-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Регина Янтарная
|
| Пункт преломления света
-------
РАЗОРВАННЫЕ СВЯЗИ серия
ПУНКТ ПРЕЛОМЛЕНИЯ СВЕТА книга вторая
Не находя себе места, я металась по квартире. Единственной моей целью было: избавиться от непрерывного потока навязчивых воспоминаний. Но вместо этого я жадно вылавливала обрывки обжигающих мыслей и, как заклинание, повторяла имя человека, которого хотела забыть, вычеркнуть навсегда из своей жизни. Мотая головой в разные стороны, в очередной раз я бросалась в бой, словно с тенью, с преследующим меня дьявольским наваждением. Темно – русые волосы, подхваченные небрежно заколкой в тугой хвост, со всего маху больно хлестали по щекам. «Обнулить свою память! Только это может вытащить меня из этого кромешного ада», – с отчаяньем цеплялась я за остатки своего разума.
Оказавшись в холле квартиры перед огромным зеркалом, в испуге отшатнулась от него, едва устояв на ногах. Оттуда из глубин зазеркалья на меня смотрела странная, исхудавшая, изможденная незнакомка. Глубоко провалившиеся большие зеленые глаза на ее бледном худом лице казались огромными, они светились неестественным, потусторонним блеском. Мистический портрет девушки леденил кровь, ее черные, словно подведенные жирно тушью, круги под глазами вызывали сомнения в реальности происходящего. Похлопав глазами, я вновь уставилась на существо, но оно никуда не собиралась исчезать. Как завороженные, мы продолжали пялиться друг на друга. Образ фрика по ту сторону то притягивал, то отталкивал меня, вызывая бурю эмоций. И, как обухом по голове, озарила первая здравая мысль за последние две недели, проведенные мною в странном отрешенном состоянии: «Да это же я! Не человек, а какая – то коматозная тень».
Стремглав бросилась к холодильнику на кухню. Выяснилось, что там меня не ждало ничего хорошего. Готовая сейчас проглотить, что угодно, лишь бы оно было мало – мальски съестным, я не верила собственным глазам. Пусто. Но сдаваться на милость обстоятельств не входило в мои планы, и началась наша неравная борьба с порожним холодильником. Упс! Неожиданно, но выиграла я, найдя в глубине его на самой нижней полке завалявшиеся куски черствого хлеба с банкой черной икры. «Пища богов!» – улыбнулась я самой себе. И, радуясь своей удаче так, словно выиграла миллион долларов, весело начала напевать себе под нос.
Кофе дома, разумеется, не оказалось, что вызвало легкую досаду, но не сбило моего решительного настроя: возвращения блудной дочери в реальную жизнь. Набрав воды в чайник и включив его, я начала распаривать хлеб на водяном пару. Открыв банку с икрой и заварив в большой кружке пакетик с душистым чаем, уселась на высокую банкетку к столу. На хлеб я наносила толстым жирным слоем икру и поедала столь аппетитное кушанье с особым восторгом, запивая его сладким чаем. Зажмурившись от удовольствия, я причмокивала. «Все, что нас не убивает, делает сильнее, – мелькнуло в голове изречение мудрецов. – Ух ты! Наконец – то. Похоже, я возвращаюсь к жизни».
Блаженство нарушил звонок мобильного. На дисплее высветилось фото Ляльки Колывановой: на нем была изображена девчушка со светлыми локонами, обрамляющими круглое личико, со смеющимися серыми глазами и ямочками на щеках. Снимок был давнишним еще со школьных лет, но я его обожала, а Лялька сердилась на меня за то, что я категорически отказывалась его менять. Она терпеть не могла свои непослушные кудряшки и пользовалась в давно уже взрослой нашей жизни, где нам стукнуло по тридцатнику, выпрямителями волос.
– Ритка, – вопила в трубку Колыванова. – Наконец то, я дозвонилась! Ну, что за дурацкая привычка, отключать телефон. Твои предки уже с ума посходили. Нет, ты конченая эгоистка.
– Я тоже тебя люблю, Лялечка, – замямлила я в ответ с набитым ртом.
– Что ты там бормочешь?
– Пью сладкий чай и лопаю черную икру,– пыталась доложить я обстановку.
– С чем ты пьешь чай? – не поняла подруга. Но находясь в нирване бытия, ощущая, что пища, наконец, попадает в мой голодный урчащий желудок, меня ничем нельзя было сбить с толку.
– Что наскреблось по сусекам с тем и пью, – гордо ответила я.
– Так, – надрывала голосовые связки подруга. – Знаю я тебя, небось, лечилась от зеленой тоски – зеленой отравой. Представляю, как ты выглядишь!
– Нет, Лялек, на этот раз, не представляешь, – искренне заверила я ее.
– В смысле, не представляю? Может тебя пора уже кодировать? – От ее воплей мобильник, казалось, раскалился докрасна. И для моей не очень – то сейчас здоровой головы децибелы были в явном переборе.
– Да брось ты. Вечно все преувеличиваешь, – отмахнулась я. И решила все – таки разъяснить ей свое поведение: – Пить было особо нечего. Правда, есть тоже было нечего. Но мне ничего не хотелось: ни есть, ни куда – либо идти, ни кого – либо видеть. Сидела наедине сама с собой, отключившись от внешнего мира, зализывала свои раны.
– Ритка, тут такое дело. Твои предки мне телефон оборвали, я уже не знала, что им и врать.
-Лялечка, ты же у нас всегда была смышленой, – отчаянно льстила я подруге, надеясь на ее смекалку. Подхалимаж на Ляльку действовал мгновенно и безотказно.
– Да ладно, чего уж там! Ужом вилась на сковороде. Наплела им в три короба про твой творческий застой. Дескать, перестало посещать вдохновение, дабы писать свои шедевры, вот и уединилась в поисках себя самой, – гордо отчиталась подруга.
– Лялек, я тебя так люблю!
– Я тоже тебя, – окончательно сдалась Лялька. – Сейчас приеду. Только по пути заскачу в супермаркет, наберу продуктов. А на большее даже не рассчитывай!
-Не поверишь, Ляль, воротит даже при одной мысли об этом,– захихикала я.
– Если честно, Ритка, то я уже начала думать, жива ли ты вообще? Вот ведь какая: на звонки не отвечаешь, дверь не открываешь. Вовремя ты одумалась, дорогая, а то я уже МЧС хотела вызывать, вскрывать твою дверь.
– Лялек, выходит, я шибко везучая. Предстать перед бравыми бойцами я точно сейчас не готова. Не в той форме, – снова захихикала я.
– Ой, батюшки! Ритка, ты сама – то себя в зеркале видела? – опешила подруга, ввалилась ко мне в квартиру с тяжелеными пакетами.
– Сегодня увидела. Сама себя не узнала, – заулыбалась я.
– Ладно, не боись, Ритуля. Откормлю тебя так, что даже в джинсы свои не влезешь.
-Не-не, так не надо, – протяжно сказала я, в очередной раз странно хихикнув.
-Она еще смеется, – воскликнула подруга, перетаскивая огромные пакеты на кухню.
Я топала за ней, глупо улыбаясь. Усевшись на свою любимую банкетку, наблюдала за ее суетой, радуясь, что я не одна в этом мире. Есть верные друзья, в отличие от некоторых типов, которые умеют лишь разбивать вдрызг девичьи сердца. А есть такие вот, как моя Лялька, преданные и верные.
– Ты чё лыбишься без конца? – испугалась Колыванова за мою психику.
– Соскучилась по тебе.
-Я тоже соскучилась, – наконец, улыбнулась и Лялька. – Слушай, Рит, на тебя без слез не взглянешь.Иди, лучше приляг. – И тихо прошептала мне вслед: – Ну, везет же бедняжке на козлов. Просто карма какая-то преследует!
Не знаю, сколько я проспала, но меня разбудила подруга с известием о том, что обед готов. С большим вдохновением я проследовала за ней на кухню. Не успела я хорошенько наесться, как подруга вдруг заявила:
– Ты меня уж прости, дорогая. Но, глядя на то, сколько ты сейчас смела еды, я за тебя просто испугалась. Из анорексии ты прямиком свалилась в булимию. Все. На сегодня твой лимит пищи исчерпан.
– Лялек, давай без шуточек. Я осталась голодной, – заканючила я.
-Рит, я все сказала, – отчеканила Лялька. – Пошли.
– Куда? – удивилась я.
– В большую комнату. Сядем там рядышком и хорошенько подумаем, как тебя из всего этого вытаскивать будем.
– Да не волнуйся ты я в полном порядке.
– Ритусь, не обижайся, но у тебя точно крыша поехала. Ты не видишь себя со стороны.
– Не преувеличивай, – защищалась я до последнего.
– Достала уже! Пошли, – отрезала Лялька.
Я притихла и послушно потопала за ней, как провинившаяся школьница. В комнате мы уселись на большом уютном диване. «Пожалуй, Лялька права», – поймала я себя на неприятной мыслишке, ощущая, что мой желудок раздулся, как воздушный шар.
– Рит, а давай махнем на отдых, – неожиданно предложила подруга.– Солнце, море, пляж. Мигом любая лабуда из твоей головы выветрится. – От неожиданности я удивленно вскинула брови.
-Согласна, – нехотя произнесла я, и, немного поразмыслив, добавила: – Только при одном условии.
– Каком еще условии? – гаркнула по – хозяйски Колыванова.
– Махнем на какой – нибудь необитаемый остров подальше от людей, –мечтательно сказала я. Лялька обмерила меня скептическим взглядом.
– Не смешно. Ты хоть слышишь себя?
Вместо ответа я тяжело вздохнула, понимая, что я попала: придется ближайшие дни находиться под ее неустанной и бдительной опекой. Тем временем Лялька, взяв в руки айпад, принялась увлеченно изучать предложения отдыха на сайтах, демонстрируя мне всем своим видом, что вопрос решен. А уже через пару минут, повисшую в комнате тишину, разрезал, словно ножом, радостный вопль Ляльки:
-Вау! Ну, прямо то, что ты хотела. Отель всего на пятнадцать номеров на небольшом острове в море, с полной инфраструктурой: свои пляжи, причалы и прочие навороты. Сногсшибательное предложение. Ты как?
– Делай, что хочешь, – обреченно махнула я рукой.
– В смысле? – не поняла Лялька.
– В смысле, делай свою долбанную заявку, – уныло ответила я без малейшего энтузиазма, осознавая, что спорить с ней в моем теперешнем незавидном положении не имеет никакого смысла. – Представляю, каких баснословных бабок стоит это удовольствие, – непонятно на что надеясь, ворчливо добавила я.
-Да где наша не пропадала! – радостно взвизгнула Лялька, весьма довольная, как своей идеей, так и ее стремительной реализацией.
«На моря, так на моря. Авось, реально полегчает, чем черт не шутит», – утешила я себя, старалась примериться с происходящим. Позвонив родителям, я сообщила им о том, что творческий кризис по – прежнему не выпускает меня из своих цепких лап. В связи с чем, я решила продлить свой бессрочный отпуск и отбыть на море вместе с Лялькой. Вздохнув с большим облегчением, отключилась. Затем я сделала еще один решительный шаг: заблокировала номер Громова. «Этого человека больше нет в моей жизни. Надо учиться жить без него», – дала я сама себе мудрый совет, правда, сильно сомневаясь в том, что это сработает. Однако ничто не мешало мне попробовать.
Через два дня мы с Лялькой благополучно прибыли на остров. Ощущение было такое, будто бы мы попали на другую планету. Перед нами распростерся новый мир, ошеломляющий воображение и радующий наш замыленный глаз своими сочными немыслимыми фантастическими красками. «В пору не потерять сознание от этакой красотищи!»– поймала я обрывки своих мыслей.
Окружающий пейзаж был умопомрачителен: манящее загадочное море, золотистый пляж, экзотические пальмы. Багровый закат подчеркивал великолепие того, что он окрашивал своим кроваво– красным отблеском. Уходящее на покой солнце создавало иллюзию, будто бы оно на ночлег опускалось прямо в море. От созерцания этого великолепия создавалось ощущение, что ты попал в сказку, ну или еще при жизни очутился прямо в раю. Впору было себя ущипнуть, не снится ли все это? Вдали от кромки моря красовался и шикарный фешенебельный четырехэтажный отель.
Номер на двоих, в который нас заселили, также не разочаровал. Просторные стильные апартаменты, оборудованные всем необходимым для беззаботного отдыха, состояли из трех роскошных комнат, двух огромных ванных и широченной террасы с умиротворяющим видом на море.
– Президентский люкс, не меньше! – восхищенно воскликнула Лялька.
Следующий день нашего необыкновенного отдыха пролетел, как во сне. Плавали в ласковом лазурном море, валялись на желтом горячем песке, загорая под палящим солнцем, подставляя ему свои бока, и безмятежно отсыпались в шезлонгах в тени ярких пляжных зонтиков. Казалось, наслаждению от многообещающего отдыха не будет конца и края. Но сказка закончилась так же неожиданно, как и начилась.
Проснувшись следующим утром в предвкушении очередной дозы неземного блаженства, мы надели майки, шорты, сандалии на босу ногу, и в отличном настроении спустились с третьего этажа отеля вниз в ресторан. Уселись за столик. Быстро и вежливо нас обслужила официантка, подав нам блюда средиземноморской кухни Обстановка была вполне комфортной. В зале звучала приятная легкая музыка Лялька с любопытством вертела головой во все стороны, разглядывая наших новых соседей.
Неожиданно раздался истошный крик. Я оглянулась, пытаясь понять, откуда он исходит. В зал ресторана вбежала горничная. Молодая хрупкая девушка лет двадцати двух, одетая, как и полагается, в короткое темно-синее платье, поверх которого был повязан накрахмаленный белый передник, волосы украшала такая же белая наколка. Девушка от страха заикалась, в глазах ее застыл ужас.
– Там…там…она повесилась, – еле выдавила она из себя.
К ней тут же подскачил молодой человек высокого роста с весьма колоритной фигурой, точнее, его тело представляло собой гору мышц, отливающих бронзой загара. На вид ему было лет двадцать восемь, короткая стрижка, одет в светлые шорты и белую майку, подчеркивающую его выдающиеся формы. Парень был похож на серфингиста, который ловит волну и ездит в погоне за ней по морям и океанам по всему свету.
Все присутствующие в зале неотрывно следили за происходящим. Островной мачо тряс девушку за плечи, пытаясь привести в чувство, чтобы добиться от нее, что все –таки произошло.
– Галя, объясни толком. Где? Кто повесился? – взывал он к горничной.
– В пятом номере, – наконец, смогла произнести она. – Девушка. Она покончила с собой. Я хотела убраться в апартаментах, постучала, никто не откликнулся. Я решила, что гостья спустилась вниз завтракать, и открыла дверь своим ключом. А там она. – Стоило горничной умолкнуть, как я сорвалась со своего места.
– Ты куда? – свирепо взвизгнула Лялька, больно схватив меня за руку. Я отмахнулась, освобождая руку.
– Я только гляну и тут же вернусь обратно, – бросила я на ходу.
– Рита, пожалуйста, не ходи! – взмолилась подруга. И разочарованно добавила мне вслед: – Тоже мне отдохнули, называется.
Пулей вылетев из зала, я бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж, где находился интересующий меня номер. За собой я слышала тяжелый топот мужских ног. Пятый номер нашелся быстро: дверь в него была настежь распахнута. Стоя на пороге апартаментов, услышала за своей спиной мужской голос:
– Девушка, вы уверены, что хотите на это взглянуть? Я бы вам не советовал.
– Спасибо за совет. Но обычно я сама решаю, что мне делать,– вызывающе сказала я, наконец, оглянувшись на обладателя низкого баритона.
Передо мной стоял коренастый мужчина лет пятидесяти. У него были пытливые светлые глаза, прямой нос, смешные рыжие усы, воинственно торчащие в стороны, как у бравого гусара, и абсолютно плешивая голова. Вид был настолько несуразным, что при других обстоятельствах я вряд ли бы удержалась от улыбки.
– Томилин Аркадий Анатольевич,– представился он. – Служба безопасности отеля.
– Просто Рита, – сказала я и, сделав паузу, добавила: – Анохина, отдыхающая.
– Приятно познакомится, Рита,– сказал он. – Позвольте мне все – таки пройти первым.
Пожав плечами, я посторонилась, пропуская его в номер. И последовала за ним. За мной в номер, горячо дыша мне в затылок, влетел атлет, который выуживал у горничной информацию о несчастье.
Стоило оказаться внутри помещения, как я сразу же увидела ее. Девушка висела на крюке от люстры под самым потолком, выпучив от ужаса свои глаза. Вокруг ее горла был перетянут шелковый шнур. Ее черные, как воронье крыло, волосы были всклочены и спутаны так, словно их не расчесывали неделями. Под импровизированной виселицей ничего не было, что меня насторожило. Правда, в стороне валялся перевернутый стул. Потолки в номерах высокие, поэтому достать до крючка было непросто, разве что, подставив какую – нибудь опору. Очевидно, с этой целью использовали стул, а затем от него оттолкнулись, вот он и отлетел в сторону. Если, конечно, допускать, что девушка была самоубийцей. Ну, либо это сделал другой человек, который на самом деле и совершил это убийство. В таком случае, стул попросту имитация, чтобы преподнести окружающим совершенное убийство, как самоубийство.
– Аня Волкова, – произнес изумленно атлет.
– Ты прав, Костя, – согласился с ним Аркаша.
– Я тренировал ее пару раз, но потом она перестала приходить в тренажерный зал.
– Так она из этих… сектантов, – произнес Томилин.
– Из кого? – удивилась я.
– Из сектантов, – повторил Аркаша. – Они проводят здесь свои обряды –ведьминские шабаши на берегу моря, называя их модным нынче словом мастер-классами, – протяжно произнес он последнее слово, явно иронизируя.
– Сколько их? – спросила я.
– Семеро. Две недели уже упражняются.
Срезав веревку, мужчины положили тело на пол, накрыв неприлично яркой простыней, которую Костя принес из спальни. Внезапно за окном резко потемнело, хотя еще пару минут назад светило ярко солнце, заливая комнату, словно утверждая, что несмотря ни на что жизнь продолжается. Но теперь за окном свет погас.
– Что там происходит? – поинтересовался Костя, выглядывая в окно.
– Так с самого утра сообщали о надвигающемся шторме, – спокойно отозвался Томилин. – И по громкой связи отеля всех оповещали, что сегодня не рекомендуется выходить наружу. Вон, уже какие порывы ветра за окном.
Я прильнула к окну. Мужчины стояли за моей спиной. То, что мы увидели там, было так же жутко, как и то, что произошло в номере. Открыв рот от изумления, я наблюдала за тем, как бешеные порывы ветра вихрем накрывали деревья, перегибая их, словно тонкие прутики, ломали и несли вдоль берега. Тут же, словно легкие перышки, подхватывали и другие деревья, выкорчеванные прямо с корнями, и несли их дальше. Хаос стоял невообразимый. Море, которое еще недавно казалось таким кротким и послушным, сейчас, словно взбесилось: оно бурлило, пенилось, вздымаясь ввысь, буквально на дыбы. Глядя на бесчинства водяного монстра, сердце ухало, а душа уходила в пятки. Я содрогнулась от мысли, как быстро вчерашний рай превратился в сущий ад. Не говоря уже о том, что бы оказаться в такой неистовый шторм в открытом море, этого не пожелаешь даже врагу. Ненасытный свинцовый вихрь гнал огромные волны высотой с девятиэтажный дом, которые с диким ревом накатывали одна на другую, и, словно хищное морское чудовище, обрушиваясь на берег, свирепо пожирали все живое на своем пути. Смотреть на буйствующую стихию моря было просто жестью: предательский холодок полз по спине, навевая мрачные мысли о бренности бытия и неминуемой близкой смерти. Внезапно по стеклу забарабанили крупные капли дождя, и тут же сплошной глухой стеной пошел мощный тропический ливень.
– Задерните шторы и отойдите от окна, – скомандовал Томилин. Я не заметила, когда он отошел от нас. Но он в стороне возился с телефоном внутренней связи, сердито чертыхаясь себе под нос. – Не работает никакая связь: ни мобильная, ни внутренняя, – наконец, озвучил Томилин возникшую проблему. – Мобильная связь не работает – это еще можно понять в эдакую непогоду. А вот внутренняя связь…странно, кабель глубоко в землю зарыт. Ни шторм, ни ураган не могли его повредить. Костя, – обратился он к атлету. – Пригласи сюда доктора Елену Александровну. – Костя вышел. Аркаша повернулся ко мне.
– Ну, отдыхающая, Рита Анохина, удовлетворила свое любопытство? Теперь можешь быть свободна.
– Версии преступления три. – Пропустив его слова мимо ушей, начала я рассуждать вслух: – Первая, самоубийство. Но я бы не стала останавливаться на ней. Проблема в том что, прикидывая рост и тщедушное тельце девушки с высотой потолка, сильно сомневаюсь, что она даже с учетом этого стула, – пнула я ногой перевернутый стул. - И даже на цыпочках могла бы сама дотянуться до крюка. Опять же вырубленная внутренняя телефонная связь. Кому то же это понадобилось. Две другие, скажем так, основные версии – насильственной смерти. Одна из них, учитывая принадлежность девушки к секте, такова, что ее могли прикончить свои же соратники, допустим, как сакральную жертву. От этих психопатов можно ожидать любых извращений ума. Другая версия – убийство по личным мотивам. Кстати, при любом раскладе, преступник находится среди нас.
– Рита, ты имеешь опыт в расследованиях преступлений? – удивился Аркаша.
– Типа того,– ответила я, пожимая плечами.
Задумчиво почесав свою переносицу, он одарил меня удивленно восхищенным взглядом, точно перед ним оборотень, скинув свою одежду, встал на четвереньки и весь покрылся шерстью. Усмехнувшись про себя и не отводя взгляда, я продолжала нагло пялиться ему прямо в глаза. Дядька явно озадачился, как со мной поступить. Его лоб и лысина покрылись испариной, он достал из кармана бумажный носовой платок, протер им пот.
– Рита, – обратился он ко мне, кивнув на зашторенное окно. – К сожалению, у меня нет сейчас возможности сообщить в город о трупе в отеле. Не знаю, сколько времени мы будем изолированы от большой земли. Преступник, как ты успела сама заметить, находится среди нас и несет потенциальную угрозу всем постояльцам отеля. Предлагаю тебе роль своего помощника. Как ты к этому относишься?
– Без проблем, – без малейших колебаний тут же согласилась я. – Давайте начнем осмотр номера. Я пойду туда, – кивнула я головой в сторону спальни.
– Иди. Я буду здесь.
Номер жертвы был одноместным и, как все здешние номера, просторным и комфортабельным. Состоял он из двух комнат и санузла с ванной. Апартаменты были угловыми, за счет этого отсюда открывались оба вида. Из окна в гостиной был вид на море. А в спальне был выход на террасу с видом на парк. Оказавшись в соседней комнате, я начала торопливо шарить по шкафам и тумбам в поисках улик.
Ничего существенного не обнаруживалось. Были только личные вещи покойной, одежда, обувь, какие – то безделушки. Ничего любопытного. Облазив везде, где только было можно, я растерянно озиралась по сторонам. Взгляд мой упал на широкую двуспальную кровать, расположенную в центре комнаты. Постель разобрана, подушки и одеяло валяются рядом на полу, слегка подмоченные. Я задумалась над тем, было ли так до нашего прихода или Костя, доставая простыню, навел этот беспорядок? Тут я заметила, что стою в луже воды. Она подтекала прямо из – под двери, ведущей на террасу. Я подошла к ней и дернула за ручку, дверь легко поддалась, и поток воды хлынул в помещение. Резко захлопнув дверь обратно, повернула ручку до щелчка. То, что дверь оказалась незапертой, не удивило, ведь здесь по ночам очень тепло. Но и посторонний мог проникнуть в номер через открытую дверь террасы. И у служащих отеля есть запасные ключи от всех номеров, при желании можно было попасть и через входную дверь. Больше здесь осматривать было нечего, я покинула комнату.
– Что там у тебя? – спросил меня Томилин, стоило мне появиться в гостиной.
– Не считая незапертой двери на террасу, ничего.
– У меня тоже пусто.
– Пойду, гляну в ванной комнате.
Как и во всех номерах отеля, тут были и ванная с гидромассажем, и душевая кабина, и все остальное, чему полагалось быть в подобных помещениях. В нос ударил нестерпимо терпкий запах смеси цветочных ароматов. «Ух ты! Да тут куда интереснее, чем в спальне», – оживилась я.
Вот только царил здесь полнейший бардак. Полотенца, что складывают горничные аккуратной стопкой, разметались по всему полу, флаконы с бальзамами, шампунями и еще чем – то сильно пахучим были опрокинуты и валялись повсюду. Среди всего этого погрома я нашла начатую пачку снотворных таблеток, в ней отсутствовали лишь три таблетки. Выходит, у молодой девушки была бессонница. Поразительно. Но кто знает этих сектантов, у них свои тараканы в голове. Придирчиво оглядывая раз за разом помещение, я пришла к выводу, что либо покойная была не в себе, учинив подобный разгром, либо, что было более вероятно, это были следы борьбы жертвы со своим убийцей. Приоткрыв дверь, я крикнула:
– Аркадий Анатольевич, идите сюда. – Появившись в ванной комнате, он тихо присвистнул. – Покойная либо была не в себе, либо это следы борьбы, – сказала я. – Да вот еще что, – протянула ему пачку лекарств. – Снотворные. Выпито всего три штуки. Маловато для попытки суицида.
Во входную дверь постучали. Мы с Томилиным вышли из ванной комнаты. Он пошел к двери и широко распахнул ее.
В номер вошла женщина зрелых лет. Она по-прежнему была еще красивой. Выразительные большие темные глаза, прямой нос, вишневые губы, темные волосы с проседью собраны в кубышку. Благородная осанка. На ней был белый халат. Доктор с любопытством взглянула на меня.
– Отдыхающая Рита Анохина, моя помощница, – представил Томилин. – А это наш доктор Назарова Елена Александровна.
– Аркадий Анатольевич, давайте я посмотрю покойницу, – сказала доктор. – Он подошел к телу и снял с нее простынь. Доктор Назарова, осмотрев ее, произнесла: – Надо закрыть ей глаза. Нехорошо это. Я закрою.
– Конечно. Делайте все, что считаете нужным.
Доктор наклонилась над телом убиенной, закрыла ей глаза, и расправившись, сказала:
– Я уже распорядилась, чтобы один из больших холодильников, что находятся в подвале, освободили от продуктов. Сейчас Костя вместе с нашим садовником Михаилом заберут тело и перенесут туда.
– Елена Александровна, как вы считаете, когда наступила смерть? – спросил Томилин.
– Я, конечно, не патологоанатом. Но по окоченению трупа, думаю, что произошло это не позднее двух часов ночи.
Дверь в номер открылась, вошел Костя вместе с пожилым, но довольно еще крепким и здоровым мужчиной, с садовником дядей Мишей, который, как и Томилин, оказался лысым. «Похоже, у них здесь дресс код такой», – с горькой усмешкой подумала я. Мужчины переложили тело на носилки, сверху закрыв все той же вызывающе – пестрой простыней, и унесли. Докторша вышла вслед за ними. Мы с Аркашей остались одни. Я, переминаясь с ноги на ногу, ждала дальнейших его указаний.
– Я распоряжусь собрать всех в зале ресторана, и сделаю официальное заявление о происшествии, – произнес он. – Затем мы с тобой будем допрашивать тех, кто попадает под подозрение. Начнем со злополучной секты, точнее, с ее руководителя – шамана. Сбор через сорок минут в ресторане.
Я отправилась к себе в номер. Едва успела захлопнуть за собой дверь, как у меня вдруг подкосились ноги, перед глазами поплыла мутная пелена тумана. Сползая по полотну двери, я медленно осела прямо на пол. Сознание меня стремительно покидало…
Свет от светильников, расположенных вдоль дорожки от особняка до гаража, освещал путь. Одетая в элегантное темно – вишневое вечернее платье ниже колен, я щелкнула пультом от гаражных ворот, которые послушно поползли вверх, обнажив черную бэху. Задрав повыше подол платья и, скинув с себя туфли на высоченных шпильках, нащупала под сиденьем макасины и, обув их, уселась на водительское сиденье. Никогда раньше в таком неподобающем наряде я не садилась за руль. Но сегодня был особый случай.
Полчаса назад мне позвонил возбужденный супруг и сообщил, что его двухлетняя борьба за привлечение денег от иностранных инвесторов, наконец, увенчалась успехом. Сегодня он заключил свой долгожданный контракт. И прямо сейчас направляется в ресторане «Виктория» отмечать сделку «века». Антон очень хотел разделить свою радость со мной и просил меня срочно приехать из нашего загородного дома в «Викторию».
Обрадовавшись его приглашению, спешно начала собираться в город, размышляя о том, что в последнее время между нами, словно пробежала черная кошка, и бесконечные стычки происходили одна за другой. Свое постоянное отсутствие дома муж объяснял подготовкой проекта, под реализацию которого его команда и выбивала финансы. Однако упорно ходили слухи о том, что Антон завел себе молодую любовницу. Мы часто ссорились, не разговаривали неделями, и он давно не называл меня своей любимой Аленкой. А тридцать минут назад он мне позвонил такой счастливый, что я выдохнула с большим облегчением, уверившись в то, что черная полоса между нами, наконец, закончилась. Сегодня знаковый день, который разделит нашу жизнь на «до» и «после».
Я мчалась на высокой скорости по гладкому автобану, радуясь примирению с супругом. Внезапно меня ослепили фары встречного автомобиля. Вывернув руль, пытаясь уйти от лобового столкновения, я тут же впала в ступор: прямо передо мной в лобовом стекле машины зияло отверстие, по краю которого во все стороны расходились, как от солнца, лучи растрескавшегося стекла. Мгновение, и жгучая боль, пронзая лоб, проникла прямо в мозг, разливаясь кипящей лавой внутри черепа. Последнее, что я услышала, был оглушительный визг тормозов встречной машины, которая уходила в сторону.
В следующий миг я, ощутив себя безумно легкой, словно порхающей в невесомости, уже кружилась высоко в небе. Сверху увидела искореженную черную бэху, беспомощно барахтающуюся в кювете. Спустившись ниже, с любопытством заглянула через растрескавшееся вдрызг стекло машины. Там на переднем сиденье лежала, раскинув широко руки, молодая женщина в сбившемся темно – вишневом вечернем платье. В центре ее лба зияла черная дыра, вокруг которой запеклась кровь. Тоненькая струйка крови под цвет ее платья струилась у уголка ее губ. «Да это же я!» – озарило меня.
Молодой мужчина, припарковав свою машину на противоположной стороне дороги, бежал к моему авто. «Скорее, скорее! Нужна помощь!» – кричала я, что есть мочи. Но он меня не слышал, я сама не слышала собственного голоса. Тем временем мужчина, присев на корточки, заглянул внутрь салона и, взяв мою руку, пощупал пульс и неожиданно удовлетворенно хмыкнул. Только сейчас я увидела, что в его руках пистолет с глушителем. Выпрямившись, он перевел затвор пистолета в исходное положение и, заткнув его за пояс, быстрым легким шагом удалился. Взревел мотор его машины, он умчался вдаль. «Он что хотел сделать контрольный выстрел? И, убедившись, что он не понадобился, с легким сердцем свалил?» - вопросы застыли без ответа в вечности. Внезапно меня потянуло вверх. Ощущая безграничное счастье и неземное блаженство, я поднималась все выше и выше…
Придя в себя, слегка пошатываясь, поднялась с пола. Что это было? Обморок, сон или измененное состояние сознания? С какого перепуга?! Картина, представшая перед глазами в номере Ани Волковой, никак не могла меня потрясти настолько, чтобы я вдруг стала падучей. Мне раньше приходилось видеть и не такое. Я давно уже заматерела, превратившись из кисейной и наивной барышни, какой я была в юности, в жесткую, уверенную в себе, циничную даму.
Передо мной снова возникло лицо Алены из видения. Но я могла поклясться, что никогда не видела этой женщины наяву. Более того, у меня не было даже знакомых с таким именем. Лицо мужчины с пистолетом в руке оставалось в тени капюшона от куртки, глубоко задвинутого на лицо. Встряхнула головой, желая, избавится от впечатлений видения. И тут же вспомнив о собрании, инициированном Томилиным, выскочила из номера.
Объявлять вселенский клич не пришлось. Перепуганные насмерть постояльцы сами стихийно собрались в зале ресторана, как единственном месте всеобщего сбора. Возбужденные островитяне сбились, как взъерошенные птицы в стаи, кто шепотом, кто вполголоса, а кто и во весь голос бурно обсуждая последние новости. Казалось, что все катится в тартарары! С одной стороны, зловещий шторм отрезал от внешнего мира, с другой стороны, жуткая смерть молодой девушки. Стоило нам с господином Томилиным войти в зал, как все присутствующие, словно по команде, дружно повернули свои головы в нашу сторону, тут же умолкнув.
– Господа, – начал свое сообщение Томилин. – Обнаружен труп отдыхающей Анны Волковой в пятом номере отеля. В связи с чем, я Томилин Аркадий Анатольевич сотрудник службы безопасности отеля вместе со своей помощницей, – он кивнул в мою сторону. – Анохиной Ритой с некоторыми из вас побеседуем. Рассчитываю на ваше понимание. – Тут он пошел к выходу из зала. Я двинула за ним. В это мгновение ко мне подлетела Колыванова и, резко дернув меня за руку, зашипела:
– Ритка, ты чё совсем спятила? Я и так, что и думать не знала, ушла – и пропала. А тут новость. Офигеть не встать! Ты хоть думаешь куда лезешь? И дядька этот твой рыжий усатый таракан оборзел в конец. На кой в такое опасное дело девку – то впрягать?
– Ляль, успокойся ради бога. Аркаша – мужик, что надо.
– Вижу я,– продолжала мне вслед ворчать Лялька, – какой он…
Не дослушав ее, я выбежала из зала, чтобы не упустить Анатольевича из вида. Запыхавшись, догнала его у самого входа в служебный блок. Пройдя метров тридцать по широкому коридору, мы оказались перед дверью его рабочего кабинета. Кабинет был таким же просторным, как и все апартаменты в отеле. Томилин сел за рабочий стол и включил компьютер. Мне он предложил кресло за приставкой, примыкающей к его столу. И тут же он начал чертыхаться: интернет отсутствовал, и кто бы в этом сомневался! Любая связь с внешним миром отеля не входила в планы преступника. Да и с непогодой ему подфартило.
– Аркадий Анатольевич, меня интересуют списки постояльцев и сотрудников отеля, – обратилась я к хозяину кабинета.
– Держи. – Он протянул мне папку. – Ты пока знакомься, а скоро Костя приведет к нам первого подозреваемого – шамана.
Я открыла папку. Номеров для гостей в отеле было пятнадцать. Из них пять номеров двухместные, в них проживали парами десять человек и еще десять человек проживали в одноместных. В итоге двадцать постояльцев. Из них, по утверждению Аркаши, семь человек – сектанты. Ознакомившись бегло со списком, где были указаны фамилии, имена, возраст и род занятий, я перешла ко второму списку – сотрудников. Этих я насчитала – шестнадцать человек, из них четверо числились охранниками, которых я до сих пор не видела в отеле.
– А где наша доблестная охрана? – спросила я у Томилина. – Что – то я их не заметила.
– Они остались снаружи на внешнем периметре. Надеюсь, с ними ничего не случилось. Там есть капитальные строения, где можно укрыться от непогоды, – он замолчал и уткнулся в свои бумаги.
Я – в свои. Первая в списке сотрудников значилась, владелица сей элитного заведения, а заодно, и всего острова, пятидесятилетняя Слуцкая Элеонора Карловна. Кроме охранников, хозяйки и тех, с кем я уже успела познакомиться в отеле, в списке значились: шеф-повар, вторая горничная, капитан прогулочной яхты с матросом и еще какой – то кадр под номером шестнадцать – Пирумов Максим Андреевич двадцати пяти лет от роду, напротив которого ничего не было указано.
– А кем работает Максим Пирумов? – подняла я глаза на Томилина.
– Никем.
– Он чей-то родственник?
– Почти.
– Что значит почти? – не унималась я, понимая, что Аркаше не нравится мое любопытство. Это начинало злить. – Послушайте, господин Томилин, как вы себе представляете наше с вами сотрудничество, если вы будете что – то от меня скрывать? В таком случае, придется расторгнуть нашу договоренность, – холодно закончила я свою речь, поднимаясь со своего места.
– Сядь!– рявкнул он. Но, взяв себя в руки, «снизил градус»: – Я расскажу. Прежний хозяин Слуцкий Даниил Давидович скончался год назад, и управляющей отеля стала его супруга Элеонора Карловна. Она привезла на остров своего молодого бой-френда Пирумова. А накануне госпожа Слуцкая сообщила, что они с Максимом Пирумовым решили узаконить свои отношения и хотели бы широко отпраздновать помолвку. – Он сделал паузу, а затем продолжил: – Этот ее Пирумов – типичный альфонс. Частенько ездит на материк, там в одном из курортных городов есть киностудия. Смазливый мальчишка шастает по кинопробам, мечтая сниматься в кино. Но ни на одну роль его так и не утвердили. Думаю, что Элеонора ему нужна в качестве спонсора. Кроме того, наш отель по карману только обеспеченным людям, вот он и надеется завязать здесь полезные себе знакомства. Хозяйка совсем потеряла голову от этого проходимца и готова ради него на все, – нервозно закончил он.
– Понятно, – сказала спокойно я, отметив, что у Аркаши с этим Пирумовым высокие отношения.
В дверь постучали. На пороге появился мужчина, из – за его спины показалась голова Кости и тут же скрылась. Мужчина, как я понимала, и был руководителем группы, именуемой Аркашей, сектой. Я уставилась на вошедшего господина Якова Фролова. Аркадий успел меня предупредить, что тот предпочитает, чтобы называли его Яшей. Еще никогда в жизни мне не доводилось видеть живьем шамана.
Фролов приближался удивительно плавной походкой, мягко ступая, словно на кошачьих лапах. Выглядело это забавно, будто он подкрадывается к нам прямо на наших глазах. Был он среднего роста, коренастый, сорока пяти лет. Волосы густые, жесткие, седые, как у глубокого старика. Его голубые глаза были непривычно блеклыми, точно выцвели. Образ его настораживал и завораживал одновременно.
Почувствовав, что я изучаю его, он взглянул на меня и, я невольно съежилась под его причудливым, почти бесцветным взглядом. «Не хватало еще тушеваться перед всякими там шаманами», – мелькнула в голове дерзкая мысль и я демонстративно устроилась по удобнее в своем кресле. – Может статься, что и не шаман он вовсе, а, попросту, мошенник, выкачивающий бабки из простодушных обывателей. Но при таком раскладе, он явно превосходный психолог. Выходит, как не крути, а тип он еще тот! Надо быть с ним настороже»,– вынесла я свой вердикт ему. Яша уселся в кресло напротив меня с другой стороны приставки к столу.
– Господин Фролов, – с ходу атаковал его Томилин. – Ввиду того, что Аня Волкова скончалась при весьма таинственных обстоятельствах, есть основания полагать, что она стала жертвой сомнительной и весьма опасной деятельности, организованной вами на острове.
– Аркадий Анатольевич, – произнес Фролов. И меня поразило, какой приятный грудной у него голос. «Интересно, это его собственный голос? Вряд ли. Скорее, усердно работал над ним, готовя себя к великой миссии»,– иронизировала я про себя. Шаман совершенно спокойно продолжал: – Что вы этим хотите сказать? Что это я принес ее в жертву или довел до суицида?
– Да, именно это я имел в виду.
– Вы меня арестуете? – протяжно произнес Яша.
– У меня пока нет достаточно улик, чтобы официально обвинить вас в ее смерти.
– Так вы высказали мне свою версию преступления, ожидая моего чистосердечного признания? – спросил шаман тем же спокойным тоном.
– Нет. Я хотел озвучить основную версию, за которую ухватятся следователи, как только прибудут на остров. Смею заверить, они точно вас арестуют. Поэтому вы очень поможете себе, если приоткроете завесу: первое – чем вы занимались на острове, второе – что представляла собой Волкова и третье – с кем она общалась. Господин Фролов, вы же шаман,– сказал Томилин, выделив последнее слово. – А значит, вы наблюдательны, проницательны, и, в конце концов, вы сами тесно общались с ней в течение последних двух недель.
– Хорошо,– тут же, не раздумывая, согласился Фролов.
Обвинения Томилина не вывели его из состояния равновесия, словно он знал больше, чем мы. А главное, знал точно, что доказательств его вины мы найти не сможем. А вот откуда исходила такая уверенность, оставалось для меня большой загадкой, как впрочем, и он сам.
– Я знал, что вы умный человек и примете правильное решение, – обрадованно произнес Аркаша.
– Я потомственный шаман,– начал Яша.– Проводник между мирами живых и мертвых…
Его слова вызвали у меня усмешку. Я взглянула на Томилина, его лицо не выражало никаких эмоций. Фролов продолжал говорить и, я отметила про себя, что не все так просто. Голос шамана звучал убаюкивающе, его мягкий, проникновенный тембр окутывал, дурманил мозг: «Ах вот оно что! Будучи отменным психологом, дяденька у нас еще и гипнолог. Однако гремучая смесь. Трудно простым смертным устоять перед его чарами. Теперь понятно, каким образом этот мутный тип промывает мозги своим адептам…»
– Остров – идеальное место для духовных практик. И я проводил здесь мастер-классы по технике «холотропного дыхания», – продолжал шаман. – В него погружаются все те, кто хочет избавиться от своих проблем. Делать это самостоятельно без опытного наставника очень опасно. Только шаман, общаясь в астральных мирах с духами и фантомами, способен оберегать по ту сторону бытия человека, глубоко погруженного в холотропное дыхание, от злых духов. Он сопровождает каждого адепта в этом путешествии, являясь его наставником и проводником. Но в свободное от занятий время я не несу никакой ответственности за то, чем занимаются взрослые люди, находясь на отдыхе. Я обеспечиваю их безопасность только во время проводимых мною сеансов. А вот в остальное время, не вы ли господин Томилин, по долгу своей службы обязаны обеспечить безопасность всех постояльцев отеля? Я прав, Аркадий Анатольевич?
«Крепко он приложил лысого», – промелькнуло в моей голове. Но Аркаша ничего не ответил на его выпад. Шаман продолжил:
– Что касается Ани, то в последнее время она была сама не своя: очень нервозная и тревожная. Плохо спала по ночам и днем ходила, как сонная муха. Но в группу и собираются проблемные люди, я занимаюсь их исцелением. Поэтому к ее состоянию относился спокойно, тем более, что последние два дня она приходила на сеансы уже бодрая и свежая. Я решил, что сеансы идут ей только на пользу.
«Не льсти себе, дядя. На, так называемую, пользу ей пошли снотворные таблетки. Хотя еще неизвестно, не выпей она их в злополучную ночь, глядишь, может и жива бы, осталась», – подумала я.
– С кем в вашей группе общалась покойная? – спросил Аркаша.
– Держалась она особняком. Видел пару раз с ней рядом Никиту Афанасьева
– Спасибо, господин Фролов, – холодно произнес Томилин. – Можете быть свободны.
Мне показалось или действительно Томилин был разочарован беседой с шаманом? Похоже, для Аркаши стало большим сюрпризом, что Яша будет не просто защищаться, а обвинит его самого в отсутствии безопасности в отеле.
– Если вы нам понадобитесь, мы вас вызовем, – добавил Аркаша по –прежнему с металлом в голосе. «Точно разочарован», – утвердилась я в своем выводе.
– Хорошо, – ответил шаман и удалился своей необычной походкой из кабинета.
Я проводила его взглядом. Тут же в кабинет заглянул Константин Гордеев, как оказалось, в списках сотрудников он значился фитнес – инструктором.
– Костя, – обратился к нему Томилин. – Приведи к нам Никиту Афанасьева.
– Есть, – взял под козырек тот и скрылся за дверью.
– Что ты думаешь о шамане? – задал мне вопрос Томилин, пристально глядя на меня.
– Мутный тип, – задумчиво ответила я.
– Согласен. Но кое – что он нам все – таки рассказал.
– Как сказать, – глубокомысленно произнесла я, не имея желания, распространятся на эту тему дальше. Слишком неординарной оказалась личность шамана Яши. И говорить о нем что – либо я точно не была готова. «Поживем – увидим», – решила я.
Через пару минут дверь открылась, и в кабинет вошел Афанасьев. Высокий худой загорелый парень. Он прошел и сел напротив меня. Я разглядывала с любопытством его осунувшееся лицо, хотя здесь, как я уже успела заметить, питание было отменным. Большие светлые глаза молодого человека затравленно бегали за стеклами его очков. «Зачем понадобилось шаману доводить своих послушников до такого неадекватного состояния? Запуганные молодые люди. По ночам плохо спят и чудовищно заканчивают свою жизнь…», – поражалась я, разглядывая паренька.
– Никита, – сказал Томилин. – Нам сообщили, что вы с Аней Волковой были друзьями.
– Вас кто – то ввел в заблуждение. Мы не были друзьями, просто знакомыми.
– Хорошо. Пусть будет так, – не стал с ним спорить Аркаша. – Расскажи, что тебе известно о ней.
– У Ани был большой опыт в делах оккультизма. Я же со всем этим столкнулся впервые, вот и спрашивал ее о кое – чем.
– О чем? – вкрадчиво спросил Томилин.
– Мне неловко об этом говорить.
-Придется. Иначе подозрение может пасть на тебя,– шантажировал его Томилин. Никита испуганно вскинул свои глаза, они блеснули странным неестественным блеском за стеклами очков. – Так о чем ты ее спрашивал? – настойчиво повторил Томилин.
– Я студент, учусь на третьем курсе университета, – начал говорить Никита, глубоко вздохнув, точно перед прыжком в холодную воду. – На факультете я встретил девушку Жанну. Влюбился в нее, но безответно. Моя несчастная любовь и привела меня на этот мастер – класс. Шаман обещал исцеление. Уже здесь я познакомился с Аней. Рассказал ей о своей проблеме, о том, что хочу избавиться от этой мучительной зависимости. Она мне сказала, что не стоит от этого избавляться, она может сделать так, что Жанна сама ответит мне взаимностью.
– Это как? – впервые за время беседы открыла я рот.
– Аня обещала провести магические ритуалы, и тогда с Жанной все произойдет само собой, – промямлил застенчиво Афанасьев.
– Послушай, Никита, ты современный молодой человек, образованный. Как мог ты поверить в подобный бред?! – возмутилась я.
– Я был готов поверить во что угодно, лишь бы избавиться от кошмарного наваждения, которое преследовало меня. Вы не представляете, в каком аду я жил последние два года.
«Еще как представляю. Мне хватило и двух недель подобного ада. А сейчас я чем тут, собственно, занимаюсь? Собственной реабилитацией!» – иронизировала я над собой. Хотя, прислушавшись к себе, я вдруг осознала, что мне не больно вспоминать о Громове: «Не может быть. Похоже, этот остров на всех влияет каким – то таинственным образом».
– Никита, – подключился Томилин. – Мы ждем, чтобы ты рассказал нам детали вашего общения.
– Это очень личное. Извините, я не хотел бы об этом рассказывать,– ответил Афанасьев и замолчал, разглядывая свои худые, почти костлявые длинные пальцы, неловко перебирая ими.
– Никита, нас не интересуют ваши ритуалы, – решила я ему помочь. – Нас интересует личность Ани. Что ты можешь о ней сказать, какой она была?
– Аня вызвалась помочь не просто так, – робко начал говорить он. – Мой отец крупный бизнесмен, и я успел ей об этом сообщить… ну, о том, что я не стеснен в средствах. Она же призналась, что еле наскребла на эту поездку. Сами знаете, что здесь отдыхать – недешевое удовольствие, да и мастер – классы стоят дорого. Одним словом, наше сотрудничество с ней было взаимовыгодным. По ее просьбе я сразу же перевел аванс через банк он – лайн. И она тут же приступила к работе. А за неделю до этого несчастного случая, – Никита, волнуясь, сглотнул слюну. – Она вдруг резко изменилось. Жаловалась, что перестала спать по ночам, у нее начались какие – то странные видения: она слышала пугающие шорохи и звуки по ночам, ей мерещились тени ужасных монстров за окнами. Я решил, что либо мастер – классы на нее так воздействуют, либо магические ритуалы вызывают у нее галлюцинации. Аня мне сказала, что, главное для нее, это восстановить сон. Тогда я ей и посоветовал снотворные таблетки поискать.
– Ты не знаешь, она нашла таблетки? – спросила лукаво я, желая удостовериться в правдивости его признаний.
– Да.
– У кого?
– Этого она не сказала. Да я и не спрашивал. Был рад, что она начала спать. Если честно, то я очень беспокоился за себя, чтобы Аня не отказалась мне помогать.
-Никита, – вкрадчиво сначала я.– Можешь не озвучивать сумму, просто скажи, ты много заплатил ей за услугу?
– Много. Я же сказал, что был готов на все, лишь бы решить свою проблему. Да и отец меня в средствах не ограничивал.
– Послушай, – вмешался Томилин. – С кем еще общалась Аня, кроме тебя?
– Видел, как то она разговаривала с местным айтишником.
– Понял. Никита, ты свободен.
Афанасьев не успел выйти из дверей, как на него налетела, точно фурия, женщина, которая устремилась внутрь кабинета. Она влетела по хозяйски, что не оставляло никаких сомнений по поводу того, кто она такая, то бишь Слуцкая Элеонора Карловна, владелица этого шикарного отеля, да чего уж там мелочиться, собственного острова…
Госпожа Слуцкая выглядела дамой неопределенного возраста, что указывало на то, что не единожды делались пластические операции. Женщина среднего роста, склонная к полноте. По понятным причинам, она была очень взволнованна, лицо ее раскраснелось. Я же, в свою очередь, была несказанно удивлена, что нарисовалась дамочка только теперь спустя добрых часа три после того, как весь отель забурлил от произошедших событий. Где же все это время пряталась хозяйка, сей медной горы? Тем более, что все мы отрезаны от внешнего мира, заперты снаружи сплошной стеной тропического ливня и шквалистого ветра, которые, словно договорились между собой, не снимать с нас чудовищной осады и не выпускать из своего плена.
– Боже мой! – нервно воскликнула хозяйка, тяжело упав в кресло, на котором только что сидел Никита Афанасьев. – Какой ужас. Какой кошмар. Какой удар по имиджу моего отеля, по моему бизнесу!– истерично вопила она.
Я исподтишка разглядывала ее. Несмотря на то, что госпожа Слуцкая была сильно обескуражена убийством девушки в ее отеле, возмущена, нервозна и фонтанировала эмоциями, на ее лице это никак не отражалась. «Да уж, – с иронией подумала я. – Это тебе не выдержка господина Томилина. Это весьма дорогостоящая работа пластического хирурга». Однако было заметно, что и уколами красоты, то бишь ботоксом, дамочка тоже не брезговала. Пухлые губы были вытянуты, как у уточки. Темно – серые глаза госпожи Слуцкой ныне извергали яростные молнии, точно такие же, как вспыхивали одна за другой за окном. Прямой нос и модные линии дуг татуажа бровей. Похоже, хозяюшка днями напролет напрягалась, стараясь соответствовать собственному статусу и молодому любовнику.
– А это еще кто?!– наконец, обратила она свой возмущенный взор на меня.
– Это Рита Анохина, – сообщил Аркаша. – У нее есть опыт в расследованиях преступлений. И она любезно согласилась нам помочь. Тем более, у нас пока нет никакой связи с материком.
Хозяйка недоверчиво взглянула на меня, но от комментариев в мой адрес воздержалась. Томилин облегченно перевел дух. Тут в кабинет влетел молодой человек со словами:
– Элечка, вот ты где!
– Максимилиан, проходи и закрой за собой дверь,– сказала ласково хозяйка, словно вовсе это не она только что разорялась тут во все горло.
Пирумов был чертовски хорош! Высокий, загорелый, спортивный парень шел к столу, широко улыбаясь, обнажая свои белоснежные зубы. «Да ему хоть сейчас на роли героев – любовников или, на худой конец, в рекламу зубной пасты!» – восхитилась я красавцем, который, казалось, только что сошел с обложки модного журнала.
Пирумов был метисом по своему происхождению: смесью европеоидной и азиатской расы. Бронзовый загар ровным блестящим слоем покрывал все его тело. Большие карие глаза миндалевидной формы, оттеняемые поволокой, казались бархатными. Длинные черные слегка вьющиеся волосы доставали плеч. На нем была обтягивающая белая майка, подчеркивающая, словно вылепленную, фактуру его тела. Светлые шорты обтягивали упругие мышцы бедер. Сандалии были одеты на босу ногу.
«Ну, парень – то оказался непрост. Нашел себе богатую тетку. Такой нигде не пропадет», – вынесла я ему свой вердикт, и тут же потеряла к нему всякий интерес. Однако пока я увлеченно разглядывала красавчика, явно что-то пропустила.
– Рита, можешь быть свободна, – услышала я голос Аркаши.
Кивнув ему, покинула кабинет. За дверью на своем посту дежурил Гордеев. Я прошла мимо него, почувствовав, как засосало у меня под ложечкой, напоминая о времени обеда. Я умудрилась прихватить с собой копии списков гостей и сотрудников и, думая о том, что надо бы по внимательнее их изучить, направилась в ресторан.
Стоило войти в зал, как я тут же отметила, что народ по прежнему предпочитал находиться здесь. В воздухе висела чудовищная напряженность, точно его рассекали электрические заряды. Словно заговоренный, шторм на море не утихал, только добавляя в столь паршивое самочувствие островитян свою лепту. Я хотела неприметной мышкой прошмыгнуть к нашему столику. Но не тут то было. Присутствующие нервозно вывернули свои шеи, ожидая от меня новостей. Увы. Сказать им мне было нечего. Только Лялька встретила меня, обрадовавшись, точно я вернулась с особо опасного задания, живая и невредимая. Забыв про все недавние распри, она участливо спросила:
– Ритка, есть хочешь?
-Умираю с голоду, – воскликнула я.
– Ну, хоть одна за сегодняшний день хорошая новость,– улыбнулась подруга.
– Ляль, есть одно дельце, – сообщила я после обеда. – Надо к здешнему программисту заглянуть.
– А можно мне с тобой? Сидеть здесь чертовски надоело. А одна идти в номер я боюсь,– заканючила подруга.
– Ладно, пошли.
На третьем этаже отеля через два номера от наших апартаментов находился и номер Филиппа Панкова – двадцати четырех летнего программиста. На стук в дверь никто не откликнулся. Я нажала на ручку двери, она легко поддалась. В глубине души опасаясь увидеть очередную зловещую картину, я все – таки шагнула внутрь. Лялька робко последовала за мной.
Номер был точно такой же, как у жертвы: одноместный угловой. Что и следовало ожидать, ведь находился он прямо над тем злополучным номером. Увидев на диване Филиппа, спокойно дремавшего под шум дождя и завывания ветра за окном, я подошла к нему и окликнула:
– Господин Панков. – Он открыл глаза и, соскочив с дивана, уставился на нас, не понимая спросонья, что происходит. – Извините. Я Рита Анохина. А она – моя подруга Ляля Колыванова. Господин Томилин привлек меня к расследованию гибели Анны Волковой. У меня есть к вам вопросы.
Программист при упоминании о происшествии и имени жертвы тотчас окончательно проснулся.
– Очень приятно познакомиться. И давай сразу на ты. – Я кивнула головой. Филя продолжил: – Проходите. Садитесь вот сюда,– указал он рукой на диван, на котором еще недавно сам сладко посапывал.
Мы уселись. Меня поразило то, что он совсем не был загорелым, тем более, как я уже успела услышать, что жил он и работал здесь уже год. И работал на себя. Говорили, что он такой продвинутый программист, что может позволить себе такой дорогой постой, а так же то, что берется он только за весьма дорогостоящие проекты.
Внешность у парня была обыкновенная: средний рост, светло– серые глаза и уши, смешно торчащие в стороны. Правда, присутствовал и непременный атрибут касты, к которой он принадлежал: длинные светлые волосы, собранные сзади в хвост.
– Пусть вас не смущает отсутствие у меня загара, – словно читая мои мысли, произнес Филипп. – Плаваю в море либо рано утром, либо поздно вечером. С солнцем не дружу, обгораю мгновенно, поэтому и встречаюсь с ним крайне редко. Мне вот такая погода, – он махнул рукой в сторону окна. – Больше по душе. Плохо, правда, что лишила всякой связи и интернета. А в остальном вполне себе комфортно.
– Филипп, – сказала я, улыбаясь, желая расположить к себе собеседника.– Ты сейчас, наверное, единственный человек на острове, которого устроила эта жесть.
– Некоторые считают чудачеством, что живу на острове круглый год, а солнце не люблю, – заулыбался он в ответ. «Да уж, – мелькнула у меня в голове шальная мысль,– Ну, прям, как вампир!» – Но меня мало волнует чужое мнение, – продолжал он. – Мне здесь в уединении спокойно работается. Ничто не отвлекает, пансион полный, обслуживание на достойном уровне. Одним словом, райский уголок.
Я не прерывала, понимая, что ему в его добровольном затворничестве явно не хватает общения. Терпение мое вознаградилось.
– Рита, чем вызван интерес к моей скромной персоне?
– Говорят, что ты общался с Волковой.
– Кто говорит? Батан что ли этот, который сам все время отирался возле нее?
– Если ты имеешь в виду Никиту Афанасьева, называя его Батаном, то да, он.
– Так его все здесь называют Батаном,– хохотнул Панков. И продолжил: – Было дело, пересекались мы с ней. Только это еще на первой неделе, когда они сюда только прибыли. Анюта тогда выглядела и держалась относительно нормально. Если, конечно, можно так сказать про свихнувшихся на магии, шаманах и прочей ереси людей. Но тогда она еще не была такой зашуганной как в последние дни своей жизни.
– А по какому поводу вы с ней общались?
– Она подошла ко мне в ресторане как – то после обеда. Ей понадобилась срочно флешка.
– А у нее что, был ноутбук? – удивилась я, так как при обыске мы такового не обнаружили.
– Сказала, что есть. Я дал ей флешку.
– А ты сам видел ее ноутбук?
– Нет. Да я и в номере у нее никогда не был.
– А ты не заметил, она ни с кем не конфликтовала?
– Я не в курсе.
– Твой номер находится прямо над ее номером. Ты не слышал сегодня ночью посторонние звуки, возню, крики?
– Нет. Вы же сами видели, на сон я не жалуюсь,– он снова хохотнул, прикрывая рот рукой, понимая неуместность своего веселья. – Хотя лег я вчера довольно поздно, работал.
– Во сколько?
– Где то около часа ночи. Уснул тут же.
– Филипп, ты здесь уже год. Всех приезжающих примечаешь. Как ты считаешь, есть среди них личности с сомнительной репутацией?
Панков вдруг резко изменился в лице, что не укрылось от меня. «Есть!» – мелькнуло в голове. Еще накануне, услышав род его занятий и доходов, подумала о том, что специалисты такого уровня имеют неограниченные возможности в сети к досье любого из нас. «Выходит, попала в самое яблочко!» – рассуждала я, глядя на то, как он замялся.
– Филипп, тебя что – то смущает? Ты же слышал о моих полномочиях. Наверное, уже и слухи о том, что я следователь…– блефовала я.
– Ты не следователь, – перебил меня Панков. – Я знаю кто ты.
– Знаешь, кто я? В таком случае, открою свои карты: я тоже догадываюсь, кто ты. Сам понимаешь, спросила я не из праздного любопытства. В любой момент могут быть новые жертвы.
– Ладно. Только скажу тебе одной.
Лялька, которая до сей поры сидела тихо в уголке дивана, ничем не выдавая своего присутствия, что даже на какое то время я забыла о ней, растеряно заморгала глазами, испугавшись, что ее сейчас выставят за дверь, и прерывисто задышала.
– Как скажешь, Филипп, – сказала я. – Пусть моя подруга тут посидит, а мы с тобой пойдем в другую комнату. Так тебя устроит?
– Вполне.
Мы с Панковым направились в спальню. Здесь, кроме кровати, имелись два кресла, на которые мы и упали. Он плотно прикрыл дверь и начал говорить тихим приглушенным голосом, словно опасаясь, что нас могут подслушать.
– Ты интересуешься темными личностями? Один такой здесь точно есть. Но пойми меня правильно, то ремесло, которым занимается этот человек, еще не говорит о том, что именно он замочил несчастную. Он работает только с крупными бизнесменами, статусными и богатыми. Понятное дело, за баснословные бабки. Убиенная не тянет на роль его жертвы. Бедная девушка по образованию педагог начальных классов, повернутая на магии. Ну, кого из серьезных богатых заказчиков она могла интересовать?
Новость меня ошарашила, и я с трудом ее переваривала: «Час от часу не легче. Среди нас профессиональный наемный убийца!»
– Кто он? – вполголоса спросила я.
– Прежде чем, я озвучу тебе его имя, уж извини, выдвину свои условия. Ты согласна их принять?
– Говори, какие.
– Первое – ни слова об этом Томилину. Второе – никто, включая самого этого человека, ни при каких обстоятельствах не должен узнать, что услышала ты о нем от меня.
– Нет проблем. Я согласна.
Поколебавшись еще секунду, Панков произнес:
– Марк Дорохов.
– Спасибо, Филипп,– поблагодарила я. И добавила: – Я могу рассчитывать на тебя, если вдруг понадобиться?
– Я готов. Обращайся.
– Договорились.
Мы вышли с ним в большую комнату, где оставалась Лялька, я кивнула ей. Она резво подскочила со своего места, и мы пошли к себе.
Оказавшись у себя в номере, я решила пойти в спальню, поваляться и поразмышлять. Лялька пошла к себе, почитать книжку. За окном по – прежнему ничего не изменилось. По этой причине телевизор и прочие современные гаджеты были не доступны. Я завалилась, не раздеваясь, прямо на белоснежных «лебедей», старательно вылепленных горничной, и начала мозговой штурм.
Допустим, есть три подозреваемых. Первый – шаман Яша. Второй – киллер Дорохов. Оба мне сильно не нравятся. Но у обоих слабовато с мотивами. С какой стати эта девчонка могла им понадобиться? Оба «шевелятся» исключительно ради денег! Но каждый из них способен убить человека, поэтому им обоим в моем черном списке быть. Другое дело, что придется с обоими сойтись поближе, чтобы вырулить на возможные мотивы. При мысли о том, что я решила с ними «подружиться», стало как то не по себе, будто я собралась совершить прыжок в море с высоченной скалы.
А вот на роль третьего подозреваемого я зачислила Афанасьева. Кандидатура его, конечно, так себе, зато у него единственного есть реальный мотив. Деньги, с его слов, он перевел жертве немалые, а вот обещанную услугу она ему не оказала. Опять же, состояние самого парня не вполне адекватное, мог натворить, что угодно…Дальше размышления не клеились, что говорило о явной нехватки информации. Значит, надо срочно идти в люди. И сильно постараться что –нибудь там нарыть. Я подскочила с постели и направилась к подруге.
– Ляль, я хочу пообщаться с людьми. Спущусь вниз. Ты как?
– Я с тобой, – Лялькина книжка полетела в сторону. – Подожди, я только переоденусь быстренько. – Обмерив меня взглядом, добавила:– Тебе тоже не помешало бы, подруга, сменить прикид. Тут, – она махнула головой на вид из окна. – Чую нескоро понадобится наше пляжный наряд.
Задумавшись на секунду, я решила прислушаться к ней, и пошла обратно к себе. Открыв дверцы платяного шкафа и почесав свой затылок, выхватила первое попавшееся платье. Скинув футболку с шортами, натянула его.
Прикрыв дверцу шкафа, глянула на себя в зеркало. По молочно – белому фону платья были разбросаны крупные цветы безумных расцветок: от сочно – розового до ярко – алого, местами разбавленные фисташково – зелеными листьями. Я стояла озадаченная, понимая, что платье слишком броское. Тут влетела Лялька. Мне показалось, что у нее даже улучшилось настроение, настолько васильковый цвет платья был ей к лицу.
