   Маргарита Криштафович
   Иная
   Светлое Будущее

Посвящение

Эта книга посвящается самому дорогому для меня человеку, ставшему источником вдохновения для написания волшебной и в то же время не совсем выдуманной истории.
Доченька, ты сильная и со всем справишься. Все ответы есть внутри тебя. Мечтай, твори, воплощай, не останавливайся на достигнутом и не бойся ошибаться. Все будет именно так, как и должно быть. Помни об этом.

Пролог

   Чему бы жизнь нас ни учила,
   Но сердце верит в чудеса…
   Ф. И. Тютчев
   Люди не перестают искать свое счастье. В любом возрасте. И верить в настоящую любовь. И в чудо. Даже если утверждают обратное. Почему? Все просто: человечество, эмоции, чувства, мысли, убеждения – это компоненты Мироздания, неразрывно связанные с бесконечным множеством других компонентов и притягивающиеся друг к другу, повинуясь силе притяжения. Совершенно разные по своей природе и по своей сути, с уникальными задачами и функциями, все они являются важными и необходимыми частичками единого целого, слаженно работающими на всеобщее благо.
   А еще люди меняются. Непрерывно. Как, впрочем, и все остальные компоненты, и само Мироздание. Нет ничего постоянного и ничто не остается неизменным. Однако любое изменение, любое хаотичное, на первый взгляд, движение, любое явление или событие, как в жизни отдельно взятого человеческого существа, так и в развитии целого мира или совокупности миров, не случайно. Оно закономерно, последовательно, имеет определенный смысл и является неизбежным результатом предшествующих действий. Будущее формируется из того, что происходит сейчас. При этом эволюция обязательно сохраняет всеобщий баланс, ибо Мироздание гармонично и защищено от разрушения законом равновесия.
   Что же касается чудес… Они не противоречат Мирозданию, они лишь противоречат человеческим знаниям…
   В декабре 2199 года в разных концах Земли появились на свет дети с необычной внешностью. Фарфоровой белизны кожа, белые или седые волосы и пустые безжизненные глаза с блеклой, тусклой, будто выцветшей радужной оболочкой. Во взглядах их бесцветных глаз не отражалось ничего. Ни радости, ни грусти, ни интереса, ни страха. Первые равнодушные. У них отсутствовали эмоции. Полностью. Зато имелась абсолютная невосприимчивость к токсическим веществам и стойкий иммунитет к стрессу и психическим заболеваниям.
   Появление равнодушных повергло ученых в ужас. Новый век начался с глубокого и всестороннего изучения человеческой эмоциональности. Проводились исследования и эксперименты, совершались открытия, строились прогнозы. Землю тем временем ждало новое потрясение.
   13 февраля 2222 года на окраине одного из неприметных городов ничем не примечательной страны родился удивительной красоты мальчик, ласково названный медиками вампиренышем. Нет, он не был наделен нечеловеческой силой, у него не было острых длинных клыков, и он не пил кровь, просто его бледная, чуть холодноватая кожа, иссиня–черные волосы и выразительные глаза цвета алой зари ассоциировались именно с этим фантастическим существом. Малыш оказался особенным: ему были доступны чрезмерно сильные эмоции, но лишь отрицательные – раздражение, злость, гнев, ненависть.
   Два месяца вампиреныша рассматривали со всех сторон, сканировали каждую клеточку его маленького мозга, собирали консилиумы и штудировали многотомные медицинские трактаты. Наконец был вынесен вердикт: индивидуальная особенность. А спустя полгода количество родившихся детей с аналогичными индивидуальными особенностями достигло нескольких тысяч. Все они обладали мистическим обаянием, идеальным ночным зрением, высокоразвитым логическим мышлением и неспособностью контролировать свои эмоции. Их назвали хейтами.
   Время шло. Равнодушных и хейтов с каждым годом рождалось все больше и больше, эмоции и чувства обычных людей ослабевали и исчезали. Процесс изменения человеческой расы принял необратимый характер. Тем, кто имел полный спектр эмоций, стали присваивать статус ЭЛ – эмоциональная личность. Остальные получали статус полуЭЛ. Попытка ученых повлиять на эмоциональную ситуацию путем клонирования и инкубационного выращивания потерпела поражение. Все ожидаемые инкубиты и клоны ЭЛ еще в стадии зародыша трансформировались в хейтов и полуЭЛ, стремительно наполняя Землю взглядами алых и «затухающих» глаз.
   В начале ХХIV века человечество совершило прорыв в области освоения космического пространства. Однако знакомство с различными видами и формами внеземной жизни, установление контактов и налаживание межпланетных отношений с представителями разумных и полуразумных рас осложнялось для землян непростой ситуацией в эмоциональной сфере. Не заставила себя ждать и новая проблема – под угрозой оказалась независимость планеты. Наделенная многообразным растительным и животным миром, Земля вызвала неподдельный интерес у других цивилизаций межпланетного пространства, как ресурс для жизнедеятельности и жизнеобеспечения…
   Людям неведомы намерения Мироздания. Человеческий мир – маленькая частичка огромной системы, выполняющая определенную роль. Людям неизвестно будущее, поскольку оно зависит от происходящего в настоящем. Но чтобы будущее было, нужно действовать, иначе существование превратится в небытие. И люди действуют. Созидательно и разрушительно, синхронно и вразнобой, совместно и индивидуально. Допуская ошибки, извлекая уроки, повторяя попытки. Действуют, как умеют, как могут, как считают правильным. Превозмогая обстоятельства, преодолевая трудности, решая проблемы, которые, собственно, и появляются только для того, чтобы подтолкнуть к действиям. Ибо Мироздание прекрасно знает, что требуется, чтобы повернуть ход дел в нужную сторону…

Глава 1

//-- Виталина Мерц --//
   Холодно. Очень. И страшно. Коленки дрожат, зубы стучат, сердце колотится так, словно норовит выпрыгнуть из груди. Страх мерзкими щупальцами скользит по коже, отнимая у тела чувствительность, а у мозга способность мыслить. Все как всегда, только от этого не легче.
   «Я сильная, я не боюсь, я справлюсь», – мысленно твержу себе в тысячный раз. Однако эмоции с победным рыком овладевают всем моим существом, врываются в разум, проникают в сознание, обездвиживают и одновременно воспламеняют изнутри, заставляя чувствовать себя маленьким испуганным зверьком, потерявшимся в незнакомом дремучем лесу.
   Эмоции – мой дар и мое проклятье. Дар, подброшенный Судьбой при рождении по неизвестной мне причине за неведомые заслуги предков. Дар, позволяющий мечтать, фантазировать, тонко чувствовать и создавать прекрасное, раскрашивая тем самым жизнь и внутренний мир яркими красками. Дар, ставший моим проклятьем, моей слабостью в мире внешнем, поскольку снарядил не самыми приятными спутниками – гиперзастенчивостью, сверхстеснительностью, мегаволнительностью и так далее и тому подобное, список бесконечен. «Снарядил» – от слова «наряд», если что. Хотя многое зависит от угла зрения и от угла падения солнечного света, как говорил мой школьный учитель по естествознанию.
   Как же холодно! Ладошки совсем продрогли, пальцев уже не чувствую. Нужно отвлечься и подумать о чем–нибудь приятном. Только о чем?
   «На левой руке чаттер, на правой руке стилл», – вспомнились вдруг слова из давно забытой детской песенки. Серое вещество чудит, ну да ладно. Разглядывание девайсов не худший вариант, чтобы хоть немного расслабиться.
   Чаттер. Тонкое биокерамическое колечко на безымянном пальце. Изготовлено по технологии фьюжн–скин: растягивается и сжимается, подстраиваясь под нужный размер. Идентификатор личности, средство связи, платежное средство и хранилище личных данных. А еще многофункциональный ассистент с доступом во Всеобщую Информационную Базу Земли. Перечень приложений настраиваемый: часы, калькулятор, видеокамера, диктофон, пульсометр, шагомер и еще несколько десятков функций. Водонепроницаемый, сверхпрочный, запрограммирован на сетчатку глаз владельца. Активируется задержкой взгляда на две секунды, деактивируется так же. Управление голосовое с возможностью выбора нужного пункта меню вручную на панели всплывающей сенсорной голограммы. Снять чаттер может только владелец после введения кода разблокировки.
   Стилл. Широкий металлический браслет на запястье с мягкой подложкой, плотно прилегающей к коже. Гладкий, блестящий, без какой–либо отделки, играющий роль украшения и защиты одновременно. Сверху, на лицевой стороне, слой металла толще, чем снизу. Именно отсюда выскакивает длинная тонкая пластина из закаленной стали с закругленными краями, стоит только сжать руку в кулак, чуть выгибая запястье. Ширина пластины два сантиметра, длина выходит за пределы кулака сантиметров на десять. При контакте с противником обездвиживает его минут на пятнадцать – двадцать в зависимости от степени сопротивляемости организма. Обездвиженный остается в полном сознании, но не может пошевелиться, что позволяет вызвать Службу Правопорядка или сбежать. Или и то и другое одновременно. На своего владельца стилл не реагирует, так как настроен на его импульсы. Деактивируется прикосновением большого пальца второй руки или самостоятельно через пять минут после активации. Отличное изобретение, низкий поклон проектировщику.
   А вот у хейтов вместо стилла фриз – специальный браслет с микрочипом и скин–имплантом, блокирующий эмоциональные всплески. В отличие от стилла, разрешенного к ношению с четырнадцати лет, фриз надевается каждому хейту при рождении и не снимается в течение всей жизни. Это установлено законом. При попытке снять…
   – Да ты просто богиня! – из размышлений выдернул восторженный голос, обернувшись на который, я узрела его не менее восторженную обладательницу. – Хорошо, что я рождена не мужчиной, а то потеряла бы голову! А как без головы жить?
   Мои онемевшие и заледеневшие губы непроизвольно расплылись в улыбке, грозя потрескаться и устроить безжалостное кровопролитие. Доминика. Теперь точно справлюсь.
   Доминика Регард – потрясающая 22-летняя блондинка ЭЛ с огромными голубыми глазами и восхитительной фигурой, преподаватель психологии межрасовых отношений и моя подруга по совместительству. Именно она посоветовала мне отправиться в Эль–Хаттар – безумно красивый город и столицу нашего государства Ширан для поступления в Академию Искусств, что я и сделала, успешно сдав два месяца назад вступительный экзамен. И именно она уговорила меня стать участницей сегодняшнего праздничного концерта, посвященного началу учебного года, со смущенной улыбкой сообщив, что мне все равно не удастся скрыть от ректора Академии свои танцевальные таланты, поэтому чем раньше я их продемонстрирую, тем лучше для меня. Спорить не хотелось, да и было бессмысленно, так как Доминика – самый лучший уговорщик. А еще неисправимый романтик и оптимист. Кажется, окружающее пространство мгновенно меняется всякий раз при ее появлении, даже воздух становится светлее и прозрачнее.
   – Доминика, – с облегчением выдохнула я, ощущая, как напряжение сворачивается рулетиком и мелкими шажочками пятится куда–то в сторону. – Как же я рада тебя видеть!
   – И я рада, что ты рада, – проговорила Доминика, с нескрываемым восхищением поглаживая рукой тонкую, серебристо–голубую переливчатую шаль, в которую я закуталась с головы до ног и под которой таинственно поблескивали камни многослойного танцевального костюма. – Витошка, ты ослепительна!
   – Много зрителей, да? – спросила я, кожей чувствуя, что ответ мне не понравится.
   – Зал переполнен, зайчишка, – прошептала Доминика, приобнимая меня за подрагивающие плечи. – День открытых дверей – важное событие не только для Академии Искусств, но и для всего Ширана. Но я же с тобой, так что не волнуйся. Все будет замечательно.
   Я вздохнула. Конечно, все будет замечательно. Подумаешь, зал переполнен. Обычное дело.
   – Нашествия космических пиратов нет? – решила все же уточнить, затаив дыхание.
   Вообще–то, ничего против инопланетных персон я не имею. Мои эмоции не зависят от наличия неземлян в зале, так же, как и от количества землян. Танцую я для всех одинаково, волнуюсь тоже с одинаковой силой, просто моя трусливая натура сказывается. Чужаков все–таки боюсь больше. Наверное.
   – Куда ж без них? – Доминика отстранилась и слегка прищурилась, сверкнув глазами. – Такого разнообразия ты еще не видела, и я, кстати, тоже. Среди особых приглашенных какая–то важная делегация марсиан, прибывшая на Землю с непонятной миссией. В Академии марсиане впервые, так что есть шанс рассмотреть этих красавчиков поближе. Явились и мои любимые бравые ребята – члены посольства Таригара. В наличии милашки орионцы и сумарцы, ну и прочая нелюдь на любой вкус и цвет. В общем, понаехало гостей из иноземных областей. Эй, перестань уже дрожать как заячий хвост. Ты потрясающе выглядишь, а танцуешь так вообще… м–м–м… умопомрачительно.
   Покивав головой для убедительности, Доминика снова затараторила, зная, что это весьма действенный способ понизить градус моего напряжения:
   – Думаю, пора заняться спасением прекрасной улыбки одного прилично посиневшего создания. Чудодейственный эликсир я прихватила. Давай помогу, самой тебе точно не справиться.
   – Спасибо, – с искренней благодарностью отозвалась я, восхищаясь предусмотрительностью подруги и ее умением говорить правду в виде почти комплимента.
   Улыбку нужно спасать, это верно. Сверхстойкая увлажняющая помада, которой я воспользовалась минут пятнадцать назад, вопреки заверениям производителя бесследно исчезла с губ, не успев как следует впитаться. Понятное дело, я ее съела, даже не заметив обещанного клубничного привкуса. А после этого еще и облизнулась раз сто, если не больше. Не от гастрономического удовольствия, нет. От волнения.
   Доминика изящным движением руки выудила из сумочки маленький флакончик, открутила крышечку и ловко провела кисточкой по моим пересохшим губам, нанося слегка прохладную сыворотку–регенератор. Окинув критичным взглядом результат своих стараний, она удовлетворенно кивнула, затем невероятно скоростным образом убрала чудо–флакончик обратно в сумку и крепко прижала колотящуюся меня к себе.
   – Все будет хорошо, Витошка. Я уверена.
   – Угу, – пробормотала я, зарываясь носом в длинные, пшеничного цвета локоны подруги, источающие сладковатый аромат кокоса.
   Эх, если бы я могла научиться управлять своими эмоциями. Или хотя бы чуточку слабее их ощущать. Порой так хочется «выключиться», закрыться от всего мира, погрузиться в тишину и безразличие, в пустоту, чтобы ничего не чувствовать. Совсем ничего. Я бы отдышалась немного, набралась сил, а потом снова «включилась» бы. Только не до конца, а так, чтобы оказаться ЭЛ, как Доминика.
   Но, увы, я – СЭЛ, и никуда от этого не денешься. Сверхэмоциональная личность, единственная рожденная за последнюю сотню лет, если верить моему доктору, профессору Ферту. Сила моих эмоций в несколько раз превышает силу эмоций ЭЛ. Правда, этот факт я вынуждена тщательно скрывать, чтобы выжить. Для всех я – ЭЛ, так указано в моих личных данных, хранящихся в Единой Базе Населения Земли. О том, что я – СЭЛ, кроме меня, знают только мои родители и несколько сотрудников НИЛЗ – Научно–исследовательской Лаборатории Земли, включая моего доктора. Все мы подписали договор о неразглашении. В случае несоблюдения хотя бы одного пункта этого секретного договора нарушителя ожидает немыслимой величины штраф, для выплаты которого не хватит целой жизни.
   Само собой разумеется, я – объект пристального изучения НИЛЗ. Даже персональный пропуск постоянного посетителя этого места сделали. Так себе достижение, однако. А чтобы пресечь возникающие вопросы окружающих, мое так называемое «странное» поведение и мои частые (каждые три месяца) визиты в НИЛЗ объясняются наличием у меня редкого в наше время синдрома вегетативной дистонии, СВД, если проще. Симптомы, характерные для СВД, – частое головокружение, быстрая утомляемость, повышенное сердцебиение, одышка, озноб – как раз очень напоминают видимые проявления моих сверхэмоций, поэтому в правдивости легенды сомневающихся нет. Ну, по крайней мере, я таковых не встречала.
   Со сверхэмоциями непросто. Особенно перед выступлением на публике: колотит так, что воздух сотрясается. Но я справлюсь, точно знаю. Как только зазвучит музыка, леденящий страх отступит, тело расслабится и растворится в игре нот. Оно окажется в другом мире. В тонком мире чувственных движений, которые невозможно описать словами или понять головой. Их можно лишь услышать сердцем.
   А дальше произойдет то, что вижу только я. Фантазии или галлюцинации, не знаю, как правильно это назвать. Они появились два года назад. Сначала я жутко испугалась, места себе не находила. Потом стало интересно, а потом и вовсе привыкла. Однако рассказать о своих «видениях» до сих пор не решаюсь ни родителям, ни друзьям, ни даже своему доктору. Чтобы не сочли сумасшедшей. Ага. Мне и со сверхэмоциями так себе живется, а тут еще это.
   Дело в том, что когда я танцую, то вижу свои эмоции. Два ярких зеленых луча выскакивают из моих глаз и устремляются в окружающее пространство. Они появляются непроизвольно, без моего участия. А потом сразу же улетают, разделяются на множество тоненьких лучиков и распространяются на всех, кто находится поблизости. Прикасаясь к ЭЛ и полуЭЛ, лучики отскакивают, вспыхивают и исчезают. А вот в равнодушных и хейтов они впитываются, все до последней капли. Зрители при этом, похоже, ничего не замечают и не ощущают. Я же вижу, как в их глазах на мгновение загорается огонек тусклого зеленого света, а потом гаснет, словно ничего и не было.
   Откуда я знаю, что эти лучики – мои эмоции, объяснить не могу. Просто знаю, и все. Чувствую. Выплеснув их, я наслаждаюсь. Головокружение и слабость не в счет. Это мелочи по сравнению с теми удивительными ощущениями, которые наполняют меня от макушки до пяток. Становится так легко и хорошо, что хочется взлететь, подняться высоко в небо и парить там долго–долго, пока не иссякнут силы.
   Может, я схожу с ума? Не исключено, только, чтобы это выяснить, нужно во всем признаться окружающим, к чему я пока определенно не готова. А может, все СЭЛ видят свои эмоции? Хороший вопрос, только вот и на него ответа у меня нет. Спрашивать у доктора – не лучшее решение. Вдруг заподозрит неладное? Начнет выпытывать, а врать я не умею. И если окажется, что ничего подобного никто никогда не видел и видеть не может, потому что это невозможно, то… Понятно, в общем.
   Приходится скрывать. А что остается делать? Лучше уж быть немного странной, чем сумасшедшей. Да и не чувствую я себя ненормальной. СЭЛ, это да. Но в остальном – самая обычная. Ну если не считать того, что через несколько минут я снова увижу зеленые лучики и огоньки света в глазах зрителей.
   Осталось совсем немного. Совсем чуть–чуть. А пока я стою за кулисами, греюсь в теплых объятиях Доминики и ожидаю своего выхода. Жутко волнуюсь, и мне до потери сознания страшно. Как всегда.
   Вздрогнула, услышав ровный мужской голос:
   – Встречайте! Загадочный и волнующий танец четырех стихий в исполнении студентки первого курса нашей Академии – очаровательной Виталины Мерц!
   Все. Мой час настал. Как же страшно! Отчетливо слышу каждый удар сердца. Один, второй, третий… Пауза… Сердце остановилось? Нет, это замедлилось время. Руки Доминики отпускают меня. Подруга шепчет: «Удачи, зайчишка!», но я плохо понимаю, что происходит. Отработанным движением сбрасываю балетки. Ступаю босыми стопами на гладкий мраморный пол. Приятные звуки музыки проникают в сознание, накрывает ощущение полета. Я готова.
   Легким дуновением свежего ветерка появляюсь на сцене. Порхаю порывами прохладного бриза, долго кружусь и плавно усиливаю движения, превращаясь в мощный ураган. Стихия воздуха бушует, набирает обороты. Свист и грохот заполняют окружающее пространство, которое вот–вот превратится в хаос. Я – повелительница воздуха. Мое дыхание подобно шквалистому ветру. В моих крыльях живет смерч. Для меня не существует преград. Никто и ничто не сможет мне помешать. Все будет так, как хочу я. А я жажду разрушений, ибо воздух – моя стихия. Моя сила. Моя власть… Но после достижения максимальной скорости вихрь начинает затухать, постепенно ослабевая и принося долгожданное облегчение.
   Игра парящих под потолком световых шаров изменяется. Лазурные вихревые потоки превращаются в темно–синие волны, бегущие к зрителям. Они поднимаются на невиданную высоту, словно желают ужаснуть необъятностью и безудержной силой стихии воды. Стремительным потоком проплываю по сцене, рассекая бурлящее безумие. Шаль соскальзывает с плеч, струится по талии вниз и пеной опускается на пол где–то позади. На мне длинное платье цвета глубокой бирюзы, усыпанное сверкающими камнями, словно каплями кристально чистой воды. Я излучаю свет и бескрайнее величие. Волны вздымаются и опадают, кланяясь своей владычице. Поднимаю руки вверх, и бушующая стихия успокаивается. Делаю несколько тягучих перекатов и волнообразных скольжений, а затем умиротворенно растворяюсь в текучих аккордах.
   Отвлекающий взмах левой руки, правой незаметно прикасаюсь к расположенной на поясе кнопке и вспыхиваю алыми и ярко–оранжевыми языками пламени. Это россыпь камней на платье со встроенными маленькими капсулами–фонариками подсветила ткань тысячами огненных искр. Сквозь затуманенное сознание улавливаю восторженные возгласы из зала. Делаю резкий поворот. Потом еще один. И еще. Яркие вспышки световых шаров молниями разлетаются в разные стороны. Они то замирают, заставляя повиноваться тело и дыхание, то снова игриво взмываают вверх, будто опаляя неестественным жаром. Огонь повсюду. Извне и изнутри. Он выжигает время и пространство. Он становится мной, и я покоряюсь. Двигаюсь, плавлюсь, горю, затухаю, тлею, снова воспламеняюсь, со всей страстью отдаваясь танцу и охватившим эмоциям. Чувствую себя неукротимой, невероятно сильной и уверенной, напитанной мощной энергией стихии огня.
   Мелодия меняется. Делаю плавный поворот, во время которого ловким движением расстегиваю три магнитные кнопки, удерживающие платье. Мягко отбрасываю его в сторону, опускаюсь на пол и замираю. Ощущаю, как зал выдохнул и тоже замер в напряжении. Сердце ликует, душа поет. Грациозно поднимаюсь под мажорно–бодрящие звуки льющейся музыки, медленно кружусь, позволяя во всем великолепии рассмотреть оставшийся на мне наряд. Усыпанная разноцветными цветами жасминово–зеленая юбка–солнце длиной чуть ниже колен и такого же цвета топ на тонких бретелях. Шелковая ткань с солнечными переливами золотистых узоров и шепотом изумрудных листочков. Нежность и безмятежность, спокойствие и умиротворение, созидание и плодородие. Неторопливые движения опьяненного музыкой тела олицетворяют гармонию жизни, энергию стихии земли.
   А вот и они, мои эмоции. Зелеными лучиками разбегаются по залу во все стороны, скользя по лицам зрителей.
   Внезапная резь в глазах заставила зажмуриться. Секунда, и все прошло. Последствие отступающего напряжения, наверное. Странно, раньше такого не было. Видимо, слишком сильно переволновалась.
   Музыка останавливается, зал аплодирует. Стараясь не замечать накатившую слабость и легкое головокружение, улыбаюсь, делаю поклон. Все закончилось. И все получилось. Кажется.
   Поднимаю голову и вижу перед собой высокого черноволосого парня в белом костюме с корзинкой изумительных цветов. Огромные черные глаза и легкая вибрирующая дымка вокруг силуэта сомнений не оставили – марсианин. Галопом промчались мысли: «Марсианин? С цветами? Мне это чудится?»
   – Я очарован, – сияя ослепительной улыбкой, произнес парень и протянул корзинку.
   В тот же миг меня окутал волнующий запах цветочной свежести. Не чудится.
   Не до конца осознавая происходящее, дрожащими руками приняла подарок, растерянно прошептала в ответ: «Благодарю» и поспешно покинула сцену, на ходу подобрав детали костюма и балетки. Сознание выхватило из общей картинки всполохи золотых искорок в дымке марсианина и безумную радость в его черных глазах.
   По коридору шла очень аккуратно, боясь уронить полученное сокровище. Живые цветы! От марсианина! Я даже мечтать о подобном не могла!
   Такой красивый жест, такой романтичный и, увы, давно забытый на Земле. Я с детства увлекаюсь историей своей планеты, поэтому знаю о существовавшей когда–то традиции дарить девушкам цветы. Их дарили, чтобы оказать знак внимания или выразить свои чувства. Наши предки для этого выращивали множество различных видов растений, а затем специально обученные мастерству составления букетов люди создавали чудесные цветочные композиции. Они знали, что означает цвет растения и в каком случае нужно дарить тот или иной цветок, чтобы сказать о своих чувствах и намерениях. «Языком цветов» особенно часто пользовались влюбленные. И не удивительно, ведь только наполненные любовью сердца способны общаться без слов. Некоторым девушкам, кстати, больше нравились растущие в естественной среде цветы. Ромашки, кажется.
   Сейчас же славная традиция осталась в прошлом. Естественных уголков природы на Земле слишком мало, декоративные цветы для человеческих потребностей не выращиваются. Но ими можно полюбоваться в экозонах – специально созданных биологами участках для разведения и сохранения растительности. Небольшие территории, утопающие в сочной зелени и огромном количестве красочных цветов, круглосуточно открыты для посещений, но лишь для визуального знакомства. В экозонах запрещено и исключено любое вмешательство посторонних в жизнь флоры. Вдоль каменных дорожек, предназначенных для прогулок посетителей, установлены прозрачные стеклянные барьеры около метра в высоту, охраняемые роботами–секьюрити. Любая попытка проникновения на запретную территорию мгновенно пресекается и карается штрафами таких размеров, что желающих нарушить закон просто не существует. Да, штрафы – это наше все.
   Очутившись в гримерной комнате, опустилась на круглый пуф у зеркала и стала разглядывать цветы. Безумно красивые, завораживающие. Розовые, белые, сиреневые. Не смогла удержаться и осторожно дотронулась до хрупких, слегка прохладных на ощупь лепестков. Медленно провела кончиком пальца по нежно–зеленым листочкам, стараясь не задеть поблескивающие капельки росы. Затем глубоко вдохнула восхитительный, чуть сладковатый аромат и прикрыла глаза от приятных, не испытываемых ранее ощущений.
   Мне никогда не доводилось держать в руках живые цветы. Интересно, как они называются? В экозонах я не видела ничего подобного. И значит ли что–то этот поступок незнакомого мне марсианина? Может, на Марсе существует традиция, подобная древней земной? Нам почти ничего не известно об этой планете и ее обитателях. Они не отказываются от контактов с представителями других планет, однако весьма сдержанны в общении, да и нечасто посещают Землю. А у меня вот цветы от марсианина, надо же.
   От звука неожиданно распахнувшейся двери я подпрыгнула, чуть не умерев от разрыва сердца. На пороге показалась Доминика с радостной улыбкой на лице. Пока я глотала воздух в попытке восстановить сбившееся дыхание, она воодушевленно щебетала, цокая каблуками:
   – Витошка, это я, не пугайся. Ты даже не представляешь, что творилось в зале! Такого Академия еще не видела за все годы своего существования! И пусть у меня хвост вырастет, если я не права! Ты была великолепна! Танец божественен! Красавчик с цветами так вообще сенсация! И откуда он такой взялся? Все, думаю, теперь тебе придется танцевать на всех мероприятиях Академии!
   Я подскочила с пуфа, позволяя сграбастать себя в ликующие объятия. Доминика на секунду замолчала, потом бабочкой порхнула в сторону, грациозно уселась в стоящее справа от зеркала кресло и обрушила на меня новый поток слов:
   – А чего это ты не переодеваешься? Нам пора спускаться в парадный холл, полчаса назад открыли картинную галерею. Кстати, там находится и твоя работа. Та–дам… Ух ты, вот это глазищи!
   Доминика захихикала, я же застыла в центре комнаты, не в силах пошевелиться. Что она только что сказала?
   – Сюрприз удался! – захлопала в ладоши сияющая блондинка. – Витошка, ты прелесть! Я не шучу, зайчишка! Твоя «Фантазия» отныне будет украшать картинную галерею Академии Искусств!
   – Моя картина в галерее?.. Среди работ настоящих художников?
   Я совершенно растерялась. Даже не так: меня накрыло оторопелым шоком!
   – Именно. Я постаралась, ректор посодействовал. Артемий Кассан – золотой мужчина, между прочим. На общем собрании педагогов он заявил, цитирую: «Наша студентка–первокурсница Виталина Мерц – очень перспективный начинающий художник. Ее работа, вне всякого сомнения, достойна того, чтобы быть представленной в галерее нашей Академии». Отомри уже, и пойдем скорее, сгораю от нетерпения.
   – Так я теперь художница? Ох ты ж, черные квадратики…
   В голове с космической скоростью пронеслись воспоминания двухлетней давности о том, как Доминика впервые увидела мои рисунки. Да, в ХХIV веке живопись – явление крайне редкое, можно сказать, исключительное. Я же рисую все свободное время, сколько себя помню, поэтому моя комната буквально утопает во всевозможных эскизах, черно–белых набросках и ярких картинах самых разных форм и размеров. Подруга несколько минут с открытым ртом рассматривала это безобразие, а затем с умоляющим видом попросила подарить несколько работ для себя лично и для демонстрации студентам Академии Искусств, молодым педагогом которой она тогда стала. Сначала я жутко смутилась, ведь до этого момента никогда и никому не рассказывала о своем увлечении и уж тем более не показывала. Знали только родители и сосед Тимур, с которым я дружу с самого детства. А затем, приплясывая от радости, отдала подруге несколько своих самых любимых творений. Приятно все–таки, что мои картины не просто понравились, а произвели такое сильное впечатление!
   – Ага, поторопись, сама убедишься, – с довольным видом произнесла Доминика, поворачиваясь к корзинке с цветами. – Какая прелесть!
   Повторять еще раз не пришлось. Световой молнией я скользнула за ширму, сняла танцевальный костюм и принялась поспешно облачаться в заранее приготовленный вечерний наряд.
   Академия Искусств – одно из немногих мест, где на праздниках и мероприятиях обязателен заявленный дресс–код, поэтому пришлось прикупить платье, туфли и даже серьги в цвет платья. Подозреваю, что это не последние мои приобретения, учиться ведь три года предстоит. В повседневной жизни я, как и большинство землян, предпочитаю носить удобные унисекс–комбинезоны темных цветов либо простые костюмы в виде штанов и джемперов или футболок, из которых в общем–то и состоит мой скромный гардероб. Не считая десятка танцевальных костюмов, конечно. И обуви на каблуках у меня не было до сегодняшнего дня. Все имеющиеся балетки, туфли и ботиночки – на плоской подошве.
   – Виталина, они живые! – удивленный возглас (хотя нет – ошарашенный вскрик) Доминики заставил улыбнуться. – И кто же этот сказочный принц? Твой знакомый?
   – Не-а, – откликнулась я, погруженная в свои мысли. – Марсианин. Высокий, симпатичный, с белоснежной улыбкой и очень приятным голосом.
   – Марсианин? Ты уверена? – изумление вперемешку с восторженным недоверием подруги я ощутила даже через плотную ширму. – Но марсиане не контактируют с женщинами других рас. И уж тем более не дарят подарки. Странно, очень странно. И очень интересно. Надо с этим разобраться и ректору рассказать.
   Она говорила что–то еще, но я не слушала, ибо пребывала в состоянии дикого волнения и возбуждения. Рисовать я люблю так же сильно, как и танцевать. Хотя нет, даже сильнее. Танец для меня – это язык тела и души, передающий эмоции и чувства, а рисование – глоток жизни. Отражение на холсте пробегающих мыслей, нахлынувших фантазий и ярких снов вдохновляет и окрыляет, позволяет на какое–то время почувствовать себя абсолютно счастливой. Я отвлекаюсь от всех проблем, погружаюсь в удовольствие и (как бы это красиво выразиться?) в эстетическое упоение, что ли. Отдаваясь своим рисункам, я представляю наш переполненный равнодушными и хейтами мир таким, каким хочу его видеть: живым, красочным, цветущим, радостным.
   И, конечно, в глубине души я давно мечтаю о том, чтобы мои работы оказались рядом с работами настоящих художников. Неужели сегодня настал именно этот день? Удержаться бы на ногах, черные квадратики, а то ведь от такого потрясения полушарики могут и сюрприз устроить.
   Через несколько минут я торопливо оглядывала себя в зеркало под восхищенные возгласы Доминики: «Супер! То, что надо! Витошка, ты очаровашка!»
   Синее полуприталенное платье длиной до щиколоток с неглубоким декольте и открытой спиной, серебристые туфли на шпильках, в ушах серебряные серьги с кубиками–хамелеонами, меняющими цвет с прозрачного на синий. Волосы я тут же уложила в высокую прическу, украсив причудливыми шпильками со стразами. Эх, красивый цвет волос, каштановый. И длина отличная. Не повезло только с густотой: тоненькие и жиденькие. Ну да ладно, зато глаза выразительные – большие, зеленые, и сверкают, как изумруды. От волнения и счастья, не иначе.
   – Кажется, я готова, – выдавила я нерешительную улыбку.
   – Идем, – сказала Доминика, схватила меня за руку и уверенно потянула к выходу.
   Лифтовая кабинка мигом спустила нас в оживленный парадный холл, где мы сразу же увидели мою картину. Слишком уж она выделялась на фоне остальных, тусклых и мрачных, как мне кажется, работ.
   Прекрасная русалка с золотисто–зеленым хвостом качается на волнах бескрайнего океана и протягивает руки в небо. Изящные белоснежные ладони бережно держат крупную морскую раковину с голубоватой жемчужиной внутри, поблескивающей алыми бликами в лучах заходящего солнца. Длинные белокурые волосы развеваются на ветру. Огромные, широко раскрытые синие глаза светятся счастьем и любовью.
   Моя картина в галерее…
   От переполнившей сердце радости стало тяжело дышать. На глаза навернулись слезы, окружающее пространство смазалось и поплыло. Неужели это не сон? С трудом удержалась от желания ущипнуть себя как следует, чтобы убедиться в реальности происходящего. Устремив взгляд вверх, уставилась на огромное электронное табло с датой, расположенное под потолком. 27 августа, 2352 год. Так и есть. По крайней мере утром было именно так.
   – Идем, идем, – подбодрила Доминика и зашагала к картине, увлекая меня за собой.
   Не глядя по сторонам, я следовала за подругой. Все мое внимание было направлено туда, где трое парней и девушка с явным интересом разглядывали русалку. Там же неподвижно стоял Тимур.
   Я невольно засмотрелась. Какой же он красивый в новеньком темно–сером костюме и белоснежной рубашке! Даже коротко подстриженная голова не портит, а скорее придает еще больше мужественности стройному тренированному телу. Хотя, чего скрывать, мне очень нравились его серые непослушные кудри. Но студентам Военной Академии, в которую поступил Тимур в этом году, не положено иметь волосы длиннее пяти миллиметров, поэтому он сменил прическу, а мне пришлось смириться.
   Словно почувствовав наше приближение, Тимур обернулся. Улыбнувшись на приветствие, я обняла друга, но тут же резко отстранилась и застыла как вкопанная, не в силах пошевелиться. Даже зажмурилась на несколько секунд, потом часто–часто поморгала и снова уставилась на такое знакомое, но вдруг ставшее другим лицо. Провела рукой по бледной щеке парня и тихо прошептала:
   – Твои глаза… Они… карие.
   В непривычно теплом взгляде застыло недоумение.
   Сложно описать, что творилось в этот момент в моей душе. Все смешалось и запуталось. От недоверия собственным глазам и панического страха за свою вменяемость до безумной радости за друга и непонимания, как такое возможно.
   Я знаю Тимура Али слишком давно и слишком хорошо. Мы живем в соседних домах, у нас нет родных братьев и сестер, мы живорожденные и одногодки, наши родители дружили сколько себя помню. Несмотря на то, что мы родились абсолютно разными – мальчик равнодушный и девочка СЭЛ, детьми мы вместе гоняли по лужам, играли в прятки, строили сказочные замки из любых найденных подручных средств. Правда, все это происходило с радостными воплями и визгами, издаваемыми мной, и с молчаливым безразличием к происходящему Тимура. Но я не обращала на это внимания. Я заботилась о друге, смазывала заживляющим раствором его ссадины и синяки, обрабатывала антисептиком поцарапанные коленки и локти и втайне от всех мечтала о чуде. Я представляла, какого цвета будут его красивые глаза с длинными ресницами, когда однажды в них проснется жизнь.
   Вечерами перед сном я часто думала о том, что вырасту и обязательно найду способ возвращения эмоций людям. Ради него. Ради дорогого моему сердцу мальчика. Чтобы увидеть его искреннюю и счастливую улыбку, услышать его веселый смех, почувствовать, как он радуется солнцу и близким людям, глядя на них совсем другими глазами, живыми и осознанными. Поэтому день за днем, год за годом, лелея свою мечту, я была рядом. Делилась впечатлениями от прочитанных книг, приглашала на все свои танцевальные мероприятия, пробовала учить его петь, танцевать и рисовать. Даже пыталась готовить домашнюю еду, чтобы удивить блюдами собственного приготовления. Эмоций у Тимура не было, но я надеялась. И вот теперь, уже почти отчаявшись что–либо изменить, я испытала невероятный шок.
   – Прости, – сказал Тимур и стремительно выбежал из зала.
   Я хотела сразу же отправиться вслед за другом, но почувствовала, вернее, четко ощутила глубокий пронизывающий взгляд, направленный мне в спину. Он будто огнем прожигал тело, приказывая оглянуться. Не в силах сопротивляться, повернулась и сразу же поняла, кому принадлежит этот настойчивый призыв. Марсианину, подарившему мне цветы. Он стоял всего в нескольких метрах от меня и ослепительно улыбался.
   Будто загипнотизированная, заглянула прямо в его огромные черные глаза и тут же погрузилась в странное состояние. В невесомую пустоту, приятную, расслабляющую.
   Словно издалека услышала (или почувствовала – не знаю) едва различимый мужской голос, произносящий мое имя: «Виталина».
   «Кто Вы?» – мелькнула мысль в голове.
   Не успев произнести ее вслух, уловила тот же мужской голос, уже ближе и отчетливее: «Мое имя Дархар. Дархар Джи Тан».
   В следующее мгновение неведомая сила резко вытолкнула меня из омута черных глаз, оставив ощущение отдаленного шума в голове. На секунду прикрыла глаза, пытаясь прийти в себя. А когда открыла, поняла, что загадочного марсианина нет. Он словно растворился в воздухе. Или его и не было?
   Кажется, все–таки пора признаться медикам, что я сумасшедшая. Галлюцинации участились, а теперь еще и голоса в голове слышу. Явный признак невменяемости. Или я просто устала? Эта мысль мне больше нравится. Ну да, устала, вот и чудится всякая ерунда. Слишком много потрясений для одного дня, пора домой.
   Повернулась к русалке, улыбнулась. Мечты сбываются. И только в этот момент поняла, что что–то не так. Доминика?
   Судорожно огляделась, пытаясь отыскать подругу. Странно, она ведь только что была рядом. Что происходит? Съежилась от подступающей паники. Так, главное – спокойствие. Вдох, выдох, еще раз. Отлично. Сейчас осмотрюсь и найду свою потеряшку. Не могла же она сквозь землю провалиться?
   Парадный холл переполнен. Лица, лица, лица. Сотни незнакомых лиц. В основном ЭЛ и полуЭЛ, но встречаются равнодушные и хейты. Женщины в красивых платьях, мужчины в строгих костюмах. Завораживающее зрелище. Неземляне тоже есть, и их немало. Доминика права, такого скопления разнообразных особей, в смысле – людей, нелюдей и важных особ, раньше мне видеть не доводилось.
   Напротив лифтовой кабинки четыре рыжеволосых субъекта в немой задумчивости созерцают изображение какого–то космического корабля. Совсем серьезные, ни тени радости на лицах. Если судить по красным атласным лентам на шее, на которых висят радужные кольца, то принадлежит эта хмурая человекоподобная четверка к Содружеству Межпланетного Пространства. Но вот что за цивилизация – не понятно.
   Чуть левее от неопознанных субъектов с огненными шевелюрами топчутся двое одноглазых трехпалых орионцев, примерно на голову ниже меня, и двое розовокожих с растопыренными ушами сумарцев, ниже еще на голову. Эти повеселее, глазеют по сторонам, улыбаются. Со слов Доминики знаю, что население небольшой планеты Орион и недавно открытой, чуть крупнее Ориона, планеты Сумар относится к полуразумным расам. И те и другие заметно отличаются от землян внешностью и образом жизни. Они не способны воспроизводить нашу речь, однако с помощью языкового коммуникатора понимают почти все услышанное. Не враждебны и не опасны, с удовольствием посещают дружественные планеты, особенно любят Землю. На лету схватывают новую и полезную, на их взгляд, информацию, перенимают опыт.
   Любимчики Доминики тоже здесь. В белоснежных рубашках и строгих черных костюмах важно прохаживаются вдоль стен. Таких великанов сложно не заметить. Высокий по земным меркам рост (около двух с половиной метров), крупное спортивное телосложение и отсутствие волосяного покрова на голове – именно так выглядят представители планеты Таригар. Вместо волос их головы сплошь покрыты многочисленными разноцветными рисунками, чем–то напоминающими татуировки. У некоторых дивные орнаменты затрагивают лица, придавая им мистический и немного устрашающий вид.
   А вот и особые гости пожаловали. Толпа расступилась, пропуская делегацию марсиан, сопровождаемую двумя землянами в черных фраках, преподавателями Академии, видимо. Жгучие брюнеты в серебристо–серых костюмах в количестве шести штук двигаются парами с непоколебимым спокойствием на лицах. Держатся уверенно и непринужденно, ни на кого не обращают внимания, в то время как публика, заметно притихнув, следит за каждым их движением. Я тоже засмотрелась, затаив дыхание.
   Есть в марсианах что–то особенное, притягательное. Возможно, все дело в огромных, раза в два больше земных, черных глазах, излучающих приятный блеск. Или в дымчатых вибрирующих облачках, окружающих их тела. Не знаю, но то, что от марсиан исходит странная магнетическая сила, это факт. Говорят, что они обладают способностью к мгновенной трансформации тела и всегда принимают облик жителей той планеты, которую посещают с визитом. В истинном облике их якобы можно встретить только на родном Марсе, однако никто и никогда не видел этот самый истинный облик. Загадочная раса.
   – Извините, – произнес проходящий мимо широкоплечий хейт со слегка взлохмаченными волосами, случайно зацепив меня рукой.
   – Все в порядке, – отозвалась я, машинально изобразив вежливую улыбку.
   Хейт кивнул и двинулся дальше, я же вновь взглянула в сторону марсиан, к которым успел присоединиться еще один брюнет. В белом костюме. Неожиданно он повернул голову, и наши взгляды встретились. Я поняла, что отчаянно краснею, марсианин же, нисколько не смущаясь, продолжил меня пристально разглядывать.
   «Виталина», – от прозвучавшего в голове голоса стало не по себе.
   Голос приятный, даже очень, но вот сам факт его наличия… Нужно убегать отсюда, и как можно скорее.
   Заставив себя отвести глаза, продолжила осмотр присутствующих. Наконец увидела в другом конце холла Доминику в компании двух светловолосых парней. Со всех ног рванула к ней. Как только подруга меня заметила, тут же одарила своих собеседников извиняющейся улыбкой и красивой походкой двинулась навстречу.
   Не девушка, а само совершенство. Точеные черты лица, сияющие голубые глаза, длинные, с золотистым отливом, слегка вьющиеся распущенные волосы. Темно–зеленое платье в пол с вырезом до середины бедра, плотно облегающее безупречную фигуру. Достаточно глубокое декольте, изящно подчеркивающее соблазнительную грудь… Все земляне, мимо которых проходила непростительно обаятельная блондинка, с горящими глазами оборачивались ей вслед. Однако Доминику сей факт нисколько не интересовал. Как и тот, что некая весьма габаритная дамочка с чрезмерно ярким макияжем чуть не закипела от злости, увидав, каким взглядом ее кавалер провожает мою подругу.
   – Прости, Витошка. Встретила своих студентов. А где Тимур?
   Я пожала плечами. Пожалуй, сейчас не самое лучшее время для шокирующих признаний.
   – Ушел, но обещал вернуться? – голубые глаза прищурились.
   – Нет, не обещал.
   – Ты как? – в голосе Доминики послышались тревожные нотки. – Выглядишь не очень. Хорошо себя чувствуешь?
   – Плоховатенько, – честно призналась я, – устала очень. Да и не люблю я все эти мероприятия, ты же знаешь. Отправлюсь лучше домой.
   – Я провожу тебя, – Доминика, не раздумывая, взяла меня за руку.
   – Нет–нет, Доми, оставайся, – протестующе замотала я головой, высвобождая свою ладошку. – Ты украшение этого праздника. А я большая девочка, не заблужусь.
   – Уверена? – подруга внимательно посмотрела мне в глаза, прекрасно понимая, что спорить бесполезно.
   – Уверена, – кивнула я и улыбнулась, заметив, с каким усердием в нашу сторону сквозь толпу протискивается парочка светловолосых красавчиков, пытаясь опередить друг друга.
   – Вижу цель, не вижу препятствий, – прокомментировала Доминика старания своих недавних собеседников, активно перебирающих локтями. – Беги, зайчишка, если не хочешь застрять здесь еще как минимум на час.
   – О нет, не хочу, – замотала я головой. – Сообщу, когда буду дома. И спасибо за подарок, Доми. Ты сегодня сказочная фея, исполняющая мечты.
   Мы, не сговариваясь, повернули головы, чтобы посмотреть на русалку. Ого! Морская дева определенно пользуется успехом! Приличную толпу поклонников собрала!
   – Туфельку не потеряй, Золушка! – подмигнула Доминика и обняла меня за плечи. – На днях заскочу, привезу твой костюм и корзинку с цветами. Будь осторожна, ладно?
   – Угу, постараюсь, – я чмокнула сияющую девушку в щеку и, окинув внимательным взглядом холл в надежде еще раз увидеть странного марсианина в белом костюме, отправилась к выходу.
   Надежда не оправдалась. Делегации марсиан нигде не было.
   Покинув здание Академии, зашагала в направлении транспортной остановки, мысленно прокручивая в голове произошедшие события. Танец, цветы от марсианина, моя картина в галерее, Тимур. Сердце тревожно сжалось, потом учащенно забилось. Где он сейчас? Как себя чувствует?
   Активировала чаттер и запросила соединение с Тимуром. Всплывшая голограмма подсветилась красным, сгенерировав сброс набранного кода. После нескольких безуспешных попыток установить соединение я ввела сообщение: «У тебя все хорошо? Отправляюсь домой, зайду вечером».
   Усевшись в аэрокар, надиктовала домашний адрес автопилоту и погрузилась в размышления. Не отпускало ощущение беспокойства и тревоги. Действительно ли я видела то, что видела? Может, мне это только показалось на фоне сильных переживаний? А удивление на лице Тимура мне тоже показалось? Вопросы, вопросы. Так, нужно успокоиться, сосредоточиться и подумать, как учил меня папа.
   Воспоминание о папе откликнулось в душе щемящей нежностью и грустью. На глаза навернулись слезы. Как там сейчас мои родители? Уже почти целый год прошел с момента их отлета. Моя мама – психолог–аналитик, а папа – сварщик аэрогидродинамических конструкций и оператор плазменной и лазерной резки. Их, как лучших сотрудников самой крупной компании Земли по налаживанию межпланетных контактов Global Interplanetary Communications Company, отправили вместе с геологической экспедицией на очередную, только что обнаруженную планету, которую по полученным разведывательным данным населяют разумные существа.
   Срочная длительная командировка родителей неожиданно и круто изменила мою жизнь. Мне пришлось быстро повзрослеть, стать самостоятельной, научиться обходиться без них. И самое главное, что, оставшись без мамы и папы, я остро поняла, как же сильно я их люблю. Как сильно мне не хватает их заботы, ласки, внимания и даже до чертиков надоевших наставлений и поучений. Я очень скучаю. А еще я безумно жалею, что так мало говорила им теплых слов.
   Соленые слезы покатились по щекам. Прислонившись головой к холодной стенке аэрокара, я полностью отдалась так не вовремя и некстати нахлынувшим чувствам. Слишком день выдался эмоциональный, вот и не сдержалась. Хорошо, что рядом никого нет.
   Немного успокоившись, вернулась мыслями к Тимуру. Закрыла глаза, сделала медленный глубокий вдох, затем такой же медленный выдох. Попыталась вспомнить момент нашей встречи. Взгляд парня явно выражал эмоции, он не был, как обычно, отстраненным и равнодушным. Я точно это помню. Да и поспешное бегство из парадного холла не укладывается в рамки привычного поведения друга. Значит, мне не показалось.
   О единственном случае пробуждения эмоций у равнодушного я знала. Вместе с Германом Фертом, курирующим историю редчайшей болезни, как он в шутку называет мою принадлежность к СЭЛ, мы несколько раз читали и перечитывали важную для нас обоих новость, обнаруженную в архиве виртуальной библиотеки НИЛЗ. Точную дату я не помню, запомнила лишь год, 2277. Зато текст новости намертво запечатлелся в одной из ячеек моей памяти.
   «Зафиксирован первый случай возникновения эмоций у равнодушного», – гласил заголовок. Содержание я помню дословно. «Эвелина Коришниченко, 20-летняя уроженка государства Фертин, рядовой научный сотрудник прогнозной метеорологической станции, эмоциональный статус – равнодушная, отправившись в столицу на открытие космопарка аттракционов, домой вернулась ЭЛ. По имеющимся данным, спустя четверть часа после начала мероприятия Эвелина внезапно почувствовала резкую боль в глазах. Находящаяся рядом незнакомая 18-летняя девушка проводила Эвелину к медкапсуле, где сканирование зафиксировало отсутствие каких–либо значимых отклонений в состоянии здоровья равнодушной, при этом были обнаружены признаки эмоционального переутомления. Из показаний девушки, оказавшей помощь, известно, что глаза Эвелины Коришниченко в момент выхода из медкапсулы имели темно–зеленый цвет, сама она улыбалась. «Твоя жизнь уже никогда не будет прежней», – сказала Эвелине незнакомая девушка. Впоследствии стал известен эмоциональный статус незнакомки. Она оказалась СЭЛ. В тот же день пройденный Эвелиной Коришниченко эмоциональный скрининг утвердил ее новый статус. Эмоциональным резонатором был идентифицирован полный спектр эмоций».
   Никакой дополнительной информации ни об Эвелине Коришниченко, ни о девушке СЭЛ, которая была с ней рядом во время возникновения эмоций, нам, к сожалению, найти не удалось. Более того, этой новости, так же, как и упоминания об Эвелине Коришниченко, во Всеобщей Информационной Базе Земли не оказалось. Вот так. Никаких сведений и никаких следов.
   Неожиданно я вспомнила, что сегодня во время выступления тоже почувствовала странную резь в глазах. Длилась она секунду или две, потом исчезла. И я СЭЛ. Призрачная мысль промелькнула в голове, но я сразу же отмахнулась от нее. Глупости. Если бы это зависело от меня, то эмоции у Тимура появились бы уже давно, ведь мы столько времени проводили и проводим вместе.
   Аэрокар аккуратно приземлился. Выбравшись наружу, ощутила приятную прохладу ветра. Проводила взглядом исчезающий в небе летательный аппарат, похожий на алую капельку с мерцающим огоньком, и медленно побрела по аллее к дому.
   Сумерки. Люблю это таинственное время суток, когда затухающие краски дневного света превращают привычные предметы в загадочные дымчато–серые. Люблю наблюдать, как в ожидании спокойных сновидений затихают улицы и расслабляются дороги. Как погружаются в сладкую дрему очертания домов. Плавно и размеренно. Неторопливо. Сумеречное время наполнено волшебством и каким–то особым очарованием.
   Остановилась, вдыхая мягкий успокаивающий аромат уходящего лета и наслаждаясь уютными ощущениями. Бросила быстрый взгляд на темные окна соседнего дома. Тимура еще нет. Не спеша зашагала к своей калитке, думая о том, с каким удовольствием приму душ, а потом расслаблюсь за чашкой любимого какао и займусь рисованием. Самое время отдохнуть и сотворить что–нибудь душевное.
   Но у Судьбы оказались другие планы на этот вечер. Не дойдя до дома всего несколько метров, я вздрогнула, услышав легкий хлопок. Активировать стилл я успела, но от последовавшего далее резкого запаха закружилась голова, и я поняла, что теряю сознание. Последнее, что заметила, погружаясь во тьму, были крепкие мужские руки, подхватившие мое падающее тело.

Глава 2

//-- Тимур Али --//
   Рассвет. Через две минуты зазвенит будильник, пора вставать. Сегодня предстоит много дел.
   Сначала, как обычно, часовая утренняя тренировка и завтрак. Потом отправлюсь в торговый центр за покупкой костюма и обуви. В Академии Искусств, где сегодня будет танцевать Виталина, обязательный дресс–код Cocktail. Второе культурное мероприятие в этом месяце, план будет выполнен. Куплю костюм, туфли, в 13.00 пообедаю, а в 16.00 отправлюсь в столицу. В 20.00 ужин. Вечернюю тренировку в спортивном клубе отменил еще вчера, помня о предстоящем мероприятии. В 22.00 я должен быть на работе. Сегодня патрулирую северную часть города с Дамиром. Смена заканчивается в час ночи, значит, вернусь домой к 1.30. Такие планы на сегодня. Ну что ж, приступим.
   Поднявшись с постели, привычным движением отключил только что раздавшийся сигнал будильника, выпил стакан воды и направился в ванную. Через пятнадцать минут приступил к тренировке. Прыжки на месте, приседания, отжимания, подтягивания, сгибания туловища из положения лежа, подъем ног, мостик, пять минут планка, тридцать минут беговая дорожка. Все, можно принимать контрастный душ, завтракать и отправляться за покупками.
   С поиском костюма проблем не возникло. Заехал в ближайший к дому торговый центр, зашел в первый попавшийся бутик одежды с коротким названием «Эгоист» и быстро объяснил, что мне нужно. Девушка–консультант без лишних слов окинула меня внимательным взглядом, затем ловко сняла мерки и через несколько минут пригласила в примерочную, предложив на выбор три классических костюма – черный, темно–синий и темно–серый. Примерил темно–серый, оглядел себя в зеркало и решил, что не буду тратить время на примерку остальных.
   Та же девушка–консультант с вежливой улыбкой сообщила, что при необходимости подходящие туфли я могу купить в соседнем бутике. Туда и отправился, поблагодарив за оказанную помощь и рассчитавшись за костюм. Размер обуви я знал, поэтому без труда обзавелся парой черных туфель и направился домой.
   Проходя мимо уже знакомого бутика с одеждой, услышал громкие мужские ругательства:
   – Я просил светлую рубашку, а не белую! Вы что за идиота меня держите? Если бы мне нужна была белая рубашка, я бы так и сказал: «Нужна белая»!
   – Прошу прощения, это моя вина. Примерьте пока две другие рубашки из предложенных, а я подберу для Вас еще несколько вариантов, – донесся до меня спокойный женский голос.
   Мне нет никакого дела до чужих разборок, все произошло на автомате. Сквозь прозрачные стеклянные витрины я увидел, что возмущающийся мужчина – хейт. Наметанный глаз патрульного метнулся к его правому запястью, затем к лицу. Убедившись в неактивности браслета и в охватившей хейта ярости, отразившейся в налитых кровью глазах, не раздумывая проследовал в бутик.
   – Вызовите охрану, – на ходу бросил девушке–консультанту, активируя стилл.
   В одно мгновение скрутил и обездвижил не успевшего ничего сообразить и не ожидавшего моих действий хейта.
   – Тимур Али, младший сотрудник патрульной службы Найрата, не при исполнении, на месте происшествия оказался случайно, – через минуту докладывал я прибывшему роботу–секьюрити, прижимая к протянутому для идентификации личности сканеру большой и указательный пальцы левой руки. – У хейта вышел из строя фриз, задержал его согласно пункту восемь Кодекса Безопасности Земли.
   – Примите благодарность за бдительность, Тимур Али, – отчеканил робот. – Вашему руководству будет немедленно направлен отчет о случившемся и о проделанной Вами работе. Вы можете быть свободны. Всего доброго.
   Я кивнул, после чего робот повернулся к уже закованному в наручники хейту.
   – Спасибо, – тихо произнесла девушка–консультант, едва заметно тронув меня за плечо, и улыбнулась.
   Это была уже совсем другая улыбка. Не та вежливо–натянутая, предназначенная для посетителей, с которой девушка обслуживала меня десять минут назад, а искренняя, настоящая. Такая, какой всегда улыбаются Виталина, ее подруга Доминика и некоторые из моих знакомых ЭЛ и полуЭЛ. Я равнодушный, при разговоре со мной люди нечасто улыбаются. Земляне вообще редко улыбаются, особенно так, с эмоциями в глазах.
   – Я не мог поступить иначе, – сказал я девушке. – Хорошего Вам дня.
   Попрощавшись со всеми присутствующими, направился к выходу. По пути заскочил в продуктовый сектор и купил еды на четыре дня, оставшихся до начала учебы. Завтраки, обеды и ужины, состоящие из полунатуральных продуктов, герметично упакованные в пластиковые боксы. Они лучше, чем синтетические капсулы, ставшие мегапопулярными в последние годы.
   Капсулы удобнее. Маленькие, что позволяет иметь их всегда под рукой, дозированные по калориям, легко проглатываются. Цена доступная, но качество низкое. При частом употреблении появляются боль в желудке и вздутие живота. Приходится заниматься восстановлением организма. Виталина как–то говорила, что скупой платит дважды. Это именно тот случай.
   В Академию Искусств я прибыл на тринадцать минут раньше положенного времени. Подойдя к регистратору, установленному на входе в здание, приложил два пальца левой руки и, дождавшись утвердительного звукового сигнала, вошел внутрь. В это же мгновение завибрировал чаттер, сигнализируя о входящем сообщении. «Регистрация на «День открытых дверей Академии Искусств Ширана» прошла успешно. Приятного времяпрепровождения!» – прочел стандартное уведомление.
   По светящимся указателям нашел зрительный зал и занял свое место в четвертом ряду. Среди присутствующих заметил немалое количество представителей других планет. Некоторые озирались по сторонам, некоторые глядели в пустоту. Я уже давно привык и к большим скоплениям народа, и к полным залам, и к инопланетянам. Виталина часто танцует на различных мероприятиях нашей страны и всегда приглашает меня в качестве зрителя.
   Я не отказываюсь по трем причинам. Во–первых, как правило, это закрывает вопрос с обязательными для каждого жителя Земли посещениями культурно–просветительных мероприятий, а их должно быть не менее двух в месяц, чтобы не выплачивать штраф. Во–вторых, родителям девочки я обещал, что Виталина будет в целости и сохранности во время их отсутствия, а обещания я привык выполнять. И в-третьих, я не должен расстраивать девочку.
   Да, я равнодушный, чувства и эмоции мне неведомы. Но еще в детстве родители объяснили мне простую вещь, которую наказали запомнить на всю жизнь: «Если Виталина улыбается и глаза сияют, это хорошо и означает, что она счастлива. А если хмурит лицо, морщит нос или плачет, это плохо. Ты должен поступать так, чтобы Виталина была счастлива, потому что вы – друзья, а друзья всегда помогают друг другу». Я запомнил.
   Родители погибли в прошлом году. Возвращаясь вечером с работы, они встретили нетрезвую компанию разбушевавшихся хейтов–подростков. Фризы подростки покорежили, раздробили на части и выбросили. Как выразился следователь, «твои родители по нелепой случайности и по стечению обстоятельств оказались не в то время и не в том месте». После похорон этот же следователь посодействовал в устройстве на работу в патрульную службу Найрата, чтобы я мог зарабатывать себе на жизнь, а заодно, как он сказал, чтобы сократить число нелепых случайностей в городе. На службе познакомился с полуЭЛ Дамиром, который предложил поступать в Военную Академию с ним за компанию. Я согласился.
   Концерт начался. Участники пели, танцевали, читали стихи, играли на музыкальных инструментах. Я смотрел, слушал. И ждал ее. Это может показаться странным, но, когда танцует Виталина, внутри меня что–то меняется. Я замечаю это всякий раз, когда она появляется на сцене. Не могу объяснить, что происходит, но с каждым разом это нечто внутри меня становится сильнее. И сердце ведет себя странно: бьется ровно, ритмично, а потом вдруг замирает на несколько секунд. Доминика однажды сказала, что «жизнь не в том, чтобы жить, а в том, чтобы чувствовать, что живешь». Так вот, когда танцует Виталина, я будто чувствую, что живу.
   Нет, я не сумасшедший и понимаю, что рожден равнодушным. Что чувствовать способен лишь голод, жажду, сексуальное влечение и потребность в сне и отдыхе. Ну еще удушье в случае недостатка кислорода, холод и жару, физическую боль. Это всем известно. Но, тем не менее, чувствую я не это. Что–то непонятное со мной происходит во время танца. Во время ее танца.
   – Встречайте! Загадочный и волнующий танец четырех стихий в исполнении студентки первого курса нашей Академии – очаровательной Виталины Мерц! – объявил мужской голос.
   Танец с таким названием я раньше не видел. Заиграла мелодия. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Виталина кружилась в такт музыке. Потом ее движения стали плавными, медленными. Почему–то я подумал о море. Показалось даже, что прямо сейчас зрительный зал наполнит прохладная вода. Световые шары под потолком и вдоль стен добавили реалистичности. Никогда не обращал внимания на шары, а они, оказывается, способны за считанные секунды кардинально изменить обстановку.
   Неожиданно платье танцовщицы вспыхнуло ярким пламенем. Замерев, я не мог отвести глаз от сцены. Виталина, двигаясь, была похожа на огонь, который то усиливался, то ослабевал, потом становился ярче и снова затухал.
   Время словно остановилось. Исчезло все вокруг. Остались только я и маленькая фигурка, танцующая в нескольких метрах от меня. Призрачная и в то же время реальная, живая. Я кожей впитывал исходящую от нее энергию, не в силах пошевелиться. В какой–то момент огляделся и понял, что не только я пребываю в оцепенении, весь зал находится будто под гипнозом. Лишь изредка то тут, то там тишину нарушают громкие возгласы.
   Внезапно глаза пронзила резкая боль. Зажмурился. Наверное, засмотревшись на танец, забыл, что нужно хотя бы иногда моргать. Боль прошла так же быстро, как и появилась. Когда открыл глаза, музыки уже не было слышно, зал взрывался аплодисментами. Улыбающаяся Виталина покидала сцену с цветами в руках. Откуда взялись цветы? И как на сцене оказался марсианин? Этот момент я пропустил.
   Решив, что больше мне здесь делать нечего, вышел из зрительного зала и направился в парадный холл, где должна была открыться картинная галерея. Там и подожду Виталину, чтобы проводить ее домой.
   Холл почти пуст. Десятка два посетителей медленно прохаживаются вдоль стен, на которых двумя ровными рядами располагаются картины. Анонсировалось, что здесь будут представлены работы лучших художников Ширана последнего столетия.
   Живопись, как и другие виды творческой деятельности, – большая редкость в наше время. Этим мастерством владеют лишь избранные ЭЛ, а настоящими художниками и вовсе становятся единицы. Несмотря на это, картин в галерее не меньше пятидесяти. Я не ценитель прекрасного, однако, если уж довелось стать свидетелем столь уникального события, не стану его игнорировать. Концерт через несколько минут закончится, здесь будет не протолкнуться. А сейчас имеется возможность в спокойной обстановке приобщиться к искусству.
   Я стал рассматривать картины. Некоторые четкие и понятные, аккуратные. Дома, улицы, космопорты, пейзажи, девушки. Некоторые похожи на странную мазню, как будто художник хотел что–то нарисовать, у него не получилось, и он, разозлившись, искромсал кистью свой рисунок вдоль и поперек. В некоторых я смог разглядеть лишь отдельные фрагменты на темном фоне. Одна картина и вовсе состояла из геометрических фигур разных цветов и размеров, расположенных в хаотичном порядке. Художник некто Асир Метид. Да уж, Асир, прости, но твой шедевр явно не для моего понимания. Тимур Али не понял и не оценил.
   Продвигаясь от одной картины к другой, вглядывался в изображения. Все это время меня не покидало ощущение, что что–то не так. И дело было не в картинах. Дело было в чем–то другом, пока не распознанном моим разумом.
   Задержался напротив изображения какого–то неизвестного, но явно хищного животного с открытой пастью и острыми клыками. По телу пробежала крупная дрожь, лоб покрылся испариной. Наверное, простудился. Нужно пройти в медкапсулу для сканирования, сегодня вечером еще на работу.
   А вот море или океан, закат и синеглазая девушка. Не совсем девушка. Русалка. С длинными волосами и морской раковиной в руках. Взгляд такой… счастливый, что ли. Посмотрим, кто художник. Виталина Мерц?
   Я застыл. Вот это поворот. Я, конечно, знаю, что Виталина рисует, не раз видел ее работы, но никак не ожидал увидеть их здесь, сегодня.
   Неожиданно вспомнилась маленькая фигурка в пламени огня, гибкие движения рук и тела. Странное тепло в груди и усилившееся сердцебиение вывели из ступора. Пойду все же прогуляюсь в медкапсулу, со здоровьем явно не все в порядке.
   Повернулся, чтобы направиться к выходу, и только сейчас понял, что вокруг многолюдно и шумно. Надо же, а я не заметил. И Виталина с Доминикой уже здесь.
   Поздоровался с девушками. Виталина обняла меня, а затем резко отшатнулась и уставилась так, словно призрака увидела. Провела рукой по моему лицу, по телу пробежала мелкая дрожь. Вероятно, я совсем плох, если мой вид так насторожил девочку. А потом я услышал то, что никак не ожидал услышать:
   – Твои глаза, – прошептала Виталина. – Они… карие.
   Я не поверил своим ушам. Розыгрыш? На нее не похоже. Послышалось? Но я же не глухой. Все, срочно на свежий воздух. Заодно сканирование пройду. Рядом с учебным заведением медкапсула будет обязательно, наверняка даже не одна.
   Через несколько секунд очутился на улице. Забежал в расположенную неподалеку медкапсулу и установил программу для полного сканирования организма с заключением и выдачей рекомендаций в печатном виде.
   – Заполните обязательные параметры, – прозвучало голосовое сообщение.
   Ввел запрашиваемые системой данные: возраст – семнадцать лет, эмоциональный статус – равнодушный.
   – Обхватите кистями рук металлический поручень, закройте глаза, расслабьтесь, сканирование займет около двух минут, – сообщил голосовой помощник системы.
   Сделал все, что требовалось. Как только звуковой сигнал оповестил об окончании процедуры, схватил появившийся небольшой прямоугольный листок и бегло пробежал строчки глазами. «Рост 184 см; вес 75 кг; ИМТ (индекс массы тела) 22,15 (норма); артериальное давление 120/80 (норма); температура тела 36,7 (норма); процентное содержание жира, мышечной массы, и воды в организме 11%, 56%, и 64% соответственно, все показатели в норме; костная масса 3,22 кг (норма)».
   Все это я и так знаю. Что там дальше? «Диагностировано: синусовая тахикардия; недостаточность витамина В 1; дисфункция щитовидной железы с точностью 56%, требуется дополнительное лабораторное обследование; обнаружены признаки эмоционального переутомления».
   Признаки чего? Поднял голову и увидел на информационном табло мигающее сообщение: «Внимание! Эмоциональный статус выбран некорректно! Для уточнения рекомендаций внесите изменения и повторите сканирование!»
   Видимо, медкапсула неисправна. Нажал кнопку «Отмена», выбрал на дисплее программу проверки исправности приборов медкапсулы и, пока осуществлялась диагностика, дочитал листок до конца. «Рекомендовано: принимать витамин В 1 внутрь в таблетированной форме; исключить из употребления крепкий кофе, алкоголь, острую пищу; соблюдать режим труда и отдыха; обратиться в медицинский центр для дополнительного исследования функции щитовидной железы».
   Звуковой сигнал оповестил об окончании процедуры проверки, на табло высветился результат: «Неисправностей оборудования не обнаружено».
   Странно. Повернувшись к выходу, машинально глянул на зеркальную поверхность двери медкапсулы и остолбенел. На меня смотрели чужие глаза. Не мои бесцветные, к которым я привык, а темные и какие–то… блестящие.
   Ничего не соображая, вышел из медкапсулы. Я не равнодушный. Как такое возможно?
   – Твои глаза… они… карие, – всплыли в памяти слова Виталины.
   – Карие, – словно в бреду произнес я вслух.
   Вот уж не знаю, хорошо это или плохо. Пока не знаю. Ладно, время покажет. А сейчас нужно вернуться к девчонкам, а то сбежал, не сказав ни слова. Хорош, ничего не скажешь.
   Завибрировал чаттер. «У тебя все хорошо? Отправляюсь домой, зайду вечером», – подсветила голограмма сообщение Виталины.
   Бросил взгляд в сторону транспортной остановки и заметил, как Виталина садится в аэрокар. Проводил девочку домой, называется.
   Не раздумывая, бросился за ней. Что–то незнакомое, зародившееся где–то внутри, заставляло бежать со всех ног. Непривычное ощущение, неприятное. Обдающее холодом и жаром одновременно. И не поддающееся логике. Наверное, это и есть те самые эмоции. Не так я себе это представлял, совсем не так. Да уж, придется теперь разбираться и учиться с ними жить. Выбора у меня нет.
   Запрыгнул в аэрокар, озвучил адрес автопилоту, уселся в кресло и провалился в раздумья. Пока пытался прислушаться к самому себе и привыкнуть к новым ощущениям, аэрокар прибыл в Найрат и приземлился на транспортной остановке в двадцати метрах от моего дома.
   Спрыгнув на землю, увидел направляющуюся к своей калитке Виталину. И высокую темную фигуру, притаившуюся у стены ее дома.
   Дальше все происходило слишком быстро. Думать было некогда, поэтому действовал инстинктивно. Я должен был успеть.
   Достал из кармана брюк стеклянную капсулу с анпиритом и с силой метнул ее в сторону фигуры. Задержал дыхание, в несколько крупных прыжков оказался рядом с уже теряющей сознание Виталиной, подхватил ее на руки и отбежал в сторону на безопасное расстояние. Отдышавшись, обернулся и… обнаружил ту же фигуру на том же месте.
   Не понял. Действует анпирит мгновенно, радиус действия не менее десяти метров, без специальной подготовки от него не защититься. Капсула точно разбилась, жидкость растеклась, Виталина без сознания. В чем тогда дело?
   Внутри все похолодело, на лбу проступили капли пота. Это тоже эмоции? Не нравится мне все это, совсем не нравится.
   Активировал стилл. Прижал девочку к себе, после чего громко и четко спросил:
   – Ты кто и что тебе нужно?
   – Ты видишь меня? – после недолгого молчания отозвалась темная фигура. – Очуметь!
   Голос показался каким–то странным, детским, что ли.
   – А ты как думаешь? – пробормотал я и снова громко спросил: – Кто ты и что тебе нужно?
   – Я Айштар. Вообще–то меня не должны видеть люди. Наверное, я что–то перепутал. Влетит теперь от папы, вот.
   Ребенок шмыгнул носом. А это точно был ребенок, по голосу мальчик не старше десяти лет, вот только ростом на все двадцать. Странный мальчик, и говорит какую–то чепуху. Не в своем уме, видимо. Только вот как он здесь оказался и почему на него анпирит не подействовал?
   Я попытался рассмотреть пацаненка внимательнее, но расстояние было приличное, да и стемнело уже совсем.
   – И кто твой папа? – решил уточнить, обдумывая план действий.
   – Мой папа – Повелитель Сумеречного мира, – с гордостью в голосе произнес мальчишка.
   Ну точно, сумасшедший. Повелитель Сумеречного мира, да уж. Начитался сказок, не иначе. Еще про домовых пусть вспомнит, и леших всяких. Так, ладно, что теперь с ним делать? Не оставлять же на улице среди ночи, ребенок все–таки, да еще и явно с головой не все в порядке. Для начала попробуем что–нибудь выяснить, а потом найти его родителей.
   Деактивировал стилл и спокойным голосом произнес:
   – Айштар, или как там тебя, давай в дом пройдем и там уже подумаем, что дальше делать будем. А то девочка замерзнет совсем, пока мы тут с тобой беседуем. Ты не против?
   – Не против, – сказал мальчишка и двинулся в мою сторону. – Только времени у меня совсем мало осталось, скоро папа искать начнет.
   За несколько секунд он, двигаясь совершенно бесшумно, преодолел расстояние от дома Виталины до калитки. Странно, но, приблизившись, мальчишка не выглядел таким высоким, каким показался сначала. Обычный такой пацаненок, примерно по пояс мне будет. Худощавый, темноволосый, в светлых штанишках и такой же светлой футболке. Босой, правда, и лица не разглядеть толком: черты какие–то смазанные, расплывчатые. Выделялись только глаза, черные и сверкающие.
   «Папа будет искать, это хорошо, – подумал я. – И чем быстрее найдет, тем лучше».
   – Идем, – сказал вслух и махнул рукой в направлении своего дома.
   – А ты ничего, Тимур, храбрый и добрый, – заговорил мальчишка серьезным тоном, а я остановился, пытаясь сообразить, откуда он знает мое имя. – Жаль, что у тебя не получится в наш мир переместиться. Виталину береги. Она владеет Даром Пробуждения, поэтому очень важна для обоих миров. И марсианам не отдавай раньше положенного срока. Нельзя торопить события, всему свое время. Так папа говорит, а он никогда не ошибается. Еще увидимся, Тимур.
   И мальчик исчез. Растворился в темноте. В это же мгновение зажглись вечерние фонари, осветив пустынную улицу. И одиноко стоящего меня посреди этой улицы с бессознательной девочкой на руках.
   Я стал растерянно озираться по сторонам. Что это было? Тоже эмоции? Похоже, сумасшедший здесь я…
//-- Виталина Мерц --//
   Сознание возвращалось медленно. Сначала, не открывая глаз, прислушалась. Тишина. Ощутила, что лежу на мягкой поверхности, мне тепло и уютно. Двигаться совсем не хочется, да и сил нет. Потом вспомнила, что произошло, резко открыла глаза и подскочила. Но тут же успокоилась, оглядевшись по сторонам.
   Знакомое светлое помещение, беспорядочно заставленное мебелью. Диван, два мягких кресла с обивкой оливкового цвета, на стене напротив – визуальная панель. Слева от входной двери еще один диван, большой, светло–зеленого цвета, на котором, собственно, сижу я. В центре помещения стеклянный столик, чуть поодаль несколько стульев и четыре удобных трансформирующихся кресла.
   Гостиная в доме Тимура, значит, упала я в его руки. Это хорошо. Стилл деактивирован, значит, отдыхала я не меньше пяти минут. А вот это странно.
   В этот момент в комнату вошел Тимур с двумя чашками в руках. Я сразу же бросилась к нему с одним–единственным желанием – заглянуть в глаза.
   – Как себя чувствуешь? – спросил Тимур, ставя чашки на стол.
   – Я в порядке. А ты?
   Приблизившись вплотную, уставилась на друга. Тимур как ни в чем не бывало схватил меня в охапку и привычно усадил к себе на колени, удобно расположившись в одном из кресел.
   – Пока не понял, но жить буду, – сказал он, не сводя с меня карих глаз. – Надеюсь, долго и счастливо. Правда, почему–то мне кажется, что уже не так спокойно, как раньше. Эмоции, как я успел заметить, вносят приличный беспорядок в мысли и действия. И, полагаю, могут доставить немало проблем бывшему равнодушному. Без тебя мне не обойтись, Витошка.
   И он улыбнулся. Впервые в своей жизни улыбнулся по–настоящему, тепло и искренне. Я с трудом удержалась, чтобы не расплакаться от счастья. Смотрела на него и глазам не верила. Всегда холодный, отстраненный и ко всему безразличный, с отсутствующим взглядом, мой близкий друг, почти брат, теперь стал совсем другим. Живым. С приятной улыбкой на красивом лице. С веселыми искорками в сияющих карих глазах. Даже не верится, что еще час назад эти глаза были бесцветными и ничего не выражающими, а лицо бледным и каменным.
   Словно желая удостовериться в том, что не сплю, провела рукой по коротко остриженным серым волосам, по щекам, по шее. Слезы дорожками побежали по моему лицу, и я, тихонько всхлипывая, прижалась к Тимуру всем телом.
   – Эй, ты чего это? – потрепал он меня по волосам. – Решила заняться разведением плесени в моем доме? Ну уж нет, бросай это неперспективное и неприбыльное занятие. Давай–ка лучше отметим твой дебют в роли художника, пока чай еще теплый. Отличная картина, кстати. Когда ты успела ее нарисовать?
   – Давно, – вытирая слезы рукой, ответила я, удивившись, с какой легкостью Тимур заговорил фразами своего отца. – Потом подарила Доминике, а она договорилась с ректором и разместила ее в галерее. Знаешь, сегодня волшебный день, как в сказке. Случаются чудеса, и исполняются мечты.
   Тимур снова улыбнулся. А я, спохватившись, затараторила (оказывается, я это очень даже умею):
   – Слушай, тебе нужно пройти скрининг в медицинском центре для подтверждения нового эмоционального статуса и внесения изменений в личные данные. А для начала неплохо бы сделать общее сканирование организма.
   – Я уже, как только ты познакомила меня с цветом моих глаз, – Тимур достал из кармана брюк маленький листок и протянул мне. – А скрининг пройду обязательно, чтобы не устраивать неразбериху в Академии в первый учебный день. На днях заскочу в какой–нибудь медцентр.
   – Обнаружены признаки эмоционального переутомления, – вслух прочла я, тщательно проговаривая каждое слово.
   Интересно, Тимур теперь ЭЛ или полуЭЛ? Пока не совсем понятно, но если судить по блеску глаз, то ЭЛ. Ладно, скрининг определит. Вероятно, через некоторое время изменится и его цвет волос, они больше не будут серыми. Тимур станет еще красивее.
   Я повернулась к другу и крепко его обняла. Невероятно, но чудеса все же случаются.
   – Витошка, давай отложим наш разговор до завтра, мне пора собираться на работу. Да и тебе не мешало бы переодеться и отдохнуть. Пей чай, потом провожу тебя домой. У нас еще будет время все обсудить.
   – Конечно, прости, – тут же вскочила я на ноги. – Совсем забыла, что у тебя сегодня дежурство.
   – Сидя удобнее, – Тимур улыбнулся и, потянув меня за руку, усадил на соседнее кресло.
   С удовольствием выпив чашку ароматного, еще не успевшего остыть травяного напитка, я наконец расслабилась. И сразу же почувствовала, как скопившееся напряжение покидает мое вялое тельце, уступая место нарастающей сонливости. День был длинным и насыщенным. Слишком насыщенным.
   Смутно помню, как Тимур проводил меня, держа за руку. Кажется, я напоследок обняла друга, пожелав ему легкого патрулирования без происшествий. Потом, на ходу раздевшись, отправила короткое сообщение Доминике, заверив, что я дома и у меня все хорошо. После этого сразу же отправилась спать, чувствуя себя смертельно уставшей, но при этом безумно счастливой.
   Чудеса случаются. Это факт.

Глава 3

//-- Виталина Мерц --//
   Следующие два дня пролетели незаметно. Они были наполнены приготовлениями к предстоящей учебе. Доминика сбросила в чаттер список необходимых канцелярских принадлежностей и других вещей, обязательных для приобретения студентам–первокурсникам Академии Искусств. Пришлось сделать несколько онлайн–заказов, воспользовавшись службой доставки. За некоторыми покупками отправилась в торговый центр в своем городе Найрате. Часть смогла найти лишь на окраине Эль–Хаттара, в маленьком магазинчике, специализирующемся на торговле товарами для творчества. Академия Искусств, кстати, расположена в самом центре Эль–Хаттара, на пересечении четырех крупных улиц, а Военная Академия, в которую поступил Тимур, в западной части столицы.
   Хорошенько поразмыслив, решила, что поселюсь в студенческом общежитии, чтобы не тратить время на перелеты домой и обратно. Расстояние между Эль–Хаттаром и Найратом немаленькое, на аэрокаре сорок минут лететь. На скайере, конечно, быстрее в два раза, но как–то аэрокары мне больше по душе. Привычнее, что ли. Заядлой поклонницей жемчужно–серебристых шариков–скайеров стать я еще не успела, несмотря на то, что они удобнее: прилетают по вызову в любое место, а не только на транспортную остановку.
   Но дело даже не в этом. Просто в моем случае ежедневные перелеты совершенно не оправданы. Живу я все равно одна, какой смысл мотаться туда–сюда? К тому же Тимур не сможет бывать дома. Студенты Военной Академии обязаны жить в общежитии, и им запрещено покидать Эль–Хаттар в течение всего срока обучения, за исключением летней практики. Отлучаться можно только в самых чрезвычайных случаях после получения специального разрешения у своего руководства. За нарушение правил – исключение из Академии. Вот такая вот петрушка, как говорит Доминика.
   Ну и самая главная причина – избавлю парня от беспокойства и лишних хлопот. В общежитии я буду в безопасности, так что Тимуру больше не придется выполнять роль телохранителя. Он и так почти год мужественно держит данное моим родителям обещание за мной присматривать, что совсем не свойственно равнодушным (держать обещание я имею в виду). Сопровождает, куда бы я ни попросила, провожает по вечерам, находится рядом, когда я плохо себя чувствую. И просто так заглядывает. Оставшись без родных, мы стали практически неразлучны, как брат и сестра. Однако мне нужно учиться самой за себя постоять, да и у Тимура как–никак должна быть своя личная жизнь. Тем более теперь, когда он превратился в эмоционального парня. Весьма привлекательного эмоционального парня, надо сказать. Так что студенческое общежитие – идеальный вариант для всех.
   Спасибо Доминике. Она, узнав о моем решении, тут же уладила все формальности. Теперь мне остается только упаковать чемоданы, прибыть в Академию и заселиться в отведенную для меня комнату.
   Как же я люблю свою подругу! Она знает, что мне тяжело общаться с окружающими, и всегда выручает. Правда, Доминика уверена, что причина в СВД, но какое это имеет значение? Главное, что она не считает меня ненормальной и с пониманием относится к моей чувствительной натуре.
   Да, я слишком чувствительна. Слишком близко принимаю к сердцу слова и поступки окружающих. Слишком болезненно реагирую на враждебность и язвительность. Страдаю, замечая холодность и отчужденность. Я – СЭЛ, я не могу иначе. Не могу не видеть, не чувствовать, не переживать. Переживания съедают меня изнутри, причиняют невыносимую душевную боль. Порой мне кажется, что я не выдержу и сойду с ума. Как с этим справиться, я не знаю. Научиться контролировать эмоции у меня пока не получается. И помочь мне некому. Понять меня мог бы только СЭЛ, но таких больше нет. Я одна в этом мире. Белая ворона, как сказали бы наши предки.
   И все бы ничего, если бы я была просто СЭЛ. Но нет. Я еще и мизофоник. Мизофония – селективная звуковая чувствительность, или, как ее еще называют, непереносимость определенных звуков – такая же редкая вещь, как и эмоциональная чувствительность. И неудобств доставляет не меньше.
   Меня раздражают и вызывают непроизвольное сильное напряжение самые обычные для людей звуки, такие как звук от щелканья семечек, прихлебывания, чавканья, хлюпанья. Список наверняка можно продолжить, я еще не до конца изучила все то, что приносит жуткий дискомфорт на пару с нестерпимым желанием закрыть уши или сбежать куда подальше. Поняла только, что эти раздражающие звуки необязательно должны быть громкими. Как раз наоборот. Их я слышу даже тогда, когда они оказываются неслышны другим людям. Нормальным людям. Не таким, как я.
   Мой врач объяснял, что «у людей с мизофонией слишком активно работает фронтальная часть островковой коры головного мозга – участок, отвечающий за связь между физическими ощущениями и эмоциями». Когда мизофоники слышат некоторые определенные звуки, их мозг не справляется с нагрузкой и наступает перевозбуждение. У каждого мизофоника набор раздражающих звуков свой, уникальный. И реакция у каждого своя. Мне еще повезло, что дело не доходит до неконтролируемой агрессии или панических атак. Да, бывает и такое.
   Еще профессор Ферт говорил, что есть в этом всем и свое преимущество. Все мизофоники – творческие личности, и именно эта повышенная возбудимость помогает им достичь творческих высот. Мизофония не болезнь, а лишь особенность, от которой невозможно избавиться. С ней нужно просто научиться жить.
   Вот такой я редкий экземпляр. Ага. Находка для научных исследователей.
   А еще я – трусиха. Самая настоящая. Боюсь проявления насмешек, агрессии и грубости со стороны окружающих, боюсь быть обманутой или отвергнутой, боюсь испытать предательство или стать игрушкой в чьих–то руках. Знаю, этого многие боятся, но степень их боязни не сравнима с моей. Мой страх в разы интенсивнее, как и все остальные эмоции. Именно поэтому я предпочитаю одиночество и всеми возможными способами избегаю близких отношений. Доверяю лишь Тимуру и Доминике. Мне так легче жить. Не так страшно, не так больно, не так беспокойно.
   Одиночество скрашивает творчество (привет всем мизофоникам!). Танцам и рисованию я отдаюсь полностью и без остатка. Ими я живу и дышу. В них вкладываю свою душу. Поэтому вполне естественно и логично, что на уговоры Доминики поступать в Академию Искусств я сдалась почти без боя. После недолгих раздумий выбрала факультет «Дизайн и прикладное искусство», решив, что он практичнее и интереснее, чем «Живопись и графика».
   Вступительный экзамен сдала легко и непринужденно. Нет, ну, понятное дело, волновалась до коликов в животе, всю ночь не спала перед экзаменом, чуть сознание не потеряла, когда на трясущихся ногах шла вытягивать экзаменационный билет. Но стоило только получить этот самый билет и отойти подальше от стола, за которым располагались суровые члены экзаменационной комиссии, как я полностью успокоилась. Уселась на свое место и уже через час, счастливая и довольная, сдала выполненную работу.
   Было три задания: нарисовать рисунок на свободную тему, написать философское эссе по теме своего рисунка и описать стиль барокко в дизайне интерьера. Никаких проблем. Получила высший балл и помчалась делиться хорошей новостью с Тимуром и Доминикой. А впереди нас ждали каникулы!
   Только, как известно, все хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. Сегодня последний день свободной жизни, завтра отправлюсь в Академию заселяться в общежитие. Впереди – три года студенчества: лекции, экзамены, летняя практика. Эх, знать бы, что меня ждет в будущем. Надеюсь, что все будет хорошо. По крайней мере, буду к этому стремиться. Нужно сегодня к Тимуру зайти, попрощаться. Видеться теперь мы будем нечасто. А я ведь так привыкла к его присутствию в своей жизни! К тому, что он всегда рядом, и в горе, и в радости. Буду скучать.
   Погрузиться с головой в тоскливые мысли не дал Тимур. Веселый и бодрый влетел в холл, где я как раз выставляла собранные в Академию сумки, обнял за плечи и проговорил:
   – Доброе утро, Витошка. Сегодня организую у себя дома небольшие посиделки для друзей – чай–кофе–потанцуем и все такое. Знаю, что ты не любитель всего этого, но отказ не принимается. Будут Дамир Райхан и Святослав Шахин, мои коллеги по работе, я тебе о них рассказывал. Жду в 18.00. И Доминику пригласить не забудь.
   Опомниться не успела, как он чмокнул меня в макушку и скрылся за дверью. Я улыбнулась. Таким Тимура я видела впервые. Но изменения, произошедшие с ним, определенно мне нравятся. Вне всякого сомнения.
//-- Тимур Али --//
   Глядя на эту чудесную компанию, расположившуюся в мягких креслах гостиной и битый час бурно обсуждающую отличия мужской логики от женской, не в первый раз ловлю себя на мысли, что я молодец. Ну ладно, не я, а мой сообразительный мозг, подбросивший гениальную идею пригласить друзей. Сегодня патрулировать город не нужно, не наша смена. Нескучно проведем вечер, пообщаемся, отметим окончание лета и начало студенческой жизни.
   К тому же это отличная возможность понаблюдать за эмоциями разных личностей, собравшихся вместе. ЭЛ Виталина и Доминика, полуЭЛ Дамир и хейт Святослав. Интересная такая компания, не хватает в ней только равнодушного, которым был я всего три дня назад. Только теперь, приобретя новый статус, который, кстати, завтра собираюсь официально подтвердить, беседа друзей занимает меня куда больше, чем раньше. Их слова, интонации, жесты – все сейчас воспринимается абсолютно иначе.
   Я еще не привык к своим эмоциям и к ощущениям, которые эти эмоции вызывают, но уже третий день подряд ныряю с головой в произошедшие изменения. Каждая новая минута приносит нечто специфическое, что я пытаюсь распознать, осознать и по возможности запомнить. Как распознаю? Читаю умную книжку «Все об эмоциях», которую торжественно вручила Доминика. Бумажную, кстати. Редчайшая вещь в наше время, исторический раритет.
   Доминика самая старшая в нашей компании. Ей двадцать два, она уже получила образование, окончив Ширанскую Академию Искусств, и третий год преподает в ней. В эту же Академию поступила Виталина, самая маленькая из нас. Мы с Виталиной одногодки, но мой день рождения был весной, а девочка отпразднует свое 17-летие только в декабре, так что я считаю себя старшим.
   Дамир и Святослав тоже одногодки, им по восемнадцать. Парни похожи между собой – высокие, почти на голову выше меня, спортивного телосложения, черноволосые. Правда, Дамир – смуглокожий полуЭЛ со светло–голубыми глазами, а Святослав – хейт, бледнолицый и красноглазый. Оба студенты Военной Академии, только Святослав поступил на факультет Военной разведки, а Дамир, как и я, на факультет Внутренних войск.
   – И все–таки, девушки, я считаю, что мужская логика правильней, – произнес Дамир, засовывая в рот очередной пирожок с повидлом, – зато женская интересней. Девчонки, а возьмите меня к себе жить, а? Хочу каждый день такие волшебные пирожки кушать.
   – Медвежонок, береги себя, – с улыбкой проговорила Доминика, – сладкое портит фигуру.
   Пирожки, надо сказать, – объедение. Ничего лучше в своей жизни я не пробовал. Девчонки постарались на славу, несколько часов на кухне провозились, зато результат – пальчики оближешь. С капустой, с картошкой, с сыром, с мясом и с повидлом. Сладкоежка Дамир тарелку тех, что с повидлом, сразу к себе поближе поставил и весь вечер трескает. Виталина тоже любит сладкое, но она, как всегда, стесняется незнакомых парней, поэтому ничего не ест. И ведь не уговорить съесть что–нибудь: разволнуется, может и домой сбежать. Ну да ладно, я привык. Накормлю ее, когда гости разойдутся.
   – Сладкое дает энергию, поднимает настроение, улучшает работу клеток головного мозга и стимулирует мыслительную деятельность, – не остался в долгу Дамир. – Энергичный, веселый и умный мужчина рядом, это ли не счастье? Соглашайтесь, девчонки.
   – Мечтать не вредно, красавчик, – сказала Доминика и потянулась за пирожком с капустой. – Энергия и гормоны удовольствия в крови – это кратковременный эффект. А поедая пирожки с повидлом каждый день, очень скоро веселый и умный мужчина превратится в апатичного и ленивого толстопузика, страдающего от кариеса, диабета и всяких прочих «прелестей». Нам такое счастье ни к чему, правда, Витошка? Так что жить тебе в общежитии, медвежонок, и кушать деликатесы студенческой столовой.
   – Злая ты, Доминика, – скорчил печальную гримасу Дамир, не забыв при этом подмигнуть Виталине и запихнуть в рот еще один пирожок, с повидлом, естественно.
   – Я не злая, я честная, – парировала Доминика и с ловкостью фокусника подменила тарелку пирожков с повидлом на такую же с картошкой, пока Дамир жевал, прикрыв глаза от удовольствия.
   Дамир сделал вид, что не заметил подмены, грустно вздохнул и упавшим голосом произнес:
   – Эх, уговорила. Съем чего–нибудь полезного.
   После демонстративно тоскливого осмотра содержимого стола он запустил руку в тарелку, стоящую напротив Доминики, и вытащил оттуда самый большой пирожок с повидлом. Доминика округлила глаза, а мы с Виталиной синхронно рассмеялись.
   Забавно смотрится эта голубоглазая парочка – хрупкая блондинка и широкоплечий брюнет. Познакомились всего два часа назад, а ведут себя так, словно являются лучшими друзьями как минимум лет сто. Из–за обоюдного оптимизма и фонтанирующей энергии их разница в статусе практически не заметна. Лишь внимательно приглядевшись, можно уловить более яркую мимику Доминики, ее более экспрессивные жесты и большую подвижность сверкающих глаз.
   Из нашей компании сильно выделяется только Святослав. Невозмутимый и отстраненный. Глядя на его каменное, ничего не выражающее лицо, я чувствую, как в груди что–то сжимается. Хочется приобнять парня, по–дружески похлопать по плечу. Я уже знаю, какие чувства испытываю к нему – жалость и сочувствие.
   Я понимаю Святослава, как никто другой. Хейты, само собой, отличаются от равнодушных, но сходство тоже имеется. Красноглазым неизвестны положительные эмоции, а негативные слишком импульсивны и неконтролируемы, поэтому блокируются фризами. Так что, между глухим раздражением и эмоциональными вспышками, тут же подавляемыми браслетом, Святослав живет в такой же пустоте, в которой все эти годы жил я. В холодной бесцветной пустыне равнодушия. Эту фразу я в книжке Доминики прочитал.
   Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, голосовой командой включил негромкую музыку и приглушил свет. Святослав, сидящий справа от меня, тут же бросил взгляд в сторону Виталины.
   Я весь вечер наблюдаю за хейтом и вижу, как он смотрит на девочку. Его лицо остается невозмутимым, но руки то и дело с силой впиваются в подлокотники кресла, а глаза меняют цвет от светло–алого до темно–красного. Время от времени парня бросает в жар несмотря на то, что в гостиной довольно прохладно. Когда он снял свитер, оставшись в легкой футболке без рукавов, я поставил перед ним охлаждающий напиток с мятой, который достал из холодильника.
   Я прекрасно понимаю, что происходит с хейтом. Поэтому, уловив его намерение пригласить на танец Виталину, наклонился и тихо, так, чтобы меня мог слышать только он, сказал:
   – Обидишь девочку – убью.
   На долю секунды глаза Святослава вспыхнули и потемнели, но затем снова приняли первоначальный вид. Он молча кивнул. Затем с бесстрастным выражением лица поднялся и направился к Виталине, ловко обойдя уже танцующих Дамира с Доминикой. Проводив хейта взглядом, я спокойно пошел на кухню заварить свежего чаю. В том, что он сумеет взять себя в руки, я был уверен абсолютно. Мы друг друга поняли.
   За год нашего знакомства я убедился в умении Святослава контролировать свои слишком сильные даже для хейта природные инстинкты, а он прекрасно усвоил, что я слов на ветер не бросаю. Он не станет сомневаться, что, защищая Виталину, я способен убить. Даже друга. И если раньше мною двигало лишь обещание родителям девочки защищать и оберегать ее, то теперь это нечто большее, чем просто обещание. Я пока не разобрался, что именно чувствую к Виталине, но точно знаю, что никому не позволю ее обидеть.
   Вечер получился интересным. Мы танцевали, пили чай с пирожками, говорили обо всем подряд, снова танцевали, шутили. Успокоился со временем и Святослав, справившись с охватившим его желанием. Как я и предполагал, стоило хейту заговорить, как он моментально покорил девушек своей блестящей эрудицией. Не секрет, что хейты могут расположить к себе практически любого благодаря своему природному обаянию, но эрудированные хейты – просто волшебники. Даже Виталина, увлекшись рассказами Святослава, расслабилась и, забыв о смущении, активно жевала пирожки.
   Не понимаю, как у хейта в голове помещается столько информации на самые разные темы? Такое ощущение, что отсутствие положительных эмоций у приятеля с лихвой компенсировалось невероятным объемом знаний и широким кругозором. Дамир давно прозвал Святослава ходячей энциклопедией, и сегодня мы всей компанией в этом убедились.
   Впервые я пригласил к себе домой кого–то, кроме Виталины. И пока это лучший вечер в моей жизни.
//-- Святослав Шахин --//
   Впервые в жизни я с таким трудом себя сдерживаю. Кровь закипает в жилах, стоит только посмотреть в сторону этой девчонки.
   Еще в момент знакомства, пожимая ее холодную ладонь, ощутил, как по коже пробежала знакомая дрожь. Сексуальное желание не спутать ни с чем другим, но желания такой силы я не испытывал никогда. Тело остро реагирует на ее тихий смех, на едва заметную улыбку, даже на скованные движения рук, когда она осторожно берет чашку со стола. Уже в который раз ловлю себя на мысли, что не могу оторвать взгляд от ее губ. Я никогда не целовал женщин, считал это бессмысленным. А теперь меня возбуждают женские губы? Меня? Хейта?
   Черт возьми, почему этот дурацкий браслет не блокирует бешеное физическое влечение, а только эмоциональные приступы?
   С силой сжал подлокотники кресла, глядя на побелевшие костяшки пальцев. От дикого желания наброситься на девчонку, впиться в пухлые губы и овладеть ее телом темнеет в глазах. Но я сдержусь. Интим с несовершеннолетними без согласия для хейтов означает пожизненную ссылку в резервацию. Кроме того, девчонка под защитой Тимура, а он раздумывать не станет, прибьет и закопает без суда и следствия. И какого демона я не остался дома? Идиот!
   Эмоции зашкаливают. Острый укол в запястье с последовавшим онемением конечности это подтвердил. Тут же ледяным холодом обдало готовую вспыхнуть от нестерпимого жара голову. Нужно успокоиться. Такое со мной уже было, и не раз. Я справлялся, справлюсь и сейчас. Нужно подумать о чем–нибудь другом и не смотреть на девчонку.
   Повернулся в сторону второй девушки. Доминика Регард. Блондинка с большой грудью, голубыми глазами и заливистым смехом. Пока разглядывал стройную фигуру, понял, что тело начинает расслабляться. На эту девушку такой бурной реакции нет, буду концентрироваться на ней.
   Не получается, демон меня побери! Не могу не смотреть на девчонку, не могу не думать о ней и о том, чего хочу прямо сейчас – получить ее тело! К черту мораль и вся прочая ерунда! Не могу думать ни о чем другом!!!
   Снова укол в запястье. Руку уже не чувствую, голова болезненно пульсирует, как и область паха. По венам словно не кровь бежит, а огненная лава. Я готов взорваться от возбуждения, глядя на тонкий силуэт с манящими изгибами и округлостями. Неистовое желание обладать девчонкой отключает разум, уничтожая все здравые мысли. Да что, черт возьми, с ней не так?!
   Стало невыносимо жарко. Только сейчас заметил, что свитер я уже снял, оставшись в одной футболке, но и та влажная от пота. Сжал зубы, прикрыл глаза, попытался выровнять дыхание. Я должен взять себя в руки. Должен. Я – цивилизованный мужчина и не могу потерять голову из–за какой–то девчонки.
   Открыв глаза, заметил перед собой банку с охлаждающим напитком и понимающий взгляд Тимура. Кивнул ему и залпом выпил содержимое. Волна жара немного утихла, боль в паху улеглась. В голове все еще шумит, но теперь я могу себя контролировать и рационально мыслить. Уловить суть разговора компании пока не получается, нужно прогуляться и остыть.
   Поднялся, прошел в ванную комнату, умылся холодной водой, отдышался. Вернувшись в гостиную, уселся в кресло и прислушался к беседе, стараясь сосредоточиться.
   Но когда заиграла музыка и комнату окутал полумрак, я не удержался и снова уставился на нее. Я хочу эту девочку. Безумное желание прижать ее к себе выворачивает сознание наизнанку. Мысли о губах сводят с ума. Откуда она взялась на мою голову?! Горячая волна возбуждения накрыла с новой силой. Вместе с раздражением и злостью.
   Демонова девчонка! Что в тебе такого, что с первых же секунд, как только появилась, ты буквально взорвала мою кровь?! И довела до предела! Я готов нарушить закон, готов даже убить тебя, лишь бы избавиться от этой пытки!
   До хруста костей в пальцах сдавил подлокотники кресла. Я в ярости! Ну конечно, в ярости, кто бы сомневался?! Теряю рассудок, как малолетний пацан! Слова Тимура: «Обидишь девочку – убью» стали последней каплей. Какого черта он вмешивается в мою жизнь?!
   Сработал фриз, не позволив совершить непоправимое. Как всегда вовремя. Серия ледяных толчков в затылок охладила голову, мгновенно подключив разум. Стоит прислушаться к Тимуру. Я не имею права вторгаться в чужую жизнь, не имею права ее ломать и калечить. Девчонка не игрушка, а я не монстр. Да, я – хейт, поэтому не в состоянии справиться с эмоциями, в этом мне помогает браслет. Но контролировать физиологические потребности и инстинкты я обязан сам. В моих силах победить зов плоти и сдержать животную страсть. И я справлюсь.
   Не обращая внимания на головокружение и пелену перед глазами, спокойно встал и пригласил Виталину на танец. Но как только положил руки на ее талию, понял, что совершил ошибку. Приближаться к ней мне нельзя. Разум все понимает, но вот тело обмануть не получится. Слабость и хрупкость девочки порождают неистовую потребность продемонстрировать силу. Чертовы инстинкты! Демонов статус!
   На миг показалось, что Виталина задрожала. Боится меня. Тимур предупреждал о ее страхах перед незнакомыми и просил вести себя осторожно, чтобы не напугать. Девочка для него слишком важна. Снова со злостью сжал зубы, чтобы не выдать своего состояния и не допустить резких и грубых движений. Я не монстр. Я всего лишь хейт.
   Не знаю, сколько времени прошло прежде, чем я смог успокоиться. Но я смог. Постепенно включился в общий разговор, отвлекся от навязчивых мыслей, даже почти расслабился.
   – Ты прав, медвежонок, у женщин и мужчин разные задачи, – блондинка смерила Дамира оценивающим взглядом. – Но с чего ты взял, что они образуют замкнутый круг?
   – Все очень просто, девчонки, – Дамир развалился в кресле, поглаживая набитый пирожками живот. – Задача женщины – быть красивой, довольной и любить мужчину, подпитывая его ресурсы: силу и мужественность. Задача мужчины – делать женщину красивой, довольной и влюбленной, используя эти самые ресурсы.
   На лице блондинки застыло удивление. Затем появились признаки активного мыслительного процесса. Наконец она озвучила результат:
   – Удивил. Но мне нравится твой подход. И, похоже, он работает.
   – Само собой, – кивнул Дамир и, глядя блондинке в глаза, добавил: – Но проверить не помешает. Готов участвовать в эксперименте.
   Блондинка фыркнула. Тимур хмыкнул. Виталина улыбнулась. Мое тело тут же отреагировало. Нужно отвлечься.
   – Мужчина защищает, добывает, отдает и наполняет; женщина доверяет, принимает, выбирает и принадлежит, – подключился я к разговору. – Перекос хотя бы по одному пункту нарушает равновесие.
   – У меня вопрос к «принадлежит», – блондинка с явным интересом уставилась на меня, слегка прищурившись.
   Теперь фыркнул Дамир. Тимур приподнял бровь, а Виталина улыбнулась в ответ на фырканье Дамира и, повернувшись ко мне, застыла в ожидании ответа.
   – Каждой особи для выживания необходимо выполнять свои функции максимально эффективно. Мужчина лучше защищает то, что считает своим. На уровне инстинктов. Вкладывается он охотнее в то, что считает нужным. Это факт. А то, что нужно, логично сделать своим и охранять. Природа на стороне эволюции, поэтому усилила в женщине потребность быть особенной, не такой, как все. Знаешь для чего? Чтобы увеличить шансы быть нужной и защищенной, что в конечном счете означает – принадлежать мужчине. В психологически здоровом смысле, конечно. То есть принадлежать – в смысле быть особой ценностью, а не собственностью.
   – Занятная точка зрения, – задумчиво протянула блондинка, разглядывая мое лицо.
   – Верить на слово не советую, рекомендую проверить, – вклинился в диалог Дамир и подмигнул Доминике.
   – Ну кто бы сомневался, – с улыбкой прокомментировала реплику блондинка.
   – Свят, ты хочешь сказать, что желание быть ничьей равносильно желанию быть ненужной? – спросил Тимур, надкусывая пирожок с мясом.
   – Именно это я и сказал.
   – Что–то я не совсем понимаю, причем здесь желания, – начала было блондинка, но быстро сообразила, что к чему, и продолжила, повернувшись к Виталине: – Все ясно. Вот она, мужская логика в действии. Красавчики.
   – А то, – Дамир расхохотался. – Неправильное желание у вас теперь точно не появится.
   Виталина прищурилась, посмотрев на Тимура.
   – Мы не сговаривались, – тут же ответил он на молчаливый вопрос девочки.
   – Ну да, ну да, – протянула Виталина, сжимая руками чашку с уже остывшим чаем.
   – Святослав, то есть выбор все–таки за женщиной? – Доминика пристально уставилась в мои глаза.
   Взгляд заинтересованный, выжидательный. Профессиональный интерес к мировоззрению хейта. И женское любопытство.
   Я кивнул, наблюдая за блондинкой. Зрачки на секунду расширились, подтверждая, что ответ ей понравился. Голубые глаза стали задумчиво меня разглядывать. И зеленые тоже. По телу пробежала волна жара, но я отвернулся и быстро взял себя в руки.
   Так и прошел остаток вечера, за чаем и философскими беседами. Я без умолку говорил, что–то рассказывал, лишь бы снова не оказаться во власти сексуального желания. С Виталиной я больше не танцевал. И вообще решил, что буду держаться от этой девчонки подальше. Для своего же блага. И для ее безопасности.
//-- Виталина Мерц --//
   Мне очень понравилась моя комната в общежитии. Просторная, светлая, с большим окном напротив входной двери, выходящим во внутренний двор Академии. У окна письменный стол с визуальной панелью, рядом комфортное кресло–трансформер. Справа от стола – кровать, а слева вместительный шкаф–купе, занимающий оставшуюся часть стены. Левая часть помещения оборудована в столовую зону со сложенным откидным столиком прямоугольной формы и двумя откидными сиденьями по бокам. Здесь же передаточное устройство пищеблока, позволяющее в любое время суток заказать бесплатную еду из имеющегося меню, отображенного на дисплее. Мечта для мизофоника и интроверта! Между шкафом–купе и столовой зоной – потрясающий мягкий диванчик. Около входной двери большое зеркало в полный рост, а рядом с кроватью еще одна дверь, ведущая в ванную комнату. Вся мебель, двери и рамка у зеркала светло–орехового цвета. Пол наливной, тоже светлый. По периметру помещения множество встроенных светильников. Просто, ничего лишнего. Все, как я люблю.
   Но, конечно же, самое большое впечатление произвел бодидрим – ультрасовременный многофункциональный спортивный тренажер, скромно расположившийся в углу слева от зеркала. Доминика предупреждала, что в комнате меня ожидает некий сюрприз, который приводит каждого вновь прибывшего студента Академии в неописуемый восторг. Но я даже подумать не могла, что этим сюрпризом окажется чудо техники, о котором я мечтала последние полгода!
   К нему–то я и направилась после беглого осмотра комнаты. Не веря своим глазам, провела пальцем по стальному корпусу, призывно поблескивающему серебром в лучах утреннего солнца.
   «Бодидрим Ультра Про», – прочитала ярко–синюю надпись в верхней части панели управления. В центре красуется известный слоган: «Маленькая тренировка лучше никакой!», а в самом низу пульсируют две большие кнопки: «Утро» и «Вечер».
   Как завороженная, сняла туфли и стала на тоненькую прохладную квадратную платформу со стороной сантиметров сорок. Она в ту же секунду бесшумно удлинилась раза в три, превратившись в полноценную беговую дорожку. Панель подсветилась приглушенным зеленым цветом, и голосовой помощник дал необходимые указания:
   – Вас приветствует система бодидрим! Пятнадцать минут утренних упражнений подарят Вашему телу заряд бодрости и красоты, а тридцать минут вечерней тренировки обеспечат молодость и совершенство. Пожалуйста, сделайте свой выбор.
   Не раздумывая, нажала кнопку «Утро».
   – Доброе утро! – весело поприветствовал меня голосовой помощник. – Обхватите обеими руками поручни и расслабьтесь. Система подстроится под Вас и сделает утреннюю тренировку максимально эффективной.
   Как только мои руки коснулись поручней, на панели высветились данные: вес = 53 кг, АД = 115/72, пульс = 74 уд/мин, t = 36,5, жир – 21%, мышечная масса – 52%, вода – 64%, костная масса – 3,19 кг.
   – Начнем тренировку! – возвестил голосовой помощник еще до того, как я дочитала до конца свои параметры. – Через пять секунд активируется режим беговой дорожки. Вы можете бежать в тишине, планируя предстоящий день, либо коснуться панели управления для активации режима музыкального сопровождения. Внимание! Поехали!
   «В тишине», – решила я, активно перебирая ногами.
   Фантастика! У меня теперь есть бодидрим! Конечно, утром с понедельника по пятницу я вряд ли стану им пользоваться, поскольку очень уж люблю поспать подольше, но вот вечерняя тренировка, безусловно, будет ежедневной. Как же здорово!
   Пока я радовалась своей удаче, таймер на панели отсчитывал положенное время. Цифры, показывающие пульс и артериальное давление, увеличивались на глазах. Скорость движения беговой дорожки тоже постепенно возрастала, заставляя меня бежать быстрее. Медленно, но уверенно изменялся и угол наклона платформы.
   – Осталось двадцать секунд, – предупредил голосовой помощник, после чего беговая дорожка плавно замедлилась, приняла горизонтальное положение, а затем остановилась.
   – Станьте прямо, ступни расположите на расстоянии десяти сантиметров друг от друга. Вдохните и встаньте на носки, выдыхайте и плавно перекатитесь на пятки. Повторяйте упражнение под счет, количество повторений – двадцать. Начали! Вдох – на носки, выдох – на пятки…
   Я добросовестно выполняла перекаты, мысленно благодаря создателей чудесного тренажера, знающих, о чем мечтают девушки. А заодно и свою Судьбу, волшебным образом ведающую, о чем мечтаю я.
   – Станьте прямо, ступни расположите на ширине плеч, руки вытяните прямо перед собой. Выдохните и присядьте до параллели с полом, спина прямая, пятки плотно прижаты к платформе. Задержитесь на два счета, затем вдохните и вернитесь в исходное положение. Повторяйте упражнение под счет, количество повторений – двадцать. Начали! Выдох – присели, один, два, вдох – встали…
   – За Вашей спиной поднимается сиденье. Сядьте удобно, высота подстроится под Вас. Стопы расположите на педали, их зафиксируют сенсорные накладки. Руками обхватите поручни, плечи опущены, мышцы расслаблены. Вы можете крутить педали в тишине либо коснуться панели управления для активации режима музыкального сопровождения. Поехали!
   Уговорил, активирую сопровождение. Зазвучала веселенькая композиция, и я надавила на педали. Мелодия все ускорялась и ускорялась, а я, со счастливой улыбкой на губах, старалась не отставать, выкладываясь по полной. Красотища–то какая!
   – Осталось двадцать секунд, – приободрил голосовой помощник.
   Музыка остановилась, сенсорные накладки освободили мои стопы, и я осторожно соскользнула с сиденья. Оно тут же аккуратно опустилось вниз, отъехало в сторону и сложилось, спрятавшись под платформу. Педали сдвинулись вперед и плотно прижались к стойке.
   – Станьте прямо, вдохните и поднимите руки вверх. Потянитесь, максимально напрягая все тело. Задержитесь на четыре счета, затем выдохните, опуская руки вниз и расслабляясь. Повторяйте упражнение под счет, количество повторений – десять. Начали! Вдох – руки вверх, напряглись, еще, еще, выдох – руки вниз, расслабились…
   Люблю «потягушки». Просто и эффективно.
   – Тренировка закончена! Вы сожгли четыреста восемьдесят килокалорий, сделав еще один шаг навстречу телу своей мечты! Удачного Вам дня и бодрого настроения!
   – Спасибо, бодик! – с улыбкой поблагодарила я и соскочила с платформы, которая в то же мгновение бесшумно сложилась и приняла свой первоначальный вид.
   Панель подмигнула, подсветив яркую надпись: «До скорых встреч!», и плавно потухла. Я же, сияя от счастья, закружилась по комнате. Потом разложила вещи и настроила охранную систему входа в комнату, выбрав режим отпечатка левой ладони. Теперь сюда беспрепятственно смогу войти только я и ректор Академии. Чуть позже добавлю в систему доступ на вход Доминике.
   Номер моей комнаты, кстати, девяносто семь, и находится она на девятом этаже. Вот это удача, девять – моя любимая цифра! Все комнаты в общежитии Академии Искусств рассчитаны на одного студента, что очень удобно, так как занятия творчеством, как правило, требуют уединения и тишины.
   Ну что ж, самое время побродить по территории Академии, чтобы немного познакомиться с обстановкой, а заодно выяснить расписание занятий на завтра. Здание общежития 12-этажное, на первом этаже находятся столовая и конференц–зал, на втором – информационный центр, четыре комнаты для активного отдыха, тренажерный зал, бассейн. На всех остальных этажах размещаются жилые блоки. Это все я уже знала из рассказов Доминики, поэтому сразу отправилась на улицу.
   Четыре 7-этажных учебных корпуса располагаются полукругом по обе стороны от общежития, по два с каждой стороны, образуя так называемый студенческий городок. Каждый корпус предназначен для отдельного факультета – «Музыкальное искусство», «Актерское искусство», «Живопись и графика», «Архитектура и скульптура». Вступительный экзамен, кстати, проходил в гостях у будущих архитекторов, на первом этаже. Мой факультет – «Дизайн и прикладное искусство» – находится в главном корпусе, который размещается чуть впереди студенческого городка напротив центральных ворот. Здание также 7-этажное, но намного внушительнее и масштабнее, чем остальные корпуса. Именно здесь, в главном корпусе Академии Искусств, три дня назад я танцевала на праздничном концерте. Здесь же, в гостевой части парадного холла, моя картина украшает художественную галерею. Сюда я и отправлюсь на поиски расписания.
   Переступив порог огромного здания, я замерла, в восхищении открыв рот.
   – Ух ты, желтые подсолнухи! – выдохнула после нескольких секунд молчаливого созерцания.
   В прошлый раз я так сильно волновалась, что не замечала ничего вокруг. А теперь стояла столбиком и искренне недоумевала, как можно было пройти мимо такой красоты? И то, что в этой части холла я не была, никак не оправдывает моей невнимательности, ибо лестницу–то я должна была увидеть! Хотя бы мельком!
   Широкие ступени из белого мрамора в обрамлении позолоченных перил начинаются в самом центре невероятных размеров помещения и плавной спиралью уходят наверх, чуть отклоняясь влево. Круглые колонны по бокам от лестницы отделаны причудливой лепниной, о которой я много читала, но никогда не видела вживую. Пол и стены выложены художественной и декоративной мраморной мозаикой, составленной в замысловатые композиции и панно. Впечатляюще высокий потолок со множеством встроенных светильников сплошь разрисован витиеватыми золотистыми узорами. И довершает интерьер огромная старинная люстра с хрустальными сережками и бусами, придающая обстановке величие и торжественность.
   Обалдеть! Как в сказочном замке очутилась! Осталось принца дождаться!
   Пока я вглядывалась в мозаичные изображения, холл наполнился студентами. Они передвигались в основном парами, маленькими кучками или большими компаниями. Некоторые шумно галдели, некоторые тихо переговаривались. Были и студенты–одиночки. Почти как в школе, только возраст другой. А еще здесь равнодушных немного, и мужчины – редкие экземпляры. Пожалуй, с принцем будет сложновато.
   Ладно, нужно выяснить расписание и возвращаться в комнату. Неуютно себя чувствую в таком скоплении народа.
   Заметив на высоком стенде огромное информационное табло, у которого уже столпилось немало студентов, отправилась туда же. Подойдя поближе, пробежала глазами сообщения, без труда отыскав то, что нужно мне.
   «Уважаемые первокурсники! Выдача индивидуальных коммуникаторов осуществляется в кабинете № 200 (второй этаж главного корпуса). На коммуникатор сразу же после активации каждому лично будет отправлена необходимая первичная информация: расписание занятий, перечень изучаемых предметов, список преподавателей, карта и структура Академии, навигатор, правила внутреннего распорядка и доступ в виртуальную библиотеку. В дальнейшем на него же будут регулярно поступать данные, содержащие пройденный учебный материал, домашние задания, результаты вашей учебной деятельности, личные достижения и успехи, запланированные Академией мероприятия и другие сведения, необходимые в процессе обучения. Добро пожаловать в Академию Искусств!»
   Чудненько, значит, бегом на второй этаж за коммуникатором. Вприпрыжку по шикарной лестнице. А мне здесь определенно нравится!
   Приподнятое настроение не испортила и большая, а точнее, ну о–о–очень большая очередь в кабинет № 200, в которой пришлось постоять не менее получаса. Зато, получив личный коммуникатор, я по той же шикарной лестнице так же вприпрыжку поскакала в общежитие. И, увлекшись, с размаху наскочила на невысокого мужчину с редкой сединой в темных волосах в строгом темно–синем костюме.
   Упс… Кажется, я сбила с ног преподавателя. Хорошо, что на ногах мы все–таки устояли, а не полетели кубарем со ступенек. Правда, я оказалась в его крепких объятиях.
   От стыда у меня, наверное, даже пятки покраснели. Я отскочила в сторону и, глядя под ноги, растерянно пробормотала:
   – Здравствуйте, простите, я нечаянно.
   Ну вот, студентка Академии Искусств, а манеры оставляют желать лучшего. Как маленький ребенок по ступенькам прыгаю. Но вместо упрека я услышала добродушно–мягкое с ехидной улыбкой:
   – Добрый день. Вы не ушиблись?
   Подняв голову, наткнулась на насмешливый взгляд синих глаз с веселыми золотыми искорками. Еще больше растерявшись от такого лучистого взгляда, выдала:
   – Нет, а Вы?
   Ну все, теперь точно разозлится. От неожиданности я еще и не такое могу ляпнуть.
   Но в следующее мгновение мужчина звонко расхохотался. Я, окончательно смутившись, с лицом цвета бордо, не иначе, решила его добить:
   – Я больше так не буду, – и снова уставилась в пол.
   Теперь смеялся не только этот синеглазый весельчак. Смешки послышались с разных сторон. А через несколько секунд я и вовсе чуть сквозь землю не провалилась, услышав:
   – Рад познакомиться с Вами лично, Виталина. Позвольте представиться: Артемий Кассан – ректор Академии Искусств.
   Ох ты ж, черные квадратики… Сердце отозвалось грохотом барабанов. Мне показалось, что оглушающие удары слышны даже на улице. В памяти всплыли часто повторяемые мамой слова: «Никому не дается второй шанс произвести первое впечатление». Это точно.
   И отчего я такая «везучая»? Подумала о принце, а наскочила на короля. Правильно, чего мелочиться? Если уж вляпываться во что–нибудь эдакое, так по полной. Вот, пожалуйста, Виталина, получи и распишись.
   А ректору хоть бы что. Улыбаясь, пожал мне руку, пожелал хорошего дня и отправился по своим делам. Ну а я по своим отправилась, аккуратно спустившись по ступеням чудесной лестницы. Ага, аккуратно. На сегодня приключений достаточно. И вообще, в гостевой части парадного холла, в левом углу, имеется лифтовая кабинка, на которой мы с Доминикой спускались в картинную галерею. Вот ею и нужно пользоваться, а не сбивать с ног мужчин, бегая по шикарным лестницам.
   Оказавшись в своей комнате, постаралась выбросить случившееся из головы. Справилась на отлично, коммуникатор помог. Как только я его активировала и ввела личные данные, тут же получила кучу файлов для ознакомления и изучения. Подсоединила устройство к визуальной панели, решив, что удобнее будет читать на большом мониторе, чем на дисплее, размер которого чуть больше ладони. И приступила к поглощению информации.
   Первым делом просмотрела перечень предметов, которые предстоит изучать на первом курсе. Их будет восемь: семь основных и один дополнительный – физическая активность. Для физической активности предлагалось сделать выбор из семнадцати спортивных секций. Неплохо.
   Пробежала глазами список и, долго не раздумывая, выбрала йогу. Кардионагрузок мне достаточно на занятиях танцами, которые я планирую продолжать. Кстати, нужно будет не забыть согласовать расписание занятий с тренером. Еще у меня есть чудо–бодик, танцам в помощь. Силовые нагрузки обеспечит самооборона – обязательный предмет в любом учебном заведении. Полагаю, Академия Искусств не станет исключением. А вот гибкость, спокойствие и силу духа развивать не помешает, и йога для этого – лучший вариант. К тому же йога учит справляться с эмоциями, расслабляет и омолаживает организм. То, что нужно.
   Итак, занятия йогой во вторник и четверг в 16.30 в малом спортивном зале, второй этаж главного корпуса. Отлично. И не забыть про лифтовую кабинку. Ага.
   Основные предметы: самооборона (кто бы сомневался), этикет, психология межличностных отношений, философия творчества, история дизайна, рисунок и декоративная живопись, колористика. Да уж, скучать не придется. И совсем нет самопознания? В школе этот предмет был каждый год ежедневно. Видимо, все, что нужно, уже познали.
   Ладно, посмотрим расписание занятий на завтра. История дизайна, колористика и этикет. По всем предметам теория, номера аудиторий и фамилии преподавателей указаны. Каждое занятие длится два часа с перерывами между ними по двадцать пять минут. Начало лекций в девять утра, окончание в 15.50. И до следующего утра я совершенно свободна. Красота!
   Так, а что там у нас с экзаменами? Зимней сессии в Академии Искусств нет, это Доминика мне сразу сказала. Есть только каникулы, две недели, начиная с 30 декабря. А вот летняя сессия имеется, и экзамены тоже. Целых три: рисунок, история дизайна и колористика. Вот и славненько, на эти предметы и поднажмем.
   В приподнятом настроении, совершенно позабыв об утреннем происшествии, почитала правила внутреннего распорядка, а потом заглянула в виртуальную библиотеку в поисках чего–нибудь интересненького. Обнаружив раздел «Сказки», пропала в нем, полагаю, часиков на несколько.
   Прервал меня сигнал чаттера, оповестивший о входящем сообщении. Пробежала глазами написанное: «Виталина, Вам необходимо сегодня посетить своего доктора. Время приема – с 12.00 до 22.00».
   Понятно, Научно–исследовательская Лаборатория Земли без меня соскучилась. Но почему сегодня? Плановый прием только через две недели. Дело ясное, что дело срочное. Ладно, навестим славный город Синтон. Сейчас полдень, самое время отправляться, чтобы вернуться обратно до закрытия общежития. Не хочется нарушать правила Академии еще до начала учебного года.

