   Т. К. Агузаров, Ю. В. Грачева, А. И. Чучаев
   Государственные преступления в уголовном праве России в XX веке
   Историко-правовые очерки

//-- [битая ссылка] ebooks@prospekt.org --//

Введение

   Эта работа, по сути, является продолжением исторических очерков, посвященных вопросам уголовно-правовой охраны власти в XI – начале XX в. [1 - См.: Агузаров Т.К., Чучаев А.И. Уголовно-правовая охрана власти (XI – начало XX вв.). М., 2011.] В них было высказано предположение, что нормы о преступлениях, посягающих на власть, появились вместе с выделением самой власти в самостоятельное социально-правовое явление. Именно эта генетическая связь позволила выделить основные черты, отраженные в памятниках права различных исторических эпох, выявить тенденции криминализации и пенализации деяний, признаваемых опасными для правящего класса, дать характеристику их сущности, показать юридико-технические особенности отражения посягательства на власть в законе, раскрыть проблемы систематизации деяний в рамках единого нормативного акта.
   Ретроспективный анализ законодательства, обеспечивающего безопасность власти, представляет собой диахронное сравнительно-правовое исследование, охватывает два исторических массива: генезис и эволюцию институтов власти в России; генезис и эволюцию уголовно-правового обеспечения ее функционирования. При этом исследуемый исторический период является особенным: страна пережила две революции, Гражданскую и Великую Отечественную войны, что не могло не отразиться на уголовном законодательстве РСФСР. Игнорирование этого обстоятельства может привести к выводам, которые не отражают либо социально-правовые основания уголовно-правовых мер, либо их характеристики.
   Поступательное развитие российского уголовного законодательства прервалось в 1917 г. Вначале Временное правительство проповедовало преемственность в праве; более того, в ряде актов правовая преемственность оговаривалась специально, хотя на деле, особенно после июльских событий 1917 г., был принят ряд актов, направленных на репрессию в отношении лиц, посягающих на власть Временного правительства. Одним словом, уголовное законодательство этого периода по своей сути ничем не отличалось от законодательства других стран, переживших революцию.
   Революционное законотворчество первых лет советской власти полностью исходило из ленинской концепции классовой борьбы. Поэтому уголовно-правовые меры трансформировались в соответствии с формами указанной борьбы и задачами пролетариата.
   В уголовных кодексах РСФСР государственные преступления отражались по-разному. Так, в УК РСФСР 1922 г. законодатель лишь обозначил круг преступлений, посягающих на власть, в сфере государственного управления и правосудия. УК РСФСР 1926 г. интегрировал нормы о рассматриваемых деяниях исходя из соответствующей сферы государственного управления, а преступления против правосудия вообще были включены в три главы Кодекса. В УК РСФСР 1960 г. был полностью включен Закон об уголовной ответственности за государственные преступления 1958 г. Этот Закон, во-первых, дал исчерпывающий перечень государственных преступлений; во-вторых, исключил нормы, содержавшие объективное вменение; в-третьих, осуществил классификацию государственных преступлений; в-четвертых, ввел нормы, ранее не известные советскому уголовному законодательству.
   Исследование указанного правового материала, на наш взгляд, позволяет выявить тренд развития уголовно-правовых норм об ответственности за государственные преступления, становление и развитие учения об этих деяниях и исходя из этого выработать научную основу совершенствования уголовно-правового регулирования социальных явлений, в том числе ответственности за преступления, посягающие на государственную власть.

Глава I
Охрана власти по некодифицированному революционному уголовному законодательству России начала XX в

§ 1. Уголовно-правовая охрана власти по законодательству Временного правительства

   В современной литературе законодательству, принятому после свержения царизма и установления власти буржуазии (февраль 1917 г.), практически не уделяется внимания [2 - См., например: Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006, содержащем достаточно обстоятельный материал об истории развития уголовного законодательства, после анализа Уголовного уложения 1903 г. сразу дается описание уголовного законодательства советского периода.]. Образующийся в связи с этим исторический и правовой вакуум, во-первых, исключает возможность сравнения буржуазной и советской уголовной политики, и принятого в соответствии с ее идеологией законодательства об охране власти. Во-вторых, это ведет к искажению истории развития российского уголовного права вообще и нормативных правовых актов об ответственности за посягательство на власть и ее представителей в частности. При таком подходе «выпадает» пусть и короткий, но своеобразный исторический период, характеризующийся, с одной стороны, сохранением предыдущего законодательства, с другой – принятием законов буржуазной революционной властью. Временное правительство основывалось на преемственности права. Как впоследствии писали советские юристы, «сохранение и соблюдение незыблемости старых законов вплоть до осуществления отдаленнейшей перспективы – принятия новых законов Учредительным собранием – такова была политическая и “теоретическая” платформа Временного правительства в области законов Российской империи. На этой “платформе” в полном согласии сходились кадеты, эсеры, меньшевики, входившие в различные периоды во Временное правительство. Ни о какой ломке старого права, уничтожении старых законов и замене их новыми не было и речи» [3 - Герцезон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. История советского уголовного права. М., 1947. С. 15.].
   В ряде актов Временным правительством правовая преемственность оговаривалась специально. В области уголовного законодательства предполагалось отменить лишь те нормы, которые, являясь наслоениями на судебные уставы 1864 г., извратили их сущность. По сути, провозглашался возврат к указанным актам. 23 марта 1917 г. Временное правительство издало постановление «Об образовании Комиссии для восстановления основных положений Судебных уставов и согласования их с происшедшей переменой в государственном устройстве и об учреждении Временного высшего дисциплинарного суда» [4 - Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1917. № 77. Ст. 438.Это постановление воспринимается политической программой Временного правительства в области законодательства, в том числе его теоретической платформой. В частности, в нем говорится: «Падение старого государственного строя, явившегося пережитком прошлых времен, могло произойти с такой легкостью, среди такого всеобщего ликования и при таких единодушных выражениях народного гнева и ненависти к прошлой власти и ее агентам лишь благодаря тому, что прежний порядок пришел в полную ветхость и негодность… Судебные уставы 1864 года, являвшиеся в своем первоначальном виде прекрасным образцом весьма совершенного для своего времени судебного устройства, были значительно испорчены позднейшими узаконениями, подорвавшими начало правильного судоустройства – гласности, независимости судей и участия в суде общественного элемента. Судебная же практика в деле уклонения от этих начал пошла еще далее: независимость судей стала пустым звуком, гласность исчезла из суда по первому желанию администрации, наиболее важные дела – о государственных и должностных преступлениях, о проступках печати – были изъяты из ведения суда присяжных заседателей. Исключительный военный суд стал обычным явлением…».].
   Исходя из этого, в журналах «Право», «Юридический вестник» и других правовых изданиях обосновывалась целесообразность старого законодательства. Так, Б. Кистяковский писал: «Непрерывность правового порядка, которая до сих пор соблюдалась, должна охраняться и в будущем» [5 - Кистяковский Б. Непрерывность правового порядка // Юридический вестник. 1917. Кн. XVII. С. 10.]. А.Ф. Кони, наоборот, отмечал неполноту уголовного законодательства, его существенное отставание от жизни, однако при этом также предлагал умеренный вариант его обновления, в частности, считал необходимым совершенствование уголовно-правового регулирования ответственности за спекуляцию, незаконную продажу спиртных напитков, половые преступления против несовершеннолетних [6 - Кони А.Ф. Ближайшие задачи уголовного законодательства // Журнал Министерства юстиции. 1917. № 2–3. С. 53.].
   Помимо комиссии по пересмотру судебных уставов в это время работала комиссия по пересмотру и введению в действие Уголовного уложения 1903 г. [7 - В ее состав входило четыре подкомиссии: 1) по пересмотру общей части уголовного уложения; 2) по рассмотрению вопросов о религиозных преступлениях; 3) по рассмотрению вопросов о государственных преступлениях; 4) по рассмотрению вопросов о преступлениях печати.Следует заметить, что эта комиссия была образована еще 19 января 1917 г. Николаем II, возглавил ее сенатор, профессор Трегубов. Он продолжал руководить комиссией и после февральской революции.] Комиссия рекомендовала отменить ст. 103–107 Уложения, предусматривавшие ответственность за различные виды оскорбления царя и членов его семьи. Статьи о государственной измене предлагалось оставить в прежней редакции, так как «теперь, во время войны, неудобно изменять законы о государственной измене, ибо это внесло бы расстройство в работу военных судов в действующей армии» [8 - Право. 1917. № 12. С. 716.].
   Комиссия разработала законопроект, предусматривавший ответственность виновного «в публичном призыве или в призыве, распространенных или публично выставленных произведениях печати, письме или изображениях:
   1) к учинению тяжкого преступления;
   2) к учинению насильственных действий одной части населения против другой;
   3) к неповиновению или противодействию закону, или обязательному постановлению или законному распоряжению власти». Наказание дифференцировалось в зависимости от обстоятельств времени совершения преступления: в мирное время деяние каралось заключением в исправительном доме сроком не свыше трех лет, в военное время – срочной каторгой [9 - Там же. С. 1102.Необходимо отметить, что закон подвергся критике оппонентами буржуазных революционеров. Так, И.В. Сталин писал: «…Ярче всех отразил новый курс внутренней политики Временного правительства министр Переверзев («тоже» социалист!). Он требует ни более, ни менее как «срочного введения закона о преступлениях против государственного спокойствия». Каторжное законодательство этого, с позволения сказать, «социалистического» министра. Очевидно, что Временное правительство неуклонно катится в объятия контрреволюции» (Сталин И.В. Соч. Т. 3. С. 85–86).].
   3 марта 1917 г. приказом А.Ф. Керенского вначале в Петрограде, а затем и в других местностях были образованы временные суды, целью деятельности которых было «быстро устранить печальные недоразумения, возникающие между солдатами, населением и рабочими». Согласно § 2 Инструкции для временных судов от 22 марта 1917 г. к их подсудности, помимо иных преступлений, относились «посягательства против нового порядка, если они совершены не ранее 27-го февраля с.г. частными лицами, в том числе и военными чинами вне службы». Если в первые дни отношение прессы к временным судам было сочувственным, то в последующем оно резко изменилось [10 - См. об этом подробно: Исаев М.М. Уголовное право РСФСР. М., 1925. С. 56.Так, Равич писал: «Суд, не связанный с законом, – не суд. И в лучшем случае его можно назвать расправой» (Равич М. С. Временные суды // Право. 1917. № 17. С. 972). Председатель съезда мировых судей В. Меншуткин указывал: «…Невозможно, даже только при близко подходящих к нормальным условиям жизни, предоставлять суду право самому определять, составляет ли действие обвиняемого преступное деяние, не руководствуясь уголовным кодексом, нельзя давать такой широты простора в выборе наказаний и лишать стороны права обжалования приговоров, но если ввести судопроизводство во временных судах в обычные рамки мирового разбирательства, то на основании пятидесятилетнего опыта можно заключить, что мировой судья, избранный всем населением, с успехом справится с порученным ему делом и единолично…» (Меншуткин В. Временные суды в Петрограде // Журнал Министерства юстиции. 1917. № 4. С. 190).]. Эти суды просуществовали недолго, вскоре были упразднены.
   Временное правительство отменило некоторые уголовные законы, сущность которых не соответствовала новым политическим реалиям и организации государственной власти, 6 марта 1917 г. издало указ об амнистии. Как говорилось в самом указе, общая политическая амнистия была объявлена «во исполнение властных требований народной совести, во имя исторической справедливости и в ознаменование окончательного торжества нового порядка, основанного на праве и свободе» [11 - См. об этом подробно: Люблинский П.И. Мартовская амнистия // Журнал Министерства юстиции. 1917. № 4. С. 4.].
   Между тем в литературе указывается, что массовое освобождение заключенных осуществлялось и до издания указа об амнистии рабочими и солдатами; последний, по сути, пытался это движение ввести в определенное русло, придать ему законную форму [12 - См.: Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. Указ. соч. С. 28.По подсчетам П.И. Люблинского, по указу от 6 марта 1917 г. и другим последовавшим за ним актам было освобождено 4/5 всех содержавшихся в местах лишения заключенных (см.: Люблинский П.И. Амнистия // Право. 1917. № 17. С. 875).].
   Кроме общей политической амнистии была объявлена воинская амнистия (14 марта 1917 г.), а также принято постановление «Об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления» (17 марта 1917 г.) [13 - См. об этом подробно: Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. Указ. соч. С. 29.]. Под амнистию в том числе попадали лица, осужденные за преступления против власти: бунт против верховной власти; преступления против священной особы императора и членов императорского дома; участие в скопище, сообществе против государства и его органов; дерзостное неуважение к верховной власти; распространение среди войска учений, призывающих к нарушению воинской службы; самозванство – выдача себя за императора или члена царского дома; противоправительственная агитация (если она не являлась изменническим действием) и др. [14 - Характеристику указанных преступлений см.: Агузаров Т.К.,Чучаев А.И. Уголовно-правовая охрана власти (XI – начало XX вв.): исторические очерки. М., 2011.]
   В марте – июне 1917 г. Временное правительство предприняло ряд шагов по изменению норм, предусматривающих ответственность за деяния, посягающие на власть. В частности, постановлением от 17 марта 1917 г. дана новая формулировка ст. 29 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, предусматривавшей ответственность за неисполнение распоряжений власти [15 - Право. 1917. № 18. С. 674.]; 13 мая 1917 г. – новая редакция ст. 42 Устава. Кроме того, была предусмотрена уголовная ответственность за «участие в публичном скопище» [16 - См. об этом подробно: Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. Указ. соч. С. 31.].
   Временным правительством были изданы и другие акты, изменявшие или отменявшие отдельные нормы особенной части уголовного законодательства. «В целом же уголовно-правовые акты… в … период март – июнь 1917 г. характеризуются главным образом отменой некоторых царских законов, пришедших в явное противоречие с условиями “мирного периода февральской революции”. Каких-то крупных реформ в области уголовного права Временное правительство не провело и не собиралось предпринимать. “Непрерывность правопорядка”, о которой писали … ученые во время февральской революции, нашла свое прямое воплощение в законодательной деятельности Временного правительства» [17 - Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. Указ. соч. С. 33.].
   В последующем, особенно после июльских событий 1917 г. [18 - Июльский политический кризис – третий (после апрельского и июньского кризисов 1917 г.) в России в период от февральской буржуазно-демократической революции до октябрьской социалистической революции. Поводом явились события конца июня – начала июля: неудачное наступление на фронте, расформирование революционных воинских частей. 2 (15) июля из Временного правительства вышли кадеты, угрожая меньшевикам и эсерам разорвать правительственную коалицию. Возник правительственный кризис. Политическое положение в стране обострилось. 4 июля состоялась демонстрация рабочих, солдат и матросов Балтийского флота под лозунгом «Вся власть Советам!», которых приветствовал В.И. Ленин. Военные власти направили против демонстрантов войска. Правительственный кризис был усугублен отставкой премьер-министра г. Е. Львова. Премьер-министром 8 (21) июля стал А.Ф. Керенский (см.: Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис. М., 1959; Знаменский О.Н. Июльский кризис 1917 г. М.; Л., 1964 и др.).], был принят ряд актов, направленных на репрессии в отношении лиц, посягающих на власть Временного правительства. 6 июля 1917 г. премьер-министр Г.Е. Львов подписал постановление, согласно которому всех «участвовавших в организации и руководстве вооруженным восстанием против государственной власти, установленной народом, а также всех призывавших и подстрекавших к нему «надлежало арестовать и «привлечь к судебной ответственности как виновных в измене родине и предательстве».
   6 (19) июля Временное правительство издало приказ об аресте В.И. Ленина. 10 (23) июля 1917 г. премьер-министр А.Ф. Керенский дал указание товарищу (заместителю) Министра юстиции о необходимости «особой твердости в ведении следствия» по указанным делам [19 - См.: Право. 1917. № 27–28. С. 1099.].
   Объявив преступным всякое посягательство на власть, Временное правительство в последующих постановлениях принимает жесткие меры против печати и революционных агитаторов как действовавших против власти. В частности, в постановлении о печати от 12 июля 1917 г. говорилось: «Предоставить, в виде временной меры, Военному министру и Управляющему Министерством внутренних дел закрывать повременные издания, призывающие к неповиновению распоряжениям военных властей и к неисполнению воинского долга и содержащие призывы к насилию и к гражданской войне, с одновременным привлечением ответственных редакторов к судебной ответственности в установленном порядке» [20 - Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1917. № 81. Ст. 1148.14 июля 1917 г. вводится предварительная военная цензура в отношении публикации сведений о военных действиях, а 26 июля 1917 г. постановлением «О специальной военной цензуре печати» устанавливается наказание за нарушение соответствующих правил.].
   Определенный интерес представляет так называемое дело Л.Г. Корнилова и его оценка юридической общественностью. Временное правительство объявило Верховного главнокомандующего изменником Родины (его действия специально созданная комиссия квалифицировала как восстание) и арестовало. 21 сентября 1917 г. указанное дело стало предметом обсуждения на совместном заседании Московского юридического общества и Всероссийского союза юристов. По его результатам была принята резолюция, согласно которой:
   1) дело Корнилова не относится к подсудности военно-революционного суда, так как ст. 1 раздела II Постановления о военно-революционном суде к его компетенции относит лишь дела о преступлениях, не требующих предварительного расследования в силу очевидности совершенного деяния. Указанное дело не может быть признано таковым. В разных актах деяние квалифицируется по-разному: как мятеж и как восстание. Сам факт создания специальной комиссии указывает на необходимость расследования дела, что уже само по себе говорит о его неподсудности военно-революционному суду;
   2) если деяние Корнилова квалифицировать по ст. 110 Воинского устава о наказаниях [21 - Статья 110 Воинского устава о наказаниях гласит: «Определенным в предшедших 106, 107, 108, 109 статьях наказаниям за оскорбление начальника офицеры и гражданские чиновники военного ведомства подвергаются и в следующих случаях:1) когда оскорбление нанесено младшим старшему во время исполнения сим последним обязанностей службы, и2) когда старший по высокому своему званию или чину имел право на особенное к нему со стороны младшего уважение.Постановление заключения о существовании в рассматриваемом деле таких особенных между младшим и старшим отношений во всяком случае предоставляется военному суду.Нижние чины подвергаются наказаниям, как за оскорбление начальника, во всех тех случаях, когда они окажутся виновными в оскорблении офицера какого бы то ни было ведомства или гражданского чиновника военного ведомства во время исполнения последним обязанностей службы, а также состоящего в одном с ними полку или управлении».В указанных выше статьях говорится:– в ст. 106 – о неоказании начальнику должного уважения, неприличном с ним обращении, о всяком пренебрежительном поступке по отношению к нему;– в ст. 107 – об оскорблении начальника на словах, «на письме или в печати, или же неприличным действием»;– в ст. 108 – о нанесении начальнику удара или поднятии на него с таким же намерением руки или оружия, а также о всяком роде насильственном или в высшей степени дерзком против него действии;– в ст. 109 – о вызове начальника на поединок (Воинский устав о наказаниях. СПб., 1868).О характеристике предусмотренных ст. 106–110 Воинского устава о наказаниях подробно см.: Учебник законоведения для подготовки офицеров запаса и курсов военного времени / сост. полковник Добровольский. СПб., 1905.], то тогда дело должно рассматриваться в военном окружном суде с участием присяжных заседателей;
   3) если же содеянное квалифицировать по ст. 99 и 100 Уголовного уложения [22 - Статья 99 Уголовного уложения предусматривает ответственность за посягательство на жизнь, здоровье, свободу или вообще на неприкосновенность священной особы царствующего императора, императрицы или наследника престола, на низвержение царствующего императора с престола, лишение его верховной власти или на ограничение прав; ст. 100 – за насильственное посягательство на изменение в России или в какой-либо ее части установленных основными законами образа правления, порядка наследия престола или отторжение от России какой-либо ее части.] и учесть, что в совершении инкриминируемого деяния участвовали гражданские лица («лица гражданского ведомства»), то тогда дело подсудно гражданскому суду с участием присяжных заседателей [23 - См. об этом подробно: Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. Указ. соч. С. 42.].
   После июльского кризиса уголовное законодательство Временного правительства об ответственности за преступления против власти характеризуется двумя моментами. Во-первых, криминализируются новые виды деяний, признаваемых преступными; во-вторых, встречаются нормы, свидетельствующие о частичной либерализации уголовной политики. Сказанное можно проиллюстрировать, например, изданными 1 и 2 августа 1917 г. постановлениями Временного правительства соответственно «Об институте досрочного освобождения» и «О принятии мер против лиц, угрожающих обороне государства, его внутренней безопасности и завоеванной революцией свободе» [24 - Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1917. № 94. Ст. 1326 и 1327.].
   11 сентября 1917 г. принято Положение о выборах в Учредительное собрание, которое в гл. IX «Об ограждении свободы и правильности выборов» содержало 18 статей о преступлениях против власти, нарушающих, по мнению Временного правительства, законодательство о выборах [25 - Российское законодательство X–XX веков. В 9 т. М., 1994. Т. 9: Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. С. 136–184.]. К ним, в частности, относились: самовольное снятия, уничтожение, закрытие или изменение публично выставленных воззваний, оповещений или избирательных списков; самовольное вторжение в помещение для предвыборной агитации; уничтожение или повреждение литературы для предвыборной агитации; угрозы и насилие в отношении лиц, действующих от организации избирателей; попытка воспрепятствовать предвыборным собраниям, работе избирательных комиссий путем насилия, угроз и тому подобных действий; воспрепятствование свободному осуществлению избирательного права путем угрозы, обмана, злоупотребления властью или использования экономической зависимости и др. За их совершение предусматривалось наказание в виде ареста, заключения в исправительном доме, тюремного заключения и даже каторги.
   Широкое применение Временным правительством «исключительных мер» было признано им «не только нежелательным, но и опасным». В связи с этим оно предусмотрело следующие мероприятия:
   1) запрещение производить задержание, ограничение в праве свободного избрания места жительства и пользования свободой слова в случаях, не предусмотренных законом (в советской литературе отмечается, что «это запрещение явилось прямым издевательством, так как после 3–5 июля систематически производились массовые незаконные аресты, закрытие революционных газет и тому подобные меры» [26 - Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. Указ. соч. С. 46.]);
   2) отмена положения об охране государственного порядка и общественного спокойствия и о полицейском надзоре, а также правил о чрезвычайной охране на железных дорогах (в советской литературе указывается, что «…на практике все эти чрезвычайные меры по-прежнему осуществлялись в широкий масштабах и 19 сентября Временное правительство предоставило министру внутренних дел право подчинять надзору милиции определенный круг административно высланных лиц» [27 - Там же. С. 46.]);
   3) сузить действие правил о местностях, объявленных на военном положении;
   4) переданные на рассмотрение военных судов дела на основании отмененных исключительных положений «вернуть к гражданской подсудности»;
   5) для рассмотрения дел об арестованных во внесудебном порядке создать комиссии, которым предоставить право: а) продления лишения свободы на срок не свыше трех месяцев; б) производства обыска и выемки; в) освобождения задержанного.
   Оценивая законодательную деятельность Временного правительства, В.А. Рогов пишет: «Правительство не торопилось… с изданием отраслевых кодексов, особенно уголовного. Для его разработки существовали, конечно, объективные трудности: военные условия, частые правительственные кризисы и смена партийного состава, отсутствие единой политической линии и т. д. Однако высокий уровень уголовно-правовой мысли позволял быстро завершить разработку нового кодекса. Керенский имел влияние на высшие сферы юстиции до последних дней существования Временного правительства, а это могло обеспечить централизацию и успех разработки. Дело заключалось в том, что правительство не прилагало усилий к форсированию новой кодификации уголовного права» [28 - Рогов В.А. Уголовное законодательство Временного правительства. М., 1986. С. 7.По этому вопросу также см.: Скрипилев Е.А. Уголовное законодательство Временного правительства (март – октябрь 1917 г.) // Проблемы социалистической законности на современном этапе развития Советского государства. Харьков, 1968. С. 48.]. Думается, что подобного рода оценка зиждется на упрощенном подходе к становлению и развитию законодательства вообще и уголовного в частности. По мнению автора, «факт “сохранения” старого уголовного права свидетельствует о том, что оно, в сущности, устраивало Временное правительство любого состава. Появилась возможность регулировать уголовно-правовую сферу циркулярами, распоряжениями и приказами…» [29 - Рогов В.А. Указ. соч. С. 7–8.].
   В.А. Рогов не учитывает ряд моментов: во-первых, исторический опыт, в том числе и советской власти, показывает, что в первое время регулирование откликалось на сиюминутные требования постреволюционного времени и осуществлялось как раз путем принятия манифестов, декретов, воззваний, циркуляров, распоряжений, приказов, инструкций, наказов и т. д. Во-вторых, сохранение старого уголовного права было принципиальной позицией как власти, так и уголовно-правовой доктрины, поскольку они исходили из преемственности права. Наконец, в-третьих, история не знает случая, чтобы пришедшая на смену свергнутой новая власть за несколько месяцев сумела бы подготовить и принять хоть какой-либо отраслевой кодекс, не говоря уж об уголовном. Опыт показывает, что вначале «нарабатываются» законодательный материал и судебная практика, затем они обобщаются, научно осмысливаются и, исходя из уголовно-правовой политики государства на конкретно определенном отрезке времени, воплощаются в соответствующем кодексе. Именно по такому пути развивалось и советское уголовное право.
   Оценка уголовного законодательства Временного правительства, сделанная В.А. Роговым, на наш взгляд, во многом носит идеологизированный характер.

§ 2. Уголовно-правовая охрана власти по некодифицированному советскому законодательству

   В отличие от Временного правительства советская власть стояла на диаметрально противоположной позиции: вместо преемственности законодательства она проповедовала полную отмену буржуазных законов и строительство нового, советского права вообще и уголовного права в частности [30 - К началу 1918 г. руководство Наркомата юстиции завершило разработку Советского уголовного уложения, взяв за основу Уголовное уложение 1903 г. По поводу этого кодекса Д.И. Курский писал, что была предпринята попытка «сочетать противоестественным браком пролетарскую демократию с буржуазной демократией» (Курский Д.И. Избранные статьи и речи. М., 1948. С. 57–58).Составленная левыми же эсерами Инструкция местным и окружным народным судам о применении уголовных законов, как указывается в советской литературе, противоречила самому духу советского законодательства, указаниям партии и высказываниям В.И. Ленина о революционном правотворчестве, сущности и задачах советских декретов ноября 1917 – июня 1918 гг. В предисловии к Инструкции говорилось, что она избавляет судей от необходимости уяснять в каждом отдельном случае, отменен или не отменен тот или иной закон революцией. В основу Инструкции было положено Уголовное уложение 1903 г., число его статей было сокращено до 378. В Инструкции были инкорпорированы и некоторые декреты советской власти. Затея оказалась нежизненной: данную Инструкцию суд не применял (см. подробно: Исаев М.М. Уголовное право РСФСР. М., 1925).П.И. Стучка в связи с указанными актами отмечал: «Старые законы были “сожжены”, и напрасно из уцелевших в этом пожарище обожженных листочков некоторые из наших революционеров стали кроить “уложения русской революции” (проект левых эсеров, весна 1918 г.) вместо того, чтобы творить действительно новые революционные законы. Пролетарская революция обязывает к творчеству» (Стучка П. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. Рига, 1964. С. 243).См. об этом подробно: Чучаев А.И. Советское уголовное уложение (общая характеристика) // Lex Russica. 2012. № 5.]. «Советское уголовное право возникло на развалинах буржуазного права. Оно сразу выявило свое принципиальное, качественное отличие от буржуазного уголовного права. Ни о какой “рецепции” буржуазного права, ни о какой преемственности права, правовой идеологии не могло быть и речи. Уголовное право, созданное советской властью, возникло и развивалось как качественно отличное, новое уголовное право, советское социалистическое уголовное право» [31 - Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. Указ. соч. С. 54.]. Сохранение на некоторое время прежнего законодательства обусловливалось утилитарными соображениями – необходимостью осуществлять правосудие. Но и в этом случае законы царского правительства применялись «постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию» [32 - Декрет о суде от 24 ноября 1917 г. (ст. 5) // СУ РСФСР. 1917. № 4.].
   Первые годы советской власти характеризуются усилением классовой борьбы, а отсюда и соответствующей уголовной политикой: подавление уголовно-правовыми средствами сопротивления свергнутых классов. Б.С. Ошерович пишет: «Контрреволюционное сопротивление… на различных этапах революции принимает различные формы. Непосредственно после… революции русская буржуазия пыталась вооруженной рукой расправиться с революцией. …Потерпев в этом неудачу, буржуазия широко организовала саботаж верхушек чиновничества и служащих с целью дезорганизации государственного аппарата новой власти…
   …Организуются контрреволюционные заговоры и проводятся террористические акты против активных работников и руководителей Коммунистической партии.
   …Со второй половины 1919 г. до второй половины 1920 г. основой контрреволюционной деятельности является гражданская война, имевшая своей целью свержение советской власти и восстановление господства помещиков и капиталистов» [33 - Уголовное право. Особенная часть: Государственные преступления. М., 1938. С. 6–7.].
   Эти и другие подобного рода утверждения базировались на теоретической концепции В.И. Ленина о классовой борьбе в эпоху пролетарской диктатуры, выделявшего пять форм указанной борьбы и соответственно пять задач пролетариата [34 - См.: Ленин В.И. ПСС. Т. 39. С. 178.]:
   1) подавление сопротивления эксплуататоров. Последние отчаянно борются за то, чтобы вернуть свое господство. Это порождает новые формы сопротивления – заговоры, саботаж, воздействие на мелкую буржуазию и т. д.;
   2) гражданская война, к тому же она неизбежно перерастает в борьбу против интервенции иностранных государств;
   3) «нейтрализация» мелкой буржуазии, особенно крестьянства. Под «нейтрализацией» понималось прекращение колебаний мелкой буржуазии вообще, а крестьянства в особенности в сторону буржуазии. Государственное руководство мелкой буржуазией, особенно крестьянством, обеспечивается диктатурой пролетариата;
   4) «использование» буржуазии, т. е. выработка и проведение определенной политики в отношении буржуазных специалистов, обусловленные отсутствием кадров, обладающих необходимым опытом и знаниями для управления и руководства хозяйством;
   5) воспитание новой дисциплины; оно отражало борьбу с силами старого мира.
   Таким образом, государственная власть в период диктатуры пролетариата рассматривалась в качестве орудия последнего в классовой борьбе, которую В.И. Ленин характеризовал как упорную, кровавую и бескровную, насильственную и мирную, военную и хозяйственную, педагогическую и административную.
   Уголовное законодательство также базировалось на указанных теоретических установках. В этом нетрудно убедиться, обратившись к конкретным нормативным правовым актам первых лет советской власти.
   Законодательство того времени достаточно часто оперирует понятием контрреволюционного преступления (его определение впервые было сформулировано в УК РСФСР 1922 г.) уже начиная с первых актов: Обращение председателя СНК от 5 ноября 1917 г. к населению «О победе Октябрьской революции и о задачах борьбы на местах» [35 - См.: Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917–1952 гг. / под ред. И.Т. Голякова. М., 1953. С. 11–12.]; обращение СНК от 26 ноября «О борьбе с контрреволюционным восстанием Каледина, Корнилова, Дутова, поддерживаемым Центральной Радой» [36 - СУ РСФСР. 1917. № 4.]; обращение СНК от 30 ноября 1917 г. «О подавлении контрреволюционного восстания буржуазии, руководимого кадетской партией» [37 - Там же.]; обращение Наркома по продовольствию от 5 декабря 1917 г. «О саботаже чиновников министерства продовольствия» [38 - СУ РСФСР. 1917. № 5.] и др.
   Ряд декретов 1917–1918 гг. предусматривают ответственность за контрреволюционную агитацию и пропаганду. Так, по постановлению НКЮ от 18 декабря 1917 г. «О революционном трибунале печати» к ведению указанного трибунала относились «преступления и проступки против народа, совершаемые путем использования печати», т. е. сообщения ложных или извращенных сведений об общественной жизни, «поскольку они являются посягательством на права и интересы революционного народа» [39 - СУ РСФСР. 1917. № 10.].
   Особый способ контрреволюционной агитации был криминализирован в постановлении СНК от 30 июля 1918 г. «О набатном звоне» [40 - СУ РСФСР. 1918. № 57.]. Согласно этому постановлению преступным признавался созыв населения набатным звоном, тревожными гудками, рассылкой гонцов и тому подобными способами, совершенный с контрреволюционными целями. «Соучастники, пособники, подстрекатели (как-то: призывающие устно, письменно или печатно к пользованию означенным … способом возбуждения тревоги и т. п.) и вообще прикосновенные лица отвечают перед Революционным трибуналом наравне с главными виновниками». Покушение на совершение данного преступления наказывалось как оконченное преступление.
   Согласно инструкции НКЮ от 19 декабря 1917 г. «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний» [41 - СУ РСФСР. 1917. № 12.] к подсудности данного трибунала относились дела о лицах, которые:
   1) организуют восстание против власти Рабоче-Крестьянского правительства, активно противодействуют последнему, не подчиняются ему, призывают других лиц к противодействию или неподчинению;
   2) пользуются своим положением по государственной или общественной службе, чтобы «нарушить или затруднить правильный ход работ в учреждении или предприятии, в котором они состоят или состояли на службе (саботаж, сокрытие или уничтожение документов или имущества и т. п.)»;
   3) прекращают или сокращают производство предметов массового потребления без действительной к тому необходимости;
   4) путем скупки, сокрытия, порчи, уничтожения предметов массового потребления или иными способами стремятся вызвать их недостаток на рынке или повышение цен на них;
   5) нарушают декреты, приказы, обязательные постановления и другие опубликованные распоряжения органов Рабоче-Крестьянского правительства, если в них предусмотрено предание за нарушение их суду революционного трибунала;
   6) пользуясь своим общественным или административным положением, злоупотребляют властью, предоставленной революционным народом.
   Декларация трудового и эксплуатируемого народа от 3 января 1918 г. [42 - Декреты советской власти. М., 1957. Т. 1. С. 321.] провозгласила, что вся власть в Российской Федерации принадлежит Советам и советским учреждениям. Поэтому кажется логичным объявление преступным всякой попытки «со стороны кого бы то ни было или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти». Подобные действия признавались контрреволюционными, любую такого рода попытку предполагалось подавлять «всеми имеющимися в распоряжении советской власти средствами, вплоть до применения вооруженной силы» [43 - Постановление ВЦИК от 5 января 1918 г. «О признании контрреволюционным действием всех попыток присвоить себе функции государственной власти» // СУ РСФСР. 1918. № 14.].
   По сути, впервые подробное описание ряда контрреволюционных преступлений дается в постановлении Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. «О подсудности революционных трибуналов» [44 - Известия. 1918. 6 окт.]. Как можно понять из этого постановления, в нем были обобщены прежние акты и на их основе выработаны дефиниции соответствующих деяний, в частности, таких посягательств против власти как контрреволюционная деятельность, саботаж, дискредитирование власти, шпионаж и хулиганство [45 - Постановление также содержало описание подлога, преступлений по должности и спекуляции.].
   Так, контрреволюционная деятельность охватывала следующие действия:
   1) организацию контрреволюционного выступления против Рабоче-Крестьянского правительства, непосредственное участие в них или при их подготовке;
   2) участие во всевозможных контрреволюционных заговорах и организациях, ставивших своей целью свержение советского правительства, несмотря на то, что в результате деятельности не было контрреволюционного выступления;
   3) непосредственное участие в выступлениях независимо от того, что заранее об этом не был уведомлен и не состоял членом какой-либо организации, готовившей такое выступление.
   Кроме этого Кассационный отдел ВЦИК предложил признавать контрреволюционными «всякие выступления, независимо от поводов, по которым они возникли, против Советов, или их исполнительных комитетов или отдельных советских учреждений, как-то: продовольственных, административных и иных, если они сопровождались разгромами или иными насильственными действиями или хотя бы угрозами таковых по отношению к деятельности или деятелям этих органов». В постановлении прямо оговаривалось: если указанные деяния сопровождались набатным звоном, то лица, совершившие данное деяние, признавались участниками контрреволюционного выступления, причем покушение расценивалось как оконченное преступление.
   В нормативных актах не проводятся разграничения между контрреволюционным восстанием, с одной стороны, массовыми беспорядками и бандитизмом – с другой. В связи с этим А.А. Герцензон писал: «Такое разграничение в тот период и не могло быть дано. Восстания с контрреволюционной целью, массовые беспорядки и бандитизм в период гражданской войны настолько тесно переплетались между собой, что вообще не представлялось возможным провести между ними какую-либо грань, и в том не было никакой необходимости. Участник массовых беспорядков так же, как и участник бандитской шайки, нередко являлся таким же заклятым врагом народа, как и участник контрреволюционного восстания и мятежа» [46 - Герцензон А. Развитие понятия контрреволюционного преступления в истории социалистического уголовного законодательства // Советская юстиция. 1938. № 1. С. 31.].
   Понять ситуацию, складывавшуюся в первые годы советской власти, вероятно, можно, однако теоретически оправдывать этим отнесение общеуголовных преступлений к контрреволюционным вряд ли допустимо. В данном случае виновный нес ответственность за деяние, которое не совершал, подвергался карательному воздействию, обусловленному признанием преступления контрреволюционным.
   К саботажу относились:
   1) противодействие Рабоче-Крестьянскому правительству, призывы противодействовать ему путем неисполнения декретов и иных постановлений местной или центральной советской власти;
   2) игнорирование таких постановлений, затруднение своими действиями правильного хода работ в правительственных или общественных учреждениях, призыв к саботажу или организация саботажа.
   Например, судьи Московского окружного суда приняли резолюцию о непризнании советской власти и о саботаже ее мероприятий. В ней, в частности, говорилось: «Протестуя против возмутительного погрома, совершенного в здании московских судебных установлений, московский окружной суд как оплот законности и правопорядка и как охрана государственных и частных интересов считает своим долгом, невзирая на происходящую внутри страны смуту, продолжать свою государственную работу, руководствуясь и впредь лишь законодательными нормами, обнародованными… Правительствующим сенатом в установленном порядке и законными решениями правомочной центральной власти, и посему только вследствие произведенного погрома, препятствующего немедленно приступить к занятиям, московский окружной суд в общем собрании согласно заключению прокурора суда … постановил временно, впредь до приведения в порядок всего делопроизводства, приостановить занятия в здании суда…» [47 - Русские ведомости. 1917. 248. С. 19.Комментируя указанную резолюцию, авторы отмечали: «Эта “декларация” по своему стилю очень напоминала аналогичные декларации, которые судебные деятели опубликовывали в феврале – марте 1917 г. Но тогда они “приветствовали” новую “законность” Временного правительства как основанную на непрерывности и преемственности правопорядка. Буржуазные судебные деятели чувствовали своим классовым чутьем, что Временное правительство будет стоять на страже старой законности, что оно не посягнет на “устои” этой законности – на Судебные уставы, Уложение о наказаниях и Уголовное уложение. Своим классовым чутьем судебные деятели Временного правительства чувствовали, что Октябрь принес с собой полное уничтожение буржуазного правопорядка и законности. Этим и объясняется тот единый антисоветский фронт, которым они встретили советские законы, советское уголовное право» (Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. Указ. соч. С. 62–63).].
   В постановлении рассматриваемое деяние отграничивалось от так называемого простого неисполнения или неподчинения постановлениям местных властей – исполнительных комитетов, советов или их отделов, местных комиссий труда, военного, податного, здравоохранения, продовольственных и др., а также постановлений профсоюзов, фабрично-заводских комитетов или подобных им рабочих организаций, за нарушение которых в качестве меры взыскания предусмотрен штраф, налагаемый в административном порядке.
   По мнению А. А. Герцензона, впервые саботаж упоминается в обращении СНК ко всем армейским организациям, военно-революционным комитетам, всем солдатам на фронте от 11 ноября 1917 г. «О борьбе с буржуазией и ее агентами, саботирующими дело продовольствия армии и препятствующими заключению мира» [48 - СУ РСФСР. 1917. № 3.], в котором говорилось о сопротивлении буржуазии и контрреволюции мероприятиям советской власти [49 - См.: Герцензон А. Развитие понятия контрреволюционного преступления в истории социалистического уголовного законодательства. С. 29.]. На самом деле саботаж упоминается и раньше. Например, в обращении Наркома по министерству почт и телеграфов от 9 ноября 1917 г. «О борьбе с саботажем высших почтово-телеграфных чиновников» [50 - СУ РСФСР. 1917. № 3.11 апреля 1918 г. был принят Декрет СНК «Об организации управления почтово-телеграфным делом», согласно п. 11 которого «в случае явного саботажа со стороны почтово-телеграфных чиновников, а равно какой-либо контрреволюционной части почтово-телеграфных чиновников, местные Советы рабочих и крестьянский депутатов уполномочиваются принимать самые решительные и беспощадные меры подавления» (СУ РСФСР. 1918. № 33).], не только само название свидетельствует об этом, но и в тексте указывается на то, что так называемые инициативные группы, в начале революции взявшие на себя управленческие функции, превратились в органы саботажа. Они саботируют не только власть, но и меры, необходимые для улучшения материального положения низших чинов. Вместе с тем А. А. Герцензон прав, утверждая, что указанные обращения «обрисовывают саботаж как специфический вид контрреволюции. …Саботаж исторически явился первой формой контрреволюционных преступлений после победы Октября; естественно, что и первые декреты советской власти в области уголовного законодательства были направлены на борьбу с этим видом контрреволюции. Борьба с контрреволюционным саботажем была сформулирована в общеполитической форме, в виде призыва к трудящимся объединиться вокруг советской власти вести непосредственную борьбу с саботажниками» [51 - Герцензон А. Развитие понятия контрреволюционного преступления в истории социалистического уголовного законодательства. С. 29.].
   Нормативные акты позволяют выделить признаки саботажа, относящиеся к деянию, субъективной стороне и субъекту преступления. Деяние характеризуется неисполнением служебных обязанностей, невыполнением декретов и приказов; субъективная сторона предполагает умышленную форму вины и специальную цель – так называемую контрреволюционную цель подрыва советской власти и завоеваний Октябрьской революции. Субъектом преступления признавался враг народа, враг народовластия, капиталисты и их прислужники. «Конечно, говорить о “составе преступления” в данном случае можно лишь относительно, но важно здесь подчеркнуть, что эти декреты советской власти в дальнейшем послужили основой для ряда обобщений законодательного порядка, а впоследствии уже были восприняты и Уголовным кодексом РСФСР в редакции 1922 г.» [52 - Там же. С. 30.].
   Дискредитирование власти предполагало сообщение, распространение или разглашение явно ложных или непроверенных слухов в печати, публичных собраниях или публичном месте, которые могли вызвать общественную панику, посеять недовольство или недоверие к советской власти или отдельным ее представителям, умышленно или по неосторожности умалять советскую власть в глазах населения. «В такой конструктивно весьма сложной форме циркуляр кассационного отдела ВЦИК пытался обрисовать особые формы контрреволюционной агитации и пропаганды, прямо и явно ненаправленные против пролетарской диктатуры, но объективно способствующих подрыву мощи социалистического государства» [53 - Герцензон А. Развитие понятия контрреволюционного преступления в истории социалистического уголовного законодательства. С. 31.].
   Данное преступление следовало отличать от нареканий, клеветнических и иных измышлений, оскорблений словом, в печати или действием отдельных членов и представителей местных или центральных властей, или отдельных ее представителей в том или ином советском учреждении, если оскорбления или измышления были направлены против конкретных лиц, а не учреждений в целом или его работников. Кроме того, в этом случае должны отсутствовать признаки хулиганства и цели оскорбления в лице представителя власти всего строя Советской республики.
   Шпионаж характеризовался как оглашение, передача военных тайн, стратегических планов, сведений о военных силах или вооружении представителям иностранных держав или контрреволюционным организациям, сношение с ними с целью вызвать иностранное вмешательство, враждебное интересам республики.
   Хулиганство в постановлении трактовалось достаточно своеобразно; в ст. 7 говорилось: «Кто исключительно с целью внести дезорганизацию в распоряжения советской власти или оскорбить нравственное чувство или политические убеждения окружающих учинит бесчинство» (отсюда позднее появился термин «политическое хулиганство»). Своеобразием отличалось и примечание к данной статье. Согласно этому примечанию лица, прошлая деятельность которых, хотя бы и до утверждения власти Советов, признавалась социально вредной для революции или была прямо против нее направлена (провокаторы, охранники, осведомители, царские сановники, иные деятели старого режима), также могли предаваться суду революционного трибунала. Для этого лишь требовалось специальное постановление исполкомов, местных советов или специально уполномоченных ими органов.
   По сути, данная норма, на наш взгляд, является прообразом ст. 5 УК РСФСР 1922 г., согласно которой уголовное законодательство «имеет своей задачей правовую защиту государства трудящихся от преступлений и от общественно опасных элементов (курсив наш. – Авт.)…» [54 - См. об этом подробно: Сулейманов А.А. Первый Уголовный кодекс РСФСР: концептуальные основы и общая характеристика. Владимир, 2006; Чучаев А.И. Цели наказания в советском уголовном праве. М., 1989; Швеков Г.В. Первый советский уголовный кодекс. М., 1970 и др.]. А.А. Пионтковский видел в этом некоторое влияние социологической школы на становление советского уголовного права [55 - См.: Пионтковский А.А. Меры социальной защиты и Уголовный кодекс РСФСР // Советское право. 1923. № 3 (6). С. 42.].
   «Целый ряд декретов, изданных в период иностранной военной интервенции и гражданской войны, предусматривающих ответственность за отдельные преступления, был направлен на осуществление функции обороны социалистического государства, тесно связанной тогда с функцией подавления сопротивления свергнутых эксплуататорских классов» [56 - Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть: в 2 т. М., 1955. Т. 1. С. 44–45.]. К их числу можно отнести: постановление СНК от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре» [57 - СУ РСФСР. 1918. № 65.В постановлении говорилось: «При данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; … для усиления деятельности Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией … необходимо направить туда большее число ответственных партийных товарищей; … необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; … подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам…».Принятие этого постановления было обусловлено рядом обстоятельств, в том числе, как указывается в советской литературе, связью контрреволюционной деятельности врагов народа с иностранными разведками и дипломатическими миссиями зарубежных государств. Летом 1918 г. были раскрыты и обезврежены заговор с целью ареста Совета Народных Комиссаров и свержения советской власти, мятеж Савинкова в Ярославле. В это же время были убиты Володарский и Урицкий (см. подробно: Курс советского уголовного права. Особенная часть: в 2 т. Т. 1. С. 99–101).]; постановление Совета рабочей и крестьянской обороны от 25 декабря 1918 г. «О дезертирстве» [58 - СУ РСФСР. 1918. № 99.]; постановление Совета рабочей и крестьянской обороны от 3 марта 1919 г. «О мерах борьбы с дезертирством [59 - СУ РСФСР. 1919. № 9.]; постановление Совета рабочей и крестьянской обороны от 3 июня 1919 г. «О мерах к искоренению дезертирства» [60 - СУ РСФСР. 1919. № 25.] и др.
   Положение о революционных военных трибуналах, утвержденное Декретом ВЦИК 20 ноября 1919 г. [61 - СУ РСФСР. 1919. № 58.], содержало перечень преступлений, дела о которых были подсудны этим трибуналам. Из числа контрреволюционных посягательств в нем были названы: заговор и восстание с целью ниспровержения советского социалистического строя; измена Советской республике; шпионаж; восстание против органов Рабоче-Крестьянского правительства и поставленных им властей; сопротивление проведению в жизнь требований законов республики, постановлений и распоряжений советских властей; агитация и провокация, имевшие целью вызвать совершение массами или частями войск указанных выше преступных деяний; разглашение секретных сведений и документов; распространение ложных сведений и слухов о советской власти, войсках Красной Армии и о неприятеле; похищение или уничтожение секретных планов и других секретных документов; умышленное уничтожение или повреждение железнодорожных линий, мостов и прочих сооружений, телеграфных и телефонных линий и складов казенного имущества.
   Обобщив законотворческую деятельность советской власти за неполных два года, Нарком юстиции РСФСР Д.И. Курский пришел к выводу, что система особенной части уголовного законодательства охватывала 11 групп преступлений: 1) против личности [62 - Следует отметить, что во всех советских кодифицированных актах нормы о преступлениях против личности никогда не стояли на первом месте, вначале всегда указывались государственные преступления, потом посягательства на собственность, а уж затем – преступления против личности.]; 2) против Рабоче-Крестьянского правительства: 3) нарушения обязанности военной службы; 4) нарушения обязанностей государственной или общественной службы; 5) нарушения постановлений, регулирующих производство; 6) нарушения порядка снабжения населения продуктами; 7) имущественные правонарушения; 8) нарушения постановлений о частной торговле и кредите; 9) нарушения постановлений о налогах; 10) нарушения постановлений о почте и транспорте; 11) нарушения постановлений об охране научных и художественных ценностей [63 - См.: Курский Д.И. Новое уголовное право // Пролетарская революция и право. 1919. № 2 (12) – 4 (14). С. 24.].
   А.А. Герцензон относительно второй группы преступлений замечает: «Если попытаться суммировать уголовное законодательство периода гражданской войны, посвященное борьбе с контрреволюцией, и привести его в некоторую систему, приближающуюся к системе социалистического уголовного кодекса, то мы увидим, что уже к концу периода гражданской войны социалистическое уголовное законодательство создало по сути дела законченную систему норм о контрреволюционных преступлениях, а именно:
   1. Контрреволюционные восстания и мятеж.
   2. Присвоение функций государственной власти с контрреволюционной целью.
   3. Государственная измена и шпионаж.
   4. Вредительство и саботаж.
   5. Диверсионный акт.
   6. Контрреволюционная агитация и пропаганда.
   7. Политическое хулиганство.
   8. Участие в контрреволюционных организациях.
   9. Активная борьба с революционным движением при царском строе» [64 - Герцензон А. Развитие понятия контрреволюционного преступления в истории социалистического уголовного законодательства. С. 32.].
   Гибельный процесс развала продовольственной базы страны советская власть пыталась остановить путем изъятия хлеба урожая 1916 и 1917 гг. у кулаков – «деревенской буржуазии». В соответствии с Декретом ВЦИК от 9 мая 1918 г. «О предоставлении Народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими» [65 - СУ РСФСР. 1918. № 35.] все имеющие излишек хлеба и не вывозящие его на ссыпные пункты, а также расточающие хлебные запасы на самогонку объявлялись врагами народа. Они подлежали тюремному заключению не менее 10 лет, изгнанию навсегда из общины, а их имущество – конфискации. Самогонщики, сверх того, наказывались принудительными общественными работами.
   По Декрету СНК от 4 августа 1918 г. «О заградительных реквизиционных продовольственных отрядах, действующих на железнодорожных и водных путях» [66 - СУ РСФСР. 1918. № 57.] «начальник отряда лично отвечает за порядок и дисциплину в отряде и за исполнение отрядом… предписаний. В случае нарушений, злоупотреблений, хищений и т. д. все виновные подлежат аресту и в случаях надобности привозу в Москву (в распоряжение Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией) для предания суду Революционного трибунала».
   Во время гражданской войны всем учреждениям и организациям, а также военным и гражданским лицам запрещалось производить закупку заграничных товаров в прифронтовой полосе. Постановление СТО от 11 мая 1920 г. «О борьбе с контрабандной торговлей» [67 - СУ РСФСР. 1920. № 43.] предусматривало, что все пытающиеся перейти линию фронта без надлежащего разрешения Народного комиссариата внутренних дел и Особого отдела ВЧК должны признаваться шпионами, задерживаться и привлекаться к ответственности по законам военно-революционного времени. Ответственные руководители советских учреждений в случае выдачи ими разрешений на право приобретения импортных товаров считались пособниками в организации шпионажа.
   Декретом СНК от 8 декабря 1921 г. «О борьбе с контрабандой» [68 - СУ РСФСР. 1921. № 79.] на образованную при ВЧК Центральную комиссию по борьбе с контрабандой возлагалась «ближайшее наблюдение за деятельностью органов, охраняющих границу по борьбе с контрабандой, и принятие чрезвычайных мер в нужных случаях». Дела об указанном преступлении относились к подсудности революционных трибуналов.
   Решению проблем с продовольствием в стране уголовно-правовыми средствами был посвящен Декрет СНК от 4 июля 1920 г. «О заградительных постах Народного комиссариата продовольствия и его местных органов» [69 - СУ РСФСР. 1920. № 63.], согласно которому в целях охраны продовольственных и иных заготовок государства на железнодорожных, водных и шоссейных путях создавались заградительные посты из агентов продорганов для контроля и реквизиции провозимых продуктов продовольствия в ручном багаже, в вагонах и т. д. Виновные передавались в распоряжение Чрезвычайной комиссии как нарушившие требования советской власти.
   Усиленная ответственность предусматривалась за преступления, совершаемые при выполнении так называемых продовольственных работ. Наказуемость деяний дифференцировалась в зависимости от «служебной категории» субъекта преступления. Постановлением НКЮ от 26 февраля 1921 г. «Об усиленной ответственности должностных лиц за преступления, совершаемые при продовольственной работе» [70 - СУ РСФСР. 1921. № 20.] выделялись три таких категории: 1) уполномоченные и агенты продорганов, занятые заготовками и продовольственным контролем на путях сообщения; 2) рабочие продовольственных отрядов; 3) воинские отряды, предоставляемые в распоряжение военного отдела Народного комиссариата продовольствия и его местных отрядов распоряжением штаба Красной Армии.
   Совершенные ими преступления признавались, в частности, превышением власти, сопровождавшимся дискредитированием советской власти и имевшим важные последствия.
   В послевоенный период в законодательстве появилась такая мера воздействия, как лишение прав гражданства. Например, согласно Декрету ВЦИК и СНК от 15 декабря 1921 г. «О лишении права гражданства некоторых категорий лиц, находящихся за границей» [71 - СУ РСФСР. 1922. № 1.] такому воздействию подвергались лица, добровольно служившие в армиях, сражавшихся против советской власти или участвовавшие в какой бы то ни было форме в контрреволюционных организациях. В последующем она применялась в качестве средства борьбы власти с инакомыслием.