– Ритка, ты такая красотка в этом стильном дизайнерском платье. – Восхищенно смотрела на меня подруга.
– К сожалению, оно не подходит. Верх неприличия явится в таком вызывающем платье на публику,– пробубнила я. – Считай, в доме покойник. В пору в черное вырядиться. – Скинув платье, я быстро натянула на себя темно – серую майку и рваные джинсы, в коих сюда и приехала.
Мы спустились в зал, отныне являющимся центром притяжения и концентрации островитян. Я пришла сюда с твердым намерением познакомиться поближе с теми, кто меня интересовал. Оглядев присутствующих, поняла, что, несмотря на то, что в ресторане было полно постояльцев, ни Батана, ни шамана, ни, тем более, киллера здесь явно не наблюдалось. «Точат свое жало у себя в апартаментах»,– со злостью подумала я, направляясь в самую гущу людей. Познакомились и пообщались со многими, кто тусовался в зале. Два часа пролетело незаметно. Наступило время ужина. Я намеренно устроилась так, чтобы видеть входящих в зал…
И, наконец, появился тот, кого я боялась и ждала больше всех. Мужчина выше среднего роста, загорелый, жилистый. Очень короткий ежик белобрысых волос, брови тоже белые, словно выгорели на солнце. Глаза светлые. Одет в бежевые летние брюки и белую футболку. Необычная интересная походка: мягкая, легкая, точно и не идет он по паркету, а летит над ним. «Марк Дорохов – наемный убийца. И он среди нас. Господи, куда мы попали?!» – пронеслось молнией в моей голове.
Дорохов не обращал на меня никакого внимания, но я, на всякий случай, уткнулась в свою тарелку. И тут же поймала себя на мысли, что пугаюсь своей же идеи сойтись с ним «поближе» в интересах следствия. Но я постаралась утешить себя тем, что ничего страшного со мной не случится: «Не собираюсь же я оставаться с ним наедине». После ужина народ стал расходиться, мы тоже с Лялькой пошли к себе. Повалявшись в номере с книжкой, я не заметила, как уснула.
…Пришел Герман. Я так обрадовалась ему, что у меня перехватило дыхание. Не верила своим глазам, словно он мог исчезнуть так же внезапно, как и появился. Он приблизился ко мне, и тут же меня захлестнула волна нежности, страсти, желания. Я бросилась в его объятия, в его сильные ласковые руки, и терлась о них, словно кошка, выгибая спину. Вот я потянулась на цыпочках к его влажным горячим губам. О боже! Передо мною, скаля свои зубы, стоял жуткий монстр… оборотень.
Где – то раньше я его уже встречала. Судорожно напрягаясь, пыталась вспомнить. Но тщетно… Выцветшие брови, ресницы, волосы ежиком. Глаза, горящие яростным пугающим огнем. Мне страшно. Я пыталась вырваться из его объятий, в которые сама и бросилась. Я начала отбиваться, кусаться и вырываться из его сильных рук. Содрогаясь, дрожа до безумия, я смотрела, как человеческие руки на моих глазах превращались в волосатые лапища чудовища. У меня началась паническая атака: я сникла, не в силах больше сопротивляться. Мне хотелось кричать от ужаса, но мой вопль застрял, словно ком, в горле…
Очнулась в холодном поту: «Господи, прости и помилуй! Привидится же такая мерзость. А персонажи один другого хлеще, что Громов, будь он не ладен, что этот мерзкий тип Дорохов».
Вглядываясь в темноту, поняла, что лежу на кровати в отеле, за окном глубокая ночь, где по – прежнему буйствует тропический ливень. Спросонья никак не могла сообразить, что изменилось наяву?
Ах, вон оно что! Рядом примостилась Лялька, притащив с собой одеяло, тихо и уютно устроилась, сладко посапывая. Выходит, боялась подруга спать одна в своей комнате.
Тут же пришло в голову, что неплохо бы сейчас выпить горячего ароматного кофейку, прийти в себя и забыть весь этот ночной кошмар. Кстати, в ресторане есть и кофе – машинка. Только вот вопрос, не запирают ли ресторан на ночь? Осторожно, стараясь не разбудить Ляльку, выскользнула из постели и, как была в своей любимой, с некоторых пор, пижаме из тонкого батиста бледно-розового цвета с набитыми выпуклыми милыми лошадками в белых яблоках, нащупав в темноте домашние тапки, сунула в них ноги и пошлепала из номера.
Коридор был освещен холодным голубоватым тусклым светом, но сейчас я была рада и этому. Ни шорохов, ни звуков. Отель спал. Бесшумно пройдя по коридорам и спустившись по лестнице вниз, я оказалась перед дверями ресторана. Взявшись за ручку двери, нажала, створка мягко и податливо распахнулась. Я зашла внутрь. Зал меня встретил неприветливой чернильной темнотой, хотя снаружи холл освещался приглушенным светом. Я открыла настежь двери. Бледная полоска света теперь падала и сюда, что меня вполне устраивало.
На стойке рядом с автоматом нашла белеющую стопку чашек с блюдцами и, сделав себе капучино, уселась с чашкой волшебного эликсира за ближайший столик недалеко от входной двери. Вдыхая божественный аромат кофе, я потихоньку начала приходить в себя. От удовольствия даже зажмурилась. Но как, оказалось, сделала я это напрасно. Несмотря на то, что сидела я лицом к двери, это мне никак не помогло. Неожиданно услышала прямо над своим ухом мужской баритон:
– Не помешаю?
Вздрогнув, подняла голову, широко распахнув глаза, и тут же оцепенела от ужаса. Холод пополз вдоль моего позвоночника, тело покрылось предательскими мурашками, свело скулы и, глаза, казалось, полезли из своих орбит. Передо мной стоял господин киллер собственной персоной. Я не слышала его шагов, не чувствовала, что в помещение кто– то появился, у меня было такое ощущение, что он возник ни откуда, словно призрак, материализовался из небытия. Лицо киллера оставалось в тени, падающий снаружи свет освещал только мое. Дорохов, почувствовав мой страх, который буквально отражался в моих глазах, сочувственно спросил:
– Я напугал вас? Извините, не хотел.
– Есть немного, – его приятный бархатистый голос слегка расслабил меня. И я прошептала ему в ответ: – Не ожидала, что кто– то еще мучается бессонницей.
– Как видите, вы не одиноки, Марго. – Он сделал небольшую паузу и представился: – Марк Дорохов.
– Очень приятно, – еле выдавила я.
– Вы позволите, я тоже сделаю кофе и присоединюсь к вам?
– Да, пожалуйста, – промямлила я, судорожно придумывая, как бы по быстрее ретироваться отсюда.
«Если он, вообще, выпустит меня отсюда!» – нервозно задергалась я, понимая, что Дорохов был последним человеком, с кем бы я хотела оказаться наедине, да еще посреди ночи в безмолвно спящем отеле. С горькой усмешкой над собой думала: «Бойтесь своих желаний – они имеют обыкновение сбываться».
Тем временем Дорохов, приготовив себе кофе, сел напротив меня. Пил он медленно, небольшими глотками, откровенно разглядывая меня. По моей оценке, вел он себя пока вполне сносно. Но меня все – равно «не отпускало» и желание уйти отсюда только нарастало. «Кто их знает этих киллеров, может сначала они дают своей жертве расслабиться? А потом: «Бац! И все уже кончено», – ловила я обрывки своих тревожных мыслей. Вспомнив о том, что одета в пижаму, я не ощутила и тени смущения, сейчас мне было на это глубоко плевать: «Господи! Да о чем я только думаю? Уцелеть бы тут самой».
– Марго, можно на ты?
– Разумеется – сказала я, пытаясь собраться, таки с духом.
– Сегодня вечером ты меня изучала. Чем я заслужил твое столь пристальное внимание? – спросил вкрадчиво он.
– С чего ты это взял? – выпалила машинально я.
– Меня трудно провести, – спокойно отозвался он.
– Вот как?! – наконец, ко мне вернулась сила духа. И в свойственной себе манере я продолжила: – Вполне вероятно, что я смотрела на тебя. Но только в связи с тем, что господин Томилин назначил меня своим помощником по расследованию убийства Ани Волковой. И приглядывалась я абсолютно ко всем. Возможно, и тебя я могла рассматривать среди остальных. Ничего личного, только дело.
– Понял.
– Выходит, ты наблюдательный парень. По долгу своей службы или от природы такой?– вызывающе спросила я, прикинув, что лучшей защитой является нападение. – Да вот и сейчас ты появился здесь так бесшумно, что я тебя даже не заметила. Складывается впечатление, что ты заправский охотник. Я права?
– Спорить не буду, мои занятия сродни охоте, – его голос настораживающе продолжал ласкать слух. «На человека», – добавила я про себя. И поежилась: «Главное, не расслабляться!» – Тебе зябко? – заботливо спросил он.
– Немного. Наверное, пора идти к себе,– тут же зацепилась я за его реплику, точно утопающий за соломинку.
– Подожди. Я хотел спросить тебя, каковы ваши успехи в расследовании?
– Хвалиться нечем. А что у тебя есть какие – то соображения? Если есть, то поделись, но желательно завтра днем. Сейчас спать хочется,– откровенно врала я, лишь бы получить возможность улизнуть. Находиться с ним рядом было дискомфортно, слишком уж я его боялась.
– У меня пока нет никаких версий, – ответил невозмутимо он.
– Если ты охотник или типа того, то у тебя обязательно должны быть свои собственные версии, – вдруг понесло меня.
– Возможно, будут. Я же сказал, что пока нет.
– Понятно, – произнесла я почти ласково, решив, что не стоит нарываться на неприятности. – Я пойду. Спокойной ночи.
– Сладких снов, – донеслось мне вслед.
Добравшись до лестницы, припустилась вверх, перепрыгивая через ступеньки. Не помня себя, добралась до номера, заскочила внутрь и, закрыв дверь на защелку, прислонилась к ней с внутренней стороны. «Все происходящее здесь смахивает на какой-то-то безумный квест. Райский уголок земли, где мы мечтали обрести душевный покой, вдруг обернулся кромешным адом. Шторм, трупы, сектанты, шаманы, не говоря уже о наемных убийцах, шастающих по ночам в спящем отеле. А может, все это просто дурной сон? Завтра проснусь утром: будет ярко светить солнце, ласково плескаться море и белая яхта качаться на волнах», – утешала я себя, направляясь в спальню.
…Звездная лунная ночь. Стою на борту яхты с бокалом вина. На судне все давно спят, только мне не спится. Вчера позвонил главный редактор газеты Саня Балуев.
-Колян, прости друг, но твоя статья по рейдерскому захвату комбината по производству каучука завтра не выйдет.
-А когда выйдет?
-Никогда.
-Понял, – разочарованно произнес я.
-Пойми меня правильно, Николай. Начались звонки с угрозами. А у меня семья: жена, дочь.
-Да понял я, – раздосадовано нажал отбой.
Проворочавшись до полуночи, вдруг вспомнил про своего однокурсника Вовку Пегова. Он сейчас главред какой – то газетенки, выходящей небольшим тиражом. Но в моем положении сейчас и это был выход. Главное, чтобы статью напечатали. А она уже создаст эффект разорвавшейся бомбы! Позвоню ему с утра.
Решил подышать свежим воздухом и, прихватив с собой бокал вина, покинул каюту. Поднимаясь на палубу, услышал за спиной странный шорох. Обернулся, никого. Просто показалось. Взявшись одной рукой за поручень борта яхты, другой поднес бокал к губам. Вино терпкое, приятно щекотало язык… Неожиданно кто – то сзади, схватив меня обеими руками за ноги, молниеносно опрокинул через борт. Ничего не успев понять, я повис на одной руке, крепко вцепившись в поручень. Бокал выпал, шлепнувшись о воду. Я задергался, отчаянно пытаясь, подтянутся и зацепиться второй рукой.
– Что за глупые шутки?! – раздраженно крикнул я кому – то невидимому вверх.
Там замаячила чья – то тень. Но ответа не последовало. В то же мгновение я почувствовал, как жгучая нестерпимая боль пронзила насквозь мою руку, державшуюся за поручень, словно в нее воткнули острый раскаленный нож и разворотили ее в клочья. Занемевшие пальцы разжались, и с глухим стоном я полетел кулем вниз. Рядом со мной слышались шлепки о воду каких – то падающих предметов…
Дна не было. Перехватило дыхание, сильными гребками я устремился вверх. Еще последний рывок и я на поверхности воды. За это время яхта уплыла метров на триста вперед. Я стал звать на помощь, но никто не слышал меня. Жгло нестерпимо руку. Глубокая резаная рана, из которой непрерывно струей сочилась кровь. Соленая вода щипала, но омывала рану, однако кровь прибывала вновь и вновь.
Паники не было. Решил грести к берегу, хотя до него было километров десять. «Это еще не конец, – подбадривал я себя. – Кто – нибудь обязательно меня заметит и подберет». Вокруг меня плавали странно пахнущие мягкие куски живой плоти. В темноте я не мог разглядеть, что это такое и, но по специфическому запаху понял, что это куски свежего сырого мяса. «Так вот, что это были за шлепки в воду рядом со мной – сверху бросали в воду мясо», – внезапно осенило меня.
В висках пульсировала судорожно вена, отзываясь в ушах глухим ударами, словно вела обратный отсчет. «А вот это конец», – была последняя мысль на грани жизни и небытия при виде стаи устремившихся ко мне акул…
Вздрогнув от ужаса, я пришла в себя. Да что со мной творится такое? Ни сон, ни явь. И почему я так остро переживала в этом странном видении, точно все это происходило со мной? Словно этот молодой мужчина Николай – криминальный журналист и был мной, точнее, я им. Да я уже совсем запуталась! Какое – то мистическое перевоплощение. А вот тот другой, что орудовал наверху оставался все время в тени…Устав от своих раздумий я, наконец, забылась тяжелым тревожным сном.
Проснувшись утром, сквозь веки почувствовала, как ярко светит солнце. Забыв все свои ночные злоключения и обрадовавшись новому дню, я широко открыла глаза. Шторы были раздвинуты, похоже, Лялька постаралась. Вся комната залита ослепительным солнечным светом. Я соскочила со своей постели и подлетела к балконной двери, распахнув ее, выскочила на летнюю террасу. Доски под ногами еще не просохли. Испытывая неимоверное блаженство, босыми ногами я пошлепала по ним к самому краю. На ясном – преясном небе не облачка. Внизу на огромном просторе распростерлось бесконечное нежно – жемчужное море до самой нитки горизонта, где оно плавно сливалось с чистым голубым небом. Вытянув руки вверх, сладко потянулась, любуясь потрясающим видом.
– Ритка, – услышала я за своей спиной голос подруги. – Я битый час топталась возле тебя, но ты так самозабвенно дрыхла, что не хватало духу тебя разбудить. Да чего уж там говорить, сейчас всем нам во сне куда лучше, чем наяву, – с усмешкой добавила подруга. – А ты давай, дуй быстрей в душ и одевайся. А то под ложечкой во – всю сосет от голода.
– Сейчас, – засмеялась я и, обняв ее, кивнула головой на окружающий нас мир. – Ляль, да ты только взгляни вокруг, какая красотища. Видишь, даже шторм сжалился над нами и выпустил, наконец, нас из своего плена.
– Ритка, ты че, воо – ще, бредишь? Среди нас маньяк! И пока его не найдут, никому на острове не будет ни минуты покоя. К тому же, я сильно сомневаюсь, что нас теперь выпустят с острова. Считай, свою подписку о невыезде мы уже подписали.
– Ляль, расслабься и получай удовольствие от отдыха,– продолжала я, не желая накручивать ее еще больше. - И чего, собственно, тебе беспокоиться? Мы – то с тобой вдвоем. – Я чмокнула ее в щечку.– Все я побежала в душ.
– Ритка, ну, как всегда, все у тебя просто, – продолжала ворчать подруга,– Только учти, пока не поймают этого Чикатило, лично я буду спать с тобой в одной комнате, в одной постели.
– Да спи, пожалуйста, на здоровье. На такой огромной кровати, словно футбольное поле, не то, что двое трое могут запросто улечься.
Спустившись в ресторан, я тут же отметила, что островитяне преобразились: у всех посветлевшие лица. Хотя, что сейчас творится снаружи, нетрудно себе представить – картина из фильма апокалипсиса. Но, главное, что здесь было тихо и мирно, а это значит, что сегодняшним утром никаких новых трупов не обнаружено. Наш завтрак уже подходил к концу, когда Лялька прошептала:
– Рит, там мужик через два столика от нас уже дырку в тебе просверлил насквозь.
Я обернулась и сразу же встретилась с глазами Дорохова. Невольно я дернулась, словно меня прошил разряд электрического тока, тут же вспомнив наше совместное ночное рандеву. Марк, приветливо улыбнувшись, кивнул мне, как старой знакомой. Я, изобразив улыбку и кивнув ему в ответ, тут же отвернулась. Несколько секунд я не могла не есть, не говорить.
– Это кто? – удивилась Лялька. – Упырь какой – то белобрысый.
– Сегодня ночью познакомились.
– Когда? – громко воскликнула Лялька, вытаращив на меня свои глаза. Постояльцы с соседних столиков начали оборачиваться в нашу сторону.
– Да тише ты, – шикнула я.
И рассказала подруге о ночной встрече в ресторане за чашкой кофе. Лялька, выслушав меня, сидела, как пришибленная.
– Ляль, ты чего? – Она была мрачнее тучи. – Да объясни ты, в чем дело? – допытывалась я.
– Обещай мне, что больше никогда не будешь так делать.
– Хорошо. Обещаю, – сказала, улыбаясь, я.
– Нет, – сказала Лялька. – Поклянись.
– Клянусь! – сказала я, ни секунды не раздумывая. – Подруга недоверчиво покачала головой.
После завтрака мы вместе с другими островитянами отправились на пляж. Глядя на многочисленные бесчинства, устроенные непогодой, было очевидно, что беззаботный отдых в ближайшие дни отменялся. Повсюду валялись погнутые металлические конструкции. Роскошные ранее цветы были вырваны и смяты. Они безжалостно засыхали под палящими солнечными лучами, словно какие – то паршивые сорняки. Изодранные в клочья и вываленные в грязи пестрые яркие пляжные зонтики, выдернутые из своих гнезд, разметались по всему острову. Острые края переломанных стволов деревьев торчали шпилями вверх. Иные были вырваны с корнями и напоминали теперь обычный бурелом. Повсюду огромные лужи, в которых, как в зеркале, отражалось радостное яркое солнце, казалось, что сейчас оно, попросту, надсмехается. В лужах плавали нелепые предметы, вплоть до ящиков, невесть откуда прилетевших. Народ бродил, как неприкаянный, повсюду натыкаясь на обломки предметов, наступая на останки цветов, декоративной зелени и прочего добра. Теперь все это валялось под ногами, как ненужный мусор. Кто – то меня окликнул. Оглянувшись, столкнулась лицом к лицу с господином Томилиным.
– Рита, можно тебя на минутку?
-Конечно.
– Давай отойдем в сторонку.
-Давайте,– произнесла я, тут же насторожившись. Мы сделали несколько шагов в сторону. Лялька деликатно отошла в другую.
– Рита, хочу тебе сообщить, что связь наладили. Я связался с полицией. Так что, через несколько часов сюда прибудут полицейские со следователями. Эля, – тут он запнулся. – Элеонора Карловна велела прекратить наше с тобой расследование. Впрочем, в нем теперь и нужды нет. Этим займутся профессионалы. А вот этот щенок, – я удивленно вскинула брови. – Женишок госпожи Слуцкой сегодня закатил мне настоящую истерику: ему вдруг срочно понадобилось в город. Я не позволил, сославшись на то, что яхта пострадала при шторме, и требует срочной починки. Ребятам сказал повозиться с ней, потянуть время. Кстати, уж не замешан ли Пирумов в этом убийстве?– задумчиво закончил Аркаша свой монолог.
– Можно задать вопрос? – уточнила я.
– Задавай.
– Где была госпожа Слуцкая в течение первых часов после происшествия? Странно, ведь и канонады такие громыхали за окном.
– Сказала, что накануне долго не могла уснуть и приняла снотворное. Вот и спала, как убитая. Ладно, Рит, я спешу, – вдруг засуетился он.
– Аркадий Анатольевич, – обвела я взглядом вокруг. – Какими силами все это будут ликвидировать?
-Мы уже вызвали серьезную подмогу. Бригады скоро прибудут. К вечеру оценят ущерб от стихии и закажут в городе все необходимое. Сегодня во время обеда объявят и о компенсации отдыхающим за причинение временных неудобств и морального ущерба. – Томилин удалился. Я осталась в легком замешательстве: «Они что на пару с женихом снотворное приняли?»
Ко мне стремительно шла Лялька, размахивая руками в сторону трудящихся на благо острова людей. Мы присоединились к остальным. Время летело незаметно. Прошел слушок, что на остров прибыли полицейские со следователями, но никто никого никуда не вызывал, и мы дружно продолжали заниматься зачисткой острова. Наступило время обеда, все работнички потянулись вереницей в отель. Умывшись и переодевшись в своем номере, спустились в зал, который гудел, как улей, от голосов собравшихся здесь островитян. Едва мы успели усесться за свой столик, как в зал гордо вплыла госпожа Слуцкая. За ней чинно следовали Томилин с Пирумовым.
– Ритка, глянь, красавчик какой, – воскликнула Лялька. – Сын, что ли ее? Но он совсем на нее не похож… Мулат какой то.
– Во – первых, не сын, а жених, – сообщила я со знанием дела. – Во вторых, не мулат, а метис.
– Жених? – Лялька от удивления округлила глаза и открыла рот. – Да он же ей во внуки годится! – захихикала она.
– Ну, ты уж совсем загнула, дорогая, – засмеялась я. – Говорю тебе, жених. Богатые дамы могут позволять себе покупать любые дорогие игрушки: хочешь – собственный остров, хочешь – молодого мужика. Кстати, говорят, что скоро у них состоится помолвка.
– Дамы и господа! – начала говорить Слуцкая. – Прошу минуточку вашего внимания. В связи с произошедшим форс – мажором на острове приносим вам свои извинения. Сообщаю, что в качестве моральной компенсации причиненных вам временных неудобств отель дарит всем постояльцам полный пансион, включающий в себя проживание и питание за счет заведения на все время дальнейшего вынужденного пребывания здесь. Кроме того, все желающие могут воспользоваться любыми услугами и процедурами в спа– салоне так же за наш счет. – Островитяне радостно захлопали в ладоши.
Слово взял Аркаша и официально объявил, как о прибытии на остров полицейских со следователями, так и о том, что остров запрещено всем покидать до окончания следствия. Что, собственно, уже было и так понятно после самозабвенной речи хозяйки, сулившей нам все блага и достижения человечества просто так, типа на халяву. Если все – таки не забывать о том, что на острове преспокойненько себе разгуливает маньяк, то я бы так горячо не разделяла восторженных аплодисментов присутствующих.
После обеда мы снова отправились добровольцами на зачистку территории острова. Таким образом, время летело незаметно, да и дурь всякая меньше лезла в голову.
Перед сном я вспомнила слова Аркаши о Пирумове. Было очевидно, что он того сильно не любит. Впрочем, вполне вероятно, что красавчик это и заслуживает. Как не крути, а кандидатов на роль преступника у меня явно прибавилось. Теперь в моем черном списке была уже «доблестная» четверка подозреваемых. А вот то, что Томилин расформировал нашу с ним поисковую ячейку, оказалось, как нельзя, кстати. У меня были собственные планы на ведение дела. Я долго не могла заснуть, все думала о том, что произошло на острове. Но расслабившись, наконец, уснула.
…Я стояла в ярко освещенном зале, как вдруг увидела его. Он шел ко мне навстречу, улыбаясь и глядя мне прямо в лицо. В первые мгновения, глядя на него, я испытала странные смешанные чувства: боль, страсть, нежность. Они опутывали меня, словно паутиной, проникая в самую мою сущность и причиняя мне острое почти физическое страдание. Я старалась справиться, одолеть и загасить внезапно накрывшие меня чувства. Но когда мне, наконец, удалось избавиться от них, то в душе ощутила зияющую пустоту, которая, как черная дыра, высасывала из меня жизненную энергию. Приняв решение развернуться и уйти, неожиданно для самой себя шагнула к нему навстречу, словно мои желания и мое тело жили совершенно в разных измерениях. Или, напротив, в одном. А вот мозг, борясь за последние капли рассудка, пытался блокировать мои эмоциональные порывы.
-Я рад, – улыбаясь, сказал Герман и заключил меня в свои объятья. – Я так по тебе скучал. – Он нежно целовал мои волосы, мою шею, мочку уха. Его рука скользила по моей спине.
-Подожди, – отстранилась я от него. – Я еще не решила. – Пыталась сопротивляться я из последних сил. Но Герман был не только привлекателен внешне, еще я очень сильно его любила. И с каждой проходящей секундой мои силы противиться собственному желанию только таяли. Но мозг еще пытался меня остановить от безрассудного поступка. – Герман, не надо со мной играть, – сказала я, но голос мой предательски дрогнул.
-Рита, с чего ты взяла, что я играю с тобой? – понизил он свой голос, крепко взяв меня за руку. – Пошли.
-Куда? – удивилась я.
-Ко мне, – ответил он и повел меня к лестнице, ведущей на верхний этаж.
Поднявшись по лестнице, мы оказались перед дверью, которую он открыл своим ключом. Стоило войти, как он быстро расстегнул свою рубашку и скинул с себя. Я сбросила туфли и увлекаемая Германом в соседнюю комнату, раздеваясь на ходу, разбрасывала свою одежду.
Я забыла обо всем на свете. Своими жадными страстными поцелуями он полностью поглотил меня, заставив отключиться от окружающего мира, и унестись в мир забытых и разбуженных чувств. Кожа моя горела, губы распухли от долгих страстных поцелуев, дыхание сжигало обоих, казалось, до тла. Я давно перестала понимать, где был он, где была я. Был единый порыв, единая страсть и одна на двоих нирвана, в которую мы влетели, словно на крыльях… Он уснул. Я осторожно встала и двинулась к выходу, собирая свою одежду, разбросанную по полу.
Выскользнув за дверь и придя в себя, я задавала лишь один вопрос: «Зачем я позволила ему снова увлечь себя? Это причиняет мне только страдания и боль». От чувства нестерпимой тоски, пронзившей меня до глубины души, я очнулась. И несколько часов лежала, уставившись застывшими глазами в потолок. Осознавая, что произошедшее было всего лишь сном или видением, тем не менее, я ощущала в душе глубокую черную воронку, оставшуюся, как от попадания снаряда, который разворотил ее, причинив реальную жгучую боль. Лишь под утро я задремала тяжелым тревожным сном.
На следующий день на острове спозаранку кипела бурная работа по благоустройству. Прибыли специализированные бригады с спецтехникой. В наших услугах больше не нуждались, с чем можно было себя поздравить. В результате мы слонялись без дела, наблюдая за происходящим возрождением окружающего нас мира. К обеду завезли сборные постройки и конструкции для преображения пляжа и мест досуга. Рьяно работали и, возрождая ландшафт. В грунт сажали цветы, саженцы пальм, кипарисов и других заморских растений. Облагораживали лужайки, засеивая их заново зеленой травкой. Работа бурлила. Люди в сочно – бордовых и ярко – синих комбинезонах шныряли туда, сюда, точно муравьи.
Похоже, нашей хозяйке нынешнее благоустройство стало в копеечку, точнее, в миллионы. Впору «бедняжку» пожалеть или, на худой конец, посочувствовать. Но ни пожалеть, ни посочувствовать у меня никак не получалось: как не старалась найти я в глубине своей души подобные эмоции, все было тщетно. Я решила переключить свой мозг на более полезную деятельность, обдумать план мероприятий в отношении злополучной четверки подозреваемых. Сообщила подруге, что хочу позагорать в шезлонге на нашей террасе. Колыванова, поколебавшись с минуту, решила остаться. Я поднялась к себе в номер и действительно расположилась на террасе в шезлонге.
И начался мозговой штурм. С Никитой и шаманом сблизиться было проще, чем с Дороховым, не говоря уже о Пирумове. Если Марка я откровенно боялась, но во мне еще теплилась надежда побороть свой страх, то, вот, представить свое общение с бойфрендом хозяйки я не могла никак. Сладкая парочка была неразлучна. Однако было необходимо действовать, я соскочила со своей лежанки и спустилась в ресторан.
В зале, на удивление, было пусто. Я направилась прямиком к кофе – машинке. Приготовив себе кофе, уселась за ближайший столик. Вдыхая колдовской аромат напитка, раздумывала над тем, куда бы мне подастся в поисках кого – либо из злополучной четверки.
«На ловца и зверь!» – мелькнула мысль, когда в дверь ресторана заглянул Никита. Я обрадовалась, но как оказалось, преждевременно, он не зашел внутрь. Однако я, успела заметить у него под мышкой ноутбук, что меня крайне заинтриговало. Бросив с сожалением взгляд на чашку с недопитым кофе, я тут же поднялась с места и бросилась вслед за Афанасьевым.
Выскочив из отеля, растеряно огляделась по сторонам, Афанасьева и след простыл. «Как сквозь землю провалился. Неужели вернулся в свой номер?– быстро вращала я извилинами. – В зал он не вошел, потому что там была я. Значит, он избегает людей, и на пляж точно не пойдет, там их много. В таком случае, если он не пошел к себе, остается только парк». Стремглав я метнулась за угол здания, не переставая думать о том, чей у него ноутбук.
Оказавшись в парке, где картина мало чем отличалась от побережья, а местами была еще непригляднее, так как поломанные и вырванные с корнями деревья тут были еще в большем количестве, чем на открытых пространствах. Приглушенный звук работающей техники доносился в противоположной стороне парка. Двигаясь вглубь парка, сквозь листву деревьев я вдруг увидела голые ноги в пляжных шлепанцах человека, расположившегося на скамейке. Кровь прилила мне к лицу от волнения в надежде, что это ноги Афанасьева. Если это так, то подбираться надо очень осторожно, чтобы застать его врасплох.
Пришлось нелегко, было непросто выбирать свободные участки земли, куда можно было бы поставить ступни, поскольку под ногами громоздились сучья, ветки и всякий мусор после погулявшей стихии. Подкравшись к нему сзади, убедилась в том, что это именно он. Прислушиваясь к разговору, который он вел, безмолвно застыла. По скайпу Никита общался со своим сильно разгневанным папашей.
– Никита! Ты что думаешь, мне так легко достаются деньги? Может, ты вообще считаешь, что у меня печатный станок? – возмущался отец. – Мне надоели твои бездумные траты. Ну, ладно еще сам отдых, куда не шло. Но оплата сомнительных оккультных занятий, это не идет ни в какие ворота. Ты крепко влип, парень. Они мошенники.
– Папа, у них есть лицензия,– запинаясь, блеял Никита.
– Напечатанная на принтере?! – орал отец.
– Почему на принтере…
– Никита, всему есть свой предел, – прервал его отец.– Твой последний перевод какой – то очередной аферистке просто за гранью. Когда я получил подтверждающий смс из банка, меня чуть кондратий не хватил, – кричал отец, переходя на хрип.
– Папа, – застонал Никита. – Прости меня, больше ни одного крупного перевода без согласования с тобой.
– Разумеется. Я ведь заблокирую твою карту, – шипел папаша. - А эта дрянь пусть лучше вернет мои деньги.
– Это невозможно…
-Еще чего! Я ее заставлю.
– Не заставишь, – сказал Афанасьев – младший с тоской в голосе.
– Никита, сынок, скажи мне правду, тебе угрожали? Силой принудили перечислить деньги?– забеспокоился отец за сына, резко сменив риторику.
– Девушка скончалась двое суток назад, – еле слышно прошептал Никита.
– Она что болела?
– Ее убили.
– Никита, ты хоть сам понимаешь, что это означает для тебя?! – взревел снова отец, хрипя, словно раненый хищник. – Ты ей перевел сумасшедшие бабки буквально за несколько дней до убийства. И сейчас можешь попасть под подозрение. Немедленно все бросай и возвращайся домой!
– Поздно, пап.
– Почему?
– Никто не имеет права покинуть остров до конца следствия.
– Сколько раз я говорил твоей матери, что она слишком много тебе позволяет. Разбаловала единственное дитя – вот что из этого вышло! – продолжал разоряться папаша.– Никита, говори честно, ты имеешь к этому отношение?
У меня давно затекли ноги от неудобной позы, в которой я замерла, словно цапля. Увлекшись их разговором, я не заметила, как стала переминаться с ноги на ногу. Предательски хрустнула ветка. Афанасьев резко захлопнул ноутбук и обернулся.
– Ты давно тут? – нервозно спросил он.
– Только что подошла. А что не так? – как можно беспечнее спросила я.
– Все ок, – облегченно выдохнул Никита. Я, обошла скамейку и уселась рядом с ним.
– На побережье слишком большая толпа людей, да и техника своим непрерывным гулом, попросту, выбешивает, – произнесла я в свое оправдание. - А погода такая чудная, не хочется сидеть в номере, вот я и побрела в парк. Тут увидела тебя и решила подойти.
-А-а, – совсем успокоился Афанасьев.
– Никит, а чей у тебя ноутбук?
– Что значит чей? – удивился он. – Мой.
– А у Ани Волковой был ноутбук?
– Не было, – сказал он твердо.
– Почему ты в этом так уверен?
– Потому, что она обращалась ко мне с просьбой одолжить ей ноутбук и камеру на вечер.
– В смысле? – не поняла я.
– В прямом смысле. Сказала, что у нее нет, а ей срочно нужно.
– Ты одолжил?
– Разумеется. На следующий день она мне все вернула.
-Понятно,– сказала я. И немного помолчав, спросила:– Никита, а когда возобновляются ваши мастер-классы?
– Сегодня после заката у нас будет сбор на побережье.
– После заката? – удивилась я.– А это не очень поздно?
-В самый раз. Шаман сегодня будет проводить специальный обряд. А он проводится только в ночное время.
-А-а, – меня внезапно озарила идея и я заторопилась.– Ладно, Никит, я побегу. Не буду тебе мешать.
– Да ты мне и не мешаешь, – ответил радостно он, явно лукавя.
Я потопала к отелю. Выходит, Афанасьев старший – деспотичный властный человек, мало принимавший участие в воспитании своего отпрыска. Почему то не очень я этому удивилась, хотя вполне возможно, и должна была, ведь он крупный бизнесмен, а Никита, как оказалось, его единственный наследник. По сути, сыночек должен унаследовать и продолжать дело отца. Парень учился в Москве в престижном вузе, но вот его психика оставляла желать лучшего. Папаша явно не в восторге, ведь будущее его бизнеса под угрозой: пацан легкомысленно швыряет деньги направо и налево.
Но деспотизм отца мог быть унаследован и его чадом, а последний еще и обладатель, мягко говоря, неустойчивой психики. Не слишком ли гремучая смесь внутри нашего худосочного Батана, прямо таки бомба замедленного действия! Запросто могло рвануть, когда жертва денежки авансом выманила, а с «услугой» кинула. Кровь могла в нем взыграть не на шутку. В приступе ярости и придушил несчастную. Да уж, у Афанасьева мотив для сведения счетов самый вероятный. Кстати, и ростом он вышел – больше метр девяносто, такой легко мог, встав на стул, подвесить ее на тот самый злополучный крюк под потолком. Взвесив сценарий разыгранной трагедии по Афанасьеву, я, развивая идею глубже, пришла к выводу, что в отеле могут быть и другие жертвы, обманутые нашей убиенной особой.
Я добралась по номера Панкова. Постучав пару раз в дверь для приличия, я вошла внутрь. Филипп сидел в большой комнате перед своим компьютером.
– Привет, – поздоровалась я.
– Привет, Рита, – откликнулся он.
– Филипп, я на секундочку. У меня к тебе есть просьба.
– Слушаю.
– Ты говорил, что любишь ходить плавать в море по ночам?
– Так, и?
– Я тоже собралась поплавать в море сегодня после заката. Ты не мог бы составить мне компанию?
– Могу.
– Спасибо. А где мы встретимся?
– Я сам приду в ваш номер.
– До встречи, – произнесла я и покинула номер.
Залетев к себе в апартаменты, я снова пошла на террасу. Не прошло минуты, как я услышала, что в номер шумно ввалилась Лялька с кем – то на пару.
– Ритка! – кричала Колыванова с самого порога. – Ты где? – Я сделала вид, что сплю, и не откликалась.
– Ритуля, – раздался ее зычный голос прямо надо мной, – Вставай, соня. Сколько можно дрыхнуть средь белого дня?
Открыв глаза, я приподнялась на своем лежаке, разглядывая в упор девушку, которая робко выглядывала из-за Лялькиной спины.
– Знакомься,– возбужденно продолжала Лялька. – Это Варя. – Она посторонилась, выставив свою спутницу напоказ.
Я рассматривала новую знакомую с головы до пят. Высокая, стройная, холеная. О том, что Варвара – жена богатого бизнесмена Дымова, нигде неработающая и праздно проводящая свое время барышня двадцати трех лет, я уже знала из досье Томилина. Путешествует по всему миру. Приехала сюда одна без супруга. «Красотка, – подумала я. – И как это ее папик не боится одну отпускать в поездки?» Внешность Варвары была безупречна: большие темно – серые глаза, пухлые губы, нежная гладкая кожа и светло – русые густые длинные волосы до самого пояса.
– Очень приятно, – наконец, неловко качнувшись, соскочила я со своего шезлонга и мы все дружно засмеялись.
– Мне тоже очень приятно,– ответила девушка. – Я так рада, что познакомилась с вами. А то просто с ума схожу здесь одна.
– Варя, как это твой супруг,– я кивнула на обручальное кольцо на ее безымянном пальце.– Не побоялся тебя такую молодую и красивую отпустить одну на остров?
– Он не смог поехать, но мне доверяет.
– Везет же некоторым, – прокомментировала Лялька.
– Твой Витек тебя тоже отпускает одну, – сказала я.
– Ну, ты, Ритка, и сравнила, – фыркнула подруга.
– Сегодня я не сомкнула глаз. Мне было так страшно,– поежилась Варвара, вспоминая прошедшую ночь.
Колыванова на меня уставилась в упор, не мигая. Я уже понимала, что – то она от меня хочет.
– Ляль, чего тебе?
– Можно Варька пока у нас будет ночевать? – Я задумалась. Лялька после случившегося грозилась всюду меня сопровождать. А если эта Барби будет с нами, то и Колыванова будет не одинока, а у меня будут развязаны руки. – Рит, у нас же теперь целая спальня освободилась, – Лялька заискивающе заглядывала мне в глаза.
– Ну, что с вами поделаешь? – шутливо сказала я. - Хорошо. Только тогда так договоримся, подруга. В связи с тем, что нашего полку прибыло, я буду ходить по делам одна.
– Значит, ты не собираешься завязывать с этим делом? – пробурчала Лялька.
– Значит, не собираюсь,– равнодушно пожала я плечами. – Кстати, меня сегодня отстранили от расследования, поэтому теперь об этом тсс, – приложила я указательный палец к своим губам. Лялька нехотя кивнула, понимая, что я уже «закусила удила» и меня все – равно не остановить.
Поздно вечером я начала собираться на свое ночное рандеву. Вытащила купальник, намереваясь пойти в ванную комнату, чтобы переодеться.
– Ты куда это собралась на ночь глядя? – округлила Лялька свои глаза.
– На море, – спокойно ответила я.
– Ты время видела?
– Видела. Так надо, Ляль.
– Ты одна идешь?
– Нет, с Филиппом.
– Тоже мне защитника себе нашла! – проворчала мне вслед подруга.
На побережье нас встретил пурпуровый закат, пылающий по всей линии горизонта, и солнце, казавшееся оранжевым светящимся шаром, лежащим прямо на морской глади, словно на огромной человеческой ладони. Небо и море были окрашены в ядовито – фиолетовый цвет и подсвечены зловещим кроваво – красным отблеском багрянца заката. Уходящее солнце, словно надсмехалось напоследок: его блики золотисто оранжевым глянцем вливались в общую гамму красок ночного моря. Какая иллюзия! Теперь я уже совсем другими глазами смотрела на величие моря, теперь я знала какое оно коварное, наполненное до самых своих краев тайнами и спящими в нем до поры, до времени демонами.
Тряхнув головой и сбросив оцепенение, решительно стянула с себя шорты с майкой, сбросила шлепки и нырнула в теплое, как парное молоко, море. Вдоволь наплававшись, я выбралась на берег и обтерлась большим махровым полотенцем. И тут я ощутила на себе чей – то пристальный взгляд. Филипп еще плавал, были слышны всплески воды от его сильных гребков за моей спиной. Темный загадочный силуэт все ближе приближался ко мне. Разглядев, что это ни кто иной, как господин Дорохов, я подумала: «Слава богу, что хватило ума прийти сюда не одной».
– Марго, как водичка? – услышала я его приятный баритон.
– Отлично, Марк. Ты тоже решил искупаться?
– Нет. Я просто дышу морским воздухом перед сном.
– А мы вот с Филиппом решили принять морскую ванну.
– Я рад за вас.
Панков уже вышел из воды и, обтираясь, наблюдал за происходящим со стороны.
– А мы уже уходим, – сообщила я, подбадриваемая присутствием своего спутника и, желая по быстрее избавиться от Дорохова.
– Я тоже с вами вернусь в отель, – произнес Марк, который внезапно передумал дышать морским воздухом на сон грядущий.
Втроем мы направились к отелю. Я шла, озираясь по сторонам.
– Что – то потеряла? – с усмешкой спросил Дорохов.
– Слышала, что сегодня шаман делает обряд где– то на побережье. Любопытно глянуть на это зрелище хоть одним глазком.
– Так это не здесь,– сказал Дорохов. – Это на другой стороне. Если интересно могу проводить.
– Филипп, ты же с нами пойдешь? – обратилась я к Панкову и, дотянувшись до его руки, крепко сжала ее.
– Да, конечно, – ответил Панков.
Вздохнула с большим облегчением, оставаться снова наедине с Дороховым среди ночи, в мои планы точно не входило. При этой мысли во мне внезапно зародилось мутное подозрение, что господин киллер вообще следит за мной. Интересно, с какой радости я ему вдруг понадобилась? Хотя если это именно он придушил несчастную, тогда объясняется его интерес к моей персоне: держать на расстоянии вытянутой руки, чтобы быть в курсе о ходе расследования. Недаром же прошлой ночью интересовался успехами в расследовании. Стоило ему сообщить, что Аркаша меня уволил с «занимаемой» должности. Правда, что – то мне подсказывает, что он вряд ли мне поверит. Но и перспектива постоянно находится в его «прицеле» не то чтобы меня мало радует, она, вообще, не идет ни в какие ворота.
Хотя чего это я так раскисла? Ведь прошлой ночью ничего не мешало ему избавиться от меня, но он и пальцем не тронул. Выходит, пока наблюдает за мной. Ладно, пусть вьется рядом, коли приспичило. Как говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе.
Тут Дорохов, шедший впереди, вдруг остановился и взмахнул рукой. Мы с Панковым подошли к нему и сквозь листву ближайших деревьев увидели в нескольких десятках метров от себя костер, вокруг которого расположились, словно тени, силуэты сидящих людей. Пламенем костра был освещен лишь сам шаман Яша. На нем был нелепый разноцветный костюм, на голове шапка с торчащими в разные стороны перьями, на лице грим, а в руках бубен, украшенный костями животных и бубенчиками.
– Как на праздничном маскараде,– произнесла я.
– Не скажи, сейчас этот ряженный камлание проводит, – в полголоса отозвался Дорохов.
– Что это?
– Сейчас увидишь. Иди ближе.
«Куда еще ближе!» – промелькнуло в голове, но оспорить его приглашение не решилась, несмело приблизившись вплотную. Неожиданно он схватил меня за плечи сильными цепкими руками, точно клешнями, и выставил впереди себя. Сердце ухнуло вниз и затрепетало, ноги подкосились. Я опешила, ощущая его горячее дыхание в свой затылок. Что он задумал?
Но тут же заворожившись действом, происходящим на берегу моря, перестала обращать на него внимание. Странное представление разворачивалось там вокруг беснующихся языков пламени костра. Яша положил свой бубен на землю, и в его руках блеснуло лезвие ножа. Тишину разрезал истошный визг и вскоре затих. По его рукам потекла густая темная жидкость.
– Что это? – воскликнула я.
– Кровь, – спокойно ответил Дорохов. – Шаман принес жертву. Прирезал курицу. Возможно, птицу.
– Какая дикость! Средневековье какое – то, – возмутилась я.
Выходит, что такому человеку как Яша явно не впервой «приносящему жертвы», ничего не стоит, расправится и с человеком. Где – то я читала, что среди шаманов есть те, кто реально помогает своим адептам избавиться от их проблем, ну, по крайней мере, они про себя так думают; а есть другие, так называемые черные колдуны, так те априори свои знания и умения используют в корыстных целях и только вредят людям. Так мало ли что заявляет о себе Яша, ведь в действительности он не смог помочь ни Ани, ни Никите. Кто знает, какие он преследовал цели. Попробуй, влезь к нему в черепушку! И в результате оба его адепта получили вдобавок к имеющимся бедам еще и другие. Афанасьев потерял большие бабки, я уж не говорю, про Волкову, та вообще потеряла свою жизнь.
Тем временем шаман перешел к каким – то невообразимо диким пляскам. Послышалось его горловое пение, удары в бубен. Звуки нарастали, становились все громче. Перья, бубенчики, что украшали его наряд, все это пришло в неистовое движение и придало особую притягательность совершаемым им странным телодвижениям. Но этим Яша не ограничился и продолжил удивлять и своих подопечных, и нас – тайных его зрителей. Он вошел в раж, и исступленно начал окуривать всех адептов какой – то дрянью. Фигуры до этого момента безмолвно сидящие вокруг костра, начали раскачиваться из стороны в сторону, словно маятники.
– Что это за гадость? – брезгливо спросила я. – Какой – то наркотик?
– Не совсем. Он их погрузил в галлюциногенный транс, – ответил Дорохов. – Окурив специальной смесью из грибов и трав.
– Зачем? – недоумевала я.
– Считается, что человек только в измененном состоянии сознания, то есть, находясь в глубоком трансе, может перейти в другие миры.
Тут я вспомнила, что еще во время нашей беседы с Яшей в кабинете Томилина почувствовала на себе, что шаман обладает гипнотическим даром. Сейчас я убедилась в том, что человек он реально опасный. Да этот остров прямо кишит потенциальными убийцами. Попробуй теперь определи, кто из них реализовал свои навыки первым. Кстати, что – то наш Панков притих. На него что так подействовало зрелище или его смущает присутствие Дорохова? Я обернулась назад и, наткнувшись на грудь Дорохова, выглянула из – за него. Панков никуда не делся. Успокоившись, я отвернулась досматривать шоу…
Я вернулась к себе в номер. Лялька лежала на кровати с открытыми глазами и в полголоса переговаривалась с сидящей в кресле Варварой. В комнате горел ночник.
– Девчонки, вы чего не спите? – удивилась я.
– Уснешь тут с вами, – проворчала Лялька. – Когда одна шляется по ночам неизвестно где в поисках ночного экстрима. А другая вон сидит вся белая, как мел, все ей мерещатся призраки за окном, да слышится черт знает что.
– Ладно, – сказала я. – Ложись Варя с нами. В тесноте, да не в обиде.
Лялька облегченно вздохнула, поспешно подвинувшись, освобождая место. Варька, обрадовавшись, тут же шмыгнула в кровать. Я выключила ночник и легла с краю.
Лежала в темноте с открытыми глазами. Сон не шел. Слишком эмоциональным оказалось представление на берегу. Хотела вспомнить подробности обряда шамана, но вместо этого ощутила на себе легкое дуновение морского бриза. Удивившись, хотела взглянуть, откуда он вдруг подул. Но веки не поднимались, словно слиплись. А сознание поплыло.
Проснулась непривычно рано, что для меня было совсем не свойственно. Увидев рядом с собой спящих соседок, насмешливо подумала: «Да уж! Vip отель. Лучше не придумаешь». Осторожно выскользнув из постели, не желая будить девчонок, пошлепала босыми ногами в душ, прихватив с собой свою одежду. Закончив утренние процедуры и, собрав свои волосы в привычный хвост, натянула на себя шорты и футболку. Взглянула на часы – время шесть утра. «Для завтрака рановато, – мелькнуло в голове.– А вот для чашки кофе в самый раз».
Обув легкие сандалии на липучках, выскочила из номера. И, бесшумно прикрыв за собой дверь, спустилась в ресторан. Очутившись в зале в столь ранний час, я была крайне удивлена присутствием здесь еще двух особ, точнее, зрелой дамы вместе с юной леди. И если девчушка еще раньше мелькала по отелю, то вот даму я видела впервые. Но благодаря ранее украденной копии списка постояльцев я уже знала, что звали ее Ольховская Серафима Ильинична. Ей было восемьдесят пять лет и, как выясняется теперь, передвигается она на инвалидной коляске, в которой сейчас и пребывает. С ней находится ее внучка Ася шестнадцати лет отроду. Еще я знала про старушку то, что она неприлична богата. Поздоровавшись с ними, прошла к кофе – машине приготовить себе кофе.
– Садитесь с нами, милочка, – неожиданно пригласила меня госпожа Ольховская присоединиться к ним.
И я со своей чашкой кофе уселась за их столик. Меня удивило, что в центре стола стояла большая тарелка с горячими ароматными французскими булочками с заварным кремом. «В шесть утра ей уже с пылу, с жару выкатили наисвежайший десерт», – констатировала я про себя.
– Вас зовут Маргарита? – спросила Серафима, пристально глядя на меня своими голубыми глазами, окруженными мелкой сеточкой морщин, сквозь толстые стекла очков.
Старушка была сухонькой, волосы окрашены в пепельный цвет и подхвачены сзади в жидкий тонюсенький пучок. На ней летнее легкое платье белого цвета с мелким геометрическим рисунком пастельных тонов. Ася мелкими глотками отпивала свой кофе, с большим аппетитом поедая булочку. Такие же голубые глаза, волосы темно – русые, заплетены в толстенную на зависть всем косу. Соперничать с ней в этом могла, разве что только наша Варюха со своими не менее роскошными волосами. На Асе был летний сарафан с яркими цветами по всему полю.
– Да,– приветливо улыбнулась я.– Лучше просто Рита.
– Рита, я Серафима Ильинична. Но тоже лучше просто Сима. Тогда я забываю, что уже древняя старуха, – улыбнулась она.
– Ну, о чем вы говорите, Сима. Вы еще можете дать фору молодым барышням. Выглядите великолепно!
– Спасибо, милая. А это моя внучка Ася,– произнесла с нежностью в голосе Ольховская.
– Очень приятно. Я здесь уже несколько дней, но вас вижу впервые. Вы делаете заказы в номер?
– Как видишь, не всегда. Пить утренний кофе я обычно спускаюсь сюда. Моей внучке,– взглянула она на Асю с обожанием.– И так со мной непросто. – Поставив чашку на блюдце, она продолжала:– Послушай, Рита, я здесь отдыхаю уже тридцать лет с самого основания отеля. Супруг мой и супруг Элеоноры, оба ныне покойные, были близкими друзьями и партнерами по бизнесу. Вместе приобрели этот остров и построили на нем отель. Но позже мой Иосиф продал свою долю Слуцкому и занялся другим бизнесом. С первой женой Слуцкого Валентиной, ныне покойной, мы дружили и любили проводить здесь время вместе, - сказала она с гордостью. – А после Валюши появилась эта выскочка Элеонора. У Слуцкого не было детей. Вот его женушка и заполучила все его наследство.
– Сима, извините, такое ощущение, что вы ее не любите.
– Да я ее терпеть не могу! С самого первого дня, как она вошла в его жизнь.
– У вас с ней сложились плохие отношения?
– У меня с ней нет никаких отношений, – гордо произнесла госпожа Ольховская. Но вдруг, сбавив обороты, продолжила: – Мне Ася сказала в тот день, когда случилось это несчастье с девушкой, как ее там…
– Аней Волковой, – подсказала я.
-С Анютой. Внучка сказала, что хозяйский прихвостень Аркашка назначил тебя своей помощницей по этому делу.
– Уже нет. Он это решение отменил, точнее, хозяйка отменила.
– Знаю я об этом.
– Откуда? – удивилась я.
– Мой номер находится на втором этаже, в аккурат над кабинетом Аркашки. Когда Асютка где – то носится, я в своем кресле частенько дремлю на террасе.– Сима с большой любовью взглянула на внучку. – И тут намедни услышала внизу возбужденные голоса.
– Ты, Аркадий, на старости последний ум растерял, – кричала Слуцкая. – Зачем ты постороннюю девчонку привлек?
– У меня выхода другого не было. Она быстрей меня прилетела в номер, – оправдывался он.
– Ну, и что из этого? Ты лицо официальное, гнал бы ее поганой метлой. Вместо этого ты нюни распустил. Ведет себя эта девка нагло. Чует мое сердце, журналистка она, всюду нос свой сует. Представляешь, какую антирекламу она нам устроит? Бизнес накроется медным тазом. Че тогда делать станем?
– Да не волнуйся ты так. Я ее пробивал по своим каналам. Не журналистка она вовсе. Ничем толковым не занимается, так племянница одного богатого влиятельного человека. Просто избалованная девчонка. Скучно ей, вот и ищет себе приключений.
– Смотри у меня, Аркаша, если что, тебя первого по миру пущу, – шипела на него Элька, как змеюка. – Сегодня же отстрани ее от дела.
– Будет сделано, – ответил он.
– Так что, милая, не понравилась ты ей, будь осторожней, – закончила свое повествование Сима.
– Спасибо большое, Сима. А сейчас я побегу, спешу.
– Если что разузнаю, я сама тебя через Асю разыщу, – произнесла Серафима мне вдогонку.
Убегая, я отметила, что госпоже Ольховской я пришлась по душе, хотя, скорее, это в пику Элеоноре, раз та меня невзлюбила, значит, по мнению старушки, я хороший человек.
Выскакивая из дверей ресторана, налетела на мужчину.
– Извините, – произнесла я, поднимая глаза вверх.
-Это вы меня извините. Задумался, да и не ожидал, что в такую рань здесь кто – то может быть.
– Спозаранку здесь одни кофеманы, – улыбнулась я.
– Следователь Птицын Федор Христианович, – представился он.
Я смотрела на него снизу вверх. Поджарый высокий загорелый дядька. Коротко стриженный. Одет в белую рубашку с короткими рукавами и темно – синие джинсы.
– Очень приятно, – откликнулась я. – Рита Анохина.
– Взаимно. Рита, вот с тобой я и хотел поговорить. Как ты смотришь на то, чтобы пройти со мной в кабинет?
– Нет проблем.
– Тогда пойдем.
Я пошагала рядом с ним. Вошли в служебный блок. Птицын открыл дверь в одну из комнат, которая, по всей очевидности, теперь служила ему кабинетом. Он молча уселся в свое кресло за столом. Я, так и не дождавшись от него приглашения, села напротив.
– Рита, я осведомлен о том, что ты активно помогала Аркадию вести расследование по горячим следам в первые часы после совершения преступления. И я бы хотел услышать твое мнение о людях, с которыми ты успела пересечься в отеле. Удивительно, что ты вообще кинулась, сломя голову в номер, когда заведомо было известно, что там находится висельник. Ты храбрая и сильная духом девушка.
– Спасибо, Федор Христианович, за столь лестные эпитеты. Только боюсь вас разочаровать. Подозреваемый у нас пока лишь единственный – шаман Яша Фролов. Но с его мотивом явно не клеится. Версия с самоубийством тоже весьма сомнительна, ей физически это было не осуществить. Возможно, кто – то свел с ней личные счеты. Но к этой версии, как вы понимаете, можно за уши притянуть любого, кто находится здесь на острове.
– Рита, – сказал он, улыбаясь. – Ты профессионально проанализировала картину случившегося.
– Вы мне льстите. Кроме того, господин Томилин отстранил меня от дела,– улыбаясь в ответ, сказала я, глядя на него в упор.
– Почему он тебя отстранил? – насупив брови, спросил Птицын.
– Насколько мне известно, это было распоряжением госпожи Слуцкой. К тому же, Аркадий Анатольевич мне сообщил, что делом отныне будут заниматься профессионалы и не стоит мешаться у них под ногами, – ответила я, глядя на следователя честными широко распахнутыми глазами.
– Можешь быть свободной, – холодно сказал он.
Беспечно пожав плечами, я плавно поплыла к выходу. Но стоило мне очутиться за дверью, как я припустилась со всех ног. Глянув на часы, поморщила нос, с Филиппом договаривались на девять утра. До встречи оставалось еще целых полтора часа. Плюнув на условности, я устремилась на третий этаж прямиком в номер айтишника. Постучав в дверь и, не дожидаясь ответа, толкнула ее, та легко поддалась, и я попала внутрь. Проходя мимо двери ванной комнаты и услышав за ней шум воды, облегченно вздохнула: Панков принимает душ а, значит, будить не придется. Прошла в комнату к столу. Компьютер был включен и открыт на весьма любопытном сайте. «Молодец Филя, – промелькнуло в голове. – Времени зря не теряет».
Упав в кресло за столом, углубилась в изучение. Сайт потомственной в пятом поколении ясновидящей и ведуньи Виолетты. Здесь было ее фото: черные глаза, черные волосы, одета во все черное. «Гот что ли?» – иронично подумала я. Хотя, скорее, образ был продуман для создания имиджа экстрасенса, нацеленного на конкретную аудиторию. Весьма «одаренная» ведьма оказывала различные услуги, начиная с проблем со здоровьем, снятия венца безбрачия, избавления от родовых проклятий, и еще черт знает каких немыслимые и совершенно дикие фантазии, все предлагалось по доступным ценам, согласно заявленным прейскурантам. Но при чем здесь Аня Волкова? Решая эту головоломку и не понимая, каким образом связать этот сайт с нашей подопечной, я не заметила, как за моей спиной возник Панков.
-Доброе утро, Рита, – произнес он. Вздрогнув от неожиданности, я обернулась.
– Доброе утро, Филипп. Извини, что так рано завалилась. Не спится.
– Да чего уж там. Мне самому не спится.
-А что это такое? – кивнула я на экран монитора.
– А ты еще не поняла?
– Нет, – пожала я плечами.
– Смотри вот сюда, – он ткнул пальцем в контакты на сайте.
– И?
– Это телефоны для связи с клиентами.
Номера были незнакомые и ни о чем мне не говорили. Вытаращив свои глаза, я в недоумении уставилась на Филю. Он, сполна насладившись своим триумфом, произнес:
– Один из них номер мобильника Ани Волковой.
– Не может быть! – воскликнула я. – И это ее фото?
– Нет.
– А чье?
– Ее старшей сестры Виолы. Поразительное сходство. Только Аня младше сестры на два года. И судя по этому сайту, она подрабатывала у сестры ассистентом, принимая звонки от клиентов.
– Филипп, ты можешь пробить все номера телефонов гостей и сотрудников отеля на предмет того, не звонил ли кто из них на указанные здесь номера? На острове могут быть недовольные клиенты сестер, так сказать, мстители.
– Мне надо на это время.
– Хорошо. А есть еще что – нибудь, о чем я должна знать?
– Девчонки были еще подростками, когда их отец, спившись, закончил свою жизнь циррозом печени. Ненадолго его пережила и их мать. Во взрослую жизнь они пробивались сами. Старшая ударилась в магию, младшая, успев закончить педагогический колледж, поработала немного в школе. Но как видим, подалась туда же, где крутилась старшая.
– Понятно. Ладно, не буду тебе мешать, побегу.
-Подожди. Я хотел спросить, как тебя угораздило познакомиться с Дороховым?
– Случайно,– словно оправдываясь, произнесла я. И рассказала про нашу ночную встречу в ресторане.
– Будь с ним осторожней, – Филипп озабоченно покачал головой.
– Если честно, сама не понимаю, что происходит. Он всегда так неожиданно появляется, словно из – под земли вырастает. Знаешь, у меня складывается впечатление, что он следит за мной.
– Глупости не выдумывай. Он работает только по заказам и исключительно за очень большие деньги. Так что просто держись от него подальше. И по ночам одна нигде не гуляй, – назидательно произнес он, словно был моим старшим братом.
– Да уж поняла, не буду, – заверила я. Филя продолжал недоверчиво и укоризненно смотреть на меня. Я решила сменить тему: – Филипп, ты не в курсе, тело увезли с острова?
– Еще вчера отправили в город.
– Откуда ты знаешь?
– Дружу с персоналом.
– Не подскажешь, как мне пересечься с Пирумовым? – спросила я.
– Сегодня состоится первая после ЧП прогулка по морю. Отбывают в десять часов утра. Макс большой любитель покататься на яхте, думаю, ни за что не пропустит. А вот у Элеоноры морская болезнь, так что она, скорее всего, пропустит.
-Филипп, даже не представляю, чтобы я без тебя делала, – улыбаясь, бочком, бочком попятилась я к двери.
– Да беги уж, – довольный хмыкнул Панков мне вслед.
– Девчонки! – закричала я прямо с порога, залетая в номер. – Ну, сколько можно вас ждать?
– Во, дает! – Выскочила мне навстречу Лялька. – Мы уже полчаса тут топчемся, ждем тебя.
-Давайте поскорей вниз. Надо успеть позавтракать. Сегодня нас ждет сногсшибательная прогулка по морю на яхте.
После завтрака поднялись к себе в номер. Я надела свое брендовое платье, что примеряла в прошлый раз. Колыванова оторопела, увидев меня:
– Чего это ты так вырядилась? Сама же говорила, что сейчас не время.
– Тело отсюда увезли. Траур отменяется.
-В таком случае я пойду к себе в комнату и тоже что – нибудь повеселее подберу.
– Ляль, я на причал. А вы с Варькой поспешите, а то яхта без вас уплывет,– засмеялась я.
– И не надейся, дорогая. Мы мигом подскочим.
На причале дружно толпился народ, ожидая посадки. Внимание мое привлек к себе господин Дорохов, который стоял чуть в стороне, скрестив руки перед собой и щурясь от солнца. С наглой усмешкой он разглядывал меня с головы до пят. Вспомнив, что на мне надето вызывающе яркое платье, чертыхнулась. Я оглядывалась в поисках другого мужчины, но пока что его не было среди тех, кто так жаждал отправиться в морской круиз. Марк, надев солнечные очки, уверенно направился в мою сторону. Я напряглась, как струна.
– Доброе утро, Марго.
– Доброе утро, Марк.
– Как я понимаю, нарядилась ты сегодня явно не для меня.
– С чего ты взял, что я нарядилась ради кого – то?
– Да у тебя на лбу это написано,– ухмыльнулся он.
– Ты что следишь за мной? – фыркнула я, начиная злиться.
– Нет. Я тебя охраняю, – заявил он. От его слов меня окатила волна негодования: «Офигеть! Меня охраняет киллер».
– Не поняла,– наконец, нашлась я.– От кого? Уж, не от самого ли себя?
– Ошибаешься, дорогая. Сейчас я для тебя лучший защитник, которого можно было бы сыскать в этом гиблом месте.
– В смысле? – опешила я.
– Не валяй дурака. Я вижу, чем ты занимаешься. По хорошему, я бы тебе посоветовал завязывать с этим гребанным делом. Но что – то мне подсказывает, что ты не воспользуешься моим мудрым советом.
– Допустим. Что с того? Почему мне может угрожать опасность? – выдавила я из себя.
– У меня звериное чутье, Марго.
– Если это и так, стесняюсь тебя спросить, при чем здесь ты? В мои планы не входит оплачивать услуги охранника.
По его лицу прошла сумрачная тень, я пожалела, что не прикусила вовремя язык, однако самообладание у него было железобетонное.
– Марго, можешь считать, что я подрядился к тебе на работу бесплатно. Скажем, из личной симпатии.
