   Марк Маккфеин и Находка
   Приключения Потаённой Конторы

   Алёна Грёз

   «Равнодушие – это паралич души, преждевременная смерть».
А. П. Чехов

   © Алёна Грёз, 2023

   ISBN 978-5-4474-9492-6
   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Звёздочка

   Однажды я нашёл звезду. Просто шёл домой после университета и чуть не насупил на какую-то сверкающую штуковину. Я боялся взять её в руки, очень уж не хотелось обжечься, или напротив – обморозить пальцы. Никогда, ни разу в жизни я не держал в руках звёзд, поэтому не знаю, какой они температуры. Приблизив к сверкающей штуковине ладони, я не ощутил ни жара, ни холода. Любопытство взяло верх над опасениями, хотелось её подобрать и изучить дома. Никогда бы не подумал, что такое на дороге может валяться… Взяв носовой платок и накинув его на это шарообразное чудо, подобрал, положил в карман и пошёл домой.
   Скажете, что я чудак, какая звезда в кармане. Это я так пытался сам себя развлечь. Прекрасно понимаю, что не звезда. Но вещица показалась любопытной. С детства сочиняю сам себе сказки, лишь бы бежать от этой холодной мрачной реальности… Какова моя реальность? Да самая обыкновенная, такая обыкновенная, что выть порой хочется.
   Живу я в однушке в двухэтажном кирпичном доме в центре небольшого города. Раньше я жил с бабушкой в этой квартире, потом унаследовал её. Едва я достиг восемнадцати, как бабушка скончалась, оставив меня одного на всём белом свете, больше родных у меня нет, да и друзей настоящих тоже. Друзей нет не потому что у меня совсем уж вздорный характер, просто у меня есть некоторые странные способности, ну да об этом позже…
   Чувство ненужности и одиночества, как никогда, нахлынули на меня сегодня почему-то с утроенной силой, чем обычно. Как всегда, я прогуливался по вечерним улочкам, нагуливая сон и аппетит, которые у меня пропали в последнее время оба и сразу. Но если последние так и не появились, то прогулка не прошла даром, я нашёл ЭТО, что в данную минуту в кармане куртки холодит и греет одновременно мой правый бок: странное ощущение. В университете, боюсь, я был последний раз, так как у меня не осталось никаких средств для продолжения учебы. С работы уволили, раньше я подрабатывал продавцом, потом охранником по вечерам. Нужно идти на работу, чтобы получать хоть какие-то деньги, но не останется времени и сил на учебу, для которой и нужны эти деньги. Замкнутый круг. Да и деньги долго в руках не задерживаются, я не умею ими распоряжаться, могу промотать за два дня всю зарплату за месяц, так и не поняв на что потратил: вроде пару раз в кафе пообедал и продуктов купил. «Жизнь пошла под откос», – думал я, шагая по осеннему проспекту. Думал об этом, пока не увидел странный блеск своей находки. Теперь же все мысли были, как бы поскорее прийти домой и рассмотреть… а вдруг сказка станет реальностью. А может быть просто ко мне приближается помешательство…
   – Привет, Ма-а-арк! – раздался писклявый голос за моей спиной, принадлежавший Кристине Поляковой, моей соседке.
   Учится в том же университете, что и я… учился. Слывет привлекательной особой, а я её терпеть не могу с первого взгляда. Глупая смазливая мордашка. И ничего более. Глупые, густо накрашенные глазки ничего не выражали, кроме самодовольства, алые губки бантиком на напудренном фоне никогда не произнесли ничего здравого, лично я не слышал. Обесцвеченные, с желтизной волосы (никакой индивидуальности) – не волосы, а солома. Ей восемнадцать, а выглядит на тридцать пять со всем этим тонально-помадным маскарадом. Да пятидесятилетние бывают гораздо приятнее, если не наносят такие слои косметики. А по умственному развитию Кристина глупая, как будто ей девять… Хотя, возможно, это у меня настроение сегодня такое, милая девушка должно быть для всех нормальных людей.
   Правый бок, где в кармане лежала моя находка, захолодило и обдало жаром одновременно и с утроенной силой. Никогда такого не чувствовал – жар и холод сразу. А вдруг это опасно? Впрочем, нет, это находка давала о себе знать, будто поторапливая меня. А тут эта Полякова, не хочу оборачиваться, будто не услышал, иду дальше, до дома два шага осталось. Но нет, снова этот писк.
   – Ма-а-арс! Привет! Глухой?
   – Привет, – пришлось остановиться. – Сколько раз тебе говорить, что я не Марс, а Марк-к!
   – Ну вот, сейчас снова попросит починить кран, донести тяжелые сумки, помочь побелить потолок её бабушке, погулять с собачкой… Запряжёт, как всегда. Почему ей всё время от меня что-то надо, не пойму никак.
   – Марс… э-э… Марк, у тебя есть что-нибудь из литературы по органической химии?
   – Ты чего, с дуба упала? – с ней меня всегда несло на грубость. – У меня факультет какой, забыла? Я занимаюсь иностранными языками, а не всякой химической белибердой!
   – Марк, ты почему такой грубый, когда я пытаюсь заговорить с тобой? Ведь…
   – А ты зачем называешь меня Марсом?! А, наверное, рассчитываешь, чтобы я называл тебя Венерой? Не дождёшься!
   И почему она меня так злит?
   – Ну и фантазия, – засмеялась Кристина. – У тебя маниакально-депрессивный синдром налицо!
   – Пока, – сухо сказал я, чтобы снова не сорваться на грубость, терпеть не могу её шуточки. Да и мне не до её диагнозов. Учится на психологическом и приписывает каждый раз мне новые «синдромы».
   Повернувшись спиной, я зашагал в сторону родного бетонного крыльца. А голосок вредной Кристины снова насмешливо затрезвонил у меня в ушах уже совсем близко. И что она не отстает от меня сегодня?
   – У тебя куртка сзади вся белая! Ха-ха-ха! Ну ты как всегда, в своем репертуаре – растерянный чудак! Вернее, шизоид! Ха-ха-ха! Смотри, вся белая! Ой, не могу! Ха-ха-ха!
   – Очень смешно, так я тебе и поверил, – она довела меня до крайней точки кипения своими дурацким насмешками, что я забыл обо всем на свете. Я снял с себя куртку и начал в бешенстве яростно её трясти, но так хотелось вместо куртки потрясти глупую голову Кристины, чтобы всю придурь вытряхнуть!
   – Ой, что это? – закричала она (не куртка, а голова Поляковой, всё ещё находясь на своих родных плечах).
   Кристина смотрела на сверкающий шарик, покатившийся по грязному мокрому асфальту. Вот чёрт, из моей куртки выпала моя находка. Теперь не удастся сохранить её в тайне. Кристина – последний человек, с которым я бы захотел этой тайной поделиться. А эта ненормальная уже нагнулась к сверкающему шарику и тянется рукой, чтобы взять.
   – Не трогай!!! – закричал я. Но вредина проигнорировала моё предостережение и прикоснулась к звезде. Я рванул к ней, сейчас без пальцев останется…
   – Ой, это что? – только повторяла глупая Полякова, уже держа на ладони НЕЧТО.
   – Отдай, зачем ты взяла? Сам не знаю, можно ли это брать голыми руками, а ты так запросто… – я хотел забрать у неё звезду, но Кристина зажала её в кулак и убрала за спину, я пытался ухватиться за сжатые пальцы, поймал её руку, и…
   Вдруг перед глазами всё поплыло, закружилось, завертелось… (Только не подумайте, что от страсти). Я почувствовал, как ноги оторвались от земли и нас резко подбросило вверх. Я глядел во все глаза, как макушки деревьев близлежащего небольшого парка оказались далеко внизу, а нас с бешеной скоростью несло всё выше и выше. Уже подумав, что сошёл с ума, решил закрыть глаза, ожидая, что, если снова их открою, всё будет по-прежнему. Но, чувствуя, что скорость только увеличивается, открыл глаза и увидел звёзды и тёмную синеву. Небо над головой и под ногами, куда ни глянь. Самые близкие к нам звёзды мелькали всё быстрее и быстрее, а мы всё неслись, вернее, нас несло НЕЧТО, которое я сегодня нашёл.
   Изо всех сил, удерживая руку Кристины, в которой она держала мою находку, в своей руке, я видел её закрытые глаза. Я гадал: в сознании она или просто решила не смотреть страху в глаза. Не хватало ещё, чтобы мы потерялись, надо взять её за вторую руку. Но меня отвлекло то, что одна из звёзд стала увеличиваться. Я судорожно сглотнул, поняв, что не звезда увеличивается, а расстояние до неё сокращается. Ближе она стала походить на планету Земля, нашу родимую, только цветом отличалась, всё было окрашено лиловым, зеленым, розовым с золотистым каким-то свечением. Где мы? Куда нас несёт?! Нам конец, сейчас мы превратимся в лепёшку, плюхнемся со всего размаху, и мокрого места не останется. Я почувствовал себя дурно и, как кисейная барышня, стал терять сознание. Рука Кристины выскользнула из моей, но через миг я почувствовал объятия её рук. Молодец, Кристина, теперь мы не потеряемся. Мне пришлось тоже последовать её примеру и обнять попутчицу – чего только не сделаешь ради спасения. «Теперь не потеряемся» – и это была последняя мысль на тот момент. Я отключился…

