© Яна Юзвак, 2015
© Андрей Годяйкин, иллюстрации, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Бодрится человечек —
наскальное письмо.
А человечка лечит
не доктор, а вино.
А человеку прочат
посмертье или смерть.
А он, дурак, хохочет —
не хочет умереть!
Плакало моё платьюшко,
рыдали мои сапожки, —
по городу идёт чёрт с топором,
замысливает нехорошее.
А я ему – эй, ну что же ты?
Ведь это всё понарошку!
И если смотреть с высоты —
у всех копытца и рожки…
Я фаталист – мне проще:
любить, натягивать чулки,
жонглировать хрустальными шарами,
спать, пить с друзьями под утро,
созерцать с похмелья собственный Армагеддон,
погружаться в нутро метрополитена,
ловить ртом его резиновые сквозняки, —
линия судьбы
постоянно
меняет
своё
направление,
как разболтанные колки.
помиловать нельзя казнить кукушку
жестокие таёжные часы
шепни часок-другой ещё на ушко
табак ещё и мелочи отсыпь
нас заиграли роли ралли movie
движение Коперник рок-звезда
ты мне, я ей, она ему, – кому вы
ещё должны рожденье передать?
ваш баланс менее одного доллара
аппарат абонента выключен
или находится вне зоны действия сети
что таращишь глаза? опускай свои очи долу
и катись по прямой черте и чертей кати
медальон белокаменный прорубь бетон наружка
мышка серая в кожице золотой
ни казнить, ни помиловать эту час-пик-кукушку
скорость шага секунда, более – моветон
закатать бы глаза буддийские недотрогам
наступить побольнее – гриндерсы, camelot
и в сердцах помянуть по матери Христа-Бога
большеглазого нашего, утреннего зело
увеличить ящик Yandex хуяндекс точка
удалить – уверен ли ты что хочешь
из программы этой вылететь в одиночку
не уверен, герой, тогда почему хохочешь?
переход на Таганско-бурую кольцевую
мать их матрица миссия заварушка
я тебя как прежде в саднящий висок целую
чтоб никто не знал о чучельнике с кукушкой
сердце кирпичом
беседы ни о чём
глаза 12:30
сказать и удалиться
только кто-то, разглядывая мою ладонь, сказал,
что у меня две линии жизни:
одна – длинная
другая – короткая
какая невинная самонадеянность!
какая острая нотка…
раненому солдату отнимают руку,
наливают водки
и отпускают жить
какие там, к лешему, линии?
сердце – приключение
волосы – растение
зрачки – минус два
не цифры – слова
имеют значение
дай мне медную монетку
золотую одолжи
как сидеть в железной клетке
мне, свинцовой, расскажи
и как ртутью льётся время
по серебряной скале…
я не верю, я не верю
гнёздам, свитым на земле!
Ctrl
Тёмная вода в твоих глазах,
сердце, поделённое на нельзя и можно,
ложью сшитое чрево, заполненное, как вокзал,
разъятое на имена, как творенье Божье.
Alt
Ты стоишь под куполом, стоишь под самим собой,
по сосудам жалко визжат слова-соловьи,
и высокое дерево, гнусавое, как гобой,
упадёт, разломится под тяжестью головы.
Del
Да чего же всё просто: задница, два соска,
на носителях памяти тонкое зеркало льда,
понимаешь язык bеаtbox, травяную природу ska —
«Парадокс, – говоришь. «Парадиз, – говоришь, —
когда?»
Паровоз пустить под откос и косяк взорвать,
потерявший тело своё, по душе не плачет.
И хохочет под нами ночью курва-кровать,
и хохочет над нами утром соседский мальчик.
Весь день расчищали снежные барханы,
сеяли соль,
потирали руки в предчувствии конца света.
К вечеру пошёл дождь и растопил
остатки зимней роскоши,
планы на воскресение,
все их труды.
Одно слово – дворники…
Ты меня на длинной дистанции рассмотри!
Поверни к свету, раком поставь,
с медицинским справочником сверяй,
ещё древние были пристрастны
к таинственной цифре «три» —
половинчатой вечности, к чёрному ходу в рай.
А ты ищешь ответ почему-то в моих глазах,
и движенья мои оттого турбулентно-злы…
Полетели с тобой туда, где живёт Аллах!
Прилетели с тобой туда, где жуют козлы.
Тебе всё б качель чугунную раскачать,
да пустить её солнышком бегать вокруг земли
и на трезвую голову в форточку закричать,
что тебя лунатики загребли.
Неужели такой замес и такой итог? —
На коротких дистанциях в вечности проку нет.
И по нервам твоим бежит электрический ток,
и глаза твои отражают нетварный свет.