Когда меняются мечты

Арина Панкова

Михаил Юрьевич

   Когда я вошел в квартиру, то первым делом ощутил стойкий запах перегара, сигаретного дыма и почему-то кошачьей мочи. Подавляя рвотный рефлекс, не разуваясь, прошел на кухню и открыл окно. Меня обдало морозным воздухом, я жадно глотнул его, после чего мне стало легче дышать. Не закрывая окно, проследовал в комнату в поисках нашего с тобой сына Марго. Я увидел его тело, именно тело Марго, распластанное на полу, смотрящего не моргающим взглядом в потолок. Впервые секунды подумал, что не успел, и мы его потеряли. Это были самые тяжелые секунды в моей жизни. Преодолевая дурноту, я подошел поближе. Тело моргнуло, превращаясь в нашего с тобой сына. Тимофей почувствовав, наверное, моё присутствие, повернул голову в мою сторону. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд. Когда ему это удалось, он произнес: «Отец», – и зарыдал, в буквальном смысле зарыдал.
   Это вывело меня из оцепенения. Я подождал, когда рыдания Тимофея перейдут в тихие всхлипывания, и начал действовать. С трудом поднял его на ноги и поволок в ванную комнату. Там раздел его (Тимофей с начало сопротивлялся, но потом уступил), поставил под душ и включил холодную воду на всю мощность. Ты знаешь Марго, этот способ приведения людей в чувство никогда не устаревает. Тимофей сразу же, точнее почти сразу стал приходить в себя.
   Вскоре мы же сидели на кухне, и я кормил сына свежесваринным куриным бульоном и отпаивал его твоим чудодейственным отваром от похмелья.
   Он долго не хотел рассказывать эту историю Марго. Историю как у них все началось с Кристиной, ему было, видите ли, стыдно. Но я ему объяснил, что для того чтобы легче было ее найти мне нужно знать все от начала и до конца.
   Вот эта история Марго от начала и до конца слово в слово.

Тимофей

Глава 1

   Я познакомился с Кристиной в общежитии нашего художественного колледжа.
   Я и двое ребят никуда не уезжали на каникулы. Они, так же как и я, поссорились с предками (Извини, Отец). И мы сугубо мужской компанией собрались в моей комнате отмечать новый год. Пробили куранты двенадцать раз, были подняты стаканы холодного пива. Ты знаешь, отец водку я не пью, а без девчонок пить шампанское не по приколу. Минут десять мы посидели, потом высыпавшись в коридор, спустились на второй этаж в поисках женской половины. Нам повезло. Около урны для курения стояли две девчонки, одна постарше, другая помладше. Ту, что помладше я видел у нас в колледже, она, так же как и я училась на художке только на первом курсе. Вторая по старше меня заинтересовала, конечно же, побольше, на вид ей можно было дать лет двадцать не больше. Я воспринял ее как свою сверстницу. Она, кстати сказать, не курила, а просто стояла за компанию, сей факт мне очень импонировал.
   – Привет, девчонки. Давайте знакомиться, – выпалил первым Денис.
   – Привет, мальчишки. Давайте, – ответила бойко не курящая девушка.
   – Меня зовут Денис, я, как говориться, рыженький. Блондин Володя, ну а брюнетик у нас Тимоха, Тимофей то бишь.
   – А меня звать Кристина, брюнеточка. Рыженькая у нас Оля, блондинки нет, зато есть шатенка Лизавета, она в комнате осталась, – закончив представляться Кристина, протянула нам руку для рукопожатия, сначала с Денисом, затем с Володей.
   Когда очередь дошла до меня, я не стал трясти руку Кристины, как это делали ребята, а галантно поцеловал. Решил привлечь ее внимание, не знаю зачем. У меня на тот момент была девушка, и я не собирался ей изменять даже в мыслях. Но что-то дерзкое и дикое сквозило от этой девушки. Как она уверенно стояла, с какой насмешкой в глазах обменивалась с ребятами рукопожатиями. Она не зарделась как другие девушки, когда я поцеловал ее руку, а благосклонно кивнула в знак уважения.
   – Ребята могу вас пригласить к нам разбавить, так сказать, наш женский коллектив, – продолжила Кристина, когда знакомство состоялось.
   – Нет, у нас мальчишник, – поспешил ответить Денис за всех нас.
   – А я пойду, – сказал я.
   – Кто бы сомневался, – выпалил Володя. – Тимоха в своем репертуаре. А мы пошли, да Денис?
   – Ага. Нам больше пива достанется, – ответил Денис.
   И потушив окурки, они поднялись на наш этаж. А я пошел в след, за девчонками в их комнату.
   Убранство комнаты я описывать не буду. Стоит лишь дополнительного описания двух яростная кровать покрытая покрывалом, так что полы с верхнего яруса обрамляли ее, создавая балдахин.
   В кресле за накрытым столом сидела женщина лет сорока. Видимо это была Лизавета. Теперь понятно, почему парни решили продолжать свой вечер в сугубо мужской компании.
   – А мы не одни с уловом, – сказала Кристина. – Мальчика зовут Тимофей.
   – Мальчика? – оскорбился я.
   – Он единственный решил разбавить наше женское общество – продолжила Кристина, не обращая внимания на моё замечание.
   – Мальчика! – решил я акцентировать на этом внимание и прошептал довольно громко: – Ну, ты об этом пожалеешь.
   Все промолчали.
   – Давайте выпьем за новое знакомство и новый год! – нарушила молчание Лизавета. – У нас, правда, только вино.
   – Сойдет, – сказал я.
   Мы вывили. Потом стали танцевать под новогодний концерт, транслируемый по телевизору. Когда начался медленный танец, я сразу же обнял Кристину. Она не сопротивлялась, и мы задвигались в танце. Когда музыка закончилась, Лизавета включила свет и стала расправлять кровати, готовясь ко сну. Я спросил у Кристины, будет ли она тоже ложиться спать и получил утвердительный ответ. Но я так не хотел, чтобы эта ночь закончилась, и стал уговаривать ее пойти со мной «покурить». Кристина, засмеявшись, ответила, что не курит.
   – Да ладно тебе иди, пообщайся с человеком, – поддержала меня Лизавета. – Тебе же не надо завтра на работу. Я вам на кресле-кровати постелю.
   – Нам? – удивленно поинтересовалась Кристина и не двусмысленно уставилась на Лизавету.
   – Вам, вам. Идите уже, а мы с Олей ложимся спать. Придете не очень шумите.
   – Лиза! – крикнула строго Кристина.
   – А что я? Возьмите бутылку и допейте вино.
   – Не надо я и так пьяная, – сказала Кристина, и мы вышли в коридор.
   В коридоре было темно. Только на кухне горел свет, туда-то мы и залетели, как мотыльки на огонек. И присели на стоящую там лавку.
   – Лизавета с Олей тебе кто? – спросил я.
   – Лизавета, бывшая жена моего брата. Оля соответственно племянница, – ответила Кристина и отвлеклась на свое плечо.
   Она когда мы танцевали, сняла кофту и осталась в одной майке, которая четко обрамляла ее грудь. Меня охватило жгучее желание и, не особо долго раздумывая, пока Кристина выдавливала прыщики у себя на плече, схватил ее и посадил к себе на колени. Я наконец-то увидел удивление в глазах девушки.
   – Может не надо? – прошептала Кристина.
   – Ничего, сегодня новый год. Сегодня можно все, – ответил я и впился в ее губы долгим поцелуем.
   Я не буду отец, тебе описывать нашу с Кристиной прелюдию. Скажу лишь то, что в самый пиковый момент, когда я спросил Кристину, хриплым от возбуждения голосом: «Как ты думаешь, спят твои родственницы?». Она посмотрела на меня недовольным взглядом, от былого огня не осталось и следа. Затем слезла с моих колен, поправилась и сказав:
   – Это уж слишком, – вышла из кухни в коридор.
   Это произошло так неожиданно, что я не сразу среагировал. Догнал я ее уже около комнаты.
   – Кристина, подожди. Что произошло? – спросил я шепотом.
   – Ничего. Просто я протрезвела и собираюсь ложиться спать, – ответила Кристина так же шепотом, и продолжила: – Тебе тоже пора ложиться спать, а то завтра будешь об этом жалеть. Ну, по крайней мере, я точно буду жалеть.
   – Да ты права. Извини, что так вышло. Я просто… – начал оправдываться я.
   – Ничего. Спокойной ночи Тимофей, – перебила меня Кристина и скрылась за дверью.
   Когда я вернулся в комнату. Ребята уже спали. Пиво было выпито. Я разделся и лег в кровать. Долго не мог заснуть, вспоминая Кристину, ее глаза полные огня, вкус ее губ, запах ее кожи. Всё-таки сон взял свое, и я погрузился в объятия морфея.

Глава 2

   На следующий день. Я проснулся с жутким желанием увидеть Кристину. Что в принципе я сразу же и сделал. Умывшись и одевшись, я спустился на второй этаж и пошел по коридору. Но тут я понял, что совершенно не помню номер комнаты. К моему счастью одна из комнат открылась и из нее вышла Оля.
   – Привет, – поздоровался я.
   – Привет, – ответила Оля. – Ты к нам?
   – Ага.
   – Ну, тогда заходи, – предложила она и пошла дальше по коридору, в сторону как я понял туалета.
   Я зашел в комнату. Кристина сидела в кресле и смотрела с Лизаветой юмористическую передачу по телевизору. На открывшуюся дверь они не отреагировали. Видимо посчитали, что вернулась Оля.
   – Привет, – поздоровался я, обнародовав свое присутствие.
   Кристина и Лизавета одновременно повернули головы в мою сторону. Лизавета улыбалась, а у Кристины при виде меня сразу же сошла улыбка с губ. Было заметно, что она была не довольна моим появлением.
   – Я же тебе говорила, что он придет, – сказала Лизавета, еле сдерживая смех.
   – Да уж, – выдохнула Кристина, и не очень любезно спросила у меня: – Чем обязаны?
   – К чему такой тон? – поинтересовался я.
   – Я хотела бы знать, что делает мальчик в женской части общежития, – продолжила Кристина, не отреагировав на мою реплику.
   – Я спустился с вами поздороваться, – ответил я миролюбиво.
   – Зачем?
   – Чтобы продолжить знакомство.
   – Зачем?
   – Как зачем? – удивленно воскликнул я, не ожидая такого развития событий. – Чтобы общаться.
   – Повторяю вопрос, зачем? С какой целью ты пришел сюда сегодня? Что хочешь вынести из нашего общения?
   Лизавета не выдержала и захохотала и сквозь смех произнесла жизнеутверждающую фразу:
   – Да, тра… ть он тебя хочет. Желает продолжение вчерашнего банкета.
   Я покраснел, Лизавета ржала как лошадь, а Кристина смотрела то на нее, то на меня с нескрываемой яростью.
   – Так мальчик. Пойдем, выйдем и поговорим. Расставим так сказать все точки над «i», – сказала Кристина и вытолкала меня из комнаты в коридор.
   Вскоре мы так же как ночью оказались на кухне женского отделения общежития.
   – Тимофей, – начала Кристина. – Как ты думаешь, сколько мне лет?
   – Ну, старше меня. Двадцать один, – ответил я, садясь на лавку.
   Кристина, оставшись стоять продолжила:
   – Нет, мне двадцать три. Тебе девятнадцать. Я тебя старше по паспорту всего на четыре года, но по жизненному опыту на все сорок четыре. Это, во-первых. А во-вторых я не хочу серьёзных отношений. Перебивая тебя, отвечу и легких тоже. Я вообще не хочу никаких отношений с представителями противоположного пола. Понимаешь? Никаких. И вообще я скоро уезжаю из этих мест.
   – Позволь спросить, куда и надолго ли? – только смог спросить я. В моей голове была полная каша.
   – В Екатеринбург. Скорее всего, навсегда, – ответила Кристина гордо.
   – Значит, я поеду туда вместе с тобой – выпалил я, совершенно не осознавая произнесенные слова. Когда же это произошло, я понял что так и поступлю.
   Посмотрев, на меня долгим изучающим взглядом, Кристина спросила:
   – Ты в этом уверен? Ты действительно готов все бросить и рвануть, с мало знакомой женщиной черт знает куда?
   – Да. Я не знаю почему, но да! – ответил я с жаром.
   Кристина долго смотрела мне в глаза, принимая какое-то свое решение.
   – Хорошо. Пусть будет так, – сказала она и подошла ко мне вплотную.
   Ты прости, меня отец за эти подробности. Но я просто обязан тебе о них поведать.
   Я не помню как, мы оказались с Кристиной на этой злосчастной двух яростной кровати под самодельным балдахином в комнате Лизаветы. Я шпилил ее, не снимая трусиков, не говоря уже о кофте. Моё сознание будто разделилось надвое. Одна половина звериная наслаждалась процессом, другая человеческая не могла поверить в происходящее и только могла повторять: «Так нельзя, так нельзя». Причем говорил я это вслух. Понимаешь, отец. Это происходило днем, когда ни кто не спал. В комнате, где находились дети и Лизавета, расположенная на верхнем ярусе кровати.
   Когда процесс был завершен, я нашел в себя силы спросить:
   – А ты вообще чистая? Ничем срамным не заразна?
   – Не волнуйся. Я недавно проверялась. Ну а ты? – ответила Кристина.
   В ее глазах светилось торжество вперемешку с грустью.
   – Я нормально, то есть я, то же чистый, – ответил я сумбурно.
   Я не знал, что мне делать дальше. Смотрел на нее, она на меня.
   – Иди, – сказала Кристина.
   Что я и сделал, вылез из-под балдахина и вышел из комнаты.
   Отец, ты не представляешь, как я ее тогда ненавидел. Не знаю за что, тогда не зал за что. Я был в ярости. Мне хотелось, и плакать и смеяться одновременно. Я вышел на улицу.
   Пришел я в себя только через несколько минут, когда почувствовал, что сильно замерз. Была же зима, а я стоял в одной футболке и в тапочках на босу ногу.
   Вернувшись в свою комнату, я застал там Володьку и Дениса. Плюхнувшись на свою кровать, я сказал:
   – Я ее ненавижу.
   – Кого? – спросил Денис.
   Так как я давно дружил, да и дружу до сих пор с этими ребятами. Я выложил им все как на духу, со всеми подробностями. В заключении еще раз констатировал. Что ненавижу ее.
   – Позволь спросить. Почему ты ее ненавидишь? – спросил Володя, и продолжил: – Подумаешь переперхнулись. Дети, видишь ли, там были. Они уже большие.
   – Это так, конечно, – начал оправдываться я. – Но все равно как то по-скотски все вышло.
   – И ты, конечно, винишь во всем ее? – поинтересовался Володя.
   – Ну, вообще-то да.
   – Все равно не понимаю, почему ты так кручинишься. Потра… сь, так потра… сь, что здесь такого? Все мы взрослые люди.
   – За себя говори, – воскликнул доселе молчавший Денис. – Тебе не понять деревенскому детине. Нашему Ромео, на время показалось, что он нашел свою Джульетту. И решил, что в свои девятнадцать лет ему повезло повстречать ту единственную женщину, с которой хочет быть на веки вечные иметь от нее ребенка и сдохнуть с ней в один день. А она взяла все и испортила, дав ему, раньше времени, не дала помучиться.
   – Да, я не склонен к проявлению высоких чувств, романтики и прочей ахинеи, – парировал Дениса Володя. – Я привык брать быка за рога, точнее корову за вымя. Я если повстречаю достойную девушку, точно не буду рассусоливаться. Потопчу, конечно, если понравиться сразу же в ЗАГС.
   – Ну, это ты простой деревенский парень. А Тимофей у нас интеллигент, более тонкой душевной организации.
   – Ага, начитались русской классики. Ну, хорошо. Может быть, она оскорбила своим поведением твою тонкую душу. А ты о ней подумал? Сидишь здесь и кручинишься, а она? Как Кристина? Она ни смотря не на что девушка. Как ей? Тра… л ее и ушел.
   – А ты прав. Кристина на шлюху не смахивает. Если она так поступила, у нее на это должны быть причины.
   – Да, блин. Опять за свое. Она… Причины… Кристина, что Тимоху за член тянула на эту кровать? Ты сам пошел добровольно и сам ее тра… л. Так нельзя, так нельзя. Ты ее имел, понимаешь, а не она тебя. Развели тут сопли. Если девушка тебя так зацепила, пойди и скажи ей об этом. И вообще если вспоминать классиков. После того, что между вами было, ты просто обязан на ней жениться.
   Все это время пока мои друзья соревновались в полемике на тему отношения полов. Я молча впитывал все то, что они говорили. При последних словах Володи я резко встал и воскликнул:
   – Точно. Я пойду к ней, – и направился к входной двери.
   Но Денис удержал меня словами:
   – Куда? Время уже час ночи, они там уже спят. К тому же дверь на этаж, скорее всего, закрыта. Новогодняя ночь, к сожалению закончилась.
   – Ты прав, пойду завтра, – согласился я.
   На следующее утро, я, как только проснулся не мешкая, спустился на второй этаж. Подойдя к заветной двери, не смело постучался и открыл ее. За завтраком сидели Лизавета и ее дети, Кристины не было. Я затаил дыхание. На мой немой вопрос Лизавета ответила:
   – Она уехала. Забудь ее мальчик. Ей нужен не мальчик, а мужчина.
   Я молча вышел.

