История одной сволочи
Степан Чернов

Пролог

   Новая осень пришла в Город резко и неожиданно. Так не смена времени года происходит, а война начинается. Вроде отношения меж двух стран накаляются постепенно, и из выпусков новостей становится понятно – боевых столкновений не избежать. Но первая ночная бомбежка или артиллерийский обстрел все равно происходят неожиданно, застигая врасплох тысячи мирных жителей.
   Так и в эту осень. Природа отдала приказ, словно военоначальник, и в считанные часы в Городе высадился невидимый десант. Неизвестные солдаты в один заход перекрасили зелень в желтизну. Грубо и бесцеремонно прошлись по деревьям так, что те выглядели жертвами глупой «парикмахерской» шутки. Кастрированное солнце по-прежнему светило через пленку облаков, но греть, даря новую жизнь, уже не могло.
   Опавшие листья рассыпались прахом, увеличивая массу уличной пыли. Она оседала на одежде, лезла в нос и уши, скрипела на зубах и все время норовила запорошить глаза. Прогулка по улице становилась абсолютно дискомфортной.
   Сухая грязь загоняла жителей Города в их уютные и не очень квартиры, где за дело принимался ветер. Набирая силу в трубах вентиляции, он завывал так, что по спине бежали мурашки. А сквозь вой пробивался хохот приближающейся зимы, которая уже предвкушала свою победу.
   Скверы, парки и бульвары пустовали даже в выходные. Спасти их от хотя бы на субботу-воскресенье могла бы местная молодежь, которой в силу максимализма, присущего юности, была по барабану эта с (т) ран (н) ая осень. Но на беду страдающих от пустоты скамеек, уикенд молодые люди тратили на сон.
   Несмотря на толстокожесть и пофигизм, тех кому «до» тоже коснулась тоска, захлестнуло волной одиночества. Чтобы хоть как-то спастись от тягостных мыслей, «будущее страны», словно в ковчег при потопе, набивалось в ночные клубы.
   Кстати, некогда популярнейшее место отдыха, так и называлось – «Ноев ковчег». Три «палубы» с барами и танцпол в «трюме». Абсолютно неоригинальный, но в тоже время смелый, слоган заведения – «Каждой твари – по паре» – сделал свое дело. Сюда валили толпами те, у кого «ВКонтакте» графа «Семенное положение» продолжалась фразой «В активном поиске». Любили этот клуб те, кто выбирал скромное «Не замужем». Частыми посетителями были и пользователи социальной сети, предусмотрительно не сообщающие соседям-по-страничкам подробности своей личной жизни.
   Золотая молодежь и те, кто стремился им подражать. Богатые прожигатели жизни, завтракающие в «япошках», и простые студенты, готовые травиться «бич-пакетами», ради ежемесячного похода на кураж в модном местечке. Все они с нетерпением ждали выходных, чтобы провести ночь в тусовке, а днем, отсыпаясь, оставить осенний Город пустовать.
   Но, нетипичной осени – нетипичные дни. Субботнее утро выдалось теплым и практически безветренным. Ночь вместо холода оставила лишь приятную свежесть воздуха, движения которого были недостаточно сильны, чтобы поднимать с тротуаров пыль. Но Город, похоже, этого понять еще не успел, и улицы были привычно пусты.
   Выпадал из общего правила лишь сквер пятой городской больницы. На обшарпанной скамейке неподалеку от входа в токсикологическое отделение сидел молодой человек. Он сладко жмурился, подставляя лицо осеннему солнцу, наслаждаясь неожиданной теплотой. Принятие солнечной ванны приходилось изредка прерывать, чтобы вынуть левую руку из кармана ветровки и взглянуть на часы. До начала собрания оставалось все меньше и меньше времени, можно было и опоздать. Но, от него сейчас мало что зависело, потому человек лишь беспомощно пожимал плечами, снова прятал руку в карман и продолжал смотреть на солнце сквозь закрытые веки.
   Вторым человеком в сквере был больничный дворник. Старичок, собирающий опавшую за ночь листву в самодельную тележку, которая была гибридом дюралевой ванны и детской коляски. На раннего посетителя он никакого внимания не обращал. Лишь, когда тот в очередной раз сверялся со временем, сам думал о том, что неплохо бы сделать перекур. Но неожиданно прекрасное утро начисто отбивало всякое желание травить немолодой организм никотином.
   Хлопнула входная дверь токсикологии. Оба присутствующих повернули головы на звук. На крыльце появился еще один молодой человек того же возраста, что и сидящий на лавочке. Дворник вернулся к своим делам, ранний посетитель встал.
   – Колян, привет! Ну, наконец-то! Я уже беспокоиться начал, что опоздаем, – вымолвил «посетитель», протягивая руку пациенту токсикологии, только что отпущенному восвояси, после двух дней, проведенных под капельницей.
   – Дай сигарету! – недовольно буркнул Колян, вместо приветствия, но протянутую ладонь пожал.
   По лицу «посетителя» скользнуло легкое разочарование, от которого, впрочем, тут же не осталось и следа. Социальный работник привык не обижаться на подобное поведение своих подопечных, пусть даже сейчас перед ним стоял друг.
   Он молча сунул правую руку в карман и извлек оттуда пачку легких «MILD SEVEN». Друг поморщился. Да, это была и его любимая марка, но он-то курил японские, безакцизные, в мягкой пачке. Впрочем, курить хотелось так сильно, что сейчас он был бы рад и золотой «Яве», дым которой вообще не переносил.
   Вставив в рот сигарету, Николай принялся хлопать себя по карманам в поисках чего-нибудь, что могло бы поджечь табак.
   – Держи, – социальный работник протянул другу зажигалку.
   – Убери! – выкрикнул в ответ друг, правой рукой прикрывая лицо, а левой закрывая небольшую «газовую горелку», и отступил на шаг назад. – Рома! Ты же знаешь, я всегда прикуриваю спичками!
   На мгновение Роман впал в ступор. Уже месяца полтора, как они делили на двоих съемную однокомнатную квартиру, но он все никак не мог привыкнуть к этой странности своего друга. Коля панически боялся прикуривать от зажигалки. Только спички! Ну, или все, что угодно – пламя костра, конфорка кухонной плиты. Какая разница, что можно при этом спалить брови, ресницы или даже челку, главное – не подкуривать от зажигалки!
   Такую странную разновидность пирофобии своего друга Роман списывал на его болезнь или какой-то неприятный случай, который имел место в жизни Николая в течение нескольких последних месяцев. В то время, когда их пути-дорожки на время разошлись. Раньше подобных странностей у него не было.
   Не обращая внимания на зависшего друга, Николай направился к дворнику, рассудив, что если тот курит, то непременно пользуется спичками. Решение было верным. На просьбу прикурить, дворник достал из кармана грязной рабочей куртки картонный коробок.
   Сера с шипением разгорелась, Николай сложил руки ракушкой, закурил, сквозь затяжку поблагодарил дворника и вернул тому спички. С удовольствием затянулся еще раз, кивнул другу:
   – Ну что встал? Опаздываем же! – и неспешно пошел к воротам.
   Роман в несколько широких шагов поравнялся с другом, мимоходом подумав, что наметившееся было лидерство в их паре снова утрачено.
   – На чем поедем? – начальственно поинтересовался Николай.
   – На автобусе, на чем же еще? – удивился Роман, друг снова поморщился.
   – Гребаный общественный транспорт…
   – Привыкайте, Ваше величество, – с нескрываемой иронией произнес социальный работник. Друг юмор оценил, улыбнулся, да и в целом расслабился, поддавшись легкому опьянению от первой за два дня сигареты.
   – Что ж ты машину себе не купил? – в тон другу спросил Николай.
   – Ну, ты ж мне денег тогда не занял.
   – Черт… А кредит? Не слышал о таких специальных, на покупку авто?
   – Да ты что? И какой же, по-твоему, банк даст кредит молодому социальному работнику?
   Крыть железный аргумент было нечем, но в общении с Романом Николай привык оставлять последнее слово за собой, подчеркивая собственное лидерство. В этот самый момент социальный работник тоже закурил. От зажигалки, естественно, но дело сейчас было не в ней.
   – Знаешь что? – спросил обрадованный Николай.
   – Что? – переспросил друг.
   – Не курил бы «Милд Севен» – ездил бы на машине, – и едко добавил: – Социальный работничек…
   От такой неожиданной претензии Роман поперхнулся дымом. Николай довольно хмыкнул и ускорил шаг. До пустынной автобусной остановки они дошли молча.
   Автобуса долго ждать не пришлось, вскоре их подобрал пыхтящий старым движком и скрипящий резиновой «гармошкой» «Икарус». В салоне кроме них было еще человека три, да и те сидели впереди. Друзья же, расплатившись за проезд, расположились в задней части салона.
   – Успеваем? Во сколько начало? – глядя на треснутый экран своего Айфона, спросил Николай.
   – В одиннадцать.
   – Кто там у тебя? Алкоголики?
   Роман поморщился. Работа по профессии приучила его к более «щадящим» терминам. Впрочем, у его подопечных были и более жесткие названия. Да и потом, сейчас они ехали на собрание несколько иной группы.
   – Наркозависимые.
   – Даже так… – с напускной важностью пробормотал Николай.
   – Да, – согласился друг. – Даже так.
   – Уверен, что мне это нужно? – в голосе Николая был явный скепсис.
   – А ты забыл, откуда я тебя забрал? – вопросом на вопрос ответил Роман.
   – Справедливости ради, мой диагноз зовется алкогольной комой, – возразил Николай.
   – Предпочитаешь дождаться передоза? – социальный работник начал закипать.
   – Ладно-ладно, – Николай поднял руки, признавая нелепость своих слов. – Подумаешь, один раз залетел по пьяни.
   – Это было первое касание дна, – меланхолично глядя в окно, произнес Роман.
   – А знаешь, как говорил Станислав Ежи Лец? – с новым вызовом спросил Николай.
   – Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Роман.
   – Когда он думал, что уже достиг самого дна, снизу постучали. Как тебе?
   – Это ты к чему? – не понял социальный работник.
   – Это я к ним! – Николай указал в окно, через которое были видны два бомжа, копающихся в уличных урнах. – Вот они – на дне! А мне до него, как до луны пешком!
   – На старт, внимание, марш! – воскликнул Роман, запуская секундомер на наручных часах.
   – Ты что, Ром? – Николай смотрел на друга, словно на сумасшедшего.
   – Как что? – спокойно ответил тот. – Старт дан. Давай, выходи на ближайшей остановке и вперед! Посмотрим, сколько времени тебе потребуется, чтобы добраться до дна. Вот только, поверь моему опыту, у тебя есть все шансы установить рекорд в этом забеге.
   Повисло молчание.
   – Извини… – пробормотал Николай и опустил голову.
   К городскому психиатрическому диспансеру, где и проходили собрания анонимных наркоманов, они подошли без пяти одиннадцать.
   Роман кивнул на входе охраннику, получил ответный кивок. Социальный работник был здесь частым гостем. Друзья прошли по коридору, свернули за угол, где их ждали открытые двери актового зала.
   – Всем привет! – добродушно произнес Роман, ныряя в дверной проем.
   Николай остался в коридоре – переступить порог мешала непонятная брезгливость. Кого он там встретит? Опустившихся людей, вроде тех бомжей с улицы? Или внешне здоровых, но готовых убивать ради дозы, подростков?
   – Что встал? Заходи! – призывно махнул рукой Роман.
   – Сейчас, – только и ответил Николай.
   Пути назад не было. Николай сделал глубокий вдох, словно за порогом начинался вакуум, и вошел в зал.
   – Здравствуйте… – произнес он и в изумлении замолчал.
   В актовом зале городского психиатрического диспансера сидели с полтора десятка молодых людей… Таких же, как он сам. По возрасту, по социальному статусу, по… проблемам. И парни, и девушки. Лица двоих были ему смутно знакомы.
   Нового члена своего анонимного общества они встретили улыбками и кивками, несколько человек поприветствовали вслух. Но, не смотря на такую доброжелательность, смущение не прошло, даже наоборот – усилилось. Красный, как флаг Советского Союза, Николай сел в первом ряду, чтобы не видеть никого, кроме Романа, который, как оказалось, вел эти собрания. Но и смотреть на друга, представшего в новом качестве, оказалось непосильной задачей, а потому Николай уставился на пару аппетитных пирогов, лежащих на столе, рядом с небольшой кафедрой для выступлений.
   Роман закрыл дверь, подошел к столу и зажег небольшую свечу, стоящую рядом с пирогами.
   – Что ж, начнем, – произнес Роман, встав за кафедру. Зал поднялся с мест, встал и Николай. – Господи… – начал его друг.
   – Господи… – повторили собравшиеся.
   – Господи… – с некоторой заминкой пробормотал Николай, но на это никто не обратил внимания, тем более что остальные слова молитвы он произнес в унисон с остальными.
   Господи, даруй мне ясность принять то, что я не могу изменить; мужество изменить то, что могу и мудрость узнать разницу.
   – Сегодня мы принимаем нового друга! – сообщил Роман после молитвы и поманил к себе Николая.
   Раздались сдержанные аплодисменты, Николай встал и направился к столу походкой идущего на эшафот. Роман отстранился от кафедры, приглашая друга занять его место, после чего устроился в первом ряду.
   Новый член группы все же справился с волнением, окинул взглядом всех присутствующих и, без единой запинки, произнес:
   – Честно говоря, раньше подобные собрания я видел только в кино, поэтому слабо представляю себе, что я сейчас должен сказать. Что ж, тогда обо всем по порядку. Здравствуйте, меня зовут Ники… – он осекся и тут же исправился: – Меня зовут Николай. Я… Я…
   А вот это уже было сложнее. Не всегда получается с легкостью назвать вещи своим именами. В поисках поддержки Николай посмотрел на Романа, который всегда говорил, что признать наличие болезни, значит одержать над ней первую победу. Рома ободряюще кивнул и прошептал одними губами:
   – Давай же, ну…
   Николай набрал в легкие побольше воздуха и выдал:
   – Меня зовут Николай. Я – сволочь.

Часть первая. Клуб анонимных сволочей

Глава первая. «Очень важные персоны»

   Все началось чуть больше года назад. Такой же осенью… Хотя, нет, та осень все же была совсем другой. Сентябрь выдался не по сезону теплым. Не жарким, не холодным, именно теплым. Ветер не ставил своей целью опустить уличную температуру или поднять в воздух как можно больше пыли. Он просто весело гонял опадающие листья, насвистывая лишь ему одному понятные мелодии.
   А закаты… М… Какие были закаты! К чему ехать на морское побережье – разве что в море искупнуться, – когда здесь такая красота!
   Это была наша первая «последипломная» осень. Нам повезло – после окончания Гуманитарного института каждый из нашей «четверки из 204-й комнаты» нашел работу. Так что мы смогли снять для нашей компании трехкомнатную квартиру и остаться в Городе. В отличие от подавляющего большинства наших соседей по общаге, вынужденных вернуться в свои городки и села, не сумев обеспечить себе место под городским солнцем.
   Воодушевленные перспективами, которые открывал диплом о высшем образовании, и романтическим ореолом теплой осени мы ждали глобальных перемен к лучшему. Хотя, по правде говоря, больше всего на свете в тот момент я ждал первой зарплаты.
   Еще учась на последних курсах филфака (занесла же нелегкая!), я успел поработать внештатником в местной редакции «Комсомолки», побегать с диктофоном для «Город-ФМ», постажировался на TV (но что-то не пошло). И вот, когда над целостностью нашей четверки навис дамоклов меч или попросту начались сложности с моим трудоустройством, мне удалось воткнуться в штат только что созданной газеты «Региональные вести».
   Сказать, что это была большая удача – значит, не сказать ничего. Учредителем ежедневника был какой-то богатенький владелец заводов-пароходов, которому до полной аналогии с Мистером Твистером не хватало только газеты. И он её получил. Правда, сам в редакции так ни разу и не появился. Все дела вел его помощник с непомерно большими амбициями.
   На первой же планерке нам было объявлено, что к началу предвыборной кампании в Госдуму, то есть за полгода, мы должны сделать из новой, никому пока неизвестной газеты, самое популярное издание региона. Молодой и не менее амбициозный коллектив с утроенным энтузиазмом принялся эту задачу выполнять.
   Тем паче, что платили нам баснословные деньги – десять рублей за строку! При месячном плане в две тысячи строчек, за выполнение которого еще и премия полагалась! Несколько статей о том, где лучше провести отпуск, что с собой взять и как обезопасить жилье. Пара заметок об абитуриентах, пополнивших городские ВУЗы. И, наконец, большое интервью с местным министром образования на тему «А почему вы так уверены, что у сегодняшних студентов завтра будет работа?», в котором я с удовольствием «отомстил» ему за всех наших ребят, вынужденных вернуться в свою глушь, чтобы помогать родителям вести подсобные хозяйства, вместо того, чтобы вместе с нами продолжить покорение Города.
   В итоге – слегка перевыполненный план, премия и честно заработанный сокращенный рабочий день в пятницу тринадцатого, которая по совместительству являлась еще и днем первой – нормальной – зарплаты.
   Так что уже в три часа я сидел на качели во дворе десятиэтажки, где мы и снимали свою квартиру. Потягивая прохладный «Кулер», купленный в ближайшем ларьке, я непрерывно смотрел на экран своей старенькой «Нокии», размышляя по поводу подключенной мной услуги смс-информирования. Не слишком ли расточительно отдавать банку целых тридцать рублей в месяц за то, чтобы тот час же узнавать главную новость месяца с заголовком «Зарплата пришла!».
   Хотя, учитывая то, сколько я собирался потратить этим же вечером, сожалеть о тридцатке было, по меньшей мере, глупо. А гульнуть мы собирались по полной. Во-первых, первую зарплату никогда не грех как следует отметить. Во-вторых, я здорово задолжал ребятам. В квартире мы жили уже третий месяц, а моих редких калымов с трудом хватало лишь на оплату своей доли за аренду. Продовольствие, выпивка и прочие, необходимые уже не растущему, но еще очень молодому организму, развлечения оплачивали парни.
   Еще с первого курса у нас было заведено: за кураж платит тот, у кого есть деньги. И у нас никогда и мысли не возникало вести подсчет: кто, сколько потратил в этот раз и кто, сколько должен потратить в следующий. Теперь деньги были у меня, значит, оплачивать банкет суждено было мне. Тем более что у парней в этом месяце финансовое состояние оставляло желать лучшего – деньги были лишь на самое необходимое, и мы давненько никуда не выбирались.
   Оставалось лишь одна проблема. День начал неумолимое движение к очередному прекрасному закату, а сообщения из банка все не приходило. Нет, пожалуй, все-таки не зря я буду платить тридцать рублей в месяц. Уж лучше гипнотизировать мобильник, потягивая пивко, чем каждые пять минут бегать к банкомату.
   С этими мыслями я допил остатки и встал с качели, вознамерившись обменять последние гроши на вторую бутылочку. В этот момент телефон издал два коротких сигнала.
   – Мама дорогая! – вырвалось у меня, как только я изучил содержание смс.
   Вот так первая зарплата! Двадцать семь с копейками тысяч после привычных семи-восьми казались золотой горой. Свернув в последний момент с тропинки к ларьку, я направился в ближайший магазин самообслуживания, где в уголке у входа в ряду прочих стоял и «мой» банкомат.
   Двадцать семь тысяч! Да я богач! Никто из парней не получал таких денег. Я принялся тут же распределять свое богатство. Пять маме в деревню – раньше она просто гордилась сыном, читая в «Региональных вестях», на которые подписалась в числе первых, его статьи, теперь пусть почувствует реальную помощь и поддержку. Шесть – на квартиру. Еще шесть – в общий котел на еду, сигареты и пивко по выходным.
   Сколько остается? Десять? Так мало? Надо же, а двадцать семь тысяч это не так уж и много… А на сколько гульнуть?
   «А, не жили богато и нефиг начинать», – решил я, требуя у банкомата десять тысяч. Что уж там, во-первых, далеко не факт, что мы прогуляем всю десятку, а во-вторых, прошлые месяцы жил же без денег и в этом как-нибудь проживу. Одежда есть, сигареты будут, а на работу можно и пешком ходить.
   Получив деньги, я отправился к пивным холодильникам. С широкой улыбкой прошел мимо «кулера» и взял банку японского «Асахи» – мне сегодня можно. Взяв до кучи на кассе пачку «праздничного» «Парламента», я вышел из магазина и прямо на крыльце открыл банку.
   После нескольких внушительных глотков я потянулся за телефоном и набрал номер Лешика. В нашей четверке самым близким моим другом был Ромка – все же из одной деревушки, вместе в школе еще учились – но звонок Лешику перед куражом был своего рода доброй традицией.
   – Получил? – вместо приветствия спросили из мобильника.
   – Ага, угадай сколько?
   – Тридцаточку, небось? – с нескрываемым сарказмом спросил Лешка.
   – Двадцать семь.
   Молчание.
   – Алло, Лешка, ты здесь?
   – Что, в натуре двадцать семь? – ошалело спросила трубка.
   – С копейками, – добил я друга.
   – Ох, нифига себе! Колясик, да ты везунчик!
   – А то! Ну что, гуляем сегодня?
   – Естественно! Куда пойдем?
   – В «Ковчег», куда ж еще? Сто лет там не были.
   – В «Ковчег»… – как-то без энтузиазма повторил Лешка и слегка смущенно добавил: – Тут Андрюша звонил, в «Армагеддон» зовет.
   – Куда? – от удивления я чуть было не поперхнулся дорогим пивом.
   – Это клубешничек новый, в Осинках. У него там вип-карта, может одного из нас бесплатно провести.
   – Леша, давай вечерком определимся, – сказал я, уходя от неудобного разговора. – Я уже дома, жду вас. Конец связи.
   – Окей, до вечера, – успела выкрикнуть «Нокиа», прежде чем я прервал разговор.

   Во-первых, мне не очень хотелось видеть сегодня Андрюшу. Точнее, мне совсем не хотелось его видеть.
   Андрей Каменев, или в простонародье Андрюша, был любителем богатой жизни и бывшим Лешкиным одногруппником. Они вместе грызли гранит науки на истфаке целых три семестра, пока Андрюше все это не надоело, и он успешно не забил на получение высшего образования. Но, даже перестав учиться вместе, общение с Лешкой они не прекратили. Наоборот, даже мы одно время часто собирались в Андрюшиной трехкомнатной квартире в Осинках – спальном районе Города – где наш товарищ жил вместе с родителями. Его родители – прекраснейшие люди! – частенько уезжали в командировки, так что квартира (а так же дежурная бутылка «Джек Дэниэлс») оставалась в полном нашем распоряжении.
   Однако со временем мне стали очевидны наглость, расчетливость и стремление к показухе со стороны этого персонажа. Он просто-напросто попытался купить нашу дружбу бесплатным алкоголем и местом для его поглощения. И мы, по началу, развесив уши, на это купились. Когда мы шли в «Ковчег», постоянно брали Андрюшу с собой.
   Со временем бутылка виски сменилась бутылкой водки, позже исчезла и она. В «Ковчег» же Андрюша приходил совершенно пустым. Под аккомпанемент зацикленной фразы «Да я же вас так много раз угощал!» он взвалил на наши плечи финансовое бремя своего отдыха. А чтобы мы не забывали, что он нас действительно «угощал», периодически опаивал Лешика дешевым пивом, которое мы с парнями (студенты, заметьте!) и пить-то брезговали. А, кроме того, у него был поразительный нюх на наши гуляния. Андрюша начинал обрывать наши телефоны, еще до того, как мы вслух высказывали мысль о том, что неплохо бы сходить куда-нибудь развеяться.
   Может Лешка купился на дешевое пойло, может все же сыграли свою роль полтора года совместной учебы, но в данный момент Лешик был единственным мостиком, связующим Андрюшу и нашу четверку.
   И вот, в день моей «проставы», Андрюшин нюх снова его не подвел, что ничуть меня не радовало. Вип-карта в этот неизвестный нам «Армагеддон», было очередной попыткой казаться богаче (или попросту говоря «для понта»). Сообщение о том, что он может бесплатно провести одного из нас, и вовсе следовало расценивать как «Ребята, у меня нет денег, но я помогу вам сэкономить на входе». Интересно, сколько стоит попасть в этот «Армагеддон»? Кстати, об «Армагеддоне».
   Во-вторых, с трудом верилось в адекватность посетителей ночного клуба, только что распахнувшего свои двери в спальном районе Города, официально именуемым «Осинками», а в молодежной среде не иначе, как «местным Бронксом». Не то, чтобы там стреляли, но концентрация парней в «кэпках» и спортивных костюмах была настолько запредельной, что в гости к Андрюше мы ездили только на такси, а в магазин за «полировкой» ходили впятером.
   И вот сейчас там открыли ночной клуб! Невероятно! И он считает, что мы променяем заводной кураж в «Ноевом Ковчеге» на риск получить по макушке в его «Армагеддоне»? Только бы Лешка не сказал ему, что мы собрались в «Ковчег»…

   Оба этих аргумента свалились на Лешку со скоростью приливной волны, как только он переступил порог нашей квартиры. Он почти не спорил по поводу Андрюши (сложно было спорить с тем, что уже не раз обсуждалось в нашей компании) и с присущим ему смущением промолчал в ответ на мои опасения касательно «Армагеддона». Я тут же все понял.
   – Ты сказал ему, что мы собрались в «Ковчег», – в этот момент взгляд у меня был, наверное, как у девушки, узнавшей, что её парень растрепал всем друзьям о том, какой классный минет она сделала ему на первом же свидании.
   – Да, но… – попытался, было возразить Лешка, но меня уже понесло.
   – Лешик! Я хочу душевного классного куража. Вместе с вами, но мне совершенно не улыбается поить Андрюшу! И…
   – Он не приедет в «Ковчег», – Лешик перебил меня одновременно таким уставшим и в то же время уверенным тоном, что я потерял дар речи.
   – То есть как это, не приедет? – за способность говорить пришлось заплатить выпученными от удивления глазами.
   – Да, у него нет денег. Вернее, есть, но не так уж и много. Говорит, в «Армагеддоне» в одного выпить вполне сможет, но на «Ковчег» не хватит.
   – Когда это его останавливало? – железный аргумент махом восстановил мой скепсис относительно скользкого персонажа.
   – Дело не в деньгах, – Лешик лукаво улыбнулся и добавил: – Девушка у него в «Армагеддоне», «зажигалка».
   Несколько секунд я молча смотрел на Лешика, пытаясь понять: шутит он или «убежденный холостяк, в будущем непременно долларовый миллионер» Андрюша действительно обзавелся постоянной пассией. Как обычно, пробить маскировку слов своего друга мне не удалось.
   – А, ладно, разберемся, – беспомощно махнул я рукой. – Жрать будешь?
   – Естественно! – объявил Лешик, направляясь в свою комнату. – Только душ приму.
   – Давай! – ответил я и пошел на кухню.
   На «правах» первого, вернувшегося с работы, мне сегодня предстояло кормить друзей. От этого святого долга меня не избавлял даже тот факт, что сегодня ночью я их буду еще и поить. В принципе, дежурный ужин «от Колясика» не требовал особых кулинарных возможностей (это Лешик любил баловать нас деликатесами). Рожки с сыром, да по паре котлет на нос. Все это было готово аккурат к возвращению нашего «собрались-куражнуть-позвони-ему-первому» товарища. Тем более что Санечка с Ромкой тоже должны были вот-вот подойти.
   Так и получилось. Но только наполовину. Когда Лешик, источая ароматы фруктового геля для душа, вышел из ванной, мы с Санечкой уже ждали его за столом.
   – Здоров, Санек, – поздоровался Лешик с вновь прибывшим. – А где Ромкин?
   – Задерживается наша Сестра Милосердия, – ответил Санька, вызвав на наших лицах дежурные улыбки.
   Ромка учился на социального работника и, надо ж такому случиться, так полюбил свою профессию, что после института пошел работать по специальности! «Сестра Милосердия» было его подпольной кличкой, дружеским стебом, не более. За престарелыми людьми он не ухаживал, а специализировался на помощи алкоголикам и наркоманам – зависимым, как он сам политкорректно называл своих «подопечных».
   На «Сестру Милосердия» он практически не обижался, говоря иногда в ответ, что в будущем ему придется видеть нас не только по дружбе, но и по службе. Шутил, естественно. Так мы тогда думали.
   И вот сегодня он задерживался на собрании анонимных алкоголиков. Обычно, они собирались по субботам, но если шестой день недели был четырнадцатым днем месяца, то собрание переносили на пятницу. В Городе вывели любопытную статистику. Оказывается, непьющие алкоголики (Да-да! Именно так!) чаще всего срывались в пятницу тринадцатого.
   Так что ужинали мы втроем. Свою порцию рожек и котлет Ромка получит в любом случае, а вот его банку праздничного «Асахи» – извини, друг – мы честно разделили на троих.
   – Лешик, ты, конечно, извини, – с наслаждением прихлебывая пиво, говорил Санька. – Но я очень сомневаюсь, что Андрюша не припрется в «Ковчег». Вспомни, сколько раз подобные его звонки были лишь способом выяснить, куда мы собрались, – в вопросах взаимоотношений с Андрюшей Сашка всецело разделял мое мнение.
   – Да говорю же вам, он сегодня в своем «Армагеддоне» зависнет. И нас туда зовет, еще и одного проведет бесплатно.
   – А потом нам его поить, – закивал Санька. – Знаю-знаю, проходили. Лешка, ну решили же уже – идем в «Ковчег». Неизвестно еще, что за клоповник в Осинках открыли.
   – Да ладно, я не настаиваю… – согласился было Лешик. – Но может…
   – Решили! – хором перебили мы друга.
   – Ладно, – махнул рукой Лешка и залпом допил пиво.
   Ромка освободился уже в начале одиннадцатого. Так что, пока он жевал свой ужин и ходил в душ, мы уже успели собраться и вызвать такси. Да, сегодня мы можем позволить себе даже в клуб ехать на такси, а не только домой!
   К тому моменту, как за нами приехала машина, Ромка заканчивал натягивать на себя трусы. Поскольку Сестра Милосердия был единственным не курящим в нашей братии, мы оставили его один на один с гардеробом и покинули квартиру, чтобы покурить перед короткой поездкой на авто с шашечками.
   Прекрасный закат давно прошел, сейчас Городом овладевала уже по-настоящему осенняя холодная ночь. Что, впрочем, не мешало стать ей по-настоящему пятничной горячей.
   Время шло, а Ромки все не было. На наши бесконечные звонки он отвечал одинаковое «Сейчас иду», но и не думал появляться. Излишнюю нервозность ситуации предавало то, что водитель поминутно напоминал нам о том, что простой платный.
   Когда дверь нашего подъезда все же распахнулась, мы были должны заплатить за поездку лишних двадцать пять рублей. Увидев недостающий элемент нашей отлаженной системы, мы издали хоровой выдох облегчения и влезли в автомобиль. Лешик – на переднее сиденье (это тоже было традицией), остальные – назад.
   Водитель сообщил по рации, что «тридцать седьмой работает с пятиминутным простоем», получил ответ от диспетчера, что сумма поездки будет двести пять рублей, включая простой. Грабительская, честно говоря, цена для поездки по центру Города. Но в тот момент нас это мало волновало. Мы ехали на долгожданный кураж!
   – Ромка, ну что так долго? – спросил с переднего сиденья Лешка.
   – Да, блин, чистую одежду искал долго. Постирушки давно не устраивал, – виновато склонил голову «опоздавший», сидевший слева от меня.
   – Двадцать пять рублей за простой! – вклинился в беседу Санек.
   – Чуваки! – примиряюще поднял я руки. Жест получился особенно символичным, учитывая, что сидел я посередине заднего сиденья, подпирая подбородок коленями. – Мы собираемся прокуражить девять штук! А вы переживаете из-за двадцати пяти рублей. Да что в «Ковчеге» за такие деньги купишь?
   – Стакан воды! – тут же ответил Лешик. Фраза хоть и была правдивой, но в данной ситуации звучала донельзя нелепо. Так что мы дружно расхохотались и забыли о том, что подарили водителю хоть и небольшой, но дополнительный заработок.
   В превосходном настроении, любуясь ночным Городом, который в последние годы стал выглядеть так, как будто здесь каждый день – тридцать первое декабря, мы ехали навстречу приключениям.
   – Так, господа-куражисты, напоминаю правила съема! – бодро донеслось с переднего сиденья. – Если никто не находит вписку, снимаем не больше двух. Оптовый съем – от четырех и более. Съемом считается согласие уехать.
   В переводе на общедоступный, это означало, что в нашу трехкомнатную квартиру разрешается привести не больше двух девушек. Чтобы двум друзьям было, где спокойно предаться разврату, а двум другим – тупо спать. Правда, если один из нас находил девушку «с местом», то есть «вписку», то первое правило отменялось, ибо оставшимся трем доставалось по отдельной комнате.
   Допускалось и исключение из правил. Так называемый «оптовый съем». Это когда мы знакомились с компанией четырех (больше – бывало редко) подруг и все соглашались ехать к нам. Собственно, согласие девушки поехать к нам и считалось съемом.
   Как правило, первым пару на ночь всегда находил себе Лешик. Что-то в нем было, что манило девушек, словно валерьянка котов. Если его избранница была без вписки, то оставшуюся «обитель любви» приходилось разыгрывать нам с Ромкой и Саньком. Хотя, положа руку на сердце, Ромка редко становился достойным конкурентом за оставшуюся комнату. А потому, его демарш был для нас, как гром среди ясного неба.
   – Хера с два, Лешик! – неожиданно выдал он. – У Колясика сегодня праздник, так что он – вне лимита.
   – То есть? – наш главный заводила был явно ошарашен подобным заявлением.
   – То есть: при отсутствии вписок, ты, я и Саня разыгрываем вторую комнату.
   – Хочешь сегодня спать с Санечкой – без проблем! – самоуверенно ответил Лешка. Саня ничуть не обиделся. Он молча признал справедливость Ромкиного предложения и, так же молча, Лешкино превосходство в вопросе съема.
   – А это мы еще посмотрим! – не менее самоуверенно заявил Ромка и еле ощутимо пихнул меня в бок. Я повернулся на толчок – наш социальный работник подмигнул мне. «Спасибо, Ромка», – подумал я и благодарно кивнул. Молодец, друг! Выбил для меня комнату, фактически выведя из игры и себя.
   – Рома, растешь! – серьезно сказал Лешка, но спустя пару секунд зашелся хохотом, которым мгновенно заразил и нас с Сашкой.
   – Да пошел ты, плейбой! – ответил Ромка и тоже расхохотался.

   «Ноев ковчег» располагался в историческом центре Города, занимая три этажа в относительно новом офисном здании (как-то сами собой сошли на нет все возмущения по поводу того, что для его постройки пришлось снести пару памятников архитектуры). Отдельный вход с торца, под громадной вывеской в виде носа корабля. Небольшие металлические столбики и цепи в пяти метрах от крыльца, три охранника, определяющих «кто сегодня в наш клуб не попадает», простая пластиковая дверь с тонированными стеклами и черная вывеска с белой надписью.
   НОЧНОЙ КЛУБ
   ПТ-СБ 21:00 – 06:00

   И больше ничего. Названия не было нигде. Только в головах. Легенда гласила, что имя клубу дали его первые посетители. «Ноев ковчег» был их спасительным кораблем в бесконечном море скуки. Так это было или нет – мы не знали. «Ковчег» появился задолго до нашего приезда в Город, а за такое время даже мифы могли стать чистейшей правдой. Тем более что от скуки этот клуб действительно спасал на все сто.
   Когда наше такси въехало на парковку клуба, наш хохот все еще не стих. Парни шумно вывалились из машины, оставив меня рассчитываться за доставку. Я отдал водителю двести десять рублей и, не дожидаясь сдачи, вылез.
   «А ведь в студенческие времена я бы терпеливо дожидался, пока таксист сообразит, что я хочу получить свои пять рублей сдачи», – подумалось мне.
   Плевать! Теперь мы заживем по-другому!
   Хохот перешел в сдержанный смех, а затем и просто в счастливые улыбки, которыми мы поприветствовали охрану. Те в ответ поприветствовали нас оценивающими взглядами. Сейчас самый коренастый из них, в темных очках, как у американских полицейских, улыбнется и отстегнет цепочку, молча кивнув коротко остриженной головой на входную дверь.
   – Вы сегодня в наш клуб не попадаете, остальные – проходите.
   – Хех, ну ладно, – у Санька с губ сорвался нервный смешок, и наша четверка, не сговариваясь, развернулась на сто восемьдесят градусов. Сделали мы это совершенно инстинктивно, сохраняя целостность нашей четверки. Лишь несколько секунд спустя, когда мы отошли от входа в «Ковчег» и закурили, наши челюсти отвисли, не давая, как следует затянуться.
   Все мы прекрасно понимали, в чем дело. Вернее в ком. Ромка, наша Сестра Милосердия, не зря сокрушался по поводу отсутствия чистой одежды. Выцветшая футболка-поло выглядела приветом из прошлого века. Бежевые брюки – точно так же. И туфли! Кто ходит в клуб в туфлях?
   Разумеется, вслух никто этого не говорил, все молча думали: как спасти кураж. Просить охрану пропустить Ромку – лишний раз унижаться. Если охрана отказала первый раз, то сегодня действительно можно больше не пытаться попасть в клуб. В противном случае можно легко попасть в «блэк лист» и тогда дорога в заведение будет закрыта на веки вечные.
   – Ладно, – я взял на себя роль лидера, ведь, в конце концов, это был мой кураж! – Хрен с ним, с «Ковчегом». Мы приехали сюда потратить свои деньги, если администрации они не нужны, это их проблемы. Куда поедем?
   – Может в «Плазму»? – предложил Саня.
   – Да в «Плазме» фейс-контроль построже будет, – виновато сказал Рома.
   – Верно, – вздохнул Лешка. – Может в «Дизерт роуз?»
   – Леш, а может сразу поедем в шашлычку какую-нибудь? – разозлился я. – Там тоже музыка играет.
   – Зато пускают всех, – обижено пожал плечами Лешик. – Ну… есть еще один вариант…
   – Нет! – ответил за меня Сашка. Я просто поздно сообразил, что это за вариант, а потому раскрыть рот не успел.
   Секундное промедление породило сомнение. Теперь я стоял и взвешивал на невидимых весах все «за» и «против». Видеть Андрюшу по-прежнему не хотелось, но в другие нормальные клубы мы так же рисковали не попасть, а ехать в плохой, типа «Пустынной розы» – не тот уровень, не по сегодняшнему дню.
   «Армагеддон» был в этом плане котом в мешке. Новое заведение могло оказаться не по району цивильным, но могло быть и полнейшим фуфлом. А Андрюша мог либо испортить вечер своим присутствием, либо послужить проводником. Может провести одного бесплатно? Отлично, пусть это будет Ромка.
   Погрузившись в раздумья, я совершенно не заметил, что друзья ждут моего решения. Ромка, не понимающий, о каком варианте мы говорим. Сашка, уже высказавшийся против, но при этом готовый изменить свое решение, подчинившись мнению большинства. И Лешка, по взгляду которого было понятно, что он поможет мне это большинство обеспечить.
   – В общем, так, Лешик, звони Андрюше. Если он гарантирует вход всем нам, то мы приедем.
   – Окей! – сразу согласился Лешка, тут же вытащил телефон и принялся звонить Андрюше.
   – Куда приедем-то? – все еще ничего не понимая, спросил Ромка.
   – В Осинках клуб открыли, – пояснил ситуацию Санька. – У Андрюши там вип-карта.
   – Вот оно что, – многозначительно покачал головой Рома. Он, в отличие от меня, против присутствия Андрюши ничего не имел. – Если нас пустят, то поехали, посмотрим, что за клубец.
   – Коль, – позвал в этот момент Лешик. – Он говорит, что если мы закажем столик в вип-зале, то всех пустят, стопудово!
   – Ладно, – вздохнул я. – Пусть заказывает.
   – Там депозит, четыре тысячи, – робко добавил наш парламентер.
   – Они что там, себя «Плазмой» возомнили что ли!? – вспыхнул я, но, откровенно говоря, больше для затяжки времени, чтобы сразу не соглашаться. – Ладно, – остужая напыщенную ярость, сказал я. – Пускай заказывает. Сейчас приедем.
   – Все, Андрюш, заказывай – едем, – сказал Лешик телефону и прервал разговор. Я не преминул добавить ложку дегтя в только что образовавшуюся бочку меда.
   – И так, господа, куда поедем – мы определились. Осталось только понять на чем.
   Улыбки исчезли с лиц. Все понимали, что такси ждать придется минут сорок, а то и больше – пятница ведь. Поймать частника в такой час тоже может быть проблематично. А одеты мы были через чур легко для сентябрьской ночи. Ромка, так вообще уже начинал стучать зубами.
   – Парни, подбросить куда? – раздалось сзади.
   Серая «Honda H-RV» подъехала так тихо, что мы и не заметили. Справа, за рулем сидел парень одного с нами возраста. Светлые волосы до плеч, белая футболка. Учитывая обстоятельства, просто ангел-спаситель какой-то!
   – До «Армагеддона», двести, – тут же ответил Санька, он у нас был спец по торгам у обочины.
   – Да поехали, – сразу согласился парень. – Все равно катаюсь.
   Он откинул переднее кресло, чтобы мы могли пролезть на заднее сиденье трехдверного внедорожника. Лешка, естественно, сел впереди. Как только машина покинул парковку, парень тут же вдавил в пол педаль акселератора.
   – Бензин-то что не экономишь? – спросил Санек, когда мы выехали на Магистральную улицу.
   – В смысле? – не понял наш спаситель.
   – Газ зачем не сбрасываешь? Чуть отпустил на трех тысячах, автомат на следующую передачу переключится, меньше горючки будет есть, – пояснил наш всезнайка.
   – Хм, да я еще не привык. Папа всего неделю назад подарил.
   Мы дружно изобразили радость за мальчика-мажора и его папу, а в душе каждый позавидовал парню.
   – Что, «Армагеддон» -то хороший клуб? – поинтересовался парень.
   – Да мы первый раз туда собрались. Сами не знаем, – ответил Лешка.
   – У меня девчонки знакомые ходили. Говорят, ничего так. А чего в «Ковчеге» не остались? Кисло там сегодня что ли?
   Я хотел, было соврать, но правда в Лешкином исполнении оказалась быстрее.
   – Да пацанчика одного не пустили.
   – Из вас? – почему-то удивлению водителя не было предела.
   – Ну да, – подтвердил Лешка.
   Водитель глянул на него, потом в зеркало заднего вида на нас троих, словно пытался угадать: кто именно не прошел фейс-контроль. В глазах горел живейший интерес.
   – И что, – продолжил он расспросы. – Одного не пустили, и вы все не пошли?
   – Ну да, – повторил Лешка.
   – Ну, вы даете! – теперь в глазах парня был восторг. Мы все еще не понимали причины столь бурных эмоций, но водитель тут же нам все объяснил: – А у нас по-другому. Если кто-то не проходит, значит – не его день. Остальные идут куражить без него.
   Теперь настала наша очередь удивляться. Да что там удивление, мы были просто шокированы фразой парня.
   – Да как мы можем так поступить? – возмутился Ромка, словно пытаясь отвести от себя подозрения в том, что именно его не пустили в «Ковчег». – Мы же друзья! – а вот это уже было напоминание нам, чтобы мы не дай бог, не научились у водителя плохому.
   Но водителю почему-то стало не до нас. Он грустно уставился на ночную дорогу и до самых Осинок не проронил ни слова. Когда я протянул ему две обещанные сторублевые бумажки, лишь кивнул в ответ. Поднял кресло, помогая нам выбраться и, дождавшись, пока мы покинем салон, с визгом укатил прочь.
   Я узнал это место. «Армагеддон» разместился в здании бывшего кинотеатра, в начале улицы, на которой жил Андрюша. По его рассказам, кино здесь не показывали уже лет десять как. За это время помещения использовали под мебельный магазин, здесь давал гастроли заезжий второсортный цирк, проводились соревнования по спортивным и бальным танцам. И вот теперь здесь разместился ночной клуб.
   Вместо афиш кинопремьер, над главным входом теперь красовался огромный баннер, изображавший падение астероида с надписью «Armageddon club». Само крыльцо огромных размеров было освещено модным фиолетовым светом. Здесь курили, что-то оживленно обсуждая, несколько групп молодых людей. То ли только собрались посетить новое заведение, то ли просто вышли глотнуть свежего воздуха.
   При нашем появлении от одной из групп отделилась фигура в пиджаке и брюках. Ну конечно! Андрюша в своем неизменном костюме. «Что ж», – подумал я. – «Если сюда пускают в пиджаках и галстуках, то и Ромку должны пропустить».
   – Здорова, пацаны! – Андрюша принялся энергично жать нам руки. – Я все устроил. Пошли!
   Мы направились к входу, где старые металлические двери заменили повсеместным пластиком.
   – Это те самые парни, – бросил Андрюша охраннику, дежурившему на крыльце, тоном «мы-с-первого-класса-вместе».
   – Да я понял, – ответил тот тоном «я-позволяю-тебе-понтоваться-перед-друзьями», но Андрюша этого не заметил.
   В холле кинотеатра горел все тот же фиолетовый свет, и играла музыка. Транс, кажется, я не слишком силен в стилях клубной музыки. Сквозь неё пробивались басы мелодий, игравших на танцполе.
   В холле дежурили еще четверо секьюрити. При нашем появлении они оживились.
   – Одного я провожу по карте, другие по билетам, – сообщил Андрюша не то нам, не то охране. Мы среагировали быстро. Я и Лешик, не сговариваясь, вытолкнули Ромку вперед, показывая, что по карте проходит именно он.
   Один из парней взял со столика металлоискатель и жестом пригласил Ромку на досмотр. Мы же направились к кассе, где когда-то продавали билеты на киносеансы, а нынче торговали проходками на вечеринки.
   – Интересно, что тут стоит вход? – еле слышно спросил Сашка.
   – Сейчас узнаем, – пробормотал Лешик и уверенным голосом обратился к симпатичной билетерше. – Девушка, почем нынче веселье?
   – Двести пятьдесят, – равнодушно ответила девушка.
   – Лешик, ты далеко не первый у девушки! – неуклюже пошутил Санек. Лешик на Саньку даже не взглянул, он, улыбаясь, смотрел на меня.
   – Да-да, понял-понял, – закивал я, доставая из заднего кармана джинсов несколько купюр.
   Восемьсот рублей проследовали по маршруту я – Лешик – девушка в окошке кассы. Там деньги поджидала небольшая метаморфоза, и по маршруту Лешик – я и Санька отправились три небольших билетика и пятьдесят рублей сдачи. Билеты были полной копией баннера над входом, единственное отличие – полоска «контроль».
   «Переработанные» восемьсот рублей продолжили свое путешествие в руки к охраннику и обратно. Андрюша и Ромка терпеливо ждали, пока всех нас проверят на наличие металлических предметов и придирчиво осмотрят сигаретные пачки.
   Защитные кордоны были пройдены, и Андрюша повел нас вверх по лестнице, на второй этаж, где, собственно, и располагался «Армагеддон»…
   God bless us every one we’re a broken people living under loaded gun…
   – Ничего себе! – вырвалось у Санька то, о чем я подумал. – Linkin Park! В ночном клубе!
   Мы с Санькой восторженно переглянулись и кивнули друг другу. Он при этом слегка ударил себя кулаком в грудь, на которой красовались наушники и гордая надпись «linkin park under9round». Клуб, каким бы он ни был, уже завоевал наши сердца. Миксованая «The catalyst» подняла и так хорошее настроение до неземных высот.
   Андрюша тем временем объяснял Ромке и Лешке устройство «Армагеддона», хотя клуб был не настолько большим, чтобы нам могли быть полезны услуги экскурсовода. Веселье поджидало всякого, кто, поднявшись по лестнице, сворачивал направо. Тут, собственно, все и начиналось. Пока что не работающий гардероб, слева от входа. Затем – длинный коридор, освещенный фиолетовым светом с барными стойками вдоль стен. Прямо по курсу – главный зал с танцполом и баром справа от входа.
   Туда-то мы с Санькой и направились, слегка пританцовывая. Усевшись на высокие стулья, мы уже хотели позвать бармена, но нам помешали опомнившиеся друзья-товарищи.
   – Мужики-мужики, у нас же столик на випе заказан! – ломая удовольствие от музыки, подбежал к нам Андрюша. А мы уже успели про него забыть…
   Но, делать было нечего, а потому мы двинулись через танцпол за ним, попутно осматривая клуб и высматривая потенциальных знакомых.
   То ли народа в «Армагеддоне» было не так уж много, то ли танцпол был велик – с первого взгляда выяснить не удалось. Тем более что зал зрительно увеличивали зеркала, занимавшие половину стены у входа и всю стену со стороны бара. Там же, на небольшом возвышении, стояли два десятка столиков, половина из которых была занята. Мы же двигались прямиком к сцене, где две сексуальных девушки заводили народ.
   – Он нас что, за кулисы ведет? – прокричал мне на ухо Санек. Я лишь пожал плечами. Наша пятерка действительно так уверенно двигалась к ступеням, ведущим на сцену. Но, как только закончились столики, мы свернули в небольшой коридор и, миновав широкие двери, оказались в VIP-зале ночного клуба «Армагеддон».
   Отделанные деревом стены, своя барная стойка в виде буквы П, которую окружали пять столиков с мягкими диванами и пуфиками, да большая плазменная панель, на которой шли клипы с сексуальными красотками. Вот и все убранство зоны для «очень важных персон», которая к тому же была абсолютно пустой. Если не считать скучающую девушку-бармена.
   – О, пришли! – сказала она так, будто не верила в наше появление.
   – Танечка, какой стол наш? – поинтересовался Андрюша с таким важным видом, что мы все невольно улыбнулись.
   – Выбирайте любой, – разделив нашу улыбку, пожала плечами Танечка.
   Мы выбрали столик в углу зала. Я и Ромка заняли диванчик у одной стены, Санька и Лешик – у другой. У Андрюши, видимо, имелся на этот счет другой план, но виду он не подал, и сразу занимать «свой» пуфик не стал, а вместо этого обратился ко мне.
   – Коля, надо денег на депозит кинуть.
   – Да без вопросов, – ответил я, протягивая ему купюру с изображением города-героя Хабаровска.
   Андрюша взял деньги и отправился на бар.
   – Танюша, нам пять виски с колой, – послышалось от стойки.
   – Ну вот, что я говорил? – обратился я к парням.
   – Да ладно, Колясик, – отмахнулся Лешка. – Что тебе, виски с колой жалко?
   – На него – да. И потом, барменша, конечно, прекрасна, но её общества мне недостаточно.
   – Не кипятись! – продолжал успокаивать меня Лешка. – Сейчас разогреемся и двинем на танцпол.
   – Парни, помогите! – донеслось от бара, но просьба о помощи осталась без внимания.
   – Коля, – вступил в разговор Санек. – Неужели тебе может не понравиться в клубе, где играют Linkin Park, пусть и слегка миксованый?
   Аргумент был железным. Любовь к музыке этой американской команды творила чудеса. Как и всякая любовь. Андрюша тем временем с подчеркнуто недовольным видом переносил с барной стойки на столик стаканы с коктейлями. Ну и черт с ним, пускай отрабатывает. В последнем «рейсе» он принес свой стакан и четыре браслета из бирюзовой бумаги. Не дожидаясь наставлений, мы разобрали полоски и «заковали» в них свои правые запястья.
   – Что это, Андрюша? – недовольно поинтересовался Санек, вытаскивая соломинку из своего стакана. – Ты разве не знаешь? Мужики не сосут!
   Лешка разразился приступом смеха, а Андрюша слегка порозовел. Мы дружно вытащили соломинки из своих стаканов и чокнулись.
   – За начало, парни! – произнес Лешка и через короткую паузу добавил: – Мужское начало!
   Но мы его уже не слушали. Виски с кока-колой проникал в наши глотки, разливал тепло по пищеводу и разводил костер в желудках, расслабляя тело и пробуждая мозг. Закатывая глаза от удовольствия, мы осушили по пол бокала.
   – Я мечтал об этом больше месяца, – удовлетворенно выдохнул Санек, возвращая стакан на столик.
   – О, да! – подтвердил Лешка таким тоном, как будто только что испытал мощнейший оргазм. Хотя, учитывая нашу общую любовь к шотландскому алкоголю, мы разделяли эмоции своего друга. Разве что… Ромка?
   – Ромка, ты то, что такой молчаливый? – хлопнул я по коленке нашу Сестру Милосердия.
   – Действительно, Ром, ты чего? – подключился к расспросам Лешка. – Все еще переживаешь из-за этого «Ковчега»? Да фиг с ним! Мы в клубе и будем веселиться!
   – Рома, в этот клуб тебя пустят всегда! – попытался ободрить Андрюша, но вышло у него это несколько самодовольно. Черт! Нафига Лешка рассказал ему, почему мы не пошли в «Ковчег».
   – Да нет, чуваки, просто я не могу выкинуть из головы слова того парня.
   – Какого парня? – удивился Андрюша.
   Пришлось поведать ему эту историю.
   – Вот я и думаю, – продолжил Ромка. – Неужели мы тоже когда-нибудь к этому придем?
   – О-о-о, дружище, что-то не к месту рассуждения твои! – тут Санек был прав.
   – Действительно, Ром, мы же не пошли в «Ковчег» без тебя, – подхватил я. – А приехали все вместе сюда. Так давай веселиться!
   Ромка сделал усилие над собой и изобразил улыбку, чем дал повод Лешке произнести очередной тост.
   – Ну! За веселье!
   – Да-а-а-а! – подхватили мы, залпом опустошив свои стаканы.
   – Ладно, Андрюша, теперь ты колись, – закуривая, я продолжал уводить разговор все дальше от скользкой темы. – Что тут у тебя за телочка?
   Это был вопрос, которого он ждал с нетерпением. Он поправил осанку и начал издалека. С нашего депозита.
   – Может, еще виски?
   – Не гони лошадей, Андрюша, пока перекурим, – доставая свой обыденный легкий «Винстон», сказал Лешка. – Давай рассказывай.
   – Да что рассказывать? Это надо показать! – улыбаясь, отпарировал Андрюша. – Сейчас докурим, да покажу.
   – Да ладно! – прыснул Санек. – Она здесь? Мы увидим настоящую девушку?
   Автор последнего изречения расхохотался первым, потом марафон хохота подхватили и мы. Не смеялся только Андрюша.
   – Смейтесь-смейтесь, – обижено пробормотал он. – Сейчас я вам все покажу. Тушите сигареты, пошли на танцпол, – с этими словами Андрюша встал и направился к выходу из вип-зоны. Мы последовали за ним туда, где местный ди-джей неуклюже пытался подражать мастерам мирового уровня. Сцена была пуста – пересменка, как объяснил Андрюша. Они с Лешей остались у сцены, Ромка с Сашкой двинулись на танцпол, а я пошел к бару. Заняв один из высоких стульев, я закурил и принялся изучать контингент «Армагеддона».
   Да, здесь было из кого выбрать подружку на ночь. Отрывающиеся на всю катушку приезжие студентки (рыбак рыбака видит издалека!), которые не прочь выпить водки с апельсиновым соком. Их, слегка пригламуренные, «местные» коллеги – тут нужен один-другой «Секс на пляже» или «MTV». Высокие и не очень. Брюнетки и блондинки, рыженькие тоже встречались. Но сейчас таких здесь было всего двое. Стройняшки и для тех, кто любит женщин в теле. Мини-юбки и обтягивающие джинсы. Выбирай – не хочу.
   Впрочем, в этом выборе у меня и моих друзей было немало конкурентов. Глядя на посетителей мужского пола, невольно верилось в победу демократии. По крайней мере, в отдельно взятом клубе и по отдельно взятому критерию – имиджу.
   Здесь было полным полно таких, как Андрюша – парней в костюмах, словно пожаловали на веселье прямиком с деловых переговоров (хотя, допускаю, что, возможно, так оно и было). Стриженых «под троечку» и придерживающихся спортивного стиля в одежде (подозреваю, исключительно из-за практичности в драке) тут тоже хватало. Ну и разношерстных студентов, начиная одетыми на китайском рынке и заканчивая посетителями таких дорогих бутиков, что я невольно начал сомневаться в их «конкурентоспособности» для нашей компании. Ну, вы понимаете, о чем я.
   – Увы, старик, большинство этих девушек не для нас, – мужской голос рядом прервал мои размышления. Я повернулся на звук, рядом потягивал пиво парень в возрасте около тридцати. – Женя, – представился он.
   – Коля, – я пожал протянутую руку. – И откуда такое неверие в собственные силы?
   Вроде, на неудачника не похож. Стильные джинсы, бледно-розовая рубашка с коротким рукавом, не менее стильная прическа. Кого-то он мне напоминал. Но вот кого?
   – Психология, чистой воды. Ну, и кое-какой опыт общения с завсегдатайками.
   Звучало как вызов. Еще и психологию сюда приплел!
   – Ты психолог, что ли?
   – Художник-оформитель, – улыбнулся мой новый знакомый. – Объяснить свою теорию?
   – Ну, валяй, – согласился я, давя в пепельнице окурок.
   – Больше всего шансов найти себе здесь кого-то у этих быдловатых парней. А все почему?
   – Почему? – если бы я не докурил полминуты назад, то непременно поперхнулся бы дымом.
   – Большинство из этих девиц в детстве игрались с пупсами. Помнишь? Такие, маленькие, пухленькие, лысенькие.
   – Помню-помню, – кивнул я.
   – Посмотри на этих бритоголовых. Те же пупсы. Мы с тобой, чувак, имели бы успех в развитых странах. Там девочки в детстве играют в Барби. А кто был идеальным женихом этой куколки? Правильно – Кен!
   Закончив мысль, Женя сверкнул белоснежной улыбкой – хоть сейчас в рекламу жвачки сниматься. Вот кого он мне напоминал! Кена! Кукольного жениха! Я невольно улыбнулся в ответ.
   – Вон, смотри, конкретный пример, – Женя указал рукой в сторону сцены, на которой вновь появились две девушки, то ли переодетые, то ли просто другие. – Темненькую, с грудью третьего размера, видишь?
   – Ну…
   – Гляди, как она выделывается перед гопником в костюме. Вот что она в нем нашла? А, тем не менее, уже третью неделю из клуба вместе уезжают…
   Дальнейшее бормотание своего нового знакомого я уже не слушал. Меня больше заботило то, как бы побыстрее подобрать отвисшую до пола челюсть. С «гопником» он, конечно, переборщил. При всей моей антипатии, Андрюша был выше этого эпитета. Но и до того, чтобы встречаться с девушкой-«зажигалкой» наш парень не дотягивал. А по поведению обоих было ясно видно, что они – пара.
   Сексапильная брюнетка танцевала так, чтобы предстать в наиболее выгодном свете именно перед нашим знакомым, не забывая при каждой удобной возможности отправлять ему воздушные поцелуи. Андрюша же без всякого стеснения показывал на девушку пальцем, демонстрируя Лешке успехи своей личной жизни. Лешка слушал его с видом человека, увидевшего собственного соседа за рулем «Мерседеса».
   Тем временем к ним присоединились Ромка и Санек, завершившие «прогревочный круг» по танцполу. Андрюша не преминул похвастаться и перед ними. По Саньке было видно, с каким трудом ему дается скрывать удивление, щедро сдобренное завистью. Ромка же и вовсе отнесся к этой новости безразлично. Сестра Милосердия был занят тем, что высматривал в ночном клубе меня. Я махнул другу рукой и получил в ответ приглашение продолжить посиделки за нашим столиком.
   – Ладно, Жень, еще пообщаемся, – кивнул я «Кену» и двинулся в вип-зал.
   За время нашего отсутствия в помещении для очень важных персон практически ничего не изменилось. Разве что стаканы оказались снова полными.
   – Давай, Андрюша, колись, как это ты сумел? – начал Лешка, отхлебывая виски с колой.
   – Как-как? Повезло! – гордо ответил Андрюша.
   – И давно это у вас? – подключился к расспросу Санек.
   – Да скоро уже месяц.
   Ромка удивленно посмотрел на меня, я лишь пожал в ответ плечами. Андрюша тем временем продолжал хвастаться.
   – Вторую, кстати, видели? Могу познакомить.
   – Познакомь! – воскликнул Лешка.
   – Терпение мой друг, терпение, – Андрюша начинал чувствовать себя королем вечера, что естественно нисколько мне не нравилось. – Девчонки до трех танцуют. После – приглашу их к нам. Познакомлю и со своей Викой, и с её подружкой Настей.
   – А две другие? – справедливо уточнил Санек.
   – Я, конечно, попытаюсь… – уклончиво ответил Андрюша, и неожиданно откровенно добавил: – Ира с Леной из другой тусовки, да и парни у них, кажется, есть.
   – Как можно встречаться с «зажигалкой»? – искренне удивился Лешик. Но, тут же сообразив, что именно вырвалось из его рта, принялся выкручиваться. Хотя и не стоило: – Вот расскажи нам, Андрюша, каково это?
   – Ну… – на мгновение замялся вип-клиент «Армагеддона», но быстро собрался с мыслями: – Мне завидует добрая половина посетителей! Вы-то как сами думаете, каково это?
   – Должно быть клево, – предположил Ромка.
   Сестра Милосердия так неожиданно подал голос, что все мы невольно расхохотались. Сквозь приступ смеха мы осушили бокалы.
   – Все это, конечно, здорово, – сказал Санек, сдерживая отрыжку. – Но что-то меня не вставляет.
   – И что ты предлагаешь? – поинтересовался я, уже догадываясь: какую авантюру собрался предложить нам друг. А он, в свою очередь, догадался, что я догадался.
   – Ты знаешь, Колясик.
   – Уверен? – изобразил я сомнение, хотя не прозвучавшее еще предложение мне нравилось.
   – Ты хочешь сыграть в… – взял паузу Лешка, до которого тоже дошло.
   – Три текилы и шампанское! – хором выкрикнули я, Лешка и Санек.
   – Нет, ребята, без меня, – сходу отказался Ромка.
   – Да ладно, Ромкин, не очкуй, – Лешка попытался взять друга на «слабо».
   – Не-не-не, Дэвид Блэйн, – Рома ответил своей цитатой. – Не сегодня, мне б еще стаканчик виски и хватит.
   – Во что там вы собрались сыграть? – искренне удивился Андрюша. Ах, ну да, он же с нами не играл ни разу.
   – Ты с нами? – вместо объяснений спросил Саня.
   – Не-не-не, – скопировал Ромку Андрюша. – Я лучше тоже еще виски выпью, да за вами понаблюдаю.
   – Ну, как хочешь, – пожал плечами Лешка и, вскочив на ноги, направился к бару. – Танечка, нам, пожалуйста, два виски с колой, девять рюмочек золотой «Альмеки» и три бокала шампанского.
   – Какого именно шампанского? – уточнила девушка за стойкой, слышавшая наш разговор, а потому слегка заинтригованная таким заказом.
   – Да, самого обычного. Вы принесете? – спросил Лешка и, получив кивок, вернулся за столик.
   – Это, Андрюша, похлестче «Ядерной бомбы» будет, – продолжал нагонять интригу Санек. – Нужное настроение обеспечивает на несколько часов вперед.
   – Так в чем суть? – продолжал дониматься Андрюша.
   – Суть в том, – принялся рассказывать Лешка, – Что надо выпить подряд три рюмки текилы, а потом запить все это шампанским.
   Боковым зрением я заметил, как округлились глаза у барменши, которая уже составляла наш заказ на разнос.
   – И как, сильно выносит? – поинтересовался Андрюша.
   – Сейчас увидишь, – усмехнулся Санек, наблюдая, как Татьяна выставляет на столик рюмки с текилой, бокалы с шампанским, стаканы с коктейлями и маленькую тарелочку с дольками лимона. Как только разнос оказался пуст, девушка быстрыми шагами вернулась за стойку, откуда и решила понаблюдать за нашей игрой.
   Тем временем все участники готовили «снаряды». Каждый из нас выставлял емкости с алкоголем в виде буквы Г: три рюмки с «Альмекой» в ряд и бокал с игристым вином справа, за рюмками. Блюдце с лимоном мы поместили в центр столика.
   – Ну, ребятки, за что пить будем? – потирая руки, спросил Лешка.
   – Предлагаю блиц-тост, – предложил Санек.
   – Поддерживаю, – кивнул головой я. – С кого начнем?
   – А давайте с меня и начнем, – вызвался Сашка. Возражений не последовало, а потому мы взяли в свои правые руки по первой рюмке – тех, что стояли справа, напротив бокалов с шампанским.
   Фраза блиц-тост означала то, что каждый из игравших должен произнести короткий тост, прежде чем выпить очередную рюмку с текилой. Начинал Санек, потом повод выпить должен предложить Лешка, а я буду завершать этот небольшой круг.
   – Понеслась! – выкрикнул Саня и стукнулся своей рюмкой с нашими.
   «Вот гад!» – думал я, слизывая со стенок рюмки соль. – «Тоже мне, тост!».
   Кисловатая жидкость проскочила в желудки, мы принялись энергично жевать лимон.
   – Не затягиваем! – аналогично «смухлевал» Лешка, хватая вторую, среднюю, рюмку.
   Мы чокнулись, синхронно поднесли рюмки ко ртам и провернули кисти рук по часовой стрелке, оставляя соль на высунутых языках, а затем так же дружно запрокинули головы, глотая текилу.
   На этот раз, чтобы проглотить кактусовую водку мне пришлось приложить усилия. На мгновение показалось, что сейчас она выскользнет наружу, поэтому я с утроенным желанием принялся заедать только что выпитое лимоном.
   Тем не менее, тянуть время правила игры не позволяли. Я хотел было предложить более осмысленный тост, но все мои мысли сейчас были направлены на то, чтобы проглотить без последствий третью порцию текилы. Так что я схватил рюмку и, неожиданно для самого себя, торжественно произнес:
   – Нахуй!
   Звякнули рюмки и мы, давясь пополам текилой и смехом, влили в себя по третьей порции. Глотка недовольно взбунтовалась и отрыгнула обратно в рот часть выпитого. Сдерживая рвотный рефлекс, я сделал второй глоток.
   Теперь к лимону никто даже не притронулся. Вся троица участников принялась жадно поглощать шампанское из бокалов. Перед этой процедурой тоста не требовалось.
   – Фух, – первым свой бокал прикончил Санек. – Это именно то, что мне требовалось!
   – О, да! – поддержал друга Лешка.
   – Вот теперь можно и зажечь! – присоединился я к обмену мнениями. – Так, ребятки, допивайте свой вискарь и на танцпол! Нас ждут великие победы – это только начало!

Глава вторая. Понедельник начинается в субботу

   Никогда не знал, кому в голову пришла эта фраза. Сознание подсказывает, что это название какого-то фильма, но в эту субботу подобные тонкости волновали меня меньше всего. Выходной я встречал с такой же неприязнью, как и первый рабочий день недели. Просыпаться от головной боли далеко не лучший вариант пробуждения. Особенно, когда еще сквозь сон начинаешь осознавать, что тебя ждет сразу после того, как сознание полностью вернется в тело.
   В горле стояла такая засуха, что, казалось, внутренности вот-вот покроются паутиной трещин, словно земля в пустыне. По старой привычке я закусил нижнюю губу, задавая направление потокам воздуха, выходящего из моих легких, дабы не выпускать в собственные ноздри истинный аромат алкогольных богов.
   Остатки сознания влетели в мою голову пулей со смещенным центром тяжести, которая тут же принялась метаться по черепной коробке, перемалывая мозг.
   Завершающим аккордом в этой адской мелодии был звон в обоих ушах – плата барабанных перепонок за киловатты звука из «Армагеддона».
   Теперь настоящий Армагеддон творился в моей голове.
   Осторожно, словно движение век усилят головную боль, я открыл глаза, осмотрелся. Знакомые обои… Я дома. На полках идеальный порядок, стало быть, я в Лешкиной комнате. Интересно, почему это этот ловелас уступил мне свое ложе любви? Вписку нашел?
   Я попробовал пошевелиться. В голове тут же взорвалась осколочная граната. Правая рука здорово затекла, как будто на ней…
   – Уй-ё, – от резкого движения голову проткнули железным прутом, который спровоцировал непроизвольный стон.
   Но девушка, которая мирно спала на моей руке, никак на посторонний звук не отреагировала. Я осторожно вытащил из-под неё руку, темноволосая голова безвольно упала на подушку, что вызвало у меня беспокойство.
   Я поднес правое ухо к симпатичному личику… дышит. Затем произвел «смену караула» – ухо на нос, втянул воздух, пытаясь при этом выделить в отдельный поток собственный «выхлоп». Перегар если и был, то небольшой. Видимо, устала просто.
   Но от чего?
   Я заглянул под одеяло: мы оба были без одежды. А вот это обстоятельство родило во мне уже некое подобие паники. Я не помню, чтобы мы занимались сексом, но это вовсе не значит, что мы им не занимались. Мимолетом оценив грудь прекрасной незнакомки (какой идиот сказал, что первый размер не может быть красивым?), я перевел взгляд на пол, пытаясь отыскать на ковре признаки безопасной любви.
   Из-под дивана выглядывали два использованных презерватива. Аккуратно подцепив резинки левой рукой, я вытянул их из укрытия. Ну, если минувшей ночью я испытал всего два оргазма, то продолжения рода не предвидится – миллионы моих сперматозоидов нашли последний приют в силиконовых мешочках.
   Немного успокоившись осмотром «улик», я вернулся к изучению «главного подозреваемого». Лицо девушки, как бы это абсурдно не звучало, казалось смутно знакомым. Это означало, что я увидел её до того, как текила начала стирать из моей памяти вчерашнюю ночь. Круг начал сужаться. Хотя, что толку, если я не помню, насколько этот самый круг был широк.
   Наслаждаясь сладким сопением девушки, я принялся восстанавливать хронологию вчерашнего куража. И так, личность номер один. Бармен вип-зала. Очаровательная девушка по имени Таня…
   – Уй-ё, – определенно не стоило так резко поворачивать голову. Тем более что рядом со мной лежала не Татьяна. Во всяком случае, не та Татьяна, что стоит за стойкой в «Армагеддоне».
   Чтобы не провоцировать новый скачок болевой диаграммы, я не стал отворачиваться и вгляделся в личико моей знакомой незнакомки. Иссиня черные волосы, слегка раскосые глаза, маленький вздернутый носик и тонкие губы. Пожалуй, в цветастом платке она была бы воплощением восточной сказочницы Шахерезады. Или не только сказочницы. Я бы посмотрел на восточный танец…
   Танец! Личность номер два.
   «Темненькую, с грудью третьего размера, видишь? Гляди, как она выделывается перед гопником в костюме», – всплыло в памяти.
   Бля!
   Нет, Андрюша мне не настолько близок, чтобы я переживал из-за того, что переспал с его девушкой, но все ж как-то…
   Тьфу! Третий размер!
   Я даже еще раз заглянул под одеяло, где прятались два прелестных бугорка, чтобы еще раз удостовериться в том, что мои губы (я в этом нисколько не сомневался) ласкали ночью грудь именно первого размера.
   Повторная «очная ставка» сделала свое дело. Я вспомнил, но только имя.
   Разумеется, это не Андрюшина Вика, а её подружка-напарница Настя. Он же обещал нас познакомить как раз перед тем, как Лешик предложил сыграть… Или Саня предложил… А, какая разница…
   С трудом превозмогая боль, я встал с постели. Пива бы сейчас… Но сойдет и простая вода – размочить сухари в горле. Я уже потянулся к ручке двери, когда сообразил, что заторможенный похмельем мозг, чуть было не поставил меня в неловкое положение. Если в моей постели спит девушка, то в квартире могут находиться и другие особи женского пола. Учитывая все обстоятельства, думаю, не стоит смущать их своим полностью обнаженным телом.
   Я повторно просканировал комнату в поисках трусов и обнаружил их на телевизоре. Неподалеку от столика, на котором стоял «зомбоящик» валялись черные кружевные трусики.
   «Да, страстный у нас был секс, если мы так срывали друг с друга одежду», – думал я, натягивая на себя синие боксеры. Без зазрения совести я натянул сверху лешкины шорты, подхватил с пола настины стринги и положил их на подушку. Лифчик сама найдет. Сочтя на этом свою миссию выполненной, я выскользнул в коридор и прошлепал на кухню.
   Похоже, в моем беспамятстве текила виновата не настолько, насколько я решил сначала. Я насчитал восемнадцать пустых бутылок из под «Невского айс». Значит, «Три текилы и шампанское» была вчера не единственной нашей игрой. Ночь закончилась «Лотереей» – мы купили столько «Невского», сколько стояло на полке в супермаркете.
   Зато в холодильнике меня ожидал приятный сюрприз – помимо пива мы вчера предусмотрительно купили аж четыре (!) полуторалитровых бутылки минеральной воды.
   «Интересно, сколько человек ночевало в нашей квартире?» – над этим вопросом я думал, наблюдая скошенными к носу глазами, как минералка стремительно вытекает из бутылки. Когда я все же нашел в себе силы оторваться от горлышка, пластиковая емкость опустела больше чем наполовину.
   Не выпуская спасительную влагу из рук, я отправился на осмотр «места преступления». Первой была Лешкина комната. Личности всех ночевавших в ней мне были известны, так что я лишь удостоверился в том, что Настя по-прежнему спит крепким сном, и пошел дальше.
   Следующей на очереди была самая большая в квартире комната, которую обычно делили мы с Ромкой. Я толкнул дверь и зажмурился от бьющего в окно полуденного солнца.
   – Какого хера? – вырвалось у меня, когда я снова разлепил веки.
   На моей кровати спали, обнявшись, Андрюша и его Вика. На мой возглас они никак не отреагировали. На ромкиной кровати, тихо похрапывая, спал Лешка.
   Полюбовавшись немного викиной грудью, торчавшей из-под одеяла, я вышел. Групповуха у них ночью была, что ли?
   Последняя на очереди была комната Саньки. Судя потому, что Лешка видел сны в компании Андрюши и его подруги, вряд ли я обнаружу девушек в третьей спальне нашего скромного замка. Однако… Ромка испускал пивной перегар в гордом одиночестве. Номинального хозяина здесь не было. Пожалуй, в соревновании утренних сюрпризов этот мог побороться за призовые места.
   Взяв со стола ромкин телефон, я принялся искать среди контактов телефон Сани. В этот момент в замочной скважине зашевелился ключ, и спустя мгновение входная дверь распахнулась. Я выглянул в коридор – в прихожей стоял улыбающийся Санечка. В его руках были два фирменных пакета из нашего супермаркета, из которых торчали горлышки пластиковых бутылок.
   – Доброе утро, гений клубного пиара! – бодро поприветствовал меня друг.
   – Тихо! Спят же все! – я прижал палец к губам, не обратив внимания на странное обращение.
   Саня молча разулся и прошел на кухню, я проследовал за ним.
   – Друг! Я тебя обожаю! – сказал я, наблюдая за тем, как Санек извлекает из пакетов шесть бутылок с разливным пивом.
   – Я знаю, – улыбнулся Саня.
   Ну да, как же я сразу не сообразил, что Санек ушел в магазин. Это тоже стало доброй традицией. Как бы мы не напивались с вечера, как бы тяжко нам не было на утро, но Саня, превозмогая похмельный синдром, топал в магазин за пивом. Даже если мы на пенный напиток смотреть не могли.
   В следующие две минуты единственными звуками на кухне были бульканье разливающегося по кружкам пива и наши громкие жадные глотки.
   – Ну что, как Настя? – поинтересовался Санек, наполняя мигом опустевшие кружки.
   – Нихера не помню, – честно признался я. – Надеюсь, я кончил всего дважды.
   – Почему?
   – На полу всего два презерватива.
   – А, логично.
   – Слушай, Сань, что тут вообще вчера творилось? Я так подозреваю, мы решили сыграть в лотерею?
   – О, да ты вообще ничего не помнишь?
   – После шампанского – вообще ничего.
   – Да… Третья бутылка явно была лишней, не говоря уже о пиве, – сказал Санек, закуривая.
   – Какая, нахрен, третья бутылка? – искренне удивился я.
   – Что значит какая? Мы вчера в клубе пили шампанское за знакомство с Викой и Настей. Подожди… – до него дошло, что я имел ввиду.
   – Да, Саня, я ничего не помню после того шампанского, которым мы запивали текилу.
   – О-о-о… – Саня картинно отвернулся к окну.
   – Кстати, каким ты там гением меня назвал?
   – Клубного пиара… – сдерживая зарождающийся приступ хохота, повторил Санек.
   – Кстати, да, Николяшкин, – раздалось из коридора. Я обернулся на звук, в кухню вошел Лешка. Он не стал заморачиваться переливанием пива в кружку, а бесцеремонно присосался к горлышку «полуторалитровки». – Когда станешь арт-директором, не забудь сделать нам вип-карты, – продолжил он, осушив треть бутылки, после чего достал сигарету и с довольным видом закурил.
   – Арт-директором чего? – я начал закипать от этих странных фраз друзей.
   – Не-не, анархия на отдельно взятой кухне явно была лишней, – пробормотал Лешка, окидывая взглядом пустые пивные бутылки. Моего вопроса он, казалось, не заметил.
   – Ты ответишь на мой вопрос?! – прикрикнул я, спровоцировав новый взрыв в голове.
   – «Армагеддона», блядь, чего ж еще, – раздался за спиной девичий голос. Мы обернулись – в дверном проеме стояла Вика. Из одежды на ней была только моя футболка. Я хотел было возмутиться такой наглости, но выглядывавшие снизу прелести меня смутили, да и других парней тоже. – Вы затрахали орать с утра. Лучше скажите: где у вас туалет?
   – В конце коридора, слева от третьей комнаты, – зачаровано пробормотал Лешка.
   – Спасибо, Лешик, – улыбнулась Вика и ушла.
   – Что это было? – делая очередной глоток пива, спросил Санек.
   – Видимо, кухонная анархия обеспечила благоприятные условия для свершения сексуальной революции, друг мой, – ответил Лешка и расхохотался. Его смех тут же подхватил Санек, а я как дурак, просто уставился на хохочущих друзей. – Так значит, Колясик нифига не помнит?
   – Ну, по крайней мере, он так говорит.
   – Да, засада. Коля, – Лешка с трудом подавил очередной смешок. – Ты вчера намазался раскрутить «Армагеддон».
   Я еле успел добежать до раковины. Пиво распылителем брызнуло изо рта. Несколько секунд я был уверен, что кашель перейдет в рвоту, но пронесло.
   – Да, – только и сказал Санек, когда я снова повернулся к курящим друзьям, и принялся кивать головой, словно китайский болванчик.
   – Сигарету, – хотел было попросить я, но слово прозвучало как приказ.
   – Да, конечно, Ваше Высочество! – подскочил ко мне Санек и вставил в рот «Парламент».
   – Извольте прикурить, Ваше Величество, – поднес горящую зажигалку Лешка.
   – Спасибо, – поблагодарил я друзей. – Налить вам пива?
   Теперь мы расхохотались все вместе, хотя мне по-прежнему было не до смеха.
   – Мальчики, и мне пива, – снова послышался женский голосок. Вика снова пришла на кухню, на этот раз, помимо моей футболки на ней были красные трусики.
   Очередные полтора литра «разливайки» перекочевали в кружки. Андрюшина девушка сделала несколько глотков, взяла сигарету и, подкурив, кивнула на меня:
   – Совсем ничего не помнит?
   – Совсем, – синхронно кивнули головой мои друзья.
   – Я надеюсь, ты не обрюхатил мою Настену?
   – Я тоже надеюсь, – кивнул я головой.
   – Смотри мне, – погрозила пальцем Вика. – Ты у неё второй мужчина, насколько я знаю. Первый был полнейшим мудаком. Обидишь мою девочку – я тебе яйца оторву.
   – Нет, текила воистину волшебный напиток, – задумчиво сказал Саня, выпуская в потолок сигаретный дым. – Всего-то запиваешь три рюмки шампанским, и на утро ты – потенциальный арт-директор-кастрат.
   Надо ли уточнять, что единственным кто не смеялся, на кухне был я?
   – По какому поводу веселье? – в дверях появился Ромка с опухшим лицом. – Фу, бля, что так накурили-то? Вытяжку лень включить?
   Щелкнул выключатель, и потоки дыма устремились к кухонной плите.
   – Наш глубокоуважаемый Колясик изволит узнавать: на что он вчера подписался, – прояснил ситуацию Лешка.
   – А-а-а, – Сестра Милосердия растянулся в такой улыбке, что у меня не осталось сомнений: у него тоже есть, чем меня удивить.
   – Рома, если ты мне сейчас скажешь, что я вчера усыновил пару камбоджийских сирот, я тебя убью.
   Предположение оказалось настолько нелепым, что в этот раз я тоже поддался коллективному приступу хохота. Когда смех отступил, собравшаяся на кухне компания изволила, наконец, поведать мне подробности вчерашнего вечера. Те, что были известны им.
   Как оказалось, прошедшей ночью я имел удовольствие познакомиться с владельцем «Армагеддона». Учредителем, как называли его Андрюша и девчонки. Учредителя звали Максим. На его вопрос «Как нам клуб?» я ответил, что здесь есть, где развернуться творческой мысли. А затем, используя все свое красноречие начал объяснять все выгоды финансовых вложений в раскрутку и интерьер клуба. Максим слушал внимательно, изредка что-то уточняя, после чего, мы обменялись телефонами и договорились созвониться.
   – Ну и всего-то! – улыбнувшись, сказал я, когда друзья-товарищи закончили свое повествование. – А вы: намазался, подписался…
   – Вообще-то, Максим дал тебе свой номер после того, как ты поспорил с ним на ящик «Джека», что сделаешь «Армагеддон» самым популярным клубом в Городе, – сказала Вика.
   – Чего? – от удивления я выпучил глаза.
   – Вот так, Колясик, – произнес Сашка. – То безработным сидел, а теперь ты прямо нарасхват.
   Друзья рассмеялись, а лицо Вики не изменилось. Я понял: сейчас меня ожидает рассказа о той части вечера, в которой я общался с Настей.
   – Ну, юная леди, что ты мне еще расскажешь? – начал я первым, решив не тянуть кота за хвост, а сразу все выяснить.
   – Я тебе уже все сказала, джентльмен. Думай сам. Ты, я смотрю, парень вроде неглупый.
   На кухне повисло молчание. Мы с Викой сверлили друг друга взглядом, парни беззвучно за нами наблюдали. Вика, по всей видимости, ожидала моей реакции на сказанное, а я судорожно соображал, как же мне на это сказанное реагировать. Каждая секунда раздумий накаляла обстановку все больше и больше. Казалось, еще мгновение – и в сигаретном дыму начнут сверкать молнии.
   Ла-ла-ла, ла-ла, все будет хорошо… Ла-ла-ла, ла-ла, куда бы ты не шел… Направо – трудный бой, налево – мир пустой, но будь самим…
   Еще никогда в жизни я так сильно не радовался появлению Андрюши. Телефон в его руке не дал Мите Фомину закончить припев. Викин телефон.
   – Тебе кто-то… звонил, – сказал он с паузой, которую потратил на то, чтобы зевнуть и протянул девушке мобильник.
   – Спасибо, Андрюш, – ответила Вика, пытаясь увернуться от поцелуя. Раскрыла раскладушку, глянула на экран и улыбнулась. – Где вы ночевали? – это уже ко мне.
   – Первая по коридору комната, – ответил за меня Лешка.
   – Спасибо, Лешик, – улыбнулась ему Вика, встала и вышла из кухни.
   – О, чуваки, вы купили пиво! – Андрюша потянулся к непочатой бутылке, отвернул крышку и так же, как и Лешка, бесцеремонно присосался к горлышку. На наши злые взгляды он никакого внимания не обращал.
   – Андрюша! – первым не выдержал Ромка, который, кстати, вместо пива пил крепкий кофе. – Тебя не учили пользоваться кружками?
   – Да ладно, что ты пристал? Будет моя бутылочка, да и все.
   Каков наглец!
   – Ну что ж ты тогда в неё сразу не плюнешь? – язвительно произнес Санек.
   – Чуваки, я вам вчера клевый кураж устроил. Что вам, пива жалко? – и опережая мое замечание о том, что кураж-то, собственно, устроил не совсем он, добавил: – Колясика так вообще, с такой девушкой познакомил! Скажи, Колясик.
   – Не аргумент, – покачал я головой.
   – Тебе что, не понравилось? – удивился Андрюша.
   Я замялся. Говорить Андрюше, что я ничего не помню, решительно не хотелось. Тем более, судя по лицам друзей, особенно Лешика, они вот-вот расскажут ему сами. Отвечать, что не понравилось – было глупо. А сказать, что все было просто круто, значит признать правоту Андрюши. Положение спасла вернувшаяся в кухню Вика. Похоже, сегодня утром эта парочка не сговариваясь и сами того не подозревая, решили вытаскивать меня из неловких ситуаций.
   – Джентльмен, тебя там Настя зовет.
   Вот этот момент я бы с радостью оттянул бы на несколько часов. Тут с клубом бы до конца разобраться. И, главное, с его учредителем Максимом. Но все это, похоже, придется на время отложить. Сейчас надо прояснить ситуацию с Настей. И прояснять мне её придется в гордом одиночестве. Тет-а-тет с моей ночной спутницей. Лишившись поддержки друзей, я, неожиданно сам для себя, начал нервничать.
   Нет, в подобные ситуации я попадал и раньше. Для человека, живущего по принципу «Лучше утром испытывать неловкость, чем проводить ночь в одиночестве» это неизбежно. Но, то ли похмельная амнезия, то ли угроза Вики, а может и сама Настя, заставляли мои поджилки слегка потряхиваться.
   Набрав в грудь побольше воздуха, я толкнул дверь Лешкиной комнаты, запоздало сообразив, что неплохо было бы постучать, прежде чем войти. Вдруг Настя все еще в нижнем белье…
   – Привет, Колечка! – Настя была уже полностью одета. Обтягивающие голубые джинсы и фиолетовая блузочка. Девушка, стоя у окна, заканчивала собирать в хвост свои черные волосы.
   Интересно, о чем она сейчас думает? Может быть, и ей не впервой? Хоть Вика и сказала, что я у неё второй мужчина, но можно ли ей верить? В конце концов, еще и двадцати четырех часов не прошло, как мы познакомились. Да и фривольное поведение самой Вики невольно отбрасывало тень на её подругу.
   С другой стороны, если я действительно был вторым мужчиной в её жизни и, в отличие от первого, пока что не приобрел статус мудака, она должно быть по уши в меня влюблена! Иначе, не стала бы спать со мной спустя несколько часов после знакомства.
   Но была еще и третья версия. А так же четвертая, пятая… семьсот восемьдесят девятая… Поди, разбери, что у молоденькой девушки в голове творится.
   Когда мое сознание вернулось в реальный мир, я даже не сразу осознал, что происходит. Мы целовались, стоя посреди Лешкиной комнаты, страстно целовались. На полном автомате я обшаривал языком её рот, а руки судорожно поглаживали спину девушки. И, естественно, я как полнейший дурак, целовался с ней, не закрыв при этом глаза.
   Но при всем при этом, поцелуй мне понравился.
   – Фу, ты выпил уже что ли? – спросила Настя, когда мы, наконец, отлепились друг от друга. И слегка обижено добавила: – Ты же мне обещал больше не пить!
   Хе-хе, интересно, что еще я ей пообещал?
   И вдруг все вернулось. В этот миг я почувствовал себя огромным сейфом, к которому подошла Настя, вставила ключ, произнесла дополнительный пароль, и тяжелая дверь отварилась, открывая хранилище воспоминаний. Я даже отчетливо услышал скрип металлических петель где-то внутри моей головы.

