Сергей Удовик, Андрей Молокоедов, Илья Слободчиков
Эмоциональное выгорание в профессиональной деятельности

Введение

   По проблеме эмоционального выгорания, синдрому хронической усталости, который является неизбежным «спутником» этой проблемы, и даже о профессиональной деформации, которая следственна этому проблемному тандему написано немало научных трудов – от статей до диссертаций и монографий. И тем не менее, проблема с течением времени не только не теряет, но активно «наращивает» свою актуальность. И «слепые» пятна этой группы исследований, как бы активно ни заполнялись, все же и сегодня, и завтра будут оставлять место для новых и новых работ теоретического, прикладного и экспериментально-поискового характера. Данное исследование – одна из таких работ. Задача, которую ставили перед собой авторы была одновременно предельна конкретна (а значит и с научной точки зрения достаточно «проста) – описать эмоциональное выгорание как комплексную системную ситуацию прямо способствующую развитию проблемного поля в рамках профессиональной деятельности, особенно в профессиональных полях касающихся деятельности специалистов МЧС, МВД, военнослужащих, в очередной раз – возможно с несколько иных точек зрения, обозначить «мост» между эмоциональным выгоранием и профессиональной деформацией личности, а значит и внести свою лепту в понимание сложнейшего круга проблем, понимание причин и механизмов сложных взаимосвязей, между описываемыми феноменами, и, разумеется, в разработку подходов профилактики и преодоления исследуемых процессов.
   Профессиональная специфика госслужащих, разумеется, – тема отдельного, и не разового, разговора. Факторы ее эмоциональной нагрузки и, как следствие, результат и последствия, в том числе и системные, активно изучаются и могут и должны представляться отдельно, но они, тем не менее, как ни парадоксально, соотносимы с проблематикой эмоционального выгорания военнослужащих и сотрудников внутренних дел.
   Ну а профессиональная деятельность как сотрудника правоохранительных органов, независимо от разновидности исполняемой работы, так и системы МЧС, ФСБ, относится к группе профессий с повышенной моральной ответственностью за здоровье и жизнь отдельных людей, групп населения и общества в целом. Постоянные стрессовые ситуации, в которые попадают сотрудники-служащие этих систем, в процессе сложного взаимодействия с людьми, постоянная необходимость в процессе общения с людьми разбираться в сути возникающих проблемных ситуаций, личная и личностная незащищенность и другие морально-психологические факторы оказывают негативное воздействие на здоровье сотрудника правоохранительных органов.
   Все специалисты, о которых мы будем говорить в данной работе, по роду своей деятельности вовлечены в длительное напряженное общение с другими людьми. Им, как и другим специалистам системы «человек-человек», свойственен так называемый синдром «эмоционального выгорания» или феномен «эмоционального выгорания», который проявляется как состояние физического и психического истощения, вызванное интенсивными межличностными взаимодействиями при работе с людьми, сопровождающееся эмоциональной насыщенностью и когнитивной сложностью. Связано это также с тем, что в своей деятельности эти специалисты, помимо профессиональных знаний, умений и навыков, зачастую используют свои внутренние ресурсы, являясь своего рода «эмоциональными донорами».
   Исследователи сходятся во мнении, что негативные психические переживания и состояния могут затрагивать разные грани трудового процесса – профессиональную деятельность, личность профессионала, профессиональное общение, что в целом отрицательно сказывается на профессиональном развитии личности.
   Сотрудники силовых подразделений правоохранительных органов, органов МЧС, зачастую работают в экстремальных ситуациях, поэтому должны предъявляться жесткие требования к психофизиологическим особенностям специалиста-профессионала и требуются научно обоснованные методы отбора, адаптации специалистов и профилактики синдрома эмоционального «выгорания». Важно отметить, что на данный момент насчитывается незначительное число работ, посвященных изучению стрессоустойчивости и эмоциональному выгоранию в профессиональной деятельности сотрудников силовых подразделений правоохранительных органов, что не свидетельствует о недостаточном внимании, уделяемом данной проблеме, но является прямым показателем чрезвычайной сложности этой темы.

Глава I. Феноменология синдрома эмоционального выгорания

§ 1. История и модели эмоционального выгорания

   В 1974 г. был замечен неожиданно высокий рост жалоб на работников службы психологической и социальной поддержки, рабочей обязанностью которых было налаживать рабочие контакты и облегчать тяжелое психологическое состояние людей, попавших в беду. Из-за этих жалоб и обид консультирующие организации и психотерапевтические клиники стали терпеть убытки. Причиной была обозначена особая форма стресса, или, как ее некоторое время называли, «болезнь общения», далее термин изменили на «выгорание персонала» и «выгорание личности». Если брать само построение термина на английском языке, то оно звучит как «staff burned-out». Дословный перевод примерно означает «персонал сгорел (выгорел)» и подразумевает окончание процесса, его финальную точку. Первые работы касаемо этой проблемы принадлежали американскому психиатру Х. Дж. Фрейденбергеру, который ввел новый термин для характеристики психологического состояния здоровых людей, находящихся в интенсивном и тесном общении с клиентами, пациентами в эмоционально нагруженной атмосфере при оказании профессиональной помощи [12, 13, 14, 15].
   Более подробно проблему эмоционального выгорания затронула уже К. Маслач, предложив новый термин: «burnout» («выгорание»), своего рода английскую аббревиатуру, подразумевающую процесс. Этот термин обозначал состояние истощения и изнеможения, сопряженное с ощущением собственной бесполезности.
   Первая статья К. Маслач на эту тему была опубликована в журнале «Human Behavior» в 1976 г. и получила достаточно широкую огласку и заинтересовала множество людей абсолютно разных профессий [30]. В течение 10 лет проблема эмоционального выгорания углублялась, и если первоначально речь шла об описании проблем только работников медицинской сферы, то дальнейшие исследования в этой области распространились на более широкий круг профессионалов. В книге К. Маслач, опубликованной спустя шесть лет, речь идет уже и об учителях, воспитателях, полицейских и т. д. [33].
   Главная причина «выгорания персонала» – психологическое, душевное переутомление от общения, вынужденного по профессиональной деятельности. Особенно быстро и заметно оно наступает при чрезмерной нагрузке у людей, которые по особенностям профессиональной деятельности должны максимально эмпатично включаться в межличностное взаимодействие с клиентами. Как особенно подверженных выгоранию выделяют психотерапевтов, психологов, социальных работников, учителей, врачей и менеджеров, т. е. профессионалов общения, призванных и обученных вежливо и профессионально обслуживать других людей. Первая книга по эмоциональному выгоранию называлась «Выгорание – плата за сочувствие» [Maslach C., 1982]. В ней кратко и лаконично представлены результаты обширных исследований этого явления [21, 24].
   С годами внимание к феномену выгорания возрастало. В восьмидесятые годы концепции выгорания и термин «burnout» потеснили термин «stress» со страниц сотен научных публикаций и диссертаций в англоязычных странах [17]. Первоначальные исследования этого явления носили в основном описательный и эпизодический характер. Этой проблеме посвящались конференции, сборники статей [Pain W. S. (ed.), 1982; Farber B. A. (ed.), 1983; Pines A., Maslach C. (eds.), 1979; Maslach C., Jackson S. E., 1982; Reid K. E. (ed.), 1979; Jones J. W. (ed.), 1981; Gillespie D. F. 1986 и др.] и монографии [Maslach C., 1982; Cherniss C., 1980; Edelwich J., Brodsky A., 1980; Pines A. M., Aronson E., Kafry D., 1980; Veninga R. L., Spradley J. P., 1981; White W. L., 1979 и др.].
   В 1982 году феномен эмоционального выгорания был более подробно описан Маслач, Пельманом и Хартманом. Авторы описали синдром, состоящий из трех главных компонентов (трехфакторная модель).
   1. Эмоциональное истощение. Проявляется в чувстве опустошенности и снижении эмоционального тонуса вследствие перенапряжения и исчерпанности своих эмоциональных ресурсов. Также присутствует утрата интереса как к профессиональной деятельности, так и к межличностному общению. Человек чувствует, что не может работать с «воодушевлением», как раньше.
   2. Деперсонализация. Проявляется в равнодушном и даже негативном отношении к людям, обслуживаемым по роду профессиональной деятельности. Контакты с ними становятся формальными, обезличенными и поверхностными. Притупляется либо исчезает сопереживание и включенность в проблемы клиента, и появляется внутреннее раздражение, часто не имеющее причины, сдерживаемое специалистом, которое со временем вырывается наружу и приводит к конфликтам. На поведенческом уровне можно заметить цинизм, сарказм, навешивание ярлыков и появление профессионального сленга, может расцениваться коллегами как проявление высокомерия. Подобные состояния имеют место в замкнутых рабочих коллективах, выполняющих длительное время (до полугода) совместную деятельность.
   3. Редукция профессиональных достижений. Сниженная рабочая продуктивность проявляется в снижении мотивации к деятельности и, как следствие, неудовлетворительных результатах, которые негативно оцениваются, чаще всего чрезмерно, что приводит к негативизму и, как следствие, снижению самооценки (в негативном восприятии себя как профессионала), недовольству собой, негативному отношению к себе как личности и как профессионала.
   Японские исследователи, основываясь на модели К. Маслач, предлагали добавить четвертый фактор «Involvement» (зависимость), характеризующийся головными болями, нарушением сна, раздражительностью, а также наличием химических зависимостей (алкоголизм, табакокурение) [26].
   После того как учеными была определена сущность и основные признаки синдрома эмоционального сгорания и этот феномен стал общепризнанным К. Маслач и С. Джексон разработали опросник «MBI» (Maslach Burnout Inventory) на основе этой модели [31]. Первый опросник состоял из 22 пунктов и трех шкал. Методика диагностики выгорания, предложенная Кристиной Маслач [Maslach C., Jackson S.E., 1981], была проанализирована и уточнена [Krowinski W.J., 1981] [34]. Затем было разработано несколько опросников для определения глубины и формы выгорания [Emener W. G., Luck R. S., 1980; и др.]. В России эта методика адаптирована Н. Е. Водопьяновой и дополнена математической моделью НИПНИ им. Бехтерева [84].
   Описывая процесс выгорания, К. Маслач подразумевает под эмоциональным выгоранием нарушение «баланса» – как в профессиональной, так и в личной жизни. Испытывая хроническое эмоциональное напряжение и стараясь каким-то образом справиться с ним, уменьшить его, человек физически и психологически дистанцируется от своих партнеров по общению. Физическое дистанцирование проявляется в сокращении рабочего времени, увеличении рабочих перерывов или их количества, избегании деятельности или профессионального общения [132]. Западные исследователи отмечают прямую связь между профессиональным выгоранием и увольнениями с работы. Нередки случаи, когда работник стремится перейти на административную работу в той же области, так как она допускает меньшее вовлечение в проблемы людей [20].
   Однофакторная модель была предложена А. Пайнсом и Е. Айронсоном (1988) [42]. Они рассматривали истощение в качестве главной причины (компонента) эмоционального выгорания (физического, эмоционального и когнитивного истощения, вызванного длительным пребыванием в эмоционально перегруженных ситуациях), а остальные проявления дисгармонии переживаний и поведения – следствием. Особое внимание уделялось связи мотивации и «сгорания»; в частности, такие мотивы трудовой деятельности, как удовлетворенность зарплатой, ощущение значимости и нужности на рабочем месте, карьерный рост и продвижение по службе, внутриличностное развитие, самостоятельность и уровень контроля со стороны руководства и др. Прямой связи синдрома «сгорания» с уровнем зарплаты не было обнаружено. Однако неудовлетворенность карьерным ростом и установка на поддержку со стороны руководства оказались более связанными с развитием синдрома «сгорания» [41]. Выявилась и большая подверженность «сгоранию» профессионалов, испытывающих недостаток самостоятельности и потребность во внешнем контроле со стороны руководства. Но если неудовлетворенность профессиональным ростом, потребность в поддержке, недостаток автономии способствую «выгоранию», то значимость самой деятельности, ее ценность является барьером для развития «выгорания». Также было отмечено, что работа в силовых структурах может быть отнесена к профессиям, требующим большой эмоциональной нагрузки, ответственности и имеющим весьма неопределенные критерии успеха. Представители этих профессий могут быть наиболее подвержены синдрому выгорания.
   Д. Дирендонк, В. Шауфели, X. Сиксма (Dierendonck, Schaufeli, Sixma, 1994) – голландские исследователи, проводившие исследования среди медсестер, предположили, что синдром выгорания сводится к двухмерной конструкции, состоящей из эмоционального истощения и деперсонализации [44]. Модель была названа двухфакторной и состояла из двух компонентов:
   – первый компонент «аффективный», относится к сфере жалоб на свое здоровье, физическое самочувствие, нервное напряжение, эмоциональное истощение;
   – второй компонент, получивший название «установочного», проявляется в изменении отношений либо к пациентам, либо к себе.
   Другая разновидность двухфакторной модели была приведена Е. Махер и К. Кондо. В рамках двухфакторной модели вопросы профессионального характера почти сразу начали рассматриваться как значимые наряду с психофизиологической конституцией (энергичность, гибкость, эмоциональность), а синдром «эмоционального выгорания» определяется как форма дезадаптации к рабочему месту из-за чрезмерной рабочей нагрузки и нарушения межличностных отношений. Этому определению соответствует и предположение, выдвинутое К. Кондо до этого, в котором он утверждает, что «трудоголики» – те, кто альтруистически и чрезмерно интенсивно работают с людьми, «сгорают» быстрее. Подобная эмоционально напряженная изнуряющая работа, сопровождаемая чрезмерной тратой психической энергии, приводит к психосоматической усталости (изнурению) и эмоциональному истощению (исчерпыванию). Это может приводить к беспокойству (тревоге), раздражению, пониженной самооценке на фоне учащенного сердцебиения, одышки, желудочно-кишечных расстройств, головных болей, пониженного давления, нарушения сна [25].
   Воздействие стрессогенных факторов, вызывающих явление «эмоционального сгорания», охватывает значительный круг профессий, и, проводя исследования, Е. Махер и К. Кондо уделяют особое внимание межличностным взаимоотношениям сотрудников с клиентами и выделяют две группы риска, способствующие эмоциональному выгоранию. К. Кондо выделяет как особо значимую группу, влияющую на эмоциональное выгорание, клиентов социальных служб, работа с которыми проявлялась в нетерпимом характере взаимодействия с сотрудниками этих служб – конкурентного и агрессивного. Второй группой риска Е. Махер называл работников доминантного типа со слабой эмпатией.
   Также известна четырехфакторная модель (Firth, Mims, 1985; Iwanicki, Schwab, 1981) где один из элементов «выгорания» (эмоциональное истощение, деперсонализация или редуцированные персональные достижения) разделяется на два отдельных фактора. Например, деперсонализация, связанная с работой и с реципиентами.
   Помимо факторных моделей существуют модели динамические (процессуальные), предложенные Перлманом и Хартманом, Гринбергом, Буришем.
   Б. Перлман и Е.А. Хартман предположили, что эмоциональное выгорание представляет собой процесс, протекающий в четыре стадии.
   Первая стадия – условия адаптации вызывают напряжение, которое не прекращается до наступления второй стадии, в которой напряжение усиливается до стрессового. Третья стадия сопровождается реакциями основных трех классов (физиологические, аффективно-когнитивные, поведенческие) в индивидуальных вариациях и соответствующих соматических проявлениях. Четвертая стадия представляет собой эмоциональное выгорание как многогранное переживание хронического психологического стресса. Будучи негативным последствием психологического стресса, переживание выгорания проявляется как физическое, эмоциональное истощение. Более того, авторы установили значимую связь между административно-управленческими особенностями организаций и статусно-ролевыми и индивидуальными характеристиками рабочего персонала.
   Дж. Гринберг предлагает рассматривать эмоциональное выгорание как прогрессирующий процесс из пяти ступеней.
   Первая стадия эмоционального выгорания («медовый месяц») – работник относится к работе и заданиям с энтузиазмом. Однако эта стадия достаточно быстро проходит. Фрустрация работника растет вместе с повышающимся на работе стрессом.
   На второй стадии эмоционального выгорания («недостаток топлива») к психоэмоциональным симптомам присоединяются физиологические. Могут возникнуть трудности с засыпанием и подъемом, человек не высыпается, появляются усталость, апатия. Снижается общее количество сил, и без дополнительного стимулирования от руководства работник начинает трудиться все меньше.
   Третья стадия эмоционального выгорания (хронические симптомы). Переутомление, нарушение сна и стресс снижают иммунитет, и человек больше подвержен заболеваниям. С поведенческой стороны появляется озлобленность и раздражительность вместе с чувством подавленности.
   Четвертая стадия эмоционального выгорания – кризис. Развиваются хронические заболевания, что делает человека неработоспособным и увеличивает количество больничных дней в году. Многие продолжают работу в болезненном состоянии, что ухудшает самочувствие. Усиливается неудовлетворенность собой и своей жизнью.
   Пятая стадия («пробивание стены»). Карьера человека находится под угрозой. Физическое состояние человека ухудшается, и некоторые заболевания могут перейти в острую форму. Психологические проблемы могут проявляться в нестабильном эмоциональном состоянии, тревожности, депрессии. Эта стадия означает угрозу физическому, социальному и ментальному состоянию человека [18].
   Согласно модели М. Буриша, развитие синдрома эмоционального выгорания проходит ряд стадий и фаз, представленных в таблице (см. таблицу 1) [5].

   Таблица 1. Фазы и стадии эмоционального выгорания.

   Сначала возникают значительные энергетические затраты – следствие экстремально высокой положительной установки на выполнение профессиональной деятельности. Само выгорание он описывает как «психологический термин, обозначающий симптомокомплекс последствий длительного рабочего стресса и определенных видов профессионального кризиса». По мере развития синдрома появляются чувство усталости, которое постепенно сменяется разочарованием, снижением интереса к своей работе. Сильная зависимость от работы приводит в итоге к полному отчаянию и экзистенциальной пустоте [109].
   А. Бродски (1980), К. Маслач (1986), Д. Эдельвич (1980) и др. также обращают внимание на непременное наличие этапов (стадий, фаз) в развитии синдрома выгорания (3-4), которые отличаются преемственностью и характеризуют степень его формирования. К. Маслач выделяет 3 стадии.
   Первая стадия – на уровне выполнения функций, произвольного поведения: забывание каких-то моментов, провалы в памяти, сбои в выполнении каких-либо двигательных действий и т. д. Обычно на эти первоначальные симптомы мало кто обращает внимание, называя это в шутку «девичьей памятью» или «склерозом». В зависимости от характера деятельности, величины нервно-психических нагрузок и личностных особенностей специалиста первая стадия может формироваться в течение трех-пяти лет.
   Вторая стадия – наблюдается снижение интереса к работе, потребности в общении (в том числе и дома, с друзьями), нарастание аппетита, появление устойчивых соматических симптомов (нет сил, энергии, особенно к концу недели, головные боли по вечерам; «мертвый сон, без сновидений», увеличение числа простудных заболеваний); повышенная раздражительность. Время формирования данной стадии – в среднем от пяти до пятнадцати лет.
   Третья стадия – личностное выгорание. Характерна полная потеря интереса к работе и жизни вообще, эмоциональное безразличие, отупение, ощущение постоянного отсутствия сил. Человек стремится к уединению. На этой стадии ему гораздо приятнее общаться с животными и природой, чем с людьми. Стадия может формироваться от десяти до двадцати лет.
   У индивидуумов, подверженных «выгоранию» первой степени, проявляются умеренные, недолгие и случайные признаки этого процесса, выражающиеся в заботе о себе путем расслабления или организации перерывов в работе. На второй стадии «выгорания» симптомы проявляются более регулярно, носят более затяжной характер и труднее поддаются коррекции. Человек может чувствовать себя истощенным после хорошего отдыха, и для заботы о себе ему требуются дополнительные усилия. Признаки и симптомы третьей стадии являются хроническими. Могут развиваться физические и психологические проблемы, а профессиональная помощь не давать быстрого результата.
   Следует отметить, что развитие эмоционального выгорания индивидуально и определяется различиями в эмоционально-мотивационной сфере, а также условиями, в которых протекает профессиональная деятельность человека.
   При изучении личностного фактора некоторые исследователи (П. Торнтон) принимали во внимание следующие показатели: возраст, пол, семейное положение, стаж, образовательный уровень, стаж данной работы, социальное происхождение. Однако оказалось, что они не связаны с уровнем «эмоционального сгорания».
   Некоторые исследователи рассматривают «эмоциональное выгорание» как результат влияния различных стрессогенных факторов (Маслач, Абрумова, Бойко). Однако другие рассматривают синдром эмоционального «выгорания» как разновидность стресса, где круг общения сотрудника выступает в качестве стрессогенных факторов (Махер, Кондо). Некоторые из авторов, в том числе М. Кинг, возражали против термина «выгорание» из-за его неопределенности и частичного совпадения с родственными понятиями, например, посттравматическим стрессовым расстройством, депрессией или «хандрой» (в более корректном психиатрическом термине – дистимией), либо, как Л. Морроу, рассматривали его как «странную психиатрическую химеру».
   По мнению А.М. Ричардсена, данные современных исследований наглядно показали, что эмоциональное выгорание отличается от других форм стресса, что это не просто «слабый» синоним более устоявшихся обозначений данных симптомов [6].
   С.Е. Хобфол, Дж. Фриди устанавливали связи с существующими моделями, например с теорией общего стресса, С.Т. Миер – с заученной беспомощностью, Адлер – с психодинамикой беспомощностью у представителей помогающих профессий, Бандура – с моделью самоэффективности и компетентности, а Д.Х. Малан – с компульсивным оказанием помощи при «синдроме помогающих профессий».
   Синдром «выгорания», по описанию Согеу (1986) и Naisberg-Fennig (1991), выражается в депрессивном состоянии, чувстве усталости и опустошенности, недостатке энергии и энтузиазма, утрате способностей видеть положительные результаты своего труда, отрицательной установке в отношении работы и жизни вообще. «Синдром выгорания» – сложный психофизиологический феномен, который определяется как эмоциональное, умственное и физическое истощение из-за продолжительной эмоциональной нагрузки.
   Эмоциональное выгорание может рассматриваться с точки зрения наличия трех уровней и трех стадий. Согласно Спаниол и Капуто, у индивидуума, подверженного эмоциональному выгоранию первой стадии, проявляются умеренные, недолгие и случайные признаки этого процесса. Эти признаки и симптомы появляются в легкой форме и выражаются в заботе о себе, например, путем расслаб ления или организации перерывов в работе. На второй стадии эмоционального выгорания симптомы проявляются более регулярно, носят более затяжной характер и труднее поддаются коррекции. Обычные способы лечения здесь неэффективны. Медсестра может чувствовать себя истощенной после хорошего сна и даже после выходных. Для заботы о себе ей требуются дополнительные усилия. Признаки и симптомы третьей стадии эмоционального выгорания являются хроническими. Могут развиваться физические и психологические проблемы типа язв и депрессии; попытки заботиться о себе, как правило, не приносят результата, а профессиональная помощь может не дать быстрого облегчения [62, 98, 176].
   Сравнивая развитие «феномена сгорания» у учителей престижных частных школ Англии и государственных школ центра Австралии, исследователи Пирс Марк и Джефри Молли выяснили, что «скорость сгорания» не связана с оплатой труда учителя. Незначимыми оказались также «уровень интеллекта» и «объективная трудность биографии». «Сгорали» и умные, и обыкновенные, и благополучные, и битые судьбой люди. Все зависело только от одного фактора – от готовности человека брать на себя или отдавать внешним обстоятельствам ответственность за все происходящее в жизни. Психологи назвали эту готовность уровнем интернальности – экстернальности. Интернальность – готовность находить выход в безвыходных ситуациях – вообще считается основным фактором, помогающим человеку выжить. Она не зависит от возраста, но всегда характерна для личностно зрелых людей. Перекладывание ответственности на внешние обстоятельства свойственно людям инфантильным, зависимым, ищущим опору в ком-нибудь более сильном.
   Определенные черты личности, по мнению многих исследователей, конечно, сказываются на проявлении синдрома «сгорания». Однако скорее на формах его проявления, нежели на частоте и т. п. Синдром «сгорания» проявляется у людей различного личностного склада, но проявления его скорее будут связаны с преморбидом. Например, психастеник впадет в уныние, гипертим же станет еще агрессивнее в обращении с людьми.
   Сами симптомы синдрома «сгорания» также вряд ли отличаются строгой специфичностью и могут варьировать от легких поведенческих реакций (раздражительность, утомляемость к концу рабочего дня и т. п.) до психосоматических, невротических и, вероятно, даже психотических расстройств [9].
   Деперсонализация связана с возникновением равнодушного, негативного и даже циничного отношения к людям, обслуживаемым по роду работы. Контакты с ними становятся обезличенными и формальными; возникающие негативные установки могут поначалу иметь скрытый характер и проявляться во внутренне сдерживаемом раздражении, которое со временем прорывается наружу и приводит к конфликтам. Деперсонализация – это изменение самосознания, для которого характерно ощущение потери своего Я и мучительное переживание отсутствия эмоциональной вовлеченности в отношения, к работе, к близким. Деперсонализация возможна при психических заболеваниях и пограничных состояниях, а в легкой форме наблюдается и у здоровых людей при эмоциональных перегрузках [11].
   Сниженная рабочая продуктивность (редуцирование личностных достижений) проявляется в снижении оценки своей компетентности (в негативном восприятии себя как профессионала), недовольстве собой, уменьшении ценности своей деятельности, негативном отношении к себе как к личности, появляется безразличие к работе.
   Несколько в другом свете рассматривается синдром эмоционального выгорания в трудах экзистенционалистов, где он проявляется у специалистов, занятых в так называемых вспомогательных профессиях.
   В своей работе К. Роджерс подробно останавливается на том, каким должен быть характер отношений со стороны помогающего человека, чтобы они достигали своих целей. Описывая соответствующие исследования, он выделяет такие свойства отношений, как «принятие-демократичность» (в отношениях родителей и детей), активное личное участие – отношение «человек – человек» (в отношениях врачей и больных психиатрической клиники), чувство понимания со стороны терапевта, доверие к нему, ощущение самостоятельности в решениях (со стороны пациентов психоаналитиков) и т. д. Анализ К. Роджерса построен на описании результатов или эффектов помогающих отношений с точки зрения изменений, происходящих у детей, больных, клиентов психоаналитиков и т. д. Предложенное К. Роджерсом понимание помогающих отношений, как отмечает сам автор, позволяет отнести в эту категорию отношения между детьми и родителями, врачом и пациентом, учителем и учеником, консультантом и клиентом, в самых различных сферах взаимодействия. Сама природа помогающих отношений – в «способствовании», в помощи в решении проблем; естественно, что возникает своеобразная фокусировка на проблемах. Кроме того, такого типа отношения часто отличаются недостаточной позитивной обратной связью.
   В более поздних работах А. Лэнгле к трем проявлениям эмоционального выгорания, по К. Маслач (эмоциональное истощение, деперсонализацию другого и редукцию личных достижений), добавляет «витальную нестабильность» [128]. Особое влияние на выгорание, по мнению автора, оказывает контекст социально-экономических условий современной жизни:
   • профессиональная невостребованность и безработица;
   • разбалансированность валюты и ее стабильность на рынке валют;
   • снижение уровня жизни и неопределенность перспектив.

   Проявление эмоционального выгорания в этом случае схоже с ощущением бесперспективности жизни: подавленное настроение, чувство безнадежности, тревожность, агрессивность и раздражительность, депрессивные расстройства.
   В последние годы в России, так же как и в развитых странах, все чаще говорят не только о профессиональном стрессе, но и о синдроме профессионального сгорания, или выгорания, работников. В отечественной литературе понятие «профессиональное выгорание» появилось сравнительно недавно, хотя за рубежом данный феномен выявлен и активно исследуется уже четверть века. Согласно идеологическим установкам, господствовавшим при коммунистической власти, личность «советского человека», воодушевленного «ленинским учением», несокрушима и не может «выгореть». Это служило основанием для того, чтобы менять перевод термина на «выгорание эмоций», «эмоциональная слабость», «психологическое истощение» и т. п. Активно используют термин «эмоциональное выгорание уже после 1995 года. Часть исследователей использует термин «выгорание» (Н.В. Андрущенко, 2003; В.В. Бойко, 1996, 1999, 2004; С. Иевлева, 2003; М.М. Скугаревская, 2002; Е.Г. Чугина, 2003; Т. Шаталова, 2003; и др.), часть исследователей обращается к понятию «сгорание» (В.Н. Косырев, 2003; О.В. Крапивина, 2003; И.Н. Моховиков, 1999; Е.С. Романова, 2001; Т.В. Форманюк, 1994). Также известны работы В.А. Винокура (2008), А.В. Серебряковой, Е.С. Старченковой (1997; 2000; 2002; 2005; 2009), В.Е. Орла (2005), А.А. Рукавишникова (2001). Анализ этих работ отечественных показывает, что единой точки зрения на обозначение, сущность и содержание данного явления в настоящее время не существует. Многими исследователями названные понятия не разграничиваются, тогда как, на наш взгляд, первое характеризует длительность, непрерывность, постепенность формирования явления, второе указывает на кратковременность, завершенность и необратимость данного процесса. Определения, раскрывающие понятие эмоционального выгорания, также различны.
   Г.А. Макарова рассматривает синдром эмоционального выгорания как состояние эмоционального, умственного истощения, физического утомления, возникающее в результате хронического стресса на работе. Развитие данного синдрома характерно в первую очередь для профессий, где доминирует оказание помощи людям (медицинские работники, учителя, психологи, социальные работники, спасатели, работники правоохранительных органов, пожарные).
   Т.И. Ронгинская, М.М. Скугаревская рассматривают синдром эмоционального выгорания как результат неблагоприятного разрешения стресса на рабочем месте.
   Абрумова выделяет реакции на стресс, которые сходны с эффектами «выгорания» (см. таблицу 2) [49].

   Таблица 2. Реакции на стресс, по Абрумовой.

   Несмотря на схожесть эффектов «выгорания» и профессиональных стрессов, не следует отождествлять их. Синдром эмоционального выгорания, скорее, является не разновидностью стресса, а следствием влияния комплекса стрессовых факторов. Синдром эмоционального выгорания проявляется в виде нарастающего безразличия к своим обязанностям, событиям, происходящим на работе, растущего негативизма по отношению как к пациентам или клиентам, так и к сотрудникам, ощущения собственной профессиональной несостоятельности, ощущения неудовлетворенности работой, явлений деперсонализации, а в конечном итоге резкого ухудшения качества жизни. В этом случае синдром эмоционального выгорания может представлять собой механизм психологической защиты в форме частичного либо полного исключения эмоций в ответ на психотравмирующие воздействия. В дальнейшем могут развиваться невротические расстройства и психосоматические заболевания [50].
   В.В. Бойко рассматривает «выгорание» как выработанный личностью механизм психологической защиты в форме полного или частичного исключения эмоций в ответ на избранные психотравмирующие воздействия, приобретенный стереотип эмоционального, чаще всего профессионального, поведения. Его модель относится к динамическим моделям эмоционального выгорания. В статье «Энергия эмоций в общении: взгляд на себя и других» он очень подробно освещает симптомы трех фаз:
   • фаза «напряжения» – нервное (тревожное) напряжение служит предвестником и механизмом, который запускает формирование эмоционального выгорания. Напряжение имеет динамический характер, что обусловливается постоянством или усилением психотравмирующих факторов;
   • фаза «резистенции» – формирование защиты с участием эмоционального выгорания (неадекватное эмоциональное реагирование, эмоционально-нравственная дезориентация, расширение сферы экономии эмоций, редукция профессиональных обязанностей);
   • фаза «истощение» – характеризуется более-менее выраженным падением общего энергетического тонуса и ослаблением нервной системы. Эмоциональная защита в форме «выгорания» становится неотъемлемым атрибутом личности.