Глава 3

   Прошло шесть лет, прежде чем я увидел Кристину.
   Ты спрашиваешь, отец, искал ли я ее? Нет, не искал, к сожалению. Быть может, если бы делал это, тогда не получилось бы того, что получилось.
   Итак, мне двадцать пять лет. Я юн, циничен, толстокож, финансово независим. Все это просто обязывало меня посещать всякого рода увеселительные мероприятия под разнообразными предлогами. В один из летних вечеров таким предлогом послужила ностальгия о безвозвратном детстве. Я зашел в местный дом культуры, в котором каждую субботу проходила дискотека.
   Танцпол был забит людьми, которые пытались двигаться в такт музыке. Но среди танцующих, выделялась длинноволосая шатенка, которая двигалась точно в ритм танцевальной музыке. А вот при, так называемом, медляке, она скромно стояла в сторонке, в числе не приглашенных кавалерами девушек. Меня это очень удивляло, девушка была яркая, с ладной фигурой. Неужели кроме меня, она ни кому не приглянулась?
   Я решил эту не справедливость исправить и, дождавшись медленной музыки, подошел к длинноволосой девушки и пригласил на танец. Но, получил отворот-поворот, она отказала мне. Такого я не мог предположить. Не стал настаивать, отошел и стал наблюдать за девушкой. Вскоре ее захотел пригласить еще один кавалер, но его постигла та же участь, он был, отвергнут. Чему я был искренни рад.
   Так продолжался весь вечер. Длинноволосая девушка под всю ритмичную музыку танцевала, под всю же медленную стояла в сторонке и отвергала все поползновения кавалеров. А их набралось человек пять не меньше. Где-то под конец этого вечера, клуб закрывался, я решил штурмовать эту неприступную крепость в лице длинноволосой девушки еще раз. Подошел и пригласил ее на танец, как не странно в этот раз она согласилась и приняла моё приглашение. Я приобнял ее и мы задвигались в танце. Она была так податлива, так вкусно пахла и совершенно не думая, под влиянием нахлынувших чувств я обнял ее покрепче и поцеловал. Девушка не сопротивлялась, но и не отвечала на поцелуй. Я отстранился и посмотрел ей в лицо, но в полутьме мало, что разглядел. И тут включили свет.
   – Кристина! – воскликнул я, узнавая ее и надеясь на взаимность, но на мою молчаливую просьбу вспомнить меня я услышал:
   – Извини, малыш, но я тебя не помню.
   – Я Тимофей, Мельников Тимофей, – напомнил я.
   – Еще раз извини, но такое сочетание имени с фамилией мне незнакомо, – сказала Кристина, пожимая плечами.
   – Шесть лет назад. Общежитие художественного колледжа. Новый год.
   – А – а – а, мальчик с тонкой душевной организацией, – протянула Кристина.
   – Извини, слова больно знакомые. Сама придумала или подсказал кто? – спросил я, вспоминая Дениса.
   – Подсказал. Парнишка рыженький.
   – Хотелось бы знать при каких обстоятельствах, – уточнил я, и хотел услышать ответ, но подошел администратор клуба и попросил нас выйти.
   На улице уже начало светать. Был июль, рассветало рано.
   – Итак, я жду. Где и когда Денис упоминал меня в данном контексте? – уточнил я.
   – На лестничной клетке около общажной курилки. Назвал меня твоей невестою и еще так мерзко хихикал, – ответила Кристина, и добавила: – А блондинчик ему поддакивал. Говорил, что после того что между нами было ты Тимофей просто обязан на мне жениться. А ты, правда, тогда хотел сделать мне приглашение?
   – Да, – ответил я с грустью, на меня нахлынули так давно забытые чувства и под их влиянием, я хотел поцеловать Кристину.
   Но она остановила меня словами:
   – Тимофей, не надо. Мы это с тобой уже проходили, с тех пор ничего не изменилось, все только усугубилось. А то, что между нами было, называется половым актом.
   – Значит, для тебя это был просто секс? – спросил я расстроенно.
   – Да и еще раз, да. А для тебя Тимофей это было, что-то другое? Что ж тогда извини. Всё мне пора, считаю, что на данной ноте нам нужно как можно скорее разойтись и лучше всего навсегда, – сказала она, развернулась и пошла в неизвестном мне направлении.
   – Шлюха! – прокричал я ей вслед, сам неожиданно для себя. На меня напало такое отчаяние.
   – Шлюха, – вырвалось у меня еще раз.
   Кристина была не далеко и все слышала. После моих слов она вернулась и, глядя мне прямо в глаза ледяным голосом спросила, при том, что глаза ее пылали:
   – Что ты сказал? Повтори.
   – Шлюха! Ты шлюха Кристина, – ответил я, совершенно не раздумывая.
   Реакция девушки была молниеносной. Она влепила мне оглушительную оплеуху. Эта затрещина была как молния, которая проникла в меня и озарила мою память яркой вспышкой.
   Отец! Я вспомнил ее. Я вспомнил свою девочку, свою первую влюбленность, свою первую настоящую любовь. Только она одна за все мои двадцать лет влепляла мне пощечину. Эта могла быть только она одна. И затаив дыхание, из последних сил, боясь ошибиться, я прокричал, уходившей, возможно, навсегда девушке:
   – Лаптева Крис, стой, не уходи.
   И мой крик подействовал. Кристина, до этого момента уходившая от меня, после моего вскрика резко остановилась, обернулась и не решительно, очень медленно начала ко мне возвращаться. И подойдя ко мне вплотную, смотря мне в глаза, проронила слова, которые сделали меня самым счастливым человеком на земле:
   – Меня так уже лет двадцать не называли, а то и больше. По крайней мере, Крис. Только один человек удостаивался такой чести, но я сейчас не вспомню, как его звали.
   – Его зовут Мельников Тимофей Михайлович. Я тот человек Крис.
   – Обалдеть. Это сколько лет прошло?
   – Двенадцать лет.
   – О какие подробности ты помнишь.
   – Ты не померишь, вспомнил только сейчас.
   – Эта моя оплеуха так на тебя подействовала?
   – Как не странно, да.
   И мы замолчали. Каждый по-своему вспоминая то лето. То удивительное, невероятное лето.
   Я первым решил нарушить это затянувшиеся молчание. Я не решительно привлек Кристину к себе, она не сопротивлялась, и поцеловал ее. Она мне ответила. Как это прекрасно целовать и обнимать любимую, желанную, единственную женщину. Как великолепно получать в ответ те эмоции, которые ты при этом посылаешь. Я целовал ее. Я вспоминал ее. Ее губы, ее ласки. Я не мог стоять, у меня подкашивались ноги. Эмоции просто зашкаливали и требовали выхода.
   – Крис, поехали ко мне, – прошептал я межу поцелуями.
   После этих слов Кристина немного отодвинулась от меня и, посмотрев на меня лукавым взглядом сказала:
   – Где-то это я уже слышала.
   – Нет. Если ты не захочешь, то я тебя и пальцем не трону. Мы просто можем поговорить. Расскажешь как ты жила все эти годы, – начал я быстро лепетать в свое оправдание.
   Кристина засмеялась и, отсмеявшись, сказала:
   – Да расслабься ты Тим. Никуда я с тобой конечно не поеду. Не хочу ворошить прошлое. Я предпочитаю жить настоящим. Прошлое должно оставаться в прошлом.
   – Но Крис….
   – Никаких, но не может быть. Хватит. Я устала и просто дико хочу спать. Прощай Мельников Тимофей Михайлович, надеюсь, ты больше не попадёшься мне на глаза, – сказала Кристина и ушла.
   Я долго стоял, обдумывая все то, что произошло, взвешивая все за и против. И наконец, решившись, молниеносно подбежал к своей машине, запрыгнул за руль и резко вырулил на дорогу, по которой удалялась Кристина. Мне повезло, она ни куда не сворачивала и все так же продолжала движение по тротуару до перекрестка. Я притормозил, наблюдая за тем, что она будет делать. Девушка дошла до перекрестка и остановилась, намереваясь, видимо, его перейти. Я дождался красного сигнала светофора и убедившись, что Кристина начала переходить дорогу, нажал на газ. Когда машина поравнялась с девушкой, резко затормозил, перегородив ей дорогу. Затем выбежал из машины. Воспользовавшись ступором Кристины, затолкал ее на заднее сидение. Сел за руль и заблокировав все двери, нажал на газ.
   Прошло несколько секунд, прежде чем Кристина пришла в себя. Она, поправив одежду, села поудобней и хриплым голосом спросила:
   – Что это было? Ты хотел меня сбить?
   – Если хотел, сбил бы, – ответил я, сбавляя скорость, и смотря на нее в зеркало заднего вида в свою очередь спросил:
   – У тебя ничего не болит?
   – Кажется, нет.
   – Ты уж извини. Выбесила ты меня.
   – Понимаю. Бывает, – миролюбиво сказала Кристина, и продолжила спросив:
   – Куда мы едем?
   – Ко мне, – ответил я, все так же смотря на нее в зеркало заднего вида, ее спокойствие меня удивляло.
   – Смотри на дорогу, а то врежемся еще куда-нибудь, – сказала девушка.
   – Не волнуйся. Я знаю эту дорогу как свои пять пальцев, могу ездить с закрытыми глазами, – объяснил я скороговоркой, и продолжил:
   – Ты такая спокойная не пытаешься выбраться. Даже странно как-то
   – А в этом есть смысл? – спросила Кристина, удивленно.
   – Нет, – ответил я честно.
   – Вот я так и подумала, что тратить свою энергию на безуспешное высвобождение, нет смысла. Едем, что бы поговорить?
   – Это как пойдет.
   – Понятно, – протянула Кристина и уставилась в окно не видящим взглядом.
   Когда машина остановилась около моего дома, Кристина, оторвавшись, наконец-то от окна спросила:
   – Мы приехали?
   – Да, – ответил я и, разблокировав двери продолжил:
   – Можешь выходить из машины, – и вышел сам.
   – Знакомый райончик, – сказала Кристина, оглядываясь по сторонам.
   – Да, там за поворотом отоларингологическая клиника, в которой мы познакомились.
   – Не думала, что все это так близко. Значит, ты сейчас живешь в бабушкиной квартире?
   – Ты помнишь?
   – Вспомнилось тут знаешь, – сказала Кристина с издевкой.
   Я не реагировал. Просто молча стал подниматься по лестнице к двери подъезда. Открыв и распахнув ее, я оглянулся на девушку. Она стояла около машины в нерешительности, но тряхнув головой сказала:
   – Ладно, пусть будет так, – поднялась по ступенькам и зашла в распахнутую мною дверь.
   Дальше, отец. Ты познакомишься с нашей с Кристиной историей из ее уст. Не удивляйся. Я сейчас принесу ее дневник, который писала здесь, в этой квартире. В дни, когда была со мной.

Кристина

Глава 4

   Квартира, в которую Тимофей меня привез, находилась на втором этаже типовой хрущёвке. Но вот сама квартира оказалась совсем нетиповой. Там была сделана перепланировка, в которую входило: объединение туалета и ванны в единый сантехнический узел для увеличения кухни; создание одной просторной жилой комнаты из двух смежных. Так же был сделан неплохой ремонт: навесные потолки, ковровые покрытия, установлена современная мебель.
   – Итак, квартиру ты мне показал, что будем делать дальше? – спросила я у Тимофея.
   – Даже не знаю! – лукаво ответил Тимофей, протягивая ко мне руки.
   – Раз ты не знаешь, – отстранившись от него, сказала я. – Предложу я: давай сначала поедим, ополоснемся и вздремнем. Я всё-таки уже не молодуха, устала от бессонной ночи.
   – Крис, это смешно. Ты всего лишь на четыре года меня старше, хватит прибедняться. Но с другой стороны ты права я тоже сейчас, что-нибудь перекусил. Ну и помыться не мешало бы. Пошли на кухню посмотрим, что у меня там есть.
   Мы перешли на кухню. Там Тимофей поставил чайник, вытащил из холодильника: сыр, колбасу, банку шпрот.
   – Извини, все что есть. Я в квартире почти не бываю. Питаюсь в офисной столовой, – оправдался Тимофей.
   – Ничего, сойдет, – сказала я.
   И помогла ему сделать горячие бутерброды. Мы молча поели. Затем взяв чистое нижнее белье из своей сумочки и предложенный юношей халат, я отправилась в ванную. Вернувшись из нее, я застала Тимофея сидящим на разложенном для меня диване и смотревшим телевизор невидящим взглядом, его мысли были где-то далеко. При моем появлении он долгим пристальным взглядом посмотрел на меня. Под этим взглядом мне стало как то не по себе. И я с вызовом спросила:
   – Что ты так на меня смотришь?
   – Это точно ты Крис? Я просто не могу в это поверить.
   – Слушай, мне тоже все это кажется маловероятным, но как нестранно, это все же я.
   Только я тебя умоляю Тим. До всех выяснений обстоятельств, дай мне поспать. Я просто вырубаюсь.
   – Да, конечно. Извини. Я тебе тут диван разложил, – сказал Тимофей, вставая и выключая телевизор.
   – Ты не отвернешься? – спросила я, краснея. – Халат надо снять.
   – Крис я уже тебя….
   – Знаю, знаю. Но давай сейчас об этом не будем. Просто отвернись, я лягу.
   – Пожалуйста, – сказал Тимофей с улыбкой и повернулся ко мне спиной.
   Воспользовавшись моментом, я сняла халат и юркнула под одеяло, плотно закутавшись в него.
   – А ты спать не будешь, – спросила я.
   – Не знаю. Пока не могу. Мне надо подумать, – ответил Тим, не оборачиваясь. – Я пойду пока на кухню. Спи, – и вышел.
   Я пожала плечами, положила голову на подушку и вырубилась.
   Когда проснулась, то сначала не сразу поняла, где нахожусь. Обводя взором комнату, которая за счет занавешенных окон была в полумраке, я наткнулась на ожидающие моего пробуждения глаза Тимофея. Резко села окончательно просыпаясь, при этом одеяло слезло и обнажило мое тело в нижнем белье.
   – Отвернись! – прокричала я Тимофею, судорожно пытаясь натянуть одеяло до самой шеи.
   – Крис. Это действительно смешно. Я видел тебя обнаженной несколько раз. Тебе нечего стесняться, – сказал Тимофей улыбаясь.
   – Ну, когда это было, – протянула я.
   – Что?
   – Я имею в виду, что тогда мне было двадцать три, и я еще не рожала…
   – У тебя есть ребенок? – спросил Тимофей, резко вставая с кровати, он явно был в шоке от моих слов.
   – Умер, – ответила я скорбно.
   Я опустила голову, на меня нахлынули воспоминания. Но взяв себя в руки, я с вызовом продолжила:
   – А ты думаешь, почему я говорила, что ничего не изменилось, а лишь усугубилось. Да я старше тебя всего на четыре года, но так же как шесть лет назад в общаге скажу, это лишь по паспорту. По жизненному опыту на все сорок четыре. Ты по сравнению со мной мальчик, Тим. Наивный двадцатипятилетний мальчик. Что тебя удалось пережить в жизни? Я думаю ничего такого значительного, выбивающего тебя из колеи. А я уже была замужем, дважды. Похоронила своего ребенка…
   И я, закрыв лицо руками, заплакала. Не смогла больше сдерживаться. Сквозь рыдания я почувствовала, как Тимофей сел со мною рядом и обнял меня. Я инстинктивно прильнула к нему. Он, поглаживая меня по спине тихо шептал:
   – Тихо, девочка. Тихо.
   Эти действия заимели свои результаты. Я успокоилась и, отстранившись от Тимофея произнесла:
   – Извини. Я думала, что у меня все уже отболело, но оказывается еще не до конца. Еще ты тут со своей девочкой. Я не девочка Тим, мне тридцать.
   – Двадцать девять, Крис.
   – Хорошо, пусть будет двадцать девять, это не меняет главного. А главное то, что я старая для тебя. У меня уже седые волосы!
   – Седые? – спросил Тимофей, вставая с дивана.
   – Да. Я недавно выдернула два седых волоска.
   – Ну и что. Это не говорит о том, что ты старая. Ты взрослая женщина Крис, в самом соку, – сказал Тимофей, присев на корточки возле дивана, и пристально смотря мне глаза спросил:
   – Ты после потери ребенка к психологу обращалась?
   – Ты знаешь, психушки мне было достаточно, – ответила я, совершенно не думая, осознав сказанное, прикрыла рот рукой и посмотрела на реакцию Тимофея.
   А ее не было, юноша совершенно спокойно сказал:
   – Ну, это понятно.
   – Что понятно? – спросила я, и, соскочив с дивана, добавила: – Всё я и так слишком много сказала. Мне пора.
   И стала судорожно искать свою одежду.
   – Можешь не искать, – сказал Тимофей спокойно. – Она в стирке.
   – Нормально, – отреагировала я и как вкопанная стала стоять посередине комнаты в нижнем белье, под гипнотизирующим взглядом Тимофея.
   – Подойди ко мне Крис, – сказал он властно как когда-то двенадцать лет назад.
   – Тимофей, не надо. Прошу давай не будем ворошить прошлое. Просто встретились, поговорили и разошлись.
   – Почему ты не хочешь все вспомнить Крис.
   – Просто не хочу, мне неприятно.
   – А я хочу.
   – Но зачем?
   – Затем, что бы извиниться для начала, – сказал Тимофей, и немного подумав, продолжил: – Ты права Крис я мало, что пережил в этой жизни. Но то, что произошло между нами двенадцать лет назад, гложет меня до сих пор. Как сказал мой психолог: этот неразрешенный конфликт в моем пубертатном периоде не дает мне нормально жить во взрослой жизни. Понимаешь? Ты мне снишься, почти каждую ночь. Я ищу тебя во сне и не нахожу. Просыпаюсь весь в слезах и соплях.
   – Чувство вины тебя гложет?
   – Да оно и еще, а что если….
   – Что если Тим?
   – Крис одень халат и приходи на кухню, а то сейчас произойдёт то, что произошло двенадцать лет назад.
   – Изнасилуешь меня?
   – Это произошло почти Крис, – и вышел из комнаты.
   Я одела халат и вошла на кухню, где Тимофей поджидал меня за накрытым столом
   – Долго спишь, – пробурчал он. – Я пока ты дрыхла в магазин сгонял и картошечку пожарил. Будешь?
   – Безо всяких сомнений, – ответила я, усаживаясь за стол. – А ты, оказывается, радушный хозяин.
   – У русских это в крови.
   – Согласна, – пробурчала я с набитым ртом. – Да картошечка с грибочками у тебя удалась. А не рановато ли?
   – Время пять часов.
   – Офигеть.
   – А я о чем. Долго спишь.
   – Но я же сказала, что я старая.
   – Крис хватит, – окликнул меня Тимофей.
   После этого мы молча доели обед. Не сговариваясь, так же молча убрали со стола и помыли посуду. Прошли в комнату. Я села на диван, он на кровать. Молчание затянулось. Я первая нарушила его словами:
   – Что там у тебя за чувство вины?
   – А говорила, что не хочешь ворошить прошлое, – сказал Тимофей улыбаясь.
   – Ты первый начал, тебе и продолжать.
   – Ну, да, – протянул Тимофей, потом после долгих размышлений продолжил: – Я не знаю, что и сказать Крис. Я никак не мог представить, что вот так спокойно смогу разговаривать с тобой после того, что было. Я думал все эти годы, что ты возненавидела меня. Еще раз Крис, ты прости, за эгоизм, несдержанность. Но Крис, ты старше меня и я никак не мог предположить, что ты по факту невинна, в прямом и переносном смысле. Как? Расскажи, как так вышло? Для меня это до сих пор загадка!
   – Ты первый. Расскажи, как оказался опытнее и взрослее меня в своем возрасте.
   – Каждый человек развивается по-своему.
   – Хватит юлить, рассказывай.
   – Потом ты, ничего не скрывая.
   – Заметано.
   – Итак, начну. В марте того года, когда мы познакомились, я действительно был маленьким домашним мальчиком, послушным и добрым. Ходил в школу, играл во дворе с мальчишками. Короче рос нормальным пацаненком.
   В мае я сдал экзамены и перешел в следующий класс, без троек. Родители по случаю этого решили поехать на море всей семьей. Пред поездкой стали проходить медосмотр, на всякий случай. И вот тут нас ждал «сюрприз» в виде рака груди у мамы. Конечно же, об отдыхе на море пришлось забыть, все время и деньги пошли на ее лечение. Хорошо, что это была начальная стадия.
   Я сейчас не буду описывать, что пришлось пережить моим родителям. Тем более я сам знаю об этом только понаслышке, потому что был сослан в этот самый поселок к бабушке, по крайней мере, на лето. Думали, что в городе без должного присмотра я отобьюсь от рук, а в поселке это сделать сложно. Но все произошло с точностью до наоборот. Бабушка не очень меня контролировала. И я домашний мальчик, наконец-то, почувствовал вкус свободы.
   В поселке я познакомился с подростками, которые приняли меня в свою компанию. С тех самых пор я начал жить как они: они курили, и я начал курить; они пили пиво и я с ними; они ходили в клуб и щипали там девок, и я не отставал. Именно там я познакомился с девушкой, которая сделала меня мужчиной.
   – Весело, – прокомментировала я, когда Тимофей умолк. – А как ты в больницу то попал? Напомни мне.
   – Я с парнями в речке под дождем на спор купался, так уши и застудил. А у тебя, что-то с носом было?
   – Да мне тогда прокол делали. Значит тогда двенадцать лет назад на этой мнимой взрослой волне ты и начал ко мне клинья подбивать?
   – Ага. Поразительно то, что ты даже этого не поняла. Ты мне тогда очень понравилась: миниатюрная, жизнерадостная, независимая, с очень интересным взглядом на мир.
   – А ты про то, когда я на твоё хвастовство новым крутым телефоном, сказала, что такой сикилявка как ты не может еще на такой телефон заработать. Это, скорее твои родители тебе подарили после долгих, ну очень долгих упрашиваний.
   – И оказалась права. Тем самым выделилась из массы мне знакомых девчонок. Лишь ты одна сделала такое замечание. Остальные ребята и девчата, гулявшие с нами на больничном дворе, с восхищением отнеслись к этой на тот момент высокотехнологичной игрушке.
   – Да я тоже тебя тогда выделяла из всех. Ты при близком с тобой знакомстве оказался таким прикольным, добрым, отзывчивым. Я к тебе тогда душой прикипела. Я даже матери, когда она меня навещала, о тебе рассказывала. Говорила, какой у меня друг появился, почти как младший брат. Я даже и представить не могла, что ты…
   – В отличие от тебя не питал к тебе братских чувств. Что я раздираемый подростковыми чувствами полюбил тебя не как сестру, а как женщину.
   – Какая любовь, мать твою в том возрасте, – начала я вспоминать эмоции двенадцатилетние давности и закипать. – Я в таком возрасте еще в куклы играла.
   – Я же уже сказал, все люди развиваются по-своему. У меня случилось так. К тому же в этом есть и твоя вина.
   – Моя вина и в чем же? – я уже почти кричала.
   – Ты вспомни, в чем ты ходила по больнице? – спросил Тимофей, и сам ответил на свой вопрос: – В короткой юбке и топике.
   – Было лето. К тому же это не повод….
   – Повод, моя дорогая! Не только увидеть тело, которое жаждешь познать, но и дотронуться до него.
   – Дотронуться? Тим, я относилась к тебе как к брату. Ну, зачем мы стали все это вспоминать. Мне до сих пор хочется плакать от обиды, от разочарования.
   Я закрыла лицо руками и стала вспоминать.

