то колышется. Пошли посмотрим…
   А на клумбе в стороне и впрямь колыхалось что-то необычное. С первого взгляда даже не скажешь, что и это было растение. Будто кто-то вырезал из бумаги листья фигурными ножницами – есть такие специальные ножницы с зазубринами – а потом эти листья еще и раскрасил. Посредине нанес бледно-зеленую краску, а узорную кайму закрасил зеленой краской потемнее.
   – Ишь ты, – одобрительно сказал Мухин. – Вот это дело!
   Расцветка ему понравилась, и он уже прикидывал, как покрасит пропеллер, когда увидел табличку с названием.
   – Ко-че-дыж-ник, – по слогам прочитал он и переспросил: – Кочедыжник?
   – Кочедыжник, – тоже прочитав, подтвердил Фенимор.
   – Нет, на «Кочедыжнике» летать как-то не очень, – заметил Мухин. – Нет изящества в названии. А как, кстати, зовется твой таинственный кактус?
   Фенимор вытащил бумажку из кармана, развернул. Собрался с духом и произнес:
   – Селеницереус.
   – Нет, это вообще ни в какие ворота не лезет, – ответил Мухин. – Меня с таким именем ни один аэропорт к себе не пустит. Так и скажут: посадку не разрешаем, потому что название самолета не выговорить. Ладно, и на «Ромашке» отлично летается. Идем дальше…
   Как можно заключить из названия, лопасти самолета Мухин в этот раз покрасил в белый цвет, а середину пропеллера – в желтый.
   Так они и дошли до оранжерей. Так называются большие залы со стенами и крышами из стекла, в которых царит вечное лето, и произрастают таинственные деревья и травы со всей Земли.

   Здесь даже Мухину сказать было нечего. А что тут скажешь, если попал в настоящие джунгли! Тут вам даже не снежноягодник и кочедыжник, а целые тропические пальмы и гигантские кувшинки, на которых можно сидеть, как на зеленой лодке.
   Правда, кое-какие здешние порядки Мухину пришлись сильно не по душе. Мало того, что на самолете летать воспрещалось, так еще и ходить следовало только по специальным дорожкам. Не допускалось срывать цветы и пробовать плоды с деревьев. Хотя плоды висели!
   – По-моему, все эти правила написаны просто из вредности, – пробурчал Мухин.
   Фенимор достал из кармана блокнот с карандашом и ответил:
   – Вовсе нет.
   – А из чего тогда? – упорствовал Мухин.
   – А представь, что каждый утащит отсюда по цветку или ветке! Что тогда?
   – Но я-то не каждый, – заметил Мухин. – Я пилот!
   – Вот и подавай пример! – сказал Фенимор.
   Не то чтобы Мухину надо было хулиганить и портить все вокруг, но утащить с собой на память что-нибудь тропическое или экваториальное очень хотелось. Чтобы утащенное напоминало о путешествиях в дальние страны. Ведь взаправду добраться до них пока не получалось ни на «Шмеле», ни на «Васильке», ни даже на «Ромашке».
   А Фенимор ходил со своим блокнотом и делал разные пометки – когда слышал или читал на табличках что-то уж совсем из ряду вон. Например, что бананы, оказывается, растут вовсе не на пальмах, как все привыкли думать. И вообще не на дереве!
   – Фенимор, я сейчас что-то услышал, – изумленно прошептал Мухин, – но мне, наверное, показалось…
   – Нет, не показалось, – тоже удивленно ответил Фенимор. – Банан-то, оказывается, трава! Надо же, – и Фенимор записал в блокнот. – Никогда бы не подумал…
   – А по-моему, ерунда это, – сказал Мухин. – Вон сколько травы на любом газоне, и хоть бы на одной травинке банан вырос!
   Но банан, как выяснилось, и вправду деревом не являлся. У него ствол не древесный, как положено деревьям, а сплошь состоит из листьев, которые растут, накладываясь друг на друга. Со временем листья темнеют и становятся издали похожи на кору. Вот и весь банановый секрет.
   Далее выяснилось, что из некоторых кактусов делают вкусные напитки.
   На одних деревьях растет кофе. На других – какао.
   Из третьих деревьев можно получить каучук.
   Из четвертых – и вовсе корицу. Ту самую, которую кладут в пироги с яблоками.
   – Корица – это что же, кора? – снова изумился Мухин. – А если мы, например, от тополя немного отколупаем и положим в ватрушку, что выйдет? Как думаешь, вкусно?
   Фенимор с сомнением поскреб карандашом за ухом.
   – Вряд ли… Это все-таки какая-то особая кора, а не от любого дерева. Хотя надо уточнить.
   – Послушай, дружище, а нас случайно не дурят? – встревожено спросил Мухин.
   – Не думаю, – ответил Фенимор. – Люди вроде серьезные.
   – Ну ты все равно потом проверь на всякий случай, – велел Мухин. – Мало ли что напутали! Я тоже один раз литры с сантиметрами перепутал, и чуть без топлива не остался! А то все у них на деревьях растет – и кофе, и корица, и каучук всякий… А дальше скажут, что и пробки с бутылками на деревьях созревают? Ой… Гляди!
   Перед ними было дерево, с которого на нитках свисали пробки – самые настоящие пробки от бутылок! Оказалось, что и пробки тоже делают из коры. Бутылок, правда, пока не было видно – наверное, бутылочно-стеклянное дерево пряталось в зарослях кофейных и лимонных деревьев.
   Диковины сыпались за диковинами, Фенимор еле успевал записывать и зарисовывать. Он так увлекся пометками, что когда снова обернулся что-то сказать Мухину, то увидел… что его нет!
   Мухин пропал в тропиках.