Глава 4

//-- Виталина Мерц --//
   – Добрый день, с чем связан мой внеплановый визит? – спросила я, как только переступила порог знакомого, ставшего почти родным кабинета с номером 103.
   Ну да, без малого семнадцать лет с завидной регулярностью, а точнее, каждые три месяца, навещаю Германа Ферта в этом самом кабинете. Не по причине болезни, а в связи со своим эмоциональным статусом, который сделал из меня пожизненного подопытного кролика.
   Ферта я называю своим доктором, а он и не против, хотя прямого отношения к врачебной практике не имеет. Научный сотрудник НИЛЗ, доктор наук, профессор нейропсихологии. Он курирует мою историю, сам лично проводит все процедуры и эксперименты, направленные на изучение моих эмоций. Замечательный 40-летний полуЭЛ с тонким чувством юмора, тактичный, приятный в общении и профессионал своего дела.
   Мне нравятся наши встречи. Сначала я рассказываю о наиболее ярких моментах предыдущих трех месяцев, доктор вносит данные в мою электронную медицинскую карту, заполняет какие–то таблицы, изучает построившиеся на основе полученных данных графики. Затем мы спускаемся в подземный сектор в его личную лабораторию, где несколько часов он меня исследует и изучает. Ну точнее, не меня, а мою сверхэмоциональность. Обвешивает датчиками и приборчиками, задает разные вопросы, иногда совершенно, на мой взгляд, странные и бессмысленные. Частенько просит что–нибудь вспомнить, а потом описать воспоминания. Иногда мне нужно смотреть видеоролики, прослушивать аудиозаписи, читать какой–нибудь текст. Потом мы разглядываем разноцветные изображения эмоциональных колебаний, зарегистрированных датчиками и отображенных на огромной визуальной панели. Разглядываю, конечно, я, а Ферт изучает и снова заполняет свои файлы.
   Периодически мы путешествуем по другим лабораториям НИЛЗ, где меня помещают в специальные камеры, вызывающие проявление разных эмоций и фиксирующие их активность и силу.
   Я побывала в разных камерах: звуконепроницаемых, светонепроницаемых, лимфодренажных, вакуумных, ультразвуковых, спектральных и еще много в каких. Некоторые названия мне сложно выговорить, не то что запомнить. Вот в камерах чувствую себя по–разному, не всегда комфортно. Иногда бывает очень страшно или очень холодно. Но, как говорит мой доктор, «для спасения целой планеты можно и потерпеть». Спасать планету я, конечно, не собираюсь, но от помощи в научных исследованиях не отказываюсь. Тем более что от меня многого не требуется.
   – Виталина, добрый день. Спасибо, что сразу откликнулась. Присаживайся, в ногах правды нет.
   Профессор улыбнулся, оторвавшись от созерцания странных рисунков на визуальной панели, занимающей полстены слева от окна, и указал на мягкое кресло для посетителей. Затем подошел к столу и уселся в кресло напротив. Симпатичный, темноволосый, голубоглазый, слегка взволнованный и, как мне показалось, немного уставший.
   – Постараюсь коротко обрисовать ситуацию. В Лаборатории случился переполох в связи с новостью о появлении эмоций у равнодушного. Редчайший случай, в моей практике первый. Думаю, ты помнишь, мы обсуждали эту тему. Подобное событие произошло в 2277 году.
   Я кивнула. Ферт продолжил:
   – Молодой человек из Найрата, зарегистрированный ранее как равнодушный, сегодня проходил эмоциональный скрининг в одном из медицинских центров Эль–Хаттара. После интерпретации теста прежний статус парня был изменен на новый – ЭЛ. Его личные данные в Единой Базе Населения Земли уже обновлены. Как только нам сообщили, мы сразу же принялись за работу. По горячим следам, так сказать.
   – А меня Вы пригласили, потому что этот молодой человек – мой сосед? – решила прояснить ситуацию я.
   – Отчасти, да, – профессор одобрительно кивнул. – И не просто сосед, а друг. Ты лучше других знаешь Тимура Али и можешь помочь в описании его привычек и образа жизни. Возможно, это упростит дальнейшие исследования и облегчит поиск причины, вызвавшей возникновение эмоций у равнодушного. Ученые умы бьются над этим почти столетие, нельзя упускать такой удачный шанс приблизиться к истине.
   – Понимаю. Постараюсь помочь.
   – Есть еще кое–что. Нужно проверить одну гипотезу, над которой я работаю уже несколько лет. Сейчас самый подходящий случай. Идеальный, я бы сказал. Давай спустимся в лабораторию, там расскажу подробнее.
   После непродолжительного спуска лифтовой кабинки на подземный уровень мы оказались в знакомом запутанном коридоре, по обеим сторонам которого размещаются лаборатории НИЛЗ. Внутреннее содержание некоторых я, как всегда, попыталась разглядеть сквозь стеклянные стены, и, как всегда, ничего не получилось: стекла искажают пространство. Большая часть лабораторий по–прежнему наглухо заперта массивными железными дверями с предупреждающими надписями «Не входить!» или «Вход только для участников эксперимента».
   – Так что за гипотеза? – спросила я, усаживаясь в указанное доктором кресло.
   – Существует так называемый феномен «эмоционального заражения», – приступил к объяснению Ферт, ныряя в сейф и выуживая оттуда ящик с измерительными приборами. – Эмоции, проявленные одной личностью, вызывают сходные эмоции у другой личности, которая эти эмоции наблюдает. Этот эффект известен уже давно, он был неплохо изучен на примере поведения толпы. Ты, наверное, замечала, что в окружении жизнерадостных людей непроизвольно поднимается настроение. А еще улучшается самочувствие, проблемы перестают казаться неразрешимыми, на жизнь начинаешь смотреть веселее и проще. Как говорится, улыбайся чаще и чаща улыбнется тебе.
   На последней фразе мое лицо накрыла прохладная маска–пленка с аккуратными отверстиями для глаз, носа и рта. Я улыбнулась, доктор ответил тем же.
   – Примерно так, – кивнул он и принялся навешивать на мою голову приборчики и датчики. – Считается, что во время взаимодействия двух людей настроение и эмоции передаются от более экспрессивного человека тому, кто пассивнее. Причем независимо от валентности эмоций, то есть не важно положительные эмоции или отрицательные. Значение имеет только их сила. Чем сильнее эмоции передающего, тем заметнее их проявление у принимающего. Увидеть это невооруженным глазом не всегда удается, особенно когда эмоциональный обмен проходит на тонком, почти незаметном уровне. Зато электронные датчики позволяют фиксировать даже малейшие признаки эмоциональных проявлений.
   Я читала об этом феномене несколько лет назад. А потом очень надеялась, что с его помощью смогу вызвать эмоции у Тимура. Похоже, мой доктор мыслит в таком же направлении.
   Закрепив на моем виске собранную конструкцию, Ферт продолжил:
   – Сила твоих эмоций огромна, особенно в моменты глубоких переживаний. Ты сама видела, как система сходит с ума, пытаясь сделать расчет, когда показатели превышают установленный для оборудования предел.
   Я хихикнула, вспомнив, как лет пять назад при просмотре видеоролика об убегающем от огромного грязного волка белом зайчике я плакала навзрыд, когда мне показалось, что волку удалось поймать пушистика. А в следующее мгновение я выпрыгнула из кресла от радости, увидев, что зайка, живой и невредимый, выскользнул и убежал. При этом я упала на пол и так больно ударилась своей пятой точкой, что потом несколько дней эта самая точка ощущалась очень даже не точкой, а приличных размеров областью, на которой было больно сидеть.
   Пока я на полу сияла от счастья, приборы издавали ужасные пронзительные звуки, лампочки сенсоров мигали красным светом и громко пищали. Эксперимент пришлось прекратить, так как несколько датчиков вышли из строя. Помню, как профессор сделал большие удивленные глаза и спросил: «Виталина, эмоции отправили тебя в полет?»
   Ферт, видимо, тоже во всех красках вспомнил ту ситуацию. Мы переглянулись и рассмеялись. Да уж, летать я тогда не научилась, зато лабораторию моего доктора оснастили самым мощным на тот момент оборудованием в области измерения эмоций.
   – Фингер–кроссы? – с улыбкой спросил профессор, ставя небольшую платформу у моих ног.
   – Ага, – кивнула я, снимая туфли.
   Эта платформа – как раз одна из тех инновационных технологических разработок последнего поколения, что досталась Ферту после нашего улетного эксперимента.
   Как только стопы коснулись прохладного, приятного на ощупь материала, он мгновенно стал теплым и подвижным. Через три секунды мои ножки оказались в плену чего–то ярко–зеленого желеобразного, напоминающего со стороны кроссовки с пальцами. Ну и немножко лягушачьи лапки. Вот это нечто мы с профессором и прозвали фингер–кроссами.
   – Так вот, неоднократно во время твоих визитов я проверял на себе «эмоциональное заражение», – продолжил он развивать свою мысль. – Всякий раз, когда твои эмоции демонстрировали прилив бодрости, установленные на мне электронные датчики фиксировали усиление аналогичных эмоций у меня. Незначительное усиление, но оно было всегда. Такой же эксперимент с участием вместо тебя ЭЛ и полуЭЛ дал лишь несколько положительных результатов, причем показания датчиков были ничтожно малы.
   – То есть Вы предположили, что причиной активации эмоций у Тимура могу быть я?
   – Да, – подтвердил мою догадку доктор, настраивая связь фингер–кроссов с монитором, стоящим на столе. – Есть вероятность, что сила твоих эмоций настолько велика, что в момент эмоционального всплеска может не только усилить эмоции находящихся рядом ЭЛ или полуЭЛ, но и активировать эмоции равнодушных. Я почти уверен, что генетически эмоции у них присутствуют, просто находятся в неактивном состоянии, в так называемом «спящем» режиме. Точных доказательств пока нет, работа в этом направлении еще ведется. Я беседовал с парнем, и, если верить его воспоминаниям и ощущениям в тот день, эмоции у него могли активироваться либо во время твоего танца, либо во время просмотра картин в галерее.
   Вспомнилась секундная резь в глазах, которой никогда раньше не было, и рассказ Тимура о том, что он тоже почувствовал нечто подобное. Сказал ли он об этом Ферту? Однако спросила я о другом.
   – Если активация эмоций произошла в момент моего танца путем «эмоционального заражения», то почему тогда этого не произошло раньше? Тимур присутствовал почти на всех моих выступлениях, а их было немало. Кроме того, в детстве мы общались гораздо больше, чем сейчас. Значит, и шансов «заразиться» было больше, ведь эмоции у детей выражены сильнее, чем у взрослых. Разве нет?
   – Не совсем, – Ферт улыбнулся. – Дети открыто выражают свои эмоции, они не пытаются и не умеют их скрывать, в отличие от взрослых. Но это не означает, что сила эмоций у детей больше. Как показывает практика, сила эмоций на протяжении жизни в большинстве случаев находится в одном и том же диапазоне.
   Я вопросительно уставилась на доктора.
   – Сейчас объясню, – Ферт присел на подлокотник кресла и потер переносицу. – Когда у трехлетнего малыша закатывается мячик под кровать, он переживает не больше и не меньше, чем когда у него же, скажем лет в шестнадцать, уводит девушку лучший друг. Глубина проблем глобально разная, но сила эмоций примерно одинакова. Пульс и сердцебиение учащаются примерно одинаково, физические реакции беспокойства очень похожи. Удивительно, да? Но это доказанный факт. С возрастом меняется лишь внешнее проявление эмоций в сторону снижения. Люди с годами преуспевают в умении «держать лицо», натянув на себя маску безразличия. Только вот реакция организма остается прежней, тело не обманешь. Вот так.
   Ферт улыбнулся. Потом встал, подошел ко мне и принялся аккуратно фиксировать сенсоры на запястьях. Я же обдумывала услышанное и параллельно представляла зареванного карапуза, потерявшего любимую игрушку, и убитого горем парня, потерявшего девушку. Они испытывают одинаковые эмоции? Верится с трудом.
   – Повторюсь, Виталина. То, что спусковым крючком для запуска эмоций у Тимура могла быть ты – это только моя гипотеза, которая требует тщательной проверки. Точного ответа на вопрос: «Почему активация не произошла раньше?» у меня тоже пока нет. Но есть некоторые предположения. Во–первых, возможно, сила твоих эмоций в этот раз значительно превзошла силу тех эмоций, которые ты испытывала ранее, предел ведь нам неизвестен. Не создали еще приборов для эмоций твоего уровня. Н-да. Но мы попытаемся что–нибудь прояснить. Именно поэтому потребовалось твое присутствие как можно раньше, пока воспоминания еще свежи.
   – А во–вторых? – спросила я после того, как доктор замолчал, что–то внимательно разглядывая на одном из сенсоров.
   – А во–вторых, – сказал доктор, продолжая что–то разглядывать, – вполне вероятно, что для активации эмоций у равнодушного требуется некоторое время, возможно, даже годы. Для подготовки его вегетативной нервной системы, ее «созревания» для более легкого возбуждения, так сказать. В этом случае нужно разобраться с возможными предпосылками такого «созревания». И не исключено, что именно тесное общение с СЭЛ в течение многих лет стало одной из таких предпосылок. Ведь, как известно, не только эмоции могут вызывать непроизвольную мимику, но и произвольная мимика инициирует появление эмоций. Ты же знаешь, что человек, пытающийся изобразить эмоцию на своем лице и в своем поведении, начинает в той или иной степени на самом деле ее испытывать.
   Это я хорошо знала с самого детства. Папа научил корчить рожицы в зеркало, после чего даже самое грустное настроение заметно улучшалось. Я улыбнулась приятным воспоминаниям.
   Тем временем доктор приступил к закреплению и настраиванию последнего приборчика на моей руке, не останавливая при этом свою речь:
   – Это стало одной из причин принятия 57 лет назад единого для всех жителей Земли Закона «Об обязательном посещении культурно–массовых мероприятий на базе историко–культурных учреждений, спорткомплексов, в помещениях учреждений образования и под открытым небом». Благодаря этому закону стало активно развиваться творчество, возрождаться искусство. А люди, вынужденные как минимум два раза в месяц погружаться в социальную среду и живое общение в праздничной атмосфере, стали больше контактировать друг с другом, испытывать более яркие эмоции, делиться ими.
   – И благодарить Правительство за бесплатный общественный транспорт, – добавила я, посмотрев на профессора.
   – Точно, – в голубых глазах промелькнул огонек. – Кстати, после введения этих мер рождаемость равнодушных в случае, когда статус обоих родителей полуЭЛ или ЭЛ, снизилась на 7%. Показатель невысокий, но это уже маленькая победа. Так вот, к чему весь этот разговор. Полагаю, общаясь с тобой, Тимур неосознанно пытался подражать мимике и жестам, сопутствующим твоим эмоциям. Это подготовило его нервную систему для запуска реагирования на «эмоциональное заражение», что в конечном итоге поспособствовало появлению у него эмоций. Вот так. Все дороги ведут к тебе, Виталина. И нам с тобой предстоит очень тщательно проверить мои гипотезы.
   Наконец, закончив приготовления, Ферт оглядел меня с ног до головы, улыбнулся и спросил:
   – Готова?
   Да уж, глядя на меня, даже мертвый полуЭЛ улыбнется. Красавица, слов нет. На лицо натянута плотная черная маска, как вторая кожа. Из такого же материала перчатки на руках. На запястьях браслеты с причудливыми узелочками и петельками до самых локтевых суставов. На голове венок из разноцветных проводов с датчиками и приборчиками. Ноги в зеленых фингер–кроссах. И все это мигает, светится, выпускает лучики. Новогодняя елка с лягушачьими лапками. Жаль, Доминика не видит, вот уж хохотала бы до упаду.
   – Готова. Что нужно делать?
   – Расслабиться и постараться вспомнить тот знаменательный день, начиная с выхода на сцену и заканчивая моментом, когда ты увидела глаза Тимура. Медленно, посекундно, как бы проживая заново. Как обычно, во время смены действий нажимай на клавишу контроллера, чтобы мы могли потом правильно соотнести эмоции с событиями, их вызвавшими. Контроллер в твоей правой руке.
   Я закрыла глаза и попыталась расслабиться. Но неожиданно вспомнила слова доктора, на которые сразу внимания не обратила. Он сказал, что беседовал с Тимуром.
   – Тимур был в НИЛЗ? – спросила, открыв глаза.
   – Да, несколько часов назад. Его историю взялся курировать профессор Кудрявцев, так что поговорить обстоятельно нам не удалось. Но я успел задать несколько вопросов.
   – Возможно, он все еще здесь, – озвучила я проскочившую мысль.
   – Не думаю. Парень стал обычным ЭЛ, даже кожа приобрела смуглый оттенок. Ничего особенного в его поведении нет, не вижу смысла в каких–то особых процедурах. Для первичного обследования со всеми необходимыми замерами часа более чем достаточно, а дальнейшее уточнение деталей может быть и виртуальным. Хотя Кудрявцев – это Кудрявцев, он может и до утра продержать. Тем более что уже завтра у Тимура начинаются занятия, и он не сможет покидать столицу. Вероятность, что руководство Военной Академии позволит парню посещать НИЛЗ для исследований, невелика. Даже несмотря на беспрецедентный случай.
   – А какой статус у этого Кудрявцева? – спросила я, догадываясь, каким будет ответ.
   – Хейт, – не оправдал мою догадку доктор. – Правда, не совсем обычный хейт. У него полный спектр нейтральных эмоций, причем их интенсивность выше, чем интенсивность отрицательных. Плюс ко всему лидирует интерес. Поэтому, пока Кудрявцев не найдет ответы на все свои вопросы, он будет их искать, не обращая внимания ни на что. Совесть его не замучает, если парень ночь без сна проведет, а потом на занятия отправится, потому что хейту не ведомо, что такое совесть.
   – Никогда бы не подумала, что хейт может работать в сфере психологии, – обескураженно произнесла я.
   – Он единственный хейт в этой сфере в НИЛЗ, все остальные ЭЛ и полуЭЛ. И он не ведет приемы без ассистента, так что не волнуйся, с Тимуром ничего не случится.
   – Но он же хейт! Как хейт может исследовать эмоции ЭЛ?
   – Кудрявцев – один из лучших сотрудников НИЛЗ, – с улыбкой проговорил Ферт, похлопав меня по плечу. – Статус не помешал ему окончить Центральную Медицинскую Академию Земли с отличием и, несмотря на молодой возраст, стать автором нескольких научных открытий в области дифференциальной психологии. В аналитике и интерпретации данных ему нет равных, а в паре с ассистентом он и вовсе творит чудеса.
   – Будем надеяться, что любопытный профессор хейт Тимура сегодня не замучает, – вздохнула я. – Давайте начинать, доктор. Я готова.
   Профессор хмыкнул, я же погрузилась в воспоминания.
   Дикое волнение и леденящий страх перед выступлением, облегчение при появлении Доминики. Сковывающее напряжение, сменившееся погружением в приятные звуки музыки, постепенное расслабление, эйфория. Неприятная мимолетная резь в глазах, слабость, головокружение. Затем цветы от марсианина, его приятный бархатный голос и короткая фраза: «Я очарован». Удивление, восхищение, смущение и одновременно вспыхнувшая радость. Сообщение Доминики об открытии картинной галереи и присутствии там моей работы. Приятное изумление, недоверие, затем снова сильное волнение, но уже без страха, а с нотками радостного предвкушения. Страстное желание как можно скорее убедиться в реальности слов Доминики, увидеть собственными глазами, чтобы окончательно поверить в осуществление своей мечты. Нетерпеливая возбужденность. Восторг, ликование и тихая гордость при виде своей картины рядом с картинами известных художников. Охватившая тело слабость, потом чувство глубокого удовлетворения. Радость от встречи с Тимуром, наши теплые объятия. Настороженность, непонимание, потрясение от увиденного, шок. Мои слова: «Твои глаза… Они… карие».
   Открыв глаза, несколько минут приходила в себя от вновь пережитых эмоций. Конечно, они не были такими яркими и сильными, как четыре дня назад, но все же порядком взволновали.
   Просматривая график эмоциональных колебаний, построенный по воспоминаниям, я подробно описала все происходившее, все свои ощущения и мысли. Умолчала только о рези в глазах. Интуиция подсказывала, что не стоит пока об этом говорить, и я решила ей довериться. Затем мы сделали посекундный анализ движений мимических мышц на основании показаний системы считывания эмоций. Полученную рентгенограмму Ферт сохранил в файл для дальнейшего более глубокого изучения. Меня же отправил отдыхать и готовиться к первому дню студенческой жизни.
   Все время, пока стальная алая капелька, аэрокар то есть, несла меня по небу до общежития, я не могла выбросить из головы образ марсианина в белом костюме. В воспоминаниях по кругу вертелись искорки вокруг силуэта, обжигающий взгляд черных глаз и приятный голос, произнесший короткую фразу: «Я очарован». Тогда на сцене, под воздействием пережитых эмоций, я не обратила внимания на слова марсианина. Гораздо больше меня потрясли цветы в корзинке и сногсшибательная белоснежная улыбка. Потом я вспоминала только улыбку. И только теперь задумалась о словах.
   Необычный комплимент. Со шлейфом мужественности и оттенком изысканных манер. Этот необычный иноземец словно пришелец из прошлого. Именно таким я представляла в своих фантазиях джентльмена или, как когда–то выражались девушки, «принца на белом коне». Обходительным, обаятельным, немного опасным. Нужно будет расспросить Доминику о марсианах. А лучше допросить с пристрастием. Она наверняка знает немало интересного.
   Засыпая, я все еще продолжала прокручивать в памяти события того вечера. Не давало покоя погружение в приятную пустоту, как в мягкое невесомое облако, и голос, произнесший незнакомое имя. Дархар Джи Тан. Неземное имя, красивое. Вряд ли мне это послышалось. Хотя все может быть.
   С такими мыслями я и уснула. Мне приснился необычный сон. Сон–воспоминание из детства.
   Мама, сидящая на краю моей детской кроватки, рассказывает красивую и добрую сказку на ночь. Я, совсем маленькая девочка, лет четырех, укутавшись в мягкое пушистое одеяло, внимательно слушаю. Мне тепло и уютно. Мамин голос, такой родной и нежный, успокаивает и убаюкивает. Я чувствую, как веки тяжелеют, а мое тело уплывает в сладкие объятия сна. С усилием выговаривая слова, сквозь сон я спрашиваю:
   – Мама, я тоже стану леди? Как леди Амина?
   – Конечно, станешь, если захочешь, – тихо отвечает мама.
   Я закрываю глаза, не в силах сопротивляться приятной слабости, но еще несколько мгновений слышу ласковые, плавно уходящие в даль слова мамы:
   – Все в твоих руках, моя девочка. Каждому человеку дается жизнь, уникальная и неповторимая, как алмаз. Но только от самого человека зависит, сделает ли он этот алмаз сверкающим бриллиантом. Поместит ли его в оправу или спрячет в шкатулку. Человек сам отвечает за свой алмаз, он его ювелир и хранитель.
   А затем картинка поменялась. Моя маленькая детская комната сменилась незнакомым большим залом со множеством танцующих пар в ярких нарядах. Они улыбаются, переговариваются друг с другом, подмигивают. Я тоже танцую и счастливо улыбаюсь своему партнеру. Лица его я не вижу, но точно знаю, что он мне знаком и очень нравится. На мне ярко–желтое пышное платье с корсетом, усыпанное драгоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги. Длинные волосы крупными локонами спускаются до самых бедер. Они тоже украшены нитями из драгоценных камней. Я словно принцесса из волшебной сказки, одной из тех, которые в детстве мне рассказывала мама и которые я так люблю читать теперь.
   Затем музыка затихла, и время словно остановилось. Я никого и ничего не замечаю вокруг. Весь мир затмили огромные черные глаза, наполненные необъятной палитрой чувств. Не отпускающие, манящие, заглядывающие в самую душу. Я не могу сопротивляться, да и не хочу. Не раздумывая, ныряю в омут этих невероятных глаз и погружаюсь в таинственный туман, влекущий и немного пугающий, заставляющий идти вперед.
   Я иду, не видя дороги перед собой, не останавливаясь. Но с каждым шагом мне становится все тяжелее и страшнее. Я понимаю, что совершенно одна, ничего не вижу и не слышу. Вокруг только этот туман, который уже стал густым и осязаемым. И больше ничего. Мне тяжело дышать, я задыхаюсь. Начинает казаться, что туман вот–вот оживет и проглотит меня. И я больше никогда не увижу своих близких, родных. Не услышу ласковый мамин голос, не обниму своего самого лучшего в мире папу. Не улыбнусь милым шуткам Доминики, привычным движением не проведу рукой по коротким волосам Тимура.
   Меня охватили тоска и отчаяние, боль и грусть. В голове зазвучали слова мамы, которые она всегда говорила в моменты моей неуверенности и страха: «Не бойся, ты сильная, ты справишься». И я пошла вперед, размазывая слезы по щекам, с твердой надеждой выбраться отсюда, найти выход из этого жуткого обволакивающего тумана.
   Вдруг прямо передо мной из ниоткуда появился знакомый марсианин в белом костюме с белоснежной улыбкой на губах. Дымка с золотыми искорками вокруг его силуэта каким–то невероятным образом рассеяла туман, и мы оказались в том же большом зале с танцующими парами. Не дав мне опомниться, марсианин галантно встал на одно колено, поцеловал мою холодную руку и волнующим бархатным голосом произнес:
   – Я очарован.
   После этих слов все поплыло перед глазами, а затем постепенно исчезло, погрузив меня в глубокий безмятежный сон.

Глава 5

//-- Тимур Али --//
   Утро. Через несколько минут зазвенит будильник, пора вставать. Привычка раннего подъема прочно укоренилась в моем образе жизни, не стану ее менять. Итак, что предстоит сделать сегодня?
   Сначала, как обычно, часовая утренняя тренировка и завтрак. Воспользуюсь пищеблоком, вчера успел заметить довольно приличное меню. Потом нужно отправляться на занятия. Сегодня они заканчиваются в 16.00, так что обедать будем в студенческой столовой. Вечерние тренировки в спортивном клубе Найрата отменил, нужно будет найти им подходящую замену в Академии или в Эль–Хаттаре. В 21.00 вместе с Дамиром и Святославом патрулируем центральную часть столицы. Мы вчера оформили перевод в Эль–Хаттар из Найрата, поэтому на три месяца нам назначен испытательный срок, во время которого будем патрулировать районы втроем два раза в неделю. Наша смена заканчивается в полночь, значит вернемся к 00.30. Нужно выписать спецпропуск на год, чтобы беспрепятственно проходить в общежитие в неустановленные часы. Такие планы на сегодня. Ну что ж, приступим.
   Поднявшись с постели, отключил будильник, пока тот не сработал и не разбудил моих соседей по комнате, Дамира и Ильдара. Выпил стакан воды и направился в ванную. Через пятнадцать минут приступил к тренировке. Прыжки на месте, приседания, отжимания, подтягивания, сгибания туловища из положения лежа, подъем ног, мостик, пять минут планка, тридцать минут беговая дорожка. Очень удобно, что в каждом блоке общежития имеется спортивная комната с турниками, перекладинами и беговой дорожкой: не нужно идти в общий тренажерный зал. Я привык к утренним тренировкам в одиночестве и тишине.
   Все, можно принимать контрастный душ и завтракать. Заодно и парней разбужу. Занятия начнутся через час, а они еще и не думают просыпаться.
   Подойдя к пищеблоку, внимательно изучил утреннее меню. Выбрал приглянувшийся комплексный завтрак, состоящий из яичницы, мясного рагу и овощного салата. Дополнил свой выбор чашкой кофе без сахара и бутербродом с сыром. Подтвердил заказ, и через пять минут аромат еды заполнил нашу скромную обитель. Парни сразу же зашевелились, забавно потягивая носами.
   – Тимур, а пирожки с повидлом пищеблок случайно не выдает? – спросил Дамир, вскакивая с постели и направляясь к столовой зоне.
   – Нет, – улыбнулся я, – но меню отличное. Ребята, присоединяйтесь.
   – Жа–а–а-ль, – разочарованно протянул Дамир, изучая список блюд. – Сладкого вообще нет, как жить сладкоежке? Прощайте, маленькие радости, да здравствуют, суровые военные будни!
   Пока Дамир искал что–нибудь подходящее, Ильдар молча заказал чашку кофе без сахара и бутерброд с сыром. Также молча сел на стул в ожидании исполнения заказа пищеблоком. Ильдар – равнодушный, как и большинство студентов Военной Академии. Как большинство жителей планеты Земля.
   – Ильдар, ты так до первой сессии не дотянешь, – задумчиво произнес Дамир, глядя на скромный завтрак равнодушного, после появления контейнера с его заказом. – Военная Академия это тебе не школа, тут все серьезнее. Испытания на прочность и выживаемость начнутся уже сегодня. А чтобы выжить – нужно есть.
   Ильдар взглянул на Дамира, затем ровным голосом сказал:
   – По утрам я не чувствую голод.
   – Святослава на тебя нет, – решил присоединиться к разговору я, с аппетитом уплетая мясное рагу. – Он бы тебе прочитал лекцию на тему «Нет завтрака – нет энергии».
   – Ага, – поддержал меня Дамир, – эта «ходячая энциклопедия» во всех подробностях поведала бы тебе о том, что «завтрак дарит заряд бодрости и сил, улучшает работоспособность и мозговую активность». Мне повезло стать слушателем его нравоучений, за что я, кстати, ему премного благодарен. На собственном опыте убедился в абсолютной правдивости его слов, особенно в условиях высокой физической нагрузки.
   – Спасибо за информацию, я учту, – спокойно произнес Ильдар, допивая свой кофе.
   Затем молча встал и отправился в душ. Мы же с Дамиром продолжили набивать животы, обсуждая предстоящий день.
   Святослав заранее ввел нас в курс дела и рассказал о том, что ожидает первокурсников. Его брат Марат, так же как я, Дамир и Ильдар, учится на факультете Внутренних войск, только на третьем курсе. Поэтому мы в общих чертах имеем представление о том, какие предметы нам будут преподавать и какие испытания готовят преподаватели для проверки студентов на выносливость, силу и находчивость. Знаем мы и то, что в конце первого года обучения по итогам испытаний среди всех первокурсников Академии отбирают пятерку лучших в элитный спецотряд военной контрразведки. Этот спецотряд следующие два года, после подписания документа о неразглашении информации, помимо общеобразовательной программы дополнительно осваивает особые техники и методики, известные и применяемые лишь в узких кругах секретных структур. Брат Святослава отбор не прошел. А мы с Дамиром, конечно, горим желанием его пройти.
   Закончив завтрак, отправил короткое сообщение Виталине, чтобы придать девочке уверенности. Она там наверняка дрожит и волнуется.
   «Привет! С бодрым и веселым утром! Успехов во всех начинаниях!», – написал я, чувствуя приятное тепло в груди.
   Дико захотелось, чтобы Виталина прикоснулась к моим волосам, провела по ним своей тонкой ручонкой, пропуская пряди между пальцев. Но тут же спохватился, какие пряди? Уже два месяца я ношу короткую стрижку. И что это на меня нашло? Не время предаваться фантазиям, пора отправляться на занятия.
//-- Виталина Мерц --//
   Проснулась я от приятной, но слишком громкой мелодии. Чтобы избавиться от нее, с головой забралась под одеяло, натянув сверху еще и подушку. Не помогло. Мелодия не прекращалась, более того, она усиливалась. Да что же это такое? Стараясь не обращать внимания на громкие навязчивые звуки, попыталась сконцентрироваться и разобраться, где я. Вспомнила! Я же в студенческом общежитии и сегодня у меня первый день занятий!
   Тут же подскочила и уставилась на входную дверь. Голографическая картинка, расположившаяся как раз напротив моей кровати, отобразила улыбающуюся Доминику. Блондинка в нетерпении переступала с ноги на ногу и явно пыталась мне что–то сказать. Подходя к голограмме, включила звук и услышала звонкое:
   – Просыпайся, спящая красавица, уже утро!
   – Я уже проснулась, – сонным голосом произнесла я, открывая дверь и пропуская подругу. – Привет.
   Она же весело зачирикала, направляясь к пищеблоку:
   – Я так и знала, что ты по привычке отключишь будильник и спокойно заляжешь в спячку, ни о чем не беспокоясь. Еще и надпись мысленно повесишь: «Не будить до весны». Поэтому я решила, что тебя нужно хорошенько встряхнуть, чтобы ты сообразила, где находишься и как здесь очутилась. Уже минут пять стою под дверью и слушаю этот оглушающий звонок, а ты не реагируешь, соня. У тебя занятия, между прочим, начинаются через полчаса. Ну что, так и будешь стоять в пижаме с прической в стиле «что естественно, то небезобразно»?
   – Как через полчаса? – я судорожно сглотнула, взглянув на чаттер. – Вот же, черные квадратики, я ведь опаздываю!
   И понеслось. От сонливости не осталось и следа. Как ведьма на метле, я носилась по комнате, впопыхах снимая пижаму, натягивая на себя первые попавшиеся брюки и футболку, одновременно одной рукой причесывая волосы, а другой засовывая в рот бутерброд с сыром, который Доминика услужливо заказала в пищеблоке. На ходу сделав глоток ароматного какао (м–м–м, как же я люблю какао!), стрелой метнулась в ванную, схватила зубную щетку и, выглянув на секунду, крикнула Доминике:
   – Спасибо, Доми! Что бы я без тебя делала?
   – Что, что. Отбивала бы дробь зубами перед Августиной Раечкиной в попытках оправдать свое опоздание на ее лекцию. Когда увидишь эту женщину, поймешь, что я имею в виду.
   Доминика весело хихикала, а я, кое–как справившись с утренними процедурами, выскочила из ванной, сделала еще несколько глотков умопомрачительного какао, быстро завязала волосы в высокий хвост, схватила рюкзак с вещами (как здорово, что приготовила его вчера!), впрыгнула в стоящие у двери черные туфли и подтолкнула Доминику к выходу.
   – Бежим, должны успеть!
   Не помню, как бежала по роскошной мраморной лестнице главного корпуса, совершенно позабыв о лифтовой кабинке. Не представляю, каким чудесным образом ничего не перепутала и не заблудилась в многочисленных лабиринтах коридоров, но очутилась я у нужной мне аудитории.
   Как очумелая, влетела в помещение, приложила ладонь к считывающему устройству на панели входной двери для отметки своего присутствия и плюхнулась на крайнее свободное место в первом ряду. Лицо пылало, сердце колотилось так, что его удары отдавались в ушах. Чуть отдышавшись, огляделась и с непередаваемой радостью обнаружила, что преподавателя еще нет.
   – Успела, – выдохнула с облегчением.
   А потом опешила. Рядом со мной сидел парень (это невероятно, со мной на факультете будет учиться парень!) и с интересом меня разглядывал. Судя по всему, полуЭЛ. Смутившись от такого пристального внимания, я снова залилась краской и уставилась в стол, делая вид, что не замечаю его взгляда. И вообще ничего не замечаю вокруг. А еще я маленькая, невидимая и сама не понимаю, как здесь очутилась. Но тут же вздрогнула, когда парень неожиданно произнес:
   – Карим.
   – Виталина, – шепотом ответила я, поворачиваясь к нему и еще больше заливаясь краской.
   По–видимому, стать невидимкой у меня не получилось. Зато превратиться в маленькую красную свеклу очень даже.
   Симпатичный. Нет, не так. Потрясающе красивый! Золотистый блондин с немного вьющимися волосами длиной до плеч, с яркими голубыми глазами и пухлыми четко очерченными губами на смуглом мужественном лице. Ровный прямой нос, идеальные брови, изящные скулы. И родинка на щеке. Слева.
   Сердце на мгновение замерло от такой красоты, а потом снова заколотилось с удвоенным усердием. Угораздило же меня усесться именно на это место, рядом с единственным парнем в аудитории! Да еще с таким красавчиком! Не могла пройти чуть дальше, вот в тот дальний угол у окна? Там много свободных мест. Эх, черные квадратики, и почему я такая везучая? Теперь вот думай, как не выдать что–нибудь эдакое. Я ведь могу, когда волнуюсь.
   Засмотревшись на своего соседа, не сразу заметила, что в аудитории установилась оглушающая тишина. А затем раздался громоподобный глас, по–другому не скажешь. Этот глас был такой мощности, что, казалось, он звучал со всех сторон сразу и даже где–то внутри меня. Восхищение от созерцания прекрасного выветрилось в мгновение ока. И смущение куда–то подевалось. Вместо этого мне захотелось немедленно нырнуть под стол.
   – Здравствуйте, студенты! Разрешите представиться: Августина Раечкина, ваш преподаватель истории дизайна.
   Еще даже не видя Августину Раечкину, я почувствовала, как кровь в жилах стремится застыть, угрожая превратить мое немощное тельце в бледный трупик. А когда я все же заставила себя повернуться, чтобы как следует рассмотреть обладательницу столь необычного для женщины голоса, то поняла, что обязана Доминике жизнью, поскольку умерла бы на месте от остановки сердца, если бы пришлось извиняться перед этой самой Августиной Раечкиной за опоздание на ее лекцию.
   Огромная, метра два в высоту, столько же в ширину, абсолютно лысая, с крупными фиолетовыми серьгами–кольцами в обоих ушах, в оранжевых брюках и розовой блузке с рукавами длиной три четверти, приоткрывающими фрагменты разноцветных татуировок. Беженка с Таригара, что ли?
   При всем своем великолепии эта яркая женщина, оказавшаяся равнодушной, мгновенно вызвала страх и онемение. Бесстрастным и холодным взглядом она каким–то фантастическим образом будто заморозила пространство. Мысли, эмоции, тело. Все заледенело.
   Никогда раньше я не испытывала ничего подобного при виде глаз равнодушных. Да, тусклые. Да, бесцветные. Да, безжизненные. Но чтобы вот такие ледяные, пугающие, вселяющие ужас. Такие глаза я видела впервые.
   Тем временем Августина Раечкина продолжила так же ровно и так же громогласно:
   – Не люблю условности, поэтому предлагаю перейти сразу к делу. Предмет, который я буду вам преподавать, а вы усердно изучать, исключительно теоретический. Поэтому видеться мы будем нечасто, а если точнее, то один раз в конце учебного года во время экзамена. Один раз с теми, кто сдаст экзамен с первого раза. Остальным назначу еще несколько свиданий. Если сочту необходимым.
   На мгновение она замолчала, оглядела аудиторию, затем в абсолютной тишине возобновила свою громогласную речь:
   – Все необходимые знания, начиная с сегодняшнего дня, вам будут предложены в виде видеолекций. Материал в видеолекциях излагается кратко, доступно и наглядно. Самые важные моменты неоднократно повторяются. У вас есть возможность делать пометки в планшетах, встроенных в учебные столы аудитории, с последующей передачей информации в ваши индивидуальные коммуникаторы, которые подсоединяются к планшетам сбоку справа. Также у вас есть возможность выбора нужной скорости просмотра видеолекции в целом либо отдельных ее частей. Пульт управления у каждого на столе. Часть материала будет предложена в аудиоформате, о чем сообщается по ходу лекции, чтобы желающие могли воспринимать информацию, закрыв глаза.
   И снова тишина. Звенящая. Секунд десять, не меньше.
   – В случае возникновения вопросов по пройденному материалу адресовать их следует лично мне. Рассмотрение вопросов занимает, как правило, не более суток. Цифровой адрес моего коммуникатора вы увидите на экране внизу слева, как только наденете интерактивные шлемы. Он будет также представлен крупным планом на отдельном слайде в конце каждой видеолекции. На этом у меня все. Желаю успехов. До встречи на экзамене.
   И она покинула аудиторию. Только после этого я поняла, что все время, пока слушала указания, старалась не дышать.
   – Можешь выдохнуть, танковый батальон покинул место дислокации, – прошептал красавчик–сосед мне на ухо.
   Я улыбнулась. А он забавный, этот Карим. Веселый. Может, не так уж и плохо, что я подсела именно к нему? Посмотрим, посмотрим.
   Окинув взглядом аудиторию, обнаружила, что девушки уже натягивают на головы шлемы. Решила последовать всеобщему примеру и тоже взяла шлем в руки. Пока разбиралась, как его надеть, красавчик снова наклонился к самому моему уху и прошептал:
   – Не восхрапи на лекции, дабы не разбудить ближнего своего.
   Я снова улыбнулась.
   – Постараюсь, – прошептала в ответ.
   В самом деле, веселый парень. Так легко и непринужденно избавил меня от смущения. Чувствую себя почти спокойно, разве что совсем чуть–чуть ощущаю небольшое волнение от его слишком близкого расположения.
   Стараясь не выдать своих эмоций, надела шлем, включила звук и сосредоточилась на лекции.
   Видеолекция – это очень хорошо. Это просто замечательно. В школе видеоуроки тоже были моим любимым способом получения знаний. Самостоятельно выбираешь громкость, темп, яркость. Можно остановить видеоролик, чтобы лучше рассмотреть или запомнить какой–либо фрагмент. Можно просто слушать, прикрыв глаза. Главное при этом не уснуть, как правильно заметил мой симпатичный сосед. Хотя, если честно, такое у меня случалось много раз. Хорошо, что окончание видеоурока в школе всегда сопровождалось громким звуковым сигналом, который прекрасно справлялся с ролью будильника. Его нельзя было отключить и спать дальше. Ага. Чтобы выключить сигнал, нужно было снять шлем.
   – История дизайна – это наука о становлении и развитии проектно–художественной деятельности, – раздался в динамиках уже знакомый голос Августины Раечкиной.
   Быстренько уменьшив громкость, я погрузилась в процесс поглощения знаний. Надо сказать, уснуть не получилось. Было очень интересно, местами даже захватывающе, несмотря на абсолютно ровный монотонный голос. Талантливый преподаватель, прекрасная подача материала, запоминающиеся картинки. Когда раздался звуковой сигнал, сообщающий об окончании видеолекции, я не сразу поверила, что уже прошло два часа. Сняв шлем и убедившись, что отведенное на занятие время действительно подходит к концу, я оглядела аудиторию.
   Большая часть студентов все еще сидела в шлемах в застывших позах. Некоторые уже закончили просмотр и, так же, как и я, сняв шлем, глядели по сторонам. Некоторые девушки поднимались со своих мест и не спеша покидали аудиторию. Место моего соседа также пустовало. Это и к лучшему, есть возможность слегка расслабиться. Все же не совсем комфортно себя чувствую в незнакомом месте в обществе незнакомых людей. Да и непосредственная близость симпатичного парня, пусть и весьма забавного, усиливает волнение.
   Покидая аудиторию, отметила свой уход, приложив ладошку к считывающему устройству. Затем направилась искать видеозал, в котором, согласно расписанию, будет проходить следующее занятие – колористика. Карим уже находился там. Как только я вошла, он улыбнулся и приглашающим жестом указал на место рядом с собой.
   Все время, пока мы ждали преподавателя, Карим что–то рассказывал, шутил. При этом его поведение не было вызывающим, наигранным или надоедающим. Совсем наоборот. С каждой минутой я чувствовала все большую симпатию к этому красавчику, а минут через десять неловкость и смущение испарились окончательно, даже не помахав ручкой на прощание.
   Сама себя не узнаю. Всегда такая застенчивая и нерешительная, избегающая знакомств и предпочитающая уединение, в компании Карима я чувствую себя спокойно и комфортно. Ну, почти спокойно. Непринужденно улыбаюсь, слушая его забавную болтовню, и вовсю наслаждаюсь открытостью и непосредственностью этого обаятельного полуЭЛ. Эх, везет мне все–таки на хороших людей!
   Преподаватели колористики и этикета не произвели такого сильного впечатления, как Августина Раечкина. Обе женщины полуЭЛ, с короткими стрижками, в брюках и футболках темных цветов, на ногах темная обувь. Все, как у обычных землянок, ничего особенного. А вот их лекции были яркими, интересными и впечатляющими. Я слушала, открыв рот и вникая в каждое слово. А глядя на видеоэкран, буквально впитывала в себя новые знания, боясь что–либо упустить.
   Возможно, всему виной замечательный сосед рядом. Или мое хорошее настроение. Не знаю, но такое удовольствие от учебы в школе я испытывала лишь на уроках истории Земли. Причем история Земли совсем не была в числе моих любимых школьных предметов, но вот то, как Наталия Викторовна рассказывала, с каким живым интересом и увлечением описывала исторические события, останется в памяти навсегда. Так же как многочисленные термины и понятия, непостижимым образом прочно и надежно вложенные этим потрясающим учителем в мою голову. Меня можно разбудить глубокой ночью, и я без запинки процитирую, что «культура – это совокупность материальных и духовных ценностей, накопленных человечеством за период истории» или, например, что «монархия – это форма государственного правления, при которой власть пожизненно принадлежит одному человеку и передается по наследству».
   Полагаю, нечто подобное будет с колористикой и этикетом, потому как мне безумно понравились оба предмета и методы преподавания обоих преподавателей.
   После окончания занятий Карим вызвался меня проводить до общежития. Мои слабые попытки отказаться он проигнорировал, а когда мы, со смехом вспоминая Августину Раечкину, подошли к нужному зданию, и я остановилась, чтобы попрощаться, неожиданно серьезно произнес:
   – Встреча с тобой, Виталина, это подарок Судьбы. Надеюсь, ты не против стать моим другом?
   – Не против, – ответила я, интуитивно чувствуя, что мне действительно нравится этот парень и мы можем стать отличными друзьями.
   Симпатия к нему возникла сама собой. Это было странно, но приятно. И почти не страшно.
   – Увидимся завтра, – сказал Карим, глядя мне в глаза.
   – Да, – с улыбкой ответила я, крепко пожимая теплую мужскую ладонь.
   Оказавшись в своей комнате, я почувствовала, что безумно проголодалась. Все же нужно было принять приглашение Карима сходить на обед в студенческую столовую, а не идти на поводу у своей сверхстеснительности. Завтра постараюсь исправить это недоразумение.
   Под заунывные трели желудка, не особо вчитываясь в обеденное меню пищеблока, сделала заказ одного из комплексных обедов и, как только контейнер появился в поле моего зрения, набросилась на еду. И только наевшись до отвала, ощутила настоящее блаженство. И жизнь хороша, и жить хорошо. А хорошо жить еще лучше.
   С такими радостными мыслями, едва ли не мурлыкая от удовольствия, приняла горизонтальное положение. Прокручивая в памяти события этого насыщенного дня, неожиданно вспомнила о Тимуре. Как он там после разговора с профессором Кудрявцевым?
   Активировала чаттер и только сейчас заметила его сообщение, отправленное в 7.35: «Привет! С бодрым и веселым утром! Успехов во всех начинаниях!» Улыбнулась. Да уж, утро действительно выдалось бодрым.
   «Привет! Утро было бодрым, день чудесным! У меня все замечательно, как ты? Как прошел первый учебный день?» – напечатала ответ.
   В этот момент всплывшая у входной двери голограмма отразила, как всегда, веселую и жизнерадостную Доминику с корзинкой цветов в руках. Той самой корзинкой, от марсианина. Отлично, сейчас и устроим допрос. Хочу знать все, что известно подруге об этих инопланетных особях мужского пола.
   – Рада тебя видеть, Доми! И спасибо за то, что не позволила опоздать на лекцию бесподобной Августины Раечкиной! Меня бы ждала неминуемая смерть!
   – Ну что ты, Витошка, – Доминика залилась звонким смехом, – она очаровашка! Правда, рекомендую предмет ее учить основательно и лекции ни в коем случае не пропускать, дабы сдать экзамен с первого раза. Если ты, конечно, не стала начинающим коллекционером незабываемых впечатлений.
   Доминика продолжила хохотать. Я тоже не удержалась. Теперь смешно, а вот когда впервые увидала Августину Раечкину, было совсем не до смеха. Да–да.
   – Держи, зайчишка, – немного успокоившись, Доминика протянула корзинку. – Марсианин твой очень предусмотрительным оказался. Цветы обработаны каким–то специальным раствором. Смотри, они полностью затвердели, сохранив при этом не только естественный вид, но и аромат.
   Я поставила корзинку на стол и осторожно дотронулась до зеленого листочка. Не может быть! Широко раскрыв глаза от изумления, потыкала пальцем по сиреневым лепесткам, потом по белым. Цветы стали абсолютно твердыми! Как будто сделаны из камня! Но на вид они совершенно живые, даже с капельками росы!
   Наклонившись, глубоко вдохнула восхитительный аромат. Потрясающая неземная красота! Это как жизнь вне жизни!
   – Как такое возможно? – спросила шепотом, боясь разрушить марсианскую магию, окутавшую корзинку.
   – Похоже, ты в самом деле очаровала этого марсианина, – сказала Доминика, усаживаясь в кресло. – Это первый известный случай, когда житель Марса сделал подарок жителю Земли. Да еще такой подарок, интересный.
   Не то слово, интересный. Это же настоящее чудо!
   Все еще не веря своим глазам и ощущениям, я снова наклонилась и коснулась холодных лепестков губами. Неожиданно для себя прошептала всплывшее в памяти имя: «Дархар». И тут же вздрогнула от раздавшегося в голове голоса: «Виталина». Галлюцинации? Нет, конечно. Фантазерка, черные квадратики.
   Мысленно шикнув на разбушевавшееся воображение, перенесла корзинку на подоконник. Она идеально вписалась в интерьер комнаты, добавив уюта и свежести. Красота!
   – Кстати, Витошка, у меня тоже есть для тебя подарок, – Доминика достала из рюкзачка небольшой сверток. – Теперь мне не придется тебя будить по утрам, эту функцию на себя возьмет вот эта маленькая прелесть!
   Я тут же подскочила, развернула сверток и пискнула от умиления. В картонной коробке сидел симпатичный меховой комочек нежно–розового цвета с выразительными синими глазками.
   «Будильник Клокки» – гласила надпись на коробке. Пробежала глазами краткую аннотацию: «Бегающий будильник Клокки сделает ваше утро по–настоящему бодрым! Он способен разбудить всех и каждого! Подняться с кровати для свершения великих дел теперь легко и просто! Не хочешь? А придется! Пробуждение гарантировано на 100%!»
   – Спасибо, Доми, – я радостно обняла подругу, не обратив внимания на прыгающие смешинки в ее глазах. – Это как раз то, что мне жизненно необходимо.
   – Не за что, моя дорогая. Этот настойчивый малыш не позволит тебе проспать лекции. Его песенки с сочными переливами на неизвестном языке весьма приятны на слух, но все же плохо совместимы с безмятежным сном. А, чуть не забыла! Завтра утром, вспоминая меня самыми благодарными словами, постарайся не выкрикивать их слишком громко, чтобы не охрипнуть и соседей не напугать.
   – Ты самая лучшая, – послала я Доминике воздушный поцелуй, настраивая Клокки на 7.30 и совершенно не замечая подвоха в словах подруги.
   Потом я настояла, чтобы Доминика добавила себя в систему доступа на вход в мою комнату, аргументировав свое желание известной железной фразой: «На всякий случай, мало ли что». Она, как и я, выбрала для доступа отпечаток левой ладони.
   А затем попросила подругу рассказать мне все, что она знает о марсианах и их планете.
   – Не можешь дождаться следующего учебного года? – с улыбкой спросила Доминика. – Я преподаю второкурсникам психологию межрасовых отношений, тогда все и узнаешь.
   – С ума сошла? Ждать целый год?
   Я даже подпрыгнула от столь нелепого предложения. И тут же состроила умоляющие глазки:
   – Доминика, сжалься над ребенком, поделись информацией.
   Мы расхохотались. Переглянувшись, заказали в пищеблоке по чашке травяного чаю и несколько бутербродов. Ну ладно, много разных бутербродов. И уютненько так устроились на диванчике для дружеского разговора. Очень интересующего меня разговора, надо заметить.
   – На самом деле, нам очень мало известно о марсианах, несмотря на то, что контактируем с ними мы уже более пятидесяти лет, – заговорила Доминика, дожевав первый бутерброд. – Они не часто посещают Землю, как, впрочем, по имеющимся данным, и другие планеты. Предпочитают не высказывать свое мнение о возникающих межпланетных разногласиях и конфликтах, никогда не выражают вслух свое отношение к представителям других рас и никогда не вмешиваются в дела, не касающиеся Марса. Еще они не рассказывают ничего о себе и своей планете, расспросы об этом также не приветствуют. При этом Марс не закрытая планета, а, наоборот, очень даже гостеприимная и радушная. Туда летали многие земляне, некоторые не один раз.
   – А какой он, Марс?
   – Красный, – Доминика хихикнула. – Я там ни разу не была, поэтому могу рассказать только то, что написано в учебниках. Ну и кое–что со слов очевидцев. Так вот, Марс называют Красной планетой из–за коричнево–красного цвета ее поверхности. Однако необычного цвета там не только поверхность, но и все вокруг. Небо над Марсом темно–фиолетовое, и яркие звезды видны даже днем в спокойную тихую погоду. Облака розовые, а небогатая, вернее весьма скудная, растительность оранжево–красная. Температура воздуха Марса не превышает 20 °C, поэтому жаркого лета, как на Земле, там не бывает. Зато бывают порывистые ветра, пыльные бури, способные перемещать на значительное расстояние огромные камни, сильные морозы и густые туманы. Зимой температура воздуха достигает −135 °C, поэтому землянам в эту пору года туда нельзя. Что еще? Марс меньше Земли примерно в два раза. Северное полушарие имеет гладкий рельеф и всего несколько кратеров, тогда как южное буквально испещрено возвышенностями и кратерами разной величины. На поверхности Марса находится самый большой из известных на сегодняшний день вулканов – Гора Олимп, так мы, земляне, ее называем. Ее высота около двадцати пяти километров, а это почти в три раза выше Эвереста, самой высокой горы на Земле. Диаметр основания примерно шестьсот километров.
   – Олимп? – переспросила я, вспомнив, что гора с таким названием есть и на Земле. – Э–э–э… Место пребывания марсианских богов?
   – Ага, во главе с марсианским Зевсом, – Доминика улыбнулась. – Я тоже тащусь. Но это еще не все. Рядом с Марсом вращаются два его спутника – Фобос и Деймос, получившие свои названия в честь персонажей из греческой мифологии. Эти красавцы – сыновья бога войны Ареса: Фобос – страх, а Деймос – ужас.
   – Страх и ужас, – закатила я глаза. – Ладно, продолжай.
   – В школе ты должна была изучать, что год на Марсе длится дольше, чем на Земле. Это связано с его орбитальным расстоянием от Солнца. Один марсианский год равен почти 686 земным дням. Марсианский день длится примерно 24 часа 40 минут – именно такое время требуется планете, чтобы завершить один полный оборот вокруг своей оси. Есть и кое–что интересненькое: марсианская гравитация – 37% от земной, а значит, прыгают марсиане в три раза выше. Такие вот кузнечики.
   – А как выглядят марсиане? По–настоящему, без трансформации?
   – Это неизвестно. Никто из землян не видел марсиан в их истинном облике, а если и видели, то не признаются. Говорят, что эти загадочные красавчики показываются на глаза исключительно в трансформированном виде. Причем как при визитах на другие планеты, так и у себя на Марсе. Кстати, для приема инопланетных гостей марсиане построили целый город на поверхности. Огромный красивый город, разделенный на множество кварталов, каждый из которых специально обустроен для конкретной расы с учетом ее отличительных особенностей и предпочтений. Так что чувствуешь себя там как дома. В квартале своей расы, я имею в виду. Гулять и свободно перемещаться можно по всему городу. Отличный способ познакомиться с менталитетом представителей других планет. Сами же марсиане живут под землей.
   – Что значит под землей?
   – А то и значит, – Доминика улыбнулась. – Абсолютно все их поселения расположены под землей. Виталина, ты что, в школу ходила через день? Это знает каждый пятиклассник!
   – Да нет, наверное, – протянула я задумчиво. – Ходила в школу я каждый день и училась хорошо, но вот про Марс почему–то ничегошеньки не помню.
   Доминика расхохоталась. Звонко, заливисто, заразительно. А потом сквозь смех проговорила:
   – Да нет, наверное. Витошка, ты себя слышала? Так все–таки да, нет или наверное? Чудо ты мое невиданное. Ну не помнишь, и ладно. Теперь знаешь. Веселись, я сегодня добрая.
   – Доминика, расскажи еще что–нибудь.
   – Есть много интересного и загадочного, Витошка. Например, то, что марсиане абсолютно свободно общаются на языках всех известных нам космических цивилизаций без языкового коммуникатора. А еще никто никогда не видел их женщин, как будто марсиане их прячут очень глубоко в своем подземном царстве. Либо у них вообще нет женщин. В наших первых учебниках по космическим расам марсиане представлены как бесполые существа, и поскольку до настоящего времени нет достоверной информации, подтверждающей или опровергающей эти сведения, то изменения в учебники не вносятся. Сами же марсиане расспросы на эту тему просто игнорируют. Вот такая вот петрушка.
   Доминика замолчала, я же не сводила с нее глаз в надежде узнать что–нибудь еще.
   – Марсиане с легкостью читают мысли друг друга, – продолжила подруга, разглядев–таки в моем горящем взгляде дичайшую жажду познаний. – Они мысленно общаются на очень большом расстоянии и не скрывают этот факт. Не удивлюсь, если они владеют гипнозом в самом лучшем виде, но из–за своего принципа невмешательства не применяют открыто. То, как изменились за несколько дней подаренные тебе цветы, тоже о многом говорит. Например, о том, что марсиане чрезвычайно разумны, их технологии невероятны, нам неизвестны, и, судя по всему, некоторые из них намного превосходят земные.
   – Загадочные инопланетяне эти марсиане, – протянула я, вспомнив погружение в приятное состояние невесомости и словно издалека прозвучавшее имя.
   Дархар Джи Тан. Значит, мне не послышалось. Марсианин попытался со мной мысленно пообщаться. Познакомиться, если быть точной. Интересно.
   Перевела взгляд на корзинку с цветами. Она притягивает словно магнит. Ужасно хочется прикоснуться к прекрасным лепесткам, ощутить их прохладу, вдохнуть волшебный аромат. Даже пальцы покалывает. Действительно, загадочные марсиане. И цветы у них загадочные. Гипнотические.
   Внезапно завибрировал чаттер, сообщая о входящем звонке.
   – Тимур! – я радостно подпрыгнула.
   Приняв звонок, раздвинула всплывшую голограмму примерно на половину своего роста. Люблю ощущение присутствия собеседника, так приятнее общаться.
   Картинка, представшая перед нами, была очень похожа на нашу. Тимур и Дамир расположились на диванчике рядом со столовой зоной. На столе – большое блюдо с несколькими оставшимися бутербродами и двумя чашками.
   – Привет, Витошка! Доминика, рад тебя видеть! Очень хорошо, что вы вместе.
   Пока Тимур произносил приветствие, я успела заметить, как блеснули глаза Дамира, когда он увидел Доминику. А Доминику выдал вспыхнувший румянец на щеках. Кажется, обоюдная симпатия этой парочки грозит перерасти в нечто большее. Так–так.
   – Привет, девчонки! – весело произнес Дамир и помахал нам рукой. – Вижу, вы тоже времени зря не теряете, изучая разнообразие блюд пищеблока. Сообщаю как эксперт–сладкоежка: ваши пирожки с повидлом вне конкуренции.
   – Спасибо, медвежонок, – ласково проворковала Доминика. – Но все же, не спеши с комплиментами, когда–нибудь они могут превратиться в аргументы.
   – Я так и знал, что настоящую красавицу невозможно обезоружить комплиментом, – тут же с улыбкой ответил Дамир.
   – В окружении таких элегантных кавалеров – нет, – поправляя за ухо выбившуюся прядь волос, сказала Доминика.
   – Если вы закончили обмен любезностями, то, может, уже перейдем к делу? – спросил Тимур, переводя взгляд с улыбающегося во весь рот друга на отчего–то смутившуюся Доминику.
   – Конечно, друг, – тепло потрепал Дамир Тимура по плечу и продолжил, обращаясь к нам: – Девушки, разрешите пригласить вас в воскресенье в музей «Мир детства». Обещаю, что наша маленькая мужская компания сделает все возможное, чтобы ваш день получился незабываемым.
   – Согласны! – в один голос, не раздумывая, воскликнули мы с Доминикой.
   – Отлично, – с довольным видом сказал Тимур. – Будем ждать вас у центральных ворот вашей Академии в воскресенье в 12.00. А сейчас, девочки, примите наши искренние извинения: нам пора отправляться на вечернюю тренировку, потом на работу. Было приятно пообщаться. Скоро увидимся!
   Ребята замахали руками, и голограмма исчезла. Доминика радостно запрыгала:
   – Витошка, «Мир детства» – потрясающий музей! Я несколько месяцев с нетерпением ждала, когда же его откроют. А тут и компания хорошая очень кстати подобралась. А как ты согласилась так быстро? Я думала, придется тебя уговаривать, ты же у нас отчаянная отшельница–домоседка.
   – Просто я хочу увидеть Тимура. Очень хочу. Я скучаю.
   – Понимаю, зайчишка.
   Доминика обняла меня, погладила по волосам. А потом неожиданно отстранилась и с лукавым взглядом заговорила:
   – А ты знаешь, что в Академию Искусств в этом году поступило семнадцать парней? Это как никогда много. Большинство из них, конечно, хейты и равнодушные, к тому же будущие архитекторы, скульпторы и звукооператоры, но один парень учится на твоем факультете, ты не могла его не заметить. Он сын нашего ректора, Артемия Кассана. Отличный парень, кстати. ПолуЭЛ, похож на папочку, такой же веселый и жизнерадостный. Вы могли бы найти общий язык, мне кажется. И он не даст девушку в обиду, это точно.
   – Карим – сын ректора? – ошарашенно прошептала я.
   – Так вы уже познакомились? Замечательно! Не удивлена, что Карим тебе не сказал, чей он сын. Он старается не афишировать свое происхождение, так сказать. Да и вообще, он очень достойный молодой человек. Советую к нему присмотреться повнимательнее. А дружить с ним не просто советую, а настоятельно рекомендую. В суете этого мира кто себе друзей не ищет, самому себе он враг.
   Подруга обняла меня крепко–крепко. Мы еще так посидели немного. В тишине, обнявшись, думая каждая о своем. Уходя, Доминика сказала на прощание:
   – Все будет хорошо, Витошка. Все обязательно будет хорошо. Главное – верить.
   Размышляя о ее словах, я вытащила из шкафа свой любимый старенький мольберт, карандаш и, как говорила мама, «ушла в астрал» …
   Не знаю, сколько времени я рисовала, но, вернувшись в действительность, оказалась окутанной полумраком. Таинственные сумерки. Мое любимое время суток.
   Откинувшись на спинку кресла, медленно оглядела комнату и неожиданно вскрикнула от испуга. На подоконнике рядом с цветочной корзинкой, свесив одну ногу и уткнувшись подбородком в согнутую другую, сидел мальчик и внимательно меня разглядывал. Я вижу этого мальчика уже не первый раз, он появляется, затем быстро исчезает.
   Машинально активировав стилл, зажмурилась, затем резко открыла глаза. Видение исчезло. Глубоко дыша и вытирая выступившие на лбу капли холодного пота, я попыталась мыслить здраво, для большей убедительности вслух:
   – Дверь заперта, окно тоже, девятый этаж. Сюда никто не сможет войти без моего ведома и согласия. Я в безопасности. Я устала, день был насыщенным, вот и чудится всякая ерунда. Я не сумасшедшая, я просто сильно устала, и мне пора сильно отдохнуть.
   Снова закрыла глаза, затем открыла. Никого нет. Немного успокоившись, хлопнула в ладоши. Зажегся свет. Руки все еще дрожали, стилл оставался в активированном состоянии. Посижу еще немного так, на всякий случай.
   Через пять минут пластина стилла исчезла, а я почувствовала, что успокоилась. Вот и славно, поздно уже, самое время пойти поспать. Мимолетом взглянув на мольберт, улыбнулась. Результат мне нравится. Завтра добавлю цвета и дам название своему творению.
   Внезапно в голове вспыхнуло слово «Счастье». Да, так и есть, мое счастье представляется мне именно таким.
   Между небом и землей – явное, неявное.
   Между счастьем и мечтой – истинное, главное.
   Ух ты, здорово! Красиво и в рифму! И с чего бы это серое вещество в лирику ударилось на ночь глядя? Впрочем, идея очень даже ничего, нетривиальная. И моим топающим по коже мурашкам определенно нравится. Ну что ж, пусть будет «Между счастьем и мечтой», чудесное название.
   Отодвинула мольберт в сторону и отправилась в постель. День удался. А завтра будет новый день, новые дела и новые открытия.

Глава 6

//-- Виталина Мерц --//
   – Стой! Стой, кому говорят! Ну погоди у меня! И куда ты на этот раз спрятался? Эй, выходи, подлый трусишка. Вот ты где, а ну стой! Теперь ты от меня не сбежишь!
   – Доминика, черные квадратики, утреннего монстрика мне подсунула! Стой, остановись сейчас же! Ну, Доминика, попадись мне только! Обогачу твой словарный запас!
   Что я делаю? Гоняюсь за Клокки, своим противным убегающим будильником, который мне вчера подарила Доминика. Этот милый малыш оказался бешеным тушканчиком. Я уже минут пять за ним бегаю по всей комнате, чтобы нажать на заветную кнопку отключения сигнала. Нет, я, конечно, уже нажала эту кнопку, как только услышала приятную мелодию. Но вот вместо того, чтобы гуманно замолчать и дать бедной девочке выспаться, этот несносный хулиган сорвался с места и на своих маленьких прорезиненных колесиках отправился исследовать мою комнату, издавая при этом немилосердно громкие звуки.
   Благодаря своему ударопрочному корпусу из пластика и колесикам повышенной проходимости (так было написано на коробке, и это чистая правда) ему абсолютно нипочем многочисленные падения и аварии с мебелью. Он может ехать в различных направлениях, натыкаться на стены, разворачиваться и снова убегать в другой конец комнаты. А мне же приходится за ним гоняться, чтобы поймать и прекратить это безобразие.
   – Ага, попался? Знаешь, ты кто? Маленькая симпатичная мерзость, вот кто!
   Я крепко схватила Клокки, отключая сигнал. Злость мгновенно улетучилась, как только этот комочек оказался у меня в руках. Маленькая пушистая розовая лапочка. Ну разве на него можно долго злиться? Нет, конечно. Чмокнула это чудо в абсолютно невинные синие глазки, поставила на стол и, глупо улыбаясь, отправилась в ванную.
   С таким дружочком я вряд ли когда–нибудь просплю лекции. Да и утренняя зарядка с бодиком в этом случае обеспечена. Все–таки, Доминика – прелесть!
//-- Карим Шульц --//
   Классная девчонка! Судьба не часто делает такие подарки. Не перестаю удивляться ее многогранности и неповторимости. Как вообще такое чудо могло появиться на Земле? С самого первого дня нашего знакомства пытаюсь ее понять и… не получается! Она каждый день разная – то веселая, то задумчивая, то до чертиков энергичная. При этом умная и интересная. С такой точно не соскучишься!
   Балдею, когда она смущается и заливается краской. Подозреваю, до самых пяток. А я думал, что стесняшки и скромняжки давно вымерли, сразу после мамонтов и динозавров. Как же сильно я ошибался! Как и в том, что способен на глупые и отчаянные поступки ради девушки. Рядом с этим нежным созданием я чувствую в себе прилив богатырских сил и запредельный запас остроумия. И самое бестолковое, что сдерживать в себе эту силу и остроумие практически невозможно. Они вырываются наружу до того, как я успеваю подключить мозг. Я реально попал!
   Особое удовольствие получаю, наблюдая за ней на занятиях по самообороне. Это нечто! Виталина изо всех сил старается, выкладывается на 100%, если не больше. Пыхтит, сопит, но в точности выполняет все указания дико строгого преподавателя, Расула Уайта. Если что–то не получается, она упрямо тренируется, повторяет упражнение снова и снова, не оставляя попыток добиться положительного результата. Выглядит это забавно и одновременно вызывает уважение. Гибкая, грациозная, стройная, маленькая и доверчивая. Ей не хватает физической силы и жесткости, чтобы одолеть противника. Зато ее сила духа восхищает до мозга костей! Виталина заметно расстраивается всякий раз, когда очередная попытка компенсировать силу ловкостью и быстротой реакции заканчивается провалом. Однако она всегда сражается до последнего, независимо от уровня подготовки соперника. Боль и усталость ей до фонаря. Удивительное создание!
   А еще она чертовски красива. К счастью, не той красотой, которой пытается подражать большинство ЭЛ женского пола. Накачанные губы и попы, удаленные ребра и разрисованные татуажем лица, наклеенные опахала–ресницы и странной формы ногти. Похожие друг на друга, неестественные, вызывающие лишь желание отмыть, почистить и отпустить с миром. Нет, ужасная заразная болезнь обошла Виталину стороной. Эта девушка сияет естественной первозданной красотой. И, похоже, сама не догадывается об этом.
   Уже в тот момент, когда миниатюрная незнакомка с длинными каштановыми волосами неожиданно уселась на стул рядом со мной, а затем подняла на меня большие зеленые глаза, я понял, что пропал. В ее до мурашек потрясных глазах было столько эмоций и чувств, что у меня чуть крышу не снесло. Удивление, непонимание, страх, неловкость, восторг, смущение. Да чего там только не было! Признаюсь, весьма польстило восхищение, с которым она меня разглядывала. А открытая искренняя улыбка и детская наивная непосредственность, с которой она воспринимала все происходящее, сразили наповал. Я твердо намерен познакомиться с этой девчонкой поближе. Как можно ближе.
   – Карим, нет, ну ты слышал? «Иррациональный этап творчества начинается за границей сознания, отделяющей бытие от небытия. Иначе говоря, чтобы начать творить, разум должен сдвинуть существующую границу в сознании, вытеснить из сознания все рациональное, все существующие формы».
   Виталина дословно процитировала слова, сказанные чудным преподавателем философии творчества где–то в самом начале сегодняшней лекции. И как только запомнила?
   – Ага, творчество способствует расширению пределов человеческих возможностей, и кто постиг творчество в полной мере, то есть освоил оба этапа – рациональный и иррациональный, тот вышел на уровень духовного развития.
   Вот это я сказал! Сам не до конца понял, но, кажется, что–то похожее несколько минут назад вещал преподаватель. Главное в философии – быть убедительным, а если что–то и не так, то это можно обсудить. На то она и философия.
   Память у Виталины, однако, феноменальная. Интересно, кто ее родители? Надо будет расспросить при случае, кому она обязана столь незаменимым достоинством. А сейчас лучше переключить на другую тему мою необыкновенную спутницу. И я знаю, как это сделать.
   Остановившись, взял ее за руки и заглянул в глаза.
   – Пойдем поедим? Сегодня я угощаю. Обещаю, тебе понравится.
   Виталина, как я и ожидал, на мгновение залилась восхитительным румянцем. Обожаю ее в такие моменты! Но тут же взяла себя в руки (и когда успела научиться?) и решительно ответила:
   – Идем.
   При этом шустро высвободила свои маленькие ладошки из моих и, не оглядываясь, направилась в сторону студенческой столовой. Подавив в себе желание догнать и приобнять эту прелесть за хрупкие плечи, сделал непринужденный вид и отправился следом. Чтобы избавить девушку от смущения, как обычно, стал шутить.
   В самый первый раз, когда ее увидел, понял, что уже не отпущу. Таких, как она, больше нет. Поэтому, не раздумывая, предложил свою дружбу. Хотя с каждым днем все четче осознаю, что Виталина значит для меня гораздо больше, чем друг. С ней я чувствую себя живым и настоящим. Появилось желание становиться лучше. Да и вообще, моя жизнь изменилась, заиграла новыми красками.
   Но спешить нельзя. С ней нельзя, иначе можно все испортить. Можно по глупости потерять то, что даже не надеялся найти.
//-- Тимур Али --//
   Первая неделя учебы подходит к концу. Длинная и тяжелая неделя. Я, конечно, не думал, что учиться в Военной Академии будет легко, но суровая действительность превзошла все мои ожидания. Изнурительные физические тренировки, утомительные и скучные многочасовые теоретические дисциплины, потом снова тренировки. И никаких поблажек, никому, ни при каких обстоятельствах.
   – Вы – надежда нашей страны! Вы – будущее нашей планеты! Здесь не место хлюпикам и слабакам! Только самые сильные, самые храбрые, выносливые и дисциплинированные удостоятся чести окончить Военную Академию и стать лучшими защитниками своей Родины!
   Такими словами начинается каждый наш день на утреннем построении. А вот это мы слышим в течение дня:
   – Честь – главное достоинство настоящего воина. Запомните, студенты: «Сердце – женщине, долг – Родине, а честь – никому!»
   – Главная ваша сила – это сила духа! Сила духа делает воина непобедимым!
   – Храбрость – это не отсутствие страха, это победа над страхом!
   – Никогда не сдавайтесь! Тот, кто не сдается, достигает того, во что другие не верят!
   – Отжимаемся, отжимаемся. Это еще не конец, это даже не начало конца. Но, возможно, это конец начала! Продолжаем отжиматься!
   И так далее и тому подобное. Шесть дней подряд. Одно радует – сегодня выходной. Нет, я не жалуюсь. Я справлюсь. И Дамир справится, и Святослав, и многие другие ребята. Мы знали, куда шли и для чего. У каждого свои причины, но цель у всех нас одна – во что бы то ни стало окончить Военную Академию. И мы это сделаем.
   Ильдар вот стал завтракать наравне с нами после того, как в первый день едва сознание не потерял на полосе препятствий. Мы с Дамиром за ним приглядывали, поэтому вовремя заметили и поддержали. Жаль парня, похоже, первая сессия станет для него последней. Здесь жесткий отбор, выдерживают нагрузку сильнейшие.
   – Ильдар, ты точно не хочешь с нами в музей? – спросил Дамир, закончив жевать яичницу с беконом.
   – Нет, спасибо, парни. Я устал, лягу спать. Все тело болит.
   – Ну тогда отдыхай, а мы пойдем немного проветримся. Хочется сменить обстановку и хотя бы несколько часов побыть в обществе прекрасных дам. Тимур, ты готов?
   – Всегда готов! – ответил я стоящему в дверях другу.
   Через полчаса мы уже дежурили у ворот Академии Искусств в ожидании девчонок. Они выпорхнули, как бабочки, и сразу стало шумно и весело. Доминика щебетала, Виталина хихикала. Она не скрывала, что рада меня видеть, это отдалось теплом в груди. Я тоже очень рад.
   Несмотря на постоянную занятость и усталость, я думал о ней все время. Я слишком привык к этой девочке, к ее присутствию в своей жизни, и теперь мне ее ощутимо не хватает.
   Именно ожидание встречи с Виталиной давало мне силы всю эту неделю справляться с нереальными физическими нагрузками. В те моменты, когда казалось, что на этом все, конец, я готов сдаться, потому что на большее не способен, я вспоминал ее большие зеленые глаза и тихие, но такие уверенные слова: «Тимур, ты мой единственный защитник, ты мой герой». И у меня открывалось второе дыхание. Я словно рождался заново, восставал из пепла, из руин, готовый преодолеть любые преграды, победить любого противника. Ради нее. Ради маленьких ладошек на моей груди. Ради пальцев, касающихся моего лица и волос. Ради понимающего взгляда, теплой улыбки, долгих разговоров обо всем на свете, молчаливой задумчивости в моих объятиях. Все это стоит того, чтобы выдержать любые испытания. И я выдержу, потому что у меня есть она.
   Взяв девочку за руку, решительно направился вдоль одной из центральных улиц к припаркованному на транспортной стоянке планнеру. Тут же заметил, что Дамир последовал моему примеру и тоже взял Доминику за руку. Блондинка смутилась, но сопротивляться не стала. Похоже, Виталина была права, и эта голубоглазая парочка имеет все шансы стать официальной парой.
   – Мы полетим на планнере? – округлив глаза, спросила Доминика, как только наша компания приблизилась к летательному аппарату.
   – Да, девушки, прошу, – ответил Дамир, улыбаясь и галантно предлагая девушкам занять места.
   – Но где вы достали планнер? И кто будет им управлять? У вас есть разрешение?
   – Это планнер моего отца, управлять им буду я, и, да, у меня есть разрешение, – проговорил с довольным видом Дамир. – Проходите, дамы, устраивайтесь поудобнее, вас ждет захватывающее путешествие.
   Изумление на лицах девчонок надо было видеть! Дамир постарался на славу. Не зря всю неделю готовился, договаривался с отцом, выбивал разрешение на полет в воздушном ведомстве. Ему удалось произвести впечатление.
   Планнер – разновидность скайера. Такой же небольшой летательный аппарат нового поколения, по форме напоминающий сферу на четырех ножках с прозрачной верхней частью. Максимальная высота полета триста метров над землей. Скайеры бывают одно–, двух–, трех– или четырехместные. Но у планнера есть две отличительные особенности. Во–первых, у него отсутствует эта самая верхняя часть – прозрачная полусфера, имеется лишь небольшой экран со стороны пилота, защищающий приборы от воздействий окружающей среды. Во–вторых, планнером, независимо от количества посадочных мест, обязательно управляет пилот, в то время как все остальные скайеры – автопилотники.
   К управлению планнером допускаются ЭЛ и полуЭЛ, прошедшие специальную физическую подготовку, включающую не менее ста часов летной практики, и не имеющие противопоказаний в состоянии здоровья. Кроме того, на каждый полет необходимо получить разрешение в воздушном ведомстве гражданской авиации после прохождения проверки лечебно–летной экспертной комиссии.
   Усадив девушек на задние сиденья и пристегнув их ремнями безопасности, Дамир принялся четко давать указания, что делать. Когда все были готовы, шлемы и защитные жилеты надеты, связь друг с другом отрегулирована, я еще раз убедился в надежности креплений и дал знак другу, что можем взлетать.
   Как только планнер стал медленно подниматься в воздух, мы услышали в наушниках уверенный голос пилота:
   – Дамы и господа! Добро пожаловать на борт замечательного планнера «Ветерок». Вас приветствует пилот Дамир. Наше путешествие будет длиться двадцать минут. Во время пути необходимо соблюдать одно единственное правило – не покидать свои места до полной остановки планнера. Желаю всем приятного полета!
   Я летал на планнере дважды, будучи равнодушным. Помню, что и в первый, и во второй раз воспринимал происходящее абсолютно спокойно, по–другому и быть не могло. Сейчас же у меня дух захватывает от переполняющих эмоций. Мощные ощущения! Ты летишь в бескрайнем небе, сквозь свистящий ветер, с чувством полной свободы и необъятного восторга. А суетливый город остается где–то далеко внизу, позади тебя…
   Только теперь я понял, как много упустил в прежнем статусе. Как много не прочувствовал, не пережил. Мне вдруг захотелось расплакаться. Как мальчишке, навзрыд. Нет, не от бессилия перед упущенными возможностями прошлого. Его все равно не вернуть. А от открывшихся перспектив. От осознания, что у меня вся жизнь впереди. Настоящая, яркая, наполненная эмоциями и чувствами. Не знаю, почему Судьба выбрала именно меня для такого подарка, но буду благодарить ее до самого последнего вздоха.
   Виталина с Доминикой визжали от радости, что–то кричали, размахивали руками. А Дамир улыбался, оглушенный девчачьими визгами. Парень что надо! Сегодня он подарил нам незабываемые мгновения.
   После плавного приземления на самой окраине Эль–Хаттара в наушниках снова раздался голос пилота:
   – Друзья, мы прибыли в пункт назначения! Надеюсь, вы наслаждались полетом. С вами был экипаж планнера «Ветерок» в лице единственного пилота Дамира. Буду рад видеть вас снова!
   И тишина…
   Первой пришла в себя Виталина. Хрипловатым голосом она произнесла:
   – Спасибо, Дамир. Ты волшебник.
   – Всегда пожалуйста, – весело отозвался Дамир. – Я вообще классный парень, симпатичный, молодой и совершенно свободный, кстати.
   – Медвежонок, от скромности ты точно не умрешь, – захихикала Доминика. – Мальчишки и девчонки, думаю, самое время покинуть гостеприимный «Ветерок» и почтить своим присутствием во–о–он тот великолепный музей.
   Так мы и сделали. Отправились в «Мир детства» и пропали в нем на несколько часов.
   Чего там только не было! Мы с Дамиром первым делом и надолго задержались в Военной Комнате. Тысячи солдатиков, сотни моделей самолетов и водных судов, роботов и космических кораблей всех времен и народов, настольные и компьютерные игры прошлых столетий. Мы, как истинные мальчишки, сначала увлеченно разглядывали все эти сокровища, потом соревновались в искусстве ведения боя в компьютерной игре, после этого тренировались владеть мечами, рапирами и саблями в Рыцарском Замке друг с другом и с другими посетителями музея.
   Конечно, у меня, как и у всех детей, были игрушки. Много игрушек. Но что они для меня значили? Ничего. Это были просто вещи, такие же как посуда и прочие хозяйственные мелочи. Да, я знал, как их использовать. По большей части благодаря Виталине. Она все время организовывала какие–нибудь игры, в том числе с моими многочисленными автоматиками, солдатиками и танками. Но я при этом ничего не чувствовал. Просто делал то, что она говорила. Спокойно, вдумчиво, без эмоций. А теперь я веселился от души с другими «взрослыми пацанами», позабыв обо всем на свете. Я словно пытался наверстать все то, чего был лишен долгие годы.
   Пока мы развлекались в мужской компании, девчонки зависали в Комнате Прошлого. Они там рассматривали коллекции кукол разных эпох. Затем уже все вместе мы заглянули в Комнату Забытых Игрушек, где были собраны экземпляры XX и XXI веков. Нас с Дамиром покорили сказочные герои Баба–Яга и Кощей Бессмертный, а Доминика с Виталиной не могли налюбоваться Чебурашкой. Не знаю, что именно их привлекло: огромные круглые уши размером с голову или большие черные глаза, но девчонки пищали от умиления, глядя на это ушасто–глазастое недоразумение.
   Здесь же нам предложили собрать пазл. Почти полчаса мы пыхтели, пока складывали триста восемьдесят фрагментов разной величины и формы в единую картинку. Но зато как потом прыгали от радости, когда наконец–то ее собрали! У нас получился пассажирский корабль дальнего плавания, на котором крупными белыми буквами была выведена надпись «Ветер». Вот такое совпадение.
   Музей впечатлил. И Чердак Старинного Дома, и Тайная Комната, и Лестница Клоунов. Четыре этажа детского счастья. Загадки и головоломки, после разгадки которых в самых неожиданных местах отыскивались заколдованные ключи. Потайные комнаты, сундуки и чуланы, к которым нужно было подобрать найденные ключи. Секреты волшебников и магов, которые нужно было раскрыть, чтобы узнать древние тайны и магические заклинания. Мы прекрасно провели время, наслаждаясь обстановкой и друг другом.
   А напоследок отправились в Комнату Исполнения Мечты, где по очереди становились под арку исполнения желаний и мысленно загадывали свое самое сокровенное. Я, конечно, загадал успешно окончить Военную Академию и пройти отбор в элитный спецотряд военной контрразведки. На данный момент это больше, чем желание. Это моя главная цель.
   Покидали музей мы уже в сгустившихся сумерках. Во время полета оживленно переговаривались, обсуждали пережитые впечатления и веселые моменты сегодняшнего дня. Затем, провожая девушек до общежития, наперебой перечисляли запомнившиеся названия игрушек.
   Мы слишком увлеклись беседой, поэтому не сразу заметили, что что–то не так.
   – Стоять, шпана! – раздался громкий окрик позади нас.
   Мгновенно развернувшись, я увидел группу подростков, на вид не старше лет пятнадцати–шестнадцати. Человек десять, наверное, может, чуть больше, пытались нас окружить. Настроены агрессивно, взгляды злые и расфокусированные. Парни явно под воздействием психотропов. Успел заметить, что равнодушных среди них двое, хейтов нет. Закрыв собой Виталину, тихо шепнул:
   – Дамир, прикрываешь Доминику. Девушки, не двигайтесь.
   Дамир тут же стал ко мне спиной, закрыв Доминику, а я громко произнес:
   – Ребята, у вас какие–то проблемы? Мы можем чем–нибудь помочь?
   – Проблемы сейчас будут у вас, – злобно прорычал самый высокий парень и бросился в мою сторону.
   Отразив удар, я активировал стилл и обездвижил нападавшего. Отбросив в сторону обмякшее тело, сосредоточился и приготовился к драке. Удары посыпались со всех сторон. Нападавших было много, но мы были сильнее и опытнее. Спокойно и уверенно отключали одного за другим, стараясь не нанести серьезных повреждений и увечий. Работая в патрульной службе, мы с Дамиром не раз оказывались в подобных ситуациях, поэтому наши действия были четкими и слаженными. Мы хорошо знали, как бить и куда. И стиллы парней для нас не были помехой. Не прошло и минуты, как из всей большой компании на ногах остались только двое.
   Неожиданно один из них выхватил нож и метнул в Дамира. Я боковым зрением увидел, как Дамир согнулся пополам, Доминика бросилась к нему, а Виталина громко вскрикнула. Сделав резкий выпад, обездвижил своего противника и повернулся к последнему из нападавших. Равнодушный. С кривой перекошенной ухмылкой он достал второй нож и уже намеревался его бросить в застывшую в ужасе Виталину. Она стояла в двух метрах от него и смотрела в упор в пустые, будто остекленевшие глаза.
   То, что произошло дальше, было как в видеофильме. Я смотрел, но осознавал плохо. Виталину затрясло. В ее взгляде появилась неприкрытая злоба, ладони плотно сжались в кулаки. Казалось, еще секунда, и она, не раздумывая, набросится на этого равнодушного и перегрызет ему горло. Я никогда не видел девочку такой. Я даже не подозревал, что в ней может быть нечто подобное.
   Потом глаза Виталины вспыхнули ярким зеленым светом и выпустили два искрящихся световых луча. Лучи за доли секунды достигли глаз равнодушного и исчезли. Он резко зажмурился, выронил нож и с крайне неприличными ругательствами стал тереть глаза. Мне хватило этого мгновения, чтобы подскочить, стиллом обездвижить равнодушного, отбросить ногой его нож в сторону и подхватить Виталину, теряющую сознание.
   – Дамир, ты как? – тут же спросил, прижимая к себе девочку.
   – В порядке, – ответил парень. – Задето плечо, но жить буду. Идем отсюда, пока патруль не пожаловал. Не хочется провести несколько часов в компании следователей и дознавателей.
   Оглядев неподвижно лежащие вокруг тела, я на секунду задержал взгляд на последнем поверженном равнодушном и оцепенел. Тот лежал с открытыми глазами и смотрел на меня. Его глаза были ярко–красными!
   По коже побежали мурашки. Ерунда какая–то! Я отчетливо видел его глаза всего несколько секунд назад. Ничего не выражающие, бесцветные. Холодный отрешенный взгляд.
   И только в этот момент включилось осознание произошедшего. В памяти лихорадочно пронеслись увиденные кадры. Вспыхнувший зеленый свет в глазах Виталины, искрометные лучи, направленные на равнодушного, он жмурится, словно от резкой боли, трет глаза, ругается, световые лучи исчезают, девочка теряет сознание. Даже если у меня визуальные глюки, то равнодушные не ругаются! Да еще с такими наворотами! А если он был хейтом, то почему волосы белые? И где его фриз?
   В голове вдруг раздались слова загадочного мальчика по имени Айштар: «Виталину береги. Она владеет Даром Пробуждения, поэтому очень важна для обоих миров». В тот момент я не придал этим словам никакого значения. Я вообще о них забыл и ни разу не вспоминал до сегодняшнего дня. Впрочем, как и этого странного мальчика. Тогда я решил, что он плод моего воображения, побочный эффект от внезапного превращения в ЭЛ.
   Меня осенила внезапная догадка. Получается, что Виталина обладает некой сверхспособностью, которая может влиять на эмоции? Это она превратила меня в ЭЛ? И это она только что превратила равнодушного в хейта? Я помню, как ощутил сильную боль в глазах во время ее танца на концерте в День открытых дверей. Я тогда зажмурился на несколько секунд, так же как только что этот равнодушный, вернее, бывший равнодушный. Правда, я не видел ее глаз – расстояние не позволяло. Лучей тоже не видел. Вспышки световых шаров могли помешать. А еще я был слишком увлечен движениями танцующей девочки.
   Виталина владеет Даром Пробуждения, так сказал тот пацаненок. Ну конечно, Даром Пробуждения эмоций! Вот, что он имел в виду! В это невозможно поверить! Но, похоже, так оно и есть. Ведь только что я собственными глазами видел, как равнодушный стал хейтом! И это сделала Виталина, тетраэдр мне в подмышку!
   Знает ли Виталина о своем Даре? Скорее всего, нет. Она бы не стала от меня это скрывать. Мы доверяем друг другу полностью. Голова идет кругом! Ладно, сейчас надо уходить, Дамир прав. Все остальное потом.
   – Уходим, – решительно сказал я и, не оглядываясь, направился к центральным воротам Академии Искусств, крепко прижимая девочку к груди.
   Мы почти достигли здания общежития, когда Виталина очнулась и сразу же спросила:
   – Дамир, что с ним?
   – Я здесь, Виталина. Не волнуйся, все в порядке. Я разве не говорил, что не только симпатичный, но еще ловкий и сильный? – как всегда попытался пошутить Дамир.
   Девочка шумно выдохнула, улыбнулась, затем крепко обняла меня обеими руками.
   – Все хорошо, Витошка, – прошептал я, целуя ее в мягкие волосы.
   Она лишь прижалась ко мне еще сильнее. Такая маленькая и беззащитная. Но при этом обладающая удивительной сверхспособностью. Даром, о котором сама даже не догадывается. Моя невероятная девочка.
   У входа в общежитие, я бережно поставил Виталину на ноги, заглянул в глаза, приобнял за плечи и тихо спросил:
   – Сильно испугалась?
   – Да, – прошептала она. – Но у них шансов не было, совсем.
   – Конечно, – с улыбкой ответил я. – Они бездумно нападали, даже не задаваясь вопросом «Зачем?», а мы целенаправленно и осмысленно защищали самое дорогое, что у нас есть.
   Притянув девочку к себе, уткнулся носом в ее приятно пахнущие цветами волосы и почувствовал, как во мне зарождается новое, неведомое ранее желание. Желание видеть ее счастливой. Именно сейчас, в этот момент, я понял, что люблю Виталину. Нет, не как мужчина женщину, а как брат сестру. Я понял, что хочу быть рядом. Помогать и оберегать от опасностей, радоваться ее успехам и достижениям, как можно чаще видеть ее улыбку и родные зеленые глаза. Я хочу, чтобы она была в моей жизни, а я в ее. Всегда.
   – Девчонки, надеюсь, этот небольшой инцидент не сильно испортил наш прекрасный день? – спросил Дамир, взяв Доминику за руки.
   – Конечно нет, медвежонок. Мы убедились в том, что вы – лучшие. Спасибо, мальчики.
   Дамир мастерски воспользовался подходящим моментом. Аккуратно взял Доминику за подбородок, наклонился и поцеловал. Я тактично отвернулся, чтобы не смущать эту парочку. Хотя сейчас они заняты друг другом и вряд ли замечают, что происходит вокруг. А я за них бесконечно рад.
   – Самое правильное завершение дня, – подумал я и, кажется, озвучил свою мысль вслух.

