   Zомби-VRN
   Зомби, ужасы, мистика

   Виктория Александровна Бородинова

   © Виктория Александровна Бородинова, 2017

   ISBN 978-5-4474-7411-9
   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Синопсис по главам

   Глава 1. Друзья
   Группа студентов выезжает на отдых за город, случайно сбивают человека на дороге. Увозят его труп с собой в багажнике. На утро труп оживает и расправляется с одним из приятелей.
   Глава 2. Лилит и Сандалф
   Двое подростков – пара готов отправляются на сельское кладбище для проведение сатанинского обряда. Обряд проходит удачно. Но когда влюбленные собираются покинуть кладбище на них нападает жестокий незнакомец.
   Глава 3. Безысходность на Менделеева
   Несчастная в гражданском браке молодая женщина страшно боится мужа и его родственников. С маленькой дочкой они идут в городской бассейн, где с одним из поситителей случается страшный приступ.
   Глава 4. Блондинка
   Дочь состоятельных родителей с подругой идут в ночной клуб где знакомятся с иностранцами. Все вместе они едут за город, где иностранцы бросают их на дороге и уезжают. Компания из трех человек теряется без навигатора на сельских проселочных дорогах. Эллина решается идти в глухую деревню неподалеку за помощью.
   Глава 5. Потерявшиеся
   Компания наркоманов проникает в медпункт строительного университета и крадет медикаменты.
   Глава 6. Зоя Леонидовна – одинокая женщина
   Женщина-маньяк выходит на охоту в лес за очередной жертвой. Так она уже много лет пытается поймать убийцу своего маленького сына.
   Глава 7. ТОД
   В туберкулезном диспансере ЧП. Привезенный недавно больной с острой формой туберкулеза сбежал, напав на главврача.
   Глава 8. Испорченный отдых
   Студенты потеряв друга и автомобиль пытаются добраться до города. На пути они встречают зомби и стараются избегать их.
   Глава 9. Готы
   Лилит и Сандалф прячутся в старой церквушке, где видят зомби. Далее они укрываются в одном из сельских домов.
   Глава 10. Семья
   Женщины с ребенком прячутся в баскетбольном зале дворца спорта. Гражданский муж озомбировавшись, нападает на них, но проигрывает схватку.
   Глава 11. Дорога в страх
   Эллина теряет обоих друзей – они заражены. Скрывается с места нападения. Встречает группу выживших. Вместе они едут в аэропорт.
   Глава 12. Пустыри
   Наркоманы ночуют в корпусах университета, где наблюдают преподавателя-зомби расправляющегося с охранниками. Бегут с места происшествия добираются до парка Победы с военной техникой времен Второй Мировой.
   Глава 13. Выродок
   На Зою Леонидовну нападает бывшая жертва и заражает ее. Они скитается по лесу, нападая на грибников.
   Глава 14. Спастись от смерти
   Молодой врач спасается от смерти, но понимает, что заражен. Ночью возвращается в больницу в поисках облегчения своих страданий.
   Глава 15. Воспоминания
   Пережившие зомби-нашествие друзья сидят в кафе и вспоминаю прошедшие события.
   Глава 16. Любовь до гроба
   Сестра Лилит рассказывает приятелю, как она погибла.
   Глава 17. Счастье рядом
   Молодая женщина с ребенком после смерти мужа-тирана находит свое счастье и переезжает в Англию. У нее берет интервью журналист местной газеты, где она подробно рассказывает о событиях эпидемии.
   Глава 18. Отдых на вилле
   Эллина устраивает вечеринку на вилле отца в Испании и рассказывает друзьям, как ей удалось пережить зомби-мор.
   Глава 19. Поминки
   Наркоманы устраивают поминки по своему другу, которого убили зомби.
   Глава 20. Ее месть
   Зоя Леонидовна находится в психиатрическом отделение под наблюдением. Она выжила после болезни, но ее тело и разум навсегда изуродованы. Она вспоминает как удалось найти убийцу сына.

Друзья

   – Лето совсем закончилось, даже бабье прошло… – загадочно и даже немного грустно сказал Леха.
   – А может, в Турцию на недельку махнем? А? Сейчас самолеты прям из VRN летают – сел и через четыре часа уже на курорте! – после небольшой паузы с надеждой в голосе предложил Михась.
   – Какая Турция?! В этом же семестре сопромат! Старшекурсники рассказывали: пропустишь хоть одну лекцию – никогда не сдашь потом, Вернавский и Линза тебя быстро до армии доведут! – искренне возмутился Андрон.
   – Да-а-а, Строяк нельзя пропускать… – поддержал его Леха.
   – Если даже и найдем бабки – лучше деньги на сессию уже начинать копить. Они не помешают. Когда все с огромными глазами только начнут бегать – мы себе большую часть зачетов проставим… Да и тащиться куда-то, зачем это нужно? Какая-то Турция… вон мне брателло рассказывал – есть отличная турбаза на левом берегу, раньше это был детский пионерский лагерь « Земляничная поляна», а сейчас там за копейки можно отдохнуть, пока сезон не закончился. И пруд, и лес. За небольшую помощь грузчиками на кухне еще и кормить будут на халяву! – предложил свой вариант Лысый.
   – А что? Мне нравиться! Возьмем Таньку и Длинную, да и махнем на этих выходных! – довольный согласился Леха.
   – А не там ли находиться новый туберкулезный диспансер? – спросил Леха.
   – Не ссы! Не заразишься! Мой братан там тыщу раз был! – Лысый быстро успокоил его.
   – Ну что мы тут стоим перед этим ненавистным Кирпичным? Пока большой перерыв перекусим в «Зеленом питоне», может, пивка немного хлебнем. Если останется время, сбегаем к девчонкам в третью общагу – возьмем лекции переписать… – произнес Михась, по его лицу было видно, что он слегка обиделся на не согласившихся ехать с ним в Турцию приятелей.
   Четверо друзей третьекурсников отошли от полупившегося желтоватого с белыми колонами фасада архитектурно-строительного университета и быстро перешли дорогу на красный свет. Ловко уворачиваясь от притормаживающих и обозленных водителей и зашли в крохотный замызганный PUB, в шутку прозванный студентами Строяка – девятым корпусом ВГАСУ. Лысый – высокий худой коротко стриженый парень заказал пиво с подсохшими заветревшимися бутербродами, пока одногруппники занимали стол и рассаживались по скрипучим откровенно не новым деревянным стульям.
   – Опять стол жирный… – пробормотал себе под нос вечно чем-то раздраженный Леха.
   – Так что там в твоей «Земляничной поляне»? Говоришь, номера есть с кроватями и столами? – заинтересованно спросил Андрон.
   – Номер… Целый домик можно снять, как раз на шестерых, как нам и нужно! – объяснил подошедший Лысый и сел с характерным скрипом на свободный стул.
   – Молодцы, нашли нам курорт! – воскликнул Андрей и в шутку потрепал не слишком длинные курчавые волосы Михася.
   – А как мы туда доберемся? – вовремя задал важный вопрос Миха.
   – Так возьмем у моего брательника его зеленую копейку и доедем! Доверенность у меня есть, – ответил Лысый.
   – Вшестером залезем что ли?
   – Мы в эту тарантайку еще не таким количеством залазили! Номер у нее смешной – 911, брат по знакомству достал… – заверил всех Лысый и закончил разговор на эту тему.

   – Парни приглашают нас на какую-то базу отдыха неподалеку от VRN, – сразу же, как только дозвонилась на мобильный Насти, выпалила Таня.
   – Новую хрень придумали… Ты поедешь? У тебя же парень появился – будет ревновать, – не совсем позитивно Длинная приняла эту новость.
   – Не будет! Я с Сергеем встречаюсь только месяц, а с Лысым, Михой, Андреем и Лехой мы дружим с самого поступления. Обещали в пять в пятницу после универа заехать за мной… потом сразу за тобой. OK? – рассмеялась невысокая темно-русая и так не похожая на длинноволосую светлую Настю Таня.

   Друзья, как и договаривались, встретились вечером в пять. Сначала заехали в Политехнический переулок Коминтерновского района за еле успевшей собраться и запастись кое-какой едой и теплой одеждой Танькой, а затем на набережную Авиастроителей и за Длинной.
   – Зачем тебе эта арматура на крыше?! – по неизвестной причине пребывающая уже несколько дней в плохом настроении огрызнулась Настя, утрамбовываясь к остальным троим, на заднем сидении изумрудной повидавшей на своем веку копейки.
   – Лысый, как настоящий ПГСник давно влился в профессию! Спит, наверное, с кирпичом под подушкой, а зубы чистит шуруповертом, а в багажнике бетономешалка лежит – на всякий случай, вдруг что-то строить придется! – предвкушая отлично проведенные выходные, громко и заразительно заржал весь в веснушках парень среднего роста Андрей.
   – Да ну тебя… Это дедовские железяки. Брателло припахал. Раз берешь тачку – завези их к деду в деревеньку недалеко от турбазы…
   – А какого года копейка? – поинтересовался Михась.
   – 80-ого…
   – Раритет…
   – Да-а, классика!
   За стеклами окон тонких, почему-то казалось, картонных дверей машины заморосил неприятный мелкий дождь. Но в самом салоне было жарко – друзья веселились, шутили и кричали, перебивая друг друга, все время отвлекая Лысого, сидевшего за рулем. Улицы быстро проносились мимо. Переулок Ольховый, Ленинский проспект, Брусилова, Минская… На пересечении Ленинского и Брусилова чуть было не столкнулись с высоким золотистым Lexus. Возмущенная блондинка еле различимая за густой дымкой тонировки что-то яростно зашипела. В копейке на минуту воцарилась тишина, а затем вновь испарилась в гуле шуток и смеха.

   Наконец, молодые люди выехали за последние пределы города. Изыскателей, Боровое, Сомово. Пейзаж из городских серых мрачных, а порой и просто страшных и пугающих девятиэтажен сменился редеющим охристым лесом по обеим сторонам дороги. Осень в средней полосе России наступала внезапно. Заросли не превращались в красно-оранжевые и деревья не стояли долго в этих прекрасных нарядах. Зеленая листва слегка тускнела, немного желтела и быстро опадала, оставляя после себя почти черные депрессивные облысевшие метелки растений.
   – Стойте! А самое главное?! – опомнился Миша, когда большая часть пути была преодолена.
   – Да есть там все! – успокаивал всех Лысый.
   – Втридорога, да?! Разворачивайся! – обиделся Михась.
   – Много проехали уже… бензин жалко… здесь недалеко есть проселочная дорога, до ближайшей деревни. Там СельПО у них имеется – и затаримся по полной! – предложил Лысый.
   – СельПО? А что такое СельПО? – неосведомленно спросили девушки.
   – СельПО – это сельский продуктовый отдел! – гордо ответил Михась.
   – Нет, это сельское потребительское общество… – улыбаясь объяснил Лысый.
   – Как-то чересчур замудрено для Совка… – недовольно фыркнула Настя.
   Все не споря, согласились, и 911 свернула с асфальта. Ехали долго и медленно по нестерпимым кочкам, ямам и продавленным тяжело грузами колеям. Несколько раз друзьям приходилось выходить и выталкивать севшую на брюхо копейку. Эти частые мероприятия раздражали и злили – веселья среди приятелей явно поубавилось. Неудивительно, когда разбитая грунтовка закончилась, и снова начался сносный асфальт, Лысый прибавил газу и старенький автомобиль старательно набирал скорость нагоняя упущенное время. На мобильнике высвечивалась уже половина восьмого, и стало ощутимо темнеть.
   – Слушай, Леш… – начал кто-то спрашивать, но не успел.
   Визжащие тормоза напугали всех, особенно девчонок. Сидящие вчетвером, не пристегнутые на заднем сидении, впечатались в ватные и громоздкие передние. Словно в замедленной съемке студенты наблюдали, как от слишком резкого торможения плохо закрепленные на кривом проржавелом багажнике на крыше железные прутья сорвались и вонзились в переходящего не широкую дорогу человека… Предчувствуя недоброе, еще не полностью осознавая произошедшее, водитель вышел из машины. Его примеру последовали и остальные пассажиры.

   В свете фар и пасмурного заходящего дня они разглядывали лежащего на асфальте пожилого мужчину. Очевидно – это местный деревенский житель, небритый и в грязной неопрятной одежде. Две арматуры торчали из его груди, неглубоко застряв в теле и прогибаясь под собственной тяжестью. Рыжий выдернул их. Еще один прут, словно средневековое копье, пробил насквозь шею человека. Из-под этой раны сочилась и быстро растекалась огромной лужей по неровному дорожному покрытию кровь. Андрей не решился выдергивать и эту железяку и в растерянности топтался на месте.
   – Откуда он так быстро выскочил?!! – в сердцах громким воскликом нарушил леденящую тишину Михась.
   – Он живой? – с дрожью в голосе спросила Таня, засопела и тихо нервно захныкала.
   Ей никто не ответил.
   – Что нам теперь делать?! – добавила паники Настюха.
   Леха решился выдернуть искривленный от сильного удара штырь. Кровь из освободившейся свежей раны невысоким фонтаном, слабо пульсирую вырывалась наружу. Лысый схватил не подающего признаки жизни мужчину сначала за одну руку, потом за другую пытаясь прощупать пульс…
   – Сдох… – уверенно и как-то обреченно, наконец, произнес он.
   – Может скорую надо вызвать… спасут… – неуверенно и робко предположила Длинная.
   – Тебе сказали, сдох уже!! – огрызнулся Лысый.
   – Мобильник отрубился! Ни одной полоски! Ну и глухомань здесь! – сообщила Настя.
   – Так, давайте подумаем! Успокойтесь все! Машина не повреждена, нас ни в чем не заподозрят… Арматуру заберем с собой, труп тоже… – решительно размышлял вслух Андрон.
   – Как с собой??
   – Как, как? Так!! Труп заберем. Заедем к деду – возьмем у него лопаты и закопаем его поглубже! Тогда никто никогда его не найдет! Сейчас же копать не чем, ни руками же! – взволнованный Лысый иногда переходил на крик.
   Пани молча схватили мертвеца и поволокли к багажнику, бросили его внутрь, а бурые пятна и лужи крови на асфальте засыпали песком с обочины. Танька не переставала всхлипывать даже тогда, когда копейка тронулась с места. В полной тишине ее негромкий плач еще больше нагнетал тяжелую атмосферу.
   – Не плач, Танюха! Все обойдется и никто не узнает, и тем более не докажет! Скоро подлечим тебя винцом, и станет сразу полегче! – долго успокаивал ее Миша.
   – Я домой хочу… – только смогла ответить она.
   – Потерпи чуть-чуть и все закончится, может, и перехочешь домой… – присоединился к нему еще кто-то.
   – OK…

   Через полчаса, освещая тусклым светом грязных фар, безлюдные проселочные улочки с покосившимися старыми трухлявыми домами друзья въехали в село. К этому времени уже совсем стемнело. Немного пропетляв, Лысый остановился возле одной из стоящих в ряд хибар и торопливо вышел. Оставшиеся в машине удручающе молчали, пытаясь рассмотреть происходящее вокруг. По узкой дороге медленно шел подвыпивший мужик, немного пошатываясь. Его черный силуэт быстро слился с ночной темнотой. В доме, куда направился Лысый, не горел свет. Парень быстро вернулся недовольно ругаясь: «Куда его только бесы унесли на ночь глядя?? Нет его дома!»
   – Лопаты-то ты взял?
   – Нет… У меня ключ только от калитки… Помогите мне выгрузить эти долбанные железяки… – попросил он.
   Ребята, ни говоря ни слова вышли, сняли плохо закрепленную связку арматуры с крыши копейки и побросали ее во дворе.
   – Что теперь будем делать? – жалобно спросила Таня, когда все опять уселись в машину. Леха выключил горящую под изорванным потолком салона блеклую крохотную лампочку, и студенты продолжили сидеть в абсолютной темноте, от чего Таньке и Длинной стало еще больше не по себе. Миха спросил у Лысого про сигареты, долго копался в плохо закрывающемся бардачке и нервозно закурил. Салон быстро заполнился малоприятным едким дымом.
   – Будем ждать его?
   – Да его дождешься! Вот дед! – раздосадовано хмыкнул Лысый.
   – Может тогда поедем за эликсирами? – осторожно предположил Рыжий.
   – Да, и сразу в «Земляничную поляну»! – ответил он.
   – Что? С этим что ли? – недоуменно переспросил Михась и хоть никто в темноте и не видел, махнул головой в сторону багажника.
   – Может, как-нибудь закопаем его, все-таки… руками откопаем яму или палками? – поддержал его Леха.
   – Нет! Это слишком долго! Пока нет двенадцати часов – надо попасть на турбазу. Отдохнем, переночуем, а с утра опять съездим к деду, тогда и закопаем поглубже по нормальному. За ночь жмурик ни куда не денется, – объяснил Лысый и рванул с места.
   Заехав по пути в пустующее, но открытое для посетителей СельПО, студенты купили выпивку и закуску. Хлюпающую носом Таньку и расстроенную Настю сразу подпоили дешевым вином из белого пластикового стаканчика. Не удержались от соблазна выпить и парни. В машине обстановка постепенно перестала быть напряженной после катастрофического происшествия и даже появились шутки и редкий негромкий смех. Лысый был единственным кто не пил. Он цепко держал старенькую засаленную баранку копейки, ловко маневрировал между выбоинами и кочками плохой дороги. Лысый невольно повторял про себя беззвучную мольбу: «Лишь бы нас не остановили менты… Только не менты…». Миха нервно курил одну за другой некачественные сигареты, открывая неприятно скрипящее окно и напуская в салон машины ночной осенний холод.

   Через час друзья добрались до назначенного пункта и еле успели вовремя – одинокий седой пузатый сторож в заляпанной какими-то маслянистыми пятнами форме, расцветки городского камуфляжа, и в смятой кепке, неровно сидящей на черепе, уже вовсю закрывал покосившиеся тяжелые железные ворота въезда на туристическую базу. Он удивился позднему визиту отдыхающих, но пропустил «службу спасения». Еще немного и всей компании пришлось бы ночевать в сыром лесу.
   Лысый подкатил к входу одноэтажной с облупившимися кирпичами администрации с еще оставшейся с лета старой тюлевой занавеской от мух на двери. Заглушил мотор и скрылся в здании. Друзья оглядывались, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за плохо помытыми стеклами машины, но ничего кроме асфальтных дорожек, деревьев и редко падающих листьев не было видно. Их водитель отсутствовал совсем недолго и быстро вернулся, довольно потрясывая ключиком и привязанным к нему серой бечевкой толстым деревянным номерком. Приятели неспешно поехали по узковатой то асфальтной, то уложенной плиткой дорожке всматриваясь в тускло освещенные небольшие, собранные из старого дерева домики, ища свой доставшийся семнадцатый номер.
   – Вон, там он! – указал на левую сторону дороги Леха.
   Друзья остановились у домика отдыха и немного шумя, направились к нему. Лысый еще в 911 отдал ключ рядом сидящему Михасю, а сам когда все ушли вперед осторожно открыл багажник. Человек в нем, перепачканный успевшей засохнуть кровью лежал в том же положении и не шевелился. Лысый дотронулся до его лица и тут же отдернул руку – тело мертвеца стало холодным. Убедившись в окончательной и бесповоротной смерти сбитого человека, он захлопнул багажник с характерным громким лязгом.
   – Мобильник и здесь не ловит, ни на улице, ни в домике! – обиженно пожаловалась всем Длинная.
   – Это же просто отлично! Отдохнешь от цивилизации! Почувствуй себя в 70-ых! – подшучивал над ней Андрей.
   Леха нашел выключатель, зажег свет. Лысый запер дверь домика изнутри на ключ. Студенты быстро освоили стоящий посередине главной комнаты большой стол, разложив и расставив на нем недавно приобретенную и взятую из дома еду и емкости с горячительными напитками.
   – Как думаете, нас уже ищут? – осторожно поинтересовалась Таня, нарушив растущий по мере выпитого алкоголя шум. Образовавшуюся гробовую тишину прервал Андрон: «Так, Таньке еще налить! Да побольше! А то она еще не расслабилась! Будем об этом завтра думать…».
   Вскоре негромкий шум и возня превратились в громкий гул, смех, беготню по комнатам и выкрики, которые разносились далеко за пределы их домика с горящим светом в окнах. Но в осенний период базу посещало мало отдыхающих и они ни кому, ближайшие постройки не были заняты, не мешали.
   Глубокой ночью, когда уже почти все спиртное было выпито, друзья неровными шагами отправились на поиски местного озера, что бы посидеть на берегу и освежиться. Пошли все. Шумя и плутая по лесным тропинкам, Лысый больше всех наслышанный об этих территориях не сразу, но вывел приятелей к искомому водоему. Наслаждение прохладным свежим воздухом быстро переросло в шутливую возню. Подвыпившая компания, не смотря на октябрьский холод, решила искупаться. Побросав одежду и оставшись в одном нижнем белье, поскальзываясь на скользких жирных черноземных берегах, ребята с грохотом и плеском попрыгали и попадали, казалось в ледяную воду. Девушки немного помялись, боясь намочить волосы и простудиться, но быстро присоединились к парням. Шумная компания веселилась и плескалась в озере, баламутя воду и оставляя на ней далеко расходящиеся круги и небольшие волны. Кто-то отплыл подальше, с трудом от выпитого держась на поверхности, кто-то барахтался у самого берега. Михась давно симпатизирующий Тане заигрывал с ней, неожиданно выныривая рядом и пугая. Накупавшись вдоволь студенты один за другим стали выходить из озера. Карабкались по скользким берегами, пачкая грязью руки и ступни. Содрогаясь от обжигающего прохладой кожу воздуха, они быстро оделись.
   – А где… Настя? – испуганно спросила Таня. Друзья принялись озираться и звать ее по имени, но Длинная не отзывалась.
   – Она в озере! – Андрей первым заметил недвижимое, еле заметное в темноте, тело, плавающее у высохших камышей. Леха и Махась в одежде прыгнули в воду и вытащили бездыханную Настю на берег. Уложили ее на небольшой участок из жухлой травы и опавших листьев. Ее белое, немного посиневшее тело выглядело даже устрашающе в слабом свете луны. Ребята столпились вокруг Длинной и наперебой пытались привести ее в чувство. «Она умерла…» – еле слышно произнесла Танька. Миха неумело делал искусственное дыхание, Леха ритмично давил на сердце, но эти мероприятия оживить девушку не помогали. Тогда Андрон и Лысый перевернули ее, стали изо всех сил трясти. Наконец стоящие в стороне Таня, Михаил и Алексей услышали бульканье. Настю стошнило ледяной водой, и раздался громкий, словно болезненный крик новорожденного, истошный хрип. Неистово кашляя и трясясь от холода Длинная села на траву, обхватив продрогшими негнущимися пальцами ноги. Леха нашел ее одежду, висящую на невысоком кусте, и накинул красную куртку на плечи девушки.
   – Не пугай так больше, ладно? – не совсем уместно пошутил Миха и прикрыл ее ноги своим свитером.
   – Пить надо меньше… – недовольно добавил Лысый.
   Когда она окончательно пришла в себя Таня помогла подруге одеться и вся компания пережив еще один сильный испуг за один вечер побрела обратно к снятому на турбазе домику… Почти до самого утра продолжалось вновь реанимировавшееся веселье и шум. Только когда в лесу стало светло, потух свет в окнах, и воцарилась полная тишина.
   – Ребята, вставайте! OK? – проснувшаяся раньше всех Татьяна ходила по маленьким комнатам и будила спящих вповалку прямо в одежде друзей.
   – Ууу! – доносилось лишь отовсюду недовольное похмельное мычание.
   – Давайте, просыпайтесь! У нас мертвец в машине! Вы не забыли еще? – настойчиво продолжали приводить всех в сознание девушки.
   Нехотя парни все же проснулись. Кто-то сразу стал перекусывать, кто-то судорожно искал свои неизвестно где брошенные ботинки.

   Лысый и Михась вышли из домика, чтобы умыться из баклажки, покурить и вспомнить произошедшие вчера злоключения.
   – Ты помнишь, как вчера Настюха чуть не утонула? – теперь, когда все обошлось, с еле сдерживаемым смехом спросил Лысый друга, кутаясь в воротник куртки. Михась торопливо закивал головой и закурил, добавляя к утреннему туману сигаретный дым. Стало даже слишком, как им показалось тихо и чересчур для этого времени года холодно. Под утро были заморозки, и редкие неглубокие лужи покрылись тонкой невесомой корочкой прозрачного льда. Лысый и Миха выдыхали клубы пара перемешенного с табачным дымом и уже собрались вернуться в домик, чтобы согреться, как Мишка насторожился.
   – Что? – в легком недоумении спросил у него Лысый.
   – Ты слышишь? – негромко и опасливо ответил Михась.
   – Слышу что?
   – Скрежет какой-то, будто скребется кто-то… – пояснил он.
   – Скребется? – словно полный придурок повторял за ним Лысый.
   Михась ни чего не ответил и молча сошел с неровного деревянного крыльца. Он немного постоял на пожелтевшей начавшей прогнивать траве, пытаясь определить направление доносящегося звука. Потоптавшись на месте, он уверенно пошел к зеленой копейке. Лысый спокойно наблюдал за ним.
   – Это отсюда! – выпалил Миха, смотря на друга неожиданно увеличившимися и округлившимися испуганными глазами.
   – В смысле? – только и смог пробормотать Лысый себе под нос и спустился на тропинку.
   – Слышишь! – уверенно спросил его друг, кивая на багажник.
   – Слышу… – странно согласился Лысый.
   Из багажника копейки его брата и вправду доносился подозрительный скрежет. Лысый покопался во всех карманах Джинс и куртки пока не нашел ключи от машины. Потянулся к замку багажника и собрался было отпереть его, как сильный гулкий толчок изнутри остановил его.
   – Он что… живой что ли? – удивленно произнес Михась.
   Тем временем толчок повторился и стал еще громче. Старенький автомобиль содрогался от сильных ударов. Друзья безмолвно следили за происходящим. Очередной толчок стал такой силы, что тонкий металл крышки багажника прогнулся, образовав невысокую, но очень выразительную кривую несимметричную кочку. Михась и Лысый завороженные увиденным, в страхе отпрянули от, словно взбесившейся, 911 судорожно придумывая как им теперь поступить…

Лилит и Сандалф

   Сандалф неспеша, шел за Лилит, обдумывая как лучше рассказать ей о задуманном. Переводил взгляд то на ее длинную с тонкой линией кружев черную юбку, то на всю покрытую выщерблинами не новую уличную плитку, то на фасады старинных домов на Театральной. Пара молодых влюбленных направлялась к драматическому театру. С него открывался неплохой вид на местное «море», и на застроенные разношерстными высокими и низкоэтажными домами правый и левый берег. Они уже зашли в небольшой парк перед театром с жухлыми газонами, редкими раскидистыми многолетними деревьями, мощеной площадью и кучками маргиналов разных возрастов и увлечений, рассевшихся на спинках добротных крепких скамеек.
   – Эй, Эмо! Подстригись!!
   Наглый грубый выкрик одной, наверняка пьяной компании остановил их. Оскорбление было явно направлено в сторону длинноволосого крашеного в черный цвет Сандалфа. Отличавшаяся обычно терпеливостью и устойчивостью к провокациям, Лилит на этот раз не выдержала и быстро подошла к трем коротко стриженным гоперской наружности парням.
   – Мы не эмо!! Во-первых, эмо – это эмоциональные психически неуравновешенные дети, а мы намного старше! Во-вторых, в них нет ничего мистического и темного, а только цветные яркие полоски, челки и заколочки! В-третьих, эмо поверхностные и легкие, а наша философия глубокая, осмысленная и правдивая! Ты понял?! Тебе это понятно?! – несдержанно повысила она голос.
   Парень, кричавший то, что первое пришло ему в голову при виде странной парочки не ожидал такой реакции и растерянно приоткрыв рот, смотрел на разъяренную Лилит. Сандалф наблюдал, что она даже побледнела от охватившего ее негодования и стала похожа на взбешенную вампиршу. Остальные двое обидчиков не желая вмешиваться отвернулись, молча продолжая потягивать пиво из темных бутылок и хрустеть небольшими пакетиками с пережаренными сухариками.
   – Извините… – обескуражил всех, даже своих товарищей ответил позволивший себе грубый комментарий незнакомый парень.
   Лилит гордо и победно кивнула, и они с Сандалфом продолжили свой путь. Выйдя на площадь за драмтеатром яркая готическая пара увидела что, как и обычно под вечер, она не пустовала. На невысоком парапете длиной во все здание сидели поодиночке и группами люди. Одни курили, другие просто любовались видом на водохранилище. Сандалф и Лилит подошли к высоким кованым поручням.
   – Лилит, давно хотел тебе рассказать, ритуал поклонения… я нашел отличное место, где можно провести его… – наконец решился рассказать молодой человек.
   – Это же прекрасно! Я так давно хотела посвящения! – обрадовалась его возлюбленная, – и что это за место?
   – Старое заброшенное кладбище под VRN. Там никого не хоронили с самой Второй мировой… Высокие могучие деревья, старинные кресты и ограды, очень романтичное кладбище… – с некоторой долей гордости объяснил он.
   – Если я не ошибаюсь неподалеку больницы для туберкулезных больных… – согласилась с замыслом Сандалфа Лилит.
   – Да это так… Ты знаешь эти места? – немного удивился ее друг.
   – Совсем чуть-чуть. В прошлом году ездила с родителями на турбазу и видела это кладбище. Когда мне было скучно с предками, я ходила гулять туда и на озеро…
   – Я думал, удивлю тебя!
   – Все хорошо! – с улыбкой редко появляющейся на ее узком бледноватом с большими карими глазами лице ответила Лилит.
   – Что нужно выполнить для ритуала? – сразу же поинтересовалась она.
   – Выкопать мертвеца, пролежавшего в земле не меньше пятидесяти лет, принести в жертву козла. Его кровь смешать со своей и выпить… Вот и все.
   – А где козла взять? – озадачилась Лилит.
   – Купим по объявлениям в деревне… – рассказал Сандалф.
   – Кто будет покупать? Ты думаешь, тебе кто-то продаст свое животное, когда ты так странно выглядишь? – удивилась она.
   Сандалф немного замялся, подумал и произнес: «Я для такого события оденусь поприличнее. Хотя у меня нет ничего не черного. Куплю что-нибудь…»
   – Когда все это произойдет? – задала последний вопрос она.
   – Ночью в полнолуние в пятницу тринадцатого – через две недели как раз выпадает эта счастливая дата! – показал всестороннюю подготовленность Сандалф, – и еще забыл сказать, я татуировку сделал в виде вампира…

   Через две недели в пятницу тринадцатого второй половины октября они взяли такси и приехали к заветному кладбищу. Сандалф как и обещал, был одет в светлые джинсы и рыжеватую куртку, на время позаимствованные у соседа. Длинные черные волосы он тщательно спрятал под темно-зеленой бейсболкой. Теперь он был похож на обычного шестнадцатилетнего парня.
   В большой сумке и рюкзаке они захватили все, что могло понадобиться для проведения ритуала посвящения. Перевернутые металлические кресты, свастики и фашистская серебряная печатка, самодельные символичные фигурки, трофейный старинный кинжал, пошитые на заказ ритуальные туники с большими просторными капюшонами, отделанными багровыми кружевами и серебристой вышивкой, старая железная миска, намного еды, две бутылки дорого вина, древняя молитвенная книга с заклинаниями и огромные толстые разноцветные свечи.
   В располагающейся неподалеку деревне Сандалф уже договорился о покупке взрослого черного крупного козла и двух лопат, чтобы не тащить их из города. Молодые люди заметили слишком много объявлений и вывесок похоронных бюро, словно в этом небольшом поселении занимались только тем, что хоронили местных жителей. Пешком они дошли до нужного дома и постучались в плохо сколоченную калитку с совсем облупившейся голубой краской на заборе. Открыла дверь неприветливая угрюмая неопрятная толстая старуха с непривычно сильно волосатым лицом. Она молча вывела из сарая своенравного упрямого длиннорогого козла, еле вытащила, согнувшись под тяжестью своего тучного тела откуда-то из-под дровницы две лопаты, взяла деньги и также, не промолвив ни слова, захлопнула за Лилит и Сандалфом дворовую калитку. Сандалф удовлетворенно закачал головой, указывая на пытающегося встать на дыбы и ударить хоть кого-нибудь тяжелыми перекрученными рогами животное. Он был очень доволен своим выбором.

   Необычная парочка направилась с брыкающимся козлом, лопатами и сумками к кладбищу тщательно избегая встреч со случайными прохожими. Сандалф не искал заранее могилу, хотел предоставить право выбора любимой Лилит. На мобильном телефоне высвечивалось всего четыре часа дня. Восемь часов – предостаточно для того, чтобы найти лучшее подходящее место, разложить все необходимое и к полуночи полностью подготовиться к проведению зловещего ритуала.
   – Мне нравиться эта могила! – наконец сделала выбор Лилит, обернувшись к покорно следующему за ней Сандалфу.
   Они остановились у невысокой полуразваленной тяжелой чугунной ограды с витиевато украшенного коваными узорами креста. С полу выцветшего фото на металле на них смотрела молодая худощавая девушка с тугими, обернутыми по старой моде вокруг головы, косами. Влюбленные по датам прочитали, что умерла она еще в 38-ом году в возрасте двадцати одного года. Сандалфу сразу же понравился выбор Лилит. Он безмолвно воткнул лопату в небольшой холмик твердой слежавшейся земли, а она неспешно принялась доставать из сумки и раскладывать на торжественное атласное огненно-алое покрывало принесенные ритуальные принадлежности. Сандалф забрасывал землю за крест к высокой раскидистой ели и периодически внимательно прислушивался – не шел ли кто-то пока светло… Еще как на зло начал громко блеять козел.
   Стало темнеть, и в темноте, даже если рядом пройдет случайный прохожий, было легко спрятаться от посторонних глаз. А в полночь вряд ли кто из местных жителей осмелиться сунуться на это старинное кладбище. Почти все приготовления были закончены. Лилит еже облачилась в длинное обрядовое одеяние и с нетерпением ожидала окончания разрытия могилы.
   – Что-то не так… – недовольно сказал Сандалф.
   – Что не так?
   – Гроба просто нет…
   – Копай глубже! Раньше верующих хоронили на глубине трех метров.
   – А я, по-твоему, на какой уже копаю?! – никогда не позволявший себе грубость по отношению к Лилит, огрызнулся он.
   Лилит, обиженная, немного посомневалась, но потом быстро скинула праздничную сатанинскую красно-черную тунику, взяла вторую лопату, спрыгнула в раскуроченную могилу и принялась помогать Сандалфу…
   Скоро стемнело настолько, что они не видела друг друга.
   – Нужно выбираться – гроба в этой яме почему-то нет…
   – Как это возможно??! – возмутилась она.
   – Не знаю… так бесследно разложиться ни гроб, ни тело не могли…
   – И что теперь? Ритуал посвящения отменяется? – грустно спросила она, под блеяния вновь ставшего жалобно выть животного.
   – Пока еще есть время надо найти другую могилу! – ответил Сандалф, вглядываясь в тускло светящийся мобильник.
   Молодые люди выбрались из странной могилы и стали быстро, не разбирая порядка скидывать приготовленные вещи в рюкзак и сумку. Сандалф включил небольшой фонарик, отвязал от сохранившего изначальное вертикальное положение куска ограды козла и они втроем скорым шагом направились подальше от злосчастного места. Лилит была сильно расстроена такой неудачей – долгожданный романтический ритуал теперь выглядел не таким прекрасным.
   На противоположной стороне кладбища они нашли другое не менее интересное захоронение. На ржавом слегка покосившемся кресте висела одна овальная металлическая совместная фотография трех людей среднего возраста, одного мужчины и двух женщин. Было подозрительным и необычным явлением, почему они все похоронены в одной могиле и как в ней располагаются, в одном большом гробу или рядом… Возможно, они одновременно задохнулись в дыму при пожаре в их старинном доме или умерли от опасной смертельной болезни, но Сандалф и Лилит не боялись причины их смерти. На экране высвечивалось десять часов. Сандалф, заверившись полным согласием Лилит, принялся как можно быстрее раскапывать могилу. Девушка, понимая, что ему одному до назначенной полуночи не справиться, тоже взяла лопату и изо всех сил помогала возлюбленному. Фонарь, воткнутый в земляную стену, равнодушно освещал их старания. Всего через час, когда они только по плечи скрылись в яме, их лопаты наткнулись на полусгнившие доски гроба со следами красной краски. Довольный нервный смешок невольно сорвался с уст Сандалфа. Он отбросил лопату и руками выломал трухлявые доски над изголовьем похороненного мертвеца. Подрагивающими от усталости пальцами крепко схватил появившийся в провале гроба плохо освещенный помаргивающим фонарем череп. Но их опять постигла неудача – давно лежащие в сырой почве кости рассыпались на куски в руках Сандалфа.
   – Твою же мать! – громко выругался он и со всей мощи выбросил осколки черепа из могилы далеко в сторону.
   По измазанному грязью и песком лицу Лилит от бессилия беззвучно текли слезы. До полуночи оставалось чуть больше получаса. Полная луна давно вышла из-за редких ночных туч и неплохо освещала безлюдное кладбище.
   – Ничего, попробуем в следующем месяце или весной… – пытался успокоить себя и подругу Сандалф.
   – Там под гробом что-то есть, посмотри! – прервала его Лилит.
   Они принялись торопливо разбрасывать обломки дерева и костей. Под первым верхним гробом располагался второй, и он сохранился немного лучше. Сандалф пробил лопатой крышку и достал еще один череп. Эти кости оказались крепче и не рассыпались в руках. Лилит от радости вскрикнула и невысоко подпрыгнула, немедленно провалившись по икры в гроб. Сандалф помог ей, истерично смеющейся выбраться из ловушки и из ямы.
   До двенадцати осталось пятнадцать минут. Парочка стремительно и не очень аккуратно разложила ритуальные ножи и другие принадлежности на смятом цвета свежей крови покрывале. В спешке облачились в праздничные балахоны. Сандалф видел, как на испачканном лице Лилит сверкали счастьем и удовольствием глаза. Трясущимися от волнения руками расставили по пиктограмме и зажгли большие толстые черные, красные и белые свечи. Молодой человек затащил упирающегося козла в центр символической фигуры, она подала старинный изогнутый кривой нож. Сандалф полоснул им по покрытому густой шерстью горлу животного, продолжая крепко держать его за рог. И свежая жертвенная кровь тонкой горячей струей потекла в подставленный Лилит человеческий череп. Когда он наполнился до краев парень отпустил мучающееся умирающее существо и сделал небольшой надрез на своей и левой руке девушки, добавив к крови животного собственную. Взял с покрывала заготовленные еще несколько месяцев назад порошки и деревянные фигурки. Девушка осторожно подняла руки высоко над головой, стараясь не пролить ни капли из сосуда, бывшего когда-то частью живого тела. Медленно поворачиваясь против часовой стрелки, громко зачитывала давно заученные заклинания поклонения. Сандалф ходил по кругу в противоположном направлении, выкрикивал другую важную часть текста, вырисовывая в воздухе скульптурками образов дьявола символичные фигуры, играл свою роль. Следя за временем ровно в полночь, они без малейшей доли брезгливости на двоих распили всю жертвенную жидкость из ритуального черепа. Ритуал поклонения был завершен – как думали влюбленные, теперь они считались слугами сатаны и представителями его нечисти, вурдалаками и вампирами. Все настоящие истинные готы были обязаны пройти подобный ритуал. Теперь обряд обращения предстояло закрепить праздником и торжеством.
   Сандалф открыл бутылки хорошего дорогого вина без единого слова на русском на этикетке и постепенно разлил его по огромным древним металлическим бокалам, с трудом выкупленным у знакомого антиквара. Они, кружась в медленном танце в полной тишине, распили напиток. Лилит страстно прижималась к Сандалфу. Впереди их ожидал обязательный для подобного торжества акт любви, и она старалась быстрее разогреть себя и настроиться. Это был их не первый контакт, и Лилит сожалела, что не смогла сберечь девственность для такого важного ритуала и невероятно романтической ночи… Под утро изможденные бурным сексом, обессиленные переживаниями и долгим промежутком без сна, но довольные и счастливые тем что все несмотря на трудности в начале прошло так как они и хотели, Лилит и Сандалф заснули в ритуальной одежде на смятом покрывале. Они, прижимаясь друг к другу от холода, лежали посреди ассиметричного четырехугольника ограды оскверненной могилы, с окоченевшим трупом козла напротив поскрипывающей от слабого ветра калитки и разбросанных ритуальных побрякушек…

   Холодное утро быстро захватило тихое заброшенное кладбище. Раздосадованный режущий слух крик одинокой вороны, сидевшей на кресте неподалеку, разбудил отдыхающую после своеобразного веселья парочку. Сандалф медленно встал, потягиваясь и подергиваясь от осенней прохлады, громко вдохнул полной грудью освежающий воздух и огляделся вокруг. Старинное кладбище и вправду было прекрасно. Вчера им, озабоченным важными приготовлениями, совсем не осталось времени насладиться этим великолепным мрачноватым и небывало лирическим пейзажем. Высокие деревья-долгожители с торчащими из влажной земли мясистыми корнями, могучими ветвями и броней-корой медлительно сбрасывали свои рыжие предзимние одеяния. Легкий ветер наигрывал на листве и высокой сухой затвердевшей от инея траве успокаивающую сложную природную мелодию. Жухлые мертвые листья, будто сказочный эльфийский дождь витали, кружась вокруг. Обычно в полностью пасмурную осень неожиданно из-за сплошной серой и тяжелой небесной пелены выглянуло яркое солнце. Согревающие лучи заставляли тени танцевать, отбрасывая их от частоколов оград и крестов…
   Вдруг Сандалф услышал инородные чуждые этому умиротворенному пейзажу звуки.
   – Лилит!! Просыпайся!! Здесь кто-то есть! – стараясь не шуметь, разбудил он свою возлюбленную.
   Лилит быстро вскочила на ноги, и еще не успев толком проснуться, принялась спешно забрасывать раскиданные вокруг перемазанные в грязи и жертвенной крови ритуальные предметы. Они не хотели быть пойманными или замеченными. Сандалф стал помогать ей собирать самое ценное.
   Жуткий хрип, раздавшийся на тропинке, прячущейся за ближайшими редкими кустами, сильно испугал их и заставил бросить свое занятие. Сандалф и Лилит словно завороженные напряженно всматривались в зловещее пространство. За кустарником сквозь поредевшие ветви постепенно вырисовывался силуэт медленно приближающегося человека. Сандалф молча показал рукой назад, недвусмысленно намекая, что им уже пора. Он взял наспех собранную сумку, она рюкзак – ношу легче. Они тихо и осторожно вышли из ограды и направились по тропе в противоположную от незнакомца сторону. Когда отошли достаточно далеко, будто какая-то неведомая мистическая сила заставила Сандалфа обернуться.

   Когда он увидел случайно обнаружившего их прохожего, то просто потерял дар речи, силу воли и способность двигаться… Лилит, заметившая, что Сандалф не идет вслед за ней, тоже остановилась и из-за тонких стволов молодых берез удивленно рассматривала чужака на тропе…
   Незнакомец шел тяжело, при каждом шаге из его горла вырывался неприятный вызывающий озноб ужаса, булькающий и одновременно скрипящий хрип. Не совсем нормальный человек не обратил ни малейшего внимания на оскверненную изувеченную молодыми вандалами могилу и ковылял прямо на них. Сандалф заметил, что он идет все быстрее и быстрее и по мере его приближения смог разглядеть на нем порванную одежду и усыпанную крупными сплошными и мелкими черными пятнами кожу. Глаза прохожего были наполнены кровью из полопавшихся сосудов, ярко освещенное солнцем лицо перекошено страшной неописуемой гримасой, а из разорванного рта на грудь, только частично прикрытую каким-то грязного цвета свитером и курткой, сочилась кроваво-желтая слюна…
   Разные мысли путались в голове Лилит. Сначала она подумала – это призрак кладбища пришедший наказать их за надругательство над мертвыми… Но выглядел чужак вполне реалистично и ей даже показалось что это воскресший с помощью их обряда поклонения труп. Он ничего не говорил, в его руках, по локоть в черноземе, словно он самом деле только вылез из свежей могилы, оружия видно не было.
   – Что-то мне не нравиться, ни как он выглядит, ни что идет за нами… – неуверенно произнес Сандалф.
   Когда жуткий посторонний человек оказался всего метрах в двадцати от них, Сандалф не выдержал и громко выкрикнул: « Бежим!!».
   Лилит побежала. Сандалф мельком обернувшись через плечо, заметил – как только они пустились наутек, странный прохожий резко рванул вперед и с колоссальной скоростью догонял их…

Безысходность на Менделеева

   Улица Менделеева находится в депрессивном районе на отшибе города. Здесь все было пропитано тревожностью и обреченностью… Сюда сложно добраться – ходили редкие, переполненные вечно недовольными бедными людьми, грязные сыпящиеся прямо на ходу проржавелые ПАЗики. В огромной глубокой луже в центре района они часто застревали и глохли, оставляя в своих неказистых телах, словно в заложниках десятки не могущих выйти людей. Умирающий шинный завод, ради которого в 60-е и был построен весь район, из последних сил травил своими выбросами окружающие его скромные старенькие улицы. Городская застройка из двух, трех и пятиэтажных домов изредка пронизывалась девятиэтажками из безликого силикатного кирпича. Ветхие нищие аварийные дома были заселены алкоголиками, которые часто бездельно шлялись по этим улицам. Они пугали, угнетая непрезентабельным больным видом добропорядочных граждан, не по своей воле случайно оказавшихся в районе, и от безвыходности постоянно или временно проживающих в тех же пяти и девятиэтажных домах. Магазины с совковыми прилавками, обслуживанием толстыми тетками-продавщицами в белых, будто врачебных халатах, наводили невыносимую тоску. Давней постройки редкие школы стояли с облупившимися потрескавшимися и много лет не реставрируемыми фасадами. Заброшенные невысокие строения с провалившимися крышами и деревянными сгнившими перекрытиями кишели бездомными животными и людьми, которые десятками замерзали и умирали в холодные зимы… В этом районе на левом берегу города все казалось мрачнее, грязнее, запущеннее и угрюмее чем являлось на самом деле. Это было одно из самых неблагополучных для проживания и посещения мест VRN.