Глава 2. Знакомство

   – Марк! Марк! Очнись же! Просыпайся!
   Опять этот голос. Вот привязалась. Что ей надо? Опять привяжется с какой-нибудь органической химией или маниакально-депрессивным синдромом! У неё же сплошная каша в голове, непонятная масса. Где я вообще?
   – Ну что тебе ни свет, ни заря! – крикнул я.
   – Ты с ума сошёл! Мы чёрт знает где, а он разлёживается!
   Тут память вернула меня к жестокой действительности. Я вспомнил, что мы должны врезаться в какую-то планету. Разлепив веки, увидел вполне нормальное, самое обычное небо – голубое, с белыми пушистыми облачками. «Мне просто приснился дурной сон», – подумал я, глядя на ясное небо. Только вот солнце (или это не солнце) сияло более мягким, приглушённым светом, у меня бы сразу заболели глаза, если я так в упор смотрел бы на нормальное солнце… Значит это не оно. Можно было безо всяких солнечных очков разглядеть этот прелестный мерцающий шар.
   Кое-как оторвав, наконец-то, спину от земли, я стал озираться как сумасшедший, проснувшийся, но всё ещё находящийся в бреду. Я сидел на песке золотисто-розового оттенка, позади меня шумело волнами море. Кристина, нацепив на лицо свою обычную ухмылочку, смотрела на меня, сидя в двух шагах. Подле неё стоял человек высокого роста, на котором я невольно задержал удивлённый взгляд, что было не очень-то вежливо. А удивиться было чему. В нём было нечто ИНОЕ, незнакомое любому человеку с планеты Земля. «Иной» был одет во что-то сверкающее, как та злополучная штуковина, с находки которой началась эта странная история с полётом. Это была какая-то странная материя, отдалённо напоминающая шёлковую ткань. Если она сверкает при таком приглушённом свете, как же она сверкала бы под палящим солнцем? Эта мантия была незнакомцу до самых пят. Лицо его покрыто чем-то белым вроде пудры, губы покрыты ярко-оранжевым цветом, глаза с изумрудной подводкой, брови отдавали синевой, волосы цвета баклажана ниспадали до самого пояса. Волосы совсем не человеческие, слишком толстые, в миллиметр диаметром. Марафет у него, в общем-то, был почище, чем у Кристины, она на его фоне как-то даже поблекла. Но если бы не главное отличие от землян, я бы принял его за одного из певцов, есть такие на нашей планете. Но главное отличие было в том, что у него были большие (больше, чем у Кристины) глаза, как у куклы, таких не бывает у простого земного человека. Глаза, как льдинки, голубые-голубые.
   – Радуйся дню и дневным светом! – вдруг сказал чудо-человек. Я встал с земли, и он оказался чуть выше меня.
   – Чего? – не понял я его.
   Кристина пришла глазастому на помощь.
   – «Радуйся дню» – это означает по-нашему «Добрый день», – пояснила она, – «Радуйся утру» – «Доброе утро», «Радуйся вечеру» – «Добрый вечер» также «Радуйся ночи».
   – Ага, радуюсь. А ты успела уже всё изучить, пока я был в отключке, – словно попрекнул я её.
   – Со мной также поздоровались, вот я и начала задавать вопросы, – заулыбалась Кристина так, будто я с ней кокетничал.
   – А ещё мы на планете Мерцелла говорим «Улыбнись Восходу», «Улыбнись Солнцу», «Улыбнись Закату» и «Улыбнись Звёздам», – заговорил человечек с фиолетовыми волосами. – Мы благодарим их за ежедневное сопровождение нас.
   – Знакомьтесь, – заговорила Кристина, – это Дарбарон Бруно.
   – Очень приятно, Марк Маккфеин, – представился я.
   – Вы, наверное, после путешествия очень голодны, – заговорил Дарбарон. – Пойдёмте, пообедаем у меня дома.
   – Вообще-то, лично я не планировал путешествие. Где мы? – не сдержался я. – Как мы сюда попали?
   – А разве вы забыли? Не помните? – загадочно вдруг заулыбался Дарбарон.
   – Бруно обещал нам всё рассказать, – снова заулыбалась Кристина своим ярко-накрашенным ртом, как у Бруно. И от этого сравнения я почувствовал себя как в бредовом сне. Может, я сошёл с ума? Мы пошли за Бруно. Как Кристина может быть такой беззаботной, как может улыбаться в такой ситуации? Ну, впрочем, мы ведь не умираем и не попали в лапы чудовища. Нас приглашает на трапезу с виду весьма милый человечек… Ох, если бы не этот его боевой раскрас, я бы может быть, так не нервничал.
   – Честно говоря, у меня тоже к вам уйма вопросов, – заявил Бруно, шагая впереди. – Попав ко мне, вы даже не представляете, как вам невероятно повезло. Я не простой горожанин. – Бруно гордо вскинул слишком острый подбородок. – Я сотрудник Потаённой Конторы. Я могу замолвить за вас словечко. Главный Сотрудник Конторы сможет вам помочь.
   – Мы с планеты Земля, – в тон ему, так же гордо сказал я, больше мне и похвастаться нечем, если честно.
   – Я это уже давно понял, пообщавшись с очаровательной Кристиной Поляковой, – холодно парировал он.
   – Нас, землян, достаточно называть только по имени. Без фамилии, – сказала Кристина. – И даже имя лучше сократить. Называйте меня Кристя. И тебя, Марс, это касается. А то ты всё «Поляко-ова-Поляко-ова».
   – Тогда меня называйте Дарб.
   Кристина засмеялась.
   – Нет, давайте лучше Бруно!
   На лице странного человека на миг отразилось смущение, но в ту же секунду он снова принял величественный вид, вскинув свой длинный подбородок.
   – Идёмте завтракать в мой дом, – сказал он. – Там и поговорим подробнее. Сумбур и спешка в таких делах крайне опасное дело.
   На дрожащих от всего пережитого ногах я плёлся за этой размалёванной парочкой, оглядываясь по сторонам. Мы шли мимо здания, которое мне показалось весьма странным. Цвет и текстура стен издалека напоминала снежный сугроб, переливающийся на солнце, так красиво бывает только в крещенские морозы, о которых ещё упоминал сам Пушкин: «Мороз и солнце, день чудесный…». Только переливался «сугроб» немного иначе, так как солнце здесь не было, светило нечто другое. Здание было впечатляющим, этакий белый великан, белый айсберг… Виднелось множество окон с разноцветными занавесками, которые почему-то были снаружи здания, а не внутри. По форме здание напоминало снежный ком, в нём приблизительно было этажа три. Точно было невозможно сказать, так как окна располагались не по рядам, а хаотично, как дырки в сыре, разной величины. Круглые, овальные, вытянутые горизонтально, вертикально, по диагонали, некоторые были в форме месяца.
   – Вот это да! – только и произнёс я.
   – Это мой дом, – с гордостью сказал Бруно. – Здесь и живёт моя семья.
   – Даже углов нет, – удивилась Кристина. – Будто большой белый зефир.
   Когда мы подошли ближе, я потрогал стену… Она была мягкой! Так что сравнение с зефиром было более удачным. «Мне снится сон» – подумал я про себя. Мне часто в детстве снились подобные сны, где я бродил по сказочным местам. У меня появилось ощущение, что я был здесь.
   У «зефирного» дома росли цветы. Таких чудных цветов я и во снах не видел. Удивление моё было вызвано не только необычным сиянием прозрачных лепестков, но тем, что когда я был поодаль от них, где-то в пяти шагах, они были закрыты, но стоило подойти к ним поближе, как они раскрывались. При более близком рассмотрении вид их поражал ещё больше: открыв свои сверкающие лепестки, они стали буквально излучать свет, который можно было сравнить с лунным. Но это ещё не все, они ещё и начинали издавать чуть уловимый мелодичный звук.
   – Это Цветок Луны. Или просто луноцвет, – сказал Бруно из-за моей спины. – Их обожает моя жена. Она говорит, что они по ночам избавляют от кошмаров, а отвар из опавших листьев придаёт волосам блеск. По ночам они открываются и источают сияющую пыльцу, освещают двор. Вы сами всё увидите ночью. Моя жена Лиланда измучилась от бессонницы и решила посадить эти цветы, с тех пор спит, словно младенец.
   Мне не описать всего диковинного, что мы увидели, когда зашли в дом. Словно дети на аттракционах, разинули мы рты. Мы с Кристиной шли по витиеватым коридорам дома. Впрочем, некоторые вещи были вполне привычны: ковры, столы, кресла. Стульев не было, вместо них всюду можно было видеть разные пуфы различных размеров. Острых углов здесь не было, вся мебель была округлой. Пуфы были обтянуты материалом, напоминающим атлас белого цвета чем были похожи на сам дом снаружи.
   Бруно привёл нас в столовую. В столовой вокруг огромного белого круглого стола стояли всё те же пуфики, только уже нежно-голубого и бежевого цветов. Удобно устроившись на пуфиках, мы с Кристиной стали рассматривать просторное помещение столовой. На округлых окнах (вернее за ними, ведь занавески были снаружи) переливались прозрачные занавески, словно крылышки стрекозы. На полу лежал огромный мягкий ковёр голубого цвета с замысловатым белым узором, такие мороз рисует на окнах по утрам. Стены обтянуты материей, но уже не атласной, а замшевой в голубую полоску. Столовая по интерьеру больше походила на спальню, но это сугубо по нашим земным меркам.
   Мы с Кристиной не заметили даже, что Бруно выходил из столовой. Когда он вернулся, то взволнованно сказал нам, что скоро здесь будут обедать вся детвора этого дома, человек этак двадцать, и что лучше нам будет перебраться в его кабинет, иначе поговорить на серьёзные темы нам не удастся.
   Снова мы шли по всем этим чудесным коридорчикам с пушистыми коврами голубого, жёлтого, розового цветов. В кабинете тоже был стол округлой формы бежевого цвета. Весь кабинет был выдержан в светлых песочных тонах. Я сел на один из пуфов за стол, Кристина – напротив… Вид у неё был странным. Когда она успела поменять внешность?! Бруно заметил моё изумление, проследил за моим взглядом и заулыбался. Кристина тоже не могла не заметить моего не очень адекватного удивления.
   – Что-то не так с о мной? – спросила она.
   Волосы у Кристины стали своего естественного цвета, светло-пшеничного оттенка и очень пышные, длинные, будто никогда не знавали они всех пергидрольных издевательств, что учиняла им их обладательница. Исчез вульгарный макияж в кислотных тонах, и лицо стало довольно-таки милым, даже можно было считать его красивым. Но сама Кристина застыла в ужасе, когда вытащила из сумочки на поясе зеркальце.
   – Ничего удивительного, – сказал Бруно. – Нечему тут удивляться. Это происходит со всеми, особенно с женщинами, которые попадают на Мерцеллу. Да, все искусственные краски в волосах и макияж исчезли. Хорошо, что одежда не растворилась, и такое бывало. Мерцелла любит принимать человека в его первозданном виде, таким, как его сделала природа. Краски есть и на Мерцелле, если нужно что подправить.
   – Какой ужас, дайте скорее этих красок! – в панике закричала Кристина.
   – И никакой не ужас, – возразил ей я. – Так лучше. А что, у тебя линзы были? Глаза у тебя стали серыми.
   – Издеваешься! Разве лучше? – прищуриваясь, спросила Кристина, – Тебе бы только ёрничать! Бруно, он считает меня уродиной!
   – Вы как дети малые, – вздохнул Бруно.
   – Я вообще ничего такого не говорил, – стал я оправдываться. – Совсем же наоборот сказал! Ещё бы красные ногти убрать и совсем хорошо будет.
   – А вы, Бруно! Вы почему накрашены?! – перешла на бедного Бруно Кристина.
   – Это не макияж, так принято у нас, когда выходят на природу отдохнуть и сделать несколько магических манипуляций – раскрашивать себя глинами разных оттенков, но к женщинам это никак не относится, женщины же у нас хорошеют уже с первого дня пребывания на Мерцелле, так что им и не нужно заниматься такой ерундой, как раскрашиванием лица, если этого не требует какой-либо редкий случай или магическое действие.
   Кристина была раздавлена, как же она теперь проживёт без своих помад и пудрениц. Бруно сел за стол на самый высокий пуфик, и мы решили начинать нашу беседу.

Глава 3. Запланированная случайность

   – Перейдём к делу, – сказал Бруно.
   Нам принесли по большой чашке напитка, который здесь красиво называли «фарбиносто», но он жутко походил на кофе.
   – Итак, – сказал Бруно. – вы на этой планете неслучайно, а, вернее, ты, Марк…
   – Что, мой визит был запланирован? Я думал, что это дикая случайность, – перебил я Бруно.
   – Да, Марк, это была запланированная случайность, – улыбнулся Бруно, – Но мой план чуть не сорвался, ты никак не хотел взять спутник руками. А его действие должно было начаться только после того, как ты бы его взял голыми руками.
   – Я очень боялся обжечься или обморозить пальцы, – сказал я. – Я не дурачок, чтобы брать всё подряд голыми руками, тем более этот шарик очень странно поблёскивал, как звезда.
   – Значит, я помогла тебе! – радостно сказала Кристина.
   – Ну, да, хватать разные предметы голыми руками, причём не свои, и когда тебя не просят – большая помощь, – язвительно заметил я. Кристина надула губы и отвернулась. Я продолжил. – И зачем же я вам понадобился?
   – Ты нам просто подошёл, – сказал Бруно. – Не переживай, ты не правнук великих волшебников. Просто иногда я выхожу погулять по земным улицам и присматриваюсь к новым лицам. На сей раз у меня была цель отобрать нового Сотрудника для Потаённой Конторы. Мне очень понравилось твое лицо, Марк. Я умею определить по лицу нужного человека. Ты настоящий, живой. Я не буду тебе пояснять, что не нужно эти слова понимать буквально, и что они означают. С тех пор, как я тебя нашёл, ты бы стал призванцем, но вот удивительное совпадение – ты уже был записан в базе данных Конторы Мерцеллы как призванец на нашу планету. Призванцы – избранные для проживания на Мерцелле, которые прибывают сюда с разных планет.
   Смысл его слов не совсем доходил до моего сознания, я не понимал, чего же от меня ждут, а Бруно продолжал.
   – К тому же ты подходишь вполне по всем параметрам: молод, умён, сирота, ещё не женат… И потом, тебе совершенно не нужны все эти характеристики, просто достаточно того, что тебя выбрал я… Я, так сказать, имею такую должность определителя по лицамей, вот такой дар у меня с детства, посему и работаю я в Главной Потаённой Конторе Мерцеллы, в которую мы и отобрали тебя.
   – Бруно, у меня тоже есть некоторые странные способности, похожие на твои: читать с лица, – сказал я, увидев, что Кристина вышла помыть руки. – Это моя излишняя врождённая проницательность, я могу видеть то, что человек скрывает, чьи манеры копирует, каким является на самом деле и кем хочет казаться. Не знаю, как, но вижу человека, его мимику, жесты и вдруг всё про него понимаю. Как фильм перед глазами проносятся сцены из жизни человека. Сначала я думал, что это лишь моё воображение, но потом моё «воображение» стало со стопроцентной вероятностью совпадать с реальными фактами. Иногда сам сторонюсь человека, про которого понял, но чаще меня начинают избегать. Многие не любят, когда про них всё ясно и их тайные мысли узнают посторонние. К тому же я и сам ничего не умею скрывать, сразу выдавая человеку, что всё про него понял. Меня много раз называли социопатом, а я не замечаю, когда людям делаю неприятно. Это получается не нарочно, даже наоборот: всем хочу добра, со всеми хочу находиться в мирных отношениях, я даже не хочу видеть это самое скрытое про человека, это получается автоматически. Но стоит что-то не со зла лишнее взболтнуть – и я в списке врагов. Видя скрытое про жизнь людей, ничего не понимаю в людских взаимоотношениях. То же самое касается и моей личной жизни. Вроде бы ничего не предвещает, но вдруг понимаешь, что это не твой человек или что тебя уже тихо ненавидят. Это мой крест, с этим я уже смирился – быть вечно виноватым злодеем в глазах других. Поэтому у меня никогда по настоящему близких друзей.
   Бруно улыбнулся и ответил.
   – Вот видишь, я не ошибся, ты нужен Конторе. Наконец-то твой талант будет оценен по достоинству.
   – И чем же занимается Контора? – спросила Кристина, вернувшись в кабинет.
   – Нужно помогать людям, это самое главное, чем занимается Контора. Марк, ты готов стать нашим Сотрудником? Кристина, ты согласна стать напарником Марка?
   – Я согласна! – выкрикнула тут же Кристина.
   – Стоп, – сказал я. – Ничего не понимаю. Какие у меня будут обязанности?
   Бруно ответил:
   – Исполнять задания. Да, забыл уточнить. Твои задания будут связаны с планетой Земля, так как ты именно её уроженец. Реже будут задания и на Мерцелле, хотя этого может и не понадобиться, происшествия здесь происходят раз в сто лет образно говоря, и то незначительные.
   Да уж, подумал я, мне больше ста лет, думаю не прожить. Бруно посерьёзнел и добавил:
   – Всё, что ты должен сказать, это «да» или «нет». Других пояснений сейчас не будет. Если кто-нибудь из вас откажется, мы тут же отправим вас на то же самое место, где вы взяли в руки этот спутник и ничего, что с вами случилось, вы не будете помнить ни о найденном шарике, ни о пребывании здесь. Другая информация засекречена. Когда ты станешь Сотрудником, передавать задания по связи будут поступать непосредственно тебе, а я проведу с тобой первые два-три дела, чтобы поддержать твои начинания, думаю ты быстро справишься сам. Тебе и Кристине нужно будет ещё поучиться премудростям межпланетной политики.
   – Я не знаю, Бруно.
   – Нужно ответить именно сейчас, – сказал Бруно, а я был в замешательстве.
   – Я бы остался здесь навсегда, на этой Мерцелле, в этом милом доме, но я сомневался, смогу ли заниматься тем, чего даже и не представляю.
   – Ты зануда, – сказала Кристина. – Ещё и думает. Да твоя серая жизнь теперь закончится, теперь будет сплошь приключения и фантастический мир. Тебе такого аргумента мало для принятия решения?
   – Тебе даётся время на раздумья до завтрашнего утра. С Восходом я буду готов услышать твой ответ, – сказал Бруно, а затем добавил. – Тебе нужно вспомнить свои мотивы.
   «Вспомнить свои мотивы» – вот странные слова. Но я в тот момент их воспринял с крайним пониманием, словно давно уже хотел вспомнить, что за мотивы у меня есть для начала работы в Потаённой Конторе.
   – Хорошо, я постараюсь, – ответил я Бруно, чувствуя, как его клонит в сон… Стоп! Что значит чувствую, как его клонит в сон? Я был поражён, я вдруг ясно осознал, что могу чувствовать то, что сейчас чувствует Бруно.
   – Что со мной, Бруно? Я вдруг почувствовал, как тебе хочется спать.
   – Правда? – Бруно не казался безумно удивлённым, что поразило меня ещё больше.
   Я повернулся к Кристине, надеясь найти в её глазах понимание, может, у неё то же самое. Но вдруг резко почувствовал, что она жутко хочет есть, да так сильно, что в глазах мутнеет, должно быть уже не первый день на диете.
   – Зачем так голодать? Иногда можно и поесть что-нибудь? – спросил я у неё. И вызвал у неё крайнее удивление и бурю эмоций.
   – С чего ты взял? Да и какое тебе дело? – возмутилась Кристина.
   Я почувствовал себя сумасшедшим.
   – Значит, ты тоже не знаешь что со мной происходит?
   – Ты просто невоспитанный и грубый, вот что с тобой происходит, намекаешь, что я толстая, да ты…
   – Стоп! – прервал Бруно, – Я сейчас попытаюсь объяснить тебе, Марк… Э-э… Так сказать, стали проявляться твои таланты, которые спали много лет, с тех пор как ты научился говорить, ты о них забыл. Именно на Мерцелле это происходит, все волшебные таланты расцветают буйным цветом, хотя у кого-то не очень буйным, однако, ты оказался очень богат талантами, раз уже с первых часов пребывания здесь, открылось такое, я думал завтра, послезавтра начнутся твои… В общем, поздравляю, Марк! Ожидай от себя новых пробуждений каждый день! Кристина, ты тоже, – улыбался Кристине Бруно, потом добавил. – Ну что же, пора ужинать и спать. Если вы не против, ужин принесут вам в спальню. Видите ли, ужинать с моей семьёй – событие не для слабонервных, сегодня и так с вас достаточно пережитого. Идите, отдыхайте и смотрите мотивирующие сны. Затем нас с Кристиной проводили каждого в свою спальню.
   Снова пуфы, нежные цвета, округлые окна… Но было и нечто новое: огромная «зефирная» кровать, вся в кружевах. Я подумал, что мне, пожалуй, по вкусу такой интерьер. Ещё я подумал, что мне предстоит провести здесь бессонную ночь в головоломке над мотивами. В круглое открытое окно доносилась нежная мелодия луноцветов, лился сиренево-желтоватыми переливами свет. Я прилёг на кружевную «зефирину» и… уснул.