   Вчерашняя ночь. Вип-зал «Армагеддона» мы сидим за столиком вдвоем с Максимом и я, с трудом ворочая заплетающимся языком, объясняю ему, что клуб нуждается в серьезной доработке. Поначалу он наотрез отказывается, я говорю, что его реакция мне вполне понятна. Сложно, вложив кучу денег в открытие клуба, принять точку зрения человека, который утверждает, что финансовой реке требуется дополнительный солидный приток.
   Плюс ко всему, Максим говорит, что затмить «Ковчег» «Армагеддону» вряд ли удастся, так что он будет довольствоваться тем, что есть – клубом для студентов.
   «Но, почему бы не привлечь в клуб самых богатых студентов?» – спрашиваю я.
   «А ты сможешь их привлечь?» – в этот момент я вижу, как в глазах Максима загорается огонь неудовлетворенных амбиций.
   «Смогу», – отвечаю я и добавляю: «Спорим?».
   «Спорим», – соглашается Максим.
   «На что будем спорить?»
   Он поворачивается к бару, окидывает взглядом полки за спиной Тани, предлагает:
   «Ящик „Джека“ на то, что ты сможешь сделать „Армагеддон“ лучшим клубом в Городе».
   «Сроки?»
   «Полгода».
   «Заметано!»
   Мы жмем друг другу руки, подскочивший Андрюша разбивает спор. Максим достает Айфон, мы обмениваемся номерами и договариваемся обсудить условия сотрудничества на трезвую голову.
   Максим на прощанье еще раз жмет мне руку и удаляется. Я подхватываю со стола бокал с шампанским и возвращаюсь к нашему столу, который теперь уже состоял из двух сдвинутых вместе столиков.
   На часах начало четвертого, смена девушек из «go-go» закончилась, и Вика с Настей уже присоединились к нашей компании. Я прошу прощения за свое короткое отсутствие, еще раз, как при знакомстве, целую девушкам руки и сажусь рядом с Настей.
   На вопрос «о чем говорили с учредителем?» гордо отвечаю, что обсуждали детали моего контракта, при этом называю себя новым арт-директором «Армагеддона». Точнее даже первым, потому как ранее в клубе такой должности не было.
   Поворачиваюсь к Насте, говорю: «Звездочка моя, а не хочешь ли ты стать лицом клуба?». Щеки Насти розовеют, глаза Вики наполняются ревностью. Я замечаю это и предлагаю ей стать грудью клуба, в свою очередь. Парни заходятся хохотом, девушки сдержанно улыбаются.
   Я полностью переключаю внимание на Настю и начинаю выяснять подробности устройства её семьи. Отец – строитель, мать – бухгалтер. Уважительно киваю. Младший брат заканчивает школу. Сама она – студентка третьего курса Коммерческого университета. Будущий экономист. При этом любовь всей жизни – танцы.
   То ли текила, то ли еще что-то, но из моих уст вылетает совершенно необычная для меня фраза, которая, судя по всему, предопределила дальнейшее течение ночи.
   «Когда мы поженимся, тебе придется завершить карьеру «зажигалки».
   И добавляю:
   «Хотя, я могу потребовать этого гораздо раньше».
   В глазах Насти появляется надежда и… какая-то собачья преданность, что ли. Я же, вместо того, чтобы вовремя свернуть со скользкого пути, продолжаю наращивать обороты, размышляя вместе с ней о том, кого проще воспитывать – сына или дочь и сколько детей ей хотелось бы иметь в будущем.
   Поехать к нам одна она наотрез отказывается. Приходится брать с собой Вику и, следовательно, Андрюшу. Выходим из клуба…

   – Коля!
   Щелчки перед глазами.
   – Ты кофе обещал, – Настя, словно из транса меня вывела.
   – А, да, – опомнился я. – Пойдем?
   – Я стесняюсь… Может здесь попьем?
   От такого откровения я даже растерялся.
   – Настя, на кухне нет никого, с кем бы ты была не знакома. Чего стесняться?
   – Ну… Они ведь наверняка в курсе того, чем мы с тобой занимались под утро, – девушка опустила в пол свои карие глаза.
   Для переспавшей с парнем на первом свидании она была через чур застенчивой.
   – Да перестань ты, из всех собравшихся здесь, мы – самые нормальные. Лешка ночевал вместе с Андрюшей и Викой. Саня с Ромкой вообще в одной комнате спали…
   – И что?
   – Как что? А вдруг у них у всех этой ночью был секс? Понимаешь о чем я?
   – Сомневаюсь, что у всех, – сквозь смех сказала Настя. – Ладно, уговорил, пойдем.
   Короткий вояж в направлении кухни поставил передо мной новую задачу. В предложении попить кофе в комнате было здравое зерно. На девяти квадратных метрах уже расположились пять человек, куда впихнуть еще двоих я просто не знал. Но оставаться наедине с Настей мне больше не хотелось. Требовался компромисс.
   – Дамы и господа, есть предложение переместиться в зал, – произнес я, картинно указывая в сторону коридора.
   – Поддерживаю! – сказал Лешка, собирая в охапку три оставшихся бутылки с пивом.
   – Насть, ты иди со всеми, я сейчас все принесу, – шепнул я в прекрасное ушко.
   – Может, я все-таки тебе помогу? – не унималась девушка.
   Вика вновь пришла мне на помощь.
   – Не дрейфь, подруга, я с тобой, – сказала она, беря Настю под руку.
   Нехотя, но Настя все же подчинилась. Собравшаяся компания медленно начала перетекать в нашу с Ромкой комнату. Я поймал взгляд Саньки, глазами указал на табурет, прося остаться.
   Мне по-прежнему требовались дружеская поддержка и совет. Самым близким мне был Ромка, но мизерный опыт общения с противоположным полом автоматически отправлял его в комнату вместе со всеми. У Лешика, наоборот, этого опыта было более чем достаточно, что так же не делало его хорошим советчиком.
   Саня в этом плане был компромиссным вариантом. Не отъявленный мачо, но и не Сестра Милосердия. Здесь мы были с ним максимально схожи. Этакие, крепкие середнячки амурных чемпионатов.
   Я закрыл дверь за Ромкой – он последний покинул кухню.
   – Ну, Саня, что скажешь?
   – А что ты хочешь от меня услышать? Девчонка, по ходу, втюрилась в тебя по самые помидоры.
   – Это я и без тебя знаю. Что мне делать?
   – Как что? Друг, ты вообще, в своем уме? Посмотри на нее, клевая ж девчонка!
   – Но она – «зажигалка»!
   – Ты это сейчас сказал таким тоном, будто все «зажигалки» – конченные шлюхи, – укоряющее сказал друг.
   – А что, разве не так? – искренне удивился я. – Она прыгнула ко мне в постель после нескольких часов знакомства!
   – Знаешь, если бы ты мне так на уши присел, как ей вчера, я бы тоже к тебе в постель прыгнул, – сказал Саня и тихо рассмеялся.
   – Я бы тебе все равно не дал.
   – Да, конечно, мы же друзья, а после секса дружбы не бывает.
   – Точно, – кивнул я головой и выставил в направлении друга указательный палец, демонстрируя свое согласие с озвученным мнением. – Ты на её подружку глянь. Всем сегодня продемонстрировала: куда именно Андрюша пихает своего Андрюшу.
   – Ну, тем не менее, Андрюша же с ней встречается. И ничего, ему в кайф.
   – Знаешь, по-моему, им больше подходит понятие «Регулярный секс вдвоем». Отношениями это назвать сложно.
   – А ты что? – всплеснул руками Санек. – Жениться, что ли на ней надумал?
   – А вдруг?
   – Чего? – Саня выпучил глаза от удивления. – Ну-ка, повтори! Я не расслышал.
   – Нет, – включил я задний ход. – Тут я, конечно, загнул.
   – То-то же, – облегченно вздохнул мой советчик. – Кофе давай наливай, чайник вскипел.
   – Точно. Ты будешь?
   – Не, я лучше пивком продолжу баловаться.
   – Так, интересно, кто еще кофе будет?
   – Наливай себе и Насте, остальные сами себя обслужат, – посоветовал Санек. – Я там конфеток прикупил.
   – Друг, ну ты просто молодчик!
   – Я знаю, Колясик, я знаю.
   «Конфетками» оказалась коробка «Рафаэллы». Через чур романтично, конечно, но и на том спасибо. Я налил две кружки черного кофе, сунул в каждую чашку по чайной ложке и понес их в комнату. Санек взял конфеты и сахарницу.
   В комнате шла оживленная беседа.
   – О, Коля, – обратилась ко мне Вика. – Твоя версия.
   – Версия чего? – уточнил я, расставляя перед Настей кружки, сахарницу и конфеты.
   – Как бы ты объяснил ребенку девяти лет, что такое секс?
   – А разве в наше время дети девяти лет еще не в курсе данного вопроса? – искренне удивился я.
   – Представь себе, нет, – строго ответила Вика.
   – Ну… – на секунду я задумался. – Иногда у мужчин и женщин начинает нестерпимо чесаться между ног. Поэтому они чешутся друг о друга.
   – Супер! – восхищенно произнес Лешка.
   – Но, я бы непременно уточнил, что в девять лет чесаться подобным образом нельзя, – добавил я. – А с чего такой интерес к этой теме?
   – Да у меня племянник подрастает, – пояснила Вика. – Интересуется, а я все думала, как бы ему объяснить.
   – А почему он к тебе с такими вопросами идет? – поинтересовался Санек.
   – Ну, не к маме с папой же ему идти! – ревниво возмутилась девушка Андрюши.
   – Дела… – задумчиво произнес я. – Вот вы лучше мне скажите, вы никогда не задумывались над более серьезными темами? Не пытались найти ответы на риторические вопросы?
   – Например? – с вызовом спросила Вика.
   – Ну, вот ты, – принял я вызов. – Никогда не задумывалась, почему белые медведи не едят пингвинов?
   Ромка рассмеялся, но не от того, что почувствовал усиленную работу мысли в голове обладательницы третьего размера, а потому что Лешик, Андрюша и Санек так же впали в ступор.
   – Интересный вопрос, – вступила в разговор Настя, и по её улыбке я понял, что ей-то правильный ответ прекрасно известен.
   – Может быть, потому что мясо пингвинов токсично для медведей? – предположил Андрюша. Настя не выдержала и расхохоталась в голос, Ромка так и вовсе уже держался за живот, готовый в любую секунду рухнуть на пол и там продолжить свою истерику.
   – Не, а действительно, почему они не едят пингвинов? – Лешка, похоже, серьезно озаботился этой проблемой.
   – Ребята, учите географию, – сквозь смех сказала Настя. – Белые медведи живут в Арктике, на севере, а пингвины – в Антарктиде, на юге.
   – Что, в натуре? – не унимался Андрюша. Теперь уже хохотали все, кроме него.
   – Пред-ставь се-се-се-себе, – кое как выговорил Рома.
   Вопрос про медведей и пингвинов раскрепостил Настю. Она больше не стеснялась ни меня, ни моих друзей. Поддерживала разговор «ни о чем», участвовала в обсуждении моего вчерашнего состояния, иногда даже со стебом.
   Мы сидели в обнимку, изредка посматривали друг на друга, а я все время думал о том, когда же, наконец, они соберутся домой. Ситуацию снова спасла Вика.
   – Андрюш, ты собираешься везти нас домой? Нам же сегодня снова на работу.
   – Ой, действительно, а сколько сейчас времени? – спохватилась Настя.
   – Начало третьего, – озвучил Ромка показания настенных часов.
   – Да, пожалуй, нам пора, – с этими словами Настя начала выбираться из моих объятий. Ее примеру последовала и Вика. Девушки направились в прихожую, Андрюша задержался.
   – Коля, – шепотом позвал он. – Дай денег на такси?
   – Чего? – в голос переспросил я. – Общественный транспорт уже отменили?
   – Тихо-тихо! – продолжил шептать Андрюша. – Я же и твою девушку домой повезу.
   – Каменев, ты, часом, не еврей? – поинтересовался Санек.
   – Очень смешно, – покачал головой провожатый девушек.
   – А что такого? Или ты – антисемит?
   – Да нормально я к евреям отношусь! – раздражаясь, ответил Андрюша и все тем же заговорщическим шепотом продолжил: – Колясик, ну, елки-палки, дай ты три сотни на такси!
   – Десять рублей, на десять капель! – прохрипел Санек, цитируя миниатюру из «Камеди клаба». – Ладно, Коль, исполни ты его просьбу, а то ведь не отвяжется же.
   Я и сам прекрасно понимал, что отказывать Андрюше сейчас бесполезно. Как там женщины говорят? Зануда – это тот человек, с которым проще переспать, чем объяснять, почему не хочется? Вот, это про Андрюшу в таких ситуациях.
   – Андрей, ну ты скоро? – заглянула в комнату Вика. – Мы с Настей уже готовы.
   – Да подожди ты! – прикрикнул на девушку Каменев. – Сейчас приду!
   – Повежливее, мой друг, повежливее, – осадил Андрюшу Лешка. Вика улыбнулась ему и исчезла.
   Я тем временем достал из кармана джинсов деньги, отсчитал триста рублей и протянул их Каменеву.
   – И проводи до подъезда, – высказал я свое пожелание.
   – Да не вопрос, – ответил Андрюша и направился в прихожую. Мы последовали за ним, провожать гостей.
   В прихожей места было еще меньше, чем на кухне, поэтому нам пришлось выстроиться вдоль стен. Все внимание друзья сосредоточили на Андрюше и Вике, на нас с Настей, казалось, вообще никто внимания не обращал.
   Она обняла меня за шею, посмотрела в глаза, спросила:
   – Придешь сегодня в клуб?
   Ну вот, началось.
   – Сегодня вряд ли, мне нужно прийти в себя, после вчерашнего.
   – Тогда приходи завтра? У нас будет «Stuff-party».
   – Кстати, да, ребят, – подключилась к разговору Вика. – Приходите завтра на тусу, закрытая вечеринка будет.
   – Завтра же воскресенье, – удивился Ромка. – Да и как нас пустят на закрытую вечеринку?
   – Позвони Максиму, договорись, – сказала мне Настя.
   – Хорошо, – улыбнулся я в ответ. – Я подумаю.
   – Ну, тогда – пока!
   – Тогда – пока, – кивнул я. Мы кратко поцеловались, Андрюша пожал нам руки, и гости стали покидать нашу квартиру. Первой вышла Настя. За ней Вика вытолкнула Каменева, сама же подмигнула Лешке и поднесла к лицу кулак с оттопыренными большим пальцем и мизинцем. Лешка кивнул в ответ и закрыл за Викой дверь.
   В полном недоумении мы вернулись в нашу с Ромкой комнату, разлили по кружкам пиво. Лешик, развалившись в кресле, довольно улыбался.
   – Леш, – первым нарушил молчание Санек. – Может, объяснишь нам, что ты такой довольный?
   – Да так, ничего, – засмеялся в ответ Леша.
   – Действительно, Лешик, что это был за жест Вики на прощанье? – спросил я.
   – Ну, видимо, она просила ей позвонить, – ответил Лешка, отхлебывая пиво.
   – Спасибо, кэп, – Саня изобразил улыбку. – Это мы и сами поняли.
   – Леш, у вас, что там вчера, групповушка была? – озвучил я свою утреннюю догадку.
   – Ну, почему ж групповушка? – Лешка продолжал лукаво улыбаться.
   – Подожди-подожди, – подключился к расспросам Ромка. – А как же Каменев?
   – А что Каменев? Андрюша вчера так накачался, что сделал дело один раз и захрапел. А Вике хотелось еще. Ребят, она сама ко мне приставать начала, – оправдывался наш друг.
   От услышанного у меня волосы на голове зашевелились. Я сидел, глядя в пол, и задумчиво тер подбородок.
   – Ты хочешь сказать, – медленно проговорил Санек. – Что трахнул Андрюшину девушку, пока тот спал на колькиной кровати?
   – Ну, это еще большой вопрос кто кого трахнул, – улыбка на Лешкином лице становилась все шире и шире.
   – Какая же ты сволочь, Лешка! – сказал я, похихикивая.
   – Я знаю, – рассмеялся Лешка и протянул мне ладонь, по которой я шлепнул.
   – Это трындец! – только и сказал Санек и тоже рассмеялся.
   – Леш, а тебе не стыдно? – Ромка оставался единственным, кто сохранил серьезное лицо. – Он же, вроде как, твой друг.
   – Ой, да брось ты, это вы мои друзья, под одной крышей живем. А с Андрюшей мы в последнее время так редко видимся, что я его считаю просто знакомым.
   – А что, для тебя разница между другом и знакомым состоит лишь в том, как часто вы видитесь? – не унимался Сестра Милосердия.
   – Ром, ну что ты разнуделся? – я искренне не понимал, причину ромкиной серьезности. – Ты Лешкиной совестью, что ли, стать решил?
   – Я просто пытаюсь понять, – не отрывая взгляда от Леши, ответил Рома. – С моей девушкой ты бы тоже переспал бы? А?
   – Рома, у тебя есть девушка? – изобразил удивление Лешка.
   – Ну, если бы она у меня была, – смутился Ромка.
   – Нет, не переспал бы. Доволен? Потому что ты – мой друг. А Андрюша – знакомый. И отличие между вами не только в том, что с тобой я чаще вижусь. Я не могу сейчас это объяснить.
   – Ладно, ребят, кончайте о высоких материях, – влез в разговор Санек. – Тем более, что у нас еще один кадр есть. Что скажешь, Колясик?
   – Да что-то после того, что я узнал о Вике, мне все меньше верится в то, что у Насти я был вторым.
   – Что? Только вторым? – обалдел Ромка.
   – Так Вика сказала, – пожал я плечами.
   – Что-то мне тоже не верится, – согласился со мной социальный работник. – Каким-то разводом попахивает, но вот только зачем?
   – Да кто их этих женщин знает, – сказал Саня. – Надо посмотреть на дальнейшее поведение. Еще разок в этот клубец сходить. Кстати, ты собираешься звонить Максиму? Может, действительно завтра опять в «Армагеддон» сходим? И хрен с ним, что в понедельник на работу, не в первой. А в «Армагеддоне» мне официанточка понравилась.
   – Ну, одну проблему, я если и не решил, то перенес на более поздний срок. Теперь надо разбираться со второй, – я взял в руку телефон. Интересно, как я его записал? А, ну, конечно, верх оригинальности – «Максим Армагеддон».
   После третьего гудка в трубке послышался голос учредителя.
   – Ну что, гений, еще не передумал?
   – Не дождешься! – ответил я.

Глава третья. Stuff-party. Часть первая

   Не раз и не два я удивлялся тому, как простая случайность, пусть даже ничтожная мелочь, может если не круто изменить жизнь, то, по крайней мере, на некоторое время поставить все с ног на голову. Как сказал вчера Санек, всего-то – три текилы и шампанское и ты потенциальный арт-директор-кастрат.
   Еще совсем недавно я был одиноким безработным выпускником филологического факультета. Теперь, у меня появилась девушка, работа и, вполне возможно, появится еще и «прибавка к пенсии». Если, конечно, Максиму понравятся мои идеи.
   Хотя, если задуматься, ко всему этому привела, пусть и небольшая, но все-таки цепочка последовательных событий: нас не пускают в «Ковчег»; мы приезжаем в «Армагеддон»; три текилы и шампанское, и… я пока еще не арт-директор и по-прежнему не кастрат.
   А началось-то все с того, что Ромка не нашел чистой и цивильной одежды. А может и с того, что я получил первую зарплату, но тогда надо брать еще раньше – с того самого момента, как я получил работу в «Региональных вестях».
   Да какая, собственно, разница – с синей таблетки все началось или с красной? Важно то, что «Взмах крыла бабочки в одном полушарии земли, может привести к разрушительному тайфуну на другом конце планеты». В очередной раз теория хаоса нашла подтверждение в моей, казалось бы, упорядоченной жизни.
   Все решают мелочи. Одна цепляется за другую, и уже никто не может сказать, к чему приведет эта цепочка, в какую сторону ее направит очередной взмах крыла бабочки. Все, что нам остается – это идти по ней вперед, ведь как только одна нога ступает на очередное звено, на предыдущее уже не вернуться.
   Мы можем лишь слегка корректировать траекторию и скорость движения своими словами и поступками. Но делать это нужно крайне осторожно. Ведь слово – не воробей, а сделанного – не воротишь. Единственное, что можно сделать, так это внимательнее относится к мелочам. Таким, например, как секс.
   Да, я действительно считаю секс мелочью. Если, конечно, он не приводит к незапланированному продолжению рода или абонементу на годовое посещение венеролога. Вернее считал. До вчерашнего дня.
   Все, если не изменил, то, по крайней мере, на некоторое время поставил с ног на голову, Лешкин секс с Викой, которым они занимались на соседней со спящим Андрюшей кровати. Вернее, даже не сам факт соития, а Лешкина на него реакция. Мелочь!
   Мелочь, такая же, словно он не с девушкой друга переспал, а с гулящей девкой. Хотя, как еще называть Вику после такого поступка? Да и «наш герой», пытаясь оправдаться, заявил, что Андрюша ему вовсе не друг, а знакомый, по причине того, что теперь они видятся с ним гораздо реже. Он, конечно, потом сказал, что неправильно выразился, но слово – не воробей…
   Вчера, конечно, я вместе с Саньком смеялся над этой «местью Андрюше за его наглость», но за сутки что-то изменилось в моем сознании. Поступок Леши и его слова посеяли зерно сомнения. Я, так же как и Ромка, теперь не был уверен в нем на все сто. И эта неуверенность запустила цепную реакцию.
   Я вспомнил слова подвозившего нас парня. О том, что если кого-то из их компании не пускают в клуб, то другие идут куражить без него. Вспомнил и тут же поймал себя на мысли, что если сейчас Лешку не пустят в «Армагеддон», то я не развернусь и не уйду вместе с ним.
   Хотя бы потому, что в отличие от него, я иду на важную деловую встречу.
   Хотя бы потому, что, если раньше я хотел быть на него похожим, то теперь мне важно было от него отличаться.
   Хотя бы потому, что там меня ждала Настя. Я все-таки решил последовать совету Санька и не обрывать эти отношения. Не столько из страха того, что Вика осуществит свою угрозу, сколько из чисто человеческого любопытства. А что из этого получится? Куда приведет эта цепочка? Одно я для себя решил точно: корректировать эту траекторию нужно так, чтобы она как можно дальше отклонялась от Леши.
   Теперь мне уже хотелось, чтобы сегодня его не пустили в «Армагеддон». Но сбыться этому желанию было не суждено. На счет нашей четверки охрана была предупреждена особо. К нашему удивлению, нас знали в лицо, а потому даже толком досматривать не стали – движения металлоискателя в руке секьюрити носили чисто символический характер. В сигаретные пачки тоже не заглядывали. И, если в прошлый раз ограничились кратким «Проходите», то в этот раз мы услышали «Ваш столик в вип-зале. Приятного отдыха».
   – А мне здесь нравится все больше и больше, – прочувствовав собственную важность, сказал Ромка.
   – Не вздумай привыкать, – улыбнулся Санек. – Вот провалит наш гений собеседование, и в следующий раз за столик на «випе» снова придется платить.
   – Спасибо тебе друг! Я ценю твою поддержку, – мгновенно отреагировал я.
   – О, всегда – пожалуйста! Ты ж знаешь, мы в тебя верим. Скажи, Лешик? Лешик!
   – А, что? – наш ловелас словно из другого мира вернулся.
   – Я говорю, мы верим в гениальность Колясика! – нарочито громко повторил Саня.
   – Ну, так это само собой! – согласился Лешка, но искренности в его голосе я не услышал. А может быть, я просто придирался.
   – Парни, ну наконец-то! – услышали мы знакомый голос, а через мгновение увидели и его обладателя. Андрюша приближался к нам со стороны туалетов в своем неизменном костюме. – Пойдемте, наш столик на «випе» ждет.
   – «Наш столик», – приподняв брови, негромко процитировал я на ухо Ромке. Мы рассмеялись и двинулись вслед за Андрюшей в зал для очень важных персон, огибая на танцполе первых посетителей закрытой вечеринки.
   – О, привет, ребят! – поприветствовала нас бармен Таня, мы дружно помахали в ответ. – Садитесь, сейчас принесу…
   – Принесу что? – негромко переспросил Санек, усаживаясь за тот же столик, что занимала наша компания в ночь на субботу.
   Через мгновение Таня принесла четыре стакана с темной жидкостью, пояснила:
   – Виски с колой, подарок от клуба.
   – А мне? – возмутился Андрюша.
   – Андрей, на счет тебя указаний не было, – отмахнулась Таня, чем вызвала на наших лицах довольные улыбки.
   – Но, Тань, я ведь тоже вип-клиент!
   – Двести рублей, – отрезала бармен.
   – Ладно, захочу – подойду, – Андрюша попытался с честью выйти из неловкой ситуации, но всем, включая Таню, стало понятно: денег у него нет.
   – Кстати, Коля, – продолжила бармен. – Максим просит прощения, он немного задерживается.
   – Ничего, – ответил я. – Мы не торопимся.
   – А вот и мы! – послышалось от входа в вип-зал. Я повернулся на голос – в дверях стояли Вика и Настя.
   Сегодня она была еще красивее. Темный джинсовый пиджак поверх бордовой футболки или рубашки – я сразу не разглядел, – юбка ниже колен, черные чулки (мне хотелось думать, что это именно чулки) и туфли на высоком каблуке. Темные волосы были аккуратно уложены в косой пробор. Выглядела она шикарно! Дама, сопровождающая своего мужчину на деловых переговорах.
   Я невольно осмотрел себя – летние ботинки, голубые джинсы и ярко-желтая футболка – а я точно пришел сюда по делам?
   Слегка приподнявшись из-за стола, я поприветствовал девушек. Точно так же поступил и Лешка.
   – Привет, – промурлыкала Настя и поцеловала меня так страстно, что мои джинсы слегка подались к ней. Я усадил её рядом, спросил:
   – Взять тебе что-нибудь?
   – Да нет, я у тебя чуть-чуть отопью. Что это? Виски с колой?
   – Ага, – сказал я, подавая ей бокал левой рукой, а правой обнимая за плечи. Она сделала несколько небольших глотков, вернула мне коктейль.
   – Спасибо, – и шепотом добавила: – Я соскучилась, – после чего снова поцеловала меня еще более страстно.
   Я невольно заерзал на диване, пытаясь принять наиболее удобное положение. Все-таки эрекция в джинсах – это неприятно, а порой даже больно.
   – А ты сегодня не работаешь? – спросил я, сообразив, что подругам в это время полагается быть на сцене, а не сидеть вместе с нами за столиком.
   – Не-е-е-т, – слегка протянула девушка. – Сегодня же стаф-пати.
   – А что это вообще такое?
   – Ты не знаешь? – удивилась она. Я помотал головой, и Настя принялась меня просвещать: – Это тусовка для работников ночных клубов Города. Как правило, устраивается во второе воскресенье месяца. В этот раз в «Армагеддоне». В августе в «Плазме» была. В октябре, вроде как, «Ковчег» устраивает. В общем, все те, кто в обычные дни развлекает народ, сегодня развлекаются сами.
   – А почему эта вечеринка закрытая? – продолжал я ликвидацию собственной безграмотности.
   – Ну, потому что это что-то типа корпоратива. Сторонним наблюдателям незачем все это видеть. Гоу-гоу нет, бармены могут смело пить за стойкой собственного бара, а к диджейскому пульту фактически может подойти любой желающий и включить все, что угодно – от Озона до ДДТ.
   – Значит, выходит мы – не сторонние наблюдатели! – констатировал факт Ромка, так же внимательно слушавший этот короткий ликбез.
   – Так значит, сегодня на танцполе будут все клубные танцоры Города? – заинтересовался Сашка.
   – Ну, все – не все. Но, думаю, большинство будет здесь, – ответила Настя.
   – А мне нравится быть не сторонним наблюдателем, – обрадовано закивал Санек и, залпом осушив стакан, добавил: – Пойду, поищу кандидата на батл, – с этими словами наш друг вышел из вип-зала.
   – Куда это он? – спросила Вика, которая, похоже, была нестерпимо рада тому, что нашелся повод достать изо рта Андрюшин язык.
   – О, вы ж не в курсе! – с воодушевлением начал рассказывать Ромка. – Санек позавчера особо не зажигал, а вообще он – один из лучших танцоров Города!
   – Да ладно! – не поверила Вика.
   – Ну, может быть и не один из лучших, но двигается он определенно круче того парня из «Ковчега», – поддержал я Ромку в описании сашкиного таланта.
   – Ты хочешь сказать, что Саша может запросто уделать на танцполе Юру? – теперь искренне удивилась Настя.
   – Какого Юру? – не понял я.
   – Ну, того парня из «Ковчега», – улыбнувшись, пояснила моя девушка.
   – Да запросто! – сказал Ромка с такой уверенностью в голосе, что у девушек глаза загорелись.
   – Слушай, – обратилась Вика к Насте. – А ведь Юра должен быть здесь. Пойдем, найдем его, устроим им с Сашкой батл.
   С этими словами Вика встала из-за столика и взяла Настю за руку.
   – Ты не против? – осведомилась у меня Настя.
   – Нет, я не ревнивый, – почему-то ответил я. Настя улыбнулась, чмокнула меня в щеку, и они с Викой направились к выходу из зала.
   – Эй, девушки, я с вами! – запоздало спохватился Андрюша и быстрой походкой направился вслед за подругами.
   – Зато, похоже, он до жути ревнует Вику, – сказал Ромка, когда доводчик закрыл за Андрюшей дверь. – Леш, а ты что сегодня такой задумчивый?
   Действительно, Лешка сегодня был настолько тих, что я вообще позабыл о его присутствии.
   – Да что-то настроения нет, – ответил тот, с кем Вика изменила своему парню.
   – Не уж-то совесть грызет? – с сарказмом поинтересовался Ромка.
   – Да, честно говоря, нет.
   – А что ж ты тогда грузишься?
   – Да я размышляю… – Лешка вздохнул. – Много ли у неё было таких как я, за тот месяц, что они с Андрюшей вместе. И много ли их было вообще?
   – С чего это, вдруг, такие размышления? – что-то, похожее на догадку уже начинало формироваться в моей голове, но устойчивой связи между мыслями пока не наблюдалось.
   Леша помолчал несколько секунд, а потом выдохнул:
   – Андрюша спит с ней без презерватива. И я тоже трахнул ее без резинки.
   – О-о-о-о-о, – мы с Ромкой хором издали утробный звук.
   – Кто последний – тот и папа? – озвучил я первую версию лешкиного беспокойства.
   – Ага, или кто последний к венерологу? – мрачно произнес сам «герой» той ночи.
   – Ну, так сходи и проверься, – дал я единственно правильный в этой ситуации совет. – А пока результатов анализов нет, не грузись и верь в лучшее.
   – Во, правильно Колясик говорит, – Ромка похлопал Лешку по плечу и поднял свой стакан. – Давайте ребят, за то, чтобы все было хорошо!
   Мы сдвинули наполовину полные стаканы, а затем выпили до дна.
   – Блин, не успел с вами выпить. Но еще не вечер, – мы подняли головы, у нашего столика стоял Максим, хозяин-учредитель «Армагеддона». – Извиняюсь за задержку, форс-мажор на трассе.
   Мы пожали друг другу руки.
   – Ребят, не возражаете, если я ненадолго отвлеку вашего друга? – продолжил Максим.
   – Нет-нет, – замотали головами Лешка и Ромка.
   – Пойдем за бар, – указал Максим на два высоких стула у бара. – Танечка, по «Джеку» с колой нам и колиным друзьям.
   Максим по-хозяйски взял из-за бара пепельницу, достал из кармана модной куртки пачку японского «Милд Севена», взял сигарету сам, предложил мне.
   – Ну, какие мысли? – спросил Максим, когда мы выпустили первые струйки сизого дыма.
   – По поводу клуба? – задал я донельзя глупый вопрос.
   – Ну, можешь для начала высказаться по поводу того, что Вика спит с каждым встречным-поперечным.
   Я поперхнулся дымом и раскашлялся.
   – Я знаю обо всем, что происходит в моем клубе, – продолжал тем временем Максим. – Кому из вас дала эта шлюшка? Ну, кроме этого долбоеба Андрюши, естественно.
   – Можно я не буду отвечать на этот вопрос? – спросил я, когда, наконец, удалось унять кашель. – Но ход твоих мыслей мне нравится.
   – Надеюсь, что и мне понравится ход твоих, – усмехнулся Максим. – Давай, Коль, ближе к делу.
   – Ну, ладно… – я взял небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями и начал излагать их по порядку. – Максим, а откуда такое название для клуба? Почему именно «Армагеддон»?
   – Да бог его знает, какая-то цыпа предложила. Мне понравилось. Есть что-то такое, монументальное. А тебе что, не нравится?
   – Да почему, нравится. Только сейчас название и сам клуб существуют как бы сами по себе.
   – Это с чего это?
   – Нет стиля, как, допустим, у «Ковчега». Пока что об Армагеддоне напоминает разве что мощность звука.
   – То есть ты предлагаешь… – Максим сделал паузу, чтобы глотнуть Виски и пару раз глубоко затянуться. – Устроить погром в главном зале? Чтобы создать ощущение конца света?
   – Почему устроить погром? С чем еще у тебя ассоциируется Армагеддон? Ну, кроме конца света.
   – С гигантским астероидом…
   – Именно! – воскликнул я, кажется, не дав закончить Максиму ассоциативный ряд. – Смотри, у нас есть фиолетовый зал, где тусит немало народа. В конце концов, каждый посетитель, от студента до випа, проходит через него по пути в туалет. Давай устроим там музей.
   – Какой нахер музей? Старых виниловых пластинок? – не понял Максим.
   – Астероидов!
   Молчание.
   – Осколки метеоритов, упавших на землю. Кусок астероида и подпись: когда, где, диаметр, – объяснил я свою задумку.
   – Но, где мы их возьмем? Они ведь наверняка стоят херову тучу денег.
   – Стоят, – согласился я и убавил громкость. – Но они нам нафиг не нужны. Надо лишь отыскать в интернете их фотографии. Остальное нам исполнят студенты худграфа или политеха.
   – То есть ты предлагаешь развесить в фиолетовом зале крашеный пенопласт и говорить всем, что это обломки космических тел? С ума сошел? Кто поверит?
   – Ну, надо лишь придумать правдоподобную легенду. Все равно знать правду будут единицы.
   – А ведь действительно! – кивнул Максим. – И выглядеть будет достаточно дорого.
   – Именно!
   – Мужик, а мне нравится эта идея! – он поднял свой стакан. – За тебя!
   – Да ладно, – отмахнулся я, чокаясь с ним.
   – Что еще?
   – Светящиеся стаканы, для начала.
   – Какие еще нахер светящиеся стаканы? Коля, ты что курил?
   – «Милд Севен», которым ты меня угостил. Обыкновенные стаканы, такие же как эти, из которых мы сейчас пьем. Только когда их берут в руку, они начинают светиться. На випе это будет не так заметно, тут свет яркий. А в основном зале и в фиолетовом будет смотреться довольно эффектно.
   – Так народ же их бить будет!
   – Значит, будут за это платить.
   – Согласен! А ты мне нравишься все больше и больше. Чем еще удивишь?
   Я принялся рассказывать Максиму все остальное, что успел придумать за последние два дня. Фото работников клуба на афишах, особенно к тематическим вечеринкам. Партнерские соглашения с городскими радиостанциями, создание сайта, клубная «сувенирка» и прочие «стандартные» пиар-штуки.
   Максим слушал, иногда задавал вопросы о примерной стоимости и эффекте, который даст то или иное нововведение, и его улыбка становилась все шире и шире.
   – Мужик, – наконец сказал он. – А мне определенно с тобой повезло. Чувствую, что ящик «Джека» мне придется выставить тебе не через полгода, а гораздо…
   Он не успел договорить. Дверь в вип-зал открылась с таким грохотом, что мне показалось, будто она вот-вот слетит с петель, и внутрь ворвалась ликующая толпа. Мои друзья, моя Настя и её гулящая подруга, две других «зажигалки» «Армагеддона», а так же несколько смутно знакомых мне парней.
   – Что происходит, э? – строго спросил Максим.
   Толпа смущенно замолчала. Вперед вышел один из парней, чье имя мне не было знакомо.
   – Максим, этот чувак, – указал он на нашего Саню. – Только что в клочья порвал на танцполе Юру из «Ковчега».
   – Насколько в клочья? – уточнил учредитель клуба.
   – Настолько, что Юра сейчас на улице ловит тачку, чтобы поскорее скрыться с места своего позора, – ответил парень.
   Во взгляде Максима появилось искреннее уважение.
   – Танечка, виски герою! – скомандовал он. – А всем остальным – шампанского!
   – Ого, шеф, с чего это такая щедрость? – поинтересовался парень.
   – Удачный день! Наш гость уделал эту выскочку из «Ковчега», а его друг только что стал нашим арт-директором. Кстати, Коля, познакомься – это Кирилл, наш старший бармен. Кирилл – это Николай.
   – Кира, – представился парень, протягивая руку.
   – Коля, – пожал я протянутую ладонь.
   – Нет, чувак, – замотал головой Кира. – Если ты будешь у нас работать…
   – Никаких если! – вставил Максим. – Он будет у нас работать!
   Мне только и оставалось, что кивнуть, а Кира тем временем продолжал:
   – Окей, чувак, раз уж ты будешь у нас работать, то зваться Колей – это не круто. Мы будем звать тебя Ники. Правда, ребят?
   – Да! – хором выкрикнули мои друзья и новые коллеги, разливая шампанское по бокалам, которые Татьяна только и успевала выставлять на барную стойку.
   – Ладно… Ники, – хлопнул меня по плечу Максим. – Пойдем, покажу тебе твой кабинет.
   – Шеф, а как же знакомство с коллективом? – не унимался Кира.
   – Еще успеет познакомиться, – улыбнулся Максим. – Настя, ты не против, если я еще немножко помучаю твоего кавалера?
   Настя зарделась и лишь смущенно мотнула головой. Зато я не растерялся, подошел к своей девушке и под восторженные возгласы подарил ей поцелуй.
   – Обожаю этих ребят! – прокричал мне на ухо Максим, когда дверь вип-зала перестала отделять нас от децибелов звука, льющегося из колонок «Армагеддона».
   Мы поднялись на сцену и проследовали к диджейскому пульту, за которым обнаружилась дверь. Мы вошли в неё и оказались в гримерке.
   – Здесь твоя девочка готовится к выходу на сцену, – уточнил Максим.
   Мы прошли мимо зеркала во всю стену, вышли в противоположную дверь и оказались в подсобке ночного клуба. Через пару метров мы остановились у двери с табличкой «Директор». Учредитель достал из кармана ключи, открыл замок и жестом пригласил меня войти.
   Всего-то два на два метра, вешалка в углу, два стола с компьютерами и сейф, на котором стоял лазерный принтер – вот и все убранство кабинета директора.
   – Это твой стол, – указал Максим на тот, что стоял напротив входа. – А за этим сидит завхоз, или кто там она у меня? Короче, Наташа, отвечает за все продовольственные закупки. Потом познакомлю.
   С этими словами он подошел к сейфу, отпер его и извлек наружу… папиросу.
   – Ты как? – поинтересовался мой новый шеф, устраиваясь в кресле завхоза или как там её.
   – А, давай, – согласился я.
   – Это единственное помещение в клубе, где нет камер, – сообщил Максим. – Ну, помимо туалетов, конечно. Но я подумываю воткнуть парочку в женском. Гляди-ка, а Юра действительно ловит тачку.
   Учредитель развернул монитор в мою сторону и ткнул пальцем в мужской силуэт с вытянутой рукой.
   – Да, похоже, твой кореш основательно его уделал. Да и поделом. Этого выскочку давно следовало поставить на место. Интересно, позовут ли нас через месяц в «Ковчег»? У нас начинал паренек, – продолжил Максим. – А потом зазнался, четыре штуки за ночь запросил, прикинь?
   – Это много? – я сообразил, что как-то вообще не в курсе расценок на этот вид работ.
   – Ну, девчонки у нас штуку за ночь получают. Кстати, о бабках. Сорок в месяц, для начала, тебя устроит?
   Первая мысль, которая посетила в тот момент мою голову, была о том, что, похоже, я что-то не правильно расслышал.
   – Чего завис? – голос Максима вернул меня в реальный мир.
   – Думал, – выкрутился я. Все-таки мне не послышалось. – Устроит, для начала, – как же сложно было в тот момент сдержать свои эмоции.
   – Ну, вот и договорились, – улыбнулся Максим. – Коля… или как там? Ники! Мужик, если ты сделаешь «Армагеддон» клубом номер один, я тебя озолочу. Но учти, спрашивать буду за каждую копейку. У меня нет богатого папочки, все, что я имею – я заработал сам. Так что, единственное желание, которое я испытываю, когда трачу деньги, чтобы они вернулись ко мне с приличной прибылью.
   – Я тебя понимаю, Максим, – участливо сказал я и решился задать вопрос, который мучил меня уже несколько часов. – Скажи, если не секрет, на чем ты поднялся?
   – Много будешь знать – плохо будешь спать. Откуда там, ты говоришь?
   Одной фразой Максим напомнил мне, кто из нас начальник, а кто подчиненный. И кто, какие вопросы имеет право задавать.
   – Из Верхне-Озерского района.
   – Даже так? Нифига себе! – искренне удивился Максим.
   Вот, что в нем меня подкупало. Искренность. Парень небогатых родителей, который к двадцати семи годам сумел заработать достаточно денег, чтобы открыть ночной клуб. И, похоже, «Армагеддон» был далеко не единственным его активом.
   Этот брюнет среднего роста был живым примером тому, что для того, чтобы заработать приличные деньги, вовсе не обязательно быть сволочью. Он сделал себя сам и, став миллионером, сохранил уважение к таким как я. К таким, каким и он сам был несколько лет назад.
   – Покоряешь Город, значит?
   – Да, что-то типа того.
   – Слушай, а картошку у вас в промышленных масштабах выращивают? – задумчиво спросил Максим, глядя на облако дыма.
   – Естественно! Этим и живут, – на картошке он поднялся, что ли?
   – Ну, тогда следующей осенью непременно посетим твою малую родину, – он подмигнул мне. – Затаримся картошечкой.
   Раздалась постепенно сходящая на нет трель телефона. Такая же, что стояла на звонке у героя Джейсона Стейтема в «Адреналине». Максим полез во внутренний карман куртки и достал оттуда такую же, как в фильме, «Нокию», чем вызвал у меня непроизвольную усмешку.
   – Знаю-знаю, – сказал он, заметив мою реакцию. – Верх банальности, но ей это кажется крутым.
   «Да, милая… Да, блин, насос топливный уже на подъезде к Городу навернулся, два часа промучился, а потом в клуб заскочил, дела кое-какие порешать… Да уже все решил, сейчас поеду домой. Да, я помню, что ты советовала мне не покупать этот грузовик. Давай, до встречи. Чмок-чмок».
   – Ладно, Ники, пора домой. Вот твой ключ от кабинета. Храни, как зеницу ока.
   Я взял длинный ключ, поднялся на ноги вместе с Максимом.
   – Пойдем, провожу тебя, овощной магнат.
   – Кто? – переспросил Максим, но ответить я уже не успел.
   Уголки наших ртов непроизвольно поползли в сторону ушей, а затем стены небольшого кабинета затряслись от нашего истеричного хохота.
   Спустя минут пять нам все же удалось подавить волну искусственного веселья. Мы терли слезящиеся глаза и попеременно шмыгали носами. Смеяться, вроде, больше не хотелось.
   До тех пор, пока мы не посмотрели друг на друга. Уж, не знаю, что такого каждый из нас нашел во внешнем виде другого, но вторая волна была на порядок мощнее первой. Если бы я не оперся локтями на свой стол, то непременно упал бы на пол.
   – У меня завтра пресс болеть будет, – выдавил Максим, держась за живот.
   Лучше бы он этого не говорил. Мы просидели в кабинете минут пятнадцать, прежде чем смогли совладать со своими эмоциями. Идиотские улыбки на наших лицах, сменившие не менее идиотский хохот, по крайней мере, позволили нам выйти за порог кабинета.
   Я потренировался в закрывании офиса, и мы двинулись по коридору, чтобы выйти в зал через вторую дверь, которая располагалась справа от сцены и позволяла не смущать своим появлением девушек в гримерке. Разумеется, когда они там будут.
   Кроме того, выход через вторую дверь позволял сразу прижаться к зеркальной стене и относительно быстро миновать танцпол, народа на котором здорово поприбавилось. Никогда бы не подумал, что в клубах Города трудится такое количество человек. Хотя, не исключено, что мои друзья – далеко не единственные гости, не относящиеся к индустрии городских развлечений.
   Кстати, где они?
   Я почувствовал укол ревности. Санек устроил батл… с Настей! Нет, подозреваю, что этого Юру он уделал более жестко, да и не совсем батл у них был. Скорее, мой друг и моя девушка обменивались танцевальными навыками, соревнуясь лишь во времени, которое требовалось «сопернику» на то, чтобы безошибочно повторить то или иное па. Лешка с Ромкой увлеченно за этим наблюдали.
   А, может быть, они просто глазели на Настю…
   А, может быть, я просто не в адеквате…
   Мы попрощались с Максимом, с трудом подавляя рвущийся наружу хохот, и я направился к бару. После того, что я увидел на танцполе, присоединяться к компании друзей не хотелось. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что повода для ревности нет, но это не помогало от нее избавиться.
   Как только я залез на высокий стул, меня тут же похлопали по плечу. Я обернулся – за баром стоял Кира.
   «Как обычно?» – прочитал я по губам и кивнул в ответ. Через минуту на баре стоял стакан виски с колой, несколькими кубиками льда и… соломинкой.
   Я поманил Киру рукой, сам перегнулся через стойку и прокричал бармену на ухо:
   – Никогда не засовывай мне соломинку в вискарь. Мужики не сосут! Но, все равно, спасибо!
   Кира, похоже, не понял смысла фразы. Лишь недоуменно пожал плечами и выкинул соломинку.
   – Чувак, где ты был так долго? – раздалось над ухом. Вздрогнув, я повернулся: передо мной стоял Лешка. – О, вискарь, неплохо, – с этими словами он взял мой стакан и сделал большой глоток.
   – Точно-точно, – подтвердил Ромка, который стоял рядом, намереваясь повторить действия друга.
   Зря они это сделали.
   Меня всегда бесило пренебрежительное отношение к моим достижениям, а право на бесплатный коктейль, несомненно, относилось к их числу. И никто не имел права вот так, без спроса взять и выпить половину призового стакана!
   Никто!
   Даже друзья!
   Нет, особенно друзья!
   Черт побери, когда я добился эксклюзивного интервью с министром образования, знакомые – простые знакомые! – находились в состоянии близком к оргазму только потому, что я здороваюсь с ними при встрече на улице.
   А друзья? Самые близкие мне люди восприняли это так, как будто я просто написал очередное сообщение на институтском форуме. Никогда не забуду, как Лешка равнодушно сказал: «Ну, молодчик. Что дальше?»
   Что дальше? Да я, мать его, вот так вот запросто стал арт-директором ночного клуба! И, что? Один сейчас танцует с моей девушкой, два других – с моим стаканом виски.
   Первой реакцией было просто развернуться и уйти, но, вместо этого, сам не зная почему, я достал из кармана джинсов пятьсот рублей, кинул их на бар и, вырывая буквально изо рта у Ромки свой стакан, заорал:
   – Парни, возьмите себе по вискарю и отъебитесь!
   – О, Николяшкин, откуда деньги? Зарплату на новом месте уже получил? – спросил Лешка, сгребая со стойки деньги.
   Я сжал губы в злой гримасе, на мгновение мне самому показалось, что сейчас я брошусь на него с кулаками. Это были деньги из тех, что я собирался отправить маме. Однако, суммы, озвученные Максимом, заставили меня пересмотреть планы – я решил, что лучше в следующем месяце отправлю маме не пять, а десять тысяч.
   По лешкиным глазам было отчетливо видно, что он копчиком прочувствовал все процессы, которые происходили в моем сознании. Дабы не продолжать играть с огнем, он переместился на другой конец барной стойки, где принялся что-то обсуждать с барменом. Видимо, на что именно следует пустить мои деньги. А может быть, он хочет, прикрываясь моим именем, выклянчить у Киры еще два бесплатных коктейля.
   – Ты что, накурился? – Сестра Милосердия, бесстрашный, но скорее просто тупой, укротитель, шагнувший в клетку к голодному тигру.
   Я уже начал продумывать, с каких именно слов начать выяснять отношения с Ромкой, но нашел более подходящий объект для того, чтобы выпустить пар – к нам шли Санька и Настя.
   – Что за херня, мужик? – начал я, как только они подошли на достаточное расстояние, чтобы сквозь музыку наш танцор смог меня услышать.
   – О чем ты, мужик? – принимая мою злость за актерскую игру, улыбнулся Санек и вытянул руку, явно намериваясь приложиться к моему коктейлю.
   Я схватил его за грудки, притянул к себе и процедил сквозь зубы:
   – Какого хера ты заигрываешь с моей девушкой?
   Санек все еще улыбался, но первые догадки об искренности моей злобы его уже посетили. В поисках поддержки он повернул голову на Лешку, тот медленно замотал головой, давая понять, что я не шучу. Улыбка исчезла с лица друга, он сглотнул и ошалело спросил:
   – Ты что, накурился?
   Настя, все это время стоявшая рядом, наконец, осознала, что моя ревность ни разу не наиграна, и решила исправить ситуацию. Она обняла меня за шею левой рукой, ладонь правой положила мне на щеку.
   – Милый, что за хрень ты тут устроил? – с обезоруживающей улыбкой она потянулась ко мне, чтобы поцеловать, но в последний момент остановилась.
   Даже сквозь децибелы звука я услышал, как она втянула носом воздух. Улыбка пожухлым листом слетела с её губ, она сняла с меня руки и, возмущенно тыкая пальцем мне в грудь, произнесла:
   – Ты накурился!
   – Знаешь, мне надо было как-то скоротать время, пока ты флиртовала на танцполе с моим другом, – ответил я, снова закипая.
   – Что? – теперь закипела и она. – Какой флирт? Тебе знакомо понятие «обмен опытом»?
   Но меня уже понесло.
   – Да, знакомо. И каким опытом вы еще планировали обменяться?
   – Коля, ты за кого меня принимаешь? Ты что, думаешь, я шлюха?
   – Ну, раньше я старался гнать от себя такие мысли…
   Лучше бы я промолчал. Но к тому времени жалеть было уже поздно. Слова были произнесены. Настя задохнулась собственным возмущением, прошипела что-то вроде «Да пошел ты!» и быстро вышла из зала.
   В поисках поддержки я обвел взглядом друзей, но их лица говорили о том, что теперь душевную подмогу мне придется заслужить.
   – А где Андрюша? – попытался я кардинально сменить тему разговора.
   – С Викой где-то трахаются, – ответил Санек, демонстративно отводя глаза.
   – Оу! Лешик, так получается из двух поводов для беспокойства у тебя остался только один. Теперь-то, в случае чего, папой Андрюшу объявят. Последний теперь однозначно он. Или не он? Ну, в общем, Лешка сейчас всяко не последний.
   Вышло не очень. Я улыбался, словно умственно отсталый, лица друзей продолжали напоминать каменные изваяния. Наконец Лешка подошел ко мне и положил руку на плечо.
   – Знаешь что, Колясик?
   – Что? – ну вот, сейчас все будет хорошо.
   – Пошел ты со своим вискарем! – при этих словах он хлопнул меня рукой по груди. С его ладони что-то сорвалось, я рефлекторно подхватил. Это были мои пятьсот рублей, он не успел обменять их на коктейли.
   Я смотрел на деньги не в силах поднять глаза на уходящих из зала друзей. Первым ушел Лешка, за ним последовал Санек. Ромку я успел задержать. Он был последней надеждой, спасительной соломинкой, ведь ему я не успел напихать по полной.
   – Я не буду закрывать дверь на щеколду, откроешь ключом. Только, пожалуйста, дождись, пока тебя отпустит, – с этими словами он хлопнул меня по плечу и тоже вышел из зала.
   – Блядь, да вы просто мне завидуете! – крикнул я им в след. Развернулся на стуле к барной стойке и встретился взглядом с Кирой.
   – Не дрейфь, мужик, все образумится. С кем не бывает? – он подмигнул и кивнул на стойку, где меня ожидал очередной коктейль.
   – Да, уж, надеюсь, – я взял со стойки стакан, жестом поблагодарил Киру и сделал большой глоток.
   Вот так, друзья забили на меня и ушли домой. Вместо них меня сейчас поддерживает человек, с которым мы знакомы чуть больше часа. Ну и кто после этого друг, а кто просто знакомый?
   Размышляя, я наблюдал за тем, как Кира наливает себе неизвестный мне коктейль. Закончив процедуру, он глянул на мой стакан и спросил:
   – Подлить тебе?
   – Давай, – махнул я рукой.
   – Пошли на «вип»? – предложил он, когда мой стакан снова был полон. – С нашими познакомлю.
   – Не, Кира, спасибо. Давай в следующий раз. Когда меня… отпустит, – улыбнулся я.
   – Ну, как хочешь, – пожал плечами бармен. – Если что – я на «випе».
   – Договорились! – с этой фразой я развернулся в сторону танцпола и закурил. Да, после японского «Милд Севена» легкий «Винстон» показался «Золотой Явой».

   «Пожалуй, надо будет сменить марку сигарет на более статусную. Купить телефон получше… Что еще? Девушку завести покрасивее? Да куда уж красивее Насти? Если только поспокойнее», – с этими мыслями я ехал в такси домой.
   Оставаться в клубе больше не хотелось, так что я покинул свое новое место работы, как только закончился стакан виски с колой. Интересно, если бы в этот момент рядом оказался Кира, всегда готовый вновь наполнить стакан, остался ли я еще «на чуть-чуть»? А, история не терпит сослагательного наклонения.
   В конце концов, никто не освобождал меня от моей основной работы, на которую надо было идти завтра поутру. Хотя, учитывая уровень зарплат, какая из них теперь основная – большой вопрос. Увольняться из газеты я пока не собирался. Сорок тысяч в месяц, конечно, хорошо. Но, без малого семьдесят – еще лучше.
   Вот тогда можно будет себе позволить и японский «Милд Севен», и крутой мобильник, и девушку. И красивую, и спокойную, и еще какую-нибудь.
   Такси остановилось у подъезда, я расплатился и вышел. Поднял голову – окно в лешкиной комнате светилось голубым светом. Вряд ли он еще не спит, скорее, просто поставил на самовыключение телевизор.
   Ладно, все равно Ромка обещал закрыть дверь на ключ, так что будить кого-то из парней – надобности нет. Я зашагал к подъездной двери, хлопая себя по карманам в поисках ключей, и запоздало вспомнил, что моя связка так и осталась лежать на тумбочке в прихожей.
   От досады я хлопнул кулаком по железной двери, та отозвалась низким гулом. Звонить в домофон и просить впустить меня не было никакого желания. То ли мне было стыдно за свое поведение, то ли взыграла моя журналистско-артдиректорская гордость.
   Присев на лавочку во дворе, я закурил. Глянул на часы в стареньком мобильнике – почти час ночи. Свет в окне лешкиной комнаты погас – телевизор отключился. Что ж, нужно искать пристанище. Не буду же я спать на лавочке.
   В общагу, что ли, напроситься? Хотя, если и удастся разбудить кого-то из знакомых, придется забираться на второй этаж. Через вахту уже в любом случае не пройти. Или все же, забить на все и разбудить пацанов?
   Два коротких сигнала прервали мои размышления. Я взял телефон в полной уверенности, что получил смс либо от Насти, либо от кого-то из парней. Но я ошибся.
   «Ну и где, блин, мое шампанское?» – гласила надпись на экране старенькой «Нокии».
   Я нажал на кнопку вызова, автор сообщения поднял трубку еще до первого гудка.
   – Хочешь, выставлю его прямо сейчас. И даже с доставкой на дом, – предложил я.
   – А ты завтра не работаешь, что ли? – спросил женский голос на другом конце.
   – Работаю, но, когда нас это останавливало? – усмехнулся я в ответ.
   – Действительно. Может тогда и «Рафаэллы» прихватишь?
   – Да запросто, подруга. Жди меня минут через тридцать.
   – Договорились. Ты голодный?
   – Ты знаешь, да. Меня тут на хавчик слегка пробивает.
   – Ты накурился что ли? – усмехнулась трубка. – Ладно, накормлю тебя чем-нибудь.
   – Ну, тогда до встречи?
   – До встречи…
   – Установлено ограничение связи, – произнес в трубке уже совсем другой женский голос.
   Я проверил баланс – семь копеек. Надо же! И денег хватило в аккурат на звонок.
   – Какой же ты все-таки везучий, Николай Сергеевич, – пробурчал я себе под нос и зашагал в сторону супермаркета.

Глава четвертая. За мир во всем мире

   – Р-В-Р?!?! Такая интрига и такое разочарование! Не могу поверить, что ты готова обменять мою душу на минивэн! И эта женщина еще называет себя моей музой! Жестокий мир…
   Палыч орал в трубку так, что у всей редакции закладывало уши. Мы глядели на опухшие лица друг друга, задаваясь одним и тем же вопросом: шутит он сейчас или же на полном серьезе кричит на некую музу?
   Трубка с грохотом опустилась на аппарат. Послышались шаги и скрип колесиков офисного стула.
   – Какого… Люди, вы охренели!
   Я поднял глаза. Дмитрий Палыч, главный редактор «Региональных вестей» и наш шеф, с негодованием взирал на то, в каком состоянии личный состав газеты встретил утро понедельника.
   – Вам что, пятницы и субботы было мало? – продолжил он словесную обструкцию.
   – Палыч, ну ты же знаешь, я всегда опухаю через день после пьянки, – попыталась оправдаться Вероника, наш культурный обозреватель.
   – И это, не побоюсь этого слова, элита городской журналистики! – не в силах больше смотреть на наши лица, шеф уставился в потолок.
   – Палыч, ну все-таки ж первая зарплата, сам понимаешь, – прихлебывая пиво, вступил в разговор Дима Петров, ответственный за освещение политической жизни, а заодно и самый маститый, после самого Палыча, журналист нашей газеты.
   Увидев в руке Димы бутылку «Клинского», Палыч все-таки сел в приготовленный стул и, подчеркивая, что стоять он больше не в силах, картинно схватился за сердце.
   – Дима, не знал бы я тебя, дурака, двадцать лет, уволил бы нафиг, – жалобно произнес шеф. – Еремин! И ты туда же?
   – Дмитрий Палыч, я просто не выспался, – между прочим, я в этот момент сказал чистую правду. Не думаю, что несколько стаканов виски с колой и полбутылки шампанского явились причиной моих слегка оплывших глаз. Скорее, ближе к монголоидной расе меня сделали три с половиной часа сна.
   Уж не знаю, поверил мне шеф или нет, но персональные обращения на этом закончились. Теперь он решил воздействовать на коллективный разум.
   – Ребят, неужели вы после каждой зарплаты будете уходить в запой? Нам повезло, что Константин Александрович, в последний момент, изменил свои планы и не прилетел в Город. Иначе, он непременно пришел бы в редакцию. И кого бы он здесь увидел?
   – Палыч, так предупреждать надо было! – снова подал голос Петров. – Чтоб не попасть в неловкую ситуацию перед владельцем.
   – Глаза б мои тебя не видели! – только и ответил шеф.
   – Это значит отгул? – продолжал Дима.
   – Господи! – всплеснул руками редактор. – Как же нам всем повезло, что наш еженедельник – вопреки здравому смыслу! – выходит по четвергам. Чувствую, понапишите вы мне сейчас. Ладно, давайте быстренько обсудим, что вы мне преподнесете послезавтра и с глаз моих долой!
   По редакции пронесся восторженный гул, но шеф поспешил нас «успокоить»:
   – Но это в первый и последний раз. Бухла по воскресеньям это тоже касается. Вероника, для тебя – по субботам, – наш дружный смех окончательно перевел утренний нагоняй в дружественную беседу.
   – Слушай, Палыч, – не унимался политический обозреватель. – А что там за история с обменом твоей драгоценной души на автомобиль?
   – Да, блин, – редактор закурил. – Моя ненаглядная женушка вчера перед сном сообщила, что оставила в фейсбуке свое новогоднее пожелание…
   – А что так рано? – удивился Дима, пока все остальные молчали заинтригованные. – Молчу-молчу! – поймав на себе злой взгляд шефа, Петров примиряюще поднял руки.
   – Откуда ж я знаю?
   – Чтобы Палыч успел подсобрать деньжат, – объяснила Вероника ход женской мысли.
   – Видимо поэтому, – согласился Палыч. – Так вот, она наотрез отказалась говорить мне чего же такого она пожелала. Идти к компьютеру тоже запретила. Ну, я и поинтересовался, не придется ли мне для этого продать душу. На что она ответила «Вполне». После чего мы немного порассуждали на тему «Сколько стоит душа Палыча» и легли спать. А утром я выяснил, что моя муза захотела себе новую машину. «Р-В-Р», мать его.
   – А она хороша! – захихикал Дима. – Передавай привет.
   – Обязательно передам, – искусственно улыбаясь, ответил шеф.
   – Кстати, неплохая идейка для материальчика, – задумчиво произнесла Вероника. – Нет, Палыч, кроме шуток, через месяцок, к Хэллоуину, можно большую статью написать. Помните, лет несколько назад какой-то чудак на интернет-аукционе выставил душу на продажу? Порассуждать на тему сколько же стоит душа, опросик провести, на что бы её люди обменяли… Вот ты бы, Еремин, на что согласился?
   – На мир во всем мире, – пожал я плечами.
   – Зануда малолетний, – услышал я в ответ, но не обиделся. За месяц совместной работы я привык к юмору Вероники.
   – Точно-точно! И в противовес можно привести торговлю органами… – начал развивать мысль коллеги Петров.
   – Продолжай, – попросил Палыч.
   – Ну, смотри, теоретически человек может продать душу, а практически – почку. Рассказать, возможно ли вообще это, сколько денег можно заработать и какие проблемы со здоровьем получить.
   – Слушайте, а ведь идея совсем не плоха! Молодцы! – похвалил Палыч. – Можно разворот будет закрыть. Вот вы двое этим и займетесь. Что ты Дима руками машешь? Всякая инициатива наказуема!
   – Ладно, – вздохнул Петров и ехидно добавил: – Нет, все-таки зря ты на неё бочку катишь. Алевтина Александровна не только твоей, она практически редакционной музой теперь является. Какую тему подсказала!
   – Сволочь ты, Дима, – только и сказал Палыч.
   – Я, Палыч, политический обозреватель. Сволочь – мое второе имя, – расхохотался в ответ гуру журналистики.
   – Короче, – махнул рукой шеф. – Кому нечем сегодня заняться – валите отсюда нахрен. Завтра чтобы все были в норме! Все, всем до завтра!
   Корреспонденты «Региональных вестей» спешно, словно шеф мог передумать (интересно, а мог ли?), принялись собираться в неожиданный отгул.
   – Ребят, а может по пивку? – предложил Петров, но предложение энтузиазма среди коллег не вызвало. – Еремин, ты как?
   О, какая честь! Но как не вовремя…
   – Дим, я бы с радостью, но поспал сегодня всего несколько часов. Так что сейчас лучше поеду отосплюсь, – не без сожаления отказался я. Все-таки, я только что упустил возможность в неформальной обстановке пообщаться с одним из лучших журналистов Города, а может, и России.
   – О, пользуешься тем, что пока молод и не женат? – отреагировала на мой отказ Вероника. – Правильно, гуляй, пока можешь. Мы с Петровым такие куражи по молодости устраивали! Эх…
   – О, так может с тобой пивка попьем? – обратился политический обозреватель к культурному.
   – А, пошли, – махнула рукой Вероника. – До завтра, Коля.
   – До завтра, – попрощался я.
   – Давай, – пожал мне руку Дима и крикнул шефу: – Палыч! Мы с Вероникой пойдем пивка попьем, не желаешь с нами? Вместе подумаем… где тебе денег на «Р-В-Р» взять!
   «Элита городской журналистики» разразилась хохотом, который поддержал и главный редактор.
   – Хрен с вами, – согласился Палыч. – Пошли, пропустим по кружечке.
   – По кружечке? Лицемер! – тихо возмутилась Вероника, и, повернувшись ко мне, добавила заговорщическим шепотом: – Вот увидишь, минимум по два литра выпьем. Точно не хочешь с нами?
   – Боюсь, тогда я завтра на работу точно не выйду, – потупил я голову. Помимо сближения со старшими коллегами, я упустил возможность поближе познакомиться с шефом.
   Однако причиной моего отказа было не столько желание отоспаться, сколько необходимость восстановления отношений с моими старыми друзьями. Которая, в свою очередь, рождалась моим желанием отоспаться. Ключей-то от дома у меня не было.
   Восстанавливать сожженный мост я решил с Ромки – самой надежной моей опоры. Но, даже учитывая это обстоятельство и то, что непосредственно с Ромкой я толком поругаться не успел, просто достать телефон и набрать его номер, мне было неимоверно трудно.
   Я так нервничал, что за то время, пока «Нокия» издала три длинных гудка, половина сигареты превратилась в пепел.
   – Говори, – только и сказал Сестра Милосердия.
   – Привет, Ром, ты на работе? – спросил я, как ни в чем не бывало.
   – Ну, естественно, где ж мне еще быть.
   – Ну, тогда я заеду минут через двадцать. Возьму ключи от дома, а то мои-то на тумбочке лежат.
   – Тебя что, уволили? – в голосе Ромки появилось такое волнение, что я несколько секунд на полном серьезе размышлял, а не сказать ли ему, что так оно и есть? Он бы сразу мне все простил. Но, после театральной паузы, я все-таки сказал правду.
   – Нет, просто отгул.
   – Фу, блин, – выдохнул друг, и я понял, что прощен. Ему вполне хватило и моей паузы после его неприятной догадки. – Ладно, заезжай.
   – Оки-доки, братуха!
   В том, чтобы назначить Ромку первым пунктом на пути примирения, кроме всего прочего, был еще один плюс, сугубо географический. Из всей четверки он работал ближе всех к нашей съемной квартире. Через пятнадцать минут после окончания телефонной беседы, я вышел из рейсового автобуса на остановке, от которой пешком было три минуты до городской психиатрической больницы и десять до нашей десятиэтажки.
   Одноэтажное здание с атипично розовыми стенами спряталось на тихом ответвлении одной из центральных улиц Города. Видимо, тишина и покой, что царил здесь, вместе с двумя высокими тополями, чьи, пусть уже и порядком подсохшие, листья, шелестя на ветру, продолжали ласкать слух, должны были успокаивающе действовать на завсегдатаев сего заведения.
   Встречаться с психами, к коим я относил и пациентов, и добрую часть персонала больницы, особого желания не было, так что я просто сообщил Ромке о своем прибытии по телефону и остался курить неподалеку от входа. Сестра Милосердия объявился через пару минут.
   – У Насти ночевал? – спросил он, пожимая протянутую руку.
   – Нет, с ней мне еще предстоит помириться.
   – А где тогда? – удивленно выпучил глаза Ромка.
   – На лавочке во дворе!
   – Серьезно? – еще больше округлил Рома свои синие глаза. – Совсем долбанулся что ли?
   – Блядь, да у Даши я ночевал! Рома, ты что такой наивный?
   – А-а-а, – расплылся друг в широкой улыбке, от которой и у меня на душе потеплело.
   – Ага. Представляешь, вчера мне сама написала уже около часа ночи. Напомнила, что я ей шампанское с первой зарплаты обещал.
   – Привет передал? – поинтересовался Ромка, прищурившись, словно так проще будет разглядеть в моем ответе ложь.
   – Ну, естественно! От всех вас. А ты что думал? Я вот так вот запросто приеду к ней в полвторого ночи и признаюсь, что решил проставиться именно сейчас, потому что поругался с вами и ушел из дома?
   – Хм, резонно.
   – Вот-вот, давай ключи. Ты не представляешь, как я хочу спать, – я протянул руку, но Рома не спешил вложить в неё связку. Вместо этого он пристально смотрел мне в глаза. – Что еще? – поинтересовался я.
   – Пойдем, присядем, – кивнул он на скамейку во дворе соседнего дома.
   – Ну, пойдем, – согласился я, уже догадываясь, о чем еще хочет поговорить со мной социальный работник.
   – Дай сигарету, – попросил Ромка, когда мы устроились на лавочке.
   Курил он редко, да и то не в затяг. Но к сомнительной помощи сигарет прибегал только в исключительных случаях. Видимо, этот как раз был из их числа, так что я без сожаления позволил ему переводить последнюю никотиновую палочку в моей пачке.
   – Мама звонила, – сообщил он, когда пламя зажигалки подожгло табак.
   – Что говорит? – спросил я, почесывая указательным пальцем макушку.
   – Димка Фролов погиб. Вчера похоронили.
   – Как? – до выката моих глаз из орбит было еще далеко, но чесаться я все же перестал.
   – Разбился на мотоцикле. От ментов удирал и на повороте в дерево влетел.
   – А чего удирал-то? – поразился я. – У него же права были!
   – Обкуренный он был, Коля. Если бы менты его догнали, не было бы больше у него прав. Хотя, лучше бы они его все-таки догнали.
   – Да, – согласился я, отбирая у Ромки сигарету и делая глубокую затяжку. – Лучше бы догнали.
   Мы замолчали. Я был шокирован новостью. Ромка, похоже, тоже все еще был под впечатлением.
   Димка Фролов был нашим одноклассником. Умница парень. Закончил без троек школу и, так же как и мы, приехал в Город, только поступил в Политех на машиностроителя. А на третьем курсе, поддавшись соблазнам, с треском вылетел из универа.
   Оставшись без образования, приличной работы и, самое главное, без жилья, вернулся домой. Перебивался случайными калымами – чинил автомобили местным жителям – и со временем уверенно зашагал по той дорожке, что уготована большинству молодых людей, не сумевших вырваться из лап современной российской деревни.
   А ведь еще каких-то полтора месяца назад и я на полном серьезе раздумывал о возвращении в родные пенаты, когда денег с трудом хватало даже на оплату жилья. Но, так вовремя подвернулись «Региональные ведомости».
   – Ты помнишь, Коля, как мы радовались, что тебе не придется возвращаться домой? – Ромка, похоже, угадал мои мысли.
   – Помню, Ром, – я смотрел вникуда, смоля бычок.
   – Не только за себя от того, что наш друг остается с нами, но и за тебя от того, что тебя не будет ждать по утрам похмельная рюмка самогона, а вечером – очередная бутылка и косяк.
   – Помню, – кивнул я.
   – Скажи, Коль, тебе самому-то не обидно? Вырвавшись, уехав за сотни километров от этой дряни, позволить ей догнать тебя здесь?
   Интересно, их этому учат в институте? Или же Ромка действительно нашел свое призвание? Так или иначе, но мне действительно стало стыдно за вчерашний косяк. Точнее даже за два косяка – и в прямом, и в переносном смыслах.
   Ведь, откровенно говоря, если бы у меня была машина, то вчера я бы непременно приехал на ней. «Деловые переговоры», все-таки. И вряд ли колеса под боком заставили бы меня отказаться от «ракеты», предложенной моим новым шефом. После чего, разумеется, я бы сел за руль, имея в крови несколько десятых промилле алкоголя и хрен знает сколько прочей фигни.
   – Прости меня, друг, – слова с хрипом пришлось доставать из глотки.
   – Все будет хорошо, Коль, – Ромка обнял меня за плечи и улыбнулся. – Друзья ведь тем и отличаются от знакомых, что всегда простят… и поймут.
   – Спасибо, Ром, – после этих слов смог улыбнуться и я.
   – Да, всегда – пожалуйста. Держи, – во второй руке друга появилась связка ключей.
   – Если я не проснусь до твоего прихода, смело буди, – разрешил я, принимая ключи.
   – Договорились, – еще шире улыбнулся Ромка.
   – Ну, я пошел?
   – Да иди уже, проспись.
   – До вечера, – я встал, протягивая другу руку.
   – Бывай, – пожал Ромка мою ладонь и направился к зданию с розовыми стенами.
   – Эй, Ром! – окликнул я друга.
   – Чего? – повернулся он.
   – А почему у вас стены розовым выкрашены? Классическая психушка ведь желтой должна быть.
   Рома посмотрел на место своей работы, видимо, чтобы удостовериться, что стены действительно розовые, потом на меня, видимо, чтобы удостовериться, что его друг все еще психически здоров, после чего ответил:
   – Ну, видимо, потому что у нас поликлиника. Мы здесь в основном будущих водителей обследуем, да с зависимыми работаем. Классические шизофреники к нам разве что по незнанию забредают.
   – А, ну понятно, – улыбнулся я и зашагал в сторону дома, спиной чувствуя, как Ромка недоуменно смотрит мне вслед.
   Нелепая смерть одноклассника произвела на меня сильное впечатление. Но, почему-то радость от примирения с Ромкой и его слова о дружбе вытиснили из мыслей скорбь по погибшему… Товарищу? Да, пожалуй, так. Не достаточно близкий, чтобы называть другом, но и не настолько посторонний, чтобы быть просто знакомым.
   Товарищ. Такой же, как и остальные одноклассники, одногруппники и коллеги.
   «Как там про советских людей говорили? Они не мужчины и женщины, они – товарищи», – было моей последней мыслью перед тем, как уснуть в своей постели.
   Разбудила меня настойчивая трель телефона. Сон был таким крепким, что поднявшись с кровати, я поначалу кинулся к домофону, но на полпути сообразил, что звуки издает мобильник в кармане моих джинсов.
   – Да, Максим, – сказал я в трубку. – Привет.
   – Не отвлекаю, Ники? – послышался в ответ бодрый голос учредителя «Армагеддона».
   – Нет, говори.
   – Совсем забыл тебе сказать. У нас по понедельникам в клубе собрание промо-группы. Твоих непосредственных подчиненных. Начало в шесть, но ты подъезжай к половине шестого. Есть, что с тобой обсудить.
   – Хорошо, Максим. Буду.
   – Ну, до встречи, – сказала трубка и отключилась.
   Я посмотрел на часы – без пяти четыре. Если я хочу успеть в клуб к назначенному Максимом времени, то уже сейчас надо начинать мыться-бриться-похмеляться. Еще ведь нужно Ромке ключи будет завезти…