– Боюсь тебя разочаровать.
– А ты не бойся. Я буду держаться рядом, но на дистанции. Так что неудобств не причиню.
– Как я понимаю, ты уже все за меня решил.
– Правильно понимаешь. Я привык все решать сам. За всех,– цинично хохотнул Дорохов. Я содрогнулась от мысли, что означают произнесенные им слова.
– Ну, тогда начни соблюдать дистанцию. Вон мои подруги идут, – прошипела я.
Дорохов ретировался, быстро затерявшись в толпе отдыхающих, поднимающихся по трапу яхты. И тут я увидела Пирумова, который приближался к причалу. Он помахал рукой капитану, который на борту яхты принимал в это время пассажиров. Своих девчонок я пропустила вперед, намеренно задержавшись, якобы, поправить ремешок сандалий. Пирумов, увидев, что я одновременно с ним подошла к трапу, галантно подал мне руку, пропуская вперед.
– Ты Рита? – спросил он, улыбаясь своей фирменной белозубой улыбкой.
– Да, Рита. А ты, как я поняла, Максим,– широко улыбаясь, произнесла я в ответ.
– Можно просто Макс.
– Договорились, просто Макс, – засмеялась весело я, запрокинув голову и заметив, что за нами наблюдает Дорохов.
«Вот дерьмо! Похоже, теперь я буду содрогаться каждый раз, как только буду ловить на себе его взгляды. Сомневаюсь, что можно привыкнуть к опеке киллера», – замельтешили в голове невеселые мысли.
Прогулка на белоснежной, сверкающей на солнце, яхте шла в обычном штатном режиме. Синее море беззаботно плескалось за бортом. Над головой распростерлось голубое чистое небо, которое временами рассекалось лишь кружившими в нем крикливыми чайками. Солнце высоко и щедро палило. Да и хозяйка медной горы нынче расщедрилась не на шутку: шампанского было – хоть залейся, фрукты и салаты в изобилие. Народ самозабвенно загорал на палубе. Звучала музыка. В руках мелькали фужеры. Никому и в голову не приходило вспоминать о том, что произошло на острове, словно случилось это не с нами и не в этой жизни. Но я не относила себя к числу тех, что мечтал здесь беззаботно провести время и расслабиться. И в этом я была не одинока.
Искоса наблюдала за Пирумовым. Макс бурно выяснял отношения с капитаном. Он отчаянно жестикулировал руками, что – то требовал, но тот был непреклонен. Я вздрогнула, неожиданно услышав за своей спиной голос Дорохова:
– Марго, подсказка друга: персона, ради которой ты сегодня так расстаралась, жаждет, чтобы яхта пришвартовалась к большой земле. Но зря напрягается. Капитану категорически запрещено это делать.
Я обернулась, но Марк уже исчез. Зато Пирумов злой, как черт, направлялся в мою сторону, нервозно играя жевалками скул. Но даже гнев красавчику был к лицу, добавлял в его слащавую физиономию немного пикантности, словно перчика. Поравнявшись, он обратился ко мне, словно к своей старой знакомой:
– Ну, как ты?
– Так себе, – пожала я плечами в ответ.
– А что не так? – поинтересовался он. – Тут все прямо ошалели от счастья.
– Все ошалели от шампанского и разморились под солнцем – улыбнулась я.
– А ты?
– А я мечтала от души оторваться в каком – нибудь клубе в городе. Надеялась отведать напиток покрепче этой дрянной шипучки, – ухмыльнулась я, кивая на бокал шампанского.
– Я вот тоже мечтал о многом. Но этот придурок, – кивнул он в сторону капитана. – Ни в какую. Уперся рогом… – он грязно выругался, и добавил: – Извини.
– Да ничего. Вижу, ты расстроен. Важная встреча была намечена? – вкрадчиво спросила я.
– Очень важная, – ответил он и, в досаде махнув рукой, пошел дальше.
Выходит: Пирумов рвется в город и сильно нервничает, что ничего не получается. Значит, дело серьезное. Похоже на то, что он и есть преступник, и пока до него не добрался следователь, хочет «ноги сделать» с острова. А что? Возможность совершить преступление у него была. Его госпожа, как выяснилось, спит крепко под воздействием снотворных, и он всю ночь был предоставлен самому себе. И утром его никто не видел. Так что, считай, алиби у него нет. Вот, только с мотивом пока непонятно.
Я направилась к девчонкам. Еще издали увидев, что их компанию развлекает Дорохов, взбесилась: «Достал! Уже внедряется в мой тыл». Потоптавшись в раздумье на палубе, развернулась и пошла в противоположную сторону. Обведя взглядом отдыхающих, обратила свое внимание на режиссера Яна Уткина. Он сидел он в гордом одиночестве за крайним столиком, попивая шампанское.
– Извините, господин Уткин. Не помешаю? – мило улыбнулась я ему.
– Ну, что вы, госпожа Анохина. Как может помешать мужчине такая красивая девушка, как вы. Присаживайтесь, пожалуйста, – соскочив со своего места, он бросился отодвигать мне кресло.
– Спасибо,– сказала я, устраиваясь в уютном плетеном кресле напротив него.
– Я сейчас, – метнулся он к барной стойке.
Принес еще бутылку с фужером и фрукты. Разлив шампанское, произнес:
– За знакомство. И давай сразу на ты.
– Давайте… давай, Ян, – исправилась я. Завязался душевный разговор обо всем понемногу. Затем он плавно докатился и до творчества. Невинно моргая глазками, я спросила: – Ян, слышала, Пирумов мотается по кинопробам в город, но его нигде не берут. Это просто невероятно. Такая шикарная внешность, впечатляющая фактура. Что с ним не так?
– Все так, – усмехнулся режиссер. – Кстати, я сам ему предлагал главную роль в своем фильме. Меня Элеонора очень просила об этом, обещая хорошо отблагодарить. Однако Макс от роли просто отмахнулся, как от назойливой мухи.
– Почему? – удивилась я.
– Между нами говоря, я понял, что кинопробы это просто отмазка перед госпожой Слуцкой. Парень молодой, гормоны зашкаливают, вот и хочется порой вырваться на свободу, немного пошалить.
Поболтав еще пол часика о том, о сем, я распрощалась с ним и направилась на корму яхты. Перевесившись через борт, размышляла, наблюдая, как винты двигателей уверенно разрезают море, а оно, словно сердясь, оставляет белые пенящиеся борозды по воде. Мысли снова вернули меня к Пирумову. Если допустить вариант Уткина про шальные гормоны тогда, выходит, на большой земле красавчика ждет какая – то юная нимфа. Вот уж не ожидала такого кульбита. Зачем тогда он собрался жениться на тетке? Ради денег? Пока было ясно одно: никаких кинопроб не существует, это лишь прикрытие для беспрепятственных вылазок в город. Но вот с какой целью? Отпрянув резко от борта, двинулась вдоль него. Задумавшись, налетела на мужчину, упершись головой прямо в его широкую упругую грудь. Чертыхнувшись про себя, услышала над ухом голос Гордеева:
– Извини, Рита.
– Да ладно. Сама хороша, – ответила я, поднимая на него глаза и потирая ушибленный лоб.
– Как прогулка?
– Отлично, – улыбнулась я, расходясь с ним.
Присутствие Костика на яхте меня сильно удивило. Скорее всего, Аркаша приставил его приглядывать за Пирумовым. Хотя вполне может статься, что и за мной тоже, ведь я не понравилась хозяйке. Решив, что я журналистка, она всерьез опасается, что я буду копаться в чужом грязном белье. Похоже на то, что для нее я отныне личный враг. Да уж! Расслабляться тут не приходится. Возможно, Дорохов и прав, что мне надо быть осмотрительней. Конечно, насчет охраны он перегнул палку. Не собираются же они меня замочить?! Это просто нелепо.
Тут я увидела семейную чету Поповых. Супруги Лариса и Семен были членами злополучной секты. Пара была несуразной: она высокая, здоровая, волевая женщина, а он щуплый, маленький, безвольный мужичок лет сорока пяти. Похоже, что приехать на мастер – классы изъявила желание Ларочка, а супруг не смел ей перечить ни в чем. После нескольких дежурных фраз по поводу нашей морской прогулки, я, как бы невзначай, спросила:
– Лариса, а ты давно занимаешься эзотерическими практиками?
– Три года. Заболел наш единственный сын Павлик. И после того как врачи от нас совсем отказались, я и стала носиться по всяким бабкам. Они давали мне хоть какую – то надежду на выздоровление.
– А что с сыном?
– Дни напролет он играет на компьютере. Бросил учебу, нигде не работает. А последние два года даже не выходит из дому никуда: ни в магазин, ни на прогулки, – произнесла с горечью Лариса.
– Да уж, беда, – посочувствовала я. – А вы откуда приехали? – Лариса назвала город. Я обомлела, они были из того же города, что и убиенная. – Лара, оказывается, вы из одного города с Анютой Волковой. Ты знала ее раньше? – спросила я.
– Нет. Но я знала ее сестру Виолу. Ходила к ней на сеансы пол – года тому назад.
– Ну, и как? – осторожно спросила я.
– Да никак, – сказала Лара, обреченно махнув рукой.
– Я слышала, что сестры Волковы очень были похожи между собой.
– Еще как похожи, как близняшки, – подхватила Лариса. – Когда я здесь впервые встретилась с Аней, я даже к ней обратилась: «Виола», на что Анюта мне ответила, что я ошиблась, и она Аня, а Виолетта – ее старшая сестра. Неудобно как – то вышло.
Уходя от Поповых, я думала о том, что меня смутил какой – то момент беседы. Но сколько бы я не прокручивала в голове наш диалог, я никак не могла зацепиться за эту неуловимую деталь. Решив плюнуть на эту дурацкую затею, я, наконец, направилась к своим подругам, проведя в их компании остаток времени нашего морского путешествия.
Вернувшись на остров, лишь единицы отважились отправиться на обед. Кушать никто не хотел. Я же жаждала выпить кофе.
– Девчонки, пойду выпью кофейку в ресторане. Вы как?
– Ну, ты мочишь, дорогая. Там, – Лялька махнула рукой в сторону причала, где пришвартовалась яхта. – Кофе было хоть упейся!
Пожав плечами в ответ и, глупо улыбаясь, потопала одна. Приготовив кофе, уютно устроилась за столиком, радуясь своему одиночеству. Однако расслабилась я рано. Не прошло и минуты, как в зал впорхнул мой новоиспеченный охранник. А через пару минут он уже с чашкой ароматного кофе падал в кресло напротив меня за столик с таким невозмутимым видом, словно я здесь только его и ждала. Я метнула на него свой недовольный взгляд, но он в ответ не повел даже бровью.
Тем временем Дорохов снял солнечные очки и положил их на стол рядом с чашкой. Я впервые смогла увидеть его глаза вблизи. И была поражена. Они были синие пресиние под цвет моря, которое плескалось за панорамными окнами заведения. Я вошла в полнейший ступор. Этот белобрысый господин, который внешне абсолютно ничем не выделялся, вдруг оказался обладателем таких чертовски прекрасных глаз. Какая горькая усмешка судьбы! Ведь глядя в такие умопомрачительные глаза, в них запросто можно утонуть, забыв обо всем на свете. Если, конечно, не знать о том, кто он. Но я знаю: Марк – наемный убийца. Киллер.
– Марго, видишь, я сдержал свое слово и не мешал тебе на яхте.
– Большое тебе за это спасибо, – произнесла я с сарказмом.
– Ну, а как твои успехи с Пирумовым? – продолжил он, как ни в чем не бывало.
– Никак, – обрезала я, поднимаясь со своего места, желая уйти.
– Ясно, – сказал Дорохов. И добавил: – Сядь, Марго. Послушай, я видел, как однажды Пирумов поднимался на верхнюю террасу ту, что на крыше. В руках у него была большая спортивная сумка. Тогда я не придал этому значения.
– А сейчас какое это имеет значение?
– Может и ни какое. Но ему явно там что – то было нужно. И если на террасе хорошенько пошарить, возможно, мы это и найдем.
Я смотрела на Дорохова с большим недоверием. Вдруг он все это придумал, чтобы заманить меня в ловушку. А оказаться с ним наедине на крыше отеля даже средь белого дня, где никого нет, весьма сомнительное удовольствие. Я колебалась. Но господин киллер, словно читал мои мысли.
– Марго, скажи честно, ты боишься меня?
В силу духа противоречия, которое, как всегда, некстати, включалось во мне в подобных ситуациях, я мгновенно ляпнула:
– С чего ты взял?
– Мне показалось…
– Когда что – то кажется, крестись, – фыркнула я, передернув плечами. Дорохов довольный хмыкнул.
Добравшись до стеклянной двери, ведущей на верхнюю террасу, обнаружили ее запертой. Марк «поколдовал» с электронным замком и дверь распахнулась. Мы вышли на огромную террасу на крыше отеля. По всему периметру крыша здания была огорожена высокой армированной стеклянной стеной. С большим любопытством я начала озираться по сторонам, рассматривая убранство огромной террасы. Вон выстроились ровными рядами шезлонги для желающих позагорать, дальше располагался бар со столиками для тех, кто готов к романтическому ужину здесь под звездами, далее цветущий сад с диковинными зеленными растениями в кадушках, за ним площадка для детских развлечений, а дальше виднеются тренажеры для занятий фитнесом. Поразило то, как быстро успели навести здесь порядок, ведь понятно, что в шторм столь уязвимое пространство пострадало так же, как и все остальное на острове.
Стоило приблизиться к краю террасы и прильнуть к стеклянному ограждению, как у меня захватило дух. И я тут же забыла о своем опасном спутнике. Открывающийся с террасы панорамный вид округи меня просто ошеломил. Ощущение было такое, словно находишься на верхней палубе круизного лайнера, бороздящего морские просторы, а вокруг тебя плещется безбрежное море…
– Марго, – голос Дорохова вернул меня к действительности. – Иди сюда!
Я оглянулась назад. Мой новоиспеченный охранник что– то держал высоко над своей головой. Оторвавшись от ограждения, я направилась к нему.
– Смотри. Я обнаружил это здесь.
Он показал мне холщовую сумку и нишу в сооружении, откуда ее извлек. В руках, на которые были натянуты тонкие медицинские перчатки, он держал какую – то непонятную маску. Свободной рукой Дорохов протянул мне точно такую же пару перчаток.
– Надень.
Натянув перчатки, присела на корточки и, запустив руку в сумку, извлекла оттуда мужское черное эластичное трико, балахон с капюшоном ему под стать и еще несколько мрачных масок. В недоумении я молчала. Дорохов торжествующе смотрел на меня, в его глазах читалось: «Ну, что я тебе говорил!» Но я, в отличии от него, терялась в догадках. Понимая, что он ждет, когда до меня дойдет смысл того, что я держу в руках, нерешительно произнесла:
– Маскарадные костюмы для хэллоуина? Или для сексуальных ролевых игр?
– Думаю, что именно это здесь и прятал в тот день Пирумов.
– С таким же успехом мог и Фролов. Он же у нас любитель наряжаться, как пугало, и запугивать своих адептов.
– Молодец, Марго. Ключевое слово – запугивать. Волкову несколько дней до ее смерти именно запугивали.
– С чего ты это взял?
– Сама подумай. Ее вдруг ни с того, ни с сего начали беспокоить глюки, стали слышаться странные посторонние шорохи, звуки, мерещилась всякая чертовщина. А если еще каждую ночь к ней начал являться «дьявол» в подобном обличье, – он пнул ногой сумку. – Что тогда будет с затравленной жертвой? Может и рассудок потерять и в петлю полезть.
– Но она не полезла, – упрямо возразила я.– Нашла себе снотворное и преспокойненько продолжила спать.
– Это значит, что план «А» у преступника не удался. Вот он и перешел к плану «Б»: устранил ее физически.
Я задумалась. Резон в его словах, конечно, был. Тем паче, что преступник хотел все представить именно так, словно это был суицид.
– Возможно, ты и прав, – выдавила я.
– Знаю, что прав,– самоуверенно заявил Дорохов.
Я закусила губу, чтобы ничего не ответить. Лучше не нарываться. Не стоит расслабляться и забывать, кто он на самом деле. Тем временем Дорохов покидав вещи обратно в сумку, засунул ее обратно в нишу и, завалив сверху каким – то барахлом, задвинул жалюзи. «Настоящий тайник», – поймала я обрывки мыслей в голове.
– Ладно. Пошли отсюда, – скомандовал он.
Расставшись с ним, я заскочила к Панкову.
– Аня Волкова уволилась из школы полгода назад, – сообщил мне Филипп.
– Прямо в разгар учебного года?
– Ага. По собственному желанию. Да, вот еще. Я проверил ее банковские счета. У нее там хоть шаром покати.
– Не может быть! – воскликнула я.– А как же перевод Афанасьева?
– Это лучше спросить у него.
– Ясно.
-Кстати, а вот сестрица Виолетта, в отличие от Анюты, весьма обеспеченная девушка. На ее счета регулярно поступали крупные денежные средства.
– Понятно. А ты знал, что чета Поповых из одного города с Волковыми? Лариса Попова была и на сеансах у Виолетты.
– Да я это выяснил сегодня. И еще одна сотрудница отеля связывалась в свое время с Виолеттой.
– Кто?
– Медсестра Светлана Козич.
– Но здесь же нет медсестры?! – удивилась я.
– Бывшая. Она уволилась год тому назад. И звонила она Волковой сразу же после своего увольнения.
После разговора с Филиппом я отправилась к себе. Прислонившись к наружной стороне двери номера, я задумалась. В досье покойной загадок оказалось больше, чем отгадок. Выходит, что в школе она уже не работала, а занималась тем же ремеслом, что и сестрица. Похоже на то, что преуспевание Виолы лишило Анюту покоя. Допустим. Но где деньги, которые перевел Никита на ее счет? И эта загадочная медсестра Козич… Обращение к «ясновидящей», вероятнее всего, связано с ее злополучным увольнением. Может, спросить об этом докторшу? Боюсь, Елене Александровне очень не понравится мое любопытство. И она непременно доложит об этом Элеоноре. А уж для той я и вовсе, как красная тряпка для быка! Так что к ней соваться с этим вопросом просто глупо.
Внезапно я начала заваливаться назад. Отчаянно пытаясь зацепиться за воздух и, нелепо взмахивая руками, я падала во что – то мягкое и зыбкое. Тут раздался гомерический хохот подруг. И в последний момент их руки подхватили меня.
– Ну, Ритка, ты даешь! Ты что уже в дверь задом наперед ходишь? – воскликнула Лялька, весело заливаясь смехом на пару с Варькой.
Оказалось, что девчонки намеревались выйти из номера как раз в тот момент, когда я старательно «подпирала» дверь снаружи. Стоило Колывановой распахнуть дверь, как я и полетела в тартарары.
– Спасибо, что не дали расколоть бедную мою черепушку, – пробормотала я, приходя в себя.
– Рита, мы есть хотим, – взмолилась в ответ Лялька.
– Вы пока спускайтесь вниз и делайте заказ на свой вкус. А я сейчас по-быстрому приведу себя в порядок и подскачу.
Ужин был в самом разгаре, когда в зале неожиданно почувствовалось заметное оживление. Подняв голову, с удивлением обнаружила группу неизвестных мужчин, гордо вышагивающих между столиками в конец зала, не обращающих ни малейшего внимания на присутствующих. Первым шел высокий статный мужчина лет пятидесяти в очень дорогом и стильном костюме. Лицо его мне показалось смутно знакомым. Но сколько бы я не напрягалась, вспомнить мне его, так и не удалось. За ним шли два качка в строгих мужских костюмах. «Богатый господин, сопровождаемый своей охраной» – констатировала я.
Следующим, точно шар, катился весьма упитанный лысый дядька в очках в таком же серьезном костюме. По его раскрасневшемуся лицу стекали струйки пота, которые он непрерывно вытирал своим носовым платком. К дядьке возникла острая жалость и желание снять с него костюм, совершенно неуместный на такой жаре. Но было очевидно, что тон этой солидной компании задает хозяин, возглавляющий процессию. Замыкающим шел Никита. «Ах вот оно что! Так это и есть его папаша, – осенило меня. – И откуда он только здесь взялся?»
На смену удивлению пришло понимание, что столь стремительное появление Афанасьева старшего на острове, скорее, закономерно, учитывая проблему отпрыска. Да и непонятно, как вообще мог сей олигарх допустить, чтобы его единственный наследник болтался, где попало, и вляпался в такую передрягу? Правда, справедливости ради надо заметить, что в эту передрягу вляпались мы все тут без разбора.
– А этих, с какого перепуга сюда пустили? – воскликнула Колыванова, выпучив свои глаза.
– Думаю, что этим, – я выделила последнее слово.– Чтобы оказаться здесь не требуется ни чьих разрешений.
– Да ладно, – саркастически отозвалась Лялька. – Они что тоже следаки? – Дальше жевали молча. Покончив с трапезой, пошли на выход.
– Рита, – услышала я голос Никиты и, оглянувшись, увидела, что Афанасьев младший уже за моей спиной. – Папа хочет с тобой поговорить.
Никакого желания разговаривать с эксцентричным дядечкой я не испытывала. Но к Афанасьеву младшему у меня оставались вопросы, поэтому отшивать его сейчас, было несвоевременно.
– Хорошо, – сказала я. – Завтра после завтрака.
– Понял, передам ему.
– Никита, а кто эти люди, сопровождающие его?
– Два телохранителя и адвокат.
– А как они сюда добрались? – поинтересовалась я.
– До города на самолете отца, затем на яхте.
– Понятно… Ладно, Никит, до завтра.
– До завтра.
Лежа в постели, размышляла: «Зачем я вдруг ему понадобилась? Чем я могу ему помочь? Боюсь, что ничем. Но он богатый дяденька с большими связями на материке. Надо покумекать, как это можно будет использовать». С этими мыслями я не заметила, как заснула.
…Проснулась посреди ночи. В отеле. Огляделась по сторонам. Никого в комнате не было. Но я точно помнила, что ложилась вместе со своими подругами. Куда они могли подеваться? Окно не зашторено. Странно. Лялька каждый вечер задергивает на ночь шторы, исполняя это действо, как обязательный ритуал. Сейчас по ту сторону окна глубокая темная ночь, лишь видны далекие звезды, которые рассеяны по небу едва светящимися точками, словно светлячками. Неожиданно на проем окна набежала огромная черная тень, закрывая собой далекие отблески. Она остервенело махала огромными перепончатыми крыльями и гулко билась по стеклу, пытаясь разбить его и ворваться внутрь. Гигантская летучая мышь! Дрожа всем телом, я не могла оторвать взгляда от ее кроваво – красных выпученных глаз, мечущих яростные молнии. Монстр, открыв свою зубастую пасть и обнажив острые клыки, начал душераздирающе ухать. От страха стыла кровь, сковываясь ледяным панцирем. Я забилась в истерике, пытаясь вырваться из охватившего меня хрустального ледового плена. Из моего окоченевающего горла вырвался надсадный крик, похожий на предсмертный хрип. Из моих глаз посыпались снопами искры.
Внезапно монстр ворвался внутрь и вцепился своими острыми клыками мне в бок. В ужасе я пыталась разлепить свои веки, но яркий вспыхнувший свет, бьющий мне прямо в глаза, не давал этого сделать. А из самых глубин подсознания меня вырвал знакомый голос:
– Ритка, кончай свои дурацкие игры! Не успела еще оправиться от одного дерьма, как вляпалась в другое. Толкаешь ее в бок, толкаешь, в ответ лишь душераздирающие стоны.
Я открыла глаза. Комнату заливал яркий свет, словно включилась иллюминация, стараниями Колывановой, которая врубила все имеющееся освещение в комнате.
– Ляль, что случилось? – с тревогой спросила я.
– Ты кричала во сне так, что мы с Варькой проснулись, с перепугу решив, что к нам в номер ввалился маньяк.
– Забейте. Просто приснился дурной сон. – Девчонки, по – прежнему, сидели на постели, тараща на меня свои испуганные глаза. – Все. Давайте спать, – невозмутимо сказала я, перевернувшись на другой бок, и сделав вид, что тут же уснула. Лялька помялась еще пару минут, тяжело вздыхая, но затем поднялась и, погасив свет, легла в кровать.
Я переживала произошедшее со мной. Что это было: сон или видение? Я совсем уже запуталась. «Явись такое чудище посреди ночи, кондрашка точно хватит. Выходит, версия господина киллера, что Волкову запугивали по ночам, более чем, реальна. Может, Птицыну доложить о находке? Пусть видеокамеры установят на крыше, выследят того, кто явится за вещичками. Но что-то меня смущает. Не слишком ли Дорохов услужливо подсунул мне свою версию? Может тайник это его рук дело. Слишком рьяно он рвется свалить с острова. Решил использовать меня. Если так неймется, пусть сам и сотрудничает со следствием. Боится засветиться? Но так это его проблемы. «Охранник» гребанный!»
Девчонки давно спали, а я оставшиеся часы ночи ворочалась без сна. Сквозь щель между шторами, которые, само собой, Лялькой были задернуты еще с вечера, я увидела, что уже наступил рассвет. «Хорош без толку валяться. В душ и пить кофе», – дала я себе установку.
Спустившись в ресторан и обнаружив там ранних завсегдатаев, я сильно обрадовалась. Госпожа Ольховская с внучкой. Я засуетилась. С порога приветливо заулыбалась, поприветствовав их. В ответ Сима замахала рукой, приглашая к их столу. Кивнув головой, я направилась к кофе – машине. «Как я могла забыть о Симе, ведь она может знать Светлану Козич», – укоряла я себя, сообразив, что она здесь знает всех и все. С дымящейся чашкой горячего кофе я устроилась в кресле за их столиком. В центре стола на большой тарелке неизменно красовались пышные и весьма аппетитные французские булочки, а перед Серафимой с Асей -чашки с кофе. Сима радостно улыбалась мне, словно старой знакомой. После ничего незначащей легкой болтовни и обмена любезностями я спросила:
– Сима, а вы знали Светлану Кизич? Говорят, она раньше здесь работала медсестрой.
-Светочку? А как же. Конечно, знала. Очень отзывчивая добрая девушка. Рита, так она уже год как уволилась. Здесь же сущий серпентарий! Разве приличной девушке выжить в таких условиях?
– Вот я как раз и хотела спросить про ее увольнение. Вам известна причина?
Ольховская задумалась, удивив меня своим молчанием. Я ждала, теряя терпение и строя догадки. Прошло минут пять. Я уже потеряла всякую надежду, что бабуле что– либо известно про то злополучное увольнение, как Ольховская вдруг заговорила:
– В прошлый мой приезд, тогда еще на острове заправлял сам Даниил, а вот Элька здесь не присутствовала постоянно, но частенько наведывалась. В тот день, как гром среди ясного неба, нас поразило известие о том, что хозяин скончался прямо в отеле. А у меня, как назло, прихватило поясницу. Я попросила Светочку сделать мне укол. Она прибежала ко мне вся в слезах. Оказалось, что Слуцкая обвинила ее в том, что та не следила за здоровьем хозяина. Мы все сильно удивились, при чем здесь она, если в отеле есть доктор?! Но Слуцкая ничего не хотела слушать. Через час Светочка уже паковала чемоданы и отбыла восвояси.
– Сима, а от чего господин Слуцкий умер?
– Инфаркт,– протяжно произнесла старушка.
– Понятно,– сказала я и, откланявшись, удалилась.
Стоило выйти из отеля, как я увидела следователя Птицына, который в глубокой задумчивости ходил взад вперед перед центральным входом, словно кого – то поджидал. «Уж не меня ли поджидает наша ранняя пташка?» – пронзила неприятная мысль.
– Доброе утро, Федор Христианович,– произнесла я, как можно приветливее и, широко улыбаясь, словно была рада нашей встрече, хотя все было ровным счетом наоборот.
– Доброе утро, Рита. Удачно, что мы встретились. Хотел сообщить, что я навел о тебе справки.
– Вы меня в чем – то подозреваете?! – От удивления я вытаращила свои глаза.
– Ну, что ты. – Я пожала плечами, демонстрируя, что ничего не понимаю. – Ты последний человек на этом острове, кого бы я мог заподозрить, – сказал он, раздражаясь то ли на мою непонятливость, то ли, считая, что я издеваюсь над ним, прикидываясь дурочкой.
– Спасибо. А я могу узнать, чем вызван ваш интерес к моей скромной персоне?
Он нахмурился еще сильнее. Похоже, не верил ни в мое простодушие, ни в мою наивность. Но я по– прежнему продолжала невинно хлопать глазками. Он обмерил меня сердитым взглядом, покачал головой и ничего не ответил. На том и расстались.
Я взяла курс прямиком на берег моря, желая застать там морской бриз. Стоило приблизиться к кромке моря, как меня окутало запахом водорослей, оросило освежающими брызгами, оставшимися послевкусием соленой воды на губах. Старик – бриз, словно хотел порадовать меня, старался изо всех сил. Но то, зачем я пришла сюда, не принесло мне ожидаемого удовольствия, и вместо чувства незабываемого восторга я ощутила лишь досаду и, продолжая чертыхаться на следователя, развернулась и потопала в обратном направлении к отелю.
После завтрака состоялась моя «долгожданная» встреча с Афанасьевым старшим в беседке парка. Место было удачным. Здесь не было отдыхающих, и само летнее строение не просматривалось ни из окон, ни с террас отеля. После утренней встречи с Птицыным, которая меня порядком напрягла, теперь я уже ждала подвохов и со стороны богатого дядечки. И господин Афанасьев не заставил меня ждать неприятных сюрпризов, он начал одаривать ими с самого начала нашей беседы.
Оказалось, что он был знаком с моим дядей Быстровым Львом Вениаминовичем. Афанасьев старший с большим изумлением и скепсисом рассматривал меня с головы до ног, по всей видимости, сильно сомневаясь в предоставленных ему рекомендациях о моих «исключительных» талантах в делах сыска. Я была в шортах, майке, шлепанцах и стояла, криво улыбаясь. Его легкое замешательство и нескрываемая ирония в мой адрес вызывали у меня усмешку. Полное равнодушие и весьма дурацкое выражение лица не остались не замеченными дядечкой. Представившись, что зовут его Артемом Феликсовичем, он очень старательно пересказал мне мое же собственное досье…
В моей «подноготной» покопались весьма основательно. Сей фактом я была обескуражена, но вида старалась не подавать. Выслушала его молча, проявив колоссальную выдержку и несвойственное мне терпение. На всякий случай, даже закусила губу, чтобы ненароком не высказать в ответ, все, что думаю об этом напыщенном и самоуверенном индюке! После этого господин Афанасьев плавно перешел к своему «заманчивому» предложению о взаимовыгодном сотрудничестве, посулив мне баснословные дивиденды… «Интересно, что мой горячо любимый дядя Лева имел в виду, сдавая меня «напрокат» этому мужику?» – посетили меня невеселые мысли. Во мне поднялась волна раздражения и не только к объекту, стоящему передо мной, но и к родному дядюшке, который столь бесцеремонно поступил со мной. «Ну, если, конечно, этот индюк не наврал мне в три короба о своих связях с дядей Левой», – замерцала слабая, но вполне утешительная мыслишка.
– Господин Афанасьев, раз уж вы навели обо мне справки, то должны были знать, что ваши деньги меня мало интересуют, – вызывающе сказала я.
– Я знаю, – ответил он совершенно спокойно.
– Тогда назовите хоть одну причину, с какой радости я должна с вами сотрудничать? Ну, давайте удивите меня, с чего это вдруг я должна напрягаться и подставляться вместо того, чтобы беззаботно отдыхать на этом чудном острове? – произнесла я с нескрываемым сарказмом, наслаждаясь моментом мести и, нагло глядя прямо ему в глаза.
– Рита, меня предупредили, что у тебя очень упрямый характер, – спокойно сказал он. – Я был к этому готов. Скажу больше, мне это очень импонирует, ведь такие люди, как ты, всегда добиваются поставленных целей. Позвони Леве и убедись в том, что он лично обещал мне твое содействие. Я пожду.
Он покинул беседку, предоставив мне возможность переговорить с дядей наедине. Однако далеко не ушел, присоединившись к своим охранникам, находившимся на своем посту недалеко от нас.
– Дядя Лева, – набрав его номер, с ходу я пошла в наступление. – Не могу поверить этому наглому выскочке Афанасьеву, что ты мог меня так подставить!
– Рита. Я приветствую тебя. И тоже очень люблю, – сбил дядя быстро мой воинствующий пыл.
Затем красочно изложил, как тесно завязан в делах бизнеса с Афанасьевым, и, закончив промывку моих мозгов тем, что тот выручал его не раз в сложнейших ситуациях. Я же, оказавшись в нужном месте и в нужном время, смогу помочь дяде, наконец, рассчитаться с его вечным кредитором. Разумеется, он совсем «не давит» меня, а лишь просит об одолжении. Ну, конечно, если я не против. Быть против, при таком раскладе, я точно не могла, потому что сама была в неоплатном долгу перед дядей Левой.
Выглянув из беседки, увидела, что Афанасьев топчется на месте, как застоявшийся конь в стойле, и, теряя терпение, нервозно поглядывает в мою сторону. Я позвала его, из вредности поманив к себе пальцем.
– Артем Феликсович, я согласна на ваши условия, – сказала холодно я, стоило ему переступить порог беседки.
– Спасибо, Рита. Я рад, что мы поладили.
– Я тоже рада, – ехидно произнесла я. – Стесняюсь вас спросить, вы собрали компромат на всех островитян?
– Разумеется,– ответил он.
– Предусмотрительно. Вы в курсе, что ваш сын Никита в списке подозреваемых?
– Разумеется, – повторил он. И мне показалось, что я услышала скрежет его зубов.
Прекрасно понимая, что ему не нравится мой назидательный тон и что терпит он меня из последних сил, тем не менее, не могла отказать себе в удовольствии поиздеваться над ним. «Ничего, ничего, потерпишь ради своего наследничка», – поймала я обрывки своих злорадных мыслей.
– В таком случае, вы должны знать, что попал он в «черный» список в связи с тем, что единственный из всей их группы тесно общался с жертвой. А, кроме того, перевел большую сумму денег на ее банковский счет незадолго до убийства.
– Он перевел деньги на счет ее сестры, – холодно отчеканил Афанасьев.
– Да ладно, – недоверчиво воскликнула я, в действительности, уже зная от Панкова, что говорит он сущую правду.– И снова стесняюсь вас спросить, при чем здесь ее сестра?
– Я не знаю. Эта особа так просила.
– Зачем?
– Я же говорю, что не знаю!– раздраженно ответил он, едва сдерживаясь от крика.
– Понятно. Ну, и раз уж вы все про всех знаете, то могу и я узнать, где работал наш Томилин до своей настоящей должности в отеле?
– В местной прокуратуре,– кивнул он головой в сторону материка.
– И почему ушел?
– Его попросили.
– Он что оказался «оборотнем»? – ехидно спросила я.
– Нет. Он превысил свои должностные полномочия.
– Я слышала, что смерть Ани Волковой – это не первая смерть в отеле, – сказала я, выжидающе уставившись на бизнесмена.
– Что ты имеешь в виду? – не понял он.
– Год назад здесь умер хозяин отеля.
– Ты об этом. Это была естественная смерть.
– Меня радует ваша уверенность в этом. Так от чего он умер?
– От инфаркта.
– Вскрытие делали?
-Разумеется. Патологоанатом в городском морге вскрыл его, как и полагается. Выдал официальное заключение.
– Понятно, – продолжала я свой допрос Афанасьева. – А родные Волковой уже знают об ее смерти?
– Вот тут у ментов осечка вышла. У нее единственная сестра Виолетта, больше никого нет. Но та уехала куда – то отдыхать. Мои люди сейчас рыщут повсюду. Но не потому, что торопятся ей сообщить печальное известие о преждевременной кончине ее родственницы, а потому, что на ее счете осели мои кровные.
– Я вас очень хорошо понимаю, – глубокомысленно произнесла я. И добавила:– А вы в курсе, что в ночь убийства в отеле была вырублена внутренняя связь?
– Да. И не только. В ту ночь были отключены все видеокамеры.
– Вот именно. Мало того, что не обнаружено никаких улик, так сейчас убийца и вовсе залег на дно.
– Что ты предлагаешь делать?
– Заставить его проявить себя.
– Как?
– Очень просто. Придется устраивать по очереди провокации всем, кто попал в «черный» список. Затем либо исключать из числа потенциальных убийц, ну, либо получить доказательства чьей – то неопровержимой вины.
– У кого этот список?
Я широко улыбнулась, наслаждаясь моментом.
– У меня,– постучала указательным пальцем по своей голове.
– Понял, – сказал Афанасьев старший. – Раз ты так считаешь, то я не возражаю. И готов оказывать всяческое содействие.
– А вы не боитесь, что в итоге мы докажем вину вашего собственного сына? – спросила я, лукаво щурясь.
– Не боюсь. Я верю своему сыну. Он, конечно, еще тот засранец, но в такой серьезной ситуации не стал бы меня обманывать.
– Я прямо – таки завидую вашей уверенности, – двусмысленно произнесла я. – Ну, да ладно. Это ваши проблемы. Давайте приступим к обсуждению нашего плана.
– Я слушаю.
– Здесь есть джентльмен, который сейчас сильно рвется в город. Давайте устроим парню «самоволку» на большую землю, конечно, под вашим чутким контролем. Если он там дернется, к слову, решит сбежать, сразу же схапаете его и сдадите ментам.
– Ты говоришь о Пирумове?
– Господин Афанасьев, вы сам такой догадливый или Аркаша успел подбросить свою идейку? Подождите, подождите, не отвечайте. Я сама попробую угадать… Вы чем – то шантажировали господина Томилина?
– Послушай, прекрати паясничать. Лучше скажи, ты думаешь, версия Томилина маловероятна?
– Прошу прощения. Я ничего не думаю. Во – первых, я не принимаю чужих версий просто так на веру, а во вторых, меня смущает его открытая неприязнь к парню. Ходят слухи, что у него самого были виды на госпожу Слуцкую. Возможно, он чужими руками, попросту, пытается устранить соперника.
– Понял. Но как ты собираешься эту «самоволку» провернуть? – снова перешел бизнесмен на сухой официальный тон.
– Вы хотели сказать, как мы с вами собираемся провернуть?
-Как тебе будет угодно. Так как мы это провернем?
– Ну, вот, ближе к делу. – Я все еще злилась на него. За досье. Но и его лицо было тоже далеко не приветливым. Похоже, надо завязывать изображать из себя плохую девчонку. – Ваша задача обеспечить нас плавучим средством. Пирумова я беру на себя. А вот в городе это уже ваша проблема, чтобы он постоянно был под «колпаком».
– Мне понадобится пара дней, чтобы все устроить.
На этом разговор наш был закончен. Что – то мне подсказывало, что дяденька был несказанно этому рад. От моего общества Афанасьев явно не пришел в восторг. Но слишком много у него было поставлено на карту, чтобы так просто пустить дело на самотек: единственный сыночек – наследник его огромной империи вляпался по самые уши в дерьмо.
Припустившись легкой трусцой, перед входом в отель я оказалась быстрее, чем бизнесмен со своими ребятишками. Возле фонтана на площади маялись, изнывая от неизвестности, поджидающие своих Никита с толстым лысым дядечкой – адвокатом. Афанасьев младший стремглав бросился мне наперерез. Перегородил собой дорогу и, глядя на меня с высоты своего роста сверху вниз, спросил:
– Рита, ну, как ты согласилась?
– Ты это о чем? – ответила я вопросом на вопрос.
– Брось, – осмелел, удивительным образом, Никита.– Я же знаю, что папа просил тебя вытащить меня из этой передряги.
Я была шокирована столь резкой переменой, которая произошла с парнем за прошедшие сутки, и, буквально остолбенев, разглядывала его лицо, словно видела впервые. «И куда это подевался наш трясущийся мажор? Уж не прикидывался ли простачком? Так. На какие еще перевоплощения он способен? Боюсь, на многие».
– Хочешь, Никита, скажу правду? – вернулся ко мне дар речи.
– Хочу.
– Молись всем богам, чтобы ты реально не был замешан в этом преступлении. В противном случае, я сама сдам тебя ментам! – зло прошипела я. И, обойдя его боком, словно боясь об него замараться, пошагала к отелю.
– Я ни в чем не замешен, – донесся мне в след его приглушенный голос.
Но я не верила никому. Взлетев бегом по лестнице на третий этаж, ворвалась в номер Панкова.
– Филипп, привет, – упала я на диван.
– Привет, Рита. Ты что так запыхалась, словно за тобой гналась свора бродячих собак? – улыбался Филя.
– Достали назойливые доброжелатели. Вот и дала от них деру к более приятным людям, – улыбнулась я в ответ.
– Что у тебя нового, Рит? – Он был польщен. Его улыбка стала еще шире
Рассказала ему о предложении отца Никиты.
– Можно сказать, припер меня к стенке. Единственное утешение, что у него оказалась довольно серьезная собственная служба безопасности, в чем мне удалось убедиться на собственной шкуре, – я нервозно хихикнула, поймав себя снова на мысли, что все еще не простила Афанасьеву старшему собранного на себя досье. Ни своего нелепого двухмесячного брака с Мельниковым, оказавшимся заядлым игроком, ни прочих «мелочей», в виде выплат его нешуточных карточных долгов. Да и остальной нарытый компромат на меня, понятное дело, не мог меня радовать. Кстати, некоторые факты не были известны никому из моего ближайшего окружения, даже дяде.
– Рита, как я понимаю, он напомнил тебе о чем – то глубоко личном, о том, о чем ты предпочла бы не вспоминать.
-Филя, вот за это я тебя и люблю,– сказала с улыбкой я.
– Ладно, забудь. Я тут отследил движение денежных средств на карте Аниной сестры. В течение последних нескольких недель Виола ни разу не сняла денег по безналу. Но поступления на счет были, включая и известный нам перевод.
– Странно, если учитывать, что сестрица, якобы, тоже отправилась куда – то отдыхать.
– Пользуется наличкой, – пожал плечами Панков.
– Слушай, может, она прячется от своих обманутых разъяренных клиентов?
-А может, отдыхает в каком –нибудь, типа нашего, богом забытым месте.
– Виолетту сейчас ищут все, кому не лень. Менты, чтобы сообщить о смерти сестры, люди Афанасьева, чтобы вернуть свое бабки. А она, как в воду канула.
– Дай время. Найдут.
– Очень надеюсь.
– Сидит себе где –нибудь на даче или в глухой деревне подальше от цивилизации.
– Хорошая мысль. Но меня не оставляет ощущение, что, что – то здесь не так. Ну, хоть убей, не могу избавиться от этой назойливой мысли, – Тут я вспомнила про Аркашу. – Послушай, а ты знал, что Томилина выперли из органов из – за превышения служебных полномочий?
– Знал.
– И?
– Будучи еще опером при захвате бандита он последнего пристрелил. Служебное расследование установило, что это была самооборона. Затем, как на дрожжах, его карьера пошла резко верх. А, когда он оказался на самом верху, то историю вдруг выкопали, нашлись свидетели, весьма убедительно опровергнувшие прежнюю версию. Вот его и уволили.
– Ты поэтому не доверяешь ему?
– С чего ты взяла?
– Просто так чувствую.
Пирумува удалось подкараулить на причале. Как бы невзначай, сообщила ему, что друзья могут предоставить нам судно на одну ночь повеселиться в городе. Отчалить придется поздно ночью, а на рассвете вернуться, чтобы никто не заметил нашего маленького приключения. У Макса так загорелись глаза, что я даже немного засомневалась в разумности своей затеи. Вдруг люди Афанасьева его упустят, а он сразу же даст деру? Ищи тогда ветра в поле!
Я заявила, что города не знаю и, ему придется таскать меня повсюду с собой. На удивление, он тут же согласился. Это был риск. Но, взвесив все за и против, решила, чему быть, того не миновать. Да и выбор у меня был не велик, шарахаться одной по ночному городу не самое безопасное развлечение…
Оставшееся время до нашей морской вылазки, проведенное в поисках улик и следов, не дали значимых результатов. Моя активность общения со всеми подряд, кто попадал мне под руку, просто зашкаливала. Люди Афанасьева и программист Панков трудились до седьмого пота, я всем ставила задачи и всех доставала. От бесконечных раздумий ломило в висках. Блуждая по бесконечным лабиринтам своего сознания, я так и не могла определиться с мотивом совершенного преступления. Еще меня нервировало исчезновение Виолы. Что если кто – то охотится на обеих сестер? И та, узнав, что сестренку убили, решила спрятаться – затаиться до лучших времен. Сидит себе где – то в укромном местечке и трясется, пугаясь от каждого шороха и звука. Но кому могли понадобиться девчонки?
В назначенный день осторожно пробиралась на причал поздно вечером, с опаской озираясь по сторонам. В просвете между деревьев мелькнул знакомый мужской силуэт. Ух ты! Дорохов собственной персоной то ли сопровождает, то ли пасет меня, но, странным образом, я вдруг расслабилась…
Тут же мое сознание преподнесло мне сюрприз, напомнив о медсестре Козич. Эта девушка – единственная ниточка, связывающая сестер Волковых с этим островом. Отсюда уволенная медсестра уехала обиженная. В разговоре с Симой утверждала, что не виновата ни в чем. А кто тогда виноват? И зачем она ходила к Виоле сразу же после своего увольнения? Вопросов к ней уйма. Вот кого надо разыскать ищейкам Афанасьева.
На берегу маячила одинокая фигура Пирумува. А у самого берега пришвартовывалась крошечная яхта с потушенными огнями…
Красавчик нервничал всю дорогу. И я приняла мудрое решение не докучать ему ни своей пустой болтовней, ни вопросами посерьезнее. Доплыв до места назначения, мы сошли на берег. Пирумов поймал такси, и мы забрались на заднее сиденье.
– В клуб «Морской бриз», – откинувшись на сиденье и закрывая глаза, произнес Макс.
Завертев головой, словно юла, я с любопытством разглядывала город за окнами мчащегося в ночи автомобиля. Ослепляющие иллюминации проспектов, бьющие в глаза световые вывески казино, бегущие строки реклам ночных клубов, переливающиеся во все цвета радуги подсветки ландшафтов – неимоверное световое шоу создавало иллюзию живого организма, клокочущего за бортом кажущейся сейчас такой беззащитной и хрупкой обшивки несущегося Феррари. Ощущение было такое, словно летишь внутри пасти огне – дышащего дракона, ежесекундно меняющего свой окрас, зачаровывающего и пожирающего тебя безвозвратно.
Город не спал. Соблазняя, погружал в свою виртуальную реальность. Порабощая, вытаскивал из самых темных закоулков твоей души сумасшедшую уверенность в собственном могуществе, способности легко получить доступ в мир богатства и успеха! Вот ты уже и попал в западню. И не замечаешь, как в фантастическом мире иллюзий и обмана спускаешь целое состояние, пускаясь во все тяжкие, поддавшись на хитрые маркетинговые уловки ушлых дельцов и откровенных пройдох…
В «Морском бризе» на входе фейс – контроль. Толпа зевак, не попавших внутрь, сиротливо топталась на подступах к клубу. Макс, кивнув головой охранникам, прошел уверенно внутрь и, крепко держа меня за руку, провел вместе с собой. Здесь он был свой.
В клубе было шумно и многолюдно. Гремела музыка, оглушая и будоража сознание. Устроились за столиком. Сделав заказ, Пирумов нервозно огляделся по сторонам, кого – то выискивая.
-Сейчас вернусь. Не скучай, – бросил он мне, поднявшись со своего места и исчезая из поля моего зрения.
Стоило ему скрыться из виду, как я тут же подскочила, опасаясь упустить его. Сквозь толпу беснующихся на танцполе пьяных, обкуренных посетителей, Пирумов выбрался из зала и направился в служебный коридор. Чертыхаясь и костеря, на чем свет стоит, гребанных бойцов Афанасьева, которых не пустили в клуб, я припустилась следом за красавцем. Приблизившись вплотную к двери, в которую прошмыгнул Пирумов, обнаружила, к своему невероятному везению, что она прикрыта неплотно. Прислонившись к косяку, я замерла, прислушиваясь к голосам, доносящимся из глубины помещения.
– Вот возьми,– услышала я голос Макса. – Можешь не пересчитывать. Здесь ровно столько баксов, сколько ты просил.
Я вытянула шею, словно гусыня, заглядывая в щель приоткрытой двери. Мужчин не было видно, только руки обоих и пухлый пакет, который на моих глазах перекочевал из рук Пирумова в руки его незримого собеседника.
– Надеюсь, ты на этом остановишься, – зло процедил Макс.
Что ответит ему оппонент, дожидаться не стала, услышав мужские голоса за углом коридора, решила срочно ретироваться. Едва успев добраться до своего места, уселась, следом тут же вернулся заметно повеселевший мой спутник.
Макс развлекал меня по полной. Водитель Феррари, которого, как оказалось, он нанял на всю ночь, возил нас по барам и клубам, которые, по мнению Макса, заслуживали особого внимания. Не теряя времени даром, я старалась напоить его. В результате переусердствовала сама. В очередном заведении меня начало сильно тошнить. Пришлось под предлогом «попудрить носик» скрыться в дамскую комнату и воспользоваться традиционным приемом в «два пальца»…
Вернувшись в зал, заявила, что проголодалась, сильно удивив своего нового друга. Но возражать он не стал. Принесли заказ. Пища не лезла мне в глотку, но давясь и мучаясь, я все – таки умудрилась что – то протолкнуть туда. Затем, взглянув на часы, хлопнула ладошами по столу.
– Все, баста. Поехали.
Пирумов послушно поплелся за мной. Я видела, что он изрядно захмелел, и ломала свою голову, как бы мне этим воспользоваться половчее. В машине он задремал. Подкатили к причалу и, я толкнула его в бок.
– Приехали!
Он открыл глаза, плохо соображая, где мы находимся. Перегрузившись на судно, отчалили от берега. На яхте его укачало. Ему даже не пришлось повторять моего «трюка», его и так выворачивало наизнанку, что мама не горюй!
– Как ты? – спросила заботливо я, стоило ему появиться рядом.
– Все ок, – ответил он.
– Рада за тебя.
– Спасибо. Чувствую себя твоим должником.
– Да брось, Макс. Мы классно провели время.
– Нет, Рита, я серьезно. У меня в городе было срочное дело и только благодаря тебе мне удалось его уладить.
– Твой голос звучит не очень убедительно, – фыркнула я. – Такое впечатление, что тебе до сих пор не верится в благополучный исход дела.
– Как сказать… Нашелся один урод, присосался, как пиявка, – произнес он, смачно сплюнув за борт.
– Он тебя шантажирует? – невинно спросила я.
Потрясенный моей «прозорливостью» Пирумов по началу лишился дара речи. Придя в себя, спросил:
– Откуда тебе это известно?
– У тебя на лбу написано, – невозмутимо ответила я.
– Не понял.
– Макс, не могу этого объяснить. Я так почувствовала.
Он не произнес ни слова. Мы, по – прежнему, стояли бок о бок, свесившись через перила борта яхты. Над морем стелился молочный предрассветный туман. Я поежилась от налетевшего морского бриза, обдавшего нас с головы до ног солеными брызгами воды.
– Зябко? – с нескрываемой заботой спросил Пирумов. – Пойдем в каюту. Там и поговорим…
В небольшой каюте расположились напротив друг друга. Макс пристально смотрел на меня своими миндалевидными глазами, оттененными густыми длинными ресницами. Я молча ждала. Наконец, он решился.
– Никогда никому этого не рассказывал. Но ты располагаешь к себе, вызывая доверие, сам не знаю почему. Может быть, сейчас совершу свою самую большую глупость в жизни, но я устал это скрывать. – Я внимательно слушала его, не перебивая, опасаясь спугнуть его откровение. – Я бисексуал,– сказал он так тихо, что мне показалось, будто я ослышалась, но взглянув в его большие грустные глаза, поняла, что услышала все верно.
– И некто, узнав твою тайну, сейчас шантажирует тебя этим? – уточнила я.
– Так и есть.
– Макс, а ты понимаешь, что будешь для этого вымогателя вечной «дойной коровой»?
– Понимаю. Поэтому я решил после свадьбы признаться Эле в грехах своей бурной молодости.
– Ты принял правильное решение, Макс, – горячо поддержала я, и, сделав короткую паузу, спросила:– А зачем ты ходил на верхнюю террасу здания с большой спортивной сумкой?
Пирумов опешил, с недоумением уставившись на меня.
– Я хожу туда заниматься на свежем воздухе со своим спортивным снаряжением. А ты что не знала, что там есть спортивная зона?
– Да я просто так спросила.
– А-а. Понятно.
– Кстати, Макс, есть еще один вопрос. Ну, он чисто из женского любопытства, поэтому я не знаю, стоит ли его задавать, – лукавила я, пытаясь вызвать в нем интерес.
– Задавай. Я сегодня добрый и сентиментальный,– улыбнулся он своей широкой фирменной улыбкой, обнажив белоснежные зубы.
– С чем связана такая сильная нелюбовь Томилина к тебе?
– Ревнует к Эльке.
– В смысле?
-Год назад, когда скончался Слуцкий, у Аркаши были весьма серьезные виды на Элю. А тут неожиданно нарисовался я и сломал ему все планы.
– С чего ты это взял? – удивилась я.
– Как ты сама сегодня сказала, объяснить не могу. Я так почувствовал, – произнес Макс, грустно улыбнувшись…
Добравшись до своего номера, я, наконец, расслабилась, тут же ощутив жуткую головную боль и невероятную усталость. Что было немудрено: много пили, танцевали и активно перемещались из одного злачного места в другое. Одним словом, ночь была пьяная и бурная! Ноги подкашивались. Скинув обувь, подставила ступни под ледяную струю из крана в ванной, но облегчения не наступало. «Срочно принять алкозельцер и завалиться в постель», – осенила мудрая мысль…
– Ритка!– вопила Колыванова, расталкивая меня. – Где ты так успела нажраться?
– Отстань. Я спать хочу.
– Вставай, пора на завтрак.
Я пыталась разлепить веки и сказать ей, что меня тошнит только при упоминании еды, но мне не удалось этого сделать. И, отмахиваясь от нее, как от назойливой мухи, я перевернулась на другой бок и тут же уснула.
…И снова пришел Громов. Презирая себя за беспомощность перед ним, я пыталась контролировать свой мозг. И неважно сон это, видение или явь. «Главное, не смотреть ему в глаза», – давала я установку себе.
-Рита, – услышала его мягкий ласковый голос. «О боже! Я забыла о его завораживающем, словно зов сирены, голосе. Не надо его слушать», – лихорадочно ловила я обрывки своих мыслей, затыкая уши. Странно, но его голос, минуя органы слуха, сладким ядом вливался мне прямо в душу. – Я люблю тебя. – Он гладил меня по коленям.
– Ты заигрался, – грубо сказала я, резко отодвинувшись от него, словно меня ошпарили кипятком. – И не пытайся сбить меня с толку. Ты ненастоящий.
-В смысле, ненастоящий? – удивился он. Но от меня не ускользнула знакомая усмешка, которую он быстро спрятал в уголках губ.
-Уходи, – истерично сказала я, отступая назад к стене.
Однако он не собирался уходить и шел прямо на меня. Я задергалась, не понимая, что еще предпринять. «Закричать?» – мелькнуло в голове. Но в комнате, кроме нас, никого не было. Драгоценные мгновенья были уже безвозвратно потеряны. Вот он уже склонился надо мной. Безупречная стильная прическа, привычная трехдневная модная щетина и потрясающий неповторимый запах его тела, который не мог заглушить даже легкий запах сандала – его любимого парфюма. У меня закружилась голова, и противно задрожали коленки. Я сильнее прижалась к стене.
– Убирайся, – произнесла я каким – то чужим голосом.
Но наперекор моим словам сердце сладостно сжималось и разжималось. Чувственность, которую он разбудил когда то, теперь вырывалась наружу, побеждая мой слабеющий рассудок. Я понимала, что мое тело жаждет страсти, той страсти, которую я испытывала только с ним.
-Откуда – отсюда? Или из твоей головы – твоего подсознания? – услышала я его насмешливый голос, который вдруг привел меня в чувство.
-Пошел вон! – закричала я, гневно сверкая глазами. И со всей силы оттолкнув его от себя, побежала к выходу.
-Рита, ты неправильно меня поняла, – догонял меня его мягкий ласковый голос.
-Я давно поняла тебя правильно, – зло ответила я, обернувшись напоследок. Он провожал меня взглядом, полным щемящей нежности…
Я проснулась. Вечер. На душе было гадко. «Почему встречи с Германом приносят сплошные разочарования? Почему? Потому что я, по – прежнему, испытываю к нему чувства», – честно призналась я самой себе, от чего легче не стало. Поднялась с постели. Девчонок в номере не было. Прислушавшись к себе, оценила свое физическое состояние как «средней тяжести». Бывало и хуже. Проглотив таблетку от головной боли и запив ее жадно водой, пошлепала в душ. Получив порцию шоковой терапии под ледяными струями воды, я была почти в форме. «Надо спуститься вниз и выпить бодрящего кофейку. Тогда буду совсем как новенькая», – решила я, покидая номер.
Убедившись в ресторане, что здесь не одна я такая, со своей чашкой кофе приютилась в самом дальнем углу. Вспоминая ночные откровения Пирумова, все больше склонялась к мысли, что он не имеет никакого отношения к убийству Волковой. Я сама видела, как он передавал деньги своему недругу, откупаясь от того. А мог ведь просто избавиться. Но он на это не пошел. Это обнадеживало.
– Марго, ну, и как твое ночное путешествие? – Дорохов с чашкой кофе бесцеремонно усаживался за мой столик.
– Отлично, – выдавила я.
– Рад, что поездка в компании такого хорошего парня удалась,– ухмыльнулся он.
– Марк, хороший он парень или нет, не берусь судить. Но в этом преступлении он точно не замешан.
– Он что сам тебе об этом сказал? – язвительно спросил Дорохов.
– Нет. Но я привыкла сама делать выводы, – ответила я сухо, демонстрируя, что не желаю распространяться о своем ночном вояже.
Марк смотрел на меня испытующе. Но меня отныне не смущал его чистый небесный взгляд, я уже успела усвоить, что эти красивые бездонные синие глаза жестоко обманут любого, кто в них заглянет. Но главным было другое, я его больше не боялась. Я не могла объяснить себе, когда это произошло и в связи с чем, интуитивно чувствуя, что я ему сейчас почему то нужна. И он меня не тронет.
– Марк, я могу задать тебе личный вопрос? – произнесла я, дабы сменить тему разговора.
– Разумеется.
– Почему ты во все это впрягаешься?
– Но ты же впряглась. Почему бы и мне в этом не поучаствовать.
– Каждый лезет в чужое дерьмо не за две карамельки, а за собственный интерес, – вызывающе произнесла я.
– Я могу узнать про твой интерес? – оживился Дорохов.
– Легко. Во – первых, меня об этом попросил человек с той стороны,– кивнув в сторону большой земли, добавила: – Которому я не могла отказать. А, во вторых, как бы цинично это не звучало, но мне платят за услуги.
– Марго, а ты любопытный экземпляр.
– А ты что изучаешь здесь местную флору и фауну? – разозлившись, съязвила я. – Скажи на милость, как я могу доверять тебе свою жизнь? Ведь ты, попросту, играешь со мной в кошки – мышки.
– Я правильно понял, что мои заверения о том, что испытываю к тебе симпатию и откровенно беспокоюсь, тебя не устраивают?
– Мне это совсем не интересно. Прости. Ничего личного. Просто я сейчас на другой волне.
– Я понял.
– Выходит, других более – менее вразумительных причин виться возле меня, у тебя нет? Ты, по – прежнему, держишь меня за идиотку, – я поднялась со своего места.
– Сядь, – спокойно сказал Дорохов, но в его голосе появился металл. Я села обратно на стул. – Есть еще одна причина моего интереса к этому делу, тут ты права, – сказал Марк, улыбнувшись в знак примирения. – Я заинтересован, чтобы расследование побыстрее завершилось. На той стороне,– кивнул он в направлении большой земли. – У меня срочное дело. – Я молча смотрела на него исподлобья. – Марго! Сейчас что не так?
– Все так. Почему бы тебе не свалить отсюда по тихому? Вон как легко и просто удалась наша самоволка.
– Дорогая, не хочется тебя разочаровать, но вы были под двойным колпаком: и Афанасьева, и Птицына.
– Птицына? С чего ты взял?
– Это уже мои секреты. С острова никто не улизнет без его ведома. Так что твоему новому другу Афанасьеву просто удалось договориться с ним. Ну, или непросто, – ухмыльнулся он.
– Значит, кто будет пытаться устроить отсюда побег, автоматически попадет под подозрение в совершении преступления?
– Так оно и есть.
– Ладно, давай тогда не будем терять время. Меня интересует шаман. Надо подкатить к нему поближе. Есть какие – нибудь идеи на этот счет?
– Надо подумать.
– Думай. А у меня есть дело.
Выйдя из здания отеля, я бесцельно побрела по тенистой аллее. Невольное признание Дорохова в том, что его ждет на большой земле срочное дело, было мне омерзительно. Чувствуя, как закипает кровь, и негодование захлестывает с головой, я прислонилась к стволу ближайшего дерева.
…За мной кто – то следит. Куда бы, я не отправился, нигде не скрыться от ощущения жуткого страха преследования. А вот и очередной звонок по городскому телефону. Я снял трубку, но слышу лишь тяжелое прерывистое дыхание.
-Кто тебе звонил?– спросила жена.
-Снова молчали. Светлана, надо срочно уезжать из города.
-Вадим, ты спятил?! В разгар учебного года? Давай дождемся каникул.
– Ты не поняла. Нам грозит серьезная опасность,– с тоской я смотрел на беззаботно играющих десятилетних близнецов.
-Вадим, ты хоть можешь объяснить мне, что происходит?
– Пока я не могу тебе ничего объяснить. Но за мной следят.
-Послушай, дорогой, у тебя просто невроз. Давай съездим к доктору.
-Света! – закричал я, краем глаза увидев, как дети, бросив свои игры, уставились на меня. – Света, – зашипел я. – Все слишком далеко зашло.
-У тебя паранойя…
-Так все, молчи! – резко оборвал я ее.– Быстро собираемся. Бери только самое необходимое. На сборы пятнадцать минут.
Вызвал такси. Мальчишки, услышав, что вместо школьных занятий их ждет интересное путешествие, весело засуетились. Сердце сжалось от острой боли, глядя на их счастливые лица. Они ничего не понимали. Ну, и хорошо. Света, нахмурившись и сердито поджав губы, молча собирала документы и вещи на первое время. Такси подъехало ровно через пятнадцать минут. Мы быстро загрузились в него.
– На Кирова пятнадцать,– сказал я водителю, затравленно озираясь по сторонам. Жена зашикала на чрезмерно возбужденных детей. Бросив взгляд в заднее стекло такси, я снова увидел черный внедорожник. -Скорее!– закричал я водителю,– Мы опаздываем на рейс.
– Как на рейс? – не понял он. – Мы же едем в противоположную сторону от аэропорта.
– У меня там припаркована машина. Мы едем за ней.
Таксист прибавил газу. Но на светофоре загорелся желтый и он тут же притормозил.
– Гони! Я заплачу двойной тариф, – завопил я.
Коммерческое предложение за него подействовало мгновенно. Мотор взревел и, перекресток мы пролетели уже на красный свет. Джип притормозил, пропуская грузовую машину, пересекающую перекресток. В результате мы выиграли несколько минут. Высадившись возле многоуровневого паркинга, я бросил водителю деньги.
-Быстрее, быстрее! – торопил я семью.
Мальчишки побежали наперегонки, спотыкаясь. Оступившегося пацана я схватил за шиворот, не давая упасть. На скоростном лифте поднялись на пятый этаж. Здесь в последнее время я арендовал место для своей машины, пытаясь путать следы, то оставлял ее возле дома, то здесь. Взглянул на детей, у них горели глаза, к неожиданности и срочности отъезда они отнеслись, как к увлекательной игре. Хоть они не успели испугаться. Чего не скажешь о Светке. Ну, ей я объясню все потом. Жена всегда считала меня гением, великим финансистом. Не могу я ей признаться, что все свое состояние нажил на банальном шантаже.