   Бойко указывает следующие личностные факторы, способствующие развитию синдрома эмоционального выгорания: склонность к эмоциональной холодности, склонность к интенсивному переживанию негативных обстоятельств профессиональной деятельности, слабая мотивация эмоциональной отдачи в профессиональной деятельности.
   Форманюк считает, что активное трудовое поведение является одной из форм поиска самореализации в сфере профессиональной деятельности. Это особенно характерно для «помогающих профессий» с их высокими идеалами служения людям, с высокими (и часто завышенными) требованиями, которые предъявляются по отношению к представителям данных профессий и результатам их деятельности со стороны общества и часто принимаются ими, задавая высокие критерии «субъектного вклада индивидов в профессиональное занятие». Соответственно, растут и их собственные ожидания относительно тех «личностных наград», которые дает профессиональная деятельность, поскольку «чувство принадлежности», достойная профессия, приобщенность к системе ценностей так же существенны для психологического благополучия, как безопасность, любовь и самоуважение [170]. Потенциально помогающие профессии дают хорошую возможность самоактуализации за счет сильного эмоционального вовлечения в деятельность, что является важным элементом самоактуализации, по А. Маслоу, утверждавшего, что «самоактуализирующиеся люди, без единого исключения, вовлечены в дело, выходящее за их пределы, во что-то вне их самих», что образует область их «метамотивации» – посвящения себя чему-то «вне себя». Фрустрация метапотребностей приводит к «метапатологии», проявляющейся в том числе в безнадежности, нежелании чего-либо добиваться, отчаянии, бессмысленности или бесцельности жизни. Появление этих чувств не удовлетворяет потребности индивида в переживании обретения смысла жизни, наполнении своей жизни смыслом, разрушает его веру в то, что жизнь имеет смысл, что то, что он делает, важно и нужно.
   Таким образом, Форманюк считает, что «выгорание» – это плата не за сочувствие людям, а за свои нереализованные ожидания. Например, в качестве причин наиболее сильных негативных переживаний, связанных с работой, сотрудники правоохранительных органов часто называют бессмысленность своей работы, непонимание и равнодушие со стороны окружающих. Ощущение утраты смысла деятельности, обесценивание и бессмысленность своих усилий являются сильнейшим фактором переживаний [171].
   Ковальчук отмечает роль таких личностных особенностей, как самооценка и локус контроля. Людям с низким уровнем самооценки и экстернальным локусом контроля больше угрожает напряжение, поэтому они более уязвимы и подвержены «выгоранию».
   Таким образом, несмотря на обилие теорий эмоционального выгорания, специалисты в этой области сходятся на том, что развитие «выгорания» не ограничивается профессиональной сферой и его последствия начинают ощутимо проявляться в личной жизни человека, его взаимодействии с другими людьми, в других ситуациях его бытия. Болезненное разочарование в работе как способе обретения смысла окрашивает всю жизненную ситуацию.

§ 2. Особенности проявления синдрома эмоционального выгорания и его симптомы

   Большинство исследователей сходятся в том, что эмоциональное выгорание носит стадиальный характер. Сначала наблюдаются значительные затраты личностных ресурсов (энергии), что является следствием повышенных затрат в профессиональной деятельности вследствие установки на достижение результата. По мере нарастания стресса количество расходуемых ресурсов увеличивается без возможности восстановления и появляется чувство усталости с первыми соматическими проявлениями (нарушение сна). Затем появляется чувство раздражения, чаще всего проявляющееся в нападках на своих коллег либо пренебрежительном отношении к людям, которые являются клиентами сотрудника. На первых порах это незаметно, но с ростом затрат эмоции усиливаются. Скрывать раздражение становится все труднее, и в определенный момент сотрудник может просто сорваться. Жертвой может стать ни в чем не повинный человек, который ждал от профессионала помощи и человечности. Таким образом, «выгорание» проявляется в конфронтации с внешним миром, но может проявляться и в избегании профессионалом своей деятельности в форме уклонения от работы с клиентами: частые перекуры, перерывы за чашкой кофе, отгулы, прогулы, отсутствие «по болезни». Все это сопровождается чувством стойкой неприязни к клиентам или персоналу, с которым человек сотрудничает [7, 8].
   В процессе роста выгорания увеличивается количество симптомов, так как предыдущие не исчезают. Впоследствии это приводит к снижению интереса к своей деятельности и нарушению межличностных связей как на работе, так и в личном кругу. Появляется и оценка событий самого «выгорающего». Его начинает охватывать чувство недоверия к другим людям и мучительное ощущение своей несостоятельности, что ведет к изменению образа «Я». Завершается нарастание «выгорания» утратой представлений о ценностях жизни. Также синдром эмоционального выгорания может быть сопряжен с психосоматическими расстройствами.
   Самый первый список симптомов, сопутствующих эмоциональному выгоранию, выделила Е. Махер в 1983 г. В этот список входили:
   • усталость, утомление, истощение; психосоматические недомогания, бессонница, негативное отношение к клиентам;
   • негативное отношение к своей профессиональной деятельности;
   • скудность репертуара рабочих действий;
   • злоупотребления табаком, кофе, алкоголем или наркотиками;
   • отсутствие аппетита или, наоборот, переедание;
   • негативное отношение к себе;
   • агрессивные чувства (раздражительность, напряженность, тревожность, беспокойство, взволнованность до перевозбуждения, гнев);
   • сниженное настроение и сопутствующие ему эмоции (цинизм, пессимизм, чувство безнадежности, апатия, депрессия, ощущение бессмысленности) [104];
   • переживание чувства вины.

   На данный момент количество симптомов, которые приписывают эмоциональному выгоранию, достаточно велико, но все их можно разделить на несколько групп, формирующие синдром (см. таблицу 3) [3]. Симптомы присутствуют у людей в разных комбинациях, но обязательно – из всех перечисленных групп одновременно [2, 4, 10].

   Таблица 3. Симптомы эмоционального выгорания

   Особое внимание хочется уделить двум симптомам фрустрации и апатии. Фрустрация (лат. frustratio – «обман», «неудача», «тщетное ожидание», «расстройство замыслов») – психическое состояние, возникающее в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей, или, проще говоря, в ситуации несоответствия желаний имеющимся возможностям [123]. Такая ситуация может рассматриваться как до некоторой степени травмирующая. Фрустрация может быть замечена (и чаще всего замечается) на самых ранних стадиях эмоционального выгорания. Это помогает самому специалисту в некоторых случаях понять, что «что-то происходит», и обратиться за помощью. Как и разочарование, фрустрация возникает при отсутствии некоего ожидаемого и желанного результата, однако в состоянии фрустрации люди все еще продолжают борьбу за получение желаемого, даже если не знают точно, что нужно сделать для достижения успеха. Апатия (греч. α – «без» + греч. πάθος «страсть») – симптом, выражающийся в безразличии, безучастности, в отрешенном отношении к происходящему вокруг, в отсутствии стремления к какой-либо деятельности. Сопровождается отсутствием внешних эмоциональных проявлений, а иногда снижением волевой активности (апато-абулический синдром) [95]. Апатия является типичным и очень естественным механизмом защиты против фрустрации [1]. Взаимодействие этих двух симптомов позволяет человеку игнорировать хронический стресс длительное время.
   Интересно еще и то, что многие специалисты могут использовать свое положение как способ справляться с эмоциональным напряжением. Так Г. А. Робертс (1998), F. Holloway, G. Szmukler & J. Garson (2000) обнаружили что треть врачей, имеющих доступ к лекарственным препаратам, используют свое положение, чтобы брать необходимые лекарства. А количество употребляемого ими алкоголя превышает средний уровень по популяции. К таким же выводам приходит С. А. Бабанов (2007) в своем исследовании, где отмечает что больше 80 % медицинского персонала употребляют регулярно алкоголь. К схожим данным приходят многие исследователи [107, 116, 174].
   Синдром эмоционального выгорания является комбинацией физического, эмоционального и когнитивного истощения или утомления, при этом главным фактор – эмоциональное истощение.
   На данный момент три признака синдрома эмоционального выгорания считаются ключевыми:
   1. Истощение. Оно определяется как чувство перенапряжения и исчерпания эмоциональных и физических ресурсов, чувство усталости, не проходящее после ночного сна. После отдыха эти явления уменьшаются, однако возобновляются по возвращении в прежнюю рабочую ситуацию. Чаще всего признаки физического и эмоционального истощения наблюдаются у специалистов, работающих в системе «человек – человек». Развитию синдрома эмоционального выгорания предшествует период повышенной активности, когда человек полностью поглощен работой, отказывается от потребностей, с ней не связанных, забывает о собственных нуждах.
   2. Личностная отстраненность. Профессионалы при изменении своего сострадания к пациенту (клиенту) расценивают развивающееся эмоциональное отстранение как попытку справиться с эмоциональными стрессорами на работе. В крайних проявлениях человека почти ничто не волнует из профессиональной деятельности, почти ничто не вызывает эмоционального отклика – ни положительные, ни отрицательные обстоятельства. Утрачивается интерес к клиенту (пациенту), который воспринимается на уровне неодушевленного предмета, само присутствие которого порой неприятно.
   3. Ощущение утраты собственной эффективности, или падение самооценки в рамках выгорания. Человек не видит перспектив в своей профессиональной деятельности, снижается удовлетворение работой, утрачивается вера в свои профессиональные возможности.
   В настоящее время нет единого взгляда на структуру синдрома эмоционального выгорания, но можно сказать, что он представляет собой личностную деформацию вследствие эмоционально затрудненных и напряженных отношений в системе «человек – человек». Последствия выгорания могут проявляться как в психосоматических нарушениях, так и в сугубо психологических (когнитивных, эмоциональных, мотивационно-установочных) изменениях личности. То и другое имеет непосредственное значение для социального и психосоматического здоровья личности.
   Г. Соннек (1994) добавил к этим трем признакам еще один – витальную нестабильность, все вместе они представляют собой первые признаки «развития предсуицидального состояния». Он приводит следующие симптомы витальной нестабильности: депрессия, подавленное настроение, возбудимость, чувство стесненности, тревожность, беспокойство, чувство безнадежности и раздражительность. Эмоциональное выгорание, по его мнению, представляет собой реальную специфическую угрозу здоровью, в особенности в профессиональных группах врачей. Это фактор (наряду с депрессиями и лекарственными зависимостями), увеличивающий вероятность суицида.
   Таким образом, у людей, пораженных синдромом эмоционального выгорания, как правило, выявляется сочетание психопатологических, психосоматических, соматических симптомов и признаков социальной дисфункции. Наблюдаются хроническая усталость, когнитивная дисфункция (нарушения памяти, внимания), нарушения сна, личностные изменения. Возможно развитие тревожного, депрессивного расстройств, зависимостей от психоактивных веществ, суицид. Общими соматическими симптомами являются: головная боль, гастроинтестинальные (диарея, синдром раздраженного желудка) и кардиоваскулярные (тахикардия, аритмия, гипертония) нарушения.

§ 3. Подходы к диагностике и профилактике эмоционального выгорания

Надо отметить, что эмоциональное выгорание – процесс достаточно коварный, поскольку человек, подверженный этому синдрому, часто мало осознает его симптомы. Он не может увидеть себя со стороны и понять, что происходит. Поэтому он нуждается в поддержке и внимании, а не конфронтации и обвинении. К. Маслач (1978) считает, что «сгорание» не является неизбежным. Должны быть предприняты профилактические шаги, которые могут предотвратить, ослабить или исключить его возникновение. Она подчеркивает, что многие из причин эмоционального выгорания содержатся не только в личностных особенностях людей, но и также в определенных социальных и ситуативных факторах. На данный момент существуют несколько методик, активно применяемых в диагностике эмоционального выгорания (см. таблицу 4) [132,149].

Таблица 4. Опросники, используемые для диагностики эмоционального выгорания.

   На данный момент в сфере труда психодиагностика используется в двух важных аспектах: диагностике психического состояния работника в процессе длительной деятельности и диагностике при отборе на вакансию [152]. Нужно сразу сказать, что подход к этому в зарубежных странах и в России кардинально отличаются [168]. Это связано с совершенно другой системой оказания психологической помощи. Так, в Англии сотрудника могут не пустить на работу, если он не выполнил программу, предусмотренную его страховкой (например, сотрудник не прошел 10 сессий индивидуальной психотерапии в году, как положено по его трудовому договору). В страховку достаточно часто включены консультации психолога и психотерапевта. В России на данный момент подобной системы нет.
   Психологический профессиональный отбор имеет большое значение в работах, связанных со сложными, экстремальными условиями работы (риск, длительная нагрузка, замкнутость пространства, тяжелые климатические условия и т. д.) [135, 136, 137]. Далеко не все сотрудники способны работать в подобных условиях, поэтому достаточно много внимания этому уделяют в правоохранительных органах и МЧС. Сотрудники правоохранительной системы подвержены повышенному риску развития эмоционального выгорания, так же как сотрудники службы спасения. Это связано с огромной ответственностью, достаточно жесткими условиями труда и прямым риском для жизни. Важно обладать профессионально значимыми качествами, чтобы в процессе помощи другим погасить внутренний инстинкт самосохранения и выполнить свои должностные обязанности, что может приводить к неизбежности психотравмирующих событий.
   Наиболее распространенным средством является постоянное и постепенное повышение квалификации сотрудника. Это связано с тем, что знания, полученные в университете, постепенно устаревают и требуется их пополнение. Второй причиной могут быть инновационные изменения деятельности на рабочем месте или изменение работы самого учреждения или организации. В зарубежной литературе фигурирует даже единица измерения устаревания знаний специалиста, так называемый период полураспада компетентности, заимствованный из ядерной физики. В данном случае означает продолжительность времени после окончания учебного заведения, когда в результате устаревания полученных знаний по мере появления новых знаний и новой информации компетентность специалиста снижается на 50 % [53].
   Риск выгорания снижается при высокой профессиональной компетентности и высоком социальном интеллекте. Чем они выше, тем меньше риск неэффективных коммуникаций, значительнее креативность в ситуациях межличностного взаимодействия и – как следствие – меньше пресыщение и утомление в ситуациях делового общения. Развитие творческого потенциала – один из эффективных способов противостоять развитию синдрома выгорания. В. В. Бойко сформулировал следующие правила эмоционального поведения, помогающие добиться успешного эмоционального включения без последствий выгорания (см. таблицу 5).

   Таблица 5. Правила эмоционального поведения, по В. В. Бойко.

   Особое внимание нужно обратить на формирование защитных механизмов у каждого сотрудника [47, 125]. Умение справляться с собственными негативными переживаниями, с агрессией, чувством брезгливости, раздражительностью: умение не реагировать эмоционально на открытую провокацию со стороны других людей, не принимать ее на свой счет – это способности, помогающие предотвратить «выгорание» [93].
   Существуют также конкретные способы преградить путь «синдрому сгорания»:
   • наличие других интересов, не связанных с профессиональной деятельностью;
   • внесение разнообразия в свою деятельность;
   • поддержание своего здоровья, соблюдение режима сна и питания, овладение техниками релаксации;
   • наличие адекватных межличностных связей – сбалансированные дружеские отношения;
   • умение проигрывать и высокая толерантность к фрустрации;
   • адекватная и сбалансированная самооценка;
   • открытость новому опыту;
   • умение находить баланс во времени, выделяемом на личную жизнь и работу;
   • умелое распределение рабочей ответственности;
   • чтение не только профессиональной, но и художественной литературы;
   • хобби, доставляющее удовольствие.

   Чтобы избежать синдрома сгорания, невозможно не оценивать свою жизнь на данный момент. Если существующая жизнь не удовлетворяет, следует решить, что нужно сделать для положительных сдвигов. Только должным образом заботясь о качестве своей жизни, можно остаться эффективным профессионалом.
   Со стороны руководства подразделений нужна система поощрений, должны использоваться методы психологической разгрузки, релаксация прямо на работе. Акцент руководителей должен быть сделан на том, чтобы структурировать работу и организовать рабочие места так, чтобы дело стало более значимым для исполнителей [39, 40].
   Также важным аспектом в профессиональной деятельности является саморегуляция. Необходимость в ней возникает тогда, когда человек сталкивается с новой, необычной, трудноразрешимой для него проблемой, которая не имеет однозначного решения или предполагает несколько альтернативных вариантов. Особенно в ситуации, когда сотрудник правоохранительной системы находится в состоянии повышенного эмоционального и физического напряжения, что побуждает его к импульсивным действиям. Или в случае, если он находится в ситуации оценивания со стороны коллег или других людей [89]. Психологические основы саморегуляции включают в себя управление как познавательными процессами, так и личностными ресурсами: поведением, эмоциями и действиями. В русле этого достаточно давно используется аутогенная тренировка. Она успешно применяется в таких видах деятельности, которые вызывают у человека повышенную эмоциональную напряженность. Работа в правоохранительных органах связана с интенсивным общением с людьми, что требует от сотрудников эмоционально-волевой регуляции. Сам аутотренинг представляет собой систему упражнений для саморегуляции психических и физических состояний. Он основан на сознательном применении человеком различных средств психологического воздействия на собственный организм и нервную систему с целью их релаксации и активизации. Использование приемов аутотренинга позволяет человеку целенаправленно изменить настроение, самочувствие, что положительно отражается на его работоспособности, здоровье [92].
   Широко используются методы психокоррекции как совокупность психологических приемов, применяемых психологом для оказания психологического воздействия на поведение здорового человека. Психокоррекционная работа проводится с целью улучшения адаптации человека к жизненным ситуациям; для снятия повседневных внешних и внутренних напряжений; для предупреждения и разрешения конфликтов, с которыми сталкивается человек. Психокоррекция может осуществляться как индивидуально, так и в группе. Группы людей, создаваемые с психокоррекционными целями, могут быть различными, в зависимости от конкретных целей (см. таблицу 6).

   Таблица 6. Психокоррекционные группы, используемые при профилактике эмоционального выгорания.

На данный момент существует большое количество методов профилактики эмоционального выгорания [87, 91, 129]. Особую роль в этом играет в первую очередь заинтересованность самого человека и организации, с который он сотрудничает. Также существует достаточно много методов самопомощи (например, аутогенная тренировка, релаксации, хобби, и т. д.), которые уступают в сравнении с профессиональной помощью, но могут оказывать благоприятное воздействие на человека и его состояние.

Глава II. Факторные особенности взаимосвязей синдрома эмоционального выгорания

§ 1. Общие факторы эмоционального выгорания

   На данный момент существует не так много попыток выделить факторы, имеющее значительное влияние на формирование и развитие эмоционального выгорания.
   Синдром эмоционального выгорания рассматривается как результат неблагоприятного разрешения стресса на рабочем месте, при этом следует отметить, что профессиональная специфика сказывается лишь на определенной степени стрессогенности отдельных факторов. Связь между производственными стресс-факторами и симптомами выгорания выявлена:
   • между общим (суммарным) показателем выгорания и характеристиками работы (значимостью задачи, продуктивностью, намерениями поменять работу);
   • между деперсонализацией и недисциплинированностью, плохими отношениями с семьей и друзьями;
   • между эмоциональным истощением и психосоматическими заболеваниями, между персональными достижениями и отношением к профессиональным обязанностям, значимостью работы и др.

   Тремя признанными на данный момент факторами являются: личностный, организационный и ролевой. Это те факторы, которые упоминались еще в работах К. Маслач.

   Личностный фактор
   Особенности личности достаточно давно интересуют специалистов разных сфер деятельности. Исследования эмоционального выгорания не могли пройти мимо особенностей человека и взаимосвязи этих особенностей с наличием, развитием и процессом эмоционального выгорания, так как при определении личностных факторов можно прогнозировать его развитие и способности человека к длительному продуктивному труду. Многие ученые считают, что личностные особенности намного больше влияют на развитие выгорания не только по сравнению с демографическими характеристиками, но и факторами рабочей среды. На данный момент можно утверждать что чем больше человек личностно включен в свою профессиональную деятельность, тем больше он подвержен синдрому выгорания.
   Фрейденберг одним из первых в своих работах указывал, что состояние эмоционального выгорания развивается не у всех людей. Первые исследования проводились только на людях помогающих профессий, и в основном учитывались схожие личностные качества.
   Таким образом, Фрейнденберг выделял людей эмпатичных, гуманных, мягких, увлекаемых, склонных к сочувствию, идеалистическому отношению к работе, вместе с тем неустойчивых, склонных к мечтаниям, одержимых навязчивыми идеями. Также он выделял идеалистов, интровертов и фанатиков в профессии. Многие из этих качеств можно считать необходимыми в помогающих профессиях.
   Исследователь К. Кондо выделяет адаптивность в разрешении стрессовых ситуаций как важное качество личности. Наиболее уязвимые, с его точки зрения, те, кто реагирует на стрессы агрессивно, несдержанно, поддаваясь соперничеству. Неспособность достичь цели или желаемого становится для таких людей очень сильным стрессогенным фактором и приводит, как правило, к чувству подавленности и уныния. Также К. Кондо относит «трудоголиков» к типу «сгорающих».
   Отдельное внимание хотелось бы уделить гендерным исследованиям. Проведенные исследования противоречивы, и в целом взаимоотношения между полом и выгоранием не так однозначны. Фрейденберг считал, что у женщин эмоциональное истощение наступает быстрее, чем у мужчин. В ряде исследований отмечается, что мужчины в большей степени подвержены процессу выгорания, чем женщины, в то время как другие исследователи приходят к совершенно противоположным заключениям. Мужчины описывались как более чувствительные к воздействию стрессоров в тех ситуациях, которые требуют от них демонстрации истинно мужских качеств, таких как физические данные, мужская отвага, эмоциональная сдержанность, показ своих достижений в работе. В то же самое время женщины оказались более чувствительны к стрессовым факторам при выполнении тех обязанностей, которые требуют от них сопереживания, воспитательных умений, подчинения. Риск подвергнуться выгоранию зависит от того, насколько выполняемые работниками функции соответствуют их полоролевой ориентации. Противоположный тезис говорит о том, что работающая женщина испытывает более высокие рабочие перегрузки (по сравнению с мужчинами) из-за дополнительных домашних и семейных обязанностей. Исследование взаимоотношений между полом и выгоранием представляется довольно важным, особенно для тех профессий, где велика доля женского труда (учитель, средний медицинский персонал, работники детских лечебно-воспитательных учреждений).
   Влияние социально-демографических характеристик на эффект выгорания довольно подробно изучалось в зарубежной психологии. Возраст имеет достаточно тесную связь с эмоциональным выгоранием, что подтверждается многочисленными исследованиями. Обнаруживается наличие отрицательной связи возраста и выгорания. Молодые специалисты чаще подвержены эмоциональному выгоранию. Многие исследователи это описывают как «эмоциональный шок», получаемый от несоответствия представлений о профессиональной деятельности и реальности [156].
   Также обнаружена тесная связь между психическим выгоранием и локусом контроля. Практически в большинстве работ этой тематики отмечается положительная корреляция между внешним локусом контроля и составляющими выгорания, особенно с эмоциональным истощением и деперсонализацией. Обнаружена отрицательная корреляция между компонентами выгорания и самооценкой. Однако низкая самооценка, хотя и предрасполагает к выгоранию, но сама может быть отражением факторов окружающей среды или даже отражением воздействия выгорания. Близким к исследованию особенностей человека, подверженного выгоранию, является выявление взаимосвязи между выгоранием и такими особенностями личности, как тревожность, эмоциональная чувствительность и некоторыми другими. Показано наличие положительной связи между выгоранием и агрессивностью, тревожностью и отрицательной – с чувством групповой сплоченности.

   Ролевой фактор
   К профессиональным стрессам можно отнести:
   • вхождение в новую профессиональную среду;
   • ситуацию нововведений и конфликтов в этой сфере;
   • ситуации изменения требований к профессии, внутренних кризисов;
   • ситуации, связанные с профессиональным ростом, с карьерой и др.

   Принятие профессиональной роли в условиях напряженной работы может являться значимым элементом в развитии выгорания. Многие организации строят работу на основе конкуренции сотрудников, которые, выполняя свои обязанности, ожидают повышения по службе. Однако не все из многочисленных сотрудников достигают высокого положения в силу разных причин: личностных особенностей, отношения начальства к персоналу, смены руководства, условий работы, стабильности рынка труда и т. д. В условиях работы специалисты чаще всего вынуждены общаться друг с другом, и это ведет к первой особенности – выстраивание межличностных отношений с прямым конкурентом по повышению. Такая ситуация может создавать внутренний конфликт, который может способствовать выгоранию сотрудника. В условиях роста производства подобное может привести к массовой форме выгорания, в которой будет устраняться человечность взаимоотношений, взаимопомощь и появятся цинизм и достаточно отстраненные взаимоотношения [120].
   Также ролевые изменения могут происходить через формирование в коллективе «негласных» правил, нарушение которых может создавать трудности в межличностном общении. Только наличие этих правил уже создает основу для формирования дополнительного напряжения. Если же из-за служебного долга приходится пренебрегать «тревожными сигналами», связанными с нарушением «неписанной» декларации, то возникает полная дезадаптация профессионала, что приводит к выпадению некоторых личностных функций: потере ценностных ориентаций, уплощению эмоций, утрате возможности сопереживать и сочувствовать. Подобные ситуации могут привести к исчезновению (уходу, увольнению) из группы ее членов, после чего создаются условия для замены их молодыми «не выгорающими» энтузиастами, с восстановлением жизнеспособности коллектива, что порождает достаточно высокую «текучку» персонала. Подобные правила также могут противоречить внутренним и профессиональным ценностям специалистов. Похожая амбивалентность может наблюдаться у сотрудников, у которых эмоциональное выгорание обусловлено выполнением дополнительных обязанностей или обязанностей, которые изначально не принадлежат их профессиональной роли (например, когда главный бухгалтер или секретарь выполняет функцию заместителя директора). Особое значение ролевой фактор имеет у руководителей и директоров в связи с высокой ответственностью. Работа в ситуации распределенной ответственности ограничивает развитие синдрома эмоционального сгорания, а при нечеткой или неравномерно распределенной ответственности за свои профессиональные действия этот фактор резко возрастает даже при низкой рабочей нагрузке.
   В исследовании О. Н. Рыбникова (2005) отмечается функциональный дискомфорт управленческого звена из-за постоянного негативного воздействия стресса в связи с руководящей ролью и ее особенностями. Мужчины, которые начали занимать руководящую роль, имеют крайне высокие показатели выгорания, чем у женщины с большим стажем руководства. Это было показано в исследовании Т. В. Черниковой (2003) на выборке администраторов образовательных учреждений и органов управления образованием.

   Организационный фактор
   В организационный фактор включаются условия материальной среды, содержание работы и социально-психологические условия деятельности.
   К организационным факторам, способствующим развитию «выгорания», относят:
   • многочасовой характер работы, требующей исключительной продуктивности;
   • вкладывание в работу больших личностных ресурсов;
   • отсутствие должной оценки начальством или руководством деятельности сотрудника;
   • чрезмерный уровень напряжения и объем работы, монотонность работы вследствие слишком большого количества повторений;
   • физическое изнеможение, недостаточный отдых или отсутствие нормального сна;
   • работа без дальнейшего профессионального совершенствования;
   • напряженность и конфликты в межличностных отношениях;
   • отсутствие наставничества и должного введения в профессиональную деятельность;
   • эмоциональная насыщенность или когнитивная сложность коммуникации.

   Основной упор в изучении этих факторов был сделан преимущественно на временные параметры деятельности и объема работы. Практически все исследования дают сходную картину, свидетельствующую о том, что повышенные нагрузки в деятельности, сверхурочная работа стимулируют развитие выгорания. Аналогичные результаты получены и между продолжительностью рабочего дня и выгоранием, поскольку эти две переменные тесно связаны друг с другом. Перерывы в работе оказывают положительный эффект и снижают уровень выгорания, но этот эффект носит временный характер: уровень выгорания частично повышается через три дня после возвращения к работе и полностью восстанавливается через три недели. Наличие связей между этой группой факторов и выгоранием в какой-то степени объясняется не только действительным их влиянием на данный феномен, но и их объективным содержанием, возможностью количественного измерения и однозначного понимания.
   Есть еще один важный фактор, провоцирующий «выгорание», – фактор отсутствия положительного подкрепления. Следует подчеркнуть, что сотрудник развивается как личность не только под воздействием внешнего мира. Большую роль играют тенденции саморазвития, когда свойства личности формируются исходя из потребностей самой личности, направленных на достижение определенного уровня самореализации. В этом смысле особенно важным является признание личностного своеобразия каждого профессионала и его права на некоторую самостоятельность в профессиональной деятельности, даже в условиях жестко регламентированного труда [52].
   Интересное исследования снижения уровня эмоционального выгорания было проведено В. В. Щербиной в 2003 г. Она утверждает, что если руководство воспринимает своих сотрудников как ценных и незаменимых, при должном уважении прав и заинтересованности в профессиональном росте, сотрудники дают стабильно низкие показатели по эмоциональному выгоранию.
   Особое внимание также уделяется внедрению в профессиональную деятельность новых инновационных технологий или преобразований в самой деятельности, что вызывает у сотрудников дополнительный стресс, связанный с адаптацией к новым условиям труда. Это может повлечь за собой изменение отношения к начальству вследствие изменения (расширения или сужения) прав и обязанностей сотрудника (Пригожин А. И., 1989; Шнайдер Л. Б., 2004). Без должного курирования (наставничества) со стороны руководства по внедрению нового в трудовой процесс уровень напряжения в коллективе и в эмоциональном состоянии работников может привести к стремительному выгоранию или даже к увольнению.
   Особое внимание факторам эмоционального выгорания уделили Т. В. Форманюк (1994) и В. Е. Орел (2001, 2005) в совместных исследованиях с А. А. Рукавишниковым (1999) и И. Г. Сениным (2004). Эмоциональное выгорание, по их мнению, включает в себя совокупность организационного, индивидуального, ролевого и мотивационного факторов. Стоит уделить некоторое внимание мотивационному фактору.
   В содержание мотивационного фактора входит в первую очередь высокая вовлеченность в профессию и высокая ценность принадлежности к определенной группе. Так, можно предположить, что мотивация сотрудников разных профессий будет отличаться в зависимости от специфики деятельности. Считается, что высокая вовлеченность (трудоголизм) способствует более раннему возникновению эмоционального выгорания, однако в отношении этого утверждения время от времени находятся противоречивые эмпирические данные, которые относятся к лицам, сменившим трудовую деятельность и переобучившимся на другие специализации.
   По данным Т. В. Решетовой, к синдрому эмоционального выгорания приводят низкие коммуникативные способности, алекситимия, трудоголизм. Н. Е. Водопьянова и Е. С. Старченкова говорят о неудовлетворенности собственной работой как об одном из возможных рисков развития синдрома эмоционального выгорания. Это обобщение является выводом из исследований Ганна (1979), который обнаружил отрицательную зависимость между риском «выгорания» и привлекательностью собственной работы. По данным К. Маслач, выгорание отрицательно связано с лояльностью к собственному месту работы. То есть «выгоревшие» сотрудники отрицательно воспринимают собственное место работы. Данные самих Н. Е. Водопьяновой и Е. С. Старченковой свидетельствуют о прямой зависимости между удовлетворенностью собственной деятельностью, своей компанией и защитой от синдрома эмоционального выгорания [30, 81].
   Выгорание может приводить к снижению профессиональной мотивации: напряженная работа постепенно превращается в бессодержательное занятие, появляются апатия и даже негативизм по отношению к своим обязанностям, которые сводятся к минимуму. Последние исследования, проведенные на специалистах, не менявших сферу деятельности, также говорят о четкой взаимосвязи мотивации и эмоционального выгорания.
   При проведении диагностики мотивации с помощью опросника В. Мидьмана на выборке врачей Н. К. Туран (2013) выявила преобладание мотива жизнеобеспечения, что характеризует поведение, мотивированное потребностью в высоком заработке и материальном вознаграждении, желании иметь работу, приносящую большую выгоду и дополнительные льготы, позволяющие обеспечить семью. Также она обратила внимание на возникновение циничности, душевной черствости и раздражительности, нетерпимости по отношению к больным (деперсонализация), что может свидетельствовать о личностных изменениях [165]. Д. А. Акчурина (2016) отмечает взаимосвязь мотивации медицинских работников с мотивацией организационного поведения у младшего медицинского персонала, стремление к лучшему результату и добровольный вклад в работу, по данным ее работы, может способствовать развитию эмоционального истощения и, как следствие, эмоционального выгорания.
   В результате анализа взаимосвязи с помощью точного критерия Фишера А. О. Белова, Р. В. Кадыров, Д. С. Корнилова, Т. В. Скоробач (2014) выявили взаимосвязь профессиональной мотивации и уровня эмоционального выгорания на выборке профессорско-преподавательского медицинского вуза. Было установлено, что при увеличении показателя эмоционального выгорания от низкого уровня к высокому изменяется направленность профессиональной мотивации от внутренней к внешней. Другими словами, чем выше уровень эмоционального выгорания, тем в большей степени выражена внешняя мотивация и, соответственно, менее выражена внутренняя мотивация [95].
   Таким образом, можно выделить на данный момент четыре фактора, влияющие на развитие эмоционального выгорания: личностный (индивидуальный), ролевой, организационный и мотивационный факторы эмоционального выгорания. Можно предположить, что влияние этих факторов будет различным в зависимости от занимаемой профессии и длительности нахождения в ней, но на данный момент не так много исследований, затрагивающих эту тему. Тем не менее исследования, которые проведены, показывают достаточно четкие различия во взаимосвязи факторов со сферой деятельности. Например, связь мотивационного фактора и эмоционального выгорания у сотрудника правоохранительной сферы будет отличаться от взаимосвязи этих же элементов у врача и т. д.

§ 2. Внешние и внутренние факторы эмоционального выгорания

   Первым факторы эмоционального выгорания делить на внешние и внутренние начал В.В. Бойко.