Глава 7

//-- Виталина Мерц --//
   Уже целый час, в нетерпении ожидая Доминику, я хожу по комнате взад–вперед и не могу успокоиться. Ну вот почему я так волнуюсь? Казалось бы, ничего страшного не предстоит. Мы просто отправимся с парнями в музей. Маленькая компания, со всеми я знакома, более того, Тимур и Доминика – мои друзья. Да и Дамир – чудесный молодой человек, веселый, легкий в общении. Но, черные квадратики, сердце все равно колотится, руки дрожат, коленки тоже. Разум притворился спящим, мысли устроили абсолютный хаос, а интуиция, видимо, отправилась в незапланированный отпуск. Поэтому наворачиваю круги и пытаюсь успокоиться.
   Очень хочу увидеть Тимура. Карим, бесспорно, отличный парень. Мне с ним хорошо, комфортно, весело, но он никогда не станет таким близким и родным, как Тимур. Карим – замечательный друг, а Тимур – старший брат. Брат не по крови, а по состоянию души. Он знает все мои привычки и особенности, может перечислить по именам всех тараканов в моей голове и, несмотря на все, любит меня такую, какая я есть. И я тоже его люблю.
   Когда наконец появилась Доминика, я с облегчением выдохнула. А затем восхищенно уставилась на подругу. Какая же она красивая! Облегающий комбинезон темно–вишневого цвета из легкой мягкой ткани на безупречной фигуре смотрится просто волшебно! Широкий пояс на тонкой талии еще больше добавляет женственности и изящества. Волосы аккуратными локонами струятся по плечам и спине, доставая почти до талии. Их украшает маленькая элегантная заколка с рубиновыми камнями, собравшая несколько прядей на макушке. Вся такая воздушная и хрупкая, как фея из волшебной сказки.
   – Доми, чудесно выглядишь! – с нескрываемым восторгом воскликнула я. – Признайся, для красавчика Дамира старалась?
   – О таком парне, как Дамир, мечтают многие девушки, и, да, он мне нравится, очень, – смущенно произнесла Доминика, затем быстро добавила: – Пойдем уже, не будем заставлять ребят ждать.
   Выбежав на улицу, мы на секунду зажмурились от яркого солнца, а потом галопом помчались к центральным воротам. Теплота, красота! Стало еще теплее, когда нас встретили сияющие лица мальчишек. После короткого приветствия я не сдержалась и бросилась в объятия Тимура.
   – Я соскучилась, – тихо прошептала, прижимаясь щекой к его груди.
   – Я тоже, – так же тихо ответил Тимур и обнял меня покрепче.
   – А ты теперь шатен, – заметила, слегка отстранившись, и провела рукой по коротким темно–каштановым волосам.
   – Да, – Тимур улыбнулся. – А ты все такая же красавица.
   Я была безумно счастлива в этот момент. Все вокруг казалось каким–то размытым и нереальным. Тимур взял меня за руку и куда–то повел. Доминика что–то весело рассказывала. Я улыбалась, украдкой любуясь своим спутником. Дамир схватил ладошку Доминики и, похоже, отпускать уже не собирался. Хотелось, чтобы эти мгновения не заканчивались, чтобы длились как можно дольше, давая возможность вволю ими надышаться.
   – Это планнер моего отца, управлять им буду я, и, да, у меня есть разрешение, – краем сознания услышала я. – Проходите, дамы, устраивайтесь поудобнее, вас ждет захватывающее путешествие.
   Путешествие? Усилием воли заставила себя вынырнуть из сладких грез и осознать происходящее. Заметила, что стою напротив планнера с красивой белой надписью «Ветерок». Ого! Настоящий планнер! И мы на нем полетим? Прямо сейчас? Вот это да! Хочу, хочу, хочу!
   Заскочила внутрь и удобно устроилась на заднем сиденье рядом с Доминикой. Послушно выполнила все указания Дамира, позволила себя пристегнуть ремнями безопасности, надела шлем, жилет, проверила, работает ли микрофон. И мы полетели!
   Дамир что–то говорил, но у меня перехватило дыхание от дикого восторга, голова кружилась в ритме венского вальса, и я начала терять связь с действительностью. До моего взбудораженного сознания доносились лишь короткие обрывки фраз: «Добро пожаловать»… «не покидать свои места»… «приятного полета».
   Я часто летала на планнере в своих снах, а просыпаясь, всегда мечтала сделать это наяву. Поэтому теперь, когда мои сны стали явью, я расслабилась и полностью отдалась захватившим меня эмоциям. Растворилась в них без остатка. Я перестала существовать. Так же, как перестали существовать вчера и завтра, плохо и хорошо, можно и нельзя. Осталась лишь бесконечная эйфория, присутствующая здесь и сейчас. Необъятная всепоглощающая эйфория.
   Голос Дамира, раздавшийся в наушниках, попытался вернуть меня в реальность:
   – Друзья, мы прибыли в пункт назначения! Надеюсь, вы наслаждались полетом. С вами был экипаж планнера «Ветерок» в лице единственного пилота Дамира. Буду рад видеть вас снова!
   Удивительно, я отчетливо слышала каждое слово, но вот осознавала услышанное медленно и неохотно. Не сразу, но я смогла произнести несколько слов:
   – Спасибо, Дамир. Ты волшебник.
   – Всегда пожалуйста, – ответил Дамир. – Я вообще классный парень, симпатичный, молодой и совершенно свободный, кстати.
   Доминика весело рассмеялась, а я снова погрузилась в эйфорию. Нет, ну а что? Настроение волшебное, погода сказочная, рядом замечательные друзья. Самое то, чтобы расслабиться и наслаждаться жизнью.
   Пришла в себя я только в музее, когда Доминика дернула за рукав и воскликнула:
   – Витошка, смотри, какая прелесть!
   Это была не прелесть. Это было сногсшибательное жемчужно–розовое платье, усыпанное нежными сиреневыми цветами и украшенное россыпью сверкающих камней! Небольшая кукла–принцесса, обладательница пышного наряда, величественно восседала на маленьком золотом троне с фигурными подлокотниками и высокой спинкой. Невероятной красоты и сложности прическа с перьями и заколками, сияющая золотая диадема на голове, хрустальные туфельки на ножках. Увидав этот шедевр, я застыла столбиком, неприлично открыв рот. Обалдеть!
   Не давая времени опомниться, Доминика потянула меня дальше. Глаза разбегались от бесконечного разнообразия ярких нарядов и украшений на маленьких и не очень куклах. Потрясающее зрелище! И все они были в платьях! В длинных, коротких, свободных, облегающих, прямых, пышных, с воланчиками и рюшками или совсем без деталей. И такая богатая цветовая гамма! Это так женственно, так красиво и так… необычно.
   Я с интересом стала читать надписи на табличках, акцентируя внимание на названиях платьев. Смок, шифт, годе, шемиз, пачка, кимоно, туника, футляр, летучая мышь, греческое, ампир, бандо. Какие странные названия. Но меня смутило даже не это. Пробежалась глазами по надписям еще раз. Классический стиль, фольклорный, деловой, романтический, спортивный, пляжный, повседневный, коктейльный, вечерний. В недоумении разглядывая все это великолепие, я слегка опешила. Получается, что раньше девушкам для каждого события требовалось особое платье? Это ж какого размера был женский гардероб?
   Я тут же вспомнила свой скромный набор одежды в полупустом шкафу общежития. Три пары брючек, две блузки (невиданная редкость, их теперь мало кто носит), белая шелковая рубашка (вообще не встретишь в женском гардеробе, но мне нравится), два темных всепогодных комбинезона унисекс, черные легинсы, летние шортики, несколько свободных футболок, свитер, спортивный костюм, купальный костюм, несколько комплектов нижнего белья и любимая пижамка с енотиками. Ах да, теперь у меня имеется вечернее синее платье, которое пришлось купить на День открытых дверей. Всего одно платье. Скучно мы живем, однако. Не то, что наши предки.
   Да уж, времена меняются. И почему девушки перестали носить платья? Вон сколько названий всяких, на любой вкус. Каждый день можно быть красивой и неповторимой. И цвет под настроение подобрать. Цвет, между прочим, очень даже влияет на настроение и эмоциональное состояние. Это я, как художник и будущий дизайнер, хорошо знаю. Не удивительно, что лет триста назад все люди были эмоциональными и сверхэмоциональными. Они же все яркие были. И разные. Не то что сейчас, куда ни глянь – все поголовно в брюках и футболках темных цветов. Одинаковые и мрачные. Тоска.
   Конечно, в наше время все сложнее, чем раньше. Выделяться нельзя, этому учат с самого рождения. Слишком опасно быть другой. Когда ты не такой, как все, ты становишься заметным. А значит, увеличиваются шансы стать случайной жертвой равнодушного, хейта или агрессивно настроенного полуЭЛ. Никогда не знаешь, что у них на уме, а Судьбу лучше не испытывать. Эх, а ведь раньше все было иначе!
   Но мне все же повезло – у меня есть возможность наряжаться в платья. В яркие и красивые платья, очень похожие на те, что сейчас украшают этих милых кукол. Их шьет мне мама в свободное от работы время. Хобби у нее такое появилось, когда я поняла, что мне нравится танцевать, а она попробовала сшить танцевальный наряд. У нее это замечательно получилось. Более того, маме так понравился процесс, что ее фантазию уже было не остановить. С тех пор она является автором и исполнителем всех моих сценических образов.
   От воспоминаний о маме глаза наполнились слезами, а разноцветные кукольные наряды превратились в мутное расплывчатое пятно. Как же я скучаю без своих родителей!
   – Виталина, иди скорее сюда! Это шедевр! – из плена грустных воспоминаний вырвала Доминика и потащила куда–то в другой конец комнаты.
   В этот раз я не просто остолбенела, я разучилась дышать… Шикарное, белоснежное, изящное, пышное, с оригинальной иллюзией полупрозрачности и воздушности. С камнями, серебристой вышивкой и белым тончайшим кружевом. Совершенное. Свадебное.
   Об этой старинной традиции я знаю совсем немного, но она одна из моих любимых. Для влюбленных, которые хотели стать парой, устраивался праздник, бал любви, который назывался свадьбой. Слово «свадьба», состоящее из трех частей: «сва» – просветление, небеса, «дь» – добро и «ба» – уважение, означает «благословение небес на совместное будущее». Во время праздника проводились специальные свадебные обряды, ритуалы и церемония обета верности, во время которой влюбленные надевали друг другу кольца на безымянный палец правой руки. До церемонии девушку называли невестой, ее спутника – женихом, а после – они становились мужем и женой. Дети пары наследовали фамилию отца, а не матери, как у нас сейчас, и еще ребенку давалось отчество – часть имени, происходящая от имени отца. Соединение влюбленных в пару называлось брачным союзом, кажется. Точно не помню. Но вот то, что девушка в этот день облачалась в прекрасное платье, чаще всего пышное, белое, с вышивкой и кружевами, я запомнила хорошо. Ага, потому что ревела несколько часов, когда мама сказала, что свадебный обряд уже более двухсот лет не проводится, поэтому я не смогу, как принцесса, целый день ходить в свадебном платье. Мне тогда было года четыре.
   Я улыбнулась детским воспоминаниям.
   – Все–таки у наших предков жизнь была намного интереснее, – произнесла Доминика, словно прочитав мои мысли.
   – Это точно, – поддержала я подругу. – Короче, но интереснее.
   С такими мыслями мы покинули Комнату Прошлого и отправились в Комнату Забытых Игрушек. Там мы нашли наших парней и увидели его! Милого ушастого плюшевого малыша с потрясающим именем Чебурашка! Такая лапочка! Я с трудом удержалась, чтобы не схватить его в охапку и не расцеловать!
   Потом вместе с парнями мы составляли картинку из огромного количества разных деталей. Это безобразие называется пазлом. Весело все–таки жили наши предки! Это ж надо было додуматься – разрезать картинку на части, чтобы потом ее собирать! И самое забавное, что нашей компании это занятие безумно понравилось! Повеселились от души!
   В Комнате Исполнения Мечты мы по очереди надевали волшебное кольцо на палец и мысленно загадывали свое самое сокровенное желание. Нам пообещали, что если желание чистое, искреннее и сильное, то фея мечты обязательно его исполнит.
   У меня, если честно, имеется целый список сокровенных желаний. Огромный такой список, на несколько десятков пунктов. Ага. Нет, ну а чего мелочиться? Мечтать, так мечтать! Но есть среди них одно самое–самое. Хрустальное. То, о чем я втайне от всех мечтаю с самого детства. Я мечтаю встретить настоящую любовь. Первую и единственную, взаимную, бесконечную, искреннюю, безусловную. Такую, как у моих родителей. Чтобы жить в паре. Чтобы вместе навсегда. Чтобы он за мной в огонь и в воду, чтобы я за ним как за каменной стеной. Чтобы взаимопонимание и поддержка без слов, чтобы забота и нежность в любой ситуации. Чтобы жизнь была друг для друга и ради друг друга.
   Да, знаю, что жить в паре давно не принято, и мои родители, так же как и родители Тимура, как раз те самые редкие исключения. Но внутренний голос шепчет, что это именно то, что мне нужно. Именно в этом заключается мое счастье. Мой единственный мужчина, я для него единственная женщина, и бесконечная любовь между нами.
   «Любовь спасет мир», – часто говорила мама. Так вот я хочу, чтобы моя любовь была способна спасти все существующие и все несуществующие миры. Именно так я и загадала, стоя с закрытыми глазами под аркой исполнения желаний.
   Возвращались в Академию мы довольные и счастливые. Болтали без умолку, хохотали, дурачились. Поэтому, когда неожиданно громко где–то позади нас прозвучало требование остановиться, я не сразу сообразила, что обращаются к нам.
   – Стоять, шпана!
   А вот Тимур отреагировал мгновенно. Он резко отодвинул меня за свою спину со словами:
   – Дамир, прикрываешь Доминику. Девушки, не двигайтесь.
   Затем громко произнес:
   – Ребята, у вас какие–то проблемы? Мы можем чем–нибудь помочь?
   – Проблемы сейчас будут у вас, – раздалось ему в ответ.
   И на нас напали.
   Стоя за спиной Тимура, я не могла рассмотреть нападавших, поняла только, что их много, гораздо больше, чем нас. Слышались стоны, ругательства, глухие удары падения тел о землю. К счастью, все закончилось так же быстро, как и началось. Я даже не успела как следует испугаться. Звуки прекратились, движения тоже.
   Выглянув из–за своего укрытия, увидела, как в Дамира летит нож, сверкнув в воздухе острым лезвием. От неожиданности я вскрикнула, а затем застыла, как парализованная, уставившись на высокую темную фигуру, метнувшую оружие. Бесцветные, ничего не выражающие глаза. Неестественно кривая усмешка на бледном лице. Равнодушный.
   Следующие мгновения показались вечностью. Меня охватил ужас от осознания всего происходящего. Стало жутко от мысли, что прямо сейчас на моих глазах происходит нечто неправильное, жестокое и непоправимое. То, что не укладывается в моей голове и что никогда не должно было произойти. Почему–то вспомнилась улыбка Дамира, добрая и по–детски искренняя. Как бы невзначай сказанная им шутливая фраза: «Я вообще классный парень, симпатичный, молодой и совершенно свободный, кстати». Стрелой пронеслись в памяти слова Доминики: «О таком парне, как Дамир, мечтают многие девушки, и, да, он мне нравится, очень».
   Не в силах пошевелиться, я стояла и смотрела в безжизненные глаза этого равнодушного, решившего, что может вот так запросто вмешиваться в чужие жизни, калечить чужие судьбы. Я не видела и не осознавала ничего вокруг. В этот момент для меня существовал только этот бледнолицый подонок, это пустое ничтожество, посмевшее поднять руку на моих друзей. Время будто остановилось.
   А потом в воздухе стало что–то меняться. Неуловимо и стремительно. Я ощутила, как страх покидает меня, бурным потоком вытекая из моего тела. Вместо страха во мне стала просыпаться ярость. Неуправляемая безудержная ярость. Я чувствовала, как она закипает в крови, как пульсирует в каждой клетке и требует выхода наружу. Впервые в жизни я испытывала такие сильные отрицательные эмоции. Если бы я могла двигаться, то, не раздумывая ни секунды, набросилась бы на этого равнодушного, вцепилась бы зубами в его шею, разрывая плоть на части, и не испытывала бы при этом ни капли жалости или сочувствия. Но я находилась в состоянии необъяснимого транса и абсолютно не владела своим телом. Поэтому, наполненная гневом, злобой и яростью, неподвижно стояла напротив равнодушного и с несвойственным мне остервенением каким–то непонятным образом вливала в него весь этот неистово бушующий коктейль. А потом мои глаза пронзила нестерпимая боль, и я провалилась в темноту…
   Очнувшись, вдохнула знакомый запах и сразу сообразила, в чьих крепких руках находится мое немощное тело. Но как я в них оказалась? Тут же нахлынули воспоминания последних событий. На нас напали, в Дамира метнули нож. А дальше? Я совсем ничего не помню из того, что было дальше. Спросила то, что волновало в первую очередь:
   – Дамир, что с ним?
   И сразу же услышала ответ в привычной неунывающей манере:
   – Я здесь, Виталина. Не волнуйся, все в порядке. Я разве не говорил, что не только симпатичный, но еще ловкий и сильный?
   Выдохнула. Шутит, значит, все хорошо. И с Доминикой, значит, тоже. Это самое главное.
   Чувствуя себя совершенно обессиленной, прижалась к Тимуру и закрыла глаза. Жутко кружится голова. И внутри абсолютная пустота. Из меня будто вытянули всю энергию, не оставив сил даже на мысли.
   – Все хорошо, Витошка, – прошептал Тимур.
   Через несколько минут мы оказались у входа в общежитие. Тимур поставил меня на ноги и тихо спросил:
   – Сильно испугалась?
   – Да, – прошептала я, с трудом выговаривая слова. – Но у них шансов не было, совсем.
   – Конечно, – ответил Тимур. – Они бездумно нападали, даже не задаваясь вопросом «Зачем?», а мы целенаправленно и осмысленно защищали самое дорогое, что у нас есть.
   Он нежно меня обнял, а мне захотелось расплакаться от счастья. Какой же он замечательный. Самый лучший. Мой защитник и мой герой. Мне очень повезло, что у меня есть Тимур. И Доминика. И Дамир.
   – Девчонки, надеюсь, этот небольшой инцидент не сильно испортил наш прекрасный день? – спросил Дамир.
   Я хотела ответить, что это был лучший день в моей жизни, но пока подбирала нужные слова, Доминика меня опередила:
   – Конечно нет, медвежонок. Мы убедились в том, что вы – лучшие. Спасибо, мальчики.
   Только сейчас я поняла, как сильно люблю своих друзей. Они для меня настолько дороги, что без них я уже не представляю свою жизнь. Кто–то умный когда–то сказал, что без юмора жизнь скучна, без любви жизнь безнадежна, а без друзей жизнь невозможна. Этот кто–то не ошибся ни в чем.
   Новая волна слабости прошлась по телу. Я поняла, что вот–вот потеряю сознание, поэтому закрыла глаза и крепче обвила руками талию Тимура.
   – Тебе плохо? – взволнованным, уплывающим вдаль голосом спросил Тимур.
   И все. Привет, темнота, давно не виделись…
   Очнулась я в своей комнате в общежитии. Рядом на краешке кровати сидит Доминика и задумчиво смотрит в окно. Уже совсем темно. Я пошевелилась, пытаясь приподняться.
   – Витошка, ты как? – ласково, с нотками легкого волнения спросила подруга.
   – Голова немного кружится, но в целом вроде неплохо. Я сегодня слабое звено. Не понимаю, что со мной происходит.
   – Ты переволновалась, зайчишка. День был слишком эмоциональным. И еще ты сильно испугалась, когда в Дамира нож бросили. Минут десять без сознания была.
   – А здесь я давно лежу?
   – Около получаса. Тимур принес тебя, уложил и просил проследить, чтобы до утра ты не вставала с постели. Так что я остаюсь ночевать у тебя, разрешение у ректора уже получила. Хорошо, что кровать просторная и девушки мы стройные. Одолжишь мне какую–нибудь футболку?
   Доминика улыбнулась. А я обрадовалась.
   – Конечно! Это же здорово! Будем болтать до утра, как в старые добрые времена.
   – Ну уж нет. Тебе нужно поспать и набраться сил. Ты плохо выглядишь, если можно так сказать. Хотя нет, скажу честно: ты напоминаешь труп не первой свежести. А завтра, между прочим, на занятия. У меня тоже две лекции с самого утра. Так что, попьем чайку с успокоительными травками и спать.
   – Ладно, ладно, уговорила, – расхохоталась я. – И где ты, интересно, набралась опыта в определении степени свежести трупов, да еще и на глаз?
   Доминика смешно фыркнула и потопала к пищеблоку.
   Через несколько минут, удобно устроившись за столиком в обеденной зоне, мы пили горячий чай с ароматными травами. Подруга выглядела немного уставшей, но довольной и сияющей. Голубые глаза светились нежностью и счастьем.
   – Что с Дамиром? В самом деле ничего серьезного?
   – Ничего серьезного, не волнуйся. Я его осмотрела. Рана в районе плеча, но она неглубокая. Через неделю и следа не останется.
   – Почему люди такие жестокие, Доми? – после минутного молчания спросила я. – Почему не живут спокойной жизнью в мире и согласии, зачем причиняют страдания другим?
   – Не знаю, Витошка. Ответы на эти вопросы известны лишь Высшим Силам.
   – Это так странно. То, что существуют люди со злыми намерениями. Мама учила меня жить так, чтобы не причинять вреда окружающим. Всем должно быть хорошо. Она говорила, что цель каждого человека – творить добро, создавать прекрасное и заботиться о людях. Это сделает наш мир лучше и счастливее. Если поделиться радостью, ее станет больше. Если исполнить чье–то заветное желание, приумножится вера в чудеса. Если подарить искорку тепла, она разгорится в пламя благодарности и любви. Это все мне кажется таким простым, естественным и правильным. Желание быть счастливым в кругу таких же счастливых людей. Неужели кто–то думает иначе?
   – У тебя замечательная мама, – сказала Доминика, внимательно глядя на меня, – такая же, как и у меня. Они воспитывали нас в соответствии со своими представлениями о смысле жизни. Со своим пониманием, как должен быть устроен мир, чтобы развиваться и процветать. Я тоже считаю это правильным и своих детей буду воспитывать именно так. Но, к сожалению, не у всех есть такая возможность. Невозможно научить тому, чего не знаешь сам. Невозможно объяснить то, о чем не имеешь представления. Глухой при самом большом своем желании не сможет рассказать, чем отличается пугающий удар грома от успокаивающего звука морского прибоя. Или тихий шорох листвы от грозного звериного воя. Так же, как слепому не под силу описать чувство радостного ликования в момент появления радуги в ясном небе после летнего дождя. Или ощущение трепетного восхищения при виде дрожащих капелек росы ранним утром. Тот, кто не испытывает эмоций, не понимает, что такое страдание или радость, не видит различий между добром и злом, не знает, что такое забота и любовь. Поэтому и воспитать детей правильно не может. Наши родители ЭЛ, нам очень повезло.
   – Но ведь среди ЭЛ тоже хватает… всяких. Редко встретишь честных, благородных, справедливых. Гораздо чаще попадаются эгоистичные, надменные и черствые.
   – И корыстолюбивые, – прошептала Доминика и отвернулась, пытаясь скрыть выступившие на глазах слезы.
   Я поняла, о ком она сейчас подумала. О своем отце.
   Мерзавец. Один из тех, кто ради денег не остановится ни перед чем. Он почти год жил с мамой Доминики, а после рождения ребенка подтвердил свое отцовство, получил причитающееся денежное вознаграждение и скрылся в неизвестном направлении. Обеспечил себе пять лет безбедной жизни и исчез, ни разу не взглянув на родную дочь. Я не злая, но к проходимцам жалости не испытываю. И никогда не смогу их понять.
   Среди женщин, к сожалению, тоже есть такие. Теряющие человечность в погоне за материальным достатком. Биологической матери ребенка ЭЛ, так же, как и биологическому отцу, сразу после родов в соответствии с законом на личный счет перечисляется пятьдесят стандартных величин. Получив деньги, некоторые бесчувственные «недомамы» отправляют малютку в детский дом и продолжают жить как ни в чем не бывало. Отрабатывая навык бессердечного заработка. Хорошо, что жилье в пожизненное пользование предоставляется только настоящим мамам. И расходы на содержание и воспитание ребенка ЭЛ в течение первых семи лет тоже возмещаются только настоящим родителям. За этим строго следит Служба Правопорядка.
   – Идеальных людей не бывает, Виталина, – сказала Доминика, взяв себя в руки. – У каждого есть свои слабости, каждый совершает ошибки. Без пустоты не было бы и наполненности. Если бы не существовало темного, не было бы и светлого. Все было бы одинаковым и безликим. В этом случае не было бы места эволюции, потому что развитие возможно лишь при желании сделать темное светлым, а светлое еще светлее. Но для этого нужно познать и то, и другое. Так устроен мир.
   – Ну почему все так сложно, а? Почему нельзя просто жить и радоваться жизни?
   – Можно, и даже нужно, – Доминика сделала попытку улыбнуться. – Именно к этому нужно стремиться. Радоваться жизни и делать радостнее жизнь других. Совершенствоваться, развиваться, делать мир добрее и лучше. Именно в этом, на мой взгляд, и заключается смысл человеческого существования.
   – Если суть проста, зачем тогда люди все усложняют? Зачем создают проблемы себе и доставляют неприятности другим?
   – А тебе не кажется, что одному любопытному философу пора ложиться спать? – Доминика зевнула и покосилась в сторону кровати. – Мы с тобой, конечно, до утра можем рассуждать о тяжести бытия в круговороте страстей и пороков, но…
   – Ладно, ладно, ты права, – перебила я рациональную речь подруги. – Выспаться нам очень даже не помешает. Футболки на верхней полке, выбирай любую, а я в ванную.
   – Мудрое решение. Отправлю сначала сообщение Тимуру, что с тобой все хорошо. Он заметно волновался.
   – Спасибо, Доми, ты настоящий друг, – послала я на ходу воздушный поцелуй.
   А через полчаса мы уже крепко спали, утомленные событиями ушедшего дня.

Глава 8

//-- Виталина Мерц --//
   – Вот он, справа от тебя, хватай скорее, пока не убежал!
   – Стой, шустрик, от меня не сбежишь! Куда собрался?
   В этот момент завибрировал чаттер. Машинально приняла звонок и по привычке увеличила появившуюся голограмму. Удивленное лицо Тимура надо было видеть!
   – Привет, девчонки! Ого! А что это у вас там происходит?
   – Привет, – на автомате отозвалась я. – Да ничего особенного, будильник пытаемся поймать.
   – Ага, попался! Виталина, я поймала глазастика! – Доминика с довольным видом вылезла из–под стола, держа на ладошке пушистика Клокки с совершенно невинными синими глазами.
   Тимур расхохотался. К нему присоединился Дамир. И вот только сейчас я осознала, что поторопилась с увеличением голограммы.
   – Ой! – в один голос взвизгнули мы с Доминикой.
   Затем я метнулась к голограмме, уменьшила ее раз в десять и, смущенно улыбаясь, проговорила:
   – Мы тут это, только что проснулись. И очень рады вас видеть. Доброе утро!
   – Такого доброго утра у меня еще не было! – весело сообщил Дамир. – Девчонки, сногсшибательно выглядите!
   Ну да, вид у нас тот еще. Взлохмаченные, раскрасневшиеся, Доминика в короткой футболке, едва прикрывающей ягодицы, я в пижамке с енотиками, шортики которой тоже не отличаются скромностью. При этом бодренькие и бесконечно счастливые оттого, что наконец удалось поймать беглеца.
   – Хорошее настроение и приподнятый боевой дух обеспечены на целый день! – поддержал друга Тимур.
   Я залилась краской, испытывая уже не просто неловкость, а смущение космического масштаба.
   – Виталина, ты такая забавная, когда краснеешь, – рассмеялся Дамир. – Да ладно тебе, здесь все свои. И мы никому не расскажем.
   Этот шутник еще и нахальненько мне подмигнул, сверкнув глазами. Вот же, черные квадратики!
   – Мальчики, доброе утро! А что это вы с утра пораньше к нам на огонек? Соскучились?
   Доминика попыталась сменить тему разговора, давая время собраться с мыслями и перевести дух одному крайне смущенному созданию. То есть мне.
   – Хотели убедиться, что у вас все отлично, и пожелать хорошей недели, – сообщил Тимур.
   – И да, соскучились, – добавил Дамир.
   – У нас все отлично. И мы тоже скучали. Бегите на занятия уже, а то рискуете опоздать. Пока–пока! Удачи!
   Доминика помахала рукой и послала парням воздушные поцелуи.
   – Пока–пока, – прозвучал дружный ответ, и голограмма исчезла.
   Да уж, я почти привыкла к тому, что в последнее время каждое мое утро бодрое. Но сегодня оно бодрее бодрого!
//-- Карим Шульц --//
   Два выходных дня показались вечностью. Время тянулось со скоростью черепахи, засыпающей на ходу. Никогда не думал, что из–за девушки буду тосковать, не находя себе места. Всегда считал, что все эти скучания–страдания – удел наивных барышень и мягкотелых слабаков, живших много лет назад. Я ошибался. Ну или я – мягкотелый слабак. Пока не знаю. Знаю одно – почти шестьдесят часов я не мог выбросить ее из головы. Очень напоминает зависимость, с которой определенно нужно что–то делать. Знать бы только что.
   Когда Виталина вошла в аудиторию, я словно глотнул свежего воздуха.
   – Привет, я уже испугался, что ты не придешь, – приобнял девушку за плечи, чувствуя, как напряжение от ожидания встречи с ней стремительно покидает тело, уступая место приятному облегчению.
   – Привет! Как ты мог подумать, что я пропущу лекцию Августины Раечкиной? Ну уж нет, я жить хочу, причем долго и счастливо.
   Я улыбнулся, вспомнив первый день учебы и то впечатление, которое произвел на студентов наш педагог по истории дизайна. Зато посещаемость ее лекций 100%. Более того, никто ни разу не опоздал.
   – Точно, об этом я не подумал, – улыбнулся я еще шире. – Как выходные? Все домашние задания сделала?
   – А у нас были домашние задания? – Виталина мгновенно переменилась в лице, округлив испуганные зеленые глаза.
   – Нет, – заливисто рассмеялся я, – я пошутил.
   – Ах ты, несносный мальчишка, – попыталась оттолкнуть меня Виталина, изобразив на лице рассерженный вид.
   – Ну прости, прости, – я воспользовался моментом, ловко схватил девушку и крепко обнял. – Обожаю, когда ты злишься.
   Прижав к себе хрупкое тело, я испытал блаженство. Несколько коротких секунд счастья. Пока это все, что я могу себе позволить. Слишком мало времени прошло, чтобы рассчитывать на что–то большее. Мы знакомы всего неделю, хотя и кажется, будто я знаю Виталину целую вечность.
   – Ладно, на этот раз прощаю. Тебе повезло, что я сегодня добрая. Давай уже лекцию слушать.
   – Давай, – произнес я, нехотя выпуская девушку из рук.
   День пролетел незаметно. Три пары лекций рядом с Виталиной были не такими уж и скучными, местами даже интересными. Немного удручала мысль, что столько часов нахожусь рядом с девушкой, которая мне очень нравится, не имея возможности ее обнять. Но я гнал ее прочь, стараясь сосредоточиться на получении знаний. Мысль гнал прочь, конечно, а не девушку.
   Последней была лекция по этикету. Розалия Керро, видная женщина полуЭЛ лет сорока, увлекательно рассказывала об особенностях поведения и манерах людей античного мира. Виталина, как обычно, слушала с большим интересом, следя за каждым движением преподавателя. Неожиданно Розалия Керро обратилась ко мне:
   – Карим, как Вы думаете, как проще всего определить степень воспитанности мужчины?
   – Э-э, по его умению поддержать разговор?
   – Это, безусловно, важный навык для того, чтобы произвести благоприятное впечатление. Однако есть еще кое–что, что на протяжении всей истории человечества является для мужчины самым большим преимуществом. При этом самым простым и неоспоримым подтверждением уровня его воспитания. Это отношение мужчины к женщине. Воспитанный мужчина никогда не позволит себе не проявить должного уважения к женщине. Запомните это, Карим. Очень хорошо запомните. Это золотой ключик к успеху.
   Она помолчала немного, глядя на меня с улыбкой, затем продолжила:
   – А чтобы лучше запомнилось, Вам, как единственному мужчине в этой аудитории, будет индивидуальное домашнее задание. Подготовьте, пожалуйста, к следующему занятию презентацию на тему «Мужчина и женщина. Базовые правила этикета».
   Нет, ну зачем сразу презентацию? Можно было бы просто устный доклад. Вот так сюрприз на мою голову.
   Розалия Керро тем временем закончила лекцию словами:
   – Я очень трепетно отношусь к правилам хорошего тона. Как приветствовать друг друга. Как вежливо извиниться. Не открывать закрытую дверь без стука. Пропускать вперед женщину. Уступать ей место. Цель всех этих бесчисленных простых правил – сделать нашу жизнь лучше. Это не какая–нибудь абстракция и не пережитки прошлого. Это всем понятный язык взаимного уважения. И моя главная задача – обучить вас этому языку. На этом сегодня закончим наше занятие. Желаю всем хорошего дня!
   Одарив меня загадочным взглядом, проповедовательница этикета покинула аудиторию. Мне же ничего не оставалось, кроме как издать тяжкий вздох. Презентация, ромбоид меня побери.
   Спускаясь по лестнице, Виталина неожиданно поскользнулась. Я не успел вовремя среагировать, и она, взмахнув руками, уже практически летела вниз. Но неожиданно наткнулась на преграду в лице моего отца, поднимающегося нам навстречу. Отец подхватил девушку прямо в воздухе и аккуратно поставил на землю.
   – Простите, – прошептала Виталина, на глазах заливаясь краской.
   – Да ничего, я уже почти привык, – с улыбкой ответил отец.
   Виталина еще больше смутилась, опустив голову. Такая прелесть!
   – Папа, познакомься, это Виталина, моя однокурсница. Виталина, рад представить тебе Артемия Кассана, моего отца и ректора Академии Искусств в одном лице.
   – Спасибо, Карим. Но мы уже имели неосторожность познакомиться, причем на этой самой лестнице. Виталина, Вы в порядке?
   – Да, спасибо. А Вы?
   Они рассмеялись. А я в недоумении пожирал взглядом обоих, совершенно не понимая, что происходит.
   – Карим, в следующий раз будь внимательнее, – сказал отец и подмигнул Виталине. – Береги девушку, вдруг меня рядом не окажется. А сейчас, молодые люди, позвольте откланяться. Меня ждут дела.
   Я решил, что все непонятное выясню потом, сейчас же нельзя упускать такую чудесную возможность. С довольным видом подхватил Виталину под руку и на ее попытку освободиться с улыбкой сказал:
   – Ты сама только что слышала наказ ректора. К тому же он мой отец, нехорошо не слушаться своего родителя. Поэтому буду тебя беречь, а начнешь сопротивляться, на руках понесу. Для твоей же безопасности, кстати.
   – Не надо на руках, – испуганно прошептала Виталина, – согласна под руку.
   – Ок, – спокойно ответил я, мысленно благодаря отца за его случайные слова.
   И за то, что в свое время он настоял на факультете «Дизайн и прикладное искусство» для моего обучения в Академии. А ведь изначально я планировал стать архитектором.
   Проводив девушку до общежития, я спросил:
   – Чем будешь заниматься сегодня?
   – Рисовать, – просто ответила она.
   – Ты рисуешь? – кажется, мои брови уползли на затылок.
   – Да.
   – Покажешь?
   – Конечно. Когда закончу картину. Спасибо, что проводил, Карим. Увидимся завтра.
   Я не успел ничего сказать, а Виталина уже вприпрыжку преодолела пять ступенек крыльца, улыбаясь, помахала рукой на прощание и скрылась за дверью. Вот стрекоза!
   Завибрировал чаттер. Отец? Что ему понадобилось сейчас?
   Пробежал глазами короткое сообщение: «Карим, зайди в мой кабинет, как только освободишься. Есть важный разговор».
   Заинтриговал. Неужели этот разговор настолько важный, что не может подождать до вечера? Обычно все возникающие вопросы мы обсуждаем дома за ужином.
   – Привет, Карим, – раздалось за моей спиной, когда я уже подходил к главному корпусу.
   Обернувшись, увидел поднимающуюся со скамейки бывшую одноклассницу. Виктория Найтли, длинноногая рыжеволосая красотка полуЭЛ с золотистыми, немного раскосыми глазами. Мы довольно тесно общались в школе, сидели за одной партой последние два года обучения, однако по обоюдному согласию наши отношения так и остались дружескими. Планировали вместе поступать на факультет «Архитектура и скульптура», но в самый последний момент отец почему–то отговорил меня от этой затеи, приведя тысячу доводов и аргументов в пользу «Дизайна и прикладного искусства».
   – Виктория, рад тебя видеть! – я по–дружески обнял девушку.
   – Я тоже рада, Карим, давно тебя не видела, – проворковала Виктория, после чего спросила, не сводя с меня пристальных золотистых глаз: – Как учеба? Не жалеешь о своем выборе?
   – С учебой все отлично. Насчет правильности выбора пока не понял, время покажет. А у тебя как дела?
   – Скучаю без наших проделок, – Виктория приблизилась вплотную и стала теребить мою футболку в районе плеча. – На «Архитектуре и скульптуре» понятия не имеют, что такое веселая жизнь. Почти все хейты и равнодушные. Кроме меня только три девчонки полуЭЛ, и те какие–то неживые. Сложно мириться с таким положением дел.
   Хм. И к чему это она клонит?
   – Тебе повезло больше, – продолжила Виктория проверять на прочность несчастную футболку, – на «Дизайне» в основном ЭЛ и полуЭЛ. И художница Виталина Мерц в придачу. Надеюсь, не она стала причиной твоего неожиданного решения о смене факультета?
   Я чуть не подавился воздухом. Виталина – художница? Но почему отец мне ничего не сказал? Да и сама Виталина ни разу об этом не обмолвилась. Хотя нет. Сегодня она сказала, что будет вечером рисовать. Но откуда я мог знать, что она художница? И откуда это известно Виктории?
   – Карим, ты не знал? – заметив мой обескураженный вид, спросила Виктория.
   – Не знал, – честно признался я.
   – Ты хочешь сказать, что не присутствовал на открытии художественной галереи в День открытых дверей? И ни разу ее не посетил?
   – В День открытых дверей меня не было в Эль–Хаттаре, прилетел только на следующий день. Стыдно признаться, но до галереи как–то не дошел еще. А при чем здесь галерея?
   – Там находится картина Виталины Мерц. Она неплохо рисует, кстати.
   Вот так сюрприз! Картина Виталины находится в галерее. Прямо у меня под носом. А я ничего не знал. Более того, как последний олух, искренне удивился, когда Виталина сказала, что рисует. Понятное дело, не часто встретишь художника в наше время, да и практических занятий по живописи у нас еще не было, чтобы я мог разглядеть ее талант. Но то, что сын ректора Академии Искусств не имеет представления о том, что картина однокурсницы находится в художественной галерее этой самой Академии, просто непростительно. И не просто однокурсницы, а девушки, которая очень нравится. Я болван.
   Нужно срочно исправлять свою оплошность! Отец и его важный разговор подождут.
   – Виктория, премного благодарен, – склонил я голову, изображая галантного кавалера. – Ты спасла мою почти загубленную репутацию. Загляну в галерею прямо сейчас. Не хочешь составить мне компанию?
   – С удовольствием, – радостно отозвалась Виктория и проворно взяла меня под руку. – Идем?
   Да уж, это не скромная Виталина, смущающаяся от каждого моего прикосновения. А жаль. Я многое готов отдать, чтобы сейчас на месте Виктории оказалась она.
   Прогуливаясь вдоль стен гостевой части парадного холла, я не столько разглядывал художественные произведения, сколько вчитывался в имена авторов. Наконец нашел.
   – «Фантазия», Виталина Мерц, август, 2349 год, – прочитал вполголоса.
   Картина написана три года назад, тогда Виталине было только тринадцать. Мощно! У нее нереальный потенциал!
   – Нравится? – спросила Виктория.
   – Нравится, – ответил я, – прекрасная работа.
   – А девушка нравится? – задала вопрос Виктория, повернувшись ко мне лицом и глядя прямо в глаза.
   – И девушка нравится, – я сделал вид, что не понял, к чему клонит Виктория, и принялся с воодушевлением описывать изображение, – симпатичная, загадочная, проникновенный взгляд синих, как океан, глаз будто заглядывает в самую душу. Немного смущает хвост…
   – Карим, ты неисправим, – подняла глаза кверху Виктория. – Виталина Мерц тебе нравится?
   – Виталина? Виталина тоже нравится, – не стал лукавить я. – Мы стали друзьями в первый же день нашего знакомства.
   – Какая она, Карим?
   – Простая, искренняя, добрая, непосредственная, как ребенок. При этом умная, любознательная и настойчивая. Виктория, а с чем связан такой интерес к этой девушке? Ты же не хочешь сказать, что моя красота тебя пленила и ты ревнуешь?
   – Мне просто интересно, как выглядит настоящая художница, – ответила Виктория, опустив глаза. – Она красивая?
   – Некрасивых девушек не бывает, Виктория, – я улыбнулся, приподнял рукой ее подбородок, а затем легонько хлопнул по носу. – По крайней мере, я таких не встречал.
   – Карим, ты не меняешься! – не сдержав улыбку, воскликнула рыжеволосая бестия. – Идем дальше?
   – Идем.
   Очевидно, что Виктория испытывает ко мне симпатию. Она мне тоже нравится. И всегда нравилась, в школе я был не прочь закрутить с ней роман. Но тогда у нас не срослось, а теперь в моей жизни есть Виталина. С ее появлением все остальные девушки перестали меня интересовать. Я не стану этого скрывать и при необходимости все объясню Виктории. Надеюсь, она поймет. Тем более что наши отношения до этого момента были исключительно дружескими. Такими и останутся.
   Минут через десять, закончив осмотр картин в галерее и прокомментировав наиболее невразумительные из них, я проводил Викторию до выхода и отправился в кабинет отца. Пора бы узнать, что там у него за важный разговор.
   – Слушаю тебя, отец, – с серьезным видом произнес, усаживаясь в удобное кресло.
   Мне нравится этот кабинет. Просторный и светлый, с массивным столом из темного дерева посередине и представительным креслом из такого же дерева во главе стола. Чуть поодаль напротив располагаются небольшие, но очень уютные кресла для посетителей в количестве пяти штук, в одном из которых в данный момент разместился я. На стене слева – огромная визуальная панель, а справа – мягкий диванчик и низенький столик, на котором всегда стоит стеклянный графин с водой и чистый стакан. Чуть правее от дивана находится дверь, ведущая в комнату отдыха с большим комфортным диваном и обеденной зоной.
   – Слушай внимательно, сын, и запоминай каждое мое слово, – с таким же серьезным видом произнес отец, расслабленно развалившись в своем кресле во главе стола.
   После этого каждый из нас поднял вверх большой палец правой руки, остальные зажав в кулак. Это наш сигнал, означающий, что шутки закончились и пора приступать к делу. У меня классный отец, и я горжусь тем, что похож на него. И внешностью, и характером.
   – Карим, я не сомневался, что вы с Виталиной быстро найдете общий язык. Я очень этому рад.
   – Не совсем тебя понимаю, – опешил я. – Наш разговор будет о Виталине Мерц?
   – Да, сын. И об этом нашем разговоре никто не должен знать, поэтому я пригласил тебя сюда.
   Вот так поворот. Отец помолчал немного, собираясь с мыслями, затем произнес:
   – Не могу тебе рассказать все, что знаю, в целях твоей безопасности и безопасности Виталины. Поэтому не задавай лишних вопросов, просто выслушай.
   Я молча кивнул.
   – Почти год назад родители Виталины, как лучшие сотрудники самой крупной компании Земли по налаживанию межпланетных контактов, были отправлены в длительную командировку на новую обнаруженную планету, предположительно населенную разумными существами. С матерью Виталины нас связывают давние дружеские отношения, поэтому перед отъездом я ей обещал, что позабочусь о девочке и сделаю все, что в моих силах, чтобы ее защитить. Одному мне не справиться, я это понимал сразу, поэтому и настоял на смене выбранного тобой факультета. Так ты сможешь находиться рядом с Виталиной и оберегать ее. Прости, сын, за то, что нарушил твои планы, но я не мог поступить иначе.
   – Тебе не за что извиняться, папа. Как раз сегодня я хотел поблагодарить тебя за то, что я там, где я есть. Виталина – потрясающая девушка, и, если бы не ты, я мог бы никогда ее не встретить.
   – Я знал, что ты поймешь, Карим. Что же касается этой девушки, такую, как она, сложно не заметить. Рано или поздно ты увидел бы, как она танцует, и непременно заинтересовался бы ею.
   – Виталина еще и танцует? – вытаращил я глаза. – Чего еще я не знаю о своей прекрасной однокурснице?
   Отец улыбнулся.
   – Она бесподобно танцует. Жаль, что тебе не довелось видеть ее выступление в День открытых дверей, но у тебя еще будет время, чтобы наверстать упущенное. Очень скоро ты познакомишься со многими гранями Виталины, возможностей для этого будет предостаточно. Как раз это я и хотел обсудить.
   Отец поднялся, прошелся несколько раз по кабинету взад–вперед, прежде чем продолжить. Я напрягся.
   – Сегодня со мной связался некий профессор Кудрявцев, представившийся научным сотрудником НИЛЗ. Он запросил план мероприятий Академии на весь учебный год и список наших студентов ЭЛ, участвующих в этих мероприятиях. Также просил незамедлительно информировать его о любых изменениях, вносимых в предоставленные ему сведения. Такой запрос от НИЛЗ поступил впервые. Меня насторожила их заинтересованность именно студентами ЭЛ, тем более что Виталина входит в их число. Возможно, у меня просто паранойя, но что–то мне в этом всем не нравится. Я пока не понимаю, что именно, поэтому хотел попросить тебя приглядывать за девушкой. На всякий случай. Тем более что, как я вижу, она тебе не безразлична.
   – Хорошо, я тебя понял. Никаких проблем.
   – Вот еще что. Виталина два раза в неделю посещает занятия танцами в Найрате. Придумай что–нибудь, чтобы сопровождать ее, но так, чтобы девушка ничего не заподозрила. А я устрою для нее дополнительные занятия по самообороне. Договорюсь с Аликом, чтобы поработал с Виталиной индивидуально. Можешь присоединиться, если хочешь.
   – С Аликом? Конечно, хочу! Он же лучший тренер по единоборствам во всем Ширане! И обладатель четырех черных поясов! Папа, ты супер!
   – Вот и договорились. А теперь ступай, готовь презентацию по этикету.
   – Розалия Керро уже доложила? Это дискриминация по половому признаку, между прочим. И что я ей плохого сделал?
   – Розалия Керро – лучший педагог по этикету из всех, кого я знаю. Она тебя научит не только женщин уважать, но и Родину любить!
   Отец расхохотался.
   – Да ну тебя, – я уныло вздохнул. – Ладно, я пошел. Увидимся вечером.
   Хохочет он. А мне вот не до смеха. Подготовка презентаций не мой конек. Да только кто ж меня спрашивать будет?

Глава 9

//-- Виталина Мерц --//
   Бодрое утро, веселый денек, приятный вечерок. Сижу, рисую, думаю обо всем подряд. Мысли такие хаотичные, когда их отпускаешь и наблюдаешь со стороны. Весьма занимательное занятие – наблюдать за своими мыслями. За их скоростью, направлением, за резкими поворотами и кульбитами. Непрерывный поток мыслей напоминает движение транспорта в большом городе. Я представляю себя посередине улицы на краю дороги. Сижу на удобной скамеечке, а вокруг меня снуют различные транспортные средства: наземные, подземные, воздушные. Это мои мысли. Их много, и все они разные. Двигаются в разных направлениях, в разных плоскостях, с разной скоростью. Я не пытаюсь перебежать дорогу, не ищу вход в подземный город, не вызываю скайер или аэротакси. Я не пытаюсь остановить мысли, не даю им оценку, не выясняю, нравятся они мне или нет. Я просто сижу и наблюдаю. Слушаю их звучание с максимальным вниманием.
   А потом наблюдаю за тишиной между мыслями. Потому что между мыслями, даже в самом плотном и нескончаемом потоке, есть маленькие промежутки тишины. Они возникают, когда мыслей нет. Когда же мысли снова приходят, я спокойно наблюдаю за ними и жду, когда они закончат звучать, после чего отмечаю вновь возникшую приятную тишину. В тишине безмыслия в груди начинает разгораться огонь безусловной любви ко всему сущему. Мне хочется обнять весь мир, окутать его своим теплом и заботой, а потом самой раствориться в этом тепле. Огонь любви наполняет меня невероятной энергией и силой, которые, сливаясь воедино, становятся моим вдохновением.
   Полезная практика, дающая ясность сознания и спокойствие. Я о ней прочитала в какой–то старинной книге в виртуальной школьной библиотеке и уже несколько лет пробую практиковать. Помогает расслабиться, чтобы потом сосредоточиться. Как–то так. Еще в этой книге было написано, что прекрасная жизнь начинается с прекрасных мыслей. И если появляется мысль, которая тебе не нравится, то нужно просто передумать эту мысль, подумать ее заново. Здорово, да? У меня пока не совсем получается, но, как говорится, самый верный путь к успеху – все время пробовать еще раз.
   Сумерки. Подняла голову, чтобы посмотреть в окно, и вздрогнула. На подоконнике снова сидел тот самый мальчик. Мальчик из моих фантазий, плод моего воображения, преследующая меня галлюцинация.
   Машинально активировала стилл и на мгновение зажмурилась. Открыла глаза, мальчик сидит на том же самом месте. Смотрит на меня и… улыбается? Я снова зажмурилась, на этот раз очень сильно, до боли в глазах. Потом резко разжмурилась и почувствовала, как по спине побежали мурашки, усердно топая по коже холодными лапками. Мальчик не исчез. Более того, он все с той же улыбкой плавным движением скрестил руки на груди.
   Всем своим существом я ощутила, как ледяные щупальца страха кольцами спутывают меня в тугой кокон. Еще немного, и я начну задыхаться.
   – Ты кто? – тихим дрожащим голосом спросила я.
   – Я – Айштар, – ответил мальчик.
   Моя галлюцинация разговаривает! Холодные мурашки побежали в обратном направлении, и наступила та самая тишина безмыслия, которую я практиковала всего минуту назад.
   – Не бойся, я девчонок не обижаю, – тем временем сказал мальчик.
   – А мальчишек? – озвучила я первую посетившую меня мысль.
   – Если нападут, буду защищаться, – спокойно ответил мальчик. – Виталина, можешь уже убрать свой железный коготь, на меня не действуют ваши земные штучки.
   – Откуда ты знаешь мое имя? И почему не действуют? Стилл одним касанием обездвиживает любого.
   Мальчишка хмыкнул. Ох ты ж, черные квадратики, я беседую с собственной галлюцинацией! При этом я точно не сплю, потому что ясно ощущаю холодный пот на лбу, пересохшие от страха губы и вспотевшие ледяные ладошки. Нужно себя ущипнуть, чтобы убедиться в этом окончательно. Нужно сделать усилие, пошевелить рукой и ущипнуть себя. Давай же, Виталина.
   – И никакой я не сон. Я – Айштар, наследник Сумеречного мира. Я просто хочу тебе помочь, а ты поможешь мне.
   Мальчишка соскочил с подоконника и направился ко мне.
   – Не подходи! – выкрикнула я, чувствуя, как сильно заколотилось сердце, собираясь выпрыгнуть из груди, и резко выставила руку со стиллом вперед.
   Мальчишка остановился и замер в шаге от меня. Я же быстро ущипнула себя за ногу. Больно. Значит, все происходит наяву.
   – Ладно, ладно, посижу на подоконнике, – обиженным голосом проговорил мальчик. – Ну ты и трусиха, Виталина. Очуметь! Я же сказал, что не обижаю девчонок.
   Он неуловимым движением запрыгнул на подоконник, уселся и уставился на меня. А я на него. Так мы и сидели в безмолвном молчании: он на подоконнике, а я в кресле рядом с мольбертом и незаконченной картиной. Разделявшее нас расстояние составляло не более двух метров. Мальчишка сидел абсолютно неподвижно, лишь его черные глаза пристально меня разглядывали, словно изучая, стараясь не упустить ни единой, даже самой незначительной детали.
   «С таким неподдельным любопытством и с такой искренностью во взгляде смотрят только дети, а дети – безобидные создания», – убеждала я сама себя, пытаясь успокоиться. Не сразу, но подействовало. Безумный страх потихоньку начал отступать, сердце чуть замедлило ритм, разум предпринял попытку мыслить здраво.
   Итак, мальчика зовут Айштар. Он откуда–то знает мое имя. Может разговаривать и вроде бы неопасен, хотя немного странный. Как он там сказал? Наследник Сумеречного мира? Вот выдумщик! Или сумасшедший, что хуже. И как он оказался в моей комнате?
   – Я не выдумщик и не сумасшедший, – буркнул мальчик. – А оказался очень просто – переместился с помощью энергетического портала между мирами. Я его тайком от папы научился плести.
   – Ты читаешь мои мысли?
   – Ну да. В моем мире все умеют читать мысли.
   – А кто твой папа?
   – Кто, кто. Повелитель Сумеречного мира, вот кто.
   Я замолчала, пытаясь осмыслить услышанное. Не получилось. Решила, что нужно больше информации для интерпретации полученных данных (почему–то вспомнила мамину любимую фразу), поэтому попросила:
   – Расскажи мне о своем мире, Айштар. Какой он? Где находится? И почему у него такое странное название, как в книгах жанра фэнтези?
   Всем известно, что с невменяемыми лучше разговаривать на равных, внимательно слушать, не перечить, соглашаться. Так и сделаю. Послушаю, проанализирую, потом сделаю выводы.
   – Мир как мир, – фыркнул мальчик, – такой же древний, как и твой. Находится в параллельной реальности. Сотворен Хаосом из нескольких мер воды. «Су» в переводе с одного из древних языков означает «вода», вот и назвали перворожденные Хранители наш мир Сумеречным сразу после его сотворения.
   Он замолчал, окинул меня испытующим взглядом, словно раздумывая, все ли мне понятно и стоит ли ему продолжать. Мне было понятно, только вот верилось с трудом. Ладно, продолжим добывать информацию.
   – И много ты знаешь параллельных миров?
   – Не очень, – мальчишка пожал плечиками, – я же еще только начал учиться. Около десятка параллельных и примерно столько же астральных освоил. Папа сказал, что пока хватит.
   – Ясно, – произнесла я, украдкой переводя дух. – А твой папа знает все миры?
   – Нет, конечно, – мальчик поморщился, словно я спросила что–то совершенно глупое и несуразное. – Миров больше, чем звезд на небе, всех их не изучишь, да это и не нужно. Важно знать о своем мире и о тех, что с ним соприкасаются.
   Логично. Интересный мальчик. На сумасшедшего не очень–то похож. Хотя, что я знаю о сумасшедших? Теорию, изучаемую в школе, не более того.
   – Я не сумасшедший, – насупился мальчишка.
   – Прости, – виновато произнесла я, – не хотела тебя обидеть.
   Мысли мои он точно читает, значит, сумасшедший не он, а я. А мальчик всего лишь плод моего богатого воображения. Ну что ж, тогда бояться нечего. Можно и поговорить.
   – Значит, наши миры соприкасаются? – спросила я, деактивируя стилл.
   – Угу, – промычал мальчишка, просветлев лицом.
   И что же его так обрадовало? Мой вопрос или деактивированный стилл?
   – Вопрос, конечно, – отозвался Айштар, не дожидаясь моих дальнейших рассуждений. – Я же не для того тебя искал, чтобы на стилл полюбоваться.
   Ну–ну. Вопрос.
   – И для чего же ты меня искал? – я затаила дыхание в ожидании ответа.
   Возможно, именно сейчас мне удастся разобраться в том бедламе, что вытворяет моя буйная фантазия?
   – Я расскажу, только не перебивай. Потом проанализируешь и сделаешь выводы.
   Я улыбнулась. Кажется, мальчишка мне начинает нравиться.
   – Договорились, – кивнула, продолжая улыбаться.
   Зажгла в комнате свет, хлопнув в ладоши, и подалась всем телом вперед, изобразив полную готовность запоминать каждое услышанное слово. Любопытство к этому времени полностью победило страх, уничтожив его последние неуклюжие поползновения на мою территорию.
   – На несколько часов в сутки наши миры соприкасаются для обмена вибрациями, балансирующими негативные и позитивные силы каждого из миров, – начал вещать Айштар, внимательно следя за моей реакцией. – Это время соприкосновения в твоем мире называют сумерками. От начала времен существовали открытые проходы–воронки между нашими мирами, они усиливали вибрации. С помощью этих проходов–воронок во время соприкосновения можно было свободно перемещаться из мира в мир, делиться энергией и знаниями. Благодаря этому миллионы лет наши народы находились в гармонии и процветании. Но в какой–то момент что–то в твоем мире пошло не так. Энергии стало слишком мало, причем положительной намного меньше, чем отрицательной. Настали Мертвые Времена, так сказали Хранители. Вибрации Сумеречного мира не справлялись с этим энергетическим перекосом, проходы–воронки стали закрываться. Триста лет назад закрылся последний такой проход. Теперь для перемещения между нашими мирами существует один–единственный способ – нужно сплести энергетический портал. Только в Сумеречном мире это плетение уже сотню лет хранится в тайне, поскольку требует слишком много энергетических сил, а запасы энергии с каждым годом истощаются из–за отсутствия обмена вибрациями. Нам запрещено покидать свой мир, чтобы не уничтожить его окончательно. Жители же твоего мира, даже если бы и смогли построить портал, не имеют достаточного резерва, чтобы выдержать переход. Ну, кроме тебя. Ты выдержишь. Правда, не сразу.
   Мальчик прервал свою длинную речь и опустил голову вниз, словно собираясь с мыслями, затем вновь взглянул на меня.
   – Мне все понятно, – поспешила я его успокоить, для большей убедительности кивнув головой. – Продолжай.
   Айштар продолжил.
   – Несколько лет назад я подслушал разговор отца с Хранителями и узнал, что наши миры находятся на грани вымирания и спасти их сможет только землянка, обладающая Даром Пробуждения. Но есть одна проблема – для полноценной активации Дара нужно пройти обряд инициации в нашем мире. Без этого обряда Дар будет некоторое время проявляться неконтролируемыми вспышками, потом исчезнет. Сама землянка в Сумеречный мир не попадет, потому что проходы закрыты. Ей нужен проводник. Проводником может быть только ребенок, так как у детей запас энергетических сил выше, а затраты при переходе незначительные. И они почти не влияют на общий энергетический фон. Вот я и решил, что нужно поскорее найти эту землянку, чтобы спасти наши миры. Пробрался в Хранилище Знаний, отыскал схему плетения портала, запомнил, потом долго тренировался. А когда получилось, стал тайком от всех перемещаться и приглядывать за тобой. Я ждал, когда активируется твой Дар.
   Мальчик замолчал и уставился на меня, весело болтая ногами. Я же, раздумывая над его словами, внимательно рассматривала этого, как бы правильно выразиться, пришельца из другого мира, что ли. Маленький, щупленький, темноволосый, черноглазый, в светлых штанишках и такой же светлой футболке, совершенно босой, на вид лет шесть–семь. Но его речь и такие не по–детски серьезные намерения вызывают странное ощущение несоответствия внешнего вида реальному возрасту. Хотя, может, он просто высокоразвитый и умный не по годам мальчик, этакий пришелец–вундеркинд?
   – Айштар, а почему ты решил, что я и есть та самая землянка? Не хочу тебя расстраивать, но я не обладаю никаким даром. Я самая обычная девушка.
   – Никакая ты не обычная, ты – одаренная, просто не знаешь об этом. Ну то есть теперь уже знаешь, я же тебе только что сказал.
   – Хорошо, допустим, ты прав, – попыталась я рассуждать логически. – Допустим, у меня есть какой–то дар. Но он же должен как–то проявляться? Должен отличать меня от тех, у кого этого дара нет? А во мне нет ничего особенного. Я не обладаю магией, не управляю стихиями, не разговариваю с животными, я не целитель и даже не врач. Ничего необычного я не умею делать. Я простая студентка Академии Искусств, рисую немного, танцую иногда. Ах да, еще я испытываю сверхэмоции, только сомневаюсь, что эта способность может спасти чей–то мир.
   – Еще как может! – воскликнул Айштар, сверкнув при этом своими черными глазенками. – Эмоции – это ведь источник энергии!
   Это я знаю, это все знают. Но есть ведь и другие источники. Почему именно эмоции?
   – Потому что именно они нарушили энергетический баланс, – ответил на мой мысленный вопрос мальчик. – Твой мир почти лишился эмоций. Пройдет еще несколько сотен лет, и равнодушные станут единственными жителями, не считая этих ваших железных машин–роботов и бездушных клонов. Как думаешь, долго просуществует такой мир? Мир, в котором нет жизненной энергии? Нет радости, удовольствия, гармонии, счастья? Мир, в котором забыты традиции, утрачено уважение и сострадание к старикам, не уделяется должного внимания воспитанию будущего поколения? Мир, в котором с помощью инкубаторов, а не в любви рождаются дети? Мир, где жители не задумываются о смысле жизни, да и не нужна им жизнь вообще? Ты знаешь ответы, Виталина. Твой мир исчезнет. А потом исчезнет и мой мир, потому что наши миры не могут существовать друг без друга.
   По щекам мальчишки потекли слезы. Я не удержалась, подошла к нему и нежно обняла, прижав его не по годам умную темноволосую голову к своей груди. Он всхлипнул и обхватил мою талию своими тонкими детскими ручонками, прижавшись еще крепче.
   Я тоже не смогла сдержать слез. Мальчик прав. Во всем. Да, мой мир медленно умирает, в этом сомнений нет. И если наши миры взаимосвязаны, если все именно так, как он говорит, то у его мира тоже нет будущего.
   Сердце будто сжали в тиски. Стало тяжело и нестерпимо больно, удушающее чувство вины побежало по венам вместе с кровью. Этот ребенок сейчас плачет не от того, что его обидел хулиган–сосед, и не от того, что у него отобрали любимую игрушку. Он плачет и страдает, как взрослый, потому что гибнет его мир. Гибнет из–за того, что почти все жители моего мира разучились чувствовать, превратились в хладнокровные безэмоциональные тела, в пустые оболочки. А этот мальчик, сильный духом пришелец–вундеркинд, не теряет надежды спасти наши миры. Причем единственное спасение он видит во мне.
   – Все будет хорошо, Айштар, все непременно будет хорошо, – тихо шептала я, поглаживая его мягкие волосы и глотая слезы.
   Стоп! Внезапно я пришла в себя и поняла, что мальчик вполне осязаем. Он не видение, не сон, не фантазия. Самый обыкновенный мальчик! А ведь до этого момента я все еще надеялась, что…
   – Это ничего, – улыбнулся мальчишка, подняв голову, – ты быстро привыкнешь ко мне и поверишь, что я не сон и не фантазия. Я – Айштар, наследник Сумеречного мира.
   Он отстранился, вытер слезы рукавом и с серьезным видом сказал:
   – Дар Пробуждения в твоем мире пробуждает эмоции. Твой Дар уже активирован, Виталина. Тимур Али – первый пробужденный, Виктор Хант – второй. Это один из нападавших на тебя и твоих друзей вчера вечером.
   Я как стояла в шаге от мальчишки, так и застыла в позе ошалевшей статуи, по–другому и не скажешь. Мои и без того немаленькие заплаканные глаза, полагаю, увеличились раза в три, челюсть так и норовила выпасть из широко раскрытого рта, а брови решили познакомиться с затылком. Похоже, сюрпризы на сегодня не закончились. Усилием воли заставила себя озвучить вопрос, с трудом выговаривая слова:
   – Откуда ты все это знаешь?
   – По всплескам твоей энергии, ясное дело, – пожал худенькими плечиками мальчишка. – Твоя сила очень мощная, я даже не предполагал, что настолько. А ведь резерв совсем еще маленький. То ли еще будет!
   Я сглотнула и, кажется, начала дышать. Черные квадратики, я что, все это время не дышала? Медленно подошла к креслу, присела и уставилась в никуда. Мозг стал лихорадочно выдавать одну мысль за другой, преимущественно в виде вопросов. А я по привычке озвучивала все это вслух.
   – Почему ты уверен, что это сделала я? То, что Тимур был равнодушным, а стал ЭЛ, это я знаю. Про второго, одного из нападавших, как ты говоришь, я впервые слышу. Он что, тоже стал ЭЛ? Но пока мой врач, Герман Ферт, со мной не связывался, значит, НИЛЗ ничего не известно. И что такое резерв? Это ведь что–то из области магии. Голова кругом идет.
   – Про резерв я расскажу в другой раз, не все сразу. Я много чего интересного расскажу, буду твоим учителем. Тебе нужно столько всего узнать, представить себе не можешь. И еще больше тренироваться, чтобы подчинить свой Дар. Уверен, у нас все получится. Сегодня времени уже нет, соприкосновение миров завершается, мне пора перемещаться домой. А по поводу нападавшего, я там был и сам видел его пробуждение. Правда, ему не так повезло, как Тимуру. Сам виноват, не надо было тебя злить. Ты, когда злая, вместо обычных лучей энергии метаешь молнии с искрами. В такие моменты лучше бежать от тебя куда подальше и прятаться куда поглубже. Даже я спрятался. На всякий случай, мало ли что.
   Айштар улыбнулся и подмигнул. При этом его черные глазенки горели и сияли, как драгоценные камни в лучах ослепительного солнца.
   Засмотревшись на это чудо, я вспомнила лицо равнодушного, бросившего нож в Дамира. Вернее, вспомнила его глаза, бесцветные, безжизненные, ничего не выражающие. И некое подобие то ли зловещей полуулыбки, то ли кривой усмешки.
   Неожиданно всплыли в памяти и ощущения, которые в тот момент накрыли меня с головой. Презрение к равнодушному, затем возрастающая злость и пылающая ненависть, перерождающиеся в неистовую ярость. Ярость кипит, требует выхода наружу и наконец выплескивается в виде световых лучей, направленных из моих раскаленных глаз в пустые глаза равнодушного. Он жмурится, я же теряю сознание от невыносимой боли в глазах. Дальше темнота.
   Это все было со мной? Эти сильные эмоции, лучи света, жуткая боль в глазах? Я не помнила всего этого вчера, а сейчас воспоминания яркими вспышками появляются и исчезают, не давая мозгу ни единого шанса усомниться в том, что это чистая правда. Все было именно так. Значит, мальчик прав? И это я превратила Тимура в ЭЛ? А второго равнодушного в хейта? Но почему не в ЭЛ, как Тимура? Кажется, я поняла… Потому что в тот момент испытывала только агрессию по отношению к парню, только отрицательные эмоции. Эмоциональное заражение, черные квадратики…
   – Ага, а ты молодец, догадалась, – с довольным видом сказал Айштар. – Все не так уж и плохо. Ты сообразительная, логически мыслить умеешь, память у тебя хорошая. Еще бы не такая трусливая была…
   – Эй ты, пришелец–вундеркинд, – я не смогла сдержать улыбку, – следи за словами. Какая уж есть, придется тебе с трусихой миры спасать.
   – Ничего, справимся. Вот научу тебя Даром управлять, посмелее станешь. Хотя это не точно. Но кто ж говорил, что будет легко? Легко не будет.
   – Сколько тебе лет, Айштар? – задала я все это время терзавший меня вопрос.
   – Пятьдесят семь, – ответил мальчик и, заметив мои обалделые (это самое точное определение) глаза, сразу же добавил: – в Сумеречном мире продолжительность жизни намного больше, чем на Земле. Мы живем около трех тысяч лет, поэтому мой возраст считается детским. Ну в твоем мире мне было бы лет шесть или семь. В сто пятьдесят лет я буду подростком, а в двести стану мужчиной.
   – Ясно, – только и смогла вымолвить я.
   Вот это да! Три тысячи лет! Это ж сколько можно было бы картин нарисовать! Не то, что мы, земляне. Лет сто – сто десять без применения модификатора молодости. Чудо–капли, конечно, позволяют увеличить продолжительность жизни лет до ста пятидесяти, но это же не три тысячи. Теперь понятно, почему мальчик такой умный, рассудительный. За пятьдесят семь лет он многому успел научиться и при этом остался ребенком.
   – А я правда смогу попасть в твой мир? – с некоторым недоверием в голосе спросила я.
   Нет, ну интересно ведь, какой он, этот Сумеречный мир. И коль уж угораздило меня познакомиться с его загадочным представителем, то нужно идти до конца и разузнать как можно больше.
   – Правда, я никогда не вру, – сказал мальчик. – Ложь – это признак трусости, а я не трус. Я проведу тебя в наш мир для обряда инициации, только не сразу. Всему свое время, как папа говорит.
   – Прости меня, Айштар, за мой нелепый вопрос, – мне стало ужасно стыдно перед мальчиком. – Дело не в том, что я тебе не верю. Дело в том, что в данной ситуации мне сложно поверить самой себе. Не каждый день меня посещают пришельцы из других миров, понимаешь?
   – Понимаю, – Айштар кивнул, с некоторым сочувствием глядя мне в глаза.
   – А что мне теперь делать? С моим Даром?
   – Пока ничего не делать, жить обычной жизнью, – мальчик хмыкнул, – есть, спать, учиться, рисовать, танцевать, заниматься спортом, медитировать. Много медитировать, это поможет увеличить резерв. И все время прислушиваться к себе. Стремиться к равновесию, к гармонии, искать ответы на волнующие вопросы. Все, что тебе нужно, есть внутри тебя. Остается только увидеть это и научиться им пользоваться.
   – Ладно, буду стараться.
   – Есть еще кое–что, – Айштар смущенно опустил голову.
   Оказывается, не только я умею краснеть до кончиков ушей.
   – И что же? – спросила я, округлив от удивления глаза.
   Пришелец–вундеркинд смущается. Ну надо же!
   – Тебе нужно беречь себя, – промямлил мальчишка.
   – В каком смысле «беречь»? У меня стилл есть. А в общежитии мне вообще ничего не угрожает.
   – Я не об этом, – Айштар поднял голову и сконфуженно пробормотал: – Тебе нужно беречь невинность.
   – Э-э, да, хорошо, – закивала я, чувствуя, как щеки покрываются румянцем. – Я и не собиралась…
   – Знаю, но предупредить должен был, – пришелец пожал плечами. – Резерв у одаренных после активации Дара растет до тех пор, пока не произойдет слияние его энергии с энергией Вселенной или пока одаренный не потеряет невинность. В обоих случаях меняются энергетические потоки, рост резерва прекращается. У тебя большой потенциал, так что береги себя.
   – Хорошо, – я улыбнулась и добавила: – Спасибо, что предупредил. Но я и не собиралась.
   Айштар выдохнул с облегчением, словно сбросил с плеч тяжкий груз. Потом взглянул в пустоту прямо перед собой и торопливо произнес:
   – Мне пора, Виталина. Я приду завтра и начну тебя учить. А ты отдохни хорошенько, наберись сил, они тебе понадобятся.
   Помахал на прощание худенькой ручонкой и исчез. Да, исчез. Вот просто взял и исчез. Испарился. Растворился в воздухе. Я, не веря своим глазам, подошла к месту, где всего секунду назад сидел и болтал ногами совершенно реальный и осязаемый мальчик. Провела рукой по гладкой белой поверхности подоконника. Никого.
   Привычным взглядом окинула корзинку с чудесными цветами, подарок марсианина. Стоит на том же самом месте, где и всегда. На другом конце подоконника. Перевела взгляд на окно. Уже совсем темно. Сумерки растаяли в ночи.
   Странные ощущения. Вроде бы понимаю, что со мной случилось что–то нереальное, волшебное. И в то же время чувствую себя совершенно спокойно, как будто ничего необычного не произошло. Как будто не было ни этого мальчика, ни нашего с ним разговора.
   А было ли это на самом деле? Может, это побочный эффект от обладания сверхэмоциями, и неспроста НИЛЗ так дотошно меня исследует? Ведь о СЭЛ на сегодняшний день известно совсем немного. Или это моя буйная фантазия таким странным образом проявляется? И все, только что случившееся, всего лишь плод моего богатого воображения? Так же, как и зеленые лучики–эмоции, которые я вижу? Есть единственный способ выяснить правду – дождаться завтрашнего дня, точнее завтрашних сумерек.
   – Нужно просто подождать до завтра, – глядя в ночное небо, прошептала я.
   Засыпая, я никак не могла выбросить из головы этого черноглазого мальчишку и его Сумеречный мир. Интересно, какой он? Похож ли он на мир, в котором живут люди? Как выглядят представители этого мира, живущие целых три тысячи лет? Надо же, а я думала, что такое возможно только в сказках. Наши миры соприкасаются в сумерки, в мое самое любимое время суток. Вот ведь совпадение. Или это не совпадение? Столько вопросов, а ответов пока нет.
   Одолеваемая всеми этими мыслями, не заметила, как оказалась во власти сновидений. И снова это был не просто сон, а сон–воспоминание из детства. Только в этот раз я не принимала участия в происходящем, а была в роли невидимого наблюдателя, глядя на все как бы со стороны.
   – Мама, у меня на окошке появился кружочек! Иди скорее, я тебе покажу! – кричит из детской комнаты девочка лет четырех в яркой оранжевой пижаме с желтыми подсолнухами.
   Ее большие зеленые глаза сияют неподдельным восторгом.
   – И что же в этот раз придумала моя фантазерка? – ласково спрашивает красивая шатенка лет двадцати пяти с такими же большими зелеными глазами, подходя к малышке.
   Маленькая девчушка – это я, а молодая девушка – это моя мама.
   – Вот здесь, смотри, – шепчет девочка, указывая пальчиком в левый нижний угол большого окна, расположенного как раз над детской кроваткой. – Видишь?
   – Вижу, – растерянно отвечает зеленоглазая шатенка, внимательно рассматривая идеально ровную, с четким тонким контуром окружность диаметром сантиметров шестнадцать–семнадцать. – Какой интересный кружок.
   Девушка осторожно проводит по окружности пальцем, затем ногтем пытается стереть непонятно откуда взявшуюся линию. Напрасно. Открывает окно и повторяет попытку с обратной стороны. Безрезультатно. Окружность словно находится внутри стекла.
   – Витошка, наверное, этот кружочек здесь давно живет, просто раньше мы его не замечали, – с улыбкой говорит девушка и гладит малышку по длинным каштановым волосам.
   – Наверное, – отвечает девочка. – Он мне нравится, я буду с ним дружить.
   – Конечно, моя хорошая. А теперь давай укладываться спать. Сегодня я расскажу тебе красивую сказку, которая называется «Золушка».
   Затем картинка меняется. У окна та же девочка в оранжевой пижаме с желтыми подсолнухами. Рядом с ней стройная зеленоглазая шатенка и молодой темноволосый мужчина с небесно–голубыми глазами, очень похожий на малышку. Это мои родители.
   Три пары сверкающих глаз сосредоточенно смотрят на стекло в левом нижнем углу окна. Теперь здесь не одна окружность, а две. Абсолютно одинаковые, идеально ровные, расположенные на одном уровне, соприкасающиеся друг с другом.
   – У меня теперь два кружочка, – восхищенно говорит девочка. – Это волшебная фея рисует кружочки на моем окне, да, мам?
   – Не знаю, моя хорошая. Может быть, фея, а может быть, и нет. Что скажешь, Дамиан?
   – Даже не знаю, что сказать, – задумчиво произносит голубоглазый брюнет, безуспешно пытаясь стереть окружности указательным пальцем.
   Картинка снова меняется. Маленькая девочка сладко спит в своей кроватке у окна, а рядом стоит молодая красивая пара. Они молча рассматривают стекло. На нем появилась третья окружность, точно такая же, как две предыдущие, только намного выше. В самом верху окна.
   А я вдруг поняла. Не та я, которая маленькая девочка, а та часть меня, которая в роли невидимого наблюдателя смотрит на все со стороны. Две окружности – это два мира: мир, в котором живу я, и Сумеречный мир. Их диаметр, равный примерно семнадцати сантиметрам, это возраст, когда я узнаю о том, что эти миры ежедневно соприкасаются в сумерки. Или когда я смогу попасть в Сумеречный мир. Но вот что означает третья окружность?
   Мысль не успела развиться, картинка исчезла. Вместо нее в голове эхом прозвучал знакомый голос, произносящий всего два слова:
   – Я очарован.
   Бархатные нотки этого приятного голоса погрузили меня в блаженную негу, длившуюся до самого утра.

Глава 10

//-- Виталина Мерц --//
   День пролетел, как всегда, незаметно. Резвое пробуждение с помощью синеглазого пушистика Клокки, утренняя тренировка на тренажере бодидрим (зря я думала, что тренироваться буду только по вечерам!), три пары занимательных лекций, правда, пока все еще теоретических, уже привычное присутствие рядом обходительного и внимательного Карима с его веселыми шуточками, попытки направления внимания из суеты мира во внутрь себя на занятии йогой. События сменяли друг друга с такой скоростью, что я не успела опомниться, как наступили сумерки.
   Открывая дверь в свою комнату в общежитии, бросила взгляд на подоконник и улыбнулась. Айштар сидел на том же месте, что и вчера, весело болтая ногами. Увидев меня, пришелец–вундеркинд радостно замахал рукой в знак приветствия.
   – Привет, Айштар!
   Интересно, долго он меня здесь ждет? Не успела додумать свою мысль до конца, как мальчишка ответил:
   – Привет. Нет, не долго, только что переместился.
   Ох, как бы это привыкнуть к тому, что мои мысли теперь принадлежат не только мне?
   – Вот и отлично. Сейчас перекушу чего–нибудь, и приступим к моему обучению. Умираю с голоду. Не хочешь составить компанию?
   – Умирать с голоду? – мальчишка захихикал. – Не-а.
   Упс! Кажется, я сморозила глупость.
   – Ну нет, так нет, – сделала я огорченный вид. – Тогда, может, хоть поужинаешь со мной?
   – Жители Сумеречного мира не нуждаются в пище, – огорошил меня Айштар.
   – Как это? – изумленно воскликнула я, хотя и обещала сама себе, что сегодня постараюсь ничему не удивляться.
   – Как, как. Очень просто. Мы питаемся собственной энергией. Давай, пока ты будешь ужинать, я расскажу тебе о своем народе?
   – Давай, – без колебаний согласилась я, отметив про себя, как непринужденно мальчик назвал обитателей Сумеречного мира своим народом, совсем как истинный будущий правитель.
   Еще я поняла, что совсем не боюсь Айштара. Более того, в его компании я не чувствую ни скованности, ни застенчивости, ни неловкости. Я совершенно спокойна и расслаблена. Странно, непривычно, но мне это нравится.
   Сделала заказ в пищеблоке, выбрав из предложенных блюд овощную запеканку, бутерброд с сыром и порцию любимого какао. Уселась за стол и приготовилась внимательно слушать, чтобы не упустить ни единого слова маленького пришельца.
   – Народ, населяющий Сумеречный мир, называется эминами. Эмины – бесплотные существа, которые общаются друг с другом мысленно и питаются собственной жизненной энергией. Внешне эмины похожи на людей, только выше ростом примерно раза в два и все до единого стройные, гибкие и молодые. Эмины не стареют. Достигнув 200-летнего возраста, в твоем мире это лет двадцать–двадцать пять, они остаются такими до конца жизни. Тела эминов имеют голубоватый оттенок со светящимися вкраплениями, напоминающими звезды. Чем моложе эмин, тем больше вкраплений имеет его тело. Волосы бывают абсолютно любого цвета, в том числе и нехарактерного для твоего мира, например сиреневого или пурпурного. Цвет, форма и размер глаз такие же, как у людей. В материальном мире эмины могут принимать любую форму от невидимой и неосязаемой до вполне материальной. Чаще всего эмины принимают человеческий облик. Чем выше уровень энергетических сил у эмина, тем более материальный вид он может принимать. Совсем слабые эмины выглядят тенью, туманным облачком или светящимся огоньком. Те, что посильнее, будут видны тебе неосязаемыми полупрозрачными фигурами, а самые сильные легко трансформируются в осязаемые и непрозрачные. Меня, например, практически невозможно отличить от представителей твоего мира, если не считать того, что я не отражаюсь в зеркальных поверхностях.
   – Как не отражаешься? – я подскочила от такого заявления, чуть не опрокинув чашку с какао.
   Хлопнув в ладоши, зажгла свет в комнате, которую уже начинала поглощать тьма. Подошла к подоконнику и уставилась на оконное стекло, в то его место, где должно было быть отражение мальчика. Но отражения не было! Мое отражение было, а его – нет! Невероятно!
   Не веря своим глазам, я осторожно дотронулась до мальчишки, затем обеими руками прощупала абсолютно осязаемые детские плечи, ладошки, ноги. Еще раз взглянула на его отражение в оконном стекле, то есть на отсутствие этого самого отражения, и так и осталась стоять, прислонившись к подоконнику, в изумлении хлопая ресницами.
   Айштар же весело хмыкнул, явно забавляясь моими действиями, а затем, перемешивая воздух ногами, продолжил рассказ.
   – Эмины состоят из двух сущностей, которые умеют отделяться друг от друга и жить самостоятельной жизнью в разных мирах. При этом между ними всегда остается эмоциональная связь. Каждая из сущностей выполняет свою роль. Первая сущность – хами. Она является хранительницей цели и результата жизненного пути эмина, его предназначения, поэтому в отделенном состоянии хами никогда не покидает Сумеречный мир. Вторая сущность – анима, в твоем мире ее называют душой. Задача души – отправиться на Землю, обрести там физическое тело и прожить земную жизнь, следуя предназначению, заложенному в хами. Чем лучше душа справляется со своей задачей, тем сильнее она становится, накапливает больше энергии, а после возвращения в Сумеречный мир и слияния с хами продлевает жизнь эмина. Душа может проживать несколько земных жизней для достижения нужного результата, но не больше девяти. Каждая такая земная жизнь проходит в новом физическом теле. Не меняется только цвет глаз, он в любом теле будет таким, как у эмина.
   – То есть ты хочешь сказать, что где–то в Сумеречном мире находится хами, знающая истинное предназначение моей души? Смысл моей жизни?
   Все только что услышанное не совсем укладывалось в рамки тех знаний и понятий, которыми я владела до этого момента. Хотя нет, не так. Совсем не укладывалось.
   – Да, – коротко и уверенно ответил пришелец.
   – Вчера ты говорил, что эмины живут около трех тысяч лет, – принялась я рассуждать вслух. – Только что ты сказал, что душа – это вторая сущность эмина, и она может прожить только девять земных жизней. То есть все представления о бессмертии души ошибочны? Получается, что душа смертна?
   – Не совсем. Эмины, как существа, живут около трех тысяч лет, это верно. Но у эмина имеется две сущности – хами и душа, которые способны жить автономно. Душа может обрести бессмертие в трех случаях. Первый, если она в точности выполнит свое предназначение. Второй, если накопленная ею энергия будет способна обеспечить 3000-летнюю жизнь себе и еще одной душе. И третий, если душа достигнет состояния Истинной Любви. В каждом из этих случаев эмин перерождается. Он выпускает из себя облако сверкающей пыли, из которой формируется зародыш в защитном коконе, после чего сущности эмина разделяются навсегда. Хами превращается в звезду, зажигаясь Светом Вечного Сияния, и отправляется в космос, чтобы излучать жизненную энергию и наполнять ею всех своих потомков, а душа получает вечную жизнь.
   – Мне нужно это осмыслить, – проговорила я, чувствуя, что разум сделал глубокий вдох, а выдохнуть не может.
   Нужна пауза. Вспомнив, что вообще–то собиралась поужинать, вернулась к столу, уселась на стул и придвинула к себе контейнер, доставленный пищеблоком. Наклонилась, вдыхая приятный аромат какао. Сделала несколько глотков, зажмурилась от удовольствия. Мозг тем временем анализировал полученную информацию. Недолго. Ненасытное любопытство требовало решительных действий.
   – А что происходит с эмином, если душа не смогла обрести бессмертие?
   – Эмин живет, пока в нем есть жизненная энергия, – Айштар ответил мгновенно, словно ждал именно этого вопроса. – На сколько лет жизни хватит этой энергии, зависит от того, насколько хорошо справилась душа эмина со своей задачей и от количества Света Вечного Сияния его предков. Когда энергия жизни иссякает, погибают обе сущности. Хами превращается в серый камень и застывает неподвижно, после чего его отправляют в Долину Предков. Душа же распадается в пространстве.
   – Хорошо, допустим, все так и есть, – после недолгого молчания в процессе поедания овощной запеканки я вновь занялась проговариванием мыслей вслух. – Есть два момента, требующие уточнения, вернее, даже три. Во–первых, почему человечество на протяжении всей своей истории существования озабочено поиском смысла жизни, если каждая душа, как вторая сущность эмина, должна его знать? Во–вторых, как души попадают в мой мир и каким образом его покидают, если проходы–воронки закрыты, а схема плетения порталов хранится в секрете? И, наконец, в-третьих, не все понятно с жизненной энергией души. Что это такое? Каким образом она накапливается? Пока поняла только то, что накопление происходит в процессе выполнения душой своей миссии на Земле в физическом теле.
   – А ты молодец, Виталина, – подперев кулачком подбородок и внимательно глядя на меня, произнес Айштар, – правильные вопросы задаешь.
   – Угу, – отозвалась я, откусывая кусочек свежайшего бутерброда с сыром.
   – Дело в том, что в момент рождения человека душа, вселяясь в это тело, забывает все, что до этого знала. Кто она, как попала в это тело, для чего пришла в этот мир – всего этого душа не помнит. Для нее начинается жизнь с чистого листа, как говорят в твоем мире. Первый крик новорожденного малыша – это крик души. Это крик безграничной радости от того, что она прошла первый этап своего пути и смогла успешно вселиться в тело. Но это еще и крик отчаяния, потому что душа все забыла и не знает, что ей делать дальше, как дальше жить.
   – И как же ей исполнить свое предназначение? – с набитым ртом спросила я, совершенно позабыв о хороших манерах. – Это же невозможно!
   – Нет ничего невозможного, – фыркнул мальчишка. – Между хами и душой существует эмоциональная связь. Чем сильнее душа, то есть чем больше ее жизненная энергия, тем крепче эта связь. Благодаря эмоциональной связи хами может передавать душе необходимые ей знания в виде сновидений, озарений, подсказок интуиции, всяких якобы случайностей и многими другими способами. Всех их не перечислишь, но суть, я думаю, ты уловила. В твоем мире это называют знаками Вселенной. Таким образом хами пытается помочь душе найти свое призвание и исполнить свое предназначение. Кстати, именно из–за эмоциональной связи хами и души иногда у людей возникает ощущение дежавю, то есть состояние, при котором человек ощущает, что он когда–то уже был в подобной ситуации или подобном месте, однако связать это ощущение с конкретным моментом из прошлого не может. Это воспоминания из прошлых земных жизней души.
   Так вот оно что! Ученые умы столько веков бьются над этой загадкой, пытаясь найти ей объяснение, а все, оказывается, так просто. Но только подсказки – это одно, а найти верный путь из бесконечного числа возможных – это совсем другое. Да еще и за такой короткий срок, длиной всего лишь в человеческую жизнь.
   Айштар, слегка прищурившись, внимательно следил за процессом исчезновения бутерброда в моем растущем организме и за ходом моих мыслей заодно. Он явно что–то знает, но молчит. Я тоже хочу знать это что–то.
   – И самое главное – научиться правильно интерпретировать знаки Вселенной, да? – закончив с ужином, решила я разговорить молчуна.
   – Нет, – ответил пришелец и снова замолчал, наблюдая за моей реакцией.
   – Хочешь меня запутать?
   – Нет.
   Вот же сумеречный мальчишка. Я, вообще–то, человек и мысли читать не умею. Айштар хмыкнул.
   – Самое главное – быть счастливой, – наконец выдал он, сжалившись над поникшим человеческим существом.
   – Быть, а не стать, – задумчиво протянула я, глядя на босые ступни пришельца, болтающиеся в воздухе.
   – Именно, – подтвердил Айштар. – Мыслишь правильно, человечка. Счастье не нужно искать, счастливым нужно быть. Смысл жизни тоже не нужно искать, его нужно создать. И свой путь не нужно искать, его нужно выбрать. Из бесконечного числа возможных, ты права. Только так можно исполнить свое предназначение.
   – Я запуталась, – честно призналась я, уставившись на мальчишку и закусив губу. – Хотя нет, подожди.
   В хаосе мыслей, оккупировавших мою нескромную на фантазии голову, промелькнула одна весьма интересная. Та, что зацепилась за слово «создать». Создать смысл жизни, это как?
   – Попробую рассуждать логически, – я подскочила со стула и стала ходить туда–сюда по комнате, гоняясь за своей необычной мыслью. – Мое предназначение уже заложено во мне, душа его знает, просто забыла. Моя задача его реализовать. Для этого нужно не искать, а создать смысл жизни и выбрать путь, который поможет этого смысла достичь. При этом нужно быть счастливой. В помощь мне даны подсказки хами. Значит, основная задача – создать смысл жизни, остальное потом. Как создать? Нет, поставим вопрос по–другому: из чего создать? Ясное дело, из того, что у меня есть. А что у меня есть? Не так уж и много. Тело, разум, душа, эмоции, врожденные способности и мой Дар. Дар есть не у каждого, значит, пока отставим его в сторонку. Создать что–то из чего–то. Из тела можно создать новое тело, путь понятен, но есть много нюансов. Ограничений, если точнее. Возраст, здоровье, со счастьем тоже вопросы. Не совсем подходит для смысла. Способности, Айштар. Правильно?
   – Очуметь! – мальчишка смотрел на меня с такой неподдельной радостью, что я даже смутилась.
   Ненадолго, правда. Мозг продолжил лихорадочно работать, а я озвучивать его труды. Могла бы и не стараться, Айштар и с мыслями бы разобрался, но мне вслух лучше думается.
   – Способности, значит. Для создания смысла жизни нужны способности. Они уже есть, их остается только развивать, эволюция и все такое. Развивать, чтобы создать новое. Вот что значит «выбрать путь». Путей бесконечное множество, но нужен тот, на котором будет ощущаться счастье. Нет, не так. Счастье нужно ощущать, выбирая путь. Подсказки в выборе пути нам дает хами. Отлично, прислушиваемся к хами и выбираем нужный путь. Остается понять, какие способности нужно развивать, если их несколько. Все, что ли? А если способностей вообще нет, что тогда? Теперь я точно запуталась. Помоги, а?
   Повернувшись к пришельцу, я состроила умоляющий вид.
   – Все гениальное – просто, – сказал он, скрестив руки на груди. – Любой мир устроен так, чтобы каждый его элемент выполнял свои функции максимально продуктивно для эволюции Вселенной. Ты правильно сказала: нужен тот путь, на котором будет счастье. Никогда не думала, почему земляне охотнее всего делают то, что приносит им удовольствие? Ну не просто так ведь. Вывод: делать нужно то, что нравится, и будет тебе счастье. Что тренируется, то развивается, а что не используется – теряется. Поэтому, если использовать свои данные и заниматься тем, что нравится, то оно обязательно начнет получаться. Это закон. Вот и все. Данные у всех разные, так нужно для эволюции. Но они обязательно есть. У каждого существующего, иначе он бы не существовал. У Вселенной нет случайностей, ты же знаешь.
   – Невероятно! – выдохнула я, плюхаясь на диванчик. – Ты хочешь сказать, что смысл жизни в том, чтобы делать то, что нравится? Так просто?
   – А зачем усложнять? – вопросом на вопрос ответил пришелец.
   Обалдеть! Я в шоке. Получается, что счастье – это не цель, а индикатор? Вот почему его не нужно искать. Оно уже и так есть, как и все существующее во Вселенной. Есть, чтобы выполнять свою роль, роль индикатора.
   – Ты слишком сообразительная для землянки, – прервал мои умные мысли Айштар, ехидно улыбаясь. – Может, ты – марсианский подкидыш?
   И он захихикал. Весело так, по–детски, прикрыв рот ладошками.
   – Подкидыш, значит? – сощурилась я, надвигаясь на мальчишку с намерением защекотать его босые пятки. – Марсианский?
   Айштар разгадал мои коварные планы, но увернуться не успел. Пришлось ему очутиться в моих решительно настроенных на щекотку лапках и хохотать до слез. Я хохотала вместе с ним, ликуя: маленький принц боится щекотки! Вот ты и попался, сумеречный вундеркинд!
   Минут через десять мы успокоились, и я с удовольствием устроилась на подоконнике рядом с Айштаром. А ничего, удобненько так. И ногами можно поболтать, и в окно поглазеть.
   – Твоя мысль с индикатором мне понравилась, – вернулся к разговору пришелец. – В самую точку попала. Ощущение счастья помогает понять, свой ли путь ты выбрала. Если ты живешь и радуешься жизни, если чувствуешь себя комфортно и тебе все нравится, значит, ты двигаешься в нужном направлении. Если же тебя все время преследуют препятствия, а движение вперед отнимает много сил и даже здоровье, то это точно не твой путь. Душа ошиблась и ей нужно выбрать другой.
   Эмин замолчал, давая мне возможность осознать услышанное. Затем добавил:
   – При этом не нужно бояться ошибок. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Все ошибки – это уроки, которые помогают двигаться дальше. Это, конечно, совсем не значит, что нужно выбирать путь без сложностей, чтобы не делать ошибок. Преодолевая сложности, душа набирается опыта и становится сильнее. Она совершенствуется. Только так происходит развитие, по–другому никак. Как только останавливается развитие – останавливается жизнь. Сурово, но закономерно.
   – Если у вас нет проблем – проверьте, есть ли у вас пульс, – озвучила я фразу, услышанную в школе на уроке самопознания, в девятом классе, кажется.
   Смысл этих слов я тогда не совсем поняла, но высказывание запомнила благодаря реплике одноклассника Семки, любителя к месту и не очень комментировать учителей. Веселый парень, с нестандартным мышлением и экзотическим взглядом на обыденные вещи. Так вот Семка, не задумываясь, выдал: «Главное, чтобы это был пульс, а не нервный тик», после чего и комментарий, и само высказывание прочно, глубоко и надолго закрепились в ячейке памяти. Уверена, что не только моей.
   – Точно, – Айштар, совсем как опытный педагог, поднял указательный палец вверх, вызвав у меня улыбку. – Трудности будут всегда, но смысл в том, что, как только ты станешь на верный путь, все начнет получаться и ты будешь чувствовать себя счастливой. Найдутся легкие способы для решения проблем, в подходящий момент появятся нужные люди и нелюди, события сложатся именно так, как нужно. Если ты на верном пути, душа будет радоваться, поскольку эту радость передает ей хами по эмоциональной связи. Понимаешь, в успехе счастливой и осмысленной жизни человека заинтересована не только его хами, но и весь Сумеречный мир. Целый мир, мечтающий увидеть, что человек нашел свое призвание и свой путь. А человеку нужно всего–то прислушиваться к своей душе и задавать себе один–единственный вопрос: я счастлив?
   Пришелец помолчал несколько секунд, затем с умным видом изрек:
   – Мне всегда казалось, что это просто, но, как оказалось, ничто не является таким, каким кажется.
   – Хорошо сказал, – уважительно прокомментировала я. – Ты мог бы стать великим философом.
   – Кто знает, кто знает, – многозначительно и по–взрослому произнес Айштар.
   Я рассмеялась. Забавный он все–таки. Такой маленький, но такой взрослый. Хотя, если вспомнить, сколько лет этому маленькому. Нет, лучше не думать об этом, а то ребенком себя буду чувствовать я.
   А чего это он смеется? Вот же, черные квадратики! Как я могла забыть, мальчишка ведь читает мои мысли! Так, нужно сейчас же перестать думать. И вообще, нужно следить за своими мыслями, не зря же несколько лет практиковалась в этом деле.
   – Ты мне нравишься, Виталина. Ты умная, добрая и смешная. А еще ты всегда говоришь, что думаешь. Я рад, что познакомился с тобой.
   – Я тоже рада, мой маленький вундеркинд, – с теплотой в голосе сказала я. – Слушай, Айштар, коль уж я тебя больше не боюсь, так может, спустимся с подоконника и устроимся на диванчике?
   – Не-а, мне и здесь неплохо, – ответил мальчишка, весело болтая ногами. – А ты, если хочешь, иди на диванчик.
   – Не-а, мне тоже здесь нравится.
   – Тогда вернемся к нашему уроку. На чем я там остановился? А, вспомнил! На счастье. Так что такое счастье, человечка?
   – Решил–таки в философию удариться? – прищурилась я. – Ладно, попробую тебя не разочаровать. Я хорошо в школе училась, а самопознание – один из моих любимых предметов. Так вот, счастье – это состояние отсутствия каких–либо проблем. Вернее, субъективное ощущение отсутствия проблем. То есть можно просто не знать об имеющихся проблемах или не считать что–то проблемой, думая, что все хорошо. Вот.
   – Интересная версия, имеет право на существование, – сказал мальчишка, вызвав у меня улыбку. – Смешно тебе? Это хорошо, смех продлевает жизнь.
   – Интересная версия – это как понимать? – прищурилась я. – Есть и другие?
   – Конечно. Счастье у каждого свое. И в разных мирах оно разное.
   Так я и думала. Не может ведь у абсолютно разных существ быть одинаковое счастье. Не логично как–то.
   – Но если все так просто, – теперь прищурился пришелец и заодно скрестил руки на груди, – то почему народ твоего мира редко испытывает счастье? Вы что, не умеете решать проблемы?
   – Поняла, к чему ты клонишь, – я улыбнулась. – Умеем. Но не так быстро и не так хорошо, как их создавать. Мы сами усложняем себе жизнь. Не спрашивай зачем. Я не знаю.
   – А ты умнее, чем я думал, – Айштар хмыкнул, но предусмотрительно марсианским подкидышем не назвал. – Если не будете усложнять жизнь, не будете развиваться. Как тебе такой ответ?
   – Интересная версия, имеет право на существование, – ответила я словами мальчишки и улыбнулась.
   А потом задумалась. Версия не просто интересная, она многое объясняет. Например, то, что люди все еще живы. Несмотря на бесчисленные войны, природные катаклизмы и глобальные пандемии. Живы, потому что способны не только адаптироваться, но и непрерывно развиваться, совершенствоваться.
   – Пусть будет так, только это еще не все, – в глазах пришельца проскользнуло нечто неуловимо интригующее. – Знаешь, что вам чаще всего мешает быть счастливыми? Вы считаете проблемами мелочи и пустяки, поэтому и ощущаете счастье очень редко. Только тогда, когда забываете о своих пустячных проблемах. Иногда нужно просто махнуть рукой, кажется, так говорили твои предки. Не всегда можно выиграть. Нельзя понравиться всем. Не обязательно все получается с первого раза. И вообще, в любом мире все относительно, поэтому важно не то, что происходит, а то, как к этому относиться. Если что–то пошло не так, пошли это что–то еще дальше и начни заново.
   Я хихикнула. Какой же он все–таки классный, этот сумеречный гений!
   – Рассказать тебе о душе? – неожиданно решил сменить тему Айштар.
   – Конечно, – тут же отреагировала я и, как завороженная, уставилась на мальчишку.
   Еще бы! Каких только версий не напридумывало человечество за период своего существования о том, что такое душа, для чего она нужна и есть ли она вообще. А я узнаю истину прямо сейчас! Сидя на подоконнике в комнате студенческого общежития! Фантастика!
   – Душа, или по–нашему анима, – это уникальная бесплотная сущность, невидимая в твоем мире, в виде белого облака любой формы в моем мире, и никто не знает, какая в остальных мирах. Душа перемещается в пространстве с мгновенной скоростью. Ей для этого не нужны порталы и проходы–воронки, душа без труда проходит сквозь стены и любые другие препятствия материального мира. Она существует вне пространства и вне времени. Ее невозможно убить или уничтожить, она не умирает, покидая физическое тело. Душа может погибнуть только в одном из двух случаев. Когда иссякает жизненная энергия у эмина и погибают обе сущности, об этом я тебе уже рассказывал. И когда душа, покинув тело, оказывается с пустым запасом жизненных сил. В этом случае она распадается в пространстве, не долетев до Сумеречного мира. Хами еще некоторое время пытается достучаться до своей души, потом меркнет и превращается в серый камень.
   Айштар замолчал, прикрыл глаза и о чем–то задумался. Я сидела не шевелясь, боясь нарушить установившуюся тишину. Возможно, сейчас мальчик вспоминает своих предков, родных или знакомых, ставших серыми камнями. Даже представить страшно эту их Долину Предков, долину серых камней.
   – Ну и остался последний вопрос – жизненная энергия, – Айштар резко распахнул глаза и как ни в чем не бывало посмотрел на меня. – Здесь все совсем просто. Жизненная энергия образуется из всего положительного и светлого, что делает и испытывает человек, не нарушая гармонии в жизни других людей, то есть не причиняя никому зла. Это позитивные и светлые мысли, добрые слова и благие поступки, положительные эмоции и чувства, веселое настроение и здоровый оптимизм. Все это вместе взятое, содеянное человеком в течение всей его земной жизни, образует запас жизненных сил души, который называется Светом Души. Чем больше хорошего–доброго–светлого делает человек, тем больше у него Свет Души. Вот почему смех продлевает жизнь. Понятно, да? Эй, ты хотя бы кивай, а то я подумаю, что моя ученица уснула от скуки и глаза забыла закрыть.
   – Я слушаю, слушаю, – затараторила я, усердно кивая головой. – С тобой не соскучишься, Айштар. Ты отличный учитель, я ловлю каждое слово. Стараюсь быть достойной ученицей. Хотя нет, не стараюсь. Получается само собой.
   Айштар довольно хмыкнул. Потом внимательно посмотрел мне в глаза. Не знаю, что он там увидел, но через несколько секунд снова довольно хмыкнул. И лицо у него было такое счастливое! Сияющее прямо! Может, именно так выглядит Свет Души?
   – Не-а, не так, – хихикнул мальчишка. – Совсем не так. Но об этом потом, в другой раз. Слушай дальше. Покинув тело и вернувшись в Сумеречный мир, душа сливается с хами, их запасы жизненных сил объединяются и увеличивают продолжительность жизни эмина. В случае, если душа отправится на Землю проходить свой путь еще раз, она при отделении от хами оставит ей запас жизненных сил, достаточный для трехсот лет жизни. Именно столько могли бы жить люди, если бы жили в согласии со своей душой, разумом и телом, не нарушая гармонии Вселенной.
   – Триста лет? Ты уверен?
   Перебивать не красиво, знаю, но не смогла удержаться от вопроса. Целых триста лет! Это, конечно, не три тысячи, но все же. Это в два раза больше, чем максимальная продолжительность жизни человека! Ох ты ж, Мона Лиза, улыбайся шире, нам поведали нечто невероятное!
   Мальчишка на мгновение задумался, потом кивнул.
   – Уверен. В эмине памятью предков заложена вся необходимая информация, касающаяся его самого и его предков, Сумеречного мира, твоего мира и взаимодействия наших миров. Всему остальному нужно учиться.
   Айштар посмотрел куда–то в пространство и продолжил:
   – Не будем отвлекаться, время уходит. Ты уже, наверное, догадалась, все плохое–недоброе–темное уменьшает жизненную энергию души. Именно поэтому часто случается, что, пройдя свой путь и покидая физическое тело, душа оказывается с пустым запасом жизненных сил и погибает, не долетев до Сумеречного мира. И, к великому горю моего народа, с каждым годом число таких случаев увеличивается. А теперь вопрос на засыпку. Что может увеличить Свет Души до очень–очень большого объема, почти достаточного, чтобы душа смогла обрести бессмертие?
   – Любовь, – сказала я быстрее, чем подумала.
   – Правильно. А Истинная Любовь, то есть бесконечная безусловная любовь ко всему сущему, та, которая стремится отдавать, а не брать, подарит бессмертие душе и жизненные силы будущим поколениям.
   – Любовь спасет мир, так мама говорила, – от осознания глубинного смысла этих слов сердце застучало с удвоенным усердием.
   Только теперь я по–настоящему поняла эти слова. Я их почувствовала. Мама была абсолютно права. И не только в этом. Во многом, что говорила и делала. А я, как правило, испытывала тоску и скуку, временами даже раздражение от ее бесконечных нравоучений. Какая же я была глупая! И как же мне теперь стыдно! Прости меня, мамочка…
   – Верно, спасет, и мы с тобой ей в этом поможем, – озорно и совсем по–мальчишески произнес Айштар.
   Да, только как спасать? Все так взаимосвязано, взаимозависимо и сложно. А мы кто такие? Пришелец–мальчишка, пусть ему и пятьдесят семь лет, и девчонка–трусиха, впадающая в панику в обществе незнакомых людей. А тут целый мир спасать нужно, даже два мира. Вот же, черные квадратики, во что я ввязалась? И как буду из всего этого выпутываться?
   – Виталина, у тебя все получится, я уверен. Всему свое время. А сейчас мне пора домой. Может, ты хочешь что–нибудь спросить напоследок? Разрешаю задать один вопрос.
   – Хорошо, – тихо произнесла я, подбирая нужные слова. – Я хотела бы узнать, как выглядят хами. Живые хами, не ставшие серыми камнями.
   – Я знал, что ты спросишь именно это, – улыбнулся Айштар и хмыкнул: – Девчонка. Ладно, расскажу. Хами очень красивые. Настолько красивые, что земными словами их невозможно описать. Они похожи на алмазы, только разноцветные. Хранители говорят, что во всей Вселенной не существует ничего подобного. Их размеры могут быть от маленьких, примерно как горошина, до значительных, как твоя голова. Цвет хами соответствует цвету глаз эмина, а размер ни от чего не зависит. Ни от запаса жизненных сил, ни от предназначения эмина. Хами такие, какие есть. Они летают там, где хотят и где им нравится, общаются друг с другом и с эминами мысленно. Для всех окружающих хами бесконечно твердые и холодные, и лишь для своей души они становятся мягкими и теплыми, излучающими радость и счастье. Хами, чьи души встретили на Земле настоящую любовь, сияют и светятся, как самые сверкающие бриллианты самой удивительной красоты. Ты их обязательно увидишь, когда окажешься в моем мире. Виталина, не думай так громко! И, кстати, это уже второй вопрос. Хорошо, хорошо, уговорила, скажу. Конечно, ты встретишь свою хами, и для этого тебе не нужно будет ее искать. Хами сама к тебе прилетит благодаря силе притяжения к душе. Слияния хами с душой, конечно, не произойдет, поскольку душа не может покидать тело, не завершив свой путь, а твой путь, Виталина, еще только начинается. Но вы сможете мысленно пообщаться.
   – Спасибо, Айштар, – все, что смогла я произнести.
   От мысли, что я встречусь со своей хами, прикоснусь к ней, глаза наполнились слезами. Какая она? Какой будет наша встреча? Достойно ли я проживаю свою жизнь, чтобы ее жизнь была долгой и счастливой? По щекам побежали мокрые дорожки.
   – Эй, ты чего? – Айштар спрыгнул с подоконника, подошел ко мне и обнял за талию. – Все будет хорошо, Виталина. Все непременно будет хорошо.
   Я улыбнулась сквозь слезы и легонько взлохматила темные волосы мальчишки. Какой же он все–таки славный, мой пришелец–вундеркинд.
   – Вчера эти слова говорила тебе я, а сегодня их для меня говоришь ты, – я всхлипнула, чувствуя, как в сердце зарождается новое, не испытываемое ранее чувство.
   Странное чувство, такое приятное и бесконечно нежное. Материнский инстинкт, что ли? Рановато как–то. Но тогда что это? Нужно будет подумать на досуге.
   – Друг всегда приходит на помощь. А мы ведь друзья, правда?
   – Правда, мой хороший, – я погладила мальчишку по голове, и на душе стало тепло и уютно. – Не хочу с тобой прощаться, Айштар, но надо: на улице уже совсем темно.
   Мальчик отстранился, сосредоточенно глянул в какую–то точку пространства прямо перед собой и произнес:
   – Угу, мне пора. Завтра у тебя занятие танцами, поэтому увидимся в четверг.
   – Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь мое расписание. Буду тебя ждать в четверг.
   Айштар уже привычным жестом помахал рукой на прощание и исчез. А я двумя хлопками в ладоши погасила свет в комнате и подошла к окну.
   Темное небо, усыпанное звездами, теперь не казалось мне бездонным пространством со множеством огромных светящихся газовых шаров, внутри которых идут термоядерные реакции. Я увидела его совсем другими глазами, вернее, я посмотрела на него сердцем. Или может быть душой?
   Теперь я знала, что тысячи, нет, миллионы или даже миллиарды мерцающих огоньков – это хами, излучающие Свет Вечного Сияния и наполняющие жизненной энергией своих потомков эминов. И эта бесконечная величественная красота звездного неба не что иное, как олицетворение кристальной чистоты помыслов наших душ, познавших Истинную Любовь.
   Так вот почему звездное ночное небо так манит людей всех времен и народов! Оно притягивает наши души, чтобы напомнить о цели нашего существования! Чтобы сказать, к чему нам нужно стремиться! А ведь и правда, звезды, такие близкие и такие далекие, заставляют почувствовать себя крошечной частичкой Вселенной. Они наводят на размышления о любви, о жизни, о мире и о своем месте в этом мире, об устройстве Мироздания. Звезды наполняют наши души светом, дарят покой и надежду на счастливое будущее, вызывают желание мечтать и фантазировать. Они подталкивают к тому, чтобы сделать жизнь лучше. Чтобы сделать лучше каждого из нас.
   Я потеряла счет времени, глядя на таинственное звездное великолепие. Размышляла о том, что поведал мне Айштар о своем мире и о своем народе. Думала о душах и о том, как им сложно найти свой путь. Представляла долину серых камней. И зеленоглазого эмина, чья душа сейчас живет в моем теле. И хами, которая где–то в параллельном мире верит, надеется и ждет, что эта душа выполнит свое предназначение. Душа эмина и моя душа одновременно. Наша душа. Это так странно, осознавать, что твоя душа на самом деле не только твоя. И что от нее зависит, сможет ли эмин прожить три тысячи лет. А от меня зависит, сможет ли эта душа обрести бессмертие и сможет ли хами стать звездой. Интересно, встречу ли я настоящую любовь? И тогда моя хами засияет как самый сверкающий бриллиант самой удивительной красоты.
   А еще я поняла, что не сумасшедшая. Я просто немножко особенная, поэтому могу видеть чуть больше, чем остальные. Эх, и повезло же мне, черные квадратики.
   Уснула я быстро. На этот раз без сновидений.