   В будний день «Армагеддон» предстал совершенно с новой стороны. На входе меня встретил одинокий охранник, которому сейчас больше подходило звание сторожа заброшенного кинотеатра, нежели секьюрити ночного клуба. Поздоровался за руку и сказал, что Максим на випе.
   Сам клуб выглядел даже немного зловеще. Свет горел только у дверей, напротив гардероба, да из открытой двери зала для очень важных персон. Двигаясь по темному танцполу, я невольно начал шоркать ногами, боясь о что-нибудь запнуться.
   – То есть как это она больше у нас не работает? – Максим указал рукой на диван. Я сел, ожидая, пока он закончит телефонный разговор и, продолжая оглядываться по сторонам.
   Пустой вип-зал, обыкновенный электрический чайник на барной стойке, такая же банка растворимого кофе, коробка рафинада и стопка пластиковых кружечек. Видимо, проследив мой взгляд, Максим хлопнул меня по плечу, привлекая внимание, и жестом предложил налить себе кофе.
   – А как же наша договоренность не смешивать личные отношения и профессиональные? – продолжал он задавать вопросы невидимому собеседнику, пока я пытался на глаз отрегулировать крепость горячего напитка. – Что значит не ее проблема? А чья? Хм, резонно. Ладно, раз она так решила, пусть Ники теперь и разбирается.
   Услышав свое имя, я резко обернулся, чуть было не расплескав при этом кипяток. Максим смотрел на меня и широко улыбался. Я указал пальцем на себя, уточняя, обо мне ли вообще речь, на что учредитель часто закивал в ответ.
   Во попал! Так вот зачем он попросил меня приехать раньше. Что я уже успел натворить?
   – Ладно, сейчас он приедет, и мы с ним все обсудим. Да, давай, пока.
   Кто приедет? Может быть, все-таки не обо мне?
   – Коль, возьми там за баром пепельницу и садись, – попросил Максим, пряча мобильник в карман своей неизменной ветровки.
   Я выполнил просьбу, он достал пачку японского «Милд Севена», мы закурили.
   – Вообще-то, я хотел обсудить с тобой нашу галерею астероидов. Но, тут у тебя возникла кадровая проблема.
   – То есть? – на первой фразе учредителя я уже начал облегченный выдох, но, услышав о проблеме, поперхнулся дымом.
   – Вика звонила. Сказала, что Настя не может больше у нас работать. По причине несовместимости характеров с новым арт-директором. Ничего не хочешь мне рассказать?
   У меня вспотели ладони. Я, конечно, предполагал, что если события начнут развиваться самым худшим образом, то с Настей мы расстанемся. Но я даже не думал, что ситуация может развиваться настолько стремительно и именно в таком ключе.
   – Да мы вчера с ней поругались. Но, Максим, я не думал, что из-за этой ссоры она уйдет из клуба!
   – Тише-тише, не суетись. Нагрубил ей, небось, не по делу?
   – Ну, – кивнул я.
   – Такая же фигня, – Максим шумно выпустил дым, уставился куда-то за бар и, неожиданно откровенно, продолжил: – Я сам вчера со своей посрался. На ровном месте! Не поверишь, из-за того, что собака мои тапочки из прихожей в ванную утащила. Правда, сегодня утром помирились. Сбегал по холодку за цветами, она и растаяла. Это все гыча эта беспонтовая. От нее все какие-то агрессивные становятся.
   – Да, пожалуй, – только и согласился я.
   – Ладно, ближе к телу. Мне по большому счету все равно, что там у тебя с Настей, и будет ли она продолжать танцевать у нас. Но! На данный момент у нас не хватает «зажигалки» и до пятницы тебе нужно либо помириться со своей пассией и уговорить ее вернуться, либо найти ей замену.
   Вот это была засада! Нет, с Настей я и так собирался помириться. Но, что если сделать это не получится? Где взять танцовщицу – я понятия не имел.
   Где их обычно берут? Наверное, кастинги какие-нибудь устраивают. А как народ на них зазывают? Объявления расклеивают? Нет, конечно, скорее всего, бросают клич по сарафанному радио. Спрашивают у друзей и знакомых. Друзей…
   – Максим, а сколько Юра получал? Тоже штуку за ночь? – спросил я, формируя очередное предложение по улучшению имиджа «Армагеддона».
   – Нет, этому я две платил. Не потому, что парень. Вернее не только потому. Юра – один из лучших танцоров города.
   – То есть, если на сцену «Армагеддона» выйдет кто-то лучше Юры, то ты согласен платить ему две штуки за ночь?
   – В принципе, да. Но где ты возьмешь того, кто лучше? – все еще не понимал моей задумки Максим.
   – Если ты забыл, вчера в клубе у нас был батл, который Юра с треском проиграл. Если ты не в курсе, победитель этого батла – мой друг.
   – А он согласится?
   – Ну, если ты будешь платить ему две с половиной за ночь, думаю, согласится.
   – Буду! – не раздумывая, ответил Максим. И, улыбаясь, добавил: – Нет, Ники, тебя нам определенно послал кто-то из ночных богов.
   – Ну, в таком случае, тебя мне послал кто-то из богов финансовых.
   Мы рассмеялись. Я в этот момент щекотал себе нервы мыслями о том, что вдруг Санька откажется? Хотя, сомневаюсь, что он упустит возможность зарабатывать дополнительных двадцать тысяч в месяц. Кстати, у меня ведь теперь есть на чем к нему подъехать, чтобы помириться! А жизнь-то налаживается.
   – Так что там с галереей астероидов? – спросил я.
   – Это я у тебя хотел спросить. Подвижки есть какие-нибудь?
   – Честно говоря, пока нет.
   – Ладно, пойдем, еще раз на месте объяснишь мне как это будет выглядеть, – мы поднялись и вышли на пустой темный танцпол. Максим тем временем продолжал. – Я завтра уезжаю из города, вернусь в пятницу. Хотелось бы, чтобы за это время ты нашел исполнителей и назвал мне окончательную сумму.
   – Не вопрос, а куда едешь?
   – В Питер лечу.
   – Отлично! – воскликнул я, удивляясь тому, с какой скоростью в моей голове возникла легенда нашей галереи.
   – Что так орешь-то? – Максим от моего возгласа практически подпрыгнул.
   – Извини, просто мысль умная родилась.
   – И какая же?
   – Легенда, для нашей галереи. Ты можешь пустить слух, что в Питере у тебя будет важная деловая встреча, о которой как бы никто не должен знать?
   Мой вопрос не на шутку встревожил Максима. Он изменился в лице, посмотрел на меня так, как будто я ему только что родину предать предложил, даже заикаться стал.
   – З-з-з-зачем?
   – Ну, как? Интриги нагнать. Пусть потом все решат, что ты договаривался о покупке коллекции метеоритов.
   – А-а-а-а, – облегченно выдохнул Максим. – Конечно, это я могу. Главное, чтобы никто не подумал, что я на встречу с американским шпионами собираюсь, – принужденно улыбнулся он. – А то сойду с трапа, а меня в наручники закуют. Тьфу-тьфу-тьфу.
   Учредитель «Армагеддона» символически сплюнул и постучал по дверному косяку.
   – Леша! Включи свет в фиолетовом, пожалуйста, – крикнул он на лестницу. Спустя мгновение фиолетовый зал наполнился сиянием такого же цвета.
   – Стены из ГВЛа? – осведомился я.
   – Ага, до кирпича сантиметров десять-пятнадцать.
   – Самое то. Ну смотри, – подошел я к стене. – Делаем нишу, сантиметров тридцать на шестьдесят, туда черный бархат, подсветочку, в центр камешек, а под него табличку с фосфоресцирующими буковками. Все это закрываем толстым стеклом на позолоченных креплениях. И вся любовь.
   – Круто! Интересно, сколько ж это будет стоить?
   – Ну, я постараюсь подготовить минимальную смету, – улыбнулся я, а сам подумал, где же мне брать студентов с худграфа или из Политеха…
   Я вспомнил про Димку Фролова, и улыбка тут же пропала с моего лица. Жалко все-таки парня.
   – Ты чего погрустнел? – заметил перепад в моем настроении Максим.
   – Да из дома вести хреновые. Одноклассник погиб.
   – Поедешь на похороны?
   – Да нет, вчера похоронили. Представляешь, разбился на мотоцикле. Накуренный… – я замолчал, глядя на Максима. А на чем он вчера домой добирался?
   – О, дебил! Нет, ты меня, конечно, прости, но в таких ситуациях я всегда называю вещи своими именами, как бы цинично это не звучало. Ну, накурился ты, ну нахрена за руль-то садиться? Еще и на мотоцикл! Вот мы вчера с тобой. Ну да, с близкими повздорили. Но домой-то на такси поехали.
   Теперь облегченно выдохнул я. Все-таки, у Максима есть голова на плечах. В отличие от меня.
   – Ладно, Максим, давай сменим тему, – попросил я.
   – Давай, извини еще раз.
   – Да все нормально.
   – А что ты там про светящиеся стаканы говорил? Сколько они стоят?
   – Семьсот рублей за штуку, кажется.
   – Хм… И что, реально светятся?
   – Голубым и белым светом.
   – Сразу что ли? – не понял учредитель.
   – Да нет, – улыбнулся я. – Одни светятся белым, другие – синим.
   – А, вот оно как, – он что-то прикинул в уме. – Ну, штук триста можно взять. Но только в том случае, если они действительно так офигительны, как ты говоришь. Сможешь один достать?
   – Думаю, да.
   – Привет, Максим! – раздалось от входа.
   Мы повернулись на голос, на нас смотрели три пары глаз – парень и две девушки. Одна была мне знакома, но вот откуда?
   – О, привет, промо-группа! Проходите на вип, сейчас мы придем, – поприветствовал компанию хозяин «Армагеддона» и вернулся к обсуждению стаканов: – Нет, достань лучше два. И синий, и белый. Заодно посмотрим, какой из них лучше будет смотреться в клубе. Деньги я тебе с первой зарплатой компенсирую.
   – Не вопрос. Думаю, через недельку покажу тебе образцы. А заодно проясню ситуацию с сайтом и прочими мелочами.
   – Лады, – согласился Максим. – Ну, что, пойдем с подчиненными знакомиться?
   – Ну, пойдем.
   Мы вернулись в вип-зал, где промо-группа дожидалась нас, попивая кофе.
   – Ребята, познакомьтесь – это Николай. Ники, как теперь мы его зовем с подачи Киры. Он будет делать из «Армагеддона» лучший клуб Города, а заодно заниматься фильтрацией вашего креатива, – с улыбкой на лице произнес Максим.
   Я напрягся, ожидая реакции промо-группы на появление в их коллективе даже не нового члена, а еще одного начальника. Как они меня примут? Особенно после такого представления.
   Но ребята расплылись в улыбках.
   – Петр, – протянул руку парень.
   – Ну, мне ты его уже представлял, – обратилась к учредителю девушка, которая была мне знакома и протянула мне руку: – Ира. Я еще и коллега твоей Насти.
   – Ну, наконец-то мы познакомились, – улыбнулся я, целуя протянутую руку.
   – Валя, – протянула руку вторая девушка, я повторил жест.
   – Ой, какая прелесть! – захихикали обе девушки.
   – Что, дофига джентльмен? – с насмешкой поинтересовался Максим.
   – Стараюсь, – пожал я плечами, чем вызвал новую волну смеха у девушек и уважительную улыбку у Петра.
   – Ладно, дети мои, вам есть, что обсудить, а мне надо собираться. Самолет рано утром. Ну, всем до пятницы, – учредитель поднял руки, прощаясь, и вышел из вип-зала.
   – Ну, наконец-то и у нас есть арт-директор! – радостно сказал Петр. Но мне эта радость показалась наигранной, поэтому я сразу решил расставить все точки над «ё».
   – Ребят, скажите честно, я никому из вас дорогу не перешел?
   – Нет, не волнуйся, – начала успокаивать меня Ира.
   – Максим уже давно обещал найти нам арт-директора, – продолжила Валя.
   – Но…
   – Что, «но»? – не поняла Ира.
   – Почему он не сделал арт-директором кого-то из вас? – пояснил я свое «но».
   – Да мы сами не хотим, – отмахнулся Петр.
   – Да ладно? Ребят, мы теперь одна команда. Может, все-таки скажете, в чем прикол? А то я себя чувствую новеньким в начальной школе.
   Просветить новенького вызвался единственный мужчина промо-группы.
   – Максиму всегда нужны гарантии. Вот он и искал на должность арт-директора «Армагеддона» человека не только креативного, но и такого, кто чем-нибудь подкрепит уверенность в собственных силах.
   – Ящиком виски, например, – догадался я.
   – Да, каждому кандидату он предлагал спор на ящик «Джека», – подтвердила Ира. – Каждый из нас в свое время отказался.
   Шесть месяцев по сорок тысяч за каждый. В случае неудачи – ящик «Джека Дениэлса». Блин, да даже если я не справлюсь, часть моей зарплаты он отобьет за счет виски! А если у меня попрет, то двадцать бутылок шотландского самогона легко перекроются возросшей прибылью «Армагеддона».
   Настроение медленно, но верно поползло вниз. Я чувствовал себя обманутым. Я оказался не самым умным кандидатом, а самым смелым. Или самым самоуверенным. Или самым пьяным.
   Максим оказался не так прост, как казалось на первый взгляд. Вернее, он был совсем не прост.
   – Что, Ники, иллюзии разрушены? Реальный мир оказался не таким красивым, как казалось? – сочувственно поинтересовался Петр.
   Пожалуй, немного сочувствия – это то, что нужно было мне в этот момент.
   На тебе, Коленька, сорок штук зарплаты. Ты же, Коленька, Город покоряешь, тебе нужна поддержка. Давай, Коленька, отметим косячком твое назначение. Конечно, Коленька, я выделю финансы на твои гениальные идеи. Разумеется, ведь ты, Коленька, был послан нам богами ночной жизни.
   Какой же сволочью ты на самом деле оказался, Максим, хозяин-учредитель ночного клуба «Армагеддон», овощной магнат или на чем ты там сколотил состояние?
   Я начал злиться. Пусть, я проиграю ему этот ящик, но зато мы с Саньком сможем за это время нехило заработать. Плюс можно будет нагреться на создании сайта или той же метеоритной стене. Ха! Да я за месяц смогу денег поднять на этот ящик. Хотя…
   – А вот хрен ему, а не ящик виски! – воспрял я духом.
   – О, а такой подход мне нравится, – улыбнулась Валя, а я все больше воодушевляясь, продолжал:
   – Я сделаю «Армагеддон» лучшим клубом в городе! Давайте, что у вас есть?
   – А ты не промах! – выразил свое восхищение Петр. А что мне теперь оставалось, как не доказывать свою профпригодность? – Собственно, пока вся наша работа сводится к тому, что мы устраиваем тематические вечеринки…

   Тематические вечеринки устраивались в «Армагеддоне» по субботам. В этот день вход был дороже на пятьдесят, а когда и на сто рублей – таким образом отбивались затраты на реквизит, приглашенных ди-джеев и шоу программу, которая, собственно, сводилась к двум номерам стриптиза.
   Завлекали народ вполне стандартными средствами – афиши на улицах и в ВУЗах, иногда – раздача флаеров. Да рассылка приглашений через социальные сети.
   В эту субботу планировалась тусовка под названием «Чикаго. 1930-е». Парни в костюмах (о, пожалуй, Андрюша будет чувствовать себя как рыба в воде), девушки в перчатках и все-такое.
   – И вы уверены, что все придут именно в такой одежде? – искренне удивился я, а промо-группа посмотрела на меня как на идиота.
   – Ники, это же дресс-код! – удивился в ответ Петр.
   – То есть, если я приду в джинсах, меня не пустят?
   – Ты по клубам вообще ходишь? – поинтересовалась Валя.
   Мой еще толком не утвердившийся авторитет таял на глазах.
   – Ну, я больше по обыкновенным тусовкам. На тематических вечеринках замечен не был.
   – Тебя пустят и в джинсах, но тогда ты заплатишь за вход триста рублей, – объяснила Ира. – Придешь в костюме – заплатишь двести пятьдесят.
   – А, вот оно что… Ну, туплю, ребят, извините.
   – Ладно, забей. Ты, главное, не стесняйся спрашивать, если что-то не понятно, – посоветовал Петя.
   – Договорились. А что у нас в следующую субботу?
   – Стиляги-пати, – ответила Ира.
   – Что-то вы решили экскурс в прошлое устроить… – задумчиво произнес я.
   – Тебе не нравится? – поинтересовалась Валя.
   – Как я могу ответить сейчас? Все зависит от того, как проведем. Вы мне вот лучше что скажите, афиши уже заказали?
   – На эту субботу – да, на стиляг – еще в разработке, – сказал Петр.
   – А кто рисует?
   – Мой знакомый дизайнер. Хочешь предложить своего? – в голосе парня проявилась ревность.
   – Нет-нет, что ты, – замахал я руками. – Просто есть идея раскручивать лица нашего клуба.
   – Какие лица? – не поняла Ира.
   – Тебя, например, – пояснил я. – Лица «Армагеддона» – это девушки из гоу-гоу, ди-джеи и бармены. Ну, можно еще охрану сюда же отнести, но, боюсь, они не фотогеничны.
   Шутку по поводу охраны промо-группа оценила, Валя даже развила идею:
   – Нет, зря ты так. На двадцать третье февраля можно их попробовать. Или на гоп-стоп-пати какое-нибудь.
   – А идея-то крутая! – поддержала мое первое нововведение Ира.
   – Конечно, – улыбаясь, сказал Петр. – Ты же у нас входишь в число лиц клуба.
   Ира лишь показала ему язык.
   – Ну, если никто не против, то предлагаю прямо завтра устроить фотосессию для афиши на стиляг, – принялся я притворять идею в жизнь. – Ира, девчонок соберешь?
   – Боюсь, завтра не получится, – покачала головой «зажигалка» -промоутер. – Я так понимаю, фотографироваться мы должны по дресс-коду. А костюмы вряд ли к завтрашнему дню приготовим. К послезавтра – более реально.
   – Хорошо, – согласился я. – Значит послезавтра.
   На этом собрание промо-группы было окончено. Мы обменялись номерами телефонов и договорились собраться в среду, во время фотосессии, погасили в вип-зале свет и отправились к выходу. Мне предстояло еще нелегкое возвращение домой. Больше всего меня беспокоил Лешка, на чем подъехать к нему я еще не придумал. Даже насчет Насти у меня уже кое-какие мысли были, а вот как помириться с другом я пока не знал.
   Мы попрощались с охранником, который оказался тезкой моего самого «проблемного» на сегодня друга – Лешей – и вышли из клуба. И тут я вспомнил, что из лиц клуба попросил собрать только танцовщиц.
   – Ира, – позвал я девушку. – Можно тебя попросить, барменов и ди-джеев тоже предупреди, пожалуйста, на счет фотосессии.
   – Договорились, – согласилась Ира. – Только вот, не уверена, что бармены согласятся. Они у нас скромные.
   – О, а у тебя есть телефон Киры? Дай, пожалуйста, я ему сам позвоню.
   – Держи, – она достала мобильник и через несколько секунд продиктовала номер. А потом неожиданно добавила: – Кстати, о номерах. С тобой друг приходил. Высокий такой, Леша, кажется. Не дашь ли ты мне его номер?
   – Дам, конечно, чего ж не дать? – улыбнулся я и продиктовал ей номер Лешика. – Только ты ему в течение часа не пиши и не звони, чтобы я успел узнать, не против ли он того, что я даю тебе его номер.
   – А он может быть против? – насторожилась девушка.
   – Не думаю, я так, ради приличия у него спрошу.
   – А, вот оно как. До среды?
   – До среды. Пока!
   – Пока!
   Мы попрощались, и счастливый я пошел к автобусной остановке, набирая по пути номер мобильника Саньки, которого я избрал второй опорой в восстановлении моста дружбы.
   – Абонент временно недоступен. Пожалуйста, позвоните позже, – ответила трубка.
   – Странно… – пробормотал я и набрал номер Лешика.
   – Чего тебе? – раздалось после второго гудка.
   – Лешик, ты дома? – поинтересовался я проверенным на Ромке тоном «как ни в чем не бывало».
   – Дома.
   – А Санька?
   – И Санька, – короткие ответы свидетельствовали о том, что Лешик все еще злился.
   – Можешь дать ему трубку?
   – Да без проблем.
   – Что тебе, укурок? – голос Сани звучал как из бочки, что свидетельствовало о том, что Лешка не стал передавать трубку другу, а просто поставил телефон на громкую связь.
   – Санек, есть деловое предложение.
   – На сколько деловое?
   – На двадцать тысяч в месяц.
   – Ты будешь отдавать мне свою зарплату в газете? – спросил друг с усмешкой.
   – Черта с два! Не желаешь с девчонками на сцене в «Армагеддоне» танцевать? Две с половиной штуки за ночь.
   – Я подумаю, – ответил Саня, но таким изменившимся голосом, что мне стало понятно: он – согласен, а я – прощен.
   – Так, Лешик, теперь ты. Да, я услышал, что телефон на громкой связи стоит. Тут «зажигалочка», Ира. Помнишь, блондиночка такая, с клеевой грудью и попкой, твой телефончик попросила. Давать?
   Повисла пауза секунд на пять, а потом в трубке раздался довольный голос Лешки:
   – Хрен с тобой, Николяшкин, давай, тащи свой вискарь!
   – Готовьте лед! – сказал я на прощанье и ускорил шаг.
   Я решил не мелочиться, все-таки вчера я здоров накосяко-накосячил перед парнями. Поэтому в супермаркете я купил бутылку «Джек Дэниэлс» (как символично-то!) емкостью ноль семь литра и пару двухлитровых бутылок кока-колы.
   Парни действительно подготовились к моему приходу. Пакет льда ждал своего часа в морозильнике. Троица друзей встретила меня у входа. Мы обнялись, Санька, танцуя, взял у меня пакет с колой, Лешка выхватил виски, Ромка же просто наблюдал за происходящим. Под веселые возгласы мы переместились на кухню.
   Прежде чем начать наслаждаться коктейлем, мы, не чокаясь, выпили по глотку чистого «Джека» за упокой души Димки Фролова. Затем Лешка принялся смешивать алкоголь и раствор ортофосфорной кислоты в пропорциях один к четырем.
   – Ну, за что выпьем? – спросил Санек.
   – Как за что? За дружбу! – предложил Ромка.
   – Поддерживаю, – кивнул Лешик.
   Мы сдвинули стаканы и сделали по большому глотку.
   – Как бы не спиться с вами, – заметил Сестра Милосердия.
   – Ну, так не пей, – посоветовал Санька и принялся допрашивать меня. – Слушай, а сколько мне танцевать-то придется?
   – Если в общем – часа два. Смотри, танцуют с одиннадцати до трех, по пятнадцать минут. Выдержишь?
   – Да раз плюнуть! – выгнул грудь колесом наш танцор.
   – Ну, если раз плюнуть, значит в пятницу у тебя дебют, – сказал я.
   – А деньги когда будут платить? – не унимался новый работник «Армагеддона».
   – Насколько я знаю, сразу, как смена закончится.
   – Чтоб ты мог их тут же в баре спустить, – хихикнул Лешик. – Кстати, Колясик, как там Даша поживает?
   – Цветет и пахнет, – ответил я.
   – О-о-о-о, – многозначительно произнес Лешка.
   – Ого, – показал я ему средний палец.
   – А с Настей все, что ли? – поинтересовался Санек. – Мириться не будешь?
   – Буду. И ты мне в этом сейчас поможешь.
   – Это как? – не понял он. Парни так же озадаченно посмотрели на меня.
   – Ну, вы, я смотрю, неплохо подружились…
   – Опять ты за свое! – взревел Санек.
   – Нет-нет, успокойся, я в хорошем смысле. Собственно, твоя кандидатура и всплыла вследствие того, что Настя сегодня заявила, что больше не будет танцевать в «Армагеддоне». Позвони ей и представь все это повеселее, как ты умеешь. Попроси прийти, поддержать тебя.
   – У меня ее номера нет, – попытался отмазаться Санек.
   – А ты с моего позвони.
   – Ладно, давай.
   Я протянул Сашке мобильник, предварительно нажав на кнопку вызова. Он поднес трубку к уху, довольно улыбнулся и со словами «классная музычка» даже начал покачивать головой. Но неожиданно изменился в лице и даже чуть отпрянул от трубки. Затем все же собрался с мыслями и сказал:
   – Насть, это не козел, это его друг, Саша.
   Лешка первый ушел под стол, где забился в беззвучной истерике, за ним последовал Ромка.
   – Да, привет, Настен. Чего звоню? Ты знаешь, что этот кадр учудил? Что? Хорошо, сейчас выйду.
   – Куда? – шепотом спросил я, глядя на то, как Санек встает, чтобы уйти в комнату.
   – Извини, друг, она попросила, я не могу ее обманывать, – пожал плечами Санька. Последнее, что успел услышать, было: – Он заставляет меня работать «зажигалкой»!
   В кухню он вернулся минут через восемь. Истерика парней к этому моменту успела успокоиться.
   – Что так долго? – сгорая от нетерпения, спросил я.
   – Инструктировала она меня, как на сцене себя вести, – ответил Санек.
   – Так она не придет в клуб? – расстроился я.
   – Она просила тебя позвонить ей через час. К этому времени она, цитата: «будет готова тебя простить». Конец цитаты.
   – Друг, – расплылся я в улыбке. – Я тебя обожаю!
   – Вы мне это постоянно говорите. Налили бы лучше, – улыбнулся в ответ Санек.
   – Ну, так это сейчас организуем! – сказал Лешка, наполняя наши стаканы, пока Ромка распихивал по ним кубики льда.
   – За что на этот раз выпьем? – поинтересовался наш обожаемый друг.
   – За мир во всем мире! – предложил я.

Глава пятая. Первый снег

   – Ники, может виски? – поинтересовался протирающий барную стойку Кира, наблюдая за тем, как я хожу взад-вперед по пустому танцполу.
   – Учитывая, с какой скоростью он выпил два предыдущих, к десяти может и поднапиться, – ответил Женя или ди-джей Уиллис. Паренек лет двадцати, чья голова была такой же гладкой, как шар для боулинга.
   Представляться Уиллисом он начал еще задолго до того, как стал резидентом «Армагеддона». А вот бриться наголо – уже после. В порыве повышения символичности своего резидентского образа Женя хотел даже назваться ди-джеем Брюсом Уиллисом, но решил, что такой псевдоним может стать причиной серьезных претензий со стороны настоящего Гудзонского Ястреба.
   Об этом он рассказывал каждому своему новому знакомому, и, разумеется, я не стал исключением.
   На самом деле зваться Брюсом Уиллисом ему запретил Максим, потому что, по мнению учредителя, это было бы не столько символично, сколько глупо. Учитывая, что лысая голова была единственным внешним сходством Жени и Крепкого Орешка, ди-джей Брюс Уиллис, а вместе с ним и весь «Армагеддон» непременно стали бы объектом насмешек.
   Эту версию событий рассказывали старые знакомые ди-джея Уиллиса новым.
   Правда, в узких кругах Женю все же звали Брюсом. Потому что произносить «Брюс» проще чем «Уиллис».
   Сейчас Брюс в компании девчонок из промо-группы сидел за столиком. Вместе с Кирой они наблюдали, как я нервно расхаживаю по залу.
   – Ники, ну действительно, сядь, посиди, а то уже в глазах рябит, – возмутилась Валя.
   – А то нервничаешь так, будто Настя в родильном отделении, – ехидно добавила Ира.
   Я застыл на месте и посмотрел на Иру так, будто она только что сказала, что сама от меня беременна.
   – Что? Возможен и такой вариант? – подхватил Кира.
   – Давайте не будем торопить события, – уклончиво ответил я, беря со столика сигареты и зажигалку.
   Щелкнул пьеза-элемент, пламя зажгло табак. Я сделал три глубоких затяжки и, потянувшись стряхнуть пепел, с удивлением обнаружил, что пепельница уже до отказа забита окурками моего, пока еще не японского, но уже «Милд Севена».
   – Кира, дай пепельницу, пожалуйста, – попросила Ира, взяв керамическую чашу со стола. Через полминуты на столе стояла новая, готовая принять очередные пятнадцать-двадцать окурков, «фуфелка».
   Сравнение Иры по поводу моего поведения немного меня остудило. С Настей мы помирились еще в понедельник. Мой план сработал на все сто: узнав, что я предложил Саньке попробовать себя на сцене «Армагеддона», она развеселилась так, что сразу простила мне воскресные косяки.
   В среду и четверг я снова пришел на работу опухший, потому как спать в эти две ночи особо было некогда – Настя ночевала у меня. И, откровенно говоря, мы не всегда пользовались презервативами, проверяя мою реакцию, как говорила она. Или развивая у меня психоз, как говорил я.
   В какой-то газете я однажды прочел, что если мужчина в завершении полового акта выпускает свои флюиды куда угодно, но не в женское влагалище (или презерватив, находящийся в женском влагалище), то это здорово бьет по его мозгам.
   В статье не уточнялось: страдает ли мужской мозг, если на манер порнофильмов соитие заканчивается минетом, но, в любом случае, до стадии орального секса наши отношения с Настей еще не дошли. Вечером в среду я попытался ей на это намекнуть, но она успешно намек проигнорировала. Правда, пообещала, что в ближайшее время посетит гинеколога и со следующих же месячных начнет пить противозачаточные таблетки.
   Но, честно говоря, случайная фраза Иры, родила во мне нешуточные опасения по поводу того, что месячные у Насти могут не начаться.
   Кстати, сама Ира в среду тоже ночевала у нас. В Лешкиной комнате. И, откровенно говоря, утром в четверг меня слегка одолевала зависть. Ночью Ира кричала так, что мы с Настей невольно прекращали заниматься сексом и смущенные ждали, пока мой друг закончит свое черное дело. То ли она сама по себе была такой темпераментной любовницей, то ли мой друг вырос как мужчина. Раньше ночных опер, подобной этой, в его комнате мы не слышали.
   – Ты, кстати, сама не собираешься сделать нашего Лешку папой? – нанес я ответный укол.
   – Какого Лешку? – оживился Брюс.
   – Не твое дело, – резко ответила Ира и, посмотрев на меня, покрутила пальцем у виска.
   Я лишь пожал плечами и встал.
   – Хрен с тобой, Кира, давай свой виски, – сказал я, выкладывая на барную стойку двести рублей. Бесплатные коктейли персоналу полагались только на стаф-пати или же по личному распоряжению Максима.
   Я уселся на высокий стул, посмотрел на часы – пятнадцать минут десятого. Скоро клуб открывать, а Петьки все нет… Как нет и Максима…
   – Держи, – Кира поставил на стойку мой любимый коктейль (хотя, откровенно говоря, других я и не пробовал), наклонился ко мне и тихо спросил: – Действительно, что ты так переживаешь, будто результатов экзамена в универе ждешь?
   – Ты знаешь, Кира, в каком-то смысле так и есть, – удивляясь точности сравнения, ответил я.
   – Да забей, – отмахнулся старший бармен. – Все будет хорошо, я в тебя верю.
   – Спасибо, конечно, но что-то твоя вера не помогает справиться с волнением.
   – Да не вопрос, – сказал Кира, хватая мой стакан. Я и сообразить ничего не успел, как он вылил четверть содержимого в раковину за стойкой и прямо из бутылки, без всяких мерных рюмок, налил почти до краев виски. – В подкрепление моей веры, – подмигивая, пояснил он свой поступок.
   Я сделал глоток, поморщился. Конечно, вкус был уже совсем не тот, что я люблю, но, по крайней мере, бегать по танцполу, как заведенный, мне уже не хотелось.
   А волновался я так из-за того, что сегодня должны были появиться первые результаты моей работы на посту арт-директора «Армагеддона». Петя забрал из типографии афиши на «Стиляги-пати». На вопрос «Как получилось?» отвечать по телефону он наотрез отказался.
   В типографию мы отдали три разных макета. На первом Кира в желтой рубашке и ярко-зеленом галстуке вел под руку Вику, одетую в нежно-розовое в красный горох платье. На втором наш Брюс Уиллис в синем пиджаке и темных очках в розовой оправе обнимал за талии Иру и Лену, одетых в практически одинаковые по фасону платья, только у девушки из промо-группы оно было зеленым, а у другой – желтым. На третьем толпа героев предыдущих макетов изображала дикое веселье.
   Кстати, Настя, не смотря на то, что при первой встрече я обещал сделать ее лицом клуба, в этой фотосессии участвовать постеснялась.
   На экране монитора все три макета смотрелись просто офигенно. Наша дизайнер – скромная девушка по имени Надя – постаралась на славу. Но кто знает, как оно будет смотреться вживую, на бумаге.
   Честно говоря, я даже был немного поражен тому, что «модели» ведут себя гораздо спокойнее, чем автор идеи. Может быть, им не впервой светиться в рекламе (кто знает? я не спрашивал), а может просто умеют лучше меня скрыть свое волнение.
   Но скорее всего, я волновался даже не столько из-за афиш, сколько из-за предстоящей встречи с Максимом. Еще вчера, когда он находился в Санкт-Петербурге, я отправил ему по электронной почте макеты «метеоритной стены» и проект дизайна сайта «Армагеддона». Творческую часть я дополнил финансовыми расчетами, накинув в обоих случаях по десять тысяч отката. Надо же мне как-то на ящик виски заработать?
   И, по правде говоря, эти надбавки меня и беспокоили больше всего. Если в музее астероидов десять косарей растворились, как капля в море, то на смете сайта они торчали, как гигантская опухоль на мошонке. Все, на что я рассчитывал, это на возможную неопытность Максима в создании электронных представительств. В противном случае придется петь басни на тему «Я поговорю с дизайнером, может немного скинет». Ладно, будь, что будет.
   Стакан с двойной порцией виски почти опустел, когда в главный зал быстрым шагом вошел Петя, тащивший под мышкой увесистый сверток.
   – Ребята, вы сейчас охренеете! – вместо приветствия выкрикнул он и принялся раскладывать свой груз на ближайшем свободном столике.
   Мы с Кирой переглянулись и кинулись к Пете, вокруг которого уже суетились Брюс с девчонками. И в этот короткий миг я все же уловил во взгляде Киры даже не волнение, а какой-то панический страх. Видимо от того, что он даже компьютерных макетов не видел.
   – Вот это да! – только и сказал ди-джей, вытянув из пачки «групповую» афишу. – Ну-ка, а где со мной… Вау! Ники, да ты просто гений!
   – Да я-то здесь причем? Не я ж рисовал, – смутился я, сам восхищенный тем, как здорово все получилось.
   – А вот на этом для поклонниц буду расписываться, – продолжал рассматривать афиши Женя-Брюс.
   – Ага, можно подумать они к тебе в очереди стоят, – прыснула Валя.
   – Кира, как тебе? – поинтересовался я у бармена, который рассматривал коллективное творение круглыми, как пять рублей, глазами.
   – Слушай, Ники, а ведь действительно классно получилось. Пойду за баром одну повешу, – взял Кира ту, где был он с Викой.
   – Что это у вас? – подошла к нам Таня, вышедшая из вип-зала на восторженные возгласы. – Ох, ничего себе, да вы просто красавцы! Дайте мне одну на вип!
   – Скажи же, клево получилось? – сказала девушке-бармену Ира, на что получила лишь серию кивков.
   – Так, ладно! – первым опомнился Петя, сгребая со стола произведения дизайнерского искусства. – Три афиши стандартно вешаем внутри клуба, остальные под замок! А то сейчас растащат на сувениры! Пошли, Ники.
   Провожаемые завистливыми взглядами, словно зайдя в кабинет, мы примемся прятать афиши под футболки и запихивать их в джинсы, мы покинули главный зал.
   В кабинете директора Пете были выданы скотч и ножницы, после чего он, взяв три разных афиши, отправился на расклейку. Остальные заняли свое место на сейфе. Я не удержался и еще раз просмотрел каждый вариант. Черт возьми, но ведь действительно круто получилось! И это только начало!
   С трудом отлепив глаза от этого начала, я закрыл кабинет и вернулся в зал.
   – О, Коля, ты уже здесь? – навстречу мне двигался Максим. Он появился так неожиданно, что я даже не успел по новой разволноваться. – Пойдем на вип, кофейку выпьем.
   По дороге в вип-зал мандраж все же проявился опять. Я начал искать странные нотки в голосе Максима, подозрительно глядел в его затылок и думал, как буду отмазываться, если откаты все же всплывут.
   – Таня, привет! – поздоровался учредитель с барменом. – Сделай нам два эспрессо, пожалуйста.
   – С приездом, Максим! Присаживайтесь, сейчас принесу, – с улыбкой отозвалась бармен.
   – О, это афиша новая? – заметил хозяин «Армагеддона» висящее слева от полок со спиртным визуальное сообщение о «Стиляги-пати». Тот вариант, на котором Уиллис собирался раздавать автографы.
   – Ну да, – отозвался я из-за спины шефа.
   – Клево… А это девчонки наши что ли? – удивился он. – А кто это с ними? Женька? Ничего себе! Когда успели?
   – На неделе, – смущенно ответил я. А потом решил все же покупаться в лучах славы и с гордостью ответил: – Чего откладывать в долгий ящик? Клево ж получилось?
   – Да не то слово! – восхищению Максима не было предела. – Ну, Колян, ну молодец! Дизайнера тоже сменили?
   – Да нет, тот же дизайнер.
   – Ну, в этот раз он постарался! Слушай, как круто выглядит-то! Только такие сделали?
   – Нет, всего три варианта. В кабинете все лежат.
   – Посмотрим, посмотрим. Ну, пойдем, дела обсудим, – сказал Максим и вопреки моим ожиданиям направился к самому дальнему от барной стойки столику.
   У меня снова затряслись коленки. Максим явно хочет сохранить в тайне нашу беседу. Даже от Тани. Что же его насторожило?
   Мы сели за столик, но говорить он не начал до тех пор, пока Таня не принесла две чашки кофе и не вернулась за стойку бара. Из основного зала в этот момент послышалась музыка – клуб открыл свои двери для посетителей.
   – Ну, что, как неделя прошла? – поинтересовался Максим, размешивая сахар.
   – В творческих муках, – сострил я. Учредитель улыбнулся.
   – Я посмотрел то, что ты мне прислал… – он взял паузу, во время которой у меня разве что волосы на голове не зашевелились. – Мне все понравилось. Запускай в работу, как все будет готово – оплатим. Что там по срокам?
   Чтобы не спалиться, один большой вздох облегчения мне пришлось разделить на несколько.
   – Неделю сами метеориты будут готовить, а в течение еще одной установим, – начал я доклад о временных рамках. – Сайт через месяц-полтора будет готов.
   – Супер! Надо будет, наверное, официальное открытие галереи устроить?
   – Естественно! Общественный резонанс, так сказать, создать, – улыбнулся я.
   – Над чем дальше работать планируешь? – поинтересовался Максим.
   – Ну, надо будет начинать работать со спонсорами. Пакеты составлять, предложения рассылать. Со СМИ мосты наводить.
   – А чем мы их будем завлекать? – со скепсисом в голосе поинтересовался Максим.
   – Как чем? Рекламой.
   – Где?
   – Ну, так навскидку… Афиши, флаеры, промоутеры в клубе, объявления во время конкурсов. Сайт скоро появится, там рекламу размещать.
   – Неплохо, – отхлебывая кофе, сказал Максим. Я так и не понял о чем это он – об эспрессо или же о моих соображениях.
   – Кстати, плазмы можно задействовать. Есть предложение в основном зале еще парочку повесить. Там, как ни крути, народа больше тусуется, – продолжал я высказывать свои мысли.
   – А где мы их там повесим?
   – Одну за баром, другую под пульт диджейский.
   – Думаешь, уместно будут там клипы смотреться?
   – Ну, вот мы подошли к еще одной идее, – улыбнулся я.
   – Колись, – улыбаясь, потребовал Максим.
   – Смотри, зачем нам какие-то клипы показывать? Давай делать видеоотчеты о вечеринках и их крутить на плазмах. А разбавлять их можно рекламой спонсоров.
   – Неплохая идея, а что нам это будет стоить?
   – Ну, смотри, две штуки съемка, три монтаж…
   – А почему монтаж дороже? – возмутился Максим.
   – Честно – не знаю. Короче, десятиминутный ролик нам обойдется в пять штук.
   – Да не вопрос, давай прямо завтра и опробуем. Успеешь людей срастить? – учредитель явно загорелся этой идеей.
   – Да запросто, – мое настроение становилось все лучше и лучше.
   – Слушай, ну ладно, за баром плазма ништяк будет смотреться, там и так огней много. Но под пультом… фиг его знает, – засомневался мой клубный шеф.
   – Ну, а если на ней не клипы с вечеринок крутить, а что-нибудь другое? – тут же нашелся я.
   – А что? Гольную рекламу?
   – Не, это вообще отстой. Надо подумать что.
   – Подумай, – погрозил мне пальцем Максим. – Как промо-группа? Сработались?
   – Ты знаешь, да! – отвечая, я еще не успел почувствовать подвох.
   – Злишься? – коротко спросил учредитель.
   – На кого? – изобразил я, что по-прежнему не понимаю, о чем речь, хотя на самом деле уже все понял, просто не ожидал, что Максим сам заговорит об этом. И он это тоже понял.
   – Да ладно, Коля, не прикидывайся дурачком. Ты же не такой. Все ты понял. Ни за что не поверю, что они не рассказали тебе про то, что за гарантии я просил у кандидатов на роль арт-директора.
   – Рассказали… – я отвел глаза.
   – Ну вот видишь… Второй раз спрашиваю: ты злишься на меня из-за этого?
   – Да! Злюсь! – возмущение накрыло меня так, что я не побоялся посмотреть Максиму в глаза, которые он отводить не стал.
   – Ники, неужели ты так не уверен в своих способностях? Клуб работает четвертый месяц. Помимо троицы из промо-группы, стать арт-директором до тебя пытались шестеро. Шестеро! И никто не согласился поспорить со мной на ящик вискаря, что у него получится. Все зассали. А ты – нет.
   Может быть, потому что был пьяный, хрен с ним. Но, когда ты позвонил мне на следующий день, я спросил: не передумал? Если бы ты отказался я бы не стал с тебя этот вискарь требовать и даже в стоп-лист бы тебя не внес. Ну, отказался и отказался, с кем не бывает. Но ты не отказался!
   Ты приехал в клуб и предложил мне несколько просто охуитительных идей. Знаешь, практически все из твоих предшественников говорили про фирменный стиль, про символы и прочую хрень. Но никто из них, слышишь – никто! – даже близко не подошел к музею астероидов. А ты побывал в клубе раз и предложил такое!
   Знаешь, Ники, я ведь не дурак, я прекрасно понимаю, что пиар и реклама – это двигатели бизнеса. Но вместе с тем, я отдаю себе отчет в том, что успех ночного клуба, по большому счету, случаен. Сойдутся звезды – сюда и без раскрутки толпы повалят. Выпадет не та карта – никакой рекламой народ не заманишь.
   Так что, единственный критерий, по которому я буду оценивать твою работу – это насколько твои задумки и их воплощение симпатично лично мне. Не сработает что-то – да и хрен с ним, продам клуб, что-нибудь другое открою. А сработает – так это просто замечательно.
   Знаешь что? А я, пожалуй, не буду ждать полгода. Таня! – позвал Максим бармена. – У нашего Ники теперь депозит на двадцать литров «Джека». Мы же с тобой на литровые бутылки спорили? Вискарь выдавать в любой таре – хоть стаканами, хоть бутылками. Когда будет заказывать виски с колой, за колу денег тоже не брать. Поняла?
   – Да, Максим.
   Я смотрел на него, и мне почему-то казалось, что со стороны наша беседа выглядит как разговор старшего брата с младшим. Старший, в силу большего жизненного опыта, дает младшему наставления. А младший, не понимая этого, злится и обижается. И обида у меня точно такая же. Детская. Надуманная.
   Действительно, неужели я был настолько не уверен в собственных силах? А виски – это же просто проверка была! Во дурак! Как же я сразу не додумался? Сволочью Максима посчитал, а ведь на самом деле это я сволочь. Откаты решил брать…
   Под впечатлением от речи Максима я поначалу даже решил сказать, что попытаюсь сбить цены на астероиды и сайт, но потом все ж решил этого не говорить. Хрен с ним, если его устроила такая цена, то пусть лучше ребята премию получат. Студентам деньги нужнее.
   – Все, отошел? – улыбаясь, поинтересовался Максим. – Будем работать дальше?
   – Да, – кивнул я.
   – Ну и замечательно. По большому счету ты свою работу на сегодня выполнил, вискаря у тебя – хоть залейся. Отдыхай, Ники! А я пойду, афиши гляну. А позже гульнем, – подмигнул мне учредитель-старший брат. – Я тебе такое покажу, закачаешься. Да не волнуйся, с косяками завязали.
   Максим встал и вышел из вип-зала. Я же направился к барной стойке.
   – Быстро ты, однако, на вискарь его развел, – сказала Таня, глядя, как за Максимом закрывается дверь.
   – Да, я такой, – ничего умнее сказать я не смог. И добавил: – С колой, стаканчик.
   – Пожалуй, я буду записывать: сколько ты выпил. В уме замучаюсь все эти цифры считать, – улыбнулась Таня, наливая мне коктейль.
   – Записывай, – улыбнулся я в ответ.
   – Вот он где! – раздалось от двери, и в вип-зал ввалилась шумная компания моих друзей, вместе с которыми пришла и Настя.
   – О, Таня, этим троим то же, что и мне, – успел сказать я, пока Настя поцелуем не лишила меня возможности выражать свои мысли. – А этой прекрасной даме бокал шампанского. Или тебе на работе нельзя?
   – Не знаю, но я, пожалуй, откажусь, – сказал стоящий рядом Саня. В руках у него был какой-то пакет.
   – Ну, вообще-то я не у тебя спрашивал, – улыбнулся я, отодвигая подальше от Санька стакан. – Но, раз уж ты отказываешься – нам больше достанется.
   – Вообще-то, Саша, лучше даже пропустить стаканчик, – посоветовала Настя. – На сцене себя будешь более раскрепощено чувствовать. Если, конечно, наш босс не будет против.
   При этих словах, она посмотрела на меня таким томным взглядом, что мне показалось, будто кровь в жилах сейчас закипит.
   – Ага, так значит я ваш босс?
   – Ага, – кокетливо кивнула Настя, облизнув при этом губы.
   – Ну, в любом случае, он уже отказался, так что пускай танцует на сухую, – сказал я, пытаясь придать своему лицу как можно больше серьезности, а потом, рассмеявшись, добавил: – Да ладно, Санек, если Настя говорит, что так будет лучше, давай пей.
   Мы сдвинули стаканы и бокал.
   – Босс, блин… На допинг меня толкает… – проворчал Саня, перед тем, как сделать глоток. Лешка с Ромкой разразились хохотом, мы с Настей просто улыбнулись. – Слушай, а что это ты такой щедрый сегодня?
   – Ваш босс стал счастливым обладателем двадцати литров «Джека», – нарочито громким шепотом, прикрывая рот ладонью, сказала Таня.
   – Ух ты! Я тоже хочу такой сертификат! – притворно возмутился Лешка. – Где это ты такой бонус откопал?
   – Максим решил, что я выиграл спор, – пожал я плечами.
   – Что, серьезно? – удивился Ромка. – Слушай, Коль, что ж ты такого придумал?
   – Ага, так я тебе все и рассказал. Через пару недель сам все увидишь, – подмигнул я другу.
   – Ну, кое что вы можете увидеть уже сейчас, – снова встряла Таня, указывая на висящую за баром афишу.
   – Ух ты, это Ирка, что ли? – воскликнул Лешка. – Нифига, как круто.
   – Как тебе? – поинтересовался я у Насти.
   – Коль, да это просто класс! Ни у кого в Городе нет таких афиш!
   – Да ладно, скажешь тоже. Значит круто? Ты тоже могла бы быть на одной из них.
   – Ну, еще не вечер, – ответила Настя и принялась меня целовать.
   – Эй, а я потом тоже на афишах буду? – толкнул меня локтем Санек.
   – Ты сначала докажи, что тот воскресный батл не был случайностью! – прерванный поцелуй на секунду меня разозлил. – Что это у тебя за пакет?
   – Сценический костюм, – важно ответил Санек.
   – Сценический костюм? – удивился я, заглядывая в пакет. – Кеды и рваные джинсы?
   – А в чем, по-твоему, я должен танцевать?
   – Ну… Не знаю, – растерялся я и в поисках поддержки посмотрел на Настю.
   – Это самый шик! Парень с голым торсом, – стала объяснять Настя, оценивающе глядя на Саню. – Девчонки глаз оторвать не смогут. Мы его еще маслом намажем, чтобы кожа блестела.
   – Эй! Я начинаю ревновать! – изобразил я возмущение.
   – Накурился что ли? – подал голос Лешка. Шутка была жесткой, но, тем не менее, смеялись все, включая и меня.
   – Ну, в таком случае, – вытирая несуществующие слезы, начал Санек. – Можешь сам меня маслом натереть.
   – Эй! Я начинаю ревновать! – повторила мою фразу Настя, чем вызвала новый взрыв хохота.
   – Детка, ну ты же знаешь, я не гей, – все еще улыбаясь, сказал я.
   – Ну, – Настя приблизилась ко мне вплотную, посмотрела в глаза и сказала: – Последний раз ты мне это доказывал позавчера. Мало ли, что изменилось с тех пор…
   – О… Это вызов! – сказал Ромка.
   – Принимается, – ответил я, оглядывая Настину фигуру. – Поедем ко мне, как закончишь танцевать?
   Настя закивала в ответ.
   – А я тогда приглашу в гости девочку с афиши, – сказал Лешка, отхлебывая виски с колой.
   – Эй, подожди! – возмутился Санек, кажется, не притворно. – Тогда получается, что мы с Ромкой сегодня не у дел. Комнат на всех не хватит!
   – Ну, – развел руками Лешка. – Сегодняшняя ночь – исключение из правил. Мы ведь с Колясиком везем в гости своих постоянных девушек.
   – Чего? – на этот раз непритворно возмутился Ромка. – Ты же говорил, что она так, на пару раз! Какая она постоянная?
   – Что? Леша, ты же мне говорил… – Настя замолчала на середине фразы. Она разозлилась так, что будь у нее сверхъестественные способности – гореть сейчас Лешику ярким пламенем.
   – Так! – решил я воспользоваться своим огнетушителем. – Вы двое, вам уже пора к работе готовиться, так что идите, натрите уже кого-нибудь маслом. А с этим членом я сам разберусь.
   – Ты уж разберись, босс, – попросила Настя, целуя меня в щеку. – Пойдем, Сашка, сделаем из тебя плейбоя.
   – Пойдем, – согласился Санек и, погрозив мне пальцем, добавил: – А ты не ревнуй!
   – Не буду. Давайте, звезды, порвите сегодня зал! – крикнул я им вслед. – Лешик, что за херня? Ты думай головой своей: когда и что можно говорить!
   – Да брось ты, Колясик, Настя позлится-позлится, да перестанет. Вон, пусть лучше Сестра Милосердия думает: когда и что можно говорить.
   – Да он не за себя волнуется, а за тебя! – ответил Ромка.
   – А он что, сам не может ответить? – продолжал злиться Лешка.
   – Лешик, не заводись, – достал я очередной «огнетушитель». – Но, сдается мне, Ирочки тебе больше не видать.
   – Да ну и хрен с ней! Тем более, что у меня несколько иные планы, – отмахнулся Лешик.
   – На счет Ирочки? – уточнил я.
   – Ребят, извините, конечно, – подала голос Таня.
   «Черт!» – подумал я. – «Она же слышала весь наш разговор. Как неудобно то…»
   – Ники, может быть, вы продолжите ваш разговор в другом месте?
   – Да, Тань, конечно. Это ты извини, – кивнул я.
   – О, женская солидарность… – ошибочно предположил Лешик.
   – Леша! – прикрикнул я на друга. – Мы не вип-клиенты! А потому находиться здесь не имеем права. Правильно, Таня? – бармен кивнула. – Так что, действительно, пойдемте в главный зал.
   – Ладно, пошли, – согласился Лешик. – Но ты же обещал сделать нам вип-карты!
   – Не пизди, это ты просил, а не он обещал, – Ромка схватил Лешку за руку и потащил к выходу.
   – Парни, подождите! – окликнул я друзей. – Таня, налей нам, пожалуйста, еще по стаканчику. А то на главный зал мой депозит не распространяется.
   – Сейчас сделаю, – усмехнулась Таня и принялась смешивать нам виски с колой.
   Увидев это, Лешка мигом успокоился, заулыбался и молча стал дожидаться, пока коктейли будут готовы. Вот, оказывается, чем надо тушить его гнев.
   Получив по стаканчику, мы покинули вип-зону «Армагеддона». Главный зал постепенно начинал заполняться. Половина столиков уже была занята, у барной стойки толпились несколько компаний.
   Один за другим, словно пчелки от улья, от стойки отрывались гонцы с бутылкой водки и пачкой сока в руках. Сопровождаемые «второй пчелкой», несущей рюмки и стаканы, они скрывались в недрах фиолетового зала.
   С трудом отыскав три свободных стула, мы примостились на краю стойки.
   – О, а это Вика на плакате? – заметив другую афишу, возбудился Лешка. – Может лучше ее сегодня с собой взять?
   – Вставай в очередь, ковбой, – усмехнулся я. – И про Андрюшу тоже не забывай.
   – Да он сегодня не придет, – обрадовал меня Лешка.
   – То есть, как это не придет? – я отказывался верить в услышанное.
   Пятница, а Андрюша не придет куражнуть… Нонсенс!
   – У него мутки какие-то. Так что, сказал отдыхать сегодня без него.
   – Я бы сказал: отдыхать от него, – рассмеялся Ромка.
   – Точно, – согласился я с мнением друга.
   – О, Колян! – услышал я за спиной. Повернулся на голос – это был мой знакомец с прошлой пятницы. Художник-оформитель Женя, автор «Теории о пупсах и кенах». – Здорова, мужик. Сегодня опять здесь?
   – Да, – только и кивнул я. Почему-то не хотелось вдаваться в подробности по поводу того, что в «Армагеддоне» я больше не отдыхающий. Краем глаза я заметил, что Лешик с Ромкой с недоумением интересуются друг у друга, что это за мужик. – Как и ты. Ну, что, нашел ту, что в детстве игралась с Барби?
   – В поиске, – развел руками Женя.
   В этот момент мимо нас прошли две девушки с обложки. Уложенные лаком прически, пухлые, даже слегка выпирающие, губы, груди честного третьего размера, коротенькие юбочки из которых устремлялись в бесконечность стройные ноги, стоящие на высоких каблуках.
   Эти гламурные штучки настолько диссонировали с большинством сегодняшних посетительниц, что сразу приковали к себе львиную долю мужских глаз. Я тут же подумал про себя, что если мой план по раскрутке «Армагеддона» сработает, то уже сегодняшнее большинство будет диссонировать с такими вот подружками-сестричками. Одна светло-русая, другая темно-русая.
   Но, пока я был лишь в начале своего креативного пути, и появление в нашем клубе таких конфеток выглядело каким-то незаслуженным авансом молодому арт-директору. На сегодняшний день они бы более логично смотрелись бы даже не в «Ковчеге», а в мажорной до неприличия «Плазме».
   – Ох, не уж то «Плазма» сегодня не работает? – повторил мои мысли Женя, провожая светских львиц горящими глазами. – Вот он, Колян, наш звездный час! Эти-то по любому в детстве в «Барби» игрались. Пошли?
   – Спасибо, но что-то пока не хочется, – замахал я ладонями.
   – Ну, как хочешь! Но если все будет на мази, тебя позвать?
   – Как хочешь, – махнул я рукой, стремясь поскорее отделаться от самоуверенного Кена.
   – Это что за кукольный жених? – усмехаясь, поинтересовался Лешка, когда Женя унесся устраивать свое личное счастье.
   – Да в прошлую пятницу познакомились, – начал объяснять я. – Своеобразный человек, художник, мать его.
   Я донес до парней его теорию о куклах и сексуальных предпочтениях прекрасного пола, закончив короткое повествование словесным уколом для Лешки:
   – Интересно, в кого в детстве играла Вика?
   – Ты на что это намекаешь? Я что, на гопника похож? – взвинтился Лешик.
   – Вообще-то, я имел ввиду Андрюшу, – невинно пожал я плечами. Мы с Ромкой расхохотались, а уязвленный Лешка принялся допивать свой виски.
   – Ладно, Лешик, не бери в голову. Не думаю, что его теория – верна на сто процентов, – стал успокаивать я друга. – Лучше поведай нам, что там у тебя за план на счет Иры?
   – А… – Лешка интригующе заулыбался, расправил плечи и, махом допив виски, поведал: – Да я тут подумал… С Викой я спал, с Иркой спал… Надо собрать всю коллекцию «зажигалок».
   – Так вот что ты имел ввиду, – заулыбался Ромка. – Молодчик, дерзай.
   – Что значит «дерзай»? – теперь настала моя очередь возмущаться. Ромка, видимо сообразив, что именно он только что ляпнул, густо покраснел. – Лешик, ты что, охуел? Какая, блядь, коллекция? Или я для тебя тоже уже просто знакомый?
   – Колясик, ты все не правильно понял, – Лешка примиряюще поднял руки. – Я не собираюсь спать с Настей до тех пор, пока вы с ней вместе.
   – Ты совсем ебнулся? С чего ты взял, что мы расстанемся?
   – Ой, только не говори мне, что ты собрался на ней жениться! Колясик, вы с ней знакомы неделю. Что? Или уже под венец собрались?
   Этот вопрос поставил меня в тупик. Впервые я по-настоящему задумался: чего же я хочу от этих отношений. Неделя, вместившая в себя три ночи, проведенных вместе, и достаточно крупную ссору, прошла под знаменем Сашкиного совета «Не торопить события, а просто присмотреться».
   А я присмотрелся? Да и присматривался ли вообще? Честно говоря, нет. Я просто наслаждался. Тем, что мы как-то так запросто опустили конфетно-букетный период. Тем, что она просит от меня ровно столько, сколько я хочу ей дать. И дает… Нет, тут хотелось бы большего, но ведь все еще впереди.
   А что, собственно, впереди?
   Свадьба, дети и пожизненное счастье? Пара детишек, дарящие в младенчестве бессонные ночи, а потом лишь приумножающие счастье двух любящих сердец…
   Или бесконечный распил на тему «Я на тебя потратила лучшие годы своей жизни, а ты, скотина такая, со своими дружками синячишь!» С непременным напоминанием того, что зря мы все-таки, пропустили конфетно-букетный период. И что мне непременно стоило добиваться ее расположения, тогда бы и ценил ее сейчас…
   Или же наш беззаботный секс через месяцок-другой из постельной стадии перейдет в мозго-трахательную, и мы после очередной громкой ссоры разбежимся в разные стороны? На что, собственно, и намекает сейчас Лешка.
   С одной стороны, он прав – отношениям без году неделя. Или просто неделя. Но с другой стороны она по-прежнему моя девушка!
   – Знаешь что, друг, – я слегка прихватил правой рукой Лешку за грудки, чем заставил напрячься Ромку. – Не суть, куда в итоге приведут эти отношения, но на данный момент Настя – моя девушка. И если ты хочешь продолжать оставаться моим другом, то держи свои планы при себе. А лучше вообще смени их.
   – Да ладно, Коль, притормози, – принялся успокаивать меня Ромка, пока Лешик молча усваивал полученное предупреждение. – У него все равно не получится собрать всю коллекцию.
   – Это еще почему? – спросили мы хором (я – с удивлением, Лешка – с чувством оскорбленного самолюбия), поворачивая головы на Ромку, который готовился к тому, чтобы заржать, как конь.
   – Потому что… – Сестра Милосердия сделал глубокий вдох, сдерживая рвущийся наружу поток эмоций и, посмотрев на меня, продолжил. – Для этого ему придется трахнуть и его, – после чего указал куда-то на танцпол.
   Мы проследили направление указательного пальца. По все еще пустующему танцполу к нам шел… Санек! «Зажигалка» мужского пола, новоявленный пятый элемент в коллекции «Армагеддона».
   Мы с Ромкой расхохотались так, что Кира от неожиданности чуть не выронил бутылку шампанского, после чего посмотрел на нас как на ненормальных.
   – Да ну вас к чертям! – обиделся Лешик и ушел куда-то по направлению к туалетам. Мы с Ромкой лишь проводили его слезящимися от смеха глазами.
   – Чего ржете? – поинтересовался подошедший к нам тем временем Санек.
   – Да, обсуждаем, насколько далеко готов зайти Лешик в своем стремлении подтвердить звание главного ловеласа в нашей компании, – объяснил я, вытирая слезы.
   – Ну и? – попросил продолжения Санек.
   – Не видишь что ли? Пока он готов только в туалет зайти, – кивнул в сторону фиолетового зала Ромка, после чего у нашего хохота открылось второе дыхание.
   – А ты чего, кстати, не намазался еще? – поинтересовался я, когда хохот начал отпускать.
   – Да там девчонки сейчас переодеваются, так что я пока гуляю, – развел руками Санек, после чего достал сигарету и закурил. Я последовал его примеру. Неожиданно к моей пачке потянулся Сестра Милосердия.
   – Э, ты чего? – удивленно спросил я, убирая руку с сигаретами.
   – Дай-ка и мне одну, побаловаться, – невинно улыбнулся социальный работник.
   Возражать я не стал. Пускай побалуется. В конце концов, это его жизнь. Я затянулся, попытался пустить несколько колец, но вместо этого выпустил облако дыма в собственный глаз. Выругавшись про себя, я начал вытирать выступившие слезы.
   Сквозь пелену я заметил, что танцпол начал наполняться. Несколько девушек начали танцевать перед зеркалами, а несколько подвыпивших юношей стали танцевать за спинами девушек, демонстрируя им собственные отражения.
   Между танцующими проплыл неясный силуэт, словно магнит, заставляющий парней отворачиваться от остальных особей прекрасного пола. Может, это одна из тех девиц с обложки, чьи сердца отправился покорять Женя-Кен?
   Ой! Мои щеки слегка порозовели от неловкости, когда зрение, наконец, восстановилось. В роли магнита для подвыпивших студентов выступала моя Настя в одном из своих сценических костюмов. Сейчас на ней был фиолетовый корсет, зрительно увеличивающий грудь, такого же цвета трусики и юбочка из черной сетки, которая служила скорее для усиления сексуального желания у наблюдателей.
   Глядя на свою сбывшуюся эротическую мечту, я невольно поправил джинсы. Да, мне по любому завидует большая часть посетителей клуба! Надо будет попросить Настю надеть сегодня что-нибудь для меня.
   – Что, Настен, можно идти переодеваться? – спросил Санек, когда моя девушка подошла к нам.
   Настя лишь кивнула головой, даже не посмотрев на Санька. Не отрываясь, с широкой улыбкой она смотрела мне в глаза. Взяла из моих рук сигарету, затушила в пепельнице, после чего подарила мне страстный поцелуй.
   – Пускай все знают, кому именно им следует завидовать, – кокетливо промурлыкала она, когда поцелуй был окончен.
   – Боюсь, теперь мне придется нанимать охрану, – улыбнулся я в ответ.
   Идиллию нарушил Женя-Кен.
   – Долбанные гопотелки! – возмущался он, потирая рукой правую щеку. – Воистину, Коля, верна народная мудрость: можно вывезти бабу с окраины, но окраину из бабы не выведешь ничем.
   – Кто это? – удивленно шепнула мне на ухо Настя.
   – Один знакомый, не обращай внимания, – так же тихо ответил я. – Что такое, Женя? Не получилось?
   – Да ну их! – махнул рукой художник-оформитель. Резкими движениями достал сигарету, закурил, глубоко затянулся и… замер, увидев Настю. – А ты откуда наше чудо?
   – Э, мужик, притормози! Это моя девушка! – громко сказал я, вставая между Кеном и Настей.
   – Упс, извини, старик. Что ж ты раньше не сказал? – Женя отступил на полшага назад и продолжил, обращаясь к Насте. – Вот счастливчик! Вторую неделю в клубе, а уже успел покорить одну из главных звезд! Позвольте вопрос?
   Да что ж он никак не уймется? Ведет себя так, будто мы с ним друзья закадычные.
   – Женя, может быть потом? Девушке на сцену скоро, – попытался было возразить я.
   – Один – можно, – гордо ответила Настена.
   – Вот видишь, – изображая обиду, сказал мне Женя. – И так, вы в детстве во что играли?
   – Что значит «во что?» В куклы, как и другие нормальные девушки.
   А это интересно! Тем более что я и сам хотел проверить на Насте женину теорию. Вот только… насколько она верна и к чему это в итоге приведет? Что будет означать ее ответ, если она играла в детстве в пупсов? То, что теория в корне неверная или что я – хорошо замаскированный гопник, сам того не осознающий?
   Что там Женя только что ляпнул? Бабу с окраины вывезти можно, а вот окраину из бабы никогда? А как насчет мужиков? Я ведь даже не с окраины, а из деревни.
   За размышлениями я даже не заметил, что Женя задал Насте уточняющий вопрос: «В какие именно куклы?».
   – В «Барби» – пожала Настя плечами. – Мне родители из-за границы привозили.
   – Йес! – хором выкрикнули мы с Женей и принялись обниматься, будто мы и впрямь – закадычные друзья.
   Мой душевный порыв был вызван волной облегчения, по поводу того, что независимо от правильности теории, я все ж не оказался гопником. Женя же, по всей видимости, радовался тому, что наконец-то нашел подтверждение своей теории.
   – Ребят, вы чего? – Настя смотрела на нас, как на сумасшедших.
   – А? – не понял сначала я, но, сообразив, что обнимаюсь с Женей, отпрянул от него, как от прокаженного. Тут же я заключил в свои объятия Настю, прошептав ей на ухо: – Милая, я тебя обожаю! Ты понимаешь, я ж не гопник!
   – Ты о чем вообще? – по-прежнему не понимала девушка. – Причем здесь гопники?
   Мы с Женей принялись наперебой рассказывать ей и Саньку, который так же был не в курсе, теорию о взаимосвязи между куклами в детстве и парнями в юности. Настя смотрела на нас и улыбалась, как улыбаются родители, глядя на то, как их дети рассказывают о походе в парк аттракционов с любимым дедушкой.
   – А пупсы… Это такие, лысенькие, на младенцев похожи? – уточнила Настя. Вот уж счастливое детство было у моей девушки.
   – Ну да, – кивнул Женя.
   – Мне Вика показывала. У нее таких парочка до сих пор в коробке лежит, – сказала Настя.
   Я, Санек и Ромка разразились хохотом. Да, теория Жени действительно оказалась верной. Я оказался «Кеном», а Андрюша и, как не прискорбно это осознавать, Леша, были хорошо законспирированными гопниками.
   – Ребят, вы чего? – на этот раз Настя смотрела на нашу троицу, как на дебилов.
   – Да так, это… мужское, – ответил за всех Санек.
   В этот момент в кармане джинсов завибрировала моя «Нокия», возвещая о входящем сообщении. Кому я понадобился в такое время? Достав мобильник, я увидел смс от Максима.
   «Зайди в кабинет; -)» – гласила надпись на экране.
   Попутно я глянул на время – без пятнадцати одиннадцать, скоро go-go должны быть на сцене.
   – Так ребята, вам на сцену через пятнадцать минут, а меня шеф вызывает. Пошли, – с этими словами я одной рукой обнял Настю, второй – Санька, кивнул Жене и Ромке, после чего отправился со своими спутниками в служебные помещения «Армагеддона».
   – Пойду Лешку поищу, – долетели до меня Ромкины слова.
   Краем глаза я заметил, как оставшийся в одиночестве Женя недоуменно глядел нам вслед. Вот так вот, Женя-Кен, твоя теория верна. Продолжай искать свою Барби. Коля-Кен свою уже нашел.
   Подойдя к сцене, я еще раз оглянулся на бар. Женя продолжал следить за нами, видимо, пытаясь понять, какова моя роль в клубе. Решив окончательно его добить, я направил нашу троицу на сцену. По пути за кулисы мы приветственно помахали Уиллису, который уже занял свое место за диджейским пультом, и скрылись за дверью в гримерку.
   Здесь были в сборе все go-go «Армагеддона». Вернее, полный боекомплект как раз образовался после нашего появления. Ира, Вика и Лена что-то оживленно обсуждали, но при нашем появлении смолкли.
   – Привет, девчонки! – поздоровался я с Леной и Викой, теми, кого сегодня еще не видел. – Забирайте пацана, сделайте из него секси.
   – Можешь не беспокоиться, сделаем, – встала с табуретки Вика. – Все девчонки в клубе будут его.
   – Всех не надо, – заметил я в ответ и повернулся к Саньке: – Настю мне оставь.
   Девчонки захихикали, мы с Сашкой улыбнулись, после чего я поцеловал Настю, пожелал другу удачи и через противоположную дверь вышел к своему кабинету, который я делил вместе с завхозом Натальей.
   Как ни странно, но за неделю работы в «Армагеддоне» мы так и не познакомились. И даже не виделись ни разу. Наталья работает в первой половине дня, я – во второй. Прямо как в старой песне про жаворонка и сову.
   Я попытался вспомнить, кто именно пел эту песню, но затея не увенчалась успехом. Впрочем, как и попытка открыть дверь в кабинет. Заперто.
   Видимо, Максим где-то задерживается, решил я и, достав ключи, принялся открывать дверь. Снова неудача! Кабинет был заперт, а в замочной скважине изнутри торчал ключ.
   Зазвонил мой телефон, я достал из кармана трубку – Максим.
   – Алло?
   – Ники, это ты в кабинет ломишься?
   – Я, – ответил я, удивляясь такой реплике учредителя.
   – Сейчас откроем, – сказал Максим и отключился.
   «Что значит „откроем“? Он там не один?» – думал я, пока со стороны кабинета поворачивался в замочной скважине ключ.
   Дверь кабинета распахнулась…
   – Заходи, – кокетливо улыбаясь, сказала мне одна из тех двух «девушек с обложки», что несколько минут назад отшили Женю-Кена.
   Стараясь не показывать своего удивления, что давалось мне с большим трудом, я переступил порог кабинета и тут же увидел вторую девушку, а заодно и Максима.
   – Ники, заходи быстрей и закрывай дверь, – сказал мне он. – Сейчас будем веселиться. Кстати, знакомься. Это – Маша, а это – Юля. Девушки, это – Ники. Талантливейший клубный пиарщик Города и наш арт-директор.
   – Ты не говорил, что она такой симпатичный, – продолжая улыбаться, сказала Маша – брюнетка, которая открывала мне дверь, а теперь опиравшаяся на край моего стола.
   – Какой он душка, – согласилась с подругой блондинка Юля, сидящая на столе завхоза, закинув ногу на ногу.
   – Здравствуйте, дамы, – улыбнулся я в ответ и поочередно поцеловал девушкам руки.
   – Еще и галантный, – хохотнула Маша.
   – Не то, что некоторые, – добавила Юля и заигрывающее посмотрела на Максима, который расположился в кресле завхоза.
   – Ники, вечно ты меня выставляешь невоспитанным хамом, – шутя, упрекнул меня Максим.
   Я хотел было отшутиться в ответ, но, посмотрев на стол перед своим шефом, потерял дар речи.
   На листе плексигласа, покрывавшем рабочее место завхоза, лежал пустой полиэтиленовый пакетик, пластиковая карточка и… несколько дорожек белого порошка.
   – Что это? – спросил я, указывая пальцем и таращась на этот натюрморт. Вопрос прозвучал донельзя глупо. Не надо быть специалистом по запрещенным препаратам, чтобы понять – что было на столе.
   Но откуда? Я же общался по этому поводу с ребятами из госнаркоконтроля. У Ромки не раз интересовался. Ответ один – нет в Городе такой дорогой дури.
   – Это – сахарная пудра, – вырвал меня из размышлений голос Маши.
   Брюнетка оторвалась от стола и нарочито медленно, еле переставляя ноги, подошла ко мне, непрерывно гипнотизируя меня своими карими глазами и широко улыбаясь. Получилось довольно эффектно, особенно учитывая тот факт, что остановилась она только тогда, когда уперлась в меня своей грудью третьего размера.
   – Будет не больно.
   С этими словами она взяла меня за лицо, не давая закрыть рот. Выглядело это до невозможности пошло, но здорово возбуждало. Набухающая головка уже вовсю вела бой с неподатливой джинсовой тканью, тем более, что Маша принялась меня целовать. Так же пошло, засунув в мой рот язык прежде, чем коснуться моих губ своими.
   – Вот это да! – выдохнул Максим.
   Поцелуй прекратился, потому что все, кто находился в этот момент в кабинете, разразились хохотом.
   – Ну, как? – поинтересовалась сексапильная брюнетка, продолжая смотреть мне в глаза и обнимая за шею.
   – Сладко. Действительно сахарная пудра, что ли?
   Мы снова принялись целоваться. Я нагло ухватил Машу за упругую ягодицу. Она не возражала, поглаживая меня в области гульфика.
   Появляется нестерпимое желание расстегнуть ширинку на джинсах. Раздается шумный вдох. Я отлепляюсь от девушки и поворачиваюсь на звук.
   – Эх! – выкрикивает Максим, запрокидывая голову, попутно то зажмуривая, то широко раскрывая глаза.
   – Теперь твоя очередь! – говорит мне Юля и сползает под стол.
   Раздаются мужские постанывания – блондинка уже во всю делает Максиму глубокий минет. Мне на голову надевается неизвестный головной убор, и тут же Маша толкает меня так, что я упираюсь в свой стол и опираюсь на него руками. Не поднимая туловища, девушка встает передо мной на колени, расстегивает ширинку и начинает сосать мне член, растягивая в улыбке занятый рот и довольно поглядывая на меня.
   Я смотрю на все это широко раскрытыми глазами, пытаясь осознать, когда я успел получить волшебный билет в кино, позволивший через монитор компьютера попасть в порнофильм.
   При этом никак не могу понять: что меня возбуждает больше – минет в исполнении Маши или возможность наблюдать за минетом в исполнении Юли.
   Меня прошибает пот. Пытаясь вытереть крупные капли со лба, я натыкаюсь рукой на головной убор. Снимаю его – это оказываются синие кружевные стринги. Нет сомнения – Машины.
   Я опускаю на девушку удивленный взгляд. С закрытыми глазами она постанывает то ли от искреннего удовольствия, то ли согласно образу порно-звезды. Чуть подавшись вперед, я смотрю на ее попку, обтянутую джинсовой мини-юбкой. От мысли, что под ней ничего нет, возбуждение становится еще больше.
   Юля тем временем садится на Максима так, что находится спиной к нему и лицом к нам. На нас она не смотрит, ее глаза закрыты, изо рта вырываются стоны, а руки мнут собственную грудь.
   Между тем, неизвестно откуда, в руках Маши появляется презерватив. Она разрывает упаковку и закидывает в рот резинку черного цвета. Он кажется мне пошлым, но сейчас любая пошлость только усиливает возбуждение. Девушка начинает надевать кондом ртом.
   Когда процедура заканчивается, я хватаю ее за плечи и поднимаю. Ее лоб блестит от пота, а глаза полны похоти. Мы целуемся, она рукой продолжает массировать мой пенис. Я, в свою очередь, поднимаю рукой ее юбку, чтобы убедиться в том, что это были действительно ее трусики.
   Пальцы упираются в гладко выбритую вагину, мокрую настолько, что тут же проскальзывают внутрь девушки. Она издает стон и слегка оседает, пытаясь глубже протолкнуть в себя мои пальцы.
   Я хватаю Машу за бедра и поднимаю. Обхожу стол и сажу ее так, чтобы мне было видно Юлю с Максимом, которые пока предпочитают не менять позу, после чего резко вхожу в девушку.
   Она широко раскрывает глаза и начинает стонать, увеличивая громкость с каждым моим движением. Я, то впиваюсь в ее губы, то откидываю голову назад, пытаясь при этом вспомнить, насколько громко играет музыка в подсобке клуба и не услышит ли кто звуки нашей оргии.
   Маша прогоняет эти мысли, вырвавшись из моих объятий. Ей тоже интересно смотреть на свою подругу и моего шефа. Она встает на колени, широко раздвигая при этом ноги. Мы продолжаем секс-марафон «по-собачьи», адаптировав позу к окружающей среде.
   «Вот тебе и гопотелки», – думаю я. – «Женя-Кен, да ты просто неудачник! Подросток-переросток».
   Юля в порыве страсти бьет рукой по клавиатуре, и на мониторе появляется изображение с камеры, снимающей сцену. На сцене танцуют Санек и Настя.
   Я смотрю на свою девушку, и меня ничуть не мучают угрызения совести от того, что я изменяю ей буквально в нескольких метрах. Наоборот, эта ситуация доводит возбуждение до нереальных высот. Этакое подглядывание наоборот.
   Подумав об этом, я кончаю так, что не могу сдержать собственных стонов. Оргазм такой, что тело начинают сотрясать судороги. Маша не отстает, и наши голоса сливаются в какой-то дикий дуэт.
   Я обессилено падаю в кресло, она остается лежать на столе. Мы оба глубоко и часто дышим. Пот течет с меня непрерывными потоками, а в голове крутится немыслимой силы торнадо из каких-то случайных, абсолютно не связанных между собой, мыслей.
   В измененную реальность меня возвращает дуэт Юли и Максима. Блондинка начинает сползать на пол, но, заметив в какой позе отдыхает ее подруга, из последних сил подтягивается на столешницу и замирает на ней.
   Мы с Максимом смотрим друг на друга безумными глазами и улыбаемся, словно шестнадцатилетние школьники, только что ставшие мужчинами с девушками по вызову.
   Он приподнимает брови, интересуясь моим состоянием. Я в ответ поднимаю большой палец. Он начинает вращать вокруг друг друга указательные пальцы, предлагая повторить.
   Нет! Не просто повторить! Он предлагает поменяться!
   Эрекция возвращается ко мне со скоростью реактивного самолета. Максим кидает мне презерватив, я произвожу «замену резины» и встаю, придерживая рукой расстегнутые джинсы, одновременно скрывая от шефа размеры своего достоинства. При этом замечаю, что учредитель так же не горит желанием меряться со мной письками.
   Мы меняемся местами. Он берет Машу за бедра и начинает заниматься с ней сексом в той же позе, что и я. Я же, наоборот, переворачиваю Юлю на спину. Увидев меня, блондинка улыбается и, обхватывая ногами, привлекает к себе.
   Я сходу беру быстрый темп и смотрю на то, как Максим трахает Машу. Брюнетка на какое-то время открывает глаза, смотрит на нас с Юлей и, как мне кажется, начинает стонать громче.
   Юля поворачивает голову на стон подруги и довольно улыбается – ей тоже нравится наблюдать за сценой на соседнем столе. Максим так же не отстает в подглядывании.
   В этот раз наши оргазмы сливаются в безумный квартет. Мы с Максимом все так же валимся в кресла, девушки по-прежнему остаются лежать на столах.
   В моей голове вновь возникает торнадо. Пот заливает глаза, а футболку так и вовсе можно выжимать.
   Минут десять в кабинете царит тишина, которую первым нарушает Максим.
   – Ну что, девчонки, у нас круче, чем в «Плазме»?
   – Хочу вип-карту-у-у-у! – томно произносит Маша.
   – И я-я-я-я! – вторит ей Юля.
   – Принято, девушки, – подаю голос я.
   Девушки начинают шевелиться. Встают со столов, поправляют на себе одежду. Маша подхватывает свои трусики и надевает их. Юлю, кажется, отсутствие нижнего белья вообще не беспокоит. Может, она прямо так и пришла?
   – Мальчики, вы просто умницы! – говорит Юля, обнимая Машу за талию. – Правда, Машуль?
   – Точно, – соглашается Маша. – Вы заслужили бонус.
   Девушки начинают страстно целоваться. Максим выпучивает глаза, я картинно прикрываю их рукой. Эрекция снова возвращается, но два подряд мощнейших оргазма не оставляют никакого желания заниматься сексом в ближайшие пару часов. Похоже, Максим со мной солидарен.
   – Девушки, хотите выпить чего-нибудь? – спрашивает он, застегивая джинсы.
   – Мы уж думали, ты не предложишь, – смеется Маша, отлипая от подруги.
   – Только приведем себя в порядок, – добавляет Юля.
   – Тогда встречаемся на випе? – уточняет Максим.
   – Ты сначала нас выпусти, – подмигивает Юля.
   – Сию секунду, – Максим подходит к двери и поворачивает ключ. – Пойдемте, провожу вас. Ники, присоединяйся.
   – Чуть позже, – говорю я и остаюсь в гордом одиночестве.
   К этому моменту в голове крутится лишь одна мысль: «Нихуя себе!». Как у того горе-водителя из некогда популярного ролика. Чего он там обожрался? Бутерата?
   Глупо улыбаясь, я смотрю на монитор. На сцене снова Санек и Настя. Неплохо танцуют. Каждый сам по себе. Настя заводит парней, Санек девушек.
   Я щелкаю мышкой, и камера выхватывает кусок зала. Вот это да! Различия по половому признаку на лицо! Практически все особи женского пола на танцполе находятся напротив «Сашкиной» половины сцены. Мужского же – напротив «Настиной».
   Я встаю с мыслью отправиться на вип и выпить стаканчик-другой виски с колой. Открываю дверь кабинета и сталкиваюсь нос к носу с Викой.
   – Ты что творишь, джентльмен? – сходу набрасывается она на меня.
   Черт! Она все слышала! Вот влип! Так, надо все отрицать. Я вспоминаю, что какой-то мужской журнал писал о том, что для женщины измена не считается доказанной до тех пор, пока мужчина не признает сей факт.
   – Вика, ты о чем? – спрашиваю я, как ни в чем не бывало.
   – Ах, ты еще спрашиваешь, о чем это я? – «зажигалка» с третьим размером груди прижимает меня к стене. – Я тебя видела в понедельник утром. Поругался с Настеной и сразу к другой побежал?
   Ах, вот она о чем! Меня накрывает волной облегчения.
   – И что ты сделаешь? – повышаю я голос. – Пойдешь и все расскажешь Насте? Или попытаешься оторвать мне яйца?
   Ответный напор несколько охлаждает Вику.
   – Нет, в твоем случае попытаюсь откусить, – улыбается она и нежно касается меня в районе ширинки. Обнаружив там не успевшую пройти эрекцию, ее глаза удивленно округляются. Она улыбается и выдает: – Хотя, скорее всего, я просто оближу их и сделаю тебе классный минет.
   После этого она проводит языком по моим губам и удаляется в гримерку. Я стою какое-то время, прижавшись к стене, ошарашенный таким поворотом. Во рту пересыхает, и я все-таки отправляюсь на вип смочить горло.
   Проходя мимо сцены я машу Ире и Лене, сменившим на сцене Настю и Саньку. Они машут мне в ответ. Я собираюсь махнуть рукой и Брюсу, но пульт пуст! Где это он?
   Нашего резидента я нахожу в вип-зале. Он вместе с другими посетителями смотрит хоккей. Городской «Зенит» летит в гостях хабаровскому «Амуру» с неприличным счетом – 0:5.
   Максим с девушками уже здесь. За столиком в углу пьют шампанское и тоже следят за игрой. Увидев меня, призывно машут. Я подхожу к ним, Юля придвигает мне бокал с игристым вином. Я делаю глоток и смотрю на экран плазмы.
   В ворота «Зенита» влетает шестая шайба, по вип залу проносится болезненный стон. На экране пускают повтор гола с камеры, висящей над воротами, и меня осеняет!
   – Максим, я знаю, что мы будем показывать на плазме под диджейским пультом! – говорю я учредителю.
   Не смотря на то, что идея возникает не вовремя, Максим ставит на стол свой бокал и наклоняется в мою сторону.
   – Рассказывай.
   – Мы повесим камеру над диджейским пультом, чтобы она держала в кадре сам пульт и руки ди-джея. Покажем народу процесс сведения.
   – Хм… – на секунду задумывается учредитель. – Брюс, ну-ка иди сюда!
   – Чего изволите? – подходит к столику Уиллис.
   – Покажи руки, – приказывает Максим.
   – Чего? – не понимает ди-джей.
   – Руки, пальцы покажи свои, – подключаюсь я.
   Женя-Уиллис с недоумением демонстрирует нам растопыренные пальцы.
   – Маникюрчик не помешает, – делает заключение Маша.
   – Отправим, – говорит Максим.
   – И хоккей уже не посмотрит, придется все время за пультом торчать и не халявить, – говорю я.
   Уиллис меняется в лице.
   – Как? Все время торчать?
   – Ладно, разберемся, – заключает Максим. – Иди Женя.
   Ди-джей недоуменно пожимает плечами и выходит из вип-зала.
   – А креатив-то повышается. После снежка-то, – подмигивает мне Максим.
   – Ага, так и прет! – соглашаюсь я и смотрю на время – без пяти три. – Ладно, пойду я наших зажигалок рассчитаю, да домой поеду.
   – Бывай! – Максим жмет мне руку.
   – До встречи, Ники, – хором говорят девушки, я отвечаю им воздушным поцелуем и возвращаюсь в кабинет.
   Здесь на меня накатила волна усталости, как будто я вагон угля разгрузил.
   «Еще бы, не накатила, после такого секса», – усмехнулся я, но улыбка получилась какой-то не настоящей. Мне было совсем не весело. Меня начинала мучить совесть. Пытаясь прогнать дурные мысли, я вспомнил слова Лешки о том, что после первой измены всегда совестно, но это не помогло.
   Дело было не в измене, а в обстоятельствах, которые ей сопутствовали.
   Порошок.
   Господи, да ведь это не покурить! Это – то же самое, что уколоться! Приехали, Ники, вот так незаметно и появились тяжелые наркотики. Нет, стоп! Я только попробовал. И тут же завязал. Все!
   Пытаясь отвлечься, я вернулся к выполнению клубных обязанностей. Открыл сейф, чтобы достать оттуда деньги для девчонок и Сашки…
   И тут же, густо раскрасневшись, захлопнул дверцу. Снова приоткрыл, заглянул внутрь – не показалось. На полке с коробочкой, в которой хранилась наличность, лежали два пакетика с белым порошком.
   Испытывая неизвестно откуда появившееся чувство неловкости, я взял денежную коробку, пытаясь не смотреть на пакетики. Сев за стол, я достал деньги и отсчитал шесть с половиной тысяч – по штуке девчонкам и две с половиной Сашке.
   Подумав немного, я взял еще пять тысяч. С Максимом как-нибудь объяснюсь, а всем нашим «зажигалкам» сегодня выдам по тысяче рублей премии.
   В конце концов, в «Армагеддоне» началась новая жизнь! А может быть этим широким жестом я всего лишь пытался договориться с собственной совестью.