   Внешние факторы эмоционального выгорания
   Хроническая напряженная психоэмоциональная деятельность
   Деятельность, связанная с интенсивным профессиональным общением, которое требует полного включения в процесс и использование профессиональных техник работы: активное слушание, перефразирование, уточнение. Такое общение отличается от обычного повышенным контролем сказанного и внутренним структурированием процесса диалога. Помимо этого специалисту, работающему с людьми, необходимо проявлять эмпатию во время общения, что требует дополнительных затрат [35]. Этот фактор особо касается социальных работников, психологов, психотерапевтов, врачей, педагогов, менеджеров и руководителей. Норма на количество рабочих часов, предусмотренная Трудовым кодексом Российской федерации, составляет 40 часов в неделю, однако есть достаточно много способов обходить это правило: брать сверхурочные часы. Более того, согласно Федеральному закону от 03.07.2016 № 348-ФЗ, микрофирмы имеют право не использовать локальные нормативные акты, в частности положение об оплате труда и премировании работников, что создает дополнительное напряжение у сотрудников подобных фирм [114].
   Интересное исследование провел М. А. Беребин, который в своей кандидатской диссертации приводит весьма интересную статистику: по его данным, 7300 учителей общеобразовательных школ, то есть 56,8 % опрошенных, подчеркивают, что они испытывают высокие непрекращающиеся интеллектуальные перегрузки, еще 24 % считают интеллектуальные нагрузки средними по интенсивности, но подчеркивают их постоянность. Абсолютное большинство педагогов говорят о том, что их работа связана с психоэмоциональными перегрузками, а 32 % из опрошенных говорят о постоянстве таких перегрузок. Более того, 18,4 % педагогов описывают данные перегрузки как имеющие отношение не только к психической, но и к физической составляющей.
   Выходит, что более половины учителей ощущают на себе интеллектуальные перегрузки, а чуть меньше четверти опрошенных говорят о физических перегрузках, притом что речь идет об учителях, а не о пожарных или спасателях, такой эффект у учителей достигается только за счет постоянной эмоциональной напряженности.

   Дестабилизирующая организация деятельности
   Основные признаки можно сформулировать следующим образом: плохая организация и планирование труда, недостаток необходимого оборудования, неструктурированная и нечеткая информация, плохо прописанные должностные обязанности или несоблюдение оных, наличие в деятельности «бюрократического шума» – ненужных подробностей, противоречий в указаниях или в поступающей информации, неадекватные требования контингента, с которым связана профессиональная деятельность. Дестабилизирующая обстановка имеет сильный отрицательный эффект не только на профессионале, но и на субъекте общения, которым, как правило, является пациент, потребитель, клиент, а затем негативные проявления отражаются от объекта и переходят на уровень взаимных отношений, все это говорит об открытости процесса и о возможности распространения негативных проявлений на очень широкий круг людей, которые, как казалось, не имеют непосредственного отношения к данной проблеме. Это выливается в конфликты между обеими сторонами и усиливает общий негативный эффект.

   Повышенная ответственность за исполняемые функции и операции
   Ответственность – это та форма контроля над деятельностью человека, которую он осуществляет сам согласно принятым им нормам и правилам поведения. Работа принуждает человека быть ответственным за последствия принимаемых им решений. Степень ответственности достаточно часто прописывается в трудовом договоре или нормативно-правовых актах, мера наказания может быть различной.
   Представители профессий, в которых приходится много контактировать с людьми, обычно имеют внешний и внутренний контроль. Так, например, это касается: педагогов, медиков, полицейских, воспитателей, продавцов. Их деятельность заставляет постоянно поддерживать собственную субъектность, то есть постоянно быть активным и инициативным с тем, с кем осуществляется некая совместная деятельность. Что заставляет активно оценивать другого человека, быть внимательным к другому человеку: смотреть на то, что он делает, слушать, что он говорит, проявлять эмоции в разговоре, такие как сочувствие или сострадание. Подобные высокие требования, даже при всем том, что специалист способен их удовлетворять, изматывают, вызывая со временем эмоциональное опустошение, которое является одним из признаков СЭВ. Ответственность, которая лежит на профессионале, имеет нравственный и юридический характер, так как это ответственность за пациентов, пассажиров, учеников, клиентов. Наиболее высокой является ответственность медиков. Так, например, хирург во время операции напрямую несет ответственность за жизнь пациента.
   Любой профессионал в сфере межличностных отношений находится под постоянным прессингом особых социальных институтов, призванных побуждать к ответственности за исполняемые функции и операции. Среди таких институтов – жесткие и конкретные ролевые предписания, права личности и потребителя и т. д.
   На всех, кто работает с людьми и честно относится к своим обязанностям, лежит нравственная и юридическая ответственность за благополучие их деловых партнеров – заказчиков, пациентов, учащихся, клиентов, пассажиров, покупателей. Плата высока – нервное перенапряжение.

   Неблагополучная психологическая атмосфера профессиональной деятельности
   Данная атмосфера имеет два аспекта: она проявляется в вертикальном плане – в системе «руководитель-подчиненный», и в горизонтальном, в системе «коллега-коллега».
   Подобная негативная обстановка побуждает либо растрачивать свои ресурсы постоянно, либо же перейти к жесткой экономии этих ресурсов. Многие люди склоняются к тактике, которая в итоге приводит к эмоциональному выгоранию. Однако внешне это будет выглядеть именно так: отсутствие отзывчивости, слабые эмоциональные реакции, низкий уровень мотивации и, как следствие, невыразительная медленная работа. Однако на самом деле ресурс не истрачен, просто профессионал избрал такую модель поведения и реагирования. Синдром эмоционального выгорания у данного гипотетического профессионала развился, если бы он, будучи в описанных выше крайне негативных условиях работы, избрал стратегию самоотдачи и трудился бы в «поте лица», тогда подобная обстановка и его открытость сыграли бы именно так, как описывается в работах Фрейденбергера, Маслач и многих других. Внешняя же картина у обоих описанных случаев была бы вполне схожа.
   Правильный выбор в этом случае – грамотно уравновесить чашу весов, где энергия и затраты человека будут равны. Это поможет сберечь нервы и достаточно долго находиться в балансе.

   Психологически трудный контингент, с которым имеет дело профессионал в сфере общения
   У медиков таковыми являются больные, которые умирают у них «на руках» [3, 13]. У учителей и воспитателей – дети с психическими отклонениями или с педагогической запущенностью, с плохим семейным воспитанием, с задержкой психического развития, с аномалиями в развитии. У руководителей – это подчиненные с акцентуацией характера, неврозом, отдельным симптомами психопатии и просто нарушители дисциплины, безответственные работники с девиантным или зависимым поведением. Среди обслуживающего персонала проблемы возникают из-за грубых клиентов и их капризов. Среди сотрудников полиции – это, собственно, сами преступники, которые могут быть весьма агрессивны и опасны. Люди в сфере своей профессиональной деятельности часто вынуждены общаться с людьми, которые могут быть им неприятны. Через какой-то временной промежуток желание реагировать на таких людей полностью пропадает, что является механизмом психологической защиты, но подобная холодность и отстраненность имеет и отрицательные черты. Такая психологическая защита будет похожа на синдром эмоционального выгорания, но суть их различна. Человек в этом случае не нуждается в психологической помощи, так как нет реальных психических изменений, те симптомы являются лишь относительно полезной адаптацией к условиям профессиональной деятельности, которая может быть заменена на другую, более адаптивную при определенной помощи, например, использование мер профилактики, описанных ранее. При правильной коррекции специалист помогает заменить, а не убрать, психологическую защиту.
   Интересно, что внешняя ситуация может быть использована и как защита от «выгорания». Так, по данным Cordes, Dougherty (1993), социальная поддержка позволяет снизить влияние стресса на организм. Умение найти социальную поддержку играет очень важную роль в психологической защите от стресса. Такая поддержка, как правило, может быть найдена в семье, среди друзей или коллег. Такая поддержка убирает чувство одиночества, дает «чувство локтя» и рассеивает напряжение. Социальная поддержка напрямую связана с психическим и физиологическим здоровьем даже в отсутствие стрессогенных факторов. По данным лонгитюда, длившегося один год (Poulin, Walter, 1993), существует связь между социальной поддержкой и синдромом эмоционального выгорания. Так, социальные работники, уровень развития синдрома эмоционального выгорания которых увеличился, испытывали и серьезный стресс, а также отмечали снижение поддержки со стороны руководства. У социальных работников, чей уровень выгорания в течение года снизился, такие изменения не наблюдались [11, 12, 25].
   Возвращаясь к факторам «выгорания», на этот раз уже внутренним, стоит сказать, что многие названные факторы будут иметь чрезвычайно высокую согласованность, которую можно проследить как в отечественных, так и в зарубежных работах. Что касается внешних факторов, то споры о их роли в структуре СЭВ ведутся до сих пор. В нашем исследовании мы постараемся заострить внимание на наиболее спорных аспектах.
   Внутренние факторы, которые влияют на развитие эмоционального выгорания, – это вся совокупность психических характеристик человека, его личности, характера и темперамента.

   Склонность к эмоциональной ригидности
   Синдром эмоционального выгорания, как средство психологической защиты, возникает быстрее у более эмоционально сдержанных людей. Это подтверждается работой Фрейденбергера, однако Кристина Маслач, а также А. Морроу приходят к противоположным выводам: в ходе своих исследований они обнаружили, что синдром эмоционального выгорания наиболее часто распространяется среди более отзывчивых и эмоциональных сотрудников. Однако если рассматривать темперамент и его влияние на эмоциональное выгорание, то на разных испытуемых (менеджеры по продажам и медсестры) были получены одинаковые данные: сангвиники наименее подвержены синдрому эмоционального выгорания, в то время как меланхолики являются группой риска. Симптомы синдрома эмоционального выгорания формируются медленнее у импульсивных людей, обладающих более подвижной нервной системой. Высокий уровень впечатлительности и эмоциональная чувствительность к другим людям могут препятствовать развитию синдрома эмоционального выгорания как средству психологической защиты и либо снизить скорость роста негативных эффектов, либо вообще отключить данный механизм, считает В. В. Бойко.

   Интенсивная интериоризация (восприятие и переживание) обстоятельств профессиональной деятельности
   Временами восприятие неблагоприятных сторон деятельности обостряется, и тогда человек очень переживает стрессовые ситуации, конфликты, допущенные ошибки. К примеру, педагог, научившийся спокойно реагировать на аномалии характеров подросткового возраста, вдруг «срывается» в общении с определенным ребенком, возмущен его бестактными выходками и грубостью. Но случается – тот же учитель понимает, что надо проявить особое внимание к ученику и его семье, однако не в силах предпринять соответствующие шаги. Эмоциональное выгорание обернулось безразличием и апатией.
   Это явление распространяется лишь на небольшую часть людей, в личностной структуре которых высокий приоритет отдан ответственности и исполнительности. Очень часто встречаются случаи, когда молодые и неопытные специалисты, работающие с людьми, относятся к своей работе излишне эмоционально и позволяют работе полностью поглотить себя. Каждая неудача на работе воспринимается как личное дело, которое имеет самую высокую значимость в его жизни [65, 69].
   Слабая мотивация эмоциональной отдачи в профессиональной деятельности имеет два важных аспекта.
   Первый – это эффект, обратный предыдущему пункту: работник воспринимает свою работу и свои деловые связи излишне формально и холодно. Подобное отношение приводит к выгоранию достаточно быстро и провоцирует наличие таких чувств, как душевная черствость, безразличие и равнодушие к окружающему [70, 71].
   Второй – это незначительность для человека эмоциональной поддержки и вообще эмоциональной жизни, как собственной, так и другого человека. Такой человек не умеет благодарить и принимать благодарность. Основной мотив его деятельности связан с внешними (материальными) достижениями, это делает человека уязвимым перед стрессом, возникающим на сложной работе, в которой ему приходится испытывать на себе эмоциональную перегрузку. Н. Ю. Максимова и С. Д. Максименко называют в качестве основного компонента синдрома эмоционального выгорания несоответствие между требованиями и личностью, к которой эти требования предъявляются.

   Склонность к эмоциональной ригидности
   Ригидность подразумевает жесткость, негибкость, иногда узкий спектр эмоциональных проявлений и их схематичность. В значительной степени ригидность определяется свойствами нервной системы: возбудимостью, реактивностью, подвижностью, гибкостью процессов торможения и возбуждения. Эти физиологические характеристики нервной системы в конечном счете сказываются на богатстве или узости эмоциональных реакций личности. Подобные особенности описывают иногда как нейротизм (Айзенк) – динамическая характеристика эмоций личности, проявляющаяся в их многообразии, сменяемости и подвижности. Низкий уровень нейротизма становится причиной эмоциональной ригидности.
   Особое значение в контексте данного фактора имеет и алекситимия как сниженная способность или затрудненность в осознании своих эмоциональных состояний. Была выдвинута гипотеза, согласно которой ограниченность осознания эмоций и когнитивной переработки аффекта ведет к фокусированию сознания на соматическом компоненте эмоционального возбуждения. Отсутствие возможности высказаться и поразмыслить относительно собственных переживаний выливается в усиление физиологических реакций на стрессовые ситуации, а это впоследствии ведет к эмоциональному выгоранию. Торрентская алекситимическая шкала (TAS-26) очень успешно сочетается с диагностикой эмоционального выгорания.
   Формирование симптомов «выгорания» проходит медленнее у людей импульсивных, обладающих подвижными нервными процессами, благодаря выплескам накопившегося напряжения. Повышенная впечатлительность и чувствительность может полностью блокировать рассматриваемый механизм психологической защиты и не позволить ему развиваться. Импульсивный работник выгорать будет медленнее, чем работник эмпатийный и вдумчивый.

   Слабая мотивация эмоциональной отдачи в профессиональной деятельности
   Здесь могут быть важны два фактора:
   • профессионал в сфере общения не считает для себя необходимым или почему-то не заинтересован проявлять соучастие и сопереживание субъекту своей деятельности – а это означает безразличие, равнодушие, душевную черствость;
   • специалист не имеет опыта поощрять себя за сопереживание и соучастие, проявляемые по отношению к субъектам профессиональной деятельности [76].

   Систему самооценок он поддерживает иными средствами – материальными или позиционными достижениями. Альтруистическая эмоциональная отдача для такого человека ничего не значит, и он не нуждается в ней, не испытывает от нее удовлетворения. Иное дело личность с альтруистическими ценностями. Для нее важно помогать и сочувствовать другим. Утрату эмоциональности в общении она переживает как показатель нравственных потерь, как утрату человечности.

   Нравственные дефекты и дезориентация личности
   Нравственные дефекты проявляют себя в неспособности включать во взаимодействие моральные категории: совесть, честность, уважение прав других. Моральные требования имеют всепроницающий характер: нет такой сферы, где моральная регуляция не действует, нет такого явления, которое не подлежало бы моральной оценке. Моральные требования имеют личностную форму, т. е. это требования, обращенные личностью к самой себе. Они функционируют тогда, когда стали собственным убеждением человека. Поэтому форма морального требования звучит как «я должен…». Отсутствие таких категорий может привести к более быстрому развитию эмоционального выгорания и достаточно быстро отражается в отношениях специалиста как со своими клиентами, так и с коллективом. Нравственная дезориентация вызывается иными причинами – наличием острой ситуации морального выбора, что называется моральным конфликтом. Он возникает, когда при реализации одной нравственной ценности разрушается другая, не менее важная для индивида. Чем этот выбор дольше во времени, тем больше напряжения он вызывает, ускоряя процесс выгорания.

§ 3. Внутриличностные и межличностные факторы эмоционального выгорания

   Понятие «личность» – междисциплинарное и достаточно сложное. В общем случае под личностью понимается конкретный человек как представитель «homo sapiens» (человек разумный). Личность представляет собой продукт длительного взаимодействия индивида с окружающей средой, представленной социумом. Существует достаточно много споров в отношении того, кого считать личностью и какие аспекты в определении данного понятия выделить. Но в одном они сходятся – личность невозможна вне социума [54]. Личность взаимосвязана с внешним социальным миром посредством межличностных связей, которые весьма разнообразны. Личность развивается и приобретает свою индивидуальность в процессе развития. И определенно на это накладывает свой отпечаток профессиональный выбор человека. Выбирая определенную профессию, человек фактически отказывается от других вариантов профессионального развития и выстраивает свою систему знаний и отношения через призму своей профессии.
   С годами у человека формируется его представление о том, кто он (она), формируется свое «Я», и профессиональная деятельность играет важную роль в его формировании. Личность подчиняет свое «Я» и свои действия нормам общества, в котором он живет, и самостоятельно ограничивает свою свободу и права там, где начинается свобода и права другого.
   Под «личностью» могут понимать или человеческого индивида как субъекта отношений и сознательной деятельности («лицо» – в широком смысле слова), или устойчивую систему социально значимых черт, характеризующих индивида как члена того или иного общества или общности [55]. Хотя эти два понятия – лицо как целостность человека (лат. persona) и личность как его социальный и психологический облик (лат. personalitas) – терминологически вполне различимы, они употребляются иногда как синонимы. Личность подчинена социальным изменениям и подчинена своему выбору в профессии.
   Логично предположить, что личность формируется с возрастом. Многие исследования касаемо эмоционального выгорания показывают, что развитие «выгорания» более вероятно у людей менее зрелых и самодостаточных, более импульсивных и нетерпеливых, не имеющих семьи, но нуждающихся в тех, кто мог бы их поддерживать или одобрять, имеющих цели и притязания, которые не вполне согласуются с реальностью, т. е. люди молодые. Исследование О. Н. Рыбниковой (2005) не учитывало личные особенности, но показало что с возрастом, стажем вероятность выгорания уменьшается.
   Факторы, взаимосвязанные с личностью и выделяемые разными авторами, можно поделить на две группы: внутриличностные, выстраиваемые из особенностей самой личности (темперамента, характера, способностей и т. д.), и межличностные, выстраиваемые из взаимодействия человека с другими людьми [73].

   Внутриличностные
   Один из факторов можно выделить из работ Г. Селье [158]. Он использовал терминологию «энергий», которую предложил разделять на поверхностную и внутреннюю.
   Поверхностная тратится в первую очередь и при первой же необходимости. Однако и восстанавливается крайне быстро – при отдыхе, сне, принятии пище, занятиях приятными делами, например увлечениями (спорт или же просто хобби). Если такое происходит, то организму ничто не угрожает, если же нет, то он попадает в состояние предболезни. Находясь на поверхностном уровне затрат, человек не будет подвержен выгоранию.
   Внутренняя (глубокая) – более объемный пласт «энергии», который питает собой поверхностный уровень и работает по гомеостатическому принципу. Переживание стресса ведет к истощению поверхностного уровня, а затем и глубинного, если поверхностный не успевает восстановиться. Глубинный уровень не восстанавливается, его истощение необратимо ведет к преждевременному старению и сильному ухудшению самочувствия. При истощении глубинного уровня происходит смерть организма (1979).
   Работая в иной научной традиции, Эрих Фромм [171] выделил более формулируемые и понятные ресурсы, которые помогают справляться с выгоранием.

   • Надежда – психологическая категория, способствующая жизни и росту. «Надеяться – значит, в каждый момент времени быть готовым к тому, что еще не появилось на свет, и, несмотря ни на что, не отчаиваться, если на том или ином участке жизненного пути это рождение не произошло» [173].
   • Рациональная вера – убежденность в том, что существует огромное число реальных возможностей и нужно вовремя обнаружить эти возможности. Здесь Фромм усиленно избегает религиозной составляющей термина «вера» и вводит термин «рациональная вера» как способность оценки ресурсов и своевременного их использования [172].
   • Категория «душевная сила – мужество». «Душевная сила – способность сопротивляться попыткам подвергнуть опасности надежду и веру и разрушить их путем превращения в «голый» оптимизм или в иррациональную веру». Спиноза под душевной силой понимал способность сказать «нет» тогда, когда весь мир хочет услышать «да». То есть речь идет о некоторой нонконформности, которая выражается в решимости и решительности собственных поступков, действий. Возможность стоять на своем [172].

   По версии В. В. Бойко, одним из факторов, повышающих эмоциональную сопротивляемость, является «парамимия», неадекватное и зачастую перевернутое восприятие эмоций другого человека или ошибочная их интерпретация. Однако необходимо учитывать, что инверсия эмоций приводит к неадекватному на них реагированию, что является дезадаптивным и может рассматриваться не как техника защиты, а как вид эмоциональных отклонений, который имеет и положительные стороны. Бойко считает, что природу данных отклонений стоит искать в интеллектуальной сфере, а не в эмоциональной, однако точнее данный вопрос в научной литературе освещен не был.
   Также ряд авторов рассматривают межличностные факторы, которые могут препятствовать развитию эмоционального выгорания (см. таблицу 7).

   Таблица 7. Межличностные факторы эмоционального выгорания.

Таким образом, синдром эмоционального выгорания является результатом сложного взаимодействия личностных особенностей человека, ситуации его межличностных отношений и его профессиональной и рабочей ситуации, в которой он находится.

§ 4. Взаимосвязь хронического стресса, синдрома эмоционального выгорания и синдрома хронической усталости

   Прежде чем приступить к подробному рассмотрению данного вопроса, стоит коснуться общего определения стресса. В 1884 году американский психолог Уильям Джеймс опубликовал свою статью «Что такое эмоция?» в достаточно известном на то время журнале Mind. Его предположение было достаточно простым – не эмоция вызывает телесные ощущения, а наоборот. Сначала человек испытывает ощущения в теле, затем эти ощущения воспринимает, и только после этого появляется эмоция. К такому же выводу пришел практически в то же время Карл Ланге, модифицировав теорию Джеймса. Подробно теорию мы обсуждать не будем и перейдем к тому, что теория была оспорена в 1920-х годах психологами, психофизиологами по имени Уолтер Кеннон и Филипп Бард, которые разработали альтернативную теорию эмоций, известную как теория Кеннона-Барда, в которой физиологические изменения следуют в результате чувств и эмоций.
   В 1934 году Уолтер Кеннон в своей книге «The Wisdom of the Body» («Мудрость тела») вводит термин «гомеостаз» (др.-греч. ὁμοιοστάσις от ὅμοιος – одинаковый, подобный и στάσις – стояние, неподвижность) – способность организма поддерживать стабильность и к саморегуляции, направленной на поддержание динамического равновесия. Система организма человека вынуждена адаптироваться под изменяющиеся условия среды, так как стремится к равновесию. Примерно в эти же годы он описывает реакцию «драться или бежать» и вводит термин «стресс» как физиологическую реакцию. Условно стресс использовали как синоним на некоторое время появившегося «синдрома драться или бежать», который определялся как состояние сильного внутреннего напряжения в ответ на изменяющиеся условия среды. В таких ситуациях реакция человека схожа с реакциями животных, которые либо выбирают нападение, либо убегают. В организме начинает вырабатываться большое количество энергии в виде адреналина. К этому выводу Кеннон пришел совершенно случайно, проводя физиологические исследования на профессиональных спортсменах-мужчинах, заметив повышение уровня глюкозы в крови. Лишь в 1936 году Ганс Селье публикует первую работу в журнале «Nature» по общему адаптационному синдрому, при этом старательно избегая термина «стресс» до 1946 года.
   Г. Селье выделил 3 стадии общего адаптационного синдрома:
   • Стадия тревоги (мобилизация адаптационных возможностей – возможности эти ограничены). В ответ на действие стрессора возникает тревога. Эта реакция готовит организм к срочным действиям. Увеличивается частота сердечных сок ращений, поднимается кровяное давление, замедляется пищеварение, кровь приливает к мышцам, увеличивается сахар в крови и др., готовится реакция «бей или беги». При реакции страха в организме выделяется адреналин – это вызывает сужение сосудов и бледность, а при реакции гнева – норадреналин, сосуды расширяются, и человек краснеет. В ситуации опасности эта реакция может быть очень полезной.
   • Стадия сопротивления. На этой стадии стресс фиксируется на одном уровне и происходит адаптация, если стрессор продолжает действовать. Организм становится более устойчивым, и чаще всего это самая долгая и работоспособная стадия.
   • Стадия истощения. Так как организм в самом начале выделяет огромное количество энергии, для тела человека это не остается без психологических и физиологических последствий. На этой стадии человек начинает чувствовать усталость, сонливость, появляются медлительность, снижение концентрации внимания, ухудшение запоминания. Это обусловлено выделением надпочечниками кортизола.

   Г. Селье подчеркивал, что любой стрессор способен истощить сопротивление ко всем остальным. Таким образом, люди в состоянии истощения часто страдают от полного упадка психического и физического здоровья.
   Стрессовый фактор, или стрессор, – это любое воздействие, которое вызывает стрессовый ответ. Кроме названных Селье стрессоров, одним из наиболее мощных являются изменения, даже положительные, поскольку они заставляют нас приспосабливаться к новым обстоятельствам. В связи с этим Г. Селье вводит еще два термина: «дистресс» (отрицательный, разрушительный стресс) и «эустресс» (положительный стресс). Как пример дистресса можно привести автомобильную аварию, как пример эустресса – свадьбу. Это разные эмоционально заряженные события, но они будут проходить все те же стадии. Действие стрессов накапливается и суммируется. Чем их больше в нашей жизни в данный момент, тем выше будет уровень нашего стресса. Фактически любое событие, произошедшее в нашей жизни, при этом имеющее эффект новизны, становится стрессором, как триггер, запускающий процесс адаптации [180].
   И тут важно понимать, что любая профессиональная деятельность связана со стрессовыми факторами, и чаще всего именно факторами дистресса. Это не противоречит данным, полученным по высокому уровню эмоционального выгорания у молодых специалистов и низкого уровня у специалистов со стажем, а даже подтверждает взаимосвязь эмоционального выгорания со стрессом. Когда новый специалист приходит на предприятие, любая деятельность, которую он выполняет, является для него новой, и организм адаптируется. В дальнейшем становится легче, так как организм привыкает, а события повторяющиеся уже не вызывают подобного отклика от организма. Тем не менее, если жизнеспособности организма что-то угрожает, стресс будет и в идентичных ситуациях (например, профессиональный спортсмен на тренировках на выносливость или каскадер, постоянно подвергающий свою жизнь опасности). В этом случае профессии экстремальные наиболее подвержены стрессам. Это касается сотрудников правоохранительных органов, МЧС, военных [145].
   Как правило, выделяются два типа условий, которые с высокой степенью вероятности приводят к стрессу, другим формам психической дезадаптации и являются основой для формирования хронических стрессовых состояний и предсуицидального состояния:
   • так называемые критические инциденты, которые несут реальную угрозу жизни, здоровью, системе ценностей, чреваты массовыми человеческими жертвами и значительными материальными потерями (острое стрессовое расстройство, посттравматический синдром);
   • ситуации хронического профессионального стресса, связанные с повседневной напряженной деятельностью.

   Также выделяют стресс острый и хронический (долгий):
   • острый стресс происходит неожиданно и подразумевает резкое воздействие стрессора, который значительно превышает адаптационные способности организма в момент воздействия. Иногда подобное воздействие является шоковым для организма;
   • хронический стресс происходит под длительным воздействием стрессовых факторов и задействует все механизмы организма.

   Стрессоры также могут являться психотравмирующими ситуациями в жизни специалиста. Чувствительность и резистентность зависят от состояния, в котором человек находится в момент воздействия стрессора. Таким образом, в ситуации хронического стресса в профессиональной деятельности при дополнительном воздействии фактора, провоцирующего острый стресс, специалист может получить психотравму с соответствующими, чаще всего неконтролируемыми поведенческими и психосоматическими проявлениями.
   К действию экстремальных и повреждающих факторов наиболее чувствительным является эмоциональный аппарат, который в первую очередь включается в реакцию, что связано с вовлечением эмоций в любой целенаправленный акт, и именно аппарат акцептора действия [П. К. Анохин, 1973; К. В. Судаков, 1981]. В связи с этим активизируются вегетативные функциональные системы, которые в свою очередь активизируют физическое эндокринное обеспечение, являющееся «топливом» для целенаправленного акта. Это является основой для формирования достаточно большого напряжения, но не является гарантом обязательного исполнения целенаправленного действия. Появляются ситуации, в котором процесс физиологический в любом случае происходит, но нет поведенческих проявлений, на которые была выделена энергия, что обязательно приводит к психофизиологическим изменениям. В этих случаях даже при нормализации ситуации возбуждение не ослабевает и в дальнейшем приводит к изменениям в работе внутренних органов. Так, постоянное выделение надпочечниками адреналина при длительном и частом воздействии стрессора достаточно сильно вредит работе сердечно-сосудистой системы. Как уже отмечалось, причины стресса могут быть связаны с трудовой деятельностью, семейными отношениями, причинами стресса могут быть грубость и несдержанность окружающих, отсутствие необходимой информации или ее избыток, усложнение профессиональной деятельности и повседневной жизни, неуверенность в своих силах и многое другое. Управление стрессом может являться важным аспектом в формировании личностной сферы работника.
   У каждой личности свои системы психологической поддержки и компенсации. Это ресурсы для сопротивления, которые помогают личности в период стресса. Но, несмотря на индивидуальные различия, можно вывести общие для всех способы компенсировать напряжение. Это регулярные физические упражнения, достаточный для восстановления сон, хорошее питание, витамины и медитация.
   Хронический стресс может достаточно сильно влиять на изменения в личности, которые могут быть направлены на большую устойчивость в адаптации и приводить к деформациям, особенно в форме зависимого поведения или выгорания. Социальная ситуация, как, например, трудности в семье, может усилить или ускорить эти процессы [L. Hink-le, 1977], при этом имеет значение частота и тяжесть переживаемых событий. T. H. Holmes, R. H. Rahe (1967) составили шкалу оценки событий, происходящих в жизни, по мере их важности для человека. Исследователи пришли к выводу, что для психического и соматического здоровья опасен не только один трагический инцидент, но и несколько менее драматичных, происшедших за короткий период времени. Таких событий в жизни специалиста спецподразделений больше, чем у специалиста помогающих профессий. Возможные стрессоры можно перечислить благодаря классификации С. А. Разумова (1976) (см. таблицу 8). Сами стрессоры, по его мнению, не обязательно должны вызывать стресс, и их восприятие на организм человека зависит от личного восприятия стрессора.

   Таблица 8. Стрессоры, по Разумовой.

   Таким образом, в работе, связанной с профилактикой синдрома эмоционального выгорания, стоит несколько важных вопросов о профилактике не столько стресса, сколько его последствий для организма сотрудника, которая включает в себя, во-первых, оценку личности сот рудника, во-вторых, постоянный мониторинг эмоционального состояния сотрудников, в особенности тех сотрудников, в опыте которых есть острые, травмирующие эмоциональные переживания, и, в-третьих, работа по профилактике хронического стресса. Широко распространено мнение о том, что основным направлением такой работы являются сеансы психологической релаксации и обучение основам аутотренинга. Но при всей своей несомненной важности эти мероприятия недостаточны. К этой проблеме следует подходить комплексно, для того чтобы учесть индивидуальные особенности каждого сотрудника. Как каждый человек обладает индивидуальным характером, так же каждый обладает индивидуальным и неповторимым ритмом стресса. И для того, чтобы провес ти коррекцию и профилактику стрессового состояния, следует на первом этапе провести диагностику особенностей реакции на стресс.
   Синдром хронической усталости (СХУ) получил свое название после эпидемии в штате Невада в США. В 1984 году доктор Поль Чейни зарегистрировал более 200 случаев данного заболевания, однако выяснить его природу не удалось. Изначально предполагалась его вирусная природа, так как у многих больных обнаружены вирусы герпеса и Эпштейна – Барр, тем не менее, являлись ли они возбудителями данного заболевания, установить не удалось. В настоящее время наиболее перспективными являются физические теории – предположение о том, что данное заболевание имеет строго соматическую природу и ничем не отличается от гриппа или кори, то есть должен быть возбудитель, которым может являться вирус или бактерия, а все негативные изменения в организме обеспечиваются их деструктивной деятельностью. Однако есть и психологические теории, которые связывают синдром хронической усталости со стрессом и синдромом эмоционального выгорания, о котором шла речь выше. Были предположения и о комбинации причин: так, синтетическая теория говорит о длительных физических и психологических нагрузках, которые при высокой интенсивности и длительности способны истощить тело на физиологическом уровне и вызвать весь тот комплекс симптомов, о котором речь пойдет ниже [110]. На данный момент ни одна из существующих теорий не является подтвержденной, а многие врачи, откровенно говоря, не верят в существование подобного заболевания вовсе.

   Таблица 9. Симптомы «синдрома хронической усталости».