Глава 5

   Это произошло двенадцать лет назад в отоларингологической клинике.
   В то лето лечилось много детей и тех, которые считались не заразными, отпускали на больничный двор. Где мы и проводили большую часть времени.
   С начало Тимофей мне не понравился. Сын состоятельных родителей, не много хвастливый, на что я ему указала в первый же день нашего с ним знакомства. Но в процессе общения я поменяла о нем свое мнение в положительною сторону. Он оказался, несмотря на мажористость характера, нормальным пацаненком: весёлым, забавным, отзывчивым, добрым. С ним было очень увлекательно проводить время: мы играли в настольные игры, ездили на велосипеде во дворе. Я относилась к нему как к младшему брату.
   Но как сказал Тимофей, он никогда не относился ко мне как к сестре, а рассматривал меня как девушку, его девушку. Сей факт, я узнала в день моей выписки после трехнедельного каждодневного общения. В тот день я занималась сбором вещей. За этим действием меня и застал Тимофей, который был выписан из больницы, но, тем не менее, он беспрепятственно заходил в отделение и в мою палату, где я находилась одна.
   Я очень радостно сообщила юноше: «Меня выписали, и завтра с утра меня из больницы заберёт мама». После моего сообщения у Тимофея, сползла улыбка с лица. Он весь как то осунулся, сел за стол и грустным взглядом посмотрел на меня. Я не обратила на это должного внимания и продолжала заниматься своими делами.
   – Крис, сядь, пожалуйста, на кровать мне надо с тобой поговорить, – сказал Тимофей, командным голосом.
   Я посмотрела на него удивлённо, он никогда так со мной не разговаривал. А вид его удивил меня вдвойне. Передо мной сидел совершенно мне не знакомый молодой человек. Не понимая причину метаморфозы с Тимофеем, я, глупо улыбаясь, села на свою кровать и спросила:
   – О чем ты хочешь со мной поговорить Тим?
   – Не называй меня так, поняла. Я уже три месяца как не мальчик, – прошипел, вскочивший со стула, покрасневший Тимофей.
   Меня испугала его реакция, но я, не подавая виду спросила:
   – Хорошо, Тимофей. Что дальше?
   Он ничего не отвечал, лишь смотрел на меня долгим пронзительным взглядом. Потом опустившись передо мной на корточки, взял мои руки в свои и спросил:
   – Крис, ты действительно ничего не понимаешь?
   – Что я должна понять? Я не понимаю ничего. Меня выписывают. Я поделилась с тобой радостной новостью, а ты тут комедию какую то разыгрываешь. Объясни толком, что с тобой происходит.
   – Хочешь, чтоб я прямо тебе сказал без намеков.
   – Да. Ты же прекрасно знаешь, что я не понимаю намеков.
   Он вскочил на ноги и начал мерить палату шагами назад и вперед. Я наблюдала за ним с нескрываемым удивлением. Я впервые видела его таким, он вдруг остановился, посмотрел на меня и, подойдя, поцеловал. От неожиданности я стояла как вкопанная, не отвечала ему, но и не отталкивала. Почувствовав мою пассивность, Тимофей, отпустив меня, спросил:
   – Теперь ты понимаешь?
   – Понимаю что? – крикнула я зло.
   – Крис, не будь дурой. Не заставляй меня говорить это вслух.
   – Да, Тим. Я дура и тебе придется сказать то, что ты думаешь вслух.
   – Ну, хорошо если ты так желаешь. Я тебя хочу, все эти три недели.
   Я не знала, что ему ответить, стояла и смотрела на него, глупо улыбаясь. Вся эта ситуация не укладывалась у меня в голове и больше походила на бред. Тим, мой Тим. Мой названный младший брат, хочет меня как женщину? Ужас! Это какой-то ужас! Я помотала головой, что бы ее «прочистить» и медленно произнесла:
   – Мельников Тимофей Михайлович я прошу тебя не оскорблять меня и покинуть мою палату.
   Тимофей удивленно уставился на меня, потом кивнув, произнес:
   – Хорошо. Я сейчас уйду, потом вернусь. Ты пока в себя приди, – и вышел.
   Я долго сидела на кровати, уставившись на противоположную стену. Долго не хотела осознавать произошедшее. Для меня заявление Тимофея действительно было открытием. Первым потрясением в жизни. Под влиянием великовозрастного мальчугана я становилась взрослой. Ведь я как Питер Пэн, не хотела взрослеть, взрослые такие несчастные, думала я. И тут меня прорвало, я ревела навзрыд. В душе проклиная свою наивность и не дальновидность.
   За своими всхлипываниями я не заметила, как открылась дверь, и зашел Тим. Увидев меня плачущую, он сел передо мной на колени и взяв моё заплаканное лицо в свои ладони, начал осушать мои глаза поцелуями. За этой магией, за новыми ощущениями я совершенно не заметила, как он начал целовать меня в губы, а я неумело ему отвечала. Сама неожиданно для себя я издала стон наслаждения.
   – Да моя девочка сгорает от наслаждения и страсти, – прошептал Тимофей и посмотрел мне в глаза пылающим от страсти взглядом.
   Его слова для меня были подобны холодному душу. Я пришла в себя, магия исчезла. Собрав силы в свои руки, я оттолкнула Тимофея от себя. В первые секунды он не понял, что произошло, и пытался снова меня обнять, но всякий раз натыкался на моё сопротивление.
   – Тим, остановись, – пыталась урезонить его я.
   – Я же просил тебя так не называть, – сказал он, со сменившей огонь желания сталью в глазах, и продолжил, медленно ко мне приближаясь: – Зачем останавливаться, Крис? Ты же хочешь меня не меньше чем я тебя. Зачем ты играешь в недотрогу?
   Он подошел ко мне вплотную, его глаза гипнотизировали меня, его губы шептали:
   – Крис. Моя милая Крис.
   Его дыхание опыляло моё стонущие тело, но я не должна была сдаваться, и дабы охладить его пыл я влепила ему оглушительную, первую в своей жизни затрещину. И только через несколько секунд поняла, что наделала. Эта пощечина для юноши была как красная тряпка для быка. У него так же налились кровью глаза, лицо побелело. Он был в ярости. Я до сих пор не видела в человеке столь много, сменяющих друг друга эмоций. Это завораживало и пугало одновременно.
   – Значит, у нашей кошечки Крис есть коготки, сейчас проверим какие, – произнес Тимофей и начал недвусмысленно надвигаться на меня.
   Сталь в его глазах снова сменило желание. Мне в какой-то момент действительно стало страшно от этой ситуации. Как дикий хищник Тимофей почувствовал мой страх, страх его жертвы. На его губах заиграла улыбка торжества, когда он в прямом смысле набросился на меня и поволок меня на кровать. Прижав меня своим торсом начал срывать с меня одежду. Я отбивалась, как могла, но Тим, хоть и был меня младше, но оказался намного сильнее меня. Моё сопротивление только распыляло его страсть. Тимофей прокричал, и это крик был подобен рыку льва:
   – Хватит со мной сражаться, я все равно сделаю тебя своей. Прими это как факт, как данность. Ты только должна решить, как это будет для тебя очень больно, или не очень.
   И натянуто улыбнувшись, стал целовать меня в губы. Я ответила ему, я сдалась. Моё тело расслабилось под его. Юноша, почувствовав это, посмотрел на меня взглядом победителя. И немного расслабил хватку, но мне было уже все равно, я была готова стать женщиной. Я наслаждалась процессом, Тим наслаждался в месте со мной.
   – Тим… Я девственница, будь осторожен, – прошептала я, краснея.
   В порыве страсти он не понял, что я сказала и переспросил:
   – Ты что?
   – Я девственница.
   – Как это возможно? – спросил он, посмотрев на меня недоверчиво, потом помотав головой продолжил: – Впрочем – это честь для меня, но ничего не меняет. Это всего лишь подтверждает то, что ты моя Крис и больше не чья.
   И он был готов уже подтвердить свои слова делом, как да нас, откуда-то сверху, донесся голос медсестры Алёны:
   – Что тут, блин происходит?
   Она отходила Тимофея полотенцем по его голым ягодицам и прокричала:
   – Вставай и вали от сюда кобелюка. Кристина! Ну ладно этот… Но, ты? Я не ожидала от тебя такого.
   Я освобожденная от объятий Тимофея, инстинктивно натянула одеяло на себя и, краснея, проблеяла в свое оправдание:
   – Алён, я…
   – Подожди, я с тобой потом разберусь. А если бы врач зашел? Говорила же я всем, что это добром не кончиться. – причитала она, хватая себя то за голову, то за сердце, потом продолжила, обращаясь к Тимофею:
   – Оделся? Теперь вали от сюда и чтоб, духу твоего здесь больше не было.
   Когда юноша выбежал из палаты, она, выдохнув, плюхнулась на кровать со мной рядом и покровительственно спросила:
   – Ну, что горемыка моя, успел?
   – Нет, – ответила я, заливаясь краской от стыда и накрываясь одеялом с головой.
   А Алёна все подливала масла в огонь:
   – Говорила же я тебе несмышленышу, что в отличие от тебя он не мальчик. Он смотрел на тебя как мужчина с вожделением, как кот на сметану. А ты все заладила: брат он мне, брат. Видишь, как все оказалось, – и ушла.
   Я осталась одна, не удовлетворенная женщина, в смятой от страсти кровати. Я встала, оделась, заправила кровать. В голове не было ни одной мысли, одна лишь пустота. Я находилась в прострации. Вышла из палаты, что бы умыться, вернувшись, почувствовала запах животной страсти. Открыла окно и зарыдала, бросившись на рядом стоящую кровать. Я ревела не из-за того, что произошло, а из-за душивший меня ярости. Меня бесило, что первым оказался он, шут гороховый Тимоха, а не прекрасный принц моих девичьих грез, Антон. Именно Тим приоткрыл мне дверь в мир взрослых, и именно благодаря ему я почувствовала себя женщиной, желанной женщиной.
   В глубине души я ожидала, что он придет, и… Я не знала, что и. Но, тем не менее, вслушивалась в темноту палаты, но никто не шел. Я проплакала всю ночь, под утро заснула. Проснувшись, решила никому ничего не говорить и как можно скорее все это забыть. Что мне очень даже удалось.

Глава 6

   – Эй, ты где? Крис вернись, ко мне, – проник голос Тимофея, в пелену моих воспоминаний.
   Я очнулась и, уставившись на улыбающееся лицо Тимофея сказала:
   – Тим ты совершенно не изменился. Почему я не узнала тебя шесть лет назад, в том романтически настроенном мальчишки.
   – Наверно ты на меня просто не смотрела, – ответил Тимофей, шутя и продолжил: – Если серьёзно, я не знаю. Я задаюсь тем же вопросом. Быть может, виноваты эмоции. Как говорит моя мать, психотерапевт со стажем, запоминаются не обстоятельства, люди, лица, а эмоции, которые они вызывают. Тогда шесть лет назад мы ощущали совершенно другие эмоции, да и мы были другими.
   – В этом ты совершено прав. Мы были другими.
   – Еще раз извини, Крис.
   – Ничего. Как говориться, кто старое помянет тому и глаз вон.
   – Расскажи, как тебе удалось оставаться девственницей? Если я правильно понимаю в деревне дети развиваются быстрее, чем в городе.
   – Вот за эти слова я готова тебя ударить, а вообще надо рассказывать?
   – Меня этот вопрос мучает, вот уже двенадцать лет. Должен же я получить на него ответ.
   – Ну, хорошо. На самом деле все очень просто: не с кем было целоваться и миловаться.
   – Хочешь сказать, что у вас в деревне совсем не было парней, – удивлённо отреагировал Тимофей.
   – Были, то они были. Только на меня внимания не обращали.
   – Шутишь? Ты вроде такая эффектная, маленькая, ладная. Тебя сразу же выделишь из толпы.
   – Это я сейчас, наверное, эффектная. А тогда…
   Ну, обо всем по порядку, дам тебе развернутый ответ. Первопричина в том, что я в детстве зачитывалась женским романами, где были благородные с чертовщинкой леди и столь же благородные в не сияющих доспехах кавалеры, с миссией: пришел, увидел, победил. Я ассоциировала себя с этими леди, а благородному кавалеру предписывала быть Антону, двоюродному брату своей подруги. Но на деле оказалось, что эти смелые и благородные кавалеры, бывают только в книжках. А в окружении моем были только гопники или недомерки. Например, у нас в классе был один единственный мальчишка, которого с моей легкой руки, мы называли Рафиком, потому что этот татарин до Рафаэля еще не дорос. В путяге, где я училась после школы, были достойные парни, но меня затмили более яркие, доступные представительницы моего пола.
   К тому же я ждала, долго ждала, когда ко мне подойдет кавалер моих грез. Ты знаешь? Я болела им. Так себя внушила, что влюблена в него, что ощущала его присутствие, каждой клеточкой своего тела. Я на слух определяла, что едет именно его мотоцикл и мне казалось, что мои чувства взаимны. Он подходил ко мне с незначительными комплементами, но в силу своего темперамента я ненароком отшивала его, рассчитывая на парирование невидимыми шпагами. Но он сдался без боя.
   Вот у тебя в поселке была компания ребят. У нас она тоже была, даже две. В первой были ребята постарше на один – четыре года, во второй младше на два – пять лет. В принципе, была и третья, так сказать дневная. В ней находилась я и моя подружка. Мы играли в разнообразные игры. Ребята из двух компаний, бывало, участвовали в этих играх, в вышибалы, например. Было очень радостно, но как только сгущались сумерки, все ребята разбредались по кусточкам.
   – Ну, а в клубе? Ты же прикольно танцуешь. Неужели ты никому не приглянулась? – спросил Тимофей.
   – Нет, смотрели то многие. Блин, если бы за эти смотрины я брала бы деньги, то давно была бы миллионершей. Но никто не подходил.
   – Наверно, думали, что у такой яркой девчонки точно есть парень. И просто не желали проблем.
   – Возможно. Вот так я жила до лета, в котором мы с тобой познакомились. Школа, уроки, по субботам дискотека. Потом путяга, уроки, по субботам дискотека. А ты знаешь, Тим? Ты полностью изменил мою жизнь.
   Он сидел со мною рядом на диване и внимательно меня слушал, ловя каждое моё слово, как делал это прежде.
   – В какую сторону? – спросил он.
   – Во взрослую.
   – Поясни.
   – Поясню, но прежде ответь на вопрос. Почему ты не пришел, тогда ко мне? Попрощаться хотя бы.
   У Тимофея после моего вопроса, резко отхлынула кровь с лица, он стал совершенно бледным, только глаза горели диким огнем. Резко встав с дивана, стал ходить по комнате, как бы успокаиваясь. Потом посмотрев на меня, взволнованно ответил:
   – Я приходил, Крис. Поверь! Я пробрался тогда в отделение ночью. Я так хотел увидеть тебя. Я почти дошел до твоей палаты, но был пойман той самой Алёной. Она выставила меня из больницы снова, я пытался ей объяснить. Но она заладила одно: «Оставь девочку в покое. Не твоего она поля ягодка». Что мать твою имела в виду, до сих пор не знаю. Я и с утра приходил, но тебя уже забрали родители.
   Крис, ты не представляешь, как я тогда злился на эту Алёнку. Я шел от клиники по про леску. Я разбил от злости все костяшки на руках, боксируя ни в чем неповинное дерево. Выл раненым зверем, когда понял, что так и не удосужился взять твой адрес. Долго хотел, но не взял. Я валялся на земле, с желанием сдохнуть. Мне казалось, что жизнь моя оборвалась. Я в тот самый момент ощутил свои юный возраст, ощутил свое бессилие. Ведь я никому не мог рассказать о произошедшем. Мама болела, отец – не то, бабушка тем более. Я оказался в плену своего возраста.
   Он ходил по комнате, как зверь в клетке, переживая тот эмоциональный всплеск двенадцатилетней давности снова.
   – Хватит Тим, присядь, – поспешила я прервать это поток воспоминаний.
   Тимофей, услышав мой голос, резко остановился, посмотрел на меня и присев на диван сказал:
   – Крис, моя милая Крис! Ты не представляешь, как я по тебе страдал все эти годы! Я каждую девушку сравнивал с тобой, но ни одна не могла затмить тебя. А у меня их было не малое количество. И лишь шесть лет назад, мне показалось, что наконец-то мне повезло встретить ту, что могла помочь мне забыть тебя. Но это была ты, Кристина! Долбанная жизнь! Но почему я не вспомнил тебя тогда?
   Я не знала, что ему сказать на этот поток откровений. Чувствовала ли я то же самое? Увы, нет. Надо было, как то корректно заканчивать этот вечер воспоминаний и мой организм подсказал мне уважительную причину.
   – Тим, прости можно я схожу в дамскую комнату, – сказала я.
   – Да, конечно. Извини, – сказал Тимофей опомнившись.
   Сделав свои дела, я посмотрела на часы. Было одиннадцать часов вечера. И я вспомнила, что сегодня уже заканчивается воскресенье, а буквально через один час начнется понедельник, а я была записана на работу. О чем я и поведала Тимофею.
   – А где ты работаешь? – спросил Тимофей.
   – Трудовой отряд студентов, аутсорсинговая компания
   – Ты, студент, что ли?
   – Ну да. Я там мобильным кассиром в разных супермаркетах подрабатываю, – ответила я.
   И наступила тишина, слышно было, как где-то в квартире пищит комар. Я смотрела на него, он на меня. Тимофей первым сделал шаг вперед. Приблизившись ко мне, юноша взял мои руки в свои. И нежно, смотря мне в глаза, умоляюще произнес:
   – Крис, моя милая Крис. Дай мне насладиться тобой. Пусть сегодня у нас будет все красиво, по обоюдному согласию.
   Я просто не смогла ему отказать. Я обняла его и поцеловала, он поцеловал меня в ответ.
   Все было действительно красиво. Он был мил и очень, очень нежен. Черт возьми, да он был лучшим.

