-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Александр Владимирович Нахимов
|
| Война. Семья. Друзья
-------
I
Сентябрь 1940 года в Челябинске выдался теплым и дождливым. Прошедшее лето было сухим и жарким, поэтому первый месяц осени компенсировал горожанам дефицит влаги и ветра. Дождю, казалось, не будет конца. Он уходил и возвращался вновь. Стучал по гулким крышам домов днем и ночью, барабанил в окна своим монотонным перестуком. Капли дождя ложились на стекло и стекали вниз, как слезы. Город как будто завяз в липком сыром тумане. Иногда неожиданно налетевший теплый ветер ерошил мокрую листву, сдувая с нее капли осенних ливней. Тяжелое сине-сиреневое небо отражалось в огромных лужах….
Десятиклассник Коля Крапивин возвращался домой из школы в приподнятом настроении. Уроков на сегодня задали немного, в связи с этим можно больше потренироваться в секции бокса…. А вечером он должен встретиться с друзьями в небольшой роще за гаражами.
На ринг пацан выходил уже четыре года. Три месяца назад Николай выиграл первенство города в весовой категории до семидесяти килограмм. Перспективы у него имелись хорошие, так, по крайней мере, говорил его тренер Николай Васильевич. Но сам спортсмен в последнее время немного охладел к этому виду спорта. Почему? Он сам толком понять не мог.
Во время каникул на учебном полигоне предприятия, где работал его отец, Колька попробовал стрельбу из винтовки и пистолета. Это занятие так его захватило, что Крапивин несколько раз пропустил тренировки на ринге, а в августе школьник выполнил на «отлично» нормативы из обоих видов оружия. Его мысли прервал громкий голос друга и одноклассника Дениса Варина.
Старый Челябинск
– Колян, за гаражи сегодня приходить опасно, т.к. местная блатная публика объявила на нас охоту. Они хотят реально побить нашу компанию.
– Откуда информация, дружище? – поинтересовался спортсмен.
– Лизка Чукова слышала разговор этих гопников, когда возвращалась из магазина. Вот!!!
– Ладно, – спокойно сказал Колька. – До вечера еще много времени. Так что разберемся…. Давай так, я поработаю на ринге, а ты предупреди всех ребят: Мишку, Вована и девчонок. Встретимся в шесть вечера за нашим домом.
– Понял, Уважаемый! – с этими словами Варин повернул в переулок.
Крапивин быстрым шагом прошел в свою комнату и бросил на диван портфель. С кухни доносились чудесные ароматы. Это мама, Татьяна Викторовна, жарила котлеты и варила вкусный борщ. 
Конечно, шли приготовления, чтобы вечером встречать друзей семьи.
Сын съел пару котлет и поинтересовался:
– А кто сегодня нас посетит?
– Наши немецкие друзья: Бруно Мюллер и Отто Ноймер.
– Очень хорошо, мама.
– Не опаздывай, сынок. И не лезь ни в какие разборки, – успела вдогонку сказать Татьяна Викторовна.
Тренировался мальчишка с хорошим настроением, предвкушая встречу с немецкими друзьями и надеясь услышать много интересного.
Партнер по спаррингу был постарше на два года, среднего роста, широкий в плечах и на три-четыре килограмма тяжелее Крапивина. Сам Колька – худой, высокий (почти 185) – двигался легко, часто менял направление и ловко уходил от мощных ударов соперника. К концу второго раунда Николай слегка присел под движение правой руки боксера напротив, а затем плотным ударом в подбородок отправил на пол партнера. Тренер похвалил ученика и велел готовиться к первенству области.
Быстрым темпом Крапивин шагал в сторону дома. Решив сократить путь, повернул в большую арку, остановился и достал из сумки недопитую бутылку воды. Неожиданно в темный проем забежал Бруно Мюллер, сослуживец отца по работе, с высоко поднятым воротником и в широкой шляпе.
– Колька, привет! Извини, но времени совсем нет. Меня преследуют – подробности потом…
– Дядя Бруно, впереди во дворе сушится белье, поворачивайте налево и между тряпками и подъездом бегите к деревянному забору. Там вторая доска с краю не прибита. Потом небольшой овраг и кусты….
Немецкий «инженер» молча рванул в указанном направлении.
Мальчишка вновь поднес ко рту бутылку, но выпить воды снова не получилось…
Послышались быстрые шаги, и перед ним появились трое мужчин в гражданской одежде. Один из них – его сосед снизу Дмитрий Олегович Криворучко.
– Юноша (скорее всего, Крапивина он не узнал), не видел, куда побежал высокий мужчина в черной куртке и большой шляпе?
Колька растерялся, ничего не сказал и лишь махнул рукой в правую сторону. Сотрудники НКВД побежали совсем в другом направлении.
После этого случая пацан ни раз вспоминал этот странный эпизод. Но полную ясность получил через несколько лет…
В шесть часов за трехэтажкой собрались лучшие люди улицы Ворошилова, которые учились в одной школе и проживали в соседних домах: Мишка Семенко, Денис Варин, Вован Пучков, Колька Крапивин и две девчонки. Пара бутылок газировки быстро прошли по кругу. Затем Михаил, по кличке Михалыч, начал вечернее совещание:
– Какие будут предложения, народ?
– Разойтись по домам, – предложила Ритка Шишкова.
– Ритуля, помолчи лучше и слушай, что говорят солидные люди, – предложил Денис.
– По-моему, удирать точно не стоит от этой гопкомпании, – предложила Лиза Чукова.
– Полностью поддерживаю ее, – вступил в разговор Вовка. – Они нам назначили для разборок место за гаражами? Так вот, надо напасть неожиданно и наказать компанию Бардина жестко и красиво….
После этих слов Пучков с улыбкой посмотрел на друзей. Возникла небольшая пауза.
– Смотрите, друзья! Думаю, поступить надо так… Нас всего шестеро, а их не меньше пятнадцати, поэтому в открытую воевать с этой бандой очень опасно. Кто «против»? – спросил Колька.
После минутного молчания, которое явилось знаком согласия, ребята услышали гениальный план Крапивина…
– Встреча у нас с группировкой Бардина и Зайкова назначена на семь вечера – это факт! Далее, одолеть этих гопников, которые сильно превосходят нас численно, будет сложно. Поэтому начинаем действовать быстро, неожиданно и решительно…
После семи вечера, собравшаяся за гаражами братва, стала нервничать, так как избить «врагов» сегодня вряд ли удастся. Решили разойтись по домам. Пацаны были очень злыми, поэтому свою злость вымещали на всех и всём, что попадалось на пути. Проезжавшего мимо мальчишку на велосипеде столкнули в небольшую яму, пнули собаку, которая так не кстати встала на их пути, вырвали цветы, кем-то посаженные в клумбе у трехэтажного дома…. Как вдруг перед ними возник отличник учебы Леня Большов, который, побледнев, встал как вкопанный, увидев этот «табор». Его сумка взлетела вверх и повисла на высоком дереве. Несколько пинков и пара подзатыльников отличнику немного смягчили гнев местных «бандитов». Были перевернуты пять скамеек, а на заборах появились прикольные оскорбления в адрес нескольких учителей и почти всех друзей Крапивина.
Тем не менее количество хулиганов уменьшалось, многие отправились по домам, поэтому Бардин, Зайков и еще трое подельников на родную улицу Островского вышли спокойно, не ожидая никаких проблем. Главари гопников жили в старой деревянной двухэтажке, которую построили еще в 19 веке. А остальные – чуть дальше. Путь их лежал через длинную и высокую арку, за углом которой расположились Колька, Вован, Денис, Лизка и Ритка. Михалыч находился в глубине двора на высоком дереве и при появлении группы местной блатоты дал специальный сигнал друзьям.
Денис Варин 1940 г.
Жорка Бардин, по кличке Сударь, был среднего роста, очень плотного телосложения и обладал большой физической силой. Десять раз поднять 32-х кг. гири не мог даже Крапивин. Учился он неплохо, но регулярные пропуски уроков сказывались на оценках.
Витька Зайков, по прозвищу Музыкант (так его звали школьники и учителя из-за его умения красиво играть на нервах у всех порядочных людей), вырос длинным и очень шустрым. Лучше него короткие дистанции не бегал никто. Непонятно, по каким причинам он считал, что любой нормальный парень должен обязательно отсидеть в тюрьме. Соответственно, такие мысли отражались на его поведении и внешнем виде. Разговаривал со сверстниками и даже с учителями приблатненным голосом и участвовал почти во всех потасовках, ввиду чего у него отсутствовал верхний передний зуб. Остальные ребята для них с Жоркой являлись обычными шестерками. Держа руки в карманах, гопники в прекрасном настроении вошли в арку. Вдруг из-за угла на них вышли их давние противники и уверенно пошли навстречу. В трех метрах обе компании остановились. Колька спокойным и уверенным голосом поинтересовался:
– Ну что, «быки», кто-то хотел с нами пообщаться и научить нас достойным манерам?
Неожиданно, оттеснив Сударя, вперед вышел Витек и, раскинув пальцы веером, начал базар не совсем по теме:
– Я не понял, что это за «детвора» перекрыла нам дорогу? Быстро расступились, волки!!! Иначе вы всю оставшуюся жизнь будете жалеть о сегодняшнем вечере и работать на лекарства!!!
Жорка в это время, не вынимая рук из карманов, внимательно наблюдал за происходящим и, как всегда, что-то жевал.
– Георгий, выходи один на один, а потом подключатся все остальные. Это будет, по-моему, справедливо? Иначе твой корешок останется вообще без зубов, – предложил Крапивин по кличке Милорд (так его величали ребята из противоборствующей группировки).
Бардин, сжав пальцами свинцовый кастет, уверенно двинулся вперед. Николай тоже сделал два шага навстречу.
Сильный круговой взмах руки главаря …, но Милорд успел пригнуться и резким ударом снизу в подбородок заставил соперника быстро капитулировать. В этот момент перед глазами друзей мелькнули ноги Сударя, который, сделав полусальто назад, смачно свалился на бок, а кастет отлетел в сторону. Зайков попытался поднять свинцовую «игрушку», но Чукова плотным ударом ноги отправила отдыхать Витька рядом с другом. Остальные гопники развернулись и быстро побежали в обратную сторону. Догонять их никто не собирался.
Через пару минут пришли в себя побежденные кореша. Они грозились жестоко отомстить. Особенно разошелся Витька, у которого отсутствовали уже три зуба.
– Отойдем, – сказал Крапивин Бардину.
Георгий молча поплелся следом.
– Мой юный друг, я надеюсь, наш конфликт между компаниями закончен раз и навсегда? – продолжил Колька.
– Согласен, – ответил Жорка….
Ребята в хорошем настроении возвращались домой. Неожиданно полил сильный дождь, поэтому пришлось всем перейти на бег.
II
Спортсмен пришел домой около 9-ти. Гости все были в сборе. Быстро сбросив в таз мокрую одежду, ополоснувшись и надев чистый спортивный костюм, он вышел к знакомым.
Все кушали мамины котлеты, хвалили ее вкусные салаты. По старой доброй традиции разговор вели исключительно на немецком языке.
Бруно Мюллер и Отто Нойнер уже несколько лет работали на оборонном предприятии и запускали какое-то сложное и секретное оборудование. Соответственно, за это время Николай владел немецким языком почти в совершенстве и читал на нем некоторые книги. Немецкие друзья обещали после своего отъезда пригласить к себе в Берлин всю семью Крапивиных, поставив одно условие: Николай должен разговаривать в Германии не хуже местных жителей. Поэтому стараниям мальчишки не было предела. Бруно Мюллер подарил Татьяне Викторовне, маме Николая, свою новую картину, на которой изображен в оригинальной форме осенний лес недалеко от Челябинска. Кроме всего этого, их немецкий друг обладал талантами не только в рисовании и технических науках. Недавно на заводе пропал какой-то небольшой чертеж с печатью и, чтобы не поднимать шум, Мюллер за один вечер из каких-то подсобных материалов изготовил новую печать, которая по качеству превосходила подлинную.
Вскоре в гости зашел сосед снизу, сотрудник НКВД Дмитрий Олегович Криворучко. Это был очень высокий и худой мужчина лет тридцати пяти, со светлыми волосами, бегающими глазками и постоянно приоткрытым ртом. Маленькие очки и много веснушек на лице делали эту личность весьма не привлекательной для Кольки. Николай очень не любил этого офицера, так как чувствовал, что гость рано или поздно сделает их семье какую-нибудь подлость. Криворучко всегда хитро улыбался, целовал маме руку и постоянно обещал, что у семьи Крапивиных никогда не будет проблем, так как лично он обеспечивает их безопасность. Сожрав пяток котлет, выпив быстренько несколько стопок хорошего коньяка и проглотив, почти не разжевывая, три куска торта, сосед снизу пошел домой…
Без него вечер продолжился в более спокойной атмосфере: отец Игорь Сергеевич играл на гитаре, а все остальные подпевали. Только к полуночи Бруно и Отто отправились домой, а родители Кольки вышли их проводить.
Жизнь у Николая с этого момента не шла, а летела на одном дыхании. Учеба, спорт, друзья. Стычки с гопниками Бардина и Зайкова больше не продолжались, стало даже немного скучно. Новый Год наступил как-то буднично, правда, порадовала посылка из Германии, где находились сладости и деликатесы, которые оказались на праздничном столе.
Февраль 1941 года принес печальную новость: без объяснения всяких причин специальные органы не разрешили выезжать за границу семье Крапивиных. Мальчишка очень расстроился, так как какие-то чиновники лишили его возможности воплотить в жизнь давнюю мечту.
Холодным зимним вечером на уютной кухне семья в полном составе ужинала. Все были в неважном настроении.
– Папа, а почему не состоялась поездка в Германию?
– Понимаешь, этого и следовало ожидать, ты разве не замечаешь, что творится в стране?
Колька вопросительным взглядом посмотрел на отца.
– Ладно, давайте спать, – ответил Игорь Сергеевич. – И поверьте мне, что это не самая большая проблема, которая в будущем может ожидать нас.
– Может, все не так плохо? – спросила мама.
– Не знаю, не знаю, – тихим голосом ответил глава семьи. – Кстати, вам не кажется странным, что у нас давненько не бывал Криворучко?
– Точно, – сказала Татьяна Викторовна. – Я его видела недавно около дома, он очень сдержано со мной поздоровался и даже не поцеловал руку как обычно…
Только в марте Крапивину удалось немного забыть о зарубежной поездке, так как он готовился к первенству области по боксу. Тренировки проходили каждый день плюс 5-6 уроков в школе. На развлечения и разные мысли времени не оставалось.
Соревнования прошли относительно неплохо: выход в финал и поражение лишь по очкам. Причем судьи отдали предпочтение сопернику не совсем справедливо.
Однажды теплым мартовским вечером Колька шагал с тренировки. Неожиданно из-за угла появился Бардин, который нес сумку с продуктами. Отношения между пацанами давно нормализовались, и жить стало спокойнее всем.
– Ты откуда, Георгий? – спросил Колька.
– Да вот, мамка послала к тетке за хавкой. А ты что же, все лупишь физиономии своим ровесникам?
– Пойми, это спорт. Да и к армии надо готовиться. Такие вот дела, Жорка.
– Хочешь сказать к войне?
– Ты чего городишь, Сударь? Товарищ Сталин сказал о невозможности таковой.
– Иосиф Виссарионович много чего говорит и особенно делает, а доверчивые и наивные люди верят всему…
На стене дома культура висел огромный портрет вождя народов и смотрел на прохожих снисходительным взглядом с едва уловимой усмешкой. От таких откровенных высказываний своего знакомого будущий офицер на несколько секунд потерял дар речи. Крапивин осторожно оглянулся, посмотрел по сторонам, а потом тихо сказал:
– Ты с ума сошел? Сталин – наше все. Смотрит на несколько лет вперед, а нам, обычным гражданам надо просто верить ему и идти за ним, куда бы тот ни приказал.
– Хороший ты пацан, Милорд, но глупый и непонятливый, – продолжал Бардин. – Давай, присядем на скамейку.
Вокруг росло много деревьев, дышалось легко и свободно.
– Выпей лучше молочка, – Жорка достал из сумки большую бутылку и книгу «Три мушкетера».
Глотнув вкусный напиток, Колька успокоился и вопросительно посмотрел на ученика соседнего класса.
– Георгий, Дюма который раз читаешь?
– Второй. А сам сколько раз перечитывал?
– Что тут сказать, люблю я эту книгу, да и многие другие, – ответил Николай.
– Ты не горячись, спортсмен, а выслушай меня, – продолжал Бардин. – Твоя семья живет в большой и шикарной квартире. Батя, пока известный и уважаемый человек, получает большую зарплату. Вы несколько раз ездили на море. А я живу с матерью и двумя младшими сестрами в старом деревянном бараке в одной комнате с общим коридором. Отца арестовали полгода назад. За что? А ни за что. Просто высказал свое мнение о предстоящей войне и о том, как нашей стране придется тяжело. Кто-то стуканул, куда следует, ранним утром подъехала к дому темная машина и трое бесцеремонных товарищей увели единственного кормильца, предварительно перевернув всю комнату с ног на голову. Между делом исчезли все сбережения, на которые мы могли бы жить целый год. Младшая сестра по сей день заикается, а матушка последнее время сильно болеет, а отец у меня, между прочим, не был каким-нибудь фуфлыжником, а возглавлял на стройке лучшую бригаду, выполнял досрочно план, и мы ждали переселения в отдельную квартиру. А сколько зданий построено при его участии! Вот за все это товарищ Джугашвили, он же Сталин, таким образом отблагодарил одного из лучших строителей области.
Колян сильно покраснел и ни разу не прервал монолог Жорки, он только заметил, как сильно повзрослел его знакомый за эти месяцы: совсем другой взгляд, появилась какая-то уверенность и легкое равнодушие ко всему происходящему.
– А что дальше? – поинтересовался Николай.
– Да ничего. Я рассчитывал, будто наши правоохранительные органы, самые справедливые в мире, разберутся, извинятся и отпустят батю. В конце концов, товарищ Сталин скажет свое веское слово, ведь ему до всех есть дело. Но отцу быстренько впаяли «десятку» без права переписки и отправили по этапу в дальние края. И никто не заступился, представляешь? Сестры постоянно плачут, а я в последнее время встаю в пять утра и за гроши помогаю разгружать товар в соседнем магазине. Такие вот дела.
– Власть не может ошибаться у нас в стране, – уже с легким сомнением тихо ответил Крапивин.
– Ты, наверное, замерз сидеть? Пойдем дальше. В заключение скажу так: никто не застрахован от беспредела, который организовал сам вождь народов.
Ребята дошли до соседней улицы и стали прощаться. Жорка крепко пожал руку приятеля и добавил: «Думаю, сегодняшний разговор ты еще вспомнишь, а беседовать на эту тему с тобой мне не страшно, потому что уверен, что такие ребята никогда не стуканут». Георгий по-доброму улыбнулся и зашагал домой.
Еще десять минут спортсмен стоял неподвижно, словно приходил в себя после сильного нокаута.
III
Придя домой, Колька привел себя в порядок, поел и сел за уроки, но в голову науки не лезли. В ушах звучал разговор с бывшим врагом, а на самом деле неплохим и добрым пацаном.
Домашнее задание все же пришлось доделать, а потом будущий летчик (именно в авиационное училище хотел поступить Николай после школы) лег на диван и, не закрывая глаз, продолжал размышлять.
Через полчаса в комнату сына зашел Игорь Сергеевич и присел на край дивана.
– О чем задумался, будущий офицер?
Сын ответил не сразу:
– Скажи, папа, а почему в жизни столько несправедливости и лицемерия?
– Судя по этому вопросу, ты начинаешь взрослеть.
Затем сын подробно поведал о беседе с Жоркой, при этом отец его ни разу не перебил.
– Послушай, Коля, это очень сложный вопрос и за полчаса все не обсудишь. Даю тебе слово, завтра подробно все обговорим, и я выскажу личное мнение, договорились?
– Хорошо, папа, спокойной ночи.
– И еще, обещай, прежде чем публично что-то говорить, сначала хорошо подумай.
– Да, да, все понял…
Игорь Сергеевич аккуратно вышел из комнаты и пошел на кухню выпить чаю.
Татьяна Викторовна внимательно на него смотрела.
– Игорь, что-то случилось?
– Случилось. Просто наш сын взрослеет не по дням, а по часам.
– И как же ты будешь ему объяснять все нюансы деятельности Сталина и Берии?
– Даже не знаю, Тань, но попробую доступным языком. А вообще, нельзя сразу выдавать море информации, тем более, ребенку. Побеседовать придется несколько раз.
– Расскажи ему, как мы регулярно ждем дома появление НКВД, – с улыбкой посоветовала жена. – Давай, не будем на ночь портить настроение и пойдем спать.
Допив чай, супруги пошли в спальню отдыхать.
VI
Весна прошла быстро. Николай подрос еще на несколько сантиметров. Шли выпускные экзамены в школе. Отец работал по 10-12 часов.
С пацанами сейчас виделись нечасто: все занимались своими делами, так как многим вскоре придется устраиваться в жизни, куда-то поступать…
Все тревоги и сомнения потихоньку улетучились. Все мысли у Крапивина были о летном училище, и казалось, никто и ничто не может помешать этой светлой и патриотической мечте. В апреле, он выбрал время и в местном аэроклубе совершил три прыжка с парашютом. Во второй половине июня ученики в торжественной обстановке получили аттестаты. Потом – праздничный вечер, прогулка по родному городу…
Домой будущий курсант пришел около 6 утра. Улыбка не сходила с Колькиного лица. Где же родители?
Мать сидела на кухне с заплаканным лицом и неподвижно смотрела в окно. Николай сразу почувствовал недоброе и молча встал перед кухонным столом.
– Что случилось? – с волнением спросил сын.
– Отца арестовали вчера вечером на работе.
– Ночью провели обыск у нас дома, увезли два ящика каких-то бумаг, не знаю даже, что теперь делать…
Мальчишка сел рядом и молча смотрел на мать. Гнетущая тишина длилась около десяти минут, затем Татьяна Викторовна быстро встала и ударила рукой по подоконнику.
– Хватит впадать в депрессию, надо думать и что-то быстро решать.
– Мам, а с военным училищем все?
– А ты сам как думаешь?
Впервые за последние годы у Николая на глазах появились слезы. Он ни разу не заплакал на ринге и тем более в драках на улице. А здесь такой шок и крушение всех надежд. С авиацией теперь все кончено, его туда уже, наверняка, не возьмут. За что? Почему именно их семье выпало такое испытание?
Неожиданно раздался стук в дверь – на пороге стояла соседка Римма Вячеславовна, она работала с Крапивиной в одной школе.
– Татьяна, я не могу не сообщить тебе важную информацию. Вчера, когда от вас уходили сотрудники органов после обыска, то мне удалось совершенно случайно услышать их разговор. Так вот, ваш сосед снизу Криворучко говорил, будто на следующий день вечером арестуют и тебя, дескать, ваша семья давно ему не нравится и пора их сажать всерьез и надолго.
– Не может быть, Римма, ведь как ни как он наш хороший знакомый и постоянно говорил о дружбе, обещал помочь, если что…
– Так вот что, Танюша, бери сына, захвати самое необходимое с собой и вали срочно из города куда-нибудь подальше, иначе будет беда, а за квартирой я присмотрю. А потом, может быть, все рассосется потихоньку. Езжай и не думай.
– Спасибо тебе, соседка. Вот один комплект ключей от нашего жилья. Если будут спрашивать, где мы, то между делом ответь, якобы слышала случайно разговор о нашем отъезде в Москву, хорошо?
– Умная ты женщина и подашься, наверное, совсем в другую сторону, – с улыбкой предположила соседка.
Татьяна Викторовна хотела что-то сказать, но Римма Вячеславовна перебила ее:
– Не надо, не говори о своем маршруте, а то вдруг на меня наедут и заставят все рассказать. Я женщина слабая, могу и не выдержать.
Подруги обнялись и расстались на очень долгое время.
Мама с сыном оперативно собрали самые необходимые вещи, документы и деньги, которые не нашли при обыске, а ранним утром без особой суеты и шума вышли из подъезда.
V
Двадцать первого июня поезд Челябинск-Куйбышев мчался по рельсам с огромной скоростью. Татьяна Викторовна и Колька взяли с собой по чемодану. Им удалось договориться с проводником, и она посадила их без билета, за наличный расчет. Довольны оказались обе стороны, так что в случае какой-либо проверки ничего установить не удастся. Уютные места в купе и стук колес немного успокаивали мать и сына. Каждый думал о своем. Николай закрыл глаза, откинул голову к стене и размышлял мысленно про живущего в их доме сотрудника НКВД Криворучко: «Как я мог ошибаться насчет него? Сколько оказывается в жизни подлости и несправедливости». Почему-то ему вспомнился разговор с Бардиным. «…а Жорка оказался прав (Крапивин тогда не верил словам приятеля), вот так повернулась жизнь». Опять Колька представил улыбающееся лицо Дмитрия Олеговича. « Но нет, прощать этому негодяю такие вещи я не буду!» – с этими мыслями боксер задремал.
Его мать тоже пришла в себя, и паника после ареста мужа немного улеглась. Они ехали к ее тетке в славный город Куйбышев. Татьяну Викторовну волновал только один вопрос: не предала ли она мужа своим быстрым отъездом? «А что можно сделать? Скорее всего, если бы не появление соседки с важной информацией, то само собой утром пришлось бы идти в НКВД узнавать о судьбе Игоря Сергеевича, а там, наверняка, ее приняли бы по полной программе и посадили бы в одну из камер местного изолятора. Вскоре и она уснула. Сон просто свалил ее, сказалась бессонная ночь…
Поезд ехал больше суток и прибыл с небольшим опозданием. Крапивины вышли на перрон самые последние. Они сразу почувствовали, что горожане ведут себя как-то суетливо, нервно и почти у всех опущены головы. Кто-то шептал, кто-то просто кричал: «Война, война, война…». У каждого эти слова вызывали разные ассоциации: молодежь рвалась в бой и боялась, будто без них успеют разбить врага, женщины плакали, понимая только то, что скоро им предстоит расставание с любимыми мужчинами, мужьями, сыновьями и другими родственниками. Вот такой обстановкой встретил Крапивиных древний город на Волге.
Долго ждали автобуса. Потом ехали около часа в переполненном транспорте. Разговоры шли только о внезапном нападении Германии на Советский Союз.
У тетки Марии Ивановны они оказались лишь к вечеру. Ее довольно большой частный дом располагался на окраине Куйбышева и весь утопал в зелени. Яблони, груши, слива, много вишни…
Своих родственников тетушка встретила с большой радостью. Ее единственная дочка училась на врача в Москве. Мужа, инженера-строителя, арестовали год назад, правда, тот отделался легко и сейчас находится в ссылке на Урале. Ее не подвергли репрессиям, скорее всего потому, что несильно наказали супруга. Сейчас все мысли Марии Ивановны крутились вокруг одной проблемы, лишь бы дочь не тронули и дали спокойно получить диплом. Война, по всей видимости, заставит НКВД отстать от многих обычных людей и заняться реальным делом, по которому специальные органы явно истосковались за последние пять лет.
Тетка жила неплохо, прежде всего, за счет личного хозяйства. Продавала на рынке свой урожай: клубнику, вишню, огурцы, помидоры и, конечно, картофель. Кроме того, она умудрялась в одиночку держать корову по имени Малышка. Молоко раскупалось хорошо, особенно жителями центра. Все это давало возможность отправлять дочке немного денег на пропитание и одежду. Дочь Светлана заканчивала ВУЗ в этом году и, благодаря помощи матери, у нее не было особых проблем, в отличие от многих ее однокурсников, живших с ней в общежитии. Все это являлось весомым фактором хорошей учебы студентки.
Вскоре все трое уселись за большим столом в красивой беседке. На столе появилась клубника, домашнее молоко и ароматный белый хлеб.
– Татьян, я все вижу. И сразу поняла, только взглянув на тебя. Что случилось? Говори!
– Игоря арестовали, тетя, – и по лицу племянницы потекли слезы.
– Вот сволочи, не дают покоя людям! В чем мой Слава провинился?! Работал на стройке, участвовал в строительстве нескольких школ. А арестовали его только за то, что не захотел вступать в партию. Хорошо, что хоть жив родной и даже письма сейчас пишет…
Тетка нервничала и возмущалась все сильней.
– А теперь эта война…, – продолжала хозяйка. – Одного боюсь – мужа не увижу долго. Ну что я о себе. Тебе, моя дорогая, тяжелей вдвойне. Плохо, когда неясность и неопределенность. Ладно, Бог он все видит и всем этим уродам воздастся по заслугам!
В ее словах чувствовалась уверенность, и Колька почему-то сразу ей поверил и за судьбу отца стал меньше волноваться.
– Тетя, мы у тебя тут немного поживем, пока обстановка успокоится? – уже спокойным голосом спросила Татьяна Викторовна.
– Живите столько, сколько надо. И мне веселей, и по хозяйству поможете.
– За это, тетя Маша, не беспокойтесь! Будем помогать, – встав, ответил Николай.
– Какой ты взрослый, милок! – улыбнулась хозяйка. А потом, заплакав, тихо добавила:
– Ведь заберут скоро на фронт….
Плотно перекусив, гости пошли отдыхать в уютный сарай, расположенный в конце сада под большой яблоней. Здесь стояли две широкие кровати, а в углу – небольшое хранилище с зерном. Под самым потолком висели дубовые и березовые веники для бани. На улице слышалось звонкое и мелодичное пение птиц. Под напором легкого ветра шелестели листья деревьев. Заканчивался первый месяц лета.
– Мама, а папу не расстреляют?
– Я верю, что нет. Ты посмотри, с какой уверенностью об этом говорила наша тетушка!
– Чтобы не случилось, как бы жизнь не повернулась, я его обязательно спасу!
– Знаешь, Колька, я верю, что у тебя все получится. За эти несколько дней ты стал настоящим мужчиной. Только обещай: сначала думать, а потом делать.
– Обещаю, мама….
– Обидно другое. Наш сосед Криворучко во время обыска помимо документов забрал себе все наши драгоценности, в том числе ювелирные изделия, которые достались мне еще от прабабушки. А это ведь дорогие бриллианты…..
– А как же он не забрал все наши деньги, мама?
– Ничего подобного, часть средств тоже нашли, а основную заначку удалось спасти. Просто повезло!
– Ладно, рано или поздно я этого урода с гнусной физиономией достану и верну все наши вещи, плюс он возместит еще моральный ущерб по полной программе….
Вскоре они заснули, не обращая внимания на дождь, мелкой барабанной дробью стучащий по крыше сарая.
IV
Вначале июля Николай, взяв документы, отправился в военкомат. Об этом, само собой, никому не сказал. Очередь выстроилась там огромная, стоять пришлось около пяти часов. Хорошо, что в кабинетах принимали несколько офицеров.
Уже пожилой военный устало посмотрел на парня, а потом, не поднимая головы, спросил:
– Возраст?
– Дело в том…, – начал Крапивин.
– Возраст, – повторил мужчина.
– 17 лет!
– Свободен пока, придешь попозже.
Колька вышел на улицу немного расстроенный. Пройдя пару километров, он увидел большой портрет Сталина, висевший на каком-то здании. Сразу же вспомнил арестованного отца, а дальше произошло необъяснимое. Он поднял с земли кусок кирпича и запустил им в вождя народов. Цель удалось поразить «в яблочко». Стрелок не заметил вышедших из-за угла двух милиционеров.
– Стоять, сволочь! – раздался крик.
И стражи порядка бросились вдогонку за мальчишкой.
Крапивин рванул в сторону что было сил. А бегать он умел хорошо благодаря занятиям спортом. Впереди оказался небольшой проулок, и хулиган нырнул туда. Бежавшие следом в двадцати шагах стали отставать. Колька маневрировал. Повернув неожиданно в сторону, он перемахнул через довольно высокий забор, перебежав узкую дорогу. Опять побежал по тропинке между высокими зданиями.
Через 5 минут люди в форме окончательно отстали. Парнишка увидел грузовик, ехавший в сторону тетки. Машина двигалась не столь быстро, поэтому мальчишка успел запрыгнуть в кузов. Через некоторое время пришлось выскочить на повороте, ибо город он знал недостаточно хорошо. Через час, взволнованный, но в хорошем настроении, Крапивин заявился домой.
– Что с тобой? – удивилась мама. – Ты весь в репьях, а на рубашке дырка.
– Все нормально, потом расскажу, – ответил сын и пошел в сарай.
Только через час он успокоился, очистил одежду и вернулся в дом.
С большим удовольствием Николай съел большую тарелку борща с черным мягким хлебом, от картофеля отказался, а вот молока выпил на ура. Потом сел в беседку и открыл книгу на немецком языке. Читал он лишь полчаса, затем поел с грядки немного клубники. Во дворе стоял свой колодец; сделав несколько глотков прямо из ведра, Крапивин так и не мог понять, правильно ли он поступил, метнув кирпич в портрет Сталина. «Да, конечно, ведь он посмел арестовать его отца, самого честного человека, который любил и хвалил этого руководителя. А правильно, что я пошел в военкомат? Здесь однозначно: родина и Сталин – это не одно и тоже!».