Глава 11

//-- Тимур Али --//
   Сегодня воскресенье. Первое воскресенье октября, День учителя. И сегодня я наконец–то увижу Виталину. Она будет танцевать на праздничном концерте в Академии Искусств. Я, конечно же, приглашен. И Дамир, и Святослав, и Ильдар, и вообще почти весь первый курс Военной Академии. А в честь праздника и весь ее педагогический состав, само собой разумеется.
   Я чертовски соскучился! Четыре недели прошло с того дня, как мы летали на планнере в «Мир детства». И за эти четыре недели у нас ни разу не получилось встретиться. То у девчонок какие–то неотложные дела, то мы с Дамиром либо заняты, либо не можем пошевелить ни рукой, ни ногой после особо впечатляющих тренировок.
   Не выходят из головы события того вечера. Все увиденное слишком нереально, чтобы быть правдой. Сама мысль, что Виталина обладает способностью менять эмоциональный статус людей и что именно она превратила меня в ЭЛ, а того равнодушного в хейта, кажется абсурдной. Однако, прокручивая в памяти каждую деталь произошедшего, я все больше и больше убеждаюсь в наличии у Виталины такой способности. И все больше начинаю сомневаться в собственной адекватности и психической стабильности.
   С другой стороны, если все мои домыслы – правда, а то, что я видел, – не обман зрения и не галлюцинация, то девочке грозит серьезная опасность. Даже страшно подумать, что ожидает Виталину, если о ее необычной способности станет известно НИЛЗ или другим заинтересованным организациям. Ни для кого не секрет, что ученые сделают все возможное и невозможное, чтобы не упустить даже малейшего шанса изменить эмоциональную ситуацию на планете. Они без колебаний пойдут на самые крайние меры. А я не могу допустить того, чтобы пострадал самый дорогой для меня человек. Даже для спасения целой планеты. Поэтому самое правильное – обсудить сложившуюся ситуацию с Виталиной. Так и поступлю при первой подходящей возможности.
   Это решение, принятое еще три недели назад, успокоило, и я смог сконцентрироваться на учебе. Нагрузки в Академии увеличиваются с каждым днем, но и мы становимся сильнее и выносливее. Мы хорошо усвоили, что каждая неудача – это шанс улучшить себя, главное при этом – девять раз упасть и десять раз подняться. Мы навсегда впитали в себя мысль, что после каждой трудности наступает облегчение, ибо не существует грозы, длящейся вечно.
   А еще мы убедились в том, что человек, как кирпич, обжигаясь, становится твердым. Наши с Дамиром и до этого спортивные фигуры превратились в упругие мускулистые, со стальными грудными мышцами и «каменным» рельефным прессом. Ильдар тоже стал подтянутым и крепким. Думаю, теперь у него появился шанс успешно сдать первую сессию и продолжить обучение.
   Святослава так вообще не узнать. Этакий эталон мужской красоты с идеальными пропорциями: широкие плечи, узкая талия, плоский живот с четко очерченными кубиками пресса и хорошо прокачанными косыми мышцами, массивная грудь и спина, в меру объемные бицепсы и трицепсы. У разведчиков занятий в тренажерном зале больше, чем у Внутренних войск, поэтому и результат лучше. Девчонки будут в восторге, это факт!
   Две недели назад мы приступили к изучению различных видов огнестрельного, холодного и метательного оружия, использовавшегося в прошлом. Теперь без труда отличаем саблю от шпаги, с закрытыми глазами за три минуты разбираем и собираем автомат, с легкостью метаем сюрикен и чакрам. Эти штуки особенно впечатлили.
   Сюрикен – небольшой плоский стальной клинок длиной от десяти до пятнадцати сантиметров. Изготовлен по типу ножа, иглы или звездочки с четырьмя и более заточенными лучами и различными мистическими знаками, изображенными на поверхности. Чакрам – это плоское металлическое кольцо диаметром от пятнадцати до тридцати сантиметров с шириной металлической полосы от одного до четырех сантиметров. Толщина чакрама – один–два миллиметра. Дальность полета обоих видов оружия – около двадцати метров, что весьма неплохо.
   – Парни, заканчиваем жевать, одеваемся и на выход, – скомандовал Дамир, поднимаясь из–за стола. – Святослав будет ждать нас у главных ворот через полчаса.
   Дамир волнуется перед предстоящей встречей с Доминикой, хоть и старается не подавать виду. Его выдают горящие глаза, чуть повышенный тон голоса и более резкие, чем обычно, движения. Месяц назад я бы не обратил на все это никакого внимания, теперь же замечаю подобные детали. Дамиру нравится Доминика, и, похоже, намерения у него самые серьезные.
   Виталина рассказывала, что Доминика растет без отца. Наверное, поэтому в свои двадцать два она не спешит обзаводиться парнем. Красивая и умная девушка, мастерски владеет техникой метания ножей и более десяти лет занимается одним из лучших, как мне кажется, видов боевых искусств – крав–мага. Достойный выбор, заслуживает уважения несмотря на то, что считается смертоносным боевым стилем, не признающим этикета.
   Дело в том, что крав–мага предназначен для того, чтобы выжить, быстро и как можно больнее устранив соперника. Это боевое искусство изначально создавалось с целью быстрой нейтрализации угрозы, поэтому приемы в нем простые и зачастую весьма грязные. Все атаки нацелены на уязвимые места тела, такие как глаза, лицо, горло, шея, пах и пальцы. Здесь нет места для церемоний, философии и прочих нюансов, присущих остальным видам единоборств. В крав–маге кланяться не надо. Здесь надо убивать или как минимум вырубать.
   Жестоко, но суровая реальность нашей жизни такова, что девушки вынуждены уметь себя защитить. В первую очередь, конечно, от хейтов. Агрессивно настроенные хейты не контролируют свои действия в случае выхода из строя фриза, что не часто, но случается. К тому же не каждый хейт во власти вспыхнувшего сексуального желания способен мыслить здраво и сдержать порыв, а браслеты для этого не предназначены.
   Помимо хейтов есть еще наркоманы, психически нездоровые ЭЛ и полуЭЛ, или выродки с неадекватным и аморальным поведением, для которых даже инцест – вариант нормы. Есть и вполне здоровые, желающие просто поразвлечься с красивой девушкой. Встречаются и абсолютные нелюди, готовые ради возможности получить денежное вознаграждение держать девушку взаперти и месяцами подвергать насилию, добиваясь своей цели.
   Такие случаи не редкость, увы. Жертвами, как правило, становятся бывшие воспитанницы детских домов, поскольку таких некому защитить и их никто не ищет. Рождение ребенка ЭЛ не только гарантирует вознаграждение, но и автоматически аннулирует наказание за интим без согласия. Безусловное наказание следует только за насилие над девочками, не достигшими возраста согласия, то есть четырнадцати лет, и над девушками с тандем–метками, то есть имеющими официального парня.
   Можно жарко спорить о причинах происходящего, винить сложившуюся эмоциональную ситуацию на планете, низкую рождаемость ЭЛ или роптать на отсутствие нравственности. Только что это изменит? Бесполезно искать виноватых, когда беда уже случилась, гораздо важнее не допустить этой беды. Не имеет смысла жаловаться и скулить: «Что творится и куда катится наш мир?», правильнее подумать о том, что можно сделать, чтобы изменить этот мир к лучшему.
   А пока факт остается фактом – девушки находятся в постоянной опасности, и, как бы странно это ни звучало, основная их опасность – мужчины. Прискорбный удручающий факт, болью отдающийся в груди из–за страха за близких и любимых. Но от этого не перестающий оставаться фактом.
   Все это я знал и раньше, когда был равнодушным. Но осознал только сейчас, превратившись в ЭЛ. Как и то, в чем заключается огромный минус эмоций. Переживания за тех, кто тебе не безразличен, ощущаются в теле на физическом уровне. Только они гораздо сильнее и мучительнее, чем обычная физическая боль.
   Дамир решительно настроен оберегать Доминику, и я этому бесконечно рад. Понятно, что Доминика – девушка не промах и сама сумеет за себя постоять, но даже такой, как она, нужна защита и опора, нужно сильное мужское плечо. И этим сильным плечом для нее станет мой друг. Замечательный парень, умный, сильный, хорошо воспитанный, добрый и чуткий несмотря на то, что его растил отец. Мама Дамира умерла при родах, а отец так и не нашел себе постоянную женщину. Не смог найти или не захотел искать. Не знаю.
   – Есть, заканчиваем жевать, одеваемся и на выход, – громко отчеканил я, с улыбкой глядя на друга.
   – Да ну тебя, Тимур, – сказал Дамир. – Давай сегодня без этих штучек. У нас выходной, девчонки и все такое.
   – Согласен, – я кивнул и обратился к Ильдару: – Пойдем, мой друг, нас ждут великие дела.
//-- Виталина Мерц --//
   Я волнуюсь. Очень. И мне страшно. Как всегда, перед выступлением. До онемения дрожащих коленок и до посинения ледяных ладошек. Стараюсь глубоко дышать, как учил меня Айштар, но получается плохо. Вернее, дышать–то получается, а вот успокоиться нет. Сама не знаю, чего боюсь. Просто боюсь и все. И ничего с этим не могу поделать. Даже не могу разобрать слов девушки, которая сейчас стоит на сцене и громким голосом читает стихотворение собственного сочинения, посвященное Дню учителя. Сразу после нее мой выход. А мне холодно. И страшно.
   Айштар говорил, что нужно вспомнить что–нибудь смешное, тогда страх ослабнет или совсем исчезнет. Я честно пытаюсь это сделать уже минут пять, но мозг напрочь отказывается со мной сотрудничать. Он скукожился, сжался и притворился спящим. Эх, неважная я ученица. Не могу с эмоциями справиться, а ведь предстоит свой Дар осваивать и подчинять. Ладно, попробую еще раз.
   Смешное. Самый смешной у нас Карим. Он насквозь пропитан оптимизмом, тщательно обработан юмором и щедро посыпан весельем. Мне даже кажется, что он пахнет радостью. Ага, именно радостью. Знаю, что звучит нелепо, но только так могу охарактеризовать его неповторимый запах, в котором присутствуют нотки мандаринов, корицы, мяты и еще чего–то мне неизвестного, но очень приятного.
   От воспоминаний о солнышке Кариме, о его сияющих ярко–голубых глазах и золотистых локонах, украшающих красивое смуглое лицо с родинкой на щеке, по телу разлилось живительное тепло. Я улыбнулась.
   Не может быть! У меня получилось! Получилось приструнить свой страх и волнение! Да, ненадолго, всего на несколько секунд, после которых холод вновь попытался завладеть моим телом, но ведь получилось! Карим, ты золото! Айштар, ты чудо!
   – Мальчики, я вас люблю! – воскликнула я и от радости подпрыгнула на одной ноге целых два раза.
   Хорошо, что за кулисами никого нет, а то сгорела бы от стыда.
   – Природа – самый лучший волшебник, а бабочки – одно из ее прекраснейших чудес, символ изящества, легкости, грации и красоты, – раздался ровный голос ведущего. – Студентка первого курса нашей Академии исполнит для вас восхитительный танец «Пробуждение бабочки». Встречайте! На сцене очаровательная Виталина Мерц!
   Ох ты ж, черные квадратики, что ж так быстро–то? Я и не заметила, что девушка уже закончила читать стихотворение.
   – Я сильная, я не боюсь, я справлюсь, – прошептала привычные слова, прикрыв на мгновение глаза, сбросила балетки и под невероятно нежную мелодию выпорхнула на сцену.
   Волшебный танец с шалью. В нем столько мягкости и любви, столько хрупкости и женственности, что я каждый раз полностью растворяюсь в мелодии и забываю обо всем на свете.
   Я представляю себя прекрасной бабочкой в сказочном утреннем лесу. В чарующих звуках музыки слышится едва уловимое пение звонких птиц, шепот шаловливого ветерка, тихонько покачивающего изумрудные листочки деревьев, и даже фырканье маленького ежика, притаившегося в пушистой траве. Кристальные капельки росы на бархатных лепесточках еще спящих цветов переливаются всеми цветами радуги под первыми лучами восходящего солнца. Все наполнено теплом, светом и радостным настроением. Золотые солнечные лучики спешат разбудить прекрасную бабочку, уютно расположившуюся на белоснежном бутоне фантастического цветка. Они осторожно ползут по бутону и наконец достигают сложенных крыльев бабочки, согревая их. Бабочка ощущает тепло, просыпается, делает несколько медленных неуверенных шагов, оглядывается по сторонам, затем улыбается и расправляет крылья удивительной красоты. Сапфировые, с бирюзовыми и аметистовыми капельками, сверкающие и переливающиеся. Природа в изумлении замирает. А бабочка взмывает в воздух, вдыхая пьянящий аромат нового утра, приветствует солнце, а потом долго–долго кружится, нежась в ласковых солнечных лучах. Насладившись теплом, она спускается вниз и весело порхает с цветка на цветок, радуясь наступившему дню, излучая и распространяя повсюду невидимые флюиды счастья и любви.
   Этот танец мне безумно дорог. Именно он был моим дебютом на сцене. Конечно, тогда, пять лет назад, я исполняла «Пробуждение бабочки» в упрощенном варианте. Совсем еще девчонка, неопытная и неуверенная, я делала самые простые танцевальные шаги и повороты. Но сразу после выступления поняла, что отныне без танцев не представляю своей жизни. Волнение, страх, напряжение, мандраж – все это ничто по сравнению с тем, что я испытала на сцене, танцуя. Перевоплотившись в бабочку, я словно прожила кусочек ее жизни, пропустила через себя ее чувства и ощущения. Мы стали одним целым, и у меня появилась возможность с помощью движений тела рассказать о себе, ничего не скрывая и не утаивая. Я смогла показать себя настоящую. Слабую, ранимую, чувственную.
   А сейчас этот танец напомнил мне о маме. О том, с какой любовью она несколько недель шила этот потрясающий танцевальный костюм, ставший творением неземной красоты. Мама не спала ночами, обдумывала каждую мелочь, каждую деталь. Долгими часами она кроила двухслойную юбку–солнце в пол и ажурный кружевной топ из ярко–сиреневой тонкой ткани, переливающейся на свету. Затем пришивала к юбке сапфирового цвета воланы в цвет шали, украшала наряд многочисленными бирюзовыми цветочками и бусинками, фиолетовыми камнями и стразами, вкладывая в каждый элемент частичку своей души и свет своего сердца. Мой первый танцевальный костюм, ставший любимым.
   Мама… Никогда не забуду, как она с улыбкой и уставшими от бессонных ночей глазами все время повторяла, что не сомневается в моем успехе. Она верила, что мой дебют будет блестящим. И ведь не ошиблась. Прекрасный танец и невероятной красоты наряд восхитили не одну сотню зрителей и продолжают восхищать вновь и вновь, пятый год подряд. Я люблю тебя, мама. И сегодня я посвящаю этот танец тебе.
   Мелодия замедлилась, давая мне возможность прийти в себя. Напоминая, что я не волшебная бабочка, а обычная девушка Виталина, студентка первого курса Академии Искусств.
   Снова вижу лучики своих эмоций, направленные к зрителям. Вижу, как на долю секунды вспыхивают зелеными огоньками десятки глаз. Но теперь все это не пугает меня и не вызывает мыслей о сумасшествии. Так проявляется мой Дар. Дар Пробуждения.
   Звучат последние ноты, делаю легкий поворот и останавливаюсь. Слышу оглушительные аплодисменты. Сердце стучит с двойным усердием, душа радуется. Изящный поклон, собираюсь уходить со сцены, поднимаю голову и снова вижу его – частого гостя моих снов. Обладателя огромных черных глаз, очаровательной улыбки и незабываемого бархатного голоса.
   Марсианин в белом костюме встал на одно колено и, бережно взяв меня за руку, поцеловал запястье. Затем поднял на меня свои большие черные глаза и произнес:
   – Я покорен.
   Не дав возможности опомниться, он протянул маленькую коробочку, вложил ее в мою ладошку и, опаляя горящим взглядом, поднялся с колен, взяв меня за обе руки. Совсем растерявшись и почти утонув в омуте черных глаз, я, как и в первый раз, прошептала:
   – Благодарю.
   А в следующую секунду почувствовала нестерпимое желание окутать этого марсианина своими эмоциями, томящимися в каждой клетке моего тела и требующими выхода наружу. Я не поняла, откуда взялось это желание, но в голове появилась четкая мысль, что я все делаю правильно. Глядя в неземные глаза, не задумываясь о том, что делаю, я представила легкую шаль, сотканную из прозрачных нитей невинности и чистоты, и стала медленно выливать на нее все то, что находилось внутри меня. Нежность и доброту, тепло и ласку, чуткость и мягкость, заботу и внимательность и, наверное, что–то еще, не успела до конца разобраться. Когда буря моих эмоций поутихла, шаль заискрилась, я набросила ее на марсианина и… очнулась.
   Мы все так же стояли, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза. Я опустила взгляд на наши руки в надежде, что марсианин догадается меня отпустить. И не смогла сдержать восхищенного возгласа. На той руке, которая крепко сжимала коробочку, находилась голограмма в виде бабочки диаметром сантиметров в пятьдесят, если не больше. Прекрасной бабочки с сапфировыми крылышками, переливающимися на свету и сверкающими бирюзовыми и аметистовыми капельками! Точь–в–точь такой, какой я представляла себя, танцуя минуту назад!
   С улыбкой во все лицо я посмотрела на марсианина, взгляд которого был красноречивее слов. Инопланетный мужчина явно был доволен произведенным впечатлением. Он поднял мою руку с бабочкой высоко вверх, демонстрируя зрителям, поцеловал запястье второй руки, галантно поклонился присутствующим и только после этого отпустил, продолжая смотреть мне в глаза и улыбаться. Я же, потрясенная и счастливая, любуясь плавно махающей крылышками бабочкой, направилась в сторону кулис, на ходу подхватив с пола шаль.
   В какой–то момент я повернулась к залу, приложила свободную руку к груди и сделала легкий поклон головой. Затем бросила взгляд в сторону уходящего в противоположном направлении марсианина. Его окутывала золотистая мерцающая дымка. Безумно красиво!
   Оказавшись за кулисами, шумно выдохнула и остановилась, прикрыв глаза. Головокружение и слабость. Всегда их чувствую после выступления. Нужно дойти до гримерной комнаты и немного посидеть в тишине, восстановиться.
   Открыла глаза. Голограмма–бабочка исчезла. В руках остались лишь балетки, шаль и маленькая фиолетовая коробочка, подарок марсианина. Интересно, что в ней? Ладно, посмотрю в гримерке. Однако этот марсианин умеет произвести впечатление. Даже без белого коня.
   Уже через минуту я, затаив дыхание, разглядывала прелестный кулон на тонкой серебряной цепочке. Небольшой полупрозрачный камешек в изящной оправе из серебра. Интересный камешек. Излучает приглушенный голубоватый свет.
   Аккуратно извлекла украшение и застыла в немом изумлении, глядя на то, как фиолетовая коробочка буквально за секунду превратилась в облако пыли, а еще через секунду пыль исчезла. Вот это технологии! У нас тоже упаковка биоразлагаемая, но не настолько скоростным образом!
   Перевела взгляд на кулон. В пыль не превратился, это радует. Положила его на ладонь и ощутила, как от места соприкосновения разливается приятное тепло. Свечение усилилось, а камешек стал наливаться глубоким синим цветом. Сглотнув, я неосознанно сомкнула ладонь и выдохнула имя марсианина: «Дархар».
   «Виталина», – услышала знакомый голос в голове.
   Испугавшись, разжала ладонь. Показалось? То же самое я слышу, когда прикасаюсь к корзинке с цветами. Может, эти предметы как–то запрограммированы? Поэтому тот, кому предназначается подарок, слышит свое имя?
   Камешек стал теплым и продолжал светиться приятным синим цветом.
   – Дархар, – находясь словно во сне, повторила я имя марсианина, – красивое имя.
   – Спасибо, – прозвучал голос в голове. – У Вас тоже красивое имя, Виталина.
   – Черные квадратики, у меня галлюцинации? – воскликнула я, и тут же в моей голове раздался звонкий смех.
   А затем снова тот же голос:
   – Это не галлюцинации, Виталина. У Вас в руке акварилл – камень ментального общения. Он позволяет общаться на расстоянии. Чтобы активировать камень, нужно к нему прикоснуться рукой и мысленно произнести мое имя. Чем крепче сожмете акварилл в ладони, тем лучше мы сможем слышать друг друга.
   Некоторое время я молчала, приходя в себя. Мысли тоже притаились. Затем аккуратно сомкнула ладонь и произнесла:
   – Спасибо, Дархар. За подарок. Он чудесный.
   – Рад, что он Вам понравился, Виталина. С его помощью мы узнаем друг друга поближе.
   Я не знала, что сказать. В последнее время в моей жизни происходит столько всего необычного, что я не понимаю, как реагировать. То ли радоваться, то ли бояться.
   – Меня не нужно бояться. Я никогда не причиню Вам вреда.
   Э-э… Кажется, я подумала не совсем то, что нужно было. Вернее, совсем не то, что нужно бы в подобной ситуации.
   – Простите меня, Дархар, за мои глупые мысли, – я попыталась оправдаться.
   Мое лицо вспыхнуло. Да что там лицо! Я почувствовала, как пятки запылали ярким пламенем, готовясь отправить меня в полет. Только правильнее было бы провалиться сквозь землю.
   Снова в голове зазвучал звонкий смех.
   – Ваши мысли очаровательны, Виталина. Так же, как и Вы.
   – Я помешала Вам смотреть концерт, да?
   Я решила говорить хоть что–нибудь, пока мои до неприличия самостоятельные мысли не поставили меня в очередное неловкое положение.
   – Нисколько. Беседа с Вами мне нравится больше.
   – Вы мне льстите, Дархар?
   – Нисколько, это правда.
   Короткая пауза. Но ее хватило, чтобы проснулось любопытство. Хотя мне больше нравится слово «любознательность», ну да ладно, не суть. Я не могу не спросить.
   – Дархар, как Вам удалось воссоздать бабочку из моих фантазий? Вы можете читать мысли без акварилла?
   – Я их чувствую, а самые яркие вижу.
   – Видите мысли? Как это?
   – Очень просто. Рядом с тем, кто думает, появляется картинка того, о чем он думает. Как голограмма в тумане.
   – Так бывает? Вы удивительный человек, Дархар. Ну, то есть не человек… То есть я хотела сказать, что Вы удивительный марсианин… Вот.
   – Виталина, Вы так мило смущаетесь, – и снова звонкий смех в моей голове.
   Мне очень нравится, как он смеется. Искренне и мелодично. И голос у него бархатный, волнующий. Ой, я это подумала?
   – Я польщен, – отозвался марсианин.
   – Дархар, а я тоже смогу слышать Ваши мысли во время нашего разговора?
   – Только если я ослаблю ментальный блок, контролирующий мысленный поток.
   – Вы хотите сказать, что можете контролировать свои мысли?
   – Да.
   – Все мысли? Совсем все?
   – Да.
   – А я могу этому научиться?
   – Полному контролю – нет. У землян иначе устроен мозг. Ваши мысли хаотичны, вы думаете отрывочно, обо всем и сразу. Но вы можете оказывать влияние на свои мысли и изменять их по своему желанию. Это несложно, хотя и требует долгих тренировок.
   – Ясно, – обреченно выдохнула я.
   – С Вашими мыслями все в порядке, Виталина. Они чистые и прозрачные. И очень мне нравятся, особенно некоторые.
   – У меня не всегда хорошие мысли, Дархар. Если я разозлюсь или рассержусь, мои мысли Вам не понравятся, это точно.
   – Заинтригован, – марсианин расхохотался. – Виталина, я не буду Вас злить, обещаю. Хотя желание появилось, не скрою.
   Я улыбнулась. Сложно представить, каким образом этот галантный марсианин будет пытаться меня злить. Он слишком обаятельный. Его голос успокаивает, а смех вызывает необычные ощущения, волнами удовольствия скользящие по телу. Упс! Я снова думаю не о том.
   – Ладно, договорились, – сказала я и тут же продолжила задавать вопросы, чтобы не дать возможности моим нескромным мыслям меня опередить. – Вы часто посещаете Землю, Дархар?
   – Нет, но чаще, чем другие планеты.
   – Потому что Земля Вам нравится больше, чем другие планеты?
   – Потому что меня заинтересовала одна землянка, не похожая на своих сородичей. Она особенная. Я не смог устоять перед притяжением, поэтому решил выяснить, в чем ее секрет.
   – И… как? Есть успехи?
   – Пока нет. Но я не остановлюсь, пока не выясню.
   – А если окажется, что эта землянка самая обычная? И никакого секрета нет?
   – Лучше ошибиться в своем предположении, чем не сделать попытку добраться до истины. Разве не так?
   – Да, Вы правы.
   – Виталина, я хотел бы стать Вашим… другом, – голос в моей голове стал тихим и слегка хрипловатым, отчего по коже вдоль позвоночника побежали взволнованные мурашки.
   – Но ведь Вы меня совсем не знаете. А я ничего не знаю о Вас.
   – Нам ничто не мешает это исправить.
   – И Вы расскажете мне о Марсе?
   – А Вы мне о Земле.
   Последние слова прозвучали совсем тихо, как будто Дархар прошептал их, склонившись над моим ухом. Как ему это удается? Я даже прикрыла глаза, наслаждаясь этим опьяняющим шепотом.
   – Я согласна. Вы умеете убеждать.
   – Мы можем обращаться друг к другу на ты, Виталина? На Земле ведь так принято разговаривать с друзьями?
   – Да. А Вы… ты неплохо знаешь землян, Дархар.
   – Изучать вас весьма любопытно.
   Завибрировал чаттер. Не выпуская из руки акварилл, мельком взглянула на короткое сообщение Доминики. Она написала, что будет ждать меня на выходе из здания через пятнадцать минут. С ней Тимур и вся его компания.
   – Тебя ждут друзья, Виталина, приятного вечера, – голос марсианина дрогнул, и в нем послышалась легкая грусть.
   – Спасибо. Но как Вы… как ты узнал?
   – Ты прочла сообщение мысленно, и я не мог его не услышать. Прошу прощения.
   – Не стоит извиняться, мы ведь теперь друзья. Было приятно с тобой пообщаться, Дархар.
   – Взаимно, Виталина. Наше общение всегда будет приятным, я обещаю.
   – Не сомневаюсь. Хорошего тебе вечера. И еще раз спасибо за подарок.
   – До встречи, Виталина. Я буду ждать.
   Разжав ладонь, я с интересом наблюдала за тем, как быстро меняется камень. За несколько секунд глубокий синий цвет превратился в нежно–голубой, а вместо приятного тепла по ладони побежал легкий холодок.
   В голове все еще звучал приглушенный волнующий голос и последние слова марсианина: «Я буду ждать».
   Подумать только! Я общалась с марсианином, и он стал моим другом! Доминика не поверит! Мне и самой в это верится с трудом! Что происходит в моей жизни?
   Надела кулон на шею, посмотрела на себя в зеркало и залюбовалась. Маленький, изящный, неброский. Он идеально мне подходит, словно является частью меня. Тем недостающим элементом, которого не хватало все это время и который наконец нашелся, чтобы занять свое законное место. Голубоватый свет камешка, исходящий откуда–то изнутри, мягко подчеркнул глаза, сделав их еще выразительней. И добавил тонкой шее еще больше женственности. Потрясающий подарок.
   Никогда раньше я не видела ничего подобного и даже не знала о существовании таких камней. Вообще–то я и украшений никогда не носила в повседневной жизни, только на сцене. Но этот кулон я теперь вряд ли сниму. А вот костюм пора бы снять, и переодеться.
   Надев темно–зеленые брючки и изумрудного цвета блузку, причесала волосы, убрала их в высокий хвост. Улыбнулась худенькой девушке в зеркале с миловидными, немного детскими чертами лица, прямым носиком и пухлыми губами. Подмигнула ей, придавая уверенности, и прошептала:
   – Иди к друзьям, все будет хорошо.
   Невероятно. Я всю свою сознательную жизнь сторонилась общества. Старалась избегать контактов с людьми, не подпускала к себе близко никого, кроме Доминики и Тимура. А за какой–то месяц приобрела столько новых друзей! Это оказалось совсем не страшно. Наоборот, с ними я почувствовала себя уверенней и счастливей. Они стали необходимой частью моей жизни. Всегда улыбающийся Дамир, обаятельный шутник Карим, мой маленький пришелец–вундеркинд Айштар. И даже этот загадочный марсианин Дархар с чарующим голосом и волнующим смехом. Мне дорог каждый из них. И что самое странное, что–то мне подсказывает: все это правильно. Все именно так, как должно быть.
   Айштар говорил, что ощущение счастья и радости от происходящего означает, что человек на правильном пути. У меня нет причин, чтобы сомневаться в словах мальчика. За время нашего знакомства он не раз доказал, что ему можно верить больше, чем самой себе. Проверяя на практике его очередное, на первый взгляд, невозможное задание, я всякий раз убеждалась в том, что пришелец прав. Невозможное оказывалось возможным.
   Да, поначалу было совсем не просто. Сознание оказалось не готово к иному восприятию реальности, а разум и подавно: в голове назревала гражданская война. Мозг усиленно сопротивлялся новым порядкам и пытался вернуть привычный режим. Но потом я расслабилась и решила, что лучше попробовать что–то новое, чем потом всю жизнь сожалеть об упущенной возможности.
   Я с легкостью научилась видеть ауру, хотя всегда считала эту способность чем–то сверхъестественным и непостижимым. Правда, вижу я пока только первый слой. Тот, который показывает здоровье человека и расположен ближе всего к телу. Но Айштар сказал, что для любого человека видеть два слоя ауры – обычное явление, это лишь вопрос времени и тренировок.
   Второй слой – эмоциональный, самый важный и нужный для меня, я пока не вижу, но уже хорошо чувствую. Я могу различить эмоции, которые испытывают находящиеся неподалеку люди, хотя и не всегда удается правильно их интерпретировать. Но окраску эмоций (или валентность, как это называет мой врач Герман Ферт), то есть положительные эмоции или отрицательные, определяю безошибочно, даже стоя спиной к объекту своих исследований.
   Третий слой ауры, самый тонкий из всех, показывающий истинную сущность человека, видят лишь одаренные. Да и то не все, а только те, кто обладает мощной энергией и большим резервом.
   Да, я уже знаю, что такое резерв. Это количество энергии, которое скапливается у одаренного в его ауре и которое может быть использовано единовременно. От объема резерва зависит сила одаренного и его потенциал. Накопление энергии происходит в каждом из слоев ауры, поэтому для увеличения резерва и скорости его восстановления необходимо развивать и физическую силу, и эмоциональную, и силу духа.
   В случае опустошения резерва требуется покой для его восстановления, иначе при дальнейшем использовании энергии происходит разрушение ауры, а восстановить ауру сложно, порой невозможно. При значительном повреждении ауры одаренный может лишиться дара. Сильные и опытные одаренные умеют притягивать к себе энергию из окружающего пространства, пропускать ее через себя и сразу использовать. Но делать это не рекомендуется. Разве что в исключительном случае, когда от этого зависит чья–то жизнь. Используя энергию таким образом, одаренный разрушает свою ауру и может погибнуть.
   Вообще аура – это внешняя оболочка, окружающая любое живое существо, и состоит она из четырех слоев. Самый верхний четвертый слой, так называемый Свет Души, способны видеть только избранные одаренные, прошедшие обряд инициации в Сумеречном мире. Об этом Айштар обещал рассказать чуть позже, когда я буду готова.
   Он прав, всему свое время. И сейчас мне нужно бежать к тем, кто меня ждет.
   Бережно сложила танцевальный костюм, убрала в сейф. Повернулась к выходу и вздрогнула, заметив на пороге незнакомую девушку в длинном черном плаще с накинутым на голову капюшоном.
   Несколько прядей черных волос, выбившихся наружу, ярко–красные глаза и белоснежная кожа лица не оставляли сомнений в ее статусе. Хейтка. Вот только рук не видно, на них натянуты черные перчатки. И фриза, соответственно, тоже.
   Что она здесь делает? Эта гримерная комната находится в самом дальнем углу коридора, и ею никто не пользуется, кроме меня.
   Девушка тем временем вошла в помещение и закрыла за собой дверь. Не сводя с меня изучающе–холодного взгляда, она прислонилась к стене и медленно, растягивая слова, произнесла:
   – Ну здравствуй, Виталина Мерц. Наконец–то мы встретились лицом к лицу.
   – Добрый день. Мы знакомы? – я старалась говорить спокойно, хотя меня бросило в жар от неприятных волн агрессии, исходивших от хейтки.
   – Нет, не знакомы.
   – Что же Вам от меня нужно?
   – Ничего особенного. Просто я хотела своими глазами увидеть ту, что пользуется такой популярностью у мужчин.
   – И что дальше? – так же спокойно спросила я.
   А сама напряглась, приготовившись в любую секунду активировать стилл. Мозг лихорадочно пытался вспомнить, встречала ли я когда–нибудь эту девушку, слышала ли ее голос. Она точно не с моего факультета. Всех наших я видела и непременно узнала бы, у меня хорошая память на лица.
   – А ты ничего, хотя и не супердива. Худышка–малышка с крошечной грудью и попой с кулачок. Что же в тебе такого, что даже марсиане падают на колени? Вряд ли парней прельщают твои художественные способности. Может, смазливая мордашка? Или соблазнительные танцы? Так что же, как думаешь?
   Хейтка медленно надвигалась на меня, зло сощурив глаза. Я сделала шаг назад. От нее исходило столько зависти, ревности и ненависти, что внутри все похолодело. И почему занятия с Аликом еще не начались? Парочка эффективных приемов сейчас очень пригодилась бы. Таких, чтобы просто, быстро и без последствий. Хотя это не точно. На занятиях по самообороне я одна из отстающих.
   И как теперь мне, маленькой и слабой, противостоять этой хейтке? Она высокая и крепкая. Да еще и в неуравновешенном состоянии. Воспользоваться стиллом – хорошая идея, но что, если я не успею? Хейты не останавливаются на полпути.
   Меня стало сильно трясти. Хейтка подошла почти вплотную, когда я активировала стилл и вытянула руку вперед.
   – Не приближайся! – выкрикнула, чувствуя, как от ужаса зашевелились волосы на голове.
   – Боишься? – прошипела хейтка. – Правильно, бойся. Ты даже не представляешь, на что я способна.
   Она сняла перчатку и тоже выставила руку со стиллом. Уничтожающий взгляд, полный ненависти и злости, испепелял, не оставляя ни малейшего шанса на спасение.
   Стоп! Стилл вместо фриза?
   Неожиданно я почувствовала исходящие от девушки едва уловимые эмоции положительной направленности. Нежность? Симпатия? Надежда? Плохо различаю, но… «Она не хейтка!» – эта мысль пронзила мозг ледяной стрелой. Тогда кто же она и что ей нужно?
   Замерла, пристально посмотрев девушке в глаза. Они подтвердили мою правоту. Цвет радужки не изменился, не стал темно–красным, как обычно происходит у хейтов в моменты эмоциональных порывов. Значит, линзы. Но зачем? Мысли проносились с такой скоростью, что я не успевала их, как следует, осознавать. Лишь одна–единственная перекрикивала все остальные, отдаваясь гулкими ударами пульса в голове: «Что делать?»
   – Я немного подкорректирую твое личико, Виталина Мерц, – угрожающе, с издевательскими нотками в голосе проговорила девушка.
   Словно в замедленном темпе я видела, как она опускает руку в карман плаща и вытаскивает стеклянный флакончик. Я застыла в ужасе, уже догадываясь, что в нем. Кислота. Эта девушка не собиралась меня убивать, ее цель – изуродовать мое лицо. А выживу я после этого или нет, ее не интересует. Будь она хейткой, убила бы. Быстро и жестоко. Но она не хейтка. Хотя ненависть бурлит в ней с такой силой, что забрызгала бы похуже кислоты, если бы могла.
   То, что я испытала в эти мгновения, невозможно описать словами. Это не просто удушающая паника или леденящий кровь ужас. Это намного хуже. Осознание того, что прямо сейчас вот эта незнакомка из–за своей черной зависти в одну секунду перечеркнет всю мою жизнь, мертвой хваткой сдавило горло, перекрыв доступ кислорода. Казалось, что кто–то невидимый со зловещим хохотом пытается завязать мою шею в узел. Горло саднит и хрипит, каждая клетка тела надрывно вопит об опасности, а оба полушария мозга болезненно пульсируют от немого крика: «Сделай же что–нибудь! Ты не должна так просто сдаваться! Ты не можешь остаться калекой! Это хуже смерти!»
   Да, все верно. Хуже. Только что я могу? Мерзкий липкий страх сковал все мое естество. Он мешает действовать, двигаться, защищаться, бежать или даже просто думать!
   Именно сейчас, находясь на грани сумасшествия от безысходности и беспомощности, я ощутила свой резерв. Не увидела, не почувствовала, а именно ощутила, как и говорил Айштар. Он, как всегда, оказался прав. Я всем своим существом ощутила тот маленький огненный шарик, который, по словам пришельца из Сумеречного мира, должен находиться где–то в районе центра грудной клетки и в котором должна накапливаться энергия одаренного. Вот только в моем шарике не было огня, а лишь маленькая искорка, тлеющая где–то на самом дне. Мой резерв почти пуст. А притягивать энергию из окружающей среды я пока не научилась.
   Ну вот и все… Прости меня, Айштар… Мой маленький пришелец–вундеркинд, придется тебе спасать миры без меня…
   Резко распахнувшаяся дверь заставила девушку вздрогнуть. Флакончик выпал из ее руки, с оглушительным звоном ударившись о каменный пол. Он разбился вдребезги, разлетевшись на осколки и забрызгав полы черного плаща мелкими прозрачными каплями. На месте брызг мгновенно образовались дыры, на глазах расползающиеся и увеличивающиеся в размерах.
   Кислота. Я не ошиблась.
   – Зараза, – прошипела девушка, от ярости скрипнув зубами.
   Затем она деактивировала стилл и, повернувшись к выходу, произнесла:
   – Кажется, я заблудилась, извините.
   Я не успела опомниться, как девушка стремительно пересекла комнату и выскочила за дверь, задев стоящую в проходе удивленную Доминику.
   – Что здесь происходит? – взгляд Доминики выражал недоумение. – Кто эта девушка?
   Не дожидаясь ответа, она направилась ко мне и взволнованно спросила:
   – Виталина, что с тобой? Ты бледнее трупа. Тебе плохо?
   Не в силах вымолвить ни слова, я молча смотрела на приближающуюся Доминику. От мысли, во что могло превратиться мое лицо, если бы не она, меня затрясло еще сильнее. Напряжение от только что пережитого кошмара достигло своего пика, на глаза навернулись слезы.
   – Витошка, моя хорошая, что случилось? – Доминика крепко меня обняла.
   Прижавшись к подруге, я разревелась. Она гладила меня по спине, плечам, голове, шептала что–то успокаивающее, а я громко рыдала, сотрясаясь от всхлипов, и не могла остановиться. Напряжение выливалось слезами облегчения, оставляя после себя затухающий озноб и опустошающую слабость.
   Наконец успокоившись, я отстранилась и посмотрела в то место, куда упал флакончик с кислотой. Доминика последовала моему примеру и застыла в оцепенении, широко раскрыв рот. В голубых глазах отразился немой ужас.
   На каменном полу красовалось большое черное пятно с неровными, будто обуглившимися краями. Вокруг него во все стороны лучами расходились такие же черные пятна меньших размеров. Здесь же были разбросаны многочисленные осколки битого темного стекла – все, что осталось от флакона. Картинка в диаметре составляла сантиметров шестьдесят–семьдесят и напоминала кривое черное солнце. Ножка деревянного туалетного столика, покрытого слоем светлого лака, на которую попало несколько кислотных брызг, местами потемнела, а ее покрытие вспучилось и обуглилось.
   Меня передернуло. Глаза снова наполнились слезами.
   – Виталина, – голос Доминики прозвучал непривычно хрипло, – что здесь произошло? Кто эта девушка?
   – Я не знаю, кто она, – чуть слышно произнесла я.
   – Нужно сообщить ректору, – подруга оторопело переводила взгляд с черного пятна на меня и обратно, озвучивая мыслительный процесс: – Возможно, она не успела покинуть территорию Академии, и ее удастся поймать по горячим следам.
   Затем она стала торопливо писать сообщение в чаттер, я же невидящим взглядом уставилась на кривое солнце, изуродовавшее каменный пол.
   – Будет проведено расследование, тебе придется дать показания. Ты сможешь описать хейтку? Ее нужно найти, пока никто не пострадал.
   – Она не хейтка, Доми, – тихо сказала я.
   – Но… – Доминика осеклась, непонимающе посмотрев на меня.
   Некоторое время она стояла молча, пытаясь осмыслить мои слова. Затем в ее глазах промелькнула секундная вспышка озарения, сменившаяся сомнением.
   – Стилл, – медленно заговорила подруга. – Но она могла его у кого–нибудь попросить или отобрать. Ее кисти оставались подвижными. Значит, фриза не было либо он был неисправен. Почему тогда она ушла, не закончив начатое? Как смогла сдержаться? И даже извинилась… Слишком много непонятного.
   – Она не хейтка, – повторила я.
   – Возможно, – Доминика сильно нервничала, голос дрожал. – Но тогда кто она? Не равнодушная, это точно. Просто–напросто неадекватная девица? Не исключено, конечно. Нормальной девушке не придет в голову носить красные линзы. Скорее всего, студентка нашей Академии. Посторонние вряд ли отправились бы в одиночку на второй этаж незнакомого здания бродить по коридорам. Ты должна рассказать как можно подробнее все, что сможешь вспомнить. Важна каждая мелочь. Ее нужно найти, Витошка.
   – Я постараюсь. Только не сейчас, Доми. Давай чуть позже, лучше завтра. Мне нужно прийти в себя, иначе я просто не выдержу. Не думаю, что девушка все еще в Академии. И вряд ли будет кому–то вредить, она искала именно меня.
   Доминика молча смотрела на меня. А я продолжала:
   – И парням давай не будем говорить, по крайней мере не сегодня. Не хочется портить им день.
   – Хорошо, – Доминика отмерла и обхватила руками мое лицо. – Ты как?
   – Справлюсь, только нужно умыться, а то мальчики разбегутся в страхе, завидев такую красавицу, – я попыталась выдавить из себя улыбку. – А ведь мы все утро пекли для них блинчики. Сами не осилим – лопнем.
   – Ты права, – Доминика шумно выдохнула. – Я с тобой в женскую комнату, идем.
   Подруга взяла меня под руку, и мы направились к выходу. Не оглядываясь.

Глава 12

//-- Карим Шульц --//
   Отец был прав – Виталина бесподобно танцует. Я даже представить себе не мог, насколько она прекрасна на сцене. Это лучшее выступление из всех, что я видел в своей жизни. Не сводя глаз с податливого пластичного тела, я испытывал одновременно волнение, восхищение, восторг и удовольствие. Никогда раньше танцующие девушки не вызывали у меня столько эмоций. Каждое движение Виталины отзывалось во мне приятной дрожью. Я наслаждался. Ее грация и гибкость завораживали, а женственность и хрупкость сводили с ума. Хотелось, чтобы музыка не останавливалась, чтобы это блаженное сумасшествие длилось бесконечно. Кажется, я окончательно потерял голову. И пропал.
   Виталина. Красивая девушка с красивым именем. Ее имя означает «жизненная», «полная жизни». Так и есть. Эта девушка пропитана жизненной силой и самой светлой энергией. Отныне она – моя жизнь.
   Оглушительные аплодисменты привели меня в чувство. А то, что произошло дальше, так и вовсе здорово взбодрило. На сцену поднялся какой–то хмырь в белом костюме, подошел к Виталине, опустился на колено и поцеловал ее руку. Дальше – больше. Не знаю, как ему это удалось, но он создал подвижную голограмму–бабочку. Неужели это часть номера? Виталина с восхищением смотрела на этого фокусника, улыбалась ему. А он с довольным видом снова поцеловал ее руку и поклонился зрителям. Показушник.
   Грудь пронзил укол ревности. Кто такой этот франт? И что он себе позволяет? На виду у всех целует руки девушке, которая мне нравится, оказывает ей знаки внимания. На его месте должен быть я!
   – Какого ромбоида! – вырвалось у меня, когда я глянул на лицо незнакомца.
   Да это же марсианин! Большие черные глаза, туманное облако вокруг силуэта. Точно марсианин! Но, насколько мне известно, они предпочитают не иметь близких контактов с представителями других планет! А от лиц женского пола вообще держатся на расстоянии!
   Испугавшись за Виталину, я вскочил и хотел было броситься ей на помощь, но вовремя остановился. Марсианин уже покидал сцену, а Виталина со счастливой улыбкой двигалась в противоположную сторону. На мгновение она повернулась к зрителям и поклонилась, приложив руку к груди.
   Я шумно выдохнул. Все в порядке. Просто этот марсианин не смог устоять перед неземным обаянием Виталины. Как мужчина, я его прекрасно понимаю. Сам был пленен с первого взгляда до неприличия очаровательной девушкой. Только тебе ничего не светит, любезный. Эту девушку я тебе не отдам.
   Улыбнувшись, направился к выходу. Здесь мне больше делать нечего: все, что хотел, я уже увидел. Подожду Виталину на крыльце, может получится уговорить ее прогуляться по городу.
   Как–то она обмолвилась о необходимости пройтись по сувенирным магазинам и заодно призналась в своем особом отношении к шопингу. Оказалось, что Виталина это дело терпеть не может, поэтому решается на него только в самом безысходном случае и всегда откладывает до последнего. Я был удивлен, поскольку думал, что шопинг – любимое занятие всех представительниц прекрасного пола. Девушки, с которыми я знаком, в один голос утверждают, что поход по магазинам – это лучшее лекарство от накопившейся усталости, плохого настроения и головной боли. Кстати, мой отец с ними солидарен. Он часто повторяет фразу, вычитанную в какой–то книге: «Лучшие друзья девушек – это бриллианты, а лучший психотерапевт – шопинг».
   Еще в школе одноклассницы не раз рассказывали, как отправлялись утром в торговый центр за футболкой, а возвращались вечером с помадой, заколкой, кучей каких–то девчачьих мелочей и без футболки. Из чего я сделал вывод, что парни ходят на шопинг, чтобы купить то, что хотят, а девушки, чтобы узнать, чего же они на самом деле хотят.
   Но Виталина в очередной раз доказала, что она не такая, как все. Она сломала существующий стереотип, сообщив, что магазины ее утомляют и наводят смертную тоску. Я же поспешил воспользоваться ситуацией и предложил себя в качестве веселого попутчика, пообещав организовать столь неприятный для нее процесс в самом лучшем виде. Виталина согласилась, не раздумывая. Подпрыгнула от радости и даже чмокнула меня в щеку. А я что, я только за. Я вообще готов ради нее хоть каждый день ходить по магазинам и торговым центрам, хотя, признаться честно, занятие это не из самых приятных. Я ведь мужчина все–таки.
   Оказавшись на улице, отошел чуть в сторону от крыльца, чтобы было удобнее наблюдать за всеми, кто выходит из здания. Концерт продлится еще минут пятнадцать, есть время, чтобы составить план действий на вечер. Если Виталина примет мое предложение, я не должен ударить в грязь лицом.
   Погрузившись в свои мысли, не сразу заметил, как метрах в десяти от меня, на обочине узкой аллеи, соединяющей главный корпус Академии с остальными учебными корпусами, расположилась интересная компания. Четыре парня в брюках и легких куртках с оттенками зеленого, коричневого и черного цветов. Студенты Военной Академии, сомнений нет. Коротко стриженные, высокие, тренированные, уверенные. Стоят спокойно, негромко переговариваются между собой, явно кого–то ждут.
   Отметил, что все четверо разного статуса. Самый задумчивый из всех определенно ЭЛ, темные глаза с характерным блеском это подтверждают. Тот, что повыше ростом, судя по цвету глаз, полуЭЛ, хотя могу и ошибаться. Брюнет так естественно улыбается, что вполне может оказаться ЭЛ. Статусы остальных очевидны – хейт и равнодушный. Причем хейт заметно выделяется из всей компании. Его форма на несколько тонов темнее, чем у остальных, он почти на голову выше и намного крупнее. Здоровенный и мощный, настоящий богатырь. Мне еще не доводилось видеть парней в такой физической форме. Разве что Алик, но он поменьше ростом и не так широк в плечах, как этот хейт. С такой внешностью паренек мог бы стать непобедимым покорителем женских сердец. Не повезло ему со статусом, однако.
   Пока я втихаря разглядывал необычную компанию, к ним подошла Доминика Регард – преподаватель нашей Академии. Я знал, что она подруга Виталины, поэтому, пораскинув мозгами, быстро сообразил, кого ждут эти парни. Не составило труда и определить, кто из них Тимур. Виталина как–то рассказывала о своем друге, который чудесным образом превратился из равнодушного в ЭЛ, и упомянула, что теперь у него карие глаза.
   Доминика непринужденно поздоровалась с парнями, обнимая каждого из них. Вот как? Они не просто знакомы, они – друзья. Заминочка вышла только с равнодушным. По всей видимости, его Доминика видит впервые, поскольку вместо обнимашек он был удостоен лишь рукопожатия, да и то только после того, как предполагаемый Тимур что–то сказал, обратившись сначала к девушке, потом к равнодушному.
   Что ж, сегодня явно не мой день. Придется отложить прогулку с Виталиной до лучших времен.
   Только я развернулся, чтобы уйти, как за моей спиной раздался игривый женский голос:
   – Карим, солнышко, не уходи, пожалуйста. Иди к нам, познакомлю тебя с ребятами.
   Неожиданный поворот, но я не против. Наоборот, прекрасный шанс узнать поближе окружение Виталины, а заодно и выяснить отношение к ней Тимура. В том, что Виталина считает его братом, я не сомневался, а вот, что думает он, меня очень даже интересует.
   – Мальчики, это Карим, наш студент–первокурсник, друг Виталины, – представила меня Доминика.
   – Карим, это друзья Виталины: Тимур, Дамир, Святослав и Ильдар. Студенты Военной Академии, но, думаю, ты и сам догадался.
   – Рад знакомству, – с улыбкой сказал я и пожал каждому руку.
   – Ребята, вы тут пока пообщайтесь, а я пойду посмотрю, куда Витошка пропала. Начинаю волноваться, обычно она не опаздывает.
   Доминика взглянула на чаттер, затем на выходящую из главного корпуса Академии толпу народа. Концерт уже закончился, поэтому поток людей и нелюдей, инопланетян то бишь, был широк, велик и разнообразен.
   А мне понравилось, как она назвала Виталину Витошкой. Класс! Буду тоже ее так называть.
   – Карим, не вздумай покинуть эту дружную мужскую компанию, ты приглашен к нам на огонек, – произнесла Доминика, широко улыбаясь.
   – Мальчики, не обижайте моего студента, пока меня не будет, я скоро вернусь, – обратилась она к парням, прищурив голубые глаза.
   – Доминика, как можно, – проговорил Тимур, нежно похлопав ее по плечу, – солдат ребенка не обидит.
   Потом подмигнул мне и продолжил:
   – Друзья Виталины – наши друзья, так что топай уже, а мы тут как–нибудь сами разберемся.
   Он улыбался, но в глазах читалось явное беспокойство. Тимур переживает за Виталину, это факт.
   – Я могу тебя проводить? – спросил Дамир, схватив Доминику за руку.
   – Извини, но вынуждена тебе отказать, – немного смутившись, ответила девушка. – Виталина переодевается. Присутствие парня может ее напугать.
   Все ясно. Наконец–то нашелся смельчак, решивший покорить сердце нашей неприступной Доминики Регард. И, похоже, ему это почти удалось. Давно пора, а то такая красивая девушка и без присмотра. Интересно, а он в курсе, что эта стройная красотка очень неплохо владеет крав–мага? Хотя какая разница? Такого, как он, это вряд ли испугает.
   Доминика быстрым шагом направилась в главный корпус, а я немного расслабился. Все хорошо. Виталина не рассматривает Тимура в качестве своего парня, она испытывает к нему только братские чувства. С Тимуром пока вопрос открыт, но это не особо важно. Важнее, что думает Виталина. Дамир увлечен Доминикой, этого не заметит только слепой. А хейт и равнодушный мне не соперники. Вот и отлично. Жизнь налаживается.
   Я не спешил начинать разговор. Парни тоже молчали, рассматривая нескончаемый поток из живых тел, медленно движущийся по широкой дороге, выложенной плиткой, к центральным воротам.
   В какой–то момент из толпы отделилась хейтка в черном плаще с капюшоном на голове и почти бегом устремилась по аллее в нашу сторону. Поравнявшись с нами, она неожиданно споткнулась, едва слышно ругнувшись, но Святослав вовремя среагировал и подхватил девушку за плечи, не дав ей растянуться на каменной дорожке. Отличная реакция, ничего не скажешь.
   – Вы не ушиблись? – спросил хейт.
   – Нет, – глухо ответила хейтка, попытавшись освободиться.
   – У Вас интересный цвет глаз, – сказал Святослав, пристально вглядываясь в лицо девушки.
   Подкатывает, что ли? Оригинальный способ, однако. Интересный цвет глаз, у хейтки, ну–ну.
   Но хейтка, ни слова не сказав, резко дернулась, вырвалась из рук Святослава и побежала дальше. Даже спасибо не сказала. Странный народ, эти хейты.
   Что–то в этой девушке мне показалось смутно знакомым. Возможно, я ее уже где–то видел. Хотя не факт, для меня все хейтки на одно лицо – бледнокожие, красноглазые и черноволосые. А вот Святослава в ней явно что–то привлекло. Он провожал хейтку взглядом до тех пор, пока та не скрылась из виду, свернув за угол общежития. Лицо хейта при этом оставалось бесстрастным и непроницаемым, но в глазах читалась напряженная работа мысли.
   Нет, ну вид у девчонки немного необычный, это да. Вся в черном, длинный плащ, перчатки, капюшон на голове. Но в остальном – хейтка как хейтка, для меня во всяком случае. Но я же не хейт. И это радует.
   – Свят, в следующий раз не отпускай девушку так легко, вдруг это подарок Судьбы, – решил поумничать Дамир, наблюдая за реакцией Святослава.
   – Я подумаю, в следующий раз, – отрешенно ответил хейт, не поворачивая головы.
   Он все еще смотрел в ту сторону, где только что скрылась хейтка.
   И что его так зацепило? Хейты – почти те же равнодушные, только с негативом страшной силы, которую не могут контролировать. Чтобы эта сила не привела к уничтожению жизни на Земле, были придуманы фризы. Но его браслет спокоен, равномерно мигает зеленым фонариком, значит, дело не в злости на девчонку. Тогда в чем? Могу предположить, что у парня возник сексуальный интерес. У хейтов инстинкты зашкаливают, насколько мне известно. Да только как тут разберешься? На бледном лице ни один мускул не дрогнул.
   – Дамир, от Судьбы еще никто не убежал, так что эта девчонка явно не предназначена Святу, – прокомментировал Тимур.
   – Ну или она еще вернется, – решил поддержать разговор я.
   – Это точно, – согласился со мной Тимур. – Свят, будь наготове.
   – Судьба – это не дело случая, а результат выбора, – хладнокровно произнес Святослав, повернувшись наконец к нам.
   Ого! А парень не промах! Он не только силен, но и умен, уважаю. Был бы девчонкой, точно не устоял бы перед таким экземпляром.
   Мне вообще эти ребята показались очень симпатичными, хоть мы и знакомы всего ничего. С ними комфортно и просто, они прямые, без всяких заморочек, да еще и с чувством юмора. Хотя чему удивляться? По–другому и быть не может. Они ведь друзья Виталины, а она не станет дружить с кем попало. В этом я уверен.
   Мы стояли, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. Молчал только Ильдар, с безучастным видом глядя по сторонам, будто он вовсе не из этой компании и все происходящее к нему никаким берегом. Жаль парня. Все–таки эмоции делают нас живыми и активными, а он напоминает ходячий труп. Даже до робота не дотягивает, у тех хоть глаза светятся.
   Живой поток заметно поредел, затем и вовсе закончился, а Доминики с Виталиной все не было. Тимур стал чаще поглядывать на чаттер, Дамир перестал улыбаться. Чувствовалось, что ребята беспокоятся, хоть и стараются не подавать виду. Абсолютно спокойными оставались только хейт и равнодушный.
   Я тоже нервничал. Виталина отличается пунктуальностью и никогда не заставляет себя ждать. Но, с другой стороны, если бы что–то случилось, Доминика уже сообщила бы. Нужно набраться терпения.
   – Карим, ты ведь знаешь, где находятся гримерки? – обратился ко мне Тимур.
   – Конечно. Думаешь, стоит туда пойти?
   – Ждем еще пять минут. Если девчонки не появятся, отправимся их искать.
   Ответить я не успел. Массивная дверь главного корпуса Академии распахнулась и на пороге появилась улыбающаяся Доминика, держа за руку немного бледную Виталину. Трое парней шумно выдохнули.
   – Надеюсь, вы не сильно скучали? – на ходу спросила Доминика, не отпуская руки Виталины. – Самая высокая награда за терпение и мужественное ожидание сегодня ваша.
   – Не станем отказываться, – заявил Дамир, потирая руки.
   Тимур двинулся навстречу девчонкам и, поравнявшись с ними, крепко обнял Виталину. Затем отстранился на секунду, что–то тихо спросил и, услышав такой же тихий ответ, снова обнял. Виталина обхватила его талию руками и прижалась всем телом.
   В груди болезненно защемило от неприятного чувства зависти, смешанного с ревностью. Я понимаю, что они друзья детства и не виделись почти месяц, но от этой мысли мне не легче. Меня она так никогда не обнимала, а я мечтаю об этом днем и ночью. Я тоже хочу вот так схватить эту малышку в охапку, крепко прижать к своей груди и не отпускать. Зарыться носом в ее макушку, с наслаждением вдохнуть приятный запах мягких волос и тихо шептать какие–нибудь глупости.
   Я боюсь потерять это сокровище, поэтому стараюсь не торопить события. Боюсь ее напугать. Знаю, что нравлюсь Виталине как друг, но я хочу большего. Хочу назвать ее своей, любимой и, возможно, единственной.
   Постарался взять себя в руки и отогнать куда подальше эти навязчивые мысли. Справлюсь. Я умею ждать.
   Доминика тем временем подошла к нам и озвучила предложение, от которого отказываться было бы глупо:
   – Мальчики, давайте заскочим к Витошке, перекусим, а потом прогуляемся по городу. Согласны?
   Несогласных не нашлось. Не знаю, как у остальных, но мой желудок уже с полчаса поет заунывные песни. Это и понятно, концерт начался в 12.00, а сейчас почти четыре часа, так что молодой здоровый организм совершенно недвусмысленно намекает на что–нибудь съедобное. А тут еще и в гости к Виталине удастся заглянуть. Сам я пока так и не решился, хотя давно хотел это сделать.
   – Карим! – Виталина подбежала ко мне и по–дружески обняла.
   Пока я балдежно улыбался, она поздоровалась с остальными и радостно сообщила:
   – Идем скорее. Мы приготовили для вас сюрприз!
   А потом развернулась и вприпрыжку поскакала по аллее, на несколько шагов опережая всех нас, то и дело оборачиваясь и улыбаясь. До чего же милый ребенок!
   Поднимаясь по ступенькам общежития, Виталина неожиданно поскользнулась, потеряла равновесие и, неуклюже взмахнув руками, стала падать. Я бросился к ней, но Святослав оказался быстрее и проворнее. Опередив меня, он подхватив девушку на руки у самого края ступенек. Стоит признать, что я бы не успел, а реакция хейта поразила второй раз за день. И ситуация тоже: ему сегодня определенно везет на падающих девушек.
   – Я успел, – то ли вопросительно, то ли утвердительно проговорил хейт.
   – Спасибо, – едва расслышал я тихий голос перепуганной Виталины.
   На этот раз Святослав не стал отпускать девушку, а взял ее поудобнее и понес на руках по ступенькам. И только поравнявшись с дверью, бережно, как хрустальную куклу, поставил на землю, все еще придерживая за плечи. Обходительный хейт – это что–то новенькое! Он не перестает меня удивлять.
   Смотрелись эти двое забавно. Малышка Виталина едва доходила до груди здоровяку хейту, поэтому ей пришлось запрокинуть голову сильно вверх, чтобы еще раз поблагодарить своего спасителя.
   – Спасибо, – тихо произнесла она, залившись от смущения восхитительным розовым румянцем.
   Подошедшие ребята улыбались, видимо эта сцена их тоже умилила. Тимур взял Виталину за руку и многозначительно произнес:
   – Прекрасный выбор, Свят, но… Прости, друг.
   Он сочувственно похлопал хейта по плечу и направился к двери, я же заметил, как на мгновение потемнели глаза Святослава. А затем сработал его фриз, сверкнув красной лампочкой.
   И что это было? С чего такая реакция на слова Тимура? Не думает же он в самом деле, что имеет шансы на эту девочку? Вряд ли, он же не дурак. Скорее всего, у них с Тимуром имеются какие–то личные разногласия. Ладно, разберемся. Надо будет присмотреться к этому хейту, с ним явно что–то не так.
//-- Святослав Шахин --//
   Снова она. Желанная и недосягаемая. Та, что для меня под запретом.
   Целый месяц в каждой встречной я искал ее черты и, не находя, приходил в ярость. Девчонка лишила меня покоя, стала моим наваждением. Желание обладать ее телом было настолько сильным, что от одной мысли об этом в висках судорожно стучала кровь, а глаза застилала пелена вожделения.
   Не помогали и визиты в Центр Удовольствия, с помощью которых я пытался сбросить напряжение. Выбирал девушек с похожим цветом волос или глаз и молча выплескивал накопившуюся злость. Разрядка наступала, а облегчение нет. «Жрицы любви» не были в восторге от моих действий, но я же хейт, мне плевать. Не обращая внимания на их слова, просьбы и претензии, я искал способ хоть на время успокоить бушующую кровь. Я должен был победить свою зависимость и вернуть былой контроль над разумом.
   Мне потребовался целый месяц, чтобы забыть зеленые глаза и пухлые губы. Целый месяц борьбы со своими желаниями и с самим собой. Хорошо, что хейтам не снятся сны, иначе я сошел бы с ума. Моим спасением стал тренажерный зал. Только там я мог не думать о Виталине. Предупреждений тренера не слушал. Выкладывался по полной, стараясь заглушить сексуальное влечение и навязчивые мысли.
   Девочка не моя и никогда не станет моей. Потому что у нас разные статусы, и она под защитой Тимура. Да, я могу взять ее силой, но я не моральный урод, я военный. Мой долг защищать женщин, а не пользоваться их слабостью. Да и перспектива провести остаток жизни в резервации немного, но охлаждала мой пыл. Время сделало свое дело, и, наконец, я сумел взять себя в руки.
   Абсолютно спокойно смотрел, как она танцует. Реакция тела на нее никуда не делась, но я научился себя контролировать. Так же, как и зашкаливающие эмоции, возникающие от мысли, что эта девочка будет принадлежать другому.
   Так я думал до тех пор, пока к Виталине не приблизился марсианин. В глазах потемнело, когда он стал целовать ее руки. Сжав пальцы в кулаки, я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Мозг со скоростью света рассчитывал варианты уничтожения глупца, посмевшего позариться на мою девочку. Нет, не мою.
   С трудом сдержался, чтобы не зарычать. Запястье пронзила острая боль, помогая справиться с эмоциями. Ледяные стрелы пулеметной очередью полетели в разбушевавшийся мозг, успокаивая и охлаждая.
   Подействовало. Когда я открыл глаза, девчонки уже не было, марсианина тоже. Нужно сосредоточиться, поскольку остаток дня она будет рядом. Тимур просил, не хочу показаться слабым в его глазах. Буду держаться от нее на расстоянии и думать об устройстве автомата. Должно сработать.
   Свежий воздух окончательно привел меня в чувство, вернув на место здравый рассудок и хладнокровие. Поэтому без труда разглядел в оступившейся девушке плохо замаскированную под хейтку полуЭЛ. Зачем ей это понадобилось? И от кого она бежит? Лжехейтка не сумела скрыть свой страх после того, как я обратил внимание на цвет ее глаз. И боялась она не меня. Она испугалась, что ее могут разоблачить, а возможно, и узнать. Не знаю для чего, но я постарался как можно лучше разглядеть и запомнить лицо незнакомки. Что–то мне подсказывает, что мы еще увидимся.
   А потом оступилась она. Моя реакция была инстинктивной, охотник не должен упускать свою добычу. И только когда девочка оказалась в моих руках, а тело моментально напряглось, я с новой силой испытал то, что старался забыть целый месяц. Неутолимую жажду сделать ее своей.
   Во всей красе представил, как наброшусь на мягкие губы, как буду яростно сминать ее округлости, как сорву с нее одежду и, словно изголодавшийся зверь, с диким рыком овладею желанным телом…
   От сумасшедших мыслей закружилась голова, болезненно запульсировало в паху, но внезапно прозвучало тихое «Спасибо», и я пришел в себя. Чтобы не упасть, медленно поставил девочку на землю. Попытался восстановить резкость в глазах, с трудом удерживая равновесие. Слова Тимура отрезвили окончательно, выкачав весь воздух из легких:
   – Прекрасный выбор, Свят, но… Прости, друг.
   Какого черта! Вспыхнувшая злость тут же откликнулась уколом фриза и серией ледяных толчков в голову.
   «Она не моя», – набатом прогремели в висках мои же слова, которые я, как мантру, повторял себе целый месяц изо дня в день, пытаясь вернуться к прежней жизни и не совершить непоправимого. Вернуться к той жизни, в которой я не знал ее.
   Автомат Калашникова модернизированный, АКМ. Состоит из следующих основных частей и механизмов: ствол со ствольной коробкой, прицельным приспособлением и прикладом, компенсатор, крышка ствольной коробки, затворная рама с газовым поршнем, затвор, возвратный механизм, газовая трубка со ствольной накладкой, ударно–спусковой механизм, цевье, магазин, штык–нож. В комплект АКМ входят: шомпол и пенал с принадлежностью (протирка, ершик, отвертка, выколотка, шпилька, масленка), ремень и сумка для переноски магазинов.
   Пока мысленно перечислял составляющие АКМ, знание которых пригодится на экзамене на зимней сессии, мы поднялись в лифтовой кабинке на девятый этаж общежития и очутились в маленькой комнате. Ее комнате.
   Парням было велено устраиваться в любых понравившихся местах, пока девчонки накрывают на стол. Я сразу занял место на кровати, подальше от всех, чтобы немного остыть. Ее запах, которым пропиталась постель, будоражил кровь. Но, как ни странно, спустя всего несколько минут я успокоился. И даже расслабился.
//-- Виталина Мерц --//
   Все время, пока мы с Доминикой накрывали на стол, я украдкой поглядывала на парней, занявших почти все свободное пространство моей небольшой комнаты. Ребята так изменились! Прошло всего четыре недели, а их уже сложно узнать. Возмужали и повзрослели, что ли. Нет, они и раньше были красавчиками, мускулистыми и сильными, но теперь превратились в добрых молодцев из сказки. Загляденье!
   Особенно Святослав. Перехватило дыхание, когда я в очередной раз мельком взглянула на исполинскую, атлетически сложенную фигуру, удобно устроившуюся на моей кровати. Он потрясающе красив! Или дело вовсе не в красоте, а во врожденном обаянии, которым обладают все хейты? Не знаю. Мои восхищенные полушарики не хотят это анализировать, они расслабились и получают эстетическое наслаждение.
   Святослав уже успел снять куртку, оставшись в футболке темно–синего цвета, плотно облегающей рельефное тело. Сразу вспомнилось, как перекатывались мышцы под тонкой тканью одежды, когда он нес меня на руках по ступенькам общежития, крепко прижимая к груди. А мое тело, находясь во власти сильных рук, отозвалось мелкой дрожью.
   Уже не в первый раз я испытываю подобное, находясь рядом со Святославом. Мозг не стал осторожничать и любезно подбросил еще одно воспоминание. День нашего знакомства у Тимура дома. Я панически боялась этого хейта, не сводящего с меня глаз, поэтому, когда он пригласил меня на танец, была готова упасть в обморок. От страха и властных рук на моей талии кружилась голова, и почти сразу под тихую мелодию в полумраке я почувствовала, как пол уходит из–под ног. Я выпала из реальности, потеряв ощущение времени и пространства, а очнувшись, поняла, что все еще танцую с хейтом. Он прижимает меня к своему телу, а я дрожу, сама не знаю почему. Но не от страха, это точно. В тот момент страха не было.
   От хейта исходила такая мощная энергия, что хотелось покорно сдаться. Свернуться в клубочек в его стальных объятиях, спрятаться за его широкой спиной, почувствовать себя маленькой, слабой и беззащитной. А он защитит, убережет от всех несчастий и избавит от любых проблем, в этом я почему–то не сомневалась. Ни тогда, ни сегодня, оказавшись в сильных руках.
   Его манящие, четко очерченные губы. И то, как он произнес: «Я успел». От воспоминаний об этом по телу снова пробежала приятная дрожь, а коленки стали ватными. Но я тут же спохватилась, решительно отогнав от себя эти мысли. Вот дожилась! Он же хейт и не способен на чувства. Да, безумно красивый хейт. Умный и сильный. Но нам не по пути, поэтому я должна немедленно перестать о нем думать.
   Что–то в последнее время я неадекватно реагирую на присутствие парней рядом. Приводит в волнение обаяние Карима, сносит крышу от бархатного голоса Дархара, а теперь еще и коленки подгибаются от мыслей о хейте. Совсем с ума сошла. Расслабилась, наверное. Нужно собраться, выбросить из головы все эти глупости и сосредоточиться на учебе. И на укрощении Дара. И на самообороне.
   От мысли о девушке с кислотой потемнело в глазах. Так, главное – спокойствие. Ее найдут, все будет хорошо. И вообще, некоторые люди как тучи: как только исчезнут, так сразу тако–о–ой отличный денек!
   – Виталина, можно посмотреть? – спросил Карим, подойдя к мольберту, стоящему у окна, с наброшенной поверх него непрозрачной белой тканью.
   – Можно, я как раз вчера закончила, – вынырнув из активного потока мыслерассуждений, ответила я.
   Карим отложил ткань на диванчик и с нескрываемым восхищением принялся разглядывать мою работу. К нему присоединились Тимур и Дамир, до этого что–то бурно обсуждавшие, сидя на этом самом диванчике.
   – Витошка, ты – талантище! – выдал Тимур, не сводя глаз с картины. – И как тебе это удается?
   – Спасибо, – смущенно произнесла я, не отрываясь от раскладывания столовых приборов. – Я просто рисую, и все.
   – Отличная работа, – Дамир подмигнул мне, а затем спросил: – Может, ты еще и играешь на каком–нибудь музыкальном инструменте?
   – О нет, – рассмеялась я, – могу только на нервах.
   Раздался дружный хохот. А я что? Я правду сказала. Этим мастерством все женщины владеют с самого рождения, так мама говорила.
   – Что ты собираешься делать с картиной? – спросил Карим, внимательно посмотрев на меня. – Может, разместим ее в нашей художественной галерее? Если ты не против, конечно.
   – Я не против, только не думаю, что это так просто. Насколько я знаю, картины для художественной галереи после рассмотрения заявки отбирает специальная комиссия в каком–то немыслимо гигантском составе, причем только два раза в год. Ума не приложу, как Доминике удалось провернуть такую авантюру.
   – Легко, – хмыкнула Доминика, водружая блюдо с мясом на середину стола. – Ты же видела, в какую очередь выстраивались парни, чтобы поглазеть на русалку. А в художественной комиссии большинство – мужчины.
   – Завтра же оформим заявку, Витошка, – Карим подошел ко мне и обнял за плечи. – Такие картины нельзя прятать, это просто непростительно.
   Я улыбнулась. В его голосе было столько уверенности и оптимизма, что я не удержалась, привстала на цыпочки и чмокнула в щечку это голубоглазое солнышко. На что мне бесцеремонно подставили вторую и требовательно произнесли:
   – Еще!
   Вот же, наглый мальчишка! Ну да ладно, с меня не убудет. Чмокнула его во вторую щеку и погрозила пальцем. Но бояться меня никто не собирался. Это золотоволосое улыбающееся чудо закружило мою скромную и в конец смущенную персону по всей комнате, насвистывая какой–то веселый мотивчик. Ага, целиком и полностью игнорируя все мои попытки вырваться.
   – Ужин готов, прошу к столу, – раздался тем временем звонкий голос Доминики.
   Приятные запахи жареного мяса и тушеных овощей со специями, уже давно наполнившие комнату, не заставили никого уговаривать. Ребята дружной толпой двинулись к разложенному в полную величину столику в обеденной зоне, заставленному вкусной ароматной едой.
   Горячие блюда доставила утром служба доставки, и я сразу же поместила их в мультиблок, установив режим ожидания, позволяющий сохранить температуру и свежесть приготовленной еды в течение двенадцати часов. К горячему я заказала сырые овощи, яблоки, ветчину, сыр и повидло. Ну повидло, понятное дело, специально для сладкоежки-Дамира к блинчикам, которые, кстати, мы с Доминикой сами готовили. Не знаю как, но ей удалось выпросить у ректора разрешение похозяйничать сегодня рано утром на кухне в студенческой столовой. И как результат – две горки ароматных блинчиков на нашем столе.
   Меня к столику Карим отнес на руках, не переставая насвистывать. Этому мальчишке дай волю, так он все время меня на руках носить будет. Он, в общем–то, и не скрывает, что испытывает ко мне нечто большее, чем дружеские чувства. Карим с самого первого дня нашего знакомства открыто проявляет симпатию, а в его ясных голубых глазах таится надежда на взаимность с моей стороны. Прямо он пока ничего не говорит, думаю, пытается не торопить события, за что я ему очень благодарна. Не буду отрицать, мне приятны его ухаживания, я ценю и уважаю его чувства. Вот только в своих я не уверена. По крайней мере пока. А может, просто не готова. Всему свое время, как говорит Айштар.
   Святослав, проходя мимо мольберта, остановился на секунду и посмотрел на картину, заострив внимание на ее названии в нижнем правом углу. Затем взглянул на меня, о чем–то задумавшись. Мне показалось, он хотел что–то сказать, но то ли передумал, то ли не решился. Молча, без единой эмоции на красивом бледном лице, подошел к собравшимся около стола ребятам, которые обсуждали, как бы это получше разместиться. Откидных сидений, располагающихся по бокам от столика, только два. Имеется еще кресло–трансформер, стоящий у письменного стола. Но нас ведь семеро.
   Святослав посмотрел на Тимура, затем кивком головы указал на мягкий диванчик у стены. Тимур одобрительно кивнул, и, пока я удивлялась их способности понимать друг друга без слов, диванчик с легкостью был перенесен к обеденной зоне. Черные квадратики! Я бы его с места не сдвинула, а они даже глазом не моргнули. Богатыри!
   Дамир, Доминика, я и Карим с комфортом разместились на диванчике, Тимур устроился справа от Карима в кресле, а Святославу и Ильдару достались откидные сиденья.
   Некоторое время мы молча жевали, пытаясь успокоить урчащие от голода желудки. А минут через пять Дамир произнес:
   – Девчонки, я готов сдаться вам в плен.
   – И что же нам с тобой делать, медвежонок? – удивленно приподняла бровь Доминика.
   – Любить, кормить и никому не отдавать, – с улыбкой отрапортовал Дамир, глядя девушке в глаза.
   Тимур рассмеялся, а Карим поддержал Дамира, посмотрев в мою сторону:
   – Я тоже готов. Хоть в плен, хоть в рабство.
   Доминика захихикала, а я улыбнулась и опустила глаза, заметив, каким взглядом Святослав одарил Карима. Испепеляющим. Хорошо, что Карим не заметил.
   У меня аж ладошки вспотели от этого взгляда. Что это с ним сегодня? Молчит все время, периодически уходит в себя, странно смотрит на Карима. Когда мы виделись в первый раз, Святослав поразил своей эрудированностью и необычной манерой разговора. Его рассказы по понятным причинам не сопровождались живой мимикой и яркими интонациями, но какая–то изюминка в голосе и стиле изложения заставляла слушать с открытым ртом. А сегодня парня совсем не узнать. Может, плохо себя чувствует?
   Я попыталась считать исходящие от хейта эмоции, но ничего не получилось. Не смогла сосредоточиться. Более того, я растерялась. Энергия слишком мощная, мне с ней ни за что не справиться. Даже пытаться нечего. И вообще, я этому хейту в пупок дышу. Ага.
   – Ну что ж, мальчики, – томным голосом произнесла Доминика, по–актерски хлопая длинными ресницами (ого, а я и не знала, что она так умеет!), – мы рассмотрим ваши предложения. Когда–нибудь. Наверное.
   Тимур состроил забавную рожицу и выжидающе посмотрел на Дамира, мол, ну и что ты на это скажешь? Дамир же, ни капельки не растерявшись, подмигнул Кариму и произнес, копируя манеру Доминики:
   – Ну что ж, девочки. Мы будем ждать вашего решения. Сколько потребуется. Не сомневайтесь.
   Тимур хмыкнул, а Карим одобрительно кивнул, запихнул в рот блинчик, затем поднял вверх большой палец левой руки. То, что надо, то есть.
   Доминика не нашлась, что на это ответить. Я мысленно улыбнулась и украдкой взглянула на Святослава. Хейт спокойно ел, глядя в свою тарелку, и не обращал ни на кого внимания. С таким же равнодушным видом обедал Ильдар. Он сегодня вообще ни слова не проронил, как будто и нет его вовсе.
   – Девчонки, я, само собой, на стороне парней, – от лучистого взгляда Тимура на душе стало тепло и радостно. – Вы – лучше всех, так что, нравится вам это или нет, но мы вас никому не отдадим.
   Доминика многозначительно приподняла бровь, а Дамир обратился ко мне:
   – Кстати, Витошка, хочу восхвалить твой танцевальный талант, ты обалденно танцуешь. Даже марсианин на ногах не устоял, на колени бухнулся.
   Он подмигнул, с нескрываемым удовольствием намазывая фруктовое повидло на очередной блинчик. Сластена, не зря Доминика его медвежонком называет.
   – Это точно, – согласился с ним сияющий Карим, приобняв меня за талию, что не осталось незамеченным Тимуром, – танцуешь ты обалденно. Я, конечно, ожидал ярких впечатлений, но даже представить не мог, насколько они будут незабываемыми. Теперь я буду видеть тебя в самых лучших своих снах.
   – Да ну тебя, – смутилась я, заливаясь краской.
   А Карим наклонился к моему уху и так, чтобы никто не слышал, прошептал: «Обожаю, когда ты смущаешься».
   Вот наглый мальчишка! Я хорошенько толкнула его в бок, на что он только улыбнулся. Но руку с моей талии все же убрал, и на том спасибо.
   – Виталина, а сегодняшний марсианин – это тот же, что в прошлый раз тебе цветы подарил, или уже другой? – поинтересовалась Доминика.
   – Тот же, – не раздумывая, ответила я. – Его зовут Дархар Джи Тан.
   После моих слов в комнате установилась абсолютная тишина. Совсем–совсем абсолютная. Шесть пар глаз уставились на меня, перестав жевать. Даже Ильдар поднял голову, скользя по моему лицу безжизненным взглядом. Вот это да! И чего это они?
   – Он назвал свое полное имя? – после некоторого молчания уточнил Тимур.
   – Ну да, еще в прошлый раз, на Дне открытых дверей, когда цветы подарил, – я стала объяснять, уже в который раз за вечер заливаясь краской от столь пристального внимания к моей скромной и застенчивой персоне, попутно недоумевая, отчего все так странно на меня смотрят. – А в этот раз кулон. Вот.
   Я вытащила кулон с аквариллом поверх блузки и показала ребятам. Увидев отвисшие челюсти, решила, что не буду шокировать их сообщением о том, что Дархар предложил мне свою дружбу и что с помощью этого самого кулона я могу с ним мысленно общаться. Пусть это останется нашей с Дархаром маленькой тайной. По крайней мере, пока.
   – Красота, – выдохнула Доминика, прикоснувшись к камню. – Слушай, Витошка, похоже, этот субъект не на шутку тобой увлекся. Марсиане не дарят подарки и уж тем более не раскрывают свое полное имя без особых на то причин. Этих правил они придерживаются с представителями всех планет, с которыми контактируют. С твоим марсианином что–то не так.
   С моим марсианином что–то не так. Может быть. Только он не мой марсианин. Он мой друг.
   – Ребята, берегите Виталину, как бы нашу звездочку инопланетянин не похитил, – хихикнула Доминика, приобняв меня за плечи.
   – Еще чего, – фыркнул Карим. – Наша звездочка нам самим нужна, а он пусть поищет себе другую, поближе к Марсу.
   – Вот именно, – Доминика выпустила меня из теплых объятий и повернулась к Кариму. – Карим, солнышко, ты с Виталиной больше всех времени проводишь. Назначаю тебя ответственным за безопасность девочки. Смотри, глаз с нее не спускай, ни днем, ни ночью.
   – Э-э… – я попыталась подобрать слова, но как–то не получилось.
   От последней фразы подруги мой мозг растерялся. Хотя нет. Он не просто растерялся, он упал в обморок!
   Доминика, увидев мой очумелый вид, захихикала:
   – Ладно–ладно, шучу. Ночью не надо. Но днем от Витошки чтоб ни на шаг. Смотри мне, я проверю.
   Она пригрозила Кариму изящным пальчиком, а тот на радостях расплылся в улыбке, как Чеширский Кот.
   – Эй, а меня спросить забыли? – возмутилась я такой бесцеремонности. – Я, вообще–то, уже взрослая девочка, могли бы и моим мнением поинтересоваться, что ли.
   – А ты против? – приобнял меня за плечи Карим. – Я буду твоим рыцарем, буду защищать тебя, оберегать. А ты меня блинчиками баловать иногда. Ну как, идет?
   Я взглянула на Тимура, с интересом прислушивающегося к нашему разговору. Он одобрительно кивнул, отчего привел меня в состояние ступора. Они все, что, сговорились, что ли? Зачем это меня защищать?
   Я уже было открыла рот, чтобы бурно воспротивиться такому беспределу, но память услужливо подбросила образ хейтки в черном плаще с флакончиком кислоты в руках. Вздрогнув от жуткого воспоминания, я тихо ответила:
   – Идет.
   Пусть защищает, взамен ведь ничего не просит. Блинчики, так это всегда пожалуйста. И блинчики, и пирожки, и пиццу. Я вообще много чего готовить умею, особенно из вкусняшек. Меня мама учила, а она готовит так, что пальчики оближешь.
   Да и вообще, ничего же не изменится. Мы и так почти все время проводим вместе, кроме выходных, разумеется. На лекциях мы сидим рядом, в перерывах тоже не расстаемся, вместе посещаем занятия йогой по вторникам и четвергам. Да, Карим, как только узнал о моих занятиях йогой, сразу же присоединился. А на следующей неделе начнутся еще и дополнительные занятия по самообороне, о которых договорился ректор специально для нас двоих. Карим даже в Найрат меня сопровождает дважды в неделю, на индивидуальные занятия танцами.
   Оказывается, Академия Искусств решила взять шефство над Детским Домом «Ладошки», расположенным в моем родном городе. Там живут до достижения возраста семи лет детки со статусом «равнодушный», ставшие сиротами, и так называемые «отказнички» – те, от которых отказались родители. Семилеток переводят в Образовательный Центр Ширана в Эль–Хаттаре, где воспитывают ребят всех статусов от семи до шестнадцати лет.
   Так вот, пока я танцую, Карим занимается сбором и подписанием необходимых документов для дальнейшего сотрудничества с «Ладошками» и решает возникающие по ходу дела организационные вопросы. Он обещал, что, как только со всеми формальностями будет покончено, мы сможем навещать детишек. Сможем общаться с ними, дарить подарки, устраивать игровые и концертные программы с участием студентов нашей Академии. Карим – настоящее солнышко, готовое согреть любого, кто нуждается в заботе и тепле.
   Признаться честно, общество Карима мне безумно нравится. Он добрый, веселый, обходительный, умный, интересный. С ним комфортно и не скучно. И даже шопинг не страшен. Кстати, нужно будет напомнить своему личному рыцарю о его обещании сопроводить меня на поиски подарка для Доминики. У нее день рождения 2 ноября, и лучше подготовиться к нему заранее.
   – О чем задумалась, Витошка? – Карим внимательно изучал выражение моего лица, продолжая придерживать за плечи. – Я не обижу тебя, ты же знаешь. Я просто буду рядом.
   – Я знаю, – попыталась я улыбнуться, заметив обеспокоенность в голубых глазах, – и верю.
   Карим с облегчением выдохнул и крепко меня обнял, прошептав на ушко: «Спасибо». Прижавшись к нему, я снова подумала о том, как же мне повезло иметь таких замечательных друзей. Меня любят, обо мне заботятся, за меня переживают. Это так приятно.
   – Обижать тебя рискнет только полный идиот, – со смешком проговорил Дамир. – Тимур голову свернет любому, не раздумывая, а мы ему в этом поможем. Правда, Свят?
   – Правда, – раздался холодный голос хейта.
   Высвободившись из объятий Карима, я вопросительно уставилась на ухмыляющегося Дамира, который с довольным видом сытого кота поглаживал живот. От меня не укрылись кроваво–красные глаза Святослава, сверлившие моего новоиспеченного личного рыцаря. Правда, он тут же перевел их на Ильдара, сидящего напротив с отрешенным лицом.
   Чем же хейту так не понравился Карим? Вторая попытка считать эмоции Святослава оказалась такой же неудачной, как и первая. Слишком сильные у него эмоции, подавляющие и запутанные. Да уж, мои возможности явно оставляют желать лучшего, надо больше тренироваться.
   Зато эмоции всех остальных в этой комнате я хорошо различаю. У Тимура – удовлетворенность, дружелюбие, уважение. У Дамира – нежность, восхищение и надежда. Впрочем, не удивительно, он вон как смотрит на грудь Доминики, как на блинчик с толстым слоем повидла. У Доминики – удовольствие и симпатия. Нравится, значит, взгляд Дамира. Угу. Да и он сам нравится. Попалась, подружка. Вот и славненько, Дамир – отличный парень.
   Карим. От него исходит волнение, признательность, радость, дружелюбие, уважение. Ого, как много всего! У Ильдара ничего, ну это понятно.
   Так, Святослав, попробую еще раз. Целая буря эмоций, настолько сильных, что голова кругом идет. Злость, раздражение, досада, отчаяние, ревность. Вот же, черные квадратики, ревность–то откуда? Есть еще. Боль, гнев, страсть. Страсть? Что же происходит с этим хейтом? Уф, аж в глазах потемнело. Пожалуй, стоит сначала набраться сил и опыта, а потом уже пытаться сканировать хейтов. С ними все не так просто.
   Пытаясь восстановить дыхание, я на мгновение взглянула на лицо Святослава, и в этот момент наши взгляды встретились. Ярко–красные глаза хейта на долю секунды вспыхнули золотом, после чего окрасились в багряный цвет. Тут же меня окружили чужие эмоции. Страсть и боль. Невообразимая смесь! Дикая душевная боль на грани потери сознания и безумная страсть, сдерживаемая нечеловеческой силой воли. Я отчетливо чувствую эти эмоции, сомнений нет. Я задыхаюсь, погружаясь в них. Как же он терпит такую невыносимую боль? Как живет с этой разрывающей душу страстью?
   «Я должна ему помочь!» – мысль вихрем пронеслась в голове. Только как? Не знаю, но попробую сделать хоть что–нибудь. Айштар говорил, что самое главное – это расслабиться и сосредоточиться, а нужная картинка сама придет.
   Сконцентрировавшись, представила водопад со стремительными потоками прохладной горной воды. Это живая вода. Она наполнена кристально чистой энергией, сила которой безгранична. И она способна исцелять любые душевные раны.
   Мысленно набрав в ладошки целебной светящейся жидкости, я уже собралась напитать ее своей энергией и вылить на Святослава, как услышала громкое:
   – Виталина, нет!
   Краем сознания я узнала этот голос. Айштар, мой маленький пришелец–вундеркинд. Он здесь?
   С трудом пересиливая нереальное притяжение глаз хейта, я выскользнула из водоворота его исступленных эмоций, отвела взгляд и посмотрела в сторону окна. У подоконника с вытянутыми вперед руками стоял сильно взволнованный Айштар и, чуть не плача, мотал головой из стороны в сторону.
   – Тебе не справиться с хейтом, Виталина. Ты не готова. Контролировать энергию ты пока не умеешь, и резерв почти пуст. Ты не можешь рисковать своей аурой, своим Даром. Не сейчас, пожалуйста.
   – Прости, – одними губами прошептала я, понимая, что мальчика никто не видит, и, если я начну разговаривать вслух, меня сочтут сумасшедшей.
   Айштар с нескрываемым облегчением выдохнул и опустил руки.
   – Я читаю мысли, вообще–то, – его голос звучал тихо, едва слышно.
   «Я просто хотела помочь», – извиняясь, уже мысленно произнесла я.
   – Знаю, – ответил пришелец, с грустью глядя на меня, – но сейчас ты не готова. И ему не поможешь, и себе навредишь.
   Я обреченно опустила голову. Айштар прав. А я глупая и самонадеянная девчонка. Еще мгновение, и случилось бы непоправимое. Резервом управлять я не умею, к тому же он почти пуст. Только что я чуть было не лишила себя Дара, а эмина надежды. Нет, хуже. Только что я чуть не лишила два мира шанса на спасение. Мои глаза стали влажными от слез.
   Айштар, убедившись, что я поняла свою ошибку и не собираюсь делать ничего необдуманного, запрыгнул на подоконник и, как обычно болтая ногами, произнес:
   – Привет, Тимур. Челюсть не урони. Да, это я, Айштар – наследник Сумеречного мира.
   Я повернулась к Тимуру, который стоял, широко открыв рот, и смотрел на подоконник округлившимися глазами.
   Он что, видит Айштара? А все остальные? Я обвела взглядом друзей, но они вели себя как обычно. Дамир общался с Каримом. Доминика откинулась на мягкую спинку диванчика и о чем–то задумалась. Святослав погрузился в чаттер. Ильдар молча смотрел по сторонам, разглядывая комнату.
   – Кроме вас двоих меня никто не видит и не слышит. Да, Виталина, с Тимуром мы знакомы, виделись один раз. В тот день, когда ты пробудила его эмоции. И, да, он меня видит и слышит. Почему, не знаю. Наверное, когда произошел спонтанный выброс твоей энергии, у Тимура не только эмоции пробудились, но и передалась способность видеть эминов. Очуметь, подождите, не думайте одновременно! Тимур, кто такие эмины, тебе как–нибудь расскажет Виталина. Виталина, эминов могут видеть не только одаренные, но и люди с очень сильной энергетикой, так же, как и ауру. Точнее, первые два слоя ауры, остальные открыты только для одаренных. В вашем мире таких людей называют экстрасенсами, медиумами или ясновидцами. Сможешь, Тимур, первый слой могут видеть все люди, для этого не нужно быть экстрасенсом. Насчет второго слоя, пока не знаю, попробуем потренироваться. Да, Виталина, любой СЭЛ может стать экстрасенсом. Для этого нужна только практика. И желание, конечно.
   – Очуметь, – выдохнул Тимур.
   – Вы там что, привидение увидели? – со смешком спросил Карим, положив руку мне на плечо.
   Ну да, вопрос вполне логичный. Отвернулись от всех и пялимся в окно. И да, привидение. Не совсем, но очень близко.
   Айштар захихикал. Читает мысли и забавляется, вот же мальчик–хулиганчик.
   – Сумерки, – задумчиво произнесла я. – Люблю это время суток.
   – Пойдем прогуляемся? – спросила Доминика. – Погода чудесная, сухо и тепло.
   – Конечно, – встал из–за стола Дамир. – Девчонки, спасибо за ужин. Я испытал неописуемое гурманское наслаждение.
   Ребята присоединились к Дамиру, рассыпаясь в искренних благодарностях. Даже Ильдар не остался в стороне и произнес короткое: «Спасибо, девчонки».
   Пока мы с Доминикой убирали со стола, парни вернули диванчик на место. Айштар же тем временем дал короткое указание Тимуру, которое я, конечно же, подслушала:
   – Проследи за этой егозой, Тимур. Пусть погуляет, подышит воздухом, а потом выспится как следует. Ей нужно хорошо отдохнуть, чтобы восстановить резерв. Все вопросы потом. Мне пора. Виталина, увидимся завтра.
   И мальчик исчез, по обыкновению помахав худенькой ручонкой на прощание.
   Тимур оторопело смотрел на то место, где только что сидел пришелец, видимо пытаясь осмыслить происходящее. Подошел к подоконнику, провел по нему рукой. Я улыбнулась, вспомнив свои ощущения после знакомства с Айштаром. Приблизившись к другу, шепнула:
   – Все в порядке, я тебе потом все объясню.
   Он молча повернулся, обнял меня, нежно прижал к своей груди. Так мы и стояли некоторое время, обнявшись и думая каждый о своем.
   – Эй, красавчики, мы вас ждем, – стоя на пороге комнаты, позвала Доминика.
   – Мы уже, уже, – отозвался Тимур, чмокнул меня в макушку и легонько подтолкнул к выходу.

Глава 13

//-- Дархар Джи Тан --//
   Полдень. Стоя у окна кабинета, расположенного в восточном крыле самой высокой башни моего родового замка, я рассматривал пустынный город. Передо мной, как на ладони, раскинулись безлюдные жилые районы и тоскливые долины в живописных окрестностях. Окружающее пространство вместе со всем его содержимым окрасилось в ярко–красный цвет. Такого же цвета небо с неподвижными розовыми облаками дышит зноем. Все живое из–за невыносимой жары спряталось в укрытия и ждет наступления прохлады. Всего на час эта часть планеты, доступная моему взору, превратилась в мертвые земли. Один час, после которого палящее кровавое солнце примет вид снисходительного огненно–оранжевого, а на смену обжигающим кожу порывам сухого ветра придут теплые и мягкие воздушные потоки. Город наполнится привычной суетой. В нем с новой силой закипит жизнь.
   – Дархар, встречи с землянкой нужно прекратить. Они бессмысленны и лишь усложнят твои отношения с Айей. Она не одобрит это странное земное увлечение. Особенно сейчас, когда близится время обряда.
   Спокойные слова Найома, раздавшиеся за моей спиной, вывели из состояния глубокой задумчивости. Найом говорил как всегда медленно, четко проговаривая каждое слово.
   Найом Рэй Сан. Глава Службы Безопасности, моя правая рука и мой верный друг. Единственный, кому я могу доверять. Он не предаст и не оставит в трудную минуту. Он всегда будет на моей стороне и, если понадобится, не раздумывая, отдаст жизнь, защищая меня и мои интересы. А значит, и интересы моей планеты.
   Я медленно повернулся, отошел от окна, сел в высокое кожаное кресло во главе стола из мраморного дерева и посмотрел на друга, распластавшегося в кресле напротив. Его тело плавно растекалось, и сразу же неторопливо подтягивалось, увеличиваясь в размере. Не прошло и пяти секунд, как оно приняло привычную форму и приобрело естественный медный цвет. Голова из овальной превратилась в трапециевидную, расширяющуюся кверху. Раза в два уменьшились ушные раковины, над которыми появились сиаххи – продолговатые локаторы–антенки, улавливающие любое движение и чутко реагирующие на любой звук в радиусе не менее километра. Короткая стрижка преобразовалась в черную косу, свободно спускающуюся чуть ниже лопаток. Пятипалые верхние конечности трансформировались в комфортные шестипалые. Нижние конечности вытянулись в длину, стали более мощными и крепкими. Грудь и пресс налились упругими рельефными мускулами, ярко выраженные широкие плечи стали еще более крупными и сильными. Исчезла иллюзия строгого серого костюма, заменившись облегающими темными кожаными штанами и свободным кожаным жилетом такого же цвета, лишь слегка прикрывающим обнаженный торс. Без изменений остались только глаза и внимательный взгляд, направленный на меня.
   – Обряда с Айей не будет, Найом. Доминантным элементом моей матрицы стала землянка.
   В воздухе повисла звенящая тишина. Казалось, прошла целая вечность, а мы все продолжали смотреть друг на друга, не разрывая контакта глаз. Наконец Найом не выдержал и отвел взгляд в сторону.
   – Это невозможно, Дархар, – спокойно, но с настороженностью в голосе произнес друг. – Она – иная. Ей не удастся активировать зону будущего и пробудить тебя, а значит, у сильнейшего представителя правящего рода не появится наследник. Члены твоей династии этого не допустят. Они потребуют принудительного обряда с подходящей марсианкой. Тебе это известно лучше, чем мне.
   Изменившийся месяц назад цвет оболочки матрицы я намеренно прикрыл иллюзией высшего порядка, чтобы не афишировать раньше времени свой новый статус. Поэтому Найом не мог видеть, что я уже пробужденный.
   – У Мироздания нет случайностей, Найом. Эту землянку выбрала моя сущность, процесс изменения матрицы запущен. Теперь меня никто не сможет остановить. Я принял решение, и оно окончательное – землянка станет моей айлин и правительницей Марса.
   Найом застыл, оглушенный моими словами. Даже попытался приоткрыть блок, защищающий матрицу от посторонних глаз, и проникнуть в мое сознание. Видимо, услышанное его слишком сильно впечатлило, раз он забыл, перед кем сидит. Моя сила в десятки раз превосходит его силу. Мои возможности в контроле над разумом и сознанием превышают возможности остальных марсиан в сотни, а возможности землян в тысячи раз. Блок, поставленный мной, не сможет снять никто. И даже приоткрыть. Любая попытка проникновения в мое сознание приведет к длительной невыносимой головной боли у оппонента. Любые ментальные воздействия на мое сознание вызовут мучительную смерть у рискнувшего их применить. Я – правитель Марса, и мои способности в управлении разумом практически безграничны.
   Схватившись обеими руками за голову, Найом зажмурился и застонал. Я лишь хмыкнул. Глава Службы Безопасности, называется. Такая должность обязывает быть внимательным и собранным всегда и везде, даже в личном кабинете Повелителя. Взмахом руки остановил процесс распространения боли и выжидательно откинулся на спинку кресла.
   Спустя несколько минут, когда болевые щупальца отпустили несчастную голову Найома и он смог наконец открыть глаза, я произнес:
   – Знаю, в это сложно поверить. Впервые за всю историю существования нашей планеты доминантным элементом матрицы марсианина стала представительница другой расы. Но это произошло. Я дам тебе возможность в этом убедиться.
   Сбросив иллюзию, я подсветил матрицу голубоватым светом, чтобы Найом мог лучше ее рассмотреть. Полупрозрачная оболочка шириной около полуметра превратилась в светящееся и переливающееся всеми цветами радуги облако, наполненное миллионами пульсаров. Не прикрытая блоками энергия матрицы, которая увеличилась за этот месяц почти в два раза, не позволила бы Найому подойти ко мне на близкое расстояние, а у представителей послабее так и вовсе вызвала бы желание исчезнуть с лица Марса.
   В полном молчании, пораженный таким зрелищем, Найом, не покидая своего кресла, несколько минут пристально разглядывал запечатленные на моей матрице яркие подвижные образы. Задумчивая землянка в длинном облегающем синем платье, танцующая девушка в пламени огня, она же беззаботно кружится в легком летящем одеянии, улыбающееся лицо землянки крупным планом, ее сияющие глаза цвета изумруда, изящная кисть с голограммой–бабочкой. И пара, которая держится за руки и смотрит друг другу в глаза. Она и я, наш совместный образ, означающий, что землянка пробудила меня. Теперь она – мое будущее. У меня есть максимум год, чтобы провести обряд и сделать ее своей айлин, иначе начнется процесс разрушения, энергия жизни угаснет, и я уйду в вечность.
   Пока Найом рассматривал мою матрицу, я легко снял блок с его сознания и просмотрел матрицу друга. Тусклое облачко с одним–единственным, едва заметным статичным изображением неизвестной мне марсианки. Подобным образом выглядела и моя матрица чуть больше месяца назад, только вместо неизвестной марсианки была Айя, дочь Главы Межпланетной Разведки. А теперь рядом с блеклым образом Айи в моей наполненной звездным светом матрице запечатлен десяток ярких и подвижных образов землянки.
   Поставив блок другу на место и убедившись в том, что мои нехитрые действия остались незамеченными, взмахом руки воссоздал голограмму–картину с изображением русалки посреди океана с жемчужиной в руках. Улыбнулся. Мне нравится эта картина. Есть в ней что–то притягательное, заставляющее сердце биться чаще. На Марсе искусство не развито, а зря, в нем есть энергия жизни. Землянка – художница, это очень хорошо. Моя айлин станет не только правительницей Марса, но и войдет в историю как родоначальница искусства.
   Приятные мысли прервал потрясенный голос Найома:
   – Она не просто доминантный элемент твоей матрицы, Дархар. Ты одержим этой землянкой.
   Я промолчал. А что я мог сказать? Да, я одержим. Об этом свидетельствует количество запечатленных элементов в матрице. Землянка нужна мне как воздух, каждый день без нее – мучительная пытка. Моя сущность выбрала себе пару и теперь беснуется, словно дикий зверь в клетке, рвущийся на волю. Она извергает пламя, сжигающее меня изнутри, испепеляющее мое сознание, доставляющее невыносимую боль. Ей плевать на доводы разума и на мою силу. Ей нужно ощущать землянку рядом, чтобы жить, поэтому, повинуясь инстинкту самосохранения, она будет добиваться желаемого любой ценой. Даже ценой моей жизни. Она ведь не понимает, что если умру я, то умрет и она, моя сущность. Мой Дракон.
   Род Джи Тан – один из самых древних на Марсе. Все его представители, и я в том числе, имеют истинную сущность Дракона, сильнейшую сущность из всех когда–либо рожденных. С Драконом не способна конкурировать ни одна другая сущность, именно поэтому мой род испокон веков является правящим.
   Чем сильнее сущность, тем сложнее ею управлять. Мальчики рода Джи Тан с самого рождения обучаются контролю над своим Драконом. Правителем становится тот, чей Дракон обладает большей силой, и кто лучше смог его подчинить своей воле. Правда, мне не пришлось ни с кем соперничать. Во–первых, у меня нет родных братьев. Снижение рождаемости на протяжении двух последних столетий коснулось и могущественной правящей династии. А во–вторых, мой Дракон – Огненный. Его не сможет победить никто из ныне живущих, в том числе и никто из представителей моего рода.
   Я легко управляю своим Драконом. Мне удалось его подчинить еще лет в десять, если не ошибаюсь. Управлял… До того момента, пока не встретил землянку, в которой огненная сущность признала свою пару. Равную себе по силе духа, наилучшим образом подходящую для продолжения рода и полностью совместимую со мной по всем параметрам. Ту, которая открыла для меня бескрайнее пространство чувств и без которой я теперь не смогу жить.
   Найти свою пару мечтает каждый марсианин. Только пара способна подарить самое жизнеспособное и самое сильное потомство. Только с парой возможно истинное наслаждение и удовольствие от близости. Только рядом с ней жизнь наполняется радостью, чувствами и смыслом. И только ее можно сделать по–настоящему счастливой. Сущность никогда не ошибается.
   Огненному Дракону сложно найти себе подходящую марсианку для продолжения рода, а о паре я никогда и не мечтал. Но это произошло, и мой Дракон стал одержимым в стремлении воссоединиться со своей парой. Мысли о ней, воспоминания, ее голографические изображения, голос, пусть даже и через акварилл, на некоторое время успокаивают сущность. Однако с каждым днем делать это становится все сложнее. Рано или поздно Дракон выйдет из–под контроля и начнет разрушать меня. Чтобы этого не допустить, нужно как можно скорее провести обряд полного слияния. Вот только моя пара не марсианка. Она – иная. Она не знает наших обычаев, и к обряду ее нужно подготовить.
   – Что ты будешь делать, если землянка не согласится стать твоей айлин? – чуть дрогнувшим голосом спросил Найом.
   – Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Мне нужно время, чтобы ее убедить. Если не получится, использую внушение.
   – Внушение не действует на вибрации чувств, Дархар.
   – Знаю. Но я могу исказить энергетический фон и смоделировать потребность в ощущениях.
   Найом положил подбородок на сцепленные в замок пальцы рук и прикрыл глаза. Я не стал смотреть его мысли. В своих намерениях я не сомневаюсь. У меня нет выбора.
   Голограмма картины с русалкой все еще находилась передо мной. Легким движением руки направил ее на стену напротив своего кресла, увеличил в размере и подпитал энергией. Теперь она подобна оригиналу, такая же яркая и живая, материальная. Дракон довольно заурчал, а я улыбнулся. Ему нравится эта картина, как и мне. Пусть остается на стене и радует нас обоих.
   Установив на место блок на ауре, оставил Найому возможность видеть мои мысли. Нужно закодировать все мысли Найома относительно моей пары. Об этом никто не должен знать. Еще не время. Друг согласно кивнул и, расслабившись, позволил зафиксировать зрительный контакт для проведения нужных манипуляций. Я собирался внедрить в его сознание ментальный скрытый канал. Процесс быстрый, но неприятный.
   Через полминуты все было готово. Найом лишь слегка поморщился от болезненных ощущений в области затылка, после чего на долю секунды в его глазах вспыхнул и погас синий цвет. Теперь никто, кроме меня, не сможет ни увидеть, ни услышать ничего, что каким–либо образом связано с землянкой. Мы же сможем беспрепятственно передавать друг другу любую мысленную информацию. Канал такого типа невозможно обнаружить или отследить, не говоря уже о том, чтобы считать код и расшифровать. Это моя собственная разработка. Я создал ее два года назад с использованием только мне подвластных объективных возможностей разума.
   Проверив неуязвимость выстроенного плетения канала, воссоздал перед собой жидкую визуальную панель и принялся сканировать защитный купол над поверхностью планеты. Я доверяю Службе Безопасности и не сомневаюсь в безупречном контроле со стороны Найома, но имею привычку лично проверять какой–нибудь участок работы одной из своих служб. Выбор осуществляю методом случайных явлений, проверки провожу в полдень ежедневно. Для надежности и поддержания порядка. К тому же это держит в тонусе всех управленцев, поскольку именно они отвечают за качественное выполнение подчиненными поставленных задач. Нет, я не деспот и не тиран. Я – правитель Марса, поэтому несу ответственность за свою планету. За ее процветание и безопасность, за достойную жизнь на ней каждого своего подданного.
   Убедившись в целостности купола, выбрал режим доступа к данным Земли и принялся просматривать информацию о взаимоотношениях земных мужчины и женщины. У них все иначе. Я пока не смог понять, каким образом они выбирают пару. Их матрица многослойная и нечеткая. Истинная сущность имеется, но находится в неактивном режиме и лишь в единичных случаях подает признаки жизни. Разум землян как был в зачаточном состоянии три миллиона лет назад, так и остался почти без изменений, хотя эта раса, безусловно, более разумна, нежели все остальные в межгалактическом пространстве. Мыслями и эмоциями управлять не умеют, эмоции существенно преобладают над разумом. В процессе исторической эволюции наблюдается резкое снижение эмоциональности, местами даже исчезновение, но без ожидаемого совершенствования разума. Более того, особи с неактивными эмоциями, мы их назвали инертными, зачастую уступают в разумности своим эмоциональным собратьям. Закономерность происходящего установить не удалось. А это значит, либо ее нет и эволюция хаотична, либо эта раса странным образом деградирует. С этим мне еще предстоит разобраться.
   Вопрос с продолжением рода тоже до конца не ясен. Не встретившие свою пару вступают в близость с несовместимыми землянками, меняя одну за другой. Истощают их, провоцируют появление в дальнейшем на свет слабого потомства. Земляне не берегут своих женщин, они просто пользуются ими, не испытывая истинного наслаждения и ничего не отдавая взамен. Из–за этого из года в год увеличивается численность нежизнеспособных и дефективных особей. Но будущее планеты землян не заботит. Ими управляют инстинкты. Тупиковый путь. Энергия жизни, если ее не подпитывать, рано или поздно иссякнет.
   Природа стремится к гармонии, она не терпит дисбаланса. Возможно, поэтому в противовес энергетически слабым и безжизненным особям рождена моя землянка. Необыкновенная, наполненная кристально чистой энергией жизни. Ее светлая энергия искрится и бьет ключом, как некогда Источник Будущего. Источник… Будущего?
   – Виталина? – меня словно током ударило. – Этого не может быть…
   Сердце в ускоренном ритме забарабанило по стенкам грудной клетки. Дракон замер в холодном оцепенении.
   – Ты думаешь, что… – Найом, следивший за ходом моих мыслей, уставился на меня, не в силах произнести фразу до конца.
   – Есть только один способ проверить, – не своим голосом произнес я. – Просканировать все места ее обитания и найти знак.
   Найом тут же оказался рядом. Без лишних вопросов разделил экран визуальной панели на две зоны и начал поиск в одной из них. Я приблизил лицо ко второй, лихорадочно всматриваясь в поток бегущих символов.
   Потребовалось две минуты, чтобы выяснить, что у Виталины был только один небольшой дом, который я без труда нашел и визуализировал. Не прошло и пятнадцати секунд, как на экране высветилось одно из окон этого дома, в самом верху которого красным светом горела ровная окружность диаметром семнадцать сантиметров. Не веря своим глазам, я провел пальцем по контуру окружности на панели, а затем повернулся к столу, положил на него локти и обхватил голову руками. Призрачная надежда на счастье, появившаяся после встречи пары, растаяла как дым.
   – Избранная… – прошептал Найом.
   Дракон бесновался, извергая пламя, а я не мог пошевелиться, ощущая сковывающий холод в груди. Впервые в жизни я не знал, как поступить. Повелитель Марса, сильнейший представитель из всех существующих разумных рас, имеющий почти безграничные возможности в управлении разумом, оказался бессилен перед собственной Судьбой.
   Избранная – моя пара. А это значит, что, согласно древнему пророчеству, я должен сделать выбор. Либо она пробудит Источник Будущего и спасет Марс от вымирания, принеся в жертву мою жизнь и могущество моего рода. Либо подарит мне наследника, а Марсу всесильного Повелителя и процветание на несколько тысяч лет, пожертвовав своей жизнью.
   Найом положил руку мне на плечо и тихо произнес:
   – Я с тобой, независимо от того, какое решение ты примешь.
   – Знаю, – только и смог вымолвить я.
//-- Карим Шульц --//
   С трудом сдерживаюсь, чтобы не присвистнуть от переполняющих эмоций. Крепко держу Виталину за руку и балдею. Я абсолютно счастлив. Вмешалась Судьба, не иначе, и наши отношения наконец сдвинулись с мертвой точки. Несколько часов назад я даже предположить не мог, что весь вечер проведу с самой лучшей девушкой на Земле. Что познакомлюсь с ее друзьями, поужинаю со всеми в ее комнате, а потом еще целых два часа буду гулять по городу в классной компании, не выпуская теплой ладошки из своей руки. Прогресс налицо. А если точнее, то на лице. На моем, конечно. Доминика втихаря хихикает, глядя на мою довольную физиономию, расплывшуюся в улыбке. Пусть хихикает, мне до фонаря. Я счастлив и готов на все, чтобы быть рядом с Виталиной.
   Как настоящий рыцарь, поцеловал запястье своей леди на прощание. А что я хуже марсианина, что ли? На колено, правда, не становился, но галантный поклон отвесил, чем тут же смутил девушку. Обожаю, когда она краснеет от смущения. Кайф!
   – Спокойной ночи, мальчики, – прощебетала не менее счастливая, чем я, Доминика, стрельнув глазками в Дамира, и попыталась увести от меня Виталину.
   Девчонки сегодня собрались ночевать вместе в общежитии, и, как оказалось, уже не в первый раз. Устроят девичник и будут чирикать всю ночь. А я в одиночестве буду ждать утра.
   Состроил печальную моську, не отпуская Виталину. На что Доминика решительно заявила:
   – Красота требует режима, Карим. Девочкам пора спать.
   Ну и что тут скажешь? Пришлось отвесить еще один поклон, улыбнуться и произнести:
   – Увидимся завтра, сударыни.
   – Роль рыцаря тебе явно к лицу, солнышко, – шепнула мне Доминика. – Спокойной ночи.
   Затем она схватила Виталину за руку, подтолкнула к крыльцу и сказала:
   – Уходим, Витошка, пока наши кавалеры замешкались. А то можем тут до рассвета простоять.
   Дамир хотел что–то сказать, но не успел. Девчонки со смехом ускакали, помахав руками на прощание. Тимур только хмыкнул, а глаза Святослава в очередной раз за вечер полыхнули огнем. Интересно, что на уме у этого хейта?
   Выйдя за центральные ворота Академии, попрощался со своими новыми друзьями и развернулся в сторону транспортной остановки. Меня остановил Тимур, аккуратно взяв за плечо. Отвел в сторону и тихо, но твердо произнес, внимательно глядя в глаза:
   – Ты мне нравишься, Карим, тебе можно верить. И все же должен предупредить: попытаешься обидеть девочку – и ты не жилец. Я слов на ветер не бросаю, учти это. Прости, друг, но она все, что у меня есть.
   Я молча кивнул. Тимур и так знает, что я буду беречь Виталину больше жизни, но предупреждение лишним не будет. Я поступил бы точно так же.
   Обменявшись крепким рукопожатием, мы разошлись в противоположные стороны.
   Когда пришел домой, родители уже спали. Стараясь не шуметь, прокрался в свою комнату и, не зажигая свет, улегся в постель. Улыбаясь приятным воспоминаниям, не заметил, как уснул.
   А утро меня встретило неприятным известием. Еще за завтраком я заметил, что отец выглядит помятым и уставшим, словно не спал всю ночь. Темные круги под глазами и встревоженный вид говорили о том, что случилось что–то серьезное. И судя по понимающему и сочувствующему взгляду мамы, это что–то связано с Академией.
   – Пап, я могу чем–нибудь помочь? – спросил я, после того как мы, по очереди обняв маму, пожелали ей хорошего дня и сели в скайер.
   – Да, Карим, твоя помощь очень понадобится. Вчера в Академии во время концерта произошло чрезвычайное происшествие. По горячим следам было начато расследование, сегодня следователи продолжат работу. Я хочу, чтобы ты присутствовал на допросе потерпевшей.
   После этих слов отец запнулся и внимательно посмотрел на меня, пытаясь оценить мою реакцию. Но я не был в курсе случившегося, поэтому, ничего не подозревая, произнес:
   – Хорошо, без проблем. А что случилось?
   Некоторое время отец молчал, видимо, подбирая нужные слова. Он сегодня совсем на себя не похож. Что же там произошло? Я вопросительно приподнял бровь.
   – Была предпринята попытка облить кислотой лицо одной из наших студенток.
   Я присвистнул. Вот это номер! Отец тем временем продолжил меня удивлять:
   – Попытка не удалась. По чистой случайности на месте преступления оказалась Доминика Регард. Преступница испугалась, уронила флакон с содержимым на пол и скрылась. Никто не пострадал.
   Неприятное предчувствие кольнуло в сердце. Имя Доминики Регард у меня прочно ассоциируется с другим именем, слишком дорогим для меня.
   – Вот как, – протянул я. – Доминика вчера была с нами весь вечер и даже словом не обмолвилась.
   – Знаю. Она и меня просила не сообщать тебе об этом вчера, чтобы не устраивать панику. Девочки не хотели портить вам вечер. У тебя потрясающие друзья, сын.
   После слова «девочки» внутри все похолодело. Виталина тоже знала о происшествии? Не связана ли ее вчерашняя задержка в гримерке со случившимся? Или… Меня бросило в жар.
   – Отец, кто потерпевшая? – я почти выкрикнул свой вопрос, глядя на отца обезумевшими глазами.
   – Успокойся, Карим, все уже позади. Сегодня ей нужна твоя поддержка и мужское самообладание. Потерпевшая – Виталина Мерц.
   Меня словно молотком по голове ударили. Даже в глазах потемнело. От ужаса, злости и непонимания. Кому помешала Виталина? Как вообще можно было решиться на такой зверский поступок в отношении этой безобидной девочки?
   Витошка. Самая лучшая девочка на Земле. Пережив такое, она ничего не сказала своим друзьям только потому, что не хотела испортить им вечер. Это ж какой силой духа нужно обладать, чтобы так поступить? И вот на это ангельское создание кто–то покушался? Хотел облить кислотой?
   Меня передернуло. Внутри закипала злость, причем не столько на преступника, сколько на себя. Черт побери! Ведь я обещал отцу приглядывать за Виталиной, а тут такое. Какой из меня рыцарь, если мою девушку чуть не изуродовали у меня под носом, а я и не заметил? Сопляк! Мучительное чувство вины грызло душу, не давая сосредоточиться. Мысли путались.
   – Преступника нашли? – обратился к отцу, кое–как совладав с эмоциями.
   – Преступницу. Это девушка. Нет, пока не нашли. Просмотрели все камеры видеонаблюдения по пути ее отступления. Пробегая мимо компании твоих новых знакомых, студентов Военной Академии, она споткнулась. Хейт ее подхватил, предотвратив падение, после чего она отправилась на транспортную остановку и села в аэрокар. На этом все, следы теряются. Возможно, Виталина сегодня что–то прояснит. И, полагаю, тому хейту тоже придется дать показания, он стал невольным свидетелем.
   Я сжал руки в кулаки. Надо же, по иронии Судьбы преступница была совсем рядом, в руках Святослава. Причем в самом прямом смысле. И ушла. Мы ее упустили. Как же так?
   – Как думаешь, она наша студентка?
   – Не знаю, Карим. Надеюсь, что нет. И дело не в том, что это пятно на репутации Академии. Дело в том, что пока ее не поймают, она будет находиться среди студентов и преподавателей, представляя угрозу для каждого. Именно поэтому эту девушку нужно срочно найти.
   Скайер приземлился у центральных ворот. Мы молча вышли на свежий воздух и направились к главному корпусу.
   – Карим, поддержи Виталину на допросе. С тобой ей будет не так болезненно вспоминать вчерашний кошмар. Ей пришлось нелегко. И очень тебя прошу: постарайся не выпускать Виталину из виду, пока преступница не будет найдена. Сопровождай ее везде и всюду, не отходи ни на шаг, стань ее тенью, делай, что хочешь, но убереги девочку. Для меня это важно, сын.
   – Я сделаю все, что в моих силах, отец. И даже больше.
   И в этот раз я сдержу свое слово. Чего бы мне это ни стоило.
//-- Виталина Мерц --//
   – Спасибо, Карим, – выдохнула я, очутившись наконец за дверью гримерки.
   Да, той самой, злополучной гримерки, которая вчера чуть не стала местом начала моего конца. Я бы не выжила, если бы кислота из флакончика оказалась на моем лице. Смерть была бы медленной и мучительной – так сказал следователь–эксперт, изучив место преступления и огромное пятно в виде кривого черного солнца на каменном полу.
   – Тише, малышка, все позади, – прошептал Карим, ласково обнимая меня за плечи.
   – Это радует, – выдохнула я, обхватив руками талию друга и прижавшись к теплой груди.
   Прикрыла глаза. Вдохнула знакомый запах мандаринов, корицы, мяты и еще чего–то приятного, успокаивающего. Как же хорошо.
   Не знаю, что со мной было бы, если бы не Карим. Мой рыцарь решительно заявил следователю–дознавателю, что, как сын ректора Академии, он будет присутствовать на моем допросе от начала до конца и что это не обсуждается. Следователь попытался что–то возразить, но в ответ выслушал такую заумную тираду из заковыристых и совершенно мне непонятных слов, что лишь обреченно кивнул, справедливо решив не вступать в дискуссию с непробиваемым оппонентом. Карим, конечно, не раз демонстрировал умение выдавать перлы в самых разных ситуациях, но я и представить себе не могла, на что на самом деле способно это блондинистое чудо. И уж тем более не подозревала, насколько он может быть упрямым и твердым. Во время всего допроса он сидел рядом, подбадривая лучистым взглядом небесного цвета глаз.
   Допрос – это ужасно. Время от времени мне казалось, что это я – преступница и что это я собиралась облить студентку Академии кислотой. Ага. Почти два часа светло–русый усатый полуЭЛ с маленькими черными глазками–бусинками в темно–зеленой футболке с тремя белыми полосками на груди, следователь то есть, задавал мне одни и те же вопросы. В разных интерпретациях, с разной интонацией и в разном порядке. Иногда я вздрагивала и почти подпрыгивала от резкого пронзительного голоса, раздающегося в самые неожиданные моменты. Полагаю, что периодически я то краснела, то бледнела, заметив на себе пристальный изучающий взгляд. Я, вообще–то, СЭЛ, а следователь – незнакомый мужчина. Ну да ладно, он об этом все равно не узнает. О том, что я – СЭЛ, я имею в виду.
   Весь наш разговор записывался на камеру. Датчики, установленные на моих запястьях, фиксировали различные физиологические параметры: артериальное давление, пульс, гальваническую реакцию кожи, электрическое сопротивление кожи, какие–то там реакции тела, которые невозможно контролировать сознательно. Я названия не запомнила, когда этот усатый–полосатый мне их перечислял. Но цель всех этих параметров и реакций – определить ложь и скрываемую информацию. Получился не допрос, а какая–то странная игра в правду.
   Это, конечно, мелочи по сравнению с опытами, которым я подвергаюсь каждые три месяца в НИЛЗ на протяжении уже почти семнадцати лет, но все же. Сама ситуация, которую я вчера пережила, а теперь мысленно переживаю заново, уже не знаю в какой раз, жуткая и чудовищная. А еще этот странный дознаватель со своими эксцентричными методами допроса. Страх и ужас, в общем.
   Когда вопросы стали звучать уже по пятому или шестому кругу, я вдруг вспомнила, как готовила доклад по истории Земли о разных древних способах распознавания лжи. В Древней Индии на допросе заставляли одновременно с ответом ударять в гонг – если вопрос вводил в замешательство, допрашиваемый мешкался, что приводило к сбоям при ударе. В Древнем Китае клали в рот сухую рисовую муку и просили ее прожевать – если допрашиваемый не мог этого сделать, его уличали во лжи, так как считалось, что во время вранья человек нервничает, и у него пересыхает во рту. А в Африке в руки давали маленькое птичье яйцо с очень хрупкой скорлупой – предполагалось, что во время лжи человек волнуется и может раздавить яйцо.
   От воспоминаний мне полегчало. Все–таки яйцо в руки не вкладывали, в гонг бить не заставляли и муку жевать тоже. И на том спасибо.
   – Пойдем, Витошка, провожу тебя, – тихо произнес Карим. – Не хочется тебя отпускать, но отец просил еще раз просмотреть записи с камер видеонаблюдения. Может, удастся разглядеть лицо преступницы или хотя бы найти какую–нибудь зацепку.
   – Конечно, прости, ты и так из–за меня столько времени потерял, – я провела рукой по растрепанным золотистым локонам погрустневшего парня. – Не стоит меня провожать, дорогу в общежитие я знаю.
   – Ты забыла, что отныне я от тебя ни на шаг? – лукаво улыбнулся Карим, аккуратно заправив прядь волос мне за ухо. – И спорить со мной бесполезно.
   – О да, в этом я только что убедилась, – хихикнула я, вспомнив обалдевшее лицо усатого следователя после длинной, но очень уверенной и не терпящей возражений речи своего рыцаря.
   – Идем? – Карим взял меня за руку и заглянул в глаза.
   Я кивнула. Покинуть это место мне ой как хотелось, и чем скорее, тем лучше. И оказаться от него желательно как можно дальше. Угу.
   На выходе из главного корпуса нас ждал сюрприз в виде Тимура, расположившегося прямо на ступеньках крыльца. Одет он был не в военную форму, как вчера, а в обычную темно–синюю футболку с длинными рукавами и такого же цвета штаны. Черная ветровка перекинута через плечо. Эх, такую мускулистую фигуру никакой одеждой не испортишь. Красавчик, одним словом. Девчонки группками неподалеку стоят явно не просто так. Вон как пялятся, того и гляди набросятся. Нет, не на Тимура, а друг на друга в попытке выяснить, кому этот добрый молодец достанется.
   – Тимур! – с радостным воплем бросилась я навстречу другу, который при виде нас резво поднялся со ступенек, разминая затекшие ноги, и приготовился обнимать счастливую меня.
   Я сграбастала накачанную со всех сторон талию Тимура в свои цепкие ручонки и прижалась щекой к мягкой ткани футболки, под которой сразу же напряглись рельефные мышцы. Девчонкам, наблюдавшим за этой картиной, вряд ли понравился мой маневр. Ну и ладно, у меня аж целых два защитника. В обиду не дадут, если что.
   – Ты что здесь делаешь? – спросила я, даже не пытаясь отстраниться. – Решил сменить место учебы?
   – Скажешь тоже, Витошка, – с улыбкой в голосе проговорил Тимур. – Рожденный ползать летать не может. Привет, Карим, рад тебя видеть.
   – Привет, – поздоровался подошедший Карим, – я тоже рад.
   Мальчишки пожали друг другу руки у меня за спиной.
   – Доминика сообщила, что вы еще на допросе, и я решил подождать здесь, а заодно полюбоваться прекрасными дамами, коих у вас значительно больше, чем в Военной Академии, – Тимур со смешком мотнул головой в сторону зорко наблюдающих за нами девиц. – Надеюсь, я не помешал вашим планам на вечер?
   Ага, значит Тимур в курсе событий, поэтому и приехал. Он вчера, конечно, заметил мое состояние несмотря на то, что я изо всех сил старалась держаться естественно. Весь вечер за мной наблюдал, несколько раз спрашивал, что случилось, а на мои попытки отшутиться лишь качал головой. А теперь из–за меня бросил все свои дела и примчался в Академию. Стыдно стало даже моим чувствительным пяткам, про лицо я вообще молчу. Чтобы скрыть его пунцовый цвет, я прижалась еще крепче к другу, уткнувшись носом в сильную грудь.
   – Нет, Тимур, наоборот, – ответил Карим. – Отцу сегодня нужна моя помощь, поэтому передам тебе Виталину прямо в руки и со спокойной душой займусь делами. С тобой она будет в безопасности, а мы постараемся как можно скорее разобраться со случившимся.
   – Понимаю. Если что–то потребуется, говори, не стесняйся. Можешь рассчитывать на каждого из нас. Свята допросили утром, он подробно изложил все, что смог разглядеть. Странности во внешности и в поведении этой девушки от него еще вчера не укрылись.
   – Надеюсь, ее быстро вычислят, девчонка явно не в себе, – отлипнув от Тимура, с нескрываемой тревогой в голосе сказала я.
   – Пока мы рядом, тебе нечего бояться, – Тимур поцеловал меня в макушку, взял за руку и приказал: – Пойдем, не будем задерживать Карима. Заодно угостишь меня чем–нибудь съедобным. Умираю с голоду, с обеда ничего не ел.
   – До завтра, Карим, – помахала я свободной рукой своему рыцарю, – и еще раз спасибо.
   – Рад служить, – шутливо ответил Карим, приложив одну руку к груди, а другую отведя за спину и изящно поклонившись.
   И где только он научился таким поклонам? Вот артист!
   – Увидимся, – коротко бросил Тимур и повернул меня в сторону общежития.
   В комнате нас уже ждал Айштар. Он, как всегда, сидел на подоконнике и весело болтал босыми ногами.
   Я подбежала и привычно зажмякала пришельца. Ну и что, что он наследник Сумеречного мира, а по совместительству мой учитель? И вообще не важно, что ему уже пятьдесят семь лет исполнилось. Что такое пятьдесят семь, когда эмины живут около трех тысяч лет? Это совсем ерунда, лет шесть–семь по–нашему, земному. А я успела настолько привязаться к нему за три недели, что всякий раз при встрече радуюсь так, будто это мне семь лет, а не этому черноглазому мальчугану.
   – Виталина, задушишь, – пискнул мальчишка, с довольным видом освобождая темноволосую голову из моих жарких объятий и сверкая глазенками, как драгоценными камешками самого высокого порядка.
   – Тимур, привет, – обратился Айштар к застывшему в проходе Тимуру. – Да ты проходи, не стесняйся. Она только поначалу такая буйная, а потом ничего, успокаивается.
   – Ах ты, босоногое недоразумение, – я принялась щекотать уворачивающемуся и хохочущему мальчишке пятки. – Это я буйная? Ну погоди у меня, сейчас посмотрим, кто из нас буйный.
   И я с двойным усердием пустилась щекотать этого вертлявого и шустрого пацаненка, а он заливисто хохотал в ответ, катаясь по подоконнику. Тимур смеялся, глядя на наши с Айштаром дурачества. Его явно забавляла милая сценка под названием «Защекочи пришельца».
   Отпустив, наконец, запыхавшегося и раскрасневшегося от смеха мальчишку, я шутливо пригрозила ему пальчиком и отправилась к пищевому блоку. Нужно покормить Тимура, да и самой не мешало бы подкрепиться. День был нелегким, а ведь предстоит еще занятие с Айштаром. Кто знает, сколько сил и энергии мне еще понадобится? Совсем чуть–чуть или почти весь резерв? Ответа на этот вопрос нет, поскольку никому не известно, как поведет себя мой Дар. Он никого не спрашивает, живет себе своей жизнью. То прячется где–то внутри меня, то выплескивается зелеными лучиками. Подчинить его мне пока не удается, хоть я и очень стараюсь.
   – Пока вы будете ужинать, я расскажу вам кое–что интересное, – заговорил пришелец спокойным и серьезным голосом, как только пищеблок доставил заказ – двойную порцию овощного рагу с кусочками запеченного мяса в сырной корочке и две чашки травяного чая с мятой.
   Тимур вопросительно посмотрел на меня. Я сразу же поняла его взгляд, означающий что–то вроде: «А ребенку предложить поесть ты не собираешься?», и отрицательно покачала головой. Тимур не стал задавать лишних вопросов и принялся уплетать за обе щеки ароматную горячую еду.
   – Поскольку для Виталины очень важно видеть ауру, а тебе, Тимур, это тоже будет полезно послушать, то о ней и поговорим, – продолжил свою мысль Айштар. – Тимур, пока просто слушай, все вопросы потом задашь Виталине. У меня мало времени, поэтому не будем отвлекаться. Договорились?
   – Так точно! – с показной серьезностью на лице ответил Тимур, для пущей убедительности сопроводив свои слова коротким утвердительным кивком.
   Эмин фыркнул и, сложив руки на груди, заговорил:
   – Итак, напомню, что аура любого живого существа состоит из четырех слоев. Самый близкий к телу слой показывает здоровье, второй слой – эмоции, третий – истинную сущность, четвертый – Свет Души. Первый слой, Виталина, ты уже видишь хорошо. Так как ты не целитель, разбираться в тонкостях этого слоя тебе не нужно. Достаточно того, что ты с легкостью можешь определить поврежденные места в теле. В этих участках аура потемневшая или разрушенная. Сегодня ты в этом убедишься, изучив ауру Тимура. Спокойно, Тимур, смертельных заболеваний у тебя нет. Жуй, не отвлекайся.
   Тимур шумно выдохнул и продолжил молча поглощать ужин, то и дело с опаской поглядывая на маленького пришельца.
   – Эмоциональный слой скоро тебе откроется, поскольку ты уже почти без ошибок чувствуешь эмоции, исходящие от людей. Очень скоро ты сможешь их увидеть. Третий слой будет доступен, как только еще немного увеличится резерв, а четвертый – после обряда инициации. То, что аура состоит из четырех слоев, не означает, что она похожа на капусту, листья которой можно снять один за другим. Слои ауры – это отдельные пространства. Каждый следующий слой ауры имеет чуть более высокие вибрации и немного выходит за рамки предыдущего, то есть слои не соприкасаются, а накладываются друг на друга. Смотреть на них нужно не глазами, как мы привыкли, а ощущениями своих внутренних вибраций, которые называются энергетическим зрением. Все это ты уже знаешь.
   Айштар сделал паузу секунд на пять, задумавшись. Я уже знала, что это означает – сейчас он скажет что–то важное, требующее особого внимания. И не ошиблась.
   – Самое главное, что тебе нужно усвоить уже сейчас, так это то, что все слои ауры тесно связаны между собой, а три первых слоя самым прямым образом влияют на резерв. Я уже упоминал об этом, но повторю еще раз. Чем лучше здоровье, тем больше резерв. Чем гармоничнее эмоции, тем больше резерв. Чем мощнее истинная сущность, тем больше резерв. Все эти утверждения верны и в обратном порядке, то есть чем больше резерв, тем лучше здоровье, гармоничнее эмоции и мощнее истинная сущность. Причем здоровье влияет на эмоции, которые в свою очередь питают истинную сущность. А от мощи истинной сущности зависит активность и гармоничность эмоций, которые воздействуют на здоровье. Получаем такой вот замкнутый круг. Суть понятна?
   – Ага.
   – Есть одно важное уточнение. Так как твой Дар созидательный, а не разрушительный, то твоя сущность подпитывается только положительными эмоциями. Вот. Это очень важно. Итак, вывод: твоя самая главная задача – увеличить резерв. А для этого что нужно делать? Правильно: укреплять здоровье, генерировать положительные эмоции и воспитывать свою сущность. Как это сделать? Тоже правильно: ЗОЖ культивируем, ежедневно медитируем, силу духа тренируем, каждую минуту радуемся жизни и делимся этой радостью с другими. Как там говорил твой доктор? Улыбайся чаще – и чаща улыбнется тебе. Золотые слова, между прочим.
   Айштар перевел дыхание и оглядел нас с Тимуром насмешливым взглядом. Я так ничего, привыкла уже ко всем этим понятиям, а вот Тимур слушал мальчишку с открытым ртом, забывая жевать.
   – Поехали дальше. Так как твой Дар подразумевает управление эмоциями, то на этом остановимся поподробнее. В отличие от слоя здоровья, который похож на белое облачко вокруг тела шириной сантиметров пять–семь, эмоциональный слой гораздо шире, около двадцати сантиметров. Он пульсирует, и его цвет может быть от светло–голубого до темно–серого в зависимости от степени эмоциональности. Это значит, что у более чувствительных людей этот слой будет голубого цвета, а у более жестких – серого. У равнодушных вместо этого слоя – пустота. Так как ты одаренная, то сможешь увидеть и сами эмоции, они напоминают разноцветные мерцающие нити. Что означает каждый цвет, ты будешь чувствовать интуитивно, на уровне своего Дара. Что с ними делать, тоже подскажет интуиция. Твоя задача – суметь сконцентрироваться и настроиться на вибрации этих нитей, только тогда они будут тебя слушаться. Ну и после этого аккуратно применять Дар, пробуждая, усиливая или ослабляя нужные эмоции.
   – Э-э… – протянул Тимур, собираясь что–то сказать, но, видимо, не нашел слов, ибо так и застыл с открытым ртом.
   – Да, Тимур, – Айштар не оставил мычание парня без внимания и с улыбкой ответил на его невысказанный вопрос: – Как только эта человечка научится управлять своим Даром, она без проблем сможет пробуждать эмоции по своему желанию, используя свой резерв, то есть количество энергии, накопленное в ауре. Сила и потенциал у нее очуметь какие, а вот с концентрацией и объемом резерва еще нужно поработать. Если она начнет чудить с пустым резервом, то может разрушить свою ауру вплоть до летального исхода. Нужна практика, безупречное чувствование своей энергии и обязательное своевременное ее восполнение.
   – Ясно, – произнес потрясенный Тимур.
   – Она классная, – подмигнул Айштар Тимуру, – ты даже представить себе не можешь насколько. Я и сам знаю только маленькую часть ее возможностей, примерно 1%.
   Тут уже не удержалась я.
   – Как это 1%? Шутишь, да?
   – Нет, какие могут быть шутки. Я ведь не одаренный, поэтому научить смогу только самым простым вещам, азбуке так сказать. А читать ты будешь учиться сама.
   Я выпала в осадок. И как же я буду учиться читать? Я ведь та еще фея, могу и нафеячить.
   – Эх, человечка, – пришелец состроил страдальческое лицо. – Информация сама по себе не есть знание, только непосредственный опыт позволяет информации стать знанием.
   Да уж. Похоже, я влипла по–крупному. Ну что ж, будем как–нибудь выкарабкиваться. Главное, не сдаваться и идти вперед. Маленький эмин удовлетворенно кивнул.
   – Айштар, а ты видишь все слои ауры, моей и Виталины, например? – Тимура одолело любопытство.
   – Конечно, вижу. Нити эмоций, правда, вижу не все, а только самые сильные. И влиять на них, само собой, не могу. Зато умею читать мысли. Нет, Тимур, Виталина читать мысли не сможет, да ей это и не нужно. У нее другое предназначение.
   Пришелец улыбнулся и с загадочным видом произнес:
   – А еще я вижу, что вы уже закончили кормить свои тушки, поэтому давайте перейдем к практике. Усаживайтесь на диванчик друг напротив друга и приступим.
   Мы с воодушевлением отнеслись к предложению нашего учителя. Расположились поудобнее и молча уставились на Айштара, ожидая дальнейших указаний.
   – Виталина, попробуй рассмотреть ауру Тимура. Сначала закрой глаза, сконцентрируйся, пробуди в себе энергетическое зрение. Когда будешь готова, попытайся описать все, что сможешь увидеть. Можешь с открытыми глазами, если хочешь.
   Сделала все, как нужно. Белое облачко увидела без труда и стала его разглядывать в поисках каких–нибудь потемнений или разрывов. Цвет облачка, конечно, не был однородным: где–то чуть светлее, где–то чуть прозрачнее, но ничего явно выделяющегося я не обнаружила.
   – Не нахожу ничего подозрительного, Айштар. Немного отличается цвет в области сердца, но совсем чуть–чуть. Он как бы плотнее, гуще, что ли.
   – А ты – молодец, совсем маленькое изменение ауры заметила. Тимур, ты совершенно здоров. С сердцем у тебя тоже все в порядке. Чутка пульс увеличился, от волнения, наверное. Это сразу же отразилось на ауре и не укрылось от энергетического взгляда Виталины.
   – Очуметь, Витошка, – произнес Тимур, не сводя с меня восхищенных глаз. – Ты в самом деле видишь мою ауру?
   – Ага, – я улыбнулась. – Это все благодаря Айштару. Он хороший учитель, а я стараюсь быть прилежной ученицей, только и всего.
   – Она одаренная, Тимур, – отозвался с подоконника пришелец. – Видеть ауру для нее – детский лепет. То ли еще будет. Ладно, у вас есть о чем поговорить, а мне пора домой.
   – А как же один вопрос напоследок? – подскочила я к собравшемуся исчезнуть в пространстве эмину.
   Мне, как всегда, не хочется отпускать мальчишку. Знаю, что это эгоистично с моей стороны, но ничего не могу с собой поделать. Он стал для меня таким родным, таким любимым. Я привыкла к нему, поэтому каждый раз пытаюсь хотя бы на минутку продлить наше общение и его пребывание в моем мире.
   – Я тоже к тебе привык, – с промелькнувшей грустью в искренних детских глазах тихо сказал Айштар и опустил голову.
   Подойдя к подоконнику, я нежно обняла мальчишку, а он пробубнил через объятия:
   – Я знаю твой вопрос.
   – И откуда же? – изумленно спросила я, отстранившись. – Я ведь еще не успела его придумать.
   – Девчонка, – хмыкнул пришелец. – И вопрос твой будет, как обычно, девчачьим.
   Я на мгновение задумалась, потом глубоко вздохнула и согласилась:
   – Ага. Так ты расскажешь?
   – Расскажу, куда ж я денусь. Любовь – это не просто какая–то одна эмоция определенного цвета, это очень много эмоций, соединенных и переплетенных между собой. Когда между людьми зарождается любовь, их нити эмоций тянутся друг к другу и образуют между сердцами яркую радугу с золотистой пульсацией и глубоким розовым свечением. Чем сильнее любовь, тем крепче нити радуги и тем их больше. Они проникают друг в друга, сливаются и становятся едиными для двоих. Именно поэтому влюбленные не могут жить друг без друга, они испытывают сильное притяжение. Радуга растягивается до бесконечности, поэтому расстояние для любви не преграда. Как бы далеко друг от друга не находились любящие сердца, радуга между ними не исчезнет. Она может лишь потускнеть и стать тоньше со временем. Это происходит из–за того, что длительное натяжение нитей приводит к их постепенному ослаблению, некоторые из них рвутся. Разрыв нитей причиняет боль, поэтому влюбленные страдают, находясь далеко друг от друга.
   – Очуметь! – лицо Тимура надо было видеть! – Айштар, откуда ты все это знаешь?!
   Айштар только захихикал, глядя на изумленного и одновременно растерянного высокого мужественного парня с атлетическим телосложением. Я тоже улыбнулась. Выглядел Тимур комично.
   – У меня свои секреты, Тимур. Разрешаю и тебе задать один вопрос. Только поскорее, пока я не передумал.
   – Любой вопрос? – спросил Тимур, задумавшись.
   – Любой, – тут же ответил Айштар и со смехом помахал ручонкой на прощание. – Пока, человечки! Скоро увидимся!
   – Эй, а как же мой вопрос? – подскочил Тимур к подоконнику, на котором уже никого не было.
   И только откуда–то издалека еще несколько секунд слышался звонкий детский смех.
   – Витошка, тебе не кажется, что этот мелкий меня перехитрил? – повернувшись ко мне, состроил обиженную рожицу Тимур.
   – Не кажется, точно перехитрил, – с улыбкой ответила я.
   – Ладно, в этот раз победа за ним, но в следующий раз я так просто не сдамся.
   – Мальчишки, – хмыкнула я, подошла к Тимуру и крепко его обняла, – мои любимые мальчишки.
   Тимур подхватил меня на руки и, как раньше, усадил к себе на колени, удобно устроившись на диванчике. Несколько минут мы просто сидели, прижавшись друг другу, и молчали. Только сейчас я поняла, как же сильно соскучилась по таким вот нашим дружеским вечерам. По равномерным ударам сердца под моей щекой, по крепким рукам на моей талии, по легкому прикосновению подбородка к моей макушке. Тимур. Мой защитник и мой герой.
   – А теперь рассказывай, Витошка, – прозвучали над ухом почти забытые слова.
   – И что же тебе рассказать? – прошептали мои губы привычный вопрос.
   – Все, – услышала я ожидаемый лаконичный ответ.