Тимофей

Глава 7

   – С тем, что было дальше, я уже немного знаком, – сказал отец, отложив исписанную не очень четким почерком общую тетрадь, так называемый дневник.
   – Тебе Серёга поведал? – спросил я.
   Все время пока отец читал, я сидел на диване и смиренно ожидал, когда он прервется, задавая вопросы.
   – Да, Сергей. Именно он приоткрыл мне завесу тайны и так же поведал мне, что ты свою любовь чуть не пристрелил. Это правда? – спросил отец сурово.
   Я понуро кивнул.
   – Как это произошло? Я, знаешь ли, теперь точно хочу знать подробности, о том, как мой сын, чуть не стал убийцей.
   – Отец, не надо волноваться. Ведь не стал же, – начал оправдываться я.
   Он так на меня посмотрел, что я послушно стал рассказывать нашу с Кристиной историю дальше. Но пред этим прокомментировал:
   – На самом деле, Кристина сама виновата в том, что произошло. Она просто вынудила меня так поступить.
   Ты представь. Я как нормальный, среднестатистический мужик, проснувшись после первой ночи с любимой женщиной, решил пока она нежиться в постели, приготовить завтрак и из самых романтических побуждений принести ей этот завтрак в постель.
   Я встал, стараясь не шуметь, накинул халат и только тогда посмотрел на кровать. Дабы посмотреть, как твоя дама сердца спит, но ее на этой самой кровати не оказалось.
   Я был в шоке, стоял и смотрел с открытым ртом на пустую кровать. Ей богу, отец, у меня это было в первый раз. Впервые после ночи любви я просыпался один. Спасибо, что она записку мне оставила, на туалетной между прочем бумаге, в которой было написано: «Я ускакала на работу. Спасибо за ночь, все действительно было красиво». И всё понимаешь, всё! Никаких там целую, до скорой встречи. Я почувствовал себя использованной институткой. Мерзкое чувство, очень мерзкое.
   Пошел в душ. Там принял решение найти ее. Для этого поехал в офис. По дороге в оный увидел ювелирный магазин, заскочил в него и купил кольцо, так на всякий случай.
   Приехав в офис и зайдя в свой кабинет, застал там Володьку, раскладывающего пасьянс у мен я на компьютере.
   – Привет, – поздоровался он, освобождая мне место за компьютером, после моих не двусмысленных жестов.
   – Привет, – отозвался я, усаживаясь за компьютер и вводя в поле поисковика название компании, где работала Кристина.
   – Что-то случилось? – спросил Володя улыбаясь. – Выиграл миллион?
   – Лучше. Я её нашел.
   – Кого её, – спросил Володя, вставая у меня за спиной.
   – Много будешь знать, скоро состаришься, – ответил я, отталкивая его.
   – Что за Трудовой отряд студентов, – не унимался Володя, продолжающий стоять за моим креслом.
   – Так компашка одна, – ответил я, набирая номер телефона компании на стационарном телефоне.
   Мне ответил приятный женский голос. На вопрос: «Могу ли я услышать Лаптеву Кристину?» Я услышал: «Нет». На мои дальнейшие вопросы вежливо отвечала, что она не вправе сообщать третьим лицам данные своих сотрудников и повесила трубку. Я был раздосадован, но понимал, что девушка оператор права. Был только один выход: ехать в офис компании лично и там просьбами или угрозами раздобыть нужную мне информацию. Тем более я осознал, что не знаю, где проживает Кристина.
   Володя, приставая ко мне с расспросами, сбил меня с мысли и я, автоматически выходя из офиса, полностью экипировался, то есть взял с собой пистолет, документы и так далее. Только в служебной машине я понял, что пистолет и остальное мне не нужно, но не возвращаться же.
   Володька увязался со мной. Так и получилось, что в московский офис компании Кристины вошли три бугая: я, Володька и шофер Серёга. Мы там и наделали шума, всех на уши поставили. Хорошо, что они на нас в полицию не сообщили, мы же с ними так «дружим». Старший менеджер Витёк понятливым оказался, любезно сообщил, что Лаптева Кристина работает мобильным кассиром в одном из супермаркетов станции Зеленая по адресу…
   Мы рванули туда. Когда добрались до места, было около пяти часов вечера. А как нам сказал Витёк, Кристина должна была работать до восьми часов. Я хотел сразу же зайти в магазин, но Серёга, как самый старший и благоразумный из нас, отговорил меня. Сказал, что лучше дождаться окончание рабочего дня Кристины, что бы ни привлекать внимание не нужных зрителей. Оставалось ждать три часа. Что бы скоротать это время мы засели в придорожном кафе, заказав пару наперсточков коньяка. Стало жарко и я, снимая пиджак, случайно обронил кольцо. Ребята заметили и спросили для кого оно. Я шуткой сказал:
   – Для Кристины вестимо.
   – Твоё решение понятно, чувства длиною в двенадцать лет, должны не заканчиваться, а только развиваться и переходить на новый уровень, – сказал Сергей, а Володька с ним согласился.
   Так по умолчанию мы стали ожидать Кристину не просто так, а для того что бы я сделал ей предложение. Время для этого вскоре пришло, часы пропикали восемь часов вчера и мы передислоцировались к дверям магазина. Еще двадцать минут ожидания и она вышла. Вышла и пошла мимо меня к железнодорожной платформе, которая находилась буквально в ста метрах. Я немного ошеломлённый успел ее окликнуть. Кристина остановилась и неуверенно обернулась, увидев меня, помахала мне рукой в знак приветствия.
   Я подошел к ней и, чмокнув губы сказал:
   – Привет. А мы тут тебя дожидаемся.
   – Зачем? – спросила она не приветливо.
   – Ну как зачем? Хотел сделать приятное своей девушке, встретив ее с работы.
   – Встретил?
   – Не понял.
   – Ну, девушку встретил.
   – Крис ты не поняла? Ты эта девушка.
   – Это ты не понял малыш. Я не чья девушка. Давай сделаем следующим образом. Ты сейчас сядешь в свою машину, поедешь к себе и проспишься. А поеду к себе домой отдыхать от трудного рабочего дня, – сказала Кристина и продолжила свой путь к платформе.
   Она так бы и дошла до платформы, если бы не Володька, который по своей инициативе патрулировал переход. И Кристине, что бы перейти через железнодорожные пути по этому переходу, надо было обогнуть Володьку, которого обогнуть было не возможно, только подвинуть. Что и попыталась сделать Кристина сказав:
   – Молодой человек дайте пройти.
   Володька вопросительно посмотрел на меня, я покачал головой.
   – Дамочка Вам придётся вернуться, – сказал Володя.
   Кристина не послушалась и предприняла попытку протиснуться между бойцом и ограждением, но ее попытка только рассмешила нашего деревенского детину. Поняв, что ее попытка бесполезна, Кристина топнула ножкой и с красным от гнева лицом подскочила ко мне и спросила:
   – Что тебе от меня нужно?
   – Давай сейчас успокоимся и отойдём от платформы вот в тот лесок, и я тебе все спокойно объясню, – миролюбиво предложил я.
   – Хорошо давай отойдём, – неожиданно согласилась она.
   И девушка проследовала за мной к пролеску, который находился в ста метрах от железнодорожной платформы, где и остались стоять ребята. Они видели нас, но не слышали. Впрочем, вскоре нас слышали все в округе.
   Когда мы подошли к пролеску, я посмотрел на Кристину и замер от восхищения, так она была хороша в гневе. Передо мной стояла моя Крис, только чуть постарше, ей можно было дать лет двадцать не больше. Ее зеленые глаза пылали, щечки розовели.
   – Ты прекрасна, – выдохнул я и попытался ее поцеловать, но наткнулся на вытянутые руги, которые оттолкнули меня.
   – Хватит Тимофей, – сказала она на мою очередную попытку ее поцеловать. – Что ты хотел мне сказать?
   – Ну, хорошо, – сказал я, сдаваясь.
   Затем отодвинул полу пиджака и достал коробочку с кольцом, при этом афишируя нахождения у меня кобуры с пистолетом. Факт нахождения оного у меня не укрылся от девушки, но она не заострила на этом внимания.
   – Вот, – сказал я, протягивая Кристине открытую коробочку с кольцом.
   – Что вот? – спросила Кристина, просто издеваясь.
   – Кольцо. Я делаю тебе предложение Крис, – ответил я улыбаясь.
   – Какое предложение?
   – Крис, ты издеваешься? Руки и сердца. Я делаю тебе предложение стать моей женой.
   – Зачем? – прозвучал весьма неожиданный вопрос.
   У меня улыбка сползла с лица. Я потихонечку начинал закипать, но так же миролюбиво начал объяснять прописные истины:
   – Что бы жить вместе, делить горе и радость на двоих. Чтобы дети родились в законном браке.
   – А ты меня спросил, хочу ли я детей?
   – Ну, каждая девушка хочет.
   – Я не девушка. Я женщина, которая приняла решение не иметь детей. А я убеждена в том, что вступать в брак нужно только в том случае если ты хочешь детей, а лучше всего по залету. С учетом того, что в нашей ситуации нет ни первой причины, ни второй – благодаря современной контрацепции, я должна отказаться от твоего предложения. Прощай, – выпалила она все это, развернулась и пошла.
   А я стоял, как дурак с вытянутым в руке кольцом, и просто обтекал. В первые секунды просто не мог поверить в происходящее. С одной стороны я был в ужасе – она мне отказала, с другой не мог сдержать восхищения – как красиво, как изощрённо она это сделала.
   Кристина, как и в первый раз при прохождении железнодорожных путей наткнулась на Володю, но в этот раз она не стала с ним церемониться. С размаху влепила ему пощечину, коленкой ударила в пах, и пока Володя со стоном схватился за причинное место, добила, пнув парня по заднице. Он не удержал равновесие и растянулся на земле.
   Я стоял и ржал. Смеялся от бредовости данной ситуации. А Кристина продолжала путь. Еще немного и она была бы на платформе, к которой подходила электричка. Пусть не в ту сторону, но как я понял, главное для неё было подальше от нас. И даю сто процентную гарантию, я Крис больше бы не увидел.
   – Сергей! Схвати ее, – крикнул я водителю, уняв смех.
   Сергей как бывшей опер обладал молниеносной реакцией. Он в буквальном смысле в два прыжка настиг Кристину и, преодолевая сопротивление, закинул ее себе на плечо и притащил девушку ко мне к пролеску.
   – Ну, что тебе от меня нужно? – спросила Кристина, когда Сергей ее отпустил и отошел.
   Я молчал, не знал что ответить. Что мне от нее нужно? Любви, нежности, ласки. Что еще нужно мужчине от любимой женщины. Но как сказать ей об этом, как донести.
   – Крис, выходи за меня замуж, – сказал я спокойным тоном.
   – Нет. Тим извини, но нет, – ответила Кристина так же спокойно, хоты глаза ее горели.
   – Почему.
   – Я там уже была, дважды. Третий раз не хочу.
   – Ну, хорошо, а что делать мне?
   – Я не знаю. Найди себе девушку и женись на ней.
   – Ты думаешь это так просто. Бред, что я несу? Крис я тебя люблю.
   – Да, не меня ты любишь! А придуманный когда-то образ. Ты меня совсем не знаешь.
   – Тогда дай мне тебя узнать.
   – Нет, я сказала, нет. Всё. Давай закончим этот бредовый разговор и разойдемся в разные стороны.
   – Но я не хочу. Крис, нас соединяет слишком многое, что бы так разойтись.
   – Что нас, блин соединяет? Два перепиха, и одно недоделанное изнасилование.
   – Я же уже извинился.
   – Да что мне твоё извинение.
   – Крис ты мне мстишь что ли? – догадался я.
   – Много чести, – сказала она с пафосом, и потом устало с очень грустными глазами продолжила: – Тимофей, по-человечески в последний раз тебе объясняю. Я не хочу замуж по причине того что устала от тебя и тебе подобных. У меня нет сил, начинать всё в третий раз: налаживать быт, притираться и тому подобное, и самое главное пытаться зависти ребенка. Не хочу, устала. Я ели вылезла из болота под названием второе замужество. С большим трудом поменяла мечту. Тимофей извини, дело не в тебе. Дело во мне.
   – Трусишь жить, – спросил я сурово, начиная понимать происходящее.
   – Даже если и так тебе какая разница.
   Да действительно, как я мне разница. И кто я ей? Никто. И что я к ней привязался. На меня навалилась такая усталость. В принципе она права, я всего лишь мальчишка по сравнению с тем, что ей пришлось пережить.
   – Значит, ребенка ты потеряла, в психушке ты побывала, а жизнь самоубийством пыталась окончить, – спросил я как то отстранённо.
   – Ну, было дело не скрою. Когда ребенка потеряла, было желание сдохнуть. Оно и сейчас не очень прошло, но еще раз ломать ноги я не собираюсь.
   – Крис. Моя бедная Крис, – мне так хотелось ее обнять, прижать к себе, утешить. Человеческим теплом отогреть заледенелую душу.
   – Только попробуй, – сказала она, как будто прочитав мои мысли. – Не надо меня жалеть.
   Что делать? Как поступить? Отпустить её? Не могу, просто не могу. Я поднял руку, провел пятерней по волосам и ощутил тяжесть кобуры с пистолетом. Промелькнула дикая мысль, я схватился за нее, как утопающий хватается за соломинку. Я расстегнул кобуру и, вытащив пистолет, направил его на Кристину, целясь ей в лоб.
   – Если не дашь мне шанс узнать тебя побольше, я тебя просто пристрелю, – сказал я, обиженный отказом двадцатипятилетний мальчишка. Мне было все равно, это был мой последний шанс.
   – Пистолет с предохранителя сними, – сказала она абсолютно спокойно, без тени испуга с непроницаемыми глазами.
   Я как заворожённый, смотря в ее глаза, снял пистолет с предохранителя, вздернул курок, прицелился и выстрелил.
   Пуля просвистела над головой Кристины, задев лишь несколько волосков, и застряла в стволе дерева. Володя вовремя подоспел и, ударив меня по руке, сбил прицел.
   – Тимоха, ты, что совсем охренел, – прокричал Володя, забирая у меня пистолет. – Ты ее чуть не пристрелил. В тюрьму захотел? Столько свидетелей.
   Голос Владимира разбудил меня от какого-то гипнотического сна. Я судорожно потирал лицо руками, что бы окончательно прийти в себя. Посмотрел в глаза Кристине и увидел там не страх, нет. Досаду! Досаду от того, что Володька не дал мне пристрелил ее, то есть убить. Понимаешь, отец! Убить собственными руками женщину, которую люблю.
   – Ну, зачем надо было доводить все до такого финала, – спросил я Кристину. – Могла бы и соврать.
   – Я врать не умею. И давать ложных надежд не собираюсь насильнику и убийце – сказала она с ледяными глазами. – Теперь я вижу твоё истинное лицо Тимофей Михайлович. Где же твоя хваленая тонкая душевная организация?
   – Что? – прокричал я.
   И набросился бы на нее, видит бог, я бы просто задушил эту мерзкую тварь. Но Володя, мой самый верный друг, схватил меня в свои железные объятия и спросил:
   – Где ключи?
   – Что? – не понял я вопроса.
   – Где ключи от твоей квартиры?
   – В пиджаке.
   Володька, не разжимая объятий, вытащил ключи и бросил их Сергею со словами:
   – Лови ключи. Как хочешь, скрути эту ведьму, посади ее в машину и отвези к нему на квартиру. Пусть посидит там денек другой и подумает над своим поведением. А с Тимохой я сам разберусь, – ответил он на немой вопрос, поймавшего ключи Сергея.
   Как не странно Сергей выполнил приказ старшего по званию довольно быстро. Кристина сначала сопротивлялась, но наш водитель как мастер спорта по карате, объяснил ей, как и куда он может ударить, чтобы он доставлял по назначению тело, живое, но тело. Благоразумие Кристины, возобладало над стервозностью.
   – Хватит Володя, отпусти, – сказал я, когда машина скрылась из вида.
   Володя без лишних слов выполнил мою просьбу. Ему явно хотелось, что-то спросить. У него это было написано на лице.
   – Не надо, друг не спрашивай. Я и сам не очень понимаю, что это было, – сказал я и продолжил: – Надо еще как-то домой добраться. Хотя туда нельзя там Кристина. Значит в офис.
   – Там на другой стороне такси стоят, пошли у меня деньги есть, – предложил Володя.
   Действительно, но другой стороне железнодорожной платформы стояли такси. В одну из них мы влезли и через один час уже сидели в нашем опустевшем офисе и глотали коньяк. В конце второй бутылке пришли к единому мнению: для того чтобы приручить строптивую Кристину, просто необходим специалист.
   И именно с этого момента в нашей истории стала участвовать наша мама.