Часть вторая. iPechen»

Глава шестая. Короткое подвисание

   «Превышен лимит по полученным мегабайтам за день».
   Безапелляционная надпись на экране монитора ухудшила и без того плохое настроение. Часы показывали только одиннадцать утра. Несмотря на то, что все намеченные на неделю задачи были давно выполнены, уходить раньше трех из редакции было не принято. Даже в пятницу.
   Может отпроситься? Хотя, Палыч запросто может придумать очередное задание, так что нужно продолжать изображать кипучую деятельность. Но без доступа во всемирную паутину сделать это будет проблематично.
   Бдыщ!
   Раздавшийся выстрел заставил меня подпрыгнуть на стуле. Я даже не сразу сообразил, что это всего лишь входящее смс.
   Настя!
   «Поставь на мои сообщения выстрел! Ну, поставь!»
   Поставил, блин. И теперь, получая от своей девушки очередное послание, я частенько вздрагивал от неожиданности.
   Подхватив со стола свой Айфон, (собственно, покупка которого и сподвигла Настю на такую просьбу) я прочитал на экране:
   «Милый, я сегодня у тебя?;)»
   Как будто существовал другой вариант! За два месяца, что мы были вместе, Настя всегда приезжала ночевать ко мне после клуба – в пятницу и субботу. Плюс ко всему один раз среди недели – во вторник или в среду.
   Такая регулярность внесла перестановки в наше с парнями совместное проживание – Санька переехал к Ромке, а я занял отдельные апартаменты. Против таких пертурбаций парни ничуть не возражали. Тем более, что Санек по пятницам и субботам дома вообще не ночевал. Наш танцор пользовался такой популярностью у противоположного пола, что снимал девушек исключительно со «впиской», из принципа. Хотя, по правде говоря, это его снимали. Тут с какой стороны посмотреть.
   Остальные же парни получали в будние дни прекрасный завтрак в исполнении Настены, а в субботу и воскресенье превосходный домашний обед.
   Лешка даже начал шутить, что, когда мы с моей девушкой решим снять отдельную квартиру, он объявит трехдневный траур в нашем холостяцком жилище. Настя от подобной перспективы приходила в восторг. Чего нельзя было сказать обо мне.
   Не смотря на то, что ссорились мы крайне редко, да и то – по мелочи, в наших отношениях было не все так гладко, как казалось людям со стороны, моим друзьям, да и самой Насте.
   Любовная лодка разбилась о быт? Нет. В нашем случае любовная лодка разбилась о… секс. Вот так.
   Не то, чтобы мне его не хватало. Нет, Настя была готова заниматься со мной сексом где угодно и когда угодно. Но… Все это было однообразно. Как… В Советском Союзе? Три, максимум четыре, позиции и все. И как-то разнообразить нашу сексуальную жизнь она отказывалась под любым соусом.
   Минет? Нет, что ты! Я не такая! И вообще, зачем тебе все эти извращения? Тебе что, секса не хватает?
   Может куннилингус? Нет, обойдемся без него! Ты ведь не просто так предлагаешь, верно? Ты ведь в ответ минет попросишь, а я не такая!
   «Я жду трамвая!» – думал я, возбуждая себя фантазией о сексе с симпатичной вагоновожатой. Когда пенис становился достаточно твердым, мы попеременно использовали эти три-четыре позиции («миссионерская», «наездница», «мальчик сзади, оба на боку» и, иногда, «по-собачьи»), после чего я пытался поскорее заснуть. Чтобы когда Настя захочет повторить, видеть пятый сон.
   Хотя, справедливости ради, иногда сексуальные просветления в нашей постели все-таки случались. Так сказать, когда Настя была под допингом. Бутылочка шампанского на двоих или пару рюмочек текилы… Но, на моей памяти такое случалось лишь два раза. Да и те были больше месяца назад.
   В итоге секс перестал меня вдохновлять. Нет, не разонравился. Именно перестал дарить вдохновение, давать почву для размышлений над новыми идеями.
   Как вообще они появлялись? Как пришел ко мне в голову «Музей Астероидов», что мы с помпой открыли в «Армагеддоне» три недели назад? Как я сообразил устраивать фотосессии с лицами клуба для афиш?
   Сложно сказать, как именно они рождались. Иногда я просто лежал в темноте, готовясь ко сну, и тут… ба-бах! Эврика! А бывало и так, что я сидел на унитазе с сигаретой и долго размышлял над чем-то, думал, как бы это сделать получше.
   Но самые классные вещи всегда появлялись в моей голове после хорошего секса и мощного оргазма, когда я просто лежал без сил и смотрел в потолок. В голове бушевал бешеный смерч из всевозможных мыслей, отдельных фраз или даже звуков. И в этом вихре я и разглядывал те вещи, которые приводили окружающих в восторг.
   Теперь же мне было не до идей. Желание избежать повторения скучного полового акта, убивало зарождавшийся смерч гениальных задумок еще на стадии легкого ветерка.
   Попытки поговорить об этом с Настей ни к чему не приводили. Она либо делала вид, что не понимает, либо заводила песню про ожидание трамвая. В итоге…
   В итоге, я начал искать вдохновение между ног других девушек. Но и здесь все оказалось не так просто. Чтобы запустить атмосферно-мыслительное явление, просто оргазма было не достаточно. Помимо физического процесса, мне была важна еще и эмоциональная составляющая. Когда не было эмоций, не было чувств к партнеру, оргазм превращался в обыкновенное семяизвержение, удовлетворение животных инстинктов. Единственная мысль, которая посещала меня в такие моменты – поскорее принять душ и убраться восвояси.
   Алкоголь на роль «стартера» для «двигателя гениальной мысли» годился слабо, поэтому мой депозит виски в вип-баре «Армагеддона» тратили мои друзья. Которым, честно говоря, я так и не признался в том, что за пакетики лежат в сейфе у нас с Максимом, и которые моему начальнику поставлял какой-то друг детства, живущий не то в Питере, не то в Москве.
   Но друзьям об этом знать было незачем. Ромка бы по любому устроил мне промывку мозгов гораздо более глубокую, нежели после того, как я в последний раз накурился. К «ракетам», я, кстати, тоже больше не прикасался. Слишком яркие впечатления оставил косяк, когда я переругался и с Настей, и с друзьями.
   Не без труда (или все ж таки, не без пакетиков?), но идеи продолжали рождаться в моей голове. Пожалуй, главным прорывом здесь была серия «Mash-up» вечеринок, где ди-джеи играли все, что им взбредет в голову – от Земфиры до Linkin Park. И, представьте себе, именно благодаря этим вечеринкам в клубе стало собираться нереальное количество народа. Мы уверенно шли к тому, чтобы столкнуть «Ковчег» с его Арарата. Вот только…
   Только увеличить лимит интернет-трафика на моем рабочем месте это обстоятельство никак не помогало. Что ж, пришло время отправляться на переговоры, вернее идти на поклон, в кабинет к нашему сис-админу. Да-да, именно в кабинет, а не в серверную, как это случается в большинстве историй с bash.org.ru.
   Нашего сис-админа звали Александр. Несмотря на то, что мы были с ним одного возраста, обращаться к нему с панибратским Саня или Санек язык не поворачивался. Не только у меня, но и у всей редакции. Было в нем что-то такое, что внушало уважение и вызывало благоговейный страх у обыкновенных юзеров.
   Александр не носил бороду и замусоленный свитер, как те же «тру админы» с башорга. Одевался подчеркнуто официально – брюки, рубашка с галстуком и безрукавка, был на пол головы выше меня и раза в полтора шире.
   Гладко выбритое лицо украшали очки, которые придавали ему еще больше интеллигентности. Когда же он начинал говорить, то меня невольно начинали посещать сомнения на тему «А действительно ли я получил высшее образование?» – таков был его объем знаний во всевозможных компьютерных технологиях.
   Поговаривали, что он вот-вот сбежит от нас в «Мегафон», но пока он нес свою боевую вахту по защите компьютерной сети «Региональных вестей», а заодно и бюджета газеты от излишних трат на оплату интернет-трафика, путем жесткого его лимитирования.
   – Александр, разреши? – просунул я голову в дверной проем.
   – Заходи! – не оборачиваясь, разрешил сис-админ. Он сидел перед монитором и производил какие-то известные лишь ему манипуляции.
   – О, блин! – вырвалось у меня, когда он обернулся. Я впервые увидел его без очков и, даже признаться, не узнал. Собственно, неизвестные манипуляции оказались процедурой по протиранию стекол на очках.
   – Что, не узнал? – ухмыльнулся он, возвращая очки на нос. – Так лучше?
   – Так привычнее, – дипломатично ответил я. – Я собственно, вот по какому делу. Время еще до полудня не дошло, а у меня трафик кончился.
   – Так экономить надо! – развел руками Александр. – Для почты и новостных лент двести пятьдесят метров в день – за глаза.
   – Ну… Может… Все-таки… Как-нибудь можно мне хотя бы еще метров тридцать. А? За мной не заржавеет, – посмотрел я на сис-админа умоляющим взглядом.
   – Хм… – Александр на секунду задумался, а потом развернулся к компьютеру и принялся просматривать какие-то данные. – Нет, ну ты тоже молодец! – выдал он полминуты спустя, от чего я напрягся: – На сайте «Армагеддона» столько висеть! Он же тяжелый, как ламповый монитор на двадцать один дюйм!
   Я мысленно хлопнул себя по лбу, думая о том, что надо было заказать дизайнерам еще и лайт-версию. А еще я хохотал в душе от того, что понял: Александр в курсе, на что тратит корпоративные мегабайты наш сорокалетний девственник Дмитричков.
   – Ничего не могу с собой поделать, – произнес я извиняющимся тоном.
   – А у тебя там подвязки есть? – поинтересовался Александр.
   Ага! Кажется, договорились!
   – Конечно! Еще какие! Желаешь сходить?
   – Да вот, думаем с друзьями как-нибудь выбраться.
   – Ну, окей! – широко улыбнулся я. – Как соберетесь – маякни. Устрою вам столик и бесплатный проход.
   – Даже так? – компьютерный гений был приятно удивлен. – Ладно, ставлю тебе лимит в пятьсот мегабайт. Только никому не говори!
   – Я – могила, – от переизбытка эмоций я чуть было не перекрестился, но вовремя остановил себя. – Спасибо, товарищ админ!
   – Не за что! Я подойду, как мы созреем.
   – Окей! Спасибо еще раз старик, я пошел.
   – Бывай, – ответил Александр и развернулся к монитору.
   Вот так вот все оказалось просто! Не такой уж Александр и ужасный, как малюют его наши девчонки. Надо будет с ним познакомиться поближе. Выгодное знакомство, как ни крути. Как придет в «Армагеддон», надо будет угостить его вискарем из государственных запасов.
   Вернувшись на свое рабочее место, я принялся обновлять открытые страницы.
   Мои сообщения (1)
   Я обновил страничку «ВКонтакте» одновременно с сигналом Агента о новом письме. Послание в социальной сети мне оставил наш Санечка, вопрошающий, куда это я пропал из аськи.
   «Трафик закончился. Пошел, выпросил у админа двойной лимит :))))» – отбил я в оранжевое окошко.
   «Почку продал? :))))» – поинтересовался Санек.
   «Почти :))))» – отрапортовал я.
   «Кстати, смотри чего нарыл. Оказывается, Стив Джобс перенес операцию по пересадке печени. Во как оказывается. Никогда бы не подумал».
   Сначала я хотел ответить другу, что с деньгами-то яблочного короля можно было не только печень заменить, но тут мой взгляд упал на Айфон.
   «А что тебя удивляет?» – отправил я для затравки и тут же добил: «Это же iPechen»!».
   Я успел скурить сигарету, пока от друга пришло следующее сообщение:
   «Коля, ну нельзя же так со мной! Тут весь офис понять не мог, с чего вдруг у меня истерика случилась. Пришлось показывать. Теперь работа встала, все под столами от смеха :)))))».
   «Ну, простите великодушно. Не хотел :))))».
   «Это ж надо было такое завернуть! iPechen»! :)))) Хочу себе такую же!»
   «Так зарабатывай!;)»
   «Вот я и зарабатываю :)))) Ты ж знаешь – на двух работах пашу :))))»
   «Знаю я, как ты пашешь:))) Кстати, о заработке. У тебя знакомых нет, через кого платеж можно провести? Не бесплатно, естественно;)»
   «О, в воздухе запахло откатиком?;)» – сразу догадался Санек.
   «Я предпочитаю назвать это премией :)))))» – ответил я, заодно успокаивая свою совесть.
   «А у тебя самого разве нет? Ты ж говорил, что у ваших рекламщиков у каждого своя фирма? Или нет?
   Точно! Как же я сразу не сообразил!
   «Саня! Да ты просто гений откатной системы!» – набил я комплимент.
   «Да ладно, это ты у нас гений по зарабатыванию денег из воздуха :))))» – отмахнулся Санек. Благодарить я его не стал. Честно говоря, в последнее время я уже не считал это комплиментом.
   «Ладно, побегу к рекламщикам! До связи!» – отбил я и встал из-за компьютера.
   Я направился прямиком в коммерческий отдел, что располагался этажом ниже редакции. К своему любимому менеджеру Антону.
   В последний месяц он предпочитал пользоваться моим талантом, когда требовалось написать его клиентам очередную джинсу. Сотрудничество было взаимовыгодным – он получал довольных клиентов, я, не заморачиваясь, перевыполнял план, что сулило солидную премию. Так что мы неплохо понимали друг друга, когда дело касалось возможности заработать лишнюю копеечку.
   Однако, меня здорово мучила совесть. Этот откат должен был стать моим третьим на посту арт-директора «Армагеддона» и самым крупным. Предыдущие два я поимел с сайта и «Музея Астероидов». Хотел было, отдать их в качестве премии дизайнерам, но вовремя спохватился. Они и так прилично заработали, а лишние двадцать штук на дороге не валяются.
   Сейчас же речь шла о сумме гораздо большей. Светящиеся стаканы от студии Артемия Лебедева настолько понравились Максиму, что он решил закупить для начала триста штук по тысяче рублей за каждый.
   Сказано-сделано, но в процессе переговоров с менеджерами Лебедева, выяснилось, что такую оптовую партию они готовы отдать нам по семьсот рублей за один стакан. В итоге, разница выходила, как не сложно догадаться, в девяносто тысяч, которые легко могли осесть в моем кармане при наличии фирмы-посредника.
   Этой-то фирмой я и предполагал сделать Антона.
   Но, как ни крути, если называть вещи своими именами – это была далеко не премия, а самый обыкновенный откат. То есть, я самым наглым образом собирался украсть у Максима без малого сто тысяч рублей. У Максима, который фактически стал мне старшим братом.
   Поэтому, путь на соседний этаж я преодолевал с невероятно медленной скоростью, зайдя на полпути в мужской туалет. Закрывшись в кабинке, я справил нужду и решил еще раз покурить, чтобы оттянуть момент, когда обман моего клубного босса примет необратимый характер.
   Я вставил сигарету в рот и принялся хлопать по карманам в поисках зажигалки, которую я, по всей видимости, забыл на столе. Но… что это? От похлопывания по левому карману пиджака раздавалось еле заметное шуршание.
   Сунув руку в карман, я достал оттуда полиэтиленовый пакетик с вакуумной застежкой. Вот так сюрприз! Интересно, откуда у меня оказался снег? Видимо, с прошлых выходных завалялся…

   Через минуту совесть отключается. Теперь я – универсальный солдат по зарабатыванию бабла.
   Я выхожу из кабинки, направляюсь к умывальнику и смотрю на себя в зеркало. На лбу выступили капельки пота, зрачки расширены. А не спалюсь ли? Да ну! Какая разница от чего у меня могут быть расширены зрачки? От предвкушения халявных денег могут быть? А почему бы и нет?
   Я умываюсь, смывая капли пота, и покидаю мужскую комнату. Мигом сбежав в низ по лестнице, я уверенной походкой вхожу в офис коммерческого отдела. Антон разговаривает с кем-то по телефону. Увидев меня, он тыкает пальцем себе в грудь, я киваю в ответ. Он показывает мне три пальца, прося подождать. Я в ответ достаю так и не скуренную сигарету и указываю ей на выход. Получив одобрительный кивок, я покидаю офис рекламщиков и направляюсь в мужской туалет.
   Антон пунктуален до не приличия. Дверь туалета распахивается ровно через три минуты – я засек по часам.
   – Хорошо, что зашел, – с порога начинает он, подкуривая себе и мне. – У меня к тебе дело, как обычно, на сто штук.
   – Нет, Антоха, – улыбаюсь я. – Это у меня к тебе дело. Правда, не на сто, а всего лишь на девяносто. Да и то, тебе отдам только двадцать. Но зато я сейчас называю реальную сумму, а не, как у тебя, метафорическую.
   – Что за тема? – глаза Антона загораются. Все рекламные менеджеры падки до денег. Работа у них такая.
   – У тебя же есть своя фирма?
   – ИП, – уточняет рекламщик.
   – Не важно, – отмахиваюсь я. – Платеж через тебя можно провести?
   – Какой именно платеж? – менеджер настораживается, когда дело начинает идти о его безопасности при осуществлении финансовых операций.
   – Ничего криминального. Обыкновенный купи-продай, – говорю я, медленно выпуская через ноздри клубы дыма. – Купить подешевле партию посуды, загнать подороже. Разницу отдать мне и получить свои комиссионные.
   – Как все просто! – удивляется менеджер. – А деньги у тебя есть? А покупатель?
   – То-то и оно, Антох, что покупатель есть. И деньги он переведет тебе на счет еще до закупки партии. Просто он не в курсе, что поставщик готов отгрузить посуду по оптовой цене.
   Поняв всю простоту комбинации, Антоха расслабляется телом, но лицо его выражает напряженную работу мысли.
   – Значит, разница в девяносто штук? Мне – двадцать, тебе – семьдесят?
   – Ага, – киваю я, улыбаясь. Простота схемы и легкость ее осуществления погружают меня в блаженную эйфорию.
   – Хочу тридцать! – вырывает меня из нирваны требование менеджера.
   – Сдурел? За что тебе тридцать? Я и без тебя все это могу провернуть, просто подставляться нельзя.
   – Но мне ж налоги с этого платить! – пытается он выбить себе лишнюю халяву.
   – Двадцать пять. Не согласен – вас еще пятеро в рекламе сидит, – безапелляционно заявляю я, даже не задумываясь, что рискую разорвать с Антохой нашу дружбу рекламщика и продажного журналиста. Все журналисты, так или иначе, продажны. Работа у нас такая.
   – По рукам! – неожиданно легко соглашается Антоха. Прежде чем пожать протянутую руку, я успеваю подумать, что надо было все-таки настаивать на двадцатке.
   – Договорились. Кидай мне на мыло свои реквизиты, а я тебе скину реквизиты заказчика. Оформляй документы, выставляй счет. В понедельник будут бабки. После того, как оплатишь счет за посуду, жду от тебя шестьдесят пять штук, – говорю я тоном заправского откатчика. Можно подумать, будто всю жизнь на нетрудовые доходы живу.
   – Окей, сейчас скину, – с этими словами он кидает окурок в писсуар и выходит из туалета.
   «Все просто! Как же все просто!» – думаю я, возвращаясь на свое рабочее место.
   – Еремин, что это с тобой? С тебя пот градом льется! – обращается ко мне Палыч, как только я возвращаюсь в редакцию.
   – Да что-то нехорошо мне, Дмитрий Палыч, – вру я и театрально шмыгаю носом. На самом деле, вы даже не представляете как мне хорошо! Двойной трафик, шестьдесят пять тысяч за пять минут и две вечеринки подряд! Сегодня же пятница!
   – Так, вали-ка ты домой, лечись. А то поперезаражаешь тут мне сейчас всех. Что делать будем? – искренне беспокоится шеф.
   Вот это неожиданный бонус! Как в старых фильмах про мафию – бутылка водки поверх стопочек долларов в кейсе.
   – Понял! – тут же рапортую я. – В понедельник буду здоров!
   – Давай, лечись, – машет мне рукой главред, видимо боясь подойти. Я, пользуясь неожиданным сокращением рабочего дня, быстро собираюсь и покидаю редакцию газеты «Региональные вести».
   Добраться бы до дома, пока не отпустило. Глядишь, прилягу – пару гениальных идей рожу. Как «Армагеддон» раскрутить, да премию вымутить.
   Кроме мелочи в кармане и свернутой в тугую трубочку пятисотрублевки, других денег у меня нет. Я тороплюсь, поэтому разворачиваю купюру и пытаюсь выпрямить ее в зажатой ладони, пока другая рука вытянута, приманивая водителей.
   Не прошло и минуты, как возле меня останавливается видавшая виды «Тойота». Я, не торгуясь, соглашаюсь на двести рублей (грабительская цена за поездку по центру!) и вскоре вхожу в нашу пустую квартиру.
   Я быстро раздеваюсь, кладу на тумбочку рядом с кроватью свой «вдохновительный блокнот» и ручку, после чего забираюсь под одеяло и пытаюсь сосредоточиться.
   Эту систему генерации идей я использую уже с месяц. Вычитал в каком-то журнале или на сайте… Не важно. В общем, теперь у меня всегда рядом с кроватью лежит блокнот, как я его называю «вдохновительный», и ручка. А перед сном я всегда стараюсь думать об «Армагеддоне». И когда мне в голову приходит очередная идея, я тут же вскакиваю и записываю все на бумагу, чтобы не забыть.
   Именно так я три недели назад придумал начало вечеринки на «Хэллоуин»…

   Не люблю опаздывать! И совершенно не умею этого делать! Не в том смысле, что всюду я приезжаю вовремя, а в том, что если назначенное время уже подошло, а я все еще не добрался до пункта назначения, я начинаю суетиться. Хотя, я пытаюсь успокаивать себя фразой «Начальство не опаздывает, оно приходит тогда, когда нужно», принцип «Если уже опоздал, тогда зачем торопиться» совершенно не для меня.
   Такси подъезжает к клубу без пяти одиннадцать, тогда как я должен быть здесь с восьми часов. Вот так опоздание! Но, что поделаешь, проспал. У входа уже образовалась небольшая очередь. Я внаглую протискиваюсь сквозь толпу, здороваюсь с охранниками и, естественно, прохожу без досмотра.
   Мой взгляд притягивает тумбочка, куда посетители выкладывают для проверки личные вещи. На ней лежат телефон, зажигалка и две не распечатанных пачки «Кента». Охранник Ваня в этот момент придирчиво осматривает третью, открытую, пачку точно таких же сигарет на предмет наличия в ней запрещенных к проносу субстанций.
   Нет сомнений, все три коробки с никотином принадлежат парню, которого сейчас досматривает с помощью металлоискателя Леха. Сам я никогда больше одной пачки не ношу, поэтому такое количество сигарет вызывает у меня неподдельный интерес.
   – Слушай, а зачем тебе столько сигарет? На баре не продают что ли? – интересуюсь я, когда охрана отпускает парня.
   – Продают, но блин в два раза дороже выходит. Тут же еще эта система хитрая. Нельзя просто пачку купить, надо обязательно набор: пачка и зажигалка. А мне оно надо? Китайская зажигалка за восемьдесят рублей! Я лучше водки лишних пятьдесят граммов выпью.
   Хм… Действительно, задумываюсь я. После того, как на каждой пачке сигарет начали печатать максимальную розничную цену, клубы, бары и прочие заведения лишились возможности накручивать цену на никотин. Правда, выход нашли довольно быстро: сигарет в продаже нет, есть набор – пачка и зажигалка. Нельзя на сигаретах навариваться, значит будем на зажигалках…
   Что за нафиг???
   «Армагеддон» был оформлен под «Хэллоуин»! Как так? Я же точно помню, что мы убрали эти декорации апокалипсиса… Весь этот мой бред, который я придумал во сне… И который дал посетителям такой приток адреналина, что в следующую неделю в интернете и было разговоров о ночи всех святых в «Армагеддоне».
   Сегодня не Хэллоуин! Кроме того, сегодня же пятница! Тематические вечеринки у нас по субботам! Что за нафиг? Почему я не в курсе?
   Я пытаюсь взглядом разыскать в толпе кого-нибудь из промо-группы, но в этот момент свет в зале гаснет, и начинают громко играть первые нотки The Requiem от Linkin Park. Вечеринка начинается, и я замираю в каком-то жутком трепете точно так же, как и несколько недель назад, когда сначала я увидел эту сцену во сне, а потом реализовал наяву в «Армагеддоне».
   Песня тем временем набирает обороты и под ритмичные удары раздаются зловещие завывания. На сцене появляется Настя, одетая в бежевую ночную сорочку и загримированная в стиле «Сайлент Хилл» так, что кажется будто у нее нет рта.
   По залу проносятся ахи-вздохи и нервные смешки. Настя тем временем подносит к как бы не существующему рту микрофон и как бы поет.
   God save us everyone
   Will we burn inside the fires of a thousand suns
   For the sins of our hand
   The sins of our tongue
   The sins of our father
   The sings of our young
   На последних строчках она вытягивает руку и указывает на бар. Толпа поворачивается и видит на стойке Лену, загримированную под Настю. Лена так же подносит микрофон к заклеенному рту и делает вид, что поет.
   God save us everyone
   Will we burn inside the fires of a thousand suns
   For the sins of our hand
   The sins of our tongue
   The sins of our father
   The sings of our young
   Зловещая тема заканчивается, Уиллис лихо миксует ее с очередным хитом Дэвида Гетты, девушки срывают с себя сорочки и предстают перед публикой в костюмах дьяволиц, которые мы купили в секс-шопе.
   Толпа взрывается восторженными криками, сквозь которые пробивается недовольное ворчание.
   … – восемьдесят рублей за зажигалку, – ворчит себе под нос парень, которого я встретил на входе. Он поднимает взгляд на сцену, округляет глаза и произносит: – А вот за такую зажигалку я бы и пятихатку не пожалел.
   В его глазах отражается какая-то яркая вспышка, я поворачиваюсь к сцене и вижу вместо Насти танцующий сгусток огня. Моя девушка горит! Но, судя по всему, ей это даже нравится.
   – Эй! Этого не было в программе! – начинаю орать я, но меня не слышат. Толпа бьется в бешенных конвульсиях. – Кто-нибудь! Помогите ей, она же сгори…
   Мой крик становится тише, переходит на хрип и вовсе смолкает. Мне становится нечем дышать, я хватаю себя за горло и падаю на колени. Музыка вокруг стихает, а в глазах темнеет. И в этот момент раздается… звонок!

   Я сел на кровати еще до того, как открыл глаза. Весь мокрый от пота, с ужасной одышкой. Окончательно осознать, что это был всего лишь сон, мне помогла вновь раздавшаяся из прихожей трель дверного звонка.
   Прежде чем пойти открывать, я схватил ручку и записал в блокноте:
   Зажигалки – «Зажигалки».
   И только после этого, соскочив с кровати, я прошлепал к входной двери.
   – Кто там?
   – Свои! – ответил Санек из-за двери.
   Я повернул ключ и впустил друга в квартиру.
   – Спал что ли? – поинтересовался он, глядя на мое помятое лицо.
   – Ага. С работы сегодня пораньше отпустили, так что решил набраться сил перед длинной ночью.
   – Это верно. Но, я так подозреваю, поесть ты ничего не приготовил?
   Блин! Совсем забыл!
   – Сань, может «китайки» закажем? Я угощаю, – предложил я, ибо что-то готовить мне совершенно не хотелось.
   – Ну, если ты угощаешь, то нет вопросов!
   – Только на правах угощающего, я избавляю себя от общения со службой доставки. Действуй! – скороговоркой сказал я и, пока Санек не успел выдвинуть контраргументов, вернулся в комнату.
   – Сволочь! – донеслось мне вслед, но я не обиделся.
   Взяв с тумбочки «вдохновительный» блокнот, я проследовал на кухню, где куривший у окна Санек уже надиктовывал в трубку телефона меню нашего ужина:
   – Салат Пекин, Мясо по Сычуаньски, золотую картошку и мясо в кисло-сладком соусе.
   – Блин, опять ты это мясо в соусе заказываешь! – начал было негодовать я, но вспомнил, что перед этим он заказал мое любимое – по Сычуаньски.
   Санек совершенно не обращая на меня никакого внимания, закончил заказ, вежливо попрощался и отключился.
   – Что ты орешь? Ты его не ешь, а Ромка с Лешиком любят. Что там у тебя? – поинтересовался друг, увидев в руках блокнот. – Очередная гениальная идея?
   – Ага, – кивнул я, закуривая, и уставился на надпись.
   Зажигалки – «Зажигалки».
   Что я этим хотел сказать? Какую пиар-идею я вынес из этого дневного кошмара? Так, мотаем в обратном порядке. Горящая Настя. Фраза парня про то, что заплатил бы за нее сотку. За горящую девушку? Больной что ли? Нет, кажется, в этот момент она еще не горела. Блин, вот жуть! Приснится же!
   Так, пятихатку за «зажигалку» заплатил бы, а еще у него было три пачки сигарет. Зачем ему столько? Я тоже, когда выпью, то курю чаще. Но у меня с собой никогда не бывает больше одной пачки. Ах, ну да, у нас же с Максимом в кабинете всегда блок «Милд Севена» лежит. Но ведь можно и на баре купить!
   Нельзя просто пачку купить, надо обязательно набор: пачка и зажигалка. А мне оно надо? Китайская зажигалка за восемьдесят рублей!
   Значит, за китайскую восемьдесят жалко, а за «нашу» и пятихатку бы отдал?
   Вот оно! Значит, и покупать будешь нашу! Только не за пятихатку, а так уж и быть, за те же восемьдесят. Только не настоящую, а нарисованную. Гениально!
   – Эй, ты чего завис? – окликнул меня Саня.
   – Обдумывал. Как заставить народ не жмотиться покупать наборы сигарет и зажигалок, – растянулся я в широкой улыбке.
   – И как? – заинтересовался друг.
   – Мы будем продавать не простые зажигалки, а с фотографиями наших «зажигалок». Девчонок, в смысле.
   – А меня? Я ведь тоже «зажигалка»! – загорелись глаза у Сани.
   – А лучики в автобус не мешают залазить, звезда ты наша? Хотя, почему бы и нет? Будешь у нас приложением к женским сигаретам, – усмехнулся я.
   – Да хоть бы и так! – махнул рукой Санек. – Слушай, а действительно клевая же идея! Типа, собери коллекцию!
   – Я тебе, блядь, соберу! – тут же вспыхнул я, вспомнив неосторожную фразу Лешика, который как-то собирался переспать со всеми «зажигалками» «Армагеддона».
   – Успокойся! Я же не то имел ввиду! – начал успокаивать меня друг.
   – Да знаю, но от ревности это меня не избавляет.
   – Давно забыть уже пора! И… знаешь что? – как-то неуверенно начал Саня.
   – Что?
   – Ты бы налево ходил пореже – меньше бы Настю ревновал, – и не обращая внимание на то, что я снова начал краснеть от злости, продолжил: – Психологи говорят, что через чур ревнивые люди, как правило, сами не хранят верность своей половине.
   – По себе людей не судят! – возразил я.
   – Судят, Коля, мы всегда судим людей по себе. Это психология.
   – Сань, напомни, кто ты у нас по образованию? – прищурился я.
   – Менеджер, а что?
   – Вот и будь менеджером. Но, – я примиряюще улыбнулся. – За совет спасибо.
   Действительно, я и сам заметил, что вспышки ревности у меня случались, как правило, после моих вагинальных походов. Кажется, правы психологи. Я сужу Настю по себе – если сам ей с легкостью изменяю, то почему она не может этого сделать?
   Может ведь? Да запросто! Черт! А что если она действительно мне изменяет? Что если ее скованность вызвана тем, что ей и так хватает всякого разного секса без меня? А мне она не отказывает только для того, чтобы я ничего не заподозрил? Точно-точно! Раздвигает ноги, дожидается, пока я кончу…
   – Чего опять завис, Коль? – вырвал меня голос Сашки из дурных рассуждений.
   – Да нет, ничего, – махнул я рукой, отгоняя дурные мысли.
   Куда меня понесло? Действительно, надо реже ходить налево. Или же серьезно поговорить с Настей. Да, определенно. Сегодня. Без всяких отговорок. А чтобы у нее их было меньше, поговорю-ка я с ней сразу по приезду в клуб.
   А где устроить разговор? Ну, определенно в кабинете, где же еще? Ладно, пусть все идет своим чередом.
   – Друг, ты определенно зависаешь, – ну что ж Санек ко мне пристал? Стоп, это не Саня!
   – Здорова, Леха, – поприветствовал я нашего ловеласа, когда пелена ушла с глаз, а я в очередной раз вернулся в реальный мир. Вот это меня накрывает! Я даже не заметил, как Санька открыл Лешке дверь.
   – Привет-привет! Николяшкин, а что, не судьба была пожрать приготовить? – спросил он, проверив пустые кастрюли.
   – Сегодня Колясик кормит нас китайской кухней, – сказал Саня. – Сейчас должны подвезти.
   – О, круто! – бросил Лешка и отправился в ванную.
   Саня проводил его взглядом, после чего прикрыл дверь на кухню, сел на стул и уставился на меня.
   – Коля, что за херня? Ты сам не свой.
   – Да нормально все… – ответил я и снова завис.
   А действительно, что за херня? Что со мной? Откуда эти мысли про Настю? Да и общее состояние какое-то вареное. Как будто… не то, чтобы похмелье, скорее вторая стадия опьянения. Груз и тормоз. А может просто депрессия? Ма-а-а-аленькая такая. А почему бы и нет?
   А может просто сон. Ведь, как ни крути, это был кошмар. Настя бы сгорела в этом огне, не разбуди меня Санек. Сгорела бы живьем, на сцене «Армагеддона» под восторженные возгласы толпы, думающей, что это всего лишь шоу.
   Я так явно представил себе эту картину, что почувствовал тепло от этого страшного пламени. В мгновение ока воздушная волна стала нестерпимо горячей и больно обожгла щеку. Так, что зазвенело в ухе.
   Стоп! А ухо-то тут при чем?
   Боль яркой вспышкой расцвела на второй щеке и морок рассеялся.
   – Коля, блядь, что с тобой? – испуганно выпучив глаза, орал мне в лицо Ромка.
   – Отстань, – оттолкнул я друга (когда он успел прийти?). – Задумался я.
   – Задумался он, ага, – издевательски произнес Санек. – Денег дай, хавчик привезли.
   – Ага, – тупо ответил я и на полном автомате, словно киношный зомби, проследовал в свою комнату. Продолжая изображать из себя лунатика, я вернулся на кухню, достал из кошелька две тысячи рублей и протянул их Ромке, после чего плюхнулся на табуретку и закурил.
   С каждой затяжкой ко мне возвращалась ясность мысли. Реальной мысли. Я не заметил, как пришел Леха, не заметил, как пришел Ромка. Да что со мной?
   – Да что с тобой? – повторил мой вопрос Ромка, ставя на стол пакеты с контейнерами китайской кухни. – Мы тебя трясли, орали, ты, словно под гипнозом был. Только пару хороших пощечин тебя в чувство привели.
   – Да хрен его знает, Ром. Сон дурной приснился. Наверное, все никак отойти не могу.
   – Ты часом ничего запрещенного не принимал? – пристально посмотрел на меня Сестра Милосердия. – Уж больно на отходняк смахивает.
   – А у меня и так отходняк, Рома! – заорал я на друга. – Я же тебе сам об этом сказал! От-хо-дняк! От кошмарного сна! Понимаешь? Такое приснилось, что до сих пор, как вспомню, так в ступор впадаю.
   – А что тебе приснилось-то? – социальный работник был обескуражен моим агрессивным взрывом.
   – Чего орешь? – зашел на кухню вернувшийся из душа Лешка.
   – Извините, парни, – я сделал тяжелый выдох. – Просто действительно приснился очень херовый сон. Но рассказать не могу. Слишком личное.
   Парни понимающе закивали и стали искоса поглядывать на Ромку, будто он мог раскрыть секрет этого моего «слишком личного».
   – Может виски? – предложил Санек.
   – А, давай! – согласился я. Предложение было таким… ностальгическим? Да, пожалуй, именно так. Мы уже давненько не пили ничего за ужином. А тут, как в старые добрые времена.
   Стоп, в какие старые добрые времена? Два месяца назад? И эти времена уже старые? Стоп, сейчас опять подвисну.
   – Я не подвис! – решил сыграть я на опережение.
   На кухне повисло молчание. Друзья уставились на меня, словно на сумасшедшего.
   – Кто накурился? Я накурился? – процитировал Лешка бородатый анекдот. Санек хихикнул, а Ромка стал еще серьезнее.
   – В туалет сходить не желаешь? – как-то сурово поинтересовался Сестра Милосердия.
   – В смысле? – не понял я, хотя на задворках сознания уже замаячила мысль о том, что сейчас Рома предложит мне пройти тест на наркотики. Интересно, он у него дома есть или в аптеку пойдет? Ладно, на этот раз сыграем на опережение более спокойно. – Ром, ты что, действительно думаешь, что я под кайфом?
   – Не под кайфом – на отходняках, – смущенно уточнил Сестра Милосердия.
   – Ладно, – изобразил я усталость. – Неси свой тест. Что там у тебя? Наркочек? На пять видов?
   Ох, как же опасно я сыграл на этот раз. Откуда в моей памяти всплыло название теста на наркотики, я знать не знал. А вдруг сейчас он действительно его принесет? И что этот тест сможет определить в моем организме…
   Ох, не надо было сегодня прикасаться к порошку! Интересно, через какое время его следы выводится из организма?
   Ох, да ведь Ромка расслабился. Да и все друзья выдохнули с облегчением.
   – Ребят, – решил я закрепить успех. – Ну, действительно, мне просто приснился кошмар.
   – Так может виски? – повторил Санек предложение, озвученное несколько минут назад.
   Мы дружно расхохотались, нас всех словно накрыло волной облегчения. Но в отличие от друзей я смеялся не над фразой Санька, а над собственной мыслью, которая промелькнула в этот момент у меня в голове:
   «Только бы не подвиснуть!»
   Пока Лешка с Ромкой разбирали привезенную курьером еду, Санек смешивал коктейли и рассказывал пацанам историю про печень Стива Джобса и про нашу переписку по этому поводу.
   – Так вот, этот крендель пишет мне: а что, Саня, тебя удивляет? Это же была ай-печень!
   Стены кухни сотряс наш дружный хохот. На этот раз, без сомнения, искренний. Мы подняли бокалы, и Лешка поинтересовался:
   – За что пьем?
   – Как за что? – удивился Санек. – За «ай-печень»! Пускай у каждого такая будет, на всякий случай.
   Мы снова рассмеялись и сдвинули бокалы. Я при этом почему-то посмотрел на Лешку. Может быть, в тот момент я уже чувствовал, что мы чокнулись с ним в последний раз, а нашей дружбе осталось жить всего несколько часов.

Глава седьмая. Минус два

   В чем измеряется популярность? Ну, со звездами понятно – у актеров это кассовые сборы, у музыкантов – продажи альбомов, количество скачиваний mp3 и вместимость концертных площадок, у телевизионщиков – данные Гэллапа и количество узнаваний на улице и в общественном транспорте.
   А как измерить популярность простого человека? Какими инструментами и исследованиями? В начале двухтысячных любопытный способ предложила Виктория Бэкхем. Нет, можно возразить, что жена Дэвида Бэкхема отнюдь не простой человек, а самая настоящая звезда, или была когда-то звездой, но ее способ весьма универсален. Впрочем, настолько же он и оригинален.
   Солистка «Spice girls» предложила измерять популярность человека по… скорости роста волос. Чем популярнее человек, тем быстрее растут его волосы. Ну, какая-то логика в этом все же есть. Мне так казалось. Потому что я всегда считал, что по умолчанию женщины в принципе популярнее мужчин. Ну а взять, к примеру, тех мужчин, что зовутся метросексуалами? Сплошь и рядом длинноволосые.
   Хотя… Это тоже не бесспорно. Ведь такая прическа говорит лишь о длине волос, но ведь нам практически никогда не известно, сколько времени потребовалось человеку на то, чтобы их отрастить.
   В общем, способ, предложенный миссис Бэкхем был весьма условен.
   Но…
   Все изменилось, когда пришли они…
   Социальные сети.
   Одноклассники, ВКонтакте – сугубо отечественный продукт, набирающий в России популярность международный Фейсбук да куча менее популярных сайтов – все эти сервисы давали возможность общаться старым знакомым и находить новых.
   Но самое главное, социальные сети дали человечеству универсальный инструмент для измерения популярности отдельного индивида – будь то мировая звезда Анджелина Джоли или мало кому известный начинающий бас-гитарист Артем Скоркин.
   Этим инструментом стали списки друзей.
   Вероятность секса на первом свидании, вероятность свидания в первый день знакомства и вероятность знакомства в принципе, все начали рассматривать сквозь призму списка друзей. Чем длиннее список, тем популярнее человек.
   Кто это придумал? Наверное, как-то само собой началось. Ведь, чем популярнее человек, тем больше у него знакомых, так? Следовательно, чем больше друзей у него ВКонтакте, тем больше у него знакомых, так? Ну, наверное, это должно было быть так изначально.
   У меня было так, как должно было быть изначально – я добавлял в друзья только тех, кого знал лично, причем не один день. Но мои наблюдения в этой области все больше убеждали меня в том, что я вот-вот стану Последним из Могикан. Мне можно было смело занимать пост администратора группы «Группа для тех, кто добавляет в друзья только тех, с кем знаком в реале». Ну, как-то так. Причем группа эта непременно должна была быть закрытой, чтобы туда не набивались те, кто…
   Кто уже понял, что популярность измеряется (в попугаях, простите) в друзьях. И стал добавлять в друзья всех подряд.
   «Эй, я тебя знаю! Вот только откуда… Ах, да, я позавчера добавила тебя в друзья!»
   «Сколько у тебя друзей? Сто двадцать? Да ты лошара! Я еще на прошлой неделе вторую тысячу разменял!»
   «Новые фотки? Нет, не видела. Какие новости? У меня полторы тысячи друзей, у них новости появляются быстрее, чем я страничку обновляю!».
   Это раньше мужчины мерялись письками, женщины – сиськами. Теперь же все мерялись списками. Унисекс пришел и сюда. Все прогрессивное человечество избрало друзей универсальной единицей измерения популярности. В пору было вводить эту меру в систему СИ. Причем использовали ее абсолютно все пользователи социальных сетей, независимо – добавлял ли индивид в этот список только знакомых индивидов или же френдил всех без разбора.
   Даже наша четверка занималась этой фигней. Без фанатизма, но при случае никто не упускал возможности подколоть другого, тем более что шли мы примерно наравне. Ну, плюс-минус десять «френдов». Собственно, этим мы и занимались по дороге в клуб.
   – Сто девяносто девять, – сообщил сидящий на переднем сиденье такси Лешик. – Так что сегодня знакомлюсь только с теми телочками, у которых есть странички ВКонтакте. К утру хочу разменять третью сотню. И седьмой десяток, заодно, – самоуверенно добавил он.
   – Двести один, – сообщил в ответ Санек. – Да-да, сегодня выяснил, что до сих пор не добавил в друзья парочку девчонок из офиса. А на счет второй твоей цифры, то, поверь, твое лидерство готово пошатнуться.
   – Сучка! – выдохнул Лешка. Санек лишь отправил другу два воздушных «чмока».
   – Колясик, что у тебя? – поинтересовался Ромка.
   – Сто восемьдесят шесть… – неуверенно ответил я. Не понравился мне тон Сестры Милосердия. Где-то притаился подвох.
   – У-у-у-у, – хором загудели друзья, а царь горы Санек глумливо спросил: – А что так мало? Подотстал ты что-то, босс.
   – Да я как-то не заморачиваюсь по этому поводу. Мне вполне хватит и вас троих, – улыбнулся я. – Рома, а что ты такой довольный сидишь, лыбишься?
   У Ромки, кажется, было что-то в районе ста семидесяти восьми.
   – Двести тридцать два, – будничным тоном огорошил нас Ромка.
   – Откуда? – выпалил Санек.
   – Я своих подопечных в друзья добавляю, – пожал плечами Сестра Милосердия. – Двадцать первый век на дворе. Я работаю с ними, в том числе, и через социальные сети.
   – А я думал, что у твоих подопечных и компьютера-то нет, – сказал Лешка, явно расстроенный своим третьим местом на пьедестале социальной сети.
   – У некоторых, не спорю, нет, и никогда не было. Но наркомания и алкоголизм – это болезни, поражающие абсолютно все слои общества, – важно заметил Ромка. – Можно и вискарем восемнадцатилетним спиться. Так что, кто имеет возможность – использует для реабилитации и современные технологии.
   – А вот у вас, сколько друзей? – обратился Лешка к водителю нашего такси.
   – У меня-то? – переспросил мужчина, на вид под сорок. – Немного, и все они реальные. Из всех средств интернет-общения я использую только электронную почту. Мне вполне хватает.
   – А почему? – заинтересовался Лешка, которого после трех стаканов виски с колой, как обычно, тянуло на разговоры.
   – Да вот наблюдаю я за вами всеми… Списки, друзья, стены-заборы… Знаете, мужики, я вам так скажу: письками каждый дурак померяться сможет, а вот по назначению ее применить – это уже целая наука. Причем далеко не каждому подвластная.
   Мы замолкли, пораженные мудростью водителя. Вот уж, воистину достойный ответ социальным сетям. Сетям, в которых все сильнее и сильнее увязает человечество. Как там Хэнк Муди говорил? Люди больше не говорят, они набивают текст. Кажется, так.
   К «Армагеддону» мы подъехали без двадцати десять. Сегодня я не опоздал, а сознательно задержался. Вечеринка не тематическая, так что в клубе делать особо нечего. Разве что, переговорить с Максимом по поводу фирменных зажигалок.
   У входа уже начинал собираться народ. Проходя мимо первых посетителей, я похолодел. Недалеко от дверей клуба парень распихивал по карманам несколько пачек «Кента». Я всмотрелся в его лицо, отпустило – не он.
   На посту охраны дежурили двое. Остальные наверху проходили стандартный инструктаж. Поздоровавшись с парнями из службы безопасности, мы стали подниматься наверх. Первым, кого я увидел после секьюрити, был Максим. Он стоял на площадке перед входом в сам клуб и разглядывал висящий на стене плакат, который я повесил вчера.
   Произведение современного дизайнерского искусства я нашел в интернет-магазине все той же Студии Артемия Лебедева, когда заказывал образцы светящихся стаканов. На плакате была изображена наша планета, от которой в разные стороны уходили многочисленные белые стрелки. Надпись внизу плаката гласила: План эвакуации.
   Символично, не правда ли?
   Поскольку между планетой и надписью еще оставалось место, я отдал плакат на доработку в типографию, где печатались «Региональные Вести». В итоге, теперь под Землей весело следующее:

   НК «Армагеддон»
   План Эвакуации

   – Ну как? – вместо приветствия поинтересовался я у Максима.
   – О, здорова, Ники! Привет, парни! – владелец клуба пожал нам руки, после чего принялся выражать свои эмоции: – Да это просто охренительно! Настолько в кассу, что даже слов нет. Кто придумал?
   Я лишь улыбнулся и развел руками.
   – А, ну да, абсолютно глупый вопрос, признаю.
   – Тот-то же, – закивал я, не переставая улыбаться. – Кстати, есть еще одна идея. Пойдем, обсудим.
   – Да где ты их берешь? – в очередной раз принялся удивляться Максим.
   – Где беру – там больше нет, – ответил я, следуя за шефом в подсобные помещения.
   – Совсем как у меня со снегом, – усмехнулся в ответ учредитель. – Кстати, как насчет…
   – Чуть позже. Как только «зажигалки» на сцену выйдут.
   – Понимаю. Кстати, что там со стаканами?
   – В понедельник счет придет, как оплатишь – недельки через две будут у нас, – при этих словах у меня что-то сжалось в груди. Совесть, наверное.
   – Так что там у тебя за предложение?
   – Маленькие изменения в ассортименте бара. Вернее даже усовершенствование.
   – В смысле? Ники, я тебя, конечно, уважаю, но ассортиментом бара у нас Наташа занимается, – немного напрягся Максим.
   – Да я и не претендую. Ты до конца дослушай…

   – В понедельник я хочу увидеть эскизы! – с восторгом орал Максим, когда я рассказал ему идею с зажигалками. Мы сидели в кабинете и курили. – Это ж надо придумать такое! Это ж круче, чем афиши! Да я себе возьму всю коллекцию!
   При упоминании о коллекции меня передернуло, но Максим этого не заметил. Он радовался, как ребенок, которому по секрету сообщили, что скоро подарят набор моделей пожарной, полиции и скорой помощи. А я, глядя на его детскую радость, думал о том, сколько денег можно «откатить» себе, если самому от начала и до конца проконтролировать процесс изготовления фирменных зажигалок.
   – Шестьдесят! – закончил речь Максим, по-детски глядя на меня и хлопая ресницами.
   – Что – «шестьдесят»? – не понял я.
   – Получать теперь будешь шестьдесят штук в месяц, – моя нижняя челюсть в этот момент с грохотом, слышным лишь мне одному, упала на пол и закатилась под стол, а учредитель продолжал: – Мы тут подбили с Наташей финансовые итоги месяца. Выручка в два раза возросла. Молодец!
   «А что ж тогда зарплату всего в полтора раза поднимаешь?» – чуть было не вырвалось у меня, но вовремя вернувшаяся челюсть прикусила язык.
   – Спасибо, – произнес вслух я банальность.
   – Пожалуйста, – не менее банально ответил учредитель. – Кстати, Ники, у меня к тебе есть просьба небольшая.
   – Все, что угодно, – «по-барски» махнул я рукой.
   – Я завтра из Города уезжаю, вернусь только в воскресенье под вечер. Надо будет посылку получить. Понимаю, что ты у нас ни разу не курьер, но доверить такое дело я могу только тебе.
   – А как я ее, собственно, получу? Я же ни разу не ты, – улыбаясь, повторил я речевой оборот Максима.
   – Так ее на Главпочтамт отправили, до востребования, на твое имя.
   – Ух ты, даже так… – откровенно говоря, я даже растерялся от такого положения вещей. – И куда ее деть?
   – Да в сейф кинешь и всего делов! – пожал плечами хозяин «Армагеддона».
   – Да не вопрос, – окончательно согласился я, ерзая на стуле.
   – Что? Не терпится перед друзьями похвастаться повышением зарплаты? – Максим, как всегда, с легкостью идентифицировал мое поведение.
   – Ага, – широко улыбаясь, кивнул я головой.
   – Жду тебя к полуночи. Ускоримся, – подмигнул мне Максим.
   – Окей, буду, – сказал я, делая шаг к двери.
   – Девчонок звать? – донеслось до меня. Я встал, как вкопанный, задумался.
   – Посмотрим, – кивнул я и вышел из кабинета.
   На выходе в главный зал клуба я чуть было не столкнулся с Уиллисом. Наш Брюс находился в какой-то прострации и совершенно меня не заметил. «Совсем как я сегодня. Тоже, что ли, кошмары мучают?» – подумалось мне.
   Друзей я нашел в фиолетовом зале. Или в музее астероидов, как теперь гордо именовалась эта часть «Армагеддона». Она сидели у Сихотэ-Алинского метеорита и что-то оживленно обсуждали.
   На длинном столе, что тянулся вдоль обеих стен музея, перед троицей стояли шесть стаканов с темной жидкостью, коей определенно являлись виски с колой. Узнаю своих друзей. По два стакана взяли, чтобы два раза на вип не ходить.
   … – надо жениться, – только и услышал я окончание тоста, который Лешик зачитывал с экрана телефона. – Так что, давайте выпьем за то, чтобы отличать одних от других.
   Парни подняли по первому стакану, я взял со столешницы чей-то второй. Лешкин, судя по его взгляду в мою сторону. Ничего, все равно для них это было халявой. Еще раз сходят, не обломятся. Мы чокнулись, причем так, что наши с Лешкой сосуды не соприкоснулись, сделали по глубокому глотку.
   – О чем речь? – поинтересовался я.
   – Блин, Колясик, что лень было на вип зарулить, себе взять? – вместо ответа спросил Лешка тоном обиженного первоклассника.
   – Тебе что, халявного виски жалко? – поставил его на место Санек. – Лучше прочитай Колясику. Клеевое ж выражение.
   – Точно, – тут же забыл обо всем Лешка. – Слушай, Колян.
   Лешик расправил плечи, снова опустил взгляд в телефон и принялся с выражением зачитывать чью-то цитату:
   – Есть три типа женщин. Первый – те, ради которых мужчины готовы сворачивать горы. С такими надо спать. Второй – те, ради которых мужчины сворачивают горы, даже не замечая этого. С такими надо дружить. Третий – те, которые делают мужчин лучше настолько, что мужчины начинают сворачивать горы, даже не замечая этого. На таких надо жениться.
   – Ну, как? – поинтересовался Санек, словно это он был автором сего изречения.
   – Это откуда цитата? – только и спросил я, пораженный ее точностью.
   – А бог его знает, – пожал плечами Лешка, и, растянув рот от уха до уха, добавил: – Тоже сейчас своих девчонок по категориям распределяешь?
   – Нет, – просто ответил я. На лицах друзей в этот момент проявилось такое удивление, словно каждый, кто слышал про эти категории, тут же был обязан составить в уме табличку с тремя колонками и распихать туда всех особей женского пола, с которыми его когда-либо сводила жизнь.
   Нет, цитата мне понравилась, даже очень. Понравилась настолько, что я невольно продолжил ее. Выявил четвертый тип.
   – Есть еще четвертый тип, парни, – сказал я, улыбнувшись уголками губ.
   – Какой? – заинтересовался Санек. Видимо, он-то как раз старательнее других распределял девушек по колонкам.
   – Те, которые позволяют мужчинам стать хуже настолько, что им уже нафиг не надо горы сворачивать. От таких надо бежать, – и, растянув свою улыбку до предела, спросил: – Ну, как вам?
   – Офигеть, – выдохнул молчавший до этого времени Ромка. – Ты это сейчас придумал? Или давно знал?
   – Сейчас.
   – Супер! – продолжил восхищаться Роман. – За это надо выпить!
   – Поддерживаю! – крикнул Лешка.
   Мы чокнулись (и снова наши с Лешкой бокалы прошли мимо друг друга, да что ж такое?) и опустошили стаканы. Санька, не дожидаясь следующего тоста, располовинил два оставшихся стакана виски, так что на вип за следующей порцией идти пока не требовалось.
   – Шестьдесят.
   – Что – «шестьдесят»? – процитировал Санек меня самого десятиминутной давности.
   Друзья недоуменно уставились на меня. Я обвел троицу взглядом, выдерживая мхатовскую паузу, набрал в легкие побольше воздуха и без остановок пояснил:
   – Платят мне здесь теперь шестьдесят тысяч в месяц. Прибыль клуба в два раза выросла.
   На этот раз мхатовская пауза уже потребовалась моим друзьям, чтобы переварить услышанное. Первым из транса вышел Ромка, на его лице заиграла улыбка, а глаза наполнились искренним счастьем и радостью. Следующим эмоции проявил Санек. Он похлопал меня по плечу и, похихикивая, поднял вверх большие пальцы обеих рук.
   Реакция Лешика мне не понравилась. Он на Андрюшу смотрел с меньшей завистью, когда тот рассказал ему, что встречается с девушкой из go-go. Вовремя опомнившись, Лешик все же изобразил радость. Но было поздно. Я уже успел увидеть его истинное отношение ко всему этому.
   – А почему зарплату только в полтора раза подняли, если прибыль вдвое увеличилась? – озвучил Санек посещавшую и меня мысль.
   – Не знаю, Максим так решил, – только и пожал я плечами.
   – Зажмотился, – усмехнулся Ромка.
   – Да зачем Николяшкину больше? С его системой откатов он вообще забесплатно может работать, – с сарказмом произнес Лешка, и в его голосе я прочувствовал всю зависть и ненависть, которую он в этот момент испытывал по отношению ко мне. – Ну что, с повышением!
   Он поднял стакан, мы последовали его примеру. Чокнулись, и на этот раз уже сам Лешик филигранно обрулил мою руку. Да что с ним?
   – Лешка, ты бы поменьше говорил про откаты, – еле слышно сказал ему Санек.
   – А что такого? – изобразил из себя дебила мой завистливый друг.
   – Лешик, ты совсем больной? – продолжал заступаться за меня Санек.
   – Да ладно, парни, извините, пошутил неудачно, – замял тему Леша, глядя куда-то нам за спины.
   Я обернулся. Конечно, куда же нам без него! По Музею Астероидов, широко улыбаясь, к нам направлялся Андрюша. В своем неизменном костюме в вертикальную полоску. Хотя… Что-то было не так. За те две секунды, что прошли от момента обнаружения персонажа, до того как он подошел к нам, я успел обратить внимание на то, что:
   а) костюм не черный, а скорее темно-синий (новый что ли?);
   б) в руках он нес два бокала, по всей видимости, с виски (Таня никогда не нарушит указание Андрюше в счет моего депозита не наливать. Сам что ли купил?);
   в) на левой руке поблескивал циферблат часов (откуда? Неужели тоже купил?);
   г) ну и в целом он выглядел… успешным, что ли?
   – Что это с ним? – Ромка тоже заметил перемены в Андрюше, но ответить ему никто не успел, персонаж подошел к нам вплотную.
   – Привет, парни! – Андрюша поставил стаканы на столешницу и принялся энергично жать нам руки. – Кстати, Ники, неплохо было бы сейфы для оружия установить.
   – Какие сейфы? Для какого оружия? Ты о чем вообще? – так эффектно Андрюша еще никогда не появлялся. Я был просто ошарашен.
   – Как для какого? Для того, с которым посетители приходят! – изумился Андрюша моему вопросу.
   – Андрюша, кто приходит в клуб с оружием? – все еще не мог я восстановить способность к ясности мысли.
   – Ну, я к примеру. Ствол сейчас пришлось сдать лично начальнику охраны. А были бы сейфы – положили бы туда.
   – Откуда у тебя ствол? – не выдержал Санек.
   – Купил, – пожал плечами Андрюша. – Да вы не переживайте, он газовый, у меня разрешение есть. Так что все легально.
   – Откуда деньги, Андрюш? – поинтересовался Лешик, совершенно не скрывая собственную зависть. Бедный, подумал я, с таким подходом вечер для него закончится, так и не начавшись.
   – Где взял, там больше нет. Не беспокойся, Леша, все легально.
   В свете фонарей, подсвечивающих Сихотэ-Алинский метеорит, Лешка выглядел чернее черного. Ромка с Саньком тоже это заметили.
   – Лешик, может еще виски? – предложил Сестра Милосердия, подмигивая мне в поисках поддержки.
   – Действительно, пойдемте еще по стаканчику пропустим, – взял я Лешку под руку.
   Честно говоря, после выкрутасов нашего ловеласа пить с ним особо не хотелось, но проводить время в компании Андрюши хотелось еще меньше. Тем более что Санек после появления нашего знакомого сообщил, что ему надо готовиться к сцене и был таков.
   – Ладно, пойдемте, – ответил Лешка тоном, словно все вокруг ему обязаны (да уймется он сегодня или нет?).
   Мы слезли с высоких стульев, и я уже было приготовился сказать Андрюше дежурную фразу вроде «Увидимся позже», но гопник в костюме меня опередил. Причем то, что донеслось до моих ушей, начисто сломало все алгоритмы, заготовленные на случай встречи с этим персонажем.
   – Вообще-то, мне нужно с тобой поговорить, желательно наедине, – вот что он сказал.
   «Бегите, друзья! Оставьте меня, спасайтесь сами! Я задержу его насколько смогу!» – пронеслось у меня в голове. То ли Ромка с Лешиком прочитали мои мысли, то ли просто решили слинять, пока есть возможность, но мои геройские импульсы попали им уже в спины.
   Интересно, вернутся? В принципе, из нашей четверки только мы с Саньком всегда выступали против общения с Андрюшей. Лешка – наоборот, говорил, что нельзя так отказываться от знакомого (а спать с его девушкой можно, а Лешик?). Ромке, в силу толерантности его натуры, вообще было по барабану.
   Так что по всему выходило, что Лешка вернется, а Ромка вместе с ним. Хотя, нет. Слишком сильно Лешку зацепило Андрюшино финансовое преображение. Лешка-то завистливый… И Ромка не придет, потому что Лешка не захочет. Ромка-то ведомый…
   – Андрюш, у меня тоже вискарь закончился, – я использовал последний шанс для того, чтобы улизнуть, но он начисто перекрыл и этот путь.
   – Так я ж для тебя взял, – подмигнул мне Андрюша, придвигая второй принесенный стакан. – «Джек», как ты любишь.
   «Ага, значит что-то клянчить сейчас будет. Но что? Денег взаймы? Не дам. У меня и самого сейчас туго с деньгами. Откат не раньше вторника придет».
   – Да ничего мне от тебя не нужно, – словно прочитал он мои мысли. – Я по-дружески к тебе пришел поговорить, вернее предупредить.
   – Предупредить о чем? – я напрягся.
   – Мне тут Вика рассказала, по секрету. Настя что-то на тебя разозлилась сегодня. Очень сильно.
   «Блин, я же ей так и не ответил на смс! И не позвонил вечером! Тьфу, мелочь какая. Сейчас она придет, надо будет извиниться. Может даже отправить кого-нибудь за цветами. И все будет хорошо. Тоже мне, предупредитель нашелся».
   – И все? Андрюш, я просто забыл ответить ей на смс. Замотался, понимаешь? Ничего экстраординарного не произошло. Извинюсь и все.
   – Ты не понял, извинениями здесь не отделаешься, – попытался он втолковать мне.
   – Ну, за цветами кого-нибудь пошлю, в чем проблема-то? Не ответить на смс – это мелочь, ты что, не понимаешь? – улыбался я, но улыбка становилась все уже и уже. Не нравилось мне, как смотрит на меня Андрюша. Словно профессор на студента, не понимающего, что экзамен не сдан.
   – Это ты не понимаешь, Ники, – меня передернуло. Я терпеть не мог, когда меня так называл кто-то, кто не является работником «Армагеддона». Даже Санек с Настей предпочитали звать меня Колей или Колясиком. Но, это были только цветочки. – Смс здесь не причем. Я вообще не знаю ни про какие смс. Настя тебе расход давать собирается.
   – Чего? – я округлил глаза и, чуть было, не выплюнул коктейль обратно в стакан.
   – Того. Сдали тебя, понимаешь? Рассказал кто-то Насте о твоих походах налево. И не смотри так на меня. Это не я и не Вика.
   – И? – требовал я продолжения этого фильма, который на моих глазах из романтичной комедии превращался в драму.
   – Что и? У нее истерика случилась. Но сейчас Вика ее успокоила, так что она просто в бешенстве. Намерена все тебе высказать прямо по приезду в клуб.
   Я залпом опустошил стакан.
   – Еще? – поинтересовался Андрюша. Я только кивнул в ответ, и он тут же унесся в главный зал.
   Интересно, что именно узнала Настя? И насколько серьезно ее желание расстаться со мной? Если узнала про то, что я как-то ночевал у Даши, то определенно – Вика настучала. Но здесь отмазаться проще простого – просто познакомлю их и все.
   А вот если ей стало известно про мои загулы – тут все сложнее. Во-первых, всех с ней не познакомишь, да и смысл? Во-вторых, круг тех, кто мог меня сдать, значительно шире. Чего уж там, греха таить, я не слишком-то скрывал свои похождения. И вот теперь близится расплата.
   Что ж, даже если она меня бросит, ничего страшного не произойдет. Жизнь ведь не заканчивается, а свет на ней клином не сошелся. Да и, в принципе, предаваться разврату можно будет теперь вполне открыто. Вон сколько девчонок на танцполе зажигают постоянно. Сколько из них мне постоянно строят глазки, а я как старый импотент лишь отворачиваюсь.
   – Старина, извини, а ты еще долго будешь здесь сидеть? – вырвал меня из размышлений незнакомый голос над ухом.
   Я поднял голову. Рядом со мной стояли два парня, примерно одного со мной возраста, и неуверенно переминались с ноги на ногу. Первая мысль, которая посетила меня в тот момент, была позвать охрану и выгнать их нафиг из клуба. Но во мне вовремя проснулся арт-директор, который подсказал, что негоже выгонять гостей без причины.
   Что ж, причину легко было найти. Перепалка с арт-директором сошла бы за таковую? Сошла бы.
   – А что, мешаю? – с вызовом спросил я.
   – Ну, просто мы тоже хотим энергией зарядиться, – опуская глаза в пол, ответил один из них. Видимо, выражение моего лица начисто лишило их даже мизерной уверенности в себе.
   – Какой, нахер, энергией? – я опешил настолько, что тут же позабыл о своем желании организовать конфликт.
   – Сексуальной, – смущаясь, ответил второй. – Ты не в курсе? Все ж знают, что если посидеть минут двадцать у Сихотэ-Алинского метеорита, то отбоя от девчонок не будет!
   Вот это номер! Мои глаза начали вылезать из орбит, вслед за ними потянулась шея, а челюсть я вовремя поймал по пути на пол. Я завертел головой, попеременно глядя то на двух парней, то на кусок пенопласта на стене, покрашенного под оплавленный металлический осколок с гордой надписью на табличке:
   Сихотэ-Алинский метеорит.
   Горы Сихотэ-Алинь, Приморский край.
   12 февраля 1947 г., 10 часов 38 минут
   Масса: 23 тонны

   – И что, реально помогает? – только и спросил я.
   – Ну… Говорят, что помогает, – закивали головой неуверенные в себе Славик и Димон местного разлива.
   – Ебануться! – только и сказал я, сползая со стула.
   Надо найти парней, решил я. Рассказать о волшебной силе метеорита (знали бы они, что это – всего лишь творение студента третьего курса!), а заодно посоветоваться, что делать с Настей.
   Однако я даже не успел выйти из Музея Астероидов. Моя девушка ворвалась в клуб черным торнадо и, увидев меня, тут же преградила путь. Она была на таком взводе, что сопровождавшая ее Вика, лишь смущенно махнула мне рукой и скрылась в главном зале «Армагеддона».
   – Еремин, ты совсем охуел, да?! – выкрикнула она сходу.
   – А к чему так фамильярничать? – почему-то спросил я, еле шевеля ватным языком, и тут же пожалел о сказанном.
   Лицо Насти стало таким злым, что мне показалось, будто сейчас она набросится на меня с кулаками.
   – Ты думаешь, теперь я уйду из клуба? Я уйду? Я не уйду! – невольно процитировала она Филиппа Киркорова на скандальной пресс-конференции. – Я останусь назло тебе! Можешь хоть на танцполе трахать всех подряд! Мне все равно, ты для меня умер!
   Мои уши наполнил какой-то дикий гул. Я больше не слышал все, что говорила мне Настя. До меня лишь долетали обрывки фраз про отсутствие совести, попытку исполнять все мои желания и похожесть всех мужиков.
   Гул все нарастал и нарастал, заглушив в итоге даже обрывки фраз. Теперь мне казалось, что Настя просто открывает рот. Я смотрел на нее, а мою душу заполняло равнодушие. Мне вдруг стало все равно. Да хоть сама на сцене трахайся! Умер я для тебя, говоришь? Так извините, нельзя есть на обед один и тот же борщ! Нужно и другие блюда подавать!
   Мне все равно! Пофигу! Понимаешь? Я достаточно уверен в себе, чтобы найти замену тебе! А вот сможешь ли ты найти равноценную замену мне? Сама же говоришь, что все мы одинаковые! Стало быть, разница лишь в толщине кошелька? Так не волнуйся, мой будет только толстеть. А ты можешь запросто подкатить к одному из этих неудачников, что заряжаются сексуальной энергией от куска пенопласта.
   Что? Конфетно-букетный период пропустили? Да и черт с ним! Его бы и не было! Ты – четвертый тип женщин, мне нафиг ничего с тобой не надо. От таких, как ты надо бежать, сломя голову!

   Звонкая пощечина выбила из моей головы эти мысли и прогнала гул, который стал уже практически невыносимым. Его сменил свежий микс на нестареющую «I’m Englishman in New-York» Стинга, что звучал сейчас на танцполе.
   Ударив меня, Настя прекратила свою тираду, развернулась в сторону главного зала, демонстративно задрала голову и ушла.
   – Вот вам и сексуальная энергия Сихотэ-Алиня, – бросил я парням, что продолжали заряжаться от «метеорита», глядя на нашу ссору, как на экран телевизора, где шел «Дом-2».
   Не знаю, услышали ли два этих клоуна то, что я им сказал, мне было все равно. В душе образовалась такая пустота, что холодный вакуум космоса по сравнению с ней ничто. Мне срочно требовалось чем-то заполнить свободное пространство, и я прекрасно знал чем.
   Быстрым шагом я пересек танцпол, обруливая по пути назойливых дамочек. Извините, леди, ваше время придет позже. Открыл магнитным ключом дверь в подсобные помещения клуба, сделал несколько шагов по коридору и дернул ручку двери кабинета.
   Закрыто.
   Достав связку ключей, я стал пытаться открыть замок. Сделать это долго не получалось. Я вдруг совершенно забыл, какой из них дает право доступа в кабинет. Кроме того руки тряслись так, будто я неделю пил не переставая, что значительно осложняло процесс попадания в замочную скважину. Вдобавок ко всему этому, руки начали зудеть так, что я всерьез забеспокоился: а не подхватил ли где чесотку?
   С этой мыслью я ворвался в кабинет. Прикрыл дверь и кинулся к сейфу. Внутри, как и положено, лежали два пакетика с вакуумной застежкой. Один – с синей полосой, второй – с красной. Один для гостей, второй для нас. Вот только какой для кого я все время забывал.
   – Э, а чего без меня? – послышалось от двери.
   Я резко обернулся, чуть было не выкинув из сейфа его содержимое. Фу, пронесло, Максим.
   – Не нашел тебя, – соврал я.
   – Ты не суетись, – спокойно сказал Максим, закрывая дверь на ключ. – Давай я отсыплю, а то ты сейчас отмеряешь столько, что завтра в больнице проснешься.
   – Извини, – сказал я, отдавая учредителю пакет.
   – Ты не переживай, Ники, жизнь на этом не заканчивается. Я тебе такую девочку найду, что Настя серой мышью покажется.
   – Ты уже в курсе что ли?
   – Весь клуб уже в курсе. Телочки уже в очередь к тебе на прием записываться начали, – усмехнулся Максим. – На, поставь на место.
   Я послушно взял у него пакет, вернул его в сейф и закрыл дверь. Мне вдруг стало гораздо легче. То ли оттого, что все уже в курсе, что мы с Настей расстались, то ли оттого, что сказал Максим, а может…

   Мы сидим в креслах, мокрые от пота, курим и смотрим на экран монитора, на котором танцуют Санек и Настя.
   Я смотрю на свою теперь уже бывшую девушку, и мне почему-то кажется, что она под каким-то допингом. Движения у нее через чур энергичные и откровенные. Она прямо из трусов выпрыгивает, чтобы предстать перед посетителями с наиболее сексуальной своей стороны.
   Толпе нравится. У сцены танцует столько мужиков, что слабый пол, желающий поглазеть на Санечку, просто не может пробиться к главному герою своих эротических фантазий.
   – Видишь, какие-то движения заученные. Нету фристайла, нету импровизации, – тыкая пальцем в Настю, цитирует Максим Dino Mc 47 из давнишнего выпуска программы «Профессия репортер» про богатеньких детей.
   – Динамика, динамика надо чтоб была, – я в ответ цитирую Тимати из той же передачи.
   Мы смеемся разыгранному диалогу, и я снова ухожу в себя. Глядя на танцующих Саню и Настю, на беснующуюся на танцполе толпу, я думаю о том, для чего вообще нужны go-go? Зажигать толпу? Неспроста ж они зовутся «зажигалками». Но зажигают ли?
   Наверное, да. Но как? Ведь по идее, они должны как бы вызывать посетителей на батл. А ну-ка, повтори! А на самом деле? На самом деле они зажигают совсем другое. То, что ниже пояса. Или же я заблуждаюсь? Ведь, по правде говоря, я-то человек совсем не клубный, даже несмотря на то, что арт-директор ночного клуба.
   И когда в недалеком прошлом мы приходили с друзьями клубиться, мне, по большому счету, было все равно – кто там на сцене, стойке, шесте. Все равно эти девушки неприкосновенны. Можно лишь мечтать.
   И, думая об этом, я понимаю, о чем мечтают эти дрочеры с танцпола. У всех у них есть лишь две мечты. Мечта-максимум и мечта-минимум. Как программы у политических партий. Объединяет их лишь одно: в обеих мечтах танцующий придурок мечтает остаться с «зажигалкой» тет-а-тет.
   Мечта-максимум – это если Настя спустится со сцены, снимет с него штаны и начнет заниматься сексом прямо на танцполе. Или же ему разрешат подняться на сцену, а дальше по тому же сценарию.
   Мечта-минимум – это если он просто достанет свой член и начнет мастурбировать, глядя на то, как Настя танцует. Это если она не захочет спускаться в зал, или же ему не позволят оказаться на сцене.
   Они ведь потому и глазеют, пожирают глазами, чтобы осуществить свою мечту-минимум позже. Лежа в постели перед сном. Поэтому сейчас стремятся получше ее запомнить, наделать скриншотов, чтобы потом извлекать их из мозга, двигая туда-сюда верхнюю плоть.
   На осуществление мечты-максимум они даже не надеются. Потому что тем, у кого она сбылась, вовсе не обязательно набирать материал для мечты-минимум.
   Я так глубоко ухожу в эти бредовые размышления, что совершенно не замечаю, что на сцене уже давно Вика с Леной.
   Становится душно, сидеть на месте становится все труднее. Меня одолевает нестерпимое желание выйти на улицу, проветриться, походить без всякой цели, чтобы просто высвободить накопившуюся энергию. Я сообщаю об этом Максиму, тот вскакивает как ошпаренный, говорит, что это гениальная мысль, и мы вместе покидаем кабинет.
   Проходя мимо «Музея метеоритов», я мельком окидываю взглядом собравшуюся здесь тусовку и…
   Что за нахер?! Я останавливаюсь так резко, что Максим налетает на меня и, чуть было, не падает на спину. Возле псевдо-магического Сихотэ-Алинского метеорита сидят Лешка с Настей и пьют шампанское! Лешик с блядской улыбочкой на лице что-то втирает Насте, которая пьет игристое вино с серьезным выражением лица и изредка покачивает головой соглашаясь. После очередной фразы девушка улыбается, смотрит моему другу в глаза. Тот накланяется и легонько целует Настю в плечо.
   БЛЯДЬ! ДА ОН ЖЕ ЕЕ СОБЛАЗНИТЬ ПЫТАЕТСЯ!
   Быстрым шагом я направляюсь к этой сладкой парочке и, схватив Лешку за грудки, стаскиваю его со стула. От неожиданности друг роняет бокал, и тот со звоном разбивается о пол. Краем глаза я замечаю, как отдыхающий народ начинает покидать помещение. В музей заглядывает охрана, но Максим дает им указания не вмешиваться.
   – Ты что творишь, коллекционер ебаный! – ору я в лицо Лешику.
   В музее нет никого, кроме нас четверых. Мы с Лешкой словно дуэлянты, Настя с Максимом в роли секундантов. Но если учредитель наблюдает за происходящим, словно за рестлинг-шоу, то девушка настолько напугана, что не может даже пошевелиться.
   – А что такого? – орет в ответ Леша. – Я что, хуже тебя?
   – Ублюдок! Ты же просто хочешь ее трахнуть!
   – Да, хочу! – откровенно отвечает он. – По крайней мере, я не боюсь в этом признаться! Это гораздо честнее, чем заводить с девушкой серьезные отношения, а потом устраивать ежедневные блядки!
   И тут мне все становится ясно. Вот кто меня сдал. Лешик!
   – Да ведь это же ты обо всем ей рассказал! – взрываюсь я. Леша лишь усмехается в ответ, что еще больше меня заводит.
   Я отвожу правую руку для удара, но вовремя понимаю, что негоже арт-директору бить посетителей. Попутно до меня доходит, что Лешка тоже не собирается бить меня в присутствии охраны, а потому я отпускаю его рубашку.
   – Знаешь что, Колясик? То, что ты арт-директор, не дает тебе права вмешиваться в ее жизнь. Вы больше не вместе, и ты для нее никто!
   – Знаешь что, Лешик? – повторяю я начало его фразы. – Может быть, для нее я теперь никто – не спорю – но тогда скажи мне, кто для тебя я?
   Он опускает глаза, но поздно, я уже успел прочитать в них ответ.
   – Отдыхай, Лешка. На полную катушку, – говорю я и сквозь зубы добавил: – Это твой последний кураж в «Армагеддоне».
   С этими словами я разворачиваюсь и иду к выходу из клуба. Я настолько подавлен и опустошен, что совершенно не замечаю Максима, ждущего меня в дверях.
   – Ники! – окликает он меня, я оборачиваюсь. – Выкинуть его?
   – Не надо, – отвечаю я спокойно. – Сегодня пускай веселится, а потом в стоп-лист.
   Я даже не замечаю того, что даю указания своему шефу, будто он простой охранник. Он тоже этого не замечает, лишь согласно кивает головой.
   На улице уже легкий минус, но мы не замечаем холода. От нас валит пар, он смешивается с дымом сигарет, которые мы молча смолим одну за другой, спускаясь вниз по улице, на которой стоит здание «Армагеддона».
   Дойдя до круглосуточного киоска, мы зачем-то покупаем по бутылке «Хейнекен». Открываем их, молча чокаемся и залпом выпиваем по половине. Пиво словно смывает всю ту грязь, в которую я успел окунуться. Становится спокойно… и холодно. Я смотрю на Максима и понимаю, что он тоже замерз.
   – Вернемся? – предлагаю я.
   Он кивает, и мы двигаем в обратный путь…
   Но шли мы не спеша. Накатившая вдруг усталость не позволяла быстро переставлять ноги.
   – Не переживай, братишка, – сказал Максим, по-дружески обнимая меня за плечо. – Ситуация хреновая, но не фатальная. Да, попадаются сволочи, иногда даже в очень неожиданных людях. Но нельзя позволять им выбивать себя из колеи. Понимаешь?
   – Понимаю, – киваю я головой.
   Стало спокойно, накатившая, было, тоска отступила, но грусть не ушла. Не столько из-за самой ссоры и открывшегося истинного Лешкиного лица, нет, я давно уже заметил сволочность его натуры. Мою голову заняла сейчас довольно приземленная мысль: где я теперь буду жить? Вряд ли нам с Лехой суждено помириться. А делить с ним жилплощадь после такого я просто не смогу.
   Максим, похоже, понял, о чем я думал.
   – Ники, не переживай. Помнишь, как в гимне болельщиков «Ливерпуля»? Ты никогда не будешь один. У тебя есть мы, в конце концов, не думаю, что два других твоих друга тоже от тебя отвернутся. Санек, вроде, парень нормальный. Да и второй этот…
   – Ромка, – подсказал я.
   – Точно, Ромка! Ну, а из-за жилья тоже не переживай. Живи у меня.
   От такого неожиданного предложения я даже остановился.
   – То есть как это – у тебя? А не помешаю?
   – Не помешаешь, – рассмеялся Максим. – У меня – не значит со мной. У меня в центре неплохая студия пустует. Меблированная, кстати. Сейчас вернемся, я тебе ключи выдам.
   – Спасибо, брат, – я разве что не пустил скупую мужскую слезу, в этот момент.
   – Не за что, брат, – улыбнулся в ответ Максим.
   Мы обнялись, он потрепал меня по голове, а потом мы продолжили путь вверх по улице. На подходе к «Армагеддону» мы увидели, как Лешка садится в такси.
   Глядя вслед исчезающим в ночи фонарям автомобиля, я почему-то представил свою страничку ВКонтакте. Я знал, что увижу там завтра, когда просплюсь и снова нырну во всемирную паутину.
   В моем списке друзей будет сто восемьдесят четыре человека. Минус два.