Глава 4. Сон

   …Кованные дверцы приоткрылись, и я зашёл в ворота, направляясь в сторону здания, которое было похоже на огромный белый гипсовый куб. Крыльцо было зелёным и высоким, когда я подошел ближе, то рассмотрел, что всё покрыто мхом.
   …Открываются тяжелые двери в здание, я вхожу и вижу одну-единственную комнату красного цвета. Всё в ней было цвета томатного сока или… крови? «Какая гадость. Ну и вкус у хозяина этого дома», – произнес я и тут же устыдился – в кресле, обтянутом алой замшей, в самом центре комнаты восседал Бруно. И как я его сразу не заметил?
   Напротив Бруно оказалось ещё кресло такого же самого вида, куда он жестом меня пригласил сесть. Я сел в «томатный сок», и сразу почувствовал, какое оно твердое, несмотря на вполне «пушистый» вид.
   – Я хочу услышать твой ответ, – сказал Бруно, затягиваясь дымком из алого кальяна, которого тоже я сначала не заприметил, более того, обнаружил, что сам затягиваюсь уже из такого же кальяна. Вкус был крайне неприятен, как и цвет, ядовито-рябиновый какой-то.
   – Бруно, ты ведь совсем не дал мне времени подумать, как обещал, – ответил я, желая отодвинуть от себя кальян.
   – Увы, обстоятельства изменились, мне было указано, что действовать нужно без промедления, видишь ли на тебя положила глаз еще одна тайная организация… Так сказать немного славящаяся своей незаурядной репутацией… Мне запрещено говорить тебе лишнее, вся информация засекречена, но позволю сказать себе немного лишнего во имя дела, – дальше он говорил шёпотом и наклонившись ко мне, – Марк, поверь мне тебе нечего делать в той организации, считай, что ты сейчас находишь на стороне добра, а тебя пытаются переманить на совершенно противоположную сторону. Классика жанра, Марк…
   Он резко выпрямился, прервав свою речь, а я заметил, как в большое окно врывается ветер, причем уже порядком стемнело, сверкнула молния.
   – У тебя редкие таланты, Марк, ты таишь в себе массу неоткрытых сокровищ, я вижу это, Марк! Своими талантами ты начнёшь помогать людям избавиться от Онемения и разного колдовства. Ты очень живой, поэтому кому, как те тебе помогать этим беднягам?
   – Я мало, что понимаю из твоих слов, Бруно, – ответил я. – Поясни, какое еще Онемение?
   – Его можно назвать равнодушием, хладнокровием, теплохладностью, как угодно, все эти слова входят в понятие Онемения, а также многое другое. Кроме этого, человечество болеет разными болячками душевного и магического рода, которыми ты и будешь заниматься, если вступишь в Тайную Контору.
   – Но что я умею?!
   – Об этом не переживай, способы у тебя найдутся, причём самые изощренные, не переживай, не слишком жестокие, это дело опыта, – передо мной снова был прежний Бруно, который безобидно шутит, и мне как-то стало спокойнее. Однако я снова ощутил омерзительный вкус дымка, который я снова вдыхал из кальяна. Что за вкус такой противный, солоноватый. И меня осенило:
   – Да это же кровь!
   – Значит согласен? – в ответ выкрикнул Бруно. – Вот здорово!
   – Погодите, какие мотивы я должен вспомнить? – спросил я отплевываясь от омерзительного кальяна.
   – Это всего лишь томатный сок… – ответил Бруно меланхолично.
   Вдруг лицо Бруно поплыло у меня перед глазами, потом и вовсе пропало в тумане, а я начал проваливаться в кресле, вдавливаться вглубь, а потом долго падал вниз…
   …Вот я в детстве сижу во дворе и играю в новенький самосвал, родители недавно купили. Неподалеку, на скамье сидят мама и папа. Их разговор очень взрослый и непонятный, но суть мне тем не менее понятна больше чем любому взрослому, если бы тот случайно подслушал.
   – Нам надо поговорить, – грустно говорит мама.
   – О чем? – спрашивает папа.
   – О разводе.
   Тогда я почувствовал, как останавливается время, как тяжелеет и становится тягучим воздух, как звенит тишина в ушах…
   Потом жуткий треск, словно удар молнии, звук бьющегося стекла и треск надломленного дерева вместе взятые, нарушают тишину. Разбитая машина прямо у ворот нашего двора, мои родители… И всюду красные лужи, ручьи целые… Я всё спрашивал у бабушки что-то. А она как заведенная говорила «Не бойся, Маркуша, это томатный сок разлили, не бойся Маркуша, это всего лишь томатный сок…» Потом ей стало плохо и ей оказывали помощь, я же сидел в песочнице и думал, что мои родители всего лишь уснули крепче обычного, ведь в последнее время, они ходили именно с таким лицами, которые у них были, когда появились те самые красные лужи. Видимо, они уже давно хотели спать… Вдруг песок стал затягивать меня, словно то были зыбучие пески и я снова провалился в туман и долго падал, что это даже порядком наскучило. Но зато я нашёл свой мотив, сформулировать я его не мог, но сердцем чувствовал, что нашёл.
   …Открываются кованные ворота, я вхожу в них и вижу здание, похожее на куб красного цвета, крыльцо покрыто мхом.
   Открывается дверь, за дверью таится полностью белая комната. В белом кресле сидит Бруно, я сажусь напротив в такое же кресло и произношу:
   – Я согласен.
   Бруно не был удивлен, он будто и ждал такого ответа, лишь грустно улыбнувшись, сказал:
   – Да они тоже были больны… Онемением… твои родители… Тогда Сотрудников Конторы было гораздо меньше, им не успели помочь, они бы не погибли. Онемевшие часто попадают в автокатастрофы, им ведь всё равно на свою жизнь. Они не могли видеть другу друга из-за болезни…
   – Хватит, Бруно, я всё понял, мне больно вспоминать, – прервал я его. – Они так любили друг друга, им было невыносимо терять эту любовь… Они перестали чувствовать себя супругами и родителями… Они хотели лучше умереть, чем превратиться в монстров. Я ни в чём никого не виню, так вышло… Я буду спасать других людей, ведь это может коснуться и моих детей, которые будут. Пускай мир станет лучше, раз это в моих силах.
   Бруно немного помолчал в ответ, потом стал говорить дальше.
   – Готовься участвовать в жизнях разных людей, в которых ты будешь маскироваться случайным свидетелем, а на самом же деле спасать их судьбы. Не пугайся этого, ничего высокопарного тут нет. Ты будешь как врач, спасающий умирающего… Готовься и к поражениям, Марк, ты не всегда сможешь полностью избавить людей от всех бед, ты будешь их лечить от разных болезней, которые вызваны магией и колдовством нехороших людей и разных прочих тварей. Готов к такой перспективе? Ты будешь менять образы и обличия как перчатки, тебя ждут невероятные приключения.
   – Какие такие обличия? – спросил я.
   – Ты не имеешь права показываться на задании со своим лицом во избежание узнаваемости среди людей. Иногда будут попадаться дела на одной и той же улице, да и средства массовой информации могут запечатлеть твою физиономию и сделать из тебя известную личность, творящую странные дела или появляющуюся всегда при весьма странных обстоятельствах. Конечно можно стирать из памяти людей, но это очень хлопотно и вредно, используется это лишь в экстренных ситуациях, когда тебя нечаянно заметили. Ты будешь и бездомным, и котом, и мышью… Твое вмешательство для людей не должно быть заметным… Ладно, пора.
   Я снова стал проваливаться в кресло и… проснулся.
   А потом снова уснул. И мне снились кошмары. Всюду была краска красного цвета, какие-то люди красили ею что-то… А всё думал, а вдруг это кровь… Но кошмар длился совсем недолго, видимо лунные цветы помогли. Я проснулся от их прекрасного звука. После этого снов не было никаких. И я спал всю оставшуюся ночь безмятежно.

Глава 5. Явь

   Снова эта комната, та же обстановка цвета крем-брюле. Будто только что прилёг вечером, проснулся – уже утро. Не успел я встать с постели, едва моя босая нога коснулась пола, как в дверь постучали.
   Я открыл, в комнату вошёл Бруно. Сегодня он более походил на обычного человека-землянина, так как не было боевого раскраса и ужасных фиолетовых волос. Вместо парика были обычные светлые волосы. Только глаза остались необыкновенно большими.
   – Улыбнись Восходу! Добро пожаловать на службу! – и добавил шёпотом. – Тайную службу.
   – Улыбнись Восходу, – только и сумел сказать я, а Дарбарон продолжил.
   – У меня к тебе первое задание. Я спешу им поделиться с тобой. Но я, конечно, не деспот. Иди прими водные процедуры и позавтракай… Надо бы тебе удостоверение выправить… Ладно я пошёл.
   Я не успел даже ничего ответить, да что уж и говорить, я и проснуться то не успел. Бруно ушёл, широко улыбнувшись. Так наверное только Чеширский кот улыбается, увидев которого я бы уже не удивился, так как уже устал это делать. Слишком много информации на меня навалилось, много потрясений обрушилось на мою бедную голову, я решил, что всё успею обдумать потом, а то я так и останусь стоять столбом у открытой двери, где только что появлялся Бруно.
   Успокоился окончательно, умываясь, а потом неспешно спускаясь в столовую. Кстати, как я спускался вниз тоже отдельная история, лестниц в этом доме не оказалось, а было что-то вроде детской горки, с которой нужно было скатываться. Я судорожно было начал вспоминать каким же образом я вчера добирался до этого этажа, но тщетно, видимо меня вели каким то другим путем без спуска. И потом вопросы волновали и посложнее, и их так было много, что гудела голова, будто не вмещая в себя все эти чудеса.
   Мы с Бруно и Кристиной снова разместились у него в кабинете, туда и принесли завтрак. Мой взор сразу зацепился за шоколадный торт.
   – Итак, – начал Бруно. – В одном большом городе вашей планеты Земля идёт странная чехарда. Более сотни человек подверглись странной заразе. Нам нужно вмешаться, пока заражение не приобрело еще более массовый характер. Видишь ли этой заразе больше подвержены люди, живущие в так называемых мегаполисах, у них иммунитет что ли более слаб на эту гадость. Зараза называется «Онемение», ранее неоднократно была выявлена на территориях нескольких стран земного шара, но вот в России появилась только в 21 веке. Чем дольше человек живёт в мегаполисе, тем большая угроза заражения, она также может через какое-то время переходить в хроническую, и тут мы уже бессильны бывают даже сильнейшие волшебники Тайных Озёр.
   – И кто же распространяет такую заразу? – ухмыльнулся я, почерпнув с большого подноса кусок торта, поблескивающего тёмной шоколадной глазурью. Я никак не мог воспринимать серьезно его слова, похожие на сюжет фантастического голливудского фильма.
   – Ну что же ты улыбаешься, это такая грустная тема, – приуныл Дарбарон.
   – Извини, Бруно, я больше не буду. Просто ты выдал мне столько информации, как говориться, в лоб. Дай мне время адаптироваться и обдумать всё.
   – Некогда, – отрезал Бруно. – Тебя ждет задание. Вот твоё удостоверение, – он вытащил из кармана зелёные корочки, походившие на мой читательский билет для университетской библиотеки.
   – Распишись здесь, – указал мне строку, где я поставил свою закорючку.
   – Молодец, а теперь перейдём непосредственно к твоему заданию. Ни о чём не переживай, я буду с тобой сотрудничать и обучать по ходу дела, пока не буду убеждён, что ты справишься сам. Кристине придётся подождать, кроме меня обучать никому из конторы сейчас не досуг. Ты сам её обучишь потом, она будет твоим напарником. А пока я устрою её в архив конторы, может и там чего поднаберётся, – во время этих слов он достал из ящика стола какой-то большой талмуд. – А это твой трудовой договор, который ты прочтёшь в свободное время и подпишешь.
   У меня отвисла челюсть, страниц пятьсот мелким шрифтом.
   – За какое время я должен осилить ЭТО?
   – До завтра. Время нас не ждет, к заданию приступаем сегодня, – он вытащил ещё один талмуд не меньше первого. – Вот наше Дело, здесь много материала, тоже на досуге почитаешь, посмотришь фотографии. Сегодня мы побываем на месте, где будем работать, ознакомимся с ситуацией, приглядимся к обстановке, «понюхаем». Затем надо будет разработать базовый план, по которому начать действовать уже, может быть, завтра. Ты, Марк, должен понимать, что всего один день может сыграть важную роль в судьбе людей и привести к необратимым последствиям. Мы примем обличие обычных горожан и будем собирать информацию путём наблюдения, а также пресекать возможные осложнения ситуации. В этом деле пострадавшая так молода: ребёнок… Мм-да, сложный случай. Обычно дети имеют большой иммунитет к этой заразе, а эта вот слабенькая такая… – последние слова он говорил в вполголоса, будто себе.
   Затем он открыл Дело №0001543… На первой странице было фото девочки лет десяти. Каштановые волосы, карие глаза, ангельская смазливая внешность, если бы не тяжелый взгляд. «Мария Готовцева» – прочитал я в строке ФИО.
   – Ну и чем же вам девочка не угодила? – спросил я.
   – Много чем, дело почитаешь. Лечить будем. Только надо причины возникновения понять.
   – Таблетками лечить?
   – Комплексно.
   – А если серьёзно?
   – Девочка погибает, – сказал Бруно. – Если во время не вылечить, не умрёт, но вырастет из неё чудовище, рассадник заразы. На первый взгляд обычная девочка, есть свои проблемы – не общается со сверстниками, не имеет доверительных отношений с родителями. Отец – не подарок, алкоголик. Такая беда, увы, распространена в России, но это отдельная тема.
   – А в других странах кто занимается лечением?
   – Выходцы из этих же стран. Где родился – там и пригодился.
   – Так может нам папочку от алкоголизма вылечить?
   – Я же говорил, будем лечить комплексно, и о папочке позаботимся. Алкоголизм – лишь верхушка айсберга, лишь побочный эффект другого заболевания. Самая основная задача – найти причину, где иммунитет дал сбой. Почему зараза проникла своими корявыми корнями глубоко в душу ребёнка. Родители тоже заражены, но случай уникален тем, что изначально заболела девочка и заразила родителей, обычно дети этим не болеют. Один заболевший ребенок приходится на сотню заболевших взрослых.
   Я вкушал шоколадный торт и запивал какао. Что же, посмотрим на что я пригоден на этой службе в Потаённой Конторе Мерцеллы.