   Примечательно, что все эти симптомы специфичны для огромного количества прочих заболеваний. Причиной, по которой данный симптомокомплекс стал все-таки выделяться в отдельный синдром и диагностироваться как синдром хронической усталости, состоит в том, что большинство больных говорят, что они начали чувствовать усталость сразу же после того, как переболели инфекционным заболеванием, например гриппом [45]. Они даже могли назвать точную дату начала заболевания. Лабораторные анализы показывают отклонения от нормы при подсчете лейкоцитов, небольшие нарушения работы печени, повышенное количество антител против различных вирусов и тканей или небольшое увеличение или уменьшение общего количества антител в сравнении с обычным. В целом картина достаточно запутанная [46]. Многие защитные факторы оказываются угнетенными, тогда как другие проявляют повышенную активность. Как следует из перечисленного, данный ряд симптомов и ряд симптомов, характерных для синдрома хронической усталости, сложно отделить, ведь приходящий к врачу или психологу больной, как правило, выдает в анамнезе симптомы, относящиеся к двум синдромам одновременно. Постановка диагноза и последующее лечение обычно зависят от квалификации специалиста, к которому обратился больной. Несмотря на различия, врач, наблюдающий симптомы, может с высокой вероятностью поставить диагноз «синдром хронической усталости», а опытный психотерапевт поставит диагноз «синдром эмоционального выгорания». Это касается только опытных специалистов. Многие специалисты могут в целом не выделить симптомы в диагноз и отпустить человека домой как абсолютно здорового или же приписать симптомы другому заболеванию (например, депрессии). Вопрос о том, стоит ли объединить СХУ и СЭВ в один диагноз и кто конкретно должен заниматься постановкой такого диагноза, остается открытым до сих пор из-за малой изученности синдромов. Также остаются неясными и способы их лечения [115, 147].
   Стоит отметить, что, несмотря на недостаточность данных о природе синдрома хронической усталости и природе эмоционального выгорания, эффективность лечения достигается лишь за счет использования комбинаторных методов. По данным Лондонского королевского колледжа (King’s College London), Лондонского университета королевы Марии (Queen Mary University of London), Оксфордского университета и Совета по медицинским исследованиям (Medical Research Council), опубликованным в журнале Psychological Medicine от 2005 года, пациенты, которых пытались лечить исключительно медикаментозными методами или методами физиотерапии, не показывали признаков улучшения самочувствия, в то время как группа, в которой применялась когнитивно-поведенческая терапия, показывала серьезные сдвиги в сторону выздоровления – 22 % испытуемых из этой группы излечились от данного синдрома. Полученные данные говорят в пользу того, что синдром хронической усталости имеет гораздо больше психологических оснований, чем было принято считать ранее, а физиологическая симптоматика является сопутствующей, что было доказано крайне низкой эффективностью медикаментозной терапии (всего 7 %), сконцентрированной на устранении физиологической симптоматики, в отличие от комбинированных типов.
   Также имеется ряд сопряженных фактов, который отрицает наиболее ожидаемые теории возникновения синдрома хронической усталости. Так, исследования 2009–2010 годов, опубликованные в интернет-издании «American Society for Microbiology – mBio», опровергли предположения о вирусной природе синдрома хронической усталости и дискредитировали всю теорию вирусной природы этого синдрома.
   Синдром хронической усталости может быть спровоцирован хронической стрессовой ситуацией. Раньше считалось, что провокатором стресса могут быть только экстремальные ситуации. Сейчас особенности существования общества, в частности информационная перегрузка, являются причиной хронических форм стресса. В наше время стресс принял характер эпидемии. Если мы не можем разрешить проблему или делаем это не так, как хотелось бы, возникает отчаяние. Отрицательные эмоции, нереализованные качества, стрессовые ситуации вызывают сокращение числа Т-лимфоцитов – «защитников» нашего организма и, таким образом, делают человека более восприимчивым к болезням. Отсюда снижение иммунного статуса человека, рост числа патогенов, повышение их агрессивности. Вне всякого сомнения, состояние психики является одним из решающих факторов развития патологии.
   Достоверно установлено, что этот синдром свойственен, прежде всего, горожанам, живущим в напряженном ритме со все возрастающей умственной и психологической нагрузкой. Симптомы синдрома хронической усталости у большинства пациентов проявляются после многолетних периодов переутомления и недосыпания. Чаще всего люди с СХУ – в возрасте от 20 до 45 лет, имеющие высшее образование, стремящиеся добиться карьерного роста и преуспевающие в бизнесе и много работающие. Женщин в группе риска вдвое больше, чем мужчин. Считается, что к этому заболеванию предрасположены «трудоголики». Это также создает дополнительные вопросы различий СХУ и СЭВ.
   Как известно, существует два вида усталости – физическая и психологическая. Физической усталостью, связанной с работой или спортивными занятиями, утомленное тело сигналит о том, что надо восстановить запас энергии. Это хорошо показывает и третью стадию стресса «истощение». Усталость проходит после отдыха и в отношении стресса неизбежна, что говорит о необходимости отдыха. Его отсутствие может привести уже к хронической усталости, что уже начинает напоминать картину эмоционального выгорания: апатия, нарушения сна и т. д. Сложно не связать это с профессиональной деятельностью, которой человек чаще всего посвящает от шести часов в день.
   Умственное и психическое напряжение, которое испытывает человек на работе, огромный объем информации, большая ответственность, недостаток времени (из-за чего приходится работать сверхурочно) – все это рано или поздно накапливается и вызывает перенапряжение. Добавьте к этому недостаток физической активности, многочасовую работу за компьютером в неправильной позе – и к перенапряжению психологическому присоединяется перенапряжение мышц (шеи, плеч, поясницы). А на степень утомляемости влияет достаточное количество факторов, описанных выше.
   Как в отношении синдрома хронической усталости, так и в отношении синдрома эмоционального выгорания исследователи сходятся во мнении, что формирование данных синдромов занимает достаточно длительное время и связано со спецификой деятельности и личностными особенностями, и также требует много времени на восстановление.

Глава III. Специфика профессиональной деятельности как фактор эмоционального выгорания

В повседневной профессиональной деятельности сотрудников правоохранительной системы факторы, способствующие возникновению и формированию синдрома эмоционального выгорания, могут усиливаться. В зависимости от условий протекания службы и поставленных задач могут появляться новые, специфичные только для этой профессии особенности, способствующие появлению и развитию симптомов эмоционального выгорания и деформации личности.

§ 1. Концепция опасных профессий и факторы профессиональной экстремальной деятельности

   Профессиональная деятельность человека во многом как бы задает направление развития его личности. Достаточно много специалистов считают, что профессиональный выбор во многом меняет жизнь человека и задает ему вектор развития. Многолетние общение людей схожих профессий, сопровождающееся сходством условий труда, быта, общения, приводит к тому, что формируются сходные личностные особенности.
   Авторы, использующие понятие «экстремальность» в своих работах (Л. Г. Дикая, 1985; Л. Г. Дикая, Л. П. Гримак, 1983; Н. Д. Завалова, В. А. Пономаренко, 1983; В. И. Лебедев, 1995; В. М. Медведев, 1988), склонны относить к таким ситуациям те, которые требуют напряжения тех или иных физиологических и психических функций. Грань, отделяющая «нормальные» условия от «экстремальных», остается достаточно размытой [111, 112].
   В основном для определения экстремальности стараются ориентироваться на данные физиологии сердечнососудистой, дыхательной и некоторых других систем, которые показывают прямую зависимость изменений от факторов воздействия внешней среды. Такая позиция, учитывающая только внешние физические характеристики воздействия (факторов внешней среды), считается крайностью. Однако при включении в профессиональную деятельность такого рода высокой по организации психической функции такая взаимосвязь становится менее выраженной (Китаев-Смык Л. А., 1983) [108]. Поэтому ряд авторов считают, что формулировка понятия экстремальности, особенно в сфере профессиональной деятельности, требует доработки и более длительного изучения.
   Экспериментальные исследования во многом подтвердили предположение, что каждая профессия формирует сходные интересы, установки, черты личности, манеру поведения, традиции и т. п. Отрицательным моментом становится возможность профессиональных деформаций личности в условиях повышенных психических нагрузок. Проблема деформации личности сотрудника экстремальных профессий малоизучена, но неоспорим тот факт, что личные особенности человека будут влиять на способность противостоять различным рискам в процессе профессиональной деятельности, деформации самой личности и «эмоциональному выгоранию», а с другой стороны, особенности деятельности могут приводить к изменениям личности.
   К 1989 году несколько исследователей-психологов (В.И. Лебедев, 1989; В.А. Пономаренко, В.А. Пономаренко, Д.В. Гандер, А.А. Ворона, 1998) выдвинули концепцию опасных профессий, которая включает в себя широкий круг специальностей: летчики, моряки, водолазы, космонавты, машинисты, крановщики, водители, операторы энергетических установок и других производственных объектов. Также можно добавить представителей таких профессий: сотрудники МВД, инкассаторы, пожарные, спасатели МЧС, ликвидаторы аварий, военнослужащие и т. п. Эти специалисты связаны с работой в экстремальных условиях и наиболее, по мнению авторов концепции, подвержены деформациям.
   Психологическая суть опасности заключается не в самом наличии экстремальной ситуации, но и в неготовности к ее ликвидации с точки зрения психологических и психофизиологических ограничений. Особенность специфики деятельности в данном случае – противостоять инстинктивной реакции «бей или беги», присущей всему живому, возникающей в опасной ситуации, и направить все силы на профессиональную деятельность. Многочисленными исследованиями показано, что в большинстве случаев неадекватные действия людей выполняются по причине психологической неготовности к экстремальным, нештатным условиям деятельности (Стрелков Ю. К., 1999).
   Экстремальные условия, по мнению В. И. Лебедева, появляются в тех ситуациях, где человек исчерпывает свои психофизиологические и социально-психологические механизмы, исчерпав при этом резерв выданной энергии, что приводит к неадекватной регуляторной активности человека.
   Иными словами, в этих случаях происходит «прорыв» адаптационных способностей, «ломка» динамических стереотипов и наступает психическая дезадаптация, или кризис (Ю. А. Александровский, 1976).
   Профессиональные кризисы связаны с риском возникновения эмоционального выгорания. Они неоднократно будут проявляться при выполнении профессиональных обязанностей у специалистов опасных профессий, независимо от стажа и их деятельности. Профессиональные кризисы могут возникать как на начальном этапе профессиональной деятельности, где молодой сотрудник сталкивается с трудностями адаптации в условиях повышенных психических и физических нагрузок, так и в других ситуациях, сопровождающих профессиональную деятельность: прохождение сертификации, переобучение, переход к смежной профессии и т. д. При кризисе наблюдается снижение профессиональной самооценки, может появляться ощущение исчерпанности своих возможностей, страх идти даже на оправданный риск, усиление защитных мотивов, снижение интереса к дальнейшему росту или, наоборот, стремление занять место, не соответствующее уровню своей компетенции [119].
   Выделяются фазы психической переадаптации в экстремальных условиях, дезадаптации в них и реадаптации к обычным условиям. Независимо от конкретных форм необычных условий фазы психической адаптации подчиняются чередованию следующих этапов:
   • подготовительного;
   • психического напряжения;
   • острых психических реакций входа;
   • переадаптации;
   • завершения психического напряжения;
   • острых психических реакций выхода;
   • реадаптации.

   Этап переадаптации при определенных обстоятельствах может смениться этапом глубоких психических изменений. Между ними имеется промежуточный этап – неустойчивой психической деятельности.
   Факторы экстремальности определяются повышенными требованиями, предъявляемыми к отдельным профессионально значимым характеристикам сотрудников, которые выделяются в три группы:
   • социально-психологическая готовность к работе в экстремальных условиях (учитываются благоприятные личностные характеристики индивида: мотивы, целевые установки, характер, воля);
   • наличие достаточно выраженных врожденных задатков;
   • пластичность нервной системы (увеличивает вероятность адаптации, вероятностного прогноза, тех нестереотипных актов поведения, которые обеспечивают выживание в экстремальной ситуации).

   На основе теоретического анализа научной литературы можно судить о существовании нескольких групп факторов, воздействующих на представителей указанных выше профессий. Естественно, что специфика каждой профессии предполагает добавление к этому списку ряда уникальных факторов, характерных для каждого вида экстремальной профессиональной деятельности.
   Деятельность работников экстремальных профессий протекает достаточно часто в напряженных, конфликтных или напрямую угрожающих жизни обстоятельствах, иногда даже связанных с применением оружия. В последние десятилетия наблюдается тенденция к учащению таких ситуаций и обстоятельств. Особо трудны чрезвычайные обстоятельства, вызываемые явлениями и факторами природного, техногенного или социального характера, которые часто нарушают нормальную жизнь населения, общественную безопасность и порядок:
   • природные катаклизмы (землетрясения, ураганы, лесные пожары, эпидемии и эпизоотии и пр.);
   • аварийные факторы техногенного характера (аварии на химических, экологически опасных производствах, атомных электростанциях, катастрофы транспорта, разрушение зданий и пр.);
   • факторы социальных катастроф (массовые беспорядки, террористические акты, захваты заложников и самолетов, действия незаконных вооруженных формирований, групповое сопротивление силам правопорядка и т. д.).

   Подобные ситуации, условия и обстоятельства оказывают влияние на всех, в том числе и на работников правоохранительных органов, сильное психологическое воздействие и называются обычно экстремальными (особыми, исключительными, чрезвычайными). Наличие таких факторов по своей природе создает большие сложности в решении задач, которые влияют на успешность действий, требуют от персонала психологической устойчивости, особой подготовленности, особых навыков и умений действовать при таких условиях. Однако, несмотря на наличие подготовки у специалистов спецслужб, тренировки позволяют всего лишь смоделировать экстремальные условия и не исключают травматического действия на самих сотрудников.
   В частности, возросшие активность и профессионализм криминального элемента, использование им оружия и других современных средств совершения преступлений, возрождение (после долгого перерыва) группового бандитизма (терроризма в том числе), организованной преступности породили, по существу, и новый вид правоохранительной деятельности – служебно-боевую деятельность. К ее реализации в первую очередь должны быть готовы и личный состав органов и войск МВД, специальных отрядов (ОМОН, СПЕЦНАЗ, СОБР), и начальники боевых подразделений.
   Экстремальные условия, ситуации, обстоятельства объективно содержат в себе различные факторы (причины, силы, особенности), оказывающие психологическое воздействие на граждан и работников правоохранительных органов, которые можно разделить на две группы: экстремальные морально-психологические факторы и профессионально-психологические факторы (см. таблицу 10). Первая группа факторов оказывает сильное морально-психологическое воздействие и требует от сотрудников высокой морально-психологической подготовленности, мобилизованности, стойкости, самообладания. Вторая группа факторов характеризуется общим воздействием на психику, затрудняющим реализацию обычных, отработанных ранее действий, успешно выполнявшихся в относительно спокойных рабочих условиях.

   Таблица 10. Группы факторов воздействия на профессионалов.

   К этим факторам можно добавить ускорение выгорания специалиста при выполнении следующих условий:
   • наличие монотонности работы, особенно если ее смысл кажется сомнительным;
   • недостаток признания и положительной оценки при больших личностных затратах;
   • жесткая регламентация времени работы, особенно при нереальных сроках ее исполнения;
   • чрезмерно завышенные или невыполнимые требования, предъявляемые к выполняемой работе;
   • наличие конфликтных и напряженных отношений в профессиональной среде, отсутствие поддержки со стороны коллег и их излишняя или необоснованная критика;
   • нехватка условий для профессионального самовыражения и проявления инициативы;
   • работа без возможности профессионального совершенствования и роста.

   Если специалисту подобных профессий не удается преодолеть «выгорание», могут возникнуть личностные деформации, характеризующиеся угасанием позитивных установок, усилением негативного отношения к себе или к другим.
   Таким образом, рассмотренные выше факторы включают в себя как факторы общего характера, присущие экстремальным профессиям в целом (экстремальные морально-психологические), так и специфические факторы, оказывающие решающее воздействие на профессиональную деятельность представителей правоохранительных органов (экстремальные профессионально-психологические).

§ 2. Эмоциональное выгорание у сотрудников МВД

   Согласно классификации профессий по Е.А. Климову (1996), профессиональная деятельность сотрудников органов внутренних дел по типу схожа с системой взаимодействия помогающих профессий и относится к типу «человек – человек». Представители этого типа профессий взаимодействуют с людьми разных социальных слоев и разных возрастов. Однако профессиональная деятельность в подразделениях полиции имеет и свои отличительные характеристики.
   Специфика повседневной деятельности сотрудника правопорядка заключается в повседневной рабочей деятельности и фактической невозможности отделить работу от своей жизни. Возникновение чрезвычайной ситуации поставит специалиста в положение, при котором он вынужден оставить все свои дела ради исполнения долга. Сама деятельность подразумевает работу в сложных, динамических и экстремальных ситуациях в условиях повышенного физического и психоэмоционального напряжения, которые могут быть связаны с обострением социальной обстановки, криминогенными факторами, терроризмом, чрезвычайными ситуациями. В подобных случаях специалист должен реагировать незамедлительно и исполнение его обязанностей сопряжено с многими лишениями и повышенной ответственностью за свои действия. В условиях повышенного контроля со стороны вышестоящих органов сотрудник органов правопорядка часто стоит перед морально-этическим выбором, который формирует длительное психоэмоциональное напряжение.
   Несение службы сотрудника правоохранительных органов часто сопряжено с напряженными условиями труда, работой в полевых условиях, ролевыми и социальными конфликтами и необходимостью общаться с самым разнообразным контингентом граждан и требует от сотрудника незамедлительных действий и способности пойти на риск, в том числе быть способным отнять одну жизнь ради спасения другой. Подобные ситуации значительно повышают риск развития синдрома эмоционального выгорания и утяжеляют его последствия.
   Профессиональная деятельность сотрудника правоохранительных органов часто связана с расследованием преступлений, при котором дознаватель сталкивается с человеческими пороками, антиобщественными, аморальными поступками, которые зачастую оказывают травматическое воздействие на человека. Также работа требует взаимодействия с трудным криминогенным контингентом, общение с которым может способствовать возникновению синдрома выгорания и изменять само поведение сотрудников правопорядка. Осложняться коммуникативный процесс может в условиях неблагоприятного психологического климата в подразделении или когда выполняемая деятельность приносит разочарование. О. В. Рагузина отмечает: «…в настоящее время привлечь в систему МВД высококвалифицированных специалистов с должным уровнем знаний достаточно сложно. Это обусловлено рядом причин, в том числе и несовершенством законодательства, закрепляющего гарантии социальной защиты сотрудников органов внутренних дел, и крайне неэффективной практикой их реализации». А. В. Осинцева (2014) считает, что личности сотрудника должны соответствовать определенные качества (см. таблицу 11).

   Таблица 11. Основные качества личности сотрудника МВД.

   Однако в современной России образ сотрудника правопорядка часто замещается образом карательным или ассоциируется с коррупцией и злоупотреблением служебным положением и агрессией. Такое представление часто утрированно преподносится средствами массовой информации, что формирует негативный образ у населения. По данным всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) на 9 ноября 2016 г., 47 % россиян относятся к полицейским с недоверием. Достаточно большой части опрошенных за 2016 год приходилось сталкиваться с теми или иными противоправными действиями полицейских. Большинство россиян не знают своего участкового и оценивают работу правоохранительных органов как «среднюю». Чуть менее четверти опрошенных (21 %) дали положительную оценку деятельности сотрудников правоохранительных органов в оказании помощи гражданам, 58 % опрошенных считают помощь полиции в решении проблем несущественной, а 13 % и вовсе уверены, что полицейские приносят людям больше вреда. Если сравнивать эти данные с 2005 годом, то можно заметить лишь незначительные отличия.
   Открытость и публичность МВД России являются сегодня важнейшими факторами, влияющими на формирование объективного общественного мнения о деятельности органов внутренних дел, а также могут влиять на формирование представлений у сотрудников правоохранительной система в отношении своей работы, что может подкреплять и усиливать выгорание специалистов.
   Сама деятельность сотрудника правоохранительных органов сопряжена с трудностями этического и морального порядка, что делает требования к личности сотрудника ОВД весьма неустойчивыми и плохо применимыми в практической работе.
   Перечень профессиональных стресс-факторов в этой деятельности очень широк. Также заметны весьма высокие показатели самостоятельных увольнений молодых сотрудников из рядов полиции. Помимо этого, на данный момент присутствует достаточно внушительная нехватка кадрового персонала, что добавляет нагрузку на сотрудников специальных подразделений.
   Серьезную озабоченность в ОВД вызывает достаточно большое количество самоубийств как чрезвычайных происшествий среди сотрудников. Ежегодно от 200 до 430 сотрудников спецслужб заканчивают свою жизнь подобным образом.
   Другой психологической особенностью работы сотрудника МВД является наличие власти. Сотрудникам МВД предоставлено право в определенных ситуациях вторгаться в личную жизнь людей, ограничивая при этом права и свободы другого человека: входить в жилище граждан (при обыске), задерживать до выяснения обстоятельств и т. д. Психологическое состояние сотрудника, облаченного данной властью, может находиться в весьма неустойчивом положении. Использование своих полномочий предполагает мысленное определение необходимости действий, их законную основу, но даже в этом случае создает морально-нравственную проблему.
   Нередко это взаимосвязано с необходимостью остановиться на одном из вариантов и по этой причине характеризуется особой напряженностью. В значительной степени правомерность и целесообразность применения власти зависит от индивидуальных качеств сотрудника и того, будут ли они изменяться в процессе профессиональной деятельности.
   Профессиональная деятельность сотрудников МВД сопряжена с повышенной ответственностью, высокими психическими и физическими перегрузками, действиями в экстремальных условиях, что является значимыми условиями для формирования синдрома эмоционального выгорания. Система деятельности сотрудника правоохранительных органов не позволяет дозированно расходовать энергию, затрачиваемую в процессе деятельности, что увеличивает риск повышенных психоэмоциональных нагрузок. Последствия таких перегрузок для организма могут отрицательно сказываться на физиологическом и психоэмоциональном состоянии сотрудника. Эмоциональное выгорание у специалистов спецслужб является закономерностью, вытекающей из специфики деятельности [122].
   Р. С. Вайсман, О. Г. Мельниченко, В. И. Степанский, М. Ш. Магомед-Эминов, М. Л. Кубышкина, Е. Б. Горчакова, В. В. Вахнина рассматривают мотивацию достижения сотрудника правоохранительных органов как позитивный фактор, в значительной степени определяющий эффективность профессиональной деятельности человека и удовлетворенность трудом, также обусловливающий позитивное отношение к профессии, менее выраженную тревожность, эффективную психическую адаптацию. Однако А. И. Дубнякова в исследовании взаимосвязи эмоционального выгорания сотрудников МВД с мотивацией с октября 2005 г. по октябрь 2006 г. на базе районных отделов органов внутренних дел Санкт-Петербурга, обследовав 169 человек (в число которых вошли сотрудники общественной безопасности, отдела дознания, следственного отдела, уголовного розыска, психологической службы), приходит к другим выводам.
   Более половины всех испытуемых имеют высокую и слишком высокую степень выраженности мотивации к успеху, а для достаточно большого числа испытуемых значимым является избегание неудачи, нежелание попасть впросак, подвергнуться разочарованиям от неуспеха. Полученные количественные данные указывают на то, что у сотрудников органов внутренних дел имеются определенные внутренние противоречия, выражающиеся в столкновении уровня притязаний или достижений, с одной стороны, со страхом потерпеть неудачу – с другой. То есть присутствует достаточно весомый внутренний конфликт, вызывающий тревогу.
   Исследование уровня эмоционального выгорания позволило выявить следующее. Фаза «напряжение» находится в стадии формирования у 13 % мужчин и у 16 % женщин. При этом доминирующим симптомом является «переживание психотравмирующих обстоятельств», который проявляется усиливающимся осознанием психотравмирующих факторов профессиональной деятельности, которые трудно или вовсе неустранимы. В случае, когда человек не ригиден, раздражение этими факторами постепенно растет, накапливается отчаяние и негодование. Неразрешимость ситуации приводит к развитию прочих симптомов выгорания. Симптом «загнанность в клетку» является доминирующим у части обследуемых женщин (16 %). Данный симптом является продолжением развивающегося стресса и выражается в появлении у человека чувства безысходности. Фаза «истощение» находится в стадии формирования у 20 % всех обследованных, из них у 28 % женщин и 18 % мужчин. Чем выше уровень мотивации к успеху, тем сильнее развит симптом эмоционального выгорания «загнанность в клетку», тем слабее развиты симптомы «эмоционально-нравственная дезориентация», «неудовлетворенность собой», фаза эмоционального выгорания «резистенция».
   Таким образом, в профессиональной деятельности сотрудники ограничивают эмоциональную отдачу за счет выборочного реагирования в ходе рабочих контактов, а также стремятся к облегчению или сокращению профессиональных обязанностей, которые требуют эмоциональных затрат. Это свидетельствует о том, что у достаточно большого количества сотрудников МВД эмоциональное выгорание формируется по типу эмоциональной защиты от психотравмирующих событий и становится неотъемлемым атрибутом их личности.
   Эти данные частично подтверждаются в более позднем исследовании А. П. Шиховой и М. В. Пряхиной (2009), что свидетельствует об их достоверности. У 35,8 % обследованных сотрудников ОВД представлены признаки формирования синдрома эмоционального выгорания. Ведущей фазой синдрома эмоционального выгорания являлась фаза «резистенция» по Бойко. Также подтвердилось формирование психологической защиты у большинства сотрудников ОВД в форме редукции профессиональных обязанностей и экономии эмоциональной сферы. В профессиональной деятельности, предполагающей межличностные коммуникации, сотрудники пытались облегчить или сократить обязанности, которые требовали эмоциональных затрат. 12 % сотрудников находились в фазе истощения и характеризовались более или менее выраженным снижением общего энергетического тонуса и ослаблением нервной системы. Сотрудники почти полностью исключают эмоции из сферы профессиональной деятельности. Профессиональные обязанности этих сотрудников не вызывали ни положительных, ни отрицательных эмоций, что свидетельствует об отсутствии интереса к деятельности. Помимо этих симптомов присутствовала деперсонализация и личностная отстраненность. Достаточно большое количество сотрудников чувствуют неудовлетворенность собой и воспринимают многие факторы профессиональной деятельности как психотравмирующие.
   Одно из последних исследований в контексте эмоционального выгорания у сотрудников внутренних дел, было проведено Е. В. Камневой (2016).
   Эмпирическое исследование уровня выраженности «профессионального выгорания» у 500 сотрудников органов внутренних дел показало, что выгорание присутствует у всех испытуемых в разной степени выраженности, что показывает динамику роста выгорания у сотрудников внутренних дел. Развитию феномена психического выгорания способствуют факторы, описанные выше. Эмоциональному истощению подвержены 25 % респондентов, а 28 % испытуемых испытывали ощущения эмоционального перенапряжения и чувство опустошенности, исчерпанности собственных эмоциональных ресурсов при стаже службы в правоохранительных органах менее года. Склонность более молодых по возрасту сотрудников ОВД к выгоранию можно объяснить эмоциональным потрясением, которое возникает при встрече с реальностью профессиональной деятельности, зачастую не соответствующей их ожиданиям [105].
   Больше половины сотрудников (52 %) отмечали отсутствие положительной поддержки со стороны сослуживцев и необходимость улучшения взаимоотношений в коллективе.
   Больше всего эмоциональное истощение проявляется у сотрудников органов внутренних дел, стаж профессиональной деятельности которых более 10 лет.
   Е. В. Камнева также отмечает деперсонализацию, сказывающуюся в деформации отношений с другими людьми (32 % сотрудников) и чувствительность старшего возраста к данному синдрому. Почти две трети сотрудников (56 % респондентов, стаж профессиональной деятельности которых составляет более 10 лет), принявших участие в исследовании, имеют негативизм, циничность установок и чувств по отношению к контингенту, с которым приходится иметь дело профессионалу в сфере профессиональной деятельности. Причиной данного явления может служить в том числе недостаток позитивного подкрепления со стороны коллег, семьи, начальства.
   Более трети сотрудников органов внутренних дел подвержены третьей составляющей профессионального выгорания – редукции личностных достижений (56 % рес пондентов). Они негативно оценивали себя, свои профессиональные достижения и успехи, негативно относились к служебным достоинствам и возможностям, были склонны к преуменьшению собственного достоинства, ограничению своих возможностей, обязанностей по отношению к другим. Это говорит о достаточно серьезном переживании внутриличностного конфликта.
   Высокую степень выраженности среди сотрудников (40 % опрошенных) имела пассивная стратегия избегания, то есть уход от разрешения проблем, порождающий фантазирование, психогенное переедание, алкоголизацию, курение, использование лекарственных препаратов. Особенно это было характерно для начинающих службу (57 % респондентов). Однако с ростом по службе и получением опыта подобная стратегия, направленная на сопротивление эмоциональному выгоранию, заменялась более конструктивными. Было замечено достаточно асоциальное (33 %) и даже агрессивное (29 %) в проблемных ситуациях поведение по отношению к окружению у сотрудников с небольшим стажем работы. С увеличением стажа службы число сотрудников, прибегающих к данным стратегиям, увеличивается. Эти данные говорят о перенаправлении деструктивного, агрессивного поведения с собственной личности на окружение как способе справиться с хроническим стрессом, преодолением внутреннего дискомфорта и возможного комплекса неуверенности в себе. Предпочтение подобных стратегий поведения может рассматриваться как фактор перехода выгорания в дезадаптивное поведение и изменений в личности сотрудников.
   При проведении корреляционного линейного анализа выявлены взаимосвязи между эмоциональным истощением и деперсонализацией и агрессивными действиями сотрудников ОВД. У этих сотрудников в разные периоды времени наблюдались безразличие, повышенная раздражительность в ответ на незначительные события или отказ от общения, постоянное переживание негативных эмоций (вины, обиды, подозрительности, стыда, скованности) и частые вспышки гнева, которые внешне ничем не были обусловлены. Также можно было заметить неосознанное беспокойство и повышенную тревожность.
   Таким образом, эмоциональное выгорание сотрудников внутренних дел имеет важное значение в контексте взаимосвязанности данного синдрома с мотивацией сотрудников, травматизацией и способами защит, при которых на первое место в борьбе с синдромом выходит деструктивное поведение.

§ 3. Особенности эмоционального выгорания у сотрудников МЧС

   Деятельность сотрудников службы МЧС России протекает в экстремальных и чрезвычайно опасных для жизни условиях и характеризуется воздействием значительного числа стрессогенных факторов. На фоне регулярного риска для жизни особенно важным является профилактика стресса и выгорания у сотрудников подобных подразделений [155].
   Психологические исследования на современном этапе, касающиеся работников ГПС МЧС, показывают подверженность их профессиональным деформациям (А. А. Реан, Б. Д. Новиков, С. Е. Борисова, А. К. Маркова, С. П. Безносов, Ю. А. Юдчиц, Е. Д. Юрченко и др.) [68, 130, 140, 141, 142, 159]. Представители данной профессии чаще всего сталкиваются с синдромом эмоционального выгорания. Главной особенностью рабочего процесса сотрудника ГПС МЧС является очевидность социальной значимости и ценности работы. Данная профессия основывается на глубоких эмоциональных переживаниях, ведь пожарные регулярно сталкиваются со страданиями и гибелью людей [31]. Требования, предъявляемые к сотрудникам МЧС, можно поделить на две категории (см. таблицу 12) [179].

   Таблица 12. Функции службы МЧС.

