– Я ведь уже говорила, я не знаю.

– Тогда почему…

– Все, что я знаю – что Райярр собирался на юг.

– Но почему тогда мы держим путь отчасти на восток, когда могли бы просто идти по нашим Рандаирским землям до самого озера Кальнаш?

– Не спрашивай меня об этом, Канан, – вздыхала Байлар, потому что разговор их не в первый раз уже упирался в ту точку, где дело касалось мистического ощущения, которое указывало целительнице путь – и которое Байлар объяснить ну никак не могла. Ей и самой, между прочим, не так легко было смириться с этим фактом. Учитывая, насколько рациональной она всегда была.

– Госпожа! – не унимался Канан. – А про господина Райярра вы мне расскажете?

– Вышние! Да мне самой о нем известно не так уж много.

– Как такое может быть? Тогда почему…

– Не спрашивай меня, почему я его ищу, Канан! – взрывалась Байлар. – Ты тоже ничерта о нем не знаешь!

– Вот и расскажите! Ну госпожа! Ну госпожааааа…

Байлар ускорила шаг, так что Канану вприпрыжку пришлось ее догонять. И этот разговор – в том или ином обличьи – тоже уже случался не в первый раз. В конце концов Байлар решила все же удовлетворить Кананово любопытство. Может и передумает путешествовать с ней.

– Я действительно знаю немногое… Я повстречала Райярра, когда его ранили ваши горожане. Я вылечила его, а потом… Долго объяснять, но он дважды спас мою жизнь.

– Госпожа, вы взялись лечить боевого мага? Или вы не знали?

– Знала, – Байлар хмуро смотрела на дорогу. – И, поверь, мне не так легко далось это решение.

Канан посмотрел на девушку с новым уважением. Вот так преодолеть свою ненависть… тоже не каждый может, ему-то этого не понимать.

– Правда, если бы я тогда знала его имя… Знала бы точно, кто он такой… вряд ли я стала бы его спасать. Райярр Кайнен… бывший маг Боевой Шестерки. Если ты слышал…

Глаза Канана стали совершенно круглыми.

– Светлые богини! Тысяча Падших! Конечно, слышал. Я читал о них, хотя у нас иначе, как с проклятьями, о них не вспоминают.

– У нас тоже, – мрачно сказала Байлар.

– И господин Райярр… получается, убийца из отряда сильнейших универсалов…

Байлар скосила глаза на ошеломленного мальчишку.

– Что, раздумал идти со мною?

– Я… Н-нет, не раздумал.

– О?

– Не раздумал, – уже твердо повторил Канан, и вдруг посмотрел прямо на девушку. – Вы же тоже хотите встретиться с ним, верно, госпожа Байлар. Даже зная теперь все.

Байлар несколько мгновений глядела на него, потом отвернулась и снова стала смотреть лишь на дорогу. И только спустя некоторое время ответила Канану, когда тот уже ничего и не ждал.

– Я должна бы ненавидеть его, но не могу. Он… один из лучших людей, что я встречала, так мне показалось, когда я узнала его поближе. Несмотря на все. Он… очень страдает от того, что́ видел на войне. И теперь… так старается ради общего блага. Я не могу презирать такого человека.

Байлар вспомнила его янтарный, грустный взгляд. И неосознанно сжала кулон-Сегвию, спрятанную под рубашкой – так стиснула ее сердце странная тоска.

Эта дорога, что разматывается перед нею клубком цветной пряжи без начала и без конца – приведет ли она к Ярру? Байлар чувствовала, что приведет, но если на миг, только на миг представить, что нет – что тогда?

Что станет с ее миром, если хотя бы где-то в неизведанных далях, хотя бы чисто гипотетически, хотя бы в качестве лишь знания о существовании этого мага, в нем не будет, совсем не будет Райярра?



Границу с Лирией они пересекли несколько южнее Бирданга – к большому облегчению Байлар, которой вовсе не хотелось снова оказаться поблизости от Эльбира. Широкий тракт, по которому двигались путешественники, был одной из главных магистралей этого направления, дальше он поворачивал на Лирру, так что здесь располагалась одна из лирианских приграничных крепостей, которую необходимо было миновать, чтобы двигаться дальше на восток. Ленивый стражник в противомагической кольчуге собирал с проходящих в ворота положенную копеечную пошлину и со скучающим видом задавал стандартные вопросы.

– Кто-зачем-куда? Лирианцы-грамоты-готовь-с-прочих-три-монеты. Кто-зачем-куда…

– Я врач, это мой помощник, мы идем на юг и нигде надолго оставаться не планируем.

– Рандаирцы?

– Да.

– И зачем нам в стране нужен рандаирский коновал? – сонно поинтересовался стражник, оглядывая Байлар с ног до головы. – Это Лирия, у нас тут не Дикие века. У нас тут магия.

Канан хотел было возмутиться, но сник под предупреждающим взглядом целительницы. Байлар быстро размышляла, перебирая возможные варианты развития событий. "Может ли он не пропустить нас?" Хотя бы просто из вредности и снобизма, просто из-за того, что имеет такую власть. Раз нашел себе развлечение хамить чужестранцам… Не следует ли подстраховаться?

– Я маг не хуже ваших, – сказала Байлар и величаво сунула стражнику деньги. – Три монеты. Мы можем пройти?

Канан втянул голову в плечи, да и сама Байлар внутренне обмерла. Конечно, рандаирцы слышали о том, что в Лирии магом быть вовсе не стыдно, совсем наоборот. Но как же странно было – вот так спокойно признаваться громко в том, что всю жизнь привык скрывать!

– Маг? В Рандаире?

– Тебе показать? – приподняла брови Байлар. И, для пущего эффекта щелкнув пальцами, сотворила простенькое заклинание, известное почти каждому магу любого цвета. Заклинание ненадолго осветило девушку зеленым светом, продемонстрировав пораженному стражнику магию Байлар и ее яркую изумрудную подпись.

– Простите, госпожа маг, – поспешно забормотал посрамленный стражник, настолько резко сменив свой тон, что глаза Канана, благоразумно не вмешивающегося в происходящее, стали круглыми, наподобие рандаирских монет. – Простите, я не знал… Хм… С вас деньги брать я не буду… Хм… Как вы знаете, в Лирии разрешена магия, более того, вам всегда рады, если захотите лирианское гражданство, вам следует обратиться в бюро Ассоциации, где вам выдадут грамоты, чтобы все причитающиеся привилегии… В общем, добро пожаловать. Бюро – это по третьей слева улице от главной площади… Если есть еще какие-то вопросы…

– Нет, – сказала Байлар с царственным кивком. И прошествовала было мимо лирианца, но задержалась, когда ей в голову пришла новая мысль. – Хотя… Послушай, уважаемый. Если бы тебе нужно было найти в этом городе человека… мага, или хотя бы узнать, был ли он здесь, куда бы ты пошел?

– В регистрационную палату при Бюро, – почти не задумываясь, ответил страж. – Там не факт, что расскажут, но большинство магов, во всяком случае, Арана и Лирии, предпочитают отмечаться там, да и вообще о делах магов никто больше тамошних чиновников не знает.

– Спасибо, – сказала Байлар.

– К вашим услугам, госпожа, – почтительно поклонился стражник, и путешественники отправились дальше, а уже через минуту до них донеслось грозное «Кто-куда-зачем?», обращенное к новым посетителям.

Байлар и Канан переглянулись.

– Здесь и правда все по-другому, – прошептал мальчишка. И Байлар отлично поняла, что́ он имел в виду: не архитектуру, не уличные чудеса и совсем не красоты природы.



Крепость звалась Малая Фиа, и представляла собою действительно небольшой городок, заключенный в каменные стены, проходную точку на жизненно важном тракте. Видно было, что вся жизнь городка только вокруг этого и вертится – суетливая, неопрятная, разношерстая. Кажется, половина строений была занята гостиницами и тавернами всех мастей, а еще половина – различными лирианскими государственными ведомствами. Да и на улицах лирианцев было едва ли не меньшинство.

И все же, хоть это и была самая граница с Рандаиром – но уже совсем не Рандаир. Здесь жизнь имела уже совсем иной вкус. В основном, конечно, из-за магии. И то, что человеку, выросшему в крупном аранском или лирианском городе, показалось бы жалкой и грязной провинциальной окраиной, для выходцев из рандаирской глубинки, таких, как Байлар и Канан, было миром, полным удивительных и забавных чудес. Улицы, украшенные разноцветными магическими фонарями, которые не мог погасить никакой ветер и дождь; лавки, в которых торговали различными магическими приборами – Байлар едва оторвала младшего техника Канана от одной из витрин – и то лишь ради того, чтобы мальчишка тут же прилип к следующей. Его по-детски изумляло, что такие вещи вообще можно сотворить. Байлар и самой было любопытно, только она старалась виду не подавать, спокойно разглядывая все вокруг. Она понимала, что все эти "чудеса" – вещи повседневные, обыденные, вряд ли даже выдающихся качеств. И что сама она будет выглядеть смешно, если начнет восклицать над каждой мелочью. Такого образа действий она придерживалась в Рандаире, такому следовала и сейчас, чуть настороженная и осмотрительная.

И все же были и такие вещи, перед которыми не могла устоять даже Байлар. Например, фонтан на главной площади. Его струи взмывали ввысь под немыслимыми углами, переплетаясь в сложных, ритмически изменяющихся узорах, которые вспыхивали ярче бриллиантов, если вдруг из-за туч показывалось скупое солнце ранней весны. Это было неимоверно красиво; а работал фонтан по тому же принципу, что Дворцы Света Аранской Магической столицы, только в маленьком масштабе. Особенность такого заклинания в том, что всполохи магии тоже почти повторяют узоры капель, подсвечивая их синим и желтым сиянием, правда, увидеть это может только маг – имея на то желание.

На этот раз уже Канану пришлось напомнить целительнице, что им пора решать, куда двигаться дальше.

– Вы думаете, он здесь? – вполголоса спросил мальчишка?

– Нет, – ответила Байлар, неохотно возвращаясь в реальность. – Его здесь точно нет. Но…

Байлар ощущала это нутром. Однако она колебалась, не попытаться ли проверить свои предположения в этой регистрационной палате. Она не собиралась задерживаться в этом городе; но если Бюро по пути – почему бы и нет? Но не грозило ли это какими-нибудь неприятностями? Например, если люди вроде Бирданга узнают о ее присутствии здесь, да еще и о том, что она ищет Райярра? Хорошо, предположим, Ярр обещал уладить дело с ее преследователями, а если ему это не удалось – тогда вряд ли эти люди еще чего-то о Байлар и ее передвижениях не знают. Хуже с целью путешествия – вот ее афишировать совсем не хотелось…

– Ладно, – решилась Байлар. – Давай заглянем в регистрационную палату.

Ведомство отыскалось легко и быстро. Надпись на строгой табличке, приколоченной к полированной двери, гласила: "Вход только для магов".

"Имеются ли в виду только лирианские маги? Члены Ассоциации? И каким образом я могу подтвердить, что маг?" Поразмыслив, Байлар сотворила слабенькое зеленое заклинание и прикоснулась к двери. Дверь тут же открылась, пропуская Байлар внутрь. Даже не оглянувшись на то, удастся ли Канану проделать тот же фокус, и станет ли он этим заниматься вообще, девушка прошла по узкому коридору вглубь здания.

Коридор упирался в комнату со стойкой и окошком над ней. А над стойкой витало нечто. Нечто было магическим и явно не живым, форму имело шарообразную и слегка расплывающуюся в полумраке помещения. При приближении Байлар у этого шарика вдруг появились глаза.

– Здравствуй, рандаирский маг. Какова цель твоего посещения? Хочешь ли ты получить лирианское гражданство и стать членом Ассоциации?

– Нет, – сказала Байлар.

– Только гражданство? Но тогда ты многое упустишь. В Лирии маги имеют множество привилегий…

– Да, я слышала об этом. Но мне не нужно лирианское гражданство. Во всяком случае, пока, – подумав, уточнила целительница.

– Тогда?..

– Я хочу знать, не объявлялся ли здесь некий маг.

– Хм…

– А есть ли у вас на то полномочия? – вместо загадочного глазастого шарика разговор внезапно продолжил иной голос. Там, в окошке, появился невысокий молодой человек со стриженной прямоугольной челкой. По рубиновому сиянию в его глазах становилось понятно, что он – красный маг. Телепат, Информатор или даже Знающий.

– Нет, – честно призналась Байлар.

– На что тогда вы надеялись? – молодой человек поднял брови, разглядывая девушку с некоторым подобием интереса.

– Не знаю, – снова чистосердечно ответила целительница. – Просто мне кажется, что этот человек может быть в опасности. А я должна помочь.

Красный маг тут же распознал, что девушка говорит правду. А может, распознал и что-то еще, потому что выражение его глаз отчего-то изменилось.

– Ваше имя? – спросил он. По щелчку его пальцев в воздухе возник черный длинный свиток. На свитке мерцали разными цветами имена – невообразимо длинный ряд имен.

– Байлар Антаринн.

Она зачаровано глядела на свиток, хоть и не могла разобрать начертанных там слов.

– Обычно мы не даем такую информацию просто так… Хм… Имя мага?

– Райярр Кайнен.

Маг-чиновник взглянул на нее как на сумасшедшую.

– Вы серьезно?

– А что такое?

– Ничего, – взгляд молодого человека был таким, будто Байлар то ли сделала нечто из ряда вон выходящее, то ли просто несла околесицу.

– Его нет в этом городе.

Байлар не удивилась, но от легкого вздоха все же не удержалась.

– Райярр Кайнен в опасности! – шар с глазами хмыкнул. – Надо же! Кто и чем тогда может ему помочь?

Байлар покосилась на шар, но ничего не сказала. Она собиралась было откланяться, но красный маг вдруг воскликнул:

– Постойте-ка! Он здесь был! Вот… айнаятте Райярр Кайнен, Высший маг Арана, член Ассоциации…

– Когда? – жадно вопросила Байлар.

– Почти три месяца тому назад, – покачал головой маг. – Извините, мне жаль.

– Куда он пошел??

– Такой информации он не оставлял. Он вообще не оставлял, эти данные получены…

– Спасибо, – пробормотала поникшая Байлар. Она была несколько разочарована, хоть и не ожидала ничего иного. Она чувствовала, что Ярра здесь нет. Но она шла по его следам – и теперь это было подтверждено рационально, сухими прекрасными фактами.

– Ты, между прочим, не первая, кто спрашивал о Кайнене, – сообщил вдруг черный шар.

– Кто еще? – тут же заинтересовалась Байлар.

– Этого мы не можем сказать, – в один голос ответили маг и неизвестное существо. – Мы и ей ничего не сказали, – добавило глазастое нечто. – Не положено.

С тем и покинула целительница регистрационное заведение, поблагодарив служителей за то, что отчего-то пошли ей навстречу.

"Значит, ты был здесь, Райярр. И почему… что за реакция!"

Как будто ты – не человек, который тоже может заболеть или страдать от ран. Которому может быть страшно или больно. Будь ты хоть трижды легендарный маг, будто не может и тебе однажды пригодиться помощь!

"Где же ты теперь, Райярр? Нет, где бы ты ни был, прошу, держись".

Мы скоро найдем тебя.

И Байлар даже не задумывалась – или не давала себе задуматься – о том, что, возможно, действительно ничем не сможет ему помочь.



– Светлые богини, госпожа, вы только взгляните на это!

– Ну да, любопытно, – равнодушно ответила Байлар, мельком взглянув на очередную поразившую Кананово воображение диковинку. – Столько магии расходуется зря, если подумать.

– Что? Госпожа, но какая разница? Разве магия не вечная?

– Только отчасти, Канан. Представь себе глубокий колодец, наполняющийся чистой водой. Если ты берешь понемногу, то колодец полон всегда. Но что если придет сразу множество людей – целая армия – и вычерпает его?

– О! – Канан даже остановился, пораженный новой мыслью. – И вы думаете…

– Я, к сожалению, в этом даже уверена.

– Но если вы знаете об этом… Если… Нужно сказать всем, сказать людям, чтоб экономично расходовали магию!

– Ну да, попробуй, – вздохнула Байлар. – И посмотрим, как долго ты проживешь. Люди – ужасно эгоистичные существа, Канан. Они не захотят отказываться от роскоши или власти только потому, что ты предупредишь их об опасности. В лучшем случае добьешься всеобщей паники, в худшем – и самом вероятном – убьют тебя просто сильные мира сего, и все.

– Почему вы говорите о панике как о "лучшем"?

– Потому что был бы небольшой шанс, что хоть часть людей задумается. И все же… Это тоже вряд ли бы помогло. Чуть продлило бы агонию. А может, и наоборот. Все зашло уже слишком далеко – вся цивилизация построена на магии. Даже наша, рандаирская, культура – и та магична в своей основе.

"А может, и не только цивилизация", – подумала Байлар, вспомнив слова Биринара о катастрофах.

– Но… Но! Но должны же мы что-то сделать?