Глава 14

//-- Карим Шульц --//
   Выползли из тренажерного зала и тащимся к общежитию. Ноги заплетаются, руки колотятся, мозг в ауте. Второе занятие с Аликом оказалось круче, чем первое. Причем после ободряющих слов тренера о том, что мы еще и не начинали тренироваться, а только разминаемся, сил не осталось даже на разговоры. Поэтому тащимся и молчим.
   Правда, Алик заверил, что недельки через две полегчает. Мышцы привыкнут, тело приспособится, и так фигово уже не будет. То, что нужно потерпеть всего две недели, и жизнь наладится, обнадеживает. А вот обещание тренера взяться за нас всерьез в самое ближайшее время – настораживает.
   Н-да. Влипли мы не по–детски. План тренировок расписан на два ближайших месяца. Специальная программа, индивидуальный подход с учетом наших физических данных и возможностей, строгий тренер с жесткими требованиями и неиссякаемым чувством юмора прилагаются.
   Главное требование мы уже усвоили. Это дисциплина. Причем у Алика своеобразная интерпретация этого понятия. Я всегда под дисциплиной понимал что–то вроде обязательного подчинения установленному порядку и правилам и восторга по этому поводу, надо сказать, никогда не испытывал. От слова «совсем». Но Алик перевернул мое сознание с ног на голову, заявив, что «дисциплина – это решение делать то, чего очень не хочется делать, чтобы достичь того, чего очень хочется достичь». Эта мысль пришлась мне по душе, так же, как и Виталине.
   – Карим, давай чуть–чуть постоим, подышим воздухом, а уже потом поднимемся на крыльцо, – предложила напарница, взяв меня за запястье.
   – Давай, – с радостью согласился я, окинув взглядом пять ступенек, которые нам предстояло одолеть.
   Раньше я их не замечал, а теперь передо мной материализовалась сложнейшая полоса препятствий.
   Притянул Виталину к себе, приобнял за плечи и изобразил неподвижную статую. Предпринял попытку твердо стоять на ногах, если быть точным. Тело приятно расслабилось, как только хрупкая девушка прижалась к моей груди, обхватив талию теплыми, подрагивающими после тренировки руками. А затем я ощутил непонятно откуда взявшийся прилив бодрости и сил. На уровне инстинктов сразу же появилось желание оберегать и защищать свою добычу. И не отпускать. Крепче сжал ее в объятиях и прикрыл глаза от удовольствия.
   – Ну ты как? – минуты через две спросила улыбающаяся Виталина, уставившись на меня большими зелеными глазами. – Готов ринуться в атаку?
   – А то! Живыми не сдадимся. Даже если рухнем брюхом, доползем на силе духа!
   – Так–так, еще парочка тренировок, и в теле атлета обнаружим поэта, – хихикнула Виталина и повернулась к крыльцу, до которого мы не дошли шагов десять. – Пойдем, осталось совсем чуть–чуть.
   – Легко, – бодро отозвался я.
   Взявшись за руки, мы храбро поковыляли навстречу подвигу.
   Классная девчонка! И откуда в ней столько энергии? Никогда не унывает и в любой ситуации находит что–то хорошее. За такой, как она, можно и в огонь, и в воду, а тут всего лишь пять ступенек крыльца студенческого общежития. Раз плюнуть.
   На девятый этаж нас домчала лифтовая кабинка, так что не прошло и пяти минут, как я проводил Виталину до двери ее комнаты и получил заслуженные поцелуи в обе щеки. Пожелав девушке спокойной ночи, направился к себе.
   Спустился по лестнице на этаж ниже и кое–как добрел до комнаты № 88, ставшей три дня назад моим прибежищем. На время обучения в Академии, разумеется. Снял ботинки и без задних ног рухнул на кровать, не раздеваясь. Кайф! Как мало для счастья надо, оказывается.
   Почти уснул, когда раздался сигнал входной двери. Приподняв голову, взглянул на всплывшую голограмму, отобразившую рыжеволосую посетительницу. На это действие я потратил последние силы, после чего без зазрения совести уронил тяжелую голову обратно на подушку.
   «Нет, Виктория, только не сегодня», – вяло отозвался мой мозг и отключился.
   Ненадолго. На лоб легла чья–то мягкая рука, заставив сделать усилие, открыть глаза и тут же зажмуриться от яркого света. Но промелькнувшие огненно–рыжие локоны разглядеть я успел.
   – Виктория? – спросил, совершенно не понимая, что происходит.
   – Привет, – словно издалека прозвучал мелодичный голос. – Дверь была не заперта, и я решила убедиться, что с тобой все в порядке.
   – Все окей, – собрав остаток сил в кулак, сказал я. – Вымотался в тренажерке, решил прилечь на полчасика.
   – Ясно, – послышалось в ответ.
   Не открывая глаз, я перевернулся на бок, потом сел, уперевшись спиной в стену.
   – И каким же ветром занесло такую девушку в наши края, да еще в пятницу вечером? – полюбопытствовал, пытаясь все же приоткрыть хотя бы один глаз.
   Тело отказывалось двигаться, а вот мозг включился в работу, желая выяснить обстоятельства столь неожиданного появления бывшей одноклассницы в моей комнате. Виктория присела на край кровати, оглядываясь по сторонам.
   – Возвращалась с аэробики и увидела, как ты кого–то провожаешь. Хотела подождать на ресепшене, но дежурный парнишка сказал, что ты уже три дня как здесь живешь. Вот я и решила заглянуть в гости, пообщаться со старым другом.
   Она улыбнулась и, как бы невзначай, пригладила складочку одежды на груди. Это еще что? Никак соблазнить решила? Или занятие с Аликом так меня утомило, что уже чудится всякая ерунда? Ладно, разберемся.
   – Прости, я сегодня не в самой лучшей форме, еле на ногах держусь. Если хочешь, закажи себе чаю в пищеблоке.
   – С удовольствием, – Виктория грациозно поднялась, поправляя волосы и демонстрируя великолепную фигуру, облаченную в черный облегающий комбинезон со смелым декольте. – Закажу себе чаю, а тебе что–нибудь поесть, пока ты тут с голоду не помер со своими тренировками. Заодно поболтаем, как в старые добрые времена.
   – Давай, поухаживай за болезным, – со смешком отозвался я, не сводя глаз с упругой груди.
   Да, грудь шикарная, чего скрывать. Виктория вообще привлекательная девушка, и от романа с ней не отказался бы ни один здравомыслящий пацан. Но, насколько я помню, она не была любительницей ни к чему не обязывающего интима. Да и в мои планы не входят мелкие интрижки. Я всерьез настроен завоевать Виталину и вступить с ней в длительные отношения. Так что нечего пялиться, куда не нужно. Поболтаем и разбежимся, как в море корабли.
   Глядя вслед удаляющимся к столовой зоне аппетитным ягодицам, сполз с кровати и поковылял в ванную.
   – Виктория, ты тут похозяйничай пока, а я в душ. Будь как дома, я скоро.
   Не дожидаясь ответа, запер за собой дверь и включил прохладную воду. Водные процедуры немного взбодрили и вернули к жизни уставшее тело. А после чистки зубов так и вовсе почувствовал себя почти человеком. Натянул приготовленную заранее чистую белую безрукавку, темно–синие брюки и с довольным видом вышел из ванной, на ходу вытирая полотенцем влажные волосы.
   Виктория в задумчивой позе сидела за столиком, медитируя на чашку с чаем. При моем появлении она выпрямилась и с обворожительной улыбкой пригласительным жестом указала на свободный стул.
   Контейнер с заказом, доставленный пищеблоком, вызвал у моего желудка бурю урчащих эмоций. А когда нос учуял аромат мясного суфле, он без стыда и совести громко взвыл от восторга. Оказывается, я здорово проголодался!
   – Приятного аппетита, – сквозь смех произнесла Виктория, слегка прищурившись.
   – Премного благодарен, – ответил я и отвесил насмешливый поклон.
   Пока я ел, за мной кокетливо наблюдали золотистые глаза. И все–таки, что ей от меня нужно? Ну не влюбилась же она, в самом деле? Столько лет учились в одном классе и ничего, а тут вдруг проявила интерес к моей персоне. Виктория так просто не признается. Придется поиграть, чтобы выяснить правду.
   – Суфле обалденное, не хочешь попробовать?
   – Нет, спасибо, я не голодна.
   – Я предлагаю всего лишь попробовать, – сказал я, отрезая маленький кусочек суфле, после чего наколол его на вилку и поднес к губам девушки. – Ну, давай же, один маленький кусочек.
   – Карим, – укоризненно проговорила Виктория, сделав слабую попытку увернуться.
   Но я умею быть настойчивым, когда нужно. Наклонился поближе, взял свободной рукой ее за подбородок и осторожно приложил суфле к губам. Девушка приоткрыла рот, аккуратно сняла с вилки подношение и стала медленно жевать, глядя мне прямо в глаза. Я сглотнул. От второго кусочка Виктория отказываться не стала, а за третьим сама потянулась. Вот только зря. Третий кусок я съел сам, ехидно улыбаясь.
   – Ах вот как, – раздался вкрадчиво–ласковый голос девушки, не обещающий ничего приличного.
   Виктория встала со своего места, походкой коварной соблазнительницы сделала три шага, наклонилась и прошептала в самое ухо, обжигая горячим дыханием: «Мне очень нравятся твои губы, и на мне кружевное белье». После этого она нежно поцеловала это самое ухо так, что от возбуждения у меня потемнело в глазах. Пока я пытался восстановить зрение, лихорадочно соображая, что это было, у меня из–под носа утащили и блюдо с мясным суфле, и вилку, и нож.
   – Виктория, – я хотел было воззвать к совести нахальную воровку, но замолчал, удивившись, насколько хрипло и низко прозвучал мой собственный голос.
   А ей хоть бы что. Уселась напротив и внаглую жует мой ужин, сверкая хитрющими глазами. Кажется, этот раунд я проиграл. Ладно, Виктория, мы еще посмотрим, кто кого.
   Облокотился о край стола и стал откровенно рассматривать ее пышную грудь, наплевав на всякий стыд и тому подобную ерунду. Она, конечно же, заметила, куда направлен мой горящий взгляд, но, нисколько не смутившись, продолжила поедать суфле, шаловливо при этом облизываясь. Ну что ж, я так просто не сдамся, красотка.
   Встал, уперев руки в столик, и наклонился к девушке, нависнув над ней всем телом. Не растерявшись, Виктория запихнула мне в рот кусочек суфле, который секунду назад собиралась съесть сама. Удовлетворенно промычав, я прожевал и произнес:
   – Еще.
   Не давая красотке опомниться, медленно провел указательным пальцем по линии декольте, следя за движением взглядом. Задержался в ложбинке, вернулся обратно. Дыхание Виктории участилось, но виду она не подала, принявшись меня кормить. Когда с тарелки исчез последний кусок, она посмотрела мне в глаза и томно прошептала:
   – Какой же ты ненасытный, Карим.
   – Я не я, когда голоден, – весело сказал я и как ни в чем не бывало уселся на свой стул.
   1:1, Виктория. Играем дальше.
   – Так что же тебя привело в мою скромную обитель? – задал я интересующий меня вопрос, уперев локти в стол, скрестив пальцы в замок и положив на него подбородок.
   Неожиданный поворот разговора озадачил девушку, но она быстро взяла себя в руки и, видимо, тоже решила поиграть.
   – А может, я влюбилась, Карим, – игриво произнесла Виктория, хлопая длинными ресницами. – А ты меня не замечаешь, ходишь тенью за своей художницей, вот я и пошла на решительные меры.
   Я промолчал, с интересом разглядывая симпатичное лицо и пытаясь понять, правду она сейчас сказала или просто проверяет мою реакцию на свои слова. В голове родилась безумная идея.
   – Пойдем, – властно сказал я, поднимаясь и протягивая руку Виктории.
   – Куда? – округлила она глаза, но руку подала и встала.
   – Покажешь мне свое кружевное белье, – абсолютно спокойно ответил я и потянул девушку к кровати.
   Она притормозила, сраженная моей прямотой, а потом приблизилась и, едва касаясь моих губ своими, прошептала:
   – Не все сразу, Карим. Спокойной ночи.
   И ушла, одарив напоследок многообещающим взглядом. А я так и остался стоять при полном параде посреди комнаты, таращась на закрытую дверь.
   Горячая штучка, непринужденно спровоцировала и завела. Достойная соперница, легко сравняла счет в нашей безобидной игре. Жаль, что эта роскошная красотка вызывает у меня лишь одно желание – поиграть.
//-- Тимур Али --//
   «Салют! Только что закончилось занятие с Аликом. В Кариме проснулся поэт, а я еле–еле доползла до кровати и решила, что самое время стать гуру в практике шавасаны. Начну прямо сейчас. Удачного патрулирования!»
   Пробежал глазами входящее сообщение и улыбнулся. Эта девочка умеет радоваться жизни, несмотря ни на что. Нападавшую на нее до сих пор не нашли, поэтому по моей просьбе Виталина пишет мне каждый вечер, докладывая, как прошел день. Мне так спокойнее, да и каждое ее сообщение поднимает настроение.
   – Виталина? – поинтересовался Дамир, выходя из душа. – Что пишет?
   – Собирается ждать утра в позе трупа, – хмыкнул я, продолжая улыбаться. – Второе занятие с Аликом не прошло даром.
   – Занятие с Аликом, – мечтательно протянул Дамир, – вот бы мне улыбнулась такая удача.
   – Ты и так неплохо выглядишь, – фыркнул я, окинув взглядом босую мускулистую фигуру с влажным торсом, на которой были надеты только черные спортивные штаны.
   – Так–то оно так, но это же Алик, – уважительно проговорил Дамир, доставая из шкафа теплую футболку. – Занятие у такого тренера по эффективности превосходит месяц, если не больше, самостоятельных тренировок. Он крут.
   – Согласен, – кивнул я, поднимаясь с дивана и подхватывая лежащую рядом ветровку. – Здорово, что отцу Карима удалось уговорить Алика потренировать ребят. Прокачает их, научит защищаться, обучит полезным техникам. В жизни все может пригодиться.
   – Лучше бы не пригодилось, – мгновенно помрачнев, произнес Дамир, – но ты прав.
   Ловко запрыгнув в ботинки, он мельком взглянул на чаттер и удовлетворенно сообщил:
   – Свят уже ждет внизу.
   – Ильдар, мы ушли, будем через четыре часа, – бросил я привычную фразу лежащему на кровати равнодушному, открывая дверь.
   – Удачи, – сухо отозвался в ответ Ильдар.
   Через пятнадцать минут мы уже входили в здание патрульной службы Эль–Хаттара, возле которого царило непривычное оживление. Один за другим взлетали скайеры воздушного патрулирования и фрейлы – летательные аппараты специального назначения, предназначенные для транспортировки пострадавших. На первый взгляд могло показаться, что это очередные учения, если бы не одно но. Все члены патрульных бригад были в полной боевой экипировке.
   Отметившись в пропускном пункте, мы прошли привычную процедуру проверки психического и физического состояния и направились в оружейный бокс. Но вместо обычных электрошокеров и ампул анпирита нам выдали автоматы и скиншелы – защитные костюмы из сверхпрочного материала, плотно облегающие тело. Без лишних вопросов мы облачились в предложенную одежду и двинулись получать задание.
   – Добрый вечер, – поприветствовал нас капитан патрульной службы Мурад Газизов. – Парни, вы отправляетесь в Линтон. Разрешение покинуть территорию города у ректора Военной Академии получено. Знаю, что у вас еще испытательный срок, но ситуация критическая. Неизвестная группировка организовала массовое уничтожение жителей города. Туда направлены все подразделения спецслужб Эль–Хаттара. Ликвидацией преступников занимаются военные, наша задача обеспечить воздушное патрулирование в районах, прилегающих к Линтону, и оказать помощь в транспортировке раненых. Задание вам сообщит координатор в пути следования. Вопросы есть?
   – Вопросов нет, – в один голос отозвались мы.
   – Выполняйте! – громко скомандовал капитан и уже тише добавил: – Парни, будьте осторожны, там орудуют конченые отморозки.
   – Есть выполнять! – прозвучал дружный ответ.
   На ходу надевая шлемы, мы бегом направились в ожидающий нас фрейл. Как только стали подниматься в воздух, раздался женский голос из устройства связи:
   – Группа номер тридцать четыре, внимание! Старшим назначается Святослав Шахин. Координаты цели на мониторе, прибытие в пункт назначения через семь минут. Ваша задача – погрузить на борт выживших и ожидать дальнейших указаний. Старший, задача ясна?
   – Так точно, – уверенно произнес Святослав, увеличивая на мониторе красную точку нашей цели.
   Детский Дом «Надежда». Я сжал зубы. Слишком неожиданной оказалась цель. В ушах прозвучали только что услышанные слова: «Ваша задача – погрузить на борт выживших». Усилием воли заставил себя не думать о том, что может ожидать нас через семь минут. Студент Военной Академии должен быть готов к любому заданию, тем более когда это задание касается детей.
   Линтон. Маленький городишко, расположенный недалеко от столицы. Такой же, как и все остальные города Ширана, но с одной особенностью – практически все население Линтона составляют равнодушные. В Линтоне уже несколько десятилетий не рождаются дети с другими статусами, а жившие там ранее ЭЛ, полуЭЛ и большинство хейтов по разным причинам покинули город много лет назад.
   Я узнал об этом, когда учился в школе. Нередко эмоциональные одноклассники дразнили равнодушных, выкрикивая, что таким как мы, хладнокровным, место в Линтоне. Драться с нами боялись, а вот покричать вслед было любимым делом некоторых гиперактивных трусов. Реакции ведь у равнодушных никакой.
   Из воспоминаний детства вынырнул резко, заметив внизу горящий город, вернее, уже догорающий. Значительная часть Линтона практически полностью была уничтожена, некоторые районы сгорели дотла.
   Приземлившись в указанных координатах, выскочили из фрейла, включили фонарики на шлемах и сразу же направились к тому месту, где ранее находился детский дом, а теперь торчали обугленные обломки колонн и возвышались горы пепла. Рядом с пепелищем в полной темноте прямо на земле сидела кучка перепачканных золой детишек не старше шести лет и две девушки, держащие на руках самых маленьких. Всего человек двадцать, не больше. Других живых в округе не наблюдалось, а вот мертвыми телами, в том числе и детскими, была усыпана земля. Причем большинство из них погибло не от пожара, а от огнестрельных и ножевых ран.
   – Здравствуйте, мы за вами, – обратился к девушкам Святослав, снимая шлем. – Ведите детей к фрейлу. Есть еще выжившие?
   – Нет, это все… все, кого я успела спрятать в подвале, – глухо ответила одна из них, правой рукой прижимая к груди сверток со спящим младенцем, а левой придерживая годовалую девочку.
   Эта девушка единственная из выживших не была равнодушной. На вид лет двадцать – двадцать пять, темноволосая, черноглазая, в темно–сером грязном и кое–где разорванном комбинезоне. Ее прилично обгоревшие руки дрожали, а в заплаканных глазах было столько боли, что у меня в груди похолодело. Я помог ей встать и спросил:
   – Вы можете идти?
   Девушка скользнула по мне рассеянным взглядом и произнесла:
   – Да. Помогите детям.
   Я кивнул, подхватил на руки девочку, которую она придерживала, и скомандовал:
   – Ребята, беремся за руки и идем за мной, – а затем, повернувшись к товарищам, чуть тише добавил: – Дамир слева, Святослав замыкающий.
   Как только всех разместили на борту фрейла, Святослав вышел на связь с координатором:
   – Группа номер тридцать четыре, старший на связи. Задача выполнена, ждем дальнейших указаний.
   – Старший, доложите о количестве пассажиров на борту, – раздалось из устройства связи.
   – Девятнадцать человек, из них семнадцать – дети, – без промедления отчитался хейт.
   – Группа номер тридцать четыре, внимание! – секунд через десять прозвучала команда координатора. – Пассажиров необходимо доставить в Найрат, координаты у вас на мониторе. Ориентировочное время в пути – двадцать три минуты. После выполнения задания возвращайтесь на базу. Старший, задача ясна?
   – Так точно, – ответил Святослав, поднимая фрейл в воздух.
   Обработав руки черноглазой девушки антиожоговым спреем, я уселся в кресло рядом с Дамиром и стал рассматривать маленьких пассажиров. Бледные ничего не выражающие лица, безразличные уставшие глаза, безучастный вид. Полное спокойствие и безмятежность. Жуткое зрелище, с учетом того, что им только что пришлось пережить.
   Когда–то и я не знал, что такое сочувствие, сострадание, забота. Ни за что не переживал, ни о чем не мечтал, никого не любил. Был таким же, как они. Роботом, человеком–функцией, выполняющим ежедневно перечень одних и тех же дел. Последовательно и методично, чтобы не умереть. Хотя мне было абсолютно все равно, буду я жить или нет. Мне кажется, я даже не знал, хочу ли я жить. А хотел ли я вообще чего–то? Наверное, нет. Тогда я и представить себе не мог, что жизнь может быть совершенно другой. Эмоциональной.
   Нет, эмоции – это не всегда радость и счастье. Это еще и очень много страданий. Тревога за близких и друзей, боль утраты, печаль от неудач, грусть, отчаянье, страх, вина. Список можно продолжать и продолжать, как оказалось, неприятных эмоций намного больше, чем радостных. Но как только все это стало частью моей жизни, исчезла пустота, пожирающая меня изнутри. Я перестал быть одиноким. В серой жизни серого человека появился смысл – я понял, что я нужен, полезен и любим. Да, я стал чувствовать все то, что причиняет беспокойство, но я познал и то, что доставляет удовольствие. И пусть мое сердце иногда болит и плачет, это пройдет, зато оно не глухое. Оно способно слышать другие сердца.
   Как и сердце этой девушки с младенцем, по грязным щекам которой текут слезы и капают на раненые руки. Она еще долго будет в деталях помнить этот день. Спасенных детей, этого младенца на своих руках, наш фрейл. Воспоминания будут причинять ей боль, будут мучить ночными кошмарами, но она справится и станет сильнее, потому что ее сердце живое, оно способно видеть и слышать. Эта девушка знает, что существует не только тьма, но и свет. Она не пытается выжить, она стремится жить, зная цену каждому моменту жизни. И своей, и тех, кто с ней рядом.
   Дамир подключился к информационному порталу и стал просматривать последние новости о событиях в Линтоне. Перед глазами мелькали картинки, напоминающие кадры из фильмов ужасов: дым и пламя, горящие люди, изуродованные трупы, тела в лужах крови, убийцы в черных масках, лишающие жизни каждого встречного. Но кольнуло в груди по другой причине – отсутствовала реакция со стороны окружающих на действия преступников. Люди не оказывали сопротивления, не помогали друг другу, не пытались что–либо сделать. Они апатично смотрели на происходящее и с невозмутимым видом проходили мимо истекающих кровью раненых. Они даже не убегали, чтобы спасти свои собственные жизни. Люди–объекты. С ними можно делать все что угодно. На них можно воздействовать, с ними можно совершать разного рода манипуляции, их можно сделать предметом культа или презрения, можно использовать, потом списать или уничтожить. А вот они не могут ничего. У объектов нет своей воли. У них нет чувств, нет желаний, нет мотивов.
   В висках застучало от мысли, что я тоже был одним из них. С таким же безразличием наблюдал за поножовщиной между одноклассниками, не заявлял об известных мне фактах надругательств над женщинами, абсолютно спокойно воспринял новость о гибели родителей. И если бы мне с самого рождения не внушали, что я должен оберегать Виталину, то я не стал бы этого делать. Я мог бы потерять свою девочку и навсегда остаться равнодушным…
   На мгновение перед глазами все поплыло, но я тут же взял себя в руки. В мире не бывает случайностей, и Судьба не просто так вмешалась в мою серую безликую жизнь. Она дала мне шанс стать другим для чего–то важного и нужного, и я должен быть к этому готов. Я должен быть сильным.
   Перевел взгляд на пассажиров. Дети спали, устроившись в самых необычных позах: кто–то свернулся калачиком, кто–то запрокинул голову на спинку кресла, кто–то на плечо соседа. В спящем состоянии определить их статус практически невозможно. Дети как дети, если бы не бледный цвет лиц и не серые волосы. Девушка–равнодушная тоже дремала, наклонив голову вниз. А вторая, ЭЛ, в ее статусе я уже не сомневался, смотрела в никуда застывшими черными глазами, машинально поглаживая младенца. Растрепанная, испачканная сажей, осунувшаяся и уставшая, она была прекрасна. Не знаю почему, но, чем дольше я смотрел на нее, тем больше она мне нравилась. Было в ней что–то притягательное, приятное.
   Засмотревшись, не заметил, как фрейл стал снижаться.
   – Детский Дом «Ладошки», – выдернул из забытья Дамир, и я с удивлением обнаружил, что мы приземлились.
   – Парни, давайте не будем будить детей, – обратился я к товарищам. – Перенесем их на руках.
   – Без проблем, – ответил Дамир, снимая шлем и направляясь к пассажирам.
   Святослав молча кивнул, активировал открытие дверей и проследовал за Дамиром.
   Нашего прибытия ждали. Как только мы с детьми на руках вышли из фрейла, навстречу выбежал многочисленный персонал «Ладошек». Не прошло и пяти минут, как все дети оказались в здании Детского Дома, а мы отправились на базу.
   Всю дорогу я не мог выбросить из головы образ черноглазой девушки с обожженными руками. Странно, столько впечатлений за последний час, а самым ярким оказалась она. Заплаканная незнакомка, спасшая семнадцать маленьких жизней. Не ради чего–то или кого–то, а по велению сердца, которое не могло поступить иначе.
   Парни не спешили обсуждать случившееся, как и ситуацию в Линтоне в целом. Мы работаем в патрульной службе не первый год, видели всякое, но лицом к лицу с таким масштабным происшествием столкнулись впервые. Суровая реальность оказалась хуже, чем мы могли себе представить. Нужно время, чтобы ее переварить.
   О том, что подобные вещи происходят регулярно, я знал. Студенты Военной Академии владеют информацией об обстановке не только в своей стране, но и на всей планете. Вот только слышать и знать – это одно, а оказаться в гуще событий – совсем другое. Происходит переосмысление всех имеющихся знаний, и ты начинаешь воспринимать мир в совершенно ином свете.
   Линтона больше нет. Как и многих других подобных ему городов. А вместе с городом исчезли с лица Земли и несколько тысяч равнодушных. Только что это изменит? Эмоциональных больше не станет, разве что поменяется процентное соотношение. Варварскими методами ситуацию не исправишь, здесь нужен другой подход, цивилизованный.
   Витошка. И снова все мысли ведут к тебе, моя девочка. Возможно, именно ты станешь началом конца этого дикого сумасшествия. Возможно, благодаря тебе и твоему Дару удастся спасти человечество от исчезновения. И, возможно, именно поэтому я стал ЭЛ. Чтобы помочь тебе, малышка.

Глава 15

//-- Виталина Мерц --//
   – Клокки, я сплю, – бормотала я, не открывая глаз, натянув одеяло на голову.
   Не помогало. Это заливистое чудище не собиралось успокаиваться, наоборот, с удвоенным усердием пищало, звенело и пиликало.
   – Сегодня выходной, малыш, давай поспим, – пыталась я достучаться до совести мохнатого синеглазого недоразумения.
   Куда там! Совестью в нем и не пахнет. Пришлось подниматься и ловить шустрого безобразника, пока всех соседей не перебудил.
   Но как же тяжко–то. Алик, черные квадратики, ты же обещал, что завтра будет лучше, чем вчера. Почему я тогда чувствую себя столетней старушкой с остеохондрозом, артритом и прочими не радостями?
   – Клокки, я тебе говорила, кто ты? Маленькая симпатичная мерзость, вот кто. Стой, Клокки. Алика на тебя нет, знал бы тогда, каково это – бегать по утрам, да еще и с песнями. Попался? То–то же.
   Совершенно разбитая, словно по мне звездолет проехал, и вынужденно проснувшаяся, отключила свой прелестный будильник. Аккуратно поставила его на стол, искоса поглядывая, как бы это чудо ненароком не вздумало еще разок по комнате погонять. Ага. Мало ли что.
   Так. Сегодня мы с Каримом собирались по сувенирным магазинам прогуляться, вот только у меня есть один маленький, но очень важный вопрос. Каким образом я буду передвигаться? Мне бы сейчас крылья не помешали, огромные такие, сильные.
   – Вот черт! – отпрыгнула я от зеркала, случайно бросив на него взгляд, и рухнула на пятую точку, не удержавшись на ногах.
   Нет, черта в зеркале я не увидела. Там было что–то другое, вернее, кто–то другой. Девушка, похожая на меня как две капли воды, только с крыльями. С большими полупрозрачными сияющими крыльями, как у какой–то диковинной птицы.
   – Очуметь, – пробормотала я, потирая ушибленную часть тела. – Вот это я нафантазировала с утра пораньше, так можно и заикой стать. Привидится же такое, черные квадратики.
   Осторожно поднявшись, с зажмуренными глазами медленно подошла к зеркалу. Страшновато как–то, но надо посмотреть, чтобы убедиться в собственной адекватности. Открыла глаза и с облегчением выдохнула. В зеркале была всего лишь я. В своей любимой пижаме с енотиками, растрепанная, и никаких крыльев.
   Задержала взгляд на кулоне с аквариллом, украшающем шею. Я его не снимала с тех пор, как надела. Но вот с Дархаром больше не общалась. Хотела, несколько раз порывалась, но так и не решилась.
   Не представляю, что я ему скажу. «Привет, это я, землянка Виталина, та самая, которой ты подарил кулон»? Или может так: «Привет, Дархар, захотелось с тобой поболтать, мы ведь теперь друзья. Расскажешь мне о Марсе»? Глупо. Он, скорее всего, уже давно забыл обо мне. Кто я такая, чтобы меня помнить? Обычная девушка, студентка Академии Искусств, немножко рисую, немножко танцую и (о, ужасы ужасные!) много всего чувствую. Ага, и еще попадаю во всякие неприятности вроде той, что случилась неделю назад. Хорошо, что это единственная крупная неприятность, которая произошла со мной в этом году, мелкие напасти не в счет. Хочется надеяться, что она будет последней.
   Ладно, нужно привести себя в порядок и набраться сил. Через два часа Карим зайдет, отправимся выбирать подарок Доминике.
   При мысли о шопинге настроение резко упало куда–то ниже уровня земли. Но я тут же вспомнила слова Айштара о том, что моя главная задача – увеличить резерв, а для этого нужно не унывать и чаще улыбаться. Покорчила смешные рожицы своему зеркальному отражению, улыбнулась ему, подмигнула и, вернув хорошее настроение на прежнее место, на лицо то есть, отправилась в ванную.
   Думаю, полчасика пребывания в теплой водичке с магнезией и ароматной пенкой вознесут мое настроение до небес. Кроме того, водные процедуры станут настоящим спасением для тела. Они восстановят мои бедные мышцы, которые жутко болят после вчерашней тренировки. А еще теплая ванна в течение тридцати минут сжигает шестьдесят две килокалории, что равносильно пятнадцати минутам ходьбы. Думаете все? Как бы не так! Водный релакс снижает уровень сахара в крови и уровень кортизола, гормона стресса, успокаивает нервную систему, улучшает кровообращение, очищает и омолаживает кожу. Короче, замечательная привычка нежиться в ванне – это то, что доктор прописал.
   Пока вспоминала все плюсы любимой процедуры, напевая себе под нос веселую мелодию, наполнила ванну, завязала волосы в высокий пучок, разделась и с наслаждением погрузилась в приятную водичку. М–м–м, красота. Если бы я была котенком, то заурчала бы от удовольствия. Хихикнула, представив себя этакой пушистой лапочкой. Хорошо, что зеркало чуть выше, а то увидела бы себя сегодня не только с крыльями, но еще и с хвостиком.
   Совершенно расслабившись, не заметила, как камешек на груди налился сапфировым цветом. И не сразу сообразила, что происходит, когда услышала знакомый бархатный голос:
   – Виталина. Я ждал этого момента.
   – Дархар? Но как? Я ведь не дотрагивалась до акварилла, – растерянно бормотала я, с удивлением уставившись на кулон, который красиво переливался в воде разными оттенками синего.
   – Забыл тебе сказать, – спустя секунды три в моей голове раздался тихий смех, – при опускании в воду акварилл активируется самостоятельно.
   Вот так сюрприз. Интересный камешек. Ладно, главное, чтобы он не передавал изображение происходящего, а то я тут как бы совсем раздетая. Додумать я не успела, поскольку услышала явно заинтригованное:
   – Акварилл передает только мысли, к сожалению. Но твоя мысль мне понравилась.
   – Ой, – только и смогла произнести я, осознав, что теперь марсианин знает, в каком я виде.
   По обыкновению моя скромная персона приняла рубиновый облик с головы до пят, потеряв дар речи. Хорошо, что и способность мыслить тоже была временно утрачена, а то ничего приличного я бы в этот момент не подумала, это точно.
   – Виталина, пока ты очаровательно смущаешься, я могу рассказать тебе о погоде за моим окном. Хочешь?
   – Угу, – промычала я, изо всех сил пытаясь преодолеть свою природную сверхзастенчивость.
   Могла бы и не стараться. Сверхзастенчивость растаяла после первых слов марсианина, уступив место восхищенному оцепенению.
   – Утреннее обнаженное солнце захватило Марс в плен малиновых объятий. Огненный шар теплыми лучами согревает задумчивую после сна планету и медленно распаляет. Планета охотно отзывается, принимает невинную ласку и, сладко вздыхая, подается навстречу. Чтобы чуть позже вспыхнуть огненно–золотыми красками с переходами в дымчато–алые и запылать, отвечая взаимностью. Смугло–розовые облака, едва касаясь друг друга, плавно скользят вдоль сиреневого влажного неба, дразня и опьяняя, в томительном ожидании нужного момента. Того самого, когда прохладное дыхание доминирующего ветра наполнит горячее пространство и вызовет неистовое желание двигаться, набирая скорость. В стремлении снять вспыхнувшее напряжение дрожащий воздух превратится в плазму и, захватив власть в свои руки, принесет мощный электрический разряд, который проявится яркой вспышкой света и ударной звуковой волной. Живительные струи прозрачных капель порывами и пульсирующими толчками оросят поверхность, постепенно превращаясь в потоки льющейся жидкости и охлаждая разгоряченную плоть планеты. Природа насытится безумной энергией слияния неба с землей и приготовится покорно выполнить свое естественное предназначение – подарить надежду на будущее, зарождая в себе новую жизнь.
   Дархар замолчал, а я, сраженная услышанным, не находила слов и мыслей, чтобы выразить свои ощущения. Сказать, что я не ожидала такого описания погоды, это ничего не сказать. Я даже предположить не могла, что мужчины в принципе способны на такие вещи.
   – Виталина, скажи же что–нибудь, – раздался тихий голос в моей голове, от которого по коже побежали мурашки. – Или хотя бы подумай.
   – Это так… прекрасно… и так чувственно, – наконец смогла произнести я, не узнавая свой собственный голос, прозвучавший ниже обычного.
   «Это потрясающе, несравненно и бесподобно!» – это я уже подумала, не в силах выразить словами свои взволнованные эмоции.
   И сразу же получила теплую волну удовольствия в ответ. Он и так может? Без мыслей и без слов? Или мне показалось?
   – Дожди на моей планете – редкое явление, а грозы случаются один раз в несколько лет. Сегодня именно этот день.
   – На Марсе совсем мало воды, да? – спросила я первое, что пришло в голову.
   – Поверхностных и атмосферных вод меньше, чем на Земле. Преобладают глубинные воды.
   – А растения? На Марсе есть деревья, кустарники?
   – Есть. Не в таком виде, как на Земле. Они другие.
   – Но твои цветы, в корзинке, они очень похожи на земные. Они с Марса или с какой–то другой планеты?
   – Это айлинии, они есть только на Марсе. Их выращивают по особой технологии в специальных условиях. Семена этих цветов имеет при себе каждый марсианин, чтобы в нужный момент воспользоваться. Айлинии формируются из семян по мысленному повелению их обладателя, принимая требуемый облик.
   – Что значит требуемый? – от удивления я схватилась обеими руками за бортик ванны, не обращая внимания на потоки воды с пеной, стекающие с моих пальцев на пол.
   – Придуманный обладателем.
   – Они могут быть любыми? – я не верила собственным ушам.
   – Да.
   Невероятно. Как такое вообще возможно? Мои ошеломленные полушарики объявили суверенитет, в смысле – полную независимость, отказываясь верить в подобные вещи.
   – И как долго формируются цветы из семян? – после некоторой паузы спросила я, приготовившись к самому неожиданному ответу.
   – Около пяти секунд, – просто и обыденно сказал Дархар.
   Очуметь! За пять секунд из семян появляются восхитительные цветы, какие захочешь, на какие только способна твоя фантазия, при этом живые и благоухающие? Это что–то неземное. Ну, вообще–то, да, неземное…
   – А корзинка? – все еще недоумевая, решила я до конца разобраться в этом вопросе.
   Нет, ну корзинка ведь не может вырасти из семян? И вряд ли марсиане носят ее с собой. По крайней мере, я не видела, чтобы они держали что–либо в руках. В карман она точно не поместится, несмотря на свои небольшие размеры.
   – Семена айлинии хранятся в специальной капсуле, которая вставляется в браслет на запястье, – мягкий голос продолжал меня впечатлять. – При активации семян капсуле тоже можно задать любой образ.
   Удивление, восхищение и недоверие смешались в моей голове, словно в шейкере. Я, конечно, слышала фразу о том, что мысли материальны, но, чтобы настолько…
   – Дархар, это какая–то магия?
   В ответ на мой вопрос в голове раздался приятный вибрирующий смех, от которого кожа покрылась пупырышками и закружилась голова. А затем по телу прокатилась волна спокойствия и неги. Очень необычные ощущения, но такие расслабляющие, блаженные, что я прикрыла глаза, наслаждаясь.
   – Нет, Виталина, – голос марсианина звучал еле слышно, словно издалека, – это сила и возможности разума.
   – Дархар, – глухо прошептала я, не в силах пошевелиться.
   Я хотела еще что–то спросить, но не смогла, полностью поддавшись охватившим меня ощущениям. Не знаю, что это было, но я словно оказалась на вершине блаженства. Не помню, думала ли я о чем–нибудь в этот момент, говорила ли что–нибудь, делала ли какие–либо движения. В памяти осталось лишь неописуемое неземное удовольствие на грани всепоглощающей эйфории.
   Очнулась, почувствовав горячее дыхание у себя над ухом. Резко открыла глаза, повернулась, но никого рядом не увидела. Опустила руку в воду и прикоснулась к кулону с гладким камешком, похожим на синий леденец. Теплый.
   – Приятно было провести с тобой время, Виталина, – тихий голос в голове окончательно привел меня в чувство. – Я хотел бы делать это чаще.
   Пока я собиралась с мыслями, чтобы что–нибудь ответить, ощутила бурный поток эмоций, захлестнувший мое сознание. Не моих эмоций, это абсолютно точно. Эмоции чужие. Благодарность, удовольствие, радость, восторг, наслаждение, счастье. Это то, что я успела считать. Дархар? Получается, что я не могу слышать его мысли, но чувствую эмоции? Интересно, а он знает об этом? Черные квадратики, я же только что об этом подумала. Значит, теперь знает.
   – Мне тоже было очень приятно, – прошептала я и, сама не знаю почему, добавила: – До завтра, Дархар.
   – До завтра, Виталина. Я буду ждать.
   Поднялась, набросив на себя большое полотенце. Продрогла. И вода уже остыла. Сколько же времени я пробыла в ванне? Активировав систему очистки и слива воды, посмотрела на чаттер. Ого! Прошел почти час, а по ощущениям не больше десяти минут. Дархар умеет заинтересовать.
   Бросила взгляд на подоконник, в левом углу которого поблескивала в солнечных лучах корзинка с необычными цветами. Айлинии. Красивое название, нежное, как и сами цветы. Мне нравится.
   Не удержавшись, подошла, бережно провела кончиками пальцев по застывшим лепесткам и вздрогнула. Они теплые! Снова прикоснулась, желая удостовериться в своих ощущениях. Так и есть, теплые и интенсивно благоухающие. Сконцентрировавшись, слегка подрагивающими руками погладила каменные бутоны и уловила уже знакомый поток эмоций, в которых сейчас преобладали удовольствие и радость.
   – Дархар? – изумленно произнесла я.
   «Виталина», – отозвалось в моей голове.
   При этом поток эмоций стал сильнее и активнее, он словно окутал меня невидимой дымкой.
   – Дархар, ты меня слышишь? – спросила я, не убирая рук от айлиний.
   «Виталина», – повторил бархатный голос мое имя, тихим эхом отдавшееся где–то вдалеке.
   Аккуратно убрала руки и сделала шаг назад, разглядывая марсианское чудо. Значит, как я и предполагала, в этих волшебных цветочках запрограммировано мое имя. И они способны передавать эмоции? Интересно. Нужно будет поэкспериментировать, чтобы проверить свою гипотезу. Или расспросить Дархара?
   Сигнал входной двери заставил вздрогнуть, выдернув из размышлений. Карим! А я босая в одном полотенце! Черные квадратики, где же мои легинсы с футболкой?
   Со скоростью бешеного тушканчика запрыгала по комнате, впопыхах натягивая на себя белье и первую попавшуюся одежду. На ходу вскочила в домашние тапочки и побежала открывать.
   – Доброе утро! – показался на пороге Карим с сияющей улыбкой на лице.
   – Привет, – я улыбнулась и сделала шаг в сторону, – проходи. Отлично выглядишь. Включил режим скоростной регенерации?
   – Ага, принудительный. Выспался. Ты тоже ничего, почти.
   Карим подмигнул, разглядывая меня с легкой ухмылкой.
   – Ой, – сконфуженно произнесла я, посмотрев на надетую шиворот–навыворот футболку, – сейчас все исправлю.
   – Тебе помочь? – спросил этот нахальный мальчишка и направился ко мне, сузив глаза.
   – О нет, – энергично замахала я руками, отступая назад. – Я сама, жди здесь.
   И рванула в ванную, закрыв за собой дверь. Быстренько сняла футболку, вывернула ее и заново надела. Улыбнулась, вспомнив хитрющие глаза Карима и его беззастенчивую улыбку. И знает ведь, негодник, как меня взбодрить. Ну ладно, прощаю, я сегодня добрая.
   – Витошка, – как ни в чем не бывало обратился ко мне Карим, как только я показалась в комнате, – ты уже завтракала?
   – Нет, – подошла я к парню, с интересом разглядывающему утреннее меню пищеблока.
   – Ты не против, если мы позавтракаем вместе? Вдвоем веселее.
   – Не против, – я взяла его за плечи и повернула к себе, – если пообещаешь, что не будешь меня смущать.
   – Я сама невинность, – с ехидной улыбкой заявил золотоволосый наглец и чмокнул меня в нос. – Ты что будешь?
   – Бутерброд с сыром и какао, – не раздумывая, ответила я.
   – Ты что на диете? – состроил удивленное лицо Карим, забавно приподняв брови и округлив глаза. – Витошка, сегодня ветер, унесет за горизонт. И что я Тимуру скажу? Он же меня живьем прикопает за такое безобразие.
   – Да ну тебя, – расхохоталась я, наблюдая за подвижной мимикой друга.
   Ошибся он с выбором факультета все–таки. С его данными нужно было на «Актерское Искусство» идти. Такой талант пропадает!
   А через минуту округлились мои глаза, когда пищеблок доставил заказ, сделанный Каримом. Яичница с сыром, овощи с мясом и подливкой, огромное блюдо с самыми разными бутербродами, хлеб и две чашки какао.
   – В тебя поместится столько еды? – вопрос сам сорвался с языка, как только Карим выложил содержимое контейнера на стол.
   – Нет, – пропело это солнышко, ехидно улыбаясь, – ты мне поможешь.
   – Но, – попыталась возразить я.
   Ага, так мне и позволили.
   – И никаких но, – Карим подошел вплотную и так откровенно посмотрел в глаза, что я замерла, словно загипнотизированная, даже моргать разучилась. – При малейшей попытке оказать сопротивление буду кормить тебя с рук.
   – Не надо с рук, я сама, – пролепетала я, заикаясь.
   – Вот и славно, прошу.
   И меня пригласили к моему же столу, галантно поклонившись. А встать из–за него позволили лишь после того, как все тарелки опустели. Правда, встать я уже не смогла, а так и осталась сидеть на стуле, прикрыв глаза и поглаживая округлившееся пузико.
   – Я сейчас лопну, – жалобно простонала я, приоткрыв один глаз.
   Карим сидел на стуле напротив и довольно улыбался.
   – Тебе меня совсем не жалко, да? – протянула я, открывая второй глаз.
   Но ответа снова не последовало. Только лучезарная улыбка стала шире и довольнее.
   – И как же мы пойдем на шопинг, если я не могу встать? – вяло поинтересовалась я.
   – Придется нести тебя на руках, – ярко–голубые глаза прищурились, сверкнув хитрым огоньком.
   – Я теперь толстопу–у–уз, меня поднять проблема, не то что нести в такую да–а–аль, – не шелохнувшись, тихо отозвалась я, растягивая слова.
   – Давай проверим? – Карим метнулся ко мне, намереваясь взять мою объевшуюся тушку на руки.
   – Ты что, ты что, я сама! – воскликнула я, резво подскочив с места и выставив руки перед собой. – Надорвешься, и что я Тимуру скажу? Кто тогда будет моим рыцарем?
   – Ладно, ладно, толстопузик, – расхохотался Карим. – Покатились уже по магазинам, пока дождь не начался.
   – Ага, – тяжело вздохнула я, бросив взгляд на окно, – покатились.
   И почему у людей крыльев нет? Взмахнули бы сейчас ими, оторвались от земли и полетели бы, как птицы. Высоко, далеко.
   Погрузившись в воздушные фантазии, не заметила, как очутилась перед зеркалом. И замерла, увидев свое отражение. Это была я, Виталина. Стройная девушка с каштановыми волосами, уложенными в пучок, с большими зелеными глазами, в черных легинсах и черной футболке с изображением серебристой бабочки на груди. Но девушка в зеркале была с крыльями. С огромными сияющими крыльями за спиной. Они казались почти реальными, только словно в туманной дымке. И вокруг силуэта девушки, моего отражения, светилось голубое облачко с мерцающими огоньками. Опять фантазия разыгралась?
   Перевела взгляд на себя – крыльев нет. Снова посмотрела в зеркало – и там крыльев нет. Эх, мечтать не вредно. Придется топать ножками.
   – Готова? – иронично спросил Карим, все это время молча наблюдавший за мной со скрещенными руками на груди.
   – Угу, – выдавила я и опустила голову, чтобы скрыть следы неловкости на лице, в виде розового румянца, естественно.
   Карим подошел, ласково обхватил ладонями мои плечи и, звонко чмокнув в нос, произнес:
   – Обожаю, когда ты смущаешься.
   – Угу, – не блистая оригинальностью, ответила я, заливаясь пунцовым пожаром.
   Меня бесцеремонно сцапали в дружеские объятия и крепко прижали к теплому телу. А я что? Я полной грудью вдохнула приятный аромат радости, исходящий от моего замечательного рыцаря, и обняла его в ответ, счастливо улыбаясь. Повезло же мне встретить такое золотоволосое чудо!
   – Идем? – раздалось откуда–то сверху.
   – Идем, – обреченно выдохнула я.
   Ну не люблю я ходить по магазинам, не люблю. Вот и оттягиваю это дело до последнего. Хорошо, что Карим согласился составить мне компанию, а то я, наверное, еще не скоро решилась бы на этот подвиг. Не раньше 1 ноября. Ага.
   Однако мой негативный настрой оказался совершенно напрасным. Карим, солнышко мое золотое, превратил до дрожи нелюбимое занятие в чудесную прогулку, наполненную дурачествами и весельем. Так что мое пузико через час снова собиралось лопнуть, только на этот раз не от обжорства, а от смеха.
   В подарок Доминике мы выбрали очень красивые шпильки для волос с крупными синими кианитами. Камни со стеклянно–жемчужным блеском как нельзя лучше подчеркнут прекрасные голубые глаза подруги. И, кроме всего прочего, шпильки изготовлены таким образом, что могут быть использованы в качестве метательного оружия. Доминика будет в восторге!
   В этом же бутике Карим купил мне маленькую заколку для волос в виде прелестной бабочки с изумрудными камешками на крылышках и безапелляционно заявил, что отказ принять от него этот скромный подарок не принимается.
   – Малышка, это всего лишь крошечный знак внимания от любящего друга, – сказал он, протянув ладонь с заколкой. – Эта бабочка как ты – такая же хрупкая и беззащитная, и от этого до одури притягательная.
   – Карим, – на моих глазах выступили слезы, – ты такой замечательный.
   – Эй, ты чего это?
   Он подошел, аккуратно прикрепил бабочку к моей простенькой прическе в виде пучка на макушке и, не дав мне опомниться, поцеловал в губы. Хотя случившееся сложно назвать поцелуем, скорее, это было мимолетное прикосновение его губ к моим. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что я даже рот не успела открыть, чтобы возмутиться, а Карим уже взял меня за руку и потащил за собой.
   Очутившись на улице, он сделал вид, что ничего не произошло, и как ни в чем не бывало стал рассказывать очередную забавную историю. Я же еще долго не могла выбросить из головы наш невинный поцелуй, не зная, как на него реагировать. Но к тому моменту, как мы добрались до общежития, решила, что самое правильное в этой ситуации – поступить, как Карим, – сделать вид, что ничего не было. Тем более что поведение его не изменилось. Чмокнул по–дружески и забыл давно, а я тут раздуваю из мухи слона. Зануда.
   – Пригласишь меня на обед? – спросил Карим, остановившись у моей комнаты с затаенной надеждой в красивых голубых глазах. – Обещаю быть паинькой.
   – Ну если паинькой, – многозначительно протянула я.
   Приложив ладошку к считывающему устройству, открыла дверь и, зайдя внутрь, глазами сделала знак Кариму проходить. Его сияющий взгляд был красноречивее слов. А я вдруг поняла, что мне до чертиков нравится находиться рядом с этим неугомонным жизнерадостным красавчиком.
//-- Дархар Джи Тан --//
   – Дархар, это какая–то магия?
   Наивный вопрос землянки вызвал искренний смех. Как же она очаровательна в своей простоте! Дракон, словно обезумевший, млеет от удовольствия. Еще немного и он замурлыкает, свернувшись в клубок и прикрыв нос хвостом.
   – Нет, Виталина, это сила и возможности разума, – ответил я, делая попытку ментального слияния.
   Получилось. Абсолютный коннект, несмотря на расстояние и различие в расах. Ее сознание в моей власти. Сконцентрировался и проник в сектор воспоминаний. Меня интересовали только связующие нити с мужскими особями, которые я собирался разорвать. Не обнаружив ни одной, я возликовал, а Дракон с предвкушением зарычал, торжествуя, – его пара невинна и свободна.
   – Дархар, – от слегка приглушенного голоса землянки потемнело в глазах.
   Слишком сильная связь, от нее закипает кровь в венах и плавятся тела у нас обоих. И опасная, Дракон уже на грани экстаза. Нужно разрывать коннект, пока не активировался процесс привыкания и пока я не стал заложником собственных желаний. У меня мало времени.
   Тяжело дыша, осторожно проскользнул в область подсознательного разума землянки и с решительной убежденностью в голосе четко проговорил:
   – Виталина, с каждым днем наша связь становится сильнее. Ты хочешь частых контактов, ты испытываешь наслаждение при любом соприкосновении, ты чувствуешь непреодолимое притяжение к моей сущности. И ты полностью мне доверяешь. Сейчас ты очнешься, уловив мое дыхание.
   Сделав усилие, прервал ментальное слияние. Несколько секунд понадобилось, чтобы восстановить ясность разума. Тело и эмоции продолжали резонировать, ожидая продолжения.
   – Приятно было провести с тобой время, Виталина, – произнес тихо, пытаясь взять под контроль бешеный восторг Дракона. – Я хотел бы делать это чаще.
   Огненная сущность оказалась сильнее меня. Она безумствовала от полученного удовольствия, выплескивая безграничную радость. От непривычных ощущений кружилась голова. В какой–то момент словил себя на мысли, что улыбаюсь. На долю секунды испугался победы эмоций над разумом, но волна наслаждения смыла зарождающийся страх бурлящим потоком.
   Мое состояние не укрылось от землянки. Она без труда считала эмоции, несмотря на сверхмощные ментальные блоки. Так вот в чем ее сила! В том, что не поддается моему влиянию и контролю. В эмоциях. Сверхразум и сверхэмоции – идеальный союз, всемогущий и непобедимый.
   – Мне тоже было очень приятно, – прошептала землянка. – До завтра, Дархар.
   – До завтра, Виталина. Я буду ждать.
   Слова сами сорвались с губ, опередив мысли. Осознав это, усилием воли заставил Дракона притихнуть и прислушался к себе. Соприкасаясь с землянкой, мои эмоции берут верх над разумом, а сущность в ответ на чувственный отклик своей пары генерирует безграничную энергию жизни. Но самое интересное, что своевольный Огненный Дракон, попадая под влияние этой земной женщины, становится покорным и смиренным, готовым выполнить любое ее желание, только бы ощущать ее присутствие. И, хвост айсика мне в подарок, это так приятно!
   Сколько раз я пытался законнектиться в ментальном слиянии с марсианками? Больше тысячи. И ни одна из них не откликнулась. А сколько раз я получал от этого удовольствие? Ни разу. Почти пять лет я искал марсианку, способную стать элементом моей матрицы. Нашел одну, Айю. Она смогла бы пробудить меня и подарить наследника, но вероятность испытать с ней истинное наслаждение равна нулю. А землянка, сама того не зная, находясь на другой планете, пробуждает абсолютное созвучие и единство наших сущностей, доводя нас обоих до высшей точки блаженства. О такой гармонии представители моей расы боятся даже мечтать.
   Уловив приближающиеся неторопливые шаги, поднялся с кресла и подошел к окну. На круглой площадке, соединяющей мой личный сектор с остальными тремя секторами Резиденции, показался Найом. Он единственный имеет доступ в мой кабинет, поэтому в деактивации прохода нет необходимости.
   До начала Совета Тринадцати еще полчаса. Найом решил убедиться, что я пришел в себя. Ну что ж, удивлю его.
   В этот момент матрица завибрировала, излучая приятные волны тепла. Полупрозрачная оболочка запульсировала, переливаясь всеми цветами спектра, а я почувствовал легкое прикосновение к коже на запястье, рядом с браслетом. По позвоночнику побежал электрический разряд, закружилась голова. Довольное фырканье Дракона, учуявшего магнетические флюиды своей пары, вызвало улыбку. Землянка всего лишь прикоснулась к айлиниям, а похотливая огненная сущность, вкусившая энергию чувств, уже настроилась на частоты возбуждения.
   – Приветствую, Найом, – повернулся я к окну спиной, как только Глава Службы Безопасности показался в дверях. – Не терпится выступить с докладом?
   – Приветствую, Дархар, – чуть замявшись, произнес Найом и замолчал на полуслове, уставившись на пульсирующую оболочку моей матрицы, наполненную миллионами мерцающих пульсаров.
   – Так и будешь стоять? – с иронией в голосе спросил я и кивнул в сторону темно–зеленых кожаных кресел для посетителей. – Проходи, присаживайся.
   Найом молча проследовал в указанном направлении и устроился в одном из кресел, продолжая с интересом меня разглядывать. Его смилодон, более известный как саблезубый тигр, на мгновение принюхался, а затем настороженно притих, силясь распознать неведомые отголоски чуждых флюидов. Я мысленно хмыкнул: «Тебе, котик, моя пара не по зубам».
   – Что скажешь? – нарушил я тишину, вопросительно изогнув бровь.
   – Рад видеть тебя таким, – как всегда прямолинейно ответил Найом, переводя взгляд на свиток из потрепанной кожи, лежащий в центре прямоугольного мраморного стола.
   Я проследил за его взглядом и снова повернулся к окну. Небо потемнело, поднялся ветер, гроза вот–вот начнется. Мысленно улыбнулся, вспомнив реакцию землянки на мою попытку красноречиво описать столь редкое для Марса природное явление.
   Виталина. Знает ли она, как переводится ее имя с древнего марсианского языка? Нет, конечно. «Вит» означает «будущее», а «Алин» в дословном переводе звучит как «светлый». Светлое Будущее – самое подходящее имя для Избранной.
   Почему именно она – моя пара? Пять дней я задавал себе этот вопрос, не выходя из кабинета. Бесконечное число раз я перечитывал древнее пророчество, начертанное несколько сотен тысяч лет назад. Пророчество, которое пытались расшифровать многие мои предшественники, но по воле Судьбы открывшееся только мне. Я просверлил до дыр эти строчки глазами в надежде отыскать хоть какую–нибудь зацепку, чтобы перехитрить Судьбу и изменить предопределенное.
   Пророчество и свиток передавались правителями Марса из поколения в поколение вместе со словами, что прочитать написанное сможет лишь тот, кому Избранная откроет сердце. Предсказание запечатлел на клочке кожи мой предок, Ягмур Джи Тан, могущественный правитель Марса, обладающий Даром Видения, и наказал хранить его до прихода Избранной. Покидая мир живых, он трижды изрек свое предсказание, после чего слова на общедоступном марсианском языке на глазах у сотни очевидцев превратились в несколько строк непостижимых символов.
   Помню, в детстве, когда отец впервые рассказал мне о древнем пророчестве, я основательно им заинтересовался. Пытливый разум мальчишки с сущностью Огненного Дракона требовал найти логическое объяснение этой загадке. Какая–то неведомая сила влекла меня к старинному кожаному свитку, тысячелетиями покоящемуся в Хранилище Резиденции. Я тогда несколько месяцев, словно одержимый, пытался разгадать эти мистические письмена в виде витиеватых хитросплетенных линий и знаков. Как сейчас, не спал ночами, сидел, склонившись над свитком, обдумывая каждое слово давнего пророчества, поведанного отцом, и не находил связи между ним и странными закорючками. Отец лишь снисходительно усмехался, глядя на мои безуспешные попытки докопаться до истины. Перепробовав все, что только возможно, я решил, что древнее пророчество, передаваемое из уст в уста по всей планете, – это призрачный миф, придуманный моим далеким предком для забавы потомков. Вполне в его духе. Ягмур Джи Тан, кроме Дара Видения, обладал еще и своеобразным чувством юмора. Утвердившись в этой мысли, я отнес свиток в Хранилище и благополучно забыл и о нем, и о пророчестве. Как оказалось, зря.
   – Ты хочешь доподлинно знать, что гласит пророчество? – озвучил я мысли Найома, разглядывая гнетущие кровавые облака в хмуром небе.
   Ответить вслух Найом не осмелился. Но я, уловив его мысленную просьбу, не поворачиваясь, дословно процитировал содержимое свитка:
   – Близится период упадка Жизненных Сил. Источник Будущего иссякнет, Надежда угаснет и настанут Мертвые Времена. Избранная трех миров, Светлое Будущее, наделенная Даром Пробуждения, откроет сердце Властелину Разума, возродит путь между мирами и разбудит спящих. Абие три мира навеки будут связаны. Властелин Разума окажется на распутье в борьбе с самим собою. Необходимости избрать один из двух путей не избежать. Избранной предначертано пробудить Источник Будущего и положить начало множественному чадородию либо подарить оному Властелину Разума благословенное дитя, новое начало бытия, во славу и процветание на многие тысячи лет, отдав взамен свою Энергию Жизни.
   Как только я произнес последние слова, небеса задрожали от грохота и разверзлись густым ливнем в сопровождении ослепительной молнии. Словно выплескивая накопившиеся слезы, стихия распахнула врата будущего огромной дырой неизбежности.
   – Я вижу здесь только различные комбинации символов на неизвестном мне языке, – произнес Найом, развернув свиток и внимательно вглядываясь в текст предсказания после моего мысленного позволения.
   – Как бы я хотел оказаться на твоем месте, Найом, – с тоской в голосе проговорил я, поворачиваясь к другу. – Прочитать написанное может лишь тот, кому Избранная откроет сердце.
   – Эта легенда известна каждому марсианину, Дархар. Однако сложно верить в то, чего не видел собственными глазами.
   – Истинная вера доступна только Избранным, – задумчиво произнес я, мягко усмехнувшись, – всем остальным свойственно сомневаться. Нам пора на Совет, Найом. Легаты собрались, ждут только нас.
   Три минуты спустя мы входили в главный сектор Резиденции, предназначенный для проведения собраний высших членов правления. А еще через минуту перед нами открылась массивная металлическая дверь, отъехав в сторону и представив нашему взору огромный зал заседаний с круглым столом по центру, за которым восседали члены Совета Тринадцати. Одиннадцать пар глаз одновременно повернулись к нам. Сделав привычный знак рукой не вставать, я бодрым шагом направился к своему креслу, отличавшемуся от остальных лишь цветом. Кресло правителя было изготовлено из белого дерева, в то время как все остальные – из кварцевого, имеющего темно–зеленый оттенок. По правую руку от моего пустовало кресло Найома.
   Веяние силы, исходившее от моей матрицы во время движения, заставило собравшихся склонить головы и опустить глаза. В мыслях легатов отобразилась констатация факта, что сила их Повелителя значительно увеличилась с момента последнего Совета Тринадцати. Пусть поломают головы немного, не повредит. Удовлетворять их любопытство сегодня я не намерен. Цвет оболочки матрицы, как обычно, прикрыт иллюзией высшего порядка и защитным блокирующим контуром, так что о том, что я встретил свою пару, никто не узнает. Во всяком случае, сегодня.
   – Приветствую вас, легаты, – величественно произнес я, усевшись в кресло и обведя взглядом присутствующих. – Объявляю Совет Тринадцати открытым.
   – Приветствуем тебя, Повелитель, – хором отозвались мои подданные, почтительно склонив головы и снимая ментальные блоки.
   – Можем начинать, – дал я разрешение приступать к докладам.
   Первым взял слово Глава Межпланетной Разведки Тайлан Тэр Лэй, отец Айи. Крепкий представитель немногочисленного, но сильного рода, одного из пяти высших, не включая мой, правящий. Высокого роста, всего на полголовы ниже меня, черноволосый, с толстой косой до середины лопаток, возраст – двести тридцать семь лет. В самом расцвете сил, как говорят земляне. Истинная сущность – кадьяк, самый крупный вид бурого медведя.
   – Рантары возобновили подготовку по высадке военных сил на Землю после того, как узнали о втором за последние два месяца случае возникновения эмоций у инертных землян. Они опасаются, что подобные прецеденты обретут массовый характер, тогда разработанная стратегия молниеносного захвата планеты окажется под угрозой. Зачистка городов Земли от инертных силами спецназа землян под прикрытием их же Правительства играет на руку рантарам. Начало активных действий запланировано на конец марта следующего года по земному летоисчислению. Диверсионные группы готовятся для проникновения на Землю. В качестве основных сил для крупных боевых операций будут использованы эндрюсархи, соглашение между Эндрюсом и Рантаром подписано три дня назад. О проводимых Научно–исследовательской Лабораторией Земли экспериментах рантарам не известно. О созданной землянами двухмиллионной армии экзороботов для планетарной обороны им также не известно.
   Дракон нервно дернулся, внутри зашевелилось беспокойство.
   «Какова статистика возникновения эмоций у инертных землян за последнее столетие?» – подсветил я над головой мысленный вопрос.
   Тайлан Тэр Лэй ответил незамедлительно.
   – По официальным сведениям в последний раз возникновение эмоций у инертного произошло семьдесят пять лет назад. Информацию об этом, как и о предшествующих подобных фактах, земляне удалили из Всеобщей Информационной Базы Земли. В предыдущем столетии таких случаев было четыре, по более ранним периодам данных нет.
   «Научно–исследовательская Лаборатория Земли имеет отношение к последним двум случаям?» – вспыхнул мысленный вопрос над Найомом.
   – Предварительные разведданные моей Службы это отрицают. Работа в данном направлении еще ведется совместно с уполномоченными подразделениями, окончательные сведения будут со дня на день, – ответил Тайлан Тэр Лэй и повернулся к Главе Тайной Разведки Земли.
   – Все верно, – подтвердил информацию Беймуд Дэ Рэн, направив уверенный взгляд в мою сторону.
   Подтянутый, опрятный, всегда собранный и немногословный марсианин из рода Дэ Рэн. Возраст – девяносто один год, истинная сущность – амфицион, что в переводе с древнего марсианского означает «медвежья собака». Я с самого начала не сомневался, что эти два «медведя» из высших отлично сработаются, несмотря на разницу в возрасте, поэтому и назначил Беймуда Дэ Рэн на должность Главы Тайной Разведки Земли, как только занимающий этот пост 360-летний легат изъявил желание отойти от дел. Беймуд молод, но безупречно справляется со своими обязанностями, не давая мне повода усомниться в принятом решении.
   – Вопрос захвата Земли Рантаром должен быть на особом контроле, – спокойно и невозмутимо произнес я. – Тайлан Тэр Лэй, займись им лично. При любых активностях со стороны Рантара информируй меня незамедлительно.
   Дождавшись согласного кивка Тайлана, обратился к Главе Тайной Разведки Земли:
   – Беймуд Дэ Рэн, собери информацию, связанную с результатами экспериментов Научно–исследовательской Лаборатории Земли в части активации эмоций у инертных землян. К концу недели жду полного доклада.
   «Принято», – подсветилась в воздухе мысль Беймуда, в то время как он утвердительно кивнул головой.
   – Еще вопросы? – спросил, обведя взглядом сосредоточенных легатов.
   – Тайлан Тэр Лэй, – обратился я к Главе Межпланетной Разведки, убедившись, что больше ни у кого вопросов нет, – насколько точные сведения у разведывательных служб Земли в части нависшей над их планетой угрозы со стороны Рантара?
   – Земляне владеют полной информацией, – не колеблясь, ответил Тайлан.
   – Можем продолжать, – распорядился я.
   Далее Тайлан Тэр Лэй кратко изложил положение дел планеты Терраш, захваченной Таригаром. Сообщил о принятом решении Таригара заключить мирное соглашение с Фадосом, претендовавшим на Терраш, но уступившим эту заселенную полуразумными особями небольшую территорию своему сопернику. Поведал о секретных переговорах Фадоса с Рантаром по разработке программы колонизации космических объектов, принадлежащих Таригару. Огласил список планет, давших согласие вступить в Союз Дружественных Космических Территорий. Вся эта информация была принята к сведению членами Совета и передана Главе Службы Аналитики для имитационного адаптивного моделирования и вероятностного прогнозирования различных сценариев развития событий.
   Вслед за Тайланом Тэр Лэй выступили с докладами все остальные легаты. Заседание Совета Тринадцати длилось почти три часа, во время которых я то и дело возвращался мыслями к ситуации на Земле.
   Испокон веков Марс является проводником Высшего Разума, придерживаясь принципа невмешательства в эволюцию Вселенной. Мы владеем полной картиной происходящих событий во всех существующих пространствах Мироздания и между ними, занимая позицию стороннего наблюдателя и соблюдая полный нейтралитет до тех пор, пока эти события не несут угрозу Марсу. Мы не вмешиваемся в дела иномирцев, не принимаем никакого участия в межпланетных интригах и военных действиях в межгалактическом пространстве, не ставим цели захвата иных территорий. У нас две задачи. Первая – поддерживать вселенский баланс сил разумного происхождения, не выдавая себя. И вторая – обеспечивать развитие, процветание и абсолютную безопасность своей планеты, как источника Сверхразума.
   Так было всегда. Так должно быть и впредь. Гармония Вселенной обеспечивается неукоснительным соблюдением Марсом принципа невмешательства. Любое нарушение этого принципа непредсказуемым образом может повлиять на ход событий, изменить существующий порядок вещей и вернуть Вселенную в состояние первозданного Хаоса. А это значит, что я могу спасти жизнь Виталины, поскольку она – моя пара, но не имею права помочь ее планете отстоять свою независимость. Ответ на мой вопрос: «Почему именно она – моя пара?» теперь очевиден. Мне предначертано спасти Избранную, чтобы она смогла исполнить то, что предначертано ей.
   – Объявляю Совет Тринадцати состоявшимся, – возвестил я, как только выступил с докладом последний легат и были рассмотрены сопутствующие вопросы. – Все свободны.
   Двенадцать голов склонились в уважительном поклоне, когда я, величественно поднялся и стремительно покинул зал заседаний.
   «Дархар, тебе не мешало бы поспать», – уловил по скрытому каналу мысль Найома, прежде чем оказался за пределами главного сектора Резиденции.
   «Ты прав, Найом, – устало передал я мысленный ответ, – так и сделаю».
   Пожалуй, мне действительно стоит немного отдохнуть, пока раскаленный мозг не расплавился и не вытек из ушей.

Глава 16

//-- Виталина Мерц --//
   – Эта бабочка как ты – такая же хрупкая и беззащитная, и от этого до одури притягательная, – вспомнила я слова Карима и улыбнулась.
   Это сейчас я улыбаюсь, а в магазине едва удержалась, чтобы не расплакаться. Он так искренне это сказал, что сердце сжалось, а моя чувствительная натура чуть сознание не потеряла от умиления.
   А потом был поцелуй. Мимолетный и неожиданный. Потом совместный обед, во время которого Карим любезно за мной ухаживал. Он был паинькой, как и обещал. Ну если не считать того, что после поедания умопомрачительного овощного суфле с сыром я, сытая и довольная, плюхнулась на диванчик, а Карим безмятежно улегся рядом, положив голову мне на колени. Но мне было так хорошо, что я простила ему столь незначительную шалость, не подумав возмутиться даже мысленно. Лениво перебирая пальцами его золотистые пряди, пока это чудо блаженно что–то бормотало себе под нос, я пребывала в состоянии маленького тихого счастья. Мне было так хорошо, что, когда перед уходом Карим чмокнул меня в щечку, я тепло улыбнулась в ответ. Ну и покраснела, конечно, за что была названа прелестью и чмокнута во вторую щеку.
   Я пока не понимаю, какие чувства испытываю к этому голубоглазому затейнику. И, если честно, не хочу об этом думать. Знаю, что кашу в голове иногда надо перемешивать, чтобы не пригорала, но, наверное, я просто боюсь. Боюсь сделать что–то не так. Мне нравится общаться с ним. Мы приятно проводим время вместе, это ли не счастье? Тем более что Карим хорошо воспитан, границы дозволенного не переходит, наши отношения исключительно дружеские. Станут ли они чем–то большим? Не знаю, возможно. А пока я просто живу и радуюсь жизни рядом с красивым парнем. Моим рыцарем, между прочим.
   Склонившись над мольбертом и витая в облаках, не заметила, как сгустились сумерки.
   – Красотища, – прошептали у меня за спиной.
   – Айштар! – радостно подпрыгнула я и бросилась тискать маленького пришельца из параллельного мира. – Я соскучилась!
   – Да ну? – недоверчиво спросил Айштар, пытаясь выскользнуть из моих жарких объятий.
   – Ну да, – взлохматила я волосы мальчишке и с неохотой отпустила.
   Будущий Повелитель Сумеречного мира важно хлопнул в ладоши, зажигая в комнате свет, и направился к окну. Вот так сюрприз! Он, оказывается, легко может пользоваться благами материального мира. Интересно, а что еще подвластно эминам? Но мой мысленный вопрос остался без ответа.
   – Как прошел день? – вместо этого спросил Айштар, запрыгивая на свой любимый подоконник.
   – Чудесно, – мечтательно произнесла я и тут же смутилась, заметив веселые искорки в глазах пришельца.
   Так. И чего это он? Разглядывает меня, словно украшение в сувенирном бутике, и как–то странно улыбается при этом. У меня что, снова футболка шиворот–навыворот надета?
   Оглядела себя с ног до головы. Вроде бы все в порядке.
   – Ты ничего не хочешь мне рассказать? – продолжал допытываться мальчишка, скрестив руки на груди и вопросительно изогнув бровь.
   – Э-э… – замялась я, еще больше смутившись. – Что именно тебя интересует?
   Айштар не сводил с меня изучающих черных глаз. Я же глупо топталась на месте, чувствуя, как предательская краска заливает лицо. Он что, подслушал мои мысли, пока я думала о Кариме, рисуя и вспоминая приятные моменты сегодняшнего дня?
   – Твои крылья, Виталина, – ошарашил пришелец, демонстративно закатив глаза, – меня интересуют твои крылья.
   Я потеряла дар речи, а заодно и способность мыслить. Это хорошо, ибо мой организм, находясь в инфракрасном свете собственного смущения под воздействием впечатляющей неочевидности, не стал бы ограничиваться фотохимическими реакциями кожи. Он бы ударился в сумбурный умственный ералаш.
   – Мои что? – хрипло спросила, как только речь решила вернуться к своей слегка пришибленной хозяйке, ко мне то есть.
   Ответа не последовало. Айштар продолжал молча меня разглядывать, о чем–то задумавшись.
   – Я видела крылья, сияющие, как у сказочной птицы, в зеркале, утром, – возбужденно заговорила я, вспомнив свое отражение. – И решила, что моя буйная фантазия таким изощренным способом пытается сообщить, что я не выспалась. Вот и выдумала крылья–галлюцинации. Моя фантазия… выдумала…
   Пришелец все так же сидел, задумчиво глядя на меня, а у меня вдруг перехватило дыхание. В яйцевидную часть тела пришла светлая мысль, и я все поняла.
   – Это была моя истинная сущность, да?
   – Угу, – подтвердил мою догадку Айштар и расплылся в широкой улыбке, – ты почти готова к обряду инициации. Странно, что истинную сущность ты увидела раньше, чем эмоции. Ну да ладно, может, у одаренных так и должно быть.
   Мальчишка сиял от радости, не сводя с меня счастливых детских глаз. А я выдохнула и, хлопая ресницами, попыталась восстановить пунктирное дыхание, которое то замедлялось, то с силой вырывалось из груди. Клубок вопросов в голове не позволял сосредоточиться, а сознание, видимо, решило, что пора ногам подогнуться и отправить свою хозяйку в какую–нибудь темную пропасть.
   Упасть не позволил Айштар, вовремя подбежавший и подхвативший оседающее на пол тело. В этот же момент к сознанию вернулась совесть, если она у него, конечно, имеется, и оно меня не покинуло. Я присела на стоявшее рядом кресло и сразу же выпалила первый попавшийся вопрос из тех, что устроили хаос в моей голове:
   – И кто она, моя истинная сущность?
   – Хумайя, – ласково ответил пришелец, снова запрыгивая на подоконник. – Птица, предвещающая счастье. Сегодня утром она начала просыпаться и излучать тонкие энергии в космос, а я их уловил.
   – Но почему я сейчас не вижу крылья? Они исчезли? – продолжила я озвучивать то, о чем думала, параллельно разглядывая себя.
   Вопросов у меня очень много, и я не успокоюсь, пока не узнаю на них ответы. Я не хейт–уникум в лице профессора Кудрявцева, я намного любопытнее. Ибо я СЭЛ.
   – Нет, конечно, – хихикнул Айштар. – Куда же они исчезнут? Они у тебя за спиной, огромные огненные крылья. Чтобы их увидеть, нужно успокоиться, расслабиться и активировать энергетическое зрение, как я тебя учил. Это будет твоим домашним заданием. С первого раза, может, и не получится, но ты ведь сама говорила, что самый верный путь к успеху – все время пробовать еще раз. Разве не так?
   – Так, – я согласно кивнула и приготовилась задать следующий вопрос, но Айштар меня опередил.
   – Да, я уже тебе раньше говорил, что, натренировавшись, ты легко сможешь переключать зрение, видеть ауры, а значит, и истинные сущности. Продолжай практиковать тишину безмыслия и медитировать. Желательно каждый день по пятнадцать – двадцать минут. Взгляд в себя с поиском внутреннего равновесия лучше всего тренирует сущность и увеличивает резерв. Есть еще одна полезная практика – аналитическая медитация. Это просто размышление на какую–нибудь одну выбранную тему с обязательным применением позитивного мышления. Дыхание с растянутым выдохом и энергетическим расширением. Попробуй, результат тебя удивит.
   – Хвост увижу? – решила пошутить я.
   – Твой хвостик слишком маленький, чтобы удивиться, – хмыкнул пришелец. – Бывают хвосты поинтереснее.
   Айштар улыбнулся и подмигнул. А моя творческая фантазия решила слегка пошалить и подбросила образ Карима и Тимура с хвостиками. С такими большими и пушистыми, как у белок. Я расхохоталась.
   – Мечтать не вредно, – мальчишка тут же составил мне компанию, заливисто загоготав.
   – Ага, вредно не мечтать, – закончила я фразу, согнувшись пополам и давясь от хохота.
   Когда мы немного успокоились, Айштар произнес:
   – Так и быть, расскажу тебе о некоторых сущностях, чтобы ты в обморок не упала при виде особо впечатляющих.
   – О, все так печально? – округлила я глаза.
   – Ну как тебе сказать, – протянул пришелец, подло хихикая.
   – Говори как есть, – попробовала я состроить прискорбный вид, и, если судить по звонкому хохоту наследника Сумеречного мира, у меня это неплохо получилось.
   – Ну слушай. Истинные сущности есть у всех живых существ. Они представляют собой астральные живые энергетические организмы, то есть они не имеют физического или эфирного тела, а имеют тело астральное. У представителей разумных рас, в том числе и у землян, это энергетические сущности, у особей полуразумных рас – энергетические растительные организмы, у всех остальных – сгустки энергии. Наиболее интересными являются истинные сущности разумных рас, они же энергетические сущности. Так вот, эти самые сущности делятся на два вида – светлые и темные. К светлым относятся эльфы, гномы, тролли, орки, русалки, феи, животные и птицы, к темным – ведьмы, демоны, оборотни и вампиры. Ну как, уже готова падать в обморок?
   – Ты сейчас пошутил про эльфов, гномов и прочих сказочных персонажей? – с вытянутым лицом и надеждой в голосе спросила я.
   – Не-а, правду сказал. Самую чистую правду из всех самых чистых правд. Тебе надо это осмыслить, знаю. Можешь начинать, я подожду.
   Пришелец замолчал, весело болтая ногами и гаденько ухмыляясь, а я застыла в немом оцепенении, чуть не уронив челюсть на пол. Ну да, мне надо это осмыслить.
   – Ладно, – решительно произнесла я через некоторое время, – эльфы, так эльфы. Что мне нужно о них знать?
   – Вот это по–нашему! – обрадованно выпалил Айштар. – Растешь на глазах!
   – Не забывай, кто мой учитель, – многозначительно хмыкнула я, скрестив руки на груди. – Ну давай, удивляй.
   – О, это я могу. Итак. Все истинные сущности абсолютно безопасны. Они милые и симпатичные, описание найдешь в соответствующих источниках, распознавать научишься без проблем. Не верь тому, кто будет говорить, что среди истинных сущностей бывают паразиты, нечисти и всякие злобные твари, способные вытягивать жизненную энергию или питаться этой самой энергией. Это все сказки и порождения страха. Истинная сущность не может причинить вреда ни своему хозяину, ни кому бы то ни было еще. Кроме вампиров, о них потом расскажу отдельно. Да и они совершенно беззлобные. Истинная сущность – это энергия, живущая внутри своего хозяина и хранящая в себе ответ на вопрос: «Кто я?». Энергия уникальная, созидательная, дающая безграничные возможности. Истинная сущность обладает сверхчувственным восприятием, улавливает и излучает энергетические вибрации на самом тонком плане в пределах Вселенной. Она знает все обо всем и никогда не ошибается.
   – Это интуиция? – решила уточнить я.
   – Как только земляне истинную сущность не называют: интуиция, внутреннее чутье, шестое чувство, голос сердца и так далее и тому подобное, – подтвердил мою догадку Айштар, одобрительно кивнув головой. – Так и есть, только истинная сущность шире и глубже всех этих понятий, вместе взятых.
   – А почему истинные сущности имеют разный облик? У кого–то эльф или фея, у кого–то демон или вампир. У меня вот птица.
   – Истинная сущность – это энергия, а ее облик – это отражение на астральном уровне совокупности всех изначальных компонентов живого существа: физического, эмоционального, ментального и духовного.
   – Изначальных, – протянула я, впитывая каждое слово пришельца и при этом максимально напрягая извилины серого вещества. – Ясно. То есть в течение жизни некоторые компоненты живого существа могут меняться, здоровье или черты характера, например, но истинная сущность при этом останется неизменной.
   – Ага, соображаешь. Она может лишь становиться сильнее или слабее.
   – Я помню, ты говорил, что истинная сущность питается эмоциями, – продолжила озвучивать мысли вслух я, не обращая внимания на подтрунивание маленького эмина над моей любопытной персоной, – и что моя сущность подпитывается только положительными эмоциями. То есть существуют сущности, которые питаются отрицательными? Не темные ли это?
   – Почти, но не совсем. Любая сущность, как темная, так и светлая, обычного живого существа подпитывается только положительными эмоциями своего хозяина. Обычного – означает не одаренного.
   Айштар сделал паузу, а я нетерпеливо заерзала на кресле, уже, в общем–то, догадываясь, что скажет пришелец.
   – А вот у одаренных все не так. У таких одаренных, как ты, с созидательным даром, сущности всегда светлые и питаются они только положительными эмоциями. Сущности одаренных, наделенных разрушительным даром, всегда темные и питаются они как положительными, так и отрицательными эмоциями. И те, и другие «кушают» только эмоции своего хозяина.
   Вот же вселенская несправедливость! Чего это темные – всеядные, а светлые нет?
   – Темные – всеядные только у темных одаренных, Виталина, – насмешливо отозвался мальчишка на мои мысли. – Для разрушений нужно слишком много энергии. Положительных эмоций не хватает, вот темные и приспособились. Ты же знаешь, теория эволюции гласит: выживает тот, кто умеет приспособиться.
   Ясно. Приспособились, значит.
   – А что там с вампирами? – спросила я, припоминая все, что читала об этих «милых» созданиях, якобы сосущих энергию у энергетически слабых людей.
   – С ними все просто. Подпитываются они, как и все, эмоциями исключительно своего хозяина. Вампиры отличаются от остальных сущностей только тем, что используют энергию окружающего пространства для считывания информации. Они не питаются этой энергией, как некоторые думают, а лишь немного ее преобразуют, меняя энергетический фон. Совсем чуть–чуть, неосознанно и ненамеренно. Вампиры так устроены, такой у них способ познания. Им не дано, как остальным сущностям, использовать для этого энергию космоса. Как говорят в твоем мире, рожденный ползать летать не может.
   – То есть получается, что вампиры не высасывают энергию из других? А отчего тогда столько разговоров о головной боли, слабости, усталости, апатии и так далее после общения с так называемым энергетическим вампиром?
   – Все это чувствуют люди со слабой или поврежденной аурой. Травмированная аура реагирует на изменение энергетического фона, а проявляется эта реакция на физическом плане в виде неприятных ощущений и эмоций. Проблема не в вампирах, а в слабых энергетических полях.
   – Да уж, причину своих проблем всегда стоит искать внутри себя, а не снаружи, – философски произнесла я.
   – Точно, – поддержал меня мальчишка.
   На секунду мне показалось, что у моего пытливого ума вопросы иссякли. Ага, как бы не так!
   – Айштар, у равнодушных ведь нет эмоций. Чем питаются их сущности?
   – Правильно мыслишь, одаренная, – шутливо проговорил мальчишка, но неожиданно посерьезнел и продолжил с грустью в голосе: – К сожалению, у большинства жителей твоего мира истинные сущности испокон веков были не слишком сильными, да и сами земляне не всегда с ними контактировали. Причины были разные: кто–то боялся, кто–то не знал как. А когда настали Мертвые Времена с погружением эмоций в стазис, земляне стали рождаться с совсем слабыми, не развитыми сущностями. У равнодушных так и вовсе истинные сущности неактивные, им нечем подпитываться. Ты убедишься в этом, когда научишься их видеть. В этом и заключается самая большая беда – жители Земли теряют эмоции, от этого их истинные сущности становятся неактивными и безжизненными. А без подсказок истинной сущности, живя по законам Хаоса, найти свой путь и исполнить свое предназначение невозможно. К чему это приведет, ты знаешь. К исчезновению твоего мира, потом моего.
   Глаза Айштара наполнились слезами. Я тут же подскочила к пришельцу, обняла его и бодрым голосом проговорила, стараясь отвлечь мальчишку от грустных мыслей:
   – Но ведь мы с тобой рождены, чтобы исправить это вопиющее недоразумение. И мы сделаем это, мой хороший. Обязательно сделаем. Ты мне веришь?
   – Угу, – промычал Айштар сквозь слезы, – тебе я верю, ты та еще штучка.
   – Марсианский подкидыш? – уточнила я, прищурившись.
   – Не-а, птица счастья, – вполголоса ответил пришелец.
   Я еще крепче прижала к себе мальчишку, мысленно улыбаясь. Я ни капельки не сомневаюсь в том, что у нас все получится. У меня ведь даже крылья есть! Пусть себе и астральные, но крылья!
   – Мне пора домой, Виталина, – подняв голову и сверкнув хитрым взглядом, сказал Айштар. – И я знаю твой последний вопрос.
   – Ну вот почему ты всегда все знаешь? – пытаясь скрыть улыбку, спросила я.
   Пришелец забавно сощурился, потом важно произнес:
   – Потому что я – Айштар, наследник Сумеречного мира.
   Я лишь обреченно вздохнула. А что тут скажешь? Этот удивительный пришелец–вундеркинд, 57-летний мальчишка–эмин, не только умеет читать мои мысли, но и наперед угадывает то, о чем я только собираюсь подумать. Потрясающие способности!
   – Хумайя – это огненная вещая птица ослепительной красоты, – начал рассказывать Айштар, и ведь ничуть не ошибся! – Она считается самым добрым из всех живых существ, символом счастья и свободолюбия. Место обитания птицы так высоко, что его нельзя увидеть, поэтому ее еще называют райской птицей. Говорят, что хумайя никогда не опускается на землю. Яйца она несет прямо в воздухе, а ее птенцы сразу же вылупляются и начинают летать. Еще говорят, что хумайя приносит счастье тому, на кого бросает свою тень, а того, на чье плечо сядет, делает правителем. Хумайя, как и феникс, никогда не умирает, регулярно возрождаясь из пепла.
   – Какая замечательная у меня птичка! – восхищенно выдохнула я.
   – А то! Радуйся, смертная, твоя сущность – бессмертная!
   И помахав ручонкой на прощание, Сумеречный принц исчез, провалившись в пространство параллельного мира.
   Чудесный мальчик! С ним так здорово и так интересно! Жаль, что у нас мало времени для общения, всего лишь сумерки.
   Так, ладно, нечего раскисать. Лучше займусь медитацией. Очень уж хочется познакомиться поближе со своей птичкой, а для этого нужно тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться. Итак, начнем-с.
//-- Карим Шульц --//
   – Беги, Карим, – в абсолютной тишине звучит взволнованный голос.
   Я не вижу обладателя этого голоса, но отчетливо понимаю, что мне действительно пора бежать, причем очень быстро и, желательно, не оглядываясь. Я бегу, но мне тяжело. Тело не слушается, ноги по щиколотку вязнут в какой–то грязной жиже, а легким не хватает воздуха.
   – Беги, беги, – упорно твердит тот же голос, кажущийся до боли знакомым.
   Я стараюсь изо всех сил, но не могу. Движения с каждым шагом замедляются, вокруг меня сгущается липкий туман. Пытаюсь закричать, чтобы позвать на помощь, но вместо крика из горла вырывается едва слышное хрипение.
   – Беги, – раздается уже где–то внутри меня.
   Теперь я узнаю этот навязчивый голос. Я не могу его не узнать, потому что он принадлежит мне.
   Зловещий смех за спиной нарушает глухую тишину. С трудом поворачиваю голову, чтобы увидеть того, кто так жутко смеется, и замираю от ужаса. Метрах в пяти от меня лежит изможденное тело Виталины, истекающее кровью. Растрепанные грязные волосы сосульками облепили ее лицо, руки, грудь.
   Я хочу броситься на помощь, но могильный холод намертво сковал все мышцы и суставы, не давая возможности сдвинуться с места. Заходясь в немом исступленном крике, отчетливо слышу, как сердце ритмично отсчитывает гулкие удары где–то в районе висков. Виталина жива, я чувствую это, но ничего не могу сделать. От безысходности падаю на колени и пытаюсь ползти, цепляясь пальцами за гнилую вонючую жижу.
   Зловещий смех раздается во второй раз. А затем из тумана выходит фигура в черном плаще. Капюшон, накинутый на голову, скрывает лицо, но я замечаю длинную рыжую прядь волос, свисающую с одной стороны. Мой взгляд задерживается на этой пряди, не отпускает ее, как будто это что–то важное, то, что я непременно должен запомнить. Фигура медленно приближается к Виталине и вытаскивает из–под полы плаща кинжал. Мое сердце ускоряет ритм раз в десять, и я, стоя на коленях, кричу, разрезая пространство диким ревом раненого зверя.
   И просыпаюсь. Подскакиваю на кровати весь мокрый, тяжело дыша. Оглядываюсь по сторонам, бросаю взгляд на чаттер. Пять часов утра.
   – Приснится же такое, – выдыхаю и с облегчением падаю на подушку…
   Второй раз я проснулся от осознания, что выспался.
   – Обалдеть! – громко воскликнул, поднеся чаттер к глазам. – Половина первого! Время обедать, а я не завтракал.
   Раздавшийся сигнал входной двери заставил вздрогнуть. Виталина?
   Увы. Всплывшая голограмма услужливо проявила образ Виктории Найтли. И чего ей опять неймется?
   – Виктория, рад тебя видеть, – поздоровался с бывшей одноклассницей и любезно отошел в сторону, пропуская девушку в свое жилище.
   – Привет, Карим, – одарила меня ослепительной улыбкой красавица и смело шагнула внутрь.
   – Прости, я только что проснулся, так что прикид слегка помятый, – с виноватым видом проговорил я, закрывая за девушкой дверь.
   – Прощаю, малыш, я уже почти привыкла, – проворковала эта рыжая бестия и взлохматила мое форменное безобразие на голове.
   – Ты устраивайся тут, а я в душ, – бесстрастно проговорил я и направился в ванную.
   – Окей, – раздалось мне вслед.
   Проделав все необходимые утренние процедуры (неважно, что уже далеко не утро), я вышел из ванной комнаты бодреньким и свеженьким как огурчик. И совершенно не ожидал подвоха со стороны Виктории. Суетившаяся в столовой зоне красотка подбежала и впилась в мои губы поцелуем. Растерявшись, я ответил на поцелуй и… немного увлекся. Хотя вру, нормально увлекся. Пришел в себя, только когда в легких закончился воздух. Отстранился, переводя сбившееся дыхание, и с удивлением заметил, что моя левая рука под мягкой черной футболкой девушки самым бесстыжим образом ласкает ее грудь, а правая надежно устроилась на упругой девичьей ягодице.
   – Прости, – сконфуженно пробормотал, убирая руки.
   На что Виктория, наградив меня насмешливым взглядом, прошептала:
   – Я уже большая девочка, Карим.
   И, чмокнув меня в щеку, как ни в чем не бывало направилась к столу.
   Пока я соображал, куда подевались ее стыд и совесть, которые, как мне казалось, раньше у этой девушки имелись, Виктория сказала:
   – А я обед заказала в пищеблоке. Ты ведь составишь мне компанию?
   Нет, ну от скромности эта интриганка точно не умрет. И от нерешительности тоже.
   – Несомненно, – наигранно вежливо произнес я и поклонился, – благодарю за приглашение, мадам.
   – Не стоит, – отозвалась Виктория, хитро прищурившись, – я сегодня добрая.
   – Страшно представить, какая ты в гневе, – не сдержался от ехидной реплики я, усаживаясь за стол напротив девушки.
   – Лучше тебе этого не знать, малыш, – глядя мне прямо в глаза, спокойно произнесла Виктория, но в ее голосе проскользнули какие–то зловещие нотки.
   Показалось? Скорее всего. Много спать все–таки вредно.
   – Мне уже можно начинать бояться? – иронично приподнял я бровь, взяв в руки вилку с ножом и приготовившись наброситься на что–то лежащее в тарелке передо мной и вкусно пахнущее мясом.
   – Я бы хотела, чтобы ты испытал немного другие эмоции, – ни капельки не смущаясь, ответила девушка, продолжая сверлить меня взглядом золотистых глаз.
   – Вот как? – состроил я непонимающий вид. – И какие же?
   – Удовольствие от еды, например, – усмехнувшись, ответила Виктория и взяла в руки столовые приборы.
   Я хмыкнул. Играет со мной, значит. Ладно, красотка, посмотрим, что ты придумала на этот раз. И, похоже, пришло время для серьезного разговора. В мои планы не входит мимолетная интрижка с бывшей одноклассницей. Пора положить этому конец.
   Обед проходил в полном молчании. Изредка Виктория бросала на меня смешливые взгляды, но я делал вид, что полностью поглощен приемом пищи и ничто, кроме сочной мясной запеканки, меня не интересует. Однако исподтишка наблюдал за рыжеволосой чертовкой.
   В какой–то момент, когда прядь ее волос выбилась из прически и упала на шею, я внутренне сжался. Перед глазами встала фигура из ночного кошмара. В капюшоне, скрывающем лицо, с такой же рыжей прядью. Но я тут же отбросил это видение в сторону, я же не барышня, чтобы бросаться в панику от бредовых снов.
   – Карим, – неожиданно обратилась ко мне Виктория, перестав жевать, – а познакомь меня с Виталиной Мерц.
   Это еще зачем? Ревнует что ли?
   – С какой целью, если не секрет? – спросил я, прищурившись.
   – Хочу быть ближе к твоим друзьям, – пожала плечами Виктория. – Она ведь тоже живет в этом же общежитии, насколько мне известно?
   – В этом. Как–нибудь при случае я вас познакомлю. Сегодня Виталина занята, просила не беспокоить.
   – Занята весь день? – от удивления брови Виктории чуть было не ускакали в другое измерение.
   Вытянувшееся лицо и вытаращенные глаза смотрелись весьма забавно. С трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
   – Весь день, – спокойно ответил, с интересом наблюдая за реакцией девушки.
   Она на секунду застыла в изумлении, потом сказала:
   – Ну ладно. Значит, в другой раз.
   Завибрировавший чаттер отвлек от созерцания эмоций на симпатичном личике. Тимур? Вот так сюрприз.
   Принял звонок и увеличил всплывшую голограмму, чтобы лучше видеть неожиданного собеседника.
   – Карим, салют! Виталина не отвечает на звонки. Она с тобой?
   – Салют. Нет, не со мной, должна быть у себя, – я мгновенно подскочил со стула. – Оставайся на связи, проверю.
   – Жди меня здесь, – бросил девушке и бегом отправился по лестнице на этаж выше.
   Очутившись у двери с номером девяносто семь, нажал на кнопку звонка. Ответа не последовало.
   – Она собиралась сегодня куда–нибудь? – спросил Тимур, нахмурившись.
   – Нет, сказала, что будет отдыхать, – ответил я, прикладывая ладонь к считывающему устройству.
   Хорошо, что Виталина на прошлой неделе добавила меня в список доверенных лиц в систему допуска на вход в свою комнату. Не придется беспокоить Доминику или отца.
   Комната была пуста. В ванной Виталины тоже не было. Сердце съежилось от недоброго предчувствия.
   – Подозрительного ничего не замечаешь, Карим? – раздался голос Тимура. – Вещи все на месте?
   – Все, как обычно, – ответил я, обводя взглядом комнату и чувствуя, как от затылка до пяток побежала волна озноба.
   Виталина крайне редко покидает свою комнату в выходные дни, если не считать прогулок с Доминикой, Тимуром или со мной. И всегда сообщает о своих планах.
   – Карим, выясни, как давно она покинула общежитие и покидала ли она его вообще, а я свяжусь с Доминикой. Все, что узнаешь, сообщай мне.
   – Договорились, – сказал я и отключил связь.
   Голограмма исчезла, а я еще раз внимательно огляделся и, не найдя ничего подозрительного, направился к выходу. Сейчас спущусь на ресепшен, расспрошу дежурного, потом просмотрю камеры видеонаблюдения, потом… Потом подумаю, что буду делать потом.
   Пока мозг прикидывал план действий, я несся по лестнице вниз, решив не дожидаться лифтовой кабинки.
   – Привет, Захар, – на ходу крикнул дежурному и, приблизившись к пункту наблюдения, сразу же перешел к делу: – Виталина Мерц сегодня выходила из общежития?
   – Привет, выходила, – растягивая слова, ответил развалившийся в кресле рыжеволосый короткостриженый парнишка полуЭЛ, студент третьего курса факультета «Архитектура и скульптура».
   Однако, заметив мою взволнованную физиономию, он сразу же подобрался и выдал все, что знал:
   – Примерно полчаса назад. Одна. В черном комбинезоне.
   – Записи с обеих камер скинь мне в чаттер, личный номер 7680168 КаримШульц, срочно, – бросил Захару и подскочил к лифтовой кабинке, как раз раскрывшейся на первом этаже.
   – Счас сделаю, – услышал, прежде чем кабинка закрылась и помчала меня на восьмой этаж.
   Пока ехал, попробовал связаться с Виталиной. Она не ответила.
   – Где же ты, малышка? – прошептал, пытаясь справиться со стремительно нарастающим беспокойством.
   Завибрировал чаттер. Сообщение от Захара. Отлично, два видеофайла. Молодец, пацан, быстро справился.
   Ворвавшись в комнату, уселся на диван и включил первый видеофайл. Запись с камеры видеонаблюдения, установленной на первом этаже общежития. Время 12:22. Виталина выходит из лифтовой кабинки и, поздоровавшись с Захаром, направляется к выходу. Во втором видеофайле, с камеры, установленной снаружи, видно, как Виталина выходит из здания и идет по аллее в сторону транспортной остановки. Идет спокойно, не торопится.
   – Что–то случилось? – раздался над ухом вопрос Виктории, о которой я, по правде говоря, совсем забыл.
   – Виталина пропала, – глухо ответил я. – Ушла куда–то, и никто не знает куда.
   – Почему сразу пропала? – спросила Виктория и присела рядом. – Мало ли куда могла пойти девушка в выходной день? Она же не обязана перед тобой отчитываться.
   – Не обязана, но она никуда не собиралась. И она предупредила бы меня или Тимура.
   – А кто такой Тимур? – тут же поинтересовалась Виктория.
   – Наш общий друг, – отрешенно ответил я, отправляя оба видеофайла этому самому другу.
   – Ясно, – протянула Виктория. – Я могу чем–нибудь помочь?
   – Нет, Виктория, спасибо. Я пока сам не знаю, что делать.
   Снова завибрировал чаттер, немного отрезвив гудящую от волнения голову. Сообщение от Тимура: «Доминика не в курсе. Отправляйся в Синтон, встречаемся в двадцати метрах от входа в НИЛЗ, объясню все потом».
   В Научно–исследовательскую Лабораторию Земли? Но зачем? Похоже, я чего–то не знаю.
   – Мне нужно идти, – я встал с дивана и направился к выходу. – Прости, Виктория, пообщаемся как–нибудь в другой раз.
   – Конечно, – девушка невозмутимо поднялась и отправилась вслед за мной. – Хочешь, я пойду с тобой?
   – Нет, – я сделал попытку улыбнуться, – прелестным девушкам там не место.
   – Ладно, – добродушно хмыкнула Виктория и чмокнула меня в щеку, – провожу тебя до остановки.
   – Премного благодарен, – усмехнувшись, я отвесил шутовской поклон, на что Виктория фыркнула: «Ты неисправим».
   Усадив Викторию в аэрокар, помахал ей рукой и вызвал скайер. Минут через десять буду в Синтоне. Интересно, каким образом может быть связан этот городишко с Виталиной? Помню, как–то отец говорил, что какой–то научный сотрудник НИЛЗ запрашивал сведения о планируемых Академией Искусств мероприятиях и даже просил список студентов–участников. Но имеет ли это отношение к Виталине? Или к ее пропаже?
   Пока летел, несколько раз пытался выйти на связь с малышкой. Голограмма упорно генерировала сброс, мигая красным. Как только оказался на месте, выскочил из скайера и побежал к ожидавшему меня Тимуру. Кроме нас вокруг ни души. Хотя чему я удивляюсь – город маленький, да и место это не предназначено для прогулок.
   – Привет, – Тимур пожал протянутую руку и кивнул в сторону небольшого пятиэтажного здания, – Виталина здесь.
   – Привет, – я бросил быстрый взгляд на стеклянную входную дверь, а затем молча уставился на ЭЛ, вопросительно приподняв бровь.
   Тимур был краток.
   – Виталина посещает это заведение один раз в три месяца. Причина – ее повышенная чувствительность, позже она сама расскажет все, что посчитает нужным. Святославу удалось отследить сигнал чаттера Виталины, она в здании. Студентам Военной Академии запрещено покидать столицу во время обучения, поэтому меня здесь как бы нет и я не могу попасть внутрь. Пойдешь ты, Карим. У нее есть личный доктор, Герман Ферт, кабинет № 103 на первом этаже. Я с ним связался сразу после того, как позвонил тебе. Проблема в том, что он не приглашал Виталину на прием сегодня. Но она в здании, это абсолютно точно.
   – Ей там может что–то угрожать? – растерянно спросил я, глядя на левую руку собеседника, на которой отсутствовал чаттер.
   – Не знаю, но мне не нравится то, что происходит, – нахмурившись, произнес Тимур. – В НИЛЗ Виталина приезжает только к Ферту, а он ее не вызывал. Есть предположение, что ее пригласил Кудрявцев, я общался с ним сразу после смены статуса. Неприятный тип. К тому же хейт. Номер его кабинета – 113. Сначала попробуй к Ферту, а дальше смотри по обстоятельствам.
   Кажется, именно Кудрявцев запрашивал список наших студентов у отца. Да, Кудрявцев. Я запомнил эту фамилию.
   – Понял. Что представляет из себя Ферт?
   – Ему можно верить, не в его интересах вредить Виталине. Я буду ждать здесь, Карим. Если Виталина выйдет из здания, я ее перехвачу.
   – Ясно. Сделаю все, что смогу.
   – Удачи, – тихо сказал ЭЛ, хлопнув меня по плечу.

