Николай Яковлевич Агнивцев
Стихотворения (сборник)

Сказка о трех набобах

     Где-то давно друг от друга особо
     Жили да были три старых набоба…
     Верили твердо они с давних нор,
     Что, мол, спина – это пыльный ковер.
     Но как-то раз их раскаянье взяло,
     И порешили они, для начала,
     Так управлять, чтоб всегда без забот,
     В масле катался их добрый народ.
     С этою целью сошлись на совете
     Первый, второй и задумчивый третий…
     И, опираясь десницею в лоб,
     Молвил восторженно первый набоб:
     "Всею душой устремляясь к народу,
     Я упраздняю плохую погоду,
     Зонтик огромный воткнул в небосвод,
     Чтоб не чихал мой любезный народ".
     Было торжественно слово второго:
     "Я же готов для народа родного
     Соорудить грандиознейший мост
     В царство далеких, загадочных звезд…"
     И, умиленные каждый особо,
     Слушали третьего оба набоба;
     "Я же, для блага отчизны родной,
     Просто – возьму и уйду на покой…"

Брат Антонио

     В монастырской тихой келье,
     Позабывши о весельи
     (Но за это во сто крат
     Возвеличен Иисусом),
     Над священным папирусом
     Наклонясь, сидел аббат —
     Брат Антонио, каноник,
     Муж ученый и законник,
     Спасший силой божьих слов
     От погибельных привычек
     49 еретичек
     И 106 еретиков!

     Но черны, как в печке вьюшки,
     Подмигнув хитро друг дружке
     И хихикнув злобно вслух,
     Два лукавых дьяволенка
     Сымитировали тонко
     Пару самых лучших мух…
     И под носом у аббата
     Между строчками трактата
     Сели для греховных дел…
     И на этом папирусе
     Повели себя во вкусе
     Ста Боккачьевых новелл!..

     И, охваченный мечтами,
     Вспомнил вдруг о некой даме
     Размечтавшийся аббат…
     И без всяких апелляций —
     В силу тех ассоциаций —
     Был низвергнут прямо в ад
     Брат Антонио – каноник,
     Муж ученый и законник,
     Спасший силой божьих слов
     От погибельных привычек
     49 еретичек
     И 106 еретиков!

Баллада о конфузливой даме

     Подобно скатившейся с неба звезде,
     Прекрасная Дама купалась в пруде…
     Заметив у берега смятый корсаж,
     Явился к пруду любознательный паж.
     Увидя пажа от себя в двух шагах
     Прекрасная Дама воскликнула: «Ах!»
     Но паж ничего не ответствовал ей
     И стал лицемерно кормить лебедей.
     Подобным бестактным поступком пажа
     Зарезана Дама была без ножа.
     Так в этом пруде, всем повесам в укор,
     Прекрасная Дама сидит до сих пор…

Граф Калиoстро

     Колонный Эрмитажный зал
     Привстал на цыпочках!.. И даже
     Амуры влезли на портал!..
     Сам Император в Эрмитаже
     Сегодня польку танцевал!..
     Князь К., почтен и сановит,
     Своей супруге после танца
     В кругу галантных волокит
     Представил чинно иностранца,
     Весьма приятного на вид:
     – Граф Калиостро – розенкрейцер,
     Наимудрейший из людей!
     Единственный из европейцев
     Алхимик, маг и чародей!
     Прошло полгода так… И вот,
     Княгине князь промолвил остро:
     – Вам надо бы продолжить род
     Совсем не графа Калиостро,
     Ну, а как раз – наоборот!
     Княгиня, голову склоня,
     В ответ промолвила смиренно:
     – Ах, не сердитесь на меня,
     Я не виновна совершенно!
     Ну что ж могла поделать я?
     Граф Калиoстро – розенкрейцер,
     Наимудрейший из людей!
     Единственный средь европейцев
     Алхимик, маг и чародей!..