Глава восьмая. Staff-party. Часть вторая

   Снег шел без перерывов и перекуров уже третий день подряд, засыпая с головой засыпающий город. Зима словно извинялась за свой поздний приход, выдавая месячную норму осадков (если верить новостям). С неба падали хлопья немыслимых размеров, а в свете уличных фонарей они казались еще больше.
   Одинокий грейдер неспешно полз по пустынной улице, сгребая белую массу к обочине дороги. Было в этой картине что-то символичное. Я казался себе таким же грейдером, который полз по жизни, отодвигая на обочину других людей.
   Сколько их пронеслось через мою жизнь за последнее время? Подобно снежинкам, что хранят уникальность лишь во время падения, а закончив его, становятся частью безликой массы.
   Изнемогая от летнего зноя, мы мечтаем о снеге. Но когда его становится слишком много, он начинает раздражать. Так и с людьми. Мы боимся одиночества, но когда людей вокруг становится слишком много, нет ничего лучше, чем побыть наедине с самим собой, спрятаться в своей скорлупе.
   Хотя, для кого-то и прятаться не надо. Они одни в целом мире. Но тут уже все зависит от самого человека…
   Белый окурок японского «Милд Севена» сразу смешался с однотонными снежинками, так что проследить его падение до земли не помог даже крохотный огонек догорающего табака. Я выпустил дым, провожая взглядом исчезающий за поворотом грейдер, и посмотрел на наручные часы. Стрелки показывали половину седьмого. Вечера или утра – разобрать было трудно.
   У этой зимы были охренительно длинные ночи. А в этом Городе были охренительно длинные зимы.
   Я извлек из кармана махрового халата свой Айфон, глянул на экран. Все-таки полседьмого утра. Значит, я поспал от силы часа два. Не то чтобы я выспался, скорее что-то неизвестное попросту спугнуло сон.
   В последнее время такое со мной случалось все чаще. Не сказать, что мне это сильно мешало. Я мог запросто поспать один-два часа за ночь, а утром появиться в редакции бодрым и свежим. В какой-то статье я читал, что с возрастом времени на сон человеку требуется все меньше и меньше. Видимо, это был как раз мой случай. Что ж, коли так, надо пойти попить кофейку, да посмотреть, что творится в мире.
   Переступив порог балкона, я направился в обеденную зону. На столе меня дожидался спящий нетбук. Разбудив компьютер нажатием пробела, я щелкнул кнопку электрического чайника. Тот тихо зашумел, нагревая воду.
   С каждой секундой его урчание становилось все громче и громче. Что-то странное происходит, подумалось мне. Сломался он что ли? Из короткого носика повалил пар, кнопка щелкнула, отключаясь, успокоился кипяток, но звук не исчез. Наоборот, перешел в какой-то дикий рык.
   У меня похолодело внутри. Волосы на руках встали дыбом, во рту резко пересохло, а тело сковал дикий ужас. В квартире кто-то был кроме меня. И этот кто-то явно был настроен не очень дружелюбно. В памяти тут же вплыла серия из «Секретных материалов», в которой звери проходили сквозь прутья клеток и сбегали из зоопарка.
   Я медленно сполз под стол, так, что экран нетбука закрывал источник этого рычания. Звук определенно доносился со стороны кровати.
   «Ладно, была – не была», – подумал я, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и отодвинул компьютер в сторону, готовый встретится взглядом с огромным тигром.
   Так быстро я не потел никогда в жизни. Даже после вдохов влага покидала организм медленнее. А сейчас вместе с потом тело покидал страх. Никакого тигра в квартире не было. Как не было никакого дикого рычания.
   Что действительно было, так это пьяный храп, который издавала голая девица, спящая на моей большой кровати. Гнев на самого себя сменился нервной истерикой. Я расхохотался так, что затряслись бокалы, стоящие рядом с мойкой.
   Спящая девушка на мой смех никак не отреагировала, а лишь продолжила издавать храп. Нервно хихикая, я налили себе кружку кофе и отправился на изучение неожиданной гостьи.
   Первое, что бросилось в глаза – бумажный браслет вип-гостя «Армагеддона» на правом запястье. Стало быть, я как обычно снял кого-то в клубе. Светлые волнистые волосы до плеч, пухлые губы, грудь третьего размера…
   Я все вспомнил. Еще одна бывшая завсегдатайка «Плазмы». Пригламуренная дочка богатых родителей. В «Армагеддон» пришла раз третий или четвертый.
   «Ой, а когда же мне представят вашего арт-директора? Говорят, он такой душка».
   Бокал шампанского за знакомство, пару рекламных дорожек в углу вип-зала, предложение продолжить у меня дома…
   Вот только как же ее зовут? А, не важно. Сколько таких, как она перебывало в этой постели? Скольким еще предстоит перебывать? Что их всех, наизусть заучивать, что ли?
   Кстати, у меня должен еще остаться порошочек…
   Сунув руку под подушку, я нащупал маленький пакетик с вакуумной застежкой. Достал, поднес к глазам. Не густо, но мне хватит.
   – Эй, крошка! Как насчет повторить? – говорю я, кидаясь в кровать. Она начинает стонать прежде, чем понимает, что происходит.

   – Может, сходим вместе куда-нибудь? – спросила Лена (именно так звали девушку), отхлебывая кофе.
   Когда мы оба, наконец, проснулись, на часах была уже половина пятого. Причем не утра, а вечера. Воскресного вечера. Мне нужно было собираться в клуб. Сегодня в «Армагеддоне», как в лучшем клубе месяца, проходила очередная stuff-party.
   Лена очень просила взять ее с собой, что я отказался делать наотрез, сославшись на то, что вход сегодня будет исключительно по спискам, составленным еще пару недель назад. Отчасти так оно и было, но я бы мог запросто протащить ее с собой. Однако мне не хотелось продолжать эти отношения.
   У девушки, видимо, на этот счет было другое мнение. И сейчас она пыталась всеми силами ухватиться за соломинку под названием «Второе свидание». Может быть, я ей понравился. А может быть все дело в снеге.
   – Ну чего ты молчишь? – обиженным тоном прервала она мои размышления.
   – Лена, мне не нужны серьезные отношения, – честно ответил я.
   – И это правильно, – согласилась она, но в ее блестящих от обиды глазах в этот момент читалось совсем обратное. – В твоем возрасте они ни к чему.
   «Можно подумать, у нас большая разница в возрасте!» – подумал я, но вслух сказал другое.
   – Рад, что ты думаешь так же. Люблю умных девушек, – и тут же дал себе мысленный подзатыльник, увидев, как в глазах Лены загорелась надежда.
   – Ну, мы же можем куда-нибудь сходить просто так, без отношений, – тут же предлагает она.
   – Пока ничего не могу тебе ответить, – сказал я и тут же добавил: – Мне уже ехать надо, давай собираться.
   Мы молча оделись, так же молча вышли в подъезд, и совершенно беззвучно я отбивался от домогательств Лены в лифте.
   – Подвезти тебя? – пытаясь оставаться джентльменом, спросил я, когда мы вышли из подъезда.
   – Мы вообще-то соседи с тобой, – извиняющимся тоном сказала девушка и, опустив глаза на землю, добавила: – Я на третьем этаже живу, в двадцать седьмой. Сейчас схожу за сигаретами, да домой пойду.
   С этими словами она поцеловала меня в губы и направилась в сторону ближайшего магазинчика.
   «Вот это влип! Затащить в постель соседку! И как теперь от нее отмазываться? Переезжать?» – думал я, глядя, как ее силуэт тает в вечерней мгле.
   В конце концов, я напомнил себе, что решать проблемы следует по мере их появления, а Лена все-таки проблемой пока не стала.
   На этом я выкинул из головы случайную связь и полностью сосредоточился на сегодняшнем вечере. Честно говоря, я здорово волновался. Максим на несколько дней уехал из города, оставив меня в клубе старшим. Так что, сегодня мне придется общаться с работниками других клубов от его имени. Правда, вряд ли вечеринку для своих посетит кто-то из учредителей «Плазмы» или «Ковчега», но мало ли…
   I’m swimming in the smoke / of bridges I have burned
   So don’t apologize / I’m losing what I don’t deserve
   What I don’t deserve…
   Пока я нащупал на пассажирском сиденье Айфон, Честер Беннингтон успел пропеть весь припев. Я ехал в клуб за рулем «Сузуки Гранд Витара», который Максим оставил мне на время своего отсутствия. Пришедшее смс было просьбой перезвонить Ромке.
   – Что, Сестренка, совсем с деньгами туго, – осведомился я, когда Сестра Милосердия взял трубку.
   – Да, есть немного. Но ничего, скоро зарплата. Как дела? Тысячу лет не виделись уже…
   – Ну, не сказать чтобы тысячу… – я принялся вычислять в уме, сколько же мы не виделись с Ромкой на самом деле. Месяца полтора, наверное. – Не хочешь в клуб сегодня пойти? На стафф-пати?
   – Нет, спасибо, – ожидаемо отказался Ромка. – Завтра на работу. Я, собственно, по поводу этого вашего стафф-пати и звоню. И по поводу Санька.
   – Желаешь сделать ставочку? – пошутил я.
   Гвоздем программы сегодняшней закрытой вечеринки должен был стать танцевальный батл между нашим Санечкой и танцором Юрой из «Ковчега». Осенью, когда «Армагеддон» в прошлый раз устраивал stuff-party, Санек, выражаясь метафорически, надрал Юре задницу. И оскорбленный любитель танцев из клуба-конкурента жаждал реванша.
   Ажиотаж по этому поводу в клубной среде поднялся такой, что начали ходить слухи о тотализаторе, согласно которому, кстати, фаворитом был Саня.
   – Слушай, что там Сане пообещали, если он выиграет сегодня батл? – вместо ответа поинтересовался Ромка.
   – Почему если? Ты в нем сомневаешься?
   – Нет, ну все-таки? – не унимался Сестра Милосердия.
   – Если выиграет, вернее, когда выиграет, – поправился я. – Будет получать пять тысяч за вечер. Максим такое решение принял.
   – Ах, вот оно что… – Ромка замолчал на несколько секунд, словно думал: продолжать разговор или нет.
   – Ты только поэтому звонил?
   – Нет, вообще-то… Ты ж в курсе, он с работы уволился, – огорошил меня Рома.
   От неожиданности я чуть было не въехал в зад старенькой «Волге». Чудом успев затормозить, я включил правый поворот и остановился у обочины.
   – То есть, как уволился?
   – Вот так. Еще в понедельник. Он тебе разве не говорил? – искренне удивился наш социальный работник.
   – Нет. И чем он это объяснил?
   – Тем, что после батла его положение изменится и ему вполне будет достаточно работы в клубе по выходным. И, что меня больше всего смущает, он на стакане сидит с самого понедельника.
   – Неделю уже пьет? Не замечал… – растерянно сказал я, а сам подумал о том, что мне как-то совершенно некогда было обратить внимание на запой своего друга.
   – В общем, дома его с четверга не было. У телок своих обитает. Ты уж там пни его, пусть хотя бы сегодня домой приедет.
   – Ну, хорошо, Ром, договорились. До связи.
   – Пока.
   Я кинул трубку на сиденье, приоткрыл окно и закурил. Не понравилась мне Сашкина самодеятельность, ох не понравилась. И дело не в том, что мой друг уже забрал себе шкуру еще не убитого медведя. Я не сомневался – он выиграет и этот батл.
   Напрягло меня то, что Саня ушел с официальной работы. Нет, конечно, мы не собираемся его увольнять… Но, променять пусть и медленный, но уверенный карьерный путь, на пусть и прибыльный, но калым? Даже я, имея в клубе вполне официальную должность, продолжал трудиться в «Региональных вестях».
   Кроме того, я знал Сашку достаточно хорошо, чтобы понять: ему попросту стало лень ходить на нормальную работу. Его увлекла ночная жизнь. Жизнь, где он стал звездой.
   Вот только настоящей ли она была? Эта ночная звездная жизнь? Может ли быть настоящим то, что происходит под действием алкоголя, энергетиков и прочих стимуляторов? Для кого-то, видимо, может. Для меня, кстати, в том числе. Так чего же я тогда беспокоюсь за Саню? Парень взрослый, сам все должен понимать.
   – Ладно, – сказал я своему отражению в зеркале заднего вида. – Сейчас приеду в клуб и обо всем с ним поговорю.
   Припарковав авто на клубной стоянке, я вышел под снежные хлопья. Снег, казалось, стал идти еще сильнее. Как утром домой ехать, если вдруг дороги не почистят? Однако я тут же вспомнил, что по пути мне встретилось немало снегоуборочной техники. Авось, пронесет.
   – Ого, мог бы и меня до работы подкинуть, – услышал я за спиной.
   – Здорова, Санек, – сказал я, оборачиваясь.
   Мы пожали друг другу руки.
   – Ты чего так рано? Время только восемь, – поинтересовался я.
   – Да я тут недалеко у телочки тусил. Надоела, думаю, пойду в клуб, – махнул рукой мой друг-танцор.
   – Ну, так пошли, – кивнул я на вход. – Вон как валит. Боюсь, не доедет до нас твой Юра.
   – Ему же хуже, – прыснул смехом Сашка. – Никуда не денется, доедет. И будет с позором изгнан.
   – Уверен? – я попытался вложить в это слово как можно больше скепсиса, но вышло не очень.
   – Естественно! А ты чего? Хочешь мне повышенную премию зажмотить? – с этими словами Санек пихнул меня локтем.
   – Да больно надо, – ответил я ему и открыл дверь, пропуская вперед.
   Мы молча поздоровались с охраной, поднялись на второй этаж и прямиком проследовали за сцену – в служебный гардероб. Который, в принципе, представлял из себя четыре вешалки, стоящие в углу подсобки.
   Затем, не говоря ни слова, мы отправились в вип-зал, где уже собрались бармены «Армагеддона» и наш резидент Женя-Уиллис.
   – Ну что, Санек, сделаешь Юрку сегодня? – поинтересовался ди-джей.
   – Естественно! – ответил Саня. – Устрою шоу, вот увидите.
   – Увидим-увидим, – кивнул я и обратился к вип-бармену: – Таня, сделай нам два виски с колой. Пойду настрою нашего танцора.
   Санька эта фраза слегка насторожила, но особого вида он не подал. Я взял с барной стойки коктейли и направился за дальний столик, за которым обычно решалась судьба клуба в целом и отдельных его работников, в частности.
   Друг молча проследовал за мной, плюхнулся на мягкий диван, схватил стакан, чокнулся со мной и сделал огромный глоток.
   – Ух, захорошело… – выдохнул он, откидываясь на спинку дивана. – Что-то я перебрал вчера.
   – А так же позавчера, поза-позавчера, да и всю неделю, собственно, – произнес я с некоторым укором.
   Сашка заморгал круглыми от удивления глазами, пытаясь понять: шучу я или же укор в словах был настоящим.
   – Нахер ты с работы уволился? – продолжил я идти в наступление.
   – А, – чуть расслабился Санек. – Здесь теперь моя работа. Кстати, ты не в курсе, пять тысяч за ночь у меня со следующих выходных или с этих?
   – Ты сначала батл выиграй.
   – Выиграю-выиграю. Друг, откуда такое неверие? Ты чего? – Санек попытался изобразить обиду, но мне было все равно.
   – Ну, хорошо, выиграешь. И что? Всю жизнь будешь зажигать?
   – Почему всю жизнь? Вот смотри, пару лет еще можно поплясать. За это время скопить бабок и что-нибудь замутить. Я, может, свою школу танцев открою.
   – Ну, убедил, – ответил я и поднял стакан. Мы чокнулись, Санек допил коктейль и побежал за вторым.
   Собственно, перспективу он обрисовал неплохую. Ведь действительно замутит. Чего Ромка так распереживался? Ну, подумаешь, пьет неделю. Отдыхает человек, сколько пахал без выходных?
   – А откуда ты узнал, что я уволился? Сестра Милосердия звонил? – я лишь кивнул головой в ответ. – Блин, вот же устроит он мне промывку мозгов, как домой приеду.
   – Сань, ну он же волнуется, – заступился я за другого друга.
   – Что я, маленький что ли? – совершенно искренне возмутился Санек.
   – Саня, разбирайтесь сами! – завелся и я. – Раз не можешь спокойно с ним ужиться, снимай отдельную квартиру.
   – Да ладно, нам и так тяжеловато пришлось, когда ты съехал. Как-никак, по два с половиной косаря сверху теперь отдаем. Я-то ладно, а вот пацанам тяжко.
   – Ну, я бы не съехал, если бы не сам знаешь кто, – ответил я на упрек.
   – Помириться с Лехой не хочешь?
   – Даже не собираюсь, – отрезал я. – Все, сменили тему.
   – Ники! – позвал бармен Кира. – К тебе гости.
   Я поднял глаза, к нашему столику двигался высокий блондин, голубоватого вида.
   – Привет, мальчишки, – нарочито манерно произнес он приветствие.
   – Привет, Алекс, – я встал, чтобы пожать руку арт-директору «Ковчега». Вообще-то геем он не был. Имидж просто у него такой.
   – Привез своего бойца? – с вызовом спросил Санек.
   – А как же, – ответил Алекс в своей манере, после чего начисто утратил интерес к «нашему» бойцу. – Коля, можно тебя на пару слов.
   Я не стал произносить гордых речей на тему «От своих людей у меня секретов нет», а просто проследовал за Алексом сначала в общий зал, а затем в «Музей Астероидов».
   – Слушай, Коль, у тебя есть чем носик попудрить? – с ходу обозначил он область своих интересов. Честно говоря, я даже растерялся от такой откровенности, поэтому прежде чем я сообразил, что сказать в ответ, Алекс успел добавить: – Я заплачу. А если боишься, что Макс будет возражать, так он ничего не узнает. Я – могила.
   Предложение было насколько неожиданным, настолько и заманчивым. Честно говоря, в тот момент я испытывал определенные финансовые трудности, которые можно было преодолеть, толкнув Алексу немного снега.
   – Деньги, – еле слышно сказал я.
   Арт-директор «Ковчега» молча положил ладонь на столешницу и придвинул ее ко мне. Под его рукой прятались три купюры с изображением города-героя Хабаровска. Не проверяя подлинность банкнот, я сунул деньги в карман джинсов, после чего сказал:
   – Жди здесь.
   – Да без вопросов, – широко улыбнулся Алекс.
   Оказавшись в кабинете, я запер за собой дверь, после чего все же достал купюры из кармана и проверил их всеми знакомыми мне способами. Теперь предстояло решить другую задачу: сколько порошка дать Алексу за пятнадцать тысяч?
   Честно говоря, я не очень-то был в курсе цен. В итоге, я взял пакет с разбавленным снегом и пластиковой карточкой принялся пересыпать его в пакетик меньшего размера. На глаз.
   Спрятав пакетик в кулаке, я вернулся в «Музей Астероидов».
   – Только попрошу сильно не светить, – сказал я, когда «товар» был у покупателя. – Иначе – вылетишь. Тут уж без обид. Иди лучше в туалет. Мы там… специальные полочки в кабинках сделали.
   – Какой сервис! – искренне восхитился Алекс. – Будь спокоен, Коля, все будет в ажуре.
   – Ладно, не прощаюсь, – сказал я и направился прочь из «Музея Астероидов».
   Пора было и самому отдохнуть. Вот только в клубе и в одиночку? Но с кем? Не Киру же с собой звать. И уж тем более, не Санька… Может телочку какую-нибудь пригласить?
   Телочку…
   Боковое зрение выхватило из десятков столиков один-единственный и заставило повернуть голову. У самой стены сидели трое: Юра из «Ковчега» и наши «зажигалки» – Вика и… Настя.
   Первым меня заметил Юра – сдержанно кивнул головой. Я кивнул в ответ. Вика, увидев меня, улыбнулась и помахала рукой, а Настя демонстративно отвернулась к стене.
   Вечер был безнадежно испорчен. Увидев свою бывшую девушку с этим танцором, я не то чтобы испытал ревность, скорее меня захлестнула волна нестерпимой тоски. До меня и раньше доходили слухи, что их часто видят в одной компании, но я старался не придавать им значения. Но встретив их лично, да еще в такой тесной компании…
   Не смотря больше по сторонам, я вернулся в свой кабинет. Не хотелось ни пить, ни курить. Я сел за компьютер и решил сделать то, чего не сделал утром – посмотреть новости. Как-никак, завтра на «официальную работу».
   Число жертв трагедии в Перми составило 109 человек – Голикова
   – Чего? – сказал я вслух, кликая по ссылке на сайте РИА «Новости», и продолжил бормотать прочитанное себе под нос: – Сюжет: Пожар в кафе в Перми… Число жертв трагедии в Перми составило 109 человек, сообщила в ночь на воскресенье министр здравоохранения и социального развития РФ Татьяна Голикова…
   Я начал прокручивать страницу, пытаясь разобраться: что произошло. В итоге, я наткнулся на хронологию событий.
   Взрыв произошел в одном из пермских кафе
   Около 15 человек погибли и порядка 50 пострадали при взрыве в Перми
   Предположительно, 76 человек погибли, 60 пострадали при взрыве в Перми
   – Да что же там произошло?!
   Наконец, ситуация стала более-менее проясняться. В пермском клубе «Хромая лошадь» случился страшный пожар. Погибли более сотни человек. Причиной, по всей видимости, стали нарушения правил противопожарной безопасности.
   Я читал все новые и новые сообщения, а мое мышление менялось незаметно для меня самого.
   Как обычный человек я ужаснулся масштабам трагедии. Мне было нестерпимо жаль погибших и их родных. Детей, потерявших родителей. Родителей, потерявших детей.
   Затем во мне проснулся журналист. Сейчас ведь, как обычно, по стране пойдет цепная реакция. Вряд ли следует ожидать оттока посетителей из увеселительных заведений. Ходить-то больше некуда. А будет ли куда ходить? Ведь наверняка пожнадзор начнет проверять все кафе-клубы-рестораны. Будут пачками находить нарушения, выписывать штрафы на сотни тысяч рублей. Кого-то даже закроют.
   Стоп!
   «Закроют» послужило командой для запуска в моем мозгу программы арт-директора ночного клуба. Интересно, а у нас есть нарушения правил противопожарной безопасности? И если есть, то насколько они серьезны? И что теперь грозит другим клубам Города?
   Решение требовалось принять срочное. Я достал мобильник и набрал Максима. Учредитель был недоступен.
   «Ладно, пора брать ответственность на себя», – решил я и позвонил в пресс-службу областного МЧС.
   После трех гудков в трубке послышался сонный мужской голос, неразборчиво пробормотавший фамилию.
   – Вечер добрый, – бодро поприветствовал я невидимого собеседника. – Еремин из «Региональных вестей». С кем я говорю?
   – Привет, Коль, эта Слава.
   – О, здорова, Слав. Как дежурство? Без происшествий? – я махом сменил официальный тон на неформальный. Слава Воробьев был одним из первых ньюсмейкеров, с кем я подружился, придя на работу в «Региональные вести».
   – Да тьфу-тьфу-тьфу, пока все тихо, – ответил Слава. – А ты чего так поздно? Не уж то что-то знаешь?
   – Нет-нет, не волнуйся, – поспешил я успокоить собеседника. – Завтра на работу же. Собираю информацию за выходные.
   – Ну, у нас ничего интересного пока нет. Мы же не Пермь.
   – Кстати, о Перми, – зацепился я за слова. – Сейчас же по любому по стране проверки начнутся всевозможные.
   – Ну, ждем из Москвы распоряжения. Но что-то конкретное только завтра будет. Ты позвони Любе, завтра ее смена.
   – Ну, окей, Слав, спасибо.
   – Да не за что.
   – Тогда до связи?
   – До связи, – сказал сотрудник пресс-службы и отключился.
   Я откинулся в кресле и закурил. В моей голове начал возникать план пиар-акции. Циничный донельзя, с точки зрения обычного человека. Но действенный, с точки зрения объективной реальности.
   Итак, что мы имеем. Если верить интернет-сайтам, самые популярные клубы Города на данный момент – «Плазма», «Ковчег» и «Армагеддон». Всякие «Дизерт Роуз» и прочие «Де Факто» воспринимать в качестве серьезных конкурентов было смешно.
   Стало быть, если один из клубов «большой тройки» будет закрыт, его посетители наверняка переберутся в два других. А если будут закрыты два из трех? «Оставшийся в живых» сорвет весь куш.
   «Замечательно!» – подумал я. «Осталось решить две задачи: 1) как закрыть „Плазму“ и „Ковчег“; 2) Как не закрыться самим?»
   Было очевидно, что любой из «Большой тройки» предложит пожнадзору деньги. И, наверняка, не малые деньги. А вот возьмет ли их пожанадзор?
   «Хм… А что если „слить“ органам информацию о том, что пожарные готовятся получить крупную взятку от представителей „Ковчега“ и „Плазмы“? Неплохо, подумаем».
   «Но сильно уповать на это не стоит. Нужны какие-то существенные косяки. Например, касаемые самих помещений. Вот! То, что нужно! „Плазма“ ведь находится в помещении бомбоубежища. Случись там пожар…»
   Человечность все-таки взяла свое. Что случится в случае пожара в «Плазме» даже думать не хотелось. Тем не менее, уверенность в том, что «что-то» может случиться, меня немного успокоила.
   На чем может погореть «Ковчег», я решил подумать позже. Сейчас надо было прикинуть шансы «Армагеддона» на успешное прохождение внеплановой проверки. Что там надо-то? Огнетушители, планы эвакуации… Я улыбнулся, вспомнив, что за план эвакуации висит при входе в клуб. Надо будет снять. Пожнадзор юмора не поймет. Да повесить в залах нормальные схемы. Непременно с нанесением флуоресцентной краски, чтобы в темноте светились.
   «Что дальше? Запасный выход. А он у нас есть? Вроде есть.»
   Я вышел в коридор. На стене рядом с кабинетом висела старенькая схема на случай эвакуации, оставшаяся, видимо, еще с тех времен, когда «Армагеддона» не было и в помине. Согласно этому плану запасный выход располагался… Как раз за вешалками с одеждой клубных работников.
   Раздвинув пуховики-дубленки, я уперся в железную дверь, закрытую изнутри на две мощных щеколды. Засовы не без труда поддались, и путь к спасению оказался свободен. Во всяком случае, так мне показалось сначала.
   Протиснувшись между зимней одежды (отодвигать вешалки было лень), я оказался на лестничной клетке, не видавшей ремонта несколько лет. Пол был завален осколками облупившейся краски, а сами стены почернели от сырости. При всем при этом, лампочки здесь все же горели. Лестничные марши уходили и вверх, и вниз.
   Поскольку, «Армагеддон» располагался на втором этаже, меня больше всего интересовал путь вниз. «Лестницу в небо» я решил исследовать попозже.
   Чем ниже я спускался, тем холоднее становилось. Наконец я уткнулся в дверь, наподобие той, что вела на лестницу из клуба. Те же два засова, вот только открыть их не получалось. Сами шпингалеты замерзли, а металл обжигал кожу.
   Решив довести все до ума в понедельник, я стал возвращаться в «Армагеддон».
   – О, ты чего там делаешь? – услышав голос Киры, я чуть было не полетел вниз по ступенькам.
   – Блядь, Кира, ты чего так пугаешь? – обозлился я, картинно хватаясь за сердце одной рукой, а другой совершенно не картинно за перила.
   – Батл в самом разгаре! Пошли! – поманил рукой бармен.
   – Точно! Забыл совсем! – воскликнул я и в три прыжка вернулся в помещение клуба. Кира помог мне закрыть запасный выход, после чего мы направились на танцпол, где шла упорная битва двух лучших клубных танцоров Города…
   …Вернее заканчивалась… И не совсем упорная… Образно выражаясь, это было избиением младенца… Нашего младенца…
   Юра двигался по танцполу как Бог, ну или по крайней мере как Роберт Хоффман, срывая овации каждым движением. А вот Санька… Что-то было не так с моим другом. Угловатые движения рук, ватные, не слушающиеся голову, ноги. Что с ним творилось? Переволновался?
   Улучив момент, я схватил Саню за плечо и подтянул к себе. Тот еле устоял на ногах.
   – Что за фигня, мужик? – поинтересовался я.
   – Не знаю, мужик. Такое впечатление, что я танцевать разучился. Тело не слушается.
   На последних словах я не выдержал и отвернулся. От Санька шел такой перегар, что меня начало подташнивать. Мой друг был мертвецки пьян. Удивительно, как он мог просто передвигаться, не то, что пытаться танцевать.
   – Ты проиграл! – крикнул я на него, после чего показал Юре скрещенные в районе предплечий руки, дав понять, что батл завершен.
   – Да как так? – не захотел мириться с поражением Санек.
   – Иди, проспись! Ты же нажрался в гавно!
   – Да пошел ты. Не нажрался я еще пока. А вот сейчас пойду и нажрусь! – с этими словами Санек развернулся и, качаясь, побрел в сторону вип-зала.
   Победителя батла тем временем обступили со всех сторон, а спустя мгновение он уже взлетал на руках под потолок главного зала «Армагеддона».
   Я собрался было проследовать за Саней и вставить ему по первое число, но как только я сделал шаг в сторону вип-зала, дорогу мне грудью закрыла Вика.
   – Остынь, босс! С кем не бывает? Лохануться может каждый.
   – Лохануться? – сорвался я на танцовщицу. – Да он не сам лоханулся! Он нас всех лоханул! Ты разве не понимаешь?
   – Коля, ты хочешь потерять еще одного друга? – эти слова прозвучали как пощечина. Я махом успокоился и дальше слушал девушку спокойно. – Неужели ты не понимаешь, что он не просто так бухает. Случилось у него что-то. Просто не вовремя батл устроили.
   – Скорее, не вовремя что-то случилось, – я все ж пытался гнуть свою линию.
   – С каждым может случиться. Ты лучше завтра с ним спокойно поговори. И не вздумай увольнять. Ну как, остыл?
   – Остыл.
   – Ну, вот и славненько. Загляну к тебе позже, – после этих совершенно неожиданных для меня слов, Вика облизнула губы, развернулась и, нарочито виляя задницей, пошла к столику, за которым шло празднование Юриной победы.
   Что это на нее нашло? Последствия расставания с Андрюшей? Хотя, этот разрыв пошел на пользу всем. После того, как Каменев закатил ей в клубе скандал, мы быстренько внесли его в стоп-лист и вздохнули с облегчением.
   – Коля! – подлетел ко мне Алекс. – Я надеюсь, наша победа никак не повлияет на дальнейший вечер. Мы можем остаться?
   Я посмотрел на своего коллегу круглыми от удивления глазами.
   – Ты чего Алекс? Все честно было, отдыхайте дальше, – изобразил я грустную улыбку и махнул рукой.
   – Спасибо, старик! – улыбнулся он в ответ и побежал все к тому же столику. Точнее, двум столикам, сдвинутым вместе.
   – Босс, хочешь, настроение подниму? – услышал я над ухом. Поднял голову: на сцене, прямо надо мной стоял Уиллис.
   – Каким образом? – не понял я.
   – Смотри, – подмигнул мне ди-джей и вернулся за пульт. Уиллис взял в руку микрофон и сказал: – Следующая тема – специально для лучшего клубного арт-директора Города, нашего Ники! The Catalyst!
   Зал взорвался аплодисментами. Я заметил, что Алекс с Юрой так же неистово хлопают в ладоши. Что это? Признание заслуг или лесть? А может просто стеб после проигранного Саньком батла? Впрочем, звуки органа тут же заставили меня забыть и о батле, и о Саньке. С первыми скрейчами толпа клубных работников устремилась на танцпол. Я же просто сел на край сцены, свесив ноги, закурил и приготовился наслаждаться своей любимой музыкой.

     God bless us every one
     We’re a broken people living under loaded gun
     And it can’t be outfought
     It can’t be outdone
     It can’t be outmatched
     It can’t be outrun
     No…

   Прокричал Майк Шинода.

     God bless us every one
     We’re a broken people living under loaded gun
     And it can’t be outfought
     It can’t be outdone
     It can’t be outmatched
     It can’t be outrun
     No…

   Подхватили другие участники группы, а после них слово взял Честер:

     And when I close my eyes tonight
     To symphonies of blinding light
     (God bless us every one / we’re a broken people living under loaded gun)
     Oh / like memories in cold decay
     Transmissions echoing away
     Far from the world of you and I
     Where oceans bleed into the sky

   С началом первого проигрыша кто-то несильно толкнул меня. Я повернулся – рядом стоял улыбающийся Кира и протягивал мне светящийся голубым сиянием стакан. Теперь такие стаканы были в каждом уважающем себя баре или клубе Города, а еще пару месяцев назад мы произвели настоящий фурор, закупив первую партию в Студии Артемия Лебедева.
   Я взял у Киры стакан, отхлебнул. Ну, да, конечно. Виски с колой. Я улыбнулся, одобрительно кивнул бармену. Тот наклонился и крикнул мне в ухо:
   – Не переживай!
   – Да я и не переживаю, – пожал я плечами. – Все будет хорошо. Я просто наслаждаюсь музыкой!
   – Правильно, – кивнул Кира и, сообразив, что наслаждаться музыкой я хочу один, отправился в сторону бара.

     God save us every one
     Will we burn inside the fires of a thousand suns
     For the sins of our hand
     The sins of our tongue
     The sins of our father
     The sins of our young
     No

   «Господи, храни каждого из нас, когда мы будем гореть в огне тысяч солнц. За грехи наших рук, грехи нашего языка, нашего отца и нашей молодости», – пытался я перевести, о чем поют Linkin Park.
   Я вспомнил тот мини-апокалипсис, что творился в клипе на эту песню. Кажется, смысл видео был в размышлении о том, как бы люди провели свой последний день перед концом света.
   Действительно, а как бы люди провели свой последний день? В ночном клубе? Наверняка, у десятков жителей Перми на этот счет были совсем другие планы. Если, конечно, они у них вообще были.
   Мне вдруг подумалось, что случись сейчас пожар в «Армагеддоне», это было бы справедливо. Взять вот так и одним махом разделаться с теми, кто погружает Город в хаос ночной жизни. Кто пропагандирует «отношения на одну ночь», «благородные алкогольные напитки» и прочее, что разлагает современную молодежь. Со мной, в общем.
   Правда, велика вероятность, что при масштабном пожаре могут пострадать и невинные люди. Но, когда начинается страшный суд над грешниками, взрывной волной всегда цепляет несколько праведников. В конце концов, на дно Атлантики вместе с сильными мира сего отправились и пассажиры третьего класса.
   Хотя, сейчас пассажиров в «Армагеддоне» не было. Все до единого – работники клубной индустрии. Но все ли они виноваты в том, что львиная доля сегодняшней молодежи предпочла танцы в пьяном угаре походам в театры и вечерам в семейном кругу?
   Взять хотя бы вон тот кружок на танцполе. Кроме Алекса (которому, как и мне, платят за то, чтобы молодежь выбирала пьяные танцы), все остальные – простые «клубные» работяги. Бармены, официанты, танцоры.
   Когда посетители веселятся, они работают. Потому сейчас отрываются, как сумасшедшие. Даже «зажигалки» отплясывают так, что пол вот-вот провалится. Опережая и без того бешеный ритм музыкальной вакханалии. И блестят они сейчас не от специального масла, а от пота, потому что дезодоранты не справляются с такой нагрузкой.
   Постойте-ка, постойте-ка. Что за фигня?
   Я поставил опустевший стакан прямо на сцену и соскользнул на ноги. Присмотрелся к танцующим. Как-то неестественно веселы они были. Тут дело было явно не в алкоголе. Таблетки? Скорее всего.
   За их сдвоенным столиком сидела какая-то девчонка. Кажется, официантка из «Плазмы» или «Ковчега». У нее-то я и решил выпытать «рецепт» хорошего настроения. Если это действительно цветные таблетки, то вся компашка тут же вылетит из «Армагеддона».
   Lift me up
   Let me go…
   Из колонок звучало убаюкивающее пение Шиноды, но компания на танцполе не очень-то заметила, что The Catalyst приняла более спокойный темп.
   Издалека заметив мое приближение, девочка поспешила покинуть столик и исчезнуть где-то в направлении «Музея Астероидов». Догонять ее я не стал, решив для начала просто проинспектировать напитки моих коллег и подчиненных.
   На столах, которые сдвинула эта компашка, в окружении множества стаканов стояли два ведерка для льда, из которых торчали несколько соломинок. Кажется, они пили «ведро».
   Я взял наполовину полный стакан с бордовой жидкостью, поднес к носу и, сделав вдох, презрительно поморщился. Действительно, ведро. На вкус и цвет, конечно, но по мне так энергетик в этой смеси водки, шампанского и вишневого сока был явно лишним. Из-за него от коктейля начинало нести говном.
   Мой взгляд зацепился за одно из ведерок, на ручке которого светилось неоном несколько крошек. Подцепив порошок пальцем, я попробовал его на вкус. В последнее мгновение в моем мозгу мелькнула мысль, что делать этого не стоило. Мало ли что это может быть, но еле ощутимый сладкий вкус начисто прогнал эту мысль.
   Сахарная пудра! Понятно с чем вперемешку.
   – Ебаный Алекс! – выругался я вслух. – Совсем без палева!
   Я повернул голову к танцполу и зло улыбнулся. Танцующая компания все же сообразила, что под концовку темы не стоит двигаться слишком быстро, потому каждый из этой семерки сейчас просто раскачивался из стороны в сторону, подергивая телом под финальные крики Шиноды и Беннингтона.
   God bless us every one
   We’re a broken people living under loaded gun
   And it can’t be outfought
   It can’t be outdone
   It can’t be outmatched
   It can’t be outrun
   No…
   Их компашка в едином порыве закрыла глаза и шевелила губами, повторяя слова песни. Все, кроме одного. Юру, похоже, накрыло сильнее всех. Его рот был закрыт, а из всех частей тела шевелилась только голова. Сил раскачиваться всем телом у него уже не было.
   «Интересно, как бы ты выиграл батл в таком состоянии?», – подумал я.
   А еще более интересным для меня было то, каким образом эта хрень попала в коктейль. Нет, понятно, ее туда насыпал Алекс. Но вот знали ли все остальные, что именно они будут пить? Были ли в курсе этого Вика и… Настя?
   Решив дождаться Алекса за их же столиком, я уже собрался было присесть на один из стульев, но как только стихли последние ноты песни Linkin Park, мне пришлось вскочить на ноги.
   Юра попробовал чуть сильнее качнуть головой, та запрокинулась назад и утянула за собой остальное тело. Победитель батла рухнул на пол. Его окружение в полном составе сейчас ушло в нирвану, так что поначалу «отряд не заметил потери бойца».
   Зато через мгновение над танцполом разлетелся девчачий визг. Я бросился к ним, по пути сделав жест Уиллису выключить музыку. Наблюдательный ди-джей все правильно понял, и в зале наступила тишина, которая тут же наполнилась какофонией десятков людских голосов.
   Те, кто минуту назад отплясывал вместе с Юрой, теперь просто склонились над ним, не понимая, что происходит.
   – Дайте воздуха! – скомандовал я, распихивая народ. Толпа послушно расступилась.
   Я слегка хлопнул танцора по щекам – ноль эмоций. Тогда я повторил процедуру, приложив к ней гораздо больше усилий (не без удовольствия, надо отметить), но Юра не отреагировал и на этот раз. Наклонившись к нему, я послушал дыхание.
   «Ебанный в рот! Он не дышит!» – от этой мысли у меня начали вставать дыбом волосы.
   Я поднял голову, выискивая в толпе более-менее адекватный народ. На счастье рядом в этот момент оказался Кира. Схватив бармена за грудки, я притянул его к себе и прошипел на ухо:
   – Скорую сюда, быстро!
   Кира посмотрел на меня испуганными глазами.
   – Быстро! – повторил я.
   Видимо, злое выражение моего лица, ставшее таковым в то время, как внутри меня царил испуг, вывело Киру из оцепенения, и он унесся в неизвестном направлении.
   Нащупав правой рукой пульс у себя на шее, левой я принялся искать аналогичную точку на бездыханном теле. Пульса не было! Тогда я повторил ту же процедуру с запястьями.
   Ситуация была хреновей некуда. Юра… умер?
   – Черта с два! – выкрикнул я, вспоминая инструктаж по технике безопасности, который я проходил, когда меня взяли на работу в «Региональные ведомости».
   Так, что там было… Запрокинуть голову назад…
   Я стянул с Юры его же кроссовок и сунул под шею. Затем задрал футболку, закрыл ее краем рот и сделал два вдоха. Сложив руки на груди танцора, я с силой начал делать ему закрытый массаж сердца, выкрикивая при этом бешеным голосом:
   – Давай! Не смей, сука! Слышишь? Давай! Дыши! Приходи в себя!
   Мои крики привлекли внимание собравшейся публики. Циничная толпа стала сгущаться, в ожидании развязки самого страшного реалити-шоу.
   – Что здесь происходит? – услышал я над ухом. Поднял голову – это был наш начальник охраны.
   – Сергееич! – крикнул я, продолжая давить на грудную клетку Юры. – Всех из клуба нахер!
   – Понял, – отрапортовал Сергеич, что-то сказал в рацию и принялся отодвигать от нас народ.
   Я тем временем усиленно продолжал бороться со старухой в черном саване. После тридцати нажатий на грудину, я сделал еще два вдоха Юре в рот, после чего продолжил попытки запустить сердце.
   В середине второго цикла мои усилия увенчались успехом. Юра широко раскрыл глаза и с хрипением втянул в себя воздух.
   – Очнулся! – радостно закричал я, но сообразив, что радоваться рано, пощелкал пальцами перед лицом танцора. – Ты в себе? Понимаешь что происходит?
   – В груди жжет очень сильно… Больно… – еле слышно пробормотал он и поморщился.
   – Так, мужик, не вздумай терять сознание! Где же скорая…
   – Ну что, Ники, получилось? – подбежал к нам Сергееич. – В клубе никого, все на улице.
   – Так, Сергеич, помоги мне. Парню в больницу надо срочно.
   Мы закинули Юрины руки себе на плечи и поволокли танцора к выходу.
   – Сам повезешь? Скорая уже едет, – сказал начальник охраны.
   – Неизвестно когда она доедет. Так что, повезу сам. Поможешь?
   – Конечно, не вопрос.
   Толпа, которая не спешила разъезжаться по домам, обступила нас сразу, как только мы вышли на улицу. Охрана принялась расчищать нам путь к «Сузуки» Максима. В другой ситуации я бы наслаждался подобным вниманием. Как звезды, ей-богу. Но сейчас мне было начхать на всех. Я думал лишь о том, как бы этот танцор не умер у нас на руках.
   Мы усадили Юру на заднее сиденье, Сергеич занял место рядом с ним, пытаясь говорить с парнем и все время держа руку на его запястье. Я прыгнул за руль, холодный двигатель недовольно взревел. Рискуя убить автомат (всегда больше любил механическую коробку), мы помчались к ближайшей городской больнице.
   Несколько раз мы чуть было не вылетели с дороги, а на одном светофоре, который пролетели на красный, чуть было не столкнулись со старенькими «Жигулями». Но, видимо, удача окончательно перешла на нашу сторону.
   – Больно… Очень больно… – стонал сзади Юра.
   – Терпи. Если больно, значит еще живой, – отвечал ему бодрым голосом Сергеич.
   Раздались нечленораздельные звуки – Юру вырвало, после чего он закашлялся.
   – Мужик, можешь хоть весь салон заблевать, только прошу тебя, живи! – сказал я, не сводя глаз с дроги.
   – Извините… – выдавил из себя танцор. – Теперь и голова болит…
   Мы подъехали к шлагбауму, закрывающему въезд на территорию больницы. Я посигналил, опустил стекло и крикнул высунувшемуся из будки охраннику:
   – Командир, у нас пациент крайне тяжелый. Где тут приемный покой?
   – Прямо до забора, а потом сразу налево, – сказал охранник и принялся поднимать шлагбаум.
   – Слава богу, нормальный попался, – сказал я, нарушая тем временем все установленные скоростные режимы. Мы так лихо завернули за угол корпуса, что чуть было не впечатались в бетонный забор. Но, снова повезло. Въехав на перрон для карет скорой помощи, я несколько раз надавил на клаксон, после чего мы принялись выгружать Юру из машины.
   – Чего сигналишь, ночь на дворе! – вышел из дверей приемного покоя мужчина в белом халате.
   – Товарищ врач, у парня сердце десять минут назад останавливалось.
   – Мать вашу! Давайте его сюда! – скомандовал врач.
   Мы уложили Юру на каталку, в то время, как дежурный куда-то позвонил. Через несколько секунд по коридору уже неслась пара санитаров.
   – В реанимацию его, – скомандовал врач и обратился к нам. – Что случилось?
   – Передоз у парня, – сказал я и добавил чуть что именно было в организме Юры.
   – Откуда? – не поверил врач. – Сколько?
   – Не знаю, – сказал я. – В общем, принял вместе с алкоголем. После чего потерял сознание. Я тут же начала делать искусственное дыхание и закрытый массаж сердца, – на этих словах в глазах доктора я заметил искреннее уважение.
   – Больше сознания не терял?
   – Нет, вырвало по дороге к вам.
   – Ясненько, стандартные симптомы. Ждите здесь.
   Мы буквально повалились на кушетку. Вид у нас обоих был такой, как будто до больницы мы донесли Юру на себе. У Сергеича зазвонил телефон.
   – Алло, да… Секунду. Ники, интересуются, народ можно в клуб назад пустить?
   – Да пускай заходят, – махнул я рукой.
   – Запускайте, – сказал в трубку Сергеич и отключился. – Как они после этого еще могут веселиться?
   – Да не говори, – устало сказал я. – А ведь многие из тех, кто сейчас продолжит кураж, называют Юру своим другом. Какая тут нахер дружба? Пацан в реанимации, а всем на него похуй.
   – Ну, тебе ж не похуй, – улыбнулся начальник охраны. – Я-то давно уже понял, что ты не из этой пиздобратии. Им, я смотрю, вообще по барабану все моральные устои. Слушай, а ведь врач в ментовку заявит…
   – Блядь… – только и сказал я, поняв, в какую историю вляпался.
   Во-первых, нам теперь грозят серьезные неприятности с законом. Тут уже не пожнадзора надо бояться, а госнаркоконтроля. Во-вторых, предстоит как-то все это объяснить Максиму. Откуда у них оказался снег? Я угостил? Тогда можно смело прощаться с «Армагеддоном». А если он еще и узнает, что я с Алекса денег взял… Может, сказать, что они с собой принесли? Тогда люлей получит Сергеич.
   – Слушай, Сергеич, не стоит Максиму знать об этом. В смысле, от чего именно Юра отключился. Мало ли что с ним могло случиться.
   – Да не вопрос. А с врачом что делать будем?
   – Денег дадим. У меня с собой есть немного…
   Немного? Пятнадцать штук для меня уже немного? Вот же дожил…
   Раздался телефонный звонок – теперь уже зазвонил мой мобильник. Я посмотрел на экран – звонила Вика. Звонок я сбросил. Пускай переживают. Это будет… честно?
   А Алексу я люлей выпишу. Даже если все остальные знали, что за пудру он сыплет в «ведро».
   – Ну что? – вырвал меня из мыслей голос начальника охраны. Я поднял голову – перед нами стоял врач.
   – В реанимации, но жить будет. Пока на искусственном дыхании. Давление стабилизировали. Сердцебиение тоже в норму приходит.
   – Спасибо, – искренне поблагодарил я.
   – Надеюсь, вы понимаете… – начал было дежурный доктор, но я его перебил.
   – Простите, как вас зовут?
   – Михаил Геннадьевич.
   – Михаил Геннадьевич, никому не надо знать, что в организме этого молодого человека. В истории болезни напишите про проблемы с сердцем, про чрезмерный прием алкоголя, но ни о чем больше.
   – Но… – попытался было возразить Михаил Геннадьевич.
   – Я буду вам очень признателен, – сказал я и вложил в его правую руку те деньги, что несколько часов назад дал мне Алекс.
   Доктор посмотрел на три грязно-розовых купюры, его глаза на миг округлились от удивления, а затем он быстрым движением убрал деньги в карман.
   – Вы разве не знали, что парню алкоголь противопоказан? – с наигранной укоризной обратился к нам врач, после чего назвал несколько болезней, которые найдут у Юры. Из их названий я сейчас помню лишь всякие «тонии» и «кардии».
   Мы попрощались с доктором, вышли на улицу и закурили.
   – Ну и ночка… – выдохнул я.
   – Да уж, никогда бы не подумал, что на стафф-пати может быть проблем больше, чем на обычной вечеринке.
   – Такая же фигня, – усмехнулся я, чувствуя, как меня накрывает волна облегчения. Действие нескольких стаканов виски с колой давно закончилось, как закончился страх за то, что Юра может умереть, у клуба появятся проблемы с законом, а Максим пошлет меня в далекое эротическое путешествие.
   – Ну, что, поехали? – спросил Сергеич, выкидывая окурок.
   – Поехали, – согласился я.
   У меня снова зазвонил телефон. Звонил Женя-Брюс. На этот звонок я решил ответить.
   – Ники, ну что там с Юрой? – голос ди-джея звучал как из бочки. Я догадался, что его мобильник стоит на громкой связи.
   – Жить будет, но пить, похоже, запретят, – ответил я.
   В трубке раздался такой шквал аплодисментов, что я резко убрал трубку от уха и, догадавшись, что на этом разговор окончен, отключился. Значит, все-таки переживали за Юру? Или просто искали повод выпить? Жив – от радости, мертв – за упокой души. Даже из этого умудрились сделать шоу. Так, как я их учил…

   В клубе нас встретили, как героев. Кажется, каждый из оставшихся считал своим долгом подойти к нам и выразить свое восхищение.
   – Ники, от лица всего коллектива нашего клуба, позволь… – я не дал Алексу договорить. Схватил его за руку и потащил в служебные помещения. Когда мы оказались в моем кабинете я со всей силы ударил его кулаком поддых.
   От удара он повалился на входную дверь, та открылась и арт-директор «Ковчега», кувыркнувшись назад, выкатился в коридор. Я схватил его за грудки, втащил назад и закрыл дверь на ключ.
   – Ты чего? – выдавил он сквозь приступ кашля.
   – Какого хуя снег делал в ведре? – ответил я вопросом на вопрос.
   – Ты же сам сказал – не палиться.
   – Придурок, если бы я знал, что ты будешь пичкать других, то хер бы ты у меня его получил. Они хоть в курсе были, что пьют?
   – Кто-то – да, а кто-то – нет, – ответил Алекс, который сейчас сидел на полу, прислонившись спиной к столу завхоза. – Юра знал.
   – А Вика с Настей?
   Видимо у меня в этот момент было настолько злое выражение лица, что Алекс все время норовил закрыть руками свое.
   – Они тоже, – еле слышно проскулил мой коллега.
   Я обхватил голову руками и сел на свой стол. Вот так, значит, наши девчонки тоже иногда балуются. Хотя, кто этого не делает в нашем снежном королевстве? Если мы угощаем гостей, то и работникам что-то перепадает. Однако впредь надо быть поаккуратнее.
   – Пошел вон!
   – Ладно-ладно, – сказал Алекс, поднимаясь с пола.
   – Значит так, о том, что в «ведре» был порошок никто не должен знать. Понял? С врачами я все порешал, проблем не будет. А ты, уж будь добр, порешай с теми, кто этот коктейль пил.
   – Понял-понял. Ники, извини, что так получилось.
   – Все, иди! – махнул я рукой.
   Алекс немного провозился с замком, открыл дверь и нос к носу столкнулся с Викой. Та проводила его удивленным взглядом, после чего вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь.
   – Что это было, босс? – спросила она, подойдя ко мне вплотную.
   – Решали рабочие вопросы. Часто у вас бывает снежок?
   – Когда угощают, – пожала она плечами. – Удовольствие-то дорогое, мы себе позволить не можем.
   – Ясно. Чего пришла?
   – Ну, вообще-то, планировала тебя соблазнить. Но обстоятельства изменились.
   – Чего? – от ее слов у меня глаза вылезли из орбит. Соблазнить меня хотела… Мой бывший друг, Лешка, как-то хотел собрать коллекцию «зажигалок», с которыми он спал. А эта «зажигалка», видимо решила собрать коллекцию моих друзей и знакомых. Как же в этом ряду без меня?
   – Ты так шутишь? – усмехнулся я, пытаясь выглядеть как можно более спокойным.
   – Нет. Там тебя кое-кто ждет. Ты знаешь, кому ты спас сегодня жизнь?
   – Юре, танцору из «Ковчега».
   – Правильно. А еще первому парню нашей Настены.

Глава девятая. Большая единица

   – Да, Палыч. Что-то совсем расклеился, – я шмыгнул в трубку заложенным носом. – Долго держался, но сейчас на больничный уходить придется.
   Я сидел в обеденной зоне квартиры-студии совершенно голый и, словно Карлсон, изображал из себя «Самого больного человека в мире». Хотя, из всех описанных шефу симптомов простуды, у меня был только неизвестно откуда взявшийся насморк, да слегка гудевшая голова.
   – Хреново. Может, хотя бы дома что-то сделаешь? – редактор «Региональных вестей» не хотел так легко отпускать одного из своих подчиненных.
   – Если будет возможность чем-то помочь, то конечно, – пришлось согласиться мне. – Кстати, кто будет пожар в «Хромой лошади» развивать?
   – Думал, что ты. Но теперь, скорее всего, Веронике тему отдам.
   – Понятно. Я тут вчера с МЧС переговорил уже. Скину ей все контакты.
   – Хорошо, спасибо. Давай, Коля, выздоравливай.
   – Спасибо, Палыч. До связи.
   – До… – редактор не успел договорить, я прервал связь.
   Часы показывали половину девятого утра. Звонить Веронике сейчас не было смысла. Да и потом, скорее всего, после летучки она позвонит мне сама. Так что я положил телефон на стол и мелкими, но быстрыми шагами направился к кровати.
   – Отпросился? – в глазах Насти мелькнул озорной огонек. – Я проголодалась!
   С этими словами она обняла меня за шею и впилась в губы. Не в силах сопротивляться, я повалился на кровать рядом с ней. Через мгновение, безо всяких прелюдий, мы слились воедино…

   Глядя в потолок после очередного мощного оргазма, я раз за разом прокручивал в голове события прошедшей ночи. Особенно смакуя при этом финальные сцены…
   Мы с Викой в моем кабинете. Она сообщает мне, что Юра был первым парнем Насти. Тем самым, который «оказался полным мудаком».
   – Тем не менее, они дружат до сих пор, – объясняла Вика. – Но она ему нафиг не нужна. У него других навалом. Как и у тебя.
   Последняя фраза была сказана с таким ехидством, что я, чуть было, не передумал угощать свою подчиненную снегом.
   – Ладно, не бери в голову. То, что ты сегодня сделал, на всех… – Вика сделала вдох, а затем продолжила: – Произвело впечатление. Ты теперь клубный герой Города, можно сказать. Настя тоже оттаяла и сейчас ждет тебя в «Музее».
   – Обойдешься! – «зажигалка» уже начала позволять себе лишнего, так что я рукой остановил её голову. – Все, получила свое, иди дальше веселись!
   – Жадина! – притворно обиделась Вика, показала мне язык и вышла из кабинета.
   – Просто я талантливый пиарщик, – сказал я пустоте.
   Новости, которые принесла на хвосте Вика-ворона, стремительно улучшают настроение. Проблемы испаряются. Я встаю, достаю из сейфа заранее приготовленный пакетик, засовываю его в карман джинсов, после чего выхожу из кабинета и направляюсь в «Музей Астероидов».
   Настя сидит в углу, у «Сихотэ-Алинского» метеорита. У того самого, где сидел я в тот вечер, когда она закатила мне скандал по поводу моих измен. Увидев меня, она расплывается в улыбке.
   Как только я оказываюсь рядом, она обнимает меня за шею и целомудренно целует в щеку.
   – Привет, – скромно говорю я.
   – Привет, – отвечает она.
   Мы смотрим друг другу в глаза, не зная с чего начать разговор. В голове бушует ураган мыслей, слова ведут друг с другом какую-то безумную схватку за право первыми попасть на мой язык. Я так много хочу ей сказать, но…
   – Если я буду более раскрепощенной в постели, ты перестанешь мне изменять?
   Одной фразой она начисто обрубает процентов семьдесят слов, которые теперь становятся не нужны. Я слышу, как они недовольно ворчат в моей голове, расходясь по тем местам, откуда появились. Настя вновь, как и несколько месяцев назад, легко избавляется от ненужных сантиментов.
   – Ты все еще хочешь быть со мной? – наконец выдавливаю я из себя. Пытаюсь добавить голосу удивления, но на деле выходит даже цинично.
   – Теперь – снова хочу, – она не замечает моего цинизма и пускается в объяснения своих мотивов. – Я считала тебя сволочью, но то, что ты сегодня сделал… Сволочи так не поступают. Вот я и подумала, что вполне возможно, ты ходил налево не потому, что ты плохой, а просто потому, что тебе чего-то не хватало со мной.
   «Да! Именно поэтому!» – чуть было не вырывается у меня, но я вовремя прикусываю язык, да еще с такой силой, что из глаз выкатываются слезы. На Настю это производит сильнейшее впечатление.
   – Маленький мой, – шепчет она, сжимая меня в своих объятиях.
   – Твой… – выдавливаю я из себя и с удивлением отмечаю, что слезы из моих глаз катятся вовсе не от боли укушенного языка, а от какого-то необъяснимого приступа нежности.
   Она чуть отстраняется от меня, чтобы заглянуть в мои мокрые глаза, красные не то от слез, не то от чего-то другого. Секунд пять мы смотрим друг на друга, а потом она говорит:
   – Забери меня отсюда.
   Мы долго целуемся, затем я беру ее за руку и веду в служебные помещения, чтобы забрать нашу одежду. Собравшаяся в клубе публика нас не замечает, они веселятся так, будто это их последний день в жизни.
   Я помогаю Насте надеть ее светло-фиолетовый пуховик. Пока вожусь со своей курткой, она на секунду исчезает в гримерке, откуда возвращается с сумочкой и пакетом.
   Полупрозрачными тенями мы снова проскальзываем по краю танцпола, на выходе я киваю начальнику охраны, Сергеич в ответ показывает мне большой палец и подмигивает.
   Мы выходим из клуба и садимся в холодную машину. Я запускаю двигатель и включаю подогрев сидений. Японская техника начинает работу быстро – я тут же ощущаю пятой точкой тепло.
   По радио играет «Мое море» Noize MC. Мы с Настей снова смотрим друг на друга и молча улыбаемся. Наконец она крепко и страстно целует меня, после чего негромко говорит:
   – Теперь все будет хорошо.
   Я молча киваю, говорить сейчас совершенно не хочется. Хотя, откровенно говоря, что-либо говорить в эти минуты мне просто страшно. Двигатель разогревается до нормальной температуры, я передвигаю ручку автоматической коробки, и «Сузуки» берет курс на мой дом.
   Всю дорогу мы молчим. Я смотрю на засыпанную снегом дорогу, а Настя – замечаю это боковым зрением – смотрит на меня. Через пятнадцать минут мы входим в подъезд, как только двери лифта закрываются, мы начинаем целоваться до тех пор, пока они снова не открываются на шестом этаже.
   Спустя секунды мы уже входим в просторную квартиру-студию.
   – Нифига себе, босс! – восхищается Настя.
   – Это ж не мое, Максима квартира, – пожимаю я плечами.
   – Ну живешь-то здесь ты, – усмехается она. – Где у тебя здесь ванная?
   – Вон там, – указываю я на дверь неподалеку от кровати и тут же с ужасом замечаю, что она совершенно не заправлена.
   Пока Настя принимает душ, я сгребаю в мешок для мусора постельное белье, на котором вчерашней ночью занимался сексом с соседкой Леной, и закидываю его в шкаф-купе. И тут меня настигает запоздалая мысль, что другого чистого постельного белья у меня просто нет…
   Нет, к счастью, комплект нашелся. Из синего шелка. По мне так через чур романтично, но, хрен с ним, хотя бы такой. Я заканчиваю возиться с постелью как раз перед тем, как Настя выходит из ванной.
   К моему удивлению, она появляется все в тех же джинсах и розовой футболке, что была в клубе. О том, что она принимала водные процедуры, свидетельствует лишь скрученное чалмой полотенце на голове.
   Я двигаюсь ей навстречу. Мы обнимаемся, целуемся.
   – Ну, что, я в душ? – спросил я.
   – Подожди… У тебя… есть?
   – Кто? – я знаю, о чем она.
   – …марафет, – выдает она после короткого замешательства.
   Марафет значит? Интересно.
   – Есть. Пойдем…

   От происходящего веет какой-то булгаковщиной. Настя сейчас подозрительно похожа на Маргариту, намазавшуюся волшебным кремом Азазелло.
   – Не улетишь, пока я в душ схожу? – усмехаюсь я.
   – Не волнуйся, никуда я теперь от тебя не денусь, – продолжая улыбаться, отвечает Настя. – Кстати, у тебя музычка в ноутбуке есть?
   – Да, конечно, – говорю я, после чего показываю Насте, как включается аудио-система.
   Еще никогда в жизни я не принимал душ с такой скоростью. От нетерпения вместо геля для тела идет шампунь от перхоти. Пена еще не успевает полностью стечь с моего тела, а я уже чищу зубы. Прямо не вылезая из ванны.
   Мысли начинают путаться в голове, я чуть было не выхожу из ванной комнаты, не выключив воду. О том, что из крана все еще льется теплая аш-два-о, я вспоминаю в последний момент и закрываю ее. Как только шум воды стихает, в квартире начинает играть медленная романтичная музыка.
   Я открываю дверь и понимаю, почему Настя вышла из душа в той же одежде – чтобы не испортить сюрприз. Сейчас на ней туфли на высокой шпильке, черные чулки в мелкую сетку на подвязках, кружевные трусики и черный корсет.
   Танцуя, она подходит ко мне, берет за руку и увлекает по направлению к кровати. По пути она легким движением срывает с меня полотенце, и я остаюсь совершенно голым. Легкий толчок в грудь – и я падаю на кровать. Полулежа на шелковой простыни, я наблюдаю за эротическим танцем в исполнении Насти.
   Вот оно – полное воплощение мечты-максимум для рядового посетителя ночного клуба. Девушка из go-go танцует только для меня. И после этого танца меня ждет секс.
   «И какой секс!» – думаю я, пока еще в состоянии думать, потому что Настя встает передо мной на колени, берет рукой мой набухший член и обхватывает его губами…

   Из приятных воспоминаний меня вырвал странный звук смартфона. Вроде и не смс, и не звонок. Я схватил Айфон – звонила Вероника. Мистика какая-то, решил я, отвечая на звонок.
   – Коля, что там у тебя за наметки? По поводу «Хромой лошади».
   – Смотри, какая тема. Сейчас начнется цепная реакция…
   – Ну, это понятно, – перебивает меня культурный обозреватель.
   – Я вчера разговаривал с МЧС. Наш пожнадзор ждет сигнала из Москвы. Позвони им в пресс-службу, там сегодня должна дежурить девушка по имени Люба, привет ей от меня передай. Записывай номер…
   Продиктовав Веронике номер пресс-службы, я начал претворять в жизнь свой хитроумный план по устранению – пусть даже и временному – конкурентов.
   – Смотри, какая фишка, кстати, напросись в рейд с пожнадзором и посмотри: обратят ли они на это внимание.
   – На что? – не поняла Вероника. – Ты ж знаешь, по моей части театры-концерты, в хитросплетениях ночных клубов я не сильна.
   – А, ну да. Слушай. Два самых мажорских клуба Города – «Плазма» и «Ноев Ковчег», – про «Армагеддон» я умолчал, не потому что не считал его мажорским, а просто для того, чтобы Вероника ничего мне не испортила. – Первый, который «Плазма», расположен в помещении бомбоубежища. Из этого уже можно не хилый скандал раздуть. Представь, что произойдет, если там случится пожар.
   Второй клуб – «Ноев Ковчег»… Так, на что же там можно обратить внимание… Три этажа, лестницы… – и тут меня осенило: – Вероника, у них между этажами металлические лестницы со стеклянными ступенями. Представляешь, что в случае пожара будет там?
   – Гора трупов, – равнодушно ответила Вероника. – Спасибо, Коля, выздоравливай.
   – Спасибо, до связи, – сказал я и отключился.
   Вот что это был за странный звук. Напоминание! Я же должен встретить сегодня Максима в аэропорту! Учредитель возвращается из Санкт-Петербурга.
   – Коля, что ты затеял? – спросила Настя.
   Я посмотрел на девушку – не понравился мне ее взгляд.
   – Настя, ты что-нибудь слышала про пожар в «Хромой лошади»?
   – Нет, а что это?
   – Дитя ночи… – в сердцах сказал я, после чего сходил за нетбуком и принялся рассказывать Насте о том кошмаре, который случился в пермском клубе в ночь с пятницы на субботу.
   По ходу моего повествования, подкрепленного просмотром сообщений информагентств, Настя все сильнее и сильнее прижималась ко мне. Когда мы выяснили, что в списке погибших на данный момент уже 119 человек, я почувствовал, что по моему плечу текут слезы.
   – Ты чего, маленькая моя? – обнял я Настю.
   – Жалко людей, – она уткнулась носом в мою грудь. – Ведь такое может случиться и у нас.
   – Может, – хладнокровно ответил я. – Сейчас начнутся проверки. «Плазму» и «Ковчег» вполне могут закрыть.
   – А «Армагеддон»?
   – Я вчера провел беглую проверку. У нас, вроде бы, все в порядке. Но, думаю, пригласить к нам пожнадзор неофициально. Чтобы указали нам на наши недочеты.
   – А кому ты рассказывал про «Плазму» и «Ковчег»? Пожарным?
   – Нет, своей коллеге. Я пытаюсь отвести угрозу от нашего клуба. Всеми доступными средствами. Но об этом не должен знать никто. Это наша маленькая тайна. Договорились?
   – Обожаю тайны, – сказала Настя и улыбнулась.
   – А я обожаю тебя, – сказал я в ответ и поцеловал девушку в губы. – Настя, я совсем забыл, что мне надо Максима встретить. Приготовишь обед?
   – А ты хочешь его на обед позвать?
   – О, хорошая мысль! Заодно и дела обсудим. Так приготовишь?
   – Конечно, любимый!
   Я с трудом выбрался из постели, быстро оделся, поцеловал на прощанье Настю и вышел из квартиры.
   «Ну просто образцовая семья», – подумал я, спускаясь в лифте.

   К аэропорту я подъехал, когда ярко зеленый «Аэробус» с Максимом в своем брюхе заходил на посадку. Таких лайнеров в Город приходило немного, так что вероятность моей ошибки при идентификации борта сводилась к минимуму.
   Стало быть, до того момента, как Максим появится в зоне прилета оставалось минут двадцать. Жутко хотелось спать – насыщенная событиями ночь давала о себе знать. Можно, конечно, было сделать пару вдохов, но таскаться после этого по зданию аэровокзала было опасно – концентрация полицейских на квадратный метр в последнее время там была просто запредельная. Поэтому я решил бороться со сном при помощи крепкого кофе.
   На входе стояли два молодых стража правопорядка. Достав из карманов мобильник и зажигалку, я положил их в специальную чашку, стоявшую на столике рядом с рамкой металлоискателя. Когда спустя пару секунд я возвращал свои вещи в карманы, я обнаружил в одном из них электронный ключ от машины.
   Рамка металлоискателя на него никак не среагировала. Как, впрочем, не реагировала она ни на что другое, ибо в отключенном состоянии делать это было невозможно.
   Одарив полицейских снисходительной улыбкой, я направился в кафе с символичным до неприличия названием «Взлетное». Как-то мы с Максимом уже пили здесь эспрессо. Миновав двухстворчатую дверь, я окинул взглядом небольшой зал, выясняя: удастся ли занять отдельный столик или же придется довольствоваться стулом у барной стойки.
   Свободных столиков не было, но за одним из них меня… ждали. Алекс, арт-директор «Ковчега», призывно махнул мне рукой. Он был не один. Вместе с ним за столиком сидели еще трое.
   Молодого парня, нашего с Алексом возраста, я узнал сразу, не смотря на то, что лично знакомы мы не были. Миша – так его звали – работал арт-директором «Плазмы». Точнее, продюсером, как его титровала гламурная телепередача «Клубная жизнь», с которой мне так и не удалось наладить сотрудничество, и из эфиров которой мне и было известно его лицо.
   Других двоих я сразу окрестил «Стареющими плейбоями». Внешне они были похожи, словно братья. Но не чертами немолодых лиц, а их не по сезону золотым отливом загара и прочими атрибутами, которые в обязательном порядке приобретают все из-грязи-в-князевские бизнесмены. Оба стриглись если не у одного и того же парикмахера (но в их случае они обязательно именовались стилистами), то уж наверняка в одном и том же салоне. На левых руках обоих были часы с огромными циферблатами, а на столике лежали одинаковые телефоны «Верту» и брелоки электронных ключей.
   Алекс продолжал махать мне, а я не знал как реагировать на все происходящее. Положение спас мой Айфон, так вовремя оповестивший меня о входящем вызове. Я сделал Алексу знак рукой, прося подождать минутку, и ответил на звонок.
   – Привет, братуха! – услышал я в трубке голос Максима. – Ты уже в аэропорту?
   – Привет-привет! Конечно! А ты где?
   – Уже в автобусе. Скоро буду. Жди меня в кафешке. «Взлетное» называется, помнишь, как-то кофе пили там с тобой? Там должны быть представители «Ковчега» и «Плазмы». Сами мне позвонили перед вылетом, говорят, оперативное совещание «Большой тройки». Поняли, что нас стоит принимать всерьез.
   – Ты не поверишь, я уже здесь.
   – О, как!
   – Ага, стою на входе. Думаю, не присесть ли мне к ним за столик.
   – Садись-садись. У меня багажа нет, так что скоро к вам присоединюсь.
   – Ну давай, до встречи, – сказал я и, убрав Айфон во внутренний карман куртки, направился к столику, который клубная верхушка города выбрала для своего оперативного совещания.
   Единственным в этой четверке, кто был знаком со мной, был получивший от меня же вчера люлей Алекс. Ему и выпала честь представить меня остальным.
   – Привет, Ники! – при моем приближении арт-директор «Ковчега» вскочил на ноги и принялся трясти мою руку, старательно избегая при этом смотреть мне в глаза. – Давай я тебя со всеми познакомлю. Это – Николай или Ники, арт-директор «Армагеддона».
   Как я и предполагал, молодым парнем оказался продюсер Миша. Его Алекс представил в последнюю очередь, после того, как познакомил меня со стареющими плейбоями, коими оказались Анатолий Николаевич и Сергей Степанович – учредители «Ковчега» и «Плазмы» соответственно. Их рукопожатия были по-женски слабыми. Таким образом богатенькие дяди как бы показывали молодому арт-директору, что не будь на то воля обстоятельств, ни за что бы ему не сидеть с ними за одним столиком.
   «Ладно, суки» – подумал я. – «Посмотрим, будет ли кто-то из вас достоин сидеть за одним столиком со мной».
   – Ники, заказать тебе кофе? – спросил Алекс заискивающим тоном. Похоже, после ночного происшествия он здорово меня боялся.
   – Да, двойной эспрессо, пожалуйста, – подмигнул я своему коллеге, после чего решил прояснить ситуацию. – И так, господа, по какому поводу совещание?
   – Ты что-нибудь слышал про пожар в ночном клубе «Хромая лошадь» в Перми? – начал Анатолий Николаевич таким тоном, будто информацию о пермской трагедии спецслужбы спрятали под грифом «Секретно».
   – Разумеется, – ответил я. – Сегодня общенациональный траур объявили.
   Оба учредителя изменились в лице. В них не появилось ни капли уважения к моей персоне, зато обнаружилось такое недовольство своими подчиненными, что мне сразу стало понятно: ни Миша, ни Алекс даже не догадывались о грядущих последствиях для всей «клубной системы» России. По крайне мере еще до вчерашнего вечера.
   На столике передо мной появилась чашка двойного эспрессо. Алекс сработал так быстро, что успел получить свою порцию недовольного взгляда от начальника.
   – Всем привет! – услышал я за спиной и встал, чтобы поприветствовать Максима. Мы обнялись, после чего учредитель «Армагеддона» принялся жать руки остальным собравшимся.
   Заняв сидячее положение, я поймал на себе завистливые взгляды Алекса и Миши. Похвастаться дружбой с учредителями своих клубов они явно не могли.
   – И так, господа, по какому поводу совещание? – Максим настолько точно повторил мою начальную фразу, что все собравшиеся невольно заулыбались. Но, лишь на мгновение, потому как Максим тут же сам назвал причину сбора. – Пожар в «Хромой лошади», я так полагаю?
   – Именно, – сказал Сергей Степанович.
   – А мы здесь причем? – непонимающе спросил Максим.
   – Нам удалось купить кое-какую информацию, – сказал Анатолий Николаевич, смакуя каждое произнесенное слово. Учредитель «Плазмы» или «Ковчега». Признаться, их одинаковость с Сергеем Степановичем заставила меня сосредоточить всю память на именах, так что на их клубную принадлежность ресурсов уже не хватило. – Наш источник в МЧС сообщил о том, что все клубы Города подвергнутся тотальным проверкам на предмет противопожарной безопасности.
   Произнося эти слова, учредитель то ли «Плазмы», то ли «Ковчега» просто упивался той мифической властью, которую дали ему деньги. Он был просто неописуемо горд собой от того, что он может взять и заплатить энную сумму денег за информацию, которую простой журналист, кому и руку-то крепко пожать западло, получил просто так, только за счет дружеских отношений.
   Так что, слушая эту псевдодемонстрацию псевдовласти, я невольно усмехнулся. Да так громко, что Анатолий Николаевич покраснел от ярости.
   – Я что-то смешное сейчас сказал? – выпалил он.
   – Прошу прощения, – я примиряюще поднял руки. – В ваших словах нет ни капли смешного. Не знаю как для вас и всех присутствующих, но для меня тотальные проверки клубов стали очевидны сразу, как только я узнал о трагедии в Перми.
   Теперь уже каждое произнесенное слово смаковал я. Но наслаждаясь не несуществующей властью, а вполне реальным уважением, которое читалось теперь в глазах абсолютно всех присутствующих. Однако Анатолий Николаевич быстро вернул свой взгляд в прежнее состояние.
   – В таком случае, может быть, ты знаешь, как минимизировать опасность для нашего бизнеса? – спросил он.
   Максим резко повернул голову в мою сторону. Он смотрел на меня, полагая, что в моей голове уже созрел план, как уберечь от закрытия «Большую тройку» Города. Он был прав, но лишь отчасти. Я знал, как уберечь от закрытия «Армагеддон», но никак не остальные клубы.
   – Нет, не знаю, – ответил я.
   Насмешливые взгляды учредителей «Плазмы» и «Ковчега» и разочарование Максима в этот момент меня ничуть не заботили. Мне все стало предельно ясно.
   В первую очередь истинная причина, по которой учредители клубов, словно воры в законе, собрались на сходку. Соответствующий антураж этой встрече придавало странное поведение Максима. Я долго не мог понять, что именно с ним не так. Но как только мне в голову пришла аналогия с преступным миром, я, наконец, увидел, что наш учредитель чуть ли не ежесекундно смотрит по сторонам, словно выглядывает, не следит ли кто за нами.
   А еще я понял, почему на эту встречу были приглашены мы, арт-директоры.
   – В общем, ситуация следующая, – заговорил Сергей Степанович. – Наши люди в пожнадзоре готовы сохранить работу наших клубов за определенную сумму.
   – Сколько? – спросил Максим.
   Не понравилась мне его решимость в этом вопросе. Она могла все испортить.
   – Шесть миллионов рублей, – сказал Анатолий Николаевич. – По два миллиона с клуба.
   – Я… – начал было соглашаться Максим.
   – Мы подумаем, – бесцеремонно перебил я своего начальника.
   Учредители одарили меня такими взглядами, будто я получал зарплату у всей троицы. Глаза моих коллег в этот момент вовсе не выражали никакой мысли.
   Я повернулся к Максиму и медленно моргнул глазами, демонстрируя владение ситуацией. На мое счастье учредитель «Армагеддона» меня понял.
   – Да, сказал он. Два миллиона достаточно крупная сумма. Мне нужно прикинуть, где достать такие деньги.
   – Думай быстрее. Проверки начнутся уже завтра. Но, сначала пожнадзор пойдет по барам и ресторанам. Нам удалось выбить отсрочку на пару дней, – Анатолий Николаевич старался говорить как можно уверенней, но по его голосу было слышно, что продуманный план дал трещину.
   Мы распрощались. Хотя сделали это преждевременно. До парковки аэропорта мы шли хоть и парами, но на небольшом расстоянии друг у друга. Особенно было забавно наблюдать, как старательно не замечали друг друга учредители «Плазмы» и «Ковчега». Попрощались ведь.
   – Ключи! – требовательно произнес Максим, когда до его «Сузуки» оставалось несколько шагов.
   – Только выслушай меня, прежде чем увольнять, – сказал я, кидая учредителю брелок.
   – Что это была за хуйня? – закричал он, как только мы сели в машину. – Ты хоть понимаешь, что клуб могут запросто прикрыть? И, какого хера, у тебя нет ни одной идеи по его спасению?
   – Как это нет? У меня уже план готов, – спокойно сказал я.
   – Но ты же сказал…
   – Я сказал, что не знаю, как спасти «Плазму» и «Ковчег». Максим, вы с этими стареющими плейбоями могли и сами обсудить покупку инспекторов пожнадзора. Ладно, мы с тобой друзья, но у остальных моих коллег с начальством совсем другие отношения. Зачем они потащили Алекса с Мишей на эту встречу?
   – Чтобы я взял с собой тебя?
   – В точку, шеф. Они хотели, чтобы я рассказал им, как обойтись без взятки.
   – По-моему, ты себя переоцениваешь, – скептически сказал Максим.
   – Не ожидал, что ты утратил веру в меня, – усмехнулся я. – У тебя есть другие версии?
   – Честно говоря, нет.
   – Вот-вот. Смотри второй момент. Они запросто могли бы обойтись и без нашего участия. Не думаю, что эти пригламуренные так уж пекутся о благополучии «Армагеддона». А тут в аэропорт приехали, чтобы ты свои планы не менял. Думаю, они просто решили взять нас тепленькими. Не удивлюсь, если инспектор пожнадзора запросил два миллиона за все три клуба. Эти двое – жадины еще те. Лишней копейки не потратят.
   – А ведь ты прав. Но даже если и так, разве у нас есть другой выход?
   – Разумеется. Устроим в пятницу благотворительную вечеринку. Все доходы направим семьям погибших и пострадавшим от пожара в «Хромой лошади». Пригласим лучших ди-джеев «Плазмы» и «Ковчега».
   – А они согласятся?
   – Конечно! Ведь в пятницу ни «Плазма», ни «Ковчег» работать уже не будут.
   – Чего-чего? – Максим выпучил глаза от удивления.
   – Того! Заводи, поехали ко мне. Настя обед обещала приготовить.
   – Какая Настя? Наша Настя? – еще больше удивился Максим.
   – Вообще-то, она моя, а не наша, – улыбнулся я. – Но ты правильно понял.
   – Три дня не был в Городе, а тут столько новостей! Как умудрился?
   – Ну… – и тут я вспомнил, благодаря чему Настя решила вернуться ко мне. – Долгая история. Поехали, короче, я уже есть хочу. Да и парочка вдохов не помешает.
   – Это точно, – сказал Максим, запуская двигатель. – Я так понял, за судьбу «Армагеддона» ты спокоен?
   – Не совсем. Но, у нас есть два дня, чтобы полностью обезопасить клуб от закрытия.
   – Почему два?
   – Как почему? Этот стареющий плейбой сказал.
   – Как-как? Стареющий плейбой? Отлично! – сказал Максим и рассмеялся.

   Спустя час сон снимает как рукой. Даже не смотря на то, что в моем желудке переваривается наивкуснейшее жаркое по-домашнему. Настя, как всегда, бесподобна на кухне. Мы сидим втроем в обеденной зоне, а на столе, среди опустевших тарелок лежит смятый пластиковый пакетик.
   «Вот теперь», – думал я. – «Точно образцовая семья. Муж, жена и старший брат мужа, приехавший в гости».
   – Ники, а я тебе завидую, – говорит Максим. – Теперь будешь нормальной едой питаться. А мне еще хрен знает сколько по ресторанам ходить, пока замену своей бывшей стерве не найду.
   – А ты заходи к нам, – улыбается Настя, и от этого «нам» мне становится так тепло внутри.
   – Ну теперь-то, я надеюсь, у вас все хорошо? – подмигивает нам обоим Максим
   – Теперь – да, – отвечаю я и обращаюсь к Насте: – Когда за вещами поедем?
   – Да хоть сегодня! – смеется девушка.
   – О, как все серьезно, – подхватывает смех Максим. – Но ведь вещи нужно на чем-то перевезти.
   – Такси возьмем, – говорю я, еще не понимая намека учредителя.
   Максим встает из-за барной стойки и направляется к выходу. Мы с Настей недоуменно переглядываемся. В ее глазах немой вопрос, на который я лишь пожимаю плечами.
   Некоторое время учредитель капается в карманах своей куртки, после чего возвращается к нам и кладет на стол электронный ключ, который я вернул ему в аэропорту.
   – Машина ваша. Считайте это моим подарком на ваше… – Максим делает паузу, подбирая слово. – Воссоединение, – произносит он после нескольких секунд размышлений.
   Мы с Настей снова переглядываемся. На этот раз мы смотрим друг на друга, решая, кто именно откажется от дорого презента. Первой дар речи возвращается к моей любимой.
   – Максим, мы не можем…
   – Ай, успокойтесь! – перебивает ее Максим. – Настенька, твой парень – талантливейший человек. Он заслужил гораздо большего, чем хорошая зарплата, эта квартира и та машина. Так что не надо лишней скромности. Моя поездка была удачной, так что сегодня-завтра я себе «Хаммер» куплю.
   – Ого! – удивляюсь я. – А прокатиться дашь?
   – Как вести себя будешь! – усмехается Максим и тут же вводит меня в состояние, близкое к шоковому: – Знаешь, я тут подумал… Ведь тот «Армагеддон», который существует сейчас, тот, который будет существовать после закрытия наших конкурентов, это все сделал ты.
   – Да ладно, – лишь улыбаюсь я в ответ, а Максим продолжает.
   – Негоже быть тебе просто арт-директором. Если твой план сработает, я сделаю тебя соучредителем. Будешь получать ровно половину доходов клуба.
   – Макс, ты не переборщил ли со снежком? – заявление учредителя звучит настолько неправдоподобно, что скепсис полностью вытесняет из моего мозга все остальные мысли.
   – Все зависит от того, не переборщил ли с ним ты, когда рожал свой хитроумный план, – кажется, Максима обижает мое недоверие, но я не обращаю на это внимание. Я отчаянно пытаюсь вспомнить что я употреблял перед тем, как узнал про пожар в «Хромой лошади», и это у меня не получается.
   – Не залупайся, – говорю я в итоге. – Если ты сейчас говоришь серьезно, то я тебе так же серьезно обещаю, что в пятницу ни «Ковчег», ни «Плазма» работать не будут.
   – Я только этого и жду, – улыбается Максим. – Ладно, спасибо вам за обед, я поеду.
   – Тебя подвезти? – свой вопрос я задаю из простой формальности. Я и так собрался доставить учредителя до дома.
   – Я бы обиделся, если бы ты меня не подвез, – смеется учредитель.
   – Милый, может, и меня тогда домой завезешь? – спрашивает Настя. – Вещи собирать поеду.
   – Ну, так поехали! – говорю я и встаю со стула. Мне не терпится сесть за руль своего автомобиля.