   Здесь надо сказать, что Фенимор, несмотря на свое самообладание, здорово напугался.
   Кто знает, что может случиться с Мухиным в этих зарослях? Вдруг в тропическом лесу случайно обитают еще и тропические звери или насекомые? А вдруг Мухин съест по незнанию что-нибудь ядовитое и отравится? А если его самого съест какое-нибудь местное растение – им рассказывали и про такие штуки! Или Мухин просто потеряется, да так и будет годами бродить по зарослям бамбуков, кактусов и пальм?!
   Фенимор схватился было за свою корзину – вдруг там найдется какой-нибудь чудодейственный компас для поиска заблудившихся друзей – но вспомнил, что корзину он оставил дома, потому что находился на отдыхе и решил, что в этот раз она ему не понадобится.
   – Мухин, Мухин… – пробормотал Фенимор и ускорил шаг, а потом и побежал по каменистой дорожке между кофейными, лимонными и пробковыми деревьями.
   А ходить и бегать тут было ох как нелегко – ведь в саду, как в настоящих южных лесах, было жарко и влажно. Скоро Фенимор даже взмок.
   Но на тропинках не было и признаков пилота, будто Мухин бесследно растворился в зелени.
   Наконец Фенимор присел у пруда отдохнуть, напиться и осмотреться. И только он зачерпнул из пруда воды, как услышал под собой гулкие звуки, словно кто-то стучал в своды глубокой пещеры. Фенимор вскочил.
   Оказалось, что уселся он вовсе не на камень или скамейку, а на огромную морскую раковину. Ее на берег пруда положили как украшение. Было у раковины две волнистые створки, а между ними зазор. Оттуда и доносились таинственные звуки.
   – Кто там? – спросил Фенимор.
   – Это я, – гулко ответила раковина.
   – Гигантский моллюск? – уточнил Фенимор.
   – Нет, пилот Мухин!
   – Мухин! – воскликнул Фенимор. – Я тебя по всему саду ищу! Ты как туда забрался?
   – Я искал жемчуг, – пробумкало внутри раковины. – Думал – раз она такая громадная, то и жемчужина в ней размером с дом. А теперь не выбраться! Она гладкая изнутри, и ухватиться не за что…
   – Хватайся! – крикнул Фенимор, просунув руку между створок.
   Из раковины показалась сначала рука Мухина, которой он зацепился за раковину, потом нога, а потом и весь Мухин.
   – Нету там ничего, – с досадой сказал пилот. – Никаких признаков жемчуга! Сплошное надувательство! – он похлопал глазами и спросил: – А что это ты на меня так смотришь, дружище?
   – Мухин! – всплеснул руками Фенимор. – У тебя на голове вместо волос трава!