Кристина

Глава 8

   Водитель доставил меня в квартиру Тимохи целой и невредимой. Предварительно заехав в магазин. И все молча: молча вышел из машины, предварительно заблокировав меня в ней; молча вернулся из магазина с покупками; молча привел меня в квартиру, поставил пакеты и так же молча закрыл за собой дверь, на ключ, унося его с собой. Я пыталась дознаться надолго ли я здесь, но на мои вопросы он лишь пожимал плечами.
   И так я осталась одна, запертая в квартире Тимофея. В первые минуты мне хотелось все здесь разгромить, но справившись с раздражением, я взяла покупки и проследовала на кухню. Там сала инспектировать содержание пакетов вытаскивая все на стол: сыр, колбасу, несколько банок консервов, хлеб и что самое главное курицу-гриль.
   Отведав всего понемножку, а остальное, спрятав в холодильник, я перешла в комнату и стала ее внимательнейшим образом обследовать. Комната, как и говорил Тимофей, была сделана из двух смежных. Посередине комнаты было окно, справа от него располагался встроенный платяной шкаф, я полюбопытствовала и заглянула в него. Вещи на полках были сложены просто идеально. Дальше была дверь в коридор, затем мебельная стенка с видео-аудио аппаратурой, и за стеклянными дверьми немного хрусталя и всякие сувенирные мелочи. После стенки стояла внушительных размеров кровать. На противоположной от мебельной стенке стороне располагался диван с двумя креслами по бокам. И всё. Я была разочарована тем, что не обнаружила в этой квартире ни одной книги, хотя бы по искусству. Но тут стена, на которой были изображены британские мотивы: Биг-Бeн, Лондонский Тaуэр и Тaуэрский мост, под дуновением ветра из открытого окна как то странно заколыхалась. Я подошла поближе и, потрогав стену, поняла, что это не стена с обоями, а занавеска. Самая обыкновенная занавеска, закрывающая от взгляда что-то. Этим что-то оказались книжные полки от пола до потолка. Две стены состояли из книжных полок с книгами разнообразных жанров: от детективов до любовных романов, от философии до медицины. Увидев все это обилие и разнообразие, я испытала интеллектуальный экстаз. Захотелось ознакомиться со всеми книгами, но посмотрев на часы, я отложила это действие на завтра. Застелив диван свежим постельным бельем, ополоснувшись, я улеглась спать.
   На следующее утро я проснулась от чьего-то явного присутствия в комнате. Открыв глаза, я наткнулась на карие глаза ожидающего моего пробуждения Тимофея. Он сидел на кровати небритый, в помятой одежде, увидев моё пробуждение спросил:
   – С добрым утром! Как спалось?
   – Спасибо. Не плохо – ответила я.
   – Ты извини меня за вчерашнее, перегнул палку.
   – Уже второе извинение из твоих уст.
   – Ну что говорить? Бывает.
   – Да уж. Я в твоей квартире надолго?
   – Надолго – ответил он, односложно пересаживаясь ко мне на диван.
   – В каком статусе? – спросила я осторожно.
   – Все будет зависеть от тебя, точнее от твоего поведения.
   – В каком смысле.
   – Если будешь паинькой, останешься в статусе гостьи. Если будешь выёживатся, окажешься в статусе пленницы, а с ними не церемонятся.
   – Тимофей, я серьёзно. Это все смахивает на голливудский второсортный боевик. Роль гангстера тебе не к лицу. Пойми это не кино – это жизнь, моя жизнь. У меня есть свои обязательства, которые я должна выполнять.
   – Крис, я все это понимаю, но пойми и ты меня. Если я сейчас тебя отпущу, ты, вряд ли еще раз так легко попадешься в мои сети.
   – Да, это так. Но я не понимаю для чего все это?
   – Крис. Я люблю тебя, как банально и не звучала эта фраза. Ну как еще назвать те чувства, которые я к тебе испытываю на протяжении двенадцати лет. Я тебя нашел и мне совершенно не хочется тебя отпускать.
   – Тимофей, мне лестно твоё отношение к моей персоне, предложение руки и сердца. Но ты любишь не меня, а наивную девочку, которой уже нет. Ты любишь фантом, призрак, выискивая его во мне.
   – Нет, ты ошибаешься Кристина, – попытался меня перебить Тимофей.
   Но я, остановив его жестом продолжила:
   – К тому же, как я уже говорила, я не хочу каких-либо отношений с мужчинами, кроме разве что половых. Я перешла свою точку не возврата к нормальной, среднестатистической жизни. У меня уже было два брака, оба не очень удачных. Последний закончился похоронами ребенка. Два раза я начинала жизнь заново с чистого листа. Два раз мне приходилось подниматься по ступенькам до своего олимпа, и оба раза я с него слетала по независящим от меня причинам. Я не хочу начинать все в третий раз, не хочу менять мечту. Меня устраивает моя размеренная жизнь.
   – Крис, тот образ жизни, который ты ведешь, это не жизнь – существование.
   – О, боги! Откуда тебе знать, как я живу? – я начинала уставать от этого разговора, от этого эгоцентричного мальчишки, ели сдерживая раздражение продолжила: – Говорю в последний раз. Я не хочу замуж в третий раз, и соответственно я не хочу детей. Я понимаю, что возможно это не вписываются в твои желания, но прими это как факт, как данность и тебе станет легче.
   – Я не могу принять этот факт, не могу и не хочу, – сказал он, скрестив руки на груди.
   – Но почему?
   – Я тебя люблю.
   – Но я тебя нет, разве для тебя это неважно.
   – Нет. Необязательно что бы в браке любили двое, достаточно моей любви.
   – Ну, тогда мне нечего больше добавить, – сказала я и устало села на диван.
   – Ничего не говори, просто послушай, – сказал он, начиная расхаживать по комнате.
   – Я понимаю, что ты два раза обожглась, потеряла ребенка, но это не коней света. Я готов бросить к твоим ногам лучших психологов, лучших лекарей. Слушай, я не курю, не пью, не ширяюсь, что тебе еще надо? Выйдешь за меня замуж, ни в чем не будешь нуждаться. Можешь даже не работать. Родятся дети, которые тоже ни в чем не будут нуждаться: лучшие садики, школы, институты за границей.
   – Пытаешься меня купить? – спросила я, ухмыляясь. – Тим, ты совершенно не изменился. В тебе говорит не любовь, а желание обладать мной, как какой-нибудь дорогой или экзотической игрушкой. Именно это было двенадцать лет назад. Только я не игрушка. Я живой, взрослый, самостоятельный, работающий человек, не нуждающийся ни в чьих подачках.
   – Крис, я не это имел в виду.
   – Меня совершенно не волнует, что ты имел в виду. Отпусти меня. Я бы ушла сама, давно бы спрыгнула с окна, если бы не решётки. Отпусти!
   – Нет, Крис извини. Но нет. Я не хочу менять свою мечту. Я не откажусь от возможности ее исполнить, от возможности подняться до своего Олимпа. Мне двадцать пять. Я хочу семью, детей. Построить дом, разбить там сад. Возможно, это банально и старо как мир, но это основополагающие вещи.
   – Хорошо. Я с тобой согласна, но почему я?
   – Потому что, ты это ты.
   – Развернутый ответ.
   И мы замолчали. Каждый погруженный в свои мысли. Я знала лишь одно, что совершенно не хотела меня свою устоявшуюся жизнь.
   – Крис, кому-то из нас нужно будет сдаться, и это буду не я, – сказал Тимофей и вышел из квартиры, предварительно закрыв ее на ключ.
   Я пожала плечами, встала с дивана, включила музыкальный центр, и чтобы успокоиться начала уборку. Часа через четыре, когда я сидела перед телевизором, отдыхая от уборки и распивая чай, в квартиру зашел Сергей. Сначала он прошел с пакетами покупок на кухню, затем поздоровавшись, зашел в комнату. В руках у него была спортивная сумка, в которую он сложил из шкафа вещи Тимофея: нижнее белье, носки, пару рубашек и так далее. Я смотрела на происходящее и улыбалась. Сергей, посмотрев на меня, улыбнулся мне в ответ и сказал:
   – Ты уж извини меня девочка. Мне самому все это не по душе, но я человек служивый. Мне приказали, я должен исполнить.
   – Понимаю, – протянула я миролюбиво и продолжила: – Сама из семьи военных.
   – Это многое объясняет, – сказал Сергей ухмыльнувшись. – Могу дать совет. Не пытайся кричать стены звукоизолирующие, на окнах, сама видела, решетки. Просто смени тактику, – и, поняв, что сказал лишнего, Сергей замолчал.
   Быстренько упаковал вещи и, не прощаясь, вышел из квартиры.
   Я призадумалась над словами Сергея и поняла, что он прав. Открытое противостояние с Тимофеем ни к чему хорошему не приведет. Необходимо действительно сменить тактику. Усыпить бдительность противника покорностью. От принятого решения мне стало очень спокойно на душе. Я, напевая, проследовала на кухню, где обнаружила два пакета набитых продуктами под завязку.
   – Да от голода я здесь точно не помру, – сказала я вслух и, откусывая от яблока, предварительно его, помыв, продолжила: – Будем считать это моим внеочередным отпуском, не много странным. Ну и пусть.