Глава II
Охрана власти по Уголовному кодексу РСФСР 1922 г

§ 1. Контрреволюционные преступления

   В гл. I Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. предусматриваются две группы государственных преступлений: контрреволюционные преступления и преступления против порядка управления.
   Г.З. Анашкин писал, что «уголовное законодательство первых лет Советской власти не содержало термина “измена Родине”. Это объясняется отнюдь не недооценкой необходимости борьбы с преступлением. Представляется, что на первых порах законодательные органы молодой Советской республики считали преждевременным устанавливать ответственность за измену “государству”, “Родине”, так как шел процесс становления и развития нового государства. В сознании большинства народа со словами “Родина” и “государство” ассоциировались многие атрибуты прежней власти буржуазии и помещиков. Реакционные силы, прикрываясь этими словами, выступали против революционных завоеваний народа.
   При таких условиях термин “революция” более ясно и четко воспринимался народом, нежели “государство” и “Родина”. Поэтому все общественно опасные деяния, направленные против завоеваний революции, законодатель именовал контрреволюционными» [72 - Курс советского уголовного права: в 5 т. Особенная часть. Л., 1973. Т. 3. С. 116 (в сноске).См. также: Анашкин Г.З. Ответственность за измену Родине и шпионаж. М., 1964.].
   В Уголовном кодексе впервые было дано определение контрреволюционного преступления. Согласно ст. 57 УК РСФСР «контрреволюционным признается всякое действие, направленное на свержение завоеванной пролетарской революцией власти рабоче-крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР Рабоче-Крестьянского правительства, а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к ее свержению путем интервенции или блокады, шпионажа, финансирования прессы и тому подобными средствами» [73 - Слова «а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к ее свержению путем интервенции или блокады, шпионажа, финансирования прессы и тому подобными средствами» включены в Уголовный кодекс по указанию В.И. Ленина. Он писал Д.И. Курскому: «В дополнение к нашей беседе посылаю Вам набросок дополнительного параграфа Уголовного кодекса. Набросок черновой, который, конечно, нуждается во всякой отделке и переделке. Основная мысль, надеюсь, ясна, несмотря на все недостатки черняка: открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически-узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы.Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши, без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого.С коммунистическим приветом, Ленин.Вариант 1. Пропаганда или агитация, или участие в организации, или содействие организациям, действующие (пропаганда и агитация) в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к насильственному ее свержению, путем ли интервенции или блокады, или шпионажа, или финансирования и т. под. средствами, – карается высшей мерой наказания, с заменой, в случае смягчающих вину обстоятельств, лишением свободы или высылкой за границу.Вариант 2: а) пропаганда или агитация, объективно содействующие той части международной буржуазии, которая и т. д. до конца.б) такому же наказанию подвергаются виновные в участии в организациях или в содействии организациям или лицам, ведущим деятельность, имеющую вышеуказанный характер (деятельность коих имеет вышеуказанный характер).Вариант 2б: Содействующие или способные содействовать» (Ленин В.И. ПСС. Т. 45. С. 190).].
   Постановлением 2-й сессии ВЦИК X созыва от 10 июля 1923 г. «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» [74 - СУ РСФСР. 1923. № 48.] эта статья реконструирована: во-первых, вместо фразы «направленное на свержение завоеваний пролетарской революции» указано «направленное к свержению, подрыву или ослаблению»; во-вторых, закреплено, что «контрреволюционным признается также и такое действие, которое, не будучи непосредственно направлено на достижение вышеуказанных целей, тем не менее, заведомо для совершившего деяние, содержит в себе покушение на основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции».
   Таким образом, понятие контрреволюционного преступления было существенно расширено за счет признания таковыми, во-первых, наряду с действиями, направленными на свержение власти, действий, направленных к ее подрыву и ослаблению; во-вторых, деяний, совершаемых с косвенным умыслом, и при отсутствии специальной цели. «Это расширение понятия контрреволюционных преступлений диктовалось изменением форм классовой борьбы в восстановительный период сравнительно с периодом гражданской войны. На сессии ВЦИК при обсуждении главы о контрреволюционных преступлениях расширение понятия «контрреволюционные преступления» обосновывалось необходимостью борьбы с скрытыми формами контрреволюционной деятельности, которые в то время до известной степени возобладали. Расширение понятия контрреволюционного преступления в первую очередь имело значение в борьбе с экономической контрреволюцией как новой формой сопротивления классовых врагов диктатуре рабочего класса» [75 - Уголовное право. Особенная часть. Государственные преступления. М., 1938. С. 14.Н.В. Крыленко, докладывая на сессии ВЦИК законопроект, следующим образом мотивировал его принятие: «Это чрезвычайно широкое толкование, дающее суду право признавать контрреволюционными действия и такие, которые, не будучи прямо направлены на свержение Советской власти, тем не менее все же покушаются на основные завоевания пролетарской революции. Это нужно для эластичности нашей карательной политики и для борьбы со скрытыми формами контрреволюционной деятельности, которые до известной степени возобладали. Эта принципиальная поправка, которая была принята законодательными органами республики, правда, после больших дебатов» (II сессия ВЦИКа X созыва. Бюллетень ВЦИК. М., 1923. С. 50).].
   Говоря о сложностях выбора подходов к формированию структуры указанной главы УК РСФСР, А.А. Пионтковский писал: «Теоретики буржуазно-уголовного права обычно делят государственные преступления по непосредственному объекту их посягательства на следующие группы: 1) посягательства на внутреннюю структуру государства – «Hochverrat», бунт; 2) посягательства на внешнюю силу государства – «Landesverrat», измена; 3) посягательства на чужое государство – враждебные действия по адресу чужого государства» [76 - Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР // Советское право. 1924. № 2 (8). С. 8.].
   По мнению автора, общая схема государственных преступлений буржуазного права не может охватить всех основных типов контрреволюционных преступлений против пролетарского государства. Так, посягательство на классовое господство пролетариата может быть совершено не только нарушением его политической организации – советской власти («политическая контрреволюция», аналогичная бунту в буржуазном уголовном праве), или на внешнюю безопасность государства («изменническая контрреволюция», лишь формально аналогичная измене в буржуазном уголовном праве), но и путем посягательства на экономические основы классового господства пролетариата («экономическая контрреволюция», не имеющая аналогов в буржуазном уголовном праве). Разрушение хозяйственных основ пролетарской диктатуры (национализированная промышленность, транспорт, государственная внутренняя и внешняя торговля, финансовое хозяйство) влечет за собой подрыв классового господства пролетариата. Кроме того, существенные различия кроются в отношении к охране «чужого государства». В уголовном праве пролетарского государства есть для этого необходимое основание – интернациональная солидарность пролетариата. Поэтому посягательство на классовое господство пролетариата в одном государстве признается контрреволюционным преступлением всяким другим пролетарским государством [77 - См. Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 8–10.].
   Исходя из определения контрреволюционного преступления, можно выделить три его разновидности:
   1) действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти;
   2) помощь международной буржуазии, стремящейся к свержению коммунистической системы собственности;
   3) покушение на основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции при отсутствии целей свержения, подрыва или ослабления власти.
   Объектом контрреволюционных преступлений предлагалось понимать «классовое господство пролетариата в его политическом выражении» [78 - Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 11.]. Объектом же конкретного преступления признавались власть Рабоче-Крестьянских Советов и Рабоче-Крестьянское правительство.
   Общее понятие контрреволюционного преступления не содержит указания на общественно опасные последствия, поэтому считается оконченным с момента совершения соответствующего деяния. В теории права в связи с этим возник вопрос о квалификации так называемого негодного покушения; иными словами, достаточно ли для ответственности субъективной оценки лица о возможности достижения им контрреволюционных целей или требуется, чтобы предпринятые действия объективно могли привести к их реализации? В УК РСФСР не содержится положений о негодном покушении. В связи с этим А.А. Пионтковский писал: «Общая обрисовка оконченного покушения, данная в ст. 13 Уг. код… заставляет признать, что покушение с негодными средствами подходит под общее понятие покушения, что находится в соответствии с общим принципом кодекса, придающим особое значение субъективной опасности преступника. Единственное исключение с точки зрения опасности преступника целесообразно сделать для покушения с негодными средствами, учиненного в силу явного невежества и суеверия, ввиду неочевидной опасности его учинившего» [79 - Там же. С. 12.].
   Содержание субъективной стороны контрреволюционного преступления зависит от его вида. Первые два из них предполагают только прямой умысел, что обусловлено наличием специальной цели. «Прямой умысел по смыслу текста статьи не должен быть направлен на оказание помощи международной буржуазии непосредственно в ее борьбе с идущей на смену капитализма коммунистической системой собственности. Прямой умысел здесь должен быть направлен на оказание вообще какой-либо помощи активно борющейся с коммунистической системой собственности буржуазии» [80 - Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 14.].
   Третий вид контрреволюционного преступления, по мнению криминалистов, мог совершаться только с косвенным умыслом. Однако с точки зрения современной теории уголовного права приводимые ими доводы достаточно противоречивы. Так, указанное деяние признается авторами покушением на охраняемый уголовным законом объект [81 - См.: Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 15.]. Покушение же может совершаться только с прямым умыслом. Кроме того, имеет место формальный состав, что также предполагает данный вид вины. Вероятно, подобная характеристика вины обусловлена неудачной формулировкой уголовно-правовой нормы [82 - Обращая внимание на это обстоятельство, А.А. Пионтковский предлагал следующую формулировку общего понятия контрреволюционного преступления: «Контрреволюционным является всякое действие, цель которого или сознательно допускаемая заведомая возможность, свержение, подрыв или ослабление пролетарской диктатуры путем посягательства на власть Рабоче-Крестьянских Советов или на ее хозяйственные основы, или на внешнюю безопасность и силу СССР.Уголовный кодекс РСФСР считает указанные выше действия контрреволюционными также и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, независимо от того, входит или не входит оно в СССР» (Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 20).]. Во-первых, термин «покушение» в данном случае, возможно, применяется не в смысле обозначения стадии совершения преступления, а как синоним термина «посягательство». Во-вторых, с одной стороны, норма содержит указание на заведомость, что, несомненно, свидетельствует об умышленной форме вины, но, с другой стороны, говорится, что действия не направлены на реализацию целей свержения, подрыва или ослабления власти. Кроме того, следует заметить, что формулировка «основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции» дает практически ничем не ограниченный простор для сколько угодно широкого толкования, что впоследствии нашло подтверждение в судебной практике.
   По УК РСФСР все контрреволюционные преступления, исходя из способа их совершения, можно объединить в три группы:
   1) политическая контрреволюция – преступления, предусмотренные ст. 58, 64 и 65;
   2) экономическая контрреволюция – преступления, предусмотренные ст. 63;
   3) изменническая контрреволюция – преступления, предусмотренные ст. 59 и 66.
   Вне указанной системы находятся преступления, предусмотренные ст. 67 и 71 УК РСФСР.
   Политическая контрреволюция закреплена в трех нормах. В ст. 58 УК РСФСР говорится: «Организация в контрреволюционных целях вооруженных восстаний или вторжения на советскую территорию вооруженных отрядов или банд, а равно участие во всякой попытке в тех же целях захватить власть в центре и на местах или насильственно отторгнуть от РСФСР какую-либо часть ее территории или расторгнуть заключенные ею договоры…». Таким образом, объективная сторона преступления характеризуется тремя альтернативно указанными деяниями: а) организацией вооруженных восстаний или б) организацией вторжения на советскую территорию вооруженных отрядов или банд; в) участием в попытке захватить власть, насильственно отторгнуть от РСФСР часть ее территории или расторгнуть заключенные Россией договоры.
   Следует заметить, что неосведомленность лица о целях указанного в ст. 58 УК РСФСР преступления не исключала уголовную ответственность, а лишь влекла более мягкое наказание. В связи с этим А.А. Пионтковский замечает: «Признание описанного … состава преступления контрреволюционным должно влечь за собой признание допустимости неосторожного контрреволюционного преступления, что противоречит данному в ст. 57 общему понятию контрреволюционных преступлений» [83 - Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 21.].
   Статья 64 УК РСФСР (в ред. от 11 ноября 1922 г. [84 - СУ РСФСР. 1922. № 72–73.В первоначальной редакции ст. 64 УК РСФСР читалась следующим образом: «Участие в выполнении в контрреволюционных целях террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций, хотя бы отдельный участник такого акта и не принадлежал к контрреволюционной организации…».]) предусматривает ответственность за организацию «в контрреволюционных целях террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций, а равно участие в выполнении таких актов, хотя бы отдельный участник такого акта и не принадлежал к контрреволюционной организации». Исходя из сути преступления, его объектом могли быть интересы советской власти. Называя в качестве потерпевших «деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций», законодатель предусмотрел усиленную охрану «товарищей, которые непосредственно в советских учреждениях не работают, а работают в партийных или профессиональных организациях и не могут быть подведены под понятие представителей Советской власти в точном смысле этого слова» [85 - III сессия ВЦИКа IX созыва. Бюллетень ВЦИК. М., 1922. С. 11.]. Убийство указанных лиц без контрреволюционного умысла в зависимости от обстоятельств дела охватывалось ст. 142, 143 или 144 УК РСФСР. Однако надо заметить, что такой вывод не столь однозначен. Все дело в том, что в самом законе есть оговорка относительно возможного отсутствия контрреволюционной цели отдельных участников такого акта. Здесь, вероятно, возможна такая ситуация: контрреволюционная организация нанимает убийцу, который из корыстных побуждений совершает террористический акт в отношении представителя советской власти. В этом случае виновный должен был нести ответственность по ст. 64 УК РСФСР.
   Организация в контрреволюционных целях разрушения или повреждения взрывом, поджогом или другим способом железнодорожных или иных путей и средств сообщения, средств народной связи, водопроводов, общественных складов и иных сооружений или строений, а равно участие в выполнении указанных преступлений охватываются ст. 65 УК РСФСР.
   Закон содержит открытый перечень предметов преступления. Так, наряду с железнодорожными путями в статье говорится об иных путях сообщения, иных сооружениях и строениях. В этом случае законодательная обрисовка этого признака такова, что позволяет, по сути, относить к предмету преступления, например, любое сооружение или строение. Перечень способов совершения преступления также носит примерный характер; это означает, что всякое непосредственное разрушение или повреждение указанных в законе предметов может подпадать под признаки преступления, предусмотренного ст. 65 УК РСФСР. Законодательная формулировка преступления исключает его стадиальность: данной нормой охватывается как приготовление, покушение, так и оконченное посягательство на интересы советской власти.
   Отнесение рассматриваемого преступления к политической контрреволюции достаточно относительно. Оно, несомненно, затрагивает и хозяйственные основы пролетарской революции, поэтому может быть признано преступлением, характеризующим экономическую контрреволюцию.
   Данное деяние является смежным по отношению к ряду преступлений против порядка управления и к такому деянию, как повреждение или уничтожение чужого имущества. Грань между ними пролегает в субъективной стороне: при совершении последних преступлений отсутствует контрреволюционный умысел и специальная цель подрыва или ослабления советской власти.
   Общее понятие экономической контрреволюции дано в ст. 63 УК РСФСР. Первоначально оно было представлено в следующем виде: «Участие в организации, противодействующей в контрреволюционных целях нормальной деятельности советских учреждений или предприятий, или использующие таковые в тех же целях». Постановлением 2-й сессии ВЦИК X созыва от 10 июля 1923 г. «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» [86 - СУ РСФСР. 1923. № 48.] эта статья подверглась существенной реконструкции: во-первых, изменилась дефиниция общего определения экономической контрреволюции; во-вторых, она была дополнена второй частью. В измененном виде ст. 63 УК РСФСР была сформулирована таким образом: «Противодействие нормальной деятельности государственных учреждений и предприятий или соответствующее использование их для разрушения и подрыва государственной промышленности, торговли и транспорта в целях совершения деяний, предусмотренных ст. 57 (экономическая контрреволюция), – карается наказаниями, предусмотренными ст. 58.
   Те же действия, при отсутствии признаков ст. 57, выразившиеся в сознательном неисполнении возложенных по службе обязанностей, заведомо небрежном их исполнении или осложнении той же деятельности излишней канцелярской волокитой и т. д. (саботаж) караются наказаниями, предусмотренными ст. 105 [87 - Статья 105 УК РСФСР предусматривала ответственность за злоупотребление властью.]» [88 - Представляя проект изменения редакции ст. 63 УК РСФСР, докладчик Н.В. Крыленко отмечал, что оно вызвано стремлением внести ясность «в эту область (экономическая контрреволюция), требующую чрезвычайной внимательности и имеющую такую санкцию как расстрел … Чтобы никаких двусмысленностей, никаких кривотолков в практике суда не было, чтобы ясно и точно было указано, что карается как экономическая контрреволюция … Для признаков экономической контрреволюции мы требуем сознательного выступления в наших учреждениях и сознательной деятельности, направленной к разрушению и расстройству транспорта, торговли и промышленности, в явно контрреволюционных целях свержения или подрыва, или ослабления советской власти. Только при наличии этих признаков преступления мы можем тянуть по экономической контрреволюции. Это не значит, что если этих признаков нет, то мы тянуть не можем. Далее идет вторая часть: если не будет доказано наличие контрреволюционного замысла, но будет доказано противодействие (саботаж) в виде сознательного неисполнения обязанностей, заведомо небрежного исполнения их или излишней канцелярской волокиты, то мы притянем по ст. 105 или разделу о должностных преступлениях» (II сессия ВЦИКа X созыва. Бюллетень ВЦИК. М., 1923. С. 51).].
   Объектом экономической контрреволюции признаются основы экономической мощи советской власти. Формулировка статьи предполагает два деяния: противодействие нормальной деятельности государственной промышленности, внешней и внутренней торговли, транспорта.
   Саботаж выделен в самостоятельный состав преступления и отнесен законодателем к числу должностных преступлений, а не контрреволюционных деяний. Об этом можно сделать вывод по двум моментам: во-первых, в его законодательном определении указано негативное обстоятельство («при отсутствии признаков ст. 57»), во-вторых, содержится ссылка на применение санкций, предусмотренных за совершение должностного преступления.
   Согласно определению экономической контрреволюции оно не охватывает деяний, непосредственно разрушающих транспорт или фабрично-заводские сооружения. Подобные действия подпадают под признаки ст. 65 УК РСФСР (см. характеристику выше).
   В узком смысле изменническая контрреволюция охватывает преступления, предусмотренные ст. 59 и 66 УК РСФСР. Однако надо иметь в виду, что ч. 2 ст. 210 и ст. 213 УК РСФСР, регламентирующие ответственность за воинские преступления, также предполагали изменнические действия [89 - В ст. 210 УК РСФСР говорится: «Самовольное отступление военного начальника от данной ему диспозиции или иного распоряжения, отданного для боя, сдача им неприятелю вверенных ему отрядов, укрепления или военного судна, а равно уничтожение или приведение в негодность укрепления, судна, орудий, складов оружия, продовольственных припасов и других предметов, принадлежащих к средствам ведения войны, в тех случаях, когда указанные деяния учинены без всякого намерения способствовать неприятелю, а лишь в силу неправильной оценки им, с точки зрения пользы дела, сложившейся во время боя обстановки…Те же деяния, учиненные в видах способствования неприятелю…».Ст. 213 УК РСФСР гласит: «Военный шпионаж, т. е. агентурное обслуживание неприятельской армии путем собирания и передачи неприятелю всякого рода сведений, осведомленность в коих может способствовать неприятелю в его враждебных действиях против Республики…».].
   В ст. 59 УК РСФСР описаны два деяния: 1) сношение с иностранными государствами или их отдельными представителями с целью склонения их к вооруженному вмешательству в дела Республики, объявлению ей войны или организации военной экспедиции; 2) способствование иностранным государствам уже после объявления им войны или посылки экспедиции, в чем бы это способствование ни выражалось.
   По мнению А.А. Пионтковского, «первая часть является по своим объективным свойствам подстрекательством иностранного государства к указанным в статье действиям. Следовательно, она не подходит под обрисовку изменнической контрреволюции, данной во второй части ст. 57.
   …Это подстрекательство может быть по смыслу статьи совершено как путем непосредственного сношения с отдельными представителями иностранного государства, так и путем обращения к целому государству (например, воззвание по радио)» [90 - Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 25.].
   Второе деяние, предусмотренное ст. 59 УК РСФСР, по сути, представляет собой частный случай изменнической контрреволюции, указанной в ч. 2 ст. 57 УК РСФСР. Разница между деяниями заключается лишь в том, что первое предполагает оказание помощи воюющей с Республикой международной буржуазии, а не борющейся международной буржуазии, не признающей коммунистической системы собственности, приходящей на смену капитализму.
   Обращает на себя внимание описание субъективных признаков преступления, предусмотренного ст. 59 УК РСФСР. В отличие от других статей о контрреволюционных преступлениях в ней не говорится о контрреволюционной цели, а указывается на более конкретные специальные цели – склонение: а) к вооруженному вмешательству в дела Республики; б) к объявлению ей войны; в) к организации военной экспедиции. Это обстоятельство можно, пожалуй, объяснить тем, что указанные цели являются составляющими более общей цели – контрреволюционной, а склонение к вооруженному вмешательству, по сути, есть не что иное как посягательство на диктатуру пролетариата.
   Статья 66 УК РСФСР определяет изменническое преступление как «участие в шпионаже всякого рода, выражающееся в передаче, сообщении, или похищении, или собирании сведений, имеющих характер государственной тайны, в особенности военных, иностранным державам или контрреволюционным организациям в контрреволюционных целях или за вознаграждение…».
   С. Турло отмечает, что «66 статья Уголовного кодекса определяет участие в шпионаже весьма узко: оно признается лишь тогда, когда проделан длительный процесс шпионской деятельности, не предусмотренной Кодексом. Кодекс предусматривает не полное участие в шпионаже, а лишь некоторые его виды на особых ступенях их развития. Этим Уголовный кодекс упускает многие моменты подготовительной деятельности шпионства. Уголовный кодекс требует, чтобы органы розыска доказали бы преступность шпиона не иначе как в той стадии его деятельности, когда он совершил весь процесс подготовки и достиг главной своей цели, а, следовательно, и менее уязвим. … Благодаря этому часть шпионов может ускользнуть от возмездия Уголовного кодекса вследствие его неполноты» [91 - Турло С. Шпионаж и Уголовный кодекс // Еженедельник советской юстиции. 1924. № 11. С. 249.]. Автор предлагал выделить стадии шпионской деятельности. Первая из них состоит в изучении лиц, которые по своему служебному или иному положению способны оказать содействие; вторая – подготовка, «подталкивание» последнего к совершению преступления. «Всякий шпион искусственно толкает, прежде всего, намеченного им кандидата в пособники или укрыватели на какие-либо преступные деяния, которые постепенно засасывают человека, а боязнь ответственности за таковые толкает на дальнейшее. Преступление одного гарантирует тайну преступления другого» [92 - Турло С. Указ. соч. С. 249.].
   Указанные стадии действительно в ст. 66 УК РСФСР не оговорены специально, вероятно, это и не вызывалось необходимостью [93 - Кстати сказать, в предлагаемом С. Турло проекте новой редакции ст. 66 УК РСФСР эти стадии также не отражены: «Участие в шпионаже, выражающееся в действиях тайно или под вымышленным предлогом для добывания всякого рода сведений о положении государства в целом или отдельных его местностей или о внутренней, равно и внешней политике, или о военной мощи, а также об учреждениях, заведениях и организациях, находящихся в пределах его территории, равно и о должностных лицах, с целью осведомления кого бы то ни было, кроме органов советской власти, независимо от мотивов, побудивших к такой деятельности, – карается…Те же действия, направленные к принесению вреда в агентурных целях иностранных государств или контрреволюционных организаций, – караются…» (Там же. С. 251).]. Они характеризуют предварительную преступную деятельность. В статье сформулирован усеченный состав преступления, для окончания рассматриваемого деяния не требуется фактической передачи или сообщения упоминаемых в норме сведений, достаточно совершения описанных деяний. Кроме того, приготовительные действия, судя по тексту закона, также частично охватываются ст. 66 УК РСФСР.
   Собираемые сведения должны носить характер государственной тайны. «Под государственной тайной буржуазные юристы понимали те сведения, которые известны лишь только определенному кругу должностных лиц и распространение которых за пределы этого круга противоречит желаниям власти … у нас к этому определению нужно сделать одну поправку: государственной тайной являются сведения, известные лишь определенному кругу должностных или партийных лиц и которые не должны выходить за пределы этого круга» [94 - Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 26.].
   Содержание ст. 66 УК РСФСР частично пересекается с содержанием ст. 61 УК РСФСР (содействие организации, оказывающей помощь международной буржуазии) и ст. 68 УК РСФСР (пособничество контрреволюционным преступлениям).
   Статья 213 УК РСФСР предусматривает специальный вид шпионажа, выделенный законодателем по объекту и субъекту преступления. Объектом данного преступления, как и всякого другого воинского преступления, согласно ст. 200 УК РСФСР выступает установленный законом порядок несения военной службы и выполнения вооруженными силами республики своего назначения. Субъект преступления охарактеризован с использованием негативных признаков: воинскими признаются преступления, которые не могут быть совершены гражданами, не состоящими на военной или морской службе.
   Указанная статья гласит: «Военный шпионаж, т. е. агентурное обслуживание неприятельской армии путем собирания и передачи неприятелю всякого рода сведений, осведомленность в коих может способствовать неприятелю в его враждебных действиях против Республики».
   С. Турло обращает внимание на то, что в законе говорится о неприятельской армии, что предполагает состояние войны. Между тем шпионаж совершается и в мирное время, следовательно, более точным было бы использование термина «иностранной армии». Кроме того, необоснованно сужен характер совершаемых деяний и предмета преступления. Сведения должны обладать особым свойством – их знание может способствовать неприятелю в его враждебных действиях. Автор пишет: «При определении шпионажа следует исходить не из качества сведений, добываемых шпионами, а из образа их действий. Не объект и степень воздействия, а род самого действия определяет шпиона. Независимо от содержания сведений, если они были добыты тайно или под вымышленным предлогом, для передачи кому бы то ни было без согласия соответствующих органов государства трудящихся, налицо уже шпионская деятельность» [95 - Турло С. Указ. соч. С. 250.Несмотря на это утверждение, в предлагаемом проекте новой редакции ст. 213 УК РСФСР автор тем не менее ограничивает предмет преступления: «Оглашение сведений, имеющих характер государственной тайны или могущих способствовать противнику в его враждебных действиях против Республики, при отсутствии контрреволюционных или корыстных целей и неосведомленности о возможных последствиях таковой деятельности – карается…Сознательное оглашение тех же сведений, а равно и вымышленных, могущих волновать граждан или дискредитирующих политику правительства в целях контрреволюционных, шпионских или корыстных, – карается…При оглашении тех же сведений содействие или попустительство должностных лиц карается…».]. При таком подходе деяние фактически теряет законодательные рамки; в качестве преступного может быть признано любое действие, направленное, например, на выявление недостатков в работе организации, без согласия последней.
   Уже говорилось, что преступления, предусмотренные ст. 67 и 71 УК РСФСР, не «вписываются» в рассмотренную систему контрреволюционных преступлений, как бы стоят особняком. Строго говоря, они не являются таковыми, так как первое охватывает действия, направленные против пролетариата до того, как он завоевал классовое господство, установил советскую власть и организовал рабоче-крестьянское государство, а второе является преступлением против интересов правосудия [96 - А.А. Пионтковский считает это преступление посягающим на порядок управления, с чем, согласно современной теории уголовного права, вряд ли можно согласиться (см.: Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 29).].
   В первоначальной редакции ст. 67 УК РСФСР выглядела таким образом: «Активные действия и активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных должностях при царском строе…». 10 июля 1923 г. формулировка статьи была изменена, она приобрела следующий вид: «Активные действия или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных или особо секретных (агентура) должностях при царском строе…» [97 - Постановление 2-й сессии ВЦИК X созыва // СУ РСФСР. 1923. № 48.].
   Криминообразующим признаком выступает специальный субъект преступления – лицо, занимавшее ответственные или особо секретные должности. Каких-либо законодательных указаний на этот счет не было, поэтому признание должности таковой относилось к прерогативе суда. К числу названных лиц причислялась, например, агентура бывших охранных отделений.
   Надо иметь в виду, что указанная характеристика относится лишь к исполнителю преступления, в других ролях может выступать любое лицо. В связи с этим вряд ли можно согласиться с А.А. Пионтковским, распространявшим указанную характеристику субъекта и в отношении подстрекателя к совершению преступления [98 - См.: Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 28.].
   Применительно к данному преступлению принципиальное значение имеет вопрос о давности. Согласно примечанию 2 к ст. 33 УК РСФСР (в ред. от 10 июля 1923 г.) высшая мера наказания подлежит обязательной замене по выбору суда наказаниями, указанными в п. «а» и «б» ст. 32 УК РСФСР (изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно, лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой), если со времени совершения преступления прошло не менее пяти лет. Со времени совершения деяний, указанных в ст. 67 УК РСФСР, этот срок уже истек, поэтому, казалось бы, применение высшей меры наказания в принципе невозможно. Более того, логичен был бы вывод о несоответствии санкции статьи указанным положениям. Однако в примечании 3 к ст. 33 УК РСФСР было закреплено изъятие из общего правила: «по преступлениям, предусмотренным ст. 67 … применение давности в каждом случае предоставляется усмотрению суда».
   Как указывалось, п. «а» ст. 32 УК РСФСР предусматривает наказание в виде изгнания из пределов РСФСР на срок или бессрочно. Статья 71 УК РСФСР фактически служит уголовно-правовым обеспечением реализации этой меры наказания. В ней говорится: «Самовольное возвращение в пределы РСФСР в случае применения наказания по п. «а» ст. 32…». Характеризуя эту норму, А.А. Пионтковский пишет: «Эта статья неправильно помещена в раздел о контрреволюционных преступлениях. … С субъективной стороны она не требует ни прямого, ни эвентуального контрреволюционного умысла, а с объективной стороны является преступлением против исполнения судебного приговора. Попала она в раздел о контрреволюционных преступлениях, видимо, лишь по тому, что предшествующая ей статья 70 указывает как на наказание, на изгнание из пределов РСФСР вообще, единственный случай, где в особенной части кодекса применяется это наказание» [99 - Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 29.].
   Обращает на себя внимание и соотношение санкций. Предикатное преступление предполагает изгнание из пределов РСФСР, т. е. высылку, а рассматриваемое деяние – высшую меру наказания.
   Одной из особенностей гл. 1 УК РСФСР 1922 г. является то, что в ней, наряду с собственно уголовно-правовыми запретами, содержатся нормы, относящиеся к Общей части уголовного права. В частности, речь идет о соучастии в совершении контрреволюционных преступлений и прикосновенности к ним. Так, в ст. 68 УК РСФСР говорится об укрывательстве и пособничестве всякого рода преступлениям, предусмотренным в ст. 57–67 УК РСФСР, не связанным с непосредственным совершением указанных преступлений или при неосведомленности об их конечных целях. Во-первых, вероятно, отсюда проистекает упоминавшееся выше признание А.А. Пионтковским подстрекателя специальным субъектом контрреволюционного преступления, так как согласно ст. 68 УК РСФСР соучастником признавался лишь пособник. Во-вторых, налицо некорректная формулировка рассматриваемой нормы. Согласно ст. 16 УК РСФСР «пособниками считаются те, кто содействует выполнению преступления советами, указаниями, устранением препятствий, сокрытием преступника или следов преступления». В-третьих, пособником может быть признано и лицо, которое не осознавало конечных целей совершаемого преступления, что, по сути, должно исключать соучастие как таковое.
   Отмечая указанные обстоятельства, А.Я. Эстрин писал, что ст. 68 УК РСФСР необходимо изложить в новой редакции: «Укрывательство или пособничество персонально контрреволюционерам или их организациям, не могущее быть рассматриваемым как укрывательство или пособничество какому-либо акту этой организации, направленному к осуществлению ее целей» [100 - Эстрин А. Соучастие по Уголовному кодексу РСФСР // Советское право. 1922. № 3. С. 70.]. Вряд ли предлагаемый А.Я. Эстриным вариант сделал бы норму более понятной. Неясно основное: о каком пособничестве, не связанном с конкретным деянием, идет в этом случае речь? В уголовно-правовом смысле пособничество не может быть вообще, оно всегда предполагает определенное преступление, охватываемое, к тому же, умыслом пособника. А.А. Пионтковский предположил, что «законодатель в статье 68 хотел специально выделить пособничество к приготовительным контрреволюционным действиям, которые лишь по исключении из общего правила (приготовление в силу статьи 12 не караются [101 - На самом деле в УК РСФСР содержалась следующая оговорка: «12. … Приготовление к преступлению карается лишь в том случае, если оно само по себе является наказуемым действием».10 июля 1923 г. редакция этой части ст. 12 была изменена: «Приготовление не карается, если оно само по себе не составляет деяния, наказуемого согласно настоящему Кодексу, но от суда зависит применять в отношении привлекаемых лиц, признаваемых им социально опасными, меры социальной защиты».]) являются… частично наказуемыми при контрреволюционных преступлениях» [102 - Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 32.]. Однако и такое толкование не снимает многих вопросов, главный из которых заключается в невозможности отграничения преступлений, предусмотренных ст. 61 и 68 УК РСФСР.
   В ст. 68 УК РСФСР укрывательству придается значение самостоятельного деяния. Но пособничество предполагает действия по сокрытию преступника или следов преступления. В связи с этим можно сделать два предположения: во-первых, выделение укрывательства излишне, так как оно полностью охватывается понятием пособничества; во-вторых, законодатель вкладывал иной смысл. Последнее обусловлено следующими соображениями. Укрывательство как проявление соучастия предполагает заранее полученное исполнителем обещание лица сделать это, в законе о таком обещании ничего не говорится. Следовательно, не исключено, что имеется в виду прикосновенность к совершению преступления. Однако и это предположение может быть легко опровергнуто. При таком толковании можно прийти к выводу, что укрывательство как составная часть пособничества считалось ненаказуемым. Исходя из общего отношения к контрреволюционным преступлениям, вряд ли такой смысл мог хотя бы предполагаться законодателем.
   В литературе 20-х гг. прошлого века к соучастию также относили: 1) антиреволюционные пропаганду и агитацию; 2) призывы к невыполнению распоряжений власти; 3) пропаганду и агитацию в пользу международной буржуазии; 4) изготовление и распространение антиреволюционной литературы. Такой подход основывался в первую очередь на зарубежном законодательстве.
   А.А. Пионтковский, как нам представляется, был несколько непоследователен. С одной стороны, пропаганду и агитацию он относил к соучастию в контрреволюционных преступлениях (к подстрекательству к совершению контрреволюционного преступления независимо от его результатов), с другой стороны, признавал их delictumsuegeneris, т. е. преступлением особого рода [103 - См.: Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 33.].
   Подстрекателем по УК РСФСР считается лицо, которое склонило к совершению конкретного деяния; этим и отличаются агитация и пропаганда от соучастия в преступлении.
   Согласно ст. 69 УК РСФСР указанное преступление заключалось в пропаганде и агитации, которые выражались в призыве к свержению власти Советов путем насильственных или изменнических действий, активного или пассивного противодействия Рабоче-Крестьянскому правительству либо массового невыполнения возлагаемых на граждан воинской или налоговых повинностей.
   В литературе агитацию и пропаганду предлагалось различать, во-первых, по количеству выдвигаемых идей, во-вторых, числу лиц, которым они были адресованы. Под агитацией понималась деятельность, имевшая целью донести до масс (неопределенного круга лиц) одну или несколько идей; пропагандой – деятельность, имевшая целью донести до одного или нескольких лиц большое количество идей. «…Контрреволюционная пропаганда или агитация, содержащаяся в указанных в статье 69 призывах, охватывает как призывы (пропаганда) в устной или письменной форме, направленные к определенному ограниченному кругу лиц (индивидуальное подстрекательство), так и призывы (агитация), направленные к неопределенному кругу лиц. Таким образом, агитация и пропаганда охватывают всякое индивидуальное или массовое подстрекательство к учинению описанного в статье деяния. Агитация и пропаганда могут быть публичными и непубличными. Если агитация носит обычно публичный характер, то пропаганда носит обычно непубличный характер» [104 - Пионтковский А.А. Контрреволюционные преступления в Уголовном кодексе РСФСР. С. 33.]. В этом разъяснении наглядно проявилась противоречивость определения А.А. Пионтковским юридической природы антиреволюционной агитации и пропаганды.
   К рассматриваемому преступлению близко примыкает деяние, предусмотренное ст. 70 УК РСФСР, согласно которой ответственность наступает за «пропаганду и агитацию в направлении помощи международной буржуазии, указанной в ст. 57…». Таким образом, в законе речь идет об активно борющейся международной буржуазии с идущей на смену капитализма коммунистической системой собственности. При этом действие закона не ограничивается только РСФСР, оно охватывает и другие страны, против которых ведется такая борьба. Сущность упоминаемой в ст. 70 УК РСФСР помощи не раскрывается, следовательно, можно предположить, что имеется в виду любая помощь международной буржуазии.
   По ст. 72 УК РСФСР преследовались изготовление, хранение с целью распространения и распространение агитационной литературы контрреволюционного характера. Содержательно этот уголовно-правовой запрет примыкает к запрету, установленному ст. 69 УК РСФСР, они дополняют друг друга, поскольку агитация и пропаганда, по сути, немыслимы без соответствующего агитационного и пропагандистского материала.
   Необходимо иметь в виду, что в законе говорится об изготовлении, хранении и распространении соответствующей литературы. Следовательно, автор последней не может признаваться субъектом рассматриваемого преступления; он подлежал ответственности по ст. 69 УК РСФСР за собственно контрреволюционные агитацию и пропаганду.
   Преступление должно преследовать специальную цель – подрыв или ослабление власти Советов и Рабоче-Крестьянского правительства, при ее отсутствии действия не образуют контрреволюционного преступления.
   Согласно ст. 73 УК РСФСР признаются преступными измышление и распространение в контрреволюционных целях ложных слухов или непроверенных сведений, могущих вызвать общественную панику, возбудить недоверие к власти или дискредитировать ее. Текст статьи, как нам представляется, сформулирован недостаточно корректно. Так, понятия «измышление» и «ложные слухи» являются тавтологичными, а измышление непроверенных сведений, пожалуй, вообще невозможно.
   Судя по смыслу нормы, при распространении ложных слухов закон связывает ответственность с их авторством, тогда как при распространении непроверенных сведений, разумеется, этого не требуется.
   Ложные слухи и непроверенные сведения должны обладать определенным свойством – быть способным вызвать общественную панику, возбудить недоверие к власти или дискредитировать ее, т. е. подорвать авторитет в глазах трудящихся.
   В соответствии с ч. 2 ст. 73 УК РСФСР «при недоказанности контрреволюционности означенных действий наказание может быть понижено до трех месяцев принудительных работ».