– Кому должны? – цинично уточнила Байлар.

– Но… что, просто смотреть??

– А что ты тут поделаешь? – целительница снова вздохнула, но, глядя на наивное лицо юноши, смягчилась и добавила: – Мы не знаем никакого способа избежать падения, Канан. Никто не знает. Скорее всего, такого способа просто нет. Впрочем… – она чуть помолчала, почти сердито глядя вдаль. – Есть хотя бы один человек, который не считает нужным сдаваться, хотя лучше всех осознает, насколько это… безнадежно. Но он в этом деле в абсолютном меньшинстве.

"И ты даже не представляешь, насколько".

Некоторое время они шли в молчании. Канан был так ошеломлен услышанным, что просто пытался безмолвно это пережить, невидяще глядя в дорожную грязь. Байлар смотрела на юношу с некоторым сочувствием: каково-то впечатлительному ребенку узнать, что весь известный тебе мир близится к концу? Даже ей было нелегко это принять, она помнила почти животный ужас, что испытала, когда Ярр впервые рассказал ей. А ведь Байлар искренне считала себя довольно черствым человеком. С младых ногтей она постоянно видела смерть, всю жизнь, еще до того, как сама стала врачом. Смерть была для нее частью жизни, естественной и необходимой; Байлар не боялась смерти. Есть вещи куда хуже на этом свете. Боль. Одиночество. Тоска. Много всего. Новость о том, что магия кончается, испугала Байлар. Но ее профессия приучила ее к тому, что в критической ситуации времени для паники просто нет. Сначала действуй. Переживать будешь потом.

Канан, надо признать, тоже отреагировал не худшим образом. Интересно, останется ли в нем это желание что-то исправить, что-то поменять? Что-то спасти?

Может быть, этому изуродованному, израненному миру, который уже много столетий только и знает, что войну… может, ему не хватает вот именно таких детей, жаждущих спасти все и вся, наивных и стремящихся к лучшему?

"И Ярр такой же. Только без желания стать героем. Только доведенный до предела, в еще большей степени. Уже не имеющий иллюзий, а просто сознательно поступающий наперекор всему, что диктует окружающая действительность".

И я… действительно так хорошо сумела его понять – за такой-то срок?

Почти ничего о нем не зная?

"Нет. Сумела, – и Байлар отчего-то внезапно ощутила присутствие Сегвии у своей груди. – Сумела, потому что видела его суть. Видела его… Человека, спустившегося ради меня в подземелье Эльбира. И слышала его слова, когда он был не в том положении, чтобы лгать. И он не лгал – я видела его глаза".

О Вышние, как один человек может быть причиной такого смятения? И даже – Байлар быстро взглянула на Канана, – и даже не в одной лишь жизни.

Канан поймал ее взгляд, но истолковал его по-своему. Вдруг изменившись в лице, как будто вспомнил о чем-то важном, парнишка ткнул пальцем куда-то за плечо Байлар.

– Госпожа! Не это ли трактир, в котором мы собирались пообедать?

Они действительно условились поесть где-то за пределами Малой Фиа. В городе все было вечно забито, и даже самые низкопробные заведения заламывали просто заоблачные цены. Кроме того, один человек, с которым путники встретились по дороге к крепости, посоветовал харчевню, что стоит на тракте за границей Фиа, но не так уж далеко от городских стен. Мол, там и кормят всегда хорошо, и обслуга приятная, и цена, как ни странно, меньше. Заведение находилось поодаль от жилья. Однако сейчас перед трактиром было отчего-то многолюдно.

– Это еще что? – недовольно произнесла Байлар.

– Люди… Толпа.

– Вопрос был риторический, Канан. С чего вдруг такое оживление?

– Пойдем дальше, госпожа?

Байлар чуть поразмыслила.

– Нет. Нам все равно нужна еда, куда деваться. И карты.

Дело тут было еще в том, что Байлар имела весьма условные познания в географии, расплывчатые, можно сказать. То есть, она их вообще почти не имела. И тем более не знала мелких подробностей о чужой стране – здесь и Канан уже помочь не мог, хоть и был куда более опытным путешественником. Хорошо, конечно, идти, повинуясь безошибочному и необъяснимому мистическому чувству, но ведь и представлять, где находишься, тоже неплохо! А с практической точки зрения и вовсе необходимо: весна еще только начиналась, и ночевать под открытым небом было бы занятием опасным и малоприятным.

В общем, лучше было заглянуть в эту хваленую харчевню – и тем самым решить не одну проблему. Хоть ночевать путники и надеялись уже совсем в другом селении.

– Хорошо, госпожа.

– И перестань уже называть меня госпожой. По имени будет достаточно.

– Хорошо, госпо… Понял, Байлар…



Что бы тут ни происходило, в трактир было просто не протолкнуться. Люди топтались у входа, курили, смеялись, переговаривались. Переглянувшись, Байлар с Кананом погрузились в эту толпу. В конце концов им удалось не только попасть внутрь, но даже найти себе какое-никакое местечко. Юркая служанка тут же приняла у них заказ и снова растворилась в людской мешанине – так что странникам не удалось спросить ее о причинах столпотворения. Впрочем, скоро все выяснилось само собой.

Гомон внезапно стих – будто по команде смолкли все голоса, и все головы повернулись в одну сторону. Байлар тоже взглянула туда и увидела менестреля с лютней. Невысокая хрупкая девушка показалась ей словно фарфоровой – такой белой была ее кожа, такими тонкими – пальцы, такими сияющими – снежного цвета волосы. Но в алых ее глазах пылал огонь – и ощущалась жесткая, почти гнетущая сила.

– Я знаю ее! – тихо ахнул Канан. – Белый Менестрель! Кажется, ее зовут Инис Верделл. Тогда понятно, почему здесь столько народу. Это же Белый Менестрель!

– Она столь знаменита? – шепотом спросила Байлар, которая выбиралась из своего леса не так уж часто и не дальше своих пациентов, и потому никогда об этой Инис Верделл не слышала.

– О! – Канан посмотрел на нее почти возмущенным взглядом, в котором читалось явное недоверие к тому факту, что можно не знать о Белом Менестреле. Но содержательно он ответить не успел, потому что Инис тронула струны лютни.

И целительница тут же сама поняла, отчего она так знаменита. Байлар почти позабыла как дышать. Словно в мире оставалась только музыка – нет, словно сам мир всецело обратился в музыку, и больше ничто не имело значения, ничто не обладало таким совершенным, красочным бытием, и все множество собравшихся здесь душ всецело подчинялись менестрелю с рубиновыми глазами – ее властной силе, ее рукам и ее голосу.

Она пела не только свои песни, но и очень старые, народные – некоторые из них знала даже Байлар. Но в исполнении Инис все звучало иначе. Любая песня становилась иной. Мир становился иным – печаль была глубже, радость была ярче, любовь – прекраснее. Любые самые простые слова становились значимыми, искренними и настоящими.

Байлар с Кананом переглянулись в одинаковом восхищении.

"Она великолепна, этот Белый Менестрель!"

Инис исполнила множество разных песен. Длинную и старую балладу. Потом – какую-то шутливую местную штучку – чтобы слушатели, наконец, оттаяли, посмеялись и пришли в себя. Потом – очень нежную романтическую серенаду, еще на половине которой у большей части зала вымокли все платки. Затем что-то по просьбе гостей. И вдруг без всякого перехода взяла несколько пронзительно-печальных аккордов и стала петь о войне.

Уже расслабившиеся было люди настороженно притихли. Война все еще была раной, все еще больной, незажившей точкой. Восемь лет минуло, но восемь лет – не срок для потери. И для многих иных вещей – не срок. Во всяком случае, не очень-то большой. Люди хорошо помнили войну.

А песня была дерзкая. Печальная, слишком правдивая – до такой степени, когда иной предпочтет отвернуться, отдернуть руку от острых граней истины. И еще, это была песня о маге.

О боевом маге. О вечной битве. Об изорванной в клочья душе того, кого назвали бы героем – но ему уже нет дела до почестей, нет дела до красивых слов. Перед его глазами лишь война – все, что считается правильным. Все, от чего устал до глубины души.

Потому что больно. Ты убиваешь врагов, но ранишь – себя.

Байлар всю жизнь ненавидела боевых магов. Но теперь… Теперь даже где-то в ее душе закипали слезы – к ее досаде, к ее раздражению. К ее печали оттого, что вот он, мир, – устроенный так, что все страдают – по обе стороны границы. И оттого, что не признать этого становилось нельзя, невозможно – даже в угоду собственной ненависти. Хотя бы пока звучит эта песня.

Позади тебя – злая кромешная тьма,

Впереди нескончаемый ждет тебя путь,

Цветом крови окрашена рока тесьма,

Ты с пути не желал свернуть.

Что теперь? За свой бунт обречен заплатить?

И оставит на память война,

Выжжет шрамы, которые не исцелить.

Остальное разъест вина.



– Я бы на ее месте все-таки не пел здесь такое, – шепотом заметил Канан. – Все-таки, почти граница с Рандаиром. Тут может быть много рандаирцев, и им вовсе не…

– Помолчи, – прошипела Байлар, неотрывно глядя на менестреля. Целительница чуть нахмурилась: в этой песне, в этой истории было что-то… Что-то цепляло, какое-то смутное ощущение…

Что-то крылось в этих словах.



Будет надежда как прежде сильна?

Сможешь найти ответ?

Черное пламя, янтарная боль.

Да будет ярок твой Свет.



Вот оно! Побледнев как полотно, Байлар вцепилась в дерево столешницы, вся обратившись в напряженный слух, только глаза ее разгорелись диким огнем. Вот оно! Смутное ощущение превратилось в железную уверенность.

Она знала, о чем эта песня.



За песней о маге последовала гробовая, почти оглушительная тишина. Инис чуть усмехнулась – другого и не ожидала. Значит, хорошая песня. Значит, все-таки достучалась, доскреблась до их сердец – и рандаирцев, для которых все боевые маги до сих пор – ненавистные враги, и аранцев, если они тут есть, для которых маги – герои отечества, коим не должно испытывать сомнений и отрицать войну, и лирианцев, которым тоже все это не чуждо. Эта песня не могла понравиться никому; но если они не смогли остаться равнодушными, если они в смятении – значит, это победа.

И ее, Инис, крошечный вклад в дело восстановления справедливости.

Девушка спела им еще одну, последнюю песню, сжалившись над их недоумением. Люди ожили и зашевелились, но для самой Инис те слова, что она пела теперь, уже почти не имели значения. Когда она в последний раз ударила по струнам, трактир захлестнула волна аплодисментов, а затем зал погрузился в обычные для придорожной харчевни звуки – гремели кружки, стучали миски, хохотали люди. Поглощали еду, осушали всевозможные емкости напитков; сновали деловитые румяные служанки, разносили яства. Повсюду плыл запах еды, и, должно быть, на кухне все ошалели от такого наплыва посетителей, а хозяйка трактира сама без устали кашеварит там, предвкушая невероятную прибыль.

Инис тоже заработала неплохо. Помимо платы от хозяйки еще и благодарные слушатели накидали ей монет. Менестрель сгребла свою выручку в кошель и уже собиралась уходить (сначала на кухню, потребовать свою порцию еды!), как вдруг, целеустремленно протолкнувшись через толпу, перед нею возникла девушка в темно-зеленом плаще.

– Инис Верделл! Мне нужно с вами поговорить! – без предисловий заявила незнакомка и откинула капюшон.

– О чем? – лениво поинтересовалась Инис, разглядывая девушку. Интересно. Незнакомка оказалась вовсе не такой уж незнакомкой. На самом деле, Инис узнала ее в первый же миг, едва увидев ее лицо. Врачевательница из Райярровых воспоминаний. Хозяйка Сегвии. Лесная колдунья. Неправильные, но привлекательные черты лица, руки с чуткими красивыми пальцами, неимоверно длинные каштановые волосы, заплетенные довольно небрежно в простую косу. То ли карие, то ли зеленые глаза – в темноте трактира сразу и не поймешь, – и твердый взгляд без тени страха или смущения – горящий взгляд.

Сильный человек.

Инис инстинктивно поняла, отчего эта девушка казалась Райярру столь прекрасной.

Но, как бы то ни было, здесь-то она как оказалась?

Байлар, которая в свою очередь внимательно наблюдала за менестрелем, показалось, будто Инис хочет встать и уйти, приняв ее за одну из своих многочисленных почитателей. И девушка решительно опустила ладони на стол, не отрывая от Инис настойчивого взгляда.

– О песне.

– Послушайте, девушка…

– Песня о маге – о реальном человеке? О реальном, не так ли?

– Допустим, – Инис разглядывала ее из-под полуопущенных ресниц, поглаживая гриф своей лютни. – И что с того?

– Вы… знаете его? Вы его знаете? Это о Райя…

–Довольно! – Инис резко оборвала Байлар, поднимаясь. – Здесь не место для такого разговора. Ждите за порогом.

На самом деле Инис сама точно не понимала, что хочет получить от этой беседы. Но ей определенно хотелось знать, отчего рандаирская колдунья сейчас здесь. Может ли быть, что ей известно, где теперь Райярр? И если да… Конечно, Инис могла бы извлечь ее воспоминания с помощью своей магии. Но, во-первых, с другим магом, пусть и невежественным, это иногда бывает нелегко. А во-вторых… что-то подсказывало Инис, что Райярр потом ни за что не простит ее, если о том проведает. А он временами бывал ужасно проницателен.

– Райярр тоже где-то поблизости? – Инис наконец решила взять быка за рога. Что тут ходить вокруг да около.

– Нет… Что? То есть, вы не знаете, где он может быть?

Инис испытала мгновенное разочарование. Значит, от этой девчонки не будет ни малейшего толку…

– Почему я должна знать? – довольно ядовитым тоном поинтересовалась менестрель.

– Ваша песня была о нем.

– Может быть. Только что с того? – Инис собралась было уходить.

– А то, – упрямо сказала ей в спину Байлар, – что не будь это так, и не будь у вас в этом своего интереса, этот разговор не состоялся бы.

Инис поглядела на целительницу с некоторым любопытством. И уходить раздумала.

– Вам тоже нужен Ярр, – убежденно сказала та. – И еще… почему вы сразу решили, увидев меня, что и он где-то рядом? Откуда вы меня…

– Я Знающая, – просто ответила Инис, несколько покривив душой. Ну не рассказывать же ей было, кто именно украл у Райярра его воспоминания…

– Тогда почему вам просто сразу не найти его заклинанием? Или не позвать его? Поговорить с ним с помощью красной магии?

Глаза Байлар вдруг разгорелись новой надеждой. Если сейчас Инис Верделл позовет его, и он ответит… что, если окажется, что все это – чепуха? Все эти страхи, все эти предчувствия? И с Райярром все хорошо, ну правда, он же такой сильный маг. Все окажется вздором и чушью, и они вместе посмеются над глупостью наивной дурочки Байлар…

Вышние, как ей в этот момент хотелось, чтобы все было именно так!

– Думаешь, я не пыталась? – тихо спросила Инис. – Я звала его множество раз, но он не откликался. Я искала его… красная магия, может, и не магия для поисковых чар, но я все же – Знающая… Но ни одно заклятие не сработало. Я не знаю, где Райярр Кайнен.

Сердце Байлар сжалось. Даже если в глубине души она никогда не сомневалась в верности чувства, что указывало ей путь… хоть на миг понадеявшись, так больно было снова оказаться лицом к лицу с жестокой правдой.

– А зачем вам Райярр? – вдруг с неожиданной подозрительностью спросила Байлар. – Потому что если вы… если вы…

"Я никому не позволю навредить Райярру", – вот что написано было на ее лице. Инис чуть не расхохоталась, хоть особого веселья и не ощущала. Что за глупая девчонка! Зеленый маг, пытающийся защитить Райярра! Это Райярра-то!

"Впрочем, разве и я не хочу того же самого?"

Только я хотя бы драться умею, – подумала Инис.

– Ну, начать с того, что я его сестра.

– Сестра?! – Байлар помолчала, и Инис почти испытала некоторое удовлетворение от ее замешательства. – Тогда ваша мать…

– Мирта. Она вырастила меня и Райярра.

– Как… я могу знать, что вы не лжете?

– Никак, – чуть поразмыслив, призналась Инис. – Только поверить мне. Но, во всяком случае, стал бы враг Райярра петь песню о нем?

Байлар поколебалась.

– Просто дело в том… Мне кажется, Райярр в опасности.

– Что? – Инис нахмурилась, наполовину скептически-недоверчиво, наполовину обеспокоенно.

– Я понятия не имею, где он. Ярр лишь сказал перед уходом, что собирается на юг. Но каким-то странным образом… я будто знаю, куда мне двигаться. И я была в Бюро в крепости, и там мне сообщили, что Райярр действительно проходил здесь, правда, довольно давно… А это подтверждает… все подтверждает.

– И потому… потому ты оставила свой дом и зашла так далеко? – спросила Инис с каким-то непонятным выражением – отчасти удивленным, отчасти уважительным, отчасти почти ревнивым.