Глава 6. Место происшествия

   Дворик провинциального деревянного дома, обшарпанное крыльцо, когда-то выкрашенное рыжей краской. Сам дом был обшарпанно-зелёным. На крыльце восседал полосатый серый кот.
   Этот захолустный вид граничил всего лишь через перекидной мост с городом. Здесь же деревянные домики стояли в ряд и были похожи друг на друга. Отличался лишь тот, в который нам предстояло войти.
   Из его печной трубы тянулся светло-розовый дымок. Как объяснил мне Бруно, то это часть ауры заболевшей Марии выходит вместе с дымом.
   Такое есть свойство у обычного дыма, показывать цвет ауры. Обычный цвет ауры здорового человека не заметен в дыме, так как имеет много оттенков, а при смешении, как все знают из уроков рисования в школе, получается серого оттенка отлив.
   Так что ясно почему, обычную ауру мы в дыме примем за окрас самого дыма. У заболевшей же была кроваво-красная аура, это и есть третья стадия болезни, их всего три. На первой стадии цвет ауры зелёного мха, на второй имеет оттенок янтаря – желтоватый. Этот симптом еще называют светофором онемения. Первые две стадии как-бы предупреждают о надвигающей угрозе.
   Мы с Бруно приняли внешность обычных городских людей, таких, чтобы не выделялись среди местных жителей.
   Дорогой читатель, я совершенно забыл, что ты не знаешь, как я выгляжу на самом деле. Кристину и Бруно я описал, а про себя забыл. Так вот, я брюнет, глаза тёмно-карие, среднего телосложения, рост сто восемьдесят… симпатичный, обаятельный и очень скромный.
   Но сегодня я принял обличие полного добрячка годов так пятидесяти. Бруно принял более экстравагантную для своего пола внешность, он стал блондинкой чуть младше по годам своего щекастого спутника – меня.
   Кристину мы оставили на Мерцелле. Сейчас она находится в нашем секретном штабном здании, принимает новые дела. Мы решили, что будем работать в паре с Кристиной потом, когда каждый из нас научится навыкам, пройдём стажировку. Я стажируюсь у Бруно, Кристина у Динарии, опытной сыщицы Конторы.
   – У меня хорошая новость, – сказал блондинка-Бруно. – Работать будем с комфортом, наша милая парочка поселится вон в том доме, на этой же улице, где проживает Маша. Там как раз сдавалась квартирка. Итак, меня зовут Елена Васильевна Воронцова всю жизнь была домохозяйкой, а её супруг пианистом. Я думаю никто не будет вдаваться в подробности нашей биографии, но что только не бывает, поэтому даю тебе дело с описанием твоего и моего героя, – Бруно протянул мне папку.
   – Итак, – продолжил Бруно после некоторой паузы, – сегодня мы идём смотреть квартиру, завтра справляем новоселье, втираемся в доверие и дружим с семьей Марии Готовцевой.
   Мы прошли дом Маши, через дом находился двухквартирный домик, в котором вдруг начали именно сегодня сдавать квартиру.
   Вечером мы вернулись на Мерцеллу. Я засел за прочтение дела в своей комнате цвета крем-брюле. В круглое оконце снова лилась мелодия луноцветов. Какая счастливая, должно быть, эта планета, здесь всё так прекрасно. «Зефирная» белая кровать манила принять меня в свои объятия…
   Нет, так уснуть можно… Надо бы найти в этом доме более тонизирующую обстановку, в спальне невозможно работать.
   Помнится, проходя по коридорам, я видел небольшой балкончик, там был столик и кресло тёмно-вишнёвого цвета, по углам балкона были посажены в горшках странные цветы похожие на розы, только лепестки были очень плотными, толстыми, из-за цветов я и запомнил это место.
   Пройдя несколько метров по коридорам, я и в самом деле нашёл его. Сел в кресло, включил настольный светильник и стал читать дело.
   «Поганое тело со временем разрушается, чтобы освободить, как птицу из клетки, душу…» – и это строки из сочинения десятилетней Маши Готовцевой, впечатляет до дрожи. Будто это пишет не ребёнок.
   Теперь я понимаю, почему учителя Маши забили тревогу, вызывали родителей в школу, что никак не повлияло, родители в один голос твердили, что у них с дочкой всё в порядке.
   Одна учительница, совсем молоденькая, Таисия Петровна, даже в социальную защиту обратилась. Остальные же учителя махнули рукой на ребёнка.
   Но девочка продолжала вести себя странно, по словам Таисии Петровны, которая ещё не успела заматереть на своей должности и не была равнодушной. Она внимательно вела наблюдение вместе с психологом за Машей.
   Маша училась хорошо, на первый взгляд просто молчаливый ребёнок, с которым нет проблем с дисциплиной. Но нет, вела она себя тихо, но на просьбы выйти к доске отвечала отказом, а также никогда не отвечала устно с места, из-за чего и стала получать плохие отметки.
   Письменные же задания выполняла на «пять», кроме сочинений, после которых у преподавателя вставали волосы дыбом, и вызывали родителей на беседу. Со сверстниками не общалась.
   Вы скажете, что таких детей много, в каждом классе есть «белая ворона», если бы не одно НО: Маша раньше совсем другим ребёнком была, она была весела и общительна, посещала музыкальную школу и кружки, была круглой отличницей, а с начала этого учебного года её будто подменили.
   Хотя первые трудности были и в конце прошлого учебного года, она не раз устраивала истерики перед учителями из-за пустяков, как им казалось. Таисия Петровна утверждала даже, что сверстники стали её побаиваться, а сначала начали было её дразнить.
   Но быстро прекратили это делать. Хватало одного только её взгляда. И я их прекрасно понял, когда увидел фотокарточку Маши. Взгляд исподлобья, бьющий насквозь.
   Психологи считают, что у девочки депрессия, социальная опека ищет проблемы в семье. Но специальная группа с Мерцеллы точно поставила диагноз – Онемение.
   Наша с Бруно задача – найти причины, дело следующей бригады Комбио, главного надсмотрщика и охранника Конторы, их устранить, далее действует лечебная бригада Мизибордо, главного лекаря нашей Конторы, которая вылечит девочку. Лечение, увы, не пилюлями и уколами, весь ключ кроется в причине болезни, как только известна причина, так считывается код вируса, на который найдется лечение, про которое я мало пока знаю.
   С самим Мизибордо я виделся один раз, он обедал у Бруно. Приятный человек, очень длинная белая борода и волосы, он был одет в манто цвета зелёнки.
   В деле было много фотографий в школе, дома, во дворе и нахождение Маши в других самых разных местах. Фотографии занимали больше половины объема всей папки. За девочкой уже велось наблюдение из Конторы.
   Я закрыл дело и посмотрел во дворик. Там было тихо, только мелодия лунных цветов где-то неподалеку витала в воздухе. Странно, но на этой планете я ни разу не видел затяжного дождя и непогоды.
   Дождь… я считаю, это то лучшее, что бывает летом, особенно проливной. Хотя нет, еще я люблю раннее утро, рассвет летом. А вообще жаркое лето не люблю, комфортно себя ощущаю, когда слегка прохладно. Интересно, какой сейчас сезон в этой части Мерцеллы.
   День здесь похож на раннее летнее утро, свет похож на зарю. Ночь мерцает лиловым светом из-за повсюду растущих лунных цветов.
   Налюбовавшись здешней природой, я решил посмотреть сны и пошёл в спальню на свою нежную «зефирную» кровать.
   На утро, едва позавтракав вместе со всем семейством Дарбарона, мы оправились на Землю. Перемещение заняло несколько минут, мы взяли в руки по транспорту «звёздочка», тот самый шарик, который я нашёл и подумал, что это мини-звезда с неба.
   Да, я оказался не далёк от истины, здесь этот транспорт так и назывался – «звёздочка». Не путайте с бальзамом «звёздочка». Ещё это называли «спутник». Его достаточно крепко сжать в руке, и можно лететь на планету Земля.
   Вот мы прибыли на Землю прямо к калитке нашего съёмного домика уже в образе зрелой пары с чемоданами. Нас встретила риелтор Ирина Петровна, высокая кудрявая женщина лет сорока.
   Всё в ней было очень скучно, она долго и нудно что-то нам говорила о квартире, говорила и говорила. Мы ходили по комнатам туда и обратно много раз, Бруно из вежливости поддерживал с ней разговор, изображал большую заинтересованность, выслушивая сплетни о её двоюродной сестре и племянниках, я чуть было не задремал стоя.
   – Ну, как, Константин? – вдруг спросил Дарбарон, я вынырнул из дремоты, сегодня так звали именно меня.
   – Да, Лена, нам подходит.
   – Ну и отлично, – обрадовалась Ирина Петровна, и ушла, но не сразу, а еще полчаса выдавая перед этим много ненужной информации о её родственниках и знакомых.
   – Ну, что, Константин, пошли знакомиться с соседями, – сказал Бруно и вынул коробочку шоколадных конфет.

