Долго я внимал Корану…

 

Долго я внимал Корану,

И читал Гафиза о любви,

В пылу сладостных фонтанов,

И волнения зари.

А прощения наследство,

Мною выпито давно,

И вино-прекрасно средство,

Если милой всё равно.

Отойдёт и отвернётся:

Нет прощения любви.

Но одно я знаю средство:

Тишиною покори.

 

Родник души, родник живой

 

Родник души, родник живой,

Родник собою светозарнный,

Так лейся, лейся луч прохладный!

Мани меня своей игрой.

 

 

Та память прежнего пройдёт,

Забудуться иные были,

И мы с тобою всё простили,

Нам не наступит свой черёд.

 

 

А память прежнего легка,

Была пред нами виновата,

И где гармония-там свято,

Лесную пыль лишь бьёт родник слегка.

 

Не нарушайте леса тишину

 

Не нарушайте леса тишину,

Его стволов недвижимость святую,

Его деревьев крону золотую,

Не нарушайте леса тишину.

 

В час ли утренней молитвы

 

В час ли утренней молитвы,

Слово лаского скажи.

Ветры, ветры, мои ветры,

Унеси, ты, унеси.

Час намаза уготован,

И не каждому сполна.

Лишь одной только молитвой,

Я решу свои дела.

Ты не тронь мою влюблённость,

Щёки ярче, чем ланит,

Про тебя, моя влюблённость,

Везде каждый говорит.

И небрежную чадрою,

Покрывай глаза, мой друг.

Чтобы тайные желанья,

Выдавались за испуг.

 

Морозность ночи обожгла…

 

Морозность ночи обожгла,

Своим дыханием меня,

И этот шёпот нежных губ,

Как я порой бываю груб

 

Три привидения. Английская баллада

 

Опять, как встарь, во тьме ночи

Три привидения сошлись.

И молвит тот-кто не дурак,

И так и сяк, и так и сяк.

Сошлись рассказом о житье.

Один лишь молвил: «Не житьё,

Покуда человек нам враг».

И так и сяк, и так и сяк.

Другой и молвил: «Что петух,

Прокукарекать тот был глух».

И так и сяк, и так и сяк.

Поймёт то каждый-не дурак.

Покуда человека род живёт,

Его никто не изведёт.

Да будет человек нам враг,

И так и сяк, и так и сяк.

Клялись достойно молодцы

Роду тому отдать концы,

Да кукарекал тут петух,

И сразу испустили дух

Кляня того-кто не дурак,

И так и сяк, и так и сяк.

 

Опять, Восток, меня ты успокоил

 

Опять, Восток, меня ты успокоил,

Опять в тебе гармонию ищу

Спокойным духом, я ли не достоин

Услышать музыку твою.

Твои кремнисты водопады,

Твои зелёные луга,

И странствий царственная прихоть,

И власти твёрдая рука.

 

К Ду Фу

 

Всю жизнь прожил,

Как чистое стекло.

Коль смерть придёт,

Не побоюсь её.

В эпоху романственных стихов

Тебе ль, Китай, гармонии учится.

И скупость, краткость фраз короткое дыханье.

Любовью неземной покрыты твои горы.

Я о поэзии Китая говорю.

Каков Китай, таков поэт и в нём.

О радуге небесной благодати,

О радости, о смехе мальчугана.

 

Тихая моя Швеция

 

И Швеции накинув покрывало,

И снова миром правит Люксембург.

Всего, всего мне на Земле так мало,

И слово принимаешь за испуг.

 

Поёт ли в роще соловей…

 

Поёт ли в роще соловей,

В ночи, тенистой и прекрасной,

Всё тот же он-его судьбы,

Не тронет бурь порыв напрасный.

 

Тебе, тебе одни сомненья

 

Тебе, тебе одни сомненья,

Моей измученной души.

И как тревожное волненье,

Мой ангел, ты меня прости.

 

Тот миг, единый миг

 

Тот миг, единый миг,

И краткое свиданье,

Среди дремоты лени,

Он будит ожиданье.

И неприступная черта меж нами есть,

Скажи, скорей, какая это честь.

Тобою словно околдован,

В пленитенльны оковы я окован.

И тишину собой превознося,

Лишь шепчут те уста: «Люблю тебя».

 

Одно лишь слово Я тебя люблю

 

Одно лишь слово: «Я тебя люблю»,

И верю, что отверженность мою,

Не перейти рекою несогласья:

О, как мы страждем друг другом без причастья,

И тайный рок и смысл слов таков,

Что неподвластны чары нам богов.

И тайный смысл нам стихов не ясен,

И тайный рок нам боле не опасен.

 

И вновь я увидал

 

И вновь я увидал:

Шотландских гор, где проводил я вечность,

И сердцем я простил младую ли беспечность.

Я помню вас, живу одними вами,

Затронуты сердца волшебными струнами.

И вновь я ваш, вас радостно встречаю,

И вашу тишину покорно принимаю.

 

Нетленно всё, чему касался взор

 

Нетленно всё, чему касался взор,

И рок определил на гибель и позор.

Но мы с тобой живём, и помнится отныне,

Как искушенье дьяволом в пустыне:

И стыд и срам, и честь уж не в чести,

Но тихо милвишь мне: «Прости».

И для меня весь мир переменился,

И снова мир поэзии открылся.

И снова я творю: и бренные листы,

Падут к ногам твоим, и молвил я: «Живи!».

И тяготы времён второзаконья,

Не тягостны, и время своевольно.

 

Остави меня Боже, наконец

 

Остави меня Боже, наконец,

От долгих и тягостных раздумий.

Так говорит Всевышний, мой отец,

И я покорен, как пчеле свой улей.