– Да, – потупившись, ответила Байлар едва слышно.

Инис помолчала. Разговор с Байлар с самого начала был неудобным. Шероховатым и неправильным. И то, что целительница говорила, звучало не очень-то правдоподобно. Да только Инис все еще была, слава богам, в состоянии отличить истину от лжи. И тревога за Ярра затопила ее душу черной жгучей волной.

– С него сталось бы… снова вляпаться в неприятности, – сквозь зубы сказала она. – Этот парень никогда не знал, где нужно остановиться. Хотя мне и не понятно, почему именно ты…

Байлар ничего не ответила. Не было у нее ответов. Да и вообще почти ничего не было. Разве что эта странная связь с Райярром – и мучительная невозможность оставить его в беде.

– Позволь спросить, Байлар, еще одну вещь. Почему ты подошла ко мне? Если все равно идешь туда, куда велит тебе сердце? Что, если я просто так пела о Райярре, он, в конце концов, человек довольно известный?

– Точно не знаю сама, – призналась Байлар. – Но в песне вашей я увидела… поняла и почувствовала… так может спеть только человек, хорошо Ярра знающий… и болеющий за него всей душой.

– Вряд ли я способна на такие уж чувства, – хмыкнув, заметила Инис.

– Потом, вы могли что-то о нынешнем его местонахождении знать…

– Любишь точные данные больше, чем зыбкие предчувствия?

– Несомненно!

Инис усмехнулась.

– Послушай, Байлар. Как насчет того, чтобы продолжить путь вместе? Думаю, тебе не нужно разъяснять все плюсы от подобного решения?



В том, сколь неожиданными могут быть эти плюсы. Байлар пришлось убедиться уже спустя пару дней.

Путешествие их сильно изменилось с тех пор, как Инис присоединилась к ним. Во-первых, музыкантша нашла повозку и пару приличных лошадей. Конечно, верхом было бы куда быстрее, да только Байлар сразу честно призналась, насколько она невообразимо далека от идеального наездника. Ту свою скачку с Райярром девушка до сих пор вспоминала с почти физическим ужасом. Так что Инис тут же решила, что быстрее будет раздобыть повозку, чем обучать Байлар ездить на лошади.

Во-вторых, Инис была несравненно опытнее в житейском отношении и, в отличие от Байлар, в географии разбиралась превосходно. Так что стоило целительнице указать нужное направление, как менестрель – еще даже не взглянув на карту, – уже называла и лучшую дорогу, и те города, что нужно проехать, и даже удобные места, где можно остановиться на ночлег.

Канан был безмерно счастлив тем, что с ними путешествует знаменитый Белый Менестрель. Он не сводил с Инис восторженных глаз и ловил каждое ее слово как божественное откровение. И пару раз Инис, которая глядела на него довольно снисходительно, даже спела по его просьбе – чуть не отправив тем самым мальчишку к Вышним в их Благие Дали, в такой восторг он от происходящего пришел.

С Байлар было все гораздо сложнее. Привыкшая жить в уединении, она не слишком-то была искусна в общении с людьми. Год за годом она лечила почти неизменный круг пациентов, но даже с ними говорила обычно мало. И потому с людьми ей бывало трудно: Байлар и сама понимала, что какие-то неписанные правила, какие-то тонкие смыслы она может не разобрать, они ускользали, как вода сквозь пальцы, неуловимые, но реальные. Интуиция и наблюдательность подсказывали целительнице, когда человек относится к ней плохо или хорошо, и прочие подобные вещи; но все же было нечто, что она постоянно упускала, и осознание этого упущения не позволяло ей спокойно чувствовать себя в обществе иных людей.

Исключением, пожалуй, был только Ярр. Неожиданным исключением. С ним говорить было очень легко – особенно, если не касаться больных тем…

А Инис будто вся состояла из этих непонятных смыслов, из этих упущений, непереводимых слоев, как луковица, у которой под шелухой обнаруживаются все новые и новые покровы.

"Можем ли мы ей доверять?" – спросила Байлар у Сегвии мысленно. "Ни в коем случае, – ответила та. – Но она мне нравится".

А Байлар не знала. Ей, и так-то не разговорчивой, не то чтобы стеснительной, но довольно замкнутой, было неловко в обществе Инис. Не только из-за того, что неясно было, как менестрель к ней относится. Но и просто потому, что Байлар не знала, о чем с ней говорить.

Будь Байлар посмелее, она спросила бы, может, о музыке или о Райярре. Но нужных слов она не умела находить, и сплетницей не была, а интерес к Кайнену просто запрещала себе из соображений долга.

Так что они шли в неловком молчании, когда на них в первый раз напали. Было это на закате солнечного дня на окраине очередного небольшого городка из тех, даже названия которых не остаются в памяти надолго. Оставив повозку в трактире, путники отправились разведать обстановку в городе – прикупить нужные материалы, продать свитки Байлар, а заодно исподволь узнать, не слышно ли здесь что-нибудь о Райярре. Обе женщины молчали – Байлар напряженная, Инис безразличная, и даже Канан оставил свои безнадежные попытки завязать разговор, на закате настроившись на доброжелательно-меланхоличный лад.

И враги обступили их так же молча – на этой безлюдной улице, зажав со всех сторон. "И хорошо, что безлюдной, – подумала Инис. – Не будет случайных жертв".

А значит, и лишних проблем.



Байлар потянулась к ножу, параллельно пытаясь просчитать, насколько велики шансы двух слабых женщин и никчемного ребенка выстоять против шести головорезов. По всему выходило, что не велики. Но не сдаваться же было просто так. Мысли девушки пришли в некоторый беспорядок, хотя паникой это назвать было нельзя: страха как такового не было. Было что-то иное, но даже оно теряло свое значение, когда в бессмысленно растянувшемся времени к ней двинулось сразу двое врагов.

Целительница подняла свой клинок, приготовившись защитить себя, но…

– Байлар, пригнись, – скомандовал спокойный голос менестреля. Девушка инстинктивно повиновалась, и что-то промелькнуло над самой ее головой, едва не срезав прядь каштановых волос. Один из нападавших с коротким стоном завалился в дорожную пыль, второй тут же потерял интерес к Байлар и отправился на помощь другим своим товарищам. Отстраненно отметив нож, который по рукоять вошел в грудь того, первого ("Почти в сердце. Без шансов…"), Байлар проследила взглядом за вторым – и была удостоена поразительного зрелища. Еще два разбойника уже лежали в пыли. Оставшиеся трое все сражались против Инис.

…Против Инис, похожей на белую молнию. Фарфоровой с виду Инис. Движения ее были так быстры, что их сложно было уловить глазом. Вдох – росчерк стали – падающее тело. Миг – вспышка белых волос – стон поверженного врага. Инис, кажется, понадобилось не больше нескольких минут, чтобы избавиться от всех нападавших.

Несколько мгновений она просто стояла неподвижно, и ее алые глаза сверкали почти нестерпимым огнем. А потом как ни в чем не бывало подняла свою лютню, которую до того осторожно поставила на землю. И бросила пораженной целительнице:

– Байлар, будь добра, забери мой нож из тела вон того глупца.



Мерно покачивалась повозка, подскакивая на ухабах.

– Инис, тебя задели? Позволь, я вылечу.

– О, досадная случайность, – поморщилась менестрель. – Отвлеклась на секунду, просто было невероятно любопытно посмотреть на старания Канана.

Да, самым удивительным в этой истории было то, что мальчишка действительно сумел одержать верх над одним из громил. И сделал он это с помощью несложного синего заклинания. Громилу, правда, потом безжалостнейшим образом добила Инис, но Канана все равно усердно похвалили за сообразительность, заставив его зардеться.

– Не будет ли у нас теперь проблем с законом? – озабоченно спросил юноша, который в это время правил лошадьми.

– Да нет, – ответила Инис. – Это же Лирия, а не ваш дикий Рандаир. По-твоему, у местных следователей нет средств узнать правду? Да у них такая магия… В общем, с этой стороны нам бояться нечего.

С короткой зеленой вспышкой Байлар закончила заклинание.

– Прости, – смущенно сказала она Инис. – Сегодня ты спасла мне жизнь.

– Не думаю, – нехотя отозвалась альбиноска.

– Что? Они же пришли за мной.

– Нет. На этот раз их целью была не ты. Так что тебе не за что благодарить меня.

– Тогда… Но почему??

– Скажем так, – Инис растянулась на дне повозки, глядя в темнеющее небо. – Я кое-чем насолила их хозяину.

– И чем же? – невольно спросила Байлар.

– Убила его шпионов.

– !!!

– Иначе ситуация на Севере стала бы еще хуже, и войны было б не миновать… Сейчас, если найдем Райярра… он сможет все исправить, с его-то силой.

– То есть теперь этот хозяин…

– Лайонелл Хантор.

– Теперь Ла… Вышние!! Лайонелл Хантор охотится за тобой?

– Вроде того. Не то чтобы действительно охотится. Так, небольшая месть.

Наступившая тишина была красноречивей многих нецензурных слов.

– Ты что-то говорила о плюсах, Инис, – наконец произнесла Байлар.

– Ну, ты же видела. Я прекрасно дерусь. Чем не плюс?

Взгляд целительницы стал еще более красноречивым. И выражал откровенное сомнение.

– Послушай, Байлар, – сказала Инис неожиданно серьезным тоном, приподнявшись на локте. – Я обязательно защищу тебя. От тех, кто придет за тобой или за мной, все равно. Не ради тебя, ради Райярра. А Райярра я действительно люблю.

Байлар помолчала. Да и что ей было отвечать? Но через пару минут негромко сказала:

– Надо признать, твои навыки… фантастические.

Инис фыркнула.

– Чему удивляться? Чья я, по-твоему, дочь?



                  ***

Байлар видела Райярра. Или даже почти была Райярром – то наблюдая его со стороны, то будто ощущая все, происходившее в его душе.

В этом сне маг шел по весеннему полю. Под сапогами шуршала прошлогодняя серая трава, уже давно обнажившаяся из-под снега, уже сухая, пыльная, пахнущая весной – где-то под ней уже зеленела острыми ростками любопытная новая трава.

В янтарных глазах мага была непонятная печаль. И вокруг его руки искрилось невидимое чужому черное пламя. В этом сне оно почему-то не внушало Байлар страха – словно было удобной и привычной частью ее самой.

Небо было серым и звенящим. Сосны – мокрыми и хмурыми. Но даже так все это выглядело таким спокойным, все это порождало такую надежду…

…Очередную несбывшуюся надежду. Потому что вот они – люди, выходящие из леса, и черное пламя срывается с твоих пальцев, и занимается сухая трава, и молодая поросль под ней гибнет в огне, и гибнут люди, и обугливается земля… даже земля.

И где-то в душе магу очень больно. Другие двое смеются и радуются, а ему больно. И хочется плакать – но разве это возможно?

Плачет только небо. Серое небо, прежде пахнувшее весной.



Байлар вздохнула и посмотрела на звездную россыпь над головой, покачивающуюся в такт движению повозки. Скоро уже нужно будет остановиться на ночлег: лошади ведь тоже не железные, даже лирианские, которых растят зеленые маги. Поздно уже. Вот и Канан прикорнул, свернувшись калачиком на дне повозки, прямо на голых досках. Вместо него на облучке Инис – почти неподвижная фигура с волосами, похожими на лунный свет, и ее драгоценная лютня покоится рядом.

"Как же хорошо пахнет ночной ветер", – подумала Байлар. – "Дома я уже почти забыла о таких вещах".

И она снова вздохнула. Ветер нес с собою запах грусти и странного, колкого беспокойства. И все потому, что она видела Райярра, и теперь непонятное ощущение снова угнездилось в ее груди, и от него не избавиться.

Сон о Райярре пах одиночеством. Почти отчаянным одиночеством. Тоской человека, который это одиночество не то чтобы не замечает, но просто не считает нужным остановиться из-за него.

"Глупый Райярр. Я знаю его так недолго, а уже поняла эту его дурную привычку принимать в расчет только свою цель, но не свои раны. Глупый тигриноглазый маг".

Просто Байлар было больно вспоминать его глаза.

"Эх".

Она давным-давно знала, что Райярр ей нравится. Но оставить это так не собиралась. Она сама не очень представляла, что будет делать дальше. Знала одно: во что бы то ни стало сохранить его жизнь. А потом… А потом найти в себе силы отпустить его. Забыть его. Преодолеть все эти пагубные чувства. Потому что нет такой страны, обычаи которой позволяли бы любить убийцу родителей.

То, что Байлар не может ненавидеть его, – само по себе приличный грех.

– Что вздыхаешь, врачевательница? – спросила Инис вполголоса, не оборачиваясь.

– Да так… – Байлар помедлила, но потом призналась: – Мне снился Райярр.

– Да? – в голосе Инис появилось едва заметное любопытство. – Он – сейчас?

– Нет… Не думаю. Мне показалось, что это все уже было давно… А почему ты сразу предположила, что это не просто сон?

Знающая пожала плечами, не обернувшись. Ее силуэт был чуть светящимся белым пятном на фоне темноты.

– Ваша связь с ним, должно быть, весьма крепка. Я до сих пор не могу понять… почему это происходит. Зовет ли он сам тебя таким образом? Но отчего тогда именно тебя? Да и не стал бы он подвергать тебя опасности. Никогда не стал бы. Да, это очень крепкая связь, – задумчиво и почти недовольно произнесла Инис.

– Какая связь? Нет… между нами ничего, и не может быть. Просто… Несмотря на все… Райярр меня из лабиринта вызволил, хотя там было темно, и не было магии, и…

– Райярр отправился ради тебя в такое место?! – ахнула Инис. – Он же… О Вышние!

– Да. Но это не значит, что…

– И ты утверждаешь, что ничего нет?

– Нет…

– И ты едешь за тридевять земель ради человека, который… тебе безразличен?

– Он мне не безразличен, Инис, – неожиданно для самой себя ответила Байлар. И снова запрокинула голову, чтобы увидеть звезды. Она никогда не была склонна к излишней откровенности. Не была болтлива. И никогда не имела подруги, помимо Сегвии. Но сейчас ей отчего-то захотелось говорить. Вот так, под черным ночным небом, почти не видя друг друга. С женщиной, которая могла в любую минуту обжечь тебя своим ядом. Но могла, наверное, и понять. – Только все это не имеет значения. Понимаешь, Инис… Райярр участвовал в убийстве моей семьи.

– Ох! – только и воскликнула Инис. И вовсе не стала выдавать ничего язвительного.

– В конце войны деревню, где я жила тогда, сожгли маги Шестерки. Я чудом выжила, даже став отчасти свидетелем этой бойни. А вся моя семья… Родители, братья. Соседи, друзья… Все, кроме дедушки-мага, который жил в лесу – все погибли.

Байлар начала говорить с какой-то странной легкостью, но на середине рассказа на нее внезапно тяжким комом навалились тоска и одиночество. Воспоминания. Боль. Все эти странные подробности, которые отчего-то выхватывает сожженная горем память. И больнее всего сейчас было не от тех вещей, что заставляли ее с криком просыпаться по ночам еще несколько лет – не от видения обугленных тел и красных скользких внутренностей, не от воспоминания о том страшном, леденящем душу предсмертном вопле, уже мало походившем на человеческий голос, или о том, как близко проходили от нее, полумертвой от страха девчонки, эти маги, несущие смерть. Нет, больше боли причиняло то, что было до. Улыбка брата. Лук из ивового прута, сделанный для нее. Зеленый подорожник, приложенный к разбитой коленке. Зеленые мамины глаза. Склянки с лекарствами в отцовском кабинете. Чей-то голос, поющий бесконечную песню, не радостную и не тоскливую. Еще тысяча мелочей, почти незаметных в обыкновенной жизни, но драгоценных, когда от этой жизни не осталось даже осколков.

Байлар вдруг вспомнила, каково это – иметь семью, и почти задохнулась от осознания того, как же она по ним скучает.

– Хм… Байлар. Прости мне мой вопрос, но… когда точно это было? – спросила Инис.

Целительница удивилась, но дату назвала. И тогда менестрельша расхохоталась – грубо и бесцеремонно. Байлар окончательно избавилась от морока воспоминаний и просто растерянно глядела на Инис, не понимая, как ей реагировать на такое вызывающее поведение.

– Прости, Байлар, но ты – просто дура, – заявила Инис, отсмеявшись.

– Что ты… – возмущенно начала было Байлар, мимоходом удивившись, что Канан не проснулся от бесчинств менестрельши. Да что она позволяет себе? Как можно так… бесчеловечно??

– Говоришь, Райярр был в числе убийц твоих родителей. А ты его там видела?

– Нет, но… Инис, о чем ты, я знаю, что там были маги "Шестерки"! и ту женщину никогда не забуду, до конца своих дней, и того, другого… И там было черное пламя.