Так парень рассуждал минут тридцать, прогуливаясь по огороду. Вывод сделать удалось такой: только оказавшись на фронте, он реально сможет помочь папе, правда, каким образом, ответить не мог. Раз цель поставлена, и другого выхода все равно нет, надо добиваться ее любым путем, а в своей правоте сомнений у Кольки не было.
Вскоре пришла тетя Маша. Сначала рынок, потом магазин, кое-что купила из продуктов. Подарила мальчишке светлую рубаху, маме передала пакетик с одеждой для нее.
Перед сном за вечерним чаем сели обсудить прошедший день.
– В городе творится что-то непонятное! Все куда-то спешат. У каждого свои планы и размышления о будущей жизни: кому как поступить. А перед военкоматом огромная очередь. Такие вот дела…, – сообщила тетушка.
– Я тоже пойду в армию, – гордо заявил сын.
– Татьяна, Колька, только не сейчас! Подожди чуть-чуть. Родину есть пока, кому защищать и без тебя, – посоветовала тетя Маша.
– А я пойду воевать не столько за родину, сколько за себя и за свою семью. За отца, за мать…
– Пойдем спать, сынок, – спокойно предложила Татьяна Викторовна.
– Хорошо, мама! – так же спокойно ответил мальчик.
Мария Ивановна осталась стоять на крыльце с немного приоткрытым ртом, держа руки на поясе, ничего так и не поняв….
Разговор продолжился, когда стемнело. Женщина хорошо знала характер сына и не начинала первой беседу. Через несколько минут Николай подробно рассказал матери обо всех приключениях сегодняшнего дня.
– Да! – удивилась Татьяна Викторовна. Мы же договаривались сначала думать, а потом делать?!
– Согласен! Но все произошло неожиданно. И я сам до конца не осознал глубину своего поступка.
– А, если, Колька, вдруг тебя бы поймали? Знаешь, что тогда могло случиться? Ты подставил меня, тетю Машу, а тем более не смог бы никогда помочь отцу.
– Больше такого не повторится…
Беседа длилась еще около часа, но с решением идти в армию мама согласилась. Ибо это дает шанс спасти Игоря Сергеевича. Вскоре они уснули. Очередная ночь на Куйбышевской земле оказалась тихой и спокойной, сон длился аж до десяти утра, правда, только для мальчика…
Колька проснулся от громкого пения птиц. Мама отсутствовала, ее кровать была аккуратно заправлена. На столе лежала записка, где говорилось о том, что женщины пошли на рынок. Полотенцем накрытый завтрак находился в беседке на столе. Быстро перекусив, Николай взял приготовленный тетей мешок. Набил в него песок и землю. Повесил его на турник, сделанный ранее мужем Марии Ивановны. Боксерские перчатки лежали в дорожном чемодане.
Крапивин работал с самодельной грушей около часа. Сначала представлял перед собой лицо негодяя Криворучко. Потом Берию. Затем Гитлера и даже Сталина. Далее пошли прыжки со скакалкой, приседания… Тренировка завершалась упражнениями на турнике.
Вода в бане оказалась чуть теплой, так как мать натопила ее еще вчера.
В военкомат парень сегодня не пошел. Этот визит он решил отложить на две недели.
Колька прогуливался по саду и незаметно для себя начал разговаривать вслух на немецком языке со своим отцом. Вспомнился разговор двухмесячной давности. Тогда тот сказал сыну следующее:
– Послушай меня, война не за горами. Это всего лишь дело времени, поэтому кроме спорта учи еще немецкий язык. Придет такой момент, когда он тебе пригодится.
– А как же Сталин? Тот говорит, что на нас никто не нападет? – спрашивал парнишка.
– Могу на эту тему говорить долго, но ничего уже поменять нельзя, ясно?
– Такая ситуация или такие у нас руководители? – не успокаивался сын.
– Думаю, сам разберешься, когда окажешься в сложной ситуации, – улыбался папа.
День продолжился чтением книги на немецком языке. Время пролетело быстро. Вечером пришли мама и тетя с тяжелыми сумками.
– Как дела, герой? – спросили они одновременно.
– Занимался всем понемногу. Да только чуточку устал.
Сели ужинать. За трапезой вспомнили прошлое, как в июле несколько лет назад семья Крапивиных приезжала в Куйбышев. Мужчины ходили на рыбалку, а потом варили уху. Ели фрукты и овощи со своего огорода, запасаясь витаминами на всю зиму. Уезжая, брали с собой варенье и другие дары сада тети Маши.
Остальные летние дни шли в таком же режиме. Колька периодически ездил в город с женщинами. Две недели пролетели незаметно. Ранним утром Николай отправился в военкомат. В этот раз он попал на прием к офицеру еще до обеда.
Удивительно, но за столом сидел тот же военный, который принимал его первый раз.
Сегодня мальчишка сменил тактику разговора и сразу перешел в наступление.
– Я в совершенстве владею немецким языком и являюсь разрядником по боксу. И скоро мне исполнится восемнадцать лет.
На этот раз командир внимательно посмотрел на посетителя и спросил:
– Как зовут?
– Николай.
– Фамилия?
– Крапивин.
Военный еще раз пристально взглянул на высокого, мускулистого и уверенного в себе парня, а потом куда-то позвонил.
– Слушай! А когда обещал появиться Бочаров Николай Николаевич? Понял-понял…, – отвечал хозяин кабинета. – Просто нашел по его просьбе подходящую кандидатуру.
– Короче так! Придешь через пятнадцать дней, хотя давай адрес. Если процесс ускорится, то пришлем за тобой посыльного. Понял?
– Так точно! – почти прокричал спортсмен.
– Вообщем жди вызова, а сейчас – свободен! Зови следующего…
Крапивин домой не шел, а летел, словно на крыльях. И вдохновение на его лице было заметно как никогда.
Дома все отсутствовали. Поев борща и выпив молока, Николай взялся за чтение книги. Потом длительная спортивная тренировка, которая одновременно с физической усталостью принесла ему огромное удовольствие и отличное настроение.
Вечером за ужином призывник сообщил последние новости маме и тете. Те встретили это сообщение спокойно. Мария Ивановна опять всплакнула, а потом сказала:
– Проклятая война! Может, еще все обойдется? И немцев разобьют без тебя?
– Это вряд ли, – добавила Татьяна Викторовна.
– Ладно, придет время – посмотрим. А пока поможешь по хозяйству, – утвердительно произнесла хозяйка дома.
Парень и не возражал, а наоборот, он был даже рад.
Дни полетели быстро и незаметно. Проходили они однообразно: хозяйство, спорт, книги. Только двадцать пятого июля вечером в дом постучали. На пороге стоял парень с красной повязкой на руке.
– Завтра в 10.00 Вам необходимо прибыть в военкомат в кабинет №4.
Настроение, как ни странно, у всех было хорошим. Мама с улыбкой сказала:
– Все плохое уже произошло в наших семьях. Теперь все будет наоборот.
– Чтобы не случилось, и как бы не повернула судьба, помни, Колька, в моем доме всегда тебя ждут, – уверенно добавила Мария Ивановна.
Спать легли поздно, а утром женщины проводили Николая до ворот, собрав сумку с одеждой и едой.
Волнения никакого не было, была лишь уверенность в правильном решении. Крапивин не сомневался, что это лишь первый шаг, который поможет вновь объединить всю их дружную семью.
Маргарита Шишкова 1939г.
V
В 9:55 мальчишка постучал в нужный кабинет. За столом сидел высокий и широкоплечий мужчина лет тридцати пяти. Внимательно посмотрев на посетителя, он встал, подошел к нему и протянул руку.
– Подполковник Бочаров.
– Николай Крапивин, – уверенно ответил парень.
Беседа продолжилась за столом. Неожиданно офицер заговорил по-немецки, призывник спокойно и без суеты отвечал, при этом ни в чем не уступая командиру.
– Хорошо, а что у нас со спортом?
– Бокс, стрельба, – ответил Николай и показал книжку разрядника.
– Тоже неплохо, и возраст подходящий. Немного подучим тебя, а потом станешь настоящим бойцом-разведчиком Красной армии.
После этого Бочаров вышел, а Николая оставил заполнять несколько бумаг. Хорошим почерком строчки ложились одна за другой. Лишь в одном месте спортсмен не указал правду, это касалось его отца. В конечном итоге это решение оказалось верным, так как в первые дни войны многим было не до проверок.
Вечером еще новый грузовик мчался по дороге в неизвестном направлении. В кабине сидел сам Бочаров, а в кузове расположились пятеро молодых спортивного телосложения ребят.
Только через три часа группа оказалась в лесу. Проехав еще минут пятнадцать, грузовик остановился у какого-то здания.
– К машине, – последовала команда.
Будущие красноармейцы оперативно оказались внизу.
– За мной, – скомандовал офицер.
В центре большого помещения стояло двадцать кроватей, которые пока пустовали. Посетители разместились в углу у стены, и все быстро познакомились. Призывники оказались из Куйбышевской области, и только один Николай был из Челябинска. На следующий день появилось еще несколько молодых людей. С ними прибыл молодой и высокий старший лейтенант. Именно в этом составе небольшое подразделение приступило к тренировкам. Бег, рукопашный бой и многое другое. Отдыхали они лишь после ужина. Через неделю все поехали на стрельбы, на большой загородный полигон. Там бойцы провели почти целый день, но усталости не было, всем было интересно и даже немного весело.
Больше месяца продолжались разносторонние занятия и постепенно прибывали новые красноармейцы.
Только в конце августа отряд под руководством подполковника Бочарова и старшего лейтенанта Фрумкина на поезде отправился в сторону Москвы. Ехали долго, постоянно останавливаясь, а составы шли и шли в сторону столицы…
Будущие разведчики приехали в древний русский город Рязань. База уже довольно большого подразделения в составе ста человек располагалась в пригороде, в старом пансионате. Занимая свободные кровати, приезжие шутили и рассуждали о скорых военных операциях, в которых им, наверняка, придется участвовать. Взгляд Крапивина привлек здоровый плотный парень его возраста, сидевший к нему боком у дальней стены и пришивавший пуговицу к своей гимнастерке. «Не может быть! Это же Жорка Бардин! Невероятно…. А он как здесь оказался?»
Сделав десять шагов, Колька подошел к знакомому красноармейцу и с улыбкой произнес:
– Сударь, вы ли это?
Георгий встал и некоторое время стоял в недоумении, а потом с доброй улыбкой ответил:
– Милорд, сама судьба нас свела в это сложное время.
Они обнялись как старые друзья, будто между ними не случалось драк и других непоняток.
Земляки вышли на улицу и расположились в небольшой беседке, долго смотрели друг на друга, не веря в случайную встречу.
– Ну что, какими судьбами? – спросил Бардин.
– А дела такие, – и Крапивин в течение получаса изложил, что происходило с ним за последние два с половиной месяца.
– Да, как жизнь людей крутит, – ответил Жорка. – А в армию ты попал примерно так же, как и я. И в анкете ты, естественно, скрыл про арест бати?
– Именно так, а по-другому сейчас нельзя.
С этого дня у земляков начался новый этап жизни, и чем он закончится – никто знать не мог.
Обучение проходило нелегко, но очень интересно. Топография, прыжки с парашютом, рукопашный бой и многое другое, что могло пригодиться разведчику в тылу врага.
В один из вечеров приятели сидели на скамейке у забора. Бардин затянулся папироской, а Крапивин не курил из принципиальных соображений.
– Вспоминаю детство и думаю: какие мы глупые были, что-то делили, постоянно дрались, – с легкой грустью начал Георгий.
– Я же последнее время старался учиться, получать хорошие оценки, чтобы поступить в военное училище, но жизнь распорядилась по-другому, – продолжал Николай. –А ты не в курсе, как там наши общие знакомые?
– Про всех не скажу, знаю, что твои всем классом пошли в военкомат. А Зайков перед войной попал в милицию. Старшая «блатота» заставила его влезть через форточку в какой-то магазин. В конечном итоге они все разбежались, а органы приняли лишь Витька.
– Наверное, сбылась его давняя мечта оказаться в тюрьме? – констатировал Колька.
– А в разведку меня взяли из-за большой физической силы. Отказываться не стал, видимо, это судьба.
– В Рязань ты как попал?
– У меня здесь живет бабка, и мать во избежание всяких трудностей отправила меня с сестренкой к ней. Проживает она в деревне, свое хозяйство, где мы немного поправили здоровье. Само собой в начале июля пошел в военкомат, ибо все дороги вели только в этом направлении…
Учеба длилась до середины сентября, а уже двадцатого числа группа из двадцати человек во главе со старшим лейтенантом Кириллом Фрумкиным была готова для выполнения боевой задачи в тылу врага.
VI
Темной осенней ночью транспортный самолет вылетел в сторону Белоруссии.
Задача отряда под командованием Николая Бочарова состояла в том, чтобы в районе населенного пункта Сосновка организовать серьезный партизанский отряд, основой которого должны стать подчиненные подполковника.
Сейчас в эту местность летели разведчики, которые должны были разведать обстановку в здешних лесах и только после этого вызвать по рации остальных бойцов во главе с командиром.
Старший лейтенант Фрумкин, мастер спорта по борьбе, с отличием окончил командное пограничное училище, и это первое его боевое задание. Само собой в самолете находились Крапивин и Бардин, так как добровольно решили отправиться в разведку.
Друзья отличались трудолюбием в изучении военных наук и очень многого достигли, поэтому возражения у командования в отношении этих ребят полностью отсутствовали. Парашютисты расположились на борту в два ряда, и почти все спали. Каждый переживал и думал о том, что их ждет в тылу врага. Успешно преодолев линию фронта, пилот дал команду к десантированию.
С небольшим интервалом десантники один за другим уходили в неизвестность, погода стояла теплая, но пасмурная, на небе не было видно ни одной звезды.
Сильный поток ветра ударил в лицо Крапивину, волнение достигло своего пика, но раскрывшийся купол парашюта заметно успокоил красноармейца. Внизу было очень темно и не видно никаких огней. Это говорило о том, что приземление будет в глубокий лес.
Приближение земли Николай почувствовал метров за сто-сто пятьдесят, правильно сгруппировался, как учили инструкторы, но, тем не менее, удар о землю оказался достаточно сильным. Оперативно собрав парашют, Колька двинулся навстречу товарищам.
С местом приземления повезло не всем, и если Колька и другие красноармейцы попали на лесные поляны, то Бардин и радист Зеленков реально зависли на высоких деревьях. Лишь через час спецподразделение собралось в полном составе, и после того, как Фрумкин поработал с картой, группа выдвинулась в нужном направлении. Дозорные, Николай и Жорка, уверенной походкой прокладывали путь своим друзьям, и только ранним утром командир объявил долгожданный привал.
Бойцы открывали свои еще непочатые сухпайки, приводили в порядок обувь и устраивались на отдых.
Через два часа где-то вдалеке послышался какой-то шум.
– Крапивин, Бардин, ко мне, – приказал Фрумкин.
– Так точно! – почти одновременно ответили разведчики и подошли к командиру.
Разница в их настроении была заметна невооруженным глазом: в Кольке виделся энтузиазм и интерес, а Жорка, напротив, был с недовольной физиономией из-за того, что его лишили возможности доесть свой завтрак и немного вздремнуть.
– Задача такая: аккуратно выйти в данном направлении, сориентироваться на местности, потому что точное наше местонахождение установить очень сложно и провести разведку окрестностей.
Несмотря на усталость, двое дозорных пошли вперед.
Погода стояла теплая, солнце припекало как в июле. Появились небольшие стаи мошек и комаров. В полдень красноармейцы вышли к большой проселочной дороге и залегли за густым кустарником. В течение часа проехали три немецких мотоциклиста, грузовик с солдатами и два БТРа. Вскоре послышался стук колес деревенской повозки. Из-за поворота выехали две женщины, сидевшие на телеге, которую тащила старая изможденная лошадь. Через несколько минут перед ними с двух сторон неожиданно появились разведчики. Местные жительницы с большим удивлением смотрели на странную одежду молодых людей.
– Дамы, вы, конечно, извините, но у нас к вам имеется очень серьезный разговор, – с улыбкой сказал Крапивин.
– Другого выхода у нас нет, я понимаю? – предположила старшая.
– Все правильно, поэтому давайте быстренько свернем в лес, – посоветовал Бардин.
– Неужели наши? – поинтересовалась другая.
– Так точно, – ответил Николай и, взяв под уздцы лошадь, повел ее от дороги.
Беседа получилась долгой и очень интересной. Оказывается, разведгруппа очень существенно отклонилась от заранее намеченного маршрута, и до населенного пункта Сосновка от их привала было около пятидесяти километров. Женщины очень помогли красноармейцам, и так как они часто ездили по округе, то рассказали ребятам, в каких населенных пунктах находятся немцы и примерно в каком количестве. Поблагодарив своих новых знакомых, узнав их адреса и сделав пометки на карте, друзья отправились в обратный путь. Повезло разведчикам еще и в том, что женщины постоянно жили в деревне Заречье в десяти километрах от Сосновки, и они пригласили солдат в гости, если появится такая возможность.
Друзья без проблем пересекли дорогу и быстрым темпом прошагали до своего отряда. Сослуживцы встретили Георгия и Николая с большой радостью, и сам Фрумкин был рад не меньше других. На развернутой карте доклад длился около двадцати минут, после чего разведчики получили команду на отдых. Наломав еловых веток, друзья смастерили себе небольшие кровати. Сверху натянули плащ-палатки и, немного поев, легли отдыхать.
Вечером разведгруппа должна будет двигаться в сторону пункта назначения, который определило командование.
VII
Стало темнеть. Сразу же прозвучала команда старшего лейтенанта на построение. Внимательно осмотрев каждого подчиненного, Фрумкин приказал идти в сторону Сосновки.
В дозоре шагали Крапивин и Бардин. Своими недавними действиями они заслужили доверие командира и всего отряда. Разведчики находились в прекрасном настроении, стояла хорошая погода, а на небе яркими огнями сияли звезды, которые находились в пределах видимости с земли.
Ранним утром подразделение вышло в постоянное место дислокации, а именно, в густой лес в десяти километрах от Сосновки. Место расположения будущего партизанского отряда оказалось очень удачным. С воздуха обнаружить красноармейцев практически невозможно, да и подобраться к ним врагу со стороны близлежащих деревень без трудностей вряд ли удастся.
Радист Алексей Зеленков получил команду от командира выходить в эфир и написал текст-сообщение, которое должно уйти вышестоящему командованию.
Разведчики после длительного отдыха приступили к благоустройству территории, а Николай и Жорка отправились на поиски удобной площадки для приземления остальных красноармейцев во главе с Николаем Бочаровым.
Друзья с большим воодушевлением исполняли приказы старшего лейтенанта.
– Знаешь, дружище, я давно не испытывал такого удовольствия от проделанной работы, а самое главное – доверие, которое нам оказывают, – сказал Бардин.
– Согласен, совершенно не хочется думать о вожде народов и его окружении…, – добавил Крапивин.
– Что же тобой тогда движет? – спросил Георгий.
– Все очень просто. В данной ситуации мне не хочется подводить тех людей, с которыми мы находимся в тылу врага. И поверь, что я даже и не загадываю, что же будет через несколько месяцев.
Общаясь между собой, друзья через несколько часов вышли на довольно обширную поляну размером около двух гектаров. Самолет сюда приземлиться, вряд ли, сможет, так как на поверхности много бугорков и других неровностей, а так же десятка два сломанных деревьев. Но задача ставилась конкретная: найти подходящее место именно для десантирования парашютистов и контейнеров со спецгрузом. Сделав пометку на карте, разведчики в течение еще двух часов обследовали близлежащие окрестности, и, не обнаружив ничего подозрительного, отправились обратно.
На следующий день с товарищами к этой поляне отправился Фрумкин, чтобы лично убедиться в правильности выбранного объекта. Выбор ребят его вполне устроил, да и другие варианты практически отсутствовали.
Из места постоянной дислокации на Большую Землю ушло сообщение о готовности принять остальных людей во главе с подполковником. Ответ из штаба не заставил себя долго ждать.
Разведчиков благодарили за качественную работу и сообщили о прибытии через пять дней остальных десантников.
Ранним утром Крапивин и Бардин отправились на разведку в сторону Сосновки с конкретной задачей: узнать обстановку в семи деревнях и поселках, которые находятся по пути в сторону главного населенного пункта.
Десять человек во главе с сержантом Никитой Чигиным выдвинулись на площадку десантирования для того, чтобы убрать сломанные деревья, разровнять большие бугры и в лесном массиве заранее собрать несколько кучек мусора. Все это во время приземления красноармейцев с воздуха поможет избежать им повреждений рук и ног. С данной работой подчиненные Чигина справились успешно и в полном составе отправились обратно.
У Крапивина и Бардина задача оказалась более сложной, длительной и очень опасной.
Обследовав четыре деревни, друзья не обнаружили пребывания немцев, но полицаи в количестве от десяти до двадцати человек присутствовали в каждом населенном пункте.
Разведчики залегли на высоком бугре в зарослях кустарника. Оттуда они внимательно наблюдали за поселением Дарьинка. Друзья видели, что там находятся немцы, которые передвигались по деревне как на технике, так и пешком. Без полной информации возвращаться не хотелось, поэтому пришлось спускаться вниз. Поздним вечером красноармейцы аккуратно и без лишней суеты двигались по тропинке за огородами граждан, затем, выбрав удобное место, стали ждать. Лишь через час послышался чей-то голос, потом оказалось, что это один из местных полицаев в подвыпившем состоянии возвращался домой и напевал какую-то дурацкую песню. Дальше все произошло быстро и красиво. Перед предателем с доброй улыбкой появился Крапивин и, не давая опомниться врагу, отправил его в глубокий нокаут неожиданным ударом в челюсть. Полицай упал прямо на руки Бардина, который страховал друга. Георгий водрузил пленного на плечи, и разведчики быстро зашагали в сторону леса.
Через несколько часов предатель пришел в себя и очень удивился резкой перемене обстановки: лишь недавно он с женщиной чудно проводил время и пил самогон, а сейчас придется побеседовать с советскими бойцами…
В течение получаса он очень подробно поведал все то, что ему известно, а знал он немало, поэтому друзья решили доставить его в отряд. Обратная дорога прошла без приключений. Предатель быстрым шагом, «на пинках» друзей, двигался впереди, и вскоре Фрумкин еще раз допросил полицая. Теперь стало ясно, где и в каком количестве находились фашисты, а где службу несли изменники родины.
Через несколько дней десантировался подполковник Бочаров с другими солдатами. Все прошло спокойно, и Николай Николаевич похвалил разведгруппу во главе со старшим лейтенантом за отличное выполнение боевой задачи. Еще несколько недель партизаны приводили лагерь в порядок, а потом начались активные боевые и разведывательные операции…
VIII
Теперь у красноармейцев время летело быстро. Удалось установить связь с местными жителями, которые оказались ярыми патриотами и согласились помогать разведчикам. Несколько раз партизаны успешно нападали на колоны немецких войск, захватывали оружие, перехватывали ценные документы, казнили полицаев, которые участвовали в кровавых акциях немецкой армии. В конце 1941 года на груди Николая и Георгия блестели медали «За отвагу».
В ноябре у партизан появилась важная информация о том, что недалеко от Сосновки фашисты организовали небольшой сборный пункт для пленных красноармейцев и гражданских лиц, которых подозревали в лояльности к советской власти. Впоследствии немцы планировали отправить всех в концлагерь на территорию захваченной Польши.
Получив разрешение из Москвы Бочаров, после нескольких дней подготовки, во главе отряда отправился освобождать соотечественников. В дозоре, как всегда, шагали Крапивин и Бардин.
Атаковать врага решено было в полночь. Единственное, чего опасался подполковник, – это немалый гарнизон фашистов. На стороне партизан была внезапность…. Поэтому, разделившись на три группы, красноармейцы пошли вперед. Предварительно Крапивин и Бардин сняли часовых, охранявших наших людей.
Бой получился очень тяжелым, так как вечером здесь разместилось дополнительное немецкое подразделение, которое утром планировало двигаться дальше. Николай и Георгий открыли деревянные ворота небольшого лагеря для пленных и приказали всем уходить отсюда, военным предложили брать оружие убитых врагов и помогать партизанам.
Через полчаса боя горели казармы и склад боеприпасов. Фашисты быстро пришли в себя и стали перехватывать инициативу. Бочаров принял решение отходить в лес, до которого надо было еще добраться. Около небольшого деревянного моста Крапивин и Бардин добровольно остались прикрывать отход отряда.
Через двадцать минут перестрелки с гитлеровцами у друзей стали заканчиваться патроны и гранаты. Подполковник с главными силами, наверняка, успел уйти далеко.
– Дружище, уходи вдоль берега этой речушки, а я через пару минут за тобой, – на правах старшего приказал Крапивин.
– Пришли вместе и уйдем также, я тебя не брошу.
– Приятно слышать такие слова, но это приказ.
– Понял и прошу тебя не задерживаться, – с этими словами Жорка спрыгнул вниз и побежал вдоль небольшой речушки, при этом постоянно оглядываясь.
Колька грамотно менял свои позиции и в одиночку уложил еще несколько немцев и собрался догонять друга.
В эту ночь было светло как днем, луна освещала окрестности своим ярким светом. Мощный взрыв в стороне от Крапивина немного подбросил его и сильно засыпал землей. Разведчик потерял сознание…. К нему со всех сторон побежали немцы.
Бардин видел всю эту картину, и понимал, что друга не спасти, так как он, наверняка, погиб…
На месте постоянной дислокации отряда Бочаров и Фрумкин подводили итоги и считали потери. Не вернулись с задания десять партизан, в том числе и Крапивин. Зато наше подразделение пополнилось сорока пленными красноармейцами, что делало отряд более сильным и опасным для фашистов.
Подробности гибели Крапивина офицеры узнали от появившегося с опозданием Бардина, который сам был ранен в левую руку и с большим трудом добрался до своих.
Потеря такого разведчика, как Николай, очень расстроила Бочарова и Фрумкина. Но война есть война, ничего тут не поделаешь. Подполковник решил представить героя к самой высокой правительственной награде (посмертно).
***
Колька пришел в себя только в расположении у врага. Сильно болела голова, но ни один осколок не попал в него. Спасло партизана широкое дерево, стоявшее рядом, которое приняло на себя основную силу взрыва.
Первые два дня красноармейца много били, пытаясь получить нужную информацию. Затем бросили в большой сырой подвал, где находились еще пятеро наших пленных, которым не удалось убежать от врага во время операции партизан. На следующий день на допрос разведчика не вызывали, что казалось ему очень странным. Николаю стало ясно, что его рано или поздно расстреляют, так как рассказывать про сослуживцев тот не собирался ни под какими пытками. Смерти Крапивин не боялся, но обидным казалось то, что больше никогда не придется увидеть мать, тетю Машу, своих друзей и, самое главное, он не сможет помочь отцу. Но кто бы мог предположить, что события ближайших дней переменят жизнь героя самым неожиданным образом….
IX
Штурмбанфюрер Бруно Мюллер сидел на заднем сидении легкового автомобиля и дремал. Его сопровождали два экипажа мотоциклистов. В Белоруссию он прибыл с целью набора курсантов в разведывательную школу Абвера, которая базировалась в Прибалтике. Этот населенный пункт немецкий офицер решил посетить только потому, что местное гестапо возглавлял его друг детства Ганс Гринвальд.
Прошло достаточно много времени с момента отъезда Бруно из славного русского города Челябинска. Игорь и Татьяна Крапивины даже не догадывались о том, что их приятель и сослуживец работал на немецкую разведку. Самое главное, что после своих подробных отчетов о деятельности в Советском Союзе он едва не пострадал, т. к. писал правду, и командование заподозрило его в легкой симпатии к СССР.
Тем не менее определенные связи Мюллера в Берлине позволили ему избежать неприятностей и вместо Восточного фронта получить престижную должность заместителя начальника секретной школы немецкой военной разведки. Основной его обязанностью являлась канцелярия учреждения, а именно подготовка документов для заброски диверсантов и шпионов в тыл Красной Армии. Помимо этого начальник заведения доверял ему полностью и поручал миссии по подбору контингента из военнопленных для последующего обучения в Прибалтике.
В восемь утра машина офицера Абвера подъехала к зданию бывшей школы, здесь располагался аппарат Гестапо.
Приятели очень обрадовались долгожданной встрече и приступили к распитию ароматного кофе. Дружеская беседа длилась более часа.
После этого Ганс поинтересовался:
– Как у тебя дела с набором будущих подчиненных?
Бруно, допивая вторую чашку, спокойно ответил:
– Вот хотел начать с вашего небольшого лагеря, но слышал, будто партизаны перебили много немцев и основную часть пленных освободили?
– Твоя информация верна процентов на семьдесят, так как многих бежавших наши солдаты застрелили при попытке к бегству и вернули их обратно. Кроме того, удалось поймать одного русского разведчика…
– Слушай, покажи мне всех арестованных. Может, удастся найти интересные экземпляры?!
– Да без проблем. Построить в коридоре перед моим кабинетом или пойдешь в подвал? – уточнил Гринвальд.
Штурмбанфюрер решил ознакомиться с пленными внизу и в сопровождении нескольких местных полицаев спустился по лестнице.
Через пару минут красноармейцы стояли в длинном коридоре сырого подвала. Бруно не спеша ходил перед русскими, затем произнес длинную речь о выгоде для арестованных, если те станут служить великому Рейху.
Шаг вперед сделали лишь два человека. Автоматчик увел их наверх. Сказав еще несколько слов, Мюллер собирался уходить, но его взгляд остановился на молодом парне, стоявшем с краю. В этом высоком немного худощавом человеке он узнал сына своего хорошего товарища Игоря Крапивина из Советского Союза.
Колька сразу понял, кто есть кто, но не стал подавать виду. Вдруг тот не захочет вспоминать прошлое и общаться с ним.
Штурмбанфюрер обладал прекрасной памятью и моментально принял нужное решение, приказав охране увести советских бойцов в камеру и оставить их наедине с Николаем.
На немецком языке офицер Абвера поинтересовался:
– Какими судьбами, мой юный друг?
– Так получилось, дядя Бруно.
– Не ты ли тот партизан, который уложил большую группу немцев и полицаев, прикрывая отход своих?
– Да, это был я, – подтвердил разведчик.
– Как мать, как отец? – продолжал расспросы Мюллер.
– Отца арестовали прямо перед войной, а мы с мамой едва успели уехать из города, иначе и ее бы посадили тоже.
– Поэтому вы и не приехали в Германию? А мы с Нойнером вас ждали…. Слушай меня внимательно, у нас мало времени, и я постараюсь тебе помочь, только делай все, что я скажу. И поверь, это не будет никаким предательством…
Через полчаса заместитель разведшколы беседовал с Гринвальдом в его уютном кабинете под хороший французский коньяк.
– Ну что, Бруно, подобрал кого-нибудь себе?
– Да, три человека согласились пройти обучение в нашей школе, но мне скажи вот что: ты докладывал наверх о захваченном в плен партизане?
Ганс, опрокинув очередную рюмку ароматного напитка, внимательно посмотрел на друга детства, а потом с удивлением спросил:
– Что ты имеешь в виду? Неужели тебе удалось уговорить этого непокорного юношу?
– Именно так, правда, пришлось поговорить с привлечением ряда серьезных аргументов,– ответил Мюллер.
– Ну что же, я не возражаю, забирай его. Во-первых, доклада по поводу него не было, так как он молчал, а что-то сообщать начальству гораздо выгоднее, когда пленные начинают говорить и давать ценную информацию. Во-вторых, я твой давний должник и мне все равно, зачем тебе этот дерзкий русский парень.
Офицеры допили бутылочку «Martell» и стали прощаться…
***
Немецкий грузовик ехал по разбитой дороге в сопровождении мотоциклистов, в кузове сидели трое красноармейцев, которых удалось завербовать Мюллеру, среди них находился и Крапивин. Перед отъездом ему оказали качественную медицинскую помощь и плотно накормили.
Штурмбанфюрер сидел в легковом автомобиле во главе небольшой колонны; офицеру предстояло посетить еще два больших лагеря русских военнопленных. План на поездку составлял пятьдесят человек. Бруно размышлял, как реально сможет помочь Кольке, и лишь через час у него появился хороший план…
Николай, прикрыв глаза, думал о том, что его ждет впереди, и почему-то полностью доверял Мюллеру и верил, что тот сможет выполнить свое обещание.
X
В середине марта 1942 года большая группа курсантов из секретной разведшколы Абвера была полностью готова к выполнению любых задач немецкого командования, среди них находился и Крапивин. Во время ускоренного обучения Мюллер выбирал удобное время и несколько раз разговаривал с Николаем. Благодаря этому Бруно полностью знал ситуацию с проблемами семьи Крапивиных.
И вот настал момент, когда Кольке придется десантироваться в тыл Советской Армии, а два дня назад Штурмбанфюрер провел заключительную беседу перед боевым заданием.
– Николай, как и обещал ранее, я тебе помогу. Забегая вперед, скажу: на тебя имею серьезные виды в будущем, но мне надо знать очень подробно о твоих планах, – сказал немецкий офицер.