Довольно

     Я, как муха в сетях паутины,
     Бьюсь с жужжанием в гостиных. Довольно.
     Ваши женщины, песни и вина,
     Понимаете, безалкогольны.
     И дошло до того, что, ей-богу,
     На Таити из первой кофейни
     Я уйду, прихватив на дорогу
     Папирос и два томика Гейне.
     Там под первою пальмой, без риска
     Получить менингит иль простуду,
     Буду пить натуральные виски
     И маис там возделывать буду.
     И хотя это (вы извините)
     С точки зрения вашей нелепо,
     Буду ночью лежать на Таити,
     Глядя в синее звездное небо.
     А когда, кроме звездной той выси,
     И Эрот мне окажется нужен,
     Заработав кой-что на маисе,
     Накуплю там невольниц пять дюжин.
     И, доволен судьбой чрезвычайно,
     Буду жить там, пока с воплем странным
     Пьяный негр, подвернувшись случайно,
     Не зарежет меня под бананом.

Если хочешь

     Если хочешь, для тебя я
     Пропою здесь серенаду,
     Буду петь, не умолкая,
     Хоть четыре ночи кряду?
     Если хочешь, я мгновенно
     Сочиню тебе отменный,
     Замечательный сонет?
     Хочешь?
     «Нет!»

Заморские павы

     У заморских пав краса
     Никогда не хмурится!
     Перед их красой глаза,
     Как от солнца, жмурятся!
     Истукана вгонят в дрожь
     Взоры их испанские!
     Только мне милее все ж
     Наши-то: рязанские!
     Эх, ты, Русь моя! С тебя
     Глаз не свел ни разу я!
     – Эх, ты, русая моя!
     Эх, голубоглазая!

Мечты!.. Мечты!..

     Хорошо, черт возьми, быть Карнеджи,
     Жить в каком-нибудь, этак, коттедже
     И торжественно, с видом Сенеки,
     До обеда подписывать чеки!..
     На обед: суп куриный с бифштексом,
     После – чай (разумеется, с кексом),
     В крайнем случае, можно и с тортом,
     Вообще наслаждаться комфортом.
     Чтобы всякие там негритосы
     Набивали тебе папиросы,
     А особые Джемсы и Куки
     Ежедневно бы чистили брюки!
     Чтобы некая мистрис прилежно
     Разливала бы кофе и нежно
     Начинала глазами лукавить,
     Потому что иначе нельзя ведь!..
     Чтоб в буфете всегда было пиво,
     Чтоб, его попивая лениво,
     Позвонить Вандербильду: – "Allo, мол,
     Взял ли приз ваш караковый «Ромул»?!"
     В пять часов на своем «файф-о-клоке»
     Спорить с Гульдом о Ближнем Востоке
     И, на тресты обрушившись рьяно,
     Взять за лацкан Пьерпонта Моргана!
     А затем в настроенье веселом
     Прокатиться по всем мюзик-холлам
     И в компании с лучшими денди
     Исключительно пить «шерри-бренди»…
     …Если же денег случайно не хватит
     (Ну… Китай, что ли, в срок не уплатит…),
     То вздыхать не придется тревожно:
     Призанять у Рокфеллера можно!..
     …Хорошо, черт возьми, быть Карнеджи,
     Жить в каком-нибудь, этак, коттедже
     И, не сдав даже римского права,
     Наслаждаться и влево, и вправо!

Предание о черном камне

     В стране, где измену карает кинжал,
     Хранится в народе преданье:
     Как где-то давно некий паж вдруг застал
     Принцессу во время купанья.
     И вот, побоявшись попасть на глаза
     Придворной какой-нибудь даме,
     Он прыгнул в отчаяньи, словно коза,
     За черный обветренный камень.
     Но сын Афродиты не мог нипочем
     Снести положенья такого,
     И стал черный камень прозрачным стеклом
     Под взором пажа молодого.
     Для вас, о влюбленные, был мой рассказ,
     И хоть было очень давно то,
     Давайте за это еще лишний раз
     Прославим малютку Эрота.