Я включил зажигание, и машина плавно тронулась с места. Неожиданно в пролете между рядами машин возник до боли знакомый силуэт черного внедорожника. Мотор его ревел, как бешенный. Джип приближался к нам, не сбрасывая скорости.
«Сволочь! Детей то за что?!» – сверлило мой воспаленный мозг, разрывая его на мелкие кусочки. На большой скорости джип протаранил нашу машину, пробив ею ограждение паркинга…В ушах стоял сумасшедший скрежет тормозов внедорожника, застывшего на самой кромке пятого этажа, визг перепуганных детей и истошный вопль жены. Удар об асфальт перевернувшегося в воздухе мерседеса и яркий столб пламени от взрыва…
Очнувшись, я обнаружила себя лежащей прямо на земле под деревом. Поднялась и, отряхнувшись, с опаской огляделась по сторонам: вокруг не было ни души.
Да что за чертовщина со мной творится в последнее время? Самое поразительное, что этих людей, последние мгновения жизни которых, я вдруг стала переживать и испытывать, как свои собственные, я никогда не знала. Встряхнув головой и немного успокоившись, я бросилась назад к отелю. Поднялась к Панкову.
– Филь, привет.
– Привет, Рита. Ты где была?
– Да так дела были. Вот Козич никак у меня из головы не идет. После скоропостижной смерти хозяина именно ее обвинили в ненадлежащем исполнении обязанностей. И уволили. Но медсестра никак не могла отвечать за здоровье хозяина при наличии здесь доктора. И госпожа Слуцкая далеко не глупая тетка. Так что истинная причина того, почему она так срочно избавилась от Козич, для нас остается тайной за семью печатями, свет на которую может пролить только сама девушка.
– Понял. Сегодня же по ней основательно покопаюсь.
– А что по Виолетте?
– Порадовать нечем.
– Сплошные головоломки…
После ужина я решила отправиться на пляж подышать морским воздухом. Варя была очень расстроена телефонным разговором с мужем, который отказывался верить в то, что никому нельзя покидать остров. Колыванова, напоив ее ромашковым чаем и укрыв пледом, кинулась составить мне компанию. Я устремилась на берег моря, чтобы поразмышлять в уединении. Но Лялька не за тем за мной увязалась, чтобы прогуливаться в тишине.
– Рит, я все хочу спросить, что у тебя с Марком?
– Ты о чем?– оторопев, я встала, как вкопанная.
– Я что по – твоему совсем на дуру похожа? – выпучила на меня глаза Лялька.
– Я так не думала. Правда, сейчас начинаю сомневаться. Может, ты на солнце перегрелась?
– Слушай, подруга, кончай умничать!
– Нет проблем. Тогда сама объясни, с чего ты это взяла?
– Вижу, как он на тебя смотрит.
– Ну, а я – то тут при чем?– пожала я плечами.
– Ты тоже могла бы обратить на него внимание. Марк умный, интересный…
– Поздравляю! – перебила я ее. – Ты, что сводничать задумала? Спешу тебя разочаровать, я не обратила на него никакого внимания. Кстати, и не собираюсь.
– Ждешь, что твой единственный и неповторимый Громов вернется? –съязвила Лялька. Опешив от ее натиска, я начала раздражаться.
– Да плевать мне на твоего Громова!– выкрикнула я. Видя, что подруга смотрит на меня с нескрываемым сочувствием, слегка сбавила обороты. – Да пойми ты, я сейчас занята серьезным делом. Меня никто не интересует. А Марк, если ты хочешь поговорить о нем, просто помогает мне. Кстати, не просто так, а по весьма веской причине: мечтает побыстрее свинтить с нашего чудного острова. И прошу тебя не надо меня лечить. Я в полном порядке.
Колыванову я не убедила. Да и себя успела поймать на том, что душу царапнула саднящая боль лишь при упоминании о Германе. А я уж было успела обрадоваться, что таска меня покинула безвозвратно. Выходит, обманула зараза, засела глубоко в самых потаенных уголках души чертовой занозой, и будет теперь ныть всякий раз, всплывая на поверхность при воспоминании об этом гребанном Громове. Но я справлюсь. Должна справиться. В конце концов, свет клином на нем не сошелся. Я обязательно еще встречу новую любовь. Но это будет не Марк.
Помяни черта, он и явится. Возвращаясь в отель, мы на него и наткнулись. Дорохов, одарив нас своим лучезарным синим взглядом, произнес:
– Марго, завтра сразу же после завтрака идем на занятия.
– Какие занятия? – удивилась я.
– Ты что уже забыла?
Я попыталась напрячь свои мозги, морщила и лоб, и нос, но мне это никак не помогло. Я не могла вспомнить, ровным счетом, ничего такого. Видя, что мои потуги затягиваются, он решил помочь.
– Я договорился с Яшей, что мы с тобой присоединимся к их группе.
– А он?
– Он дал добро. Завтра в десять часов утра я жду тебя у главного входа отеля.
– Хорошо.
– Рит, зачем ты туда лезешь? – молчавшая всю оставшуюся дорогу подруга, не выдержала. – Это же самая настоящая секта. Не дай бог, завербуют. – Лялька озабоченно покачала головой.
– Не волнуйся, я им не по зубам.
На следующий день после завтрака, взглянув на часы и убедившись, что у меня еще есть время, решила забежать к Панкову. Увидев меня, Филипп улыбнулся. У меня появилась робкая надежда.
– Филя, есть новости?
– Не особо, – сказал он. И, увидев, как я изменилась в лице, добавил: – Ну, правда, кое – что удалось выудить на Козич. Работает медсестрой в местной больнице в хирургическом отделении. Живет вдвоем с мамой. Отец умер три года назад. Мать пенсионерка. Козич пытается устроить свою личную жизнь. Разместилась на сайте знакомств.
– Вот как! Тогда, возможно, и в отеле она хотела с кем – нибудь замутить. Постояльцы здесь, в основном, люди обеспеченные. А может хозяйка приревновала ее к своему супругу? – мечтательно рассуждала я.
– Не думаю.
– Почему?
– Козич все время ищет подработки. Ходит к престарелым клиентам, делает им уколы, массажи.
– Но это никак не может ей помешать искать богатого папика. Одно ясно, она нуждается в деньгах, – задумчиво произнесла я.
– Я изучил контингент тех, с кем она общается в реале и на сайте – довольно средний класс. – Взглянув на часы, я заторопилась, что не укрылось от внимания Панкова. – Куда ты спешишь?
– Дорохов записал нас на занятия в группу к Яше.
– Будь осторожна и с одним, и с другим, Рита, – напутствовал заботливо Филипп…
Сбежав по лестнице к выходу из отеля, я сразу же увидела за стеклянными дверями поджидавшего меня Дорохова, нервозно ходящего взад – вперед. Выскочив наружу, запыхавшись, спросила:
– Марк, надеюсь, я вовремя?
– Опоздала на две минуты, – бросил он сухо.
– Ух ты! Я бегом спускалась по лестнице, даже чуть не навернулась…
Дорохов, не дослушав меня, быстрым и легким шагом, как он это умел делать, двинул в путь. Мне пришлось припуститься за ним легкой трусцой. Вывел он нас на тоже место, где в прошлый раз шаман проводил ночной обряд, только с той разницей, что прятаться за кустами на этот раз нам не пришлось. Я была крайне удивлена тем, что группа Фролова успела разрастись. «Яша у нас явно преуспел», – оценила я нежданный негаданный аншлаг у Фролова. Помимо постоянных членов группы здесь появились новые почитатели его таланта, включая и адвоката Афанасьевых, и продюсера Уткина.
Все сидели, подстелив под себя, кто небольшие коврики, кто большие разноцветные банные полотенца. Марк уселся на небольшой коврик, указывая мне жестом на место рядом с собой. Пришлось приземлиться с ним рядом. «Мог бы и предупредить»,– подумала я, не испытывая ни малейшего чувства благодарности к Дорохову за проявленную заботу.
Шаман находился в центре круга. Одет он был не столь помпезно, как в прошлый раз, однако выглядел вполне впечатляюще. Понятное дело, в его ремесле внешнему впечатлению проводимых обрядов и сеансов «связи» с потусторонним миром отводится весьма существенная роль. Отсюда и его прикид, и бубен, и всевозможные костяные безделушки из останков животных.
И тут началось настоящее театрализованное шоу. Шаман начал воспроизводить странные диковатые звуки, взывая к своим духам. Внезапно все разом пришло в движение: его тело, бубен, навешанная атрибутика. Казалось, что весь окружающий мир слился с ним в одном едином экстазе…
Померк свет. Словно издалека доносился очаровывающий тембр голоса шамана, завораживающий и обволакивающий с головы до пят. Звуки мантры, фантастически исполняемые им пульсирующей артикуляцией гортани, издавали одновременно несколько невероятных и загадочных тонов, погружая в глубокий транс.
«Выходит, я переоценила свои силы», – была моя последняя мысль в реальном мире, за которую я отчаянно цеплялась, сопротивляясь чужому бесцеремонному вторжению в свой мозг. Но уже в следующее мгновение я проваливалась в бездонную черную бездну.
…Очнулась от холода, пробирающего до самых костей. Дышать было тяжело, от каждого вздоха легкие обжигал промозглый ледяной воздух. Продвигаясь по лабиринтам сумрачной извилистой пещеры, дрожа от страха, я шла все дальше и дальше вглубь. В руках небольшой фонарик, тускло освещающий мне путь. Я вытягивала руку с ним то вперед, пытаясь разглядеть дорогу, то поднимала высоко над головой, когда проход становился слишком низким, и возникала реальная угроза стукнуться головой о нависающие каменные своды пещеры. Я ничего не соображала, зачем я иду вглубь? Единственным желанием было повернуть назад, но неведомая сила упрямо гнала вперед, словно толкая в спину. Я ощущала себя нелепой тряпочной куклой, которую дергали за веревочки, и она послушно выполняла волю своего неведомого злого хозяина, идя навстречу безумному миру, в логово самого дьявола…
Почувствовав боль в ноге, оступившись на остром камне, пнула его, и он полетел куда– то далеко вниз. Вздрогнув, замерла на месте. Вдоль позвоночника прошел импульс электрического тока, я напряглась. С трепещущим сердцем, готовым вот – вот выпрыгнуть из груди, направила слабый лучик фонаря себе под ноги туда, откуда, наконец, донесся приглушенный звук камня, достигшего дна. От ужаса перехватило дыхание. Оказалось, что стояла я на самой кромке огромной зияющей дыры, дно которой, находилось в нескольких километрах от меня. Придя в себя, осторожно на цыпочках обойдя край подземного колодца, я продолжила продвигаться вглубь таинственного подземелья.
Неожиданно мой путь по гнетущему чернильному тоннелю оборвался. Я выбралась в большой, но не менее зловещий грот, заполненный мерцающим и липким мраком. В самом его центре – небольшое озеро, причудливо поблескивающее в темноте. С потолка свисали сталагмиты в виде гигантских каменных кактусов, похожих на люстры. Луч моего фонаря выхватил из темноты странные изваяния. Я пристально вгляделась. Вокруг озера расположились молчаливые и неподвижные тени то ли людей, то ли покойников. Я содрогнулась, ощутив, как предательские мурашки поползли по моему телу, словно живые насекомые. В голове затрепетала единственная спасительная мысль: «Бежать!», тут же разбившись вдребезги. Оглянувшись назад, я увидела, что ходов, ведущих в зал, было десятки, и все они зияли одинаково пугающими черными дырами.
Началась паническая атака. Глухое отчаянье – единственное, на что хватало моих сил. Я ощущала, что идет необъяснимое чудовищное воздействие пещеры. И ничего не могло прервать эту жуткую сатанинскую вакханалию. Менялось само мироощущение. Я чувствовала себя так, словно нахожусь в параллельной вселенной. Происходящее было за гранью….
В моей голове зияла такая же черная бездонная пустота, как и в черных пастях зловещих входов, оставшихся за моей спиной. Я больше не была человеком. Ощущения, будто обратилась в хищного зверя, загнанного в зловещую каменную западню. Во мне проснулись глубинные животные инстинкты. Я чуяла мерзкий тошнотворный трупный запах. Отвратительный запах гнили и зловония! Втягивая его своими широко раздуваемыми ноздрями, словно впитывала смертельный яд, который устремился по моим жилам и венам, пропитывая каждую клеточку моего существа.
Тем временем фантомы на озере пришли в движение, забившись в страшных конвульсиях и, поднимаясь со своих мест, направлялись в мою сторону. Меня парализовал чудовищный страх. Мои попытки пошевелиться натыкались на глухую неведомую стену, которая деформировалась в чудовищный энергетический кокон, намертво спеленав мое тело по рукам и ногам. Черные зловещие фигуры находились уже на расстоянии вытянутой руки, смыкаясь глухим кольцом, захватывая в свой могильный плен. В моих глазах застыл всепоглощающий ужас. Ощущая надвигающееся безумие от вида демонов смерти и отчаянную безысходность своего положения, я хотела широко открыть свою пасть и издать мощный звериный рев. Вместо этого я захлебнулась в приступе страшного удушья. Тело огромной скользкой гремучей змеи сворачивалось плотными кольцами вокруг моей шеи, затягиваясь все туже в роковую петлю. Траурная удавка с каждым мгновением все сильнее сдавливала мою трахею, которая готова была вот – вот треснуть. Неотвратимо приближающаяся агония и сама смерть казалась теперь избавлением…
С опаской ощупав свое горло и растопырив пальцы рук и ног, словно лягушечьи лапки, я, удивляясь, внимательно разглядывала их и с нескрываемым любопытством озиралась по сторонам, желая убедиться в реальности окружающего меня мира, в который я так неожиданно вернулась. Мир вокруг меня был прекрасным и самым, что ни на есть, настоящим. Сочная нежная зелень шуршала на ласковом ветру, синее пресинее море накатывало волнами со смешными гребешками белой пены с грохотом, словно дальние раскаты грома, на песчаный берег, яркое солнце било в глаза, заставляя щуриться.
Выходит, я только что вернулась из «потустороннего» мира, который по всей очевидности, должна была теперь считать, находиться по «ту сторону» мироздания. Но меня это почему то нисколько не радовало. Напротив, я была взбешена и зла на себя, на Дорохова, на шамана, на весь мир вокруг.
– Что с тобой? – удивился Дорохов. И, наблюдая за моими манипуляциями, с беспокойством смотрел на меня своими синими глазами, в которых, казалось, плескалось само море.
– А почему ты спрашиваешь?
– У тебя такое лицо.
– Какое?
– Словно ты напугана.
– А ты?
– Я был погружен в свое детство, где были живы еще мои родители.
– А что сейчас они не живы? – машинально спросила я.
Он замялся с ответом. Но мой гнев, который вырывался, словно пламя, наружу, не дал мне вовремя притормозить. Меня несло.
– Понятно. Это ты сейчас для них не жив.
По лицу Марка прошла сумрачная тень, его белесые брови хмуро сошлись на переносице, зло заходили жевалки на скулах. Глаза померкли, словно в них погас свет. На секунду мне показалось, что я слышу скрежет его зубов. Я испугалась, что переборщила, и сейчас он наотмашь меня ударит. Но ощущение того, что я попала в десятку, вызвало во мне странное ликование и, неожиданным образом, привело в чувство.
– Извини, Марк. Сама не знаю, что ляпнула. Но я совсем не помню, что со мной было в трансе, – слукавила я. – Хотя надо отдать должное Яше, он превосходный гипнолог. Думаю, что это было не самое разумное решение с нашей стороны прийти к нему на сеанс. Разве только убедиться в том, что он весьма мутный тип и способен на любые пакости. К примеру, промыть мозги любому и толкнуть его на самоубийство.
– Но ведь Волкова не покончила с собой.
– В том то и дело. Поэтому возникает большой вопрос, зачем ему пачкать свои руки, когда он мог более «ювелирно» убрать ее при необходимости. Свои способности он весьма наглядно продемонстрировал нам сегодня.
– Ладно, Марго. Все уже расходятся. Пошли, – произнес Дорохов.
Спектакль был окончен. Зрители разошлись. Яша неторопливо собирал свои пожитки в саквояж, такой же причудливый, как и все остальные его «погремушки».
– Подожди меня. Мне надо с ним поговорить, – сказала я Дорохову.
Стоило мне приблизиться к шаману, как я с вызовом спросила:
– Яша, что это было?
Он помолчал и затем, взглянув на меня своими бледно – голубыми, почти прозрачными глазами, тихо произнес:
– Я хотел тебе помочь.
– В чем? – опешила я.
– В том деле, которым ты сейчас занимаешься.
– Стесняюсь тебя спросить, о каком деле ты говоришь?
– Расследование убийства Ани Волковой.
– При чем здесь я? – нервно передернула я плечами. В ответ Фролов только покачал головой. Я продолжила: – Смею тебя заверить, меня официально отстранили от расследования.
– Ты все – равно им занимаешься. Поэтому ты сюда и пришла, – ответил невозмутимо он.
– Вот как?! – воскликнула я, скривив презрительную гримасу.
Фролов, не реагируя на мой саркастический тон, твердо продолжил:
– Я знаю, что ты продолжаешь вести расследование.
– Допустим, ты прав. Что с того?
– Я знаю, что только ты одна можешь найти настоящего убийцу.
– И?
– И найдешь. Мы все сейчас здесь на острове твои заложники.
– Чьи?! Что ты несешь? Это я не выпускаю всех с острова? – возмутилась я.
– Можно сказать и так, – спокойно ответил он на мой выпад, по –прежнему, не сводя с меня своих выцветших бледно голубых глаз.
От захлестнувшей меня волны негодования я тупо кивала своей головой, словно лошадь на манеже цирка, нелепо хватая ртом воздух. Но терпеть дальше его бред я не собиралась.
– Глупее ничего не мог придумать? Извини, но тебе надо лечить собственную голову, а не чужие, – выкрикнула я, бурно жестикулируя руками и нервозно дергая головой.
– Рита, ты не понимаешь…
Не дослушав его до конца, я демонстративно развернулась на сто восемьдесят градусов, и пошла в сторону Дорохова.
– Вот гребанный психопат че удумал! – прошипела я, приблизившись к Дорохову.
– Он чем – то тебя обидел? – поинтересовался тот, подозрительно преданно заглядывая мне в глаза.
– Не то слово. Этот юродивый обвинил меня в том, что сейчас все островитяне у меня в заложниках.
– В каком смысле?
– Хороший вопрос. Можешь сам спросить у него. Я бред этого безумца не собираюсь больше ни слушать, ни комментировать.
Марк смотрел на меня так, словно впервые видел, внимательно разглядывая каждую черточку моего лица, чем только повышал градус моего негодования. «Еще один «ждун» на мою голову! Этим умникам невтерпеж отсюда ноги сделать, пусть баба – дура в дерьме вонючем копается, а они наперебой будут «вдохновлять». Однако весьма недурно альфа – самцы устроились. Вот козлы!» – сверлили мой мозг крутящиеся бешеным калейдоскопом мысли, не давая мне ни малейшего шанса прийти в себя от пережитого. Не выдержав ни своих навязчивых мыслей, ни его многозначительного взгляда, я в сердцах воскликнула:
– Марк, я тебя умоляю! Хоть ты меня не доставай. И так тошно после сеанса этого сатаны во плоти.
Дорохов ничего не ответил. Молчал он и всю дорогу. Но я, похоже, рано расслабилась на его счет. Дошли до дверей отеля.
– Марго, кто тебе рассказал обо мне? – внезапно спросил Дорохов. Я вздрогнула.
– Ты о чем, Марк? После этого чертова «посвящения» я вообще туго соображаю.
– Кончай придуриваться, – зло сказал он. – Я тебя изучил. И знаю, когда ты искренна, а когда врешь.
– Во даете! Один меня обвинил в том, что я всех здесь взяла в заложники, другой обвиняет в ужасных пороках и грехах. Марк, если ты хочешь об этом поговорить, то давай завтра. Я высплюсь. И, очень надеюсь, буду бодра и свежа.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– Ладно. Иди, – бросил он сухо.
– Послушай, я не помню, что со мной там произошло. Но ощущение такое, что была я участником какого – то дьявольского квеста. А послевкусие, точно в аду меня окунали в чан с кипящим дерьмом, – дерзко произнесла я и вошла в двери. На самом деле, я тупо спасалась бегством, не находя иного выхода из сложившейся ситуации, как только побыстрее ретироваться.
Из дверей ресторана выходил Афанасьев старший, имевший весьма озабоченный вид. За ним неотступно следовали его два телохранителя. Увидев меня, он встрепенулся и мы, переглянувшись, кивнули друг другу. Я проскользнула в зал. Ресторан был почти пуст. Редкие постояльцы в основном принадлежали к участникам мероприятия, на котором давеча я побывала сама. Я глядела поверх их голов, выглядывая своих подруг. Девчонки были на месте. Они пили кофе, поджидая меня. Радостно помахав им и, приготовив себе горячий кофе, я двинулась к столику.
– Рита, ну, наконец! Уже все «ваши» прошли. А тебя где носит?
Я устало уселась на свое место.
– Лялечка, все нормально.
– А по твоему бледному виду – не скажешь. Тебе, часом, не плохо?
– Все ок.
– Тогда рассказывай, что там было, – не унималась Колыванова.
– Рассказывать особо нечего,– пыталась отмахнуться я.
– Слушай, Анохина, я тебя насквозь вижу. Не темни, давай!
– Ладно. Ощущение такое, словно сходила на сеанс фильма ужасов, кроме того, посмотрела его в очках 3D. Короче, эффект присутствия по полной.
– Он что, запугивал вас? – воскликнула Лялька, выпучивая свои глаза.
– Не думаю. Некоторые получили большое удовольствие.
– Извращенцы что – ли?
– Нет, – засмеялась я. – Их в трансе отправили в «путешествие», типа в детство. Так что максимум, что они могли испытать, так это ностальгию.
– Выходит, он запугивал только тебя, – вынесла Лялька свой вердикт.
– Я не думала об этом.
– А ты, подумай, дорогая. Я же тебе говорила, что нельзя туда соваться. Но разве ж ты послушаешь умного совета.
Закончив читать нотацию, она умолкла. Варька все это время слушала нашу беседу, широко открыв свои и без того огромные глаза, в которых застыл страх, и только переводила свои глазища с Ляльки на меня и обратно. Похоже, Колыванова за время моего отсутствия успела хорошо промыть ей мозги, в каком опасном мероприятии я принимала участие.
После обеда, не поддаваясь на уговоры подруг пойти вместе с ними на пляж, я в гордом одиночестве отправилась на прогулку в парк. Побродив немного, устроилась в дальней беседке.
Терялась в догадках и сомнениях, пытаясь понять, кто тот преступник, что совершил убийство Волковой? Кому эта девчонка могла помешать? Допустим, версия, что это недовольные клиенты. Среди присутствующих на острове к этой категории можно отнести Афанасьева младшего и чету Поповых. По поводу Никиты Афанасьева возникает вопрос, зачем тогда его папаше так активно участвовать в поиске преступника? А с четой Поповых вопрос в том, что тщедушный и безвольный супруг точно не способен на это, ну, уж не сама же Лариса расправилась столь жестоко с жертвой? Допустим, вторая версия, что это козни конкурентов. На острове подобными практиками занимается еще только шаман Яша. А ему, в чем я сегодня могла убедиться лично, не составляло особого труда довести ее до суицида. И руки незачем марать. Выходит, если брать версии мести недовольных клиентов и зависти алчных конкурентов как основные, тогда надо искать среди островитян еще и других людей, успевших каким либо образом пересечься с Волковой.
– На ловца и зверь, – услышала я за спиной голос Пирумова. Вздрогнув, растеряно оглянулась. Максим, широко улыбаясь, произнес: – И где я тебя только не искал.
– Я тоже рада тебя видеть. Забирайся сюда.
Макс поднялся по ступенькам в беседку и уселся на деревянное сиденье рядом. Я молча ждала.
– Хотел поделиться с тобой новостью, как с другом.
– Макс, мне очень приятно, что ты считаешь меня своим другом.
– Я же здесь для всех чужой, кроме Эли. Но она – это совсем другое дело. Я не все ей мог рассказать. А этот пес Томилин устроил за мной тотальную слежку.
Макс сумел меня удивить, оказалось, что помимо шикарной внешности, он обладал еще и незаурядным умом. Жаль, конечно, что распоряжался всем этим он бездарно. Хотя мне ли его судить.
– Рита, я все рассказал о себе Эле.
– И как она?
– Поставила отношения на паузу.
– Разорвала помолвку?
– Взяла время, чтобы подумать.
-И где ты сейчас обитаешь?
– Переехал в служебный номер для сотрудников в конце коридора.
– Макс, и все – таки ты молодец.
– Спасибо, Рита. А ты как?
– А что я. Как видишь, вот слоняюсь без дела.
Он взглянул на меня своими темными бархатными глазами так, что его густые длинные ресницы задрожали. Я смотрела на него, недоумевая, что с ним стряслось. Наконец, справившись со своим возмущением, он произнес:
– Ты мне не доверяешь так, как я доверяю тебе. У нас с тобой, похоже на игру в одни ворота, – произнеся с горечью свои слова, он начал подниматься с места. Я вцепилась в его руку, заглядывая снизу вверх ему в глаза.
– Макс, ты о чем?
– Рита, я знаю, что ты занимаешься расследованием убийства Ани Волковой, – сказал он четко и уверенно.
– С чего ты это взял?
– Я подслушал разговор Эли с Томилиным. Они в этом уверенны.
– Ты не думаешь, что это просто их больная фантазия?
– Нет. Не думаю.
– Почему?
– Потому что они установили за тобой слежку. И знают каждый твой шаг.
– Оба – на! – воскликнула я, озадаченно почесав свой затылок.
«Вот это уже что – то новенькое. Хотя почему новенькое? Дорохов ведь предупреждал, что мне нужна охрана. Но я – то думала, что от потенциальных преступников, а выходит, надо обороняться еще и от целой гвардии «следопытов». К тому же «раствориться» здесь на острове совсем негде. Вот, засада», – невесело рассуждала я.
– Спасибо, Макс. Ты настоящий друг, – наконец, нашла я нужные слова.
– Так тебя интересует преступление?
– Глупо говорить, что нет. Ведь поиск убийцы напрямую связан с нашим освобождением с острова. Мы все оказались здесь в заложниках. Как бы не было здесь чудно, но всех дома ждут дела, семьи.
– Рита, как я могу тебе помочь?
– Если честно, то я не представляю, как ты можешь мне помочь. – Заметив, как нахмурился и помрачнел мой собеседник, продолжила: – Дело не в тебе. Я сама сейчас в полном раздрае. Расследование буксует. Вот как раз сидела здесь и размышляла, что бы такое предпринять, дабы сдвинуться с мертвой точки.
– И что надумала?
– Ничего путного. Сижу и ломаю голову. Информация об Ане, которая провела здесь две недели весьма скудная. Никто ничего существенного о ней не сообщил.
Пирумов задумался. Я уставилась на него, дескать, давай помогай, коли хотел. Неожиданно он встрепенулся.
– Слушай, здесь есть одна пещера в скалах на той стороне острова. Я периодически хожу туда для уединения. Не удивляйся, я там медитирую. – Но я удивлялась. Макс сегодня открывался совсем с другой стороны. В пору уже было восхищаться им. Но я не спешила. – Я ни разу там не встретил ни одной живой души. В тот день я находился в пятидесяти метрах от входа в пещеру на зеленом склоне, занимался медитацией, когда и появилась Волкова. Я притаился, наблюдая за ней. Она пробиралась крадучись, пугливо озираясь по сторонам. Мышкой юркнула в пещеру. Еще подумал тогда, что эти сектанты не от мира сего. Неоднократно бывая в том месте, у меня никогда не возникало желания пойти в пещеру.
Ошеломленно слушая Макса, поражалась тому, как в нем уживаются одновременно и ангел, и дьявол. Какой невероятный синтез, сплав добра и зла. Вполне вероятно, что пороки, дремавшие еще с каких – то его прошлых жизней, проснулись в нем совсем не по его собственной воле…
Тем временем Пирумов продолжал:
– Прошел час, а она все не выходила. Я уже начал беспокоиться. Хотел бежать за помощью. Но тут она вышла.
– Макс, она одна туда ходила?
– Да. Больше никто не входил и не выходил.
– Ты кому –нибудь рассказывал об этом?
– Нет.
– Надо туда завтра же сходить. Ты покажешь мне дорогу?
– Что значит покажешь? Я пойду туда с тобой. Одной опасно.
– Хорошо, – согласилась я, понимая, что шарахаться одной по пещерам не самое безопасное занятие особенно сейчас. А у Пирумова еще и неплохая физическая подготовка, черт знает, что нас там ждет.
Я шла к отелю, думая о том, кого Аркаша уполномочил за мной приглядывать. Костика, кроме случая столкновения с ним на яхте, я больше не замечала в поле своего зрения. Выходит, у Томилина целая сеть агентуры, прямо таки паутину успел сплести за годы работы на острове, точно настоящий паук. Только вот зачем я ему понадобилась? Хороший вопрос. Скорее всего, привык все держать под своим контролем. А тут то одно идет не по его плану, то другое…
Пришла в себя, оказавшись прямо перед номером Афанасьевых. Раз так вышло, значит, тому и быть. Постучала в дверь.
– Входите, – услышала голос Афанасьева старшего из – за двери. И толкнула дверь. – Рита, я тебя ждал.
– Вот я и почувствовала, Артем Феликсович, – произнесла с сарказмом, бесцеремонно усаживаясь в кресло напротив него, не ожидая особых приглашений. Зато находящиеся в комнате мужики как по одной команде вышли вон. «Ух ты, какие вышколенные!»– пронеслось в голове.
Папаша Никиты, видно, уже начал привыкать к моим манерам, точнее к их отсутствию. Ну, или делал вид. На его губах заиграла легкая усмешка. Меня это мало волновало. Ввязалась я с ним в совместное предприятие, ожидая сногсшибательных результатов от его спецов. Выходит, переоценила. Этот дядька, как и шаман с господином киллером, не очень – то спешит меня чем – либо порадовать. Ну, разве что только он мой очередной «вдохновитель». Для одного дня это уже явный перебор.
– А что у тебя такое с голосом? – спросил Феликсович.
– А чем он вам не нравится?– вызывающе ответила я вопросом на вопрос, даже не пытаясь притормозить.
– Ты чем – то недовольна, Рита?
– Даже если и так. К вам это не имеет ни малейшего отношения.
Он недоверчиво покачал головой.
– И все – таки, в чем дело? – повысил он свой голос, отставив свои усмешки в сторону.
Ух ты! А наш олигарх переобувается прямо на лету, включая проницательность и дотошность.
– Если вы настаиваете, то я скажу. За мной кто – то следит. И это – человек Томилина, – сказала я.
– Принял к сведенью. Займусь.
– Заранее благодарю. А что удалось разузнать по ту сторону?
– Сестру Волковой пока не нашли. На Козич мои люди вышли. Поговорили.
– И?
– Она сообщила, что обращалась к Виоле сразу же после увольнения из отеля. Утверждала, что события произошли слишком неожиданно для нее. Ее буквально вышвырнули с острова, что ввело ее в полнейший шок. Было больно и обидно.
– Отчего?
– От несправедливости, – ответил он по слогам для непонятливых.
Мне было бы уже давно смешно, если бы не было так гадко и противно. Я даже попыталась представить себе этого напыщенного олигарха в роли адвоката Козич.
– И что она хотела получить от Волковой старшей? Утешения? Совета?– с глупейшим видом продолжала я.
– По всей очевидности, именно этого и хотела.
-В таком случае, я вас поздравляю! Подобный сценарий я могла представить себе и отсюда, зачем было так напрягаться и далеко ездить?
– Рита, не могли же мы ее пытать. Козич оказалась скрытным человеком. Поэтому для работы с ней надо время. Мы приставили к ней «ноги». Когда что – то прояснится, я тут же буду об этом знать.
Я поднялась со своего места и пошла на выход, не проронив ни слова. Чувствовала всеми фибрами своей души, как Афанасьев сверлит меня глазами, словно хочет просверлить дырку в моем затылке.
«Интересно, что он хочет? Докопаться моих мыслей? Нет, это вряд ли. После нашей беседы он точно не ждет ничего приличного от меня. Кстати, в этом он прав. Скорее уж, жаждет от злости прострелить мою башку насквозь, - с усмешкой констатировала я. – За все те опускания, которые приходится ему терпеть от несносной и не очень адекватной, как он думает обо мне, особы. Только благодарить ему за это надо не меня, а свое ненаглядное чадо. Может еще и спецов своих «прихватить». Тоже еще те работнички. Нет, сегодня точно не мой день!» – рассуждала я, направляясь к Панкову.
– Рита, только что подумал о тебе, – встретил меня Филипп.
– Филя, я тоже рада тебя видеть. – Усевшись с ним рядышком на диване, рассказала о том, чем был насыщен сегодняшний день.
-Рита, я уже привык, что ты принимаешь все решения самостоятельно. Знаю, что тебя невозможно переубедить. Но меня очень тревожит то, что ты собралась пойти в пещеру с Пирумовым.
– Ты не доверяешь ему?
– Нет. Я беспокоюсь за тебя. Там может быть действительно очень опасно.
– Филипп, я ценю твое отношение к себе. Но сейчас расследование настолько буксует, что пора идти на риски, чтобы пролить хоть какой – то свет на это убийство. Преступник затаился и залег на дно.
– А ты что хочешь стать приманкой для убийцы?
– Не стоит так драматизировать. Я хочу найти какие – нибудь улики, чтобы, наконец, сдвинуть дело с мертвой точки. Зачем то ведь она туда ходила? А этот райский остров давно превратился для всех в сущий ад. Никому не дает покоя присутствие рядом убийцы.
– Рита, ты решила выступить в роли спасителя?
– Или безумца, – произнесла я, засмеявшись, желая разрядить обстановку. – Расслабься, Филя. Все будет ок. Я везучая. Как кошка, у которой девять жизней, так любил поговаривать один мой давний приятель Альберт. Кстати, ты один посвящен в тайну, куда мы снаряжаем свою экспедицию. Так что, смотри, никому не проболтайся. – сказала я.
– Не бойся. Никому не скажу. Если бы я не умел держать язык за зубами, то со мной не имело бы дела девяносто девять процентов моих клиентов. А, скорее, и все сто,– сказал Панков, невесело усмехнувшись.
Было приятно, что Филипп так трогательно волнуется за меня. Выходит, не все здесь моральные уроды, наперегонки спешащие лишь «вдохновлять» на ратные подвиги. Есть еще и Лялька. Она, наверное, уже давно рвет и мечет по поводу моего длительного отсутствия и, как всегда, «немого» мобильника. Надо будет еще придумать для нее легенду, куда я завтра сваливаю.
– Филь, а что есть новенького в нашем районном городишке?
-Виолетта, по – прежнему, где – то прячется. По картам движухи нет, так что не отследить ее местоположения. А Светлана ведет совершенно обычную жизнь. Так что пока нет ничего заслуживающего внимания.
– Послушай, ты говорил, что Козич зарегистрирована на сайте знакомств, так? – осенило меня.
– Так.
– Ты можешь с какого – нибудь левого аккаунта вступить с ней в контакт? Установить теплые дружеские отношения, разумеется, не лишенные некого романтического флера? Надо вызвать у нее живой интерес к себе, проще говоря, зацепить. Ну, ты понимаешь, о чем я.
– Понимать то понимаю. Но зачем тебе это нужно?
-Тут такая засада. Люди Афанасьева вышли на нее. Провели с ней соответствующую беседу. Но подруга оказалась еще тем орешком. Не колется ни в какую. Надо бы подобраться к ней поближе – по душевнее, чтобы она ничего не заподозрила.
– Понял, – сказал Панков, улыбнувшись.– Я постараюсь, но ничего не обещаю.
– Ты уж постарайся, установи с ней контакт, прояви свои мужские флюиды. А дальше подоспею и я. Ну, а мне уж фантазии не занимать, – произнесла я, многозначительно улыбаясь.
– Я это знаю.
– Откуда?
– Почитал твои книги.
– Во дает! И ведь молчит, как партизан, – расчувствовавшись, крепко прижалась к нему. Обняла и поцеловала в щеку.
– Рит, поосторожней со мной, пожалуйста. Я, вообще то, живой. – Услышав его слова, я осознала, что в порыве признательности нарушила его личное пространство.
– Филя, прости меня, ради бога. Когда встречаешь в своей жизни людей, близких по духу, испытываешь огромную благодарность судьбе, – договаривала я уже на бегу к выходу из номера.
Лялька, переволновавшись от неизвестности, где меня носит с вечно вырубленным мобильником, встретила гневной тирадой. Потупив скромно глазки, я терпеливо выслушивала ее упреки в эгоизме, беспечности и легкомыслии. Временами я отключалась, виновато поднимая глаза и наивно хлопая ими, наблюдала, не выдохлась ли подруга и думала о предстоящем завтрашнем походе. Наконец, Колыванова, выпустив весь пар, успокоилась. Ну, или устала.
Демонстрируя полное раскаяние и покорность, я вела себя ниже травы, тише воды весь остаток вечера до отхода ко сну. Без малейшего стеснения откровенно подлизывалась к подруге, да так, что превзошла саму себя. Это не осталось незамеченным Варькой. Во время ужина она смотрела на меня своими огромными глазищами, в которых отражалось полнейшее недоумение и недоверие. Я понимала, что перебарщивала, но войдя в раж, не могла остановиться.
Варвара будучи безмерно благодарной за то, что ее приютили и не оставили трястись в одиночестве в своем огромном пустом номере от страха перед маньяком, не произносила ни слова. Я, поймав кураж в своей новой роли и настойчиво продолжая проявлять любовь и нежность к девчонкам, поинтересовалась:
– Варя, ну, как помирилась с мужем?
– Да. Он выяснил все по своим каналам. Сказал, что со дня на день планирует прибыть сюда.
– Супер. Может и мне дядю Леву выписать? Он мигом наведет здесь шороху. И нас всех выпустят из заточения с этого заколдованного острова.
– А что? – подхватила Лялька. – Удумали тут стариков и женщин удерживать, словно заложников. Коню понятно, что пришить несчастную, да еще таким жестоким образом, было под силу только здоровому мужику.
Я опомнилась: никого «выписывать» сюда и в помине не собиралась. Но Колывановой моя идея пришлась по душе. Она купалась в моем липком подхалимаже весь вечер. Но, как говорится, сколько веревочке не виться, а конец будет. И Лялька начала прозревать. Она смешно всплеснула руками, словно ее посетило озарение, упала на кровать в спальне и воскликнула:
– Ритка, а чего это ты весь вечер вокруг меня вьюном вьешься? Думаешь, я не понимаю, что ты что – то задумала опять. Давай выкладывай, что еще?
– Ляль, вот за это я тебя и люблю. Ты такая чуткая…
– Кончай, Анохина! – оборвала она меня резко. – Говори правду. – Я подошла ближе, обняла, ласково прильнув головой к ее плечу.
– Да ничего особенного. Ты же сама хотела, чтобы я замутила с кем – нибудь. А тут такой случай выдался. Макс повздорил со своей пассией. И пригласил меня на свидание. Думаю…
– Да знаю я, что ты думаешь, – перебила меня снова Лялька. – Что я полная дура. И ездишь мне по ушам.
– Ляль, ну, ты чего?
– Слушай, подруга, ты че совсем со своим расследованием спятила? Элеонора узнает про твои шашни с ее женишком, прибьет тебя враз!
– Не успеет узнать. Я ухожу то всего на полдня.
– Когда?
– Завтра с утра. К обеду буду как штык.
– Тогда у меня есть условие – включи мобильник. И чтобы была постоянно на связи, – безапелляционно заявила Лялька.
– Нет проблем. Вот смотри, включаю прямо при тебе… Ладно, давайте ложиться спать. Мне завтра рано вставать.
– Рассвет что – ли пойдете встречать?– пряча ухмылку, произнесла Лялька.
– Типа того, – спокойно ответила я.
Колыванова, сжав плотно губы, одарила меня выразительным недоверчивым взглядом, что было в пору съежится под ним от стыда за свое очередное вранье. Но я была уверена, что пекусь о ее же благе.
Ночь была беспокойной. Я боялась проспать, без конца просыпалась, затем снова погружалась в поверхностный тревожный сон и снова внезапно открывала глаза, словно кто – то толкал меня в бок, не давая мне выспаться. Наконец, чуть задребезжал рассвет, я соскочила с постели и пошлепала босыми ногами в душ, прихватив с собой заготовленную с вечера одежду.
После душа, просушив волосы феном, собрала их в тугой хвост. Затем пройдя в большую комнату, включила электрический чайник, который где – то по случаю раздобыли подруги, и заварила себе пакетик чая в большой чашке. Вчера заскочив на кухню, прихватила там пакетик с клубничной карамелью и пачку соленых крекеров. Таким вот получился мой нехитрый улов. Надорвав разноцветную упаковку и вытащив оттуда конфетку, задумчиво положила ее в рот. Спускаться в ресторан, чтобы выпить ароматного кофейку, я не решалась, дабы не привлекать внимания к своей персоне. Чаек меня не очень – то взбодрил, но это было лучше, чем ничего.
Рассовав упаковки по карманам джинсовой куртки, втиснула мобильник в задний карман джинсов. Обула кроссовки, решив, что вряд ли каменистые тропы пещеры приспособлены для приятного променада. Джинсовую куртку додумалась прихватить с собой, предположив, что в пещере должно быть сыро и холодно. И была вполне довольна собой в связи с тем, что позаботилась об экипировке. Так что зря Колыванова считает меня такой уж беспечной и легкомысленной. Я даже успела подумать о том, что не помешало бы взять с собой бутылку чистой питьевой воды. Но засунуть ее было некуда, а руки хотелось оставить свободными, ведь неизвестно какими тропами и лазами придется пробираться.
Крадучись я спустилась по лестнице и, выскользнув из дверей отеля, тенью пробралась вдоль стены до угла здания. Там повернула и, обогнув торец отеля, стремглав бросилась в направлении парка. Встретиться с Максимом мы договаривались в той же беседке, где он меня и застал накануне. Он уже был на месте и нетерпеливо поглядывал на часы.
Я все еще не могла привыкнуть к его яркой внешности: брутальный, стильный, хоть сейчас на обложку любого модного журнала. Чертовски хорош! Чего стоил только бархатный взгляд его миндалевидных карих глаз с ошеломляюще таинственной поволокой. Но почему то, глядя на него, меня не покидали смешанные чувства. Откуда – то изнутри поднималась горечь и разочарование, что природа жестоко пошутила над ним и, что внешность ему не помогала, а напротив, мешала по жизни. Будь она немного по – скромнее, возможно, совсем другая была бы ему уготована судьба. Ведь он весьма незаурядный человек. А все видят в нем лишь рокового красавца. Его настоящее нутро остается спрятанным за семью печатями ото всех.
– Привет. Пошли, – встретил он меня, вскидывая за спину рюкзак.
– Привет. А что у тебя там? – спросила я, не в силах справиться с любопытством, кивая на его снаряжение.
– Понемногу все самое необходимое. Термос с кофе. Бутылка воды. Бутерброды для перекуса. И так кое – что по мелочи из альпинистского снаряжения.
Я присвистнула. «Все по делу. Выходит, Лялька права, что я все – таки беспечная. Ну, уж нет! У меня просто не было рюкзака. Будь он у меня, я бы тоже собралась в нашу экспедицию как положено. А так, я сделала все, что смогла. Вон даже умыкнула на кухне пакетики с лакомством», – резюмировала я, хмыкнув и похлопав себя по карманам куртки.
– Макс, а как ты думаешь, мобильник там будет ловить?
– Не думаю. Под такой толщей скалы – это нереально.
«В какой уж раз пришлось слукавить подруге», – поймала я обрывки мыслей. Однако быстро об этом забыла, ощущая нарастающий азарт охотника, словно мы пошли выслеживать опасного хищного зверя. Сказывалось и то, что до сих пор не удалось нащупать ни одной стоящей версии, не ухватиться ни за одну неопровержимую улику, способную вывести на след убийцы. И на сегодняшнее мероприятие я возлагала большие надежды.
Макс шел впереди, я за ним. Вот мы уже вышли из парка на другую сторону. Мне еще не приходилось бывать здесь, и я с любопытством крутила головой по сторонам, осматривая местные достопримечательности. Пересекли огромную асфальтированную площадку размером с пару футбольных полей. Вдали виднелся металлический ангар. Похоже на вертолетную площадку. Дальше шла скалистая местность. Мы начали подниматься по ее уступам. Наверху оказалась небольшая плоская площадка. Неожиданно усилился ветер, его порывы угрожали сбить с ног. Небо затянуло плотными низкими облаками.
– Давай здесь передохнем, – сказал Макс.
Я уселась прямо там, где стояла. Он снял с себя рюкзак, достал термос и два пластиковых стакана, плеснул в них кофе и один протянул мне. С большим удовольствием я приняла напиток. Аромат отменного кофе ударил мне прямо в нос.
– Кажется, дождь собирается, – сказала я, медленно отпивая из стаканчика и блаженствуя, как настоящая кофеманка.
– Он очень скоро начнется, – ответил с тревогой Пирумов. – Надо или поспешить, или возвращаться назад.
– Только полный вперед! – отрицательно я помотала головой, ощущая, как приятная бодрость разливается по всем жилам.
Через пять минут выдвинулись, а через тридцать – добрались до места, остановившись перед черной пастью входа в пещеру. Я поежилась от мысли, что собиралась идти сюда одна. Со спутником – мужчиной было определенно разумнее. Макс был сосредоточен. Поставив рюкзак перед собой, возился с его содержимым, извлек оттуда небольшой фонарик и протянул мне.
– На вот возьми. У меня чуть побольше, я пойду первым. Не отставай. Если что не так, сразу кричи.
– Поняла, – кивнула я. – Только ты не спеши, надо хорошенько осматривать все по пути.
– Ладно. Пошли.
Он подхватил с земли рюкзак и тут же скрылся в проеме. Глубоко вдохнув глоток свежего воздуха, словно напоследок, я последовала его примеру.
Стоило войти в пещеру, как моментально поглотила угольная темнота. Впереди маячил силуэт Макса с узкой блуждающей полоской света от фонаря. Я включила свой. Свет от него был, более чем, скоромный, но все же, если идти медленно, то что – то можно было и разглядеть. Проход, по которому мы пробирались, оказался извилистым и петляющим. Временами он сильно сужался как по ширине, так и по высоте, да так, что втискиваться приходилось с большим трудом. Верхние своды порой нависали так низко, что казалось, вот – вот столкнешься с ними лбом. Максу и вовсе приходилось идти в таких проходах в три погибели. Но мы упрямо двигались вглубь пещеры. Изредка мы перебрасывались дежурными фразами, убеждаясь в том, что, по – прежнему, идем друг за другом.
– Рита! Ты как там?
– Все ок, Макс! Я в порядке.
Вот фигура Макса скрылась за очередным резким изгибом прохода. Жуткое ощущение, словно тебя в этом царстве тьмы и холода бросили совсем одну. А тощий лучик фонаря выхватывал их этого чернильного мрака лишь вид угрюмых мокрых стен и мрачных нависающих сводов из почерневшего, как от копоти, старого камня. Туннель сужался все сильнее и, казалось, что каменный пресс из толщи враждебных скальных пород, сдвинувшись с места, вот – вот сомкнется, расплющив тебя, как начинку в сэндвиче. Поежившись, я прибавила ходу. Выскочив, запыхавшись, из узкого прохода в более широкий тоннель, хотела перевести дух. Но не тут то было! Мое внимание привлек Макс, который прямо на моих глазах неожиданно скособочился и стал, странным образом, оседать и заваливаться куда – то вниз.
– Макс! Осторожно. Там колодец, – истошно заорала я.
Мой голос, ударившись звуковой волной о стены пещеры, гулким эхом покатился куда – то вдаль в самую глубь пещеры. Макс отреагировал мгновенно. Он выдернул правую ногу, которой оступился, и резко выпрямился, застыв на своем месте, как вкопанный. Я приблизилась к нему. И мы вместе осторожно двинулись по краю обрыва, крепко держась за руки. Когда злополучный ров миновали, он отпустил мою руку.
– Рита, ты знала? – спросил он.
– О чем?
– О колодце.
– Нет, не знала. Просто пришло в голову…
Что я еще могла ему сказать? Что у меня дежавю? И мне давно уже кажется, что я здесь была раньше? Но это было просто нелепо и невозможно. Я ничего не могла объяснить даже самой себе. Увидев, что Макс в опасности, тут же в моем мозгу вспыхнула яркая четкая картинка края глубокого колодца, как на дисплее монитора, и я спонтанно завопила. И ломать сейчас голову не имело никакого смысла. Путь был очень скользким и опасным, надо было светить себе под ноги, чтобы не споткнуться и не подвернуть ногу. Единственная мысль, которая сверлила мой мозг, словно к моему виску приставили перфоратор, не давала мне возможности ни расслабиться, ни сосредоточиться: «Какого ляда Волкова здесь могла искать?!»
Пройдя еще с полкилометра, мы, наконец, вышли в большой угрюмый грот пещеры. Добравшись до противоположной его стороны, где оказалось заметное возвышение, Макс объявил привал, чем очень меня обрадовал, так как ноги гудели от непривычного хождения по каменистым тропам. Он сбросил с себя рюкзак и на импровизированный столик начал выкладывать съестное для завтрака. Я облегченно уселась рядом в предвкушении трапезы, а главное, в ожидании «живительного» напитка – кофе. Вдруг послышались странные звуки где – то под ногами и потянуло сыростью. Макс направил свет от фонаря в ту сторону, откуда доносился шум.
– Вода идет. – Голос его был таким тихим и спокойным, что я не сразу поняла, о чем он говорит.
– Какая вода?
– Начался тропический ливень и шахту пещеры затапливает. Мы сейчас с тобой находимся на возвышении, если уровень воды повысится до нашей отметки, пойдем дальше вглубь пещеры. Не стоит этого делать раньше времени. Здесь больше пространства для маневров.
Я направила луч своего фонаря вниз. Там, где мы находились еще совсем недавно, уже властвовала во всю вода. Выходит, она все время шла за нами по пятам, преследовала нас своим мутным пенящимся потоком и, словно в зловещем блокбастере, отрезая нам путь назад. Было во всем этом что – то противоестественное. Казалось, кто – то намеренно заманил нас в эту каменную ловушку и прихлопнул в ней, как в капкане. Но это было теперь нашей новой реальностью.
Обернувшись назад, я увидела, что Макс начал собирать разложенную еду обратно в рюкзак. Я, ошеломленная произошедшим, не понимала, что он делает. У меня сосало под ложечкой то ли от страха, то ли от голода. Я вошла в ступор, у меня пропал дар речи, я только молча наблюдала за его действиями. Макс убрал почти все, оставив два небольших бутерброда с сыром. Затем он плеснул в пластиковые стаканчики по пятьдесят граммов кофе.
– Еду придется экономить, – сказал он, по – прежнему, спокойно. - Теперь здесь нам придется провести несколько дней. Пока идет ливень, вода еще будет прибывать. А когда он прекратится, понадобиться несколько дней, чтобы она ушла. Хорошо, здесь есть конденсат на сводах, так что водой для питья мы будем обеспечены. – Макс обратил внимание на то, что я никак не реагирую. Он приблизился ко мне и начал трясти за плечи. – Рита! Что с тобой?
– Макс, да не тряси ты меня так, – ко мне вернулся дар речи. – Последние мозги вытрясешь.
– Не бойся. Подумай, прошлый ливень был очень сильным, а мы с тобой вошли в совершенно сухую пещеру. Значит, здесь есть дренаж, и рано или поздно вода уйдет. Сейчас все зависит о того, как скоро прекратится ливень. Обычно тропические ливни мощные с большим количеством осадков, но идут не больше суток. Вот только почва здесь каменистая, не приходится рассчитывать на то, что вода будет уходить так же стремительно, как прибывает. Думаю, на это уйдет несколько дней.
– А мы можем выбраться отсюда прямо сейчас, пока не полностью затопило пещеру?
– Нет, поздно. Ты забыла, какие на пути были узкие участки, а это значит, что сейчас их затопило целиком и полностью. Без специальных костюмов и аквалангов их не преодолеть, задохнемся. Так что будем ждать и молиться.
Я обреченно села обратно на свое место и начала жевать выделенную Максом еду, запевая ее крохотными глотками кофе. Как не старалась я растянуть прием пищи, но мне показалось, что закончился он очень быстро. Я даже не успела толком ощутить того, что удалось перекусить. Тут я вспомнила и о своих припасах. Вытащив из карманов свои заначки и изъяв по штучке карамельки с крекером, сами пакетики мужественно протянула Максу. Они быстро исчезли в его рюкзаке.
– Все, Макс, у меня больше ничего нет.
– Да ты и так молодец, что прихватила это, – произнес он, наливая в наши опустевшие стаканы воды. На этот раз доверху.
Теперь я уже начала хитрить: долго сосала конфетку и умудрилась даже пососать соленый крекер. Воду пила небольшими глотками. То ли получилось утолить голод и жажду, то ли обмануть себя, убедив в этом, но я успокоилась, решив, что думать о еде ближайшие часы не придется. Думаю, ближе к ночи мой спутник побалует нас в очередной раз порцией еды, по крайней мере, пока у нас что – то имеется в наличии. Главное, есть вода, тут Макс прав. Когда захочется, сильно есть, голод будем утолять водой. Под ногами, пугая и раздражая, шумела вода. Ясно было лишь одно, что она неустанно прибывала. Надо как – то отвлечься, к примеру, вспомнить, зачем мы сюда пожаловали.
– Рита, кто –нибудь в курсе, что мы сюда отправились? – услышала я голос Макса.
– Я сказала Панкову, что иду с тобой в пещеру. Ляльке, ты уж извини, что иду с тобой на романтическое свидание, встречать рассвет и все такое. Не хотела, чтобы она волновалась за меня.
– А она будет волноваться?
– Еще как! Тем более, что я ей сказала, что вернусь к обеду. А ты говорил кому –нибудь?
– Нет.
– Моя подруга мне, как сестра. Она очень за меня переживает. Если поначалу и решит, что нас задержал ливень и мы где – то от него укрылись, то, когда он закончится, я даже представить боюсь, что с ней будет.
– Значит, нас будут искать, – спокойно резюмировал он.
Я задумалась над его словами. Макс удивлял меня все больше и больше. Какой он был нервозный на яхте, и какой спокойный, и мудрый сейчас, словно два разных человека. Поразительная трансформация личности. Мы снова молчали. Сидели в кромешной темноте: батарейки от фонариков Макс распорядился экономить и включать свет только при крайней необходимости. Сколько просидели, таким образом, не знаю. Время, казалось, остановилось настолько давяще и тягуче оно тянулось.
От долгого сидения у меня затекли ноги. Я решила встать, немного размяться. Включила фонарик, опасаясь разгуливать в темноте, дабы не оступиться и не свалиться в холодную воду. Потоптавшись на одном месте и пройдясь, пять шагов в сторону, я снова вернулась и потопталась на месте. Прислушалась к себе: вроде полегчало. Как не крути, а разминка слегка взбодрила.
– Рита, ты не стесняйся, сходи по нужде вон в тот дальний проход, вода еще туда не дошла, – произнес по – свойски мой спутник.
Я быстро направилась в указанном направлении. На обратном пути мой луч фонаря неожиданно выхватил на стене грота наскальный рисунок. Решив разглядеть его получше, приблизилась вплотную. В стене были выдолблены из камня силуэты, вероятно, древних жрецов, ну, или приверженцев какого – то неизвестного мне культа. На каменном панно я насчитала одиннадцать фигур. Все они были изображены в каких – то неестественных позах. В центре композиции было выдолблено нечто и вовсе невразумительное, похожее на скелет членистоногого животного или некого амулета – тайного знака, которому поклонялись сей адепты закрытого «клуба». Усмехнувшись художествам неизвестного скульптора и потеряв всякий интерес к «холсту», хотела было уже отойти, дабы не тратить зря батарейку фонарика, как вдруг услышала за спиной голос Макса:
– Точно такое же тату в виде изображенного здесь паука было на теле убитой.
– Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– Слышал разговор Элеоноры с доктором Назаровой.
– И где оно было расположено? – спросила я, внимательно разглядывая изображение «чудища».
– Лена сказала чуть ниже поясницы, на крестце.
Я снова присмотрелась к знаку принадлежности таинственного культа. Чем дольше я смотрела, тем живее оно мне казалось. Оживающий прямо на глазах паук, увеличивался в объеме и шевелил своими щупальцами. Меня это смущало: происходил какой – то оптический обман. Макс, застыв на месте, пристально что – то разглядывал.
– Что ты увидел? – нетерпеливо спросила я.
– Там что – то есть. В картине. Тайник… ловко задрапирован каменными складками, не сразу разглядишь, – он протянул руку и вытащил из ниши черный пакет.
Стало ясно, что Аня являлась адептом именно этого культа, что был выдолблен здесь навечно в камне. И приходила она сюда, похоже, не только провести свои магические ритуалы, но и что – то спрятать в этом схроне.
– Давай посмотрим, что в пакете, – предложила я.
– Потерпи. Пойдем, сядем на место. Надо сначала перекусить, – сказал спокойно Максим.
– А что уже вечер?
– Почему вечер? Сейчас время обеда.
Я обрадовалась, о таком четком распорядке дня и не мечтала. А Макс держался молодцом. Чего только стоило его спокойствие, оно и в меня вселяло робкую надежду, что мы рано или поздно выберемся отсюда. Конечно, лучше бы рано. Правда, когда закончится пища, сколько мы сможем продержаться на одной воде? Ну, разве что учитывая мой недавний опыт… Однако воспоминания о своем прошлом добровольном голодании быстро навеяли тоску. Я тихо вернулась на свое место. Вышло как – то, само собой, что Макс, как мужчина и более опытный товарищ в вопросах выживания в сложных ситуациях, взял на себя руководство в нашем тандеме, а я безропотно подчинилась…
Ела я очень медленно, как успела уже сообразить, что так было больше шансов получить ощущение сытости даже от крохотных порций. После обеда Макс выдал снова по пятьдесят граммов кофе, а затем вдоволь воды. Но пить много я не решалась, бегать лишний раз в дальний проход из грота, удовольствие сомнительное. Рассуждала о том, какое все – таки существо человек: способно приспособиться к любым спартанским условиям и, как надеюсь, выжить.
Наконец, Максим взял в руки злополучную находку, и я замерла в ожидании. Он извлек из пакета затертую тетрадку с блеклыми осенними листьями на обложке в руки и открыл ее. Тут же с обратной стороны обложки на нас уставился нарисованный зловещий паук…
– На, читай, – протянул он мне тетрадь.
Это был дневник Волковой. Я бегло читала, понимая, что нельзя длительно пользоваться фонариком, так как могла накрыться батарейка. А без фонаря тут не выжить.
– Макс, я ничего не понимаю!– воскликнула я в сердцах, отрываясь от страниц дневника.
– Не по – русски написано? – забеспокоился Макс.
– В том то и дело, что по – русски, – ответила я.
– А что не так?
– Впечатление, что писала это вовсе не Аня.
– А кто?
– Ее сестра, – сказала задумчиво я. – Услышав звук своего вибрирующего голоса, словно произнесены были эти слова кем – то другим, а не мной, решительно добавила: – Виолетта.
– Ты уверена в этом?
Я не ответила, погрузившись снова в чтение. Виола описывала свои страхи, участившиеся в последнее время панические атаки, нервозность, о том, что совсем перестала спать. Демоны стучались к ней в окна по ночам, скреблись под дверью, издавая пугающие звуки, являясь в образе дьяволов, приводящими в ужас своими светящимися в ночи красными глазами и звериным оскалом смерти.
Затем шло радостное сообщение, что вот уже несколько дней ей удается спокойно спать, так как доктор Назарова снабдила ее снотворным. «Интересно, – поймала я обрывки своих мыслей. – Почему докторша не сообщила об этом факте нам с Томилиным? Или сообщила? Попросту, он не нашел нужным посвятить в это меня?» Затем шли странные и непонятные фразы о том, что «он» непременно выполнит ее условие и не посмеет ее убить, о том, что это ее шанс, который выпадает в жизни только раз. Ну, а дальше шел полнейший идиотизм про «идола», в который она свято верит и поклоняется уже не первый десяток лет…
Ошалело захлопнув дневник в полном раздрае чувств, я щелкнула кнопкой, выключив фонарик, и мы снова погрузились в кромешную темноту. Я находилась в шоке от собственной догадки: убили не ту Волкову, а ее сестру! Виола, с какой – то целью присутствовала на острове инкогнито, выдавая себя за Аню. Я терялась в догадках, зачем ей это было нужно? Возможно, опасность грозила сестренке, и старшая сестра хотела ее защитить? И принимая ее за Аню, преступник убрал ее. Или, напротив, сама Виола, прикрываясь именем Ани, шантажировала здесь кого – то. Запросто, с нее станется! Но вот кого? Мне казалось, что мои мозги вспухли от размышлений, но пока было очевидно только одно, что убита не Аня, а Виолетта. И, само по себе, это было важное открытие. Макс молчал, ожидая, когда я сама соизволю объясниться. Наконец, придя в себя, я уверенно произнесла:
– Убита Виолетта, сестра Ани.
– Ясно. А зачем она выдавала себя за Аню?
– Хороший вопрос. Ответа на него у меня нет. Но сам факт того, что она пребывала на острове инкогнито, выдавая себя за другого человека, наводит на определенные размышления.
– Но ведь кто – то мог ее опознать.
– Сестры были очень похожи между собой, их и раньше путали, несмотря на то, что между ними разница в два года. – Макс, пощупав пакет, что – то обнаружил на его дне. Он запустил туда руку и извлек маленькую серебристую флешку. – Это ее последняя видеозапись! – обрадовалась я очередной находке.
Теперь, когда на руках были такие «козырные карты», мне не терпелось вырваться из этой каменной западни, окруженной устрашающим водным рвом. Вода, по – прежнему, раздражающе журчала где – то внизу под ногами, что было верным признаком того, что она продолжала прибывать. Скорее всего, ливень будет идти до завтрашнего утра. А это значит, что до этого времени никто при всем желании не кинется на наши поиски. Но кто, вообще, может желать броситься на наше спасение, рискуя своей собственной жизнью? Неужели придется здесь просидеть целую вечность – неделю, как прогнозировал Макс? Шум воды точно не спешил навеять позитивных мыслей о скором спасении.
Моя уверенность в том, что Лялька будет волноваться и переживать за меня не вызывала никаких сомнений. Но к кому она может обратиться? К управляющим отеля – вряд ли, я сама ей сказала, что госпожа Слуцкая ни в коем случае не должна знать, что я отправилась «на свидание» с ее женихом. Думаю, если они даже и узнают о нашем исчезновении, то решат, что мы, попросту, сбежали с острова. Панков, тот любит плавать. Но есть ли у него навыки дайвинга? Хороший вопрос. Ответ – вряд – ли. Дорохов – этот, скорее всего, умеет все. Но с какой стати он вдруг будет рисковать собой ради меня? Ответ – ни с какой. Тем более, бесплатно. Совсем забыла, есть еще и господин Афанасьев старший. Вот у этого папика точно все схвачено! Неограниченные возможности, как оплатить саму операцию по спасению, так и дайверов молниеносно завести на остров. Но этот чел еще более мутный, чем предыдущий. Так что не факт, что, вообще, найдутся «спасатели»…
Таким образом, моя мозговая атака закончилась на грустной и неутешительной ноте, точнее, ничем. Выходило, что ни в кого я по – настоящему не верила, ну, конечно, кроме Ляльки с Филиппом. Но их обоих, к сожалению, я считала слабаками. А сейчас после выявленных в пещере фактов я прямо таки рвалась в бой. Но тут такая осечка, что лишь остается, в прямом смысле слова, сидеть у моря и ждать погоды. Вот засада!