– Во– первых, планирую, если, конечно, возможно попасть в родной Челябинск. Во-вторых, просто мечтаю спросить по полной программе с давнего друга семьи, товарища Криворучко. В-третьих, пока не знаю как, но есть большое желание спасти отца, найти мать и всей семьей уехать в безопасное место.
Все это время Мюллер улыбался и внимательно смотрел на сына своего советского товарища. А затем спокойным голосом начал говорить:
– Ты же понимаешь, мой юный друг, что в Советском Союзе безопасных мест нет, рано или поздно вас вычислят. И в лучшем случае – посадят на большой срок. Я долго думал и примерно представлял твои намерения, поэтому мыслю так: конечным пунктом у тебя и твоих родителей должна оказаться тихая и спокойная страна, которая к войне имеет второстепенное отношение. Например, Швеция, Швейцария или что-то подобное. Документами обеспечу тебя по высшему разряду, причем несколькими комплектами. В том числе, и на мать с отцом.
– Большое Вам спасибо, дядя Бруно! Я с самого начала не сомневался в Вашей порядочности, – поблагодарил друга семьи Колька.
– Еще кое-что, – продолжил штурмбанфюрер, – у меня хорошая память, я не забыл, как ты помог мне грамотно уйти от чекистов. Ну, а перед твоим отцом я в долгу пожизненно…. Родителям пока про меня говорить не надо. Ты как разведчик должен все понимать. С тобой полетят в Челябинск два конкретных негодяя и отморозка, они в концлагере стучали на своих. И даже пару раз умудрились поучаствовать в расстрелах. Поступишь с ними по своему усмотрению. Особо не переживай, всякого «мусора» у нас много, и такие группы, как ваша, будут забрасываться регулярно. А задание у вас – провести детальную разведку военных предприятий города и в конечном итоге совершить качественную диверсию на одном из них. С деньгами проблем у тебя не будет. За этим я лично прослежу.
– Я все понял. На месте разберусь, – стоя ответил Колька. – Давно хотел спросить, а где находится Отто Нойнер?
– Не торопи события, если все у вас срастется и сильно повезет, ты с ним увидишься. Скажу только одно, он не кадровый разведчик, как я, но работает на меня…
– Теперь о главном. Первое: получишь несколько явок в разных местах, которые помогут вам перемещаться по территории СССР. Второе: Криворучко, про которого ты вспоминал, – это наш агент, который был завербован незадолго до моего отъезда из Советского Союза. Его подвело желание иметь много денег и тратить их без ограничения на красивых женщин. Поэтому передашь ему от меня большой привет. Больше разговаривать не будем. Дальнейший инструктаж – со стороны других офицеров…
Они беседовали еще около двадцати минут, а потом Николай пошел готовиться к выполнению задания.
***
С немецкого аэродрома транспортный самолет вылетел в сторону Подмосковья. Именно там должна произойти выброска выпускников разведшколы, и только оттуда придется им на поездах добираться до Челябинска. Крапивин долго обдумывал, как сделать так, чтобы пропажа группы и невыполнение задания не бросило тень на репутацию штурмбанфюрера. Идея пришла оригинальная и очень простая…
Открылась дверь воздушного судна, и «абверовцы» с легким интервалом стали покидать борт. Колька прыгал последним. Перед тем, как раствориться в темноте, он без малейшего сожаления выдернул кольцо гранаты и бросил ее к кабине пилота.
Мощный взрыв сильно тряхнул бывшего партизана, но вреда ему не принес. Отсутствие ветра помогло парашютисту приземлиться с комфортом. Транспортник, объятый огнем, далеко в стороне разбился о землю.
Группа собралась быстро и без проблем зашагала в сторону Москвы. Через два часа они разделились, и до Челябинска каждый добираться должен был сам. Место встречи было оговорено у диверсантов заранее.
Уже в полдень Крапивин в форме рядового Красной Армии, с безупречными документами и прекрасным настроением расположился в пассажирском поезде, идущим в сторону дома. По легенде, подготовленной Мюллером, солдат Петров Николай Игоревич после сильной контузии комиссован из рядов действующей армии. Во время войны железная дорога была забита очень плотно, и часто приходилось на различных станциях пропускать военные эшелоны, но это не портило настроение Николаю. Он забрался на верхнюю полку, положил под голову вещевой мешок и, наконец-то, смог как следует отоспаться за прошедшие несколько месяцев.
XI
В это время у друзей детства Крапивина жизнь протекала строго по индивидуальному сценарию, но направление было одно – это Великая Отечественная война.
Денис Варин, когда начались боевые действия, медлить не стал. Он сразу же собрался подавать документы в военкомат, но его смог переубедить его одноклассник и друг Александр Громов, так как у него отец работал старшим машинистом и пользовался большим авторитетом, поэтому он мог бы порекомендовать Дениса при принятии на работу. Варин сразу же согласился, потому что его отец ушел воевать на фронт, а у него так же были младшие братья и мать, ведь в армию, по его мнению, можно всегда успеть, а здесь он принесет пользу родине и реально сможет помогать семье.
Пройдя краткосрочные курсы помощника машинистов, друзья были распределены по разным направлениям нашей большой страны.
Варин, благодаря своей смелости и находчивости, смог отличиться дважды. Когда состав, на котором он работал, подъезжал к небольшому мосту, Денис первым заметил, что его борта были разбиты, а из-под него шел дым. Оказалось, что гражданский поезд сошел с рельсов и ушел наполовину в воду. Он блестяще проявил свои таланты и смог организовать грамотное спасение людей и лично помог многим людям, за что удостоился медали «За отвагу».
Через несколько месяцев работы его повысили за профессиональное и качественное исполнение служебных обязанностей до старшего машиниста, несмотря на его молодой возраст. Но и тут он проявил свой профессионализм и наблюдательность. Заметив, как два человека в нашей форме быстро отдаляются от железнодорожных путей в лес, Денис тут же заподозрил опасность. Экстренно остановив состав и выбежав из поезда, Варин заметил провод, идущий в лес. Денис лично преследовал двух диверсантов, одного из которых он убил, а другого вместе с помощниками взяли в плен. За этот подвиг молодого человека поощрили высокой правительственной наградой.
Друг Кольки приобрел большое уважение среди сослуживцев и начальства, поэтому ему стали доверять самые ответственные маршруты…
***
У второго его друга Миши Семенко жизнь шла не менее интересно. Мишка знал, что Колька собирался в авиационное училище и тоже планировал туда попасть. Благодаря безупречной репутации его семьи и хорошему здоровью он смог поступить без проблем.
Закончил обучение довольно быстро, так как шла война, а стране были нужны летчики, тем более, что молодой человек оказался одним из лучших в этом училище.
При выполнении боевого задания на Ленинградском фронте его самолет был сбит, и Семенко на поврежденной технике старался дотянуть до линии фронта. Однако истребитель совершил жесткую посадку на территории врага.
Младший лейтенант больше месяца скрывался от преследователей, питался, чем попало, ему реально везло, но вскоре его обессиленным и сильно похудевшим захватили финны. После формальных допросов Михаила отправили в небольшой лагерь для военнопленных. Там советские военные ждали своей дальнейшей участи. Но, как правило, всех постепенно отправляли в крупные лагеря в Польшу и Германию.
В принципе, за «колючей проволокой» жить можно, но у русских арестантов имелись отдельные проблемы. Финские надзиратели проявляли равнодушие и особо не доставали пленных за исключением одной дамы….
Светлана Владимировна Мифодина до войны преподавала то ли в школе, то ли в техникуме Рязанской области. Как судьба забросила ее в эти края, точно никто не знал. Да это было и неважно. Непонятно, по каким причинам женщина ненавидела русских, но пленным соотечественникам от нее доставалось вдвойне. Бывший педагог с садистскими наклонностями старалась построже наказывать тех, кто смотрел на нее непреданным взглядом и проявлял независимость. В связи с этим у бывшего летчика имелись дополнительные трудности, а спина периодически ныла от жесткого хлыста Светланы Владимировны….
Мифодина просто зверела, если ее забывали называть по имени и отчеству. Из-за этого надзирательница забила насмерть пленного рядового красноармейца. Она не стеснялась публично говорить, что все русские останутся здесь навсегда и умрут мучительной смертью.
Так как режим содержания в лагере являлся не самым сложным, то администрация частенько, за приличное денежное вознаграждение, передавала пленных в распоряжение зажиточных финских семей.
Младший лейтенант уже смирился со своим положением, т.к. побег совершить оказалось нереально. Семенко решил найти удобный момент и придушить эту тварь и садистку, а там – будь что будет. Но ему повезло…
XII
Группа Крапивина после долгой поездки, наконец-то, оказалась в Челябинске. Колька направился в сторону своего когда-то родного дома, другие диверсанты, найдя себе жилье в разных местах, стали ждать команды для выполнения задания.
Город выглядел очень мрачно, не смотря на то что война не затронула его никаким образом. Повсюду встречались горожане с грустными и усталыми лицами. Прошло много месяцев с того дня, как Николай экстренно, вместе с матерью уехал в Куйбышев. Внешне разведчик очень сильно изменился и из обычного школьника превратился в настоящего воина, которому удалось побывать в серьезных боевых переделках.
«Немецкий шпион» постучал в дверь на первом этаже, где проживала старинная подруга семьи Крапивиных, которая успела предупредить их об опасности со стороны негодяя Криворучко…
Гостю открыли не сразу. На пороге стояла немного постаревшая женщина, в которой Колька разглядел свою соседку.
– Николай, неужели это ты?
– Да, Римма Вячеславовна! Вы не ошиблись.
– Проходи скорее, – предложила хозяйка.
Повесив одежду в прихожей, агент Абвера прошел на кухню. Закипел чайник. Но женщина предупредила, что угостить гостя особо нечем.
– Не беспокойтесь, с этим проблем нет, – и из своего большого вещмешка вытащил на стол несколько банок тушенки и других консервов.
Выпив чаю, старые знакомые внимательно посмотрели друг на друга. Затем заметно повеселевшая учительница поинтересовалась последними новостями из жизни их семьи.
– Всего, конечно, я рассказать вам пока не могу. Но мама совершенно в другом городе находится в полной безопасности. А с делом отца попробую разобраться в ближайшее время.
– Коленька, я прекрасно понимаю, что сейчас война. Меня абсолютно не интересуют твои служебные вопросы, но я уверена твердо, что ты был и останешься порядочным человеком. Сообщу тебе пару новостей. В твоей квартире сейчас проживает товарищ Криворучко с дамой очень сомнительной репутации, бывшим директором школы № 303 Галиной Черной. Так что «хаты» вашей теперь нет.
– Спасибо Вам за доверие и понимание, а также за то, что не задаете лишних вопросов, на которые я все равно ответить пока не смогу, – ответил Крапивин. Они общались еще пару часов, после чего легли отдыхать.
«Диверсант» долго лежал с открытыми глазами и строил варианты на ближайшее будущее. Когда замысел своего плана расставил по местам – заснул крепким сном…
***
На следующий день Николай не стал встречаться со своими агентами, а решил посвятить это время дружеской беседе с Дмитрием Криворучко.
В полдень в бывшую квартиру Крапивиных зашел отобедать ее новый хозяин. Сожительница отсутствовала, так как в данный момент находилась на очень ответственной работе: уехала в командировку, чтобы пополнить запасы городской продуктовой базы, куда попала не без помощи своего «покровителя».
В дверь тихо постучали. На пороге появился сам хозяин в одной рубахе и в широких галифе. Он не сразу узнал гостя и немного растерялся.
Сильный удар в голову и сотрудник НКВД распластался в прихожей, после чего был усажен на высокий стул и плотно привязан к его спинке.
Вскоре началась очень милая беседа двух старых знакомых. Крапивин бил Криворучко нечасто, но вопросов задавал много, на которые офицер с большой готовностью и без малейших колебаний отвечал очень правдиво. Многое прояснилось.
Игоря Сергеевича, оказывается, не отправили сидеть в один из далеких лагерей Советского Союза и после вынесения стандартного приговора поместили в местную «шарашку», где тот, как талантливый инженер, жил с такими же мужиками, а днем их водили под небольшим конвоем на родной завод.
Эта новость очень обрадовала Николая, и он перестал использовать тело Криворучко, как боксерскую грушу. В заключение «дружеской беседы» уже подавленному и грустному хозяину Крапивин передал персональный привет и нужный пароль от штурмбанфюрера Мюллера.
От этих неожиданных слов у Дмитрия Олеговича глаза едва не вылетели наружу.
«Диверсант» вежливо попросил показать место, где бывший «друг семьи» хранит драгоценности. Отказа не последовало. Удивлению молодого человека не было предела, когда увидел в тайнике большое количество золота и бриллиантов. Среди них Крапивин обнаружил их семейные украшения. «Абверовец» за время войны избавился почти от всех комплексов, которыми обладал в мирное время, поэтому с чистой совестью и без малейшего сожаления реквизировал всю ювелирку НКВД-шника. Прежде, чем развязать офицера, гость предупредил, что в Челябинске не один он и попросил воздержаться Криворучко от резких и необдуманных поступков.
XIII
Несколько дней Колька наблюдал, как солдаты водили на работу десять политзаключенных, среди которых находился и его отец. Внешне Игорь Сергеевич особо не изменился: такое же спокойное лицо, в его действиях абсолютно не чувствовалось растерянности и обреченности.
Этим утром шел сильный снег. Николай еще с вечера подробно проинструктировал других диверсантов и себе в помощь решил взять лишь одного, а второй пригодился для другого дела….
Колонна заключенных вышла в сторону завода точно по расписанию в 7.30, сопровождали «политических» двое мужчин с обычными винтовками. Высоко подняв воротники тулупов и засунув руки в карманы, они шагали за врагами народа, так что на первый взгляд сложно было понять, кто же кого вел.
В 7:45 процессия повернула в узкий проулок длиной пятьдесят метров, по бокам которого располагались старые сараи.
Все произошло за полминуты. Конвойных вырубили легко и красиво. Затем Колька из винтовки охранника выстрелил в своего помощника, который замертво упал, не успев понять своей окончательной роли в данной операции. Подопечный Мюллера приказал мужикам разбегаться, а те, не размышляя о текущем моменте, рванули, куда глаза глядят.
– В чем дело? – громко поинтересовался единственный заключенный, оставшийся на месте.
Это был Игорь Сергеевич.
– Отец, ты что, меня не узнаешь?
– Даже не знаю: узнавать тебя или нет, – с удивленным взглядом ответил Крапивин-старший.
– У нас очень мало времени, поэтому действуем быстро и не задаем лишних вопросов, – приказал Николай.
Отец молча побежал за сыном.
***
В соседнем переулке стояла работающая легковая машина, за рулем которой находился сам Криворучко, а сзади его страховал другой диверсант. Вскоре рядом оказались отец и сын Крапивины. Автомобиль с пробуксовкой резко рванул вперед. Игорь Сергеевич быстро переоделся, получил новые документы и немного успокоился. Водитель, он же офицер НКВД, он же агент Абвера постоянно вертел головой, сильно вспотел и что-то непонятное бубнил себе под нос.
– Коленька, я надеюсь, вы меня не тронете? Я ведь агент господина Мюллера и буду дальше вам помогать….
– Димуля, заткнись, пожалуйста, и держи крепче руль. Иначе в твоей голове я сделаю пару дырок.
Предатель сразу успокоился и тихо сказал:
– Штурмбанфюрер в курсе этой авантюры?
– Само собой, господин офицер, он не только в курсе, а даже больше…
– Вы не представляете, сколько шума наделали, подставили под угрозу мое существование и задание своей группы, – не унимался Дмитрий Олегович.
– Все, ты меня достал,– Николай коснулся стволом затылка водителя. Разговоры сразу прекратились.
Через сорок минут автомобиль притормозил у какой-то небольшой речушки, где по краям лед уже почти растаял.
Крапивин-младший рукояткой пистолета вырубил последнего диверсанта, который прилетел с ним. Быстро сняв с него одежду, спортсмен оперативно надел на врага тюремные шмотки своего отца и без суеты отправил под лед тело лагерного стукача….
Бывший партизан зашагал к «легковушке», на мгновение обернулся и тихо сказал:
– Извини, «дружище», но твоя беда в том, что ты немного похож на моего батю….
По пути к железной дороге Колька попрощался с Дмитрием. Приказал ему ждать в течение месяца связного и оставил на заднем сидении «презенты» от немецкого командования.
Через пару часов отец и сын, поймав удобный случай, с большим трудом залезли в переполненный поезд на соседней станции, который направлялся в центральную часть страны.
Немного успокоившись, Криворучко перекрестился и поехал обратно, со страха совершенно забыв про вещмешок, лежавший на заднем сидении.
Сильный взрыв перевернул автомобиль с сотрудником НКВД несколько раз и отбросил в глубокий кювет, где тот догорал в течение часа.
***
В это самое время на другой стороне Челябинска сотрудники правоохранительных органов начали разбираться с неожиданным нападением на инженеров заводской шарашки.
Из десяти человек семеро, обдумав ситуацию в течение часа, сами пришли к проходной завода. Двоих поймали на следующий день, а последний Игорь Сергеевич пропал окончательно (правда, его «труп» извлекли из речки ближайшим летом местные рыбаки).
Пожилой капитан, допрашивая «врагов народа» и пытаясь разобраться в случившемся, уловил два момента. Во-первых, молодой мужчина, который затеял эту заварушку, прежде чем отпустить политзаключенных, интересовался, нет ли среди них некоего Черницына Альберта Семеновича. Во-вторых, почему до сих пор не могут найти их начальника, Дмитрия Криворучко.
Расследование и поиски сбежавшего продолжались до тех пор, пока не нашли его тело в водоеме, после чего дело окончательно закрыли.
Финальное завершение этой непонятной истории произошло на бывшей квартире Крапивина.
Ранним утром молодые оперативники Никита Баков и Кирилл Алияров пришли арестовывать начальницу продовольственной базы Галину Владимировну Черную….
Она, будучи директором школы в предвоенные годы, развела там очень бурную деятельность. Если дети и, особенно их родители, ей не нравились, директриса спокойно могла написать донос в правоохранительные органы. Благодаря этому арестовали троих человек, а детей отправили в детдом. Именно так Галина познакомилась с Дмитрием Криворучко, который поддерживал и поощрял ее подлые начинания. Кроме того, даме не было еще сорока, и она с удовольствием стала сожительствовать с офицером.
Война началась неожиданно, и педагог без малейшего сожаления бросила школу и благодаря любовнику оказалась на продовольственной базе. Бывшего начальника Криворучко арестовал и сделал все, чтобы того осудили.
Само собой разумеется, пригодилась и уютная квартира семьи Крапивиных, главу семьи которой посадили тоже не без помощи Дмитрия Олеговича….
Чрезмерная амбициозность, патологическая ненависть к людям, которые были умнее ее, и желание жить лучше остальных – все это помогало Черной идти вверх по судьбам других людей.
Пока дама находилась в отъезде, в их апартаментах провели обыск. Нашли много интересного, а самое главное, немецкие марки и американские доллары. НКВД стало все ясно. Осталось поставить жирную точку….
Галя с заспанной физиономией открыла дверь и увидела молодых офицеров. О судьбе своего благоверного она ничего не знала и поэтому попыталась наехать на ребят, но не тут-то было.
Алияров ударил женщину в лицо – та упала на пол. После этого Баков ногами подучил «леди» хорошим манерам.
– У тебя десять минут, сволочь, чтобы одеться, – сказал Кирилл.
– Мальчики, вы же учились в нашей школе!? – начала причитать растерянная воровка.
– Вот именно! С каким бы удовольствием пристрелил тебя сейчас, тварь! Но приказ – доставить в управление, – с сарказмом ответил Никита.
Жизнь, как и сама планета Земля круглая, поэтому все события в ней идут по кругу. И, если ты делаешь подлости другому, рано или поздно все зло вернется тебе вдвойне.
Так получилось с Димой Криворучко и Галей Черной….
***
В то же самое время спецподразделение советской разведки или, проще говоря, партизанский отряд под командованием Бочарова и Фрумкина продолжал активные действия на определенной территории Советской Белоруссии.
После освобождения многих красноармейцев из плена, воинов – партизан стало гораздо больше. Расширилась сфера действий, подрывники уходили на много километров, чтобы подрывать вражеские эшелоны, продолжались нападения на мелкие гарнизоны и колонны немецких войск. Разведчики во главе с Бардиным практически без отдыха вели разведку во всех населенных пунктах в сфере влияния отряда. Если сказать, что потеря Крапивина для Жорки стала личной трагедией, – это значит – ничего не сказать. Первое время Георгий не отставал от офицеров, чтобы те приняли меры по поиску друга-героя, на случай его захвата в плен. Была поднята на ноги вся агентура, друзья друзей, приятели приятелей…. К сожалению, поиски не дали положительного результата, но Жорка все равно не сомневался в том, что каким-то невероятным способом другу удалось спастись.
XIV
Гражданский эшелон ехал очень медленно. Долгие стоянки на станциях были вызваны проходящими вне очереди военными составами с боевой техникой. Конечная цель Крапивиных – это город Куйбышев, где проживала Татьяна Викторовна. За это время отец с сыном успели наговориться, выспаться, хорошо покушать, но вопросы друг к другу оставались.
– Слушай, Колька, зачем ты в армию пошел раньше срока? Мог бы помочь матери и тетке.
– Сейчас уже можно рассуждать и анализировать ситуацию, а тогда я и мама оказались на грани нервного срыва.
– Безусловно, мне очень повезло, что удалось остаться в городе и пусть под стражей, но заниматься любимым делом, – рассуждал Игорь Сергеевич.
– Это война так распорядилась. А случись твой арест года два назад – отправили бы тебя туда, где, практически, не бывает плюсовой температуры. И вот тогда вряд ли тебя удалось бы спасти…
– Знаешь, а может, не стоило убивать Криворучко?! Хоть он и подлец, но все же сотрудник НКВД, – продолжал Крапивин– старший.
– Во-первых, его никто не убивал. Просто я случайно оставил в машине немного взрывчатки, – с улыбкой отвечал Колька. – Во-вторых, мне все равно, какая должность и статус у человека, но, если он нанес вред нашей семье, тем более умышленно и очень подло, то жалости к таким деятелям не имею. И, в– третьих, мои жесткие действия одобрены на самом высоком уровне.
Николай сознательно не ввел отца в курс дела по полной программе, ибо тот, наверняка, начал бы нервничать и волноваться, а при частой проверке документов у них могли появиться большие проблемы. Тем более в военное время их в случае каких-либо подозрений сразу же задержали бы и проверили очень досконально.
По ходу движения Крапивиным пришлось сделать две пересадки. Но ранним утром дорожные приключения закончились, и они прибыли в Куйбышев.
До тети Маши добирались раздельно во избежание всяких нюансов. Колька первым постучал в дверь знакомого дома. Через минуту на крыльце стояла, укутавшись в плед, его мать.
– Привет, моя дорогая! Как и обещал – приехал погостить, – с довольным лицом сообщил гость.
– Сынок, неужели это ты!? Глазам своим не верю! Проходи скорее. Тетка понесла молоко на продажу, поэтому я одна.
В доме ничего не изменилось. Такая же уютная обстановка. С кухни доносился запах свежеиспеченного хлеба. Николай присел за стол, и на него с новой силой нахлынули воспоминания детства. А особенно того времени, когда они приехали с мамой сюда после ареста отца.
– Мое неожиданное появление – это не все сюрпризы на сегодня! Так что сильно не удивляйся, если что…,– загадочно произнес сын.
– Ты меня пугаешь…Прямо и не знаю, что и думать!? -растерянно ответила Татьяна Викторовна.
В дверь тихо постучали. Колька пошел открывать сам, попросив ее подождать в комнате.
Через минуту перед ее глазами появился Игорь Сергеевич…
***
Через много лет семья Крапивиных вспоминала эти дни в Куйбышеве как один из самых счастливых этапов жизни.
Колька не мешал родителям общаться и старался чаще оставлять их наедине, а сам, не смотря на погоду, тренировался на улице и восстанавливал свое спортивное мастерство.
Тетя Маша очень обрадовалась внезапному приезду родственников, и с ее лица не сходила добрая улыбка. Тетка была неглупой женщиной и ненужных вопросов старалась не задавать. Всю свою энергию она тратила на то, чтобы как следует накормить Игоря Сергеевича и Николая…
Апрель 1942 года выдался в Куйбышеве очень теплым. Покидать тетю Машу никому не хотелось, но обстоятельства требовали собираться в дорогу.
В последний вечер тетка еще раз рассказала про свою дочь, которая находится на фронте в одном из госпиталей, а так же про мужа, служившего обычным пехотинцем где-то на юге, а потом неожиданно для всех со слезами на глазах сказала:
– Я ни сколько не сомневаюсь, но у вас все будет хорошо, только мы никогда уже не увидимся.
– Перестань, тетушка. Война скоро кончится, и мы обязательно тебя навестим, – ответила Татьяна Викторовна.
Мария Ивановна внимательно посмотрела на Кольку, и его серьезный взгляд полностью подтвердил ее грустные размышления.
XV
Переполненный пассажирский поезд увозил семью Крапивиных в сторону Москвы. Николай сидел рядом с матерью, отец в этом же вагоне, но отдельно.
Документы, которыми снабдил своего разведчика Мюллер ни разу не вызвали подозрения у многочисленных патрулей. Продуктов тетка дала с собой достаточно, поэтому они явно не голодали. Татьяна Викторовна попыталась задать сыну несколько вопросов о планах на будущее, но Коля грамотно объяснил матери, что все делается для безопасности их семьи и подробности они с отцом узнают чуть позже.
С большим опозданием поезд прибыл в славный город Рязань. Игорь Сергеевич как работник оборонного предприятия, находящийся в командировке, поселился в гостинице, а Николай отправился с Татьяной Викторовной на важную встречу. Попутная машина доставила их к одному из домов частного сектора.
Дверь гостям открыл мужчина средних лет и культурно поинтересовался целью их визита.
– Петр Петрович рекомендовал остановиться на несколько дней у вас, – сказал Крапивин.
Хозяин произнес ответ на пароль:
– Конечно, живите сколько надо!
В этом агенте штурмбанфюрер был уверен как ни в ком другом, поэтому дал эту явку Николаю. К тому же здесь имелась рация…
Виталий Николаевич, мужчина лет сорока пяти, оказался немногословным, но очень гостеприимным. Вкусный обед, дополненный продуктами Крапивиных, расположил всех к разговору.
– Не мое дело, зачем вы здесь, но господин Мюллер очень многое для меня сделал, поэтому я в вашем полном распоряжении, а этот пароль для особо приближенных людей штурмбанфюрера, – спокойным голосом сказал хозяин.
После того, как Татьяна Викторовна ушла отдыхать, Крапивин-младший попросил отправить сообщение в Прибалтику, после чего поинтересовался у хозяина, не заметил ли тот какого-либо движения вокруг себя.
– Знаете, молодой человек, не буду говорить всех подробностей, но документы у меня настоящие. И это мой дом уже много лет. Жена, как работник оборонного предприятия, сейчас очень далеко от военных действий вместе со своим заводом. Двое детей воюют на фронте…
Колька перебил хозяина и с улыбкой поинтересовался:
– А супруга, случайно, не в Челябинске?
Виталий Николаевич немного удивился и растеряно спросил:
– Откуда вы знаете?
– Неважно, пусть это будет небольшой тайной, а если серьезно, в тех краях сейчас очень много военных заводов, которые удалось эвакуировать.
Крапивин в душе очень порадовался, что его легкий экспромт удался на сто процентов.
В эту ночь молодой человек уснул не сразу, а долго размышлял о предстоящих событиях, пытаясь понять, почему дядя Бруно помогает их семье так, словно они его ближайшие родственники. Тут он вспомнил один важный эпизод из жизни отца в январе 1940 года.
Предприятие, где работали Игорь Сергеевич и два немецких друга, проводило над каким-то важным оборудованием эксперимент, который вышел из-под контроля вследствие утечки газа. В одном из цехов произошел взрыв. Поблизости с ним был расположен склад горючего, которое очень быстро разгорелось, и по заводу пошел едкий дым. Мюллер, находившийся рядом и услышавший звук сирены, не торопился со всеми эвакуироваться. Он решил забрать важные документы, которые могли не уцелеть, но из-за угарного газа потерял сознание.
Игорь Сергеевич в это время обедал, и с хорошим настроением шел из столовой. Но, как только отец Кольки стал подходить к цеху, сразу почуял неладное. Он увидел черный дым и толпу работников, выбегающих из горящего здания. Отыскав Нойнера, Игорь Сергеевич сразу же поинтересовался нахождением Бруно, но тот только развел руками. Крапивин-старший, не теряя времени, намочив воротник, зашел в горящий отсек. Он быстро отыскал Мюллера около комнаты с документами и вытащил его, сам чуть было не потеряв сознание.
Немецкий офицер долго вспоминал этот поистине героический поступок Игоря Сергеевича и говорил, что никогда его не забудет и что он перед ним в вечном долгу.
***
На следующий день хозяин дома отправил сообщение Мюллеру: «Друзья в полном составе находятся у меня. Ждем дальнейших указаний. Виталий».
Несколько дней семья Крапивиных, уже втроем, отдыхала и не знала, чем заняться. За территорию дома никто не выходил. Николай несколько раз пытался предугадать дальнейший сюжет их приключений, но пришедший ответ от штурмбанфюрера сильно его удивил и в то же время обрадовал.
Крапивин-младший на следующий день по наводке Виталия Николаевича отправился за пределы города в небольшой лесной массив. Здесь Колька увидел длинную поляну, окруженную со всех сторон березовыми посадками. Поверхность была ровной. Снег почти везде растаял, но благодаря ночным заморозкам земля оставалась твердой, и сюда без проблем мог сесть самолет.
Николай расположил в пятидесяти метрах друг от друга две кучи хвороста, внимательно осмотрел окрестности и только после этого отправился обратно.
Родителям Колька ничего не говорил до момента ухода от Виталия Николаевича, да и в конкретику предстоящих событий не посвящал.
Во время обеда, когда семья собралась за столом, Татьяна Викторовна сказала:
– Надо поговорить. Скажи нам, Николай, что нас ждет в ближайшем будущем?
Сын спокойно посмотрел на обоих родителей и без малейшего волнения ответил:
– Вы меня извините, но подробностей пока не будет: либо вы безоговорочно мне верите, либо нет. И еще, повторяю в очередной раз, все, что я делаю в последнее время, – исключительно для блага нашей дружной семьи, и поверьте, если все пройдет нормально и нам немного повезет, то вы сами все поймете.
– А если не повезет? – уточнила мать.
– Вот на этот самый случай вам же будет легче и проще, если вы ничего знать не будете.
После этого «абверовец» посмотрел на отца. Игорь Сергеевич со спокойным выражением лица пил чай, и создавалось впечатление, будто его происходящие события последних дней абсолютно не интересовали. На самом же деле еще в Куйбышеве он сказал сыну, что в общих чертах догадывается, что к чему, и полностью доверяет Николаю.
Еще несколько минут разговоров ни о чем, как вдруг в комнату зашел Виталий Николаевич и вызвал Крапивна младшего в прихожую, где протянул ему текст сообщения…
XVI
Через два дня в семь часов вечера у дома стояла грузовая машина, за рулем которой сидел хозяин. Татьяна Викторовна по распоряжению сына уселась рядом с водителем, а мужчины расположились без особого комфорта в кузове.
Колька ни разу не спросил у Виталия Николаевича, где он работает и чем занимается, а тот, в свою очередь, не испытывал особого желания рассказывать о себе. Такой расклад устраивал обоих агентов немецкой военной разведки. Николай окончательно успокоился, когда хозяин развеял его разумные сомнения, спокойно заверив, что с документами у него полный порядок и что доставит троих гостей в нужное место…
Где-то около полуночи семья Крапивиных услышала вдалеке гул самолета и отец с сыном оперативно подожгли обе кучи с хворостом и отошли в сторону. Через 20 минут на поляну аккуратно приземлился немецкий транспортник и плавно заскользил по поверхности земли.
Трое пассажиров побежали к самолету, где в двери виднелась голова пилота. Двигатель продолжал работать, чтобы в случае опасности немедленно взлететь.
Когда до транспортника оставалось около пяти метров, Колька громко крикнул:
– Привет от дяди Бруно.
Летчик ответил вторую часть пароля:
– Господин Мюллер ждет вас.
Через десять минут самолет уходил далеко в ночное небо, сделав при этом небольшой поворот.
Татьяна Викторовна откинув голову назад и, прикрыв глаза, делала вид, будто спала, но Колька за эти годы изучил поведение мамы и знал, что в эти минуты она переживает.
Сидевший рядом с сыном Игорь Сергеевич с улыбкой поинтересовался:
– Куда летим? В Германию?