§ 2. Преступления против порядка управления

   Включение в систему государственных преступлений наряду с контрреволюционными преступлениями деяний, посягающих на порядок управления, в теории уголовного права оценивается неоднозначно. Так, ряд криминалистов высказали мнение, что к ним следует относить только контрреволюционные преступления [105 - См., например: Исаев М.М. Основные начала уголовного законодательства Союза и союзных республик. М.; Л., 1927. С. 16.]; представители другой позиции полагали целесообразным считать таковыми и преступления против порядка управления [106 - См., например: Бернштейн Н.Я. О систематизации преступлений в проекте Уголовного кодекса СССР // Проблемы социалистического права. 1939. № 4–5. С. 71.]. Мотивируя позицию законодателя, С.П. Ордынский пишет: «Предметом второго раздела главы первой УК являются преступления против порядка управления, против правильного функционирования органов управления подчиненного, т. е. такие преступления, которые, не посягая непосредственно на основы существующего государственного устройства и социального уклада, расстраивают или грозят расстроить подчиненный государственный аппарат. Этим признаком посягательства на органы подчиненного управления и отличаются деяния, описанные в данном разделе, от преступлений соседнего, первого раздела главы первой, т. е. от преступлений “контрреволюционных”, направленных против существующего государственного строя в его основах» [107 - Ордынский С.П. Преступления против порядка управления. М., 1924. С. 3.].
   Общее понятие преступлений против порядка управления содержится в ст. 74 УК РСФСР. Таковым признается «всякое деяние, направленное к нарушению правильного функционирования подчиненных органов управления или народного хозяйства, сопряженное с сопротивлением или неповиновением законам советской власти, с препятствованием деятельности ее органов и иными действиями, вызывающими ослабление силы и авторитета власти».
   Социальная направленность объединяемых этой главой преступлений различная, они нарушают различные области общественных отношений. Объединяет их же, по мысли законодателя, то, что они так или иначе посягают на нормальную деятельность органов управления. Согласно общему понятию преступление против порядка управления не обязательно должно влечь нарушение порядка управления, достаточно, чтобы деяние было направлено на такое нарушение. Правда, в связи с его формулировкой возникает вопрос об определении употребленного термина «сопряженное». Слово «сопряженный» означает взаимно связанный, сопровождаемый [108 - См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1995. С. 738.]. Следовательно, исходя из значения данного термина, в законе указаны два взаимосвязанных деяния: первое направлено к нарушению правильного функционирования органов управления или народного хозяйства, второе – сопротивление или неповиновение законам советской власти, препятствование деятельности ее органов, иные действия. Причем следует заметить, в этом случае содержание первого деяния остается неясным.
   Иначе трактует эту взаимосвязь С.П. Ордынский. Он пишет: «Термин “сопряженное” очевидно употреблен в статье в смысле “заключающееся” или “состоящее в”; таким образом, преступлением против порядка управления признается всякое деяние, направленное к нарушению правильного функционирования подчиненных органов управления или народного хозяйства, заключающееся в сопротивлении … и т. д. Иначе говоря, “сопротивление”, “неповиновение” и т. д. – не привходящие элементы преступления, а основные, отличительные. Преступное деяние объективно состоит именно в “сопротивлении”, “неповиновении” и “препятствовании”, рядом с которыми закон ставит и возможные другие действия, при непременном условии, чтобы и эти “иные действия”, как и само “сопротивление”, “неповиновение” и “препятствование” – вызывали или могли вызвать ослабление силы и авторитета власти» [109 - Ордынский С.П. Указ. соч. С. 4–5.]. Вероятно, возможно и такое толкование рассматриваемой нормы, но оно, как нам представляется, придает не присущее ей значение. Если согласиться с автором, то тогда законодателю проще было написать следующее: «Преступлением против порядка управления признается посягательство на нарушение правильного функционирования подчиненных органов управления или народного хозяйства, совершенное путем сопротивления или неповиновения законам советской власти, препятствования деятельности ее органов и иными действиями, вызывающими ослабление силы и авторитета власти».
   На наш взгляд, допустимо и другое объяснение конструкции общего понятия преступлений против порядка управления. Скорее всего, законодатель поступил так осознанно. Общее понятие охватывает две группы криминообразующих признаков. Первая группа названа без конкретизации содержания, так как она охватывает все деяния, образующие систему рассматриваемых преступлений; вторая группа признаков через слово «сопряженное» названа частью конкретно, частью – через обобщающее понятие «иными действиями». Формула общего понятия применительно к конкретному преступлению может быть представлена, например, следующим образом: «участие в массовых беспорядках, сопряженное …» – и далее по тексту. В этом случае примененным законодателем терминам придается их истинное содержание.
   Преступление против порядка управления должно обладать определенным свойством – способностью вызывать ослабление силы и авторитета власти. В противном случае они не могут считаться таковыми и влечь ответственность согласно нормам разд. 2 гл. 1 УК РСФСР. При этом надо иметь в виду, что закон берет под охрану силу и авторитет не отдельного органа власти или представителя власти, а власти в целом. «Он борется против опасности зарождения и развития неуважения к существующей власти вообще, и поэтому посягательство на отдельное должностное лицо или органы управления учитывает в этой главе лишь постольку, поскольку в таком посягательстве таится опасность для власти вообще, для того конкретного воплощения власти, которое существует» [110 - Там же. С. 5.].
   Уже указывалось, что в систему преступлений против порядка управления включены различного рода деяния. Их условно можно сгруппировать следующим образом: 1) преступления, посягающие на авторитет власти; 2) преступления, посягающие на интересы правосудия; 3) преступления, посягающие на основы общественной безопасности; 4) преступления, посягающие на основы хозяйствования; 5) преступления, посягающие на основы военной мощи государства; 6) преступления, посягающие на порядок управления (в узком, собственном смысле).
   В этом случае первая группа преступлений будет объединять деяния, предусмотренные ст. 86, 87, 88, 91 и 104 УК РСФСР. В свою очередь они также могут быть подразделены на две подгруппы: преступления против авторитета власти и преступления, посягающие на управленческую деятельность представителей власти. В первой подгруппе объединены преступления, при совершении которых не причиняется вред представителю конкретного органа власти или органа управления.
   Вторая группа будет охватывать преступления, предусмотренные ст. 89, 94, 95, 104-а, 104-б, 104-в УК РСФСР; третья группа – преступления, предусмотренные ст. 75, 76, 77, 93 УК РСФСР; четвертая группа – преступления, предусмотренные ст. 78, 79, 80, 85, 92-а, 97 и 99 УК РСФСР; пятая группа – преступление, предусмотренное ст. 81 УК РСФСР [111 - Перечень преступлений, входящих в эту группу, законодателем в последующем был существенно расширен.]; шестая группа – преступления, предусмотренные ст. 90, 92 и 96, 98, 100, 100-а, 101–103 УК РСФСР.
   Вне указанной системы остается преступление, предусмотренное ст. 82 УК РСФСР. Эта статья посвящена не конкретному уголовно-правовому запрету, а ответственности участников преступных деяний, предусмотренных ст. 75–81 УК РСФСР, вовлеченных в преступление по малосознательности и невежеству, не уличенных в совершении тяжких деяний, предусмотренных ст. 75 УК РСФСР (эти лица могли приговариваться к условному наказанию).
   По своему содержанию к норме, предусмотренной в ст. 82 УК РСФСР, примыкает норма, закрепленная в ст. 84 УК РСФСР. Она регулирует ответственность за изготовление, хранение с целью распространения и распространение литературных произведений, призывающих к совершению преступных деяний, предусмотренных ст. 75–81 УК РСФСР.
   По сути, не «вписывается» ни в одну из указанных групп и деяние, предусмотренное ст. 83 УК РСФСР. В первоначальной редакции она предусматривала ответственность, во-первых, за всякого рода агитацию и пропаганду, заключающие призыв к совершению преступлений, описанных в ст. 75–81 УК РСФСР; во-вторых, возбуждение национальной вражды и розни, в-третьих, агитацию и пропаганду, имевших место во время войны и направленных «к неисполнению гражданами возложенных на них воинских или связанных с военными действиями обязанностей и повинностей». Последнее деяние, судя по его содержанию, можно было бы отнести к преступлениям, посягающим на основы военной мощи государства. Остальные же охватывают ряд деяний, входящих в различные группы.
   В указанных выше трех статьях, на наш взгляд, предусмотрены delictum sui generis – преступления особого рода.

2.1. Преступления, посягающие на авторитет власти

   А.Ю. Кизилов отмечает, что УК РСФСР 1922 г. подошел к проблемам охраны власти более скрупулезно. Приняв в целом предложенную еще Уголовным уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. структуру главы «Преступления против порядка управления», вместе с тем внес некоторые новые моменты в конструкцию составов, определяющих преступность и наказуемость деяний, направленных на законную управленческую деятельность и личность уполномоченных лиц государственной власти. «Используя для характеристики данного рода посягательств предложенный еще Уставом благочиния термин “сопротивление”, Кодекс существенно расширил его содержание…» [112 - Кизилов А.Ю. Уголовно-правовая охрана управленческой деятельности представителей власти. Ульяновск, 2002. С. 42.].
   Статья 86 УК РСФР предусматривает ответственность за сопротивление отдельных граждан представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей или принуждение к выполнению явно незаконных действий, сопряженное с убийством, нанесением увечий или насилием над личностью представителя власти. Действия охватываются данной статьей при наличии следующих обстоятельств: во-первых, в процессе сопротивления или принуждения совершено убийство, причинение телесных повреждений или насилие в отношении представителя власти; во-вторых, указанные деяния совершены не скопом (см. характеристику преступления, предусмотренного ст. 75 УК РСФСР), а отдельными лицами (использование в данном случае термина «гражданин» некорректно, он не отражает политико-правовую связь лица с государством); в-третьих, сопротивление оказывается при исполнении представителем власти возложенных на него законом обязанностей; в-четвертых, принуждение осуществляется в целях выполнения явно незаконных действий.
   А.Ю. Кизилов замечает, что «состава сопротивления уполномоченному лицу государственного аппарата посредством угроз … Кодекс, в отличие от Уложений 1845 и 1903 гг., не предусматривал. Однако в нем содержалась норма о принуждении представителя власти к выполнению явно незаконных действий, к которому, очевидно, следовало относить и психическое насилие» [113 - Кизилов А.Ю. Указ. соч. С. 42.]. На наш взгляд, этот вывод не вытекает из текста ст. 86 УК РСФСР, так как сопротивление с применением насилия над личностью, указанный логический ряд последствий (смерть, увечья и т. д.) исключают широкое толкование насилия, включение в его содержание и угрозы.
   По указанной статье признавалось наказуемым ненасильственное сопротивление представителю власти, «если … сопротивление имело место без учинения насилия и прочих указанных в ч. 1 … преступных действий».
   Дифференциация ответственности за оскорбление в УК РСФСР осуществлена в зависимости от направленности действий: в ст. 87 говорится об оскорбительном проявлении неуважения к РСФСР, выразившегося в надругательстве над государственным гербом, флагом или памятником революции; в ст. 88 – о публичном оскорблении отдельных представителей власти при исполнении ими служебных обязанностей. «Надругательство состоит в совершении таких действий, которыми выражается явное презрение к государству, символизируемому гербом или флагом, или к революции, символизируемой памятником. Оно может заключаться в сорвании герба или флага, в загрязнении, оплевании и других прямых или символических оскорбительных действиях» [114 - Ордынский С.П. Указ. соч. С. 29.].
   В ст. 87 УК РСФСР не содержится указаний на публичный характер совершаемых действий, это, безусловно, вытекает из их сущности. Они осуществляются публично или таким образом, чтобы результаты надругательства могли быть восприняты публикой. Применительно же к оскорблению представителя власти признак публичности указан непосредственно в законе, поэтому преступление может быть совершено, во-первых, в публичном месте или при свидетелях, во-вторых, при исполнении лицом своих служебных обязанностей. В результате совершения этого преступления нарушается неприкосновенность представителя власти в части его чести и достоинства.
   Оскорбление может быть вербальным: словами, по своей сути бессмысленными, но употребляемыми для брани в целях воздействия на нравственные чувства; словами, выражающими оскорбительное суждение, без указания определенных фактов; словами, получающими обидный смысл от оскорбительной формы их выражения; утверждениями о совершении поступков, унижающих честь и достоинство; предложениями об участии в деянии, противном чести; утверждениями об отсутствии или, наоборот, наличии свойства, которые унижают достоинство [115 - См.: Ордынский С.П. Указ. соч. С. 30.]. Преступление может быть совершено и действием: плевком, щипанием, щелчком по носу, тасканием за волосы и т. д.
   Ответственность за самовольное присвоение власти должностного лица и совершение на этом основании тех или иных действий предусматривается ст. 91 УК РСФСР. В комментарии к данной статье говорится: «Преступления присвоения власти может быть совершено и частным лицом и должностным. В последнем случае оно часто подходит под понятие превышения власти, но совпадает с ним не всегда. В разделе о служебных преступлениях деяния присвоения власти не предусмотрены. Поэтому нужно полагать, что в статье 91 законодатель пометил оба вида деяния, т. е. присвоение власти как частным, так и должностным лицом» [116 - Преступления против порядка управления (Текст и комментарий к ст. 74–104. Угол. код.) / под ред. М.Н. Гернета, А.Н. Трайнина. М., 1924. С. 32.].
   Для признания деяния преступным недостаточно одного присвоения власти, необходимо совершение действий, находящихся в компетенции присвоенной власти. Без последнего обстоятельства содеянное не достигает уровня преступления. Если совершенные деяния образуют самостоятельное преступление, то ответственность наступает по совокупности.
   В качестве квалифицирующего обстоятельства предусматривалось дискредитирование советской власти.
   К преступлениям, посягающим на авторитет власти, можно отнести и деяние, предусмотренное ст. 104 УК РСФСР; оно характеризует участие в выборах в Советы лица, не имеющего на то законного права.

2.2. Преступления, посягающие на интересы правосудия

   Первоначально преступления против интересов правосудия в УК РСФСР представлены, пожалуй, в минимизированном виде, были криминализированы прикосновенность к преступлению (недоносительство), освобождение из-под стражи, содействие побегу и побег из-под стражи.
   Уголовно наказуемое недонесение о достоверно известных предстоящих и совершенных преступлениях согласно ст. 89 УК РСФСР ограничивалось кругом деяний, предусмотренных ст. 58–66 УК РСФСР, т. е. контрреволюционных преступлений. Упоминание в законе о «предстоящих» преступлениях создало затруднения в применении уголовно-правовой нормы. «В самом деле, если можно уловить один из начальных моментов преступления, предусмотренного, например, ст. 58, т. е. организацию сообщества, ибо образование сообщества, до момента окончания преступления, должно пройти известный подготовительный период, то едва ли можно такой же момент уловить в деянии, предусмотренном ст. 61, где преступление начинается и оканчивается вступлением лица в члены сообщества…
   Очевидно, что законодатель, помещая в тексте статьи два термина – “предстоящие” и “совершенные”,– не думал применить их оба к каждой из помещенных в перечне статей, выделяя для “предстоящих” только ту часть деяний, которая допускает период наказуемого приготовления и покушения» [117 - Ордынский С.П. Указ. соч. С. 31.].
   Освобождение арестованного из-под стражи или из мест заключения (ст. 94 УК РСФСР) по субъекту преступления не ограничено определенным кругом лиц, следовательно, законодатель имел в виду общего субъекта. Юридическая оценка этого деяния, совершенного должностным лицом, должно осуществляться по правилам конкуренции уголовно-правовых норм.
   Обстоятельства места совершения преступления для квалификации содеянного значения не имеют (собственно из-под стражи или из места заключения, из зала судебного заседания, во время перевозки, конвоирования и т. д.). В законе дается характеристика не указанных обстоятельств, а правовой статус освобождаемого лица.
   Наряду с освобождением в одной статье говорится и о содействии побегу лица.
   Применение насилия в отношении стражи, охранявшей арестованного или место заключения, при освобождении арестованного или содействии его побегу признается квалифицированным видом данного преступления.
   Ответственность за сам побег предусмотрена ст. 95 УК РСФСР. В первоначальной редакции она гласила: «Побег арестованного из-под стражи или из места заключения, учиненный посредством подкопа, взлома и вообще повреждения затворов, стен и т. п.» Позднее эта статья дважды подвергалась изменениям и дополнениям. 11 ноября 1922 г. она была дополнена словами: «а равно побег с места высылки или с пути следования к ней» [118 - Постановление 4-й сессии ВЦИК IX созыва «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» // СУ РСФСР. 1922. № 72–73.]. 16 октября 1924 г. ст. 95 УК РСФСР была изложена в новой редакции: «Побег с места высылки или с пути следования к ней…» [119 - Постановление 2-й сессии ВЦИК XI созыва «О дополнениях и изменениях Уголовного кодекса РСФСР» // СУ РСФСР. 1924. № 79.].
   Исключению ответственности за побег предшествовала широкая дискуссия, развернутая на страницах юридической печати. Многие высказывались за декриминализацию деяния. На этой же позиции стоял Народный комиссариат юстиции. В объяснительной записке к проекту изменений и дополнений нарком юстиции Д.И. Курский писал: «Новой редакцией ст. 95 УК отменяет наказуемость побегов из мест лишения свободы, совершаемых хотя бы и со взломом материальных ценностей, преград, но без насилия. Наказания за такие побеги значительно увеличивали процент заключенных, а между тем наказание за такие побеги фактически налагалось за дурное состояние мест лишения свободы и плохой надзор тюремной стражи. Побег невозможен, если места лишения свободы отвечают своему назначению … Третий способ побега – посредством насилия над стражей – специально Уголовным кодексом не предусматривается; наказывается в этом случае не побег, а само действие насилия по ст. 86 УК» [120 - Еженедельник советской юстиции. 1924. № 35–36.].
   Эта концепция не выдержала проверку временем; состояние правопорядка в местах лишения свободы вскоре показало ошибочность принятого решения. Исключение уголовной ответственности (фактически по надуманным основаниям) за побег из мест лишения свободы повлекло целый ряд негативных последствий, отрицательно сказалось на реальном обеспечении неотвратимости наказания, достижения его целей [121 - См. об этом подробно: Абдрахманова Е.Р. Уголовно-правовая охрана деятельности исправительно-трудовых учреждений. Ульяновск, 1996; Егоров В.И. Уголовная ответственность за уклонение от отбывания уголовных наказаний. Рязань, 1985 и др.].
   10 июля 1923 г. [122 - СУ РСФСР. 1923. № 48.] и 25 августа 1924 г. [123 - СУ РСФСР. 1924. № 73.] УК РСФСР дополнен тремя статьями, предусматривающими ответственность за посягательства на интересы правосудия.
   В первом случае в Кодекс включены нормы, регулирующие ответственность:
   1) за уклонение свидетеля, эксперта, переводчика или понятого от явки по вызову следственного или судебного органа, или отказ от выполнения возложенных на них обязанностей – ст. 104-а;
   2) за оглашение данных предварительного следствия, дознания или ревизионного производства Рабоче-Крестьянской инспекции без соответствующего разрешения прокурора, следователя или ответственного за производство дознания или ревизии должностного лица – ст. 104-б.
   Во втором случае УК РСФСР дополнен ст. 104-а (в связи с этим предыдущие статьи получили соответственно номера 104-б и 104-в), предусматривавшей ответственность за уклонение от исполнения обязанностей народного заседателя без уважительных причин.
   При оценке уголовно-правовой охраны правосудия необходимо иметь в виду, что оно не признавалось самостоятельным объектом защиты. Поэтому деяния, посягающие на его интересы, были отнесены к различным группам посягательств, в том числе к должностным (служебным) преступлениям (ст. 111, 112, 115, 117 УК РСФСР), преступлениям против жизни, свободы и достоинство личности (разд. 5 «Иные посягательства на личность и ее достоинство» – ст. 177, 178, 179 УК РСФСР), нарушениям правил, охраняющим народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок (ст. 223 УК РСФСР). В литературе отмечается, что «…это было обусловлено социально-политическими условиями того времени. Тогда еще не было объективной возможности создать стабильную систему органов судебной власти. Без всего этого советское правосудие не могло рассматриваться в качестве самостоятельного объекта охраны как, например, деятельность органов управления и госаппарата» [124 - Дворянсков И.В., Друзин А.И., Чучаев А.И. Уголовно-правовая охрана отправления правосудия (историко-правовое исследование). М., 2002. С. 106.].
   А.В. Федоров в связи с этим обращает внимание еще на один аспект, пожалуй, даже более важный, чем предыдущий, – отсутствие в России в тот период судебной власти как самостоятельной ветви государственной власти. «Она строилась … по иерархическому типу, была «встроена» в систему органов управления, поэтому и уголовно-правовыми средствами охранялся институт государственного управления» [125 - Федоров А.В. Преступления против правосудия (вопросы истории, понятия и классификации). Калуга, 2004. С. 43.].

2.3. Преступления, посягающие на основы общественной безопасности

   Преступления, посягающие на основы общественной безопасности, представлены в УК РСФСР четырьмя деяниями: участие в массовых беспорядках; бандитизм; участие в беспорядках и нарушение правил оборота взрывчатых веществ.
   Статья 75 УК РСФСР предусматривает ответственность за участие в массовых беспорядках – погромах, разрушении путей и средств сообщения, освобождении арестованных, поджогах и т. д. Массовость – понятие оценочное, выразить его в каких-то количественных показателях практически невозможно. Главное здесь заключается в ином – беспорядки должны проходить в таком месте и при наличии таких условий, при которых к толпе может присоединиться неопределенное количество других лиц; тем самым массовые беспорядки приобретают характер публичного действия, что повышает их общественную опасность. Толпа, как правило, образуется стихийно, однако при этом не исключается и определенная предварительная организационная деятельность. Элементы организованности толпы и руководства ее могут сформироваться уже непосредственно на месте совершаемых беспорядков.
   Обязательным признаком преступления является вооруженность участников беспорядков. Буквальное толкование законодательной формулировки приводит к выводу, что вооруженными должны быть все участники массовых беспорядков. Однако такое понимание закона вряд ли соответствует сути толпы, стихийности образования и возможности ее увеличения за счет примкнувших к ней лиц, в том числе даже не принимающих непосредственного участия в погромах. Кроме того, в ч. 3 ст. 75 УК РСФСР прямо говорится о невооруженных участниках беспорядков. Следовательно, количество вооруженных лиц – вопрос факта, он устанавливается судом в каждом конкретном случае. Пожалуй, исключается ответственность по указанной статье за совершение описанного в ней деяния при наличии одного вооруженного лица, так как в законе употреблено множественное число.
   Оружие следует понимать широко, относя к нему не только огнестрельное оружие, но и топоры, ломы, косы, вилы, колья, дубины и т. д.
   Ответственность дифференцирована в зависимости от личности виновного и его роли в совершенном преступлении. Закон выделяет:
   1) организаторов, руководителей и подстрекателей, а также участников, уличенных в совершении убийств, поджогов, нанесении телесных повреждений, изнасиловании и вооруженном сопротивлении власти. Понятий «организатора» и «руководителя» уголовный закон не содержал, понятие подстрекателя раскрывалось в ст. 16 УК РСФСР. Для признания участника массовых беспорядков их организатором, руководителем или подстрекателем необходимо установить причинную связь между их действиями и поведением толпы;
   2) вооруженных участников беспорядков;
   3) невооруженных участников беспорядков;
   4) лиц, не принимавших непосредственного участия в беспорядках и насильственных действиях, но содействовавших участникам беспорядков оказанием им помощи сокрытием следов преступления, самих преступников или иными действиями.
   С массовыми беспорядками логически связано деяние, предусмотренное ст. 77 УК РСФСР; это обстоятельство, казалось бы, обусловливало их последовательное расположение в системе преступлений против порядка управления, однако они по труднообъяснимым причинам были разобщены нормой о бандитизме. В указанной статье речь идет об участии в беспорядках, не отягченных преступными деяниями, указанными в ст. 75 УК РСФСР, но сопряженных с явным неповиновением законным требованиям властей, противодействием исполнению последними возложенных на них обязанностей или понуждением их к исполнению явно незаконных требований, если неповиновение выразилось хотя бы только в отказе прекратить угрожающее общественной безопасности скопление.
   Сопоставляемые преступления отличаются по ряду моментов. Во-первых, беспорядки не требуют массовости и вооруженности их участников; во-вторых, участники беспорядков не совершают погромов, поджогов и т. д. Сущность преступления, предусмотренного ст. 77 УК РСФСР, заключается в неповиновении, именно этот признак выступает основным криминообразующим обстоятельством.
   На наш взгляд, редакция указанной статьи несколько нелогична, эта нелогичность обусловлена наличием имеющейся в законе оговорки – «хотя бы неповиновение выразилось только в отказе прекратить угрожающее общественной безопасности скопление». По сути, уже одно это деяние образует состав рассматриваемого преступления, остальные признаки являются излишними. С.П. Ордынский полагает, что «единственным выходом из этой неясности является предположение, что законодатель, давая такую редакцию закона, желал отметить сравнительную разницу “неповиновения”, “противодействия” и “понуждения” и предоставить суду возможность различно карать виновных в зависимости как от того, было ли с их стороны совершено только неповиновение или же они перешли уже к противодействию и даже к “понуждению”, так и от того, законны или незаконны были те требования власти, которые дали повод толпе собраться воедино» [126 - Ордынский С.П. Указ. соч. С. 5.].
   Форма властного требования уголовно-правового значения не имеет, главное, чтобы оно было законным. Законность характеризуется тем, что требование:
   а) исходит от надлежащего органа власти или государственного управления, действующего в пределах своей компетенции;
   б) не противоречит закону или иному нормативному правовому акту;
   в) может быть адресован данному кругу лиц;
   г) предъявлено лицом, находящимся при исполнении служебных обязанностей. Невыполнение незаконного требования не влечет уголовной ответственности по ст. 77 УК РСФСР.
   Деяние может выражаться в двух формах: препятствовании и понуждении. Препятствование означает создание помех, задерживающих какое-либо действие или развитие событий [127 - См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Указ соч. С. 574.], оно предполагает элемент активности и, возможно, известной степени насилия. Последнее обстоятельство обусловливает необходимость отграничения рассматриваемого преступления от массовых беспорядков, также совершаемых с применением насилия. Кроме того, надо иметь в виду, что ст. 86 УК РСФСР предусмотрена ответственность за сопротивление представителям власти, которое также предполагает насилие в качестве имманентно присущего признака.
   Адресатом понуждения могут выступать орган государственной власти, в компетенцию которого входит разрешение соответствующих ходатайств, заявлений и т. д., или его представитель, находящийся при исполнении служебных обязанностей. По своей сути понуждение должно быть объективно способным заставить удовлетворить притязания понуждающих.
   В ст. 76 УК РСФСР криминализирован бандитизм: организация банды (вооруженной шайки); участие в банде; участие в совершаемых бандой разбойных нападениях и ограблениях, налетах на советские и частные учреждения, отдельных граждан, остановках поездов и разрушениях железнодорожных путей, независимо от того, сопровождались эти нападения убийствами и ограблениями или нет.
   Банда характеризуется рядом признаков: во-первых, количественным: теория и практика к минимальному числу участников банды по УК РСФСР относили не менее трех человек; во-вторых, субъективным: являясь видом соучастия, она предусматривает сговор ее участников на совершение, как правило, нескольких преступлений; в-третьих, целью – нападением на советские и частные учреждения и т. д.; в-четвертых, вооруженностью ее участников. Степень организованности банды уголовно-правового значения не имеет.
   Следует заметить, что в ст. 76 УК РСФСР оговорка сформулирована недостаточно корректно: ответственность не ставится в зависимость от того, сопровождались нападения убийствами и ограблениями или нет. Между тем в этой же статье также говорится, например, о разбойных нападениях и т. д. Как быть в этом случае? Если толковать норму строго по тексту, буквально, то получается, что для наличия преступления, предусмотренного указанной статьей, необходимо, чтобы разбойные нападения, повреждения и т. д. были. Нелогичность подобного положения, на наш взгляд, очевидна.
   В ч. 2 ст. 76 УК РСФСР регулируется ответственность за пособничество бандам и укрывательство банд и отдельных их участников, а равно за сокрытие добытого и следов преступления. «Не совсем ясен смысл этой части статьи. Дело в том, что мыслимо такое постоянное участие в шайке, при котором на обязанности данного ее члена лежит именно пособничество, укрывательство и т. п. Такое участие может быть отнесено с достаточным основанием к первой части статьи. И тогда на долю второй части должны быть отнесены те лица, кои, не входя в шайку-банду, но зная о ее существовании и деяниях, в отдельных случаях сознательно оказывают содействие всей шайке или отдельным ее членам, укрывая их от преследования, скрывая добытое преступлением и или уничтожая следы преступных действий» [128 - Преступления против порядка управления (Текст и комментарий к ст. 74–104 Угол. код.) / под ред. М.Н. Гернета, А.Н. Трайнина. С. 10.].
   Изготовление, приобретение, хранение или сбыт взрывчатых веществ или снарядов без соответствующего разрешения, «если не доказана преступная цель учинения этих деяний», предусматривались ст. 93 УК РСФСР. При наличии указанной цели деяние надлежит квалифицировать по ст. 65 УК РСФСР или же по совокупности со ст. 149 УК РСФСР (причинение телесных повреждений).

2.4. Преступления, посягающие на основы хозяйственной мощи

   Как уже указывалось, к преступлениям, посягающим на основы хозяйствования, УК РСФСР относил ряд деяний: массовый отказ от уплаты налогов; неплатеж налогов; сокрытие от обложения имущества; фальшивомонетничество; истребление имущества; контрабанду; нарушение законов об охране лесов.
   Первые два преступления имеют практически один и тот же предмет. Первое из них (ст. 78 УК РСФСР) предполагает массовый отказ от внесения денежных налогов и от выполнения повинностей. Второе преступление в качестве предмета предусматривает налоги (в том числе и натуральные, а не только денежные, как в первом случае), повинности и производство работ, имеющих общегосударственное значение. Норма имеет бланкетный характер, налоги, повинности и указанные работы определяются как общегосударственным законодательством, так и актами местных властей.
   Отличаются данные деяния по признаку их массовости. В первом случае он обязателен, хотя в законе его содержание не определено; признание отказа от уплаты налогов и т. д. массовым полностью находится на усмотрении суда. При отсутствии данного признака деяние не может быть квалифицировано по ст. 78 УК РСФСР, а подпадает под признаки ст. 79 УК РСФСР.
   Уголовная ответственность по ст. 78 УК РСФСР дифференцирована в зависимости от роли виновного в совершении преступления: во-первых, выделяются подстрекатели, руководители и организаторы; во-вторых, прочие участники. Данное обстоятельство ставит вопрос о необходимости для рассматриваемого состава преступления наличия организованности массового отказа. Думается, ответ должен быть положительным; указанное преступление по своей сути должно быть организованным. В противном случае хотя и будет иметь место большое количество отказов от уплаты налогов и т. д., но это будут отдельными, самостоятельными, взаимно не связанными деяниями, не образующими их массовый характер.
   В ст. 79 УК РСФСР использованием словосочетания «неплатеж отдельными гражданами», наоборот, подчеркивается отсутствие массовости. Санкция данной статьи в литературе вызвала дискуссию [129 - См., например: Ордынский С.П. Указ. соч. С. 14.]. В ней говорится: «…карается – в первый раз административными взысканиями, налагаемыми органами власти в пределах, законом определенных; повторный и упорный неплатеж… – лишением свободы». Исходя из этого возникает вопрос о наличии административной преюдиции; иначе говоря, для привлечения лица к уголовной ответственности его вначале необходимо привлечь к административной ответственности, и только после повторного и, к тому же, упорного уклонения от уплаты налогов и т. д. можно действия виновного квалифицировать по ст. 79 УК РСФСР. «По-видимому, мысль законодателя заключается в том, чтобы административное наказание всегда и во всяком случае предшествовало привлечению к судебной ответственности. Основанием же для такого судебного преследования установлен не только отказ или неплатеж, но и другие действия, которые, не выливаясь в форму отказа, указывают на злостность неплательщика.
   Поэтому для доказательства совершения преступления необходима твердая установка всех основных моментов, о которых говорит закон: 1) первое требование, 2) отказ или неплатеж в срок, 3) административное взыскание, 4) вторичное требование, 5) вторичный отказ или неплатеж в указанный срок» [130 - Преступления против порядка управления (Текст и комментарий к ст. 74–104 Угол. код.) / под ред. М.Н. Гернета, А.Н. Трайнина. С. 15.].
   Эта нечеткость законодательной формулировки, как, впрочем, и некоторые другие, частично были устранены Декретом ВЦИК и СНК от 5 апреля 1926 г., согласно которому редакция анализируемой статьи была представлена в следующем виде: «Неплатеж в установленный срок налогов или сборов по обязательному окладному страхованию, несмотря на наличие к тому возможности, в случае применения мер взыскания в виде описи имущества или продажи описанного имущества с торгов, хотя бы один раз в предшествующем окладном году или дважды в текущем, – влечет за собой: в первый раз штраф в размере тех же платежей, во второй раз – лишение свободы или принудительные работы на срок до шести месяцев или штраф в двойном размере тех же платежей.
   Отказ от выполнения повинностей или производства работ, имеющих общегосударственное значение, – влечет за собой: в первый раз административное взыскание, налагаемое соответствующим органом власти в пределах, законом установленных; во второй раз – лишение свободы или принудительные работы на срок до шести месяцев или штраф в размере тех же повинностей и работ» [131 - СУ РСФСР. 1926. № 20.].
   В ст. 79 УК РСФСР говорится о повторности совершения указанного в законе деяния. В Кодексе определение данного вида множественности не дается. В связи с этим «приходится прийти к единственно возможному выводу, что повторность понимается в отношении какого-либо одного срокового платежа, одной сроковой доли повинности или работы» [132 - Ордынский С.П. Указ. соч. С. 15.].
   Постановлением 4-й сессии ВЦИК IX созыва от 11 ноября 1922 г. «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» Кодекс дополнен ст. 79-а следующего содержания: «Сокрытие наследственного имущества в целом или в части, а равно искусственное уменьшение стоимости наследства в целях обхода законов о праве наследования и наследственных пошлинах…» [133 - СУ РСФСР. 1922. № 72–73.Согласно Декрету ВЦИК и СНК от 12 января 1925 г. «Об изменении ст. 79-а Уголовного кодекса РСФСР» данная статья изложена в новой редакции: «Сокрытие наследственного имущества или имущества, переходящего по актам дарения, в целом или части, а равно искусственное уменьшение стоимости упомянутых имуществ в целях обхода законов о наследовании и дарении, а также закона о налоге с наследств и с имуществ, переходящих по актам дарения…» (СУ РСФСР. 1925. № 7).]. Как и предыдущие нормы об уклонении от уплаты налогов и т. д., норма, содержащаяся в данной статье, также имеет бланкетный характер. Для определения наследственной массы (наследственного имущества в целом или его части) необходимо обращаться к законодательным актам, регулирующим вопросы наследования и уплаты соответствующих пошлин.
   Наличие специальной нормы (ст. 80 УК РСФСР), регулирующей ответственность за организованное по взаимному соглашению сокрытие или неверное показание о количестве подлежащих обложению или учету предметов и продуктов, в том числе размеров посевной, луговой, огородной и лесной площади или количества скота, организованная сдача предметов явно недоброкачественных, неисполнение по взаимному соглашению возложенных законом на граждан работ и личных повинностей, обусловило проблему отграничения указанного преступления от преступлений, предусмотренных ст. 78 и 79 УК РСФСР, в которых также говорится о неисполнении повинностей и работ. Во-первых, в ст. 80 УК РСФСР не говорится о массовом характере деяния, что обязательно по ст. 78 УК РСФСР. Во-вторых, ст. 79 УК РСФСР не предусматривает сговора между лицами, уклоняющимися от исполнения повинностей и работ. Следовательно, можно предположить, что необходимым условием ответственности в соответствии со ст. 80 УК РСФСР является наличие соглашения между виновными, однако при этом их число не характеризуется массовостью.
   Надо иметь в виду, что в ч. 2 ст. 80 УК РСФСР говорится о деянии, совершенном без сговора между виновными, т. е., по сути, повторяются положения ст. 79 УК. Причем наказуемость деяния также определяется по указанной статье. В связи с этим логика законодателя, закрепившего в разных нормах одинаковые уголовно-правовые запреты, необъяснима. 23 августа 1926 г. редакция статьи была изменена, указанная проблема в целом была устранена [134 - Статья 80 УК РСФСР была представлена в следующем виде: «Организованное по взаимному соглашению сокрытие или неверное показание о количествах подлежащих обложению или учету предметов – влечет за собой в отношении руководителей и организаторов лишение свободы на срок до одного года с конфискацией части имущества или без таковой; в отношении прочих участников, а также в случаях совершения означенных действий отдельными лицами без предварительного с кем-либо соглашения – штраф не свыше двойного размера причитающихся платежей» (СУ РСФСР. 1926. № 54).].
   В законе выделяются три вида субъектов рассматриваемого преступления: подстрекатели, руководители и организаторы.
   Предметом фальшивомонетничества (подделка – ст. 85 УК РСФСР) признавались: денежные знаки, государственные процентные бумаги, марки и другие знаки государственной оплаты. Под понятие денежных знаков не подпадали металлические монеты, кроме того, ответственность наступала за подделку только денежных знаков, находящихся в обороте. Однако в 20-е гг. прошлого столетия на рынке были «в ходу» и монеты царского времени. Официально они не признавались законным средством платежа, тем не менее за фальшивомонетничество, предметом которого явились указанные монеты, ответственность по аналогии наступала также по ст. 85 УК РСФСР.
   В ч. 2 указанной статьи в качестве предмета преступления выделялись мандаты, удостоверения и иные предоставляющие право или освобождающие от повинности документы. Последнее обстоятельство и обусловливает отнесение данного деяния к посягательствам на основы хозяйственной мощи Рабоче-Крестьянского государства.
   Подделку следует отличать от некоторых видов переделки денежных знаков и бумаг. «Переделка дензнаков и бумаг может быть приравнена к подделке лишь в тех случаях, если переделка придает им высшее достоинство путем изменения цифры или цвета и т. д. Но переделка, например, именной бумаги в бумагу на предъявителя, увеличивая легкость ее обращения на рынке, изменяя ее юридическое значение, не меняет стоимости бумаги и поэтому не может почитаться подделкой в смысле ст. 85. Здесь мог стать вопрос о применении ст. 189» [135 - Преступления против порядка управления (Текст и комментарий к ст. 74–104 Угол. код.) / под ред. М.Н. Гернета, А.Н. Трайнина. С. 25.Статья 189 УК РСФСР предусматривает ответственность за «подделку в корыстных целях как официальных, так и простых бумаг, документов и расписок, если таковая не подходит под признаки преступления, указанного в ст. 85».].
   Ни цель подделки, ни фактический сбыт подделанных денежных знаков и документов в законе не указаны. В этом случае последнее обстоятельство влияет лишь на вид и размер назначаемого судом наказания.
   В качестве обязательного условия ответственности по ст. 85 УК РСФСР выступало либо наличие сговора нескольких лиц, либо совершение указанного деяния в виде промысла. Промысел как признак фальшивомонетничества предполагает совершение преступления в течение относительно длительного времени и быть более или менее постоянным источником получения средств.
   Законодатель дважды возвращался к данной норме. Первый раз постановлением ВЦИК от 10 июля 1923 г. [136 - Она была изменена следующим образом: «Подделка денежных знаков, банковских билетов Государственного банка, государственных процентных бумаг, марок и других знаков государственной оплаты, в том числе и билетов железнодорожного и водного транспорта, если она учинена по предварительному соглашению нескольких лиц в виде промысла» (СУ РСФСР. 1923. № 48).] был уточнен и, с одной стороны, расширен круг предметов за счет включения в него билетов на транспорт, с другой стороны, – из него исключены мандаты, удостоверения и прочие документы, а также изменено соглашение сговора лиц – он должен охватывать совершение преступления только в виде промысла. Второй раз статья подверглась изменению 16 октября 1924 г. [137 - СУ РСФСР. 1924. № 79.] На этот раз к числу предмета преступления также были отнесены металлическая монета, государственные казначейские билеты, денежные боны. Как и в первоначальном варианте данной уголовно-правовой нормы, ответственность наступала как при предварительном сговоре группы лиц, так и при совершении преступления в виде промысла.
   В первоначальной редакции УК РСФСР не содержал нормы об ответственности за умышленное истребление или повреждение имущества, принадлежащего государственным учреждениям и предприятиям, а также общественным (кооперативным, профессиональным и т. п.) организациям. Статья 92-а, содержащая эту норму, включена в Кодекс Декретом ВЦИК и СНК от 24 августа 1925 г. [138 - СУ РСФСР. 1925. № 58.]
   Уголовно-правовая борьба с контрабандой являлась одним из средств обеспечения становления, укрепления и развития монополии внешней торговли. Кроме того, учитывалось, что контрабандная деятельность нередко сопряжена с совершением других преступлений, и не только в экономической сфере [139 - См. об этом подробно: Иванова С.Ю. Уголовно-правовая охрана деятельности таможенных органов России. Ульяновск, 2000.]. Именно поэтому в ст. 97 УК РСФСР говорится о двух группах предметов контрабанды: товаре и предметах, указанных в ст. 10 Декрета СНК от 17 октября 1921 г. В данном Декрете речь шла: а) об оружии, взрывчатых веществах, воинском снаряжении и летательных аппаратах; б) телеграфном и радиотелеграфном имуществе; в) аннулированных ценных бумагах; г) автомобилях и мотоциклетках [140 - Декрет СНК от 17 сентября 1921 г. «О порядке реквизиции и конфискации имущества частных лиц и обществ» // СУ РСФСР. 1921. № 70.].
   Совершение контрабанды в виде промысла, должностным лицом, вооруженной группой лиц усиливало уголовную ответственность (предусматривалось наказание в том числе и в виде смертной казни).
   Постановлением ВЦИК от 2 ноября 1922 г. ст. 97 УК РСФСР подверглась редакционному уточнению, которое не затрагивало сущность уголовно-правового запрета: слова «или провозе за границу» заменены словами «или провозе из-за границы» [141 - СУ РСФСР. 1922. № 72–73.За день до этого постановления (1 ноября 1922 г.) Наркомюст издал циркуляр № 118 «О срочном рассмотрении дел о контрабанде в особых сессиях, согласно которому “дела о контрабанде (ст. 97 Угол. кодекса) рассматривались в особых сессиях (ч. 1 97 ст. УК) и ревтрибуналах (ч. 2 97 ст. УК) в самом срочном порядке, не позднее 10-ти дней со дня поступления этих дел в соответствующий судебный орган, причем смягчение указанного в ст. 97 Угол. кодекса наказания, на основании ст. 28 Угол. кодекса, может применяться по этим делам лишь в особо исключительных случаях”» (Еженедельник советской юстиции. 1922. № 39–40. С. 5).]. Постановлением ВЦИК от 10 июля 1923 г. в качестве самостоятельного предмета контрабанды были выделены валютные ценности [142 - СУ РСФСР. 1923. № 48.]. Наиболее существенным образом ст. 97 УК РСФСР реконструирована Декретом ВЦИК от 1 марта 1926 г. [143 - СУ РСФСР. 1926. № 12.] Во-первых, впервые дано уголовно-правовое понятие контрабанды как перемещения через государственную пограничную черту товаров, ценностей, имущества и всякого рода предметов помимо таможенных учреждений или через таковые, но с сокрытием от таможенного контроля. Во-вторых, выделялись три вида контрабанды: простая, квалифицированная и особо квалифицированная. Следует заметить, что норма была сформулирована столь удачно, что последующие уголовные кодексы восприняли ее, лишь дополнив и уточнив характеристику способов совершения преступления и квалифицирующих признаков [144 - См. об этом подробно: Иванова С.Ю. Уголовно-правовая охрана деятельности таможенных органов России.].
   Диапазон действия ст. 99 УК РСФСР достаточно широк. Она охватывает нарушение законов и обязательных постановлений, установленных в интересах охраны лесов от хищнической эксплуатации и истребления; нарушения установленного плана ведения лесного хозяйства; охоту и рыбную ловлю в недозволенное время, в недозволенных местах, недозволенными способами и приемами; выборку камней, песка и прочего без разрешения властей; разработку недр земли с нарушением установленных правил [145 - См. об этом подробно: Чучаев А.И., Васильев Ф.П. История развития законодательства об уголовно-правовой охране леса // Экология и человечество на пороге XXI века. Ульяновск, 1999. С. 403.].
   14 октября 1924 г. [146 - СУ РСФСР. 1924. № 79.] данная статья подвергалась изменениям: в ее ч. 1 был выделен административный деликт; в ч. 2 в качестве обязательного признака преступления указывалось хищение в виде промысла. Из статьи были исключены незаконные охота, рыбная ловля и выборка камней [147 - См. об этом: Чучаев А.И., Васильев Ф.П. Уголовно-правовая охрана лесов в России (исторический очерк) // Российский юридический журнал. 1999. № 2.]. Производство рыбного, звериного и других водных добывающих промыслов в морях, реках и озерах, имеющих общегосударственное значение, без надлежащего на то разрешения, в запретное время, в недозволенных местах, недозволенными орудиями, способами и приемами выделено в самостоятельное преступление (ст. 99-а УК РСФСР) [148 - СУ РСФСР. 1925. № 71.].

2.5. Преступления, посягающие на основы военной мощи

   В первоначальной редакции Уголовный кодекс содержал лишь одну норму о преступлении, посягающем на основы военной мощи государства; оно было указано в ст. 81 УК РСФСР: «уклонение от воинской повинности посредством причинения себе повреждений в здоровье, учинения подлогов в документах, подкупа должностных лиц, изменения своей фамилии или звания, а равно под предлогом религиозных убеждений или посредством всяких иных ухищрений». В последующем законодатель, наряду с изменением редакции указанной статьи (фактически была сформулирована новая норма с новым содержанием), существенно расширил перечень соответствующих уголовно-правовых запретов. В соответствии с постановлением ВЦИК от 11 ноября 1922 г. ст. 81 УК РСФСР стала читаться следующим образом: «Нарушение правил, установленных для учета военнообязанных…». Было криминализировано уклонение от различных видов воинских обязанностей:
   1) от учебных сборов – ст. 81-а УК РСФСР [149 - Постановлением ВЦИК от 10 июля 1923 г. ст. 81 УК РСФСР была дополнена следующими словами: «а также неявка на сборный пункт с целью уклонения от выполнения обязанностей по общей специальной и военно-допризывной подготовке» (СУ РСФСР. 1923. № 48).];
   2) от опытных либо поверочных мобилизаций – ст. 81-б УК РСФСР;
   3) от призыва к отбыванию обязательной военной службы – ст. 81-в УК РСФСР;
   4) от призыва к обязательной военной службе посредством причинения себе повреждения в здоровье, учинения подлога в документах, подкупа должностных лиц, изменения своей фамилии или звания, а равно под предлогом религиозных убеждений или посредством всяких иных ухищрений – ст. 81-г УК РСФСР;
   5) от явки к мобилизации, безотносительно к условиям и обстановке совершения этого деяния, учиненного гражданами из числа состоящих на учете военнообязанных, – ч. 1 ст. 81-д УК РСФСР;
   6) от явки к мобилизации, учиненной лицами командного, административного и комиссарского состава, – ч. 2 ст. 81-д УК РСФСР.
   Постановлением ВЦИК от 16 октября 1924 г. [150 - СУ РСФСР. 1924. № 79.] круг преступлений, посягающих на основы военной мощи государства, был расширен. В Уголовный кодекс введена ст. 81-е, предусматривающая ответственность за «непредоставление без уважительной причины по мобилизации или дополнительной поставке на сгонный или сдаточный пункт рабочих животных (лошадей, волов, верблюдов и пр.), повозок, упряжи, тракторов, автомобилей, мотоциклов, велосипедов, а также принадлежностей и запасных частей к этим машинам…». Совершение этого преступления путем подмены, сокрытия, приведения в негодность или иного ухищрения либо путем подлога документов образует его квалифицированный вид.
   Нарушение правил об учете указанных в ст. 81-е животных и предметов, непредоставление их без уважительной причины на переучет или перепись охватывались ст. 81-ж УК РСФСР.
   Таким образом, законодатель стремился криминализировать наиболее опасные деяния, которые могли нарушить порядок комплектования Красной Армии, функционирования мобилизационной системы, боеспособности вооруженных сил государства.