Глава 9

   Прошло три дня, прежде чем Тимофей пришел меня проведать. В эти дни я находилась в приподнятом состоянии духа. Я читала, что давно не делала. Просматривала по DVD-плееру советские фильмы и вообще чувствовала себя в этих стенах вполне комфортно. Вынужденное уединение меня не задевало, а вдохновляло.
   – Вижу, ты освоилась в моем жилище, – спросил Тимофей сурово.
   Как я поняла ему, не очень понравилось моё одухотворённое состояние. Он, то выглядел таким уставшим, осунувшимся.
   – Вполне, – ответила я жизнерадостно.
   – И совершенно не хочешь выбраться на волю?
   – Почему не хочу? Хочу.
   – Тогда почему не спросишь?
   – А есть смысл?
   – Есть.
   – На каких условиях?
   – Ни на каких. Ты живой человек и тебе просто необходим свежий воздух.
   – Ты меня отпускаешь? – спросила я с осторожностью.
   Тимофей сел в кресло, устало провел по лицу руками и сказал:
   – Не совсем. Я дарю тебе свободу передвижения, но ты должна всегда возвращаться в эту квартиру. Это первое. Второе, тебя будет охранять мой человек.
   – Охранять от кого, позволь спросить? – поинтересовалась я с издевкой.
   – Не важно.
   – Ладно, пусть охраняет. Когда я могу выйти отсюда? – спросила я, с улыбкой посматривая на вытянутое от удивления лицо Тимофея.
   – Скоро. Прежде объясни, кто или что привело тебя к решению не выходить замуж и не иметь детей – сказал он, справившись с удивлением.
   – Одним словом – это не объяснишь.
   – А ты начни с того момента, когда я повернул твою жизнь во взрослую сторону.
   – Тим, зачем тебе воспоминания столетней давности?
   – Хочу узнать о твоей жизни побольше. Понять. Принять.
   – Хорошо.
   Я закрыла глаза и мысленно перенеслась на двенадцать лет назадь. И слова потоком полились из моих уст:
   – Из больницы я вернулась в свою деревню и окунулась в ее размеренную жизнь. Как я тебе говорила в наш первый вечер воспоминаний, я хотела тебя забыть. И что бы задуманное легче было сделать, я никому ничего не рассказывала, даже своей подруге.
   Пронеслась последняя неделя лета. И я вернулась в город, ближайший от нашей деревни. Это оказывается совсем не далеко от твоего поселка.
   Я тогда снимала комнату у родителей Лизаветы, все еще жены моего брата. Они работали в каком-то НИИ при институте железнодорожников и почти постоянно были в разъездах. И что бы квартира ни пустовала, пригласили меня. Я так же вернулась к учебе в ПТУ – Профессиональное техническое училище. По специальности я швея. Городок наш швейных дел мастеров. Шучу. Повар, я.
   И так третий, последний курс. Всё было как всегда: уроки, домашние задания, по субботам в деревне дискотека. Всё ровно, никаких эмоций. Ничего не происходило. Я не могла жить как прежде, в этой рутине. Хотелось огня, страсти, эмоций, переживаний. Всего того, что мне открыл Тимофей этим летом. Я ненавидела тебя. Я ненавидела себя за слабость, когда вспоминала твои поцелуи, твои умелые руки. Я сгорала от желания, которое не кому было потушить. И под влиянием чувств я приняла решение стать другой. Я просто больше не могла ждать, когда ко мне подойдет какой-нибудь кавалер. Я решила, что сама буду к ним подходить и играть первую скрипку в отношениях. Начала с того, что перекрасила волосы в красный цвет. И не знаю случайность это или закономерность, но перемены не заставили себя долго ждать. А начались они с друга детства Агьяева Пети, который был старше меня.
   Я отмечала новый год в обществе старшего брата и его семьи. Первого же января я вернулась в деревню и встречавшая меня подруга поведала мне о том, что Петя спрашивал обо мне. Меня это заинтересовало, и тем же вечером я его встретила в нашем сельском клубе на дискотеке. Мы по-дружески танцевали. В конце вечера он проводил меня с подругой домой, мы с ней жили через дом.
   Стали с ним встречаться, ну как встречаться. Он ничего не предлагал, ни чего такого не говорил. Всё было по умолчанию. Тем не менее я считаю его своим первым парнем, хотя между нами ничего не было, мы даже не целовались. Он просто по-дружески заходил ко мне в гости уже в городе. Возможно, он действительно относился ко мне как к подружке. Но девушка созрела, и мне хотелось большего, чем прогулки под луной. И где-то через месяц, мы сидели на лавочке возле подъезда и я не умело начала выяснять отношения. Я намекала на поцелуй, а он в силу своего возраста подумал о сексе и, испугавшись ответственности, просто исчез из моей жизни, как то не заметно для меня. Мне было если честно не до отношений. Началась преддипломная работа.
   В марте с приходом весны все возобновилось. Мне захотелось внимания мужчины. И восьмого марта случай предоставил мне такую возможность. Звали его Вова. Я не помню, кто первым подошел я или он, факт в том, что мы весь вечер провели вместе: танцевали, целовались и в конце вечера он проводил меня домой. Я думала, что на этом всё закончилось, но на следующий вечер он приехал ко мне и позвал гулять.
   Мы встречались с ним три месяца, он называл меня своей девушкой. Я ездила к нему на дачу, сам он был из Москвы. Мы целовались, занимались петтингом, но лишать девственности он меня не стал. Сказал, что это слишком большая ответственность.
   В апреле мне стукнуло восемнадцать, и я официально стала взрослой. Что подтвердилось легальным распитием настойки клюквы на коньяке.
   Наступил май. Был закончен последний третий курс ПТУ. Получен диплом с пометкой Повар-кондитер третьего разряда, с которым, как нам сказали, мы можем работать только в третьесортной столовой. С такими пожеланиями я вошла во взрослую жизнь.
   Почувствовала я ее тогда? Еще нет. Было лето. Я встречалась с парнем. Жизнь казалась прекрасной. Но длилось это не долго. Где-то в июне мы с Вовкой расстались, он уезжал в Москву. Перед поездкой мы с ним встретились, и я у него уточнила: «Мы расстаёмся?» Он ответил положительно. Я спокойно согласилась, а он удивленно уточнил: «Тебе не жалко расставаться?» Я ответила: «Нет. Не о чем жалеть, между нами, честно сказать, ничего такого не было».
   В июле я познакомилась еще с одним Вовой, который, узнав, что я девственница, сказал: «Это слишком большая ответственность». И исчез из поля моего зрения. Так я поняла, что лишиться девственности, которой ты не дорожишь, не так-то просто.
   Я забросила это дело. Заканчивалось лето, и надо было как-то определяться в жизни, то есть искать работу. С подружкой мы облазили почти все ближайшее Подмосковье от Сергиев Града до Мытищ. Мы заходили почти в каждое кафе и спрашивали, не нужны ли им повара. В магазинах – продавцы, но без опыта работы мы никому были не нужны.
   Я искала работу три месяца. И наконец-то мне посчастливилось, и я нашла ее на производстве по пошиву технологических мешков. Моя специальность имела гордое название – Оператор манжетной установки. Я там проработала три месяца, и мой заработок составлял пятьсот рублей в месяц при пятидневной рабочей недели.
   – Почему так «много» – уточнил Тим.
   – Там была сдельная оплата труда. Пришитый манжет оценивался в копейках.
   – Ну а парни там были?
   – Были, конечно. Я просто с ними общалась, и мне это было достаточно. Я перекрасила волосы из рыжего в шоколадный. И как-то упокоилась, поняв, что всему свое время.
   Наступила весна, которую я не заметила в затяжных поисках работы. Когда я потеряла уже всякую надежду, мне встретилась Лизавета, уже бывшая жена моего брата. И узнав, мою так скажем, беду предложила мне работу в Московском метрополитене МУМ-кой.
   – Кем? Где? – удивленно спросил Тимофей.
   – Да. В свои девятнадцать лет я работала в Московском метрополитене Машинистом уборочной машины. Уборщицей по-простому. Ну, а что ты хотел? Я деревенская девчонка без каких-либо связей, без образования, без опыта работы с Владимирской пропиской. Куда мне было идти? Не в проститутки же.
   Это сейчас если ты гражданин России, ты можешь быть принят на работу без регистрации в любой области нашей необъятной родины, даже московской. Это сейчас есть сетевые магазины, в которых берут без опыта работы; для студентов: Магдольнас и Бургер Кинг. А тогда десять лет назад этого всего не было. И я согласилась работать в метро на птичьих правах, без записи в трудовую книжку, без каких-либо социальных гарантий от сторонней организации.
   Но, кстати сказать, было прикольно. Я с легкостью, а возможно даже с легкомысленностью, восприняла статус уборщицы. Меня этот статус не напрягал, а где-то даже наоборот прикалывал. Я любила рассказывать людям, где я работаю, тем самым их шокируя.
   Мне было девятнадцать. На улице стояло жаркое лето. А сотрудниками метрополитена были не только уборщицы, контролёры и кассиры – женщины, но и мужчины – милиционеры и охранники, большей частью молоденькие. И понеслась душа в рай!
   Всё началось с охранника Алексея, кстати, единственный блондин в моем списке. Мы с ним целовались, а делал он это очень круто, прямо реально в засос. Потом его перевели на другую станция, и его сменил…. Как ты думаешь кто? Правильно, Вова, теперь уже милиционер.
   Он наши отношения воспринял серьёзно, дожидался меня в метрополитеновских катакомбах после своей смены. Мы с ним встречались в не пределах метро, на гражданке в квартире Лизаветы. Я пригласила его туда закрепить так, сказать наши с ним отношения.
   Вова был в курсе, что я девственница, но лишить меня, ее он не смог, по причине малого орудия труда, только мышцы растянул, – прервалась я засмеявшись.
   – Кому же посчастливилось это сделать? – спросил улыбающийся Тимофей.
   – А сделал это, очередной Вова, – продолжила я повествование. – Непросто Вова, а начальник смены охранников. Он как-то незаметно для меня появился в поле моего зрения. Инициатива общения исходила от него. Он приезжал каждую ко мне каждую смену. Мы целовались с ним до упаду. Маленькое уточнение Вова-начальник был старше меня на восемь лет, то есть ему было двадцать семь, почти тридцать. Он мне казался мужиком, бывший мент кстати сказать.
   Я не относилась к нашим отношениям серьёзно. А вот он, как показали дальнейшие события, относился к ним довольно-таки серьёзно. Там был охранник Вася, которому я приглянулась, и он попытался за мной приударить. Чему был свидетель старший охранник Димыч, который рассказал Вове об этом и ему, конечно, это не понравилось. Они сообща, не особо раздумывая, уволили Васю за пьянство. Он сам виноват, пришел поддатый на смену, но могли просто отправить домой. Что и делали с такими другими бойцами.
   Я приехала на смену ни о чем, не подозревая. Меня наивную девочку на мужской разговор вызвал старший охранник Олег, с претензией о том, что из-за меня уволили мужика. Я была в шоке. Я первый раз в жизни столкнулась с жестоким миром мужчин. После этого я стала вести себя осмотрительнее, с приколами было покончено. С девственностью кстати тоже. Это сделал Вова-начальник, мой первый муж.
   – Ну, об этом чуть позже расскажешь, – перебил меня Тим. – Как это случилось, нормально все сделал?
   – Ты имеешь в виду, лишил меня девственности? – уточнила я улыбнувшись.
   – Оно самое. Очень больно было?
   Я смущенно улыбнулась, но всё-таки продолжила рассказ ответом на поставленный вопрос:
   – Нет, было не очень больно. Ни смотря на не очень удачный брак, я благодарна Вове именно за то, что как первый мой мужчина он сделал все с ювелирной точностью.
   – Сколько брак продлился? – спросил Тимофей.
   – Официально три года, не официально четыре, – ответила я.
   – Это как?
   – Один год мы с ним жили в сожительстве, – ответила я и продолжила: – Я уволилась с метро. Пыталась найти работу, но с Владимирской пропиской это было нелегко. Я же теперь жила в Москве. Мы приняли решение расписаться для того, что бы он мог меня прописать в квартире. Расписались в Загсе, свадьбы не было, я было всегда против этого бреда.
   Но так как квартира была записана на его мать, она, посоветовавшись предварительно с юристом, сделала мне не постоянную регистрацию со штампом в паспорте, а временную регистрацию прибытия со сроком на пять лет. Я только посмеялась. Мне этого было достаточно. Цель росписи в Загсе мною была достигнута. Я официально устроилась на работу в один из крупнейших книжных магазинов Москвы оператором-приёмщиком.
   В двадцать один поступила в институт на заочное отделение.
   – Да, ну! – удивленно воскликнул Тимофей. – И кто же ты?
   – Я кассир. А по образованию я психолог, но то, что я окончила теоретический курс психологических дисциплин, не дает мне, без практических применений, право так называться.
   – Понятно. Ну, а что с браком? Он действительно оказался браком?
   – Сначала все было нормально. Первые две недели. Затем я уехала в деревню навестить родных, когда вернулась он, был вдупель. Вова-начальник оказался тихим пьяницей.
   В первые месяцы я, как и большинство женщин, столь лишь разницей, что я была не женщина, а девятнадцатилетняя девчонка, пыталась его «спасти». Прошла все три своих стадии. На первой уговаривала его не пить, но он продолжал. Что самое противное, Вова в таком состоянии ко мне лез, то есть сексуально домогался. Я обивалась от него и руками и ногами. На второй стадии я начала с ним ругаться. Заставляла принимать какие-то препараты. А он, оказывается, был «подшитый», но сам себя «развязал». На третьей – просто мысленно послала его нахер.
   Возвращаться в деревню не стала. Доказывать ему что-то перестала. Он жил, так как ему хочется. Я жила, так как хотелось мне: работала, училась в институте, ездила в деревню. Ходила там, в клуб на танцы. Ничего такого не было, я ему не изменяла.
   В последствии уволилась с книжного и устроилась администратором в салон красоты. Там стала правой рукой владелицы салона. Эта жизнь меня полностью устраивала. Мои мечты осуществлены. Цели достигнуты: я училась на профессию, о которой мечтала; я работала с людьми в неплохом статусе; жила в почти своей квартире. Я ощущала себя на своем личном Олимпе.
   Но на нем со временем мне стало одиноко. И я задумалась о продолжении рода, о чем и сообщила своему мужу. Он согласился, тем более ему шел тридцать первый год. Я стала готовиться к зачатию. Облазила всех врачей, набралась умной информации в интернете, но как оказалось все зря. Мой любезный муж пошел на попятную, сказав, что боится стать отцом. Я готова была придушить его собственными руками. Мало того, что он был пьяницей, так еще оказался инфантилом. Мериться с этим я больше не могла и после очередного скандала я собрала вещи и ушла. Честно признаться уходила, что бы вернуться, но не случилось.
   – Почему, – спросил Тимофей.
   – Как тебе объяснить. Мне было двадцать три года, я была готова стать мамой. Мне был нужен мужчина, который разделит со мной эту ответственность. Я устала быть мамой тридцатилетнему мужику. Где-то в глубине души я надеялась, что мой поступок приведет его к взрослению. Но я ошиблась…
   Я уходила в ночь, он как всегда в выходной день был подшофе. Ночевала у себя в салоне. Наутро от Вовы не было никакой реакции: ни звонка, ни смс. Ничего. Был мой выходной, и я поехала не в деревню, а к Лизаветиным родителям. Для того, что бы ему было легче меня забрать. Но он не приехал, а лишь позвонил вечером так же подшофе. И ты представляешь, я его уговаривала, ничего с собой не делать. Это было просто смешно.
   Только после того как я подала на развод, Вова начал предпринимать попытки меня вернуть. Он до конца не верил, что я не шучу. Что я не пытаюсь его проучить. Что доброжелатели, которые ему говорили о том, что я из деревни и никуда не денусь, были не правы. Где-то полгода он меня мучил, но я к нему не вернулась по причине того, что уже была не одна.
   – Быстро ты! – с восхищением воскликнул Тимофей.
   – Сама в шоке, – откликнулась я, и продолжила: – Я, получается, была свободна ровно пятнадцать дней, с момента моего ухода от мужа и до момента начала вахты паренька-охранника, который работал в нашем салоне. Пока я была замужем, мы с ним просто общались. После разрыва с мужем начали наслаждаться друг другом не только духовно, но и физически. Наша связь продлилась пятнадцать дней, ровно столько длилась его вахта. Он ехал к себе на родину. Я взяла отпуск, для того чтобы устроить свой быт, но на работу после отпуска так и не вернулась. Салон был закрыт, причины рассказывать не буду.
   Так в первый раз я была сброшена обстоятельствами со своего Олимпа. Но я была молода, жизнерадостна и жизнелюбива. И этот факт на меня ни как не повлиял. Мне было бесконечно пофиг, где жить: в Москве или в нашем городке. Было важно как. Я нашла работу в сетевом магазине. Продолжала учиться в институте, что для окружающих казалось не выполнимым, и была не одна.
   В этот раз им оказался мой ровесник Дима, сын уже осевших родителей Лизаветы, то есть ее младший брат. Наши отношения начала не я. Он на своем дне рождении подсел ко мне и весь вечер за мной ухаживал. Дальше неожиданно приехал за мной в деревню и пригласил к себе в квартиру. Я, согласившись, стала его любовницей. Именно в этом статусе я прибывала, потому что официального предложения стать его девушкой не поступало, и родители не были в курсе наших с ним отношений. Да и вел он себя как ни чем не обязанный мне любовник. Вот один пример.
   Я пришла как-то с работы уставшая и легла спать. Он мне звонит и предлагает прийти к нему через весь город одной, зимой в одиннадцать часов вечера. Я ему в ответ предложила приехать за мной на машине. Но он, видите ли, во-первых, поставил уже машину на стоянку, а во-вторых выпил. Я, обозлившись от его наглости и пофигистического ко мне отношения сказала, что о нем, думаю и послала в жопу. После этого еще несколько таких ситуаций, при которых я посылала его, и наши отношения сошли на нет. Тем не менее, не была поставлена жирная точка. Я её поставила ровно шесть лет назад в общежитии художественного колледжа.
   – Так, так. С этого момента поподробней, – оживленно сказал Тимофей, немного заскучавший от моего рассказа.
   – Пожалуйся, – отозвалась я. – Я распрощалась, со своим любовником пред новым годом и мне ни считая родителей не с кем было его встречать. И тут мне звонит Лизавета и предлагает встречать новый год у нее в вашем общежитии, в котором она кем-то числилась, поэтому и ей выделили комнату для проживания. Так же она работала санитаркой в больнице и именно тридцать первого декабря и первого января были её смены. Я согласилась.
   Тридцать первого декабря я была у неё. Был накрыт стол. В двенадцать пробили куранты. В пять минут первого Лизавета дозвонилась до своего брата с поздравлениями и проинформировала его о моем присутствии у них. Реакции от Димы не последовало. В десять минут первого я поставила жирную точку в отношениях с любовником. В пятнадцать минут первого мы с Олей пошли перекурить, где и встретили бойких парней. Одного, из которых совершенно неожиданно для себя я склеила. Примерно без двадцати минут первого он меня уже целовал. То есть, проведя не хитрый математический анализ, я была одна ровно тридцать минут.
   – Да, уж. Быстро ты, – прокомментировал Тимофей, и продолжил: – Это многое объясняет.
   – Теперь ты меня понимаешь! Я просто была в шике от происходящего. Я тридцать минут назад поставила жирную точку в отношениях и решила для себя ехать в Екатеринбург. И тут здрасти! Ты нарисовался. Ну ладно в новогоднюю ночь, но ты и после нее приперся. Я была в ауте. Я просто не знала, что с тобой делать мой милый мальчик. Отношения с тобой в мои планы совершенно не входили. Ты был таким милым в своей решимости ехать со мной. Я сначала хотела плюнуть на твои слова, но решительность и серьезность, прочитанные в твоих глазах дали мне понять, что ты не шутишь. И решила не рисковать, а лучший способ избавиться от мужчины, разочаровать его.
   – Значит, всё-таки это была не случайность – спросил Тимофей с горечью в голосе.
   – Отчасти. Ну, я же тебя за яйца не тянула – ответила я защищаясь.
   – Да, то же самое сказал Володька, – сказал Тим задумчиво. – А как для тебя это было?
   – Мерзко. Трудно девушке решиться на такое, но как я еще могла избавиться от тебя в короткий срок.
   – И это не помогло. Я после действия решил на тебе жениться.
   – Да. Я чуть с лестницы не упала, когда услышала такое. Прибежала в комнату, быстренько собралась и слиняла. Я посудил так: мой побег тебя обидит; ты из чувства гордости не будешь допытываться у Лизаветы, где я, что я и так далее; потом начнутся будни, приедет твоя девушка; время сотрет моё лицо, и я окажусь в длинном списке твоих побед.
   – И оказалась права, – понуро подтвердил Тимофей. – Если бы я вспомнил тебя тогда Крис. Я просто землю бы рыл, что бы тебя найти. Ну почему так получилось?
   – Ты же сам говорил, что запоминаются не люди, а эмоции, которые они оставляют. Тогда у нас с тобой были другие эмоции, да и мы были другими.
   – Хорошо. Что происходило с тобой дальше? Как я понимаю, мы подошли к самому важному. Ты уезжала в Екатеринбург? – справившись с эмоциями, спросил Тимофей.
   – Не пришлось. Институт удержал. Было пройдено в прямом смысле кровью и потом три курса, жалко было бросать.
   – Можно было перевестись.
   – Да там такая морока с этим. Я просто забила. Так что дальше?
   Ситуация с тобой Тим, меня привела к решению отказаться от каких-либо отношений с противоположным полом на неопределенный срок. Мой пост продлился где-то четыре месяца. Я работала в городе в магазине, по выходным в деревне готовилась к сессии. И мне стало скучно. Спасаясь от скуки, я зашла на сайт знакомств, выставила там свою фотографию и из тех мужчин, что откликнулись, выбрала самых адекватных. В процессе виртуального общения остался один, с которым я встретилась в реальном мире. Он и стал моим вторым законным мужем.
   – Даже так? – искренни, удивился Тимофей.
   – Ага. Бывает, когда шутки приводят к чему-то серьёзному. С мужем мы поселились в подмосковном городке, снимали квартиру. Жили в принципе нормально, были, конечно, мелкие бытовые стычки, но это так мелочи. Я работала менеджером в книжном магазине, он продавцом-консультантом в магазине мебели. Детей пока не планировали, мне нужно было окончить институт. Впереди было еще два последних курса. Два этих года прошли почти безоблачно. На моё окончание института родители скинулись и подарили нам небольшую сумму денег, которые в сумме с нашими накоплениями, дали нам возможность взять ипотеку. Через примерно полгода я забеременела.
   Что нужно еще человеку для счастья? Есть работа с хорошей должностью, есть своя крыша над головой, есть даже машина, я готовилась стать матерью. Я была счастлива. Я во второй раз за малый срок, оказалась на вершине своего олимпа. В бытовом плане там было хорошо, но вот окружение. Точнее окружающая среда меня очень смущала.
   – Обоснуй, – попросил Тимофей.
   – Изволь. Во-первых, в нашем городке живут потомки тех людей, которых выселяли из Москвы в восьмидесятые.
   – Пьяниц, дебоширов, тунеядцев?
   – Кратко говоря сброд. Я раньше не придавала этому значения, но будучи беременной, стала задумываться, в какой среде будет жить мой малыш. В этом городе не было ни одной нормальной детской площадки: либо от времени пришли в негодность, либо были просто разрушены. В детской игровой комнате, через два месяца после открытия, сделали ночной клуб, который сразу же окупился.
   Муж добавил масла в огонь. Он начал работать не далеко от дома и влившись так сказать в коллектив, стал немного злоупотреблять алкоголем. Все это и еще несколько факторов не давало мне придавать особого значения тому факту, что во мне растет и развивается маленький человек. Я ставила во главу угла не это крошечное существо в моей утробе, а то мужа с его задвигами, то разные сложности на работе. Я совершенно потеряла связь, а точнее даже не имела росшей внутри меня малышкой. Я не анализировала, как она там поживает, всем ли она довольна. Меня интересовали лишь сухие факты: анализы мои стабильно хорошие.
   Я замолчала. Было очень трудно переживать все это заново. Тимофей вывел меня из состояния задумчивости словами:
   – Крис успокойся. Все уже прошло.
   – Да. Но болит до сих пор, – ответила я, еле сдерживая слезы.
   Он подошел ко мне и обнял. Мне стало хорошо в его объятиях, я расслабилась, и из моих глаз потекли слезы. Когда слезы высохли, я отстранилась от Тимофея с просьбой:
   – Тим дай мне, пожалуйста, закончить мой рассказ, чтобы до конца вышла вся эта боль.
   – Хорошо, – сказал он, вернувшись в кресло. – Продолжай.
   Я благодарно ему кивнула и, окунувшись в свои воспоминания продолжила:
   – О том, что мой ребенок внутри меня умер, я узнала только в роддоме, куда приехала с направлением от моего лечащего врача на сороковой неделе. Я не могла даже предположить, что буду рожать мертвого младенца.
   Я там провела четыре дня совершенно одна в одноместной палате и три бессонных ночи. Мне давали стимулирующие схватки таблетки, которые подействовали на вторую ночь моего там пребывания. Потом давали таблетки блокирующие появление молока. За что я благодарна местным акушерам. Если бы у меня появилось бы молоко, я бы тогда сошла с ума.
   Выйдя из роддома, мне самой пришлось организовывать похороны. Нет, конечно, я была не одна: со мной были муж и свекровь, но факт остаётся фактом. С начала мы ходили в морг договариваться о том, чтобы тело придержали. Затем ездили в ритуальные услуги, там как это не странно был подготовленный к продаже маленький гробик, прям как для нас предназначенный. С местом на кладбище сложностей не было. Могила в деревне была готова на следующее утро, в которое и состоялись первые организованные мною похороны.
   – Соболезную, – сказал Тимофей, тяжело вздохнув. – Могу я узнать, что было дальше?
   – А дальше была жизнь. Пустая и никчёмная. Я находилась в коматозе. Что-то говорила, что-то делала. А внутри была пустота, вакуум. Я не плакала, ходила как зомби, ничего не ощущала.
   Через месяц окончился мой больничный, и я вышла на работу. Мир мой ограничился колеей: работа – дом, дом – работа. Все остальное меня не интересовало. Так закончился год, наступил новый. Я всё больше и больше погружалась в себя, в свои воспоминания.
   Я ушла с Москвы, устроилась опять в нашем городе кассиром. Ни кто не пытался меня вывести из этого коматоза. Для всех я была нормальной. Даже муж ни о чем не догадывался. До годовщины смерти ребенка. Он начал говорить, что надо еще попробовать. С меня тогда пеленой сползло оцепенение. Я кричала, о том, что больше не хочу детей. Я не хотела еще раз через все это проходить. А он пригрозил мне, что со мной разведаться.
   Я психанула, выскочила из квартиры, поднялась на пятый этаж и сиганула в окно. Результат прыжка сломанная нога. Воистину Бог любит пьяных. Мне помогли прохожие, вызвали скорую. Про свой прыжок я никому не стала рассказывать, благо свидетелей не было.
   В травматологии я пролежала около месяца. Когда вернулась домой меня, уже ждала бригада из психдиспансера. Любимый муж ее вызвал. Я спокойно, не сопротивляясь туда поехала. Меня лечили от нервного срыва и депрессии. Безобидный такой диагноз.
   Кстати сказать, нахождение в «дурке» меня ни сколько не смущало. Было даже прикольно. Я там познакомилась с очень интересными людьми. Одна женщина запала мне в душу. Ее звали Полина. Благодаря разговорам с ней я вернула себя, точнее наполняемость своей жизни. Я жаловалась ей: «Ты знаешь, я в своей жизни всегда к чему-то стремилась. Хотела чего-то добиться: положения в обществе, материальных каких-то ценностей. А тут ничего, пустота. Нет ни одно го желания, ни одной мысли в голове. Тебе двадцать девять, надо куда-то идти, что-то делать, а ты просто е можешь, потому что нет ничего, пустота. Вроде бы ты живешь: дышишь, разговариваешь, а внутри как будто ты умер. Ты не один: есть родители, муж, друзья, а чувствуешь себя очень одиноким».
   Полина поставила свой диагноз: «Это обнуление, дурочка. Пустота – не конец, а промежуточная стадия, перед чем-то новым. Загляни в неё, и ты увидишь в ней себя, новую себя. А чтобы сделать шаг к новой жизни, вспомни старую, вспомни свои еще не осуществленные мечты. Ведь человек живет именно мечтами. Мечта его путеводная звезда. А когда мечта достигнута, не останавливайся, придумай еще одну, ведь их так много на небосклоне».
   Именно благодаря Полине, ее наивным объяснением жизни я стала вспоминать себя, свои мечты. И именно она одна яркой звездой озарила моё сознание.
   – Что за мечта то? – спросил угрюмо Тимофей.
   – Очень простая. Стать учителем. Истории. Она меня всегда очень интересовала.
   – И всё?
   – Почему всё? Я же буду не только преподавать. Но и ездить на раскопки, участвовать в реконструкциях разных исторических событий. Это же так интересно.
   – Ну да. Интересно. Значит, я в твои планы действительно совершенно не вписываюсь, – пробурчал Тимофей.
   – Прости, что? – спросила я, находившаяся под впечатлением от воспоминаний о раскопках, в которых недавно участвовала, и не услышавшая его слов.
   – Ничего. А как же семья, дети? Кто тебе в старости стакан с водой поднесет?
   – Санитары.
   – Какие санитары?
   – Дома престарелых. Если я вообще доживу до старости.
   Тимофей выдохнул, встал с кресла как то очень устало, и вышел из квартиры.