Агент абвера повернул голову налево и спокойно ответил:
– Точно такой же вопрос в данной ситуации я могу задать и тебе…
Колька на самом деле не знал, куда приведет его семью судьба через несколько часов. С момента десантирования на территорию Советского Союза он абсолютно не нервничал и делал все почти автоматически: освобождал отца, застрелил двух агентов, взорвал Криворучко…
Именно сейчас он почему-то стал переживать и сильно вспотел от одной мысли, которая пришла в голову ему минуту назад: «Что могло быть, если бы отца отправили отбывать наказание в дальние края?». На этот вопрос Крапивин сам себе не мог ответить. Интересно, что придумал штурмбанфюрер? Куда они летят? В Германию? В Прибалтику? Или еще куда…
В очередной раз семье Крапивиных повезло, они благополучно пересекли линию фронта, и самолет пошел на посадку. Довольно мягкое приземление окончательно успокоило Николая, и он подумал, что это все не просто так после многих моментов невезения, которые коснулись их троих. Когда-то должна начаться полоса позитива и обычной справедливости…
Они приземлились на небольшой аэродром, где виднелись силуэты нескольких самолетов.
Спустившись по металлической лестнице, все трое увидели ехавший в их направлении немецкий Мерседес.
Из машины вышел мужчина среднего роста в гражданской одежде и легкой походкой направился в их сторону. Крапивину-младшему, несмотря на большое расстояние, гражданин показался очень знакомым.
На лице Игоря Сергеевича сын увидел легкое удивление и растерянность, и только после этого все одновременно узнали давнего друга их семьи Отто Нойнера.
***
В это самое время судьба Бардина складывалась очень сложно. Воевал он смело, не жалея ни себя, ни врага. Зимой 1942-го года партизаны под командованием Бочарова и Фрумкина уходили от преследования большого отряда фашистских карателей.
В одном из столкновений Георгий остался прикрывать отход основных сил. Задержав немцев на целых полчаса, он позволил сослуживцам переправиться через небольшое болото, при этом успел уничтожить более десяти гитлеровцев и побежал догонять отряд.
Каратели имели в своем распоряжении несколько минометов и стали стрелять в сторону партизан. Когда до своих оставалось совсем немного, Жорку ранило осколком….
Гитлеровцы попытались перейти через болото, но, встретив плотный огонь красноармейцев, потеряв два десятка солдат, приняли решение не преследовать больше партизан.
Почти сутки подчиненные Бочарова уходили вглубь леса и, когда окончательно стало ясно, что опасность миновала и им ничего не угрожает, остановились на постоянное место дислокации.
Двадцать пять человек наши бойцы потеряли убитыми и пятнадцать разведчиков оказались ранены, причем, Бардин и двое других бойцов получили тяжелые ранения.
Два доктора делали все, что могли, но двое партизан умерли. Только через сутки смог приземлиться вызванный из центра самолет, который забрал Жорку и еще несколько красноармейцев.
Наши бойцы проходили лечение в одном из лучших подмосковных госпиталей. Бардину сделали две операции, после которых его состояние заметно улучшилось.
По словам лечащего врача, Георгия спасли два фактора – это его от природы богатырское здоровье и квалифицированная первая помощь врачей в партизанском отряде.
Летом того же года старшина Бардин, награжденный за доблесть и героизм боевым орденом, ждал выписки, чтобы вернуться в Белоруссию. На соседней койке лечился лейтенант Кирилл Карпунин, служивший в должности командира взвода в роте дивизионной разведки.
Карпунин Кирилл 1938г.
За эти дни ребята очень подружились, так как они были почти одного возраста. Вместе гуляли и знали наизусть истории жизни друг друга.
В один из теплых июньских вечеров друзья расположились в уютной беседке в парковой зоне госпиталя.
– Слушай, Жор, а зачем тебе возвращаться в Белоруссию? – спросил лейтенант.
– Как зачем? Там воюют мои хорошие товарищи, с которыми мы положили несколько сотен немцев и выдержали большие трудности партизанской жизни.
– Это понятно, что ты хочешь продолжать воевать в своем отряде, но поверь, у нас в роте все гораздо круче и интереснее, – продолжал Карпунин.
– Даже не знаю, твои слова очень интригуют. Но дай время мне подумать, – ответил Георгий.
Дальнейшей судьбой Бардина распорядился следующий случай. Когда Жорка находился на перевязке, Кирилл вышел в парк выкурить дежурную сигарету и увидел проходящего мимо замполита дивизии, Владислава Сергеевича Мокроусова. У него здесь служила жена, а сам он по заданию командования прибыл в Москву по важным делам.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – с улыбкой произнес Карпунин.
– О, Кирилл! Очень рад тебя видеть. Как здоровье? Когда тебя ждать?
– Максимум в течение месяца, практически поправился после ранения.
– Поторопись, мы тебя очень ждем. Командир роты, капитан Юкин постоянно тебя вспоминает добрым словом и на твою должность никого не берет, так как говорит, что такого взводного, как ты, ему не найти.
Кирилл немного покраснел и задал волнующий его вопрос:
– Товарищ полковник у меня большая просьба. Со мной на выписку пойдет отличный парень, настоящий богатырь и герой, который воевал разведчиком партизанского отряда в Белоруссии.
Замполит перебил подчиненного и быстро произнес:
– Понял твою просьбу и не вижу абсолютно никаких проблем, вот тебе листок, пиши его данные…
Благодаря этой случайной встрече определилось дальнейшее место службы Георгия, а уже через неделю в госпитале лежал документ, в котором черным по белому было написано, куда после выписки направить на службу лейтенанта Карпунина и старшину Бардина…
XVII
Мерседес увозил семью Крапивиных в сторону столицы Финляндии города Хельсинки. По дороге все молчали, так как эта неожиданная встреча очень удивила прилетевших гостей.
Нойнер наоборот улыбался своей доброй улыбкой и периодически посматривал на старых друзей через зеркало автомобиля.
– Ну что, Николай, судя по твоему лицу, ты совершенно не ожидал такого поворота событий? – поинтересовался Отто.
– Я в полной растерянности, и у меня нет никаких слов, чтобы осмыслить данную ситуацию, – тихо ответил Колька.
– Ну, ничего, через час будем на месте. Разместитесь в наших служебных апартаментах, отдохнете, соберетесь с мыслями, а через денек-другой я заеду, и мы все детально обсудим…
Небольшой дом оказался очень уютным. Он состоял из трех комнат и кухни. Плюс семь соток земли, где росли разные деревья.
После отъезда Нойнера семья стала приводить себя в порядок, а уже через пару часов все трое собрались за обедом. Благо продуктов было приготовлено в достаточном количестве.
Настроение Колькиных родителей заметно улучшилось, т.к. они поняли, что в данный момент им уже ничего не угрожает.
Только сейчас Николай в общих чертах рассказал отцу и матери о своих приключениях с того момента, как он ушел на фронт.
Татьяна Викторовна и Игорь Сергеевич внимательно слушали сына, ни разу не перебив его.
– Ты рассказываешь какую-то фантастическую и почти нереальную историю, – сказал отец.
– Какая может быть фантастика?! Ты же уже здесь сидишь, а не в своей шарашке под охраной! – с улыбкой, обращаясь к мужу, произнесла мама.
– Ну ладно, время покажет! – успокоившись, добавил Крапивин-старший.
Больше часа беседовали они, а потом пошли отдыхать после опасного перелета.
***
Только через неделю появился Отто. Все это время семья Крапивиных реально мучилась от безделья и какой-то неопределенности.
– Извините, друзья мои, неожиданно появились срочные дела, к тому же летал на несколько дней к начальству, – сказал Нойнер.
Выпив с друзьями чаю и извинившись перед Татьяной и Игорем, сотрудник Абвера предложил Николаю пойти прогуляться…
На улице ярко светило солнце, но пока оно совсем не грело. Тем не менее, свежий воздух добавлял Крапивину хорошего настроения, он почувствовал, что отдых скоро закончится и в конце концов Мюллер не позволит, чтобы Колька отдыхал.
– Николай, какие планы у вас на будущее?
– Дядя Отто, вопрос мне не совсем понятен, вы же знаете, что в Советский Союз нам дорога отрезана полностью. Кроме того, и вы уже в курсе, что воевать против своих я не буду…
– Все правильно, ты, наверное, сам уже догадался, что мне пришлось летать в Прибалтику к Мюллеру. Так вот, я знаю твои некоторые принципы, поэтому от лица своего нынешнего начальника и друга намерен сделать тебе серьезное и интересное предложение.
– Весь теряюсь в догадках, и даже в голову ничего не лезет, – ответил Колька.
– Ситуация на фронте сейчас очень неопределенная, но я и Бруно считаем, что рано или поздно Германия войну проиграет. А он вообще по возвращению из СССР подготовил начальству справку и высказал свое личное мнение, что война с Россией никакой пользы великому Рейху не принесет. За это Мюллер мог даже пострадать, но его выручил один из заместителей адмирала Канариса, который является его дальним родственником. Так Бруно оказался в разведшколе, ну а меня сделал своим представителем в Финляндии и Швеции, поэтому я избежал вероятной отправки на восточный фронт.
– Да-а, у вас тоже все сложно и не обошлось без проблем, – высказал свое мнение Крапивин.
– В наше время нелегко всем, как в Германии, так и в СССР, но ближе к делу. Политика вещь очень грязная и абсолютно непредсказуемая. Сейчас Советский Союз вроде бы дружит с США и Англией, но полностью уверен, что чем больших успехов будет добиваться Красная Армия, тем хуже будут их отношения. К этому вопросу мы еще вернемся, но сейчас вот о чем: ты, Николай, парень очень умный, сообразительный, коммуникабельный и обладаешь хорошей интуицией…
– Спасибо, конечно. Но я по-прежнему не понимаю, о чем идет речь, – перебил немецкого офицера Колька.
Нойнер с улыбкой сказал:
– Мне понятно твое желание поскорей во всем разобраться, но, чтобы у тебя сложилась полная картина, я должен все подробно излагать, поэтому пока прошу меня не перебивать.
– Больше этого не повторится, – извинился Крапивин.
– Так вот, теперь о главном. Мы с Бруно вечно воевать не собираемся и после окончания войны хотим жить благополучно, иметь деньги и знать, что наши семьи не будут ни в чем нуждаться, поэтому предложения такое: ты должен заняться серьезным бизнесом, чтобы заработать средства для себя, своей семьи и, естественно, для нас с Мюллером. Сейчас у нас есть реальная возможность помочь своими связями, авторитетом и, в разумных пределах, деньгами. Годок-другой все раскрутишь, встанешь на ноги и поднимешь бизнес до нужных высот, а потом, скорее всего, и война закончится.
– Честно говоря, я ожидал всего, что угодно, но только не такого расклада. Конечно, предложение очень заманчивое, но смогу ли я в своем возрасте оправдать ваши надежды и ожидания? – выразил сомнение молодой человек.
– Мы в тебя верим, а особенно штурмбанфюрер, да и на первых порах я буду рядом. Так что через несколько дней отправляемся в Швецию, ибо там больше возможностей для развития серьезного дела.
– Опять перемена места жительства? А что будут делать мои родители?
– Пока поедут с тобой, а дальше по ходу развития событий примем нужные решения, естественно, проблем им никто создавать не собирается, и господин Мюллер умеет помнить добро.
– Не знаю, но, по-моему, он сделал для меня и моих родителей очень много хорошего, наверняка, сильно рискуя.
– С точки зрения разведшколы в данный момент все намного проще, так как непосредственный начальник штурмбанфюрера надолго лег в госпиталь в Берлине из-за серьезной болезни, а исполняет обязанности теперь сам Бруно. Кстати, он передает тебе большой привет и очень рад, что твои планы по спасению семьи полностью осуществились.
Они разговаривали еще минут тридцать, обговаривая всякие мелочи, без обсуждения которых не строят серьезные планы…
XVIII
Лиза Чукова во время учебы в школе проявила себя способной и дисциплинированной девочкой, но на улице она была совершенно другой. Так как она жила рядом с Колькой Крапивиным, Денисом Вариным, Мишей Семенко и Володей Пучковым, то, соответственно, входила в их группировку, точно так же, как и ее лучшая подруга – Рита Шишкова.
Как известно, эта компания, лидером которой являлся Крапивин, постоянно конфликтовала и вела легкую войну с Жоркой Бардиным и его друзьями.
Несмотря на то, что все девчонки и пацаны учились в одной школе и прекрасно там общались, непонятно почему после учебы их отношения неожиданно переходили в иную плоскость.
Когда до войны оставалось совсем немного, невероятно, но факт, что «боевые действия» плавно перешли в мирное русло.
Чукова в свободное от учебы время и полукриминальных разборок успевала посещать секцию стрельбы и достигла там очень серьезных успехов. Девочка была очень интересной и нравилась многим мальчишкам. Сама же она симпатизировала и Николаю, и Георгию. Так как эти ребята находились в разных компаниях, то это серьезно затрудняло ее окончательный выбор.
Лиза Чукова 1940г.
Тем не менее
,
это не мешало, не смотря на ее гламурные размышления, участвовать в регулярных разборках между пацанами, где Лиза являлась далеко не самым последним бойцом. Тот же Витька Зайков, хотя и имел репутацию слегка приблатненного чувака, всегда старался обойти девчонку стороной.
В конечном итоге, когда заканчивалась учеба в школе, Чукова собралась после получения аттестата окончательно сделать свой выбор на личном фронте. И нисколько не сомневалась, что, если она только захочет, и Колька, и Жорка без малейших размышлений бросятся в ее объятия.
… Осуществиться мечтам Елизаветы помешала неожиданно начавшаяся война, и вся лирика сразу же отошла на второй план.
Николай после выпускного вечера, даже не попрощавшись, уехал в неизвестном направлении, а Георгий аналогичным способом подался к своей родне в Рязанскую область.
Обижалась девочка недолго и вскоре оказалась (абсолютно добровольно) в местном военкомате.
Офицер, который вел прием, внимательно ознакомился с ее документами, а особенно его заинтересовали успехи девушки в стрельбе.
Получив распоряжение явиться через неделю, она отправилась домой. Все это время Чукова грустила, так как на улице стало тоскливо и совсем неинтересно….
Ровно через семь дней Елизавета появилась в том же кабинете, и знакомый командир отправил ее на второй этаж.
Молодой офицер, увидев девушку, строго спросил:
– Воевать хотите?
– Именно так! – подтвердила Лиза.
– Может, стоит годок подождать? – продолжил мужчина.
– Нет! Это твердое и окончательное решение, – с высоко поднятой головой отвечала спортсменка.
– Я внимательно изучил ваши успехи в стрельбе и предлагаю пройти соответствующее обучение на снайпера в спецшколе.
– Возражений не имею. Готова немедленно приступить к учебе.
Через две недели девушка и еще пятеро молодых людей, среди которых находились две знакомых спортсменки по секции стрельбы, ехали в поезде в направлении города Оренбург.
***
Учеба проходила очень интересно. Времени свободного практически не было. Стрельба, бег, рукопашный бой, умение грамотно читать карту… Безусловно, главным являлась огневая подготовка, ибо для снайпера – это основная наука. Курсанты, кроме того, учились стрелять из пистолета и автомата.
Обучение длилось недолго, свои коррективы вносила обстановка на фронте, где красная армия продолжала отступать все дальше вглубь страны.
Чукова оказалась в тройке лучших выпускников. Получила звание сержанта и с небольшой группой молодых снайперов отправилась на фронт.
XIX
Рита Шишкова училась в одном классе со своей лучшей подругой Лизой, и жили они недалеко друг от друга в ведомственных домах. Отцы у обеих работали в Райкоме Партии, хотя и не занимали там высших постов. Маргарита училась практически на одни четверки, но по химии и биологии в ее дневнике стояли исключительно отличные оценки. Секрет этого был очень прост – девушка мечтала поступить в медицинский институт и стать врачом так же, как и ее мама.
В уличных разборках она тоже принимала участие, но только в качестве доктора. После жестких баталий между группировками Бардина и Крапивина Шишкова обрабатывала раны йодом, синяки мазала специальной мазью, приводила в порядок друзей после нокаутов и нокдаунов нашатырным спиртом. Кроме того, никогда не нарушала клятву Гиппократа (хотя еще не являлась врачом) и не отказывала в оказании помощи Жорке и его друзьям. За это ее все уважали на улице.
Шишкова никогда не впадала в романтические чувства и переживания, поэтому относилась ко всем ровно и абсолютно никого не выделяла, хотя интерес к ней проявляли ребята из обеих компаний. Иногда девчонка находила у себя в портфеле и в карманах пальто записки лирического содержания.
Когда началась война, она устроилась на работу в госпиталь санитаркой, где помогала маме. Но уже в конце июля, несмотря на возражения матери, отправилась в военкомат.
Окончив краткосрочные курсы медсестер, Маргарита убыла в действующую армию.
***
После неудачи под Москвой, где гитлеровцев подвела излишняя самоуверенность, его величество русский мороз, а также безмерная храбрость и героизм советских красноармейцев, немцы старались развивать наступление на других участках фронта.
Фашисты мечтали быстро захватить Крым и Севастополь, а затем перебросить главные силы в направлении города, названного именем великого Сталина.
Шишкова служила медсестрой в отдельном батальоне морской пехоты. Так как эти ребята в черных бушлатах умели воевать смело и с большой смекалкой, командование ставило их на самые опасные участки обороны.
Маргарита за это время полюбила славный Севастополь не меньше родного Челябинска. Раньше про этот город она читала в книгах и мечтала побывать здесь с родителями. А теперь видела его на военном положении, т.к. часто ей приходилось отвозить раненных моряков в госпиталь.
Во время серьезных атак врага морские пехотинцы очень часто шли в смелые контратаки, тем самым нагоняя на фашистов сильную панику.
Рукопашные схватки, как правило, длились недолго, но оставляли на поле боя большое количество убитых с обеих сторон.
Скупая статистика говорила о том, что потери были примерно один к трем в пользу черноморцев. Всех раненых бойцы вынести не могли, поэтому в дело вступали несколько героических медсестер, среди которых находилась Рита.
За время боевых действий она спасла жизнь нескольким десяткам морпехам. Командование за смелость и профессионализм наградило Маргариту медалью «За отвагу». Оборона Севастополя продолжалась очень долго и реально нарушила грандиозные планы амбициозного и больного на голову Адольфа Гитлера. После войны многие военные историки и специалисты говорили, что именно Севастополь своим героизмом не позволил захватчикам отправить в помощь другим фронтам дополнительные силы, т.к. эта публика навечно осталась лежать в окрестностях города русских моряков, славного и непобедимого Севастополя.
Когда был получен приказ от командования оставить город, то Маргарита одной из последних покинула его. Она сопровождала раненых и находилась на подводной лодке, которая вывозила бойцов за линию фронта.
После этого судьба забросила ее на Кавказ, где недалеко от города Грозного в военном госпитале Рита встретила свою мать, которую по ее личной просьбе командировали в район боевых действий. Елена Владимировна работала в должности заместителя главного врача.
Маргарите казалось, что такого ада, как в Севастополе, она больше не увидит, но, к сожалению, ошибалась….
Немецко-фашистские захватчики вели наступление на Кавказе с удвоенной силой, т.к. в энергоресурсах этого богатого края нуждались как никогда.
Шишкова часто помогала маме в серьезных операциях, поэтому ранения легкой и средней тяжести Елена Владимировна с уверенностью доверяла оперировать дочери.
Во время работы в госпитале Маргарита получила очень серьезную практику, а вскоре она вновь оказалась на передовой.
К ее удивлению простые пехотинцы воевали, проявляя мужество и массовый героизм. А раньше Рита думала, что круче моряков других воинов не существует.
Все пошло по второму кругу: спасала раненых красноармейцев, вытаскивая их на своих плечах с поля боя.
Вскоре на груди Маргариты за мужество и доблесть появилась еще одна правительственная награда.
Очередной налет немецкой авиации, и в окопах первой полосы обороны на данном участке в живых остались не более двадцати человек.
Девушка увидела справа от себя погибшего пулеметчика и, положив его на дно окопа, сама подошла к оружию. Затем она обзавелась несколькими гранатами и коктейлями “Молотова”.
Фашисты решили, что после мощной бомбардировки среди красноармейцев в живых никого не осталось, но они, как всегда, недооценили стойкость простых русских солдат….
Через двадцать минут вдалеке появились немецкие танки, рядом с которыми уверенно шагала вражеская пехота.
По команде единственного офицера, который мог держать оружие, Евгения Добычина, несмотря на два ранения, подчиненные не открывали огонь раньше времени и подпустили врага поближе.
Через десять минут командир дал команду на открытие огня, и дружными выстрелами за несколько минут удалось вывести из строя более двадцати автоматчиков. Единственное уцелевшее противотанковое ружье находилось у ефрейтора Леонида Малого, который за последнее время очень мастерски подбивал вражеские танки. Вот и сейчас точными выстрелами он вывел из строя две единицы тяжелой вражеской техники.
Живая сила противника под плотным огнем красноармейцев вынуждена была залечь, а танки по-наглому лезли вперед. Когда до окопов оставались считанные метры, в них дружно полетели гранаты и коктейли “Молотова”. Благодаря грамотной обороне загорелось еще несколько «железных монстров».
Маргарита истратила на врага все патроны в пулемете. Лично уничтожила более десяти гитлеровцев, как к ней вплотную приблизился немецкий танк и, не останавливаясь, проехал над ней. А в десяти метрах слева аналогичный маневр удался другому немецкому экипажу. В этот момент девушка присела в окопе, а потом одну за другой бросила в уходящую железную махину две бутылки огненной жидкости. В стороне загорелся второй вражеский танк. После чего из них стали выпрыгивать охваченные пламенем танкисты. Медсестра подняла со дна окопа винтовку и прицельным огнем уничтожила двух врагов. В это время слева и справа от нее точную стрельбу вели Добычин из пистолета и ефрейтор Малый из винтовки. Благодаря поддержке друзей с экипажами двух танков, которые прорвались через окопы, удалось покончить.
Тем временем на красноармейцев шли еще несколько тяжелых машин противника, ведя при этом интенсивный огонь из всего вооружения. Шишкова приготовила последнюю гранату….
Очередной вражеский выстрел и снаряд разорвался прямо в окопе в десяти-пятнадцати метрах в стороне от девушки. Рита увидела яркую вспышку перед собой и упала на дно окопа, и ее присыпало землей…..
От полного разгрома бойцов спасло свежее воинское подразделение Советской Армии, которое появилось неожиданно сзади, и полным ходом пошло на врага. А уже через десять минут уцелевшие красноармейцы перешли в контратаку и заставили отступить гитлеровцев на несколько километров.
XX
Володя Пучков, как и все его друзья, после объявления Германией войны Советскому Союзу сразу же прибыл в военкомат, и через месяц оказался на Западном фронте. Попал он в доблестную связь и, по счастливому стечению обстоятельств, стал водителем мотоцикла. На его долю выпала очень опасная работа, Пучков постоянно перемещался между частями Красной армии, передавая секретные пакеты и устную информацию.
Вместе со всеми войсками фронта он вынужден был отходить вглубь страны и частенько вступать в бой как обычный пехотинец.
Отец у Вовки работал инструктором в ОСАВИАХИМе, поэтому, будучи еще школьником, парень в совершенстве овладел мотоциклом и стрельбой.
Володя Пучков 1940г.
Как-то раз вместе с офицером связи, который уютно разместился в люльке, двигался по широкой проселочной дороге. Неожиданно впереди показалась довольно большая колонна немецких войск.
– Пучков, бросай технику и быстро в лес! – приказал старший лейтенант.
– Сидеть и не двигаться!!! – громко крикнул водитель, а сам в это время резко прибавил скорость и через десять метров элегантно повернул на узкую лесную тропу, уходящую вглубь леса.
Офицер опустил голову и, обхватив ее руками, прижал к своим коленям.
Так как дорога оказалась слегка извилистой, это заметно упрощало задачу уйти от преследования. Но Пучков абсолютно не собирался отступать.
Наш связист проехал еще пятьдесят метров, повернул направо и резко затормозил. После этого спрыгнул со своей техники и залег рядом с широким дубом. Из-за особенностей просеки их преследовали только два экипажа мотоциклистов. Владимир ловко бросил гранату на двадцать метров и два немца, сидевшие в первом БМВ, завалились на бок вместе с техникой. Неожиданно сбоку от него открыл огонь из личного пистолета старший лейтенант Григорий Бережнов, который уже пришел в себя и очередным выстрелом попал пулеметчику в грудь. Водитель попытался развернуться, видя бесперспективность дальнейшего боя, и это ему почти удалось, если бы не длинная очередь Пучкова, которая просто прошила спину фашиста.
Владимир без суеты разобрался в ситуации и принял единственное верное решение: попросил офицера сесть за руль отечественного мотоцикла, а сам по-хозяйски избавился от «мусора», который располагался на втором БМВ. Затем поехал вслед за Бережновым, захватив с собой два вражеских пулемета, два автомата и несколько гранат.
Только через час, петляя по лесным дорогам, связисты нашли нужный им полк, с который потеряло связь вышестоящее командование.
Их встретил молодой капитан Баранцев Даниил, который исполнял обязанности комполка.
Старший лейтенант, немного растерявшись, стоял без движения, и лишь положенная ему на плечо рука рядового Пучкова привела того в чувства…
– Товарищ капитан, разрешите обратиться?
– Докладывай, старлей, но без всяких прелюдий, – предложил и.о. командира полка.
– Вам пакет от генерала Гладышева, – и связист протянул его капитану Баранцеву.
Даниил Романович вынужден был возглавить подразделение после гибели трех вышестоящих офицеров.
Командир быстро прочитал приказ сверху и спокойно сказал:
– Спасибо, ребята, за службу, я вас больше не держу, но доложите Гладышеву, что от полка осталось лишь половина личного состава. Тем не менее, приложим все силы, чтобы прорваться к своим в указанной точке.
Бережнов громким голосом скомандовал Пучкову собираться обратно, и тот с широкой улыбкой побежал выполнять распоряжение старшего лейтенанта.
Каждый на своем мотоцикле поехал по лесу в воинскую часть, так как долго пришлось маневрировать в целях безопасности, то перед Гладышевым связисты появились лишь через четыре часа. После подробного доклада и получения благодарности мотоциклисты пошли поесть и отдохнуть.
Они уселись на двух широких пеньках, Владимир принес две порции горячего борща, и приступили к трапезе.
– Слушай, Володя, я могу рассчитывать на твою порядочность? Хочется верить на то, что моя минутная слабость при встрече с немцами останется между нами?
– Само собой, Григорий Петрович, у нас с пацанами во дворе это качество всегда стояло на первом месте среди прочих, – ответил рядовой.
Старший лейтенант с улыбкой протянул руку Пучкову, а тот ее крепко пожал.
Забегая немного вперед, скажем, что их дороги разойдутся в самое ближайшее время, так как Бережнов получит тяжелое ранение после бомбардировки при движении их части на новое место дислокации. Тем не менее, после долгого лечения и восстановления Григорий Петрович вернется в строй и продолжит войну перед началом великой битвы под Курском. Бывшие сослуживцы встретятся совершенно случайно лишь в 1960-м году в городе Москве 9 мая на встрече ветеранов их подразделения. К тому времени генерал-майор Бережнов будет командовать высшим военным училищем связи…
Рядовой Пучков, продолжая участвовать в тяжелых боях, отступал со своей частью до самой Москвы, при этом много раз выполнял ответственные задания руководства в качестве связного. Несколько раз сталкивался с немцами, но неоднократно умудрялся красиво и без единого ранения уйти от преследования…
XXI
Челябинская школа, в которой учились Крапивин, Пучков, Варин, Чукова, Шишкова, а так же компания Бардина и Зайкова продолжала свою работу и во время войны. Правда, выпускники 1941 года почти в полном составе ушли на фронт, включая многих девчонок. Несколько мальчишек, которых не призвали в армию, трудились в три смены наравне со взрослыми на предприятиях города.
Семенко часто вспоминал светлые школьные годы, те приключения, которые случались с их компанией…
Младший лейтенант сидел на деревянных нарах и размышлял о плане побега. Неожиданно администрация дала команду всем на построение. Около пятидесяти человек вышли на улицу и выстроились в четыре длинных ряда.
Пятеро местных мужчин спокойно прохаживались между шеренгами и, сделав выбор, заходили в кабинет начальника.
Михаил побрел вместе со всеми в свой барак. Но неожиданно его окликнул охранник…
***
Господин Инту Валтонен проживал со своей супругой Карси на окраине города Хельсинки. Они держали два магазина и одно кафе, поэтому располагали достаточными денежными средствами и абсолютно ни в чем не нуждались. Их семья всегда была лояльна к действующей власти и с пониманием относилась к дружбе и союзу Финляндии с Германией. Единственный сын Кари ушел воевать против России. Все шло нормально. Родители гордились своим наследником, и ничего не предвещало беды…
Полтора месяца назад их посетил друг детства сына, служивший с ним в одной части. Его рассказ поверг в шок родителей Кари. Оказывается, их подразделение попало под сильный обстрел русских. Финны понесли серьезные потери, и вынуждены были отступить. После этого командование затеяло расследование, а Кари и еще двух младших офицеров расстреляли. Как выяснилось позднее, такое жесткое решение не обошлось без вмешательства немцев.
Хельсинки 40-е годы
Долгое время семья Валтонен приходила в себя от трагической новости и постепенно вынуждена была пересмотреть взгляды на политику своего государства.
Теперь, когда они остались одни, им понадобился надежный помощник по хозяйству. И, недолго думая, хозяин отправился в лагерь военнопленных, захватив с собой солидную сумму денег.
Пожилой предприниматель обходил вторую шеренгу русских, как его взгляд привлек молодой парень среднего роста, который был сильно похож на его сына. Михаил смотрел на предпринимателя спокойным и добродушным взглядом, абсолютно не чувствуя никакого страха и опасности. Валтонен моментально принял решение, а дальше помогло его положение в обществе и возможность хорошо заплатить начальству лагеря.
Уже через несколько дней Семенко оказался в доме пожилых финнов…
Тяжелой работы Мишка не боялся, но и на износ трудиться его никто не заставлял. Наоборот, к нему относились по-доброму и старались не придираться по пустякам. Единственной трудностью для русского парня явилось незнание местного языка. Но и этот вопрос Михаил решил довольно быстро, и все трое стали понимать друг друга, а в дальнейшем и общаться между собой.
Зимой 1944года произошел случай, который окончательно сделал русского офицера и финскую семью близкими людьми…
Семенко повез на машине за продуктами супругов Валтонен. Инту отправился договариваться с поставщиками, а Карси решила приобрести лекарства. Но по дороге ей стало плохо и, потеряв сознание, она упала на снег. «Михалыч», посмотрев на часы, забеспокоился о долгом отсутствии хозяйки и решил пойти ей навстречу….
Женщина лежала без памяти в узком проулке. Михаил потрогал пульс и моментально принял решение: взял ее на руки и за двадцать минут доставил Карси до ближайшей больницы. Через несколько дней, когда Инту пришел посетить свою супругу, к нему подошел врач.
– Хочу вам сказать, что состояние вашей жены сейчас значительно лучше, но, если бы не ваш молодой человек, то дело могло кончиться очень печально.
– Спасибо, доктор! У нее больное сердце, и поэтому так все получилось, – ответил Валтонен.
– А этот парень ваш сын? – спросил врач.
Пожилой мужчина задумался, опустив глаза, и тихим голосом ответил:
– Да, может быть…
Поблагодарив врача за заботу, хозяин отправился в палату, где его супруга находилась еще с несколькими женщинами.
– Как дома? Как торговля? – поинтересовалась Карси.
– Все нормально. В кафе отправил Мишу, а в магазины заеду сам на обратном пути.
– Слава богу, что все у вас нормально, а меня на той неделе обещали выписать. Вроде все обошлось.
– Я тебе давно говорил, что надо заняться своим здоровьем и не полагаться на случай.
Супруги разговаривали еще около часа. Обсудили досконально все вопросы, после чего хозяин покинул больницу.
Домой Инту возвращался вместе с Семенко.
– Спасибо тебе еще раз за Карси, – сказав это, предприниматель прослезился.
– Не стоит, вы же знаете, что реально мне помогли и я жив только благодаря вам. Поэтому можете рассчитывать на меня везде и во всем, – ответил Михаил.
Переговорив о кафе и магазинах, они прибыли в свой дом.
Через шесть дней выписали хозяйку, и жизнь в семье продолжилась в обычном ритме.
Новый 1945 год наступил буднично и спокойно. За праздничный стол супруги Валтонен пригласили Семенко, сделав ему новогодний подарок.
– Слушай, Михаил, мы хотим с тобой серьезно поговорить, – почти одновременно начали супруги. – Дело в том, что за эти годы ты стал нам родным человеком, а мы уже старые и больные люди….
XXII
Осень 1943-го года для Бруно Мюллера выдалась очень беспокойной. Немецкие войска оставляли город за городом; естественно, командование свои стратегические неудачи пыталось спихнуть на кого-то другого. В таких случаях более удачной кандидатуры, чем военная разведка, найти было трудно. Размышляя над всеми этими перипетиями, штурмбанфюрер вышел на вечернюю прогулку за зданием штаба разведшколы. Свежий сосновый воздух сильно успокаивал и невольно расслаблял, заставляя без суеты, обдумывать сложившуюся ситуацию.
«Я ведь еще перед войной, готовя специальную справку о своей работе в СССР, предупреждал, что эта военная компания на Восток ничего дельного Германии не принесет, – продолжал вспоминать офицер. – Как все было замечательно до июня 1941-го года. Оказалась покорена вся Европа. И вместо того, чтобы обложить со всех сторон туманную Англию, которая сама бы сдалась через полгода …».
