-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|  Федор Николаевич Берг
|
|  Стихотворения
 -------

   Федор Берг
   Стихотворения


   Вольной


     К болезни он привык. Просиживая дни,
     Он думал и мечтал… "Теперь там шумно, жарко!
     Хлопочут, бегают, торопятся они…
     Как это солнышко невыносимо ярко!
     Здесь в полусумраке, за рамою двойной,
     В тенистой комнате покойно и уютно…"
     И уж не плакал он, когда ему порой
     Былое, бурное припоминалось смутно…


     Привык он жить один. Давно уж он забыл,
     Что есть иная жизнь волнений и страданий;
     В уединении он так их полюбил —
     Картины пестрые болезненных мечтаний!
     Как злобно он вздрогнет, когда ему теперь,
     Вдруг свежим воздухом пахнув в лицо больное,
     Тревога шумная в растворенную дверь
     Расскажет радостно про новое, живое!



   Заря


     Заря! Унынье, страх лучей ее бегут,
     И сердце бьется жизни жаждой;
     Толпою бодрою идем на жизнь и труд!
     Свое для всех положит каждый.


     Идем на жизнь и труд! В пылающих сердцах,
     В биеньи частом каждой жилы,
     В молчаньи сдержанном, в стремительных речах
     Вся мощь и крепость львиной силы!


     Пусть умирающих, ослепших голоса
     Звучат… Земля моя родная!
     По селам, городам, в поля твои, в леса
     Давно уж веет жизнь иная!


     Вот вспыхнет солнышко над сумрачной землей!
     Бегут обманчивые тени,
     И храма ветхого под твердою стопой
     Дрогнули мшистые ступени…



   Из стихотворения «Деревня»

   Н. Н-ской


     Вот и околица, вот мельница и пруд
     Весь в красном пламени… А там за ним пойдут
     Волной широкою колосья наливные!
     При блеске утреннем пурпурного луча
     Сверкнули крестики за рощей золотые —
     То ветхий сельский храм. Колесами стуча…..
     Плотиной старою поехала телега;
     Здоровой свежестью повеяло с полей,
     Гречихой, коноплей… С качнувшихся ветвей,
     Закапала роса. А утренняя нега
     Очарованием своим еще царит…
     Бесшелестно листок в огне зари висит,
     Как озолоченный…
     Скорей, моя телега!


     Бывало, – помнить ли? – подпершися рукой
     С несносной книгою сидишь. Перед тобой
     Из непонятных букв, из-за тупой указки
     Выходят странные, причудливые сказки…
     Так душно в комнате, и скучно, и темно!
     Сирень врывается в раскрытое окно,
     И сыплются цветки на стол, благоухая;
     И звон ко всенощной, и ржанье лошадей,
     И крик, веселый крик несется, замирая,
     Со скрипом колеса с желтеющих полей;
     И в небе голубом следишь за лётом птицы,
     И в нетерпеньи мнешь окраины страницы,
     И тетку строгую уж слушаешь едва,
     Как опьянелая кружится голова,
     И хочется бежать в овраг к пруду и к лодке,
     И плакать хочется под грозный голос тетки!


     Иль зимним вечером – как снегом бьет в стекло
     Метель летучая – при нагоревшей свечке
     На сундуке большом, окованном, у печки
     В тени угла сидишь уютно и тепло
     И няню слушаешь. Узнав и гнет и горе,
     Я понимал уже, как пела мне она,
     Что мукой вечною какою-то полна
     Ее душа… Поет, бывало: "В синем море
     Плыла лебедушка… Вдруг сокол налетел…
     И в сердце у меня последний звук звенел —
     И я рыдал, обид припомнив ряд несчетный,
     И няню целовал с любовью безотчетной…



   Пророк


     Он шел по селам, городам,
     Он говорил: "Настало время!
     Пора разрушить ветхий храм,
     Создаст иной иное племя!"
     С упреком горьким осмеял
     Их боязливые сомненья,
     На них он твердо отвечал,
     С могучей силой убежденья:
     "Когда хотя один из нас
     Сказал той новой жизни слово,
     Заря ее уж занялась,
     Скончалось царствие былого!"



   Зимой


     Как у наших ворот снежный вихорь метет,
     Вкруг столбов всё крутит-завивается,
     Словно стонет-гудёт, в стекла мерзлые бьет.
     Ах, как сердце болит – надрывается!


     Не приехал домой наш сосед молодой, —
     Да зачем он опять-то покажется?
     Правда, прошлой весной говорил он со мной.,
     Да ведь всё не упомнишь, что скажется!