   Стараниями послеобеденных пробок, к настиному дому мы подъехали больше чем через час. Страстно поцеловались на прощанье, Настя вышла и направилась к своему подъезду. А я сидел неподвижно, смотрел ей вслед и думал… о смерти.
   В момент, когда я должен был чувствовать себя самым счастливым человеком на земле, меня накрыла тяжелая волна депрессии и размазала по пирсу жизни.
   Мне было двадцать три, и, как мне тогда казалось, я достиг всего, о чем можно было мечтать парню из деревни.
   Я закрепился в Городе. Да что там закрепился, я стал полноценным горожанином! У меня была огромная квартира в центре. У меня была отличная машина. Наконец, у меня была высокооплачиваемая работа, которая вот-вот должна была превратиться в собственный бизнес. Но самое главное, ко мне вернулась любовь всей моей жизни. И не просто вернулась, а именно такой, какой ее хотел видеть я.
   Все! Вершина достигнута, можно уходить из жизни.
   Стремиться больше не к чему.
   Так может, прямо сейчас? Заехать в аптеку, купить снотворного… Потом поехать домой, залезть в джакузи и съесть всю упаковку. Но одному как-то не солидно… Надо бы прощальную вечеринку устроить… А потом пышные похороны…
   Интересно, сколько народа придет проводить меня в последний путь?
   – Ровно столько же, сколько вчера искренне беспокоились о Юре! – со злостью сказал я, глядя на свое отражение в зеркале заднего вида.
   Абсолютную глупость своих мыслей я осознал так же резко, как ощутил приход депрессии.
   – Вот же дурак ебаный! – принялся я ругаться на себя вслух, отъезжая от дома любимой. – Ради нее и стоит жить! Ради того, чтобы завести детей и вырастить их достойными членами общества!
   На смену упоению собственными победами, пришло сильное желание избавиться от их плодов. Разбить вдребезги автомобиль, сжечь квартиру и уйти с поста арт-директора «Армагеддона».
   Чтобы поймать тончайшее равновесие между двумя посетившими меня крайностями, мне пришлось сосредоточиться на работе. Начнем с того, что я все еще арт-директор и мне все еще нужно спасти свой клуб и устранить конкурентов. Во-вторых, сами по себе мои замыслы в жизнь не претворятся. Нужно переходить от слов к делу. В-третьих, бессмысленно и опасно делить шкуру неубитого медведя, как… Как Саня.
   Вика говорила, что причина его пьянства – в какой-то тяжелой жизненной ситуации. Так что же произошло с моим другом? Почему он напился так, что проиграл чуть ли не важнейшее дело в его жизни, на данный, естественно, момент?
   Да и проиграл ли? Да, оплошался. Но, Юра, скорее всего со своей карьерой завязал. А пять тысяч за ночь я смогу платить ему после того, как стану соучредителем «Армагеддона».
   Я решил позвонить другу, справиться о его здоровье, а заодно извиниться за вчерашнюю вспыльчивость. Достав Айфон, я набрал номер Санька, но он оказался временно недоступен.
   Меня охватило беспокойство. Не случилось ли чего с моим другом? Чтобы успокоить себя, я позвонил Ромке.
   – Колясик, ты не заболел ли? – сказал вместо приветствия Сестра Милосердия.
   – Привет, не понял? – ответил я.
   – Честно говоря, следующего твоего звонка я ждал не раньше, чем недели через две.
   – Следующего?
   – Вчера ж только болтали! – удивленно напомнил мне Ромка.
   – О, блин, точно! – я действительно забыл, что разговаривал с другом по дороге в клуб, на stuff-party. – Дел невпроворот. Уже и не помню, когда и с кем разговаривал. Я что звоню-то, Санек до дома добрался вчера?
   – Сегодня добрался. В семь утра пришел пьянющий в хлам. Даже говорить уже был не в состоянии. Мычал только что-то нечленораздельное. С тобой что ли был?
   – Нет, не со мной, – мрачно ответил я.
   – О, как! А я решил, что вы его победу отмечали.
   Ага, Ромка был не в курсе того, что нечего было отмечать. Не было никакой победы.
   – Ну мы так, децл самый, я потом по делам уехал, – соврал я, решив оставить за нашим танцорам возможность самому признаться в своем фиаско друзьям. Если, конечно, гордость позволит.
   – В общем, ладно, Ромка, дела у меня. Давай, как-нибудь пересечемся, – сказал я, совершенно не обращая внимания на рассуждения Сестры Милосердия о том, с кем мог напиться Санек, и отключил телефон.
   Следом я решил позвонить Веронике – проконтролировать соблюдение заданного направления.
   – Палыч, да какой тут нафиг эксклюзив? Если они реально все СМИ города решили с собой потащить, – услышал я в трубке. – Да, Коля, говори.
   – Как там продвигается? – спросил я таким тоном, будто нахожусь на смертном одре.
   – МЧС с собой тащит всю прессу на проверку по клубам. Палыч негодует, говорит, твой эксклюзив, а выдадим одними из последних.
   – Да уж, подставили меня мои друзья… – сказал я расстроено. И добавил фразу, которую часто говорила мне сама Вероника. – Ну что, остается только сделать это лучше других.
   – Правильно мыслишь, Еремин. Будь спокоен, все будет по высшему разряду. А ты лечись давай.
   – Я и лечусь, – сказал я и притворно закашлялся.
   – Хочешь, позвоню, расскажу что да как? Мы завтра в рейд идем.
   «Смотри-ка, не обманул Сергей Степанович», – подумал я, а вслух сказал:
   – О, с удовольствием послушаю, чего там в «Ковчеге» найдут!
   – А чего тебе этот «Ковчег» так сдался? – насторожилась Вероника.
   Поняв, что переборщил, я отвесил себе мысленный подзатыльник.
   – Да нас туда как-то не пустили. Пусть это будет им маленькой местью.
   – Ах, вот оно что! – в трубке послышался смех моей коллеги. – Ну, тогда будь спокоен. Пройдусь по полной программе. Будут знать, как наших не пущать!
   – Спасибо, Вероника. Ну, я пойду, прилягу, а то что-то фигово мне. До связи! – бессовестно соврал я и отключился.
   Все получалось так, как я спланировал. Даже лучше. Учитывая давние знакомства культурного обозревателя «Региональных Вестей» со всей журналистской братией Города, можно было не сомневаться: она задаст общий тон всех репортажей. А потом вобьет последний и самый большой гвоздь в крышку братского гроба «Ковчега» и «Плазмы».
   – Принцессу и полцарства в придачу! – прокричал я и расхохотался.
   Принцесса у меня уже была, полцарства вот-вот должны были стать моими.
   Я снова взял в руки Айфон. Требовалось сделать последний на данном этапе звонок. Петя из промо-группы ответил не сразу.
   – Ники, у меня пара идет! Что-то срочное?
   – Очень срочное, Петя. Начинаем операцию «Большая единица»! – с воодушевлением сказал я и осекся.
   А что если телефон прослушивается? Если Сергей Степанович и Анатолий Николаевич разгадали мой план и сейчас контролируют каждый мой шаг? Но как? Как-как, через сотовых операторов, естественно! У этих стареющих плейбоев вполне хватит связей…
   – Ники! Ни-ки! Ты тут? – я так погрузился в мысли о возможной прослушке, что совершенно забыл, что говорю по телефону с Петей.
   – Да, тут. Слушай, не по телефону. Надо встретиться. Срочно! Давай я сейчас за тобой в универ заеду.
   И тут меня посетила другая, еще более шокирующая догадка. Какая нафиг прослушка? Они и «наружку» установить могут. Я посмотрел в зеркало заднего вида и по моей спине пробежал холодок.
   Как же я раньше этого не заметил? Черная «Тойота Камри» повисла у меня на хвосте, как только я выехал из настиного двора.
   – Ники! Ники! – кричала трубка петиным голосом, но я его уже не слышал.
   Я вдарил по газам, с трудом успевая объезжать ползущие автомобили. «Тойота» не отставала. Тогда я стал поворачивать на каждом перекрестке, где позволял сигнал светофора – «Камри» двигалась за мной.
   Наконец, я не выдержал и решил: будь, что будет. Включив правый поворот, я резко свернул на обочину и затормозил так, что АБС пришлось изрядно потрудиться, чтобы не пустить мой автомобиль в неуправляемый занос.
   Черная японка, не сбавляя скорости, промчалась мимо меня и исчезла за поворотом.
   – Долбанный параноик! – процедил я сквозь зубы, колотя руль. – Тоже мне, крупная шишка нашлась! Прослушка-наружка… Ага, нужен я кому-то… – на этих словах я осекся. Меня посетила очередная параноидальная мысль: при наружном наблюдении машины могут меняться!
   Я резко обернулся, сканируя глазами пространство позади моего авто. Ничего подозрительного я не нашел. Неужели все-таки показалось?
   И до тех пор пока нас не обесточат,
   Пока не договорит аварийных фонарей заряд…
   Noize MC вырвался из моего телефона так неожиданно, что я ударился головой о потолок. Звонил Петя.
   – Алло, – чуть было не застонав, сказал я в трубку.
   – Ники, что у тебя со связью? Ты все время куда-то пропадал. Что там за операция «Большая единица»?
   – Когда сможешь в клуб подъехать? – вместо ответа спросил я.
   – Минут через тридцать-сорок.
   – Окей, жду тебя там. И Иру с Валей прихвати. У нас экстренное совещание промо-группы.
   – На счет девчонок не знаю. У них пары. Да и к чему такая спешка? В шесть и так все соберутся.
   – Петя, в шесть может быть уже поздно, – сказал я и задумался, а почему, собственно, будет поздно?
   – Ладно, я им позвоню. Подъедут, как смогут. Сам выезжаю.
   – Давай, до встречи.
   Я кинул телефон на пассажирское сиденье. Надо бы и самому в сторону клуба двигаться, но для начала неплохо было определить, куда я заехал, пытаясь оторваться от псевдо-слежки.
   Повернув голову налево, я увидел рекламную растяжку, висящую на здании через дорогу, и тут же испытал такой невообразимый комплекс эмоций, что чуть было не закричал.
   Черная «Тойота» вполне могла следить за мной. «Наружка» проводила «объект» до места назначения и удалилась.
   Рекламная растяжка на здании через дорогу исполняла роль вывески. Надпись на ней гласила: «Armageddon. Nightclub».

Глава десятая. Delirium tremens

   Я не раз и не два порывался завести себе блог. Это теперь я понимаю, что особенно сильным это желание становилось во время приступов звездной болезни. Тогда же я наотрез отказывался принимать тот факт, что и до меня добрался недуг жителей провинциальной богемы.
   Однажды я даже зарегистрировался в ЖЖ, но думы о первом посте так утомили меня, что я закрыл окошко браузера и больше в свой аккаунт не заходил. После регистрации в LP Underground, я решил вести блог там, и даже оставил пару записей, но, не встретив никакой реакции на них, благополучно забил и на это дело.
   В те же минуты жизни, когда я вновь становился обычным парнем Колей Ереминым, мое отношение к идее собственного блога было резко отрицательным. Ведь дневник – пусть и электронный – на то и дневник, чтобы описывать в нем свои мысли и чувства. А они не всегда нравятся окружающим.
   Когда-то в школе у меня был дневник. Я имею ввиду не школьный – с оценками, а именно личный – с мыслями. Брендовый блокнотик какой-то фармацевтической фирмы с бледным круглым логотипом на каждой странице и перфорацией для отрывания листочков, который я выменял у одноклассницы на китайскую двадцатицветную ручку.
   Меня хватило лишь на несколько заметок, которые касались в основном моих одноклассниц. А потом, тяга к публичности в купе с перфорацией, которая так и подталкивала к тому, чтобы вырвать страничку, сделали свое дело. Мои мысли ушли в народ. То есть в класс.
   После того, как мои соображения стали достоянием общественности, разразился большой скандал. Я в одночасье стал знаменитостью родной деревни. Мою персону обсуждали на педсовете, а из районо приезжал детский психолог, чтобы разобраться в отношениях между мальчиками и девочками.
   От линчевания меня тогда спасло лишь то, что рассуждения семиклассника были на тему «Почему Ирка дура?» или «Зачем Машка курит?». Случись это все чуть позже, когда я начал размышлять каким сексом я бы занялся с Маринкой или в какой позе лучше поиметь Юльку, последствия были бы куда хуже.
   Собственно, если бы сейчас я вел блог и честно, без купюр, рассказывал бы всем посетителям сети о своей жизни, то эта самая жизнь была бы полностью разрушена. Чего только стоит операция «Большая единица», итог которой должен был вот-вот стать известен.
   Не трудно представить реакцию людей, узнавших, что их любимые или собственные клубы закрыли, в том числе, и из-за раздутой мной шумихи (учитывая, что сам «Армагеддон» прошел проверку с блеском и с первого раза). Несколько разгромных статей к тому времени уже были опубликованы. А три из четырех местных телеканалов сняли сюжеты, где в красках расписали весь тот апокалипсис, который может случиться при пожарах в «Плазме» или «Ковчеге».
   Для того же, чтобы постить на отвлеченные темы, я не чувствовал в себе достаточно сил (если, конечно, это не были приступы звездной болезни). Я не хотел становиться одним из тех 99 процентов блогеров, которые возомнили себя великими писателями, ну или мега-журналистами.
   Окончательно меня остудила неожиданная аналогия, которая пришла мне в голову во время чтения «Empire V» Виктора Пелевина. Созвучие английского diaries и русского диарея.
   Иначе, как словесным поносом большинство интернет-дневников назвать было нельзя. По той же причине, я не поддался множеству рекомендаций завести себе Твиттер. Микроблог даже до поноса не дотягивал. Так, попукивание.
   Ибо, на мой взгляд, достойны опубликования в Твиттере были лишь те мысли, которые претендовали бы на афоризмы. Или же те, что создавали интригу. А поскольку такие емкие или захватывающие выражения в моем мозгу возникали достаточно редко, мне вполне хватало статусов «ВКонтакте». Последнее, что я там опубликовал, был кусочек диалога с Настей.
   «– Ты лучшая!
   – Потому что твоя?
   – Нет. Ты моя, потому что ты – лучшая!»
   Тем не менее, блоги других людей я все же читал. Постоянно – Тему Лебедева, остальных – отдельные посты по рекомендациям. Среди этого интернет-поноса иногда попадались здравые мысли.
   В первую очередь меня интересовали посты посетителей наших вечеринок. Во вторую – отчеты о пати в других городах. Что происходило в «Ковчеге» и «Плазме» я знал и так. Иногородние вечеринки я использовал как источник фишек. Целиком сдирать чужую идею я считал ниже собственного достоинства.
   Вот и сейчас, читая блог некоего «Психа за рулем», я уже начинал в уме разрабатывать концепцию очередной клубной ночи. Блогер рассказывал про сорт бельгийского пива под названием Delirium tremens, что буквально переводилось как «трясущееся помрачение» или же попросту – белая горячка.
   В углах синей этикетки пива были нарисованы розовые слоны, а по центру, под названием, две одинаковых пары крокодилов и непонятных существ коричневого цвета, которые по русской логике должны были быть чебурашками, но на героя произведений Эдуарда Успенского ничуть не похожи.
   «Собственно, тут и раздумывать ничего не надо было. Название выдумывать не надо, хотя перевод с латыни на афишах будет не лишним…» – думал я, сидя в своем кабинете за сценой «Армагеддона».
   Правда, подумав еще чуть-чуть, я решил сделать название двойным: «Delirium tremens. Белая горячка».
   Море выпивки, каждому пришедшему бутылка этого самого пива в подарок. А общий антураж все же стилизовать под мультфильмы про крокодила Гену и Чебурашку. Миксованные «Пусть бегут неуклюже…», стриптизерша в костюме Шапокляк…
   – Петя, зацени идею… – обратился я к нашему прмоутеру, который в этот момент лазил в интернете с компьютера нашего завхоза (удивительно, но мы все еще не были с ней знакомы!).
   – Делись! – с готовностью отозвался он.
   Я уже было открыл рот, чтобы рассказать Пете, что я придумал на этот раз, но дверь кабинета открылась, и в помещение зашел Максим.
   – Привет, Петь! Ники, все в порядке? – осведомился он, пожимая нам руки. После понедельничной истории со слежкой, с этой фразы теперь начиналась каждая наша встреча.
   – Да, Макс, все в порядке, – ответил я. Ни во вторник, ни в среду, ни сегодня слежки я больше не замечал.
   – Это хорошо. Видел бы ты лица этих старперов, когда я им объявил о том, что мы не в теме, – улыбаясь начал рассказывать Максим. – На момент мне показалось, что они прожгут мне дырку во лбу. Мухой вылетели из кафешки, как будто барсетку у меня дернули.
   Утром Максим должен был ответить учредителям «Ковчега» и «Плазмы» согласны ли мы вложиться в общую взятку пожнадзору. Естественно, ответ был отрицательным.
   Мой телефон зазвонил в тот момент, когда я достал его, чтобы посмотреть на время. Часы показывали без пятнадцати пять, а звонила мне культурный обозреватель «Региональных Вестей» – Вероника.
   – Коленька, привет! Как твое здоровье?
   Официально я все еще был на больничном листе, так что, сделав жест Максиму и Пете, я «тоном Карлсона» сказал:
   – Да все еще фигово. Что там у тебя, рассказывай.
   – Два клуба в Городе закрыли на девяносто дней. «Ковчег» и «Плазму». Плюс несколько мелких кафешек.
   После этих слов мне становилось все сложнее и сложнее изображать из себя болеющего человека.
   – Ясненько. Вероника, я пойду, прилягу, что-то совсем расклеился, – сказал я и театрально закашлялся. – Спасибо за информацию.
   – Тебе спасибо. Эх, жалко не вчера решили, в выпуск не успели… – донеслось из трубки, прежде чем я отключил телефон.
   Под аккомпанемент полной тишины я убрал телефон в карман джинсов. Мой шеф и мой подчиненный выжидающе смотрели на меня, а я не мог открыть рот, чтобы объявить им главную новость этого года. Да что там года – тысячелетия!
   Простой парень из русской деревни, безотцовщина Коля Еремин только что стал совладельцем ведущего ночного клуба города! Пол «Армагеддона» теперь были мои! Я сделал это!
   Улыбка все шире и шире расцветала на моем лице. Физиономии Максима и Пети, словно зеркала, вторили мне. Первым не выдержал промоутер.
   – Закры… – он задохнулся собственным вопросом, так что последние звуки даже не были слышны.
   Широко улыбаясь, я все еще был не в состоянии что-то произнести, поэтому просто кивнул в ответ. Голова закружилась, в глазах запылали разноцветные огни, не в силах держать на себе тело с танцующим в груди сердцем, ноги подкосились, и я чуть было не рухнул на пол.
   – И-и-и-и-и-и-и-и-и-ха-а-а-а-а-а-а-а! – издал Максим протяжный рев и так сдавил меня в своих объятиях, что роллы проглоченные мной за обедом попросились наружу. После того, как уже нас обоих сдавил не маленький Петя, дышать мне стало совсем невозможно.
   – Парни… Вы меня раздавите, – прохрипел я.
   – Да и хрен с тобой! – весело ответил Максим, но объятия прекратил, после чего отступил на полшага назад и принялся энергично трясти мою правую руку, приговаривая: – Поздравляю, партнер. Ты слышишь, Ники, теперь это и твой клуб!
   – Чего-чего? – поинтересовался Петя.
   Максим перестал трясти мою руку, сделал серьезное лицо и торжественным тоном объявил:
   – Уважаемый Петр, официально сообщаю, что отныне и навсегда, Николай Еремин, известный нам, как Ники, становится соучредителем лучшего ночного клуба Города, известного нам, как «Армагеддон». Ура!
   – Поздравляю, Ники! – теперь уже мою руку энергично тряс Петя. Вдруг улыбка, которая к этому моменту была ни чуть не уже моей, вдруг из счастливой превратилась в хитрую, после чего он задал вопрос, которого я ждал: – Ники, а ты по-прежнему будешь арт-директором?
   Честно говоря, я не знал что ответить. Во-первых, потому что попросту не думал на эту тему. Во-вторых, я не знал, чего хочет Максим. А в-третьих, я еще не до конца осознал, чего хочу я сам.
   – Ну, это уж как он сам решит, – сказал теперь уже мой соучредитель, и я понял, что смотрю на него с немым вопросом в глазах. – Хотя, учитывая его знания в этой среде, я бы не рискнул стать его подчиненным, – добавил Макс и расхохотался.
   От смеха теперь уже бывшего моего шефа я расслабился и начал чувствовать себя так, будто всю жизнь владел половиной «Армагеддона».
   – А ты потянешь-то, должность арт-директора?.. С таким-то начальником? – спросил я у Пети.
   – А почему бы и нет? – воодушевленно ответил тот.
   – Хм… – я картинно задумался, после чего выдал: – Ну что, спорим на ящик вискаря?
   Теперь уже мы оба хохотали с Максом во всю глотку. Петя же, похоже, обиделся. Заметив это, мы перестали ржать как кони, а я обратился к своему по-прежнему подчиненному:
   – Петя, я подумаю, оставаться мне на посту арт-директора, или же передать кресло кому-то другому. Дай мне время.
   – Хорошо, – промоутер махнул рукой с таким видом, будто безоговорочно принял мое мнение на этот счет. Тем не менее, у него на лице ясно читалась уверенность в том, что пост арт-директора достанется ему. Не хотелось разочаровывать парня, но на тот момент я не был уверен, что он – идеальная кандидатура.
   – А что это мы на сухую радуемся? – подал голос Максим. – Петя, ну-ка сгоняй за шампанским!
   – Есть! – ответил промоутер и пулей выбежал из кабинета.
   – Действительно, – лукаво улыбнувшись, посмотрел я на своего партнера по бизнесу. – А что это мы на сухую празднуем?
   – Доставай! – скомандовал он.
   – Сам доставай, – с напором ответил я.
   – А ты, я смотрю, быстро освоился, – сказал Максим, но все же полез в сейф…

   Когда наши лица покрываются потом, в кабинет влетает Петя с бутылкой шампанского и тремя бокалами в руках. Его лицо так же покрыто испариной, но, в отличие от наших, скорее из-за постоянной суеты, с которой он выполнял поручения Максима.
   Промоутер окидывает нас осуждающим взглядом, после чего выдает:
   – А меня дождаться, никак?
   – Достанется тебе еще, – отмахивается Максим.
   – Разливай давай, – добавляю я.
   Петя ставит бокалы на мой стол и с хлопком открывает бутылку. Пробка рикошетом от потолка чуть было не попадает в Максима, а шампанское заливает мое рабочее место, но никто не обращает на это никакого внимания – не тот момент для таких мелочей.
   – Ну, за нового хозяина! – поднимает бокал Петя.
   – Э! За соучредителя! Хозяев теперь двое, – Максим отвешивает промоутеру символический подзатыльник.
   – Я это и имел ввиду, – говорит Петя.
   Мы чокаемся, залпом осушаем бокалы и возвращаем их на стол. Петя разливает оставшееся шампанское, на этот раз тост произносит Максим.
   – Ники, братишка, это твоя победа. Пожалуй, самая большая в твоей жизни…
   – Ага, – улыбаюсь я, но Максим морщится, давая мне понять, что перебивать его нельзя.
   – Но, я хочу предостеречь тебя от самоуспокоенности. Впереди нас ждут великие дела и большая работа. Этот Город должен стать нашим! – воодушевленно заканчивает Макс, мы снова чокаемся и опустошаем бокалы.
   – Еще? – интересуется на все готовый Петя, но мы в ответ синхронно отказываемся.
   – Так, Петро, – командирским голосом начинаю я. – Ты в курсе, что у нас завтра благотворительная вечеринка для помощи пострадавшим в «Хромой лошади»?
   – Конечно!
   – СМС-рассылку кто будет делать? А флаеры заказывать? – продолжаю я раздавать поручения.
   – Так все готово, надо только дать команду к пуску! – рапортует мой подчиненный.
   – Так выполняй! – слегка я повышаю голос. – Первая партия мне нужна сегодня к полуночи, в зале на раздатку.
   Вдруг Петя опускает взгляд в пол, словно нашкодивший ребенок, и говорит:
   – Вообще-то, все уже готово. Я был уверен в том, что план «Большая единица» сработает, и флаеры напечатали заранее.
   – Операция! – резво поправляю я подчиненного. – Операция, а не план!
   – А какая разница? – искренне удивляется тот.
   – Большая! – говорит Максим. – Где они? Глянуть хочу.
   – Так пойдемте, они на випе, – говорит Петя и выходит из кабинета. Мы следуем за ним.
   Как только мы выходим в главный зал, я слышу из кармана трель моего Айфона. Достав из кармана трубку, я смотрю на экран и улыбаюсь: звонит Санек.
   – Да, Сантила! – бодро приветствую я друга. – Ты куда подевался?
   – Э… Да здесь я, – голос Санька звучит как-то низко, словно со мной говорил не молодой парень, а старый алкоголик с севшими связками.
   – Где – здесь? – не понимаю я.
   – На входе в «Армагеддон». Ты на месте?
   – Да, сейчас дверь открою, – говорю я и отключаюсь. – Мужики, вы идите, я сейчас Санька встречу, и мы к вам подойдем.
   – Давай, – соглашается Максим, и они с Петей направляются в зал для очень важных персон, а я иду к выходу из клуба.
   «Надо же, Санек сам пришел!» – думаю я, пока спускаюсь по лестнице. – «Сейчас извинюсь перед ним, подниму зарплату, а взамен возьму обещание не напиваться больше до поросячего визга».
   Железная дверь открывается, впуская в помещение зимнюю стужу вместе с хлопьями свежего снега, и в зону досмотра вваливается… Санек.
   Я не сразу узнаю своего друга. В тусклом освещении пары лампочек он выглядит старше лет на десять. Лиловые мешки под глазами, многодневная щетина, кажущаяся скорее синей, чем черной, а губы застыли в гримасе не то недовольства, не то страдания.
   – Братан, что с тобой? – удивляюсь я.
   Он сжимает мою ладонь трясущейся рукой и говорит:
   – Да толком не спал уже дня три.
   – Почему?
   – Да хер знает. Не спится.
   – Пьешь? – смотрю я на него с укором.
   – Нет. Воскресенья хватило. В понедельник чуть не умер. Ты, это, Колясик, извини за тот батл. Возьми работать хотя бы на половину прежнего оклада. Деньги-то нужны…
   – Да о чем ты говоришь, друг! – перебиваю я его, обнимаю и веду вверх по лестнице. – Я теперь соучредитель клуба! Будешь у меня пять штук за ночь получать, только в себя сначала приди… И побрейся.
   Санек начинает хихикать, но мне слышно, что получается у него это с трудом. Тем не менее, я замечаю, что ему становится легче, хотя бы в моральном плане.
   – Мы там как раз празднуем, мое вступление во владение, – продолжаю хвастаться я. – Шампусика с нами выпьешь?
   – Да мне б лучше чаю. Алкоголя что-то вообще не хочется.
   – Видать здорово нажрался? – спрашиваю я, но Саня оставляет вопрос без ответа.
   Я решаю, что для начала стоит отвести его в кабинет. По крайней мере, чтобы снять с него безразмерный пуховик, в котором он больше похож на алкоголика со стажем.
   «Хотя, в какой-то степени, так оно и есть», – начинаю думать я, но Санек, словно прочитав мои крамольные мысли, прерывает их.
   – Вы кошку что ли завели? – изрекает он.
   – Чего? – вопрос настолько неожиданный и нелепый, что я застываю на месте.
   – Не, показалось, – задумчиво произносит Санек, глядя вдоль зеркальной стены. – Мне чего-то целый день сегодня кошки мерещатся. Видать от недосыпа.
   Я лишь пожимаю плечами, но, тем не менее, окидываю зал пристальным взглядом: не завелось ли у нас неожиданной живности? Не завелось – танцпол пуст.
   В кабинете я помогаю Саньку снять его пуховик и усаживаю его за свой стол.
   – Слушай, пообещай мне, что купишь себе новый, – киваю я на безразмерный продукт китайских мастеров.
   – Ну, если ты мне действительно пятерку за ночь платить будешь, – улыбается Санек. – А что ты там говорил про владения?
   – Половина клуба теперь моя, – расплываюсь я в ответной улыбке.
   В этот момент мой друг полностью приходит в себя, даже мешки под глазами на секунду исчезают. Я вижу, что он искренне рад за меня.
   – Да, и еще, – продолжаю я делиться новостями. – «Плазму» с «Ковчегом» на три месяца закрыли. За нарушение правил пожарной безопасности.
   – Да ты что! – удивляется Санек.
   – А вот я не удивлен. Это, Саня, стало итогом сложной операции, под названием «Большая единица». Моя собственная разработка, – хвастаюсь я, но Санек вдруг напрягается.
   – Так ты Юру тоже теперь к себе перетянешь?
   И тут до меня доходит, что Санька совсем не в курсе последних новостей клубной жизни.
   – Санек, Юра теперь не то что на сцену, он вообще по клубам вряд ли ходить будет!
   – Тоже твоя разработка? – то ли шутит, то ли на полном серьезе интересуется мой друг.
   – А то! – зачем-то отвечаю я. – Ну что, чайку?
   – Давай, – Санек делает взмах рукой, словно соглашается на рюмку водки, и, указывая пальцем на монитор, добавляет: – Я за тобой прослежу, босс.
   – Ну, раз так, то проведу тебе мастер-класс.
   Мы хохочем, и я выхожу из кабинета.
   В вип-зале Максим с Петей пьют шампанское и разглядывают флаеры.
   – А чего Санек не идет? – спрашивает меня Максим.
   – В завязку ушел, – отвечаю я. – Хреново ему что-то. Сейчас чайком подлечу и придем.
   – Снежком его подлечи, – хихикает Петя, и Максим тут же начинает хохотать.
   Я замечаю несколько белых крошек на столике перед ними, и меня сжимает ревность. Но вслух я ничего не говорю. Хрен с ним, что делает Макс вместе с Петей. Пол клуба все равно мои.
   Пока чайник кипятит воду, я успеваю осушить бокал шампанского и беру в руку флаер.
   На фиолетовом прямоугольнике золотыми буквами написано:

   Армагеддон не повторится.
   Благотворительная вечеринка в помощь жертвам пожара в «Хромой лошади»

   – Что это? – взрываюсь я.
   – Как что? Флаер, – недоумевает Петя.
   – А где информация о шоу барменов? Где лучшие ди-джеи города? Тебе клуб надо пропиарить или на жалость мажоров надавить? Я тебе открою одну тайну: нет у них жалости и никогда не было!
   – Ники, Ники, успокойся! – вскакивает Максим.
   Гнев отступает мгновенно. Секундной вспышки мне вполне хватило, чтобы нелепая ревность сошла на нет.
   – Знаешь, Петя, рановато тебе пока в арт-директоры идти, – говорю я. – Я тебя еще не всем тонкостям обучил.
   На наших лицах появляются улыбки, но их тут же срывает дикий, нечеловеческий крик ужаса, доносящийся из главного зала. Переглянувшись испуганными глазами, мы устремляемся на звуки кошмара.
   Как только мы выходим из вип-зоны, меня тут же отпускает. И шампанское, и… все!
   Санек метался по танцполу зигзагами, не в силах понять, где находится. Стоило ему увидеть свое отражение, оказавшись у зеркальной стены, как Саня тут же со страшным ревом закрывал лицо руками и шарахался в противоположную сторону.
   Мы стояли как вкопанные, наблюдая за беснованиями моего друга, не в силах понять, что с ним творится. А Санек после очередного маневра так отшатнулся от зеркала, что упал на пузо и, рыча, пополз к столикам.
   Тут меня как током ударило. Я подпрыгнул на месте и кинулся к Сане.
   – Саня! Саня! – закричал я ему в лицо. – Что с тобой?
   – А-а-а-а! – закричал Сашка, словно черта увидел. – Сгинь! Сгинь! Пропади ты со своими камерами!
   Он вдруг набросился на меня и принялся душить. Это было так неожиданно, что мне в голову даже не пришло мысли о том, чтобы сопротивляться.
   У меня уже начало темнеть в глазах, когда Максиму и Петьке удалось разомкнуть стальной замок из его рук. Рефлекторно оттолкнув друга ногой, я отполз на метр и закашлялся. Восстанавливая дыхание, я смотрел на жуткую сцену, которая больше подошла бы одному из моих ночных кошмаров.
   Мой соучредитель и промоутер лежали по обе стороны от Санька, пытаясь удержать его на полу. Сам же Санек извивался, норовя высвободиться, и страшным, срывающимся голосом кричал:
   – Отпустите черти! Я живым вам не дамся! Ишь чего выдумали, камеру какую повесили! Куда заглянули! Что показали! Пустите! Не получите вы мою душу!
   – Ники! В кабинете канат есть! – крикнул мне Максим. – Тащи сюда! И в неотложку звони! Он с ума сошел!
   Собравшись было бежать в кабинет, я снова замер, словно ледяная фигура.
   – Как сошел? – уставился я на Максима круглыми от удивления и ужаса глазами.
   – Раком! – закричал соучредитель. – Тащи быстрее, пока он тут дел не натворил!
   – Пусти, скотское отродье! – выкрикнул Санек, изловчился и укусил Максима за руку. Мой бывший шеф ответил ему звонкой затрещиной, которая привела в чувство и меня.
   Пулей я влетел в кабинет, схватил лежащий в углу канат (откуда он тут взялся?) и, подняв глаза в потолок, увидел висящую в углу камеру-«колокольчик» (а откуда ОНА здесь взялась?).
   На мгновение мне показалось, что я сам сошел с ума.
   «Откуда здесь камера? Откуда!? Кабинет директора и то, что здесь происходит, не должно было ничем и никем сниматься! Ни камерой в чьем-нибудь телефоне, ни камерой под потолком! Шпионаж? А мы и не заметили!»
   Я почувствовал, как проваливаюсь в собственные мысли, но безумный крик Максима вернул меня в реальный мир.
   – Ники, сученыш! Давай быстрее! А-а-а-а!
   Я вернулся на танцпол в тот самый момент, когда Макс второй раз шлепнул Саню по лицу. Втроем мы кое-как связали моего друга. Он продолжал извиваться гусеницей, но гусеница эта теперь была крайне неподвижна.
   Видимо, поняв, что сопротивляться бессмысленно, он отвернулся от нас и тихо заплакал, еле слышно скуля:
   – Повязали черти… Сначала камеру свою повесили, теперь в плен захватили… Теперь-то мне понятно, что у вас тут за Большая единица…
   – Ты скорую вызвал? – спросил у меня Петя. Получив отрицательный ответ, он достал мобильник и принялся сам вызывать бригаду врачей.
   – Он точно трезвый был? – спросил у меня Максим, пока Петька объяснял дежурной, что у нас тут стряслось, и где мы вообще находимся.
   – Вроде да, – пожал я плечами.
   – А то больно на «белочку» похоже.
   – Макс, у нас камера в кабинете, – сообщил я.
   Мой бизнес-партнер поглядел на меня так, словно это я только что катался по полу в приступе умопомрачения.
   – Ну да, еще в субботу установили. Я думал ты знаешь…
   – Но ты же говорил, что за кабинетом никто не должен… – начал было я, но Максим перебил меня объяснением.
   – Это временно. Наташка что-то с накладными мутит. При камере постесняется печати из кабинета выносить. Хотя, судя по тому, что ты до сих пор не в курсе был, она тоже могла ее не заметить.
   – Вот оно что. Так что ж ты ее не уволишь? – поинтересовался я.
   – Сейчас, доказательств соберем и распрощаемся, – ответил Максим и подмигнул мне. – Завтра вечером запись отсмотрим и вынесем вердикт.
   От этих слов у меня похолодело внутри. Но вовсе не потому, что мое знакомство с завхозом может состояться в момент ее увольнения. Просмотрев записи, Максим может вынести совсем другой вердикт в отношении совсем другого человека.
   В отношении меня.
   Если камеру повесили в субботу, то она запечатлела, как я отсыпаю порошок для Алекса. Пусть это было лишь раз, но поверит ли в это Максим? Не подумает ли, что я в его отсутствие приторговываю порошочком?
   – Едут, – выдернул меня из мыслей голос подошедшего к нам Петьки.
   Санек больше не бился в конвульсиях, а лишь размеренно дышал. Мне показалось, что он уснул, но проверить это ни у кого из нас не хватало смелости.
   Отойдя к сцене, я достал телефон и набрал номер Сестры Милосердия.
   – О, какие люди! – услышал я в трубке счастливый голос Ромки. – Какими судьбами?
   – Хреновыми, Ром. Саня с катушек слетел.
   – То есть? – тон Ромы тут же сменился с радостного на настороженный.
   – Пришел ко мне – все было нормально. И вдруг ни с того, ни с сего начал орать как резанный, от зеркал шарахаться. Про чертей что-то кричать. Чуть не задушил меня, Макс с Петей еле оттащили.
   – Блядь! – только и услышал я в ответ.
   – Чего?
   – Белая горячка у него! Что с ним сейчас?
   – Мы его связали, скорую вызвали. Ром, но он трезвый ко мне пришел!
   – То, что «белочка» по пьяни настигает – миф, не более, – сказал Сестра Милосердия. – Что ж я сразу не допер, когда он мне про кошек жаловался…
   – Да, точно! Кошки ему мерещились…
   – Где вы сейчас? – перебил меня Ромка неожиданно строгим голосом.
   – В клубе.
   – Я еду, а вы смотрите, чтобы он не задохнулся, – скороговоркой произнес мой друг и отключил телефон.
   Услышав тишину в трубке, я прижался спиной к сцене и сполз на пол. Мне захотелось завыть, как Санек несколько минут назад.

   Ромка приехал одновременно с неотложкой. Саня к тому времени уже окончательно успокоился, но медсестра при помощи нашего социального работника все же поставила ему какой-то укол.
   – Я поеду с ним, – сказал Сестра Милосердия, когда умиротворенного Саню загрузили в карету скорой помощи. – Устрою в больничке. Где его куртка?
   – Сейчас принесу! – спохватился я и кинулся в кабинет.
   Проходя вдоль зеркальной стены, я пытался идти быстро, но без лишней суеты. Я понимал, что больше у меня не будет шанса скрыть следы своего проступка.
   Оказавшись в кабинете, я прикрыл дверь, наклонился через стол к клавиатуре и принялся щелкать клавишами. Не так давно Максим показал мне несколько комбинаций, которые позволяли удалить некоторые части записей с камер видеонаблюдения на случай облавы. Но сейчас, как назло, добрая часть кнопочных сочетаний вылетела из моей головы.
   Тем не менее, временами на мониторе загорались красные буквы, складывавшиеся в желаемое «deleted».
   – Ники, ну ты чего так долго? – Петя появился в кабинете так неожиданно, что я чуть не вскрикнул.
   – Стучать не учили? – зло спросил я.
   – Меня Рома послал. Им ехать надо, а ты куртку Сашкину не несешь… – начал оправдываться промоутер.
   – Сейчас принесу, – процедил я сквозь зубы.
   – Ну ладно, – развел руками Петя и закрыл дверь.
   Глянув на экран, я удовлетворился системным сообщением о том, что видеозаписей за воскресенье не найдено, снял с вешалки пуховик Санька, накинул на себя свою куртку и вышел из кабинета.
   Максим курил на улице, что-то обсуждая с Ромкой. Увидев меня, они в один голос спросили:
   – Ну, что так долго?
   – Да что-то туго соображаю, – попытался оправдаться я.
   – Бывает, – сказал Рома, забирая у меня пуховик. – Я позвоню, как будут новости.
   Я не стал ничего отвечать. Мы молча обменялись рукопожатиями, дверь скорой закрылась, и бело-красная машина поехала прочь. Я смотрел вслед исчезающим огням и думал, что совсем недавно так же смотрел, как такси увозит домой Лешку.
   – Может… – Максим вопросительно посмотрел на вход в клуб. – Так, нервы успокоить?
   – Нет, что-то не хочется мне. Я, наверное, домой поеду, – мне действительно не хотелось ничего, кроме как побыстрее попасть… домой? Но где мой дом? В квартире Максима, где я живу в последние месяцы? Или в своей деревне, где по-прежнему живет моя мама? Или же мой дом здесь, в ночном клубе «Армагеддон»?
   Все-таки, как же давно я не был дома…
   – На вечер не останешься? – прервал мои размышления Максим.
   – Нет, что-то тошно мне от всего происходящего.
   – Понимаю. Хрень какая-то творится… Два клуба закрыли, два лучших танцора в ауте… Просто какой-то клубный армагеддон…
   Я резко повернул голову к Максиму, всмотрелся в его лицо, пытаясь понять, что это было. Нелепая шутка? Странный намек? Или просто необдуманный бред? Но как я не силился понять, у меня ничего не вышло – лицо соучредителя не выражало в этот момент ни одной эмоции.

   Следующая ночь была одной из самых тяжелых в моей жизни. В квартире я был один – Настя по моей просьбе осталась у родителей. Я не стал пока рассказывать ей, что произошло с Саньком, равно как и почему мне хотелось побыть одному. Мне показалось, что она отнеслась к такому повороту с недоверием и даже слегка обиделась, но я не придал этому значения.
   Сон долго не приходил. Вдобавок к этому у меня здорово разболелась голова, словно минувшие сутки я провел в сильном пьянстве. Лежа в постели, я ворочался с боку на бок, думая о том, что произошло сегодня в клубе.
   Я всегда считал, что белая горячка – удел многолетних пропойц, но никак не молодого успешного человека, коим в моих глазах выглядел Санек. Или же он в свои двадцать с небольшим уже выполнил норматив мастера спорта по литрболу?
   Как там Ромка говорил? Можно и восемнадцатилетним вискарем спиться? Неужели действительно можно?
   – Мо-о-о-ожно-о-о! – протянул голос в моей голове, больше похожий на кошачье мяуканье. Или не в голове?
   Я резко сел на постели, опершись на руки, и оглядел свою большую комнату. Что это было? Кошки пришли и за мной?
   Краем глаза я заметил неясный силуэт в обеденной зоне. В моей квартире кто-то был! Какая-то кошка или же другой зверь.
   – Эй! Кто здесь? – спросил я пустоту, жалея о том, что попросил Настю не приезжать сегодня. В конце концов, с ней было бы не так страшно.
   Мне никто не ответил. Но тишина была еще более ужасна, чем неведомый голос прозвучавший минуту назад. Ощущение абсолютного одиночества завладело мной целиком. Я снова открыл рот, чтобы повторить свой вопрос, но не услышал ни звука. Голос пропал совершенно. Или не голос? Я вдруг понял, что тишина вокруг меня стала такой же абсолютной, как мое одиночество. И в этот момент меня охватила сама настоящая паника.
   Трясясь, словно руки алкоголика, я залез с головой под одеяло и свернулся калачиком. Сколько я провел в таком положении – минуту, час, пять часов – не знаю. Я боялся открыть глаза, потому что там, под одеялом, меня посетила еще одна бредовая мысль – а вдруг я ослеп?
   Попытка осознания того, что я разом лишился двух главных чувств восприятия окружающего мира, повергла меня в такой шок, что я раз за разом открывал рот, напрягая голосовые связки, но кроме воздуха из моей глотки ничего не выходило.
   От страха и волнения голова разболелась еще больше. Мне стало казаться, что она вот-вот лопнет. Я уже не понимал, от чего именно пытаюсь кричать – от ужаса или же от боли. И в тот момент, когда мои страдания достигли наивысшей точки, мои барабанные перепонки наконец пропустили в мозг звук.
   Эта была капля воды, упавшая на неизвестную поверхность. Затем еще одна, и еще. Неизвестная капель не была успокаивающим шумом воды. Скорее, это походило на древнюю китайскую пытку. Капли раскаленными иглами врезались в мой мозг.
   Не в силах больше выносить адскую боль, я сбросил с себя одеяло, намереваясь пойти закрыть неизвестный кран и замер на месте, увидев источник этих звуков.
   Посреди квартиры-студии, в тусклом свете уличных фонарей, стояла огромная цифра «1». Большая единица, слепленная из снега. Под действием комнатной температуры, снег таял, каплями воды медленно стекая на пол.
   В тот момент я так испугался, что раскрыл рот и попытался закричать. Но из моей глотки вырвался лишь сиплый хрип. Я пытался закричать снова и снова, но у меня не получалась. Раз за разом я набирал в легкие воздух и выпускал его, напрягая голосовые связки. Делал я это с такой скоростью, словно был участником соревнований по надуванию воздушных шариков.
   Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… Я пытался закричать даже тогда, когда глаза застелила тьма, а сознание стало меня покидать.
   Последнее, что я увидел – как Большая единица рассыпается в порошок, словно была сделана не из снега, а из муки.

   Когда я в следующий раз открыл глаза, на улице уже рассвело. Стоявшие на тумбочке часы показывали начало десятого. Чувствовал я себя не выспавшимся и совершенно разбитым. Но, не смотря на это, я знал, что снова заснуть у меня уже не получится.
   Спрыгнув с кровати, я прошлепал в обеденную зону, где в одном из шкафчиков хранилась баночка из-под индийского чая. Листьев с горных склонов одной далекой страны там давно не было, зато имелся пакетик, содержимое которого рождалось в другой далекой стране.
   У барной стойки меня постигло такое удивление, что я буквально врос ногами в паркет. Коробочка уже была на стойке. Лежала на боку, глядя на меня своей пустой полостью. Квадратная крышечка валялась на полу неподалеку.
   – Ну, дела! – сказал я вслух. – Неужели я с вечера все убрал? Что-то не припомню, чтобы прикасался к заначке.
   Все еще находясь в недоумении, я начал сканировать взглядом квартиру. То, что я хотел найти, находилось в трех метрах от балконной двери. Я кинулся туда с такой скоростью, что со стороны это выглядело телепортацией.
   На полу, рядом с пустым пакетиком и скрученной в трубочку пятитысячной купюрой, был рассыпан порошок. Именно рассыпан. Знаете, как муку для пирогов сначала насыпают горкой, а потом рукой размазывают по столу.
   – М-да, что ж за пироги я вчера собирался печь? – бормотал я.
   Подняв голову, я увидел свою кровать… И меня захлестнула волна нового страха. Я вспомнил свою ночную галлюцинацию. Эта «мука» была рассыпана именно в том месте, где ночью стояла Большая единица. Она действительно была сделана из снега, но только не из того, который падает с неба.
   Ла-ла-ла-ла, ла-ла, все будет хорошо…
   Зазвонивший телефон заставил меня подпрыгнуть и мигом выбил из головы и страх, и мысли о составе первого простого числа. Я бегом кинулся к трубке, размышляя по пути, кому я мог понадобиться в такую рань.
   Ромке, кому ж еще.
   – Привет, сестренка, – сказал я в трубку.
   – Привет! Не разбудил?
   – Нет, что ты. Я ждал твоего звонка, – соврал я.
   – Серьезно? – опешил Рома. – Не ожидал! Я к Саньке еду. Вроде оклемался наш танцор. Ты со мной?
   – Естественно! Где он?
   – В городском психиатрическом диспансере. Ты тогда за мной заедь.
   – Чего? – теперь опешил я. – Ты ж сказал, что уже едешь!
   – Так я практически уже и еду. Почти собрался.
   – Ладно, сейчас соберусь и заеду. Только… – тяжело было поставить это условие, но на альтернативный вариант я бы не согласился. – Только если ты один будешь. Без Лехи.
   – Я и так один буду.
   – Ладно, тогда минут через тридцать жди. Позвоню, как подъеду.
   – Договорились, – сказал Ромка и отключился.

   К тому моменту, как я вышел из душа, чувство глубокого похмелья и хронического недосыпания вновь сдавили меня в своих колючих объятиях.
   Чтобы не уснуть за рулем, мне пришлось прибегнуть к сомнительной помощи энергетиков. Так что к дому, где когда-то я жил вместе с парнями, я подъехал, держа в одной руке жестяную банку.
   – Что, тяжело по утрам вставать? – вместо приветствия спросил Сестра Милосердия, садясь в машину.
   – Ты знаешь, к полудню просыпаться гораздо приятнее, – ответил я, выкидывая в окно пустую банку из-под энергетика.
   До городского психиатрического диспансера мы доехали молча. Мое состояние не располагало к разговорам, а Сестра Милосердия особо и не настаивал на беседе.
   Когда мы вышли из машины, Ромка достал мобильник и принялся кому-то звонить.
   – Серега, привет! Да, я… – доносились до меня слова идущего впереди друга. – Как там мой Минаев? Кто пришел? Ага, понял, мы уже на подходе.
   – Что там у тебя за Минаев? – спросил я, когда Ромка убрал телефон в карман.
   – Как кто? Санек наш. Ты думал, я его под настоящей фамилией положу?
   – Однако! – восхитился я находчивостью друга. Я бы не догадался. Но, тут меня осенило: – А кто там к нему уже пришел?
   – Леха с Андрюшей… – ответил Сестра Милосердия после паузы.
   – Ага… Ты ж говорил, один будешь?
   Ромка резко развернулся и ткнул меня пальцем в грудь.
   – Один! Ты кроме меня еще кого-то сюда привез? Они сами пришли! Он такой же им друг, как и тебе!
   – Ладно-ладно, – примиряюще поднял я руки. – Чего завелся?
   – Да потому что бесит меня вся эта ситуация. С другом беда случилась, нам бы по-хорошему объединиться надо, чтобы ему помочь, а вы как кошки грызетесь, – скороговоркой выдал Ромка. – Не хочешь их видеть – можешь не ходить к Саньку, – резюмировал он.
   – Да хрен с тобой, пошли, – сказал я, кивая на дверь.
   И без того не лучшее настроение стремительно катилось вниз. Ехал проведать друга, а приехал на встречу с двумя бывшими друзьями. Вернее с одним бывшим другом и одним знакомым. Они, вроде как, бывшими не бывают.
   Мы зашли в двухэтажное здание диспансера. За стойкой в холле скучал охранник. При нашем появлении он растянулся в улыбке.
   – Привет, Ромка! А ты чего сегодня? У тебя ж завтра собрание.
   – Здрасте, Михалыч, – поздоровался с ним Рома. – Да пациент у нас тут. Проведать приехали.
   – А, Минаев, что ли? – догадался охранник. – К нему двое пришли уже, минут десять назад.
   – Да я в курсе. Ну, мы пойдем, – Ромка кивнул головой и направился к лестнице на второй этаж.
   Из вежливости я тоже кивнул охраннику, но он уже снова погрузился в свои думы и моей вежливости не заметил.
   Поднявшись наверх, мы свернули в широкий коридор, где на кушетке, опустив голову, сидел Санька. Обняв его, словно младшего брата, рядом сидел Лешка. За этой картиной, стоя, наблюдал Андрюша Каменев.
   Мы молча обменялись рукопожатиями, Лешка и Андрюша при этом посмотрели на меня с таким укором во взглядах, будто это я на заре человечества придумал баловать себя алкоголем.
   – Как самочувствие, дружбан? Голова не болит? – пытаясь шутить, обратился я к Саньку.
   – Да не болит, слава богу, – улыбнулся он. После чего обвел всех собравшихся взглядом и начал рассказывать. – Знаете мужики, это было как в фильме ужасов. Сижу я за компом Колясика, смотрю на картинки с камер видеонаблюдения и тут вижу, что одна из них прямо мне в затылок смотрит. Я ее и открыл на весь экран. Сижу, смотрю на самого себя, который смотрит на самого себя, который смотрит на самого себя и так до бесконечности.
   Я даже к монитору поближе придвинулся, чтобы посчитать этих всех. Как-то успокаивать стало, по началу. Но тут… – Саня сделал паузу, переводя дух. – Мое, так сказать, изображение на мониторе встает, поворачивается и смотрит прямо в камеру, то есть на меня.
   – Это как? – не понял Андрюша.
   Лешка недовольно «тсыкнул», чтобы тот не перебивал, но Санек не обиделся, напротив, пояснил, что имел ввиду.
   – Представь, что ты смотришь на себя в зеркало, а твое отражение вдруг начинает жить само по себе. Вот так и я. Сижу, смотрю на себя в мониторе, и вдруг он, там, в мониторе, встает и смотрит в камеру, то есть прямо на меня. Глаза в глаза. А вид у него… Вокруг глаз черные круги, как будто косметикой намазанные, лицо все в морщинах, а губы как-то странно в трубочку сложились, словно челюсть так свело. И этот страшный я, который в мониторе, пытается этими губами мне что-то сказать… Тут меня и перекрыло. Дальше ничего не помню. Да, никогда бы не подумал, что до белочки допьюсь, – Саня уронил голову в ладони и тихонько заскулил.
   Ромка сел рядом с ним, убрал Лешкину руку и обнял его сам, второй показывая, что нам лучше оставить их. Мы молча закивали, а я тут же развернулся и быстрым шагом пошел к лестнице. Со стороны это походило на натуральное бегство, но мне было плевать, что там об этом подумают Лешка с Андрюшей. Я не хотел оставаться наедине с этой парочкой.
   Выйдя на улицу, я практически бегом пересек дворик психдиспансера. Через десяток секунд я уже, рискуя попасть в аварию, мчался по скользким дорогам в «Армагеддон» – просмотреть видеозапись Сашкиного визита.

   В клубе никого не было. Прежде чем пойти в кабинет, я добрался до рубильника и включил свет везде, где были лампочки. После произошедшего здесь с Саньком пустой «Армагеддон» выглядел донельзя жутко.
   Когда под потолком трех залов, туалетов и подсобки зажглись лампы, я ветром пронесся в свой кабинет. Оказавшись за столом, я дернул мышкой, включая спящий компьютер, и чуть было не вскрикнул, увидев на экране себя самого, сидящего за монитором.
   С минуту я сидел, оцепенев от страха, ожидая, что вот-вот этот сидящий на экране «я» встанет и обернется. Успокаивая себя мыслью о том, что у меня белочки случиться не должно, я все же принялся искать в программе видеонаблюдения архив вчерашнего дня.
   Вот в кабинет заходим мы с Саньком, я помогаю ему снять пуховик, вешаю его, а друга усаживаю за компьютер, после чего выхожу из кабинета. Вот Санек берет мышку и открывает во весь экран изображение с новой камеры, которая висит у него за спиной.
   Кинув взгляд на видеоглазок, который и сейчас висел под потолком, я невольно поежился. На мониторе между тем приближался момент истины. Вот Санек наклонился к монитору, чтобы посчитать, сколько там его отражений, пропущенных через видеокамеру…
   – Черт! – выкрикнул я. – Как так?
   На мониторе появилась прямоугольная рамка системного сообщения: «Данные удалены».
   Я даже сразу догадался, кто их удалил. Я сам. Когда истерично пытался избавиться от записи того, как отсыпал Алексу порошок.
   Обхватив голову руками, я сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, пытаясь успокоиться и отогнать подступающую депрессию. Я уже слышал приближение цунами грусти и тоски, когда мой Айфон завибрировал.
   – Да… – ответил я, даже не посмотрев, кто звонит.
   – Здравствуй, Ники, – судя по голосу, звонившему было около пятидесяти, но обратился он ко мне по моему клубному имени…
   – Кто это? – удивленно поинтересовался я.
   – А ты не понял? Мы ведь совсем недавно с тобой разговаривали. Только не по телефону, а лично. Вспомнил?
   Я не то чтобы вспомнил, но сообразил, что это либо учредитель «Плазмы», либо «Ковчега». В общем, один из стареющих плейбоев, которых мы обломали.
   – Да, вспомнил, – ответил я, пытаясь придать голосу как можно больше уверенности.
   – Хорошо, что вспомнил. Ты что себе позволяешь, щенок? Резвишься в своем «Армагеддоне», резвись. Но ты, видимо, решил, что ты в этом городе главный? Других заработка лишаешь?
   – Не понимаю о чем вы…
   – А я тебе напомню. Ты кем себя вообразил? Джорджем Бушем? Так поэффектнее надо было название придумать, для операции своей. Как ты там ее обозвал? Большая единица? У тебя самого-то единица выросла, со взрослыми людьми в игрушки играть? Если выросла, так мы ее укоротим. Короче, пиздец тебе, Ники. Пиз-дец, – сказала трубка и отключилась.

Часть третья. Замок на снегу

Глава одиннадцатая. С небес на землю

   Я всегда думал, что звездная болезнь мне не грозит. Кто я такой? Ну да, молодой, красивый, успешный и все еще перспективный. Но ко мне не выстраивается очередь журналистов, которым я отказываю в интервью, нет толпы визжащих девушек, которым я даю автографы только в обмен на секс. Не забываю старых друзей… если они, конечно, этого сами не хотят. В чем звездность?
   Но собирая дорожную сумку я вдруг отчетливо осознал, что зазвездился по полной. Причем еще несколько лет назад. Ведь по сути, что такое звездность? Больной звездой может стать каждый и очень легко. Для этого достаточно просто поставить себя выше группы людей, желательно знакомых, использовав в качестве ступеньки любой из показателей социального положения.
   Живете отдельно? А те, что до сих пор с родителями – неудачники.
   Поступили в Университет? А те, кто не поступил – дважды неудачники.
   Переехали в город? А друзья-знакомые, оставшиеся в деревне – неудачники в квадрате!
   Мне вдруг стало ясно, что каждый раз, приезжая в родную деревню я звездил. Менее удачливые одноклассники, которым не удалось задержаться в городе или же которые изначально решили остаться в селе, собирались в кружок, послушать Колю Еремина, который теперь – городской пацан. И я рассказывал. Прямо как старик из того анекдота.
   «В городе был, салют видел».
   «А как это?»
   «Ну… Это сначала нихуя… А потом – еб твою мать!»
   Собственно, любое «городское» явление можно было описать таким образом. Звездным. Поэтому, когда я занял свое место в междугороднем автобусе, я твердо для себя решил, что в этот раз не будет никаких историй про крутую жизнь в мегаполисе. И не будет никаких самопроизнесенных эпитетов про крутого пацанчика Ники, который в свои двадцать два уже всего достиг.
   Собственно, поэтому я и решил ехать домой автобусом, а не на «паркетнике», подаренном мне Максимом. Собственно, поэтому я и решил поехать домой. Чтобы на несколько дней почувствовать себя простым деревенским парнем Колей.
   Парнем, которого по утрам мама кормит блинами-пирогами. Который не думает, как ему сделать свой ночной клуб самым популярным местом отдыха. Друзья которого не пьют ведрами виски, доводя себя до белой горячки. Которому не угрожают конкуренты…
   Не то, чтобы я испугался угроз учредителей других клубов, нет. Просто этот звонок стал последней каплей в череде стрессов, которые сопровождали меня последние несколько недель.
   Сначала танцор Юра чуть было не умер прямо на танцполе. Потом пожар в «Хромой лошади», который аукнулся на всем российском клубном бизнесе. Хоть мы и выдержали проверку и даже попутно убрали конкурентов, понервничать мне пришлось изрядно. Тут же эта история с непонятной иномаркой, которая следила за мной какое-то время.
   И в довершение – белая горячка Санька и понимание того, что мое барыжничество сняла камера видеонаблюдения. Так что обещание, мягко говоря, усложнить мне жизнь снесло начисто мою психологическую оборону.
   «С другой стороны», – думал я, глядя на заснеженные поля за окном. – «Кого я пытаюсь обмануть? Я не знаю, на сколько дней я еду домой. Не знаю, когда вернусь в город и вернусь ли вообще. Я бегу. Бегу в деревню от угроз стареющих плейбоев – наших с Максимом конкурентов – пообещавших устроить мне локальный конец света».
   Максим отнесся к угрозам в мой адрес со всей серьезностью. Собственно, это он и предложил мне на некоторое время исчезнуть из города.
   – Посиди пока дома, у мамы. А я свяжусь с кем-нибудь, кто объяснит этим старикам, что девяностые остались в прошлом! – заявил мой бизнес-партнер, когда я сообщил ему о звонке учредителя «Ковчега». Или «Плазмы», я так и не понял.
   В пользу версии бегства говорила и скорость, с которой я собирал вещи. Три кофты, пару штанов, четыре футболки, шесть пар носков, пять трусов. Пару блоков японского «Милд Севена» и бутылка «Джека Дениэлса».
   Короткий звонок Насте с сообщением что мне нужно срочно уехать из города и обещанием объяснить все по возвращению. Чуть более длинный звонок Пете с рабочими указаниями на период моего отсутствия. И смска маме из трех слов: «Жди в гости».
   После чего, поездка на автовокзал простым рейсовым автобусом, покупка билета на ближайший междугородний автобус, и вот, минут через сорок я буду дома.
   В своей небольшой, но такой родной Деревне, затерянной среди заснеженных полей Верхне-Озерского района. Да, много в этом году снега навалило…
   Снег! Черт…
   Пот выступил так быстро и так обильно, словно из салона старенького «Икаруса» я телепортировался в деревенскую баню.
   Как? Как я мог забыть про порошок? Я поехал домой, не зная на сколько дней – или может даже недель! – и не взял с собой ни грамма!
   – Черт! Черт! Черт-черт-черт! – начал я, поскуливая, ритмично биться головой о стекло.
   – Молодой человек, вам плохо? – услышал я рядом.
   Старушка ехала со мной от самого города, но ее вопрос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнул, еще раз приложившись при этом о стекло. При этом гораздо сильнее, чем раньше.
   – Нет, – замотал я головой, успокаивая женщину. – Пока нет.
   Я отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен.
   Ну как же так! Что я буду делать все это время в деревне без порошка? Смотреть телевизор, переключаясь между Первым и Россией, потому что других каналов там не ловит? Возродить дискотеки в местном клубе для всяких неудачников, не сумевших задержаться в Городе, которые будут лапать на них старшеклассниц, потому что более старшие красавицы все в том же Городе? Или начать вести здоровый образ жизни? Курить бросить, легким бегом заняться?
   Последние две идеи заставили меня улыбнуться. Да уж, просто сюжет для очередного сопливого сериала, для того же Первого или России. Уставший от жизни большого города и соблазнов мегаполиса, арт-директор и совладелец лучшего клуба переезжает в деревню. Чтобы попробовать там открыть лучшую сельскую дискотеку, свободную от алкоголя и прочих стимуляторов. При этом собственным примером показывает местной молодежи, как здорово жить, если ничем не убиваться и с организмом дружить, как пел Нойз МС.
   М-да… Может действительно, сидя дома написать сценарий, да предложить его тому же Первому… и купить на гонорар много первого…
   Хотя зачем покупать, если Максиму это добро и так поставляется в неограниченном количестве! Вот только из этого количества я не могу получить сейчас ни грамма! Ни бесплатно, ни за деньги! Ни за какие! Даже гонорара от Первого не хватит!
   «Как жаль, что этот снег, которого здесь в избытке, совсем не тот!» – думал я, выходя из автобуса. И словно для того, чтобы я еще раз в этом убедился, на нижней ступеньке моя нога неожиданно поехала назад, а сам я, повалившись вперед, упал лицом в сугроб.
   Без каких либо попыток справиться о моем состоянии, водитель закрыл дверь, и автобус, окатив меня струей сизого дыма из выхлопной трубы, исчез за поворотом.
   – Дом, милый дом, – пробурчал я, отряхивая себя от снега и вглядываясь вдаль сквозь начинавшие опускать сумерки. – И до тебя, блин, мне еще семь километров пешком. С возвращением, Ники.
   Закинув сумку на плечо, я зашагал по заснеженной трассе, гадая – успею ли добраться до темноты. Деревня стояла чуть в стороне от основной трассы, а потому междугородние автобусы к нам не заходили. Так что, пассажиров обычно встречали на перекрестке. Тех, у кого был кто-то с автомобилем. Мне же сейчас предстоял пеший путь.
   Надо было позвонить маме с автовокзала, попросить, чтоб нашла кого-нибудь, кто мог бы меня встретить. Я только начал ругать себя за то, что предупредил о своем возвращении домой простой смской, как впереди показалась машина.
   Серебристый «Митсубиси Лансер» резво мчался в направлении трассы, связывающей районный центр с центром областным. Когда до меня японке оставалось метров тридцать, водитель резко затормозил, лихо вывернув руль. Иномарку развернуло на сто восемьдесят градусов и понесло на меня.
   Чтобы не угодить под взбесившуюся легковушку, я отпрыгнул в кювет и второй раз за десять минут оказался лицом в снегу. И снова совсем не в том.
   «Лансер» остановился рядом, хлопнула дверь, и послышался скрип снега под ногами водителя, который быстро оббегал свое авто.
   – Еремин, ты? – раздалось над головой.
   – Я, – выплевывая снег изо рта, ответил я и начал подниматься, уже зная, кого увижу.
   – Ты зачем в сугроб сиганул, братуха? – растянулся в улыбке мой тезка.
   – Ступин! Зараза! Ты ж меня чуть не сбил! – закричал я в ответ, но больше стараясь показать, что я зол, нежели злившись на самом деле.
   – Обижаешь! Я же каждый сантиметр знаю на этой трассе! Да я с закрытыми глазами машину бы тебе подал! – начал оправдываться Коля Ступин, протягивая мне руку и помогая выбраться.
   – Так ты за мной, что ли ехал? – изумился я.
   – Естественно! Елена Николаевна попросила. Между прочим, уже третий раз еду. Ты ж ей не написал, во сколько точно приезжаешь. Мы-то как обрадовались! Сегодня ж у Ольги моей день рождения, ты – лучший подарок! Так что давай, я тебя до дома доставлю, а в семь у нас. И без отговорок! Пятница же!
   – Слушай, – заиграли во мне позерские нотки, пока Коля вытягивал меня на дорогу и сдавливал в дружеских объятиях. – Как же я без подарка? Надо хотя бы цветов купить…
   – Ты, братуха, либо головой в кювете приложился, либо окончательно городским стал. Где ты сейчас цветов купишь? – искренне удивился Ступин. – Не переживай, я ж сказал – ты сам подарок.
   Я посмотрел по сторонам, словно ожидая увидеть поблизости круглосуточный цветочный магазин, потом махнул рукой и сел в машину.
   Когда-то Колька Ступин был хулиганом и грозой деревенской школы. Учителя от его выходок стонали, мальчишки его боялись, а девчонки – мечтали. Но я никогда не получал от него подзатыльников. Наоборот – Ступин заступался за меня, как за младшего брата. Он был на два года старше и, видимо, одинаковые имена стали причиной нашей с ним дружбы.
   С горем пополам Колька окончил девять классов, и учиться дальше не намеревался, устроившись помощником мастера в колхоз, когда тот был еще жив. А после того, как сельхозпредприятие ушло в небытие, перебивался случайными заработками. Но, судя по тому, что сейчас мы ехали в автомобиле, Колька либо нашел себе хорошую работу, либо…
   – Удивляешься откуда тачка? – словно угадал мои мысли Ступин.
   – Ага, – улыбнулся я.
   – Ну, – пожал он плечами. – Мы же тут тоже крутимся. Если мозги есть, то и достаток будет. Ты вон, тоже, говорят, начальником на дискотеке стал?
   – Ну да, в ночном клубе, арт-директором.
   О том, что теперь я совладелец, я решил умолчать.
   – Это как? – непонимающе посмотрел на меня тезка. – Артистами что ли руководишь?
   – Ну, можно и так сказать. Придумываю, как народ развлекать. Мозги ж есть, – сказал я и улыбнулся.
   – Ну да, этим ты всегда выделялся, – сказал Колька и улыбнулся в ответ. – Вот и приехали. У тебя полтора часа. Не опаздывай.
   – Живешь там же?
   – Ну да, в трехэтажке. Родители в дом съехали, а мы с Ольгой в квартире теперь.
   Мы жили на одной из пяти улочек нашей деревни, которая тянулась вдоль тополиного парка. Я с мамой – в одноэтажном коттедже на два хозяина, Коля со своей Олей – в трехэтажке, что стояла выше по улице, за детским садом.
   Проводив взглядом машину моего тезки, я повернулся к своей калитке. Вот я и дома. Сколько я здесь не был? Полгода. И, говоря по правде, если бы не мои городские проблемы, не приезжал бы сюда еще полгода. Нечего в деревне зимой делать. Нечего. Как собственно и в другие времена года.
   Ну да ладно. В любом случае, после того, как я окончательно убедился в своем желании навсегда остаться в Городе, домой я всегда приезжал с желанием. А первые несколько дней дарили мне только положительные эмоции. Общение с друзьями, решившими, что поговорка «Где родился – там и пригодился» про них, и уж, конечно же, моя дорогая мамуля.
   Толкнув калитку, я вошел во двор. Цыган – наш верный сторожевой пес – залаял, но не грозно, как он обычно встречал незнакомых людей, а скорее приветствуя меня. Несомненно, собака учуяла запах молодого хозяина.
   – Привет, мужик! – нараспев протянул я, поглаживая вытянутую, насколько позволяла цепь, черную морду. – Как ты тут? Не мерзнешь?
   – Не мерзнет, не мерзнет, – услышал я за спиной родной голос. – Не видишь, что ли? Будка у него новая, теплая.
   – Привет, мам! – сказал я, так, будто попрощался с ней сегодня утром.
   – Привет, сынок, – улыбнувшись, сказала мама точно таким же тоном.
   С момента моего поступления в университет так начиналась каждая наша встреча. Не было долгих причитаний, слез радости и прочих сантиментов. Мне это нравилось. Маме, наверное, тоже.
   – Голодный?
   – Ты знаешь, да.
   – Ну пойдем, что стоять мерзнуть?
   Прежде чем пройти в дом, мы все-таки обнялись. Дома было не то что тепло, а даже жарко. Централизованное отопление в купе с традиционной деревенской печью делали свое дело.
   – Мам, а зачем ты печку топишь-то? – спросил я, скидывая ботинки.
   – Да ты знаешь, по привычке. Вторая зима уже, а я все никак не привыкну, что батареи в доме есть.
   Два года назад мама получила половину коттеджа по какой-то областной программе поддержки медработников на селе. Она у меня врач. Одна на деревню в тысячу человек. Все делает. И прививки ставит, и роды, если надо, принимает. Вот и обеспечили благоустроенным жильем. Централизованное отопление, туалет в доме (что немаловажно, для городского гостя) и вода. Правда холодная, но водонагреватель решил эту проблему.
   На кухне пахло жареным мясом. Настоящим, деревенским. Экологически чистым, как принято сейчас говорить. На столе стояли две тарелки. Одна с солеными домашними огурцами, а вторая с нарезанным хлебом с деревенской пекарни.
   Ла-ла-ла-ла, ла-ла… Все будет хорошо…
   Я рефлекторно потянулся в карман, но опомнился – на моем Айфоне уже стояла другая мелодия. А песня доносилась из…
   – Муз-ТВ? – удивленно выпалил я.
   На холодильнике стоял небольшой плазменный телевизор, на котором был включен музыкальный канал. Меня поразил даже не телевизор, которого летом не было, а именно наличие на нем Муз-ТВ.
   – Что ты так удивляешься? Думаешь, у нас тут совсем деревня? – улыбаясь, спросила мама.
   – Мам, откуда?
   – Телевизор?
   – Муз-ТВ! У нас же отродясь два канала было! – я все еще не мог поверить своим глазам.
   – Правильно, было, – сказала мама, накладывая в тарелку с толченой картошкой мяса. – А теперь во дворе спутниковая тарелка стоит.
   – Чего? – еще больше удивился я.
   – Того! Шестьдесят два канала, между прочим. И интернет, – с гордостью поведала мне мама и чуть скромнее добавила: – Только компьютер настроить не могу.
   – Еще и компьютер? Мам, откуда?
   – Как откуда? Из магазина. Раньше ж тебе помогала, теперь ты мне помогаешь. Вот, обставляю домик помаленьку.
   Я удивлялся все больше и больше тому, что блага цивилизации пришли в наши палестины. Но вместе с тем все больше и больше радовался тому, что не обошли стороной эти блага наш дом. Телевидение на любой вкус и интернет! Да пожалуй, тут можно и пару неделек отсидеться, а там, глядишь, действительно ситуация изменится. Вот только пару недель, без снега…
   – Ты ешь давай! – сказала мама, ставя передо мной тарелку с ужином. – Мыться будешь? Я воды тебе нагрела. На день рождения-то немытым как идти?
   – А ты откуда знаешь? – еще больше удивился я.
   – Как откуда? С Колькой Ступиным я ж сегодня говорила.
   – А, ну да. Смотрю, поднялся тезка. Машину купил.
   Мама вдруг изменилась в лице. И из старшей подруги, с пониманием относящейся к поступкам молодого поколения, превратилась в опасающуюся всего и вся женщину.
   – Коль, я, конечно, понимаю, вы с Колькой дружите, но ты смотри все-таки аккуратнее, – сказала она негромко.
   – В смысле? – снова удивился я, но уже скорее с отрицательной стороны.
   – Машина знаешь у него откуда? Дурь он городским сдает. Они к нам за картошкой приезжают, на грузовичках небольших. Дно кузова листьями застилают, а сверху уже картошку насыпают. Так и возят.
   – А ты-то откуда знаешь?
   – Коль, ну деревня-то у нас маленькая, все у всех на виду.
   Не понравилась мне эта информация от мамы. Я-то думал, что Колька заработал на авто более законным способом. А еще мне почему-то вспомнился Максим. Может быть от того, что у меня уже начиналась легкая – пока еще – ломка.
   Как бы то ни было, у Кольки должна быть травка. Что ж, если нет снега, сойдет и зелень…

   – Это мой кабинет, – сказал Коля, открывая дверь в третью комнату своей квартиры, куда мы отправились после третьего тоста – за родителей его невесты.
   – Больше похоже на комнату в общаге из американской комедии, – ответил я, оглядываясь по сторонам.
   Стены этого «кабинета» украшали… гербарии из характерных листьев! А в шкафу со стеклянными дверцами стояли несколько икебан из того же материала. На столе, по обе стороны от которого стояли два глубоких кресла, лежали трубки разной конструкции. Весь этот квартирный пейзаж дополняли несколько подушечек, разбросанных в углу вокруг большого кальяна.
   – Ну-с, чего изволите? – поинтересовался мой тезка.
   – Коля, ну ты даешь… – только и смог выдавить я.
   – Ну, так как?
   – Да как угодно, – махнул я рукой.
   – Располагайся, – указал он на одно из кресел.
   Мой тезка сел напротив, открыл ящик стола и извлек оттуда пакет с вакуумной застежкой. Черт возьми! Действительно, как в американской комедии!
   – Коля, зачем такой размах? – спрашиваю я.
   – Какой размах? – не понимает тезка.
   – Кабинет твой! Что-то мне подсказывает, что ты сюда только покурить и заходишь.
   – Ну, храню еще… и готовлю, – отвечает Коля.
   – А ты не боишься, что наркоконтроль придет?
   – Я тебя умоляю! Ко всем, к кому они могли прийти, они уже давно пришли. Никого, правда, не посадили, но популярно объяснили: будут позволять себе лишнего – в казенный дом.
   – Так и к тебе могут прийти… – пытаюсь объяснить я свои опасения, но по хитрой улыбке моего друга, мне становится понятно: к нему не придут. – Убрал конкурентов?
   – Не, не убрал, – он сделал паузу, назидательно подняв вверх указательный палец, и, понизив голос почти до шепота, продолжил. – Распределил нагрузку. Ты ж понимаешь, деревня у нас маленькая. Работы нет, а жить как-то надо. Вот я и подкинул местным ментам идейку – крышевать наш бизнес.
   – То есть, ты сам предложил ментам начать им отстегивать? Но зачем? – непонимающе интересуюсь я.
   – Как зачем? Тридцать процентов дани в обмен на то, что я сам контролирую весь этот бизнес! Смотри, я ж все хитро сделал. Деревенские мужики и не подозревают, что я что-то с ментами имею. Все они платят по десять процентов, но имеют право отгрузить городским не больше одной машины раз в два месяца.
   – Машины?
   – Ну да, как ты думаешь, ее, родимую, вывозят? Застилают кузов грузовика, а сверху картошкой засыпают. Ни один пес не найдет. Если заранее не знают, что там, под корнеплодами.
   Слушая еще раз технологию вывоза, я второй раз за вечер вспоминаю Максима. Снова не понимаю почему, но все тело начинает чесаться.
   – Так вот, – продолжает Коля. – Я же за свои тридцать процентов, могу вывозить три машины каждый месяц.
   – А что мешает им больше продавать?
   – Как что? Менты! Превысил норму – либо сесть можешь, либо твоих клиентов на трассе возьмут. А если возьмут, то, считай – бизнес закончен. К тебе больше не приедут. Вот так и живем.
   – Слушай, а зачем все так сложно? Ведь можно было просто сдать конкурентов тем же ментам, и отстегивать им те же десять процентов, – делюсь я своими соображениями и очень вовремя прикусываю язык, чтобы не сказать «Я сам практически так и сделал».
   – Да ты что, Колян! Жадность фраера сгубила! Запрети я им полностью растительность городским сдавать, меня либо убьют, либо областному наркоконтролю сдадут. А так – и волк сыт, и овцы хоть что-то едят.
   – Ну да… – соглашаюсь я и понимаю, что есть в этом что-то символичное. Убрать конкурентов, чтобы, скрываясь от них в деревне, слушать лекцию на тему о правильной работе с соперниками по бизнесу.
   – Так что, как видишь, на хлеб с маслом хватает, да и сам могу расслабиться, не опасаясь, что сюда маски-шоу ворвутся.
   – Слушай, а как Оля твоя к этому всему относится?
   – Так она и сама иногда со мной… Ладно, пошли уже за стол, а то Оля обидеться может. Все-таки сегодня ее праздник.
   Однако нашего отсутствия, похоже, никто не замечает. Во всяком случае, когда мы возвращаемся за стол, выясняется, что один из гостей – Ваня Кропоткин, который был года на три младше меня, поругался со своей девушкой – пятнадцатилетней Таней Ивановой и покинул праздник. Сама Таня была младшей сестрой Ани – лучшей подруги именинницы Оли. И сейчас все гости увлечены спором вокруг произошедшей ссоры.
   – Ну, что такого? – вопрошает у сестры довольно пьяненькая Аня. – Вы же уже все равно договорились сделать это на новый год. – Подумаешь, неделей раньше, неделей позже.
   – Вот именно, – поддакнул Ане ее парень – Димка Кречетов. – Как можно строить нормальные отношения без секса?
   – Что происходит? – спрашиваю я у Кольки, но вопрос слышат все.
   – Таня у нас девственница, – отвечает Оля. – Они договорились с Ваней, что в новогоднюю ночь займутся сексом. Но Ваня захотел сегодня. А Таня сегодня не хочет, вот и поругались. У мужика кипит уже все, могла бы и дать.
   – Но он хочет без презерватива! – всхлипывает Таня. – А я боюсь!
   – Ну, он же ничем не болеет! – подключается к разговору еще одна гостья – Карина. – Зачем тогда презерватив?
   – Вот именно! – снова поддакнул Кречетов. – Терпеть не могу резинки! Нихрена не чувствуешь!
   – А ультратонкие не пробовал? – не выдерживаю я. Внешне я спокоен и мой тон остается достаточно вежливым, но внутри меня все кипит. – Господи, люди! Ей же всего пятнадцать!
   – Ну и что? – вопрошает Аня. – Я в ее годы уже вовсю с парнями сексом занималась!
   – Эй! Ты же говорила, что до меня у тебя был только один! – здесь Кречетов, похоже, высказал первую собственную мысль за вечер.
   – Ну это же я так, образно! – пытается отмазаться Аня, но по лицу Ивановой-старшей видно, что «вовсю» – не просто образ.
   – Да какие нафиг образы! – вскрикивает Дима, вскакивает и направляется к выходу.
   – Ты куда? – кричит вслед Аня.
   – Пойду покурю! Успокоюсь!
   – Правильно, успокойся, – говорит ему вслед мой тезка.
   Пока за столом разыгрывается убогая пьеска пьяной ссоры, я подсаживаюсь к плачущей Тане и пытаюсь ее успокоить.
   – Я же люблю его! И вполне готова к сексу! И даже хочу его! Но я не хочу без презерватива! – сквозь слезы продолжает повторять Таня. – А он говорит, что успеет высунуть. И если мы не начнем заниматься с ним сексом, то он меня бросит. А я же люблю его!
   – Послушай, – говорю я, обнимая плачущую девочку. – В одной книжке для подростков я как-то вычитал следующее: «Мужчины используют любовь, чтобы получить секс. Женщины используют секс, чтобы получить любовь».
   Пожалуй, точнее и не скажешь. Беда в том, что если «мужской» план срабатывает в девяноста процентах случаев, то «женский» гораздо чаще дает сбои. И если ты побывала в постели с парнем, пусть даже не раз и не два, то это вовсе не означает, что остаток жизни он будет действовать на нервы именно тебе.
   Знаешь, про мужчин часто говорят, мол, вы думаете членом. Но не зря кто-то придумал выражение про то, что в том месте, которым думают мужчины, у женщин вообще дырка. Наши ошибки – это разводы, ну, иногда, – венерические заболевания. Но ошибки женщин – это не вовремя рожденные, а оттого никому не нужные дети. Думаю, никто здесь не будет спорить, что обделенный вниманием молодой мамаши малыш – это не трихомонада, которая лечится курсом антибиотиков.
   Так что, если тебе так не терпится лишиться своей невинности, по крайней мере, подумай о первом опыте головой, а не дыркой. Выбери нормального мужчину. Не того, которым можно будет похвастаться перед подругами, или чего хуже пожаловаться соседкам по очереди к гинекологу. Выбери того, кто, может и не будет с тобой всю оставшуюся жизнь, но, по крайней мере, со всей ответственностью отнесется к такому подарку судьбы, как ты. И вместо того, чтобы похваляться своей реакцией, как заведенный повторяя фразу «Я успею его вытащить», просто молча наденет презерватив.
   – Эко тебя вставило! – сказал Коля, когда я закончил свой неожиданный монолог, хотя по правде говоря, к тому времени меня как раз отпустило. – И это сказал арт-директор ночного клуба – колыбели разврата и порока!
   – При всем при этом, я остаюсь джентльменом, – сказал я и поймал себя на мысли, что у меня случился очередной приступ звездной болезни.
   Все собравшиеся за столом смотрели на меня с немым восхищением в глазах, и я ловил от этого самый настоящий кайф. Но в тоже время, мне было не по себе от взгляда Тани. Как бы не влюбилась в меня девочка.
   – В общем, вы тут подумайте о преимуществах безопасного секса и планирования беременности, – сказал я, вставая из-за стола, попутно сбрасывая с себя танины руки. – А мы с моим тезкой пойдем, обсудим более взрослые дела.
   – Точно-точно! – сказал Коля, подталкивая меня в спину, и добавил: – Сколько можно тебя ждать?
   – Да иду, иду… – ответил ему я, поразившись, как тяжело даются слова.
   – Куда ты идешь, балбес? – услышал я и открыл глаза.
   Я лежал на диване в зале у себя дома. Судя по тому, как било в окно солнце, приближался полдень. Коля сидел в кресле у окна, закинув ногу на ногу, и смотрел на меня.
   – Так куда ты там идешь? – усмехнувшись, повторил он свой вопрос.
   – Да хер его знает, – я сел на постели и окинул взглядом комнату.
   Я совершенно не помнил, как попал домой и испытывал по этому поводу некоторый стыд. Не столько перед мамой – она, честно говоря, к этому привыкла и относилась совершенно спокойно. Стыдно мне было перед своим тезкой. Мало ли что я вчера натворил.
   – А я вчера…
   – Отрубился ты мигом, – недослушав вопрос, ответил Коля. – Мы тебя кое-как разбудили.
   – А…
   – Я тебя до дома проводил, в руки мамы твоей передал, и сам спать пошел. Голова не болит?
   – Да вроде нет, – сказал я, хотя на самом деле еще не понял: пронесло меня похмелье или же вот-вот настигнет кара за веселый вечер.
   – О, очнулся! – сказала мама, входя в зал. – Хорошо вчера гульнули, а?
   – Не то слово, Елена Николаевна! Колька нам вчера показал городской уровень веселья! – сказал Ступин и расхохотался. Мама засмеялась вместе с ним.
   – Как голова-то? А то может за пивом сбегать? – ехидно спросила мама.
   – Не дождешься, – принял я шутливый вызов. – Так, водички попью, сушняк сбить.
   – Ну смотри, – мама пожала плечами так, словно действительно могла сходить мне за пивом, и вышла из комнаты. Я недоуменно проводил ее взглядом, после чего перевел внимание на тезку.
   – Эх, Еремин, золотая у тебя все-таки мама! – с белой завистью в голосе сказал он.
   – Я знаю. А ты-то сам чего приперся?
   – В смысле «Чего приперся»? – поднял брови Колька. – Мы ж договаривались к Димке сегодня съездить…
   – О, блин… Точно, – потирая лоб начал вспоминать я.
   Вчера, незадолго до того, как моя память отказалась записывать происходящее вокруг, мы договорились, что Колька свозит меня на кладбище, на могилку к Димке Фролову, который насмерть разбился почти три месяца назад.
   – Дай мне пятнадцать минут, – сказал я, вставая с постели.
   По истечении этого срока мы сидели за кухонным столом. Я бодро жевал глазунью из деревенских яиц (городские я терпеть не мог), а Колька, отказавшись, хоть и не без усилий, от завтрака, скромно пил кофе.
   – Сегодня опять в разгуляево пойдете? – поинтересовалась мама.
   – Да не, надо перерывчик сделать, – ответил я, подмигнув тезке. – Интернет настрою, будем с тобой скайп осваивать.
   – Кого? – не поняла мама.
   – Это программа такая, для видеозвонков, – опередил меня Коля, чем вызвал на моем лице искренне удивление.
   «То ли я давно в деревне не был, то ли просто недооценивал своих друзей, то есть попросту зазвездился», – подумалось мне в тот момент.
   Внезапно появившаяся в голове мысль никак не хотела меня покидать. Даже тот момент, когда, одевшись, я достал из сумки специально взятую с собой бутылку «Джека Дениэлса». Это был любимый напиток Димки, но в деревне он казался каким-то дешевым понтом. Хотя, на тот момент я даже забыл, сколько он стоит.
   Мысль о звездной болезни была со мной и тогда, когда стоя на могиле одноклассника, я отвинтил крышку и молча вылил часть содержимого на землю. После этого мы с тезкой сделали по глотку, и я бы назвал это дешевым позерством, если бы не то, что произошло дальше.
   Я вдруг почувствовал такую вину перед этим парнем, чьи останки тлели в гробу под двухметровым слоем промерзлой земли. Почему я так высоко взлетел, а он, получив удар судьбы даже не на ранней стадии полета, а лишь на подготовке к запуску, так сильно грохнулся вниз.
   Из моих глаз потекли крупные слезы. Я упал на колени и уперся лбом в деревянный крест, бессвязно бормоча какие-то фразы типа «Любим, помним, скорбим».
   И в этот момент я вдруг отчетливо осознал, что это всего лишь мини-спектакль, который я разыгрываю для единственного зрителя – своего тезки Кольки. Толи я так вошел в роль, толи от того, что мне стало безумно противно от этой миниатюры, но остановиться я был уже не в силах.
   Я продолжал рыдать даже тогда, когда Кольке стало неловко наблюдать за происходящим, и он вернулся к машине, оставив меня в одиночестве.
   – Ну ладно… Ладно, хорош уже… – слышу я за спиной одновременно с тем, как чья-то рука ложится мне на плечо.
   Подняв голову, я вздрагиваю. Рядом со мной стоит Димка. Совершенно живой, о чем свидетельствуют румяные щеки и блеск в глазах.
   – Не бойся, Ники, это же я! Не видишь что ли? – вопрошает он, глядя, как я дергаю голову в сторону машины своего тезки. Колька стоит спиной ко мне, оперевшись на капот иномарки, и в этот момент его больше занимает сигарета, нежели мое выступление у могильной плиты.
   – Д-д-д-дима? – спрашиваю я дрожащими губами. – Н-н-н-но ты же…
   – Да, Коля, умер я. Рано умер. Так не должно было быть, но так случилось. Ничего уже не изменить в моей судьбе. А вот в твоей можно.
   – К-к-как?
   – Ну ты же умный, придумай! Неужели ты просто возьмешь и бросишь все то, что у тебя уже есть? Так же как я, просто возьмешь и сбежишь? Вернешься сюда, чтобы день за днем спиваться, и, в конце концов, либо замерзнуть зимней ночью, либо нарваться на нож сбредившего собутыльника? Тебе повезло, ты вырвался. Ну так держись же за этот шанс! Подумай, на чем можно поймать этих стареющих плейбоев? Наверняка есть у них слабое место!
   – Есть, – говорю я, совершенно не представляя, что это за место. – Я их сделаю! Я смогу! Я буду держаться!
   – Вот и славно, – улыбается Димка.
   Я встаю, мы жмем друг другу руки, после чего я иду к машине.
   – Пришел в себя? – спрашивает Колька.
   Я просто киваю в ответ головой. Оборачиваюсь – Димка стоит возле собственной могилы и машет мне рукой, прощаясь.
   – Поехали! Я должен их сделать, и я их сделаю, – говорю я, и в моем голосе в этот момент столько твердости, что тезка даже не пытается поинтересоваться: кого я там собрался сделать.
   В машину я сажусь в полной уверенности, что стал свидетелем настоящего чуда. Предназначенного только для меня. Чуда, которое вернет мою жизнь на круги своя. Чуда, которое все расставит по местам.
   На самом же деле, в тот момент уже вовсю начал раскручиваться маховик превращения меня в наркомана.