Даже он начал верить, что фюрер гениален и далеко смотрит вперед, но оказалось, что он не смог перебороть ненужных амбиций и пошел туда, где великую немецкую армию ожидали поражение и позор.
«А ведь все могло хорошо сложиться: не существовало бы такой самонадеянной страны, как Польша, напрочь исчезли бы Франция, Бельгия и другие страны. Намного веков континент под названием Европа стал бы называться очень коротко, но грандиозно – Германия!»
Хотя и при всей либеральности взглядов, Бруно несомненно являлся настоящим патриотом своей страны, но в данной ситуации, когда только дилетантам неясно, что великому Рейху осталось существовать не более двух лет, то он обязан прежде всего подумать о себе, своей семье и самых преданных и надежных друзьях.
«Как поступить сейчас? Если немедленно покидать «тонущий корабль», то меня, наверняка, достанут и, без особых разбирательств, сразу же расстреляют. Значит, стоит подождать того момента, когда руководству СД станет все равно, и их задача будет состоять только в том, чтобы спасти свои головы».
Подняв воротник шинели из-за легкого ветра, он вновь продолжал размышлять о дальнейших планах. В тоже время для запасного варианта сделано на данный момент немало. Во-первых, рядом с ним остались только те друзья, которым он верил как себе, а остальные просто искали лично для себя одну только выгоду, при этом успевая работать на СД, а главное, в конечном итоге лишь на себя. Во-вторых, в Швеции у Крапивина дела идут в гору, и через полгода, если в бизнесе сохранится такая же положительная динамика, то безбедное будущее ему и семье будет обеспечено. В-третьих, Нойнер полностью оправдывает его надежды, заводя нужные связи в Скандинавских странах, успешно пополняет обширную агентуру, которая и после войны очень пригодится, при этом успевая конкретно помогать Николаю. В-четвертых, он поступил правильно, не вступая ни в какие сомнительные авантюры, особенно связанные с отстранением Адольфа Гитлера от власти, ибо эта позиция, наверняка, поможет ему сохранить жизнь и служебное положение…
Штурмбанфюрер не собирался возвращаться в кабинет, но прибежавший посыльный доложил:
– На связь вышла группа «Круглого».
– Ефрейтор, вы свободны, через пять минут буду, – распорядился и.о. начальника разведшколы и быстро зашагал к радиоцентру.
***
В это самое время Отто Нойнер выполнял очень эффективно возложенные на него Мюллером обязанности. Удалось завербовать и договориться о сотрудничестве с несколькими десятками самых разных людей, среди которых советские военнопленные, чиновники Швеции и Финляндии разного уровня. После войны эта картотека может оказаться очень полезной. И приобрести ее, наверняка, захотят очень многие....
Сегодня вечером у него намечалась очередная встреча с Николаем Игоревичем Крапивиным, которому понадобился совет по делам бизнеса.
Отправляясь на встречу, сидя в своей машине, немецкий разведчик стал в очередной раз размышлять: «Удивительное дело, Николай очень молодой парень, а в экономике и коммерции делает немалые успехи. А ведь лично я сомневался, что Кольке можно доверить эти дела. Но у Бруно сомнения в этом плане полностью отсутствовали. И интуиция, как всегда, его не подвела. Несомненно, иметь такой дар дано не каждому. А штурмбанфюрера этим качеством наградила природа. Да и по службе его дела становятся, далеко, не безоблачными, как и у всего «Абвера». Тем не менее, я не сомневаюсь, что мой друг примет нужное решение не рано и не поздно, а точно в срок, когда этого потребуют реальные обстоятельства».
Стокгольм 40-е годы
Небольшое, но уютное кафе в центральной части Стокгольма располагало к теплой доверительной беседе.
Они устроились за угловым столиком и с улыбкой посмотрели друг на друга.
– Глядя на тебя, Николай, особо и не скажешь, что возникли какие-то проблемы, – констатировал Нойнер.
– Вы правы, дядя Отто. Просто мы давно не виделись, да и лишний раз пообщаться с хорошим человеком мне пойдет на пользу, – ответил Крапивин.
– Что могу сказать? Чувство юмора и оптимизм всегда были твоими главными качествами, – улыбнулся офицер.
– Как обстоят дела у дяди Бруно? И не «пора ли нам пора»? – уточнил коммерсант.
– Хороший чисто русский вопрос и очень актуален сейчас, но во время последней беседы я понял, что время еще не пришло. Но тебе и твоим родителям Мюллер всегда передает теплые приветы и самые наилучшие пожелания. И еще, ты занимаешься бизнесом, кроме того сейчас абсолютно свободен в дальнейших решениях. А мы профессиональные разведчики, скорее всего, вряд ли останемся без работы даже после войны….
Старые приятели выпили по две чашки ароматного кофе, съели по порции жареного стейка, после чего бизнесмен задал последний вопрос:
– Заканчиваю сбор документов, чтобы открыть филиал нашего банка в соседнем городе, но почему-то уперся один чиновник….
– Данные его запиши, пожалуйста, – предложил немец.
– Уже…, – улыбнулся Крапивин и протянул собеседнику маленький конверт.
– Ладно, в ближайшее время попробуем решить твой вопрос, для начала по-хорошему, – заверил друг семьи.
– Наш вопрос, дядя Отто, – уточнил коммерсант.
Они оба засмеялись, т.к. смысл сказанного поняли досконально, особенно, Нойнер.
– В очередной раз напоминаю: будь аккуратен и осмотрителен. Ибо здесь не только друзья. Швеция, как и Швейцария, реально переполнена агентами всех мастей: СД, которые с Абвером не всегда союзники, НКВД, американцы, англичане…..
Выйдя на улицу, сотрудник Абвера поинтересовался настроением и делами родителей Кольки. После чего, пожав друг другу руки и договорившись увидеться через пару недель, каждый пошел в свою сторону.
Крапивин сел за руль автомобиля и, проехав пару дежурных кругов, помчался в нужном направлении.
XXIII
Николай приехал в свой офис недалеко от центра города, припарковал машину, незаметно посмотрел по сторонам и только после этого открыл входную дверь. Его встретила секретарша средних лет и доложила обо всех звонках со стороны партнеров фирмы. Попросив стакан горячего чая, руководитель удобно устроился в своем кресле.
Он еще раз во всех деталях переосмыслил разговор с Нойнером: «Ну что же, вроде все пока неплохо складывается. Ждать дядю Бруно в ближайшее время не стоит, и он поступает абсолютно правильно, так как может создать огромные проблемы не только себе, но и Нойнеру и, конечно, его семье. Я не сомневаюсь и полностью согласен со словами дяди Отто, что в Швеции и Финляндии сюрпризов ждать можно со всех сторон, тем более у Абвера после ряда поражений Немецкой армии большие проблемы. В последнее время Нойнер, используя свою власть и влияние, помог для общего бизнеса решить массу различных вопросов. Сейчас мне уже все гораздо проще и я могу работать спокойно…»
Сделав несколько звонков партнерам и, поставив в известность секретаря о своих планах на завтра, Николай Игоревич отправился домой.
Вечером встретился с матерью и отцом. Татьяна Викторовна по общему решению семьи нигде не работала, а занималась домашним хозяйством. Игорь Сергеевич устроился работать не без помощи немецкого друга на одно из промышленных предприятий, где его образование и талант очень пригодились.
Двухэтажный дом не самой большой площади, но очень уютный, располагался в пятнадцати минутах от центра города. Кольку ждал вкусный ужин, приготовленный мамой, отца пока не было. Он решил подождать с вечерней трапезой, когда семья соберется в полном составе. Игорь Сергеевич появился после девяти…
– Вынужден был задержаться, т.к. на завод опять приехали немцы. Пришлось срочно готовить для них нужный комплект документов. В общем, работаем на Гитлера, – доложил Игорь Сергеевич, при этом не было понятно – радовался он или огорчался этому факту.
– Папа, ты констатируешь это или хочешь что-то предложить? – поинтересовался сын.
– Сам не знаю, но я догадываюсь, что мои размышления особо никого не волнуют, – подытожил отец.
– Ты, как всегда, прав, но было бы лучше для всех, чтобы эти разговоры дальше семьи никуда не уходили, – попросил Колька.
– Мужчины, садитесь за стол и продолжайте беседу за ужином, – с улыбкой сказала мама.
– Родители, вам привет от дяди Отто и дяди Бруно, – доложил сын.
– Когда Нойнер нас посетит? – поинтересовалась Татьяна Викторовна.
– Когда посчитает нужным и когда появится возможность. Вы поймите, что Стокгольм, хотя здесь нет войны, – далеко не самое безопасное место. Какая у него жизнь?! Наверняка, кто-то следит за ним, а он, в свою очередь, и его люди интересуются другими личностями. В разведке всегда так…
– Замечательно, что ты сынок завязал с этим грязным делом раз и навсегда, – с улыбкой констатировала хозяйка.
– В этом деле зарекаться никогда не следует…, – не поднимая глаз, сделал вывод отец.
– Слушай, Игорь, может, все-таки послушаешь сына и пойдешь работать к нему, чем постоянно находится в напряжении и трудиться на гитлеровцев? – предложила женщина.
– Послушай, моя дорогая, повторяю в последний раз. Безусловно, у Кольки мне будет легче и много свободного времени, но без своего любимого дела и профессии инженера просто не смогу жить. Так что давайте закончим эти разговоры, и вообще, как я понял, меня ждет серьезное повышение на службе, – ответил Игорь Сергеевич.
Они общались еще полчаса, как всегда, вспомнили родной Челябинск, обсудили ситуацию на Восточном фронте. После этого отец пошел немного поработать в свою комнату, а Колька пригласил маму прогуляться перед сном. Татьяна Викторовна с большим удовольствием приняла это предложение…
***
Очень часто то, что мы делаем в детстве, кажется нам незначительным и вряд ли пригодным в будущем. Так думали, думают и будут думать многие подростки, стараясь проводить время в пустых развлечениях, бесполезных тусовках и авантюрных приключениях.
Крапивин-младший, учась в школе, делал то, что ему нравилось. Но его приоритеты и времяпровождение оказались разносторонними. Успевая хулиганить со своей компанией на улице, он находил время для чтения Драйзера, Дюма, Толстого и других классиков. Дополнительно изучал иностранные языки. При этом никогда не забывал про спорт. Учеба для Кольки являлась важным элементом развития, но не главным. Он никогда не прикладывал сверхусилий ради получения отличной оценки по какому-либо предмету и особо не переживал, если учитель недооценил его знания, поэтому после школы в его аттестате имелись две тройки, множество пятерок и, как ни странно, по немецкому языку у него стояла четверка. Хотя все знали и видели, что этот предмет Николай знал лучше всех учителей в районе. К сожалению, с течением времени в наших школах ничего не меняется, и талантливый школьник по любой дисциплине мог и может получить заниженную оценку только потому, что неправильно смотрит на учителя или директора школы, имеет свое особое мнение, не всегда совпадающее с мнением преподавателя. И, в конце концов, просто не является любимчиком первого лица учебного заведения или одного из учителей.
Да, Николай не получил финансово-экономического образования, но тем не менее, все вместе взятые факторы его жизни помогли добиться больших успехов в коммерческой деятельности несмотря на его молодой возраст.
Его нестандартный подход в разрешении ряда вопросов в жизненной ситуации помогли справиться с большими трудностями во время военных действий. И, само собой, не обошлось без определенного везения. Ведь теория жизни такова, что она состоит из двух цветов: что сегодня черное – завтра окажется белым, и наоборот…
XXIV
Старшина Бардин и лейтенант Карпунин ехали в свою часть на попутном грузовике. Кирилл находился в хорошем настроении и постоянно улыбался, периодически поглядывая на друга. Жорка с философским выражением лица размышлял о чем-то своем….
– Послушай меня, мой юный друг. То, что ты решил вопрос с моим переводом к себе в роту – это неплохо, но так как произошло все без моего согласия, я очень недоволен, – сказал Георгий и пристально взглянул в глаза лейтенанта.
– Да ладно тебе, у нас в разведроте все серьезно и гораздо опаснее, чем в партизанском отряде, – ответил офицер.
Бардин посмотрел по сторонам, а потом уверенно произнес:
– Короче так. Здесь густой лес. Я остановлю машину. И без малейшего сожаления, тихо, без суеты, тебя пристрелю. И даже закапывать не стану. Понял?!
– Жор, ну ты чего обиделся что ли?! – спросил Карпунин, но улыбка с его лица моментально исчезла.
– Поживем – увидим, но еще раз так приколешься – это будет последней шуткой в твоей офицерской жизни, – предупредил старшина и уже более теплым взглядом посмотрел в сторону Кирилла.
Группа разведчиков располагалась в большой землянке. Именно сюда командир роты определил вновь прибывших ребят.
Карпунин после долгого перерыва возглавил родной взвод, не забыв поблагодарить за качественное исполнение обязанностей командира, сержанта Илью Сафронова.
Новостей за эти месяцы оказалось много. К сожалению, не обошлось без потерь, ведь дивизионная разведка лишилась пятерых красноармейцев, а шесть человек находились на лечении в госпитале, поэтому появлению ребят капитан Юкин очень обрадовался…
Бардин без особых проблем подружился с разведчиками. Несколько раз даже пришлось показать свою силу, т.к. этот фактор ценился в подразделении не меньше наблюдательности и чувства юмора.
Тем не менее новичок лишь через месяц отправился на первое боевое задание…
Эта ночь оказалась теплой, но, т.к. почти целый день шел мелкий дождь, повсюду были лужи и сплошная грязь.
Задание группе Карпунина поставили обычное: взять языка и, желательно, из глубины обороны противника. Этот фактор заметно усложнял задачу разведчиков. Вместе с лейтенантом находились Бардин, Сафронов и Гетманский.
Саперы очень профессионально и, как всегда качественно, помогли ребятам в начале операции…
Пасмурная погода давала красноармейцам определенное преимущество, но расслабляться никто не собирался.
….вот уже полчаса группа Карпунина в среднем темпе, плотно прижимаясь к земле, ползла по-пластунски в направлении точки, где планировалось пересечь оборону противника.
Бардин вслед за командиром, пытаясь не отставать, передвигался с большим трудом, хотя первые десять минут давались ему довольно легко. Потом от промокшей одежды тело стало сильно тяжелеть. С удивлением старшина наблюдал за Кириллом, тот передвигался быстро и умело. Он словно не замечал сложные погодные условия. Кроме того, сзади Георгий постоянно чувствовал дыхание Сафронова, которого явно не устраивал темп товарища….
За время этого испытания Жорка несколько раз успел пожалеть, что оказался в войсковой разведке. И уже только одна мысль, что такие задания будут регулярными, приводили его в легкий ужас.
Он с удовольствием вспоминал службу в партизанском отряде, где частенько мог быть «свободным художником». Да и густой лес, практически, исключал передвижения по-пластунски на большие расстояния….
Только через час лейтенант объявил короткий привал и, посмотрев на приятеля, слегка усмехнулся, так как старшина выглядел очень смешно, будто «леший» из болота оказался в разведке. Шутки шутками, но Георгий пару раз чуть было не утонул, попадая в довольно глубокие лужи.
– Дружище, я смотрю, ты получаешь настоящее удовольствие от первого задания?! – поинтересовался командир.
Все разведчики дружно заулыбались, а старшина спокойно ответил:
– Знаешь что? Сейчас я с тобой беседовать не желаю, а после возвращения домой, когда будем отрабатывать приемы рукопашного боя, ты получишь достойный и адекватный ответ.
– Ладно, не обижайся…. Слушай, если будет тяжело, попроси Илью, он на себе тебя донесет, – продолжал улыбаться Карпунин.
– Товарищ лейтенант, мы хоть и в тылу, но мне ничего не стоит дать короткую очередь в твою широкую грудь, – почти шепотом процедил подчиненный.
Благодаря диалогу двух друзей у всей группы заметно поднялось настроение, и она продолжила движение…
Утром взошло солнце и от пасмурной погоды не осталось и следа. Примерно в одиннадцать часов разведчики устроились на большой привал, где смогли хорошо отдохнуть.
После обеда бойцы выдвинулись к узкой извилистой дороге и, распределив обязанности, стали ждать своего часа.
Время шло, но удачный объект для нападения упорно не появлялся. Ближе к вечеру наблюдатель подал сигнал – все приготовились….
Из-за поворота появилась легковая машина в сопровождении двух мотоциклов. А когда немцы поднимались в гору, немного замедлив движение, произошло быстрое и четкое нападение разведчиков….
Бардин через открытое боковое стекло прикладом автомата вырубил гитлеровского офицера, который держал большой портфель, быстро вытащил тело и аккуратно положил его на траву. Только после этого он увидел, как Сафронов без шума и пыли разобрался с водителем.
В течение пяти минут красноармейцы убрали с дороги следы своего пребывания и, не теряя ни минуты, отправились обратно.
Фашист оказался худым, невысокого роста, что заметно облегчило задачу Бардина и Гетманского, которым пришлось по очереди тащить его на себе, когда тот уставал и не мог идти сам.
Не зря говорится, что обратный путь всегда легче и короче. Так произошло и на этот раз. Комбинируя способы передвижения, разведгруппа добралась до линии фронта. После небольшой паузы, как всегда ползком, красноармейцы оставили позади окопы врага, а потом, к всеобщей радости, их встретили наши пехотинцы.
Немецкий офицер оказался очень ценным языком и дал важные сведения командованию.
За это задание все четверо получили правительственные награды.
После этой операции Бардин полюбил свое подразделение и несколько раз успешно ходил в разведку.
Через несколько месяцев одна неприятная история резко изменила его судьбу…
***
В данной воинской части особым отделом руководил некто капитан Бубнов Алексей. Есть ошибочное мнение, что военные этой профессии являлись карьеристами, бездельниками и только мешали армии. Таких, как Бубнов, в органах состояло меньшинство, остальные контрразведчики приносили фронту ощутимую пользу, выполняя свои прямые обязанности.
Алексей всегда очень мило улыбался, создавая иллюзию своего парня, человека, на которого можно положиться и доверить любую тайну. На самом деле этот товарищ был не просто карьеристом, но негодяем и подонком.
В этот солнечный зимний день разведчики вернулись с задания без планового языка, так как совершенно случайно на нейтральной полосе столкнулись с немецкой разведгруппой. Схватка оказалась жесткой и закончилась в течение пяти минут без единого выстрела победой советских бойцов, несмотря на то, что наших красноармейцев оказалось меньше.
В первую секунду боя Георгий получил сильный удар прикладом в грудь и на несколько секунд потерял сознание. Это недоразумение очень разозлило его, после чего своей саперной лопаткой, наточенной как бритва, одному врагу он практически отрубил голову, а второму точным броском вогнал ее между лопаток почти до рукоятки. Захватив с собой двух погибших ребят, Карпунин, Бардин и Сафронов вернулись в свое расположение.
В землянке было уютно и хорошо натоплено. Разведчики едва успели помянуть своих товарищей….
В этот момент к ним зашел особист Бубнов. Как всегда, со своей дурацкой улыбкой, не вынимая рук из карманов широких галифе, начал нести полный бред.
– Ну что, разведка, опозорились в очередной раз?
– Товарищ капитан, не портите нам и без того неважное настроение, – попросил Карпунин.
– Только не надо мне перечить и оправдываться за свои неграмотные действия, – продолжал Алексей. –Я думаю, провал этого задания – нечто большее, чем обычная случайность.
– Капитан, если у тебя есть какие-то вопросы, я готов прийти к тебе и выслушать их, – предложил командир роты Юкин.
Очень худой, среднего роста и с вечно заспанной физиономией Бубнов неожиданно перешел на визг, словно молодой поросенок.
– Я вас всех под трибунал, я вас всех к стенке, я вас научу любить родину…
Жорка опрокинул стопку водки, закусил кусочком сала и спокойно пошел на незваного гостя.
– Старшина, не смей! – почти одновременно крикнули Юкин и Карпунин, но было уже поздно…
Здоровый кулак Бардина смачно вошел в худую и наглую рожу капитана. Тот подлетел и ударился спиной об стенку. После чего Георгий приподнял Бубнова и, открыв дверь ногой, выкинул этот «мусор» на снег.
Во время войны так поступить с командиром – большое преступление, а с особистом – преступление вдвойне.
Жорку спасли три момента: во-первых, на его защиту встало все командование дивизии, особенно полковник Владислав Мокроусов; во-вторых, сам Бубнов через три дня после авианалета немцев приказал долго жить; в-третьих, как всегда, на стороне старшины оказалось обычное везение. Короче говоря, Бардина отправили в дисбат в сорока километрах от их дивизии…
XXV
Как говорилось ранее, почти все выпускники 1941 года школы, где учились Крапивин и Бардин, воевали и работали ради Великой Победы. Треть молодых людей погибли на фронте: кто-то геройски, кто-то, попав под бомбежку, кто-то в первой же атаке, не успев сделать ни одного выстрела…
Статистика, и тем более история, знает факты обычного человеческого предательства. Такие люди были во всех воинских подразделениях, начиная от простых стрелковых взводов и заканчивая большими и маленькими партизанскими отрядами. Кто-то добровольно сдавался в плен, кого-то враги захватывали ранеными и без сознания. Некоторые с огромным удовольствием доносили на своих соотечественников в фашистских лагерях, другие пошли дальше: стреляли и вешали друзей и товарищей…. Определенная категория граждан из-за ненависти к Сталину и всему советскому становилась полицаями. Повязав белые повязки, занимались террором на вверенной им территории….
Безусловно, если брать расклад в процентном отношении по регионам СССР по количеству изменников, то, начиная от западной границы, эта цифра средними темпами заметно уменьшалась и, подходя к таким городам, как Новосибирск, Челябинск, Свердловск, падала до самых минимальных параметров. Если конкретнее, то лидерами по массовости измен, предательства, подлости, стукачества, жестокости в отношении своих сограждан, несомненно, являлись страны Прибалтики и Западной Украины.
Сомнений нет, товарищ Сталин проявлял чудеса жестокости в отношении своего народа, но главная ошибка его стала заметна и очевидна лишь недавно. Дело в том, что Верховный Главнокомандующий и вождь всех народов проявил легкий либерализм в этих регионах, а особенно, сразу после войны. Это «гнилое болото» надо было зачищать на несколько поколений вперед и в гораздо большем объеме, более крутыми методами, чем у НКВД и Гестапо вместе взятыми. Только в этом случае великая Россия обеспечила бы себе спокойное и безопасное будущее на много веков вперед…
Итак, оставим в стороне философию, политику, национальный вопрос, западную границу, Гестапо и НКВД.
Теперь вернемся вновь к однокашникам Николая и Георгия. Как говорилось выше, пацаны и девчонки учились и хулиганили примерно одинаково и учителя к ним относились ровно и без лишнего пафоса. Но, как в любой другой школе, у директора и ряда учителей имелись несколько конкретных любимчиков, которых педагоги лелеяли, боялись на них дышать, завышали оценки, восторженными взглядами смотрели на их родителей и ставили в пример основной группе нормальных детей. Но, как говорится, от восхищения до предательства – один шаг… Таких экземпляров среди данного выпуска оказалось всего четыре человека: два пацана и две девчонки. В предвоенное время на антифашистских митингах эти четверо являлись активными комсомольцами. Их выступления были однообразны: клеймили позором фашистов и призывали своих друзей в случае опасности взять оружие и в первых рядах идти защищать Родину, не сдаваться в плен врагу, если понадобится, под самыми жестокими пытками не преклоняться нацистам и не выдавать своих товарищей. Но как оказалось в действительности?
Один из отличников и ведущий общественник долго, под разными причинами пытался не идти на фронт. Но в конце 1941 года все же оказался в действующей армии. В атаке, на которую поднял их командир, от страха он упал в большую воронку и пролежал там несколько часов, после чего без малейших сомнений сдался гитлеровцам. Добровольно начал сотрудничать с администрацией лагеря военнопленных, где его систематически перемещали из барака в барак. После своевременных доносов настоящих патриотов вешали и расстреливали…
Лишь через год группа антифашистов вычислила иуду и без суеты и всякого сомнения придушила эту сволочь.
Второй активист и персональный фаворит директора школы во время команды подниматься в контратаку решил схитрить: упал на дно окопа, имитируя вывих ноги. Командир роты, согласно законам военного времени, вывел этого гада перед строем и, кратко зачитав приговор, спокойно привел его в исполнение из табельного пистолета …
Третья девушка, которой восхищались половина преподавательского состава за ее умение и талант зубрить двадцать часов в сутки, благодаря своей несравненной маменьке оказалась товароведом на продовольственном складе. Жизнь у нее протекала, словно легкая и красивая музыка: рестораны, влиятельные поклонники, перспективные знакомые, спекуляция и скупка за бесценок у полуголодного населения семейных драгоценностей или бартер за дефицитные продукты….
В декабре 1942 года при проведении незаконной операции с продовольствием ее задержали сотрудники правоохранительных органов и через месяц дама, получив десять лет без права переписки, отправилась в далекую тайгу валить лес на благо великой страны.
Последняя из когорты элитных детей этой школы, тоже ушла на фронт. Оказалась в штабе большой воинской части. Через полгода из-за беременности вернулась домой. Ребенок на свет не появился по ее личному желанию. Работать на производстве и реально помогать фронту она не считала нужным. В конечном итоге, часто оказывалась в компаниях людей с очень сомнительной репутацией. В 1943 году спилась и бесславно закончила жизнь в одной из воровских «малин» города.
***
У многих читателей невольно возникает вопрос: как оценить военную судьбу и дальнейшую жизнь Николая Крапивина?! Ответ на сто процентов не знает и сам автор этой повести….
XXVI
Василий Курякин, сын крупного коммерсанта и промышленника, родился и вырос в Санкт-Петербурге. Рос он талантливым и всесторонне развитым молодым человеком. Когда ему исполнилось десять лет – стал интересоваться бизнесом отца, часто бывал у него на работе и с удовольствием помогал…
Любил прогуляться с родителями по родному городу, посидеть в парке на скамейке, побаловаться вкусными десертами в элитных ресторанах. В это самое время симпатичная и очаровательная девушка Маша Шулева проводила свободное время со своей мамой так же, как и семья Курякиных. У ровесницы Василия отец служил на флоте в звании адмирала, поэтому редко уделял время своей семье. Молодой человек нравился девочкам, но сам он не хотел ввязываться в круговорот любовных отношений и постоянных интриг. Он ждал ту, которая будет ему не просто нравиться….
В это время шел 1915 год, а через год молодым людям исполнилось по восемнадцать лет. Восемь месяцев назад они познакомились и практически сразу стали дружить, часто гуляли уже без родителей. Чувство влюбленности, как таковое, у Курякина отсутствовало, но он знал, что только она его будущая жена, к которой он относился с большой симпатией. Маша тоже на сто процентов не «потеряла голову», но отчетливо понимала, что лучше Василия мужчины нет. В общем, в октябре 1916 года они сыграли свадьбу, а через четыре месяца на просторы бескрайней России нагрянула февральская революция.
Василий, обладая хорошей интуицией, сразу понял, что «февралем» дело явно не закончится, и принял самое верное решение: в темпе вальса оперативно валить из России. Их родители были против, так как питали абсолютно глупые иллюзии по поводу дальнейшего развития событий в любимой стране. Тем не менее, их удалось уговорить и летом 1917 года в комфортабельном купе поезда Москва-Париж молодожены без сожаления убыли в столицу Франции….
Впоследствии окажется, что решение родителей остаться будет ошибочным и очень трагичным….
Деньги и драгоценности у них имелись в предостаточном количестве, ибо отец Василия заработал их на десять жизней вперед, да и папенька Маши явно не бедствовал, поэтому супруги поселились в престижном районе Парижа в собственном большом доме.
В жизни Курякин, хоть и был легким философом, понимал и другую важную вещь, что, когда рядом молодая и интересная жена, аналитические рассуждения должны уходить на второй план, и надо заниматься своими прямыми обязанностями….
Короче говоря, вскоре у них родился мальчик, а потом появилась девочка. Жили они счастливо, интересно и воспитывали детей. Кроме всего, Василий имел во Франции неплохой бизнес, благодаря чему семья, где быстро подросли дети, стала очень много путешествовать.
Когда над Европой нависла зловещая тень Адольфа Гитлера, глава семьи вновь интуитивно и без суеты покинул Центральную Европу. Местом временного пребывания семьи Курякиных стала старая и немного скучная Швеция.
В 1945 году они вернулись в родной Париж, а потом вновь продолжили путешествия по разным странам. В 1948 году семья вновь оказалась в Стокгольме. К этому времени старший сын, Сергей Курякин, женился во Франции на дочери известного винодела и поселился с новой семьей на лазурном берегу. Настя, младшая дочка Василия и Марии, очень полюбила этот спокойный старый город. Они поселились, практически, в центре столицы Швеции, в престижном отеле, где каждый день завтракали и обедали в ресторане на первом этаже.
Супруги частенько, оставаясь наедине, обсуждали тему будущего замужества дочери. Она была умна и красива, поэтому им хотелось видеть рядом с ней достойного мужчину, чтобы тот соответствовал их представлениям о хорошем семьянине. В свою очередь, Анастасия так же, как в свое время ее мама, много читала, отдавая предпочтение любовным и историческим романам, и к двадцати двум годам у нее сложился вполне конкретный образ будущего мужа, но она тоже не спешила делиться своими мыслями с родителями.
В этот день на улице моросил мелкий дождь, и бродить по улицам семье не хотелось, поэтому в уютном ресторане отеля они пили кофе и, разговаривая на русском языке, вспоминали дореволюционный Санкт-Петербург.
– Извините за беспокойство! Я услышал родную речь и решил с вами познакомиться. Тем более, вижу вас здесь не в первый раз, – обратился к семье Курякиных молодой мужчина лет двадцати пяти, одетый в дорогой костюм, сшитый по последней моде.
– С кем имеем честь? – поинтересовался глава семейства.
– Забыл представиться. Меня зовут Николай. Я хозяин этого заведения, – с позволения Василия Викторовича Крапивин присел за стол, заказав хорошего коньяка….
Несмотря на случайное знакомство, компания проговорила около двух часов.
Пока мужчины обсуждали общие вопросы, мама посмотрела на дочь и по выражению ее лица поняла, что молодой человек ей очень понравился….
XXVII
Бардин, оказавшись в дисбате, сразу завоевал авторитет у приблатненной публики. Как-то вечером к нему подкатили два бывших зека, которые в полудобровольном порядке оказались на фронте.
– Мужчина, нам кажется, что сапоги тебе слегка жмут, да и шапка явно не для тебя, поэтому, если не хочешь, чтобы тебя били больно и возможно ногами, предлагаем расстаться с ними без сожаления.
Жора в это время спокойно кушал тушенку и, повернув голову, пристально посмотрел на двоих наглецов, а потом предложил:
– Я вижу, ребята вы серьезные, да и жить мне хочется, к тому же очень не люблю, когда меня бьют ногами, поэтому хочу подарить вам в качестве уважения вещмешок с продуктами.
– Нам нравится ход твоих мыслей, и, так как ты очень понятливый, будем бить тебя только руками.
После чего один из правильных пацанов подошел слишком близко к бывшему разведчику…
Это оказалось его трагической ошибкой: через секунду штык-нож вошел в ступню на половину лезвия. Раздался громкий крик, будто в лесу ранили медведя.
Напарник пострадавшего от удивления замер на месте, но это его не спасло. Последнее, что он увидел, – это подошва тяжелого сапога Бардина.
Командир батальона Дмитрий Радучич не спеша подошел к месту жесткой разборки. Ему было за тридцать, и лишь три недели назад из-за гибели комбата он в звании старшего лейтенанта встал на его место.
Ситуацию усугублял тот факт, что Жорка не ограничился двумя ударами…
Дмитрий Владимирович с задумчивым видом осмотрел «небольшой плацдарм», где новичок его подразделения хладнокровно, красиво и без малейшего сожаления прикончил двух гопников, которые в последнее время достали всех.
– Георгий, иди отдыхай и ни о чем не думай, – распорядился командир.
Подозвав к себе пару солдат, отдал короткий приказ:
– Ребята, отнесите подальше в лес это дерьмо и поглубже закопайте.
Двое пожилых мужиков, которые попали в дисбат за то, что спали на посту, с удовольствием взялись за выполнение задачи комбата.
Через несколько дней штрафники пошли в атаку с задачей зайти во фланг противника, завязать бой на передовых позициях и удержаться до подхода главных сил.
Утренний туман еще не рассеялся, а подчиненные Радучича по-наглому атаковали гитлеровцев и неожиданно, как «снег на голову», свалились на них в окопы.
Завязалась жестокая схватка. Численное меньшиство штрафников компенсировалось злостью и сознанием того, что отступать им просто некуда. И, если здесь можно еще выжить, то в случае отхода, в них стрелять будут свои….
Вначале боя Бардин забрал пистолет у убитого немецкого офицера и очень грамотно пустил его в дело. Когда после его выстрелов окончательно прекратили войну пятеро немцев, в ход пошли саперная лопатка и нож….
Через двадцать минут все закончилось. В окопах и перед ними лежали десятки убитых и раненых воинов.