Трень-брень

     В тот день все люди были милы,
     И пахла, выбившись из силы.
     Как сумасшедшая, сирень.
     Трень-брень.
     И, взяв с собою сыр и булку,
     Сюзанна вышла на прогулку.
     Ах, скучно дома в майский день.
     Трень-брень.
     Увидев издали Сюзанну,
     Благословлять стал Жан Осанну,
     И прыгнул к ней через плетень.
     Трень-брень.
     Пылая Факелом от страсти.
     Промолвил Жан Сюзанне: «3драсте»
     И тотчас с ней присел на пень.
     Трень-брень.
     Была чревата эта встреча
     И, поглядев на них под вечер,
     Стал розоветь в смущенье день.
     Трень-брень.
     И вот наутро, как ни странно,
     Не вышла к завтраку Сюзанна,
     У ней всю ночь была мигрень.
     Трень-брень.
     Вот что от края и до края
     С Сюзаннами бывает в мае,
     Когда в саду цветет сирень.
     Трень-брень.

Смерть поэта

     Знайте: как-то, когда-то и где-то
     Одинокий поэт жил да был…
     И всю жизнь свою, как все поэты,
     Он писал, пил вино и любил.
     Обогнавши Богатство и Славу,
     Смерть пришла и сказала ему:
     "Ты – поэт и бессмертен!.. И, право,
     Как мне быть, я никак не пойму!"
     Улыбаясь, развел он руками
     И с поклоном промолвил в ответ:
     "В жизни я не отказывал даме!
     Вашу руку!"
     И умер поэт…

Бим-Бом

     Где-то давно, в неком цирке одном
     Жили два клоуна, Бим и Бом.
     Бим-Бом, Бим-Бом.
     Как-то, увидев наездницу Кэтти,
     В Кэтти влюбились два клоуна эти
     Бим-Бом, Бим-Бом.
     И очень долго в Петрарковском стиле
     Томно бледнели и томно грустили
     Бим-Бом, Бим-Бом.
     И, наконец, влезши в красные фраки,
     К Кэтти явились, мечтая о браке,
     Бим-Бом, Бим-Бом.
     И, перед Кэтти представши, вначале
     Сделали в воздухе сальто-мортале
     Бим-Бом, Бим-Бом.
     «Вы всех наездниц прекрасней на свете», —
     Молвили Кэтти два клоуна эти,
     Бим-Бом, Бим-Бом.
     "Верьте, сударыня, в целой конюшне
     Всех лошадей мы вам будем послушней" —
     Бим-Бом, Бим-Бом.
     И в умиленьи, расстрогавшись очень,
     Дали друг другу по паре пощечин
     Бим-Бом, Бим-Бом.
     Кэтти смеялась и долго, и шумно:
     "Ола-ла! Браво! Вы так остроумны,
     Бим-Бом, Бим-Бом."
     И удалились домой, как вначале,
     Сделавши в воздухе сальто-мортале,
     Бим-Бом, Бим-Бом.
     И поступили в любовном эксцессе
     С горя в «Бюро похоронных процессий»
     Бим-Бом, Бим-Бом.

Жираф и гиппопотамша

     Однажды в Африке
     Купался Жираф в реке.
     Там же
     Купалась гиппопотамша.
     Ясно,
     Что она была прекрасна.
     Не смотрите на меня так странно.
     Хотя гиппопотамши красотою не славятся,
     Но она героиня романа
     И должна быть красавицей.
     При виде прекрасной Гиппопотамши
     Жесткое жирафино сердце
     Стало мягче самой лучшей замши
     И запело любовное скерцо.
     Но она, —
     Гипопотамова жена,
     Ответила ясно и прямо,
     Что она – замужняя дама
     И ради всякого сивого мерина
     Мужу изменять не намерена.
     А если, мол, ему хочется жениться,
     То, по возможности, скорей
     Пусть заведет жирафиху-девицу
     И целуется с ней.
     И будет его жребий радостен и светел,
     А там, глядишь, и маленькие жирафчики появились…
     Жираф ничего не ответил.
     Плюнул. И вылез.

