Вчерашний день

 

Вчерашний день в местах знакомых

Кто находил, где времени рукой

На памятном рассыпаны изломы,

И смазан ностальгический покой?

 

 

Кто находил приветливые лица,

Где память дней минувшего утрат?

Того уж нет, что продолжает сниться,

А ты виденью призрачному рад.

 

 

Приехал, кажется, толпою окруженный

Друзей, по улицам шагаю неспеша…

Чужим повсюду в сердце пораженный,

Не вдруг поймет несбыточность душа.

 

 

Тебя здесь нет, не жил, и не был,

Другие люди, ты сред них чужой.

Здесь всё чужое: лес, река и небо,

Здесь не найти тебе теперь покой.

 

 

Вот дом, в котором детство возмужало,

Твои следы давно смели как сор,

Лишь память держит образы лукаво,

Что ждут тебя, нашептывает вздор.

 

 

Порвалась нить, когда пришли прощаться

С соседних улиц с матерью твоей…

Заказано с тех пор в былое возвращаться,

Следов здесь нет твоих, кроме теней.

 

 

Уймись, душа, два раза в воду

Нельзя войти, и время всё изменит,

Что оставит память, отнимают годы,

Но хочется вернуться тем ни менее.

 

Мама, мне больно

 

Рядом в гробу

Деревянном местечко,

Мама, найдется ли мне?

Вова, сынок,

Пока бьется сердечко,

Будем встречаться во сне.

Мама, мне больно,

И горько, и плохо,

До срока возьми одного.

И вновь отвечает

С протяжностью вздоха:

Здесь худо и сыро,

Противно, темно.

Живи, как живется,

И радуйся малым,

И Бога, прошу, не гневи.

Любила я вас,

Но от вас я устала,

Бессмертие – в вашей крови.

Отец ваш – мой муж, —

С ним в единое слились.

В гробах только кости, ничто.

А к нам не спеши,

Пока дышишь и в силе…

 

Тепло встреч

 

Пусть в этот вечер

Рядом хоть минутку

Мы помолчим

За дымом сигарет,

Я накоплю тепло

Домашнего уюта

На час, на год,

На много лет.

 

 

И также молча

Будем расставаться,

Рукой махну:

До встречи и – пока!

Пока я сам живу,

Ты для меня живая,

Приеду вновь

К тебе издалека.

 

 

Бурьяном пусть

Могилы зарастают,

И пепел лет

Сравняет их с землей,

Как пищей тело,

Я теплом питаюсь

Тех редких встреч,

Чтоб обрести покой.

 

Опасные игры

 

Бомбу сделать легче простого:

Карбиду в бутылку насыпать горсть,

Воды из лужи, затычку – готово!

Все в рассыпную – гранату брось!

 

 

Стройка рядом, карбиду навалом,

Бутылку пустую, найдешь всегда.

Была у нас в детстве такая забава,

Да, много она приносила вреда.

 

 

Храбрится пацан, не бросает сразу,

Бомба в руках – бах!.. и осколки

Вонзятся в живот, по рукам и по глазу…

Ругай не ругай пацанов, всё без толку.

 

 

Или порох в бумагу, поверх изолентой,

Спичек накрошишь и чирк коробком!..

Игры такие – опасные эксперименты,

Часто к травмам приводили потом.

 

 

Вот пугач, например, это трубка медная,

Сплюснуть конец молотком и согнуть.

Штучка опасная и очень вредная,

А пацанам развлеченье девчонок пугнуть.

 

 

В то время такие забавы и игры детские

Считались за доблесть среди пацанов…

Забытые напрочь те годы советские,

И клич пионеров: «Всегда будь готов!».

 

Папа спит

 

Пятилетний мальчишка осознает

Себя в городе большом и страшном.

Видит, в небе летит самолет,

Тянет ручку ребенок напрасно.

 

 

А во сне самолет тот упал на ладонь —

Теплый маленький, словно игрушка;

Мчит галопом норовистый конь,

В страхе мальчик вцепился в подушку.

 

 

Мама с папой, сестренка и братья —

Все в одном разместились жилье:

В центре стол, а по стенам кровати,

Из окна виден парк и Дворец…

 

 

Едут летом в деревню на волю.

Будет папа на стройке трудиться,

Отдохнут брат с сестренкою к школе,

С сентября им обоим учиться…

 

 

Для семьи дали дом брусовой,

Под окном палисад. Крытый двор.

Долго дом простоял нежилой.

Пол помыли и вынесли сор…

 

 

Во дворе на веревках качели,

А за домом большой огород…

Пару месяцев так пролетели,

И семья в мире-счастье живет…

 

 

Ночь. Темно. Будит мама детишек:

Собирайтесь! Мы едим домой…

Вот машина подъехала, слышат.

Папа пьяный сегодня и злой…

 

 

Шестимесячный крохотный братик

Неустанно и нудно орет —

Среди ночи подняли с кровати.

«Эй, заткните крикливому рот!»

 

 

Папа злой, папиросы ломает,

Всё не может никак прикурить.

Вещи мама спеша собирает:

«Я прошу, дорогой, не дури!..»

 

 

Он один остается в деревне.

Не поймет ребятня ничего:

Не достроил еще? Ждет он денег?

Не пускает начальник его?..

 

 

Никаких объяснений, торопит:

Быстро в кузов, не будут нас ждать!

И целуя малюточку в лобик,

Просит баба его подержать…

 

 

Вот машина летит по дороге,

В крытом кузове страшно сидеть.

Мама злится, орет, вся в тревоге,

И в окно не дает посмотреть…

 

 

Да, я помню тревожное время.

Пятилетним что мог понимать?!

Ясно вижу, как в кузове едим,

Как баюкает братика мать…

 

 

Как пришла незнакомая тетка —

Весть дурную она принесла,

Как вопила в истерике в глотку

Мама после, как гостья ушла…

 

 

Вижу гроб, а в нем спящего папу.

Жутко так мне к нему подходить.

Почему-то не хочется плакать…

Посетители вносят венки…

 

 

Я за дверью в углу, где игрушки,

Наблюдаю, как подняли гроб.

Попрощайся! – мне шепчет старушка, —

Поцелуй папу, деточка, в лоб…

 

 

Я боюсь!.. Не тащите, не надо! —

Прячусь снова за дверь поскорей.

Несмышленый ты, Вовик, ну ладно…

Четверых ведь оставил детей…

 

 

И старушка соседка уводит

К себе в комнату: Будем вдвоем…

Как ты мог удавиться, Володя!?.. —

Всё бормочет под нос о своем.

 

 

Все ушли. Опустела квартира.

«Выйдем что ли, на двор, поглядеть?..

Ах ты, маленький бедненький сирый!..

Вот и некому больше жалеть…»

 

 

На дворе грузовая машина,

И откинуты вниз все борта.

Гроб подняли на руки мужчины.

Говор тихий. Венки. Суета…

 

 

Вот и двор опустел. Напоследок

Крестят воздух и в землю поклон.

Листья желтые падают с веток.

Стар и млад возвращается в дом…

 

 

Сорок с лишним годов упорхнули.

Что теперь мне былое жалеть?..

Не узнаю я дом и тех улиц…

Всех рассудит по-своему смерть…