Глава 17

//-- Виталина Мерц --//
   Время шло, а я все стояла у кабинета № 113 и не решалась постучать. Не знаю, что понадобилось от меня профессору Кудрявцеву. И, как назло, моего доктора в его кабинете не оказалось. Возможно, он смог бы что–нибудь прояснить. Ну или хотя бы меня успокоить.
   Эх, страшно, но что поделаешь? Я же уже здесь. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, громко постучала и, дождавшись разрешения войти, открыла дверь.
   – Добрый день, – с улыбкой поздоровалась с сидящими за столом двумя мужчинами, один из которых был хейтом. – Мое имя – Виталина Мерц. Могу я войти?
   – Добрый день, Виталина, – хейт встал и сделал пригласительный жест рукой, – прошу Вас.
   Молодой, как и говорил Ферт, на вид лет двадцать пять. Высокий, выше меня на голову так точно. Стройный и тренированный, что бросается в глаза даже несмотря на то, что на нем надет свободный медицинский халат темно–зеленого цвета. Короткая стрижка, волосы черные, глаза красные, понятное дело. Взгляд пристальный, пронизывающий.
   – Меня зовут Егор Кудрявцев, – ровным голосом произнес профессор, как только я уселась в одно из трех кресел, предназначенных для посетителей. – А это мой ассистент – Владислав Циммерманн.
   – Рад знакомству, – тут же отозвался ассистент Владислав и вежливо улыбнулся.
   Я улыбнулась в ответ. Забавная фамилия у этого Владислава, однако. Ну что ж, пока все хорошо, можно выдохнуть. Кажется, есть меня никто не собирается. Это радует.
   Ассистент ничего так, симпатичный. Старше профессора лет на десять, худощавый, светловолосый, короткостриженый, глаза светло–зеленые, цвет лица бледноват, но не настолько белый, как у профессора. Типичный полуЭЛ. И халатик ему тоже идет, хотя подкачаться не мешало бы.
   – Виталина, перейдем сразу к делу, – сказал Кудрявцев, опускаясь в кресло во главе стола и не сводя с меня ледяных красных глаз. – Я знаю, что Вас курирует Герман Ферт, но у меня есть несколько вопросов, которые я хотел бы задать Вам лично.
   Он замолчал, продолжая сверлить меня холодным взглядом.
   «Не совсем обычный хейт, – вспомнила я слова своего доктора. – У него полный спектр нейтральных эмоций, причем их интенсивность выше, чем интенсивность отрицательных. Плюс ко всему лидирует интерес. Поэтому, пока Кудрявцев не найдет ответы на все свои вопросы, он будет их искать».
   – Задавайте, – невозмутимо сказала я, пытаясь успокоить внезапно усилившееся волнение и мысленно негодуя на дрожащие коленки. – Буду рада Вам помочь.
   «В любой волнительной ситуации нужно отвлечься. Попытайся считать эмоции окружающих, например», – очень кстати всплыли в памяти слова Айштара.
   Сейчас попробую считать, тем более что мои собеседники делают то же самое. Правда, другими методами, но не суть.
   – Как себя чувствует Тимур Али в новом статусе? – задал вполне ожидаемый вопрос Кудрявцев.
   – Не жалуется, – пожала я плечами и заглянула в красные глаза, сканируя профессора.
   Итак, интерес и спокойствие. Негусто, Егор Кудрявцев, совсем негусто.
   – Он вспоминает тот день, когда впервые почувствовал эмоции? – задал следующий вопрос профессор.
   К этому вопросу я тоже подготовилась, так что ответила, не задумываясь:
   – Возможно. Мне он об этом не говорит.
   Ну что ж, усложним задачу. Попробуем разглядеть ауру профессора. Концентрируемся, настраиваем энергетическое зрение и сканируем. И что же мы видим? А ничего особенного. Первый слой довольно плотный, однородный, без дефектов. Здоровье у профессора в норме. Второй слой. Я вижу второй слой! Ух ты, Мона Лиза, скажи сы–ы–ы-р!
   – Виталина? – спросил профессор, видимо заметив произошедшие изменения на моем лице.
   – Извините, задумалась, – с виноватой улыбкой произнесла я, устремляя честный взгляд в красные глаза Кудрявцева.
   Эх, жаль, что я не умею хлопать ресницами, как Доминика. Сейчас бы пригодилось. Ладно, что там у нас со вторым слоем? Ага, вот он, серенький. То появляется, то исчезает, пульсирует то есть. А где же нити эмоций, о которых говорил Айштар? Не вижу нитей. Эмоции–то у профессора усилились. И появилось кое–что еще – подозрительность и легкое раздражение. Теперь Вы больше похожи на хейта, профессор.
   – А Вы, Виталина? Что помните Вы о том дне?
   – Это важный день в моей жизни, – мой голос звучал спокойно, а вот мозг трудился на повышенных оборотах, силясь распознать сущность профессора Кудрявцева, представляющую собой какое–то мутно–расплывчатое пятно. – Я не сразу поверила в то, что произошло, а когда осознала, то плакала от счастья. Мы выросли вместе, Тимур мне как брат.
   – Вы знакомы с Виктором Хантом? – после некоторого молчания профессор продолжил удовлетворять свое любопытство.
   И этот вопрос не стал неожиданностью. Айштар упоминал имя этого несчастного, которому довелось превратиться из равнодушного в хейта после случайной встречи со мной. Сам виноват. Нечего было нападать на моих друзей.
   – Нет, – честно ответила я, боковым зрением заметив, как ассистент Владислав, который за все время нашей беседы не проронил ни слова, а лишь внимательно за мной наблюдал, кивнул Кудрявцеву.
   И что это они там замышляют? Живой не дамся, ребята, даже не надейтесь.
   Повернулась к ассистенту и, поймав его взгляд, быстро просканировала эмоции. Ощутимое волнение, сожаление и решимость. Не нравишься ты мне, ассистент Владислав, совсем не нравишься. И появившиеся ритмичные удары маятника мне тоже не нравятся. Вот только вы промахнулись, уважаемые господа научные сотрудники. Гипноз на меня не действует из–за зашкаливающих эмоций. Но ведь вы на этом не остановитесь, верно?
   От тревожного предчувствия похолодели ладошки. Кажется, самое время сбежать отсюда. И зачем я вообще сюда явилась? Да еще и никому не сказала, что отправляюсь в НИЛЗ. Похоже, я совершила большую глупость.
   – Вы в этом уверены, Виталина?
   – Конечно.
   – А вот Виктор Хант утверждает обратное, – сухо произнес Кудрявцев, встал из–за стола и направился ко мне.
   – У меня узкий круг знакомых. И я помню их имена.
   Профессор надеется на мое замешательство. Не на ту напал, уважаемый. Я хоть и трусиха, но не настолько глупа, как Вы думаете.
   – Среди Ваших знакомых есть равнодушные?
   – Да.
   – А хейты?
   – Да.
   – Вам бы хотелось, чтобы все они стали ЭЛ или хотя бы полуЭЛ, не так ли? – спросил профессор, уперев руки в стол и наклонившись к моему лицу ближе, чем следовало бы.
   – Так, – спокойно ответила я, не отводя взгляда.
   В голосе Кудрявцева читались нотки угрозы, энергия его эмоций это подтверждала. Меня трясло, но я уже не боялась. Я была зла на профессора и его глупые вопросы. Чего он добивается? Что я расскажу о том, как взмахнула волшебной палочкой и превратила равнодушного в хейта? Или о том, что швырнула в него парочку своих эмоций в виде энергетических разрядов, после того как этот хладнокровный бросил ножик в моего друга? Меня сочтут невменяемой и незамедлительно отправят на опыты в подвал этого же здания. Не дождетесь, профессор.
   Кудрявцев несколько секунд пристально смотрел в мои глаза, после чего выпрямился и неторопливой походкой вернулся на свое место. Я мысленно выдохнула.
   – Виталина, – произнес хейт, напряженно о чем–то думая, – если бы Вы могли влиять на появление эмоций у окружающих, Вы бы этим воспользовались?
   – Да, – твердо ответила я, ни капли не сомневаясь в своих словах. – Я бы сделала все, что в моих силах, чтобы люди стали людьми.
   Профессор откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, и принялся меня разглядывать. Тишину нарушали лишь ритмичные удары маятника справа от меня. Тик–так, тик–так.
   – А Вы не простая девушка, Виталина, – наконец произнес хейт тихим голосом.
   Зря стараетесь, Егор Кудрявцев. Но я, вопреки своим привычкам, готова Вам подыграть. Итак, дыхание редкое и глубокое, характерное для сна. Взгляд расслабленный.
   – Да нет, я очень простая, – так же тихо сказала я. – Просто меня понять нужно. А вот понять сложно, это да…
   – О чем Вы думаете, Виталина?
   Вдох–выдох, вдох–выдох.
   – Ни о чем.
   И снова тишина. Только удары маятника. Тик–так, тик–так. И запах. Странный такой, обволакивающий, успокаивающий. А вот это хуже, господа. С этим мне не справиться.
   Краем глаза уловила, как ассистент плавно поднялся со своего места. Не знаю, что он там задумал, и знать не хочу.
   – Мне уже пора, – я резко подскочила и бросилась к двери.
   Очень вовремя, кстати. Дверь распахнулась, чуть не сбив меня с ног, и на пороге показался Герман Ферт. Он что–то сказал, но из–за накатившей паники и навязчивого запаха я не смогла разобрать слов. Кажется, я споткнулась. Перед глазами все поплыло, мир погас…
   Очнувшись и сделав попытку открыть глаза, я увидела лицо Карима, окутанное туманной дымкой.
   – Карим, – обрадованно прошептала, прищурившись от неяркого света.
   Солнышко мое, как же я рада тебя видеть.
   Стоп! Какой Карим? Воспоминания вернулись быстро и неожиданно. Я рывком подскочила и ударилась лбом во что–то мягкое, теплое, вкусно пахнущее мандаринами, мятой и корицей.
   – Карим? – громко воскликнула, отстранившись от препятствия, кажется, это был живот, и удивленно вытаращила глаза.
   Мне не показалось. Рядом со мной действительно стоял Карим, а чуть в стороне – несколько потерянный и чем–то озадаченный Ферт.
   – Витошка, ты как? – спросил Карим взволнованным голосом, осторожно взяв меня за плечи и напряженно вглядываясь в мое лицо.
   – Отлично, наверное, – ответила я, осторожно потерев лоб, прямо в центре которого образовался болезненный бугорок. – Вот рог растет. А ты здесь что делаешь?
   Переводя взгляд с Карима на Ферта и обратно, я успела заметить, что сижу на кушетке в кабинете своего доктора. Кудрявцева рядом нет, его ассистента Владислава тоже. Но как я здесь очутилась?
   – За тобой пришел, – произнес Карим и, присев рядом, прижал меня к себе.
   – Спасибо, – выдохнула я, уткнувшись носом в плечо друга.
   Я бы так и сидела часиков несколько, но одна крайне деятельная часть моего тела после непродолжительного отдыха решила включиться в активную работу. С таким количеством вопросов в голове невозможно вот так просто сидеть и обниматься. Так-с, вопросы Кариму я задам чуть позже. А вот Ферту, похоже, не повезло.
   – Доктор, – я повернулась к застывшему у кушетки профессору, – что было нужно от меня Кудрявцеву?
   – Я бы тоже хотел это знать, Виталина, – задумчиво произнес Ферт, после чего неторопливо подошел к своему столу, налил в стакан воды из графина и, вернувшись, протянул его мне.
   Залпом опустошив стакан, я поинтересовалась:
   – А кто такой Виктор Хант? Кудрявцев спрашивал, не знакома ли я с ним.
   – Виктор Хант – пациент Кудрявцева. Он стал вторым после Тимура Али, сменившим эмоциональный статус.
   – И Кудрявцев решил, что я могу быть к этому причастна?
   – Возможно.
   – Как далеко готов пойти Кудрявцев в своих исследованиях? – прямо спросила я, посмотрев доктору в глаза.
   – Он не остановится ни перед чем, Виталина, – не стал лукавить Ферт.
   Я так и поняла. Хейт есть хейт.
   – И что он применил, поняв, что обычные техники гипноза не удались?
   – Ренпирит. Газообразное вещество, вызывающее гипнотический транс.
   – Ясно.
   Ну а чего я ожидала от хейта, целью которого является получение информации? Он не остановится ни перед чем. И начав дело, доведет его до конца. Черные квадратики, угораздило же меня вляпаться в столь неприятную историю! Ладно, что–нибудь придумаем, а сейчас пора бы вернуться в родную столицу, заодно по пути допросить Карима.
   Аккуратно сползла с кушетки, чувствуя, как изрядно кружится голова, и сказала:
   – Мы пойдем уже, доктор. Спасибо Вам.
   – Не стоит благодарить, – любезно отмахнулся Ферт и добавил: – Пей больше воды сегодня, быстрее восстановишься.
   – Ясно, хорошо, – я благодарно закивала и качнулась в сторону, едва удержавшись на ногах.
   Мое неустойчивое тело сразу же подхватил Карим, приобняв за плечи.
   – И еще, – доктор дружелюбно улыбнулся. – Виталина, в следующий раз, когда соберешься на свидание к Кудрявцеву, пригласи меня, пожалуйста. Так будет лучше для всех.
   – Следующего раза не будет, – решительно сказала я и пренебрежительно фыркнула: – Он не в моем вкусе.
   Карим весело хмыкнул. А затем неожиданно посерьезнел и, крепче прижав меня к себе, обратился к профессору:
   – Спасибо. Вы очень помогли.
   На что Ферт так же серьезно ответил:
   – Берегите девушку, молодой человек. Таких, как она, больше нет.
   – Знаю, – ответил молодой человек и чмокнул меня в щеку.
   – Э-э, – только и смогла выдавить я, перевоплощаясь в субъект гранатового цвета.
   Добрые молодцы дружно улыбнулись, глядя на смущенную красную девицу. Ну и ладно, пусть улыбаются. Я пока не совсем понимаю, что происходит, но попытаюсь все выяснить у Карима. Как только, так сразу. Я, конечно, не профессор–хейт, запрещенными приемами пользоваться не буду, но правды добьюсь. Ага.
   – До свидания, доктор, – пролепетала я, застенчиво улыбнувшись.
   – До свидания, Виталина. Приглашу тебя в конце ноября.
   Мы немедленно покинули здание НИЛЗ. А в нескольких десятках метров от входа нас ждал Тимур. После секундного замешательства я бросилась ему навстречу.
   – Все в порядке? – спросил Тимур, заключая меня в крепкие объятия.
   – Угу, – промычала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
   Понимаю, что я уже не маленькая девочка и должна сама решать свои проблемы, но мне стало очень стыдно. Так стыдно, что я готова была засунуть голову глубоко под мышку Тимура. Своим необдуманным поступком я заставила волноваться друзей. А ведь могла бы просто предупредить.
   – Прости, – тихо прошептала я.
   – В следующий раз отшлепаю, – шутливо пригрозил Тимур и добавил: – Обоих.
   – А Карима за что? – тут же всполошилась я от вопиющей несправедливости, но не отстранилась ни на миллиметр.
   – Чтобы совесть грызла одну неугомонную особу с удвоенной силой, – мягко проговорил Тимур и, судя по голосу, лукаво прищурился.
   Как же я люблю своих друзей! Они замечательные, чудесные и самые лучшие!
   – Витошка, позвони Доминике, а ты, Карим, – Святославу, – распорядился Тимур. – Они там все с ума сходят.
   И только сейчас, взглянув на руку Тимура, до меня дошло. Ему ведь нельзя покидать Эль–Хаттар!
   С чувством гигантской вины я подняла испуганные глаза вверх, не в силах вымолвить ни слова. Я бы непременно сгорела от стыда, если бы не теплый успокаивающий взгляд карих глаз.
   – Спокойно, малышка, все будет хорошо. А сейчас уходим отсюда и по дороге звоним друзьям.
   Я молча кивнула и, пока парни связывались со Святославом, набрала Доминику.
   – Витошка, ты где? Тимур нашел тебя? У тебя все в порядке?
   Взволнованная Доминика буквально засыпала меня вопросами. На мгновение мне даже показалось, что голограмма с изображением подруги дрожит от избытка эмоций.
   – Доми, все хорошо. Я была в НИЛЗ. Со мной Тимур и Карим.
   Доминика, увидев ребят, идущих позади меня и беседующих со Святославом, шумно выдохнула:
   – Витошка, ты нас здорово напугала.
   – Прости, я не думала, что так получится, – виновато пробормотала я.
   – Главное, что ты нашлась, – Доминика улыбнулась и радостно затараторила: – Я у тебя. Сейчас закажу что–нибудь вкусненькое, так что зови мальчишек в гости, почирикаем.
   – Хорошо, – я улыбнулась, – уже летим.
   – Пока–пока, жду, – Доминика послала воздушный поцелуй и отключила связь.
   Погрузиться в самокопательство мне не позволили парни, осторожно взявшие за руки с обеих сторон. Как же это круто! Чувствовать, что ты не одинок, что тебя любят, за тебя переживают. Мне неловко, конечно, и до черных квадратиков стыдно, но ручейки слез бегут по другой причине. Я безумно счастлива. Мое счастье настолько велико, что я готова взмахнуть крыльями и полететь высоко–высоко, вместе с друзьями, чтобы показать им райский сад.
   Крылья? Осторожно повернув голову вправо, а затем влево, я улыбнулась сквозь слезы. Я вижу свои крылья! Огромные, сверкающие крылья!
   «Птица, предвещающая счастье, – вспомнила я слова Айштара. – Хумайя приносит счастье тому, на кого бросает свою тень».
   «Я желаю вам счастья, ребята», – мысленно прошептала я, представив, как плавно взмываю в воздух, расправляю свои огненные крылья, а они отбрасывают тень на Тимура и Карима. Парни улыбаются, что–то весело рассказывают друг другу, жестикулируют руками, а я парю над ними райской птицей и разбрасываю искры счастья. Только опускаются мои искры не на двух высоких и красивых парней, а на черного волка с мудрыми карими глазами и на золотоволосого голубоглазого эльфа с забавными удлиненными ушками. Залюбовавшись, я не сразу заметила, что стою на транспортной остановке у трехместного скайера. Тимур улыбается, а Карим водит руками перед моим лицом и что–то говорит о витании в облаках и мечтательной женской натуре.
   – Задумалась, – со счастливой улыбкой на губах произнесла я и первая запрыгнула в скайер.
   Мальчишки переглянулись и молча запрыгнули следом. Девчонка, ну что тут скажешь?
//-- Тимур Али --//
   До чего же она забавная! То плачет, то смеется, совсем как ребенок. Доверчивый безобидный ребенок, фонтанирующий искренностью и простотой. Находиться рядом с такой девушкой легко и приятно. О ней хочется заботиться, ее хочется оберегать и защищать. От всех, даже от нее самой.
   – Как успехи в овладении волшебством? – спросил шепотом, наклонившись к самому уху.
   – Твоя истинная сущность – черный волк, – прошептали мне в ответ.
   – А твоя – белая зайка? – не удержался от улыбки.
   – Нет, – получил толчок локтем в бок, – хумайя, огненная вещая птица.
   – Птица счастья? – переспросил на всякий случай.
   – Ага.
   Виталина прислонилась к моему плечу, прикрыв глаза, а я задумался. Надо же, как устроен мир. Эта девочка действительно излучает счастье, а я всего несколько дней назад выбрал себе для боевых учений позывной «Волк». Причем долго не думал, просто сказал первое, что пришло на ум, и только потом осознал, что мне симпатичен этот зверь, причем именно черного цвета. Совпадение? Возможно. Но что–то мне подсказывает, что это очередная неслучайная случайность.
   – А Карим? – вопрос вырвался сам собой.
   – Светлый эльф, – получил неожиданный ответ.
   Похож, если присмотреться. Об эльфах я слышал немного, в детстве. Светлые эльфы обязательно красавчики, вечно юные, стройные, гибкие, изящные, светловолосые и, как правило, голубоглазые. Ну и заостренные удлиненные уши, само собой. Вылитый Карим, если не считать ушей. Уши у него обычные, человеческие. Хотя эльфийские уши ему пошли бы. Да, определенно пошли бы.
   – Ну, Витошка, ты даешь, – одними губами прошептал я.
   – Ага, – Виталина посмотрела на меня, довольно улыбнувшись.
   Я уже перестал удивляться тому, что рассказывает малышка. Сначала сомневался, было дело, но потом понял, что в этом нет смысла. В мире бездна всего непознанного и необъяснимого, и то, что я чего–то не знаю или не понимаю, не означает, что этого не может быть. Еще как может. Собственными глазами видел, как равнодушный за секунду стал хейтом.
   Да и вообще, мир не стоит на месте. Все меняется, развивается. Наши предки, например, задавались вопросом: «Есть ли жизнь на Марсе?» и даже предположить не могли, что спустя всего несколько столетий их правнуки будут контактировать не только с марсианами, но и с представителями нескольких десятков других внеземных рас. И в отпуск будут летать не на соседний материк, а на другую планету. Когда–то это было сюжетом фантастических книг, а сейчас – реальность жизни.
   – Подлетаем к Эль–Хаттару, – возвестил Карим, сидящий чуть впереди и внимательно следящий за монитором. – Тимур, ты к нам?
   – Ненадолго, – отозвался я. – У нас вечером дополнительная тренировка, готовимся к сессии.
   – Жестко у вас, – присвистнул Карим. – За будущее страны можно не беспокоиться.
   – Кто, если не мы? – повернувшись к Виталине, сказал я и поцеловал малышку в лоб.
   Она улыбнулась и прижалась ко мне теснее. А затем, высунув нос, вкрадчиво спросила:
   – А как вы узнали, что я в НИЛЗ?
   – Военная тайна, – прошептал я, приложив палец к губам, – никому об этом не говори.
   Виталина замерла, раскрыв рот и вытаращив глаза, а я расхохотался.
   – Шучу–шучу, – проговорил сквозь смех, – тайны здесь нет. Святослав отследил сигнал твоего чаттера. Как он это сделал – не знаю, он не говорит. Спросишь как–нибудь, тебе может быть и расскажет.
   – Это вряд ли, – печально вздохнула Виталина.
   – Как знать, – многозначительно сказал я, заложив за ухо малышке выбившуюся прядь волос.
   Скайер приземлился, и мы бегом направились к центральным воротам. Начавшийся дождь придавал ускорения, так что не прошло и двух минут, как мы забегали на крыльцо общежития, а еще через десять пили горячий чай с бутербродами в комнате Виталины.
   – Все, что произошло сегодня, нужно забыть, – шепнул Кариму, пока девчонки что–то обсуждали между собой, хихикая. – Придет время, узнаешь.
   Он понимающе кивнул. Отличный парень, сообразительный, не задает лишних вопросов. Пока он рядом с Виталиной, я спокоен.
   – Девушки, мне пора, – сказал, поднявшись. – Спасибо за чай.
   Доминика хотела что–то сказать, уже открыла рот, но неожиданно передумала, опустив голову.
   – Дамиру передам привет, Святославу благодарность, еще пожелания будут? – спросил, прищурившись.
   – Нет, – в один голос ответили девчонки и одновременно покрылись ярким румянцем.
   – Как скажете, – пожал плечами, сдерживая улыбку, и направился к выходу.
   Виталина подбежала попрощаться, а я, обняв малышку, тихонько шепнул ей на ухо:
   – Передавай привет Айштару и скажи, что он – молодец.
   На меня вопросительно уставились большие зеленые глаза, но я лишь усмехнулся, чмокнул малышку в теплую щеку и ушел, бросив напоследок:
   – Скоро увидимся, лягушка–путешественница.
   Тогда я еще не знал, насколько пророческими окажутся мои последние слова.

Глава 18

//-- Виталина Мерц --//
   Пообещав Доминике и Кариму, что сегодня ни при каких обстоятельствах не выйду из своего убежища, по очереди обняла друзей и, крепко–накрепко заперев за ними дверь, подошла к подоконнику. Необъяснимая сила уже с полчаса тянула меня к айлиниям, не давая думать ни о чем другом. Навязчивая идея прикоснуться к прекрасным цветам манила и пугала одновременно. Не осознавая, что делаю, наклонилась и вдохнула восхитительный аромат. Затем ладошками обхватила корзинку и, с трудом подавляя желание покрыть цветы поцелуями, прошептала:
   – Дархар.
   «Виталина», – раздалось в моей голове, и я улыбнулась, услышав знакомый бархатный голос.
   По телу пробежала приятная дрожь, закружилась голова. Что со мной происходит? Безумие какое–то.
   Легонько погладила указательным пальцем нежные бутоны. Теплые. Губы сами потянулись к источнику тепла и как только коснулись гладких лепестков, волна чужих эмоций захлестнула с головой. Безграничная радость, наслаждение, облегчение, удовольствие, восхищение.
   Рука словно в трансе потянулась к кулону, крепко сжала голубоватый камешек, и нотки дурманящего голоса эхом прокатились по чувствительной коже:
   – Привет, я тебя ждал.
   – Привет, – выдохнула я, пытаясь достучаться до собственного сознания.
   Оно как–то странно себя вело. Притаилось где–то глубоко внутри, оставив свою хозяйку самостоятельно разбираться с происходящим. Прислушавшись к ощущениям, поняла, что испытываю только приятные эмоции, совсем нет страха и волнения.
   – Как прошел день? – спросил Дархар, нарушив тишину наших мыслей.
   – Продуктивно, – ответила я, усмехнувшись и потерев шишку на лбу.
   – Подойди к зеркалу, – с улыбкой в голосе сказал марсианин.
   Но как он узнал? И зачем к зеркалу? Акварилл ведь не передает картинку.
   – Не передает, – звонкий смех прервал активную работу серого вещества. – Он передает твои мысли, а ты часто думаешь образами. Подойди к зеркалу.
   Вот как? Интересно. Я послушно подошла к зеркалу и стала разглядывать красноватый бугорок в верхней части лба. Заметный, надо сказать, и болезненный.
   – Я так понимаю, перевоплощение в единорога не входит в твои планы? – вкрадчиво поинтересовался Дархар.
   – Не входит, – с печальной полуулыбкой ответила я.
   – Тогда слушай и делай все, как я скажу, – голос Дархара прозвучал мягко и непривычно повелительно, так, что ослушаться у меня даже мысли не возникло. – Свободной рукой накрой ушиб, закрой глаза и последовательно вспомни событие, которое стало причиной ушиба. Хорошо. Глаза не открывай. Вспомни еще раз, медленно, но теперь вместо падения представь, что ты в самый последний момент взлетаешь в воздух. Отлично. Теперь еще раз повтори воспоминания и снова взлетай в воздух. Все. Можешь открыть глаза.
   – Но… как? – вырвалось у меня, как только я убрала руку и увидела свое отражение в зеркале.
   Шишки не было. Не веря собственным глазам, я с усилием потерла то место, где минуту назад был красный бугорок. Боли тоже нет.
   – Дархар, ты – целитель? – спросила, пристально вглядываясь в зеркало и пытаясь найти хоть какой–нибудь след от недавнего повреждения.
   – Нет, – ответил марсианин и, если судить по голосу, улыбнулся, – тебя исцелила сила твоей мысли.
   – Как такое возможно? – пробормотала я, силясь осмыслить услышанное.
   Ответа не последовало. Зато прозвучали слова, поставившие меня в тупик:
   – Виталина, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Я хочу, чтобы ты помнила об этом.
   – Конечно, Дархар, спасибо, – машинально ответила я и только потом задалась мысленным вопросом, что конкретно он имеет в виду.
   Но развить эту тему не удалось, поскольку в следующее мгновение все мысли мгновенно испарились.
   – Виталина, могу я пригласить тебя в гости?
   – На Марс? – от неожиданности я вздрогнула и чуть было не выпустила кулон из руки.
   – А разве земляне в гости приглашают не в свой дом?
   – В свой дом, да, все правильно. Просто твое приглашение застало меня врасплох, я растерялась.
   – Так ты согласна стать моей гостьей?
   Голос Дархара прозвучал тихо и не так, как обычно. Я различила в нем беспокойство с едва уловимыми просительными нотками. Но эта мысль улетучилась, не успев оформиться, поскольку мозг лихорадочно переваривал более значимую и волнующую информацию.
   – Конечно, это же мечта любого землянина! – воскликнула я, чувствуя, как сердце колотится от неземного восторга.
   Очуметь! У меня есть шанс полететь на Марс! От волнения я стала хаотично перемещаться по комнате, пытаясь успокоиться и восстановить сбившееся дыхание.
   – Я рад, – выдохнул Дархар, и меня чуть не смыло волной его торжествующих эмоций. – Сегодня отправлю официальное приглашение в твою Академию.
   – Ты не шутишь? – я присела в кресло у стола и затаила дыхание, ожидая ответа на свой не самый умный вопрос.
   – Нет, – голос марсианина прозвучал неподдельно искренне и уверенно. – Я готов исполнить твою мечту.
   Теперь уже мои эмоции захлестнули сознание. От безумной радости и воодушевленного ликования на глазах выступили слезы.
   – Спасибо, – прошептала я, глядя в серое осеннее небо за окном и мысленно благодаря Судьбу.
   И этого замечательного инопланетянина, встретившегося на моем пути.
   – Я мог бы похитить тебя прямо сейчас, но твоим друзьям это может не понравиться, – сказал Дархар таким тоном, что я не поняла, шутит он или говорит серьезно.
   – Им это точно не понравится, – улыбнулась я, вспомнив, как Доминика наказывала парням беречь меня от похищения инопланетянами. – И одну на Марс меня не отпустят.
   – Знаю, – Дархар насмешливо фыркнул. – Приглашение будет оформлено для тебя и двух сопровождающих.
   – Дархар, – я не сразу смогла подобрать нужные слова, чтобы выразить свои эмоции, поэтому мой голос прозвучал низко и немного хрипловато, – ты удивительный.
   В этот момент я снова почувствовала бурлящие эмоции марсианина. Наслаждение и удовольствие. Его эмоции не просто зашкаливали, они были словно в десятой степени. И мое тело странным образом реагировало на эти эмоции. Оно откликалось трепетным подрагиванием. К коже словно прикасались миллионы воздушных пузырьков, а затем отпрыгивали и снова прикасались.
   – Виталина, закрой глаза, – приятный бархатный голос, раздавшийся в голове, вызвал непреодолимое желание подчиниться.
   Я не стала сопротивляться своим желаниям. Закрыла глаза и расслабилась. И, как в прошлый раз, ощутила спокойствие и негу в сочетании с неописуемым внеземным удовольствием. Я парила в удивительном пространстве, в котором нет вопросов и ответов, нет проблем и желаний, нет света и тьмы. В нем нет ничего, кроме эйфории, меня и… Дархара?
   Эта мысль растворилась так же внезапно, как и появилась, горячее дыхание обожгло шею, и я очнулась. Открыла глаза, огляделась по сторонам, но, как и в прошлый раз, никого рядом не обнаружила.
   – Дархар? – тихо спросила после некоторого молчания.
   – Я здесь, – так же тихо ответил марсианин, я же уловила его прерывистое дыхание.
   Прислушавшись, почувствовала гулкое биение сердца. Его сердца. Да, именно почувствовала. Не знаю как. Но ведь акварилл передает только мысли?
   – Я слышу стук твоего сердца, – прошептала я, ощущая странное томление в груди.
   Во мне что–то изменилось. Я наполнилась необъяснимым влечением к этому марсианину, чем–то знакомым и незнакомым одновременно. Я будто оказалась рядом с ним, в его теплых объятиях. Мне захотелось прижаться еще сильнее, быть еще ближе. Это состояние не пугало, напротив, оно казалось естественным и правильным.
   – Со мной что–то происходит, но я не могу понять, что это, – я откровенно озвучила свои мысли, испытывая безусловное доверие к Дархару.
   – Мы соприкоснулись на уровне наших вибраций, – приятный голос струился по телу, проникая в каждую клеточку, успокаивая и умиротворяя. – Все ответы есть внутри тебя, Виталина.
   «Я постараюсь их найти», – нежась в приятной ласке невидимых объятий, подумала я.
   – Ты можешь гораздо больше, чем думаешь, – после некоторой паузы сказал Дархар.
   Сознание в очередной раз притворилось невидимкой, оставив меня наедине с разумом, млеющим от загадочного соприкосновения.
   «Говорят, что марсиане в совершенстве владеют техниками гипнотического воздействия…»
   Мысль возникла внезапно. Я уже собралась выразить ее словами, но услышала легкий смешок, а затем ответ:
   – Любое разумное существо способно сознательно управлять бессознательными процессами. Для этого не нужен гипноз.
   – И земляне тоже способны?
   – Да.
   – Как этому научиться?
   – Что тренируется – то развивается.
   – Точно, – задумчиво протянула я.
   И снова прислушалась. Сердце Дархара теперь билось ровно, ритмично, немного быстрее, чем мое.
   – Дархар, а марсианки сильно отличаются от землянок?
   Сама не знаю почему в моей голове возник этот вопрос, я же по привычке озвучила то, о чем думала. Хотя могла бы и не стараться. Моя мысль не осталась бы неувиденной.
   – Марсианки и землянки разные, – после некоторого замешательства ответил Дархар.
   – А марсианки верят в любовь?
   Похоже в моей маленькой, но крайне беспокойной части тела в виде двух полушарий любопытство устроило привычный хаос.
   – У марсиан нет такого понятия, как любовь.
   – Как нет? – я настолько опешила после этих слов, что не сразу смогла взять себя в руки. – А как же вы живете… без любви?
   – Мы руководствуемся таким понятием, как совместимость. Для выживания и развития расы это эффективнее.
   – И как вы определяете совместимость?
   – Это происходит на уровне энергетических вибраций и колебаний, излучаемых истинными сущностями. Зрелая сущность марсианина улавливает вибрации марсианки, подходящей для продолжения рода, на расстоянии примерно равном земному километру. Как только марсианка признана совместимой, она становится элементом матрицы марсианина, и он может без труда ее найти в любой точке Вселенной.
   – А если подходящих марсианок несколько, какую вы выбираете?
   – Элемент матрицы наиболее совместимой марсианки является доминантным. Он становится ярким и подвижным, все остальные элементы остаются тусклыми и статичными.
   – Но вы ведь испытываете какие–то эмоции или чувства по отношению к доминантной марсианке? Привязанность, влечение или нежность, например?
   – Нет. У нас все иначе, Виталина. Марсиане живут без чувств в вашем понимании, а эмоции полностью контролируются разумом. Открыть в себе энергию чувств мечтает каждый марсианин. Это возможно только в том случае, когда сущность встретит свою пару. Единственную, равную себе по силе духа, полностью совместимую по всем параметрам, способную подарить самое жизнеспособное и самое сильное потомство. Она становится источником энергии и смыслом существования. Пока жива пара, марсианин живет только для нее и их будущего потомства, защищает их, заботится о них. Только рядом с парой жизнь наполняется чувствами, а слияние наслаждением. И только свою пару можно сделать по–настоящему счастливой.
   – Это и есть любовь, Дархар, – прошептала я, прикрыв глаза и чувствуя, как по щекам катятся слезы.
   – Это больше, чем любовь, – тихо сказал Дархар. – Это абсолютное созвучие двух биополей, генерирующее в момент слияния или соприкосновения чистую энергию жизни.
   Неважно, как это назвать. Понятно одно – об этом мечтают не только марсиане. Этого хотят все живые существа. Но как узнать, кто твоя пара?
   – У нас все просто, – ответ на мой мысленный вопрос не заставил себя ждать. – На матрице марсианина появляется совместный образ с его парой.
   – Матрица – это аура? Совокупность энергетических излучений, образующих биополе?
   – Почти. Структура матрицы и ауры энергоинформационная, в этом сходство. Но у матрицы другое строение, другое переплетение вибрационных потоков.
   – Матрица есть только у марсиан, да?
   – Да.
   Интересно, а я смогу научится видеть матрицу так же, как ауру? Или это могут только марсиане? Все марсиане или только некоторые? Им тоже нужно тренироваться, чтобы видеть свою матрицу?
   Вибрирующий смех в голове прервал генерацию активностей моего неугомонного любопытства. Неловко–то как…
   – Прости, – прошептала я и сильно зажмурилась в надежде, что это поможет остановить мысли, хотя бы на несколько секунд.
   – Мне нравится твоя жажда познаний, Виталина, – в голосе Дархара звучала нежность, и я с облегчением выдохнула, осторожно открыв глаза. – Марсиане видят матрицы и легко считывают с них информацию. Для этого не нужно тренироваться. Но мы можем делать ее невидимой для окружающих. Видимой остается только оболочка.
   – Дымчатое облачко вокруг силуэта?
   – Земляне видят примерно так.
   – А неземляне?
   – Все по–разному.
   Да уж. Прав был некто, сказавший: «То, что мы знаем, – ограничено, а то, чего не знаем, – бесконечно».
   – Дархар, а бывает, что пары не существует?
   – Редко, но бывает.
   – Ваша пара никогда не расстается? – чуть помолчав, спросила я, не в силах противостоять натиску жажды познаний, как назвал Дархар мою… жажду познаний, в общем.
   – Никогда.
   – Значит, такое все–таки возможно…
   – После первого полного слияния пара привязывается друг к другу энергетическими нитями, разорвать которые способен только уход в вечность обоих. Притяжение очень сильное, как одержимость. Друг без друга привязанная пара жить не может. Они должны чувствовать друг друга постоянно, иначе начинается ломка. Сущности обоих будут бесноваться, доводя до безумия.
   «Полное слияние – это, наверное, интим», – мысль оформилась слишком быстро, я не успела даже додумать ее до конца, а волнующий голос Дархара уже скользил по коже, проникая в самые глубокие ее слои.
   – Что такое «интим», Виталина? У марсиан нет такого слова.
   – Это близость в отношениях, – я немного растерялась, не зная, как бы получше объяснить, – духовная, эмоциональная или физическая. Такое состояние, когда ты готов доверить другому что–то глубоко личное и сокровенное. Ну или свое тело.
   – Ваша близость сходна с нашим слиянием с доминантным элементом. Оно бывает физическим или ментальным. Полное слияние шире, чем интим, и оно возможно только с парой. Это безусловное соитие тел и сущностей со взаимным проникновением матриц. Полное слияние сопровождается обменом эманаций пары с энергией Вселенной. Во время этого обмена и рождается истинное наслаждение.
   Слишком невероятно. Как в сказке.
   – А просто ментальное или физическое слияние с парой возможно? Или только полное?
   – Просто физическое невозможно, оно самопроизвольно трансформируется в полное. А ментальное возможно. Даже на очень больших расстояниях.
   – Насколько больших? – я задержала дыхание и приготовилась удивляться.
   – В пределах Вселенной.
   Выдохнула. Нам такое и не снилось.
   У марсиан действительно все иначе. Упорядоченнее, что ли. Их разум сильнее инстинктов. Им не нужна физическая близость с чужими парами, поскольку удовольствия от этого нет. А значит, нет и повода для сексуального насилия над женщинами.
   – Земляне – единственная разумная раса во Вселенной, допускающая проявление насилия мужских особей по отношению к женским, – слова Дархара, произнесенные с искренним сожалением и сочувствием, отозвались ноющей болью в сердце. – Это признак дефекта силы духа. Только слабая сущность позволяет инстинктам брать верх над разумом. Вместо того, чтобы преклоняться перед дающими новую жизнь, слабая сущность причиняет им боль, ослабляя тем самым жизненную силу потомков и истощая жизненную энергию своей планеты. Удовольствие от насилия – мнимое, это оправдание своим слабостям, не более того. Истинное удовольствие не может быть достигнуто путем причинения боли другому. Истинное удовольствие вообще не связано с материальным миром, поэтому удовольствие от физической близости – это, говоря вашим языком, капля в море.
   Некоторое время я молчала, пораженная услышанным. Нет, поразили не слова марсианина, с ними я полностью согласна. Впечатлило то, что для представителя другой планеты эти простые вещи являются очевидными и не вызывающими сомнения, а мы, земляне, возомнившие себя одной из самых разумных рас, отказываемся их осознать и не считаем нужным им следовать, усложняя жизнь себе и своим потомкам. Что такого есть в марсианах, чего нет в нас?
   – Я очень хочу познакомиться с твоим миром, Дархар, – наконец сказала я. – С каждой минутой он нравится мне все больше.
   – Приятно слышать, Виталина, – в голосе марсианина сквозила улыбка, а поток эмоций излучал удовлетворение и нечто похожее на торжество.
   – Не хочется с тобой прощаться, но, думаю, я тебя уже утомила.
   – Нет, наоборот. Общение с тобой придает мне сил. У тебя живительная энергия.
   – Спасибо.
   – И ты очаровательно смущаешься, – от звонкого смеха марсианина толпа взволнованных мурашек, не стесняясь, пробежала по моей спине туда и обратно, дважды.
   – А ты потрясающе смеешься, – произнесла я, закусив губу.
   – Я польщен, – голос Дархара прозвучал низко и чувственно.
   Как он это делает? Ответа, само собой, не последовало. Только звонкий смех, вызвавший приятные ощущения во всем теле.
   – До завтра, Дархар, – я решила прекратить это безобразие, пока мысли не ударились в глупости, да еще и с помощью образных картинок.
   Сквозь мелодичный смех прозвучали ласкающие слух ставшие привычными слова с легкой хрипотцой:
   – До завтра, Виталина. Я буду ждать.
   Я сразу же разжала ладонь, выпуская горячий ярко–синий акварилл на свободу. Через несколько секунд камень принял свой обычный голубоватый цвет с едва заметным свечением изнутри и стал холодным. А приятный смех все еще звучал в голове, каким–то непостижимым образом откликаясь в теле.
   – Я полечу на Марс! – закружилась я по комнате.
   Эта мысль с новой силой взбудоражила мое шальное воображение. Очень хочется увидеть загадочную красную планету, ее обитателей, растительный мир. Познакомиться с обычаями марсиан и их образом жизни. Доминика говорила, что марсиане не рассказывают о себе и не любят расспросов о своей расе, но при общении с Дархаром я не заметила ничего такого. Со мной он поделился информацией об особенностях взаимоотношений между полами на Марсе. Возможно, у марсиан принято доверять друзьям, поэтому он не стал ничего скрывать и честно ответил на все мои вопросы? Или марсиане вовсе не такие скрытные, какими хотят казаться? Не знаю. Но то, что они удивительные, это факт. И я полечу на Марс!
   Прыгая от счастья, не заметила, как некто появился в комнате. Мое внимание привлекли негромким покашливанием, от которого я застыла на мгновение, а затем, сообразив, что к чему, с радостным визгом бросилась в сторону подоконника. Но каково же было мое удивление, когда, повернувшись, Айштара на нем я не обнаружила!
   Замерев и затаив дыхание, медленно обвела глазами комнату. В ней никого не было. Зато я отчетливо почувствовала, как страх заполняет пространство. Мой страх. Липкий и неприятный.
   – Трусиха, – раздалось за спиной, после чего едва заметная тень скользнула к подоконнику и тут же приобрела очертания маленького пришельца.
   – Айштар, – шумно выдохнула я, приложив руку к груди. – Ты меня напугал.
   – Трусиха, – повторил мальчишка и насмешливо хмыкнул: – Убери его, дышать нечем.
   Я непонимающе уставилась на пришельца. Он закатил глаза, после чего снисходительно улыбнулся и произнес:
   – Оглянись вокруг.
   Я посмотрела в сторону и открыла рот от удивления. Дар речи был безнадежно потерян, а все мои конечности единовременно утратили подвижность. Способность двигаться сохранилась только у вытаращенных глаз, чем я и воспользовалась. Вокруг меня, вернее, от моего тела в стороны исходили длинные темно–серые щупальца, толщиной с мизинец, некоторые из них доставали до потолка. Они шевелились и извивались, как змеи.
   – Что это? – одними губами спросила я, чувствуя, как в висках судорожно стучит кровь, ладошки заледенели, а волосы встали дыбом.
   – Твой страх, – скучающим тоном ответил мальчишка.
   Я зажмурилась, затем открыла глаза. Щупальца не исчезли, но стали короче. Ага, повторим. Зажмурилась снова, открыла глаза, щупальца еще короче.
   – Долго играться будешь? – ехидно спросил Айштар.
   Плавно повернула голову в сторону вальяжно развалившегося на подоконнике босоногого пришельца со скрещенными на груди руками и уставилась на него с немым вопросом в глазах.
   – Ладно, помогу, – эмин добродушно улыбнулся. – Краткая инструкция «Как избавиться от страха». Слушай и запоминай. Первое. Нужно ощутить боль, например, ущипнуть себя за руку. Ну, щипай уже. Второе. Напрягаемся всем телом, даже кулаки сжимаем и глаза зажмуриваем, потом расслабляемся, повторяем три раза. Делай, не стой как статуя, я подожду. Хорошо. Третье. Делаем три глубоких вдоха и выдоха. Дыши. Четвертое. Зовем свой страх, вслух, с насмешкой, можно поязвить. Например, так: «А, братец Страх! Давненько я тебя не видела! Заходи, не стесняйся! Что там у нас сегодня? О, что–то неопознанное и неизвестное. Еще и невидимое. Очень хорошо! Как раз то, что мне нужно. Заходи, будем с тобой разбираться». Примерно так. Повторяй, чего молчишь? Не все же мне говорить.
   Я в точности повторила слова Айштара, с интересом наблюдая за тем, как щупальца становятся тоньше и короче, превращаясь в темно–серые нити, некоторые и вовсе исчезают. Сердце немного замедлилось, но меня все еще колотило, а коленки находились в полной боевой готовности подогнуться и опрокинуть несчастное холодное тело на пол.
   – И последнее, – Айштар продолжил, – вспоминаем что–нибудь веселое или смешное. Шутку, анекдот, веселую историю, что угодно, главное – чтобы было весело. И смеемся. Если не получается смеяться, хотя бы улыбаемся. Если и с этим проблемы, заставляем себя улыбаться любым способом. Идем к зеркалу и корчим рожи. Можно пальцами растянуть губы в улыбку, тоже поможет. Не так быстро, но поможет. Ну, чего стоим?
   Я улыбнулась, вспомнив, что скоро полечу на Марс. И сразу же все щупальца и нити страха исчезли, как по мановению волшебной палочки. Я с удивлением и нескрываемой радостью стала водить руками вокруг своего тела, будто желая убедиться, что жуткого страха больше нет.
   – Молодец! – Айштар подскочил и, счастливо улыбаясь, пожал мне руку. – Поздравляю, ты справилась.
   – Ты хочешь сказать, – медленно проговорила я, с трудом возвращаясь в действительность и пристально вглядываясь в блестящие черные глаза Сумеречного принца, – что все это подстроил специально?
   – А то! – маленький хулиганистый пришелец ухмыльнулся и, резво вытащив свою ладошку из моей, рванул к подоконнику.
   – И для чего же? – с наигранной злостью прищурилась я, направляясь вслед за ним.
   – Проверял твою готовность к великим делам, – с довольным видом ответил мальчишка.
   – Ну и как? – не доходя один шаг до окна, я скрестила руки на груди и пристально посмотрела в озорные глазенки Айштара.
   – Еще парочка тренировок – и в путь, – сказал пришелец и подмигнул.
   – Ах, ты, мелкий хулиган! – я подскочила к мальчишке и принялась щекотать его босые пятки.
   Но он ловко увернулся, соскочил с подоконника и исчез.
   – Эй, так нечестно, – обиженно надула губы я, но все же принялась руками прощупывать пространство в надежде поймать беглеца.
   Айштар материализовался на диване и весело хихикнул. Еще некоторое время мы играли в прятки с наследником Сумеречного мира, гоняясь друг за другом, повизгивая и хохоча. Потом сидели на подоконнике, болтали ногами и разговаривали. Я разоткровенничалась и рассказала Айштару о Дархаре. О том, как мы познакомились, об айлиниях и о кулоне с аквариллом, о наших беседах (без подробностей, конечно) и о сегодняшнем приглашении марсианина.
   Не знаю, что на меня нашло. Просто захотелось вдруг поделиться с мальчишкой своими секретами. Он с интересом слушал, сверкал любопытными глазенками и задавал кучу вопросов. А потом вопросы задавала я. О параллельных мирах и их обитателях, о проходах–воронках между Землей и Сумеречным миром, об эминах.
   – Айштар, а почему у некоторых людей цвет глаз меняется с возрастом? Хами может менять цвет?
   – Нет. Цвет хами меняться не может. А вот цвет глаз у людей иногда меняется. Чаще всего это происходит у маленьких детей. Дело в том, что анима (душа, по–вашему) после вселения в тело некоторое время в нем приживается. Это как вторжение инородного организма в другой организм. Нужно привыкнуть, приспособиться, наладить связь с хами. Процесс приживания может длиться несколько минут, месяцев, иногда даже несколько лет. Зависит это от энергетического потенциала истинной сущности. Чем выше потенциал, тем больше времени требуется для настройки вибраций. После завершения симбиоза души и тела проявляется истинный цвет глаз.
   – А у взрослых?
   – Изменение цвета глаз у взрослых бывает после сильного эмоционального потрясения или после резкого прогрессирования истинной сущности. Анима теряет связь с хами, это отражается на цвете глаз. Обычно это длится недолго, цвет глаз возвращается к исходному через несколько дней. Но иногда восстановление связи с хами и настройка энергетических вибраций может занять годы. Все зависит от потенциала истинной сущности.
   Неожиданно мальчишка замолчал и прислушался, затем серьезно произнес:
   – Скоро начнется экстренный Совет Хранителей, мне нужно быть дома. Несколько дней я не смогу приходить к тебе, мое отсутствие могут заметить. Так что будешь тренироваться сама. Удели внимание резерву, Виталина. Ты должна его хорошо чувствовать. И начинай работать с Даром. Не бойся, экспериментируй. Для светлых одаренных существует только одно правило: «Ты можешь не помочь, но сделать хуже не имеешь права». Ни себе, ни другим, кстати. И помни про резерв! Все остальное в твоих руках. Жги, птичка!
   Айштар подмигнул, спрыгнул с подоконника и уже собрался исчезнуть, но я схватила его в охапку и крепко обняла. Мне очень не хотелось отпускать мальчишку, тем более на несколько дней.
   – Как долго тебя не будет? – тихо спросила, чувствуя, что вот–вот разревусь.
   – Не знаю, – Айштар поднял на меня свои большие черные глаза, полные грусти. – Экстренный Совет не собирается просто так. Похоже твоя инициация пройдет намного раньше, чем я думал. Я помню про последний вопрос. Спрашивай.
   – Ты будешь приходить ко мне после инициации? – я присела на корточки, напряженно вглядываясь в серьезное детское лицо.
   В глазах эмина промелькнула нескрываемая хитринка, после чего лицо мальчишки озарилось светлой радостной улыбкой.
   – Конечно, мы же друзья!
   Он сказал это с такой неподдельной искренностью, как само собой разумеющееся, что слезы сами брызнули из моих глаз. Я поцеловала пришельца в макушку и, всхлипывая, произнесла:
   – Ну тогда иди, буду тебя ждать.
   – Помни про резерв, – Айштар направил на меня указательный палец, потом улыбнулся, помахал ручонкой на прощание и исчез.
   – Постараюсь, мой хороший, очень постараюсь.

Глава 19

//-- Виталина Мерц --//
   Развлекаюсь пятый час подряд. Ну или тренируюсь, можно и так сказать. Хотя нет. Тренируюсь, развлекаясь. Вот. Как именно? Очень просто. Разглядываю ауры студентов и преподавателей. Третий слой их аур – истинных сущностей, если быть точной. Почему–то второй слой, эмоциональный, я вижу намного хуже, и он не настолько интересный, как третий. Поэтому сконцентрировалась на истинных сущностях и развлекаюсь.
   Переключать зрение с обычного на энергетическое и обратно оказалось до неприличия просто. Не понимаю, почему раньше мне для этого требовалось столько усилий? Наверное, просто время пришло только сейчас. Айштар, как всегда, оказался прав. Всему свое время.
   Итак, истинные сущности. Айштар предупреждал, что у землян сущности слабые, а у равнодушных они и вовсе неактивные. Так оно и есть. Неземлян я сегодня, конечно, не видела, так что сравнить пока не с чем, но и без сравнения ситуация грустная. Истинные сущности равнодушных сморщенные. Наверное, это самое подходящее слово, которым можно описать то, что я вижу. Причем сморщенные так сильно, что разглядеть их и идентифицировать практически невозможно. А еще они все очень тонкие, почти невидимые, дырявые и местами обезображенные. Мне удалось частично опознать только одну сущность равнодушного. Вернее, даже не опознать, а понять, что сущность представляет собой какое–то животное с вытянутой мордой. Если учесть, что сегодня я просканировала не меньше пятидесяти равнодушных студентов и студенток, то… Грустно, в общем.
   У всех остальных, я имею в виду хейтов и полуЭЛ, потому что ЭЛ встретилось пока только трое, сущности поинтереснее. Очертания у большинства из них, конечно, размытые и едва заметные, светло–серого цвета, но они хотя бы активные – пульсируют. На эмоции окружающих никак не реагируют, а вот от эмоций хозяев шевелятся, светлеют–темнеют и забавно съеживаются. Кстати, сущности у ЭЛ совсем немного отличаются от сущностей хейтов или полуЭЛ. Они не активнее, как я предполагала, а просто более четкие. Конечно, тройка ЭЛ – это еще не показатель, и делать выводы пока рано. Но если учесть, что светлый эльф Карима (а Карим – полуЭЛ) оказался самой сильной сущностью из всех, кого я видела сегодня, не считая моей птички, конечно, то уже можно предположить, что сила сущности зависит не только от эмоциональности хозяина.
   Что касается самих сущностей, то они милашки. Правда, кроме всевозможных разнообразных животных, удалось обнаружить только гномов и вампиров, но для крышесносного впечатления мне и этого хватило с лихвой. Ага.
   Гномы оказались не мрачными и жадными карликами, как я себе их представляла, а вполне себе симпатичными маленькими человечками, где–то с полметра ростом, с веселыми хитрющими глазками и длинными густыми бородами. Возраст у них тоже разный вопреки моему мнению о том, что гномы обязательно должны быть старичками. Вовсе нет. Мне удалось обнаружить молодых гномов, я бы им дала лет двадцать на вид, и даже маленьких гномиков, лет семи–восьми. У маленьких борода отсутствует, кстати. В общем, гномы – занятные сущности. А вот вампиры…
   – Виталина, ты решила дырку просверлить в несчастном Вольдемаре Кляйне? – шепотом поинтересовался Карим, наклонившись к самому моему уху. – Что тебя так в нем привлекло?
   – Вампир, – отрешенно и очень тихо пробормотала я, продолжая сканировать нашего преподавателя философии творчества, расположившегося за соседним столиком и рассказывающего одной из студенток о творческом воображении.
   В студенческой столовой, куда мы с Каримом заглянули после двух пар занятий, чтобы выпить по чашечке горячего какао, народу оказалось немало, так что я, позабыв обо всем на свете, увлеченно сканировала ауры всех подряд.
   – Творческое воображение – это синтез сознательной и бессознательной активности человека, – донеслись до нас слова Вольдемара Кляйна, – а гениальность можно рассматривать как особый вид творчества, поскольку гений главным образом творит бессознательно, но его творческая активность протекает в субъективной реальности.
   – С клыками, бледной кожей и жаждой крови? – с сарказмом уточнил Карим.
   – Почти, – прошептала я, вглядываясь в довольно четкую сущность преподавателя ЭЛ. – Кровь ему не нужна, а вот острые белоснежные клыки и бледная кожа имеется. Так же, как налитые кровью глаза, длинные ногти, большие кожистые крылья и сногсшибательная яркая внешность. На вид ему лет восемнадцать, не больше. Потрясающе.
   Карим отобрал у меня чашку с какао, понюхал содержимое, придвинул обратно. Всмотрелся в мое лицо, после чего прошептал:
   – Витошка, ему сорок два и внешность так себе, на любителя.
   – Правильные черты лица, привлекательная стройная фигура, идеальное здоровье и стабильная психика, – продолжала восхищенно перечислять я, не обращая внимания на слова Карима. – Хм, интересно, а врожденное вампирское обаяние у него тоже имеется?
   Карим иронично выгнул бровь и, снова наклонившись, тихо–тихо спросил:
   – Так я тогда сгоняю на кухню за чесноком или лучше сразу голову отрубить?
   Упс! Кому голову отрубить? Я пришла в себя и, сообразив, что, вероятно, наговорила лишнего, озвучивая по привычке мысли вслух, улыбнулась:
   – Я пошутила. Мое воображение сегодня не просто творит, а такие дела вытворяет, закачаешься.
   – Уф, – Карим демонстративно выдохнул. – А я уже испугался, что ты влюбилась в нашего преподавателя, даже приготовился сцену ревности закатить.
   – Да ну тебя, – отмахнулась я, краснея.
   – Ты прелесть, – лучезарная улыбка Карима не осталась незамеченной находившимися рядом девушками, но он демонстративно всех проигнорировал, наклонился ко мне и чмокнул в щеку, отчего мое лицо мгновенно запылало пожаром.
   – Карим, – я укоризненно посмотрела на друга, на что он улыбнулся еще шире и произнес:
   – Наша дружба ни для кого не секрет, Витошка. И я обожаю, когда ты смущаешься.
   После этого он чмокнул меня в щеку еще раз и как ни в чем не бывало принялся пить какао. В этот момент к нам подошла рыжеволосая девушка в облегающем черном комбинезоне с выразительными золотистыми глазами и, кокетливо улыбаясь, пропела:
   – Карим, какая приятная встреча.
   – Рад тебя видеть, Виктория, – преодолев секундное замешательство, вежливо поприветствовал девушку Карим. – Как дела?
   – Отлично, – девушка бросила на меня короткий взгляд, после чего обратилась к Кариму, продолжая улыбаться:
   – Познакомишь меня со своей спутницей?
   Красивая девушка. Длинноногая, стройная, фигуристая и уверенная в себе. Именно о таких без преувеличения говорят «глаз не оторвать». И дело не в том, что они безупречно выглядят, а в том, что они знают себе цену и ни перед чем не остановятся. Это неосознанно считывают окружающие, испытывая непреодолимое желание разгадать секрет произведенного на них обаяния.
   Мне показалось, я уже где–то видела эту красотку, знакомые черты лица. Хотя чему удивляться? Мы запросто могли пересекаться на территории Академии, у нее яркая внешность.
   – Конечно, Виктория, – мой рыцарь старался сохранять спокойствие, его лицо явного напряжения не выражало, но в эмоциях я уловила волнение и встревоженность.
   С чего бы это? Неужели эта девушка – бывшая подружка Карима?
   – Виталина, это Виктория, моя бывшая одноклассница. Виктория, это Виталина, моя однокурсница.
   – Очень приятно, – я скромно улыбнулась рыжеволосой красавице.
   – Рада знакомству, Виталина, – проворковала моя новая знакомая и бесцеремонно уселась на свободный стул за нашим столиком.
   Одноклассница, значит. Бывшая. Угу. Только что–то мне подсказывает, что она не просто одноклассница, солнышко ты мое ясное. И встреча эта далеко не случайная.
   – Так ты та самая очаровательная Виталина Мерц, танцовщица и художница? – спросила Виктория, без всякого стеснения разглядывая мое лицо.
   – О, – я растерялась от столь пристального внимания к моей персоне, – боюсь, это слишком громко сказано. Я только учусь.
   Виктория мило улыбалась, но поток эмоций, исходивший от нее, был куда менее приятным. Зависть, ревность и решительность. Мне немедленно захотелось превратиться в невидимку и сбежать отсюда куда подальше.
   – Не стоит скромничать, Виталина, – довольно громко произнесла Виктория, привлекая внимание окружающих. – Зачем скрывать свои таланты? Ими нужно гордиться.
   Я не нашлась, что ответить. Мне сложно конкурировать с теми, кто понаглее, – нет опыта. И сверхстеснительность на пару со сверхзастенчивостью играют не в мою пользу.
   Чтобы успокоиться, активировала энергетическое зрение и принялась сканировать девушку. Первый слой ауры без особенностей. Второй – светло–серый с голубым подтоном, плотный. Третий слой тоже светло–серый и четкий. Истинная сущность – вампир, вернее, вампирша. Не знаю, как правильно называть женщину–вампира, пусть будет вампирша. Итак, Виктория – полуЭЛ, но ее вампирша гораздо эффектнее вампира Вольдемара Кляйна. Клыки обнажены, во взгляде явная неприязнь. Даже мурашки по коже побежали.
   – Виктория, как учеба? – Карим переключил внимание девушки на себя, позволив мне перевести дыхание.
   – Скучно, – ответила та, повернувшись к моему спасителю. – Всерьез подумываю перевестись на «Дизайн и прикладное искусство». У вас явно веселее, не так ли, Виталина?
   – Возможно, – пожала я плечами. – А на каком факультете ты учишься?
   – «Архитектура и скульптура», – фыркнула Виктория, а ее вампирша недовольно поморщилась.
   Ого, а она симпатяшка. Врожденным вампирским обаянием точно не обделена, даже проверять не нужно. И реакция у нее довольно живая, как у эльфа Карима. Разница только в том, что вампирша Виктории светло–серая, а у сущности Карима различимы некоторые цвета. А ведь они оба – полуЭЛ.
   – Не думала, что там может быть скучно, – искренне удивилась я. – У вас на первом курсе практики больше, чем у нас, если не ошибаюсь.
   – Больше, – согласно кивнула Виктория. – Архитектурное проектирование и черчение, черчение и архитектурное проектирование. Скукотища.
   Девушка снова с улыбкой повернулась к Кариму, я же с интересом продолжила свои наблюдения за ее сущностью, уткнувшись в чашку с какао. Вампирша изучала меня не менее сосредоточенно, чем я ее. Она не пыталась высосать мою энергию, как и говорил Айштар, а напряженно исследовала окружающее пространство с целью получить как можно больше информации о заинтересовавшем ее объекте. Обо мне, то есть. Вокруг меня действительно что–то менялось. Почти незаметно, едва уловимо. Я не видела, что именно происходит, но хумайя морщилась, чувствуя неприятные вибрации энергии.
   – Карим, – донеслось до меня воркование Виктории, – может, пригласишь меня на ужин сегодня? Посидим, поболтаем.
   Обратившись к своему резерву, я убедилась в том, что энергия не уходит. Она только колеблется. Интересно, а что если…
   Сконцентрировавшись, смешала в равных пропорциях наиболее сильно испытываемые в данный момент эмоции, ими оказались любопытство, смущение и застенчивость, и выплеснула этот коктейль на вампиршу. Маленькое белое облачко энергии стремительно поплыло в направлении Виктории и растворилось в ее ауре, в эмоциональном слое. Вампирша никак не отреагировала.
   Вот как? Ладно, попробуем по–другому. На этот раз я извлекла из своих недр досаду и подозрительность, приправила их настороженностью и снова метнула в вампиршу. Как и в прошлый раз, энергетическое облачко, только уже темное, подплыло к ауре Виктории и скрылось в ее втором слое. Вампирша даже не шелохнулась, не заметила.
   Значит, чужой энергией вампиры не питаются. Айштар был прав. Впрочем, мой маленький пришелец еще ни разу не ошибся. Да я и не сомневаюсь в его словах, просто тренируюсь, так сказать. Кстати, как там мой резерв? Ага, полный. Мои скромные манипуляции не потребовали много энергии, и резерв уже успел восстановиться.
   – Нет, Виктория, сегодня я освобожусь поздно, так что как–нибудь в другой раз, – Карим тактично убрал руку Виктории со своего предплечья.
   Так–так, а девушка настроена решительно. И этот мимолетный взгляд в мою сторону, в котором читается негодование и усилившаяся ревность, только подтверждает мою догадку. Ну что ж, удачи тебе, красавица.
   У Карима завибрировал чаттер. Он активировал девайс и удивленно приподнял бровь.
   – Было приятно познакомиться, Виталина, – Виктория грациозно поднялась и, одарив меня холодным взглядом, добавила, изобразив на лице прелестную улыбку: – Надеюсь, мы подружимся.
   – Взаимно, Виктория, – улыбнулась я в ответ, – нескучного тебе дня.
   – Еще увидимся, Карим, – загадочно и многообещающе произнесла Виктория, вкладывая в свои слова какой–то скрытый подтекст, неведомый мне, но, судя по всему, понятный Кариму.
   – Непременно, – в привычной шутовской манере отозвался мой рыцарь, галантно склонив голову.
   Неприязни к Виктории Карим не испытывает, это я хорошо чувствую. Но и явной увлеченности тоже нет. Присутствует некоторая симпатия и заинтересованность. Еще дружелюбие, сочувствие и сожаление. Похоже, девушке придется хорошо постараться, чтобы заманить моего рыцаря в свои сети.
   Виктория легким движением руки поправила распущенные, аккуратно уложенные огненные волосы, изящно развернулась и не спеша направилась к выходу. Карим посмотрел ей вслед, задержав взгляд на округлых ягодицах, обольстительно обтянутых тонкой тканью комбинезона.
   – Отец просит зайти к нему, как только освободимся, – сказал Карим, повернувшись ко мне. – Он хочет видеть нас обоих.
   Я радостно улыбнулась. Наверное, ректор хочет сообщить о приглашении Дархара. И, скорее всего, Карима предложит в качестве одного из сопровождающих. Надеюсь, вторым сопровождающим станет Доминика.
   – Пойдем сейчас, – отставив чашку в сторону, я прикрыла своей ладошкой кисть Карима, стараясь не обращать внимания на чудовищное чавканье разноцветноволосой толстушки полуЭЛ, только что расположившейся за столиком слева от нашего.
   На самом деле девушка просто прихлебывала с большим аппетитом, да и звуки эти были едва различимыми. Но только не для моего мизофонического слуха. Он приготовился к взрывной агрессии, трансформировав мое тело в комок нервов. Давно такого не испытывала.
   – Ты знаешь что–то, чего не знаю я? – Карим вопросительно уставился в мои глаза, придвинувшись к моему лицу ближе, чем следовало бы.
   – Нет, – покачала я головой, смутившись от столь волнующей близости, однако не отодвинулась, а лишь убрала свою руку, попутно представляя себя внутри звуконепроницаемого фиолетового стакана, – но две лекции в томительном ожидании – так себе удовольствие.
   – Согласен, – Карим усмехнулся, затем поднялся и протянул руку. – Пошли?
   – Пошли, – я мгновенно подскочила, вложила ладошку в теплую мужскую ладонь и сиганула к выходу, потянув удивленного парня за собой.
   Бежать, бежать и еще раз бежать! Как можно дальше от этих невыносимых звуков!
//-- Карим Шульц --//
   – Добрый день, – ответил отец на наше приветствие и указал рукой на кресла для посетителей, – проходите, устраивайтесь поудобнее.
   Вид у него был несколько странный. Обескураженный и оживленный, как–то так. Он не стал присаживаться в свое любимое кресло из темного дерева, а расположился у окна, повернувшись к нему спиной и скрестив руки на груди. По его довольному и одновременно задумчивому выражению лица сложно было понять, о чем он собирается с нами беседовать. Но ясно одно – плохих новостей нет.
   – У меня для вас есть две новости, – отец усмехнулся и как–то загадочно посмотрел на Виталину, – одна замечательная, а другая – неожиданная. Но тоже замечательная.
   Виталина заметно нервничала. Она сжалась в комок, как испуганный котенок, и выжидающе смотрела на отца. Чтобы немного приободрить девушку, положил свою руку поверх ее сцепленных в замок холодных ладошек и подмигнул.
   – Начну с неожиданной, – отец подошел к столу, на котором лежал какой–то листок, взял его в руки и, пробежав глазами еще раз, произнес: – Вчера вечером было получено прямое сообщение из Правительства Марса, содержащее официальное приглашение посетить их планету с трехдневным визитом на имя Виталины Мерц и двух сопровождающих лиц на наш выбор.
   – Охренеть! – вырвалось у меня, как только отец замолчал и, прищурившись, посмотрел на нас, наблюдая за реакцией.
   Виталина же гораздо спокойнее восприняла услышанное. Она повернула голову в мою сторону и улыбнулась, закусив губу. Прекрасные зеленые глаза наполнились слезами и уставились на меня, сияя от счастья.
   – Приглашение с открытой датой, – продолжил удивлять отец. – Организацию путешествия, обеспечение безопасности и все расходы берет на себя Правительство Марса.
   Я вконец окосел. Марсиане там что, галлюциногенных грибов объелись, что ли? С чего такая щедрость? Приглашают обычную студентку Академии Искусств, да еще и сами организовывают перелет? Еще ни одна нога землянина не ступала на борт марсианского космического корабля. Вот это номер! Или тот марсианин, что целовал руки Виталине на сцене, решил развлечься с понравившейся землянкой? Как бы не так! Эту девушку я ему не отдам.
   – Сопровождать Виталину буду я, – решительно заявил отцу тоном, не терпящим возражений.
   – Само собой разумеется, Карим, – усмехнулся отец, одобрительно кивнув. – Будешь беречь девушек как зеницу ока. С вами отправится Доминика Регард. Она пока не знает, но, уверен, отказываться не станет.
   Я хмыкнул. Кто ж откажется от возможности слетать на Марс на марсианском судне, да еще и на целых три дня?! Равнодушные не в счет, само собой.
   – В общем, подумайте, посовещайтесь, жду от вас дату, – отец положил листок на стол и снова направился к окну.
   Некоторое время он разглядывал осенний пейзаж, затем повернулся к нам и снова посмотрел на Виталину. На этот раз пристально так, изучающе. Она смутилась и снова сжалась в комок.
   – Отец, не томи, пожалей девочку, – с легким укором проговорил я, приобняв Виталину за плечи.
   Он усмехнулся, затем торжественно произнес:
   – Виталина, обе Ваши картины одобрены художественной комиссией и будут в ближайшее время размещены в галерее нашей Академии. Примите искренние поздравления от меня лично и от лица всей Академии Искусств. Успехов Вам и дальнейшего развития в столь прекрасном и нужном для планеты деле.
   Виталина открыла рот от удивления, я же встал, потянув малышку за собой, крепко пожал ее холодную дрожащую руку и уверенно сказал:
   – Поздравляю! Я не сомневался в твоем таланте.
   – Спасибо, – чуть не прыгая от счастья, воскликнула Виталина, переводя непонимающий взгляд с меня на отца. – Но почему две картины? Заявку мы оформляли только на одну, разве нет?
   – Мы с Доминикой решили сделать тебе сюрприз и внесли в заявку еще одну. Доминика раздобыла ее у себя дома.
   Пока говорил, с нескрываемым удовольствием наблюдал, как наполняются слезами счастливые зеленые глаза.
   – Спасибо, – повторила Виталина, обняла меня и чуть слышно всхлипнула. – Вы – лучшие.
   Воспользовавшись случаем, прижал малышку к груди и прибалдел, вдыхая приятный аромат ее волос. Оказывается, так круто видеть любимую счастливой! К тому же это отличный повод для обнимашек. Похоже, я становлюсь романтиком.
   – У вас сегодня лекций больше нет? – вкрадчиво поинтересовался отец, нарушив нашу маленькую безмолвную идиллию.
   – Уже уходим, – ответил я, но не сдвинулся с места.
   Виталина зашевелилась, но я еще крепче прижал ее к себе и шепнул на ухо:
   – Ты попалась, и пусть весь мир подождет.
   Она на мгновение замерла, затем снова попыталась отстраниться. Пришлось отпустить. Знаю, не время и не место, но, черт возьми, обнимать любимую девушку так приятно!
//-- Виталина Мерц --//
   Счастливая и расслабленная, я кружилась по залу под звуки волшебной музыки. Мысли разлетелись в разные стороны, позволив сознанию раствориться в воздушной мелодии, а телу с наслаждением двигаться. Не знаю, кем я была в эти мгновения: изящной маленькой бабочкой или огромной огненной птицей. Я просто кружилась, летала, парила. И была счастлива.
   – Отлично, Виталина, – прозвучал голос Евгении, как только умолкли последние аккорды, – шикарная разминка. Переходим к постановке, сегодня ее закончим.
   Я улыбнулась, украдкой любуясь своим тренером. Какая же она женственная и утонченная! Высокая, стройная, гибкая, невероятная! Природа подарила ей безупречную фигуру, ни с чем не сравнимую пластику и изящество пантеры. Такой тонкой талии я не встречала ни у одной девушки на Земле! Длинные белокурые волосы, крупными локонами спадающие до самых ягодиц, усиливают эффект хрупкости. А глаза… Ее глаза завораживают и околдовывают. Они меняют цвет в зависимости от освещения и настроения хозяйки. От серебристо–серого до небесно–голубого. Красота неописуемая!
   – Итак, напомню, на чем мы остановились в прошлый раз. Руки вверху, плывем, один, два, три, четыре. Остановка. Теперь ноги: лево, право, лево, поворот. Право, лево, птица, руки вниз. Вспомнила? Теперь смотри дальше. Шаг вперед, поворот, назад, назад, поворот. Шаг, приставить, шаг, приставить, вниз присесть. Встали, руки растянули, волна, ногами пружиним, пум–пум–пум, поворот. Руками волна, поворот, еще волна, поворот. Кружимся, пам–пара–рам, присели, руки плавным движением вниз. Пока все, включаю музыку, танцуем.
   Танец Солнца. Огненный, пламенный, сумасшедший. Почему–то мне кажется, что эта постановка станет моей самой–самой любимой. В ней столько страсти и кипящей энергии, что дух захватывает. Только от музыки тело начинает гореть, а в движении кажется, что кожа рассыпает золотые искры во все стороны, наполняя воздух яркими сгустками огня.
   – Хорошо. Руками волна, потом поворот, еще волна, еще поворот. Волны шире, Виталина, еще шире, смотри в зеркало. Отлично. Теперь повороты, раз, два, три, точка. В другую сторону, раз, два, три, вниз. Прогиб, подъем, волна, тарелка. Супер! Повторяем под музыку, будет в два раза быстрее.
   Два часа пролетели как один миг. Чудесный солнечный миг. И только в раздевалке я почувствовала, что безумно устала. По лицу струятся ручейки пота, футболка мокрая, легинсы тоже. Ноги деревянные, руки не лучше. Зато готова моя новая постановка! Супер–пупер–постановка!
   – Парарам–парарам–парарам! – весело пропела я и, подхватив сухую одежду, поскакала в душ.
   Здесь обалденный индукционный душ с аэромассажем. Только нужно поторопиться, а то Карим уже, наверное, уснул, меня дожидаясь.
   – А вот и я! – минут через пятнадцать подбежала я к Кариму, в мечтательной задумчивости подпирающему стенку холла на первом этаже спортивного клуба «Грация», в одном из залов которого проходят мои индивидуальные занятия танцами.
   «Грация» находится в моем родном городе Найрате. Далековато от столицы, конечно, но своего тренера, Евгению, я ни на кого другого ни за что не променяю. Правда, из–за насыщенного расписания всяких дополнительных активностей (йога по вторникам и четвергам, тренировки с Аликом по средам и пятницам) и с учетом немаленького расстояния от общежития в Эль–Хаттаре до спортивного клуба в Найрате я пересмотрела режим занятий танцами. Вместо двух раз в неделю по часу я теперь тренируюсь по понедельникам два часа подряд. А Карим, солнышко мое блондинистое, сопровождает меня на занятия. Вдвоем веселее, и мне не так страшно.
   – Витошка, – тут же оживился мой рыцарь, – если ты не сильно устала, мы можем прогуляться в «Ладошки». Все формальности улажены, у нас есть возможность первыми познакомиться с детишками.
   – Отличная новость! – обрадовалась я, схватила Карима за руку и потащила к выходу. – Конечно, идем. До «Ладошек» десять минут черепашьим шагом, а мы ведь люди!
   – Вот стрекоза, – Карим весело хмыкнул и потопал за мной.
   А что ему остается? Сам предложил прогуляться, вот теперь пусть топает.
   Чем ближе мы подходили к Детскому Дому, тем больше я волновалась. Осознание того, что все маленькие воспитанники «Ладошек» – равнодушные, пугало, если честно. Ведь я была совсем другой. Шебутной егозой и непоседливой хохотушкой. Для меня было совершенно естественным со смехом бегать по дому, утопая в папиных тапочках, или распевать песенки в ванной, сооружая себе прически из пены. Это если не брать в расчет мою сверхэмоциональность, из–за которой я гоготала до упаду от какой–нибудь забавной истории или рыдала навзрыд, жалея птичку, замороженную Дедом Морозом, в одной из моих любимых сказок.
   Да, рядом со мной жил Тимур. Мальчик–равнодушный. Он был другим, не таким, как я. Молчаливым и грустным, как мне казалось тогда. А мне хотелось, чтобы он улыбался и веселился вместе со мной. Очень хотелось.
   В памяти одно за другим всплывали воспоминания из детства.
   – Тимур, бежим скорее, дождик уже закончился! – кричит маленькая босоногая девчушка лет четырех в ярко–салатовом платьице, хватая за короткий рукав черной футболки неподвижно сидящего на пустом полу пепельноволосого мальчугана такого же возраста.
   – Иду, – безучастно отвечает мальчуган, не шевельнувшись.
   – Скорее! Скорее! – в радостном предвкушении ликует девочка. – Знаешь куда?
   – Нет, – спокойно отвечает мальчик.
   – Как это не знаешь? – в широко распахнутых зеленых глазах девчушки вспыхивает искреннее удивление. – Бегать по лужам! Они там знаешь какие? Вот такие, огромные!
   Она разводит руки в стороны и радостно подпрыгивает от нетерпения.
   – Бежим! – девчушка звонко смеется и снова тянет мальчугана за рукав футболки. – Кто быстрее в лужу прыгнет, тот молодец, а кто не быстрее, тот соленый огурец!
   Мальчик поднимается и с абсолютно бесстрастным выражением лица бежит вслед за девочкой, даже не пытаясь ее догнать.
   Картинка меняется. Дети чуть старше. Тот же пепельноволосый мальчик с бесцветными глазами сидит на каменной дорожке и хладнокровно наблюдает за зеленоглазой девчушкой с забавными хвостиками, которая старательно перевязывает его разбитое в кровь колено. Девочка его успокаивает, что–то ласково шепчет, но он никак не реагирует, лишь изредка абсолютно безразличное детское лицо морщится от боли.
   А вот девочке уже лет восемь. Она сидит на подоконнике и с глубокой надеждой в наполненных слезами больших зеленых глазах смотрит в звездное небо. Девочка молчит, но ее мысли, направленные к миллионам мерцающих огоньков, гулким эхом разносятся по самым далеким уголкам Вселенной:
   – Пожалуйста, пожалуйста, пусть Тимур станет веселым и счастливым. Пусть он улыбается и радуется, пусть даже иногда грустит, но только пускай в его красивых глазах проснется жизнь. Звездочки, пожалуйста, сделайте меня волшебницей. Мне ничего не нужно, я только хочу наколдовать эмоции Тимуру, а потом вы снова сделаете меня обычной. Или заберите у меня половинку счастья и подарите моему другу. Он хороший мальчик, правда. Пусть он научится улыбаться и смеяться. Вы ведь можете, я знаю. Пожалуйста.
   – Витошка, ты чего? – я не сразу поняла, что стою посреди улицы и плачу, глядя в темное небо, на котором уже появилось несколько ярких звезд.
   – Прости, – я сделала попытку улыбнуться. – Вспомнила Тимура в детстве и вот.
   Я всхлипнула.
   – Малышка, – Карим нежно прижал меня к себе и погладил по распущенным волосам. – Мы можем прийти в другой раз.
   – Нет–нет, что ты, – я тут же запротестовала, вытерла рукавом слезы и решительно произнесла: – Идем.
   Мне казалось, что психологически я настроилась и подготовилась к встрече с суровой реальностью. Да, дети. Да, равнодушные. Этим никого сейчас не удивишь. Среди моих одноклассников почти треть имела такой статус, в Академии Искусств тоже равнодушных достаточно. В моем близком окружении их, конечно, почти нет, но говорят, что есть целые города, где живут одни равнодушные. Нужно просто принять этот факт и жить дальше.
   Но я ошиблась. Моя готовность оказалась фиктивной. Она лопнула, как мыльный пузырь, как только я переступила порог Детского Дома «Ладошки». Потому что это дети. Потому что они – наше будущее. Потому что такое будущее обречено.
   Не помню, как Карим представлял меня директору Детского Дома, запомнила лишь, что это приятная женщина полуЭЛ в бежевом брючном костюме. Не помню, как она водила нас по многочисленным комнатам, рассказывала о чем–то, кажется, о режиме дня и об особенностях питания малышей. Происходящее казалось каким–то далеким и размытым. Четко видела я только детские лица. Десятки равнодушных детских лиц. Безэмоциональных, бледных, неживых.
   Нет, я не ожидала услышать здесь счастливый смех или увидеть оживленную беготню, но оглушающая мертвая тишина, царившая повсюду, против воли сжала сердце в тиски, не позволяя ему свободно отбивать положенные удары.
   Сквозь мутную пелену перед глазами в одной из комнат я разглядела темноволосую девушку, прижимающую к груди малышку в ярко–желтом костюмчике. Разум куда–то исчез, забыв попрощаться, а вместо него мощная неведомая сила влекла меня к этой незнакомой девушке. Как в тумане я шла, а в голове в такт шагам появлялись и сразу же исчезали яркие бессвязные детали окружающей действительности. Глаза девушки, черные. Справа на стене картина, улыбающийся мультяшный котенок. Руки девушки, со следами от ожогов. Слева от девушки – окно, за стеклом – мерцающее звездное небо. Ребенок в руках девушки, бледная кожа, взгляд безжизненный. На полу резиновая игрушка, розовый слоненок.
   – Ваша дочь? – вопрос сам слетел с губ, силящихся сложиться в улыбку.
   – Нет, это дочь моей сестры, – голос девушки звучал тускло, сдавленно. – Сестра погибла два месяца назад.
   Переключить зрение с обычного на энергетическое было секундным делом. Первый слой ауры малышки выглядел здоровым и плотным, а на месте второго слоя, где у равнодушных должна быть пустота, мелькали едва заметные полупрозрачные капельки. Красиво. И странно.
   – Как зовут малышку? – второй вопрос сорвался так же неожиданно, как и первый, а рука потянулась к бледной щечке девочки, чтобы бережно прикоснуться.
   – Санни, – нежно произнесла девушка и погладила ребенка по крошечной ладошке.
   Я знала, что делать. Откуда? А вот этого я не знала. Просто делала то, что делала. Посмотрела в глазки малютки и влила в них свою энергию, почти наполовину опустошив резерв. Быстро, четко и без колебаний. Два зеленых лучика, выпущенные из моих глаз, коснулись бесцветных радужек ребенка, девочка зажмурилась, поморщилась и… улыбнулась, сверкнув блестящими черными глазенками.
   – Добро пожаловать в мир живых, Санни, – шепнула я, улыбнувшись малютке.
   Шокированная девушка застыла в немом изумлении, переводя потрясенный взгляд с меня на малышку. Через несколько секунд в черных глазах незнакомки блеснули слезы, руки дрогнули, она открыла рот и, кажется, хотела что–то сказать, но я быстро приложила палец к ее губам и тихо прошептала:
   – Ш–ш–ш. Случилось чудо. Чудеса иногда случаются.
   От внезапно накатившей слабости меня качнуло, но, сделав усилие, я все же удержалась на ногах. Резерв? Нет, я его хорошо чувствую, он наполовину полон. Просто резкая потеря энергии, сейчас пройдет.
   Обвела глазами комнату в поисках знакомых золотых локонов и, обнаружив их шагах в десяти от себя, расслабилась, краем сознания уловив заливистый детский смех.
   «Так–то лучше», – промелькнувшая приятная мысль заставила улыбнуться.
//-- Карим Шульц --//
   Я не понял, что произошло. Все случилось слишком быстро.
   Пока Гертруда Фокс, элегантная женщина средних лет, она же директор Детского Дома «Ладошки», с энтузиазмом и без остановок рассказывала все, что считала нужным рассказать о возглавляемом ею заведении и его обитателях, включая сегодняшнее меню и подробный перечень запланированных мероприятий на следующий месяц, я старательно изображал самого внимательного слушателя, какого только можно было себе представить. В какой–то момент Виталина покинула нашу скромную компанию и направилась к одной из сотрудниц «Ладошек», держащей на руках совсем маленькую бледнолицую крошку. Не прошло и минуты, как нескончаемый поток слов Гертруды Фокс прервал звонкий детский смех. Короткое замыкание в мозгу, после которого я повернулся в сторону немыслимых для этого места звуков и остолбенел. Смеялась та самая бледнолицая крошка, хватая ручонками волосы улыбающейся Виталины. А еще через секунду я не сдержался и, лихорадочно перебирая в памяти все, что сегодня имел неосторожность выпить, съесть или понюхать, выпалил:
   – Обалдеть!
   Глаза ребенка были черными! Овоид меня побери, они были черными!
   Еще несколько секунд я ошалело разглядывал представшую картину, затем неосознанно двинулся к Виталине. Ребенок продолжал весело смеяться, а сотрудница, которая его держала, оказавшаяся совсем молоденькой темноволосой девушкой, расплакалась.
   – И даже то, что быть не может, однажды тоже может быть, – с улыбкой проговорила Виталина и прислонилась к моему плечу.
   Она выглядела бледной и сильно дрожала. Тоже в шоке, понятное дело.
   Приобняв Виталину, я снова уставился на ребенка и темноволосую девушку. Два улыбающихся лица, две пары блестящих черных глаз.
   – Ваша дочь? – спросил у девушки, заметив некоторое сходство с ребенком и то, с какой нежностью она целует крошечные пальчики.
   – Племянница, – ответила та, улыбаясь сквозь слезы, и снова все внимание переключила на крошку, которая с нескрываемым детским любопытством, сопя и пыхтя, тактильными методами изучала лицо своей тети.
   – Милана, как же это? – взволнованно и растерянно спросила подошедшая Гертруда Фокс, приложив руки к груди.
   Девушка пожала плечами и тихонько всхлипнула.
   – Все самое лучшее случается неожиданно, – философски проговорил я и подмигнул девушке: – Поздравляю, это прекрасный подарок Судьбы.
   Виталина в это время наклонилась, подняла с пола розового слоненка и поднесла к малышке. Крошка сразу же потянулась к игрушке ручонками и снова звонко рассмеялась. Директриса пошатнулась и, похоже, собралась упасть в обморок. Пришлось ее подхватить и придержать во избежание несчастных случаев.
   – Держитесь, пожалуйста, – я усмехнулся, – падшие, э-э, простите, упавшие женщины нам сейчас ни к чему.
   – Это же настоящее чудо, Карим, – всхлипнула директриса, как завороженная, уставившись на смеющегося ребенка. – Высшие Силы не оставили эту славную девушку, они послали ей свою благодать. В пятницу Милана спасла семнадцать деток в Линтоне, спрятала в подвале Детского Дома, когда его подожгли. Их всех вечером переправили к нам. Прошло три дня и вот… Случилось чудо.
   Как только директриса замолчала, Виталина подошла к девушке и молча ее обняла. Она плакала. Чего скрывать, я тоже прослезился. О чудовищных событиях в Линтоне слышали все, от такого невозможно не содрогнуться. Даже представить страшно, что пришлось пережить этой девушке, находившейся в самом пекле кровавого нечеловеческого безумия. Но она не растерялась, не струсила, не пыталась бежать. Она спасала детей.
   Только сейчас я обратил внимание на ее руки, на которых виднелись следы от ожогов. Сильных ожогов, если судить по тому, что прошло три дня, а рубцы все еще красные.
   Вспомнилась фраза, сказанная как–то отцом: «Не спрашивай, в чем нуждается мир, лучше спроси себя, что делает тебя живым. А потом иди и делай это, потому что миру нужны люди, наполненные жизнью».
   Отличное высказывание, глубина которого по–настоящему открылась мне только сейчас. При виде этой темноволосой девушки с обожженными руками, прижимающей к себе чужого ребенка. Она не хотела совершать подвиг, спасая детские жизни и рискуя своей. Она просто делала то, без чего дальше не смогла бы жить. Вот в чем нуждается наш летящий в бездну мир. В тех, кому не все равно. В тех, для кого жизнь – это любовь и доброта.
   – Вы чудесная девушка, Милана, – сказал я, все еще поддерживая за плечи Гертруду Фокс, так и норовящую то ли пошатнуться, то ли упасть. – Награда нашла своего героя. Теперь все будет хорошо и даже лучше.
   Я улыбнулся смущенной девушке. Виталина тоже улыбнулась, вытирая рукавом слезы. Даже черноглазая крошка не сомневалась в моих словах. Она беззаботно размахивала руками и что–то с улыбкой лопотала на только ей понятном языке.
   – Мы вынуждены откланяться, прошу нас простить, – обратился я к директрисе, которая не сводила заплаканных глаз с ребенка и, похоже, так до конца и не осознала, что произошло. – Благодарю за радушный прием. Свяжусь с Вами в самое ближайшее время.
   – Спасибо, Карим. Да хранит тебя Всевышний за твои благодеяния.
   Затем она наклонилась ко мне и так, чтобы слышал только я, проговорила:
   – И девочку свою береги. Хорошая девочка, ты уж поверь моему опыту.
   – Обязательно, – тихо сказал я и улыбнулся.