Ишак и Абдул

     Раз персидскою весною
     Шел Абдул к Фатиме в дом
     С нагруженным косхалвою
     Очень глупым ишаком.
     Шел Абдул и пел: "Всю ночь-то
     Процелуюсь я, да как…
     Ты ж не будешь оттого, что
     Я Абдул, а ты – ишак".
     Так, смеясь весьма ехидно,
     И хватаясь за бока,
     В выражениях обидных
     Пел Абдул про ишака.
     "Вот идет со мной ишак,
     Он – один, а глуп, как два.
     Ай, какой смешной ишак.
     В-ва!!!"
     И, придя к ней – стук в окошко:
     "Вот и я, Фатима, здесь.
     Целоваться вы немножко
     Не интересуетесь?"
     Но она ему на это
     Отвечала кратко, что
     Мужу старому Ахмету
     Не изменит ни за что.
     Он сказал: «Ай, как вы строги…»
     И ушел домой он… так…
     И, обратно по дороге,
     Про Абдула пел ишак:
     "Вот идет со мной ишак.
     Он один, а глуп, как два.
     Ай, какой смешной ишак.
     В-ва!!!"

Король и шут

//-- 1 --//

     Жил-был в некоем царстве когда-то
     Могучий король Альтоном…
     А с ним королева Беата
     И шут в красной шапке с пером…
     Беата подобна Венере!
     И в спальню, лишь станет темно,
     Король к ней входил, стукнув в двери…
     А шут прямо через окно!..
     И вот, к изумленью старушек,
     В один из параднейших дней,
     Под грохот ликующих пушек
     Вдруг двойня явилась у ней!..
     А ну-ка, узнайте вы тут.
     Где здесь король и где шут?

//-- 2 --//

     Согласно придворной программе
     На радостном празднике том
     Король пировал за столами,
     А шут доедал под столом…
     Шли годы так!.. И на финале,
     Хотя и в различные дни,
     И шут, и король поикали
     И померли оба они!..
     Как солнечный луч на обоях,
     Промчались столетья… И вот
     Остались от них от обоих
     Два черепа! Этот и тот!
     А ну-ка, узнайте вы тут,
     Где здесь король и где шут?!

Крокодил и негритянка

     Удивительно мил,
     Жил-да-был крокодил —
     Так аршина в четыре, не более.
     И жила-да-была,
     Тоже очень мила,
     Негритянка по имени Молли.
     И вот эта Молли-девица
     Решила слегка освежиться
     И, выбрав часок между дел,
     На речку купаться отправилась…
     Крокодил на нее посмотрел:
     Она ему очень понравилась,
     И он её съел…
     А, съевши, промолвил: "Эхма,
     Как милая Молли прекрасна!"
     Любовь крокодила весьма
     Своеобразна.

Кудесник

     В старом замке за горою
     Одинокий жил Кудесник.
     Был на «ты» он с Сатаною
     (Так поётся в старой песне.)
     Был особой он закваски:
     Не любил он вкуса пудры
     И не верил женской ласке,
     Потому, что был он мудрый.
     Но без женской ласки, право,
     Жизнь немного хромонога.
     Деньги, почести и слава
     Без любви?.. Да ну их к богу.
     И сидел он вечер каждый,
     О взаимности тоскуя.
     И задумал он однажды
     Сделать женщину такую,
     Чтоб она была душевно
     Наподобие кристалла,
     Не бранилась ежедневно
     И не лгала. И не лгала.
     И, склонясь к своим ретортам,
     Сделал женщину Кудесник,
     Ибо он на «ты» был с чертом
     (Так поётся в старой песне.)
     И, чиста и непорочна,
     Из реторты в результате
     Вышла женщина… Ну точно
     Лотос Ганга в женском платье.
     И была она покорна,
     Как прирученная лайка,
     Как особенный, отборный
     Черный негр из Танганайка.
     И, как будто по заказу,
     Все желанья исполняла.
     И не вскрикнула ни разу,
     И не разу не солгала…
     Ровно через две недели
     Вышел из дому Кудесник
     И… повесился на ели.
     (Так поётся в старой песне.)