Георгий в последние минуты получил сильный удар прикладом по затылку, который немного смягчила каска. Пришел он в себя буквально через пару минут и увидел рядом старшего лейтенанта Радучича, который поддерживал простреленную левую руку. При этом он давал команду занять оборону живым подчиненным. Тех оставалась лишь треть от всего батальона.
К всеобщей радости через полчаса вперед пошли главные силы Советской армии, тем самым спасли от верной гибели героев-штрафников…
Вскоре многие подчиненные Радучича были восстановлены в правах: ребятам вернули прежние звания и отправили на старое место службы.
***
Старшина вновь продолжил воевать в разведке под командованием Юкина и Карпунина. Из всех тяжелых и безвыходных ситуаций он выходил очень профессионально и не без доли везения. Но на одном важном эпизоде из дальнейшей службы Георгия хочется остановиться особо.
Сразу после логичной гибели особиста дивизии Леши Бубнова на его должность назначили майора Максима Гурова. У ряда граждан демократической ориентации, особенно после войны, сложилось устойчивое мнение, будто представители контрразведки при воинских частях ничего не делали и занимались тем, что плели ненужные интриги безо всяких причин, расстреливали и отправляли в дисбат военнослужащих ради собственного удовольствия. На самом деле, это было далеко не так. Восемьдесят процентов офицеров этой нелегкой, но очень ответственной профессии квалифицированно и с огромной пользой для обычных подразделений выполняли свой долг.
К таким контрразведчикам, безусловно, относился Максим Гуров. Уже через полтора месяца он вычислил в штабе дивизии агента, который работал на Германию.
Взаимоотношения с солдатами и офицерами он выстроил таким образом, что ему старались помогать и к нему в части все относились с большим уважением.
Разведчики, при всей своей разносторонней подготовленности, оставались обычными людьми. Само собой, во время выполнения некоторых заданий у них случались неудачи. Майор в этих случаях никогда не кричал, не размахивал пистолетом, обещая всех отдать под суд и расстрелять…. Гуров в спокойной обстановке беседовал с ребятами, совместно с ними выяснял причины неудач для того, чтобы в следующих вылазках в тыл врага избежать элементарных ошибок.
Встречаясь с Бардиным, контрразведчик всегда улыбался, первым протягивал руку немного смущенному старшине и задавал один и тот же вопрос:
– Как жизнь молодая, богатырь?
– Вашими молитвами, товарищ майор! – отвечал разведчик, немного робея, и при этом разводил руки в стороны….
Не удивительно, что Гурова высоко ценило и уважало вышестоящее командование. Причем, как в дивизии, так и непосредственно его прямое начальство.
В конце 1944 года он ушел на повышение, а после победы долго работал в компетентных органах до самой пенсии. И закончил службу в звании генерал-майора.
Контрразведчик очень любил встречаться с ветеранами в мирное время и с большим удовольствием поднимал стопку за нелегкое и героическое время. Одинаково относился как к бывшим рядовым солдатам, так и к офицерам.
Возвращаясь к их отношениям с Бардиным, полным кавалером «Ордена Славы»… Частенько встречались, так как оба жили в столице. Обычно эти дружеские посиделки заканчивались «приемом на грудь» двух пузырей хорошей водки, тем более, Георгий в пятидесятых годах был видным чиновником в городе Москве.
Дружба ветеранов контрразведки и войсковой разведки продолжалась всю оставшуюся жизнь….
XXVIII
Осень 1944 года окончательно расставила по своим местам перспективы Германии и Советского Союза. Всем было ясно, что великий Рейх больше года не продержится.
Бруно Мюллер еще в августе окончательно решил свою дальнейшую судьбу. В июле его жена оказалась в Швеции, а чуть раньше – семья Нойнера.
После недавнего и неудачного покушения на Гитлера многие офицеры Абвера были арестованы, и судьба их структуры висела на волоске.
Поздним сентябрьским вечером штурмбанфюрер расположился в самолете, который должен был лететь в Берлин. Но в столицу Германии он так и не прибыл….
Немецкое командование логично предположило, что «транспортник» уничтожили советские истребители.
Швеция встретила немецкого разведчика хорошей погодой, а вскоре Бруно в теплой дружеской обстановке общался со старым другом Отто.
Нойнер во всех подробностях доложил общую ситуацию, детально остановился на собранной картотеке и закончил разговор о процветании их общего бизнеса.
– Теперь о главном. Я, конечно, предполагал, но не думал, что все произойдет в это время, – начал рассказывать Мюллер.
– Это то, о чем мы говорили полгода назад?– поинтересовался приятель.
– Именно так, на меня вышли американцы с конкретным предложением….
– И что же ты им ответил? – спросил Отто.
– В данной ситуации у меня просто нет другого выхода. Посуди сам, СД еще очень сильна и опасна, и достать они могут, где угодно, – продолжал штурмбанфюрер.
– Когда же нам придется менять место дислокации? – уточнил Нойнер.
– Во-первых, месяц-другой останусь здесь и буду ждать человека оттуда. Наши координаты они знают. Во-вторых, сначала, скорее всего, полечу один, чтобы понять более конкретно специфику будущей работы. В-третьих, американцы обещали, в случае опасности, помочь и здесь….
– Ну, касаемо специфики будущей службы, думаю, нового нам никто не предложит. Да и противник останется прежний, – с улыбкой предположил Отто. – Кстати, что касается нашей безопасности, то я добросовестно выполнил твои приказы, и несколько офицеров из нашей службы здесь, которые оказались не совсем благонадежными, уже находятся на Восточном фронте….
– Хорошо, если так. Но осторожность никому и никогда не мешала, – высказал предположение в заключение беседы Бруно.
Через несколько дней штурмбанфюрер общался с Крапивиным в ресторане, который принадлежал им.
Молодой человек с большим удовольствием рассказывал о том, что удалось сделать в последнее время. Несколько отелей и ресторанов, а самое главное, банк, который еще не набрал больших финансовых высот, но компаньоны не сомневались, что это лишь дело времени.
Они говорили около двух часов. Затем Крапивин выполнил просьбу Мюллера: передал ему крупную сумму денег. При расставании Бруно предупредил о том, что через пару дней ждет приглашения в семейный дом…
***
Вскоре Мюллер и Нойнер пришли на ужин к Крапивиным. Николай давно не видел своих родителей такими радостными, ибо в таком составе последний раз друзья встречались еще до войны в славном городе Челябинске. Колька посидел за столом около часа и пошел отдыхать, а старые приятели общались очень долго, часто смеялись, вспоминая жизнь в Советском Союзе и, конечно, в общих чертах коснулись сегодняшней обстановки….
В декабре 1944 года штурмбанфюрер улетел в США, а через два месяца к нему присоединился Отто.
XXIX
В морозное январское утро 1951 года поезд Москва-Хельсинки прибыл на конечную станцию. Начальник этого состава, Денис Варин, отдав необходимые распоряжения подчиненным, решил прогуляться по столице Финляндии. Поезду требовался легкий ремонт, в связи с этим обратное отправление задерживалось на неопределенное время. Стояла прекрасная погода. Солнце играло яркими лучами, пушистый белый снег, выпавший вчерашней ночью, переливался миллионами алмазов.
В этот день Николай встречал утро в номере люкс прекрасного отеля в центре Хельсинки. Вставать с теплой постели ему не хотелось. Последняя неделя выдалась у бизнесмена очень сложной, возникли проблемы организационного характера на двух предприятиях его небольшой империи. Все разрешилось благополучно, и, как всегда, весомым аргументом стали деньги. Чиновники их очень любили раньше, любят сейчас и будут любить в будущем, причем, в любой стране нашей большой и круглой планеты, независимо от того, какой политический строй будет там. Крапивина разбудила жена, которая в последнее время почти всегда сопровождала его в деловых поездках, напомнила о важной встрече с местным коммерсантом.
Анастасия заказала плотный завтрак из ресторана, в котором присутствовали любимые напитки мужа: крепкий кофе и апельсиновый сок.
– Дорогой, с кем ты сегодня собрался встречаться?
– Хотя мы и договорились, что моя работа тебя не должна беспокоить, но сейчас отвечу. Дело в том, что я сделал выгодное предложение хозяину небольшого магазина недалеко от железнодорожного вокзала, – допивая кофе, ответил Николай.
– Конечно, не мое дело, но мне знакома деятельность родителей. И думаю так, что много недвижимости – не всегда есть хорошо, – с улыбкой сказала супруга.
– Может, ты и права, да и согласие на покупку дали мои компаньоны, – после этих слов Крапивин встал из-за стола, оделся в зимнюю одежду, поцеловал жену и легкой походкой отправился на встречу.
В парке, где намечалась встреча, все ветки деревьев были густо усыпаны снегом и сказочно блестели под солнечным светом. Народ в парке практически отсутствовал, был обычный рабочий день.
Впереди прогуливался с маленькой собачкой пожилой гражданин, именно с ним предстояло провести деловые переговоры.
– Ну что, уважаемый, Ваш окончательный ответ? – протягивая ему руку, спросил Николай.
– Я немного подумал, посоветовался с семьей и даю вам свой ответ. Добавляете к предложенной сумме еще треть и вопрос практически решен, – спокойно ответил финский коммерсант.
Николай Игоревич улыбнулся и предложил:
– Пятую часть и подписываем документы.
– Молодой человек, вы очень настойчивы и можете убедить любого партнера, но предлагаю добавить четверть, – окончательно сформулировал цену продавец.
– Согласен, – сказал Крапивин и протянул руку мужчине.
Назначив сделку на завтра, бизнесмены пошли в разные стороны по своим делам.
Бывший разведчик решил пройтись по парку, обдумать ситуацию и заодно подышать свежим морозным воздухом.
«Все прошло хорошо, – начал размышлять Колька. – Первое: удалось договориться о главном – выкупить магазин. Второе: получилось сэкономить приличную сумму. И третье: с поставками продукции из Англии и США обещали помочь компаньоны…. Чем сегодня займемся с Настей? Наверное, сходим на каток, получим положительные эмоции, а вечером посидим в каком-нибудь хорошем ресторанчике».
С такими мыслями шведский бизнесмен шел по заснеженной дорожке, как вдруг, путь ему перегородил какой-то мужчина примерно его возраста….
Около десяти секунд молодые люди смотрели друг на друга. То, что Николай удивился, – ничего не сказать, он просто застыл от изумления. В этом молодом человеке он узнал своего давнего друга детства – Дениса.
– Варин, неужели ты?! – немного растерявшись, сказал Колька.
– Точно так, Колян! Сначала даже и не поверил своим глазам, ведь говорили, будто ты погиб еще в начале войны?!
– Долгая история, как я сюда попал. Предлагаю все обсудить в непринужденной обстановке в ближайшем ресторане, – предложил Николай.
– Я только «за»! – с улыбкой согласился Ден. Друзья обнялись, до конца не веря такой удачной встрече.
Они расположились за столиком у окна и приступили к трапезе и долгой беседе.
– Ну, рассказывай, дружище! Как «докатился» до такой жизни? – спросил Колька.
– В общем так, работал и служил одновременно помощником машиниста, потом машинистом, успел заслужить две медали. Потом учился в Москве в Железнодорожном институте, там и остался, получив диплом. Сейчас уже полгода работаю начальником поезда и регулярно мотаюсь в Финляндию и обратно.
– Ну, ты и красавец! Несмотря на свой возраст, находишься на такой высокой должности, – похвалил друга Крапивин.
– Понимаешь в чем дело?! ВУЗ закончил я неплохо, а вот женился вообще шикарно, на дочке высокого начальника из Министерства. И прикол в том, что и любовь, и расчет у меня одновременно. Естественно, хорошая квартира в Москве, жена ждет ребенка. Если родится мальчик, назовем его Колькой. Короче говоря, приезжай к нам в гости, будем рады! – сказав это, Денис посмотрел на друга.
От таких слов Крапивин прослезился и спокойно ответил:
– Я бы с удовольствием посетил вас, но по ряду причин пока этого сделать не могу. В будущем? Может быть… Понимаешь, не могу сейчас рассказать тебе обо всех своих приключениях, которые случились со мной по стечению обстоятельств. Друзья по партизанскому отряду, в том числе и Жорка Бардин, наверняка, посчитали меня убитым. Но судьба распорядилась немного по-другому. В конечном итоге оказался здесь, живу и занимаюсь бизнесом в Швеции, а в Финляндию частенько приезжаю по делам. Женился на дочке наших эмигрантов, которые сейчас живут в Париже, а мы с Настей – в Стокгольме. Уверен, ты парень понятливый и не будешь задавать вопросы, на которые я не могу пока ответить…. И еще, моя совесть чиста, и от меня не пострадал ни один советский человек, за исключением некоторых предателей и негодяев.
– Ха!!! Совсем забыл. Ты вспомнил про Жорку… Тот еще хулиган был в предвоенном Челябинске! Так вот, сейчас он тоже москвич, закончил МГУ, работает пока каким-то средним чиновником. Но, учитывая его хватку и уверенность в себе, быть Бардину большим начальником. Тем более, он полный кавалер «Ордена Славы», про него частенько пишут в газетах.
– Нормально!!! Не представляешь, какие хорошие новости ты мне сейчас сообщил, – улыбался Николай.
– Скажу больше. Мы регулярно встречаемся и позволяем себе бутылочку коньяка. При этом Георгий всегда вспоминает тебя и, приняв несколько рюмок, плачет, упоминая ваш последний бой. Ведь, как я слышал, ты спас ему жизнь…
– Слушай, Денис, вы с Бардиным умные ребята и умеете хранить тайны, поэтому не буду возражать, чтобы ты рассказал ему о нашей встрече. Если не трудно, то привези как-нибудь письмо от него и сегодняшнее фото. А я сейчас набросаю другу несколько строчек….
– Все будет нормально, Колян, нам неприятности тоже не нужны. Тем более, с Иосифом Виссарионовичем шутки плохи, – почти шепотом сказал Варин и по привычке посмотрел по сторонам.
– Давай так, ты, наверняка, приедешь в следующий раз, согласно графику, который мне сообщил. Если по каким-либо причинам меня не будет в Хельсинки, то послание для меня оставишь в моем отеле….
– Все понял, Николай. Кстати, мне удалось несколько раз съездить в отпуск в родной Челябинск, там многое изменилось.
– Кого ты видел из наших общих друзей-знакомых? – поинтересовался Колька.
– Вован Пучков тоже весь в орденах и медалях вернулся домой, а сейчас занимается с ребятами в свободное время мотоспортом. Он второй секретарь райкома комсомола. Обещал заехать в Москву, а мы с Жоркой сводим его в какой-нибудь театр. Кстати, Вован женился на Лизе Чуковой, у них растет симпатичная девочка.
– Во, как жизнь складывается! Кто бы подумал! – задумчиво произнес Крапивин.
– Между прочим, Елизавета воевала не хуже многих ребят. У фронтовиков она в авторитете. Когда вернулась домой, закончила институт. Сейчас наша подруга детства служит в прокуратуре следователем.
– А что слышно про Мишку и Ритку?
– Насчет Семенко конкретно не знаю. Кроме того, что воевал тот в Ленинградской области, сбил несколько немецких самолетов. А потом то ли погиб, то ли пропал без вести…. Ну, а Шишкова окончила медицинский институт и сейчас работает в Краснодарском крае. Про нее писала газета «Правда», якобы она сделала какое-то серьезное открытие в медицинской сфере. Это я узнал от ее матери, которая тоже была на фронте, а сейчас работает главным врачом в нашей городской больнице.
– Да, Денис! Порадовал ты меня – просто от души….
Друзья общались еще больше часа, а потом стали прощаться, подробно обговорив нюансы дальнейших встреч. После этого Крапивин зашел в магазин, купил две бутылки дорогого и старого французского коньяка в подарок Варину и Бардину.
Товарищи прошли по парку, еще раз обнялись на прощание, и оба в хорошем настроении отправились каждый по своим делам….
XXX
Шел 1944год. Советские войска готовились освобождать Белоруссию. На участке фронта полк, в котором служила снайпер Елизавета Чукова, активных действий не вел. Тем не менее, все военнослужащие, начиная от рядового и кончая командиром полка, чувствовали, что готовится крупная наступательная операция.
За последнюю неделю немецкий снайпер застрелил трех офицеров. В связи с этим подполковник Дмитрий Шестеркин вызвал в штаб своего лучшего специалиста.
– Елизавета, ты очень вовремя возвратилась из госпиталя. Как твое плечо?
– Рана несерьезная, товарищ подполковник! Врачи уложились в три недели. Поэтому, немедленно приступаю к выполнению прямых обязанностей.
– Сразу к делу. Последний месяц у нас было тихо. Но за эти семь дней фашистский снайпер уложил наповал несколько моих офицеров. В связи с чем прошу тебя, как самого опытного стрелка, оперативно решить эту проблему.
Два дня Чукова наблюдала с помощью бинокля за местностью между окопами нашей части и немцами. Слева возвышался густой и на вид непроходимый лес. У девушки сомнений, практически, не было, что фашист стрелял оттуда. Тем не менее, она провела замечательный эксперимент, попросив друзей-разведчиков из подразделения Дмитрия Зенина аккуратно высунуть из окопа быстро сделанное чучело в офицерской фуражке. Уже вечером пуля снайпера прострелила насквозь головной убор «липового офицера».
Примерное расположение врага стало более-менее ясно. На следующий день вместе со своей подругой Настей Дзюбко Лиза отправилась на важное задание. Чукова решила поступить в данной ситуации нестандартно и не стала устраивать дуэль, которая могла закончиться «пятьдесят на пятьдесят». Поздним вечером, когда уже стемнело, они в сопровождении трех разведчиков поползли к лесу. Затем резко повернули влево на несколько километров и по краю болота ушли далеко вперед, после чего отпустили сопровождающих ребят. Таким образом, учитывая дальность стрельбы оружия гитлеровского стрелка, девчонки оказались у него за спиной. Конечно, имелся риск случайно столкнуться с немецкими разведчиками, поэтому Настя вела наблюдение в сторону дислокации вражеских войск. Ну, а Елизавета сосредоточилась на выполнении главной задачи.
Весь следующий день подруги провели безрезультатно. Но еще через сутки процесс пошел…
Около девяти утра, примерно в трехстах метрах от Чуковой, взлетела небольшая стая птиц. Лиза через свою оптику пыталась обнаружить гитлеровца, но безрезультатно. По договоренности с командованием наши минометчики стали обрабатывать примерный квадрат. И уже через пару минут немецкий снайпер спрыгнул с густого дерева и побежал в обратную сторону.
Через минуту закончился обстрел, немец сразу же остановился и стал смотреть по сторонам. В тот момент, когда он повернул голову в сторону Чуковой, та нажала на курок….
Пуля вошла точно в лоб врага, и он упал на спину.
Через пять минут, забрав у фашиста документы и винтовку, девушки быстрым темпом выдвинулись в расположение своих войск. Во избежание всяких сюрпризов и неожиданностей они возвращались по старому маршруту через болото, где их ждали несколько разведчиков.
Уже вечером Елизавета докладывала подполковнику Шестеркину об успешном выполнении задания и подтвердила это документально.
Командир полка представил девушек к боевым орденам.
***
Этот эпизод только один из многих подвигов фронтовой жизни Чуковой. На ее счету оказалось только одних офицеров в количестве пятидесяти четырех человек, причем, последних пятерых она уложила при штурме Берлина.
При внешней легкости успехов Елизаветы на самом деле победа для девушек-спайперов оказалась далеко нелегкой…. Из многочисленной группы в живых остались только три девчонки: Чукова, Дзюбко и Василькина, но и они не избежали боевых ранений….
После войны девушка получила высшее юридическое образование, почти всю жизнь работала в прокуратуре и ушла на пенсию в должности заместителя областного прокурора.
Когда она вернулась в Челябинск, вышла замуж за одноклассника Володю Пучкова. У них родились двое детей: девочка и мальчик. Дочка пошла по стопам матери, а сын окончил Нахимовское училище, затем поступил в Ленинградское Высшее Военно-Морское училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола, после которого долгое время служил на Северном флоте.
С мужем они часто вспоминали свое веселое и интересное детство, и всю жизнь верили, что встретятся с Крапивиным и Семенко, потому что, когда приезжали в гости Варин и Бардин, друзья делали какие-то неоднозначные намеки по поводу судьбы товарищей детства.
К радости семьи Пучковых они все встретятся только лишь в разгар перестройки, которую затеял президент с западной ориентацией, господин Горбачев.
XXXI
Мюллер и Нойнер больше пяти лет работали в разведке США.
Благосклонность заокеанских друзей была связана прежде всего с ценной картотекой завербованных лиц разных национальностей. Именно ее переправили немецкие друзья в Америку. Все это время шла обычная работа разведчиков: специальные сотрудники регулярно выезжали в Советский Союз, Скандинавские страны, Францию…
Там они вежливо напоминали подписавшим во время войны соглашения о сотрудничестве с немецкой разведкой, что пора отдавать «долги» и оказывать конкретную помощь спецслужбам США.
Американцы всегда имели своих агентов во многих странах. Причем, независимо от того, союзники это, или нет. Это главный принцип разведки США во все времена.
Бруно и Отто регулярно находились в командировках: Европа, Южная Америка, Ближний Восток и другие регионы всегда являлись жизненно важными для национальных интересов Америки.
Мюллер и Нойнер старались по мере возможности посещать Швецию. Встречались с Крапивиным, обсуждая совместные вопросы бизнеса, получая регулярно хорошие дивиденды от деятельности различных своих предприятий.
Николай оставался всегда надежным партнером и никогда не обманывал компаньонов, хотя возможностей имелось много. Само собой, если позволяла обстановка, американские разведчики встречались с Игорем Сергеевичем и Татьяной Викторовной, часто у них останавливались.
После окончания войны влияние Германии на Скандинавские страны сразу же прекратилось.
Давно прошли времена, когда Швеция вела независимую внешнюю политику и даже угрожала многим европейским государствам. Сейчас ситуация другая и многие не в состоянии сами обеспечивать свою независимость, поэтому эти страны незаметно для себя попали под жесткое влияние США. В связи с этим американская разведка чувствовала себя в Швеции, а тем более в Финляндии, как дома. Соответственно, Бруно и Отто имели возможность, как и прежде, помогать Крапивину в развитии их общего бизнеса.
При всей нынешней стабилизации жизни бывших немецких сотрудников Абвера проблем хватало и у них. Единственный сын Нойнера погиб под Сталинградом. Жена жила вместе с ним в Америке.
Другая ситуация с наследником Мюллера, которая тоже осложняла жизнь, и постоянные переживания мешали работе и общему душевному состоянию. Дело в том, что сын Бруно воевал, как и отец, в разведке. Устроить его рядом с собой не получилось, поэтому тот оказался на Восточном фронте. Легко раненного его взяли в плен в 1944 году. С тех пор штурмбанфюрер не знал ничего о судьбе сына. Документы о гибели отец не получал, в связи с этим теплилась небольшая надежда на его спасение … Усугубила ситуацию в личной жизни гибель жены во время бомбардировки Дрездена союзниками Советского Союза, после чего Бруно не любил американцев и англичан. Работа на них являлась вынужденной необходимостью, ибо сдаваться русским – не самый лучший вариант….
Учитывая все это, бывшие сотрудники Абвера, а так же большие друзья по жизни в данный момент, не имея лучших вариантов, служили в разведке США.
***
Летом 1952 года Николай отправился в очередную деловую поездку в Финляндию. Его жена Настя срочно улетела во Францию из-за болезни отца. Колька обещал появиться в Париже через несколько дней …
Посетив два своих магазина и филиал банка, Крапивин решил поужинать в ближайшем ресторанчике.
Дела на предприятиях шли неплохо, поэтому в хорошем настроении предприниматель расположился за столиком у окна. Симпатичной официантке он заказал горячее блюдо и, конечно, кофе с апельсиновым соком.
Допивая ароматный бразильский напиток, Николай обратил внимание на молодого парня, который давал распоряжения бармену. В этот момент на Кольку нахлынули какие-то необъяснимые воспоминания и сильное волнение. Когда девушка принесла ему вкусный стейк, он поинтересовался:
– Скажите, пожалуйста, что это за мужчина разговаривает в баре?
– Это наш хозяин, Мика Саари, – мило улыбаясь, ответила молодая девушка.
– У меня к вам большая просьба, пригласите его, пожалуйста, за мой столик.
– Минуту, – официантка пошла к бару.
Вскоре хозяин заведения спокойно сел за столик и внимательно посмотрел на посетителя.
Крапивин в это время смотрел в окно, и, когда мужчина оказался напротив него, быстро повернул голову в его сторону. Молчание длилось несколько минут, а потом коммерсанты одновременно улыбнулись друг другу.
– Наверное, это сон?! – неуверенно спросил Мика.
– Нет, мой юный друг, ты не ошибся – это я Николай! – на русском языке ответил Крапивин.
– Ты что, с неба спустился?– до конца не веря своим глазам, поинтересовался Саари.
– Мишка, объяснись, пожалуйста, кто есть кто?
– Сначала ты, – попросил друг детства.
– Перед тобой сидит шведский бизнесмен Никлас Кариссон, он же – Николай Крапивин, – после чего протянул Семенко свои документы. То же самое сделал его друг….
Только после этого ребята встали и крепко обнялись.
Мишка, ничего не скрывая, в течение часа во всех подробностях рассказал о своих приключениях за последние десять лет. А потом с улыбкой уточнил:
– Ты, случайно, не в Госбезопасности работаешь, ибо по твоим манерам и способностям это вполне реально?!
Официантка принесла бутылку хорошего французского вина и налила собеседникам в фужеры.
Раздался звон хрусталя, друзья, не спеша и молча, выпили качественный напиток, после чего свою историю поведал Колька.
Он рассказал почти все, сознательно пропустив моменты общения с Мюллером, затем сказал:
– Извини, дружище, – заканчивая жизненную повесть, начиная с июня 1941 года, доложил Колька. – Но, даю честное слово, к «органам» отношения никакого не имею, а скорее – наоборот….
– Ладно, мне все понятно. Зная тебя, нисколько не сомневаюсь в твоей порядочности, – успокоил друга Семенко.
– Удивляюсь, почему мы с тобой до сих пор не встретились!? Ведь Хельсинки – не самый большой город! – размышлял Крапивин.
– Знаешь, хочется увидеть всех наших или хотя бы узнать, как сложилась у каждого жизнь, все ли живы?! Но видно – не судьба…, – с грустью Мишка посмотрел в окно.
Крапивин загадочно улыбнулся и спокойно сказал:
– А мне есть, что тебе рассказать.
Николай долго рассказывал слегка удивленному другу о случайной встрече с Вариным и о том, что тот ему поведал про всех друзей детства.
– Очень рад, что наши все живы, хотя треть однокашников с фронта не вернулись, – ответил Семенко, и в этот момент по его щеке покатилась слеза.
– Попробую поднять тебе настроение, господин Саари, – и Колька положил перед другом двойной лист бумаги. – Это послание Бардина из Москвы.
Михаил с волнением стал читать письмо:
«Дорогой Колян! С большой радостью узнал, что ты жив и здоров. Да еще и процветаешь! После этой новости взял несколько отгулов на работе и пару дней отмечал твое воскрешение.
Не представляешь, сколько пришлось мне пережить, когда узнал о твоей гибели. Тем не менее, я всегда верил, что ты сумеешь выйти с честью из любой ситуации. Тогда после нашего налета на немцев, мы приложили много усилий, чтобы узнать о тебе и спасти, не взирая ни на что. Вкратце о себе. После ранения в партизанском отряде лечился в московском госпитале, а потом воевал в дивизионной разведке. В письме подробно написать сложно, но очень надеюсь на свое служебное положение, думаю, что смогу выбить поездку в Финляндию или Швецию. Тогда более подробно все расскажу и с большим удовольствием послушаю тебя. До скорого свидания. Ты знаешь, Жорка за свои слова, как всегда, отвечает».
Мишка несколько раз перечитал послание, еще раз прослезился и отдал письмо другу. Товарищи общались еще полтора часа, а прощаясь, договорились о регулярных встречах. Семенко обещал посетить друга в Стокгольме после его возвращения из Франции.
XXXII
Маргарита Шишкова воевала до самой победы, боевой путь закончила под Кенигсбергом. Судьба распорядилась так, что Рита уехала работать в Краснодар, куда ее любезно пригласил известный хирург, который хорошо изучил ее способности во время операций раненых красноармейцев. Работа оказалась интересной, хотя свободного времени, практически, не было. Раз в год, когда Маргарите давали отпуск, девушка всегда гостила в родном Челябинске. Мать ее трудилась главным врачом в городской больнице, а отец преподавал историю в родной школе. Ее приезду всегда радовалась семья Пучковых: Володя и Лиза. Весной 1953 года, при очередном отпуске в родные края Шишкову ждал еще один сюрприз: у друзей детства остановился приехавший из Москвы Жорка Бардин.
Как-то вечером все четверо они собрались на квартире у одноклассников. Долго разговаривали на общие темы, вспоминали однокашников, выпили стоя за погибших на фронте.
– Ритуля, а почему ты не рассказываешь своим лучшим друзьям о личной жизни? Хотя и неудобно напоминать дамам о возрасте, но все же тебе пора иметь как минимум двух-трех детей, – с улыбкой задал вопрос Георгий.
Эта тема заметно подняла настроение Елизавете и Владимиру.
– Жора, ты никогда не отличался скромностью, а с каждым годом эта черта характера у тебя заметно усугубляется, – ответила девушка, не комплексуя перед бывшим одноклассником.
– Ты, как всегда, не справедлива ко мне, но хочу сказать, что сейчас ты стала намного интересней и красивей, нежели в школе. И еще, если бы я жил в Краснодаре, то давно бы ты была моей.
– Не скрою, такие слова понравятся любой женщине, и я не исключение. А, если серьезно, я уже была замужем. Но, по определенным причинам, о которых не хочу распространяться, сейчас свободна. Вниманием со стороны мужчин я не обделена, просто жду такого экстравагантного и остроумного парня, как ты.
Вся компания дружно засмеялась и вопросительно посмотрела на Жорку.
– В общем, так! Я тоже жил с одной дамой. Вроде отношения складывались нормально. Но на определенном этапе жизни с ней понял, что ей интересен не я, а моя должность и квартира в центре Москвы. Мы расстались почти мирно, слава богу, не успел с ней расписаться, – спокойно ответил Бардин.
– Ребята, вы меня, конечно, извините. Но, по-моему, вы созданы друг для друга, – после этих слов Лиза внимательно посмотрела на своего мужа.
Вован улыбнулся, развел руками и добавил:
– Знаете, если Елизавета что-то предполагает, то рано или поздно это сбывается. Лично я убедился в этом неоднократно.
Компания шутила и общалась до позднего вечера, после чего Бардин, абсолютно добровольно, отправился провожать до родительского дома Шишкову.
Одноклассники немного помолчали, затем Маргарита сказала:
– Жора, осенью я планирую поехать в Москву на специальные курсы повышения квалификации….
Молодой человек перебил ее и сразу же взял инициативу в свои руки:
– Короче так! Я живу один, и ты остановишься у меня. Никакие возражения не принимаются.
– Вы знаете, сударь, возражений не будет, – улыбнулась Рита.
– Невероятно, что ты помнишь, как называл меня Колька.
– Жаль, конечно, что он погиб, эта проклятая война унесла много жизней молодых ребят, – с заметной грустью в голосе ответила Рита.
– Знаешь, что? Думаю, Николая хоронить рано. Я почти уверен в его способности – выходить из любых тяжелых ситуаций, – сказав это, Бардин загадочно посмотрел на подругу.
– Георгий, сегодня суббота, и мои родители уехали на дачу, поэтому приглашаю тебя составить мне компанию и выпить по чашечке хорошего кофе.
– Ритуля, я похож на идиота!?
– Конечно, нет!
– Ну тогда, если угостишь меня еще и хорошим завтраком, то ты не пожалеешь о моем дружеском визите.
С хорошим настроением одноклассники поднялись на второй этаж, где в просторных апартаментах проживала семья Шишковых…
XXXIII
Крапивин после душевной беседы с другом детства прибыл в Париж. Его встретила супруга Анастасия.
– Рассказывай, как здоровье отца?
– Я лишний раз убедилась, что психологический фактор для лечения имеет очень важное значение, ибо мой приезд сразу стабилизировал папе давление, да и общее состояние после того, как он меня увидел, заметно улучшилось.
– Мне очень приятно встретиться с твоими, вернее сказать, нашими отцом и матерью, узнать, что они в полном здравии, – сказал Николай.
– А если они увидят тебя, то их радости не будет предела, – с улыбкой ответила жена.
Несколько дней Колька гостил в семье Курякиных.
Мама кормила его по шесть раз в день. Для шведского предпринимателя это был перебор, но обижать хозяйку не хотелось.
Василий Викторович любил пообщаться со своим зятем под бутылочку французского вина и обсудить последние новости мировой политики.
Утром Крапивин делал легкую пробежку в пять-семь километров в соседнем парке в зависимости от самочувствия. Потом в течение двадцати минут занимался на турнике.
Вечером все четверо выходили на прогулку, чтобы отужинать в каком-нибудь хорошем ресторане. На свежем воздухе Николай всегда любил поразмышлять. В этот раз он думал о почти невероятных встречах с друзьями детства.