   Ира нервно курила на обшарпанном не застекленном балконе четвертого этажа хрущевки, стараясь успеть, пока не вернулся с работы любимый и ненавистный одновременно муж. Маленькая полугодовалая дочь спокойно и безмятежно посапывала в купленной с рук дешевой за семьсот рублей без одной грядушки кроватке. У молодой семьи не было своего жилья, и они снимали небольшую всего в сорок четыре квадратных метра двухкомнатную квартиру в этом ужасном районе на Менделеева. В их комнатах казалось, время давно остановилось. Об этом напоминало все – в чужой квартире не было ни одной новой современной вещи. Голая засиженная мухами лампочка под потолком нагоняла жуткую депрессию…
   Резкий скрежет ключа в дверном замке заставил Ирину вздрогнуть. Она грустно вздохнула, закрыла балкон и пошла на кухню, разогревать мужу еду. Влад молча, как обычно, не поздоровавшись и не обняв ее, прошел в дальнюю комнату и переоделся в домашнюю одежду. Вчерашнее картофельное пюре, сосиска и два яйца весело шипели на кривоватой видавшей виды сковороде, распространяя по квартире соблазнительный запах. Муж зашел на кухню и уселся за шатающийся с истертой клеенкой стол.
   – Вчерашнее?
   – Мы же все время экономим… возьми свежее… я доем…
   – Опять пересолила… Я когда-нибудь буду есть нормальную еду? То пересолено, то не досолено…
   Она, привыкшая к его постоянным обидным придиркам, молча налила и поставила перед ним кружку с чаем.
   – Что это за чай?! – не выдержал и взбесился Влад, – трехнедельной свежести что ли??
   – Да нет же, только сегодня заварила… – робко пыталась оправдаться молодая женщина.
   – Ну да, ну да… – еще больше обижал ее Влад.
   Ира не стала больше пререкаться, ушла в зал и тихо включила безвозвратно устаревший еще советский ламповый телевизор «Рубин», принимающий всего два канала. Вскоре муж вышел из кухни: «Снова телик смотришь? Занялась бы чем-нибудь, дел что ли нет….»
   – Чем я займусь, ребенок помытый, накормленный – спит, убралась и наготовила на завтра! – вспылила уставшая от непрекращающейся ругани Ирина и немного повысила голос.
   – Ну и все тогда… – словно обиженный малолетний несмышленый ребенок ответил он и сразу же принялся собирать личные вещи.
   Владислав поступал подобным образом уже четвертый раз за полгода. Из глаз молодой женщины хлынули слезы, и она бросилась ему не шею. «Любимый, не уходи, пожалуйста… не бросай нас!» – плакала и умоляла она. Ирина делала так всегда, когда гражданский муж вновь собирался уходить и почти каждый раз слезами и своей болью ей удавалось остановить его. Лишь дважды он все-таки уходил из их общего дома и неделю жил у родителей.
   Разлад начался полтора года назад, когда его отец и мать неожиданно и без серьезной весомой причины обозлились на Иру. Постепенно все больше и наглее стали обвинять в бесхозяйственности, невнимательности к ребенку и в итоге попросили больше в гости к ним не приходить. «И самое страшное, я знаю – она курит! Что бы ее здесь больше не было!!» – острой бритвой полоснули душу доброй молодой женщины их грубые жестокие слова, переданные ей через собственного сына. Она не знала, почему все время так унижается, пытаясь сохранить их отношения, позволяя каждый день унижать себя и просто «вытирать об себя ноги». То ли правда так сильно любила этого самовлюбленного эгоистичного и не очень далекого кареглазого человека, то ли просто боялась остаться одной с крохотным ребенком на руках, без жилья и хоть и небольшого, но заработка…
   Разбуженная шумом дочь испуганная громко и надрывно заплакала. Ирина беспомощно сквозь густую пелену слез смотрела на нее и не решалась выпустить мужа из объятий. Он недовольно хмыкнул и вырвался из ее рук. Она бросилась к ребенку и принялась жалобным голосом успокаивать его, а сама с расширенными от ужаса глазами наблюдала, как Влад складывает в большую сумку и некрепкие полиэтиленовые пакеты с логотипом продуктового магазина свои личные вещи. Маленькая Валечка приутихла, и мать аккуратно положила ее обратно в детскую кроватку.
   – Я так люблю тебя, останься, прошу… – истощенная ежедневным страхом на коленях обнимая ноги мужа, просила она.
   – Из тебя все-таки получилась плохая мать! Как меня и предупреждали родители! – он явно намекал на то, что Ира не укачивала ребенка, а из последних сил цеплялась за него.
   – Что ты пристала ко мне!! Из-за тебя у меня ничего в жизни не получается! – кричал Владислав.
   Ирина отпустила его джинсы и, полусидя на стареньком протертом ковришке в темно-бежевых листьях, не переставала громко хлюпать носом. Потом она снова бросилась к нему на шею.
   – Не уходи любименький, Владушка… ради меня и дочери!! – яростно шептала она ему на ухо.
   Он недовольно отвернулся от ее слов, но постепенно стал успокаиваться и вскоре передумал уходить: «Ладно, только на сегодня останусь…» – буркнул он и отставил собранные пакеты и сумки в угол. Ира, радостно вытирая пальцами слезы, засуетилась на кухне, поставила чайник и красиво выложила на чайное блюдце его любимые песочные печенья.

   В глубине души ее сильно расстраивала такая несправедливая неоправданная жестокость мужа и сердце сжималось от ставшей привычной горькой обиды, но она продолжала терпеть… Все чаще ее посещала мысль – Владислава правильнее было бы отпустить от себя раз она так немила ему, но женщина сразу же давила эти предположения не давая им разрастаться – ведь она не представляла себе жизни без обожаемого мужа. Казалось странным, Ирина никогда и никого не любила так сильно, хотя не встречала прежде человека так плохо относившегося к ней. Даже когда она узнала о своей незапланированной беременности, Влад настаивал на аборте. Она решила оставить ребенка, несмотря на его угрозы бросить их… Малышка Валентина стала для нее самым близким человечиком на свете… Ирина мечтала о покупке фотоаппарата – ей так хотелось запечатлеть дочку маленькой на память, ведь у нее не было еще ни одной ее фотографии, не было и общих фотографий с мужем.
   Ира еще долго не могла прийти в себя после очередной ссоры. Ее волнение выдавала чрезмерная суетливость и нервный смех, когда, стараясь угодить и понравиться ему, неестественно смеялась над его шутками. С каждой ссорой Ира становилась все запуганней, покорнее и несчастнее. Когда он уходил на работу, ей становилось легче. Ирина возилась с дочкой, смотрела любимые программы по будням, читала учебники по заочному обучению на юриста, занималась привычными домашними делами и даже наносила на лицо косметику.

   Каждый вечер «гражданская» свекровь интересовалась самочувствием своего сыночка. После ссоры с родителями Ира не брала трубку, при очередном ненавистном звонке пряталась в ванну или делала вид, что сильно чем-то занята, дожидаясь, когда Влад сам подойдет к телефону. Просто не могла слышать голос, за спиной унижающей ее, женщины. Она была приезжей, в новом городе у нее не было друзей, и Ира не боялась пропустить важный звонок – кроме ужасной свекрови им никто на домашний телефон не звонил. Муж быстро это понял и, конечно же, не упускал возможности отругать ее за такое неуважительное к его родителям поведение. Ее собственные родители давно спились и не общались с дочерью. Ирина воспитывалась больной бабушкой, которая уже как девять лет назад умерла. У нее не было ни одного близкого человека кроме Владислава и дочери, и она панически боялась потерять и их, остаться в полном медленно убивающем безысходном одиночестве.
   Несмотря на все тяжелые условия своего существования, молодая приятная симпатичная женщина не пыталась ни с кем познакомиться, так сильно верила в свое чудовищное черное счастье и рисовала в воображении безупречное и совсем не кажущееся фальшивым их общее будущее. Когда она робко начинала разговор о скромной свадьбе, что бы только официально зарегистрировать незаконно рожденную дочь, Влад просто взрывался от гнева и ярости: « А ни чего тебе больше еще не нужно?!» – бессердечные слова сразу же отрезвляли женщину, заставляя послушно соглашаться с его грубостью.

   Шла кровь с крупными багрово-черными сгустками, сопровождающаяся тугими тянущими болями внизу живота. Ира поняла, что снова беременна и это очередной выкидыш уже третий по счету. Казалось чудом, что она посреди своих женских несчастий смогла выносить и родить вполне здорового ребенка. Новый залет не был для нее неожиданностью. Владислав каждый день настойчиво требовал секса, от не в силах не смотря ни на что отказать ему, запуганной женщины. А предохраняться он не любил, не особо заботясь о здоровье жены. Ирина очень плохо себя чувствовала: тело одолела сильная слабость, голова постоянно кружилась, а кровь текла ручьем так, что насквозь за десять – пятнадцать минут промокала любые, даже самые надежные средства гигиены.
   Как назло, завтра ее пригласили ненавистные родственники мужа на праздничный обед, впервые после долгого перерыва. К ним приехала какая-то важная родня, и у кого-то из них завтра как раз был день рождения. Родители Влада совсем бесцеремонно, не отягощенные угрызениями совести старательно делали вид что ни чего не произошло, и слышно сладостно сюсюкали с сыном по телефону. Она знала – Ольга Михайловна и Владислав Владимирович хотели видеть не ее, а показать маленькую внучку родственникам, которым они, по всей видимости, боялись признаться, что ненавидят свою невестку. Ирина не могла не согласиться прийти на праздник – когда-то давно из-за плохого самочувствия она пару раз не появлялась на их обедах по выходным и этим еще больше всех злила. Да она и сама смиренно хотела наладить так сильно испортившиеся отношения, сделать все, что было в ее силах и сохранить тем самым семью. Молодая женщина надеялась на это до последнего, страдая и терпя хамское поведение горячо и преданно любимого человека. Она подозревала, что гражданский муж давно завел себе любовницу, но все рано боролась и испытывала невообразимые для большинства женщин и девушек ее возраста душевные муки.
   С чувством неотвратимой боли она дождалась назначенного часа, приготовилась сама и собрала дочку. Влад как обычно ни в чем ей не помогал, ушел с утра и просто договорился с ней встретиться сразу в квартире родителей. Боясь упасть в обморок, Ирина медленно с трудом выволокла из подъезда тяжелую коляску, и поплелась к ближайшей автобусной остановке. Натолкавшись в тесном ПАЗике с громоздкой обузой, она вышла на нужной остановке на другом краю города, раскинувшегося по левому берегу. Тревожно зазвонил телефон: « Ну, где ты есть?? Здесь все уже готово!» – раздался недовольный голос Влада.
   Ира волновалась, а на душе неприятно скребло чувство страха и боли. Ей прямолинейной, доброй и открытой, всегда было тяжело скрывать свои истинные чувства, вести себя лицемерно и наигранно… А это ей предстояло делать целый вечер. Она поднялась на покачивающемся лифте на восьмой этаж и позвонила в дверь 136-ой квартиры. Открыла ей мать Влада. Ирина натянуто улыбнулась, поздоровалась и отвела взгляд в сторону. Ей было тяжело смотреть в глаза тем, которые ее не выносили и неистово презирали, а при чужих непосвященных в семейную драму людях подло любезничали и обхаживали. Ольга Михайловна ловко и быстро выхватила маленькую Валюшку из розовой коляски и тошнотворно для слуха Иры заулюлюкала, на ходу снимая с нее крохотные теплые осенние вещички и показывая внучку гостям. Голова невыносимо кружилась, а каждая с трудом выдавленная из себя улыбка отбирала столько сил, будто Ирина на стройке таскала тяжелейшие двадцати пяти килограммовые мешки с плиточным клеем.
   Оставленная в одиночестве женщина медленно сняла верхнюю одежду и пошла в ванную комнату. Женщина долго не выходила из небольшого тесного помещения, изведя на текущую по худым ногам тонкими струйками кровь половину рулона туалетной бумаги. Когда вышла, прошла в просторный зал, где был поставлен большой стол с разными угощениями и напитками. Все родственники и остальные гости уже сидели за ним. Она заняла последнее свободное место рядом со своим гражданским мужем. Весь вечер родители Влада шутили и общались с гостями. Ира охотно и весело отвечала, когда ее о чем-то спрашивали, стараясь оставить о себе счастливое и беззаботное впечатление. А сама боялась встать со стула, зная, что каждое даже малое движение усиливает ее женскую кровопотерю.
   Когда вечер, наконец, закончился, гости начали прощаться и расходиться. Засобиралась домой и она. Ирина поднялась из-за стола и почувствовала, как по узким джинсам расплылось тепло. Мельком увидела – по грубой плотной ткани разошлось огромное кровавое пятно. Она, незаметно прикрываясь руками, торопливо проскользнула в коридор и быстро накинула свою яркую куртку. Владислав Владимирович и Ольга Михайловна помогали ей, пока не разошлись последние гости одеть ребенка…
   В автобусе Ира заметила, как кровь пропитала низ куртки. Она прятала это место за сумкой, чтобы никто из пассажиров не заметил такого стыда, а на ее глазах выступали не высыхающие горестные слезы…

   – Куда ты собираешься? – недовольно спросил в один из последних октябрьских выходных дней Владислав.
   – Записалась в бассейн с дочкой… Ей нравиться… Она так смешно барахтается в воде у меня на руках… – осторожно, боясь возможной непредсказуемой реакции муже, ответила она.
   – Почему мне раньше не сказала? Почему я никогда ничего не знаю и все время не в курсе? – злобно пробурчал он.
   Ирина не зная как ответить, только беспомощно пожала плечами.
   – Я пойду с вами! – произнес он, – хочу побыть где-нибудь кроме этих стен со своей дочерью…
   Неожиданно подобрел он. Такое с ним редко, но случалось. В нем иногда просыпалась нежность к малышке, но никогда к жене.
   – Нужна справка…
   – Какая справка?
   – На посещение бассейна. От врача. Мы брали… – рассказала она.
   – Ладно, я зайду в поликлинику. И давно ты ходишь в бассейн?
   – Два раза уже ходила на сеанс, пока ты был на работе… – с опаской негромко ответила она.
   Стало заметно – ее ответ уму не понравился, но Влад промолчал и молча стал смотреть рябящий телевизор, лежа на неуклюжем неказистом еще 60-ых годов диване. Как ни странно он сдержал слово, взял из больницы справку для посещения бассейна, купил плавки и резиновую шапочку для плавания.

   В следующую субботу они втроем в первый раз куда-то пошли вместе. Дворец подводного спорта располагался на набережной, на левом берегу в двадцати минутах езды на маршрутке от их дома. Ира странно себя чувствовала. С одной стороны ей было приятно внимание мужа-тирана. С другой стороны она не знала как правильно себя вести, ведь он никогда даже в детскую поликлинику не ходил с ними, и поэтому смущалась и чувствовала себя скованно.
   В просторном высоком холле они купили у администратора билеты, и пошли в разные раздевалки. Ира осторожно переодевала малышку в забавный крохотный цыпляче-желтый купальничек. Уже здесь пахло сыростью, свежестью, хлором и еле уловимым восторгом из детских воспоминаний, когда она точно также вплоть до школы ходила с еще не заболевшей алкоголизмом матерью в бассейн учиться плавать. Здесь почти все так и осталось, только некоторые помещения обросли дешевым отделочным пластиком, а в самой чаше бассейна добавилась небольшая зигзагообразная красная с синим горка. Когда она вышла из душевой в плавательный зал. Влад уже плыл по одной из дорожек. В хлористой жидкости плескались и взрослые с детьми, и шумные группки подростков. В огромном бассейне находилось не меньше пятидесяти человек. Ноги обжигал холодом разнотонный выложенный геометрическим узором коричневатый и голубой кафель. Ира боялась поскользнуться на мокрых поверхностях и уронить свою драгоценную малышку. Аккуратно спустилась на мелководную зону бассейна. Маленькая Валечка испуганно заплакала на ее руках, но как только коснулась младенческими ножками прохладной воды, успокоилась, даже негромко весело засмеялась. Ирина тоже заулыбалась – для каждой мамы нет мгновения счастливее, когда радуется ее ребенок.
   Влад долго плавал в противоположной стороне бассейна, игнорируя их. Только под конец сеанса он приблизился к жене и ребенку и взял на руки беззаботно барахтающуюся в воде дочку. Ира с опаской посматривала на него – она не совсем доверяла гражданскому мужу и боялась, что он не сможет проследить должным образом за их Валечкой.
   – Пу-пи-пу, пу-пи-пу-у-у! – шутливо шушукал он с ребенком, впервые за полгода после рождения играя с ней.
   Но молодая женщина не улыбалась, она с горькой грустью вспоминала, как муж даже не пришел в роддом на выписку и она в одиночестве с новорожденной дочкой на руках с пересадками на опостылевших грязных ПАЗиках добиралась домой…
   Нечеловеческий оглушающий звонкой силой жуткий крик в середине чаши бассейна испугал их и заставил одновременно обернуться. Никто не понимал что происходит. У Ирины в голове промелькнули сразу несколько догадок: то ли кто-то тонул, то ли подростки, так несдержанно, не обращая внимания на окружающих, бесились, гоняясь друг за другом, то ли кто-то неудачно прыгнул с вышки и с высоты сильно ударился об воду, хотя до нее было далековато…
   Казалось, весь плавательный зал перестал барахтаться и с нескрываемым жадным любопытством наблюдал за продолжавшим кричать человеком. Ира тоже невольно даже вытянула шею и с интересом смотрела в центр искусственного водоема. Несчастный продолжал биться в жидкости, крича уже не так сильно и пытаясь вырваться из крепкого захвата второго человека. Когда по поверхности воды быстро растворяясь, пошла дымка темно бурых кровавых пятен, Ирина перепугалась до смерти и сразу же бросилась к мужу и дочери. Выхватила у него Валю, крепко прижимая ее к себе и тяжело преодолевая сопротивление густой воды, как можно быстрее устремилась к хромированной лестнице из бассейна.
   На середине пути она обернулась. Влад, совсем не торопясь медленно, все время оглядываясь вокруг, отходил назад.
   – Влад! Быстрее!! Выбирайся из воды! – не выдержала и закричала она ему.
   – Дай посмотреть, дура!! – огрызнулся он, нездорово наслаждаясь жутким зрелищем.
   В главном зале бассейна началась паника. Перепуганные посетители толпились в проходной у четырех узких лестниц, отпихивая друг друга. Ира боялась не выбраться из чаши бассейна, полные женщины по хамски не хотели пропускать ее с крохотным ребенком на руках и бесцеремонно как бронированные танки лезли вперед. Мокрые люди, выбравшиеся из воды поскальзываясь и падая, бежали к единственному полузакрытому выходу из высоко ярко освещенного помещения. Кто-то оказался сообразительнее и направился в душевые. Молодая мать, держа одной рукой ребенка судорожно хватаясь соскальзывающими пальцами за металлический поручень, наконец, выбралась из воды и побежала к выходу. Словно издеваясь над испуганной толпой, прозвучал громкий сигнал окончания очередного сорока минутного сеанса. У выхода уже толпились, полностью заблокировав его и образовав давку успевшие добежать первыми мужчины и женщины. Тогда Ирина побежала к двери в женскую душевую, но затем остановилась. С возвышенности бортов чаши она хорошо видела, что происходило в бассейне. Вокруг в разных направлениях хаотично проносился перепуганный персонал бассейна в белых халатах. Два широкоплечих тренера прыгнули в воду, что бы разнять сцепившихся на глубине посетителей.
   Истекающий кровью человек неистово бился в воде, пытался отбиться от нападающего, то выныривая, то погружаясь и захлебываясь. Второй кусал его, отделяя целые куски плоти, рвал ногтями, заметно обдирая кожу. Кровавое пятно вокруг уже не растворялось… От ужаса увиденного у Иры после новой накатившейся волны страха ноги будто окаменели. Она только глупо, словно загипнотизированная повторяла одно единственное слово: « Сумасшедший, сумасшедший!» – переводила взгляд с дерущихся в собственной крови людей на явно противоестественно засмотревшегося на эту страшную картину, еще стоявшего по грудь на мелководье мужа и обратно.

Блондинка

   – Уроды деревенские на чертовой гробине своей! Тоже мне служба спасения нашлась! – в бешенстве кричала Эллина чуть не столкнувшись с зеленой копейкой с шутливым транспортным госномером 911.
   – Да не кипятись ты так! – пыталась успокоить ее сидевшая рядом подруга.
   – Что не кипятись?! Мне эту малышку папа только недавно подарил!! – дрожащим от обиды голосом платиновая искусственная блондинка отозвалась о кроссовере цвета шампанского.
   – Ничего… Отремонтировали бы – у Юрика недорого, – как обычно спокойно и уверено ответила темноволосая с короткой модной стрижкой Вероника вспыльчивой подруге.
   – Куда мы сейчас? – и тут же перевела разговор в другое русло, чтобы поскорее забыть этот неприятный момент.
   – На йогу… Потом в салон – я с Юлей уже договорилась. Приведем волосы в порядок и сделаем освежающий массаж… Затем в клубе посидим отдохнем… – поделилась их общими планами Эллина.
   – В каком? – как будто это имело какое-то значение спросила не по возрасту привлекательная и полногрудая брюнетка, слушая и украдкой поглядывая за ток-шоу по tv для автомобиля.
   – Новый, Макс сегодня открывает… не запомнила, как называется… в центре возле площади Ленина, – объяснила обладательница новенького Lexus, ловко обгоняя по обочине дороги смиренно стоящие в пробке автомобили.
   – Отлично! Как твой иностранец? Крис не звонил? – Вероника снова поменяла тему разговора.
   – Нет, – недовольно почти прошептала блондинка о своем очередном бывшем.
   Остальную часть дороги девушки ехали молча.

   Весь вечер прошел размерено, как они и планировали. Легкая непродолжительная тренировка сменилась приятными салонными элитными процедурами. Девушки мило и весело флиртовали с новым сексуальным тренером по фитнесу, общались с мастерами-стилистами, узнавая последние городские сплетни и свежие истории из жизни их общих друзей.
   Эллина всегда возила с собой несколько комплектов одежды, на разные случаи жизни. Не обремененная ни какой даже легкой и кратковременной работой она заботилась только о своем внешнем виде, увлекалась курортными поездками и интересными вечеринками в родном провинциальном городе. До открытия новой модной тусовки оставалось несколько часов… «Может, пробежимся по бутикам сестры?» – предложила она Веронике. Та охотно согласилась – семья подруги была гораздо богаче ее собственной и Эллина часто дарила ей свои и совершенно новые платья, оплачивала их совместные посиделки в дорогих барах и кафе. Они объехали несколько открытых допоздна бутиков троюродной сестры и успешной бизнес-леди Марго Эллины и выбрали новые наряды. Эллина легко расплачивалась отцовской золотой пластиковой картой. Блестящие и сверкающие наряды, сапожки на высоченном почти 20-ти сантиметровом каблуке и совсем недешевые дизайнерские сумочки из последних европейских коллекций для предстоящей вечеринки были куплены. Девушка всегда носила только белое, и даже идя по черноземной липкой грязи, довольно часто встречающейся даже в центре города-героя, умудрялась остаться в абсолютно чистых белоснежных брюках и обуви.
   Девушки заехали в маленькую, но уютную родительскую квартиру на 14-ом этаже с современным ремонтом в элитном доме с охраной на центральной улице, предназначенную для отдыха во время деловых поездок по городу и переоделись в только что приобретенные вещи. Освежили макияж и с трепетным ощущением весело проведенной ночи направились в собирающийся вот-вот открыться клуб «Crazy—Zone». «Я поеду на следующей неделе в Испанию на виллу к папе… Здесь уже холодно, а там солнце и купаться в море еще можно. Поедешь со мной?» – спросила Эллина Веронику, когда они еле ползли по вечно загруженным в рабочее время Кольцовской и Плехановской, а теперь перекрытым из-за какой-то аварии впереди. Она часто приглашала в небольшой испанский курортный городок друзей, а многим оплачивала даже билеты, и они никогда не отказывались, не отказалась и Вероника. Хоть и шел долгий ремонт – на вилле давно трудились несколько дизайнеров и художников, привезенных из VRN. Папа часто выгонял их, оставшись недовольным качеством услуг, и нанимал новых. Казалось – она знает уже всех архитекторов своего родного города. У отца Эллины, занимающего важную далеко не последнюю должность в администрации города в Испании была не только вилла. В личном небольшом доке стояла собственная двухуровневая яхта, в гараже два итальянских кабриолета, а нанятый топ-менеджер тщательно присматривал за купленным ресторанным бизнесом. Эллина не ограничивалась скромным отдыхом на вилле, посещала модные вечеринки, бутики и салоны Барселоны и Мадрида. И уже неплохо знала испанский разговорный. Только в этом году Эллина получила диплом эколога в местном лестехе, не пожелав сильно перенапрягаться и получать престижное европейское образование. Но работать по специальности ей было не интересно. Предпочитала другое важное занятие – пыталась знакомиться с богатыми и знаменитыми в Испании молодыми людьми.

   – Приветик! Милашки! – радостно застонал высокий легко одетый крашенный в блондина молодой человек, когда встретил их.
   – Привет-привет! – девушки с удовольствием обменялись с ним легкими дружескими чмоками в губы.
   Он был геем и обожал различные тусовки, было не удивительно, что он здесь находился – Тимми не пропускал ни одного модного события в VRN. Работал стилистом в шикарном салоне красоты и весь свой не гигантский, но приятный доход тратил на шмотки и подобные увеселительные мероприятия для золотой молодежи. Вероника и Эллина называли его гей-подружкой, часто проводили время вместе на различных вечеринках и старательно прислушивались к его советам «то, что в тренде». Сам Тимми для молодого человека выглядел довольно необычно. Его лицо всегда было покрыто густым слоем косметики, а кожа имела апельсиновый оттенок из-за постоянного посещения салонов для загара. В создании своего образа он не мог обходиться без накладных ресниц, страз и блесток, коротеньких шортиков и розовых маечек, тяжелых золотистых браслетов и ярко накрашенных ногтей. Этого странного парня родители наградили казавшимся ему просто кошмарным именем Василий. Он жутко стеснялся этого имени и представлялся всем не сложным псевдонимом – Тимми.
   В клубе отрывалось полно народу. Мимо проносились лица разных людей, не смотря на еще раннее для разгара тусовки время, пребывающих в разных трезвых и простимулированных, алкогольными и наркотическими средствами, состояниях. С некоторыми она здоровалась – они были ее знакомыми. Привезенный из столицы знаменитый и в клубных кругах, и в телевизоре ди-джей руководил закрытой вечеринкой. По слухам даже ожидалось выступление какой-то заграничной звезды. Какой точно никто не знал – владелец заведения держал это в секрете.
   Вероника, Тимми и Эллина прошли в VIP-зону. Заказали коктейли и кальян. В этом зале было намного тише, чем во всем клубе и располагалось всего шесть удобных столиков с криволинейными кожаными диванами. Тимми и девушки быстро обменялись последними сплетнями.
   – Вы знаете, кто сегодня здесь будет?! – округлил глаза их гей-приятель.
   Эллина и Вероника заинтересованно прислушались.
   – Баснословно богатенькие аристократы из Европы, два брата, высокие красавчики, я бы и сам проявил к ним внимание, но они натуралы…
   – Кто они? – Эллина с сильным любопытством в голосе пыталась добыть из Тимми больше информации о загадочных молодых людях.
   – Никто точно, конечно же, не знает, но я слышал, что они как раз приехали на этой неделе с отцом по деловым вопросам. У них здесь намечается крупный бизнес, заводы… Сейчас вовсю идут переговоры с администрацией области… Хотят открыть несколько предприятий, уже реставрировали старинную усадьбу и хотят восстановить полуразрушенный замок принцессы Ольденбургской, принадлежащей к древней немецкой фамилии, в Рамони…Ну и Саша Орт… помнишь его? Обещал привезти их сегодня сюда и развлечь таких важных персон, показать ночную жизнь города. Он у них давно переводчиком работает, не зря диплом в ВГУ получал, – интриговал девушек молодой человек.
   – Из какой они страны?
   – Кажется французы!
   – А не немцы? Зачем им тогда замок немецкой принцессы? – удивилась Эллина.
   – Ну не знаю! Саша Орт владеет несколькими языками, и французским, и немецким…
   – Прекрасно! Еще и брат есть! – оживилась вечно остающаяся на вторых планах Вероника.
   – Как это сексуально! – жеманничала Эллина, игриво поглаживая свои шелковистые почти белые средней длины локоны, – странно, почему папа мне ни чего не рассказывал об этих инвесторах – он должен быть в курсе!
   – Да! Обещаю вас им представить! – кокетничал Тимми.
   Подруги заказали еще по порции слабоалкогольных коктейлей, курили тонкие, но крепкие дорогие женские сигары и в напряжении ожидали появления незнакомцев. Изо всех сил пытались отвлеченно шутить и вести себя друг перед другом непринужденно. Смотрели стандартную для открытия клуба шоу-программу, состоящую из модного показа одежды и нижнего белья, выступления танцоров со стильными акробатическими трюками.
   – Вот и они! – громко выкрикнул Тимми, после несколько часового внимательного вглядывания в толпу людей, хаотично передвигающихся по клубу.
   – Пойду, поприветствую Сашу и приведу их всех за наш уютный столик! – выгадав время, что бы гости успели освоиться в развлекательном заведении, весело подмигнул он Веронике и Эллине.
   Девушки старались незаметно рассматривать троих молодых людей, только что появившихся на тусовке. Эллина сразу определила кто из них переводчик, а кто иностранец. Братья были совсем не похожи друг на друга. Один в нарочито небрежной мешковатой по последней европейской тенденции в серовато-темных тонах одежде, с не выбритым лицом и прической слегка уложенной косметическими средствами. Другой длинноволосый с аккуратным небольшим хвостиком в строгом деловом костюме. Вместе они смотрелись и контрастно и органично одновременно. Эллина, предпочитая мужчин в возрасте только не могла понять кто из них был старше другого. Вероника и Эллина еле сдержали обрадованный возглас, когда незнакомцы сели за их столик. Подружки быстро выяснили – Леон и Йонас все же приехали не из Франции, а из Германии.
   Эллина неплохо знавшая английский на уровне разговорного сама непринужденно общалась с Йонасом, старшим из братьев. Ей очень понравился мужественный высокий молодой человек, чувствовалось – он так же симпатизировал красивой Эллине. Веронике же пришлось довольствоваться скупыми скучными фразами через переводчика. Леон по неизвестной причине явно не охотно отвечал на ее вопросы. Иностранцы сначала вели себя довольно скованно, но затем раскрепощались все больше и больше. Вскоре вся подвыпившая компания уже немного за полночь вышла из клуба.
   Не употреблял алкоголь только Александр – он был на работе, поэтому сел за руль черного внедорожника, арендованного специально для Леона и Йонаса. Эллина часто водила автомобиль после бурных вечеринок в затуманенном состоянии, и хоть и съехала недавно на своей Mazda CX-7 в кювет так, что машина больше не подлежала восстановлению, не побоялась взять управление новеньким Lexus и в этот раз. Не опасались сесть вместе с ней в один автомобиль Вероника и Тимми. Компания после шумной тусовки решила прокатиться за городом, а продолжить веселье в усадьбе иностранцев. Первым тронулось авто с Сашей, Йонасом и Леоном, за ними последовали Тимми, Эллина и Вероника. Машины быстро оказались на загородной трассе. Внедорожники с сильно разгоряченными алкоголем и адреналином людьми, на огромной скорости обгоняли друг друга и другие, редкие в столь позднее время транспортные средства. Вероника высунулась из люка на крыше, громко и радостно кричала, размахивая тонкой бутылкой с горячительным напитком в порыве перевозбуждения, с трудом вдыхая свежий и холодный удушающий на такой большой скорости осенний воздух. Оглушающая музыка из обеих машин сильной вибрацией разносилась вокруг. Новоиспеченные друзья отдалились от города так сильно и так много петляли по узким и промежуточным дорогам, что Эллина перестала ориентироваться в местности и боялась отстать от Александра, Леона и Йонаса.
   – Черт!! Я хочу в туалет! – совсем не вовремя пожаловалась Вероника.
   – Я сейчас позвоню Саше, что бы он притормозил! – странно похихикивая, откликнулся Тимми.
   Мчавшаяся впереди машина замедлили свой ход, и вскоре совсем остановилась. Lexus немного петляя от выпитого водителем, затормозил неподалеку. Вероника быстрым шагом направилась в густую хвою возле обочины. Ее тонкое сверкающее и искрящееся гламурное серебристое платье было хорошо заметно в темноте в рассеянном свете фар, и она старалась зайти в глубь леса как можно дальше. Когда она вернулась, стряхивая с себя пожелтевшие листья, травинки и цепкие тонкие игольчатые веточки, то с удивлением обнаружила – автомобиля с иностранцами не было.
   – Где они? – озадаченно спросила она у Тимми и Эллины, тяжело забираясь на высоких каблуках на заднее пассажирское сиденье.
   – Пока ты лазила по лесам, они почему-то резко сорвались с места и уехали, ни чего не сказав! А я не могу дозвониться до Орта – он отключен! – пожаловался Тимми.
   – Ты знаешь, где находиться их усадьба?
   – В том-то и дело – нет!! Только то, что где-то по московскому направлению… – ответил он.
   – Твою же мать! Они кинули нас и просто сбежали! Неужели мы такие отвратительные, что от нас нельзя было по-другому отделаться?! – в сердцах раздосадовано вскрикнула Эллина и сильно расстроенная негромко заплакала.
   Тимми, сидевший рядом, принялся ее успокаивать и уговаривать.
   – Где же мы находимся? – не обращая на них внимание, шептала себе Вероника.
   – Включи навигатор! – озвучил неплохую идею Тимми.
   – Какой навигатор?? Даже для VRN нормальных карт нет!! – огрызнулась блондинка.
   – Позвони водителю отца – пусть заберет нас отсюда!
   – Вероника, ты совсем дура?! Как я ему объясню, где мы, если сама этого не знаю?? Тем более он обо всем настучит папе… Мне в прошлый раз за Mazda и так от него предостаточно досталось – врагу не пожелаешь… Что же нам делать? Может они вернуться, а уехали ненадолго по какой-нибудь уважительной причине? – с надеждой в голосе спросила она у друзей.
   – Давай подождем… – согласился и не стал разубеждать ее Тимми.
   Они простояли у обочины почти час, но Йонас, Леон и Александр не возвращались. Эллина вышла из Lexus, думая, что ей удастся остановить встречку, но за это долгое время не проехала ни одна машина. Совсем продрогнув, она вернулась в свое теплое авто с включенным двигателем и фарами.
   – Может, уже поедем? Хотя бы просто в обратную сторону, откуда приехали, – непривычно хныкала, видимо под воздействием алкоголя, всегда спокойная Вероника.
   – Хорошо, поедем… – согласилась с ней Эллина.
   – А ты помнишь куда ехать? – спросил Тимми.
   – Нет… – после недолгого раздумья ответила девушка.
   Она не сразу смогла развернуться на узкой дороге и, внимательно вглядываясь в окружение в ярком дальнем свете фар, медленно поехала, как она считала обратно в город. Долго путалась в перекрестках, узнавая лишь некоторые, то бездумно сворачивала, то петляла по проселочным дорогам, а потом тоже, как и Вероника, совсем сдалась и горько заплакала о бессилия. Тимми изо всех сил безрезультатно успокаивал подруг. Потом он вспомнил, что в их багажнике лежит постоянный запас дорогого, заготовленного на «всякий случай» самой Эллиной игристого вина. Достал одну бутылку, со звонким хлопком откупорил ее прямо из горлышка, поил девушек шампанским. Алкоголь быстро сделал свое дело, все сразу же повеселели и теперь только смеялись над этой нелепой неудачей, над странным знакомством с оказавшимися подлецами немцами. За первым «волшебным сосудом» последовал второй и третий.
   – Нам надо найти какую-нибудь деревеньку и там выписать себе проводника! – заплетающимся языком, захлебываясь от перенапряженного нервного смеха снова и снова повторял Тимми.
   – Тогда в путь! – тоже засмеялась Эллина и нажала на газ.
   – Вон там!! Я вижу, за деревьями! Огни! – неожиданно закричала Вероника, перебивая громко звучащую музыку.
   Они на большой скорости свернули на незнакомую грунтовую дорогу рядом с пустынным полем. Внезапно колеса тяжелой машины соскользнули по водянистой октябрьской грязи с проложенной колеи, и грузный хоть и мощный автомобиль крепко, по днище, увяз в черноземной раскисшей от сырой погоды густой земле. Сколько Эллина не буксовала, пытаясь вырваться из ловушки, городской кроссовер плотно сидел новеньким пузом в жиже.
   – На хрен!! Что за ночь такая сегодня?! – расстроено, выругалась она.
   – Не паникуй – сейчас вытолкаем! – заверил ее Тимми.
   – Кто вытолкает? Ты что ли? Думаю, даже у меня это лучше получится… – огрызнулась Вероника.
   Молодой человек молча выпрыгнул из салона. Эллина приоткрыла дверь и с улыбкой наблюдала как он, увязая по щиколотку в грязи, пытается толкнуть машину. Как ни странно этого у него получалось, и девушки чувствовали, как Lexus приходил в ритмичное движение.
   – Газуй!!! – услышали они неестественный от сильной физической нагрузки голос гей-подружки.
   Эллина сначала осторожно давила на газ, а затем и вовсе утопила педаль в пол, но сильно раскачиваясь, автомобиль все равно оставался на прежнем месте.
   – Да едь же ты, сволочь!! Хватит! Все… – обессилевший Тимми прекратил тщетные попытки освободить из западни машину и подошел к двери, за которой сидела Вероника.
   Она опустила стекло и, похихикивая, рассматривала сильно перепачканного летящей из-под колес грязью друга.
   – Что, смешно? Я за тобой пришел… пошли толкать вместе, – прекратил ее смех он.
   – Как же я пойду – я на каблуках и в платье, – попыталась от него отбиться девушка.
   – Ничего, как-нибудь справишься… – убедительно произнес Тимми.
   Вероника с надеждой посмотрела на Эллину, но та лишь согласная с решением Тимми закивала, и она тихо выругавшись, вышла. И снова после тщетных попыток обозленной компании машина осталась на месте. Эллина недолго сомневалась и вытащила из модного белого клатча мобильник, собираясь набрать номер Миши – водителя отца, и попросить его о помощи.
   – Блядь… – в сердцах сорвалось с ее блестящих губ, когда она увидела, что телефон полностью разрядился.
   Девушка продолжала нажимать на педаль газа при каждом толчке, когда Тимми и Вероника пытались освободить автомобиль из ловушки, и нервно копалась в бардачке в поиске зарядного устройства. Не сумев его найти, она в ярости со всей силы отбросила мобильный, разбив стекло передней пассажирской двери. По нему пошли две большие и несколько мелких трещин. Телефон рассыпался на несколько частей и упал под сидение. Услышав звонкий стук, Вероника и Тимми вернулись в салон кроссовера. Они молча посмотрели на треснувшее стекло и обломки мобильника на сиденье. На новых сапожках Вероники крупными жирными комками налип чернозем, и ноги в тонких незаметных чулках до колен были забрызганы грязью, так сильно рвавшейся из-под колес. Не был чистым и Тимми – грязь осталась на руках и правом плече.
   – Все бесполезно! Мы и ветки уже подкладывали и камни с обочины… Мне одному не справиться. От Вероники ни какого толка, только с ритма зря сбивает. Нужно идти в деревню, – наконец произнес Тимми.
   – В какую деревню? – озадачено переспросила Эллина, предчувствуя что-то нехорошее.
   – Ну, как в какую?! Мы зачем сюда свернули?! – взвизгнул он в ответ.
   – Туда пойдет Эллина, – спокойно сказала все время молчавшая до этого Вероника.
   – Почему я?! – недоброе предчувствие подтвердилось.
   – Мы толкали – надрывались. Я – на высоченных каблуках сильно подвернула ногу и хромаю. Он – единственный сможет отбить тачку от гопников. Ты же не хочешь в этой дыре остаться совсем без машины? Значит, теперь тебе идти, тем более здесь недалеко, не потеряешься – не дрогнувшим голосом объяснила брюнетка.
   – Но-о… меня… там могут избить… ладно, я схожу… – Эллина сама не зная почему, согласилась.
   Когда девушка вышла с нее сразу же в лужу слетели белые меховые ушки. Она хотела их поднять, но передумала, не желая пачкать тонкие ухоженные руки. Тяжело вздохнув, потуже кутаясь в легкий кожаный белый плащик, поплелась по нечеткой плохо накатанной проселочной дороге по направлению к виднеющимся за лесом кривоватым жилым постройкам.
   – Радио больше не ловит, – пожаловалась гей-подружке Вероника.
   – Оно здесь скорее всего никогда и не ловилось, – загадочно посмеялся он.
   Тимми вышел из машины и не найдя в багажнике запаса чистой воды принялся отмывать руки шампанским.

   Нетерпеливо посматривая на усыпанные брильянтами часики, Эллина знала, что идет всего пятнадцать минут. Но эти минуты казалось ей, тянулись бесконечно и мучительно долго. Первый дом, вставший на ее пути, был сгоревшим. Черные обломки, тускло освещенные лунным светом, пугающе стояли в ночи. Девушка, морщась от отвращения и медленно нарастающего страха, ускорила шаг. В следующем в окнах горел свет. Она уже собиралась войти в калитку покосившегося невысокого сделанного наспех забора, как словно из-под земли с громким лаем выскочила грязная немытая псина. Блондинка в испуге отпрянула. Средних размеров собака яростно бросалась на дрожащий под тяжестью ее тела забор. Эллина, боясь, что она все-таки сможет его перепрыгнуть, быстро пошла дальше. Осторожно заглянув в третий двор и убедившись в отсутствии бешеной живности, она смело перекинула руку, нащупала и открыла хлипкую щеколду. Дверь легко отворилась. Девушка прошла по неубранному от ненужного хлама двору к дому и постучала в светящееся окно с давно нестиранными занавесками в крупный горошек. Только на четвертый настойчивый и более громкий стук послышались шаги. Дверь открыл жутковатого вида мужик.
   – Здравствуйте! Помогите нам машину вытолкать… мы здесь застряли неподалеку, – запнувшись от шока, медленно выговорила она.
   – Зайди…
   Девушка с неохотой, но поднялась по скрипучему крыльцу и вошла в дом.
   – Так что там у тебя, рассказывай, – шепеляво произнес небритый мужчина в старой бесформенной одежде, с отмороженными, отнятыми хирургом пальцами на одной руке.
   – Мы с друзьями заблудились и застряли в яме у поля… Я бы хотела найти людей, что бы вытолкали нашу машину… за деньги, – рассказывала она, с широко раскрытыми от отвращения глазами, рассматривая черные пятна грязи от рук вокруг выключателей на ободранных обоях и прогнившие до дыр половицы.
   Неожиданно выскочившая из пола серая мышь заставила Эллину вскрикнуть.
   – А ну не ори! Один вытолкаю еще делиться с кем-то…
   Мужик, представившийся Василием объяснил, что так быстрее в высоких резиновых сапогах шел прямо через поле. Эллина, не зная как поступить по-другому, с трудом семенила вслед за ним. Ей было тяжело переставлять по неровной перепаханной земле ноги в обуви с высоким каблуком. Как и должно было случиться, она споткнулась и упала в сыроватую землю. Колени и локти легко увязли в плодородной почве. Вася даже не обернулся. Радуясь тому, что ее хотя бы не ограбили или не изнасиловали в этом далеком селе, она поднялась и покорно поплелась за ним.
   Открыв дверь Lexus, Эллина с удивлением обнаружила, что ни Вероники, ни Тимми в нем не было. Она озиралась вокруг, но друзей ни на дороге, ни в зарослях ближайшего леса не увидела. «Где они?! Неужели бросили меня и уехали с попуткой?» – беспокойно бились мысли в ее голове.
   – Где приятели-то твои? – не скрывая странную усмешку, спросил деревенский мужик.
   – Сейчас подойдут. Они тоже за подмогой пошли, – не моргнув глазом, соврала она.
   – Давай толкать, – видимо озабоченный получением денег сразу же заторопился Василий.
   Девушка села за руль и еще полчаса попыток вытолкать машину завершились безрезультатно. Lexus перестал подаваться вперед под усилиями мужчины, и через минуту он открыл дверь и сел на переднее пассажирское сидение. На всякий случай Эллина зажгла в салоне свет.
   – Деньги давай, – буркнул он.
   – Вы же не вытолкали машину! – не совсем к месту уважительно ответила она.
   – Ну и что?! Я же работал!
   Блондинка, отвернувшись в пол оборота, покопалась в сумке и достала пятисотенную купюру. Мужик одобрительно закивал головой, взял деньги, но не уходил.
   – Как будешь отсюда выбираться? – с хитрой загадочной ноткой в голосе поинтересовался он.
   Девушка молчала, не зная, что ответить и не понимая, куда собеседник клонит.
   – Пойдем ко мне! Переночуешь там, ты красивая… У соседа есть домашний телефон, можешь сходить к нему позвонить. Мобильные здесь плохо ловят – я же знаю. Дашь ему подержать себя за нежные места и все! Это все что ему и нужно! А здесь туберкулезники все время лазят за водкой в наш ночной магазин… неподалеку их больничка… зачем тебе это все, пошли…
   Эллина отвернулась от него и только тихо всхлипывала – к горлу подступал комок, а на глазах наворачивались слезы.
   – Молчишь… Не пойдешь значит… – произнес и наконец вылез из салона машины.
   Девушка горько разрыдалась и выключила свет. Видела, как Васька отдаляется от ее автомобиля. Судорожно думала, что ей теперь предпринять, как поступить… Тело и руки неприятно дрожали от усталости, морального перенапряжения и просто от чрезмерно выпитого алкоголя. Немного успокоившись, она засмотрелась в зеркало заднего вида, подтирая длинными пальцами растекшуюся под глазами тушь. На часах высвечивалось 3:27 утра. Так недалеко было и до рассвета. Эллина надеялась, что Тимми и Вероника приедут за ней вместе с эвакуатором, но они так и не появились. Включила автомагнитолу и нашла на какой-то волне единственный шипящий и поскрипывающий сигнал. Через помехи радостно пробивалась песня из мультфильма «Бременские музыканты» «Солнце взойдет».
   Резко открывшаяся дверь сильно испугала ее. В душе прошел леденящий холод страха. Она сильно пожалела, что забыла заблокировать двери после ухода Васи. Он вернулся и опять уселся рядом.
   – Может, все-таки пойдешь? – опять «запел он свою песню».
   – Да пошел ты!! – не выдержала измотанная переживаниями девушка.
   – Что ты сказала?! – рассвирепел мужик, левой рукой с целыми пальцами схватил ее за волосы.
   Она ловко выхватила из-под сиденья давно хранившийся там лак для волос, извернулась и обильной струей направила его в лицо мужчины.
   – Чертова сучка! – застонал он, отпустил ее волосы и схватился за обожженные глаза.
   – Ты знаешь, кто я??? – девушка окончательно перешла на «ты».
   – А мне все равно кто ты, я порежу тебя и твой прекрасный труп в нашей дыре, никто и никогда не найдет!
   – Он меня найдет! Папа найдет! В машине стоит спутниковое слежение… – ее слова прервал подозрительный удар по корпусу автомобиля.
   – Что это? – забыв про угрожающего ей Ваську, словно сама у себя спросила Эллина.
   Удар повторился. Стал сильнее и ближе к водительской двери. Сидящие в машине в недоумении затаили дыхание. Девушка посмотрела в окно, но никого не увидела – сильно мешала ночная темнота. Вдруг ее дверь резко распахнулась, и они увидели искалеченного человека. Он тяжело хрипел, еле стоял на коленях, держась за автомобильную дверцу. Его лицо было разбито, сплошные кровоподтеки и припухлости не давали определить его возраст. Одежда на нем, изорванная и грязная висела клочьями, обнажая почерневшую грудную клетку. Эллина не знала о чем и думать: «Кто этот человек? Явно не Тимми… Откуда он здесь и что с ним случилось? Он попал в автоаварию и шел в этой безлюдной местности за помощью?».