2.6. Преступления, посягающие на порядок управления в узком смысле

   К преступлениям, посягающим на порядок управления (в узком, собственном смысле), УК РСФСР первоначально относил восемь преступлений, затем было включено еще одно деяние.
   Первое из них заключалось в заведомо ложном сообщении в письменном заявлении государственному учреждению или должностному лицу о деятельности государственных учреждений или должностных лиц, или заведомо ложный ответ на официальный запрос (ст. 90 УК РСФСР). Ложность как признак преступления относится к сообщаемым обстоятельствам, а не к выводам и оценкам обращающегося с официальным письменным заявлением в государственное учреждение или к должностному лицу. По закону она должна быть заведомой, т. е. несомненной, очевидной. Данное обстоятельство, бесспорно, свидетельствует о возможности совершения преступления только с прямым умыслом. Между тем в литературе встречается утверждение, что «легкомысленное отношение к репутации учреждений и должностных лиц, недостаточная проверка и критическая оценка сообщенного не могут служить обстоятельством, снимающим с обвиняемого его вину» [151 - Преступления против порядка управления (Текст и комментарий к ст. 74–104 Угол. код.) / под ред. М.Н. Гернета, А.Н. Трайнина. С. 32.].
   Ответственность за данное деяние могло нести «частное лицо, не состоящее на государственной службе, а также должностное, но лишь в том случае, если ложное сообщение сделано им не по обязанностям его службы» [152 - Ордынский С.П. Указ. соч. С. 32.].
   Второе преступление против рассматриваемого порядка выражалось в похищении, повреждении, сокрытии или уничтожении официальных, или частных документов из государственных учреждений в целях препятствования правильному разрешению дел или вообще функционированию учреждений (ст. 92 УК РСФСР). Предмет преступления должен отвечать двум требованиям: во-первых, быть документом, т. е. удостоверять наличие правоотношения, права на что-либо и т. д.; во-вторых, иметь значение для правильного разрешения одного или ряда дел либо вообще для деятельности учреждения.
   Глава о служебных преступлениях УК РСФСР не содержала нормы об аналогичном деянии, совершаемом должностными лицами, поэтому наряду с физическими лицами они признавались субъектом преступления.
   Третьим преступлением из указанной выше группы является сокрытие обстоятельств, препятствующих вступлению в брак, предоставление ложных сведений органам, ведущим регистрацию актов гражданского состояния (ст. 96 УК РСФСР).
   К числу рассматриваемых деяний следует отнести выезд за границу и въезд в РСФСР без установленного паспорта или разрешения властей (ст. 98 УК РСФСР). Постановлением ВЦИК от 10 июля 1923 г. указанная статья дополнена ч. 2: «Способствование переходу Государственной границы без соответствующего разрешения, совершенное в виде промысла или должностными лицами…» [153 - СУ РСФСР. 1923. № 48.].
   В ст. 100 УК РСФСР криминализированы два деяния: срывание и повреждение печатей и иных знаков, наложенных по распоряжению власти с целью охранения определенных предметов, хранилищ или иных помещений. «Сюда же должно, по аналогии, отнести и те случаи, когда в опечатанное помещение проникают тем или иным способом, без сорвания и повреждения печатей» [154 - Преступления против порядка управления (Текст и комментарий к ст. 74–104 Угол. код.) / под ред. М.Н. Гернета, А.Н. Трайнина. С. 37.].
   Постановлением ВЦИК от 16 октября 1924 г. [155 - СУ РСФСР. 1924. № 79.] в Кодекс включена ст. 100-а, предусматривающая ответственность за истребление, порчу, снос или перемещение наложенных при землеустройстве пограничных временных или постоянных знаков, а также за произвольную постановку новых в недолжных местах.
   В группу преступлений против порядка управления (в узком смысле слова) условно можно включить и два деяния, предусмотренных ст. 101 и 102 УК РСФСР. Первое заключается в самовольном издании, размножении с целью сбыта литературных, музыкальных и вообще художественных произведений, признанных достоянием Республики; второе – в сокрытии коллекций и памятников старины и искусства, подлежащих регистрации, учету или передаче в государственные хранилища.
   Согласно ст. 101 УК РСФСР преступным может быть признано издание художественного произведения, объявленного достоянием Республики. Следовательно, это постановление обязательно и для самого автора произведения. Другими словами, автор такого художественного произведения, самовольно его издавший, также должен нести ответственность по указанной статье.
   Следует заметить, что в законе речь идет только о художественных произведениях, значит, предметом этого преступления не может быть учебная, научная и иная литература.
   В соответствии с ст. 102 УК РСФСР необходимо установить, что коллекции, памятники старины и искусства подлежат регистрации, учету и передаче в государственные хранилища. «…Необходимо убедиться путем специальной экспертизы действительно ли данная коллекция или памятник старины таковы, так сохранились, так ценны, что подлежат хотя бы лишь регистрации; действительно ли коллекция являет собою более или менее полное собрание однородных предметов или лишь малоценное разрозненное собрание. Наконец, для обвинения необходимо, чтобы обвиняемый сознавал, что он скрывает подлежащие регистрации, учету или передаче вещи, ибо нельзя требовать, чтобы всякий гражданин знал коллекционерские и антикварные тонкости, отличал копии от подлинников, знал толк в фарфорах и т. п.» [156 - Ордынский С.П. Указ. соч. С. 38.]
   В ст. 103 УК РСФСР впервые в советском уголовном праве дается понятие самоуправства как самовольного осуществления кем-либо своего действительного или предполагаемого права, совершенное с нарушением такого же права другого лица [157 - См. об этом подробно: Капканов В.И. История становления и развития российского законодательства об ответственности за самоуправство // Юридическая мысль: научно-практический журнал. СПб., 2006. № 5 (30). С. 107–115: Соколова О.В. Самоуправство: уголовно-правовая характеристика: дис. … канд. юрид. наук. Иваново, 2001 и др.]. Формулировка нормы оказалась очень удачной, в последующем она только совершенствовалась.
   В теории уголовного права самоуправство связывалось с насильственными действиями [158 - См., например: Преступления против порядка управления (Текст и комментарий к ст. 74–104 Угол. код.) / под ред. М.Н. Гернета, А.Н. Трайнина. С. 38.]. Между тем из закона подобное не вытекает: самовольность может быть насильственной, но может осуществляться без насилия. Главное здесь заключается в том, что нарушается установленный государством порядок рассмотрения спора о праве.

Глава III
Охрана власти по Уголовному кодексу РСФСР 1926 г

   Второй Уголовный кодекс РСФСР с 1 января 1927 г. был введен в действие не полностью. В постановлении ВЦИК от 22 ноября 1926 г., в частности, говорится: «Включить в Кодекс, впредь до принятия ЦИК Союза ССР Положения о государственных преступлениях, ст. 57–73, 75, 76, 77, 78, 83–85, 89, ч. 2 ст. 98, 119, 136 и 138 Уголовного кодекса 1922 года с необходимыми редакционными согласованиями» [159 - СУ РСФСР. 1926. № 80.]. Таким образом, имеет место юридический феномен, практически не встречавшийся ранее и не повторявшийся позднее [160 - См. об этом подробно: Калашникова А.И. Уголовный кодекс РСФСР 1926 года: компромисс идеологии и науки. Ульяновск, 2009.]. Он обусловлен тем, что согласно Основным началам уголовного законодательства, принятым ЦИК Союза ССР 31 октября 1924 г. [161 - СЗ СССР. 1924. № 24.], издание законов о государственных и воинских преступлениях относилось к компетенции СССР. Если Положение о воинских преступлениях принято на той же сессии ЦИК Союза [162 - Там же.], то Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) только 25 февраля 1927 г. [163 - СЗ СССР. 1927. № 12.], т. е. уже после введения в действие УК РСФСР 1926 г.
   В первую очередь это объясняется идеологическими разногласиями между разработчиками законодательного акта. Спор вызывали многие его положения, в том числе и упоминание термина «государственные преступления». Н. В. Крыленко, выступая на 2-й сессии 3-го созыва ЦИК СССР, отмечал, что указанный термин «неясный, настолько неясный, что вот и здесь сейчас один товарищ доказывал, что конокрадство есть государственное преступление и что поэтому меры за конокрадство нужно не только нормировать в государственном порядке, но и применять высшую меру репрессий, как за государственное преступление, и т. д.» [164 - ЦИК СССР. Стенографический отчет. М., 1926. С. 23–24.]. П. А. Красиков, наоборот, указывал, что «опасность употребления термина “государственные” отсутствует. Мы имеем государство особое, но тем не менее государство. … Поэтому как бы ни определять нашу пролетарскую государственность, тем не менее она существует и, следовательно, преступления – как вы их ни называйте, – если вы говорите, что они направлены по отношению к этому существующему государству, – они все-таки будут государственными, будут направлены против этого государства» [165 - ЦИК СССР. Стенографический отчет. М., 1927. С. 135.].
   Как отмечал М. Васильев-Южин, Наркомюст РСФСР, Уголовный кодекс которого является родоначальником уголовного законодательства во всех остальных союзных республиках, даже поспешил внести в него соответствующие изменения. Первая глава Особенной части вначале называлась «Государственные преступления» и содержала два отдела – о контрреволюционных преступлениях и о преступлениях против порядка управления; Уголовный кодекс 1926 г. указанные отделы реформировал в главы с теми же названиями, таким образом, исключив термин «государственные преступления» из уголовного законодательства [166 - См.: Васильев-Южин М. Общесоюзное Положение о государственных преступлениях // Советское строительство. 1927. № 2–3. С. 50–51.].
   ЦИК СССР фактически восстановил этот термин, назвав принятый им общесоюзный акт Положением о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления). «Восстановлен таким образом и объем понятия “государственные преступления”… Опасения же, что Союз слишком сузит компетенцию Союзных Республик в области уголовного законодательства, оказались, как и следовало ожидать, совершенно неосновательными; более того – Союз взял на себя регулирование законодательства лишь по “особо опасным” преступлениям против порядка управления, отнеся к компетенции Союзных Республик регулирование остальных преступлений против порядка управления, регулирование которых до того производилось Союзом. … Наркомюсту РСФСР придется, очевидно, вернуться к старой формулировке и восстановить в своем Уголовном кодексе понятие “государственные преступления” во всем его объеме» [167 - Васильев-Южин М. Указ. соч. С. 51.].
   Постановлением ВЦИК и СНК от 6 июня 1927 г. было решено: «взамен главы I (контрреволюционные преступления – ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

–58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

) и ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

–59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

главы II (преступления против порядка управления) Уголовного кодекса включить главу I – преступления государственные, подразделив ее на две части: контрреволюционные преступления (1) и особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления (2) – со ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

–58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

–59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

…» [168 - СУ РСФСР. 1927. № 49.].
   Вопрос о классификации контрреволюционных преступлений традиционно относился к числу дискуссионных. «Большие споры возбуждал он и среди буржуазных юристов благодаря отсутствию четкости в обрисовке самого объекта посягательств этого рода» [169 - Магульяно Г. Контрреволюционные преступления по действующему Уголовному кодексу РСФСР (догматический анализ). Иркутск, 1927. С. 7.]. В докладе Н. Н. Полянского о государственных преступлениях на собрании русской группы Международного союза криминалистов в 1909 г. говорилось: «В общем, можно признать, что после долгого процесса дифференциации прежде весьма неопределенного объекта в современной науке и в современных законодательствах различаются следующие группы этого рода преступлений: 1) посягательства на внутренние основы данного государства; 2) посягательства на иностранное государство» [170 - Русская группа Международного союза криминалистов. М., 1909. С. 183.].
   Г. Магульяно предложил группировать рассматриваемые преступления следующим образом: 1) действия, подрывающие одновременно все стороны государственной жизни; 2) действия, угрожающие исключительно политической структуре Союза; 3) действия, подрывающие экономику СССР; 4) посягательства на другие государства трудящихся; 5) действия, помогающие международной буржуазии в области, непосредственно не затрагивающей интересов государств трудящихся [171 - Магульяно Г. Указ. соч. С. 16.]. Следует заметить, что эта классификация не охватывает последующих изменений УК РСФСР, в частности группу норм, предусмотренных ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

–58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   Исходя из того, что государственные преступления законодатель уже сам разделил на две самостоятельные группы, представляется более целесообразным дальнейшую классификацию указанных деяний осуществить соответственно в рамках контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлений против порядка управления.

§ 1. Контрреволюционные преступления

   Общее понятие контрреволюционного преступления, по сравнению с УК РСФСР 1922 г., претерпело небольшие изменения, отражающие, во-первых, укрепление советской власти, во-вторых, образование Союза ССР, в-третьих, административно-территориальное деление СССР, в-четвертых, изменения проявлений рассматриваемых деяний. В соответствии с ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР «контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими, на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик, рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик, или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.
   В силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в СССР».
   Таким образом, данное понятие, вобрав в себя деяния, посягающие на внешнюю безопасность СССР и основные национальные завоевания пролетариата, расширило содержание объекта и объективной стороны преступления. Оказание же помощи международной буржуазии исключено из него и выделено в самостоятельную норму (ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР). Определение содержит указание на то, что в силу международной солидарности как контрреволюционное должно рассматриваться и деяние, посягающее на другое государство трудящихся [172 - В развитие Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) были приняты специальные нормативные правовые акты:1) постановление Президиума ЦИК СССР от 21 ноября 1929 г. «Об объявлении вне закона должностных лиц – граждан Союза ССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР (СЗ СССР. 1929. № 76); деяние, указанное в этом постановлении, в последующем трансформировалось в вид изменнических действий (ст. 64 УК РСФСР 1960 г.);2) постановление ЦИК СССР от 8 июня 1934 г. «О дополнении Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) статьями об измене родине» (СЗ СССР. 1934. № 33), в соответствии с которым Уголовный кодекс РСФСР дополнен ст. 581а–581г (см. об этом подробно: Рябчук В.Н. Государственная измена и шпионаж. СПб., 2007. С. 57–64).].
   Из ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР вытекает, что контрреволюционное преступление направлено:
   1) на власть рабоче-крестьянских советов и избранных ими на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик;
   2) на внешнюю безопасность СССР;
   3) на основные хозяйственные завоевания пролетарской революции;
   4) на основные политические завоевания пролетарской революции;
   5) на основные национальные завоевания пролетарской революции;
   6) на другое государство трудящихся [173 - На тот момент речь могла идти о двух государствах: Монгольской Народной Республике (11 июля 1921 г. в Урге (Улан-Баторе) провозглашена власть народного правительства, с ноября 1924 г. – народная республика) и Тану-Тувинской Народной Республике (провозглашена в августе 1921 г.; в настоящее время Республика Тыва).].
   В Конституции СССР 1924 г. подчеркивалось, что Союз ССР «является добровольным объединением равноправных народов» (Раздел первый. Декларация об образовании Союза Советских Социалистических Республик) [174 - Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик. С приложениями важнейших действующих узаконений об организации и деятельности Центральных органов Союза ССР. М., 1924.]. Согласно ст. 1 Конституции СССР 1936 г. «Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое государство рабочих и крестьян». Политическую основу СССР составляют советы депутатов трудящихся, выросшие и окрепшие в результате свержения власти помещиков и капиталистов, и завоевания диктатуры пролетариата (ст. 2 Конституции СССР).
   Следовательно, деяние, указанное в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, посягает на диктатуру пролетариата.
   Внешняя безопасность СССР включает в себя государственную независимость, неприкосновенность и военную мощь страны [175 - См. об этом подробно: Государственные преступления / под ред. М.И. Якубовича, В.А. Владимирова. М., 1961. С. 23–25.]. «СССР находится в окружении государств, среди которых имеются враждебные, агрессивные государства, стремящиеся ослабить, подорвать и уничтожить … социалистическое государство. Всякого рода посягательства на внешнюю безопасность являются поэтому посягательством на социалистическое государство рабочих и крестьян, являются контрреволюционным преступлением» [176 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. М., 1946. С. 63–64.].
   По Конституции СССР 1936 г. экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства, утвердившиеся в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплуатации человека человеком (ст. 4). Посягая на это конституционное положение, контрреволюционное преступление тем самым нарушает или создает угрозу нарушения основных хозяйственных завоеваний пролетарской революции, причиняет или создает угрозу причинения вреда основам экономической мощи государства.
   Конституцией СССР 1936 г. провозглашались:
   а) свобода слова;
   б) свобода печати; свобода собраний и митингов; свобода уличных шествий и демонстраций – ст. 125, а также другие права и свободы (право объединения в общественные организации – ст. 126, неприкосновенность личности – ст. 127, неприкосновенность жилища и тайна переписки – ст. 128).
   Их нарушение характеризует посягательство на основные политические завоевания пролетарской революции.
   Национальная политика СССР нашла отражение в ст. 123 Конституции СССР: «Равноправие граждан СССР, независимо от их национальности и расы, во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни является непреложным законом.
   Какое бы то ни было прямое или косвенное ограничение прав или, наоборот, установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от их расовой и национальной принадлежности, равно как всякая проповедь расовой или национальной исключительности, или ненависти или пренебрежения, караются законом».
   Таким образом, криминализация в рамках контрреволюционных деяний посягательства на основные национальные завоевания пролетарской революции непосредственно обусловлена конституционным требованием.
   Объективная сторона общего понятия контрреволюционного преступления отражена обобщенной формулировкой – «всякое действие». Это, однако, не означает, что деяние исключает такую его форму, как бездействие. Скорее всего, налицо некорректность текста ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. «…Любое действие (или бездействие, например, контрреволюционный саботаж) может при наличии других требуемых законом признаков образовать состав контрреволюционного преступления» [177 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 64.].
   Содержание субъективной стороны контрреволюционного преступления было предметом дискуссии при обсуждении проекта Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления). Участники сессии ЦИК СССР пришли к выводу, что определение понятия контрреволюционного действия «указывает на умысел и прямой и косвенный, или эвентуальный» [178 - ЦИК СССР. Стенографический отчет. М., 1927. С. 141.В связи с этим В.Н. Рябчук замечает: «Данное обстоятельство привело к тому, что многие ученые-юристы даже после коренных изменений в законодательстве и отмены приведенной формулировки продолжали придерживаться точки зрения о возможности совершения измены и шпионажа с косвенным умыслом» (Рябчук В.Н. Указ. соч. С. 56).]. В качестве преступления, совершаемого с косвенным умыслом, приводилась, например, выдача врагу за деньги государственной тайны [179 - См.: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть: в 2 т. М., 1955. Т. 1. С. 133.].
   Согласно постановлению Пленума Верховного Суда СССР от 31 декабря 1938 г. применение ст. 57 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР «может иметь место лишь в тех случаях, когда обстоятельствами дела установлено, что подсудимый действовал с контрреволюционной целью» [180 - Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924–1951 гг. М., 1952. С. 7.], т. е. с прямым умыслом.
   Субъектом контрреволюционного преступления признается «враг народа». Граждане СССР привлекаются к уголовной ответственности независимо от того, совершено ли преступление на территории СССР или другого государства. Это положение основывается на требованиях ч. 1 и 2 ст. 1, ст. 2 и 3 Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. Вопрос об уголовной ответственности иностранных граждан, пользующихся экстерриториальностью, подлежал разрешению дипломатическим путем. Лица, не пользующихся таким правом, несли ответственность по УК РСФСР только в двух случаях: во-первых, если совершили преступление на территории СССР; во-вторых, если, находясь за границей, подстрекали или содействовали подготовке или совершению контрреволюционного преступления против интересов СССР либо выступали организаторами такого преступления.

1.1. Посягательства на внешнюю безопасность СССР

   К наиболее тяжким контрреволюционным преступлениям законодатель относил измену родине (ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР). Она предполагала «действия, совершенные гражданами СССР в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу».
   Следует заметить, что в уголовном законодательстве и Конституции СССР 1936 г. даются различные виды изменнических действий. Так, в ст. 133 Конституции СССР говорится: «Защита Отечества есть священный долг каждого гражданина СССР. Измена Родине: нарушение присяги, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж – караются по всей строгости закона как самое тяжкое злодеяние». Таким образом, в Уголовный кодекс не вошел такой вид изменнических действий, как нарушение присяги. Поэтому в литературе это деяние рекомендуется также квалифицировать по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. «Измена родине, в каком бы действии она ни выражалась, всегда совершается в ущерб военной мощи, независимости или неприкосновенности Союза ССР. Некоторые действия, перечисленные в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, сами по себе всегда являются актами, совершаемыми в ущерб военной мощи, например, шпионаж, выдача военной тайны. Напротив, названные в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

случаи перехода за границу образуют состав измены родине или иное преступление именно в зависимости от того, совершен ли переход в ущерб военной мощи, независимости или неприкосновенности Союза ССР. Так, … незаконный переход границы должен квалифицироваться по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, если он имел целью сообщение каких-либо военных сведений, и по ст. 84, если целью незаконного перехода было свидание с матерью» [181 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 65.].
   Ответственность за измену родине дифференцировалась в зависимости от субъекта преступления. За изменнические действия, предусмотренные ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, военнослужащий подлежал уголовной ответственности по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. Отличие заключалось в наказуемости деяния: в отношении данного лица предусматривался лишь один вид наказания – расстрел с конфискацией имущества, тогда как в отношении других лиц допускалось применение лишения свободы [182 - Следует иметь в виду, что Положением о воинских преступлениях 1927 г. также предусматривалась ответственность за деяния, посягающие на внешнюю безопасность СССР: 1) за сдачу неприятелю начальником вверенных ему военных сил, оставление неприятелю, уничтожение или приведение в негодность начальником вверенных ему укреплений, военных кораблей, военно-летательных аппаратов, артиллерии, военных складов и других средств ведения войны, а равно непринятие начальником надлежащих мер к уничтожению или приведению в негодность перечисленных средств ведения войны, когда им грозит непосредственная опасность захвата неприятелем и уже использованы все способы сохранить их, если указанные действия совершены в целях способствования неприятелю, – ст. 20; 2) за самовольное отступление начальника от данных ему для боя распоряжений в целях способствования неприятелю – ст. 21; 3) за самовольное оставление поля сражения во время боя, сдачу в плен, не вызывавшейся боевой обстановкой, отказ во время боя действовать оружием, а равно переход на сторону неприятеля – ст. 22; 4) за передачу иностранным правительствам, неприятельским армиям и контрреволюционным организациям, а равно похищение или собирание с целью передачи сведений о вооруженных силах и об обороноспособности Союза ССР – ст. 24; 5) за разглашение являющихся специально охраняемой тайной сведений о вооруженных силах и об обороноспособности Союза ССР – ст. 25; 6) за сношение путем переписки или другими способами во время войны с лицами, принадлежащими к составу неприятельской армии или проживающими на неприятельской территории либо в местностях, занятых войсками неприятеля, – ст. 26.].
   В случае побега или перелета за границу военнослужащего совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене, или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, подлежали ответственности по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. Членами семьи признавались супруг, родители, дети, братья и сестры.
   Подлежали уголовной ответственности по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР и совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления. Признание подобного рода деяний преступными покоилось на положениях ст. 7 УК РСФСР о лицах, «представляющих опасность по своей связи с преступной средой», явившихся, по сути, легальной основой для репрессий.
   К рассматриваемой группе преступлений об измене родине примыкает и деяние, предусмотренное ст. 58 УК РСФСР, – недонесение о готовящейся или совершенной измене. Причем надо заметить, что квалификация зависит от субъекта преступления. Указанной статьей охватывалось лишь деяние военнослужащего; остальные же лица (не военнослужащие) несли ответственность по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, т. е. по общей норме о недонесении.
   Борьба со шпионажем велась, по сути, с первых дней советской власти [183 - См., например: обращение к народу со специальным воззванием Председателя Совета Рабоче-Крестьянской обороны В.И. Ленина и наркома внутренних дел Ф.Э. Дзержинского от 31 мая 1919 г. (см.: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 157).]. Согласно ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР шпионаж заключается в передаче и собирании с целью передачи сведений, являющихся по своему содержанию специально охраняемой государственной тайной, иностранным государствам, контрреволюционным организациям или частным лицам. Исходя из законодательной характеристики преступления, шпионаж признается одним из видов измены родине, выделенных в самостоятельный состав преступления по его субъекту. Если за изменнические действия, как уже указывалось, несет ответственность гражданин СССР, то иностранные граждане отвечают по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР [184 - Кроме того, надо иметь в виду, что согласно примечанию 2 к ст. 586 УК РСФСР военнослужащие, виновные в шпионаже, несут ответственность по ст. 19324 УК РСФСР.].
   Наказуемость деяния зависит от предмета преступления: ч. 1 указанной статьи охватываются деяния в отношении сведений, составляющих государственную тайну [185 - Понятие государственной тайны содержалось в примечании 1 к ст. 586 УК РСФСР: «Специально охраняемой государственной тайной считаются сведения, перечисленные в особом перечне, утверждаемом Советом Народных Комиссаров СССР по согласованию с советами народных комиссаров союзных республик и опубликовываемом во всеобщее сведение». Указанный перечень утвержден постановлением СНК СССР от 27 апреля 1926 г. (СЗ СССР. 1926. № 32), он охватывает три вида сведений:1) военного характера;2) экономического характера;3) иного рода.Постановление Совета Министров СССР от 8 июня 1947 г. «Об установлении перечня сведений, составляющих государственную тайну, разглашение которых карается по закону» (Известия. 1947. 10 июня) дало новый, значительно более широкий перечень рассматриваемых сведений. Во-первых, к секретным отнесена новая группа сведений – об открытиях, изобретениях и усовершенствованиях невоенного характера; во-вторых, существенно расширен объем сведений экономического характера и сведений так называемого иного рода; в-третьих, все указанные сведения получили большую детализацию (см. об этом подробно: Меньшагин В.Д. Об усилении охраны государственной тайны // Сов. государство и право. 1948. № 8).], ч. 2 – в отношении сведений, не относимых к государственной тайне, но не подлежащих разглашению по прямому запрещению закона или распоряжению руководителей ведомств, учреждений и предприятий.
   Квалифицирующим признаком, относящимся к преступлению, предусмотренному ч. 1 ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, признаются наступившие или могущие наступить особо тяжкие последствия. Их содержание в законе не раскрывается; признание последствий тяжкими полностью относилось к усмотрению суда.
   Наряду с изменой родине и шпионажем УК РСФСР предусматривал еще несколько преступлений, также посягавших на внешнюю безопасность СССР. По своей сути они представляли собой специальные виды изменнических действий, следовательно, их совершение должно влечь ответственность по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. «Однако в отдельных случаях оказание помощи иностранному государству, находящемуся в состоянии войны с СССР, когда по характеру деятельности не было основания ставить вопрос о привлечении к уголовной ответственности за измену родине, судебная практика использовала ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК и для ответственности граждан СССР» [186 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 165.].
   В ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР говорится: «Сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельными его представителями, а равно способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с Союзом ССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады». Таким образом, уголовно-правовая норма охватывает два деяния: сношение с иностранным государством или отдельными его представителями и способствование иностранному государству, находящемуся с СССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады. Формы их совершения значения не имеют; они, например, могут выражаться в почтовой или телеграфной переписке, личных встречах с представителями иностранной державы и т. д.
   К числу указанных деяний относится и оказание помощи международной буржуазии. Согласно ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР преступление может быть выражено: 1) в оказании каким бы то ни было способом помощи той части международной буржуазии, которая, не признавая равноправия коммунистической системы, стремится к ее свержению; 2) оказание помощи буржуазным организациям и объединениям, осуществляющим враждебную деятельность против СССР. «Для состава преступления необходимо, чтобы помощь была оказана в осуществлении враждебной против СССР деятельности или в связи с этой деятельностью» [187 - Уголовное право. Особенная часть. Государственные преступления. М., 1938. С. 50.].
   Наконец, в эту группу деяний входит склонение к объявлению войны, вооруженному вмешательству или иным неприязненным действиям (ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР). По сути, в законе также описываются конкретные изменнические действия: «Склонение иностранного государства или каких-либо в нем общественных групп, путем сношения с их представителями, использования фальшивых документов или иными средствами, к объявлению войны, вооруженному вмешательству в дела Союза ССР или иным неприязненным действиям, в частности: к блокаде, к захвату государственного имущества Союза ССР или союзных республик, разрыву дипломатических сношений, разрыву заключенных с Союзом ССР договоров и т. п.» [188 - По мнению А.А. Пионтковского, «изготовление фальшивых документов с целью дискредитирования Советского правительства и провокации внешнеполитических осложнений – прием, к которому неоднократно прибегали различного рода провокаторы, состоящие на службе разведывательных органов иностранных государств. Известно дело агента-провокатора пяти иностранных разведок Дружиловского, рассмотренное в открытом судебном заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР в 1927 г. Состряпанные им антисоветские клеветнические фальшивки использовались в буржуазной печати как «подлинные» документы, «уличающие» представителей Советского правительства за рубежом в ведении коммунистической пропаганды, и служили основанием для различного рода дипломатических демаршей. Агрессивные империалистические круги после Второй мировой войны пользовались такими методами для доказательства вмешательства Москвы во внутренние дела капиталистических стран (см.: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 167).]. В теории уголовного права склонение признавали подстрекательством [189 - См.: Уголовное право. Особенная часть. Государственные преступления. М., 1938. С. 50.].
   А. А. Пионтковский писал: «Для того чтобы создать для СССР внешнеполитические осложнения и спровоцировать военное нападение на него, агенты империализма прибегали к провокационным покушениям на жизнь ответственных дипломатических представителей буржуазных государств, аккредитованных при Советском правительстве. Такие действия, являющиеся посягательством на внешнюю безопасность СССР, также должны квалифицироваться как контрреволюционные преступления» [190 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 167.].

1.2. Посягательства на основы политической системы СССР

   Советское государство исходило из того, что при существующем морально-политическом единстве советского народа вооруженные восстания в СССР мыслимы только как акты враждебных государств, засылающих в страну своих агентов для организации выступлений против советской власти. Это обстоятельство нашло отражение в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, гласившей: «Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти в центре или на местах в тех же целях и, в частности, с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР и отдельной союзной республики какую-либо часть ее территории или расторгнуть заключенные Союзом ССР с иностранным государством договоры…» [191 - В советской историографии первым вооруженным посягательством на советскую власть признается мятеж юнкеров, организованный А.Ф. Керенским.].
   Преступление характеризуется посягательством, имеющим целью насильственное свержение советской власти вообще в стране или в отдельном ее регионе. Вторжение на советскую территорию отдельных организованных за границей вооруженных банд связывается с попытками отторгнуть отдельную союзную республику или ее часть от Союза ССР, спровоцировать войну против СССР.
   Одной из наиболее острых форм борьбы признавался террористический акт. Статья 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР предусматривает ответственность за «совершение террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянский организаций, и участие в выполнении таких актов хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации…».
   Потерпевшими признаются две группы лиц: во-первых, представители советской власти; во-вторых, деятели революционных рабочих и крестьянских организаций. Первая группа охватывает лиц, которые непосредственно осуществляют власть: депутаты советов, члены правительств, сотрудники суда и прокуратуры, НКВД, служащие государственных учреждений и предприятий. Вторая группа потерпевших определялась шире, чем первая. В нее входили сотрудники всех профессиональных и общественных организаций (например, профсоюз, Осоавиахим и др.). Судебная практика к данной группе потерпевших относила и других лиц. Так, еще применительно к УК РСФСР 1922 г. постановлением Пленума Верховного Суда РСФСР от 1 ноября 1924 г. убийство корреспондентов рабочей и крестьянской печати (рабкоров, селькоров, военкоров и др.), совершенное в связи с их корреспондентской деятельностью, предлагалось квалифицировать как террористический акт, направленный против деятелей революционных рабоче-крестьянский организаций. Уже применительно к ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР 1926 г. Пленум Верховного Суда РСФСР от 8 марта 1930 г. в качестве потерпевших признал членов комиссий содействия проведению хлебозаготовок, а постановлением от 6 августа 1931 г. – ударников труда, активно работающих на производстве. Согласно циркуляру № 101 Наркомюста РСФСР 1929 г. посягательства на учителей-общественников, если деяния были совершены в целях противодействия культурной и общественно-политической деятельности потерпевших, относились к террористическому акту. В Циркуляре № 59 Наркомюста РСФСР 1934 г. говорится, что преследование участников легкой кавалерии и пионеров за их общественную работу со стороны классово враждебных элементов, в какой бы форме оно ни выражалось (издевательство, травля, избиение) следует признавать террористическим актом [192 - См. об этом подробно: Уголовное право. Особенная часть. Государственные преступления. С. 58–59.]. Президиум ЦИК СССР 16 февраля 1930 г. разъяснил центральным исполнительным комитетам союзных республик, что убийство женщины за снятие чадры, расторжение религиозного брака, участие в общественной работе и т. д., т. е. за убийство, если оно совершено «на почве раскрепощения женщин», виновный должен нести ответственность по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР [193 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 173.]. Наряду с указанными лицами потерпевшими могли быть их близкие.
   Понятие террористического акта трактуется достаточно широко. С объективной стороны преступление характеризуется убийством, причинением тяжких телесных повреждений и совершением покушений на данные преступления. Террористический акт мог быть совершен также путем истязания потерпевшего [194 - В связи с убийством С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. ЦИК СССР издал постановление, устанавливающее особый порядок рассмотрения дел о террористических актах и террористических организациях. В нем, в частности, говорится: «Внести следующие изменения в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти:1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более 10 дней.2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде.3. Дела слушать без участия сторон.4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать.5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора» (СЗ СССР. 1934. № 64).].
   Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РСФСР от 26 марта 1931 г. данное преступление также охватывало повреждение или уничтожение путем поджога имущества, принадлежащего представителю советской власти или общественному деятелю. Если же имущество являлось собственностью государственных предприятий и организаций, колхозов и т. д., то содеянное подпадало под признаки диверсии, а не террористического акта.
   Контрреволюционные пропаганда и агитация, по сути, признавались, образно выражаясь, идеологической диверсией, отсюда и отношение власти к борьбе с этими деяниями. Статьей 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР охватываются «пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

–58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление, или хранение литературы того же содержания…». Квалифицированный вид преступления предполагало его совершение:
   а) при массовых волнениях;
   б) с использованием религиозных или национальных предрассудков масс;
   в) в военной обстановке;
   г) в местностях, объявленных на военном положении.
   Кроме агитации и пропаганды, содержание которых в теории и судебной практике раскрывалось так же, как и применительно к УК РСФСР 1922 г. (см. § 1 гл. 2), в норме формулировался уголовно-правовой запрет распространения, изготовления и хранения литературы определенного вида. «С объективной стороны рассматриваемый состав преступления охватывает всякую деятельность при осуществлении печатной или письменной контрреволюционной пропаганды или агитации. … Под понятие изготовления подходит, наряду с техническим изготовлением контрреволюционной литературы (например, печатание), также и самое ее составление» [195 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 196.].

1.3. Посягательства на основы экономической системы СССР

   Согласно УК РСФСР данная группа объединяет три преступления: вредительство, диверсию и саботаж.
   Статья 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, по сути, охватывает два близких по содержанию, но тем не менее самостоятельных преступления, характеризующих вредительство:
   1) подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации, совершенный в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий или противодействия их нормальной деятельности;
   2) использование государственных учреждений и предприятий или противодействие их деятельности, совершаемые в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций.
   Содержание первого преступления в теории и судебной практике толковалось широко. Несмотря на то, что в законе общественные организации, например, не упоминаются, вредительство признавалось возможным и в указанных организациях. А. А. Пионтковский писал: «Вредительство в любой области социалистического строительства и в работе государственного аппарата включает в себя все признаки, указанные в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК. Поэтому по ст. 7 Положения о преступлениях государственных (ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. – Авт.) следует квалифицировать не только вредительство в экономической области, но и вредительство в любой области социалистического строительства. …Такой вывод следует сделать, опираясь на общее понятие контрреволюционного преступления, данное в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК» [196 - Там же. С. 182.По ст. 587 УК РСФСР, например, квалифицировано деяние Рюмина, в июле 1954 г. приговоренного к расстрелу Военной коллегией Верховного Суда СССР.Рюмин в период его работы вначале старшим следователем, а затем и начальником следственной части по особо важным делам Министерства государственной безопасности фальсифицировал следственные материалы, на основании которых были созданы «провокационные дела» и произведены аресты ряда советских граждан, в том числе видных деятелей медицины (Известия. 1954. 23 июля).В декабре 1954 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР признаны виновными в совершении преступлений, предусмотренных ст. 581б, 587, 5811 УК РСФСР, и расстреляны Абакумов и ряд других работников МГБ СССР.Абакумов признан виновным в том, что он фальсифицировал дела на партийных и советских работников, представителей советской интеллигенции, арестовывал этих лиц и, применяя преступные методы следствия, добивался от них вымышленных показаний с признанием вины в тяжких государственных преступлениях. Таким путем он сфальсифицировал так называемое ленинградское дело, по которому был необоснованно арестован ряд партийных и советских работников, ложно обвиненных в тягчайших государственных преступлениях. Судом были установлены и другие факты грубого нарушения законности (Известия. 1954. 24 дек.).].
   Диверсия, имея основным объектом основы экономической системы СССР, одновременно нарушала и военную мощь страны, так как предполагала «разрушение или повреждение с контрреволюционной целью взрывом, поджогом или другими способами железнодорожных или иных путей и средств сообщения, средств народной связи, водопровода, общественных складов и иных сооружений или общественного имущества…» (ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР).
   Предметом преступления в законе названы:
   1) железнодорожные или иные пути и средства сообщения – железнодорожный, водный, автомобильный транспорт, железнодорожные узлы, шоссейные дороги, портовые сооружения и др.;
   2) средства народной связи – телеграф, почтовая связь, телефон, радиосвязь;
   3) водопровод – водопроводные сети и сооружения (например, водонапорные башни), водохранилища и т. д.;
   4) общественные склады и иные сооружения – всевозможные сооружения, имеющие государственное или общественное значение: фабрики, заводы, шахты, элеваторы, электростанции, склады военного снабжения и т. д.
   5) государственное или общественное имущество – машины, тракторы, сельхозоборудование, запасы продовольствия, фуража для скота, семенного материала и т. д.
   Деяние выражено в виде уничтожения или повреждения указанных предметов. Способами совершения преступления выступают поджог, взрыв и другие. Эти «другие способы» могут быть такими же общеопасными, как и конкретно названные законодателем поджог и взрыв (например, затопление шахты, заражение воды и запасов зерна и т. д.), но могут выражаться и в иных действиях: поломке паровоза, выведении из строя электростанции и т. д.
   По деянию и способу совершения преступления диверсия отличается от вредительства; последнее не связано с непосредственным уничтожением или повреждением соответствующих объектов народного хозяйства. От преступлений против собственности его отличает содержание вины; диверсия предполагает наличие контрреволюционной цели, а, следовательно, и контрреволюционный умысел, чего не может быть в посягательствах на собственность.
   Контрреволюционный саботаж в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР определяется как «сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата».
   Законодательная характеристика саботажа обусловила дискуссию о его социальной направленности. Например, Г. Магульяно относил это преступление к группе деяний, посягающих на политическую структуру Союза ССР [197 - Магульяно Г. Указ. соч. С. 17.]. А. А. Пионтковский же считал, что «объектом контрреволюционного саботажа является не только экономическая основа Советского государства. Непосредственным объектом контрреволюционного саботажа может быть любая часть советского государственного аппарата. Поэтому по характеру объекта посягательства контрреволюционный саботаж выходит за пределы посягательства лишь на экономическую основу СССР» [198 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 191.]. Тем не менее автор рассматривал это деяние в группе преступлений, посягающих на основы экономической мощи страны, вероятно, исходя из того, что в этой сфере его последствия были более зримы, ощутимы, оказывали непосредственное влияние на состояние системы хозяйствования, тогда как, например, саботаж в сфере управленческой деятельности мог привести к вредным последствиям опосредованно и не сразу.
   Объективная сторона преступления выражается в неисполнении или ненадлежащем исполнении лицом своих обязанностей, т. е. имеет место так называемое чистое или смешанное бездействие. Использованный в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР термин «небрежное исполнение» относится не к характеристике субъективной стороны (вина непосредственно указана в уголовно-правовой норме), а к характеристике отношения виновного к исполнению обязанностей (деяния). Причем эти обязанности трактовались широко, они относились не только к полномочиям работника, но и к некоторым другим обязанностям и повинностям, налагаемым на граждан по закону.
   Грань между саботажем и вредительством лежит в форме деяния. В первом случае, как указано, имеет место бездействие, во втором – действие; лицо в преступных целях использует свои полномочия в государственных учреждениях или предприятиях. От халатности рассматриваемое преступление отличается субъективной стороной. Халатность представляет собой «небрежное или недобросовестное отношение к возложенным по службе обязанностям, повлекшее за собой волокиту, медленность в производстве дел и отчетности, и иные упущения по службе». Следовательно, субъектом преступления является только должностное лицо, тогда как за саботаж не исключается ответственность и общего субъекта. Кроме того, при халатности отсутствует контрреволюционный умысел, а при саботаже он выступает криминообразующим признаком.

1.4. Помощь контрреволюционному правительству, участие в контрреволюционных организациях и недонесение о контрреволюционных преступлениях

   Эта группа преступлений охватывает два деяния, которые по своей сути являются близкими: участие в контрреволюционной организации и активная борьба против рабочего класса и революционного движения. Кроме того, в нее входит недонесение как общее контрреволюционное преступление.
   В первом случае имеет место признание в качестве самостоятельного преступления всякого рода организационной деятельности, направленной «к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе (в гл. 1 «О преступлениях государственных». – Авт.) преступлений…» (ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР).
   Организационная деятельность охватывает широкий круг деяний: создание контрреволюционной организации, условий для ее функционирования, вербовка участников и т. д.
   Статья 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР также предусматривает ответственность и за участие в организации, образованной для подготовки или совершения государственного преступления. Исходя из формулировки статьи для наличия состава преступления достаточно самого факта участия в указанной организации независимо от того, совершены ли какие-либо конкретные контрреволюционные деяния. При наличии совершенных преступлений участник организации несет ответственность за все деяния, входившие в план деятельности этой организации [199 - Положение об этом в свое время теоретически обосновал А.Я. Вышинский, выступая в 1938 г. на процессе по делу «правотроцкистского блока», главными обвиняемыми по которому были Н.И. Бухарин, А.И. Рыков и М.П. Томский. В обвинительной речи он подчеркнул: «Каждый подсудимый должен отвечать за всю совокупность преступлений как член заговорщической организации, преступные задачи и цели, преступные методы осуществления которых были каждому из них известны, каждым одобрены и приняты. Здесь мы наблюдаем лишь своеобразное “разделение труда” в преступной деятельности, в зависимости от специальных качеств и средств, находящихся в распоряжении каждого участника банды. Это совершенно естественно и закономерно с точки зрения интересов всего заговора в целом……Налицо заговорщическая группа, агентура иностранных разведок, объединенная общей для всех ее членов волей, единой для них всех преступной целью. Конкретные преступления, совершенные теми или иными преступниками, – это лишь частные случаи этого единого для всех подсудимых плана преступной деятельности. Эта общность преступной деятельности юридически выражена в … обвинении по ст. 5811 УК РСФСР» (Вышинский А.Я. Судебные речи. М., 1953. С. 559–560).].
   Статья 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР не могла применяться самостоятельно (об этом свидетельствует и отсылочная санкция), а только в совокупности со статьей, предусматривающей ответственность за деяние, совершение которого охватывалось организационной деятельностью или его подготовкой (например, указанная деятельность, направленная на совершение вредительства, должна квалифицироваться по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР).
   В связи с этим в литературе возник вопрос о целесообразности самостоятельной криминализации всех видов соучастия. Г. Магульяно, например, писал: «Не являются ли эти статьи излишними и не возвращаются ли они еще раз к положениям о соучастии? Недоумение это рассеивается, если в них видеть постановления не о соучастии в оконченном деянии, а о стадиях преступной деятельности.
   Когда выполнение преступного плана при контрреволюционных преступлениях останавливается на более отдаленных моментах – в изъятие из общих положений, – применяются статьи 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

При таком толковании эти параграфы оказываются вполне уместными. …К ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

… относятся только случаи неоконченных преступлений: приготовление и покушение…» [200 - Магульяно Г. Указ. соч. С. 23–24.].
   Текстуально ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР 1926 г. ненамного отличается от ст. 67 УК РСФСР 1922 г. (в ред. от 10 июля 1923 г.): помимо действий или активной борьбы против рабочего класса и революционного движения, проявленных на ответственной или секретной (агентурной) должности при царском строе, она предусматривала также ответственность за указанные деяния в составе «контрреволюционных правительств в период гражданской войны». «Такая редакция ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

была принята третьей сессией ВЦИК девятого созыва после того как сессия отвергла проект статьи, карающий за самый факт состояния на службе в охранных отделениях или жандармских управлениях. Внесенное на сессии предложение – принять взамен отвергнутой статьи новую статью, преследующую активную борьбу против рабочего класса и революционного движения, обосновывалось тем, что здесь берется для характеристики преступления не формальный признак принадлежности к охранному отделению (например, служба в качестве машинистки), а тот факт, что лицо вело активную борьбу против революционного движения и рабочего класса» [201 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 198–199.]. Фактически в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР законодатель выделил особый вид контрреволюционного преступления. Судя по санкции нормы, имеющей отсылку к ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, данный уголовно-правовой запрет – это частный случай вооруженного восстания. Ответственность за его совершение несут, например, начальники жандармских и полицейских управлений, их секретные агенты, провокаторы и т. д.
   Статья 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР содержит специальную норму о недоносительстве: «Недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении…». Согласно ст. 18 УК РСФСР ответственность за недонесение наступала только в случаях, специально указанных в Уголовном кодексе [202 - Следует заметить, что это положение в законотворческой практике не выдерживалось. Например, ответственность за недоносительство предусматривалось постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации, укреплении общественной (социалистической) собственности» (СЗ СССР. 1932. № 62).См. об этом подробно: Хабибуллин М.Х. Ответственность за укрывательство преступлений и недоносительство по советскому уголовному праву. Казань, 1984.].

§ 2. Особо опасные преступления против порядка управления

   Понятие особо опасных для Союза ССР преступлений против порядка управления дается в самом законе. Согласно ч. 2 ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР особо опасными для Союза ССР «преступлениями против порядка управления признаются те, совершенные без контрреволюционных целей, преступления против порядка управления, которые колеблют основы государственного управления и хозяйственной мощи Союза ССР и союзных республик».
   Объект рассматриваемых преступлений оговорен в самом законе – им выступают основы государственного управления и основы хозяйственной мощи Союза ССР и союзных республик. Именно по объекту преступления рассматриваемые деяния отличаются от преступлений против порядка управления. Последние нарушают лишь деятельность отдельных государственных организаций или учреждений, тогда как особо опасные для Союза ССР преступления против порядка управления колеблют его основы. «Понятие “колеблют” предполагает причинение серьезного вреда или возможность причинения ущерба основам государственного управления и хозяйственной мощи Союза ССР. Последнее может выражаться в самых разнообразных формах, например, в дезорганизации государственного управления (массовые беспорядки – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

), в подрыве работы транспорта (нарушение трудовой дисциплины на транспорте – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

) и т. д.» [203 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 78.].
   Отсутствие контрреволюционного умысла отличает рассматриваемые преступления от контрреволюционных посягательств.
   Особо опасные для Союза ССР преступления против порядка управления необходимо отграничивать от хозяйственных и должностных преступлений. В отличие от первых хозяйственные преступления нарушают правильное функционирование хозяйственных органов, интересы социалистического хозяйства, при этом нарушения не достигают уровня, присущего последствиям государственных преступлений; должностные же преступления направлены против правильной деятельности государственных органов и общественных организаций.
   Первоначально УК РСФСР содержал 12 особо опасных для Союза ССР преступлений против порядка управления. Потом в течение 1929–1936 гг. он был дополнен ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

–59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

.
   Классификация всех преступлений, предусмотренных разд. 2 гл. 1 УК РСФСР, по сути, осуществлена в самом законе, выделившим две их группы:
   1) посягательства на основы государственного управления;
   2) посягательства на основы хозяйственной мощи Союза ССР и союзных республик.
   Однако надо иметь в виду, что сюда не входит недонесение об особо опасных государственных преступлениях против порядка управления.
   В зависимости от непосредственного объекта посягательства вторую группу деяний А. А. Пионтковский делил на подгруппы:
   а) преступления, посягающие на денежную и кредитную систему;
   б) преступления, посягающие на монополию внешней торговли;
   в) преступления, дезорганизующие работу транспорта [204 - См.: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 219.].
   С точки зрения современной теории уголовного права выделение данных групп преступления достаточно спорно. Например, представляется необоснованным отнесение к числу посягательств против порядка управления бандитизма, однако в то же время надо иметь в виду, что не только по УК РСФСР 1926 г., но и по УК РСФСР 1960 г. это преступление включалось в указанную группу. Такое решение базировалось на позиции законодателя, относившего бандитизм к государственным преступлениям.
   В разд. 2 гл. 1 УК РСФСР интегрированы разнообразные преступления, но при этом у них есть и объединяющий признак: соответствующая сфера государственного управления. Если исходить из этого системообразующего признака, то тогда все рассматриваемые деяния можно классифицировать следующим образом:
   1) преступления, нарушающие государственное управление в сфере общественной безопасности, – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР;
   2) преступления, нарушающие государственное управление в сфере нормального функционирования транспорта, – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 59 и 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР;
   3) преступления, нарушающие государственное управление в сфере боеспособности вооруженных сил, – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР;
   4) преступления, нарушающие государственное управление в финансовой сфере – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

;
   5) преступления, нарушающие государственное управление в сфере монополии внешней торговли, – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР;
   6) преступления, нарушающие государственное управление в сфере межнациональных отношений, – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР;
   7) преступления, нарушающие государственное управление в сфере борьбы с преступностью, – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР [205 - УК РСФСР 1926 г., как и УК РСФСР 1922 г., правосудие не выделял в качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны.].