Купальщица и кит

     Как-то раз купалась где-то
     В море барышня одна:
     Мариэтта, Мариэтта,
     Называлась так она.
     Ах, не снился и аскету,
     И аскету этот вид.
     И вот эту Мариэтту
     Увидал гренландский кит.
     И, увлекшись Мариэттой,
     Как восторженный дурак
     Тут же с барышнею этой
     Пожелал вступить он в брак.
     Но пока он ту блондинку
     Звал в мечтах своей женой,
     Та блондинка – прыг в кабинку
     И ушла к себе домой.
     И, разбив мечты свои там,
     Горем тягостным убит,
     В острой форме менингитом
     Заболел гренландский кит.
     Три недели непрестанно
     Кит не спал, не пил, не ел,
     Лишь вздыхал, пускал фонтаны
     И худел, худел, худел…
     И, вблизи пустой кабинки,
     Потерявши аппетит,
     Стал в конце концов сардинкой
     Гренландский кит.

Очень просто

     Солнце вдруг покрылось флёром…
     Как-то грустно… Как-то странно…
     "Джим, пошлите за мотором
     И сложите чемоданы…"
     Положите сверху фраки,
     Не забудьте также пледы:
     Я поеду в Нагасаки,
     В Нагасаки я поеду…
     Там воспрянет дух поникший
     И, дивя японок фраком,
     Я помчусь на дженерикше
     По весёлым Нагасакам…
     Ах, как звонок смех японок
     Для родившихся во фраках.
     Ах, как звонок, ах, как звонок
     Смех японок в Нагасаках…
     Эскортируемый гидом,
     Я вручаю сердце Браме
     И лечу с беспечным видом
     В некий домик к некой даме…
     Имя дамы: «Цвет жасмина»,
     Как сказал мне гид милейший,
     Ну, а более рутинно —
     «Гейша-Молли, Молли-гейша».
     К ней войду с поклоном низким,
     Поднесу цветы и ленты
     И скажу ей по-английски
     Пару нежных комплиментов…
     Запишу на память тему,
     Повздыхаю деликатно,
     Вдену в лацкан хризантему
     И вернусь в Нью-Йорк обратно.

Перс на крыше

     Хорошо жить на востоке,
     Называться Бен-Гасан
     И сидеть на солнцепёке,
     Щуря глаз на Тегеран…
     К чёрту всякие вопросы.
     Тишь да гладь да благодать.
     Право, с собственного носа
     Даже муху лень согнать…
     Прямо даже непонятно:
     Персия это? Иль персидский рай?
     Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
     Ай-яй-яй-яй-яй-яй!
     Хорошо сидеть на крыше
     Персом с ног до головы…
     И жиреть там от кишмиша,
     Абрикосов и халвы…
     Если ж станет очень грустно,
     Скушай персик от тоски…
     Ай, как вкусны! Ай, как вкусны,
     Ай, как вкусны персики!
     Прямо даже непонятно:
     Персия это? Иль персидский рай?
     Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
     Ай-яй-яй-яй-яй-яй!
     Чтоб любви не прекословить,
     Стоит только с крыши слезть…
     Кроме персиков, ещё ведь
     Персиянки тоже есть…
     Ай, Лелива, глаз как слива,
     Шаль пестра, как попугай.
     Ай, Лелива! Ай, Лелива!..
     Как целует! Ай-яй-яй!
     Прямо даже непонятно:
     Персия это? Иль персидский рай?
     Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
     Ай-яй-яй-яй-яй-яй!