– Макс, – обратилась я к своему спутнику. – Как ты думаешь, кто – нибудь на острове знает о существовании этой пещеры с ее тайными знаками?– Подумав, уточнила: – Ну, или хотя бы без знаков?
– Разве только шаман. Я сам случайно набрел на нее. Долго искал уединенное место, много плутал тут и как – то случайно вышел к пещере. Но вот зайти внутрь никогда не возникало ни малейшего желания.
– Думаю, ты прав насчет Фролова. Не факт, конечно, что он посещал сей заветное место. Похоже, у него были другие приоритеты, но, определенно, мог знать. К тому же, таинственные изваяния на стене могут иметь и историческое значение, – добавила мечтательно я. – Сейчас в век интернета и соцсетей информация о них где – то могла проскочить. А если это так, то Филипп обязательно ее найдет!
– Рита, я чувствую себя виноватым перед тобой. Если бы я не рассказал тебе о том, что видел здесь Волкову, тебе бы и в голову не пришло отправиться сюда. И всего этого просто бы не произошло.
– Макс, а – у! Ты о чем? Я очень благодарна тебе за то, что ты мне это сказал, что ты привел меня сюда и что ты нашел тайник. И теперь мы знаем, что убили не ту Волкову, как думают все. Конечно, имея в руках такую «бомбу»,– я шлепнула тетрадью по коленям. – Хочется, как можно быстрее, вырваться отсюда. Но ты за меня не волнуйся, я уже большая девочка, и уж поверь, бывала во всяких передрягах. Как видишь, жива и здорова, сижу тут рядом с тобой. А к водному нашествию на этом чудном райском острове начинаю уже потихоньку привыкать, – завершила я свою пламенную речь.
– Рита, будет разумнее настроиться на недельное ожидание. Если повезет, и кто – нибудь за нами придет раньше, это будет большая удача. Но если этого не случится, тебе будет очень тяжело и физически, и морально держаться. Сейчас поужинаем и попытаемся уснуть. А завтра я научу тебя медитировать. Это поможет спокойно ждать, сохраняя энергию, одним словом, чувствовать себя комфортнее в столь непростых условиях.
– Короче, выжить, – подвела я черту.
– Можно сказать и так.
Максим трогательно заботился обо мне. Когда мы готовились ко сну, он приготовил мне прямо таки царское ложе. Снял с себя куртку и постелил на камни, в мое изголовье положил свой рюкзак. Меня он тоже заставил снять куртку и укрыл ею.
– А тебя кто учил медитировать? – засыпая, спросила я.
– Мой дед.
– Мне повезло с тобой. Макс, я тебе говорила, что ты хороший друг?
– Говорила, говорила, – ответил он, словно убаюкивая меня, хотя я точно знала, что сказала ему эти слова впервые.
Очнулась я посреди ночи, дрожа от холода. Зуб на зуб не попадал. Обе куртки отсырели так, что впору было их выжимать. Воздух в пещере был нестерпимо сырым и промозглым, да на столько, что с каждым мгновением становилось все тяжелее дышать. При каждом вздохе, ощущала, как он коварным и стремительным потоком, леденящим нутро, разливался внутри меня, грозя превратить в хрустальную ледышку. Вокруг – немая угольная чернота. Нащупав рукой фонарик, включила, решила подняться, дабы размяться и хоть чуть – чуть согреться.
Внезапно ощутила приступ сильной пульсирующей боли в висках. И тут же послышались резкие нарастающие звуки. Невообразимый треск перерастал в один сплошной гул, напоминая звук электрического тока в высоковольтных проводах. Меня охватила паника. Почему я здесь одна? Где Макс?! Он бросил меня, сбежал…
Куда не глянь, повсюду открывалось приводящее в невероятный ужас и дрожь зрелище, в центре которого находилась я. Вокруг меня разверзлась бездна. Я стояла на маленьком островке, пятачке метр на метр, которое опоясывало чернеющее водяное кольцо, пугающее своим странным блеском. Коварная вода больше не наполняла нутро пещеры, резервуар которой заполнила под завязку. Водная стихия остановилась, выполнив свою мерзопакостную миссию: наполнив снизу доверху все ходы пещеры, намертво отрезав путь к спасению. Тяжело давался каждый вздох. В студеном воздухе больше не было кислорода. Он насыщен лишь угарным газом.
Выходит, для меня скоро все закончится, а каким образом это произойдет, не имеет ни малейшего значения: проглотит ли меня липкая черная вода или я задохнусь от вдыхания угарных ядовитых паров, заполнивших грот. Какая уж теперь разница. Я смирилась со своим неминуемым концом. Но неведомые истязатели, похоже, хотят насладиться моей агонией сполна…
Из наскального панно противоположной стены выходили в реальный мир черные силуэты фантомов, бьющихся в диких судорогах. С трудом преодолевая силу гравитации и, вопреки ей, они оживали прямо на моих глазах. Кто вдохнул в них жизнь?! Каменные демоны медленно, словно кладбищенские призраки, двинулись в мою сторону. По моему телу поползли полчища отвратительных колющих и царапающих кожу насекомых, вызывая неистовый зуд, словно гадкие зловещие сущности касались моего тела своими костяшками пальцев, расчесывая его в кровь и вдоволь напитываясь ею.
Дежавю. Где – то я уже видела такое? Теперь я точно знала, что меня ждет впереди – ничего! Происходящее было за гранью разума – я находилась в самой преисподней. Меня окружают исчадия ада. Сердце забилось так, что казалось, с очередным ударом оно просто выскочит из груди и покатится, как футбольный мяч, к ногам этих тварей. Охватило глухое отчаянье, я вошла в ступор. Шок парализовал тело. Я не могла ни о чем думать. Оставалось просто ждать, закрыв глаза. Сумасшедшие гонки между жизнью и смертью подходили к своему логическому завершению.
Я ничего не чувствовала, кроме дикого животного страха, пронизывающего меня насквозь. Единственное, о чем я могла еще сожалеть, так это о том, что я еще жива. Мои глаза были выпучены, казалось, в них застыл отпечаток самой смерти, а глазные яблоки вот – вот выкатятся из своих орбит. Лицо перекосилось гримасой ужаса.
Не знаю, сколько прошло времени. Но ничего не происходило. Я неуверенно приоткрыла один глаз, затем другой. Как и тогда, я была окутана в плотный энергетический кокон, напоминающий по очертанию цилиндр. Но на этот раз он не сжимался вокруг меня, угрожая расплющить или придушить. Напротив, теперь он защищал от тянувшихся ко мне костлявых почерневших от времени пальцев мерзких фантомов тьмы. Твари дьявольского подземелья протягивали ко мне и свой главный козырь – огромного зловещего черного паука с бесчисленными парами своих отвратительно шевелящихся жутких конечностей…Зрелище было отвратным. Содрогаясь, я наблюдала как ходящие мертвецы, плотно прижавшись, бились о прозрачную невидимую стену, словно в пантомиме немого кино, в неистовой истерике, распластавшись открытыми лязгающими челюстями и скрюченными костяшками пальцев к глухой непробиваемой, как танковая броня, стене.
Тут до меня дошло, что я защищена от монстров создавшимся энергетическим куполом. Начало отпускать. «Невероятно. Мерзкие твари не в силах добраться до меня! – В моей голове, откуда не возьмись, появились спасительные мысли. Я осмелела: – А что они, собственно, хотят сказать своим актом, протягивая гадкого и так некстати ожившего паука? Уж не посвящение ли жаждут мне провести?! – пронзило меня. – Ну, уж нет. Продать душу дьяволу – это всегда билет в один конец».
Тем временем существа по ту сторону угрожающе шипели, скалились, свирепея от злости. Внезапно, как по команде, они подняли мой кокон высоко над собой. По моему телу прошел разряд электрического тока, словно предсмертная агония, и вся моя жизнь пролетела перед глазами яркой вспышкой, как кадры киноленты. «Ох, рано я поверила в неуязвимость своего убежища…», – затрепетали в моей голове обрывки мыслей. Настоящим хозяином этого подземного царства оказался сам сатана, в образе и подобии этого тяжело вздымающегося ядовитого паука, который ожив, жадно пожирал весь кислород из воздуха, взамен выделяя сладковатый трупный смрад, отравляющий и выжигающий все вокруг. А проклятые истуканы, которые преданно служат и охраняют его, сейчас в порыве яростного гнева и ненависти готовы бросить свою ношу, как ритуальное жертвоприношение, в пучину мерцающей зловещим отблеском черной воды, которая безжалостно сомкнется над моей головой, разгоняя лишь траурные круги.
Однако скверная ситуация. Похоже, я попала в завихрение потоков, открывающих портал в иной параллельный мир, словно меня засосало в турбину, вращающуюся с сумасшедшей скоростью, необратимо несущую мое бренное тело мощной воздушной струей, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. От чудовищного давления, оказываемого на меня окружающими тварями, у меня закружилась голова, и мир перед глазами стал меркнуть. Я начала терять сознание, не выдерживая более гнетущего ожидания неотвратимо приближающейся мучительной смерти.
Внезапно все изменилось. Я вздрогнула, ошеломленно уставившись на происходящее и не веря собственным глазам. Фантомы, устрашающе скалясь и издавая яростный душераздирающий клич, напоминающий пронзительной вой сирен пожарных машин, остервенело швырнули мой защитный «скафандр» обратно на место и начали пятиться назад. Непроизвольно втягивая голову в плечи, и плотно зажимая уши руками, я не сводила с них своих ошалелых глаз. «Они уходят. И я победила. Но так ли это? Похоже, не стоит обольщаться, скорее, мне кто – то очень сильно помог. И кто бы, это не был, однако сражение с силами тьмы закончилось»,– устало подвела я черту, наконец, поверив в чудо своего спасения…
Я проснулась, чувствуя на себе чей – то пристальный взгляд. «Что еще?» – с досадой подумала я. Нащупав под рукой фонарик, и резко включив, направила его луч в сторону, откуда исходила опасность.
– Рита, я уже десять минут сижу и смотрю на тебя, не решаясь разбудить, – сказал Максим. – Ты так металась и стонала во сне. Тебе дурной сон приснился?
Я сидела на своем ложе и терла кулаками глаза, приходя в себя. Затем я начала ощупывать обе куртки. Они не были сухими, чувствовалась влажность окружающего воздуха, но насквозь не промокли. Вода внизу не издавала никаких звуков, присмирела. «Она уже сделала свое подлое дело, отрезав нас от выхода. А теперь надо сидеть и ждать ее милости, когда она соизволит найти пути, лазейки, куда бы ей просочиться, тем самым понизив свой уровень хотя бы до возможности перейти ее вброд», – потихоньку констатируя произошедшие факты, вспомнила я и про вдыхаемый воздух. Раздувая широко ноздри, и глубоко вздохнув, я втянула его полной грудью. «Освежающе горным его точно не назовешь. В нем присутствуют посторонние примеси не слишком полезные здоровью. Однако надо радоваться, что дышать пока есть чем», – резюмировала я, проведя свой «спектральный» блиц анализ окружающей среды. Максим с тревогой наблюдал за моими манипуляциями.
– Рита, ты как?
– Не очень,– честно ответила я.– Мне не то чтобы приснился дурной сон, меня посетило жуткое виденье. Оно было настолько реалистичным, что мне до сих пор не по себе. Вон те гримасы ужасы,– кивнула я в сторону каменных изваяний. – Ожили и доставали меня всю ночь.
Я не стала ему говорить, что самое неприятное в моем состоянии было то, что меня постоянно преследует дежавю: что я уже здесь была и попадала в точно такой же замес с этими оживающими «клоунами». Да ладно бы только в злополучном ночном видении, так меня ведь это дежавю, что я была здесь раньше, преследует и сейчас в состоянии бодрствования. «Я не готова ему признаться до конца, опасаясь, что он решит, будто я совсем тут спятила от страха», – поймала я себя на трусливой мыслишке.
– Рита, я еще вчера должен был тебе кое о чем рассказать, – выслушав меня, спокойно произнес Максим. – Но ты и так была напугана и взволнована из – за потопа. Поэтому я отложил этот разговор на сегодня.
– Ты о чем?
– В пещере ощущается сильное энергетическое воздействие. Мне еще дед рассказывал, что в подобных местах людей могут посещать жуткие ведения, мерещиться всякие сущности, люди начинают чувствовать несуществующие запахи, а присутствующее мощнейшее магнитное поле может вызывать параноидальные мысли и зрительные галлюцинации. Здесь словно преломляются миры. На людей оказывается колоссальное давление, от этого они испытывают психический дискомфорт.
– Макс, я даже стесняюсь тебя спросить, я только одна вижу вырубленные в скале фигуры и невинного паучка в центре?
– Рита, это действительно так. Я тоже их вижу. И этот факт мы с тобой запечатлели еще вчера, – продолжал спокойно говорить Максим, проявляя терпение и выдержку, словно он беседовал с малым и неразумным дитя.
Я смутилась, осознавая, что Макс хочет поддержать меня, а я пытаюсь передернуть его слова и превратить все в фарс.
– Волкова сюда приходила не просто из – за поклонения культу каменных истуканов, – произнесла задумчиво я.
– Разумеется. Она хотела спрятать дневник и флешку там, где ни у кого не хватит ума искать.
– В самой преисподней.
– Точно. Рита, сегодня мы начнем заниматься медитацией. Это поможет сбалансировать собственную энергию, сохранять ее и защищаться от постороннего воздействия.
– Эти вампиры, – сказала я, с опаской поглядывая в сторону каменных изваяний, другого выбора не оставили. А ты уверен, что это нам поможет?
– Можешь, не сомневаться, – твердо ответил он. – Отвлекаться будем только на физиологические нужды по мере необходимости.
Особых физиологических нужд у нас было крайне мало. В обед мы съели по последнему бутерброду с сыром, и выпили по последней «стопке» кофе. На ужин нас ждали только несколько сладких карамелек и соленых крекеров. Запили все водой, которую мой спутник и товарищ по несчастью набирал уже у стен грота, подставляя освободившуюся пустую тару – термос и пластиковую бутылку.
Я держала себя в руках, терпеливо и послушно повторяя за ним все, чему он меня учил. Вознаграждение последовало незамедлительно. Следующую ночь я спала, как убитая, без малейших сновидений и прочего «видео».
Под утро почудилось, что надо мной раздался голос Дорохова. Удивившись самой себе: «С какой это радости он мне уже начал сниться?», сладко зевнув, перевернулась на другой бок. И тут отчетливо услышала сквозь смех Дорохова:
– Марго, давай уж просыпайся, соня.
Я лениво приоткрыла глаза и тут же вскочила на ноги. Передо мной собственной персоной стоял, ухмыляясь, Марк в эластичном костюме дайвера. От переполнивших меня чувств я бросилась ему на шею, горячо расцеловав в обе щеки.
– Марк, я так рада тебя видеть! Как вы нас нашли? – затараторила я, отстраняясь от него.
Возле Пирумова стоял еще один дайвер. Но я так была взволнована, что боялась верить в реальность происходящего, вдруг мне это только снится? Ущипнула себя. Но ни Марк, ни второй дайвер никуда не исчезли.
– Садись, сейчас все расскажу, – произнес Марк. – Я уселась обратно на ложе. Он сел рядом. – Сильный тропический ливень шел день напролет. Закончился только под утро вчерашнего дня. Твои подруги обратились ко мне за помощью. К сожалению, я не знал о твоих грандиозных планах устроить вечеринку с Максимом в столь неподходящем для этого месте, – произнес он с ревнивыми нотками в голосе. – Поверь мне, я уж точно отговорил бы тебя от столь неподходящей затеи. На острове полно и других укромных, но более безопасных мест для тайных свиданий.
– Марк, это не то, что ты думаешь, – возразила я. – У меня здесь было серьезное дело. А Максим любезно вызвался мне помочь. Ляльке я просто была вынуждена наврать в три короба, чтобы она не волновалась.
– Выяснилось, – произнес невозмутимо Дорохов, пропустив мои реплики мимо ушей. – Что ты не явилась к обеду, как обещала. Мобильник был вне доступа. Перепуганные девчонки не знали, что предпринять в виду того, что обращаться к местным властям ты им категорически запретила. Ну, и мы уже втроем нагрянули к твоему любимому… программисту, – продолжал он, выделяя эпитеты, но я перестала реагировать на его тон. – Он то и сообщил нам, что ты с Максимом отправилась в пещеру. Панков поколдовал в своем компе и нашел информацию об этой пещере. Однако найти ее в реале оказалось не так – то просто. Отыскал ее Яша. А тут очередная засада – пещера оказалась полностью затоплена. Марго, ну, ты точно родилась под счастливой звездой! На остров прибыл супруг Варвары. Он быстро организовал нам все снаряжение и сам вызвался отправиться сюда вместе со мной. Кстати, познакомься, господин Дымов.
– Рита, – сказала я, пытаясь рассмотреть лицо мужчины, но сделать это мне не удалось, оно оставалось в тени.
– Глеб, – представился в ответ Дымов.
– Послушай, – продолжил Дорохов. – Времени катастрофически мало. Мы должны сегодня же выбраться отсюда, иначе нас хватятся и кинутся искать, сама знаешь кто. С Максимом проблем не будет, как мы уже выяснили, он имеет навыки дайвинга. А ты как?
– А я никак, – виновато ответила я.
– Примерно так я и предполагал. А плавать – то умеешь?– спросил он снисходительно.
– Плавать я умею, при том очень даже неплохо. И ты об этом прекрасно осведомлен, – ответила сердито я и капризно добавила: – И, вообще, я есть хочу.
– Мы с Глебом тащили сюда баллоны с кислородом и костюмы для вас. Так что извини, еды захватили всего на один перекус.
Услышав про заветный перекус, я оживилась, потирая ладони. Марк достал два суповых термоса и протянул один мне, другой Максиму. В термосе оказалась настоящая горячая еда: картофельное пюре, приправленное сметанным соусом и котлета по – киевски внушительного размера. Расправлялась я со всем этим блаженством приличное количество времени, стараясь растягивать удовольствие подольше. Пить они притащили всю ту же воду. Заканчивая трапезу, я уже думала о том, что сейчас предстоит серьезное обучение и реальная практика погружения в воду. Понимала, чем быстрее я освою навыки дайвинга, тем быстрее мы вырвемся из плена этого подземного водного царства.
Макс надел костюм сам, как выяснилось, он делал это не раз. Мне помог Дорохов и закрепил на моей спине баллон. Прошло часа два тренировок. Наконец, Дорохов дал отмашку, и мы начали собираться в обратную дорогу. Осознавая, что прямо сейчас предстоит погрузиться под воду и плыть невесть куда в этой мутной жиже, я запаниковала, словно перед экзаменом сложного предмета в университете, который я непременно завалю. Припоминая уроки медитации Макса, я пыталась взять себя в руки. Но до полного хладнокровия мне было очень далеко.
Ребята успели нам сообщить, что некоторые проходы затоплены полностью, что означало, там придется полностью плыть под водой, хотя каждый из тоннелей, был не более пятисот метров. В других -предстояло просто плыть на поверхности, как в обычном водоеме, но были и такие участки, в которых надо будет просто проходить по колено в воде. Объявили, что первым в цепочке плывет Глеб, за ним я, держась за канат, прикрепленный к нам обоим. Сзади меня страхует Марк, а замыкающим плывет Максим. Началось решающее погружение в мутную холодную воду…
Я туго соображала, ощущая некую заторможенность мышления, целиком и полностью подчинялась Глебу, машинально повторяя за ним движения. Временами он дергал меня за канат, видимо, мне не совсем точно удавалось выполнить его команду, а иногда меня подталкивал сзади Марк. Но как бы, то не было, мы один за другим преодолевали проходы и, наконец, что называется, увидели свет в конце тоннеля. И о, чудо! Выбрались из пещеры.
Щурясь от яркого солнца, я стояла, ошалевшая от счастья, вдыхая настоящий свежий воздух, от которого приятно кружилась голова. Откуда не возьмись, подлетели Лялька с Варькой и повисли на мне. Обнимаясь с девчонками, испытывала огромную радость, что они у меня есть.
– Ритка, как же я испугалась за тебя, – в глазах Ляльки стояли слезы. – Но силы меня покидали, и я начала оседать на землю. – Ой, Ритуля! Что с тобой? – воскликнула подруга, всполошившись.
– Ей надо снять костюм. – Дорохов, отодвинув девчонок, принялся раздевать меня. – Сейчас немного передохнем. Затем небольшими группами начнем выдвигаться к отелю…
Мы с Лялькой добрались до своего номера. Я еле доползла до кровати и устроилась с большим комфортом на мягкой постели. Тело ломило и ныло.
– А где Варя? – спросила я подругу, которая старалась ни на минуту не отходить от меня.
– Пока Глеб здесь, они будут у себя в номере, – ответила подруга, без конца поправляя мои простыни.
Затем она села рядом на постель, продолжая сверлить меня пристальным взглядом, словно пыталась просветить насквозь. С момента нашей встречи, Лялька радостная и возбужденная от того, что я цела и невредима, всю дорогу суетится и хлопочет. Меня это уже порядком напрягло, и я пыталась хоть как – то от нее избавиться. Но понимая, как ей достались прошедшие два дня, я не решалась сказать ей в лоб, что элементарно хочу остаться одна.
– Ляль, не в службу, а в дружбу, ты не могла бы мне принести кофейку?
– Да, конечно. Я шеметом сгоняю вниз, – сорвалась с места подруга. Через секунду хлопнула входная дверь. Я закрыла глаза.
…Я обошла все комнаты просторной квартиры выполненной в воздушно – молочных тонах. Стены, мебель все вокруг было белоснежным. «Словно находишься в больнице», – посетила меня ироничная мысль. Но огромные панорамные окна от пола до потолка и такие же огромные плазменные экраны на стенах напоминали нутро космического корабля с множеством мониторов и иллюминаторов. Все вокруг было странно и не похоже на обычное жилье.
– Это твоя квартира? – спросила я, обведя взглядом пространство вокруг себя.
– Тебя что – то смущает? – вопросом на вопрос ответил Герман.
-Если честно, то больше меня смущаешь ты сам, – ответила я, отходя к окну.
Прильнула к холодному стеклу. Похоже, квартира находилась на сотом этаже небоскреба. По крайней мере, роскошный пейзаж за окном был виден с высоты птичьего полета. Внизу дома, деревья были, как игрушечные, а проезжающие машины меньше спичечных коробков. Я прикинула, сколько могут стоить такие апартаменты. Квартира в центре огромного города, в элитном районе, получалось не меньше миллиона евро.
– Спрашивай, что тебя интересует. Я готов отвечать, – произнес Громов.
– Герман, кто ты? – я повернулась к нему лицом.
– Я агент межпланетной организации «Рубикон».
– Допустим. Где мы?
– На межгалактической станции Сиверт.
– Как я здесь оказалась?
– Я телепортировал тебя к себе.
-Зачем?! – удивилась я.
-Сейчас я тебе все объясню,– произнес Герман и направился в мою сторону.
-Что ты собираешься делать? – поспешно спросила я, понимая, что отступать мне некуда, я прижималась спиной к стеклу.
-Сейчас или вообще? – он стремительно подошел и заключил меня в объятья.
Я ощутила, что нежность и любовь, которую хранила каждая клеточка моего тела, ожила и потянулась к нему, как росток к солнцу. Тембр его голоса, теплота рук, спокойствие и уверенность, исходящие от него завораживали меня, наполняя радостью и каким – то нереальным счастьем. Я уткнулась в его обнаженную грудь, ощутив неповторимый запах, присущий только ему одному. Меня захлестнули чувства с новой силой, закружили, придавая моей жизни новые неиспытанные ранее эмоции. Влюбленная и безмерно счастливая я слегка отстранилась от него.
-Герман, ты поедешь со мной? – спросила я с сильным волнением, заглядывая преданно ему в глаза снизу верх.
– Рита, я не могу, – обжег до боли он меня своими словами.
– Я всегда знала, что люблю лишь я одна. А ты только позволяешь себя любить, – сказала я с раздражением. Герман снова наклонился к моему лицу, касаясь моих губ, словно хотел, чтобы я замолчала. Я рукой отстранила его губы.
-Ошибаешься, я люблю тебя, – сказал он. – И даже сильнее, чем хотел бы. – Он уткнулся мне в волосы, вдыхая их запах. – Но разве ты не рада, что мы снова вместе?
– Рада, – провела я рукой по его обнаженному накаченному торсу. – Ну, и зачем же ты меня сюда телепортировал? Хочешь на мне жениться? – язвительно спросила я, почувствовав, как на мгновение застыло его тело, словно он оказался в позе йога. – Ты напряжен, – закончила холодно я, освобождаясь из его объятий.
-Я не могу жениться, – сказал он, с грустью глядя в мои глаза.
-Ты так любишь свою свободу, – равнодушно прокомментировала я его ответ.
-Ты ошибаешься…
-Послушай, Герман, – перебила я его. – Мне это неинтересно. И вообще, можешь расслабиться. Я уже была замужем и больше туда не собираюсь.
Очнувшись, я еще долго лежала в постели с открытыми глазами. Что это было? Очередное видение? Все происходило слишком реалистично, чем бывает во сне. Я даже до сих пор ощущаю тепло, запах, дыхание Германа. Долго он еще будет меня преследовать, терзать мою душу и тело? Из глаз покатились слезы. Я смахнула их. Похоже, Герман навсегда поселился в моем сердце. Но главное, еще и голове.
Тут я вспомнила недавние события, произошедшие со мной в реальном мире, и решила подняться с постели. Вскочила на ноги, но коленки противно задрожали, ноги подкосились, и я упала обратно на кровать. Жесть! Сказывалось двухдневное пребывание в пещере практически в обездвиженном положении, да и напряг обратного пути, особенно участки в затопленных тоннелях. «Вот только воспоминания об этом, у меня какие – то рваные и смутные, точно я плыла в воде под анестезией или приличной дозой алкоголя»,– промелькнуло в голове. Рядом на прикроватной тумбе стояла чашка с давно остывшим кофе. Я взяла его и, сидя на кровати, начала жадно пить. Заслышав мою возню, в комнату влетела взволнованная подруга.
– Ты как?
– В порядке. Так небольшая слабость.
– Я ужин в номер закажу.
– Нет.
– Это еще почему?
– На лифте спустимся. Не ровен час некоторые весьма ушлые господа, типа Томилина или, не дай бог, самого Птицына решат, что я точно свалила с острова. А что это будет значить?
– Что?
– Что я здесь и есть главная маньячка, – весело рассмеялась я.
– Я эти два дня только тем и занималась, что заказывала еду в номер под предлогом, что ты приболела, попав под ливень, и отлеживаешься в постели.
– Лялек, ты у меня большая умница!
– Наврать в три короба много ума не надо. Знала бы ты, как я тут металась и рыдала по ночам, все думала, случись самое плохое, что я скажу твоим предкам – не уберегла? Как ты это себе представляешь?!
– Ну, все позади, родная. Расслабься. Всегда помни в таких случаях, что я, как кошка, живучая,– говорила я, деланно смеясь, стараясь успокоить подругу. Но она не спешила расслабляться.
– Ритка, когда ты вот так веселишься после очередного форс – мажора, я все время думаю, ты что, действительно, считаешь себя такой бессмертной?
– Да ладно, Лялек, ничего такого я не считаю. Мне просто везет…
– Вот бы тебе еще с мужиком так повезло! – перебила Лялька. – Глядишь, он бы тебя и держал в ежовых рукавицах. Тогда бы ты перестала искать адреналин, где не попадя. И когда ты только угомонишься?!
Высказав все, что думала обо мне, Лялька вдруг смякла и, махнув в досаде на меня рукой, вышла из комнаты. Я покопалась в тайниках своей души в поисках чувства вины и, не обнаружив последнего, решила, что оно там все – таки присутствовало, но уж очень глубоко. Зато я очень четко ощутила нежность и безграничную любовь к Ляльке, будто она была моей родной сестрой. Подытожив уже в который раз, что мне с ней здорово повезло в жизни, я приступила к обдумыванию дальнейших планов в расследовании. Приняв душ и переодевшись, я обратилась к подруге, которая все больше теперь отмалчивалась.
– Ляль, я готова.
Лялька, которая в принципе не умела на меня долго дуться и сердиться, устало улыбнулась.
– Пошли.
Стоило войти в зал ресторана, как я ощутила на себе уйму любопытствующих взглядов. «Да ладно! – мелькнуло в голове. – Они, что все заметили мое двухдневное отсутствие? Собственно, а что я хотела? Отдыхающие здесь все на пересчет, каждый на виду. Да и нервы у всех оголены до предела. Томиться в заложниках у непойманного маньяка никому не сладко».
Мы с Лялькой уже расположились за своим столиком, когда в зал вошла чета Дымовых. Несмотря на то, что Глеб участвовал в спасательной операции, мне так и не удалось разглядеть его ладом. Поэтому я уставилась во все глаза на супруга Варвары. С ее слов я знала, что ему сорок пять лет. Подтянутый, спортивный, высокий мужчина. Короткий ежик волос пепельного цвета, на висках седина. Но это ничуть его не портило, а, напротив, добавляло шарм в его мужественный облик. Черты лица правильные, лоб высокий, волевой подбородок. Пара смотрелась очень гармонично, несмотря на их двадцатилетнюю разницу в возрасте. Я знала и о том, что это его второй брак. А от первого у него есть двое взрослых детей: сын и дочь. Но вот совместных детей у них нет. По этому поводу очень переживала Варька, считая, что это по ее вине. Супруги направлялись прямиком к нам.
– Можно к вам присоединиться? – спросил Глеб, подойдя к столу.
– Да, конечно, – ответила я, приветливо улыбаясь.
Принесли заказ. Мы ужинали, перекидываясь дежурными ничего незначащими фразами. После окончания трапезы Глеб произнес:
– Послезавтра я улетаю. И хотел бы, Рита, до своего отбытия переговорить с тобой. Ты как на это смотришь?
– Нормально. Давай завтра сразу же после завтрака.
– Договорились.
После ужина расставшись с супругами Дымовыми и поднявшись на третий этаж, я сказала:
– Ляль, мне надо заскочить к Филе.
– А я?
– Разговор предстоит сугубо конфиденциальный.
– Ты мне не доверяешь?– округлила глаза Колыванова.
– Доверяю. Просто это в целях твоей же безопасности. Ну, извини. Если боишься быть одна, то придется присоединиться к Дымовым.
– Ладно, – недовольно буркнула Лялька. И я направилась к Панкову.
– Рита, наконец – то. Я уже заждался тебя, – встретил меня он.
– Филипп, я ведь успела тебе сказать, что пещеру эту посещала Волкова перед своей смертью?
– Да. И?
– И мы нашли там ее дневник и флешку с посланием, – торжественно сообщила я.
– Ты шутишь?
– Нет, не шучу.
– Получается, что это ее месседж из самой преисподней.
-Выходит, что так. Но я волнуюсь, исправна ли флешка? Вдруг не откроется.
– А что с дневником?
– Интересный вопрос. Дневник принадлежит ее сестре Виолетте. А это значит, что убита в отеле Виолетта, а не Аня…
– Ты серьезно?!
– Серьезнее некуда, – ответила невозмутимо я. – Виола, попросту, запудрила здесь всем мозги, убедив, что она Аня. Но вот с какой целью она выдавала себя за Аню? Пытаясь защитить ту или, напротив, пряталась под ее именем, желая находиться на острове инкогнито.
– Теперь становится понятно, почему не было никаких движух по ее банковским картам, и почему ее нигде не могли найти, – произнес задумчиво Панков.
– Да, но загвоздка в том, что Аня тоже где – то затаилась. Ведь прошло достаточно времени, сестра не выходит с ней на связь, та тоже могла бы как – то себя проявить. А тут глухо, как в танке.
– Ты права. Давай флешку посмотрим.
Я протянула ему на открытой ладони флешку. Филипп ее вставил в разъем компьютера. Повезло, она тут же начала открываться.
На экране монитора появилась молодая девушка. Худенькое тщедушное тельце. Глаза большие черные, как уголья. Какая – то ерунда… у людей не бывает таких черных глаз. Линзы? Ан, нет! Это ее зрачки, увеличившиеся во всю радужную оболочку глаз, что выказывает крайнюю степень ее возбуждения или трансового состояния. Волосы, как воронье крыло, тут очевидно, пользовалась иссиня – черной краской. Лицо бледное, почти без загара. Понятно. Развлекаться сюда не приезжала. Да и в группу к Фролову, скорее, записалась для отвода глаз.
Чем пристальней я всматривалась в образ девушки, тем четче вырисовывался облик ведьмы, который она старательно транслировала в подтверждение заявленного ею имиджа. Впрочем, очень даже может статься, что и реально от нее так фонило, потому что пронизывало буквально насквозь, даже находясь по эту сторону экрана монитора. Я вдруг ощутила, как по моему телу поползли мурашки…
Свое прощальное видео – послание записала она в номере отеля при приглушенном освещении. Я напряглась, морща и нос, и лоб, пытаясь разглядеть задний фон. В зеркале, которое находилось за ней, ее силуэт не отображался вовсе! Мне стало не по себе. Прошиб пот. Началось головокружение. Я медленно опустилась на стул, стоявший рядом.
– Филипп, ты это видишь?
– Что?
– Ты… ты видишь…?– лепетала я.
– О чем ты?
Я словно потеряла дар речи. У меня возникли довольно смешанные чувства. С одной стороны, облик девушки – гота коробил, производил отталкивающее впечатление. С другой стороны, ее энергетика вводила в странное коматозное состояние, в полнейшую прострацию. Я пыталась сопротивляться этому изо всех сил, дабы удержаться «на плаву».
«Она мертва», – пульсировало в моем воспаленном мозгу. Но меня не покидало чудовищное ощущение, что по ту сторону монитора находится не она, а ее дух. Сжав виски так, что побелели костяшки пальцев, я судорожно пыталась сдержать паническую атаку: «Похоже, я спятила в пещере. Или подцепила какую – то инфекцию. А что, легко. Антисанитария там была еще та. Нет, скорее, все– таки свихнулась. И лечат – то сей недуг ни абы где, а в настоящей психушке. Жесть!»
– Рита, что с тобой?– донесся издалека взволнованный голос Филиппа, который буквально вырвал меня из чужого тоннеля сознания.
– Все нормально. Давай продолжим.
– Как скажешь, – пожал плечами Филипп, продолжив воспроизведение видео – сообщения покойной.
-Аня, если ты смотришь мое послание, значит, меня уже нет в живых, – услышала я слова Виолы…
Но сознание мое, по – прежнему, сбоило, в нем образовалась огромная черная дыра, через которую меня стремительно засасывало по ту сторону экрана. Я ощущала, что нахожусь не здесь и не сейчас. Легко выпорхнув, словно бабочка, из своего тела также легко вхожу в чужое. Теперь мы две в одной…Меня обуревают противоречивые чувства. С одной стороны, глухое отчаянье, животный страх за собственную жизнь, с другой стороны, безумно хочется денег. Больших денег, которые кардинально изменят мою жизнь. И я не собираюсь отступать, когда моя мечта близка как никогда…
-Рита, ты как?– услышала я снова где – то вдалеке голос Панкова.
Я уставилась на него застывшими стеклянными глазами, медленно возвращаясь в реальный мир и с трудом ворочая языком, ответила:
– Закружилась голова.
Он с тревогой смотрел на меня. Я взглянула на черный экран монитора.
– Рита, тебе надо пойти к себе и прилечь. Ты еще слаба.
«Если бы это было так просто, – горько усмехнулась я про себя. – Но все гораздо хуже. По мне реально плачет психушка. Жаль. Ведь я еще такая молодая. Интересно, а медицина лечит такую аномалию? Что – то мне подсказывает, что вряд ли…»
-Филь, извини. Я, похоже, вырубилась и не успела уловить смысл, что она там говорила.
Панков, пристально взглянув на меня, произнес:
– Говорила о том, что ее преследуют ночные кошмары: виденья, шорохи, стуки, монстры бьются к ней в окна. О том, что ей это очень тяжело переносить, что из – за этого она потеряла сон. Но сдаваться не собирается, хотя и очень напугана, поэтому и делает эту запись, чтобы обезопасить себя. Преступников же она предупредила, что компромат на них у нее спрятан в надежном месте, и если с ней что – то случится, его обнародуют, и от возмездия им не уйти. Если честно, то я не понял, чего она добивалась? Типа Робина Гуда, хотела кого – то обличить или наказать оккультными прибабахами? Бред какой – то…
– Ты не прав. Совершенно, земным шантажом, – спокойно сказала я.
– Не понял.
– Она была уверена, что в отеле в прошлом совершили убийство и, что она знает, кто убийца. И шантажировала его. А он, недолго думая, взял да и замочил ее. Выходит, наша девочка ничем не брезговала, более того, это и было ее главным ремеслом. Раскручивала приходящих к ней клиентов по полной. Сначала узнавала чужие тайны, а затем шантажировала их владельцев. Многие не хотели огласки и откупались. Отсюда и неоднократные крупные переводы на ее счета. Но вот в отеле нашей бизнес вумен не повезло. Не на такого нарвалась.
– Послушай, Рита, но здесь до этого случая была одна единственная смерть и та естественная.
– Не все в этом так уверены, Филипп. Теперь надо с удвоенной энергией искать Аню Волкову. Кстати, а как твои успехи на сайте знакомств с Козич?
Панков щелкнул по клавиатуре: открылось новое окно на экране монитора. Затем встал со своего места, уступая его мне, со словами:
– Старался, как мог.
Я пересела в его кресло и уткнулась в переписку. Бегло пробежав глазами строки, решила, что клиент «созрел». Надо рисковать, времени разводить шуры – муры нет. Написала ей от имени собеседника, что, дескать, в отпуск «прибыл» на чудесный остров.
– Ты специально ее провоцируешь? – увидев это, спросил Филипп.
-Да. Если не поведется, то надо будет применять другие методы.
– Какие?
– Интересный вопрос. Пока не знаю.
Неожиданно в номер ворвалась взволнованная Лялька. Она пыталась сделать какое – то важное заявление, но вместо этого мычала что – то нечленораздельное. Видя ее перепуганное лицо и то, что она не может произнести ничего вразумительного, я понимала, что произошло что – то из ряда вон выходящее. Плохое.
– Там еще один труп! – наконец, выдавила Колыванова.
– Чей?! – хором воскликнули мы.
– Я не знаю.
– Где?
– На минус первом этаже. В бассейне.
– Кто – то утонул?
– Да не знаю я ничего, – лепетала подруга, дрожа от страха.
Мы с Филиппом, не договариваясь, рванули из номера. Лялька, постояв немного в нерешительности, бросилась за нами вслед. Спускались в лифте на минус первый этаж, нервозно переглядываясь.
В отеле было два бассейна. Один открытый за его пределами, а второй закрытый здесь на минус первом. Ворвавшись запыхавшимися в зал, мы увидели, что в воде плавает ничком труп крупного мужчины в синих спортивных плавках. Меня пронзила внезапная догадка:
– Костя!
-Гордеев, – опешил Филипп.– Странно. Костя никак не мог утонуть в бассейне. Он суперский пловец.
-Думаю, что ему кто – то сильно помог утонуть в этой луже, – прокомментировала я.
-За что?
– За то, что много знал, – ответила машинально я.
На противоположной стороне у бортика бассейна толпилась группа мужчин. Среди них я разглядела и следователя Птицына Федора Христиановича, и Аркадия Томилина, начальника службы безопасности отеля. «Придется срочно линять», – разочарованно подумала я, дабы не раздражать сей господ своей любопытствующей персоной. На мое счастье, они все были весьма увлечены вылавливанием тела погибшего, что не замечали ничего вокруг.
-Филипп, ты пойди на их сторону, послушай, что, да как. А мы, пожалуй, пойдем отсюда по добру, по здорову. А то тем дядькам, – я кивнула головой в сторону толпы. – Может сильно не понравится мое присутствие здесь.
Панков отправился на противоположную сторону бассейна. Мы с Лялькой припустились бегом из зала. Попав в коридор, ведущий к выходу из спортивного блока, я тут же юркнула в мужскую раздевалку. Лялька, недоумевая, зашипела:
– Ты куда?
– Тсс, – произнесла я, приложив указательный палец к губам.
Колыванова, строя недовольные гримасы, тем не менее, последовала за мной. Оказавшись внутри полутемной раздевалки, я бросилась открывать все подряд дверцы шкафчиков. Пусто. Хотела, уже было уходить, как вдруг очередная дверца не поддалась, оказавшись запертой. Я растерянно озиралась по сторонам, ища глазами более – менее подходящий предмет для вскрытия дверцы. Лялька стояла, как вкопанная, безучастно наблюдая за моими отчаянными манипуляциями. Правда, не в ее характере было равнодушно созерцать мои потуги, да и время неумолимо тикало, словно запущенный часовый механизм бомбы. В любую минуту сюда могли ворваться непрошенные гости, вернее те, кто сейчас толпился в зале бассейна, а это уж точно не сулило ничего хорошего. Тем временем я бестолково пыталась подковырнуть ногтем уголок металлической дверцы в надежде отогнуть ее. Лялька, взметнув руку к голове, на макушке которой были стянуты волосы в тугую кубышку, быстро вытащила оттуда шпильку.
Тут же выхватив ее из Лялькиной руки, я принялась орудовать в замке. Упс! И дверца шкафчика распахнулась. Уроки моих бывших и настоящих напарников оказались, как нельзя, кстати. Судорожно выкидывая на пол все шмотки из шкафа, я, наконец, нащупала черный пакет с каким – то твердым предметом внутри его. Одежду я подобрала и забросила назад, а вот пакет, спрятав под мышкой, прихватила с собой.
Лялька молча наблюдала за мной, нетерпеливо топчась на месте с единственным желанием, как можно быстрее покинуть злополучное помещение. Понятное дело, объяснить следователю свое присутствие в раздевалке, да еще и мужской, будет весьма не просто. И тогда хоть как ты закатывай свои глазки и неси всякую околесицу в свое оправдание – нет ни малейшего шанса, что тебе поверят.
– Сваливаем, – прошептала я.
Стремглав метнулись на выход, словно за нами уже гнались. И дальше неслись, как угорелые. Вбежав в номер, Лялька старательно заперла дверь на два оборота защелки. Не теряя времени, я бросилась в ванную комнату. Вскрыв новехонькую упаковку латексных перчаток, предназначенных для покраски волос, надела их. Усевшись прямо на кафельный пол и высыпав перед собой содержимое пакета, я принялась внимательно изучать свой улов.
Взгляд выцепил кожаную барсетку черного цвета. Взяв ее в руки, обнаружила, что она забита электронными ключами от служебных помещений отеля. Нашелся и пропуск на имя Гордеева Константина Александровича. Но для меня ничто из этого не предоставляло интереса, не было даже чьих – либо персональных визиток с адресами и телефонами. Разочаровавшись, начала разбросанные вещи собирать в пакет. И тут увидела, что в моих руках оказался невзрачный сверток в старой пожелтевшей упаковочной бумаге, который я машинально пыталась засунуть обратно.
Развернула сверток. Моему взору предстала очередная нелепая маска, типа тех, что обнаружили с Дороховым на крыше отеля, похожая для участия в хэллоуине. «Вот уж не думала, что Гордеев по совместительству занимал должность аниматора, развлекая гостей», – мелькнула ироничная мысль в голове. Но возвращать находку обратно в пакет я не спешила. Завернув в ту же старую упаковку, засунула как можно дальше под ванную. Затем протерев пакет влажной салфеткой, так как в раздевалке брала его голыми руками, я поднялась с пола, засунув его снова под мышку, и вышла из ванной, направляясь к входной двери.
– Ты куда это на ночь глядя намылилась? – спросила встревоженно Колыванова.
– Надо вернуть пакет на место.
– Ты что совсем спятила? Налетишь там на Птицу.
– Я осторожно. Подброшу в раздевалку и бегом обратно.
Спустившись на минус первый, я пробралась в мужскую раздевалку, залетев туда пулей, бросила пакет на пол прямо под шкафчиком Гордеева и тут же кинулась обратно. Прислушиваясь к гулу, который доносился из зала бассейна, я понимала, что там все еще продолжаются следственные мероприятия. Облегченно выдохнув, бросилась наутек.
На следующий день я проснулась – свежа и бодра, что очень меня окрылило. Вдохновившись, решила, что здоровье мое идет на поправку семимильными шагами. Но стоило мне вспомнить о вчерашних событиях, как тут же настроение рухнуло. Сначала напомнило о себе мое собственное «шоу» во время просмотра видео – послания Виолы, считай, с того света. Затем его методично вытеснила не лучшая картинка мертвого Гордеева. И что – то мне упрямо подсказывало, что второе убийство неразрывно связано с первым. Но вот по поводу того, как именно связано, не приходило не одной путной мысли. Устав ломать голову и, наконец, признав, что у меня нет никаких весомых доказательств их связи, разве что, едва уловимые и весьма смутные интуитивные догадки – подозрения, решила бросить изводить себя. Тут напомнило о себе и мое вчерашнее обещание Глебу, и я поднялась с кровати.
Лялька была уже на ногах. Но, как правило, она старалась меня не будить после моих очередных приключений. Ее любимое выражение было: «Сон лечит!», и она неуклонно следовала ему, особенно, в отношении меня. Разве я могла такую свою золотую подругу огорчать? Вот и лечилась – отсыпалась.
После завтрака мы отправились с Глебом для разговора в парк. Я привела его к своей излюбленной беседке, которая располагалась весьма удачно, особняком от всех парковых сооружений. Похоже, она была предназначена для свиданий влюбленных парочек, желающих проводить свои встречи подальше от любопытных глаз. Но вышло как – то само собой, что для меня и моих единомышленников она стала своеобразным штабом, местом конфиденциальных переговоров, без страха быть подслушанными посторонними. Мы с Дымовым зашли внутрь и устроились на скамейке.
Ему было необходимо уехать по делам бизнеса. Скорее всего, он беспокоился за Варвару, и хотел лично попросить меня не оставлять ее одну. Тем более, что сегодня за завтраком за всеми столами только и было разговоров, что о новом убийстве в отеле. Постояльцы нервозно шушукались, охая и ахая и дрожа от страха, переживали за свою собственную жизнь. Среди островитян царил раздрай, истерика и паника. Маньяк был среди нас! И ничего его не может остановить, даже присутствие следователей. Не говоря уже о том, что последние никого не могут защитить. И кто будет следующей жертвой серийного убийцы, остается только гадать, ведь им может стать любой из нас.
Глеб пристально смотрел мне в лицо, словно решая с чего начать. Я же, заглянув в его глаза, поразилась внезапному изменению их цвета. Еще минуту назад они отливали синевой, теперь посерели, а вокруг глаз пролегла сеточка мелких морщин.
– Рита, я хочу помочь, – неожиданно сказал он.
– В чем? – удивилась я.
– В поиске преступника.
-Я, конечно, рада. Но как ты можешь помочь?
– Вы постоянно рискуете жизнью, находясь с преступником в этом,– он огляделся вокруг. – Замкнутом периметре, ежеминутно рискуя, столкнутся с ним лоб в лоб.
– И?
– И как ты считаешь, чем можно вам помочь из вне?
Я задумалась. Однако помощничков нарисовалось, хоть отбавляй. Но если быть искренней до конца, то мое скептическое отношение к ним не совсем было справедливым. Ведь по факту они вытащили меня из водного плена злополучной пещеры. В конце концов, все мечтают побыстрее свалить с чудо – острова, подальше от этого маньяка. Вот только Афанасьев старший со своими хвалеными спецами пока ничем не отличился. А в отели – очередной труп! Кто знает, что у этого монстра в голове? Так что помощь Дымова, тем более, за периметром точно не будет лишней. Я озвучила вслух свои соображения Глебу. Он выслушал молча, не перебивая и не задавая никаких вопросов.
– На тебя выйдет мой человек по имени Борис. Ты его введи в курс дела. И дальше держите с ним связь напрямую.
-Договорились – кивнула я.
Мы вернулись в отель. Я поднялась на третий этаж, намереваясь пойти к себе в номер, но ноги машинально привели меня к двери Филиппа.
– Как отреагировала наша красотка? – спросила я Панкова, войдя в номер.
– Нормально.
– Нормально, это как?
-Призналась, что работала на этом острове некоторое время. Кстати, нелестно отзывалась о госпоже Слуцкой.
-А это уже становится интересным, – произнесла я, поудобнее устраиваясь в кресле Филиппа и рассматривая его страничку на сайте. Света Козич была на сайте он-лайн. «Повезло, так повезло», – мелькнула шальная мысль. – Прошел год, а она никак не успокоится. О, как ее прет: и «ведьма», и «мегера», и какими только эпитетами она ее не награждает, – прокомментировала я переписку с Козич.
Ухмыльнувшись, я задала Светлане «наивный» вопрос, чем же так обидела ее хозяйка, которая, на мой взгляд, не способна обидеть даже мухи. Козич, прочитав мое послание, ничего не ответив, тут же вылетела с сайта.
«Похоже, я задела ее за живое. Может, перестаралась, спровоцировав раньше времени? Да ничего переживет. Надо дать ей время остыть и «переварить» информацию, якобы, окружающие воспринимают госпожу Слуцкую весьма порядочным человеком. Ведь в игре с Козич я делала ставку именно на провокацию, дабы вывести ее из себя. А там уж, кому из нас повезет больше», – рассуждала я, закрывая страницу на сайте.
– Надо дать ей пару дней оклематься, – заявила я.
– Тебе видней, Рита. Я в женских интригах не силен, – отозвался Филипп, который наблюдал за моими эпистолярными потугами из – за моего плеча.
– А что сообщили про смерть Гордеева? – поинтересовалась я, разворачиваясь к Филиппу.
– Остановилось сердце.
-Да ладно! И все в это поверили? Здоровый парень, профессиональный спортсмен и остановилось сердце? Я смотрю, здесь на всех один «диагноз». Даже удивительно, как это они с Волковой прокололись.
Тут меня пронзила смутная догадка, я соскочила со своего места, резко толкнув кресло руками и поразив друга своим импульсивным поступком, бросилась к двери. Заскочив к себе в номер, я бросилась в ванную комнату. Заперев дверь изнутри и, включив душ, я вытащила сверток с таинственной маской. Села на холодный кафельный пол, спиной облокотившись о стену. Затем развернув пожелтевший сверток, взяла маску в руки. Закрыв глаза, поднесла ее к лицу, и зачем то, уткнувшись в нее носом, начала нюхать. Смесь едва уловимых терпких мужских ароматов…
Внезапно произошло что – то необъяснимое: я стала ощущать себя кем – то другим. Тут же мощный вихревой поток, подхватив меня, словно легкое перышко, куда – то понес… Глубокая ночь. Я, ловко подтянувшись на парапет террасы второго этажа отеля, перебрасываю ноги и спрыгиваю на деревянный пол. Окна зияют чернотой. И та, что за ними, крепко спит, приняв дозу снотворного. Но час икс настал. И я готов. На лице маска со зловещим оскалом, на голову глубоко натянут капюшон черного длинного плаща. Она еще не знает, что это ее последняя ночь. Но она сама выбрала смерть. Душно. Дверь на террасу широко распахнута, так что возиться с ней не придется. Все легко и просто. Я проникаю в комнату и плотно закрываю за собой дверь на защелку.
А вот и она совсем рядом в двух шагах. Я подхожу к кровати и накрываю лицо подушкой, плотно прижимая. Она бьются в судорогах, издает гортанный хрип. Скоро конец. Но тут каким – то чудом изловчившись, она достает газовый баллончик и мгновенно брызгает им мне в лицо. Оно в маске, но газ попадает в ее прорези, остро жжет глаза. Я выпускаю из рук подушку…
– У, сука! – взвыв от боли и сорвав с себя маску, растираю кулаками глаза.
Тем временем она резво вскакивает и бежит вон из комнаты. Опрометью бросаюсь ей вслед и почти настигаю ее у выхода из номера. Понимая, что не успевает открыть входную дверь, она юркает в ванную. Подлетев к ней, я успеваю подставить ногу между косяком и полотном двери…
Нестерпимо жжет глаза, звериная ярость поднимается из самых глубин моей сущности, застилая глаза кровью. Жертва пытается сопротивляться, бороться за свою жизнь. Разметали все вокруг в неравной схватке. В голове больше нет мыслей, лишь тягучий сумрачный туман, в висках пульсирует вена. Все кончено… С чувством выполненного долга четко печатаю шаги, направляясь в спальню. Нащупываю газовый баллончик, брошенный впопыхах жертвой на постели, кладу его в карман. Спокойно, не суетясь, выхожу на террасу…
– Рита! Да что с тобой? – раздается через дверь истошный голос Ляльки, которая барабанит в нее обеими руками и ногами.
-Ты чего расшумелась? – кричу я в ответ, приходя в себя. – Я в душе. Сейчас выйду.
Увидев в руках злополучную маску, швыряю ее далеко в угол. Подумав, поднимаю, аккуратно заворачиваю в прежнюю упаковку и засовываю на старое место под ванну. «Да уж! После такой шокотерапии душ мне точно не помешает», – решила я и встала под холодную отрезвляющую струю воды.
Дождавшись конца обеда, я, проходя мимо столика Дорохова, кивнула головой в сторону улицы. Лялька хмуро наблюдала за моими посылами Дорохову. И стоило нам только покинуть здание отеля, как она ехидно спросила:
– А что просто человеческим языком слабо сказать, что ты приглашаешь его на встречу? Обязательно было изображать из себя дурочку? Я уж ждала, что ты себя по груди начнешь кулаками бить, как мартышка. Да что с тобой такое? Между прочим, могла бы с Марком быть и поласковее. Он знаешь, как переживал за тебя! Да ничуть не меньше меня. Такой мужик в тебя втюрился. А ты все комедию ломаешь.
– Снова завела свою заезженную пластинку. Мы с тобой эту тему давно закрыли,– жестко сказала я.
-Да, чтоб ты знала, – не унималась Лялька. – Он все твое спасение организовал. И сам поплыл за тобой. Если бы не он…
– Я серьезно сказала, Колыванова, завязывай. А то одна пойду.
Лялька, обижено фыркнув, примолкла. Мы стали прогуливаться туда, сюда перед входом в отель. Через пару минут из дверей показалась белобрысая голова Дорохова. Я облегченно вздохнула.
– Марго, как твои дела? – улыбался он, глядя мне в лицо.
-Лучше всех, – ответила я, увлекая его с собой на боковую аллею.
В нескольких шагах от нас плелась Лялька, не желая мешать нашей беседе и глазея по сторонам от нечего делать.
– Марк, что – то ты избегаешь меня. Передумал быть моим ангелом – хранителем? – улыбаясь, спросила я.
– Ты хочешь об этом поговорить? – с сарказмом спросил он.
В мои планы не входила ссора с Марком, и я не повелась на его тон.
– Нет, я хочу тебя поблагодарить за мое чудесное спасение.
– Марго, значит ли это, что я прошел проверку на лояльность?
– Ты о чем?
-О том, что ты четко делишь людей на своих и чужих. Одних ты с ходу относишь к своим, других всю дорогу тестируешь. – Намекал он явно на Панкова.
-Марк, ты несправедлив ко мне. Но если тебе будет от этого легче, то ты теперь тоже свой. Так тебя устраивает? – произнесла я, вызывающе уставившись прямо в его синие и «ясные» глаза.
Он недоверчиво хмыкнул, явно сомневаясь в моей искренности.
– Ладно, проехали. Марго, ты хочешь обсудить гибель Гордеева?
Знал бы он, сколько я преодолела в себе, чтобы, наконец, довериться ему. На самом деле, то, что он бросился одним из первых спасать меня, повлияло на мое окончательное решение только отчасти. Главным было то, что я сама созрела до того, что мне в команду был нужен именно такой человек, как Марк. Точнее, были нужны его профессиональные навыки: чутье, хватка, бойцовский опыт. Это был плохой вариант, но другого – хорошего варианта просто не существовало. Общий враг – маньяк, он весьма опасен, коварен, жесток и не останавливается ни перед чем. И чтобы его одолеть, сейчас надо сплотиться и выступить единым мощным фронтом.
А вот своей преданной подруге Ляльке я не могу сказать правду о том, кто такой господин Дорохов на самом деле. Уверена, знай она всю правду о «женишке», вмиг прекратила бы свое сватовство, но заодно потеряла бы и покой, заставляя меня обходить его за версту. Но мне сейчас нужен именно он с его профессиональными навыками.
-Ау! Марго, ты где? – донесся до меня, словно издалека, бархатный баритон Дорохова.
– Прости. Не обращай внимания. Со мной последнее время такое бывает, временами я выпадаю из реальности, – произнесла я, умышленно опережая события, точнее, наступление очередного странного приступа – видения. А раз уж нам предстоит быть рядом, бок о бок, пусть лучше знает, что порой я могу «вылетать» из реала и, находиться вовсе не здесь и не сейчас.
– В смысле, бывает? Ты нездорова?
– Нет, я в полном порядке. Просто иногда задумываюсь и вырубаюсь из реальности.
– Я правильно понял, что ты не можешь это контролировать? – спросил он, вмиг став серьезным, разглядывая меня в упор.
– Да, – ответила я. Он промолчал. И я решила продолжить: – Ладно, давай ближе к делу. Я отправилась в пещеру, потому что накануне своей смерти ее посещала Волкова.
Дальше поведала Дорохову и о находке в пещере, и о том, что убили не Аню Волкову, а ее сестру Виолетту, и о том, что последняя, находясь на острове инкогнито и прикрываясь именем сестры, шантажировала кого – то некой информацией, требуя большую сумму откупных. Затем сообщила, что по моим соображениям, убил ее именно Константин Гордеев. А вот кто убрал его теперь очередная головоломка. Все ищут Виолу, а вот где и зачем скрывается Аня Волкова непонятно. Как сквозь землю провалилась. Вполне может статься, что преступник или его сообщники убрали ее тоже.
– Похоже, орудует целая банда, – произнес задумчиво Дорохов.
– Да уж. Как минимум, есть еще один человек, а, как максимум, группа лиц.
-Ты кого-то подозреваешь?
-Как сказать. Мы знаем точно то, что Гордеев работал на Томилина. А тот неровно дышит в сторону госпожи Слуцкой.
– Что это значит?
– Только то, что все вертится вокруг этой теплой компании.
-Не понимаю. Зачем, к примеру, госпоже Слуцкой может понадобиться целая череда смертей? Ведь это наносит непоправимый удар по ее имиджу, бизнес может загнуться с концами.
– Если ты у нас такой умный, может у тебя есть другие версии?
– У меня нет версий.
-В таком случае, Марк, на нет и суда нет. Излагаю план «А» - подобраться поближе к этой компашке. Хотя вряд ли, они кого – то близко к себе подпустят. Особенно, меня хозяйка на дух не переносит.
-Что ревнует? – усмехнулся Дорохов.
-Не говори ерунды. Ей с какого – то перепугу померещилось, что я журналистка. Гоняюсь тут за жаренными фактами. Разумеется, мечтаю опорочить ее честное имя и так оберегаемый ею имидж, – сказала с сарказмом я. – Хотя, что уж может быть хуже событий, которые здесь происходят и говорят сами за себя. – Дорохов молчал. – Что молчишь?– спросила я.
– Слушаю тебя и думаю.
-И?
-В процессе.
– Ладно. У тебя тоже мало шансов стать их другом, не чувствуется в тебе особого желания крутиться у них под ногами. Тогда приступим к плану «Б». Будем окучивать местную публику. Главное, это персонал отеля. А дальше решим по ходу.
Дорохов кивнул головой и тут же поддался в сторону, заметив там удаляющегося охранника. Проводив его взглядом, я вспомнила персону, которую давно было пора навестить.
– Ляль, – окликнула я подругу. – Давай расслабимся, сходим на спа процедуры.
-Супер, – радостно отозвалась подруга.
Мы спустились в лифте на минус первый этаж. Здесь, кроме бассейна с тренажерными залами, в противоположном крыле здания размещались еще и спа салоны с массажными и косметическими кабинетами. Местный сервис был заточен на полное расслабление и ублажение дорогого клиента. Имелся и минус второй этаж. Но там уже находились хозяйственные службы, типа прачечной и ей подобных обслуживающих служб. Наверху в фойе первого этажа был стенд с подробным планом здания и схемой на случай экстренной эвакуации из него. Меня это особо не волновало и я не заморачивалась на сей счет. Кстати, наверное, зря. В следующий раз надо будет присмотреться к нему повнимательнее. Ведь оказалось, что этот «замок» полон весьма неожиданных и не очень приятных тайн и сюрпризов.
Мы вошли в блок, над дверями которого красовалась вывеска, на которой была надпись, выведенная крученными золотыми иероглифами на огромной металлической пластине, извещавшая о том, что именно здесь гостей ждет вожделенный рай. Он непременно оздоровит, омолодит и сделает из всех нас неповторимых красоток. Короче говоря, спа салоны.
– Ритка, ты только глянь какой здесь шик! – замерла от восторга Колыванова.
Ответить я не успела, на шум колокольчика, который прозвенел тут же, как только мы открыли дверь и переступили порог этого святилища, навстречу нам вышла доктор Назарова, одетая в синий медицинский брючный костюм с бейджиком на нагрудном кармане. Она приветливо улыбалась. Глаза ее были сухими, но покрасневшими и печально опухшими, словно она провела ночь без сна. Под глазами были иссиня – черные круги, которые она безуспешно пыталась скрыть под толстым слоем тонального крема.
«Однако, как энергетически негативно заряжен остров! Притянул к себе уйму неадекватных личностей, настоящих убийц, неспящих по ночам дамочек. Кроме того, еще и «транслирующий» некоторым особо «впечатлительным» особам, к которым, оказалась, причастна и я сама, сомнительные видения прямиком с того света от мертвецов», – зароились в моей голове мыслительные процессы при виде очередной жертвы злополучного острова.
– Добрый день, – приветствовала нас Елена Александровна.
-День добрый, – отозвалиcm мы.
– Вот посмотрите прайс – лист с перечнем предлагаемых услуг, – протянула докторша нам толстую папку.
Мы плюхнулись на огромный белоснежный кожаный диван, расположенный в фойе. Открыли прайс. Назарова ушла в соседнее помещение, откуда послышался мужской голос, который показался мне до боли знакомым. Я силилась вспомнить, кому он принадлежал: «Да это же продюсер Ян Уткин! Ничего себе, что он там делает в джакузи с гидромассажем? Целлюлит свой разминает? Да ладно! Наверное, пришел сюда за релакс – массажем на халяву. Вот ему и предоставили все услуги по полной программе. На пороге просторного фойе вновь возникла статная фигура докторши.
– Девочки, что – нибудь подобрали? – ласково поинтересовалась она.
-Вот это, – ткнула я указательным пальцем в первую попавшуюся строку на раскрытой странице прайса. Оказался комплекс услуг по spa – обертыванию в африканское масло карите ши.
Лялька недовольно шикнула на меня, но я больно сжала ее руку. Она тут же угомонилась, с трудом вытащив свою руку из – под моей. И принялась усердно дуть на нее, смешно свернув свои пухлые губки трубочкой так, что я чуть не прыснула со смеху. Но это уже угрожало нарушить торжественность момента предстоящего таинства «омоложения», что нам было клятвенно обещано в ярком рекламном проспекте по вышеуказанной процедуре. Не говоря уже о том, что не стоило привлекать к себе внимание доктора Назаровой неподобающим поведением, момент для этого не самый подходящий. Да и меня, на самом деле, интересовало совсем другое – состояние самой Назаровой, которое оставляло желать лучшего. Несмотря на то, что держалась она непроницаемо и стойко, было очевидно, что внутри нее бушуют страсти и эмоции. Однако она еще тот боец! Это надо взять себе на заметку.
Что это было? Бессонная ночь? Однако что – то мне подсказывало, что не все так однозначно. В конце концов, она так щедро раздавала свои «чудодейственные пилюли» – снотворные таблетки направо и налево, той же Слуцкой, и Волкову, как, оказалось, снабдила тоже она. Что же ей самой помешало воспользоваться собственной услугой? Ведь даме ее возраста при возникшей проблеме все средства хороши. Что – то тут не так. Но что?