2.1. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере общественной безопасности

   В данную группу деяний включаются три преступления: массовые беспорядки, бандитизм и хищение огнестрельного оружия.
   Законодательная характеристика массовых беспорядков, по сравнению с их обрисовкой в УК РСФСР 1922 г., несколько изменилась. В ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР указаны два их вида:
   1) «массовые беспорядки, сопровождающиеся погромами, разрушением железнодорожных путей или иных средств сообщения и связи, убийствами, поджогами и другими подобными действиями». Ответственность за это деяние дифференцирована в зависимости от роли виновного. В законе выделены пять категорий субъектов преступления: а) организаторы массовых беспорядков; б) их руководители; в) участники, совершившие погромы, разрушения, убийства, поджоги и другие деяния, предусмотренные ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР; г) участники, оказавшие вооруженное сопротивление властям; д) прочие участники;
   2) «массовые беспорядки, не отягченные преступлениями, указанными выше (в ч. 1 данной статьи. – Авт.), но сопряженные с явным неповиновением законным требованиям властей или с противодействием исполнению последними возложенных на них обязанностей, или понуждением их к исполнению явно незаконных требований…».
   Убийство может быть совершено как в отношении представителя власти, так и частного лица.
   Статья 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, в отличие от ст. 75 УК РСФСР 1922 г., не содержит указания на нанесение телесных повреждений, изнасилование, освобождение арестованных, однако в литературе указывается, что эти деяния также охватываются данной нормой [206 - См.: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 250.]. Постановлением 45-го Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1933 г. было рекомендовано судам квалифицировать по ч. 1 ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР самосуды, учиненные массой лиц и выразившиеся в издевательских действиях, физическом насилии, убийстве действительных или мнимых преступников [207 - См.: Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 80.].
   Бандитизм, как бы он ни назывался в законе, всегда признавался одним из наиболее тяжких преступлений, что естественно предопределяло отношение к нему государства. Его законодательная конструкция в УК РСФСР 1926 г. подверглась изменениям. Статья 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР определяет бандитизм следующим образом: «Бандитизм, т. е. организация вооруженных банд и участие в них и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановках поездов и разрушения железнодорожных путей и иных средств сообщения и связи…». Таким образом, обрисовка преступления, по сути, стала намного лучше и по своей характеристике существенно приблизилась к современной трактовке данного преступления.
   Для состава рассматриваемого преступления необходимо, прежде всего, наличие банды, которая отвечает следующим признакам:
   1) в нее входят не менее двух человек (вопрос о том, должны ли они отвечать общим признакам субъекта преступления, тогда в литературе не обсуждался) [208 - Так, в частности, был определен количественный критерий банды Пленумом Верховного Суда РСФСР по делу Ч., отметившим, что для признания наличия банды в смысле ст. 593 УК РСФСР достаточно наличие двух лиц, объединившихся для совершения преступлений (Судебная практика РСФСР. 1927. № 6. С. 2).Кстати сказать, по характеристике этого признака высказывались разные мнения, в том числе по поводу того, достаточен ли он один для признания деяния бандитизмом. Так, Б.С. Утевский писал: «Поскольку в законе речь идет о “банде”, необходимо сделать вывод, что законодатель имел в виду совершение данного преступления не одним лицом, а, по крайней мере, двумя или более лицами» (Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1951. С. 119). А.А. Пионтковский, возражая ему, подчеркивал: «Поскольку проф. Утевский ограничивается лишь приведенным указанием при характеристике банды, создается впечатление, что любое соучастие двух и более лиц в совершении нападения должно рассматриваться как бандитизм, что, конечно, неверно» (Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 229, в сноске).]. Указанные лица должны образовать устойчивую группу лиц, объединившихся для совершения преступлений [209 - Например, А.Н. Игнатов по этому поводу писал: «Отличительными признаками банды являются ее устойчивый, сплоченный характер…» (Игнатов А.Н. Уголовная ответственность за разбой по действующему советскому законодательству: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1952. С. 14).];
   2) ее члены должны быть вооружены; для признания банды вооруженной достаточно, чтобы хотя бы один из ее членов имел оружие, при этом вид оружия (огнестрельное, холодное и т. д.) значения не имеет [210 - В определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 29 июня 1946 г. по делу М. и других указано: «Общественная опасность бандитизма как особо опасного преступления против порядка управления заключается между прочим и в том, что участники банды имеют в своем распоряжении оружие, то есть предметы, предназначенные исключительно для поражения живой цели, не имеющие иного, хозяйственного назначения, и при этом предметы, для права не только пользования, но даже хранения и ношения которых требуется специальное разрешение. С этой точки зрения перочинный нож, примененный … при ограблении, не может рассматриваться как подобное оружие, а совершенное … насильственное изъятие имущества не может квалифицироваться как бандитизм».В то же время в судебной практике имелись случаи квалификации по ст. 593 УК РСФСР как бандитизма нападений на граждан с топором, долотом, дубиной и т. д. Такая практика поддерживалась вышестоящими судебными инстанциями. Так, в постановлении Президиума Верховного Суда РСФСР от 17 марта 1935 г. указано: «Как бандиты должны караться те особо опасные хулиганы, которые совершают хотя бы одиночные нападения, но связанные с убийством или вооруженным сопротивлением органам власти (насилия, ранения и т. п.), с квалификацией этих преступлений по ст. 16 (предусматривает возможность применения аналогии. – Авт.) и 593 УК». В постановлении Президиума Верховного Суда РСФСР от 13–14 февраля 1936 г. говорится, что «грабеж, а тем более групповой с применением насилия должен квалифицироваться по ст. 593 УК независимо от того, были ли обвиняемые вооружены или нет». Постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР от 4 августа 1933 г. рекомендовалось квалифицировать по ст. 593 УК РСФСР кражи домашнего имущества у колхозников, находящихся на полевых работах, которые совершались систематически организованными группами или классово враждебными элементами. Согласно постановлению Пленума Верховного Суда СССР от 8 января 1942 г. как бандитизм следовало оценивать кражу личного имущества во время воздушного налета врага, а также кражу личного имущества эвакуированных при наличии особо отягчающих обстоятельств.По утверждению А.А. Пионтковского, такие рекомендации «верховных судов были обусловлены необходимостью усиления уголовной ответственности за злостное хулиганство, особо опасные кражи и групповой грабеж. Как известно, в те годы, когда давались подобного рода указания, данные преступления наказывались недостаточно сурово» (Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 230–231).];
   3) цель создания банды – совершение преступлений, указанных в законе: нападения на советские и частные учреждения или отдельных граждан; остановки поездов; разрушения железнодорожных путей и иных средств сообщения и связи. В ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР не упоминаются нападения на общественные организации, однако, скорее всего, это является дефектом ее текста. Следует заметить, что упоминание частных учреждений имело смысл лишь в период НЭПа, после этого потеряло всякое значение.
   В первоначальной редакции Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) не содержало нормы об ответственности за хищение оружия и огнестрельных припасов. Признав это пробелом, постановлением от 6 февраля 1929 г. «Об усилении уголовной ответственности за хищение оружия и огнестрельных припасов» ЦИК и СНК СССР данное Положение дополнили ст. 17 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, а правительствам союзных республик дали указание дополнить уголовные кодексы союзных республик особыми статьями, предусматривающими ответственность за деяния, не подпадающие под признаки названной выше статьи [211 - СЗ СССР. 1929. № 10.В ст. 171 Положения говорится: «Тайное или открытое похищение огнестрельного оружия, частей к нему и огневых припасов:а) из складов и хранилищ Рабоче-Крестьянской Красной Армии, охраны путей сообщения Народного комиссариата путей сообщения и военизированной охраны предприятий и сооружений, имеющих особое государственное значение;б) из мест постоянного или временного расположения воинских частей, частей охраны путей сообщения Народного комиссариата путей сообщения и военизированной охраны предприятий и сооружений, имеющих особое государственное значение, если огнестрельное оружие, части к нему и огневые припасы находились под охраной или особым наблюдением».Статья, рекомендуемая для уголовного законодательства союзных республик, выглядела следующим образом:«а) тайное или открытое похищение огнестрельного оружия (кроме оружия охотничьего образца и мелкокалиберного) и огневых припасов к нему, не подпадающее под действие ст. 171 Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления), …б) покупку, хранение и продажу заведомо похищенного огнестрельного оружия (кроме оружия охотничьего образца и мелкокалиберного) и огневых припасов к нему…».].
   Постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 февраля 1934 г. «Об изменении ст. 4 Положения о воинских преступлениях, ст. 8 Положения о военных трибуналах и военной прокуратуре и ст. 17 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 19 Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления)» ст. 17 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

была представлена в следующей редакции:
   «Тайное или открытое похищение огнестрельного оружия, частей к нему и огневых припасов:
   а) из складов и хранилищ РККА, военизированной охраны и военизированной пожарной охраны предприятий и сооружений, имеющих особое государственное значение, рабоче-крестьянской милиции, экспедиции подводных работ (ЭПРОН), исправительно-трудовых учреждений, а также тылового ополчения и трудовых частей из лиц, освобожденных от военной службы по религиозным убеждениям, либо
   б) из мест постоянного или временного расположения частей военизированной охраны и военизированной пожарной охраны, рабоче-крестьянской милиции, экспедиции подводных работ (ЭПРОН), тылового ополчения и трудовых частей и из исправительно-трудовых учреждений – в тех случаях, когда огнестрельное оружие, части к нему и огневые припасы находились под охраной или особым наблюдением – влечет…». В случае применения похитителями насилия, опасного для жизни и здоровья лиц, несущих соответствующую охрану или наблюдение, ответственность усиливалась.
   Таким же образом была изложена ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР.
   Надо иметь ввиду, что в тех случаях, когда хищение оружия совершено организованной группой лиц или в значительных размерах, ответственность за содеянное наступала в соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» [212 - СЗ СССР. 1932. № 62.], являвшимся откровенно репрессивным, предусматривавшим в виде наказания расстрел, исключавшим применение амнистии к лицам, осужденным за посягательства на указанную собственность [213 - См. об этом подробно: Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 83.].

2.2. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере нормального функционирования транспорта

   Транспорт – необходимое условие производственного процесса. Поэтому обеспечению работы транспорта, в том числе уголовно-правовыми средствами, уделялось особое внимание с первых дней советской власти. Это, в частности, мотивировалось тем, что «…нужно восстановить оборот земледелия и промышленности, а чтобы его восстановить, нужна материальная опора. Что есть материальная опора для связи между промышленностью и земледелием? Это есть транспорт железнодорожных и водных путей» [214 - Ленин В.И. ПСС. Т. 43. С. 143.].
   Однако следует заметить, что Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) первоначально не содержало специальной нормы об ответственности за нарушение нормальной работы транспорта. В литературе это признавалось пробелом уголовного законодательства [215 - См., например: Чучаев А.И. Безопасность железнодорожного, водного и воздушного транспорта. Уголовно-правовые проблемы. Саратов, 1988. С. 9.]. В целях его восполнения ЦИК и СНК СССР 13 марта 1929 г. приняли постановление «О мероприятиях по усилению борьбы с транспортными преступлениями», которым указанное Положение было дополнено ст. 17 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

следующего содержания: «Разрушение или повреждение железнодорожных и иных путей сообщения, сооружений на них, предостерегательных знаков, подвижного состава и судов с целью вызвать крушение поезда или судна…» [216 - СЗ СССР. 1929. № 21.Этим же постановлением правительствам союзных республик было предложено дополнить уголовные кодексы. В связи с этим в УК РСФСР 1926 г. был введен ряд норм, которые, будучи отнесенными к иным преступлениям против порядка управления и к преступлениям против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, предусматривали ответственность за следующие преступления, нарушающие нормальную работу транспорта:1) нарушение установленных обязательными постановлениями народного комиссариата путей сообщения и его органов правил об охране порядка и безопасности движения, охране имущества транспорта, предупреждении и пресечении незаконного использования транспорта, а также проведении санитарных и противопожарных мероприятий, если нарушение повлекло за собой тяжелые последствия, – ст. 751;2) нарушение вне портовых вод, установленных законом, или распоряжением подлежащих органов правил о предупреждении столкновения судов на море, о мерах охраны морских подводных кабелей и иных правил, регулирующих морское судоходство, если нарушение не является для совершителя должностным (служебным) преступлением, – ст. 752;3) нарушение установленных Воздушным кодексом Союза ССР и издаваемых Главным управлением гражданского воздушного флота правил об охране порядка и безопасности воздушных передвижений и об охране имущества гражданского воздушного флота, а также санитарных и противопожарных правил гражданского воздушного флота, если нарушение повлекло или могло повлечь за собой тяжелые последствия и не является для нарушителя должностным преступлением, – ст. 754;4) неоказание помощи капитаном судна людям, гибнущим на море или ином водном пути, если эта помощь могла быть оказана без серьезной опасности для судна, экипажа и пассажиров, – ст. 1561.]. Несколько позднее эта статья была включена в УК РСФСР (ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

).
   «Указание в законе на цель совершения данного посягательства («вызвать крушение поезда или судна») сближало этот состав с диверсионным актом, что создавало большие затруднения в разграничении названных деяний» [217 - Чучаев А.И. Безопасность железнодорожного, водного и воздушного транспорта. Уголовно-правовые проблемы. С. 9–10.]. Эти преступления отличались между собой содержанием цели: диверсия предполагала контрреволюционную цель, т. е. цель подрыва или ослабления экономической мощи советской власти, тогда как преступление, предусмотренное ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, не могло преследовать такую цель. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 14 июля 1939 г. указано, что «суд неправильно квалифицировал действия осужденного М. по ст. 16 и 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. Статья 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

предусматривает разрушение или повреждение подвижного состава с целью вызвать крушение поезда. В данном случае такой цели у М. по делу не установлено. С другой стороны, суд неправильно применил эту статью по аналогии, так как действия М., выразившиеся в повреждении имущества, прямо предусмотрены ч. 1 ст. 79 УК РСФСР» [218 - Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР. 1939 год / под ред. И.Т. Голякова. М., 1940. С. 27.].
   Наличие в законе указания на цель совершения преступления предопределяет его умышленный характер. Отменяя приговор в отношении С., Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 20 сентября 1939 г. отметил следующее: «…из дела не видно, что шпала оказалась на рельсах в угрожающем для движения поездов положении в результате какого-либо активного действия со стороны С. В деле имеются данные, указывающие на то, что С. не снял этой шпалы с предельного столбика и что она оказалась на рельсах в результате того, что С., будучи в нетрезвом состоянии, толкнулся об эту шпалу» [219 - Там же. С. 34.].
   Статья 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

введена в УК РСФСР [220 - СУ РСФСР. 1931. № 9.] согласно постановления ЦИК и СНК СССР от 23 января 1931 г. «Об ответственности за преступления, дезорганизующие работу транспорта» [221 - СЗ СССР. 1931. № 4.], дополнившему Положение о государственных преступлениях ст. 17 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и предложившему в связи с этим центральным исполнительным комитетам союзных республик внести в уголовные кодексы дополнения следующего содержания:
   «Нарушение работниками транспорта трудовой дисциплины (нарушение правил движения, недоброкачественный ремонт подвижного состава и пути и т. п.), если это нарушение повлекло или могло повлечь повреждение или уничтожение подвижного состава, пути и путевых сооружений, либо несчастные случаи с людьми, несвоевременную отправку поездов и судов, скопление на местах выгрузки порожняка, простой вагонов и судов и другие действия, влекущие за собой срыв (невыполнение) намеченных правительством планов перевозок или угрозу правильности и безопасности движения». В качестве квалифицирующего признака выступал явно злостный характер указанных преступных действий.
   Трудовая дисциплина в законе характеризовалась широко, она охватывала правила движения, ремонт и т. д. Перечень нарушений в законе был оставлен «открытым»; это значит, что в судебной практике могли толковать норму расширительно. Например, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 13 ноября 1941 г. указано: «Под нарушением трудовой дисциплины, влекущим ответственность по ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик, следует разуметь всякое нарушение работником транспорта трудовой дисциплины, если оно повлекло или могло повлечь указанные в ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК последствия» [222 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 85.].
   Исходя из сущности уголовно-правового запрета, можно предположить, что имелось только одно ограничение – сфера функционирования железнодорожного и водного транспорта, о чем можно судить по указанным в ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР последствиям. Однако надо иметь в виду, что в те годы уголовное законодательство не содержало нормы об уголовной ответственности за нарушение трудовой дисциплины на автомобильном и воздушном транспорте, поэтому суды, руководствуясь институтом аналогии, происшествия в авиации и на автотранспорте квалифицировали по указанной статье.
   По сравнению со ст. 217 УК РСФСР 1922 г. объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, значительно сужена.
   В законе говорится о нарушении трудовой дисциплины, следовательно, круг субъектов ограничен, ответственность могли нести только работники транспорта.
   Постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1935 г. «Об утверждении воздушного кодекса Союза ССР» [223 - СЗ СССР. 1935. № 43.] были приняты дополнения в Положение о преступлениях государственных. Во-первых, предусматривалась ответственность за «нарушение работниками гражданской авиации и гражданского воздухоплавания служебных обязанностей (нарушение начальником аэропорта правил о выпуске воздушных судов в полет, вылет из аэропорта без разрешения начальника аэропорта, нарушение правил о полетах и т. п.), если это нарушение повлекло или могло повлечь повреждение или уничтожение воздушного судна или наземного оборудования для полетов, либо несчастный случай с людьми» (ст. 17 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

). Во-вторых, признавалось преступным «нарушение правил о международных полетах (влет в Союз ССР и вылет из Союза ССР без разрешения, несоблюдение указанных в разрешении маршрутов, мест посадки, воздушных ворот, высоты полетов и т. п.) при отсутствии признаков измены родине и иных контрреволюционных преступлений» (ст. 17 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

) [224 - Относительно юридической природы данного преступления в литературе нет единого мнения до сих пор, в том числе и по УК РФ. Так, одни авторы считают, что оно посягает на неприкосновенность государственных границ СССР (см., например: Курс советского уголовного права: в 5 т. Л., 1973. Т. 3. С. 288); другие, наряду с указанным, в объект включают и безопасность воздушного транспорта (см.: Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1965. С. 77); третьи полагают, что это преступление нарушает безопасность воздушных сообщений (см.: Гринберг М.С. Преступления против общественной безопасности. Свердловск, 1974. С. 20); четвертые пишут: «Посягая на неприкосновенность государственных границ, нарушение правил международных полетов таит в себе опасность причинения вреда обороноспособности и внешней безопасности СССР. В частности, нарушение этих правил может создать условия для проникновения через государственную границу СССР и для выбытия из Советского Союза лиц, которым въезд или выезд не разрешен, а также для выброски парашютистов, перевозки и сбрасывания недозволенных грузов и совершения иных, посягающих на обороноспособность СССР действий» (Чучаев А.И. Преступления на воздушном транспорте (понятие и квалификация). М., 1986. С. 12).В УК РФ рассматриваемое деяние также включено в главу о транспортных преступлениях (гл. 27).]. УК РСФСР был соответственно дополнен ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 59. С этого времени надобность в применении ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

по аналогии отпала.

2.3. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере боеспособности вооруженных сил

   Уголовный кодекс РСФСР содержал две группы норм, одни из которых предусматривались Положением о воинских преступлениях (вначале от 31 октября 1924 г. [225 - СЗ СССР. 1924. № 24.], потом от 27 июля 1927 г. [226 - СЗ СССР. 1927. № 50.]), другие – Положением о преступлениях государственных. К последним относились нормы, регламентирующие ответственность за три деяния:
   1) уклонение от призыва на действительную военную службу – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР; совершение этого преступления посредством причинения себе телесного повреждения, симуляции болезни, подлога документов, подкупа должностного лица и тому подобного или под предлогом религиозных убеждений признавалось его квалифицированным видом. Таким образом, содержание ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР отличается от ст. 81 УК РСФСР 1922 г. лишь в деталях. В частности, исключены такие способы совершения преступления, как изменение своей фамилии или звания и применение иных ухищрений. Однако это не отразилось на сфере действия уголовно-правовой нормы, так как в законе дан не исчерпывающий, а лишь примерный перечень способов уклонения от призыва на действительную военную службу. Отдельно выделено уклонение по религиозным убеждениям; это обусловлено тем, что Закон об обязательной военной службе от 1925 г. [227 - Известия. 1925. 23 сент.] (ст. 92) не предусматривал освобождение (льготу) от военной службы по указанным убеждениям.
   Рассматриваемое преступление необходимо отличать от других видов уклонения от военной службы. Так, в ст. 68 УК РСФСР речь идет об уклонении от обязательной военной службы допризывников, в ст. 193 – об уклонении от призыва по мобилизации;
   2) уклонение от призыва в части тылового обеспечения – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР;
   3) отказ и уклонение в условиях военного времени от выполнения повинностей – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. Повинности, о которых говорится в законе, в военное время могут быть различными, относиться к уплате налогов, сдаче транспортных средств, иных предметов, необходимых для вооруженных сил, выполнению оборонных работ и т. д.
   Неуплата налогов в мирное время охватывается ст. 60–62 УК РСФСР, а в военное время – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. Например, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 декабря 1941 г. «О военном налоге» [228 - Ведомости Верховного Совета СССР. 1942. № 2.] был введен специальный военный налог, уклонение от уплаты которого подпадало под признаки рассматриваемого преступления. Постановлением СНК СССР от 25 июня 1941 г. предусматривалась сдача населением государству радиоприемников и радиопередающих устройств [229 - См. об этом подробно: Джамбалаев Я.Р. Институт особого государственно-правового режима в Российской Федерации: вопросы теории и практики: дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2005.]; постановлением СНК СССР от 22 августа 1941 г. – сдача населением, государственными, кооперативными и торговыми организациями ряда городов призматических биноклей для нужд действующей Красной Армии [230 - См. об этом подробно: Пчелинцев С. Суды в условиях особых правовых режимов // Отечественные записки. 2003. № 2 (10).]. В связи с этим Пленум Верховного Суда СССР в постановлениях от 14 июля и 22 сентября 1941 г. дал указание нижестоящим судам о квалификации случаев уклонения от сдачи указанных предметов по ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР [231 - См.: Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 90.].
   Также решался вопрос об ответственности лиц, уклонявшихся от обязанности продажи кожсырья государственным заготовительным организациям; лиц, нарушающих распоряжения по светомаскировке и другим мероприятиям местной противовоздушной обороны в местностях, объявленных на военном положении; лиц, уклоняющихся от обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов государству, и т. д.

2.4. Преступления, нарушающие государственное управление в финансовой сфере

   Эта группа преступлений охватывает два деяния: 1) подделку денежных знаков – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР; 2) нарушение правил о валютных операциях – ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР.
   Статья 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР таким образом формулирует преступление: «Подделка или сбыт в виде промысла поддельной металлической монеты, государственных казначейских билетов, билетов Государственного банка Союза ССР, государственных ценных бумаг, а равно подделка или сбыт в виде промысла поддельной иностранной валюты…».
   Кроме того, предусматривались: а) подделка в виде промысла чеков, документов на денежные вклады и вклады в ценных бумагах, а также свидетельств по денежным аккредитивам (ч. 2 ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР); б) подделка или сбыт в виде промысла поддельных знаков почтовой оплаты, билетов железнодорожного и водного транспорта, иных проездных и документов на провоз груза (ч. 3 данной статьи).
   Отличие 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР от ст. 85 УК РСФСР 1922 г. в основном сводится к двум моментам: во-первых, подделка указанных предметов выделена в самостоятельный состав, а не зафиксирована вместе с фальсификацией знаков почтовой оплаты и билетов железнодорожного и водного транспорта; во-вторых, предусмотрена ответственность не только за подделку денежных знаков и ценных бумаг, но и за их сбыт. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 26 октября 1931 г. № 35 «О разъяснении ст. 22 Положения о государственных преступлениях в связи с Международной конвенцией о борьбе с подделкой денежных знаков, подписанной представителями СССР в Женеве 20 апреля 1929 г.» отмечается: «…постановления Конвенции, в соответствии со ст. 2 ее, применяются из числа уголовных деяний, предусматриваемых в ст. 22 Положения о государственных преступлениях лишь в случаях подделки или сбыта как советской, так и иностранной металлической монеты и имеющих хождение в силу закона бумажных денег, в том числе и банковских билетов» [232 - Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924–1986. М., 1987. С. 583.].
   Облигации государственных займов в качестве предмета преступления непосредственно в законе не упоминаются. «Согласно постановлению 53-го Пленума Верховного Суда СССР (1936 г.) подделка номеров на облигациях государственных займов с целью обманного получения по ним выигрыша в случае совершения этих преступлений организованными шайками или хотя бы отдельными лицами должна квалифицироваться по ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик; единичные же случаи подделки, не в виде промысла, подлежат квалификации по ч. 2 ст. 169 УК РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик» [233 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 94.].
   Денежные документы как предмет преступления в судебной практике трактовались очень широко. К ним, в частности, относили чеки, сберегательные книжки, свидетельства на денежные аккредитивы и т. д. Подделка документов о почтовых и телеграфных денежных переводах, а также залоговых квитанций по займам также квалифицировались по ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. В постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 31 марта 1935 г. о применении ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР указано, что рассматриваемое преступление образует и подделка паспортных данных [234 - См.: Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 95.].
   Подделка иностранной валюты в ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР указана как минимум по двум обстоятельствам. Во-первых, 20 апреля 1929 г. СССР подписал и ЦИК СССР 3 мая 1931 г. ратифицировал Международную конвенцию по борьбе с подделкой денежных знаков от 20 апреля 1929 г. [235 - См.: Князькина А.К., Чучаев А.И. Конвенциональные преступления в Уголовном кодексе РФ и международных актах. М., 2007. С. 155.], согласно которой «должны быть наказуемы как обычные уголовные преступления:
   1. Все обманные действия по изготовлению или изменению денежных знаков, каков бы ни был способ, употребляемый для достижения этого результата.
   2. Сбыт поддельных денежных знаков.
   3. Действия, направленные к сбыту, к ввозу в страну или к получению, или к добыванию для себя поддельных денежных знаков, при условии, коих поддельный характер был известен.
   4. Покушения на эти правонарушения и действия по умышленному соучастию» (ст. 3).
   В соответствии с этой Конвенцией под денежными знаками понимаются бумажные деньги, включая банковские билеты, и металлическая монета, имеющие хождение в силу закона.
   Во-вторых, иностранная валюта обменивалась в СССР на советские денежные знаки, поэтому ее подделка могла причинить ущерб советской денежной системе.
   Не очень удачная редакция ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР породила споры о том, к чему относится указание закона о совершении деяния в виде промысла – только к сбыту или к обоим деяниям. Например, А. Н. Трайнин ограничивал промысел только сбытом поддельных денежных знаков [236 - См.: Трайнин А.Н. Особенная часть советского уголовного права. М., 1927. С. 138.], а А. А. Пионтковский исходил из того, что промысел относится как к подделке, так и к сбыту [237 - См.: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 258.].
   Как указывалось, в ч. 2 ст. 85 УК РСФСР 1922 г. (в ред. 1924 г.) имелась законодательная оговорка, суть которой заключалась в том, что при отсутствии промысла деяние также должно квалифицироваться как подделка денежных знаков, однако влечь более мягкую ответственность. В ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР такой оговорки нет, вероятно, в том числе и поэтому в литературе возникла дискуссия о квалификации деяния при отсутствии признаков промысла. Так, Б. С. Утевский предлагал подобного рода деяния оценивать исходя из ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» [238 - См.: Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1951. С. 123.]. В ответ на это А. А. Пионтковский заметил: «Самый факт подделки денежных знаков и ценных бумаг не представляет собой хищения государственного имущества, а потому и квалификация такой подделки по Указу от 4 июня 1947 г. недопустима» [239 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 258 (в сноске).].
   Судебная практика, основываясь на постановлении 53-го Пленума Верховного Суда СССР (1936 г.), такие случаи квалифицировала по ст. 169 УК РСФСР, признавая их мошенничеством.
   Второе преступление рассматриваемой группы – нарушение правил о валютных операциях, предусмотренное ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР.
   Уголовный кодекс 1922 г. вначале не содержал аналогичную норму. В ст. 138 Уголовного кодекса, находившейся в группе хозяйственных преступлений, первоначально речь шла о спекуляции иностранной валютой. Постановлением ВЦИК от 10 июля 1923 г. указанная статья подверглась коренному изменению, фактически был создан прообраз нормы, которая потом была закреплена в ст. 27 Положения о преступлениях государственных [240 - В ней говорилось: «Нарушение правил о валютных операциях – карается для должностных лиц наказаниями, предусмотренными ч. 1 и 2 ст. 105 (злоупотребление властью. – Авт.), а для частных лиц – штрафом до трех тысяч рублей золотом; в случае же когда будет установлено занятие лица указанными операциями в виде промысла, – лишением свободы на срок не ниже одного года с конфискацией всего или части имущества» (СУ РСФСР. 1923. № 48).]. При этом законодатель отказался от такого квалифицирующего признака, как совершение преступления в виде промысла. Криминализация рассматриваемого деяния основывалась на том, что в СССР существовала валютная монополия – исключительное право социалистического государства на совершение операций с валютными ценностями, а также на управление принадлежащими стране валютными фондами. Фактически она появилась со времени национализации внешней торговли (22 апреля 1918 г.); официально – с момента принятия Декрета СНК РСФСР от 6 октября 1921 г., которым Наркомфину поручалось (всем остальным, естественно, запрещалось) производить покупку золота, платины и иностранной валюты [241 - Согласно ст. 24 ГК РСФСР 1922 г. объектами сделок, предусмотренными специальными законами, могут быть золотая и серебряная монеты и иностранная валюта.]. Основное регулирование порядка совершения сделок с валютными ценностями осуществлялось постановлениями ЦИК и Совнаркома СССР, а также инструкциями Народного комиссариата финансов СССР [242 - См. подробно: Законы о деньгах и валютных операциях / под ред. А.М. Винавера. М., 1924.]. Е. Н. Данилова в 1925 г. писала: «Покупка и продажа иностранной валюты, а также выписанных в ней чеков, ныне разрешается с соблюдением специальных правил как непосредственно на бирже (фондовые биржи и фондовые отделы товарных бирж), так и через кредитные учреждения. Объектами биржевых операций могут быть иностранная валюта, тратты и чеки, выписанные в иностранной валюте. Разовые посетители имеют право совершения фондовых биржевых операций, но обязательно через посредство фондовых маклеров» [243 - Данилова Е.Н. Советское торговое право. Л., 1925. С. 54.Через два года (1927 г.) профессор В.М. Гордон описал оборот валютных ценностей в СССР следующим образом: «Обращение золотой и серебряной монеты и других валютных ценностей подвержено ряду специальных ограничений. Первоначально монопольное право скупки всех этих ценностей принадлежало Государственному банку. Позже, однако, это ограничение было отменено, сперва лишь для иностранной валюты и выписанных в ней чеков. Сделки с иностранной валютой были разрешены на фондовых биржах и фондовых отделах их членам и посетителям. Затем разрешено было также совершение сделок на иностранную валюту через кредитные учреждения, имеющие право на совершение валютных операций» (Гордон В.М. Система советского торгового права. Харьков, 1927. С. 46).].
   Постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 января 1937 г. «О сделках с валютными ценностями и о платежах в иностранной валюте» [244 - СЗ СССР. 1937. № 8.] валютная монополия была закреплена в законе.
   Диспозиция нормы имеет бланкетный характер, поэтому сущность уголовно-правового запрета можно охарактеризовать, обратившись к нормативным правовым актам, регулировавшим производство валютных операций в СССР. Так, в ст. 1 указанного постановления ЦИК и СНК СССР от 7 января 1937 г. закреплено исключительное право Государственного банка СССР на совершение на территории СССР сделок с золотом, серебром, платиной и металлами платиновой группы в монете, слитках и сыром виде, с иностранной валютой, с выписанными в иностранной валюте платежными документами (векселями, чеками, переводами и т. д.) и с иностранными фондовыми ценностями (акциями, облигациями, купонами к ним и т. п.). Согласно ст. 2 этого же постановления производство и прием платежей в иностранной валюте на территории СССР разрешены лишь по внешнеторговым сделкам и в некоторых иных, особо предусмотренных законом случаях. Но при этом все равно платежи производятся исключительно через Государственный банк СССР.
   Пленум Верховного Суда СССР от 20 апреля 1951 г. указал, что «скупка в крупных размерах облигаций государственных займов по пониженным против номинала ценам, независимо от характера их последующего использования, подлежит квалификации по ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик» [245 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 268.].
   Запрещения хранения валютных ценностей Постановление ЦИК и СНК СССР «О сделках с валютными ценностями и о платежах в иностранной валюте» не содержит, поэтому подобное деяние не подпадает под признаки преступления, предусмотренного ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР.

2.5. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере монополии внешней торговли

   Внешняя торговля в СССР также относилась к государственной монополии; это означало, что в руках государства было сосредоточено руководство всей внешней торговлей страны. Ее теоретическое обоснование дано В. И. Лениным, рассматривавшим данную монополию, с одной стороны, как важную составную часть социалистических преобразований экономики, с другой – инструментом защиты от экономической и торговой экспансии извне [246 - См.: Ленин В.И. ПСС. Т. 35. С. 123–124; Т. 36. С. 182–183; Т. 45. С. 336 и др.Идеологом государственной монополии внешней торговли выступал и Л.Б. Красин, также много сделавший для ее воплощения в жизнь. Так, в письме Наркомвнешторгу от 28 декабря 1920 г. он настойчиво подчеркивал недопустимость даже малейшей самостоятельности в выдаче заказов и заключения торговых сделок, требовал безусловной концентрации всех торговых операций в указанном наркомате.В строгом соблюдении монополии внешней торговли Л.Б. Красин видел средство укрепления диктатуры пролетариата; без нее он считал невозможными плановое развитие народного хозяйства, сохранение экономической и политической независимости страны. В декабре 1921 г., когда в связи с новой экономической политикой целесообразность указанной монополии была поставлена под сомнение, Л.Б. Красин писал в Наркомвнешторг из Лондона: «…Открытие внешних границ неизбежно означало бы экономическое и политическое порабощение страны другими, экономически более сильными государствами» (Красин Л.Б. Вопросы внешней торговли. М., 1970. С. 29).].
   Основные функции государственной монополии внешней торговли – обеспечение в сфере внешних торговых связей общегосударственных интересов. Советское правительство исходило из того, что указанная монополия способствует достижению максимально эффективных экспортно-импортных операций, гарантирует единство выступлений всех советских хозяйственных организаций на внешних рынках, а органов управления – в сфере межгосударственных отношений по вопросам внешней торговли.
   Существенные черты монополии внешней торговли проявляются: в осуществлении непосредственного государственного руководства внешнеторговым обменом страны специально уполномоченными органами управления; в определении органов управления или организаций, имеющих право совершения внешнеторговых сделок; в планировании внешней торговли; в валютном регулировании экспортных и импортных операций; в установлении порядка совершения таких операций и контроле за его соблюдением всеми органами управления и хозяйственными организациями, получившими право выхода на внешний рынок [247 - См. об этом подробно: Поздняков В.С. Государственная монополия внешней торговли в СССР. М., 1969.].
   Монополия внешней торговли была установлена Декретом СНК от 22 апреля 1918 г. «О национализации внешней торговли» [248 - СУ РСФСР. 1918. № 33.]. Согласно декрету, непосредственное государственное руководство внешней торговлей поручалось Наркомату торговли и промышленности, переименованному в 1920 г. в Наркомат внешней торговли [249 - СУ РСФСР. 1920. № 53.Согласно Положению об этом Наркомате от 12 ноября 1923 г. (СУ РСФСР. 1923. № 108) оно было создано «для руководства всей внешней торговой деятельностью Союза СССР на основе государственной монополии» (см. подробно: Смушков В. Экономическая политика СССР. М., 1925).].
   Такое отношение к государственной монополии внешней торговли во многом объясняет шаги Советского правительства по ее обеспечению, в том числе и уголовно-правовыми средствами. Однако правовая природа преступления определялась по-разному. Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. [250 - В данном Уголовном кодексе это преступление включалось в общий состав нарушения положений, регулирующих государственные монополии (ст. 136): монополии внешней торговли, платиновой монополии, монополии на радий, монополии рыбных промыслов и т. д. По ст. 136 УК РСФСР судебная практика квалифицировала также совершение сделок на покупку, продажу, залог, завещание и дарение земли.] и первоначальная редакция УК РСФСР 1926 г. [251 - В этом Кодексе (ст. 5911) рассматриваемое преступление относилось к иным посягательствам против порядка управления.] не считали нарушения законодательных установлений о монополии внешней торговли в качестве самостоятельного состава преступления. Впервые это деяние как отдельное преступление, посягающее на управление в сфере монополии внешней торговли, сформулировано в Положении о преступлениях государственных 1927 г. В ст. 26 Положения говорится: «Нарушение положений о монополии внешней торговли…». В этой же редакции норма закреплена в ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР.
   Бланкетность диспозиции указанной нормы была чрезвычайно высока, поэтому в теории уголовного права и судебной практике к преступлению относили широкий круг деяний, имеющих отношение к монополии внешней торговли: заключение сделок с иностранными контрагентами помимо Наркомата (министерства) внешней торговли, нарушение постановления ЦИК и СНК СССР от 13 октября 1930 г. «О порядке подписания сделок и выдачи доверенностей на совершение операций по внешней торговле» [252 - СЗ СССР. 1930. № 56.] (например, совершение сделки при отсутствии соответствующей доверенности на совершение указанных действий), нарушение Положения о торговых представительствах и торговых агентствах Союза ССР за границей от 13 сентября 1933 г. [253 - СЗ СССР. 1933. № 59.] и др.
   Цель обеспечения государственной монополии внешней торговли стояла и перед уголовно-правовой нормой, сформулированной в ст. 24 Положения о преступлениях государственных (ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР). Норма имеет назывную диспозицию, преступление в ней только именуется: «Квалифицированная контрабанда…» [254 - С.Ю. Иванова пишет: «Уголовный кодекс 1926 г. воспринял формулировку ст. 97 УК 1922 г., в редакции от 1 марта 1926 г., но разделил ее на две части: простая и квалифицированная контрабанда указывались в ст. 83, а особо квалифицированный ее вид закреплялся в ст. 599 УК. Вряд ли можно признать обоснованным такой прием законодательной техники; недаром в последующем норма о контрабанде не знала подобного разрыва» (Иванова С.Ю. Указ. соч. С. 48).В связи с включением в УК РСФСР ст. 599 ст. 83 Уголовного кодекса подверглась изменению: из ее текста исключено описание простой контрабанды и уточнена ответственность за ее совершение.].
   Понятие контрабанды и признаки ее квалифицированного вида указанное Положение не содержит. По мнению С. Ю. Ивановой, «отказ в уголовном законодательстве от дефиниции контрабанды, вероятно, во многом был обусловлен принятием … 19 декабря 1928 г. Таможенного кодекса СССР [255 - СЗ СССР. 1929. № 1.]. Третий отдел Кодекса посвящался контрабанде. В частности, в двух статьях – 164 и 165 – раскрывалось понятие контрабанды, а в ст. 166 определялся ее уголовно наказуемый вид» [256 - Иванова С.Ю. Указ. соч. С. 48.].
   Согласно ст. 164 Таможенного кодекса СССР «контрабандой признается: а) всякое перемещение через границу грузов (товаров, ценностей и иных предметов) помимо таможенных учреждений или через таковые, но с сокрытием от таможенного контроля, а также совершение всякого рода подготовительных к этому действий». Квалифицированный ее вид выражался:
   1) в перемещении грузов помимо таможенных учреждений с помощью специально для этой цели предназначенных перевозочных средств;
   2) в сокрытии контрабандных грузов в помещениях, особо для этого приспособленных;
   3) в хранении и перемещении грузов, сопряженных с подделкой таможенных документов, прикрытием груза документами, относящимися к другому грузу, наложением на грузы поддельных таможенных знаков или хотя и не поддельных, но снятых с других грузов;
   4) в участии в организации, специально занимающейся контрабандой;
   5) в совершении контрабанды вооруженными лицами;
   6) в совершении контрабанды должностным лицом, непосредственно связанным с таможенным делом, а также должностным лицом, имевшим возможность использовать для целей контрабанды свое служебное положение;
   7) в контрабанде, совершенной более двух раз в течение трех лет, а также в хранении, перевозке или торговле заведомо контрабандными грузами в виде промысла;
   8) в контрабанде взрывчатых веществ и оружия, воинского снаряжения, воздушных судов, телеграфного и радиотелеграфного имущества и в вывозе аннулированных ценных бумаг.
   Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РСФСР от 16 мая 1927 г. «провоз контрабанды транспортными средствами, на которых возможно перемещение контрабандных товаров в большом количестве (телега, лошадь), независимо от того, имеют ли эти транспортные средства специальные приспособления или нет, если они были предназначены для провоза контрабандных товаров, подлежат квалификации по ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, причем если будет установлено, что транспортные средства были в данном случае специально использованы для провоза контрабандных товаров, то надлежит квалифицировать это преступление по ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

; если же будет установлено, что транспортные средства не были предназначены для этой цели, провоз контрабанды произведен в незначительном размере и носит случайный характер (например, при поездке по своим делам задержанный провез крайне незначительное количество мануфактуры и т. п.), то это преступление надлежит квалифицировать по ст. 83» [257 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 96.].
   Как правило, контрабанда совершается в совокупности с другими преступлениями. В постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 29 июня 1925 г. указано, что «лица, привлеченные к ответственности за контрабандные преступления, не освобождаются от ответственности за другие преступления, совершенные ими при провозе контрабандных товаров, например, при незаконном переходе границы – по ст. 98 УК (ст. 84 УК 1926 г.), при нарушении акцизных правил – по ст. 139-а УК (ст. 100 УК 1926 г.) и т. п., однако с непременным соблюдением ст. 30 УК (ст. 49 УК 1926 г.)» [258 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 279.].
   Следует заметить, что уголовное законодательство об ответственности за контрабанду, сложившееся к 1929 г., оставалось по существу неизменным в течение 30 лет, вплоть до принятия Закона об уголовной ответственности за государственные преступления 1958 г.

2.6. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере межнациональных отношений

   Статья 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР содержит описание двух относительно самостоятельных преступлений: во-первых, пропаганды или агитации, направленных к возбуждению национальной или религиозной вражды либо розни; во-вторых, распространения, изготовления или хранения литературы того же характера [259 - Некоторыми авторами это преступление рассматривается как особая форма агитации и пропаганды (см.: Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 93). С данным утверждением трудно согласиться, так как деяния, составляющие указанное преступление, совершаются до агитации и пропаганды (по крайней мере, хранение и изготовление литературы), следовательно, не могут выступать формой агитации и пропаганды.]. Квалифицирующим признаком выступает совершение преступления в военной обстановке или при массовых волнениях.
   Исходя из смысла уголовно-правовой нормы, агитация и пропаганда должны преследовать цель возбуждения вражды, недоверия, пренебрежения и т. п. к какой-либо расе или национальности как таковой. «Аналогичные высказывания по поводу отдельных лиц той или иной расы или национальности образуют признаки рассматриваемого преступления в том случае, если таким путем осуществляется стремление достичь того же результата» [260 - Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 227.].
   Согласно ст. 124 Конституции СССР 1936 г. «в целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признаются за всеми гражданами». Исходя из этого, законодатель признал уголовно наказуемыми пропаганду и агитацию, направленные к разжиганию религиозной вражды или розни.
   В постановлениях Пленума Верховного Суда РСФСР от 28 марта 1930 г. и от 29 апреля 1931 г. указывается, что «возбуждение национальной и религиозной вражды используется классовым врагом в своих интересах, и это является одним из видов классовой борьбы. В этих случаях преступление приобретает контрреволюционный характер». Критикуя приведенное разъяснение, А. А. Пионтковский отмечает: «Совершенно правильно указав на контрреволюционный характер такого рода случаев возбуждения национальной и религиозной вражды, Пленум Верховного Суда РСФСР … по непонятным причинам дал неправильное указание о квалификации этих случаев по ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК. Не вызывает сомнений, однако, что возбуждение национальной и религиозной вражды, используемое классовым врагом в своих интересах, надлежало квалифицировать по статьям о контрреволюционных преступлениях, что и делалось судебной практикой» [261 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 243.].
   Как уже указывалось, второе преступление, предусмотренное ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, выражается в альтернативно указанных деяниях: распространении, изготовлении и хранении литературы, содержание которой направлено к возбуждению национальной или религиозной вражды либо розни.

2.7. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере борьбы с преступностью

   Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. в качестве самостоятельного преступления выделял соучастие, выразившееся в способствовании «незаконному переходу государственных границ», совершенному «в виде промысла или должностными лицами» (ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

).
   Ответственность за незаконный переход границы («выезд за границу или въезд в Союз ССР без установленного паспорта или разрешения подлежащих властей…») предусмотрена ст. 84 УК РСФСР. Способствование данному преступлению должно рассматриваться в соответствии с институтом соучастия (ст. 17 УК РСФСР) как пособничество.
   В ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР законодатель выделил особые случаи способствования незаконному переходу государственных границ. Во-первых, совершение указанного деяния в виде промысла, т. е. когда способствование незаконному переходу государственных границ превращается в специальное занятие.
   Во-вторых, способствование данному преступлению, оказываемое должностным лицом. Исходя из сути уголовно-правового запрета, можно сделать вывод, что субъектом преступления может быть признано должностное лицо, в полномочия которого входят охрана границ СССР, выдача разрешений на въезд в Советский Союз или выезд за границу.
   В случае совершения рассматриваемого преступления с целью измены родине ответственность лиц, способствовавших незаконному переходу государственной границы, наступает по ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР.
   Криминализируя недонесение, советский законодатель исходил из того, что сообщение гражданами органам власти о готовящемся преступлении помогает организации управленческой деятельности по его предупреждению, а сообщение о совершенном преступлении – деятельности по раскрытию совершенного преступления и изобличению лица, его совершившего. А. А. Пионтковский писал: «Установление уголовной ответственности за недонесение имеет своей целью понудить граждан, знающих о готовящемся или совершенном преступлении… к сообщению о них органам власти» [262 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. С. 325.].
   Уголовная ответственность предусматривалась за «недонесение о достоверно известных готовящихся или совершенных преступлениях, предусмотренных ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

… Кодекса…». Таким образом, уголовно наказуемое недонесение охватывает три преступления: массовые беспорядки, бандитизм и подделку денежных знаков. Несообщение о других готовящихся или совершенных преступлениях не влечет уголовную ответственность, кроме недонесения об измене родине (ст. 58 УК РСФСР) и о контрреволюционном преступлении (ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР), анализ которых дан в предыдущем параграфе этой главы.