   Луч солнца золотого тьмы скрыла пелена.
   И между нами снова вдруг выросла стена.
   М-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м.
   Ночь пройдет, наступит утро ясное.
   Знаю, счастье нас с тобой ждёт. Ночь пройдет, пройдет пора ненастная.
   Солнце взойдёт…
   Солнце взойдёт…

   Еще не закончившаяся песня Трубадура, теперь звучала как издевка. Минуту они смотрели друг на друга, пока израненный мужчина не закатил налитые кровью глаза и жутко не закричал. Его лицо еще больше исказилось и перестало быть человеческим, ряды полу выбитых окровавленных зубов словно искали пищу. Одной рукой он схватил девушку за край платья. Она громко завизжала и увидела, как Василий выпрыгнул из машины и со всех ног побежал прочь. Эллина с максимально возможной силой отталкивала накинувшегося на нее странного человека ногами, била его по лицу, стараясь тонкой шпилькой попасть в глаз. Но он не отпускал платье, вцепившись в него мертвой хваткой. Она переползла на сиденье рядом, продолжая отбиваться, а сама плохо слушающейся от страха рукой, судорожно шарила в бардачке. Искала только недавно приобретенный травматический пистолет, но искомый предмет все не попадался. Наткнулась на длинную пилку для ногтей. Крепко схватила ее и вонзила в глаз нападающего. От боли человек сильно вздрогнул и, оторвав от подола большой кусок, упал рядом с машиной. Воспользовавшись удачной ситуацией, девушка захлопнула все двери и заблокировала их. Пытаясь отдышаться после борьбы и от все нарастающего и захватывающего ее сознание ужаса, она вновь стала копаться среди беспорядка в бардачке. Вскоре на самом дне травматика была найдена. Перепуганная Эллина нервно озиралась, стараясь рассмотреть, что происходит за стеклами кроссовера. В слабо пробивающемся рассвете заметила нечто лежащее посреди поля и склонившегося над ним человека. Она догадалась – лежал Васька, а бросавшийся на нее человек или кто-то другой срывал с него одежду и рвал ее на куски. Она отбросила травматический пистолет на заднее сиденье, а сама не мешкая, пересела на водительское место. И еще раз попыталась вырваться из земляной ловушки. Утопила до пола педаль газа. Мотор взревел, а колеса оглушающее засвистели. Машина пошла юзом, накреняясь то в одну, то в другую сторону и неожиданно вырвалась из западни. Эллина прибавила скорости и помчалась прочь от этого неприветливого и опасного места. В боковое зеркало она увидела – в яме, где только что стаяла машина, лежал тот самый напавший на нее то ли сумасшедший, то ли находящийся в шоке после аварии человек. Скорее всего, его тело попало под одно из больших колес золотистого внедорожника и помогло тем самым выехать с крутой обочины.

Потерявшиеся

   Моросил словно пыль дождь, превращая и без того депрессивное небо в пасмурное сырое варево, плотно окутавшее город.
   – Как меня бесит такая погода! – пронудел сквозь зубы Конь.
   – Да, осе-е-ень, – подхватил Панк.
   – Хватит скулить! Сейчас чем-нибудь дохонимся. У меня с самого утра нос чешется! – оборвал его Кривой.
   – Расскажи-ка мне, на что это мы догонимся?! Кривой, который совсем не кривой… Бабла ни у кого нет, – огрызнулся Конь.
   – Если чешется – значит, что-то обязательно подвернется, проверенно ходами, – Кривой немного помолчал и добавил, – Конь тоже совсем не конь…
   – Да нет Конь еще тот конь, а вот ты, блин, не кривой! – рассмеялся Панк, поскользнулся и еле удержал равновесие, – Блин, я на грибе поскользнулся!
   – Хде ты его в хороде нашел? – удивился Кривой.
   – А он вставляет? а то мы его подберем…
   – Вот, блин, что-то и подвернулось, прям как ты и говорил, блин! – еще громче заржал Панк.
   – Может, хватит блинами разбрасываться, закидал уже всехо, – обиделся Кривой.
   – Может, ты тогда ХЭкать перестанешь?
   – Хавно, – передразнил его местную манеру произношения Конь.
   – Хватит стебаться не смешно вообще…
   Трое давно бесцельно бродили по улицам VRN. Молодые парни несолько лет назад окончившие школу, и ни куда не поступившие не работали и ни чем полезным не занимались. Так они изо дня в день настойчиво убивали время своей недолгой жизни.
   – Смотри, смотри!! Школота идет, – резко остановился Кривой.
   Они ускорили шаг и скоро нагнали в тихом дворе двух подростков. Кривой подкрался к ничего не подозревающему, медленно идущему и увлеченно что-то рассказывающему своему другу, парнишке в синем дутом пуховике и схватил его за рюкзак. Школьник от резкого рывка еле удержался на ногах и испуганно обернулся. Кривой силой успел сорвать с его плеч сумку.
   – Отдай… – не громко и робко вскрикнул мальчик лет одиннадцати.
   В это время к ним подошли Панк и Конь. Ребята беспомощно озирались вокруг, но двор как назло был пуст. Не было ни одного прохожего, только стая бездомных псов грызлась возле сваленных мусорных баков, да гроздь ворон рассевшихся на высоких раскидистых тополях с интересом наблюдала за происходящим.
   – Ну что школата! Мобилки сами отдадите или бить придется? – с улыбкой поинтересовался Конь.
   – Сами… – неохотно, видимо со знанием ситуации, буркнул второй подросток.
   – Вот и чудненько, – хищно заулыбался Панк, обнажив оскал с недостающими двумя верхними передними зубами, которые он сломал не в драке, а, напившись до бессознательного состояния, глупо упал лицом на показавшийся ему в тот момент бетонным, край унитаза.
   Подростки порылись в карманах курток и джинс и достали свои мобильные телефоны. Кривой ловко взял их. Подбрасывая на ладони один, словно прикидывая сумму которую можно за него выручить, просто сказал: « Ну, а деньхи?!»
   Ребята быстро еще раз зашуршали по карманам и безропотно отдали грабителям смятые купюры и звенящую мелочь.
   – Мододцы! – довольно одобрил произошедшее Кривой и отдал мальчику его рюкзак.
   Панк, Кривой и Конь быстро без лишней паники и суеты удалились из двора, словно ничего и не произошло. Кривой, частенько смотрящий «Дежурную часть» по каналу «Россия», уже успел выбросить симки из добытых мобильных.
   – Я же ховорил, обязательно что-то подвернется. Даже вечера не пришлось ждать. Сейчас заскочим к Тарасычу, сбахрим добычу. Нос-то как зудит, – Кривой, похихикивая, уже пять минут беспрерывно тер лицо.
   – Да-а-а, блин… Нос – алмаз, – пошутил Панк.
   – Алмаз, алмаз… На что нам этих копеек хватит? На bottle портвейна «777» что ли? Даже один дозняк не купишь… – прозудил в ответ Конь.
   – Сейчас все будет! Нос чешется не на один bottle! – не теряя надежды, убедительно заверил друзей Кривой.
   – Холодает как-то, мороз, что ли ударил…
   Они долго шли по дворами и преулкам. Привыкнув бесцельно целыми днями шататься по улицам, они легко преодолевали большие городские расстояния, не замечая усталости. Спешно забежав в одиноко торчащую посреди частного сектора 10-ти этажку, они позвонили в неприметную железную бардовую дверь скупщика. Тарасыч открыл не сразу, долго ковыряясь и грохая чем-то в квартире.
   – Доставай свой телефон, – как бы, между прочим, сказал Кривой Панку, показывая свеженькую добычу скупщику.
   – Это еще зачем?? – удивился тот.
   – Продадим щас…
   – На хера же, блин, мой телефон продавать-то??
   – На хера, на хера… Я вас долго на свои угощать буду? На прошлой неделе дозы покупал, позавчера поил. Думаешь, у меня телефон остался – захнал я его давно. Конь тоже давно продал, теперь и ты продавай… – разозлился он.
   – Мда? А куда я сегодня утром Коню смску отправлял? – возмутился парень.
   – Сеструхин это мобильный. Воспользовался только что бы о встрече договориться… – вмешался третий закадычный друг.
   – Ла-адно, – неохотно согласился Панк.
   – За такой телефон я дам только сотню, – мгновенно приценился Тарасыч.
   – Всего 100 рублей?? Мне его батя, блин, за четыре штуки покупал… – возмутился было он, но перехватив напряженные взгляды друзей, не говоря больше ни слова, отдал мобильник скупщику.
   Выручив за все телефоны 2100, друзья забежали в продуктовый магазин, находящийся на первом этаже этого же здания. Крохотный отдел, насквозь пропахший залежавшимся сырым мясом, был пуст. Только одна полноватая продавщица в замызганном синем торговом халате копалась в витрине с сырами и колбасами. Компания на все деньги с ограбления купила много дорого крепкого и слабоалкогольного спиртного. Набив бутылками до верху рюкзак Панка, они с радостным позвякиванием за плечами вывалились из магазина.
   – Вы видели, как продавщица сыр трескала? – спросил уже на улице Конь.
   – Какой сыр?
   – Да этот… сыр-косичка. Я первый же зашел, смотрю – она его тянет за нитки эти сырные, аж голова назад дернулась, когда оторвала… и обратно его в витрину положила!
   – Блин, не буду больше его покупать никогда, если только он хорошо не упакован! Его, наверное, все продавщицы от нечего делать жрут! – поморщился Панк.
   – Можно подумать ты его когда-то покупаешь! – подловил его Конь, – дома в коммуналке твоей ни черта нет – все уже вынес, ешь один хлеб…
   – Ну почему, мы с соседом, когда его инвалидские получили, покупали недавно под пивасий, – обиделся Панк.
   – Странная эта тетка. Который раз ее здесь вижу. И все время с этой огромной спортивной зеленой сумкой. Как будто она там куски трупов носит, – негромко произнес Кривой вслед не молодой высокой женщине с начесом из полу длинных некрасиво обесцвеченных волос.
   – Может она в качалку ходит – кеды в ней таскает. В спортивном костюмчике не просто так… – высказал свое мнение Конь.

   Друзья забрели в ближайший заброшенный многоквартирный дом. Таких старых двухэтажных строений в центре VRN еще много. Они блуждали по нему, подыскивая подходящее укромное место.
   – Домишко-то Петровских времен, смотри какой аркой подвал! Свод и стены из старинного нестандартного кирпича!
   – Зацените, трубу как прорвало…
   Они долго рассматривали хлеставшие потоки центрального отопления. Дом был брошен не так давно, еще сохранились не разворованные добротные оставленные жильцами вещи – мебель и даже старые семейные фотографии. Кипяток из проржавевшей трубы лился со второго этажа, остывал и обрастал льдом от первых еще не сильных заморозков. Лед причудливыми наростами спускался по деревянной хлипкой подъездной лестнице и витиеватой дорожкой выходил на улицу. Друзья отхлебывали из горла, алкоголь не закусывая, и рылись в брошенных вещах.
   – Зырь – совковый значок дружинника. У моего отца такой был. Из детства… А вот олимпийский мишка из начала 80-х на фотке. И такой у меня тоже был…
   – Блин, что за вонь?! – удивился Панк и пристально вглядываясь в стену с отбитой плиткой, произнес: «да, здесь все в пруссаках!»
   Панк и Конь удивленно рассматривали толстый плотный слой давно передохших тараканов между кирпичной стеной и какими-то непознаваемыми декоративными стеновыми панелями – ими была обшита вся комната.
   – Как тут люди-то жили…
   – Пацаны!! Тащитесь сюда! – прервал Коня озадаченный возглас Кривого. Панк и Конь вышли из небольшой замусоренной темной комнаты, и пошли по длинному коридору на голос.
   Когда они зашли в просторное помещение то увидели в дальнем углу проходной комнаты человека, лежащего на грязном матрасе на полу. Они заинтересованные подошли ближе. Незнакомец лежал лицом к стене со спущенными брюками и голыми ягодицами. Это был какой-то бомж, ночевавший здесь, и он был мертв.
   – Че у него жопа голая?
   – Незнаю, может, кто трахнул его или посрать в углу собрался и умер…
   – Да-а, вот это ты пошутил – посрать собрался и умер.
   – Замерз он пьяный в хавно.
   – Не крещенские морозы еще чтобы замерзнуть, – предположил Конь.
   – Точно! Убили его!! Надо в соседние дома постучать, чтобы Ментов вызвали.
   – Каких Ментов?! Чтоб и нас за храбежи зашкурили заодно?! Еще и трупак на меня этот повесят! – разозлился Кривой.
   – Пора отсюда сваливать, – подытожил Конь.
   Они в спешке допили оставшуюся в последней бутылке горячительную жидкость и выбросили ее в дальней комнате на кучу зловонного хлама. Оставшуюся часть дня молодые люди трезвея, плутали по улицам в поисках любой наживы, но ничего упорно не подворачивалось. Город быстро захватила ночная темнота. Холод усиливался. Конь, Панк и Кривой продрогнувшие и замершие толклись у ларька с фастфудом. На последние оставшиеся деньги они купили и съели несколько черствых резиновых гамбургера. Явно не наевшись этой скудной за весь день пищей, они голодными глазами посматривали на витрины и прохожих в надежде, что кто-то из них окажется знакомым или просто случайно обронит деньги. Но этого все не происходило, и надежда тускнела с каждой минутой.
   – Вспомнил! – прервал Конь скудно ползающие изголодавшиеся мысли и воспоминания молчавших друзей.
   Они настороженно, не зная, что услышат дальше, уставились на него.
   – Вспомнил – где нам раздобыть кое-что крутое!
   – И? – нетерпеливо поторопил его Панк.
   – Мать же у меня работает в медпункте Строяка…
   – И что? – откровенно тормозил Панк.
   – Что-что! Залезть надо туда, может что найдем. Я и слепок уже давно сделал – все забывал вам сказать.
   – Забыл сказать?! – неприятно поразился Кривой.
   – А что? Там все равно еще люди были. Идти туда только ночью можно и то не каждую, на выходные… потому что там дежурят.
   – Так сегодня как раз пятница! – обрадовались Панк и Кривой.
   Они дождались бюджетного, бесплатного по губернаторской программе, автобуса и отправились на 20-летия Октября.
   – Как ни проедусь в этих халявных автобусах с бабками и калеками всякими, блин, за поручни жирные понахватаешься – потом бородавки гроздьями на руках вскакивают, – пожаловался своим приятелям Панк.
   – Там еще рядом с медпунктом столовка есть. Может, и туда слазим? Похаваем чехо-нибудь? – сильно мучающийся от голода предложил Кривой.
   – Кривевич, посмотрим! Сейчас наглотаешься волшебных пилюль и про жратву забудешь сразу же! – с серьезным лицом заверил его Конь.
   – Я почти во всех общагах здесь был, и в той, где иностранные студентики живут. Только в четверке не был, – рассказал Панк.
   – Ни чем от тройки не отличается, такой же бардак и вахтеры – волчары. В 4-ой общаге как раз и находится медпункт, – объяснил Конь.

   Друзья шли от остановки быстрым шагом. Внимательно смотря под ноги, на заледеневшие огромные лужи и на не посыпанные песком скользкие тропинки. Чем ближе была ночь, тем сильнее дул пронизывающий ветер.
   – Вот и пришли…
   – Если у нас ни у кого телефонов больше нет – часы-то есть? – поинтересовался еще переживающий потерю своего мобильного Панк.
   – Кто сейчас носит часы?? – быстро закончил разговор Кривой.
   Они дождались полночь, спрашивая время у редких знакомых. Зашли в темный двор к заднему выкрашенному в болотно-зеленый цвет фасаду трехэтажного сталинского общежития. Парни оглянулись по сторонам, немного потоптались на разрушающихся от времени и перемены погоды бетонных ступенях неказистого с проржавевшим козырьком крыльца. Убедившись, что в окнах больничных кабинетов не горит свет, и никто здесь мимо особо не ходит в столь поздний час. Конь ловко вставил в замочную скважину дубликат ключа, и они быстро просочились внутрь. Конь сразу же опасливо запер входную дверь изнутри. В полумраке, даже не дожидаясь, когда к темноте привыкнут глаза, принялись шарить по комнатам и тяжелым старым металлическим еще годов 50-х выпуска врачебным шкафам.
   – Я спирт медицинский нашел! – донесся из первой к выходу комнатушке ехидный шепот Панка.
   – Мда-а, как они тут только не поспивались все с такими запасами, – прибавил он после паузы, отхлебнув из широкого горла крупной склянки.
   – У меня одни только папки и архивы, – недовольный сообщил из закутка возле служебного и единственного туалета Кривой.
   – Я нашел! Здесь есть! – раздался обрадованный голос Коня из самого дальнего стоматологического кабинета.
   Остальные немедля бросились к нему. Конь зарылся в шкафе с потертыми полуистлевшими за годы существования медпункта занавесочками. Какая-то небольшая стекляшка выскользнула из его рук и с оглушающим «дзын» разлетелась по комнате.
   – Ты че?! Ошалел?! – Кривой перепугано шикнул на него, – попалить нас хочешь, осел?!
   – Да, ладно вам, чуваки! Здесь же никого нет! Кто услышит? – оправдывался Конь.
   – Дай я посмотрю! Лучше тебя разбираюсь в колесах, – попытался отодвинуть его от заветного шкафчика Панк.
   – С чего это – лучше?! Я все детство эти разговоры медицинские слушал… Это мы позже захаваем… – он рассматривал мелкие надписи на бутыльках, поворачиваясь к тусклому свету уличного фонаря сочившегося из окна с пыльными грязноватыми стеклами,.
   – А вот это можно и сейчас, – положил на видавший виды деревянный рабочий стол красную упаковку с таблетками.
   – Если еще вот этим прикрыть – то будет совсем все шикарно! – и поставил рядом два пузырька с жидкостью.
   – Как называется-то? – сам не зная для чего спросил Кривой.
   – Зачем тебе голову забивать? Лучше ее полностью очисти – сейчас приход будет недетский, – ухмыльнулся Конь и достал из упаковки по пять светлых крупных таблеток на каждого.
   Как он научил, все, давясь без запивания водой, проглотили по горсти лекарства и сделали по глотку из каждой бутылочки. Расселись по шатким скрипучим стульям в небольшом узком коридорчике у кабинета зубного и принялись ждать одурманивающего эффекта. Просидев полчаса, Панк не выдержал: «Ну и где?!» – злобно прохрипел он.
   – Да подожди ты… Встань попробуй… – успокоил всех Конь.
   Панк послушно привстал и тут же поплыл в пространстве: «Ни хрена себе, – тихий возглас вырвался из его груди. Он, пошатываясь, пошел по коридору и остановился у большого медицинского плаката с изображением разреза пищеварительного тракта. Кривой все время экономивший сигареты при любой возможности стрелял их на улице и у друзей решил сейчас закурить свои.
   – Ты нас попалишь! – припугнул его Конь, но Кривой все равно ярко осветил казенное пространство вспышкой зажигалки.
   Они еще долго сидели на стульях… Каждый копался в только ему известных мыслях… Казалось ночь остановилась… Периодично, даже набивая завораживающую мелодию, частыми каплями отбивал ритм ржавый кривой кран облупившегося технического умывальника в одном из кабинетов. Ему вторила ветвь дерева, бьющаяся в окно под напором сильных порывов ветра. Конь взял из пачки, мирно покоившейся на колене Кривого, сигарету и тоже закурил.
   – Перло… и уже не прет! – раздраженно и громко произнес Панк.
   – Не ори, что ли… не прет… то-то ты на плакат с кишками целый час пялишься!
   Тихий звук похожий на глухой кашель в одной из комнат насторожил молодого человека. Прошла минута, другая и он сообразил, что это шумит не Панк и не Кривой. Его душу постепенно захватывал леденящий страх разоблачения. Еле различимый подозрительный хрип упорно пробивался в сознание молодого человека. Как назло друг сидящий рядом в наркотическом бреду монотонно бормотал нечто, мешая сосредоточиться. «Если это дежурный врач – он давно бы уже привел Ментов», – эта мысль долго ползала и зрела в его голове. С невероятным усилием воли, борясь с порабатившими его препаратами, парень заставил себя встать.
   – Подвинься, сучонок… – прошел он мимо Панка и медленно ватными ногами с тлевшей и забытой сигаретой в руке пробирался на подозрительный звук. Коридор в пьяных глазах плыл, деформировался и постоянно менялся. Паренек шел, периодически останавливаясь для отдыха и обдумывания дальнейших действий. Ему казалось – шел к двери целую вечность. Наконец молодой человек добрался до цели. «– Эй… эй!» – осмелился он окликнуть того кто находился за дверью со странной лаконичной табличкой «осмотр». Человек не отвечал, но из-за преграды ясно и отчетливо доносилась какая-то возня и постоянный подозрительный хрип.
   – Мужики! Идите сюда!! – даже не скрываясь и не понижая голос, выкрикнул он.
   Через некоторое время они подошли.
   – Прикиньте, в этой комнате кто-то есть живой! – поделился своими наблюдениями Конь.
   – Ну-ну! откуда?
   – Не знаю. По пятницам здесь никогда никто не дежурит… Я же помню… с матерью на ее работу мелкотней почти каждый ходил. Ну, послушайте сами…
   Компания притаилась и напряженно вслушивалась в тишину. За дверью раздался скрежет и негромкий хрип.
   – Собаку что забыли? – предположил Кривой.
   – А почему она на чужих не лает? – удивился Панк.
   – Добрая, наверное, – Кривой рассмеялся над своей шуткой.
   – Песик-песик! – засюсюкал Конь.
   Ему отозвалось нечто похожее на рык.
   – Я же говорю – собаку забыли! Открывай дверь!
   – Что значит открывай?! А если она все-таки огромная и злобная? Или сейчас своим лаем разбудит всю общагу?? – остудил его Конь.
   Кривой немного подумал, протянул руку к смятой дверной ручке, но потом резко отдернул ее.
   – Ладно, пошли отсюда, а то мы так до утра в этом коридоре простоим. И так уже нашли что искали! – сказал Конь и направился к выходу.
   Остальные послушно поплелись за ним.
   – Снег пошел… – оповестил всех Кривой, мельком увидевший через окно открытого кабинета первый в этом сезоне снег.
   Конь подошел вплотную к входной двери. Прислушался к тому, что происходит снаружи и, убедившись, что за ней никого нет, открыл замок.

Зоя Леонидовна – одинокая женщина

   Старенькое ружьишко для подводной охоты, моток прочной толстой веревки, скотч, чистый отрез старой простыни, раствор бриллиантовый зеленый, бутылка воды 1л. Небольшое расколотое дамское зеркальце, старый крупный и неуклюжий мобильник, два кухонных ножа средних размеров, погнутая вилка, две пластиковые тарелки, газета кроссвордов, гелевая ручка, сменный спортивный костюм, расческа. Зажигалка, туалетная бумага, карта города, пачка экстракта валерианы, бутерброд и яблоко, переносной фонарик, небольшая лопата с отпиленным черенком, старенький радиоприемник, мыло в мыльнице. Хороший компактный и качественный ручной фонарь был единственной новой вещью, которую она приобрела за все эти годы в оружейном охотничьем магазине.
   Зоя Леонидовна еще раз проверила все вещи, аккуратно сложенные в громоздкую зеленую спортивную сумку. Для удобства к одной из ручек сумки было привязано плетенное грибное лукошко. Оделась в свежий недавно постиранный спортивный костюм мрачного темно-синего цвета, еще вкусно пахнущий чистотой и стиральным порошком. Расчесала волосы у большого 80-х годов выпуска зеркального трельяжа. Взяла в руки фотографию сына в рамке. Несколько минут всматривалась в невинные милые детские глазки.
   Только последний год у Зои Леонидовны перестали наворачиваться слезы при виде фото маленького Коли. Не выпуская деревянную потертую рамку из рук, она присела на край старенького пыльного дивана, словно «присела на дорожку» перед долгим путешествием.
   После смерти пятилетнего сына молодая одинокая женщина перестала следить за собой и своей небольшой 2-х комнатной квартирой. Она больше не наряжалась в красивые платья в праздники, как любила раньше. В ее доме не появлялись новые современные вещи. Ее единственной формой одежды с тех пор стал тренировочный костюм, а квартира обросла пылью и затхлостью. Время для Зои Леонидовны будто остановилось, и жизнь потеряла всякий смысл, тогда, в тот несчастливый трагичный день – понедельник, 24 февраля 1986-ого года. За день до трагедии было 23 февраля, день защитника Отечества. И хоть Коленька еще не защищал отечество, но непременно бы это сделал, и проявил себя как герой – верила Зоя. Она на праздник подарила ему черный игрушечный автомат с мигающей на кончике ствола лампочкой показывающей выстрел при нажатии на пластмассовый курок. Такой автомат достать было очень сложно во время острого дефицита, и ей он достался как подарок начальства за отличную работу в машинно-счетном отделении механического завода. На следующий день она отвела Коленьку в садик и больше живым не видела. Только детское холодное тельце в бардовом костюмчике из плотной велюровой ткани с синим галстучком, лежащее в крохотном простеньком красно-черном гробике, навсегда шоком запечатлелось в памяти.
   После похорон малыша она не выходила из своей хрущевки по ул. Юлюса Янониса в Советском районе целый год и ни с кем не разговаривала. Продукты ей приносила мать и убирала комнаты, пока не умерла от инсульта. Пережив еще одно горе, душа молодой женщины стала безразличной к другим людям, а сердце каменным к их горю.
   После смерти матери Зоя Леонидовна взяла себя в руки, стала выходить из дома, устроилась на работу в продуктовый магазин и даже познакомилась с молодым человеком. Они стали жить вместе в ее квартире и хотели пожениться. Казалось, Зоя вновь обрела счастье, но она никак не могла забыть своего погибшего сына. Все время говорила о нем и как будто жила прошлым, прежним счастьем. Вскоре в новой семье пошел разлад, и жених Сергей бросил ее. После его предательства и ухода Зоя Леонидовна окончательно очерствела душой. Уже много лет она жила по расписанию… С того дня больше не включала телевизор. Он так и стоял одинокий и ненужный в углу. Покрытый пылью, паутиной и мятой вязанной кружевной накидкой подаренной матерью. Даже не знала, работает ли он.
   По вторникам она ходила на могилку в юго-западном кладбище к Коле, в тот день недели, когда его похоронили. Долго разговаривала с ним, протирала простой деревянный крест без фотографии от лесной пыли и ухаживала за многолетними цветами, посаженными вокруг крохотного холмика.
   В среду и четверг зимой отдыхала дома, подолгу задумчиво глядя в окно, или часами держала в руках портрет беззаботно и искренне улыбающегося сына.
   Летом по четвергам ездила на дачный участок. Неработающая с 86-ого года, выращивала скудные продуктовые запасы на зиму. Иногда излишки продавала на рыночке неподалеку. Зимой подрабатывала – шила на дому почти даром соседям семейные трусы, полотенца и пододеяльники. Выполняла несложные швейные задания. Она ненавидела мужчин и не разрешала им приходить за заказами, только женам.
   В пятницу, субботу, воскресенье и особенно в понедельник она озлобившаяся и агрессивная ходила в разные районы леса вокруг города и остервенело искала его, в тех местах где нашли останки ее малыша. Искала его, чтобы тоже разорвать на куски, его, человека жестоко убившего ее Коленьку.
   Ходила по лесам изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год… Уже почти 25 лет. Ходила летом и осенью по хвойному, лиственному и смешанному лесу с большой сумкой и лукошком, притворяясь грибником. Приносила с этих странных прогулок маслята, опята и подберезовики себе на ужин. Зимой на старых истертых лыжах с отломанным носом изображала престарелую спортсменку. Весной меняла сумку на вместительный походный грязно-зеленого застиранного цвета рюкзак и бегала.
   А иногда, редко не каждый год встречала их – подходивших под описание того маньяка, издевавшегося над ее ребенком. Высоких, худощавых, с темными волосами и карими глазами. Собирающих грибы или ягоды, в высоких черных резиновых сапогах. Когда она встречала таких мужчин, то непременно нападала на них. Жестоко с неясно откуда взявшейся в такие моменты у женщины не дюжей мужской силой. Затем долго выкапывал в лесу яму поглубже и тщательно прятала труп. Только двух убитых мужчин из нескольких десятков нашли за все время ее «сбора даров природы». Об этом она читала в случайно найденной брошенной на подъездном пыльном подоконнике чужой городской газете…
   А она мечтала встретить именно его, того, кто в самый страшный день совершил этот чудовищный поступок. Грезила, что бы он признался и рассказал, почему и зачем это сделал. После таких удачных вылазок, домой Зоя Леонидовна приходила не как обычно к 10 вечера, а только под утро или даже вечером следующего дня.

   Вот и сегодня в воскресенье в начале ноября 2011 года, поздней осенью она отправилась за грибами. Закрыла на два хлипких замка обитую дерматином и украшенную незамысловатым геометрическим узором из гвоздиков с декоративными шляпками черную дверь. В ее квартиру на пятом этаже с последним номером несколько раз проникали воры, но брать было нечего. И в последний раз взяли только акустическую гитару мужа, оставшуюся после недолгого несчастливого брака и золотую зубную коронку матери с оставшимся в ней сгнившим кусочком зуба.
   Зоя Леонидовна вышла из подъезда. Поздоровалась с тепло приодевшимися, уже сидящими с раннего утра друг напротив друга на покосившихся лавочках бабульками-соседками, и направилась к остановке. В этот раз она решила поехать в лесные окрестности Шилово, поселка городского типа. Было 7 утра и в выходной первые маршрутки только начинали ходить. Дождалась свой полупустой автобус – не то, что в дачный сезон.
   За запотевшим окном серый осенний высоко этажный город сменился низким пригородом, а затем безлюдным тихим и умиротворенным лесом…
   На предпоследней остановке в салон зашел высокий худощавый человек. Зоя Леонидовна насторожилась, а глаза загорелись охотничьим азартом. Немолодой седоватый мужчина лет 50-ти в лесу собирал грибы. На нем была небрежная не новая одежда и коричневые резиновые сапоги. Седоватые волосы выбивались из-под плотной мелкой вязки шапки неопределенного цвета. Крупная корзина горделиво неприкрытая, представляла окружающим крупные ровные, аккуратно уложенные слизкие грибные шляпки. В другой руке у него была складная удочка. «Рыбак рыбака видит издалека» – по-мужски злорадно ухмыльнулась женщина. Скорее всего он переезжал с одной поляны на другую. На конечной остановке они вышли вместе.
   Зоя Леонидовна перехватила ревнивый взгляд грибника и демонстративно пошла в другую сторону, показывая, что не претендует на его территорию. Эту местность она знала превосходно: каждую кочку и холм, сломанное поваленное дерево и ручеек. За 25 лет она бродила здесь сотни раз. Зоя Леонидовна знала, куда направился незнакомец – неподалеку был пруд. Набрала пока чуть-чуть грибов, чтобы возвращаясь из леса не вызвать у наблюдательных людей никаких подозрений пустым лукошком. Женщина немного походила по окрестностям, убедилась, что больше в ближайших окрестностях людей нет, и смело направилась к пруду.
   Как она и предполагала, мужчина сидел на пеньке у пруда и ловил рыбу. Пока он ее не заметил, Зоя Леонидовна зашла со спины. Тихо и осторожно раскрыла свою огромную спортивную сумку и достала простенькое ружье для подводной охоты – Советский Р-1, арбалет-резинка.

   Такое приспособление – оружие однозарядное, и Зоя Леонидовна не могла позволить себе такую роскошь как промахнуться. Она перевела дух, затаила дыхание, тщательно притаилась и нажала на спусковик. Достаточно длинный, для того чтобы быть опасным, гарпун с еле слышным свистом прорезал пространство и воткнулся мужчине в затылок. Старенький потрепанный Р-1 оставшийся еще от отца, заядлого рыбака и охотника, не подвел ее и в этот раз. Такой выстрел не был смертельным. Вероятнее всего он просто оглушил незнакомца или тяжело ранил. Женщина подошла к нему и выдернула неглубоко вошедшую металлическую стрелу из шеи. Кровь из раны обильно сочилась. Зоя Леонидовна долго на руке искала биение сердца и удостоверившись что мужчина еще жив одобрительно кивнула.
   Она с улыбкой, которая появлялась на ее лице только в подобные мгновения, достала моток веревки и связала жертве руки. Оставила длинный конец и поволокла за него лицом вниз бездвижимое тело от заводи глубже в лес. Позже она обязательно вернется и уберет все лишнее: брошенную удочку, свои и его следы на податливой сырой почве. Затащив грибника в прогалину, она связала ему ноги, а свисающий конец веревки привязала к стволу немолодого дерева.
   Села на упавшую толстую ветку рядом и молча смотрела на раненого человека, запоминая каждую его особенность и черту расцарапанного о землю и мелкие веточки лица. Думала, есть ли у него семья, и будет ли также плохо им после его смерти как ей после гибели сына.
   Вскоре он приоткрыл глаза и застонал. Поняв, что связан, и что с ним произошло, он перестал стонать и испуганно уставился на нее. Несколько минут они смотрели друг на друга, а потом рыбак стал громко звать на помощь. Зоя Леонидовна немного послушала его истеричный крик, потом встала и долго со всей силы била ногами в темных кроссовках по его лицу, пока лежащий не замолчал.
   – Как тебя зовут?! – спросила она.
   – Николай… – тихо и не сразу ответил мужчина.
   – Как и моего сына… Ну… Рассказывай, как ты его убивал!
   – Кого? – в страхе глупо переспросил он.
   – Моего сына…
   – Я никого не убивал!
   – Все вы так говорите… – уставшим голосом уверенно ответила она ему.
   Зоя Леонидовна, не спеша, достала из сумки кухонный нож.
   – Не убивал, не убивал!!! – в панике несвязно залепетал плененный человек.
   – Ты уверен в этом, Николай? – надменно спросила женщина.
   – Я никогда никого… не убивал, – закивал тот.
   Она резким размашистым движением ударила его в бедро. Жуткий громкий крик пронзил лес.
   – Не убивал!!! – умолял незнакомец, – я не убийца!!!
   Но Зоя Леонидовна не верила ему, продолжала наносить удар за ударом в плечи и руки человека. Николай неистово извивался, пытаясь избежать ранений, но удары беспощадно настигали его.
   – Убивал! Я убил его!! – услышала она, наконец, то, что хотела услышать.
   – Как ты его убил? – строгим голосом спросила женщина свою жертву.
   – Как ты его убивал?! – перешла на крик.
   Ее ярость все нарастала и туманила ей сознание.
   – Ножом, ножом! – с трудом от сильнейшей боли выговорил несчастный человек.
   Зоя Леонидовна одобрительно улыбнулась: «Расскажи подробнее…» – стала она немного успокаиваться.
   – Я связал его, долго мучил, а потом зарезал… – заплакал Николай.
   Зоя Леонидовна рассмеялась, так странно она отреагировала на слова, за которыми охотилась все эти 25 лет.
   – А дальше? Что ты дальше сделал с Коленькой? Отвечай!!! – пнула периодически теряющего сознание мужчину.
   – Я закопал его… – речь умирающего становилась все тише и тише.
   – Как ты его закопал? – продолжала допытываться она.
   – Просто закопал… – человек знал, что не будет больше жить, но был рад, что его тело не пронизывало больше обжигающей болью лезвие ножа.
   – Как просто?! – терзала его женщина-маньяк, и стала снова приходить в неуправляемую дьявольскую ярость.
   – Вырыл неглубокую яму и закопал… покидал туда же его одежду… – не сразу смог ответить рыбак.
   – Ах ты, подлец!!! – взбесилась Зоя Леонидовна, бросилась на колени рядом с ним и тремя сильными ударами завершила мучения, случайно попавшего в страшную ситуацию человека.
   С последними словами этого мужчины она заподозрила обман. Ее сына хоть и убили ножом, но нашли не в яме, не в одной могиле…
   Как ей рассказывал пожилой следователь Иван Константинович 28 февраля 1986-ого года, высокий седоватый мужчина лет 55-ти, первые части сынишки нашел лесник. Он обходил территорию вверенного ему леса заповедника и увидел человека, роющего яму. Тогда лесник, сам не зная почему, не стал ему мешать. Дождался когда незнакомец уйдет, и разрыл яму… Позже этот лесник подробно описал преступника, но несмотря на подробные показания маньяка за многие годы так и не нашли. Его также видела немолодая женщина, сошедшего на конечной остановке неподалеку от хвойной лесополосы в другой части города с тяжелой ношей в бесформенном тюке. Другие останки убийца даже не стал прятать, просто бросил у ручья в глуши в надежде, что их быстро разберут дикие звери. Но их в тот же день обнаружили пионеры, шныряющие по лесу в поисках трофеев Великой Отечественной Войны. Зоя Леонидовна была рада, что нашли тело Коленьки хоть и в таком изуродованном виде – ведь она могла спокойно похоронить его и приходить на его крохотную детскую могилку…
   Тяжелые воспоминания отобрали у нее последние силы, она присела на поваленный сук, достала пачку и спички и закурила. Зоя Леонидовна начала курить, когда расправилась с первой своей жертвой. В карманах его походных штанов она нашла измятую «Приму». Дома не курила, только на природе, после подобных мгновений возмездия. Сладковатый дым проник глубоко в легкие, и она закашляла после большого перерыва.

   Время пролетело незаметно и уже начало темнеть. Она сидела и думала, что делать дальше с трупом: утопить в пруду, закопать поглубже, или просто присыпать опавшими сухими листьями. Зоя Леонидовна ощущала возраст, силы были уже не те, она быстро уставала. Немного поразмыслив, решила закапывать. Она и раньше ночевала в лесу, если не успевала завершить начатое дело, рядом с живыми и мертвыми жертвами.
   Подкрепилась предусмотрительно взятым с собой бутербродом и яблоком. Выкурила еще одну сигарету и достала из сумки лопату с обрезанным черенком.
   Копать такой лопатой было не очень удобно, и Зоя Леонидовна знала – на могилу уйдет много времени. Рыла яму пока не устала. Попила чистой отстоянной воды из дома. Закурила. Развела костер, что бы погреться, да и солнце почти зашло. Женщина принялась обыскивать мертвеца, в карманах и вещах могли находиться какие-нибудь доказательства его вины. Но все было как обычно: немного денег, универсальный многофункциональный складной ножик, потертый мобильный телефон, маленькая записная книжка со схемой от руки грибных мест, носовой платок, очки в футляре, большие охотничьи спички, коробочка с покупной живой наживкой, запасные крючки… На груди мужчины сквозь порезанную одежду и кровь увидела крупные черные пятна. Раньше она не встречала такого на своих жертвах. Недолго рассматривала это необычное явление, потом пожала плечами и оставила труп в покое. Обмыла руки испачканные чужой кровью.
   Зоя Леонидовна тяжело вздохнула. Скорее всего, этот человек не был повинен в смерти ее сына. Можно было его и не убивать, но тогда он непременно бы заявил в милицию о покушении. Ее бы арестовали, и она никогда бы не поймала настоящего преступника.
   Ей стало скучно и совсем тяжело от жутких воспоминаний и размышлений. Зоя Леонидовна полезла в свою незаменимую спортивную сумку и достала радиоприемник. Здесь хоть и плохо, но ловились несколько радио станций.
   Сидя на корточках спиной к мертвецу, лицом к костру она долго настраивала любимую волну, с трудом пробивающуюся сквозь шумы и помехи.
   Не зная почему, она обернулась и посмотрела на Николая. Он также спокойно лежал рядом, у своей наполовину вырытой могилы, а лицо, забрызганное его же кровью, оставалось умиротворенным.
   Началась интересная передача – в ней диктор с приятным завораживающим голосом читал для слушателей книги. Сегодня это было произведение Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Радио в лесу Зоя Леонидовна слушала только «после» и то не каждый раз. Она сделала громче и отошла недалеко с фонариком собрать хвороста в прогоревший костер.
   Когда она вернулась с полной до подбородка охапкой сухих веток, то в темноте не сразу заметила, что Николая не было возле ямы. Она подбросила хвороста к тлеющим углям. Только когда костер разгорелся, она поняла – что-то не так. Увидев, пустую лесную впадину без мертвеца, Зоя Леонидовна сначала испытала небольшой испуг, а затем сильный азарт. Жертвы еще никогда прежде не убегали от нее. Зоя Леонидовна знала: обессиленный, потерявший много крови и сильно израненный мужчина не мог далеко уйти.
   Она снова включила фонарь и внимательно осмотрела опустевшее место. От него тянулись хорошо просматриваемые следы. Жертва ползла, разгребая листья и оставляя на них кровавые подтеки. Зоя Леонидовна осторожно пробиралась сквозь ветки по темно-бардовым следам, готовая к любым неожиданностям. Всего через десять минут она нашла его в соседней впадине неподалеку. Николай лежал лицом вниз в сильно неестественной скрюченной позе. Женщина подошла ближе, освещая пространство тусклым светом переносного фонарика.
   Достала недавно вымытый нож. Аккуратно перевернула тело. Наклонилась ближе, чтобы проверить, жив ли он еще или уже нет. Услышала негромкий протяжный хрип и отпрянула. Николай резко открыл мутные багровые от кровоизлияний глаза. Направленный сет фонаря не слепил его. Он быстро встал на ноги.
   Зоя Леонидовна не ожидала такой прыти от полумертвого человека, отскочила влево и крепко сжала рукоятку ножа. Казалось, у него было полно сил. Пошел к ней, все ускоряя шаг.
   Зоя Леонидовна – женщина-маньяк, впервые не знала, как ей поступить дальше и просто побежала. Громкий мерзкий хрип недобитой жертвы отчетливо и пугающе раздавался за ее спиной. Она бежала изо всех сил обратно к костру, перепрыгивая ямы, кочки, поваленные стволу деревьев и другие природные преграды.

ТОД

   – Что же ты себе за профессию выбрал, а? Не страшно тебе эту гадость в дом принести-то?
   – Мам мы сколько раз об этом говорили? Я людям жизни спасаю, а ты говоришь такое…
   – Да уж людям – сплошные бомжи, алкаши и уголовники, вот кто они… твои больные!
   – Ну и что, они тоже жить хотят. И могут инфекцию разнести, детей ни в чем не виновных заразить…
   – Вот-вот! О чем я и твержу тебе столько лет! Заразить! Принесешь дрянь эту смертельную, наши Варечка и Ванечка заболеют, вот тогда вспомнишь мои слова!
   – Сколько можно, мам! Я работаю врачом-рентгенологом и не соприкасаюсь с запущено-зараженными пациентами!
   – Ага, не соприкасаюсь. А рентген—то ты в своей областной кому делаешь? Здоровым что ли? Говорила же – в летчики бы шел, по странам разным давно бы уже летал, мир увидел… А ты? Работаешь там, в грязи за копейки.
   – У нас хорошие зарплаты, недавно опять повысили…
   – Ну да, ну да, – сварливо приговаривала немолодая женщина, разогревая завтрак пасмурным октябрьским утром своему уже взрослому сыну.
   – Эх, Димка, Димка…
   Молодой врач, несколько лет назад закончив ВГМА и успешно пройдя послевузовскую подготовку, устроился работать в ТОД – туберкулезный областной диспансер, расположенный на улице Фридриха Энгельса 19.
   И сегодня, опаздывая, торопился. Именно в этот день по их диагностическому рентгеновскому отделению со студентами должна пройти заведующая Тамара Алексеевна.
   – Дима, телефон возьми! Взял?! – раздался в вдогонку озабоченный голос Ольги Петровны, но он уже успел уйти и запереть за собой входную дверь.