– Черное пламя – действительно лучшее Райяррово заклинание. Только вот кроме него очень похожей штукой пользовался, например, Лайонелл Хантор… Отвечай мне, женщина, ты видела там Райярра? Видела своими глазами?

– Нет, но…

– Не видела, потому что его там и не было никогда!! Потому что в это время он был совсем в другом месте! Потому что… О боги, отчего тебе было просто не спросить его самого??

– Инис… – Байлар выглядела настолько ошеломленной, что на нее было жалко смотреть. Только не Белому менестрелю.

– Хочешь доказательства? Хочешь знать? – даже в темноте было видно, как яростно блестели глаза Инис. – О, я расскажу тебе все, что знаю сама! Я расскажу тебе правду.

Акт 4. Маги и истина

– Ты вообще много знаешь об Аранской Шестерке?

Они сидели рядом на краю повозки. Канан, в которого Инис пульнула красным заклинанием, мирно спал, и ночь вокруг была тихой и довольно теплой – первая ночь, когда они остановились под открытым небом. И все же, без специальных синих заклинаний наверняка изрядно бы замерзли.

– Все о них знают, Инис. Я… больше других. Шесть человек. Универсалы. Лайонелл Хантор, Райярр Кайнен, Вириан Фэй, Бернард Морт, Эрон Харри, Амария Орвелл… Непобедимый и внушающий ужас боевой отряд. Говорят, что в победе Арана немалая именно их заслуга.

– Верно. Хотя и не совсем. На самом деле отряд Шестерки не оставался неизменным. Так, Амария Орвелл не была с ними изначально, она пришла на смену другому бойцу, девушке по имени Альква. А закончили войну они и вовсе только впятером. Впрочем… Начну не отсюда. Начну издалека… Не хочу, чтобы у тебя оставалась возможность сомневаться в моих словах. Хочу, чтоб ты знала… кто такой Райярр и какую жизнь он прожил.

Инис кинула в приготовленную кучку дров свиток с заклинанием, и тут же ярко запылал магический костер. Лошади переступили с ноги на ногу, увидев вспышку, но сильно не испугались – они привыкли к магам вокруг. И Байлар тоже, кажется, понемногу привыкала.

И Инис начала свой рассказ – на этот раз без лютни.

– Лет этак двадцать пять назад одна молодая и своевольная воительница, не желающая подчиняться никому и ничему, кроме своей совести, в одной из деревень нашла полуслепую альбиноску-сироту, маленькую диковатую девчонку. Девчонка была сильным красным магом с даром Знающей. Она видела гнилую сущность окружающих людей, а те ее боялись и ненавидели, но, конечно, не могли не использовать ее дар, хоть и ужасно обращались с его хозяйкой. Это была жизнь без надежды, без искренности, без малейшего тепла. Рабское существование. Только грязь, ложь, побои, сквернословие и страх. И жажда наживы. Вот все, что девочка получала от людей. Все, что принес ей дар… В конце концов она выжила лишь потому, что уже не была способна ни на какие эмоции. Словно бессловесная кукла, она просто проживала день за днем, ничему не радуясь и не удивляясь, иногда открывала окружающим людям постыдную правду, что видела в них, терпела их гнев, и о смерти думала равнодушно и холодно… в том возрасте, когда многие дети и вовсе не знают о том, что́ такое смерть. Воительница пришла в ярость, когда увидела все это. В одиночку отбившись от жителей, не пожелавших терять источник дохода, она забрала девочку с собой. И, не знаю почему, но решила оставить при себе. Нашла зеленых магов, что смогли вылечить ее глаза. Одела и обула, и стала обучать своему ремеслу.

Так прошло несколько лет. Молодая воительница и ее приемная дочь исходили множество дорог. Тогда повсюду была война. Ты, верно, помнишь, что последние двести лет лиринарские государства постоянно враждовали. Одинаково измученные войной, они то поднимали свое хозяйство в период затишья, то снова бросали все ресурсы в бой, и ни одна страна не могла значительно превзойти другую, так что войны заканчивались с переменным результатом. В последнюю, Двадцатилетнюю, войну, в ее первую половину Лирия была союзником Рандаира и пропускала его войска даже к южной границе Арана, если ситуация того требовала. Так Аран постоянно атаковали с двух или даже трех сторон, и, как говорят, временами даже казалось, что он будет сломлен, и все же он устоял. Но в набегах были разграблены и сожжены многие южноаранские деревни.

Однажды Мирта из каких-то соображений тоже оказалась там. И в пути наткнулась на только что разрушенную деревню. Оставив дочь в безопасном месте, воительница отправилась туда, чтобы разведать обстановку и отыскать выживших. Но девочка не послушалась ее и тайком последовала за матерью, стараясь, чтобы та ее не заметила.

Деревня представляла собою жуткое зрелище. Однако девочку, чувства которой давно были мертвы, все это не могло испугать. Ни черные остовы обугленных домов, чьи перекрытия иногда торчали, будто сломанные кости в открытом переломе. Ни черный тяжкий дым. Ни горы тел в дорожной грязи, с открытыми остекленевшими глазами и лицами, перекошенными от ужаса. Ни одинокий плач уцелевшего человека, потерявшего все в один момент, плач, больше похожий на безнадежный звериный вой. Все это было неправильным, страшным, не имеющим право существовать. Но что может сломать того, кто уже был сломан? И девочка шла по залитой кровью улице, похожая, должно быть, на белый призрак в этом царстве смерти.

Выживших почти не было. Мирта оказала помощь тем, кому могла ее оказать. Но потом, обходя дома, она нашла еще одного.

Тот дом совсем не горел. Ни он, ни соседние с ним избы отчего-то не занялись. У крыльца лежали тела мужчины и женщины в луже собственной крови. А в доме еще была убитая девушка лет восемнадцати, очень красивая. Она сжимала в руке кинжал, и повсюду была кровь – просто невероятное количество крови, и темные волосы девушки разметались по красным доскам, тоже напитавшись кровью. А над нею стоял ребенок, мальчишка, около пяти лет, целый и невредимый.

Воительница бросилась к нему, но мальчик не отвечал на ее слова. Он вообще не реагировал на ее присутствие, словно бы в каком-то ступоре. Думаю, он даже не осознавал, где находится, а видел лишь ту мертвую девушку у его ног.

Воительница пришла в отчаяние, потому что не понимала, что может сделать, и от собственного бессилия ей было больно. И тут в дом прокралась ее дочь – сначала несмело заглянула в комнату, но потом увидела оцепеневшего от горя мальчика – и что-то кольнуло ее в самое сердце. В ее вроде бы давно уже умершее сердце. Она подошла к ребенку вплотную и несколько мгновений вглядывалась в его лицо. А потом просто взяла за руку и потянула за собой, прочь из этого дома. И он пошел.

Так мы с Миртой впервые встретили Райярра.

Байлар потрясенно молчала, огромными глазами глядя на музыкантшу. Инис бросила в костер сухое полено, а потом продолжила с какой-то невеселой, странной полуулыбкой.

– В тот миг, когда я увидела его, я решила – раз и навсегда – что буду защищать этого человека, чего бы это мне не стоило. Жизни, души – мне все равно. Он… стал моей семьей, которой я до того никогда не имела. Он и Мирта-воительница.

Мы забрали Райярра с собой. Понемногу он ожил, и даже стал совсем нормальным, здоровым ребенком. Оказалось, что он забыл все, что с ним произошло. Только панически боялся темноты – как мы со временем поняли, даже не темноты вообще, а маленьких темных пространств. Он не знал, почему. Я знала.

Байлар нетерпеливо пошевелилась, неловким жестом невольно выдав свое волнение. И снова замерла, словно стараясь слиться с тенью.

– Даже в детстве я отлично умела управляться со своим даром… со Знающими всегда так. Нам, напротив, нужно учиться не узнавать лишнего, того, что не желаешь знать… Так что я видела… Та девушка на полу была старшей сестрой Райярра… и неплохим синим магом, кроме того. Когда на деревню напали, когда стало ясно, что происходит, она спрятала братишку в стенной шкаф и велела сидеть тихо. А потом заперла снаружи синим заклинанием. Она очень… очень любила брата. И сражалась до последнего. Она совсем не умела этого делать, но тем не менее ей удалось ранить не одного противника. Рандаирцы пришли в такую ярость, что даже не стали насиловать ее, как хотели сначала. Они ее просто жестоко убили – на девчонке ран было больше, чем на иных воинах, павших в битве. А маленький Райярр все это слышал… может, даже видел отчасти, через щель в дверях. И кровь его любимой сестры капала оттуда, когда ее убивали… он же поделать ничего не мог. Он не мог выйти из шкафа, как ни старался. И рандаирцы, будучи не магами, достать его оттуда не могли. А может, и вовсе не замечали, не знаю, что за заклинание сотворила Райяррова сестра. В любом случае, он оттуда выбраться смог только спустя много часов, когда чары постепенно сошли на нет после смерти сотворившего их мага.

– Так вот почему… – прошептала Байлар, и сжала Сегвию под рубахой – словно неосознанно пыталась защититься от той боли, которой отзывалась душа на чужое несчастье.

– Да. Он забыл все это… Для малыша это оказалось слишком тяжело. А вместе с тем исчезли и все прочие его воспоминания о родной семье – и хорошие, и плохие. Остался лишь страх темноты… И еще имя.

– "Ярр"…

Инис чуть кивнула.

– А мы никогда не называли его так. Только полным, взрослым именем. Или как-нибудь еще…

– Инис, а ты ведь могла бы…

– Вернуть его воспоминания? Может быть. Но нужно ли? Райярр никогда не просил об этом. А я не знаю… станет ли он счастливее, если узнает, как погибла его сестра? Да, вижу я, что ты хочешь сказать. Про то, что он узнает и о ее существовании, и о том, насколько он был дорог ей, и вообще получит назад драгоценную память о своей семье. Но что из этого выйдет? Хорошо ли, если он узнает, например, что его родители не испытывали особого восторга от наличия сына с черным даром? Нет, я не могу решать такие вещи. Лишь он сам.

– Ты права, – немного нехотя согласилась Байлар.

– Да… В общем, в итоге мы втроем стали семьей друг для друга. Может, странноватой… но вполне счастливой. Мирта заботилась о нас как могла. Она учила нас сражаться. И мы оба были хорошими учениками ей на радость. Довольно быстро обнаружились и Райярровы способности к магии. Собственно, я, как Знающая, изначально видела в нем нечто странное, но тогда мне еще не хватало опыта, чтобы верно определить увиденное. А потом мы поняли, что он – один из немногих Универсалов. Мирта велела Райярру быть осторожнее и не демонстрировать свои способности – в те годы Аран уже приступил к своей рекрутской стратегии, что принесла ему победу.

Знаешь ли ты о ней? Аран тогда находился в невыгодном положении. Единственный выход был – нарастить боевую мощь. Увеличить количество боевых магов. Но как?

– Райярр говорил… что они стали забирать детей с черным типом магии.

– Да. Мирта пыталась избежать этого. Она хотела покинуть Аран, но не успела. И, когда Райярру было девять лет, его отобрали у нас. Ты же видела, его подпись – черная. Как ты, наверное, знаешь, обычные маги могут в разной степени успешно использовать все заклинания своего цвета, на какие хватит мощи. Но у каждого есть какая-то специализация, какие-то чары, которые удаются ему лучше всех прочих. Так, я – Знающая, а не Связной, а ты лечишь людей, а не выращиваешь, к примеру, овощи.

– Я знаю об этом… Меня обучала… – Байлар чуть было не проболталась про Сегвию. – Обучали…

– Твоя живая книга, – спокойно закончила Инис.

– Ты знаешь!!

– Моя специализация, – менестрель насмешливо пожала плечами. А потом продолжила уже серьезно: – И, как тебе ведомо, нынешние универсалы тоже не владеют всеми видами магии одинаково хорошо. Райярр, допустим, кошмарно силен в черной магии и в красной весьма, но с зеленой управляется плохо. И даже учитывая, что в боевом колдовстве он чудовищно хорош, и у него есть "любимый" тип магии. Райярр – "огненный" боевой маг, а знаменитое "черное пламя" – его основное заклинание. Даже не будь брат универсалом, аранская армия ни за что не упустила бы такого человека. Никто не спрашивал его мнения или мнения его семьи – его просто забрали и все.

Конечно, мы с Миртой не оставляли его. Куда бы мы ни отправлялись, Мирта непременно возвращалась в то место под Чааданом, где обучали детей, столько раз, сколько было можно увидеться с Райярром. Разрешали бы чаще – она бы и чаще приезжала. Разрешали бы использовать красные переговорные свитки – она молча скупила бы все, имеющиеся в Аране.

Я мало знаю о том, как Райярр жил эти годы. Слышала, что с самого начал будущих магов помещали в жестокие армейские условия, но, говорят, и многому учили. Сам Райярр никогда не жаловался нам. Я отлично знала его и видела печаль в его глазах, а говорил он всегда, что "все хорошо". И улыбался нам. Вышние, ты не представляешь, как я с годами возненавидела это его "все хорошо"!

Еще через пять лет его отправили на войну, и увидеть его стало еще сложнее, и все же иногда мы встречались. Маги-ученики сражались вместе со взрослыми магами. Эти дети, Байлар! Можешь ли ты представить себе это? Можешь ли почувствовать? Наша жизнь всегда была столь отлична от твоей. Ни я, ни Райярр, наверное, никогда не видели мира. Мы не мечтали о нем: не знали, что о таком можно мечтать. Нас таких было много, детей войны, способных спокойно забрать кусок хлеба из чьей-нибудь мертвой руки и, не оглядываясь, пойти дальше. Но Райярр был из тех, кто видел самое пекло. Это не сравнится с моею жизнью. И отличается от твоей, как небо от земли. Однажды он признался мне, что в те годы практически все юные практиканты страдали от кошмаров. Почти каждую ночь. Им снились разорванные на куски тела товарищей, с которыми ты делил трапезу еще с утра. Бесконечный огонь, и реки крови, и искаженные лица тех, кто умер в страшных мучениях, не сумев справиться с собственной магией – были и такие. А хуже всего было то, что, просыпаясь, ты наяву видел ровно то же самое. Многие попросту сходили с ума, не выдержав этой кровавой круговерти. Многие ломались – на самом деле, большинство. Но некоторые выживали и приносили Арану победы на поле боя.

Через два года, когда Райярру исполнилось шестнадцать, был создан отряд "Шести".

На самом деле, "Шестерка" – далеко не единственный существовавший тогда особый отряд. Ее настоящее, официальное название – Третье специальное боевое подразделение. "Первая сотня", например, тоже снискала немало славы на полях сражений. Или та группировка боевых магов… Но "Черная Шестерка" обошла их всех – самая знаменитая, блистательная, непобедимая группа. В этот отряд собрали только сильнейших молодых магов-универсалов. Все они были из поколения детей, выращенных ради войны. Все они имели достаточно боевого опыта, несмотря на возраст. И очень скоро отряд выпустили в свободное плавание. Ожидалось, что, обладая столь выдающимися навыками, они смогут превратиться в величайшую команду магов Арана… и континента вообще.

Отчасти так и вышло. Сильнейшей боевой единицей они, пожалуй, стали. А вот сплоченной командой – нет…

Впрочем, за их успехами их проблем особо никто не замечал. Благодаря "Шестерке" и многим другим мощным магам, Аран стал лидировать в войне. Их слава гремела повсюду. Их приветствовали как героев. Спасителей Отечества. Защитников Родины. Гордость нации. "Мы здесь – лишь машины для убийства. Оружие массового поражения", – сказал Райярр в одну из наших встреч. И тогда я поняла. Он никогда не был "патриотом". Он никогда не делил людей на "своих" и "чужих", на "белых" и "черных". Пока вокруг все кричали в угаре войны, в азарте победы или в гневе на врага, он не испытывал ненависти или желания уничтожать. Думаю, он хотел закончить войну, если вообще верил в возможность жизни без войны. Райярр никогда ни на что не жаловался, сколько я его знаю. Но в этой единственной фразе, которую он себе позволил, я вдруг увидела его мир. Мир одиночества и безнадежного непонимания окружающих. Боли из-за осознания, во что тебя превратила судьба, – и невозможности этой судьбы избежать. Там… пожалуй, имелся только один человек, способный Райярра понять – Альква Мелори. Я знаю, что она была его другом. Но Альква покончила с собой, не выдержав этой жизни. Конечно, об этом власти не распространялись – зачем же портить совершенный образ великолепной "Шестерки" известием о том, что один из ее членов совершил самоубийство, не вынесший происходящего? Алькву быстро заменили Амарией Орвелл, и "Шестерка" снова творила на поле боя чудеса, а Райярр остался без единственного друга… А потом однажды с ним стало невозможно связаться. Дело было за два года до конца войны. Тогда уже ясно было видно, что дело идет к победе. Рандаирцев громили и их боевых магов истребляли пачками. "Шестерка" казалась просто несокрушимой. И все же они были живыми людьми, и ранили их не раз, и потому мы с Миртой забили тревогу и тут же попытались разузнать, куда послали отряд и не случилось ли чего с Райярром. В те дни я колдовала столько, что потом Мирте приходилось скупать кипами зеленые лекарственные свитки, потому что без них я спать от боли не могла. О, и мы узнали. Я даже… видела происходящее глазами одного рандаирца, у которого считала воспоминания.