§ 3. Преступления против органов власти

   Наряду с государственными преступлениями (контрреволюционными и особо для Союза ССР опасными преступлениями против порядка управления) в теории уголовного права в прошлом веке выделялась группа преступлений, которые «в той или иной мере нарушают нормальную деятельность органов власти или… вызывают ослабление силы и авторитета органов власти» [263 - Меньшагин В.Д. Преступления против органов власти. М., 1939. С. 5.]. В данную группу включались следующие деяния:
   1) сопротивление представителю власти или его принуждение – ст. 73 УК РСФСР;
   2) угроза должностным лицам или общественникам – ч. 1 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР;
   3) насилие в отношении должностных лиц или общественников – ч. 2 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР;
   4) неповиновение власти – ст. 75 УК РСФСР;
   5) оскорбление представителя власти – ст. 76 УК РСФСР;
   6) присвоение власти – ст. 77 УК РСФСР;
   7) самоуправство – ст. 90 УК РСФСР [264 - В последующих работах В.Д. Меньшагин это преступление включал в группу деяний, посягающих на общественный порядок и общественную безопасность (см.: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д., Чхиквадзе В.М. Курс советского уголовного права. Особенная часть: в 2 т. М., 1959. Т. 2.С. 497).].
   Нетрудно заметить, что в этом случае речь идет об иных преступлениях против порядка управления, указанных в гл. 2 УК РСФСР 1926 г. Их понятие закреплено в ч. 1 ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. Исходя из законодательной дефиниции, можно сделать вывод, что преступления против порядка управления нарушают нормальную (правильную) деятельность органов власти, тогда как особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления колеблют основы государственного управления. Они отличаются от должностных преступлений, хотя последние также нарушают деятельность органов власти. В этом случае отграничение проводится, во-первых, по субъекту преступления; во-вторых, по механизму нарушения объекта уголовно-правовой охраны. Ответственность за преступление против порядка управления несет общий субъект (частное лицо), за должностное преступление – должностное лицо. Последними объект уголовно-правовой охраны нарушается «изнутри», а преступления против порядка управления – извне.
   Сопротивление представителю власти или его принуждение – одно из наиболее тяжких преступлений, входящих в группу рассматриваемых деяний.
   Статья 73 УК РСФСР имеет специфическое построение; в ее ч. 2 определен основной состав сопротивления, а в ч. 1 – квалифицированный. В ч. 2 указанной статьи говорится: «Сопротивление власти, не сопряженное с насилием…». Квалифицированный вид преступления определяется следующим образом: «Сопротивление отдельных граждан представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей или принуждение к выполнению явно незаконных действий, сопряженное с насилием над личностью представителя власти».
   Потерпевшим выступает представитель власти, т. е. лицо, представляющее органы власти, пользующееся распорядительными полномочиями в отношении неопределенного круга граждан. К их числу криминалистами относились «милиционеры, работники уголовного розыска, следователи, прокуроры, судьи, судебные исполнители, работники оперативно-строевого состава НКВД, председатели и члены советов и т. д.» [265 - Меньшагин В.Д. Преступления против органов власти. С. 9.]. Включение в число указанных лиц, в частности, судей, объясняется, вероятно, тем, что УК РСФСР, как уже указывалось, не содержал отдельную интегрированную группу норм о преступлениях против правосудия.
   Согласно закону потерпевший должен быть при исполнении служебных обязанностей, в противном случае содеянное следует квалифицировать как преступление против личности. В ст. 73 УК РСФСР подчеркнуто, что речь идет об обязанностях, возложенных на потерпевшего законом. Другими словами, сопротивление уголовно наказуемо, если представитель власти поступает законно.
   Деяние могло выражаться в сопротивлении или принуждении; первое предполагает совершение действий, непосредственно препятствующих выполнению представителем власти служебных обязанностей; второе – воздействие на личность представителя власти с целью принудить (заставить) совершить явно незаконные действия. Сопротивление и принуждение должны быть сопряжены с применением насилия. Последнее охватывает как физическое воздействие на личность (удары, побои, телесные повреждения любой тяжести), так и психическое воздействие (например, угрозы). Главное, чтобы насилие выступало средством совершения преступления.
   В законе специально указано, что сопротивление совершается отдельными гражданами. Этот признак позволяет отграничить рассматриваемое преступление от массовых беспорядков (ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР), при которых сопротивление представителям власти оказывается со стороны массы лиц (толпы).
   Статья 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

введена в УК РСФСР постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 25 марта 1929 г. [266 - СУ РСФСР. 1929. № 28.] Она предусматривает два различных состава преступления. В ее ч. 1 сказано: «Угроза убийством, истреблением имущества или совершением насилия по отношению к должностным лицам или общественным работникам, примененная в целях прекращения их служебной или общественной деятельности, или изменения ее характера в интересах угрожающего». По ч. 2 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР ответственность наступает за «нанесение побоев или совершение иных насильственных действий в отношении общественников-активистов, ударников на производстве, а также колхозников в связи с общественной или производственной их деятельностью».
   Из данной статьи вытекает, что объектом преступления должна признаваться неприкосновенность личности должностного лица. Понятие должностного лица определено в законе. Согласно примечанию 1 к ст. 109 УК РСФСР «под должностными лицами разумеются лица, занимающие постоянные или временные должности в государственном (советском) учреждении, предприятии, а равно в организации или в объединении, на которые возложены законом определенные обязанности, права и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, профессиональных или других общегосударственных задач». Имеющаяся в примечании 2 к этой же статье оговорка о должностных лицах профессиональных союзов не влияет на их признание потерпевшими в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР [267 - В примечании 2 к ст. 109 УК РСФСР говорится: «Должностные лица профессиональных союзов за совершенные ими служебные преступления (растрата, взятка и т. д.), если они привлечены к ответственности по постановлению профессиональных союзов, отвечают, как за преступления должностные». В литературе по этому поводу отмечается, что «в социалистическом государстве не может быть различной оценки преступлений со стороны суда и профсоюзных организаций, поэтому на практике для привлечения к ответственности должностных лиц профессиональных союзов не требуется предварительного постановления профсоюзной организации» (Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 145).].
   Понятие общественных работников трактовалось очень широко. Как правило, в литературе при отнесении потерпевшего к указанной категории исходили из его принадлежности к какой-либо общественной организации, указанной в ст. 126 Конституции СССР (профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодежи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества; для наиболее активных и сознательных граждан из рядов рабочего класса, трудящихся крестьян и трудовой интеллигенции – Коммунистическая партия Советского Союза) [268 - См. об этом подробно: Меньшагин В.Д. Преступления против органов власти. С. 17.]. Активно участвующий в деятельности любой из указанных организаций признавался общественным работником.
   В ч. 2 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР в качестве потерпевшего названа другая группа лиц: общественники-активисты, ударники на производстве, колхозники. В нее, в частности, не включены должностные лица, что привело к коллизии: уголовно-правовая охрана от угрозы насилия обеспечивается Уголовным кодексом, а от фактического применения – нет. «Однако, безусловно, совершение насилия в отношении должностных лиц должно преследоваться по ч. 2 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. Такой вывод необходимо сделать из сопоставления рассматриваемого преступления с ранее описанным преступлением – угрозой (ч. 1 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР). Если советский уголовный закон считает общественно опасной и наказуемой угрозу в отношении должностных лиц, то тем более опасными являются насилия над должностными лицами. Правда, в отдельных случаях совершение насильственных действий в отношении должностных лиц охватывается понятием сопротивления или принуждения власти. Это – случаи совершения насилия над представителем власти с целью оказания ему сопротивления или с целью принуждения представителя власти к совершению незаконных действий. Однако насилие может быть оказано не только в отношении представителей власти, но и в отношении любого иного должностного лица в связи с его служебной деятельностью. Эти случаи должны квалифицироваться по ч. 2 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР» [269 - Меньшагин В.Д. Преступления против органов власти. С. 20–21.].
   Судебная практика воспринимала перечень потерпевших, указанных в ч. 2 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, как примерный. Так, постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР от 28 ноября 1935 г. дано указание «обеспечить суровую репрессию по делам о преступных посягательствах против стахановцев, квалифицируя эти преступления, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, по соответствующим статьям УК: ч. 2 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и др.» Постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР от 13–14 февраля 1936 г. предложено квалифицировать по ч. 2 ст. 93 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР издевательства над женщинами-колхозницами [270 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 107.]. Однако следует иметь в виду, что в тех случаях, когда насильственные действия совершаются в отношении колхозников с целью заставить их выйти из колхоза, уголовная ответственность наступает по постановлению от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и коопераций и укреплении общественной (социалистической) собственности» [271 - СЗ СССР. 1932. № 62.В ст. 1 раздела III постановления говорится: «Повести решительную борьбу с теми противообщественными кулацко-капиталистическими элементами, которые применяют насилие и угрозы или проповедуют применение насилия и угроз к колхозникам с целью заставить последних выйти из колхоза, с целью насильственного разрушения колхоза. Приравнять эти преступления к государственным преступлениям».].
   Субъективная сторона преступлений, предусмотренных ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, охарактеризована в законе неодинаково. При угрозе убийством в качестве обязательного признака указана только цель, а в ч. 2 данной статьи законодатель, использовав словосочетание «в связи», криминообразующими признаками назвал как цель, так и мотив преступления. Такой подход согласуется с сущностью деяний: угроза всегда направлена в будущее, следовательно, может преследовать цель прекращения или изменения служебной либо общественной деятельности потерпевшего в интересах угрожающего; мотив же может выступать и местью за такую деятельность.
   Отсутствие данного мотива исключает квалификацию содеянного по ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 13 апреля 1940 г. по делу П. отмечено: «…установлено, что при перебранке, происшедшей между П., находившимся в нетрезвом состоянии, и машинистом О., П. допустил ряд хулиганский действий и обругал О. нецензурной бранью, а также ударил его и плюнул в лицо. Суд неправильно квалифицировал действия П. по ч. 2 ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, так как действия П. не были вызваны тем обстоятельством, что О. являлся общественником, и были совершены не на почве общественной деятельности О. При этих условиях следует признать, что хулиганские действия П. подлежат квалификации по ч. 2 ст. 74 УК РСФСР» [272 - Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР. 1940. М., 1941. С. 86.].
   Насилие в отношении потерпевших в связи с их общественной или производственной деятельностью в силу прямого указания закона могут квалифицироваться по ст. 73 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР лишь в том случае, если действия по характеру, обстановке их совершения или последствиям не образуют террористического акта.
   В отличие от сопротивления представителям власти неповиновение заключается в «неисполнении законного распоряжения или требования находящегося на посту военного караула или иных властей, охраняющих общественный порядок и безопасность» (ст. 75 УК РСФСР).
   Частным случаем неповиновения власти является «нарушение обязательных постановлений местных органов власти, издаваемых ими в пределах установленной законом компетенции, а равно постановлений, приказов и инструкций отдельных ведомств, издаваемых по уполномочиям законодательных органов» (ст. 292 УК РСФСР). Однако это деяние, хотя и указано в УК РСФСР, не является преступлением, а признается административно-правовым деликтом; оно отнесено к гл. 8 УК РСФСР, в которой объединены нарушения правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и порядок.
   Одним из преступлений против представителей власти является оскорбление, ответственность за которое предусмотрена ст. 76 УК РСФСР. Преступление посягает на неприкосновенность личности потерпевшего. Данное обстоятельство обусловило выделение деяния из преступлений против личности и включения его в главу о преступлениях против порядка управления.
   Потерпевшим в силу прямого указания закона является представитель власти, находящийся при исполнении служебных обязанностей. Однако круг потерпевших в следственной и судебной практике расширялся; руководящими органами юстиции издавались директивы, которые давали возможность более широкого применения статьи об оскорблении власти. Например, циркуляром Наркомюста РСФСР № 113 (1926 г.) оскорбление словами или действием лиц медицинского персонала при исполнении ими своих служебных обязанностей предлагалось квалифицировать по ст. 16 и 76 УК РСФСР. Действие этого циркуляра затем было распространено и на оскорбление ветеринарных работников [273 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 112.].
   СНК РСФСР в постановлении от 8 декабря 1936 г. нанесение публичного оскорбления гражданам, оказывающим содействие органам милиции, отнес к оскорблению власти [274 - Меньшагин В.Д. Преступления против органов власти. С. 20–21.].
   Оскорбление должно носить публичный характер, так как только в этом случае могут пострадать интересы власти. При отсутствии публичности деяние должно квалифицироваться по общей норме – ст. 159 УК, предусматривающей ответственность за преступление против личности.
   Ответственность за преступление несет общий субъект. Если деяние совершается должностным лицом в отношении подчиненного по службе, то оно признается превышением власти (ст. 110 УК РСФСР).
   Присвоение власти как преступление, входящее в рассматриваемую группу, имеет многоаспектную общественную опасность. Во-первых, оно нарушает нормальную деятельность органов власти; лицо, не являющееся представителем власти, выдает себя за такового и, главное, совершает действия, входящие в компетенцию соответствующего лица. Во-вторых, присвоившим власть совершаются незаконные действия, тем самым наносится урон авторитету органов власти. В-третьих, при совершении последних, как правило, причиняется вред правам и интересам граждан.
   Согласно ст. 77 УК РСФСР ответственность наступает за «самовольное присвоение себе звания или власти должностного лица, сопряженное с дискредитированием советской власти или учинением на этом основании каких-либо общественно опасных действий».
   В законе говорится о звании или власти должностного лица, поэтому уголовно-правовая норма охватывает и самовольное присвоение власти должностных лиц общественных организаций. В то же время присвоение звания орденоносца или депутата Верховного Совета СССР, Верховного Совета РСФСР, выразившееся в незаконном ношении «какого-либо ордена Союза ССР или союзной республики, знаков членов Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР и Всероссийского Исполнительного Комитета, а равно знаков Красного креста и Красного полумесяца», каралось по ст. 183 УК РСФСР.
   Кроме того, следует упомянуть ст. 203 УК РСФСР, введенную в Кодекс постановлением ВЦИК от 6 апреля 1928 г. [275 - Постановление ВЦИК от 6 апреля 1928 г. «О дополнении Уголовного кодекса главой X “О преступлениях, составляющих пережитки родового быта”, примечанием 2 к ст. 66 Земельного кодекса, примечанием к ст. 11 и примечанием 3 к ст. 26 Уголовно-процессуального кодекса» // СУ РСФСР. 1928. № 47.] Этой статьей также предусмотрена ответственность за присвоение полномочий, но в сфере правосудия, хотя преступление отнесено к деяниям, составляющим пережитки родового быта. В ст. 203 УК РСФСР говорится: «Присвоение судебных полномочий вынесением решений по обычаю коренного населения (адат и пр.), в нарушение основ советского права, с использованием зависимости сторон, проистекающей из отношений родового быта…».
   В литературе отмечалось: «Состав преступления, предусмотренного ст. 203, имеет в виду те случаи, когда кто-либо, присваивая себе судебные полномочия, выносит решения в нарушение основ права. К таким решениям относятся все решения, основанные на обычаях коренного населения (адат и пр.) и противоречащие основам советского социалистического права. Решения могут касаться самых разнообразных областей жизни (брак, развод, раздел имущества и т. п.)» [276 - Трайнин А., Меньшагин В., Вышинская З. Уголовный кодекс РСФСР. М., 1946. С. 275.].
   Деяние, предусмотренное ст. 77 УК РСФСР, признавалось преступным лишь в том случае, если самовольное присвоение власти сопровождалось дискредитированием советской власти или совершением общественно опасных действий.
   Давая определение преступления, законодатель в ст. 6 УК РСФСР указал: «Общественно опасным признается всякое действие или бездействие, направленное против советского строя или нарушающее правопорядок, установленный рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени». Следовательно, можно предположить, что под общественно опасным деянием, о котором говорится в ст. 77 УК РСФСР, понимается совершение преступления.
   Рассматриваемое преступление имеет много общего с мошенничеством. Квалификация деяния зависит от того, кем выдает себя виновный: должностным лицом или специалистом, например, врачом. Лжеспециалисты не являются должностными лицами, поэтому не могут нести ответственность по ст. 77 УК РСФСР. Их действия, как правило, охватываются ст. 169 УК РСФСР (мошенничество). При наличии специальной нормы, например, об ответственности за незаконное врачевание, уголовное преследование лжеврача осуществляется по ст. 180 УК РСФСР.
   Самоуправство как преступление против органов власти близко примыкает к присвоению власти. При его совершении отдельные лица осуществляют действия, которые по закону могут совершаться только представителями власти.
   Под самоуправством, как сказано в ст. 90 УК РСФСР, следует понимать «самовольное, помимо установленной власти, осуществление кем-либо своего действительного или предполагаемого права, оспариваемого другим лицом».
   В связи с разнобоем в юридической оценке самовольного использования в личных целях земель, принадлежащих колхозам и совхозам, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 3 апреля 1940 г. «О квалификации случаев самовольного использования в личных целях земель, принадлежащих колхозам и совхозам» признал неправильной квалификацию подобного рода действий по ст. 87-а УК РСФСР, предложив судам признавать их самоуправством (ст. 90 УК РСФСР) [277 - Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР. 1940. С. 86.].
   Насилие не является обязательным признаком рассматриваемого преступления, поэтому его наличие образует совокупность преступлений – самоуправство и посягательство на жизнь или здоровье потерпевшего.
   Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. не содержит главы о преступлениях против правосудия. В литературе решение законодателя мотивируется по-разному. Например, указывается, что это было обусловлено невысоким авторитетом судебной власти, играющей в тот исторический период вспомогательную роль, являющейся средством борьбы за становление и укрепление советской власти, нового политического режима [278 - См.: Дворянсков И.В., Друзин А.И., Чучаев А.И. Указ. соч. С. 111.]. По мнению С. Э. Асликяна, «дело не столько в том, что судебная власть носила вспомогательный характер, сколько в том, что в период принятия, да и всего действия УК РСФСР 1926 г. в Советском Союзе не существовало судебной власти как таковой, то есть независимой и отдельной от власти законодательной и исполнительной. Суд был таким же инструментом в руках правящей партии, как и любое другое звено механизма государства, и вынужденно проводил в жизнь и защищал “политику партии”, иначе говоря, волю политического руководства страны» [279 - Асликян С.Э. Уголовно-правовое обеспечение реализации конституционных принципов осуществления правосудия: дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 49–50.].
   Преступления против правосудия в литературе, как и в законодательстве, включались в группу так называемых иных преступлений против порядка управления [280 - См., например: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д., Чхиквадзе В.М. Курс советского уголовного права. Особенная часть: в 2 т. Т. 2. С. 461–497.]. Это объяснялось тем, что суд и прокуратура являются органами управления, и поэтому деяния против них должны находиться в главе «Преступления против порядка управления» [281 - См.: Шаргородский М.Д. Система Особенной части Уголовного кодекса РСФСР // Соц. законность. 1947. № 6. С. 5.]. Между тем частично они были интегрированы, как уже указывалось, в главе о государственных преступлениях (см. § 1 и 2 данной главы); в своей основной массе – в главе об иных преступлениях против порядка управления; некоторые находились в главе о должностных преступлениях.
   Так, законодательно иными преступлениями против порядка управления, посягающими на интересы правосудия, признавались: 1) незаконное освобождение арестованного – ст. 81 УК РСФСР; 2) побег арестованного – ст. 82 УК РСФСР; 3) уклонение свидетеля от явки – ч. 1 ст. 92 УК РСФСР; 4) уклонение эксперта, переводчика, понятого и народного заседателя от исполнения обязанностей – ч. 2 ст. 92 УК РСФСР; 5) ложный донос – ст. 95 УК РСФСР; 6) оглашение данных предварительного следствия – ст. 96 УК РСФСР.
   К должностным относились следующие преступления, посягающие на интересы правосудия: 1) постановление неправосудного приговора, решения или определения – ст. 114 УК РСФСР; 2) незаконные задержание, привод и допрос – ст. 115 УК РСФСР; 3) провокация взятки – ст. 119 УК РСФСР.
   При определении круга преступлений против правосудия надо также иметь в виду, что ряд подобного рода деяний преследовались по общим нормам о должностных преступлениях (например, подлоги влекли ответственность в соответствии с постановлением ВЦИК и СНК от 28 мая 1928 г. «Об изменении ст. ст. 112, 113, 120, 121 и 128 Уголовного кодекса» [282 - СУ РСФСР. 1928. № 139.]).
   Ответственность за незаконное освобождение арестованного в ст. 81 УК1926 г. в основном регламентируется так же, как и по прежнему Уголовному кодексу, однако предусматривается более мягкое наказание. Основной состав преступления заключается в незаконном освобождении арестованного из-под стражи или из мест заключения либо в содействии побегу. Квалифицированные виды по ст. 81 УК РСФСР характеризуются: а) наличием насилия над стражей, не повлекшего тяжелых повреждений, опасных для жизни (ч. 2); б) причинением тяжелых повреждений, опасных для жизни (ч. 3).
   Незаконность освобождения означает, что оно осуществлено без наличия соответствующих юридических оснований: процессуального акта органов расследования или суда; истечения срока нахождения под арестом или в местах лишения свободы; досрочного освобождения; решения об амнистии или помилования. Содействие побегу по своей сути есть не что иное как пособничество, выделенное законодателем в качестве самостоятельного преступления. Оно заключается в оказании арестованному помощи в побеге: совершение подкопа, передача орудий взлома и т. д. «Под понятие “содействие побегу” подойдет также укрывательство бежавшего арестованного» [283 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 119.].
   Исходя из сущности содействия, оно может совершаться только умышленно. Б. и Н. были осуждены водно-транспортным судом Восточно-Сибирского бассейна по ч. 2 ст. 81 УК РСФСР. Они признаны виновными в том, что, находясь в нетрезвом состоянии и заметив следовавших в караульное помещение А. и И. под конвоем двух стрелков охраны, вступили с ними в драку. Воспользовавшись этим обстоятельством, А. и И. совершили побег, но через день были задержаны. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 29 января 1940 г. указал: «По делу не установлено, что Б. и Н. затеяли драку с целью уклониться от следования в караульное помещение. Поскольку ст. 81 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик предполагают такие действия обвиняемого, которые выражаются в преднамеренном содействии арестованному в побеге, и поскольку такой преднамеренности в действиях Б. и Н. не установлено, следует признать, что их действия неправильно квалифицированы по ч. 2 ст. 81 УК РСФСР» [284 - Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР. 1940. С. 88.].
   Ответственность самого освобождаемого лица зависит от его субъективного отношения к деянию. Если арестованный или осужденный осознавал, что его освобождение является незаконным и тем не менее согласился на это, то его действия признаются побегом (ст. 82 УК РСФСР). При отсутствии такого осознания действия не образуют состава преступления. Если же имело место содействие, то в этом случае побег арестованного всегда подлежит квалификации по ст. 82 УК РСФСР.
   Уголовный кодекс 1926 г. восстановил норму об ответственности за побег. Первоначально в ч. 1 ст. 82 УК РСФСР говорилось: «Побег арестованного из-под стражи или места заключения, совершенный посредством подкопа, взлома или повреждения стен, затворов, а равно возвращение в запрещенное для проживания места, побег с места обязательного поселения или с пути следования к нему». В ч. 2 статьи было криминализировано самовольное временное оставление места пребывания, назначенного постановлением судебного или административного органа, а также неявка в срок к назначенному теми же органами месту жительства.
   Постановлением ВЦИК и СНК от 10 июня 1931 г. [285 - Постановление ВЦИК и СНК от 10 июня 1931 г. «Об изменении ст. 82 Уголовного кодекса» // СУ РСФСР. 1931. № 30.Изменению законодательства предшествовало постановление ВЦИК от 26 марта 1928 г. «О карательной политике и состоянии мест заключения», принятого на основании соответствующих отчетов наркоматов юстиции и внутренних дел. В постановлении отмечалась необходимость срочных мер, способных обеспечить реальное исполнение судебных приговоров вообще и наказания в виде лишения свободы в частности (см.: Еженедельник советской юстиции. 1928. № 14).] редакция ст. 82 УК изменена: во-первых, из ее ч. 1 исключены указания на способ побега (совершение побега иным, неназванным в законе способом, оставляло его безнаказанным), а также на возвращение в запрещенные для проживания места; во-вторых, побег с места обязательного поселения перемещен в ч. 2, здесь же закреплено «уклонение от принудительных работ, присужденных к ссылке». В-третьих, в статью добавлена ч. 3 следующего содержания: «Самовольное возвращение высланного в места, запрещенные для проживания» [286 - Согласно примечанию к ст. 82 УК РСФСР «меры, предусмотренные ч. 2 и 3 настоящей статьи, могут быть назначены определением суда в порядке исполнения приговора».].
   К побегу приравнивалось опоздание лица, которому был разрешен выезд из мест лишения свободы, или из командировки. В ст. 91 ИТК РСФСР говорится: «Опоздание лишенного свободы из отпуска или командировки без уважительных причин в течение не более 24 часов после вечерней поверки, рассматривается как самовольная отлучка (караемая в дисциплинарном порядке), а свыше 24 часов – как побег (караемый по ст. 82 УК РСФСР)».
   Статья 92 УК РСФСР предусматривает два состава преступления: 1) уклонение свидетеля от явки по вызову органа дознания, следственного или судебного органа; 2) воспрепятствование явке со стороны лица, от которого неявившийся является материально или по службе зависимым. Объединяет данные деяния то, что они препятствуют исполнению указанными лицами своих процессуальных обязанностей, а отличает то, что в первом случае лицо уклоняется от явки в следственные или судебные органы по своему собственному желанию, во втором случае – в результате воспрепятствования. Поэтому в литературе оба посягательства включают в группу преступлений, противодействующих реализации судебных функций власти [287 - См.: Трайнин А.Н. Уголовное право. Часть Особенная. М., 1927. С. 160, 167.].
   Уклонение эксперта, переводчика или понятого от явки по вызову органа дознания, следственного или судебного органа, отказ от исполнения обязанностей, а также воспрепятствование явке народного заседателя лицом, от которого неявившийся материально или по службе зависим, охватываются ч. 2 ст. 92 УК РСФСР. Уклонение от исполнения обязанностей народного заседателя выделено в самостоятельное преступление (ч. 3 статьи). «Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РСФСР от 1 марта 1926 г. лица, уклоняющиеся от явки в качестве понятых по вызову административных органов, могут привлекаться к ответственности лишь в административном порядке в пределах соответствующих обязательных постановлений, если таковые изданы» [288 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 130.].
   Нормальной деятельности органов правосудия немалый урон причиняли ложные доносы. В. И. Ленин предлагал за них «карать расстрелом» [289 - Ленин В.И. ПСС. Т. 21. С. 226.].
   Статья 95 УК РСФСР, хотя и имеет заголовок «Ложный донос», на самом деле содержит описание двух преступлений: заведомо ложного доноса и заведомо ложного показания. В ней говорится: «Заведомо ложный донос органу судебно-следственной власти или иным, имеющим право возбуждать уголовное преследование должностным лицам, а равно заведомо ложное показание, данное свидетелем, экспертом или переводчиком при производстве дознания, следствия или судебного разбирательства…». Квалифицированные виды ложного доноса связывались с обвинением в тяжком преступлении, его совершением из корыстных побуждений и искусственным созданием доказательств обвинения.
   Данная формулировка выгодно отличается от формулировки УК РСФСР 1922 г., содержавшей требование о том, чтобы в доносе было указано конкретное лицо, якобы совершившее преступление. В связи с этим обоснованным является утверждение Ш. С. Рашковской, которая писала: «Возможны случаи, когда доноситель, сообщая ложные сведения о преступлении, посягает только на один объект – на правильную деятельность органов расследования, прокуратуры, суда. Такое положение может иметь место тогда, когда преступник преследует цель направить деятельность этих органов по ложному пути» [290 - Рашковская Ш.С. Преступления против социалистического правосудия. М., 1957. С. 24.].
   В УК РСФСР 1926 г. впервые назван адресат ложного доноса: орган судебно-следственной власти или иные имеющие право возбуждать уголовное преследование должностные лица [291 - Оценивая эту законодательную новеллу, А.Н. Трайнин отмечал, что «включение этого указания в ст. 95 УК РСФСР 1926 г. вызывалось, очевидно, прямым намерением законодателя подчеркнуть, что при обвинении в дисциплинарном или административном проступке состава ложного доноса не будет» (Трайнин А.Н. Уголовное право. Часть Особенная. С. 162).]. В судебной практике по ст. 95 УК РСФСР квалифицировались также и доносы, адресованные в партийные органы [292 - В теории уголовного права эту позицию поддерживала Ш.С. Рашковская (см.: Рашковская Ш.С. Указ. соч. С. 22).Ложным доносам, направленным в партийные органы, дана политическая оценка на январском Пленуме ЦК ВКП(б) 1938 г. (см.: Постановление Пленума ЦК ВКП(б) об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков. М., 1938).]. Так, Верховный Суд СССР признал правильной квалификацию по ч. 2 ст. 92 УК РСФСР действий В., подавшего секретарю МК ВКП(б) заявление на ряд партийных работников, заведомо ложно обвинив их в тяжких преступлениях. Как было установлено, ложный донос В. совершил с целью отомстить указанным лицам за то, что они не удовлетворили его ничем не обоснованные требования об уплате 7 500 руб. [293 - Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР (второе полугодие 1939 г.). М., 1941. С. 85.]
   «В тех случаях, когда заведомо ложный донос был сделан с контрреволюционной целью, например, с целью подорвать путем доноса на отдельных членов партии авторитет всей партийной организации, уголовная ответственность должна наступать по ст. ст. 16 и 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Такое указание дано было в приказе Прокурора СССР от 5 апреля 1938 г. “О решительной борьбе с клеветническими обвинениями честных людей”» [294 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 132.].
   В советской литературе дискутировалась проблема о том, охватываются ли ст. 95 УК РСФСР ложные показания, данные при судебном разбирательстве гражданского дела. Так, А. Н. Трайнин писал, что «вопрос об уголовном преследовании за свидетельскую ложь в гражданском процессе должен быть решен отрицательно» [295 - Трайнин А.Н. Уголовное право. Часть Особенная. С. 166.]. Возражая ему, В. Д. Меньшагин подчеркивал: «Статья 132 ГПК прямо указывает, что “свидетели допрашиваются с предупреждением об ответственности за ложные показания по ст. 178 Уголовного кодекса” (ст. 95 УК). Из этой нормы с очевидностью явствует, что свидетели по гражданским делам, дающие ложные показания, также подлежат уголовной ответственности» [296 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д., Чхиквадзе В.М. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 2. С. 469.].
   К ложным показаниям некоторые авторы приравнивали и умолчание свидетеля об известных ему обстоятельствах по делу. Так, А. А. Пионтковский считал, что «несообщение свидетелем фактов, известных ему и имеющих существенное значение для дела, следует также рассматривать как ложное показание ввиду его одинаковой степени социальной опасности с сообщением ложных сведений» [297 - Пионтковский А.А. Советское уголовное право. Особенная часть. М.—Л., 1928. С. 336.]. Аналогичное мнение высказывала Ш. С. Рашковская [298 - См.: Рашковская Ш.С. Указ. соч. С. 32.]. Иной позиции придерживался В. Д. Меньшагин. Он писал: «Умолчание свидетеля об известных ему обстоятельствах должно рассматриваться как уклонение свидетеля от исполнения обязанностей (ст. 92 УК)» [299 - Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д., Чхиквадзе В.М. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 2. С. 470.Кстати сказать, многие современные авторы также считают, что «ложным показанием не может быть признано умолчание о существенных обстоятельствах, относящихся к предмету доказывания или к предмету иска» (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / отв. ред. В.В. Малиновский. М., 2011. С. 901; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А.И. Чучаева. М., 2012. С. 535 и др.).].
   Как и в ст. 95 УК РСФСР, заголовок ст. 96 УК РСФСР «Оглашение данных следствия» неточно передает суть уголовно-правового запрета. В законе речь идет об оглашении данных предварительного следствия, дознания или ревизионного обследования без разрешения прокурора, следователя, должностного лица, производившего дознание или ревизию. Таким образом, норма, содержащаяся в указанной статье, является интегративной, имеет целью защиту нормальной деятельности как органов правосудия, так и любого предприятия или учреждения. «… Оглашение данных судебного следствия, производившегося в закрытом заседании, и данных производства прокурорского надзора также может нарушить правильную деятельность органов суда и прокуратуры, а потому должны влечь уголовную ответственность. Такие случаи оглашения сведений подлежат квалификации по ст. ст. 16 и 96» [300 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 133.].
   Деяние выражается в оглашении указанных в законе сведений. «Оглашение» означает разгласить, сделать известным [301 - См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Указ. соч. С. 434.]. Одними авторами предлагалось понимать под оглашением передачу информации хотя бы одному лицу [302 - См., например: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д., Чхиквадзе В.М. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 2. С. 482.Ш.С. Рашковская писала: «Под оглашением следует понимать передачу или сообщение данных предварительного следствия другому лицу» (Рашковская Ш.С. Указ. соч. С. 41).], другими – значительному кругу лиц. Так, А. Н. Трайнин отмечал: «В простой передаче сведений одним лицом другому, – например, передача свидетелем другому лицу содержания допроса, – нет … состава ст. 96» [303 - Трайнин А.Н. Уголовное право. Часть Особенная. С. 171.]. Такой же позиции придерживался А. А. Пионтковский, утверждавший, что «оглашение этих сведений состоит в том, что они делаются доступными неограниченному количеству лиц» [304 - Пионтковский А.А. Советское уголовное право. Особенная часть. С. 331.]. Современное уголовное право исходит из того, что для наличия рассматриваемого состава преступления достаточно, чтобы данные предварительного следствия стали известны хотя бы одному постороннему человеку.
   К числу дискуссионных относился вопрос о субъективной стороне преступления, предусмотренного ст. 96 УК РСФСР. В соответствии с современными воззрениями совершение преступления с формальным составом возможно только при наличии прямого умысла [305 - См., например: Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. М., 2006.]. Также трактовал субъективную сторону оглашения данных следствия В. Д. Меньшагин [306 - См.: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д., Чхиквадзе В.М. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 2. С. 483.]. Ш. С. Рашковская считала, что это преступление может совершаться как умышленно, так и по неосторожности [307 - См.: Рашковская Ш.С. Указ. соч. С. 42.].
   Ответственности подлежал общий субъект. Если же преступление было совершено сотрудником следственных органов, органов дознания или ревизионного обследования, деяние квалифицировалось по ст. 121 УК РСФСР [308 - В этой статье говорится: «Разглашение, сообщение, передача или собирание в целях передачи должностным лицом сведений, не подлежащих оглашению…».].
   Как указывалось, постановление неправосудного приговора, решения или определения УК РСФСР 1926 г. относил к должностным преступлениям. В литературе оно признавалось особым видом злоупотребления властью и считалось специальным должностным преступлением [309 - См., например: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д., Чхиквадзе В.М. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 2. С. 197.].
   Статья 114 УК РСФСР гласит: «Постановление судьями из корыстных или иных личных видов неправосудного приговора, решения или определения…». По сравнению с ст. 111 УК РСФСР 1922 г., предмет преступления расширен; в данной статье говорится только о постановлении судьями неправосудного приговора [310 - В свое время это дало основание для дискуссии. Одни ученые, исходя из буквального толкования закона, утверждали, что постановление судьями незаконных решения и определения не образует состава преступления (см., например: Трайнин А.Н. Уголовное право. Часть Особенная. С. 183), другие считали, что и в этом случае деяние подлежит квалификации по ст. 111 УК РСФСР 1922 г. (см., например: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д., Чхиквадзе В.М. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 2. С. 197–198).].
   В теории уголовного права по поводу круга лиц, подлежащих ответственности по ст. 114 УК РСФСР, существовало два подхода, которые характеризовали два вида толкования по объему: буквальное и расширительное. Первую точку зрения, например, отстаивал В. Д. Меньшагин, который полагал, что субъектом преступления в силу прямого указания закона является только судья любого звена судебной системы России. Работники следственных и прокурорских органов нести ответственность по ст. 114 УК не могут. Если они выносят заведомо незаконное постановление, их деяние охватывается ст. 109 (злоупотребление властью) или 110 УК РСФСР (превышение власти). Второй подход представляли, например, А. Н. Трайнин и А. А. Пионтковский [311 - См.: Пионтковский А.А. Советское уголовное право. Особенная часть. С. 240.]. Так, А. Н. Трайнин писал: «В настоящее время не может быть сомнений в том, что по ст. 114 могут отвечать судьи по уголовным, гражданским, дисциплинарным, административным делам; судьи арбитражных судов, земельных, примирительных камер [312 - В России примирительные камеры действовали на основании Декрета СНК от 18 июля 1922 г. «О примирительных камерах» (СУ РСФСР. 1922. № 45). В дополнение к этому декрету принимались дополнительные декреты, регулировавшие деятельность примирительных камер в конкретной сфере народного хозяйства. Например, Декретом СНК от 4 октября 1922 г. принято Положение о примирительных камерах и третейских судах на транспорте. Согласно этому декрету они образовывались «для разрешения всякого рода конфликтов, возникающих между органами профессионального союза и административно-хозяйственными органами Народного комиссариата путей сообщения на почве заключения, выполнения и изменений коллективных договоров, а равно всех прочих конфликтов, возникающих между сторонами на почве применения труда на транспорте, организуются на началах паритетного представительства союза транспортных рабочих и административных органов Народного комиссариата путей сообщения…» (URL: www.libussr.ru).] и т. д.» [313 - Трайнин А.Н. Уголовное право. Часть Особенная. С. 259–260.]. Исходя из законодательной формулировки, позиция В. Д. Меньшагина предпочтительнее, однако надо иметь в виду, что в силу действия института аналогии нельзя признать ошибочным и мнение других авторов.
   По УК РСФСР 1926 г. к числу должностных преступлений относились и незаконные задержание, привод и допрос. Часть 1 ст. 115 УК РСФСР предусматривает ответственность за «незаконное задержание или привод», а часть 2 – за «принуждение к даче показаний при допросе путем применения незаконных мер со стороны производящего допрос лица, а также заключение под стражу в качестве меры пресечения из личных либо корыстных видов». Таким образом, в данной статье указаны признаки четырех преступлений: 1) незаконного задержания; 2) незаконного привода; 3) заключения под стражу в качестве меры пресечения из личных или корыстных мотивов; 4) принуждения к даче показаний путем применения незаконных мер. Объединяет эти преступления их социальная направленность – все они посягают на интересы правосудия, нарушают нормальную работу суда, прокуратуры, органов предварительного следствия и дознания, в целом имеют сопоставимую степень общественной опасности.
   Основания задержания закреплены в ст. 100 УПК РСФСР; заключения под стражу – в ст. 158 УПК РСФСР; привода – в ст. 62 и 64 УПК РСФСР. Их незаконность предполагает нарушение требований, указанных в этих статьях. Принуждение заключается в физическом или психологическом воздействии на допрашиваемого с целью склонения его к даче определенных показаний. «Действие, предусмотренное ст. 115, состоит в принятии “незаконных мер”. В УПК нет соответствующих постановлений (подобно, например, ст. 62, 64 и 100, указывающих основания привода и задержания), которые содержали бы перечень или характеристику законных мер допроса. Очевидно, незаконными будут все меры, содержащие физическое или психическое насилие над допрашиваемым и имеющие целью этим путем добиться желаемого показания» [314 - Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / под ред. И.Т. Голякова. С. 159.].
   Наконец, к должностным преступлениям по УК РСФСР 1926 г. относится и провокация взятки, «т. е. заведомое создание должностным лицом обстановки и условий, вызывающих предложение или получение взятки, в целях последующего изобличения давшего или принявшего взятку» (ст. 119).
   Характеристика преступления дается в самом законе. В литературе указывается, что провокация взятки не освобождает от ответственности ни лицо, давшее взятку, ни лицо, принявшее ее.

Глава IV
Охрана власти по Уголовному кодексу РСФСР 1960 г

   К моменту принятия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. уже был издан Закон об уголовной ответственности за государственные преступления [315 - Принят 25 февраля 1958 г. 2 сессией Верховного Совета СССР 5 созыва // Ведомости Верховного Совета СССР. 1959. № 1.], заменивший Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлений против порядка управления) [316 - Таким образом, была исключена ситуация, которая имела место при подготовке и принятии УК РСФСР 1926 г. (см. гл. 3 работы).]. Это было вызвано рядом обстоятельств. Во-первых, за более чем тридцатилетний период своего действия Положение неоднократно дополнялось и изменялось, в конечном счете перестало отвечать требованиям времени. Во-вторых, оно не отражало тех социально-политических изменений, которые произошли в стране за истекшее время.
   Закон об уголовной ответственности за государственные преступления существенно отличается от предыдущих законодательных актов, регламентирующих ответственность за указанные деяния. В обобщенном виде все изменения можно, пожалуй, свести к следующим:
   1) исключены из законодательства нормы, предусматривавшие объективное вменение (ч. 2 ст. 1 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Положения об ответственности членов семьи изменника, так называемых ЧСИРов);
   2) дан исчерпывающий, а не примерный, как ранее, перечень деяний, признаваемых государственными преступлениями;
   3) уточнено понятие ряда особо опасных преступлений, более точно обрисован их состав; исключены специальные нормы об ответственности военнослужащих и должностных лиц за измену родине и нормы о деяниях, сохранять которые далее не было смысла (например, об ответственности за борьбу против революционного движения на секретной должности при царском режиме и др.); закреплены основания освобождения от уголовной ответственности за измену родине [317 - В этой части ст. 1 Закона 1958 г. дополнена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1960 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1960. № 3.];
   4) законодатель отказался от термина «контрреволюционные преступления», который был в советском законодательстве свыше сорока лет, заменив его термином «особо опасные государственные преступления» [318 - В литературе отмечается, что «замена эта не просто терминологическая. Дело в том, что термин “контрреволюционные преступления” ныне устарел. Если раньше он отражал определенные исторические условия нашей страны, условия классовой борьбы советского государства против буржуазии, помещиков, реакционных сил, пытавшихся задушить молодую Советскую республику, то сейчас, когда социализм победил в Советском Союзе полностью и окончательно, контрреволюционные преступления в прежнем их понимании не могут быть совершены» (Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 91–92).], соответственно исключены из законодательного описания преступлений указания на контрреволюционные умысел и цель, на субъект преступления как врага народа;
   5) введена иная классификация государственных преступлений; согласно Закону все они делятся на две группы: особо опасные государственные преступления и иные государственные преступления;
   6) установлены дифференцированные санкции за особо опасные государственные преступления и снижены их предельные размеры;
   7) введены новые нормы, ранее не известные советскому уголовному законодательству; например, в ответ на призыв 2-го Всемирного конгресса сторонников мира (Варшава, 1950 г.) Верховный Совет СССР 12 марта 1951 г. принял Закон о защите мира [319 - Правда. 1951. 13 марта.], которым пропаганда войны, в какой бы форме она ни велась, признавалась тягчайшим преступлением, и предусматривалось введение уголовной ответственности за это деяние (состав преступления не был сформулирован в указанном Законе, он появился лишь в Законе о государственных преступлениях – ст. 8) [320 - Общую характеристику Закона 1958 г. см.: Бакшеев С. Закон об уголовной ответственности за государственные преступления // Сов. юстиция. 1959. № 2. С. 25–28; Научно-практический комментарий к Закону об уголовной ответственности за государственные преступления. М., 1961.].
   Закон об уголовной ответственности за государственные преступления без изменений был включен в гл. 1 УК РСФСР 1960 г. [321 - До имплементации в Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. Закон об уголовной ответственности за государственные преступления применялся непосредственно.]
   В рассматриваемом Законе 1958 г. отсутствует норма, содержащая общее понятие государственного преступления, оно выработано наукой уголовного права. Однако надо заметить, что формулируется не общая дефиниция, а дается определение одной из выделенных в Законе групп деяний.
   В УК РСФСР 1960 г. впервые в самостоятельную группу интегрированы нормы о преступлениях против правосудия (гл. 8). Однако и после этого некоторые ученые считали, что нет никаких оснований для выделения деяний, посягающих на правосудие, в самостоятельный массив из-за отсутствия единого объекта. Например, В.Ф. Кириченко утверждал, что исключение деяний против правосудия из главы о должностных преступлениях ничем не оправдано, они «в интересах более четкого построения системы должны быть предусмотрены в других главах» [322 - Кириченко В.Ф. Виды должностных преступлений по советскому уголовному праву. М., 1959. С. 9.]. М.Д. Лысов и Г.Л. Кригер полагали необходимым объединить преступления против правосудия с должностными преступлениями и преступлениями против порядка управления, считая, что все они посягают на один (однородный) объект [323 - См.: Лысов М.Д. Ответственность должностных лиц по советскому уголовному праву. Казань, 1972. С. 88; Кригер Г.Л. Некоторые вопросы построения Особенной части Уголовного кодекса // Проблемы совершенствования уголовного закона. М., 1984. С. 125–126.].
   Причины появления в Уголовном кодексе самостоятельной главы о преступлениях против правосудия, в отличие от причин ее отсутствия в предыдущих кодексах, в литературе не объясняются никак, самое большое – это воспринимается как факт дальнейшего развития системы рассматриваемых деяний [324 - См. об этом подробно: Федоров А.В. Преступления против правосудия (вопросы истории, понятия и классификации). Калуга, 2004. С. 33.]. Между тем все или почти все обстоятельства, которыми специалисты оперировали прежде, наличествовали и в тот период: судебная система по-прежнему оставалась «иерархической», была проводником воли политического руководства страны, о чем, в частности, свидетельствуют принимавшиеся ЦК КПСС постановления о деятельности судов страны [325 - Принципы осуществления правосудия, организации судебной системы Советского Союза были закреплены в Программе КПСС (см.: Программа Коммунистической партии Советского Союза. М., 1968).]. Признание в этих условиях правосудия самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны и консолидацию всех соответствующих уголовно-правовых норм вряд ли можно объяснить наличием в Конституции СССР положений о суде (согласно ст. 151 Конституции СССР правосудие осуществляется только судами и военными трибуналами). Скорее всего, имеет место феномен доктрины уголовного права, преобладание определенных научных взглядов, исходивших из признания несомненной самостоятельной социальной ценности правосудия [326 - Социальная ценность правосудия, как и любого социально-политического института, определяется его объективной необходимостью и социальной полезностью как инструмента общественного развития (см.: Алексеев С.С. Социальная ценность права в советском обществе. М., 1971. С. 5–8). Специалисты указывают, что «определение оптимальности правосудия предполагает, прежде всего, ответ на вопрос: вызвано ли правосудие какой-либо социальной потребностью, то есть нужен ли этот институт обществу, обладает ли он социальной ценностью, иными словами, обусловлен ли он социально?» (Петрухин И.Л., Батуров Г.П., Морщакова Т.Г. Теоретические основы эффективности правосудия. М., 1919. С. 18).]. В данном случае наука уголовного права реализовала одну из задач своей прогностической функции.
   В первоначальном виде рассматриваемая глава объединяла пятнадцать преступлений против правосудия (ст. 176–190). В последующие годы она была существенно расширена.