   Спасатели чаще всего обладают высоким уровнем интеллектуальной деятельности, эмоциональной стабильностью, организованностью, чаще высокой самооценкой, толерантностью к фрустрации. Также они отличаются умеренно выраженным уровнем притязаний, низким уровнем тревожности, высоким самоконтролем над любыми ситуациями, хорошо развитой адаптацией в любой обстановке, все это способствует стрессоустойчивости в ситуациях их деятельности. В незначительном количестве встречаются сотрудники с низкой самооценкой, интроверсией, эмоциональной нестабильностью, неустойчивой адаптацией и средним уровнем тревожности [37, 38].
   Ю. Г. Баскин обращает внимание на то, что в условиях нервно-психического напряжения сотрудникам МЧС могут нанести вред регулярные и сильные по воздействию нагрузки, несмотря даже на стабильную и сильную подготовку. Особенно важно в этом случае вовремя заметить воздействие стрессогенных факторов, оперативно и эффективно снять психическое напряжение и ликвидировать негативное эмоциональное состояние методами саморегуляции. Сотруднику МЧС, по мнению Баскина, необходимо мгновенно осуществить волевую мобилизацию, собрав все физические и психические силы.
   В. С. Кошкаров считает, что экстремальные ситуации, в которые попадает сотрудник МЧС, вызывают напряжение, которое варьируется от высоко до низкого с учетом травматичности в зависимости от индивидуально-психологических особенностях сотрудника МЧС: его опыта, знаний, умений, эмоционально-волевой устойчивости и свойств нервной системы [117].
   З. Кекелидзе (2000) писал, что спасателям присущи упорство, целеустремленность, настойчивость, внутреннее ощущение полезности того, что они вкладывают, и опасения, что многие окружающие оценивают их ниже, чем они того заслуживают. Спасатели равнодушны к мнению окружающих и не стремятся произвести впечатление. По мнению Кекелидзе, спасатели придерживаются типично мужского стиля поведения, с чертами агрессивности, грубости, жесткости, которые хорошо контролируются, могут пренебрегать некоторыми нормами и правилами поведения, при планировании действий не всегда учитывают негативный опыт. Однако он также говорит о том, что сотрудники МЧС отличаются повышенной чувствительностью к опасности, осторожностью, отсутствием склонности к риску. В какой бы ситуации, по его мнению, они ни находились, умеют сохранять спокойствие, по крайней мере на некоторое время.
   Таким образом, сотрудник МЧС, если суммировать все представления об экстремальной деятельности, во время выполнения работ по тушению и ликвидации последствий пожара сталкивается:
   • с непрерывным нервно-психическим напряжением, которое вызвано систематической работой в необычной среде (например, при высокой температуре, высокой плотности дыма, шуме, повышенной влажности воздуха, ограниченной видимости, токсичной среде и пр.). Из-за этого не только повышается напряжение, но и нарушается водно-солевой баланс организма, его терморегуляция;
   • с постоянным напряжением во взаимодействии с руководством, потому что от сотрудника МЧС много требуют и хотят видеть его положительные стороны, и бывают строгими, тем более что много времени нужно порой работать, чтобы достичь результатов, нужен постоянный личностный рост психологический и профессиональный;
   • с постоянной угрозой жизни и здоровью (во время проведения боевых работ велика вероятность обрушения горящих конструкций, взрывов паров и газов, отравления ядовитыми веществами, выделяющимися в процессе горения);
   • с дискомфортным состоянием из-за непрерывного нахождения в боевой одежде и с тяжелым снаряжением. Нередко личный состав при выполнении работ применяет средства индивидуальной защиты органов зрения и дыхания, вес которых достигает пятнадцати килограммов. А масса индивидуального снаряжения пожарного составляет около двадцати двух килограммов;
   • с эмоциональными и стрессовыми расстройствами (вынос раненых и обожженных во время чрезвычайных ситуаций, наблюдение страшных картин, погибших);
   • с ночными дежурствами и сменяющими их днями отдыха, когда не знают, чем себя занять. Хорошо, если пожарник живет в селе или в другое время занимается чем-нибудь, что приносит доход или удовольствие, тогда рисков меньше;
   • с катастрофами, стихийными бедствиями, боевыми действиями, эти явления также способствуют появлению различных нервно-психических расстройств;
   • с трудностями, которые связаны с проведением боевых работ в ограниченном пространстве (например, в подземных галереях, тоннелях, газопроводных и кабельных коммуникациях), что затрудняет действия, нарушает привычные способы передвижения, рабочие позы (работа в лежачем положении, продвижение ползком и другое) [67, 178].

   А. В. Осипов приводит следующие данные экспериментальных исследований:
   • после тушения пожара работоспособность личного состава снижается до 76 %;
   • динамика работоспособности и степень утомления личного состава пожарной охраны свидетельствуют о том, что труд сотрудника МЧС по критериям тяжести относится к категориям тяжелого и очень тяжелого труда.

   Т. М. Харламова (2015) в своих исследованиях заметила, что у сотрудников МЧС со стажем работы до 10 лет в большей степени, чем у сотрудников со стажем работы более 10 лет, выражен показатель первой фазы эмоционального выгорания «напряжение» и соответствующего ей симптома «неудовлетворенность собой». В числе причин данного состояния – повышенная совестливость и чувство ответственности. В свою очередь, у сотрудников со стажем работы более 10 лет в большей степени, чем у сотрудников со стажем до 10 лет, выражены показатели двух фаз – «резистенция» и «истощение». В выборке сотрудников со стажем работы более 10 лет фаза «истощение» практически сформировалась, и в ее рамках сложились следующие симптомы: «эмоциональный дефицит» (человек становится резким, грубым, у него преобладает плохое настроение, но сохраняется способность видеть эти изменения); «эмоциональная отстраненность» (приобретенные психологические защиты проявляются в исключении эмоций из деятельности, т. е. в профессиональной деформации личности, при этом субъекты совместной деятельности и общения обесцениваются); «личностная отстраненность» (деперсонализация проявляется в восприятии другого человека как объекта для манипуляций, в деформации установок, принципов, системы ценностей, в антигуманистическом настрое, при этом эмоциональное выгорание часто смыкается с психопатологическими проявлениями личности, с неврозоподобными или психопатическими состояниями) [175].
   Е. Г. Антиперович (2016), исследовав синдром эмоционального выгорания у юристов, служащих в МЧС, получил результаты, в которых: 75,0 % сотрудников характеризуются средней степенью выраженности синдрома эмоционального выгорания, 17,5 % характеризуются наличием низкого уровня синдрома эмоционального выгорания, и 7,5 % имеют высокий уровень синдрома эмоционального выгорания [59].
   О. Н. Стародубцева (2016) провела исследование на базе ФГКУ-2 ОФПС по Ярославской области г. Рыбинска, используя методику «Профессиональное выгорание» (MBI), предварительно разделив всех участников на 3 группы [162].

   I группа. 20 сотрудников со стажем службы до трех лет (возраст от 21 до 30 лет). Наиболее низкие значения по шкалам «Эмоциональное истощение» и «Деперсонализация» – обусловлены ограниченным воздействием на молодых сотрудников профессиональных стрессоров на этапе профессиональной адаптации, в том числе из-за выполнения ими более низкого объема работы и решения трудовых задач меньшей сложности, по сравнению с другими сотрудниками. Средние значения по шкале «Редукция личных достижений» – связаны с осознанием сотрудником-специалистом недостаточном соответствии своих знаний и умений требованиям практической деятельности в МЧС. Это обусловливает неудовлетворенность от достигнутых результатов своего труда, а также может привести к изменению в отношении к работе. Кроме того, молодые сотрудники имеют нереалистично высокие ожидания относительно деятельности и своей профессиональной карьеры, а это также может обусловливать пусковой механизм феномена выгорания. В наиболее низкой степени выражена фаза эмоционального выгорания «Напряжение».
   II группа. 20 сотрудников со стажем службы от трех до десяти лет (возраст от 23 до 45 лет). Увеличение показателей по шкалам «Эмоциональное истощение» и «Деперсонализация» – обусловлено возрастной переоценкой иерархии ценностей и видоизменением в ходе личностного роста мотивов профессиональной деятельности. Доминирование показателей по шкале «Редукция личных достижений».
   Это свидетельствует о постепенном снижении самоуважения, в том числе из-за неспособности адекватно оценивать результаты своей работы. В средней степени выражена фаза эмоционального выгорания «Напряжение».
   III группа. 20 сотрудников со стажем службы от десяти лет и более (возраст от 29 до 55 лет). Наиболее высокие значения по шкалам «Эмоциональное истощение» и «Деперсонализация». По шкале «Редукция личных достижений» наиболее низкие значения. Вероятно, со временем данная категория специалистов подстраивают свои ожидания под реальную ситуацию, снижая завышенные ожидания. Но при отсутствии возможности реализовать свои карьерные устремления и недостаточности условий для самовыражения у данной категории специалистов также может снижаться мотивация профессиональной деятельности. В большей степени выражена фаза эмоционального выгорания «Напряжение».

   Постоянное столкновение с опасностью, большая ответственность в принятии единственно правильного решения, которое может повлиять на сохранение жизни и уменьшение материальных потерь при возникновении чрезвычайных ситуаций с ростом стажа многих сотрудников МЧС делают менее гуманными в отношении окружающих людей. Изменения по отношению к окружающим людям сначала могут носить скрытый характер, но со временем проявляются в сдерживаемом раздражении, которое постепенно начнет проявляться в резких и сильных вспышках агрессии.
   Таким образом, мы можем говорить о том, что у сотрудников со стажем службы более 10 лет эмоции недостаточно стимулируются нравственными чувствами. Сотрудникам с увеличением срока службы становится привычно исполнять свои обязанности в зависимости от настроения и субъективного предпочтения. С увеличением срока службы сотрудников противопожарной службы усиливается и симптоматика эмоционального выгорания. Следует также обратить внимание, что полученные результаты по шкале «Редукция личных достижений» могут говорить о наличии у некоторых специалистов со стажем более 10 лет внешней демонстрации профессиональной активности при низком качестве работы, низком уровне самоактуализации и неудовлетворенности работой, что может привести к несчастным случаям на работе.

§ 4. Эмоциональное выгорание сотрудников уголовно-исполнительной системы

   Сотрудники уголовно-исполнительной системы относятся к той группе людей, которые постоянно подвержены стрессогенным факторам (см. таблицу 10), что повышает риск возникновения таких явлений, как хронический стресс, профессиональная деформация, эмоциональное выгорание, суицидальное поведение.
   Условия, в которых работает сотрудник УИС, могут влиять на чувство причастности индивидуума к организации, что подтверждает Р. Эйзенбергерг в своих исследованиях, доказывающих, что чувство эмоциональной причастности к организации непосредственно влияет на производительность труда. Окружение, в котором работает сотрудник, может интерпретироваться служащим или как благосклонное, или как неблагосклонное. Если бы служащий воспринимал организационные условия как благоприятные, то вероятнее всего, что достижение хороших результатов в работе было бы более значимо для него. Уголовно-исполнительная система содержит потенциально уникальные организационные особенности, что определяет уровень эмоционального выгорания.
   Одна из них заключается в низком обеспечении сотрудников доступа к непрерывному образованию через самообразование, организацию семинаров, симпозиумов и т. п. Сама деятельность сотрудников осуществляется в повышенном контроле с их стороны за заключенными и проходит в условиях ограничения пространства для самих сотрудников и в контексте фактического отрыва от социума и небольшой доли эмоциональной и социальной депривации. Одной из значимых особенностей деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы является не столько сама вероятность конкретных экстремальных ситуаций, сколько контингент, с которым приходится работать. Ситуация общения с осужденными иногда описывается самими сотрудниками как постоянная провокация сотрудника УИС через попытки манипуляции и воздействие через морально-нравственные ориентиры сотрудника. Помимо этого, большинство преступников и осужденных, с которыми приходится общаться сотруднику по долгу службы, имеют ярко выраженные отклонения и деформации. Несмотря на то что некоторые сотрудники не вовлечены в процесс наказания и даже не соприкасаются с осужденными, причастность к УИС накладывает определенный отпечаток на их восприятие себя и своей жизни.
   По состоянию на 1 января 2007 г. в учреждениях УИС содержалось 871,7 тыс. человек, к 1 января 2017 года в тюрьмах, исправительных колониях и следственных изоляторах содержалось порядка 630 тысяч человек (из них около 523 тысяч – в местах лишения свободы и свыше 107 тысяч – в СИЗО). Штатная численность персонала ФСИН данный момент составляет 300 тыс. человек. Несмотря на явное снижение количества заключенных, нагрузка на сотрудников УИС не изменяется, а факторы возникновения СЭВ остаются прежними.
   Внимательно анализируя описанные выше условия, можно предположить, что учреждения УИС изначально можно охарактеризовать как организации повышенного риска в отношении эмоционального выгорания, и, определенно, они могут иметь свои особенности. Эмоциональное выгорание у сотрудников УИС может является способом психологической защиты от профессиональной деформации и выступает как ответ на избранные психотравмирующие воздействия и имеет ряд факторов.

   Таблица 13. Факторы, способствующие появлению эмоционального выгорания у сотрудников уголовно-исполнительной системы.

   За последние 10 лет достаточно большое количество исследователей отмечают важность изучения феномена эмоционального выгорания у сотрудников уголовно-исполнительной системы.
   В. А. Тропов, И. А. Новикова и П. И. Сидоров (2008), исследовав 62 сотрудника уголовно-исполнительной системы по Архангельской области, используя личностные опросники (Кеттел, СМИЛ) и опросники уровня эмоционального выгорания (Бойко, Водопьянова), получили следующие результаты.
   1. По диагностике уровня эмоционального выгорания Н. Е. Водопьяновой у каждого десятого был выявлен высокий уровень эмоционального истощения, у 1/3 сотрудников – средний уровень выгорания. Высокие показатели по шкале «Деперсонализация» – у каждого шестого, а по шкале «Редукция личных достижений» – у каждого четвертого.
   2. Больше половины сотрудников подвергались опасности (2/3), почти половина – личным оскорблениям и угрозам.
   3. Больше половины сотрудников имели симптомы эмоционального выгорания.
   4. Отмечая особенности деятельности, 32,3 % опрошенных утверждали, что их работа связана с повышенными нагрузками, 30,7 % отметили наличие дефицита времени, 58,1 % отметили, что их работа заключается в большом количестве общения с людьми.
   5. Более половины сотрудников отметили, что со стажем работы их отношение к заключенным стало жестче, а у трети сотрудников наблюдалась агрессивность на момент проведения исследования.
   6. Тест СМИЛ (Стандартизированный многофакторный метод исследования личности) показал наличие гипертимных особенностей характера (общительность, активность, отсутствие признаков депрессии, наличие мужественных качеств) у большинства сотрудников. С учетом этих особенностей психотравмы сотрудников вытеснялись и приводили к соматическим заболеваниям. Служащие с эмоциональным выгоранием в 2-3 раза чаще предъявляли жалобы соматического характера.
   7. Служащим с СЭВ были свойственны: обособленность, отчужденность, конфликтность, незрелость, непостоянство, жесткость, импульсивность и низкий уровень контроля за поведением.
   Эти данные подтверждают исследование, проведенное ранее С. А. Васильевой, в котором при диагностике высокая степень выгорания была обнаружена у 30 % служащих исправительных учреждений. Особое значение она уделяла межличностным отношениях, в которых может расти напряженность при росте стажа работы. Васильевой также была обнаружена взаимосвязь СЭВ с тревожностью, ригидностью и внутренним локусом контроля.
   Е. Ф. Штефан (2014) в совместном исследовании с С. Ю. Головиной, проведенном на выборке сотрудников УИС (30 сотрудников следственного изолятора и 30 сотрудников исправительной колонии) выявили, что им постоянно поступают угрозы жизни и безопасности личности в отношении их самих и их близких Причем в отношении сотрудников исправительной колонии эти угрозы поступают в два раза чаще. Подобные условия вызывают состояние повышенного психологического дискомфорта и постоянного страха за жизнь. Также исследователями были проведены методики диагностики эмоционального выгорания, по результатам которых были получены данные:
   1) диагностика «эмоционального выгорания» по В. В. Бойко показала, что сотрудники более остро реагируют на экстремальные ситуации и значительно чаще вовлекаются в неадекватное эмоциональное состояние. Так как сотрудник часто сталкивается со стрессовыми ситуациями, это сказывается на высоком уровне тревоги. Особо выделяются по высоким показателям шкалы «Расширение сферы экономии эмоций», «Эмоционально-нравственная дезориентация», «Неудовлетворенность собой»;
   2) диагностика «уровня психического выгорания» А. А. Рукавишникова показала, что сотрудники исправительного учреждения имеют более высокий уровень психоэмоционального истощения и личностного отдаления. На поведенческом уровне это проявляется в эмоциональном и физическом истощении, раздражении и дистанцировании.
   Авторы исследования подтверждают, что у сотрудников исправительной колонии ярко выражены симптомы эмоционального выгорания и личностной отчужденности, которые ведут к усилению проявления профессиональной деформации. Е. Ф. Штефан также отмечает важность профилактических методов в снижении симптомов: наличие системы поощрений, заботы о бытовых условиях и взаимодействии сотрудников с членами семьи.
   М.А. Черкасова (2014) также отмечает наличие высокого уровня эмоционального истощения и склонность к нервно-психическим срывам, бессилию и чувству опустошенности у сотрудников уголовно-исполнительной системы. Несмотря на снижение проявлений усталости от работы, Черкасова отмечает увеличение числа лиц, испытывающих безразличие к результатам своего труда. Также присутствовали высокие показатели по деперсонализации (грубость, цинизм, раздражение). Несмотря на то что значимых различий между сотрудниками разного стажа по выгоранию не было обнаружено, Черкасова приходит к выводу, что с увеличением стажа продолжает увеличиваться и доля лиц, злоупотребляющих алкоголем, а также имеющих следующие физические симптомы: полная или частичная бессонница; мышечное напряжение (боли); постоянные расстройства ЖКТ. Что подтверждает предыдущие исследования, показывающие соматизацию у сотрудников с высокими показателями эмоционального выгорания. Кроме того, в индивидуальных беседах с сотрудниками М. А. Черкасова выявила повышение напряженности деятельности, связанное с необходимостью выполнения противоречивых, неопределенных требований, а также привлечение сотрудника к выполнению несвойственных для него профессиональных (иных) обязанностей.
   О.В. Крапивина в своих исследованиях эмоционального выгорания у сотрудников исправительной колонии отмечает наличие у сотрудников «ограничения эмоциональной отдачи» и негативного восприятия себя как профессионала.
   Таким образом, можно сделать выводы о том, что «синдром эмоционального выгорания» у сотрудников уголовно-исполнительной системы связан с личностными особенностями (В. А. Тропов, И. А. Новикова и П. И. Сидоров) и проявляется схожим образом, как и у сотрудников других служб экстремальной деятельности. Кроме того, несколько исследователей отмечают процессы соматизации (В. А. Тропов, М. А. Черкасова) как способ вытеснения при особенностях личности сотрудников УИС.

§ 5. Особенности эмоционального выгорания у сотрудников охранно-конвойной службы

   Особенностью деятельности сотрудников охранно-конвойной службы (ОКС) органов внутренних дел является содержание, охрана и конвоирование подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления. Также значимым фактором является обеспечение их надежной изоляции, постоянного надзора за ними с целью исключить возможность сокрытия от следствия и суда вещественных доказательств, воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу или продолжать заниматься преступной деятельностью, а также обес печить исполнение приговора.
   Высокая нервно-психическая напряженность, вызванная деятельностью по охране подследственных и подсудимых, требует не только профессиональной компетенции, но и достаточно высокого уровня эмоциональной устойчивости и физической выносливости. По характеру своих обязанностей сотрудники таких служб чаще других контактируют с подозреваемыми и обвиняемыми в совершении преступлений. Условия, в которых работают сотрудники полиции, характеризуются непредсказуемостью обстановки и поэтому являются экстремальными.
   К профессиональной деятельности сотрудников, чьи функциональные обязанности связаны с охраной и конвоированием, предъявляются особые требования, которые включают в себя наличие соответствующего образовательного уровня, психоэмоциональную устойчивость, а также морально-нравственные качества и адекватные социальным нормам правовые ориентации. Личный состав ОКС комплектуется физически здоровыми и сильными сотрудниками не старше 35 лет, имеющими высшее или среднее специальное образование. Человек обязательно проходит первоначальную подготовку на базе учебного центра Министерства внутренних дел. Повышение квалификации достигается путем посещений занятий по служебной подготовке, включающих в себя изучение нормативных актов, служебных инструкций, а также занятия по физической, огневой, психологической, социально-гуманитарной подготовке. Личный состав должен быть готов к проведению мероприятий по борьбе с массовыми беспорядками, захватом заложников, использовать средства радиосвязи, владеть личным оружием и приемами самозащиты, управлять транспортными средствами, оказывать доврачебную помощь. Самой главной целью деятельности является достижение высокого уровня безопасности при конвоировании подсудимого или преступника, обеспечение личной безопасности работников суда, прокуратуры и следствия при взаимодействии со службой судебных приставов.
   Работа сотрудника в значительной мере связана со стрессовыми и экстремальными ситуациями. Условия деятельности связаны с воздействием нескольких крайне неблагоприятных факторов, которые сопровождают деятельность сотрудников конвоя (см. таблицу 14).

   Таблица 14. Факторы усиления синдрома эмоционального выгорания у сотрудников охранно-конвойной службы.

   Все это является индикаторами повышенной тревоги и неуверенности сотрудников. Ситуативное обострение этого состояния в сочетании с индивидуальными особенностями может приводить к срывам, крайней степенью проявления которых становятся формы агрессии и аутоагрессии.
   А. В. Захаров (2014) провел исследование в сравнении показателей эмоционального выгорания у трех групп сотрудников ОКС (стаж до 3 лет; стаж от 3 до 10 лет; стаж более 10 лет) и утверждает, что у сотрудников подобной службы отмечается два пика эмоционального выгорания: в первые три года, что связано с адаптацией сотрудника со сферой деятельности, и у сотрудников со стажем работы 10 и более лет [166]. Последние проявляют выраженную тенденцию к более высокому баллу по шкале «Деперсонализация» опросника Маслач (различия на грани достоверности), у них достоверно более выражен симптом «расширение сферы экономии эмоций» и почти достоверно выше балл по симптому «редукция профессиональных обязанностей». У обеих групп сотрудников достоверно выше показатель фазы истощения, главным образом за счет симптомов «эмоциональная отстраненность» и «психовегетативные нарушения».
   Проведенный анализ достоверности различий в группах позволил А.В. Захарову сделать следующие выводы.

   • Критические периоды для формирования синдрома эмоционального выгорания сотрудников охранно-конвойной службы совпадают с этапами адаптации к профессиональной деятельности, сроки которых определены в психологии труда: первые 3 года службы (начальная адаптация) и более 1 года службы (завершающий этап адаптации или дезадаптация).
   • Сотрудники, находящиеся по стажу работы в пределах критических периодов (1-3 года и 10 и более лет), проявляют сходные по структуре эмоциональные и соматические признаки, свидетельствующие о большей выраженности у них отдельных симптомов эмоционального выгорания в сравнении с сотрудниками, имеющими средний стаж работы (4-9 лет).
   • Эмоциональное выгорание проявляется у сотрудников охранно-конвойной службы прежде всего в уменьшении интенсивности и выраженности эмоциональных реакций в отношении:
   • межличностных контактов с близкими людьми (симптомы расширения сферы экономии эмоций и эмоционального дефицита);
   • переноса психологической фрустрации в сферу соматического здоровья (симптом психовегетативных и психосоматических нарушений).
   • Для сотрудников со стажем работы более 10 лет характерны тенденции:
   • к уменьшению личностной эмоциональной включенности в профессиональную деятельность;
   • к формализации служебных обязанностей и небрежному отношению к ним (редукция профессиональных обязанностей), которая не отмечена у наиболее молодых сотрудников.

   Также Захаровым были замечены гендерные различия в проявлении синдрома эмоционального выгорания у сот рудников ОКС (см. таблицу 15).

   Таблица 15. Гендерные различия сотрудников конвойной службы.

   Сравнивая факторные структуры сотрудников охранно-конвойной службы с учетом пола, А.В. Захаров отмечает, что у женщин синдром эмоционального выгорания представляет собой целостное психическое образование, все компоненты входят в объединенный фактор. «эмоциональное истощение», «деперсонализация», «неадекватное избирательное эмоциональное реагирование» находят взаимосвязь со следующим взаимокомплексом личностных свойств – «низкая нормативность поведения», «избыточная чувствительность» и «мечтательность». Компонент СЭВ «Редукция профессионализма» находит взаимосвязь с такими личностными свойствами, как «Эмоциональная нестабильность», «Тревожность», «Нонконформизм» и «Напряженность». Кроме того, у женщин-сотрудниц регистрируется более высокий балл фазы резистенции, главным образом, за счет симптома «неадекватное эмоциональное реагирование». Кроме того, женщины – сотрудницы охранно-конвойной службы имеют более выраженный симптом этой фазы «психосоматические и психовегетативные нарушения», который отражает соматизацию психологических переживаний, то есть проявление психологического истощения в виде функциональных и органических нарушений соматического здоровья.
   Тогда как у мужчин СЭВ представляет собой менее целостную структуру. Он более разрознен и менее связан с личностными характеристиками. Взаимосвязь СЭВ с личностью проявляется через компоненты «Эмоциональное истощение» и «Редукция профессионализма» с такими личностными характеристиками, как «Шизотимия», «Эмоциональная нестабильность», «Робость», «Нонконформизм» и «Напряженность».
   Таким образом, можно предположить, что работа в охранно-конвойной службе негативно отражается на психологическом состоянии женщин в большей степени, нежели у мужчин. Женщины более выраженно реагируют на психологическое напряжение, являющееся первой реакцией организма на стресс, и быстрее переходят к фазе резистенции, которая у них выражается прежде всего в неадекватных эмоциональных реакциях (эмоциональная лабильность, обидчивость, вспыльчивость, раздражительность по незначительным поводам). Истощение как завершающая фаза синдрома эмоционального выгорания проявляется у женщин чаще в виде соматических жалоб и нарушений здоровья.

§ 6. Особенности синдрома эмоционального выгорания у военнослужащих

   Воинскую службу выбирают люди с определенными характеристиками:
   • хорошо развитыми волевыми качествами (смелость, решительность, мужество, уверенность в себе);
   • психическая устойчивость, предполагает возможность справляться в напряженных и экстремальных ситуациях;
   • моральная ориентация ценностных мотивов (доминирование мотивов, связанных с общественной полезностью труда);
   • статусная ориентация мотивов (главенствующая роль мотивов престижа и самоутверждения).

   Однако высокий уровень самоконтроля поведения, точность и волевой настрой, что в общих чертах можно назвать лидерскими качествами, часто сопряжены с высоким уровнем профессионального стресса и хронического напряжения [118, 177].
   Основные виды деятельности сотрудников спецслужб подразделяются на несколько категорий (см. таблицу 16).

   Таблица 16. Основные виды деятельности военнослужащих.

   В таких непростых условиях личность сотрудника подвергается серьезным изменениям. Деятельность сотрудника спецслужб часто проходит вдали от семьи в условиях повышенных физических нагрузок и иногда прямой угрозы жизни и здоровью. Военные действия требуют от каждого военнослужащего стойкости, инициативы, дисциплинированности. В условиях несения службы важное значение имеет способность человека управлять своими чувствами, эмоциями и состояниями, контролировать свое поведение и деятельность.
   На данный момент существует несколько значимых исследований эмоционального выгорания у военнослужащих.
   М. Е. Зеленова, А. В. Захаров (2012) в исследовании, проведенном совместно с сотрудниками Института психологии РАН и Социологического центра Вооруженных сил РФ под руководством В. А. Бодрова, изучались взаимосвязи между выраженностью негативных психических состояний, личностными особенностями и профессионально важными качествами военнослужащих.
   В целях эмпирического исследования был разработан специальный психодиагностический комплекс, включающий три группы методов:
   • беседа, анализ документов и анкета, позволяющие получить основные социально-демографические характеристики (возраст, образование, семейное положение), характеристики профессионального статуса (род войск, звание, выслуга лет и др.), важные моменты биографии (например, наличие опыта участия в военных действиях);
   • методики, направленные на диагностику симптомов негативных психических состояний (уровня выгорания (MBI), симптомов психоэмоциональной напряженности, утомления и стресса);
   • опросники, направленные на выявление различных аспектов удовлетворенности работой и особенностей профессиональной мотивации, а также опросники, позволяющие выявить некоторые индивидуально-личностные характеристики обследуемых военнослужащих.

   Исследование показало высокий уровень эмоционального выгорания.
   М. Е. Зеленова, А. В. Захаров предполагают что высокий уровень выгорания у военнослужащих тесно связан с профессиональной мотивацией и удовлетворенностью условиями труда. Выгорание военных специалистов проявляется в переживании физической и психической усталости, ощущении «упадка сил» и общей эмоциональной истощенности, затрагивая, в первую очередь, энергетические ресурсы индивида и отражаясь в сознании военнослужащих как состояние психосоматического неблагополучия и ослабленного здоровья. Шкала «Редукция профессиональных достижений» оказалась тесно связанной с такими характеристиками личности, как «конфликтность», «общительность» и «агрессивность» [96, 101].
   Исследователями было установлено, что сильнее выгорают более коммуникабельные индивиды. Причем чем сильнее симптоматика эмоционального выгорания, тем сильнее это сказывается на межличностных коммуникациях в форме агрессивного поведения и конфликтах с сослуживцами и начальством. Сравнение групп военнослужащих с низким и высоким уровнем выгорания показало также, что его симптомы нарастают с увеличением выслуги лет и что уровень выгорания выше у военных, не имеющих семьи и детей. Что может говорить о том, что семья является важным фактором, препятствующим выгоранию или замедляющим его.
   В 2014 году эти же авторы провели анкетирование, определяющее профессиональные страхи как факторы стресса и выгорание, и получили данные о том что:
   • 60 % военнослужащих переживают о падении престижа армии и военной профессии и «реальном положении дел в армии»;
   • 24 % волнуют материальные трудности;
   • 22 % отмечают невозможность карьерного роста.

   Было также подтверждено, что эмоциональное выгорание у военнослужащих увеличивается со стажем. Также были отмечены психосоматические проявления у сотрудников с высокими показателями выгорания.
   М.Е. Зеленова (2013) в своей статье «Исследование психической напряженности у военных специалистов» подтвердила данные, полученные ранее, и выявила несколько значимых закономерностей в специфике эмоционального состояния военнослужащих:
   • стрессоустойчивость наблюдается у 79,9 % обследованных военнослужащих с большим опытом работы, высоким уровнем профессионализма и имеющих семью;
   • риск развития СЭВ ниже у офицеров старшего возраста;
   • риск развития психосоматических заболеваний ниже у более общительных военнослужащих, готовых к сотрудничеству и взаимопомощи, а также имеющих высокие показатели по шкалам опросника для выявления уровня жизнестойкости;
   • уровень хронического утомления у сотрудников не зависит от должности, образования, выслуги лет, возраста, классности, а также семейного положения и количества детей;
   • симптомы утомления в большей степени присутствуют у военнослужащих, имеющих высокую степень «тревожности», «невротичности», «импульсивности», слабый самоконтроль и «склонность к асоциальным поступкам и риску», а также менее общительных и предпочитающих формальные отношения дружеским;
   • показатели, диагностирующие наличие неблагоприятной симптоматики состояний психической напряженности, утомления и стресса, положительно коррелируют между собой;
   • высокий уровень выгорания у военнослужащих тесно связан с профессиональной мотивацией и удовлетворенностью условиями труда [121].

§ 7. Особенности синдрома эмоционального выгорания у государственных служащих

   Профессиональная деятельность сотрудников государственной службы проходит в условиях высокой нервно-психической напряженности и характеризуется воздействием широкого спектра стресс-факторов. Состояние хронического стресса нередко способствует увеличению риска развития у этой категории работников различных нервно-психических расстройств и формированию синдрома профессионального «выгорания», который на данный момент, несмотря на отсутствие в классификации заболеваний, имеет особое значение в контексте профессиональной деятельности [126]. Наличие хронического напряжения и стресса обусловлено самой спецификой и особенностями государственной службы, предполагающими:
   • высокую коммуникативную нагрузку;
   • соблюдение жестких профессиональных требований;
   • большое число ограничений, связанных с замещением государственной должности;
   • следование жестким нормам трудовой дисциплины;
   • необходимость принятия решений в условиях дефицита времени и т. д.

   В результате воздействия негативных эмоций у сотрудников государственной службы срабатывает механизм психологической защиты в форме частичного либо полного их исключения в ответ на психотравмирующее действие. В крайних своих проявлениях выгорание может сопровождаться тяжелыми невротическими расстройствами и психосоматическими заболеваниями.
   Отличительной особенностью государственной службы в современной России является постоянно изменяющиеся условия реформирования во всех сферах современного общества. Государственные служащие вынуждены постоянно адаптироваться к изменяющимся системам оказания услуг и совершенствовать свою работу.
   Измерение кадрового потенциала государственных служащих, проведенное Российской академией государственной службы при Президенте РФ, показывает регулярное снижение, начиная с 2006 года. В качестве основных причин низких оценок кадрового состава государственных служащих эксперты отмечают:
   • недостаточный уровень профессиональной составляющей в кадровой политике и практике управления персоналом: субъективизм в выдвижении кадров (45,9 %);
   • отсутствие связи между карьерным продвижением и уровнем профессионализма (42,2 %);
   • отсутствие стимулов к повышению профессионализма (30,6 %);
   • отсутствие стимулов к карьерному росту (17,3 %);
   • несоответствие уровня образования требованиям, предъявляемым к занимаемой должности (29,9 %).
   Одно из первых исследований включало более чем 7000 государственных служащих в Великобритании, особенно у сотрудников на средних и низших уровнях служебной иерархии. Была показана взаимосвязь между коронарной недостаточностью, ослаблением иммунитета, нарушениями гормонального баланса и расстройствами системы пищеварения и ощущаемой сотрудниками невозможностью управлять рабочим процессом, приводящей к эмоциональному выгоранию.
   Протекание синдрома выгорания в условиях профессиональной деятельности имеет свои особенности. Так, Ю. И. Видановой было проведено исследование особенностей проявления синдрома выгорания у государственных служащих, в ходе которого было продиагностировано 155 административных работников государственной и муниципальной службы (рис. 1).

   Рис. 1. Соотношение проявления СЭВ у государственных служащих (в процентах).