« Что это? Дар судьбы или обычное везение? Все может быть…. Помню рассказы отца перед войной. Тот всегда ездил по командировкам и за это время, при самых фантастических обстоятельствах, встречал товарищей своей юности. Окончательно я поверю в Бога, если увижу (рано или поздно) остальных друзей….».
А на следующий день вся семья планировала отправиться на Лазурный берег в курортный город Ницца, где у родителей имелся свой большой дом в ста метрах от моря….
***
Капитан Кирилл Романович Фрумкин после окончания войны не ушел в запас, а продолжил службу в рядах Советской армии. Получил звание майора. В 1946 году он поступил учиться в Военно-дипломатическую академию и в 1950 году успешно окончил ее, при этом французский язык он знал в совершенстве, а немецкий – просто на хорошем уровне. Не имея никакого блата и влиятельных родственников среди высокопоставленных военных чинов, был направлен во Францию, где стал работать в посольстве Советского Союза….
***
В этот день майор встречался со своим информатором. Мужчины в кафе на набережной Ниццы за чашкой кофе обсудили ряд вопросов, после чего собеседник Фрумкина отправился по своим делам, а сам Кирилл Романович остался немного обдумать только что состоявшийся разговор.
Неожиданно его взгляд остановился на молодой паре, которая прогуливалась по набережной.
«Странно, этот господин очень похож на Кольку Крапивина, который был разведчиком в партизанском отряде в Белоруссии. Да нет… людей похожих очень много, ведь и Крапивин давно погиб».
После этого Фрумкин переключился на размышления о своих делах во Франции, достал сигарету и, опустив голову, полез в карман за зажигалкой.
Неожиданно прямо перед его лицом раздался щелчок, и советский офицер увидел протянутую в его сторону руку с горящей зажигалкой, а напротив расположился тот самый молодой человек, который сильно походил на его бывшего подчиненного.
Фрумкин от неожиданности немного покраснел и стал волноваться.
– Здравия желаю, товарищ начальник разведки, – добродушно сказал собеседник.
– Николай, ты? – спросил Кирилл Романович.
– Именно так, а я вас сразу заметил и понял, что вы здесь явно не на отдыхе.
– Ты всегда был умным и сообразительным разведчиком, также как и твой друг Бардин. За это я вас очень ценил. Если, конечно, не секрет, расскажи, каким образом погибший партизан оказался во Франции?
– Скажу сразу, мне невероятно повезло. Далее… Я никого не предавал и против страны не сделал ни одного враждебного шага за последние десять лет.
– Но это понятно, потому что после твоей «гибели» наш отряд дислокацию не менял. Мы с Бочаровым нисколько не сомневались в твоей порядочности и мужестве. Если бы случилось наоборот, то наше разведподразделение, наверняка бы, атаковали гитлеровцы.
– Мне приятно, товарищ…? – и Колька посмотрел на бывшего командира.
Фрумкин опять немного покраснел, но ответил:
– Майор….
– Попробую предположить, товарищ командир, что вы, явно, не танкист и, тем более, не моряк-подводник! – по-доброму поинтересовался Крапивин. – Даже догадываюсь, где вы учились после войны….
– Послушай, Николай… – начал Кирилл Романович.
– Извините, что перебиваю, но я давно не Николай и не Крапивин, к тому же – успешный шведский бизнесмен.
– Очень хочется поинтересоваться твоими документами, но делать этого не буду. Скажу тебе прямо. Знаю твои человеческие качества и патриотический настрой во время войны. Если будет желание помочь своей Родине, свяжись со мной. Напишу свой телефон и координаты моего пребывания. Только предупреждаю – телефоном пользоваться в самом крайнем случае, как разведчик должен понимать…
– Спасибо, конечно, за доверие, но ничего не обещаю. Само собой своих координат не оставляю тоже. Кроме того, большая личная просьба: наверху обо мне не докладывать, – попросил Никлас Кариссон.
– Конечно, ибо пока мне и докладывать нечего.
– Как сложилась судьба Бочарова и других партизан?
– Николай Николаевич тоже в армии, сменил несколько должностей. Сейчас начальник военного училища в Рязани. Помнишь нашего радиста Леху Зеленкова? – спросил Кирилл Романович.
– Естественно!
– Так вот, он сейчас офицер и командует ротой связи в Одесском военном округе. А твоего лучшего друга Бардина ранили, он так же, как и ты, прикрывал отход отряда, когда на нас все-таки вышли немцы. Вскоре его отправили самолетом в Москву, так как ранение оказалось серьезным. О его судьбе не знал лет восемь, думал, что погиб где-то. А он, оказывается, геройски воевал в войсковой разведке и встретил победу полным кавалером ордена Славы.
– Откуда известно? Вы его видели? – спросил Николай, который уже знал о приключениях друга.
– Да нет, про него несколько раз писали в газетах. Жорка сейчас очень уважаемый человек и делает успешную карьеру чиновника. Мы ведь войну своим отрядом заканчивали в действующей армии и завершили ее в Чехословакии. Жаль, конечно, но половина ребят погибли.
– Спасибо за беседу! Рад был видеть и с удовольствием узнал про боевых товарищей. Над вашим предложением обещаю подумать, – с этими словами Крапивин встал из-за стола и уже собирался уходить.
– Я понял, надеюсь еще увидимся… И вот еще о чем… Когда Георгия отправили в Москву лечиться, то через месяц в отряд пришел указ из Кремля о присвоении тебе звания «Героя Советского Союза» /посмертно/. Да и отца с матерью найти не смогли, – сказал Фрумкин.
Николай снова сел за стол и с удивлением посмотрел на собеседника.
Теперь уже майор вышел из-за стола, оглянулся и спокойно добавил:
– Мы с тобой обо всем договорились, разведчик, больше не задерживаю, – и Кирилл Романович пошел быстрым шагом вдоль набережной…
Шведский бизнесмен вновь задумался, вспоминая еще раз подробности того судьбоносного боя, после которого он оказался в плену.
К нему подошла жена и села напротив. Муж заказал обоим по пятьдесят грамм коньяка.
– Дорогой, что с тобой? Ты, наверное, забыл о моем отрицательном отношении к алкоголю и скором появлении нашего ребенка?
– Да, извини. И, хотя я один никогда не пью, в этот раз сделаю исключение…
Только через час супруги Кариссон отправились домой, где их давно ждали родители.
В эту ночь Николай уснул только под утро, ибо разговор с майором Фрумкиным произвел на него очень сильное впечатление…
XXXIV
Николай Николаевич Бочаров после войны, будучи кадровым офицером, остался в армии. Через несколько лет, сменив ряд должностей, в конечном итоге принял предложение командования и возглавил Рязанское военное училище. Работа здесь ему нравилась, поэтому для себя он решил закончить карьеру военного именно в этом городе.
Имея хорошую квартиру, прекрасную семью, начальник училища построил небольшую дачу в поселке Аграфена, недалеко от Рязани.
Домик располагался рядом с лесом, поэтому все хозяйственные постройки и большая беседка для отдыха располагались под сенью величественных сосен. Здесь частенько собирались приглашенные командиром подчиненные и друзья. Фронтовик и бывший командир партизанского отряда никогда не забывал своих сослуживцев, тех, с кем четыре года воевал с фашистами. К нему, когда появлялось время, приезжал на пару дней его бывший начальник разведки Кирилл Фрумкин, который и сейчас служит в этой сфере. Месяц назад Николая Николаевича посетил радист отряда Леша Зеленков. У него дружная семья и очаровательная дочка Даша. Сам он офицер и командует небольшим подразделением связистов. Бочаров очень мечтал видеть у себя своих лучших разведчиков: Крапивина и Бардина. В гибель Кольки он до конца не верил, ибо такие отчаянные и смелые парни «в огне не горят и в воде не тонут». Он сам представлял Николая к званию «Героя Советского Союза», потому что тогда тот реально выручил отряд и помог задержать подоспевшую вражескую подмогу.
А вот на Георгия бывший командир немного обижался. Тот стал влиятельным чиновником, имел квартиру в Москве, но до сих пор не нашел времени приехать в Рязань, да и к себе особо не приглашал. Они виделись лишь однажды, когда Бочаров прибыл в столицу получать звание генерал-майора. Эта случайная встреча обрадовала старшину. Сослуживцы обменялись координатами…
– Жора, до Рязани ехать несколько часов. Буду ждать в гости! – предложил Николай Николаевич.
– Обязательно, вот только разгребу многочисленные дела, ведь я занимаюсь не какой-то ерундой, а распределением жилья для москвичей.
– Слушай, в Белоруссии ты был совсем другим, а сейчас очень важный и немного надменный. С тобой разговаривает, между прочим, целый генерал-майор.
– Извините, товарищ командир! На меня так влияет атмосфера Москвы и столичные нравы. Хочу спросить о главном: о Крапивине ничего не слышали?
– К сожалению, полная тишина. Если бы имелось какое-нибудь документальное подтверждение его гибели, то я бы понял, что надеяться не на что…
Бочаров заметил, как сильно изменилось выражение лица бывшего партизана. Улыбка моментально исчезла с его лица. Командир догадался, что «гибель» Кольки, его лучшего друга, волновала и расстраивала его….
Они пообщались еще несколько минут, пожали друг другу руки и каждый пошел по своим делам.
Шла осень 1950 года. До встречи с Денисом Вариным, когда тот сообщит ему о том, что его фронтовой товарищ и друг детства жив, здоров и процветает, оставалось полгода.
Поэтому Бардин в то время, как встретился с командиром, не мог даже предполагать о судьбе Крапивина…
***
Новый 1953 год Николай встретил спокойно, в домашней обстановке. В этот предпраздничный вечер он с Настей, маленькой дочкой Аленкой и родителями жены приехал в дом отца и матери. Татьяна Викторовна накрыла новогодний стол. Гости привезли коньяк, вино и шампанское. По старой русской традиции каждый член семьи положил подарки под елку. Все были довольны новогодними презентами. Василий Викторович играл на баяне советские песни, а все дружно подпевали. У небольшой компании было хорошее настроение. Радость от праздника чувствовалась вдвойне, так как на свет появилась очаровательная девочка Аленка.…
Седьмого марта Николай после утреннего душа и легкого завтрака изучал свежую прессу. На первой полосе он увидел портрет Иосифа Сталина, который скончался пятого марта сего года после серьезной болезни. Узнав это, бизнесмен задумался на несколько минут, и перед его глазами пробежала вся жизнь, которую он прожил в Советском Союзе….
Приехав на работу, Кариссон провел оперативное совещание с подчиненными, но утренняя новость не покидала его. Никлас чувствовал, что жизнь на родине должна заметно измениться и, прежде всего, психология простых людей. В это время секретарша положила на стол деловую корреспонденцию. Разобрав несколько писем, он начал открывать последнее, в конверте находилась советская газета «Правда» времен Великой Отечественной войны, где был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза рядовому Крапивину Николаю Игоревичу /посмертно/.
« Все понятно, – размышлял Николай. Данное издание, наверняка, дело Фрумкина. Надо признать, что наша разведка умеет работать. Неожиданно для самого себя Николай Игоревич осознал, что Советский Союз по-прежнему считает своим, а Швеция – это что-то другое… Короче говоря, майор, наверняка, объявится в самое ближайшее время».
Прошло несколько дней. Как то вечером семья Кариссон после ужина отправилась на прогулку с маленькой дочкой. Погода располагала, чтобы погулять подольше. А когда шли обратно, супруги услышали приветствие на русском языке:
– Вечер добрый, господа Крапивины!
Рядом стоял Кирилл Романович в светлом плаще и шляпе. Улыбка не сходила с его лица.
– Настя, идите домой. Я буду позже, – попросил глава семьи.
Мужчины пошли в сторону парка.
– Спасибо за газету! – начал разговор Колька.
– Я подумал, почему бы не поднять настроение хорошему человеку, – ответил майор.
– Кирилл Романович, вы, наверное, умеете читать чужие мысли? А то я желал увидеть вас и поговорить на тему, которую обсуждали во Франции.
Фрумкин остановился и внимательно посмотрел на бывшего подчиненного.
– Теперь конкретно. Если сможете помочь одному солидному человеку, который служит в разведке США, то он с большим удовольствием будет оказывать Вам профессиональные услуги.
– Я весь во внимании и, если есть хоть один шанс решить его проблему, то все сделаем в самое ближайшее время. И еще, Николай, сейчас в нашей стране жизнь серьезно изменится, через несколько лет народ будет другим….
В течение получаса Крапивин рассказал бывшему командиру о Бруно Мюллере и его сыне, который пока не вернулся из плена, и у отца нет полной уверенности в том, что ребенок жив и здоров.
– Я все понял. Мне нужно какое-то время разобраться в ситуации. В любом случае найду тебя сам и дам полный расклад по твоему вопросу.
После этих слов майор попрощался и быстрым шагом пошел в сторону центра города.
Владимир Пучков 1941г.
***
Фрумкин твердо решил не докладывать командованию о своих контактах с Крапивиным. Не сделал он этого и после встречи на Лазурном берегу. А сейчас, когда появился реальный шанс привлечь к сотрудничеству серьезного человека, то разведчик вновь не стал обострять ситуацию до того момента, пока не получит правдивую информацию о судьбе сына важного «американца».
«Сейчас времена в Советском Союзе будут смутными и не совсем понятно, какая команда сменит Сталина и его людей», – продолжал размышлять разведчик.
Главным положительным качеством Кирилла Романовича являлась его феноменальная выдержка и умение «красиво натянуть паузу». Именно за это во время войны его ценил и уважал сам Бочаров. Начальник разведки отряда, прежде чем отправлять людей на задание, всегда досконально просчитывал ситуацию. Единичные провалы связных происходили исключительно по нелепой случайности, но не из-за расчета заместителя командира отряда.
Ярким подтверждением этого – тот факт, что при поступлении Фрумкина в академию представители уважаемого учебного заведения советовались с Николаем Николаевичем.
Если планы майора в отношении Бруно Мюллера казались ясными и очень конкретными, то взаимодействие с Крапивиным он не собирался афишировать вообще, по крайней мере, в ближайшее время.
Кирилл Романович однозначно был хорошим разведчиком, патриотом своей Родины, но при всех этих факторах он оставался обыкновенным человеком, который видел жизненную ситуацию на многие годы вперед. У него добрая, любящая и порядочная жена, растут мальчик и девочка. Фрумкин прекрасно видел, как люди живут за границей и в каких условиях существует народ-победитель, разгромивший «непобедимого» Гитлера и освободивший всю Европу.
XXXV
После смерти Сталина политики и простой народ начали обсуждать времена его правления Советским Союзом. Эти дискуссии продолжаются сейчас и очень долго не закончатся в будущем. Фигура вождя оказалась очень противоречивой и неоднозначной. Один большой минус (аресты и расстрелы многих невиновных граждан своей страны) явно уступает многим серьезным плюсам (быстрое восстановление экономики в 30-е годы, железная дисциплина). Два главных фактора – это историческая победа в Великой Отечественной войне и на девяносто девять процентов социальная справедливость по всей стране.
Хрущев и его соратники, за исключением ряда военных начальников, являлись жестокими палачами не меньше Сталина, Берия и К*. Та критика, которая развернулась после 1953 года в отношении «вождя народов», прикрывала, прежде всего, преступления Никиты Сергеевича и его команды.
Тем не менее, проще стало жить в СССР почти всем, даже сотрудникам спецслужб. Их перестали возвращать на родину и расстреливать, сейчас могли в худшем случае лишь посадить. Не считая, конечно, государственную измену….
***
Поезд «Краснодар-Москва» прибыл на конечную станцию с небольшим опозданием. Шишкова очень не любила летать на самолетах, поэтому предпочитала наземный транспорт. Шагая по перрону, она не увидела друга детства и немного расстроилась. Телеграмма была отправлена заранее… Неожиданно, расталкивая толпу приезжих, навстречу девушке шел, словно «немецкий тигр», Бардин собственной персоной.
– Ритуля, когда на курсы? – поинтересовался радостный Жорка.
– Завтра, сударь. А сегодня я в твоем полном распоряжении. Возьмем такси или на метро поедем?
– Обижаешь, дорогая! – с этими словами чиновник покрутил перед глазами девушки ключами от нового автомобиля.
Однокомнатная квартира Георгия встретила Маргариту обычным холостяцким бытом, включая легкий беспорядок на кухне.
Одноклассники пили чай с печеньем и вишневым вареньем, которое привезла девушка. При этом они смотрели друг на друга влюбленными глазами.
– Как дела на службе? – поинтересовалась гостья.
– Отлично! Две недели назад меня повысили, теперь я начальник отдела. Правда, в руководстве сообщили, если не обзаведусь семьей в ближайшее время, то о дальнейшей карьере придется забыть. Недавно меня приняли в ряды КПСС. И еще, если женюсь и появится ребенок, то наша квартира увеличится вдвое, – при этом он пристально посмотрел в глаза Маргарите.
– Интересная информация, только я не пойму – это прикол или предложение?! – уточнила Шишкова.
– Это констатация фактов, выходящая из последних взаимоотношений между нами. Поэтому расценивай мои слова не как просьбу, а как решенное дело, – уверенно подытожил разговор Георгий.
– Твоя короткая речь произвела на меня неизгладимое впечатление, поэтому другого выбора не оставляешь совсем. И я, как порядочная девушка, возражений не имею….
После этого беседа будущих супругов перешла в иную плоскость общения….
***
В начале ноября Шишкова вернулась в Краснодарский край. Там она, по собственному желанию, написала заявление об увольнении. 20 декабря одноклассники сыграли скромную свадьбу в одном из престижных ресторанов столицы. На торжестве присутствовали всего шестьдесят человек, в том числе, семьи Бочаровых, Вариных, Пучковых, Зеленковых, а так же друзья и начальники Бардина по ответственной и «сложнейшей» работе. Безусловно, главным гостем торжества являлся Мокроусов Владислав Александрович. Сейчас он работал в обкоме партии на ответственной должности. Друзья Георгия по дивизии отсутствовали по уважительным причинам: подполковник Карпунин служил на Дальнем Востоке, а Максим Гуров возглавлял особый отдел большого соединения в Забайкалье. По служебным обстоятельствам не смогла приехать и семья Фрумкиных, но поздравительную телеграмму отправила.
Летом 1954 года в семье Бардиных родился мальчик, которого единодушно назвали Николаем, а через четыре месяца семейная пара с ребенком переехала в новую двухкомнатную квартиру. Тут ничего не поделаешь – нелегкий труд чиновников государство всегда ценило очень высоко.
XXXVI
Целый месяц Фрумкин занимался поисками военнопленного Генриха Мюллера. На тот момент многие немцы покинули Советский Союз, но отдельные лица, относящиеся к разведслужбам и серьезным военным преступлениям, находились в спецлагерях.
У майора имелось огромное желание повысить свое служебное реноме и помочь Крапивину. Как правило, достойным людям, когда они хотят чего-то достичь, не нанося вреда другим, не всегда, но везет.
Бывший офицер Абвера нашелся, и в данный момент решалась его дальнейшая судьба, поэтому неожиданная информация Фрумкина заставила командование посмотреть на эту тему с другой стороны.
После нескольких оперативных совещаний, Генриха решили освободить и отправить туда, куда попросит отец. Само собой перед этой процедурой майор должен был провести комплекс профессиональных мероприятий с участием самого Бруно Мюллера. В разведке само понятие «доверие» ценилось очень высоко, но документальный протокол никто и никогда не отменял и не отменит в будущем.
Время для Фрумкина полетело не по дням, а по часам. На горизонте маячили звезды подполковника. Длительные беседы с Крапивиным по ряду насущных вопросов….
Через несколько дней в Стокгольм прибыл бывший штурмбанфюрер. Возможность скорой встречи с живым и невредимым сыном сделала его совсем другим человеком. В этот момент любой патриотизм и высокое чувство долга всегда уходят на второй план, особенно, когда дело касается самых близких родственников.
Николай в разговоре двух профессионалов участия не принимал, и дальнейшее их взаимодействие его интересовало мало. Тем не менее, в глубине души он хотел, чтобы Мюллер стал помогать не столько майору, сколько Советскому Союзу.
Вскоре Бруно улетел в Америку, а перед этим по-доброму поблагодарил Крапивина за помощь и участие в судьбе его сына. В этот же день майор тоже отправился с докладом командованию в Москву, при этом не забыв сказать спасибо бывшему подчиненному.
Прощаясь с обоими, Колька спокойно кивал головой, скромно улыбался и говорил сам себе: « Поживем – увидим, а жизнь сама все расставит на свои места!»
***
1957 год для Крапивина сложился очень удачно.
Во-первых, в феврале у них с Настей родился мальчик, которого назвали Михаилом.
Во-вторых, дочка заметно выросла, постоянно радовала своим оптимизмом родителей, бабушек и дедушек.
В-третьих, Генрих Мюллер остался жить в Швеции, ибо отец не захотел втягивать его в «шпионские игры». Тот женился на подруге детства и привез ее в Стокгольм. Николай с чистой совестью передал в распоряжение Мюллера-младшего магазин и один из ресторанов.
Никлас и Генрих дружили семьями, а их жены часто общались между собой, не смотря на то, что немец на несколько лет был старше.
В-четвертых, июньским утром Крапивин собирался в свой банк, чтобы решить ряд накопившихся дел. В это время зазвонил телефон. Жена попросила мужа взять трубку.
– Привет, дружище! Микко тебя беспокоит.
– Рад слышать. Как Финляндия?
– Страна никуда не денется, а вот тебя срочно хотят видеть двое молодых людей, – продолжал интриговать Мишка.
Колька от волнения забыл прежние договоренности и напрямую спросил:
– Это то, о чем мы с тобой договаривались?!
– Именно так! Поэтому немедленно стартуй!
Бизнесмен оперативно отменил все дела. Дал по телефону необходимые распоряжения подчиненным, предупредил родителей и отправился в сторону Хельсинки.
В этот раз дорога оказалась долгой, поэтому Крапивин в спокойной обстановке в очередной раз вспоминал свое детство.
Ранним утром Николай появился в доме Михаила. Без всякого завтрака тот повез друга к отелю, где расположились туристы из России. По дороге Семенко специально не все рассказал о личностях приезжих.
В это время в ресторане отеля завтракала небольшая группа посетителей.
Шведский предприниматель сразу же узнал в солидном и плотном человеке самого Георгия, который по-прежнему не страдал отсутствием аппетита, и лишь небольшая седина упала на виски разведчика. Девушка сидела спиной к выходу, поэтому определить, кто это, было сложно. Колька и Мишка без разрешения присели за столик к туристам и вопросительно посмотрели на них. Хватило нескольких секунд, чтобы лица семьи Бардиных расплылись в широкой улыбке.
От радости и долгой разлуки у всех четверых появились слезы…
К встрече с Колькой Жорка и Рита как бы были готовы, но в первые минуты они все растерялись и не могли произнести ни единого слова. Первым прервал молчание Георгий:
– Да, милорд, вроде бы это ты, но в то же время перед нами сидит какой-то чужой буржуй!!!
– Ты думай, что хочешь, но я тебя очень рад видеть! – с той самой ироничной детской улыбкой ответил Николай.
– Да ладно уж вам, ребята, спорить. Ведь целых пятнадцать лет прошло!!! – вмешалась в разговор Маргарита.
– Молчи, женщина, когда мужчины выясняют отношения! – то ли серьезно, то ли шуткой сказал Бардин.
Жена развела руками и попросила Мишку принести ей сок. А бывший старшина продолжал:
– Что значит не спорить? Этот партизан-разведчик, безусловно, герой: помог отряду, спас меня, но потом исчез при очень таинственных обстоятельствах. Он хоть знает, что потом лично я и мои связные поставили весь район «на уши»?! Одного пацана чуть было полицаи не повесили. Мне, как последнему фраеру, неоднократно пришлось «рвать когти» от немцев. И все это ради того, чтобы узнать хоть что-то о судьбе этого деятеля, – продолжал говорить Жорка, но при этом почему-то смотрел на Семенко.
– Слушай, Миша, скажи этому важному советскому чиновнику, что не все так просто, как ему кажется. И мне просто повезло, – ответил Крапивин.
– Мальчишки, беседуйте лучше друг с другом и оставьте в покое гражданина Финляндии, – предложила Рита.
Заметно повеселевший Бардин повернулся к другу и спокойно спросил:
– Что нечистая сила тогда помогла что ли? Я же сам видел издалека, что ты упал и тебя присыпало землей?!
– Сударь, ты почти прав. Но помогла мне чистая и реальная сила в лице одного серьезного и порядочного человека. Извини, конечно, но подробности излагать пока не могу по ряду причин.
– Да, милорд! Все очень таинственно и непонятно, но я тебе почти поверил. Главное другое – своих партизан ты не сдал и оказался здесь, наверняка, не по своей воле.
После этих слов Жорка протянул свою руку Кольке.
– Будем считать, что вступительная часть концерта по заявкам закончена, – сказала Бардина.
– Ну почему же?! Я бы с большим удовольствием послушал продолжение диалога этих хулиганов, – вмешался в разговор Мишка.
– А ты вообще молчи, финн несчастный! Или ты забыл, что у нас в Союзе вас не очень любят…, – поставил на место друга детства бывший старшина.
– А кого вообще у вас, в СССР, любят? – ответил Семенко.
– У н-а-а-с?! – с грозным видом привстал из-за стола Бардин. – А что, твоя Родина для тебя сейчас Финляндия?
– Послушай, дорогой, не придирайся к отдельным словам друзей. И к тому же сейчас не 1940 год, когда ты и твоя доблестная компания «быковала» в нашем районе Челябинска, – поставила на место своего мужа девушка.
Такой наглости от супруги чиновник не ожидал и, слегка приоткрыв рот, уставился на Кольку.
– Удивительное дело, прошло пятнадцать лет, но ничего не меняется. Такое впечатление, будто мы снова выясняем отношения в лесопосадке за гаражами, не хватает лишь отдельных ярких персонажей: Зайкова, Чуковой, Вована, Дениса…, – сделал вывод Крапивин.
Все дружно засмеялись, после чего, пришедший в себя и заметно повеселевший Георгий, произнес веское слово:
– Мишка, наливай!
Семенко взял в руки бутылку сухого французского вина, но спокойный и уверенный голос Маргариты поставил все на свои места:
– Мишенька, эту «воду» не надо!!! – и девушка поставила на стол бутылку родной водки.
– О-о-о!!! – потирая руки, глядя благодарным взглядом на жену, поддержал супруг.
Раздался звон посуды и друзья опрокинули «сладкий» напиток.
– Между первой и второй – перерывчик небольшой! – сказал Бардин. Бутылка вновь пошла по кругу, наполняя стаканы.
После того, как друзья детства помянули погибших на фронте своих знакомых, беседа продолжилась….
Очень скоро компания перешла на коньяк. Около двух часов Бардин рассказывал во всех подробностях о своих фронтовых приключениях: о мордобое с особистом, дисбате, о походах через линию фронта в тыл врага, о новых друзьях (Мокроусове, Карпунине, Гурове…) и, конечно, об «Орденах Славы». Вся компания внимательно его слушала.
– А когда будем обмывать «Звезду» героя? – громким голосом поинтересовался московский чиновник.
Николай хотел ответить, но его перебила Маргарита:
– Короче так, любимый, мы сюда не бухать приехали. Кроме того, тебе пора отдохнуть, привести себя в порядок, -командным тоном распорядилась девушка.
Георгий покорно опустил голову.
– Друзья, приглашаю сегодня вечером в свой ресторанчик, который находится недалеко отсюда, – предложил Колька.
– А может в мое заведение? – вмешался с предложением Семенко.
– Замечательное предложение, посетим оба кабака, – обрадовался московский чиновник.
– Ребята, мы будем в Финляндии еще несколько дней, поэтому с удовольствием примем все ваши предложения, – закончила разговор Рита.
Супруги пошли отдыхать, а Николай с Михаилом остались вдвоем. Выпив по чашке кофе, договорившись встретиться вечером, каждый отправился по своим делам.
***
Через три дня Крапивин отправился в Стокгольм. За это время он получил очень много приятных впечатлений. Если с Вариным он встречался уже несколько раз, то Бардин и Шишкова – это новый эпизод его заграничной жизни. Ни раз они общались с Георгием один на один, ибо обсудить и вспомнить было что…. Так как Бардин работает важным комсомольским чином, то поездки за границу для него открыты, даже в капиталистические страны. А еще Маргарита намекнула, когда муж в очередной раз перебрал, будто есть большая вероятность перевода супруга в ЦК ВЛКСМ. В связи с этим видеться с другом-разведчиком станет намного проще. Они заранее обговорили, как найти друг друга. Тем более на следующий год Бардины собирались во Францию.
Николай знал, что с валютой у земляков серьезные проблемы, а купить за границей всегда есть что….
Они с Мишкой выделили одноклассникам достойную сумму местных денег для того, чтобы приодеться самим и передать презенты семье Пучковых. Сам Георгий немного скромничал от таких подарков, но Маргарита, как настоящая русская женщина, избавила мужа от всяких комплексов и предрассудков.
Дома Крапивина встретили жена и маленькие дети. Он во всех подробностях за ужином у своих родителей рассказал о жизни одноклассников, об обстановке в Челябинске и Советском Союзе.
Затем Колька с головой окунулся в коммерческие дела и воспитание своих детей….
XXXVII
Годы летели быстро, все менялось как в политике, так и в личной жизни челябинских друзей.
Денис Варин продолжал ездить в Финляндию, но во время последней поездки огорчил Мишку и Кольку тем, что скоро уйдет на повышение и будет работать в Министерстве.
Бардин через несколько лет прибыл в Париж как ответственный работник ЦК ВЛКСМ. В советские времена представители молодежной организации и первые помощники КПСС путешествовали очень много. Государственные деньги при этом тратили красиво и с большим вкусом. В это же самое время рядовые комсомольцы ездили в лучшем случае по городам и селам Советского Союза.
Крапивин в последнее время долго размышлял о качестве своей жизни в Швеции. Безусловно, комфорт, семейное благополучие и полная безопасность его устраивали. При всех этих серьезных плюсах на него часто накатывала необъяснимая грусть. Именно поэтому, встречаясь с друзьями из Советского Союза, он искренне и от души старался поддержать их во время пребывания за границей валютой (т.к. им командировочные выдавались в минимальном количестве).
Через два дня бизнесмен прибыл к другу во Францию. Ребята, как всегда, под хороший коньяк вспоминали детство и фронтовую молодость. Полгода назад до этой встречи Колька общался с подполковником Фрумкиным. У того дела шли прекрасно, информация от Мюллера и Нойнера текла рекой. Командование очень ценило Кирилла Романовича. В связи с этим в последнее время тот стал немного высокомерен и всячески показывал, кто хозяин положения в их отношениях. Николай спокойно реагировал на умные слова своего партизанского начальника и перед встречей с Жоркой решил пригласить к беседе подполковника. При этом своему другу об этом не сказал.
Партизанские разведчики без суеты допивали бутылку «Мартеля». Разговор шел спокойный и доброжелательный, ибо все претензии и «непонятки» удалось утрясти во время прошлой беседы.
– Хочешь анекдот, Милорд?! – спросил Георгий.
– Опять с матом?
– Нет, этот про политику.
– Валяй, – согласился Колька.
– Приходит мужик в райком и пишет заявление на прием в КПСС: «Прошу принять меня в ряды КП». Ему говорят: «Почему в КП, а не в КПСС?». «Дело в том, что в СС я в войну служил….».
Крапивин засмеялся, но по сторонам не посмотрел.
– День добрый, мужчины! – сказал подходящий к столику Фрумкин.
– Скрипит телега – колеса стерлись. Мы Вас не ждали, а Вы приперлись! – с ехидной улыбкой пошутил Жорка.
– Георгий, ты, как всегда, в своем репертуаре, – присаживаясь за столик, констатировал подполковник.
– Как всегда, вы, господин хороший, появляетесь неожиданно, – продолжал беседу Бардин.
– Послушай, если ты хочешь со мной поругаться, как в прошлый раз в Москве, то у тебя не получится, – с недовольным видом проговорил Кирилл Романович.
– Не собираюсь я ссориться, просто отправлю сейчас тебя в нокаут, вылью в рот полбутылки алкоголя и оставлю в ближайшей подворотне. Уверен на 100% , что через несколько дней, в лучшем случае, окажешься в отставке.
Крапивин с удовольствием смотрел, как «интеллигентно» общаются фронтовые друзья и не самые последние люди Советского Союза.
– Ладно, Жорж, проехали, не порть всем настроение, – предложил дипломат.
– Согласен, но ты больше не показывай друзьям свою значимость. А то разберемся с тобой, как с немцами в сорок пятом, – закончил перепалку повеселевший Бардин.
Фронтовики выпили по рюмочке, после чего Фрумкин поинтересовался:
– Ну, Георгий, говорят, что через несколько лет пойдешь по партийной линии?
– Все может быть, от повышения никто и никогда не отказывается: как у нас, так и у вас, – ответил Бардин и внимательно посмотрел на Кирилла Романовича.