Глава 7. Соседи

   Обычная с виду пара (но нам всё в ней было загадочно, тайна то есть) встретила нас радушно. За всё время нашего пребывания у Готовцевых Жанны и Михаила, девочка не попалась нам на глаза.
   Когда мы спросили у них про детей, есть они или нет, Готовцевы ответили односложное «да» и стали говорить на другую тему. Я пытался ещё раз вернуться к теме, но каждый раз получал краткий ответ, типа «да, учится в школе»…. всё, дальше снова разговор «о птичках».
   С ребёнком нас знакомить не хотели, я подумал, что это из-за её замкнутости, но интуиция подсказывала мне, что не только. Либо они заботились о девочке, чтобы её не травмировать, либо о своей репутации, может быть поведение девочки их заставляло стесняться её. А может она наказана, вариантов можно придумать множество. Как бы то ни было, мне не понравилась атмосфера в доме Готовцевых: тягостно, уныло и тревожно.
   А ещё было впечатление, что кто-то за нами наблюдает из-за укрытия, этот кто-то и мог быть Машей, но такого холодного пота у меня никогда не возникало от взгляда маленьких девочек, какой у меня возник, когда я случайно увидел мелькнувшую тень из-за приоткрытых дверей, ведущих на второй этаж на лестнице. Я как раз сидел за столом в прихожей напротив лестницы.
   Жанна – миловидная медовая блондинка с янтарными глазами лет тридцати. Михаил – слегка полноватый, но в целом не производящий отталкивающего впечатления человек лет тридцати пяти. Вот только под глазами присутствовала некоторая припухлость, намечался животик, видимо из-за любви к пиву.
   Нас поили чаем, и, несмотря на некоторое напряжение, было видно, что супруги всё-таки рады новым знакомым. Мы целых два часа болтали о чём угодно: о политике, о погоде, о цене на живопись, в частности о выставке Мунка, о современных писателях, о спорте… Вот только о девочке так ничего не смогли узнать, кроме того, что её нам сегодня не представят точно.
   Когда мы стали прощаться в прихожей, произошло леденящее душу происшествие, пугающее своей странностью, тем более меня, новичка в магических делах.
   В стене прихожей что-то зашевелилось, и вырисовалось лицо, изображающее крик. Я узнал эту гримасу, она была точь-в-точь с картины Мунка «Крик», которую мы только что мило обсуждали за чаем.
   Мало того, что эта гримаса стала кривляться, так она стала пронзительно кричать. Такого голоса нет ни у одного человека, это я понял сразу. Мне точно никогда не доводилось слышать этот мерзкий тон. На меня обрушился леденящий ужас, я оторопел и не мог двигаться.
   Тут я почувствовал толчки в бок, это Бруно меня подталкивал к выходу. Он сказал мне в ухо: «Пошли, не подавай виду, что ты здесь что-то видишь».
   Бруно попрощался за нас обоих, а я буквально вывались за порог из этого ужасного дома и пошёл к калитке. У калитки я остановился.
   Словно по классике жанра мистического кино, у меня было ощущение, что с чердака дома на нас кто-то смотрит. Будто у меня на затылке был глаз, и я чувствовал кожей, кто-то сейчас наблюдает за нами и не желает видеть гостей в доме. Кто же, если семейная пара стоит на крыльце, провожая нас? Их дочь Маша Готовцева?
   – Девочка просит нас о помощи, – сказал Бруно, когда мы вышли за калитку. – Ты сам мог это видеть.
   – А родители ничего не замечают? – спросил я.
   – Нет. Знак сквозь стену видели только мы, обычным землянам этого не дано видеть. Теперь, когда ты побывал на Мерцелле, и она тебя приняла, ты стал другим. Привыкай, здесь мы будем видеть много скрытых знаков, похожих на картины Мунка и не только. Кто знает, может и Мунк видел то, что не видят другие…
   Меня только начал отпускать холодный страх, оклематься я не мог долго, как уж тут привыкнуть.
   – Кто на нас смотрел с чердака, будто не желая нас видеть? Если девочка просит о помощи, то кто нас прогонял?
   – Ты это почувствовал?! – подскочил Дарбарон Бруно. – Странно, а у меня всё глухо было на выходе. Я этого не заметил. Странно, неужели в доме был кто-то ещё, о ком не знают хозяева дома. Нам надо это узнать, – будто сам с собой говорил Бруно, а потом добавил радостно. – А ты блещешь талантами, Марк!
   – Ну и мерзкая рожа была, – сказал я. – А этот пронзительный крик, до сих пор в ушах звенит.
   – Крик?!
   – Зачем же вы теперь кричите… – в голове у меня зашумело.
   – Я не слышал, – растерянно пробормотал Бруно. – Почему же я не слышал?.. Поздравляю, мой дорогой друг, тебя ждет повышение, ты редчайшая находка для Главной Потаённой Конторы Мерцеллы! Такие чуткие экземпляры один на миллион талантливых следователей. Тебе надо пройти обучение для самых чутких, тебе будет проще. Иначе погубит тебя рутинная работа. Ты более чувствительный и тебя надо настраивать, как хрупкий музыкальный инструмент… – и добавил, голосом пониже. – А то совсем свихнёшься.
   – Ну, спасибо на добром слове, – усмехнулся я. Мы с Бруно снова приняли своё родное обличие, и пронизывающий страх стал уходить.
   И действительно, Бруно доложил о моих способностях в Потаённую Контору, и каждый день на планете Мерцелла мне полагалось ходить на занятия. Хотя я не назвал бы это занятиями, это происходило, как какая-нибудь медитация. У меня возникло подозрение, что за меня действительно опасались, что я перегорю или сойду с ума. Бруно хотел, чтобы стал спокойнее и не растрачивал своё чутьё в преувеличенной степени. В самом деле, если бы со мной не было рядом Дарбарона, я бы подумал, что у меня галлюцинации, особенно, когда был в доме Готовцевых.
   Всё остальное время от занятий мы находились по соседству с Готовцевыми, даже ночевали там, чтобы ничего не пропустить. Мы с Бруно сидели на кухне и в образе всё той же милой пожилой пары пили чай.
   – Нам каким-то образом надо уговорить или убедить родителей Маши отправить дочь к психологу. Вот там-то мы поработаем.
   Нужно воздействовать на неё специальным препаратом, который делают из семян луноцвета. Зелье погружает туда, что называют «нигде». Здесь это называют гипнозом, только этим препаратом воздействовать гораздо безопаснее.
   Загипнотизированных надо еще уметь разгипнотизировать, что немногие умеют, кстати, а действие препарата само собой проходит, заканчивается всё обычным сном и приятными сновидениями.
   Всякие психологи-мастаки любят побаловаться гипнозом, а люди потом как варёные, «нигдешные». Так вот по действием препарата «Луноцветосон», человек рассказывает, словно пишет дневник или правдивую историю о себе. Один недостаток, как и в дневниках, человек склонен привирать о себе, но не со злым умыслом, а непроизвольно.
   Скажу я тебе, много таких историй слыхивал, ну просто шедевры мирового кино, да что там, даже стихами бывало. Эх, жаль, что всё засекречено, столько шедевров пропало! Увы!
   – И как, ни с того ни сего мы предложим Готовцевым вести дочь к психологу? А кто на роль психолога, ты, как я понимаю?
   – С этим вопросом надо поделикатнее. Надо их к этому подвести. Погоди, они еще сами начнут на неё жаловаться, надо с ними потеснее общаться. Не знаю, может муж Елены Васильевны будет психологом, или порекомендует другого, которого я же и буду исполнять… Или школу посетим… Надо подумать.
   Бруно встал и поставил еще вскипятить воды для чая. А я снова погрузился в чтение дела Марии Готовцевой. Надо отметить, информации было совсем мало, объём дела был только за счёт фотографий.
   Фотосыщики ежедневно фотографировали одни и те же места: дом Готовцевых, школу Маши, класс Маши во время урока и так далее. Наблюдения велись около месяца, поэтому тридцать фотографий одного и того же места утомили меня. Но просматривать их я решил каждый день, вдруг замечу какие-то закономерности и детали, которые пока не вижу. Что-то странное творится в доме Готовцевых и мы скоро узнаем в чём дело.
   Положиться на своё умение логически рассуждать я никогда не мог, но вот интуиция – моё кредо, редко меня подводила, главное внимательно её слушать. Мерцелла обострила мою интуицию, и теперь она говорила со мной отчетливее, подсказки были более явными. Мне и до прибытия на Мерцеллу часто снились вещие сны, а теперь что будет, страшно засыпать. Но медитации делают своё дело, дают ещё какие-то капли, которые принимаю перед сном и сплю как убитый.
   Я и раньше мог спиной чувствовать чужой взгляд, но сейчас интуиция расцвела буйным цветом, и этот взгляд может просто обжигать меня. Мерцелла не терпит фальши и всякого прибывшего разоблачает, отбрасывает ненужные, второстепенные качества, как шлак, остается вся суть, обостряются таланты. Вот я и стал бешеным интуитом, которого пытаются унять каплями и медитацией, чтобы постепенно привыкал к обостренному чутью. Это как у обычного человека обоняние резко обострилось бы до нюха собаки, он бы постоянно чихал и сходил с ума от усиленных запахов. Бруно сказал позже, что очень переживал за меня в тот день после Готовцевых, но виду не подал.
   Прошли две недели, я постепенно привыкал, капли уже не помогали, я начал видеть бешено яркие сны, меня стали учить на медитации усилием воли не смотреть эти бессмысленные сновидения. В идеале, я должен был по заказу смотреть сон, если мне понадобится для дела. Пока я не научился этому, но уже стал управлять интенсивностью этих снов, они стали не таким яркими и навязчивыми.
   Когда мы на Земле, я в привычной обстановке начинаю забывать о своих способностях, а когда они снова напоминают о себе у меня шок происходит. В такие ночи Дарбарон меня отправляет на Мерцеллу, где я медитирую, потом иду в сад, где растут луноцветы, и только тогда снова чувствую себя хорошо.
   А сегодня мы сидели в обличии супругов и весь вечер пили ароматный чай. Я курил трубку, всё равно это легкие того обличия, в котором я сейчас. Сменю обличие, от воздействия табака ничего не останется.
   Вечер был золотой, за окном красовалось во всей своей роскоши бабье лето, одно из самых красивых состояний природы. Такой пейзаж, почему я не художник? А ведь подавал надежды когда-то в художественной школе, и говорили, что есть талант. Ладно, не буду думать о грустном. Но решил сегодня же взять бумагу и акварель в канцелярском магазине неподалеку отсюда.
   Отвлёк меня от вдохновенных размышлений звонок в дверь. Гости прибыли. Готовцевы ведь теперь наши приятели, дружим семьями целых две недели. Сегодня хотели прийти с девочкой, я предвкушал, что наконец-то, может быть, сегодня лёд тронется и прольётся свет на все тайны этой странной семьи, которая заражена душевным вирусом. На первый взгляд, обычные люди, весёлые, общительные. Но Бруно говорил, что невозможно, чтобы девочка заболела одна, более того, родители, скорее всего, были заражены раньше её, поэтому и научились маскироваться. У меня началось головокружение, что-то определённо будет.

Глава 8. Гости

   Женская дружба всегда ввергала меня в уныние. В большинстве своём женщины вовсе не умеют дружить, (заметьте, я сказал «в большинстве», а не «все»). Возможно ли назвать дружбой то, что включает в себя: сплетни за спиной друг друга, сплетни о других между собой, лесть, неспособность, или даже – нежелание, прийти на помощь бескорыстно и от души. Но всё-таки, изредка я встречал на своем жизненном пути девушек, которые не вписывались в обычную девичью компанию. Всего два экземплярчика я видел таких редких особей противоположного пола: девушку с моего курса Анжелику Алладинину в университете и мою тётю Жанну Хрустикову. Их нельзя назвать малообщительными или стеснительными, они просто казались совершенно инопланетными. К слову сказать, тётя Жанна никудышная хозяйка, пыли у себя под носом не видит, готовить ей удавалось недурно, но тоже быстро надоело, по этой причине она и развелась со своим мужем Вениамином Придуровым.
   Так вот, они совершенно чужие в компании девушек, можно даже понаблюдать, и всё станет ясно. Я наблюдал много раз, как девушки говорят о чём-то друг с другом, очередные сплетни, неприятные слова о ком-то, но, при этом, остаются дружны, ну просто лучшие подружки. Анжелика Алладинина же не знала, как себя вести в такой ситуации, когда тебе рассказывают грязные сплетни об одной из сверстниц, из-за этого её очень не любили. Ей расскажут, а она в ответ ничего, просто улыбнётся и переведёт разговор в другое русло. «Подружки» же насплетничаются друг о друге и снова дружат, а Анжелику сначала тихо, а потом открыто ненавидят. За что? Не знаю, наверное, потому, что она лучше их, и у неё теперь их тайна, она же в ответ никакой тайны им не выдавала, не сплетничала. Ещё их выдаёт глубоко задумчивый вид. Будто они где-то там, все их мысли о чём-то возвышенном.
   Я думаю, что Маша Готовцева именно из категории таких редких экземпляров, хоть и маленькая ещё. Я сделал этот вывод из наблюдений за один день, в школе она была спокойнее, чем дома и думала всё время о чём-то с улыбкой на устах, глядя в окно. Её не волновали мелкие интересы её сверстниц, не интересовали, какие кому купили туфельки или ранец и тому подобное, что на перемене обсуждали её одноклассницы. Сослаться можно было на Онемение, но Бруно сказал, что сегодня специальный индикатор показывает, что болезнь временно отступила от Маши по каким-то причинам, она сегодня стала сама собой. Мы обернулись в сотрудников каких-то служб образования, проводили опрос. Можно было бы обернуться в котиков, да только им вход в школу запрещён, им будет не так комфортно, как людям с удостоверениями в зелёных корочках. Но стоит как-нибудь попробовать, ведь можно увидеть ситуацию извне, котику может открыться то, что скрывается от любых человеческих глаз.
   Во время опроса Маша вела себя спокойно. От всех она отличалась особенностями, которые я описал выше, но что-то еще в ней было странное. «Почему она ведёт себя дома не так, как в школе?» – не раз я задавал себе вопрос и не находил ответа.
   Всё прошло очень скучно, и я сказал Бруно, что больше никогда не пойду работать в столь унылом обличии, лучше уж тогда сказать, что мы из детской комнаты полиции.
   Работа вся была проведена зря. Ровно ничего мы не узнали, не вычислили из этой рутины.
   – Надо было посылать гляделку, – сказал Бруно.
   – Какую гляделку? – открыл я рот.
   – Такое приспособление, типа скрытой камеры, но выглядит как драконий глаз. Он сам до места назначения даже докатится, только адрес надо дать.
   – А что мы раньше этого не сделали?
   – Ну, у гляделок есть дела поважнее, их и так всего три штуки на всю Мерцеллу. Гляделка, в отличие от обычной может разглядеть то, что скрыто. На записях обычной камеры, которую я уже установил, Готовцевы ходят туда сюда, как куклы, ничего не происходит.
   – Что может такого разглядеть эта гляделка-глаз?
   – Она, как и ты, зрит в корень.
   На меня навалилась тоска. Если Дарбарон так и будет вдруг из рукава вытаскивать на свет волшебные вещицы такого рода, то у меня созреет резонный вопрос: если есть такие вещицы, зачем тогда мы тут тратим столько времени.
   Дарбарон будто прочитал мои мысли.
   – Глаз только укажет нам всё что мы увидели бы сами, но только нам бы пришлось находиться в квартире Готовцевых сутками. Ты же увидел гримасу в стене, и еще бы много там чего увидел.
   – Да уж, – ответил я, – да и нервишки мои такого сутками не выдержат.
   – Вот-вот. Глаз же всё хладнокровно заснимет в своей памяти, а мы спокойно на диванчике за чаем всё посмотрим, – засмеялся Бруно. – Тут явно замешана чья-то чёрная магия, будем искать чья, – добавил он уже серьёзно. Потом встал, налил себе чаю.
   Тут раздался звонок в дверь.
   Пришли гости. Весь вечер говорили о погоде, курсе доллара, о ценах на продукты и т. п. и т. д. Самое интересное случилось неожиданно. Маша вдруг подошла к дивану, где я сидел, когда решил ненадолго отлучиться от чаепития и посмотреть свой один из любимых фильмов «Всё будет хорошо» Дмитрия Астрахана. Она улыбнулась мне. Потом подошла ближе и прошептала «Я вас не выдам, вы ведь совсем не те, за кого себя выдаете. Вы ведь совсем не те, кем видят вас мои родители… Но не переживайте, я вас не выдам, вы мне нравитесь, вы добрые… Я вас не выдам…».
   Я был изумлён и подавлен. Неужели наша операция провалилась. Скорее бы поговорить с Дарбароном. Маша же была явно в хорошем расположении духа, что для неё не было свойственно в последнее время. Она снова приятно улыбнулась и пошла к столу, где вели скучные беседы её родители с Дарбароном. Я наверное, никогда не повзрослею до этих бесед, от них хочется спать. А отец Маши яростно налегал на рябиновую настойку, которую Бруно выставил для гостей из навесного шкафчика.
   Когда гости ушли, я кинулся к Дарбарону.
   – Наше прикрытие коту под хвост. Маша не видит нас как супружескую пару и людей с «корочками» в школе, она видит нас настоящими!
   – Странно, – удивился Бруно, – видеть нас такими, как мы есть могут нас либо жители Мерцеллы, либо…
   – Либо?..
   – Либо призванцы вроде тебя. Те, кого Мерцелла призывает к себе, вы её избранники. Вы умеете видеть скрытую истину, которая лежит глубоко, её не видно на поверхности. Либо она ведьма, что маловероятно… Всё отлично, – вдруг просиял Бруно, потирая кисти рук. – Я чувствую, что мы близко к разгадке, мы продвинулись теперь на другой уровень. Маша – скорее всего призванец. А что это значит? Почему она заболела Онемением?
   – Почему?
   – Кто-то хотел помешать нам обнаружить её. Ведь призванцев мы тщательной ищем и оберегаем потом. Всё просто – враги Маши, это враги Потаённой Конторы. Поработали те враги, которым поперёк горла стоит Мерцелла и Потаённая Контора. Кто-то не хочет, чтобы у нас появлялись новые сильные молодые кадры.
   – А почему тогда меня не заразили Онемением?
   – Ты всегда был оберегаем, да и не сразу враги это придумали.
   – Кто же меня оберегал?
   – Об этом потом, нужно торопиться с новостями.
   – Почему бы просто не вылечить их от Онемения сразу?
   – Это бесполезно. Тот, кто крадет энергию, заразив Онемением, заразит снова. А также излечить безболезненно и без потерь может только наславший онемение. Нужно знать код заразы. Это действует и при других злодеяниях, отменить может без ущерба только сам пославший это зло. Наша задача – найти заразившего и заставить отменить онемение или считать код заразы, с помощью которого излечим сами. Всё, давай на Мерцеллу, отдохнёшь, помедитируешь. А я с докладом в Потаённую Контору, да и посоветоваться надо со знающими людьми.
   – Скажи, а Машу сейчас возьмут на Мерцеллу?
   – Пока нет, призванцев берут самое меньшее с шестнадцати лет. Более младших проблемно, только в исключительных случаях, нужно понимание и согласие родителей, далеко не всегда это есть. Родителей далеко не всегда возможно перевезти тоже на Мерцеллу. Самый лучший возраст наступает не ранее двадцати пяти лет, а то и тридцати. С каждым индивидуально, кто-то и совсем к старости созревает для Мерцеллы. Ну подумай, некоторые смолоду заводят семью, пока внуков не вырастят, не успокоятся.
   – А не поздно начинать всё с нуля?
   – На Мерцелле нет счёта времени. Один призванец попал к нам только в семьдесят лет, тяжело болел. Как только ступил ногой на Мерцеллу, помолодел и выздоровел.
   – Как? А сколько там живут люди?
   – Долго, никто ещё не умирал. Просто на Мерцелле не измеряют время, поэтому не стареют и не умирают так быстро, как на Земле и других планетах.
   – Кто бы мог подумать, что так просто.
   – Не так-то просто избавиться от дурной привычки считать время.
   Я был поражён. После попыток как-то усвоить информацию, я спросил.
   – А если молодые прибывают на Мерцеллу, семьи где заводят?
   – На Мерцелле, конечно, кто же согласится на Земле свою семью оставить, когда на Мерцелле – просто рай. Многие на Мерцелле находят свою судьбу, если на Земле, то и здесь всё решается в пользу влюбленных, если, конечно, один из влюбленных не враг Потаённой Конторы.
   – А кто враги Потаённой Конторы?
   – Чёрные Маги разные, упыри, ведьмы… А также вполне обычные земляне-убийцы. С этим всё просто, Мерцелла тёмную сущность, будь то магическую или земную, просто не пустит, она её отторгнет. Если допустим, ты вдруг потеряешь свою звёздочку, плохой человек, возьмёт её в руку, ничего не произойдёт
   – А если он узнает, что это и как этим пользоваться?
   – Долетит до Мерцеллы, но зависнет в воздухе, близко планета неугодных к себе не подпускает. На Мерцелле совершенно безопасно. Наша служба в Потаённой Конторе самая опасная, потому что мы вынуждены покидать её для службы на Земле
   – А почему бы всех хороших людей не перевезти на Мерцеллу? А если я всех родственников захочу перевезти на Мерцеллу? Удастся? – спросил я, вдруг моё сердце сжалось в комок, чем же я лучше других, многие заслуживают жизнь на счастливой планете без времени.
   – Нет, конечно, это необъяснимо, стихийные силы Мерцеллы сами притягивают к себе избранных. Жизнь на Земле тоже может быть хороша, просто заражена она и потеряла свою силу отторгать всё плохое. А, может, и не имела никогда такого свойства. Для этого мы и нужны, Сотрудники Потаённой Конторы Мерцеллы, многие земляне заслуживают нашей опеки… Правда же?
   Мы отправились на Мерцеллу. Взяли в руки по звёздочке и полетели. Для удобства мы теперь использовали специальные пузыри. А то от полёта то звёздная пыль в ноздри набьётся, то глаза заслезятся от ветра, да и прохладно в небе.
   Впервые увидев этот пузырь, я удивился. Это было нечто твёрдое, но лёгкое как мыльный пузырь. В руках защитный пузырь, легче крыла бабочки, но стоит его только надеть, как это совершенно непроницаемый панцирь. Что интересно, воздух он пропускает отлично, что с ним, что без него. Совершенно не чувствую разницы, воздуха хватает. А местные мастерицы шитья, как говорят, раньше умели подгонять этот защитный пузырь по фигуре его владельца, но эта услуга не для простого служащего. Скорее для главных. Были и такие пузыри, как пузыри-невидимки. Вы наверное на себе когда-нибудь ощущали. Как? Если вдруг запнётесь или зацепитесь за мебель, неуклюже вас поведёт – знайте, может быть, мимо вас прошёл житель планеты Мерцелла в пузыре-невидимке