   Данные показали, что все опрошенные сотрудники имеют симптомы эмоционального выгорания и отличаются лишь в степени их проявления.
   Помимо этого, Ю. И. Виданова отметила у сотрудников недооценку своих профессиональных достижений (61 % опрошенных), высокий уровень эмоционального истощения (30 %) и высокий уровень деперсонализации (31 %). Эмоциональное истощение в профессиональной группе административных работников выражено в средней степени. Также были проанализированы различия протекания процессов синдрома эмоционального выгорания у сотрудников государственной службы. Было обнаружено, что на всех возрастных этапах до 51 года выгорание происходит по типу редукции персональных достижений, а административные работники старше этого возраста не склонны занижать свои профессиональные достижения.
   В. А. Винокур, Е. В. Агапова (2009–2011), обследовав 144 сотрудника государственной службы различных регионов России, используя в том числе и опросники, показывающие уровень депрессии, и авторское анкетирование, касающееся самочувствия, пришли к результатам:
   • 52,1 % обследованных отметили ухудшение состояния своего психического и физического здоровья в процессе работы (общая слабость, боли в сердце, нарушения пищеварения, склонность к частым простудным заболеваниям, нарушениям сна и отсутствие внутренней готовности и времени на восстановление хорошей физической формы);
   • ухудшение самочувствия и общей адаптации в коллективе сопровождалось усилением беспокойства, связанного с осознаваемой возможностью формирования синдрома профессионального «выгорания»;
   • у 52,8 % государственных служащих диагностирована выраженная форма депрессии, а у 20,8 % – риск возникновения депрессии;
   • данные также отчетливо показали взаимосвязь СЭВ с депрессивными расстройствами.

   Однако В. А. Винокур, Е. В. Агапова также подчеркивают, что взаимосвязь депрессии и «выгорания» имеет сложный характер и скорее СЭВ способствует развитию депрессивных расстройств. В то же время наличие депрессии, по мнению авторов, может усиливать синдром эмоционального выгорания [78, 79, 80].
   М. А. Гордеева и В. В. Константинов (2014) исследовали взаимосвязь личностных особенностей и эмоционального выгорания у сотрудников государственной службы и пришли к следующим выводам.
   1. Среди исследуемых – 47 % испытуемых с разной степенью проявления эмоционального выгорания. У большинства служащих с признаками выгорания преобладают стадии «напряжения» (68 %) и «резистенции» (32 %), наиболее характерными симптомами которых стали: неудовлетворенность собой, тревога и депрессия, неадекватное избирательное эмоциональное реагирование, эмоционально-нравственная дезориентация, расширение сферы экономии эмоций.
   2. В результате сравнительного и корреляционного анализов были установлены гендерные различия в проявления симптомов эмоционального выгорания:
   • у женщин симптомы эмоционального выгорания выше в четыре раза, чем у мужчин – государственных служащих (исследователи связывают данный факт с наличием инструментальной, прагматической направленности у мужчин и эмоциональной, альтруистической, эстетической – у женщин);
   • в группе женщин симптомы эмоционального выгорания (неудовлетворенность собой, тревога и депрессия, эмоционально-нравственная дезориентация) имеют тесную положительную связь с тенденциями к самообвинению, проявлением меж групповой эмпатии и ориентацией на межгрупповое соперничество;
   • в мужской выборке симптомы эмоционального выгорания взаимосвязаны с такими особенностями, как самоуверенность, отсутствие удовлетворенностью оплатой труда, карьерным ростом, мотивацией к достижению успеха;
   • установлено наличие зависимостей между симптомами эмоционального выгорания, особенностями эмоциональной направленности личности, индивидуально-личностными особенностями, стилями саморегуляции поведения, эмоционально-мотивационной ориентацией в межгрупповом взаимодействии, особенностями самоотношения, содержания профессиональной деятельности и особенностей организационной среды.

   М. А. Гордеева (2016), исследовав 360 сотрудников государственной службы с помощью опросника поведения и переживания, связанного с работой (AVEM Arbeitsbezogenes Verhaltens – und Erlebensmuster) (У. Шааршмидт, А. Фишер), обнаружила, что у значительной части выборки присутствуют симптомы эмоционального выгорания по разным типам:

   A. Данная группа в процентном соотношении составила 16 %. В основном это молодые служащие в возрасте до 25-30 лет, действующие в строго регламентированных рамках, что препятствует проявлению ими инициативы, творчества, самостоятельности. Это вызывает у них ощущение рутинности выполняемых поручений.
   В нее вошли служащие, характеризующиеся:
   • экстремально высокой субъективной значимостью профессиональной деятельности;
   • высокой степенью готовности к эмоциональным и ресурсным затратам;
   • низкой стрессоустойчивостью и высокой степенью фрустрированности.

   Фрустрация молодых специалистов, по мнению Гордеевой, связана с конфликтом между желанием выполнять работу более сложного уровня и реальными возможностями, в первую очередь. Когда обнаруживается, что самооценку молодого персонала не разделяют руководство и коллеги, сотрудники испытывают чувство разочарования и неудовлетворенности. Второй фактор, вызывающий фрустрацию, – отсутствие полной и объективной информации о специфике труда, своих полномочиях и правах.

   B. Группу В (36 %) составили служащие среднего звена и небольшой процент руководителей, имеющих большой стаж профессиональной деятельности в занимаемой должности (свыше 15 лет).
   У представителей данного типа эмоциональное выгорание сочетается с:
   • низкими субъективными показателями значимости деятельности;
   • низкой адаптивностью;
   • отсутствием способности к саморегуляции;
   • тенденцией к деструктивному решению проблем или избеганию и уходу в трудных ситуациях, сопровождающимся состояниями тревоги, беспокойства и страха.

   Возможность профессионального продвижения у типа В затруднена в связи с временными ограничениями и сложностью процедуры карьерного продвижения.

   Тип С можно, который Гордеева называет «экономным» имеет:
   • средний уровень мотивации;
   • баланс между энергетическими затратами и профессиональными притязаниями;
   • склонность к сохранению дистанции по отношению к профессиональной деятельности;
   • удовлетворенность результатами своего труда.

   В целом здесь присутствует удовлетворенность работой и жизнью при низком уровне выгорания.

   Тип D характерен для 22 % испытуемых от всей численности выборки государственных служащих. В данную группу попали специалисты:
   • активные;
   • способные решать сложные профессиональные задачи;
   • регулирующие эмоциональные «затраты»;
   • способные подобрать конструктивные способы преодоления трудностей;
   • имеющие положительные установки на решение сложных производственных задач.

   Таким образом, по данным М.А. Гордеевой, можно прийти к выводам, что симптомы эмоционального выгорания присутствуют у всех специалистов государственной службы и отличаются лишь общими проявлениями. Эти данные подтверждают данные, полученные ранее другими исследователями.

Глава IV. Роль синдрома эмоционального выгорания в формировании профессиональной деформации

Освоение личностью профессии неизбежно сопровождается изменениями в структуре личности. С одной стороны, происходит усиление и интенсивное развитие качеств, которые способствуют успешному осуществлению деятельности, а с другой – изменение или даже разрушение структур, не участвующих в этом процессе. Если эти профессиональные изменения расцениваются как негативные, т. е. нарушающие целостность личности, и мешают ей в дальнейшем взаимодействовать с другими, снижаю ее адаптивность и устойчивость, то их следует рассматривать как профессиональные деформации.
В большинстве экстремальных профессий личность сотрудника является прочным фундаментом для образования на этой основе новых конструктов, необходимых для осуществления профессиональной деятельности. Однако воздействие, которое проживает личность, часто может быть травматичным (за пределами человеческих возможностей), и это может приобрести негативный оттенок. Характерно, что представители профессии типа «человек – человек», постоянно работающие с людьми, подвержены опасности профессиональной деформации больше, чем представители профессий других типов. Это вызвано тем, что общение с другими людьми обязательно включает и их взаимное воздействие друг на друга. Такое общение требует частого проживания трудностей другого человека, полного включения, что сопровождается сильным напряжением как в процессе деятельности, так и после него.

§ 1. Понятие, механизм и сущность профессиональной деформации

   В основном труд положительно влияет на человека и его личностные особенности. Однако профессиональное развитие может носить и нисходящий характер. Отрицательное воздействие профессии на личность может проявляться частично или затрагивать личность в целом. При частичной деформации профессионального развития затрагивается какой-то один его элемент. Полная деформация означает, что негативные процессы затронули отдельные структуры психологической системы деятельности, приводя к их разрушению, что может снизить эффективность выполнения деятельности. Признаком негативного влияния профессии на личность является появление самых разных профессиональных деформаций или специфических состояний, например психического выгорания. С другой стороны, и само выгорание, длительные стрессы и психотравмирующие ситуации могут служить основой для деформации.
   В узком смысле профессиональная деформация – это проявления в личности под влиянием некоторых особенностей профессиональной деятельности таких психологических изменений, которые начинают негативно влиять на осуществление этой деятельности и на психологическую структуру самой личности. Также под профессиональной деформацией понимают приобретение таких качеств, навыков и склонностей которые отрицательно влияют на решение поставленных перед ним задач. К новым негативным качествам личности можно отнести: равнодушие, властолюбие, подозрительность, скептицизм, правовой нигилизм, ложную корпоративность, схематизм мышления, карьеризм, индивидуализм [150, 151].
   Термин «деформация» (от лат. – deformatio) буквально означает изменение формы. Любая профессиональная деятельность оказывает существенное влияние на формирование личности работника. Во многом это происходит потому, что для выполнения профессиональных задач приобретаются специальные знания и формируются необходимые умения и навыки. Любая профессиональная деятельность протекает в специфических условиях: определен (и ограничен) круг общения; используются повторяющиеся действия (что приводит к стереотипизации) и правила взаимодействия (вырабатывается формализм); требуются конкретные знания (происходит сужение интересов) и т. п. Все это формирует специфический внутренний мир личности, систему отношений, особенности реагирования на те или иные события, манеру держаться, одеваться и т. д.
   Профессиональная деятельность – одна из ведущих форм социальной активности, она оказывает значительное воздействие на формирование личности человека. Профессиональные качества и черты характера, поведения, морально-нравственные установки, принципы и многое другое – «побочный продукт» его практической деятельности. Явления деформации потенциально заложены в любой профессиональной деятельности. Наряду с положительными профессиональными качествами могут формироваться и отрицательные, да и положительные качества могут «зашкаливать». Когда отрицательные профессиональные качества и сверхположительные затрагивают нравственную сферу, сферу профессионального сознания (нормы профессиональной морали, принципы профессиональной деятельности, правила поведения, мотивы, оценки, требования) и искажают их, тогда мы можем говорить о возникновении профессионально-нравственной деформации.
   Итак, профессионально-нравственная деформация – это такие изменения в нравственной сфере человека (мировоззренческих установок, ценностных ориентаций, целеполагания, мотивации, черт характера, способов поведения, характера общения с людьми), которые происходят под влиянием выполнения им своих профессиональных обязанностей и отрицательно влияют на выполнение этих обязанностей.
   Процесс «профессиональной деформации» – это процесс, проявляющийся в развитии двух взаимосвязанных психологических феноменов, обусловленных определенным родом деятельности:
   • бесконтрольно развивающиеся негативные изменения в структуре личности, находящие свое выражение, прежде всего, в характерологических особенностях, протекании психических процессов, эмоциональном отражении действительности;
   • закрепившиеся сознательные отклонения в структуре личности, проявляющиеся в основном в действиях при выполнении функциональных обязанностей и ведущие к нарушениям установившихся в обществе как нравственно-этических, так и правовых норм.
   Профессиональную деформацию часто можно разглядеть в поведении людей, на основе анализа совершаемых ими поступков, способе построения с ними отношений, занимаемой ими позиции в общении.
   Деформация затрагивает все стороны физической и психической организации человека, которые изменяются (деформируются) под влиянием профессии. Отрицательное влияние физиологического характера можно проследить на примерах, приводимых исследователями (искривление позвоночника и близорукость у конторских служащих, льстивость швейцаров). Профессиональная деформация может привести к понижению качества жизни и снижению эффективности труда.
   Механизм возникновения профессиональной деформации имеет довольно сложную динамику. Он напоминает процесс эмоционального выгорания, но мы бы не хотели их сравнивать. Скорее одно исходит из другого. Сначала проходит период напряжения, который сказывается на физиологическом фоне человека (усталости) и приводит к изменению в поведении. Затем меняется мышление человека, возникают временные негативные психические состояния и установки, затем начинают исчезать положительные качества, а на место положительных качеств приходят новые образования, изменяющие личностный профиль работника.
   Профессиональная деформация может иметь довольно сложную структуру и по-разному проявляется у людей. В трудовой деятельности это может проявляться в мотивационной или когнитивной сфере, а также затрагивать личностные качества сотрудника. Ее результатом могут быть специфические установки и представления, появление определенных черт личности. Профессиональная деформация создает чувство уверенности и непогрешимости в своих знаниях и оценках, ограничивая функцию анализа и поиска в мыслительных операциях, при этом представляет некорректную адаптацию к условиям труда. Выделяют две значимые причины становления профессиональной деформации:
   • специфика ближайшего окружения, с которым вынужден иметь общение специалист-профессионал, а также специфика его деятельности. Профессии типа «человек – человек» и профессии экстремального профиля имеют крайне высокие риски развития деформации;
   • разделение труда и все более узкая специализация профессионалов. Ежедневная работа на протяжении многих лет по решению типовых задач не только совершенствует профессиональные знания, но и формирует профессиональные привычки, стереотипы, определяет стиль мышления и стили общения.

   Деформация тех или иных структур личности может возникнуть как следствие прогрессивного развития определенных черт характера, познавательных образований, мотивов в результате высокой степени специализации деятельности. Гипертрофированное развитие личностных качеств, необходимых в работе, приводит к тому, что эти качества начинают проявляться не только в профессиональной деятельности, но и проникают в другие сферы жизни человека. Это не мешает человеку работать, так как качества чаще всего помогают ему в его специализации, но могут навредить межличностному общению или взаимоотношениям с любимыми людьми.
   Профессиональная деформация мотивационной сферы может проявляться в чрезмерной концентрации интересов только в профессии при снижении интереса к другим сферам [77]. Известным примером такой деформации может служить феномен «трудоголизма», когда человек большую часть времени проводит на рабочем месте и развивает свою деятельность только в контексте своей профессии, при этом теряя интерес к другим занятиям. Труд в этом случае является своего рода «защитой», попыткой уйти от тех трудностей и проблем, которые возникают в жизни человека. Однако в некоторых случаях эта личность может высокоэффективно работать в какой-либо области, посвящая этому все свое время, что не приводит к отсутствию интересов и активности в других сферах.
   Профессиональная деформация знаний также может быть результатом глубокой специализации в какой-либо одной профессиональной сфере. Человек ограничивает сферу своих познаний тем, что необходимо ему для эффективного выполнения своих обязанностей, при этом абсолютно не интересуется другими знаниями.
   Другой формой проявления этого феномена являются профессиональные стереотипы и установки. Они представляют собой определенный уровень полученного опыта и проявляются в автоматизированных умениях и навыках, подсознательных установках, не загружающих сознание. Отрицательное влияние стереотипов проявляется в автоматическом подходе к решению проблем, в представлении о том, что данный уровень знаний и представлений может обеспечить успешность деятельности. В ряде профессий эти стереотипы и установки очень опасны и приводят к сужению спектра мышления, лишению эффекта новизны. Примером такого случая может служить деятельность следователя. Подозрительность как вид деформации неизбежно приводит к предвзятости, к обвинительному уклону в следственной деятельности. Этот феномен получил название «обвинительный уклон» и представляет собой неосознаваемую установку на то, что человек, чья вина еще не доказана, определенно совершил преступление.
   Еще одним примером профессиональной деформации может послужить пример представления о профессии психолога у медиков, педагогов и у психологов, имеющих базовое образование и успешно работающих в своей области. Все три группы специалистов выделяют такие качества, как умение расположить к себе, доброжелательность, внимательность к людям. Однако если психологи относят эти качества к разряду профессиональной компетенции, то врачи и учителя этого не делают. Причиной этого может быть наличие моделей поведения с этим качеством у тех и у других, но используемых в разных аспектах профессиональной деятельности. В традиционной медицине и педагогике существует образ врача (педагога) как специалиста, который работает в позиции «сверху», т. е. специалист доминирующий, авторитарный, требовательный и управляет поведением пациента или ученика. В противоположность врачам и педагогам психологи строят свою деятельность в позиции «на равных» для лучшей коммуникации [74, 75, 148, 154].
   Трудность заключается в том, что при наличии определенной позиции на работе это может приводить профессионалов к успеху, а в личной жизни и общении с другими людьми – к выраженным трудностям и конфликтам. Хотя сама проблема профессиональных деформаций личностных особенностей изучена достаточно слабо, можно вспомнить множество примеров необычного поведения людей в ситуациях. Так, учитель по профессии может неожиданно начать учить другого взрослого человека в диалоге или давать ему советы, как поступить, как будто обращаясь к ребенку. Если этот диалог происходит между мужем и женой, такое поведение может разрушить брак. Следователю может быть сложно проявить эмпатию и сочувствие в отношении чужого горя.
   Для учителей также характерен и упрощенный подход к проблемам, это качество необходимо для того, чтобы давать ученикам более простой материал, но в жизни он приводит к прямолинейности, ригидности мышления [64, 66].
   На данный момент выделяют несколько видов профессиональной деформации (см. таблицу 17).

   Таблица 17. Виды профессиональной деформации.

   Профессиональная деформация личностных особенностей также может возникнуть вследствие чрезмерного развития одной черты, необходимой для успешного выполнения профессиональных обязанностей и распространившей свое влияние на «непрофессиональную» сферу жизни субъекта. Например, следователь в своей работе сталкивается с обманом, коварством и лицемерием. На основании этого у него может выработаться повышенная критичность и излишняя бдительность. Дальнейшее заострение этих черт может привести к развитию чрезмерной подозрительности, когда следователь в каждом человеке видит преступника, причем эта черта проявляется не только в профессиональной деятельности, но распространяется и на семейные и бытовые отношения.
   В деформации можно выделить несколько степеней тяжести (см. схему 1).

   Схема 1. Уровни профессиональной деформации.

   Деформация одних личностных особенностей может компенсироваться развитием других. Так, у сотрудников уголовно-исправительных учреждений под влиянием профессии формируется ригидность поведения, сужение круга интереса и общения, что может в жизни проявляться такими чертами, как пунктуальность, добросовестность, аккуратность, стабильность.
   Кроме того, различные психологические структуры в разной степени подвержены деформации. Эмоционально-мотивационная сфера деформируется в большей степени, чем личностные особенности.
   Деформация проявляется в интеграции профессии в личностный конструкт. Профессия становится частью «Я», и в определенных аспектах жизни эта часть «Я» имеет свое влияние. Невозможно прийти домой после рабочего дня и отключить себя как профессионала. Личность обладает целостностью, и «Я-профессионал» будет появляться в тех моментах, когда он будет нужен. Так, сантехник по профессии будет как специалист рассматривать водопровод дома. Следователь будет относиться подозрительно к людям, с которыми он знакомится впервые.
   В профессиональной деформации можно предположить два компонента (см. схему 2).

   Схема 2. Компоненты профессиональной деформации.

   Изначальные особенности человека дают основу для формирования, развития его как личности. Человек формируется в процессе взаимодействия с внешней средой. Такая «деформация» начинается уже во время учебы, когда у студентов разрушаются обыденные установки и стереотипы и формируется профессиональная картина мира. Но эта деформация позитивная и не вредит человеку. В процессе учебы в школе ребенку дают общие знания для дальнейшего выбора сферы деятельности [51, 67].
   Э. Ф. Зеер выделял 10 факторов профессиональной деформации (см. таблицу 18) и утверждал, что деформация у специалиста, долго находящегося в профессии, неизбежна [100].

   Таблица 18. Факторы профессиональной деформации.

Многие из этих факторов прослеживаются в симптомах эмоционального выгорания (пункты 2, 3, 5). Также деформация может иметь свои негативные аспекты (см. таблицу 19), которые отражают себя в сфере общения и жизни в целом. В разных источниках представляются разные негативные аспекты деформации, мы выбрали наиболее общие.

Таблица 19. Негативные аспекты профессиональной деформации.

   Отдельно стоит поговорить и о специфике деформации сотрудников спецслужб. Участие в экстремальных ситуациях оказывает безусловное воздействие на сознание и психику человека, подвергая его серьезным качественным изменениям. Пребывание в экстремальных условиях характеризуется воздействием на психику человека стресс-факторов повышенной интенсивности. Длительность их воздействия, а также психотравмирующий характер могут способствовать возникновению изменений в психической деятельности, снижающих эффективность жизнедеятельности уже в мирных условиях. При этом расширяется и круг жертв, в число которых попадают не только непосредственные участники событий, но и их родственники.
   Помимо синдрома эмоционального выгорания, стресса у сотрудников спецслужб проявляется еще один значимый фактор, который может иметь влияние на профессиональную деформацию и может быть связан с эмоциональным выгоранием.
   Часто встречаются боевые посттравматические стрессовые расстройства – это затянувшиеся или отсроченные условно адаптивные психические изменения и психические расстройства, возникающие вследствие воздействия факторов боевой обстановки [133]. Некоторые из этих психических изменений могут на войне носить приспособительный характер, а в мирной жизни ведут к различным формам социальной дезадаптации. Например, по результатам исследований, 54 % воевавших в Чечне употребляли алкоголь в районе боевых действий, а каждый четвертый из опрошенных употреблял наркотики или транквилизаторы (в основном это военнослужащие контрактной службы).
   Синдром посттравматических стрессовых расстройств – это международное наименование, российские исследователи называют его иначе: патологическое состояние, связанное с отрицательным стрессом ведения боевых действий. По данным социологических исследований, примерно 70 % военнослужащих, участвовавших в боевых действиях на территории Чеченской Республики, проявляют посттравматический синдром, причем у 30 % из них этот синдром выражен ярко.
   Выделяются следующие основные клинические симптомы при посттравматических стрессовых нарушениях (см. таблицу 20).

   Таблица 20. Клинические симптомы при ПТСР.

   Пребывание на войне относится к той экстремальной ситуации, когда человек постоянно находится в сильнейшем психоэмоциональном стрессе, преодолевая его волевыми усилиями. Обходится все это очень высокой ценой: почти у всех участников боевых действий неизбежно в той или иной мере наблюдаются изменения в физическом и психическом состоянии.
   Мы не имеем данных о взаимосвязи ПТСР и эмоционального выгорания, подтвержденных экспериментально, но это определенно может иметь значение в рамках взаимосвязи их как факторов формирования профессиональной деформации у военнослужащих. Также ПТСР может возникать у сотрудников МВД (как военнообязанных и достаточно часто бывавших в зоне боевых действий), сотрудников МЧС и других специалистов экстремального профиля.
   Итак, профессионально-нравственная деформация – это такие изменения в нравственной сфере человека (миро воззренческих установок, ценностных ориентаций, целеполагания, мотивации, черт характера, способов поведения, характера общения с людьми), которые происходят под влиянием выполнения им своих профессиональных обязанностей и, в свою очередь, отрицательно влияют на выполнение этих обязанностей.
   Самое большое влияние профессиональная деформация оказывает на личностные особенности представителей тех профессий, работа которых связана с людьми («человек – человек»): чиновники, руководители, работники по кадрам, педагоги, психологи. Крайняя форма профессиональной деформации личности у них выражается в формальном, сугубо функциональном отношении к людям. Высокий уровень профессиональной деформации также наблюдается у медицинских работников, военнослужащих и сотрудников спецслужб.
   Негативное влияние профессиональной деятельности выражается в появлении негативных/отрицательных:
   • мировоззренческих установок («все люди враги», «на войне как на войне», «это твои проблемы», «закон – что дышло, куда повернешь – туда и вышло»);
   • ценностных ориентаций («своя рубаха ближе к телу»);
   • мотиваций («не украдешь – не покаешься»);
   • целеполаганий («солдат спит – служба идет»);
   • черт характера (агрессивность, равнодушие, подозрительность, перфекционизм и др.);
   • способов поведения («не пойман – не вор», «один в поле не воин»);
   • характера общения.

   Профессиональная деформация личности может иметь эпизодический или устойчивый, поверхностный или глобальный, положительный или отрицательный характер. Она проявляется в профессиональном жаргоне, в манерах поведения, даже в физическом облике. Частными случаями профессиональной деформации являются административный восторг, управленческая эрозия и синдром эмоционального сгорания.

§ 2. Подходы к изучению личностных изменений в процессе эмоционального выгорания в контексте профессиональной деформации и профессиональной деструкции

   Профессиональная деструкция отличается от профессиональной деформации. Профессиональная деформация является необходимым условием вхождения личности в специальность (Зеер) и начинает целенаправленно формироваться уже на этапе профессионального обучения в высшем учебном заведении с целью приобретения профессионально важных качеств и системы этих качеств, что в дальнейшем позволяет стать хорошим специалистом. Примером общепрофессиональных деформаций могут быть особенности поведения профессионального военного, педагога, врача, следователя и т. д., т. е. те особенности поведения, которые были описаны нами выше.
   Профессиональная деструкция имеет место при нарушениях уже усвоенных способов взаимодействия. Появляются стереотипы профессионального поведения и психологических барьеров при необходимости освоения новых профессиональных качеств, технологий, специальности и разрушаются сформированные ранее качества, необходимые в профессии. Наличие профессиональной деструкции отрицательно влияет на продуктивность труда, взаимоотношения с другими членами коллектива.
   Деформация может привести к профессиональной деструкции, выражающейся в чрезмерном, искаженном профессиональном развитии отдельных важных профессиональных качеств в ущерб другим, что формирует у специалиста нежелательные профессиональные качества, такие как снижение требовательности к себе, самокритичности, допущение «правомерности» различных послаблений в отношении к работе, дисциплине, которые непозволительны другим членам коллектива.
   Причинами возникновения профессиональной деструкции являются:
   • возрастные изменения;
   • нервное и физическое истощение;
   • различные заболевания.
   Сопровождается профессиональная деструкция наличием психической напряженности, психоэмоциональным дискомфортом, частыми конфликтами и кризисными явлениями.
   Наиболее распространенной формой профессиональной деструкции является профессиональное выгорание, которое представляет собой защитный механизм, выработанный личностью в ответ на психотравмирующие факторы своей профессиональной деятельности.
   Изначально существовало мнение, что профессиональное выгорание свойственно лишь специалистам помогающих профессий. Однако с годами исследования, которые проводились на специалистах разных сфер деятельности, доказывали что эмоциональное выгорание свойственно почти всем профессиям и имеет схожие черты протекания, но может иметь разные последствия для личности человека.
   В процессе исследования синдрома эмоционального выгорания в России с целью найти взаимосвязь с личностными особенностями были отмечены многие особенности, которые сопутствовали влиянию на сам синдром: особенности характера, пол, возраст, интеллектуальные способности, тревожность, мотивация, смысложизненные ориентации, стратегии поведения и копинг-стратегии, стрессоустойчивость, особенности саморегуляции и стили саморегуляции, коммуникативные качества (Бабич, 2007; Борисова, 2003; Большакова, 2004; Горохова, 2004; Гришина, 1997; Рукавишников, 2001; Умняшкина, 2001 и др.).
   Так, Анциферова (1990) считает необходимым условием оптимального соотношения деятельности с развитием личности достижение профессионалом чувства удовлетворенности от процесса и результатов деятельности [60]. По ее мнению, удовлетворенность профессиональной деятельностью, являясь одним из критериев профессиональной пригодности, выявляет субъективное отношение к профессии, деятельности (работе), эмоциональную оценку соответствия ожидаемых и реальных особенностей процесса и результатов деятельности, трудовые мотивы (их направленность, активность), что напрямую указывает на удовлетворенность или ее отсутствие у сотрудников.
   В.А. Бодров (2007) говорит о личностных особенностях как основе для дальнейшего развития в профессии: «Профессиональная пригодность человека к конкретной деятельности и формирование удовлетворенности работой находятся в причинно-следственных отношениях: высокий уровень профпригодности субъекта способствует достижению им успехов в трудовой деятельности, что приносит ему чувство удовлетворенности работой, которое, в свою очередь, влияет на усиление мотивации к данной деятельности, стремление к самосовершенствованию, профессиональному развитию».
   Особое значение в трудах исследователей занимает эмоциональная сфера в вопросе профессионального развития. С. Л. Рубинштейн, уделяя особое внимание эмоциональной сфере человека, подчеркивал, что «особенно тесной является действенная связь между эмоциями человека и его собственной деятельностью» (Рубинштейн, 2009, с. 558). Л. Рубинштейн отмечает, что в чувствах человека выражаются все установки человека, включая и мировоззренческие, идеологические, все его отношение к миру, прежде всего, к другим людям. «Все особенности личности, ее характера и интеллекта, ее интересов и отношений к другим людям проявляются и отсвечивают в радуге эмоций и чувств. Основные различия в эмоциональной сфере личности связаны с различием в содержании человеческих чувств, в том, на что, на какие объекты они направляются и какое отношение к ним человека они выражают» (Рубинштейн, 2009, с. 583).
   О.А. Конопкин (2006, 2011), анализируя участие эмоций в осознанной регуляции активности, пришел к выводу о продуктивном и деструктивном влиянии различных феноменов и характеристик эмоционального отражения на эффективность регуляции и, следовательно, на успешность деятельности.
   Также значимым аспектом взаимосвязи синдрома эмоционального выгорания и личностной деструкции считается направленность личности, которая рассматривается в качестве ведущей, системообразующей характеристики и понимается как устойчивая устремленность мыслей, чувств, желаний, фантазий, психологических отношений и поступков, которая является следствием доминирования главных, ведущих мотивов (Рубинштейн, 2009; Божович, 1968; Чудновский, 1981). В функции ведущих мотивов могут выступать потребности, ценностные ориентации, цели, интересы, идеалы, духовные устремления личности. Ведущие мотивы, устойчиво занимающие доминирующее положение в ценностно-мотивационной сфере личности, формируют ценностную ориентацию будущего специалиста, начиная с профессионального обучения. Однако исследования подобного аспекта влияния пока только начинают набирать обороты, и остается еще много вопросов, касающихся взаимодействия СЭВ, деструкции и изменения направленности деятельности. Помимо этого, изучение направленности не может сводиться только к рассмотрению движущих мотивов.
   Основная регулирующая функция направленности состоит в том, что она становится для личности устойчивой и приоритетной основой (критерием) выбора жизненных целей и стратегий их достижения, осмысления результатов своих действий, выстраивания и оценивания своих отношений к другим людям, своей профессии и работе, к самой себе.
   Не менее важны исследования регулирующей роли направленности, ее проявлений в мыслях, переживаниях и фантазиях, поступках, психологических отношениях и других видах внутренней и поведенческой активности личности.
   При изучении взаимосвязей между направленностью личности и выгоранием специалистов различного профиля особый интерес представляют проявления направленности в эмоциональной сфере. Это обусловлено тем, что изменения именно в эмоциональной сфере специалиста (наличие эмоционального истощения) и его безразличное отношение (цинизм) к пациенту, ученику, клиенту – составляют ядро выгорания.
   А. Деркач, В. Зазыкин (2003) отмечают прогрессивный характер личностно-профессионального развития, который проявляется в следующем:
   • изменение мотивационной сферы личности, проявляющееся в изменении и появлении ценностей и смыслов;
   • рост умения планировать на уровне интеллекта, а затем осуществлять на практике именно те деяния, которые соответствуют духу сформированных ценностей;
   • развитие волевых качеств, необходимых для преодоления трудностей объективного характера, мешающих проявлять самостоятельность и совершать деяния в соответствии с этими ценностями;
   • наличие более объективного оценивания разных сторон своей личности (положительных и отрицательных) и степени своей готовности к новым, более сложным деяниям и ответственным поступкам.

   К. А. Абульханова-Славская приходит к выводу, что «если неудовлетворенность, подобно страху, стрессу, производит определенные разрушения, деструкцию в дееспособности человека, то удовлетворенность «питает» его силы, повышает жизненную энергию» (Абульханова-Славская, 1999). Соответствие эмоциональной направленности специалиста требованиям профессии дает ему возможность реализовать в деятельности свои ценностные ориентации и связанные с ними субъективно значимые эмоциональные переживания, достигать удовлетворенности трудовым процессом. Напротив, при недостаточном соответствии эмоциональной направленности и требований профессии возможность реализовать в деятельности ценностные ориентации и значимые эмоции становится трудноосуществимой, чувство удовлетворенности не переживается, вследствие чего возникает риск развития выгорания.
   Э. Ф. Зеер считает основополагающим фактором личностно-профессионального развития профессионализм. С системных позиций профессионализм проявляется в интегрированном развитии до очень высокого уровня составляющих структуры психических свойств и личностных характеристик деятельности человека, опыта и направленности личности, причем данный уровень развития не является «пиковым», окончательным (Деркач, Зазыкин, 2003; Маркова, 1996). Также Ф. Зеер отмечает, что фактором достижения вершин профессионализма выступает самоактуализация, основанная на реализации своего личностно-профессионального потенциала. Личности, которые заинтересованы в самоактуализации, не только обладают высокими потенциальными возможностями, но и умеют восполнять свой потенциал и владеют осознанными или неосознанными техниками его актуализации (Зеер, 2006).
   А. Л. Журавлева, Е. А. Сергиенко (2011) рассматривали эмоциональную направленность личности как фактор выгорания у представителей социономических профессий и выявили, что уровень выгорания врачей и учителей связан с выраженностью типов эмоциональной направленности личности [101]:
   • низкому уровню выгорания соответствует профиль, характеризующийся высокой выраженностью «гуманистического» и «гармонизирующего» компонентов;
   • высокому уровню выгорания соответствует профиль, характеризующийся низкой выраженностью «гуманистического» и «гармонизирующего» компонентов.