§ 1. Особо опасные государственные преступления

   В литературе особо опасными государственными преступлениями признаются «предусмотренные общесоюзным уголовным законом общественно опасные деяния, направленные на подрыв или ослабление общественного строя СССР» [327 - Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Ответственность за государственные преступления. М., 1988. С. 11.Примерно такое же определение понятия особо опасных государственных преступлений дает Л.Д. Ермакова: «Особо опасным государственным преступлением является предусмотренное общесоюзным уголовным законодательством общественно опасное деяние, умышленно направленное в ущерб общественному строю СССР» (Ермакова Л.Д. Особо опасные государственные преступления. М., 1982. С. 8).].
   Среди советских ученых не было единого мнения о видах особо опасных государственных преступлений, в литературе выделяется от трех [328 - Например, А.А. Пионтковский делил рассматриваемые преступления на следующие группы: 1) посягательства на внешнюю безопасность СССР (измена родине, шпионаж, террористический акт против представителя иностранного государства, пропаганда войны): 2) посягательства на политическую основу советского государства (террористический акт и антисоветская агитация и пропаганда); 3) посягательства на экономическую основу (диверсия и вредительство) (см.: Курс советского уголовного права: в 6 т. М., 1970. Т. 4. С. 79–82).В указанные группы не входят организационная деятельность, направленная к совершению особо опасных государственных преступлений, а равно участие в антисоветской организации (ст. 72 УК РСФСР) и особо опасные государственные преступления, совершенные против другого государства трудящихся (ст. 73 УК РСФСР). Как правило, эти деяния другими авторами также рассматриваются отдельно (см., например: Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1964. С. 29).] до шести групп [329 - В.М. Турецкий особо опасные государственные преступления классифицировал на следующие группы: 1) против внешней безопасности СССР; 2) против советской власти в лице ее деятелей и представителей; 3) против экономических основ советского строя; 4) идеологическая вражда против советской власти; 5) подготовительно-организационная деятельность, направленная к совершению особо опасных государственных преступлений (см.: Турецкий М.В. Особо опасные государственные преступления. М., 1965. С. 34–37).В этом случае за пределами классификационных групп оставалось преступление, предусмотренное ст. 73 УК РСФСР.] деяний. Так, в отдельные группы интегрируются посягательства: 1) на суверенитет, территориальную неприкосновенность или государственную безопасность и обороноспособность СССР (ст. 64, 65 УК РСФСР); 2) на политическую систему СССР (ст. 66, 70 УК РСФСР); 3) на экономическую систему СССР (ст. 68, 69 УК РСФСР); 4) на мир и мирное сосуществование государств (ст. 67, 71 УК РСФСР); 5) на организационную деятельность, направленную к совершению особо опасных государственных преступлений, а равно участие в антисоветской организации (ст. 72 УК РСФСР); 6) на особо опасные государственные преступления, совершаемые против другого государства (ст. 73 УК РСФСР) [330 - См.: Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 20.]. Эта классификация охватывает все преступления, входящие в разд. 1 гл. 1 Уголовного кодекса. Однако, как обоснованно указывает Л.Д. Ермакова, «приведенная система, как и любая другая, носит условный характер в связи с тем, что не может учесть всех индивидуальных особенностей, присущих отдельным составам…» [331 - Ермакова Л.Д. Указ. соч. С. 21.].
   Согласно ст. 64 УК РСФСР под изменой родине понимается деяние, «умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб государственной независимости, территориальной неприкосновенности или военной мощи СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной или военной тайны иностранному государству, бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР, а равно заговор с целью захвата власти…» [332 - Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 января 1984 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РСФСР» объект преступления, предусмотренного ст. 64 УК РСФСР, изложен несколько иначе: вместо государственной независимости, территориальной неприкосновенности или военной мощи СССР указаны суверенитет, территориальная неприкосновенность, государственная безопасность и обороноспособность СССР (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1984. № 5). Таким образом, формулировка уголовно-правовой нормы была приведена в соответствие с формулировкой Конституции СССР.В литературе указанные объекты объединяют в понятие внешней безопасности СССР (см., например: Клягин В.С. Ответственность за особо опасные государственные преступления. Минск, 1973. С. 77 и др.). Е.А. Смирнов считал, что такая замена может дезориентировать правоприменительную практику (см.: Смирнов Е.А. Особо опасные государственные преступления. Киев, 1974. С. 106). По мнению А.А. Игнатьева, термин «внешняя безопасность СССР» точно отражает сущность объекта измены родине (см.: Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 23).Третий раз статья была изменена 18 февраля 1993 г. (Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 10. Ст. 360).]. Данная формулировка закона выгодно отличается от предыдущих определений указанного деяния. Во-первых, уточнены криминообразующие признаки; во-вторых, упрощено их описание; в-третьих, устранена абсолютно определенная санкция (высшая мера наказания).
   Рассматриваемое преступление могло быть совершено путем: а) перехода на сторону врага; б) шпионажа; в) выдачи государственной или военной тайны иностранному государству; г) бегства за границу или отказа возвратиться из-за границы; д) оказания иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР; е) заговора с целью захвата власти. В законе дан исчерпывающий перечень форм измены родине.
   Переход на сторону врага возможен только в военное время или в боевой обстановке и предполагает вступление гражданина СССР в контакт с военным противником Союза ССР. Понятие шпионажа раскрывается в ст. 65 УК РСФСР. Выдача государственной или военной тайны состоит в передаче иностранному государству образующих ее сведений, известных виновному в силу служебного положения или по другим основаниям [333 - В литературе высказано мнение о том, что выдача государственной тайны является частным случаем измены родине, совершенной в форме шпионажа (см.: Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 27).]. Бегство за границу заключается в незаконном оставлении гражданином СССР пределов страны с целью постоянного проживания за рубежом; при отказе возвратиться из-за границы лицо законно находится за пределами Советского Союза и остается там для осуществления враждебной деятельности против СССР [334 - Постановлением Конституционного Суда РФ от 20 декабря 1995 г. № 17-П «По делу о проверке конституционности ряда положений пункта «а» статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Смирнова» положение пункта «а» ст. 64 УК РСФСР, квалифицирующее бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы как форму измены родине, признано не соответствующим ч. 2 ст. 27 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ (СПС «КонсультантПлюс»).В особом мнении по этому поводу судьи Конституционного Суда РФ Н.В. Витрука говорится: «Суды общей юрисдикции, рассматривавшие данную категорию уголовных дел, инкриминировали гражданам бегство за границу и отказ возвратиться на родину в качестве измены родине в одном ряду с другими формами измены родине. В этом случае суды общей юрисдикции скорее действовали, руководствуясь идеолого-политическими установками, нежели принципами и логикой права и закона, выступали орудием преследования граждан за политические убеждения» (там же).Судья Конституционного Суда РФ А.Л. Кононов в особом мнении отметил: «Рассматриваемый состав п. «а» статьи 64 УК РСФСР как по своему содержанию, так и с учетом толкования и применения на практике противоречит закрепленным в Конституции Российской Федерации положениям о презумпции невиновности и виновной ответственности за совершение преступления (статья 49), вопреки смыслу положений статьи 55 Конституции Российской Федерации препятствует осуществлению основных политических прав и свобод человека и гражданина…» (Там же).Некоторые криминалисты бегство за границу признавали не формой измены родине, а способом ее совершения, использовавшимся гражданином СССР для вступления в контакт с внешним противником в целях проведения совместной враждебной деятельности против СССР, и также предлагали исключить из закона указание на бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы (см.: Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 30).].
   На наш взгляд, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР как содействие другому государству в указанной деятельности – это сущность рассматриваемого преступления; в чем бы ни выражалась измена родине, она, по сути, сводится к оказанию указанной помощи. Вероятно, поэтому данная форма изменнических действий вменялась в вину лишь тогда, когда отсутствовали признаки иных форм измены родине.
   Вряд ли соответствует смыслу уголовно-правовой нормы утверждение В.С. Калягина о том, что закон «предполагает совершение этого преступления в период мирного времени, поскольку данное деяние в период войны рассматривалось бы как переход на сторону врага» [335 - Клягин В.С. Указ. соч. С. 119.]. Изменник родины может оказывать содействие не только государству, являющемуся военным противником, но и другому государству [336 - Л.Д. Ермакова, на наш взгляд, обоснованно указывает: «Деяние может быть совершено как в мирное, так и в военное время, но при этом помощь оказывается не воюющему с Советским Союзом государству, а любому другому, не находящемуся с СССР в состоянии войны или военного конфликта. … Не время (военное или мирное) является отличительным признаком данной формы измены родине, а характеристика государства, в пользу которого оказывается помощь, – воюет ли оно с Советским Союзом или находится в мирных отношениях» (Ермакова Л.Д. Указ. соч. С. 36).].
   Надо иметь в виду, что законодатель ограничил ответственность оказанием содействия лишь иностранному государству. Следовательно, помощь, оказанная зарубежным негосударственным организациям или их агентуре, не образует состава рассматриваемого преступления. В литературе это обстоятельство подверглось, на наш взгляд, обоснованной критике [337 - См.: Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 36.].
   Достаточно своеобразной выглядит такая форма измены родине, как заговор с целью захвата власти. По сути, заговор не всегда является преступлением против внешней безопасности государства, а охватывает и случаи, которые, как показывает анализ законодательства первых лет советской власти, признавались так называемой внутренней изменой, т. е. преступлением против внутренней безопасности государства.
   В литературе заговор оценивается как разновидность антисоветской организации. По мнению Е.А. Смирнова, это «вытекает из опыта борьбы советского государства против своих классовых противников (от заговоров времен Гражданской войны до заговора Берии и др.), из обобщения соответствующей судебной практики, из критической оценки понятия заговора по буржуазному праву» [338 - Смирнов Е.А. Указ. соч. С. 126.]. Дискуссионным был вопрос и о цели заговора. Так, В.С. Клягин считал, что он осуществляется для свержения советской власти и установления в СССР вместо существующего другого общественного и государственного строя [339 - См.: Клягин В.С. Указ. соч. С. 123.]. Л.Д. Ермакова в качестве цели заговора называет захват как верховной власти в СССР, так и власти в союзных республиках [340 - См.: Ермакова Л.Д. Указ. соч. С. 39.]. Не соглашаясь с дефиницией заговора и определением его целей, А.А. Игнатьев предлагает считать таковым «объединение двух или более лиц для совместной деятельности с целью захвата власти» [341 - Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 40.]. По его мнению, заговор является самостоятельным преступлением; в связи с этим его необходимо было выделить в самостоятельный состав [342 - См.: Там же.].
   В пункте «б» ст. 64 УК РСФСР предусматривается специальный вид освобождения от уголовной ответственности.
   Шпионаж [343 - Шпионаж (нем. spionage, фран. espionage, итал. spione) – тайное секретное собирание или похищение сведений, составляющих государственную тайну, в целях передачи их другому государству (см.: Словарь иностранных слов в русском языке / под ред. И.В. Лехина, Ф.Н. Петрова. М., 1996. С. 784).] как самостоятельное преступление охватывается ст. 65 УК РСФСР. В законе он определялся как «передача, а равно похищение или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их агентуре сведений, составляющих государственную или военную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений для использования их в ущерб интересам СССР, если шпионаж совершен иностранным гражданином или лицом без гражданства» [344 - Статья трижды подвергалась изменению: Законом РСФСР от 25 июля 1962 г.; Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 января 1984 г. и Законом РФ от 18 февраля 1993 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449; 1984. № 5. Ст. 168; Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 10. Ст. 360.]. Таким образом, выделялись два вида рассматриваемого преступления: 1) шпионаж, предметом которого являются сведения, составляющие государственную или военную тайну; 2) шпионаж, предметом которого выступают иные сведения. Круг последних законом не определялся, к ним относились любые сведения, которые могли быть использованы в ущерб интересам СССР.
   Шпионаж отличался от измены родине в первую очередь по субъекту преступления. Если ответственность за последнее деяние мог нести только гражданин СССР, то за шпионаж – иностранный гражданин или лицо без гражданства.
   Как указывалось, к преступлениям против политической системы относились два деяния: террористический акт (ст. 66 УК РСФСР) и антисоветская агитация и пропаганда (ст. 70 УК РСФСР). Их объектом признавалась политическая система СССР (власть Советов народных депутатов как ее основа и Коммунистическая партия как ее ядро). «Политическая система социализма – социальный механизм, посредством которого трудящиеся, возглавляемые рабочим классом и его партией, осуществляют свою власть в обществе. Она охватывает и регулирует все отношения, складывающиеся между классами, социальными слоями, нациями и народностями, обществом, коллективом и личностью по поводу власти, в связи с выработкой и проведением в жизнь политики, которая определяет содержание и цели развития социалистического общества» [345 - Научный коммунизм. Словарь. М., 1983. С. 222.].
   Террористический акт в ст. 66 УК РСФСР определяется как «убийство государственного или общественного деятеля, или представителя власти, совершенное в связи с его государственной или общественной деятельностью, с целью подрыва или ослабления советской власти» [346 - Федеральным законом от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ ст. 66 УК РСФСР изложена в следующей редакции: «Убийство государственного или общественного деятеля либо представителя власти, совершенное по политическим мотивам, – наказывается…Тяжкое телесное повреждение, причиненное по тем же мотивам государственному или общественному деятелю либо представителю власти, – наказывается…» (СЗ РФ. № 10. Ст. 267).]. Преступление в литературе признавалось двухобъектным, дополнительным объектом террористического акта считались жизнь и здоровье государственного или общественного деятеля, а также представителя власти [347 - См., например: Ермакова Л.Д. Указ. соч. С. 53.].
   Для определения круга потерпевших законодатель использовал обобщенные понятия: государственный деятель, общественный деятель, представитель власти. Государственными деятелями в первую очередь признавались руководители государства, лица, возглавляющие высшие государственные органы, и т. д. Но надо заметить, что должностное положение как таковое, хотя и имеет важное значение, само по себе не является единственным и главным признаком, характеризующим указанного потерпевшего. В качестве последнего могло признаваться и лицо, которое, занимая достаточно невысокое положение по службе, активно проводило в жизнь политику КПСС и Советского правительства [348 - «Из послевоенной истории советского государства известны случаи, когда жертвами террора были учителя, милиционеры и рядовые военнослужащие, принимавшие активное участие в восстановлении советской власти на освобожденной от оккупации земле, – пишет Л.Д. Ермакова. – Вопрос о том, относится ли потерпевший к государственным деятелям, должен решаться судом в каждом конкретном случае отдельно, в зависимости от занимаемой должности, характера выполняемой работы и роли органа или учреждения в системе государства» (Ермакова Л.Д. Указ. соч. С. 52, 96).]. К общественным деятелям относились работники органов КПСС, ВЛКСМ, профсоюзных, кооперативных и иных общественных организаций. Представители власти – это лица, имеющие властные полномочия, обязательные для всех граждан, как находящихся, так и не находящихся в подчинении. Их действия не обязательно связаны по службе рамками определенного ведомства, системы и т. д. Исходя из этого, представителями власти признаются депутаты Советов народных депутатов, судьи, прокуроры, следователи, оперативный состав органов МВД и др.
   Закон предусматривает два вида террористического акта: 1) убийство государственного или общественного деятеля и представителя власти (ч. 1 ст. 66 УК РСФСР); 2) причинение тяжкого телесного повреждения (ч. 2 данной статьи). От преступлений против личности они отличаются, во-первых, объектом преступления, во-вторых, целью подрыва или ослабления советской власти.
   В советской литературе криминализация антисоветской пропаганды и агитации объясняется тем, что с первых лет существования советского государства они использовались в борьбе с советской властью. Формы и содержание пропаганды и агитации менялись в связи с изменением форм классовой борьбы. «Наиболее авантюристические круги империализма разнузданной лживой клеветнической пропагандой против социализма пытаются ослабить волю трудящихся масс в борьбе за мир, подлинную свободу и демократию, за коммунизм» [349 - Курс советского уголовного права: в VI т. Т. IV. С. 116.].
   Согласно ст. 70 УК РСФСР под антисоветской пропагандой и агитацией понимается агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления советской власти либо совершения отдельных особо опасных государственных преступлений, распространение в тех же целях клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение либо изготовление или хранение в тех же целях в письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания [350 - Антисоветизм понимался как система взглядов, направленных против советского строя. При этом некоторые называют антисоветизмом любое несогласие с действиями советской власти, другие – ненависть к советскому обществу в целом. В СССР антисоветизмом нередко обозначалось любое несогласие с действиями КПСС и Правительства СССР. Согласно опросу ВЦИОМ, проведенному в 2006–2010 гг., само слово «антисоветский» имеет для большинства россиян (66 %) в основном негативную коннотацию (см.: Антисоветизм [Электронный ресурс] // Википедия).].
   Хотя в целом это преступление и относится к посягательствам на политическую систему СССР, однако наличие указания в уголовно-правовой норме на такую цель пропаганды и агитации как совершение особо опасных государственных преступлений, дает основание считать, что в качестве его дополнительного объекта могут выступать внешняя безопасность советского государства, его экономические основы и т. д.
   В целом агитация и пропаганда понимались так же, как и ранее: первая представляет собой деятельность, направленную на распространение какой-либо идеи среди широкого круга лиц, вторая – деятельность по распространению многих идей, но среди ограниченного круга лиц, возможно их сообщение даже одному человеку [351 - См., например: Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 167.В.И. Ленин отмечал, что «пропагандист действует … главным образом печатным, агитатор – живым словом» (Ленин В.И. ПСС. Т. 6. С. 67).].
   Закон выделяет четыре формы рассматриваемого преступления:
   1) агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления советской власти;
   2) агитация или пропаганда, имеющая целью совершение отдельных особо опасных государственных преступлений;
   3) агитация или пропаганда, осуществляемая в тех же целях путем распространения клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй;
   4) агитация или пропаганда, выражающаяся в распространении, изготовлении или хранении в тех же целях письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания [352 - Первые две формы антисоветской агитации и пропаганды Л.Д. Ермакова рассматривает в качестве единой формы (см.: Ермакова Л.Д. Указ. соч. С. 58).].
   В качестве квалифицирующих признаков в ч. 2 ст. 70 УК РСФСР указано совершение преступления: с использованием денежных средств или иных материальных ценностей, полученных от иностранных организаций или лиц, действующих в интересах этих организаций; лицом, ранее осужденным за особо опасные государственные преступления; в военное время [353 - Редакция ст. 70 УК РСФСР изменялась дважды: Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 сентября 1989 г. и Законом РФ от 9 октября 1992 г. (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1989. № 37. Ст. 1074; Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. № 44. Ст. 2470).].
   Диверсия и вредительство посягают на экономическую основу СССР. В первоначальной редакции ст. 68 УК РСФСР под диверсией понималось разрушение или повреждение взрывом, поджогом или иным способом предприятий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи либо другого государственного или общественного имущества, совершение массовых отравлений или распространение эпидемий и эпизоотий с целью ослабления советской власти. Таким образом, Закон о государственных преступлениях 1958 г., в отличие от Положения о преступлениях государственных 1927 г., определяет указанное деяние значительно шире и относит к ней не только разрушение или повреждение наиболее важных объектов народного хозяйства, но и уничтожение людей или причинение вреда их здоровью. Кроме того, выделены такие формы диверсии, как совершение массовых отравлений, распространение эпидемий и эпизоотий. «Эта новелла была принята в связи с тем, что такие случаи имели место, в частности, в период Великой Отечественной войны» [354 - Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 178.].
   По мнению В.И. Курляндского, указание в законе на причинение вреда здоровью и т. д. не меняет социальной направленности диверсии. «Даже при попытке массовых отравлений или распространения эпидемий диверсант преследует цель путем вывода из строя людей – важнейшего элемента производительных сил общества – подорвать экономику Советского Союза, его способность к обороне» [355 - Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1964. С. 44.].
   Статья 68 УК РСФСР дважды (25 июля 1962 г. [356 - В санкцию статьи было добавлено дополнительное наказание в виде ссылки на срок до пяти лет (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449).] и 30 января 1984 г. [357 - Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1984. № 5. Ст. 168.]) подвергалась изменениям. В последней редакции она выглядела следующим образом: «Совершение с целью ослабления советского государства взрывов, поджогов или иных действий, направленных на массовое уничтожение людей, причинение телесных повреждений либо другого вреда их здоровью, на разрушение или повреждение предприятий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи либо другого государственного или общественного имущества, а равно совершение в тех же целях массовых отравлений или распространение эпидемий и эпизоотий».
   В законе дан примерный перечень видов предмета преступления и деяния; кроме указанных в ст. 68 УК в качестве первых могут быть жилые дома, линии газопроводов и др., а само преступление совершено путем, например, затопления объекта, организации крушения на железной дороге и т. д. [358 - В январе 1977 г. З. и двумя его сообщниками был совершен диверсионный акт в вагоне Московского метрополитена путем взрыва, повлекший за собой человеческие жертвы (см. подробно: Известия. 1979. 31 янв.).]
   Состав диверсии существовал в Уголовном кодексе РСФСР до 1994 г. Федеральным законом от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ деяние было декриминализировано [359 - СЗ РФ. 1994. № 10. Ст. 267.]. Предполагалось, что введение в уголовное законодательство нормы о терроризме поглощает состав диверсии, так как их объективные признаки (взрыв, поджог и иные общеопасные действия) совпадают. Однако практика показала, что этот шаг законодателя не был обусловлен ни теоретически, ни практически. В УК РФ диверсия вновь была включена в группу преступлений, посягающих на основы конституционного строя и безопасности государства (ст. 281).
   По ст. 69 УК РСФСР вредительство характеризуется как «действие или бездействие, направленное к подрыву промышленности, транспорта, сельского хозяйства, денежной системы, торговли или иных отраслей народного хозяйства, а равно деятельности государственных органов или общественных организаций с целью ослабления советского государства, если это деяние совершено путем использования государственных или общественных учреждений, предприятий, организаций либо путем противодействия их нормальной работе» [360 - Л.Д. Ермакова пишет: «Исторический опыт советского государства свидетельствует о том, что вредительские деяния могут причинить ущерб не только экономическим, но и политическим и социальным отношениям и тем самым подорвать деятельность государственных органов или общественных организаций, участвующих в их реализации. Например, вредительство, направленное на подрыв демократических принципов организации и деятельности государственного аппарата, на нарушение социалистической законности, умаление роли и значения КПСС, других политических и общественных организаций, есть посягательство на политические отношения – политическую систему СССР. Вредительское искажение национальной политики в области здравоохранения и народного образования, политических и трудовых прав граждан, действия, умышленно направленные на подрыв союза рабочего класса, крестьянства и интеллигенции, морально-политического единства советского народа и т. д., являются посягательствами на социальные отношения. Следовательно, … непосредственным объектом могут быть не только экономическая система СССР, но и политическая система СССР и социальные общественные отношения» (Ермакова Л.Д. Указ. соч. С. 76–77).]. Законом РСФСР от 25 июля 1962 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР» [361 - Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449.] внесено изменение в санкцию статьи: как и за диверсию, за вредительство предусматривалось дополнительное наказание в виде ссылки сроком на пять лет. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР» [362 - Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1982. № 49. Ст. 1821.Очередное изменение ст. 69 УК РСФСР осуществлено Законом РФ от 18 февраля 1993 г. (Ведомости съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 10. Ст. 360).] осуществлено редакционное уточнение ст. 69 УК РСФСР: слова «государственных или общественных учреждений, предприятий, организаций» заменены словами «государственных или общественных предприятий, учреждений, организаций».
   Исходя из законодательного определения вредительства, можно выделить два его вида:
   1) вредительство, осуществляемое путем использования государственных или общественных предприятий, учреждений и организаций;
   2) вредительство, производимое путем противодействия нормальной работе указанных предприятий, учреждений и организаций.
   Первая форма преступления характеризуется тем, что деяние совершается «изнутри»; виновный использует предприятие, учреждение или организацию в своих преступных целях, действует от их имени, применяет предоставленные полномочия. Иначе говоря, в этом случае место работы входит в механизм преступной деятельности. Вторая форма рассматриваемого преступления заключается в том, что вредитель, действуя извне, препятствует работе предприятия, учреждения или организации. В судебной практике она встречалась очень редко [363 - См.: Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 67.].
   Между диверсией и вредительством много общего. Различаются они по ряду моментов: во-первых, диверсия носит одноактный характер, а вредительство представляет собой ряд отдельных актов, выступающих звеньями одной преступной цепи. Во-вторых, вредительство, «как правило, не связано с непосредственным физическим уничтожением, разрушением тех или иных материальных объектов» [364 - Особо опасные государственные преступления. М., 1963. С. 153.]. В-третьих, при диверсии последствия являются локальными, не имеют системного характера, тогда как при вредительстве они могут затронуть отрасль или даже несколько смежных отраслей народного хозяйства, нарушить деятельность определенного звена государственного аппарата. В-четвертых, сравниваемые деяния отличаются и по времени наступления преступных последствий: при вредительстве они более или менее отдалены от деяния, причинная связь развивается более медленно, постепенно; при диверсии последствия наступают сразу же после совершения диверсионного акта.
   Внешне вредительство имеет сходство с рядом деяний, например, нарушением правил безопасности функционирования железнодорожного, водного, воздушного и автомобильного транспорта, правил охраны труда, ветеринарных правил и т. д. Они отграничиваются в первую очередь по субъективной стороне: вредительство совершается умышленно с целью ослабления советского государства; другие сравниваемые преступления таких признаков субъективной стороны не имеют.
   Преступления, предусмотренные ст. 67 [365 - В ст. 67 УК РСФСР дважды вносились изменения и дополнения: Законом РСФСР от 25 июля 1962 г. и Законом РФ от 18 февраля 1993 г. (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449; Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 10. Ст. 360).], 71 [366 - Статья 71 УК РСФСР изменялась дважды: Законом РСФСР от 25 июля 1962 г. и Законом РФ от 18 февраля 1993 г. (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449; Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 10. Ст. 360).] УК РСФСР, как указывалось, посягают на мир и мирное сосуществование государств [367 - Некоторые авторы преступление, предусмотренное ст. 71 УК РСФСР, относят к группе деяний, посягающих на внешнюю безопасность СССР (см.: Курс советского уголовного права: в VI т. Т. IV. С. 104). Думается, что такой подход к определению объекта посягательства искажает сущность общественных отношений, терпящих урон при совершении указанного преступления.].
   Террористический акт против представителя иностранного государства в целом характеризуется так же, как и террористический акт, совершаемый против государственного или общественного деятеля СССР. Их различия заключаются, во-первых, в характеристике потерпевшего, во-вторых, в содержании специальной цели преступления. Потерпевшим в преступлении, предусмотренном ст. 67 УК РСФСР, является представитель иностранного государства: главы государств и правительств; члены иностранных делегаций, пребывающие в СССР; члены представительств иностранных государств (посольств, миссий и т. д.); другие лица, находящиеся в Советском Союзе по поручению своих государственных органов [368 - Об иностранном гражданине как специальном потерпевшем подробно см.: Чучаев А.И., Крупцов А.А. Уголовно-правовой статус иностранного гражданина: понятие и характеристика. М., 2010.Б.А. Куринов вначале давал необоснованно широкое толкование потерпевшего в преступлении, предусмотренном ст. 67 УК РСФСР, относя к нему фактически любого гражданина иностранного государства (см.: Научно-практический комментарий к Закону об уголовной ответственности за государственные преступления. М., 1960. С. 22). Во втором издании указанной работы автор пересмотрел свою позицию, сузив характеристику представителя иностранного государства (Научно-практический комментарий к Закону об уголовной ответственности за государственные преступления. М., 1961. С. 35).].
   Наличие указанного потерпевшего обусловлено содержанием цели данного вида террористического акта: в этом случае он направлен не на ослабление советского государства, а на провокацию войны или международных осложнений. При обсуждении проекта Закона об уголовной ответственности за государственные преступления отмечалось, что введение в уголовное законодательство специальной уголовно-правовой нормы, предусматривающей суровую ответственность за данный вид террористического акта, имеет целью «предупредить возможность использования врагами советского государства такого средства провокации войны, как насилие, совершаемое в отношении представителя иностранного государства» [369 - Известия. 1958. 26 дек.].
   Пропаганда войны в Советском Союзе запрещалась Конституцией СССР. В ст. 28 Конституции СССР говорится: «СССР неуклонно проводит ленинскую политику мира, выступает за упрочение безопасности народов и широкое международное сотрудничество. … В СССР пропаганда войны запрещается» [370 - 12 марта 1951 г. Верховный Совет СССР принял Закон о защите мира, в котором говорится: «1. Считать, что пропаганда войны, в какой бы форме она ни велась, подрывает дело мира, создает угрозу новой войны и является ввиду этого тягчайшим преступлением против человечества.2. Лиц, виновных в пропаганде войны, предавать суду и судить как тяжких уголовных преступников» (Ведомости Верховного Совета СССР. 1951. № 5).].
   Редакция ст. 71 УК РСФСР оставалась неизменной фактически весь период действия Уголовного кодекса [371 - Законом РСФСР от 25 июля 1962 г. только санкция ст. 71 УК РСФСР была дополнена наказанием в виде ссылки на срок до пяти лет (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449).]; преступление в нем определялось как «пропаганда войны, в какой бы форме она ни велась». Пропаганда войны – это распространение взглядов и идей, направленных на развязывание войны между государствами. В силу прямого указания закона форма пропаганды уголовно-правового значения не имеет. Разнообразными могут быть не только формы, но и средства совершения данного преступления.
   В ст. 71 УК РСФСР деяние ограничено пропагандой, в отличие от других уголовно-правовых норм в ней не указана агитация. В связи с этим в юридической литературе отмечается, что осуществление агитации также подпадает под признаки рассматриваемого преступления [372 - См.: Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 73.].
   Статья 72 УК РСФСР предусматривает специфическое преступление – организационную деятельность, направленную к совершению особо опасных государственных преступлений, а равно участие в антисоветской организации [373 - По мнению Л.Д. Ермаковой, «статья содержит признаки двух форм соучастия (сложное соучастие и преступное сообщество) и выделяет их в самостоятельное преступление в связи с повышенной общественной опасностью такого рода преступной деятельности» (Ермакова Л.Д. Указ. соч. С. 82).]. Объект данного преступления определяется в зависимости от того, совершение какого особо опасного государственного преступления охватывается организационной деятельностью (косвенно на это обстоятельство указывает и санкция ст. 72 УК РСФСР, имеющая отсылочный характер: деяние наказывается соответственно по ст. 64–71 УК РСФСР). Статья 72 УК РСФСР не могла применяться самостоятельно, а только в совокупности со статьей Уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за особо опасное государственное преступление. Состав преступления по конструкции является специфичным. Учитывая особо опасный характер преступления, момент его окончания фактически перенесен на стадию приготовления.
   В сравнении с нормой, содержащейся в ст. 58 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР 1926 г., уголовно-правовая норма, закрепленная в ст. 72 УК РСФСР, отличается по двум моментам: в ней дано более полное описание объективной стороны преступления и расширены формы его совершения.
   В ст. 72 УК РСФСР указаны три формы, в которых может совершаться рассматриваемое деяние:
   1) организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению особо опасных государственных преступлений;
   2) организационная деятельность, направленная к созданию организации, имеющей целью совершить такие преступления;
   3) участие в антисоветской организации.
   Указанные формы отличаются по объективным признакам и субъекту преступления. Организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению особо опасных государственных преступлений, – это прежде всего осуществление организатором подбора, вербовки и подготовки исполнителей преступления и других соучастников, а также руководства совершением преступления. Другая форма организационной деятельности выражается в том, что она направлена на создание организации, целью которой является совершение особо опасных государственных преступлений, т. е. речь идет о создании антисоветской организации.
   Ответственность за преступление, предусмотренное ст. 72 УК РСФСР, совершаемое в первой и второй формах, несет только организатор. Лица, которых он пытался вовлечь в совершение особо опасного государственного преступления или создаваемую организацию, при наличии всех необходимых признаков могут отвечать за недонесение об этом по ст. 88 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР.
   Третья форма анализируемого преступления предусматривает участие лица в антисоветской организации. Подобное участие предполагает четко выраженное согласие быть участником организации, цели деятельности и идеологическая основа которой ему известны, и фактическое вступление в число ее членов, выполнение (или готовность это сделать) заданий организации. Разумеется, вступить можно только в уже созданную антисоветскую организацию; это обстоятельство отличает рассматриваемую форму от второй формы данного преступления.
   Понятие антисоветской организации не дается в законе. В литературе таковой предлагается понимать «устойчивую группу из двух или более лиц, предварительно соорганизовавшуюся с целью совершения особо опасных государственных преступлений» [374 - Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 80.]. Некоторые авторы помимо устойчивости группы говорят и о ее сплоченности [375 - См.: Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 211.].
   Причины криминализации деяния, предусмотренного ст. 73 УК РСФСР, раскрываются в самой уголовно-правовой норме: «В силу международной солидарности трудящихся особо опасные государственные преступления, совершенные против другого государства трудящихся…» [376 - Законом РФ от 29 апреля 1993 г. статья исключена из УК РСФСР (Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 22. Ст. 789).]. Таким образом, подчеркнута политика пролетарского интернационализма, дружбы и взаимопомощи, которую проводил СССР. Норма аналогичного характера содержалась и в Положении о преступлениях государственных 1927 г.
   Исходя из формулировки диспозиции нормы и ее санкции, можно сделать вывод, что социальная направленность деяния должна определяться с учетом сущности посягательства, совершенного против государства трудящихся. Следовательно, как и в случае со ст. 72 УК РСФСР, ст. 73 УК РСФСР также могла применяться только в совокупности со статьей, предусматривающей ответственность за конкретно совершенное особо опасное государственное преступление. Кроме того, необходимо иметь в виду, что ст. 73 УК РСФСР применима лишь в том случае, когда предусмотренные ею деяния совершены на территории СССР, либо за границей, но гражданином СССР. Следует заметить, что уголовное законодательство зарубежных социалистических государств содержали аналогичные нормы, направленные в защиту СССР и других государств трудящихся.
   В разные годы перечень особо опасных государственных преступлений изменялся. Так, дополнительно были криминализированы:
   1) применение биологического оружия – ст. 67 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР [377 - Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 22. Ст. 789.];
   2) разработка, производство, приобретение, хранение, сбыт, транспортировка биологического оружия – ст. 67 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР [378 - Там же.];
   3) призывы к совершению преступлений против государства – ст. 70 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР [379 - Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. № 47. Ст. 2664.].

§ 2. Иные государственные преступления

   Как и особо опасные государственные преступления, их разновидность – иные государственные преступления – в законе не определяются. Понятие данных деяний выработано наукой уголовного права. При этом следует отметить: предлагаемые дефиниции, совпадая в основном, отличаются по ряду характеристик. Так, Е.А. Смирнов считал, что «иными государственными преступлениями являются предусмотренные общесоюзными уголовными законами преступления, направленные против основных интересов Союза ССР в области государственного управления, обороноспособности, социалистического хозяйства и правосудия» [380 - Ответственность за государственные преступления. Часть 2-я. Иные государственные преступления. М., 1965. С. 20.]. Критикуя это определение, В.С. Прохоров и И.И. Солодкин отмечали, что употребляемые автором термины недостаточно ясны; в частности, непонятно, что означают «основные интересы СССР» и чем «интересы» отличаются от «основ» [381 - См.: Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 220.]. Сами они преступления, интегрированные в разд. 2 гл. 1 УК РСФСР, определяли следующим образом: «…это предусмотренные общесоюзным уголовным законом общественно опасные деяния, направленные против основ государственного управления, обороноспособности, хозяйственной мощи СССР и союзных республик, государственной и общественной безопасности, равноправия наций, безопасности работы транспорта СССР, денежной и кредитной системы, неприкосновенности государственных границ СССР и нормальной работы органов правосудия и совершенные без цели подрыва или ослабления советской власти» [382 - Там же. С. 221.]. Из этого определения наглядно видно, что его авторы пошли по пути перечисления всех встречающихся в указанном разделе гл. 1 УК РСФСР групп преступлений; другими словами, вместо выделения обобщающих признаков иных государственных преступлений они представили их перечень.
   В.Д. Меньшагин предлагал иными государственными преступлениями считать «общественно опасные деяния, которые посягают на основы общественной безопасности, обороноспособности и хозяйственной мощи советского государства, и которые, в отличие от особо опасных государственных преступлений, совершаются без цели ослабления советской власти» [383 - Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1964. С. 57.По сути, определение иных государственных преступлений, даваемое автором в Курсе советского уголовного права, отличается от приведенного лишь редакционно (см.: Курс советского уголовного права: в VI т. Т. IV. С. 153).].
   Некоторые ученые, давая понятие рассматриваемых преступлений, пытались применить к ним определение, которое содержалось в ч. 2 ст. 15 Положения о преступлениях государственных 1927 г.: «Иными государственными преступлениями являются совершаемые без антисоветского умысла деяния, направленные против основ государственного управления в ущерб государственной и общественной безопасности, национальным отношениям и обороноспособности СССР и союзных республик» [384 - Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1960. С. 68–69.]. Это понятие, на наш взгляд, не раскрывает сущности иных государственных преступлений, является недостаточно четким и ясным, в первую очередь в определении социальной направленности деяний.
   Сложившееся в литературе положение в некоторой степени объяснимо: иные государственные преступления представляют «кодекс в уголовном кодексе», не имеют единого родового объекта, различны по содержанию, сведены воедино исходя из важности общественных отношений, охраняемых нормами разд. 2 гл. 1 УК РСФСР. П.Ф. Тельнов отмечал, что включение указанных преступлений, наряду с особо опасными государственными преступлениями, в Закон об уголовной ответственности за государственные преступления, а затем в Уголовный кодекс обусловлено рядом обстоятельств. Обе группы деяний представляют повышенную общественную опасность и могут оказаться сходными по своим внешним признакам [385 - См.: Тельнов П.Ф. Иные государственные преступления. М., 1970. С. 3.].
   Общественная опасность иных государственных преступлений определяется, во-первых, тем, что они посягают на интересы всего советского государства в наиболее важных областях его деятельности (обеспечения расового и национального равноправия, обороноспособности, общественной безопасности, нормального функционирования транспорта, внешней торговли, денежной и кредитной системы). Во-вторых, данные деяния причиняют или создают угрозу причинения тяжких последствий для всего Советского Союза. В-третьих, иные государственные преступления иногда способствуют совершению особо опасных государственных преступлений (например, разглашение государственной тайны – шпионажу; незаконный переход государственной границы – измене родине).
   «Вместе с тем само наименование – иные государственные преступления, – писал П.Ф. Тельнов, – указывает на то, что эти преступления по сравнению с особо опасными государственными являются преступлениями иного рода, обладают иной направленностью, имеют другой социально-политический смысл» [386 - Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 3.]. В определении рассматриваемых деяний автор считал необходимым подчеркнуть два обстоятельства: первое – указание на то, что в борьбе с иными государственными преступлениями законодатель признает необходимым проводить единую карательную политику на территории всего Советского Союза. Поэтому установление или изменение основания и пределов ответственности осуществляется общесоюзными уголовными законами, которые полностью воспроизводятся уголовными кодексами союзных республик; второе – направленность данных преступлений, отражающую их специфическую черту, на основы государственного управления в наиболее важных сферах деятельности Союза ССР в целом [387 - См.: Там же.]. Исходя из этого, П.Ф. Тельнов иными государственными преступлениями предлагал считать «общественно опасные деяния, предусмотренные общесоюзным уголовным законом и направленные против основ государственного управления в области национального равноправия, обороноспособности, общественной безопасности и хозяйственной деятельности Союза ССР» [388 - Там же. С. 3–4.].
   По мнению М.П. Карпушина, иными государственными преступлениями «признаются предусмотренные Законом об уголовной ответственности за государственные преступления посягательства на основные интересы СССР в области государственного управления, обороноспособности, режима государственной границы, социалистического хозяйства, транспорта и правосудия» [389 - Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Ответственность за государственные преступления. С. 84.По сути, аналогичное определение иных государственных преступлений дается и другими авторами (см., например: Шнейдер М.А. Иные государственные преступления. М., 1959. С. 8; Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1962. С. 42 и др.).]. На наш взгляд, это определение вполне можно использовать в качестве операционального.
   Первоначально разд. 2 гл. 1 УК РСФСР содержал 15 преступлений, отнесенных к числу иных государственных. Впоследствии их количество увеличилось. Уголовный кодекс был дополнен:
   1) Законом РСФСР от 25 июля 1962 г. [390 - Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449.] – ст. 77 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений [391 - Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 января 1984 г. редакция ст. 771 УК РСФСР подверглась изменению (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1984. № 5. Ст. 168).]; ст. 88 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за недонесение о государственных преступлениях [392 - В статью внесены изменения Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г. и Законом РФ от 29 апреля 1993 г. № 4901-1 // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1982. Ст. 1821; Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 22. Ст. 789.]; ст. 88 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за укрывательство государственных преступлений [393 - В статью внесены изменения Законами РФ от 18 февраля 1993 г. № 4510 и от 29 апреля 1993 г. № 4901-1 // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 10. Ст. 360; № 22. Ст. 789.];
   2) Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 января 1984 г. [394 - Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1984. № 5. Ст. 168.] – ст. 76 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за передачу иностранным организациям сведений, составляющих служебную тайну;
   3) Законом РФ от 9 октября 1992 г. [395 - Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. № 4. Ст. 2470.] – ст. 79 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за воспрепятствование деятельности конституционных органов власти;
   4) Законом РФ от 29 апреля 1993 г. [396 - Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 22. Ст. 789.] – ст. 78 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за незаконный экспорт товаров, научно-технической информации и услуг, используемых при создании вооружения и военной техники, оружия массового уничтожения; ст. 86 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за повреждение трубопроводов;
   5) Федеральным законом от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ [397 - СЗ РФ. 1994. № 10. Ст. 1327.] – ст. 78 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за невозвращение на территорию Российской Федерации предметов художественного, исторического и археологического достояния народов Российской Федерации и зарубежных стран; ст. 87 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за выпуск в обращение неофициальных денежных знаков;
   6) Федеральным законом от 28 апреля 1995 г. № 67-ФЗ [398 - СЗ РФ. 1995. № 18. Ст. 1595.] – ст. 77 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за организацию или участие в незаконных вооруженных формированиях;
   7) Федеральным законом от 18 мая 1995 г. № 79-ФЗ [399 - СЗ РФ. 1995. № 21. Ст. 1617.] – ст. 83 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

об ответственности за незаконное изъятие, перемещение или уничтожение пограничных знаков.
   Проблемы системы иных государственных преступлений обусловлены как общими сложностями систематизации уголовно-правовых норм, так и специфическими, присущими совокупности норм об указанных преступлениях. Как уже говорилось, они интегрированы в один раздел не по общности объекта, а по иным основаниям [400 - См. об этом: Ляпунов Ю.И., Мшвениерадзе П.Я. Основы систематизации норм Особенной части уголовного права // Правоведение. 1985. № 3. С. 30.].
   В литературе, исходя из характера общественных отношений, терпящих урон при совершении иных государственных преступлений, выделяется от 3 до 10 основных групп [401 - Например, исходя из непосредственного объекта посягательств, предусмотренных в разд. 1 гл. 1 УК РСФСР, Е.А. Смирнов все иные государственные преступления делил на 10 групп (см.: Ответственность за государственные преступления. Часть 2-я. Иные государственные преступления. С. 29).]; при этом преступления, предусмотренные ст. 88 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 88 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР, группируются отдельно [402 - Такой разброс мнений можно объяснить, в частности, различным толкованием термина «основные интересы СССР». «Мы полагаем, – писал М.П. Карпушин, – что эти интересы касаются различных сторон общественных отношений и их регулирования: соблюдение какого-либо установленного порядка или правил (например, нарушение правил о валютных операциях), порядка управления (бандитизм, массовые беспорядки), охрана ключевых позиций экономики и транспорта СССР и т. д. … Говоря о правилах, установленном порядке интересах, мы имеем в виду за ними и охраняемые … общественные отношения (Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 214).].
   Так, В.Д. Меньшагин все рассматриваемые преступления объединяет в три группы:
   1) посягательства на основы общественной безопасности советского государства: нарушение национального и расового равноправия (ст. 74 УК РСФСР); бандитизм (ст. 77 УК РСФСР); действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений (ст. 77 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР); массовые беспорядки (ст. 79 УК РСФСР); нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта (ст. 85 УК РСФСР); повреждение путей сообщения и транспортных средств (ст. 86 УК РСФСР);
   2) посягательства на основы обороноспособности советского государства: разглашение государственной тайны (ст. 75 УК РСФСР); уклонение от очередного призыва на действительную военную службу (ст. 80 УК РСФСР); уклонение от призыва по мобилизации (ст. 81 УК РСФСР); уклонение в военное время от выполнения повинностей или уплаты налогов (ст. 82 УК РСФСР); незаконный выезд за границу и незаконный въезд в СССР (ст. 83 УК РСФСР); нарушение правил международных полетов (ст. 84 УК РСФСР);
   3) посягательства на основы хозяйственной мощи советского государства: контрабанда (ст. 78 УК РСФСР); изготовление и сбыт поддельных денег или ценных бумаг (ст. 87 УК РСФСР); нарушение правил о валютных операциях (ст. 88 УК РСФСР).
   Как уже указывалось, в особую группу выделялись преступления, предусмотренные ст. 88 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 88 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР [403 - См.: Курс советского уголовного права: в VI т. Т. IV. С. 156–157.].
   М.П. Карпушин, исходя из объекта посягательства, предлагал иные государственные преступления классифицировать следующим образом:
   a) преступления, посягающие на основные интересы СССР в области государственного управления, общественной безопасности и общественного порядка (ст. 74, 77, 77 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

и 79 УК РСФСР);
   б) преступления, посягающие на обороноспособность СССР (ст. 75, 76, 76 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 80–82 УК РСФСР);
   в) преступления, посягающие на порядок пересечения государственной границы СССР (ст. 83 и 84 УК РСФСР);
   г) преступления, посягающие на основные интересы СССР в области народного хозяйства (ст. 78, 87 и 88 УК РСФСР);
   д) преступления, посягающие на безопасность работы транспорта (ст. 85 и 86 УК РСФСР);
   е) преступления, посягающие на деятельность органов правосудия в области борьбы с государственными преступлениями [404 - См.: Дьяков С.В., Игнатьев А.А., Карпушин М.П. Указ. соч. С. 90.Надо иметь в виду, что данная классификация охватывает и деяния, которые криминализированы были уже после принятия УК РСФСР 1960 г.].
   С точки зрения логики, эта классификация также имеет ряд недостатков, однако она, по сравнению с другими системами рассматриваемых деяний, представленными в литературе, наиболее пригодна в методическом плане для анализа объединенных в более или менее однородные группы иных государственных преступлений.