Глава 9. Самая счастливая планета

   Первым делом, прибыв на Мерцеллу, я решил полакомиться пирожками в кафе «Дю-Лю». Я показывал карточку служащего в Потаённой Конторе, похожую на читательский билет, и мне давали всё, что я хотел.
   Я забыл еще рассказать кое-что о планете Мерцелла. Здесь совершенно не было рыночных отношений и денег. Были лавки, а также и сооружения побольше, в которых можно было пройтись и взять всё что душе угодно, не заплатив ни копейки. При этом люди планеты Мерцелла никогда не брали ничего лишнего, как это бывает, если платят деньги, беря впрок на «чёрный день». Каждый занимался своим делом, и были люди вроде продавцов, только они ничего не продавали, а только заведовали этим складом, следили за сроком годности и качеством, это была их служба, которую они выполняли очень добросовестно. То, что было всё бесплатно, и было заработной платой каждого. Как же быть с теми, кто не хотел работать? А вот тут жёстче, в специальной конторе учитывали каждого человека, где указывали все его данные и место работы. Выдавали специальные корочки, с которыми и был пропуск в любые лавки города. Тем, кто не работал, выдавали другие корочки, но пропуск для них был уже только в специально отведенные лавки, в которых разнообразие товаров было гораздо скуднее, но там было всё необходимое для жизни. Жили безработные люди в специальных общежитиях, работающим предоставлялся дом, размер его зависел от численности членов семьи. Безработные люди в большинстве своем были не какие-нибудь несчастные и юродивые, они были лишь временно безработными, в поисках своего призвания, ходили на курсы выбора профессий, где с ними проводили беседы и водили по разным местам работы на экскурсии. Как только человек изъявил желание где-то работать, собиралась комиссия, просматривали списки, смотрели, нет ли излишеств в этой профессии (не могут же все сразу быть архитекторами, например) и давали свое согласие, либо отвечали, что нужно пересмотреть решение и посмотреть другие вакансии.
   Поев как следует острого супчика и пирожков с вишней в кафе «Дю-Лю» я пошёл в дом Бруно отдохнуть в отведенной мне комнате. Уснул я сразу, как только взгромоздился на мягкий «зефирный» диван. Стоило принять умывательные душистые процедуры (здесь так называют принять ванну, душ), но я очень устал и был рад, что прибыл на Мерцеллу. Странно, я здесь недавно, но чувствую себя как дома. Мне здесь нравилось всё, этот мир будто был придуман для меня, для моей долгой и счастливой жизни. И погода на Мерцелле всегда как в мае: ни жарко, ни холодно, нет комаров и прочей мошкары. Вокруг всё цвете и благоухает. Не мудрено, что здесь всегда май, тут и времени не наблюдают, только день или ночь. Если назначают, к примеру, встречу, то говорят через сколько дней и ночей, и где солнце будет находиться.
   Так вот, уснул я не помывшись, хотя Дарбарон меня предупреждал: не помоюсь перед сном после пребывания рядом с зараженными Онемением – будут сниться плохие сны. Так оно и случилось.
   Во сне мне стало жутко холодно. Потом приснилось какое-то тёмное помещение типа подвала. В нём было очень-очень холодно. Тёмно-серая стена была с дверным чёрным проёмом, на котором висела серая занавеска…
   Из дверного проема дул леденящий ветер и раздувал занавеску. Все цвета были монохромными, чёрно-серое помещение. Мне стало очень страшно, жуткий дверной проём будто таил в себе что-то ужасное. Почему оттуда ветер и ничего не видно, одна чернота?..
   В ужасе я проснулся. Мое лицо облизывал пёсик Дарбарона по кличке Лонимар. Я готов поклясться, этот милый долгоногий беленький пёсик только что спас меня от чего-то дурного. Мне до сих пор было холодно, меня бил озноб. Я пулей пустился принимать умывательные душистые процедуры в специальную комнату, которая называлась просто умывальней, но было что-то вроде нашей огромной ванны. Я налил из некого подобия крантика тёплую воду, кстати такая большая умывальня наполнилась менее чем за три минуты, накидал различных бурлящих камешков и лепестков луноцветов и, наконец, погрузился в тёплую ароматную воду. После мытья озноб и страх исчезли, я уснул и видел сны с садами и полями из луноцветов, на которых мы прогуливались с белоснежным Лонимаром.
   Поговорив на следующий день с Бруно, я узнал, что именно здешние собаки берегут людей от колдовства и заразы через сны. Я решил, что на всякий случай буду приглашать к себе пёсика Лонимара ночевать. А самое интересное я узнал то, что действительно из-за этого сна мне могла угрожать сильнейшая опасность. Зато дело прояснилось. Дарбарон узнал почерк каких-то давно забытых врагов Конторы. Монохромные цвета и холод – визитная карточка бурфантнинских ведьм. Самую главную звали Гленда. Обитает она на отдаленной от Земли и Мерцеллы – Бурфантине. Сослали ведьм с близлежащих планет за пакости и злодеяния. На этой планете всегда холодно и темно, как и в душе этой самой Гленды. Теперь она главный подозреваемый. Что ей нужно от семьи Готовцевых?
   – Как там гляделка? Подглядела ли чего? – спросил я.
   – Ничего. Вернее углядела, но то же самое примерно, что и ты. Орущие стены, вопящий дом.
   – Жуть, – я тут же представил себе эту сцену.
   – Сигналы о беде, только и всего. Но твой сон способствует новым версиям, я отправляюсь с новым докладом в Контору. Марк – ты просто находка. Ты не просто увидел кошмар, ты разгадал… Да, я думаю разгадка тут кроется. Это Гленда.
   – Я польщён.
   – Теперь нужно поднимать старые дела про эту персону и принимать меры. Гленда не может навредить на Мерцелле так творит на других планетах. Одна из многих нечистей, которую нам, Марк придётся ловить или прогонять восвояси. Кстати, я взял у Маши волосок для анализа на проверку призванец она или нет. Завтра будет готов. Можно, конечно, было взять любой предмет из её вещей, но потянуло на былую романтику. Это так театрально, взять волосок и колдовать, – Бруно засмеялся.
   Я снова целый день наслаждался жизнью и валял дурака. Отважился на прогулку по городу Потаённой Конторы. Бродил по улицам города и удивлялся, столько кругом цветения, разных деревьев, чудесных трав. На дороге вместо асфальта выложено мозаикой, где-то выложенной узорами, где-то целыми картинами в пастельных тонах. Дома все были округлыми и невысокими, как и дом Дарбарона, разными оттенками белого.
   Вместо автомобилей, источающих выбросы в воздух, транспорт летал, как фантастических фильмах по воздуху на полметра от поверхности дороги. Транспорт носил название жуккары. Я смеялся, когда впервые услышал это название, всегда машины сравнивал с жуками. Но выглядели жуккары не так как автомобили, они имели полностью плоское дно, прикрытое сверху полушарием из прозрачного материала, как стекло, только тонкое и нетвердое, как атласная ткань на ощупь. Внутри были мягкие диваны. Размер жуккара зависел от количества этих самых диванчиков, я видел и с одним диванчиком, и где-то порядка пятнадцати. Столкнуться жуккарам было из области фантастики – они отталкивались друг от друга и от других предметов по каким-то чуждым мне принципам физики. Да и было этих жуккаров не так много. В основном ездили сотрудники Конторы и другие важные персоны с рискованными профессиями. Многие люди ездили на веложуккарах. Они как велосипеды, только с тремя колесами, полностью мягкие, как облако, а с виду как кожаное кресло на колёсах – на Мерцелле всё мягко и комфортно, как вы уже успели заметить. Кстати для веложукаров была отдельная линия дороги, для пешеходов – тротуар с плиткой из лунного камня. Я же полюбил кататься на больших жуккарах общественного пользования.
   Рискованная профессия была не только у сотрудников Потаённой Конторы. Например снабженец по травам. Жители Мерцеллы очень любят земные различные ресурсы, особенно некоторые травы. Без ромашки, как и без лунного цветка не может обходится ни одна уважающая себя дама. Очень любят делать из ромашки чай и настой, который добавляют в умывальню. Ромашка считается здесь одним из самых солнечных цветов, она успокаивает и заряжает энергией одновременно, а также защищает путешественников на Землю (как мы с Дарбароном и снабженцы) от различной колдовской заразы. Нужно лишь надеть на шею мешочек с этим прекрасным сырьем, и ничего вам не грозит. А если умыться отваром лепестков ромашки с добавлением семя лунного цветка и шипов рубиновой розы, то омоложение лет так на десять гарантировано. Я очень полюбил добавлять в умывальню измельченную звёздную траву из-за её душистой пыльцы и цвета. Вода с такой добавкой блистает сиренево-голубыми переливами, а пахнет чем-то похожим на колу, если в неё ещё добавить запах цветков луноцвета.
   Ещё кофейные зерна добывают на Земле, ну тут уж я не буду вам рассказывать зачем, и так понятно, многие любят кофе, скажу только почему – их очень трудно вырастить на Мерцелле.
   А вот какао-бобов здесь не выращивает только ленивый, сами того не ведая, их могут вырастить у себя на участке, они растут здесь сами по себе и всюду, не требуя ухода. На Мерцелле, кстати, шоколад полезен в любых количествах – ешь, сколько влезет, чем я и занимаюсь с тех пор как здесь объявился и прекрасно себя чувствую.
   Потом я проходил мимо Потаённой Конторы и встретил Бруно, он решил мне сделать экскурсию. Потаённая Контора представляет из себя большое прямоугольное здание, словно длинный-предлинный короб чистого белого цвета, как огромный брусок мела или гипса. Фасад украшен золотыми линиями и узорами. Нет окон, но это только снаружи, изнутри же улицу видно сквозь прозрачные стены, будто сплошное окно. Потолки, полы тоже будто из прозрачного стекла молочного цвета. Туда-сюда степенно прохаживались по делами сотрудники Конторы. Публика здесь разномастная, как и на улицах города. Форма одежды в Потаённой Конторе и в целом на Мерцелле свободная, носишь, что хочешь. Вижу бывших земляков, так они кто во что горазд, даже корсеты и напудренные парики – это ещё цветочки. Переплюнули по маскараду землян только призванцы с планеты Коральонса, они вообще носят странные предметы на головах и привязывают к ногам огромные камни. Коренные жители Мерцеллы носят в основном штаны и мантии – мужчины, длинные платья – женщины, но одного как-то в джинсах видел, для них это экзотика. Как я узнаю, с какой планеты человек? Просто потихоньку обзавожусь новыми знакомыми. Форма одежды только имеет место на Мерцелле для обрядов на природе, надевают разноцветные мантии, парики, красят лицо глинами.
   Конечно есть в Потаённой Конторе форма, но надевают её только те, кто постоянно работают в самом здании Конторы. Остальные же надевают её только по праздникам, которые касаются службы. Форма представляет собой что-то типа плаща сиреневого цвета с блёстками, видимо, намёк на звёздное небо, служба-то у нас межпланетная. В такой форме был Дарбарон, когда мы видели его впервые, когда прилетели с Кристиной на Мерцеллу.
   Я же привык ходить в мантии и свободных штанах, это для меня самая удобная одежда. Очень нравится ткань для этой одежды, её ткут местные мастерицы из волокон стеблей каких-то цветов. Ткань легчайшая, тонкая, мягкая, но прочная. У меня таких мантий с штанами уже пять штук разного цвета. На ногах люблю носить басмурки. Это такие будто сапожки летние, только внутри отделаны каким-то мягким пушистым материалом, похожим на мех, но это не он, так как здесь, как и мяса вы не найдете шуб из меха животных. Мех делают из пушного растения, у которого очень мохнатые цветки. Я себе подушки из такого меха добыл уже в лавке. На них мне лучше спится, лучше даже, чем на шелковых, которые я уже полюбил, поселившись у Дарбарона. Голову покрывать не требуется – злостного палящего солнца или сильного холода и ветра здесь не бывает.
   Мерцеллу освещает не солнце, а планета Алафтарра, которая отличается нежнейшим светом и теплом, свет словно тающий и тёплый, похож на весеннее солнце, но совсем не слепит, когда смотришь на него.
   На самом верхнем этаже Конторы следят за небом и звёздами, а также летают по делам на другие планеты с помощью звёздочек.
   – А если я потеряю звёздочку для перелёта? – спросил я у Бруно.
   – Мы найдём тебя быстро, Марк. Все жители Мерцеллы, если находятся на Земле отмечены мерцающим цветом, как звёзды. Есть специальные дежурные сотрудники Конторы, которые наблюдают за тем, чтобы с нами ничего не случилось ужасного. А если житель Мерцеллы в опасности, он начинает светится красным цветом, если зелёным – даёт знак о том, что не может самостоятельно вернуться на Мерцеллу. Отдельные дежурные есть и по простым землянам. Где появляется злое колдовство или магическая болезнь, там образуется красное пятно, или угольно-чёрное, что не заметить его сложно. Через специальные гляделки в космосе просматривается всё, что нужно.
   Мы пошли на тот этаж, где через гляделки на большие экраны транслировались изображения разных планет, Бруно подвёл меня к тому экрану, где была Земля. Оказывается нас по всему земному шару очень много, вся Земля усеяна зелёными и красными точками, а также много красных и чёрных, где сейчас велась работа над магическими неприятностями.
   Потом мы с Бруно поехали по городу. Бруно рассказывал мне много нового о Мерцелле и её жителях. Мимо окна жуккара мелькали дома с огородами и садами. О поливке огорода здесь совсем не заботятся, только сорняки нужно вырывать и рыхлить. Дождя тут всегда достаточно, чтобы фрукты, овощи и зелень росли, урожай круглый год.
   Яйца и молочные продукты есть, а мяса нет. Жители Мерцеллы никогда не согласятся убивать животных. Да, придется мне колбаской и мяском лакомиться на родной Земле. Очень люблю чебуреки с мясом. Но горевал я недолго, обнаружилось, что существует на этой планете вид такого дерева, плоды которого не отличишь от куриного мяса. Выглядят они как кокос, но кора легко снимается, а внутри будто вареная куриная грудка в желейной оболочке.
   Мы с Драбароном прошлись по лавкам, набрали продуктов и поехали домой. Я побольше набрал плодов мясного дерева и пирожков со смаковаками (ягоды такие сладкие, похожие на малину по вкусу, а внешне на крыжовник). Я решил поесть в своей комнате и почитать еще разок дело о Маше Готовцевой.