Тем временем доктор Назарова сопроводила нас в хаммам, так называемую, турецкую баню, и, оставив там для разогрева и подготовки тела к spa– обертыванию, плавно удалилась. Температура, разумеется, зашкаливала, я не знаю, сколько минут мы там смогли продержаться. Думаю, не больше пяти. Но и этого для нас было, более чем, достаточно. Над нами от души повластвовал горячий влажный пар, раскрыл поры на коже, прочистил и расслабил до такой степени, что казалось, мы останемся на этих деревянных полках парилки, распластавшись, как невинные лягушачьи тельца на веки вечные.
Пот тек непрерывными ручьями, точно горячая вода из крана. А бедолага мозг тот и вовсе вскипел так, что напоминал поднявшееся тесто в кастрюле, рискуя выплеснуться через края бедной черепушки. Таким образом, созрели мы быстро. Красноречиво переглянувшись, выскочили из хаммама, словно ошпаренные, едва успев прикрыться большущими банными махровыми полотенцами. Оказавшись на долгожданной свободе, судорожно хватали ртом воздух, как несчастные рыбехи, выброшенные на берег, но надо было двигаться дальше.
Помещение, в которое мы вошли, озираясь вокруг себя, оказалось большим залом. И напоминал он залы в комплексах, как на обычных курортах, куда устремлялся наш народ принимать исцеляющие от всех недугов водные процедуры. Стройными рядами стояли кабинки с соответствующей сантехникой, пол и стены были выложены крупной кафельной плиткой. Стоял специфический глухой, словно эхо, гул, который всегда присущ подобным заведениям. Похоже на то, что здесь удивляли своих постояльцев навороченной сантехникой, стильной плиткой и самим дизайном помещения, выполненного таким образом, словно ты находишься на глубине морского царства.
Я вдавила сигнальную кнопку, извещая о нашей готовности. В зал бесшумно вплыла докторша. Сеанс spa – обертывания в африканское масло начался! Успев уже усомниться в том, что зря я не дала Ляльке слово, возможно, ее выбор оказалось бы куда разумнее, но отступать было поздно. Наблюдая за руками Назаровой, увидела, в них появилась плошка с кусками масла цвета слоновой кости, довольно плотной консистенции, и если бы не их оттенок, я бы решила, что это, попросту, наше родимое сливочное масло прямиком из морозилки. Докторша принялась растапливать его на водяной бане, добавляя в свое колдовское зелье какие – то сомнительные добавки, обладающие весьма пахучими ароматами, похоже, обещанных масел арганы или еще чего похуже. Ну, что ж тут попишешь, надо расслабиться – сама напросилась.
Тем временем Назарова, обмазав податливое тело сей мутной жижей, обернула его плотно в полиэтиленовую пленку, как младенцев, сверху упаковав в большую пушистую махровую простыню. За свое легкомыслие в выборе процедуры, придется наслаждаться еще и очередной вонючей «парилкой» и явно не пять минут. Я брезгливо принюхалась, ожидая самого худшего. Но, как ни странно, запах вполне можно было пережить. Да и голова осталась вне упаковки, так что жить можно, решила я, закрывая глаза. Поискала в голове умные мысли, что же все – таки не так с нашей докторшей? И тут до меня, наконец, дошло. И если бы не тугое пеленание, как новорожденного ребенка, я бы от озарения точно подскочила. В результате лишь неуклюже дернулась и вскрикнула.
– Рит, ты чего?– услышала я встревоженный голос Ляльки.
-Не обращай внимание. Я от избытка чувств. Кайф, аж дух захватывает. И чего только мы раньше сюда не хаживали за дозой сладкого дурмана.
– И не говори полнейший улет!
Выходит, что не спалось доктору Назаровой все – таки в связи со смертью Кости Гордеева. «А вот это становится уже интересным. Ее что напугала очередная смерть в отеле? Ходит себе преспокойненько какой – то психопат и совершенно безнаказанно убивает даже таких здоровенных и физически подготовленных молодых мужиков, что же тогда ждет остальных? Но так сейчас рассуждает каждый из островитян. Все смертельно напуганы и нервозны. Никто больше не верит нашим доблестным служителям – командирам, которые только пыжатся, якобы, владеют ситуацией, а сами вместо того, чтобы найти маньяка, просто всех здесь заперли в заложниках. Однако происходящие события не мешают никому спать по ночам. Все выглядят, как огурчики!» – лениво ворочались извилины мозга. Но сознание мое уже менялось, и я уплывала – улетала, погружаясь в мир нескончаемого наслаждения, блаженства, проваливаясь в глубокое забытье…
Появился Громов.
– Рита, почему ты такая?
-Какая?
-Я не знаю, как тебе это сказать… – неожиданно замялся он.
– Говори, как есть, коль пришел, – сказала я, удивившись собственному равнодушию.
В моей душе ничего не откликнулось ни на его появление, ни на звук его мелодичного голоса, который раньше окутывал и убаюкивал меня мгновенно. «Он стал таким чужим и далеким, – ловила я обрывки своих спутанных мыслей. – Зачем он пришел? Вновь отнять у меня покой и право наслаждаться собственной жизнью? Нет, на этот раз я не поведусь».
-Послушай, Громов, у каждого своя жизнь. Наши с тобой пути в ней разошлись. И шел бы ты своей дорогой, – холодно произнесла я.
– Рита,– не унимался он.– Я каждый день думаю о тебе. И знаю, ты тоже думаешь обо мне. – Воздух разрезал чужой скрипучий смех. Странно, но он принадлежал мне.
– Да ладно!– язвительно произнесла я. – Ты, действительно, телепатически общаешься со мной? Поздравляю. Однако какая жалость, что я не такая продвинутая. И меня больше прикалывают привычные средства связи: мобильник и другие гаджеты. Прости меня за эту дремучесть. Ну, уж какая есть.
– Почему ты все передергиваешь?
– Ты серьезно?! Герман, да ты что от меня хочешь? Ты сам все решил за нас обоих. Уехал, по английски не прощаясь. Столько времени не давал о себе знать. Но ты ничего мне не обещал. Собственно, как и я тебе. Мы оба ничего не должны друг другу. А самое главное, я больше ничего не чувствую к тебе.
Громов смотрел на меня сверху вниз пристальным взглядом. Его глаза серого цвета сейчас потемнели и стали почти черными. Он пытался взять меня за руки, но я не давалась, сопротивляясь из – за всех сил. Больше всего сейчас я боялась не его, а саму себя, боялась того, что уступлю, сдамся, брошусь к нему и повисну на его шее…
-Просыпайся,– услышала я над собой голос Елены.
Открыв глаза и, в первую очередь, прислушавшись к самой себе, я уловила собственные истинные эмоции. Как и следовало ожидать, ничего хорошего. Глухая боль, забитая в самый дальний уголок души, свернувшись клубочком, притаилась и напоминает о себе резким уколом при каждом новом воспоминании о Громове: «Вот засада! А еще говорят, время лечит…»
Доктор Назарова, распеленав меня, вытерла бумажными салфетками остатки масла с тела и натерла какими – то чудодейственно волшебными эликсирами и невероятно приятно пахнущим молочком. Затем – различными кремами с нежнейшей структурой, которые мгновенно впитывались в мою кожу, благоухая и издавая восхитительные ароматы. Тело казалось невесомым. Я чувствовала себя необыкновенно, словно только что вылупившейся из кокона, бабочкой.
– Это офигительно! – млела рядом подруга.
У меня не было слов. Действительно, если не считать дурацкого то ли сна, то ли видения, то к остальному придраться было не к чему. Все прошло великолепно. Теперь в завершение комплекса предоставляемых услуг полагался еще и травяной чай со сладостями в специально отведенной для этой церемонии небольшой и уютной комнате отдыха. Травяной чаек я отпила, после которого ощутила терпкое послевкусие. К сладостям не притронулась. На этом сеанс омоложения был завершен…
Поднявшись на лифте на первом этаж, направились прямиком в ресторан. Зал был полон. Последнее время, по понятным причинам, народ старался больше времени проводить в общественных местах. Одни ужинали, другие уже справившись с этим нехитрым занятием, просто сидели здесь, переговариваясь между собой. А были и такие, которые просто сидели, молча, наблюдая за остальными, стараясь, как можно дольше не уединяться в своих номерах. Мы уселись за свой столик.
«Интересный вопрос. После такого ошеломительного отдыха то ли на райском, то ли на адском острове, с которого теперь еще никого и не выпускают, на что надеется хозяйка «медной горы» – госпожа Слуцкая? На время? Дескать, время лечит и весь этот кошмар забудется. И люди снова потянутся к южному солнцу, синему морю и золотистому песчаному пляжу. А уж роскошь и комфорт, которые здесь царят, притянут, как магнитом, богатеньких буратино», – рассуждала я, оглядывая присутствующих в зале. И выцепила из толпы господина Уткина, который успел меня весьма заинтриговать там внизу. Но тут я вспомнила о том, что давненько не виделась с Серафимой. «Надо пообщаться с обоими», – приняла решение я.
-Сейчас вернусь, – бросила я подруге, поднимаясь со своего места и направляясь на кухню.
Сделав заказ на французские булочки полной и румяной поварихе тете Тамаре, спросила:
– Когда будут готовы?
– Минут через тридцать, – ответила приветливо она. – Тесто у нас всегда наготове. Так что выпечем быстро.
– Хорошо. Я буду в зале.
Вернувшись в ресторан, сразу же направилась в сторону Уткина, как всегда, сидящего в гордом одиночестве.
– Добрый вечер, Ян.
-Добрый вечер, Рита. Присаживайся.
Я села в кресло напротив него. Пропев дифирамбы spa – салону с его чудодейственными процедурами, исцеляющими не только тело, но и душу, а так же, не забыв воспеть и золотые ручки Елены Александровны, я перешла к более интересной для себя теме.
– Ян, тебе не кажется, что доктор Назарова сегодня была какая – то странная, сама не своя?
– Согласен. Я даже спросил, что с ней случилось. Ответила, что не сомкнула глаз этой ночью.
-С чего бы это?
-Говорит, оплакивала Костю.
-А кто он ей?
– Сказала, что работая здесь, они очень сдружились. И ей очень жаль, что жизнь такого хорошего молодого человека оборвалась так рано и так нелепо.
– Это как?
-С ее слов, он слишком усердствовал, что привело его к такому печальному финалу.
– Вот даже как. Что – то я не заметила особых стараний с его стороны.
-Что ты этим хочешь сказать?
– Ничего. Только то, что сказала. А ты что в нем видел что – то такое, чего не увидела я?
Я преднамеренно говорила с ним дерзко, стараясь спровоцировать, раз уж ему улыбнулось больше – пообщаться с Еленой Назаровой, а мне нет. А это значит, стоит вытащить из него хоть какую – то более – менее значимую информацию. Сама я чувствовала, что общаясь со мной, Назарова ограждалась от меня, выстраивая глухую стену между нами. Она была подчеркнуто вежлива, внимательна, но, настороженна, словно все время ждала от меня какого – нибудь подвоха. Одним словом, была неприступна, ни дать ни взять снежная королева.
– Рита, я сейчас подумал, возможно, ты права. В таком случае, я не уверен, что она имела в виду. Чужая душа – потемки,– глубокомысленно заключил он.
Я обернулась. Мой взгляд зацепился за наш с Лялькой столик. Подруга уже не скучала в одиночестве, к ней присоединились Варюшка с Глебом, и я с облегчением вздохнула, спокойно могу продолжать заниматься своими делами. И тут же вспомнив про свой заказ на кухне, резко вскочила со своего места.
-Ян, спасибо за компанию. Меня ждут, – быстро протараторила я, почти бегом бросившись на кухню. Там повариха всучила мне свои с пылу, с жару фирменные французские булочки, упакованные в бумажный пакет на вынос.
– Тетя Тамара, большое вам спасибо.
– На здоровье, – ответила она.
Поднявшись на второй этаж, я нашла дверь с нужным номером и робко постучала, вспомнив о том, что час уже поздний. Но дверь тут же распахнулась, словно здесь кого – то ждали. На пороге стояла Ася в шортах и майке.
-Добрый вечер, – поздоровалась я.
-Здравствуйте. Проходите.
-А Сима еще не спит? – неуверенно спросила я.
-Это кто там укладывает меня спать в такое детское время?! – послышался голос Серафимы.
-К нам Рита пришла в гости, – крикнула Ася вглубь комнаты.
-Так чего ты там ее держишь? Пусть проходит.
Переступив порог номера, я прошла в большую комнату. Серафима сидела в своем кресле, как обычно, и смотрела на меня поверх своих очков, которые сползли с переносицы. На ее коленях лежала открытая книга, которую она громко захлопнула и убрала решительно в сторону.
-Рита! Наконец то, ты вспомнила старушку. Рада тебя видеть.
-Я тоже очень соскучилась, Сима. Вот принесла ваш любимый десерт, – произнесла я, протягивая пакет с французскими булочками.
-Аська, ты чего стоишь соляным столбом? – деланно заворчала Сима, с нежностью глядя на внучку.– Поди, организуй ка нам чайку. – Ася вышла из комнаты, оставив нас вдвоем. -Рита, что там слышно насчет смерти Костика? Внучка мне сообщила, якобы, очередной сердечный приступ.
-Так говорят все.
-Да мало ли чего говорят! А ты сама то, веришь?
-Эх, Сима, тут главное, верят ли они.
– Аркашка что ли с Элькой?
-Если бы. Тут нынче за главного следователь Птицын.
-А он что говорит?
– Он пока отмалчивается. Но, поговаривают, что и вскрытие уже было, которое подтвердило версию о сердечном приступе.
-Чепуха, – резко сказала госпожа Ольховская.
– Улик никаких.
Тут вошла в комнату Ася с подносом в руках и начала накрывать стол.
– Прошу к столу, – сказала она, управившись.
Я села на диван, а Сима, управляя колесами своего кресла, подкатила с другой стороны столика. Ася снова вышла из комнаты, не желая нам мешать. На столе стояли две большие чашки чая со сливками. На большее блюдо выложено мое угощение: румяные горячие булочки с заварным кремом. Вазочка с шоколадными конфетами в ярко красных блестящих обертках красовалась в самом центре стола.
«Придется на ночь есть сдобу, коли сама ее сюда притащила в качестве мелкого подхалимажа. В придачу еще и шоколадными конфетами закусывать, дабы не обидеть старушку», – думала обреченно я. Но определенно, заранее волноваться не стоило. Ведь, не зря говорят, аппетит приходит во время еды. Опомнилась я только тогда, когда в рот отправила последний кусочек второй по счету булки, а вокруг моей чашки оказалась гора поблескивающих фантиков.
– Уф! – произнесла я, тяжело вздыхая и поглаживая свой живот. – Чертовски вкусно.
Сима, бросая на меня нетерпеливые взгляды, ждала, когда я начну разговор, ради которого пожаловала. Но я не хотела начинать беседу первой. Она, решив, что может и не дождаться инициативы с моей стороны, отодвинув свою пустую чашку, произнесла:
– Рита, а ты в курсе, что Элеонора рассталась со своим мальчиком?
– Да, Максим сам рассказал мне, что они взяли паузу в отношениях, но что это пока неокончательно.
– В том то и дело, что окончательно, – произнесла Сима торжествующе.
– Вы серьезно?
– Элька намедни сама заявила, что больше Максимку не примет, дескать, ее чувства остыли к нему и теперь можно его «сдать». Так прямо и сказала: «Теперь можно его сдать». Аркашка очень обрадовался. Сказал: «Я же тебе давно говорил».
-Что – то тут не так.
-Думаешь, она лукавит?
-Нет. Думаю, они хотят сделать его козлом отпущения.
-Это что ж такое выходит? Наигралась с мальчишкой вдоволь, а теперь удумала на него все убийства списать? С нее станется. Еще та стерва!
Внезапно бледное лицо госпожи Ольховской густо залилось краской. Я перепугалась, дабы не хватила ее кондрашка от козней злополучной парочки. И поспешила успокоить.
– Сима, даже в голову не бери. Ничего у них не выйдет. Максим к этим преступлениям не имеет ни малейшего отношения.
-Рита, эти мерзкие твари способны на все. Они могут любую пакость устроить: подбросить мальчишке какие –нибудь улики, в конце концов, следователя натравить на него. У них такой извращенный ум, что у нас с тобой фантазии не хватит разгадать их коварные планы.
-Сима, поверь мне на слово, ничего у них не получится.
Ольховская недоверчиво покачала головой, но возражать не стала. Я поднялась с дивана.
-Время позднее. Мои девчонки, наверное, уже волнуются, побегу.
-Ладно, Ритуля, беги. А я здесь буду на посту,– полушепотом заговорщически произнесла Сима. – Если что, дам знать.
-Спасибо, Сима. Спокойной ночи.
-Спокойной ночи.
Следующее утро на редкость выдалось пасмурным. Обычно яркое слепящее солнце в этих широтах, сегодня было скрыто от глаз. Небо затянуло густыми серыми облаками. С моря дул промозглый холодный ветер. Но дождя никто не обещал. Хотя в тот день, когда мы отправлялись в путешествие в пещеру, его тоже не обещали. А он тогда взял да и зарядил на сутки, чем доставил нам немало хлопот.
Глеб отбыл с острова в пять утра. Варя выглядела довольной и счастливой от того, что они помирились. И весело щебетала все утро с Лялькой. Я, будучи вся в размышлениях, искала глазами Марка, хотела узнать, каков его «вчерашний улов». После завтрака мы с ним встретились. Он рассказал о том, что накануне общался с двумя охранниками и оба на вопрос о том, с кем больше всего дружил при жизни Гордеев, дружно ответили: с дядей Мишей, здешним садовником.
– Марго, если горишь желанием пообщаться с местным садовником,– произнес Дорохов. – То я иду к нему прямо сейчас.
– Горю, горю. Пойду с тобой. – По дороге он поинтересовался моими успехами. Я сказала: – Ничего серьезного, не считая того, что господа Томилин со Слуцкой решили назначить главным маньяком Максима Пирумова.
– А ты, разумеется, в это не веришь, – с ухмылкой произнес он.
-Разумеется, не верю. Ты, как я понимаю, тоже не прочь в стрелочники записать именно его.
– Не знаю. Но с чего – то ведь они это взяли.
-Тоже мне авторитеты нашлись! Да я, скорее, поверю, что они сами тут на пару всех мочат.
-Зачем им – то это надо?
-А я почем знаю. Может, больные на всю голову,– фыркнула я.
Марк еще раз ухмыльнулся, но промолчал, видя, как горячо я защищаю Макса. Я же долго размышляла на эту тему и пришла к окончательному выводу, что Максим тут точно ни при чем. Чего нельзя было сказать по поводу этой «сладкой парочки». Уж слишком много госпожа Слуцкая выиграла от смерти своего муженька… и чего она сейчас так торопится назначить виновных? Очевидно, боится, чтобы не докопались до правды. А Аркашка, который к тому же еще и трясется, дабы не потерять свое теплое местечко и не только его, способен, что угодно для Слуцкой сделать, хоть луну с неба достать! Вот и лезет из кожи вон в стремлении одним выстрелом двух зайцев убить. И соперника с дороги убрать и дело побыстрее закрыть.
Добрались до места. Садовник жил вместе со всем обслуживающим персоналом в отдельно стоящем двухэтажном здании, утопающем в зелени и цветах. Оказавшись внутри этого здания впервые со дня нашего пребывания на острове, я с любопытством озиралась по сторонам. На первом этаже располагались помещения общего пользования: кухня, гостиная, спортивный зал с тренажерами, на которых сейчас занимались двое парней из охраны, свободные от смены. По всей видимости, на острове все устроено так, чтобы быт сотрудников не пересекался с гостевым. На втором этаже располагались комнаты сотрудников.
– Марк, а Гордеев жил здесь или там? – спросила я, кивнув головой в сторону отеля.
– Хороший вопрос. Вот мы сейчас и спросим об этом дядю Мишу.
Поднялись по крутой лестнице на второй этаж и очутились в небольшом уютном холле, а затем, войдя в стеклянные двери, и в длинном коридоре, вдоль которого по обе стороны находились комнаты персонала. Дойдя до середины коридора, Марк уверенно постучал в одну из дверей, которую и открыл садовник дядя Миша. Его я приметила еще с той нашей первой встречи, когда в номере Волковой они с Костей уносили труп. Садовник был здоровым и коренастым мужчиной. Волос на голове не было, как и у Аркаши. Он был лысым. Но в отличие от последнего, у него не было и роскошных рыжих усов, собственно, никаких усов не было. Седые брови, хмуро сойдясь вместе на переносице, нависали над его глубоко посаженными карими глазами, в которых застыла горькая печаль утраты. «Возможно, в своей «прошлой жизни» он был брюнетом, а возможно, шатеном, – рассуждала я, в упор разглядывая садовника. – Сейчас уже трудно судить какой масти и породы он был». Я знала, что ему семьдесят пять лет. Но он мог еще себе позволить физически трудиться на этом райском острове, поддерживая образцовый порядок на вверенной ему территории. В пору было ему позавидовать. Но точно не сегодня. Сегодня он выглядел столетним стариком, сгорбленным, раздавленным, разбитым от безутешного горя. Казалось, даже серое хмурое небо, что было по ту сторону окна за его спиной, вторило его горю.
«И каким это образом Гордеев умудрился так сблизиться и с докторшей, и садовником, что они так убиваются после его смерти?» – удивлялась я, не понимая, как, вообще, могла зародиться дружба между таким молодым парнем и двумя такими зрелыми людьми.
– Здравствуйте,– поздоровались мы.
– Здравствуйте, – ответил дядя Миша, пропуская нас к себе в комнату.
Усадив нас на диван, сам сел напротив в кресло. Я осмотрелась по сторонам. Комната была небольшая, но светлая и уютная. Все здесь, как и во всем этом здании, было функционально и удобно. Роскоши как в отеле здесь не наблюдалось, но все было современно и комфортно.
-Сейчас я чайку организую,– произнес дядя Миша, засуетившись.
Марк хотел было отказаться, но я поспешила опередить его, полагая, что совместное чаепитие с дедом нам совсем не помешает, а вот помочь может. Будет определенный задел времени для того, чтобы установить контакт, поискать его «болевые» точки, на которые можно будет надавить с целью получения от него ценной для нас информации.
– Люблю чайком побаловаться,– быстро и наивно проговорила я, мило улыбаясь.
Марк, прекрасно зная мои истинные пристрастия, предусмотрительно проявил чувство такта, промолчав. Понял, что я что – то задумала, и не мешал. Дед выставил на столик перед нами чашки с блюдцами, с изображением на них разноцветных полевых цветочков. Из того же чайного сервиса были и сахарница с вазочкой в центре стола. Затем он заварил пакетики с чаем каждому в своей чашке. Под столом я легонько коснулась Марка ногой, дескать, пьем дружно чай. И мы разом потянулись к чашкам. Несколько минут все сидели, попивая чаек и хрустя сухим печеньем. Я ломала голову, как приступить к разговору, с чего бы половчее зайти, все – таки дед хоть и согласился на встречу, был явно не в духе. А ждать, когда у него изменится настроение, не приходилось. Неожиданно выручил Марк:
– Михаил Александрович, а Костя Гордеев жил здесь вместе со всеми сотрудниками или в самом отеле?
-Он жил в соседней со мной комнате. И, пожалуйста, зовите меня просто дядей Мишей. Мне так привычней.
-А у кого ключ от его жилья?
– Следователь забрал ключ Кости. Но у меня есть запасной ключ. Костя как – то заказал его в городе. И дал мне, чтобы я поливал у него фикус, когда он уезжал в отпуск на материк.
У меня тут же загорелись глаза, словно в голове зажглась красная лампочка, и прямо таки зачесались руки, так мне хотелось заполучить заветный ключик. Но делать поползновения по поводу этого явно было преждевременным. Ненароком можно деда насторожить или того хуже – настроить против себя.
– А это что редкий экземпляр фикуса, что он с ним так возился? – присоединилась я к разговору.
-Нет. Обычный фикус. Но он ему был очень дорог, как память о матери. Он же был сиротой. Отца не знал вовсе. Вырос с матерью, очень к ней был привязан, любил до безумия. Но пять лет назад он ее потерял. Тогда и подался сюда к нам на остров, залечивать свою боль и печаль.
-А-а, – сказала понимающе я. – А расскажите нам, каким он был?
-Костя был…– начал говорить дядя Миша и тут же умолк, словно поперхнувшись.
Деду было тяжело говорить о нем в прошедшем времени. Мы с Марком терпеливо ждали, но он упорно молчал. «Похоже, наша беседа успела закончиться, даже не начавшись. Какая досада», – успела подумать я. Но тут дядя Миша заговорил:
– В тот день, когда Костя впервые прибыл на остров, у меня сильно прихватило поясницу. Я провалялся у себя в комнате весь день, а к вечеру еле спустился на кухню, думал, перехвачу чего. Девчонки с кухни еду сюда обычно приносят. А тут, как назло, ничего. Хотел пошарить по нижним полкам шкафов, поискать хоть лапшу Ролтон. Нагнулся – а разогнуться никак! Тут меня подхватили сильные мужские руки. Это был Костя. Войдя в здание, проходя мимо кухни и увидев там раскорячившегося деда, пулей подлетел помочь. Ну, вот с тех пор так у нас и повелось: он заботился обо мне, а я – о нем. Он же мне был, как сын, – дядя Миша смахнул слезу.
-А с кем еще общался Костя? – вкрадчиво пискнула я. Старик сидел, сгорбившись от горя, словно придавленный непосильной ношей. Я решила, что он меня не расслышал. – Дядя Миша, а его родственникам сообщили? – не унималась я.
Он поднял голову, глядя на меня невидящими глазами.
– О чем ты меня спросила? – Я повторила свои вопросы, воодушевившись, что он таки среагировал. – Так я же вам и говорю, нет у него никаких родственников. Была одна мать, да и та померла. А насчет друзей здесь не знаю, что и сказать.
-Вы не знаете их?
-Почему же, знаю.
-Они вам не нравились? – настырно докапывалась я до старика. Он упрямо молчал, как партизан. «Нашла коса на камень!» – промелькнуло в голове. – Дядя Миша, давайте я вам помогу, сама озвучу их имена. Думаю, это были господин Томилин и доктор Назарова. Я права?
Он уставился на меня пытливым взором, словно удивляясь, откуда мне это известно. Но я прочитала в его глазах, что я права: что это именно они и что он их обоих терпеть не может.
-Как вы думаете, дядя Миша, Костя сам умер или ему помогли? – продолжала я свой допрос с пристрастием. – Дед даже не шелохнулся на моих словах. – Понятно, – резко произнесла я, поднимаясь из – за стола. – Вижу, вы нам не доверяете. Жаль. Но я вас понимаю. На острове происходят загадочные смерти одна за другой, начиная с самой первой – смерти хозяина. – Не отрывала я взгляда от лица старика, боясь пропустить едва уловимую реакцию. В его глазах промелькнул, словно всполох огня, который тут же погас. Но, зацепившись за эту эмоцию, я продолжила, смягчив свой тон и сбавив обороты: – Дядя Миша, я бы тоже на вашем месте была осторожна и считала, что все тут заодно. Верите вы нам или нет, но мы сами по себе. И хотим найти настоящего убийцу.
Садовник пристально смотрел на меня из – под своих лохматых седых бровей. Мне казалось, что сейчас он буквально просверлит меня своими темными глазками, словно двумя буравчиками, насквозь. Наверное, думает: «Понаехали сюда умники! Завтра свалят. А нам тут жить. Вот держат господа хорошие нас по своей милости. А не угоди, ляпни чего лишнего своим длинным языком, и погонят отсюда поганой метлой». А может ему одинокому старику и подастся то некуда, кроме как этого острова? Но я не собиралась сдаваться и продолжала цепляться, пытаясь исправить положение. Плюхнулась обратно на свое место, так и не дождавшись такового предложения от деда.
-Дядя Миш, поверьте, у меня нет никаких намерений, подставить «под раздачу» вас, выпытывая информацию. Меня интересует только комната Кости.
-Зачем она тебе понадобилась? – грубовато откликнулся он, встрепенувшись.
– Хочу обыскать ее, нет ли там каких улик, проливающих свет на случившееся.
-Комната опечатана.
-Это не беда. Главное, ключ. А запечатать обратно – плевое дело…
Возвращаясь к отелю, еще издалека приметиласвиту Афанасьевых в полном комплекте, удаляющуюся от здания. «Кстати, что– то он не проявляет в последнее время жгучей инициативы встречаться со мной. Но я не гордая, могу и сама»,– резюмировала я. Перекинувшись с Марком парой слов о времени нашей предстоящей вечерней вылазки, я бросилась вдогонку за удаляющейся компанией.
– Артем Феликсович, подождите!
Он остановился. А с вместе с ним и вся его команда застыла, как вкопанная.
– Как там поживает наша Света Козич? – отдувалась я, догнав раздосадованного олигарха, который, казалось, совсем не обрадовался нашей встрече.
-Рита, к большому сожалению, она сумела улизнуть.
-В смысле? – спросила ошарашенно я.
– Не волнуйся. Ее ищут.
– Шутите?!
– Что – то не так?
– Да почему же, все так – как я и ожидала, – ответила с нескрываемым сарказмом я и, развернувшись на одной ноге, тут же пошла прочь.
Афанасьев – старший не проронил ни единого слова, не сделал ни какой попытки меня остановить, объясниться. Вслед мне катилась оглушающая тишина. «Вот это дела! Выходит, поспешила я сбросить со счетов его собственного сыночка. Уж не хотел ли Феликсович, попросту, купить меня со всеми потрохами? Затеял собственную игру: то ли в «напарников», то ли в «кошки – мышки». Каков гусь! Пусть сам теперь садится на хвост господам Томилину с Птицыным, и сколько душе угодно контролирует их, пасет, ну, что еще там ему заблагорассудится. А чем быстрее он пожалуется на меня дяде Леве, тем быстрее тот ему разъяснит, что к чему: если уж я упрусь «рогом», то бесполезны любые посулы, а шантажи тем паче», – пронеслись, словно цунами, мысли в адрес, скорее, уже моего бывшего «работодателя».
Ляльки в номере не оказалось. Проходя в спальню, пересекая большую комнату, мой взгляд выцепил новенький ноутбук, который поблескивал серебристой крышкой на столе. Рядом с ним красовалась записка, на которой размашистыми крупными буквами было выведено мое имя. Пробежав ее глазами и взглянув на время, я упала в кресло за столом. До условленного часа икс оставалась ровно минута. Едва успела включить компьютер, как тут же раздался писк видеозвонка по скайпу. Подключаясь, заранее растягивала губы в дежурной улыбке.
С экрана на меня пристально смотрел темно – русый мужчина лет сорока пяти, который был настолько занят созерцанием моего лица, что меня реально стало распирать: «Что за чудак? Такое начало общения не обещало ничего хорошего. Хотя, возможно, он физиономист? И, таким образом, сканирует меня, как своего будущего напарника?
Это и был протеже Глеба, обещанный им детектив. Тот, который, по словам господина Дымова, великий ас в поиске потерянных людей. Вид у дяденьки совершенно обыкновенный. Он не тянул ни на сотрудника спецслужб, ни на бывшего военного. Мягко говоря, внешний вид был так себе. Кстати, по поводу моей персоны я тоже не почувствовала особого восторга с его стороны. Но, как говорится, не будем спешить с выводами, тем более, что по ту сторону окружающего нас мира, особо не наблюдалось очереди из охотников нам помогать. Вон и Афанасьев старший преподносит сплошные разочарования. Так что выбора нет. «Борис, так Борис!» – подвела я черту в собственных думах.
-Добрый день. Рита, – представилась я.
-Добрый день. Борис, – ответил он.
-Очень приятно.
-Взаимно…
Через тридцать минут мы с ним попрощались. Тут я неблагодарная дочь своих родителей, наконец, вспомнила и о них. Общаться с мамой я остерегалась, опасаясь ее неудобных вопросов по поводу моей личной жизни. Поэтому выбор мой пал на папу, к тому же меня порядком обнадеживало дневное время. Сделав ему звонок по скайпу на его рабочий компьютер, я не прогадала, застав его на месте. Он тут же откликнулся, словно ждал моего звонка.
– Папуля, привет.
– Здравствуй, доченька. Как мы по тебе соскучились с мамой. Она бедняжка совсем извелась из – за того, что твой мобильный всегда вне доступа.
– Простите свою непутевую дочь. Но здесь очень плохая связь, – откровенно врала я, дабы не расстраивать родичей. – И не беспокойтесь обо мне. У меня все отлично.
-Рита, а вы там не слишком задержались?
-Нет, что ты, папуля. Здесь так здорово, что мы еще не скоро вернемся домой. Так что не волнуйтесь и не переживайте.
-А разве Лялю не ждет ее бизнес? – не сдавался папа.
-Папуля, да какой там бизнес! Так мелкая лавочка по продаже нижнего белья. Там и без нее прекрасно справляются. В кой веки попали в такой райский уголок земли, что покидать его мы точно не спешим.
-Рита, я должен тебе рассказать кое – что.
– Слушаю.
– На днях к нам заезжал Герман. Он был в нашем городе проездом.
-Папа, я тебя умоляю!– взмолилась я.
-Тебе неприятно о нем говорить?
-Не то, что говорить, даже вспоминать о нем не хочу.
-Все– все, милая. Понял.
-Спасибо, пап.
Поговорив с ним еще о том, о сем минут десять и, взяв с меня клятвенное обещание, что я буду выходить на связь с родителями при первой же возможности, которая будет предоставляться, мы простились. Облегченно вздохнув, я захлопнула ноутбук.
В номер шумно ввалились девчонки. Оставшуюся часть дня я провела с ними, без конца и не к месту нервозно хихикая и странно дергаясь. Я видела себя, словно со стороны, и понимала, что выгляжу, не совсем адекватно, видела, что и подруги недоуменно переглядываются, не решаясь спросить меня, в чем дело, но затормозить самой себя было нереально. Меня буквально несло. Звонок отцу меня изрядно взбудоражил. Я старалась не думать о человеке, который через полтора месяца после своего отъезда вдруг соизволил приехать. Нет, не приехать, а заехать, да и то, между прочим, проездом. Такое известие меня буквально взбесило. И мне стоило больших душевных сил, взять себя в руки, послав его, в очередной раз, ко всем чертям собачьим…
Поздно вечером я начала собираться. Лялька, укоризненно глядя на меня, молча наблюдала за моим переодеванием.
– Стесняюсь спросить, дорогая, ты, куда собираешься на ночь глядя? – все – таки не выдержав, поинтересовалась она.
-На встречу с Марком.
-Рита, пожалуйста, будь осторожней.
-Не волнуйся. Скоро буду.
Улыбнувшись, как ни в чем не бывало, выскочила из номера. Сбежав по лестнице вниз, пулей вылетела из отеля. Марк уже ждал меня перед входом. Добрались без приключений до служебного здания. Окна были темны. Служивый народ кто был на смене, кто спал, отдыхая после трудового дня. Вошли внутрь здания. Старались бесшумно передвигаться по коридору, подниматься по лестнице, чтобы ненароком не привлечь к себе постороннего внимания. Через пару минут мы уже стояли перед заветной дверью. Марк, осторожно отклеив бумагу с печатью, тихо открыл дверь тем самым ключом, что нам сегодня вручил садовник. Мы оказались внутри комнаты Гордеева.
Сквозь щель между шторами лился тусклый свет от фонаря перед зданием. Марк подошел к окну и задернул шторы плотнее. Погрузившись в темноту, оба одновременно включили фонарики и приступили к обыску. Открыв ящик шкафа, я начала перебирать личные вещи Гордеева. Ничто не привлекало моего внимания, как вдруг я натолкнулась на старое черно – белое фото в рамке, которое лежало между вещей скрытое от посторонних глаз. Я осветила его фонариком. На давнишней выцветшей фотографии была изображена женщина лет тридцати пяти. У нее было простое открытое лицо и гладкие темные волосы, стянутые в кубышку на самой макушке. А рядом с ней стоял мальчуган лет пяти в коротеньких детских шортиках и клетчатой рубашке с короткими рукавами. Малыш был таким тщедушным и хилым, что в нем с большим трудом я узнала Гордеева.
От фотографии шел сильный энергетический импульс. Всю руку от кисти до плеча прошил мощный разряд электрического тока. Я хотела выбросить фото, но по какой – то непонятной причине сделать этого мне не удалось. Ноги подкосились, и я осела тут же где стояла возле распахнутого одежного шкафа на пол, еще сильнее вцепившись в фото, словно припаявшись к нему. И тут же стремительно полетела куда – то вниз, проваливаясь в чернильную бесконечную бездну…
Очнулась я в странном оцепенении. Перед глазами стоял густой сизый туман. Он был повсюду, висел сплошной пеленой. Туман завораживал, окутывая, словно большим мягким шарфом, и едва уловимо проникал внутрь меня, словно в пустой сосуд. Я чувствовала его чарующую магию, заполняющую мое тело и голову до отказа. Но коварное приятное и пьянящее чувство быстро сменилось невыносимо жутким распиранием изнутри. Внезапная резкая боль, пульсирующая в висках, начала разрывать мой мозг на миллион частей, давить на черепную коробку, словно пыталась взорвать ее изнутри. Зажмурившись, я завалилась, сильно стиснув руками виски, катаясь по полу и воя от болевого шока. Внезапно что – то изменилось. Наступила пауза. И боль отступила. Открыла глаза – туман рассеялся. А перед взором, словно в виртуальном пространстве замелькали кадры моего детства…
Ощутила себя маленьким запуганным мальчишкой, отданным в детский приют. Вот я забился в какой – то дальний угол, крепко прижимая к себе лопоухого медвежонка. Старый по – прежнему мягкий мишка, который давно уже из белого превратился в грязно – бурого замызганного. Я уткнулся в него носом, надеясь на его помощь, больше некому было защитить меня от обидчиков. Медвежонок вкусно пах далеким домом и сладкими шоколадными конфетами в блестящих солнечных фантиках, которые мама заботливо развешивала на пушистую зеленую елку среди огромных разноцветных шаров под новый год. Но внезапно мамы не стало. Она уехала. Так сказали наши соседи, которые привели меня сюда. Но я им не верю! Я жду свою маму. Она обязательно за мной вернется и заберет меня отсюда. Здесь плохо. Очень плохо. Мальчишки злые, все отнимают и бьют. Жаловаться нельзя. За это тоже бьют. Когда выросту, стану большим и сильным, обязательно вернусь сюда и накажу их всех… Вот, наконец, вернулась моя мама. Я всегда знал, что она за мной приедет!
-Сыночек, теперь мы с тобой никогда не расстанемся, – говорит мама, гладит меня по голове и плачет. Слезы ручьем текут по ее щекам и капают мне на макушку. Я не понимаю, почему она плачет. Ведь сегодня такой радостный и счастливый день.
А вот я стою перед ее кроватью. Больший сильный здоровый мужик, но абсолютно беспомощный и растерянный. Мама лежит на постели белая, как мел, без кровиночки в лице. Она безмолвно смотрит на меня и снова из ее глаз катятся слезы. Сейчас я понимаю, почему она плачет – она прощается со мной. Она снова уходит. Теперь уже навсегда… За моей спиной стоит какая – то чужая тетка в белом халате, что – то говорит мне. Я поворачиваюсь к ней всем корпусом и смотрю на нее невидящими пустыми глазами.
Внезапно огненная боль молнией вонзилась, ворвалась в мой мозг, словно чья – то невидимая рука надела терновый венок на мою голову, и он впился тысячами заточенных иголок прямо в серое вещество. Привычно тяну руку к прикроватной тумбе, беру в руку блистер с лекарством и, выдавливая таблетку за таблеткой, забрасываю их в рот. Дрожащей рукой беру стакан с водой - делаю глоток.
Прошла минута – боль отступила. Но на ее смену пришла дикая ярость, вызывающая единственное желание: ломать, крушить все подряд вокруг себя. Надо подниматься – идти в тренажерный зал и там выплескивать поднимающуюся изнутри сумасшедшую ненависть, готовую драть меня на куски, словно голодные гончие псы свою жертву…
– Марго, – послышался издалека глухой знакомый голос, возвращающий меня из призрачного галлюциногенного видения. – Да очнись же ты!
Открыла глаза, оказалось, что я лежала в какой – то незнакомой комнате на чужой кровати. Вокруг была сплошная темень. Но тут же я зажмурилась от бьющего мне прямо в глаза светового луча фонарика. Тело казалось чужим, я почти не чувствовала его. Вялость и полная апатия. Единственное желание – уснуть. В голове разлился тягучий густой туман. Я сделала слабую попытку, найти в своей голове какую – нибудь разумную мысль. Там ничего не было. Пустота. Но голос продолжал упрямо долбить мой несчастный мозг:
-Марго! Да что с тобой такое?
Несмело приоткрыла один глаз и, убедившись в том, что больше меня не слепят, решительнее открыла второй. Собственно, сделала я это не совсем сама. Мужчина, что склонился надо мной, своими цепкими пальцами разлепил мои веки, заглядывая вглубь моих зрачков. «Думаю, они во всю радужную оболочку глазных яблок от недоумения и шока. Ух ты! Я уже думаю. Похоже, жизнь возвращается в прежнюю колею», – появились в пустоте первые мысли.
– Эй! Полегче там,– возмутилась я.
– Тихо! Надо отсюда побыстрее выбираться,– наконец, узнала я голос Дорохова, который помогал мне встать на ноги.
Ноги были тоже чужими: не слушались, онемевшие и ватные, словно протезы. Стоило встать на них, как они тотчас подогнулись в коленях. Тело подкосилось, заваливаясь обратно в койку. Дорохов легко подхватил меня под руки, не дав завалиться по новой. Мы спешно покинули помещение. В коридоре горел тусклый свет. Висела гнетущая тишина, служебный корпус мирно спал.
Выбравшись наружу из здания, я жадно и глубоко задышала, широко раздувая ноздри. Наконец, свежий морской воздух заполнил мои легкие сполна и, тут же прояснились мозги, я ощутила себя сама собой. Земля под ногами приобрела былую твердость.
– Я сама, – упрямо сказала я, высвобождаясь из рук напарника.
– Ну, ты и перепугала меня, Марго, – выдохнул Марк.
– Серьезно? Тебя может что – то напугать? – съязвила я.
– Ты дура, Марго? Или прикидываешься?
– Дура. А еще чокнутая. В чем ты мог убедиться сам буквально пять минут тому назад.
Марк не стал комментировать мою реплику, то ли вспомнив мое предупреждение о том, что со мной теперь «бывает», то ли понимая, что я не хочу обсуждать с ним на полном серьезе проявление его излишних чувств на мой счет.
Быстро забыв нашу небольшую стычку, я уже думала о другом: «Где – то я уже видела это женское лицо, которое промелькнуло, словно тень, возле постели умирающей матери Гордеева. Но где?» Лицо женщины показалось мне смутно знакомым. Ощущение было таким, словно мы с ней попали в одну виртуальную игру. Я думала вот – вот поймаю ответ на вопрос: кто же она такая? Я спрашивала – ответ шел мне навстречу. И вот я уже ловила его, словно раскинув широко руки, но ответ пролетал мимо, ускользая от моего внимания и проваливаясь, словно сквозь дырявое сито, сваливался в кучу малу, беспорядочно наслаиваясь один на другой. И, наконец, смирившись с тем, что мозги мои после очередного «закидона» явно тормозят, я сдалась. «Вполне может статься, в связи с последним мое сознание еще и создает иллюзию. Так что, запросто могло и померещиться, что я видела эту женщину когда – либо в своей жизни. И теперь я, попросту, плутаю в лабиринтах собственного подсознания. Лучше подумать о том, что по возвращению домой, мне точно предстоит визит к доктору Бойко. Уж очень неординарные со мной случаются последнее время перевоплощения. Но самое неприятное это то, что я сама в них начинаю верить», – горько усмехнулась я.
Открыв дверь номера электронным ключом, и пробравшись на цыпочках в спальню, юркнула в постель, где тихо посапывали девчонки.
На следующий день в зале ресторана во время завтрака ко мне подошел Никита.
– Рита, папа хочет с тобой поговорить.
– Это его проблемы. Я не собираюсь больше слушать ни его байки, ни его пустые посулы.
-Рита, ну, пожалуйста! Я тебя очень прошу, – взмолился парень.
Взглянув на его жалкий вид, хотя я не очень то и доверяла теперь всей семейке Афанасьевых, неожиданно для себя я передумала, решив отыграться за свои обманутые ожидания, так сказать, потешить свое самолюбие.
– Ладно, – сказала миролюбиво я. – Передай своему папочке, что встреча на старом месте через полчаса.
Никита в полной готовности к любому месту и времени встречи, облегченно переведя дух, быстро кивнул в ответ и тут же бросился к своим.
Стоило мне, добравшись до штабной беседки в парке, устроиться внутри нее на скамейке, как тут же появилась вся вымуштрованная свита Афанасьевых с Артемом Феликсовичем во главе. Он лишь поднял свою руку в жесте, указывающим всем остановиться там, где они находятся, как все застыли на своих позициях.
Мне было смешно наблюдать за его потугами, пыжиться, дабы изображать из себя крутого дядьку. Разумеется, я понимала, что охрана – необходимый атрибут любого олигарха его уровня, да и на острове сейчас было небезопасно. Но каждый раз при виде него и того имиджа, который он старательно транслировал окружающим, меня не оставляло ощущение какого – то большого мыльного пузыря, ткни в него пальцем – он и лопнет. Так какого черта я сюда притащилась?
Но, оказалось, я ошиблась. Сегодня Афанасьев старший был готов меня удивить. Вот ведь как бывает, стоит поставить «крест» на человеке, а он тут же преподносит тебе сюрприз.
– Здравствуй, Рита.
– Здравствуйте, Артем Феликсович.
-Мы нашли Светлану Козич. И привезли ее сюда.
-В смысле сюда?! – оторопела я, едва не свалившись со скамейки от неожиданности.
– Нет, конечно, не совсем сюда. Она на том берегу в городе,– он махнул рукой в направлении противоположного берега.
-Вы что хотите сказать, что она добровольно с вами приехала? –недоумевала я.
– Нет. Заметив за собой слежку, она спряталась на квартире у своей тетки. Та куда – то уехала. А когда Козич выбралась в соседнюю лавку за провизией, тут мои ребята ее и схапали.
– Похитили человека? Да вы в своем уме?! – воскликнула возмущенно я. «Сумасшедшая семейка: что папаша, что его сыночек. И чего только я с ними связалась», – сокрушаясь, ловила я обрывки мыслей.
– Она сама виновата,– невозмутимо продолжал он. – Ни в чем не признавалась. Вот ее и привезли сюда, чтобы мы сами с ней разобрались.
– В смысле, разобрались? Может, ей признаваться то не в чем, – прошипела я.
-Вот мы и должны в этом убедиться, – спокойно произнес Афанасьев.
– Кто должен в этом убеждаться? – мой вопрос прозвучал растерянно, выказывая смешанные чувства человека, которого явно застали врасплох.
-А как ты сама думаешь? – вызывающе спросил Афанасьев. Я смотрела на него невидящими глазами, никак не беря в толк, что он от меня хочет. – Выбор за тобой,– продолжал он, как ни в чем не бывало. – Либо ты. Либо мои ребята. Только учти, все лояльные приемы с ней уже испробованы. Остались только нелояльные…
– Вы что хотите ее пытать? Нет, вы точно сумасшедший.
– Если бы я хотел взять этот грех на душу, то и не возился бы с ней. И сейчас не стоял бы перед тобой, как школьник, схвативший неуд за поведение.
-Да, кстати, чего это вы стоите на ногах? Садитесь,– наконец, начала я приходить в себя от шока.
Как не крути, а Афанасьев старший начал реабилитироваться в моих глазах. Мы с ним на пару разработали план по моему внедрению в «подруги» к Козич…
-Ляль, ты только не волнуйся. Там, куда я направляюсь, мне придется зависнуть на сутки – двое. Ты тут прикрой меня, как всегда, дескать, перекупалась в море или перегрелась на солнце, вот и отлеживает бока в постели, – сказала я вечером подруге, собираясь в дорогу.
-А я могу спросить о том, где именно ты собралась зависать?
-В городе на том берегу.
-Шутишь?
-Нет, не шучу.
-С кем?
-Одна.
-Как одна? – всполошилась Лялька.
-Прости. Нет, конечно. Я выразилась фигурально. Страховать будут люди Афанасьева. Так что все будет под контролем.
-Понятно. Только ты сама будь там поосторожней. Вечно лезешь в самое пекло, – пробурчала подруга.
Я обнялась с девчонками, словно прощалась с ними надолго, что даже самой стало не по себе. И тут же выскочила из номера. Поднимаясь на палубу яхты, заметила недалеко от причала одинокую мужскую фигуру. «Дорохов, – удовлетворенно хмыкнула я себе под нос.– Бдит»,– и, сделав последний шаг, очутилась на палубе яхты, качающейся на волнах.
На черном джипе с тонированными стеклами подкатили к коттеджу, находящемуся на самом отшибе города. Высадив пассажиров прямо перед его входом, немногословный водитель порулил в гараж, торопясь скрыть машину от посторонних глаз. Оказавшись снаружи авто, я, разминая ноги и топчась на одном пяточке, с интересом рассматривала объект, представший взору. Выглядел он не слишком презентабельным. Понятное дело, владельцев больше интересовало не его респектабельность, а конкретное местонахождение. К тому же, возникало стойкое ощущение, что не последнее место занимало и то, что дом выглядел более, чем скромно, а значит, меньше привлечет ненужного внимания со стороны.
Попав внутрь коттеджа, я, продолжая озираться по сторонам, была поражена обилию спецтехники, которой дом был напичкан под самую завязку. Всюду видеокамеры, компьютеры, мониторы и настоящие разработки современных ноу – хау. Вуаля! С наружи типа жилой дом, а внутри переоборудован так, словно ты попал на секретный режимный объект. Похоже, еще та извращенная фантазия у хозяина этого «чистилища».
Дальше все шло по намеченному плану, разыграли, как по нотам. Меня сопровождали два конвоира. Кампания молча спустилась на лифте в подвал. Затем долго шли длинным извилистым коридором. Наконец, пришли. Остановились перед черной металлической дверью, снаружи на отдельном запорном устройстве была еще и железная решетка. «Да за такой внушительной пуленепробиваемой броней могут сидеть только особо опасные преступники. Не удивлюсь, если увижу таковых еще и закованных в кандалы», – с сарказмом оценила я обстановку.
Тем временем один из охранников открыл один за другим замки. Пронзительно лязгнули металлические двери, открываясь и оглашая своим протяжным и режущим слух эхом пустой и узкий коридор, катясь, словно волной, по бесконечно длинному тоннелю и умирая где – то в его конце.
– А ну, давай пошевеливайся! – хриплый и грозный окрик одного из сопровождающих оглушил меня.
Внезапно я полетела далеко вперед в кромешную темноту, взмахивая судорожно руками, пытаясь ухватится за что – нибудь и, слыша себе в спину отборную мужскую брань, и лязг закрывающихся тяжелых железных запоров. В следующее мгновение в глаза ударил яркий столп света. Я зажмурилась, закрывая лицо руками.
-Ты кто? – услышала я взволнованный женский голос.
Сумев затормозить свой неожиданный «полет» и оторвав ладони от лица, я открыла глаза. На меня смотрела девушка, точнее, на меня смотрела Света Козич. Проснувшись от шума, которым сопровождалось мое «внедрение» к подруге по несчастью, она соскочила со своей постели, врубила свет и перепуганная до смерти таращила на меня глаза: оказалось, к ней подсаживают сокамерницу.
Я молча огляделась, помещение далеко не походило на тюремную камеру. Разумеется, до vip – апартаментов не дотягивало. Но было вполне себе комфортабельным и уютным.
-Ты кто? – повторила свой вопрос Козич.
-Я? Маша,– сказала я. – А ты?
– Я Света. Тебя за что сюда?
-А кто их знает. Схватили прямо в клубе под белы рученьки, засунули, словно куль, в черный воронок, и привезли сюда,– сказала я, и немного подумав, глубокомысленно добавила: – Может, в бордель хотят определить.
– Ты что проституцией занимаешься? – удивилась она.
– Полегче на поворотах! Я приличная девушка. А тебя за что сюда упекли?
-Понятия не имею.
-То – то и оно, – сказала я. – Слушай, подруга, а они здесь как кормят не баландой?
– Кормят неплохо. Только вот ничего в глотку не лезет.
-Понятно, – сказала глубокомысленно я. – Ладно, подруга, давай спать. А то мне сегодняшней ночью еще не удалось вздремнуть ни одним глазком. С ног валюсь. – Разостлав свободную постель, я устроилась на ней. – А знаешь, Светик, эти молодчики мало походят на джентльменов, так что завтра надо будет покумекать, как отсюда деру дать, – произнесла я, демонстративно зевая.
– Ты что спятила? – встрепенулась соседка, тут же соскочив и усевшись на своей постели.
-С чего ты взяла? – наивно спросила я.
-Ты не понимаешь.
-Чего не понимаю? – спросила я, но разъяснения не последовало.
– Маш, ты спишь? – спустя пару минут донесся тихий шепот соседки.
– Почти уснула. Ну, что там у тебя?
-Ты, действительно, думаешь, что отсюда можно сбежать?
-Сбежать можно, откуда угодно. Вон граф Монте – Кристо сбежал из крепости.
-То – в книгах. А в жизни это нереально, – разочарованно произнесла соседка.
-Да я пошутила, расслабься.
-Насчет побега?
-Насчет графа. А про побег сказала серьезно. Слушай, Светка, я до смерти хочу спать. Давай завтра перетрем эту тему. Спокойной ночи.
-Спокойной ночи.
Утром меня разбудил пронзительный душераздирающий скрежет открывающихся запоров металлических дверей камеры. Козич сидела на своей постели, разглядывая меня в упор.
-Доброе утро, Светик, – произнесла вслух радостно я, широко улыбаясь и сладко потягиваясь, словно мы находились не в камере, а на курорте.
-Доброе утро,– ответила соседка с горькой улыбкой, через силу растягивая губы.
В комнату вошел один из вчерашних охранников. Впереди себя он катил столик на колесиках. Глаза мои загорелись: на столике ломились в изобилии разнообразные блюда и лакомства. Облизнувшись, ощущая аппетитные запахи, исходящие от яств на столе прямо перед моим носом, я быстро соскочила с постели и, подмигнув Козич, чем ввела ее в дальнейший ступор на свой счет, метнулась в ванную.
Ванная комната была компактной, однако в ней имелись все необходимые сантехнические приборы. Здесь были ванная, душ, раковина, вплотную к которой вписался унитаз. Мои мозги вращались, как маховик вала, разгоняясь все сильнее, подбирая различные варианты вхождения в доверие к новоявленной подруге. Козич, несмотря на свою молодость и хрупкость, оказалась весьма хитрой и скрытной особой. Теперь я уже понимала, почему попытки бойцов Афанасьева не увенчались успехом. «Ну, мы еще посмотрим, кто кого», – разговаривала я сама с собой, проворно приводя себя в порядок. Закончив наводить нехитрый марафет, я пулей вылетела из ванной комнаты и, устроившись за столиком поудобнее, приступила к завтраку. «Они что ежедневно своих посидельцев кормят отборными деликатесами?» – давалась диву я, уминая съестное за обе щеки.
– Объедение, – комментировала я, причмокивая и жуя кусок антрекота из нежнейшей парной телятины. – Светик, ты говорила – неплохо, а это прям класс!
-Да уж, сегодня, словно праздник какой – то, – озадаченно произнесла Козич.
«Наш дядя Артемушка расстарался. Ну, поесть я люблю, так что лично меня все устраивает», – по достоинству оценила я его жест.
– А-а. Выходит, сильно обрадовались, что их пленницы – бабы, пардон, девушки… – сказала я, двусмысленно ухмыляясь между очередным запрокидыванием в широко открытый рот кусочков лакомой снеди.
Сокамерница нервозно передернулась, похоже, загрузившись, что я имела в виду после моих вчерашних излияний по поводу борделя. Успокаивать ее в мои планы не входило. Напортив, я очень рассчитывала вывести ее из состояния непрошибаемой обороны.
-Лепота! – произнесла я, наевшись и поглаживая себя по животу, глядя на соседку, которая сидела, продолжая ковыряться в своей тарелке без малейшего вдохновения.
Я смотрела на нее в упор. Светленькая, стройная, с вздернутым аккуратным носиком, придающим ее лицу некую детскость, даже наивность. Но ей двадцать шесть и она далеко не наивная девчушка.
-Маш, ты вчера говорила что – то про побег, – первой не выдержала нашу игру в молчанку Козич. – Ты это всерьез?
-Я? – деланно удивилась я, выпучив для убедительности глаза.
– Да. А ты что уже не помнишь? – забеспокоилась сокамерница.
– Ах, да. Вот балда! – ударила я ладонью себя выразительно по лбу.– А чего ты так суетишься? Вон здесь как классно кормят, как на курорте. Я уже и забыла, когда так вкусно ела. Хотя, чего греха таить, у моего папашки и повкуснее бывало. Да только когда это было? Можно сказать, давно и уже не в этой жизни.
-Как это?
-Сбежала я из дома три года назад. Достал меня папаша. Все учил, как я должна жить. А его золотая клетка была похлеще нашей с тобой. – Я покрутила головой по часовой стрелке, демонстрируя панораму. – Козич совсем сникла, услышав мою «исповедь». – Не вешай нос, подруга, – продолжила я, как ни в чем не бывало. – Чего – нибудь обязательно придумаем. Дай время оглядеться.
Светка никак не отреагировала, потеряв всякую надежду на спасение. «Совсем разочаровалась в моей адекватности? Ничего, переживешь, дорогая, – саркастически думала я. – Я вот тоже не в восторге от тебя, царевна несмеяна».
Послышался лязг отпираемых запоров, мы дружно направили свои взоры на входную дверь. В открываемый створ двери заглянул охранник.
-Иванова! На выход, – обратился он ко мне.
Я поднялась и, подмигнув соседке, направилась к двери. Выйдя из камеры, вместе с двумя сопровождающими прошла по длинному коридору к лифту. Мы поднялись на первый этаж. Прошли мимо комнаты, нашпигованной под завязку аппаратурой и сотрудниками, и попали в просторную гостиную. Охранники тут же покинули помещение, я осталась. На огромном белом кожаном диване, развалившись, сидел Афанасьев старший.
– Добрый день, Рита. Проходи, садись, – указал он на место рядом с собой.
-Добрый день, Артем Феликсович. Хочу вас поздравить со сногсшибательной недвижимостью, – сказала с нескрываемым сарказмом я.
– Не спеши поздравлять. Это не моя недвижимость. Люди тоже не мои,– кивнул он в сторону пульта охраны. – Известные обстоятельства вынудили меня арендовать помещение, уже знакомое тебе, на минус первом этаже этого заведения. Так что бизнес, ничего личного. Садись, давай спокойно поговорим. – Я упала на диван рядом с ним, сразу же утонув в нем и откинувшись назад. – Как успехи? – спросил он.
-Никак, – ответила я, пожав плечами.
-Ну, вот, ты сама убедилась, что она та еще штучка, – торжествующе поднял он вверх указательный палец, демонстрируя, что предвидел это. – И что ты теперь собираешься делать?
– Не знаю. Думаю. В любом случае, мне надо больше времени. Проведу с ней предстоящие сутки. А завтра будет видно.
-Как скажешь, босс,– произнес он без малейшей иронии, удивив меня. -Кофе будешь?
-Буду.
-Игнат! – крикнул он в сторону двери. Та открылась, в проеме появился молодой парень. – Сделай нам кофе. – Тот, кивнув, тут же исчез.
-Вот придурки, – вызывающе произнесла я, стоило двери камеры захлопнуться за моей спиной.
-Что они от тебя хотели? – голос Козич дрожал от волнения.
-Тебе лучше не знать, дорогая, спокойней будешь спать, – обрезала я. Но глаза ее беспокойно бегали. – Да перестань ты так трястись, поди, не девочка.
-Маш, не в этом дело.
– Да, ну! А в чем? – Вместо ответа Светка тяжело вздохнула. – Ребенок что ли у тебя там остался? – уставилась я на нее.
-Хуже, – с надрывом ответила она и, тут же прикусив язык, плотно сжала зубы.
«А что так напряглась, дорогая?» – посетили меня любопытные мысли. И стоило соседке удалиться в ванную комнату, как я тут же метнулась к ее постели. Судорожно обшаривая ее, наткнулась на какой – то твердый предмет, завернутый в тряпицу и спрятанный под матрасом в изголовье. Изъять вещицу я не решилась, лучше дождаться ночи. Я быстро ретировалась на свою постель и устроила себе мозговой штурм.
Козич знает главное – причину происходящих преступлений на острове. Допустим, Волкову убил Гордеев. Но кто убил самого Гордеева? Кому это было нужно и зачем? Хотя, это по какой – то непонятной причине может понадобиться заказчику первого преступления. Но кто он: Слуцкая, Томилин или еще какой – то мистер икс? Ладно, вернемся к своим баранам, то бишь, к Светику. Трясется вся, похоже, знает, что Виолы нет в живых, и теперь боится за себя. А что? Есть с чего, ведь ее уже «похитили». Так что остается только ждать своей участи. Трепаться она не настроена. Боится сболтнуть лишнего, чтобы не навредить себе, не сделать еще хуже. Хотя куда уж хуже! Ведь, если они с Виолой были сообщниками…
Еле дождавшись ночи, я потушила свет, и мы легли спать. Лежала я, чутко прислушиваясь к дыханию соседки, не закрывая глаз, дабы не уснуть самой. Наконец, услышав ровное посапывание сокамерницы, осторожно поднялась с постели и на цыпочках подкралась к ее изголовью. Нащупав заветный сверток, осторожно вытащила и, прижимая его к груди, крадучись пробралась в ванную комнату.
Закрыв за собой дверь на защелку, нащупала в темноте выключатель и включила свет. Развернула сверток – на моей ладони лежал старинный серебряный медальон. Открыв его, увидела маленькую черно – белую фотографию, пожелтевшую от времени. Усевшись на пол, прислонилась к холодной кафельной стене, пытаясь разглядеть лицо запечатленной на снимке женщины. Решив, что это мама или бабушка Козич, я мучительно искала в образе сходство с самой Светой. Тщетно. Последняя мысль, которая промелькнула в моей голове, была о том, что скорее, это родственница сестер Волковых. Но почему вдруг их медальон оказался у Козич? Непостижимая загадка. Крепко зажав медальон в руке, я медленно начала уплывать в прострацию…
Стою, пошатываясь, с незнакомой спутницей на узкой тропинке. Вокруг нас шумит старинный заброшенный парк. Или это лес? Передо мной почерневшее от времени заброшенное строение. Я даже не могу взять в толк это дом или сарай? Над ним угрюмо шелестит глухая зеленая стена деревьев. Как мы здесь очутились? Это незнакомка сюда меня привезла. Но зачем? Кажется, я видела ее раньше. Но мозги расползаются в стороны, и я никак не могу собрать их в кучу, и припомнить, кто она такая. Голова трещит, перед глазами стелется густая пелена. Я в растерянности, неужели я изрядно выпила накануне? Хотя, не припомню такого за собой. Хотя, я ничего сейчас не могу припомнить. Стою, раскачиваясь из стороны в сторону. Скорее бы уж куда –нибудь присесть.
-Давай, быстрее шевелись! – прикрикнула та, что привезла меня сюда.