Оказалось, что аранское военное командование решило усилить давление на Рандаир, чтобы принудить его поскорее закончить войну. И многим подразделениям магов было велено зачищать захваченные земли, убивать непокорных, сжигать села с целью устрашения. Ты знаешь, потом это стало повсеместной практикой. А тогда – только начиналось. И "Шестерка" тоже получила такой приказ… впервые.

Им поручили стереть с лица земли непокорную рандаирскую деревню. Конечно, они заняли ее без особых усилий, легко справившись со всеми боевыми магами, которые там были. Потом стали рушить здания… Жители в панике бежали в центральное святилище, просто потому, что вокруг разверзся ад, просто потому, что не было никакой возможности сопротивляться этим монстрам, которым повиновались и земля, и вода, и огонь. И, когда их загнали в угол, эти люди уже понимали, что умрут. Они прижимали к себе детей и закрывали им глаза, чтобы дети не видели, как приближается к ним смерть… в обличии шести человек, больше похожих на Падших из Проклятых миров.

Двое из них воздели руки – и прогремел взрыв, ослепительным пламенем осветивший небо, из синего сделав его – белым. Это должно было стать концом, но через несколько мгновений селяне осознали, что они все еще живы. И, когда они осмелились открыть глаза, то их взорам предстало необыкновенное зрелище.

Между ними и смертью стоял медноволосый юноша, сотворивший огромный узорчатый щит из черного пламени, которым оградил святилище от окружающего мира.

– Райярр! Что ты творишь? Ты что, хочешь стать предателем? Ты идешь против нас? остановись! – воскликнул Лайонелл Хантор.

– Не могу! – прокричал в ответ Райярр. Его щит был таким мощным, что от движения потоков магии чуть шевелились даже волосы юноши. – Я не могу этого позволить! Они просто мирные люди! Мы не должны так поступать!

– Это был приказ! Отступи сейчас же! Ты хочешь стать врагом для нас?

– Нет, – упрямо сказал Райярр.

– Это же всего лишь рандаирцы, почему ты так? – закричала Амария. – Враги!

– Такие же люди, как и мы. Какая разница?

– Ты предашь ради них свою Родину? Предашь Аран?

Райярр лишь покачал головой. Он так и не отступил. "Неужели Родине нужно, чтоб я истреблял безоружных людей?" Конечно, впятером его товарищи в конце концов одержали бы верх над одним-единственным магом, но все же в этой ситуации они не могли прийти к единому решению и не знали, как им поступить. Так Райярр продержал свой щит до поздней ночи, пока не прибыли другие маги и Райярру не пообещали оставить рандаирцев в покое – потому что проще было так, чем связываться с мятежным магом такой силы: если он в ярости решит крушить своих же, сколько вреда успеет причинить до того, как погибнет? Потом его повязали – он и не сопротивлялся – и отправили в Магическую Тюрьму Чаадана.

Нам удалось узнать, что был тайный суд над ним – и на этом суде все его боевые товарищи, за одним исключением, проголосовали за немедленную казнь. Они сочли его предателем…

Мирта была в ярости. Кажется, она не попыталась взять темницу самоубийственным штурмом лишь потому, что я ей все время напоминала о том, что эта тюрьма, замок Чангъинг, нашпигована боевыми магами сверху донизу, и что если Мирта погибнет, то Райярру уж точно помочь будет некому.

Его не казнили. Не знаю точно, почему. Но, все-таки, он ведь так и не обратил оружие против товарищей, а заслуги его были велики, хоть он и не выполнил приказ. В конце концов они бросили его в подземелье, а о его "предательстве" никогда публично не объявляли – им не хотелось, чтобы всем стало известно, что маг из прославленной "Шестерки" стал ренегатом. Я представить боюсь. что они делали с ним в этой тюрьме. Райярр никогда не говорил об этом… Знаю только, что они держали его в магических цепях – знаешь, такие только и способны удержать действительно сильного мага-универсала. Их изготавливают из особого металла, который отторгает магию. И когда мага заковывают в такую цепь, потоки магии, проходящие через его тело, уже не могут циркулировать свободно, так, как надо. И собственная магия ранит человека – чем он сильнее, чем восприимчивей – тем хуже. Райярр… больше, чем просто сильный маг. Страшно даже вообразить, какую боль он испытывал… Потом, когда его выпустили, раны на запястьях от этих цепей не заживали очень долго… не один месяц причиняли брату мучения, и ничем их было не залечить. Впрочем, это не худшее, что сделала с ним тюрьма…

Через два года война закончилась, и вскоре после победы Арана Совет решил выпустить Райярра. Ему сказали, что казнят… Думаю, впрочем, что на тот момент он был довольно безразличен к собственной жизни. Может быть, даже рад был умереть. Однако его не убили. Обрили голову в знак позора, лишили всех привилегий, изгнали из Ассоциации и отпустили на свободу, в полуголом виде заставив его пройти через площадь, как безымянного предателя, чтобы каждый честной аранец мог плюнуть в отступника или швырнуть в него гнилым помидором.

Мы были там, Байлар… Мы ждали его в конце пути. И от ярости и боли темнело в глазах, но Райярр все это вытерпел с большим достоинством. Он не выглядел сломленным… и все же, что-то в нем искалечили, что-то изувечили, повредили. На него и смотреть-то было страшно – бледный, худой, похожий на призрака, с запястий капала кровь, все тело в шрамах, на его изможденном лице глаза казались огромными – в них застыло странно спокойное выражение человека, который смотрит только внутрь себя. Это и было самым худшим: страшнее всего Райярр был изранен внутри. Он, кажется, с трудом нас узнал. Но, когда узнал – то улыбнулся нам! Только выглядело это так, будто он уже забыл, как улыбаться.

Мы забрали его с собой и поселились вместе в одном доме в тихом безлюдном местечке, где вокруг была только красота природы. Мы заботились о Райярре, даже Мирта бросила свои дела, чтобы быть с ним рядом. Она, которая никогда не говорила нам слов о любви… Впрочем, ее поступки всегда были красноречивее любых слов. Здоровье Райярра постепенно поправилось: исчезли последствия пребывания в сыром подземелье, вечная лихорадка ушла, зрение снова стало острым, и даже раны от цепей перестали все время открываться. Но это только физически, а духовно… там все было сложнее. Какое-то время мы вообще думали, что Райярр не станет прежним никогда. Он временами делался очень странным, будто уходил в себя и не видел ничего вокруг, и так мог сидеть сутками, без еды или сна, и почти невозможно было до него достучаться. А когда спал, то все время просыпался от кошмаров, и мы не могли ему помочь… Было еще много всего. А один раз я вообще поймала его, когда он стоял на краю обрыва и смотрел вниз, с этим пугающим пустым взглядом… правда, Райярр потом сказал, что вовсе не собирался убивать себя, но я не знаю… в тот момент я испугалась, как никогда в жизни. В общем, мы просто боялись оставить его одного. Все, на что мы надеялись тогда – что он все же сможет выбраться…

Райярр выбрался. В конце концов, его дух всегда был невероятно силен. Он понемногу все-таки пришел в себя, и, как только восстановил силы, тут же попрощался с нами и ушел прочь. Он должен был двигаться дальше, а мы – отпустить его… И в следующий раз мы с братом встретились спустя много лет.

Так что вот тебе правда, Байлар. Райярр никогда не убивал твоих родителей. И не имел к этому отношения. Потому что в это время сидел в аранской тюрьме за помощь таким же рандаирцам. Байлар… ты что, плачешь?

– Нет, – соврала целительница и стерла слезы со щек.

Инис чуть усмехнулась в темноту.

– Я тебе рассказала не потому, что ты так уж мне нравишься… Просто ты сказала, что брат тебе небезразличен… И еще мне хочется чуть больше справедливости в этом мире. Не хочу, чтоб Райярра обвиняли в том, чего он не делал. Он натерпелся уже достаточно и без того… Можешь себе представить, что после всего случившегося, когда некоторое время назад Совет ассоциации призвал его обратно – он вернулся! Он стал с ними работать вновь, бок о бок с этими людьми, которые до того так с ним обошлись!

– Потому что – Райярр… – едва слышно сказала Байлар, и улыбнулась сквозь слезы.



"Отчего мне так больно, Сег? Будто весь мир обрушился мне на плечи своей безмерной тяжестью. Будто сердце горит в груди, и скребет его когтями злая тоска. Отчего душа моя кровоточит и не может смириться со своим бессилием?"

Бессилие. Страшное бессилие. Не обратить время вспять, не раздробить на клочки пространство. Не оказаться рядом с ним и не протянуть ему руку. Ничего уже не исправить, не отменить.

Мне так горько, что хочется выть. Оттого, что я не в силах изменить уже произошедшее. Я не могу стереть его боль. Не могу отогнать его страх. Не могу залечить его раны или просто встать рядом, плечо к плечу, и сказать: сегодня я сражаюсь на твоей стороне. Ты не один.

"Отчего мне так больно, Сег? Разве так бывает? Чтобы за другого – столько слез. За события давно минувших дней?"

Почему я не могу помочь? Отчего мне так больно?

"Так бывает, Сег?"



Канан пребывал в затруднении.

Было совершенно очевидно, что вокруг (а именно – между Инис и Байлар) происходит что-то странное, но вот что именно – от взора юноши самым обидным образом ускользало.

Прошлой ночью он заметил, что госпожа Байлар плакала, плакала горько и неутешно, тихо и страшно. Канан был поражен: он знал целительницу как личность сильную и, пожалуй, почти жесткую. До сих пор он не видел ни одной ситуации, в которой этой женщине изменило бы ее хладнокровие. Что же могло так ее расстроить? Что могло случиться? Сердце Канана разрывалось, а душа пришла в смятение: ему нравилась госпожа Байлар, и очень хотелось ее утешить, но он не знал, в чем дело, и потому не мог решить, стоит ли к ней соваться. В конце концов юноша вполне справедливо рассудил, что лучше будет целительницу не трогать.

И наутро Байлар казалась усталой и подавленной, а Инис Верделл, хоть и выглядела столь же равнодушной, как всегда – и то была задумчивее обычного и тише. Они совсем не говорили друг с другом и явно избегали встречаться взглядом. Неужели они поссорились, размышлял Канан. Но почему? Неужели Инис Верделл, – на этом месте он похолодел, – обижает госпожу Байлар?? Что же тогда делать? Как мужчина Канан не мог допустить, чтобы женщину, которую он должен защищать, оскорбляли. Но Инис Верделл тоже, во-первых, женщина (хоть и ненормально сильная), а во-вторых, она – Белый Менестрель… иначе говоря, Канан ею восхищался. Очень.

В общем, Канан оказался в весьма неловком положении. Что его очень беспокоило, так что неудивительно, что ночью он не сразу смог заснуть. И вовсе он не собирался подслушивать их разговор, а просто так уж вышло, и непонятно было, как бы намекнуть девушкам, что он их слышит, чтоб не получилось неудобно.

– Инис… спасибо тебе за вчерашнее. Извини, тогда… было слишком сложно, слишком много всего, и я не смогла тебя как следует поблагодарить.

– Понимаю, – спокойно кивнула менестрель.

"Так значит, они не ругались?" – подумал Канан.

– Я правда тебе очень благодарна. Это было… важно для меня.

– Да… – Инис немного помолчала. – Не знаю, насколько я имела право тебе это говорить, но… – она так и закончила фразу, оставив продолжение неясным, пожалуй, даже для себя самой.

– Послушай, Инис, – в голосе Байлар все еще звучало сомнение. По-видимому, она пришла к какому-то решению, которое далось ей непросто. – Когда Райярр уходил… была одна вещь, о которой он меня попросил. Только одна. Он просил… открыть мою книгу, Сегвию, образованному магу, которому я буду доверять и который поймет в этом больше, чем я. Я, в конце концов, врач… и только.

"О чем они говорят, Триста Богинь?"

– Это тоже много. Постой… ты хочешь сказать, что Райярру ты ее так и не открыла? Он не видел?

– Я… Он не… Я тогда думала, что он был одним из тех, кто сжег деревню, ты знаешь, – очень тихо ответила целительница. – Если бы только я знала…

Канан даже затаил дыхание – таким непривычно смущенным был еле слышный голос Байлар.

– Инис. Я могу открыть ее тебе.

Тишина, заполнившая паузу, была настолько глубокой, что от нее звенело в ушах.

– Нет, – наконец ответила Инис с коротким смешком, который не скрыл ее напряженного тона. – Слишком большое искушение для меня, Байлар. Слишком. Но я Райярра уж однажды предала. Так что… Мы найдем его, и ты покажешь свою книгу Райярру. Спасти этот мир – Райяррова мечта, не моя. И это он – наша надежда.

– Так шансы еще есть?? – воскликнул Канан, не удержавшись, и тут же понял, что это было вслух. И понял, что теперь последствий не избежать. И тихо ойкнул.

– Так, так. Кого-то я забыла шарахнуть сонным заклинанием, – проворчала Инис.

– Ты что, подслушивал, Канан? – возмутилась Байлар.

– Совсем нет! Я спал, но вы говорили громко, и я… Каким-таким заклинанием?

– Можно, например, и зеленым, если воспользоваться свитком, – задумчиво сказала менестрель, разглядывая силуэты древесных крон над своей головой. – Чтоб уши свернулись и не в охотку больше было подслушивать.

Последствия, таким образом, наступали на Канана яростно и скоро.

– За чтоо?

– А можно и без свитка обойтись. Как, Байлар?

Канан жалобно покосился на целительницу, строго хмурившую брови.

– Я подумаю, – серьезно объявила она.

– Госпожа Байлар!

– Говорила госпожой меня не звать… – вздохнула Байлар и села обратно на свое место.

Инис тем временем потянулась за любимой лютней. Все равно уже никто не спал.

– Так шансы…

– Нет никаких шансов, – сказала Байлар. – В этой Книге, во всяком случае, их нет. Все выглядит даже хуже, чем представлял себе Райярр. Не знаю, может быть, он увидел бы там больше. Я не все из изложенного могу понять.

– Трагичная история, – сказала Инис ровным тоном и взяла на пробу несколько минорных аккордов. – Хорошая выйдет баллада. Жаль, если миру придет конец, то и менестрели, наверное, будут без надобности.

Байлар кинула на нее осуждающий взгляд.

– Инис, Райярр говорил тебе, что те, кто с ним работал, не приняли его идей?

– Да.

– Но почему? – Канан с того самого разговора так и не мог уложить в голове, что все именно так. Ему казалось естественным, что все должны тут же бросить мирскую суету и искать способ спасения мира.

– Обычная реакция, – пожала плечами Инис. – Половина испугалась. Половина впала в отчаянье. Некоторые субъекты, как Лайонелл Хантор, объявили, что им безразличен конец света, если до этого самого конца можно жить так, как нравится. И уж никто из них под угрозой гипотетического хаоса не стал отказываться даже просто от наиболее мощных заклятий, чтобы хоть замедлить процесс.

– Господин Райярр сам тоже колдует мощные чары, – заметил ради справедливости Канан.

– Потому что если б господин Райярр этого не делал, он очень скоро стал бы мертвым господином Райярром. Мертвым и бесполезным, – откликнулась Инис. – Кроме того, это – капля в море. Речь идет о чарах куда более высокого порядка.

– Есть еще и такие??

– Есть. Ну вот например… – и Инис вкратце поведала им историю о Севере и Баарсе.

– Да… дело может принять дурной оборот, – подытожила Байлар, выслушав менестреля. – Если опять война, да еще этот артефакт…

Все трое замолчали, мрачно обдумывая перспективы.

– Подумать только, – со вздохом промолвила целительница. – А мы столько магии потратили впустую, в бесконечных войнах уничтожая друг друга. Умом непостижимо!

И она отправилась опять в повозку, прихватив по дороге магическое греющее одеяло.

Канан и Инис переглянулись, и альбиноска разом дернула три струны – три ноты слились воедино в печальном созвучии. Инис Верделл, закрыв глаза, долго вслушивалась в их затухание – и в тишину, оставшуюся после них.



                  ***

Небо пахло безудержной, ликующей весной.

Весна наступала повсюду: ее дыхание ощущалось в шелесте еще влажных ветвей, и в птичьих взбудораженных криках, и в молодой траве, что пробивалась сквозь палую темно-коричневую листву в рощах – ее можно было увидеть, даже перегнувшись через край повозки и поглядев вниз.

А Лирия здесь представляла собою холмы и поля; и холмы уже зеленели. И горы: горы виднелись на горизонте голубоватыми нежными тенями, и, не будь сейчас этого беспокойного чувства, что сжимало сердце Байлар, она бы, наверное, была вне себя от восторга, что может увидеть их.