Тимофей

Глава 10

   Я вернулся в квартиру бабушки, в которой была закрыта Кристина, только через два дня. Все это время я находился у себя в кабинете, условия там позволяли работать сутками: душ, раскладной диван, постельное белье, одеяло и подушка.
   Она встретила меня без тени недовольства, без каких-либо жалоб. Ожидал ли я их? Не скрою, да. Пришел в совершенно подавленном состоянии. Я не знал, как мне правильно закончить то, что я начал, то во что втянул Кристину. Я не мог просто так сдаться и отпустить ее с наилучшими пожеланиями. Не хотел расставаться с возможностью осуществить свою мечту.
   Я долго сидел в кресле и молча наблюдал за тем, как она читает какую-то книгу. Первой не выдержала Кристина, чему я был искренне рад. Она положила книгу, и вопросительно посмотрев на меня уточнила:
   – И долго это будет продолжаться. Я здесь уже почти неделю. Нет, мне конечно в кайф отдых от людской суеты, но всему есть предел. Тем более два дня назад сам сказал, что я живой человек и мне нужен свежий воздух.
   – Ты свободна Крис, без каких-либо условий. Ты извини, что все так получилось. Я просто впервые встречаю женщину как ты Кристина. Вот по неопытности и наделал ошибок.
   – Извинения принимаются, – ответила Кристина миролюбиво. – Честно признаться было даже где-то прикольно и познавательно. Я тоже впервые встречаю такого настойчивого в своих чаяниях молодого мужчины, как ты Тимофей. Это импонирует мне.
   – Значит, мы так и разойдемся? – печально спросил я, смотря ей прямо в глаза.
   – Скорее всего, да, – ответила она.
   Что-то изменилось в ее интонации, что-то промелькнуло в ее глазах.
   – Может напоследок, сходим куда-нибудь по-дружески? – спросил я, цепляясь за соломинку.
   – Давай, – ответила она с улыбкой.
   Мы провели замечательный день. Как дети радовались: солнечному дню, хорошему фильму отечественного производства, вкусной, но не полезной еде, вечерним танцам до упаду. А потом была ночь, великолепная в своём исполнении. Кристина оказалась просто великолепной любовницей: нежной, страстной, умелой. Она деликатно спрашивала, как и где мне нравиться. Я впервые из доминантного самца превратился, сам не знаю в кого, в марионетку какую-то. Но в это была своя прелесть, Кристина умело сначала себя довела до умопомрачительного оргазма, затем меня.
   Черт возьми! Она действительно была лучшей, лучшей во всем! И после всего этого она хочет, чтобы я от нее отказался? Никогда!!!
   На следующее утро я проснулся от ощущения того, что на меня кто-то смотрит. Это была Кристина.
   – Доброе утро, – отозвался я с улыбкой.
   – Доброе, – ответила Кристина без тени улыбки. – Просыпайся и приходи на кухню, разговор есть.
   Начало дня было при интересным. Я принял душ и, придя на кухню, увидел на столе приготовленный Кристиной завтрак, состоящий из яичницы, тостов и дымящегося кофе. Я с благодарностью посмотрел на Кристину и одним махом проглотил его.
   – Итак, с едой покончено, – начала разговор Кристина. – Теперь давай поговорим как взрослые люди, без эмоций руководствуясь лишь разумом.
   – Давай, – согласился я.
   – Как я понимаю после вчерашней ночи, ты так просто от меня не откажешься? Расслабилась вчера немного и совершила ошибку. Так? – хмуро отстраненно спросила она.
   – Ага, – улыбаясь ее проницательности, ответил я.
   – Тим мы с тобой ходим по одной земле. Я бы уехала, но как я понимаю, в данный отрезок времени ты найдешь меня везде.
   – Ты просто не сможешь это сделать, я уже представил к тебе человека.
   – Тем более. Значит, нам остаётся одно, найти консенсус в наших с тобой отношениях. Слушаю твои условия.
   – Дамы вперед.
   – У меня лишь одно условие, чтобы не было ни каких разговоров о предложении выйти замуж, свадьбе, знакомствах с родителями и прочей ахинеи. И никаких, ты слышишь? Никаких разговоров, даже намеках о детях. Все остальное, пожалуйста.
   – Принято, с большим усилием. Мои условия: первое ты переезжаешь ко мне. Я хотел бы видеть тебя и иметь постоянно, а не от случая к случаю. Второе, ты бросаешь свою работу, и я устраиваю тебя к себе в офис, на какую должность пока не знаю, спросим в отделе кадров. Причина? Смотри пункт первый.
   – Резонно. Третий пункт будет?
   – Да и самый главный. Я готов смириться с тем, что ты будешь со мной только лишь в статусе любовницы. Но, несмотря на это, я требую от тебя абсолютной честности, то есть никаких измен. Ты моя и только моя, пусть не официально, и я не собираюсь тебя с кем-то делить.
   – Хорошо Тим, согласна со всеми твоими условиями. Я буду с тобой до тех пор, пока ни надоем или ты встретишь какую-нибудь девушку лучше меня.
   – Я не буду комментировать твои слова Крис. Пусть будет, так как складывается сейчас, а жизнь сама расставит все по своим местам.
   – Там видно будет. Ну, а сейчас мне хотелось бы услышать о твоей жизни мой любезный Тимофей.
   – Хорошо. С чего начать?
   – С того же самого места, что и я начала тогда.
   – Значит двенадцать лет назад.
   В сентябре вернулся в город и пошел в школу. Жизнь покатилась по накатанной колее, практически как у тебя: дням учеба, вечером домашка и сон. Игры в дворовые забавы с мальчишками я забросил, они мне казались такими глупыми. У меня началась первая в жизни депрессия. Я не знал, куда себя деть. Участились стычки со старшеклассниками, мне надо было куда-то девать свое раздражение, не малолеток же мне было терроризировать.
   Мать вызывали в школу. Она было просто в шоке от моего поведения, но списала все на переходный возраст. Мне хотелось все ей рассказать, но я не решился. И мне пришлось, мучатся дальше. А до восемнадцати еще пилить и пилить. Я пытался пить, что бы заглушить боль и пустоту в душе, тыря коллекционный коньяк у отца из кабинета и долевая его водой. Родители как будто ничего не замечали. У них были свои заботы: мать еще лечилась.
   Я был уже готов сломаться, но тут случай помог мне снова почувствовать твердую землю под ногами. Я шел как-то после школы по городу, слоняясь без дела, я набрел на школу искусств, где на дверях висело объявление о дополнительном наборе на художественное отделение. Я всегда неплохо рисовал. Мои рисунки отправлялись на разнообразные конкурсы и несколько из них выигрывали. Сорвав объявление, я зашел внутрь. И в приемной комиссии увидел своего учителя рисования.
   Я был счастлив. Наконец-то что-то новое положительное началось в моей жизни, колея была разрушена, и я начал продвигаться вперед. Мне нравилось на более профессиональном уровне заниматься живописью. Учителя были просто великолепными. Они водили нас по разным местам и с наших полотен смотрели: леса, поля залитые солнцем, луна над рекой.
   Как то мы ночевали на берегу реки, что бы с утра запечатлеть восход солнца. Это было так романтично. Кровь бурлила и стучала в виски. Мы практически все разделились на пары и украдкой от взрослых целовались. Кто повзрослей и посмелей, занимались сексом на природе в дали от всех. В числе смелых оказался и я. Моей партнёршей была десятиклассница из моей школы. Она поделилась информацией о том, что половина школы девок без ума от моего образа интеллигентного задиры. Лучше бы она этого не говорила, своим откровением Мэри открыла ящик Пандоры. Я в тот год перетоптал почти всех десятиклашек. Они передавали меня как трофей из рук в руки, я не сопротивлялся. Но благодаря их предусмотрительности и благоразумию в школе ловеласом я не слыл.
   Закончился учебный год. Лето я провел у бабушки в той же самой компании. Девятый класс ничем примечательным не запомнился. Кроме выпускных экзаменов в школе и вступительных в художественный колледж. Поступив я начал жить совершенно автономно от родителей в общежитии. Получал мизерную стипендию, но с подработками хватало на нормальную жизнь.
   В колледже я познакомился с Денисом и Володей. Там же познакомился со своей постоянной девушкой. Мне было комфортно в данных условиях, я был доволен своей жизнью. Готовил себя к богемной жизни: выставки, натурщицы, поездки за границу. Кратко говоря, я готовил себя к тому, что сейчас имеет мой друг Денис. Но на последнем курсе в новогоднюю ночь я встретил девушку, которая повернула мою жизнь на сто восемьдесят градусов.
   Я закончил колледж, довел так сказать дело до завершающего конца. Но дальше по этому пути не пошел. Мне девятнадцать и я вернулся к родителям. Было странно заново зависеть от кого бы то ни было, подчиняться уставу уже чужой казармы. И что самое поразительное мне стали сниться кошмары, о которых я тебе рассказывал Крис. Справиться с ними мне помогла мать, которой я наконец-то смог все рассказать. Она мне посоветовала пойти в армию и убить так, сказать двух зайцев: отдать долг родине и, вырвавшись из привычных мест, подумать кто я, и чем хочу заниматься в жизни дальше.
   Но впереди было лето самое убогое и длинное в моей жизни. Для родителей я был у бабушки, для бабушки у родителей. Я же слонялся по самым злачным местам Подмосковья. Ночевал непонятно где, и не понятно с кем. Как я только тогда ничем срамным ни заразился не знаю. Пил практически каждый день, заглушая боль и пустоту в душе. Ты это уже слушала да Крис?
   – Извини, Тим. Но это был твой выбор поведения, – начала защищаться Кристина. – Не надо обвинять меня в том образе жизни, который ты вел тогда. Если я так запала тебе в душу, ты мог бы меня найти. В то время я была абсолютно свободна, причем совершенно не далеко от тебя. С той же самой мечтой, что и у тебя как я понимаю. Мы могли разделить ее на двоих, создав семью.
   После ее слов я осознал, что совершил шесть лет назад глубочайшую ошибку в своей жизни. Я схватил в отчаянном порыве голову руками, вцепился себе в волосы и завыл. Кристина была права на сто процентов. Я мог бы её найти. Уже существовали социальные сети. Я знал имя и фамилию ее племянницы. Пара кликов компьютерной мышью отделяло меня от моего счастья. Я встал из-за стола в каком-то бреду и в прямом смысле стал биться головой об стену, приговаривая: «М… ак, м… ак, м… ак».
   Кристина остановила поток моих самоистязаний, подойдя ко мне со спины и обняв, зашептала:
   – Хватит Тим. Что было то прошло, сейчас же я с тобой.
   Я обернулся и, обняв ее, смотря ей в глаза, так же шёпотом сказал:
   – Крис. Ты понимаешь, если бы я тебя тогда нашел, все было бы по-другому. Ты бы не потеряла ребенка, и в твоей истории не было «дурки».
   Кристина тяжело вдохнула и на выдохе выдала:
   – Не факт. Я убеждена в том, что должно случиться, то случиться. Именно благодаря этим неприятностям я стала такой, какой я стала. Мне комфортно в моем состоянии души.
   – Но Крис это все равно не нормально.
   – Тим. Если ты не хочешь сейчас поссориться, заканчивай эту тему, не начиная ее.
   – Извини.
   – Лучше присядь и закончи свою историю.
   Я, успокоившись, продолжил:
   – Выбраться из моей разгульной жизни мне помогла мать, которая приехала проведать бабушку и не обнаружившая меня там. Она подняла всех на ноги и меня нашли в одном из наркоманских притонов. Я не наркоман, не успел им стать. Мама до ноября закрыла меня в своей элитной «дурке».
   В ноябре на двадцатом году жизни меня призвали в армию. Я попал в один из северных городов страны во внутренние войска. Не знаю, отец ли постарался или просто повезло, но туда попал мой товарищ и брат Володя. Именно благодаря ему я остался там живым и почти невредимым. Мы участвовали во всех мероприятиях в городе стоя в оцеплении. Случались стычки, например, с фанатами, где я лез в самую гущу толпы. Володя меня за шиворот от туда вытаскивал. Результатом моего «героизма» были отбитые почки и сломанные два ребра.
   – Ну и зачем ты это делал? – уточнила Кристина.
   – Хотел доказать, что я не маменькин сынок, белоручка.
   Отслужил год. Вернулся на гражданку. И тут на меня наконец-то обратил внимание всегда занятый мой отец, предложив мне место в его бизнесе. Я согласился.
   – Что за бизнес то? Пионами торгуете?
   – Смешно. У нас частное охранное предприятие.
   – А-а-а-а.
   – Ни чего смешного. У нас серьезная контора.
   – А я и не смеюсь. Ну и чем занимается ваша кантора?
   – Мы предоставляем не только охранные услуги, но и услуги частных детективов, адвокатов, юристов. То есть весь спектр правовых услуг. А я руководитель одного из наших офисов.
   – Понятно. Действительно серьёзная кантора, – сказала Кристина и улыбнулась.
   – Нет, реально ничего смешного. У нас работают мега профессиональные ребята в своих областях. Единственно все бывшие.
   – Это как?
   – Бывшие – означает в отставке или уволенные по собственному желанию: опера, криминалисты, спецназовцы.
   – А кто у тебя отец, позволь спросить?
   – Майор, теперь уже полиции, в отставке.
   – Теперь понятно. Собрал всех бывших для того чтобы у них пенсия была побольше.
   – Причем здесь пенсия! Они здоровые ребята в самой середине жизни. Отец, предоставил им не только работу, но и способ жить, так как они жили раньше. Заниматься тем делом, в котором они профи. Это лучше чем спиваться. Они же в принципе ничего не умеют делать, кроме как служить нашей с тобой родине, да нам в конце то концов.
   – Всё, всё. Успокойся. Доказал мне, доказал, что ты с отцом занимаешься праведным делом, – сказала Кристина, поднимая руки в знак капитуляции.
   – Извини. Что-то я разошелся.
   – Ничего бывает. Значит благодаря отцу, ты таки нашел смысл в жизни.
   – Нет. Я, конечно же, его приобрел, но не благодаря отцу. Ему я благодарен, но лишь за то, что я сейчас занимаюсь тем делом, которое мне приносит удовольствие. Я работаю с теми людьми, которых уважаю. Благодаря общению с ними я приобрёл много полезных навыков.
   Отец позволил мне вернуть свою автономность. Я стал жить отдельно, финансово независимым. В принципе живи и радуйся. У меня к двадцати одному году было всё: своя крыша над головой, работа с хорошей должностью, машина, девушка с фотомодельной внешностью, на которой я хотел жениться. Как ты там говорила? Мой личный олимп.
   – Что же не женился?
   – Не смог. Я как представил, что буду жить постоянно с женщиной, которая соизмеряет любовь, моё к ней отношение с размером остатка на ее банковской карте, с крутостью её телефона, с мощностью мотора её машины. Я думал о том, что внешняя красота её со временем увянет, а внутренней эта девушка похвастаться не могла. И что я с ней буду делать? А дети? Чему хорошему она сможет их научить, если она ни одной полезной книжки со школьной скамьи в руки не брала. Ты, блин, Крис не поверишь, единственная девушка, которая заглянула за занавеску и нашла там мой припрятанный клад.
   – Это ты о книгах что ли.
   – О них родимых. Мне бабушка с малолетства привила любовь к книгам. Ведь именно благодаря чтению становишься умнее, эрудированнее. Книга – это знание, а знание – это сила.
   – Солидарна с твоим мнением. И что же было дальше?
   – Работа, работа и еще раз работа. В промежутках алкоголь, женщины и еще раз алкоголь.
   – Весело. И ты один в этом участвовал?
   – Нет, не один. Мне в этом помогал мой товарищ и брат Володя. Мы после армии не расставались. Он снял жилье не далеко от меня, потом его купил. Я устроил его на работу к себе в контору. Мы работали, пили и дебоширили вместе, но год назад я его потерял.
   – Как? Я же его видела…
   – Да не в этом смысле. Год назад он у меня женился.
   – А теперь понятно кому ты обязан смыслом жизни.
   – Да ты права. Именно женитьба Володьки показала мне другую сторону жизни, наиболее правильную что ли.
   Жена досталась Володе настоящая русская деревенская девушка. И имя у нее такое русское, милое Настенька. А сама она не худая и не толстая, а знаешь такая взбитая с грудью четвертого размера, с рукой, когда надо ласковой, а когда надо тяжелой. Именно такая и нужна была Володьке, он же сам из деревни. А нашел он её в одной из деревень под Смоленском, где бывал в командировке. Володька рассказывал…
   Я замолчал, посмотрев на Кристину вопросительно, в ее глазах светился интерес и я продолжил:
   – Он как-то командировочные дела быстро закончил, а до отъезда ещё сутки оставались. Володька билеты менять не стал, а решил провести время с пользой для ума и желудка. Облазил все местные музеи, заглянул в кафешку отведать, что-нибудь местного. Там познакомился с жителями деревни, в которой и жила Настасья. Они пригласили его поехать с ними на праздник, масленица же была. Друг мой согласился и поучаствовал в кулачных боях, в сожжении чучела масленицы, а вечером в местном клубе были танцы. Где он и увидел Настасью, а увидев, обомлел. Как я уже говорил грудь четвертого размера, осиная талия, коса до попы в три пальца толщиной, розовощекая. Он, не раздумывая пригласил ее на танец, и в процессе танца завел её в уголок и давай тискать. Настасья не растерялась, пыл его охладила увесистой оплеухой и отборным русским матом. И просветила его на момент того, что: она девушка приличная и по углам с малознакомыми мужчинами не тискается; братьям, вышедшим перекурить, она расскажет и те ему все ребра переломают; пошла она с ним танцевать из вежливости, так как он гость в их краях, а он такое себе позволяет.
   Володька, кстати сказать, познакомился с ее братьями Алексеем и Ильёй, такими знаешь богатырями. Они не стали, конечно, ему ребра ломать, полюбовно конфликт разрешили. Володька принес свои извинения Настасьи, она милостиво их приняла. На том и разошлись. Но история имела свое продолжение на следующее утро, когда вышедший из душа Володька застал в своем гостиничном номере старшего из братьев Настасьи, Алексея. Умолчим о том, как он туда попал, да это не важно, а важно то, что он сообщил. Сообщил же Алексей то, что сестрёнка у них на выданье и они, посовещавшись, решили отдать Настасью за Володьку. Тем более что он ей приглянулся. Володька стоял огорошенный таким неожиданным предложение, но тем ни менее он не стал отказываться, но и соглашаться тоже, сказал что подумает, правда он уезжает. На что Алексей сказал: «Ничего, есть еще время подумать, но не долга. Ежели Настасья заинтересовала, посылай сватов. Обручитесь, жениться сразу не обязательно, повстречаетесь немного. Только ты не тяни с решением, у нас еще претенденты имеются».
   Кода Володька вернулся из командировки, то сразу же пришел ко мне выложил мне все это и спросил: «Что делать, то». Я сдуру возьми и пошути: «Женись, где ты еще такую найдешь со своим четвертым размером. Да и сам же недавно говорил, что пора остепеняться. Что такой образ жизни, который мы ведем, к добру не приведет. А тут все как ты хотел: хозяйственная, работящая, и белое платье „почести“ наденет».
   – Почести – это как? – уточнила Кристина.
   – Девственницей же она была.
   – А-а-а-а.
   – Володька мои слова воспринял в серьез. В тот же день схватил меня в охапку и привез в свою деревню. Там ничего толком не объясняя собрал в короткий срок своих родных в дорогу: мать, отца и сестру и привез нас всех в ту деревню под Смоленском поздно вечером. Переночевали у местного старичка, а поутру пошли свататься.
   Изба Настасьи и ее братьев стояла на самом краю деревни. Знаешь такое место колоритное: березовая роща не далеко, петухи поют, коровы в стойле мычат. Красота! А люди! Такие простые, радушные, настоящие.
   Когда мы вошли в дом, увидевшая нас Настасья зарделась и убежала со двора. Ели нашли ее в роще березовой. Брат Илья привел. Она со слезами причитает: «Братушки! Да за что вы со мной так поступаете, в джунгли каменные посылаете. Как же я детей растить буду в клетушках бетонных».
   Короче картина маслом. Оказывается они из семьи староверов. Родители померли десять лет назад, когда Алексею семнадцать было, Илье четырнадцать, а Настасье девять. Алексей растил и воспитывал младших, а тут жениться задумал. Илья то женился уже. Из соседней деревни жену себе взял там и обосновался, дом поставил, хозяйство завел. И значит, Алексею, стало быть, пора. Вот он и задумал Настасью выдать замуж, как говориться: баба с возу, кобыле легче. Все это нам Алексей и поведал, пока Илья Настасью искал.
   Ираида Павловна, мать Володи стала утешать Настасью, объясняя ей, что не будет она жить в клетушках каменных, что они сами из деревни. После этих слов Настасья успокоилась, быстренько на стол накрыла. За хлебосольным столом договорились о том, что свадьба будет в мае, в родной Настасье деревне по всем правилам, да канонам. Что после регистрации в Загсе, обвенчаться молодые в церквушке местной. В тот же день съездили в загс и подали заявление.
   Мы провели в Смоленской области три дня, для того чтобы молодые могли наговориться перед непродолжительной разлукой. Вернувшись в город, Володя всем объявил о том, что жениться. Ни один человек, не сказал слова против, все его поздравляли. Лишь я один на правах друга уточнил: «Ты, соображаешь о том, что ты делаешь? Это же навсегда! На попятную не пойдешь». На что получил короткий ответ: «Она того стоит».
   Два месяца он мотался между двумя областями. И наконец-то этот день настал.
   Крис, ты не представляешь, как это было красиво. Церквушка, утопающая в зелени, запах ладана, свечей. Умиротворённое лицо невесты в белом платье почести и вдохновлённое лицо жениха. А потом был вечер и накрытые столы в саду. Одурманивающий запах цветущей вишни и яблони, песни соловья в березовой роще. И все те же жених и невеста с одинаковыми одухотворенными лицами.
   Все эмоции, которые я пережил в тот день не передать словами.
   – Ну и как они живут? – спросила Кристина.
   – Дружно. Володя просто без ума от него, а она от него. На свадьбу я им подарил клочок земли. За год они поставили дом, разбили сад, завели живность. Буквально недавно Володя сообщил радостную весть о том, что скоро будет папой.
   Я частый и желанный гость в их доме. Дома Володьку не узнать.
   В какой-то мере я ему даже завидую, но вслух, конечно, не говорю.