   – Что же это такое? – Фенимор ходил туда-сюда по каменистому берегу пруда и раздумывал вслух, пока Мухин разглядывал себя в воде.
   – Самая настоящая трава, – заметил он. – Зеленая!
   – Это понятно, что зеленая, – ответил Фенимор. – Она на тебя не с деревьев насыпалась?
   Мухин выдернул травинку и поморщился.
   – Нет, прямо так на голове и растет. Да еще ягодки какие-то виднеются. Если, например, это малина или земляника, то может, и хорошо… – Мухин вздохнул. – Хотя все равно плохо.
   Фенимор остановился и спросил:
   – А что ты делал, пока тут бродил?
   Мухин насупился и ответил:
   – Ничего. Просто гулял. Сначала по одной тропинке, потом по другой… Потом по третьей.
   Фенимор покачал головой.
   – Точно?
   – Ну ладно… Сорвал я с какого-то куста ягодку. Одну-единственную, просто попробовать. Подумаешь!
   – Но ведь говорили же ничего не рвать и не есть! – воскликнул Фенимор.
   – Я помню, – ответил Мухин. – Но я решил, что с одной ягоды ничего не будет.
   – Пойдем искать твой куст! – решительно сказал Фенимор. – Надо понять, что за ягоды это были, а потом решим, как быть дальше…
   Они пошли по субтропическому маршруту обратно. К счастью, Мухинский куст оказался неподалеку. На нем болталось множество объеденных ягод и всего две-три целые («одну-единственную съел!» – вздохнул Фенимор), а рядом с кустом была воткнута табличка со сложносочиненным латинским названием. Ниже было приписано уже обычным языком:

   «Внимание!
   От поедания ягод на голове вместо волос вырастает трава.
   Будьте осторожны!»

   – Ты это не читал? – спросил Фенимор.
   – Я рвал ягоды с другой стороны, – ответил Мухин. – А там ничего не было написано. Я же говорю – сплошное надувательство…
   – Будем искать противоядие!
   Они обошли еще несколько кустов и деревьев, внимательно прочитывая таблички и пояснения. Через несколько деревьев противоядие было найдено – около раскидистой пальмы висела табличка с надписью:

   «Пальмус необыкновеникус.
   Помогает от травы, выросшей на голове»

   Все дерево было обвешано плодами, похожими на мелкие зеленые яблоки. Мухин тут же сорвал одно и зажмурился, приготовившись есть.
   – Погоди! – воскликнул Фенимор. – Давай поищем ученых и спросим!
   Но Мухин уже отважно отгрыз половину яблока. Прожевал.
   – Кислое, – заметил он. – Но есть можно…
   Трава тут же завяла, пожухла и с шорохом осыпалась. На голове у Мухина показались его обычные волосы.
   – Кажется, теперь все хорошо! – ощупывая макушку, сказал Мухин.
   – Не все, – медленно ответил Фенимор.
   – А что такое? – Мухин продолжал трогать макушку, и тут нащупал большие выросшие уши – гораздо больше, чем его собственные!
   Теперь его уши походили на слоновьи.
   А надпись на обратной стороне таблички гласила еще и следующее:

   «Помогает от травы, выросшей на голове.
   Но отрастают большие уши.
   Будьте внимательны!»