Пошарив в поленнице дров, она достала ключ и, открыв ржавый скрипучий замок на двери, пинком втолкнула меня внутрь. Я пролетела метра два в сенях, и больно ударившись о косяк пустого проема, где когда – то была дверь в горницу, изменила траекторию полета, оказавшись в небольшой затхлой пустой комнате. Мне это не нравилось. Но сил сопротивляться не было совсем. Я была, словно ватная кукла. Сделала отчаянную попытку еще раз, вспомнить кто же она такая, но при малейшем напряжении, голова начинала гудеть с новой силой. И все – таки, несмотря на приступы пульсирующей головной боли, мне удалось ее вспомнить! Это новая знакомая, которая приходила к сестре на сеанс. А сегодня она вдруг явилась ко мне и заявила, что Виолке грозит смертельная опасность. В моем воспаленном сознании всплыла ее фраза:
– Времени в обрез, надо торопиться. Она ждет…
«Кто? Сестра? Где? В этом затхлом гнилом сарае. Но здесь никого нет…», – в голове мелькают обрывки тупиковых мыслей, голова разрывается на части, перед глазами все плывет. Ноги подкашиваются, я медленно сажусь на голый металлический панцирь железной койки, единственно уцелевшей в этом богом забытом месте. Неожиданно, не говоря ни слова, моя спутница, как фурия, подлетев ко мне, срывает с моей шеи фамильный медальон, оцарапав до крови кожу разорвавшейся серебряной цепочкой. Кровь стекает из ранки, но мне не до этого.
– Ты что делаешь, сука? – оглушил меня собственный вопль. – Это бабушкин! Где сестра?
Спутница, ничего не ответив и презрительно ухмыльнувшись, пошла на выход. Тут я начала прозревать и запаниковала. «Мы пили с ней кофе. Значит, она, опоив меня какой – то дрянью, привезла сюда в эту глушь. Что ей от меня надо? Кто она такая, черт возьми?!» – метались истошные мысли в голове, возвращая мучительную боль в висках, от которой я, теряя сознание, навзничь упала на сетку кровати…
Очнувшись и открыв глаза, огляделась: сидела я на холодном кафельном полу ванной, крепко сжимая медальон в руке. Встав на ноги, открыла кран и подставила лицо под мощную струю холодной воды. Медленно пришла в себя. Выйдя из ванной и оставив дверь широко распахнутой, направилась к входной двери. Широкая полоса света освещала теперь всю камеру. Проходя мимо Козич, скользнула взглядом по ее лицу: Светка крепко спала. Сильнее зажав медальон в своей ладони, я тупо и зло начала барабанить в двери ногами. Проснувшись от грохота, Козич испуганно вскрикнула, не понимая в чем дело, уселась на своей постели, натянув простыню до самого подбородка, словно защищаясь от непонятной угрозы.
-Что случилось? – дрожащим голосом спросила она, и тут же, словно что – то учуяв, нагнулась к изголовью своей постели. Я молча вышла в дверь, которую открыл охранник.
-Стерва… – неслось мне вслед.
На рассвете яхта причалила к острову. Шагая к отелю, машинально набрала номер Бориса. Несмотря на ранний час, трубку он взял быстро. Похоже, профессия сыщика наложила стойкий отпечаток на его образ жизни: спал чутко. Я же была так возбуждена после поездки, что не утруждала себя деликатностью.
-Понял. До связи, – произнес четко он, выслушав меня.
Добравшись до номера, открыла дверь электронным ключом и на цыпочках направилась в спальню. Навстречу выскочила растрепанная Лялька, без слов бросилась мне на шею.
-Ляль, ну, ты чего? Как маленькая. Я же тебе сказала, что буду там не одна, – обнимала я ее в ответ и, целуя в обе щеки, ощущала на своих щеках и губах ее соленые слезы.
«И как только она терпит мои выкрутасы? Другая бы на ее месте давно послала меня куда подальше. А Лялька беззаветно и преданно все возится со мной. Нет, мне реально повезло с подругой!» – мелькали безудержные мысли, и я была готова уже сама разреветься…
Когда я проснулась, в номере уже никого не было. Шторы заботливо были задернуты. Взглянула на часы. Полдень. Соскочив с кровати, бросилась в душ. Выйдя из него, единственным моим желанием было выпить кофейку, но спускаться вниз не хотелось. Решила обойтись чайком.
Дождавшись пока вскипит чайник, заварила пакетик чая в чашке и, прихватив большое красное яблоко со стола, устроилась на террасе, созерцая окружающую красотищу и вздыхая пьянящие ароматы окружающей флоры и фауны. Если бы хоть на минутку забыть творящиеся здесь злодеяния, то можно было бы ощутить себя в земном раю. Ну, а если не суметь забыть, то – в аду…
К Панкову я влетела стремительно, словно мы договаривались с ним о встрече, а я на нее опаздывала.
-Рита, где пропадала? – встретил он меня встревоженным голосом.
-Филипп, сейчас я все расскажу. Только сначала у меня к тебе вопрос.
-Какой?
-У тебя есть кофе?
– Только растворимый.
-Сойдет и растворимый.
Мы устроились на уютном диване рядышком друг с другом. Отпивая кофе неторопливыми глотками, который, кстати, оказался вполне сносным, я рассказывала ему про свой очередной вояж.
– Козич похитила Аню Волкову? – удивился он, выслушав меня.
– Никаких сомнений. Она даже завладела фамильной реликвией Волковых – медальоном с фотографией их бабушки.
– А на кой он ей понадобился?
-Хороший вопрос. Ответа на него я не знаю. Вот он, посмотри сам,– я, привстав, вытащила из кармана джинсов вещицу и протянула Филе.
Он взял его и начал сосредоточенно изучать, крутить, открывать, закрывать. Я наблюдала за его манипуляциями, иронизируя про себя: «Ну, давай, на зуб еще попробуй!»
-Вещица действительно старинная, ценная, – сделал он, наконец, свое заключение. – Представляет интерес для коллекционеров. Возможно, она позарилась на медальон.
– Похоже, на то.
Покинув его номер, стремглав сбежала по ступенькам лестницы вниз. На выходе из отеля столкнулась с тем, с кем хотела бы столкнуться меньше всего – со следователем, господином Птицыным. Решила свернуть в сторону, дескать, не заметила. Но было поздно, он в упор смотрел на меня, перегораживая мне путь к отступлению. Растянула губы в дежурной улыбке.
– Добрый день, Федор Христианович. – сказала я, из – за всех сил стараясь выглядеть милашкой.
– Добрый день, Рита, – произнес он как всегда сухо и отрывисто.
Переведя облегченно дух, я уж думала как бы половчее проскочить в сторону. Но не тут – то было. Пытливо глядя на меня в упор, он с командными нотками в голосе произнес:
– Очень вовремя я тебя встретил.
«Да ну! Но не всем же так везет. А я вот совсем не вовремя…», – прилетела унылая мыслишка. Но деваться было некуда, так что надо по – быстрее брать себя в руки и достойно держать удар.
– И чем же я вас заинтересовала на этот раз?
– Надо поговорить, – произнес он, одарив меня хмурым взглядом, не обещающим ничего хорошего.
-Со мной? – изображала я полное недоумение, продолжая испытывать его терпение. – О чем?
Птицын не повелся на мои уловки. Казалось, он даже не слушал мои реплики. Упрямо и жестко гнул свою линию.
-Давай не будем это обсуждать здесь на ходу и на глазах у всех.
– И где мы будем это обсуждать?
-У меня в кабинете, если ты не возражаешь.
Я бы возражала. Еще как! Только, поди, скажи ему об этом. Сейчас на этом чудном острове полном загадок и криминальных тайн, считай, он за главного. Откажись я с ним пойти, либо запишет в свой черный список, либо заставит силой. Если что, то он при исполнении.
Продолжая бороться со своей противоречивой сущностью и убеждая себя, не нарываться на неприятности понапрасну, я, сгруппировавшись, как перед прыжком в холодную воду, беспечно произнесла:
-С чего бы я стала возражать? Разумеется, не возражаю.
-Тогда пошли.
Оказавшись в кабинете, я обратила внимание на то, что на его рабочем столе появилась семейная фотография в рамке на подложке. Не стесняясь, я повернула ее к себе и начала разглядывать. Фото было студийным. На нем был изображен Птицын, только моложе лет на десять. Рядом с ним была красивая блондинка с короткой стрижкой. Они сидели чинно на стульях, а за ними стояли молодые парень и девушка с такими же светлыми волосами, как у мамы. Все радостно улыбались в объектив фотоаппарата и выглядели очень счастливыми.
-Это ваша семья? – спросила я.
– Моя жена и дети,– сказал он, резко развернув фотографию к себе. – Взглянув пристально на фото, задумчиво добавил: – Они погибли десять лет назад в автокатастрофе.
-Извините.
Он ничего не ответил, молча усаживаясь на свое место и показывая мне рукой на кресло напротив. Я устроилась в нем. Птицын смотрел на меня долгим внимательным взглядом, словно видел впервые. Он не торопился. Я, тем более. Получить «свое» от него всегда успею. В гробовой тишине и в «гляделках» прошло минут десять. Пауза затягивалась.
«Он что решил, что у меня нервы не выдержат? Еще как выдержат! Мне в упрямстве не занимать. А когда еще и сказать нечего, да и охоты на то нет, то чего лезть наперед батьки в пекло? Кстати, вот тебе и свеженький пример той же медсестры Козич – игры в «молчанку», – лениво ворочая мозгами, обдумывала я свое незавидное положение, за одним подбадривая и настраивая себя на предстоящий непростой разговор.
Следователь решил сменить тактику: отвел взгляд и начал перебирать бумаги на столе. Я тоже решила последовать его примеру, но у меня, в отличие от него, бумаг не было. Тогда я от нечего делать начала рассматривать свои пальцы на руках, потом на ногах, затем одергивать по очереди свои штанины джинсов, то левую, то правую. Добралась и до подола майки, и принялась его дергать. Похоже, мои дурачества не остались незамеченными. Птицын, наконец, отложив свои бумаги в сторону, снизошел до меня.
– Как твои успехи? – спросил он, глядя на меня исподлобья.
– Какие? – округлила я глаза.
– Ты что совсем меня за дурака держишь? – ухмыльнулся он.
– Почему вас? Скорее, себя переоцениваю.
– В этом ты права. Я давно за тобой наблюдаю.
– Если честно, то я вас абсолютно не понимаю. Вы о чем? – продолжала я вести свой пинг –понг.
-Слушай, Рита, кончай ломать комедию. Я же тебе говорил, что навел о тебе справки.
– Так вы говорили, что ничего криминального за мной не числится.
-Кончай паясничать.
– Я не паясничаю, – совершенно серьезно заявила я. – Просто волнуюсь. Меня почему – то сильно здесь невзлюбили женщины. Взять, к примеру, госпожу Слуцкую. Я ей не понравилась с первых же дней. С какого – то перепуга она вдруг решила, что я журналистка и работаю на ее конкурентов. Якобы, собираюсь написать статью про то, какие здесь творятся страсти мордасти и завалить ее бизнес на корню.
Птицын, хмурясь все больше, угрюмо слушал меня с вызывающим видом, будто у него уши вяли от того бреда и вздора, который я несла. Но я вдохновленная тем, что он меня не перебивает, заливалась соловьем:
– Где журналистика и где я? Она что – то там себе нафантазировала и свято поверила в это. Поди, убеди ее в обратном. Так что, если подобные особы навели на меня поклеп…
-Послушай, Рита,– наконец, не выдержал мой спектакль Птицын.– Ты не доверяешь мне. Почему?
– А здесь никто никому не доверяет. И я тому не исключение, – произнесла безапелляционно я. – Фактически уже третья смерть в отеле. Народ взбудоражен, напуган, шарахается от каждого шороха. А, главное, вы никого не выпускаете с острова. Держите здесь всех в качестве заложников, как на заклание маньяку.
– В качестве кого я здесь всех держу? – повысил он голос, явно начиная злиться.
– Не обращайте внимание. Я, похоже, увлеклась. Но то, что преступника не остановило ваше присутствие на острове, говорит о многом.
-О чем говорит?
-Извините за прямоту, но именно в вашем присутствии он чувствует себя в полной безопасности.
-Это почему?
-Выходит, что он у вас, как жена Цезаря – вне подозрений.
-Интересная у тебя логика.
-Спасибо.
– Но ты не права.
-Скажите еще, что смерть Гордеева – это несчастный случай или сердечный приступ.
-Это действительно сердечный приступ.
-Поздравляю!
-Ты не веришь патологоанатомам?
-Я никому не верю. А вы, как я посмотрю, у нас очень доверчивый. Если хотите честно, то я не верю, что и автоавария с вашей семьей – несчастный случай, – несло меня дальше.
По лицу следователя прошла мрачная тень, он крепко сжал зубы, заходили жевалки на скулах, глаза налились кровью. Он вцепился побелевшими от напряжения пальцами в край столешницы. Я перепугалась, было ощущение, что влепить мне оплеуху ему мешает только ширина массивного стола, разделяющего нас.
«Да уж! Явно перегнула палку. Но он же при исполнении, не посмеет меня ударить», – судорожно хваталась я за спасительные мысли. Но от вида его разгневанного лица и грозной позы я непроизвольно втянула голову в плечи и, отстранившись, впечаталась в спинку кресла. Совладев с собой, он сквозь зубы произнес:
-Мне говорили, что у тебя несносный характер. Сегодня я сам смог в этом убедиться. – И сделав небольшую паузу, добавил: – На собственной шкуре.
-Простите меня, Федор Христианович. Я не хотела.
– Да чего уж там. Ты права на счет гибели моей семьи. Я засадил на двадцать лет одного опасного рецидивиста. Оставшиеся на воле его подельники отомстили. Лучше бы они меня убили… Но они предпочли наслаждаться моей душевной мукой до конца дней.
После его признания что – то между нами произошло. Мощная глухая стена, которую я воздвигла и за которую пряталась от него столько дней, неожиданно вздрогнула и дала трещину.
-Федор Христианович, мне надо на недельку на большую землю.
Он вскинул брови, то ли удивившись моей наглости, то ли решив, что я спятила. Но я смотрела на него, не мигая.
-Что– то случилось? – спросил он.
-У кого?
-У тебя.
-Нет, – невозмутимо ответила я.
-Рита, чтобы ты знала, запрет покидать остров на время следствия наложил не я. Мое руководство.
– И?
-И, надеюсь, ты понимаешь, что если я отпущу тебя под свою ответственность, то я должен понимать, что причина на то очень серьезная.
– Вы правы. Я не прекратила заниматься этим делом. Но я не доверяю хозяевам этого бизнеса, в том числе господину Томилину.
-Ты это зря.
-Давайте, каждый останется при своем мнении. Я готова к сотрудничеству с вами, но только при одном условии.
-Каком?
-Чтобы вышеупомянутые господа об этом ни сном, ни духом.
-Нет проблем. Если бы ты сказала об этом сразу, то мы давно могли бы объединить усилия.
-Извините. Но нам с вами было необходимо время, чтобы приглядеться друг к другу.
-Согласен.
-Ну, так как насчет моей командировки?
– Решим. Давай рассказывай о своих планах…
Покидая кабинет Птицына, я лицом к лицу столкнулась с Томилиным. Вот, недаром же говорят, помяни черта, он тут как тут!
-Рита, как дела?
-Все ок, – пробубнила я в ответ, желая побыстрее проскочить на выход из служебного блока.
-Постой, постой. Тебя что Федя приглашал к себе? Чего он хотел? – спросил Аркаша, придерживая меня обеими руками.
– Хороший вопрос. Только я сама не поняла. Вот у него и спросите, если это вас так интересует. Лично мне по фигу, – криво усмехнулась я, выскальзывая из его рук.
Удаляясь, чувствовала всеми фибрами своей души его пронзительный взгляд в мой затылок, словно он хотел просверлить или прожечь дыру в моей черепушке, дабы добраться до моих мозгов. «Удачи!» – мысленно послала я ему воздушный поцелуй напоследок и скрылась за ближайшими дверьми.
Выбравшись из здания отеля, еще не успев перевести дух, заметила чету Поповых, под ручку степенно шагающих к отелю. «Да мне сегодня прямо таки везет на встречи!» – замельтешило в мозгах, так как за ними пристроился Дорохов собственной персоной. Все подтягивались в отель к обеду. Я хотела метнуться к Поповым, чтобы перекинуться парой слов с Ларисой, но меня окликнул Марк:
– Марго! Подожди.
Я остановилась, поджидая его. Договорившись с ним о встрече после обеда, и я бросилась догонять Поповых.
-Лариса, ну, как вам отдыхается? – спросила я, поравнявшись с ними.
-Нормально. Только вот настроение ниже плинтуса.
-За сына переживаете?
– Да все одно к одному.
– Я вот о чем хотела спросить, ты ничего нового не вспомнила о сестрах Волковых?
-А ты что не знаешь?
-О чем?
-Старшая Волкова, говорят, тоже пропала.
-Кто говорит?
-Ой! – воскликнула Лариса, прикрывая рот рукой и переходя на шепот: – Я своей соседке по площадке звонила Наташке. Она меня в свое время к Виолетте и отвела. Она мне и сказала, что клиенты Виолу ищут. А той нигде нет.
-Лариса, у Волковых были какие – то родственники?
-Со слов Виолы, никого у них больше нет. Только вдвоем они и оставались на белом свете. А теперь, может, и обеих уж нет, – всхлипнула она.
После обеда я направилась на встречу с Дороховым. Мы шли по аллее, ведущей к морю. Рассказывала ему о своей поездке в город, встрече с Козич. Увлекшись, не заметила того, как странно Марк на меня смотрел.
-Эй! Ты чего на меня так уставился? – спросила удивленно я.
-Марго, как ты себя чувствуешь? – ответил он вопросом на вопрос.
– А что не так?
-Я просто спросил, как ты себя чувствуешь?
– Соскучился что – ли? – ухмыльнулась я.
– Я не об этом.
-А о чем?
Вместо ответа он еще пристальней начал разглядывать меня. Это стало раздражать. Я открыла рот, желая сказать ему все, что о нем думаю. Но тут до меня дошло, о чем он говорит.
-Ты о том затмении, что на меня нашло в комнате Гордеева?
-Да. Я беспокоюсь за тебя.
-Ерунда. Просто понизился уровень гемоглобина после времени проведенного в пещере без еды и без воздуха. Вот и начались кратковременные потери сознания. Но я уже восстановилась, – бодро сказала я, улыбаясь. – Не бери в голову.
Но он брал. Я видела это по выражению его глаз, по его напряженной позе. Все говорило о том, что он мне не верит и беспокоится. Меня это не устраивало. Эта тема была под запретом.
-Марк! Я завтра уезжаю, – ошарашила я новостью, дабы побыстрее вывести его из того состояния, в котором он пребывал.
Мгновенно изменилось выражение его глаз, они были полны удивления и неподдельного восхищения.
-Марго, каким образом, тебе удалось договориться со следаком?
-Я продалась, – торжественно заявила я.
-В смысле?
-В смысле, пошла на сделку со следствием и со своей совестью.
-На сколько дней ты уезжаешь?
-Думаю, на недельку. А там как пойдет.
-Ты едешь в город сестер Волковых?
-Как всегда, угадал. Правда, есть еще одно местечко, куда надо заскочить.
-Куда?
-В городок, где жил Гордеев.
-Ясно.
Мы миновали пляж, где принимали воздушные ванны одинокие отдыхающие. Погода сегодня не располагала к купанию. Прохладно и ветрено. Вышли левее пляжа к самой кромке воды. Море было неприветливым. Оно билось полуметровыми волнами о берег. Понимая, что завтра уеду от моря в далекий сибирский городок, решила напоследок ощутить с ним единство. Сняв сандалии и закатав штанины джинсов до колен, побрела вдоль берега в воде. Волны захлестывали мои джинсы. Меня это не смущало: я, словно, играла с водной стихией, как с живой сущностью. Порой мне приходилось останавливаться, чтобы упершись голыми ступнями в мелкий песок дна, удерживаться от накатывающих сердитых волн, стремящихся сбить меня с ног и, накрыв с головой, унести с собой обратно в морскую пучину. Я сопротивлялась изо всех сил. Игра меня забавляла. Увлекшись ею, я совсем забыла, что не одна.
Подняв глаза, увидела Дорохова, который шел все это время рядом по берегу. Впервые задумалась о наших непростых отношениях всерьез. Так уж вышло, что известные обстоятельства прибили нас друг к другу: дамочку, пишущую иронические детективы, и хулигана, точнее, киллера. Нет, я не была кисейной барышней. И в моей прежней жизни водились у меня друзья с мутной биографией. Взять, к примеру, Альберта. Но у нас с ним никогда не было ничего личного только «бизнес». А тут черт знает что! Если сначала я думала, что Марк меня
просто хочет использовать, чтобы побыстрее свалить с острова, то после его горячего участия в операции по моему спасению из пещеры, когда он рисковал собственной жизнью ради меня, я убедилась в том, что у него ко мне что – то есть. Если бы я не знала, кто он. Но я знала. Он бандит. А я ловлю таких как он…
Вечером был нелегкий разговор с подругой. Лялька не пришла в восторг от того, что моя поездка поможет существенно продвинуть следствие. Ей не нравилась моя идея, она говорила, что я снова лезу в самое пекло, и что мне нужен хороший мужик, тогда бы я не искала адреналин в сомнительных и опасных местах. До ночи она дулась на меня, как мышь на крупу, и демонстративно молчала. Укладываясь спать, нервозно втирая крем в свои руки, громко похлопывая ими и театрально массируя их, Лялька сама, не выдержав своего же бойкота, спросила:
– С кем ты едешь?
-Одна. Там меня будет ждать Борис, – поспешно сказала я.
-И не вздумай спорить, – сказала Колыванова. – Завтра мы с Варькой проводим тебя до причала.
-В пять утра?
-Во сколько надо во столько и проводим,– буркнула она.
Сон долго не шел, сказались ли перенесенные волнения последних дней или, попросту, я боялась позволить себе уснуть. Скорее, последнее. Как я уже понимала, здесь на острове я оказалась на самой границе между разными мирами, которые необъяснимым образом все сошлись в одной точке, как в пункте преломления света.
Видений, которые здесь происходили со мной с завидным постоянством, я уже не боялась и ждала, понимая, что в них я черпаю подсказки для расследования убийств. Но вот ту их часть, в которой ко мне приходил Громов, я откровенно пугалась. Пугалась, потому что не могла контролировать в них себя, свое поведение. Тут в реале я хотела лишь одного – вычеркнуть его из своего сердца и жизни навсегда, а там, в мире виртуальном – я жаждала совсем другого. Это меня раздражало и злило. Каждый раз я сдавалась перед очередным его натиском. Он пробуждал во мне что – то дикое, яростное, дремлющее так глубоко, что я и не подозревала о таком в себе.
– Громов, зачем ты пришел? – сухо спросила я.
-Ты кричала во сне, звала на помощь, – ответил он, ложась рядом со мной на постель.
-Я не уверенна в этом, – растерянно прошептала я.
-Хочешь, чтобы я ушел? – понизив голос, спросил он, нежно прикасаясь к моим рукам. Я ничего не ответила, но его рук не убрала.
Вот так каждый раз, стоит ему оказаться в рискованной близости со мной, как во мне что – то, словно переклинивает, и я в его руках становлюсь податливой и пластичной, как глина.Он будил во мне чувственность, возрождал страсть и безудержную жажду любви. Я снова уступила, подчинившись его сильным и умелым рукам… Где – то в самых глубинах моей сущности зажглась искра, которая разгораясь, ярким пламенем охватила все мое тело. Его требовательность и ненасытность, сменяющаяся опьяняющей нежностью, заводили меня, опалили жаром. Кровь во мне бурлила, перенасыщаясь адреналином, и ударила прямо в голову. Острота испытываемых чувств накрыла меня на неимоверном пике…
«Боже мой! Что я делаю?» – отстранилась я от него, испытывая чувство вины и глубокой опустошенности.
-Рита, что не так? – обеспокоенно спросил Громов, мгновенно почувствовав, что во мне что – то изменилось.
-Все не так, – холодно ответила я.
-Ты не хотела?
-Хотела и не хотела одновременно, – честно ответила я.
-Ну, ты уж определись, родная, – смеясь, он провел пальцем по моим губам, шеи, груди.
Тело приятно застонало под его прикосновениями снова. Но я нашла в себе силы и отвела его руку.
– Герман, все не так, – повторила твердо я. – Я не хочу лгать ни тебе, ни себе. И не хочу встречаться с тобой тайком, не понять где.
– Почему, не понять где? – удивился он. – Ты же должна была понять, что энергетика острова, словно паутиной, пронизана другими мирами…
-Герман, как ты не поймешь, – перебила я его. – Я не хочу быть твоей любовницей.
-Ошибаешься, ты не любовница. Ты моя любимая женщина. – Он снова мягко коснулся моей руки. Я резко отдернула ее.
-Герман, в конце концов, меня пугает такое положение вещей. Мы не можем с тобой вечно встречаться вот так, застряв между мирами.
-Ты хочешь, чтобы я ушел?
-Да. Желательно навсегда.
-Ну, этого я не могу тебе пообещать, – засмеялся Громов. И начал удаляться в светящемся тоннели.
Я резко открыла глаза и долго еще лежала, вглядываясь в темноту, думая о том, что со мной происходит в последнее время: «Черт возьми! Бесконечные провалы сознания и такие загадочные, и таинственные видения. Но почему это происходит именно со мной? Что со мной не так? А главное, я не могу об этом никому рассказать, даже Ляльке. Особенно Ляльке. Боюсь представить себе ее реакцию на такую «феерическую» новость. Нет, свою единственно близкую подругу я должна беречь». Остаток ночи я просидела в кресле, обняв колени руками и уткнувшись в них головой, пока на горизонте не задребезжал кроваво – сочный рассвет и не потянуло свежестью в открытое окно. Тогда я поднялась, потянулась и пошлепала босыми ногами в душ.
Сидя в эконом – классе, билет в который мне любезно предоставили мои новые кураторы, то бишь руководство Птицына, и, глядя в иллюминатор, за которым ничего интересного не происходило, лишь белые ватные облака чинно проплывали под крылом самолета. Монотонная однообразная картина усыпляла… Сказалась бессонная ночь. Проснулась я от толчка соседа.
– Самолет идет на посадку. Пристегнись!
В аэропорту меня встречал Борис. Если бы я не знала того, чем занимается он на самом деле, никогда бы, глядя на него, не подумала. Выглядел он эдаким работягой, чудаковатым человеком из народа. Его неприметная внешность могла ввести в заблуждение любого. Но после того как я узнала о ремесле Дорохова, которое тоже никак не вязалось с его чарующим синим взглядом, я на всю оставшуюся жизнь зарубила себе на носу, что внешность и реальная сущность человека могут быть весьма противоречивыми. Человек может оказаться тем, кем совсем не кажется.
Борис сразу же взял у меня из рук небольшую спортивную сумку и закинул ее за плечо. Мы отправились на стоянку такси.
-Рита, как долетела? – поинтересовался он.
-Нормально. Всю дорогу спала.
– Послушай, я остановился в гостинице на противоположной окраине города. Но городок небольшой, сама увидишь. Отель тоже маленький скромный. Персонал приветливый и совсем не докучает. Номер тебе снял рядом со своим. Особых привилегий не жди, но все необходимое имеется.
Через двадцать минут доехали до города, еще через столько же добрались до места. Оказавшись перед гостиницей, я едва сдержалась, чтобы не присвистнуть. Перед нами было двухэтажное здание из красного кирпича. На нем красовалась выведенная золотыми буквами по черному фону вывеска: «Отель Комфорт». По всей очевидности, в прошлом это здание было общежитием какого – нибудь комбината или профтехучилища. «В конце концов, ты, что прохлаждаться сюда приехала?» – укорила я себя, переступая порог отеля вслед за своим спутником. Пройдя узким длинным свежевыкрашенным и еще пахнущим масляной краской коридором несколько неожиданного лунного цвета, мы поднялись на второй этаж. Дойдя до середины второго этажа, Борис остановился перед дверью номера и сказал, протягивая мне ключ:
-Твой номер. Устраивайся. Отдыхай. Завтра обсудим план наших действий.
Единственное, что меня интересовало сейчас, так это принять душ. Но что – то мне подсказывало, что сделать это будет в нашем «Комфорте» не так просто.
-Борис, а как тут насчет душа?– отважилась я.
-Извини, Рита. Забыл предупредить, все удобства на этаже. Общий душ тоже. Вон весь сантехнический блок в конце коридора. Направо мужской, налево женский.
Уже успев смириться с местным сервисом и колоритом, сейчас я даже обрадовалась, могло быть и хуже. А тут хоть и общие душ и прочие удобства, но в наличии. Да и какая, к черту, разница, где переночевать ночь. Крыша над головой есть, живи и радуйся.
Войдя в свою комнату, я оглядела окружающую обстановку. Номер одноместный, метров шестнадцать квадратных. Стены выбелены, как в больнице. Вдоль стены стояла кровать полуторка с деревянными спинками и панцирной сеткой. Я и подумать не могла, что такая где – то еще сохранились. В торце комнаты узкое окно, под ним небольшой стол, за который был задвинут единственный стул. По другую сторону окна расположилась тумбочка, на которой приютился маленький ламповый телевизор. Рядом с этим чудом техники стояло не меньшее чудо – небольшой дребезжащий холодильник «Юрюзань». Такой был еще у моей покойной бабушки в деревне.
Распахнув створки встроенного шкафа, находящегося сразу же возле входа, в котором одиноко болтались на перекладине три пустые вешалки, я вытащила из дорожной сумки необходимые принадлежности, сумку забросив в шкаф. Переодевшись в домашний халат и сланцы, взяла подмышку пакет с банными принадлежностями. И, перекинув через плечо белое махровое полотенце, вышла из номера. Дойдя до душевой, услышала оттуда шум льющейся воды. Надо же! А я уж было, грешным делом, подумала, что, кроме нас с Борисом, тут нет ни единой живой души. Ан, есть.
В раздевалке быстро сбросила с себя халат и, обмотавшись в большое махровое полотенце, зашла внутрь. Моечная комната оказалась просто крошечной на две душевые кабинки. Воздух был насыщен горячими парами, по кафельным стенам стекали струи конденсата. Прошмыгнув мимо первой кабинки, где под душем намывалась полногрудая дамочка, я устремилась в соседнюю. Открыв кран, встала под душ и вожделенно зажмурилась, получая невообразимое наслаждение от барабанящих по телу непрерывных струй холодной воды. Не успев вдоволь порадоваться происходящему процессу и жизни, как таковой, вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Удивившись, открыла глаза. Напротив кабинки стояла раскрасневшаяся соседка, подперев руками свои шикарные бедра.
-Привет, подруга, – улыбалась она, откровенно меня разглядывая.
-Мы знакомы? – недовольно буркнула я, отворачиваясь от назойливой собеседницы.
-Так вот мы и знакомимся. – Она раскатисто рассмеялась. – Я Зина. А тебя как зовут?
– Рита, – бросила сухо я, не поворачиваясь.
Зинаида постояла еще пару минут и, видя, что я не проявляю ни желания общаться, ни элементарной вежливости, развернулась и пошлепала босыми ногами из помывочной. Я облегченно перевела дух, ее присутствие вызывало у меня чувство досады, угрожающее в любой момент времени перерасти в настоящее раздражение.
Терпеть не могла, когда мне мешали принимать душ. Для меня этот процесс был сродни некого таинства. Я любила его всякий: холодный, горячий, контрастный, да любой, лишь бы он был и освежал меня по утрам и вечерам. Душ отвечал мне «взаимностью», по крайней мере, он никогда меня не подводил: бодрил, когда это было необходимо, приводя в чувство; расслаблял, когда я была нервозно злой; мог и сконцентрировать, когда приходилось собирать себя буквально по 2кусочкам». Но одно было неизменно всегда, во всех своих ипостасях он был воистину волшебным и всемогущим. Так что исчезновение с глаз нежеланной соседки была, как нельзя кстати. Однако обрадоваться своему одиночеству я явно поспешила. Стоило мне появиться на пороге раздевалки, первое, что я увидела там, так это скучающую на деревянной скамейке Зинаиду.
-С легким паром, Рита, – вмиг оживилась она.
-Спасибо. Вас тоже, – буркнула я, быстро скинув полотенце с бедер, торопливо надевая нижнее белье.
-Постой, постой, дорогуша! Да ты никак стесняешься меня? Сказала бы сразу. Мы люди простые, деревенские, мне и невдомек,– произнесла она, запоздало отворачиваясь.
Я, молча накинув на себя банный халат, завязала широкий пояс на талии. Зинаида, похоже, сдаваться не собиралась, не для этого она здесь томилась в неуютной и сырой раздевалке.
– Рита, да расслабься ты, – по свойски заявила она. – Давай мы с тобой чайку попьем после баньки. У меня и баночка домашнего малинового варенья припасена. Ну, ты как?
– Уговорили,– обреченно произнесла я.
– Вот и ладненько, – обрадовалась новая знакомая. – И прекрати ты уж мне выкать.
-Хорошо, Зина.
Ее одноместный номер был точно таким же, как и мой. Разница была лишь в том, что он был более обжитой, соответственно, и выглядел более уютным. Повсюду были расставлены женские безделушки, фотографии и прочие предметы домашнего обихода, словно счастливая обладательница всего этого добра решила обосноваться здесь надолго.
Тем временем Зинаида включила электрический чайник, затем открыла дверцу холодильника и наметала полный стол домашней снеди под удивленные мои восклицания. Но это, как оказалось, были еще цветочки, ягодки были впереди.
Я только вытаращила свои глаза, когда она достала из морозилки запотевшую бутыль настоящей горилки и торжественно водрузила ее в самый центр стола. Дойдет ли сегодня очередь до чашки чая с домашним вареньем, я уже сильно сомневалась, несмотря на то, что таковая была в наличии и красовалась на столе. Но бутыль, конечно, выглядела соблазнительней. Хотя рассуждая трезво, наверное, не стоит распевать спиртные напитки в компании малознакомой женщины. Но мой распаренный после баньки мозг ловко заблокировал остатки здравого ума, возражая, что передо мной обычная сельская жительница, а никакая – нибудь там маньячка. Тут я вспомнила и о Борисе.
-Извини, Зин. Мне надо предупредить своего друга. Я здесь нахожусь не одна, а он, наверное, меня уже потерял.
-Да ради бога! Можешь и его пригласить к нашей скромной трапезе, -произнесла хозяйка, придирчиво осматривая стол, заваленный всякой всячиной.
-Спасибо. Это лишнее. Я просто отправлю ему смс.
Зина разлила первые соточки в граненные стаканы, которым я уже не удивлялась.
-Ну, Ритка, вздрогнем за знакомство.
Горилка вмиг обожгла мне горло. На глаза навернулись слезы. Градусов в ней далеко за сорок. Сморщившись, я отчаянно замахала руками, обдавая себя, точно веером. Зинаида, мгновенно среагировав, поднесла к моим губам крепкий соленый огурчик.
-Закусывай быстрей. – И гордо добавила:– Сама солила. – Я хрустела огурчиком, приходя в себя. – А это, – ласково она похлопала бок бутыли. – Тоже мое произведение искусства, натуральное. Никакой там тебе химии.
Вторая соточка пошла легче первой. А к третьей мы с Зинкой были уже закадычными подругами и весело смеялись над моим поведением в душе. Новая подруга, будучи румяной дамой в теле, смешно повторяла мои слова, фыркая, изображая недовольную гримасу и без конца, кривляясь, подскакивала с места. Я изнемогала от хохота, держась за живот, который вздрагивал и трясся в унисон моим раскатам. Наконец, свело челюсти, и я взмолилась, чтобы Зинка прекратила свой миниатюры. Она тяжело упала на свое место.
Новая подруга поведала мне свою историю. Родом она была из деревни Кумачёво в пятидесяти километрах от городка. Приехала сюда два дня назад на рейсовом автобусе по совету своей соседки бабы Глаши. Причиной поездки послужило то, что муженек у нее сильно болен. Соседка баба Глаша настроила ее отправиться в город, дескать, здесь проживает целительница, которая излечивает любые хвори и отводит всякие напасти.
-Вот я и послушала старую. А в результате завтра отправляюсь восвояси, несолоно хлебавши. Только зазря потратилась на дорогу и гостиницу. Да и время только потеряла, – сокрушалась Зинаида. – Сама виновата и чего повелась дуреха на бредни полоумной бабки? Двое суток искала я здесь эту знахарку, все без толку. Да уж больно жалко мужика моего. Молодой еще и сорока нету, а его скрючило, как старика столетнего. От болей так мучается, что глядя на него, от отчаянья самой выть, как волчица на луну, хочется.
-Зин, а в центральную областную больницу возить его не пробовала?
-Да ни в какую он не соглашается.
-Не переживай, подруга, я что – нибудь придумаю, как вам помочь. – Собутыльница метнула на меня недоверчивый взгляд. Я решила сменить тему, чтобы отвлечь ее от тяжких дум: -А как звали то вашу городскую целительницу?
– Виолетта, – ответила отрешенно она.
Услышав знакомое имя, я уже было захмелевшая вмиг начала трезветь. А погрустневшая подруга вновь взялась за бутыль и поднесла его к моему стакану.
-Нет, Зинуль, мне хватит. Уж больно крепкое твое «произведение искусства», – накрыла я свой стакан ладошкой. – А откуда баба Глаша узнала про Виолетту?
– Не знаю. У меня мужик хворый, за сыном нужен глаз да глаз, скотина, огород все на мне. Некогда мне было ее бредни слушать.
– Виолетта здесь действительно жила, – сказала задумчиво я. – Только уехала она.
-Куда?
– Не знаю. А что баба Глаша о ней рассказывала?
– Говорю же тебе, я ее не слушала. Рит, без обид. Вот станет она рядом со мной, когда я по хозяйству хлопочу, и несет всякий вздор. Я о своем думаю, а ее слова в одно ухо влетают, из другого вылетают. Как на духу тебе говорю.
-Ну, а все-таки. Ты напрягись, Зин, может, что и вспомнишь, – теперь не отставала я от нее, как давеча она от меня.
С мольбой я уставилась на Зинаиду. Она махнула на меня рукой, дескать, не отлипнет ведь, и сморщила свой лоб, и нос. Увидев это, я решила, она таки напряглась. Я притихла, как мышь, боясь помешать ее мыслительному процессу, лишь продолжая выразительно пялиться на нее. Прошло минут пять. Наконец, она произнесла:
-Ритка, ну, хоть убей ты меня! Несла она такую пургу, я не знаю даже, что тебе и рассказать.
– Вот эту пургу и расскажи, – спокойно сказала я.
-Ну, дорогуша, как знаешь! Сама напросилась, так слушай. Баба Глаша хоть и стара, но большая любительница по грибы и ягоды ходить в лес. А в нашем лесу в верстах семи – восьми от деревни стоит заброшенная сторожка. Когда то там жил одинокий дед Архип. Он уж почил лет десять как. С тех пор сторожка и пустуют. С месяц тому назад отправилась она, по своему обычаю, в лес. То ли заблудилась там, то ли еще по какой нужде, да только забрела она в ту полуразвалившуюся избушку. А там, якобы, появился новый жилец. Из ее несвязных россказней непонятно живой человек или призрак какой. – Зина тут замолчала, крепко призадумавшись.
– А нельзя ли с этого места поподробнее? – решила вернуть я ее к повествованию.
– С ее слов, дескать, это существо, словно тень, будто с того света.
– Оно было женского или мужского пола?
Зинка, словно не слыша меня, продолжала:
– Баба Глаша несла какую – то несусветную околесицу про потусторонние силы, про демонов и прочую нечисть, – перекрестилась она. – Помню, тогда я еще подумала, что баба Глаша все – таки заблудилась в лесу. Протопала полдня, а то и весь день, покусали ее комары, да всякая там болотная мерзость, вот и померещилось ей то ли живые, то ли мертвые постояльцы в сторожке.
Я впала в оцепенение, раздумывая над тем, есть ли в этой истории что –либо, за что можно было бы зацепиться. Чем больше я думала, тем больше мое сознание расползалось во все стороны, как чернильная клякса на промокашке… Перед глазами всплывала картина пустой комнаты, в которой не было ничего, кроме старой железной кровати с металлической панцирной сеткой возле почерневшей бревенчатой стены, со швов которой свисали остатки обветшалой пакли. На кровати лежал то ли человек, то ли сущность, тень от незримого постояльца этой хижины… Дежавю. Будто я сама там была когда – то. Но когда? И зачем? Кажется вот – вот сейчас я зацеплю ответ. Ан, нет, мимо! Он неуловимо ускользал от моего сознания. А затем снова накатывал на меня и снова исчезал. Издалека до моего сознания донесся чей – то приглушенный голос:
-Аллё! Подруга, ты слушаешь меня?
«Да это же голос моей собеседницы», – иронично усмехнулась я. – Упс! Пьянка точно до добра не доводит».
-Прости, Зин. Я тут явно перебрала и временами меня вырубает, – констатировала я. – Сейчас отправлюсь к себе и завалюсь спать. Ты продиктуй мне свой номер телефона и домашний адрес. Я запишу в мобильник. Через несколько дней заберем твоего благоверного и устроим его в городе в больницу. – В глазах Зинаиды вспыхнул огонек надежды и тут же погас.
-Да у меня и деньжищ то таких нету, – с грустью сказала она, продиктовав данные.
-Это не твоя забота. Я скоро к тебе нагряну, так что жди. Но вот только без этого,– я кивнула головой в сторону бутылки.
– Как скажешь, – виновато пролепетала Зинка. – Ты не думай чего худого, я этим делом вовсе не балуюсь. А это так из моих старых запасов. Я для своего Федьки раньше гнала, а теперь ему нельзя и я с ним, словно закодировалась. А тут думаю, дай захвачу в поездку, мало ли чего.
-Ладно, не извиняйся. Я тоже хороша, – схватилась я за голову, поднимаясь с места, и, неуверенной походкой, пошатываясь, направилась к двери.
Оказавшись у себя в номере, как была в своем банном халате, так и упала ничком на кровать. В ответ на мой внезапный наскок на спальное место отозвалась сама кровать, жалобно скрипнув панцирной сеткой. Это было последнее, что я услышала перед тем, как вырубиться мертвецким сном.
Разбудила меня отчаянная барабанная дробь в дверь.
-Рита,– доносился встревоженный голос Бориса.
С большим трудом разлепив свои веки, я поняла, что уже наступило утро. Хотя по моим ощущениям проспала я пару часов, не больше. Борис стучал в дверь кулаками и дергал дверную ручку. Мобильник тоже разрывался.
-Доброе утро, Борис, – подала я осипший голос. – Все ок. Спускайся вниз. Я скоро буду.
-Хорошо. Жду тебя в кафе.
Стоило услышать его удаляющиеся шаги, как я вскочила с постели и бросилась из номера, за неимением в нем соответствующих атрибутов цивилизации.
Влетев в дамскую комнату и взглянув на себя в зеркало, я стыдливо и быстро отвела глаза от физиономии, которая оттуда на меня смотрела вызывающе и нагло. «А вот голова после вчерашнего чудо-эликсира, на удивление, не раскалывается, – констатировала я факт. – Ну, а личико придется чуток взбодрить. Не без издержек. Зато появился адресок, куда надо будет смотаться. А там очень даже любопытные персонажи, типа бабы Глаши и ее «призраков». Да и Зинаиде надо бы помочь».
Спустившись в кафе, в котором было безлюдно, я тут же увидела Бориса, устроившегося за дальним столиком. Подойдя к нему, уселась на заранее приготовленный им, выдвинутый стул.
-Рита, я взял на себя смелость заказать нам обоим завтрак. Ты не против?
-Нет, все нормально. Спасибо.
-Давай обсудим план действий на предстоящий день.
-Давай, – сказала я, вяло тыкаясь вилкой в омлете с ветчиной, стоящий передо мной.
Принесли кофе и, я с облегчением отодвинула от себя тарелку. Есть мне совсем не хотелось.
-Рита, так не пойдет. Возьми хоть бутерброд с маслом и сыром. Впереди день. – Я послушно протянула руку к тарелке с бутербродами.
После завтрака мы отправились в фирму по прокату автомобилей и арендовали там темно – синий феррари. Затем поехали на квартиру сестер Волковых, ключ от которой мне в последнюю минуту прощания торжественно вручил господин Птицын. По указанному адресу оказалась серая безликая типовая пятиэтажка, которая ничем не отличалась от точно таких же унылых своих сородичей, заполонивших весь микрорайон. Квартира принадлежала родителям девушек, и сестры Волковы продолжали в ней проживать по настоящее время. Учитывая, что на счетах Виолы было вполне достаточно финансов приобрести жилье выше классом и комфортом, возникало большое сомнение, что она связывала свое будущее с родным городом.
Оказавшись в квартире, которая встретила нас звенящей тишиной, я втянула ноздрями окружающий воздух, в нос ударил запах пыли и спертости воздуха. Жильцы здесь давно не появлялись. Пошарив по всем полкам в шкафах и возможным тайникам, мы не обнаружили ничего примечательного. Атрибуты Виолы для ее занятий магией не в счет. Единственной находкой был паспорт Виолы, который я и прихватила с собой, покидая квартиру.
Мы отправились к соседке Поповой Ларисы, бывшей клиентки Виолетты. Наташа, так звали соседку, ничем не смогла нас порадовать. Без толку проведя с ней минут тридцать, мы поехали к офису бывшей ведуньи. Там нас никто не ждал. Владелец помещенья сдал его новым арендаторам ввиду того, что от бывшей, то есть госпожи Волковой, уже третий месяц не поступало арендной платы. В офисе шел ремонт полным ходом.
– Думаю, к местным ментам соваться не имеет никакого смысла. Давай лучше поедем к дому Светы Козич, попробуем с соседями пообщаться, – произнесла я, разочарованная нашими бесполезными метаниями и поисками.
Подкатив к дому и, припарковавшись поближе к нужному подъезду, я стала внимательно разглядывать окна. На первом этаже в окошко выглянула бабуля. Я подпрыгнула на сиденье, подумав, что у старушки очень уж неплохой наблюдательный пункт, да и возраст вполне подходящий, дабы частенько сидеть у окошка.
– Пошли, – скомандовала я, выбираясь из машины.
Добравшись до двери старушки, я постучала. «Ух ты! Нам повезло», – успела подумать я, услышав шаркающие шаги за дверью.
-Здравствуйте, – произнесла я, приветливо улыбаясь, стоило ей распахнуть дверь.
– Здравствуйте. А вы к кому пожаловали?– глядя на нас поверх очков светлыми сощуренными глазами, спросила бабулька.
– Мы к Свете Козич приехали, а она не открывает дверь, – наобум ляпнула я первое же пришедшее на ум.
Тамара Андреевна как, оказалось, звали старушку, покачала головой.
-Так пропала наша девонька. Уже с неделю как пропала. И милиция приходила и участковый интересовался. А она как в воду канула. Нету и все тут! А вы чего стоите на пороге? Проходите в дом, небось, издалека приехали?
-Издалека. Большое спасибо, – зашли мы в квартиру.
-Проходите на кухню. Чаем напою вас с дороги. Я сегодня как раз стряпала с утра. Пироги с капустой и яйцом горяченькие. Вы любите такие?
-Еще бы! – восхищенно поспешила ответить я, облегченно вздохнув, что старушка приветлива и охотлива поговорить.
– А вы кем семейству Козич приходитесь? – спохватилась она, когда я уже уплетала ароматный кусок домашнего пирога.
К такому вопросу я не была готова. Пережевывая старательно кусок, пробубнила что – то невнятное. Зато прожевав его, очень внятно произнесла: – Да в жизнь не ела ничего вкуснее! Тамара Андреевна, а вы тесто как ставите?
Уловка моя удалась. Хозяйка, расплывшись в самодовольной улыбке, стала подробно рассказывать, как она заводит тесто к пирогам, а я продолжала поедать их с большим удовольствием и аппетитом. Борис, который в отличие от меня плотно успел позавтракать, с трудом одолел один кусок, и тот под моим нарочитом контроле.
-Так я главу их семейства еще знала – деда Архипа, – вспомнила вдруг хозяйка.
-Кого? – чуть не поперхнулась я очередным куском пирога, вмиг почувствовав, что сыта до отвала.
Тут же отодвинув от себя еду, внимательно вслушалась. Хозяйка продолжала:
– Я с ними еще в старом бараке жила вместе. Нас когда сносили, так все семьи, в аккурат, сюда и попали. Тут считай полдома своих, да с соседних бараков. А когда мы переезжали, мама Светочки Галина все жаловалась, что ни в какую дед не хочет переезжать жить в «бетонные блоки». Всем бараком уговаривали старого дурака, но шельмец отказался наотрез. Уехал куда – то на свою малую родину. А Галина с дочкой сюда перебрались вместе со всеми.
-А где же сейчас Галина? – с замиранием сердца спросила я.
-С тех пор как Светочка пропала, она сама не своя была, вот и забрала ее к себе двоюродная сестра. Галину здесь и милиция замучила вопросами. Да еще какие – то темные личности повадились к ней. Она была так перепугана, еле жива от горя по дочери, в неведении жива или мертва та. Никто ведь не ведает.
-А дед то их куда уехал?
-Ох, милочка, врать не буду, не знаю. Да уж и помер он давно.
-Когда помер?
-Не знаю. Галя как – то сказывала, что давно.
– Тамара Андреевна, накормили вы нас, напоили. Спасибо вам большое. Мы уж поедем.
Усаживаясь в машину, я сказала:
-Боря, надо ночью сюда вернуться.
-Понял, – ответил напарник.
-А сейчас поехали в центральную клинику. Надо договориться о размещении одного пациента.
Поднявшись к себе в номер и врубив телевизор, бездумно пощелкала по кнопкам пульта и незаметно для себя уснула под монотонный звук телевизора. В час ночи проснулась от того, что кто – то карябался в дверь. Открыв глаза, не сразу поняла, в чем дело, в комнате продолжал работать телевизор, от мерцания которого, словно от подсветки, играли блики на противоположной стене. Но в дверь настойчиво продолжали скрестись. Вспомнив о Борисе, резко соскочила с кровати, в ответ уже привычно пискнула панцирная сетка, я метнулась к двери. На пороге стоял напарник.
-Рита, ты спишь? – шепотом спросил он.
– Как видишь, уже нет. Буду готова через пять минут.
– Хорошо. Жду в машине.
Через пять минут я уже выбегала из вестибюля гостиницы. Сонный охранник, недовольно бурча себе под нос, открыл и тут же закрыл за мной входную дверь. Усевшись на сиденье рядом с водителем, откинулась на спинку, мечтая еще минут десять подремать. Борис плавно тронулся с места.
Подкатили к дому Светы Козич. На этом раз припарковались на общей стоянке, избегая засветиться перед окнами жильцов. Одеты мы оба были по – спортивному в тренировочные костюмы, на головы натянули капюшоны. Со стороны, пожалуй, больше были похожи на бандитов, нежели на сыщиков. Напарник шустро набрал код замка двери подъезда, что уже проделывал сегодня днем. Проскользнув в подъезд, направились к лестничной клетке. Подниматься на лифте мы не планировали, предполагая, что лишний шум нам ни к чему. Добравшись до последнего двенадцатого этажа, где находилась квартира семьи Козич, мы отдышались.
Борис, удивив меня, направился обследовать дверь, ведущую на технический этаж, которая была заперта на огромный амбарный замок. Затем он ловко вскрыл дверь левого блока отмычкой. На цыпочках прошли внутрь. В общий тускло освещенный коридор выходили двери четырех квартир. Напарник обошел весь блок, по очереди прислоняя ухо ко всем дверям. Мне казалось, что я перестала дышать, но на наше счастье было тихо. Блок мирно спал. Тогда Борис вскрыл очередную дверь, и мы проникли в квартиру семьи Козич. Постояв несколько секунд в прихожей, прислушиваясь к тишине, включили фонарики и двинулись вглубь квартиры. Я направилась прямиком в спальню. Там я открывала дверцы шкафов, шарила в ящиках, осторожно задвигая их обратно, не хотела пугать несчастную мать Козич еще и учиненным погромом в квартире. Меня охватила досада, не было никаких улик, даже намеков проливающих свет ни на само деяние, ни на его мотивы.
Наконец, все – таки удача мне улыбнулась. Я наткнулась на весьма внушительный семейный фотоальбом. Выбрав из него несколько заинтересовавших меня снимков, вернула его на место. И тут началось…
Медленно осела на пол. В руках у меня были фотографии, которые я еще не успела ладом рассмотреть. Единственное, что я успела заметить, на них были запечатлены персоны, которые по моим предположениям могли приоткрыть завесу над прошлым, как всей семьи, так и самой Светланы. Снимки в моих руках вдруг пронзили меня насквозь, словно обжигая, могильным холодом и, сковывая кровь и жилы чудовищным ледяным панцирем. Мозг был не в силах противостоять наступлению трупной стылости, парализовавшей мое тело, волю и сознание.
…Очнулся я в деревянной избе на тюфяке, набитом пахучей соломой. Тело ломило и ныло. От боли я не мог двигаться. Любая попытка пошевелиться, подняться с кровати отзывалась приступом острой боли, словно разрывая кости изнутри. Я выбрал – не двигаться.
Сознание застилал густой тяжелый туман, но не настолько, чтобы отключиться. Я испытывал сильную жажду. Сколько дней я находился в таком положении? Я не помнил. Но смертельно мучающая жажда подсказывала, что сегодня уж точно не первый день. Губы запеклись, потрескались. С большим усилием высунул язык – облизнул их, но ощутил лишь солоноватый вкус крови, сочащийся из ранок. Отчаянные потуги не приносили ни малейшего облегчения, лишь вызывали большее страдание – жгучее желание пить. Но я осознавал, что никто не смочит моих губ, не подаст глотка воды. Чувствовал, как жизнь угасает во мне.
Я был обездвижен и беспомощен. Туман все сильнее заволакивал сознание, и чем быстрее происходила потеря ориентации – где я и что со мной, тем отчетливее я ощущал долгожданное облегчение и невообразимую легкость в теле. И вот, наконец, я уже не чувствовал ни боли, ни жажды.
Минуты блаженства беспамятства пролетели как один миг, и мои мучения вернулись снова. Кости ломало с такой чудовищной силой, что оставалось лишь смиренно ждать конца, что они, разломавшись на тысячи мелких осколков, разнесут мое тело в клочья, разлетаясь во все стороны. Нестерпимая жажда снова не покидала. Но все происходящее не шло ни в какое сравнение с тем, какие муки испытывала моя душа. Сотни остро заточенных кинжалов вонзились и резали ее на мелкие кусочки…
Сознание неожиданно прояснилось. Я отчетливо понял, что время отпущено мне, чтобы покаяться. В чем? За свои грехи я уже наказал себя сам, ушел в глушь от людей, чтобы понести заслуженную кару. Жил в сильной нужде и лишениях. Смерть свою в одиночестве принимаю, как должное. За все заплатил сполна. Но почему смерть никак не заберет меня к себе, продлевая мои страдания? Я что – то упустил. Что?
В молодости меня кинул компаньон. Деньги зарабатывали вместе не очень праведным путем. Бизнес же он легализовал, оформив только на себя. Мало того, от меня он ловко избавился, подставив и упрятав за решетку. И жил я много лет с одним единственным желанием возмездия. Но вышел на волю конченым инвалидом. К нему не подступиться: дом – крепость, машина бронированная и целая армия охраны крепких плечистых молодых ребят. А дома у меня была полная труба. Жена померла. Дочь забитая, задавленная работой. Муженек ее непутевый пропойца. Вот и тащила дочка на себе долгие годы всю семью.
Не сразу на свободе я осознал вину перед своими жертвами. Только к старости я раскаялся, решив, что всю семью постигла карма за мои деяния. И тогда я принял решение – сам искупать свои грехи в каждодневных лишениях и молитвах. Только одного я не учел. Многие годы я был ведом злостью и яростью, ненавидел весь мир. Дочь целыми днями на работе, внучку воспитывал сам. Тогда и заложил в ее детскую еще неокрепшую душу зерна несправедливости за свершившееся с нашей семьей, а главное, отмщения за всех нас и получение от жизни того, что ей принадлежит по праву. Ох, не с тем душевным запалом отправил я ее в этот мир! – это были последние мысли, которые пришли в мой угасающий мозг.
В следующее мгновение я почувствовал невероятную легкость, сродни космической невесомости. Тут же оказавшись под потолком деревянной избы, я с большим удивлением смотрел вниз. Там на кровати лежало тело изможденного старика. Всклоченные длинные сальные седые волосы, густые брови, запекшиеся губы, вокруг которых темнели синяки. Кто это? Да это же я сам. Оглядел комнату. Кровать, стол, тумбочка, две табуретки. В углу сложенная наспех давно остывшая печь. Выглянул, словно на прощание, в пыльное потрескавшееся окошко. За ним шумел глухой лес…
-Рита, что случилось? – на пороге спальни стоял встревоженный Борис.
-Все в порядке, – ответила я, приходя в себя и поднимаясь с пола.
-Уходим,– бросил напарник и пошел к двери. – Выбравшись из квартиры и покинув блок, немного расслабились. – Я услышал за стеной шум в соседней квартире, кто – то проснулся, надо убираться отсюда поживее. Пошли в лифт.
На следующий день с утра мы отправились в соседний городок. Как уж повелось, я досыпала в машине. Проснулась от резкого толчка. Борис парковал машину. Выглянув в окно, увидела, что мы в другом городе.
-Мы уже на месте?
-Почти.
-А здесь что делаем?
-Надо подкрепиться.
-Хорошая мысль, – произнесла я, вылезая из машины и разминая ноги.
Перекусив, покатили в направлении дома Кости. На поиски тех, кто знал семью Гордеевых, ушло около часа. Либо никто не отзывался на наш звонок в дверь, либо, выслушав, отрицательно мотали головой. Мелькнула мысль, что нам крупно сегодня не везет. Но тут госпожа удача все – таки сжалилась над нами.
Открылась последняя дверь, в которую я позвонила, уже ни на что не рассчитывая. Увидев милую веснушчатую рожицу улыбающейся девчушки лет пяти, сказала:
– Ой! Я ошиблась.
-Кто там? – послышался мужской голос из глубины квартиры.
-Дед, здесь ошиблись! – крикнула ему в ответ девочка, не сводя с нас своих больших серо– голубых глаз.
За спиной девчушки вырос высокий поджарый старик во фланелевой клетчатой рубашке и домашних брюках на широких помочах.
-Вы кого ищите, молодые люди? – спросил он добродушно.
-Мы ищем тех, кто знал семью Гордеевых. Но, похоже, мы ошиблись адресом, – сказала разочарованно я, делая шаг назад от двери.
– Нет, милая, вы не ошиблись. Гордеевы действительно проживали в нашем доме. Но после того как хозяйка квартиры умерла, ее сын продал квартиру и куда – то уехал. Вы проходите, моя жена больше знает про них, если, конечно, это те Гордеевы, которые вас интересуют.
Я встрепенулась и, не дожидаясь повторного приглашения, шагнула в прихожую квартиры. Борис зашел следом. Александр Львович, так звали хозяина, пригласил нас в гостиную, усадил на большой диван, а сам вышел из комнаты. Лишь девочка Настя с любопытством стреляла на нас своими огромными кукольными глазками, расположившись за детским столиком, рисуя разноцветными фломастерами свой яркий сказочный мир. Через пару минут Александр Львович вернулся. А с ним вместе в комнату вошла полноватая улыбчивая женщина в простом цветастом домашнем халате с седыми волосами, собранными сзади в пучок.
– Здравствуйте,– сказала приветливо она, проходя в комнату и, глядя на нас поверх очков, уселась в кресло напротив. – Евгения Викторовна,– представилась она.
-Здравствуйте. Я Рита, а он Борис, – улыбнулась я в ответ.
-Очень приятно. Саша мне сказал, что вы ищите тех, кто знал семью Гордеевых.
– Да. Речь идет об Ирине Гордеевой и ее сыне Константине.
-Ну, это они и есть! Жили в восьмидесятой квартире. А в связи, с чем вы ими интересуетесь?
– Нам необходимо найти их родственников. Есть срочные новости, которые необходимо им сообщить, – сказала я.
Евгения Викторовна на несколько секунд замешкалась, казалось, она колебалась, стоит ли незнакомым людям рассказывать подноготную семьи Гордеевых. Я уставилась на нее во все глаза и с большим нетерпением ждала. Но уже потеряла надежду, что она нам хоть что – то расскажет.
– Настенька, иди к себе в комнату, – неожиданно начала она говорить. И, дождавшись, когда за той закроется дверь, продолжила: – Я познакомилась с Ирочкой, когда мы вместе с детьми гуляли, на детской площадке. Она с Костиком, а я с Игнатом. Душевная хорошая женщина была. Вот только сердечко у нее было слабое, – она глубоко вздохнула, вспоминая былые дни. – То, что Костя у нее приемным был, я узнала гораздо позже, когда дети уже выросли, а Иришка совсем слегла. Я старалась частенько ее проведывать. Вот как – то раз Ирина и раскрыла мне свою тайну. Сказала, что сын знает, что не родной, но так любит ее, что она даже не представляет, как он будет жить без нее. И вдруг объявилась у нее сестра. Я не поняла то ли сводная, то ли двоюродная. Имени не помню, но запомнила, что уж больно видная женщина была. Работала врачом в местной больнице. Когда в последний раз Иришка лежала в больнице, они и встретились там. Костик бедный не вылезал из клиники от матери. Но она оттуда уже не вышла, там и померла. Ну, а у Кости, получается, тетка объявилась. Я один единственный раз с ней столкнулась в палате у Ирины, ладом и не запомнила. Только успела обрадоваться за Костика, что не один он остался на белом свете. А он погоревал, погоревал по мамке, да потом продал квартиру и уехал куда – то.
-Евгения Викторовна, а вы можете мне сказать, в какой больнице скончалась Ирина Гордеева, и в каком году?
-Да в нашей городской центральной больнице и умерла пять лет тому назад по весне.
-Большое вам спасибо.
-Рита, если не секрет, какую новость вы хотите сообщить родственникам, когда их найдете?
– К сожалению, плохую, Евгения Викторовна. Костя Гордеев погиб.
– Ох! – всплеснула руками та и умолкла.
Мы попрощались с семейной четой и отбыли. В машине Борис открыл проспект города, нашел центральную больницу и мы выдвинулись в направление к ней. По прибытии мы быстро нашли данные и о болезни, и о смерти Ирины Анатольевны. Но вот врача оказавшегося ее близкой родственницей никто не мог припомнить.
Отправились в детский дом, где находился Костя до усыновления. Информация о биологических родителях Гордеева фактически отсутствовала. Его в два с половиной года от роду привели сюда некие люди, назвавшиеся соседями. Личности соседей были зафиксированы, вот только дом их давно снесли, а сами люди уже не были живы. Тут ниточка оборвалась.
Два часа мы прокорпели в городском архиве. Первоначальное свидетельство о рождении Кости Гордеева отсутствовало вовсе, то ли он был рожден не здесь, то ли женщина, что родила его, не захотела оформлять ребенка официально по каким – то обстоятельствам. Тогда мы бросились изучать родословную семьи Гордеевой Ирины, но это тоже не внесло никакой ясности в вопрос о, так называемой, сестре. Поздно вечером отправились в обратную дорогу усталые и злые.
-Боря, может, сменить тебя за рулем? – спросила не очень уверенно я.
-Нет,– отчеканил напарник, чем несказанно меня обрадовал.
Я упала на сиденье рядом с ним и задумалась. Что дала нам эта поездка? С одной стороны, подтвердила мои догадки, что Костя был усыновлен Ириной Гордеевой. С другой стороны, подбросила еще одну головоломку в виде загадочной родственницы, предположительно, сестры Ирины. Родной сестры у Ирины точно не было, это был установленный факт в городском архиве. Допустим, что эта особа была двоюродной или сводной сестрой. Но в таком случае возникает вполне резонный вопрос, почему она нашлась случайно и в самый последний момент жизни Ирины? И если мама Константина дружила с Евгенией Викторовной и доверила ей свою главную тайну, что сын у нее приемный, то, что такого секретного в том, что у нее есть сестра? Однако соседка узнала об этом только постфактум.