Глава 11

   Кристина переехала ко мне. Я устроил ее к себе в кантору офис-менеджером. Она оказалась не только прекрасной любовницей, но и великолепной хозяйкой, как квартиры, так и офиса. В квартире был безупречный порядок, в офисе царил он же. Все бойцы в приемную стали заходить, стучась, просто на цыпочках; называли ее по имени отчеству; ни в коем случае не курили, даже в ее отсутствие; позволяли выражаться в ее присутствии только на классическом русском языке; четко выполняли инструкции по заполнению отчетов.
   Да и сама Кристина преобразилась из уставшей от жизни женщины, превратилась в очаровательную полную жизни девушку. Ей ни кто не давал больше двадцати лет. Я как ребенок радовался этому преображению и гордился тем, что эта женщина со мной. Но радовался не долго, ровно два месяца. В октябре у Кристины началась начитка лекций в институте. И я начал впервые в жизни испытывать чувство ревности к сокурсникам Крис, да еще тут Павлов появился. Да отец, не удивляйся, Кристина каким-то непостижимым образом сумела поразить вездесущего Павлова, нашего постоянного клиента.
   Меня тогда в офисе не было, ребята рассказывали.
   Павлов в начале октября появился в нашем офисе. Ты его знаешь отец, и его притязания на пупа земли. Все должны прыгать около него на одной ноге и выполнять все его прихоти, ведь он платит такие большие бабки, за наши мизерные услуги. А услуга состояла в том, чтобы мы застукали его жену с любовником, для того чтобы он мог спокойно развестись и жениться на очередной своей любовнице-секретарше. Но как бы мы не старались, не могли найти следов неверности супруги Павлова. О чем и доложили ему. Павлов был в бешенстве: «Как? Да этого не может быть. Вы схалтурили!», кричал он, выбегая из кабинета и натыкаясь на нашу уборщицу бабу Дуню. Этот кричащий медведь сбивает ее с ног в порыве бешенства, так что наша баба Дуня летит к стенке, ударяется об нее головой и отключается. В первые секунды весь офис в ступоре и Павлов, в том числе. Кристина первая опомнилась, подбежала к бабе Дуне, пощупала пульс, привела старушку в чувство нашатырным спиртом и вызвала скорую помощь. Затем передав заботу о бабе Дуне до приезда скорой одному из бойцов, чуть ли ни с кулаками набросилась на еще не пришедшего в себя Павлова, крича:
   – Да, что вы себе позволяет! Разве так можно с людьми обращаться! Попросите у бабы Дуни прощения за свой проступок.
   – Да кто ты такая, что бы поучать меня, – спросил Павлов недоумевая.
   – Во-первых, я человек, который не любит когда обижают слабых. Во-вторых, я непосредственный начальник бабы Дуни и обязана следить за состоянием здоровья своих сотрудников в рабочее время.
   – Да пошла ты на… й, начальница уборщиц, – сказал Павлов, сплюнув на только что вымытый той же бабой Дуней пол, и продолжил самозабвенно: – Мне ваша богадельня порядком надоела. Короче еще один прокол и она закроется.
   Сказал, собираясь уходить, но Кристина остановила его словами:
   – Да, кто ты такой, что бы нас закрывать? Тебе ребята ясно сказали, что в отличие от тебя быка осеменителя, жена твоя тебе не изменяет. Задание они выполнили, бабки отработали. А теперь можешь валить от сюда.
   – Что-о-о? – протянул Павлов, который от прилитый к глазам крови, был действительно похож на быка.

   – Да и еще. Скажи спасибо, что мы не будем писать на тебя в прокуратуру за избиение бабы Дуни, – продолжила как не в чем небывало Кристина.
   – Что-о-о! – продолжал мычать Павлов, жадно глотая воздух, то сжимая, то разжимая кулаки.
   – Иди на… й говорю, – сказала Кристина.
   От не минуемой смерти Кристину спасла бригада скорой помощи, вовремя приехавшая и разбавившая напряжение, царившее в офисе.
   Павлов долго смотрел на Кристину, которая общалась с врачом скорой помощи. Он ушел, но через день вернулся с большим букетом белых роз для Кристины и предложением провести с ним вечер, отужинать в лучшем ресторане. В его ресторане.
   Я сам лично наблюдал за этой сценой, своими глазами видел, как она с улыбкой приняла букет. Своими ушами слышал, как любезно отказалась провести с ним вечер по причине того, что в этот и в последующие вечера занята.
   – Кем же? – галантно уточнил Павлов.
   – Хозяином данной богадельни, как вы успели выразиться Пётр Фомич.
   – Ну, это я погорячился, прошу прощения. Но как я полагаю, Тимофей довольно юн и не опытен. Я мог бы с ним посоревноваться, – сказал он кокетливо.
   – Не можете Пётр Фомич.
   – От чего же?
   – Он мой босс, он платит мне деньги, – ответила вежливо Кристина, чем меня просто бесила.
   – Я могу заплатить больше, – сказал Павлов доставая бумажник набитый наличкой. – Сколько стоят твои услуги, детка?
   – Вы Пётр Фомич напрашиваетесь на вчерашний казус, – ответила Кристина, явно закипая. – К тому же вы правы, он юн, а в силу моих аппетитов, мне такой и нужен. А что касается, не опытен, так это дело поправимое. Так что извините Пётр Фомич, но вы мне не подходите. Вы как я полагаю, в силу своего возраста и образа жизни уже Виагру принимаете. Коньки еще в процессе отбросите, не дай бог.
   Павлов сидел, жадно глотая воздух, что-то, силясь, ответить. Но, не сумев просто рассмеялся, а Кристина мило улыбалась. Петр Фомич отсмеявшись, с совершенно юношеским выражением лица сказал:
   – Всегда посовал перед столь умными, красивыми, уверенными в себе женщинами.
   И ушел.
   А я вечером устроил Кристине сцену ревности. Она же всё-таки букет приняла.
   Я ревновал ее ко всем: к сокурсникам, с которыми она зависала до утра, к клиентам, даже к бойцам. Я сидел и ждал ее в квартире, а затем устраивал скандал как какая-то строптивая жена. Я понимал, что все должно быть наоборот. Один раз я попробовал и не пришёл ночевать. Ничего никакой реакции с ее стороны. Она сказала, что в отличие от меня, не требует верности. Что я ей не муж и ничем ей не обязан.
   Я был в бешенстве. Кристина же просто на коне. Она надомной издевалась, как могла. Могла пропасть дня на три, ничего не сообщая. Благо ее всегда вел Сергей, и я знал о ее местонахождении.
   – Пыталась тебя скинуть эта необъезженная лошадка, – сказал с улыбкой отец.
   – Всеми доступными способами. Но я держался, не поддавался на провокации этой взрослой стервы.
   – До определенного момента, как я полагаю. Что ты сделал, сын?
   – Я заменил ее противозачаточные таблетки пустышкой.
   – Опочки. Значит, она не только сбежала от тебя, но и…
   – Украла моего ребенка.
   – Резкое заявление, тебе не кажется?
   – Не кажется.
   – Причина твоего поступка.
   – Господи! Да меня зат… ло ее поведение, хождение вокруг да около. Ее взрослые игрища. Я думал, она забеременеет….
   – И падёт к твоим ногам побитой собакой, а ты такой милосердный поднимешь ее скален, обнимешь и позволишь себя женить.
   – Да. У Олега же это получилось.
   – Сколько лет Олегу и его избранницы?
   – Чуть больше двадцати.
   – Так оставим без внимания твои попытки приручить Кристину, меня мало это интересует. Первый вопрос: как смогла Кристина улизнуть от Сергея? Второй: что ты успел сделать для того чтобы ее найти.
   – В тот день дежурил не Сергей, мальчишка, влюбленный в нее по уши. Она просто зашла в магазин с центрального входа, а вышла через служебный.
   – Все гениальное просто. Она там работала?
   – Да. Что я сделал? Да все что возможно. Ездил к ней в деревню, говорил с ее родными. Но там пожилые родители, которых мало что интересует: жива, здорова, да и на том спасибо. С социальных сетей она удалилась, проверить ее бывшие контакты нереально. В институте, не в курсе, где она. Я даже бывших мужей ее вычислил, бесполезно они мало интересовались ее жизнью, контактами. Знаю одно, пределы страны она не покидала. Но где могла осесть женщина на третьем месяце беременности, представить не могу.
   – Значит то, что я наблюдал несколько часов назад, было отчаяние задавшегося человека?
   – Это была минута отчаяния, уставшего человека. Я не собираюсь сдаваться. Сейчас на кону будущее моего ребенка. И я сделаю всё! Ты слышишь отец? Всё для того чтобы ее найти. И я надеюсь, ты мне в этом поможешь.

Михаил Юрьевич

   Прошло два года Морго, прежде чем наши с сыном поиски дали свои результаты.
   Это была огромная работа. Мы проверили все возможные контакты Кристины: от ее родителей до ее работодателей как бывших, так и нынешних. В каждом роддоме и в каждом опорном пункте нашей необъятной родины висел ее портрет. Мы конечно понимали, что Кристина могла просто сменить внешность.
   Сложно было искать человека, который не хотел, что бы его нашли. К тому же из-за наивности нашего с тобой сына Морго, Кристина знала все методы и способы, которые мы применяли в поиске людей, и шла просто от обратного.
   Два года. Два удивительных года, объединивших меня с сыном. Я наконец-то увидел в нем мужчину: решительного, смелого, дерзкого. Я с уважением относился к тому, как он шел к намеченной цели, как не хотел менять свою мечту. Он мог бы сдаться, но не сдался и я вместе с ним.
   И вот на моем столе через два года безуспешных поисков, белел конверт от анонима. В котором каллиграфическим почерком было написано о том, что Лаптева Кристина в четыре часа пополудни сегодня будет обедать в придорожном кафе нашего городка. Это было смешно. Но я должен был проверить ради нашего с тобой сына Морго.
   Без двадцати минут четвертого я уже сидел за столиком этого кафе и смотрел на входящих и выходящих людей. Среди них Кристины не было заметно. Прошло двадцать пять минут утомительного ожидания.
   – Еще пять минут и я уйду отсюда, – пробурчал я вслух, попивая третью чашки неплохого кофе.
   – Извините, Михаил Юрьевич. Задержалась я.

Когда меняются мечты Арина Панкова

Михаил Юрьевич

Тимофей

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Кристина

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Тимофей

Глава 7

Кристина

Глава 8

Глава 9

Тимофей

Глава 10

Глава 11

Михаил Юрьевич

Когда меняются мечты

Арина Панкова