   – Это просто свинство какое-то! – возмутился Мухин. – Теперь нам нужно противоядие от больших ушей!
   Теперь отыскать нужное дерево оказалось сложнее. Но и оно обнаружилось – за зарослями папоротников. Называлось дерево, как следовало из надписи, «Кактус хитрющий» и было увешано колючими сливами.
   – Стой! – снова завопил Фенимор. – Погоди!
   Но Мухин уже съел одну сливу, и на голове у него в тот же миг вырос маленький кактус!
   А между тем вечерело… На улицу спускались легкие летние сумерки. В городе было еще светло, а под сводами тропических пальм уже темнело. Читать надписи становилось все сложнее и сложнее. Еще немного – и ни одного названия будет не разобрать в потемках.
   Мухин в отчаянии сел на берег пруда и обхватил голову руками.
   – Не буду больше ничего пробовать! – заявил он. – Пусть остается как есть!
   – Что же, ты так и будешь с таким носом ходить? – спросил Фенимор. – Ну уж нет! Отдохни немного, а пойду искать дальше! Эх, корзины нет… Наверняка что-нибудь бы подсказала…
   Тут Фенимор от спешки запнулся и упал в пруд.
   А когда вынырнул, увидел, что на него с любопытством смотрят два больших круглых глаза.
   – Здравствуйте, – опешив, поздоровался Фенимор.
   – Добрый вечер, – ответила местная лягушка. Она сидела на камне и разгадывала кроссворд. – Так-так, – добавила лягушка, увидев Мухина. – Опять ягод наелись?
   – Почему это опять? – насупился Мухин. – Мы здесь впервые!
   – Может быть, – согласилась лягушка и отложила кроссворд. – Но здесь столько любителей ходить там, где просят не ходить, и рвать то, что просят не рвать! Просто безобразие… Каждый день кто-нибудь вот так и разгуливает – то с травой на голове, то с таким носом. А то и со всем вместе.
   – Виноват, – вздохнул Мухин.
   – Ладно, – снизошла лягушка. – Сейчас вы все основательно запутали, и обычным путем распутывать будет долго. Проще сразу отправиться к «Царице ночи». Только поторопитесь – уже вечер, она вот-вот зацветет!
   – Спасибо за совет, – с горечью сказал Мухин. – Сейчас мне самое время цветами любоваться!
   А Фенимор подошел поближе, чувствуя, что дело здесь непросто.
   – А при чем тут «Царица ночи»?
   – Так это одно из главных и старейших растений сада, – ответила лягушка. – У нее целебная пыльца! От таких случаев и помогает.
   Мухин вскочил с камня.
   – Расскажите, пожалуйста, что именно нужно сделать, – торопливо попросил Фенимор.
   – А вот что. Как станут распускаться цветы, обсыпьтесь их пыльцой, и все как рукой снимет. Только торопитесь, «Царица ночи» ждать не будет, на то она и царица! И будьте так любезны, в следующий раз не нарушайте наши правила.
   – Спасибо! – сказал Фенимор. – Но успеем ли? Она наверняка уже зацвела, а мы далеко забрались!
   – Лианы видите? – спросила лягушка. – Можете раскачиваться на них, как на качелях, и лететь вперед. Так получится гораздо быстрее.
   – Как настоящие туземцы! – воскликнул Мухин. – Вперед!
   – Спасибо! – крикнул Фенимор. – Еще раз большое спасибо!
   И они забрались на ближайшую пальму, вцепились в лиану.
   – Готов? – спросил Фенимор.
   – Готов! – ответил Мухин. – Поехали!
   Они оттолкнулись от одного дерева и полетели к другому. Получилось у них не так ловко, как у настоящих туземцев – все же с первого раза не у всех выходит – да и в темноте толком не видно, куда лететь. Но вышло и вправду быстрее!
   Так они раскачивались между деревьями, а волшебного кактуса все не было и не было!
   Под сводами деревьев стемнело. Наступил тропический вечер.
   – Держи на тот фонарь! – крикнул Мухин.
   – Это не фонарь! – обрадовался Фенимор. – Это и есть «Царица ночи»!
   Золотистый свет стоял под зелеными сводами. Царица ночи раскрывала свои волшебные цветы. Большущий кактус был осыпан золотыми лучистыми цветками, словно с неба нападало звезд. А с них струилась мерцающая волшебная пыльца.
   Вот «Царица ночи» была совсем рядом, и Мухин увидел, как они летят прямо в дерево!
   – Берегись! – завопил он и даже подпрыгнул.
   И проснулся.