   Эмоциональную сферу можно рассматривать как значимый фактор профессионального соответствия и развития человека как специалиста, и именно эмоциональная сфера наиболее подвержена профессиональным деформациям, одной из разновидностей которых является «выгорание».
   Результаты исследования А. Л. Журавлевой и Е. А. Сергиенко можно рассматривать в рамках взаимосвязи личности и подверженности эмоциональному выгоранию (см. таблицу 22). Исследователи опирались на концепцию направленности личности, разработанную отечественным психологом Б. И. Додоновым (см. таблицу 21). В ней эмоциональная направленность рассматривается как особый мотивационный фактор поведения и деятельности людей, а именно как система координированных и субординированных установок личности, определенные ценные для нее переживания.

   Таблица 21. Типы эмоциональной направленности, по Б. И. Додонову.

Ведущий, то есть наиболее выраженный по сравнению с другими, тип указывает на эмоциональную направленность. Например, наибольшая выраженность альтруистического типа свидетельствует об альтруистической, а коммуникативного – коммуникативной эмоциональной направленности человека и т. д.

Таблица 22. Категории врачей по взаимосвязи эмоциональной направленности и уровню эмоционального выгорания.

   Первоначально возникая в процессе определенной деятельности и сигнализируя человеку о значимых для него событиях – достигнутых результатах, взаимодействиях с другими людьми, собственных поступках и т. д., эмоции могут оказаться для человека настолько позитивными и ценными, что у него формируется особое, психологически обусловленное тяготение к их повторным переживаниям. Такое тяготение – эмоциональная направленность – прочно объединяется с выполнением данной деятельности, к которой человек теперь стремится и ради достижения целей деятельности, и ради самого процесса деятельности, доставляющего ему эмоциональное удовлетворение.
   Понятие эмоциональной направленности имеет два плана рассмотрения (см. схему 3).

   Схема 3. Два аспекта эмоциональной направленности.

   Для специалистов с низкой выраженностью «гуманистического» компонента смысл профессиональной деятельности как социально ценной активности остается во многом нераскрытым либо утраченным. Профессиональная деятельность имеет для них иной, субъективный приоритет – «работа для себя (деньги, достаток и т. п.)», «работа есть необходимость» или не имеет позитивного смысла вовсе. Круг эмоциогенных смысловых ориентиров таких специалистов значительно сокращен за счет существенного ослабления альтруистических и коммуникативных ценностных ориентаций, а эмоциональная привлекательность профессиональной деятельности значительно обедняется. Последствия описанного процесса проявляются в выраженных симптомах выгорания независимо от профессиональной принадлежности специалистов.
   A. Л. Журавлева, Е. А. Сергиенко, основываясь на концепции Додонова, полагают, что есть основания считать невысокую выраженность «гуманистического» компонента универсальным личностным фактором выгорания специалистов, однако эмпирическое подтверждение данного вывода требует дополнительного исследования.
   Еще одно значимое исследование провел В. Е. Орел, в котором пришел к выводу о наличии связи между степенью выгорания и стилем управленческой деятельности, которая выражается в преобладании среди руководителей с высоким уровнем выгорания лиц, демонстрирующих прямо противоположные стили руководства: авторитарный и попустительский [144].
   B. Е. Орел отметил воздействие эмоционального выгорания на всех уровнях организации: индивидуально-психологическом, социально-психологическом и организационном (см. таблицу 23). Общий характер этого воздействия заключается в преобладании в действиях профессионалов с высоким уровнем выгорания формально-стереотипных тенденций пассивно-доминантной направленности. Такая характеристика стилевых особенностей личности под воздействием выгорания имеет свою специфику проявления на каждом уровне функционирования личности. Также он описывает проявление эмоционального выгорания у руководителей двух типов: авторитарного и попустительского (см. таблицу 24).

   Таблица 23. Воздействие выгорания на уровни организации.

   Проявление взаимосвязи выгорания и стилевых особенностей личности на организационном уровне предполагало обращение к таким стилевым особенностям поведения личности, которые бы проявлялись не только в ситуациях профессиональной деятельности, но имели бы более широкий ареал распространения.
   В частности, одним из способов реагирования на стресс является субъективно ориентированный способ поведения, представляющий собой тенденцию ухода от рационального разрешения проблемы или попытку решить ее на чисто эмоциональном уровне и выступающий как элемент защитного поведения личности.

   Таблица 24. Два типа руководителей.

   В. Е. Орел предполагал, что воздействие выгорания на стили социального взаимодействия заключается в преобладании у лиц с высокой степенью выгорания стилей, основанных на доминировании, с одной стороны, и избегания ответственности в принятии решений – с другой. Подобное поведение рассматривалось исследователем как форма психологических защит, как способов поведения в стрессовых ситуациях. Исследование защитных механизмов для автора являлось, пожалуй, единственной областью изучения стилей жизнедеятельности, которая имеет достаточно надежный диагностический инструментарий, что послужило одной из главных причин обращения к данной сфере стилей поведения.
   Психологическая защита – эта система регуляторных механизмов в психике, которые направлены на устранение или сведение к минимуму негативных, травмирующих личность переживаний, сопряженных с внутренними или внешними конфликтами, состояниями тревоги, дискомфорта.
   При исследовании психологических защит у специалистов В. Е. Орел пришел к выводу, что при развитии феномена психического выгорания индивид при столкновении с трудной жизненной ситуацией в первую очередь использует стратегии вытеснения, замещения и регрессии. Автор не исследовал обратное влияние психологических защит на выгорание, что, несомненно, вызывает у нас интерес в контексте профессионалов экстремальных профессий.
   В содержательном плане В. Е. Орел говорит о том, что можно говорить о предпочтении профессионалами с синдромом эмоционального выгорания стратегий пассивно-агрессивного плана при столкновении со сложной жизненной ситуацией. Так, использование стратегии замещения предполагает проявление агрессивных реакций, раздражения, направленного не на объект, вызвавший отрицательные эмоции, а на его более безопасный заменитель.
   Профессионалы с синдромом эмоционального выгорания не могут открыто выражать свой гнев по отношению к реципиентам, поэтому направляют его на членов семьи, домашних животных и т. п. чаще всего в форме пассивной агрессии, которая может проявляться в двух стратегиях поведения:
   • инертном, пассивном поведении, уходе в себя, отгороженности от социального окружения, отсутствии инициативы и подчинении своего поведения другим людям. Воплощением такого стиля поведения является механизм вытеснения;
   • поведении по типу регрессии, когда личность, подвергшаяся действию стрессового фактора, заменяет решение сложных задач более простыми – уйти на низшие уровни взаимодействия со средой, что выражается в демонстрации инфантильного поведения.

   Интересное исследование психических состояний сотрудников отделов охраны уголовно-исполнительной системы было проведено Е. В. Овчаровой (2012). Оно касалось психологических защит личности сотрудников, и в том числе уровней их адаптации, что, по нашему мнению, имеет значение в контексте исследуемой нами проблемы.

   Таблица 25. Психическое состояние сотрудников УИС, по результатам исследования Е. В. Овчаровой.

   Е. В. Овчарова предполагает наличие пограничных психических состояний у сотрудников УИС. Это предположение не противоречит предположению о наличии деформации и деструкции, а даже подтверждает некоторые аспекты этого. Помимо этого, некоторые симптомы, выявленные в процессе диагностики, схожи с симптомами эмоционального выгорания.
   Более того, одна из основных причин возникновения пограничных психических состояний заключается в нарушении механизмов психической адаптации. Это происходит тогда, когда возникает несоответствие между имеющимися у человека социальными и биологическими возможностями переработки информации и необходимостью осуществить переработку информации в конкретных условиях деятельности. Это соответствует исследованиям, представленным в предыдущей главе, показывающим наличие нарушений адаптации у сотрудников экстремальных профессий в разные периоды жизни.
   Установлено, что пограничные психические состояния характеризуются наличием повышенной утомляемости, раздражительности, эмоциональной напряженности и эмоциональной неустойчивости, нарушением ночного сна, головными болями, вегетативными дисфункциями, психосоматическими жалобами, что также соответствует некоторым симптомам эмоционального выгорания.
   Вопрос о том, насколько сильно синдром эмоционального выгорания воздействует на формирование пограничного психического состояния и профессиональной деформации, остается открытым, но, определенно, имеет право на существование и требует дополнительного экспериментального изучения.
   Таким образом, эмоциональную сферу можно рассматривать как фактор соответствия личности профессиональным требованиям, проявляющийся в позитивных и негативных феноменах профессиональной деятельности. Особенно актуален этот вопрос в специфике деятельность сотрудников спецслужб, совмещающих экстремальную деятельность. Сотрудники подобных профессий сталкиваются не только с синдромом эмоционального выгорания, но и с ПТСР, деформацией, которая считается неизбежной при длительной деятельности, и травматизацией. Подобные факторы могут влиять на личность сотрудника вплоть до пограничных психических состояний и профессиональной деструкции.

§ 3. Деформация как следствие защиты личности от синдрома профессионального выгорания

   Первые исследования, которые показали, что эмоциональное выгорание имеет более глубокую основу, были проведены на американских военнослужащих, вынужденных по роду своей деятельности проводить организационные и карательные действия среди населения во время войны США во Вьетнаме.
   Выгорание у специалистов спецслужб было особенно глубоким, а работа, требующая добывать информацию любыми способами у партизан, применяя специальные методы (пытки), могла настолько вымотать психическое состояние военнослужащего, что это приводило не только к «выгоранию души», но и к посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР) с его тяжелейшим последствием – суицидом.
   Сходный феномен был замечен у российских военных, участников боевых действий в Чечне конца прошлого столетия. «Синдром эмоционального выгорания» и ПТСР могли быть особенно выраженными у бойцов спецподразделений, профессионально общавшихся с враждебно настроенным мирным населением и с боевиками, выдававшими себя за мирных граждан.
   В экстремальных условиях (во время боевых противостояний, катастроф) травматические эпизоды жизни военнослужащего могут привести к изменениям, включающим симптомы и выгорания, и посттравматического стрессового расстройства. Феномен профессиональной деформации не позволяет на данный момент строго выстроить классификацию, которая давала бы четкое представление о специфике данной проблемы [Марьин М. И., Касперович Ю. Г., 2006; Марьин М. И., Буданов А. В., Петров В. Е., Борисова С. Е., Такасаева К. Р., 2004].
   На данный момент большинство производимых программ направленны на профилактику именно ПТСР. Так, например, психологической службой МВД России под руководством профессора М. И. Марьина были созданы несколько программ восстановления работников МВД после службы в горячих точках.
   Эти программы помогли снизить количество суицидов у участников боевых действий в Чеченской Республике после «наведения конституционного порядка» [Гордиенко Ш. А., 2006]. И тем не менее на данный момент количество суицидов не снижается, а находится в постоянной динамике, независимо даже от нахождения в зоне боевых действий. Так, в январе – апреле 2009 года в результате преступлений и чрезвычайных происшествий погиб 131 военнослужащий российской армии, свыше половины из них покончили с собой. Начиная с 2005 года по 2009 год покончил жизнь самоубийством 2531 военнослужащий вооруженных сил.
   Одним из важных стрессогенных факторов в армии до сих пор, помимо нахождения в горячих точках, считают и «дедовщину». Наличие данного феномена в армии также может свидетельствовать о наличии жестокости, агрессии и доминирующего поведения среди военнослужащих старших званий, а это уже может свидетельствовать как о психической патологизации, так и о профессиональной деформации.
   Основным способом различия ПТСР от синдрома эмоционального выгорания считают наличие психотравмирующей ситуации (либо цепи событий) в жизни сотрудника. Если такое было, то речь идет о ПТСР. Если психотравмирующего события не было, то скорее всего речь идет о синдроме эмоционального выгорания. В аспекте сказанного можно задуматься о том, не является ли эмоциональное выгорание медленным способом травматизации человека, с последующей профессиональной деформацией. Этот вопрос на данный момент остается открытым, и многие сходятся во мнении, что это возможно, если представлять как травмирующие факторы события, происходящие регулярно в жизни профессионала. Являются ли травмирующими пациенты, которые постоянно ходят к врачу, или пожары которые вынужден тушить по роду деятельности сотрудник МЧС?
   К травматическим событиям непосредственно относятся следующие (но не ограничиваются ими):
   • боевой опыт;
   • насильственные нападения на личность (сексуальное или физическое насилие, ограбление, групповое нападение);
   • пребывание в качестве заложника;
   • террористические нападения, пытки, содержание в концентрационных лагерях;
   • природные и промышленные катастрофы, автомобильные катастрофы;
   • ситуации, когда человеку ставится диагноз неизлечимой, опасной для жизни болезни и т. д.

   Выделяются два типа травматических событий:
   • краткосрочное;
   • постоянное и повторяющееся воздействие травматического стрессора – серийная или пролонгированная травматизация (например, повторяющееся физическое или сексуальное насилие, боевые действия).

   Вначале травма переживается как краткосрочная, но по мере того как травматическое событие повторяется, жертва переживает, помимо негативных эмоций, вызванных ситуацией, страх повторения травмы. Ситуации с сотрудниками спецслужб могут оцениваться как постоянные и повторяющиеся травматические события (пример – тушение пожара сотрудником МЧС, поимка особо опасных преступников сотрудниками правоохранительных органов).
   Для понимания различий «стресса жизни», «выгорания» и ПТСР может оказаться целесообразным рассмотреть концепции о функциональных системах академиков П. К. Анохина и К. В. Судакова [Анохин П.К., 1980; Судаков К.В., 1981]. В этих различных ситуациях, вероятно, формируются разные функциональные системы жизнедеятельности. Иными словами, можно сказать – под действием чрезвычайных факторов происходят «стрессовые кризисы» разного рода (и ранга), формирующие необходимые защитные функциональные системы. Сам раздражитель (стрессовая ситуация) становится таковым лишь через субъективное переживание и отрицает возможность классифицирования подобного в будущем.
   К. Маслач в своих работах выделяла, в качестве важных характеристик личности, которые могут определять условия, при которых то или иное событие может быть травмоопасным, такие особенности:
   • индивидуальный предел возможностей эмоционального «Я» противостоять истощению (соответственно, переход этого предела может быть травматичным для человека);
   • индивидуальная способность противодействовать «сгоранию» на основе самосохранения;
   • внутренний психологический опыт, включающий чувства, установки, мотивы, ожидания (при отсутствии опыта новое событие может сильно травмировать);
   • негативный индивидуальный опыт;
   • дистресс, дискомфорт, дисфункции или их последствия.

   Также имеется ряд состояний человека, которые изменяют и деформируют мотивационную составляющую профессионала. Так, при монотонности труда, психическом пресыщении и утомлении исчезает желание выполнять работу, к которой вначале имелся положительный мотив. Поведение человека может меняться на избегающий формат. При длительном процессе эта реакция может затянуться и стать уже привычной. Особенно сильно и длительно влияет на снижение мотивационного потенциала состояние депрессии, возникающее у здоровых людей. Депрессивный эпизод может длиться от 4-6 месяцев, и это если человек сразу заметил симптомы и отправился к специалисту, до двух и даже пяти лет. Большинство людей в России не оставляют работу по причине наличия депрессии и продолжают выполнять свои профессиональные обязанности. Ощущение тревоги и депрессии является также симптомом эмоционального выгорания.
   Также схожие признаки могут проявляться при утомлении, тревоге, у здоровых людей могут возникать навязчивые состояния (непроизвольно, внезапно появляющиеся в сознании тягостные мысли, представления или побуждения к действию), увеличивая мотивационный потенциал.
   По сути, утомление – это естественное состояние, неизбежно возникающее в определенный момент выполнения деятельности; оно несет функцию защиты. Но при длительном утомлении без периодов восстановления появляются симптомы хронической усталости СХУ, которая взаимосвязана с симптомом эмоционального выгорания. Постоянное воздействие ухудшающих состояние факторов приводит к устойчивым изменениям личности. Формы реагирования, вызванные соответствующими негативными переживаниями, закрепляются, и эпизодические проявления отрицательных эмоций трансформируются в устойчивые черты: интровертированность, замкнутость, агрессивность, высокую личностную тревожность, депрессивность, агрессивность, сужение круга значимых мотивов.
   Но особенно опасно «выгорание личности» сотрудника правоохранительных органов, наделенного возможностью своевластно обращаться с людьми [Maslach C., Jackson S.E., 1979; Lester D., 1986; Буданов А.В., 1992 и др.]. Правоохранительная деятельность характеризуется увеличением роли когнитивной деятельности, возрастанием значения функции внимания, активного наблюдения и контроля, переработки поступающей информации и принятия решения в условиях острого дефицита времени. Таким образом, их труд почти всегда связан с умственно-эмоциональным напряжением, которое может вызвать развитие нервного перенапряжения. Значительная интенсификация деятельности приводит к тому, что работающий индивидуум не успевает адекватно и быстро реагировать на всю биологически значимую информацию. Накапливается все больше неотреагированного напряжения и хронической усталости, что в итоге приводит к возникновению «выгорания».
   Одним из показателей синдрома эмоционального выгорания в профессиональной деятельности, особенно в случае с экстремальными профессиями, являются состояния психического напряжения, вызванные трудностями в деятельности и решении профессиональных проблем, приводящими к ощущениям дискомфорта, тревоги, фрустрации, подавленного настроения. Существуют различные научные подходы к тому, что конкретно можно считать психическим напряжением [139].
   Так, В. А. Винокур и О. В. Рыбина приводят следующие статистические данные: в 1980-х годах 60 % медицинских работников считали, что их работа сопровождается заметным психоэмоциональным напряжением, а в 2004-м уже 74 % врачей и 82 % медсестер отмечали постоянное и достаточно выраженное нервно-психическое напряжение. При этом около трети врачей используют для снятия этого напряжения медикаментозные средства (П. В. Сидоров, А. В. Парняков, 2010). В связи с этим можно утверждать, что напряжение как длительный процесс приводит к эмоциональной нестабильности, выгоранию и является предпатологическим состоянием.
   Выделяются следующие виды психической напряженности:
   • перцептивная (возникающая, например, в случае больших затруднений при восприятии необходимой информации);
   • интеллектуальная (при невозможности найти адекватный способ решения или выход из наличной (оптической) ситуации);
   • эмоциональная (при возникновении эмоций, дезорганизующих деятельность);
   • волевая (при неуспешности попыток человека проявить сознательное усилие и овладеть ситуацией);
   • мотивационная (связанная с борьбой мотивов, например, выполнить долг или уклониться от опасности и риска).

   Особенно значимым для нас является фактор социально-производственной природы нервного перенапряжения к которым относят:
   • социальные перемены;
   • значимые жизненные трудности (развод, смерть близких и т. д.);
   • длительное эмоциональное напряжение;
   • значительное преобладание интеллектуального труда;
   • постоянное ощущение недостатка времени и хроническая усталость, сопровождающаяся раздражительностью, нетерпением, торопливостью в процессе работы;
   • хроническое нарушение режима труда и отдыха;
   • снижение интереса к работе;
   • падение личного престижа;
   • отсутствие элементов творчества в работе и чрезмерная трудовая нагрузка;
   • экстремальные ситуации [134].

   Большинство этих факторов соотносятся с факторами эмоционального выгорания. Эмоциональные нагрузки, в свою очередь, связаны с самой природой «помогающих» отношений, требующих эмоционального контакта, соучастия, понимания, эмоционального воздействия на партнера по общению, терпения, выдержанности и т. д. В экстремальных профессиях имеет место хроническое нарушение труда и отдыха, отсутствие элементов творчества и чрезмерная нагрузка, сами экстремальные ситуации и т. д. Состояние психической напряженности не прекращается даже при наступлении переутомления и истощении собственных ресурсов.
   Хроническая эмоциональная напряженность способствует появлению негативных черт, частично сходных с признаками, характерными для переутомления (интровертность, агрессивность, высокая тревожность, неудовлетворенность собой, сворачивание межличностных контактов, неврозы, депрессия, психосоматические расстройства).
   Формированию нервного перенапряжения могут способствовать следующие личностные особенности сотрудника: наличие акцентуаций характера, высокий нейротизм, конфликтность, тревожность, низкий уровень адаптации и т. д.
   Справиться с эти напряжением человеку, на наш взгляд, помогают психологические защиты, которые в процессе длительной помощи человеку при выполнении профессиональных обязанностей становятся ригидными и проявляются в непрофессиональных сферах жизни и являются предпосылками для профессиональной деформации.
   На данный момент аспекты таких личностных способностей, позволяющие справляться с напряжением и стрессом, рассматриваются в едином пространстве адаптивных механизмов поведения: совладания, психологических защит и контроля поведения. Поговорим в отдельности про каждый из этих аспектов.
   Контроль поведения как феномен саморегуляции основан на ресурсах индивидуальности (когнитивных, эмоциональных волевых способностях) и их интегративности – объединяясь, они создают индивидуальный паттерн саморегуляции (Сергиенко, 2005, 2006, 2009, 2010). В отличие от подхода к саморегуляции, разрабатываемого в отечественной психологии на основе теории деятельности (Моросанова, 2007; Прохоров, 2005а, 2009; Леонова, 2007; Леонтьев, 2006), контроль поведения охватывает неосознаваемые уровни регуляции поведения, базируется не на особенностях деятельности, а на становлении, реализации индивидуальных ресурсов (способностей человека), т. е. на внутренних психологических механизмах (Сергиенко, 2009) [124]. Данное положение опирается на представление о единстве когнитивных, аффективных и волевых психических процессов (Рубинштейн, 2009; Выготский, 1984; Веккер, 1998; Mandler, 1975; Izard, Buechler, 1980; Plutchik, 1980; Tomkins, 1962; и др.) и на данный момент остается малоизученным.
   Совладающее поведение понимается как осознанное поведение по преодолению трудностей, тогда как психологические защиты – неосознаваемые механизмы адаптивного поведения (Крюкова, 2004). По аналогии с континуумом «субъект – личность» можно представить континуум копинга и психологических защит.
   Осознанные усилия субъект будет направлять в том случае, когда задача может привести к согласованию личностных ценностей и смыслов с возможностями субъекта. При невозможности осознания ситуации или задачи, невозможности реализовать внутренние ресурсы или при их дефиците используются психологические защиты, соответствующие уникальным индивидуальным паттернам субъектной организации. Подобное предположение опирается на современные представления о соотношении психологических защит и совладающего поведения.
   А.В. Либина (2008) предприняла попытку объединить понятия совладающего интеллекта и индивидуальной адаптации человека к трудным жизненным ситуациям, степень сложности которых определяется не объективными характеристиками, а субъективным восприятием, и фактически поставила знак равенства между совладающим поведением и психологическими защитами. По ее мнению, совладающие и защитные стратегии составляют единые стратегии адаптивного поведения. Особенностью защитных и совладающих стратегий, по мнению А. В. Либиной, является их направленность на разрешение субъективно сложной ситуации. Подобный взгляд на сходство психологических защит с совладающим поведением был ранее высказан Р. Абитовым (2007), однако он упоминает также что психологическая защита служит последней инстанцией, к которой неосознанно обращается человек, чтобы справиться со стрессовой ситуацией и снять напряжение.
   Особенности адаптации в рамках совладающего поведения могут рассматриваться как:
   • адаптивность и активность;
   • дуальность процесса: автоматизм и незамедлительность отклика на стресс – с одной стороны и преднамеренность волевых регулятивных процессов, с другой;
   • многоальтернативный выбор способа действий;
   • непрерывность при одновременном использовании разнообразных способов;
   • невозможность заранее предсказать их конструктивность/деструктивность;
   • неоднородная в зависимости от ситуации и личности осознанность и целенаправленность (сходство с механизмами психологической защиты);
   • разная степень контролируемости;
   • социально-культурная обусловленность;
   • значимость последствий для психологического благополучия субъекта;
   • сложная система ресурсов развития совладания в онтогенезе.

   Понятие психологических защит частично проявлялось в работах З. Фрейда, но активно ввелось в профессиональный оборот лишь его дочерью Анной Фрейд. Психологическая защита – термин глубинной психологии, обозначающий неосознанный психический процесс, направленный на защиту «Я» человека от разрушения и лежащий в основе сопротивления [88].
   Н. А. Сирота и В. М. Ялтонский (Сирота, Ялтонский, 1994; Ялтонский, 1999) описывают модель дезадаптивного поведения, направленного на снижение напряжения, в которой проявляется взаимодействие психологических защит с совладающим поведением, рассогласование личностных задач и целей, низкоуровневая организация структуры «Я» ресурсов субъекта.
   Р. Лазарус (Lasarus, 1999) считал психологическую защиту пассивным копинг-поведением. Он различал защитные механизмы совладания по следующим характеристикам: временной и инструментальной направленности, функционально-целевой значимости и модальности регуляции. Временная направленность отличается в случае защиты и совладания. При защите происходит разрешение актуальной ситуации «здесь и сейчас», не связанной будущими перспективами. Инструментальная направленность защиты означает ее эгоцентрическую адресацию на собственное психическое благополучие, тогда как совладание – это социально приемлемые способы адаптивного поведения, учитывающие окружающих и окружение. Функционально совладающее поведение направлено на восстановление нарушенных отношений между окружением и личностью (механизмы совладания), тогда как защитные механизмы нацелены на уравновешивание собственных психических состояний. Модальность регуляции также различна при совладании и защите. Для совладания характерен поиск информации, действия, рефлексия [86]. Психологические защиты – это избегание, подавление, отрицание – искажение реальной ситуации.
   Н. Хаан (Haan, 1977) выделяет три модальности эго-процессов: совладание, защита и фрагментация. Фрагментация определяется Н. Хаан как дезорганизация идентификации, которая связана клиническими аспектами поведения. Хаан также отмечала что, в отличие, к примеру, от копинг-поведения, защиты такого формата ориентированы на слабую адаптацию.
   Дж. Вейллант (Vaillant, 1977) считает все адаптивные механизмы «Я» защитными. Он предложил иерархию защитных механизмов, выделяя зрелые, незрелые, невротические и психотические уровни защит.
   К первому, психотическому, уровню относятся: иллюзорная проекция, отрицание внешней реальности, искажение реальности.
   Незрелые, или инфантильные, механизмы второго уровня объединяют следующие защиты: проекции своих чувств вовне, шизоидное фантазирование, ипохондрию, пассивно-агрессивное поведение, компульсивное поведение.
   Невротические защиты третьего уровня составляют: интеллектуализация, репрессия или запрет, смешение или перенос чувств, наигранное поведение, разотождествление или невротическое отрицание.
   Зрелыми механизмами высшего, четвертого, уровня являются защиты типа: альтруизм, юмор, подавление импульсов, ожидание худшего или негативная антиципация, сублимация.
   Дж. Вейллант утверждает, что защитные механизмы нельзя рассматривать как патологические признаки адаптивного поведения. Каждый защитный механизм выполняет определенную адаптивную функцию, что предполагает необходимость раскрыть природу этих механизмов и их роль в адаптивном поведении. Это, в свою очередь, создает возможность для предсказания развития человека на основании анализа его проблем, диагностируемых на основе психологических защит. В представлениях Дж. Вейлланта фактически не дифференцируются стратегии совладания и психологические защиты.
   На данный момент нет единого понимания механизма деформации. Однако в контексте этой проблемы исследователи находят взаимосвязь синдрома эмоционального выгорания, ПТСР, хронического напряжения и травматических факторов в профессиональной деятельности специалистов. В первую очередь она проявляется в наличии схожих симптомов и протекания. Во вторую очередь эти процессы свидетельствую о личностных изменениях, которые варьируются в зависимости от занимаемой профессии и факторов влияния со стороны социума. Деформация может являться необходимостью для человека, которая, с одной стороны, приводит к положительным результатам – более высокой адаптации к своей профессиональной деятельности и служит специфической защитой для человека от травматизации в рабочих экстремальных ситуациях. Так, следователь, каждый раз имея дело с преступлениями, имея личностную особенность не сопереживать, может менее травматично для себя включиться в работу. Однако это же качество может мешать ему в личной жизни и приводить к конфликтам и непониманию.

Заключение

   Никакие расуждения об эмоциональном выгорании и профессиональной деформации, как бы ни была очевидна их связанность между собой, будут неполны, без упоминания еще одного немаловажного, а быть может и важнейшего обстоятельства – каждый человек, вольно или невольно, сам содержит в ядре своей личности, изначально, предпосылки к «распаду», как бы мы его не наз вали – выгорание, деформация, хроническая усталость. И дело тут вовсе не в том, что любая психическая деятельность, как таковая, – уже фактор деформации и выгорания, что называется, по определению. Речь о другом. О том, что в качестве важнейшего фактора психоэмоциональной стабильности существует система саморегуляции личности.
   О проблемах саморегуляции и самоорганизации (в этом ключе) написаны тома и тома литературы, проведено множество разнообразнейших исследований, одно перечисление и обозначение которых займет уже даже не абзац и не параграф, а, пожалуй что, полноценную главу. Саморегуляция рассматривается как атрибут универсальной материи, раскрывающая механизмы функционирования систем и фиксирует момент стабильности. Понятие саморегуляции отражает биологическую черту индивида как личности, и понятие саморегуляции отражает социальную черту личности.
   Понятие саморегуляции первоначально закрепляло концепции равновесия, нормы, адаптации, гомеостаза. И. П. Павлов определял человека как систему саморегулирования, которая сама себя направляет, поддерживает, воспитывает и даже совершенствует.
   Эти идеи были развиты и изучены в теории П. К. Анохина. С точки зрения этой теории, функциональные системы являются динамическими саморегулирующимися организациями, элементы которых взаимодействуют для получения полезных результатов, носящих приспособительных характер для организма. Именно эта фиксация концепции «саморегуляции» за приспособительными формами функционирования живых организмов определяет сложность применения данного понятия в психологии, приводит к двусмысленному пониманию термина «саморегуляция» и к неудачным попыткам распространения гомеостатических представлений на человеческую психику.
   Л. С. Выготский считал, что человеческая психика вовлечена в регуляцию поведения, которая характеризуется высшими формами активной адаптации природы к их потребностям, а не, в отличие от животных, пассивной адаптацией к окружающей среде. В 1981 году Б. В. Зейгарник опубликовала статью «Опосредование и саморегуляция в норме и патологии», в которой охарактеризовала эти два понятия как ключевые. Концепция саморегуляции, которая была центральной в этих работах, стала ориентиром для деятельностного подхода на ближайшие десятилетия, и явилось толчком для дальнейшего развития исследований закономерностей и механизмов регуляции деятельности в процессе ее разворачивания и протекания.
   Не забывая многочисленные исследования в области саморегуляции деятельности и поведения человека, отдельно на наш вгляд, к контектсе рассматриваемого вопроса, важно упомянуть модель функциональных систем процесса саморегуляции, которая была разработана О. А. Конопкиным. на основе анализа разных видов деятельности – учебной, трудовой, спортивной. Он выделил несколько функциональных связей, которые реализуют полноценный процесс саморегуляции, в частности:
   • Цель деятельности субъекта. Эта система в общем формирует весь процесс саморегуляции, чтобы достичь цели в той форме, которая осознается субъектом.
   • Субъективная модель значительных условий. Она отражает ряд внешних и внутренних условий деятельности, которые обеспечивают необходимую информацию для успешной активности. Программирование фактического исполнения. Модель также содержит информацию о динамике условий в процессе деятельности.
   • Программа реализации действий. Через эту систему субъект выполняет регуляторную функцию построения и создания конкретной программы исполнения действий. Такая программа представляет собой информацию, которая определяет характер, последовательность и другие (в том числе динамические) характеристики действий, и направлена на достижение цели в условиях, отмеченных как существенные для субъекта.
   • Система субъективных критериев для достижения цели (критерии успеха) – это функциональное соединение, характерное именно для психического регулирования. Задача его состоит в том, чтобы указать и уточнить исходную форму и содержание цели. Общая формулировка цели часто недостаточна ясна для точного, «сфокусированного» регулирования, и субъект преодолевает эту двусмысленность цели через формулирование критериев оценки результата, в соответствии с его субъективным пониманием назначенной цели.
   • Контроль и оценка реальных результатов. Эта регуляторная система выполняет функцию оценки настоящих и окончательных результатов относительно системы принятых субъектом критериев успеха. В нем содержится информация о степени соответствия между запрограммированным ходом, этапами и окончательным результатом в процессе достижения цели.
   • Решения о коррекции системы саморегулирования. Функция этой системы указана в ее названии. Специфика реализации этого заключается в том, что, когда конечным (часто видимым) моментом такой коррекции является коррекция собственно действий, то причиной этого может быть изменение субъектом в ходе деятельности любой другой системы (значимые условия, критерии успеха и другие).