Глава двенадцатая. Педофилы не пройдут!

   – Да, братуха, вот уж влип ты, по самые помидоры… – сказал тезка, шумно выдыхая воздух, когда узнал истинную причину моего неожиданного визита домой. Мы сидели у меня дома, и я, пользуясь тем, что мама поехала в райцентр, выложил Кольке всю правду.
   – Ну, вот ты скажи, ну нафига тебе понадобилось закрывать их клубы? Делай как я, и живи спокойно! – учил он меня жизни.
   – Как нафига? – пытался объяснить я собственную бизнес-недальновидность. – Полцарства на кону! Там особо о возможных рисках не думаешь. Да и потом, кто мог догадаться, о том, что все это я замутил?
   – Ну, тут, конечно, тебя явно кто-то сдал. Но, это дело пятое. Как думаешь ситуацию исправлять?
   – Да хрен его знает. Посоветуй что-нибудь, – попросил я.
   – А Максим-то этот твой что-нибудь предпринимает?
   – Да пообещал найти людей крутых, но позже. У него сейчас дела в Москве.
   – Что-то мне кажется, что у него там такие же дела, как у тебя здесь, – усмехнулся тезка, но мне его смех не понравился.
   – Ты на что это намекаешь?! А?! – мгновенно взорвался я. – Ты хочешь сказать, что он тупо ударился в бега?! Да ты понимаешь, на кого ты гонишь?!
   – А ты в бегах что ли? – спокойно спросил Ступин, начисто сбив с меня гнев.
   Я упал в кресло и шумно вздохнул. Тезка заманил меня в западню. Я не мог признаться ни себе, ни ему, что я сейчас в самых настоящих бегах, а значит, не мог предъявить ему претензии по поводу сказанного о Максиме.
   – Ты, братуха, не обижайся, но я думаю, он в Москву тоже поехал просто отсидеться, выждать, посмотреть, как события будут развиваться, что ты придумаешь.
   – А почему это я должен думать? – я снова был готов начать метать молнии, но на этот раз уже в направлении столицы, где сейчас прохлаждался Максим.
   – А почему ты не должен думать? Вы же, насколько я понял, компаньоны теперь. Равноценные. И кашу всю эту ты заварил, так что на тебе даже большая ответственность, чем на нем, – развел руками Ступин и добавил, чуть приглушив голос. – Кола наверняка остыла уже, тащи.
   Я отправился на кухню, достал из морозилки двухлитровую бутылку «Кока-колы». Подхватив со стола две кружки – стаканов под виски у нас дома не водилось – я вернулся в зал. Колясик читал очередной номер «Региональных Вестей». Из газеты я все-таки уволился, но мама продолжала выписывать этот еженедельник.
   – Не читайте до обеда… – начал было я цитировать Булгакова, но тезка перебил меня.
   – Советских газет нет давно. Разве что, «Советский Спорт», но его я по утрам не читаю, разве что после очередного игрового дня в КХЛ. Кстати, Колясик, что-то чернухи многовато у вас стало.
   – У них, – поправил я друга.
   – А, ну да, – сказал Коля, выглянув из-за раскрытой газеты, после чего вновь принялся за чтение, бормоча еле слышно: – Самоубийственный декабрь… В первые две недели последнего месяца года в Городе в пять раз возросло количество самоубийств. Просто чудненько, Коля, – чуть повысил он голос, обращаясь ко мне.
   Я тем временем принялся смешивать в кружках коктейли. Мы совершенно бесцеремонно решили допить оставшийся с кладбища вискарь.
   – Или вот, – продолжал тезка изучать заголовки моей бывшей газеты. – Педофил-каменщик предстанет перед судом. А в прошлом номере, если мне память не изменяет, судили педофила-сантехника. Как думаешь, какой профессии будет педофил на будущей неделе?
   – Тебе ли не все равно? – спросил я, пробуя концентрацию виски в своей кружке. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось думать об извращенцах.
   – А я думал, ты спросишь, откуда я знаю, что в следующем номере будет статья про педофила? – искренне удивился тезка и положил газету на журнальный столик, разделявший наши кресла. – Ну, ты и циник, Еремин!
   – А причем здесь цинизм? В том, что меня не удивляют статьи про педофилов в газете? Вот только не надо мне сейчас говорить о том, что журналисты чернуху в массы гонят. Это жизнь! Не мы виноваты в том, что расплодилось педофилов, – я так сильно обиделся на его «циника», что начисто забыл, что сам журналистом уже не являюсь. – Если их реально стало дохера, почему мы должны об этом молчать? Да и народу, как это не прискорбно признавать, нравится.
   – Ага, особенно другим педофилам. Коля, а тебя не настораживает, что эти черти именно сейчас повылазили?
   – Стоп! – я так резко поставил кружку на стол, что брызги виски с колой полетели на газету. – Братан, вот только не начинай тут речей о том, что грядет конец света, и педофилы его предвестники.
   – К-к-колян, да ты что! – с трудом выдавил из себя Ступин, после чего его все же накрыл приступ такого хохота, будто мой тезка сдолбил перед этим пару косяков.
   – Ты чего, дунул с утра? – поинтересовался я, дав Кольке отсмеяться.
   – Ну ты меня, конечно, повесели-и-и-л, – протянул он последнее слово. – Таких глюков даже в мой прокуренный мозг не приходило. Очнись, Коля, все закономерно! Гляди, почему педофилы, собственно, «повылазили»?
   – Да я ж откуда знаю? Может вспышки какие на солнце?
   Видимо, в этот день смешить друга было моей участью. Благо, в этот раз смеялся он не так долго.
   – Коля, ну какой ты в жопу пиарщик? Если таких очевидных вещей не видишь?
   По правде говоря, я все еще не понимал, к чему он клонит – все мои мысли были заняты поиском способа вернуться в Город. А потому, замечание по поводу моих профессиональных навыков, вернее о частичном их отсутствии, не так сильно задело меня, как обвинение в цинизме.
   – Короче, – сдался я. – Объясни мне, куда ты клонишь.
   – Хм… – Коля широко улыбнулся – ему явно было приятно уесть меня, журналиста и пиарщика, объяснить то, чего я сам понять не могу.
   Он сделал большой глоток коктейля, поставил кружку на стол и начал излагать свои мысли.
   – Почему мы сделали вывод, что педофилов стало больше?
   – Не мы, а ты! – поправил его я.
   – Неважно, – отмахнулся тезка. – Потому что пресса стала о них больше писать.
   – Да, но писать мы о них стали больше потому, что их стали больше ловить! – возразил я.
   – Допустим, но сейчас их стали ловить гораздо чаще! Ты зайди на сайт областной прокуратуры – минимум два раза в неделю о суде над очередным развратником сообщают. Их что, раньше не было? Были, только ловить их с такой прытью начали после того, как президент на всю страну объявил войну педофилии. После этого и понеслась душа в рай: органы – ловить, пресса – писать, депутаты – законы ужесточать.
   – А что плохого? По-твоему, лучше, когда всякие уроды детей насилуют? Да что с тобой? Ты сам что ли, того? – не выдержал я.
   – Да ничего я не того! Так-то, Коля, правильно все они делают. Но, ты уверен, что все, о ком пишут в газетах – педофилы? Что все они действительно детей насилуют?
   Я лишь пожал плечами.
   – Видишь ли, при такой кампании, которая сейчас развернулась, ни один судья не решится оправдать обвиняемого в педофилии. Его же разорвут вместе с тем, кого он оправдал. Ты ж наверняка слышал историю нашумевшую, как отцу за просто так тринадцать лет дали?
   – Честно говоря, нет, – я действительно не знал этой истории.
   – Ну ты даешь! В моче семилетней девочки якобы нашли мертвых сперматозоидов, но она при этом девственница по-прежнему, гинеколог подтвердил. А во время психологического теста, девочка кошку нарисовала, у которой хвост трубой торчал. Так психолог сказала, что это-де фаллический символ, что свидетельствует о разврате. Вот на основании этого и дали мужику тринадцать лет колонии.
   – Охренеть! – поразился я. – Но тебя-то что это так волнует?
   – Да понимаешь, Коль, таким макаром можно любого человека в тюрьму упрятать. Лет на тринадцать. А ужесточат законы, так и на все двадцать пять. Я вот Коля чего боюсь, вот появятся у нас с Олечкой дети, начнут спрашивать – откуда они собственно взялись. Я расскажу, а эта старая кляча Борисовна возьмет и заявление в прокуратуру напишет, мол, я деток собственных развращаю. И поеду я, братан, зеков на зону обслуживать.
   – Да уж, – только и сказал я. – Получается, вне подозрения только те, кто совсем с детьми не общается.
   – Вот только нет таких людей, – сказал Коля, после чего допил первый коктейль. – Наливай. О, кстати, смотри.
   Мой тезка указывал на газету. Когда я расплескал свой коктейль, брызги как раз попали на подверстку к статье про очередного педофила (хотя, сейчас я уже не готов был называть так этого человека). Под стандартным заголовком «А между тем» располагалась небольшая заметка о том, что в Городе набирало обороты интернет-движение «Педофилы не пройдут!».
   – Ну-ка, что тут? – Ступин снова взял газету в руки. – Ага, кучка искателей приключений объявила охоту на педофилов. Ого! Уже пять штук поймали! А ты на их сайте был?
   – А сам как думаешь?
   – А я был.
   – Я смотрю, ты серьезно изучал вопрос, – язвительно сказал я, но друг на мою реплику внимания не обратил.
   – Знаешь, как действуют ребята? Создают на сайтах знакомств странички, типа они двенадцатилетние девочки. От лица малолеток знакомятся с педофилами, договариваются о встрече. В назначенный час на место приходят с камерой, снимают на нее педофила, а съемку потом у себя на сайте выкладывают. Этакая, галерея уродов.
   – А что, хорошая идея! Молодцы ж ребята! – я был искренне восхищен находке горожан.
   – Ага, хорошая. Вот только не мне, деревенщине, рассказывать тебе, городскому жителю, о том, что интернет обезличивает, – с нескрываемым удовольствием произнес Коля. – Вот смотри, перешел ты кому дорогу, решили тебя убрать. Фоток твоих в интернете пруд пруди, да ты их и сам в контакте пачками выкладываешь.
   – И что?
   – Как что? Берут твою фотку, создают анкету и давай к малолеткам приставать с непристойными предложениями. Когда те соглашаются встретиться, то стрелку набивают в том месте, где ты часто бываешь. И вот ты, например, приезжаешь в магазин сигарет купить, а там тебя встречают пятеро молодчиков с камерой, бьют тебя по голове фиолетовым фаллосом и называют педофилом. А потом все это видео, вместе с перепиской, где твоя фотка светится, в интернет кидают. Попробуй – отмойся! Да так любого, чьи фотки в открытом доступе лежат, убрать можно!
   – Да-да-да-да-да! – мое лицо так резко просветлело, что Коля поначалу даже не понял, какую идею он мне подкинул. – Братан! Да ты же просто гений! Мы же этих стареющих плейбоев сейчас в раз уберем!
   – То есть, ты предлагаешь, натравить на них этих чудиков? – уточнил тезка.
   – А что делать? Они решили, что могут выдавить из Города меня, а я выдавлю их! Поможешь?
   – Да я-то помогу. А вот других о помощи лучше не проси, – наставительно произнес Ступин. – У тебя явно стукач в окружении завелся. Если эти кадры узнают, что ты их решил под педофилов подвести, они ж тебя и грохнуть могут.
   – Ну, что ж делать, кто не рискует, тот не пьет вискарь! – рассмеялся я, после чего мы стукнулись кружками. – За дело! Надо интернет для начала маме настроить.
   Я подхватил бутылку с колой, тезка взял на себя виски. В одно мгновение мы оказались в моей комнате, где на маленьком столике у кровати стоял ноутбук.
   Сетевой кабель, скрученный в кольцо, лежал у дверей. Когда я размотал его, выяснилось, что длины хватает аккурат на то, чтобы воткнуть его в соответствующий разъем.
   – М-да, лежа в интернете не посидишь, – изрек я, попутно удивляясь противоречивости фразы.
   – Ничего, – парировал Коля. – Ты ж не развлекаться задумал, а задницу свою спасать.
   – Ну, в каком-то роде это развлечение, – пробормотал я, глядя в окошко браузера, сообщающего о том, что «Гугл хром» не может отобразить страницу. – Как тут настраивать-то?
   – Да я ж откуда знаю? У меня-то интернет через флешку!
   – Так, приехали, – выдохнул я. – И что нам делать? К тебе за флешкой идти?
   – Э, не! – тезка сделал жест, будто попытался отодвинуть от себя невидимую стену. – И, я тут подумал, что раз уж ты такие дела творить вздумал, то неплохо было бы тебе следы замести. Сделать так, чтобы тебя невозможно было отследить.
   – Блин, точно, – сказал я, чувствуя, как краснеет мое лицо. Господи, а я ведь чуть было не подставил маму. Начали бы копать, анкету эту изучать…
   Я так и представил, как у калитки останавливаются два черных джипа, из которых выходят «шкафы» в черных костюмах. От этой мысли мне стало страшно.
   – Что? Очко жим-жим? – пихнул меня локтем Колян. – Так может, ну его? Что-нибудь другое придумаем?
   Я задумался. С одной стороны, выставить учредителей-конкурентов педофилами было идеальным вариантом. Но только в том случае, если засветившись на этом сайте, они быстренько свалят заграницу и просидят там достаточно долгое время. По правде говоря, это все могло сработать только в том случае, если за ними действительно водились какие-то грешки. Но даже в этом случае нельзя было исключать варианта, при котором граждане стареющие плейбои поручат кому-нибудь поиски провокатора. То есть – меня.
   И тогда, мысли о черных джипах у калитки могут запросто обрести реальность. А может, они просто пробьют адрес, выяснят, чья мама здесь живет, и прижмут меня в Городе. А может, и прижимать не будут. Шлепнут по тихой, вот и сказке конец.
   А если вдруг ни в какие бега эти плейбои не кинутся, тогда уж точно – пиши пропало. В общем, тезка был прав. Просто наличием интернета тут не обойдешься. Мне нужна была не просто сеть, мне еще и требовалась абсолютная, ну или максимально надежная, анонимность.
   – Так, Коля, сейчас все организуем, – сказал я, доставая из кармана Айфон…

   Все-таки Александр – сис-админ «Региональных Вестей» – был гением. Через пятнадцать минут телефонных консультаций в мой ноутбук полетели мегабайты обновлений антивируса и прочего программного обеспечения.
   Помог компьютерщик и с обеспечением анонимности. Объяснять он ничего не стал, а просто прислал мне по электронной почте некий «Тим вивер», с помощью которого подключился к моему ноуту, и сам установил все необходимее программы.
   – Вот этот ярлычок будешь запускать, перед тем, как «Хром» открыть. Понял? – поинтересовался Александр, когда закончил удаленную настройку компьютера.
   – А если забуду? – зачем-то поинтересовался я.
   – А если забудешь, то к тебе быстренько приедет пара черных джипов, – усмехнулся в трубку сис-админ. Здесь он, без сомнения, попал пальцем в небо, но у меня от такого попадания по спине поползли мурашки.
   – Спасибо… – я хотел было обратиться к нему по имени, но осекся. После того, что он для меня сделал, называть его Александром было нелепо, но обратиться к нему более неформально язык по-прежнему не поворачивался. Так что после затянувшейся паузы я просто добавил: – Ну я твой телефончик дам человеку из клуба, он с тобой свяжется, уточнит детали. Спасибо еще раз.
   – Да не за что. Удачи в хаке Пентагона, – сказал Александр в трубку и отключился.
   Я так и не понял: пошутил он или же действительно решил, что я собираюсь кого-то хакнуть. Хотя… Учитывая, что я без него и интернет-то настроить не смог. Значит, все-таки пошутил.
   Как бы то ни было, а я был у него в долгу. Впрочем, этот долг будет оплачен уже сегодняшним вечером. Он согласился мне помочь в обмен на кураж в «Армагеддоне».
   Блин! Как я хотел в тот момент оказаться на его месте! Прийти сегодня вечером в клуб, зайти в кабинет, залезть в сейф… А потом от души оторваться на танцполе…
   И в этот момент я поймал себя на мысли, что совершенно не скучаю по Насте. Более того, я был дома уже почти сутки и ни разу ей не позвонил. Даже смски не написал. Впрочем, от нее тоже ни слуху, ни духу. Может, думает, что у меня тут связи нет?
   «Ладно, сейчас не до сантиментов», подумал я, набирая номер Петьки из промо-группы клуба.
   – Какие люди! Ники! Ну как ты, где ты? – раздался в трубке радостный крик.
   – Хорошо я, – только и ответил я. – Слушай задание.
   – Весь внимания! – почему-то мне в этот момент показалось, что Петя вытянулся по стойке смирно и даже приложил правую ладонь ко лбу.
   – Я тебе сейчас телефончик скину, человека зовут Александр. Позвони ему, узнай, во сколько он сегодня придет в клуб, и в какой компании. Забронируй им столик и встреть на входе. Гулянка всей компании за счет заведения. Понял?
   – Так давай я их на випе посажу? – в голосе Петьки послышалось разочарование, видимо, вызванное тем, что просьба не касалась раскрутки клуба. Все-таки парень в серьез загорелся стать арт-директором.
   – Нет, не стоит. Хватит с них и столика в общем зале.
   – Хм… Ну, как знаешь. Еще будут поручения?
   – Пока нет.
   – Понял. Когда тебя назад-то ждать?
   – Не готов ответить, – сказал я тоном начальника отдела пропаганды областной ГИБДД. – Бывай!
   – Насте-то хоть привет пере… – услышал я прежде, чем связь прервалась.
   Сейчас мне было не до Насти. На кону стояла моя карьера, и я вот-вот готовился увеличить ставку до собственной жизни. На моей стороне был праведный гнев общественности, который должен был обрушиться на известных в определенном кругу «стареющих плейбоев», да талант сис-админа, который не позволит вычислить меня электронными средствами.
   Против было наличие у меня мотива для столь подлой провокации. И скорее всего, они догадаются, кто за всем этим стоит. Будут ли мстить? Нельзя было исключать и такую возможность.
   Посередине между этими «за» и «против» было робкое «воздержался», которое выражалось в моей надежде на успешный исход. Если все получится, они слишком сильно будут увлечены спасением собственных задниц от людей из первой чаши этих весов, чтобы думать о том, кто мог все это организовать.
   Хотя, по правде говоря, больше всего я надеялся, что за этой парочкой действительно водились подобные грехи. В конце концов, люди их положения должны быть достаточно избалованы в сексуальном плане, а значит рано или поздно должны были пойти на эксперименты. Все зависело от того, как далеко они зашли в своих сексуальных изысканиях.
   – И так… – я занес пальцы над клавиатурой и замер.
   – Вот именно, – согласился со мной тезка. – Уже придумал, где свидание назначишь?
   Это было самой сложной деталью плана. У меня не возникало сомнений по поводу интернет-площадки для «знакомства» – наверняка охотники на педофилов использовали в своем деле одно из зеркал «Мамбы» – без разницы mail.ru или Rambler – база-то одна и та же.
   Где взять фотографии Анатолия Николаевича и Сергея Степановича – я тоже знал. Эти двое не могли не засветиться в группах своих клубов из соцсетей или же на одном из клубных фото-порталов, типа тригонометрии.ру. Господи, а ведь там и мои фотки есть…
   О чем беседовать с маленькими девочками… Ну, по крайней мере тут тоже имелись кое-какие представления. А вот где назначить встречу я понятия не имел.
   Эх… Будь у меня хотя бы немного снега… Я бы быстро сообразил, где бывают эти «стареющие плейбои». Ну почему я забыл про порошок? Что мешало бросить в сумку хотя бы небольшой пакетик?
   Гениальный план окончательного устранения конкурентов оказался под угрозой срыва, и я боялся, что другого мне в голову не придет…
   – Черт! – мои руки сами собой сжались в кулаки и ударили по столу.
   – Ладно, давай мыслить логически, – предложил Коля таким спокойным тоном, будто уже знал место, куда следует пригласить охотников за педофилами.
   – Ну, давай. Какие мысли?
   – Элементарно, Ватсон! – сказал мой тезка голосом Василия Ливанова.
   – Тоже мне, Шерлок Холмс, – фыркнул я.
   – Ну сам смотри: судя по тому, что ты мне рассказал об этих товарищах, они по любому должны быть клиентами или даже хозяевами одного из самых гламурных кафе Города. Что там нынче в тренде?
   – Шоколадница! – ответ на главный вопрос дня принес в мою голову такое количество зрительных образов, что я вскочил на ноги и, обхватив руками голову, принялся расхаживать взад-вперед по комнате. – Ну, конечно, «Шоколадница»!
   Сетевое кафе появилось в Городе несколько месяцев назад. Я туда принципиально не ходил – слишком гламурная публика собиралась. Но зато там каждый вечер тусовались учредители «Ковчега» и «Плазмы».
   Теперь я вспомнил. Тогда в аэропорту, после заседания «Большой тройки». Максим сел за руль, я – на пассажирское сиденье. Мы выехали с парковки первыми, а наши конкуренты еще о чем-то беседовали друг с другом, стоя между своими двухсотыми «Ленд Круизерами», на номере каждого из которых были три семерки, только буквы разные. «Стареющие плейбои» копировали друг друга даже в этом.
   Я каждый день ездил мимо «Шоколадницы» и видел на крохотной парковке эти джипы. Но о том, что «Ленд Круизеры» с блатными номерами принадлежат нашим конкурентам, никогда не задумывался.
   Вот оно! Место и время! Я проезжал мимо «Шоколадницы» без пятнадцати семь и машины всегда были там. И в будние дни, и в выходные.
   – Да! – воскликнул я и расхохотался.
   – Сообразил? – поинтересовался Коля.
   – Ага, – кивнул я, сверкая зубами, после чего уселся за ноутбук и принялся поочередно загружать все известные мне социальные сети и фото-серверы.
   Часа полтора у нас ушло на поиск подходящих фотографий Толика и Сержа – так мы решили назвать виртуальных извращенцев, чьими лицами вот-вот должны были стать Анатолий Николаевич и Сергей Степанович. Не то чтобы во всемирной паутине было мало визуальных свидетельств их красивой жизни, просто к делу мы подошли ответственно. Фото должны были быть не слишком популярными, но при этом, чтобы любой мог узнать на них наших героев.
   В результате подходящая аватарка нашлась только для Толика. На этой фотографии он не позировал, а, по всей видимости, попал в кадр случайно – сидел за столиком на заднем плане, но на нашу удачу смотрел он, все же, в объектив. Обрезав лишнее (хотя в другой ситуации лишним как раз был Толик) в фотошопе, мы перешли к следующей стадии нашего плана.
   Дабы повысить собственную безопасность, я зарегистрировал новый ящик на мэйл.ру и там же перешел к регистрации подставной анкеты в сервисе знакомств.
   Логин… Пароль… Имя…
   – О, блин, Коль, а ты уверен, что здесь тусят маленькие девочки? – спросил я у тезки, чувствуя, как по плану поползла очередная трещина.
   Сервис знакомств имел возрастной ценз – пользоваться им могли только те, кому уже исполнилось шестнадцать. Возраст сексуального согласия, мать его.
   – Ты что, братуха? – Колян уставился на меня, словно на умалишенного. – Ты думаешь, кто-то помешает школьнику или школьнице указать здесь необходимый для регистрации возраст? Ага, вот так возьмут они и попросят скан паспорта прислать. Ну уж не ожидал от тебя такой наивности.
   – Действительно… – согласился я вслух, а в мыслях задался вопросом: действительно, что со мной? Как я сам не сообразил, что возраст никто не проверит? Словно мозг дал сбой и отказался решать простейшие логические задачи.
   И вдруг я осознал, что не только выбор возраста, все действия по регистрации я совершаю под диктовку тезки. Если бы он не проговаривал, что нужно выполнить на той или иной странице, сам бы я этого сделать не смог. Словно первый раз компьютер увидел.
   … – неправильно это, – рассуждения Кольки вырвали меня из собственных мыслей.
   – Чего? – переспросил я.
   – Не правильно, я говорю, возраст здесь ограничивать.
   – Почему? – все еще продолжал я вести себя, словно умственно отсталый.
   – Ну как почему? Коль, знакомиться ведь хотят не только те, кто старше шестнадцати. Ты вот, во сколько начал на девушек засматриваться?
   – Я… – умственный ступор все никак не хотел меня покидать, а рассуждения друга лишь еще больше его усиливали.
   – Я лет с тринадцати, так, по серьезному, – так и не дождавшись ответа, продолжил Колян. – Так и современные дети тоже хотят общения, знакомств. И не со старперами, и даже не с такими, как мы, а со своими сверстниками. Заходят они сюда и – о-па! – до шестнадцати вход закрыт. В итоге они вынуждены становиться шестнадцатилетними. Но это еще полбеды.
   Допустим, решил ты сам с девушкой в интернете познакомиться. Допустим, видишь, симпатичная мордашка, шестнадцатилетняя. И разговор у вас клеится, и нравитесь вы друг другу, а тут – бац! – выясняется, что ей тринадцать.
   – Ну ты дал, Колян, ты что, выпускницу от ученицы средних классов не отличишь? – способность мыслить, кажется, вернулось ко мне.
   – А ты отличишь? Вон, Танька наша – я бы ей все девятнадцать бы дал. Такое ощущение, что они с каждым поколением все быстрее и быстрее растут. Ну так разрешите им реальный возраст указывать. Чтобы тем же педофилам, настоящим, места для маневра не оставлять в виде отмазки «Я не знал, что ей нет шестнадцати».
   – Коль, а кто тебе сказал, что в этом случае, они сами не будут себе лишних годков приписывать? Чтобы взрослее казаться? – не то, чтобы я был не согласен с тезкой, но снова заработавший мозг требовал разминки.
   – Хм… Да, конечно, такие будут. Молодежные комплексы никто не отменял. Но мне кажется, что большинство укажет все-таки реальный возраст. Опять же, случайных развратов не будет.
   – А это как? – ступор не вернулся, просто я действительно не понял, что хотел сказать этим мой друг.
   – Ну допустим, хочет мужик или парень найти себе любовницу. Видит анкету – вполне себе совершеннолетняя девушка. Начинает с ней болтать на беструсые темы, а там пигалица двенадцатилетняя, которая и в бутылочку-то еще не играла, сидит.
   – Ну, здесь тебя, пожалуй, уже заносит. Все ж, если пришла на сайт знакомств в двенадцать лет, то если уж и не играла в бутылочку, то определенно этого хочет.
   – Да? А мы с тобой чем сейчас собираемся заниматься? У маленьких девочек правила игры в эту самую бутылочку спрашивать? Научите старенького дядю?
   – Но мы-то как раз специально будем малолеток искать, – не унимался я.
   – Тезка, не забывай, что мы для того их и ищем, чтобы людей подставить. А ведь некоторые могут случайно попасть. Приходишь на встречу с симпатичной девушкой, а там три здоровяка с видеокамерой. И начинают с криками «Ты знал, сколько ей лет?» бить тебя по лбу розовым дилдо.
   – По-моему, ты повторяешься, – усмехнулся я.
   – Не, – отмахнулся тезка с совершенно серьезным видом. – Днем фиолетовый фаллос был.
   Я не стал объяснять тезке, что замена слов на синонимы не придает новизны его фразе, тем более, что фраза эта заставила меня бросить взгляд за окно. Стемнело.
   – Ладно, уже полседьмого, – сказал я, переведя взгляд от окна в угол монитора. – Меньше слов, больше дела. Нам надо еще анкету правдоподобную состряпать.
   К началу восьмого наш педофил был завершен. Толику было сорок девять лет (сколько было его реальному прототипу – я понятия не имел), анкету он завел для поиска как регулярных любовниц, так и для одноразовых сношений (а как же иначе?), был готов стать спонсором (для пущей убедительности), а в сексе он любил ролевые игры (тут внес свою лепту тезка, высказав предположение, что педофилы обязательно должны любить Красную шапочку).
   Персонаж, или как мы его тут же стали называть – «Волк» – был готов. Следующим раундом стал поиск «Красной шапочки». Здраво рассудив, что совсем уж маленькие девочки навряд ли будут ставить себе больше шестнадцати лет, поиск мы ограничили именно этой цифрой. Естественно, что нас интересовали лишь юные особы, живущие в Городе. И исключительно из необходимости быстрого результата, мы решили общаться лишь с теми, кто висел на сайте в этот самый момент. Наличием фото мы решили пренебречь, ибо по поводу этого критерия у нас снова возник спор.
   Я считал, что охотники на педофилов не будут опускаться до того, чтобы публиковать в анкетах-приманках фотографии девочек. Тезка же настаивал на обратном, аргументируя свою позицию видео с сайта охотников, на котором девчачьи страницы были снабжены фотографией.
   В итоге, когда я нажал на кнопку поиска, сервер сообщил нам, что в данный момент на сайте находятся восемнадцать шестнадцатилетних жительниц Города.
   Не мудрствуя лукаво, каждой из присутствующих мы отправили банальное и наглое «Привет, красавица! Познакомимся?».
   Первый ответ, который мы получили, вызвал острый приступ хохота. Юная леди была не по возрасту лаконична: «отъебись старикан». Ее примеру последовали еще шестеро. Кто-то вежливо объяснил, что ищет знакомства среди сверстников, кто-то, как первая «шапочка» отправил нас на ту самую штуку, которой били педофилов охотники.
   Две девушки синхронно откликнулись написанными, как под копирку, «ПрИфЕтИк СоЛнЫфКо! КоНеФнО!» от чего нас так же синхронно передернуло. Если бы я действительно искал себе девушку, то после такого сообщения, не задумываясь, отправил бы ее в черный список. Но, ситуация была иной, поэтому превозмогая отвращение к, пускай и молодым, но видимо не очень далеким особам, я написал обеим банальное «Чем занимаешься?».
   Тем не менее, ответ еще одной шестнадцатилетней заставил меня забыть об этой самой ситуации. Девчонка, у которой и фотографии-то не было, написала «А на чем ты ездишь, самоуверенный ты наш?».
   Я так охренел от прочитанного, что с психу написал ей «На двухсотом крузаке, меркантильная ты дура!» и закрыл окно.
   Часть девушек наши сообщения попросту проигнорировали, но вместо них на сайте появилась новая порция искательниц приключений. Круг поиска стал слишком велик и тех фильтров, которые представлял сервис знакомств, оказалось недостаточно. Пришлось подключать логику.
   Первым делом мы взяли на карандаш собеседниц без фотографий – таких оказалось трое. Пятеро – наоборот – фотографии имели и попали в наш список именно потому, что выглядели на них младше заявленных шестнадцати. Еще трое оказались под прицелом из-за своей противоположности предыдущей партии – в беседе они показались нам старше своих анкетных данных, а посему вполне могли оказаться охотниками.
   С этой «женской сборной» мы и развернули основную переписку. Временами в поле зрения появлялись и другие «игроки», но они либо тут же посылали нас, либо сами теряли активность.
   Часы тикали, а мы болтали с девушками «ни о чем». Нет, мы, конечно, выяснили, что Лида мечтает поступить в медицинский, Алина любит герберы, а Вера обожает печь торты. Но такие мелочи нам были абсолютно бесполезны.
   Мы попробовали было поинтересоваться реальным возрастом собеседниц, но весьма юная на фото Лена и Кира вовсе без фотографий оскорбились недоверием и добавили нас в игнорлист.
   Ситуация начинала заходить в тупик. Нужно было действовать стремительно, переходить на более откровенные темы. Но, во время очередного перекура выяснилось, что, ни я, ни тезка не представляем, как это можно сделать.
   – Колян, ну ты даешь! – с видом секс-символа всея Руси говорил мне Ступин. – Что ты из себя мальчика строишь?
   – А сам-то чего? – начинал злиться я. – Раз такой опытный, давай, садись за комп, раскручивай их на поебаться.
   – Да ты понимаешь, будь я уверен, что там взрослая девица или охотник сидит – без проблем. А вдруг действительно девочка наивная, которая считает, что взрослому – можно сказать престарелому – мужику интересно с ней о лютиках-цветочках болтать? А я ей возьму и болт изображу.
   – То-то же, Коля, тот-то же, – сказал я тоном умудренного жизнью старца. – Мы ведь действительно дел можем натворить.
   – Ну, по большому счету, я очень сильно сомневаюсь, что даже пускай двенадцатилетняя девочка не знает, откуда дети берутся, – тезка все же попытался подтолкнуть меня к проявлению инициативы.
   – Но ты знаешь, как-то все равно, совесть не позволяет, – не сдавался я.
   – Действительно, не позволяет. Значит что?
   – Что?
   – Надо ее заткнуть. Логично? – подмигнул мне тезка, давя в пепельнице окурок.
   – Логично, – понял я намек и шепотом добавил: – Только пойдем на улицу, а то мама унюхает.
   – На улице холодно, в машину пойдем, – улыбнулся Коля.
   На цыпочках, чтобы не разбудить спящую маму, мы вышли в зимнюю ночь. Ветра не было, но тридцатиградусный мороз заставил лишний раз порадоваться тому, что тезка не пошел ставить машину…

   Через семь минут нам обоим кажется, что «Мицубиси» Коляна перенесся из заснеженной русской деревни на калифорнийское побережье, прямиком в клип какого-нибудь гангста-рэпера. В салоне стоит такая пелена дыма, что я теряю ориентацию в пространстве.
   Глупо хихикая, мы вываливаемся на улицу и с минуту наблюдаем, как дым, словно испаряющийся азот, выползает наружу и растворяется в воздухе.
   Сдерживая смех, мы крадемся в мою комнату, где выясняем, что пара девчонок уже отправилась спать, а еще четверо натурально нас потеряли.
   Увы, план Коляна себя не оправдывает. Совесть затихает, но мозг начинает двигаться в совершенно не нужном нам направлении. Вместо откровенных разговоров, мы начинаем стебаться над молодыми собеседницами.
   Мы делаем это настолько тупо, при этом еще и путая девушек, что двое посылают нас к чертям собачим, а еще одна вежливо желает «споки-ноки» с надеждой на то, что завтра ее снова будет ждать мудрый и добрый друг.
   Вдобавок ко всему звонки Колясику от его Олечки приобретают угрожающую частоту. Ценой неимоверных усилий мы возвращаем мозги на места и принимаем решение продолжить на следующий день. После чего тезка берет с меня торжественную клятву в одиночку ничего не предпринимать и уходит домой.

   Зелень в тот вечер оказалась сущим злом. Она не только не помогла нам выйти на охотников, но и начисто лишила меня сна. Совершенно неприятным бонусом к бессоннице у меня ни с того ни с сего обнаружилась, как я тогда думал, аллергия. Все тело начало жутко чесаться. Поэтому, когда ближе к утру на меня снизошло бессознательное состояние, я каким-то образом вытащил одеяло из пододеяльника, а простыню и вовсе запихнул в щель между диванными подушками.
   Когда к двум часам дня пришел Колясик, я вышел к нему с таким видом, будто спал на груде колотых кирпичей, а не на мягком диване: помятое и одновременно оплывшее лицо с глазами еще краснее, чем после наших вчерашних посиделок в его авто.
   – Э, брат, ты спал вообще? – оглядывая меня, поинтересовался тезка. Судя по розовому лицу, его сон был просто великолепен.
   – Ну так, вкратце, – пробормотал я и указал на диван в зале. – Проходи.
   Прохладный душ слегка облегчил мою участь, но по внутренней стороне черепной коробки растекался равномерный гул, словно ночь я провел в «Армагеддоне».
   Выйдя из ванной, я застал Колясика на кухне. Тезка совершенно бесцеремонно рылся в холодильнике.
   – Тебя Оля не кормит что ль? – усмехнулся я.
   – Еще как кормит! – возразил Ступин, не вытаскивая головы из филиала вечной мерзлоты. – Закусоиды выбираю… О, то, что нужно.
   Колька, развернувшись, выпрямился, захлопнул ногой холодильник и поставил на стол двухлитровую банку с солеными огурцами и емкость поменьше – с маринованными груздями.
   – Так… – задумчиво произнес он, после чего вновь сунулся в холодильник и достал оттуда литровую банку с домашней сметаной. – Так-то оно будет как в лучших ресторанах, – вымолвил он со странным акцентом.
   И только тут я заметил, что на кухонном столе, среди банок, возвышается литровая бутылка водки. Вернее, из-под водки – цветовая гамма пробки явно не соответствовала оформлению горлышка. Плавающие ягоды черемухи не оставляли сомнений – дядя Сэм. Давненько я не кушал нашей деревенской самогоночки.
   – Я тут вот, что подумал, – начал излагать мысли тезка, попутно перекладывая из банок в тарелки закусоиды. – Не тем мы вчера совесть затыкали. Это ж травка-муравка, родимая. От нее совесть может и успокаивается, но только потому, что оставляет мозг на позитиве. А для похабных дел нам нужен… алкоголь!
   – Ты ж не пьешь? – удивился я.
   – Ну, ради такого дела, – Ступин вручил мне тарелки с нарезанными огурцами и груздями со сметаной. – Ты ж один пить не будешь, правильно?
   – Ну как бы да, – неуверенно ответил я.
   – Ню как бэ да, – передразнил меня тезка. – Давай, тащи в комнату, а я пока мяско разогрею. Отменную закусочку мама твоя готовит.
   Мы расположились прямо за столом с ноутбуком. Колян деловито скрутил пробку и протянул мне бутылку.
   – На, почувствуй аромат.
   – Слушай, – я сделал пару быстрых вдохов. – А ведь один в один с вискарем.
   – Это вискарь один в один с самогоном, – притворно обиделся Коля. – То ведь тоже самогонка, только шотландская.
   – Своя? – поинтересовался я.
   – Да ну ты что, – удивился тезка (кажется не притворно). – Забыл что ли, я по траве. Каждый должен своим делом заниматься. У Андреевны взял.
   – Ивановой что ли?
   – Ну да.
   – Так у нее ж с димедролом! – возмутился я.
   – Кто тебе такое сказал? Отличный сэм! – уверенно заявил Колян и принялся разливать. – Ну, давай.
   – За ай-печень! – воскликнул я по привычке.
   – Чего? – не понял тезка.
   – Ладно, забей, – махнул я рукой.
   Мы чокнулись, синхронно запрокинули рюмки и закусили огурчиком. Самогонка влетела в глотку словно вода. Пожалуй, так легко в меня не заходила даже Финляндия.
   Мы выпили по второй и тут же, практически без перерыва, по третьей.
   – Слушай, я тут поражмышлил, – прожевывая кусок жареной свинины, начал Коля. – Мне кажется, надо обратить внимание на Веронику и Анютку. Уж больно не по годам девки смышленые.
   Я лишь кивнул головой в ответ, ибо мое ночное состояние не располагало к какому-либо анализу ситуации. Но, предполагаю, что и тезка не особо-то раскидывал мозгами. Вероника и Анютка – как раз те самые девушки, что вчера вежливо посоветовали нам проспаться.
   – Ну вот с них и начнем. Наливай, – махнул я рукой, пока запускалось безопасное соединение.
   Обе девушки оказались в сети. Поздоровавшись, мы выпили еще по паре рюмок. То ли скомканная ночь, то ли хорошая закуска, но сэм меня не брал.
   – Предлагаю для начала спросить, не смущает ли их такая разница в возрасте, – подал идею такой же трезвый с виду Ступин.
   – Согласен! – я отстучал сообщение Веронике, затем скопировал его в окошко диалога с Анюткой.
   Последняя тут же прислала короткое «не-а», а вот Вероника с ответом не спешила. Мы успели выпить еще по паре, прежде чем от нее пришло «Да всего-то 36 лет)))))».
   – Ну вот, ее тоже все устраивает, – указал я на экран. – Слушай, а чего сэм-то не берет? Уже бы пора.
   – Коленька, – нараспев протянул мое имя тезка и расплылся в улыбке. – Ну, так под такую закусочку он нас будет долго накрывать. Вероника – наш клиент.
   – Это еще почему? – все никак не мог сообразить я.
   – Ну что ж ты такой невнимательный? – изобразил адскую усталость на лице Колян. – Тридцать шесть лет разницы! У нас в профайле сколько стоит?
   – Сорок девять! – заорал я.
   – Тише-тише. Вот и пиши ей, что, мол, как так?
   – Наливай! – дал я отмашку, а сам набил: «Подожди… Так тебе не 16?»
   Ответ пришел, прежде чем мы успели закусить.
   «Ну… Мне 13 вообще-то. Ты теперь не будешь со мной общаться?»
   – О! – выдохнул Коля. – Я ж говорил.
   Пока он разливал самогон по рюмкам, я успел отправить ей что-то вроде «Да почему же, милая! Конечно, буду!».
   И вот после этого «милая» меня охватил вчерашний ступор. Да еще сэм предательски не брал.
   – Надо меньше закусывать, – задумчиво произнес Ступин, разглядывая пустую на две трети бутылку. – А то так вторая потребуется, а я сегодня без машины.
   Я в это время прокручивал историю переписки, пытаясь найти тему для беседы на время, которое потребуется алкоголю, чтобы все же задурманить наши мозги. И тут выяснилась занятная деталь.
   – О, смотри! – тыкнул я пальцем в монитор. – Вероника-то! Это ж та самая, которая вчера спросила, на чем мы ездим!
   – Нифига себе! В тринадцать лет уже такая алчная! Хотя, думаю, мы все же вышли на охотника.
   – Согласен!
   – Отличный тост! – поддержал меня Колян, поднимая вновь наполненную рюмку.
   Бутылка вот-вот должна была закончиться, а хмель все не находил. За это время я успел натурально подружиться с Вероникой. И тут, когда она поинтересовалась, покатаю ли я ее на своем джипе, я понял, что меня не просто взяло, меня накрыло.
   – Коля-я-а-а-а, – раздался под боком рев Ступина.
   – А-а-а? – в тон ему отозвался я.
   – Тебя торкнуло?
   – Меня пиздец, как торкнуло, – ответил я, еле шевелящимся языком.
   – Меня тоже. Ебаный димедрол, обманула Андреевна. Так, пока в сознанке, пишем записку.
   – Кому? – не понял я.
   – Себе, Колян, себе. Вот смотри, – он взял ручку и блокнот. – Встреча сегодня, без пятнадцати семь, у «Шоколадницы». Твой «Крузак» – семь-семь-семь.
   Три кривых семерки на листе блокнота закрутились бешеным волчком и бросились на меня. Отразившись от глаз, они обрели ровные контуры автомобильного номера, который почему-то был нарисован на боку авто. Двухсотого «Ленд Круизера» черного цвета, за рулем которого сидел Митя Фомин.
   Он ездил передо мной туда-сюда и без конца пел свое «Ла-ла-ла-ла, ла-ла! Все будет хорошо! Ла-ла-ла-ла, ла-ла! Куда бы ты не шел». А в это время в заднем окне джипа торчал женский силуэт, тот, что стоит в анкетах на сайте знакомств, если человек не загрузил фотографию.
   Пение Фомина сопровождалось непонятным дребезжанием, словно колонки не выдерживали громкости звука. От этого у меня разыгралась жутка головная боль, которая мгновенно спустилась на шею.
   Мысль о смерти была первой, посетившей меня после того, как я открыл глаза. Я лежал на диване в своей комнате. Подушки не было – голова покоилась на жестком подлокотнике. Сон был настолько натуральным, что песня до сих пор звучала в моих ушах.
   Но стихла она так же неожиданно, как семерки в блокноте трансформировались в полноценный номер. Мгновения тишины как раз хватило мне для того, чтобы тихо заскулить от невидимой иглы, пронзившей мою голову.
   И тут же хит Фомина разразился с новой силой. И только тогда я понял, что это надрывается мой Айфон, лежащий на столике, рядом с отключенным ноутбуком. Муз-ТВ в мамином телевизоре побудило меня вернуть этот рингтон. Мельком глянув на экран, я взял трубку.
   – Макс, какого хера? Три часа ночи!
   – Ой, бля, извини, про разницу во времени забыл.
   – Что, до утра подождать не судьба? – продолжал я злиться.
   – А ты разве не празднуешь? – после извинений за разницу во времени вопрос прозвучал совершенно нелогично.
   – Что я должен праздновать?
   – О-о-о! В Городе такие события творятся! Николаич со Степанычем, оказывается, малолеток потрахивали! Вечером сегодня очередную девочку развратить хотели, суки, да девочка эта оказалась совсем не девочкой, а охотником на педофилов! Такой шухер поднялся! Николаич успел за кордон съебать оперативненько, а Степаныч замешкался, так у него под домом такая толпа негодующих собралась! Под прикрытием ОМОНа в ментовскую машину сажали!
   – Ага, – только и смог выдавить я.
   – Ты чего, Ники? Не рад? Ты понимаешь, все, можно в Город возвращаться! Надеюсь, в самое ближайшее время расслабимся с тобой как следует!
   И только тут до меня дошел смысл сказанного Максимом.
   Сработало! Мой план удался!
   – Да-а-а-а-а! – заорал я от радости за скорое возвращение в Город. Тогда я еще не знал, что в деревне мне придется задержаться.

Глава тринадцатая. Тест на сволочь

   Собрать вещи.
   Добраться до райцентра.
   Сесть на ближайший автобус до Города.
   И все вернется на круги своя! Захватывающие вечеринки в «Армагеддоне»! Друзья и любимая девушка! И море. Бескрайнее снежное море!
   Но сначала… блевать, блеать.
   Это был уже пятый подход к керамическому снаряду в это утро. В моем нутре было пусто, но эти данные, похоже, желудок забыл отправить глотке, с завидной регулярностью выдававшей возвратные спазмы.
   Справедливости ради, стоит отметить, что каждый раз глотка просила голову болеть поменьше, так что, учитывая нереальное по силе похмелье, процедуру преклонения унитазу мне даже нравилась.
   В очередной раз вывернув дожелта желудок, выжав за компанию и пищевод, я отправился на улицу, чтобы умыться снегом – так становилось еще легче, хоть и ненадолго.
   За ночь деревню здорово завалило снегом. Во дворе лежали свежие сугробы сантиметров в тридцать глубиной. И небо продолжало засыпать улицу белой массой. Мамины следы от крыльца до калитки, оставленные ею полтора часа назад, были почти невидны.
   Зачерпнув в ладоши свежего снега, я тщательно умыл лицо, словно пытаясь втереть мягкие кристаллики в кожу. Ох, как мне хотелось сейчас, чтобы наш, русский, снег превратился в колумбийский…
   Слегка покачиваясь, я стоял с закрытыми глазами и поднятой головой, вдыхал свежий деревенский воздух и чувствовал, как снежинки тают на моем лице.
   Хруст снега.
   Стук калитки.
   Звон бутылок.
   Именно в таком порядке. Пораженный алкоголем мозг разложил смесь этих звуков на отдельные дорожки, а мгновение спустя я услышал голос «ди-джея».
   – Здорова, жаркий парень. Не боишься в снеговика превратиться?
   Слегка наклонив голову, я посмотрел левым глазом на Коляна. Тезка тоже был не в состоянии стоять строго вертикально. Однако его небольшое отклонение было скорее следствием несбалансированной ноши. В левой руке он держал увесистый пакет, в правой же была лишь полупустая бутылка «Миллера».
   Увидев, что я не тороплюсь ему на встречу, Коля подошел сам и поднес бутылку к моему рту. Издав нечленораздельный рык, я отвернул голову. Никогда не был любителем «Миллера», хотя в старших классах школы это пиво было одной из новогодних традиций. Первое января, мы с Колясиком на моем диване, «Миллер» и английская премьер-лига по «России 2».
   Но сейчас мой отказ был вызван опасностью очередного горлового позыва и весом пакета в руке моего друга.
   – Выпей, выпей, полегчает, – медленно, но уверенно произнес тезка, давая мне понять, что эта бутылка для него далеко не первая.
   – Коль, напьемся же, – возразил я сквозь накатывающую головную боль. – А мне еще в Город сегодня возвращаться.
   – Угму, – кивнул головой друг, проглатывая пиво. – Ага, размечтался. Вишь, сколько снега навалило. А на трассе вообще труба. В общем, пока циклон не пройдет, о Городе даже не мечтай. Перекрыты все дороги. Так что пей, пока есть, – Коля ловко достал из пакета бутылку, свинтил пробку и протянул мне. – А то такими темпами, скоро днем с огнем не сыщешь.
   Сказанное Колей оказалось для меня таким стрессом, что даже боль, готовая достигнуть степени «адская», отступила на второй план. Онемев от шока, я взял у него бутылку и сделал большой глоток.
   – Ну как, полегчало? – одобрительно глядя на меня, поинтересовался Колян.
   – Надолго накрыло? – не заметив его вопроса, спросил я.
   – Синоптики говорят дня на три, – пожал плечами друг.
   Услышав такой прогноз, я выронил бутылку и выплюнул пиво в сугроб. Ну почему циклон не пришел днем позже? Когда я бы был уже в городе? А теперь – еще три дня в этой глуши!
   – Ну, ты поаккуратнее, – недовольно произнес Колян, поднимая упавшую в снег бутылку. – Я же тебе говорю, скоро не останется во всем районе.
   – Вообще никак не прорваться? – я продолжал думать лишь о возвращении в Город.
   – Да ты что, Коля? – удивился моей настойчивости тезка. – Гаишники трассу только номинально перекрыли. Они на нее тупо выехать не могут, как и остальные тачки. Я в райцентр с утреца прорваться пробовал – так бесполезно. Если только на тракторе попробовать…
   – А можно? – тракторная надежда яркой звездой вспыхнула в моем сознании.
   – Тебя что, димедрол до сих пор не отпустил? Я ж образно, – окончательно добил меня Колян. – Ну, что? Мы лечиться-то будем?
   – Пошли, – начиная закипать от собственной невезучести, ответил я.
   В доме мое раздражение ситуацией стало расти. Катализатором послужил пришедший с благими намерениями друг. Скинув обувь у порога, Коля прямо в одежде прошел в зал, где кинул на диван усыпанную снегом куртку.
   – Коля! – вскрикнул я. – Ну она же в снегу! Неужели не мог отряхнуться? И вешалка же есть!
   – Коль, я вообще-то всегда так делаю. И ты, когда ко мне приходишь так же делаешь, – смущенно ответил тезка. – Забыл что ли?
   На мгновение мне стало так стыдно, что первой мыслью было провалиться в подвал. На протяжении всей нашей дружбы мы принципиально не пользовались вешалками в гостях друг у друга. Первая традиция двух Колянов. Так мы это называли. И сейчас я об этом забыл. Еще и на друга наорал. Впрочем, былое раздражение вернулось быстро, но я все же решил вести себя более сдержанно.
   – Извини, братан, это похмелье, – сказал я вслух, а про себя подумал, что было бы неплохо делать в соблюдении традиций поправки на погоду.
   – Во-во, я ж говорю, возьми – подлечись, – протянул мне бутылку Коля.
   Открутив крышку, я сделал несколько больших глотков. «Миллер» показался неожиданно кислым, от чего я недовольно поморщился.
   – А нормального пива не мог взять? – недовольно поинтересовался я у друга.
   – Ну, я думал, как обычно в Новый год. Приду к тебе с «Миллерочком»… – начал было оправдываться Коля.
   – Блядь, Коля, до нового года еще две недели. Неужели нельзя было взять нормального пива? – с наездом спросил я.
   – Блядь, Коля, я не понял. Я пришел тебя похмелить. И сейчас вместо благодарности – одни упреки, – с нарастающим недовольством ответил мне тезка.
   – Да потому что я сейчас должен в Город ехать, а не похмеляться с тобой в этой глуши! – закричал я.
   – Это – Родина твоя, – спокойно сказал мой друг. – Что там тебе? Медом намазано?
   Угадал Ступин. Только не медом – снегом. Но другу об этом было знать не обязательно.
   – Там теперь мой дом, Коля! – резко ответил я. – У меня там работа, девушка любимая.
   – Что-то ты своей девушке, любимой, за три дня не позвонил ни разу.
   – Она думает, что тут связи нет, – сходу назвал я истинную причину отсутствия телефонных разговоров между мной и Настей, после чего ушел в собственные мысли.
   Действительно, я сказал Насте, что в деревне проблемы с сотовой связью. Зачем? Наверное, боялся, что стареющие плейбои будут меня искать. А может просто не хотел, чтобы меня искали другие персонажи из моей городской жизни. Так или иначе, но за это время Настя не позвонила мне ни разу, не прислала ни одного сообщения. Как, собственно, и я.
   Более того, я не выходил на связь не потому, что не хотел рушить легенду о коммуникационной отсталости, мне совершенно не хотелось ни звонить, ни писать своей девушке. И самое странное, что такое поведение на тот момент было самым искренним проявлением моих чувств. Словно я ограничил наше общение до нуля, чтобы… обострить чувства, вывести их на новый уровень.
   Копаясь в собственных мыслях, я так и стоял с отсутствующим взглядом посреди зала, держа в руке бутылку пива. Я почти не заметил, как Коля встал, хлопнул меня по плечу, после чего взял с дивана куртку и ушел.
   Как ни странно, свалившееся на меня одиночество оказалось до жути приятным, словно именно этого мне не хватало все эти дни, а то и месяцы.
   Опустившись в одно из кресел, я залпом выпил бутылку «Миллера». Тут же открыл вторую, сделал еще несколько глотков, закрыл глаза. Головная боль отступала под напором новой волны опьянения. Чтобы закрепить успех, я практически без перерывов убрал пять или шесть бутылок пива и не заметил, как убрался сам.
   Подцепив пакет с остатками антипохмелина, я отправился в свою комнату, намереваясь почитать на лентах информ-агентств о последствиях моей вчерашней провокации. Однако меня ожидал облом – ноутбук упорно отказывался становиться частью всемирной паутины.
   – Да и хрен с вами, – ударив пальцами по клавиатуре, пробормотал я, глотнул еще пива и, завалившись на бок, уснул.
   Сон был рваным. Я просыпался всякий раз, когда кабель от спутниковой тарелки, раскачиваясь под порывами ветра, молотил по оконному стеклу. Один раз меня разбудил голос вернувшейся мамы. Зайдя в комнату, она принялась выговаривать мне за вчерашнюю пьянку и сегодняшний неосторожный опохмел. Я сделал вид, что сплю, и мама, высказав все, что может думать врач по поводу ранних стадий алкоголизма, оставила меня.
   Окончательно я проснулся, когда пришел Коля поинтересоваться моим состоянием. Но видеть тезку мне не хотелось – слишком сильно он взбесил меня несколькими часами ранее – поэтому я продолжал делать вид, что сплю. Правда, нестерпимо хотелось в туалет, а Ступину вздумалось о чем-то поболтать с моей мамой. Так что, когда он все же ушел домой, я радовался еще сильнее, чем днем.
   Говорить о чем-либо с мамой мне тоже не особо хотелось, так что когда она о чем-то спросила меня на пути в туалет, я пробормотал что-то нечленораздельное, словно пытался изобразить, что все еще сплю и, если бы не нужда, продолжал бы лежать в кровати.
   Вернувшись в комнату, я заглянул в пакет. Три оставшихся бутылки «Миллера» я счел неплохой перспективой. Разбудив ноутбук, я снова попытался выйти в сеть – безрезультатно. Видимо, циклон нарушил не только дорожное сообщение.
   Дневное возлияние высушило горло, так что на стол из пакета быстренько перекочевала бутылка пива. Вставив горлышко в рот, я запрокинул голову и стал жадно глотать. Вкус теплого «Миллера» был близок к противному, но выходить из комнаты, чтобы поставить оставшиеся бутылки в холодильник, я не хотел.
   Опустошив стеклянную емкость на две трети, я взял со стола Айфон. Сеть была, стало быть, и интернет должен работать. Увы, это был не день Еремина. Скорость была такой низкой, что даже почту было нереально просмотреть, не говоря уже о новостных сайтах.
   – Лять, – выдохнул я. – Во попал!
   Перспектива на оставшиеся два дня вырисовывалась не слишком радужная – если вслед за интернетом деревня осталась и без спутниковых телеканалов, то суждено мне по второму-третьему разу пересматривать комедии в моем ноутбуке. Впрочем, поскольку телевизор в моей комнате предусмотрен не был, протухшие комедии ждали меня уже сегодня вечером.
   Однако удача все же сжалилась надо мной. Невесть откуда на жестком диске обнаружились первые три сезона старых добрых «X-Files»!
   – Слава истине, которая где-то рядом! – выдал я, устраиваясь поудобнее на диване и открывая предпоследнюю бутылку пива.
   Одни из главных героев детства – Фокс Малдер и Дана Скалли – распутывали очередной клубок правительственных тайн, когда монитор прыгнул мне навстречу, и я оказался рядом с ними.
   Мы находимся в квадратной комнате шириной метра в четыре. Единственная лампочка на потолке едва горит, так что в круг света попадает лишь офисное кресло, стоящее в центре комнаты.
   Малдер жестом предлагает мне присесть. Кресло оказывается удобным настолько, что первая мысль, которая приходит мне в голову – немного вздремнуть. Но я лишь кладу руки на пластиковые подлокотники и с интересом жду развития ситуации. Оно не заставляет себя ждать, но сразу принимает неожиданный оборот.
   Добрые агенты ФБР подходят ко мне с двух сторон и, пока я с интересом рассматриваю их, ловко привязывают мои руки толстыми веревками к подлокотникам кресла. Сзади слышатся шаги, а через мгновение я чувствую запах сигаретного дыма.
   Видимо Курильщик, как звали его в сериале, прятался в одном из углов комнаты, куда не доходил свет от лампочки. Так же, как в экране телевизора, он молчит. Только лишь пристально смотрит на меня, делая одну затяжку за другой. Немая сцена продолжается несколько минут, но окурок сигареты во рту Курильщика не сокращается ни на миллиметр. Сей факт нисколько меня не смущает – где-то на задворках разума еще жива мысль о том, что все происходящее не более чем сон.
   Вдруг сигарета все же дотлевает до фильтра. Курильщик бросает ее на пол и давит носком ботинка. Затем он шагает мне на встречу, наклоняется, словно хочет взять меня за руку, но вместо этого он слегка сжимает пальцами подлокотник и толкает его в сторону.
   Движение выглядело не сильным, но кресло, и я вместе с ним, начинает крутиться словно волчок. Комната, как и герои сериала, пролетают передо мной безумным калейдоскопом. Вестибулярный аппарат начинает бить тревогу: выпитое перед сном пиво грозит вырваться наружу.
   Кресло продолжает крутиться, и с каждым витком силуэты стоящих рядом людей начинают меняться. Вернее, меняются только Малдер и Скалли. Строгие костюмы превращаются в пестрые наряды клубных тусовщиков. Стареющих тусовщиков.
   Стареющих плейбоев.
   Карусель закончилась в тот самый момент, когда я узнал тех, в кого превратились агенты ФБР. Последний виток, и кресло останавливает меня аккурат напротив Анатолия Николаевича и Сергея Степановича.
   Во рту Курильщика снова наполовину истлевшая сигарета. Он делает затяжку, выпускает в мою сторону струйку сизого дыма и молча выходит из комнаты. Я остаюсь один на один со своими конкурентами, а в голове стучит только одна мысль: сон закончился, это все по-настоящему.
   – Ну что, Ники, думал, тебе это с рук сойдет? – начинает первый.
   – Решил, что у тебя все-таки выросла единица? Со взрослыми дядьками в игры играть вздумал? – поддерживает его второй престарелый плейбой.
   Они говорят напористо, но спокойно. И это хладнокровное спокойствие повергает меня в ужас. Я понимаю, что просто так мне из этой комнаты не выйти. Страх сильный настолько, что я не могу пошевелиться. С одинаковой беспечностью от меня отказываются руки, нижняя челюсть и язык.
   – Говоришь, мы малолеток потрахиваем? – продолжает тем временем один из плейбоев.
   – Откуда узнал-то, а? – спрашивает второй.
   Ответить им я по-прежнему не в силах. Но мои слова без надобности. Они пришли не говорить со мной, а мстить.
   – Ники, ты даже представить себе не можешь, насколько маленькими были те, с кем мы спали.
   – Сейчас мы тебе все покажем.
   Они синхронно достают из карманов небольшие серебряные шкатулочки. Точно такая же есть у Максима. В ней он носит с собой порошок. Так же синхронно стареющие плейбои открывают небольшие крышечки и высыпают копошащееся содержимое на мои руки.
   Я с ужасом наблюдаю, как сотни маленьких рыжих муравьев отлипают друг от друга, почуяв еду. Они настолько маленькие, что проникают мне под кожу не оставляя внешних повреждений. Зуд нарастает, я понимаю, что маленькие твари внутри меня, но закричать по-прежнему не в силах.
   Зато сил вполне хватает на то, чтобы разорвать веревки, сковавшие меня. Освободившись из плена, я вскакиваю на ноги и, крутясь взад-вперед, с остервенением начинаю чесать свои руки. Сначала, чтобы сбить зуд, потом – в попытке разодрать кожу и достать гадов.
   Мой жуткий танец проходит под аккомпанемент дружного хохота стареющих плейбоев. Внезапно он стихает, а свет в комнате гаснет. Я остаюсь в темном помещении один, поедаемый насекомыми изнутри.
   В очередной бессмысленной попытке вытащить муравьев из-под кожи, я не удерживаю равновесия и падаю. Почему-то пол в комнате оказывается таким мягким, что я даже слегка утопаю в нем. И в этот момент узкая полоска света разрезает темноту. Она становится все шире и шире и вот уже это залитое светом окно. Насекомые испугано покидают мое тело, уползая в неизвестном направлении, и я просыпаюсь.
   На диване подо мной не осталось ничего из постельного белья. Одеяло, подушка и даже простыня валялись рядом на полу. Это был всего лишь ночной кошмар.
   – Фу-у-у-у… – вздохнул я. – Всего лишь…
   «Сон», – хотел сказать я, но в этот момент посмотрел на свои руки. Что левая, что правая были расчесаны и расцарапаны от запястий до плеч, а под ногтями – запекшаяся кровь.
   – Твою ж мать! – выругался я негромко. – Еще не хватало чесотку подхватить. Мам! – позвал я, но никто не ответил.
   Подхватив со стола Айфон, я посмотрел на время – половина двенадцатого. Ну да, откуда маме быть дома. Найдя в телефонной книге ее номер, я дотронулся до иконки вызова.
   – Я в райцентре. Ты проснулся? – вместо приветствия спросила мама.
   – Ага. Мам, я, кажется, фигню какую-то подцепил. Руки себе во сне в кровь расчесал.
   – Пить меньше надо. Аллергия на алкоголь у тебя, – поставила мама диагноз.
   – Думаешь? – честно говоря, аллергия на алкоголь (пусть даже об этом мне сказал самый родной человек) вселяла оптимизм. Всяко лучше, чем чесотка.
   – Да уверена в этом. Ты как приехал, еще ни дня трезвым не был, – в голосе мамы появился упрек, а значит, надо было сворачивать беседу.
   – Ладно мам, жду тебя дома, – быстренько попрощался я.
   – Только сегодня не пе… – послышалось из трубки, прежде чем связь прервалась окончательно.
   Отложив телефон, я сел на кровати и прислушался к собственному телу. Руки еще зудели, но сейчас это ощущение рождали скорее царапины на коже, нежели несуществующие насекомые под ней. Голова не болела и даже не гудела. Видимо, последствия самогона с димедролом наконец оставили меня.
   Я вдруг подскочил, словно ужаленный. Этот телефонный разговор почему-то казался мне спасательным кругом. Но от чего? Я начал перебирать в голове фразы, сказанные мамой.
   Так, по ее словам, у меня не чесотка, а всего лишь аллергия на алкоголь. Этому я обрадовался, но было что-то еще… Что? Закинув скомканное постельное белье на диван, я снова сел на его край, но лишь для того, чтобы тут же подскочить, словно муравьи из сна вернулись.
   – В райцентре! В райцентре! В райцентре! – кричал я, пританцовывая по комнате.
   Мама была в райцентре. Это означало, что дорогу туда уже расчистили. А раз снегоуборочная техника вышла на трассу, то освобождение из снежного плена городской магистрали было не за горами. Если уже не произошло. При условии, конечно, что снежный циклон ушел.
   К окну я подлетел быстрее, чем Нео из «Матрицы». Нервными движениями протер запотевшее стекло…
   Мороз и солнце – день чудесный! Свежий снег блестел так, будто я находился на горном склоне. Но главное, что снег просто лежал, не падал. И ни ветерка.
   Все еще не веря в свое счастье, я взял со стола трубку и снова набрал маму.
   – Коль, ну чего тебе, я же работаю, – недовольно отреагировала на звонок мама.
   – Мам, так дорогу до райцентра расчистили?
   – Расчистили-расчистили, – быстро ответила она, пытаясь свернуть разговор.
   – А до Города?
   – А тебе лишь бы пораньше свалить! Не знаю, вроде трактора ушли утром.
   – Спасибо, мам! – я дождался, пока связь прервалась, и заорал во весь голос: – Йе-ху-у-у-у-у! Да! Еду домой!
   Я осекся. Домой? Так, стало быть, теперь мой дом все-таки там, в Городе? Что ж, когда-то это должно было случиться. Я стал городским.
   – Ну что, горожанин? Пакуем вещички! – сказал я своему отражению в потухшем экране.
   Звонок от Ромки был таким неожиданным, что появившаяся на экране фотография на момент показалась мне собственным портретом.
   – Привет, Сестренка! – с легкой подколкой в голосе ответил я.
   – Привет, привет! – Ромка, как обычно, не подал виду. – Ты дома?
   – Я у мамы.
   – У мамы? Ты в деревне? – удивлению Сестры Милосердия не было предела.
   – Ага.
   – А чего не сказал? Я бы своим передал чего-нибудь, – в Ромкином голосе послышалась напускная обида.
   – Чего-нибудь? Рома, не гони. Все спонтанно получилось.
   – Что-то случилось?
   – Да нет, дома все в порядке. Просто проснулся в пятницу утром и решил на выходные сгонять в гости.
   – Так сегодня-то уже понедельник…
   – Ром, дорогу завалило снегом. Завтра вернусь. Что хотел-то? – резко ответил я.
   – Ну, я в общем это… Ну… – начал мяться Сестра Милосердия.
   – Это чего?
   Ромка тяжело вздохнул и выпалил:
   – Денег у тебя хотел занять.
   – Всего-то? Сколько тебе?
   – Двести. Пятьдесят. Тысяч, – отрывисто сказал Ромка.
   – Сколько? – охренел я. – Зачем тебе столько?
   – Машину. Купить. Хочу, – друг продолжал говорить отдельными словами.
   – У меня столько нет.
   Это было правдой, но лишь частично. Я успел скопить около ста пятидесяти, недостающую часть можно было запросто взять в клубе – доходы от вечеринок позволяли. Но… Я успел привыкнуть к тем деньгам, которые лежали у меня дома в сейфе. Они стали своеобразным символом моей независимости. Удовольствие, которое я испытывал, когда добавлял к ним очередные десять тысяч невозможно было сравнить ни с чем. И расстаться с ними – пусть и на время, пусть и для друга – я искренне не хотел. Несколько десятков бумажек с изображением Хабаровска и Ярославля были для меня, что волосы для Самсона.
   – А сколько есть? – не унимался друг.
   – Ну…
   Я задумался о сумме. Сколько денежных волос я смогу срезать со своей сейфовой головы, чтобы не потерять силу. Сто? Семьдесят? Пятьдесят?
   – Двадцать, – назвал я окончательную сумму.
   – Блин… Двадцать – это очень мало… – расстроено сказал Ромка.
   – Рома, ну извини, больше у меня нет.
   – А может… У Максима спросишь? У него-то, наверное, точно есть.
   – Ром, а может, ты тогда сам у него спросишь? – я начинал закипать от настойчивости Сестры Милосердия. Машину, видите ли, ему захотелось!
   – Ну, он же твой… – Рома сделал паузу, словно подбирал слово. – Друг.
   – Да, но машина-то тебе нужна! Что, общественный транспорт у нас уже не котируется?
   – Просто вариант предложили очень хороший. Боюсь, уйдет машина. Может быть ты все-таки поговоришь с Максимом? – не оставлял попыток Рома.
   – Рома, как ты себе это представляешь? Максим, ты не мог бы занять двести пятьдесят штук моему другу Ромке? Так?
   – Ну ты же можешь для себя попросить.
   – Если ты забыл, то у меня машина есть.
   – Но…
   – Рома, хватит. Если не можешь раздобыть денег на машину, значит тебе еще рановато ее заводить. Копи. Все, пока, – строго сказал я и отключился.
   Разговор мог продолжаться бесконечно. Рома сейчас находился в состоянии маленького мальчика, который капризничает перед витриной магазина, не понимая, что денег на игрушку у родителей нет. Хотя, у меня-то эти деньги были. Но помочь другу я не захотел. Чтобы не расслаблялся. Пусть всего сам добивается, как я.
   Телефон зазвонил снова. На этот раз на экране появилась фотка нашего танцора – словившего белочку Санька. Поначалу я решил, что Ромка подговорил его попросить у меня денег, поэтому и начал разговор с финансовой темы.
   – Саня, ну я же объяснил Ромке, что нет у меня столько денег.
   – Каких денег? – не понял Санек.
   – Извини, Сань, тут мне до тебя Сестра Милосердия звонил. Двести пятьдесят штук просил занять, представляешь? У меня-то столько нет, я ему так и сказал. Думал, он не поверил, тебя подговорил позвонить, попросить.
   – Хм… А нафига ему столько?
   – Машину купить собирался. Видимо, у социальных работников не в чести теперь общественным транспортом пользоваться. Как сам-то? Выписали?
   – Нет пока, говорят, недельку еще полечусь. Кстати, а ты уже вернулся что ли?
   Вопрос Санька меня насторожил. Откуда ему было знать, что я куда-то уезжал?
   – А ты откуда знаешь? – спросил я неопределенно. Если это какая-то ловушка, пускай он сам в нее попадется.
   – Девчонки вчера заходили. Настя сказала, ты к маме поехал, а там связи нет. Вот я и спрашиваю: вернулся ли ты? Раз связь есть, значит, ты вернулся.
   – Да ты прямо Шерлок Холмс! – усмехнулся я в трубку, но подтверждать, либо опровергать мысль о собственном возвращении в город не стал. Для чего же он все-таки позвонил? – Сань, мне тут дела надо разгрести сейчас. Я к тебе заскочу через пару дней. Или у тебя что-то срочное?
   – Да как сказать… Наверное, да, срочное.
   – Ну говори уже…
   В этот раз я закипел гораздо быстрее. Сначала Ромка кота за хвост тянул, теперь Санек. Что ж друзья-то у меня такие нерешительные? Видимо, от того, что такие бедные.
   Если бы Санек попросил бы сейчас денег в займы, меня бы это ни сколько не удивило. Но Саню интересовали отнюдь не деньги.
   – Настя твоя…
   – Что с ней? – Санек произнес имя моей девушки таким траурным тоном, что у меня подогнулись колени, и, чтобы не упасть, я сел на диван.
   – У нее кто-то есть кроме тебя, – дрожащим, но, как не странно, уверенным голосом произнес Саня.
   – Друг, да ты ебанулся что ли?! – закричал я в трубку.
   – Не ори, дай я тебе все объясню… – попытался оправдаться друг, который к тому времени со скоростью реактивного самолета приближался к статусу «бывший».
   – Да какие нахер объяснения? – продолжал кричать я. – Ты совсем, что ли, дебил? Кто у нее может быть кроме меня?
   И тут мой мозг ловко собрал параноидальную цепочку, подогнав под нее все звенья, существующие до этого момента совершенно отдельно друг от друга. Мне стало ясно, откуда растут ноги. Вернее, чьи они.
   Лешик-гандон, все никак успокоиться не может со своей коллекцией. Решил нас с Настей снова поссорить. И откуда зашел! Через Саню!
   – Ну а ты-то, блядь, друг! – я сам не заметил, как продолжил свои размышления вслух. – Блядь ты, а не друг! Как ты вообще мог на это повестись? И какие же он тебе доказательства предоставил? А, подожди, дай сам угадаю: Андрюша свидетелем выступил. А этот гопник вообще в курсе, что Лешик сам его Вику ебал, когда они вместе были?
   На протяжении минут десяти из моей глотки вылетал отборный мат. Как только я не называл Саню, Лешика и других неизвестных мне участников этой интрижки. Когда именно Саня положил трубку – в начале моей тирады или где-то по пути – я не знаю, но когда бранные слова закончились, я обнаружил, что их слушают лишь окружающие меня предметы.
   – Да и хуй на тебя! – сказал я, глядя на потухший экран Айфона и запустил телефон на кровать.
   Четыре дня! Всего четыре дня меня не было в Городе. Целых четыре дня я провел в этой глуши, которая когда-то была моим домом. И каков итог? Один друг достал так, что видеть его больше не хочется. Не знаю почему, но если бы сейчас ко мне заявился Ступин, то я послал бы его туда же, куда отправил Санька.
   А Санек… Нет, ну тоже додумался какую хрень мне сообщить. Или не хрень? А вдруг у нее действительно кто-то есть? Или появился за то время, что меня не было? Или же он был в тот момент, пока мы не были вместе? Да, пожалуй, это был самый вероятный вариант. Но какого хера? Она же говорила, что никого не было!
   Меня начало трясти. Зерно сомнения, которое Санек обронил в моем мозгу, быстро прорастало, и за считанные секунды на нем созрели несколько увесистых плодов ревности.
   Я схватил телефон и принялся набирать Настин номер.
   – О, привет, милый, ты вернулся? – услышал я голос своей девушки, и тут до меня дошло то, чего я не понял поначалу во время разговора с Саньком. Я же сказал ей, что тут связи нет!
   Я так разволновался, что мигом прошла ревность, а все домыслы быстро улетучились. Я сбросил звонок и отключил телефон.
   – Фу-у-у-у-у… – шумно выдохнул я. – Чуть было не спалился! И чуть было не напортачил…
   Гнев сменился стыдом. Как же я мог подумать такое о Насте? Это же Настенька моя. Она же меня, дурака такого, любит. А я? Мало того, что спасая собственный зад, свалил из Города, подвергая ее смертельной опасности – мало ли что могли предпринять стареющие плейбои, чтобы добраться до меня. Причем не просто свалил, еще и сказал, что тут связи нет. Чувства хотел обострить.
   Ну-ну, обострил. До такой степени, что поверил первому встречному, что Настенька на два фронта отношения строит. Ну, я и дебил! Мудак! Или точнее всего будет…
   – Ну и сволочь же ты, Еремин, – сказал я сквозь зубы, глядя в глаза своему отражению в зеркале за рядами хрусталя на полках шкафа. – Самая натуральная сволочь.
   И словно в наказание за мое поведение, ко мне вернулось похмелье. Вернее, так мне казалось тогда. Головная боль накатила с такой силой, что весь день я провел в постели. Я лежал, боясь пошевелиться, ибо вместе с головой разбушевался и отдел пищеварения – тошнота была такой, что в отдельные моменты я уже готовился бежать в туалет.
   Но под вечер пошевелиться все же пришлось. Вспоминая свой ночной кошмар, я так живо представил себе рыжих муравьев, что они снова «закопошились» под моей кожей. Причем это был уже не просто зуд, а именно отчетливое ощущение чужеродного присутствия. Мне стоило больших трудов убедить себя в абсурдности существования насекомых под моей кожей.
   Тем более, что вернувшаяся с работы мама, снова по началу списала все на аллергию. Однако, обратив внимание на мой шмыгающий нос, она изменила диагноз. Напихав меня таблетками, она вынесла окончательный вердикт: еще неделя под ее присмотром.
   Услышав это, я взбесился так сильно, что потерял над собой контроль. Я накричал на маму так, что она выбежала из моей комнаты, хлопнув дверью, и часа полтора проплакала на кухне. Что именно я говорил ей в припадке гнева, я помню смутно – настолько сильной была ярость.
   Спустя два часа я все же вышел из своей комнаты и принялся просить у мамы прощения. За время прошедшее с момента моего срыва, я успел придумать историю о том, почему мне так необходимо вернуться в Город. Я наврал маме про несуществующую церемонию вручения премии «Клубная жизнь», главным фаворитом которой был «Армагеддон» со своим арт-директором – ее любимым сыном Колечкой.
   Кажется, мама поверила. По крайней мере, она сказала, что не злится на меня за то, что я ей наговорил. Раз такое дело, то мне действительно нужно ехать в Город. Однако я дал обещание: два раза в день отчитываться о состоянии своего здоровья.
   Семейные дела были улажены, и я отправился соблюдать одну из своих домашних традиций. Ее суть по большому счету сводилась к двум вещам – сбору вещей и прослушиванию музыки, лежа на диване. Однако на самом деле вторая и главная часть этой традиции имела для меня огромное значение.
   Я не просто валялся на диване, нацепив наушники. Для этой процедуры у меня был приготовлен особый, душевный, плей-лист. «Серебро» Би-2, «Парень и леший» Короля и Шута, «Крайние меры» Кукрыниксов и два десятка других моих любимых песен, которые мы пели под гитару на наших пьянках в старших классах школы.
   Эта музыка погружала меня в какой-то особенный транс. Первое чувство, которое я испытывал – была безграничная радость, близкая к вселенскому счастью, от того, что до моего отъезда в Город оставались считанные часы, связанные в одну ночь. Целую ночь! Ночь, окончания которой я ждал с нетерпением. Затем свое место на пьедестале сознания занимала непонятно откуда взявшаяся грусть.
   Ночь. Всего одна ночь оставалась до того, как я покину мамин дом. И когда приеду в следующий раз – неизвестно. Вроде бы всего-ничего – четыреста с лишним километров от Города, а бываю здесь в последние годы крайне редко.
   Грусть становилась больше. Больше именно в географическом смысле. Мои мысли покидали пределы родного дома, выходили со двора в парк, напротив которого был построен новый мамин коттедж. Тропинки между тополей, сейчас занесенные снегом, а в июне заваленные тополиным пухом. Памятник погибшим в Великую Отечественную, возле которого проходила летом ночная жизнь деревни.
   Не сказать, что местная молодежь не чтила память ветеранов, просто почему-то именно за оградой небольшого скверика, разбитого у монумента, был вкопан столб, на котором висела одна единственная на весь парк лампочка. Была здесь и розетка, куда можно было подключить магнитофон. Эх, сколько всего происходило на этих деревенских оупен-эйрах!
   Мысли пролетали парк насквозь и оказывались у первого коммерческого магазина, в котором лет десять назад мы с пацанами купили свою первую бутылку какой-то шоколадной настойки. Фуршет по этому поводу состоялся практически тут же – за нашим домом культуры, клубом в простонародье. Хотя, по сравнению с тем, что творилось в городских клубах, этому действительно больше подходило словосочетание «Дом культуры».
   Мысли меняли плоскость и уносили меня в детство. Эх, помню в июне, когда сразу после окончания учебы открывался пришкольный лагерь, в деревенском клубе учителя устраивали нам практически все игровые шоу, что шли тогда по одному из двух телеканалов, показывающих в деревне: «Звездный час», «Поле чудес», «Брейн-ринг»…
   М-да… Ничего этого уже не будет никогда. И не потому, что крыша клуба прохудилась настолько, что районная комиссия официально запретила эксплуатацию здания. Деньги на ремонт кровли, может быть, когда-то найдут. В конце концов, сам накоплю, сделаю подарок малой Родине. Просто нас уже там не будет.
   У Димки Фролова – причина уважительная. У всех остальных? Да, мы сможем туда прийти, сможем даже снова встать за журнальные столики и поднимать картонные таблички с нарисованными гуашью цифрами, а наши постаревшие учителя за правильные ответы будут выдавать нам звезды из желтой бумаги…
   Но вот нужно ли нам это? Те, кто остался в деревне, в детство возвращаться не привыкли – здесь это считается слабостью. Пожалуй, мы все рано повзрослели. Иначе в деревне нельзя. Здесь мужиком ты становишься лет в двенадцать, когда уже в состоянии выполнить большинство работ, которые выполняют взрослые.
   Многие из нас достаточно рано стали мужиками и в сексуальном смысле. Девочками мы начинали интересоваться в таком юном возрасте, что порой доходило до абсурда. Помню, как мы с Ромкой днем, спрятавшись за сплошным забором нашего двора, играли в машинки, а вечером – надевали стандартные китайские костюмы, брызгались дешевым, но клевым «Суперкопом» и шли гулять с представительницами противоположного пола.
   Эх, какие были времена, когда единственной проблемой было отсутствие денег на самогон и сигареты, а единственным последствием любого неверного шага было лишь порицание взрослых. Вроде и лет-то с тех пор прошло немного, но ведь время это не расстояние. Нельзя отмотать назад даже двадцать минут, словно это двадцать метров тропинки, не говоря уже о десятилетии.
   Ну что ж, такова жизнь. Надо идти вперед и быть в ногу со временем. По крайней мере, со своим собственным, биологическим временем. Но, все же так иногда хочется снова стать маленьким…
   Мой «мыслелет» заложил крутой вираж, разом преодолевая время и пространство, возвращаясь в настоящее, на диван моей комнаты. Детство прошло, и теперь мне тоже нельзя туда возвращаться. Город показал мне свой звериный оскал. Объяснил популярно, что слабым там не место. Чтобы выжить, я должен стать сильным, стать взрослым и всегда им быть.
   И как только эта мысль обрела очертания, стала по-взрослому сильной, меланхоличная грусть покинула меня, кажется навсегда. Я принял бой с Городом, одержал не одну победу, отступил на время, но лишь для того, чтобы провести очередную атаку и выиграть войну.
   Маленького Коли больше нет. Остался лишь большой Николай. Или просто Ники. Через четырнадцать часов я снова буду в Городе! Черт побери, еще четырнадцать часов! Но они пройдут, выхода другого у них нет!
   Я ощутил такое возбуждение, что пальцы моей правой руки начали конвульсивно сжиматься, словно искали телефон. Сигнал дошел до руки прежде, чем мысль успела сформироваться – сейчас мне действительно хотелось сделать один телефонный звонок.
   Запустив яблочную трубку, я тут же получил сообщение о том, что Настя звонила мне семь раз. Сейчас ей, скорее всего, придет смс о том, что я снова в сети. Плевать! Позвонит – снова отключусь. В конце концов, всегда можно сказать, что связь тут кое-где уже есть, но прием все равно неуверенный. К тому же, если я не буду медлить, то позвонить мне Настя уже не успеет.
   Найдя в телефонной книге нужное имя, я нажал соответствующую иконку. Мне повезло. Абонент оказался доступен, не занят, но, самое главное, он, вернее она, взяла трубку.
   – Еремин, привет! Как дела?
   – Да ты знаешь, уже все хорошо. А у тебя как?
   – Просто замечательно! Вещи собираю!
   – А я уже собрал, – усмехнулся в трубку я.
   – О, да, кстати, ты куда уехал?
   – К маме ездил на несколько дней. А ты куда намылилась?
   – Я в Москву.
   – Ого! Надолго?
   – Навсегда, Коль. Я замуж выхожу.
   – Ого! Нифига себе! Блин, ну ты даешь! Я… я… – выпалив все культурные слова, передающие мое удивление, я попросту лишился дара речи.
   – Ты хоть рад за меня?
   – Еще бы! Слушай, ну я тебя поздравляю!
   – Спасибо. А чего позвонил-то?
   – Да, поболтать хотел, – после новости про свадьбу мне не очень-то хотелось грузить подругу своими размышлизмами. – Кстати, а ты откуда знаешь, что я уехал?
   – Так я в субботу была в этом вашем «Армагеддоне».
   – Ну и как? – я аж на ноги вскочил от любопытства.
   – Есть у вас там ди-джей такой, Уиллис.
   – А, Брюс?
   – Его что, действительно так зовут? – удивилась собеседница.
   – Да нет, Уиллис – это псевдоним. А Брюс – кличка подпольная.
   – А… Интересный мальчик. Стандартная схема: «На плечо, на объект, в сторону» сработала на раз. Коктейлями напоил, экскурсию провел.
   – Ну, ты как обычно, в своем репертуаре. Смотри голову мальчику не вскружи.
   – Ой, да ладно тебе. Я ему сразу сказала, что у меня свадьба скоро. Честно представилась твоей подругой. Он мне весь расклад и выдал.
   – И какой же? – насторожился я.
   – Ну, ты же знаешь, я в тебе никогда не сомневалась. Из «Армагеддона» ты, конечно, конфетку сделал. Отдельные моменты – это вообще гениально! А Настенька твоя – губа у вас не дура, господин Еремин.
   – Ну, а ты как думала?
   – Да, собственно, так и думала. Кстати, ты чего звонил-то? Узнать как я в «Армагеддон» сходила?
   – Да нет, я ж не знал даже, что ты там была. Так, кое-какими мыслями поделиться хотел.
   – Так давай, рассказывай.
   Я максимально кратко, но стараясь не упускать важных деталей, рассказал о том, как провел время в деревне и о мыслях, пришедших в мой мозг в последние несколько часов.
   – Слушай, Коль, а чего ты маму в Город не перевезешь? Она у тебя, судя по твоим рассказам, женщина вполне современная.
   – Наверное, чтобы было куда приезжать. Люблю я эту деревню.
   – Так, а зачем тебе туда ездить? Понимаю, любишь, малая Родина твоя. Но если тебя даже в день отъезда раздирают противоречия? Ты и радуешься, что уезжаешь, и грустишь по тому же поводу.
   И тут меня осенило.
   – Слушай, а я ведь и езжу сюда, по большому счету, ради этого «Вечера накануне». Знаешь, такой своеобразный «Тест на сволочь».
   – Ну и как очередной тест? Прошел?
   Я сделал короткую паузу, прежде чем ответить. Меня осенило не только по поводу «Вечера накануне», ко мне пришло четкое осознание, что этот вечер – последний.
   – Да понимаешь, Даш, в том то и дело, что нет. Не прошел.