   – Что такое?
   – Ш-ш-ш, – прошептал Фенимор. – Мы же тут не одни…
   – Я что, заснул? – изумленно спросил Мухин.
   – Видимо, да, – ответил Фенимор. – Целый день по саду гуляли, все оранжереи обошли. Да я еще за тобой бегал повсюду, ты ведь то одно хотел сорвать, то другое, – и Фенимор укоризненно посмотрел на Мухина.
   – Ну… может быть, – виновато сказал Мухин. – Хотя может и не быть. А потом что случилось?
   – Потом ничего. Сели под куст около кактуса отдохнуть. Ты и задремал.
   Мухин тщательно ощупал свою голову.
   – Скажи, Фенимор… А у меня случайно трава на голове не растет? А?
   Фенимор удивленно посмотрел на него.
   – Не растет. А разве должна?
   – Ага… А уши? – беспокойно продолжал Мухин. – Уши у меня какие?
   – Обыкновенные, – еще более удивленно ответил Фенимор. – Уши как уши!
   – А вообще что-нибудь необычное ты у меня замечаешь? Странное?
   – Совершенно ничего! – ответил Фенимор.
   Мухин с огромным облегчением вздохнул.
   – Как же это замечательно! Ты знаешь, дружище, мне такое приснилось… Потом расскажу, сейчас давай на кактус посмотрим. А я, пожалуй, больше не буду нарушать ботанические правила. И вообще не стану нарушать. Кто знает – может их, эти правила, не просто так понаписали…
   – Тут я с тобой согласен, – заметил Фенимор.
   Они сидели и смотрели, как распускались цветы на кактусе. Были они похожи на золотые звезды на зеленых колючих ветках. Но вряд ли пыльца их была волшебной и могла помочь, скажем, если на голове вдруг вырастали кусты или слоновьи уши.
   Так они снова задремали под камнем, а потом крепко заснули. Проснулись ранним утром, когда сад еще был закрыт для посетителей, и в оранжереях безлюдно и тихо.
   – Фенимор, – тревожно тряс Фенимора Мухин. – Просыпайся!
   Фенимор полусонный сел.
   – Что опять случилось?
   – Мы как-то оказались в джунглях! Ничего не понимаю!
   – А чего тут понимать, – сонно сказал Фенимор. – Мы вчера ходили на экскурсию в Ботанический сад, задержались допоздна, тут и заснули.
   – А трава у меня на голове не растет? – снова спросил Мухин.
   – Опять за свое…
   – Ох, – с облегчением прошептал Мухин. – А я-то думал – то ли мне опять что-то приснилось, то ли мы влипли в какую-то историю!
   Так в субтропиках они встретили рассвет. Потом еще раз обошли таинственный кактус, который уже закрыл свои цветы-звезды до следующего года, и теперь выглядел как самый что ни на есть обыкновенный кактус – из тех, что растут в горшках почти на каждом окне. Разве что этот был очень большой. Под такой еще не всякий горшок сгодится.
   А когда Фенимор с Мухиным шли мимо пруда, то увидели лягушку. Она сидела на листе кувшинки и разгадывала кроссворд.
   – Доброе утро! – поздоровался Фенимор.
   – Доброе утро! – вежливо кивнула в ответ лягушка. – Как вам наша «Царица ночи»? Понравилась?
   – Еще бы, – ответил Фенимор. – Настоящий, гм, как его… Селеницереус!
   – Очень рады, – сказала лягушка. – Приходите еще, тут много интересного. За один раз всего не увидишь. Кстати, не знаете ли, случайно, как называется флаг международного свода сигналов, обозначающий букву «Ф»?
   – Совершенно случайно знаем, – ответил Фенимор. – Это «Фокстрот».
   Лягушка посчитала карандашом клетки в кроссворде.
   – Подходит, – сказала она. – Большое спасибо!
   Мухин выглянул у Фенимора из-за спины.
   – Простите… а мы этой ночью не встречались?
   Лягушка глянула из-за страниц журнала и подмигнула Мухину.
   – Идите уже, – сказала она и снова уткнулась в кроссворд.

   Как-то вечерком я сидела на берегу залива, перечитывала рукопись и раздумывала, как бы закончить эту книгу. Понятно, что приключений у Фенимора, Мухина, котов, улиток, Семена-таракана, Чижика-Пыжика, морской крысы и прочих друзей было превеликое множество, и в одну книгу они ну никак не поместятся. Но эту ведь закончить как-то надо.
   Потом я решила просто написать:

   КОНЕЦ

   Просто и понятно. Я представила, как слово будет смотреться в книге, и написала его на песке.
   И только я это написала, как что-то заскрежетало, загремело, и на меня словно спикировал здоровенный жук. Только это, конечно, был не жук. Не станет ведь жук так вопить:
   – Мухин! Ты чего творишь! Пропеллер расквасишь!
   – Ничего, дружище! Все равно перекрашивать! Какие же полеты на «Арбузе»!
   Прямо по моей надписи проехалось что-то красно-зеленое. И песчаная надпись стала выглядеть примерно так:

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   Тогда стало понятно, что книгу так просто не закончишь. И пришлось написать:

   ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Почтовая контора Фенимора Анна Сеничева