Моноавтономия
Птичий щебет. В издании
какого-то года. Он тоже на полке.
Где есть всё. Всё, кроме птиц.
Надо только запастись массой воздуха.
Кругосветка в подземке.
Порой забываю, где и куда еду.
И только тогда вспоминается – как во сне —
именно то, что никогда не помнил.
Взбивать сметану.
Крутить педали.
Печатать исповедь
ногтем большого пальца.
Я сушу свою голову,
следовательно, я существую,
первоприсутствующий —
в собрании вкуса и цвета.
Иконная конница
С вечера я на утро
Оставил один сюжет —
Истово, целомудро
Страсти сводить на нет —
Искренне, без кощунства,
Увещевая лишь
Душу, рассудок, чувства.
Что ты опять шалишь?
Грохот стоит чугунный,
Стынет глухой набат,
Будто проходят гунны,
Кони во тьме хрипят…
Это не йога-хатха,
Страхами застрахо́в. —
Жизни мёртвая хватка —
С порохом порохов.
Памяти жертв
Настоящее всё более настоящее,
А стоящее – более стоящее.
Моложе нас Вышние вящие,
Когда выбирают стойбище.
Остались лишь мы – нестойкие —
Пред острой развилкой выбора
И крепкой любви настойкою,
Что нашу свободу выпила.
Загнусь я с такой работою,
А ну, подавай лекарство,
С Тобой о свободе ботаю:
Дар Господа – государство.
Самый поздний вечер 9 февраля 2012 г.
Вещая рассылка
Озверев от зимы бесконечных застёжек,
Где на каждой написано слово «nelzja»,
Я, восставших сюжетных возможностей ёжик,
Всё себе разрешаю – свободой грозя…
А зачем и кому – этим образом странным?
Ёж осмелился вдруг на восставших восстать!
Подросли эсэмэски и стали романом,
Но его можно лишь в форме жизни издать.
Под шляпкой от гвоздя
Отдаю предпочтение строгим —
Чтобы линии были просты.
Коль здесь нечего делать пророкам,
Буду в прошлое строить мосты.
Если кинешься взглядом широким,
То увидишь действительно ты
Солнце жизни с отсроченным сроком
Исполнения всей полноты.
Вечер 13 сентября 2012 г.
Мужское – женское
Таинство заклания
Всё теплей.
Не жалей желания,
Пожалей.
С темой жизни жёсткая,
Точно жесть,
Тихим смехом порская,
Вабит весть.
Ваза изумления,
В ней стоит
Голод утоления —
Меч ли, щит.
На тихом ветру
Самый любимый хрустящий
накрахмаленный страхами размер!
Хватаясь за стройную соломинку,
мне хочется пить шипучий
смешливый воздух.
Я смотрю, как подрагивают
гранатовые серёжки вишен,
предвкушая стать кушаньем
не только для глаз…
Как вероломен верлибр!
Но даже он затаил дыхание
перед первой рифмой.
Девиз дня
Когда мы друг друга не слышим,
Лишенцы наглядного вида,
Лишь третий здесь был бы не лишним,
Где зеркало неба разлито!
Раскаты стенаний негулких;
Прислушаться к взору не лишне…
Берёзы качаются в лунках
От звёздного, бишь, пепелища.
Ночь – утро 19 сентября 2012 г.
Нирвана прорвана
Зачем своим – твоё испытываю тело?
Зачем твоим – я свой испытываю дух?
Зачем умело так, зачем так неумело?
Зачем погас, зачем я вновь потух?
Затем, что, поменявшись временами,
Затем подсели вместе на глагол,
С тобой мы обменялись бременами —
И папоротник пламени расцвёл.
Кто тихо ждёт весну, кто делает надежду,
Под кожей марта – огненный апрель.
Зазеленеет жизнь сквозь снежную одежду
И папороть огнём укажет жизни цель.
Я легко нашёл…
Я легко нашёл шершавый имидж:
Кескёсе, шерше ля фам, Париж.
Может быть, ты этого не примешь,
Может, и меня отговоришь!
Правда жизни оказалась бита,
Никому не вырваться за край…
Что мне делать с тайной общепита?
Если разгорелась, то сгорай!
Настроение
Вдруг как будто звуки ожили
внепланетной пентатоники…
Кто вершина, кто подножие
в этом новом треугольнике?
Заиграла с нами трещина,
встав на чашечки коленные…
Кто мужчина был, кто женщина
в предыдущем поколении?
Думал, потяну за бантики,
узелок легко распустится…
Жёсткий, никакой романтики,
нежный скрип пружин супружества.
Узел из углов
Атакует Итаку – и эдак, и так —
И дворец, и лачугу, и дом Нирензее,
И Москву, и Подолию, и Аркадак,
Но с тоскою не станешь трезвее.
Иногда попадая под огненный гнёт
Или образы жизни на радости сея,
Никогда лук разлуки никто не согнёт
И никто, кроме силы царя Одиссея.
Ночь – вечер 19 сентября 2012 г.