   Курилка для персонала с утра была полна врачей.
   – Что же вы за доктора такие? Курите? Еще и туберкулезников лечите, – в полу шутку бурчала на них полноватая в годах уборщица Алла Васильевна.
   – Жизнь у нас тяжелая, тетя Алла! – отмахивались они от нее.
   Алла Васильевна являлась необычной 60-летней женщиной. В душе она, по всей видимости, чувствовала себя совсем молодой и, несмотря на расплывшееся несвежее тело, часто одевала не по возрасту короткие юбочки и откровенные полупрозрачные блузки… Как ни ругало ее за этот неподобающий медицинскому учреждению вид руководство больницы – ничего изменить не удалось. Алла Васильевна наотрез отказывалась принимать другой вид униформы для себя. Просто уволить ее тоже не могли. За ту мизерную заработную плату, что Российское государство выделяло бюджетным служащим такого ранга. Новую работницу найти было весьма проблематично.
   И сегодня Алла Васильевна не изменила себе. Из-под коротенького застиранного халатика неустойчивого серо-белого оттенка, обрезанного специально самой модницей, выглядывали черные кружевные чулки с подвязками, красовавшиеся на полноватых и казавшихся от этого непропорциональными ногах.
   Дмитрий только что зашел в заполненное сигаретным туманом помещение, быстро закурил и вклинился в разговор между фтизиатром Георгом Александровичем и химиотерапевтом Геннадием Титовичем.
   – … стало ему определенно хуже, а жаловался в начале только на боли в груди, небольшой сухой кашель и насморк, – уловил обрывок фразы Дмитрий.
   – Где его нашли? Откуда привезли? – поинтересовался Георг Александрович, нервно поправляя крупный очки в тяжелой оправе на казавшемся маленьком для них сухом лице.
   – Из Богучарского района, работает фермером в сельхозартели, разводящей крупный рогатый скот.
   – Это не там ли случайно где скотомогильник? – заинтересовался дезинфектор, молодой невысокий плотного телосложения мужчина, недавно пришедший специалист, с которым Дмитрий еще не был знаком.
   – Я не в курсе. А вы что-то знаете? У вас осведомленный вид, – улыбнулся Геннадий Титович, было заметно, что он рад новому коллеге.
   – Слышал не много. В местных губернских новостях сообщали, что фермерское хозяйство сбрасывало трупы павших животных в необорудованную для этого биотермическую яму…
   – И что из этого? – полу равнодушно и устало переспросил палатный медбрат Толик.
   – То что, эта биотермическая яма, находящаяся на балансе артели, сделана с нарушением ветеринарных требований. Она не огорожена глухим забором высотой не менее 2 метров, из ямы не выведена вытяжная труба. Отсутствуют крыша и ворота с замком, помещение для вскрытия трупов животных, хранения дезинфицирующих средств, инвентаря, спецодежды и инструментов, – истинная интеллигентность не позволяла новому дезинфектору просто отмахнуться от недалекого человека.
   – И?! – не проявлял ни какой мозговой активности Толик.
   – Ну, как вы не понимаете??! Данный незаконный скотомогильник создает угрозу причинения вреда окружающей среде и санитарно-эпидемиологическому благополучию населения! – вмешался в спор Дмитрий.
   – Проще говоря, все кто вокруг живут, могли заразиться Бог знает чем… Смотря от чего именно пали эти животные… – уравновесил пыл Дмитрия врач-эндоскопист Борис Аркадиевич.
   – Как вы думаете, Геннадий Титович, мог ли этот больной заразиться туберкулезом из данного незаконного захоронения? – тут же спросил Борис Аркадиевич доктора с самым большим стажем работы, доверяя его авторитету и знаниям.
   – Несомненно! Больше не от куда! Тем более данная разновидность заболевания очень опасна, и прогрессирует с неслыханной скоростью!
   – Что вы говорите?! – изумился Дмитрий, – и каковы проявления?
   – Начало стандартное и вполне обыденное – его привезли в первый день ухудшения самочувствия, когда лихорадка достигла 39—40°С, появилась одышка, тахикардия. Быстро в тот же день возник кашель с выделением мокроты, появились нарушения функции сердечно-сосудистой системы. Были выраженные вегетативные расстройства, плохой сон, потливость. В легких прослушивалось много рассеянных сухих и влажных хрипов…
   – Затем, буквально ночью, мне позвонили домой, разбудили жену и детей, ему стало резко хуже. Появилось кровохарканье и легочное кровотечение. Через несколько часов – под утро: образовалось сужение голосовой щели, в результате инфильтрации, отека и внутренних рубцов возникло затрудненное дыхание. Пациент не мог больше самостоятельно принимать пищу, каждый вздох давался ему невероятно тяжело и сопровождался душераздирающим просто нечеловеческим хрипом, даже каким-то зловещим криком… – увлеченный произошедшими вчера и сегодня в лечебном изоляторе событиями Георг Александрович перебил Геннадия Титовича.
   – А дальше начались просто невообразимые чудеса!! – вновь овладел рассказом Геннадий Титович, – больной на глазах исхудал и высох, на его груди сначала появились черные похожие на плесень пятна. Всего через 2 часа эти пятна провалились в множественные полости, похожие на огромные каверны! В своей практике я никогда такого не видел!
   – Как… как вы его лечили?? – с нетерпением сорвались простые и понятные слова с уст Дмитрия.
   – Какое лечение? Мы не успели назначить ни чего, ни химиотерапию, ни хирургическое вмешательство, н-и-ч-е-г-о! Пациент просто умирал у нас на глазах, а мы беспомощно наблюдали, разинув рты!
   – Он жив??! Сейчас можно на него посмотреть?? – поинтересовался Дмитрий, и большинство врачей в курилке подхватили его желание.
   – К сожалению, на этого загадочного больного посмотреть нельзя… он несколько часов назад сбежал, – покачал головой Георг Александрович.
   – Как сбежал??!! – удивлению только что приехавших на работу врачей и пропустивших эти нестандартные эпизоды не было предела.
   – Пациент сбежал. У него начался сильный неконтролируемый приступ агрессии. Геннадий Титович вызвал дежурных братьев и сестер, что бы они обездвижили больного. Его раны на груди сильно кровоточили, из них выглядывали скомканные куски омертвевших безжизненных тканей легких. Больной царапал грудь, неистово хрипел, дико кричал, вырывал из своего тела куски плоти. Мы не хотели, что бы он навредил себе еще сильнее. Когда удалось его схватить, неожиданно этот пациент нашел в себе небывалые запасы сил, раскидал всех наших сотрудников. Неизвестно зачем схватил нашу дворовую кошку Маньку, заживо выдрал, сожрал легкие животного на наших, ошарашенных происходящим глазах, затем быстро разломал прутья решетки палаты и полуобнаженный весь окровавленный покинул территорию учреждения.
   – Не может быть… – только и смогли ответить завороженные таким потрясающим повествованием доктора.
   – Да, я за всю свою долгую жизнь никогда не видел что бы палочка Коха творила такие чудеса, – Геннадий Титович повторился, поддерживая их удивление
   – А как? А как его звали? – неожиданно для всех спросил медбрат Анатолий.
   – Даже не помню… Василий что ли… – не сразу ответил Георг Александрович.

   Дмитрий наблюдал, как в ТОД приехала милиция. Сотрудники службы как муравьи озадаченно усердно, но бесполезно изучали место происшествия. Лица мелькали перед глазами, даже не успевали запомниться. С подчиненными, волнуясь за репутацию своего места и заведения, бегал главврач. На прилегающей территории густо усыпанной опавшими осенними листьями не известно для чего работал привезенный милицией кинолог с собакой.
   Дмитрий не выдержал и направился к той самой злополучной палате увидеть все случившееся своими глазами. Пациенты и раньше часто сбегали из своих палат – лечение такого тяжелого заболевания, обязывала постоянное пребывание в лечебном центре, и не каждый больной мог выдержать такую долгую разлуку со своими близкими. Кто-то просто банально зависел от алкоголя и ему были необходимы периодические «выходы в люди». Врачи по большей части смотрели на это сквозь пальцы. Только после того как участились побеги из «тяжелых» палат пациентов категории III и IV, прорванную рабицу на окнах заменили хорошими крепкими добротными решетками. Сейчас эти решетки были в плачевном состоянии – не разогнуты, разломаны! Надо было и, правда, обладать не дюжей силой, что бы натворить такое. В палате на три койко-места было полно народа. Милиция брала пробы со следов крови и какой-то черной слизи на подоконниках и разбитых измазанных судорожными бессмысленными движениями рук стеклах и стенах. В центре комнаты лежал разорванный на куски трупик несчастного случайно подвернувшемуся сбежавшему психопату животного. Останки уже были обследованы и сфотографированы. Алла Васильевна тщательно замывала кровь кошки у входа. «Алла Васильевна!! Вы хотя бы оделись!!» – разозленный ее внешним видом перед посторонними вполголоса шипел главврач ТОДа Петр Арсеньевич.
   Удовлетворив свой интерес, Дмитрий отправился на рабочее место в диагностическом отделении. Все врачи наперебой только и говорили об этом происшествии последних суток. Размеренное функционирование больницы нарушилось, отменили обход заведующей со студентами и прием новых больных.

   На следующий день больничные страсти поутихли и все пошло своим накатанным десятилетиями чередом. Приходили пациенты, периодически поднималась суматоха. Дмитрий рутинно выполнял снимки на рентген аппарате, анализировал их, ставил диагнозы. В кабинет постоянно заходили сотрудники, переговаривались между собой, шутили, смеялись, проталкивали на приемы по блату своих знакомых и родственников.
   – Я вчера в магазине встретил Петра Арсеньевича, – слышал разговор двух врачей за тонкой перегородкой Дмитрий.
   – И что из этого? – не впечатлился собеседник.
   – То, что знаешь, как главврач всем советует, когда на обеденном перекусе застает. Мол, вот едите колбасу, а в ней один яд, мяса нет, все украли – одни заменители, надо на рынке продукты покупать, русское, непременно свежее! Я думал и сам на рынке закупается, а он все в торговом центре покупает!!
   – Ха-ха-ха! – теперь понял смысл первой фразы один из врачей.
   В кабинет зашла Алла Васильевна: «Убирайте ножки! Я сейчас быстренько здесь помою!». Сегодня она щеголяла в обворожительном и соблазнительном, как ей казалось, полупрозрачном одеянии. Вместительный алый бюстгальтер красовался на огромной груди под белой кофточкой-сеточкой. Короткая черная юбка не скрывала при наклонах уборщицы ее нижнего белья в горошек. На лице присутствовал яркий макияж из густых небесно-васильковых теней до бровей и броско-розовой помады. Алла Васильевна в этом ослепительном наряде старательно размазывала полусгнившей серой тряпкой водяную жижу с грязью по полу длинной шваброй. Помещение заполонил стойкий и едкий запах хлорки.
   – Господи, не надо!!!! – от страшного неожиданного крика у Дмитрия выпала на мокрый пол из рук медицинская карта одного из больных.
   – Что случилось??!! Как вы себя чувствуете?? Что происходит?! Почему крики?? Кто-нибудь, вызовите милицию!!! Куда он побежал?? – тут же послышались из коридора озадаченные возгласы, хлопанье дверей, шум торопливых шагов докторов и их пациентов.
   Выбежали все и из кабинета рентгенографии. Картина, представшая перед ними, шокировала. Стены коридора были забрызганы кровью. На стареньком затертом многочисленными шагами линолеуме лежали обрывки чьего-то кишечника, клочья длинных женских волос и еще какие-то непознаваемые куски плоти. Кровавые с неустойчивым ритмом зловещие следы тянулись по всему коридору и заворачивали за угол. Все двери кабинетов были открыты на распашку и из них выглядывали перепуганные настороженные люди. Нарастал шум голосов. Оставались считанные мгновения до неконтролируемой паники.
   – Что?? Что случилось??? Скажите, пожалуйста!! – Дмитрий схватил за рукав какую-то повергнутую в ужас пробегавшую мимо юную практикантку.
   – Главврачу в стационаре стало плохо! Он ведет себя неадекватно и агрессивно! Нападает на врачей, кусает их! Убил пациентку! отрывал от нее куски! Никто не может с ним справиться!
   – Петр Арсеньевич?! – дико удивился молодой доктор.
   Она только яростно закивала в ответ, тактично освобождаясь от его захвата, и побежала дальше по коридору в направлении выхода из блока. Дмитрий не знал, как ему поступить: помчаться следом за ней, остаться здесь или пойти по следам – посмотреть, что происходит в соседнем отделении.
   – Разве он контактировал с тем бежавшим вчера тяжелым больным? – услышал он негромкую, тонущую в окружающей суматохе реплику одного из коллег.
   – Да!! Тот заболевший до резкого ухудшения диагноза лежал в общей палате еще с девятью пациентами из 1-ой категории… Вы думаете, главврач ТОДа заразился этой новой опасной разновидностью туберкулеза?!
   – Может, он просто из ума выжил?? Не молод давно. Или ему здесь все осточертело? – выдвинула свою гипотезу стоявшая рядом Алла Васильевна.
   – Не говорите ерунды… – бросил Дмитрий и быстро устремился по кровавым следам в прилегающий блок лечебно-профилактического отделения.
   Сотрудница Алла Васильевна засеменила за ним. Снова послышались испуганные вскрики, стук падающей мебели и топот торопливых шагов. Но до поворота хода он дойти не успел. В стену напротив впечатался человек в перепачканном раствором бриллиантовым зеленым и кровью халате. Кто-то с немыслимой силой отбросил его прочь на несколько метров. Дмитрий резко остановился, боясь заглянуть за угол и увидеть источник такой силы. Это и не понадобилось. С глухим дребезжащим хрипом главврач Петр Арсеньевич медленно выполз из-за угла и направился к своей свежей лежащей и не подающей признаков жизни жертве. На Дмитрия и его спутницу он не обратил ни малейшего внимания. Люди стоявшие сзади возле врачебных кабинетов с истошными воплями в панике и истерике толкаясь и сбивая друг друга с ног, бросились прочь.

Испорченный отдых

   Михась нервно выхватил из пачки еще одну сигарету, быстро прикурил и глубоко и шумно вдохнул в легкие едкий дым. Словно заядлый курильщик, почувствовавший табачные клубы, несостоявшийся мертвец в багажнике начал биться еще сильнее. Копейка активно раскачивалась из стороны в сторону.
   – Что у вас здесь происходит? – спросила высунувшаяся из-за кривоватой двери голова Лехи с взъерошенными слежавшимися на одну сторону волосами.
   – Ну, иди, посмотри… что происходит… – не зная, что ответить, нагрубил Лысый.
   Леха соскочил с порожков летнего домика и направился к ним. Чем ближе он подходил, тем больше его лицо искажала гримаса удивления.
   – Что это????
   – Труп вчерашний!
   – Вы уверенны?!
   – Больше некому… – начал злиться Лысый.
   – Что будем делать? – перевел разговор в нужное русло Михась.
   – Давайте откроем багажник, – смело предложил Леха.
   – Он же на нас в ментовку настучит, только так… – удивился Лысый.
   – Ну, а что добивать его? – Миша начал курить уже третью сигарету подряд.
   – Я не знаю… – ответил Лысый, тупо уставившись на судорожно дергающийся автомобиль.
   Леха молча взял из рук Лысого ключи, подошел к машине и открыл замок. Несколько раз дернул за измятую крышку, она заела, и, наконец, поддалась. Кусок металла резко взлетел вверх. Леха успел отпрянуть. В руках Лысого уже красовался обрезок старой ржавой металлической трубы. Сбитый вчера на дороге человек конвульсивно беспорядочно махал руками. Снова став свежей и жидкой кровь каплями отлетала от его тела. Он быстро вывалился из ловушки на землю. Друзья столпились в кучу и не веря своим глазам наблюдали. Бывший труп мгновенно вскочил на ноги и с невероятной для пожилого человека прытью уже через секунду оказался возле молодых людей. Они не успели среагировать. Окровавленный человек крепко вцепился в Михася и, борясь, повалил на землю. Полупустая сигаретная пачка вылетела из его рук, белые палочки с табаком рассыпались вокруг. Сильно заросшее щетиной лицо сельского жителя сильно подрагивало, глазные яблоки, налитые кровью выглядели безобразно, глаза то пугающе закатывались, то вновь появлялись. Опомнившиеся парни колотили ногами по напавшему. Лысый не разбирая где свой, где чужой бил тяжелой трубой. Но странный человек не сдавался, будто совсем не чувствуя ударов, сорвал с Михаила куртку и рубашку. Кривыми сильными пальцами раздирал обнаженную кожу на лоскуты. Затем на глазах у шокированных парней пробил ему грудную клетку. Его жертва даже не успела закричать. Их друг умер даже не успев понять произошедшего. Выживший после вчерашнего дорожного происшествия мужчина жадно запустил грязные багрово-черные руки в рану и достал легкие. Чавкая и давясь, словно изголодавшийся за многие месяцы волк боящийся потерять добычу, быстро жрал еще горячую плоть. Куски внутренностей просачивались сквозь его пальцы и падали обратно в полупустую грудную клетку.
   Леха и Лысый в ужасе затолкали обратно высунувшихся на шум Таню и Настю, и трясущимися руками захлопнули дверь.
   – Что??? Что там??! – страшно напуганная, пыталась добиться ответа, Таня.
   – Это… это… это… – никак не мог выговорить ни слова Алексей.
   – Это пиздец!!! – объяснил за него Лысый, – он Мишку сожрал!!!
   – Кто?! – не могли ничего понять подруги.
   – Кого мы сбили вчера, он… – перевел дух Леха.
   – Рыжий вставай!!! – Лысый уже тормошил Андрея.
   Андрон быстро вскочил на ноги и озадаченно мотал головой из стороны в сторону.
   – Елки-палки, в чем дело? – после вчерашнего подпития он чувствовал себя хуже всех.
   – Михася убили!!! – перешел на нервный крик Леша.
   – За что??? – его вопрос ни к месту так и остался без ответа.
   Леха, Лысый и Длинная прильнули к грязноватому окошку, но как ни выгибались с такого ракурса ни чего не увидели.
   – Он ему ребра все повыламывал за то, что вчера ты его арматуринами изуродовал! – начал злиться на Лысого Леха.
   Таня опять, как и вчера тихо заплакала, то ли из-за страха, то ли из-за жалости к погибшему влюбленному в нее парню.
   – Ну что там видно??! Они ушли?? – допытывался к столпившимся у небольшого окна друзьям Андрей.
   – Вроде бы ушел, ни черта не видно…
   Снаружи послышался шум заводящегося мотора.
   – На твоей копейке драпает что ли? – неуверенно произнес Алексей, обращаясь к Лысому.
   Лысый отошел от окна, обхватил бритую голову обеими руками и сел на затертый диванчик. Остальные тоже отошли от окна. В туристическом домике повисла напряженная тишина.
   – Я пойду, посмотрю, что там происходит… – наконец сказал он.
   – Нет, не надо, прошу… – сквозь слезы жалобно просила перепуганная Таня.
   Но Лысый, не обращая на нее внимания, осторожно подкрался к входной двери.
   – Вот тебе и «Земляничная полянка»… – донеслись слова Алексея.
   Молодой человек взял кухонный нож, взятый из дома для нарезки закуски к застолью, с невысокого холодильника. Приоткрыл дверь и аккуратно выглянул из-за нее, но увидел только медленно уезжающую за поворот, петляющую, словно за рулем сильно пьяный водитель, свою изумрудную «службу спасения».
   Вся компания вышла из нехитрого сооружения. Приятели осмотрели ближайшую территорию, но тела Миши так и не нашли. От него осталось только кровавое пятно возле крыльца.
   – Куда он делся? Забрал Михася с собой?? Или сожрал полностью?? Что нам делать? – беспокойно бубнил Леха.
   – Звони в полицию! – настаивала Настя.
   – Нет! – отмахнулся от нее Лысый.
   – Почему, нет?? Может он еще живой?! – сквозь непрекращающиеся слезы вмешалась Таня.
   – Ты издеваешься??? Живой… Я сам видел, как этот псих его легкие в два присеста сожрал, а ты говоришь живой…
   – Зачем ему мертвое тело? – вмешался в спор Рыжий.
   – Не знаю, но это нам на руку. Сейчас присыплем кровь на земле земелькой – и ее больше не будет видно никогда. А там посмотрим, – пытался спокойно рассуждать Лысый.
   – А что ты родителям Миши скажешь, умник?! – разозлилась Длинная.
   Он только беспомощно пожал плечами в ответ.
   – А как мы отсюда выберемся? – вовремя вспомнила Таня.
   – Вызовем такси… – выдал стандартную фразу Рыжий.
   – Но у меня мобильный не ловит… – тут же поправился он.
   – И у меня… – поддержала Настя.
   – Собирайте вещи – пойдем пешком до трассы, а там поймаем какую-нибудь попутку! – предложил неплохой вариант Леха.
   – OK, – грустно согласилась Таня, вытирая последние слезы.
   Друзья быстро покидали вещи в сумки и оставшиеся еще целыми пакеты.
   – Хватит есть! Нашел время! – раздраженно шипела Настя на севшего за стол Рыжего.
   – А что?! Я голодный, да и зачем добру пропадать… – оправдывался с полным ртом он, доедая остатки вчерашней вечеринки.
   – Если бы ты сегодня видел, то, что я видел – ты бы так не думал, – ухмыльнулся Лысый.
   С ношей они вывалились на улицу, быстро заперли домик, отдали заспанному вялому ни чего не подозревающему охраннику ключи и направились через лес к трассе. Лысый единственный хоть как-то знающий эти места вел друзей по узким тропинкам и на их сомнения заверял, что никто не заблудится. Заморосил мелкий и невесомый, словно пыль дождь. Девушкам было сложно хоть и на не высоких, но каблуках, идти так быстро вслед за еще больше ускорившим шаг провожатым.
   – Кто это был? Зачем он убил Мишу? – все еще не осознавая произошедшего, допытывалась Таня.
   – Тот кого мы убили вчера, ожил, вылез из багажника Жигуля и напал на него… Убил за минуту… Мы как ни пытались его оторвать от Михася, не получилось… – немного успокоившись терпеливо рассказывал ей, Насте и Андрею Леха.
   – И мне кажется, это был зомби… – добавил он после небольшой тянущей душу и мысли паузы.
   – Зомби?! Не может быть… Ты уверен??? – стараясь не отставать, дрожащим голосом от страха и холода еле выговорила она.
   – Я сам видел, что вчера этот мужик был мертв. А сегодня прыгал и бегал быстрее 18-ти летнего олимпийца! Да, и вид у него был не очень. Раны на груди, которые от арматуры Лысого остались, разрослись и сильно почернели. Лицо тоже было у него не людское. Да и кто будет легкие еще живого человека жрать на глазах у других, как не зомби?!
   Таня вновь горько захныкала, услышав этот страшный рассказ. Настя остановилась, стараясь успокоить подругу, и девушки отстали от остальных.
   Оглушительный заливистый лай жутко испугал их. Таня громко и пронзительно закричала. Какая-то бездомная полудикая не известно, откуда взявшаяся собака средних размеров с темной шерстью угрожающе приближалась к ним.
   – Пошла отсюда, шавка!!! – Настя первой переборола страх перед возможно опасным животным, быстро подобрала с земли усыпанной сосновыми иглами и шишками камень и замахнулась на него.
   Псина, не переставая лаять, все же побоялась приближаться к ним, но продолжала преследовать.
   – Какая же тварь!!! – Настя бросала в ненавистное создание шишки, палки и камни, пока собака не убежала.
   – Все! Пошли скорее, Таня! А то мы так заблудимся и никогда отсюда не выберемся!
   – Какой странный лес… Стволы деревьев черные… – словно в затуманенном сознании ответила ей темноволосая подруга.
   – Это обгоревшие сосны после пожара в прошлом 10-ом году, весь лес ведь в северном сгорел… – терпеливо ответила Длинная, взяла ее за руку и потащила как упирающегося ребенка за собой.
   Они быстро устремились по нечеткой, то пропадающей, то вновь появляющейся тропе. Наткнулись на развилку. Настя долго не могла решить куда свернуть, в итоге они повернули направо. Девушка побоялась громко звать далеко ушедших вперед друзей, чтобы не привлекать, на всякий случай, лишнего к себе внимания. Светло-русая Настя стала беспокоиться и нервничать – если они свернули не в ту сторону, могли возникнуть серьезные проблемы. Она не хотела оставаться наедине с капризной приятельницей в столь непростой ситуации.
   – Я замерзла…
   – Потерпи, Тань, возьми мой шарф, – она раздраженно отмахнулась от плачущей подружки.

   – Вон они, побежали!
   Девушки, увидев за деревьями знакомые силуэты, стали кричать, и парни остановились.
   – Куда вы там подевались?! – словно не заметив, как девушки отстали, разозлился Лысый, – до дороги совсем немного осталось… Сейчас будет…
   – А вот и 911!!! Как мы успели обогнать его?! – сорвавшимся хрипом выкрикнул Андрон.
   Друзья с замиранием сердца наблюдали, как не по своей полосе движения медленно, со скоростью 5 км/ч на глаз, часто и беспорядочно петляя, тащилась их «классика». Из окна водительского места в неестественной позе свисала окровавленная рука. Впереди ее уже поджидали заранее довольные в надежде на взятку гаишники. Один вышел на встречу пьяному, другой сидел в машине.
   – Fuck!!! – вырвалось у Лысого, – давайте обойдем!!
   – Да подожди, ты! Сейчас они его замочат!
   Рыжий зашипел на остальных и все как смогли, попрятались за жиденькими кустами у дороги. Привычным движением он остановил копейку и подошел к передней двери и представился. Когда он сообразил, что что-то не так было уже поздно. Убийца мертвой хваткой схватил его за рукав служебной формы и подтащил вплотную к машине. Было плохо видно, что происходит – обзор сильно загораживал корпус автомобиля. Жертва не сразу закричала. Вслед за криком брызнул фонтан крови, мгновенно окрасил лобовое стекло, капот и асфальт перед машиной.
   От ужаса завизжала и Настя. Ее и Таню Рыжий быстро оттащил глубже в лес. Лысый и Леха наблюдали, как из патрульной девятки выбежал еще один гаишник. Он сразу же выхватил табельное оружие, и раздались оглушительные выстрелы. Нечто обреченно металось в машине сильно содрогая ее, разбивая стекла, но так и не смогло выбраться. После четвертой выпущенной пули каннибал затих. Друзья осторожно, что бы не быть замеченными пригибаясь, попятились и тоже скрылись в лесу.
   – Что будем дальше делать?? – с надеждой на хорошую спасительную идею уставились Леха и Андрей на своего друга.
   – Ребята, сколько мы здесь будем еще топтаться?! – добавила паники Длинная.
   – Нам нужно вернуться к гаишнику и все рассказать, – неожиданно предложил Лысый.
   – Ты что, кретин, что ли?? – не желая того вспыльчиво нагрубил Рыжий.
   – Сам ты кретин! Ты не забыл, что там возможно Михась в машине?
   – И что?
   – Да, что-что… Найдут нас быстро… Лучше самим прийти все рассказать…
   – Ладно, ты прав. Попутки здесь как я поняла редкость, дачники больше не ездят отдыхать. До города сами все равно не дойдем… И сумку я забыла под кустом – выпала из рук… – поддержала его Настя.
   Успев отойти довольно далеко, компания с тяжелым сердцем возвращалась обратно.
   – Смотрите, мобильный стал ловить!! – обрадовалась долго молчавшая Таня.
   Вновь выйдя на дорогу, друзья обомлели. Убитый психопат, странно раскорячившись над мертвым телом второго гаишника, копался у него в груди.
   – А того почему-то не стал жрать… – громко удивленно заметил Леша.
   Монстр мгновенно обернулся. Все пятеро от гнетущего гипнотизирующего страха безвольно застыли на месте и затаили дыхание. Страшная почерневшая голова, густо измазанная чужой кровью, под которой даже не было видно глаз, немного поводила вокруг и снова наклонилась над трупом. Друзья, боясь вздохнуть, разом сделали несколько шагов назад.
   – Ёб твою налево, пронесло… – громко выдохнул.
   – А теперь понемногу отходим, и валим от сюда, – добавил он, спустя несколько секунд.
   Они так и поступили, тихо ступая, что бы не дай бог, треснула ветка или прошлогодняя шишка, ушли в лес метров на 100, а потом со всех ног бросились бежать, как им казалось на расстоянии вдоль дороги. Истратив все силы, первыми остановились девушки. Таня не переставала растирать слезы вместе с остатками вчерашнего макияжа по лицу. Заметив это, остановились и молодые люди. Рыжий так тщательно собиравший в туристическом домике остатки алкоголя и закуски, уже выбросил свои пакеты.
   – Танька, сколько можно реветь, а??? – не выдержал и нагрубил Лысый.
   – Куда мы дальше? – не желая слушать бесполезные ссоры, перебил его сильно нервный после увиденного ужаса на дороге Андрей.
   – Вон там за деревьями какое-то поле! Значит и какая-нибудь деревня неподалеку… – обнадежил всех Алексей, – найдем цивилизацию, попросим у кого-нибудь позвонить, вызовем такси, когда приедем домой, тогда и подумаем, как поступить дальше!
   – Такси?? Мне кажется на таком расстоянии от города одна глухомань, – недоверчиво отозвалась Длинная.
   – Тогда найдем мужика всего в малофье, с повозкой. Инна кобыле за пару дней до VRN дотащимся, – не к месту схохмил Лысый.
   – А что такое малофья? – удивленно округлила заплаканные опухшие глаза Таня.
   – Сперма… – оскалился в улыбке Лысый.
   – Да ну тебя!! – разозлилась Настя и злобно стукнула его небольшим кулаком по спине.
   Компания выбралась из леса. Впереди было скошенное поле. Снопы оставленные техникой еще не убрали и эти огромные экологичные цилиндры были хаотично разбросаны по земле. Друзья пересекли половину поля и осмотрелись. С одной стороны был лес из которого они только что вышли, с остальных трех еще поля. Деревни нигде не было видно. Пока Настя и Андрей спорили, решали в какую сторону всем идти, Лысый порылся в оставшихся сумках и пакетах, нашел смятую пачку с поломанными сигаретами, нашел целую более-менее и закурил. Облокотился на спрессованный сноп и громко глубоко вздохнул. Сегодня с него хватило приключений.

   – Кто-то бежит через поле к нам! – завизжала от страха Татьяна.
   Все выскочили из-за снопа и уставились в направлении, в котором она показывала дрожащей рукой. Небольшая человеческая фигура вдалеке быстро перемещалась. Когда этот человек спотыкался, падал, а затем быстро и странно прыгал, помогая себе руками, приятели осознали, что это опасность.
   – Сейчас я его встречу!!! – злобно прошипел Лысый, отбросил окурок и принялся вытряхивать из сумок вещи.
   – Нож-то мы захватили с собой? – сильно волнуясь, два раза переспросила Настя.
   – Нет, нету его, – ответил кто-то из парней, помогая искать хоть что-то похожее на оружие.
   Темный силуэт быстро приближался, и Таня единственная не суетившаяся разглядела его полностью. Его подобие лица и вся остальная кожа была черная. Словно это был сильно обгоревший в пожарище труп. Тело ссохлось, обрывки грязной легкой не по погоде одежды болтались. И это был совсем не тот человек, который убил патрульных возле их копейки… Она даже успела рассмотреть, что у бегущего не было одного глаза. А на груди где должно быть сердце и легкие зияла дыра из полусгнившей гнойной плоти.
   – На хер, на хер, на хер!!! Что придумать?! – в сердцах закричал Лысый и развернулся к не прошеному гостю с большой полупустой бутылкой вина в руке.
   Все кроме Тани похватали, что попалось под руку. Андрей взял не открытую прозрачную бутылку водки, Леха выбрал кастрюлю с оставшимся картофельным пюре, Насте досталась вилка из нержавейки.
   – Танька отойди! – успел крикнуть оторопевшей от ужаса девушке Рыжий.
   Но она словно не могла пошевелиться, а ее мучитель был уже близко. Больной человек бросился на нее и сбил с ног, но нападать не стал, а обратил свой пугающий одноглазый взгляд на Лысого. Все почувствовали жуткое зловоние, исходящее от тела незнакомца. Андрей, широко размахнувшись кастрюлей, целясь в черный затылок с маслянистыми волосами, своим ударом не смог настигнуть противника. Быстрая тварь уже сидела на груди Лысого. Он так и продолжал беспомощно сжимать за темно-зеленое горлышко свое нехитрое оружие. Большим прыжком Леха успел оказать возле них и завершил, то, что хотел сделать его друг, со всей силы треснул крепкой тарой по черепу накинувшегося. И снова. Бутылка не выдержала второго мощного удара и разбилась. Осколки разлетелись вокруг, и алкогольная жидкость брызнула во все стороны. Нечто истошно взвыло. Спирт с неприятным шипением прижег его свежие черные гнойные раны, и стало очевидно – причиняла жуткую боль. Полусущество-получеловек спрыгнул с Лысого и начал хаотично метаться по земле. Все пятеро не зная, что предпринять дальше отпрянули в сторону. Напавший, наконец, вскочил на ноги. Лысый успел откупорить свою бутылку с остатками вина и стоял наготове. Когда незнакомец повернулся в его сторону с хаотично блуждающим глазом в глазнице, он плеснул ему на останки лица выпивку. Существо снова оглушающе захрипело, развернулось и бросилось в другую сторону. На его пути стояла Таня. Он бросился на нее и принялся рвать на части. Друзья подбежали и, боясь дотронуться до его прокаженной кожи, били кто чем по спине. Настя и Алексей интуитивно старались воткнуть вилку и «розочку из бутылки» в одну из открытых ран маньяка. Его силы по не ясной сначала причине быстро иссякли, полумертвое тело обмякло и навалилось всем весом на несчастную девушку. Когда они его перевернули, то увидели: Таня еще жива, а из огромной, сочащейся сукровицей и черной жижей раны на груди монстра торчал крупный обломок сухой ветки. Девушка крепко сжимала ее в руках, когда существо прыгнуло на нее. Видимо от удара в это самое уязвимое место оно и сдохло.
   Друзья подхватили раненую Татьяну и направились через поле по линии леса, в надежде выйти на открытый участок дороги или какое-нибудь поселение. Только Андрей немного отстал – он заботливо покидал в последнюю оставшуюся сумку не перепачканные остатки еды и несколько целых бутылок с алкоголем и баклажек с минералкой. Он быстро нагнал медленно бредущую группу.

Готы

   Тяжеловатый рюкзак бился из стороны в сторону за спиной и мешал Лилит бежать. Сандалф держался сзади. Адреналин предавал сил, и ей казалось, она могла бы мчаться так еще очень долго. Но услышала шум борьбы, обернулась – увидела, что ненормальный человек, преследовавший их, догнал ее возлюбленного. Она беспомощно и растерянно остановилась. Сандалф отбивался на узкой тропинке среди тонких стволов деревьев и высоких могильных оград от нападавшего своей огромной сумкой. Чужак неприятно пугающе хрипел. Из его рта все больше и больше сочилась кроваво-гнойная слюна. Он был силен и одолевал Сандалфа. Девушка стояла как вкопанная неподалеку и не знала, как помочь другу. Было заметно – запас энергии парня на исходе. Лилит в отчаянии громко, тонко и пронзительно закричала. Стая воронья, рассевшаяся на раскидистых старых деревьях рядом, испуганно с карканьем взмыли в солнечное осеннее небо. На мгновенье маньяк обратил свой блуждающий взгляд на нее, это дало молодому человеку преимущество. Он широко размахнулся этим непривычным орудием борьбы и сильно ударил противника. Оживший мертвец или просто сильно запущенный человек потерял равновесие и тяжело упал в сторону. На его пути оказалась одна из ближайших ржавых оград. Она пронзила его плечо и правую руку. Странный человек не кричал от боли, он также монотонно хрипел и остервенело бился в ловушке, безуспешно пытаясь освободится. Острые зазубрины витиеватой металлической решетки торчали из его тела не оставляя шанса на спасение. Сандалф и Лилит недолго наблюдали за ним, потом Сандалф схватил старый железный поваленный крест без таблички с соседней могилы и принялся яростно бить им незнакомца. Чернеющие на глазах куски плоти гноистыми ошметками разлетались вокруг. Острые концы креста застревали в теле напавшего на них психопата, окрашиваясь в черно-бардовый цвет. Сандалф с усилием вытаскивал его, беспощадно разрывая и расширяя чужие раны. Тяжелое приспособление дало результаты, и вскоре чужак перестал сопротивляться, без движения повиснув на давно крашенной неухоженной могильной ограде. Он отбросил в кусты погнувшийся от мощных ударов старый крест.
   – Какая же падла… – только и смог выдохнуть обессиленный подросток-гот.
   Лилит быстро порылась в своем черном рюкзаке и достала готический белый с красными вышитый инициалами кружевной платочек. Им она тщательно стирала брызги и куски водянистой некрепкой плоти убитого с лица, рук и одежды любимого.
   – Может это нам специальное испытание от Него, Сатаны после посвящения и поклонения или мы обрядом пробудили зло? – несмело предположила она.
   – Даже не знаю… Но знаю точно – нам пора отсюда сматываться, – со странной хищной улыбкой ответил он.
   Ей на секунду показалось – это улыбка убийцы. Ему нравится убивать. Они подобрали все свои вещи и быстрым шагом, оглядываясь в поисках нежелательных случайных свидетелей, устремились дальше по тропе. Было невероятно тихо. Перепуганные недавним сражением вороны перестали каркать. Холодные осенние солнечные лучи пронизывали это спокойное место насквозь. Затянутые тончайшим слоем льда лужицы начали отмерзать.
   – Как ты думаешь, кто все-таки был этот человек? – осторожно поинтересовалась у возлюбленного, когда они уже прошли все пустынное кладбище, приближаясь к небольшой сельской церквушке и высокой входной кирпичной ограде.
   – Явно больной. Мне кажется, больше всего он похож на зомбака… Хорошо, что ночью было довольно холодно, и мы переоделись в свою обычную одежду. Представь, как бы мы выглядели в наших обрядовых балахонах, – пошутил Сандалф, поправляя темно-зеленую бейсболку.
   – У тебя вся одежда забрызгана кровью и гноем…
   – На кровь это не очень сильно похоже, скорее, на грязь, – не согласился парень.
   – Если бы мы захватили лопаты – то я расправился бы с ним быстрее, – добавил он через несколько минут.
   Неожиданно пошел дождь, быстро усилился. Только что солнечное небо затянули депрессивные тучи.
   – Быстрее к церкви! Спрячемся под навесом… – предложил Сандалф.
   – Ты уверен? – недоверчиво переспросила Лилит, поглядывая на небольшую церквушку, словно на стан врага.
   – Очень сильный дождь, мы промокнем за секунду, а ведь холодно… Переждем непогоду и пойдем домой, хорошо, что сейчас мы не выглядим как готы. Да вряд ли там кто-то есть, – подтолкнул он ее к двери.
   Они встали под навесом перед входом в церковь.
   – Мама, наверное, беспокоится, почему я не звоню. Ведь я сказала, что пошла ночевать к Марине. Попробую позвонить…
   Девушка пыталась поймать заветные полоски на дисплее телефона, но они то появлялись, то пропадали, не давая устойчивого сигнала. Она сделала два звонка, но женский пожилой голос на другом конце связи был не четким, прерывался неприятным шумом, и мать не слышала, что ей говорила Лилит. Девушка написала ей простое сообщение, надеясь, что мать получит его. Сандалф задумчиво смотрел вдаль, туда, где они встретили жуткого незнакомца. Было очень тихо, только редкие капли заканчивающегося дождя доносились до слуха. Лилит невольно глубоко и громко вздохнула.

   Старинная дверь церкви с размахом резко распахнулась. Лилит испуганно вскрикнула, Сандалф оторопел. На пороге с точно таким же безумным, налитым кровью взглядом, как у недавно убитого им человека, стоял полноватый батюшка. Подростки в ужасе отпрянули. Словно загипнотизированные они смотрели на человека с бородой в рясе и со съехавшим на бок крупным золотым нательным крестом. Из его горла вырвался тяжелый, словно предсмертный хрип. Вслед за ним изо рта потекла гнойная жижа. Лилит пронзительно закричала. Монстр в церковном одеянии тут же устремил на нее свой жуткий взгляд и бросился к ней. Она побежала прочь, обратно к густому скоплению могил. Ей было проще – джинсы и кроссовки не стесняли ее движений. Обезумевший же поп хоть и был сильнее и быстрее, но ряса путалась в его ногах и сильно мешала охотиться. Сандалф побежал за ними, боясь, что этот сельский сумасшедший убьет его возлюбленную, но не знал, как помочь. Пока он рыскал в округе в поисках чего-нибудь подходящего для оружия, драгоценные минуты были потерянны. Лилит и ее опасный преследователь скрылись за многочисленными крестами и ветвями.
   – Лилит!!! Лили-и-ит!! Наташа!!! – он никогда не называл ее по имени.
   Парень метался по кладбищу, не зная, где она находится. Девушка не отзывалась. Ему казалось, что он больше не увидит любовницу, что их обряд зашел слишком далеко, пробудив жестокий слуг дьявола…
   Когда он нашел их, почти все было кончено. Она сидела у березы спиной к нему, опустив голову с длинными черными волосами на колени. Темные джинсы были сильно перепачканы землей и могильной глиной. Он бросился к подруге.
   – Наташа!!? Как ты… – осторожно взял ее за руку, боясь самого худшего.
   Она подняла голову… Лилит была не только жива, но и невредима. Молодой человек быстро окинул ее худенькое тело внимательным взглядом и не заметил ни ран, ни малейшей капли крови. Больше всего он боялся – эта тварь все-таки искусала ее, просто раны закрыты одеждой.
   – Наташа…
   Девушка не отвечала, молчала, по ее огромным от страха темным глазам, наполненным слезами, он понял – она была в шоке.
   – Где он… – тихо стараясь не пугать ее, спросил Сандалф.
   Она глазами указала в сторону. Подросток, осторожно ступая, медленно шел в указанном направлении. Было тихо. Вскоре он расслышал еле уловимое больное дыхание, редкое булькающие похрипывание и подозрительное чавканье. Сандалф узнал это место, крест с фотографией сразу троих – здесь они и проводили свой ритуал поклонения и посвящения. В беспорядке лежали не взятые ими в спешке свечи и другие разбросанные мелочи. Он не спеша отворил калитку и осторожно зашел внутрь. В разрытой могиле заметил движение и с опаской, боясь увидеть самого Его… заглянул вниз. В яме копошился батюшка, он был сильно увлечен и не заметил постороннего. Молодой человек с отвращением наблюдал, как священник жрал их мертвого закоченевшего жертвенного козла. Он держал его за шерсть и вгрызался в его ребра. На вьющейся бороде висели ошметки легких животного. Сандалф также тихо отошел от могилы. Он судорожно думал, пытаясь предугадать, что будет дальше. Очевидно – разрытая яма была не слишком глубокой и не могла долго сдерживать это чудовище. Он скоро доест труп и попытается освободиться. Парень огляделся вокруг, через несколько могил его внимание привлек лежащий на тропе большой кусок развалившейся ограды. Он подошел к нему и поднял. Вернулся к могиле. Батюшка-психопат еще завтракал. Сандалф поднял обломок ограды высоко над головой острыми зубьями вниз. Приготовился к нападению и непроизвольно устало и громко вздохнул. Священник мгновенно среагировал и обернулся. Он метался в могиле, обсыпая своим грузным телом сырые края, и страшно кричал. Молодой человек вздрогнул, собрался с силами и с размаху бросил ограду вниз. Он не промахнулся – заточенные металлические копья вонзились в затылок и шею попа. Он долго бился – застряв между куском ограды и краем ямы, сам себе невольно вонзая решетку все глубже и глубже. Парень схватил принесенную на это место им же лопату и принялся закидывать агрессивного убийцу землей. И он вскоре затих. Сандалф еще немного закопал его, на случай если психопат придет в себя, а затем со всех ног бросился обратно к любимой. Он не подумал сначала, что здесь на этом странном кладбище могут быть еще такие же ненормальные, как эти двое.
   Лилит также сидела на коленях под деревом. Он облегченно поднял ее, и они побрели к выходу. Сандалф чувствовал, как она дрожала всем телом, ноги не слушались ее и подкашивались.
   – Как ты загнала его в могилу? – наконец решился спросить он.
   – Просто бежала. Он сносил все на своем пути… и случайно провалился. Не смог выбраться, а я убежала… – не сразу, очень тихо ответила она.
   Они вновь пришли к церкви. Молодой человек подобрал брошенные ими рюкзак и сумку. Повел девушку в церковь. Она не сопротивлялась, но по глазам было видно – заходить внутрь не хотела.
   – Дай свой телефон! – попросил он, остановившись на пороге здания.
   Она молча передала его ему.
   – Тоже зарядка кончилась, как и у меня, даже время не посмотреть…
   Они зашли в храм. В нем стоял полумрак. Большинство свечей уже потухли. Когда их глаза привыкли к темноте, перед ними развернулась настоящая сатанинская картина. Сандалф мельком заметил, как неожиданно загорелся от удовольствия взгляд Лилит. Она начала приходить в себя. Он знал – его подруга ненавидела церкви и никогда бы не зашла в них. Но сегодня был другой случай. Возле иконостаса лежали тела. Видимо это были люди пришедшие помолиться и поставить свечку, а нашедшие здесь свою гибель. Сошедший с ума батюшка напал на прихожан и изуродовал их плоть. У всех шести трупов, которые обнаружили подростки, были раскурочены грудные клетки и выедены легкие. На иконах и ритуальных свечах висели кишки, куски ткани и мяса. Стены забрызганы кровью. Лилит стала обыскивать мертвецов.
   – Что ты делаешь?!! – изумился ее друг.
   Из-за туч снова выглянуло солнце, и яркие лучи настырно пробивались сквозь мутноватые стекла арочных окон храма.
   – Нужны телефоны, у наших сели аккумуляторы – нужно позвонить в полицию. Ты пока возьми Тело и Кровь Господню, – усмехнулась она.
   – Зачем? – посмотрел он на крохотные ломтики хлеба и вино для причастия на небольшом постаменте.
   – Не выберемся мы отсюда быстро, нам необходима еда и питье. Что бы были силы. Что бы бороться с такими… – девушка не успела договорить.
   Сандалф почувствовал за своей спиной недоброе и резко обернулся. Из самого темного угла с иконами на него медленно плелась верующая старуха в платочке и с клюкой. Она ловко опиралась на свою палку, и парень сначала даже подумал, что она в порядке. Но, выйдя на широкий луч света, она показала истинное лицо. Из черных впадин-глаз стекала черная кровь, редкие зубы с ужасающим жадным скрежетом шаркали друг об друга. Кожа была покрыта мелкими угольными пятнами.
   У Сандалфа не осталось больше сил на страх, он с ненавистью плеснул из кувшина в сухое морщинистое лицо сгорбленной столетней бабки. Вино растеклось по ее телу, и она глухо захрипела. Он слышал, как алкоголь разъедал ее давно не молодую кожу. Она судорожно извивалась на гранитном полу и через несколько минут затихла. Сандалф обыскал постамент в надежде найти еще вина, этого необычайно действенного оружия против местных ненормальных жителей. Но ничего кроме смятой сторублевки не нашел.
   – Вот это зомбище… жуть – прокомментировала за приятеля ситуацию девушка и громко рассмеялась.
   Сандалф настороженно следил за действиями Лилит. Ему казались странными такие не свойственные для нее перепады настроения. Он боялся, что она тоже начала сходить с ума.