2.1. Посягательства на основные интересы СССР в области государственного управления, общественной безопасности и общественного порядка

   Нарушение национального и расового равноправия в ст. 74 УК РСФСР определяется как «пропаганда или агитация с целью возбуждения расовой или национальной вражды, или розни, а равно прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых, или косвенных преимуществ граждан в зависимости от их расовой или национальной принадлежности». Таким образом, по сравнению с УК 1926 г. понятие этого преступления, с одной стороны, расширено: наряду с пропагандой или агитацией, направленной к возбуждению указанной вражды или розни, оно включает прямое или косвенное ограничение прав, установление прямых или косвенных преимуществ исходя из расовой или национальной принадлежности лица. С другой стороны, из описания деяния исключены такие действия, как изготовление или хранение литературы, содержащей идеи национальной или расовой вражды или розни, а равно призыв к ограничению прав или установлению преимуществ по национальному признаку.
   Изготовление или хранение указанной литературы с целью последующего ее распространения составляет предварительную преступную деятельность и рассматривается как приготовление к совершению преступления. Само же распространение литературы подпадает под признаки оконченного преступления, предусмотренного ст. 74 УК РСФСР.
   Закон предусматривает две формы этого преступления:
   а) пропаганда или агитация с целью возбуждения расовой или национальной вражды или розни;
   б) прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от их расовой или национальной принадлежности. Первая форма не отличается от аналогичной формы деяния по УК РСФСР 1926 г.
   Кроме того, она имеет много сходных черт с преступлением, предусмотренным ст. 70 УК РСФСР: и в том и другом случае речь идет о пропаганде или агитации. Различие заключается в целях этой деятельности: рассматриваемое преступление предполагает возбуждение расовой или национальной вражды или розни [405 - Отсутствие указанной цели не образует состава преступления, предусмотренного ст. 74 УК РСФСР. Так, Т. в состоянии раздражения конфликтовал с другими работниками, выражался при этом нецензурной бранью, допускал неэтичные высказывания в отношении лиц другой национальности. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР переквалифицировала действия осужденного со ст. 74 УК РСФСР на ст. 206 УК РСФСР, признав его виновным в хулиганстве (Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1971. № 1. С. 30–31).].
   «Прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от их расовой или национальной принадлежности уголовно наказуемо независимо от форм проявления и сферы общественной жизни, в которой они могут проявляться» [406 - Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 229.]. Ограничение предполагает искусственное создание каких-либо препятствий, в связи с которыми представитель определенной расы или национальности не может использовать свои права в полном объеме либо лишается их вообще (фактическая дискриминация). Установление преимуществ – это предоставление каких-либо льгот исключительно в связи с расовой или национальной принадлежностью лица [407 - М.П. Карпушин отмечал, что «косвенное ограничение в правах или создание косвенных преимуществ означает замаскированное нарушение национального или расового равноправия, т. е. установление формально равных прав, но с созданием таких условий, когда в конечном счете, а, следовательно, по существу, одни граждане лишаются возможности использовать свои права, другие же получают благоприятные возможности для реализации предоставленных прав» (Ответственность за государственные преступления. Часть 2-я. Иные государственные преступления. С. 39).].
   В советской юридической литературе высказывалось мнение, что прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от их расовой или национальной принадлежности может совершаться с косвенным умыслом [408 - См.: Советское уголовное право. М., 1962. С. 45; Советское уголовное право. М., 1966. С. 66.По мнению П.Ф. Тельнова, «в основе неточности – неправильное истолкование сути косвенного ограничения прав или установления преимуществ. Термин “косвенное” в данном случае означает скрытый характер, замаскированность деяния, а маскировка сама по себе подчеркивает преднамеренность деяния» (Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 10).]. Однако оно не согласуется с составом рассматриваемого преступления, имеющего формальную конструкцию, и, следовательно, необоснованно расширяет сферу действия уголовно-правовой нормы.
   Статья 77 УК РСФСР определяет бандитизм следующим образом: «Организация вооруженных банд с целью нападения на государственные или общественные предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц, а равно участие в таких бандах и в совершаемых ими нападениях» [409 - В ст. 77 УК РСФСР четырежды вносились изменения и дополнения: Законом РСФСР от 25 июля 1962 г. ее санкция дополнена таким видом наказания, как ссылка (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449); Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г. слова «государственные, общественные учреждения или предприятия» заменены словами «государственные или общественные предприятия, учреждения, организации» (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1982. № 49. Ст. 1821); Законом РФ от 18 февраля 1993 г. № 4510-I ссылка исключена из санкции статьи (Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 10. Ст. 360); Федеральным законом от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ из текста статьи исключены слова «государственные или общественные» (Российские вести. 1994. 6 июля).О развитии законодательства об ответственности за бандитизм подробно см.: Сидоркин А.И., Таймасов Р.Н. Правовое регулирование борьбы с бандитизмом в советском государстве. 1917–1958 гг. Уфа, 2010.]. Из приведенной характеристики бандитизма видно, что Закон об ответственности за государственные преступления 1958 г., по сравнению с Положением о преступлениях государственных 1927 г., существенно усовершенствовал конструкцию состава бандитизма: во-первых, полнее представлены объекты, на которые могут быть совершены нападения вооруженной банды (при этом по вполне понятным причинам не названы частные учреждения); во-вторых, исключены такие деяния, как остановка поезда, разрушение железнодорожных путей и иных средств сообщения (встречавшиеся в первые годы советской власти, во второй половине XX в. такие деяния бандами уже не совершались; разрушение и повреждение транспортных средств, путей сообщения и т. д. квалифицировались по ст. 86 УК РСФСР); в-третьих, уточнена цель организации банды.
   Бандитизм охватывает три альтернативно указанных деяния: организация банды; участие в банде и участие в совершаемых бандой преступлениях.
   Доктрина советского уголовного права выделила признаки банды: объединение двух и более лиц; устойчивость группы; ее вооруженность [410 - Следует отметить, что некоторые авторы не придавали банде устойчивого характера. Так, П.Ф. Гришанин полагал, что «устойчивость не следует считать обязательным признаком банды» (Гришанин П.Ф. Понятие преступной организации и ответственность ее участников по советскому уголовному праву: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1951. С. 20).Выступая против подобного рода взглядов, Г.А. Кригер писал: «Сведение бандитизма к простой разновидности разбоя, хулиганства или убийства, к чему приводит, в частности, отбрасывание устойчивости как признака банды, противоречит природе этого преступления, извращает смысл закона, ведет к ошибкам в квалификации преступлений и необоснованному усилению репрессий в отношении лиц, фактически совершивших менее опасные преступления» (Гришаев П.И., Кригер Г.А. Соучастие по уголовному праву. М., 1959. С. 108).М.И. Ковалев подчеркивал, что такие, например, признаки, как «спаянность» группы, длительность совместной подготовки отдельного преступления и т. д., не могут выступать эквивалентом указанного признака банды. Отрицание устойчивого характера банды «приводит к отождествлению банды с организованной группой и искусственно принижает общественную опасность бандитизма» (Ковалев М.И. Соучастие в преступлении: в 2 ч. Свердловск, 1962. Ч. 2. С. 244).О характеристике банды и бандитизма подробно см.: Комиссаров В.С. Бандитизм и другие тяжкие преступления против общественной безопасности. СПб., 2002; Хулапова Л.Г. Уголовно-правовая борьба с бандитизмом в Туркменской ССР. Ашхабад, 1976 и др.].
   Содержание деяния в виде организации банды вызвало споры. Одни авторы считали, что законодатель имел в виду результат организационной деятельности (т. е. исходили из того, что термин «организация» характеризует так называемую результативную деятельность), поэтому моментом окончания преступления признавали фактическое создание банды [411 - Так, М.И. Ковалев писал: «Организационная деятельность по созданию банды может рассматриваться лишь как покушение на бандитизм» (Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. Ч. 2. С. 246).См. также: Научно-практический комментарий Уголовного кодекса РСФСР. М., 1963. С. 178; Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. 1984. С. 166 и др. Применительно к УК РФ В.С. Комиссаров пишет: «Под созданием банды понимается не процесс, направленный на ее создание, а результат предпринимаемых виновным усилий» (Курс уголовного права: в 5 т. / под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. М., 2002. Т. 4. С. 248).]. Другие криминалисты в понятие организационной деятельности включали не только фактическое создание банды, но и предшествующий этому процесс [412 - См.: Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 238.]. Пленум Верховного Суда СССР по конкретному делу подчеркнул, что уголовный закон предусматривает ответственность за «самый процесс организации вооруженных банд» [413 - Судебная практика Верховного Суда СССР. 1955. № 1. С. 1.В настоящее время согласно п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» «создание банды предполагает совершение любых действий, результатом которых стало образование организованной устойчивой вооруженной группы…» // Судебная практика по уголовным делам / сост. Г.А. Есаков. М., 2010. С. 62.].
   В ст. 79 УК РСФСР преступление определено как «организация массовых беспорядков, сопровождавшихся погромами, разрушениями, поджогами и другими подобными действиями, а равно непосредственное совершение их участниками указанных выше преступлений или оказание ими вооруженного сопротивления власти…». Таким образом, в отличие от ст. 59 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

УК РСФСР 1926 г. закон не выделяет массовых беспорядков, сопряженных, например, с освобождением арестованных, изнасилованием и т. д. Кроме того, он ограничивает круг лиц, которые могут нести ответственность за массовые беспорядки: во-первых, их организаторами; во-вторых, участниками беспорядков, виновными в совершении погромов, разрушений, поджогов и других подобных действий. Уголовную ответственность иных участников массовых беспорядков УК РСФСР не установил.
   Статья 79 УК РСФСР предусматривает ответственность за:
   1) организацию массовых беспорядков [414 - П.С. Матышевский считал, что «организация массовых беспорядков заключается в возбуждении у массы людей враждебного отношения к существующему правопорядку» (Матышевский П.С. Советское уголовное право. Часть Особенная. Вып. 1. Харьков, 1962. С. 65).Это утверждение не вытекает из формулировки закона и сути массовых беспорядков. Как писал В.Д. Меньшагин, «если кто-либо пытается возбудить у массы людей враждебное отношение к существующему правопорядку, то уголовная ответственность должна наступать не по ст. 79 УК РСФСР, а по ст. 70 УК РСФСР – как за антисоветскую агитацию и пропаганду» (Курс советского уголовного права: в VI т. Т. IV. С. 183, в сноске).];
   2) совершение участниками массовых беспорядков погромов, разрушений, поджогов и других подобных действий;
   3) оказание участниками беспорядков вооруженного сопротивления власти. Содержание указанных деяний совпадает с содержанием аналогичных действий, предусмотренных УК РСФСР 1926 г.

2.2. Посягательства на обороноспособность СССР

   Обороноспособность СССР охранялась рядом уголовно-правовых норм. Так, две из них преследуют цель обеспечения сохранности государственной тайны:
   1) ст. 75 УК РСФСР содержит запрет разглашения «сведений, составляющих государственную тайну, лицом, которому эти сведения были доверены или стали известны по службе или работе, при отсутствии признаков измены Родине или шпионажа» [415 - До 1943 г. данное деяние не признавалось самостоятельным преступлением. Разглашение государственной тайны каралось в зависимости от лица, его совершившего: военнослужащий, предавший огласке военную тайну, нес ответственность по ст. 25 Положения о воинских преступлениях 1927 г.; должностное лиц подвергалось ответственности как за должностное преступление.Указом Президиума Верховного Совета СССР 15 октября 1943 г. «Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержащих государственную тайну» в качестве субъекта преступления были выделены две категории лиц: должностные (не являющиеся военнослужащими) и частные лица (Ведомости Верховного Совета СССР. 1943. № 49). Этот Указ действовал до принятия 9 июня 1947 г. Указа Президиума Верховного Совета СССР с аналогичным названием (Ведомости Верховного Совета СССР. 1947. № 20), которым дифференцирована ответственность:а) лиц, которым сведения, составляющие государственную тайну, были доверены или которые могли получить их в силу своего служебного положения;б) военнослужащих, разгласивших сведения военного характера;в) частных лиц.Аналогичным образом решался вопрос и при утрате материалов, документов и изданий, содержащих сведения, составляющие государственную тайну (по вполне понятным причинам за данное деяние не могло нести ответственность частное лицо).Кроме того, Указом были криминализированы заявка и передача за границу изобретений, открытий и технических усовершенствований, составляющих государственную тайну, сделанных в пределах СССР, а также сделанных за границей гражданами СССР, командированными государством.Согласно Положению об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях от 24 апреля 1959 г. (СП СССР. 1959. № 9. Ст. 59) патентование за границей изобретений, сделанных в СССР, а также изобретений, сделанных за границей советскими гражданами, производится с разрешения Комитета по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР. Автор открытия, изобретения, относящегося к обороне, обязан принять все зависящие от него меры к ограждению своего предложения от разглашения и передать его советскому государственному предприятию. Основываясь на этом положении, П.Ф. Тельнов писал: «Своеобразную форму разглашения государственной тайны посредством действия составляет заявка или передача за границу составляющих государственную тайну открытий, изобретений, сделанных в СССР иностранцем, лицом без гражданства или советским гражданином, а также сделанных за границей советским гражданином» (Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 14).После вступления в силу Закона об уголовной ответственности за государственные преступления Указ Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1947 г. «Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержащих государственную тайну» утратил силу.];
   2) ст. 76 УК РСФСР – утраты «документов, содержащих государственную тайну, а равно предметов, сведения о которых составляют государственную тайну, лицом, которому они были доверены, если утрата явилась результатом нарушения установленных правил обращения с указанными документами или предметами».
   Описание разглашения государственной тайны было достаточно удачным, оно фактически полностью было использовано при формулировании аналогичной нормы по УК РФ.
   Перечень сведений, составляющих государственную тайну, был утвержден постановлением Совета Министров СССР от 28 апреля 1956 г., на его основе министерства и ведомства разрабатывали и в специальном порядке объявляли ведомственные перечни сведений, составляющих государственную тайну [416 - Они включали сведения военного и экономического характера, государственные цифры и другие данные (подробно об этом см.: Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 12–13)].
   В советской литературе признаки преступления, предусмотренного ст. 75 УК РСФСР, раскрываются одинаково. Дискуссионным, пожалуй, является лишь вопрос об определении момента окончания разглашения государственной тайны. Так, многие специалисты считали, что преступление признается оконченным с момента, когда сведения, составляющие государственную тайну, стали известны постороннему лицу (таковым являются любые лица, в том числе близкие родственники и сослуживцы, если они по службе или по работе не имеют допуска к данным сведениям) [417 - См., например: Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / отв. ред. Ю.Д. Северин. М., 1984. С. 163.]. П.Ф. Гришанин, не соглашаясь с таким утверждением, пишет: «Из текста закона не вытекает, что для оконченного состава преступления требуется, чтобы разглашенные сведения стали достоянием третьих лиц или попали в руки иностранной разведки. Поэтому сам факт разглашения сведений, составляющих государственную тайну (предание этих сведений противоправной огласке), образует оконченный состав преступления. Здесь достаточно того, чтобы эти сведения могли стать достоянием посторонних лиц, и не требуется, чтобы они фактически стали известны посторонним лицам. Если сведения, составляющие государственную тайну, стали известны агентам империалистических разведок, то разглашение должно рассматриваться как квалифицированное преступление» [418 - Государственные преступления / под ред. М.И. Якубовича, В.А. Владимирова. М., 1961. С. 110.]. Во-первых, такое толкование закона противоречит смыслу термина «разглашение», означающего не что иное, как «рассказав, оповестив, сделать известным всем … чужую тайну, секрет…» [419 - Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Указ. соч. С. 634.]. Во-вторых, в советском уголовном законодательстве того времени действовало правило, согласно которому возможность наступления определенного последствия указывает на момент окончания преступления лишь в том случае, если об этом прямо говорится в законе (например, ч. 2 ст. 85, ст. 86, 128, ч. 1 ст. 140 УК РСФСР и др.).
   Субъект преступления назван в самой уголовно-правовой норме: а) лицо, которому по службе или работе доверены сведения, составляющие государственную тайну; б) лицо, которому эти сведения специально не доверялись, но стали известны по службе, работе. Следовательно, лицо, получившее доступ к государственной тайне вне связи со своей службой или работой, не могло нести ответственность по ст. 75 УК РСФСР.
   Действия военнослужащего, разгласившего сведения военного характера, составляющие государственную тайну, а также утратившего совершенно секретные документы или предметы, сведения о которых составляют государственную тайну, образуют воинское преступление и охватываются ст. 259 УК РСФСР [420 - Следует заметить, что позиция УК РФ, регламентирующего уголовную ответственность за аналогичное деяние независимо от характера сведений, составляющих государственную тайну, а, следовательно, не выделяющего специальную норму в главе о преступлениях против военной службы об ответственности военнослужащего за разглашение военной тайны, предпочтительнее, она более точно определяет социальную направленность деяния, ее общественную опасность.].
   Ответственность же за нарушение установленных правил обращения с документами, содержащими сведения, составляющие государственную тайну, и предметов, сведения о которых составляют государственную тайну, лицом, которому они были доверены, если это повлекло их утрату, предусматривалась общей нормой, содержащейся в ст. 76 УК РСФСР.
   Это преступление считается оконченным с момента утраты документов (предметов), независимо от продолжительности времени, на которую они вышли из владения лица. Сущность утраты, а главное – ее последствия в советской литературе раскрывались по-разному. Абстрагируясь от нюансов, можно выделить два подхода. Согласно первому из них утрата характеризуется такими признаками: нарушением правил обращения с документом или предметом, составляющим государственную тайну; выходом документа из правомерного оборота и ознакомления с ним лица либо создание реальной опасности такого ознакомления [421 - См., например: Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 17.]. Согласно второму подходу к данному преступлению относятся и такие случаи утраты документов (предметов), при которых не создается опасности ознакомления с ними посторонних лиц (например, при неосторожном уничтожении) [422 - См., например: Уголовное право. Особенная часть. М., 1966. С. 71–72.]. Закон уголовно-правовыми средствами обеспечивает сохранность государственной тайны и тем самым – обороноспособность государства. Если утрата документа (предмета) исключала возможность ознакомления с ним постороннего лица, то угроза причинения вреда охраняемому объекту не создавалась, следовательно, и не причинялся вред интересам обороны страны.
   В период действия УК РСФСР на практике возник вопрос, решение которого имеет значение и в настоящее время, поскольку характеристика рассматриваемого преступления по УК РФ в целом не изменилась. Речь идет об ответственности за утрату совершенно секретного документа, переданного без надлежащего оформления. При решении этого вопроса предлагалось руководствоваться следующим правилом: «если документ был передан лицу, хотя и без надлежащего оформления, для службы или работы, оно должно отвечать за его сохранность. Если документ (предмет) был передан лицу не в связи с его службой или работой, и он впоследствии был утерян, ответственность за него должно нести лицо, которому он был передан по службе или для работы» [423 - Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / отв. ред. Ю.Д. Северин. С. 165.].
   Уклонение от очередного призыва на действительную военную службу (ст. 80 УК РСФСР) и уклонение от призыва по мобилизации (ст. 81 УК РСФСР) имеют много общих черт, в частности, оба преступления, нарушая конституционные требования о воинской обязанности советских граждан и мобилизационных мерах перевода Вооруженных сил СССР в состояние боевой готовности в целях отражения военного нападения на страну или выполнения международных обязательств по взаимной обороне от агрессии, а также принцип комплектования армии и флота государства, причиняют вред обороноспособности.
   Некоторые авторы, характеризуя квалифицированный состав преступления, предусмотренного ст. 80 УК РСФСР, указывают, что в отличие от основного состава, где объективная сторона охватывает как бездействие, так и действие, он может быть совершен только путем действия [424 - См., например: Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 17.].
   Применительно к основному составу преступления авторами не приводится каких-либо доводов в обоснование сказанного, применительно же к квалифицированному его виду делается ссылка на обстоятельства, указанные в ч. 2 ст. 80 УК РСФСР: совершение преступления посредством причинения себе телесного повреждения или путем симуляции болезни, подлога документов или путем иного обмана, а также при других отягчающих обстоятельствах.
   Уклонение – типичная форма бездействия, оно не может совершаться путем действия; при этом не имеет значения, речь идет об основном или квалифицированном виде преступления, поскольку ч. 2 ст. 80 УК РСФСР начинается со слов «то же деяние». Указанные же авторами обстоятельства характеризуют не деяние, а способ совершения преступления, о чем, в частности, свидетельствуют и использованные предлоги «посредством» (т. е. при помощи чего-нибудь, каким-нибудь способом) и «путем» (то же, что и посредством).
   Обращает на себя внимание использованный законодателем термин для обозначения квалифицирующего признака – «другие отягчающие обстоятельства»; он необоснованно расширял судейское усмотрение при квалификации деяния по ч. 2 ст. 80 УК РСФСР, мог вести к нарушению законности.
   Согласно ст. 82 УК РСФСР уголовная ответственность предусматривается за «уклонение в военное время от трудовой мобилизации или выполнения иных повинностей, а равно от уплаты налогов». По закону речь идет о трех видах обязанностей: трудовая мобилизация, выполнение иных повинностей, уплата налога. Они могут сочетаться, а могут выступать в единственном виде. Указанные повинности устанавливаются нормативными актами высших органов государственной власти либо в предусмотренных законом случаях и военными властями (в местностях, объявленных на военном положении). Налогами, упоминаемыми в ст. 82 УК РСФСР, считаются установленные в довоенное время, а также в военное время налоги, подлежащие уплате в военное время.

2.3. Нарушение порядка пересечения Государственной границы СССР

   В теории советского уголовного права сущность преступлений, предусмотренных ст. 83 [425 - Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 января 1984 г. статья дополнена частью 2, которая предусматривала ответственность за повторное нарушение порядка пересечения государственной границы (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1984. № 5. Ст. 168).] и 84 УК РСФСР, определяется по-разному. Многие специалисты их относят к числу деяний, посягающих на неприкосновенность государственной границы, хотя при этом подчеркивают направленность указанных преступлений против обороноспособности страны [426 - См., например: Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1968. С. 85.]. Между тем «нарушение неприкосновенности государственной границы – поверхностный признак этих деяний, не раскрывающий главного – непосредственной направленности их против обороны страны» [427 - См., например: Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 27.На наш взгляд, в данном случае нет такого противоречия в позициях авторов, на которые указывает П.Ф. Тельнов. Цель анализируемой нормы – охрана режима государственной границы как необходимого условия обеспечения внешней безопасности и обороноспособности советского государства. Исходя из этого, авторами и определяется родовой и непосредственный объекты преступления, предусмотренного ст. 83 УК РСФСР.Следует сказать, что некоторые ученые упоминают такой объект преступления, как безопасность функционирования воздушного транспорта (см., например: Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1965. С. 77).]. В этом утверждении есть определенный резон, ранее нами также обращалось внимание на недостатки классификации норм об иных государственных преступлениях. Совместное рассмотрение указанных деяний, как уже указывалось, обусловлено методически. Во-первых, в обоих случаях речь идет о неправомерном пересечении границы: первое преступление характеризуется выездом за границу, въездом в СССР или переходом границы без установленного паспорта или разрешения надлежащих властей; второе – влетом в СССР, вылетом из СССР без установленного разрешения, несоблюдением указанных в разрешении маршрутов, мест посадки, воздушных ворот, высоты полетов или иным нарушением правил международных полетов. Разница между ним в том, что преступление, предусмотренное ст. 83 УК РСФСР, совершается наземным путем, а преступление, предусмотренное ст. 84 УК РСФСР, – воздушным.
   Диспозиция норм, закрепленных в указанных статьях, является бланкетной, что предполагает обращение к нормативным правовым актам, регламентирующим соответствующее пересечение государственной границы, в частности, к Положению об охране государственной границы СССР, утвержденному Указом Президиума Верховного Совета СССР 5 августа 1960 г. [428 - Ведомости Верховного Совета СССР. 1960. № 34. Ст. 324.], Положению о въезде в СССР и выезде из СССР, утвержденному постановлением Совета Министров СССР 19 июня 1959 г. [429 - СП СССР. 1959. № 13.], Воздушному кодексу СССР 1961 г.
   Преступление, предусмотренное ст. 83 УК РСФСР, считается оконченным, когда лицо перешло границу. Однако в советской литературе имеется и другое мнение: его предлагается признавать оконченным в момент пересечения границы [430 - См., например: Уголовное право. Часть Особенная. М., 1968. С. 78.]. «Эта точка зрения представляется неточной, поскольку переносит окончание преступления на более ранний момент, нежели указано в законе. В … ст. 25 Положения об охране границы различаются нарушение и попытка нарушения государственной границы» [431 - См., например: Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 28 (в сноске).].
   Определение момента окончания преступления, предусмотренного ст. 84 УК РСФСР, не вызывало дискуссий, оно считалось оконченным в зависимости от вида нарушения правил международных полетов: при влете в СССР и вылете из СССР – с момента пересечения государственной границы; при несоблюдении перечисленных в статье правил международного полета – с момента фактического отступления от их требований.
   При характеристике субъективной стороны нарушения правил международных полетов ряд авторов говорят о возможности совершения преступления «с прямым или косвенным умыслом, а также по преступной самонадеянности или небрежности» [432 - Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1980. С. 162.Необходимо заметить, что М.П. Карпушин, комментировавший эту статью, в последующем изменил свою позицию и стал утверждать, что преступление может быть совершено только с прямым умыслом (см.: Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1984. С. 172).Неосторожную форму вины допускали в этом преступлении В.С. Прохоров и И.И. Солодкин (см.: Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 289).]. Такая трактовка вины не согласуется с конструкцией состава преступления как формального, совершение которого возможно только с прямым умыслом. К тому же речь идет о специальном субъекте преступления, игнорирующим правила международных полетов.
   Согласно Конституции СССР иностранным гражданам, преследуемым за защиту интересов трудящихся, научную деятельность, национально-освободительную борьбу, предоставляется право убежища. Это конституционное положение нашло отражение в уголовном законе. В ст. 83 УК РСФСР говорится: «Действие … статьи не распространяется на случаи прибытия в СССР иностранных граждан без установленного паспорта или разрешения для использования права убежища, предоставленного Конституцией СССР».

2.4. Посягательства на основные интересы СССР в области народного хозяйства

   В ст. 78 УК РСФСР контрабанда определяется как «незаконное перемещение товаров или иных ценностей через Государственную границу СССР, совершенная с сокрытием предметов в специальных хранилищах, либо с обманным использованием таможенных и иных документов, либо в крупных размерах, либо группой лиц, организовавшихся для занятия контрабандой, либо должностным лицом с использованием служебного положения, а равно контрабанда взрывчатых, наркотических, сильнодействующих и ядовитых веществ, оружия и воинского снаряжения» [433 - Статья дважды подвергалась изменениям, которыми был расширены, во-первых, круг предметов контрабанды (добавлено указание на боеприпасы), во-вторых, перечень применяемых видов наказаний (см.: Закон РСФСР от 25 июля 1962 г. и Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 января 1984 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449; 1984. № 5. Ст. 168).В настоящее время так называемая товарная контрабанда декриминализирована, ее совершение влечет административно-правовую ответственность согласно ст. 16.1–16.4 КоАП РФ. Контрабанда наличных денежных средств или денежных инструментов влечет ответственность по ст. 2001 УК РФ. Контрабанда сильнодействующих, ядовитых, отравляющих, взрывчатых, радиоактивных веществ, радиационных источников, ядерных материалов, огнестрельного оружия или его основных частей, взрывных устройств, боеприпасов, оружия массового поражения, средств его доставки, иного вооружения, иной военной техники, а также материалов и оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения, средств его доставки, иного вооружения, иной военной техники, а равно стратегически важных товаров и ресурсов или культурных ценностей отнесена к преступлениям против общественной безопасности (ст. 2261 УК РФ). А контрабанда наркотических средств, психотропных веществ, их прекурсоров или аналогов, растений, содержащих наркотические средства, психотропные вещества или их прекурсоры, либо их частей, содержащих наркотические средства, психотропные вещества или их прекурсоры, инструментов или оборудования, находящихся под специальным контролем и используемых для изготовления наркотических средств или психотропных веществ признана преступлением, посягающим на здоровье населения и общественную нравственность (ст. 2291 УК РФ) (об этом подробно см.: Чучаев А.И., Грачева Ю.В., Лошенкова Е.В., Палий В.В. Новое в Уголовном кодексе. М., 2012).].
   Первоначально ст. 87 УК РСФСР предусматривала ответственность за «изготовление с целью сбыта, а также сбыт поддельных государственных казначейских билетов, билетов Государственного банка СССР, металлической монеты, государственных ценных бумаг или иностранной валюты». Законом РСФСР от 25 июля 1962 г. [434 - Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449.] статья, во-первых, была дополнена ч. 2, в которой криминализировано совершение данного преступления в виде промысла (наказывалось такое деяние лишением свободы на срок от 10 до 15 лет с конфискацией имущества и ссылкой на срок от 2 до 5 лет или без таковой либо смертной казнью с конфискацией имущества). Во-вторых, подверглась изменению и санкция ее ч. 1, в качестве дополнительного наказания была включена ссылка на срок от 2 до 5 лет.
   Таким образом, в отличие от Положения о преступлениях государственных 1927 г. по Закону об уголовной ответственности за государственные преступления 1958 г. не признаются государственными преступлениями:
   а) подделка в виде промысла чеков, документов на денежные вклады и вклады в ценных бумагах и свидетельств по денежным аккредитивам;
   б) подделка или сбыт в виде промысла поддельных знаков почтовой оплаты, билетов железнодорожного или водного транспорта, а также иных проездных и документов на провоз груза.
   Кроме того, в данном Законе дано указание на специальную цель сбыта при изготовлении фальшивых денег или ценных бумаг; установлена ответственность за фальшивомонетничество, осуществляемое не только в виде промысла, но и один раз или эпизодически, а промысел, как отмечено выше, позднее отнесен к квалифицирующим признакам.
   Характеристика признаков состава преступления, предусмотренного ст. 87 УК РСФСР, в целом не вызывала затруднений ни в судебной практике, ни в науке. Можно выделить лишь несколько аспектов, по которым не было единой позиции. В первую очередь это относится к признанию лотерейного билета предметом рассматриваемого преступления. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР по делу У. признала подделку билетов денежно-вещевой лотереи фальшивомонетничеством и квалифицировала действия виновного по ст. 87 УК РСФСР как подделку ценных бумаг [435 - Там же.]. Комментируя это решение, старшие консультанты Верховного Суда СССР В. Вакуленко и Н. Никольский отмечают, что подобная практика сложилась во всех союзных республиках СССР [436 - См.: Вакуленко В., Никольский Н. Некоторые вопросы применения ст. 87 УК РСФСР в судебной практике // Соц. законность. 1964. № 31. С. 31.].
   Однако большинство специалистов считали иначе. Билеты не являются ценными государственными бумагами, не участвуют в кредитно-денежном обращении. Поэтому подделка и получение по таким билетам выигрыша квалифицировали как мошенничество [437 - См.: Солопанов Ю.В. Ответственность за фальшивомонетничество. М., 1963. С. 22; Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистической собственности. М., 1971. С. 173–175; Борзенков Г., Вышинская З. Как квалифицировать подделку лотерейных билетов // Соц. законность. 1968. № 8. С. 44.]. Впоследствии по такому пути пошла следственная и судебная практика.
   Мошенничеством признавалась и грубая подделка советских и иностранных денег, заведомо исключающая их обращение в кредитно-денежной сфере. Так, Кировский областной суд осудил З., Е., Т. и С. по ст. 87 УК РСФСР. З. в исправительно-трудовой колонии изготовил, а остальные сбыли другим отбывающим наказание лицам несколько поддельных 5-рублевых купюр. Пленум Верховного Суда СССР, изменяя квалификацию содеянного, в постановлении отметил, что изготовленные З. «денежные знаки по внешнему виду существенно отличались от настоящих денег и не могли поступить в обращение». Грубо скопировав казначейские билеты, З. сделал на них надпись следующего содержания: «Дурак тот, кто не дурит спекулянтов, на фальшивые деньги дурите барыг». Как установлено по делу, осужденные преследовали цель обмануть других осужденных, занимавшихся спекуляцией, и не ставили перед собой задачу пуска фальшивых купюр в денежное обращение [438 - Бюллетень Верховного Суда СССР. 1967. № 6. С. 29.Верховный Суд Чувашской АССР осудил А. по ст. 15 и ч. 1 ст. 87 УК РСФСР. А. с помощью пневматического молота изготовил форму для отливки поддельных монет достоинством в 1 руб. Будучи кузнецом, он из профессионального интереса хотел проверить, как «штампуют» деньги, но изготовлять, а тем более сбывать поддельные металлические монеты намерения не имел. По заключению экспертизы, изготавливать монеты с помощью полученных А. штампов нельзя. Пленум Верховного Суда СССР прекратил дело за отсутствием состава преступления (Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР по уголовным делам. 1959–1977. М., 1973. С. 159).].
   Второй аспект характеристики рассматриваемого состава преступления, вызвавший дискуссию, относится к определению вида умысла лица, которое сбывало фальшивые деньги, изготовленные другим лицом. Некоторые авторы допускали возможность совершения преступления с косвенным умыслом [439 - См., например: Научно-практический комментарий Уголовного кодекса РСФСР. М., 1963. С. 195.]. Изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг имеет формальный состав, поэтому, как уже указывалось, может характеризоваться только прямым умыслом.
   Нарушение правил о валютных операциях, а также спекуляция валютными ценностями или ценными бумагами [440 - М.П. Карпушин считал, что в число предметов преступления ценные бумаги, являющиеся разновидностью валютных ценностей, включены необоснованно (см.: Ответственность за государственные преступления. Часть 2-я. Иные государственные преступления. С. 222).] (ст. 88 УК РСФСР) первоначально не имело квалифицированного вида. Изменения внесены, как и в предыдущую статью, Законом РСФСР от 25 июля 1962 г., а также Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 января 1984 г. [441 - Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1984. № 5. Ст. 168.] Вначале статья была дополнена ч. 2, содержащей два квалифицирующих признака:
   а) спекуляция валютными ценностями или ценными бумагами в виде промысла или в крупных размерах;
   б) нарушение правил о валютных операциях лицом, ранее судимым за аналогичное деяние.
   За это предусматривалось наказание вплоть до смертной казни с конфискацией имущества. Потом редакция указанной части ст. 88 УК была представлена в следующем виде: «Те же действия, совершенные лицом, ранее судимым за преступления, предусмотренные настоящей статьей, а равно спекуляция валютными ценностями или ценными бумагами в крупных размерах».
   В теории советского уголовного права к числу дискуссионных относился вопрос о признании валютными ценностями изделий из золота и других драгоценных металлов, а также из драгоценных камней. В какой-то степени на позицию авторов, вероятно, могло оказать влияние определение Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Р., П. и У., в котором сказано: «Драгоценные камни и изделия из них в тех случаях, когда эти ценности используются во внешних расчетах и с этой целью вывозятся из СССР или ввозятся в СССР из-за границы, признаются валютными ценностями» [442 - Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР пдо уголовным делам. 1959–1977. М., 1973. С. 162.]. Так, В.Д. Меньшагин писал, что «изделия из драгоценных камней и металлов во внешних расчетах (не на территории СССР) выступают в качестве валютных ценностей» [443 - Курс советского уголовного права: в VI т. Т. IV. С. 257.]. Такого же мнения придерживался М.Н. Меркушев [444 - См.: Уголовное право БССР. Часть Особенная. Минск, 1971. С. 62.].
   На несколько иной позиции стояли М. Михайлов и Ю. Минько, считавшие, что «изделия из золота, серебра, платины и металлов платиновой группы, а также драгоценные камни и изделия из драгоценных камней, находящиеся в личной собственности граждан, могут выступать в виде валютных ценностей только в том случае, когда их купля-продажа преследует цель использования этих предметов в качестве ценностей или сокровищ» [445 - Михайлов М., Минько Ю. Квалификация нарушений правил о валютных операциях // Сов. юстиция. 1966. № 1. С. 17.].
   М.П. Карпушин [446 - См.: Ответственность за государственные преступления. Часть 2-я. Иные государственные преступления. С. 227.], В.В. Кульчихин [447 - См.: Кульчихин В.В. Спорные вопросы квалификации валютных преступлений // Правоведение. 1968. № 3. С. 131.], В.В. Самойлов [448 - См.: Самойлов В. Спорные вопросы квалификации нарушений правил о валютных операциях // Соц. законность. 1970. № 11. С. 64.] относили указанные изделия к валютным ценностям без каких-либо оговорок, исходя в первую очередь из того, что они выступают универсальным выражением стоимости. В.С. Прохоров и И.И. Солодкин писали: «Свойство быть валютной ценностью принадлежит определенным предметам объективно, независимо от того, для чего их предназначают в том или ином конкретном случае: для удовлетворения эстетических потребностей, например, с одной стороны, или обладания ими в качестве сокровищ либо для использования во внешних расчетах – с другой» [449 - Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 3. С. 312.].
   Проблему предмета преступления, предусмотренного ст. 88 УК РСФСР, разрешил принятый 30 ноября 1976 г. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О сделках с валютными ценностями на территории СССР» [450 - В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 18 апреля 1980 г. № 3 «О судебной практике по делам о нарушении правил о валютных операциях» приводится этот же перечень (Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924–1986 гг. М., 1987. С. 595).]. Согласно ст. 1 данного Указа к валютным ценностям отнесены, в том числе:
   • драгоценные металлы – золото, серебро, платина и металлы платиновой группы (палладий, иридий, родий, рутений и осмий) в любом виде и состоянии, за исключением ювелирных и других бытовых изделий из этих металлов и лома таких изделий;
   • природные драгоценные камни в сыром и обработанном виде (алмазы, бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры, а также жемчуг), за исключением ювелирных и других бытовых изделий из этих камней и лома таких изделий.

2.5. Преступления против безопасности транспорта

   Статья 85 УК РСФСР предусматривает ответственность за «нарушение работником железнодорожного, водного или воздушного транспорта, повлекшее несчастные случаи с людьми, крушение, аварию или иные тяжкие последствия, а также недоброкачественный ремонт транспортных средств, путей, средств сигнализации и связи». Эти же деяния, не повлекшие, но создавшие угрозу наступления указанных последствий, карались по ч. 2 данной статьи [451 - Эта одна из немногих статей УК РСФСР об иных государственных преступлениях, описание преступления в которой не менялось в течение всего времени действия Кодекса. 3 декабря 1982 г. подверглась изменению лишь санкция ч. 2 ст. 85 УК РСФСР, максимальное наказание в виде исправительных работ было установлено на срок до двух лет (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1982. № 49. Ст. 1821).]. Таким образом, Закон об уголовной ответственности за государственные преступления отказался от дифференциации ответственности в зависимости от вида транспорта, как это было сделано в предыдущих нормативных правовых актах: отдельно криминализировались деяния, посягающие на безопасность функционирования железнодорожного и водного транспорта, и деяния, нарушающие безопасность полетов авиации. Кроме того, сужен круг уголовно наказуемых деяний – в их число вошли нарушения правил безопасности движения или эксплуатации транспорта, а также недоброкачественный ремонт транспортных средств, путей, средств сигнализации и связи, тогда как в прежнем законодательстве говорилось вообще о нарушении трудовой дисциплины, повлекшем (вызвавшем угрозу) наступление тяжких последствий. Наконец, установлена разная ответственность в зависимости от того, наступили последствия или лишь была создана угроза их наступления.
   Достаточно неудачная формулировка преступных последствий породила споры в теории советского уголовного права, разнобой в применении уголовного закона. Так, не было выработано единого подхода к определению такого последствия как несчастные случаи с людьми. Одни ученые трактовали их широко: смерть или причинение телесного повреждения любой тяжести, независимо от количества потерпевших [452 - См.: Матышевский П.С. Советское уголовное право. Часть Особенная. Харьков, 1962. С. 312.]. Другие, подразумевая под указанным последствием причинение тяжкого вреда здоровью или смерти, сужали его содержание [453 - См.: Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1985. С. 174.]. Некоторые криминалисты, включая в него причинение менее тяжкого телесного повреждения, связывали это с количеством потерпевших (двум и более лицам, значительному количеству лиц и т. д.) [454 - См.: Захаров С.Н. Водно-транспортные преступления, расследование и предупреждение. М., 1977. С. 27; Коробеев А.И. Уголовно-правовая охрана мореплавания в СССР. Владивосток, 1984. С. 31; Старков В.Г. Уголовная ответственность за нарушение правил безопасности полетов и эксплуатации воздушного транспорта: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Свердловск, 1975. С. 15; Он же. Последствия преступлений на воздушном транспорте // Конституция СССР и дальнейшее повышение эффективности норм уголовного права. Свердловск, 1980. С. 59; и др.].
   Крушение как последствие предлагалось определять исходя из ведомственных нормативных актов [455 - См.: Куринов Б.А. Квалификация транспортных преступлений. М., 1965. С. 61.]. Между тем оно упоминалось только в ведомственных актах железнодорожного транспорта (на морском – кораблекрушение), а в документах авиационного транспорта говорилось о катастрофе [456 - См.: Белокобыльский Н.Н. Уголовная ответственность за нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного транспорта: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1981. С. 18; Плотников А.А. Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного транспорта: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1985. С. 8; Протченко Б.А. Судебная практика по делам о транспортных преступлениях // Комментарий судебной практики. М., 1982. С. 98; и др.]. Авария указана в нормативных актах всех видов транспорта, однако даже в документах на морском и речном транспорте содержатся разные ее трактовки. Еще более существенные различия имеются между ними в целом [457 - См., например: Чучаев А.И. Авария как последствие преступления, предусмотренного ст. 85 УК РСФСР // Вопросы теория и практики применения уголовно-правовых норм. М., 1980. С. 115.].
   Достаточно большой разброс мнений в советской уголовно-правовой литературе был по вопросу об иных тяжких последствиях. Авторы в него включали физический (менее тяжкие телесные повреждения одному или нескольким лицам), имущественный (причинение ущерба) и организационный (длительный простой вагонов) вред, по-разному определяли минимально необходимый размер ущерба [458 - По этому поводу подробно см.: Чучаев А.И. Безопасность железнодорожного, водного и воздушного транспорта. Уголовно-правовые проблемы. Саратов, 1988.].
   К числу дискуссионных относилась характеристика субъективной стороны преступления. В науке уголовного права не была выработана единая позиция по двум основным вопросам: первый – с какой формой вины может совершаться преступление, предусмотренное ст. 85 УК РСФСР? Другими словами, допустим ли умысел по отношению к наступившим последствиям? Второй – имеет ли место двойная (смешанная) форма вины, характерная особенность которой заключается в том, что она, по мнению некоторых специалистов, проявляется как по отношению к нарушению правил безопасности движения или эксплуатации (т. е. деянию), так и к наступившим или возможным тяжким последствиям, указанным в законе.
   Одни авторы считали, что вина в рассматриваемом преступлении может быть как умышленной, так и неосторожной [459 - См., например: Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 49; Чучаев А.И. Нарушение правил безопасности движения или эксплуатации транспорта (ст. 85 УК РСФСР). М., 1985. С. 61.], другие – только неосторожной [460 - См., например: Дагель П.С. Неосторожность: уголовно-правовые и криминологические проблемы. М., 1977. С. 21.]. Н.И. Загородников занимал промежуточную позицию: допуская умышленную форму вины, он тем не менее исключал возможность совершения преступления с прямым умыслом [461 - См.: Загородников Н.И. Уголовная ответственность за государственные преступления. М., 1959. С. 80.].
   Сторонники двойной (смешанной) формы вины описывали следующие комбинации последней: умысел в отношении деяния и умысел или неосторожность в отношении последствий; неосторожность в отношении к деянию и неосторожность в отношении последствий [462 - См., например: Горбуза А.Д. Смешанная форма вины по советскому уголовному праву: автореф. дис. …. канд. юрид. наук. М., 1972, С. 8, 10; Горелик И.И. Ответственность за поставление в опасность по советскому уголовному праву. Минск, 1964. С. 23.]. Эта конструкция в литературе подверглась критике [463 - См., например: Кригер Г.А. Еще раз о смешанной форме вины // Сов. юстиция. 1979. № 20; Лясс Н.В. Субъективная сторона преступления на автотранспорте // Правоведение. 1972. № 3.].
   Статья 86 УК РСФСР предусматривает ответственность за «умышленное разрушение или повреждение путей сообщения, сооружений на них, подвижного состава или судов, средств связи или сигнализации, которое повлекло или могло повлечь крушение поезда, аварию корабля или нарушение нормальной работы транспорта и связи» [464 - Законом РСФСР от 25 июля 1962 г. санкция статьи дополнена указанием на такое наказание как ссылка на срок до пяти лет, назначавшаяся по усмотрению суда (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 29. Ст. 449).].
   В целом состав преступления трактовался в теории единообразно, обсуждался лишь вопрос о возможности ответственности за данное преступление работника транспорта. З.Г. Корчева, например, исключала его из числа субъектов рассматриваемого преступления [465 - См.: Корчева З.Г. Некоторые вопросы квалификации транспортных преступлений // Правоведение. 1965. № 3. С. 156.]. И.А. Бушуев также полагал, что «если преступление, предусмотренное ст. 86 УК РСФСР, совершает работник транспорта, использующий при этом свое служебное положение, его действия надлежит квалифицировать по ст. 85 УК РСФСР» [466 - Ответственность за государственные преступления. Часть 2-я. Иные государственные преступления. С. 267.].
   В советской уголовно-правовой литературе обоснованно подчеркивается, что преступления, предусмотренные ст. 85 и 86 УК РСФСР, различаются в первую очередь по объективной стороне [467 - Подробно об этом см.: Чучаев А.И. Отграничение преступлений, посягающих на безопасность судоходства, от иных деяний // Соц. законность. 1983. № 6.]. В законе не содержится каких-либо ограничений относительно субъекта повреждения путей сообщения и транспортных средств. По данным В.И. Касынюка, каждое седьмое преступление, подпадающее под признаки ст. 78 УК УССР (ст. 86 УК РСФСР), совершено работником транспорта и во всех случаях была применена эта статья [468 - См.: Касынюк В.И. Уголовная ответственность за повреждение путей сообщения и транспортных средств: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Харьков, 1977. С. 12.].
   Своеобразная конструкция состава преступления, предусмотренного ст. 86 УК РСФСР, а также указание на умышленный характер разрушения и повреждения транспортных средств и транспортной инфраструктуры породили споры о содержании его субъективной стороны. П.Ф. Тельнов, например, утверждал, что последняя характеризуется умыслом по отношению к разрушению и повреждению объектов транспорта, умыслом или неосторожностью к наступлению или возможности наступления тяжкого последствия [469 - См.: Тельнов П.Ф. Указ. соч. С. 52.]. Другие авторы считали, что «указание законодателя на умышленную вину при повреждении путей сообщения и транспортных средств в одинаковой мере относится как к самому деянию, так и к его последствиям» [470 - Курс советского уголовного права: в 6 т. Т. 4. С. 195.]. З.Г. Корчева также полагала, что «характер самого действия … исключает возможность разрыва в психическом отношении к действию и его последствиям, умысел в отношении действия полностью совпадает с умыслом в отношении последствий» [471 - Корчева З.Г. Указ. соч. С. 156.].

Заключение

   Исследование государственных преступлений, предусмотренных некодифированным законодательством Временного правительства и уголовно-правовыми нормами первых лет советской власти, а также Уголовными кодексами РСФСР 1922, 1926 и 1960 гг., дает основание считать, что уголовная политика в области противодействия данным деяниям во многом складывалась ситуативно, исходя из социально-экономического и политического положения в стране, активизации противоборствующих с новой властью внутренних и внешних сил. Особенно ярко это проявилось в первые годы существования Советского государства, когда, во-первых, уголовно-правовые нормы включались в акты различного содержания и различного уровня, в том числе и документы политического характера (воззвания, обращения, декреты, постановления, инструкции и т. д.); во-вторых, отличались высокой степенью репрессивности при отсутствии гарантий законности при их применении. Последнее обстоятельство обусловливалось и недостатками отражения в правовой норме уголовно наказуемого деяния; как правило, уголовное законодательство первых лет советской власти содержало лишь наименование преступления, при этом его юридически значимые признаки не приводились. Одним словом, в такой ситуации практически все отдавалось на откуп судье, действовавшему исходя из революционного правосознания и собственного понимания справедливости. При этом надо еще иметь в виду и то, что многие законодательные акты этого периода не содержали санкций. Нередко в них указывалось, что деяния должны наказываться «по всей строгости революционных законов», «сурово караться». В применении репрессивных мер органы Советского государства «ничем не ограничены».
   В Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. рассматриваемые преступления впервые были систематизированы в одной главе, при этом особо опасный их вид – контрреволюционные – были выделены в отдельную группу. Хотя при этом надо заметить, что законодателю не удалось создать более или менее цельную систему норм о государственных преступлениях, фактически в законе были поставлены под специальную уголовно-правовую охрану только две сферы – государственного управления и правосудия.
   Уголовная ответственность по статьям о контрреволюционных преступлениях устанавливалась не только за деяния, совершенные с прямым умыслом, но и с косвенным, что, по сути, расширяло сферу действия указанных уголовно-правовых норм.
   Важной вехой в развитии понятия о контрреволюционных преступлениях явилось Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) 1927 г., полностью вошедшее в Особенную часть УК РСФСР 1926 г. Во-первых, была уточнена дефиниция данных посягательств на государственную власть; во-вторых, было подчеркнуто, что контрреволюционными действиями признавались посягательства на внешнюю безопасность СССР, на основные национальные завоевания пролетарской революции, а также посягательства на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в Союз ССР.
   Кстати сказать, именно в этом Положении в 1934 г. впервые появились статьи об ответственности за измену родине.
   В 1958 г. был принят Закон об уголовной ответственности за государственные преступления, который существенно отличается от предыдущих законодательных актов. В нем уже не упоминается термин «контрреволюционные преступления», который использовался в советском законодательстве свыше 40 лет. Осуществив замену терминов, законодатель исходил из того, что последний «изжил» себя. Он отражал определенные исторические условия жизни страны, был обусловлен классовой борьбой Советского государства против буржуазии, помещиков и реакционных сил. В нем нет и общего понятия государственного преступления, что обусловило по этому вопросу длительную полемику в юридической литературе.
   Закон об уголовной ответственности полностью вошел во все республиканские Уголовные кодексы, в том числе УК РСФСР 1960 г.
   Рассматриваемые деяния, особенно такой их подвид, как особо опасные государственные преступления, признавались тягчайшими посягательствами на советский общественный и государственный строй, внешнюю безопасность СССР и мирное сосуществование государств.

Т. К. Агузаров, Ю. В. Грачева, А. И. Чучаев Государственные преступления в уголовном праве России в XX веке Историко-правовые очерки

Введение

Глава I Охрана власти по некодифицированному революционному уголовному законодательству России начала XX в

§ 1. Уголовно-правовая охрана власти по законодательству Временного правительства

§ 2. Уголовно-правовая охрана власти по некодифицированному советскому законодательству

Глава II Охрана власти по Уголовному кодексу РСФСР 1922 г

§ 1. Контрреволюционные преступления

§ 2. Преступления против порядка управления

2.1. Преступления, посягающие на авторитет власти

2.2. Преступления, посягающие на интересы правосудия

2.3. Преступления, посягающие на основы общественной безопасности

2.4. Преступления, посягающие на основы хозяйственной мощи

2.5. Преступления, посягающие на основы военной мощи

2.6. Преступления, посягающие на порядок управления в узком смысле

Глава III Охрана власти по Уголовному кодексу РСФСР 1926 г

§ 1. Контрреволюционные преступления

1.1. Посягательства на внешнюю безопасность СССР

1.2. Посягательства на основы политической системы СССР

1.3. Посягательства на основы экономической системы СССР

1.4. Помощь контрреволюционному правительству, участие в контрреволюционных организациях и недонесение о контрреволюционных преступлениях

§ 2. Особо опасные преступления против порядка управления

2.1. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере общественной безопасности

2.2. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере нормального функционирования транспорта

2.3. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере боеспособности вооруженных сил

2.4. Преступления, нарушающие государственное управление в финансовой сфере

2.5. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере монополии внешней торговли

2.6. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере межнациональных отношений

2.7. Преступления, нарушающие государственное управление в сфере борьбы с преступностью

§ 3. Преступления против органов власти

Глава IV Охрана власти по Уголовному кодексу РСФСР 1960 г

§ 1. Особо опасные государственные преступления

§ 2. Иные государственные преступления

2.1. Посягательства на основные интересы СССР в области государственного управления, общественной безопасности и общественного порядка

2.2. Посягательства на обороноспособность СССР

2.3. Нарушение порядка пересечения Государственной границы СССР

2.4. Посягательства на основные интересы СССР в области народного хозяйства

2.5. Преступления против безопасности транспорта

Заключение

Т. К. Агузаров, Ю. В. Грачева, А. И. Чучаев
Государственные преступления в уголовном праве России в XX веке
Историко-правовые очерки

Глава I
Охрана власти по некодифицированному революционному уголовному законодательству России начала XX в

Глава II
Охрана власти по Уголовному кодексу РСФСР 1922 г

Глава III
Охрана власти по Уголовному кодексу РСФСР 1926 г

Глава IV
Охрана власти по Уголовному кодексу РСФСР 1960 г