     Вот весна-то была! И тепла, и светла!
     Как-то всё говорилося, пелося,
     Всех бы я обняла, всем прощать начала —
     Как-то вдруг мне любить захотелося!


     Что он видел и знал! Сколько мне рассказал
     Про широкую жизнь, про раздольную
     По большим городам, по далеким краям,
     Про людскую про волюшку вольную!


     Полетела бы я в эту даль, в те края,
     Всё б увидела новое, дивное,
     Эту скуку и брань позабыла бы я,
     Всё б свое позабыла противное.


     Вот как птицы летят, от морозов спешат
     За людьми работящими, праздными,
     Что за новой весной, чай, толпа за толпой
     Потянулись дорогами разными…


     А у наших ворот лишь тропинка идет…
     Вон уж снегом она заметается!
     А у наших ворот только буря поет,
     Только буря поет-заливается…



   В поле

   Ф. М. Достоевскому


     Дай тебе боже, родная земля,
     Мира, свободы, покою!
     Как эти села, как эти поля
     Крепко сроднились со мною!


     Чудное утро за ночью дождливою:
     Серая тень переходит за нивою,
     Тучки плывут в синеве,
     И широко по траве
     Тянется ветер струей благовонного
     В рощу зеленую,
     Дождиком свежим омытую,
     Солнечным светом залитую.


     Дай тебе боже, родная земля,
     Дождичка, вёдра в поля,
     И сохрани их от града, от голода,
     Жара сухого да позднего холода!


     Бог вам на помощь, христовы работнички!
     Глубже вам вспахивать пашенку черную,
     Шире косой размахнуться проворною —
     Будет большой урожай,
     Град не побьет, саранча не напустится…
     Как всё кругом зацветет да распустится —
     Знай увози-собирай!


     В полдень ли жаркий, полуночью ль тихою
     Медом потянет от кашки с гречихою,
     Станут хлеба что стена,
     И засквозятся, что золото яркое,
     Стебли сухие на солнышко жаркое
     И зашумят, как волна.


     Песни по селам споются веселые,
     Стоном застонут телеги тяжелые —
     Горы снопов повезут.
     Всё, чем поля за труды ни поплотятся,
     Всё на току на сухом умолотится,
     Всё в закрома покладут.


     Дай тебе боже, родная земля,
     Мудрых вождей и великих,
     Чтобы не слышали эти поля
     Криков проклятия диких,
     Чтоб не лилась неповинная кровь,
     Слез неутешных не лилось —
     Чтоб вековечно святая любовь
     В грешных сердцах воцарилась!



   Смерть

   М. Н. Коптевой


     Мне кажется, что я умру в дороге,
     На станции. Глухая будет ночь,
     Я не смогу усталость превозмочь
     И задремлю тихонько на пороге.
     Там в темноте меняютлошадей,
     Среди теней и тусклых фонарей
     Бубенчиков раздались переливы,
     И фыркает протяжно конь ленивый…


     А ночь темна – без звезд и без лучей.


     И снится мне, что я приеду скоро,
     Что вот теперь уж кончен скучный путь,
     Что будет мне так сладко отдохнуть
     Средь тихих слов простого разговора,
     Под жаркий треск растопленных печей…


     А ночь темна – без звезд и без лучей.


     Вот огоньки блеснули мне приветно,
     И сердце им забилося ответно,
     И хочется туда лететь, бежать
     И нового так много рассказать,
     И хочется так многих мне увидеть,
     По-старому любить и ненавидеть
     И страстно жить опять среди людей…


     А ночь темна – без звезд и без лучей.


     Темна, темна! И сердце вдруг упало…
     Ну, стоит ли стремиться и желать
     И новое всё что-то узнавать?
     И эта мысль мне мозг застывший сжала:
     Так тяжела, упорна и одна,
     Как ночь кругом, черна и холодце…
     Ну стоит ли? Ведь всё одно и то же!


     Когда-то был я лучше и моложе,
     Мне нравилась вся эта трескотня,
     Весь этот блеск так радовал меня!
     Ну, а теперь… теперь с меня довольно!
     Но отчего ж вдруг сердцу стало больно?


     И отчего – всё будто холодней
     Сырой туман ползет с сырых полей?


     Ну пусть уж так! Пусть тише сердце бьется!
     Холодный мрак всё тише раздается…
     Но хорошо! Вот так бы всё лежать!
     Ни мучиться, ни думать, ни желать,
     И мирно спать без снов – покойно, вечно…


     И дальше не поеду я, конечно.