На трассе после выезда из города мы заскочили в придорожную кафешку. Несмотря на присутствующий сомнительного вида контингент, покормили нас здесь вполне сносно. Так что, добравшись до гостиницы, я сразу же завалилась спать.
Следующим утром отправились к Зинаиде. Время, отпущенное мне господином Птицыным, неумолимо тикало, надо было поторапливаться. Через два часа прикатили в Кумачево. Деревенька оказалась вполне зажиточной. Добротными были, что деревянные, что кирпичные дома, все с большими усадьбами, да за крепкими заборами. Асфальт на центральной улице. Возле одной из главных достопримечательностей села, то бишь магазина толпилась ватага пацанов. Мы расспросили, как проехать на нужную нам улицу. Мальчишки наперебой объясняли, с любопытством глазея на нас.
Прибыв к дому Зинаиды, посигналили. Раскрасневшаяся хозяйка в домашнем темно – синем ситцевом платье и повязанном поверх него белом переднике вышла на крыльцо дома. Увидев меня с Борисом, выбирающихся из машины, удивленно всплеснула руками.
– Ритка! Честное слово не ждала. Думала ты так просто сбрехнула.
-Зинаида, я тоже рада тебя видеть.
-Ой! Прости, ради бога, – наконец, пришла она в себя. – Проходите в дом, чего застыли, как каменные. Я тоже рада. Ты не обижайся, подруга, – обнимала меня Зинаида. – Я просто растерялась.
-Не беда, – засмеялась я.– Повезем твоего благоверного в город. Я уже и место в клинике зарезервировала и оплатила.
Зинка разревелась и бросилась меня целовать, размазывая слезы по своим, а заодно и моим, щекам. Мягко отстраняясь, я выбралась из ее объятий.
-Слушай, давай завязывай с рыданьями. Веди нас в дом, устали мы с дороги, – грубовато сказала я.
-Ой! Чего это я? – утерла Зинка подолом передника слезы. – Гости дорогие, проходите в избу.
Муж ее Федор безучастно лежал в спальне на кровати. На него было тяжело смотреть, от болезни, постоянных болей его всего скрючило. Он старался держаться, не стонать, морщась и сжимая зубы. Услышав от Зинаиды, что прибыли из города друзья, которые вызвались им помочь, он только горестно вздохнул. Видно мало надеялся на успех мероприятия.
-Зин, почему Федя не обрадовался предстоящему лечению? – спросила я хозяйку, стоило нам покинуть спальню.
-Я ж тебе говорила, не верит он ни в какое исцеление. Да как верить то? Ему только хуже делается день ото дня.
-А как же не будет хуже, если вы не лечите его. Его врач то осматривал?
-А как же, – оскорбилась подруга.– Приезжает тут один из районной больницы время от времени. Да какой из него врач?! Так фельдшер какой – то. Очки нацепит для солидности, а толку никого, – сказала Зинаида, отворачиваясь и вновь смахивая слезу. Похоже, глаза у подруги сегодня так и будут на мокром месте.
-Ясно все с вами, – резко сказала я. – Но ты – то не должна киснуть, хоронить его раньше времени. Он ведь на тебя смотрит. И перестает бороться.
-Я больше не буду, Рит. Честное слово, не буду, – взмолилась Зинка, и глаза ее разом высохли. Она снова всплеснула руками, словно что – то вспомнила, и стремглав бросилась накрывать на стол.
-У меня, как раз, картошечка с мясом томятся. Вот и отобедаем,– суетилась хозяйка.
-Ну, как там ваша баба Глаша поживает? – спросила я после обеда на кухне, оставшись вдвоем с хозяйкой.
-А чё ей сделается? Живет себе, не тужит, – ответила Зинка, громыхая посудой.
-А давай навестим ее, – вкрадчиво предложила я.
Зинаида стояла у раковины ко мне спиной. Но я почувствовала всеми фибрами своей души, как она встрепенулась, недоумевая из-за моего непонятного и настойчивого интереса к старушке. Но я не собиралась ничего ей объяснять. После минутной паузы она овладела собой.
-Навестим, чего ж не навестить, – вытерев насухо руки кухонным полотенцем, Зинка сняла с себя передник и сказала:– Пошли!
Мы отправились к бабе Глаше. Борис не захотел оставаться в стороне и присоединился к нашей кампании. Незаметный, неназойливый, молчаливый спутник вполне меня устраивал. Он сопровождал меня повсюду с момента нашей встречи в аэропорту. У меня давно уже мелькнула мысль о том, что Дымов дал ему указание помимо розыскной деятельности еще и охранять меня. Стоило приблизиться к палисаднику бабы Глаши, как та сама выскочила во двор. Маленькая сухонькая бабулька в повязанном белом платке и таком же белом переднике гостям вовсе не обрадовалась и даже не собиралась этого скрывать.
-Зинка! Ты чего удумала? С чего это делегацию ко мне ведешь? – заворчала старушка.
-Баб Глаш! Ты чё не с той ноги сегодня встала? – оторопела от неожиданности Зинаида. – Гости у меня из города. Вот веду с тобой познакомить.
-Твои гости ты и чествуй! Некогда мне с вами тут возиться, скотину надо кормить, – сердито оборвала старушка.
Зинка побагровела, собираясь ответить той достойно…
-Зин, – взяла я ее за руку. – Ладно. Пойдем восвояси. Может, человек действительно занят. А мы не вовремя нагрянули.
-Нет, Рит. Я реально не понимаю, что с ней случилось, белины объелась что ли?!
-Да брось, Зин. Она человек уже старый, у нее могут быть и свои причуды, и капризы.
Остаток пути шли молча. Дойдя до своей усадьбы Зинка, ворча себе под нос, пошла в избу. Борис дернул меня за руку, приглашая остаться.
-Рита, ты заметила, что в доме у бабы Глаши кто– то был?
-Еще как заметила. Занавески шевелились, кто – то наблюдал за нами оттуда. Я поначалу подумала, может, внуки у нее гостят. Но чего родственников то прятать? Уж больно не хотела она пускать чужаков в дом. Либо тот, кто был в доме, не хотел. Поди, сейчас разберись! Я всю обратную дорогу голову над этим ломаю.
Вошли в избу. Зинка включила нам телевизор, сама начала готовиться в завтрашнюю дорогу. В доме появился и десятилетний ее сын Лешка, он сидел возле постели отца и что – то тому увлеченно рассказывал. Мы уселись перед телевизором на широченном диване. Я не слушала, что вещал нам ящик с голубым экраном, думая о своем. Во мне все больше зрело подозрение, что сторожка в лесу, в которой доживал свой век дед Светланы, и есть та избушка, где побывала баба Глаша. Я подумывала о том, не перенести ли отъезд из деревни на денек, а завтра смотаться туда. Но чтобы окончательно принять решение, надо прежде провернуть одно дельце.
Поздно вечером, стоило всем домочадцам уснуть, я осторожно поднялась с постели и выскользнула из дома. Будучи одетой в спортивный костюм и, натянув, по привычке, капюшон на голову, пробиралась, словно воришка, по улочкам спящей деревни, тишину которой нарушал временами лишь лай собак. Не встретив ни одной живой души, я благополучно добралась до дома бабы Глаши. Оглядевшись по сторонам, перемахнула через забор. Подкравшись под окна, заглянула в них. Вдруг тяжелая мужская рука легла мне на плечо. Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от испуга.
-Борис, ты с ума сошел,– зашипела я, обернувшись.
-Ты неожиданно выскользнула из дома, но я из предосторожности решил, отправиться вслед за тобой. Благо у меня не было особых вариантов, куда ты могла отправиться ночью.
-Ладно. Извини, что не предупредила. Не спалось, вот и надумала отправиться сюда, может чего удастся и разнюхать. Смотри, вон в том окошке зажегся свет. Давай туда.
Нагнувшись в три погибели, пробирались под низкими окошками избы. Добрались до светящегося окна. На окне были затянуты цветные ситцевые занавески с веселенькими мелкими цветочками по полю. На счастье занавески были кухонными невысокими, так делали в старину высотой сантиметров пятьдесят от подоконника. Встав на цыпочки и вытянув шею, как гусыня, взглянула поверх них внутрь помещения. Это была небольшая деревенская кухонька. У противоположной стены от окна стояла к нам спиной хрупкая девушка и пила воду из ковша. Лица не разглядеть. В проеме двери в длинной белой ночной рубашке появилась и сама хозяйка дома.
-Чего поднялась с постели посреди ночи?– ворчливо спросила старушка, однако в ее голосе сквозили теплота и забота.
-Не спится, баба Глаша. Да вот воды захотелось.
Я слышу голос девушки. Но мне он ни о чем не говорит. Я гляжу на ее стан, он мне смутно напоминает чей – то. Но чей? Не могу вспомнить. Волосы распущены по плечам, черные, как воронье крыло. Ах, вот оно что – волосы! Не так давно я видела точно такие же. Догадка или подозрение, посетившее меня в это мгновение, заставили среагировать молниеносно. Я решительно забарабанила по стеклу костяшками пальцев, своим неожиданным поступком сильно удивив своего напарника.
-Рита, ты чего?
Вместо ответа, увидев, что старушка метнулась к окну, а девушка стремглав выскочила из комнаты, я бросилась к крыльцу дома и продолжила стучать в наружную дверь. Через пару минут старушка ее распахнула. Щурясь, пытаясь рассмотреть в темноте незваных пришельцев, она гневливо забурчала:
-И кого это черти носят посреди ночи?
-Баба Глаша, это мы. Сегодня днем к вам приходили с Зинаидой,– протараторила я на одном дыхании.
До бабули дошло, кому она отворила дверь, и она сделала попытку захлопнуть ее прямо перед моим носом. Но не тут то было. Я проворно просунула ногу между дверью и косяком двери. Старушка не сдавалась.
-Чего удумала окаянная девка! Права у тебя такого нету, по ночам врываться в чужие дома. Вот щас вызову участкового Гришку, вы тогда у меня попляшите нехристи!
-А давайте вызывайте участкового, бабуля. В самый раз. Тогда и посмотрим, кто из нас попляшет.
-Ты чё несешь, сумасшедшая? Я у себя дома нахожусь, в чужую избу не вламываюсь, – голос старушки сорвался на хрип.
– Баба Глаш, по – хорошему вас прошу, впустите в дом. В противном случае мне самой придется вызывать участкового, он то нас и рассудит: кто в чужой дом рвется посреди ночи, а кто человека похитил и укрывает его в своем доме.
Услышав мою пламенную речь, старушка от неожиданности выпавшего на ее долю обвинения, ослабила хватку, а через пару секунд и вовсе отпустила дверь. Молча, сгорбившись, словно под тяжестью проигранной схватки, она пошлепала в дом. Мы за ней следом. В горнице я увидела одиноко сидящую на диване фигурку девушки в полумраке. Баба Глаша понурая и расстроенная стояла в центре комнаты, не зная, что еще предпринять в защиту бедной девушки. Я испугалась того, что старушка древняя, да и девушка перепугана нашим ночным вторжением, как бы чего не вышло и не пришлось вызывать скорую, и приняла решение умерить свой пыл.
-Дорогие мои, – начала я мягким тоном. – Не надо нас бояться. Я Рита, он Борис. Мы ваши друзья.
-Друзья по ночам не шастают и не вламываются в чужие дома, точно басурмане какие, пугая честной народ! – от негодования у старушки снова прорезался голос.
-Баба Глаша,– примирительным тоном сказала я. – Так вы же сами не оставили нам выбора. Не пустили нас днем. А вот заявиться к вам с участковым, действительно, хорошая была идея для нас, но не для вас – похитительницы людей.
-Да что ты заладила, – в сердцах произнесла она. – Не знаете вы всей правды. Я спасала девоньку от нехристей.
Комната освещалась лишь светом из прихожей, и я никак не могла рассмотреть девушку, которая во время нашей перепалки с хозяйкой сидела молча, уткнувшись в свои колени.
-Мы что так и будем сидеть в потемках? – произнесла я, нащупав рукой выключатель и, не дожидаясь ответа хозяйки, врубила свет, резко повернувшись в сторону девушки, которая от неожиданности вскинула голову.
-Аня Волкова?! – воскликнула я.
-Да, – еле слышно прошептала девушка.
-Вот тебя то мы и ищем,– сказала торжествующе я.
Старушка, встрепенувшись, довольно резво для своих годков бросилась в сторону девушки и встала перед ней, раскинув широко руки, закрывая ее своим худеньким тельцем.
-Не пущу! Не посмеете на силу забрать, – шипела бабулька.
-Баба Глаш, да успокойтесь вы, на самом деле уже. Никто на силу забирать ее не станет. Мы просто побеседуем, у нас есть для нее, к сожалению, не очень приятные новости. А потом она сама решит, что ей делать.
Старушка мелкими шаркающими шажками покинула свою позицию, но, на всякий случай, села рядом с Аней, взяв ее за руку.
-Баб Глаш, расскажите нам, как вы познакомились с Анютой и, как она оказалась у вас в доме?
-А с чего это я должна вам все рассказывать? – недоверчиво ворчала хозяйка, сопротивляясь до последнего.
-А с того, что я – следователь, а он – детектив. Борис, покажи им свое удостоверение. – Сама я тоже вытащила красную корочку и помахала ею на предусмотрительном расстоянии от хозяйки, раскрывая и закрывая мнимое удостоверение, рассчитывая, что вряд ли она, пребывая в чрезвычайном волнении, потребует его себе под нос.
Борис, в отличие от меня, имея настоящую корочку и быстро смекнув, что я блефую, поднес свою близко к глазам бабы Глаши. Затем показал ее и Анне. Последняя, взглянув на удостоверение, начала понемногу расслабляться. А я впервые за время нашего ночного марш – броска облегченно вздохнула, полагая, что глухая стена недоверия к нам, наконец, дрогнула.
Баба Глаша поведала, что в тот злополучный день, когда она по своему обыкновению отправилась по грибы то, заплутав в лесу, вышла на заброшенную сторожку деда Архипа. На двери висел огромный ржавый амбарный замок, ключ от которого, об этом знали все местные, находился в поленнице возле сторожки. Совсем обессилив после своих мытарств, решила открыть избушку и малость передохнуть там перед обратной дорогой домой. Стоило войти внутрь, как она сразу увидела на железной кровати скрюченную фигуру то ли человека, то ли приведения. Перепугавшись до смерти, хотела броситься вон из избы, но опухшие и покусанные треклятым комарьем ноги не слушались. Она так и осталась стоять, как вкопанная, ни жива, ни мертва.
Прошло время, уж, сколько неведомо, может пять минут, может час. Только существо, что лежало на кровати, вдруг пошевелилось и издало стон: «Пить!» Пить хотела и сама старушка, проведя целый день в лесу, маленькая припасенная бутылочка воды закончилась еще к полудню. И баба Глаша, сама испытывая жажду, прониклась жалостью к тому, кто или что там лежало на железной ржавой койке. Это придало ей смелости, и она шагнула к кровати…
А дальше дело было так. Баба Глаша возвращалась в сторожку еще несколько дней подряд, выхаживая обезвоженную, изможденную, отравленную какой – то гадостью девушку. Кормила ее, поила, лечила травами до тех пор, пока та не окрепла настолько, чтобы могла вместе с бабой Глашей покинуть сей злосчастный приют.
Анюта рассказала ей, что ее заманила в городе другая девушка под предлогом того, что ее сестра Виола нуждается в помощи. Она опоила ее какой то дрянью и в неадекватном состоянии затолкала в свой автомобиль и привезла сюда, где бросила на произвол судьбы. Старушка подлечила Аню и поставила на ноги. Но обе не понимали, что происходит и откуда исходит опасность. Вот баба Глаша и уговорила девушку повременить с возвращением домой. Хотя в последние дни Анюта совсем потеряла покой, переживая за свою старшую сестру. И уже было приняла решение вернуться в город, только баба Глаша сдерживала ее порывы, как могла, опасаясь за ее жизнь, откладывая ее отъезд каждый день.
Аня молчала, в ее глазах стояли слезы. Понятно, воспоминания приятными не назовешь. Вот только сама, похоже, не собиралась и вовсе открывать рот. Смекнув это, я напряглась, решив с ней более не церемониться и «прошить» одним махом, дабы вывести из состояния хрупкого равновесия. Четко и внятно я продекларировала:
– Теперь наступил наш черед, – и сделав театральную паузу, продолжила:– Аня, крепись. Твоя сестра Виолетта погибла.
Девушка подняла на меня свои блестящие черные глаза, которые казались огромными на ее исхудавшем лице, и пыталась что – то сказать или спросить. Вместо этого она только взахлеб разрыдалась.
-Соболезную, – сказала я. - Именно по этой причине мы тебя и разыскивали. – В ответ были слышны лишь всхлипывания. – Аня, ты можешь нам объяснить, почему Виола полетела на остров с твоим паспортом?– продолжала я, не обращая внимания на ее слезы. И, сделав паузу, ожидая ее ответа, но так и не дождавшись его, продолжила: – И на мастер– классы, и в отеле зарегистрировалась под твоим именем. – Всхлипывания прекратились, но она все еще была не готова говорить. Я начинала уже злиться. – Надеюсь, ты понимаешь, что и ее труп зарегистрирован под твоим именем? – резко повысила я голос. – Она тупо кивнула головой. – Как ты думаешь, кто должен опознать труп Виолы?
-Я, – прошептала, наконец, Аня еле слышно.
-Понимаю, как тебе сейчас тяжело, но это необходимо сделать. Есть и хорошая новость, если так уместно говорить в данной ситуации. Света Козич, которая тебя отравила и бросила здесь на верную смерть одну взаперти, уже сидит под арестом. Кстати, с ней тоже необходима очная ставка и твое собственноручно написанное заявление о происшествии. Завтра мы уезжаем. Прошу тебя в восемь часов утра прийти к дому Зинаиды. Придешь?
Аня кивнула головой. Мы поднялись и покинули дом. Возвращаясь к дому Зинаиды, я спросила напарника:
-Борис, как ты думаешь, она придет?
-Придет. Никуда не денется, – ответил он.
Аня пришла рано утром, вместе с ней была и баба Глаша. Провожать. Зинаида давала последние наставления своей сестре Ангелине, которая на время ее отсутствия оставалась приглядеть за хозяйством и сынишкой Лешей. Мы с Борисом чинно завтракали. Анюта с бабой Глашей без стука вошли в избу и встали на пороге.
-Чего стали, как не родные? – обратилась к ним Зинаида по – свойски.– Проходите в дом, коли пришли.
Те прошли в большую комнату и также без звука уселись там на диван.
В город ехали молча, лишь изредка тишину нарушала Зинаида своими тяжелыми вздохами, то ли переживая за оставленное хозяйство и сына, то ли за предстоящее обследование и лечение супруга, да порой Анюта редкими всхлипываниями, горюя по своей сестре. Приехав в город, завезли семейную чету в клинику и, устроив их там, покатили к дому Волковых.
-Аня, расскажи, что произошло с твоей сестрой. Зачем она отправилась на остров? Что этому предшествовало?
– Я ей говорила, говорила, что не надо во все это ввязываться, что все это плохо кончится! – эмоционально начала говорить Аня, утерев слезы. – Но она меня не слушала,– с горечью говорила девушка, как завороженная, глядя невидящими глазами перед собой.
-Во что ввязываться? – пыталась вернуть я ее в реальность, трясся за плечи. – Успокойся. Говори с толком.
Аня перевела взгляд на меня, словно только что увидела и, тяжело вздохнув, произнесла:
-Заявилась к ней на прием эта Света Козич. Я как раз там была по началу, успела услышать, как та рассказывала, что в каком то отеле на острове, где она работала медсестрой, убили хозяина. А ее обвинили в причастности к его смерти. Но она, дескать, тут ни при чем. Убийца его жена.
-Откуда она знала кто убийца?
-Я не знаю. Виола попросила меня выйти из комнаты под предлогом того, что у нее с клиенткой разговор сугубо конфиденциальный. А на следующий день Виола ни с того, ни с сего вдруг засобиралась на этот самый дурацкий остров что – то там выяснять. Она никогда так не поступала раньше. Я была категорически против этой затеи, этой поездки. Но на все мои возражения она только отвечала, что я глупая и не понимаю, что такое большие деньги. Меня настораживало и сильно пугало то, что она вляпывается во что – то нехорошее и очень опасное. – «Знала бы ты, милая, что твоя Виола всегда только этим и занималась. Шантаж – и был ее основным ремеслом», – ловила я обрывки своих мыслей. Анна продолжала: – На мою мольбу не ехать туда сестра заявила, что скоро мы разбогатеем и, наконец – то, уедем из этой дыры. А мне не нравилась эта клиентка, не нравился этот план, я нутром чувствовала, добром это не кончится.
-Почему ты так думала? – спросила я, выглядывая в окно машины. Борис уже припарковал авто возле дома Волковых, но разговор еще не был закончен.
-А как же могло быть иначе? Если верить клиентке, которая утверждала, что не причастна к убийству, значит, настоящий убийца все еще находился там. А значит ехать туда опасно!
-Логично, – рассудила я. – А что произошло дальше?
– Через два дня мне позвонила эта тварь Козич и сообщила, что Виола попала в затруднительное положение. Пригласила в кафе «Рапсодия» обсудить, как помочь сестре. Ну, я и рванула туда, не раздумывая. Там я пила только кофе, но она в него что – то успела подсыпать. Теперь я понимаю, она же медичка, знает толк в препаратах. Ну, а дальше вы все сами уже знаете. Кстати, я думаю, если она меня пыталась отравить, что ей мешало отравить и своего хозяина?
-Логично, – снова повторила я.
– Она втянула мою сестру в грязное дело с целью подоить богатую вдовушку, а Виолка – дуреха соблазнилась легкими деньгами,– произнесла Аня и, вспомнив снова, что сестры больше нет, беззвучно заплакала.
-Ну, ладно, Анюта, будет, – погладила я участливо ее по плечу.– Завтра я заеду к тебе в семь часов утра, будь готова, вылетаем первым же рейсом на Москву, там у нас с тобой будет пересадка.
-Как же я полечу? У меня же паспорта нет,– внезапно перестала она плакать.
-Паспорт есть, – ответила я. – Виолы. Полетишь по нему. На фото вас родная мать не узнала бы, – сказала уверенно я, промолчав, что мы его изъяли в их же квартире. – Я уже заказала электронные билеты.
В гостинице я быстро собрала все свои нехитрые пожитки, созвонилась и переговорила со всеми нужными людьми, которые оставались на острове. Ляльке звонить не стала, пусть будет сюрпризом. Завтра мы с Аней улетаем. Борис после того, как проводит нас в аэропорт, снова отправится в городок Гордеевых на поиски таинственной сестры матери Константина. Эта загадочная сестрица не выходит у меня из головы, нет удовлетворения даже от того, что нашли Анюту.
По прилету в портовый город в аэропорту нас встретил Птицын со своими людьми. Все вместе отправились в особняк, арендуемый Афанасьевым старшим, где содержалась Козич.
Комната, где проводились очная ставка, находилась за стеклом, меня и двух молодых людей, прибывших вместе с Птицыным, попросили остаться в смежном помещении. Но мы были не в обиде: слышимость, как и видимость отсюда были прекрасными. В этом тайном заведении, как я уже успела заметить с первых дней пребывания, абсолютно все было оборудовано по последнему слову техники. Так что мы их видели – они нас нет. Отлично.
Во время очной ставки Волковой с Козич Аня подтвердила, что именно эта женщина, то бишь Светлана Козич, ее опоила неизвестным веществом, подсыпав его в кофе. А затем в невменяемом состоянии насильственно вывезла за город, оставив в заброшенной сторожке в лесу взаперти. О том, как осуществляла задуманное, сама Козич отмалчивалась. Про какие – то убийства и прочую лабуду в виде шантажа и вымогательств в отеле на острове сказала, не имеет ни малейшего понятия. Одним словом, все обвинения отрицала. Более того, заявила, что жертва тут она. Это ее неизвестные лица похитили и удерживают не понять где.
Врала Козич, как на голубом глазу, ничуть не смущаясь и не подыскивая слов. Наблюдая за ней во время допроса, я все время ломала голову, могла ли она быть причастной к смерти хозяина отеля? Допустим, она могла заранее спланировать его убийство с целью дальнейшего шантажа вдовы. А что? Запросто. Я смотрела на ее лицо, мимику, жесты. Передо мной сидела патологическая лгунья. Жадная, мстительная, беспощадная. Смогла же она оставить ни в чем неповинную Аню Волкову взаперти беспомощную, напичканную какой – то дрянью, обрекая ее тем самым на верную смерть. Такой поступок тянет, как минимум, на покушение убийства. Почему бы ей не быть организатором всей серии убийств на острове? Мои размышления прервал звонок от Бориса.
-Рита. Сядь, если стоишь. У меня есть для тебя бомба.
-В смысле, бомба?! – воскликнула я, оторопев.
Увидев, что все присутствующие оглянулись на меня, среагировав на «бомбу», спешно покинула помещение, и, оказавшись в холе, на всякий случай, опустилось в кресело.
-Села, – отчиталась я.
– Извини. Хотел сказать, убойные новости. Я нашел сестру Гордеевой Ирины. Правда, есть нюанс. Она, действительно, сводная сестра, но не Ирины, а ее покойного супруга Александра Гордеева. Отец оставил первую семью, когда его дочери было пять лет, и женился во второй раз. Во втором браке у него и родился сын Саша.
Ира с Сашей не смогли родить своих детей, взяли маленького Костю из детского дома. Но так случилось, что буквально через сутки после усыновления мальчика, Александр погиб, попав в ДТП. Ирина растила сына одна. Сводная сестра Александра, которая все годы ревниво наблюдала за жизнью брата, знала, что он погиб. Но и после его смерти, она не выпускала из виду личную жизнь его вдовы и их приемного сына. Узнав про серьезную болезнь Ирины, она и объявилась в поле зрения семьи. В больнице. Ну, а теперь приготовься к бомбической новости, которую я обещал. Живет она и работает на вашем острове…
-Подожди, подожди, Борис. Сейчас я попробую угадать, кто она такая – Доктор Елена Назарова, – произнесла я по слогам, удивившись звуку собственного голоса.
– Ты права, Рита. Это она.
Получив подтверждение, я обомлела. «Так вот почему она так переживала, когда погиб Гордеев. Константину она приходилась теткой. Но почему никто ни разу не обмолвился об их родственной связи? Выходит, они скрывали это ото всех. Но зачем? Ведь многие и так видели и знали, что они тепло общались, – стучало в моей голове. – Зачем им понадобилась такая таинственность?»
-Алло, Рита. Ты меня слышишь?
-Слышу, Боря, слышу. Спасибо тебе. Ты очень помог.
После разговора с ним я просидела в кресле еще минут пять, не в силах собраться с мыслями. Когда я вернулась в помещение, там уже все было закончено. Сотрудники полиции надели наручники на руки Козич, чтобы везти ее в СИЗО. Птицын с Аней Волковой собирались в городской морг на опознание тела Виолы. Меня же в сопровождении двух бравых молодчиков, с которыми мы вместе наблюдали очную ставку потерпевшей с обвиняемой, Птицын распорядился отправить назад на остров вертолетом.
Приближаясь к зданию отеля, я увидела до боли знакомые силуэты девчонок Ляльки с Варькой, нервозно маячивших туда – сюда перед входом. Сердце защемило, соскучилась по близким родным людям. Маршируют на входе в отель, выходит, господин Птицын все –таки оповестил их о моем возвращении. Сойдясь с подругами, обнялись, поцеловались. Лялька, зная меня, как облупленную, первым делом, поинтересовалась:
-Ритуля, ты есть хочешь? Будешь?
-Еще как хочу и буду, – засмеялась я. – Я так спешила побыстрее вас увидеть, что не стала в городе обедать.
-Пошли. Обед, конечно, уже давно прошел, но Тамара Ивановна – мировая тетка, что – нибудь по быстрому сварганит, – тараторила Лялька, не сводя с меня радостных глаз.
-Рита, куда отнести твой багаж?– спросил один из сопровождавших меня мужчин.
-Если нетрудно, то в мой номер.
Мой вынужденный отъезд с острова сделал еще одно благое дело. Этот чудный остров с вечным зеленым летом и плещущимся синим морем, в отличие от большой земли, где побывала я и где уже во всю царствовала унылая дождливая осень, теперь не казался мне таким уж опостылевшим. После обеда я засуетилась.
-К Фили намылилась?– ревниво спросила Колыванова.
-Угу.
-Да чего уж там! Топай, – миролюбиво произнесла она.
-Лялек, ты у меня такая понимающая подруга, за что я тебя так и люблю, – прильнула я к ней.
Кстати, интересный вопрос: с какой целью доктор Назарова так неожиданно, а главное, так вовремя объявилась в жизни семьи Гордеевых? С братом при его жизни не общалась. А тут заявилась: нате вам, пожалуйста, я ваша тетя! Напрашивался вывод, что ей вдруг стал нужен Костя. Но зачем?
Филиппу я рассказала все новости последних дней. Его, как и меня, сильно удивили родственные связи госпожи Назаровой и Гордеева, о которых он ничего не слышал.
– Ничего себе, – сказал он.
-Филя, я думаю, что здесь зарыта какая – то тайна.
– Согласен.
Неожиданно меня посетило озарение, и я срочно засобиралась к себе. Панков привык к моим привычкам и не удивился, когда я, резко соскочив с места, послав ему воздушный поцелуй, ретировалась.
Жгло мне нутро, словно каленым железом, единственное желание, нагрянуть к госпоже Назаровой и, как говорится, припереть ее к стенке. Но я прекрасно понимала, что как раз, припереть ее нечем. Ну, скрывала она, что Костя ее родственник, так что в этом такого криминального? В конце концов, это ее личное дело. В результате своих внутренних терзаний решила я навестить Серафиму Ильиничну, на месте мне сейчас все – равно не усидеть.
После приветствий и взаимных излияний в любви и дружбе, Сима как всегда во время серьезных разговоров удалила из комнаты Асю.
-Сима, что вы знаете о докторе Назаровой? – спросила я.
-Гнусная, коварная, беспринципная баба, – произнесла, цедя сквозь зубы, она, удивленно вскинув на меня глаза поверх очков.
– А какие у нее отношения с хозяйкой?
-Да какие там отношения! Льстит этой выскочке Элеоноре, хотя сама ее на дух не переносит. Но боится, чтобы та не вышвырнула ее отсюда на старости лет.
-А почему она ее не переносит? Та вроде ее не обижает.
-Так Элька же ее место заняла,– ехидно произнесла старушка.
-В смысле ее место, где?
-Не где, а рядом с кем, – торжествующе произнесла Сима. И продолжила: – Назарова много лет была любовницей Даниила Слуцкого еще до первой его женитьбы. Об этом мне мой покойный супруг рассказал. А потом Даниил взял в один прекрасный день, да и женился на другой. Докторшу по боку. Ей еще повезло, что оставил здесь, пожалел. А когда супруга скончалась, то он себе новую молодую жену привез, эту Эльку, будь она неладна! А Назарова вновь осталась с носом.
-А может она к тому времени уже сама перегорела и не хотела за него идти? Столько лет прошло с момента их любовного романа.
-Ты меня извини, Рита, только глупость ты сейчас сказала. Не спорю от ее былых чувств, возможно, и остался один пепел, все выгорело до тла. Только вот от его денежек ни за что бы она не отказалась добровольно. Уж ты помяни мое слово.
-Об этом я как то не подумала, – сказала задумчиво я. – Выходит, она ненавидит госпожу Слуцкую за то, что последняя, по ее мнению, заняла ее законное место возле Даниила Давидовича.
-Вот именно, – удовлетворенно хмыкнула старушка.
Пытаясь собрать имеющиеся пазлы воедино, я решила начать все сначала: поздно вечером снова сходить к садовнику – дяде Мише. Стоило закатиться солнцу за горизонт, как я засобиралась. Лялька с тревогой наблюдала за мной.
-Даже стесняюсь тебя спросить: куда намылилась, дорогая? На дворе ночь. Надеюсь, хотя бы ты не одна идешь?
-Угу,– слукавила я.
Дядя Миша был рад поговорить с живой душой о его любимом Костике. Говорил больше он, вспоминал разные случаи из их жизни, и каждый раз приговаривал каким заботливым и хорошим парнем тот был. Я терпеливо слушала, временами поддакивая.
-Дядя Миша, а что связывало Костю с доктором Назаровой? Спросила я, когда он выговорился.
Садовник вдруг обмяк, помрачнел, насупив брови, и ничего не ответил. Понимая, что пауза затягивается и что, вряд ли тут привыкли говорить лишнее, если даже что и знали, но боялись на старости лет, чтобы их не выставили с острова. Я решила слегка «подогреть» деда с целью провокации на откровение.
-Дядя Миша, я знаю, что Костя губил свое здоровье – пил горстями не очень полезные таблетки. Я не могу понять, если между ним и доктором, как все тут утверждают в один голос, были дружеские отношения, почему она смотрела на все это сквозь пальцы?
-Эта гадюка сама и снабжала его этими таблетками!– вскрикнул в сердцах садовник, не выдержав.
-Зачем? – удивилась я.
Он помолчал пару минут и, когда я уже решила, что ловить мне здесь больше нечего, начал говорить:
– Однажды я не вытерпел и стал ругать его за эти таблетки. Тогда он мне и признался, что у него бывают неконтролируемые приступы ярости и агрессии. А эти таблетки дает ему Лена, дескать, лечит его.
-Ну, и как помогало ему?
-Говорил, помогало.
-Так он что дружил с Назаровой из– за этих таблеток?
– Врать не буду, не знаю. Какие то странные отношения у них были. Уж, слишком теплые какие – то, – сказал ревниво дед.
-Выходит, их отношения выходили за рамки отношений доктора с пациентом, – произнесла я.– Учитывая возраст Елены Александровны, думаю, романтические отношения были исключены. Тогда остаются родственные. Как вы думаете, такое возможно?
– Я всегда чувствовал, что – то там не так, – взволнованно произнес дед. – Костя, особенно в последнее время после общения с ней приходил какой – то взбудораженный, взвинченный. Я диву давался, то ли таблетки действуют как то наоборот, то ли отношения между собой они постоянно выясняют. – Он сделал небольшую паузу. – Послушай, дочка, я и так тебе много чего рассказал, не мучай ты меня старика. Тебе надо поговорить с нашей поварихой Тамарой. Она служит с первого дня основания отеля, много знает здешних тайн. Ты не думай, что она дальше своих кастрюль ничего не видит. Она женщина очень умная и хитрая.
-Спасибо вам большое, дядя Миша, – сказала я на прощание.
Выйдя от него, дошла до конца коридора, где находилась комната Тамары Ивановны. Я постучала в дверь.
-Кто там? – послышался недовольный голос.
Я открыла рот, чтобы отозваться, как вдруг почувствовала, что за моей спиной кто – то стоит. Передернув плечами, обернулась. Там в тени, подперев стену коридора, стоял Марк собственной персоной, сверкая своими белыми зубами, то ли улыбаясь, то ли скалясь. Одет был в спортивный костюм, на ногах кроссовки, на лоб надвинута бейсболка. Не зная его, можно было подумать, что человек отправился на вечернюю пробежку. Но так как я его знала, то была уверена, что отправился он на охоту. Охоту за мной. С момента моего возвращения на остров мне не пришлось с ним столкнуться ни разу. Ну, а он, понятное дело, был прекрасно осведомлен о моем возвращении.
-Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе, – произнес он, растягивая слова.
– Прости. Я совсем закрутилась. Но ты тоже хорош. Тебя не было…
– Так, дорогие гости, – послышался голос Тамары Ивановны, которая, не дождавшись ответа на свой вопрос, но услышав голоса в коридоре, распахнула свою дверь. – Что принесло вас в столь поздний час?
-Простите, – сказала я, поворачиваясь к ней. – Нам надо с вами поговорить. Еще раз прошу прощения, но это очень важно.
– Как вы себе это представляете? Я уже легла спать. Встаю я в пять часов утра.
– Это очень важно, – с нажимом сказала я, опасаясь, что она захлопнет дверь прямо перед моим носом.
– Ну, что с вами делать. Проходите.
Я зашла в комнату. Марк за мной. Усадив нас на стулья возле стола, сама хозяйка, накинув домашний халат прямо на ночную сорочку, села напротив.
-Тамара Ивановна, – начала говорить я.– Разговор нам с вами предстоит сугубо конфиденциальный.
-Не беспокойся, Рита. Я умею держать язык за зубами, иначе и не проработала бы здесь столько лет.
-Именно поэтому мы к вам и пришли. Что вы знаете о Назаровой Елене Александровне?
– О Ленке? – удивилась она. – А что с ней не так? Работает здесь с самого основания докторшей. Все.
-Нет не все. Меня интересуют ее отношения с бывшим хозяином господином Слуцким. – Услышав это, женщина напряглась. Вопрос явно застал ее врасплох.
-Какие отношения? Обычные отношения, как и у всех. Он хозяин, все остальные – наемные работники, – ответила она, отводя глаза в сторону.
-Вот как!– возмущенно фыркнула я.– Выходит, Тамара Ивановна, со мной вы не хотите быть откровенной. Ну, что ж, – начала я подниматься со своего места. – Не хотите говорить со мной, тогда придется говорить со следователем.
-Рита, ты, что такое говоришь?! – всполошилась она. – Что я сделала, чтобы меня к следователю? – на ее глаза навернулись слезы. – Усевшись обратно на место, я миролюбиво произнесла: -Тетя Тамара, вы ничего не сделали плохого. И Елена Александровна тоже не сделала ничего такого, за что можно было бы ее корить. Да и дела эти уже давно минувших дней. То, что вы можете рассказать, никому не навредит. Вы же знаете, что творится на острове. И сейчас важны любые взаимоотношения между людьми и в настоящем, и в прошлом. В любую минуту может произойти очередное убийство. Сейчас важно все что, казалось бы, на первый взгляд, не имеет никакого отношения к происходящему.
Тамара Ивановна сидела, потупив голову, мучительно соображая, насколько она может доверять мне. Но страх попасть на заметку к следователю как человека, что – то скрывающего от следствия, взял вверх.
-Ох, Рита, – произнесла она, горестно вздыхая. – Подводишь ты меня под монастырь. Ведь даже Элеонора не знает об этом.
-А Аркаша? – пытливо взглянула я на нее.
-Он тоже не знает. Его тогда еще не было на острове. Мы с Леной здесь одни старожилы, не считая садовника Михаила. А он что, мужик, его дело сторона, никуда не лез. У Ленки любовный роман был с Даниилом, здешним хозяином. И вдруг он взял да и женился на другой. Ленка тогда сильно страдала, ходила, как в воду опущенная. И почти сразу же уехала с острова где – то на полгода. А потом вернулась. Вся бледная, осунувшаяся, ходила, словно тень. Говорила, сильно болела. Была у нее здесь и подружка медсестра Нинка Глушко. И как то они повздорили с ней шибко, уж не помню, что между ними там вышло. Так вот Нинка, обозлившись, мне и шепнула на ушко:
-Чего ты, Томка, уши развесила, веришь всему, что Ленка тут врет про свой отъезд. Брюхатая она отсюда уезжала к себе на родину. Говорила мне, что не вернется обратно. Родит там и будет воспитывать ребенка одна. Да только, видать, черная полоса пошла у нее в жизни. Сначала хахарь бросил, женился на другой, а потом и мертвого ребеночка родила. Ко всему прочему, случился с ней еще какой – то и послеродовой психоз, никак не отойдет. И вроде как пожалеть ее надо бы, да только нет больше мочи терпеть выходки этой стервы!
Со временем Ленка оклемалась, пришла в себя и продолжила работать. А вот Нинку после ссоры с Еленой быстро списали на тот берег. Я еще тогда подумала, что не без помощи подруги это обошлось. Ну, а когда первая супружница хозяина померла, он привез сюда Элеонору. Я наблюдала за Еленой. Она вела себя тихо, никаких эмоций не проявляла. Мне даже казалось, что они сдружились. Да и сколько лет прошло. Какая там любовь или обида? Все давно прошло, быльем поросло.
-Спасибо вам, тетя Тамара. Еще раз извините нас за столь позднее вторжение. Спокойной ночи.
Ночь здесь, как и все предыдущие, была теплой и лунной. Мы шли бок о бок с Дороховым по ярко освещенной аллее.
-Марго, зачем тебе понадобились бабьи сплетни? – спросил он.
-Пока не знаю.
Он остановился, я машинально тоже. Внезапно он притянул меня к себе. От неожиданности я потеряла равновесие и ориентацию в пространстве, оторопев, не понимая, что происходит. Дорохов продолжал крепко прижимать меня к себе. Я, упираясь обеими руками ему в грудь, отчаянно пыталась оглянуться назад, чтобы понять, что могло послужить причиной его необъяснимого спонтанного поступка. Немую тишину, царившую вокруг нас, нарушало лишь стрекотание кузнечиков и учащенное биенье его сердца. Зная Дорохова, который всегда отличался завидным самообладанием и хладнокровной выдержкой, от недоумения и растерянности я на мгновение растерялась и расслабилась.
Тут же меня обдало его горячим прерывистым дыханием, и я ощутила на своих губах его горячие влажные губы. Целовал он страстно жадно призывно. Не сразу, но все – таки до него дошло, что я не отвечаю ему. Казалось, с огромным усилием, но он сам отстранил меня от себя, преодолев собственное сопротивление. Я же не дергалась, застыв в его руках, как немая тряпичная кукла, боясь пошевелиться, боясь оскорбить его чувства еще больше своим норовом или ранить неподходящим словом.
Придерживая меня за спину, он пристально смотрел мне в лицо. Теперь я видела его глубокие синие глаза, но не те, к которым я уже успела привыкнуть. Обычно в них мелькали то всполохи гнева, то откровенные усмешки, а порой отражалось полное равнодушие. Но сегодня выдержать его взгляд, полный нежности, чувственности и тоски, было не просто. Таким я видела его впервые.
-Марго, поверь мне, такое со мной впервые, – проникновенно вполголоса начал говорить Дорохов. – Ты такая горячая и строптивая тянешь меня к себе с какой – то неимоверной дьявольской силой. Я пытался бороться с этим. Но ты, как с наваждение, не отпускаешь меня, – говорил он, переходя на хрип и, сотрясая меня за плечи…
Перед моим взором поплыла вереница образов. Алена в темно – вишневом платье с пулей в центре лба, беспомощно лежащая на переднем сиденье автомобиля. Николай, отчаянно борющийся за свою жизнь, сильными рывками всплывающий на поверхность воды. Голодная стая акул, учуявшая запах крови и свежего мяса, устремившаяся к нему со всех сторон. Вадим – ужас, застывший в его глазах, перекошенный от крика рот его жены и, огромные застывшие непонимающие глаза их мальчишек. Яркое пламя взрыва их автомобиля, поглотившее все и вся разом…
Так вот почему я их всех видела! Разные истории, разные люди, разные заказчики, да вот только исполнитель у них у всех один. И он сейчас стоит передо мной, точнее, я стою перед ним в его цепких и сильных руках. Я не шевелилась, растерянная, подавленная происходящим.
– Я противен тебе? – Дорохов выпустил меня из своих объятий, резко оттолкнув от себя.
-Нет. – И, как завороженная, повторяла: – Нет. Нет…
-Не продолжай, Марго. И так все понятно, – перебил он меня. – Забудь. – В его глазах, и в уголках губ тут же заиграла грубая язвительная усмешка. Привычная маска, за которой он всегда прятался.
Я была счастлива, что он освободил меня из своих объяснений. Что я могла ему сказать? Что у нас нет будущего, потому что я знаю, кто он? Наемный убийца! – на моей подкорке это было высечено огромными пылающими буквами.
Остаток пути до отеля шли молча. Лишь оказавшись у себя в номере, вздохнув с облегчением, я встряхнула головой, словно сбрасывая с себя тяжелый груз. Чувства Дорохова не стали для меня открытием. Не удивил меня и его поступок. Мужик он и на острове, и, тем более, на острове, мужик. Но вот излияния чувств, это совсем не вписывалось в его образ. Что – то новенькое. Минутная слабость? Или продуманная тактика? Да какая уж теперь разница.
Наступила ночь н он пришел снова… Странно, но больше я не удивлялась, словно это было привычным и обыденным явлением. Здесь на острове многое произошедшее с другими или со мной, в прошлом или будущем для меня вдруг открывалось непостижимым и загадочным образом. Словно сам остров был порталом между мирами, неким перекрестком земных, внеземных и мистических энергий. Здесь происходило каким – то удивительным образом, будто в призме, преломление света. Земной луч, проходя через своеобразную призму – пространство острова, разлагался на целый спектр лучей, каждый из которых обнажал свой иной мир бытия. А отражаясь от поверхности призмы, лучи возвращались обратно и, проходя вновь через нее, собирались в один исходный земной луч.
– Мне нестерпимо больно, когда к тебе прикасается кто – то другой, когда тебя целует и ласкает другой мужчина, – сказал с тоской Герман.
Еще недавно ревность, прозвучавшая в его голосе, меня бы позабавила и обрадовала. Но не теперь. И тем другим мужчиной, который мог бы быть моим избранником, ну, или хотя бы партнером, Марку тоже не быть. А других поклонников в моем окружении не наблюдалось, да и вряд ли они появятся, пока этот страж галактики не покинет мою голову. Но и наступать на одни и те же грабли я тоже не собиралась. Ведь как ремесло Германа, агента межгалактических экспедиций, который посвятил всю свою жизнь вечному исследованию непознанного, так и ремесло Марка, которое вообще было за гранью добра и зла, оба варианта изначально исключали какое либо наличие личной жизни, предполагая лишь мимолетные интрижки. Меня это категорически не устраивало.
– Герман, я устала от твоей лжи,– сказала равнодушно я.
-Ты не считаешь, что нам надо быть вместе?
-Не считаю. Собственно, так же как и ты.
-Ты хочешь поссориться?
-Нет. Просто я смотрю в твои глаза и не верю тебе.
-Рита, – он порывисто обнял меня и, осыпая лицо поцелуями, подхватив на руки, понес куда – то вглубь помещения. И у меня как всегда при его роковой близости закружилась голова. По телу пошли приятные чувственные импульсы, сердце бешено заколотилось, в животе запорхали бабочки. Я была не в силах сопротивляться ни себе, ни ему…
Мы расцепили объятия, но я все еще чувствовала его жар, нежность, ласку. Громов был мне больше, чем любимым, он был мне родным и близким, словно я ощущала себя в нем. Он наклонился ко мне и мягко коснулся пальцами моего лица. Очертил ими овал, провел по губам. В глазах его стояла печаль, словно он хотел запомнить мое лицо перед расставаньем.
-Прощай, Герман. И спасибо тебе за все, – сказала с грустью я.
-Не стоит прощаться, – ответил он. – Мы еще встретимся с тобой и не только в этих измерениях, но и на земле.
-Не думаю, – ответила я. И вдруг вспомнила: – Кстати, я так и не узнала твоего настоящего имени.
-Фрол.
-Кто?! – я была ошеломлена.
-Фрол, – повторил он. От шока я очнулась.
Придя в себя в реале, вспомнила о том, что хозяина базы «Чужого» тоже зовут Фрол. Так вот, что так сильно потрясло меня в видении: это странное совпадение. Конечно, вполне вероятно, что Громов это совсем другой человек. Но с другой стороны, я вспомнила тот факт, что в свой последний приезд на базу видела такой же темно – синий ренжровер, как у него, припаркованный в двух кварталах от «Чужого», и мужской силуэт, покидающий базу. Так вот почему, он показался мне таким до боли знакомым. Потому что это был Громов! Сейчас я была в этом уверена. Ну, или почти уверена…
На следующее утро за завтраком Марк, как ни в чем не бывало, приветливо поздоровался. Я ответила тем же. С аппетитом поедая яичницу с беконом, не заметила, как официантка Рая наклонилась к моему уху. Невольно вздрогнула, услышав шепот:
-Рита, тетя Тома просила тебя сейчас прийти к ней в подсобку на минус втором этаже. Она тебя там ждет. – Едва не поперхнувшись от волнения и не доев блюда, отодвинула его от себя. Отхлебнув глоток кофе, уже на ходу произнесла:
-Буду через полчаса.
-Да ты хоть поешь ладом! – буркнула Лялька мне вслед.
Дожидаться лифта не хватало терпения, стремглав сбежала по лестнице вниз на два этажа. Добравшись до подсобки, дверь которой была распахнута настежь, увидела Тамару Ивановну в белой поварской спецовке, сидевшую на коробках с провизией. Войдя внутрь, плотно прикрыла за собой дверь. Сесть было некуда, я встала, облокотившись о косяк двери.
-Доброе утро, Тамара Ивановна.
-Доброе утро, Рита.
-Вы меня звали?
-Да. Рита, выслушай меня. Не думай, не следователя я испугалась, а высшего суда, – закатила она свои глаза под потолок. – Всю ночь проворочалась, так и не смогла уснуть. А сегодня пришла на работу, все из рук валится, не ладится. Вот решилась я поговорить начистоту, – произнесла она и, вдруг умолкнув, словно споткнувшись, нервно начала перебирать пальцами края своей рабочей куртки. Я не торопила, понимая, как тяжело далось ей это решение. Наконец, подняв на меня покрасневшие от бессонной ночи глаза, она продолжила…
Поднявшись в зал, я упала, как куль с песком, на свое место, глядя на окружающих невидящими глазами. Мой взбудораженный мозг лихорадочно переваривал всю информацию, полученную за последние дни, начиная с моей поездки на большую землю, беседы со старожилами острова, да и чего уж там греха таить, моих собственных таинственных видений и необъяснимых перемещений духа в тела жертв. Теперь многое прояснялось. Появились не просто определенные подозрения, а реальная продвижка в деле. После разговора с Тамарой Ивановной нашлись серьезные недостающие детали. Сошлись почти все пазлы. Но теперь все дело уперлось в это злосчастное почти…
-Ритка, все остыло давно. Давай, я по новой закажу, – засуетилась, обеспокоенно глядя на меня, подруга.
-Спасибо, Ляль. Я не хочу,– встрепенулась я и, приняв отчаянное решение, воодушевленно произнесла: – Девчонки, у меня есть заманчивое предложение.
-Какое? – хором воскликнули они.
– Давайте отметим мое возвращение на остров. Для начала сходим в спа – салон. А потом закатим застолье в ресторане на крыше отеля. Как вам оно? – улыбаясь, переводила я взгляд с Ляльки на Варьку и обратно.
– Конечно, мы согласны, – воскликнула Лялька за обеих.
Спускались в спа-салон на лифте, мило щебеча в предвкушении земных и неземных благ, которые нам сулило предстоящее мероприятие. В фойе салона навстречу к нам вышла Елена Александровна, как обычно, колокольчик на входе известил ей о прибытии посетителей. На сей раз выглядела она превосходно. Успела прийти в себя наша докторша. Похоже, и спала она отлично в морском то климате и, само собой, облагораживала самою себя омолаживающими процедурами. Одним словом, всем своим внешним видом, включая свою статную фигуру и неповторимую лучезарную улыбку, радовала глаз любого входящего сюда. Прямо таки вызывала неподдельное желание на нее ровняться. Да чего уж там греха таить, вызывала она самые, что ни на есть положительнейшие эмоции, так сказать, излучала флюиды в окружающее себя пространство.
-Доброе утро, девочки, – приветливо встретила она нас.
-Доброе утро, Елена Александровна,– ответили мы в разнобой.
-Будете смотреть прайс – лист? Или у вас есть собственные предпочтения?
-Есть, – поспешила откликнуться я. – Нам, пожалуйста, шоколадное обертывание.
– Превосходный выбор. Проходите, девочки, в хаммам.
Назарова ушла к другим клиентам. Видно народ устал бояться, шарахаться от любой тени, шороха и принял решение расслабляться и получать удовольствие от жизни.
Мы разделись в предбаннике. Нахлобучив глубокие фетровые шапки на головы и, захватив с собой большие махровые полотенца, нырнули в помещение «шоковой терапии». Памятуя свой прошлый опыт, мы не были настроены томиться в хаммаме до полного изнеможения, быстро решив, что поры на нашей коже под воздействием разгоряченного влажного пара раскрываются практически мгновенно. Девчонки мечтали побыстрее приступить к более приятной части процедуры. И как бы, не хотелось их разочаровывать, однако у меня были совсем другие планы. Я пулей вылетела из хаммама, девчонки, взвизгивая, выскочили вслед за мной.
-Тсс! – Приложив палец к губам, я заговорщицки прошептала: – Тихо. Сейчас провернем одно дельце. – И, на скорую руку обтершись банным полотенцем и быстро одевшись, на цыпочках выскользнула в дверь.
Девчонки безропотно последовали моему примеру. Выстроившись гуськом, друг за другом тихо шли за мной. Добравшись до служебного кабинета доктора Назаровой, я нажала ручку двери, последняя послушно поддалась и дверь тут же распахнулась. Оказавшись в помещении и пропустив туда своих подруг, я бесшумно закрыла дверь.
-Ритка, – зашипела Лялька. – Мы, что зря жарилась в этой преисподней? Шоколада не будет?!
-В следующий раз, дорогая. Сейчас есть дела поважнее, – опрометью я бросилась к стеклянному медицинскому шкафу.
– А нам что делать?
-Сидите тихо. Я сама.
Не обнаружив в шкафу того, что искала, я бросилась к рабочему столу. Выдвигая один за другим ящики стола, я уже было отчаялась, как в самом нижнем ящике, наконец, обнаружила под двойным дном нечто…
-Есть! – воскликнула я, доставая находку. И, прочитав надпись на этикетке, поспешно вернула флакон на место.
Девчонки, молча, растерянно хлопали глазами, недоумевая, что там у меня «есть». Спрашивать не решались. Зато воодушевились, коли я нашла то, что искала, значит, мы уже можем ретироваться из чужого кабинета. Приоткрыв дверь, я выглянула в коридор - пусто.
-Все уходим. – Потихоньку выползли той же змейкой наружу. Вернувшись в предбанник хаммама, я достала мобильник и набрала номер.
-Есть!
-Чего есть – то? – не выдержала Колыванова.
Я промолчала. Подруги, уже понимая, что приятных процедур сегодня точно не будет, скорее, будут неприятные, притихшие сели на деревянную лавку. Я нервозно мерила шагами предбанник. За дверью послышались шаги докторши, которая, не дождавшись нас в зале для обертываний, сама пришла за нами. На пороге возникла Елена Александровна. Увидев нас полностью одетыми, ее чарующая улыбка на лице тут же сменилась гримасой недоумения.
-Девочки, что случилось? Вы передумали?
Объясняться нам не пришлось. За спиной доктора выросла фигура следователя Птицына, а за ним двоих его сотрудников. Я смотрела поверх головы Назаровой. Обескураженная она обернулась назад.
-Что происходит? – истерично вскрикнула она, видя, что ситуация вышла из – под ее контроля.
-Елена Александровна, пройдемте в ваш кабинет,– отчеканил следователь металлическим голосом. – Остальных присутствующих прошу проследовать за нами.
За Птицыным чинно вышагивала Назарова, за ней мы, и замыкали строй ребята следователя.
-Сейчас здесь мы проведем обыск, – войдя в кабинет, произнес Птицын. – Вас, девушки, прошу быть понятыми.
-По какому праву?! –завопила Назарова.
-Вот постановление прокурора области, прошу ознакомиться,– спокойно сказал следователь.
Назарова, бегло взглянув на бумагу, тут же странно обмякла и безропотно села на стул рядом с нами. Следователи начали свою работу. И уже через пару минут извлекли на свет божий ту самую заветную упаковку лекарства…
– Елена Александровна, облегчите свою участь, сделаете чистосердечное признание.
-Не в чем мне признаваться, – грубо отрезала она.
Тут один из помощников Птицына обнаружил еще один запрещенный препарат, который передал в руки следователя.
-А теперь есть в чем?– спросил Птицын. – Что ж, можете продолжать молчать и упорствовать. У нас и без ваших показаний есть достаточное количество улик и показаний свидетелей.
Назарова, сидевшая до сих пор, глядя перед собой затуманившимися глазами, вдруг встрепенулась, огляделась вокруг, словно только что увидела людей, заполонивших ее, по всей очевидности, уже бывший кабинет.
-Я буду говорить, – начала она.
По ее признанию дело обстояло так. Она, будучи любовницей и подругой крупного бизнесмена Даниила Слуцкого, забеременела. Естественно, ждала от него предложения официально зарегистрировать их отношения. Но вместо этого он совершенно внезапно женился на другой, как она узнала позже, дочери влиятельного человека. Любимый человек ее предал. Это сразило ее наповал, но ребенок, которого она вынашивала под сердцем, придавал ей сил продолжать жить. Она уехала с острова, чтобы спокойно родить и воспитывать ребенка самой. Но сыночек родился мертвым…
Этот очередной удар сильно подкосил ее. Но она все-таки взяла себя в руки и вернулась на остров. Перед ее глазами ежедневно разворачивалась счастливая жизнь супругов Слуцких, которые трепетно и нежно относились друг к другу. Но теперь она уже могла держать удар. Могла, потому что открыла собственную вендетту против четы Слуцких.
Несмотря на то, что полагались две штатные единицы медиков, она всегда находила повод избавиться от второго человека, предпочитая работать в одиночку. Нашла канал поставок «травок» для чаев и запрещенных препаратов, которые вызывали совершенно естественные причины летальных исходов. Начала она с супруги Слуцкого. Его не трогала, надеялась, что когда он овдовеет, сделает, наконец, предложение ей. Но, когда это «свершилось», тот привез на остров новую пассию – Элеонору. Тогда Назарова решила сменить тактику. Она давно знала, что у погибшего сводного брата остался приемный сын Костя. У нее созрел план. Взяв отпуск, она отправилась в городок, где парень проживал со своей матерью.
По прибытию на место она навела справки. И, наконец – то, судьба ей улыбнулась! Как раз в это время мать Кости была на грани жизни и смерти. Докторше не пришлось даже особо напрягаться, оставалось лишь слегка «ускорить» сей печальное событие, устроившись временно в больницу, в которой та пребывала. А затем уже делом техники было уговорить Костю вместе с новоиспеченной теткой, единственной оставшейся «родной» душой, отправиться на остров.
Назарова уговорила Константина скрывать ото всех, что они родственники и убедила его в том, что он незаконнорожденный сын Слуцкого, хозяина отеля. А его бедная биологическая мать была вынуждена сдать его в детский дом, так как они буквально подыхали с голоду без средств существования. Со временем Костя начал интересоваться, где сейчас его мать? И тогда Назарова «призналась», что это, дескать, она. И, что после того, как оставила его в детском доме, она вернулась туда позже, не выдержав тоски по родному дитя, но его к этому моменту уже усыновили. И вот найти его ей удалось только сейчас.
Она окружила парня такой теплотой и заботой, что он ей почти поверил. Но порой его мучили сомнения. Видя, что он все еще не до конца доверяет ей, Назарова пошла на крайние меры, начав накачивать его препаратами, лишая собственной воли и ясного сознания, добиваясь полного манипулируя молодым человеком. Добившись окончательной зависимости Кости от себя, точнее, от лекарств, она приступила к основному плану – обработке Слуцкого, открыв тому «страшную тайну», что родила от него сына. Константин Гордеев и есть его сын. Даниил, не имевший собственных детей ни в первом, ни во втором браке, весьма был заинтригован. Елена, решив, что Слуцкий готов, приступила ко второй части своего хитроумного плана: пришла к нему с предложением, чтобы тот написал завещание на своего «родного» сына. Но Слуцкий неожиданно ошарашил ее:
-Ты что думала, змея подколодная, что я совсем сдурел на старости лет? Да как только ты заявила, что он мой отпрыск, я тут же сделал ДНК. Отцовство исключено – ноль процентов! Так что ты лучше уймись. В противном случае, я вышвырну тебя отсюда в два счета.
Этим признанием он подписал сам себе смертный приговор. Назарова действовала по накатанному сценарию, отправив Слуцкого к его первой супруге. Отомстив бывшему любовнику сполна за свою загубленную жизнь, Елена была удовлетворена, ее, непостижимым образом, вдруг «отпустило», и остаток своих дней она хотела прожить спокойно. Решив уехать с острова, на свои скромные сбережения она приглядывала небольшой домик себе на побережье моря. Но возникла одна проблема. Пока она «окучивала» Костика, успела подсадить его на запрещенные нелицензированные «антидепрессанты», имеющие побочный эффект, вызывающие неконтролируемые приступы ярости и агрессии. К тому же, Константин остался обиженным, что наследство его «отца» получила какая-то взбалмошная бабенка, а он остался не у дел. Пока Елена раздумывала над тем, что с этим всем делать, на остров прибыла какая-то сумасшедшая Волкова, подбросив ей очередную проблему.
Эта молодая, совершенно неадекватная, по словам Елены, особа, посещая какие – то дурацкие мастер – классы, неожиданно сломала привычный уклад жизни Елены, у которой и так хватало собственных проблем со сломанной психикой Гордеева, которого она пыталась теперь лечить, но безуспешно. Слишком много употребил он до этого момента всевозможных препаратов, которыми пичкала его она сама. Побочные эффекты, уже казалось, были необратимыми. Теперь его ломало, он не мог жить без препаратов, постоянно испытывая приступы головных болей и агрессии. Из – за его постоянных истерик и настойчивых требований от нее именно «тех» таблеток, они начали постоянно ругаться. И ей приходилось снова и снова уступать ему. Порочный круг было уже не разорвать.
А тут еще эта молодая выскочка, решившая, что она умнее всех и вот сейчас вмиг разбогатеет. Волкова начала шантажировать Элеонору, обвиняя ту в убийстве своего супруга. Та в истерике прибежала к Аркаше. Костя был вхож к последнему и присутствовал при этом.
Он рассказал Елене о происшествии, она начала уговаривать его убрать Волкову, опасаясь, что если Томилин начнет раскручивать старую историю, как бы чего не вышло на ее счет. Уговаривая Гордеева, она внушила ему, что в итоге именно его, как единственного настоящего наследника, могут обвинить в убийстве собственного «отца» с целью получения своей законной доли наследства. Ее убедительные доводы, а, главное, препараты, которыми теперь она снабжала его очень охотно, сделали свое дело.
Но потом что – то пошло не так. Костя вдруг начал раскаиваться в содеянном преступлении и твердил одно и тоже, что хочет сдаться властям искупить свою вину. Говорил, что эта ведьма Волкова является к нему в ведениях и днем, и ночью. Тогда она сделала последнее, несмотря на то, что сильно успела привязаться к Гордееву. Она избавилась от него…
Доктора Назарову арестовали и увезли с острова. Островитяне были несказанно ошеломлены, узнав, кто на самом деле оказался маньяком, точнее, маньячкой, державшей в страхе в течение месяца всех постояльцев отеля.
Садясь на отплывающую от берега яхту, мы тепло прощались со всеми, как отдыхающими, так и сотрудниками отеля. Филипп пришел проститься со мной. Обнимая его, я клятвенно обещала писать и непременно вернуться, хотя мы оба знали, что вряд ли я сюда приеду еще. Дорохов отплывал вместе с нами, стоя на борту яхты в своих неизменно темных очках, наблюдая за тем, что происходит внизу на причале.
В Москву с ним летели на одном борту. Дальше у нас были пересадки на разные рейсы. Спускаясь по трапу, я не заметила, когда исчез Марк, который все время был рядом. В автобусе, доставляющем нас до здания аэровокзала, я его тоже не увидела. Лялька без умолку трещала, радуясь возвращению домой. Вскоре я уже забыла о существовании Марка, поддавшись приподнятому настроению подруги. При подходе на регистрацию на наш рейс неожиданно ко мне приблизился курьер с огромным букетом ярко алых роз.
-Вы Рита Анохина?
-Да, – растерянно ответила я.
-Это просили передать вам,– вручил он мне благоухающий букет.
-Кто просил?– удивилась я, но в ответ паренек только пожал плечами. Никакой записки в букете не оказалось. Имя отправителя было инкогнито. Но не для меня.
-Это от кого такой шикарный букет? – спросила Лялька.
-Понятия не имею, – грустно улыбнулась я, оставляя цветы на стойке…