Песенка о некой китайской барышне Ао

     В молчаньи, с улыбкой лукавой,
     В Китае китайский пьёт чай
     Китайская барышня Ао —
     Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.
     Согласно привычке старинной,
     Пыхтя от любовных забот,
     К ней как-то с умильною миной
     Явился китайский Эрот.
     "Послушайте, барышня Ао,
     Нельзя же всё время пить чай.
     Ах, барышня Ао, в вас, право,
     Влюблен целиком весь Китай.
     Взгляните, как ясен день майский,
     Вот глупая!.." И на финал
     Он в злости её по-китайски
     «Китайскою дурой» назвал…
     И быстро ушел, негодуя,
     Прервавши с ней свой разговор…
     Вот всё… Что ж поделать могу я,
     Когда вдалеке до сих пор
     В молчаньи, с улыбкой лукавой,
     В Китае китайский пьёт чай
     Китайская барышня Ао —
     Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.

Фарфоровая любовь

     В старомодном тихом зальце
     Увлеклись, скосивши взоры,
     Два фаянсовых китайца
     Балериной из фарфора.
     Увидав, что близок Эрос,
     Улыбнулась танцовщица,
     И ей очень захотелось
     Перед ними покружиться.
     Как легки её движенья,
     Как скользит она по зале.
     И китайцы в умиленьи
     Головами закачали.
     И меж ними танцовщица,
     Улыбаясь им лукаво,
     Всё кружится да кружится,
     То налево, то направо.
     И, споткнувшись в авантаже,
     Вдруг упала без движенья.
     Ах, в глазах китайцев даже
     Потемнело от волненья.
     Ах, как больно… Словно в спины
     Им воткнули вдруг иголки.
     Ах, разбилась балерина
     На мельчайшие осколки…
     Так окончился в том зальце —
     Неожиданно и скоро —
     Флирт фаянсовых китайцев
     С балериной из фарфора…

Чертова колыбельная

     В облачно-солнечной лужице,
     Взоры богов веселя,
     Щепкой беспомощной кружится
     Маленький шарик-Земля.
     Крошечна жалкая доля твоя
     С маленьким счастьем и маленькой мукой.
     Маленький шарик Земля,
     Дай, я тебя убаюкаю.
     Между тусклых звёздных точек,
     Завертев судьбу свою,
     Эй, вертись, вертись, комочек,
     Баю-баюшки-баю.
     На одной теснясь подушке,
     Все миры поймавши в сеть,
     Жмут тебя две потаскушки,
     Две сестрицы: Жизнь и Смерть.
     Так давайте ж что есть мочи
     Всё кругом в мошну твою.
     Совесть? Честь? – Спокойной ночи,
     Баю-баюшки-баю.
     Каждый быть собою волен.
     Каждый прав в своих делах:
     Царь и раб. Мудрец и воин.
     Потаскушка и монах.
     Счастье – грязная цыганка,
     Сердце – глупый свинопас.
     Совесть – нудная шарманка.
     Солнце – стертый медный таз.
     Жизнь и Смерть играют в теннис
     Звёздным миром на краю.
     Так вертись, не ерепенясь,
     Баю-баюшки-баю…

Январские рифмы

     Мое пальто – предел мечтаний,
     Мое пальто – венец желаний,
     И, отвечаю рубль за сто,
     Что никогда, никто,
     Ну, ни за что
     Не видел лучшего пальто!
     Его воспеть не в силах бард,
     А оценить ломбард!..
     Клянусь текущим январем:
     Нет даже пятнышка на нем,
     Пальто моем!..
     Что за покрой?! Что за сукно?!
     Но
     Не нравится мне лишь одно:
     Оно… оно…
     Да… летнее оно!

Николай Яковлевич Агнивцев Стихотворения (сборник)