   Долго не решались выйти за границы кладбища. Им казалось – что-то держало здесь. Может, Он хотел сказать им нечто, а они не понимали…. Но не отважились ночевать на кладбище – то, что могло произойти ночью, пугало пару. Сандалф и Лилит быстро без особой брезгливости обыскали изуродованные тела прихожан в храме. Взяли еще свежий хлеб из хозяйственной сумки и белую пластиковую бутылку кефира, нашли пару сотовых телефонов, немного денег и покинули церковь и кладбище.
   – Куда мы теперь пойдем, Сандалф? – полубезразлично спросила девушка.
   – Вернемся в то село, где купили козла, у них должен быть сельский участковый. Расскажем о случившемся здесь, а затем поедем домой… Мда-а, от этих мобильных тоже нет никакого толку, что за ерунда торится в этом месте??! – он раздосадовано отшвырнул в редкие заросли чужие устаревшие аппараты.
   – Местным похоронкам прибавилось, конечно, работы… Ты думаешь нам надо рассказывать полицейским? А если они нам не поверят? Если обвинят, что это мы их всех убили??? Нож у нас есть, да еще ритуальных вещей в сумках навалом! А если спросят, что мы ночью делали на кладбище? – заставила она его засомневается в своих намерениях.
   – Ты права! Поедем сразу в город, пока нас не заметили. Через деревню все равно придется пройти – только так можно попасть на трассу и маршрутку. Обходить слишком долго, поздно, да и непогода… – описал начавшийся сильный дождь.
   Они ускорили шаг. Начало рано, как и всегда осенью, темнеть…

   Когда Сандалф и Лилит вошли в поселение, горизонт стал совсем тусклым, заморосил невесомый почти не ощутимый, то ли дождь, то ли снег.
   – Что-то не так, но не могу понять что именно… – остановился и задумался посреди улицы парень.
   От этих слов девушке стало не по себе. Шок, испытанный на странном кладбище прошел, вновь появился страх. Она нервно озиралась вокруг. Но на кривых улицах с бездорожьем и со старенькими покосившимися домами пустынно. У многих дворов стояли пустые старенькие отечественные машины и новые иномарки. От подкрадывающегося со спины безмолвного пугающего ужаса становилось еще холоднее. Лилит ежилась в своей короткой черной кожаной курточке, рассматривая крупные вывески похоронных бюро огромным бардовым шрифтом на столбах, словно они могли чем-то помочь.
   – Как тихо…
   – Точно! Уже почти темно – а не в одном доме заметь, не включен свет, света в окнах нет, только на некоторых фонарях! – быстро сформулировал он мысль, и тут же с опаской понизил голос.
   – Пойдем, быстрее к дороге, пока еще маршрутки ходят! – она потащила Сандалф за рукав.
   Парочка, заблудившись и немного поплутав, пересекла несколько улиц. Сандалф, наконец, узнал окружающие дома и пошел в правильном направлении к трассе. Во всем селе ни в одном окне не грел свет. Они почти бежали. Осталась всего одна улица…
   За поворотом, идущий впереди молодой человек резко остановился. С тяжелым предчувствием Лилит тоже выглянула из-за угла дощатого подгнившего и давно не крашеного забора. Вдали в сумраке не двигаясь, стояли две темные фигуры. Девушка инстинктивно прижалась к своему возлюбленному. «Это толстуха с волосатым, которая продала нам козла и ее маленький сын лет 8-ми… наверное… тихо иди назад» – прошептал он ей, с трудом узнав их, Сандалф. Надеясь, что они остались незамеченными, влюбленные осторожно отступили обратно на соседнюю улицу. Старались не шуметь, не разбирая дороги, они бросились к ближайшей калитке. Наудачу она оказалась не запертой. Они затаились во дворе, напряженно вслушиваясь в происходящее вокруг. Длинный волосы Сандалфа выбились из-под бейсболки, он снял ее, но одеть не успел.
   – Что вы здесь, сучеры, топчетесь??! – на пороге стоял подозрительный для этой глухой местности человек.
   – Не ори, олень!!! – не растерявшись, огрызнулась девушка, – без тебя проблем выше крыши!
   – Я не понял, ушлепки, какого хрена вы на нашем дворе делаете?
   Он был старше их, лет 20-ти, с длинными прокрашенными дредами. Из-под черной куртки выглядывала темная футболка с яркой эмблемой какой-то группы головотрясов. Свободные штаны с многочисленными вместительными карманами и тяжелые ботинки завершали образ металлиста.
   Пара готов не смогла ничего ответить. Тяжкий надрывный женский крик заставил замолчать всех. Вместе с ветром опять настиг адреналиновый трепет.
   – Сам посмотри… какого мы здесь лазим… – Сандалф уступил щель калитки.
   Головотряс прильнул к узкому пространству между забором и дверью. Сильный удар отбросил его и железное полотно. В освещенном уличном проеме тенью в огромном, легком не по погоде, платье стояла та самая тетка. За ее руку держался слишком взрослый для подобного поведения худой мальчик.
   – Еб мой хуй! Что за… – в шоке выругался незнакомец.
   Лилит и Сандалф не стали дожидаться продолжения, а бросились в дом. Быстро сообразив о возможной опасности, головотряс трусливо успел забежать в укрытие вместе с ними.
   – Кто это? Что происходит??! – пытался выяснить он, заметно нервничая, закрывая на замки входную дверь.
   – Это существа… – пояснила Лилит.
   – Существа?
   – Зомби из могил. Сегодня ночью на вашем кладбище мы пробудили их, – подробно объяснил Сандалф.
   – Что??! С детского сада ни чего глупее не слышал, – не поверил их новый знакомый и закурив, принялся осторожно высматривать в окно, что происходило во дворе.
   – Они сожрут твои легкие и внутренности, – только безразлично пожал плечами, накануне посвященный в слуги сатаны, гот.
   Едкий табачный дым быстро заполонил комнату с диваном и стареньким крохотным черно-белым телевизором на журнальном столике. Сандалф подошел к ящику, излучавшему неприятное дребезжащее шипение, и выдернул шнур из розетки. Разлетевшееся на куски стекло порезало ему лицо. Крепко вцепившись в стоявшего у окна парня, огромные руки вытаскивали его наружу. Сандалф мгновенно среагировал и бросился на помощь. Он схватил чужую жертву за куртку и изо всех сил потащил на себя: «Лилит! Помоги!».
   Девушка подбежала к борющимся, и стала колотить своими небольшими кулачками по безобразной, вымазанной в крови и грязи с неопрятными давно немытыми волосами, чернеющей голове женщины. Как ни странно напавшая выпустила из мертвой хватки толкача, и вцепилась в руку Сандалфа. Чересчур проворно для своей комплекции она быстро забралась через небольшое окно в комнату. Молодой человек отбивался, как мог, но обезумевшая женщина в годах быстро подмяла его под себя. Огромный вес ее тела придавил щуплого юношу к полу, не оставляя ни какого шанса освободиться. Лилит не успела опомниться, как исчез головотряс. Ужас осознания страшной безвыходной ситуации, с которой она осталась один на один, парализовал ее волю.
   Туловище сумасшедшей толстухи-зомби уже срывало с ее самого близкого человека одежду. Обильные слезы бессилия застилали обзор, когда она судорожно искала в полумраке комнат подходящий предмет. Через несколько секунд жутко до хруста в суставах размахнувшись назад, она вонзила тяжелый топор в спину женщины. Густой гной с угольно темными сгустками брызнул из раны на лицо девушки. Она отпрянула в сторону, судорожно вытирая с глаз мерзкую жидкость рукавом куртки. Сандалф смог освободиться и вырвал топор из заплывшей подкожным жиром спины. Только с третьего удара ему удалось разрубить позвонки шейного отдела стоящего на корточках тела. Уже начавшая гнить голова повисла на уцелевших мышцах и коже. Труп горой обмяк на полу.
   – Мама… – услышала Лилит сзади, вздрогнула и резко обернулась.
   На пороге ярко освещенной большой старинной люстрой комнаты стоял абсолютно голый мальчик. Они никогда не оказывались в подобной ситуации. Чувство стыда, страха, неловкости и отвращения смещались в не часто испытываемый коктейль.
   – Он зомби!!! – громко закричала Лилит, заметившая небольшие пятна на его щупленькой груди.
   Вход в зал был только один, и они молча бросились к окну с торчащими, словно прозрачные кинжалы обломками стекла. Малыш повис на ноге Лилит и быстро прокусил плотную джинсовую ткань. Она кричала от боли, пока он все глубже вгрызался в ее тело. Сандалф не знал, почему так вышло, что он не пропустил ее вперед. Запрыгнув обратно в дом, он схватил мальчишку за ногу и руку, и отшвырнул в противоположный угол комнаты. Гаденыш шипел и извивался на полу залитом гноем. Сандалф подобрал топор и бил его обухом пока тот совсем не затих.
   Воцарилась абсолютная мертвая тишина. Лилит подняла свой брошенный в углу рюкзак, достала ритуальный платок и перевязала им искусанную ногу.
   – Смотри, какие у нее зубы, как пила, – от нового пережитого шока глаза Лилит были огромными и черными.
   Сандалф нашел в себе сила и посмотрел на сильно искаженное лицо отрубленной головы лежащей на боку. За опухшими багровыми губами виднелся ряд мелких острых и совсем не человеческих зубов.
   – Тебе повезло, что она не успела добратся до тебя. У мальчика такие же… что теперь делать будем? Мы убили ребенка, – словно не сразу спохватилась девушка.
   Из соседней комнаты донеся резкий скрип половиц. Парень снова взялся за рукоятку тяжелого слегка подзаржавевшего топора. Приготовив оружие к удару, он осторожно прошел вперед. Лилит тихо последовала за ним. Под их ногами доски тоже предательски поскрипывали.
   В соседней комнате стоял патлатый.

Семья

   Спасатели, пришедшие на помощь, быстро оказались возле дерущихся и разняли их. Когда напавший без видимой причины человек отпустил свою жертву, он вцепился в шею одного, а затем и другого тренера. Было видно – силы далеко не равны. Кровавое пятно в воде становилось все больше и больше. Ирина, тревожно и нервно всхлипывая от страха, долго не знала, как поступить и смиренно дожидалась мужа. Поняв, что он не торопиться она с Валечкой на руках быстрым шагом почти бегом направилась в душевую. Бросила последний беглый взгляд на происходящее в воде, на Владислава и скрылась в темном помещении.
   В давке и суматохе она заблудилась в длинных коридорах с одинаковыми дверями. Дрожала от холода в одном купальнике и еще крепче прижимала к себе дочку. Она то плакала, то успокаивалась, то снова громко и жалобно кричала. Побежала за какой-то девушкой в джинсах. Босые ноги поскальзывались на гладкой кафельной плитке, она несколько раз падала на колени, чуть не выронив маленькую Валю. Поворот за поворотом, проходные комнатушки, вверх по лестнице, какие-то раздевалки… и они оказались в огромном спортивном зале. Эхо вторило ее громкому, тяжелому и усталому дыханию.
   – Это же баскетбольный зал… – с трудом выговорила Ирина.
   – Ну да, а ты куда собиралась? – не оборачиваясь, бросила незнакомка и направилась к большой двустворчатой двери в другом конце помещения.
   Здесь было очень холодно – старенькие советские проржавелые радиаторы под огромным ленточным окном не успевали прогревать морозный осенний воздух, рвущийся с улицы.
   – Скажи спасибо, что отопление вообще включили – сейчас рано похолодало, – словно прочитав ее мысли, громко сказала девушка в джинсах и спортивной куртке, открываю собственным ключом двери.
   – Что ты хочешь сделать? – тихо в недоумении спросила молодая мать.
   – Х-м-м! Просто хочу посмотреть, что происходит внизу, – и распахнула створки, – возьми мою куртку!
   Ирина подошла к ней, взяла из ее рук толстовку на молнии и закутала в нее уснувшую от страха или усталости Валечку. Из распахнутых дверей повеяло сыростью, хлором и кровью. Редкие агрессивные крики и странные взвизги доносились из чаши бассейна. Ира со страхом посмотрела в низ с небольшого балкона, огражденного простыми металлическими окрашенными в синий перилами, с такими же крашенными деревянными поручнями. Кровь раненых и убитых людей почти полностью растворилась в огромном количестве жидкости. Разорванные на куски тела беспорядочно плавали на поверхности. Маньяк убивших их тихо стоял на мелководье, иногда рыча и хрипя. Он дожирал оставшуюся часть внутренностей. Ирина не смогла рассмотреть и понять каких именно. Она вытягивала шею, боясь слишком близко подойти к ограждению, искала глазами мужа. Но его ни внизу, ни в самой воде, ни на вышках для прыжков, ни в застекленной тренерской не было видно. Молодая женщина боялась, что чудовище внизу заметит их.
   Напарница по несчастью, как ни в чем не бывало, свесившись на перилах, снимала все происходящее на видеокамеру мобильного телефона. Предчувствуя недоброе, женщина с ребенком отпрянула назад. Телефон, на который снимали, внезапно зазвонил. Случайная знакомая не ожидая этого, выронила его из руки. Мобильный несколько раз перевернувшись, предательски громко оглашая огромное помещение плавательного бассейна попсовым рингтоном, вошел в воду и быстро опустился на глубину. Сердца замерли от неописуемого ужаса. Ирина сама того не замечая глубоко и надрывно дышала. Монстр повернул голову. Но потенциальные жертвы уже скрылись в просторном зале.
   – Нужно запереться! На всякий случай! – незнакомка уверенно подошла к двери, достала из кармана Джинс небольшую связку ключей, недолго порылась в ней и закрыла двустворчатую дверь изнутри на замок.
   – Ты здесь работаешь? – догадалась Ирина.
   – Да, подрабатываю временно… Учусь на журфаке. Я Вика, – подтвердила та.
   – Очень приятно. А я пытаюсь стать юристом. Меня зовут Ира. А это Валечка, – с нескрываемой улыбкой умиления кивнула она на дочь.
   – Он прейдет сюда… как ты думаешь? – добавила она после небольшой паузы.
   – Думаю, что нет! Сюда тяжело найти дорогу в наших катакомбах. Но говорить лучше тихо – т-а-акое эхо… Как ты здесь оказалась? – задала не совсем понятный вопрос Виктория.
   – Пришла в бассейн с мужем и ребенком плавать. Что бы Валечка побарахталась, – объяснила она.
   – А где муж? Почему не с тобой?
   Сначала Ирина промолчала и только нервно пожала плечами, на ее лице мелькнула тяжелая тень грусти. Затем решилась ответить.
   – Он остался там внизу, с нами не пошел когда произошло это… Хотел посмотреть как тот псих раздирает людей на куски. Я не знала, что мне делать, здесь была всего несколько раз, плохо знаю это здание. Запуталась в коридорах, побежала за тобой – думала к выходу. Вот и оказалась здесь…
   – Какой же засранец, твой муж! – не стесняясь, выпалила девушка, – и как ты с ним живешь?!
   Ирина снова грустно и обреченно повела плечами. Ей было холодно, кожа посинела, а зуба принялись негромко выстукивать загадочную мелодию. Она оглянулась в поисках хоть чего-нибудь теплого, чем можно было бы укрыться. Но кроме десятка двух оранжевых с тонкими черными полосами мячей в высокой сетке в углу, двух спортивных матов и нескольких стульев в огромном баскетбольном зале ничего не было. Вика поняла ее взгляд и молча подтянула маты к радиатору у одной из стен зала, поставила на них два стула.
   – Идите сюда! У окна у батарей будет холодно, а здесь в самый раз! Подождем, пока приедет полиция и разберется с этим… внизу.
   – Ты думаешь, они приедут?
   – Конечно! Кто-то же должен был позвонить, раз у нас не получилось? У тебя есть телефон? А где же он у тебя будет в трусах что ли… – сразу же поправилась она.
   – У меня его вообще нет, – ответила Ирина сев на стул.
   – У тебя нет мобильного??! Они же сейчас у всех есть!
   – У меня никогда не было, и сейчас нет.
   – Ты, наверное, последняя в мире у кого его еще нет. А почему?
   – Нет денег.
   – Ясно… Расскажи мне почему ты с этим козлом. Он вас даже не пытался спасти и защитить, еще и не зарабатывает!
   – Я его очень люблю, деньги ведь не главное… – смущенно замялась молодая мама.
   – Ты уверенна? Может это просто привычка или еще что-то? Мужик должен быть не таким. Должен тебе ноги целовать и на руках носить. Работать как проклятый – все в дом тащить, а не наоборот.
   – Я даже не знаю…
   Голос Ирины задрожал, и она тихо заплакала. За несколько лет она решила выговориться, довериться кому-то. У нее совсем не осталось ни друзей, ни близких.
   – Мне кажется он меня не любит, только ради секса… К Валюше равнодушен… а его родители ненавидят меня. Говорит, что я плохая мать… и никогда не буду работать, потому что ленивая… – слезы и чувство несправедливости душили женщину.
   – Не плачь. Возьми себя в руки! Сейчас и в жизни… Ты бросай его, слышишь? Если сомневаешься, что он вам нужен. Подумай о дочери. Зачем вам такой отец? Он тебе не нужен значит. Судьба все расставит по своим местам. И с предками его ты никогда не помиришься – сама же понимаешь, горбатых только могила исправит! Мне хоть и всего 23, но козлов я этих много видела… С ними разговор был короткий – тебе что-то не нравится, дорогой? И пинками его из дома! И кипятком обливала, и бутылки об голову била… С такими только так и нужно разговаривать. Пробовала и обжигалась, пока не нашла порядочного хорошего человека. Никогда меня не обидит, все время заботиться. Я даже себя первое время с непривычки как-то странно чувствовала!
   – Он говорит, кому я такая нужна с ребенком…
   – Поторопилась ты, конечно, с малышом от такой подлюки. Рожать нужно только от самых лучших, добрых и семейных. А у кого только дубина в штанах, пресс и в голове пусто – максимум переспать один раз, да и все…
   – Я боюсь остаться одной, у меня нет родственников, друзей, никого нет…
   – Как только ты от него избавишься, друзья появятся. Скорее всего, он тебе еще и запрещал общаться с теми, кто ими мог стать. Знаю я таких придурков… Ты приняла на себя роль жертвы, и подчиняешься ему, унижаешься, а он тиран. В семье оба должны быть равны. Посмотри на себя со стороны – тебе самой не противно будет? Ждешь, когда он на тебя руку начнет поднимать? Дочка вырастет и будет на все-то смотреть, думать, что такие отношения нормальны. Ты хочешь для нее такой же судьбы? Или ждешь, когда она вырастет и спросит тебя, когда ты уже «это» выкинешь на улицу? Выкини сама пока еще не поздно. Ты не такая старая, чтобы крест на себе ставить. Если так долго не везет, то должно скоро все наладиться.
   В спортивном зале стало тихо. Виктория замолчала, и они долго не произносили ни звука. Только еле слышное сонное дыхание маленького ребенка и редкий всхлип нарушало полное тишину.
   – Где мне искать хорошего мужа? – Ирина обдумывала свое положение.
   – Может, случайно познакомишься, может, когда малышку в садик поведешь, появятся новые знакомые. На сайтах знакомств поищи. Правда там, в основном, одни лузеры и козлины. Но ты же хорошая девушка? Будешь искать, значит, найдешь… Он красавчик, твой муж? И он женат на тебе?
   Ира в ответ снова беспомощно и как-то даже жалко пожала плечами.
   – Ну, видишь, так сильно сомневаешься…
   Она внимательно посмотрела в окно.
   – Все посетители бассейна толкаются на улице. Уже синие все от холода, в одних трусах и купальниках. Полицаев не видно, странно.
   – Может и нам выбраться на улицу? – осторожно спросила женщина, опустив на маты проснувшуюся Валечку.
   Дочка только недавно начала пытаться ползать. Ирина освободила уставшие руки, но накрыла малышку отданной ей напарницей по неудачам курточкой.
   – Поздно, боюсь, что эта тварь внизу направилась на наши поиски. Пока будем плутать – обязательно на него наткнемся… Да и холодно там снаружи. Скоро полицейские разберутся и освободят нас.

   Кто-то небрежно дернул дверную ручку.
   – Ирка, ты здесь? – Владислав так редко звал ее по имени, что она вздрогнула от переполнивших душу противоречивых эмоций.
   – Да мы здесь! – несмотря ни на что, отозвалась она, спохватившись и перехватив недовольный рассерженный взгляд Вики.
   – Сейчас я встречу этого засранца… – вырвалось негромкое ругательство у проворной девушки.
   Она быстро отперла и резко распахнула дверь. Человек, стоявший за ней, мгновенно впился в Викино лицо. Ирина закричала от ужаса. Валечка, выбравшаяся из-под теплой куртки, ползала по спортивному мату в своем смешном ярко-желтом купальничке. Услышав крик матери, она испуганно и громко залилась плачем. Молодую женщину охватила паника, она не знала, как поступить и беспомощно смотрела то на дерущихся, то на свою маленькую дочку. Наконец она пришла в себя и схватила один из стульев. Подбежала к ним, размахнулась, насколько хватило сил и оглушила стулом напавшего на беззащитную девушку Влада. Только сейчас она заметила, как изменился ее мучитель. Глаза полностью почернели и кровоточили. Из уголков рта сочился гной. Лицо приобрело отвратительную и пугающую гримасу. Кожа пошла пока еще редкими темными и багровыми пятнами. Увидела рваные глубокие раны на его плече… Виктория смахнула свою или чужую кровь с глаз и вцепилась в открытую рану противника. Он истошно захрипел. Женщины долго боролись с ним и им удалось вытолкать его на балкон, смотрящий в плавательный зал. Вика отчаянно толкнула его и Влад упал за перила. Из расколотой о бортик бассейна головы обильно сочилась гнойная жижа.
   – Смотри у него дерьмо вместо мозгов и, судя по всему, что ты мне рассказала – оно там всегда и было, – девушка даже в экстремальной ситуации не теряла чувство юмора.
   Стало тихо. Валечка устав плакать замолчала. Ира с болью смотрела на свисающие клоки кожи с лица Виктории. Из распахнутой двери в тренировочном зале с лестницы послышался шум.
   – Прыгай в окно, я отвлеку их! – быстро сообразив об опасности строго приказала журналистка.
   Ирина бросилась к дочери, а Вика побежала к двери. Она еще надеялась захлопнуть ее и запереть до того как чудовище преодолеет последний лестничный пролет. Женщина тяжело дыша и нервно задыхаясь от шока подхватила беззаботно ползающую по грязному залу на голых коленочках Валю. Мельком испуганно оборачивалась и видела, как мразь лезет в дверь. Видела его шарящие, покрывшиеся белым кальцинатом от хора в воде, наглые и безжалостный лапы. Боялась, тварь сожрет ее девочку. Ударила кулаком сначала по одному, а затем и по второму оконному стеклу. Они разлетелись, чудом не задев ни ее, ни малышку. Посмотрела вниз. Второй этаж с высокими потолками. И хоть и не было снега, она поняла внизу не асфальт, а сырая и возможно очень мягкая осенняя земля. Ступни обожгла боль острых осколков окна. Решилась и прыгнула вниз, крепко прижимая к себе Валечку. Боясь не удержать равновесие на ногах и придавить дочь, она специально падала на спину, чтобы смягчить удар для крохи. Жуткий хрип убийцы преследовал ее все это время.

Дорога в страх

   Эллину била дрожь. Она никогда в своей жизни не оказывалась в такой жуткой и опасной ситуации. Ее машину метала по дороге из стороны в сторону. Девушка никак не могла взять себя в руки. Кроссовер терял скорость…
   Неожиданно на пустынной дороге в полусумрачном нечетком свете фар впереди показалось нечто. Эллина прищурилась и невольно вытянула шею, судорожно пытаясь рассмотреть происходящее впереди. Кода ей это удалось, она инстинктивно выкрутила руль вправо, и Lexus выехал на обочину. Она почти остановила автомобиль, пытаясь как можно быстрее придумать, что делать дальше. Решившись, она осторожно, тихим ходом на минимальной скорости вела кроссовер, стараясь незаметно по краю асфальта проползти мимо борющихся. Глаза блондинки были дико расширенны от ужаса и наблюдаемой ее картины.
   По дороге на многие метры была разлита кровь. Весь асфальт был не серым, а кроваво-бардовым. На обочине остались хаотично лежать обрывки яркой в блестках одежды и золотистые браслеты Василия. Он так любил подобные колоритные побрякушки. В самом центре багряного озера лежало само бездыханное тело Тимми и еще какой-то неизвестный труп. Вероника с растрепанной прической копалась в теле их общего приятеля, выбирая самые сочные куски. Вся ее одежда и нижняя часть лица были испачканы кровью и ошметками свежей плоти. У нее у самой на спине зияли глубокие рваные раны. Высокий каблук на одном сапоге был сломан, но это не мешало обезумевшей девушке быстро и ловко перемещаться вокруг мертвецов. Вокруг толпилось еще несколько таких же не нормальных, как и она каннибалов. Эллина в темноте не смогла всех сосчитать, но заметила не меньше пяти человек. «Вася далеко от этих зомби убежать не смог…» – мелькнула странная, грустная, догадливая мысль. Убийцы, конечно же, видели ее машину, но не могли оторваться от пожирания сладенькой гей-подружки. Мутировавшая Вероника оставила впечатление лидера этой опасной своры. Она хрипела на соперников, бросалась на них, отгоняя сильными ударами. Эллина больше не узнавала в искаженном лице и изменившихся движениях тела свою лучшую подругу. Встретившись с ее диким безумным взглядом, она сразу же отвела глаза хоть Вероника и не могла ночью за тонированными стеклами видеть ее.
   Эллина помчалась прочь. Она была раздавлена всем увиденным за этот вечер. Шок не отпускал ее. От слез разрезались болью глаза. Не в силах выдавить из себя ни слова. Девушка только молилась чтобы все стало как раньше… Вернулись дорогие бутики с дизайнерской одеждой, состоятельные беззаботные родственники и друзья-мажоры, клубы и тусовки, отдых на папиной испанской вилле…
   От выпитого ране алкоголя не осталось и следа. Она бессмысленно не разбирая сворачивала на перекрестках. Вдруг с очередного поворота на сельскую двух полосную дорогу из-за густой лесопосадки выскочил старенький низкий BMV. От слез ночное звездное небо, черная кромка леса и ярко освещенная дорога расплывались в глазах. В сознании четкими ужасающими образами еще стояла картина ее полусъеденных друзей. Девушка набрала скорость, стараясь не отстать от случайных попутчиков, чувствуя, что эта неказистая машина ее единственная надежда на спасение. Они мчались по дорогам то, выезжая на проселочные, то снова возвращаясь на асфальт. Больше плакать не осталось сил. Эллина потянувшись, мельком посмотрела в зеркало заднего вида, с трудом узнала в бледном измученном, с сильно растекшейся тушью отражении свое лицо.

   Теперь она больше всего боялась потерять из виду этот странный BMV-призрак. Через 15—20 минут, Эллина не помнила точно, когда мельком взглянула на часы, машина-напарник впереди резко остановилась. Девушка беспокойно пыталась рассмотреть, что было снаружи, местность, где они находились, постройки, знаки, лес… хоть что-нибудь. Ей удалось высмотреть в лунной темноте небольшие крыши кривоватых низкорослых одноэтажных домиков, словно сараев. Она поняла, что, скорее всего, находится в каком-то садовом товариществе и автомобили стоят на обочине улицы с дачными домиками. Света на этих улицах не было, сезон отдыха был позади, и огородники покинули эти места до следующего года.
   С замиранием сердца юная блондинка тревожно наблюдала, как из потрепанной на суровых российских дорогах иномарки выскочили трое. Мужчина с бешеными глазами и во враждебном состоянии подбежал к автомобилю Эллины, все время крича: «Зачем ты едешь за нами, козел?» – и несколько раз с силой и яростью ударил кулаком в водительскую дверь. Когда она приоткрыла ее, и небритый средних лет человек увидел молодую перепуганную девушку, он сразу же смягчился.
   – Зачем ты едешь за нами? – уже почти спокойно произнес он.
   – Я… я заблудилась… – не сразу нашла, что ответить Эллина.
   – И это все?! – нервозно оборвал он ее речь.
   Девушка почувствовала в этом возгласе, что она не одна оказалась в такой страшной ситуации. Что это не сон, не сумасшествие, не галлюцинации, а существующая реальность. То, что происходит с ней, происходит и с другими людьми. Она поняла, что без опаски может рассказать о случившемся все, без утайки и лжи.
   – Моих друзей съели, Вероника заболела и убила Тимми… Я здесь плутаю несколько часов и не могу выбраться, не могу попасть в город, домой к родителям… – эмоции переполняли ее и вновь обильно сочились слезы.
   – Моих тоже, я потерял жену и мать, – сочувственно ответил он и тоже зарыдал.
   К ним подошли остальные участники погони. Это была молодая женщина в небрежной отвисшей одежде и девочка лет 8-ми.
   – Возьмите себя в руки же, наконец! Все мы случайно вместе! Нужно спасаться, а не сопли на кулаки наматывать! Я Надя, эта девчушку – Машка, мы подобрали ее на дороги, она убегала от этих самых… Машину эту нашли, ее владельцы были уже мертвы. Я никогда не водила, почти, только дед в детстве сажал за руль своей «Победы», прав нет, а от такого страха, запрыгнула и помчалась, не разбирая дороги. Хорошо не повисла в какой-нибудь канаве. Потом Эдика встретила, когда к подруге в Староживотинное приехала – хотела спрятаться у нее. Но ее дома не оказалось, не знаю где она и что с ней… Тогда Эдик подбежал на нашей деревенской улице – тоже городской как и ты, отдыхал здесь на шашлыках у знакомых. Когда я его встретила, только после этого поняла, что не сошла с ума…
   – Ладно, трепаться или хочешь опять их встретить?! Давайте решать, что дальше делать будем! – резко прервал Надежду мужчина.
   – А сейчас, где мы? – неуверенно спросила Эллина, плохо знающая пригород и ближнюю область своего родного города.
   – В рамонском районе, в Медовке, – ответила Надя.
   – Зачем мы приехали сюда?
   – Хотели от тебя оторваться, ты же нас преследовала, сами себя в тупик загнали.
   – Надя, Надя! Я спать хочу… – оборвала рассказ Эдика маленькая Маша.
   – Поедемте на моей машине! Она мощнее и быстрее… Чертова ночь, бензин почти закончился… – раздосадовано сообщила девушка.
   – В нашем баке тоже совсем немного осталось, – по голосу Эдуарда холодной волной прошел ужас.
   – Может здесь есть, кто живой? – спросила Надежда.
   – Вряд ли, поздняя осень с заморозками, все дачники уже давно разъехались…
   Надежда и Эдуард подошли к ближайшему домику. Калитка с невысоким заборчиком была заперта только на щеколду. Эдик перекинул руку через деревянное, сбитое из досок, полотно двери и легко открыл замок. Надежда пошарила под угрожающий затухнуть под осенним ветром огонь спичек по возможным тайникам. Но ключи так и не нашлись. Мужчина решился разбить окно, с трудом втиснулся с нарастающим с годами, но пока еще небольшим брюшком в узкое пространство, влез внутрь и отворил дверь.
   В садовом домике было прохладно, и стояла мертвая надломленная тишина. Эллина не в силах, что-либо говорить и делать, словно обреченно плюхнулась на старый порванный с торчащими наружу пружинами диван в углу.
   Надя, желая накормить несчастного изможденного ребенка, перерыла всю кухню и нашла несколько консервов с рыбой. Вскрыв эти банки все кроме Эллины решили подкрепиться, пока была такая возможность. Девушка некоторое время отвлеченно молчала, а затем тоже присела за чужой круглый пошарканный стол. В домике было казалось еще прохладнее, чем на улице и Эллина ежилась от холода. «Схожу, посмотрю, может есть растопка для буржуйки!» – предложил Эдуард, отложив гнутую хозяйскую вилку и они остались втроем.
   – Что здесь происходит, ты не знаешь? – осторожно поинтересовалась блондинка.
   – Несколько дней уже такое. Сначала было всего несколько заболевших. Теперь же… такое ощущение, что они повсюду… – женщина тяжело вздохнула.
   – Кто… они? – вздрогнув, вспоминая увиденное этой ночью, сказала Эллина.
   – Не знаю. Может от военных пришли, может из леса, может еще что…
   – Это помешательство или заболевание или вирус… или хрен знает, что там у них! Разъедает их легкие, они начинают охотиться на нас и жрать наши легкие. Тот, кто курит, обречен – они таких товарищей за версту чуют! Хорошо, что я несколько лет назад бросил эту заразу! Будешь кашлять – набегут чуть не с соседних километров.
   – А как же с ними бороться? – голос девушки задрожал.
   – Да ни как… силищи у них – не справишься. Телефоны то ловят, то не ловят. Успел позвонить только один раз отцу в город, да и то толком ни чего не успел рассказать. Сдохнем мы здесь на этих огородах… Вот что! Хотя я заметил – бояться они спирта сильно. Даже запах отпугивает… Иными словами лучше, чем твоя травматика, – он кивнул на травматический пистолет, который Эллина захватила с собой и не выпускала из рук.
   Девушка не дослушав, сразу же принялась рыться в шкафчиках и тумбочках ветхого домика.
   – Эля, что ты делаешь? – удивилась Надя.
   Девушка через несколько минут с довольным выражением лица поставила на стол полную бутылку самогона.
   – Да ты не промах! – похвалил ее мужчина и откупорил пластиковую пробку.
   Но отпить от содержимого он не успел. Эллина грубо отстранила его руку.
   – Успокойся! Это наша защита! – монотонным резким голосом выговорила она.
   Всего за несколько часов девушка сильно изменилась. Вспыльчивость, капризность и плаксивость растаяли в жестоком настоящем.
   – Хорошо, как скажешь, – удивленный ее решимостью, совсем не вяжущейся с внешностью, согласился Эдуард.
   Мария, доев свою порцию, уже дремала на диванчике под заложенным кирпичами окном, беззаботно по-детски посапывая.
   – Все равно холодно! – негромко не желая, будить девочку пожаловалась Надежда.
   Мужчина молча вышел во двор. Эллина с опаской наблюдала за ним из-за единственного выходившего в ту сторону окна. Было слишком темно. Наконец, после напряженного молчания, он вернулся в дом. В его руках был самодельный мангал, доверху наполненный дровами.
   – Вот, нашел в хламе… – объяснил он и посередине комнаты развел огонь, понемногу подбрасывая в железное приспособление подсыроватые деревяшки.
   – Первый снег пошел… Хорошо, что я курить бросил, а носить с собой зажигалку, нет.
   Снаружи послышался шум. Глаза Нади распахнулись от ужаса, а из груди вырвался глубокий испуганный вздох, который она, опомнившись, быстро подавила в себе. Эллина тихо крадясь, подошла к столу с «огненной водой». Эдик, схватив какую-то кочергу, незаметно стоявшую у входной двери, подошел к окну и осторожно заглянул в него.
   – Козлиная борода, это просто драная кошка! – выругался и облегченно вздохнул он.
   И тут же раздался пронзительный визг агрессивного, словно бешеного животного. Все трое подбежали к окну. Кошка яростно бросалась на наружные стены. Только сейчас они рассмотрели, насколько плохо выглядело это несчастное существо. Половина всей шерсти выпала, другая длинными пушистыми клочьями свисала с боков и спины. На открытых участках кожи виднелись глубокие раны. Домашнее животное изо всех сил старалось запрыгнуть в небольшое, видимо давно треснувшее стекло в двери, но то не допрыгивало, то промахивалось, цепляясь за облупившиеся деревянные стены. Из перекошенной пасти струилась кровь и гной.
   Эдуард попросил дам посторониться и приготовился отбивать атаки буйной живности. Через несколько безуспешных попыток кошка, разбив стекло в волне осколков влетела в помещение. Эдик вовремя среагировал и мощным ударом кочерги отбросил ее обратно в окно. Маша проснулась и негромко, но слышно заплакала. Омерзительное животное снова запрыгнуло в дверь. Эллина пыталась попасть в кошку из травматического пистолета, но не успевала за скоростью обезумевшего создания. Она хаотично металось по комнате, роняя все вокруг, пока металлический прут не настиг его. Мужчина придавил кошку к полу, когда она пыталась вцепиться в его бедро. Зверь извивался и оглушительно шипел. Только плеснув из бутылки сомнительной жидкости, девушке удалось прекратить ее мучения. Животное после сильных ожогов и не долгих конвульсий, наконец, сдохло.
   – Здесь и кошки даже такие же?! – пораженная увиденным, произнесла Надежда.
   – Здесь не безопасно. Как бы сюда более крупные гости не пожаловали. Пока вы здесь сидели, я со двора приметил старую водонапорку. Скорее всего, она давно не работает. Можно дождаться утра в ней. Когда рассветет, двинемся в город, а пока это слишком опасно.
   – Что-то я сомневаюсь в этой затее, – уверенно возразила блондинка.
   – Можешь сомневаться, а я здесь не останусь, эти стены нас не смогут защитить.
   – Хорошо, тогда пойдем все вместе, – вмешалась и разрешила спор Надежда.

   Мужчина подхватил сонную девчушку на руки и они, стараясь не шуметь, не выключая в домишке свет, вышли на улицу. Эллина, юная блондинка, в белой и уже запачканной одежде с травматическим пистолетом в одной руке и бутылкой мутной жидкости в другой, странно смотрелась на этой садовой, освещенной только светом луны, улочке. Они понуро шли по улице, как неожиданно кто-то окликнул. Все с опаской обернулись. Из одной из калиток торчала почти лысая мужская голова.
   – Нет у вас чистой воды? – спросила она.
   – Воды… – группа случайно оказавшихся вместе людей, немного растерялась от такого вопроса, – нет.
   – Кто ты? И что здесь делаешь? – первым сориентировался Эдуард.
   – Монтажники мы. Делали отопление в доме, сторожим оборудование, – в свою очередь растерялся незнакомец.
   – Почему свет в доме не горит? – спросила Надя.
   – Спим мы. Замучила бессонница, вышел покурить, а тут вы.
   – Бросай сигарету, а то совсем тебе не поздоровиться, – абсолютно серьезно ответил Эдуард.
   – Ты чё из Минздрава, что ли? – оторопел рабочий и негромко рассмеялся.
   – Воды у нас нет. Не советую оставаться здесь. Опасно… слишком, – посоветовала блондинка.
   – Да пошли вы, ненормальные какие-то… – огрызнулся на замечание девушки странный тип и захлопнул калитку.
   – Идем, – закрыл ситуацию Эдик.
   Когда группа подошла к самодельной водонапорной башне, они увидели – конструкция обнесена рабицей и единственная дверь закрыта на тяжелый ржавый замок. Мужчина легко перемахнул через ограду, подхватил ребенка. Дамы немного промешкались и также преодолели препятствие. Водонапорка садового товарищества состояла из двух старых железнодорожных цистерн, поднятых высоко над землей на соединенных между собой неровных опорах и простейшей вертикальной металлической лестницы. Она вела на узкую небольшую площадку между бочками-накопителями.
   «Слажу, посмотрю, что да как…» – сообщил Эдуард и вскочил на опоры. Остальные с нетерпением и опаской дожидались его внизу. Черный силуэт его фигуры ловко вскарабкался наверх, на площадку, а затем и к люку одной из цистерн. Вскоре он одобрительно махнул рукой. Маша полезла первой, за ней последовала Эллина, последней поднялась Надежда. Они молча, хоть и сложно было нащупать в полной темноте внутри бочки шаткие жерди лестницы, забрались внутрь на дно железного убежища. Зажгли все, что только смогли и огляделись. «Мне здесь не нравится!» – начала хныкать девочка. Надежда шёпотом успокаивала ее. Внутри бочки было пусто, только в одной стороне лежали сильно подгнившие доски. В некоторых местах дно бочки проржавело, и Эллина аккуратно их обходила, чтобы не провалиться. Шаги по железу негромким гулким эхом разносились в цистерне.
   Эдуард закрыл за собой люк. Все присели на холодные сыроватые обломки досок. Подкралась полная тишина. Наде накалившаяся зажигалка обжигала руки. Она нашла какую-то белее менее сухую веточку и подожгла ее. Получилось что-то вроде лучины – ветка и не горела сильно, но и не затухала. Вскоре глаза привыкли и к этому блеклому источнику света.
   – У тебе, наверное, никогда таких проблем не было, да? – в словах, обращенных к Эллине в голосе Надежды промелькнула еле уловимая угроза.
   Девушка только неловко пожала плечами.
   – Думаешь, Эля ты такая красавица? Родители купили тачку, оплачивают учебу и шмотки. Больше тебе не к чему стремится в жизни, ведь так? Да, что я тут мечу бисер… – не унималась она, не ясно на что обозлившаяся.
   – Сама свинья! – не повышая тон, ответила Эллина.
   – Девочки, не ссорьтесь! Ладно, мне можно – из ума уже выжил, но вы то, что… Заморозки есть, – он поежился от холода.
   На этом перепалка закончилась. Кусочек дерева также медленно тлел в руках Надежды. Маша снова заснула, неловко растянувшись на досках. Эллину и Эдуарда также сильно клонило в сон. Минуты превратились, словно в заколдованное тугое варево.
   Ужасающий вопль, прорезавший осеннее пространство заставил всех вздрогнуть. Эллина вскочила на ноги. Девочка проснулась и опять негромко захныкала, но Надя быстро успокоила ее.
   – Что… что там происходит? – с замирающей дрожью в голосе спросила блондинка.
   – Все тоже… – с ненавистью сквозь стиснутые зубы проскрипел мужчина.
   Пока они забылись некрепким мимолетным сном, приблизился рассвет. Теперь в цистерне было заметно темнее, чем на улице. Втроем они склонились над крупной ржавой пробоиной. Им с трудом удалось рассмотреть происходящее на улице.
   – Кажется, наших монтажников поймали… – немного злорадно ухмыльнулся Эдуард.
   Через проржавелые щели в железе они видели, как четверо мужчин выбежали из двора на проселочную дорогу. Худая женщина в длинной деревенской юбке поймала одного из них и с жадностью рвала на его груди одежду, а затем и плоть. Трое его товарищей пытались помочь ему. Один молотил по озверевшей бабе обрезком старой металлической рыжей от ржавчины трубы, другой за волосы пытался оттащить ее от тела своего друга.
   – Нужно им помочь! – смело предложила блондинка.
   – Ты шутишь? Что бы и нас сожрали?! – воспротивился Эдуард.
   – Но как же так? Вы бы хотели, чтобы вам помогли? – не соглашалась Эллина, перед ее глазами стояла картина убитых Вероники и Тимми.
   – Да что мы сможем сделать? Подумай о ребенке! Она убьет нас всех! Единственный правильный выход – затаиться здесь! Не двигаться и дышать как можно тише! Что бы эта сволочуга, не услышала и не почуяла нас!!! – паниковала Надя.
   – Сами здесь сидите, трусы! – девушка подбежала к доскам, схватила травматический пистолет и бутыль.
   – Остановись, дуреха, не поможет тебе твоя травматика… – уже ей вслед раздались обреченные слова мужчины.
   Девушка торопливо спускалась по шаткой тонкой лестнице, путаясь и цепляясь высокими каблуками за железные жерди. Больше всего она боялась, что из рук выпадет ее оружие – в густых ветвях кустарников найти его быстро будет невозможно. Остальные с неспокойными душами наблюдали, как сумасшедшая женщина расправлялась с одним за другим несчастными рабочими.
   Когда Эллина подбежала к месту расправы, все монтажники были мертвы. Женщина, убившая их, ловко разделывала свои жертвы, разрывая ребра и вытаскивая куски легких. Увлекшись этим зловещим занятием, она не заметила, как блондинка подкралась совсем близко. Девушка хладнокровно плеснула самогонкой на спину зверю. Сумасшедшая дико захрипела, ее кожа под рваной тканью платья неприятно громко зашипела. Женщина обернулась, распрямившись, и Эллина сразу же плеснула в ее лицо еще горячительной жидкости. Но, промахнувшись, попала на черную проеденную болезнью грудь бешеной женщине. Отрава сразу проникла внутрь тела. Убийца упала на колени, пытаясь смахнуть с себя ядовитые капли. Девушка, не теряя драгоценного шанса, выстрелила левой рукой из Осы в открытую рану. Женщина с растрепанными волосами и с жутким лицом – с него полностью была снята кожа, упала замертво.
   – Ты не меньшая психопатка, чем она! – все-таки решившийся прийти на помощь выкрикнул за спиной Эдик.
   Эллина хотела что-то ответить, но не успела. С ревом, быстро распространяющимся в небе, над ними, оставляя беловатый полупрозрачный след, пронесся крупный пассажирский самолет.
   – Здесь же рядом аэропорт! На него сажают самолеты! Нам нужно отправляться туда, не медля, пока другие взбесившиеся не набежали… – оторопел от неожиданности мужчина.
   Надежда и Маша тоже успели спуститься. Девочка пряталась за ведущую ее женщину. Надя не позволяла ей смотреть на трупы.
   – У нас же кончится бензин скоро? Что будем делать? – мимоходом спросила блондинка у остальных.
   – Нет времени придумывать! Поехали, а там посмотрим, – решил за всех Эдуард.
   Они сели в забрызганную с левой стороны грязью и кровью машину Эллины.