Глава 20

//-- Виталина Мерц --//
   Получилось! Получилось! Получилось! Мы уже были на полпути к Эль–Хаттару, а я все еще не верила в то, что у меня получилось. Я смогла осознанно применить свой Дар и пробудить эмоции ребенка! Теперь ясно, почему Айштар сказал эти странные слова: «Жги, птичка!» Он знал. Знал, что я готова и что у меня все получится. Вот хитрец!
   Мои развеселые мысли прервал завибрировавший чаттер. Доминика, ну кто бы сомневался? Узнала о полете на Марс, не иначе. Итак, закрывайте уши, господа!
   Приняла входящий звонок и маленькое летательное транспортное средство в виде двухместного скайера тут же заполнилось радостными визгами подруги:
   – Виталина! Я не могу в это поверить! Мы летим на Марс! Это что–то нереальное! Как тебе удалось настолько очаровать марсианина? Три дня на Марсе, Витошка! С ума сойти можно! И полет на марсианском корабле! Все, я сегодня не усну, и завтра тоже! У меня взрыв эмоций!
   Карим расхохотался, слушая восторженную тираду Доминики, в глазах которой бушевал восторг. Я тоже рассмеялась и увеличила голограмму, чтобы хоть как–то привлечь внимание взволнованной от счастья подруги и остановить поток ее эмоциональных слов. Не помогло.
   – Витошка, нам нужно подумать, что взять с собой. Это же целых три дня! На Марсе! А мы ничего о них не знаем! Чем они питаются, какую одежду носят? Обалдеть, черные квадратики, кажется, у меня крыша сейчас поедет от всех этих мыслей!
   Карим расхохотался еще громче, наблюдая за беспорядочными перемещениями Доминики по комнате в попытках успокоиться. Так, Карима, кажется, заметили. Секундная пауза.
   – Карим, солнышко, рада тебя видеть! – голубые глаза слегка прищурились, затем снова заискрились, красиво взмахнув длинными ресницами. – Ребята, мы летим на Марс!
   Доминика запрыгала от радости, а вместе с ней и голограмма, смазав изображение счастливого лица. Я уменьшила размер голограммы до обычного, с ладонь величиной, и посмотрела на веселящегося Карима.
   В этот момент скайер тряхнуло. Мы с Каримом тут же бросились к монитору. Увиденное заставило похолодеть. Вокруг творился хаос. В воздушном пространстве беспорядочно двигалось несколько десятков скайеров и аэрокаров, сталкиваясь друг с другом. Некоторые летательные аппараты взрывались при столкновении, некоторые стремительно падали вниз.
   – Перехожу к ручному управлению, – произнес Карим, молниеносно двигая пальцами по клавишам панели блока управления. – Есть! Витошка, держись, будет шатать.
   Кажется, меня уже шатает. От непонимания и ужаса. Так, Виталина, соберись. Главное – не паниковать, Карим справится. А откуда это он знает, как управлять скайером–автопилотником? Надо будет спросить при случае.
   Скайер снова тряхнуло. В этот раз сильнее, будто от удара. Я вжалась в сиденье, неотрывно глядя в монитор. Что происходит? Почему в воздухе столько скайеров? И почему они так странно себя ведут?
   Словно издалека услышала обеспокоенный голос Доминики:
   – Виталина, что у вас случилось? Где вы?
   – Подлетаем к Эль–Хаттару, – дрожа всем телом, ответила я, взглянув на наши координаты, светящиеся на мониторе. – Доми, здесь какой–то апокалипсис. Вокруг куча скайеров, и они двигаются не по курсовым траекториям.
   – Спокойно, Витошка, – лицо Доминики напряглось, глаза сузились. – Не отключайся, говори со мной. Описывай все, что видишь.
   – Я ничего не понимаю, но такое впечатление, что скайеры вышли из–под контроля и решили уничтожить друг друга, – попыталась я собрать в кучу свои охваченные страхом мысли.
   – Витошка, держись, – меня прервал Карим, – попробуем выбраться отсюда.
   Скайер резко нырнул вниз, затем так же резко устремился вперед, набирая скорость. Хорошо, что я успела схватиться за поручни по бокам от сиденья, а то научилась бы летать, внепланово и принудительно.
   – Еще чуть–чуть, – протянул Карим и направил скайер вверх, не снижая скорости, затем в сторону и снова вниз.
   Я не отводила взгляд от монитора. Кариму удалось выскользнуть из самой гущи событий, но в воздухе мы были не одни. Два скайера неотрывно следовали за нами, пытаясь догнать. Что им нужно?
   – Вы там как? – с нескрываемой тревогой в голосе спросила Доминика.
   – Удираем, – машинально ответила я, продолжая наблюдать за действиями наших преследователей. – За нами увязались два скайера.
   – Дичь какая–то, – Доминика в смятении схватилась за голову.
   – Девочки, все будет хорошо, сейчас мы их немножко дезориентируем, – Карим снова с невероятной скоростью забегал пальцами по панели блока управления.
   На мониторе высветились какие–то зеленые цифры, мигающие значки, нас закачало, после чего скайер развернулся на девяносто градусов вправо. Я непонимающе посмотрела на Карима, но он только подмигнул, надавил на рычажок слева от панели, и наш скайер исчез с картинки монитора.
   – Как это? – только и смогла выдавить я.
   Как ему это удалось? И откуда у моего рыцаря такие редкие таланты? Обязательно задам ему этот вопрос, как только выберемся отсюда и окажемся в безопасности.
   – Удрать не получилось, пришлось спрятаться, – Карим усмехнулся и, неотрывно глядя в монитор, чуть снизил скорость. – Немного отклонимся от курса, потом вернемся.
   Я тоже впилась взглядом в монитор. Наши преследователи остались позади, стремительно отдаляясь. С облегчением выдохнув, попыталась разжать заледеневшие пальцы, мертвой хваткой уцепившиеся за поручни.
   – Доми, кажется, мы спасены, – тихо сказала я, с признательностью посмотрев на Карима.
   Он довольно улыбнулся в ответ и, убедившись, что за нами никто не гонится, повернул скайер в сторону Эль–Хаттара.
   – Ну и напугали же вы меня, – шумно выдохнула Доминика. – Сообщите, когда будете дома, ладно?
   – Само собой, – хохотнул Карим, – полный отчет, как положено.
   – Само собой, – поддразнила его Доминика. – Ребята, я буду ждать от вас известий.
   Доминика отключила связь, голограмма тут же исчезла.
   Я посмотрела на монитор и ничего, кроме координат точки прибытия и самой точки прибытия, светившейся красным цветом, не увидела. Обалдеть! Мы летим в скайере–неведимке! Нет, наш скайер, конечно, не исчез в пространстве, он всего лишь пропал с экрана монитора. Но, насколько я понимаю, он пропал не только с нашего экрана, но и с экранов наших преследователей.
   – Испугалась? – с улыбкой спросил Карим, положив свою руку поверх моей.
   – Да, – тихо ответила я, чувствуя, как страх постепенно отступает. – Что это было, Карим?
   – Хороший вопрос, – Карим мгновенно стал серьезным. – И с ним определенно имеет смысл разобраться.
   Он приложил чаттер к микрочипу внизу панели управления и несколькими ловкими движениями пальцев по кнопкам панели скопировал данные.
   – Где ты всему этому научился? – с восхищением спросила я, внимательно следя за каждым действием Карима.
   – Увлекся скайерами, как только они появились. Изучал устройство и особенности управления. Потом папа познакомил с одним из своих друзей, военным летчиком, вот он и научил. Правда, учил на симуляторе, и я никогда не думал, что эти знания мне могут пригодиться. Но, как видишь, пригодились.
   Заархивировав скачанный файл, Карим деактивировал чаттер и подмигнул.
   – Надеюсь, я заслужил поцелуй своей леди?
   – Э-э, – промычала я, растерявшись от столь неожиданного вопроса.
   Пока я соображала, что ответить, лицо предприняло попытку трансформировать окраску, равняясь на маленький овощ цвета бордо, на свеклу в смысле. Попытка оказалась успешной, естественно.
   – Обожаю, когда ты смущаешься, – Карим улыбнулся и снова подмигнул. – Прошу на выход.
   Что значит на выход? Бросила взгляд на монитор и не поверила своим глазам: мы уже в Эль–Хаттаре, у центральных ворот Академии! И когда только успели приземлиться? Я даже снижения не заметила. А Карим потрясающий пилот, оказывается.
   Поцелуй просить он не стал. Проводил меня до комнаты, приобнял, пожелал спокойной ночи и ушел, прошептав на прощание:
   – Увидимся завтра, Витошка.
   Я же набросала короткие сообщения Доминике и Тимуру, сообщив, что уже дома, все в порядке, собираюсь укладываться спать. И да, очень хотелось сделать приписку: «Не будить до весны», поскольку неожиданно выпал снег. Его я увидела, как только бросила взгляд в окно. Точнее, посмотрела я на айлинии, украшающие подоконник, но сразу же заметила крупные белые снежинки–бабочки, летающие за стеклом.
   Двойным хлопком выключила свет и уселась на подоконник, наблюдая за тем, как первый снег застилает белым цветом серость и обыденность улиц. Ранний снег в этом году, сегодня только 13 октября. Он быстро растает и унесет с собой всю эту чистоту и светлость. Но на душе все равно свежо и радостно, потому что скоро зима. А значит, Новый год, подарки и исполнение желаний.
   «С первым снегом, Витошка!» – получила я сообщения от Доминики и Тимура одновременно.
   «С первым снегом! Не забудь загадать желание!» – ответила каждому из них.
   Затем прикрыла глаза и быстро прошептала: «Хочу встретить настоящую любовь». Улыбнулась, подумав, что Айштар сейчас обязательно бы съязвил: «Девчонка!»
   Пробежавшись кончиками пальцев по шелковистым лепесткам айлиний, отправилась к Кариму. Не знаю, что на меня нашло, но почему–то ужасно захотелось увидеть его прямо сейчас.
   Остановившись у комнаты № 88, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, напоминая решительности, что она у меня все–таки имеется, и нажала на кнопку вызова. Дверь открылась мгновенно. Карим от удивления и растерянности не нашелся что сказать, только молча отошел в сторону, пропуская меня. Карим растерялся, кто бы мог подумать!
   – Я только забежала поздравить тебя с первым снегом, – смущенно улыбаясь, пробормотала я, делая неуверенный шаг вперед.
   Парень кивнул, продолжая молчать. Я сделала еще один шаг и остановилась, не решаясь продолжить путь.
   – И напомнить, что нужно загадать желание, – продолжила, заглянув в красивые голубые глаза.
   В них плескалась нежность. И радость. И немножко надежды.
   – И вспомнила про поцелуй? – прищурившись, спросил Карим.
   Я молниеносно скользнула к парню, чмокнула его в щечку и, улыбнувшись, произнесла:
   – Спокойной ночи, мой рыцарь.
   Не дав рыцарю опомниться, рванула в открытую дверь и помчалась к себе, взлетев по лестнице быстрее ветра. Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и улыбнулась, дрожа всем телом и пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
   Рано мне еще о любви думать. Сначала нужно научиться с парнями разговаривать, а не бегать от них без оглядки, а потом уже любовь привлекать.
   Немного отдышавшись, отправилась в ванную. Приняла душ, вымыла голову, надела свою любимую пижамку с енотиками и с чувством приличной усталости устроилась на кровати. Как там мой резерв, кстати? Чутка меньше половины. Нужно бы восстановиться, однако.
   Взглянула на чаттер. 22.30. Поздновато, но так хочется снова услышать его голос. И заодно выяснить, какое отношение имеет Дархар к Правительству Марса. Я не сильна в вопросах политики и власти, да и марсиане не распространяются о своей системе правления, но теперь уже очевидно, что мой инопланетный друг не простой марсианин, коль смог так быстро организовать приглашение. А то, что я о своем марсианском друге ничегошеньки не знаю, так вообще очевиднее некуда. Пора бы внести в мои познания хоть какую–то ясность.
   Долго не раздумывая, сжала в ладошке кулон с аквариллом и мысленно позвала: «Дархар».
   – Виталина, – бархатный голос откликнулся приятным теплом в теле.
   – Привет, – прошептала я. – Ты еще не спишь?
   – Нет, жду тебя.
   – Прости, что так поздно, – извиняющимся тоном проговорила я. – День был долгим и насыщенным. Но я не смогла бы уснуть, не пообщавшись с тобой.
   – Я тебе рад и днем, и ночью, – тихо сказал марсианин.
   Мягкие нотки в его голосе успокаивали и расслабляли. Я почувствовала, как скопившееся за день напряжение быстро уходит, оставляя после себя умиротворение и безмятежность.
   – А как прошел твой день? – спросила я, уловив в эмоциях Дархара отголоски усталости и тоски.
   – Продуктивно, – в голосе послышалась улыбка, и меня окутало вихрем бешеной радости и восторга.
   – Спасибо за приглашение, Дархар, – произнесла я, продолжая с интересом считывать невероятно мощные эмоции марсианина. – Я и мои друзья на седьмом небе от счастья.
   – Мне приятно это слышать. Вы уже выбрали день?
   – Пока нет, но, думаю, будем готовы лететь в самое ближайшее время, если ты не против.
   – Моя планета примет вас в любое время, – голос Дархара стал приглушенным, волнующим, отчего моя кожа приятно завибрировала.
   Я уже знала, что будет дальше. Дархар попросит закрыть глаза, а я не стану сопротивляться его просьбе. Погружусь в блаженное состояние неги и внеземного удовольствия, меня окружит эйфория, и я буду парить в ней вместе с Дархаром. Мы соприкоснемся на уровне наших вибраций, так объяснил марсианин эти необыкновенные ощущения. А когда почувствую горячее дыхание на своей шее, я очнусь, вернувшись в реальность.
   Подчиняясь нестерпимому желанию как можно скорее быть ближе к марсианину, почувствовать его рядом, я не стала дожидаться просьбы. Прикрыла глаза и расслабилась.
   – Виталина, – бархатный голос затуманил мое сознание, увлекая за собой, в удивительное пространство наслаждения.
   Очнувшись, я снова почувствовала гулкое биение марсианского сердца и горячую волну благодарности.
   «Мне очень хорошо с тобой, Дархар», – подумала я, тут же спохватилась, но было уже поздно: мою мысль услышали.
   – Мне тоже, – тихий шепот раздался над самым ухом.
   – Как ты это делаешь, Дархар? – восхищенно выдохнула я, пытаясь утихомирить толпу мурашек, топающих по позвоночнику.
   Но в ответ раздался только звонкий смех, заставивший мурашек топать в обратном направлении. Похоже, есть вещи, которые мне знать не положено. Ну и правильно. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. Кстати, о сне. Уже поздно, и нам обоим нужно отдохнуть.
   – Спокойной ночи, Дархар, – прошептала я, пересиливая желание остаться на связи и еще немного поболтать.
   – Спокойной ночи, – в бархатном голосе снова скользила улыбка, а в эмоциях – легкая грусть. – До завтра, Виталина. Я буду ждать.
   «До завтра, мой загадочный марсианин», – подумала я, разжимая ладонь.
   Не знаю, успел Дархар услышать мою последнюю мысль или нет, но волну тепла в ответ я получила. Улыбнулась и попыталась сфокусировать взгляд на голубоватом свечении акварилла. Не получилось. Кажется, я забыла спросить у марсианина что–то важное. Только что? Эх, чувствую себя склеротиком. Рановато, черные квадратики.
   От накатившей усталости разум стремительно уплывал в неизвестном направлении. Веки слипались, комната кружилась, и я, пристроив голову на подушку, уплыла вслед за своими мыслями. В неизвестность.
//-- Карим Шульц --//
   Ну и денек выдался, однако. Столько новостей и событий, обалдеть. Появление в моей жизни одной симпатичной девчонки очень круто изменило эту самую жизнь. Из скучной и однообразной она превратилась в веселую и непредсказуемую. И местами опасную, кстати.
   «Салют, лови видосик. Думаю, тебе будет интересно», – написал сообщение и отправил его Тимуру вместе с файлом, содержащим видеозапись нашего с Виталиной полета.
   Ребятам Военной Академии известно больше, чем остальным, пусть развлекаются. Может, и с нами поделятся некоторыми мыслишками на этот счет. В выход из строя системы дистанционного управления воздушным общественным транспортом я не верю, само собой. Да и видеофайл это подтвердит, так что пусть хорошенько подумают над ситуацией.
   «Салют! Файл принял. Сейчас на работе, посмотрю позже. С первым снегом, кстати», – ответил Тимур.
   Повернул голову в сторону окна. Точно снег. Надо же.
   Внезапно раздался звуковой сигнал входной двери. Снова Виктория? Однако всплывшая голограмма отобразила не бывшую одноклассницу, а смущенную Виталину.
   Что–то случилось? Подскочил и в одно мгновение оказался у двери. От резкого движения и приятной неожиданности не смог произнести ни слова, лишь отошел на шаг в сторону, позволяя девочке войти.
   – Я только забежала поздравить тебя с первым снегом, – робко сказала Виталина, покрываясь восхитительным румянцем.
   Все в порядке, она просто пришла ко мне. Какая же она трогательная в своей нерешительности! И безумно красивая. Я мечтал об этом моменте каждый день. Не веря своему счастью, молча кивнул.
   – И напомнить, что нужно загадать желание, – продолжила смущенная девочка и подняла на меня свои большие зеленые глаза.
   От этой невинности стало жарко. С трудом сдержался, чтобы не наброситься на нее и не зацеловать. Испугается и сбежит, чего доброго.
   – И вспомнила про поцелуй? – спросил, не в силах отвести взгляд от манящих пухлых губ.
   – Спокойной ночи, мой рыцарь, – прошептала Виталина, чмокнула в щеку и убежала.
   Я даже рот не успел открыть, чтобы возмутиться, а ее уже и след простыл.
   – Вот стрекоза, – улыбаясь, закрыл дверь.
   Сбежала все–таки. Ну ничего, подожду. Я умею ждать.
//-- Виталина Мерц --//
   – Ну что, малыш, почудим сегодня? – спросила я у розового пушистика, молчаливо уставившегося на меня своими огромными синими глазенками.
   Но малыш не ответил. Он свою работу уже сделал – меня разбудил, заставив, как обычно, сделать обход комнаты, поползать под столом и под кроватью, а заодно попрактиковаться в сквернословообразовании по ходу дела. С применением пунктуации и культуры речи, естественно. Нет, не подумайте ничего такого. Я безумно люблю своего утреннего монстрика, поэтому мой словарный запас ограничивается выражениями типа «мерзопакостный вредный гаденыш» или «неугомонное синеглазое чудище». Ну а когда я почти проснутая, проснувшаяся то есть, то я вообще ласково величаю это шустрое создание маленькой симпатичной мерзостью. Вот.
   Чмокнув Клокки в милые глазки, улыбнулась и, поставив пушистика на стол, подошла к окну. Снег растаял, как и ожидалось. Но он успел посеять в сердце радость и веру в то, что все будет хорошо. Поцеловала душистые айлинии и отправилась в ванную, напевая под нос веселую песенку. Ну и замышляя что–нибудь эдакое, необычное. Я же теперь почти фея, так почему бы мне и не пофеячить?
   Для начала удивим светлого эльфика, Карима то есть, явившегося ни свет ни заря в надежде на совместный завтрак. Прямо с порога улыбнемся и наградим его поцелуем в щечку. Просто так. Что там с реакцией?
   – Витошка, сегодня какой–то особенный день?
   Настороженный взгляд, слегка растерянный вид, но довольный и счастливый эмоциональный отклик. Вот и чудненько.
   – Да? И какой же? – округлила я глаза.
   Мой вопросительный тон и брови, стремящиеся к затылку, усилили эффект. Так, главное – не нервничать, не смущаться и не паниковать. Виталина, ты справишься.
   – Отличный! – радостно воскликнул Карим, чмокнул меня в щеку в ответ и направился в столовую зону, на ходу поинтересовавшись: – Тебе, как обычно, бутерброд с сыром и какао?
   – Ага, – ответила я, улыбнувшись своей маленькой победе и промелькнувшей приятной мысли.
   А мысль была о том, что Айштар, если бы увидел меня сейчас, обязательно сказал бы: «Вот это по–нашему, растешь на глазах!»
   Скучаю я без него. Ну да ладно, грусть в сторону. Что там у нас дальше по плану? Ага, позавтракать и бежать на лекции, первая из которых – философия творчества. То есть на сегодня запланирована встреча с вампиром. Не совсем с вампиром, конечно, а с преподавателем философии творчества Вольдемаром Кляйном, истинной сущностью которого является вампир. Прекрасно! Есть у меня одна мыслишка по этому поводу. И даже не одна.
   – Ты опять глаз не сводишь с Вольдемара Кляйна? – изобразив на лице негодующий вид, шептал на ухо Карим через полчаса, нарушив мою сосредоточенную внимательность в проведении скромных экспериментов. – Не провоцируй меня на совершение необдуманного поступка на фоне глубочайшей ревности.
   – Карим, – закатила я глаза и с улыбкой прошептала, – интересно ведь рассказывает.
   А что там, кстати, вещает Вольдемар Кляйн?
   – Благодаря творчеству человек воспроизводит красоту мира в картинах, литературных и музыкальных произведениях. Мир прекрасен во всех своих проявлениях, а красота является внешним, материальным выражением в этом мире идеальных понятий – добра и истины. Красота по своей внутренней природе – это форма истины и добра. И такое взаимопроникновение идеального и материального начал свидетельствует о всеобщей солидарности и положительном всеединстве. Цель мира – достигнуть этого абсолютного единства. Однако красота физического мира не совершенна и не идеальна. Она недостаточно хорошо выражена и поверхностна. Она недолговечна, многие красивые явления со временем разрушаются. Задача творчества – преодолеть это несовершенство красоты мира. В произведениях искусства красота мира подчеркнута, четко выражена, в них квинтэссенция красоты. Благодаря творчеству не до конца выраженная красота мира может быть выявлена, одухотворена и увековечена. Таким образом, творчество является продолжением создания и совершенствования мира. Благодаря творчеству возможно создание абсолютной красоты, которая невозможна в природе.
   Пока все понятно, кроме слова «квинтэссенция». С ним потом разберусь, а пока можно продолжить свои эксперименты. На чем я остановилась? Ага, на эмоциональном слое ауры Кляйна. Нужно понаблюдать, как реагируют ауры окружающих на эмоции человека с сущностью вампира, чтобы окончательно убедиться в том, что так называемые «кровососы» на деле таковыми не являются.
   Я уже успела проверить, что скорость поглощения моей энергии аурой Кляйна (а он ЭЛ с вампирской сущностью) и аурой девушки–равнодушной, сидящей у окна в первом ряду (кажется, ее имя Патриция), примерно одинакова. Эмоциональное облачко долетает до их аур и впитывается эмоциональным слоем. Разница только в том, что у Кляйна этот слой серо–голубого цвета, а у девушки вместо эмоционального слоя – пустота. И в нем тоже есть мерцающие капельки, как у малышки Санни, кстати. Они есть только у этой девушки, у одной из всех присутствующих равнодушных, а их в аудитории я насчитала девять. Нужно будет у Айштара спросить, что означают эти капельки.
   Еще я убедилась в том, что, как только облачко с эмоциями достигает аур равнодушных и хейтов, в их глазах действительно появляется тот самый едва заметный мимолетный огонек, который я частенько видела во время своих танцевальных выступлений. При этом ауры равнодушных никак не реагируют на проникновение чужой энергии, а вот у хейтов помимо огонька в глазах еще и в эмоциональном слое аур появляется кратковременная вспышка света. И чем сильнее эмоции в облачке, тем вспышка ярче. Так что тут еще вопрос, кого нужно относить к кровососам. Вот так.
   Ладно, вернемся к нашему вампиру и к аурам студенток. Итак, возьмем для эксперимента этих двух красоток в первом ряду. Равнодушная и хейтка. У обеих первый слой ауры тонкий с разрывами и затемненными пятнами в районе шеи и живота. Пятна не черные, смертельного ничего нет, но затемнения явно свидетельствуют о каких–то нарушениях или болезненных ощущениях. По идее, так как ауры травмированные, то присутствие вампира должно отразиться на девушках не самым лучшим образом. Эх, жаль, что считать эмоции хейтки не получится, слишком много людей в аудитории. Ну ничего, сейчас меня не совсем это интересует. О, а вот и полуЭЛ с поврежденной аурой. Вон та блондиночка с короткой стрижкой во втором ряду. Шикарненько, полный набор.
   – Патриция, – обратился тем временем Кляйн к одной из студенток, к той самой, что сидит у окна в первом ряду, – как вы считаете, действительность, данная в житейском опыте, и идеал жизни, который познает художник через вдохновение, отличаются друг от друга?
   Чудесный момент, самый подходящий. Сейчас мы и выясним правду. Сконцентрировались, еще немного, поехали.
   И я, что есть сил, стала вливать энергию в Патрицию. Это оказалось сложно. Очень сложно. Совсем не так, как с малышкой Санни. Я не могла заглянуть прямо в глаза равнодушной, поскольку ее взгляд был направлен на преподавателя, поэтому целилась и посылала энергетические потоки со стороны. Зеленые лучики, выпущенные из глаз, ярко переливались, непрерывно и стремительно насыщая энергией ауру равнодушной и так же стремительно опустошая мой резерв. Жутко закружилась голова, резерв почти на нуле, а результата все нет и нет. Что делать? Прервать процесс? Но ведь так хочется, чтобы получилось. Давай, Виталина, еще чуть–чуть. Давай же, черные квадратики, ну. Есть!
   Глаза девушки на мгновение вспыхнули, она зажмурилась от боли, я тоже. И сразу же переключила зрение с энергетического на обычное. Тратить энергию понапрасну сейчас нельзя. Резерв немного пополнится, тогда и переключим, чтобы посмотреть результат эксперимента.
   – Витошка, что с тобой? – Карим схватил меня за плечи и повернул к себе, заметив, как я тру руками глаза.
   – Все в порядке, – поспешила успокоить его я, – что–то в глаз попало.
   – В оба? Одновременно?
   – Угу, – промычала я, затем с облегчением выдохнула и попыталась с улыбкой четко произнести несколько коротких слов. – Все. Все прошло, не волнуйся.
   – Уверена? – Карим аккуратно приподнял пальцем мой подбородок и внимательно посмотрел в глаза. – Ты бледная.
   Я продолжала молча улыбаться, боясь, чтобы голос не выдал моего не самого лучшего состояния. Голова сильно кружится, подташнивает, но я из последних сил стараюсь держать себя в руках.
   – Патриция? – не своим голосом спросил Вольдемар Кляйн.
   Я повернулась. Преподаватель был потрясен. Нет, даже не так. Он был ошарашен. Кроме взволнованности, смятения, изумления, ошеломленности и тревожности, от него веяло недоверием и заинтересованностью. И было от чего. Белая, как первый снег, Патриция в недоумении хлопала длинными белыми ресницами, уставившись на Кляйна янтарными глазами. Вот это я нафеячила, черные квадратики! Сама в шоке.
   В следующую секунду Патриции стало плохо, она пошатнулась. Ей на помощь подскочили рядом сидящие девушки, Кляйн тоже направился к ним. А я быстренько переключила зрение с обычного на энергетическое и уставилась на ауры своих подопытных кроликов, вернее крольчих. Равнодушная и хейтка неподвижно сидели на своих местах, никак не реагируя на случившийся переполох.
   И что я вижу? Только то, что в области головы, в верхней ее части, в ауре хейтки появились некоторые новые элементы в виде небольших темноватых пятнышек. Могу предположить, что она испытывает небольшую головную боль. Но это не точно, я все–таки не целитель. Аура равнодушной вроде без изменений.
   Что там с полуЭЛ? Ага, бросилась на помощь Патриции, оказавшись совсем рядом с Кляйном. Ее аура, как и аура хейтки, отреагировала на эмоции преподавателя. Совсем чуть–чуть, но реакция есть. Аура в области головы изменила цвет на более темный.
   Все, переключаю зрение обратно, иначе я тоже рухну в обморок. Как же все кружится, однако.
   – Виталина? – находясь словно под водой, услышала обеспокоенный голос Карима.
   Кажется, я положила свою буйную голову на его грудь. Да, я остро чувствую чудесный запах, который ни с чем другим не перепутать. Запах радости. Мандарины, корица, мята и что–то еще, до чертиков приятное.
   – Виталина, что с тобой? – снова голос Карима, моего рыцаря, но я снова слышу его словно из–под огромной толщи воды.
   – Устала, – прошептала одними губами и провалилась в темноту.
   Очнулась я в объятиях Карима. Это стало понятно сразу же по запаху радости, исходившему от теплого источника, к которому я самым бессовестным образом прижалась щекой. Приоткрыла один глаз, заметила знакомые золотистые локоны и попыталась улыбнуться.
   – Рада тебя видеть, – прошептала беззвучно и, как мне показалось, не спеша, но, видимо, на это ушли все мои силы, потому что я снова потеряла связь с реальностью.
   Второй раз я очнулась, потому что замерзла. Меня прямо колотило от холода. Открыла глаза и увидела белый потолок. Попыталась приподняться – не получилось. Кажется, силы решили пока не возвращаться. Пошевелить головой тоже не удалось. Вращение глазами ни к чему новому не привело – вокруг меня незнакомое белое пространство. Прислушалась. Тишина. Неприятная такая, белая, как это пространство вокруг. Где я?
   Меня заколотило еще сильнее. Теперь к ощущению жуткого холода добавилось чувство подступающего панического страха. Рано мне еще покидать свой мир, у меня планов много и дел незаконченных. И Айштару я нужна, и…
   – Витошка, – раздался тихий голос, после чего на меня уставились встревоженные голубые глаза.
   – Холодно, – выдавила я, клацая зубами.
   Карим. Значит, я жива, просто сплю. Бояться не нужно, скоро я проснусь, и все будет хорошо. И тепло.
   – Сейчас согреешься, малышка, – меня укутали в мягкий черный свитер, очень знакомый свитер, кстати.
   Ну, конечно, это же свитер Карима! А вот и он сам, склонился надо мной и внимательно разглядывает. На нем надета футболка цвета морской волны. Она мне очень нравится. Приятная на ощупь, и эффектно подчеркивает красивые голубые глаза.
   – Где я? – спросила, затаив дыхание в ожидании ответа.
   – Ты в медблоке, в вита–камере, – Карим улыбнулся и ласково провел рукой по моей щеке. – Сканирование выявило у тебя эмоциональное истощение, так что постарайся не разговаривать. Тебе нужно поспать.
   – А Патриция? – не могла не спросить я.
   Как это – постарайся не разговаривать? Мой мозг активно трудится, генерируя вопросы один за другим, а я – постарайся не разговаривать? К тому же выяснилось, что я жива, почти здорова и совсем не сплю.
   – В соседнем боксе, уже пришла в себя. Отец решил сам отвезти ее в медцентр на скрининг для подтверждения нового эмоционального статуса и внесения изменений в личные данные. Обалдеть, второй человек за последние два дня!
   Голубые глаза забавно расширились, а я улыбнулась. У меня снова получилось, это хорошо. Вот только на это ушел почти весь резерв, это плохо. Надо над этим срочно поработать.
   – Как Кляйн? – продолжила озвучивать труды своего генератора вопросов, который никак не желал угомониться.
   – Кляйн в шоке, – Карим хохотнул. – Сама сейчас увидишь. Он с отцом у Патриции и Софи, думаю, с минуты на минуту заглянут к нам. Что я говорил? Вспомни, э-э, хороших человеков, они и появятся.
   Карим исчез с поля моего зрения, но в нем сразу же нарисовалась темноволосая девушка в зеленом медицинском халате с такими же голубыми глазами, как у Карима.
   – Виталина, добрый день, – мягким голосом произнесла девушка и улыбнулась. – Меня зовут Мари Красс, я врач. Как Вы себя чувствуете? Замерзли?
   – Все хорошо, спасибо, – постаралась как можно бодрее ответить я. – Замерзла, да.
   Получилось не очень. Медленно и невнятно, но, кажется, меня поняли.
   – Сейчас запущу программу восстановления организма, и Вы согреетесь. Отдыхайте, Виталина. У Вас эмоциональное истощение, Вам нужно хорошо выспаться. Договорились?
   Я моргнула, давая понять, что полностью согласна. Кажется, я слегка перестаралась с экспериментами, теперь вот даже кивок головой за гранью моих возможностей. Хорошо хоть язык кое–как шевелится.
   Снова уставилась в белый потолок, наблюдая за тем, как плавно приподнимаются боковые стенки вита–камеры, образуя вокруг меня прозрачный кокон с открытым узким верхом. Приятные звуки, имитирующие шум морского прибоя, и легкий аромат смеси эфирных масел заполнили камеру, расслабляя и погружая в мир гармонии и баланса. Я сразу же ощутила прилив энергии, теплыми потоками растекающейся по всему телу, и чуть не расплакалась от счастья. Как же здорово чувствовать себя живой!
   Медленно повернула голову в сторону двери.
   – Артемий, девочка в порядке, – девушка–врач стояла ко мне спиной, обращаясь к ректору. – Поспит пару часиков и будет как новенькая.
   – Спасибо, Мари, – ректор расплылся в улыбке. – Что бы я без Вас делал?
   Пока ректор и врач обменивались любезностями, я с едва скрываемой улыбкой сквозь стеклянную стенку кокона разглядывала Вольдемара Кляйна.
   Кляйн в шоке – это слишком мягко сказано. Кляйн в глубочайшем обалдении, я бы это так назвала. Растрепанная шевелюра, отвисшая челюсть, ошалелый взгляд, красненькие щечки. Красота! Нет, ну приятно ведь видеть человека небезучастного, живого, эмоционального? Приятно. Вот я и говорю: красота!
   – Поделитесь информацией, Вольдемар, – обратился ректор к Кляйну, поворачиваясь к выходу и открывая перед ним дверь. – Чем Вы так сильно впечатлили моих студенток, что трое из них оказались в медблоке? Причем, прошу заметить, одна – с эмоциональным истощением, другая – с эмоциональным пробуждением, а третья – с головной болью.
   – Так о красоте я говорил, Артемий, о красоте в творчестве, – растерянно пробормотал Кляйн, покидая мой блок.
   – Красота – дело тонкое, Вольдемар, – сказал ректор, после чего дверь за ними закрылась.
   Софи. Если не ошибаюсь, именно так зовут короткостриженую блондинку полуЭЛ, аура которой потемнела в области головы.
   – Карим, я буду у себя, – раздался издалека приятный голос девушки–врача. – Зовите, если понадоблюсь.
   – Конечно, Мари. Спасибо.
   Глаза слипались, жутко хотелось спать. Карим присел в кресло рядом с камерой, в которой я лежала, и о чем–то задумался. Собравшись с силами, я спросила:
   – А как же лекции?
   – Ну какие тебе сейчас лекции, Витошка? – Карим улыбнулся. – Отец освободил нас с тобой, Патрицию и Софи от лекций на весь день, так что спи спокойно. А я рядом посижу, в виртуальной библиотеке Академии покопаюсь. Договорились?
   – Угу, – промычала я, закрывая глаза и зарываясь носом в свитер, пахнущий радостью.
   Хорошо–то как. Тепленько. И запах обалденный.

Глава 21

//-- Тимур Али --//
   – Свят, что скажешь? – спросил у хейта, как только он просмотрел видеофайл.
   – Похоже на подготовку к диверсии, – после некоторого молчания сказал Святослав, в глубокой задумчивости прикрыв глаза. – На тренировку перед операцией.
   – А ребята оказались случайными свидетелями, которых попытались убрать, – мрачно произнес я, глядя в серое небо. – Странная подготовка к диверсии, тебе не кажется?
   – Кажется, – хейт внимательно посмотрел на меня. – Они не продолжили преследование после исчезновения противника на мониторе, значит, управление этими двумя скайерами осуществлялось вручную.
   – Верно, – подхватил я мысль Свята, – и не связались с базой дистанционного управления для уточнения координат противника.
   – У них нет всей информации о принципе работы системы, – опередил меня хейт.
   – Пилотировали точно не земляне, – завершил я логическую цепочку.
   – Тимур, покажи это нашим воздушникам, – Святослав кивнул в сторону корпуса факультета Авиации. – Пусть изучат и доложат, куда следует.
   – Понял, сделаю. У тебя сейчас что?
   – Тактика, потом психология подготовки к бою.
   – Ясно, – поморщился я после слова «психология». – Удачи, увидимся в тренажерке.
   Свят хлопнул меня по плечу и спокойной уверенной походкой направился в сторону серого двухэтажного учебного корпуса, принадлежащего факультету Военной разведки. Я же развернулся в противоположную сторону и, поежившись от холода, почти бегом припустил к пятиэтажному зеленому зданию факультета Внутренних войск. Через десять минут начнется занятие по самообороне. В случае опоздания придется делать двести отжиманий на кулаках, так что факультет Авиации подождет.
   Диверсия. Я об этом тоже подумал. Еще вчера ночью, когда просмотрел файл, но надеялся, что Свят опровергнет мои подозрения. А он их подтвердил. Значит, информация о готовящемся нападении рантаров на Землю не фейк. И участившиеся боевые учения вовсе не прихоть Штаба Обороны, а необходимость. Но кто тогда стоит за массовым истреблением равнодушных? Рантар или… Правительство Земли? Выгодно обоим.
   Чуть не споткнулся на ступеньках, когда в памяти всплыл образ девушки с черными заплаканными глазами, спасшей детей Детского Дома в Линтоне. Вспомнил, как она обожженными руками прижимала к груди младенца–равнодушного. Для нее не имел значения статус ребенка, в малыше она видела маленькую жизнь, которую взрослые здоровые мужики хотели уничтожить, не имея на это никакого права. Не они дали ребенку жизнь, не им ее и отнимать.
   – Что думает Свят? – спросил Дамир, как только я очутился в спортивном зале и, отыскав глазами товарища, подошел к нему.
   – То же, что и мы, – угрюмо ответил я, доставая из рюкзака защитную экипировку: жилет, щитки–полуфуты, щитки для предплечий и перчатки для рукопашного боя.
   – Понятно. Полагаю, имеет смысл навестить ректора факультета Авиации.
   – Свят сказал то же самое, – хмыкнул я, закрепляя щитки–полуфуты. – После самообороны смотаюсь. Составишь компанию?
   – Без проблем, – Дамир стал в боевую стойку и, ткнув меня кулаком в плечо, довольно улыбнулся. – Давно хотел посмотреть, как воздушники живут.
   – Приветствую, бойцы! – прервал нашу беседу басистый голос генерал–майора Ника Уильямса, высоченного лысого хейта, преподавателя самообороны. – Не скучаем, разбиваемся на тройки. В течение первого часа работаем по схеме: двое нападают, один обороняется. Каждые десять минут смена ролей. Запрещенные удары и удары в пах исключены. Вопросы?
   – Вопросов нет! – в один голос ответили тридцать три студента, уже сгруппировавшиеся по трое и приготовившиеся к выполнению задания.
   – Работаем! – прозвучала команда начинать.
   – Нападайте, – подал я знак рукой Ильдару и Дамиру и принял оборонительную стойку.
   Выпад Дамира, блокировать, удар Ильдара справа, отклониться. Блок, уход, еще блок, отразить удар.
   В который раз за утро мысли вернулись к Кариму. Он не так прост, как кажется. Сумел взять управление скайером–автопилотником в свои руки, уйти от двух преследователей, включив «режим призрака», еще и данные с визеров скайера скопировать ухитрился. Не каждый выпускник Военной Академии на такое способен, а первокурсник Академии Искусств справился. Интересный паренек, однако. Хорошо, что он был рядом с Виталиной. Если бы она летела одна…
   Вздрогнув от этой мысли, пропустил боковой удар Ильдара. Нужно сконцентрироваться, а то Уильямс начнет язвить. У него своеобразная манера шутить, с издевками и ехидством. И откуда у хейта вообще взялось чувство юмора? Блок, отразить удар, уклон, снова блок, оттяжка.
   Стоит признать, что Карим – неплохая партия для девочки. Виталина ему нравится, он не скрывает этого. Да и малышка вроде не против его ухаживаний. Насколько сильны их чувства и насколько серьезны намерения Карима, вот в чем вопрос. Потому что обидеть девочку я ему не позволю. Ни ему, ни кому бы то ни было.
   – В облаках витаем, Тимур? – раздался за спиной голос Ника Уильямса после того, как я пропустил еще один боковой удар Ильдара. – Мечтательность в бою заставит землю целовать, а не девушку. Внимание, бойцы! Поменялись!
   В оборонительную стойку стал Дамир, сделав нам с Ильдаром знак нападать. Бой продолжился. Боковой удар, прямой удар, подсечка, удар с разворота, снова боковой удар. Дамир, молодец, отличная защита и четкое маневрирование. В маневрировании ему нет равных, это факт.
   – Это запрещенный удар, Геральд! Сто отжиманий за пределами тренировочной площадки! Напарники контролируют и приседают, выполнять!
   – Расслабься, Карен, расслабься! Напрягаться будешь в другом месте. Это всех касается! Тело в бою должно быть расслаблено! В напряжении вы не успеете отреагировать на атакующие действия противника. Спокойствие, собранность и внимательность! Никаких эмоций и чувств, никакого страха и злости, ничто не должно отвлекать ваше сознание.
   – Виктор, расслабиться не значит расхлябаться! Соберись! Ты не с красоткой на танцполе!
   – Помните, что защищаться лучше в левосторонней стойке, при правосторонней у вас уязвима печень. Кто не освоил левостороннюю стойку, закрывает печень правым локтем.
   – Стойку в бою сохраняем всегда, Карен! Запомните все: в бою нестояние чревато последствиями.
   – Удары короче, Ильдар! Без замаха!
   – Не забывайте, что в случае прямой атаки руками проще сделать шаг влево. Если вы в правосторонней стойке, то вправо. Уход с линии атаки – лучший способ провалить атаку противника и контратаковать.
   – Светалика, удар ногой нужно готовить! Неподготовленный удар наказывается захватом с проведением подножки и укладыванием спиной в пол. В бою спиной в пол – невыгодная позиция, мадам.
   – Тимур, в рубку не вступать! Повторяю! Лучше сделать шаг в сторону, уйти с линии атаки и сразу контратаковать.
   – Внимание, бойцы! Поменялись!
   К концу первого часа занятия я выглядел так, будто меня прополоскали в бассейне, а выжать забыли. Пот стекал даже с ресниц.
   – Перерыв десять минут! – объявил преподаватель и покинул спортивный зал.
   Как только за ним закрылась дверь, изможденно–мокрые студенты упали на пол там, где стояли, раскинув руки и ноги в стороны. И тишина. Блаженная и почти абсолютная, если не принимать во внимание учащенное дыхание полуживых неподвижных тел в количестве тридцати трех штук.
   – Подъем, бойцы! – басистый голос генерал–майора вывел из состояния нирваны. – Вторую часть занятия посвятим изучению удара мидл–кик. Разбиваемся по парам, смена каждые пять минут, через тридцать минут смена партнера. Карен, твоим партнером буду я.
   Не повезло Карену. В прошлый раз партнером Уильямса был я, поэтому точно знаю – пацану не повезло, причем по–крупному. И не важно, что он мелкого роста. Уильямс никого не щадит.
   – Итак, мидл–кик. Так называется косой удар с пролетом в корпус соперника. Желательно по ребрам. Становимся в боевую стойку. Левой ногой совершаем подшаг вперед влево. Сделали? Затем делаем такой же подшаг, только тело оставляем на месте. Шагать надо на пятку, Карен, у нас тут не балет. Сделали шаг, приподнимаемся на носок, выносим ногу так же, как и во время лоу–кика, по прямой, верхняя часть тела на месте, вперед двигаются только таз и нога. Затем, прокручиваясь на носке, поворачиваем таз. Разворачиваемся за счет движения таза на опорной ноге, колено опорной ноги жестко направлено наружу. Если вы все сделали верно, ваша ударная нога совершит в воздухе круговое движение, а вы повернетесь на триста шестьдесят градусов. Этим движением и совершаем удар. Удар должен быть мощным и сокрушительным, Карен. Поглаживания оставь для других случаев. Напоминаю, вы наносите удар всем телом, а не только ногой – это первое. И любой удар наносится с резким выдохом – это второе. Вопросы?
   – Вопросов нет!
   – Тимур, какой должна быть защита от ударов ногами по верхнему уровню?
   – Блок внешними сторонами предплечий, сложенными вместе, – отчеканил я.
   – Все слышали? Работаем! Карен, особого приглашения не будет.
   Дамир наносит удары, я ставлю блоки. Через пять минут меняемся. И так полчаса. Потом еще полчаса с Ильдаром потренируюсь, он сейчас атакует слева от меня.
   Лоу–кик мне больше нравится. Это вообще один из наиболее эффективных ударов, как мне кажется. Особенно, когда нужно, чтобы бой закончился, не начавшись. Наносится голенью по середине бедра, при точном попадании противник падает. И техника проще, чем в мидл–кик. Дамир, тетраэдр тебе в подмышку, по ребрам бьем, а не в пах! Хорошо, что «ракушку» не забыл надеть, а то удар оказался бы гораздо болезненнее и травмоопаснее.
   – Тимур, как защищаться от ударов ногами по нижнему уровню? – спросил Ник Уильямс, как только я согнулся пополам.
   – Отпрыгнуть или сменить стойку, – выдохнул я, разгибаясь. – От лоу–кика уход или уклон, в крайнем случае – жесткая блокировка, встречаем голень голенью «кость в кость».
   – Почему твои слова расходятся с делом, боец? – судя по голосу, хейт прищурился.
   Прищурившийся Уильямс может означать только одно – последует очередное язвительное словечко. И я даже знаю какое. Я не сильно расстраиваюсь по этому поводу, но предпочитаю не провоцировать.
   – Виноват, исправлюсь! – ответил я, принимая боевую стойку.
   – Если ты не пустомеля, соберись и сконцентрируйся! Дамир, сто отжиманий за пределами тренировочной площадки! Тимур контролирует и приседает, выполнять!
   Так я и думал. Ник Уильямс оригинальностью не отличается. А нам с Дамиром ничего не остается, как бодро шагать в конец зала.
   – Внимание, бойцы! Смена ролей!
   Хуже всех сейчас будет Карену. Мелкому придется целых пять минут блокировать удары гиганта Уильямса. Пять минут, это если повезет, конечно.
   – Поехали, – махнул рукой Дамир, бросая перчатки на пол и принимая упор лежа.
   Мои перчатки шлепнулись рядом с перчатками друга, я стал в исходную позицию и начал отсчет.
   – Раз, два, три, – четко проговариваю, приседая на каждый счет, – четыре, пять…
   Ник Уильямс с легкостью заметит халтуру и увеличит наказание вдвое, так что лучше выкладываться по полной. Тем более что это отличные упражнения для развития выносливости мышц. Я давно понял, что этот генерал–майор знает свое дело. Приседания стимулируют рост мышечной массы всего тела, улучшают координацию, разрабатывают коленные, тазобедренные, голеностопные суставы, а отжимания на кулаках укрепляют ударную поверхность кулака и хорошо прорабатывают ударные мышцы: плечевой пояс, трицепсы, грудь. Главное, придерживаться правильной техники и держать хвост пистолетом, как говорит Виталина. Не унывать и не падать духом то есть.
   – Удар должен быть максимально резким, Виктор! – прервал мои мысли раскатистый голос Ника Уильямса. – Мы тут не танцами занимаемся! Светалика – твой противник, а не партнерша по танго.
   – Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь…
   Витошка заметно изменилась за последнее время, стала смелее и увереннее. Общение с Айштаром и Каримом однозначно пошло малышке на пользу, да и занятия с Аликом вносят свою лепту. Вот бы еще Кудрявцев не мешался под ногами. И ту сумасшедшую с кислотой найти хотелось бы в конце концов.
   – Семьдесят три, семьдесят четыре, семьдесят пять…
   Снова всплыл в памяти образ черноглазой незнакомки из Линтона. Не могу забыть эту девушку, слишком уж сильное впечатление она на меня произвела. И поступком, и внешностью. Мне бы такую девушку. Что за мысли бродят в моей голове? Надо бы их приструнить маленько.
   – Девяносто девять, сто, – громче, чем следовало бы, закончил я счет и выпрямился, встряхивая дрожащие ноги.
   Дамиру пришлось намного хуже. Он встал, тяжело дыша, и, подхватив перчатки с пола, направился к тренировочной площадке, на ходу растирая затекшие кисти. Я молча последовал за ним. Разговоры запрещены во время занятия, так что все, что я могу в данной ситуации, так это выразить мысленное сочувствие и держать хвост пистолетом, само собой.
   – Внимание, бойцы! Смена ролей! – разлетелась по залу команда Уильямса.
   Карен на ногах? Респект и уважуха пацану, продержался все–таки! Выглядит не ахти, но держится. Вот уж поистине – сила духа делает воина непобедимым!
   Снова Дамир наносит удары, а я ставлю блоки.
   – Бойцы, всех касается! Нога летит в цель расслабленная, она напрягается в самый последний момент! Если нога напряжена изначально, вместо сокрушительного удара получится резкий толчок. Толчок не обладает достаточной разрушительной силой – это раз. От толчка легко уйти – это два.
   Занятие подходит к концу и все мои удары напоминают толчки, только не резкие, а жалкие. Я уже с трудом на ногах стою, тело пошатывается, в очередной раз выстраивая грандиозный план, как бы это упасть и не шевелиться. Но вот что удивительно: как только на горизонте появляется эта зловредная мысль, ее тут же вытесняют слова, звучащие каждое утро на построении и намертво въевшиеся не только в мозг, но и в кожу:
   – Вы – надежда нашей страны! Вы – будущее нашей планеты!
   А затем всплывает образ Виталины и ее доверчиво–искреннее:
   – Ты мой защитник, ты мой герой.
   Поэтому я храбро держусь, отрабатывая толчки. Шучу, конечно. Косые удары с пролетом в корпус. Мидл–кик.
   – Занятие окончено, бойцы! – прогремел наконец голос генерал–майора. – Увидимся завтра!
   Хейт неторопливой походкой покинул спортивный зал, а мы дружной толпой поплелись в раздевалку на «5-минутку». Так студенты между собой называют процесс неподвижного сидения или лежания после изнурительной тренировки, чтобы отдышаться и собраться с силами. Настоящий кайф – на несколько минут распластаться на полу или на скамейке, стянув с себя защитный жилет и перчатки. Кто в состоянии, тот идет сразу в душ, но, как правило, среди первокурсников такие герои не встречаются.
   – Светалика, крошка, помассируй спинку уставшему бойцу, – обратился Геральд к девушке, развалившись на скамейке и нахально пристроив руку на ее бедре.
   Девушка никак не отреагировала. Она сидела, прислонившись спиной к стене, и не шевелилась.
   Светалика – симпатичная блондинка полуЭЛ со светло–серыми глазами, единственная девушка на нашем факультете. Она из тех, которых в народе называют «доходящими». Эмоции есть, но их очень мало, и они слабовыраженные, практически не видны. На последнем издыхании, как говорится. Бывают моменты, когда Светалика «включается» на некоторое время. Начинает улыбаться, шутить и вести себя, почти как обычная девушка полуЭЛ. Бывает, что злится и раздраженно ругается, напоминая хейтку. Но такие вспышки крайне редки и непродолжительны. По большей части она ведет себя как равнодушная, чем, собственно, и пользуются парни в своих интересах, кто на что горазд.
   – Не издевайся над девушкой, Геральд, – лежа на полу с закрытыми глазами, лениво проговорил Дамир, пытаясь утихомирить наглого ЭЛ.
   Геральд – тот еще фрукт. Беспринципный прожигатель жизни, считающий себя центром Вселенной и заставляющий всех, кто послабее, плясать под свою дудку. Вот только смелостью он не отличается и с более сильными ребятами предпочитает не конфликтовать.
   – Только не говори, что тебе ее жалко, Дамир, – язвительно протянул Геральд, скользя рукой под футболку безучастной Светалики. – Эта киска холодна, как труп. Можешь сам убедиться, она не станет противиться, а я, так и быть, сегодня уступлю тебе право быть первым.
   Послышалось несколько смешков.
   – Такой наглости я еще не видел, – присвистнул Виктор, приподнявшись на локте и с горящими глазами наблюдая за действиями Геральда.
   – Ну так посмотри, пацан, – с издевкой проговорил Геральд, задирая футболку Светалики и сдавливая рукой обнаженную грудь девушки.
   – Не испытывай мое терпение, Геральд, – рыкнул Дамир, продолжая неподвижно лежать на полу.
   Я решил пока не вмешиваться, зная, что бахвальство трусливого ЭЛ рассыплется в пух и прах после предостережения Дамира. Геральд не настолько крут, чтобы ввязываться в разборки с моим товарищем. Дамир уложит его одной левой, не моргнув при этом ни одним глазом.
   – Все, все, я понял, – с кривой улыбкой сказал Геральд, убирая руку с груди девушки и хлопнув ее по бедру. – Сегодня она твоя, чувак.
   – Не приближайся к этой девушке, Геральд, – спокойно проговорил Дамир, приоткрывая один глаз, – ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Забудь о ней на ближайшие три года.
   – Э-э, мы так не договаривались, чувак, – дернулся Геральд, напрочь позабыв об усталости. – Не я один развлекаюсь с этой кисой, так что присвоить ее себе у тебя вряд ли получится. Можешь попользоваться, конечно, пока не надоест. Что с ней станется?
   – Ты меня слышал, Геральд, – тем же тоном сказал Дамир, поднимаясь и направляясь в душ, на ходу стягивая щитки для предплечий. – Два раза я не повторяю.
   Геральд сжал кулаки, чуть ли зубами не заскрежетал, но промолчал, окинув Светалику пренебрежительным взглядом.
   Никто из присутствующих не стал встревать в разговор. Правильно, здоровье дороже.
   – Что будем делать с планами на воскресенье? – как ни в чем не бывало, с улыбкой во весь рот, спросил Дамир, как только я догнал его возле душевой.
   – Идея с квестом мне нравится, – задумчиво протянул я, – и появилась кое–какая мысль.
   – Отличная мысль, – Дамир хлопнул меня по плечу и подмигнул: – Светалика идет с нами.
//-- Карим Шульц --//
   Прошло четыре часа. Виталина все еще спит, а я зависаю в виртуальной библиотеке Академии, время от времени отрываясь от коммуникатора и поглядывая на безмятежное лицо за стеклом вита–камеры. Малышка до одури красива, а я по уши влюблен.
   Однако мне не дает покоя какое–то смутное тревожное чувство. В голове бродят непонятные мысли, никак не желающие оформиться в четкую логическую цепочку.
   «Прошу заметить, одна – с эмоциональным истощением, другая – с эмоциональным пробуждением», – крутятся в памяти слова отца.
   Что–то здесь не так. Виталина утром выглядела веселой и жизнерадостной, а спустя два часа у нее диагностируют эмоциональное истощение. Одновременно с этим в равнодушной Патриции вдруг просыпаются эмоции.
   Почему–то вспомнился разговор между Виталиной и ее доктором Германом Фертом. В тот день, когда Тимур вызвал меня в Синтон, чтобы вырвать малышку из лап профессора Кудрявцева, я не вникал в суть диалога, а сейчас понимаю, что он вызывает много вопросов.
   – А кто такой Виктор Хант? Кудрявцев спрашивал, не знакома ли я с ним.
   – Виктор Хант – пациент Кудрявцева. Он стал вторым после Тимура Али, сменившим эмоциональный статус.
   – И Кудрявцев решил, что я могу быть к этому причастна?
   – Возможно.
   Как Виталина может быть причастна к смене статуса некоего Виктора Ханта? Тем более что, судя по разговору, она с ним незнакома. И зачем она вообще посещает НИЛЗ? Да еще и регулярно?
   Определенно, есть что–то, чего я не знаю, но что знает Тимур. Неспроста он, как только мы покинули Синтон, предупредил: «Все, что произошло сегодня, нужно забыть. Придет время, узнаешь».
   Что я должен узнать? И когда придет для этого время?
   И еще. Та крошка в «Ладошках». Когда у нее появились эмоции, Виталина не была удивлена. Она резко побледнела, так же, как сегодня в аудитории, но удивления на ее лице не было. На нее это совсем непохоже. Лицо Виталины как открытая книга, на нем отражаются все испытываемые эмоции. Но девушка была спокойна, я это хорошо помню. А ведь равнодушные не каждый день перестают быть равнодушными. Это крайне редкое явление, которому невозможно не удивиться.
   – И даже то, что быть не может, однажды тоже может быть, – так она тогда сказала и улыбнулась.
   Не мешало бы пообщаться с Тимуром и задать ему все эти вопросы. Но, с другой стороны, и он, и Виталина доверяют мне, и, если не считают нужным посвящать в некоторые секреты, значит, на то есть свои причины. Пожалуй, не буду торопить события, пусть все идет своим чередом. По крайней мере пока.
   – Карим? – мои сумбурные мысли прервал тихий голос Виталины.
   – Я здесь, – подскочил к малышке. – Ты как?
   – Отлично, – Виталина села, взглянула на чаттер, потом на меня. – Выспалась на неделю вперед. Очень кушать хочется, готова съесть маленького слоника. Составишь компанию? А как там Патриция, кстати? И помоги мне выбраться на свободу, а?
   В зеленых глазах не было ни капельки усталости. В них кипела энергия и готовность к бурной деятельности. Уверен, если бы не корпус вита–камеры, то эта стрекоза уже тащила бы меня за руку далеко за пределами медблока.
   – Патриция теперь полуЭЛ, – начал было я, но в этот момент открылась дверь и в бокс вошла улыбающаяся Мари Красс.
   – Вижу, восстановление прошло успешно, – Мари коснулась панели управления вита–камерой, опуская стенки корпуса вниз. – Виталина, Вы можете идти. И обязательно плотно пообедайте.
   – Спасибо, – смущенно произнесла Виталина, спрыгнула на пол и радостно подскочила ко мне.
   – Спасибо Вам, Мари, – поблагодарил я врача и, приобняв Виталину за плечи, подмигнул, направляясь к выходу. – Я за ней присмотрю.
   – Берегите себя, молодые люди, – улыбнулась Мари.
   И понеслось. Восстановление прошло не просто успешно, оно прошло бесподобно. С необычными побочными эффектами к тому же. У этой стрекозы выросли крылья. Не в прямом смысле, само собой, но ходить она разучилась. И пробудился зверский аппетит, так что хвала Высшим Силам, что слоны в Ширане по улицам не гуляют. Ибо охотиться на столь крупную живность – себе дороже.
   Сначала мы полетели к Виталине перекусить, если можно назвать перекусом двойной обед, порцию сырного суфле и две чашки какао. Каждому, естественно.
   Потом полчаса балдели, устроившись на диванчике животами кверху, и слушали пропущенную часть второй лекции философии творчества. В сокращенном варианте, правда, но не суть. Кляйн весьма организован, однако. Учебный день еще не закончился, а тезисы сегодняшних лекций уже отправлены из базы на коммуникаторы студентов. Респект преподу!
   Две оставшиеся пары – декоративная живопись и самооборона – сегодня должны были быть практическими, так что остаток дня обещал быть не таким нудным. По крайней мере не придется еще несколько часов напрягать уши и мозг, слушая всякую скукотень. Я оказался прав, и мы снова полетели. На этот раз в спортивный зал главного корпуса на занятие йогой.
   Йога – классная вещь, но сегодня мой желудок был со мной категорически не согласен. Поза верблюда вызвала у него сопротивление, поза перевернутого лука – бунт, а собака мордой вниз – яростное желание вырваться наружу и объяснить мне во всех подробностях, почему из–за стола нужно вставать с легким чувством тяжелого голода. Так это еще что! Мозг решил поддержать товарища, вспомнив, как бы между прочим, что сыр – это труп молока. И где он только откопал подобную ерунду?
   С трудом дождался сидячей асаны, блаженно шмякнулся в позу героя (поза лотоса у меня пока со скрипом) и мысленно показал своим внутренним недоброжелателям язык. Нефиг мне угрожать, все свое ношу с собой, и вообще, сыр – это шаг молока в бессмертие. Всем известно, что сыр взрослеет, созревает, стареет, но никогда не умирает. И так как мы – это то, что мы едим, то… Понятно, в общем. Да не было сырное суфле лишним. Цыц! Как угомонить мозг, когда он превращается в назойливую муху, никто не знает? Зудит и зудит всякую чепуху. И откуда вообще все эти глупые мысли в моей умной голове?
   – Переходим к выполнению Сурья Намаскар, Приветствия Солнцу, – просочился в мои скучные мысли приятный голос Лолиты, симпатичного инструктора по йоге. – Начнем комплекс с отстройки первой асаны – пранамасаны. Стопы ставим вместе, слегка сгибаем колени, выдвигаем копчик вперед, чтобы убрать прогиб в пояснице, плечи отводим назад и вниз, собираем руки в намасте, выравнивая грудную клетку. Приподняв пальчики на ногах, Вы можете почувствовать, как баланс распределяется по всей стопе. Макушка направлена вверх, вытягивая и удлиняя шею и позвоночник. Тело готово к практике. Наблюдайте за ощущениями во всем теле. Дыхание спокойное и ровное.
   Сурья Намаскар – как раз то, что нужно! Сразу полегчает, ведь неспроста эта последовательность из двенадцати асан считается одной из лучших практик для каждого органа тела, а в особенности для пищеварительной системы и системы кровообращения. Поставим на место мой недовольный желудок, причем в прямом и переносном смысле. А заодно, усилим кровоснабжение в излишне активном сером веществе, может, наконец толковые мысли начнет воспроизводить. Главное, сконцентрироваться и слушать расслабляющий голос Лолиты, все остальное – дело техники.
   – Со вдохом поднимаем руки вверх, хаста уттанасана, ладони плотно касаются друг друга, плечи опущены вниз, дыхание спокойное. С выдохом опускаем руки вниз и прикладываем ладони к полу, пальчики рук и ног в одну линию, голова свисает вниз.
   Я так увлекся, что не понял, когда все успело закончиться. Очнулся в позе трупа после слов инструктора: «Откройте глаза, подвигайте руками и ногами, пошевелите головой».
   Открывать глаза совсем не хочется, шевелить конечностями тем более.
   – Со вдохом лягте на бок и полежите немного в таком положении. С очередным вдохом повернитесь на другой бок и еще немного полежите. Практика шавасаны окончена.
   Вот это поворотик событий! Я что, приснул что ли? И проспал половину занятия?
   – Сядьте в удобную позу, руки намасте. Прислушайтесь к своим ощущениям, к своему дыханию. Прислушайтесь к окружающему пространству, к звукам, которые окружают вас. Найдите себя в этом пространстве, ощутите свое тело, свои мысли. Вы полны сил и энергии. Спасибо всем за занятие, хорошего вечера.
   Открыл глаза, огляделся. Сижу в позе «а мне так нравится», вокруг непонятное движение, внутри спокойствие.
   – Карим, ты остаешься? – хихикнула Виталина, положив руку мне на плечо.
   – Нет, – энергично замотал я головой, – я ушел в себя, но уже вернулся!
   Подскочил, подхватил малышку под руку, свитер под мышку и бодренько зашагал к выходу. За дверью впрыгнул в туфли, благо мужские здесь только одни, не перепутаешь, и с улыбкой довольного кота, прижимая к себе теснее любимую кошечку, направился к лестнице. Все–таки йога – классная вещь!
   Оказавшись на улице, набрал полную грудь свежего воздуха и почувствовал себя абсолютно счастливым. На секунду остановился, приобнял Виталину за плечи и, глупо улыбаясь, уставился в бездонное звездное небо. Хотел сказать что–нибудь философское, однако звук приближающихся шагов за спиной заставил обернуться.
   К нам топал невысокого роста паренек, равнодушный. Бросилось в глаза, что как–то слишком многолюдно у главного корпуса. Обычно в это время здесь почти никого нет, а сегодня – толпа народа. Непроизвольно напрягся.
   Поравнявшись с нами, равнодушный обратился к Виталине:
   – Виталина Мерц?
   – Да, – Виталина вздрогнула то ли от неожиданности, то ли от испуга и плотнее прижалась ко мне.
   – Вам просили передать, – сказал равнодушный и протянул небольшую черную коробку.
   – Кто просил? – растерянно спросила Виталина, не спеша принимать презент от незнакомца.
   Внутри зашевелилось беспокойство. Что–то здесь явно не так. И скопление народа вокруг, и этот равнодушный, и его черная коробка.
   Активировал стилл и сделал шаг вперед, закрыв собой Виталину. В этот момент коробка в руке равнодушного с громким щелчком открылась и из нее раздался пронзительный детский плач. Заметил, как Виталина попятилась назад, закрыв уши руками. Равнодушный не спеша поставил визжащую штуковину на землю, развернулся и молча двинулся в сторону центральных ворот.
   Черная хрень продолжала издавать истошные звуки. Я шагнул к ней, чтобы прекратить это безобразие, и почувствовал, как в спину уткнулось что–то твердое. Стилл.
   – Карим! – вскрикнула Виталина и бросилась ко мне, пытаясь удержать мое падающее тело.
   Но ей помешали. Некто в маске обездвижил Виталину стиллом и подхватил на руки.
   Падая, успел разглядеть промелькнувшую фигуру в длинном черном плаще с капюшоном на голове. И рыжую прядь волос, свисающую с одной стороны. Как в кошмаре, что приснился несколько дней назад.
   Уже лежал на каменной дорожке, когда рядом со мной осело еще одно тело с торчащим из бока метательным ножом. Точно такой же нож я видел у Доминики. Затем мне на голову опустилось что–то увесистое, и я отключился.

Глава 22

//-- Виталина Мерц --//
   Какой чудесный вечер! Свежо, безветренно и столько звезд на небе! Так–так–так. Что–то мне подсказывает, что сейчас одна крайне оптимистичная натура с золотыми локонами, голубыми глазами и загадочной улыбкой на красивых губах ударится в философию. Или в романтику. Нет?
   Кажется, с романтикой придется подождать. Ходят тут всякие, отвлекают. Ну и что ему нужно?
   – Виталина Мерц?
   Я резко вздрогнула, никак не ожидая, что этот незнакомый молодой человек обратится ко мне.
   – Да, – произнесла растерянно.
   – Вам просили передать, – холодно сказал незнакомец и протянул маленькую черную коробочку.
   Мельком взглянула в лицо незнакомца, и меня лихорадочно затрясло. Отрешенный взгляд бесцветных глаз вызвал странную реакцию. Всем своим существом я почувствовала приближающуюся опасность. Я словно слышала, как звенит воздух, насквозь пропитанный злом и агрессией.
   – Кто просил? – с трудом произнесла, застыв от наплыва испытываемых ощущений.
   Кровь стучала в висках, сердце бешено колотилось. Внутренний голос уже просто надрывался от крика: «Беги!», а я не могла пошевелиться. Краем сознания уловила, как Карим активировал стилл и шагнул навстречу равнодушному, отгораживая меня от него. В этот момент раздался душераздирающий детский плач. Громкий и невыносимый. Он проникал в каждую клетку, затуманивал разум, доводил до безумия. Не в силах терпеть, я закрыла уши руками и зажмурилась.
   В какой–то момент мне показалось, что наступила тишина. Я открыла глаза и увидела падающего Карима. Громко вскрикнула и бросилась к нему на помощь, но не успела. В спину врезалось что–то острое, и я безвольной куклой стала оседать на землю.
   – Стилл, – мелькнула в голове догадка, после чего мое тело подхватили на руки.
   И снова этот плач, рвущий душу на части. Было в нем что–то нечеловеческое, визгливое, жуткое, сводящее с ума мой мизофонический слух. Но зажмуриться я уже не могла, поскольку была обездвижена, поэтому, чтобы хоть как–то заглушить этот кошмар, стала мысленно повторять свою личную мантру: «Я сильная, я не боюсь, я справлюсь. Я сильная, я не боюсь, я справлюсь».
   Откуда–то со стороны донесся женский голос:
   – Удачи, ребята! Надеюсь, больше не увидимся.
   В ответ раздался дружный мужской хохот, от которого кровь в жилах заледенела. Стараясь ни о чем не думать, я упрямо продолжала мысленно повторять одни и те же слова: «Я сильная, я не боюсь, я справлюсь».
   Но неожиданно меня словно током ударило. Голос. Где–то я его уже слышала. Но где? Ну конечно! Хейтка с кислотой! Этот голос принадлежит ей!
   – Отключи ее, Роди, – скомандовал жесткий мужской голос, после чего к моему носу поднесли что–то мерзко пахнущее, и я потеряла сознание.
   Очнулась лежа на чем–то твердом. Голова раскалывается, тело ноет, но визгливого детского плача больше нет, чему я несказанно рада. Открыла глаза. Я жива. Но где я? И где Карим? Так, главное, без паники. Нужно подумать. Хейтка. Ей нужна я, а не Карим, значит, есть вероятность, что его не тронут. Кажется, хейтка прощалась с теми, кто меня уносил. Но что это значит? И что теперь со мной будет? Нужно успокоиться и разведать обстановку.
   – Виктория не сказала, что девчонка несовершеннолетняя! – злобно прорычали у меня за спиной.
   Я вздрогнула, но тут же закрыла глаза и притихла. Пусть думают, что я еще не пришла в себя.
   – Когда тебя это останавливало, Вадик? – прозвучало в ответ звонкое со смешком и легкой издевкой. – Зато есть шанс получить дополнительный бонус, если повезет.
   Раздался циничный смех, от которого тело поежилось. Спокойно, Виталина, не выдавай себя. Лежи тихо, как мышка, и слушай. Тебе нужно собрать как можно больше информации. Чтобы выжить.
   – Она студентка, так что возраста согласия уже достигла, – продолжил звонкий голос. – Все путем, Вадик.
   – Она не детдомовская, ее будут искать, – снова злобный голос. – Придется действовать быстро.
   – Потерпи, Вадик, скоро будем на месте, – еще один голос, с легкой хрипотцой, и тоже с издевкой.
   Снова дружный смех. Двухголосый.
   Итак, кажется, их трое. Многовато на меня одну, не справлюсь. Стиллом троих сразу не обездвижишь. А где мой стилл, кстати? Черные квадратики, кажется, стилла у меня больше нет. Ладно, без паники, с этим потом разберемся.
   Что там у нас с обстановкой? Пока понятно только то, что я лежу спиной к незнакомым мужчинам в количестве трех человек и что мы куда–то летим. Одного из них зовут Вадик, другого – Роди, если я правильно расслышала. Судя по разговору и интонациям, равнодушных и хейтов среди них нет. Еще этой троице известно, что я несовершеннолетняя и что меня будут искать. Нужно будет при случае попытаться связаться с Тимуром, пока они не вспомнили про чаттер. Снять или деактивировать без кода они его не смогут, так что пока буду продолжать прикидываться бессознательной, а там посмотрим. Как же жутко раскалывается голова.
   – А она ничего, аппетитная, – развязно протянул звонкоголосый, и по моей ягодице беспардонно похлопали.
   С трудом удержалась, чтобы не дернуться. Сжала зубы, чувствуя, как по коже скользит злость. Спокойствие, Виталина, сохраняй спокойствие, иначе тебе несдобровать. Три здоровых мужика – это совсем не шуточки. Злость, конечно, лучше, чем страх, хотя бы мысли не паникуют. Но сейчас злость нужно сдержать. В данный момент ты без сознания, так что лежи тихо и не дергайся.
   – Попробуем, если Вадик не справится, – хмыкнул тот, что с хрипотцой. – Ширанских у меня еще не было.
   – Заткнитесь, вы! – рявкнул злобный. – Приземляемся. Роди, повтори синпирит и на выход.
   В нос снова ударил мерзкий запах, и я встретилась с темнотой.
//-- Тимур Али --//
   После недетской нагрузки, полученной с легкой подачи Ника Уильямса, круговая тренировка вечером – самое то. Еще десять жимов ногами и можно переходить к заключительному кардио. Сегодня поэксплуатирую эллипсоид.
   – Финишируешь? – спросил Дамир, как только я приблизился к эллиптическому тренажеру.
   – Так точно, – отсалютовал я разгибающему руки на трицепс товарищу, запрыгнул на тренажер и побежал на низкой скорости.
   Перевел взгляд на Свята. Парень чертовски хорош собой. Богатырское телосложение, уверенная осанка, неторопливые движения. Безупречен и неотразим. Даже завидую немного.
   А вот то, что он уже почти час суперсетами балуется, мне совсем не нравится. Приступил к очередной связке – подъем штанги на бицепс и разгибание рук на блоке. Что–то тревожит хейта, раз он решил подвергнуть мышцы ударной силовой нагрузке. Явно стресс сбрасывает.
   Не был бы он хейтом, предположил бы, что горячее мужское сердце страдает по вине какой–нибудь знойной красавицы. Однако рожденный хейтом любить не может, так что причина в чем–то другом. Знать бы в чем, но он не скажет. Этот хейт никогда не жалуется, предпочитает держать все в себе. Душа болит за друга. Свят – отличный парень, и я бы многое отдал, чтобы ему помочь.
   Неожиданный звонок Доминики застал врасплох. Почему она звонит мне, а не Дамиру? От недоброго предчувствия внутри все похолодело.
   Выключил тренажер и отправился в конец зала, на ходу активируя чаттер. Всплывшая голограмма отобразила напряженное лицо девушки.
   – Тимур, на ребят напали. Карим без сознания, Виталину похитили.
   – Понял. Буду минут через пятнадцать.
   Рванул к хейту, его помощь сейчас будет очень кстати.
   – Свят, Виталину похитили. Отследишь ее координаты? Я в Академию Искусств.
   – Сделаю.
   На выходе из зала меня догнал Дамир, натягивая свитер.
   – Я с тобой. Ильдара зовем?
   – Пока не надо. Пошли.
   Не переодеваясь, набросил на плечи ветровку и помчался на транспортную остановку. Меня сильно трясло, а в голове снова и снова звучали слова Доминики: «Карим без сознания, Виталину похитили».
   Для начала нужно успокоиться. Потом выяснить у Доминики подробности. Потом дождаться инфы от Свята. Мы обязательно найдем девочку. Кто мог ее похитить? И, главное, зачем?
   Мысли путались, не давая сосредоточиться. Машинально запрыгнул в ближайший двухместный аэрокар, продиктовал адрес автопилоту и уселся в кресло у монитора. Дамир устроился на соседнем кресле и отдал команду взлетать. Присутствие друга действовало успокаивающе. Прикрыл глаза, попытался сконцентрироваться. После нескольких глубоких вдохов и выдохов удалось взять себя в руки. Действовать нужно быстро, но без паники. Хладнокровие – залог успеха. К тому же я не один, Дамир и Свят не оставят меня в беде.
   Дамир, словно услышав мои мысли, ободряюще похлопал по плечу. Повернувшись, признательно посмотрел на друга. И как я раньше жил дикарем–одиночкой? Теперь это кажется безумием.
   Аэрокар приземлился, и мы припустили к центральным воротам. На бегу связался с Доминикой:
   – Мы у ворот. Ты где?
   – У входа в главный корпус. Во дворе роботы–секьюрити, обойдите их слева.
   – Понял. Сейчас будем.
   Метрах в десяти от входа в главный корпус четко и слаженно работали четыре робота. Огораживали территорию, делали замеры, щелкали камерами. Чтобы не привлекать лишнего внимания, мы с Дамиром перешли на быстрый шаг и секунд через двадцать уже входили в здание.
   – У нас мало времени, – торопливо заговорила Доминика, как только за Дамиром закрылась дверь. – С минуты на минуту появятся следователи. Бегом на третий этаж.
   За несколько секунд мы преодолели три лестничных пролета, не встретив ни единой души. Пробежали по небольшому узкому коридорчику, свернули вправо и уперлись носом в массивную металлическую дверь медицинского блока. Доминика приложила ладонь к считывающему устройству, дверь открылась, и девушка подтолкнула нас вперед со словами: «В третий бокс». Не задавая лишних вопросов, сделали, как было сказано.
   Карима в боксе не оказалось. На кушетке сидел полуобнаженный равнодушный с повязкой на груди, рядом с кушеткой в кресле – темноволосая девушка–врач. При нашем появлении девушка встала, на приветствие Дамира проронила негромкое: «Добрый вечер» и направилась к выходу.
   – Спасибо, Мари, – бросила ей вслед Доминика.
   Я вопросительно уставился в непривычно серьезные, встревоженные голубые глаза. Такими я их видел впервые.
   – Он был среди нападавших, – Доминика быстро стала вводить нас в курс дела, – один из моих ножей сбил его с ног. Его оставили лежать, видимо, решили, что мертв. Карима обездвижили стиллом, потом ударили по голове. Он уже в сознании, зайдем к нему чуть позже. Виталину тоже обездвижили и унесли в сторону транспортной остановки. Еще. Там была девушка, в черном плаще с капюшоном, полагаю, та же, что и в прошлый раз. Всего их было человек десять, но только трое отправились с Виталиной, они были в черных масках. Остальные разбежались кто куда. Девушка в плаще тоже убежала, одна. Я была далеко, поэтому могла что–то упустить, детали выясним у Карима. Думаю, этому тоже имеет смысл задать парочку вопросов до того, как это сделают следователи.
   Доминика кивнула в сторону равнодушного. Умница, Доминика! Какая же ты умница!
   – Ты знаешь девушку, которую похитили? – я немедленно приступил к допросу равнодушного, подойдя к нему вплотную.
   – Нет, – невозмутимо ответил тот, подняв на меня глаза.
   – Ты студент Академии Искусств?
   – Нет.
   – Где ты учишься? Или работаешь?
   – Работаю помощником повара в Комбинате № 36, на соседней улице.
   Вот как? Хорошо подготовились. Или что–то пошло не так и пришлось привлекать посторонних?
   – Куда увезли похищенную девушку?
   – Не знаю.
   – Зачем ее увезли? Что с этой девушкой собираются делать?
   – Не знаю.
   – Кто организовал похищение?
   – Не знаю.
   – Сколько человек участвовало в похищении?
   – Не знаю.
   – Ты знаешь кого–нибудь из участников?
   – Нет.
   Ясно. Готовились. Но как минимум четверо должны знать друг друга. Хотя это не точно.
   – Какова твоя роль во всем этом? Что тебе нужно было сделать?
   – Не дать парню подняться. Потом уходить домой.
   – Кто тебя просил об этом?
   – Девушка в плаще.
   – Кто она? Как ее зовут? Она твоя знакомая?
   – Я о ней ничего не знаю.
   – Как она нашла тебя?
   – Я возвращался с работы домой, она подошла и попросила помочь.
   – Когда?
   – Сегодня.
   – Опиши девушку. Как она выглядела?
   – Рыжие волосы, светлая кожа, светлые глаза, темная одежда, сверху черный плащ.
   – Упоминались какие–нибудь имена в разговорах?
   – Карим и Виталина.
   – Что еще тебе известно о случившемся? Возможно, ты слышал другие имена, фамилии, адреса, что–то еще. Постарайся вспомнить.
   Я присел на корточки, положил руку парню на плечо и пристально посмотрел в глаза. В безразличные и безучастные бесцветные глаза. Он не врет, равнодушным нет смысла врать. К тому же, чтобы врать, нужно знать правду. Парень действительно ничего не знает, поэтому его и бросили.
   – Виктория, – неожиданно произнес равнодушный. – Я слышал имя Виктория.
   Я вопросительно посмотрел на Доминику, но она только пожала плечами. Что ж, может, Карим что–нибудь прояснит. Нужно торопиться, каждая минута дорога. Страшно представить, на что способна сумасшедшая после неудавшейся попытки воспользоваться кислотой. От этой мысли меня передернуло. Спокойно, Тимур. Спокойно.
   – Пошли к Кариму, – я резко поднялся, посмотрев на стоящего рядом Дамира, внимательно прислушивающегося к нашему разговору.
   Дамир на секунду задумался, затем молча кивнул, и мы направились к выходу. Остановившись у двери, я обернулся и бросил взгляд на равнодушного. Он продолжал сидеть в той же позе, глядя мне вслед.
   – Спасибо, – глухо произнес я, чувствуя, как сжались внутренности.
   Я не злился на него. Не испытывал негодования или ненависти. Мне было его жаль. Парня ждет резервация за участие в групповом нападении и соучастие в похищении несовершеннолетней ЭЛ. Его дни сочтены, поскольку в резервации с равнодушными не церемонятся. От них избавляются в первый же день. Жизнь парня закончится, так и не начавшись.
   – Карим в первом боксе, – донеслись до моего сознания слова Доминики. – Идите, я подожду врача.
   – Тимур, – простонал Карим, как только я открыл дверь в помещение, в точно такое же, из которого только что вышел.
   В этом стоне было столько боли и отчаяния, что сердце дрогнуло. Карим лежал на кушетке с перебинтованной головой, лицо опухшее, с кровоподтеками и ссадинами. На правом виске глубокая рана со спекшейся кровью. В потухших голубых глазах – нескрываемое чувство вины.
   Стоявший у окна с бежевыми шторками синеглазый мужчина с редкой проседью в темных волосах стремительно двинулся нам навстречу, по очереди крепко пожал наши руки, после чего обратился ко мне:
   – Рад с Вами познакомиться, Тимур. Меня зовут Артемий Кассан, я ректор Академии и отец Карима. У вас мало времени, парни, поторопитесь. Не буду мешать вашей беседе.
   Я молча кивнул и направился к кушетке. Карим приподнял голову, хотел что–то сказать, но я перебил, положив руки ему на плечи и внимательно посмотрев в глаза:
   – Все потом, Карим. Твоей вины здесь нет. Как ты себя чувствуешь?
   – В порядке, отделался сотрясением. Что с Виталиной?
   – Свят начал поиск, – я отстранился и взглянул на чаттер, – результатов пока нет. На звонки она не отвечает. Карим, давай не будем терять время. Коротко расскажи, что произошло.
//-- Карим Шульц --//
   – Мы возвращались с йоги, – я положил гудящую голову на кушетку и сразу же заговорил, стараясь собрать мысли в кучу, – подошел равнодушный с черной коробкой в руках. Сказал, что ее передали Виталине, кто передал – не сказал. Открыл коробку, поставил на землю и ушел. Не знаю, было ли там что–нибудь внутри, но эта штуковина визжала так, что закладывало уши. Я шагнул, чтобы ее заткнуть, и в этот момент меня обездвижили стиллом.
   Прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Я совершил ошибку. Непростительную ошибку, из–за которой пострадала Виталина. Это моя вина, не могу себе этого простить. Вместо того, чтобы защищать малышку, не отходить от нее ни на шаг, я пошел к этой чертовой коробке. Я должен был быть рядом, должен был громить каждого, кто пытался бы приблизиться к малышке, а я выпустил девочку из виду и теперь не знаю, где она и что с ней. Я не защитил. Не смог. Не справился. Я слабак.
   Проглотив комок, застрявший в горле, кое–как собрался с силами и продолжил:
   – Виталину схватил мужик в черной маске. Сначала обездвижил, потом подхватил на руки. Еще там была девушка в черном плаще с капюшоном на голове, очень похожая на ту, что…
   Я нервно сглотнул. Даже мысли допускать не хочу, что Виталина сейчас находится в руках у сумасшедшей, которая уже пыталась ее покалечить. Малышка, прости меня. Если сможешь.
   – И тело, – хрипло выдавил, справившись с эмоциями, – рядом со мной рухнуло тело. С торчащим ножом в боку. Это все, что я успел увидеть. Потом получил по голове и отключился.
   Тимур встал и молча прошелся по боксу. Внешне он был спокоен и собран, я даже позавидовал такой выдержке. Ни для кого не секрет, что для него Виталина дороже жизни, так что могу себе представить, что сейчас творится в его душе.
   Дверь открылась, в бокс вошла Доминика. Мельком взглянула на меня и молча направилась к стоящему у окна Дамиру.
   – Ясно, – хмуро произнес Тимур, присев рядом, потом положил руку мне на плечо и чуть сжал его. – Карим, теперь подумай, может быть, что–то тебе показалось подозрительным или странным. Еще раз прокрути в памяти случившееся. Важна каждая мелочь. Любое твое слово может спасти ей жизнь.
   Внимательные карие глаза уставились на меня с сочувствием и мрачной решимостью. Он не винит меня в случившемся, но мне от этого не легче.
   – Странности были, – я старался сохранять спокойствие, но получалось плохо: голос дрожал, на глаза наворачивались слезы. – Во–первых, эта коробка. Из нее доносился детский крик, скорее даже плач. Громкий и визгливый плач младенца. Я понимаю, что это был отвлекающий маневр, но почему именно детский плач? Во–вторых, девушка в плаще. В прошлый раз это была хейтка, а сегодня мне показалось, что у нее рыжие волосы. Лица я не видел, но прядь волос была рыжей.
   Я замолчал, пытаясь вспомнить что–нибудь еще. Слова Тимура, которые я услышал в следующую секунду, заставили похолодеть.
   – Тебе не показалось, Карим. То тело, что рухнуло рядом с тобой с ножом в боку, я уже допросил. Этого равнодушного девушка в плаще поймала сегодня на улице и подключила к делу. Он подтвердил, что она рыжеволосая со светлыми глазами. Еще он назвал имя Виктория.
   У меня перехватило дыхание. Этого не может быть. Виктория на такое не способна. Да, она наглая и дерзкая, не останавливается ни перед чем на пути к своей цели, может пойти и по головам, но не до такой же степени. Пойти на преступление, да еще дважды. Я не верю в это. Это просто совпадение, нелепое совпадение.
   – Карим? – Тимур крепко сжал мои плечи и смотрел в упор, видимо, заметив мое замешательство. – Говори все, что знаешь, не молчи. Все, что приходит в голову, даже то, во что сложно поверить. Мы должны проверить все версии. У нас пока нет ни одной зацепки, а время не ждет. Карим, ты меня слышишь?
   Я слышал, но не мог произнести ни слова. Всплыл в памяти тот день, когда Виктория явилась ко мне, в комнату в общежитии, и, пока я был в душе, заказала обед на двоих. Во время еды она вдруг ни с того ни с сего попросила познакомить ее с Виталиной.
   – С какой целью, если не секрет? – спросил я, удивившись столь неожиданной просьбе.
   – Хочу быть ближе к твоим друзьям, – спокойно ответила Виктория. – Она ведь тоже живет в этом же общежитии, насколько мне известно?
   Знакомство состоялось чуть позже, в студенческой столовой, где мы с Виталиной случайно встретились с Викторией. Или не случайно? Я помню, каким взглядом одаривала Виктория Виталину. Оценивающим и ядовитым. Но я не придал этому значения, посчитал банальным проявлением женской ревности.
   Все эти воспоминания вихрем пронеслись в моей голове. Абсурд. Ну не могла же Виктория из–за ревности пойти на преступление? Кислота, потом похищение. А вдруг могла?
   – Виктория Найтли, – наконец выдавил я, осознав, что так будет правильно.
   Тимур прав. В данной ситуации лучше проверить любые подозрения, даже самые нелепые, чем что–то упустить. Сейчас не время проявлять слабость, нужно действовать. Виталина в опасности, а я тут сопли распускаю. К тому же Тимур – нормальный парень, он не причинит вреда Виктории.
   – Адрес, Карим! Назови адрес! – Тимур с силой тряс меня за плечи, отчего жутко закружилась голова.
   Словно в тумане увидел напряженные лица Дамира и Доминики, склонившиеся надо мной.
   – Звездная, 118, – прохрипел я и отключился.
//-- Святослав Шахин --//
   Гнев кровавой пеленой застилает глаза. С трудом сдерживаюсь, чтобы не сорваться на рык. Ярость все сильнее захлестывает сознание, мешает сосредоточиться и требует немедленного выхода наружу. Кто посмел решиться на такой безумный шаг? Из–под земли достану и уничтожу. Любого, кто попытается к ней прикоснуться, разорву на куски. Девочка моя и всегда будет только моей!
   Чертов браслет! Укол в запястье мгновенно обездвижил правую руку, а ледяной толчок в затылок охладил голову, вызвав неприятное головокружение. Вовремя. Сначала найду этого подонка, а потом дам волю бешенству. Сотру мерзавца в порошок!
   Сжав зубы, левой рукой продолжил поиск. Сигнал слабый и прерывистый. Либо слишком далеко, либо слишком глубоко. Вероятнее всего первое. И на чаттере глушитель. Думаешь, ты самый умный?
   Включить опцию антиглушителя, расширить территорию поиска, параметр увеличения – сто километров, применить изменения. Сигнал четче, но пунктирнее. Теперь понятно, он движется. Наложить маску движения, увеличить масштаб, проверить верхний квадрат справа, применить. Ублюдок! Вывез девочку из страны!
   Откинулся на спинку кресла, пытаясь взять под контроль водоворот эмоций. Гнев сложно обуздать, тем более когда он перерождается в свирепую ярость. Сжал руки в кулаки и глухо зарычал от бессилия. Череда срабатываний фриза и последовавший за ней поток острых ледяных стрел в голову чуть не взорвали мозг, но притупили приступ агрессии. Шумно набрал воздух в легкие, пытаясь справиться с дикой головной болью, и вернулся к монитору.
   Справа Ширан граничит с Фертином. Изменить территорию поиска, применить. Сигнал четкий, все еще движется. Установить режим слежения. Ждем. Ты почти попался, ублюдок. Скоро я тебя найду, и ты пожалеешь, что родился на этот свет.
   Прикрыл глаза, пытаясь утихомирить вновь нарастающий гнев. Даже не знаю, что легче сдержать – нестерпимое желание обладать ее телом, от которого кровь закипает в жилах, ревность и боль, сдавливающие грудь от осознания, что она никогда не будет моей, или гнев и безумную жажду мести, рвущие сердце на куски при мысли, что кто–то пытается ей навредить. Пока победа на стороне фриза.
   Я так и не смог понять, что со мной происходит. Когда дело не касается ее, я абсолютно хладнокровен и рассудителен, безупречно владею собой и без труда контролирую эмоции. Но в ее присутствии и от любой мысли о ней, я теряю голову. Жажда обладать этой девочкой сводит меня с ума. И все бы ничего, наши встречи я свел к минимуму, но я не могу о ней не думать. Как бы я ни пытался забыть зеленые глаза, пухлые губы и хрупкое дрожащее тело в своих руках, все без толку. А ее запах… Он провоцирует мои инстинкты. Это сильнее меня.
   Я никогда не вспомню количество девушек, с которыми имел интим. С некоторыми из них дважды или трижды. Ни одна из них не задержалась в моей памяти, я всего лишь удовлетворял потребность организма. Девушки давали согласие, я получал разрядку и уходил, не утруждая себя запоминанием лиц или имен. Зачем, если доступных много и все они одинаковы? Так я думал до встречи с ней. Я был в этом уверен.
   Но я ошибался. С ней все по–другому. Она поделила мою жизнь на до и после, обострив либидо и эмоции до максимума. Моя чертова жизнь превратилась в сущий ад. Теперь я хорошо знаю, что такое ад, потому что я в нем живу уже сорок шесть дней. Реакцию тела подавить проблемы нет, а вот перебороть дикое желание рвануть к ней и утолить свой голод с каждым днем становится все сложнее. Потребность в этой девочке растет бешеными темпами, и совсем скоро доводы разума окажутся бессильны перед слепой одержимостью.
   Оповещение детектора слежения. Сигнал остановился. Город Экс–Турин, столица государства Фертин. Значит, отправляемся в Экс–Турин.
   Оглядел тускло освещенную подземную лабораторию в поисках чего–нибудь подходящего, на что можно перебросить координаты и карту местности. Чаттер придется снять, чтобы не вылететь из Академии. Самые мощные девайсы закрыты в сейфах, в свободном доступе имеются только 5-ядерные виртбомеры и оптические мультивизеры. К моему монитору подключен мультивизер 3-го поколения, это лучшее из всего, что есть. Копируем данные и выдвигаемся к Тимуру.
   Уже поднялся, когда сработал детектор слежения. Еще одно оповещение? Сигнал исчез. Со злостью сжал зубы, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Сейчас нет времени на эмоции. Онемевшая конечность и болезненное головокружение с пульсирующим мозгом замедлят мои действия, и я могу не успеть. А я должен успеть, чего бы мне это ни стоило. И я успею.
   – Тимур, я отследил координаты. Ты где?
   – Звездная, 118. Свят, ты нам нужен.
   – Скоро буду.
   Повернулся и замер, наткнувшись на изучающий взгляд Ника Уильямса. Генерал–майор стоял у входа, прислонившись к стене, и сверлил меня взглядом. Что понадобилось в учебной лаборатории разведчиков преподавателю самообороны?
   – Возьми вот это, – Уильямс протянул визерпад, новейшую разработку в области слежения, сканирования местности и деактивации защитных систем. – Чаттеры не снимать. Когда закончите, жду всех троих у себя в кабинете. И чтоб без глупостей, Шахин.
   – Понял. Спасибо, генерал–майор.

Глава 23

//-- Виталина Мерц --//
   Второе пробуждение оказалось таким же неприятным, как и первое. Головная боль и ноющее тело. Такое ощущение, что на меня скайер приземлялся, четырехместный, не меньше, и как минимум несколько раз. Еще и руки за спиной связаны. Вот это плохо. Как мне теперь с Тимуром связаться? Надеюсь, Карим в порядке, он обязательно сообщит Тимуру.
   – Позови, когда придет в себя, – знакомый злобный голос прозвучал на этот раз справа, после чего с шумом захлопнулась дверь.
   И тишина. Несколько минут я прислушивалась, в надежде уловить хоть какой–нибудь звук, но ничего, кроме тишины, различить не удалось. Открыла глаза и огляделась.
   Просторная светлая комната с огромными, практически до самого пола окнами, наглухо закрытыми светопроницаемыми ролетами. На стене напротив визуальная панель, слева от меня огромная кровать, за ней небольшая дверь из темного дерева, справа – массивные двустворчатые двери из такого же темного дерева. Я лежу на белом кожаном диване, и прямо перед моим носом невысокий круглый столик черного цвета с вычурной вазой из прозрачного стекла. Ваза наполнена какими–то разноцветными штучками, напоминающими узкие браслетики с магнитными защелками. Странные штучки, никогда таких не видела. Засмотревшись, не сразу заметила под визуальной панелью кресло из такой же белой кожи, как диван. В кресле неподвижно сидит девушка.
   Серые волосы длиной до плеч, бледная кожа, бесцветные глаза, безразличный взгляд. Вроде бы обычная равнодушная, но что–то с ней не так. Да, она в платье. В темно–фиолетовом длинном платье без рукавов с неглубоким декольте. Давно я не видела девушек в одежде, отличной от брюк с футболкой, а тем более равнодушных девушек. Но есть что–то еще.
   И тут меня осенило. Девушка беременна! Живорождение настолько редкая вещь, что от неожиданности я забыла об осторожности и зашевелилась, пытаясь подняться, чтобы повнимательнее рассмотреть это чудо. Черные квадратики, у меня же руки связаны!
   Девушка заметила мои телодвижения, сразу же активировала чаттер и бесстрастно произнесла:
   – Она очнулась.
   Ответа не последовало. Не прошло и полминуты, как дверь открылась и на пороге показался высокий темноволосый мужчина с короткой бородой и необычной стрижкой: удлиненные волосы на макушке и короткие на висках с выбритыми на них узорами. На вид лет тридцать, в черных спортивных штанах и белой футболке с короткими рукавами. ЭЛ, вне всякого сомнения. И, похоже, это и есть злобный.
   Усмехнувшись, он направился ко мне. Я снова попыталась подняться, на этот раз почти успешно. Мне удалось сесть и даже вжаться в спинку дивана, подогнув негнущиеся от страха колени.
   – Не бойся, детка, – сказал мужчина, низко наклонившись и проведя указательным пальцем по моей шее, – сейчас мне от тебя нужно только одно – снять чаттер.
   Я отрицательно замотала головой. Мужчина прищурился, потом снова усмехнулся:
   – Прости, красавица, но я все равно его сниму. Мне твоя рука не нужна.
   Я отшатнулась, не совсем понимая, шутит он или пытается запугать. В следующее мгновение он резким движением повернул меня к себе спиной, раздался щелчок, и мои руки оказались на свободе. Я даже сообразить ничего не успела, как меня развернули обратно.
   – Снимешь чаттер сама или это сделаю я? – спросил мужчина, доставая из кармана нож.
   На губах мужчины играла усмешка, но в его прищуренных золотисто–карих глазах читалось раздражение, а в эмоциях – решимость.
   – Сама, – прошептала я, чувствуя, как липкий страх медленно ползет по спине.
   Он не шутит. Он готов изуродовать мне руку, расковыривая чаттер, и он сделает это, если я не подчинюсь. Может отрезать палец или даже кисть оттяпать, потому что прекрасно понимает, что за похищение несовершеннолетней ЭЛ ему грозит резервация, а чаттер выдаст координаты моего местонахождения при первом входящем или исходящем звонке.
   Дрожащими пальцами я ввела код деактивации, только сейчас заметив, что на чаттере поблескивает маленький черный квадратик. Глушитель. Так вот почему прошло столько времени, а мне никто не позвонил! Ко мне просто не могут дозвониться!
   После звукового подтверждения под пристальным наблюдением темноволосого мужчины ввела код разблокировки, и чаттер соскользнул с пальца, оставив светлую незагоревшую полоску на коже. Теперь меня не смогут найти, мне остается надеяться только на себя.
   – Умница, детка, – сказал мужчина, подхватывая чаттер и засовывая себе в карман. – Скоро увидимся. Танни тебе все объяснит.
   И он уверенным шагом двинулся к выходу. Я же испуганно смотрела ему вслед, не в силах пошевелиться.
   – Введи ее в курс дела, буду через час, – обратился мужчина к девушке, которая все это время неподвижно сидела в кресле, затем повернулся ко мне и, усмехнувшись, добавил: – Меня зовут Вадик, кстати.
   После чего вышел, хлопнув дверью.
   Равнодушная неторопливой походкой приблизилась, присела со мной рядом и заговорила. Ее речь была ровной и монотонной, словно она озвучивала хорошо знакомый, много раз отрепетированный текст. Но чем больше она говорила, тем явственнее шевелились волосы на моей голове и тем труднее мне становилось дышать. С каждым словом равнодушной ужас тугими кольцами опутывал мое тело и все сильнее сдавливал грудь.
   – Меня зовут Танни. Моя задача – консультировать по вопросам зачатия, сопровождать беременность, принимать роды и оказывать помощь в послеродовом периоде. Принимаю роды я не одна, в нашей команде шесть человек. Мы все – высококвалифицированные специалисты, так что при любом развитии событий Вам будет оказана своевременная и качественная медицинская помощь. Во время беременности и родов Вы будете обеспечены всем необходимым, о личных пожеланиях и предпочтениях можно сообщать мне. Столовая, оборудованная пищеблоком, расположена на первом этаже, посещение свободное. Меню разнообразное и сбалансированное, разработанное специально для беременных. Все продукты натуральные, самого высокого качества. Начиная с сегодняшнего дня и до момента зачатия Вы будете жить в этой комнате. После зачатия Вы сможете остаться здесь либо поселиться в любой другой комнате вместе с другими девушками. Вам разрешено свободно перемещаться по зданию, общаться со всеми проживающими, в том числе с персоналом, пользоваться всеми имеющимися услугами. Вам запрещено покидать здание и контактировать с кем–либо за пределами этого здания. После родов, в том случае, если статус новорожденного – ЭЛ, будет проведена процедура установления и подтверждения отцовства, затем Вас доставят в Центр Регистрации Населения для оформления жилплощади в частную собственность и начисления полагающегося пособия. После этого Вы вместе с ребенком сможете вернуться к себе домой и ожидать разрешения на заселение в полученную жилплощадь.
   Я в замешательстве смотрела на равнодушную, переводя взгляд с ее округлого живота на бледное, ничего не выражающее лицо. Какое зачатие? Какая беременность? Она сумасшедшая? Или это я сошла с ума?
   – Где я? – спросила, обводя затуманенным от шока взглядом помещение.
   – Персоналу запрещено озвучивать данную информацию, – равнодушная проследила за моим взглядом и продолжила: – Все окна защищены ударопрочными звукоизоляционными экранами и оборудованы новейшей системой безопасности. Открытие вручную исключено, пульт управления находится под охраной. Все выходы из здания заблокированы, снятие блокировки недоступно даже обслуживающему персоналу.
   – И что же мне теперь делать? – шепотом озвучила я пульсирующую в голове мысль, все еще в глубине души надеясь, что все происходящее – какая–то нелепая шутка, розыгрыш.
   Это же полный бред. Неужели кто–то решится пойти на такое? Похитить несовершеннолетнюю и держать ее в плену столько времени только для того, чтобы получить вознаграждение от рождения ребенка ЭЛ? Да, я слышала о подобных случаях, но была уверена, что действуют такие маньяки в одиночку. Зачем им нанимать персонал? А если ребенок будет с другим статусом? За это же полагается пожизненная ссылка в резервацию! Если, конечно… об этом станет известно…
   Кожа покрылась пупырышками.
   – Для начала от Вас требуется согласие на интим, – голос равнодушной остановил поток безрадостных мыслей. – Вы готовы озвучить его прямо сейчас?
   – Я не дам никакого согласия! – я спрыгнула с дивана и стала кричать. – Какой интим? Вы себя слышите? Это же преступление! Вы понимаете, чем это закончится для всех вас?
   Но равнодушная даже глазом не моргнула. Она подняла на меня белое как мел лицо и бесстрастно произнесла:
   – Согласие на интим будет получено в любом случае. В Ваших интересах сделать это добровольно, без инъекционного вмешательства.
   Добровольно? О какой доброй воле может идти речь, если меня привезли сюда силой? Все понятно, от нее толку мало. Нужно что–то делать, что–то придумать, чтобы выбраться из этого кошмара.
   Я бросилась к двери, лихорадочно обдумывая пути отступления. С силой дернула ручку и застонала от отчаяния. Дверь заперта. Повернулась, прислонилась к ней спиной и прикрыла глаза, пытаясь сдержать подступившие слезы и унять бившую меня дрожь.
   Я совсем одна в незнакомом месте. Среди равнодушных, беременных и сумасшедших. Стилла у меня нет, чаттера тоже. Меня будут искать, но вряд ли найдут. Окна защищены, выходы заблокированы. Что мне делать? Я должна найти какое–то решение, должна. Выход есть всегда, так мама говорила.
   «Если ты не видишь выхода, значит, ты не туда смотришь. Если ты не можешь найти выход, значит, ты не там ищешь. Выход есть всегда, помни об этом», – всплыли в памяти слова мамы, и я не смогла сдержать слез.
   Мамочка, как же мне найти выход отсюда? Я как птица в клетке, совсем одна, и не знаю, что делать. Мне страшно. И я точно не вынесу того, что мне уготовано. Как мне потом с этим жить? Помоги мне, мама! Пожалуйста, мамочка, помоги!
   Кажется, у меня началась истерика. Я села на пол, закрыла лицо руками и глухо зарыдала, захлебываясь слезами. При одной мысли, что ко мне притронется этот незнакомый злобный мужик, я начинала задыхаться. А о том, что он собирается делать это до тех пор, пока не произойдет зачатие, я даже думать не могла. Мне хотелось кричать и рвать на себе волосы.
   Промелькнувший в голове отрывок разговора между моими похитителями стал последней каплей:
   – А она ничего, аппетитная!
   – Попробуем, если Вадик не справится. Ширанских у меня еще не было.
   Не помня себя от безысходности и бессилия, я громко ревела, пряча в ладонях мокрое лицо. Я плакала и плакала, не в силах остановиться. В какой–то момент мне стало казаться, что я снова слышу этот ужасный, душераздирающий детский плач из коробки, сводящий с ума. Закрыла уши руками и завыла, чувствуя, как меня лихорадочно трясет.
   Что я сделала этой хейтке, что она отправила меня на такие чудовищные мучения? Уж лучше бы кислотой облила, чем это. Как вообще кому–то могло прийти в голову организовать подобное безумие? В какой момент наш мир сошел с ума?
   Неожиданное воспоминание из детства выдернуло из хаоса истерии, в самый последний момент достучавшись до моего почти невменяемого разума, не позволив ему оказаться за гранью.
   – Мама, почему люди так много грустят и так мало радуются? – спросила девочка лет шести, склонившись над прямоугольным листом и с усердием водя карандашом по нижнему его краю, вырисовывая камешки на дорожке.
   В самом центре детского рисунка изображен сидящий на траве бледный пепельноволосый мальчик с печальными бесцветными глазами. Он одет в темные штаны и такую же темную футболку с короткими рукавами, а вокруг него яркие краски – голубое небо, золотое солнце, сочная зеленая трава, яркий домик с красной крышей и разноцветный мячик у калитки.
   – Жизнь – это испытание человека на человечность, Витошка, – ответила стоящая у плиты стройная темноволосая девушка, с любовью посмотрев на малышку большими зелеными глазами. – Для того, чтобы радости было много, ею нужно делиться. Люди редко делятся своими теплыми чувствами, поэтому забывают о том, что такое доброта, забота, любовь. Они теряют свою человечность, становятся грустными, а потом и безразличными. У них исчезает радость. А как же поделиться тем, чего у тебя нет? Вот и получается, что радости становится все меньше и меньше.
   – Я буду заботиться о Тимуре, мама, – не отрываясь от своего занятия, серьезно сказала девочка. – Буду каждый день делиться с ним своей радостью. Ее станет много, и Тимур перестанет грустить.
   А в следующее мгновение девочка подняла на маму сияющие зеленые глаза и воодушевленно заговорила:
   – Мама, а давай и ты тоже с Тимуром поделишься радостью? И папу попросим. Нам нужно насобирать очень много радости для Тимура. Он ведь мой друг, понимаешь? А друзьям нужно помогать, ты сама говорила. Мы поделимся, да?
   Сосредоточенный взгляд искренних детских глаз, полных любви и надежды, замер в ожидании ответа.
   – Конечно, моя хорошая, – девушка улыбнулась, незаметно смахнув слезинку со щеки, – обязательно поделимся. И папу попросим.
   Не сразу, но мне удалось успокоиться. Кажется, я нашла решение. Не знаю, насколько оно будет успешным, но другого у меня пока нет.
   Всхлипывая и шмыгая носом, я подошла к сидящей на диване равнодушной и присела рядом. Девушка молча наблюдала за моими действиями, никак не реагируя.
   – Здесь много таких, как я? – спросила я, размазывая по щекам невысохшие слезы.
   – Двадцать семь, – спокойно ответила равнодушная.
   – А мужчин? – мой голос дрогнул, но я смогла закончить вопрос, – которые обеспечивают зачатие…
   – Пятеро. Сегодня и несколько ближайших недель к Вам будет приходить только Вадик.
   – А потом? – я нервно сглотнула, чувствуя, как кровь прилила к лицу и глаза снова стали мокрыми от слез.
   – Если зачатия не произойдет, над этим будут работать все остальные.
   По телу прокатилась волна омерзения, вызвав приступ тошноты, а кажущаяся пустота внутри наполнилась смесью страха, беспомощности и отчаяния. Подступающая к горлу паника грозила с новой силой вылиться в эмоциональный срыв. Этого нельзя допустить. Я должна сохранять самообладание.
   – А если и в этом случае зачатия не произойдет? – спросила я, вспомнив прочитанную где–то статистику о том, что около 65% женщин страдает бесплодием.
   – Если зачатия не произойдет в течение года, Вас отпустят, – бесстрастно ответила равнодушная.
   Целый год. Я этого не вынесу. Прикрыла глаза и набрала побольше воздуха в легкие, стараясь не думать о том, что будет. Нужно отвлечься, успокоиться, сосредоточиться. Проверим резерв. Полон примерно на две трети. Истерика забрала много энергии. Ну ничего, я справлюсь. Дыши, Виталина, дыши.
   – Он скоро придет, этот Вадик? – спустя минуту тихо спросила я, не открывая глаз и прилагая неимоверные усилия, чтобы не позволить эмоциям взять верх над разумом.
   – Через полчаса, – сказала равнодушная, спустя секундную паузу, видимо посмотрела на чаттер. – Скажите, Вы принимали в этом году противозачаточную капсулу?
   – Нет, – отстраненно ответила я, открывая глаза. – А Вы, Танни? Как Вы оказались здесь?
   – Мне предложили эту работу сразу после окончания Медицинской Академии.
   – И давно Вы здесь работаете? – сама не знаю зачем, спросила я, потихоньку настраиваясь на вливание энергии.
   – Шестнадцать месяцев, – без промедления ответила равнодушная.
   Все, пора. Собрав воедино все оставшиеся силы, я сконцентрировалась и рывком забросила почти всю имеющуюся в резерве энергию в бесцветные глаза. Зеленые лучики вспыхнули и мгновенно исчезли, едва коснувшись глаз равнодушной. Я зажмурилась от резкой боли и, прикрыв лицо руками, положила голову на колени. Меня знобило от накатившей слабости и сильного головокружения, сознание плавало где–то между сном и явью, а тело медленно сползало на пол. Соберись, Виталина. Тебе нельзя отключаться, сейчас нельзя.
   Оказавшись на полу, подняла голову и посмотрела мутным взглядом на равнодушную. Она неподвижно сидела в той же позе, но ее глаза стали другими. В красивых серо–голубых радужках плескалась жизнь.
   – Получилось, – вздохнула я с облегчением и уронила тяжелую голову на диван.
   Очнулась от прикосновения к своему плечу, нервно вздрогнула и отползла, пытаясь сообразить, что происходит. Рядом с диваном стояла равнодушная, вернее бывшая равнодушная, и вопросительно смотрела на меня. Больше в комнате никого нет, это радует. Надеюсь, я не слишком долго пробыла без сознания.
   – Вам плохо? – спросила девушка с нотками тревоги в голосе. – Вы уже десять минут сидите неподвижно.
   – Все в порядке, – ответила я, медленно поднимаясь и старательно пряча усталую улыбку, – теперь все в порядке.
   Чувствую себя опустошенной, голова кружится, немного шатает, но нужно думать, что делать дальше. Прошло десять минут, значит, у нас есть еще двадцать. Хорошо.
   На дрожащих ногах подошла к девушке, взяла ее за руку и усадила на диван.
   – Все будет хорошо, Танни, – я улыбнулась, заметив замешательство в серо–голубых глазах, – и у тебя, и у твоего малыша. Ты подаришь ему любовь и заботу, будешь делиться с ним радостью и материнским теплом. Ты будешь самой лучшей мамой на свете.
   Я взяла ее ладонь и приложила к округлому животику. Девушка непонимающе смотрела на меня, но руку не убрала. Я накрыла ее ладонь своей и нежно погладила выпуклое чудо. В этот момент ребенок зашевелился. В глазах девушки промелькнуло удивление, сменившееся трогательной нежностью. По бледной щеке медленно скатилась слезинка, оставив после себя мокрую дорожку. Девушка машинально опустила вторую руку на живот и тихо спросила:
   – Что со мной происходит?
   – Это эмоции, Танни, – так же тихо ответила я, проведя свободной рукой по ее серым волосам и заправив их за ухо. – Эмоции. Симптом человечности.
//-- Тимур Али --//
   Звездная, 118. Мы патрулировали как–то этот квартал, поэтому я примерно представляю, где мы сейчас окажемся. У роскошного особняка из светлого камня, окруженного мраморными статуями, надежно спрятанного за высоким забором с вычурной лепниной. Там все дома похожи друг на друга. С огромными бассейнами во дворе, деревянными беседками и затейливыми коваными решетками черного цвета, украшающими эти беседки. Красиво жить не запретишь, как говорит наглец Геральд.
   Как нам попасть за забор, вот в чем вопрос. Дамир тоже в курсе, где мы приземлимся через несколько минут, и, если судить по его глубокомысленному взгляду, плана у него пока нет.
   Завибрировал чаттер.
   – Свят! – обрадовался я. – Надеюсь, у него хорошие новости.
   – Я отследил координаты, – ровный голос хейта вызвал вздох облегчения. – Ты где?
   – Звездная, 118. Свят, ты нам нужен.
   Виталину уносили трое, помощь хейта лишней не будет.
   – Скоро буду, – не раздумывая, сказал Свят и отключил связь.
   Я в нем и не сомневался. Отличный парень несмотря на то, что хейт. Что ж, у нас есть минут десять, чтобы найти Викторию Найтли и задать ей парочку вопросов.
   Скайер приземлился, и мы с Дамиром соскочили на землю, как раз напротив огромного особняка, одного из десятка почти одинаковых, как я и предполагал. От яркого освещения уличных фонарей и красочной неоновой иллюминации зданий в этой части столицы даже глубокой ночью светло, как днем, и потрясно, как в лучшем фантастическом фильме. Второе впечатление от лучшего фешенебельного района Эль–Хаттара оказалось не менее сногсшибательным, чем первое.
   – Не меня ищете, мальчики? – раздался мелодичный голос из–за забора.
   Синхронно повернувшись, мы так же синхронно замерли. Метрах в пяти от нас стояла рыжеволосая девушка и обаятельно улыбалась. Очень фигуристая рыжеволосая девушка в обтягивающем черном комбинезоне. Дамир присвистнул и направился к забору, нацепив на лицо свою самую неотразимую улыбку.
   – Мне казалось, что нет, но теперь я стал сомневаться, – сказал он, приблизившись к девушке, откровенно на нее пялясь.
   Похоже, это и есть Виктория Найтли. Рыжеволосая со светлыми глазами. Адрес совпадает. На жестокую преступницу не очень–то похожа.
   Девушка, абсолютно не смутившись, скрестила руки на груди и стала с любопытством разглядывать Дамира. Грудь красивая, слов нет. Пышная, высокая, упругая.
   – Прошу прощения за столь неожиданное вторжение, – склонил голову в легком поклоне Дамир, решив поиграть в галантного кавалера, – Дамир к Вашим услугам.
   Рыжеволосая красавица сощурилась, не переставая улыбаться, и вкрадчиво поинтересовалась:
   – И что Вы здесь делаете, Дамир?
   – Мы ищем девушку, – он понизил голос, взялся руками за позолоченные прутья высоченных ворот и, косясь в мою сторону, с искренним сочувствием добавил, – очень красивую девушку. Мой друг видел ее неделю назад в Академии Искусств, и ему одного взгляда хватило, чтобы потерять голову. Не спит, не ест, думает о ней днем и ночью, скоро совсем засохнет. Проблема в том, что лица девушки он не разглядел, поскольку видел ее издалека. Нам удалось выяснить только ее имя и то, что живет она где–то в этом квартале.
   Дамира понесло. Интересно, что он задумал?
   – Посмотрите на бедолагу, измаялся весь, – приятель кивнул в мою сторону и состроил страдальческое лицо. – Надо бы помочь. Уверен, что Ваше сердце так же прекрасно, как и…
   Взгляд Дамира медленно прошелся по нескромному декольте, не оставляющему простора для фантазии, и самым неприличным образом остановился на манящей ложбинке. Надо было уже и облизнуться, для полноты картины.
   Девушка хмыкнула и поманила меня пальчиком. Уверенная в себе, спокойная, смелая. Может ли она быть преступницей? Сложно сказать, но верится с трудом.
   Я подошел. Меня смерили оценивающим взглядом, стрельнули глазками в Дамира и, снова переключив внимание на мою спортивную фигуру, снисходительно поинтересовались:
   – И как же зовут девушку твоей мечты, красавчик?
   – Э, нет, – Дамир бесцеремонно оттолкнул меня в сторону, – красавчик здесь я, а он – мой друг.
   Девушка звонко рассмеялась.
   – Допустим, – сказала она сквозь смех и подошла к воротам вплотную, взявшись изящными пальчиками за тонкие прутья решетки. – А вы забавные. Так кого вы ищете, мальчики?
   Дамир ловким движением просунул руки между прутьев и, ухватив девушку за талию, притянул к себе.
   – Ее зовут Виктория Найтли, и я очень надеюсь, что это не ты, – ласково прошептал Дамир, пристально глядя в испуганные глаза девушки.
   Она дернулась, но вырваться не смогла – Дамир жестко зафиксировал девушку в неудобном положении. Я же подскочил и схватил ее за руку, не давая возможности активировать стилл.
   – Что вам нужно? – прошипела красотка, продолжая вырываться.
   – Куда увезли Виталину Мерц? – прямо спросил я, сильнее сжав тонкое запястье.
   – Виталина Мерц, – поморщилась девушка и закатила глаза. – На ней, что, свет клином сошелся? Опять пропала? А я здесь при чем?
   – Мне бы очень не хотелось, чтобы ты была в этом замешана, крошка, – ровным тоном сказал Дамир, продолжая крепко удерживать девушку и сверлить ее внимательным взглядом.
   – Я понятия не имею, где ваша Виталина Мерц! – зло ответила девушка. – Какое мне до нее дело?
   Она испытывает неприязнь к Виталине, это факт. Знать бы почему. Не хочется причинять девушке боль, но другого выхода нет. И времени тоже нет. Я должен выяснить, причастна ли она к похищению малышки.
   – С чего такие эмоции, Виктория? – ледяным тоном спросил я, сжав запястье девушки еще сильнее.
   – Не твое дело, – огрызнулась она и вскрикнула: – Больно! Отпусти!
   – Нежнее, Тимур, – в наш разговор вклинился Дамир, усмехнувшись. – Не видишь, девушка просто ревнует. Уж не к Кариму ли, крошка?
   – Идите к черту! – резко бросила Виктория, после чего немного отклонилась и спросила, тряхнув копной ярко–рыжих волос: – А где он, кстати? Отчего вместе с вами не ищет Виталину Мерц?
   Ехидство в ее голосе только глухой не заметил бы. Либо она ничего не знает о нападении, либо слишком хорошо маскируется. Попробуем выяснить.
   – Извините, Виктория, – спокойно сказал я, отпуская руку девушки. – Мы должны были убедиться в Вашей непричастности к убийству.
   Глаза девушки мгновенно расширились. От удивления она даже забыла, что теперь может беспрепятственно активировать стилл и обездвижить Дамира, чтобы высвободиться из крайне неудобных объятий.
   – Какое убийство? – дрогнувшим голосом спросила она и застыла с открытым от ужаса ртом.
   Реакция неподдельная, полуЭЛ не может так притворяться. Остается два варианта: либо Виктория не рассчитывала на убийство, а, как и в прошлый раз, планировала несмертельный исход, либо она действительно не имеет отношения к случившемуся. Дамир тоже это понял, поэтому и не торопился ее отпускать. Для окончательного выяснения истины нам срочно нужен был Святослав.
   В этот момент, как по заказу, приземлился скайер, из которого выпрыгнул Святослав собственной персоной. Хейт быстрым шагом направился к нам.
   – Свят, есть предположение, что эта девушка устроила покушение с кислотой, – сказал я, кивнув в сторону Виктории, как только хейт поравнялся с нами и вопросительно на меня посмотрел.
   Хейт шагнул к воротам, подцепил пальцем подбородок девушки, внимательно вгляделся в ее шокированное лицо и сухо произнес:
   – Это не она. Сходство есть, но не она.
   – Я очень рад, что это не Вы, – Дамир с облегчением выдохнул и отпустил девушку, затем с извиняющейся улыбкой произнес: – Простите за грубость, Виктория. Вообще–то я предпочитаю более деликатное обращение с девушками, но так уж вышло.
   Девушка сделала шаг назад, ошеломленно разглядывая нашу скромную компанию. Дамир ей подмигнул и добавил:
   – Вы невероятно сексуальны, и я бы с радостью остался, но увы. Надо помочь друзьям попинать кое–кого. Было приятно познакомиться, Виктория. Надеюсь, еще увидимся. И да, Карим жив, правда, нуждается в заботе. Ну, Вы меня поняли.
   Рыжеволосая захлопала ресницами, но так и не смогла вымолвить ни слова.
   – Уходим, – скомандовал я, разворачиваясь к скайеру, предусмотрительно оставленному Святом в режиме ожидания.
   Трехместному скайеру. Не перестаю убеждаться в том, что этот хейт безупречен.
   – Куда направляемся? – спросил я, усевшись рядом со Святом, вводившим координаты пункта прибытия в систему управления.
   Не понял? Он что, решил управлять скайером вручную?
   – Экс–Турин, столица государства Фертин, – бесстрастно ответил хейт, поднимая скайер в воздух.
   – А чаттеры? – через плечо поинтересовался я, впрочем, уже понимая, что вопрос бессмысленный.
   – Не снимаем, – спокойно ответил Свят, сосредоточенно следя за монитором. – Потом объясню. Введи меня в курс дела, Тимур.
   – Само собой, – отозвался я и коротко поведал обо всем, что знал.
   – Трое, – задумчиво произнес Святослав, внимательно меня выслушав. – У нее стилл с парализатором?
   – Нет, – сухо сказал я, опустив голову.
   После случая с кислотой у меня была мысль оснастить стилл Виталины парализатором, но она отказалась. Этот вид оружия не до конца усовершенствован и слишком непредсказуем. После его применения выживает не более 10% пострадавших, и только половине из них удается выйти из комы. На войне все средства хороши, но в мирное время… Малышка не готова к такой жестокости.
   Я сжал руки в кулаки и постарался не думать о плохом, а уж тем более о непоправимом.
   «Виталину береги. Она владеет Даром Пробуждения, поэтому очень важна для обоих миров», – прозвучали в голове слова наследника Сумеречного мира.
   Мы найдем ее, Айштар. Найдем живой и невредимой.