Взгляд Байлар был прикован к горам – странноватый, серьёзный и напряженный. Взгляд человека, которому открыто больше, чем надобно для счастья. И жизнь которого ему уже не принадлежит.

– Инис, – негромко произнесла она, когда их повозка приблизилась к большой развилке дорог, – правь на запад.

– Ты уверена? – на всякий случай спросила менестрель. – Крупный город здесь на востоке, но на западе – только горы, еще долго, и…

– Нам в горы. Райярр там, Инис. Близко… осталось недолго.

И Инис без дальнейших расспросов повернула направо.

"Райярр. Скоро…" – думала Байлар, не отводя глаз от сине-зеленых силуэтов, и сердце ее билось в нетерпении, будто и его коснулась эта весна. "Райярр. Райярр". Ничего больше – только имя, произнесенное про себя. Байлар отчего-то нравилось повторять его снова и снова, нравилось ощущать его внутри, с замиранием чувствуя, будто бабочка легкими крыльями, тревожная и трепетная, слегка касается твоей души, оставляя лишь еле заметный след желтой пыльцы. Волнение и тепло. Тепло… как в мороз, когда согреваешь замерзшие руки дыханием. Как огонек свечи, который бережно сохраняешь от порывов злого ветра. И сила – как невидимая, незримая опора. Словно тот, кого сейчас не было рядом, мог бы поделиться своей силой, если называешь его имя. И словно ему тоже можно помочь, если просто позовешь его.

Имя… Если бы не было так страшно, то лишь одно это имя могло бы сделать Байлар счастливой.

– Тппру! – повозка резко затормозила, когда Инис дернула вожжи, так что Байлар волей-неволей пришлось перестать витать в облаках – и вернуться в реальный мир.

В реальном мире дорогу путешественникам преграждали какие-то люди. Люди были плечистые, с суровыми лицами, и один из них как раз пытался объясниться с Инис, но Байлар еще несколько мгновений просто разглядывала их лирианскую крестьянскую одежду, забавным образом отличающуюся от привычной рандаирской, и не разбирала смысла сказанного, пока до слуха девушки не донеслось слово "эпидемия", которое враз привело Байлар в чувство.

– …потому жаль, но вам придется вернуться и…

– Что за болезнь? Симптомы? – потребовала целительница, перелезая к Инис на облучок.

– Э…э… похоже на красную лихоманку, но у нас нет своего мага-целителя…

– Как давно? Сколько заболевших?

– Неделю назад был первый случай. С тех пор уже трое умерли, а больных все больше… Когда мы поняли… Два дня назад мы послали в монастырь Этеа за тем известным целителем, но пока он прибудет, пройдет еще несколько дней…

– Ясно, – сказала Байлар. Инис тем временем стала разворачивать повозку.

– Послушай, Инис, – вполголоса обратилась к ней целительница. – Если там красная лихоманка, заражена уже вся деревня. Они умрут до прихода этого монаха, если не помочь. Мы должны…

– Чушь! – отрезала Инис. – Мы сами умрем. Иммунитет зеленого мага есть только у тебя, если ты забыла. И если мы умрем, то не спасем Райярра. Байлар, у нас есть цель, ты хочешь отправиться в эту деревню и отказаться от моего брата? Разве не ты говорила, что он в опасности.

– Это так, но… Я врач, Инис. Я не могу просто так оставить этих людей погибать, когда в моих силах им помочь.

– Очень хорошо! – взорвалась Инис. – Тогда я уезжаю искать Райярра, а ты как хочешь. Я не собираюсь умирать здесь, ради чужих людей.

– Прости, – тихо сказала Байлар. – Но, Инис… Я думала, ты не такая.

– А какая? – альбиноска насмешливо приподняла брови. – Не нужно сочинять меня такой, какой я не являюсь. И уж тем более не надо пытаться этим меня пристыдить.

Байлар вместо ответа обратилась к Канану.

– Ты можешь идти со мной или отправиться вместе с Инис дальше, Канан. Никто не может тебя заставить. Если пойдешь со мной – я постараюсь тебя защитить, но и Инис отчасти права – даже зеленый маг не может дать полной гарантии.

И Байлар легко спрыгнула с повозки, подхватив свой узелок.

– Прощай, Инис Верделл. Надеюсь, еще увидимся.

Канан, чуть поколебавшись, соскочил вслед за нею. В конце концов, именно госпожа Байлар была его первым товарищем по странствиям. А до того – выручила Канана из передряги. И вообще…

"То, что вы говорите, госпожа Инис, разумнее. Но… Я пойду за госпожой Байлар".

– Прощай, целительница, – сказала ей в спину Инис. Волосы Байлар на ярком солнце отливали медью и немного – золотом. Отчего-то Инис ощущала легкую досаду, неприятную, как простуда, першащая в горле. Недовольно нахмурив брови, музыкантша тронула коней.

А Байлар шагала в дорожной пыли к деревенскому кордону. И невнятное чувство вины за то, что Ярра, должно быть, она своим выбором предала, постепенно вытесняли мысли о работе. Байлар неосознанно ускорила шаг. Итак, теперь – ее бой.

На ходу она прикоснулась к круглому кулону на цепочке.

"Возвращайся, Сегвия. Пора. Мне нужна твоя помощь".



                  ***

Долгий, беспросветный, жестокий бой – вот что это было. Дни и ночи сливались воедино, в одну бесконечную полосу бесконечных усилий, изредка прерываемую лишь коротким беспокойным сном. Так что время почти перестало существовать – и для Канана, и для Байлар, – при том, что ничего сейчас не имело такого значения, как время.

– Тем и коварна красная лихоманка, – на ходу объясняла Байлар парнишке. – Человек становится заразным задолго до того, как проявляются симптомы. А когда они проявляются, больной погибает за несколько дней. Так-то, Канан. Это одна из худших существующих нынче болезней. И мы до сих пор не знаем, откуда она берется. То есть, почему внезапно возникает в том или ином месте. В древние времена люди, бывало, даже грешили на "проклятие колдунов".

– Хмм…

– Абсолютная чушь! Большинство болезней вызвано естественными причинами. И только в некоторых бывает повинна магия или сам человек, его душа. И то, такое обычно случается с магами, а не с простыми людьми. Маги… как проводники для магии, они чувствительны к ней, они способны влиять на нее своей волей, потому и могут навредить самому себе. Особенно уязвимы обладатели черного, силового волшебства… А для природных болезней и причины есть природные. Мелкие-мелкие живые существа, которых можно магически обнаружить, например. Разные изменения в самой структуре организма… Ты даже представить себе не можешь, Канан, какой тонкий, восхитительно сложный механизм – человеческое тело. Нет, что там, какой механизм, – вселенная, симфония разнообразных связей! Сколько изучаешь, сколько наблюдаешь – столько удивляешься. Такая чарующая красота!

Канан покосился на девушку с несколько боязливым любопытством. Кажется, первый раз на его памяти она говорила о чем-то так увлеченно и горячо. Учитывая, что дело было в зараженной деревне, а пять минут назад Байлар была ужасно озабочена положением дел в ней, такой энтузиазм действительно несколько устрашал.

– К сожалению, и нарушиться в этом слаженном механизме может что угодно. Так, красная лихоманка незаметно пробирается в тело человека, и, когда проявляются симптомы, болезнь уже глубоко пустила свои корни и многое разрушила. В конце концов поражаются нервы и мозг, и человек впадает в беспамятство и умирает. С того момента, когда начинается лихорадка и появляются красные пятна на коже, спасти заболевшего, фактически, может только маг. Если у него хватит сил.

– А ты… такое уже лечила? Хватит ли у тебя сил, госпожа Байлар?

– В таком масштабе – не лечила. Хотя мне приходилось иметь дело с отдельными больными лихоманкой.

Байлар вдруг остановилась и ободряюще улыбнулась Канану.

– Один человек сказал, что я очень сильный маг. А он мне никогда не врал. Мы справимся, Канан. Особенно, если ты мне поможешь.

– Но что я могу? Я же не зеленый маг и ничего не понимаю во врачебном искусстве!

– Тебе и не надо. Ты… Если не испугаешься… Если сможешь посмотреть в лицо и этой стороне жизни… и этой разновидности смерти. Человеческому страданию, человеку в его беспомощной, некрасивой, искореженной форме, почти отвратительной, почти пугающей… что, впрочем, естественно, думаю, страх перед болезнью тоже вложен в человека природой. В общем, сумеешь все это преодолеть – сумеешь и оказать мне бесценную помощь. Как – это я объясню.

– Байлар… – откровенно говоря, Канан немного трусил. Когда он воображал себя героем, он точно представлял свои великие дела не так. Великие дела должны были свершаться громко и красиво, в ослепительном пламени немеркнущей славы и восхищенных взглядов. Ну, пусть без взглядов – но все равно красиво, не так, не среди этого ада болезни и бессилия. И все же, сейчас здесь были страдающие люди. Кого-то из них еще можно было спасти. И Канан ясно понимал, что даже если это не судьба его мечты… если сейчас из-за своего страха он не поможет другим – разве не станет потом сожалеть об этом всю свою жизнь? – Просто расскажи, что делать.

Так началась эта битва.

– Неделю назад был первый случай заболевания в этой деревне. Значит, с момента заражения… В деревне две сотни человек живут, уже нет смысла отделять больных от предположительно здоровых… – бормотала Байлар, а чуть светящаяся белая птица над ее плечом согласно кивала головой. Призрачную птицу видела лишь сама целительница, да еще Канан, тоже обладавший магическим даром.

– Однако, пусть те, у кого нет никаких признаков заболевания, по возможности сидят по домам. Больных же всех все равно нужно собрать в одном месте, иначе я ничего не смогу успеть…

Так был организован временный госпиталь, куда приводили и приносили больных. Шесть здоровых женщин трудились, не покладая рук, над изготовлением лекарств, рецепт которых надиктовала Байлар. Деревенские мальчишки под руководством Канана собирали для них травы в ближайших лесах и лугах – Канан сумел соорудить своими чарами плохонький, но все же работающий свиток для запоминания изображений, где Байлар с помощью Сегвии запечатлела образы нужных растений. Когда мальчишки приноровились справляться и сами, юноша поспешил вернуться к Байлар, которая сражалась на передовой.

Здесь, в трех больших избах, было самое пекло. Мерцали магические светильники, чадили обычные масляные лампы там, где светильников не хватало. Сновали молчаливые женщины под защитными заклинаниями – помощницы, которыми командовала Байлар, ухаживающие за больными. Стонали и бредили больные люди, смотрели в никуда блестящими глазами – многие уже не видели ничего. Канан шарахнулся прочь, впервые увидев такой взгляд. Но сам не смотреть не мог. Как Байлар и говорила – все это было нелегко. Канан знал, что будет еще много лет видеть эти тонкие, испещренные красными пятнами руки в своих кошмарах. И запах – тяжелый запах пота, испражнений и терпко пахнущих лекарств – тоже забудется нескоро. Здесь сама действительность была похожа на кошмарный сон, но в центре этого кошмара была Байлар, спокойная и деловитая, окруженная всполохами зеленой магии, раздающая распоряжения своим помощницам и сама помогающая больным. И в какой-то миг Канану показалось, что только на ней, только на Байлар держится весь этот мир, только она не дает ему распасться на куски и окончательно исчезнуть в водовороте бреда.

Байлар плела заклинания, не давая себе ни малейшего отдыха, поспать она смогла лишь когда закончила первую сеть для каждого заболевшего и проинструктировала всех прочих, кто работал с нею. И то, долгого сна не получилось: еще несколько человек заболели, а прежним больным нужны были новые чары. К концу второго дня целительница сама выглядела немногим лучше подопечных, с лицом белее собственной косынки, однако колдовать не перестала. Один мужчина все же ускользнул от нее, как она ни старалась, удержать его не смогла. Она своей рукой закрыла ему глаза, и в тот момент ей хотелось выть от горечи и отчаянья, но только некогда было сожалеть, потому что больных было много, а она – одна.

– Канан! Девочке на третьей кровати лекарства пусть дают в два раза больше, и тому дедушке – настой полунницы, да побыстрее! – скомандовала она, завидев юношу. – А, нет, стой! – Байлар сплела новое, дополнительное защитное заклинание для мальчишки. – Теперь иди.

– Байлар! У мельника начались судороги, – сообщила Сегвия.

– О, тысяча Падших! Бежим. Найди мне подходящее заклинание, скорее! Я пока остановлю процесс.

– Госпожа Байлар, там принесли еще ребенка.

– Стадия?

– Начальная. Признаков поражения нервной системы еще нет.

– В левый дом! Я сейчас подойду. Сег, что с заклинанием?

– Перебрала их все, сейчас покажу лучшее. Ну, на мой взгляд…

Почти беспрерывно окна то одной, то другой избы озарялись зеленым светом. На третий день Байлар вышла на крыльцо дома в минуту затишья, серая от усталости, почти не различающая уже окружающих предметов – и увидела, что пошел дождь.

Дождь пах весной. Байлар стояла и просто вдыхала его аромат, ощущая, как брызги капель попадают ей на лицо – но не пытаясь защититься от них. Даже Сегвия не пыталась – полупрозрачная, оттого, что Байлар была уже не в состоянии полностью поддерживать ее в этой форме, а собственная ее магия отчасти была заперта, отчасти – тоже истощена.

– Ээ, так это ваша прекрасная работа, – произнес чей-то спокойный голос. – И все же не дело так с собою поступать.

Из-за пелены дождя вышел невысокий, крепко сбитый мужчина в странном одеянии – на нем был длинный коричневый балахон, перепоясанный простой веревкой. Мужчина был абсолютно лыс, и смотрел на Байлар добрыми темно-карими глазами, невозмутимо и весело.

Байлар догадалась, что он – монах, а значит, тот самый целитель, которого ждали селяне. Она впервые видела настоящего монаха, но удивляться чему-либо уже просто не имела сил. Лишь промелькнула отчего-то до абсурда глупая мысль: "Значит, и правда монахи бреют головы, будто преступники, обреченные на позор".

– Не дело, – повторил пришелец, покачав головой. А потом, не спрашивая мнения Байлар, вдруг отправил в нее часть своей зеленой магии. В голове у нее мгновенно прояснилось, хоть и было крайне странным ощущение чужой магии в собственном теле. Со времен дедушки никто так с нею не поступал.

– Так-то лучше, – заявил монах, но на достигнутом не остановился. Мужчина легонько прикоснулся к руке Байлар, она вздрогнула от неожиданности, но даже не успела понять, была ли там магия, и если да – то какая, – как весь ее мир вдруг объяла темнота.



Проснулась Байлар в сумеречной комнате и с воспоминанием о дедушке. Дождь все еще стучал в оконное стекло. И, на удивление, девушка чувствовала себя свежей и отдохнувшей, хоть и не понимала до конца, где находится и почему.

Когда она села на кровати, рядом пошевелился темный силуэт и тактично кашлянул.

– Вы… что со мной сделали?

– Прошу прощения, – ответил монах. – Мне очень жаль, но вы иначе ни за что не согласились бы пойти и отдохнуть, я сразу понял, знал я таких людей. Потому и осмелился так с вами поступить. Иначе вы присоединились бы к собственным пациентам.

Байлар судорожно нащупала на груди Сегвию, обращенную в кулон. Книга была на месте и, очевидно, в порядке.

– Меня зовут ала Бернард, – представился монах. – Я из монастыря в Этеа. "Ала" – значит грешный человек, отрекшийся от мира и посвятивший себя Творцу. Это из лиринарского… Я видел вашу работу. Я был удивлен. Вы потрясающий врач…

– Меня зовут Байлар.

– Я знаю, – он мягко улыбнулся. – Вы спасли в этот раз много жизней.

– Я долго спала? Как больные?

– Всего-то несколько часов. Я присоединил свои скромные чары к вашим. Состояние у всех стабильное. Вы действительно нечто, Байлар.

– Хм… – Байлар слезла с кровати и внимательно посмотрела на монаха. Он производил впечатление человека, злиться на которого было очень трудно. Да и за что? И еще, отчего-то девушка сразу поняла, что он из разряда людей довольно замкнутых и внешне неприступных, просто Байлар почему-то сразу попала в сферу его открытости и доброго внимания. Вот отчего он позаботился о ней и даже пришел проведать.

– Благодарю за ваше участие, достопочтимый ала Бернард, – сказала девушка. – Теперь мне пора работать. Присоединитесь?

– С удовольствием, – ответствовал монах.

И с этого момента стало гораздо легче. Дождь закончился, и обновленное небо сияло мокрыми, радостными звездами. Два мага – это уже не один погибающий под грузом навалившихся проблем маг. Молчаливо отдавая должное врачебному мастерству друг друга, Байлар и Бернард сработались более чем отлично. Еще через день поток новых больных сошел на нет, а целители раздавали заклинания еще здоровым людям, которые по очереди подходили сначала к магам, затем – к деловитому Канану, который из огромного котла зачерпывал половником вонючее лекарство зеленоватого цвета. Часть больных уже шла на поправку; другим же не становилось хуже, и Байлар наконец смогла оценить блестящее и бодрое весеннее солнце. И отдать должное собственной печали, понемногу и тоскливо скребущейся в груди.