 //-- * * * --// 

     И плеск, и блеск речной волны,
     Туманы, тени ночи синей,
     Благоухания весны
     Над зеленеющей пустыней
     Лугов и свежих озимей,
     Весь этот трепет, щебетанье,
     Вся эта яркость и блистанье
     Сквозистых рощ, небес, полей,
     Что светлой, полной жизнью дышат,
     И голосов несметный хор…


     Привычный слух, спокойный взор
     Их мало видит, мало слышит.


     Но если в душных городах
     Всё это вспомнишь в день туманный,
     На людных, смрадных площадях,
     Под гул тревоги неустанной, —
     Широко, полно дышит грудь,
     Вольнее хочется вздохнуть…
     И вот сверкнула даль немая,
     Звенит, щебечет впереди —


     Весна цветет, благоухая,
     В твоей взволнованной груди…



   Зайка


     Заинька у елочки попрыгивает,
     Лапочкой об лапку поколачивает.


     "Экие морозцы, прости господи, стоят,
     Елочки от холоду под инеем трещат;


     Елочки от холоду потрескивают;
     Лапочки от холоду совсем свело.


     Вот кабы мне, зайке, мужичонком быть,
     Вот кабы мне, зайке, да в лаптях ходить,


     Жить бы мне да греться бы в избушечке
     Со своей хозяюшкою серенькой.


     Нынче мужички-то хорошо живут,
     Нынче мужичкам-то эту волюшку дают,


     Волюшку-свободу, волю вольную,
     Что на все иди четыре стороны:


     На одну-то сторону напросишься,
     На другую сторону намолишься…


     Вот кабы мне, зайке, мужичонком быть,
     Вот кабы мне, зайке, да в лаптях ходить,


     Пироги бы есть да всё с капусткою,
     Пироги бы с сладкою морковкою,


     На полатях зимушку пролеживать,
     По морозцу в саночках покатывать!.."



   Золотой дождик


     Дождя сверкающего капли
     Шумели в блещущих листах,
     Шумел, весь в каплях, воздух синий,
     Колеблясь в радужных волнах;


     Благоуханная прохлада
     Плыла широко. Здесь и там
     Встряхнутся ветки, точно кто-то
     Порхнет незримый по кустам.


     Всё задышало, зажужжало,
     Зазеленело, зацвело.
     И из янтарной тучки солнце
     Как обновленное взошло…



   Из стихотворения «В тюрьме»


     Вон башни там по берегам
     Виденьями стоят;
     Вон по стенам, склонен к волнам,
     Орудий черный ряд.


     Там над землей туман сырой
     И день и ночь стоит.
     Там ветра вой и волн прибой
     В недвижимый гранит.


     Лишь – редкий миг – раздастся крик
     Угрюмых часовых,
     Да слышен крик, зловещ и дик,
     Бессонных птиц ночных.


     Да слышен стон, – протяжен он
     И тоже страшен, дик,
     Как смертный сон, подземный стон.
     Глухой, протяжный крик…


     Но всё собой туман сырой
     Покрыл со всех сторон,
     Но ветра вой и волн прибой
     Глушит подземный стон.



   Грезы и песни


     Не отнимут люди, не отнимут —
     Грезы, песня будут вечно с нами;
     И за что б ни стали люди биться —
     Грезы, песня будут вечно с нами
     В сердце нашем глубоко таиться.
     Те, что насмеялись, те, что гнали,
     И у них ведь сердце грезой бьется —
     Иль они ни разу в жизнь не знали,
     Как от счастья всей душой поется?


     Вот века проходят за веками,
     Всё, быть может, позабудут люди,
     Чем гордились, что творили сами, —
     Грезы ж с песней будут вечно с нами
     Глубоко таиться в каждой груди.
     Да и есть ли что у нас отрадней,
     Есть ли что светлее и чудесней?
     Всё пройдет своею чередою,
     Только вечно будет над землею
     Царство грез и песней!



   Лесная пустыня

 //-- 1 --// 

     Вокруг моей избы лесной
     Встает сырой туман ночной,
     И тонут в нем стволы дерев,
     И кущи темные кустов,
     И пятна дальних деревень,
     И всё, что видел в ясный день, —
     Всё принимает вид иной.
     Весь тусклой озарен луной,
     Окутал всё туман седой;
     Сдается мне, не узнаю
     Пустыню тихую мою:
     Тенями ночи создана
     Иная, дикая страна…

 //-- 2 --// 

     Огромней кажутся холмы,
     Угрюмей, круче берега,
     И, смутно-белы, как снега
     Ночные северной зимы,
     В глубоких логах залегли
     Клубы туманов. Поползли
     Они болотами вдали,
     Как грозовые облака…
     Как тихо! Лесом вековым
     Иди иль берегом крутым, —
     Нигде ни крика, ни звонка, —
     Лишь переборами река
     Всю ночь шумит…

 //-- 3 --// 

     …Оно прошло —
     Всё, что терзало и гнело…
     И пусть – как веянье весны,
     Как запах леса и сосны,
     Вливает жизнь, здоровье – так
     Да исцелит меня она,
     Святая глушь и тишина!
     Да исцелит тоску мою!
     Я каюсь, каюсь! Я стою —
     Как сын библейский – у дверей
     Великой родины моей.
     Прими, прими! Тебе свою
     Я жизнь и сердце отдаю!