Глава 10. Опасность близка

Маша Готовцева больше не шла на контакт. Я недавно подкараулил её после школы будто проходил мимо. Она посмотрела на меня, будто никогда раньше мы не были знакомы, толкнула меня в живот и убежала. Я решил посетить дом Готовцевых, в обличии школьного психолога, но меня странно встретили. Отец Маши не пустил меня на порог. Он открыл дверь, по характерному запаху я сразу понял, что он пьян, и на все мои вопросы о Маше, он ответил «Этот ребёнок – поганка» и захлопнул дверь перед моим носом. Как дальше действовать, я не предполагал, но если мы не вмешаемся, то будет действовать полиция и социальная опека или ещё кто там бывает.
На следующий день мы не застали дома ни одного члена семьи Готовцевых. Я узнал от учителей, представившись каким-то там важным лицом из министерства образования, информацию, и понял, что всё плохо, Маша в беде. Онемение совершенно затмило всё хорошее в ней и она стала неуправляемой, её исключают из школы после одного случая… Ужас, но она на уроке химии просто искусала одного из сверстников, выбила все окна в классе и выпрыгнула со второго этажа, потом при всех начала есть землю. Хотели упечь бедного ребёнка в психиатрическую больницу, но Маша с родителями скрылись. Теперь их розыском занимались специальные службы. Подозревали, что у нее шизофрения, обвиняли родителей в попустительстве и неоказании помощи больному ребёнку, в похищении, в издевательствах над ней… В общем, это наш провал.