Глава четырнадцатая. Начало конца

   Время неоднородно. Эту мысль посеяла в моем мозге школьная учительница физики. Помню, как-то она посвятила добрую половину урока рассказам о разных экспериментах ученых, проводимых в Гималаях, в пирамидах – египетских и построенных в других местах науки ради, в специальных магнитных комнатах и других местах. Где-то оно течет быстрее, где-то медленнее.
   Мне же казалось, что время может менять свой ход абсолютно везде. Я даже научился улавливать эти изменения. Слушая в тысячу какой-то раз линкипарковский Faint, я чувствовал, что эта песня необъяснимым образом звучит с разной скоростью. Будь это кассета в старой деке, можно было бы все списать на барахлящий моторчик.
   Но iTunes никаких механических приспособлений не использовал. Один и тот же mp3-файл. Две минуты, сорок две секунды. Только в один момент – скажем, днем, в машине – песня звучала как надо. В другой – под утро, в наушниках, когда надо было уснуть как можно быстрее, потому что времени на сон было крайне мало – песня немыслимым образом ускоряла свой ритм. А в моменты ожидания чего-либо – становилась медленной, тягучей. Как сейчас.
   Faint играла уже в пятый или шестой раз подряд. Я сидел за столом и наблюдал за тем, как нехотя уменьшается время обратного отсчета на экране Айфона. Таймер подсказывал, что прослушать песню мне придется еще пару раз. До шести часов вечера, когда прозвенит будильник, оставалось пять с небольшим минут.
   Мой взгляд медленно скользнул по столу, сместился левее – туда, где своего часа ждали белые дорожки. С прошлого раза прошло почти четырнадцать часов, и тело начинало зудеть, а в голове зарождалась ноющая боль, но надо было терпеть. Всего пять минут.
   Целых пять минут!
   Вот уже несколько недель я пытался доказать себе, что могу вести нормальную жизнь без снега. А потому сознательно растягивал время между ускорениями. Получалось, откровенно говоря, не очень. Обычно мне удавалось держать паузу в десять-двенадцать часов. По истечении этого времени ломка, как правило, принимала невыносимый характер.
   Так что все, чего мне удалось добиться – это установить некое «снежное» расписание. Да и то получалось соблюдать с трудом. Приступы чесотки, сопровождаемые тошнотой и мигренью, приходили тогда, когда им вздумается. Так что порой приходилось нарушать график.
   Часы показали 17:59 и… замерли? По мне – так прошла целая вечность, прежде чем сработал будильник. Мелодичные звуки прервали бешеный крик Честера Беннингтона, а я, с силой выдернув из ушей наушники, накинулся на порошок.

   Твою мать, какая же все-таки говняная партия пришла в этот раз. Публике, привыкшей к бодяженному порошку, было все равно. Но меня, он просто кидал в реку какой-то непонятной меланхолии. Обнажал все несовершенство окружающего мира.
   Вот и сейчас, я откидываюсь на стуле, вставляю в рот сигарету и прикуриваю от бензиновой зажигалки. На корпусе китайской «Зиппы» фотография Насти в одном из сценических нарядов – подарок на Новый год.
   Дешевые газовые зажигалки с фотографиями наших «зажигалок», вот уже несколько месяцев разлетались «на ура» в комплекте с сигаретами по сто, а то и сто двадцать рублей. А вот бензиновая, пусть и не настоящая «Zippo», была только у меня.
   Я затягиваюсь, вытираю рукой выступивший на лбу пот, и предаюсь размышлениям об устройстве мира и человеческих взаимоотношениях.
   В этот раз я размышляю о дружбе.
   Как же странно получается. Еще каких-то полгода назад, у меня не было людей ближе, чем Ромка, Санек и Лешик – в Городе, и Кольки Ступина – в деревне.
   А теперь? Лешик – оказался предателем, готовым ради непонятной, нужной лишь ему, сексуальной победы, поступиться дружбой. И дело даже не в том, что он пробовал клеиться к Насте, когда мы расстались. А в том, что расстались-то мы, собственно, благодаря ему. Это ведь он рассказал моей девушке о моих же сексуальных похождениях. Сама Настя уклонялась от прямого ответа на вопрос «Кто меня сдал?», но я-то чувствовал, что это был именно Леша.
   Санек – из той же оперы. Пусть даже оговорить Настю его подговорил не Леша, пусть он сам на это решился. Но ради чего? К чему он поделился со мной своими догадками, основанными главным образом на паранойе, доставшейся нашему танцору вместе с белой горячкой.
   Коля Ступин… По большому счету, это был самый спорный момент. Тезка не сделал мне ничего плохого, даже наоборот – придумал, как вызволить меня из западни, в которую загнали наши конкуренты по клубному бизнесу. Но вот только те несколько дней, что мы провели бок о бок, пока я был в деревне, словно развели нас в разные стороны. Я отчетливо понял, что меня тяготит его общество, что… мне больше не нужен друг Коля Ступин? Да, пожалуй, так.
   Единственным, кто ухитрился сохранить статус моего друга, оставался Ромка. Наверное, просто потому, что он практически полностью удалился из моей жизни. В этом году мы виделись всего однажды, да и то случайно столкнулись в супермаркете. Тогда я с удивлением узнал, что Сестра Милосердия начал курить. Пожалуй, это единственное, что я знал о теперешней жизни моего друга. Созванивались мы, наверное, раз пять, но все разговоры получались короткими, похожими один на другой:
   – Привет, братуха!
   – Привет, братуха!
   – Как дела?
   – Да все в норме. Как сам?
   – Да тоже ничего. Давно не виделись.
   – Да, надо как-нибудь пересечься.
   – Ну, да, только сейчас завал. Давай, как-нибудь созвонимся, выберем время и встретимся.
   – Договорились! Давай, до связи!
   – До связи!
   Вот и все. Так мы и дружили. Он не лез в мою жизнь, а я никак не соприкасался с его.
   Потерю трех с половиной старых друзей (половина – это как раз про Ромку) жизнь с лихвой компенсировала мне новым. Который стал не просто лучшим другом, а самым натуральным старшим братом.
   Он дал мне все, что сейчас было у меня в жизни. Любимую работу, которая сейчас переросла в бизнес. Квартиру, где я жил и куда почему-то упорно не хотела переезжать Настя. Машину, которая пусть и не была пределом мечтаний, но вызывала зависть даже у некоторых мальчиков-мажоров, которых теперь было в «Армагеддоне» в изобилии. Наконец, даже появлению в моей жизни Насти, я был в какой-то степени обязан Максиму.
   В общем, я не особо переживал по поводу той рокировки, что произошла среди моих друзей. Неудачники откололись, их место занял самый настоящий счастливчик, который и меня превратил в баловня судьбы.
   Мои размышления прерывает трель телефона.
   – Кто стучится в мой Айфон? – цитирую я Хэнка Муди, хотя прекрасно знаю, кто звонит.
   – Сколько уже времени прошло, как ты его купил? А до сих пор хвастаешься при каждом удобном случае… – доносится из трубки несколько обиженный голос Сестры Милосердия.
   – Ты что, Калифорникейшн не смотришь? – удивляюсь я.
   – Нет.
   – А, тогда забей. Как дела-то?
   – Да нормально. Как сам?
   – Да тоже неплохо, – отвечаю я, предвидя скорую и стандартную концовку разговора. Но Ромка меня удивляет.
   – Давно не виделись. Может, сегодня пересечемся?
   Опа! Что-то новенькое.
   – Конечно! – соглашаюсь я. – Приезжай в клуб.
   – А может где-нибудь в другом месте? Там же шумно, толком не поговоришь.
   – Да брось ты, на випе сядем, там не шумно. Иначе я никак не смогу.
   – Ну ладно, – соглашается друг. – Во сколько приезжать?
   Я смотрю на часы – семь. Пора собираться.
   – Я там буду в восемь. В принципе, можешь в это время подъезжать.
   – Договорились! До встречи!
   – Пока, Ромка…

   Когда я подъехал к «Армагеддону», меня почти отпустило. Меланхолия сменилась раздражительностью. По дороге я обматерил несколько ценителей отечественного автопрома. Без причины, в общем-то, просто потому, что они встретились на пути. А теперь я шел на работу, попутно размышляя о том, кто станет следующей жертвой.
   Она нашлась достаточно быстро. За рамкой металлоискателя сидел, закинув ноги на небольшой столик, охранник. Новенький, раньше я его не видел. Ну-да, Сергееич говорил, что собирается взять еще одного паренька.
   – Извините, клуб закрыт, – равнодушно сказал новенький, не отводя от лица мобильник, и продолжил воркование.
   – Я знаю, – кивнул я головой.
   Увидев, что я не собираюсь останавливаться, парень бросил в трубку быстрое «Я перезвоню», вскочил на ноги и уперся мне рукой в грудь, останавливая.
   – Ты че, тупой? Я ж сказал, клуб закрыт.
   – А я тебе ответил, что я в курсе, – резко сказал я.
   – Не, ты в натуре тупой, – уже утвердительно сказал уже бывший охранник «Армагеддона». – Че ж ты тогда прешься сюда?
   – Слышь, дебил, – взорвался я. – К твоему шефу у меня разговор есть. На месте Сергееич?
   Услышав отчество шефа, парень опустил руку, но пройти по-прежнему не давал. Достал рацию, сказал в нее.
   – Первый – главному, прием.
   – Главный. Что там у тебя?
   – Владимир Сергеевич, тут к вам посетитель.
   – Посетитель? Ко мне? Кто? – голос начальника охраны был таким удивленным, что парень снова почувствовал себя хозяином положения и повторно уперся мне рукой в грудь.
   Ох, как я не люблю таких, как этот паренек. Людей с непреодолимым комплексом власти. Охранники на входе в клубы и магазины, вахтеры в общежитиях и на предприятиях. Рядовые-то в общем должности, а ведут себя, как будто короли! Долго я вычищал охрану «Армагеддона» от таких вот личностей, но тут не уследил.
   – Ты кто? – поинтересовался у меня охранник.
   – Ники, – ответил я, представляя, как резким движением хватаю закомплексованного парня за руку, ломаю запястье, а потом сильно бью ногой в живот, от чего он отлетает к стенке и теряет сознание.
   Увы, у меня таких боевых навыков нет. Так что придется «избить» морально.
   – Ники, – сказал он в рацию.
   – Ники? – еще больше удивился Сергееич. – Ну-ка дай ему рацию.
   – Э… Держи, – растерянно подчинился охранник.
   – Да, Сергеич, – произнес я, принимая рацию.
   – Ники, что за дела?
   – Это я у тебя хотел спросить. Прихожу, а твой новенький меня не пускает. Еще и разговаривает со мной так, будто я буян из стоп-листа, а не учредитель.
   Последнюю фразу я произнес нарочно. Свой эффект она дала. В глазах парня появился испуг. Он понял, как накосячил.
   – Ники, извини, он действительно новенький.
   – Он теперь не новенький, Сергееич, он теперь бывший, – сказал я, отключая рацию. И набросился на парня. Словесно, естественно. – Слушай сюда, балбес. С гостями клуба, кто бы они ни были, надо быть вежливыми. Это они хозяева положения, а не ты. Это раз. Надо знать в лицо не только всех, кого включили в стоп-лист, но и тех, кому этот клуб принадлежит. Это два. На посту надо работать, а не по телефону пиздеть! Это три. И последнее: все это ты будешь делать уже на другой работе, если конечно, найдешь новую работу. Я тебя по городу так прославлю, что только в дворники тебя и возьмут. Собирай вещички, сука! Если через пять минут ты отсюда не исчезнешь, я тебя скопцом сделаю!
   Кто такие скопцы, парень видимо не знал, но мой тон подсказывал ему, что помещение клуба лучше покинуть даже раньше отмеренного времени.
   – Ники! Я извиняюсь! – вниз по лестнице уже бежал начальник охраны.
   – Сергееич, этого козла в клубе больше не будет, – заорал я. – Впредь всех кандидатов на должность охранника согласовывать со мной! Ясно?
   – Ясно, – примиряюще поднял руки Сергееич. – Но дай парню хотя бы достоять, пока другие не придут.
   – Пока другие придут, этот увалень может тут таких дел натворить, что к нам люди вообще ходить перестанут! Так что его – вон, а на посту сам постой пока.
   Закончив кричать, я начал подниматься вверх по лестнице, остановился на полпути.
   – Да, кстати, там ко мне Ромка должен заехать. Помнишь его? – Сергеич кивнул. – Не вздумай не пустить.
   – Есть, – махнул рукой Сергеич.
   Сердце билось где-то в районе глотки, сбивая дыхание. Вспышка ярости постепенно уходила, но я все еще чувствовал, что любая мелочь может вернуть меня в состояние бешенства. Я знал, как умерить свой пыл.
   Взяв на баре пачку «Парламента», я отправился в свой кабинет, по пути открывая сигареты. Пленку и золотинки я бросил прямо на пол – в конце концов, есть, кто за уборку мусора деньги получает. В кабинете я достал из сейфа пакет с чистым порошком, зачерпнул сигаретным фильтром…
   Убрав порошок в сейф, я закурил ту же самую сигарету.
   Раздался стук в дверь.
   – Войдите, – сказал я повелительно, ожидая увидеть либо Сергеича, либо проштрафившегося паренька, либо обоих сразу. Но вошел Ромка. – Привет, старик! Располагайся, – протягивая руку, кивнул я ему на свободный стул.
   – Привет, – Сестра Милосердия пожал протянутую руку и, не успев сесть, достал пачку «Милд Севена», обыкновенного, русского.
   – Возьми лучше японского, – сказал я, доставая из кармана мягкую пачку.
   – О, спасибо! Этот-то получше будет, – Ромка с радостью откликнулся на предложение.
   – Забирай все, у меня еще есть.
   – Ну, спасибо. А чего сам-то «Парламент» куришь?
   – Чего? – я удивленно посмотрел на окурок в собственной руке. Я уже и забыл, какую сигарету курю. – Да… На столе пачка лежала, лень было в карман лезть, – на ходу придумал я отмазку.
   – А, ну понятно. Я, собственно, что зашел… – Сестра Милосердия замялся, опустил глаза. Не нравилось мне такое начало беседы.
   – Ром, если ты денег занять – ну двадцатку, ну больше не могу, – соврал я, решив, что Ромка снова будет просить занять денег на машину. К этому моменту дома в сейфе у меня лежало уже больше полумиллиона, но расставаться с ними мне не хотелось. Даже ради друга.
   – Спасибо, конечно, но, я не поэтому, – смущаясь еще больше, сказал мой друг.
   – А почему?
   Несколько секунд Ромка молчал, а потом выпалил, как на духу.
   – В общем, я теперь и наркозависимыми занимаюсь. Завтра, кстати, очередная группа. Так вот, там пара человек – бывшие завсегдатаи «Армагеддона». От наркозависимости лечатся… Извини.
   – А чего ты извиняешься?
   – Они… В общем, они сказали, что порошок в клубе покупали.
   – Что?! – наигранно возмутился я. – Как в клубе? Да я… Братан, спасибо, что сказал. Сегодня же…
   – Да успокойся ты, – Ромка махнул рукой с таким видом, будто мои последние двенадцать слов он слушал пятую неделю подряд. – Они сказали, что ты тоже сидишь.
   Последнюю фразу Ромка произнес совершенно без эмоций. Без гнева, без укора, без обид. И от этого мне стало невыносимо стыдно. Так, как бывает стыдно первокласснику, которого за раскуриванием поднятого с земли бычка застает учительница.
   Впрочем, стыд быстро сменился гневом. Я почувствовал, что снова завожусь.
   – Послушай, Рома, – сказал я, все еще сдерживаясь. – Я не сижу на наркотиках, где их взяли те двое – тоже не знаю. Наверняка эта парочка устроила в клубе дебош и попала в стоп-лист. А теперь мстит мне.
   – Коля, если ты действительно стал зависимым, скажи мне. Я тебе помогу. Верну к нормальной жизни.
   – К нормальной?! – вскипел я, вскакивая из-за стола. – А что, по-твоему, есть нормальная жизнь? Съемная квартира, одна на четверых, потому что зарплата двадцать пять тысяч, и в одиночку съемную хату не потянешь, а свою никогда не купишь? Работа, на которой у тебя каждый второй начальник, требующий таких трудовых подвигов, на которые сам никогда способен не был? Когда за неделю до зарплаты на бич-пакеты с пустым чаем переходишь, потому что больше жрать нечего? Когда даже на дешевую десятилетнюю иномарку тебе кредит не дают? Это, по-твоему, нормальная жизнь? Да вертел я такие нормальности!
   – Коля, это все – лишь красивая оболочка, не более… – попытался вразумить меня Сестра Милосердия. – На самом деле…
   – На самом деле внутри все так же прекрасно, как и снаружи! Потому что я сам эту оболочку создаю. Сам! Понял?
   Ромка встал, посмотрел на меня обиженно, сделал шаг в сторону двери.
   – Ладно, ты мальчик большой уже. Но когда все это… – он обвел взглядом кабинет. – …рухнет, позвони мне, я тебе помогу.
   – Не надейся! – выкрикнул я, подчиняясь приступу паранойи. – Ах, вот оно в чем дело! Рома, Рома, какой же ты мелочный. Ты же мне просто завидуешь, что я в шоколаде живу. И злишься от того, что я тебе денег не занял. Брось ты своих алкоголиков! Займись нормальным делом, где деньги платят, а не гроши!
   Конец этой тирады слушали лишь стены кабинета и закрытая дверь, которой Ромка хлопнул на прощанье.
   – Да и хуй с тобой, – махнул я рукой. – Еще одним неудачником меньше.
   В дверь снова постучали.
   – Войдите! – ответил я все тем же повелительным тоном. Наверное, Ромка извиняться пришел. Но в кабинет вошел начальник охраны. – Чего тебе, Сергеич?
   – Коль, я за Ваську похлопотать пришел.
   – За какого еще Ваську?
   – Ну, за парня, который тебя сегодня встретил.
   – Встретил? Сергеич, да если этот дебил всех так будет встречать, к нам ходить никто не будет!
   – Знаю-знаю, ты уже говорил. Но Коль, пацан первый день работает. Ну, с кем не бывает? Мой косяк, надо было ему твою фотку показать…
   – Надо было! – вставил я.
   – Ну, может не надо с ним так резко? Ну, оштрафуй, ну увольнять не надо, а? У него жена в роддоме. Вот-вот родит. Сам знаешь, как сейчас с работой.
   – Знаю. Поэтому и выгоняю его. Уроком будет на всю жизнь! – я сам не заметил, как снова перешел на крик. – Жена у него! Ну и хер с ней! Такого же закомплексованного идиота родит. Нехуй было из себя хозяина клуба корчить и несуществующую власть демонстрировать. Нет у него никакой власти. Он – охранник! Разнорабочий, считай. Надо делать свое дело и не рыпаться! Потому что я здесь хозяин, у меня власть! И сейчас я своей властью шлю его нахуй! Так и передай!
   Сергеич слушал меня с каменным лицом, а когда я замолчал, прищурился, словно пытался разглядеть что-то у меня внутри.
   – Коля, а помнишь, как мы с тобой того паренька в больницу везли? Как ты его с того света вытянул?
   – Да, а что?
   – Я еще сказал, что ты – единственный нормальный. Так вот сейчас мне кажется, что ошибся я. Ты ведь тогда не танцора этого спасал и даже не репутацию клуба. Ты свою жопу спасал. Потеряй паренек сознание где-то на улице… да даже пускай в клубе, но не от передоза, а сам, просто от болезни какой, ты бы и пальцем не пошевелил. Скурвился ты совсем, как и все здесь. Затянуло тебя. Хочешь – увольняй Васю. Только я, наверное, тоже заявление напишу, – начальник охраны вздохнул и повернулся, чтобы выйти.
   – Сергеич, постой, – схватил я его за руку. – Не горячись. Пацан за дело вылетает. На, возьми… – я попытался вложить в его руку всю наличку, что была в кармане – тысяч пятнадцать. – Премия тебе.
   – Не надо премий. На зарплату, слава Богу, не жалуюсь, а совесть, как и честь, не продается… – он замолчал на пару секунд, потом все же взял деньги. – Впрочем, давай. Отдам Ваське, скажу – выходное пособие. Ему сейчас нужнее.
   Да, уел меня начальник охраны. Уел. Нет, ну не давать же мне заднюю, оставляя этого идиота на работе. А вот Сергеича надо удержать. Все-таки профессионал. Ладно, разберемся.
   Я полез в сейф, бормоча:
   – Блядь, да что ж за день такой? Все меня жизни учат! Все сволочью считают. Заебись, я пидарас, а все вокруг Дартаньяны в белом!
   – Кто-кто ты? – знакомый голос раздался за спиной так неожиданно, что я чуть было не рассыпал порошок.
   – Макс! Ты чего так пугаешь?
   – А что ты дверь не закрываешь? Так что ты там про Дартаньянов говорил?
   – А, забей. Просто не мой день. Все жизни учат, все в успешности упрекают.
   – Ну, тогда сам забей, – улыбнулся Максим. – Одна умная баба сказала однажды: Если мои завистники увидят, как я иду по воде, они скажут: «Это потому что она не умеет плавать».
   – Коко Шанель это сказала, – подсказал я. – Да, пожалуй ты прав.
   – Рассыпай, – махнул рукой мой лучший друг, названный брат и бизнес-партнер. – Сейчас расскажу тебе такое, что твои завистники на желчь изойдутся.
   Привычная уже меланхолия настигает одновременно с выступившими на лбу каплями пота. Но Максим разгоняет тоску свежими новостями.
   – В общем, Ники, тема такая. Оба наших старых знакомых обосновались где-то в Мексике и возвращаться в Россию не собираются. С малолетками их очень вовремя спалили.
   Я едва удерживаюсь, чтобы не рассказать Максиму о том, кто их спалил. Но эту свою победу я все-таки решил держать в тайне. В конце концов, что знают двое, знает и свинья. Но в Городе об этом знал только я. А Ступин… Ну, кому он расскажет? Он же не знает, что больше не является моим другом.
   – Так вот, – продолжает Максим. – Клубы-то их бесхозными остались. С «Плазмой» – там без мазы, столько гемора будет бомбоубежище лицензировать в пожнадзоре. А вот «Ковчег» – кусочек лакомый, там надо лишь кое-какой ремонтик сделать.
   – Так-так… – уже понимая, куда клонит Максим, улыбаюсь я.
   – Ну что, покупаем «Ковчег»?
   – А с «Армагеддоном» что?
   – Как что? Тоже нашим останется. Ты ведь сам прекрасно понимаешь, что «Армагеддон» уже всех желающих не вмещает. А так будет у нас два клуба. Куда бы народ не пошел отдыхать, денежки все равно нам платить будут. Я же тебе говорил, что этот Город будет нашим!
   – Но я не думал, что так скоро! – говорю я и чувствую, как на глаза наворачиваются слезы радости.
   Вот это да! Ведь действительно, сегодня – «Армагеддон», завтра – «Ковчег», послезавтра – откроем еще один клуб с нуля – в Городе или в соседнем регионе. «Мы покупаем доли в клубах, вот как я живу!» – так, кажется, Тимати поет? Скоро у меня будет столько же денег, сколько у мистера Блэк Стара!
   – Да, кстати, завтра в Москву летишь.
   – Чего? – в этот момент моя рука рефлекторно подается к голове – придержать отвисающую челюсть.
   – Того! Я не могу, в другое место лечу. Так что, дела в столице ты порешаешь. В конце-концов, ты мой деловой партнер или сопля на палочке?
   – Партнер, – киваю я.
   – Так давай, помогай мне с ведением дел.
   – А надолго? И что я там делать буду?
   – Да насколько захочешь. Только учти, меня тоже недели три не будет. А клубом, пусть пока только одним, тоже управлять надо. Да и с покупкой «Ковчега» тоже уже суетиться пора. Так что, недельку, думаю, можешь потусить. Сходи в столичные клубы, посмотри как там.
   – Ты меня потусить отправляешь что ли? – засмеялся я.
   – Не только. Надо будет с нашим партнером встретиться. Передашь ему бабки, – на этих словах Максим выкладывает на стол несколько пачек стодолларовых купюр. К крупным суммам я успел привыкнуть, но таких денег еще не видел. Впрочем, после известия о покупке «Ковчега» меня уже ничего не удивляет. Максим, тем временем, продолжает. – Заберешь у него пакет, но самолетом его не вези. Отправь в Город по почте, на свое имя до востребования. Как раз дойдет к твоему возвращению. Вот, собственно, и вся работа.
   – Слушай, а можно я Настю с собой возьму?
   – Настю? – Максим выглядит растерянным. – Лучше не стоит. Не надо женщин на деловые переговоры брать с собой. Лети один.
   – Ну, хорошо.
   – Вылет в десять утра. На регистрацию приезжай… Ну, ты в курсе.
   – Вообще-то нет, – развел я руками.
   – Что серьезно? – удивляется Максим. – Самолетом никогда не летал что ли?
   – Ни разу в жизни, – признаюсь я.
   – Ну, ты даешь! Регистрация за сорок минут до вылета заканчивается. Лучше где-то в полдевятого приезжай в аэропорт. Билет у тебя электронный, с паспортом на стойку подойдешь, тебя зарегистрируют.
   – Обратный билет в Москве уже сам купишь, у меня времени не было. Денег дать?
   – Ну, давай, – соглашаюсь я.
   – Сотки хватит хватит? Хватит, – спрашивает и тут же отвечает за меня Максим.
   «Не хватит», – улыбаюсь я про себя, но наглеть не решаюсь. Своих возьму.
   – Так, ну собственно, все. У меня у самого вылет завтра, так что я погнал. Если что – звони.
   Максим встает, пожимает мне руку и уходит. Я снова остаюсь один. Ну и кто сволочь? Кто живет ненормальной жизнью? Ну, допустим, сволочь я. Допустим, я живу ненормальной жизнью. Но только если моя жизнь ненормальная, то нахер нормальности.
   Снова стук в дверь.
   – Войдите, – говорю я на этот раз, скорее, уже устало.
   – Привет! – в кабинет входит Настя.
   – Привет, милая! – встаю я ей навстречу, мы страстно целуемся.
   – Как дела? – интересуется она, когда мы отлипаем друг от друга.
   – Завтра в Москву лечу. Извини, тебя с собой взять не смогу. Работа… – начинаю оправдываться я, но Насте оправдания не нужны. Она… счастлива?
   – А можно я тогда в Таиланд с подружками слетаю?
   – Что? – я аж потерял дар речи.
   – Просто тут путевку горящую предложили. На неделю всего за восемнадцать тысяч. Я все тебе стеснялась сказать, путевка одна всего…
   – На неделю? Так я как раз неделю в Москве буду, – я чувствую облегчение, по крайней мере, не надо будет объяснять Насте, что баб на деловые встречи не берут.
   – Во сколько у тебя самолет?
   – В десять вылет.
   – Ага, тогда лучше в клубе не задерживайся. Соберись по нормальному.
   – О, спасибо за заботу, – усмехнулся я.
   – А… у тебя есть? – заигрывающим тоном спросила Настя.
   – У меня всегда есть, – сказал я, закрывая дверь на замок.

   «Запасные выходы находятся в хвосте, середине и начале салона» – последнее, что я услышал, прежде чем воткнуть в уши наушники. Настя говорила, что некоторые авиакомпании не разрешают взлетать с музыкой, но в этой, похоже, к закупоренным ушам относились не так строго. А может все дело было в бизнес-классе, билет в который для меня купил Максим.
   «Москва не резиновая, но Россию доя…» – запел Noize MC. Я откинулся на спинку кресла – опустить ее на время взлета не разрешили, даже не смотря на бизнесс-класс – и, глядя в иллюминатор, сладко улыбнулся. На прощанье Настя подарила мне одну из самых горячих ночей за все время наших отношений. Даром, что все это происходило в директорском кабинете «Армагеддона», от таких декораций ощущения лишь обострились.
   «Боинг» задрожал, разгоняясь по взлетной полосе, оторвался от земли. Я посмотрел в иллюминатор. Город с воздуха был похож на причудливую мозаику на полу гигантской ванной комнаты. Решетка улиц, освобожденных от снега весенним потеплением, маленькие прямоугольники автомобилей, еле различимые точки людей.
   Город остался позади, потянулись бескрайние поля, похожие на немыслимых размеров лоскутные одеяла. Банальное сравнение – единственная мысль, которая пришла мне тогда в голову. Скучное зрелище. Я опустил штору на иллюминаторе, спасаясь от яркого солнца и достал из сумки выпуск «Региональных Вестей» трехмесячной давности. Купил еще зимой – было интересно, чем живут бывшие коллеги. Но интерес угас, как только я добрался до дома, все это время газета так и пролежала на тумбочке в прихожей. И вот, появилось на нее время.
   Вот те на! Как же я тогда не посмотрел на первую полосу? В шапке красовался заголовок «Как я охотилась не педофилов», а рядом фотография культурного обозревателя Вероники. Ничего себе культурка!
   «Корреспондент „Региональных Вестей“ Вероника Чернова вместе с обществом „Педофилы не пройдут“ вышла на охоту за развратниками. Два дня потребовалось нашей журналистке на то, чтобы на крючок попались сразу два извращенца. Причем оба – весьма известные в Городе бизнесмены».
   Прочитав лид-абзац, я разразился хохотом. Да неужели? Та самая «девочка», с которой я переписывался от имени стареющих плейбоев, оказалась нашей Вероничкой! А ведь точно! Я же как раз вел переписку с некой Вероникой.
   Я с интересом погрузился в чтение. Что не говори, а писать Вероника умеет. Не зря владивостокский журфак заканчивала. Хотя только ли в образовании дело? Тут скорее талант, направленный в правильное русло.
   Ну, точно, Вероника!
   «Увидев фотографию хозяина ночного клуба «Ковчег», который не далее как неделю назад уверял меня, что его заведение абсолютно пожаробезопасно (хотя спустя два дня его закрыли – «Вести» писали об этом в предыдущем номере), я не поверила своим глазам! Ну, одно дело деньги зарабатывать, наплевав на безопасность посетителей, а совсем другое – заниматься развратом несовершеннолетних, – подумала я и задала контрольный вопрос: «А на чем ты ездишь?». Джип «городского Ноя», на котором он предлагал подвезти меня до редакции, я прекрасно запомнила.
   «На двухсотом Ленд Крузере, алчная дура!» – ответил он мне и прекратил переписку. Пришлось «подкатывать» к нему самой. Кстати, этот самый джип в итоге и помог выманить педофила наружу. Но, обо всем по порядку».
   Я читал статью, уже не хохоча, но широкая улыбка не сползала с моего лица. Нет, ну это ж надо было так совпасть: подставную девочку разводил подставной педофил! Причем в реальности два подставных человека были прекрасно знакомы. И я целых три месяца ничего об этом не знал! Так, что тут дальше? О, Боже!
   Я закрыл газету почти так же резко, как ухмылка сползла с моего лица, и густо покраснел. Вот это да… Димедрольный самогон начисто стер из моей памяти то, что я писал Веронике на сайте знакомств. Перечитывать на утро нашу переписку я не стал, старательно затерев куки.
   Вероника же не стала скрывать от общественности то, какие предложения я ей делал. Причем, извинившись, моя бывшая коллега сообщила читателям, что приводит в материале лишь те реплики, на которые у нее хватает воспитания. М-да, если мне от этого стало стыдно, то что же осталось за пределами газетной полосы?
   Дочитывать статью я не стал – чем кончилась охота, всем было известно.
   – Завтракать будете? – услышал я над ухом голос бортпроводницы.
   Есть совершенно не хотелось, а вот выпить чего-нибудь – хотелось еще как, дабы заглушить стыд.
   – Нет спасибо. Мне бы виски…
   – Со льдом? – уточнила бортпроводница.
   А бизнес-класс хорош!
   – Да, будьте любезны.
   Триста граммов «Джека Дениэлса» и бессонница, которая мучила меня в последнее время, сделали свое дело – я заснул. Снов мне не снилось, так что белая пелена в закрытых глазах чем-то напомнила фантастический портал. Вот я в самолете, только-только вылетевшем в Москву, а вот я уже смотрю, как лайнер несется по полосе Домодедово.

     В этой паутине уже двенадцать миллионов мух
     И на место каждой, испустившей дух,
     Прилетает не меньше двух.
     Потеснись, мой друг

     Мне тоже нравится, как свои сети сплел этот паук.

   Как метко подметил Нойз. Судя по количеству самолетов на перроне аэропорта, так оно и было. Вместе с двумя другими пассажирами бизнес-класса мы сели в небольшой микроавтобус, который отвез нас к зданию аэропорта.
   Получив багаж, я отправился покупать обратный билет. И вот тут меня поджидал облом. Улететь в Город можно было либо завтра, либо через три недели. Других вариантов не было. Даже в бизнес-классе. Что ж, видимо не судьба, сходить мне в столичный клуб.
   Купив билет на завтра, я направился к кассе аэроэкспресса, попутно набирая номер нашего бизнес-партнера, с которым мне предстояло познакомиться.
   – Да, Максим! – услышал я в трубке.
   – Это не Максим, это Ники, – поправил я. Максим так часто звонил ему с моей трубки, что, видимо, наш партнер искренне считал мой номер, номером Максима.
   – А, Ники, прилетел?
   – Ага.
   – Ты где сейчас?
   – В Домодедово, на аэроэкспресс сесть собираюсь.
   – Отлично! Подберу тебя у Павелецкого вокзала. Давай, до связи! – сказал Евгений и отключился.
   Мне повезло. Когда я с билетом подошел на перрон аэроэкспресса, поезд как раз готовился к отправке. Устроившись в жестком кресле, я достал телефон. В Москве я проведу чуть больше суток, но время на вторую встречу найду. Главное, чтобы она нашла. Мало ли, когда в следующий раз в столицу выберусь – в тот момент, я будто почувствовал, что развязка моей собственной сказки неумолимо приближается. Но я и предположить не мог, насколько близок конец, который несся мне навстречу со скоростью аэроэкспресса.
   – Тебе перезвонить? – услышал я вместо приветствия.
   – Да не надо, чай не бедные, – ответил я.
   – Соскучился?
   – Ага. Я в Москве.
   Молчание, словно собеседнице потребовалось время, чтобы осознать услышанное.
   – В Москве? Ты где остановился? Я приеду, – суетливо затараторила она.
   – Да пока еще не знаю. Я в аэроэкспрессе из Домодедово еду.
   – Тебя встретить?
   – Да нет, встретят меня. Мне надо дела рабочие порешать. Это часа два-три, думаю. Потом свободен. Кстати, гостиницу не посоветуешь?
   – А ты надолго?
   – Нет, завтра улетаю.
   – В «Бегах» тебе номер закажу. Как раз от меня недалеко, пешочком прийти смогу.
   – А где это? – честно говоря, я немного побаивался Москвы, а потому предпочел бы жить где-нибудь рядом с Павелецким вокзалом. Однако желание встретиться с Дашей оказалось сильнее страха перед большим, огромным городом. – А хотя, думаю, меня подвезут.
   – Вот и славненько. Как будешь в гостинице – звони.
   – Ну, все, давай, до связи! – сказал я и прервал звонок.

   Оказывается, в Москве меня поджидал самый настоящий сюрприз. Евгением, партнером Максима – а значит и моим тоже – оказался ни кто иной, как художник Женя! Автор теории о Кенах и Пупсах.
   Если бы в тот момент, когда я подошел к его черному «Хаммеру», мы не говорили друг с другом по телефону, то ни я, ни он долго не могли бы поверить в такие совпадения.
   – Ники! Так это ты? – кричал Женя, тряся мою руку, другой в это время хлопая по плечу.
   – Сам что ли не видишь? – усмехаясь, отвечал я.
   – Что ж нас Максим не представил, когда я был у вас?
   – А я откуда знаю?
   – Прыгай, – скомандовал он, забираясь за руль.
   Я сел рядом.
   – Тебе куда? – поинтересовался Женя, выруливая с парковки.
   – В «Бега», но сначала, наверное, на почту.
   – О, так это рядом, – улыбнулся он. – Тогда сначала на почту, а потом на ипподром. Деньги кинь на заднее сиденье.
   «Зачем нам на ипподром?» – думал я, выкладывая зеленые пачки на заднее сиденье дорогого внедорожника. – «Интересно, хватит ли этих денег, чтобы купить такой же? Наверное, хватит».
   – В бардачке посылка, – сказал Женя, останавливаясь у отделения связи.
   Хм, вроде Москва, а почта – такая же, как везде.
   Достав увесистый пакет, я бросил Жене что-то вроде «Я быстро». «Ага-ага», – ответил мне партнер по бизнесу, демонстрируя свой скепсис по поводу скорости обслуживания.
   Однако прав оказался я. В отделении посетителей было немного. Подойдя к свободному окошку, я быстро оформил все необходимые бумаги, купил небольшую коробку – посылочка вытянула на два килограмма – и, отправив ее себе самому «До востребования», вернулся в машину.
   – Действительно, быстро! – удивленно воскликнул Женя, занятый пересчетом баксов.
   – Не доверяешь? – с улыбкой спросил я, но Женя юмора не оценил.
   – Парень, ты знаешь, сколько раз меня пытались кинуть? И чем шире улыбки и крепче объятия, тем большей суммы недостает. Так что да, не доверяю, – тон Жени был жестким и даже обидным. Так что весь дружеский налет нашего с ним общения исчез со скоростью таяния выпавшего в октябре снега.
   Кстати о снеге. Меня потихоньку начинало подламывать. Естественно, что порошок в Москву я с собой не повез. Во-первых, я не хотел, получить срок за перевозку запрещенных веществ, а во-вторых, кто ж в лес со своими дровами ходит?
   Я собирался попросить Женю, достать немного мне немного «дров», однако его тирада о недоверии, напрочь отбила охоту реализовывать этот план. До гостиницы довезет и на том спасибо. А завтра к вечеру уже буду в Городе, там уже все будет, как всегда.
   До отеля мы доехали молча. Желания говорить с Женей у меня больше не было. У него – видимо тоже.
   – Бывай, – равнодушно махнул он мне рукой. Я молча кивнул в ответ, забрал сумку и направился в гостиницу.
   Для меня был заказан двухместный номер на шестом этаже. С видом человека, ежедневно останавливающегося в гостиницах, я оформился, забрал ключ-карточку и поднялся в свой номер. Бросив сумку на одну из кроватей, вышел на балкон, закурил и обомлел.
   Вот почему «Бега» и вот, причем здесь ипподром. Когда я заходил в отель, даже не обратил на это внимания. Здание стояло аккурат возле ипподрома. Несколько всадников скакали на лошадях, но это был не забег, видимо простая тренировка.
   Вид на ипподром, да и на остальную Москву даже с балкона шестого этажа открывался превосходный. Особенно меня впечатлила одна из сталинских высоток. Честно говоря, о том, что их несколько я тогда даже не предполагал, а потому счел, что передо мной – здание МГУ, которое в начале девяностых мелькало в роликах «Русского проекта».
   Поскольку свои дела я решил гораздо быстрее, чем предполагал, то до прихода гостьи я успел помыться, пообедать и даже немного поспать. Проснулся я от двух звуков сразу – непрерывного стука в дверь и надрывающегося телефона. Я решил сначала ответить на звонок – для этого не требовалось вставать с кровати.
   – Алло? – стук в дверь стих.
   – Может ты, наконец, впустишь меня? – услышал я знакомый голос в трубке.
   – Так это ты стучишь?
   – Нет, блин, горничная! – усмехнулась подруга.
   – Иду-иду! – крикнул я, прерывая связь, и кинулся к двери.
   Даша стояла на пороге с увесистым пакетом руке.
   – Заходи-заходи, – сказал я, забирая пакет. Заглянул внутрь – литровая бутылка виски, две двухлитровых бутылки с колой и пакет со льдом. – Не замучалась тащить?
   – Ну, чего не сделаешь ради друга?
   Я положил пакет на одну из кроватей, повернулся к гостье. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, а затем с диким криком сцепились объятиях.
   – Вот уж не думала, что наша следующая встреча произойдет в Москве! – смеясь, сказала подруга.
   – Почему это?
   – Не знаю, но мне казалось, что мы увидимся только когда я в гости приеду.
   – В гости? Так ты все, в Москве окончательно? – удивился я.
   – Ну да, я же тебе говорила, что замуж выхожу.
   – Ах, да! – сказал я, хоть и в упор не помнил, что она мне об этом говорила. Что-то забывчивый я стал в последнее время. Память стала подводить. – А муж-то ревновать не будет? Наша встреча со стороны выглядит крайне подозрительно.
   – Да-да-да, я с вискарем прихожу в гостиничный номер, где меня ждет мужчина. Это был бы крайне двусмысленный поступок, не будь этим мужчиной ты. Так что не волнуйся. Саша в командировке и он в курсе, что я собираюсь пить с тобой виски.
   – Даже так?
   – Да, даже так, – улыбнулась она. – Ну что, наливай, выпьем за встречу.
   Я быстро смешал пару коктейлей, сунул оставшийся лед и колу в холодильник. Мы чокнулись, сделали по несколько глотков.
   – Ну как тебе столица? – спросила Даша.
   – Да что я успел увидеть? Аэропорт, вокзал, почту, да гостиницу. Но, ты знаешь, даже, исходя из этого, чувствуется, сколько здесь народа живет.
   – Это да. Каждый день новые лица.
   – Но вид из окна впечатляет. Не ожидал, что буду ночевать в номере с видом на МГУ.
   – На МГУ? – удивилась подруга. – Где?
   – Как где? – в свою очередь удивился я. – Вот же он!
   – Где? Ах, это? – рассмеялась Даша. – Коля, это не МГУ. Это МИД.
   – Что?
   – Министерство иностранных дел. МГУ на Воробьевых горах находится.
   – Да? А так похожи…
   – МГУ, как и МИД – это Сталинские высотки. Всего их семь, – просветила меня подруга. – Ты что, Центр не слушал? А у меня семь высоток столицы от лопатки до лопатки и нелепая схема Замоскворечья на печени, – процитировала Даша Гуфа.
   – Что-то такое припоминаю, но ты ж знаешь, по Центру у нас Лешик тащился, я особо их не слушал.
   – Кстати, он жениться собирается.
   – Чего? – удивился я, сам не зная чему больше: тому, что Леша решил остепениться или тому, что Даша лучше меня знает, чем живет мой бывший друг.
   – Да, буквально вчера с ним переписывались. Говорит, встретил девушку своей мечты. А вы до сих пор не общаетесь, – последняя фраза прозвучала не как вопрос. Даша показала, что в курсе взаимоотношений четверки из 204-й комнаты. – И с Саньком ты общение прекратил. Его, кстати, родители домой забрали. После истории с «белочкой» его отец решил, что лучше сыну постоянно находиться под присмотром. А еще вчера ты с Ромкой поругался.
   – Ты с ними всеми общаешься? – еще сдерживаясь, но уже закипая не на шутку, я разливал по стаканам очередную порцию коктейля.
   – Коля, тебя самого-то не настораживает, с какой методичностью ты избавляешься от старых друзей?
   – Почему избавляюсь? Они сами уходят из моей жизни.
   – Но ты ничего не делаешь, чтобы их удержать. Коль, я вижу, ты злишься, но выслушай меня.
   – Ну, ладно, говори, – в этот момент я напоминал сам себе кипящий чайник, у которого вот-вот сорвет крышку. Но Даша всегда была для меня особенным другом, так что я, хоть и не без труда, сдерживал гнев.
   – Коля, за последних полгода ты здорово поднялся. И это хорошо, ты молодец, правда. Плохо то, что поднявшись, ты потерял опору в лице старых, проверенных друзей.
   – Ничего себе, проверенных! – вскричал я.
   – Коля, Леша не говорил твоей Насте, что ты ей изменяешь. И Леша не хотел с ней спать, он действительно пытался ее утешить. Морально! – Даша напротив, говорила все тише и тише, и это заставило меня немного успокоиться. – Коля, тебе не кажется, что ты лишь искал повод перестать с ними общаться? Смотри, тебе это может выйти боком.
   – Даш, не гони пургу. У меня появился новый друг. Надежный. Мы с Максимом как братья. А эти неудачники…
   – Сам-то давно таким был?
   – Полгода назад, ты ж сама сказала. Даша, у меня новая жизнь, другие интересы. Я не виноват в том, что пацаны не делают ничего, чтобы встать со мной на один уровень.
   – Коля, каким бы гениальным ты не был, вся эта история с «Армагеддоном» – везение, не более.
   – Ничего себе везение! Ты знаешь, сколько трудов стоило мне достичь того, что я сейчас имею?
   – Хорошо, давай посмотрим на это с другой стороны. Ты уверен, что парни никогда не поднимутся выше тебя? Или хотя бы так же? Что тебе придется с ними работать? А они припомнят тебе старые обиды и пошлют подальше?
   – Что ж это тогда за друзья такие?
   – Но ты их уже послал первый. Так что это будет справедливо.
   – Ну, значит, буду работать с другими. Да и потом, если они такие клеевые, чего ж они сами не идут мириться?
   – А ты готов с ними помириться?
   – Нет, – честно признался я.
   – Коля, знаешь, как меня еще дедушка учил?
   – Ну, давай, рассказывай.
   – У каждого человека есть свое личное пространство. И чем оно больше, тем успешней человек. А зависит это пространство от того, сколько людей держит человек в своем поле зрения. Например, бывшие коллеги, с которым тебя уже вроде ничего не связывает, но периодически ты интересуешься их делами. Или знакомый, с которым ты познакомился на отдыхе…
   – Да понял я, понял.
   – Так вот, у кого-то это пространство величиной с планету – у президентов, политиков, просто успешных людей. У кого-то – это город или улица в городе. У настоящего неудачника – это маленькая квартира. Ему никто не нужен, поэтому единственное его достижение – прогрессирующий алкоголизм в обществе случайных собутыльников.
   – Ты это про меня?
   – Нет, Коля, твое личное пространство – это ночной клуб. Люди приходят в твою жизнь, вы развлекаетесь вместе какое-то время, а затем ты перестаешь их пускать на вечеринки, освобождая место для новых друзей.
   – Ничего плохого в этом не вижу, – отмахнулся я. – В мой ночной клуб всегда очередь!
   Даша вдруг изменилась в лице. Столько ярости в ее глазах я не видел никогда. Я понял, что это, скорее всего, наша последняя встреча. Но не я выброшу ее из своего ночного клуба. Она запретит мне въезд в свою страну.
   – Посмотри на себя, Еремин, – процедила она сквозь зубы. – У тебя же кроме денег и нет ничего. Очередь, говоришь, в клуб? А знаешь, как работает большинство столичных клубов? Их открывают, за несколько месяцев отбивают затраты, снимают сливки в виде намеченной прибыли и спокойно закрывают. Потому что нормальная публика успевает пресытиться и туда начинает ходить всякое говно.
   – Уходи, – попросил я. – Пожалуйста, уходи.
   – Разрываешь отношения первым? – усмехнулась бывшая подруга. Встала, сняла с вешалки плащ и вышла из номера.
   Я взял со стола бутылку виски, свинтил пробку и принялся пить прямо из горлышка, переваривая сказанное Дашей. Как замутила-то! Мир, город, улица…
   В дверь постучали.
   «Должно быть, вернулась», – подумал я. Но на пороге стоял парень, несколько часов назад приносивший мне в номер еду.
   – Вам просили передать, – сказал он, протягивая мне белый конверт.
   – Кто? – удивился я.
   – Какой-то мужчина, – развел руками официант.
   Дав парню пятьсот рублей на чай, я взял передачку и закрыл дверь. Заглянул внутрь конверта и обомлел – там лежал пакетик с белым порошком и записка.
   «Партнер, не злись на меня. Я сегодня сам не свой, видимо, бури магнитные. Женя», – прочитал я.
   – Вот это да! Пока есть такие друзья, мой клуб будет жить и процветать! – воскликнул я, разъединяя вакуумную застежку.

Глава пятнадцатая, она же эпилог. Очевидное-невероятное

   Москва, я не люблю тебя.
   Я остановился у стеллажа с книгами Сергея Минаева. Не то, чтобы я был поклонником его творчества. Хотя, я не без интереса прочитал и «Духless», и «The телки», и уж конечно, «Media Sapiens», но эта книга зацепила меня отнюдь не своим автором. Названием. Уж больно точно красные буквы на обложке выражали мое отношение к столице.
   Москва, я не люблю тебя.
   Наше знакомство вышло случайным и скомканным. У меня не было времени, узнать тебя как следует, но даже этих двадцати с небольшим часов оказалось достаточно для того, чтобы мне расхотелось продолжать свидание. Это не значит, что мы его не повторим. Мне наверняка придется возвращаться к тебе не раз. Но это будут деловые визиты, а не встречи по зову сердца. Слишком плохим оказалось первое впечатление. Слишком плохим и сильным. Достаточным для того, чтобы понять:
   Москва, я не люблю тебя.
   Ты забрала у меня друга. Пожалуй, единственного из тех старых друзей, кого я хотел взять с собой в новую жизнь. Единственного, кто не пытался меня предать и не предал. Единственную, кто принимал меня таким, какой я есть. Единственную, кто не занимался нравоучениями, а вместе со мной пытался искать оправдания моим проступкам. По крайней мере, так было до недавнего времени. А теперь все изменилось, все стало иначе. Поэтому…
   Москва, я не люблю тебя.
   До посадки на рейс, по моим прикидкам, оставалось минут сорок, так что я расплатился за книгу и отправился в один из аэропортовых баров. Все-таки пора становиться мужчиной – пить виски со льдом, а не бодяжить благородный напиток колой. Голова болела так, словно вчера я глушил дешевое пиво, а не наслаждался «Джеком Дениелсом».
   А может, всему виной бессонная ночь, проведенная в тяжелых размышлениях о собственной жизни. Я уснул только под утро и, если бы не поставленный на полдень будильник, вполне мог проспать самолет. Но Айфон разбудил меня вовремя, так что в Домодедово я приехал имея возможность похмелиться перед полетом, а не во время. Хотя, не думаю, что буду отказываться от виски в бизнес-классе.
   Зря я вчера уничтожил весь женин подарок за раз, надо было оставить щепотку на сегодня. А, ладно, считанные часы остались до того, как я буду дома. А там уже меня ждет-дожидается сейф директорского кабинета «Армагеддона».
   Бармен поставил на стойку передо мной стакан с виски, я расплатился и, сделав большой глоток, прижал холодное стекло ко лбу. Ну почему все так? Почему, как только твоя жизнь начинает выходить на околоземную орбиту, все остальные начинают пытаться спустить тебя в канализацию? А, хрен с ними. В конце концов, это они в дерьме, а не я.
   Я сделал еще один глоток и, чуть было, не выплюнул виски в бармена. Что за фигня? Нет, даже херня! Поставив стакан на стойку, я принялся тереть глаза. Вот это глюки! Мгновение назад мне показалось, что я вижу Настю. Мою Настю здесь, в Домодедово! Нет, все-таки показалось.
   Вот же блин, я же не увижу ее еще неделю! Целую неделю, что она будет в Таиланде. Надо было ее не отпускать. Или… Знал бы, что дел в столице на пятнадцать минут, взял бы путевку, пусть и не горящую, а за полную стоимость, и отправился бы вместе с ней.
   Как же я ее люблю! Вот кто та, единственная, кто отправился со мной в мою новую жизнь. Интересно, когда лучше ей предложение сделать? О, придумал! Как «Ковчег» купим. Точно! Первой вечеринкой от лучшего арт-директора Города в обновленном «Ковчеге» будет его собственная свадьба!
   Я достал телефон, набрал Настю, намереваясь рассказать своей возлюбленной, что уже соскучился так сильно, что она мне начинает мерещиться. Но, любимый абонент оказался недоступен. В самолете, наверное.
   Тогда я набрал Максима. Но тот тоже оказался вне зоны действия сети. Вместе что ли они в Таиланд полетели? Да нет, он говорил, что в Городе его не будет три недели, а Настя на неделю на моря полетела. Да и вообще, куда это меня понесло? Параноик, блин.
   О, точно, Макса позову в свидетели. А еще надо будет непременно позвать Вероничку. Пускай потом напишет в «Региональных Вестях» о главном светском событии года. Даже если бесплатно не захотят об этом писать, плевать, заплачу. В конце-концов, неплохо будет перевести часть своих денег в славу.
   Мечты о счастливой семейной жизни начали, мал по малу, сглаживать тяжелое впечатление от Москвы. Я уже не мог сказать, что не люблю столицу. Скорее, я был к ней равнодушен. А может, все дело было не в мечтах, а в виски. К тому времени, как объявили посадку, мне уже так захорошело, что «Я был готов любить весь мир».
   Слегка покачиваясь, я дошел до выхода на посадку – на этот раз самолет подали к одному из специальных туннелей – отдал симпатичной девушке на стойке посадочный талон, получил назад корешок и отправился на борт.
   Свое место в салоне бизнес-класса я нашел без труда – возвращаться назад мне предстояло в том кресле, в котором я летел в Москву. И смена бортпроводников, кажется, была та же самая. Меня даже узнала девушка, носившая мне виски во время предыдущего полета.
   – Вы уже назад? – улыбаясь, поинтересовалась она у меня.
   – Да, – расплылся я в ответной улыбке. – Домой лечу. Виски принесете?
   – Сразу после взлета. Хорошо?
   – Без проблем! – ответил я, устраиваясь в кресле.
   Эх, красивая девушка. Не будь у меня Насти – женился бы. А может… Неясная пьяная мысль ярко вспыхнула в моем мозгу, перерастая во вполне конкретное желание. Все-таки Насти не будет еще целую неделю. Может зажечь пока со стюардессой?
   Господи, да что ж я за человек такой? Пять минут назад думал о том, как сильно люблю Настю и хочу на ней жениться, а теперь размышляю о том, как соблазнить хорошенькую работницу авиакомпании. С одной стороны – типичная мужская реакция на сексапильную красотку, с другой – я же почти женатый человек. А, ладно. Как долетим, оставлю ей свою визитку. Захочет – позвонит, а там уже разберемся.
   Посадка закончилась, экипаж закрыл входной шлюз, и бортпроводники принялись проводить инструктаж пассажиров. Я обвел взглядом салон бизнес-класса – со мной вместе летел всего один человек, мужчина лет сорока, остальные места были свободны. Чем же будет приманивать Город москвичей, что в последующие три недели даже здесь свободных мест не будет, причем не только у этой авиакомпании?
   – На время полета просим отключить сотовые телефоны, – раздался приятный голос из динамиков.
   Я полез в карман, чтобы перевести Айфон в режим полета, и в этот момент мне пришло смс.
   «Будь осторожен. Ты мне нравишься. Удачи тебе. Женя»
   – Что за дела? – пробормотал я.
   Сообщение от нашего делового партнера меня озадачило. Почему мне надо быть осторожным? Потому что я нравлюсь Жене? Он что со мной заигрывает? Гомосятина какая-то. Да и не было у него голубых замашек, вроде. Девушками интересовался. Причем серьезно так, даже собственную теорию вывел. Тогда что значит эта смска? Он явно меня о чем-то предупреждает.
   Не обращая внимания на строгий взгляд бортпроводницы, я набрал женин номер. Абонент временно недоступен. Фигня какая-то.
   Самолет тем временем уже мчался по взлетной полосе, готовясь оторваться от земли. Я еще раз окинул взглядом салон бизнес-класса. Может его предупреждение касается полета? Помнится, я где-то читал, что по статистике на рейсы, которые заканчиваются катастрофой, чаще опаздывают и сдают билеты.
   Лайнер встал на дыбы, задрожал, прощаясь с взлетно-посадочной полосой. Мне стало страшно. Вдруг мы сейчас рухнем вниз? И все, закончилась жизнь Коли Еремина. А что если наш борт заминировали? Допустим, стареющие плейбои решили мне отомстить? Или просто террористы какие?
   Невыносимо захотелось с кем-нибудь поговорить. Я повернулся в сторону второго пассажира бизнес-класса. Мужчина был заметно напряжен. Даже штору на иллюминаторе опустил.
   – Не любите летать? – начал я разговор.
   Мужчина посмотрел на меня так, словно решал: сказать правду или соврать.
   – Не то, чтобы не люблю. Не могу смириться, – наконец ответил он.
   – С чем? – удивленно спросил я.
   – С тем, что от меня ничего уже не зависит, – пожал плечами попутчик и, видимо, так же как я, одолеваемый жаждой общения, продолжил. – Можно привыкнуть к большой скорости автомобиля. Если ты сам за рулем, да даже если просто пассажир, всегда можно попросить, потребовать от водителя не разгоняться. А здесь другое, к этому нельзя привыкнуть и смириться тоже.
   – И часто летаете?
   – Да уж достаточно. Работа такая.
   – Какая? – не смог я сдержать любопытство.
   – Интересная, – ответил мужчина, давая понять, что пока не готов рассказывать о себе подробности.
   – А у меня всего второй полет, – пытаясь вернуть разговор в русло «постепенного» знакомства сообщил я. – Вчера в Москву прилетел, кое-какие вопросы по бизнесу решить. Сегодня вот назад. А вы москвич?
   – Да, правда, не коренной, – улыбнулся мужчина.
   – Надолго к нам?
   – Да как получится. Дела кое-какие надо решить.
   Самолет тем временем достиг своих десяти тысяч трехсот метров, и пассажирам разрешили расстегнуть ремни. И как только это произошло, в салон бизнес-класса тут же вошла та самая бортпроводница, со стаканом виски в руке.
   – Вы что-нибудь желаете? – спросила она у мужчины, после того, как вручила мне выпивку.
   – Нет, спасибо, – вежливо отказался тот.
   – А раньше у нас бывали? – отхлебнув из стакана, продолжил я расспрос.
   – Да. В последние месяца четыре я у вас частенько гощу. Так сказать, координирую действия коллег.
   – Вот оно как. А в какой индустрии трудитесь?
   Мужчина задумался.
   – Наверное, можно сказать, что в индустрии развлечений. А вы?
   Попутчик наконец-то сподобился на ответный вопрос. Диалог пошел. Что ж, не лишним будет завести полезное знакомство. Мужик по виду бизнесмен, да еще из индустрии развлечений.
   – Я тоже на ниве зрелищ тружусь, – улыбнулся я, слегка приподнимая стакан. Мужчина кивнул, принимая немой тост.
   – Тогда вы, наверное, бывали в «Армагеддоне»? – спросил он. Вот это да! А нас уже и в Москве знают.
   «Бывали? Да не то слово!», – подумал я, но всех карт решил пока не открывать.
   – Да, частенько там развлекаюсь, – сказал я. – А вы?
   – Еще не был, но планирую заглянуть. Из профессионального интереса. Хочу с их арт-директором познакомиться.
   Не может быть! Не бывает таких совпадений!
   – А чем он вас так заинтересовал? – осторожно спросил я.
   – Как чем? – удивился мужчина. – Вы разве не в курсе? Еще каких-то полгода назад «Армагеддон» был обыкновенной студенческой дискотекой. Ведь так?
   – Ну, наверное, – пожал я плечами.
   – О, а говорите, часто там бываете…
   – Ну, я как-то об этом не задумывался, – без зазрений совести соврал я. Конечно, до моего приходы «Армагеддон» и был обыкновенной дискотекой с баром.
   – А потом к ним пришел работать никому не известный паренек. Ники, кажется, его зовут.
   – Да, журналист бывший, – подсказал я.
   – О, знаете его?
   – Кто ж его не знает? – усмехнулся я.
   – О, так может, познакомите нас?
   – Ну, почему бы и нет? Так что вы говорите было дальше? – все-таки приятно слушать от посторонних такие вещи о себе любимом.
   – Как что? Шесть месяцев прошло. Всего шесть! Сейчас «Армагеддон» – ведущий клуб Города. Как?
   – Ну, это элементарно. Просто мы, как следует, поработали над интерьером, добавили несколько фишек, да провели десять-пятнадцать классных вечеринок. И народ к нам потянулся.
   – О! Так вы тоже оттуда? С Ники работаете? – удивился мужчина.
   – Да нет.
   – Что значит «да нет»? Да или нет?
   – Видите ли, я не работаю с Ники… – я взял театральную паузу. – Ники – это я.
   – Не может быть! Не бывает таких совпадений! – удивлению попутчика не было предела. – Вы действительно Ники?
   – Ну да, – произнес я таким тоном, словно сам уже начал сомневаться в том, что я – это я.
   Мужчина встал со своего кресла, подошел к моему, сел рядом.
   – Вы меня разыгрываете! – произнес он.
   – Да нет же! Вот вам моя визитка, – протянул я ему картонный прямоугольник.
   – Николай Еремин, ночной клуб «Армагеддон», арт-директор, – прочитал мужчина.
   – Только сейчас я еще и соучредитель, – добавил я. – Просто новые визитки все никак сделать не могу.
   – Простите, но… Можно все-таки и в паспорт ваш заглянуть?
   – Да, пожалуйста, – усмехнулся я, протягивая теперь уже соседу удостоверение личности.
   Бортпроводница принесла мне еще один стакан виски. Мужчина, который теперь уже начинал казаться мне странным, попросил стакан минералки.
   – Нет, ну серьезно, – не унимался попутчик. – Ты тот самый Ники? Не разводишь меня?
   – Да нет, не развожу. Вот же, и визитка, и паспорт, – меня вдруг это взбесило. – Короче, если вы считаете, что я вас развожу, считайте. Мне все равно.
   – Ладно, Ники, верю-верю, что это ты. На самом деле, это… я тебя развожу.
   – Чего? – не понял я.
   – Позволь, я тоже представлюсь, – мужчина полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда удостоверение. – Подпалый Виктор Геннадьевич, полковник полиции. Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков. Ты только не дергайся.
   – Да я и не дергаюсь, – ответил я, чувствуя, как отнимаются ноги.
   – Хочешь, Ники, я расскажу тебе настоящую историю ночного клуба «Армагеддон»?
   – Интересно будет послушать, – сказал я, с трудом изображая уверенность.
   – Что ж, слушай. В сентябре прошлого года в «Армагеддоне» ты познакомился с Евгением Журавлевым. Он рассказал тебе, что имеет выходы на оптовых поставщиков порошка, и в твоей юной голове созрел хитроумный план.
   Он отправлял тебе по почте посылку с порошком. Ты ее получал, разбавлял сахарной пудрой и отправлял в свободную продажу. Часть расходилась через клуб, часть через дилерскую сеть. Тут тебе очень помог твой клубный начальник. Он ведь и сам долгое время в город кое-какие растения завозил в промышленных масштабах, так что сеть распространителей у него была.
   – Подождите, подождите! – прервал я рассказ полковника. – Какой канал? Какие посылки? Я этого Женю видел всего пару раз.
   – Ну, может быть, видел ты его всего пару раз, зато по телефону вы с ним созванивались регулярно.
   – Чего? – удивился я.
   – Того! – ответил наркополицейский. – У нас распечатка твоих звонков есть. От трех до восьми звонков в месяц, стабильно. И давай, рассказывай мне, будто ты не знал, что в тех посылках, которые ты регулярно получал на почте, и которую, кстати, ты вчера сам себе отправил.
   – Так он был в посылках? – искренне удивился я. – Но я действительно не знал!
   – Ну-ну, – покачал головой наркополицейский.
   Я отхлебнул виски, ополоснул в нем ватный язык, проглотил.
   – Твою мать! – процедил я.
   Нехороший пазл сложился в моей голове. Ох, какой нехороший. Ну как я мог быть таким наивным? Почему никогда не интересовался, что лежит в тех посылках, которые приходили в Город на мое имя? И которые я сам лично получал, а теперь еще и отправлял.
   А звонки Жене этому? Да не глючил у Макса телефон, когда он ему звонить собирался. Он нарочно у меня трубу брал позвонить, чтобы в итоге все стрелки на меня перевести. И, выходит, перевел?
   У меня потемнело в глазах. А кишка расслабилась так, что еще чуть-чуть и я бы на себе почувствовал, что значит обделаться со страха. Вот же сволочь! Брат, блин, названный, партнер. Да он же мной свою жопу прикрыл!
   – Честно говоря, схему ты придумал достойную, – продолжал тем временем полковник. – Мы долго не могли понять, откуда в Городе вдруг столько его появилось. Раньше грамм изъять было целым событием, а тут как с неба повалил.
   И, надо признаться, схема твоя долго без сбоев работала. Пока ты совсем не зажрался и сам торговать не начал. И тут тебе не повезло. У парня, другу которого ты несколько доз толкнул, передоз случился. Ты, конечно, попытался следы замести, врачу на лапу дал. Да только врач хоть деньги у тебя и взял, но потом к нам пришел. Сообразил мужик, что раз у народа передозы пошли, то значит дофига его стало в Городе.
   А народ к вам в «Армагеддон» так и попер. Внешне – все закономерно. Гениальный арт-директор сделал свой клуб лучшим. Столичный уровень отдыха в провинции! А на деле люди-то к вам за другим шли.
   – Да нифига подобного! – не выдержал я. – Я действительно клуб поднял!
   – Порошок его поднял. Вы же там вообще беззастенчиво жрать его стали. На каждом шагу. Даже в туалете полочки поставили. А в вип-зале, так вообще чуть ли не горками на столах высыпали. У нас, между прочим, свидетельские показания есть. Долго их собрать не могли, вы ж там все повязаны. Кто захочет друзей-наркоманов сдавать? Но в декабре заглянул к вам человек со стороны. Увидел, ужаснулся. Даже статью в газету написать хотел, да мы вовремя притормозили, чтобы вас не спугнуть.
   Еще один пазл в мозаику. Я даже догадался что это за свидетель. Александр, сис-админ из «Региональных Вестей». Петя, мудак, выслужиться передо мной решил. Посадил их компанию на вип…
   – А конкурентов ты как убрал, это вообще классика! – порой мне начинало казаться, что полицейский искренне мной восхищается.
   – А что, они тоже порошок решили в город возить? – удивился я.
   – А то ты не в курсе?
   – Нет.
   – Точно не в курсе? – строго посмотрел на меня полковник.
   – Да точно! – вскричал я. – Понимаете… э-э-э…
   – Виктор Геннадьевич, – подсказал мне мой попутчик.
   – Виктор Геннадьевич, я вам жизнью клянусь, не в курсе я был того, что в посылках этих было. Я действительно думал, что клуб раскручиваю. Это учредитель «Армагеддона», Максим, всю эту схему придумал. А меня подставил, сволочь. Нет, я понимаю, со стороны все выглядит так, как вы рассказали, но не я это. Я лишь сам… иногда употреблял. Вот и все.
   – Ой-ей-ей! Меня подставили! Как полгорода на ноздрю посадить, так ты смелый. А когда тебя за жопу взяли, так сразу вопить «Это не я, меня подставили!»
   – Но меня действительно подставили! – сказал я и зарыдал.
   Господи, сколько там у нас нынче дают наркобаронам, в которого меня превратила эта гнида Максим? Десять лет? Пятнадцать? Бедная моя мама… А Настя? Все, приплыли. До свиданья мечты о счастливой жизни.
   Что там Даша говорила про ночной клуб? Полгода работает, потом закрывают? Как же она была права! Закроют мой клуб. Вместе со мной.
   – Да знаю я, что тебя подставили, – неожиданно сказал полковник.
   – Зна… зна… знаете? – всхлипывая спросил я.
   – Знаю-знаю. Мы ведь действительно поначалу решили, что это ты в этой схеме главный, а когда телефон на прослушку поставили, поняли, что используют тебя.
   – Так значит… – огонек надежды вспыхнул яркой звездой.
   – Значит, лет восемь получишь.
   – За что? – звезда надежды погасла так же резко, как зажглась.
   – Как за что? Хочешь сказать, ты в этой схеме не участвовал? Не продавал никому?
   – Но это всего раз было, и я действительно не знал, что в этих посылках, – сказал я жалобно. Каким же жалким я был в тот момент.
   – Слушай сюда, сволочь! – резко изменил тон полковник. – Ты не меньше этого Максима виноват в том, что Город сидит на этой долбанной «муке»! Пятьдесят два, слышишь, пятьдесят два самоубийства за последние четыре месяца. Каждые два-три дня. И все сидели на порошке. Все! Молодежь с собой кончала, когда у них денег на отраву уже не оставалось. А сколько таких еще будет? И ты считаешь, что ты не при делах? Да даже если ты действительно был таким тупым, что не соображал, в чем участвуешь, то уж сейчас напряги мозги, подумай, какое прикрытие ты лично обеспечил этому притону, который вы гордо именуете ночным клубом. Да, кстати, еще не факт, что тебе удастся доказать, что у тебя в этом бизнесе была не главная роль.
   – Это еще почему?
   – Да потому, что улизнул этот твой Максим. Замаскировался и по второму паспорту в Израиль улетел. Запрос, конечно, направили, да вот только гражданство у него двойное. А Израиль – своих не выдает. Так что, ты единственный, кому перед законом отвечать придется. Вот он, кстати, перед посадкой на рейс, полюбуйся.
   Наркополицейский достал недорогой планшет и показал мне фотографию, от которой мне снова захотелось разрыдаться. Не от того, что Максим обесцветил свою пышную шевелюру, и даже не от того, что проколол оба уха, вставив в каждое по золотой серьге. И даже не от того, что приклеил внушительного вида бороду.
   Новая порция слез выступила на моих глазах от того, что под руку с ним на фотографии была Настя. Моя Настя. Вот тебе и Таиланд с подружками. Вот тебе и горячий секс на прощанье. А ведь прав был Санек. Прав, когда говорил мне, что у нее кто-то есть. Да и что значит «кто-то»? Эта сука, оказывается, с Максимом мутила! И сбежала вместе с ним, оставив меня одного разгребать это дерьмо!
   А мне теперь на восемь лет в колонию? Ну уж нет! Я так это не оставлю!
   Хотя… Что я сделаю? Самолет захвачу? Да полковник меня одним ударом уработает. Или убьет. Интересно, ему разрешили взять с собой оружие?
   – Виктор Геннадьевич, что мне теперь делать?
   – Ну, для начала сотрудничать со следствием.
   – Меня арестуют?
   – Не знаю. Как прилетим, я на тебя надену наручники, и поедем в суд. А там уже, как суд решит. Решит арестовать – поедешь в СИЗО. Решит оставить под подпиской – поживешь еще дома.
   Я прислонился к иллюминатору и просидел в таком положении весь оставшийся полет. Полковник сидел рядом и молчал. Я тоже ничего не говорил.
   Заходя на посадку, самолет сделал круг над Городом, который снова был засыпан снегом. Обыкновенным весенним снегом, который растает через несколько часов. Однако другой снег не растает никогда. И в этом была и моя вина тоже. Мы принесли в этот Город бесконечную зиму.
   Даже если нас с Максимом посадят, на наше место придут другие. Город показал спрос, а значит – будет и предложение. Торговцы смертью будут искать новые способы доставки и распространения и, наверняка, найдут.

   И нашли. За те полгода, что шло следствие, я не раз прибегал к их услугам. Жизнь без порошка оказалась невыносимой. Стоило мне на день остаться без него, как я сваливался в тяжелейшую депрессию. Был готов кидаться на окружающих, словно они были виноваты в том, что со мной случилось. Но это были лишь цветочки.
   Кошмары про рыжих муравьев безоговорочно возглавили хит-парад моих сновидений, так что засыпал я лишь тогда, когда организм был уже не в силах бодрствовать. Но и наяву моя жизнь превратилась в сущий ад. Паранойя расцвела вовсю, мне постоянно казалось, что за мной кто-то следит. Через камеру в телефоне, через экран телевизора, через розетки, в конце-концов!
   Вдобавок к этому еще и внушительный такой набор фобий. От зажигалки, вот, подкуривать боюсь. Как только пламя разгорается, так сразу вспоминаю, как со мной поступила моя «зажигалка». Я чувствовал, что мое увлечение меня убивает, но сопротивляться не было сил.
   По решению суда я находился под домашним арестом, но за небольшую доплату порошок мне доставляли прямо на дом. Я почувствовал, что значит платить за него. Из тех пятисот тысяч, что я успел скопить, сейчас у меня не осталось ни гроша. Двести тысяч я отдал адвокату, остальные потратил на свою губительную привычку.
   На суде нам все же удалось доказать, что Максим использовал меня втемную. Судья поверила наивному деревенскому мальчику Коле Еремину, который приехал покорять Город. И почти покорил, на свою голову. Мне дали пять лет условно.
   Максима заочно приговорили к двадцати годам. В Россию его доставить так и не смогли – двойное гражданство выполнило свою роль, Израиль отказался выдавать своего гражданина. Так что, он спокойно жил на земле обетованной. Вместе с Настей. Адвокат сказал, что это даже хорошо. Если бы его все-таки депортировали в Россию, то Настя, скорее всего, начала бы давать показания против меня, выгораживая своего любовничка.
   По решению суда в пользу государства было конфисковано все имущество Максима – помещение «Армагеддона», «Гранд Витара», на которой ездил я, и «Хаммер», на котором ездил он. Туда же ушли и две квартиры, в одной из которых я отбывал домашний арест.
   Я оказался на улице. Без денег, без друзей, без перспектив. Учитывая, какой резонанс получил наш судебный процесс, ни одна фирма не хотела брать меня на работу.
   В полном отчаянии я пришел в однокомнатную квартиру, которую мой бывший друг снимал вместе со своей девушкой. Ромка, наша Сестра Милосердия принял меня, фактически пожертвовав семьей. Его Лена сначала съехала к родителям, а потом и вовсе объявила ему, что они больше не пара. Рома выдержал этот удар судьбы.
   Вернуться в родную деревню я не мог – во-первых, было стыдно перед мамой, перед Колькой Ступиным, перед остальными односельчанами, а во-вторых, Ромка сказал, что под его присмотром мне будет лучше.
   Но лучше не становилось. Моему другу приходилось теперь прятать деньги, чтобы я не тратил их на очередную дозу. Тогда я без всяких зазрений совести, пока Рома был на работе, продал стиральную машинку, которая, как оказалась, принадлежала хозяйке квартиры. Свой Айфон я бы закатал тоже, да ребят смутил разбитый экран.
   Но в этот раз порошок уже ничуть не облегчил мои страдания. Тогда по привычке, я решил догнаться алкоголем – деньги от продажи стиральной машинки еще остались. В одиннадцать утра это была литровая бутыль «Джека Дениэлса», в час дня – пол-литровая, к трем – денег у меня хватило только на бутылку водки. Судя по дальнейшим рассказам моего друга, последнее, что я пил, было крепким пивом.
   Я этого не помню. В следующий раз сознание вернулось ко мне уже в больнице. В токсикологическом отделении. Под капельницей меня продержали три дня. На выходе меня встретил Ромка и привез сюда. И вот он я, стою перед вами.
   Меня зовут Николай Еремин. Я – алкоголик, наркоман и самая настоящая сволочь.

История одной сволочи Степан Чернов