Затем троица поговорила о делах Бочарова и других ребятах из партизанского отряда. Товарищи стали расходиться поздно вечером. Перед этим шведский бизнесмен любезно презентовал приятелям по небольшой сумме французских франков. И, если Жорка взял купюры с радостью и благодарностью, то внешний вид подполковника говорил о недостаточности денежных средств.
Долгие годы друзья общались в аналогичном режиме.
В Советском Союзе вновь сменился лидер государства. При Леониде Ильиче Брежневе стало жить людям еще проще. Бардин перешел работать в обком КПСС с очень хорошими перспективами. Варин делал успешную карьеру в своем Министерстве. Все шло неплохо и в семье Пучковых. Семенко тоже женился, у него росли трое детей: сын Геннадий и две дочери Ирина и Лиза. Но, как известно, жизнь окрашена в цвета зебры: если кому-то везет, то другому – наоборот. Дело в том, что как кому-то не покажется странным, но американская разведка тоже иногда работает хорошо. В конечном итоге Мюллера и Нойнера америкосы вычислили. Бруно успел предупредить и спасти Отто, а сам, уходя от преследования агентов ФБР, разбился на машине.
Так как Швеция и Финляндия являлись капиталистическими странами и союзниками США, то Нойнер провел пенсионные годы на уютной даче в ближнем Подмосковье. Осложняло ситуацию то, что его жена работала в Швеции. Тем более предусмотрительность бывших абверовцев сыграла свою роль, ибо своих родственников они не афишировали. Тем не менее, жена Отто бросила бизнес, вернее передала его Генриху, и переехала жить в Советский Союз, естественно, не с пустыми руками.
XXXVIII
Жизнь у Крапивина, его родителей и друзей стабилизировалась, и каждый спокойно занимался своими делами.
Татьяна Викторовна и Игорь Сергеевич за последние годы очень сблизились с родителями Анастасии. Отец Николая из-за небольших проблем со здоровьем старался чаще бывать на лазурном берегу Франции. По настоятельной просьбе жены и сына он прекратил работу, т.к. проблем с деньгами у семьи не было. Николай Игоревич собирался покупать для своих родителей дом у моря, но Курякины попросили этого не делать, потому что их особняк способен разместить всех родственников с большим комфортом, благо площади позволяли. И самое главное то, что совместное проживание будет удобно для всех….
***
Виктор Зайков, по кличке «Музыкант», теплым летним вечером 1959 года шагал по родному Челябинску. Все те, кто помнил его в детстве, узнать сейчас не могли, т.к. жизнь у авторитетного вора оказалась интересной, сложной и очень разнообразной. Это был уже немолодой мужчина, практически без волос, а те, которые остались на голове, сияли белоснежной сединой. В 1942 году, находясь в лагере, он решил добровольно вместе с другими заключенными податься на фронт. Под красивый аккомпанемент природы по пути следования эшелона на одной из остановок, когда рядом стоящие составы выпускали пар и на станции стоял туман, словно белая пелена, закрывающая по утрам землю после прошедших сильных ночных дождей, Витька свалил на свободу, не желая проливать на фронте свою «блатную кровь».
Около двух месяцев беглец добирался до южного города Тбилиси, где в военное время нашли приют воры, бандиты, мошенники и прочий криминальный люд. Во время поездки он украл документы у одного случайного интеллигента. Зайков, несмотря на свою молодость, всю жизнь был аферистом высшей пробы, являлся умным и талантливым человеком. Убийство – это не его профиль, а вот развести кого-нибудь на большие деньги, взять на понт, опустошить богатую квартиру, «пообщаться» с драгоценностями и другие преступления аналогичной сферы – это полупрофессиональное хобби Виктора.
На юге он развил очень бурную деятельность и заслужил уважение среди ведущих криминальных авторитетов города. В 1943 году Витька единолично несколько месяцев следил за одним коммунистом, по совместительству ответственным работником советской торговли. Как-то вечером, когда Соломон Моисеевич Розенталь отдыхал в ресторане с очаровательной девушкой лет на двадцать моложе себя, Зайков изящно и без лишнего шума сделал пару слепков от ключей любвеобильного чиновника.
Через несколько дней, когда партийный босс с законной супругой на выходные убыл за город, Витек под покровом темноты, открыв ключом дверь, вошел вовнутрь, будто к себе домой. Большая квартира своим богатством очень удивила ночного посетителя. Стало ясно, что в Москве у Сталина, Ворошилова и Молотова домашняя обстановка была гораздо скромнее. Но, как говорится, юг России – это государство в государстве, а работники торговли стояли по рангу гораздо выше, чем другие служащие СССР.
В этот раз Зайков, как всегда, не суетился и никуда не спешил. Он накрыл богатый стол, извлек из бара бутылочку коньяка и, закурив дорогую сигару хозяина, немного задумался, закинув голову назад, при этом выпуская дым через рот и нос, стараясь придать ему форму небольших колец. Трапеза длилась около часа, после чего вор не стал размениваться по мелочам: спокойно положил в карманы деньги и драгоценности, а затем покинул апартаменты так же тихо и красиво, как и заходил.
Украденного добра по примерным подсчетам хватало лет на тридцать безбедной жизни. В связи с этим Витька старался больше не идти на преступления, если выгода казалась мизерной. В «общак» он вносил деньги ежемесячно, независимо от доходов, строго конкретную сумму. О своих делах никому никогда не докладывал, невзирая на положение авторитетов, поэтому оставался целым и невредимым долгие годы. Найдя себе интересную даму, на пять лет старше, Зайков надежно обосновался в ее загородном доме недалеко от моря. Чуть позже пара официально зарегистрировала брак в местном загсе. Будучи человеком неглупым, «музыкант» поменял свою фамилию. Иногда, чтобы не терять квалификацию, выходил на дело.
Закончилась война, во время которой одноклассник Бардина и Крапивина в атаку не ходил, не партизанил, в тыл врага с парашютом не прыгал, не горел в танке, тем не менее, свою профессию любил и ни о чем абсолютно не жалел. Он сильно поправился и немного расслабился. Супруга родила ему мальчика, а отец регулярно дарил матери ребенка ювелирные украшения, которых у Витьки так было много, «как у дурака – махорки».
Но, как говорится, «от тюрьмы и от суммы не зарекайся». Как часто бывает, авторитетные воры и серьезные разведчики очень похожи, прежде всего, тем, что часто проваливаются из-за мелочей….
Наступил 1947 год. Жена Зайкова очень любила свою мать, которая жила небогато в небольшой комнате. Дочка иногда передаривала ей ювелирные изделия. Та, в свою очередь, сдавала кое-что в ломбард, чтобы на вырученные деньги хорошо питаться. Одно оригинальное колечко привлекло внимание милиции, так как находилось в розыске. Оперативники нанесли неожиданный визит к пожилой женщине, которая без особых проблем заложила дочь и ее мужа. Дальнейшее для компетентных органов стало делом техники.
Виктор очень уважал баню и парился несколько раз в неделю. При этом сильно расслаблялся и практически терял связь с окружающим миром. Именно во время этого занятия его приняли сотрудники правоохранительных органов.
Дальнейшие события развивались быстро и очень предсказуемо. В доме было изъято кое-что из драгоценностей. В связи с этим, хозяин вину не отрицал, почти во всем сотрудничал со следствием, а так как доказать удалось немного, да и наговаривать на себя Витька не собирался, то пятилетний срок он воспринял как должное и посчитал это не самым плохим вариантом.
В лагере он жил спокойно, как всегда пользовался уважением у серьезных мужчин, да и руководящий персонал заведения против него ничего не имел. Зайков посвятил это время занятиям спортом: штанга, турник и немного бокса, т.к. в их компании находился тренер по этому виду спорта, который, защищая свою жену от хулиганов, явно переборщил с самообороной.
Витькина жена почти год писала ему письма, приезжала на свидания, присылала продуктовые посылки. Благо он «сидел» рядом с домом. Сын подрастал и регулярно передавал отцу приветы. Вскоре это благополучие внезапно прекратилось. Если бы его супруга была необыкновенной женщиной, то дождалась бы Виктора, но она поступила как обычная дама и, обдумав ситуацию, быстро сменила хозяина, а потом вышла за того замуж. Через два года они уехали в Азербайджан, забрав с собой сына. Само собой разумеется, дама решила не ставить в известность Зайкова о смене местожительства.
Как известно, рано или поздно срок заключения подходит к концу. «Музыкант» появился у дома бывшей жены и удивился, что жилье давно продано, а хозяева уехали в другой регион. Расстраивался он недолго и принял данный факт философски, без лишней сентиментальности. Так как жизнь научила Витьку быть практичным и смотреть на долгие годы вперед, то мужчина съездил на окраину города, откопал тайник с драгоценностями, так как во избежание денежных реформ купюрам не доверял, после чего снял большую комнату у знакомой бабульки, которая до лагеря всегда продавала ему домашнее молоко.
Еще находясь в заключении, Зайков решил на девяносто девять процентов завязать с криминальным прошлым.
Через некоторое время он сошелся с симпатичной дамой, правда, драгоценности ей не дарил во избежание конфликтов с органами, а вот деньгами старался не обижать, т.к. женщины при нехватке денег чувствуют себя неважно, а при избытке финансов – начинают делать глупости. Им становится скучно, и почти все тратят купюры бездарно и нерационально.
«Музыкант» знал «золотую середину» в этом деле, поэтому со своей половинкой жил дружно и в полном взаимопонимании.
Виктор Зайков 1941
Пара жила благополучно, супруги друг другу почти не изменяли. У них родилась девочка, которую назвали Ириной. Жизнь текла так ровно, что Виктор загрустил, а чтобы развлечь себя, он, проявив смекалку и фантазию, вынес из богатого дома очень крупную сумму денег, не стал отказываться и от ювелирных изделий.
В детстве Витьку воспитывала только одна мать. Отец бросил их, когда сыну было два года. Наталья Григорьевна работала обычной медсестрой в городской больнице. Вестей от сына она не получала около пятнадцати лет и считала его погибшим на фронте. Но неожиданно ей стали приходить на почту денежные переводы, которые присылал незнакомый адресат. Женщина поняла, что, кроме единственного сына, этого сделать никто не мог. После этих сюрпризов Наталья Григорьевна стала мечтать о встрече с Виктором.
«Музыкант» на самом деле никогда не забывал про мать и реально помогать стал при первой возможности.
Когда Иринке исполнилось пять лет, сожители расписались, и Виктор для полной легализации снова взял фамилию жены – Кузнецов. Только в 1959 году он, извинившись перед супругой, поехал в родной город.
Челябинск война миновала, поэтому все знакомые здания стояли как прежде, кроме того появилось много новых строений. Свой приезд Кузнецов (Зайков) не стал делать публичным. Темным вечером он зашел в небольшую комнату матери….
XXXIX
Мария Ивановна Ненашева пережила войну спокойно, регулярно получая письма с фронта от мужа и дочери. Последнее сообщение от супруга пришло в начале мая 1945 года. Она твердо верила, что хозяин дома скоро вернется.
В июне приехала дочка, которая в 1944 году вышла замуж за начальника госпиталя. Муж у нее остался в родном Ленинграде обустраивать дела с жильем и работой.
Летом муж Марии Ивановны не вернулся. Она сразу почувствовала что-то недоброе и не ошиблась….
В начале сентября пришла «похоронка», из которой стало ясно, что супруг погиб «смертью героя» на территории Японии. Очень долго она находилась в жуткой депрессии, постоянно плакала, забросила все дела. Только через год Ненашева вернулась к обычному образу жизни, ее настроение улучшилось благодаря рождению внучки. Да и дочка старалась чаще бывать у матери, чтобы поддержать ее в трудное для них обеих время.
Дальше жизнь шла своим чередом. Почти все люди в детстве и молодости торопят время и хотят быстрее стать взрослыми. Потом, когда им исполняется тридцать лет, они неожиданно начинают понимать, что примерно половина жизни прожита, и, невзирая на их желание приостановить процесс старения, годы начинают лететь с неимоверной скоростью.
У Марии Ивановны все шло по стандартному сценарию: выросла внучка, подрастал внук, дочь с мужем частенько оставляли их у бабушки, а сами делали успешную карьеру в сфере медицины.
В 1960 году Ненашевой исполнилось пятьдесят девять, и последние пятнадцать лет она постоянно ждала весточки от Кольки и его родителей. Женщина прекрасно помнила их неожиданный визит в полном составе в Куйбышев. Ей было понятно, что с законом у семьи Крапивиных не все в порядке, но искренне надеялась, что у этих близких ей людей все нормализуется. С каждым годом эта надежда таяла, и она почти смирилась с тем, что больше никогда их не увидит.
В сентябре, открыв почтовый ящик, Мария Ивановна обнаружила письмо, адресованное ей. По штампу стало ясно, что данное послание пришло из Москвы.
«Странно, дети обычно пишут из Ленинграда, – про себя рассуждала хозяйка. – Может, они находятся там в командировке? Да, нет… Почерк на конверте незнакомый…».
Тетя Маша зашла в терраску, села на диван и неожиданно для самой себя стала волноваться. Открыв конверт, она узнала знакомый почерк, которым один мальчишка часто писал ей письма, учась в челябинской школе. Прошло много времени, но ровные красивые буквы остались без изменения, как и в школьные годы.
« Здравствуй, дорогая тетя Маша!!!
Нисколько не сомневаюсь в том, что ты поняла, от кого данное послание. У нас все хорошо. Дополнительные подробности сообщить пока не могу. Большой привет тебе от папы и мамы. Все мы по тебе очень скучаем. И очень жаль, что сейчас нет возможности увидеться. Надеюсь, в скором времени все изменится. Если у кого-нибудь из моих друзей появится возможность посетить Куйбышев, то передай обязательно ответное послание через него. Расскажи, как дела у тебя, у дочки, у мужа, обстановка в хозяйстве….
Крепко тебя обнимаю, надеюсь на встречу. Н.К.»
Мария Ивановна перечитала текст несколько раз, немного поплакала и сразу же взяла ручку. Ответное письмо растянулось на три листа, и было убрано в толстую книгу на полку.
С алкоголем женщина не дружила принципиально и самогонку никогда сама не делала в отличие от многих соседей. На этот раз пришлось сделать исключение. Тетя Маша достала из шкафа два графина с самогоном и коньяком, который привозила ей дочь. Немного подумала и убрала пятизвездочный напиток обратно. Налила себе стопку домашнего первача, изготовленного соседкой по самому высшему разряду. Залпом выпила за здоровье семьи Крапивиных, в надежде когда-нибудь их увидеть….
В октябре около полудня ее посетил плотный мужчина с небольшим животиком, на вид тридцатипятилетнего возраста.
Георгий Бардин приехал в Куйбышев на важную конференцию, но дружба для него была всегда на первом месте.
Выпив стакан домашнего молока, чиновник забрал письмо для Крапивина. Про тетю Машу он знал от Николая, поэтому рассказал, где сейчас находится семья Крапивиных. Перед уходом мужчина обещал, если будет возможность, переправить для нее очередную весточку.
Таким образом, завязалась переписка между Колькой и его теткой. Конверты в Москве опускали Бардин, Варин и даже Фрумкин….
***
Андрей Семенко, младший брат Мишки, во время войны служил на Черноморском флоте. Ему сильно повезло: участвуя в многочисленных боевых операциях, он не получил ни одного ранения. В звании старшины первой статьи был демобилизован и вернулся в родной город. Несколько лет работал на местном заводе, даже успел жениться. Он очень грустил по погибшему на фронте отцу и пропавшему без вести брату. Личная жизнь у Андрюхи не сложилась, и с женой пришлось развестись. Когда не стало матери, Семенко решил расстаться с обыденной жизнью в Челябинске и уехал работать в торговый флот на Черное море. Слава богу, бывший командир их корабля во время войны сейчас занимал важный пост в этой сфере, поэтому проблем с устройством на работу не было. Через полгода моряк на своем торговом судне посетил Грецию, перспективы открывались в будущем самые грандиозные, ибо визиты за границу считались очень престижным делом.
Через полтора года он приехал домой, открыл комнату в коммунальной квартире и незамедлительно приступил к уборке. В дверь постучали, на пороге стояла соседка Антонина Дмитриевна.
– Ой, Андрюшенька, рада тебя видеть!!!
– Взаимно, тетя Тоня. Как Ваше здоровье?
– Да все нормально. Работаю, хожу к детям. Я вот о чем: пока ты плавал по морям, на твой адрес пришли несколько писем, – женщина протянула ему корреспонденцию.
– Большое спасибо, что не забываете меня и смотрите за моей комнатой, – поблагодарил Семенко.
Моряк присел на диван и стал читать письма. Одно пришло от фронтового друга, который жил в Рязани. Второе – от бывшей жены, та уехала на комсомольскую стройку, просила у него прощения и звала к себе. А вот третье послание немного насторожило молодого человека и заставило волноваться, хотя конверт он еще не открыл.
К большой радости, Андрей узнал почерк родного брата и внимательно прочитал весточку из нескольких страниц.
«Главное, что Мишка жив и здоров, – рассуждал младший брат. – Остальное – все мелочи жизни. Одно непонятно, как он оказался в Финляндии? К тому же живет богато и с большим размахом. Впрочем, это неважно. Брат для меня – самый родной человек. Очень приятно, что выжил и сумел дать знать о себе. Мишка зовет к себе. Но как это сделать?! Из Советского Союза за границу просто так не уедешь. Интересно, а как удалось прислать мне письмо?».
Андрей положил на стол послание, заварил себе свежего чая и задумался….
Через два часа в его голове созрел идеальный план, как оказаться у родного брата….
Эпилог.
В Советском Союзе, особенно в послевоенное время, почти всем гражданам жилось нелегко, за исключением партийной элиты, торговых работников и прочей полукапиталистической прослойки. В стране царил дефицит, и всем хотелось обладать заграничной одеждой и бытовой техникой. В разговорах на маленьких кухнях люди мечтали посетить Европу или Америку, посмотреть, как живут там граждане, прикупить импортных товаров и похвастаться перед соседями и знакомыми своей крутизной. Особенно этим отличалась молодежь, ибо пожилым людям хотелось немного: чтобы не началась война, спокойно росли дети и внуки, и не было голода.
С каждым годом покинуть СССР становилось проще. Так примерно и жили семьдесят процентов населения в Советском Союзе, завидуя жизни в Европе, Израиле и США. А те, кто умудрялся свалить за кордон, всегда скучали по родному городу и своей стране.
Очень жаль, что пожилые члены политбюро СССР не решили эту проблему кардинально: надо было разрешить путешествовать по миру не только представителям правящей элиты, но и обычным гражданам.
Николай Крапивин добился в жизни всего того, о чем мечтали многие, в том числе, и в Швеции. Тосковал ли он по Родине?! Конечно, да. Но без фанатизма. Размышляя о перспективах жизни, бизнесмен убеждался в правильности своего решения. Радовало другое: родители живы и здоровы, дружат с семьей Курякиных и часто поправляют здоровье в их апартаментах на Лазурном берегу.
Крапивин регулярно встречался со своими друзьями, а Мишка Семенко жил в соседней Финляндии. Они виделись очень часто и бывали друг у друга в гостях. Безусловно, его огорчали гибель Мюллера и отъезд в Советский Союз семьи Нойнера.
Когда Бардин при встрече передал другу письмо от тети Маши, радости Николая не было предела.
Вместе с родителями они несколько раз перечитывали долгожданное послание из города Куйбышева, где проживал дорогой им человек.
Тем не менее через много лет Крапивин посетит Москву, Куйбышев и, конечно, Челябинск. Радость от визита оказалась неполной, так как некоторые из его знакомых не дожили до этой встречи.
***
Михаил Семенко спокойно жил и работал в Финляндии. У него была хорошая семья, небольшой бизнес, который заметно уступал размаху дел его друга Крапивина. Однако на достойную жизнь средств вполне хватало.
Но об одной истории стоит рассказать отдельно.
Предприниматель частенько по делам бизнеса ездил на машине по всей стране. Один раз за городом он обратил внимание на женщину без определенного возраста. Она выгуливала небольшую собачку, при этом сильно опуская вниз голову. Ее лицо Мишке показалось очень знакомым.
Через несколько минут Семенко вспомнил бывшую надзирательницу лагеря – Светлану Владимировну.
После этого бизнесмен еще ни раз видел Мифодину на окраине леса. И у него созрел конкретный план….
Через неделю бывший летчик увидел старую знакомую на прежнем месте, а рядом стояла ее небольшая машина.
Михаил заехал в лес немного дальше и пешком пошел навстречу своей «подруге». В руках у коммерсанта имелась плотная плетка, примерно такой же расправлялась с пленными надзирательница. Мишка не был злопамятным, просто у него – хорошая память….
Он неожиданно появился перед дамой – та вздрогнула.
– Я очень рад вас видеть, мадам!
– Не может этого быть!? – дрожащим голосом ответила Мифодина.
– У меня очень мало времени, и я не собираюсь тратить его на разговоры с тварью и садисткой. Думаю, погибшие пленные меня поймут.
В руках у женщины появился небольшой пистолет, но Семенко ее опередил, ударив плеткой по руке. Оружие упало на землю. Несколько минут, потеряв контроль над собой, молодой человек в ярости наносил удары бывшей надзирательнице. Вскоре все было кончено…
Придя в себя, Михаил зашагал к своему автомобилю. А сзади скулила собачонка возле своей хозяйки, пытаясь ее оживить.
В середине пятидесятых Мишку ждал большой сюрприз. К нему прибыл брат Андрей, который во время очередного посещения Европы на торговом судне покинул его и попросил политического убежища. В те времена гражданам СССР в таких просьбах отказывать было не принято, поэтому через полгода бывший моряк оказался в Финляндии.
Работа ему здесь нашлась сразу, т.к. предпринимателю, его старшему брату, очень нужны были надежные люди.
***
Денис Варин после завершения работы непосредственно на железной дороге успешно строил карьеру в своем Министерстве, имел хорошую квартиру в центре Москвы, построил уютный загородный дом для членов своей семьи. Он старался не забывать родной Челябинск. С удовольствием общался с семьей Пучковых. Они в свою очередь принимали приглашения друга детства и навещали его в столице. Во время дружеских посиделок к ним почти всегда присоединялась чета Бардиных. Безусловно, за границу получалось ездить не так часто, как раньше. Но, несмотря на это, Денис старался обязательно увидеть своих друзей детства. Привозил им различные сувениры из СССР. Те, в свою очередь, всегда щедро его угощали и презентовали для приобретения европейских товаров валюту. В Россию Варин регулярно привозил для своей семьи модную одежду и надежную технику. Многие годы друзья поддерживали между собой тесную связь, невзирая на межгосударственные ограничения.
***
Георгий Бардин сделал самую успешную карьеру на государственной службе среди однокашников и фронтовых друзей: исполком, комсомол, потом продвижение по партийной лестнице. В конечном итоге – ответственная должность в ЦК КПСС. Там люди на пенсию не уходили и работали, пока позволяло здоровье.
Всю жизнь Георгий являлся очень практичным человеком и совершенно не страдал глупыми комплексами. Сначала он получил однокомнатную квартиру. После женитьбы на Маргарите и рождения ребенка начальство выделило важному чиновнику большие двухкомнатные апартаменты. Вскоре семья оформила фиктивный развод и Жорка, как порядочный мужчина, оставил жилье жене с сыном. Сразу же, с помощью Мокроусова, Бардин заселился в современную «однушку». Через год семья вновь воссоединилась и стала жить-поживать в «двушке», а другую квартиру чиновник сдавал в аренду.
Во время учебы в институте сын Георгия и Маргариты решил жениться на дочке городского прокурора. Свадьба прошла пышно, весело, с огромным количеством дорогих подарков и важных гостей. Пригодилась и однокомнатная квартира, которая имелась у бывшего фронтового разведчика. Неудивительно, что у прокурора тоже нашлось аналогичное жилье. Произвести обмен на двухкомнатную с доплатой в их сторону не составило особого труда.
В ближнем Подмосковье семья Бардиных имела большую дачу, которая плавно перешла в собственность хозяев, когда они достигли пенсионного возраста.
Жорка постоянно общался с друзьями, часто выезжал за границу. Регулярно ругался с Фрумкиным, но после солидной дозы спиртного сослуживцы по партизанскому отряду всегда мирились.
У Георгия иногда случались различные «залеты». Он мог в каком-нибудь ресторане съездить по физиономии любому, если тот вел себя не совсем прилично. Ритуле Жора старался не изменять, но были такие моменты, когда красивым и эффектным дамам он просто не мог отказать, т.к. нежелание «общаться» могло быть неправильно понято представительницами слабого пола.
Как всегда своего фронтового товарища прикрывал Владислав Мокроусов, который занимал очень серьезную должность в Кремле.
Очень часто бывший старшина по служебным делам выезжал в провинцию. Почти всегда в каких-то спорах и противоречиях чиновник выбирал сторону простых людей.
Он принимал жесткие меры, если местные «князья» жили лишь ради себя, а народ бедствовал и не мог найти помощи у своей власти.
Принципиальность Бардина очень поощрялась на самом верху, соответственно, самые сложные поездки в регионы поручали именно ему. А он разбирался в ситуации почти всегда по закону и, частенько, по справедливости….
Важный чиновник и полный кавалер Ордена Славы прожил долгую и счастливую жизнь. Когда господин Горбачев затеял перестройку в стране, то Бардин не бедствовал, а даже приподнялся в финансовом плане. Он выполнял секретные поручения Мокроусова и размещал в зарубежных банках большие деньги и ценности. После смены социализма капитализмом в России сын Георгия и Маргариты возглавил крупный частный банк, в связи с чем стал часто посещать Швецию и Францию.
***
Володя и Лиза Пучковы всю жизнь прожили в родном Челябинске. Жена успешно боролась с преступностью. Большое количество отпетых уголовников получили реальные сроки заключения при непосредственном участии Елизаветы.
Владимир после работы в комсомоле занимал важную должность в ДОСААФе, где продолжал активно работать с детьми. Созданный им мотоклуб являлся одним из лучших в стране. Его воспитанники успешно служили и работали по всему Советскому Союзу. Двое ребят стали мотогонщиками европейского уровня. Многие поступили в военные училища и получили офицерские погоны. Александр Одерков закончил Высшее военно-морское училище в Ленинграде и успешно командовал большим кораблем на Тихоокеанском флоте. За неоднократное выполнение ответственных заданий командования был награжден несколькими боевыми орденами.
Дмитрий Пляксин после окончания Высшего пограничного военного училища с отличием служил в Забайкалье, потом возглавил пограничную заставу. Во время ряда серьезных международных конфликтов на его участке границы он грамотно руководил подчиненными, и вышестоящее командование представило его к званию Героя Советского Союза.
Семья Пучковых общалась с Витькой Зайковым. Елизавета проявила мудрость и не стала копаться в его старых приключениях. Очень часто они отдыхали на побережье Черного моря и останавливались в его большом доме. Во время вечерних застолий «музыкант» напоминал девушке о том, как в юности, во время уличных разборок, она несколько раз, без сожаления, своей ногой попадала ему в челюсть.
Володя и Лиза не стремились «командовать парадом», а жили дружно, старались помогать другим людям, не делая подлости никому. За это они были уважаемыми людьми в городе. Такими же выросли и их дети…..
***
Николай Николаевич Бочаров ушел в отставку с должности начальника Рязанского Высшего Военного училища. Ему несколько раз поступали предложения из Москвы пойти на повышение, но он полюбил Рязанскую область, ее замечательную природу. За годы командования учебным заведением Бочаров серьезно улучшил материальную базу, построил много новых зданий и свой фронтовой опыт старался передать курсантам.
Большое количество выпускников училища профессионально руководили своими подразделениями, всегда добрым словом вспоминали Николая Николаевича и весь преподавательский состав.
Генерал имел большую квартиру в Рязани, но почти все свободное время проводил на своей уютной даче, а после ухода на пенсию практически не покидал загородный дом. Двери его всегда были открыты для друзей и бывших сослуживцев.
Бочаров всегда отличался своим богатырским здоровьем. Но, когда посетивший его Бардин сообщил неожиданную, но приятную весть о том, что Колька Крапивин жив и здоров, у командира партизанского отряда внезапно поднялось давление, и ему стало плохо. Чиновник вместе с женой ветерана привели Николая Николаевича в порядок.
Георгий в общих чертах рассказал о приключениях друга и обещал в ближайшее время доставить своему бывшему командиру письмо из Швеции. Боевой генерал дал себе установку, что будет жив и здоров до тех пор, пока лично не увидит Крапивина.
Георгий Бардин на своей даче в Подмосковье
***
В 1987 году великое государство под названием Советский Союз быстро катилось к своему развалу под мудрым руководством Михаила Сергеевича Горбачева.
Шведский предприниматель Никлас Каррисон, он же Николай Игоревич Крапивин, с женой Анастасией, с друзьями детства Денисом и Георгием гулял по Красной площади города Москвы. До этого они часто встречались за границей, поэтому данная встреча для всех неожиданной не была. Граждане Швеции, погостив в столице, вместе с друзьями убыли в Рязань в гости к Бочарову….
Несколько дней Николай Николаевич не отпускал дорогих гостей, к тому же, к всеобщей радости, прибыл Кирилл Романович Фрумкин, который в звании полковника ушел в отставку и спокойно жил в шикарном доме в Подмосковье.
Все ветераны войны были уже в зрелом возрасте. Тем не менее алкогольный запас Бочарова, а затем и привезенный коньяк Крапивина уничтожили за три дня. А вспомнить и поговорить было о чем….
Генерал с улыбкой смотрел на своих относительно молодых друзей, которые спорили, ругались из-за всяких мелочей, вспоминая детство, войну и мирное время, а сам при этом курил свою старую трубку и мысленно пришел к выводу: «Какие замечательные люди, с которыми знаком уже много лет! И, если появилась бы такая возможность прожить жизнь сначала, то менять ничего бы не стал…».
Через несколько дней однокашники прилетели в Челябинск, где провели для Крапивиных экскурсии по современному городу. Николай не забыл своего счастливого детства, но по истечении сорока с лишним лет он многого не узнавал. Где они росли, там появились многоэтажные дома, от старых построек ничего не осталось.
Современный Челябинск
Ужинала большая компания у Пучковых, где обсудили последние новости города, вспомнили юность.
***
Когда обычный человек достигает пенсионного возраста, но при этом в душе чувствует себя молодым, для нормальных людей это является обычным состоянием.
Именно к этой категории относились наши герои. Друзья прожили разную жизнь, но при этом каждый прошел свой предначертанный лично ему судьбой путь.
По-разному можно относиться к выбору Николая Крапивина в ответственный период его жизни.
Большинство людей, прошедших войну, его осудят, некоторые из них будут считать предателем.
Тут ничего не поделаешь. Такая была тогда эпоха и жизненные ценности. Тем не менее с каждым десятилетием, удаляющим нас от Великой Отечественной войны, сторонников у главного героя будет становиться все больше и больше….
От автора.
Лично я Крапивина поддерживаю почти во всем. Не знаю, как бы поступил сам в аналогичной ситуации, когда надо делать решающий выбор между государством и своей семьей, но уверен в одном, что Родина и Государство – это абсолютно разные понятия для меня. Не сомневаюсь, что так рассуждал и наш главный герой.
Безусловно, мне очень симпатичен Бардин, который всю жизнь жил так, как ему хотелось, а в послевоенное время брал от нее все, что можно. При этом с высоты своего должностного положения старался не обижать простых людей. В любой ситуации он никогда не предавал и не подставлял друзей. При этом всегда честно говорил правду, как своим близким, так и чиновникам. Если при социализме у руля могли стоять такие ответственные работники, как он, то Советский Союз по-прежнему должен был бы существовать. Правда, в слегка укороченном варианте, а не так, как это произошло в 1991 году.
К тому же очень сложно исправлять стратегические ошибки в национальной и территориальной политике, допущенные Ульяновым, Джугашвили, Хрущевым, Брежневым, Горбачевым и Ельциным.
Витька Зайков подлежит отдельному обсуждению. Он преступник – сомнения нет. А если посмотреть с другой стороны…. Разве «музыкант» ограбил хотя бы одного порядочного человека!? «Старые» воры, к каким принадлежал Виктор, всегда пользовались уважением у простого народа. И, если бы в наше время у руля криминала стояли они, а не современная прослойка из работающих только на себя чиновников и новоиспеченных полубандитов, то в стране преступность по статистике не превышала бы Мальту и Сингапур. А вот за дезертирство Витек обязан ответить…. Только это недоработка правоохранительных органов.
Бочаров, Пучков, Чукова, Варин, Шишкова, Фрумкин – пример обычных граждан Великой державы, которых всегда абсолютное большинство. Если их дети, внуки и правнуки будут воспитываться в правильном направлении: любить родину, ценить дружбу, ставить семью выше всего на свете – тогда России не страшны иностранные захватчики, чиновники, пришельцы из космоса, потопы и землетрясения.
***
К началу 2000 года дети и внуки наших героев подружились между собой так же, как в свое время и их родители, но не будем вдаваться в подробности. А если говорить в общих чертах, многие из них создали друг с другом совместный бизнес, образовали дружные семьи, которые проживали в разных городах Европы.
Что касается Бардина и Крапивина, то история помнит такой случай. Еще в 2002 году они переплывали русскую речку Оку во время очередной дружеской рыбалки…