Глава 11. Крайняя мера

   Мы с Бруно сидели в обличии пожилой пары в домике по соседству с Готовцевыми.
   – По анализам Маша Готовцева оказалась будущим жителем (призванцем) Мерцеллы, – сказал Бруно. – Гленда не давала ей проявить себя, заразив Онемением, задалась целью переманить её на свою сторону, если бедный ребёнок выживет. Бедная девочка, она так слаба… Ошибка Гленды в том, что она привлекла внимание Потаённой Конторы, ведь у нас нюх на Онемение.
   – Но жители Мерцеллы светятся на Земле, если их наблюдать в небе, – осенило меня.
   – Нет, призванцы, которые ещё не побывали на самой Мерцелле, светится не могут.
   – Но земляне же красным пятном отмечены, если беда.
   – Что толку, дом их отмечен красным пятном, а сами они где. Вот если они осядут где-то хотя бы на три дня, тогда видно будет красное пятно, да только времени у нас совсем нет… Чёрт, а если так и будут каждый день где-то мотаться, поиски вообще затянутся так, что мы не успеем, – Бруно был в отчаянии.
   – Что же теперь делать?
   – Есть одно решение, хотя оно опасно для девочки, но больше ничего не поделать. Онемение в её случае слишком быстро приняло катастрофический характер. Поэтому будем принимать крайние меры. Гипноз.
   – Гипноз? Но её же нет здесь.
   – Гипноз на расстоянии, попробую сейчас связаться с ней, – Бруно сел на стул и будто уснул. Минут через двадцать, разлепил веки и поднял голову. Вид у него был ошеломлённый. – Ничего не понимаю, она отвечает мне отказом.
   «Помоги мне!» – вдруг раздалось у меня в голове.
   – Что со мной, Бруно? У меня в голове голос, – у меня помутнело в глазах, я чуть не упал, Дарбарон усадил меня на свой стул.
   – Давай ты, Марк, она хочет говорить только с тобой.
   – Что же делать?
   – Закрой глаза и погрузись вместе с Машей в гипноз, я тебе буду помогать.
   Я закрыл глаза и тут же пожалел об этом. Снова этот подвал из сна, дверной проём с чёрной зияющей пустотой, занавеска колышется, холод пронизывает насквозь. И ничего не происходит, видимо от меня ждут чего-то. Ждут, чтобы я зашёл в этот дверной проём с чернотой. Сказать, что мне страшно, это не сказать ничего. Вдруг голос из дверного проёма: «Помоги мне!» В ту же секунду я готовы был умереть от ужаса. Но попытался взять себя в руки, мужчина я или кто, в конце концов!
   Вдруг откуда-то сверху слышу голос Дарбарона «Успокойся, Марк, ты чувствуешь не свой холод и страх, это всё Маша чувствует сейчас. Я стремительно пошёл к дверям и отдёрнул эту проклятую занавеску. Что я увидел так просто и не описать, это кошмар невообразимый. Огромная жёлтая гусеница размером с диван купалась в чёрной жиже. На гусенице сидела женщина с чёрными волосами до пола. Волосы заменяли ей одежду. Глаза были в пол-лица как огромные чёрные печальные угли, я не мог оторвать от них глаз, они были одновременно манящие-красивыми и ужасными… Я проваливался в гипноз…
   «Это Гленда! Не смотри в её глаза, взбодрись!» – услышал я голос Бруно и тут же перестал проваливаться в этот кошмарный транс и отвёл глаза. Но мне вдруг показалось, что ничего меня в этой жизни не ждёт, и жизни совсем никакой не было и нет, что есть только этот дверной проём, в который надо войти и исчезнуть с лица земли «Не поддавайся ей, а то умрёшь!», – снова я слышал голос Бруно. Всюду летали бабочки, они были оранжевого цвета. Монохромные цвета стали исчезать, подвал стал окрашиваться, он становился моей новой реальностью, чего никак было нельзя допустить, здесь оставаться опасно. В этот момент я понял, что нужно что-то предпринять и совладать с собой, и я себя ущипнул за обе щеки сразу, и… проснулся.
   – Слава Мерцелле! – передо мной был испуганный Бруно, я всё также сидел а стуле.
   – Что, совсем дело плохо? Почему мне не удалось связаться с Машей?
   – У тебя сил мало, новички быстро выдыхаются в борьбе с такими сильными ведьмами как Гленда. Но что осложняет именно это дело, так то, что Маша Готовцева ни с кем, кроме тебя, не собирается общаться! Сил нет, а время заканчивается, Марк, попробуй закрыть глаза и связаться с ней, но не ходи в тот подвал, постарайся.
   – Хорошо, – я закрыл глаза. Мысленно начал говорить Маше: «Маша, иди сейчас в направлении меня, я там, где стоит твой родной дом, мне надо тебя видеть». «Я уже иду,» – раздался Машин голос. «Умница, я жду тебя, не медли», – ответил я ей, почувствовав холод, понял, что чувствую холод Маши. «Оденься потеплее и иди дальше». – «Хорошо». Потом я вдруг начал ощущать запах сырой земли и бег, будто я бежал, смутно видя какие-то очертания, серые тени, всё было смазано, это я ощущал и видел всё то, что и Маша.
   В таком состоянии я был около восьми часов, я словно бежал, потом ехал, потом снова бежал, потом вдруг ощущал холод воды и что плыву, потом снова бежал, запинался, падал, разбивал коленки, снова и снова рвался вперёд, пока не почувствовал дикую усталость и боль в ногах и лёгких, потом расслабленность и ломоту в теле, будто упав на что-то тёплое и сухое, я почувствовал, что добрался и тогда уже стремительно проваливался в глубокий всепоглощающий сон…
   Я разлепил веки. И увидел занавешенное окно, сквозь которое прорывалось яркое солнце. Сколько же я спал? Повернувшись, я увидел Машу Готовцеву, мирно спавшую на другой кровати неподалеку от меня. Тут в комнату вошли Бруно и Кристина.
   Кристина кинулась к моей кровати.
   – Слава Богу, Марс, ты жив! Лечащая команда Мизибордо уже в пути!
   – Перестань кричать, ты Машу разбудишь, – ответил я ей, но на самом деле мне так было приятно, что она обо мне беспокоилась, я даже простил её за привычку называть меня Марсом. Ведь это было не праздное любопытство, а искренняя обеспокоенность за мою жизнь. Почему я такой сухарь, может, я тоже болен Онемением? Я почувствовал, что Кристине стало обидно. – Прости, спасибо за обеспокоенность о моей персоне.
   – Не беспокойся за Машу, она сильно измотана, очень крепко спит под действием концентрата луноцвета и других лекарств от Онемения и утраты сил, видит прекрасные детские сны, – успокаивал Бруно.
   – Ты такое перенёс, сложно вынести даже опытному Сотруднику Конторы! – причитала Кристина. – Такой случай был лет сто назад, целых восемь часов находиться на связи с онемевшим человеком, спасая, переносить все его передряги на себе…
   – Ты столько знаешь о Конторе. Быстро учишься, – удивился я.
   – Нам надо кое в чём признаться тебе… – пробормотал Дарбарон. – Ведь ты знаешь уже, что твоё прибытие на Мерцеллу было ЗАПЛАНИРОВАННОЙ случайностью.
   Я слушал с широко открытыми глазами. Оказывается Кристина недавно, но значительно раньше меня стала Сотрудником Потаённой Конторы. Поэтому Гленда и прочая нечисть меня не тронула, я был под присмотром сначала своей тёти, оказавшейся тоже жителем Мерцеллы, потом Кристины, а также моей однокурсницы Алладинниной – призванцем Мерцеллы. Вот почему Алладиннина напоминала характером мою тётю, видимо призванцы с Земли чем-то похожи между собой. Чего не скажешь о Кристине, оказалось, что она только сотрудником Конторы была недавно, а на планете Мерцелла она жила с детства, ещё её родители давно стали призванцами с Земли. Жили Поляковы в отдаленном от города Потаённой Конторы посёлке, поэтому она так неумело входила в роль землячки, с её вульгарными манерами и макияжем, но сдаётся мне, вся эта нелепица с пудрами и красными помадами ей и сейчас очень нравится, она снова была ярко накрашена и одета.
   – И какая роль у тебя, Кристина в Конторе? Какие таланты? – спросил я. На что Кристина фыркнула.
   – Ты им всё равно не поддаёшься, ты исключение.
   Бруно вмешался.
   – Кристина обладает сильнейшим обаянием. Ты же заметил, как все ваши сверстники в университете тянулись к ней, чего не сказать о тебе, Марк, – Дарбарон смеялся. – Кристине случалось усмирять самых заматерелых злодеев своим обаянием, играть их чувствами, дрессировать их как тигров, а ты вот такой толстокожий оказался именно по отношению к ней. Не смотря на всю твою живость души, обаянию не поддался.
   Кристина надула щёки и отвернулась. Почему её так это трогает? А сам про себя понял, что обаянию Кристины я поддался с самого начала, просто меня раздражало, что я у нее «на крючке», как все эти болваны. Скажу откровенно – я вообще боюсь влюбиться.
   Бруно продолжал рассказывать о нашем деле. Гленда хотела переманить Машу Готовцеву на свою сторону, а когда поняла, что это безнадёжно, что душа Маши стремится к Мерцелле. Ведь не зря ребёнок так был расположен именно ко мне, я одновременно и землянин, и призванец Мерцеллы. Тогда злодейка решила её сделать приманкой для меня. Если бы не Дарбарон, моя душа затерялась бы вместе с Машей в глухих болотах, через которые девочка пробиралась на мой зов.
   Зараза перешла к Маше через книгу, которую девочка купила. Обычные детские страшилки, но после каждого прочтения ей становилось всё хуже. Книгу подложила Гленда и заколдовала её так, чтобы девочка, заразившись Онемением, не имела иммунитета ни перед книгой, ни перед повседневными передрягами. Каждая мелкая неприятность озлобляла и обессиливала Машу всё больше, а книга внушала, что в реальной жизни всё, как в этой мерзкой книге. Маша постоянно испытывала сильный страх. Она стала пугать родителей своим поведением, странно смотрела, молчала, внезапно срывалась на истерику, ничего не ела, потом вдруг снова нормально себя вела, и снова истерика, апатия сменяли друг друга. Отсюда и сочинения с ужасными мыслями в них, у девочки реальный мир переплёлся с ужасными книжными историями. После Маши сразу заразился отец, он был и так поражён алкогольной зависимостью, поэтому оказался менее сопротивляемым. Заразился, когда Маша учинила истерику и назвала его ничтожеством, Онемение между людьми часто передается именно в ссоре. А потом заразилась и мать, когда ссорилась с мужем из-за его любви выпить. С тех пор все члены семьи не замечали друг друга, а если как-то соприкасались, то сильно ненавидели. Поначалу общение со сторонними людьми приносило радость, отвлекало друг от друга, им всем на время даже стало легче с нашим появлением по соседству, потом и это перестало приносить положительные эмоции. Стало просто всё равно на всё, лишь бы никто их не трогал, и они не касались друг друга. Но их начали тревожить учителя и психологи по поводу Маши. Онемевшие люди совершенно беззащитны перед малейшими трудностями и стрессами, им противопоказано общение, только с приятными им людьми и крайне ограниченное по времени, чтобы болезнь не прогрессировала. Маша же не могла бросить школу, пришли бы спрашивать о ней из школы. Приятного общения там не было совсем, поэтому нахождение в школе со сверстниками озлобляло её куда быстрее, чем неработающего отца и осевшую дома мать. Маша терпела страх и злобу сколько могла, пока не случилась та истерика с поеданием земли. Дома тоже было ужасно, она не могла видеть своих онемевших родителей и устала испытывать те страхи от посещений их подвала Глендой. Родители не чувствовали Гленду, как Маша, потому что так чувствовать злую ауру могут только дети и домашние животные.
   Побег Готовцевых устроил помощник Гленды, стращая их появлением полиции и социальной опеки. Онемевшие люди хотят только одиночества, поэтому они решили уехать и разойтись. Машу они оставили в какой-то заброшенной деревне, а сами поодиночке ушли, куда глаза глядят. Им было невыносимо даже видеть друг друга, так поразила их болезнь. Если бы мы не вмешались, они бы просто умерли, ведь у каждого из них была мысль о самоубийстве, будучи по природе своей добрыми людьми, они не понимали, что с ними происходит, почему они превращаются в монстров. Мысли о самоубийстве сменялись просто состоянием равнодушия абсолютно ко всему, они уже практически перестали есть и пить, просто по инерции брели куда-то.
   Гленда иногда посещала подвал в доме Готовцевых, его-то я и видел во сне и при гипнозе. Отсюда эти ужасные кричащие рожи в стенах и ощущение, будто кто-то наблюдает, которые я сразу обнаружил при первом посещении соседей – именно тогда Гленда присутствовала в доме. Гляделка – специальное устройство – не увидела никого подвала, поэтому что тайная посетительница в тот день отсутствовала. Бруно проглядел записи и увидел только то, что видели мы – кричащие стены, дом, наполненный страхом.
   Магия Гленды очень сильна, но команда её не очень крепка в сравнении с союзниками Потаённой Конторы, да и маги на Мерцелле есть посильнее. Кроме Дарбарона мне помог старейший сильный маг Снумпеск Ми. Он подпитывал меня своей энергией, когда, после двух часов моей медитации с Машей, стали затрагиваться мои жизненные ресурсы. Он помогал Маше найти более безопасный путь домой, ведь поначалу она бежала, не глядя куда, и не опасаясь за свою жизнь, на теле её было множество царапин и ран. Даже Снумпексу Ми теперь потребуется длительный отпуск на берегу моря Мерцеллы. Мы смогли спасти Машу, однако нам теперь потребуется долгое лечение, но болезнь уйдёт без следа и осложнений, всё обошлось, удалось раздобыть код болезни. Маша будет лечиться от Онемения, а я восполнять потери утекшей реками энергии. Вышли не только все её запасы, задеты жизненно-необходимые ресурсы, ещё немного, и у меня бы не хватило сил даже дышать.
   Дарбарон отправился по делам Потаённой Конторы, а Кристина осталась дежурить со мной. Хотя не было необходимости, за мной ухаживали из команды Мизибордо.
   Она спросила меня, сидя на краю моей кровати:
   – Ну, что, Марк, как себя чувствуешь, готов продолжить сотрудничество с Потаённой Конторой? Тебе не хило досталось для первого раза.
   – Да, я очень хочу помочь несчастным людям. Особенно детям, сам в детстве многое пережил. Я бы всех несчастных детей перевёз бы на Мерцеллу.
   Я всё время мучился, представляя, как дети голодают, страдают от своих же родителей, от разных моральных уродов.
   – Успокойся, Марк. Пускай совесть тебя не мучает перед всем человечеством, просто ты душевнее и слабее многих землян, и жизнь на Земле скоро бы убила тебя, ты рождён быть жителем Мерцеллы. Для тебя Земля – ад, а для многих землян, поверь, жизнь на Мерцелле покажется адски скучной. Я открою тебе маленький секретик… Мерцелла – не единственная планета, ищущая своих призванцев, таких планет много, и они абсолютно разные. Для каждого счастливая планета своя.
   Мне стало легче от слов Кристины, всё встало на свои места, муки совести немного отступили. Но я твёрдо решил, что буду помогать людям, особенно детям, и выкладываться полностью на своей службе.

Глава 12. Заключение

   Нас с Машей неделю лечили и держали под присмотром на Земле в том самом доме по соседству с домом Готовцевых, мы всё время спали. Потом меня доставили на Мерцеллу, там я быстрее пошёл на поправку. Родителей Маши нашли, они сейчас вместе с дочерью лечатся от Онемения в своём доме под присмотром сотрудников Конторы. После завершения лечения, они не будут ничего помнить о происшедшем с ними, переедут жить в другой город, чтобы им никто ничего не напомнил. Им немного перепишут память, они будут думать, что сами решили уехать из этого города, поссорившись со школьными учителями. Машу решили взять на Мерцеллу значительно позже, ведь любому ребёнку лучше с родителями, чем даже на самой счастливой планете, как Мерцелла. От алкоголизма папу Готовцевой тоже, мимо дел, вылечили. Впредь семья будет под пристальным вниманием Потаённой Конторы Мерцеллы, как и все семьи, которые пострадали от магии когда-то.
   Помощников Гленды поймали, посадили в тюрьму, но они растворились в прямом смысле этого слова, так и не дав никаких показаний, оставив вместо себя кучу чёрного пепла. Сама злодейка скрылась в неизвестном направлении. Упускают её уже раз пятый, по словам Бруно. Команда Комбио не научилась бороться с её чёрным туманом, они в нём ничего не видят. Главный Сотрудник Конторы очень расстроен и собирается брать на работу еще троих учёных с планеты Везмур, чтобы они, наконец, изобрели какое-то средство от этого чёрного тумана.
   Пока мы с Кристиной не набрались опыта, Дарбарону пришла в голову идея, как нас обезопасить от непредвиденных ситуаций. На Земле давно хотели сделать небольшую конторку в России, ведь во многих странах уже сделали. Это нужно для более быстрого оказания помощи землянам. В конторе будет три офиса – мой, Кристины и иногда Бруно. На первый взгляд мы будем вести совершенно разную деятельность: я буду в роли психотерапевта, она в роли экстрасенса-гадалки, Бруно – частный детектив. Нам будут идти под запись те люди, которых направят, как-будто случайно, Сотрудники Конторы, или самостоятельным ходом, прочитав рекламу. Работать мы всегда будем минимум вдвоём, никогда не записывать клиентов одновременно, если у одного приём – кто-то секретарь, третий – наблюдает за скрытым стеклом. Смысл заключался в том, что здание будет расположено в центре Москвы, но принадлежать Мерцелле, а значит нам ничего не грозит, если мы не выйдем за его пределы. На Мерцеллу мы сможем попасть выйдя в потайную дверь сразу на Главную аллею города Потаённой Конторы. Офис будет будто гранью между Мерцеллой и Землёй. Поэтому простые земляне смогут там находиться, а вот нечисть и убийцы – нет.
   У Дарбарона накопилась куча дел в Конторе и ему совершенно некогда заниматься моим обучением. Теперь, когда он будет отсутствовать, станет связываться с нами по видеозвонку и отвечать на все наши вопросы, если экстренно, если нет, то и дома за чаем поговорить можно.
   – А если окажется банальная ситуация, совсем не зараза и колдовство?

   – В этом и фишка, спасете еще легче вашего клиента. Такие вещи распознаются и решаются быстрее. Ты не будешь психотерапевтом, конечно, твоя работа будет тоже походить на деятельность экстрасенса. Как распознать, что у человека вполне обычное психоэмоциональное расстройство или даже шизофрения, ты сможешь благодаря некоторым магическим примочкам плюс твоя интуиция, конечно. Так же и Кристине это пригодится, ведь когда подозревают сглаз, это в большинстве случаев самонакручивание. Ваша задача в этих случаях – перенаправить к настоящим специалистам. Если же приборы показывают заразу сильнейшего магического масштаба, как в случае с проделками Гленды, приобщаем Потаённую Контору, команда Мизибордо лечит.
   Потом Бруно добавил.
   – Каждый свободный момент от работы старайся проводить на Мерцелле, – наставлял меня Бруно. – Ведь именно она питает тебя силами для раскрытия твоих талантов. Работать в Филиале Конторы можно со своим лицом, ведь само здание будет принадлежать Мерцелле, выйдя за его пределы, люди будут помнить тебя совершенно другим. А вот выходить за пределы офиса лучше в обличии, так как вы еще не знаете чего можно ожидать от врагов Мерцеллы, а их внимание сейчас нацелено именно на вас, новичков. Если захочется подышать свежим воздухом, у вас всегда есть потайная дверь, которая ведет прямо на Мерцеллу, никаких перелетов, красота какая.
   На Мерцелле нам с Кристиной выделили от Конторы безвозмездно и навсегда по домику на одной улице под названием «Вишнёвое Цветение». Даже если случится такое, что мы передумаем служить в Конторе и найдём другую работу, жильё останется с нами навсегда, как в память о службе, поступление на которую уже считается почётным.
   Мой домик был почти как у Дарбарона, он учёл мои пожелания, только поменьше, так как я живу вдвоем с собакой. Бруно подарил мне своего белого Лонимара, ведь мы здорово привязались друг к другу.
   Стоит мой дом самым последним по улице, возвышаясь на холме, откуда открывается красивейший вид бледно сиренево-белой мозаики и прозрачнейшей речки «Цветочная вода». К дому прилагался прекраснейший сад с цветами и фруктами. Ну где же на Земле хоть за самую опасную службу дают такое великолепное жильё. Я счастлив, как ребёнок! Я чувствовал себя счастливее с того самого момента, как прибыл на Мерцеллу, а тут ещё такой подарок!
   Домик Кристины тоже был округлой формы, только розоватого цвета. Тоже с садом, в котором был пруд, множество цветов и деревьев. Она прыгала, показывая его мне, как дитя. А я смотрел на неё и поймал себя на мысли, что не могу оторвать от неё глаз. Кристина очень красивая, особенно когда поменьше красится. Её светлые волосы отросли у нее почти до пят, и она напоминала мне красивую актрису Елену К., в которую я был влюблен всю раннюю юность.
   На этом первая история моего Сотрудничества в Потаённой Конторе окончена. Я буду рассказывать о следующем приключении уже из конторы Земля-Мерцелла. До встречи, продолжение следует…

Марк Маккфеин и Находка Приключения Потаённой Конторы Алёна Грёз