Пустыри

   Когда Конь открыл дверь и вышел, он сразу же столкнулся с охранником из общежития. Пока они, оторопев, смотрели друг на друга, из двери медпункта выскользнула и остальная компания.
   – Вы кто такие?! Что здесь делаете?! – наконец разрезал окриком тишину староватый мужичок с усами.
   – Мы… – начал было Конь, и резко побежал.
   Все приятели бросились в разные стороны. Охранник пытался схватить хоть кого-нибудь, но его силы были абсолютно несравнимы с возможностями юных бездельников. Даже в состоянии искусственного дурмана они достаточно быстро сообразили, что нужно бежать со всех ног. Конь побежал по одной из центральных улиц, то забегая во дворы, то переходил на другие улицы. Охранник было бросился за ним, но быстро стал отставать и вскоре остался позади. Парень быстрым шагом проходил мимо редких запозднившихся прохожих и снова бежал по грязным сырым улицам, когда никого не было вокруг. Панк и Кривой побежали по частному сектору. Даже если у друзей и не было мобильных телефонов, они без труда находили друг друга. Среди них существовала договоренность, на случай подобной непредвиденной ситуации – встречаться в определенных точках города. Сейчас они были возле ближайшей – у цирка. Первым до нее добрался Конь, затем подтянулись и другие.
   – Да, тяжеловато, бля, без мобилы… – ежась от холода, прозудел Конь своим приятелям.
   – Какие предложения? Хде застопимся теперь? – картаво поинтересовался Кривой.
   – Не знаю даже…
   – Давайте в Строяке позависам! Как раз недалеко.
   – А как мы туда попадем? – удивился даже Конь.
   – Да, расслабься, знаю я один хитрый лаз, – ухмыльнулся, пошатываясь от препаратов Кривой.
   – А если нас засекут?
   – Вряд ли, там же охромные коридоры и корпуса. Дежурные вечно сидят на вахте и не обходят территорию. Камер нет, не насшибали еще на студентах, только на свои загородные коттеджи…
   – Откуда ты все это знаешь?
   – У меня друг детства, было время, подрабатывал там вахтером.
   – Ну, веди тогда, Сусанин! Пока совсем не отпустило, – согласились приятели.
   Друзья неспешно прошли по подземному переходу от цирка на противоположную сторону. Панк не упустил возможности и облил один из подземных ларьков, справив нужду. Раздался звонок. Приятели недолго переглядывались, удивленно осматривая друг друга, пока Кривой не взял трубку. «Нет, мам… хорошо… приду… аха… пока» – после долгих пауз произносил он редкие короткие слова и фразы.
   – Ты чё это, блядь, а?? У тебя все-таки был телефон, гондон??? На звонки мамочки отвечаешь, да? Пока мы здесь ради всех последнее свое добро закладываем? – угрожающе подошел вплотную и смотрел прямо ему в глаза Конь.
   – Ну, чё ты молчишь, урод? Зассал? – не унимался он.
   – Хорош, пойдем уже, блин, пока шпарить не начало! – Панк тянул его за рукав и изо всех сил пытался отвлечь.
   Наконец, волна ярости спала, столкновения не произошло, и компания молча поплелась к ВГАСУ.

   На задворках строительного университета реставрировался один из корпусов. Освещения на узкой улице не было. Выпавший несколько часов назад снег успел полностью растаять. Кривой быстро огляделся, убедившись, что свидетелей нет, ловко для такого состояния перемахнул за высокую сетку. Помешкав совсем немного, остальные последовали его примеру. Они пробрались на стройку. Прошли весь ремонтировавшийся корпус насквозь. Было темно, но большое количество лунного света сквозь пустые проемы окон позволяло им легко ориентироваться в пространстве. По лестнице спустились в цокольный этаж. Здесь также вовсю шла реконструкция. В основных проходах был включен слабый свет. Кривой долго, путаясь в заляпанных краской дверях, водил по подвальным коридорам.
   Наконец, они пришли к железной двустворчатой двери. Она была не заперта. Прошли в смежный корпус. Здесь располагались лаборатории. Почти все были закрыты. Они проникли в одну. Видимо ее забыли запереть. Здесь испытывали какие-то строительные или отделочные материалы. Компания с удовольствием покрутила на стареньком железном, без малейшего намека на какую-либо электронику, оборудовании все возможные ручки и кнопки. Под тусклый коридорный свет рассыпали компоненты по полу, переставили пробы с образцами. Это малоинтересное занятие им быстро приелось.
   Они поднялись по лестнице на другие этажи. Это были аудитории и лекторские. Панк не упустил возможности справить нужду на преподавательский стол. Нашли крохотный обломок мела и написали на учебной доске крупными корявыми буквами всю дрянь, какую только знали.
   – Чё мы тут лазим, как последние кретины? Пойдемте в столовку! – предложил Конь.
   – Отличная мысль, – согласился Кривой.
   – Если она, блин, конечно, открыта… – засомневался было Панк, но спокойно пошел вслед за другими.
   Кривой повел их к ближайшему в корпусе буфету. Они долго пытались взломать замок входной двери, но полуржавая массивная замочная железка осталась непреклонной. «Пойдем через служебный вход!» – после недолгих смятений осенило Панка. Дверь черного хода и правда оказалась открытой. Они весело в предвкушении дебоша завалились в помещение.
   – Пустырно, никого нет, – сказал Кривой.
   – Как-как? Пустырно? – удивился странному слову Панк.
   – Ну да. От пустыри…
   – Тихо! Здесь кто-то все-таки есть, и свет горит! – зашипел на них Конь.
   В следующем уже освещенном проеме мелькнула фигура. Конь осторожно прошел вперед и затаился в тени. Его приятели толпились рядом. В комнате они увидели полураздетую женщину. Выше пояса на нее был надет только белый застиранный кружевной бюстгальтер. Над разделочным столом залитым кровью она, склонившись, рвала и трепала зубами какой-то кусок мяса. Когда она немного развернулась, то все увидели, что кровь сочилась по ее подбородку, коже в черных пятнах и открытой немного запавшей внутрь грудной клетке. Лицо женщины сильно перекосилось, теперь в ней сложно было узнать человека. От такой живописной картины у приятелей перехватило дыхание, они осторожно попятились обратно. Тихими шагами, а затем и бегом бросились прочь.
   – Твою мать, что за психопатки тут у них по ночам шастают? – в шоке пробормотал один из них, только когда они пробрались на два этаже выше злосчастной столовой.
   – Я не знаю, но выглядит это просто пиздец! – поделился и своими впечатлениями Панк.
   – Чё будем делать?
   – На хер, мне по барабану как здесь местные в буфетах развлекаются. Универ огромный, идти нам все равно не куда. Давайте, залезем куда-нить поглубже. Дожрем припасы… Потом посмотрим куда да что… – предложил Конь.
   Друзья так и поступили. Пошли на самый последний этаж и закрылись в одной из аудиторий. Они еще долго употребляли краденые наркотические препараты из медпункта, запивая их остатками медицинского спирта, и в полголоса обсуждали пройденный день…

   От шума Кривой проснулся раньше остальных. Он слышал как по коридору кто-то шел. За большими широкими окнами аудитории уже не была глубокая ночь. Близилось утро.
   – Просыпайтесь, дебилы! – он старательно расталкивал сонных друзей.
   – Нууу…
   – Ходят рядом… заткнитесь… – зашипел он.
   Они затаились. Тяжелые медленные, жутко шаркающие смешно и пугающе одновременно, шаги проползли мимо их учебного кабинета. Парни выждали еще немного, и вышли в коридор.
   – Ебить твою налево, как меня мутит… В глазах рябит и картинка пропадает. Блин, чем ты нас обкормил вчера, Конь? Шпарить начинает… – жаловался Панк.
   – Надо выбираться, – перебил его Кривой.
   – Идем тем же путем, что и пришли, – согласился с ним Конь.
   Они медленно побрели к лестнице корпуса. Все трое совсем неважно себя чувствовали. Ноги казались ватными и еле переставлялись.
   – Давайте побыстрее, пока студентики не понабежали! – торопил всех Конь.
   – Тебе легко говорить, тебе же так не хуево!
   Человеческий крик не естественно громкий, переполненный болью. Приятели вздрогнули и настороженно застыли на месте.
   – Опять буфетчица с ума сходит?
   – Да нет, мужик вроде орал, – заметил Кривой.
   – Где это?
   – Кажись, из хлавного корпуса…
   Они растеряно переступали с ноги на ногу. Надрывный, словно призывающий помощь, крик снова повторился. Панк уже было побрел вниз по лестнице, но Конь остановил его.
   – Нужно посмотреть, что там происходит!
   – Да на хера же… – стонал Панк, но покорно поплелся вслед за друзьями.
   Они ускорили шаг. Вместе с криками их ушей достиг и шум. Теперь они отчетливо слышали не только мужской голос, но и женский.
   – Пацаны, может не надо туда идти, а? – не переставая нудил Панк.
   – Да, заткнись ты! – огрызнулся на него Кривой.
   Компания прошла по переходу в главный корпус. Завернули по коридорам за угол и увидели кричавших. В длинном тоннеле здания в самом конце дрались несколько человек. «Прикольно!» – только и смог ухмыльнуться Конь.
   – Это же Вернеевский! – ахнул, осторожно выглядывая из-за угла Кривой.
   – Кто? – равнодушно переспросил Конь.
   – Этот удод меня из Строяка отчислил!
   – Кривевич, ты что, учился здесь? – сквозь слезящиеся глаза удивился Панк.
   Двое нападали на высокого худого человека в растянутом сером свитере. Он отчаянно отбивался от них каким-то обломком, то ли доски, то ли трубы.
   – Ты уверен, что это он? Далековато!
   – Да было дело! Я ехо узнаю из миллиона таких же! На строймехе он меня завалил, всю сессию сдал, а эту хреноту не смог… И просил ехо, и деньги предлахал… Подонок не успокоился, пока меня в армию от сюда не турнули. Другим ставил, за что меня так ненавидел я не знаю… И взятки он хребет лопатой, все знают, откуда у него такая тачка еще тогда была…
   – Ты был в армии? – наступила очередь удивляться Коню.
   – Значит, этому козлу не надо помогать… – сделал очевидный для всех вывод Панк.
   Все кроме него с интересом разглядывали происходящее в начале коридора. «О-о-о!» – нападавшие под одобрительные возгласы несколько раз сбили свою жертву с ног. Преподаватель с трудом поднялся и бросился прочь. Вслед за ним побежали и его преследователи. Пухловатый мужичок в годах и молодой парень небольшого роста.
   – Интересно, что он здесь делает так рано, – спросил кто-то из друзей.
   – Да это же вахтеры его терзают.
   – Пойдем, посмотрим с «телевизора», что дальше будет! Он на улицу пытается слинять! – потащил остальных за собой Кривой.
   – Нас заметят! – упирался Конь.
   – Ребят, что-то я вижу все хуже и хуже…
   – Я за такое зрелище, как Вернеевскохо пиздят, душу готов продать! – сквозь плохое самочувствие радостно ржал Кривой.
   Приятели кинулись догонять дерущихся, те уже были внизу на проходной университета. Кривой и Конь свесились с массивных поручней ограждения «телевизора» и смотрели вниз на 2-х этажный холл. Драка продолжалась и быстро перерастала в ожесточенный бой. Только сейчас они заметили, что жертва была уже в крови. Это не был разбитый нос – почти вся одежда спереди была испачкана ею. Было видно, что у него больше не осталось сил бороться и противники явно сильнее. Неожиданно преподаватель заметил их. «Помогите! На помощь!» – отчаянно кричал он. Кривой с нездоровой злорадностью улыбался и наслаждался зрелищем. «Умоляю, помогите мне!» – это были последние слова стоявшего на коленях человека. Озлобленные охранники вцепились в него намертво. Наверху смотрели на происходящее уже в шоковом состоянии. Но все равно никто из них не сдвинулся с места, что бы помочь несчастному. Озверевшие вахтеры без труда разорвали на нем плотно связанный свитер, одним взмахом содрали кожу с тощей груди и ребер. Конь и Кривой, перепуганные до смерти, затаили дыхание и инстинктивно отступили назад. Словно изголодавшиеся дикие волки дежурные кусали его, вырывали плоть огромными кусками и разбрасывали эти ошметки вокруг, все глубже и глубже вгрызаясь в грудную клетку жертвы. Он долго бился, то ли был еще жив, то ли это сказались предсмертные конвульсии. Неожиданно мучители оставили в покое бездыханное тело и выбежали прочь из здания через главный вход.
   – Фу-ух, повезло! – наконец облегченно выдохнул Конь.
   – Я сейчас… – Кривой уже бежал вниз по лестнице в центральный вестибюль.
   Его друг с замиранием сердца, в страхе, что озверевшие вахтеры могут в любой момент вернуться наблюдал, как он тряс мобильный телефон и несколько раз сделал фото себя на фоне растерзанного изуродованного трупа.
   – Тебе не жалко его? – когда тот вернулся, спросил его Конь.
   – Нет, так ему и надо, падле! Сколько я ховна вытерпел из-за отчисления. Мама еле пережила. Да и в армии не сладко было. Эту сволочь, вообще, надо повесить на ковке Строяка, чтобы с ним каждый мох сфоткаться!
   – Пацаны, я больше ничего не вижу! – негромкий возглас Панка прервал их спор.
   – Чё?!
   – Я так нажрался этими спертыми колесами! Мужики, блин, я ослеп…
   Приятели подхватили его под руки и потащили к выходу. Задерживаться здесь было опасно. Их с минуты на минуты первые студенты могли застать на месте преступления. И хоть они его не совершали, они понимали, если расскажут правду о случившемся, им вряд ли кто-то поверит.

   На 20-летия Октября наступало утро. Конь мельком заметил, что для такого времени суток на улице было совсем пустынно. Словно сегодня было первое января. Они торопились. Кованая решетка, закрывающая входную группу университета, была заперта. Им было бы сложно переправить на другую сторону невидящего друга, но Кривой вовремя заметил сильно погнутые прутья ограды. На них остались следы крови. Таким путем выбирались из ловушки обезумевшие охранники. Друзья тоже с трудом протиснулись сквозь узкий лаз. У них не было денег, чтобы поймать такси или даже сесть в автобус. Пошли пешком вниз по улице, к мосту. Решили переждать время у своего давнего приятеля на левом берегу. Он жил в небольшом малоквартирном трущобном всего в два этажа доме. На центральной улице совсем не было ни машин, ни пассажирского транспорта, ни спешивших ранним утром на работу пешеходов. Холодная погода испытывала молодых людей, подмораживая руки и уши. Сзади послышался звук двигателя. Небольшой старый советский грузовик, оставляя густые черные выхлопы, тащился по безлюдной улице. Уставший тащить беспомощного друга Конь воспользовался случаем и выпрыгнул на дорогу, вынуждая водителя остановиться.
   – Чего тебе? – из окна высунулся седоватый худой мужичок.
   – Подкинь в больницу! Другу плохо!
   – Залазьте! Только быстро…
   Случайный попутчик Случайный попутчик явно сильно нервничал. Его рот все время подрагивал, а руки не находили места, перемещаясь то на руль, то на колени в старых замасленных бесформенных брюках. Друзья плотно набились в кабину. Когда они сказали, куда их подбросить, водитель не стал интересоваться, где же на этой улице располагается больница, а молча ударил по газам. Всю дорогу приятели ехали, не проронив ни слова, только дедок, все время что-то неразборчиво бубнил себе под нос. На протяжении всей дороги не встретилось ни одной машины. Когда они подъехали к нужному дому, водители торопливо высадил их и быстро умчался прочь.

Выродок

   Николай стремительно настигал ее. Зое Леонидовне становилось все тяжелее и тяжелее бежать. Ее силы были на исходе. Ноги все чаще и чаще цеплялись за почву и природный мусор. Наконец, бывший жертвой всего пятнадцать минут назад, полумертвый мужчина схватил за рукав спортивного костюма и повалил на холодную землю. Зоя Леонидовна пребывала в превосходной физической форме для своего возраста. Она долго боролась с ним, но их силы оказались далеко не равны. Даже нож, так часто выручавший ее не смог помочь в этот раз. Она сжала его рукоятку до боли в пальцах. Била им, не разбирая куда, но мужчина не отставал. Разорвал всю одежду и кожу на ее руках. В шоке Зоя Леонидовна совсем не чувствовала боли. Она не боялась умереть, она только хотела убить подонка, издевавшегося над ее сыном. Обезумевший Николай в неистовой не человеческой ярости цеплялся ей в горло…
   Зоя Леонидовна приоткрыла глаза. Все тело сильно болело. Последнее что она помнила из прошедшей ночи, это жуткий и отвратительный хрип человека, которого она намеревалась убить. Сразу же увидела свои окровавленные с кожей и мышцами, висящими лохмотьями, подсохшие руки. Подташнивало, и мрачный лес вокруг плыл перед глазами. Заметила изъеденную дыру на своей груди. От обнаруженного зрелища ее словно парализовало. Испуг был настолько силен, что она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни пошевелиться. Боль резко прилила к голове. Когда она немного успокоилась, то снова приоткрыла глаза. Медленно, сначала на дрожащие колени, а затем и на ноги Зоя Леонидовна встала. Ее сильно покачивало из стороны в сторону. Слабость перемешалась с ужасом, а отвращение к произошедшему и к самой себе с паникой и болезненным беспокойством. Она снова решилась осмотреть свое тело. Кожу с рук осторожно перемотала и подвязала рваными остатками спортивной куртки. Аккуратно потрогала грудную клетку. Между полноватых грудей зияла крупная рана в запекшейся почти черной крови. Она видела свои порванные, движущиеся в такт вдохам легкие. Теперь она, женщина-маньяк, стала беспомощной жертвой.
   Зоя Леонидовна была поражена: «Почему я до сих пор жива?». Эта единственная мысль настойчиво терзала ее замутненный разум. Остатками куртки она запахнула глубокую рваную рану. Жестоко изуродовавшего ее, сошедшего с ума незнакомца, нигде не было видно. Он словно провалился сквозь землю. Не осталось ни обрывков одежды, ни его крови, возможно, она вся впиталась в подсыроватую холодную почву, ни следов. На подгнивших опавших желтых листьях лежал ее нож. Она подняла его. Женщина решила вернуться к несостоявшемуся месту преступления. Туда где она бросила свою сумку. В ней был чистый отрез старой простыни, и она захотела найти его, прикрыть грудь. Медленно пошла в нужном, как ей казалось, направлении. Зоя Леонидовна так паршиво себя чувствовала, что с трудом ориентировалась в пространстве. Почему-то ноги несли ее не туда, куда она хотела. Не могла пройти прямо, все время плутала, петляла и путалась между частыми деревьями. Мысли и цели в ее голове словно плавали в тумане. Она не могла осуществить такое простое желание – вернуться к брошенной ноше по лесу, который отлично знала. Вспомнила своего Коленьку, душа обливалась слезами, а из глаз не вытекло ни капли. Зоя Леонидовна поняла – она больше не может плакать.
   Брела словно в тяжелейшем лихорадочном бреду мимо одинаковых стволов и земляных бугров. Потрогала лицо, на нем была грязь вперемешку с засохшей кровью и лимфой. Остановилась. Один за другим содрала с лица черные куски запекшейся корки. Боли и холода она тоже больше не чувствовала. Странный зов жажды, перемешанный с яростью, настойчиво приглашал ее совсем в другом направлении. Почти окончательно заблудившись и отчаявшись, она неожиданно вышла к тому месту, где пытала Николай, разводила костер и оставила вместительную сумку со всем необходимым для преступлений. Подул сильный ветер, неся на себе крохотные кристаллы первого снега. Он как будто согревал Зою Леонидовну. Она путающимися в ремешках и молниях руками нашла кусок припасенной старой простыни и обернула его под изорванной курткой несколько раз вокруг груди. Эта процедура отняла много времени. Сознание слишком плохо слушалось ее.
   Женщина почувствовала боль в легких. Лесную утреннюю тишину прорезал громкий надрывный хрип, по губам и подбородку текла зловонная черная жидкость, похожая на кровавую мокроту. Но ее больше это не пугало. Она только сильно сожалела, что упустила Николая и не смогла его убить, полностью отомстив за Колечку. Она взяла сумку и медленно потащила ее за собой. Зоя Леонидовна направилась к трассе. Петляя, наткнулась на водоем, где подстрелила свою злосчастную последнюю жертву. Израненными руками как смогла, как можно тщательнее обмыла лицо и шею, вода сразу же окрасилась в багровый цвет, промокнула лицо какой-то тряпкой из сумки. Поплелась дальше.

   Плутала по лесу без отдыха, казалось несколько часов. Вдруг услышала негромкие переговаривающиеся голоса. Гнев и жажда расправы тут же одолели ее изменившийся разум. Рука еще сильнее сжала нож, врезавшийся во многие виновные тела. Из-за деревьев показались грибники. Их было несколько человек. Две женщины и один мужчина. Они не ожидали встретить в такой глуши кого-то и испуганно уставились на Зою Леонидовну. Было неясно, что больше шокировало чужаков, то ли нож наготове, то ли ее сильно забрызганная кровью и грязью одежда. В пространстве повисла пугающая минутная тишина, похожая на мрачную бездну.
   Зоя Леонидовна бросилась на людей. Вновь появившиеся силы помогли ей всего за несколько прыжков приблизиться вплотную к непрошенным гостям. Грибники в оцепенении не успели среагировать и как вкопанные с огромными от ужаса глазами, стояли среди берез, держа в руках полупустые лукошки. Женщина-маньяк схватила ближайшего грибника. Это была совсем пожилая женщина. Зоя Леонидовна не осознавала почему ей так хочется вцепиться в ее горло и рвать теплую плоть на куски, подбираться все ближе и ближе к легким… Остальные члены группы с леденящими души простых смертных, криками бросились бежать. Их лукошки с рассыпавшимися скользкими грибами остались у ног жертвы и ее мучительницы. Струя артериальной крови окропила последние жухлые предзимние листья, колыхавшиеся от пронизывающего ветра на не высокой осине. Зоя Леонидовна забыв про нож в левой руке, выдрала из тела несчастной артерию, которая сильно натянулась и глубоко прорвала кожу на незащищенном горле. Женщина-маньяк быстро добралась до так желанного органа. Эти староватые, немного поскрипывающие легкие показались ей самой прекрасной пищей на земле. Она вырвала кусок больше и отпустила жертву. Бездыханное тело обмякло и с глухим шлепком упало на неровную почву. Зоя Леонидовна испытала сильное физическое облегчение. Размышления немного прояснились, и стала проходить физическая тяжесть.
   – Я выродок… – промелькнула в голове женщины последняя совестливая мысль.
   Нагнулась и вырвала из остывающего трупа еще один кусок легких. Он показался ей не таким сладким. «Холодный, не свежий…» – тяжело догадалась она.
   На окрепших ногах и с новым приливом энергии она бросилась в погоне за кричавшими, убегающими прочь людьми. Рывками меняла направление. Останавливалась. Прислушивалась. Отчетливо слышала дыхание обоих, но не могла найти их. Металась в ярости между частыми стволами. Быстро напала на след улепетывавшего мужчины. Не могла сразу определить его местонахождение, слышала отчетливые нервные и прерывистые вздохи, но человек был на много дальше, чем обычно. Схватила его за дождевик и еще в полете его тела вырвала одним резким ударом часть легкого. Надкусила и снова почувствовала себя намного лучше.
   Защемила собственная рана на груди. Заболела сильно. Она ослабила перевязку и увидела, что ее плоть стала немного затягиваться, а кровь и сукровица перестали обильно сочиться. Быстро сообразив о возможном полном излечении, Зоя Леонидовна устремилась на поиски оставшейся жертвы. Но не смогла услышать ее дыхание. В гневе совсем обезумев, выронила нож. Быстрым шагом рыскала по опушке. Так и не обнаружив спасительную плоть, решила вернуться к своей забытой в погоне сумке, долгие годы верно служившей ей.
   Теперь уже медленно плелась мимо почти ушедших на зимовку растений. Неожиданно наткнулась на последнюю из грибников. Она замертво лежала в небольшой прогалине. Зоя Леонидовна ногой перевернула труп. Женщина с открытыми стеклянными глазами была мертва. Скорее всего, у нее от опасной погони не выдержало сердце, вот почему убийца-монстр не могла почувствовать дышащие легкие жертвы. Зоя Леонидовна медленно, путаясь в собственном сознании и ощущении заторможенности, которое вновь стало неумолимо возвращаться, сняла с грибника чистую, не запятнанную кровью верхнюю одежду. Это был просторный плащ, резиновые высокие сапоги, теплый старенький весь в катышках свитер, и плотные походные штаны. У полуживой женщины ушел целый час, чтобы переодеться. Сняла с трупа остывающий шарф. Но теперь Зоя Леонидовна выглядела как просто уставший изможденный человек. Она с трудом нашла пруд неподалеку, вспоминать дорогу стала невыносимо сложно. Нагнулась над черной отражающей гладью воды. Проверила, нет ли на лице кровавых подтеков. Длинным шерстяным шарфом еще надежнее замаскировала рану на своей шее. Еще несколько часов она плутала по лесу стараясь найти свою большую вместительную и удобную спортивную сумку.

   Женщина-монстр медленно поплелась домой, волоча за собой тяжеловатую ношу. Нож, она, долго раздумывая куда деть, припрятала в левый карман непромокаемого брезентового плаща.

Спастись от смерти

   Наблюдая, как главврач Петр Арсеньевич прямо на полу больничного коридора принялся разделывать на куски свою случайную жертву, Дмитрий не мог пошевелиться от ужаса. Пребываю в сильном шоке от увиденного молодой врач словно оцепенел и потерял силу воли. Он только молча наблюдал как приветливый недавно в годах человек, уважаемый врач, лауреат многих научных премий, раздирал цепкими пальцами еще полуживому несчастному грудную клетку, доставал из нее горячие легкие и медленно с наслаждением жрал их.
   Алла Васильевна негромко причитала сзади, все охая и ахая: «Ирод проклятый! Какая же сволочь, ты только посмотри… Фашист чертов! Нелюди! Да я всегда знала, что он такой!». Когда главврач встретился с ним полуосмысленным взглядом, Дмитрий пришел в себя. На удачу оторопела и перестала причитать и Алла Васильевна. Он боялся пошевельнуться, боялся дать понять обезумевшему Петру Арсеньевичу, что может представлять угрозу. Как только пожилой врач снова увлекся своим необычным обедом, Дмитрий попятился прочь, а потом быстрым шагом исчез в лабиринтах коридоров. Размалеванная уборщица, не выпуская из рук свое единственное оружие – швабру, не отставала от него ни на шаг.
   – Что же происходит, Дима? Что случилось, Димочка? – беспокойно приговаривала Алла Васильевна.
   – По больнице пошла зараза… – он сначала не обращал на стоны женщины никакого внимания, а потом решил сказать хоть что-нибудь на доступном ей языке.
   – Зараза… Так она всегда здесь…
   Они уже приближались к выходу из здания. На улице на Придворовой территории толпились люди в белых и домашних халатах. Это были и врачи и пациенты. Доносился негромкий обеспокоенный гул. Люди показывали на окна ТОДа и испуганно переговаривались между собой. Молодой врач и его навязчивая спутница выскочили из входных дверей. Подоспело еще несколько нарядов полиции. Дмитрий был сильно напуган и не стал дожидаться развязки истории – было очевидно рабочий день полностью сорван. Он выбежал из-за высокого серого и малоприветливого забора и устремился к ближайшей остановке. Единственным его желанием стал отдых от увиденной сегодня страшной картины. Молодой врач решил, что вполне завтра может позвонить кому-нибудь из больницы, с кем у него хорошие отношения и выяснить чем все закончилось. Подъехал троллейбус и хоть он не долюбливал их, сейчас с радостью запрыгнул в него, лишь бы убраться от сюда поскорее. В общественном транспорте от шока его бросало то в жар, то в холод. Остановки, казалось, тянулись издевательски медленно. Дмитрий слышал каждый звук, который доносился от пассажиров: кто-то неприятно шмыгал, кто-то бубнил что-то себе под нос, подростки на задних сидениях громко смеялись…

   Вот и его остановка. Он вернулся домой, было тяжеловато подниматься по ступеням, молодой врач решил, что это эмоциональное переутомление. В квартире его встретила мама.
   – Неважно выглядишь, сынок… Что-то случилось? – озабоченная здоровьем и самочувствием Дмитрий спросила Ольга Петровна.
   – Нет-нет! Все хорошо, мам… Ваня и Варя как? – отмахнулся он.
   – В школе они еще, на факультативе. Ты сегодня рано, иди, садись кушать.
   – Нет… нет…
   Дмитрий прошел в свою комнату, неуважительно, что совсем не было похоже на него, захлопнул дверь перед носом Ольги Петровны, и плюхнулся на кровать. Он сразу же заснул. Беспокойные сны продолжали терзать его разум. Снилась разодетая через меру пошловатая Алла Васильевна и сошедший с ума агрессивный, ставший убийцей главврач, и лица перепуганных бедновато одетых пациентов, и бесконечно шныряющие туда-сюда отряды полицейских…
   Когда он проснулся, была уже глубокая ночь. Сильная боль сдавила его грудь из нутрии, вырвался хриплый булькающий кашель, он изо всех сил пытался давить его, чтобы не разбудить родных. Вскоре приступ прекратился. Дмитрий переоделся в домашнюю старую одежду. Эта несложная процедура, которую он проделывал несколько раз в день, сейчас отняла у него подозрительно много сил. Он одел мягкие домашние шапочки и вышел из своей комнаты. Все давно уже спали, и было темно, только яркие свет безоблачного ночного неба и луны пробивался в окна. Дмитрий тихо пробирался на кухню, его мучила то ли жажда, то ли голод, то ли еще что… На пути встретилась их кошка Булка, неожиданно для самого себя молодой рентгенолог схватил несчастное животное и несколькими большими укусами вгрызся в тело небольшого создания. Булку успела только несколько раз очень жалобно мяукнуть. Его жадные зубы быстро добрались до свежих кошачьих легких. Он проглотил горячие куски плоти и почувствовал большое облегчение. Боль в груди прекратилась, перестал подкатывать к горлу неприятный кашель. Когда пелена ярости спала с его глаз, и Дмитрий осознал, что стоит в коридоре, держит в руках убитую им же свою любимую кошку, вокруг обои забрызгана мелкими фонтанчиками крови, то сильно ужаснулся. Он не стал дожидаться, когда проснуться домочадцы – картинка того, как Петр Арсеньевич разделывал своих жертв на коридорном полу больницы, еще слишком красочно стояла перед его глазами. Дмитрий накинул поверх домашней одежды куртку, осторожно открыл, что бы она не скрипела железную дверь, и выскочил в подъезд. Только стоя на остановке, понял, что вышел из дома в тапочках, но возвращаться обратно боялся. На улицах буйствовала поздняя осень, орудуя пронизывающим ветром и мелким холодным моросящим дождем. В городе царила глубокая ночь, конечно же, никакой общественный транспорт не ходил. Дмитрий туговато соображал, как ему поступить дальше. К голове опять прилила тяжесть и болезненность. Он смотрел на редкие зажженные уличные фонари и перед глазами всплывали слабые галлюцинации – за углами домов и любыми препятствиями ему мерещились озлобленные, с взглядами преследователей, выглядывающие из-за своих убежищ люди. Перспективный врач покопался в карманах не застегнутой куртки и нашел несколько смятых с прошлой небольшой зарплаты сторублевок. Когда на дороге вдалеке показалась старенькая модель Волги со светящимися шашечками на крыше, он поднял руку. Автомобиль с радостью вильнул в его сторону.
   – Куда едем? – спросил улыбчивый усатый мужчина с сединой.
   – В Тод…
   – Куда-куда? – не понял водитель.
   – На улицу Фридриха Энгельса 19.
   – 250 рублей…
   Дмитрий молча забрался в салон. Когда они тронулись с места, он отчетливо и громко услышал ровное дыхание бомбилы, с небольшой хрипотцой.
   – Курите? – спросил рентгенолог.
   – Да, как вы догадались? В машине я не курю – не люблю когда прокурено!
   – Да просто… мне показалось дыхание не очень здоровое…
   Водитель немного оторопел от такой новости, но не нашелся, что спросить и продолжал молча вести свой потасканный отечественный автомобиль. Дмитрий чувствовал, как по его немного скрипящим от многолетней плохой привычки легким ходил воздух. Эти звуки сводили его с ума. Наконец, его сознание снова помутилось, и он набросился на случайного знакомого. Вцепился в его шею с заднего сиденья. Таксист закричал, и Волга пошла юзом на мокрой замерзающей дороге. Когда Дмитрий почувствовал вкус крови, насыщенной кислородом, то его агрессия усилилась еще больше. Он рвал зубами как голодный зверь шею незнакомого человека, совершенно не задумываясь о последствиях, будущем, ни о чем. Тем не менее, бомбиле удалось вырваться – сиденье с громоздким подголовником мешало доктору, как следует удерживать свою жертву. Водитель бросил машину и побежал изо всех сил, которые остались через дорогу, зажимая рану на шее руками. Приступ начал спадать, Дмитрий не стал догонять и добивать его. Недолго он так и сидел с окровавленным ртом на заднем сиденье, думая как поступить дальше. Потом перелез на водительское место, захлопнул дверь и нажал на педали. Водительского удостоверения он не получал, но немного управлять автомобилем мог – отец когда был жив, учил его в детстве на дедовском Запорожце. С трудом вспоминая эти уроки вождения он, сильно виляя и наскакивая на бордюрный камень, ехал в сторону диспансера. Редкие проезжающие автомобили мигали ему и сигналили, думая, что он в стельку пьян. Через полчаса Дмитрий все-таки добрался до пункта назначения. Забыв заглушить мотор и прикрыть дверь, он направился к главному входу медицинского учреждения.

   Единственная мысль, которая в данный момент посещала молодого специалиста: «Мне срочно нужна помощь!» Страшная разрывающая боль в груди заставила его остановиться и согнуться от невыносимого тяжелого чувства. Дмитрий схватился за грудь и с ужасом почувствовал мягкие впадины на ней и что-то липкое. Он развернулся к тусклому свету далекого фонаря и пригляделся. На его руке осталась черно-гнойная густоватая слизь. Он заглянул под свитер и увидел на теле черные зияющие впадины. Это повергло его в еще больший шок. Доктор нашел силы, взял себя в руки, застегнул куртку, чтобы кто-то случайно не увидел признаков болезни. Он подошел к двери главного хода и дернул ручку, она была заперта, но некоторые окна на втором и третьем этажах горели. Решил проверить служебные входы. Два двери оказались также заперты, а последний выход закрыть видимо в панике совсем забыли. Он прошел внутрь, при входе для персонала стояла вешалка для одежды и старенький зеркальный трельяж. Дмитрий мельком в полумраке заметил отражения своего лица. На нем были темные пятна, зияющие и кровоточащие трещины, на губах осталась запекшаяся кровь таксиста. У него не было сил ужасаться своему новому облику – его целью было добраться до кабинета Петра Арсеньевича. Там в одном из его сейфов лежало экспериментальное лекарство от туберкулеза, разработанное новосибирскими учеными.
   На этажах хоть и горел свет, но больница была пуста – все врачи и пациенты давно были эвакуированы, а следователи закончили осматривать место преступления. Дмитрий, с трудом поднимая от животного неестественно сильного чувства голода ноги, поднимался по лестнице на верхний этаж. На покрытых стареньким протертым до дыр линолеуме ступенях осталась кровь. Ее еще не успели замыть служащие диспансера. Рентгенолог прошел в конец покрашенного грязно-желто-бежевой краской коридора к кабинету главврача. Дверь его кабинета, как ни странно, оказалась запертой. Молодой специалист собрался с последними силами и одним натиском выдавил хлипкое препятствие в помещение. Свет забыл включить, переменчивый свет луны и лучи из коридора довольно сносно освещали большой кабинет. Дмитрий как ищейка в предвкушении похвалы и награды от хозяина принялся рыскать в вещах Петра Арсеньевича. «Интересно, что с ним стало…» – на секунду промелькнула мысль о главвраче в его голове. Он копался в многочисленных шкафах, в крохотной личной лаборантской пожилого доктора, в его рабочем столе, в коробках на подоконниках больших витражных окон. Он не сразу заметил средних размеров железный совковый сейф, утопленный в нише между полками на одной из стен. Рванул за ручку сооружения, похожую на старинный водопроводный кран. Он сурово и предательски не поддался. Металлическая коробка, вмурованная в стену, даже не скрипнула. Дмитрий рванул еще раз, а затем снова и снова. Но железяка оставалась неумолимой. Из последних сил он дергал и дергал за ручку, пока совсем не обессилил…

   Вдруг до его слуха донеслось свежее дыхание. Молодой врач, заболевший странным и страшным недугом, тщательно прислушался. В больнице кто-то был живой! Он почувствовал неистовое приближение облегчения и выбежал из кабинета главврача на охоту. Его изуродованное тело мобилизовало последние усилия, и уже через несколько секунд он находился на нижнем этаже. Чужое дыхание терзало его, оглушало и туманило оставшийся разум. Вылетев из-за поворота потерявший человеческий облик Дмитрий сразу же, казалось на лету схватил свою новую жертву и тут же вгрызся в нее. Пакеты и узелки рассыпались по сторонам. Жертвой мутировавшего врача стал случайный несовершеннолетний воришка, который воспользовался паникой, общей ситуацией, забрался в больницу и собрал то что, по его мнению, могло пригодиться. Когда Дмитрий насытился, а пелена спала с его разума, он увидел, что мальчишка был давно уже мертв. Вся его грудная клетка оказалась раскуроченной, а легкие наполовину выедены из тела. Дмитрий почувствовал, как по его шее изо рта еще сочиться чужая теплая кровь. Облегчение, сытость, силы, полузвериные эмоции охватили его. Теперь Дмитрий задышал легко. Он вытер лицо и шею как смог рукавом куртки на синтепоне. Оттащил тело в сторону к старым железным кроватям пациентов, пылящимся в коридорном закутке. С новыми свежими силами отломал от одной из кроватей металлический прут из спинки. Вернулся в кабинет главврача и с утроенными усилиями атаковал сейф. Через полчаса его усилия оказались вознагражденными. Сильно промятая прокрашенная многими слоями краски дверца стального ящика соскочила с петель, отпала в сторону. Молодой подававший надежды специалист прохрипел больным горлом с облегчением, когда заметил заветную упаковку с экспериментальным лекарством. Он аккуратно достал ее, подошел к свету, тянущемуся неярким лучом из полумрака. Начал читать упаковку. Мысль тяжело подчинялись ему, все время теряясь и сбиваясь. Он долго пытался прочитать инструкцию, способ применения, побочные эффекты и прочее, но мелкий текст отчаянно не поддавался ему. Он бросил эту бессмысленную затею и направился в лабораторию Петра Арсеньевича, с трудом в полумраке нашарил какой-то уже использованный шприц. Отломал ампулу, набрал подрагивающими руками содержимое и вколол себе экспериментальный препарат сквозь свитер прямо в рану на груди. Изо рта потекла зловонная гнойная жижа…

Воспоминания

   – Мне так страшно! Ноги дрожат… Я не смогу этого сделать! Совсем…
   – Да ладно. Ничего хуже в жизни, не видел что ли? Забыл уже, что мы пережили?
   – Может, расскажите как-нибудь хоть что-то, а? – не вовремя влез в разговор Толик.
   – Не знаю даже что и сказать тебе на это. Мне кажется я сейчас вырублюсь от ужаса. Голова кружится, дыхание перехватывает…
   – Успокойся. Сейчас все быстро закончится. Этот момент просто нужно пережить! Вот и все! Вдохни глубже! Пошел!

   Андрей втолкнул Лёху в большой кабинет, где шли защиты дипломов. На огромной конструкции висела работа Алексея. Ее помогли повесить первокурсники. За длинным составным столом напротив, прикрытым темно-зеленой скатертью, ближе к выходу сидел, позевывая его дипломный руководитель. Алексей увидел декана и зав. Кафедры. Остальных членов экзаменационной комиссии он не знал. Пока еще студент, он быстрым движением поправил костюм. В горле как назло мгновенно пересохло, сердце немного кольнуло. Алексей все-таки успел доделать диплом в самый последний момент, помогли рабы, которым он обещал деньги и зачеты. В дальнем углу на стульях кучкой сидели студенты с разных курсов, им по традиции разрешали присутствовать на всех защитах. Выучить речь не хватило времени, и он начал защиту дипломной работы, читая по бумажке. Начал с идеи проекта, существующих условий.

   – Расскажите нам о проекте! Вы про этот участок нам уже третий раз рассказываете! – оборвал его увлеченную речь кто-то из экзаменационной комиссии.
   – Зачем вы меня перебиваете?! – не смог сдержаться от грубости Алексей, сам не ожидая от себя подобной реакции.

   Ему и так было сложно сконцентрироваться, сильное волнение угнетало его. Человек из приемной комиссии сел обратно. Лёха говорил еще минут пятнадцать, затем его снова перебил тот же экзаменующий незнакомец: «Вы посмотрите! Никому не интересно это слушать! Расскажите сразу технические подробности!». Алексей оторопел. Он явно не ожидал на защите таких слов и такого поведения членов комиссии. Он так страшно растерялся, что из него вырвалось еще только несколько тихих не связанных между собой слов. Парень словно окаменел, замолчал, опустил листок с речью, и оцепенело, уставился в пол.

   Произошло неловкая пауза. Затем поднялся тот же отругавший дипломника человек в белом пиджаке и начал говорить. Лёха продолжил молча смотреть в пол. Неожиданно услышал оправдательные слова по поводу своей работы. Мужчина сам выявил плюсы и минусы проекта, поругал Алексея только за плохую речь по бумажке. Дипломник кивал, соглашаясь с ним во всем полностью. Лёха чувствовал, как он то краснеет, то бледнеет. По шее сзади под воротник рубашки проникла струйка пота. Алексей давно не оказывался в такой неприятной и тяжелой ситуации. Наконец, пытка закончилась и его отпустили. Он сказал: «Спасибо». Вышел из кабинета и глубоко затянулся воздухом.

   – Как прошло? – Рыжий с нетерпением поджидал его.
   – Херово…
   – В смысле?
   – Долго рассказывать! – с досадой отмахнулся от него Лёха.
   – Ну, хоть приняли?
   – Не знаю, должны всех вызвать в конце и объявить оценки.

   Все это время они молча находились в коридоре. Каждый копался в своем телефоне. По темному безликому университетскому тоннелю с частоколом дверей кабинетов суетливо бегали студенты всех мастей. Неподалеку толпились кучкой родители дипломников. Неспешно проходили знакомые преподы. Через час, когда после Алексей защитились еще два выпускника, их всех пригласили в кабинет. Лёха с замиранием сердца ждал свой результат. «Хорошо», – огласил оценку его диплома, тот самый человек в белом костюме, ругавший его. Обессиленный стрессом и напряжением Лёха медленно выполз наружу. Андрей сразу же подхватил его под руку и поволок к лестнице. За ними увязался их сокурсник Анатолий. Он успешно прошел защиту еще вчера.

   – Прикинь, все!!! Отмучились!!! Отстрадались!!! Пять лет пыталова теперь позади! Лёхыч!
   – Да-а-а… Жаль что Михи, Таньки и Лысого с нами нет…
   – Так что там тогда случилось с вами? Может, расскажите, наконец? – переспросил Анатолий.
   – Толяныч… это был полный пиздец, хрень-махрень, ебическая сила… – сорвался на мат в сердцах уже немного подвыпивший Андрей.

   Друзья, оставшиеся из их некогда большой и сплоченной компании, собрались в небольшом подвальном пабе «Золотое дерево» в центре города. В заведении было немного шумно, сильно накурено, средневековая атмосфера паба вызывала приятные ощущения. Здесь собирались преимущественно студенты и люди чуть старше. Лёха, Андрей, Настя и Анатолий сидели за укромным столиком в углу, отгороженным от остального зала имитацией каменной полустены. Старинные пивные фальш-бочки вмурованные над столиком так и приглашали накрутить из своего крана пива. Приятели уже опрокинули по несколько бокалов пенного напитка. Отмечали защиту.

   – Пойду в толкан, – проронил Лёха.
   – Ноги там не сломай, на лестнице! – посоветовала ему Настя.
   – А что реально? – поинтересовался Толик.
   – Еще как! Особенно бухим! Туалет на втором этаже. Ступени там настолько крутые, что здесь каждый вечер кто-нибудь слетает с нее! Аттракцион, блин… Помню Михась здесь себе даже ногу сломал, месяц потом к нему в больницу ходили…
   – Тогда? – осторожно задал вопрос Анатолий.
   – Да нет, ты что… тогда все было намного хуже…
   – Ну, расскажите хоть что-нибудь, сколько можно надо мной издеваться…
   – А зачем тебе? – в голосе Андрея появилась нотка враждебности.
   – Мало ли, вдруг опять такая фигня случится. Буду знать, что делать и как себя вести в такой ситуации. Да и просто интересно… Не каждый день увидишь тех, кто в схватках с зомбаками жив остался…
   – Миша первым как бы… погиб. Но мы его потом встретили, позже через несколько дней на птицефабрике. Он, оказывается, по следам нашим шел… Его тогда укусил, тот мужик, которого мы сбили и в багажнике с собой потащили, что бы прикопать его где-нить при удобном случае. Думали что он просто маньяк поначалу. Даже не укусил, куски он от него отрывал. Пытался к легким дорваться. И дорвался. Кто курил, оказывается, того первыми они жрали. Слышали то ли по хрипу, что обычные люди не слышат, толи по запаху сигарет, – начала рассказывать Анастасия.
   – А как вы там оказались?
   – Шли по лесу, потом вышли на поле, затем на проселочную дорогу какую-то сельскую. По ней попали в село или деревню… Не разбираюсь я в таких тонкостях… Там на окраине и была как оказалось птицефабрика. Почти вся птицу уже одолела болезнь. Хорошо, что большинство в клетках сидели. Так бы нас курицы на клочки порвали. Визг этот куриц больных мне до сих пор по ночам мерещится, – продолжил Рыжий.
   – Больные куры? Зомбо-курицы, что ли? Шутишь?!
   – Что спятил! Нет до шуток…
   – Извини, просто смешно как-то все это… звучит…
   – А помнишь, как ты с одной из куриц боролся? – засмеялась Настя.
   – Помню! Упала на меня откуда-то сверху. Хорошо не успела поранить. Хлопала крыльями, как бешенная. Из клюва дрянь струями черная течет. Перья, половина, повыпадали. Ребра наружу, а бегает!
   – И как ты от нее отбился?
   – Да сбил с себя, и затоптали мы ее с перепугу… Просто в черно-кровавую кашу!
   – Страшно было?
   – Да как сказать… Когда Михась вышел, стало страшнее… – добавила Настя, параллельно заказывая у официанта еще пару бокалов, для себя и Андрея.