– Что вас беспокоит, Байлар? – вполголоса обратился к ней проницательный Бернард.

– Это… – "неужели ж моя тревога так заметна?"

– Связано с целью вашего путешествия, я прав?

– Да, – вздохнула целительница. Я… искала одного человека. И… я боюсь не успеть.

– О! – Бернард, против ожидания, лишних вопросов задавать не стал. Но немного погодя вдруг сказал: – Но отчего бы вам не продолжить ваш путь? Байлар, вы спасли этих людей. А теперь я здесь, да и самое страшное уже позади. Я присмотрю за пациентами.

Байлар не нашла, что сказать, кроме слов благодарности. Ей было жаль оставлять больных, но она была неизмеримо рада возможности уйти на помощь Райярру. Что, если Инис все еще не нашла его? Тревога все не желала униматься. Тревога звала в дорогу вновь. И вскоре Байлар попрощалась с монахом и с этой маленькой лирианской деревенькой, где несколько дней борьбы показались полноценной прожитой вечностью.

– Спасибо за все, Бернард!

– Нет. Это вам спасибо, Байлар и Канан. Да будет с вами благословение Творца!

"Здесь теперь многие люди будут молиться за вас".

Проводив двоих в дорогу, кареглазый монах не спеша вернулся в деревню. Постоял на улице, думая о своем. И направился в госпиталь, чтоб наплести новых зеленых заклинаний.



                        ***

Фаллоа, крошечный городок у подножия Зеленых гор, был охвачен обыкновенной суетой полу-праздничного дня. Так уж устроен лирианскоий календарь: здесь принято периодически устраивать дни отдохновения, дни, посвященные не работе, а увеселениям, семейному очагу и общественным делам. Инис сильно подозревала, что выгоднее всего такое положение дел было для всяческих лавочников-лоточников, у которых прибыль возрастала в разы. В конце концов, кому еще может быть нужно, чтобы люди отдыхали не когда им удобно, а в какие-то там установленные дни?

Народу на улицах было немерено, для такого-то городишки, лавочников на душу населения – и того больше. Вокруг было традиционно много магии. И никаких следов Райярра. Ни малейших.

Нет, Райярр умел быть незаметным. Восемь лет назад он ушел в неизвестном направлении, и никто из его врагов так и не сумел его достать, хотя с Миртой-то он точно связывался, и не раз. Да даже когда Райярр откликнулся на просьбу Совета вернуться, а потом оставил столицу ради своего безнадежного исследования – даже тогда сам чертов Лайонелл Хантор так долго не мог его найти. Это с Ханторовскими-то возможностями!

Однако сейчас у него не было причин не отвечать на зов Инис. Даже если в его глазах она была предательницей… даже так… И ни одно, даже самое мощное заклинание не достигало его.

…В то время как Байлар была так уверена в том, что знает, куда нужно идти. Нелогично до невозможности.

…И еще она говорила, что Райярр где-то недалеко. Неужели ж хотя бы теперь интуиция Знающей не поможет его разыскать?

…В толпе протолкнулся щупленький мальчишка и попытался сорвать у Инис кошелек. Инстинкты девушки сработали молниеносно, безошибочно отреагировав на неожиданное движение рядом, и пальцы альбиноски железной хваткой сомкнулись на запястье воришки. Несколько мгновений Инис в упор смотрела на него своими алыми глазами. А потом просто отпустила. Ошарашенный маленький грабитель пустился наутек с выражением неприкрытого ужаса на лице.

Инис знала, что напугала его своим взглядом пуще всяких угрожающих слов. Он многое понял за пару мгновений, этот мальчишка, но что он сможет сделать с этим дальше? Инис не питала особых надежд. В исправляющиеся души она не верила. Наглые воры ее раздражали, преступников она не любила, но и ловить их вместо лирианских полицейских тоже не собиралась. Тем более, все равно почти наверняка где-нибудь за углом парнишку ожидает взрослый дядя, какой-нибудь "учитель", который и спросит с него выручку. А потом снова пинком отправит "на дело", сам оставаясь по-прежнему в тени.

Нет, она не жалела мальчишку, принужденного жить воровством. Но и не злилась на него. Вот так – ни жалости, ни злости. Просто все равно.

…"Ты, отродье Падшего, ты мне соврала!"

"Не бей ее, отец, потом еще и на лекарство тратиться!"

"Да я ее убью совсем! Слышишь, тварь белобрысая, я убью тебя, твой последний шанс – скажи, что он задумал и чем мне грозит эта сделка. Говори, быстро!"

Пылинки в солнечных полосках между досками сарая.

"Как ты смеешь так на меня смотреть, отродье?!"

Удар ноги – отлетающее далеко прочь грязное тельце ребенка. Она садится на полу, безучастно глядя перед собой.

Пылинки…

"Я сказал, не смей на меня пялиться, может, ты еще и ко мне в голову залезть хочешь?"

Зачем? Там лишь грязь и страх. Жадность и страх. Глупость и страх.

Здесь – пылинки. Пылинки пляшут над темными досками. Пылинки в солнечном свете.



Инис поджала губы. Да. Все эти эмоции – все это лишнее. И слишком многое всплыло в последнее время. Слишком многое злит. Чувствуешь себя уязвимой – и это злит еще больше. Откуда все эти глупые мысли? Не оттого ли, что поворошила прошлое, рассказав Байлар?

Я видела, как люди в этом мире относятся к другим – большинство людей. Почему я должна кому-то сочувствовать? Почему должна кому-то помогать? Сердце? Не смешите меня, мое сердце мертво уже много лет. Все, что там живо – лишь музыка и Райярр. Ну, допустим, и Мирту я люблю. И все. Весь прочий мир – только декорации для моих историй. Я не в обиде буду, если они исчезнут. Может, только чуточку жаль, а так – все равно.

Все равно.

И если даже Байлар отступилась, я все равно выберу тебя, Райярр. И буду выбирать снова и снова, столько раз, сколько потребуется, до самого конца.

Я тебя найду. Даже если не знаю, где искать.

Присев прямо на главной площади, под закручивающимися с помощью магии струями фонтана – какой же лирианский город обойдется без этих фокусов! – Инис стала перебирать струны лютни. И, стоило ей запеть, как вокруг начала собираться толпа. В Аране, Рандаире или Лирии – не колдовское колдовство музыки Белого Менестреля везде одинаково привлекало людей.

"Музыка поможет. Сработало тогда – сработает и сейчас".

Только в этот раз не пригодилась даже песня о Черном пламени. Подкручивая колки в перерыве между двумя балладами, Инис услышала, как один горожанин другому говорил, будто некая Звериная ведьма, великая колдунья, в кои-то веки спустилась с гор и теперь в городе.

"Вот оно!" – подумала Инис, когда вдруг проснувшаяся интуиция Знающей уколола ее, будто острой иглой, толкнула в спину.

"Вот кто знает, где искать Райярра".



                  ***

Погода выдалась не по-весеннему жаркой. Желтой яркой лентой извивалась дорога, широкая и гладкая, и уползала куда-то в самые горы, уже окрасившиеся в этот знаменитый зеленый цвет, такой нежный и такой сочный, такой радостный и живой, что трудно было сразу поверить своим глазам, когда им открывалось такое, а поверив – невозможно было их отвести. И до самых гор – бесконечные изумрудные дали, холмы и луга, и бездна голубого неба над ними – для жителей рандаирского леса так странно было видеть эту открытую землю, над которой свободно носился ветер, не умеряя своей силы и не встречая никаких препятствий.

Канан страдал от жары, периодически стенал на эту тему, тайком вспоминал Инис с ее повозкой и конями и завидовал птицам, бороздящим небесную синь. Но Байлар рядом шагала молча, целеустремленно и неумолимо, и, глядя на ее лицо, Канан понимал, что шансы уговорить ее устроить лишний перевал стремятся к нулю.

– Неужели здесь всегда так жарко весною? – вопросил юноша лирианское небо, не дождавшись, конечно, никакой реакции ни от него, ни от целительницы рядом. Однако через несколько минут Канану показалось, что он услышал какой-то новый звук, кроме шума ветра, и это…

Едва он успел оглянуться посмотреть, что происходит, как путников нагнала кавалькада всадников. Рандаирцы еле успели посторониться, чтобы не оказаться под копытами коней. Прыгать в придорожную канаву, впрочем, Байлар тоже не собиралась, просто отошла на обочину, предоставив всадникам возможность объехать ее.

Один из них, однако, придержал коня.

– Эй! Девка, что за непочтительность! Ты хоть знаешь, кто перед тобой? – высокомерно спросил светловолосый юнец в расшитом костюме. – Самого лорда Ка… – на этом месте юнец запнулся, ибо другой всадник, молодой мужчина, отвесил ему порядочный подзатыльник.

– Думай своей головой, триста богинь. Госпожа, покорнейше прошу простить моего глупого ученика, – мужчина изящно поклонился Байлар, а потом снова обратил к мальчишке гневный взор.

– Но мой ло…

– Госпожа – зеленый маг, каким тебе за тысячу лет не стать, Лон. А юноша, ее сопровождающий – начинающий синий маг. А ты – дурак, Лон, так что, ради богинь, уделяй больше времени учебе, а не зазнайству. Потому что мне стыдно за тебя до невозможности.

На юного Лона смотреть было жалко. Хотя Канан и испытал некоторое моральное удовлетворение, глядя на пунцовые щеки обидчика. Лон, бросив на своего спутника умоляющий взгляд, уставился в землю и молчал.

– Госпожа, я – Кайл Орелл, правитель земли Ора и красный маг шестой категории. Еще раз прошу прощения за невежество моего ученика. Для меня большая честь встретить такого мага, как вы. Вы без знаков отличия… путешествуете инкогнито? Могу ли я в таком случае осмелиться спросить ваше имя?

Байлар, которая все это время совершенно невозмутимо разглядывала лорда, величественно кивнула.

– Вы можете звать меня Байлар. Я здесь потому, что ищу кое-кого…

Канан молча испытал приступ восхищения Байлар, ее умением владеть собой и ситуацией. Вышние, она выглядит так, будто с самого детства только и видела, что преклонение перед ее даром!

– Не вы ли та знаменитая целительница, что пришла на помощь к заболевшим в деревне? – вдруг сообразил Лон, на мгновение даже позабыв о своем позоре.

– Так об этом уже стало известно… – Байлар чуть нахмурилась.

– Не переживайте, – рассмеялся лорд Кайл. – Это мы узнали случайно. Проезжали мимо. Однако… – новая мысль пришла ему в голову, и красивое лицо темноглазого лорда осветилось радостью. – Не хотите ли составить нам компанию, госпожа Байлар? Мы едем убивать дракона…

– Дракона! – Байлар ахнула, не сумев скрыть своего удивления. – Разве ж они не вымерли две тысячи лет назад?

– Да, но недавно тут объявился один! – Кайлу, кажется, ее изумление доставило удовольствие. – И жители ближайших деревень беспокоятся, хоть зверь им пока и не делал зла, но что от него можно ожидать – не знаешь. Потому мы решили избавить их от этой опасности. Да и вообще… Леди Байлар, поедете с нами? Вы насладитесь уникальным зрелищем, а мы будем иметь столь замечательного врача в нашем отряде. К тому же… насколько я помню, некоторые части тела дракона – невообразимо ценные ингредиенты для лекарственных средств. Неужели вам не хочется…

О, Байлар хотелось. Она не видела никакого наслаждения в охоте – никогда не могла терпеть подобных развлечений. Но чешуя дракона… Но драконья кровь, способная лечить тяжелейшие болезни, окажись она в руках у знающего мага…

И потом, девушка знала, что теперь ее ведет рука судьбы, и ведет – к Райярру.

Так что она почти и не колебалась.

– Коня для госпожи Байлар!

"А с кровью дракона я сумею залечить твои раны, сколь бы они ни были глубоки, Райярр. Судьба дала мне этот шанс".



                  ***

– Судьба, говоришь…

Две женщины смотрели друг на друга настороженно и чутко, как два воина на поле битвы, как два воина, прекрасно оценившие силу друг друга. Иначе бы этот разговор и не состоялся…

Напряжение вокруг них было таково, что другие люди и близко не могли подойти к уединенному столику в харчевне. Для двоих же прочий мир почти исчез. Растворился за ненадобностью в этой неподвижной битве.

– Тронешь кинжал – будешь мертва, – предупредила Фаралиндэ будто между прочим.

– Знаю, – откликнулась Инис. – Но ты тоже. Я успею.

Молчание.

– И я узнаю, если ты соберешься напасть.

Глаза в глаза. Голубые, сияющие, будто северный ледник – в алые, горящие красным пламенем.

– Что ты с ним сделала?

Фаралиндэ презрительно хмыкнула. Ее седые волосы и молодые глаза вместе создавали странное впечатление – будто у женщины нет возраста, будто время над нею не властно. С магами, с настоящими сильными магами, так бывает.

– Он получил по заслугам. Это судьба.

– Как ты смеешь что-то говорить об этом? – процедила Инис.

– Смею. Кто-то должен убирать с лица земли подобный мусор. Зарвавшихся ничтожеств, считающих, что они могут творить все, что им заблагорассудится – ведь они сильнее всех!

– Сама не такая же?

– Не ставь меня с ними в один ряд, – сверкнула глазами Звериная ведьма. – Я делаю, что могу. Не сравнивай меня с убийцей и насильником, предателем, который живет только войной и стремится вновь ее развязать! Да я ненавижу таких! Не важно, насколько грешной я буду, но кто-то же должен остановить этот сброд!

– Что? Ты… – Инис выглядела ошарашенной. – Ты вообще о чем? Насильник? Развязать войну? Да это совсем не о Райярре!

– Может, ты плохо его знаешь! Амария Орвелл приходила ко мне и просила защитить ее. Она рассказала, какой страшный человек твой брат.

– Амария Орвелл? Да она же боевой маг "Шестерки".

– Я знаю, и она жалеет о содеянном.

– Жалеет? Амария Орвелл? Ты когда последний раз с гор спускалась? Амария Орвелл – один из серых кардиналов аранской столицы магов, человек, ступающий по трупам так же легко и свободно, как по песочку у реки! Скажи… нет, покажи мне, что она тебе наплела!

Фаралиндэ испытующе взглянула на Инис. С одной стороны, она была уверена в собственной правоте, с другой – и нахалка-менестрель была уверена в своей. А жажда справедливости в душе Звериной ведьмы была сильнее любых мелочных мотивов.

– Хорошо. Смотри.

Глаза Инис вспыхнули светом красной магии. А потом – почти столь же ощутимым гневом.

– Она провела тебя, Звериная ведьма! Все это – ложь, понимаешь, бессовестная ложь.

– Быть того не может, – пробормотала Фаралиндэ. Она ощущала в словах Инис правду, и это сбивало с толку. – Но она выглядела столь искренней! Я совсем не чувствовала лжи.

– Конечно, – горько сказала Инис. – Это же Амария Орвелл. Она вплела в свою историю фрагменты правды. И помножила все это на актерский талант. Райярр никогда не делал подобных вещей. А ты напала на человека, который изо всех сил пытался спасти этот погибающий мир. Ты вообразила себя Судией, Фаралиндэ, и что из этого вышло?

– Но… – кажется, впервые за много десятилетий Звериная ведьма выглядела растерянной. – Неужели поэтому заклинание не сработало как нужно? Он должен был стать… но… Но будь он невиновен, оно не сработало бы вообще! Когда я трансформирую человека, я всегда встраиваю в свое заклинание условие… Чтобы не совершить ошибки… И спрашиваю. И его спросила тоже, знает ли он свою вину перед Амарией Орвелл и остальными, павшими от его руки.

– И что? И тебе не пришло в голову, что он может винить себя в чем-то, совершенно отличном от того бреда, что скормила тебе Амария? Тебе не пришло в голову, что ему горько от того, что приходилось убивать? Что он не из этих патриотов, отмечающих "звездами" количество убитых врагов? И потом похваляющихся этим до конца своей жизни?

Фаралиндэ молчала. Тяжесть собственной ошибки неожиданно легла ей на плечи, окрасив мир позабытым жгучим вкусом вины.

– Во что… во что ты его превратила? Верни Райярра! Расколдуй его!

Фаралиндэ отвела глаза.

– Это… невозможно, – тихо сказала она.



Ветер гулял над изумрудными склонами гор, ветер трепал волосы Байлар, блестящие медью и золотом, ветер рвал одежду всадников и путался в лошадиных гривах, и взлетал ввысь, в ярко-голубое небо, к самому солнцу. Мир сиял под этим солнцем, и дракон тоже показался сначала вспышкой света – солнечной колкой искрой.