 //-- 4 --// 

     Кто здесь учил их так любить,
     Невзгоду, горе выносить?
     Кто влил в смиренные сердца
     Всю эту веру без конца?
     Откуда эта мощь в труде
     И стойкость крепкая в беде,
     И скромность ясной простоты?!.
     Зашевелилися листы,
     И лесом ветер потянул,
     Светлее лунный луч взглянул…
     И вдруг – в выси, меж облаков,
     Над глушью сумрачных лесов,
     Сверкнул звездою золотой
     Далекой церкви крест простой…



   Годовщина


     Господи! Вот уж прошли и года —
     Мы повстречались с тобою тогда…
     Как-то живется, моя дорогая?
     Нынче всегда поминаю тебя я —
     Любо мне рану свою растравлять,
     Прошлое счастье свое поминать.


     Дожили мы до печальной развязки…
     Чай, потускнели прекрасные глазки,
     Горе в сердечке печальном царит,
     Там ни луча, ни звезды не горит,
     Там только вечная дума заветная —
     Словно осенняя ночь безрассветная.


     Снег и валит, и крутит —
     В долгие ночи, за темными елями,
     Дом одинокий заносит метелями,
     Ель за окошком скрипит…
     Страшно одной с нагоревшею свечкою!
     Чу! Вот сверчок зачирикал за печкою,
     Маятник мерно стучит…
     Мрачно виденья и тени проносятся,
     Слезы на глазки усталые просятся.


     Горькое дело! Жалеть, вспоминать
     Всё, что прошло, что желалось и снилося:
     Жизнь никогда не воротит опять,
     Что безвозвратно разбилося…



   Полдень в глуши


     Река тиха. И всё плывем
     В пустынях мы неисходимых —
     Сырою ночью, душным днем —
     В безмолвный мир лесов родимых…


     Плывем в пустынной тишине —
     И чащи рощ непроходные
     Простерли вкруг, в полдневном сне,
     Над нами своды вековые.


     Выс_о_ко облачко скользит,
     В прозрачном небе тихо тая,
     И с криком диких птиц летит
     Над лесом спугнутая стая.


     Молчит пустыня. Тишь, жара…
     Звучит в лесу так странно слово!
     Не слышно стука топора
     Нигде – ни голоса людского…


     Что там? Чу, слышите – шаги?
     Нет – это сучья буревала…
     Уж сколько, сколько лет – ноги
     Здесь человека не бывало!


     Стреляй!.. Дробяся без числа,
     Унесся отзвук в лес дремучий —
     И вновь лишь мерный шум весла
     В тиши заслышался могучей…



   Успокоение


     Когда конец борьбе пустой,
     Трудам, мученьям и безделью!..
     Скорей, скорей в мой край родной.
     Скорей в мою лесную келью!


     С груди как будто камень снят,
     На сердце легче – нет кручины…
     От мира скроют-осенят
     Ветвями сосны-исполины.


     Так тихо! Ясные лучи
     В лесу, как стрелы, зори мечут,
     У вековых корней ключи
     Неумолкаемо лепечут.


     И раздается мерный звон,
     В глуши торжественно смолкая, —
     И погрузится в дивный сон
     Моя душа, душа больная.


     Пустыни воздухом дыша,
     В груди я чую мошь и силы;
     Но упокоилась душа,
     И я лежу – на дне могилы.


     Волшебный, сладостный покой,
     Покой глубокий, бесконечный!..
     И лес дремучий надо мной
     Склонится в думе вековечной.


     Синеют ночи, блещут дни…
     В лучах полудня, в свете лунном
     Звучат ключи в ночной тени,
     Как будто стройным ладом струнным.


     Идет, идет за годом год…
     Но вдруг очнешься от забвенья:
     Она нахлынет – жизнь забот,
     Тревоги, злобы и волненья.


     Та жизнь, к которой средь огня,
     В тоске, взывал я не однажды, —
     Та, что ни разу у меня
     Не утолила сердца жажды!