   Друзья недолго молчали. Алексей пришел из уборной. Не сразу, нехотя, но включился в разговор. Он закурил.

   – Не боишься с тех событий курить? – спросил Толик.
   – С тех как раз и закурил! – отмахнулся Лёха.
   – И что дальше то было?
   – Завалить его нам пришлось. Таньку он добить успел, она самая слабая была. Ее же предшественник тогда смог зацепить. Заразил, сука… – Андрей сжал кулак так сильно, что на руке выступили вены.
   – Нелегко на это было решиться, ведь это наш друг… – пояснила Настя.
   – Расскажите подробнее…
   – Мы тогда пытались помочь Тане… Но чувствовалось – не жилец она. Лучше бы тогда утонула! Не мучилась бы так… Почти два дня после нападения прожила. Тане под конец стало совсем худо. Очень быстро грудная клетка провалилась. Ткани сгнили на груди. Все одежда у нее в этих местах была покрыта жутко вонючей черной жижей. Но признаки агрессии она не подавала, не пыталась нападать. Мы ее на сено в этом курятнике положили, пытались поить водой или заставить что-то съесть из остатков пикника нашего, но бес толку…
   – Лёш, а вы ее не боялись, совсем что ли?
   – Конечно, было страшно. Фильмов про всяких зомби насмотришься… Если бы это кто-то другой был, я бы за километр не подошел! Мало ли… – спокойно сказал Андрей, прихрустывая за пивом солеными чипсами.
   – Так вот. Легли на ночлег, залезли на какой-то чердак с сеткой. Птицы конечно же не давали нормально заснуть, все время хрипели и слава богу. Кто-то вырубился, кто-то пытался дежурить, мало ли что… середине ночи Мишаня и появился. Страшное зрелище. Весь изуродованный… Черный тощий, словно обгоревший. Какой страх! Хрипящий, харкающий сгустками этой дряни. Таньку добил первой, мы ее не взяли наверх, струсили малость. Теперь жалею об этом… Вдруг могло пройти все это… Разорвал ее прям на куски. Руку сначала оторвал, потом голову. Словно она бумажная, может из-за болезни так получилось. Ну, ткани там разрушаются, становятся податливыми. Не знаю даже, страдала ли она, была ли еще в таком состоянии, когда чувствуешь хоть что-нибудь. Хрипнула пару раз, да и только. Блядь, эти хрипы! Как вспомню – озноб бьет. Словно меня фашисты в газовую камеру к трупякам умирать ведут. Быстро он забрался по лестнице, мы глазом не успели моргнуть. Лысый быстрее всех успел среагировать. Выхватил баклажку с пойлом и плеснул ему в рожу, на грудь и на шею. Они спирта как выяснилось очень боятся. Он их тело и органы побыстряку разъедает в кашу…

   Настя слышно всхлипнула. Было заметно – приятелям вспоминать давние события не просто. С соседнего столика послышались возгласы на повышенных тонах. Друзья перестали разговаривать и обернулись. В перепалке не ясно из-за чего сцепились двое парней. Разборка грозила перейти в драку. Подошел охранник и сделал им предупреждение. Скандалившие нехотя, не сразу, но успокоились. Непринужденная обстановка бара быстро восстановилась и отовсюду полился равномерный гул.

   – А дальше было вот что. Миша, если это можно Мишей назвать, успел схватить Лысого за одежду в самый последний момент. Утащил за собой вниз. Алкоголь его разъедал быстро. Я и Рыжий бросились помогать Лысому. Похватали, что под руку попалось. Я сам не знаю, откуда выхватил вилы, стояли у стены они. Мочил этими несчастными вилами Мишку, насквозь пробивал, словно костей у него не было. Добили. Почти как сбесившуюся курицу – в месиво, – перехватил инициативу у Андрея Алексей.
   – Когда все отошли от шока, насмотрелись на труп Миши, увидели Лысого… Умер он. Скатился с лестницы кубарем и головой налетел прямо на фигню… железную огромную с выступами. Так мы и не поняли что это и для чего на фабрике нужна. А Лысый так и повис на ней, пробил голову сразу в нескольких местах. По железке сочилась кровь и мозги, а мы стояли как памятники, не шелохнувшись и пялились на него, – закончила Настя.
   – Не ожил он? – спросил Толик после некоторого молчания.
   – Слава богу, нет!!! Мы его стащили, конечно, на пол, прикрыли какой-то тряпкой, что бы пережить все это спокойно, – нервно засмеялся Рыжий.
   – Толик, а ты сам где был в это время? – поинтересовалась Настя.
   – Ты не поверишь, к родственникам уехал, я же тогда академ выбил из-за неуспеваемости. Столько бабла вложил.
   – Ну да, ты же в нашу группу только в этом году пришел.
   – Еще зомби видели? – с захватывающей рябью в голосе спросил их недавно появившийся друг.
   – Представь, нет! Куковали на этой фабрике целую неделю! Выйти боялись!
   – Сидели с тремя трупами! Такой запахан был! Боялись от них заразиться. Как позже выяснилось, через воздух тоже можно было. Но повезло нам всем! От таких трупов видать споры уже не исходят, – добавила от себя теперь единственная в компании девушка.
   – Со жрачькой и водой было очень тяжело. Нормальные запасы быстро съели. Минералку растягивали, как могли. Хорошо на улице бочка с дождевой была под конец. Длинная вон – на шесть кг похудела там!
   – И что ели?
   – Только не падай – куриные яйца!
   – Зараженные что ли?
   – Нет! Зараженные легко было вычислить – подносишь к уху. Если там скребется кто-то, то лучше на место положить, и поаккуратнее! Нормальные яйца в холодильнике у них хранились. Пили их сырыми, Настя несколько раз коржи метала. А потом ничего втянулась!
   – А от куриц мор, не передается что ли?
   – Как видишь! Полная фабрика птицы полумертвой, а мы ничего себе – живые и здоровые! – ответил Лёха.
   – И не изуродованные до не узнаваемости, как многие теперь в нашем городе, – закончил его мысль Андрей.
   – И потом?
   – Случайно чувак левый забрел к нам. Комбайнёр местный. Искал что похавать, от голода озверел уже. Мы его чуть не прибили поначалу, одичали! Потом дошло, что нормальный он. Здоровяк, огромный такой! На сельской жратве видать неплохо с самого детства выкормился. Такие он штуки рассказывал! Накормили его яйцами, водой из бочек отпоили.
   – А что он рассказывал?
   – Да то что мы зомбаков всего парочку видели, не считая куриц. А он их в своей деревеньке или колхозе, как там у них теперь… Толпами их заваливал. Наверное, все село перегрохал! Вместе с родственниками! – зловеще ехидно засмеялся Лёха.
   – А в подробностях?
   – Да-а-а-а, любопытный ты, Толян! Даже слишком! Зачем тебе это все?
   – Зачем-зачем… Какого хрена вы их видели, а я нет?! Как дебил все пропустил и проспал…
   – Да и хорошо, что проспал! Увидел бы что я пережил… У меня виски посидели, в моем то возрасте… – ухмыльнулся Рыжий.
   – Ну если в подробностях, Витька, так его вроде бы звали… Рассказывал, как газонокосилкой ручной их кромсал. Односельчан своих. Потом на комбайне в поле оказался. Косил их пачками! Пока в канаве не застрял.
   – Рассказывал ка бежал через поле к ЗИЛу с прицепом. На него стога сена были уложены. Знаешь такие круглые, цилиндрами. Впятером они его догнали. Он на эти стога лезть, еле вскарабкался. Они за ним! Он поджог весь прицеп. Хотел сгореть с монстрами вместе. Но потом как-то выкрутился и спрыгнул. А эти… а эти сгорели.
   – Ноги у Вити обгорели, даже сильно. Джинсы почти до трусов сгорели. Полуголый к нам пришел. Мы для него с Лысого хотели штаны стянуть. А они все в слизи, разложиться слегка успел он… В подсобке нашли какую-то белиберду, то ли брюки, то ли фартук, сами не поняли. В этом он и ходил, – объяснила Анастасия.
   – А выбрались как с фабрики?
   – С ангара сбили замки, а там сельхоз техника стояла. Несколько тракторов и прочие прибамбасы. На тракторе мы и добрались до нормальной дороги. Витёк вел – ему не учиться и не привыкать. Видать и родился в тракторе.
   – На трассе санитаров, что ли, встретили. Случайно наткнулись – они из соседних областей в город тянулись. На помощь.
   – Думаешь надо было самим куда-то срываться, они бы не нашли вас на фабрике?
   – Да нет, конечно! Никто и не собирался! Сказали же – случайно наткнулись. Хм-м-м, нашли вас… Рассмешил!
   – Хорошо, что свои здоровые и живые не перестреляли! Военные или полицаи… Легко мы еще отделались…

Любовь до гроба

   Новое сообщение вконтакте. Юлия некоторое время вдумчиво всматривалась в эту фразу в своем почтовом ящике. Затем быстро перешла по ссылке. Осень напирала сыростью и непогодой. За окном виднелось соответствующее календарю серое пасмурное небо. Был день, но в сильно тумане не были видны рядом стоящие высокоэтажки. Не спасала на мониторе и заставка с фотографией лазурных тропических островов. Теплый чай из натуральных трав с неопределяемым вкусом тоже не радовал, как обычно. Настенные электронные часы в виде хитрой улыбающейся рыбки равномерным клацающим ходом механизма разрывали безмятежную тишину. Белесые обои с поблескивающими крупными цветами сводили с ума. Девушка несколько минут теребила заусеницу на большом пальце левой руки, через боль, пытаясь ее оторвать от кожи зубами.

   – Привет, Юлька! Как делы? – писал ее старый приятель еще со школы.
   – Нормально… Что тебе надо?
   – Точно? Какая-то ты невеселая сегодня.

   Юлия свернула окно браузера и внимательно рассматривала картинку на десктопе. Над рядом островов планировал небольшой самолет. Рифы и скопления кораллов просачивались сквозь идеально прозрачную воду наростами и пятнами. Яркость природы ослепляла и сводила с ума. Горы дальнего острова манили своей безмятежностью и красотой. Юлия давно мечтала стать пилотом. Бросить все, работу, поднадоевших ухажеров, хобби – вязание шарфов и уехать во Французскую Полинезию или еще куда-нибудь, где жарко и демократичный режим со справедливыми законами. Сегодня был выходной, но опостылевшая работа менеджером зала декоративных штукатурок и покрытий преследовала ее и дома. Пытались дозвониться то руководитель, то заказчики. Юля не брала трубку, не хотела портить себе единственный выходной. Она почти каждый день представляла, как управляет этим крохотным частным самолетиком, ловко лавируя в потоках воздуха и массах облаков. Как жизнь похожа на сказку, как она показывает заезжим туристам из ледяных стран свою новую родину с высоты птичьего полета, как носит круглый год шорты и сланцы, как перекусывает в недорогих островных забегаловках коренных туземных жителей. Представляла, как захватывает душу момент взлета и приземления. Крылья белого с бардовыми и охристыми деталями воздушного агрегата манили несбыточностью и идеальностью. Девушка с тяжелым сердцем тяжело и протяжно вздохнула. Понимала, что этой мечте вряд ли когда-то суждено сбыться, но все же…

   – Да а что веселиться?! Работа достала, сил больше нет.
   – Ты там же работаешь? В обоях?
   – Нет, ушла полгода как.
   – Платят норм?
   – А что? Тебе какое дело? Семейный бюджет прикидываешь?
   – Просто! Спросишь уже ничего нельзя?
   – Сегодня у меня годовщина как сестра со своим парнем погибла.
   – Прости не знал.
   – Старшая, младшая?
   – А это здесь причем?
   – Просто.
   – Младшая… Два года разницы, – немного смягчилась она.

   Машинально Юлия развернулась на вращающемся кресле и посмотрела на фото любимой сестрички. Несколько крупных фотографий висели на стене под часами-рыбками. Детское фото, полувыцветшее. Она такая лапочка на нем с небольшими кудряшками, в руках большая кукла, белые носочки и сандалики, розовое платьице с кружевными розочками. Это любимая фотография их мамы. Красивая юная девушка в черном, словно сказочным платье, с грустным и меланхоличным выражением лица, не казалась ушедшей. Юля вспомнила как они вместе с сестрой заказывали в ателье это платье, как на них странно, будто на сумасшедших смотрела портниха, как долго почти несколько месяцев они выполняли заказ… Вспомнила как она мечтала поступить и стать профессиональным фотографом, вспомнила как они часто выбирались на их дилетантские фотосессии, на развалины, в холодный лес, на крыши домов. Сестра не пыталась ей подражать, она обладала своим уникальным ярким стилем. В школе она отлично училась. Рисовала, увлекалась музыкой и скалолазанием. Все взрослые любили ее, несмотря на агрессивный и нестандартный внешний вид. Прочили хорошее и успешное будущее.

   – Расскажи что случилось.
   – Зачем?
   – Ну не знаю. Легче может, станет, так все психологи с телевизора говорят. Есть с кем поделиться и горем и радостью.

   У молодой девушки давно складывалось впечатление, что приятель набивается к ней не только в друзья. Обычного парня не интересовали бы такие подробности из ее жизни. Юлия нервно теребила челку раздумывая отвечать ему или игнорировать.

   – Год назад… Это не когда эпидемия зомбаков была случайно?
   – Да, тогда.
   – Расскажешь?
   – Ладно.
   – С другой стороны может и хорошо, что она умерла! А то была бы как эти… кто выжить смог!
   – Ты больной?! Совсем дурак??? – обиделась девушка.
   – Ну, извини, извини. Не хотел. Ерунда вырвалась сама собой.
   – …
   – Прости меня, пожалуйста! Буду следить за базаром! Сестру зовут как?
   – Наташа… Такая красивая пара была. Так сильно любили они друг друга, – неохотно снова пошла на контакт Юля.
   – Судя по фоткам в твоем альбоме, они готами были.
   – Да это так. Не заметить в толпе их было сложно. А ты как к готам относишься?
   – Ну-у-у, не то что бы люблю их. Не знаю что и сказать. Странные они какие-то.
   – Все с тобой ясно… Гопо?
   – Н-е-е-е-т, я не гопо.
   – Не любишь творческих личностей?
   – А творческие ли они? Понтов до фига, а на самом деле…
   – У меня сестра очень творческая. Рисует, играет. Хотя, что я перед тобой распинаюсь.
   – На мой взгляд течение готов сейчас слишком опопсело. И в нем много левого народа.
   – Это твое мнение, имеешь право на него.
   – Спасибо.
   – Была я в том месте, где их убили. Ее и Сандалфа. Жуткая дыра. Дом номер сорок. Меня это число до сих пор пугает. Как встречаю где-нибудь – ледяной пот по спине проносится… Первое впечатление, что это притон или логово маньяка. Над калиткой какой-то конь, детская игрушка что ли, железный прибит. Вся калитка в грязи или гное была, дом залит весь. Во дворе все заросшее диким виноградом. Везде ветки и прутья, как в густой чаще из сказок братьев Гримм. Трупы и куски убрали, конечно же, быстро. Если не ошибаюсь, в могильниках останки всех сжигали. Похоронить так никого и не дали. Мы Наташу в пустом гробу хоронили. Памятник в виде черного ангела заказали, в ее вкусе. Мама конечно же против была, но быстро смирилась… Дом тогда был закрыт, но если через забор перелезть – заходи кто хочешь. Одно из окон без проблем открывалось… А несколько так и вовсе разбиты были. Мебель внутри вся сломана, она и была рухлядью, а тут на куски разнесли всю. Стены некоторые проломлены. Как представлю, что там с Натой творилось, потом несколько дней могу не разговаривать… Жутчайшее иными словами место.
   – Не боялась?
   – Да так… Одна ходила.
   – Я бы на месте обделался… еще у калитки.
   – Пролежали они там долго. Долго их не могли найти. Так нам полиция объясняла. Только через несколько недель, когда вся шумиха закончилась. Когда санитары из города до области добрались. В деревне еще кто-то выжить умудрился. Кто в подвалах спрятался, кто, наверное, умел неплохо отбиваться… Следак и патологоанатом говорили, что она они не болела. Лилит да укусил больной или больная, но болезнь не успела сильно развиться, а Сандалфа так вообще еще человеком убили. Шансов у них не было выжить. На дом в котором они сидели десятки монстров нападали. Многих они покромсали, а другие… Дети это были. Неподалеку в паре километров детский лагерь, спортивный что ли. Зомбо-детки их и убили, скорее всего.
   – Как-то странно звучит. Их убили детки…
   – Знаешь, детки тоже разные бывают, по пятнадцать лет, например. Даже и не знаешь, детки ли это… Тем более инфекция придавала невероятную скорость, силу и ярость заболевшим. Если бы на тебя такие детки толпой напали, вряд ли бы ты тоже смог отбиться.
   – Вместе значит погибли. Видать защищали друг друга. Прям любовь до гроба. Не разложились они, когда трупы нашли?
   – Почти зима ведь была, первые заморозки как раз ударили, тела неплохо сохранились. А вот кто был заражен, те действительно в жижу… Сложно было понять кто из них кто. Сестру по одежде опознавали и по ДНК. Ее парня… ноги вообще не нашли.
   – Вдруг эти ноги еще бегают где-нить?
   – Что?
   – Ничего. Это я так. А ты где была, почему не заболела?
   – Так ведь не все заболели. Это кому не повезло, кто оказался не в том месте не в то время. А я дома просидела на четырнадцатом этаже. Отпуск у меня был. Никуда не выходила. За компом зависала. А когда сильно вирусня эта или как ее распространилась, всех предупредили. Тяжеловато только с едой было. Холодильник полный был, но все быстренько закончилось.
   – Совсем?
   – Недели две каши одни на воде трескала. Теперь смотреть ни них не могу! Как вижу сразу всю эту хрень с зомбаками и вспоминаю и Наташу…
   – В семье никто больше не пострадал?
   – Нет. И этого хватило.
   – Ясно. Сочувствую. А я как увидел по телеку в новость что у вас там творится – в шоке был! Сначала думал – зомби-парад малолеток, какие у вас там все время проводятся. А оказывается нет. Накаркали вы на себя! Зато все местные любители зомбячинки, наверное, счастливы! Если живы! Я бы конешна тоже не отказался от зомбаков ваших побегать! Как думаешь… еще раз будет? В Инете слухи ходят, что даже комары зомби были!
   – Правда? Первый раз слышу такое. Может утка?
   – Может. Пишут, что если укусит, то все попал… в стройные зомбо ряды. А осенью ведь их ого-го сколько было. Может из-за них такая эпидемия и случалась и так молниеносно развилась. Ссылку тебе дать на статью?
   – Ладно, пойду я…
   – Куда? Расскажи, чем все закончилось—то. Вконтакте здесь в группе состоишь пострадавших от зомбомора?
   Она не стала ничего ему отвечать. Юлия удалила Дмитрия из друзей. Он давно докучал ей и был не особо приятен. Девушка встала из-за компьютера, посмотрела в окно в надежде увидеть что-нибудь интересное, но не увидела. Пошаталась несколько часов по квартире, затем оделась и пошла в гости к знакомым по соседству.

Счастье рядом

   Зазвонил личный мобильный телефон. Громкий звонок в полной тишине был неприятен. Ирина целую минуту раздумывала брать или не брать трубку, к звонкам с неизвестных ей номеров она всегда относилась настороженно. Да и не кому толком ей было звонить, друзей почти не было, родственников тоже. После гибели первого мужа и городской эпидемии она долго болела, неделями боялась выйти из дома, лечилась у психолога. Со временем ей стало лучше, но страх все равно оставался в самых потаенных уголках души. Женщина подумала, что возможно это звонят из местного почтового отделения, или у соседей что-нибудь случилось, или просто не туда попали. В итоге любопытство одержало верх над страхом.

   – Yes.
   – Добрый день! Это Ирина Раттер?
   – Да… – с неохотой ответила она.
   – Меня зовут Артур Колосов.
   – Откуда Вы узнали мой номер? – насторожилась Ирина.
   – Мне его дал наш общий знакомый. Вы не переживайте я не займу слишком много времени если Вы против.
   – Кто Вы?
   – Я пишу статью о вирусе ОНФТ. Хотел бы встретиться узнать некоторые подробности, если Вы не против, конечно. Вы не против? Можно мне прийти к Вам домой или встретиться в кафе?
   – Я не знаю.
   – Вас что-то смущает?
   – Не могу так сразу сказать. Мне нужно подумать.
   – Хорошо, Ирина! Я позвоню завтра, можно?
   – Да-да. Перезвоните… – и она оборвала разговор.

   Ирина сняла кастрюлю с плиты. Протерла встроенную варочную поверхность, стол для разделки пищи, до блеска новой вещи вымыла металлическую кухонную раковину. Скоро должен был прийти с работы ее муж. Она весь день убирала и готовила, но получала удовольствие и радость. Теперь у нее была совсем другая жизнь, в ней больше не было садизма, жестокости, слез и страха за свою жизнь и жизнь дочери. Она не ходила на работу и даже не думала о ней, теперь дом, быт и семья были ее работой. И женщина старалась идеально выполнять ее. В их доме всегда было чисто, уютно, пахло только что приготовленными вкусностями. Ирина занималась рукоделием и обучала дочку алфавитам и рисованию.

   Валенька после дневного сна все время вилась рядом с матерью, старалась помогать во всем. Она уже давно говорила, все время засыпала всех окружающих смешными вопросами, мило картавила. Росла веселой подвижной девчушкой со слегка вьющимися русыми волосами. Ирина одела дочь немного теплее и вышла с ней погулять во дворе небольшого не нового, но собственного частного дома. Насобирали на гербарий и домашние детские поделки, желтые и красные опавшие осенние листья. Поиграли в крохотной песочнице, покачались на самодельных качелях из старого автомобильного колеса, веревки и толстого сука большого дуба с соседнего участка, свисающего к ним. Недолго убирались на участке – подрезали сухой кустарник, собрали опавшие крупные ветки, собрали в кучу подгнившие листья на земле, подмели плитку перед входом.

   День прошел как обычно спокойно и быстро. Паужинали всей семьей за общим большим столом. Супруг рассказал забавные и не очень приятные новости с работы. Она рассказала, чем сама занималась, что нашкодничала Валя. Все вместе решили, куда поедут на уикенд, споили и подшучивали друг над другом. Ирина рассказала мужу как долго утром, сразу после того как он вышел из дома на работу, в животе толкался их общий 5-ти месячный малыш. Недавно на обследовании у врача им сообщили, что родится мальчик. Пара неспешно подбирала имя ребенку, каждый день, придумывая что-то новенькое и часами обсуждая, хорошо ли будет жить им и сыну с таким именем.

   Иногда по ночам, когда мучала бессонница и было сложно заснуть, молодая женщина вспоминала прежние события, свою прошлую не очень удачную жизнь. Постоянные придирки Владислава, его равнодушие и беспощадность к себе. Жутких бесчеловечных ненавидящих ее родственников бывшего мужа. Вспоминала больное перекошенное вирусом, яростью и жаждой убивать лицо Влада. Вспоминала суровые нескончаемые, так тяжело переживаемые зимы в России, без солнца, без радости и счастья. Вспоминала стандартное равнодушие русских людей – врачей, полицейских, прохожих… Часто на глаза наворачивались слезы, а с губ срывалось, словно в шоковом состоянии бессознательное: «Нет!»

   Звонок на следующий день надоедливого Артура застал ее врасплох. Она уже и забыла об их разговоре. Судорожно пыталась найти отговорку или любой предлог не встречаться с ним, но быстро поддалась напору молодого человека и его обаянию. Договорились, что он придет к ней домой, Ирине не с кем было оставить Валю, да и беременной ей никуда не хотелось ехать. Мужу она не успела сказать о незваном госте, забыла, но и сейчас не стала ему звонить, не хотела его беспокоить.

   Артур оказался не таким юным как был его голос, двадцать шесть или почти тридцать на вид. Он был достаточно высок для мужчины, симпатичен с темными прямыми полудлинными волосами, одет в драповое пальто черного цвета и брюки, на шее подчеркивал его творческую личность яркий объемный оранжевый шарф. В подарок он принес ее живое растение с почти раскрывшимися лиловыми бутонами в горшке. Ирина заулыбалась, ей редко делали подарки, и она обожала цветы.

   Женщина уже год не видела соотечественников, но не подавала виду, что ей неприятно видеть русского парня. Мило пригласила его пройти в гостиную, повесила его верхнюю одежду на вешалку. В большой клетке в гостиной любимый розовый попугай Том позитивно верещал, заливался и мешал общению. Ирина взяла покрывало с кресла и накрыла им клетку. Редкая птица понемногу успокаивалась и вскоре утихла. Валя кругами обхаживала незнакомца, то с любопытством украдкой рассматривала его из-за дивана, то, как бы невзначай пробегала мимо.

   – Что за статью Вы пишите о вирусе ОНФТ? Кстати правильно не вирус, а инфекционное заболевание ОНФТ. Источник заражения не вирусного происхождения, это сильно мутировавшая микобактерия. Острая некрозная форма. Чаю хотите? Или может быть кофе? – Ирина первой перешла к делу.
   – Спасибо, не откажусь от чая. В этой стране он кажется необычайно вкусным. Без сахара и сливок, пожалуйста, если есть то лучше зеленый.
   – Статью я пишу для знаменитого печатного издания, для известной и популярной газеты как здесь, так и в России, продолжил молодой человек, когда хозяйка принесла в гостиную поднос с двумя чашками горячего ароматного чая, заварником и блюдом со свежим домашним печеньем.
   – Желтая пресса? – осторожно поинтересовалась она.
   – Нет, что Вы! Известное уважаемое издание! Я бы никогда не осмелился тревожить, будь я из какой-то захламленной второсортной газетенки, – поспешил заверить Артур.

   Ирина не сильно верила незнакомцу, но и ненавидеть журналиста у нее тоже не было причин. Артур спокойно пил чай, брал печенье и хвалил ее поварские способности. Его слова казались искренними.

   – Так что Вы хотели спросить у меня? – спросила она.
   – Хорошо, Ирина, Вы не против, если я поставлю диктофон?
   – Так какой общий знакомый дал мой номер? Следователь?
   – Да именно он, Иван Альбертович, – заерзал на диване натянуто улыбаясь он.
   – Я даже не знаю, хочу ли я давать интервью… – замялась женщина.
   – Вы чего-то боитесь? Огласки? – пытался найти подход к ней журналист.
   – Нет, нет, нет! Я готова, давайте продолжим! – рьяно стала отрицать она наличие каких-либо проблем.
   – Хорошо, продолжим. Скажите, Ирина, вы боялись заразиться вирусом… простите инфекцией ОНФТ? – Артур включил записывающее устройство.
   – Да, конечно, очень сильно боялась заболеть. Это чудо что зараза обошла стороной меня и мою дочь, если учесть, что источник заражения был так близко.
   – Это же был Ваш первый муж, не так ли?
   – Да все верно. Он был очень близко, пытался на нас напасть, убить, навредить, – ее речь дрогнула, то ли от волнения, что ее голос записывают, то ли от ярких вернувшихся воспоминаний.
   – Все произошло в бассейне, как Вы думаете, могла ли хлорированная вода помешать заражению?
   – Нет, не думаю, совсем так не думаю.
   – Расскажите, пожалуйста, подробнее, что произошло дальше в тот день.
   – Мы с Викой, с Викторией, случайной спутницей по несчастью. Я и моя дочь подверглись нападению инфицированного ОНФТ человека. Это был мой муж Владислав, как он заболел и где я не знаю, возможно, на улице от случайного прохожего, возможно на работе, следствие не смогло это установить. Приступ начался когда мы купались в самом бассейне с мужем и нашей дочерью Валечкой, тогда она была еще совсем крохой. Нам удалось убежать от него. Мы выпрыгнули из окна в грязь и лед. Но пострадали многие, в том числе и Вика. Он ее укусил, позже ее застрелили полицейские в нескольких кварталах от здания бассейна. Владислав был весь в белом налете, так хлор влияет на них.
   – Через какое время это произошло?
   – Не сразу, как рассказывал следователь, она даже успела приехать на попутке домой, не знаю почему, в больницу она не поехала. И через несколько дней ее застрелили. Она была инфицирована и в очень опасной агрессивной стадии.
   – Вы не знали ее близко?
   – Нет, но сильно располагала к себе, сразу видно порядочная, отзывчивая и добрая девушка. Мы бы хорошо подружились… – грустно улыбнулась Ирина.
   – То есть инфекция ОНФТ не распространяется быстро?
   – Я не знаю, я не специалист, не врач, но как я заметила, когда как… Когда люди заболевают молниеносно, а когда на это нужно несколько дней.
   – Что произошло дальше?

   Было видно, что рассказ женщины сильно увлекал Артура, он невольно наклонился вперед и внимательно слушал каждое слово. Ирина стала более раскрытой, говорить ей становилось все легче. Валечка сидела рядом с ней на диване, болтала ногами, то слушала и смотрела на мать, то отвлекшись, теребила диванную подушку, пытаясь расстегнуть плохо поддающиеся маленьким неловким пальчикам пуговицы.

   – Мы выпрыгнули с Валей из окна со второго этажа. Были раздеты, только в купальниках, а ведь поздняя осень… Нам помогли прохожие. Мужчина снял с себя теплую куртку, вызвали скорую. Медики, как ни странно быстро, что не свойственно вашей России отвезли нас в больницу. Больница быстро наполнилась ранеными. Власти не сразу поняли причину несчастья. Много времени потеряли. Когда раненые стали нападать на других больных, нас эвакуировали в изоляцию. Весь город оцепили скорые и военные. Мы провели в карантине 2 месяца, нас отвезли по небольшим городкам области, по их инфекционным отделениям.
   – Что случилось с Вашим мужем, Вячеславом?
   – Владиславом… – поправила она его.
   – Да, Владиславом, простите…
   – Сначала никто ничего не понимал, что происходит. Я не стала ничего говорить, переживала за дочку, да и мужа… жалко было. Быстро увезли нас. Другие посетители бассейна, когда выбегали, кричали, что внутри сумасшедший убивает людей. Вызвали полицию. Как рассказал Иван Альбертович, хотя я если честно не спрашивала и мне не было особо интересно, его застрели полицейские. Не сразу, он успел ранить еще нескольких. Инфекция придает организму силу, ловкость, кровожадность… И кстати именно на теле Влада медики и обнаружили первый раз инфекцию. Вроде бы во всех новостях это было, не смотрели разве?
   – Смотрел, просто очень хочется услышать все из первых уст, подготовить очень интересный репортаж, – вновь обаятельно заулыбался собеседник.
   – Что-то еще?
   – Кто-нибудь переболел и выжил из ваших знакомых?
   – Из моих нет. А чужие, да болели и выздоравливали, но шрамы с ними оставались на всю жизнь, – пояснила Ирина.
   – Какие шрамы?
   – Страшные жуткие нечеловеческие шрамы! Они больше не узнаваемы! Не каждому удалось выжить. Нужно было, что бы болезнь ни была сильно запущенной, не больше одного-двух дней. Должны были успеть вколоть вакцину, или применить какое-то лечения, я точно не знаю, нам в зоне риска, мало что рассказывали. Изуродована грудная клетка, все туловище скрюченное. Многим восстанавливали грудину – вставляли облегченные пластины. На лицах – сплошной шрам, как будто кожи никогда и не было, волосы больше не вырастут. После эпидемии, я таких десятками видела на городских улицах. Печальное зрелище… Да и далеко не всех удалось спасти.
   – А изменения в психике есть у выздоровевших?
   – Да есть.
   – Кто убивал, тех по большей части держат в психиатрических больницах. Кто не успел почувствовать привкус человеческого мяса, живет среди здоровых людей, но под пристальным надзором родственников. Регулярно таких навещает участковый врач. Они стали… как бы выразиться… неполноценными. Могут, конечно, одеться самостоятельно, даже в магазин сходить, но не более. Такие больше не учатся и не работают, ведут по большей части замкнутый образ жизни. Их побаиваются многие. Вдруг они станут новыми источниками ОНФТ.
   – Вы страдали в это время, что находитесь в изоляции, не видели друзей? Или по каким-то другим причинам?
   – Друзей у меня нет, а страдала я со своим мужем больше, чем в карантине.
   – В карантине были случаи заболеваний ОНФТ?
   – Да, мой сосед по палате, мальчик лет двенадцати. В одну из ночей у него начались первичные признаки.
   – Какие это признаки?
   – Изо рта пошел черный гной, на груди появились темные пятна, мальчик хрипел и кашлял.
   – И никто в палате не заразился?
   – Мы нет, а другие даже не знаю, нас быстро расформировали и изолировали друг от друга.
   – Простите, кончилось место на диске, сейчас я поставлю новый… – прекратил интервью молодой человек.

   Ирина одобрительно кивнула и предложила сделать перерыв. Как раз близилось время дневного сна дочери, и она отлучилась, что бы уложить ее. Обновив заварник с чаем, женщина вернулась в гостиную. Артур рассматривал семейные фото над большим старым камином.

   – Как Вы думаете, как свидетель событий, власти, полиция, врачи хорошо или плохо проявили себя в экстренной ситуации?
   – Сложно сказать. Главное что не допустили распространения столь опасной болезни. Проявили себя скорее хорошо, чем плохо. Затрудняюсь ответить.
   – Чего Вы боялись больше всего, когда бушевала зараза?
   – Что пострадает моя дочь, – на глазах у женщины даже проступили слезы.
   – Эти события как-то повлияли на Вашу судьбу в дальнейшем?
   – Да, я избавилась от мужа тирана, стала решительнее, не хочу больше бояться и от кого-то зависеть. После его смерти мне стало легче, лучше и не могло сложиться! Как ни печально это говорить…
   – Давно Вы переехали в пригород Лондона?
   – Почти год назад! – улыбнулась она.
   – Как познакомились с нынешним мужем?
   – С Гарри мы познакомились на сайте знакомств. Я ходила в Интернет-кафе. Увидела его анкету, он мне очень понравился, но долго боялась ему написать, думала что не достойна и он слишком хорошо для меня… Для провинциалки, пустышки, с ребенком, да еще и из зараженного города.
   – Это как-то было связанно с эпидемией?
   – Нет, никак. Мне кажется, он даже не знает о том, что тогда творилось.
   – Как у Вас получилось так быстро наладить личную жизнь?
   – Сама не знаю! – рассмеялась Ирина.
   – Точно? – тоже пошутил Артур.
   – Я долго думала над собой и стала решительной. Подумала, что тоже имею право на счастье, как и все люди. Сама написала Гарри первой, у него как раз был день рождения. Я поздравила его, он откликнулся, и мы быстро нашли общий язык, хотя я тогда еще не говорила на английском. Я конечно не без изъяна – не красавица, замкнута, родственников и друзей у меня нет, но у Гарри похожая ситуация и у него инвалидность, хотя это и не заметно если не знать. Два одиноких сердца нашли друг друга. Я быстро переехала в Англию и вышла за него замуж. Он очень хорошо принял мою дочку, для меня это очень важно. Сейчас мы ждем пополнение и все очень счастливы. Иногда хожу на курсы изучения языка, но меня и Гарри хорошо обучает. Валечка говорит на обоих языках.
   – Не скучаете по России?
   – Нет! – категорично отказалась объяснять женщина.
   – Хорошо, закончим… – репортер выключил диктофон.
   – Да. Немного времени осталось. Скоро муж придет с работы, а ему не говорила о Вашем приходе. Не хочу его беспокоить, да и как объяснить, зачем Вы приходили. Вдруг он будет бояться, что я тоже заразна. Разрушится мое счастье.
   – Да-да, конечно. Последний вопрос. Как вы себя чувствуете после интервью, это ваш дебют или вам приходилось уже где-то печататься? – спросил он, уже надевая пальто.
   – Если только следователь интервью брал… – шутливо отмахнулась она.
   – Как скажите, вот возьмите моя визитка. Там есть адрес электронной почты. Пришлите мне, пожалуйста, если не трудно в Ваше фото, что бы разместить в статье. Если что-то вспомните или захотите рассказать еще, звоните, пишите. Когда выйдет интервью, я Вам сообщу, в каком номере и где можно купить газету. Или бесплатно пришлем Вам этот номер. Рад был знакомству!

   Ирина одобрительно закивала и проводила гостя. С лестницы, осторожно ступая и держась за балясины перил, спустилась Валечка, она только что проснулась и терла маленьким кулачком сонные немного припухшие глазки.

Отдых на вилле

   Белый кабриолет Mercedes аккуратно разворачивался по узким старинным европейским улочкам. Девушка второй месяц находилась в яркой солнечной Барселоне на каникулах. Через неделю отпуск подходил к концу и ей будет нужно вернуться в прохладную и серую Россию. Этого очень не хотелось, но учеба, работа, семья. Эллина решила провести оставшиеся дни максимально отрываясь и тусуясь. Сегодня вечером намечалась большая вечеринка на папиной загородной вилле, и она пригласила многих друзей. Кто-то в это время отдыхал здесь, кто-то приедет специально из России, не обойдется и без незваных гостей, которых притащат общие друзья. Солнце страшно распалилось в обед, и все коренные жители попрятались по домам. В такую жару мало кто работал. Малейшие дуновение ветра воспринималось как благодать и облегчение.

   Эллина остановилась у своего любимого ресторана. Это был небольшой частный ресторан с традиционной испанской кухней, даже больше похожий на крохотную лавку. Готовил в ней сам хозяин, а его пожилая жена подавала блюда на стол посетителям. Девушка заказала обед – овощной салат, суп менестра круда и сибас по-испански. Хозяин узнал ее – она уже несколько лет посещала летом это заведение, с начала с родителями, а потом и одна или с друзьями. Они перекинулись парой стандартных любезных фраз на английском и испанском – Эллина почти не говорила на местном языке. Ей нравились часы одиночества, обычно она не оставалась одна.

   Она позвонила Августине, испанке русского происхождения, хорошо говорившей по-русски. Она была доверенным лицом отца, присматривала за виллой, когда их не было в Барселоне, выполняла разные поручения, что-то на подобии секретаря-референта. Августина отчиталась за первую половину дня, рассказала, что все выполнила и все идет по графику: музыканты, танцоры и фокусник заказаны, продукты и напитки привезли, приглашенные повторно оповещены, вода в бассейне обновлена, весь дом только что убран. Позвонила Регина, новая лучшая подруга Эллины, сказала, что самолет только что приземлился. Девушка поручила Августине встретить Регину и ее молодого человека.

   Девушка должна была еще успеть в спа и забрать платье для вечеринки у модельера. Оно белое с вышивкой серебристыми нитками из дорогой итальянской ткани ограниченным выпуском. В салоне красоты она провела два часа. Ей сделали тайский массаж, омолаживающие маски для всего тела, подровняли стрижку и макияж. Эллина получила хороший заряд энергии и приятных ощущений и находилась в превосходном настроении. Чем ближе подходило время тусовки, тем в большей эйфории она пребывала, не смотря на то, что провела не один десяток отличных крупных вечеринок. Вечером знакомые должны привести новых знакомых, можно было бы познакомиться с кем-нибудь. У девушки не было сейчас парня, и она активно присматривалась.

   В мастерской дизайнера она узнала, что платье не успели дошить. Эллина была в ярости. Она кричала на английском и даже толкнула администратор, в бешенстве выбежала из ателье, даже не дослушав объяснения и извинения. На глаза наворачивались слезы, она с трудом сдерживала себя, что бы не испортить макияж. Хорошо, что у нее дома было приготовлено второе платье на смену, что бы весь вечер не ходить в одном и том же.

   Дневная жара сменилась легкой вечерней прохладой. Палящий раскаленный небесный шар сменился приятным полузакатившимся розоватым кругом. В шесть вечера стали подъезжать гости. Несколько новых пар – коренные испанцы, что было очень приятно Эллине. Регина как настоящая подруга всегда кружилась вокруг Эллины, знакомила ее с теми, кого с разрешения сама пригласила. Через час гостей насчитывалась уже около пятидесяти. Они тактично и скромно расположились кто в просторной двухэтажной гостиной виллы, кто на огромной, с видом на горы, море и старый город, террасе с бассейном. Ровно в семь музыканты на подготовленной заранее небольшой сцене на террасе громким ревом гитары неожиданно для гостей начали выступление. Это была местная известная рок-группа, поющая на английском и испанском. Приглашенные тут же повысыпали из гостиной на улицу. Веселье началось, постепенно все распаляясь и распаляясь. Элинна спела с музыкантами одну из песен, что они раньше репетировали специально для этой вечеринки. Молодые люди брали напитки и еду с фуршетного стола, общались и знакомились.

   Периодически музыкантов сменяли танцоры и фокусник. Через час некоторые гости танцевали, некоторые бродили по дому, другие ходили по улице, прогуливаясь неподалеку. В двенадцать случился настоящий отрыв. Гости порядочно набрались и устраивали хаос и дебош. Кто-то с разгона на велосипеде с крыши падал в бассейн, рискуя пробить голову, кто-то лез к музыкантам намереваясь спеть и мешая им работать. Несколько девушек гуляли топлес. По углам жались парочки в страстных объятиях и поцелуях.

   Когда Эллина проснулась утром в своей комнате, которую она заперла на всякий случай, все еще спали. Девушка проснулась одна, никто не пришелся ей по душе из новых холостяков, да и оставаться на ночь при первой же встрече было не в ее стиле. Друзья спали по комнатам и диванам, кому не хватило и этого спали на лишних диванных подушках на полу. Из пятидесяти гостей ночевать осталась небольшая горстка людей, преимущественно парней. Эллина растолкала всех кого смогла. Друзья умылись, привели себя в порядок, позавтракали запасами из холодильника, потому что стол с фуршетом был кем-то перевернут, и еда даже плавала в бассейне. В доме после буйной вечеринки был полный бардак. На перилах лестницы висели чьи-то женские трусики, повсюду были разбросаны бутылки и бокалы, во все возможных местах лежали тарелки с остатками фуршета. Журнальный стол был разломан, на втором этаже в гостевой все стены в рвоте. На кухне на кухонном островке даже стояло с землей вырванное с корнем растение с придомового участка. Эллина борясь с пост алкогольными синдромами, усталостью, тошнотой и головной болью позвонила Августине и поручила ей вызвать клининговую компанию.

   В ожидании уборки друзья делились воспоминаниями о вчерашнем вечере. Стоял дикий хохот. Затем все пошли в уличное джакузи, как ни странно не тронутое рвотой, мусором или чем-то еще. У кого был с собой купальник, переоделся, парни же без малейшего стыда залезли в джакузи в обычных трусах. На Эллине был белый купальник.

   – А еще позже этот чувак стал ко мне клеиться! – рассказывал всем Альберт подливая девушкам в бокалы оставшееся шампанское.
   – Да ладно! – послышалось сразу с нескольких сторон.
   – Серьезно! Сам в шоке был. Этот испанский пидар чуть меня не засосал, когда я в ванну поссать пошел! Еле отбился!
   – В ванну поссать?! – перебила его хозяйка дома.
   – Ну а что… все так делали… – даже чуть-чуть покраснел молодой человек.
   – Скажи спасибо, что тебе не в постель! – громко смеялся Сергей.
   – Да уж… спасибо…
   – А я видел, как Катька с Лизой в постели под одеялом терлись полураздетые, часа в два ночи! Случайно в комнату забрел на третьем этаже.
   – Врешь, небось? – не поверил сосед по джакузи.
   – Ну тебя. Хотел к ним присоединиться, но не пустили стервы!
   – Я не пойму это что был вечер гомосексуальной любви? – поддержала обсуждение Дарья.
   – А сама с девочкой никакой не лизалась вчера случайно? – подколол ее Никита.

   Девушка в шутливой драке бросилась на Никите, но он успел выпрыгнуть из бассейна, и девушка вприпрыжку погналась за ним по террасе. Никита в один прекрасный момент под скользнулся мокрыми ногами и громко шлепнулся охнув. Девушка набросилась на него, по-дружески поколачивая.

   – И есть же у них силы бегать. Я еле встал сегодня. Башка раскалывается. Похмелился, думал легче будет, а что-то не совсем… – держась за виски высказался Альберт.
   – Еще такая жарища, осень ведь скоро. А хоть бы что, – добавил кто-то.
   – Хорошо, что джакузя есть! Легче стало!
   – Ночью мороз был, я чуть не околел.
   – Хватит тебе – мороз! Скажешь тоже! В РФ давно не был?
   – А звезды вы видели? Какие звезды были ночью! – ахнула Светлана.
   – Да я видел, как тебе про них пальцем в небо тыкав какой-то подозрительный испанишко рассказывал. Так тебе звезды понравились или он сам? Может стоило воскликнуть – ах какой испанишко был этой ночью? – неожиданно то ли грубо пошутив, то ли придравшись отреагировал Альберт.
   – Ммм… – расстроившись, отмахнулась от него Света.
   – Да, потусили вчера неплохо, – сделал заключение Сергей.
   – Ты бы видел как мы в Новой Усмани тусили, – возразил Ярослав.
   – Как? – спросила одна из девушек.
   – Пельменями меня рвало с последнего этажа пятиэтажки, а ветер всем на окна задувал, – засмеялся тот.
   – Фу, какая гадость…
   – Новая Усмань? А где это?
   – Под Воронежем… Где же еще…
   – На левом берегу что ли?
   – Да.
   – Не знаю для кого этот левый берег там такие все страшные…
   – А зомбо-мор был там у вас в прошлом году?
   – Был, конечно!
   – Ну, расскажи, что там было? – упрашивал Сергей.
   – Да что-что. Я тогда как раз на учебу на повышение квалификации в Москву уезжал. Лучше у Эллки спросите, она там с монстрами дралась, – нервозно заерзал Ярослав.
   – Правда? Эллина? А мы и не в курсе, – все разом повернулись к девушке.
   – Да не дыши ты мне в лицо! – ругала Света Ярослава, когда тот жадно закурил, клубами выпуская дым.
   – Никит! Дашка! Все сюда! Нам щас про зомбаков будут рассказывать! – на весь задний двор заорал Альберт.
   – А может и не будут… – добавил Сергей, перехватив странный взгляд хозяйки дома.
   – Ну, расскажи, ну расскажи, пожалуйста! – запела Дарья, околдовывая своим очарованием и улыбкой.
   – Хорошо-хорошо! Сдаюсь. Спрашивайте, что хотите, – согласилась девушка.
   – Э-э-э-э, – сразу потерялся Альберт.
   – Сколько ты их видела за один раз? – перенял инициативу Ярослав.
   – В каком смысле?
   – Одного, троих, целую толпу? – поторопился пояснить он.
   – Скорее целыми толпами!