Когда отряд преодолел очередной склон, Байлар замерла в восхищении – уже не в первый раз. Просто так красив был мир в этот момент – почти нестерпимо, почти невыносимо красив. Душа отзывалась на него странным ликованием, желанием кричать – в самое небо; раскинуть руки, отдаться ветру и лететь.

Захваченная этим чувством, Байлар не сразу заметила дракона вдалеке. И потом началась погоня. И основной задачей для отвратительной наездницы-Байлар стало просто не отстать от других в мелькании зеленого и голубого мира вокруг.

Нужно было окружить дракона. Нужно было убить его сразу, что нелегко, или пробить ему крылья – чтобы зверь не смог улететь, если не захочет драться. Есть уйма старых записей, в которых подробно описано, как следует сражаться с драконом. Учтивый лорд Кайл, симпатичный улыбчивый мужчина, темноволосый и элегантный, все объяснил Байлар. Он вообще отчего-то старался для нее как мог. Он, кажется, очень хороший человек. И теперь сделает все возможное для того, чтобы избавить от опасности местных жителей, убить дракона. И…

И Байлар оказалась не готова увидеть его так сразу, так близко. Это оказалось как-то внезапно для нее, поглощенной верховой ездой. И вдруг совсем рядом – огромный зверь, чудовище из легенд…

…Самое прекрасное, что приходилось видеть Байлар за всю ее жизнь. Горела на солнце золотом его чешуя, ослепительно и жарко. Мощные лапы, изящные изгибы длинной шеи, крылья, одним взмахом поднимавшие такой вихрь, что мог бы сбить иного человека с ног – все в этом звере говорило о силе, об опасности, но также было завораживающе красивым.

"Самое прекрасное, что создала природа, – подумала Байлар. – Почему же мы должны…"

Если только ради сотен спасенных человеческих жизней.

Всадники лорда Кайла знали свое дело. Кошмарно огромным копьем дракону уже пробили золотистое крыло. Ящер в гневе взревел и, орошая зеленую траву дымящейся красной кровью, взмахом крыла сбил двоих воинов с лошадей. Байлар хотела было скакать к ним, чтобы сразу же оказать возможную помощь, но, уже тронув коня, вдруг встретилась с драконом взглядом.

Он смотрел прямо на нее.

И глаза его, с вертикальными змеиными зрачками, светились мягким янтарным светом.

"Не может быть!"

– Нет… – прошептала Байлар. задохнувшись. И выпустила поводья.



– Верни Райярра. – прорычала Инис. В полутьме харчевни ее алые глаза горели яростью. – Или я убью тебя, пусть даже и сама умру тут же.

– Ты не понимаешь… Это невозможно! – почти в отчаянии повторила Фаралиндэ. – Моя магия отличается от твоей! Эти заклинания необратимы. Чтобы их разрушить, нужно чудо! Нужно что-то такое… такое сильное, что бывает только в сказках. В нашем мире это невозможно. Смирись, он навсегда останется…



"Райярр!"

– Окружить его! Байлс, Эрик, Мойн, копья к бою! Заходим с трех сторон! Следите за крыльями! Пошли-и!

– Нееет!

Девушка, прорывающаяся сквозь толпу мужчин. Соскакивающая с коня. Растрепанная девушка меж разъяренным золотым драконом и ощетинившимися копьями людьми, что хотят его убить.

– Леди Байлар, что вы делаете? Быстро уходите оттуда!

– Нет! – она раскидывает руки, будто закрывая огромного зверя собой. – Не позволю! Никогда! Это… не просто дракон. Он – человек… маг… Он…

Дракон за ее спиной угрожающе зарычал.

– Сумасшедшая девка, какого Падшего, – проскрипел кто-то возмущенный в толпе.

– Что она творит?

– Леди Байлар, – отчаянно закричал лорд Кайл. – Прошу, уходите оттуда! Он же вас сейчас…

– Не тронет, – шепчет Байлар.

И смотрит на дракона, задирая голову вверх. На самом деле, на какой-то миг она сама не верит своим словам, глядя на огромного зверя над ней, связку мощи и величественной силы – и девушке страшно. Но и этот страх она подавляет усилием воли. "Потому что верю в тебя, Райярр. Потому что верю тебе – безгранично. Теперь – так. Теперь – я знаю".

– Ты ведь узнал меня, верно?

Янтарный взгляд. Солнечные блики.

Драконья морда стремительно приближается к девушке.

– Байлаааар! – кричит Канан.

– Он же ее пополам перекусит, – ахает старый воин.

– Вышние, – шепчет лорд Кайл, а его ученик невольно закрывает глаза.

"Райярр!"

Она протягивает руку и касается драконьей чешуи. Уже – почти без страха.

И ничего не происходит. Дракон не отрывает девушке руку. Он просто смотрит ей в глаза.

Драконья чешуя на ощупь – теплая.

– Возвращайся, Ярр, ну же. Вспомни, кто ты такой. Давай. Я не верю, что ты не можешь преодолеть такое заклинание. Это же ты. Возвращайся. Даже если больно. Даже если… Ты ведь никогда так просто не сдавался. Вот и теперь – возвращайся ко мне. Райярр.

Девушка чуть дрожащими пальцами гладит драконью чешую.

"Возвращайся ко мне. Видишь ли ты, как сильно ты мне нужен, Ярр?"

– Ярр…

Мир содрогается от драконьего крика.

И чешуя под рукой Байлар вдруг обращается россыпью золотых искр.

Искры были похожи на солнечную пыль и через пару мгновений исчезли.

Осталось только синее небо и зеленые горы, и кучка вооруженных остолбеневших людей, и девушка-маг перед ними. И распростертый на земле обнаженный мужчина с каштановыми волосами, рассыпавшимися по вытоптанной траве.

Байлар осторожно укрыла его своим плащом.

"Молодец… Райярр".



                        ***

Волшебница по имени Фаралиндэ, Звериная ведьма, грустно смотрела в голубое небо, позволяя ветру играться ее пепельными кудрями, не собранными заколкой.

"Вот так, удивительное дело. Сотни лет я не видела такого, но теперь кто-то смог разрушить мое заклинание, обратить вспять необратимое. Значит ли это, что нашелся человек, готовый жизнь отдать за того мага, человек, который смог его узнать? Я ошиблась, но теперь мое заклинание разрушено и, Учитель, не пора ли и мне уже покинуть этот мир?"

Белые облака с рваными пушистыми краями лениво, будто нехотя, перемещались по небу. И, как всегда, молчали. Но… Если привыкнуть слышать в шепоте ветра и шелесте травы голоса давно ушедших, то и небесное молчание можно будет понимать иначе.

"Нет. Не пора. Еще немного, но нужно. Еще одно дело. Еще одна стража".



Байлар тихо вошла в полутемную комнату, и еще несколько секунд ее глаза просто привыкали к тени после буйной яркости солнечного дня снаружи.

Здесь тоже было видно небо – в строгом квадрате оконного проема. Совсем не то, что снаружи – там ведь был ветер… Здесь пахло мятой, которую собирала Байлар, и еще виршей – травой с фиолетовыми цветками, Память-травой, о которой в народе говорят, что она помогает заплутавшим вернуться домой.

"Что я могу сделать, чтоб помочь и тебе?"

Байлар смотрела в лицо спящего Райярра. Он выглядел мирным и очень спокойным, и чем дольше Байлар смотрела на него, тем больше хотелось смотреть еще, но от этого становилось только грустнее.

"Прости…"

Она бережно провела рукой по его волосам.

"Прости меня… Сег все правильно заметила. Если бы я была умнее… если бы я просто слушала то, что ты мне говоришь… Ты ведь сказал, что никогда не был в той части Рандаира. Если бы я больше верила тебе… ты не ушел бы так скоро. Такого могло бы не случиться".

Девушка горько вздохнула.

– Эй, Райярр, – прошептала она, приблизив к нему лицо. – Возвращайся уже. Я же знаю, что у тебя все получится.

"Потому что ты узнал меня".

С момента, когда заклятие пало, минуло уже несколько дней, но Райярр до сих пор не пришел в себя. То есть, физически он просыпался, но ничего вокруг не видел и ни на что не отзывался, будто пустая оболочка, живая – но без души.

– Он не знает, что он человек, – сказала Байлар, когда Канан в очередной раз спросил ее о Ярре.

– Как это? Он не станет прежним?

– Его тело в порядке, – вздохнула Байлар. – Его душа – нет.

Байлар, в отличие от Инис, не встречалась с Фаралиндэ, и ей никто ничего не объяснял относительно подобных заклинаний. Но целительница и сама сумела понять происходящее. Сначала она переживала из-за пробитого крыла – она не знала, в каком масштабе повреждение перейдет на человеческое тело Райярра – ведь такая рана могла бы сразу убить его. Однако, милостью Высших, все оказалось не так. Райярр был цел и, к удивлению Байлар, телом вполне здоров.

– Райярр несколько месяцев прожил в облике дракона, – пояснила девушка Канану. – Думаю, невозможно долго сохранять человеческий разум в совершенно ином теле. А теперь он и драконом быть перестал.

– Тогда… Тогда господин Райярр навсегда… навсегда…

– Нет, – Байлар не глядела на Канана, как будто все ее внимание поглощала та, работа, которую девушка делала руками. Но глаза ее были темными и грустными. – Я думаю, Ярр сможет вернуться. Потому что… Тогда ведь он узнал меня. И заклинание рассеялось. Это значит, его личность была так сильна, что как-то он смог противостоять разрушению. Продержаться… Не знаю… Но, если он узнал меня и смог вернуть свое тело, значит, однажды ему хватит сил и найти место своей души. А я буду ждать.

И Канан промолчал, потому что не знал, что сказать. И потому, что надежда в голосе Байлар, тихая и упрямая, была сильнее тех логических соображений, что он мог бы изобрести.

"Невозможно, – говорила Фаралиндэ Инис. – Пусть заклинание падет, человек, столько месяцев бывший драконом, утратит свой разум навсегда".

"Я буду ждать", – говорила Байлар. И верила своим чувствам не меньше, чем когда шла сюда, без малейшего реального ориентира, как никогда не верила им до того за всю свою жизнь.

И Канан однажды внезапно понял, что, возможно, тот ответ, который он чаял получить, разыскав Райярра, он уже получил – от Байлар.

Правда, ответ этот влек за собою лишь больше вопросов. Не точка, а многоточие. Приглашение поразмыслить над тем, что было написано до того… и над тем, что могло бы оказаться после.

Канан был не единственным, кого поразила Байлар. И теперь, когда она вышла за порог, прищурившись от яркого света, навстречу ей спешил стройный молодой человек.

– Леди Байлар! – лорд Кайл Орелл издалека помахал ей рукой, радостно улыбаясь, и Байлар остановилась, поджидая его.

– Вы отбываете, лорд Кайл? – она смотрела очень доброжелательно. В конце концов, этот человек не просто нравился ей сам по себе, но и во многом помог ей. Как, например, с этими охотничьими домиками, где они остановились теперь.

– Да. Мне пора. Как… у вас дела?

– Все так же, – спокойно ответила Байлар.

– О! – Кайлу искренне хотелось чем-нибудь ее утешить, но найти подходящих слов он не мог.

– Вы и так столько сделали для меня, – сказала Байлар, пожалев лорда. – Удачного пути вам, господин Кайл.

Он чуть усмехнулся – немного смущенно, немного грустно. Что-то очень мальчишеское в этот момент проглядывало в этом красивом аристократе, который был всегда так изящен и остроумен (а еще темные волосы свои собирал совсем как Ярр)…

– Хотел бы я и вас позвать с собою, – признался он. – Но вы ведь не поедете, правда? Даже если я предложу вам все, что я могу дать… Вы ведь уже нашли того, кого искали.

И голос его был печален.

– Лорд Кайл, – очень ласково сказала целительница, – разве ж я та, кому вы можете такое предлагать? Я только безродный врач, ведьма из Рандаира, разве вы не знали?

Кайл на мгновение удивленно поднял брови, но тут же рассмеялся.

– Скоро бы догадался. Но… если уж на то пошло, леди Байлар, у нас в Лирии маги – люди очень уважаемые. С такой силой, как у вас, здесь вы не уступаете в статусе любому лорду. Однако… – он поглядел в голубое небо в пятнах облаков, – для меня все это не имело бы ни малейшего значения, пока речь идет о вас.

– Спасибо, – сказала Байлар после паузы. – И за все остальное… спасибо.

– Нет. Спасибо вам, госпожа Байлар. За то, что мы встретились. За то, что вы не дали мне совершить ошибку и убить дракона. За то, что вы показали мне… что в мире есть такие чудеса, как вы. Прощайте, леди Байлар. Желаю вам удачи и исцеления господину магу…

– Прощайте… Кайл. Берегите себя.

"Пусть Высшие будут на вашей стороне".



Прошло еще несколько дней этой странной, мирной и грустной жизни. Никто не тревожил троих магов в горах, так что Байлар временами даже возвращала Сегвии ее живой облик, и Сегвия носилась белой птицей в бескрайнем небе над чужими, прекрасными горами; от Инис Верделл не было никаких вестей.

Однажды Байлар отослала Канана в деревню за припасами (путь туда был неблизкий, так что хорошо еще, если парень успеет вернуться сегодня), а сама развешивала свежевыстиранное белье, плещущееся на ветру. Для таких вещей она почти никогда не пользовалась магией. Зачем, если все могут сделать солнечные лучи?

Байлар в задумчивости загляделась было на солнце, просвечивающее через белую ткань, как вдруг в домике, который занимали маги, послышался грохот. Позабыв про оставшееся белье, девушка бросилась внутрь.

На полу, на темных досках, сидел Ярр, и его растрепанные волосы скрывали лицо, но, когда Байлар ворвалась в комнату, он поднял голову, и девушка увидела его глаза – взгляд его больше не был пустым и бессмысленным, не выражающим ничего. Это был Ярр – растерянный, испуганный, но настоящий Ярр!

– Все хорошо, – прошептала она, опустившись рядом с ним на колени. – Тише, успокойся, все хорошо. Вот так, дыши спокойно. Ты помнишь свое имя?

– Ра… ярр…

– А меня?

– Ты… Бай… ар… Ты…

Его глаза вдруг осветились красным пламенем вокруг зрачков. И Байлар будто услышала его голос внутри своей головы.

"Байлар? Почему ты здесь?"

– Тебе помочь. Ты… – она едва справилась с абсурдным желанием заплакать прямо сейчас. – Раз ты все помнишь, значит, все будет хорошо.

"Мое тело меня не слушается!"

– Это скоро пройдет. Ты помнишь, что с тобою было? И кто это сделал?

Райярровы зрачки стали совсем огромными.

"Дракон! Я был драконом!"

– Да. Знаешь, почему?

Райярр нахмурился.

"Плохо помню. Я шел на юг Лирии, потом…"

– Подожди. Позже расскажешь. Не нужно сейчас тебе колдовать.

Она помогла Ярру добраться до кровати.

– Мы… где?

– В Миаллирэ… – Байлар перечислила названия нескольких близлежащих деревень, какие помнила. – Если тебе это что-то говорит.

"А сколько меня… не было?"

– Я не знаю, когда все это с тобой приключилось. Сейчас – третий месяц весны по рандаирскому счислению.

"Ох. Тогда была осень".

– Вот почему удивительно, что ты жив. И даже способен управлять своей магией.

"Но не телом".

– Все будет хорошо. Тебе просто нужно время привыкнуть к тому, что ты снова человек. Ничего не болит?

"Нет…"

– Отлично, – она присела на кровать позади Райярра и стала расчесывать его волосы. – Сейчас я принесу тебе поесть. Ярр…

Байлар касалась его с каким-то странным внутренним трепетом, с каким-то счастливым замиранием, неловким и опасливым. И вдруг с ужасом осознала, что ей хочется касаться его снова и снова – чем дальше, тем больше.

"Байлар…"

– Я же сказала не использовать магию, в таком-то состоянии!

Ярр вытерпел всего лишь несколько секунд.

"Но Байлар, откуда ты здесь? Ты как тут оказалась?"

– В основном на своих двоих.

"Но… почему?"

– Я пришла к тебе.

И, завязав его волосы тонкой лентой, как обычно делал он сам, Байлар вдруг не выдержала – и на несколько мгновений прижалась к его спине, – а Ярр позабыл, как дышать.

– Спасибо, – прошептала она. – Спасибо тебе, что вернулся. Спасибо тебе, что ты жив. Что ты справился. Спасибо…

И потом поспешно сбежала из комнаты, оставив ошарашенного Ярра наедине с тишиной и ворохом вопросов.



                        ***

Когда Байлар на следующее утро пришла навестить Райярра, то застала мага ровно в том же положении, в каком оставила вчерашним вечером, когда виделась с ним в последний раз. И по осунувшемуся его лицу было понятно, что он совсем не спал. Байлар озабоченно прикусила губу. Стало ли для него таким шоком его столь беспомощное состояние? Вряд ли, ему в жизни не раз приходилось бывать в затруднительных положениях, Райярр не из слабонервных. Тогда…