Утро должно начинаться
с хрипа арабики в восьмиграннике,
с АСМР26-треска винила, который вчера отыграл Somethin’ Stupid,
с шороха желтой анисовой папиросы в пальцах легкообнажаемой женщины, женщины со своим запахом, который навечно впитали ладони, который жалко отдать даже скульптурной глине.
C каллиграфической, в стиле Цайтзинна27, тени балконной ковки на горячем паркете.
С попытки угадать, что практикует (предположительно нагая) пианистка в мансарде напротив.
С наблюдения за чистой птицей моря, которая вечна, ибо заменима.
С крика продавца газет далеко внизу «президент наконец-то застрелен».
Утро должно завершаться каплей декантата в фотовспышке заката, которую всплеск маслины отпустил в невесомость на долю секунды.
Утро на 7 лайков.
От лайка до фака один палец тыка.
Вмазка фуме,
В ванной кабине избирателя
плюсую Дюшана28 партию,
допио – ребрам смазка,
счищен гранит
с клыков науки, смыта сказка.
Я – фабрика гильз дней —
с конвейера сошла
заготовка. Солнце,
ошкурь ее длинными пальцами
и – на реализацию.
23.09.2018
Батареи греются у меня,
сели и сидят
мертвые грифами, айфонами
в пальцах твоих я —
кислота серная, глазная, слюнная,
облизывать памяти маркеры
и карандаш химический,
токсичный не вмешивай смех
в нежное, пожалуйста.
Ловить – испарять, поджигать,
выкуривать, а́бсент.
Мне – дерево,
а тебе – груши.
Суженый – стужа в ложе прокрустовом суженном, ряженый в рясу сожженную.
Прежнего не ждите к ужину!
На лице сажа, в волосах – зола
светлых костров мосто-вых эхо каблуков давящих
слов-пуль в тюк хлама мозга головы на шее в петле сансары
револьвера.
10.10.2018
Не смотри в стену,
ищи от моря,
паруса – в красный,
смертное – к мачте,
слушай сирену,
у Мефи́сто купи Елену,
целуй колено, когда не требуют,
подними пену, достань Венеру,
возьми полено, растопи поэмой!
05.09.2018
Черным
лаком когтей опрокинутой чайки,
которым
гондолы ловят в воздухе случай,
черным
лаком мизинца,
которым
гросс-мастерица сшибает хитрые планы с досок,
черным
лакричным стихом,
который
с нёба стекает черным лаконичным ири́сом, —
таким черным
для этой пьесы
я окрашу диезы.
09.2018
Если долго сидеть на Фондамента Салютэ, на этом дрейфующем гиппокампе, то мимо проплывет рано или поздно мыслетруп нобелевского лауреата по литературе. Он – человек -швейцарский нож, на все случаи друг, ибо мертв.
Глаза его закрыты лирами, рот – бородой из водорослей, а уши – мутной водой и ракушками.
Он – адриатический пингвин, жертва таяния ледников. Его руки за спиной: возможно, он прячет оковы, а возможно, все еще тащит багаж.
Прямо на лауреате фаллически стоит Харон29-гондольер, лишь он один знает, куда грести.
09.2018
Запутаны, сцеплены,
рифмой, морозом затронуты,
слегка недо-тронуты,
любимый парфюм безумия, если один зелёный,
то второй – непременно в краске,
как носки Бертлмана30, как Пракрити31 и иже,
подпевающие отражения шарад всевышнего.
Всё убедительно правильно, когда есть подобие,
красота – это запах,
особый,
когда мы под Canicula32.
Вся вода на земле из космоса,
а мы пили из одной лужи,
теперь анамнез похожий, билет в ту же палату.
Опухоль памяти
тянет в прошлое, —
рак
на стреле времени,
incurabili ergo cogito,
аккуратнее выбирай хобби.
06.09.2018
Свинцовый Дирижабль33 вапоретто34
приговаривает «ramble, ramble35»,
приговаривает к концу Страницы36,
по расписанию, раздирая культурный слой иллюзорными якорями,
вспенивает отражения в духе лагуны,
похищает (мою) Европу.
Кондуторе отрывает от билета важное,
без надрыва билет не действует.
Пассаж из Сейчас – во вчера,
пассаж из Сейчас – в завтра, биполярное расстройство, повод поговорить с собой.
Все началось объятием-Bra37,
все завершится Ket38-объятием, —
в скобках – суперпозиция,
вокруг – волны.
Если конец напоминает начало,
то ты в петле,
революционер сансары.
02.09.2018
Ставни, веки, фасады окрашены,
камни разложены, как горбы черепах,
будь я китом, лег бы,
столпы, кресты, подзорные, медные трубы подняты,
рыбы беглые пялятся на ноги, моют,
солнце крепко подвешено, светится граппа святая.
Завтраками не травят, – ланч.
Мурка по кличке Marco39
с отлетевшей улыбкой меню зачитала:
– мир и мертвую плоть40, per favore,
на компосте из руколы,
пустырника и валерианы.
Вот, кстати, и старуха too-old-for-корвалол
скрипит колесом культуры,
а за ней следом и время ужина,
который положено
отдать врагу, да где б его взять,
все любимые.
Ужином, было, пометил дорогу назад,
но чайка склевала, —
та самая, чистая, вечная птица.
06.09.2018