   Все звенья регуляторного процесса, будучи информационными образованиями, взаимосвязаны как система и функционируют лишь в структуре целостного процесса саморегуляции.
   Модель функциональных систем процессов саморегуляции позволяет анализировать фактическое обеспечение отдельных звеньев и процесса в целом необходимыми психическими средствами; рассматривать любой психический феномен, вовлеченный в целенаправленную деятельность в его контексте с определенной системой, оценивать его участие в работе конкретной функции. Это, в свою очередь, позволяет оценить согласованность психических явлений по различным критериям с системами, прогнозировать и оценивать вовлечение этого фактора в реализации всего процесса регулирования.
   И свойство материальных систем, выражающееся в установлении и поддержании согласованности как между элементами в их совместной деятельности по осуществлению целостного поведения, так и между системой в целом и внешней средой, – это саморегуляция. То есть саморегуляция – это способность системы к согласованности действия при проявлении своей активности. И, продолжая эту мысль, – становится очевидна взаимосвязь эмоционального выгорания как результата нарушения системы саморегуляции и возможно, речь идет даже не о «формальном» сбое, вследствие «разбаллансировки» системы, а просто о сокращении, под влиянием факторов эмоционального давления, срока ее «службы». Уместно будет употребить, когда-то использовавшийся в медицине, но ныне редко вспоминаемый термин – «усталость системы».
   «Усталость» психической, психоэмоциональной организации личности – системный процесс, неизбежный и, более того, обязательный в процессе любой профессиональной деятельности. Процесс, лежащий в основании развития профессиональных деформаций (в тех случаях, когда речь не идет, разумеется, о социальной патологии) – преодоление этой усталости, поиск средств и методов «обновления» процессов саморегуляции личности, нахождение и формирование ресурсных, как психофизиологических, так и эмоционально-личностных, образований – вот переспективные направления исследований, которые освещала представленная вниманию читателей монография.

Библиография

   1. Andersson S., Krogstad J. M., Finset A. (1999). «Apathy and depressed mood in acquired brain damage: relationship to lesion localization and psychophysiological reactivity». Psychol. Med. 29 (2): 447–456. PMID 10218936.
   2. Artsimovich N. G. // Theses of Simposium with International Participation Current Problems of Clinical and Experimental Psychoneuroimmunology. Tomsk, Russia, 1992; 1: 80–82.
   3. Bell E. J., McCarthey R. A., Riding M. H. // J. R. Soc. Med. 1988; 81: 329-331.
   4. Buchwald D., Komaroff A. L. // Rev. Infect. Dis. 1991; 13 (1): 12-8.
   5. Burisch M. In search of a theory: some ruminations on the nature and etiology of burnout / M. Burisch // In Professional burnout: recent developments in theory and research / Ed. W. B. Schaufeli, C. Maslach, T. Marek. – London: Taylor and Francis, 1993. – P. 75–93.
   6. Burke R. J., Richardsen A. M. Stress, burnout and health / R. J. Burke, A. M. Richardsen // In Handbook of stress, medicine and health / Ed. C. Cooper. – London: CRC Press, 1996. – P. 101–117.
   7. Cherniss C. Professional Burnout in human service organizations // New York: Praeger, 1980.
   8. Cherniss C. The role of professional self effcacy in the etiology and amelioration of burnout / C. Cherniss // In Professional burnout: recent developments in theory and research / Ed. W. B. Schaufeli, C. Maslach, T. Marek. – London: Taylor and Francis, 1993. – P. 135–149.
   9. Dick M. J. Burnout in doctoral prepared nurse faculty // Journal of Nursing Education. 1992. – Vol. 31. – P. 341–346.
   10. Embriaco N., Azoulay E., Barrau K., Kentish N., Pochard F., Loundou A., Papazian L. High level of burnout in intensivists: prevalence and associated factors // Am. J. Respir. Crit. Care Med. 2007. – Vol. 175. – № 7. P. 686–92.
   11. Fischer H. A psychoanalytic view of burnout. In B. Farber (Ed.), Stress and burnout in the human service professions // New York: Pergamon. 1983. – P. 4045.
   12. Freudenberger H. Burnout: Contemporary issues, trends and concerns. In B. Farber (Ed.), Stress and burnout in the human service professions // New York: Pergamon. 1983. – P. 23–28.
   13. Freudenberger H. Staff burnout // Journal of Social Issues. 1974. – Issue 30. – P. 159–164.
   14. Freudenberger H. The staff burnout syndrome in alternative institutions // Psychotherapy: Theory, Research & Practice.
   1975. – Vol. 12. – P. 73–82.
   15. Freudenberger H., North G. Burn-out bei Frauen // Frankfurt., M.: Krüger. – 1992.
   16. Freudenberger H. J. Staff burn-out // J. Social Issues. 1974. – Vol. 30. – P. 159–165.
   17. Gillespie D. F. Correlates for active and passive types of burnout // Journal of Social Service Research. 1981. – Vol. 4. – № 2. – P. 1–16.
   18. Greenberger R. S. Job hazard – how «burnout» affects corporate managers and their perfomances // The Wall Street Journal. 1981.
   19. Hobfoll S. E. (1996). Social Support: Will you be there when I need you? In N. Vanzetti and S. Duck (eds.), A lifetime of relationships. California: Brooks / Cole Publishing Co.
   20. Hobfoll S. E., Freedy J. Conservation of resources: A general stress theory applied to burnout / S.E. Hobfoll, J. Freedy // In Professional burnout: recent developments in theory and research / Ed. W. B. Schaufeli, C. Maslach, T. Marek. – London: Taylor and Francis, 1993. – P. 115–129.
   21. Huebner E. S., Mills L. B. Burnout in school physchology: the contribution of personality characteristics and role expectations // Special Service in the Scholl. 1994. – Vol. 8(2). – P. 53–67.
   22. Ivancevich J. M., Matteson M. T. Stress and Work: A Managerial Perspective // Glenview, III., Scott Foresman. 1980. – P. 244.
   23. Jacobson W., Saich T., Borysiewicz L. K., Behan W. M., Behan P. O., Wreghitt T. G. Serum folate and chronic fatigue syndrome // Neurology. 1994. Nov; 44 (11): 2214–2215.
   24. Kokkinos C. M. Job stressors, personality and burnout in primary school teachers // Br. J. Educ. Psychol. 2007. – Vol. 77. – № 1. – P. 229–243.
   25. Kondo K. Burnout syndrome // Asian Medical. 1991. – Vol. 34. – № 11. – P. 49–57.
   26. Kuratsune H., Yamaguti K., Takahashi M., Misaki H., Tagawa S., Kitani T. Acylcarnitine defciency in chronic fatigue syndrome // Clin Infect Dis. 1994. Jan; 18(1): 62–67.
   27. Lazarus R. S. & Folkman S. Stress, appraisal and coping. New York, Springer, 1984. Р. 141.
   28. Lazarus R. S., Folkman S. Stress, appraisal, and coping // N.Y: Springer, 1984.
   29. Manuel y Keenoy B., Moorkens G., Vertommen J., Noe M., Nève J., De Leeuw I. Magnesium status and parameters of the oxidant-antioxidant balance in patients with chronic fatigue: effects of supplementation with magnesium // J. Am. Coll. Nutr. 2000. Jun; 19(3): 374–382.
   30. Maslach C. Burnout: The Cost of Caring // Engelwood Cliffs, NJ: Prentice Hall. 1982. – P. 276.
   31. Maslach C., Jackson S. E. The measurement of experienced Burnout // J. Occup. Beh. 1981. – Vol. 2. – P. 99–113.
   32. Maslach C. Job burnout, how people cope // Public Wealf, Spring. 1978. – P. 56.
   33. Maslach C., Pines A. Burnout: The loss of human caring. In A. Pines & C. Maslach (Eds.). Experiencing social psychology // New York: Random House, 1954. P. 246–254.
   34. Maslach С., Jackson S. E., Leiter M. P. Maslach Bumout Inventory Manual (Third Edition). Palo Alto, California: Consulting Psychological Press, Inc., 1996. P. 52.
   35. Mauranges A. Professional burnout syndrome, an increasing reality // Rev Infrm. 2007. Vol. 128. – P. 12–15.
   36. Miller D. Dying to Care? Work, Stress and Burnout in HIV/ AIDS // New York and London. 2000. – P. 275.
   37. Moreno Jimenez B., Galvez Herrer M., Garrosa Hernandez E., Mingote Adan J. C. New proposals for evaluating burnout. The specifc evaluation of professional medical burnout // Aten Primaria. 2006. – Vol. 38. – № 10. – P. 544549.
   38. Moreno Jimenez B., Morett Natera N. I., Rodriguez Munoz A., Morante Benadero M. E. Hardy personality as moderator variable of burnout syndrome in frefghters // Psicothema. 2006. – Vol. 18. – № 3. – P. 413–418.
   39. Munoz Camargo J. C. Burnout syndrome in Intensive Care Units // Enferm Intensiva. 2007. –Vol. 18. – № l. – P. 1–2.
   40. Murray Elizabeth A., Simpson J. Professional Development and Management for Therapists: An Introduction. Blackwell Publishing. 2000.
   41. Paine W. S. The burnout syndrome. The burnout syndrome: Current research, theory, interventions // In J. W. Jones (Ed.). London: House Press. – 1982. – P. 129.
   42. Pines A. Burnout an existential perspective / A. Pines // In Professional burnout: recent developments in theory and research / Ed. W. B. Schaufeli, C. Maslach, T. Marek. – London: Taylor and Francis, 1993. – P. 35–51.
   43. Plioplys A. V., Plioplys S. Amantadine and L-carnitine treatment of Chronic Fatigue Syndrome // Neuropsychobiology. 1997; 35 (1): 16–23.
   44. Schaufeli W. B., Enzmann D. The Burnout companion for research and practice: A critical analysis of theory, assessment, research and interventions. Washington DC: Taylor and France, 1999. P. 409–417.
   45. Vecchiet J., Cipollone F., Falasca K., Mezzetti A., Pizzigallo E., Bucciarelli T., De Laurentis S., Affaitati G., De Cesare D., Giamberardino M. A. Relationship between musculoskeletal symptoms and blood markers of oxidative stress in patients with chronic fatigue syndrome // Neurosci Lett. 2003. Jan 2; 335(3): 151–154.
   46. Werbach M. R. Nutritional strategies for treating chronic fatigue syndrome // Altern Med Rev. 2001. Feb; 6 (1): 4-6.
   47. Аболин Л. М. Психологические механизмы эмоциональной устойчивости человека. – Казань: Изд-во Казанского университета, 1987. – 261 с.
   48. Абрамова Г. С., Юдчиц Ю. А. Психология в медицине. – М.: Наука, 1998. – С. 231–244.
   49. Абрумова А. Г. Анализ состояний психологического кризиса и их динамика // Психологический журнал. – 1985. – № 6.
   50. Абрумова А. Г. Анализ состояний психологического кризиса и их динамика // Психологический журнал. – 1985. – Т. 6. – № 6. – С. 107–115.
   51. Авхименко М. М. Некоторые факторы риска труда медика // Медицинская помощь. – 2003. – № 2. – С. 25–29.
   52. Агапова М. В. Социально-психологические аспекты эмоционального выгорания и самоактуализации личности: дис. … канд. психол. наук. – Ярославль, 2004. – 184 с.
   53. Акиндинова И. А., Баканова А. А. Эмоциональное выгорание в профессиональной деятельности педагога: проявления и профилактика // Педагогические вести. – СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2003. – № 5. – С. 34.
   54. Ананьев Б. А. Введение в психологию здоровья. – СПб.: Питер, 1999. – 123 с.
   55. Ананьев Б. Г. Личность, субъект деятельности, индивидуальность. М.: Директ-Медиа, 2008. – 134 c.
   56. Андреева Г. М. Социальная психология. – М.: Аспект Пресс, 2001. – 378 с.
   57. Аникеев И. В., Кадацких И. Ю. Психологические особенности лидерских качеств студентов-менеджеров // Территория науки. – 2015. – № 5. – С. 60–63.
   58. Анненкова Н. В., Камнева Е. В. Специфика российского менталитета в период нестабильности // Научный вестник МГИИТ. – 2011. – № 2. – С. 101–115.
   59. Антиперович Е. Г. Уровень развития синдрома эмоционального выгорания у сотрудников юридической службы МЧС России / Международный научный журнал «Инновационная наука» № 3 / 2016 ISSN 2410-6070.
   60. Анциферова Л. И. Условия деформации личности // Новые исследования. – М.: Наука, 1998. – С. 32–38.
   61. Асеева И. Н. Возможные пути преодоления и профилактики синдрома эмоционального выгорания. Современные проблемы психологии. Сборник научных трудов молодых ученых, аспирантов, соискателей и студентов. Самара: Изд-во СГТТУ, 2005. – С. 123–129.
   62. Афанаскина М. С. Формирование у медицинской сестры клинического мышления // Медицинская сестра. – 2001. – № 6. – С. 34.
   63. Ахмедов А. Э., Смольянинова И. В., Шаталов М. А. Формирование системы подготовки высококвалифицированных кадров в условиях непрерывного образования // Территория науки. – 2015. – № 5. – С. 7–11.
   64. Бабич О. И. Личностные ресурсы преодоления синдрома эмоционального выгорания педагогов: автореф. … канд. психол. наук. – Хабаровск, 2007. – 24 с.
   65. Барабанова М. В. Изучение психологического содержания синдрома выгорания // Вестник Московского университета. Серия 14. «Психология». – 1995. – № 1. – С. 54.
   66. Баранов A. A. Профессиональное выгорание и типы низкострессоустойчивых педагогов / Ежегодник Российского психол. общества: 14. Материалы 3-го Всероссийского съезда психологов. 8 Т. СПб.: Изд. С.-Петерб. ун-та, 2003. – Т. 1. – С. 287–289.
   67. Баскин Ю. Г. Формирование социально-психологических отношений в коллективе сотрудников ГПС МЧС России. – СПб.: СПбИ ГПС МЧС России, 2004.
   68. Безносов С. П. Профессиональная деформация личности. СПб.: Речь, 2004. – 272 с.
   69. Белов В. М. Психология здоровья. – СПб.: Алетейя, 1997. – 231 с.
   70. Беребин М. А. Факторы риска психической дезадаптации и ее распространенность у педагогов общеобразовательных школ: автореф. … канд. пед. н… СПб., 1996.
   71. Бойко В. В. Синдром эмоционального выгорания в профессиональном общении. – СПб.: Питер, 1999.
   72. Бойко В. В. Энергия эмоций в общении: взгляд на себя и на других. М.: Филин, 1996. – 472 с.
   73. Бурно М. Е. О характерах людей [психотерапевтическая книга], 6-е изд. М.: Академический проект, 2014. – 639 с.: ил.
   74. Бусовикова О. П, Мартынова Т. Н. Исследование формирования синдрома эмоционального выгорания в профессиональной деятельности социальных работников // Сибирская психология сегодня: Сборник научных трудов – Вып. 2. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 2003. – 410 с. ISBN 5–202–00661–6.
   75. Василюк Ф. Е. Психология переживаний. М.: Изд-во МГУ, 1984. – 198 с.
   76. Вилюнас В. К. Психологические механизмы мотивации человека. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. – 283 с.
   77. Винокур В., Розанова М. Профессиональный стресс губит врача // Медицина Санкт-Петербурга. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. – № 11. – С. 28.
   78. Винокур В. А. Методика психологической диагностики профессионального «выгорания» в «помогающих» профессиях // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2010. – № 1.
   79. Винокур В. А., Агапова Е. В. Аффективные расстройства и самооценка здоровья у государственных служащих в процессе профессионального «выгорания» [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2013. – № 1 (18). – URL: http://medpsy.ru.
   80. Водопьянова Н. Е. Профессиональное выгорание и ресурсы его преодоления. СПб.: Питер, 2003. – 264 с.
   81. Водопьянова Н. Е. Психическое выгорание. – Стоматолог. – М.: Медицина, 2002. – № 7. – С. 12.
   82. Водопьянова Н. Е. Психодиагностика стресса. – СПб.: Питер, 2009. – 336 с.
   83. Водопьянова Н. Е. Синдром психического выгорания в коммуникативных профессиях // Психология здоровья / Под ред. Г. С. Никифорова. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. – С. 443–463.
   84. Водопьянова Н. Е., Старченкова Е. С. Синдром выгорания: диагностика и профилактика. – СПб.: Питер, 2005.
   85. Волканевский С. В. Рефлексивность как детерминанта синдрома «психического выгорания» личности: автореф. дис…. канд. психол. наук. – Ярославль, 2010. – С. 7–10.
   86. Волобаев В. М. Мультимодальная групповая психотерапия эмоционального выгорания: автореф. … канд. мед. наук. Москва, 2009. – 26 с.
   87. Гавриленко М. А. Защитные механизмы личности в структуре синдрома выгорания // Украинский медицинский журнал. – 2002. – № 6. – С. 122–124.
   88. Галажинский Э. В. Системная детерминация самореализации личности: автореф. дис. … д-ра психол. наук. Барнаул, 2002. – 44 с.
   89. Гиппенрейтер Ю. Б., Романова В. Я. Психология внимания. – М.: Изд-во МГУ, 1982. – С. 74–77.
   90. Глауберман Д. Радость сгорания. Как конец света может стать новым началом. – М.: Добрая книга, 2004. – 368 с.
   91. Грановская Р. М. Элементы практической психологии. – СПб.: Свет, 1997.
   92. Демина Л. Д., Ральникова И. А. Психическое здоровье и защитные механизмы личности. – Барнаул: Изд-во АГУ, 2000. – 123 с.
   93. Захаров А. В., Зеленова М. Е. Особенности профессионального выгорания военнослужащих // Профессионализация и выгорание: материалы Всерос. науч. – практической конф. (Курск, 2–3 ноября 2012 г.)
   94. Захаров С. Синдром выгорания у врачей – стигма профессионализма или расплата за сочувствие? // Интернет: http://forums.rusmedserv.com/showthread.php?t=8748.
   95. Заховаева А. Г. Основные проблемы философии сестринского дела // Сестринское дело. – 2003. – № 2.
   96. Зеер Э. Ф. Психология профессий. – М.: Академический проект, 2004. – 316 с.
   97. Зеленова М. Е., Захаров А. В. Выгорание и стресс как индикаторы состояния психологического здоровья военнослужащих // Материалы Международной научной конференции «Человек, субъект, личность в современной психологии» (к 80-летию А. В. Брушлинского) // Отв. ред. А. Л. Журавлев, Е. А. Сергиенко. – М.: Изд-во Института психологии РАН, 2013. Т. 3. – С. 416–419.
   98. Зеленова М. Е., Захаров А. В. Выгорание как феномен психоэмоционального напряжения у военнослужащих // Сб. научных трудов SWorld. Вып. 4. Т. 21., 2012. – С. 45–49.
   99. Зимняя И. А. Педагогическая психология. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. – 480 с.
   100. Ильин Е. П. Мотивация и мотивы. – СПб.: Питер, 2002. – 512 с.
   101. Ильин Е. П. Эмоции и чувства. – СПб.: Питер, 2002. – 752 с.
   102. Камнева Е. В. Копинг-поведение и профессиональное выгорание сотрудников органов внутренних дел // Современные научные исследования и инновации. – 2016. – № 8 [Электронный ресурс]. URL: http://web.snauka.ru/issues/2016/08/70631 (дата обращения: 30.09.2017).
   103. Капустина А. Н. Многофакторная личностная методика Р. Кеттелла: учеб. – метод. пособие. – СПб.: Речь, 2006.
   104. Караванов Г., Коршунова В. Индивидуально-психологические особенности личности врача-хирурга. – Львов: Вища Школа, 1974. – 84 с.
   105. Китаев-Смык Л. A. Психология стресса. – М.: Наука, 1983. – 386 с.
   106. Кичкаев В. Н. Эмоциональное выгорание // Режим доступа: http://www.sunhome.ru/psychology/12305/p2.
   107. Клебанова В. А. Синдром хронической усталости (обзор) // Гигиена и санитария. – 1995. – № 1. – С. 144–148.
   108. Клевцова Н. А. Содержание понятия ресоциализация специалиста в сфере «человек – человек» // Территория науки. – 2015. – № 2. – С. 34–40.
   109. Клевцова Н. А. Синдром эмоционального выгорания в профессиональной деятельности специалиста // Территория науки. – 2015. – № 5. – С. 63–67.
   110. Клочко В. Е., Галажинский Э. В. Самореализация личности: системный взгляд. – Томск: ТГУ, 1999. – 153 с.
   111. Колпина Л. В. Некоторые аспекты информационного обеспечения социальной инклюзии населения старших возрастных групп в муниципальных образованиях (результаты мониторинга официальных сайтов администраций органов МСУ) // Синергия. – 2016. – № 4. – С. 93–103.
   112. Конечный Р., Боухал М. Психология в медицине. – Прага: Авиценум, 1974. – 405 с.
   113. Косарев В. В., Васюкова Г. Ф. Профессиональная заболеваемость медицинских работников Самарской области // Гигиена и санитария. – М.: Медицина, 2004. – № 3. – С. 27–38.
   114. Кошкаров В. С., Щаблов Н. Н. Влияние места несения службы и стажа работы на индивидуально-личностные особенности сотрудников пожарной охраны // Научно-аналитический журнал Санкт-Петербургского университета ГПС МЧС России «Проблема управления рисками в техносфере». – 2010. – № 4 (16). – С. 97–103.
   115. Кричевский Р. Л. Психология лидерства. – М.: Статут, 2007.
   116. Крон Т. Помощь находящимся в кризисном состоянии // Интернет: http://home.perm.ru~dmitry/archive/p010.htm#ссылка3.
   117. Лабунская В. А. Экспрессия человека: общение и межличностное познание. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. – 608 с.
   118. Лазебная Е. О., Зеленова М. Е., Захаров А. В. Шкала САПСАН для скрининговой оценки посттравматических стрессовых нарушений у лиц опасных профессий // Актуальные проблемы психологии труда, инженерной психологии и эргономики. Вып. 1 / Под ред. В. А. Бодрова и А. Л. Журавлева. – М.: Изд-во Института психологии РАН, 2009. – С. 338–365.
   119. Лебедев А. Н., Камнева Е. В., Буянова С. М. Влияние индивидуально-психологических особенностей на «профессиональное выгорание» сотрудников органов внутренних дел // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. – 2012. – № 3 (7). – С. 58–63.
   120. Левитов Н. Д. Фрустрация как один из видов психических состояний // Вопросы психологии. – 1967. – № 6.
   121. Леонова А. Б. Основные подходы к изучению профессионального стресса // Вестник психосоциальной и коррекционно-реабилитационной работы. – 2001. – № 11. – С. 2–16.
   122. Лешукова Е. Синдром сгорания. Защитные механизмы. Меры профилактики // Вестник РАТЭПП. – 1995. – № 1.
   123. Лотова И. П. Психологические условия эффективности профессиональной деятельности работников социальных служб. – М.: Изд-во МГСУ «Союз», 1999. – 127 с.
   124. Лэнгле А. Эмоциональное выгорание с позиций экзистенциального анализа: теоретическое исследование // Вопросы психологии. – 2008. – № 2. – С. 3–16.
   125. Маклаков А. Г. Общая психология: учебник для вузов. – СПб.: Питер, 2005.
   126. Малиновский Е. Л. Лазерная терапия синдрома хронической усталости // Российский вестник фотобиологии и фотомедицины. – 2010. – № 1. – С. 74–90.
   127. Маркова А. К. Психология труда учителя: книга для учителя. – М.: Просвещение, 1993.
   128. Маслач К. Профессиональное выгорание: как люди справляются // Практикум по социальной психологии. – СПб.: Питер, 2001.
   129. Молокоедов А. В., Слободчиков И. М., Франц С. В. Безопасность личности: комплексный анализ (монография). – Москва, Левъ, 2017. – 173 с.
   130. Молокоедов А. В. К проблеме личностного выбора профессии (на примере военных специальностей) // материалы XIX Международной научно-практической конференции «European Research: Innovation in Science, Education and Technology / Европейские научные исследования: инновации в науке, образовании и технологиях». – Лондон. Великобритания, 29.12.2012 г.
   131. Молокоедов А. В. Профилактика психологических рисков у курсантов первого года обучения // Тезисы Четвертой ежегодной Всероссийской научно-практической конференции «Феноменология и профилактика девиантного поведения». / Краснодарский университет МВД России, Краснодар. – 28-29 октября 2010 г. – С. 111–116.
   132. Молокоедов А. В., Слободчиков И. М., Франц С. В. Психологическая безопасность личности: основы комплексного анализа (монография). – Москва, Левъ, 2017. – 265 с.
   133. Молокоедов А. В. Представление о характеристиках зрелой личности в контексте понимания категории «безопасность» у курсантов специализированного военного вуза // интернет-журнал «Мир науки». – 2016. – Т. 4. – № 4. – Код доступа http://mir-nauki.com/PDF/48PSMN416.pdf.
   134. Молокоедов А. В. Теоретико-методологические подходы к пониманию понятия «безопасность» // European Social Science Journal / Европейский журнал социальных наук. – 2016. – № 9 (19). – С. 40–46.
   135. Молокоедов А. В., Слободчиков И. М. Особенности развитости рефлексии у курсантов в контексте изменения отношения к понятию «безопасность» // Высшее образование сегодня. – 2016. – № 9. – С. 32–36.
   136. Мороз И. Н., Подколзин А. А. Новое в диагностике и лечении синдрома хронической усталости // Профилактика старения. – 1999. – № 1.
   137. Морозов Г. В., Ромасенко В. А. Нервные и психические болезни. – М.: Медицина, 1987. – С. 301.
   138. Наенко Н. И. Психическая напряженность. – М.: Наука, 1976. – 235 с.
   139. Нартова-Бочавер С. К. Дифференциальная психология. – М.: Флинта: МПСИ, 2008.
   140. Наследов А. Д. Математические методы психологического исследования. Анализ и интерпретация данных. Учебное пособие. 2-е изд., испр. и доп. – СПб.: Речь, 2006.
   141. Небылицын В. Д. Темперамент. Психология индивидуальных различий. Тексты / Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, В. Я. Романова. – М.: Изд-во МГУ, 1982. С. 153–159.
   142. Немов Р. С. Психология. Общие основы психологии. – М.: Просвещение, 1994. Т. 1.
   143. Немчин Т. А. Состояние нервно-психического напряжения. – Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1983. – 187 с.
   144. Никифоров Г. С. Практикум по психологии здоровья. – СПб.: Речь, 2002.
   145. Никифоров Г. С. Психология здоровья. – СПб.: Речь, 2002. – 256 с.
   146. Никифоров Г. С., Макшанов С. И., Маничев С. А. Психология менеджмента: учебник / Под ред. проф. Г. С. Никифорова. – СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 2000.
   147. Орел В. Е. Феномен выгорания в зарубежной психологии. Эмпирическое исследование // Психологический журнал. – 2001. – Т. 20. – № 1. – С. 16–21.
   148. Перре М., Бауманн У. Клиническая психология. – СПб.: Питер, 2002. – 1312 с.
   149. Пеунова С. М. Конфликтное общество, стрессы и человек // Телескоп: научный альманах. – Самара: НТЦ, 2004. – № 6. – С. 145–154.
   150. Подколзин А. А., Донцов В. И. Старение, долголетие и биоактивация. – М.: Московские учебники и картолитография, 1996. c. Интернет: http://www.tiensmed.ru/ news/ustalosti-ti 1.html d. http://www.oxygen-cocktail.ru/ hronichesk aya_ustalost.
   151. Полунина Н. В., Нестеренко Е. И., Мадьянова В. В. Инновационная деятельность лечебно-профилактических учреждений, ее эффективность и влияние на состояние здоровья врачей // Профилактика заболеваний и укрепление здоровья. – М.: Медиа Сфера, 2002. – № 4. – С. 3–8.
   152. Полухина О. П., Иголкин С. Л. Отношенческий компонент в структуре профессионально-личностной позиции студента-психолога // Вестник Воронежского государственного технического университета. – 2014. – Т. 10. – № 5-2. – С. 244–248.
   153. Психологические тесты / Под ред. А. А. Карелина. В 2 т. – Т. 1. – М.: ВЛАДОС, 2003. – 312 с.
   154. Психология личности в трудах зарубежных психологов / Сост. и общая редакция А. А. Реана. – СПб.: Питер, 2000.
   155. Психология личности в трудах отечественных психологов / Сост. и общая редакция Л. В. Куликова. – СПб.: Питер, 2000.
   156. Райгородский Д. Я. Практическая психодиагностика. Методики и тесты. Учебное пособие. – Самара: БАХРАМ-М, 2008.
   157. Реан А. А., Баранов А. А. Факторы стрессоустойчивости учителей // Вопросы психологии. – 1997. – № 1. – С. 45–53.
   158. Ронгинская Т. И. Синдром выгорания в социальных профессиях // Психологический журнал. – 2002. – Т. 23. – № 3. – С. 85–95.
   159. Самонов А. П. Психология для пожарных. – Пермь: Звезда, 1999.
   160. Самохвал В. Г. Особенности деструктивного поведения в молодежной среде // Территория науки. – 2015. – № 3. – С. 42–44.
   161. Сандомирский М. Е. Выгорание – профессиональная болезнь фармацевта? // Интернет: http://marks.on.ufanet.ru/re3txt.htm.
   162. Селье Г. Стресс без дистресса. – М.: Прогресс, 1982.
   163. Семенова Н. Д. Балинтовские группы для врачей, работающих с умирающими пациентами // Интернет: http://www.doctor.ru/onkos/together/conf2.htm#5.
   164. Сергеева А. Синдром эмоционального сгорания // Интернет: http: www.tsale.ru/index.htm.
   165. Сорокин Б. Ф. Психологические аспекты познавательной функции интуиции // Синергия. – 2016. – № 2. – С. 81–93.
   166. Стародубцева О. Н. Характеристика эмоционального выгорания у сотрудников МЧС России № 57-4, 29.12.2016.
   167. Столяренко Л. Д. Основы психологии: практикум. – Ростов: Феникс, 2006.
   168. Трунов Д. Синдром сгорания: позитивный подход к проблеме // Журнал практического психолога. – М.: Изд-во МГУ, 1998. – № 8.
   169. Туран Н. К. О взаимосвязи эмоционального выгорания и профессиональной мотивации врачей общего профиля [Текст] // Психология в России и за рубежом: материалы II Междунар. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, ноябрь 2013 г.). – СПб.: Реноме, 2013. – С. 104–108.
   170. Ушаков И. Б., Сорокин О. Г. Адаптационный потенциал человека // Вестник Государственной академии медицинских наук. – 2004. – № 3. – С. 8–13.
   171. Федорова Т. Г., Нехорошев А. С., Котова Г. Н. Социологическое исследование особенностей трудовой деятельности врачей северо-западного региона России // Гигиена и санитария. – 2003. – № 3. – С. 24–27.
   172. Фетискин Н. П., Козлов В. В., Мануйлов Г. М. Социально-психологическая диагностика развития личности и малых групп. – М.: Изд-во Института психотерапии, 2002. – 490 с.
   173. Форманюк Т. В. Синдром эмоционального выгорания как дезаптационный процесс // Вопросы психологии. – 1996. – № 3.
   174. Форманюк Т. В. Синдром эмоционального сгорания как показатель профессиональной дезадаптации учителя // Вопросы психологии. – 1994. – № 6. – С. 57–63.
   175. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – М., 1998.
   176. Фромм Э. Бегство от свободы. – М., 1997.
   177. Фромм Э. Человек для самого себя. – М., 1997.
   178. Харди И. Врач, сестра, больной. Психология работы с больными. – Будапешт: Изд-во Академии наук Венгрии, 1981. – 286 с.
   179. Харламова Т. М. Особенности эмоционального выгорания у сотрудников государственной противопожарной службы МЧС России // Международный журнал экспериментального образования. – 2015. – № 3 – 3. – С. 411–412.
   180. Хетагурова А. К. Этико-деонтологические аспекты в работе сестринского персонала // Сестринское дело. – 2003. – № 6. – С. 34–35.
   181. Хрусталева Т. А. Личностные качества и высокий уровень профессиональной подготовки // Журнал прикладной психологии. – 2003. – № 2. – С. 9–11.
   182. Чудакова М. Ю. Влияние специфики деятельности на формирование профессионального выгорания у сотрудников МЧС / Тульский государственный педагогический университет им. Л.Н. Толстого Тула, Россия // The infuence of the specifcs of the activities on the forming of the professional burnout of the emercom members // Chudakova M. Yu. Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University, Tula, Russia.
   183. Щербатых Ю. В. Психология стресса и методы коррекции. – СПб.: Питер, 2006. – 256 с.
   184. Юдин Б. Г. Здоровье: факт, норма и ценность // Мир психологии. – Москва-Воронеж, 2000. – Т. 1. – № 21. – С. 54–68.

Сергей Удовик, Андрей Молокоедов, Илья Слободчиков Эмоциональное выгорание в профессиональной деятельности