   – А вот и Регина! Долго спите, барышня, знаете ли… – встретили ее задорными возгласами друзья.
   – Не то что бы долго, просто крепко! – поддержала тон разговора девушка.
   – Напилась, небось, как и все? – не отставал Сергей.
   – Я много не пью. Давно уже много не пью. А вы что здесь делаете?
   – Про прошлогоднюю зомбо-эпидемию слушаем.
   – Грустная история. У Эллины тогда лучшие друзья погибли, – нахмурилась она.
   – Вероника и Тимми, – кивнув, подтвердила блондинка, опередив вопросы.
   – Сочувствуем… – сопереживали приятели.
   – Расскажешь все равно, про этих? Про монстров-каннибалов?
   – Да, конечно.
   – Где ты скрывалась от них? Или не скрывалась?
   – Свет, сходи в бар, принеси бухла еще! – влез в разговор Альберт.
   – Отъебись от меня, мудак! Да сам сходи, что ты мне приказываешь?! – отмахнулась та.

   Молодому человеку ничего не оставалось, как вылезти из бассейна, поинтересоваться, кто чего хочет выпить и пойти самому к бару в цокольном этаже.

   – И вкусненького чего-нибудь не забудь притащить! – кричали парни ему вдогонку.
   – В аэропорту прятались, – ответила Эллина через паузу.
   – Ух ты! Прям как в фильмах! – поразилась Дарья.
   – Приехали впятером, через пару часов в живых остались только двое.
   – Нужно было вчерашнюю вечерину тематической сделать. В стиле зомби. Что бы приходили все только в зомбо-костюмах!
   – Заткнись, Серег, а? Не мешай слушать! – оборвал молодого человека кто-то из друзей.

   Друзья продолжали непринужденно сидеть в бурлящей воде. Через некоторое время Альберт принес поднос с семью полными бардовой жидкости высокими стаканами.

   – Что это?
   – Праздничный пунш со льдом, клюквой и пивом. На закусь фисташки.
   – Подлец, что это за гадость? Лучше бы водки принес! – возмутился Сергей.
   – А мне нравится! Кисленький и сладенький коктейльчик! – заступилась Светлана.
   – В самом аэропорту были здоровые люди, только что прилетевшие. А вот вокруг… Целая стая. Не знаю, почему они именно там столпились и откуда их столько, может радары на них так действовали или реактивные выбросы от топлива, я не знаю… Они повалили наш джип набок, пока мы выбирались, пока бежали. Добежали только двое. Не помог ни спирт, они его очень боятся, ни пневматика. Это мощные кровожадные звери, от них невозможно спастись.
   – Ты же спаслась!
   – Да это случайно… – ответила на комплимент Эллина.
   – А толпа это сколько? Сотня, тысяча? Больше? – осторожно поинтересовалась Дарья.
   – Нет, человек десять, – ответила блондинка.
   – Так это немного совсем! – оживился Ярослав.
   – Как сказать, когда такие монстры на тебя нападают, и двое целой толпой покажутся. Тебя же там не было! Ты не видел как они голыми руками с людей кожу обдирают, кости проламывают, как будто они бумажные, внутренности жрут живого человек, еще даже на землю не упавшего! – разозлилась на него девушка и отвернулась.
   – Мне кажется или ты после этих нашествий стала не такой капризной и беспомощной как раньше? Можешь теперь постоять за себя.
   – Возможно, – девушка слегка кивнула в знак одобрения.
   – Что было дальше? Расскажи…
   – Двери в аэропорт автоматические и поэтому не были заперты. Все кто был внутри живой, попрятались по подсобным помещениям.
   – Внутри были… эти?
   – Да, были.
   – Как вы от них вообще смогли убежать?! – не выдержав спросил Альберт.
   – Они были заняты едой, кого успели поймать. Выжиранием легких. Это приносит им облегчение, – пояснила Эллина.
   – Ну, слава яйцам!
   – Легкие? А разве не мозги они любят? – осторожно поинтересовалась Света.
   – Фильмов пересмотрела? – укорительно обратился к ней Никита.
   – Болезнь сожрала их собственные легкие, поэтому они охотились за чужими.
   – Как эти монстры выглядели?
   – Кто как. Но в основном это почерневшая, словно обожженная гноистая кожа. Чем чернее, тем он дольше болен. Очень быстрые, страшные и сильные. И это не трупяки!
   – Что в них самое страшное?
   – Все страшно. Больше всего мне запомнился их хрипящий надрывный крик.
   – А они тупые?
   – Я бы так не сказала. Примитивные конечно, мозги у них подгнившие явно, но не овощи. Могут ключи искать, чтобы дверь открыть. Могут прятаться, подкарауливать. Могут бросить в тебя чем-нибудь, если не могут догнать и поймать.
   – Да-а-а??? – удивились многие.
   – И где вы прятались тогда и с кем?
   – С мужиком одним, прятались в диспетчерской. А до этого я одна сидела в их баре, надеялась отбиваться от зомбаков текилой и вискарем…
   – Ха-ха-ха! Текилой и вискарем? Ты серьезно? Может еще орешками и мясными чипсами? – перебил ее и долго не мог успокоиться Альберт.
   – Зря ты так! Они как раз спирта и бояться! Плеснешь им в открытую гнойную рану, ее разъедает на глазах, они корчатся и сдыхают. Потом появился этот военный. Как спаситель! Не знаю, откуда он мог взяться, даже не спрашивала, может оборонный полигон рядом, может военная часть какая. С собой у него калаш был, гранаты. Мы спиртного еще с собой набрали. Когда кончились гранаты – бросали в них коктейли Молотова. Завалили, наверное, полсотни, до последнего перестреляли их! Весь аэропорт разнесли?
   – Вот это хрень-махрень!
   – Прям весь? – кто-то не удержался из друзей и уточнил.
   – Колоны остались, естественно. Все стекла почти разнесли, некоторые внутренние стены.
   – А этот твой военный нормальный был? Не забухал с таким количеством пойла?
   – В бар за этим и пришел, а как меня увидел, передумал подыхать. При мне не пил. Но какой он бешенный… Точно с горячей точки! Мутантов валил направо и налево, чуть не голыми руками!
   – А как зараза-то передается?
   – Не знаю. В каждом случае по-разному. Кто-то через воздух – воздушно капельным путем. Кто-то заражался, если его ранят. Другие если на тело кровь зараженного или куски тела попадут. А кто-то совсем не заразился, хоть и был с монстрами в одном помещении. Если укусит – то все 100% погибать.
   – Спасли Вас кто и как?
   – Хотели пешком идти или машину брошенную найти. Но не успели. На аэродром полицейские, медики и военные пришли. Спасать правда кроме нас почти не кого было. Так я и не узнала нашли ли они кого живого и здорового.
   – Вакцину-то нашли? – поинтересовалась Светлана.
   – Вакцину! Свет, ты как с другой планеты! У наших на это бы лет двадцать не меньше, ушло бы.
   – А как тогда? – дружно растерялись друзья.
   – Так какую-то ерунду придумали. По большей части само собой проходит. Только у кого какое здоровье. Кто не смог иммунитетом справиться, тот сдох. Кто смог, остался изуродованным до конца жизни…
   – И что с такими делали? Держали где-то?
   – Да кого как. Кто недолго болел, подлечили хоть как-то, тех под домашний арест выпускали. Они даже на улицы погулять или еще что выходили.
   – А других? – сам собой напрашивался вопрос.
   – Других, если доказано, что убивал людей, в психушках держат пока.
   – Тебя проверяли на заразу?
   – Ярослав! Как грубо! – подтрунивала над ним Даша.
   – Хотели в карантин на несколько месяцев положить. Но отец меня отбил от них. Поэтому нет, не проверяли.
   – Эллина, так ты ведь может того?
   – Что того? – изумилась девушка.
   – Что-что. Ты из этих… Заразная может еще?
   – Ах ты, гад! Засранец! Хорек! Подлюка! Сволота! Ебическая сила, я тебя сейчас поймаю! – завизжала блондинка, выпрыгивая из воды.

   Теперь уже Эллина погналась за Ярославом, матерясь, ругаясь и пытаясь стукнуть его на бегу. Друзья в уличном джакузи громко посмеивались над ними.

   – Ладненько. Вечером что будет творить? – перевела разговор на новую тему Дарья.
   – Не знаю! Как Эллинка прикажет. Туда и направимся… – ответил Альберт, ковыряясь в носу.
   – Убери палец, олень! – не смогла выдержать столь напряженной картины Света.
   – Ой, да ладно! Тургеневская барышня! Это естественно!

Поминки

   На улицах города стояла мерзкая слякотная погода. Шел мокрый снег, на тепловатом асфальте он сразу же превращался в грязную скользкую жижу. По тротуару шли двое. Панк и Конь торопились, через час у них была назначена посиделка у их общего знакомого на квартире. Им нужно было еще заскочить в магазин за выпивкой, всю закуску обещал наготовить приятель. Панку нужно было оплатить коммунальные платежи за несколько месяцев, задолжал.

   – Твою ж, блядь, мать! – истошно заорал Панк, шарахаясь от прохожего у самого входа в подвальный продуктовый магазин.
   – Ты чо? – удивился Конь.
   – Да этот, только что прошел. Зомбак. Уездный город N, мать его дери!
   – Да ладно…

   Конь внимательно посмотрел вслед уже по зимнему очень тепло одетому, еле шевелящему ногами человеку. Человек полу обернулся. В глаза бросилось полностью покрытое шрамами лицо, налитые кровью белки и туманный взгляд. Незнакомец слишком часто останавливался, подрагивал, переминался с ноги на ногу, отдыхая, и продолжал движение.

   – Да… именно он. Ты прав. Не часто увидишь их сейчас, – поделился мнением Конь.
   – Ага, спиздел, не часто… Только их и вижу! Уебался шарахаться от них! Такое ощущение, что это нас здоровых в меньшинстве, а не этих прокаженных…
   – А ты видел какая на нем одежда? Новенькая и дорогущая! Длинная дубленка с иголочки! Шапка из натурального меха. Слушай… это… ну как притормози с магазином…
   – Опять притормози? К Графу ведь опоздаем.
   – Забей! Пошли шмонянем мутантишку, – вполголоса предложил Конь.
   – Сбрендил совсем? Что бы я с этим? Да я в магаз в этот подвальный ссу зайти! Там же если что, даже бежать некуда будет!
   – Хватит ссать! Продадим дубленку за 10 кусков не меньше. Целую неделю можно в отрыв…
   – Я не пойду!
   – Да хорош! – Конь схватил приятеля за куртку и потащил за собой с силой.
   – Ладно, твой взял… – с неохотой процедил Панк.

   Приятели медленно, стараясь держаться на расстоянии, пошли за больным человеком.

   – Как бы нам не попасть в ситуевину… По всему городу после чумки камер натыкали немерено. Даже во дворах есть…
   – Вот-вот. Поэтому и не стоит овчинка выделки!
   – Ну не во всех же! Что ты ноешь как девочка с писечкой?
   – Куда мы эту дубленку денем?
   – А пакет я на что в магаз взял?
   – А выпивон?
   – Затащим с начала дублец к Графу, а потом и в магазин сгоняем! – успокаивал его Конь.
   – А от-куда у тебя кстати деньги на бухло?
   – На биржу труда встал…
   – Унизился?
   – Да есть маленько!
   – И какую работу тебе ищут?
   – Грузчиком предлагали.
   – А ты?
   – Отказался, конечно! – с гордостью отмахнулся Конь.
   – Зря! На складе всегда было бы что пожрать, списанное домой можно тащить. Я помню, как-то так подрабатывал так еще в школе.
   – Так там же работать нужно! Просто так же мне пиздить не разрешат со склада, верно ведь?
   – А ты, значит, работать не хочешь?
   – Конечна, нет! – заржал Конь.
   – Мы за ним уже полчаса тащимся, 200 метров всего проползли! – все жаловался Панк.
   – Как же мы с него, на хуй, снимем на улице средь бела дня?
   – В подъезде разденем! Смотри…

   Конь и Панк обогнали мужчину. Друзья остановились у большого дерева в тихом стареньком дворе, закурили и изредка негромко переговариваясь, наблюдали за жертвой. Человек медленно заплелся во двор. К нему подошла какая-то бабулька, скорее всего знакомая или родственница. Она недолго разговаривала с ним, приговаривая и поглаживая его по изуродованной нечеловеческой щеке. Он только мычал в ответ.

   – Пошли! – приказал Конь, и приятели двинулись за уходящим мужчиной.

   Они проскользнули за ним в подъезд, когда тот несколько минут пытался открыть дверь, ошибаясь и набирая заново домофонный код хрущевки.

   – Слышь, зомбачило! Скидывай дубленочку, быстро! – угрожающим шепотом процедил Конь.
   – Ты чо, глухой? – поддержал его Панк, потихоньку приходя в ярость.

   Человек даже не повернулся, он никак не реагировал и только медленно шел вверх по ступеням, судорожно цепляясь, за сломанные местной шпаной, перила. Конь взбесился на то, что тот не реагирует и с силой схватил его сзади за плечо. Панк рывком развернул мужчину и попытался, расстегивая на ходу большие пуговицы, стянуть с него дорогой полушубок.

   Надрывный крик, переходящий в болезненный хрип нарушил размеренную жизнь дома. Безучастное ранее лицо незнакомца сильно исказилось, застыв в яростной гримасе, изо рта пошла пена. Конь мгновенно среагировал и изо всех сил ударил его в живот ногой. Панк пытался все равно стянуть с тела дубленку и это ему удалось. Начали открываться двери на площадках выше и обеспокоенные старушки причитали и охали.

   Друзья вышли из подъезда, с трудом затолкав дубленку в большой пакет. Они не бежали, что бы не привлекать к себе большего внимания, но выйдя из двора ускорили шаг. Панк оглянулся – никто их не преследовал. Через полчаса они уже были в квартире у своего приятеля.

   – Что это? – сразу де спросил Граф.
   – Дубленка, надо бы загнать ее.
   – Сбагрить будет не сложно, красивая и новая… Где взяли? – приценивался тот одевая ее на себя.
   – С зомбака сняли, – сразу же все выдал Панк.
   – Что?! совсем кретины?! – разнервничался хозяин притона, брезгливо скидывая трофей.
   – А что?! – возмутился Конь.
   – Что-что??? Хочешь, что бы я заразился?
   – Да, брось! Уже давно бы так все заразились! Они же по городу просто так шастают и никто им не запрещает! Наверное, по стриптиз-барам и клубам!
   – Ничего не знаю! Волоки эту дрянь туда от куда принес!

   У друзей ушло, полчаса времени, что бы успокоить приятеля. Угрозы о том, что бесплатный для него банкет не состоится, возымели свое действие. Граф отступил в споре и согласился рекламировать потенциальным покупателям дубленку как новую. Еще через полчаса Панк и Конь принесли полный пакет, где недавно была украденная вещь, выпивки.

   – Жалко, что шапку еще не успели с него снять. Тоже на пару косарей потянет, – продолжили неприятный для Графа разговор друзья расставляю закуску на стол с протертой прорезиненной сальной скатертью в единственной комнате.
   – Ну, смотрите! Озомбачусь, за вами первыми и приду!
   – Не очкуй, все будет нормуль.
   – Ладно, давайте, выпьем ради чего мы сегодня собрались, выпьем за упокой Кривого.
   – Да, земля ему пухом. Отличный был дружбан! Кривой, знай, мы любим тебя и всегда будем помнить! Ты был самым лучшим другом для нашей компании!
   – И нам тебя не хватает! Не хватает твоего дурацкого чисто воронежского акцента! Не хватает твоих ржачных шуток и поступков! – дополнил речь Панка Конь.

   Собутыльники даже привстали. Вздохнули и закусили. Затем молчали несколько минут, отдавая дань уважения погибшему товарищу, и поедая некоторое подобие салата оливье.

   – А как он умер?
   – Граф, как пошло!
   – Долго рассказывать! – подхватил Панк.
   – А помнишь как ты тогда ослеп? – спросил Конь широко улыбаясь от уха до уха.
   – Да хорошие были времена! – тоже растянулся в оскале Панк.
   – Чё хорошего-то? То что ослеп?
   – Оторвались тогда по полной, и колеса с наркотой были, и бухло…
   – Мы тогда тебя на руках в парк тащили. Ну и тяжелый же ты. А так и не скажешь.
   – В какой парк?
   – В парк с танками и вертолетом.
   – А-а-а, знаю такой на левом берегу… Не помню как называется. Зачем туда поперлись?
   – Вроде парк Победы.
   – Думали на танках зомбаков давить! И потом улететь!
   – Серьезно??? – дико захохотал Граф.
   – А что?! – обиделся Панк.
   – Ну и как??? Получилось, блядь??? – не перестал веселиться тот.
   – Нет! – огрызнулся Конь.
   – И почему же? – на глазах Графа от смеха даже выступили слезы.
   – Гусеницы проржавели у техники! – ответил Панк.
   – Правда??? А то, что техника там изначально не рабочая, что там половины запчастей и в первую очередь горючего нет, вы не подумали?
   – А вот в этом ты слегка не прав! Танк в парк или на постамент нужно еще пригнать, тащить его краном никому не выгодно.
   – Ты прав! Ты чертовски прав! Мне деверь рассказывал. Я что у них на работе по благоустройству, случай был. Танк устанавливали и пригласили водителя, так он с первого раза на ебиняче высоченный постамент танк загнал. А он узкий был, шириной чуть больше самих гусениц. Так что завали свое хуйло, Граф!

   Разговор друзей периодически прерывался на очередной для вида тост. Алкоголь действовал на слова и мысли. Они стали отвязнее и смелее. Выпили уже чуть больше половины бутылки водки.

   – Хотели угнать с постамента… Танки-то какие Т-34, Т-134, ИС-3, Т-26?
   – Хрен его знает… Я не разбираюсь…
   – Да ну тебя, Граф! Сам бы побывал в нашей шкуре, еще не то бы придумал! Мы их не смогли завести, думали на военный аэродром щемиться в юго-западный, где радары стоят.
   – Ну, все-все! Что дальше было? – начал успокаиваться он.
   – Может тронуться с места нам и не получилось, но зато танк и вертолет отличнейшее убежище от зомбачил!
   – Да особенно танки! – поддержал его Конь.
   – Так если танки отличнейшее укрытие как ваш Кривой тогда подох? – заинтересовался Граф, снова расплыаясь в улыбке.
   – Поосторожнее!!! Не подох, а погиб, – жестко поправил того Панк.
   – Извини!
   – Все нормально!
   – Куда ставишь ее? Нельзя на стол ставить пустую бутылку! Так только конченые алкаши ставят! – накричал на Панка Граф.
   – Хорош. Просто чтобы слепые не путались и не наливали из пустого батла. Так что я не суеверная.
   – Тогда я ее уберу. Что хоть пьем?
   – Белочку!
   – Блядь, что за люди. Как можно было так водяру назвать??? И еще белку на ней с оскалом нарисовать?
   – Посмотри ниже, что там написано…
   – Я пришла!
   – Жу-у-уть. Что то мне расхотелось пить дальше.
   – Капризный ты у нас. А я вот попью.
   – Мне про белую горячку знаете что один друган рассказывал? Как баба одна на полном серьезе с батареей разговаривала думала что это ее муж!
   – Да это еще фигня! Мне рассказывали как один перец яйца сам себе отрезал, думал это елочные игрушки.
   – Пиздишь…
   – Зачем такую хрень-махрень за столом рассказываешь? Я же ем!

   – Может, это тогда у вас из-за наркоты было? Попробовали вот и приглючило, так что ханы?
   – Ты чё??? Совсем? Еще из-за белочки скажи! По телику все показывали! Так что никого ничего не приглючило! – разозлился Панк.
   – А наркоту кто делал?
   – В каком это смысле? Ты думаешь, мы там юные химики? В больничке мы ее нашли. А к чему это ты?
   – Зацените, чё у меня есть! – прервал Граф с гордостью открывая покосившийся шкаф для одежды.

   Друзья не разобрав увиденное, подошли ближе. Среди неаккуратно разбросанных личных вещей красовалась банка из-под чая с индийским слоном.

   – Отлично! Всегда хотел его попробовать!
   – Дурак ты! Это не чай!
   – А что? – подшучивал над Графом Конь.
   – План!

   Иронию друзей как рукой сняло. Панк ловко выхватил банку, небрежно стряхнув черный носок, зацепившийся за крышку, и приник к содержимому внутри.

   – О, этот божественный сладостный запах!
   – Стихи еще начни писать!
   – Шмаль хоть нормальная? Или дичка опять? Вставит хоть немного?
   – Эта хорошая. Афганская.
   – Хватит базарить! Давайте курить уже! Где у тебя бальбулятор? В ванной баклажка? Или в кухне под мойкой?
   – Ты прикинь, Панк, я у себя недавно утром пошел на кухню с бодуна водички набрать в бутылку. Набираю не пойму что за хуйня – вода выливается из дырки от бычка снизу. Прикинь у меня в доме ни одной целой бутылки, все под бульбики продырявлены!

   Граф покопался там же и из-под свитера в катышках неспешно достал агрегат.

   – Ох, ты ж мать моя женщина, отец мой мужчина! Где ты взял такую штуковину? – Конь крутил в руках красивый фабричный стеклянный агрегат даже украшенный росписями.
   – М-м-м… Тебе все расскажи! – загадочно ушел от ответа он.
   – Неважно! Давайте курить уже!
   – Только не разбей, смотри!

   Компания на крохотном балконе быстро зарядила приспособление марихуаной, водой и огнем. Начало темнеть и приятели не опасались, что кто-то может увидеть их на третьем этаже за этим непотребным делом и вызвать полицию. Панк давился дымом, но стойко глотал его обратно, не выпуская ни грамма раньше положенного времени. Выдерживал паузу почти в пять минут, как профессиональный подводник без акваланга, стараясь взять как можно больше действия наркотика.

   – Твою ж… Меня не прет уже, все отпустило! – с досадой нажаловался Панк.
   – Не экстанол, конечно, покури еще, выпей, накроет, не отойдешь! – обиделся Граф на нелестный отзыв о своей травке.
   – Да ладно, тон смени! Можно подумать ты ее сам выращивал! – не замедлил к месту подшутить Конь.

   – И долго вы в танках прятались? – спросил хозяин вечеринки, когда почти вся трава была скурена.
   – Долго. Несколько дней.
   – Отрастил себе, небось, вот такенные яйца!!! – Граф руками показал объем для убедительности.
   – В каком смысле? – опешил сначала Панк, а потом долго и без остановки смеялся.
   – Не в прямом! А типа мы настоящими мужиками стали! – не сразу сообразил и Конь.
   – А как вы вообще в танки эти попали? Люки разве не заварены?
   – Нет, замки на них висели, мы их железякой со стройки неподалеку влет сорвали. Заваренные… Скажешь тоже. Техника ведь еще иногда и в парадах Великой Отечественной участвует.
   – Запарил, Конь! Расскажи, ты все по-нормальному сколько можно?
   – А ты разве по телеку не видел?
   – Я телек имею? Ты его где-то видишь?
   – Телок? – вмешался Панк.
   – Он даже телик не имеет не то, что телок! – хохотал Конь.
   – Да-а-а, это единственное что у тебя здесь пропить можно было.
   – Неделю весь эфир забит был только зомбачиллами. Даже видео с камер улиц показывали – зомби толпами ходили. ОМОН их разгонял, настоящие бои были. В новостях рассказывали и про вспышку сумасшествия на фоне болезни. Когда все началось, ментам гражданские звонили, типа зомби в городе, они даже сначала не верили, думали двадцать звонков это просто розыгрыши. Войска долго не присылали. Эти психи весь город заполонили, здоровые из квартир боялись выйти.
   – Много зомби было?
   – Много – целый город зомби.

   Первого зомбака на улице мы увидели не сразу. Сначала мы потусовались на стройке, потом решили идти к кое-какому корешу. Шли мимо помойки, там какой-то чел копался. Мало ли… Они все время там копаются. Прошли мимо, ничего не подозревая. Он на нас сзади напал. В руках у него оторванная голова бомжа была. Тут-то мы и вкурили что к чему. Отбиться от него было непросто, очень быстрые и живучие эти сволочи. Кривой схватил пустые бутылку из под водки с мусорки, разбил розочку и этим огрызком запырял зомби. Мы с Панком только рты раскрыв в сторонке стояли. У Панка проблемы тогда с глазами были, поэтому все краски картины мне достались. Справиться с ним было нелегко. Кривой бил его в гноящийся рот и провал в груди, торчащий из-под рванья. Это их самые уязвимые места. После того как чахотка попадает в тело грудина быстро проваливается, обнажая больные легкие. Страшная разновидность туберкулеза это короче. Мутировавшая болезнь из скотомогильников, как говорит официальная версия. Чьи это ямы были – пересажали их всех. Как птичий или свиной грипп, только хуже. Потом зараза из областного туберкулезного центра быстро вышла в город. Зомбаков убивали и гражданские и военные, сажали в психушки и в больницы. Здоровых месяцами в изоляции в отстойнике держали! Полицаи месяц только трупы собирали по закоулкам! Переболевших, их было достаточно много, кто смог справится с чумкой, своими силами или с помощью антивируса, потом выпустили, признали условно опасными. Они теперь под домашним арестом и под надзором родственников живут. Рожи у них у всех страшные изуродованные и грудь будто внутрь вдавленная. Мы с Панком слава те господи не заразились, живы здоровы. Только вот Кривому не так повезло…

   Конь перестал рассказывать. Друзья подняли еще один тост за старого друга.

   Так вот, когда Кривой зомби завалил, тут-то мы и поняли что дела совсем не очень. У меня родилась идея в танках схорониться до поры до времени. До дома вряд ли бы мы целыми смогли добраться. Взломали сначала один так, потом еще два. Хотели даже вертолет попробовать – вдруг улететь получится. В танках вонь стоит, не понятно чем. Техника на грани фантастики – все ржавое, в наростах. Половина датчиков, даже циферблат рассмотреть нельзя. Ни черта не понятно, что где, провода торчат в разные. Кресло танкиста – один каркас торчит, в таком с комфортом не поспишь. Куча рычагов, за которые мы сразу же дергать начали. Кривой еле влез к нам, места там совсем не много, как оказалось. Поэтому позже открыл себе личный персональный танк, в нем он потом и погиб, даже второй люк для капитуляции не помог… А солярки в них действительно не было. Так что моя вторая гениальная идея – давить танками проклятых зомби, не реализовалась. Кстати там еще радиостанция в танке была, но тоже не рабочая. Так хоть радио бы послушали. Думали пушку поворачиваться и снарядами озверевших психопатов мочить, но тоже не вышло, снарядов в танках не оказалось.

   Через несколько часов сильно жрать всем захотелось, мы и до этого долго не ели. Иными словами нужно было хоть что-то добыть похавать, бухнуть или вмазать. Кривой ни чего не побоялся и намылился в магазин, я бы на его месте также сделал, но пришлось за слепым Панком присматривать.

   – А выражение «не тумань себе мозги, а то их сожрут» не про вас, значит? – перебил его рассказ Граф.
   – А что это за выражение? Первый раз такой бред слышу.

   Так вот. За пивом через зомби, за догонкой. Тяжело было смотреть, как он уходил, но все было тихо… пока. Как ни странно через час он пришел обратно, целый и невредимый. В руках большой пакет с хавчиком и выпивкой. Сказал, что в брошенный магазин продуктовый влез неподалеку. Взял пиво, коньяк – несколько бутылок, икру, колбасу, батон. Даже шоколадки пострел приволок! Днем мы отрывались, а ночью расходились по танкам. Ссать приходилось в бутылки, чтобы не рисковать лишний раз, а потом их выкидывать, как гранаты! Такая ржачка была! Один раз нажрались, и Кривой бегал от зомбаков на скорость! Нет, не надо на меня так смотреть, он добежал и все нормально было. Это уже потом, через два дня, когда они под каждым углом, сволочи, сидели… Мы вылезти решились только на четвертый день, как бы не наврать…

   – А сиги у вас есть? – Граф озадаченно рыскал глазами по столу в поисках своей зажигалки и сигарет.
   – Так ты слушать будешь дальше?
   – Да-да, конечно…
   – Когда легавые бились с ними на улицах. Боялись, конечно, что и нас под шумок пристрелят, но ничего – обошлось. Ржачно было смотреть, как эти пузатые от зомби убегали и наоборот. Это, конечно, только у нас такая полиция может быть – ожиревшая и бесформенная. Кого они могут в случае чего догнать, ума не приложу…
   – Так как именно погиб Кривой?
   – На третий день. Зомбаки совсем озверели и полезли в танк Кривого. Не спас его люк – вырвали с корнем! Так он в танке и погиб – сожрали его прямо там. Мы потом с Панком заглядывали туда. Внутри все сплошным слоем – датчики, рычаги, все в крови его было и в остатках мяса и кишков. Ни одного целого куска не осталось от нашего лучшего друга, ни ступни, ни даже пальца. Вот и все… такая вот душешипающая история…
   – А ты Панк так ничего своими глазами и не видел? Только слышал?
   – Да почему это? Через день после сна на корточках глаза вернулись на место! Так что насмотрелся на всю оставшуюся жизнь. Я теперь от зомбаков отпрыгиваю на три метра.
   – Да ты трусло… – подкалывал его Конь.
   – Сам ты трусло! Не задумывался никогда – что это все может еще вернуться? Может, ты уже болен?
   – Я??? С чего это?
   – Да с того что дубленку с зомбака снимал! Думаешь, это просто так нам с рук сойдет? Не зря их по домам под контролем держат!

   Перепалка плавно переросла в драку, к которой подключился даже Граф. Настучав друг другу по лицам, друзья быстро успокоились, простили взаимные обиды и продолжили поминки.

Ее месть

   Зоя Леонидовна привстала с больничной койки. Почувствовала запах больной плоти. Скорее всего, кто-то болел из персонала. Вслед услышала и чужой кашель – судороги простуженных легких. Этот дурманящий запах начал медленно сводить ее с ума. И без того слабый немощный рассудок начал мутнеть. Жажда смерти и крови неумолимо просыпалась в больном теле. Перед ней пронеслись полутусклые в черном мраке картины из прошлого, как она рвет горячую плоть на куски, вгрызается в нежные розоватые легкие, просто настигает очередную вопящую от ужаса жертву. Казалось, словно невероятные силы вновь постепенно возвращаются в ее тело.

   Она медленно, борясь с чувствами, захлестывающими ее, по несколько минут делая каждый шаг, переступая, подошла к окну. Торопиться теперь уже некуда. В бледном призрачном оконном отражении мелькнули глубокие шрамы. Где-то они были алыми, где-то черными, из некоторых каплями выступал сразу же подсыхающий гной. Зоя Леонидовна поднесла руки к голове и трогала кожу, словно никогда раньше не видела своего изуродованного лица. Одного глаза не было, нос стал бесформенной черствой рубцовой коркой. Другой глаз постоянно сочился кровавой сукровицей. Стянула обязательную больничную косынку. Полудлинные волосы только частично островками прорастали на голове. На стекле мелькнула широкая улыбка. Не смотря на ужасы, которые ей пришлось пережить она все равно была счастлива.

   Через решетку и грязное окно, наполовину затянутое полупрозрачной скатертью, закрывавшей холодные щели, мелькали хмурые облака, грязная сельская дорога за высоким забором с колючей проволокой, бедно одетые люди, брезгливо и редко проходившие мимо государственного учреждения. Уже год прошел, как ее закрыли в психушке. Женщина схватилась за решетку и попыталась отогнуть прутья. Но ей это не удалось, тонкие руки, истощенные долгими частыми голодовками только жалко дрожали от усилий. Они не наливались былой мощью, это была лишь иллюзия.

   Послышались шаги в конце длинного коридора с железными дверьми палат. Это была пожилая сестра. Она делала обход. Осматривала пациентов, безмолвно делала нескончаемые уколы тяжелых с массой побочных эффектов, сдерживающих болезнь. В этом корпусе содержались все такие же, как и Зоя Леонидовна – победившие ОНФТ, но не признанные безопасными для окружающих. Чаще всего это заключалось в длительном периоде, в котором находились заболевшие и в количестве их жертв. А на счету Зои Леонидовны их было не малого. Она плохо помнила, сколько именно называл уполномоченный по каким-то там делам, несколько десятков. ОНФТ хоть и был излечим, но избавиться от него непросто, да и излечим, он был далеко не полностью. Изуродованное тело, больные, еле дышащие легкие, проблемы с психикой, задержка реакций, прогрессирующая умственная отсталость – это далеко не все побочные явления, что смогла оставить после себя тяжелая болезнь. ОНФТ – острая некрозная форма туберкулеза. Это название женщина смогла запомнить. Вызывала сильное психическое помешательство с большой опасностью для людей и всего живого.

   – Здравствуй, Зоинька! – женщина в возрасте в белом халате недолго копалась ключом в сквозном замке, открыла дверь.
   – Угу… – только проскрипела в ответ пациентка.
   – Я сегодня разговорчивая! Не как обычно. У меня первый внук родился! Внучок! – пояснила она свое странное поведение.
   – Хррр-р! – резкий рык вырвался из груди женщины.
   – Ну что ты! Не надо вредничать! Не будем злиться… не будем… Сейчас укольчик быстренько уколю и все! Сможешь поспать, и все будет хорошо! Просто замечательно! – гипнотически приговаривала сестра, доставая инструменты и лекарства с небольшой металлической даже в самую жару холодной тележки.

   Когда она подошла к женщине и попыталась вколоть ей в плечо препараты, Зоя Леонидовна стояла не шелохнувшись. Неожиданно она резко развернулась и оттолкнула сестру сильным ударом в грудь. Слова медсестры о внуке сильно разозлили ее. Она поняла, что ей самой никогда не стать бабушкой.

   – Вот, сучка ебанная! Ведь все равно же вколю! – разозлилась медицинская сестра, причитая и подымаясь с бетонного пола.
   – Э-э-э-а-а-а!!! – лишь оглушающим яростным криком ответила ей больная.
   – Сенька, Варька! – громко крикнула она в коридор, вызывая подмогу и юрко закрывая за собой тяжелую дверь, забыв внутри врачебную тележку.

   Буквально через минуту в палату вбежал медперсонал. Это был молодой сильный мужчина и тучная женщина непонятного среднего возраста. Зоя Леонидовна швыряла в них шприцы и склянки с лекарствами, но как она не сопротивлялась, силы были неравны. Варвара навалилась на нее своим грузным телом в халате, еле сходившемся на добром человеке и будто трещавшем по швам. В такой ловушке женщина, крепко прижатая к полу, даже не могла пошевелиться. Медбрат помог связать ей руки. Втроем они перетащили Зою Леонидовну на кушетку с провисшей почти до пола матрасной сеткой и плотно привязали ноги и руки к грядушкам. Пожилая сестра с победоносным выражением лица сделала укол. Зое Леонидовне оставалось лишь истошно яростно кричать, сильно нервируя пациентов в соседних палатах.

   – Ну и чего ты этим добилась? А? – бубнила под нос сестра, поднимая тележку и собирая уцелевшие ампула и флакончики с препаратами.
   – Вколи ей, блядь, чего-нибудь помощнее!!! Что бы спала несколько дней подряд! – огрызнулся медбрат.
   – Да-да-да. Сколько можно эти вопли за копейки слушать! Покоя никакого нет! Хоть на вахте посидим, не дергаясь в карты поиграем и чаю попьем. Сейчас и остальные взбесятся! – поддержала его толстушка.
   – Ладно-ладно, сейчас… Насчет нескольких дней конечно не знаю, но до вечера должна подремать… – тихо согласилась женщина в халате.

   Она не спеша вколола ей коктейль из нескольких препаратов в бедро и вышла в коридор. Варвара выходила последней, она с ненавистью посмотрела на изуродованной лицо, замахнулась локтем и выдавила из своего огромного, заплывшего складками лица: «Только попробуй мне еще раз такое выкинуть в мое дежурство! Быстро сничтожу!».

   Перед глазами быстро стало все плыть. Потолок то приближался, то удалялся, руки перевязанная жесткой веревкой прибрела неестественные формы, дверь палаты-камеры стала пузыриться. В наркотическом опьянении женщина тихо постанывала, но не засыпала, как надеялись дежурные. Эхо голосов, доносившееся до нее, растягивалось, было слишком глухим. Прошел час, прошел второй. Она устала сопротивляться галлюцинациям и закрыла глаза. После болезни сон плохо возвращался, переболевшие редко и мало спали, страдая от бессонницы и появляющихся от этого жутких болей. Воспоминания настигли ее.

   Зоя Леонидовна шла домой. Периодически от цели ее отвлекал так желанный запах здоровых органов. Свою ношу – большую спортивную сумку со всем необходимым для убийств она где-то забыла и не помнила где именно. Она убивала все живое на своем пути. После съеденных заживо в лесу грибников, не том месте и не в то время оказались: случайная старушка – божий одуванчик, молодая девушка в модно потертых и рваных джинсах, большая бездомная дворняга, парочка влюбленных. Это только те которых она смогла вспомнить. Старушка пыталась отбиться от нее старой сильно поцарапанной дерматиновой сумкой, девушка отчаянно царапалась длинными фальшивыми акриловыми ногтями, собака жалобно скулила заглядывая в глаза своей убийце, парень старался защитить девушку ударяя сильными руками в голову Зои Леонидовны, но превратившаяся в зомби-монстра женщина не чувствовала больше боли. Все несчастные быстро умирали, испытывая в последние минуты своих жизней страшную нечеловеческую боль. Искаженные ужасом и первобытным страхом лица людей отчетливо впечатывались в память. Зоя Леонидовна улыбнулась. Но детей она не трогала, несмотря на мучающую намертво засевшую в груди жажду. Тень маленького мальчика лет пяти плачущего в конце темной улицы, видимо потерявшегося, заставила ее бежать прочь что есть силы. Несколько дней занял путь домой. Она не останавливалась на сон – он ей не требовался. Перевозбужденный умирающий организм требовал облегчения мук, все новых и новых жертв.

   До двери своей квартиры она добралась ночью. Тяжело попыталась по ступеням пошарпанного подъезда. Душил продолжительный рывками хрип с сочащейся слизью из крови и гноя изо рта и провала на грудной клетке. Прохожих не было уже несколько часов – все спали или прятались. Зоя Леонидовна не могла обновить больные клетки израненного быстро развивающейся болезнью тела. Обессиленная скреблась в свою дверь, не в силах разбить ее или как-то открыть по-другому. На шум в подъезде внезапно открыл дверь ее хромой сосед по лестничной площадке. Не мешкая Зоя Леонидовна набросилась на него. Этот сосед был одинок, как и она, но очень редко показывался на улице, вел замкнутый образ жизни. Она почти ничего не знала о нем, только то, что он никогда не был женат, детей не было, на вид был старше ее и как поговаривали бабульки-соседки на лавочках во дворе, почти совсем перестал нормально ходить. Вот и сейчас он опирался на ходунки, которые под ударом озверевшего туловища монстра отлетели на лестницу и покатились со звонким лязгом по ступенькам вниз. Женщина-маньяк разорвала грудную клетку пожилого мужчина и несколько минут поедала горячие легкие вместе с обрывками мохерового полосатого халата. Она крепко держала дергающуюся жертву за плечи, не давая вырваться или упасть. Легкие были с горьким привкусом, этот запах просмоленных бронхов и альвеол она почувствовала еще на лестницы. Мужчина явно несколько десятилетий много курил. Возможно, это и было причиной осложнений на его ногах.

   Когда женщина насытилась, и голод отступил на второй план, она вздрогнула и замерла на месте. Труп мужчины выскользнул из ее крепких объятий. Обостренные органы чувств прислали странный сигнал. Облака ярости, ненависти и кровожадности расступились, возвращая чистый рассудок. Зоя Леонидовна испытывала шок. Тело дрожало, она поворачивалась на месте в разные стороны, принюхиваясь и прислушиваясь, словно дикий зверь в опасности. Сначала она решила, что сигналы поступают из ее собственной квартиры, но и чувствовала одновременно, что это не так. Наконец она схватила тонкую нить запаха и пошла по ее следу вглубь чужих комнат. Помещения были хорошо освещены, но это не было для нее важно, она хорошо видела и в полной темноте. Женщина уверенно целенаправленно, но медленно шла на сигналы. Она еще не до конца осознавала, зачем ее сюда тянет и для чего. Зашла на кухню, запах обрывался, зашла в зал, но и там был тупик. Открыла средние дверцы высокого шкафа в спальне. Выбрасывала вещи и посуду из него пока он полностью не опустел. Открыла нижние двери, раскидала бесполезные чужие предметы. Наткнулась на большую старую картонную коробку с крупной надписью чернильным карандашом «открытки от родственников». Сводящий с ума запах исходил именно из нее. Она разломила пополам коробку, из нее вывались какие-то вещи. Зоя Леонидовна заплывающим кровью и черной гнилью зрением смотрела на них. Умирающее зараженное сердце за несколько минут умерло и возродилось несколько раз. Из, казалось, больше не умеющих плакать глаз потекли настоящие человеческие слезы, перемешанные с разлагающейся жидкостью.

   На полу на прожженном в нескольких местах большими обугленными дырками ковре лежали крохотные детские вещички. Один ботиночек, его носовой платочек с инициалами, синие колготочки и маечка с рисунком цирка на ней. Это были его вещи… ее маленького сыночка Коленьки. Она сразу же их узнала, именно они были в тот страшный день на ее мальчике. Рядом лежал окровавленный нож и веревка. В коробке были и другие вещи, вещи чужих детей, она выбрала только предметы с его нежным до боли и ужаса таким знакомым запахом. Он не смог выветриться за столько лет. Она вдохнула, как только смогла глубоко, что бы почувствовать его крохотные неловкие пальчики, маленькие ножки, веселые глазки с огромными густыми ресничками… Зоя Леонидовна нашла, то что безутешно искала так много лет. Она нашла убийцу, эту тварь, расправившуюся с Колей. Женщина осторожно отодвинула вещи сына в сторону и тяжелыми шагами вернулась к входной двери. Сосед лежал в коридоре в той же позе, он давно был мертв. Она жалела, что он мертв, что так все получилось, она хотела отрывать от него кусочек за кусочком, и наслаждаться его невыносимыми страданиями. Хотела добиться от него ответа зачем он это сделал, зачем так поступил… зачем… Сколько дней она его искала, а монстр жил рядом под боком. Подлец даже здоровался с ней, когда встречал. За что он так поступил с ней? Что плохого с сыном они ему сделали? Зоя Леонидовна схватила тщедушное тело маньяка-педофила и с яростью разорвала его на мелкие составляющие. Все стены тесного коридора были залиты густой кровавой жижей с ошметками плоти и вкраплениями порванных сосудов. Разбила его ненавистный череп на небольшие куски, втаптывая и втаптывая их в дощатые, много раз крашеные доски.

   Когда не осталось ни одной части тела больше нескольких сантиметров, Зоя Леонидовна зашла в ванную и обмыла смоченным в прохладной воде полотенцем окровавленную одежду, лицо и руки. Ей тяжело давались такие действия. Бушевавшая плоть собственного тела не могла успокоиться, не могла долго оставаться на одном месте, не могла долго выполнять одни и те же монотонные движения. Затем выбила в своей квартире хлипкую дверь. Нашла чистую одежду и переоделась. За многие годы спортивный костюм сменило платье. Старое платье еще из той счастливой и хорошей жизни полной семьей. Оно оказалось и сейчас в пору. Женщина не могла позволить себе появиться перед умершим сыночком в грязной одежде. С трудом вымыла и высушила волосы, соорудив на голове некое подобие прически в виде сбившегося на бок пучка. Организм все время порывался на свободу, на темные улицы, на охоту, бежать, убивать, кусать, рвать, пожирать… Женщина боролась с животными чувствами, часто останавливаюсь, отдыхая и собираясь с силами. Вернулась в квартиру растерзанного соседа и аккуратно собрала все вещи с запахом Колечки.

   Выбитую дверь она прикрыла, тщательно подперев ее стулом. Скоро был рассвет. Она легла на диван, прижав к голове вещи сыночка, вдыхая его запах каждое мгновение. В разлагающемся мозгу медленно проплывали события, прожитые вместе с ребенком. Мальчик стал держать свою крохотную детскою головушку, первые шаги, как он сказал мама, как открывал сам кран в ванной, вставая на маленький табурет, и радостно плескался в воде, забрызгивая себя с ног до головы. Как просил купить конфет в местном магазинчике, как плакал когда ему не разрешали хватать за хвост их кошку Нюрку, как пел на утреннике тоненьким голоском в детском саду, как тихо и сладко посапывал когда она убаюкивала его каждый вечер, как любил варенную свеклу и гречку, как боялся страшного угрюмого пылесоса… Теперь она нашла успокоение, теперь она была счастлива, теперь все было хорошо, теперь они были вместе…

   Бушевавший некрозный туберкулез бился в ее теле, требуя новой свежей легочной плоти. Зомби умирало, пыталось выжить, будя в Зое Леонидовне невиданную жажду, но она была сильнее. Теперь ничего не могло ее потревожить. Черная кровь бурлила и хотела вырваться наружу. Женщину трясло и лихорадило. Она то впадала в предсмертное беспамятство, то вновь пробуждалась. Прошла неделя, а она не вставала с постели. Даже не шелохнулась, только заново и заново смотрела воспоминания и наслаждалась ими.

   Вскоре пришли медики и МЧС. Они увезли ее в изоляцию. Пытались забрать вещи Колечки, но Зоя Леонидовна держала их так крепко, до хруста в ломающихся костях пальцев, что они разрешили их оставить. Эти детские вещички и сейчас были с ней в палате. Лечащий врач также не посмел их забрать. Зоя Леонидовна стала выпускать их из рук, но часто доставал из тайничка – под полотенцем в убогой тумбочке в углу палаты. Принюхивалась к ним, разговаривала с ними, прикладывала к щеке, пела им колыбельные песенки.

   Женщина пришла в себя, действие снотворного и успокоительного полностью выветрилось. Палата и предметы обстановки перестали плыть перед глазами.

2013

Zомби-VRN Зомби, ужасы, мистика Виктория Александровна Бородинова