Глава 24

//-- Виталина Мерц --//
   Жутко клонит в сон, но нужно собраться. Скоро заявится злобный, а я до сих пор не придумала, что мне делать дальше. Танни уже минут пять сидит на диване и тихонько плачет, пытаясь осознать произошедшие с ней изменения. Ну и привыкнуть к новым ощущениям, конечно. Теперь ей все кажется другим. Новым, неизвестным, пугающим.
   А я пытаюсь думать. Воспользоваться чаттером девушки не получится, как я изначально надеялась. Чаттеры всех находящихся в здании работают только внутри самого здания. За его пределы сигнал не выходит, он глушится защитной системой. Выход из здания только один, и он заблокирован. Код блокировки известен только пятерым организаторам всей этой сумасбродной затеи, успешно функционирующей уже четвертый год, как оказалось. Кто бы мог подумать, что в нашей более или менее спокойной стране происходят такие чудовищные вещи?
   – Неужели нет запасного выхода? – сонно пробормотала я, прислонившись к спинке дивана и силясь удержать открытыми слипающиеся глаза.
   – Есть, – неожиданно произнесла Танни приглушенным голосом, опустив голову и глядя на свой живот.
   – Где? – подскочила я к девушке, совершенно позабыв о своем состоянии.
   Усталость и сонливость отошли на задний план, как только появилась надежда на спасение.
   – В комнате у охранника, на первом этаже, – прошептала Танни и перевела на меня затуманенный болью взгляд опухших глаз. – Только… он не будет просить согласия, он…
   Девушка закрыла глаза и сжалась, словно от неприятных воспоминаний.
   – Он отец твоего ребенка? – вопрос слетел с моих губ до того, как я успела осознать его до конца.
   – Наиболее вероятный, – глухо ответила Танни, накрыв руками живот.
   Ее лицо снова стало каменным, как полчаса назад, в прошлой жизни. И если бы не ручьи слез, бегущие по щекам и стекающие на бледные тонкие руки, поверить в то, что она больше не принадлежит миру равнодушных, было бы крайне сложно.
   – Все будет хорошо, слышишь? – я обхватила ладонями заплаканное лицо девушки. – Все будет хорошо, я тебе обещаю. Мы что–нибудь придумаем и выберемся отсюда. Обязательно выберемся, слышишь?
   Танни даже не пошевелилась. Она застыла в немом оцепенении, как статуя, и плакала. Вот уроды! Это что ж нужно было сделать, чтобы довести девушку до такого состояния? Меня передернуло от мысли, что могло случиться с равнодушной в обществе беспринципных подонков. У нее не было своих чувств, своих желаний, стремлений. Ее не считали человеком, а могли использовать как игрушку. Как развлечение, как предмет для удовлетворения своих потребностей. С ней могли делать все что угодно. Все, на что только способно извращенное сознание нелюдей. Нелюдей, считающих себя людьми.
   Меня накрыла ярость. Совсем как тогда, когда на нас напали подростки–наркоманы. Дикая животная ярость, выворачивающая наизнанку сознание и заставляющая бурлить кровь в венах. Это нужно остановить! Нельзя допустить, чтобы мои последние силы были истрачены впустую!
   Сжала руки в кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу. Боль немного отрезвила не успевший отключиться разум, я смогла закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Медленно, но я успокаивалась. А Танни по–прежнему не двигалась. Нужно вывести ее из этого состояния, это может навредить малышу.
   – Послушай, Танни, – мой голос был холодным и жестким, – ты должна взять себя в руки. Не ради себя, ради ребенка. Он, как и ты, ни в чем не виноват. Вот только ты – взрослая сильная девушка, способная самостоятельно справляться с трудностями, а он – маленький и беззащитный комочек. Кроме тебя у него никого нет, и только от тебя зависит, сможет ли это невинное крошечное создание появиться на свет. И не просто появиться, а жить в любви, которую ему способна подарить только мама. Слышишь меня? Только мама, то есть ты.
   После моих слов девушка открыла глаза. Ее губы задрожали, в глазах отразился страх.
   – Ты справишься, Танни, – уже мягче произнесла я, вытирая ладонями слезы с ее щек. – Ты станешь самой лучшей мамой на свете, вот увидишь. Но сейчас ты должна быть сильной, ты должна мне помочь. Нам нужно выбраться отсюда и как можно скорее. Ты меня понимаешь?
   Девушка кивнула.
   – Где находится комната охранника? Как мне туда попасть?
   Танни отшатнулась и снова закрыла глаза, но, справившись с эмоциями, заговорила:
   – Спустишься с лестницы, повернешь налево в узкий коридор. Последняя комната справа.
   – Хорошо.
   Договорить я не успела. Дверь открылась и на пороге показался улыбающийся Вадик. В тех же штанах, но без футболки и почему–то босой. Нервно сглотнув, я отодвинулась от Танни и выжидающе уставилась на мужчину. Выглядел он слегка потрепанным, лицо красное, взгляд рассеянный. И без стилла. Я с облегчением выдохнула.
   – Танни, ты свободна, – сказал он, даже не взглянув на девушку.
   Сделал шаг в сторону, освобождая проход, при этом слегка покачнулся, но на ногах устоял. Все ясно, алкоголь. Я поежилась. Танни молча поднялась и вышла.
   – Я готов тебя осчастливить, детка, – с насмешливыми нотками в голосе произнес Вадик, надвигаясь на меня.
   Мысли лихорадочно проносились в голове, не задерживаясь и не предлагая ничего подходящего. Не соображая, что делаю, спрыгнула с дивана и отскочила в сторону, но крепкая мужская рука сильным рывком вернула меня обратно.
   – Отпусти, – прорычала я, извернувшись и выскользнув из его цепкой хватки, пытаясь отползти.
   Пока я жива, никому не позволю к себе притронуться без моего на то согласия. Буду держаться до последнего. Убью, если придется.
   – Так даже интереснее, – ухмыльнулся злобный и, схватив меня за лодыжку, протянул по полу к себе.
   – Я не дам согласия! – снова освободилась я, резко дернув ногой.
   Но отползти, как и в прошлый раз, не успела. Меня схватили за талию и швырнули на диван, а через мгновение надо мной нависло раскрасневшееся лицо с довольной усмешкой и хорошо ощутимым запахом алкоголя.
   – Тебе придется подчиниться, детка, – в самое ухо прошептал Вадик. – Я всегда получаю то, что хочу.
   Во мне заметалась паника, мозг судорожно просчитывал возможные варианты, а руки с силой уперлись в грудь злобного, отталкивая.
   – Сначала притворитесь слабой, Виталина, – вспомнила я слова Алика, сказанные на одной из тренировок, – дождитесь подходящего момента, а потом нанесите решающий удар, резкий и жесткий. Противник, не ожидающий серьезного сопротивления от хрупкой девушки, будет расслаблен. А Вы должны суметь этим воспользоваться.
   – Меня ты не получишь, – оскалилась я, сделав попытку вырваться.
   – Жаль тебя разочаровывать, – произнес Вадик, расплывшись в ехидной улыбке, и лениво встал, скрестив руки на груди.
   Я резво подскочила и, нырнув под дернувшуюся руку злобного, успела извернуться и отбежать на несколько шагов, но неожиданно поскользнулась и распласталась на полу. А поднимаясь, получила сильный удар по щеке, от которого отлетела на несколько метров и снова упала на пол. Медленно встала, прислонившись к стене.
   – Успокоилась? – грубо спросил злобный, подойдя ко мне и ухватив жесткими пальцами мой подбородок, заставив посмотреть в глаза.
   Карие глаза сверкали гневом, а что творилось с его лицом… В каждой черточке сквозила ярость, на скулах играли желваки, губы превратились в тонкие ниточки, правый висок пульсировал. Я испуганно кивнула.
   – Раздевайся! – рыкнул злобный, отпустив мой подбородок.
   – А согласие? – заикаясь, спросила я, чувствуя, как затряслись мгновенно заледеневшие руки.
   – Так быстро? – красное, с пунцовыми пятнами лицо скривилось в усмешке. – Ну что ж, запишем согласие.
   Вадик активировал чаттер, и пока он пытался сфокусировать рассеянный от воздействия алкоголя взгляд в поисках функции видеозаписи, я со всей силы ударила поганого отморозка ногой в пах. Да, я помнила про точку на подбородке, о которой говорил Алик, но не была уверена, что у меня хватит сил. А удар ниже пояса достиг своей цели и оказался таким мощным, что эта тварь со стоном рухнула на пол. Недолго думая, я метнулась к столику, схватила стоявшую на нем стеклянную вазу, высыпала на пол находившиеся в ней разноцветные штучки–браслетики, о назначении которых я так и не узнала, и, подскочив к своему похитителю, ударила его вазой по голове. Ваза разбилась вдребезги, разлетевшись на осколки, а Вадик отключился.
   – Прости, что мало, – зло прошипела я и ринулась к выходу.
   Оказывается, когда нужно, я могу стать жестокой и беспощадной. В некоторых случаях это оправдано. Это именно такой случай.
   Дверь была не заперта. Чуть не заплакав от радости, я выскочила из комнаты. Закрывая дверь, заметила рычажок фиксатора, запирающий ее снаружи, и не раздумывая повернула рычажок. Дважды. После чего судорожно выдохнула и огляделась, пытаясь унять колотившую меня дрожь.
   Прямоугольной формы светлый холл в зеленых тонах, по обеим сторонам которого располагаются одинаковые двери из темного дерева, все закрыты. Слева окно, кожаный зеленый диванчик и два кресла по бокам, справа лестница. Вот туда мне и нужно. Спуститься на первый этаж, повернуть налево в узкий коридорчик и пройти к последней комнате справа.
   По ступеням я спустилась без происшествий, а вот на первом этаже на входе в нужный мне коридорчик столкнулась с двумя беременными девушками, не спеша прогуливающимися и мирно о чем–то беседующими. Обе ЭЛ, примерно моего возраста, может чуть старше, в темных платьях свободного кроя длиной до колен. Судя по прилично округлившимся животам, они здесь живут уже полгода, как минимум.
   Увидев меня, одна из них, рыженькая невысокого роста, сочувственно улыбнулась и спросила:
   – Заблудилась?
   – Нет, – растерянно произнесла я, недоумевая, как они могут улыбаться и вообще вести себя как ни в чем не бывало после того, что с ними произошло.
   – Осматриваешься? – поглаживая живот, спросила вторая, высокая шатенка с красивыми ярко–синими глазами. – Ты недавно здесь, да? Я тебя раньше не видела.
   – Недавно, – пролепетала я, медленно переводя взгляд с одного круглого живота на другой.
   До этого дня я видела беременную девушку лишь однажды, мельком, в магазине. А сегодня мне посчастливилось встретить уже троих. А ведь их здесь, по словам Танни, целых двадцать семь! При других обстоятельствах я была бы на седьмом небе от счастья, от души радовалась бы за каждую из них и за нашу планету в целом. Но… при других обстоятельствах.
   – Боишься? – снова спросила рыженькая и участливо похлопала меня по плечу. – Не бойся, все не так страшно, как кажется. Скоро привыкнешь, обзнакомишься. Меня Джули зовут, а это Верочка.
   – Очень приятно, – пробормотала я и бочком стала продвигаться поближе к коридорчику.
   Привыкнешь. Нет уж, спасибо, не хочу. Я хочу выбраться отсюда, да поскорее. К своим друзьям хочу. К Доминике, к Тимуру, к Кариму. Хочу вернуться к привычной жизни. Когда–нибудь я тоже буду такой же симпатичной и кругленькой, но только произойдет это не скоро и уж точно не таким образом.
   – Еще увидимся, – улыбнулась шатенка и, подхватив рыженькую под руку, потянула ее за собой.
   А вот это вряд ли. Сейчас найду комнату охранника, и только меня здесь и видели. Для начала доберусь до общежития, расскажу все друзьям, а потом мы сообщим в Службу Правопорядка и освободим девушек. Во что бы то ни стало. Мерзавцы конченые получат по заслугам.
   Погрузившись в свои мысли, совершенно не заметила, что уже прибыла к нужной комнате, более того, с холодной решимостью толкнула дверь и уверенно вошла внутрь. Осознала произошедшее я только тогда, когда мои глаза, полные злости, наткнулись на компанию из трех амбалов, шумно беседующих за накрытым столом. В нос ударил запах алкоголя, смешанный с ароматами еды.
   Все трое при моем появлении повернулись и замерли в секундном замешательстве. Наступила тишина, которую нарушил уже знакомый голос с хрипотцой:
   – А вот и девочки пожаловали. Заходи, рыбка, повеселимся.
   Бегло оглядела слабоосвещенную комнату, в которой, помимо располагающегося в центре стола и трех стульев с сидящими на них мужиками, был только здоровенный модульный диван справа, огромная видеопанель на стене слева с изображениями с камер видеонаблюдения и металлическая дверь прямо напротив меня. Полагаю, тот самый запасной выход, который мне очень нужен. Он так близко, в десяти шагах, и в то же время добраться до него так сложно. На моем пути три здоровенных мужика, один из которых хейт. Очевидно, что мне с ними не справиться, и вазы стеклянной здесь нет. Нужно сматываться отсюда. Но куда? Неважно, главное бежать. Буду разбираться на ходу.
   В панике развернулась и сиганула обратно, услышав вслед громкое:
   – Стоять!
   Но меня было уже не остановить. Я неслась как угорелая, по узкому коридорчику, не оглядываясь, пока в проеме не появился Вадик. Окровавленный, босой и с голым торсом. Я застыла на мгновение, после которого попятилась, а затем сломя голову ринулась назад. Страх придал сил, и я неслась с удвоенной скоростью. Думать было некогда, поэтому на бегу шлепнулась на пол, проехалась между ног стоящего на проходе амбала и еще на парочку метров вперед, потом быстро вскочила на ноги, забежала в комнату, из которой только что убежала, и рванула к дверям запасного выхода. Навалилась на дверь, изо всех сил нажимая на ручку, и громко застонала от отчаяния. Дверь была заперта.
   Медленно повернулась, привалилась к ней спиной, тяжело дыша от быстрого бега, и в ужасе уставилась на сидящих за столом. А они уставились на меня. Хейт внимательно, а второй, судя по всему, ЭЛ, с нескрываемым ехидством.
   – Заблудилась, рыбка? – вскинув брови, спросил третий, только что вошедший, тот, что с хрипотцой.
   Видимо, это под ним я только что проехалась. Вот теперь мне по–настоящему стало страшно. Их трое, а сейчас еще и Вадик заявится. И бежать теперь мне уж точно некуда. Конечно, я буду сопротивляться, но что я смогу против четырех огроменных мужиков? Я сейчас слаба, очень слаба. Резерва меньше одной трети, руки и ноги словно налились свинцом, и я в западне.
   А когда в комнату вошел Вадик и медленно направился ко мне, леденящий ужас окончательно сковал мое обессиленное тело. Я инстинктивно задержала дыхание, мысленно отсчитывая гулкие удары сердца, бьющегося где–то в районе висков. Голова мужчины, его шея и руки были в крови, во взгляде и эмоциях читалось бешенство. Подойдя, он с размаху ударил меня по щеке. Я вскрикнула и пошатнулась, но на ногах устояла.
   – Вадик, остынь, убьешь девчонку! – раздался сердитый голос, не разглядела, кому из присутствующих он принадлежал.
   – Всем выйти! – рявкнул Вадик, резко развернувшись и сжав кулаки.
   – Угомонись, – спокойный голос хейта, прозвучавший в ответ, вызвал у меня спонтанный всплеск эмоций, и я расплакалась.
   Это взбесило Вадика еще больше. Он схватил меня за футболку, оттащил от дверей и швырнул на диван. Я сжалась в комок и закрыла лицо руками, приготовившись к следующему удару, но неожиданно раздался громкий звуковой сигнал, а за ним голосовое оповещение:
   – Внимание! Система защиты здания повреждена! Повторяю! Система защиты здания повреждена!
   – Что за ерунда? – произнес голос с хрипотцой, после чего мужчины одновременно повернулись к видеопанели, которая в ту же секунду погасла.
   – Посмотрю в серверной, – невозмутимо сказал хейт и исчез за металлической дверью, оставив ее открытой.
   Воспользовавшись заминкой, я дернулась, чтобы убежать. Вадик отреагировал моментально. Не успела я и шагу ступить, как мое плечо оказалось в стальной хватке.
   – Отпусти! – зло выкрикнула, вырываясь.
   Рывком развернув к себе лицом, Вадик снова бросил меня на диван. После чего замахнулся для удара, но в следующую секунду его тело с силой отбросило в сторону. Оно отлетело на несколько метров, ударилось в стену с видеопанелью и с глухим стуком рухнуло на пол.
   Все, что происходило дальше, было как будто во сне. Разлетающиеся в разные стороны тела, оглушительный грохот, треск мебели, хруст ломающихся костей, крики, мужские ругательства. Я смотрела на все это невидящими глазами, не в силах пошевелиться. И только, когда рядом со мной каким–то невероятным образом материализовалась необъятная фигура с багрово–красными сжатыми кулаками, я очнулась.
   Как в замедленной съемке, подняла голову вверх, встретившись взглядом с налитыми кровью безумными глазами, сверкающими нечеловеческой яростью. Меня схватили за плечи, сжав их до боли, и только в этот момент ко мне окончательно вернулось сознание. Он нашел меня и пришел спасти!
   Оцепенение и страх сменились конвульсивным вздохом облегчения. Я бросилась вперед, обхватив руками талию своего спасителя, прижалась щекой к его могучему телу и, сотрясаясь от рыданий, в беспамятстве повторяла одни и те же слова:
   – Только не уходи! Пожалуйста, только не уходи!
//-- Святослав Шахин --//
   – Трое, говоришь, – ледяным тоном произнес я, глядя на монитор визерпада, стремительно считывающего информацию с трехэтажного серого здания и территории вокруг него в радиусе ста метров.
   Согласно отображенным данным, в здании находится тридцать девять человек. По периметру здания установлен защитный высокочастотный экран, блокирующий сигналы связи за пределами здания. Окна защищены системой безопасности Айрон Секьюрити. Имеется два входа, оба заблокированы системой контроля доступа МатриксНео. Все на высшем уровне, за исключением системы видеонаблюдения. Она простая, 3-го уровня, гибридная.
   – Ну ни хрена себе, забаррикадировались! – выдохнул Дамир, заглянув в монитор. – Что делать будем?
   – Ты можешь снять защиту окон или дверей? – спросил Тимур, изучающим взглядом осматривая здание.
   – Нет, – отозвался я, введя запрос на деактивацию защитных систем. – Есть возможность повредить защиту дверей и отключить камеры видеонаблюдения. Вероятность того, что повреждение взломает дверь главного входа 98%, но запасной выход будет свободен.
   – Хорошо, – Тимур повернулся и спокойно произнес. – По твоему сигналу мы с Дамиром отправимся к главному входу. В случае чего будем ломать, запасной выход – твой. Пошли, не будем терять времени.
   Схватил его за плечо и требовательно сказал:
   – Сними с меня фриз, Тимур.
   – Нет, – ответил он жестко, при этом старательно пряча взгляд.
   Тимур понимает, что браслет сдержит эмоции, если они вдруг выйдут из–под контроля, все останутся живы и относительно здоровы. Мы в чужой стране, за последствия придется отвечать по мировым законам, согласно которым за убийство или нанесение тяжких телесных без браслета меня незамедлительно отправят в резервацию на пожизненный срок. Но он знает и то, что две руки лучше, чем одна. Я буду в десятки раз сильнее, у нас появится больше шансов остаться в живых и спасти девчонку. В здании тридцать девять человек, нас только трое. Неизвестно, что происходит за этими дверями, мы можем не успеть или не справиться. А там девчонка. Моя девчонка, черт возьми!
   – Сними фриз, – с нажимом повторил я, чувствуя, как внутри закипает злость.
   Какие тут могут быть сомнения, когда речь идет о той, что должна принадлежать мне! Почти два часа она находится в чужих руках, неизвестно жива ли вообще!
   – Нет, Свят, ты же знаешь, что тебе светит, – начал было Тимур, но я его прервал грозным рыком, не терпящим неповиновения:
   – Сними с меня этот чертов браслет!
   Дамир нервно сглотнул, Тимур даже не вздрогнул. Посмотрел на меня долгим напряженным взглядом и после моего утвердительного кивка достал из кармана нож. Я вытянул вперед руку.
   О том, что Тимур научился снимать фризы, не повреждая их, я знал. Он тренировался на мне два раза. При этом ощутимо травмируется внутренняя часть запястья, но терпеть можно. Главное, не потерять власть над разумом без контроля браслета.
   Я осознаю, на что иду. Так же, как осознаю и то, что без этой девчонки Тимур потеряет смысл жизни. Поэтому я ни на минуту не сомневался в том, что он выполнит мою просьбу.
   Мне неведомы его чувства, но я знаю, что Виталина для него слишком много значит. Он изменился, перестав быть равнодушным. Эмоции сделали его слабее и уязвимее, но добавили упорства и энергии. Впрочем, подобные изменения произошли и со мной из–за безрассудного желания обладать девчонкой.
   Прошло не более минуты, фриз со щелчком открылся и оказался в руках Тимура. Вытерев рукавом струящуюся по запястью кровь, ввел в визерпад задачу атаковать защитную систему здания.
   – Выдвигаемся, – скомандовал после получения положительного ответа программы, начавшей обратный отсчет времени до окончания воздействия. – Осталось тридцать секунд. На первом этаже шесть человек, на втором – тринадцать, остальные на третьем.
   – Пришло время размяться, ребята, – хмыкнул Дамир, хрустнув пальцами.
   Остановившись у металлической двери запасного выхода, посмотрел на чаттер. Осталось семь секунд. Ждем.
   – Внимание! Система защиты здания повреждена! Повторяю! Система защиты здания повреждена!
   Пора. Собрался взяться за ручку двери, но она неожиданно распахнулась, подбросив первого прямо мне в руки. Не стал долго думать, отключил его ударом в челюсть, отбросил обмякшее тело в сторону и вошел внутрь. Трое. И она.
   – Отпусти! – от ее крика на мгновение заложило уши, но лишь на мгновение.
   Молниеносно вспыхнувший гнев сломал что–то внутри. Перед глазами блеснула кровавая пелена, и я одним прыжком оказался за спиной мерзавца. Попался, урод! По стене размажу!
   Безумная злоба и жажда мести окончательно затуманили разум после того, как этот ублюдок толкнул девчонку на диван и замахнулся для удара. Вне себя от ярости, схватил мерзавца и со всего размаху швырнул в стену. Второй.
   Что сделал с двумя оставшимися, помню смутно. Бесновавшаяся внутри бесконтрольная ярость вырвалась наружу с требованием убивать и уничтожать, сметая все и всех на своем пути. И я подчинился. Я не смог противостоять этому внутреннему зову, рвущему сознание на куски, поэтому с диким ревом крушил все подряд, без разбору.
   Остановил меня удар в затылок, потом еще и еще. Невыносимая боль пульсирующего мозга вернула в действительность, и только в этот момент до меня дошло, где я нахожусь, что я тут делаю и зачем я сюда вообще пришел. Подхватил на руки стоящую и прижимающуюся ко мне всем телом девчонку, всхлипывающую и что–то невнятно бормочущую. Правая кисть онемела, на ней импульсно сигналил красным фриз. Сделал глубокий вдох, ураган эмоций стал утихать, я смог расслышать голос Тимура:
   – Отдай мне Виталину!
   – Нет! – выкрикнула девчонка, отрицательно мотая головой и уцепившись в мою шею и плечи мертвой хваткой. – Не отдавай меня! Нет!
   Крепко сжал девчонку в своих руках, прижал к груди и ледяным тоном отрезал:
   – Нет.
   Тимур схватил меня за плечо, пристально посмотрел в глаза и спросил:
   – Ты уверен?
   – Я справлюсь, – твердо ответил я, чувствуя, как по телу прокатилась дрожь от прикосновения мягкой щеки к моей шее.
   Она такая легкая, маленькая и слабая. Кровь, еще не успевшая остыть от приступа ярости, закипает с новой силой, уже по другой причине. Сердце порывисто стучит в груди, но мозг уже в состоянии мыслить здраво. Я справлюсь. В этом я не сомневаюсь.
   – Идите на улицу, – Тимур кивнул головой в сторону выхода. – Пойду помогу Дамиру.
   Тимур вышел, а я, наклонившись к девчонке, спокойно сказал:
   – Ты моя. Запомни это. Я тебя никому не отдам.
//-- Тимур Али --//
   Отклонился на спинку кресла скайера и с облегчением выдохнул. Виталина уснула на руках Святослава, можно наконец расслабиться. Все позади, мы успели. Минут через двадцать будем в Эль–Хаттаре.
   Дамир, управляющий скайером, то и дело оборачивается, поглядывая на Свята с Виталиной. Ну да, картина та еще. Растрепанная с заплаканным и разбитым лицом малышка мирно спит на руках могучего хейта, положив худенькую ладошку ему на грудь. На бледном лице малышки темные круги под глазами, синяк на левой щеке и запекшаяся на губах кровь. Костяшки пальцев хейта сбиты, кисти с кровоточащими ссадинами опухли.
   Сердце сжимается при взгляде на эту парочку. Успокаивает только то, что мы прибыли вовремя и что, если не считать пострадавшего лица, Виталина в порядке. Психическое состояние оставляет желать лучшего, конечно. Ну ничего, она сильная девочка. Справится.
   Прикрыл глаза, воскрешая в памяти только что произошедшие события…
//-- *** --//
   – Внимание! Система защиты здания повреждена! Повторяю! Система защиты здания повреждена!
   – Поехали, – произнес Дамир и дернул ручку двери.
   Она легко поддалась, и мы оказались в большом пустынном холле. Моментально оглядевшись, Дамир дал знак идти налево, сам осторожно двинулся в противоположную сторону.
   Я скользнул в узкий коридорчик, в конце которого слышался шум, очень быстро сменившийся грохотом и страшным ревом.
   «Свят», – промелькнула в голове тревожная мысль, и я со всех ног бросился бежать в сторону доносившихся звуков.
   Пролетел мимо вжавшейся в стену девушки в длинном темном платье, вскочил в открытую дверь и замер в оцепенении, увидев, как Свят с нечеловеческой силой крушит мебель и разбрасывает по сторонам мужские тела. Я впервые видел хейта таким. Его взгляд был безумен, налитые кровью сверкающие глаза метали молнии, в них бушевала неистовая животная ярость.
   В следующий момент он схватил за плечи сидящую на диване девушку, в которой я с ужасом узнал Виталину. Свят смотрел на нее невидящим взглядом, и, если бы я не подскочил и не защелкнул на его запястье фриз… Не хочу думать о том, что могло бы остаться от малышки.
   – Отдай мне Виталину! – не своим голосом закричал я, пытаясь забрать девочку, как только увидел, что хейт поднимает ее на руки.
   – Нет! – неожиданно выкрикнула Виталина, отрицательно мотая головой и судорожно хватаясь за шею хейта. – Не отдавай меня! Нет!
   Не узнала меня. Внутренности скрутило от мысли о том, что с ней могли сделать эти подонки. Сжал кулаки в бессильной ярости, пытаясь думать только о том, что малышка жива, со всем остальным мы обязательно справимся. Она узнала Свята, значит, еще не все потеряно.
   – Нет, – жестко сказал Свят, посмотрев мне в глаза.
   Его взгляд был спокойным и осознанным, браслет сделал свое дело.
   – Ты уверен? – на всякий случай уточнил я, хотя уже знал, каким будет ответ хейта.
   – Я справлюсь, – прозвучало краткое, без капли сомнения в голосе.
   – Идите на улицу, – стараясь сохранять спокойствие, сказал я, понимая, что хейт отдает отчет своим словам, а Виталину сейчас нельзя оставлять одну. – Пойду помогу Дамиру.
   Стремглав помчался по коридору мимо мелькавших перед глазами дверей. Выбежал в холл и узрел быстрый спуск по лестнице двух верзил. Наверху стоял Дамир с активированным стиллом. Рукой он сделал знак подниматься, при этом как–то странно на меня посмотрев.
   Через секунду я стоял наверху с открытым от изумления ртом. Прямо передо мной простирался длинный коридор со множеством дверей, рядом с которыми стояли девушки. Все ЭЛ, примерно возраста Виталины. Некоторые испуганно прижимались к стене, некоторые с интересом нас разглядывали, а некоторые так и вовсе мило улыбались, поглаживая круглые животы.
   «Беременные», – промелькнула в голове одна–единственная мысль, остальные замерли в тихом шоке, как и я.
   «Что это за заведение?» – громыхая любопытством, пробежала вторая мысль и остановилась, пульсируя, не давая возможности появиться остальным.
   – Нужно найти Виталину, – сказал Дамир, делая шаг вперед.
   – Она на улице, – сказал я, схватив друга за плечо, – с ней Свят.
   – Нам можно выйти на улицу? – с нескрываемой радостью спросила белокурая девушка и, не дожидаясь ответа, направилась к лестнице.
   Поравнявшись с нами, девушка чмокнула Дамира в щеку, улыбнулась и произнесла:
   – Спасибо!
   После чего шустро побежала по ступеням вниз. За ней, шумно галдя, последовали остальные. С третьего этажа тоже стали спускаться девушки, устремляясь к выходу. Мы же с Дамиром молча наблюдали за этой чирикающей процессией, недоуменно переглядываясь друг с другом. Такого мы точно не ожидали здесь увидеть.
   Мы тоже вышли на улицу, прихватив с собой два валяющихся чуть в стороне от лестницы бессознательных тела. Девушки с радостными визгами выскакивали на улицу, обнимая друг друга. Некоторые плакали и не верящими глазами смотрели в небо, шумно вдыхая прохладный осенний воздух. Их что, держали взаперти? Что здесь вообще происходит?
   Неожиданно прямо посреди всего этого развернувшегося действия приземлился фрейл. Из него один за другим стали спрыгивать военные в боевой экипировке. Ловко маневрируя между девушками, парни окружали здание. Самым последним фрейл покинул высокий хейт. Окинув быстрым взглядом окружающее пространство и мгновенно оценив обстановку, он уверенным шагом направился в нашу сторону.
   – Генерал–майор Тигран Уильямс, Служба Правопорядка, Генеральный Штаб, – представился хейт, приблизившись к нам, после чего спросил: – Кто из вас Святослав Шахин?
   Уильямс? Родственник Ника Уильямса? Несомненно, если знает, что среди нас есть Свят. И, скорее всего, брат, внешнее сходство налицо.
   – Я здесь, – прозвучал за моей спиной бесстрастный голос Святослава.
   – Доложите о случившемся, Шахин, – потребовал генерал–майор, как только Свят подошел ближе.
   – Трое неизвестных похитили мою девушку, – спокойным тоном начал докладывать Свят, крепче прижав к себе пытающуюся подавить всхлипы Виталину и нисколько не смущаясь тем фактом, что стоит ни перед кем–нибудь, а перед генерал–майором Генерального Штаба Службы Правопорядка! – Несовершеннолетнюю. Выследил, девушку освободил, собираюсь вернуться в Ширан. Все остальное меня не касается, я не намерен вмешиваться в дела Фертина. Для этого здесь Вы, если не ошибаюсь.
   – Не ошибаетесь, Шахин, – невозмутимо ответил генерал–майор, не сводя изучающего взгляда со Свята и не обращая на нас с Дамиром никакого внимания. – Вы свободны, Ваши друзья тоже. Рекомендую незамедлительно покинуть Фертин. Скайер уже приземляется.
   Неожиданный поворот. Нас не будут допрашивать? Даже не выяснят, все ли наши жертвы живы?
   – Есть покинуть Фертин, – отчеканил Свят, глядя прямо в красные глаза генерал–майора.
   – Этих двоих оставьте, – махнул рукой генерал–майор в сторону двух безвольно повисших и наполовину лежащих на земле тел, удерживаемых мной и Дамиром за шиворот. – Честь имею, господа.
   После чего хейт, не оглядываясь, направился к главному входу в здание.
   Переглянувшись с Дамиром, мы синхронно разжали руки и, не оборачиваясь на стук падающих тел, подошли к Святославу, крепко обняв его с двух сторон. Мы справились.
   – Извините, – раздался тихий женский голос за моей спиной, – это принадлежит ей.
   Обернулся. Передо мной стояла бледнолицая девушка с серыми волосами в длинном темном платье. Кажется, это ее я видел у комнаты, в которой нашел Виталину. Одной рукой девушка придерживала огромный круглый живот, а в другой держала стилл, чаттер и какой–то узкий желтый браслетик.
   – Идите к скайеру, – обратился к ребятам, – я догоню.
   Повернувшись к девушке, внимательно посмотрел в ее глаза. Покрасневшие и опухшие от слез, серо–голубые, с характерным блеском, никак не сочетающиеся с бледной кожей, серыми волосами и такими же серыми ресницами. Я знал, что это значит. И мгновенно понял, чьих это рук дело. Интересно, а девушка знает, кому обязана своим вторым рождением?
   – Спасибо, – сказал я, принимая из ее руки вещи Виталины, невольно скользнув взглядом по круглому животу, свидетельствующему о том, что здесь были не только ЭЛ, но и девушки с другими статусами. – Вы успели познакомиться с Виталиной?
   – Она спасла нам жизнь, – тихо ответила девушка, положив вторую руку на живот.
   Жизнь? Как это понимать?
   – Что это за место? – решил прямо спросить я, кивнув в сторону здания.
   – Сюда привозили девушек со статусом ЭЛ, – после непродолжительного молчания заговорила девушка, – и организовывали зачатие. Девушек отбирали из тех, у кого нет родственников, и из тех, кого не будут искать. После родов устанавливали отцовство, получали пособие, а девушку вместе с младенцем отпускали.
   Бизнес, значит. Мрази.
   – А если ребенок не был ЭЛ? – спросил, готовясь услышать самое страшное.
   – Девушку с ребенком отвозили в какой–нибудь маленький город и оставляли в безлюдном месте, – ответила бывшая равнодушная и, заметив мой вопросительный взгляд, продолжила: – После пяти доз внутривенного синпирита девушки вряд ли могли вспомнить даже свое имя.
   – Ублюдки, – не сдержавшись, процедил я сквозь сжатые зубы.
   Я примерно догадался, чем здесь занимаются, как только увидел такое количество девушек на разных сроках беременности, но, пораженный масштабом мероприятия, не задумался о дальнейшей судьбе несчастных. Да и как–то не до того было.
   – А как Вы здесь оказались, будучи равнодушной? – задал я девушке интересующий меня вопрос.
   – Я здесь работала, – сказала девушка, опустив голову.
   – Ясно, – пробормотал я, похолодев от мысли, что предстояло пережить Виталине, если бы Свят не отследил ее координаты.
   Эта мысль породила еще одну, болезненную, озвучить которую я не решался, но должен был. Чтобы понимать, как действовать дальше.
   – С Виталиной… ее…
   – Нет, – прервала девушка мои попытки сформулировать деликатный вопрос. – Они не успели, вы появились как раз вовремя.
   Я с облегчением выдохнул и порывисто обнял девушку за плечи, даже не пытаясь скрыть выступившие слезы. Они не успели, мы появились вовремя. Как же я был рад услышать эти слова!
   – Вам нужна помощь? – спросил я у девушки, справившись с эмоциями.
   – Нет, – она впервые за время нашего разговора улыбнулась, – меня ждут родители. Спасибо вам.
   – Удачи, – я улыбнулся девушке в ответ, в очередной раз бросив взгляд на ее круглый живот.
   Есть в нем что–то такое… притягательное.
//-- *** --//
   – Тимур, свяжись с Доминикой, – прервал мои воспоминания Дамир. – Через несколько минут будем в Академии Искусств.
   – Слушаюсь, командир, – сказал я, открывая глаза.
   Свят едва заметно вздрогнул после слов Дамира. Девочку придется отпустить, друг. Она не твоя. По крайней мере пока.
   Мне известно о реакции Свята на Виталину. Слишком сильной реакции, на грани умопомрачения. Он пытается это скрыть, но тело выдает состояние хейта так же хорошо, как и его желания. И, если бы я не знал о нечеловеческой силе воли Святослава и о его невероятном умении контролировать свои инстинкты, ни за что не подпустил бы его к малышке ближе, чем на километр. Хорошо, что она пока не догадывается о том, что происходит с парнем в ее присутствии. Она и так боится этого хейта, как черт ладана. Вернее, боялась. До сегодняшнего дня.
   – Тимур! – всплывшая голограмма отобразила взволнованное лицо Доминики. – Где вы? Вы нашли Виталину?
   – Т–с–с, – я приложил палец к губам, потом улыбнулся, – все в порядке, она спит. Будем через несколько минут. Ее нужно доставить в медблок.
   – Хвала Творцам и Высшим Силам! – прошептала Доминика, сверкнув мокрыми от слез ярко–голубыми глазами. – Сейчас все приготовим. Какие же вы молодцы!
   – А то, – продолжая улыбаться, сказал я и отключил связь.
   А потом с благодарностью посмотрел на Свята. То, что мы нашли Виталину, целиком и полностью его заслуга.
   – Я твой должник, Свят, – сказал вполголоса, положив руку ему на плечо.
   – Ты поступил бы так же, – бесстрастно ответил хейт.
   Да, безусловно. Но я не хейт. Мне даже представить сложно, чем должен руководствоваться хейт, чтобы, не раздумывая, быть готовым отправиться в резервацию ради спасения чьей–то жизни. Равнодушному все равно, это понятно. А вот хейту…
   – Спасибо, – тихо сказал я, похлопав друга по плечу.
   – Снижаемся, – раздался голос Дамира. – Парни, там дождь, укройте девушку.
   Я снял куртку, накинул ее на Виталину и усмехнулся, глядя на малышку, доверчиво прижимающуюся щекой к груди Свята. Она выглядит такой маленькой в руках хейта, такой беззащитной. А Свят рядом с ней кажется еще мощнее и круче. Забавная парочка.
   Приземлившись, спрыгнул на землю первым. Подстраховал Свята, шутливо подал руку помощи Дамиру, на что тот с притворным недовольством фыркнул. Дождь лил как из ведра, поэтому, не мешкая, побежали к главному корпусу, где нас уже ждала нетерпеливо подпрыгивающая в дверях Доминика с нескрываемой радостью в глазах.
   Пропустив нас со Святом вперед, Дамир схватил девчонку в охапку, а она, не растерявшись, наградила парня горячим поцелуем. Как же я за них рад!
   – Витошку в пятый бокс, – чирикнула опомнившаяся блондинка, отстраняясь от Дамира.
   Спустя несколько минут мы передали так и не проснувшуюся Виталину в руки симпатичного доктора Мари, которая заверила нас, что завтра девочка будет как новенькая, оттянули Дамира от Доминики и понуро поплелись в Военную Академию, где нас терпеливо ожидал генерал–майор Ник Уильямс.
   Просторный кабинет преподавателя самообороны был освещен десятком встроенных в потолок ярких светильников. Что сразу бросилось в глаза, так это огромный письменный стол, за которым восседал хозяин, и невообразимое количество расположенных вдоль стен стеллажей с пожелтевшими от времени бумажными книгами. Никогда бы не подумал, что Уильямс читает бумажные книги! И откуда у него их столько?
   Генерал–майор жестом велел нам присаживаться. Мы упали в кресла, пытаясь не смотреть ему в глаза. За то, что мы без письменного разрешения ректора покинули Эль–Хаттар, и не просто Эль–Хаттар, а вообще территорию страны, нас, скорее всего, вышвырнут из Академии. Но мы не могли поступить иначе.
   Уильямс внимательно на нас посмотрел, затем обратился к Святославу:
   – Рассказывай, Шахин. Я слушаю.
   Святослав коротко изложил случившееся, умолчав лишь о нашем визите к Виктории Найтли и о снятии фриза.
   – Ясно, – задумчиво посмотрел Уильямс на меня, когда Свят закончил говорить.
   Невольно сжавшись в кресле под пронизывающим взглядом хейта, я задержал дыхание, но потом сделал глубокий вдох и решительно произнес:
   – Я один виноват в случившемся, генерал–майор. Парни здесь ни при чем, они просто хотели мне помочь. Прошу не исключать их из Академии.
   – Это не тебе решать, Али, – холодно ответил Уильямс, ненавязчиво давая понять, что мне не стоит дальше развивать эту тему. – О произошедшем не распространяться. Впредь Эль–Хаттар без моего разрешения не покидать. Все свободны.
   Мы поднялись и молча направились к выходу. Неожиданный исход.
   – И да, есть еще кое–что, – произнес генерал–майор, остановив нас у самых дверей. – Думаю, вам будет интересно. На допросе один из великолепной шестерки назвал имя девушки.
   Три пары сгорающих от нетерпения глаз одновременно уставились на Уильямса.
   – Виктория Найтли, – спокойно сказал хейт, пристально наблюдая за нашей реакцией.
   А вот это сюрприз. Свят ошибиться не мог, значит, кто–то намеренно использовал имя Виктории. Почему именно ее имя? Нужно разобраться с этим вопросом как можно скорее, ведь и дураку понятно, что преступница не остановится на полпути. Но почему Уильямс решил нам это сказать? Он ведь знает, что я не оставлю это дело, пока не доведу до конца. Решил помочь? Вряд ли. Тогда что же? Этот хейт явно что–то замышляет. Знать бы, что именно.
   – Спасибо, генерал–майор, – ответил за всех Дамир и подтолкнул меня к выходу.

Глава 25

//-- Виталина Мерц --//
   Тихие голоса проникли в мою спящую, плохо соображающую голову и заставили с трудом приоткрыть глаза. Мне очень хотелось спать и совсем не хотелось о чем–либо думать, а тем более разбираться с тем, где я и кто здесь шепчется. Сквозь пелену сна я разглядела Карима и Доминику, расположившихся в кресле у окна и о чем–то шушукающихся. Вот и славно, пусть беседуют, а я еще немножечко посплю…
   Тепло и уютно, глаза открывать не хочется. Эх, желтые подсолнухи, хорошо–то как! Но, кажется, я все–таки выспалась, придется вставать. Упс! На мне только нижнее белье, а где же моя одежда? Ну да ладно, сейчас найдем-с. По ощущениям я нахожусь в медблоке, а не в своей комнате в общежитии, но какая разница? И плевать, что левая щека болит и губы отчего–то чувствуют себя увеличенными раза эдак в три. Главное, что я больше не в плену!
   Встрепенулась от этой мысли. И от того, чего мне удалось избежать. Даже думать страшно. Это нужно забыть. Не знаю как, но это нужно сделать. Выбросить из головы, как страшный сон. Как самый ужасный кошмар, но все же просто сон. Всего этого не было. Точка.
   Мозг, как ни странно, оказался на моей стороне. Он не стал зацикливаться на неприятном, а очень даже шустренько переключился на хорошее, напомнив тот момент, когда я пришла в себя после чудесного спасения. Я сразу догадалась, где нахожусь – в скайере на руках у Святослава. Поначалу испугалась, но потом прислушалась к себе и поняла, что мне хорошо, спокойно и… безопасно. Сильные руки хейта давали необъяснимое чувство защищенности и надежности, а ровные, немного учащенные удары сердца приятно успокаивали. А еще мне понравился его запах. Запах свободы и силы с нотками свежести. Не знаю почему, но именно так воспринял мой полусознательный мозг тот едва уловимый опьяняющий аромат хейта. И почему я раньше его не замечала? Непонятно.
   После пережитого ужаса мне не хотелось расставаться с обретенным ощущением покоя и безопасности, поэтому я тихонько прижалась к теплой груди и наслаждалась моментом, мысленно упрашивая Высшие Силы продлить наш путь хотя бы на полчасика. А потом сама не заметила, как уснула.
   Как же мне было хорошо!
   – Ты моя. Запомни это. Я тебя никому не отдам.
   От всплывших в памяти слов хейта сердце подпрыгнуло, и я резко открыла глаза. Нет, наверное, мне это приснилось. Он не мог такое сказать. Видимо, уставший мозг решил пошутить над своей хозяйкой, выдавая желаемое за действительное.
   Стоп, Виталина! Какое желаемое? Он же хейт! Ну да, он спас тебя, и тебе было хорошо находиться в руках своего героя–спасителя, но на этом все! Продолжения не будет. Его просто не может быть. Или может?
   Шальная мысль, посетившая мою голову, вызвала довольную улыбку. Я обязательно это сделаю. В благодарность за свое спасение.
   Итак, пора бы уже подняться и заняться чем–нибудь полезным. Эх, одеяло такое мягенькое, не хочется вылезать.
   – Черные квадратики, как там Карим?! – вскочила я, окончательно опомнившись.
   – С ним все в порядке, – раздалось со стороны окна.
   – Айштар! – я радостно воскликнула, отбросила одеяло в сторону и подбежала к сидящему на подоконнике мальчишке. – Ты пришел!
   – Пришел, – пробубнил мальчишка мне в шею, даже не пытаясь вырваться из жарких объятий.
   Мы не виделись всего несколько дней, но я успела так соскучиться, что не готова отпускать маленького эмина ближайшие часиков несколько. И он это уже понял, без стыда и совести прочитав мои мысли.
   – Как ты, Айштар? Как Совет? Ты надолго?
   Я засыпала пришельца вопросами, совершенно позабыв о том, где нахожусь и что вообще–то стою в одном белье и босиком.
   – Ты бы приоделась, что ли, – смущенно произнес мальчишка, пряча взгляд.
   – Ой! – спохватилась я, метнулась к кровати, проронив по пути смущенное «Прости», и юркнула с головой под мягкое одеяло, всем телом сгорая от стыда.
   – Твоя одежда на спинке стула, – донеслось до моих пылающих ушей, – я отвернулся.
   Высунула нос из–под одеяла, отыскала взглядом свои штаны с футболкой, шустренько все это надела, впрыгнула в туфли и снова ринулась к подоконнику. Ну, подумаешь, конфузик вышел, с кем не бывает? Главное, что Айштар здесь, а со стыдом и совестью потом как–нибудь разберемся!
   – Я ненадолго, – сказал пришелец, как–то слишком уж внимательно посмотрев на меня черными, как ночь, глазами. – Только чтобы убедиться, что с тобой все хорошо.
   – Все хорошо, – заверила я сумеречного принца и себя заодно.
   – Вижу. Ну да ладно. Завтра начнем готовиться к перемещению для инициации. Время почти пришло.
   – Здорово, – я нежно погладила растрепанные волосы мальчишки, аккуратно пропуская пряди сквозь пальцы. – Попробуем спасти наши миры. Между прочим, я тренировалась, пока тебя не было, и почти научилась управлять своим Даром.
   – Ага, – Айштар насупился, – а еще попадала в разные неприятности. Оставил без присмотра на три дня, называется.
   – Эй, – я обиженно фыркнула, – я тут ни при чем.
   И тут до меня дошло. Ведь если бы мои друзья опоздали всего на несколько минут… Надежда на спасение миров была бы потеряна вместе с моей девичьей честью…
   – Не в этом дело, – пришелец обхватил мою талию худенькими ручонками и прижался щекой к груди, – просто я волновался за тебя.
   Как же много всего было в его словах! Беспокойство, страх, участие и… привязанность. Эмин волновался не за мою невинность и даже не за свой мир, он волновался за меня! Я готова была расплакаться, но неожиданно Айштар отстранился, заговорщически посмотрел на меня и быстро–быстро зашептал:
   – Твои друзья атакуют медблок, сейчас сюда ввалится толпа народа. Сильно не пугайся, они все за тебя волновались, особенно некоторые. У тебя классные друзья. Загляну завтра. Вопрос будет?
   – Будет, – мгновенно отреагировала я, тоже почему–то шепотом. – В аурах некоторых равнодушных я видела капельки. Прозрачные, переливающиеся, как роса на солнце. Что это?
   – Это признак живорождения. И они есть в аурах всех живорожденных, а не только у равнодушных, просто нужно хорошо присмотреться. Для тебя это имеет большое значение, кстати, поскольку пробуждение эмоций возможно только у живорожденных. На всех остальных твой Дар не подействует, так что не стоит тратить резерв впустую. Все, я ушел, встречай гостей.
   Айштар исчез так быстро, что я не успела ничего сказать, а так и застыла с открытым ртом, глядя на опустевший подоконник. В ту же секунду дверь в бокс открылась, и на пороге появились все. Тимур, Доминика, Карим, Дамир, Ильдар, Святослав, доктор Мари и даже наш ректор Артемий Кассан.
   Растерянно приглаживая рукой наверняка до неприличия растрепанные распущенные волосы, я не сразу сообразила, что вообще–то нужно поздороваться, потом вспомнила, но, встретившись взглядом со Святославом, не смогла произнести ни слова. Как же этот хейт красив, аж дух захватывает! Да уж, похоже сегодня я побила все мыслимые и немыслимые рекорды по яркости цвета своего лица.
   – Я же вам говорил, что она уже давно проснулась и замышляет как минимум побег, – с ослепительной улыбкой проговорил Карим и, в одно мгновение оказавшись рядом, крепко меня обнял и шепотом спросил: – Ты как, Витошка?
   – Отлично, – чуть не плача от радости, прошептала я в ответ. – А ты?
   – Как новенький. Мари творит чудеса.
   Как же я рада видеть друзей! И как же я их всех люблю!
   Прибывшие по очереди подходили, обнимали, говорили приятные слова, а я стояла и тихонько млела от счастья. Пока не подошла очередь Святослава.
   Как только он приблизился, я почувствовала, что мои коленки подрагивают, а сердце пропускает удары. Невероятно красивые глаза, поймав мой испуганный взгляд, стали поглощать и затягивать в омут странных ощущений, рождающих бурю в груди и волны электрического тока по всему телу. При этом интуиция твердит, что все хорошо, на душе удивительное спокойствие, а меня тянет к хейту с просто–таки нереальной силой! И не просто тянет. Мне хочется в нем раствориться. Да, именно так. Раствориться, стать его частью.
   Испугавшись этой мысли, я вздрогнула. И о чем я только думаю? Он – хейт, я – СЭЛ, и этим все сказано. Неимоверным усилием мне удалось взять себя в руки и заглянуть в холодно–красные глаза. Я должна поблагодарить своего спасителя.
   – Спасибо, – как можно спокойнее сказала я, стараясь не выдать своего состояния.
   – Ты не поцелуешь своего героя? – где–то из–за широкой спины Святослава раздался шутливый голос Доминики.
   Неожиданно хейт подхватил меня на руки, так легко и непринужденно, словно я не 16-летняя девушка, а пушинка невесомая, и крепко прижал к себе. М-м. Как же он вкусно пахнет!
   – Спасибо, – уже шепотом повторила я и поцеловала Святослава в щеку.
   Хейт наклонился к самому моему уху, опалив его горячим прерывистым дыханием, и едва слышно шепнул:
   – Ты моя.
   После чего аккуратно поставил на землю и как ни в чем не бывало отошел в сторону. Глядя ему вслед, машинально активировала энергетическое зрение и сделала глубокий вдох, пытаясь достучаться до своего сознания и собрать мысли в стаю. Получалось плохо, мозг застыл в шоке. Теперь уже в абсолютном. Напрочь позабыв о капельках. Сущность Святослава – красный дракон! Великолепный красный дракон с огромными крыльями и шипастым хвостом! Так вот почему от него веет такой силой и энергией!
   – Хватит пожирать Свята глазами, – слегка прищурившись, так, чтобы никто не услышал, сказал Тимур, появившись словно из ниоткуда и приобняв меня за плечи, – а то я решу, что ты влюбилась.
   Спохватившись, отвела взгляд от дракона и сделала попытку улыбнуться.
   – Красный дракон, – быстро шепнула на ухо Тимуру и снова улыбнулась, наблюдая за его реакцией.
   Он медленно повернул голову, оглядел хейта с ног до головы, потом повернулся ко мне, притворно грустно вздохнул и выпалил:
   – Так мне теперь его бояться надо, да?
   – Да ну тебя, – я толкнула в бок этого шутника и, приобняв его за талию, с улыбкой положила голову на родное надежное плечо.
   – Кстати, Витошка, это твое, – сказал Тимур и протянул стилл, чаттер и узкий желтый браслетик, один из тех, что лежали в стеклянной вазе на столике в… моей клетке.
   Поежившись от неприятных воспоминаний, взяла девайсы. Два из них точно мои: папа на внутренней стороне чаттера и на тонкой части стилла сделал гравировку в виде замысловатой буквы В, первой буквы моего имени. Интересно, как Тимуру удалось их найти? И откуда у него этот желтый браслетик? Приглядевшись, увидела аккуратным почерком выведенный на нем личный номер Танни. Да это же просто замечательно! Тимур – настоящий волшебник!
   Чтобы не потерять браслетик, нацепила его на левую руку, защелкнула и подтянула повыше, почти к локтю. На безымянный палец этой же руки надела чаттер, на правое запястье – стилл и с довольной улыбкой уставилась на ректора, собравшегося что–то сказать.
   – Виталина, мы все очень рады, что Вы себя хорошо чувствуете, – сказал он, переглянувшись с Каримом, – тем не менее при свидетелях заявляю, что до конца недели Вы полностью освобождены от занятий. Отдыхайте, набирайтесь сил, а в понедельник – добро пожаловать на лекции.
   Карим мне подмигнул, показав оттопыренный вверх большой палец. Сговорились, значит. Ну и ладно. А я что? Я не против. Даже наоборот, с огромным удовольствием прогуляю лекции и займусь подготовкой к инициации. Мне еще миры спасать, между прочим. Ага.
   И в этот самый момент случился апокалипсис. Нет, даже хуже.
   – Овуляция произойдет через два дня и шесть часов, – раздалось из загоревшегося яркими огоньками браслетика, который я имела неосторожность надеть на руку меньше минуты назад.
   В медбоксе воцарилась мертвая тишина, а я готова была сквозь землю провалиться, испепеляя взглядом желтое чудовище. При этом мои пламенные щеки непрозрачно дали всем понять, что только что установленный мною рекорд по яркости цвета лица еще не скоро будет побит. Я так думала. Нет, я была в этом уверена, но светящийся на запястье желтый монстр с проступившим черным узором, напоминающим листья папоротника, доказал, что всегда есть место совершенству, добив меня окончательно:
   – Для успешного зачатия рекомендуется активно заниматься сексом в течение пяти суток, начиная с сегодняшнего дня.
   – Вот же черные квадратики, – одними губами прошептала я и уткнулась носом в плечо Тимура, порадовавшись тому, что не успела причесаться и растрепанные волосы хоть как–то прикроют горящее ярким пламенем лицо.
   И как я буду после этого смотреть в глаза своим друзьям?
//-- Карим Шульц --//
   – Не буду мешать вам общаться, молодые люди, – сказал отец, старательно пряча улыбку, – к тому же меня ждут дела.
   После чего взял под руку мило улыбающуюся Мари Красс, и они покинули бокс.
   – Девчонки, а у нас к вам есть одно суперпредложение, – весело произнес Дамир, решив сгладить неловкую ситуацию и позволить до чертиков смутившейся Виталине прийти в себя. – Надеюсь, вы не откажетесь провести следующее воскресенье с такими красавчиками, как мы?
   – Конечно нет! – радостно подпрыгнула Доминика. – Куда идем?
   – В Квест–Хаус, поиграем в волшебников и магов, – Дамир расплылся в улыбке, продемонстрировав ровный ряд белоснежных зубов.
   – Мечта-а, – протянула Доминика. – Мы согласны, правда, Витошка?
   – Угу, – промычала Виталина, так и не решившись отвести премиленькое смущенное личико от плеча Тимура.
   Нет, ну она очаровашка! Обалденно смущается, прям дух захватывает! Так и хочется схватить ее в охапку, запустить руки в потрясающие волосы и зацеловать с головы до ног. И почему на месте Тимура сейчас не я?
   – Я знал, что вы не устоите, – радостно сказал Дамир, загадочно глядя на Виталину. – Вас ждет незабываемый экшн–перфоманс «Любовь Дракона».
   После этих слов Виталина повернулась к Дамиру, напрочь позабыв о сработавшем экспресс–тесте на овуляцию. Уставившись на довольно улыбающегося паренька широко раскрытыми от удивления глазами, она протянула:
   – Так это же…
   – Ага, – с торжествующим видом кивнул головой Дамир и подмигнул малышке.
   Так. Я чего–то не знаю, и, похоже, только я, если судить по тому, что других вытянувшихся от непонимания лиц в помещении не наблюдается. Надо будет заняться восполнением пробелов.
   – Мальчики – вы супер! – Доминика на радостях хотела чмокнуть Дамира в щеку, но промахнулась и попала в губы.
   Вернее, она–то не промахнулась, меткость у блондинки как раз выше всяких похвал: видел парочку раз, как она в тире с ножиками игралась. Просто Дамир оказался проворнее. Он решил не упускать так удачно подвернувшуюся возможность и своевременно повернул голову. А потом и вовсе захватил девушку в плен железных объятий. Впрочем, активного сопротивления не последовало. Его, собственно, никто и не ждал. Все давно в курсе, что у этих двоих большие планы на совместное будущее.
   Виталина скромно отвела взгляд в сторону, Тимур одобрительно ухмыльнулся.
   – Готовьтесь, девчонки, – сказал Дамир, приобняв раскрасневшуюся то ли от смущения, то ли от возбуждения блондинку за плечи. – Рейтинг у «Любви Дракона» десять из десяти, незабываемые ощущения гарантированы.
   – Это точно, – подтвердил интригующую информацию Тимур и поцеловал Виталину в макушку. – К сожалению, мы вынуждены откланяться. У нас тренировка через полчаса, потом патрулируем город. Карим, проводишь Виталину?
   – Само собой, – отозвался я.
   Обняв Виталину, он что–то прошептал ей на ухо, после чего подошел ко мне и тихо сказал:
   – С файлами не затягивай.
   – Понял, – кивнул в ответ, проследив за взглядом хейта, мимолетом брошенным на Виталину.
   Не понравился мне его взгляд. Слишком уж собственнический какой–то. И в нем явственно горит желание. Нет, парень, эта девушка не для тебя. Даже думать не смей, она неприкосновенна.
   Парни вышли, а я наконец смог свободно подойти к Виталине. Доминика мне не конкурент, так что пусть фыркает сколько влезет. Я скучал без малышки, до помутнения рассудка волновался, и теперь мне нужны ее объятия, пусть даже и дружеские. Сейчас они важнее воздуха. Если бы с Виталиной что–нибудь случилось, я бы этого не пережил. Да и не я один. Главное, не выдать своего дикого чувства вины за случившееся. Тимур предупредил, что малышка будет сильно переживать, если узнает о моих терзаниях, а ей и так досталось по самое не горюй. Что было, то было. Проехали, извлекли уроки и живем дальше.
   – Как же я рад, что ты снова со мной, – запустил обе руки в ее волосы, чмокнул в нос и прижал к себе.
   – И я, – тихо сказала малышка, обнимая меня за талию.
   Так и стоял бы, не отпуская это чудо растрепанное, но Доминика со своим покашливанием скоро хрипоту заработает.
   – Пойдем, провожу в общежитие, – сказал, заглянув в зеленые глаза, в самые прекрасные глаза на свете.
   – Пойдем, – Виталина посмотрела на желтый светящийся браслет на своей руке, глубоко вздохнула, после чего улыбнулась, чмокнула меня в щеку и повернулась к выходу. – Доми, ты с нами? Я такая голодная, готова съесть огромного слона. Но с друзьями, так и быть, поделюсь кусочком.
   – Конечно, я с вами, – хмыкнула Доминика, покосившись на браслет, – а то еще натворите глупостей, чего доброго.
   – Эй, – обиженно надула губки Виталина и сердито засопела, – я не знала, что это такое. Если бы знала, то скорее Тимуру на руку надела бы, чем себе.
   – Да ладно, Витошка, – подключился к разговору я, с трудом удерживаясь, чтобы не расхохотаться, – что естественно, то не безобразно. Но ты – прелесть.
   И, само собой, я не стал упускать предоставившуюся возможность. Чем я хуже Дамира, в конце концов? Развернул малышку к себе, провел пальцем по ее щеке и, пока она соображала, как реагировать, поцеловал в губы. Быстро, едва касаясь, затем отстранился и нагло уставился на красивое лицо, которое приобрело ошарашенное выражение с малиновым оттенком.
   – Прости, – мгновенно состроил я невинные глазки, – не сдержался, очень скучал.
   – Э-э… – замялась малышка, не находя слов и отчаянно краснея.
   – Витошка, не смотри на меня так, а то я до конца дней буду терзаться по поводу своего поведения.
   – Пойдем уже поужинаем уже, – малышка опустила голову и направилась к выходу.
   Я с облегчением выдохнул и торжествующе усмехнулся, а Доминика, пока Виталина не видела, пригрозила мне сжатым кулаком, улыбаясь краешками губ. Хотелось показать язык, но я сдержался. Я же вроде как парень приличный. Был с утра.
   Переступив порог комнаты Виталины, я обалдел. Не от комнаты, а от поведения малышки. Она сбросила туфли и первым делом подбежала к корзинке с цветами, что стояла на подоконнике. Наклонилась, блаженно вдохнула цветочный аромат, что–то прошептала, потерлась о букет щекой и покрыла его поцелуями. С чего это скромный подарок неизвестного марсианина удостоился такой чести? А как же я? Разочарование дня, овоид меня побери.
   Думаете все? Как бы не так. Словно метеор, малышка пронеслась к бодидриму, нежно провела рукой по панели, подмигнула и поздоровалась: «Приветик!».
   Нет слов, одни эмоции.
   Потом эта стрекоза обежала комнату, заглядывая мимоходом под каждый предмет мебели, шмыгнула под кровать и через секунду выползла оттуда со счастливым лицом, держа в руках глазастое нечто, нежно приговаривая:
   – Мой пушистик, моя лапочка, я так соскучилась!
   Все. Теперь я точно чувствую себя ущербным. И комплексы где–то на подходе.
   Доминика, глядя на выражение моего лица, звонко расхохоталась. Мне обидно, между прочим, а она хохочет.
   – Карим, солнышко зачарованное, и о чем ты сейчас думаешь, если не секрет? – словно издеваясь, спросила голубоглазая блондинка, согнувшись пополам от смеха.
   – О жизни, Доминика, – состроил я печальную моську, – и о том, что к некоторым она бессовестно несправедлива.
   – Так надо действовать, а не стоять и глазками хлопать, – заявила Доминика, подошла ко мне и слегка подтолкнула в сторону столовой зоны. – Пойди закажи нам чего–нибудь вкусненького, а я пока помогу нашей красавице волосы причесать.
   – А давай поменяемся? – я сложил руки намасте и умоляюще–просительно посмотрел на Доминику.
   Она закатила глаза, пригрозила изящным пальчиком и снисходительно произнесла:
   – Ладно, уговорил.
   Виталина как–то странно на нас посмотрела, потом молча уселась на диван лицом к спинке и подогнула под себя ноги. Рядом положила расческу. Ура! Кажется, мне улыбнулась госпожа удача!
   Никогда не думал, что, расчесывая девушке волосы, можно получить столько удовольствия. Балдел не только от прикосновения к мягкой длинной шевелюре, спускающейся ниже талии, но и от того, как млела Виталина, прикрыв глаза, от моих медленных и аккуратных движений расческой. Я ее обожаю! Виталину, конечно, а не расческу.
   – Приглашаю всех к столу! – звонкий голос Доминики вывел из состояния блаженства.
   Виталина ловко спрыгнула с дивана, принюхиваясь к доносившимся ароматам еды, чмокнула меня в щеку и уже собралась направиться к столу, но я не позволил. Обхватил руками тонкую талию, привлек малышку к себе и требовательно произнес:
   – Еще!
   – Попрошайка, – ехидно прокомментировала мой маневр Доминика.
   А мне до фонаря. Хочу получить поцелуй.
   – Несносный мальчишка, – улыбнулась Виталина и чмокнула меня во вторую щеку.
   А жизнь не так уж и плоха. Иногда.

Глава 26

//-- Дархар Джи Тан --//
   Закат. Как мало в этом слове обнадеживающего. Закончился день, еще один день без нее. Больно находиться вдали от землянки, но еще больнее осознавать, что придет время и нас разлучит вечность. Я должен научиться с этим жить. Должен ценить каждое соприкосновение с ней, и благодарить Судьбу за каждое мгновение фиктивного счастья. У меня есть год. Всего лишь год, чтобы принять решение. Каким оно будет? Не знаю. Мне нужно время, которого у меня почти нет.
   Ее визит на мою планету не сможет ничего изменить. Всего три дня – и я снова останусь один на один с Огненным Драконом, который, впрочем, уже готов разорвать мою душу на куски в стремлении воссоединиться со своей парой. А может, и не готов, это очень скоро станет известно.
   Могу ли я оставить ее на Марсе? Несомненно. Но в этом случае выбора у меня не будет. Дракон сделает его за меня.
   Я отошел от окна, из которого был виден город во всей красе, и с тоской оглядел кабинет. Большой стол из мраморного дерева, визуальная жидкая панель слева от него и два кожаных кресла, одно из которых принадлежит лично мне. Подарок отца. Если бы я знал, что в тот день видел отца в последний раз, я многое бы ему сказал и о многом бы спросил. Но я не знал. Отец ушел, оставив мне планету, власть и память о себе в виде этого кресла, обтянутого кожей красного тайпана, ядовитой и самой жестокой марсианской змеи.
   Перевел взгляд на голографическую картину на стене напротив. Прекрасная русалка посреди океана с жемчужиной в руках. Дракон заворочался и заскулил. Слишком устал, чтобы рычать. Несколько часов непрерывного полета под облаками утомили упрямую сущность, неистово рвущуюся к своей паре. Сегодня я смогу поспать спокойно, не думая о землянке и не испытывая дикой боли в груди. Знаю, что полет и трансформация в облик сущности на столь длительное время лишили меня сил, и если сегодня землянка не выйдет на связь, то завтра я проснусь истерзанным Драконом. Но управлять им с каждым днем становится все сложнее, а полет – это единственный способ утихомирить драконью сущность хотя бы на несколько часов.
   Неожиданно матрица завибрировала, излучая волны тепла. Оболочка замерцала золотистыми искрами, невидимое прикосновение к коже на запястье рядом с браслетом вызвало приятную дрожь в позвоночнике. От накативших ощущений потемнело в глазах. С трудом удержался на ногах, уперевшись руками в стол. Дыхание резко участилось. Сердце заходится в бешеном ритме, тело плавится от наслаждения.
   Землянка… Она прикасается к айлиниям. Дракон, учуявший магнетические флюиды своей пары, довольно урчит, настроившись на частоты возбуждения.
   Виталина… Твои ласки лишают разума. Чистая эйфория на грани умопомрачения…
   Присел в кресло, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Незабываемые ощущения. Драконья сущность блаженно мурлыкает, жмурясь от удовольствия и ожидая продолжения.
   Я победно улыбнулся. Землянка выйдет на связь, не сможет не выйти. После прикосновения к айлиниям сработает вложенная в ее подсознание установка.
   Предвкушая предстоящее ментальное слияние, дарующее жизненную энергию, погрузился в работу. Активировал визуальную панель и принялся изучать информацию, собранную легатами. Больше всего меня интересует стадия подготовки Рантаром захвата Земли. По этому вопросу, находящемуся на особом контроле у меня лично, Глава Межпланетной Разведки Тайлан Тэр Лэй представляет данные ежедневно. Последний доклад сделан час назад. Посмотрим, что там.
   «Три новых случая возникновения эмоций у инертных землян. Все три отмечены у представителей женского пола, один из них – ребенок, возраст одиннадцать земных месяцев. Рантарам известно только о ребенке. Подготовка по высадке военных сил на Землю ускорена. Начало активных действий, запланированных ранее на конец марта следующего года по земному летоисчислению, перенесено на начало января следующего года по земному летоисчислению. Подготовка диверсионных групп осуществляется в условиях реального боя, зафиксированы пять попыток проведения испытательных диверсионных спецопераций на территории Земли. Количество пострадавших – шестьдесят девять землян, все инертные».
   Три месяца. У землян осталось не так много времени. А вот и доклад Беймуда, Главы Тайной Разведки Земли. Своевременно.
   «С 1 октября текущего года по земному летоисчислению Научно–исследовательская Лаборатория Земли возобновила запрещенные Правительством Земли эксперименты и опыты, связанные с активацией эмоций у инертных землян. Работы проводятся в секретных подземных лабораториях, смертельный исход составляет 100%, положительных результатов нет».
   Результатов нет. Значит, они пока не знают. Хорошо. Что у остальных легатов? Глава Службы Аналитики, Дарин Аль Хан, посмотрим…
   Я полностью сосредоточился на разборе докладов и пришел в себя лишь спустя четыре часа.
   Бросил взгляд на окно, наблюдая за короткой встречей двух лун. Эйра и Шаас, Реальность и Иллюзия. Всего на несколько мгновений яркая заветная Реальность закроет собой обыденную Иллюзию, вспыхнет миллионами искр, после чего величественно покинет небосвод. Несколько мгновений, напоминающих о том, что Иллюзия не есть Реальность и что длительное пребывание во власти напрасных мечтаний и глупых надежд не должно влиять на истинное восприятие и смысл жизни.
   Большая луна скрылась из поля видимости, оставив маленькую на прежнем месте. И в этот момент я услышал тихий зов: «Дархар».
   – Виталина, я тебя ждал, – выдохнул, прикрыв глаза.
   – Прости, вчера не смогла с тобой связаться. Но я соскучилась, очень.
   – У тебя были важные дела? – тихо спросил, намереваясь немедленно проникнуть в ее воспоминания и все выяснить.
   После секундной паузы раздался печальный голос:
   – Прости, Дархар, я пока не готова говорить об этом. Расскажу, если захочешь, но не сегодня. А чем ты занимался эти два дня?
   «Любопытная Варвара, черные квадратики, без носа останешься», – без труда уловил тут же последовавшую мысль землянки и рассмеялся в голос.
   – Работал, – сказал сквозь смех, умиляясь ее непосредственности и осторожно приоткрывая сектор воспоминаний. – Ты очаровательно смущаешься, Виталина.
   – Так не честно, – заявила землянка. – Ты слышишь мои мысли, а я твои нет.
   – Хочешь знать, о чем я сейчас думаю? – спросил, бегло просматривая в ее памяти события последних двух суток.
   – Да, – с детской невинностью ответила землянка.
   Дракон зловеще зарычал, как только промелькнули кадры вчерашнего вечера. Сердце заколотилось в висках, обжигая разум раскаленным железом, а в груди похолодело от увиденного. Так вот почему вчера моя сущность бесновалась как никогда прежде! Дракон рвался защитить свою пару!
   – О тебе, – прохрипел я, пытаясь заглушить подступившие эмоции.
   Она бы сломалась. Превратилась бы в безвольную особь. В землянке дремлет великая сила, процесс активации запущен, но плетение защитного механизма еще не завершено. Энергия неустойчива и крайне уязвима, насилие лишило бы Избранную большей части жизненной энергии. Она могла уйти в вечность…
   Я мог ее потерять. Мог больше никогда не услышать мелодичного голоса, не увидеть прекрасных зеленых глаз, не дотронуться к шелковистой коже. Я мог больше никогда не соприкоснуться с ней. Но почему она не позвала меня?
   – С тобой все в порядке, Дархар? – взволнованный голос землянки вернул в реальность.
   – Да, – спокойно ответил, просмотрев воспоминания до того момента, когда со спящей землянкой остались две земные женщины. – У тебя хорошие друзья, Виталина.
   – Знаю, я тебя обязательно с ними познакомлю. Дархар, прости меня за любопытство, но… Я чувствую твою боль. Сильную боль. Скажи, у тебя что–то случилось?
   – Не у меня. Расскажу, если захочешь, но не сегодня.
   В груди что–то дрогнуло. Странное ощущение, новое. Никогда прежде никто не мог почувствовать то, что со мной происходит. И никогда прежде мое состояние никого не интересовало.
   – Ладно. Конечно. Прости.
   – Подойди к зеркалу, Виталина.
   – Зачем? – голос землянки прозвучал растерянно.
   «Упс, я ведь в пижамке с енотиками, шортики далеки от скромности, и Дархар увидит меня через мои мысли. Что же делать?»
   – Хочу посмотреть на енотиков, – звонко рассмеялся я, зная, как на чувствительный слух землянки подействует мой смех.
   – Ладно, – смело сказала землянка. – Хорошо. Енотики. Сейчас увидишь.
   «Так, Виталина, ниже талии глаза не опускай», – так она подумала, а я снова рассмеялся.
   Но смех резко прекратился, когда я увидел лицо с разбитой губой и синяком на щеке.
   – О, йо… – прозвучало в моей голове.
   Она не знала. Неприятный сюрприз. Но так нужно.
   – Виталина, не пугай зеркало. Спокойно. Ты мне доверяешь?
   – Ты тоже это видишь, да?
   – Вижу. И знаю, что делать. Ты не ответила, ты мне доверяешь?
   – Да, – совсем тихо сказала землянка, слегка дрогнувшим голосом.
   – Ты справишься. Закрой глаза и подумай обо мне. Вспомни нашу первую встречу.
   – Я попробую.
   – Хорошо. Глаза не открывай и ничего не бойся. Это быстро. Думай обо мне, Виталина. О том, как ты впервые услышала мое имя. Помнишь, ты спросила: «Кто Вы?» А я ответил: «Мое имя Дархар. Дархар Джи Тан». Умница. Все, можешь открыть глаза. Ты обещала показать енотиков.
   – Дархар?.. Так ты все–таки волшебник? На Марсе существует магия?
   «Невероятно, это точно волшебство, а он самый настоящий волшебник, самый лучший волшебник на свете!» – поток мыслей землянки приятно радовал Дракона, настойчиво требующего немедленного слияния.
   – Это не магия, Виталина, это возможности разума. Закрой глаза.
   Последнюю фразу я глухо прошептал, не в силах больше сдерживать напористость драконьей сущности. Слияние установлено, как всегда абсолютный коннект. Землянка… Такая покорная и такая желанная. Невинная… Моя пара. Моя айлин. Кровь бурлит, доводя до экстаза.
   – Виталина, – выдохнул со стоном, упиваясь нахождением на грани.
   Нужно остановиться. Нельзя допустить, чтобы Дракон вкусил флюиды страсти и взаимного наслаждения. Его будет уже ничем не остановить. Исступленное желание сладких судорог доведут огненную сущность до безумия.
   Тяжело дыша, прервал ментальное слияние. В голове сплошной вакуум, тело приятно ноет. Я хочу еще, хочу всю ее, полностью. Напрягся, взяв под контроль безрассудные желания. Не сейчас.
   – Дархар, – волнующий шепот землянки прокатился по коже, продлевая блаженство.
   – Я прилечу за тобой завтра, Виталина, – с трудом сдерживая отчаянную потребность в своей паре, хрипло сказал я. – Предупреди своих сопровождающих: я заберу вас в девять часов утра по вашему земному времени.
   – Завтра?
   – Если вы не будете готовы, я организую твое похищение, – я усмехнулся, представив, как будет ликовать Дракон, похищая свою пару и унося ее на другую планету, в свое логово. – Тебя похитят инопланетяне, Виталина.
   – На целых три дня?
   – Навсегда, – невозмутимо ответил я.
   – Мы будем готовы, Дархар, – звонкий смех землянки теплом разлился по телу. – Спасибо, тебе. Ты чудесный.
   – До завтра, Виталина. Я буду ждать.
   Заметил, что сижу с глупой улыбкой на лице. Видели бы меня сейчас мои подданные! Они решили бы, что их правитель лишился рассудка. И началась бы борьба за власть.
   Я громко расхохотался. Не дождутся! Завтра здесь будет моя пара, и я стану сильнее в сотни раз.
   Отсмеявшись, медленно поднялся и подошел к окну. Красивая ночь, звездная и тихая. Землянке понравятся наши ночи, я постараюсь. Она не сможет их забыть. Моя айлин.
   Похоже, уснуть мне сегодня не удастся, да это и не нужно. Энергия жизни после ментального слияния восстановилась почти полностью. Уставший Дракон в нирване, до утра он меня не побеспокоит. Нужно предупредить Найома и подготовиться к встрече гостей.
//-- Виталина Мерц --//
   Дархар. Загадочный марсианин с ослепительной улыбкой и манерами джентльмена. Боюсь ли я нашей встречи? Да, очень боюсь. Но мне не терпится познакомиться поближе и с тобой, и с твоей планетой. Ради этого можно и побояться.
   Я улыбнулась, глядя в чистое безоблачное небо. Красивая ночь, звездная и тихая. Миллиарды ярких огоньков таинственно подмигивают Светом Вечного Сияния. Где–то там, далеко, среди этих звезд я окажусь завтра. Что меня ждет на Марсе? Сложно представить. Но то, что голова кругом пойдет от эмоций и незабываемых впечатлений, это точно. И то, что я за три дня побью все рекорды по удивлению, это тоже точно. Дархар постарается, я в этом не сомневаюсь.
   Да уж. Если бы два месяца назад мне кто–нибудь сказал, что я подружусь с марсианином, он пригласит меня в гости, и я, не задумываясь, соглашусь, сочла бы этого выдумщика достойным писать фантастические романы. Как же быстро все меняется. И я в том числе. Зайчишка–трусишка и отчаянная отшельница–домоседка, как частенько называет меня Доминика, теперь имеет кучу друзей, с которыми любит общаться, скучает без них, доверяет им. Кстати, я так и не спросила у Дархара о его приближенности к Правительству Марса. Вот же, черные квадратики. А еще я совершенно пропустила тот момент, когда стала полностью доверять марсианину. И только сейчас поняла, что беспрекословно его слушаюсь. Удивительно, но меня это нисколько не пугает. Более того, мне это даже нравится.
   Не знаю, что он испытывает ко мне, ведь марсиане чувствуют все по–другому. Но наше общение происходит так естественно, как будто мы сто лет знакомы. Мы разговариваем, делимся своими мыслями (вернее, мыслями делюсь только я, ибо марсианин их немыслимым для меня образом видит), а потом диалог закручивается в нереальный водоворот опьяняющих ощущений. Мне нужны эти ощущения, причем с каждым днем потребность в них возрастает. Они наполняют меня энергией, силой. И мне нужен Дархар. Есть в нем что–то необходимое. Что–то неуловимо мягкое и доброе, интеллигентное, волнительное, и при этом мужественное, сильное и властное. Марсианин стал частью моей жизни, которую я ни за что не хочу потерять. Он мой друг. Настоящий, неземной.
   Но вот что интересно. Тимур тоже мой друг. И Карим, и Дамир, и Святослав, и Айштар. Однако каждого из мальчишек я люблю по–разному. Всем сердцем, но по–разному. Даже Ильдар мне не безразличен. Помимо жалости и сочувствия он вызывает у меня чувство симпатии. Ненавязчивой такой, дымчатой.
   Ладно, что–то я не о том думаю. Нужно бы Доминике и Кариму сообщить приятную новость, чтобы они успели к девяти утра вещи собрать, на три дня все–таки летим. А то ведь похитит меня инопланетянин и глазом не моргнет. Ага.
   Так, а как же мне объяснить друзьям, откуда я знаю, что Дархар прилетит за нами завтра? Рассказать о кулоне? Видимо, придется.
   Неожиданно завибрировал чаттер. Кто там у нас? Доминика. Отлично, сейчас все и расскажу.
   Приняла входящий звонок и с удивлением уставилась на счастливое лицо подруги, на котором сверкали полубезумные ярко–голубые глаза.
   – Витошка, у нас ЧП! Твой марсианин прислал срочное личное сообщение ректору, что его звездолет будет ждать тебя и сопровождающих завтра в девять утра у центральных ворот. Он сделал выбор даты за нас, представляешь? Что делать будем, как думаешь?
   – А что тут думать, летим, конечно! – выпалила я, обрадовавшись, что не придется раскрывать наш с Дархаром маленький секрет.
   Мне отчего–то очень хочется сохранить его в тайне, о которой будем знать только он и я. Сама не знаю почему, но чувствую, что так будет правильно. И, судя по всему, Дархар тоже так думает, раз прислал это сообщение. Надо же, даже выяснил личный код Артемия Кассана! Нет, ну он точно волшебник! Марсианский маг!
   – Ректор тоже так сказал и освободил меня от занятий до понедельника. Обалдеть! Завтра летим на Марс! Карим уже в курсе, так что давай собирайся. Встречаемся завтра утром у тебя. Все, целую, Витошка! Побежала паковать чемодан!
   – Удачи! – улыбнулась я, глядя на взволнованную подругу.
   А вот я, кажется, спокойна. Наверное, еще не до конца осознала, что завтра моя жизнь изменится. Хотя с чего бы это ей измениться? Подумаешь, три дня на Марсе. Через три дня все снова вернется на круги своя. Нечего волноваться по пустякам. Спокойствие, главное – спокойствие. Вдох–выдох, вдох–выдох…
   Да кого я обманываю? Волнуюсь я, безумно волнуюсь! Все как обычно – руки дрожат, коленки трясутся, и сердце ускорило бег. Практичный разум невозмутимо чаек попивает в зоне действия здравого смысла, всезнайка–интуиция шепчет, что все будет хорошо, только вот эмоциям на это совершенно наплевать. Они живут своей развеселой жизнью, делая мою скромную жизнь предельно напряженной.
   Так, мне срочно нужно провести сеанс эмоциональной саморегуляции, прямо сейчас. И я знаю, что делать – поза трупа быстро вернет меня к жизни. Забавно, но факт.
   Итак, ложимся на спину, опускаем руки вдоль тела, ноги расставляем в стороны на расстояние пятнадцати сантиметров друг от друга и стараемся полностью расслабиться. Медленно, не спеша, от кончиков пальцев ног до макушки. Ровно и спокойно дышим. А теперь представляем себя птицей, плавно отрывающейся от земли и парящей высоко в небе. Хумайей, огненной птицей счастья.
   Обожаю шавасану. Прекрасно расслабляет и успокаивает нервную систему. Прошло всего лишь двадцать минут, а я уже более или менее способна собрать вещи в предстоящее путешествие. Сначала закажу чаю в пищеблоке, добавлю в него травок успокоительных, побольше, нет, еще больше, а потом уже буду собираться.
   Вещей у меня не так и много, поэтому, выпив три чашки чаю, без излишней суеты сложила в маленький кожаный черный рюкзачок самое необходимое: зубную щетку и пасту, расческу, два комплекта нижнего белья, замшевые темно–коричневые облегающие брючки, белую шелковую рубашку, блузку пастельного сиреневого цвета со шнуровкой на груди и зеленый свитер на случай, если будет холодно. Другой теплой одежды, кроме этого свитера, у меня все равно нет, так что выбор невелик. Не тащить же с собой меховую куртку?
   Немного поразмыслив, решила, что пижамку с енотиками завтра утром вложу. В дорогу надену черный комбинезон, волосы завяжу в высокий хвост и украшу прическу заколкой–бабочкой с изумрудными камешками, которую мне подарил Карим. Вроде бы все гармонично, и вещи в рюкзаке неплохо сочетаются между собой. Во всяком случае, мне нравится.
   В очередной раз пробегая мимо зеркала, остановилась, чтобы посмотреть на свое лицо. Провела рукой по щеке, по губам. Как он это делает?
   «Ты справишься, закрой глаза и подумай обо мне», – эхом прозвучал в голове обволакивающий голос.
   Просто фантастика: несколько мгновений и – никаких следов! Очень хочу посмотреть на вытянутые лица Доминики и Карима, когда они узреют меня завтра, целенькую и невредимую. А ведь они видели мое распрекрасное лицо и ничего не сказали. Вот же… редиски.
   Ладно, нужно Тимуру сообщить, что нас три дня не будет, чтобы не волновался. Доминика, конечно, напишет Дамиру, когда в себя чутка придет и чемодан упакует. Только это не точно, а вдруг забудет?
   Ребята сейчас город патрулируют, так что звонок отменяется. Быстренько набросала в чаттер коротенькое сообщение: «Привет! Завтра в девять утра Карим, Доминика и я улетаем на Марс. Вернемся через три дня, так что соскучиться не успеешь. До встречи! Хумайя».
   Отлично. Теперь не мешало бы состряпать послание для Айштара. Долго не думая, взяла светонакопительную ручку и написала прямо на подоконнике: «Улетела на Марс на три дня». Надпись продержится около пяти дней, причем будет видимой только в сумерки и ночью.
   – Скоро увидимся, мой маленький пришелец–вундеркинд, – ласково прошептала, рисуя красной 3D-ручкой на восковой основе рядом с надписью два сердечка, держащихся за руки.
   Еще немного погрустила, потом бережно прикоснулась губами к изящным бутонам айлиний и, счастливо улыбаясь, пошлепала в кровать. Не знаю, смогу ли уснуть, но попробовать стоит…
   Проснулась оттого, что от меня самым бессовестным образом уползло одеяло. Это как это? Открыла один глаз и наткнулась сонным взглядом на улыбающееся лицо Доминики.
   – Прости, что так нагло к тебе ворвалась, – весело прощебетала блондинка. – Я очень долго звонила в дверь, а ты не открывала. Похоже, что тебя разбудить способен только малыш Клокки. Ну просыпайся уже, соня. Ты что забыла, что мы летим на Марс?!
   – На Марс, да, я помню, – пробормотала я и сделала не совсем удачную попытку сесть: смогла только чуть–чуть пошевелиться и приподнять голову. – А который час?
   – Еще рано, но ты вставай и бегом в душ. Скоро Карим притопает, а ты в пижаме и непричесанная. Он это дело не упустит, ты же знаешь. Сначала это солнышко тебя зацелует, потом за расческу возьмется, а потом снова зацелует. Еще и в душ на руках отнесет. Эх, потерял голову парнишка, влюбился по уши, а ты ноль внимания. Пожалей, несчастного, а?
   – Карим причешет, м–м–м, я не против, – сонно пролепетала я, осознав только это из бесконечного потока слов, и уронила голову обратно на подушку.
   – Витошка, просыпайся, – меня попытались пощекотать. – Не заставляй марсианина ждать. Вдруг он передумает и улетит без нас?
   Кажется, с травками успокоительными я вчера переборщила маленько. Ибо мне даже не щекотно.
   – Все ясно, – обреченно выдохнула Доминика. – И сколько чашек в тебя вместилось?
   – Три, – призналась я, не открывая глаз.
   – Угу, – задумчиво протянула подруга и отправилась к пищеблоку. – Закажу тебе чашечку кофе покрепче, взбодришься немного. Потом в душ, а потом займемся твоим лицом.
   – А что с ним не так? – спросила я, не в силах правдоподобно изобразить притворное удивление.
   – Ну, как тебе сказать… – Доминика запнулась, а я тем временем сделала неуклюжую попытку сесть на кровати, облокотилась на спинку и с трудом, но открыла глаза (очень уж хочется посмотреть на реакцию подруги). – Я подумала, что легкий макияж тебе не повредит. Ваш кофе, девушка. Осторожно, горячий. Нам понадобится пудра, тональный крем и…
   Доминика так и застыла с открытым ртом, не закончив фразу. Затем наклонилась к самому моему лицу и с минуту внимательно его разглядывала, забыв закрыть рот. Я же как ни в чем не бывало слегка отодвинулась, сделала глоток кофе, поморщилась и спросила:
   – А какао там случайно нет?
   – Есть, – смогла наконец выдавить подруга, продолжая меня пристально изучать. – Только какао не сделает человека из зомби и не вернет мысли, потерянные вчера вечером.
   – Тогда ладно, уговорила, – согласилась я, потягивая ароматный напиток, – но какао мне больше нравится.
   – Три чашки, говоришь… И такая регенерация тканей… Интересно.
   – Ладно, Доми, я в душ, – с нескрываемой улыбкой сползла я с кровати и потопала в ванную, бросив на ходу: – Спасибо за кофе, кстати.
   Через двадцать минут я, одетая и причесанная, уже жевала бутерброд с сыром, запивала его вкусненьким какао и хихикала с Карима и Доминики, пытающихся поймать Клокки. Ах да, и потихоньку начинала волноваться.
   А потом вообще все было как в тумане. Мы завтракали, о чем–то разговаривали, шутили и смеялись. Потом бежали к звездолету Дархара, ожидающему нас у центральных ворот. Бежали, потому что дул ледяной ветер, пронизывая буквально до костей, а серо–черные тучи на небе угрожающе хмурились, намекая на то, что вот–вот разразится дождь. Из–за этого разглядеть инопланетное космическое транспортное средство как следует нам не удалось. Бросилась в глаза лишь необычная форма, отдаленно напоминающая сплющенную юлу красивого стального цвета с фиолетовым отливом и множеством голубых огней, встроенных в корпус.
   Впрочем, особо и некогда было разглядывать. Как только мы приблизились к звездолету, открылась дверь, представив нашему взору проем, больше напоминающий моей млеющей фантазии некий клубящийся портал в другой мир. В размытых очертаниях этого портала виднелись две темные фигуры. Не успела я ни о чем подумать, как к нашим ногам протянулась широкая слегка наклонная платформа, по которой стал спускаться Дархар, одетый в облегающий черный костюм, а следом за ним еще один марсианин в такой же одежде. Они одновременно кивнули нам в знак приветствия, после чего Дархар галантно подал руку мне, второй марсианин – Доминике, и нас молча повели к порталу.
   «Доброе утро, рад тебя видеть», – раздался нежный голос в моей голове.
   «Доброе утро, я тоже», – мысленно ответила я и улыбнулась, вспомнив, что, находясь рядом, мы можем общаться ментально без кулона.
   Как только мы оказались внутри, проем–портал исчез, а Дархар, не выпуская мою руку из своей, произнес:
   – Приветствуем землян на нашем корабле. Разрешите представиться: меня зовут Дархар, а это мой друг Найом. Чувствуйте себя как дома. Так у вас говорят?
   Дархар, сияя ослепительной улыбкой, повернулся ко мне и вопросительно изогнул бровь.
   – Так, – я смущенно улыбнулась, стремительно краснея (ну кто бы сомневался?). – А это мои друзья – Доминика и Карим.
   – Приятно познакомиться, – произнес Дархар, слегка наклонив голову.
   Второй марсианин повторил жест Дархара, только склонился, как мне показалось, чуть ниже.
   – У нас еще будет время пообщаться, – продолжая улыбаться, сказал Дархар, – а сейчас предлагаю отправиться в путь.
   Стараясь не обращать внимания на пристальное изучение моей персоны Найомом, я быстро обвела взглядом литое помещение с куполообразным верхом и круглыми выпуклыми люками по всему периметру, успев удивиться тому, что снаружи звездолет мне показался небольшим, а внутри выглядел довольно просторным. Возможно, из–за необычного интерьера в светлых, преимущественно серебристых тонах с приятной белой подсветкой. Здесь нет привычных кресел, как в наших скайерах и аэрокарах, нет окон, не заметила я также монитора и пульта управления. Стильно, минималистично и… странно. И как же мы полетим? Стоя?
   Я с вопросительным недоумением посмотрела на Дархара. Карим и Доминика последовали моему примеру. Марсианин усмехнулся, после чего три люка в стене подсветились голубым светом и плавно открылись. В каждом из них находилось сделанное из неизвестного мне материала тонкое прозрачное кресло, кажущееся абсолютно невесомым.
   – Скажите, Дархар, а нам долго лететь? – спросила Доминика с вежливой улыбкой, подозрительно косясь на кресло.
   – Вам понравится, – ушел от прямого ответа Дархар, загадочно прищурившись. – Прошу, располагайтесь. Свои вещи оставьте здесь, Найом разместит их в грузовом отсеке.
   Мою руку он так и не отпустил, что не осталось незамеченным Каримом. Парень посмотрел Дархару в глаза, открыл рот и, кажется, хотел что–то сказать, но, видимо, в последний момент передумал. Улыбнулся, снял с плеч рюкзак, поставил его на пол, проследовал к одному из люков и уселся в кресло.
   «Ничего не бойся, Виталина, – раздался в голове знакомый голос, как только Дархар подвел меня к креслу. – Нужно просто закрыть глаза. Полет пройдет в экстатическом сне, ощущения будут приятными».
   «Ладно, постараюсь не бояться», – мысленно сказала я, глубоко вздохнула и аккуратно опустилась на сиденье, очень удобное сиденье, кстати.
   Конечно, мне страшно. Во–первых, я никогда не видела марсианских звездолетов, даже на картинке. Во–вторых, мне вообще не доводилось летать на космических кораблях. Я ни разу не покидала Землю, это мой первый полет на другую планету.
   «Все когда–нибудь случается первый раз», – от слегка приглушенного бархатного голоса Дархара по позвоночнику пробежали мурашки.
   Я силилась не закрывать глаза, но не смогла, стремительно погружаясь в состояние блаженной невесомости. А через секунду уже проснулась, непонимающе хлопая ресницами.
   – Добро пожаловать на Марс! – раздался громкий голос Дархара, после чего марсианин с моим рюкзаком в руках приблизился и помог подняться.
   – Вы нас разыгрываете, Дархар? – спросила подошедшая Доминика, лукаво изогнув бровь. – Разве полет не должен был длиться около десяти часов?
   – На Марсе не работают устройства инопланетного происхождения, – с ухмылкой произнес Дархар, глядя на безуспешные попытки Доминики активировать чаттер. – А длительность полета во многом зависит от скорости летательного аппарата.
   – И все–таки, сколько по времени длился наш полет? – не удержался от вопроса Карим, недовольно посмотрев на наши с Дархаром переплетенные пальцы рук.
   – Меньше часа, – ответил Дархар, повернувшись к парню и на секунду задержав на нем взгляд. – Если ни у кого не будет возражений, предлагаю перейти на ты, это упростит наше дальнейшее общение.
   – Согласен, – тут же ответил Карим и расплылся в улыбке, приобняв Доминику за плечи.
   Ого! Что–то новенькое. Карим никогда не позволял себе такой вольности по отношению к моей подруге. И почти девушке Дамира, между прочим.
   – И я согласна, – произнесла Доминика, положила голову на плечо Карима и тоже улыбнулась.
   Что происходит, черные квадратики? Что–то в моих друзьях неуловимо изменилось, правда, я пока не понимаю, что именно. Хотя чему удивляться? Волнуются перед долгожданной высадкой на загадочную красную планету, так же, как и я. И это они еще не знают, что марсиане видят все наши мысли!
   «Я поставил ментальные блоки тебе и твоим друзьям, Виталина, – мысленно обратился ко мне Дархар, подтолкнув к выходу. – Никто, кроме меня, не сможет увидеть ваши мысли».
   «Спасибо», – с благодарностью посмотрела я в большие черные глаза и вздрогнула, боковым зрением заметив Найома, внимательно наблюдающего за нами.
   «Твой друг, он так странно на меня смотрит», – немного помедлив, сформулировала я мысль, зная, что Дархар ее обязательно увидит.
   «Он больше не будет», – прозвучало мысленное заверение ровно в тот момент, когда мы вынырнули из клубящегося портала и ступили на наклонную платформу.
   А в следующую секунду я забыла обо всем на свете, очутившись в волшебной сказке. От невероятной красоты, открывшейся моему взору, перехватило дыхание.
   Марс выглядел почти так, как рассказывала Доминика, только в тысячу раз лучше. Крупные кристально чистые звезды–бриллианты на сиреневом небе, сверкающие и переливающиеся в лучах золотого солнца. Причудливых форм бело–розовые облака с перламутровым отливом, легкие и воздушные, как вата. Поверхность планеты действительно красная, и растительность оранжево–красных оттенков, но только она не бедная, как утверждала Доминика и как пишут наши учебники по космогеографии, она роскошная! Яркая, насыщенная, живая! И до хруста нереальная, словно пейзаж разрисовали волшебными красками! Гигантских размеров деревья, многочисленные лианы и нескончаемое количество различных видов неземных цветов. Восхитительно фиолетовых, бесподобно алых, нежных розовых, сиреневых, лиловых. На самой поверхности планеты растительного ковра нет, только песок, растения же растут редкими столбиками и тянутся высоко вверх. В воздухе они переплетаются между собой и образуют красочный живой лабиринт. Около цветов кружатся необычные насекомые, отдаленно напоминающие наших земных бабочек и стрекоз. И звуки. Чарующие звуки вокруг. Они ласкают слух и завораживают. И самое главное – здесь царит теплое лето!
   Впереди, метрах в двухстах от звездолета, на котором мы прилетели, виднеется сказочно красивый замок – величественное строение из белого камня с изумрудными куполами и башенками. А еще дальше, по всей видимости, располагается тот самый город, построенный специально для приема инопланетных гостей. Но его окружает вовсе не песчаная пустыня, нет. С одной стороны простирается живописная бескрайняя равнина, а с другой – розовые горные вершины, поблескивающие в солнечных лучах.
   – Ух ты, желтые подсолнухи! – наконец выдохнула я, крепче сжав руку Дархара и стараясь не моргать.
   Я боялась, что стоит мне закрыть глаза, как это все исчезнет, я проснусь и больше никогда не увижу этого сказочного великолепия.
   – Тебе нравится? – спросил Дархар, развернув меня к себе и вглядываясь в мои глаза.
   – Очень, – прошептала я, находясь в состоянии немого восхищения и благоговейного восторга.
   – Виталина у нас художница, – хихикнула за моей спиной Доминика. – Для нее даже сухой красный песок – воплощение красоты и искусства. Дархар, а правда, что на Марсе можно прыгать выше своего роста?
   – Попробуй, – насмешливо ответил марсианин, с интересом посмотрев на блондинку.
   А посмотреть есть на что. Темно–вишневый облегающий комбинезон с широким поясом на талии как нельзя лучше подчеркивает безупречную фигуру Доминики, ненавязчиво демонстрируя шикарную грудь и волнующе округлые бедра. Я не раз видела, как мужчины неровно дышат и нервно облизываются вслед моей подруге, когда она так одевается. А марсиане не люди, что ли? Упс… Они не люди, конечно, но разве может быть что–нибудь прекраснее красивой землянки?
   Доминика сбежала вниз по платформе и принялась высоко подпрыгивать, звонко хохоча. Я не удержалась и рванула следом.
   – Sedu krubye wigix, – донеслось мне вслед высказывание Найома на непонятном языке, на марсианском, наверное.
   Что ему ответил Дархар, я не расслышала, поскольку уже ухватила за руку Доминику, и мы, как кузнечики, поскакали вперед. Очень скоро к нам присоединился и Карим.
   Это обалденно! Дух захватывает и сносит крышу от невероятных ощущений! Мы почти летали, совершая гигантские прыжки и рассекая воздух! А еще визжали, хихикали и дурачились, совершенно позабыв о том, что вообще–то находимся в гостях, да еще и на другой планете. Ну и ладно. Смех продлевает жизнь, между прочим.
   В какой–то момент я заметила впереди свисающую лиану с крупными цветами неземной красоты. Очень крупные цветы, в диаметре сантиметров сорок, не меньше. И невероятный цвет, радующий глаз. Цвет отчаянно сочного апельсина.
   Одним прыжком оказавшись рядом, я остановилась, протянула обе руки к цветку, но он мгновенно поднялся вверх, не позволив к себе прикоснуться, а я отпрыгнула, ойкнув от неожиданности.
   – Витошка, небо мы потом разглядывать будем, – потянула меня за руку Доминика.
   – Это очень красиво, – прошептала я, не двигаясь с места.
   – Что красиво, чудачка? – захихикала Доминика. – Подумаешь, звезды. Мы попрыгали! Догоняй!
   «Ты их видишь?» – раздался в голове голос Дархара, изумленный, как мне показалось.
   «Конечно, – мысленно ответила я, полной грудью вдыхая нежный аромат. – Как они называются?»
   Яркие апельсиновые цветы на фоне сиреневого звездного неба (и это средь бела дня!) заставляли чувствовать себя героиней фантастического фильма, а никак не обычной землянкой, пусть себе и попавшей на Марс.
   «У-йю, – тихо ответил марсианин. – Твои друзья их не видят. Их вообще никто не видит, кроме меня. И тебя».
   «Как не видят?» – спросила я вслух, развернувшись к Дархару и Найому, которые быстрым шагом направлялись ко мне.
   Ответ Дархара настолько меня поразил, что, пока я ошарашенно смотрела на приближающихся марсиан, мое деятельное серое вещество устроило в голове бессистемный хаос. Я вижу прекрасные цветы, а Доминика и Карим нет? Разве такое возможно?! Это вообще цветы или плод моего воображения? А может, галлюцинация, как следствие перелета? Если цветы реальны, то почему невидимы для остальных? И почему я не смогла к ним дотронуться? А если это моя фантазия, то как их может видеть кто–то еще? Ах да, Дархар видит мои фантазии, но все же…
   Не знаю, успевал ли Дархар ловить все мои мысли, но, подойдя поближе, он дал знак Найому идти за Каримом и Доминикой, а сам остановился и заглянул мне в глаза. Почти сразу гиперактивная часть моего тела погрузилась в нирвану.
   – Это разумные цветы, – сказал марсианин, протянул руку вверх, и цветок плавно спустился на его ладонь. – Прикоснись, не бойся.
   Я осторожно обхватила ладонями крупный цветок, почувствовав легкое покалывание в местах соприкосновения. Апельсинового цвета лепестки заискрились золотом.
   – Они показываются не всем, – тем временем продолжил Дархар, а я с удивлением наблюдала за тем, как золотые искры затухают, при этом покалывание растекается по всему телу, наполняя меня силой и энергией.
   – А почему? – тихо спросила я, боясь нарушить столь дивный процесс.
   – Эти цветы могут видеть только огненные сущности, – спокойно сказал Дархар и легонько подтолкнул переставший искриться цветок вверх.
   После этих слов я повернулась, сделала шаг назад, активировала энергетическое зрение и чуть не потеряла сознание. На меня, вытянув шею, смотрел огромный дракон. Огненный! А в его выразительных глазах цвета молочного шоколада была… нежность?!

Глава 27

//-- Виталина Мерц --//
   С минуту я стояла, не двигаясь. Дракон тоже замер. Я без труда считала исходящие от него эмоции: радость, удовольствие, наслаждение, легкое волнение. Хотя нет, это эмоции Дархара, его хозяина. И они такие же, как у землян, ничем не отличаются. Самые обычные.
   Не обнаружив ничего опасного и угрожающего, протянула руку к пылающей морде дракона. Его огонь не обжигал, он лишь приятно согревал кожу. Дракон внимательно за мной наблюдал. Когда моя ладонь коснулась теплой гладкой чешуи, зверь блаженно прикрыл глаза. Затем медленно приблизил свою морду к моему лицу, обдав меня горячим дыханием, обнюхал и довольно заурчал. Я же, как завороженная, старалась не дышать и не шевелиться.
   Удивительно, но я не испытывала страха. Интерес? Да. Замешательство? Несомненно. Восхищение? Да, да и еще раз да!
   Сущность Дархара сильно отличается от всех тех сущностей землян, которые я уже успела повидать. Даже не так. Она очень сильно отличается. Дракон выглядит абсолютно реально, в цвете, и он осязаем. А еще от него веет нечеловеческой силой. Просто нереальной, колоссальной, невообразимой силой. Драконьей, наверное.
   «Ты не боишься?» – прозвучал в голове голос Дархара.
   «Нет», – мысленно ответила я, обратив внимание на хумайю, светящуюся от счастья.
   Дракон ей явно нравится. Впрочем, так же, как и мне.
   Переключила зрение с энергетического на обычное, не убирая руки с морды дракона. Рука зависла в пустоте, в нескольких сантиметрах от лица марсианина. И никаких тактильных ощущений.
   – Нас ждут твои друзья, – с облегчением выдохнул Дархар, на секунду прикрыв глаза, а затем ослепительно улыбнулся. – Идем?
   – Идем, – улыбнулась я и смело вложила ладошку в теплую ладонь Дархара, стараясь не думать о том, что сущность этого милого марсианина – огромный огненный дракон.
   Рядом с ним хорошо и спокойно. Странно, и куда же запропастились мои сверхэмоции? Волнение, страх, смущение? Я что, только на Земле их испытываю, а на Марсе нет? Вместо ответа в голове раздался звонкий смех. Я крепче сжала пальцы марсианина.
   «Нехорошо подглядывать чужие мысли», – попыталась подумать обиженным тоном.
   На что снова услышала звонкий смех, на этот раз с переливами, от которых дрогнули коленки и закружилась голова. Почему–то вспомнилась мамина фраза: «От сильных мужчин голова не болит, а кружится». И о чем я только думаю? Вот же, черные квадратики.
   Если судить по тому, что смех перешел в ласкающий шепот у самого уха и что дрожат уже не только мои несчастные коленки, но и другие части тела, то случайные мысли одной неосторожной землянки, меня то есть, были просмотрены, приняты к сведению и одобрены. Ну кто бы сомневался?
   Так, нужно отвлечься. Ага. Карим и Доминика резвятся шагах в пятидесяти от нас. Найом стоит чуть ближе, прислонившись к широкому стволу раскидистого фиолетового дерева с длинными узкими красными листочками, покачивающимися от едва ощутимого дуновения ветра, и бесстрастно наблюдает за веселящейся парочкой. Интересно, а сущность Найома – тоже дракон? Черные квадратики! Тигр! Саблезубый, кажется. Нереально красивый. Такой же яркий, как и дракон Дархара, только размером поменьше раза в три. У марсиан потрясающие сущности!
   Дархар хмыкнул. А мне стало неловко. Совсем чуть–чуть и ненадолго. Ибо проснулось любопытство.
   – Дархар, мои друзья совсем не видят растений? Никаких?
   – Растения и животные на Марсе доступны для восприятия только марсианам, – совершенно серьезно сказал Дархар и улыбнулся, заметив мою растерянность. – Сознание и разум всех остальных рас функционируют на других частотах, поэтому они видят лишь бескрайнюю пустыню красного песка и сухие коряги вместо деревьев. Все строения, что находятся на планете, скрыты от посторонних глаз пологом невидимости.
   – А замок? – я кивнула в сторону величественной сказочной постройки, гармонично вписанной в окружающий пейзаж. – Они видят замок?
   – Замок и город видят все. Они возведены специально для посетителей и гостей моей планеты.
   – Но тогда почему так много всего вижу я? – остановившись, я посмотрела в большие черные глаза, откровенно недоумевая.
   – Ты знаешь ответ на свой вопрос, – сказал марсианин и аккуратно потянул меня за собой.
   – Дархар, а если я расскажу кому–нибудь о том, что видела? – после непродолжительного молчания обратилась я к марсианину, разглядывая прыгающих на песке под ногами солнечных зайчиков.
   Я догадалась, что вижу больше остальных благодаря своим сверхэмоциям. Наверное, даже не столько вижу, сколько чувствую на тонком плане, каким–то невероятным образом улавливая эти самые другие частоты. Но я же не совсем глупая, чтобы не понимать, что марсиане скрывают свою планету не просто так. В целях безопасности, чтобы исключить лишнее любопытство, загубить на корню всякое желание здесь поселиться или по каким–то другим причинам, не важно. Факт в том, что они не хотят, чтобы жители других планет видели истинную картину. Я, конечно, не собираюсь никому ничего рассказывать, но вдруг нечаянно проболтаюсь? Во сне, например. Что в этом случае со мной сделают? Убьют?
   – Ты не сможешь ничего рассказать, – спокойно ответил Дархар, не сбавляя шага. – Как только покинешь Марс, ты забудешь почти все, что видела или слышала. Кое–что останется в твоем подсознании, но озвучить это или изобразить ты не сможешь. Никогда, никому, ни при каких обстоятельствах. Этого не сможет сделать никто. Власть марсиан над разумом всех существующих рас безгранична. Мы позволяем знать и говорить о нас только то, что считаем допустимым и безопасным для нашего существования.
   – Например, то, что вы живете глубоко под землей, под толщей сухого красного песка? – я ехидно прищурилась.
   – Да, – хмыкнул марсианин.
   Замолчав, я попыталась осознать полученную информацию. Однако спустя несколько секунд решилась задать еще один вопрос, чтобы окончательно успокоить боязливую подозрительность:
   – Почему ты мне все это рассказываешь?
   – Потому что мы друзья, – прозвучал короткий ответ.
   При нашем приближении Найом выпрямился, посмотрел на Дархара, затем кивнул и молча отправился в замок, к которому вела чудесная дорожка, выложенная из разноцветных камешков.
   – Найом всегда такой молчаливый? – спросила я, глядя вслед удаляющемуся марсианину.
   Найом похож на Дархара. Такого же роста, примерно такого же телосложения, с такими же большими черными глазами. Различие только в дымке, окружающей их тела. У Найома она полупрозрачная белая, а у Дархара золотистая с мерцающими искорками и больше по размеру. Хотя они же в трансформированном виде. Будь Дархар и Найом в своем истинном облике, возможно, я нашла бы больше отличий. Возможно, они вообще совершенно разные. Как дракон и тигр.
   – Найом немногословен, – ответил Дархар, о чем–то задумавшись.
   – Дархар, какой изумительный дворец! – воскликнула подскочившая к нам запыхавшаяся, но невероятно счастливая Доминика. – Мы сможем войти внутрь?
   – Обязательно, – Дархар вежливо улыбнулся. – Для вас приготовили комнаты в этом изумительном дворце. Здесь вы сможете отдохнуть, осмотреться и пообедать. А после полудня я готов вас сопроводить на прогулку по городу, если вы не против моей компании.
   – Конечно, мы не против! Спасибо, Дархар, ты очень любезен.
   Доминика слегка наклонила голову. Вспомнила о приличных манерах, ну–ну. Посмотрим, надолго ли ее хватит. Здесь столько всего нового и интересного, что глаза горят, голова кругом идет и чувствуешь себя беззаботным ребенком.
   Поведение подруги неудивительно. А вот Карим ведет себя немного странно. Он улыбается, веселится, но при этом меня словно не замечает, уделяя внимание лишь Доминике. Обиделся, что ли? На него это не похоже. Нужно будет поговорить с этим солнышком и выяснить, в чем дело.
   – Savalan Miri, – раздался хрустальный голос справа от меня.
   Повернувшись, я увидела двух красивых девушек невысокого роста, одетых в легкие жемчужные полуприталенные платья длиной до пола. Темноволосые, с фарфоровой кожей и аккуратно уложенными причудливыми прическами. Огромные черные глаза и полупрозрачные дымки вокруг их необычайно стройных фигур не оставляют сомнений в том, что перед нами марсианки. В трансформированном виде, естественно. Ага, значит, женщины на Марсе все–таки есть. Вряд ли мужчины стали бы принимать облик молоденьких девушек. По крайней мере, очень на это надеюсь.
   – Айя и Юйни проводят вас, – сказал Дархар, с улыбкой глядя на меня, даже не повернувшись в сторону марсианок. – Они будут рядом все три дня на случай, если вам что–нибудь понадобится.
   В этот момент девушки поклонились Дархару, а я невольно напряглась. И удивилась. С чего это они кланяются? А потом смутилась: я ведь до сих пор ничего не знаю о Дархаре. Кто он, чем занимается, какое место в марсианском обществе занимает? Мне не известны обычаи марсиан, их образ жизни. Вообще ничего. Может, нам тоже следует кланяться Дархару? Или Найому? Или этим девушкам? Вот же, черные квадратики, неловко–то как.
   В голове раздался звонкий смех, успевший стать привычным и родным, а затем короткая фраза:
   «Не думай об этом, потом все объясню».
   «Хорошо», – подумала я и улыбнулась девушкам, задержав взгляд на их чудесных сущностях: медведице и волчице.
   Марсианки лишь слегка склонили головы. Все–таки нужно познакомиться с марсианскими обычаями.
   Стоит ли говорить, что внутри замок был таким же изумительным и сказочным, как и снаружи? Такое великолепие я видела лишь на картинках старинных мистических и фэнтезийных романов, копаясь в виртуальной школьной библиотеке. И как только марсианам удалось воплотить все это в жизнь?
   Высокие потолки с фресками, деревянные полы, натертые до блеска, мягкие ковры на полу, изогнутые мраморные лестницы, подсвечники, висящие на каменных стенах длинных коридоров, витражные двери, светлые портьеры на окнах, широкие кровати с балдахинами, аккуратные прикроватные тумбочки из темного дерева, зеркала в массивных позолоченных рамах с растительными витыми орнаментами, балконы с резными перилами. А в моей комнате даже камин с потрескивающими дровами!
   – Экстаз! – выдохнула Доминика, в некой прострации опустившись на кровать и уставившись на огонь.
   – Волшебство, – поддержала я подругу, присаживаясь рядом и поглаживая рукой фигурные столбики кровати.
   – Девчонки, можно к вам? – спросил Карим и, не дожидаясь ответа, бодренько пересек комнату, плюхнулся между нами и приобнял обеих за плечи. – А может, поселимся здесь все вместе, как думаете? Кровать огромная, на ней еще и две марсианки, приставленные к нам, поместятся. Я буду паинькой, обещаю.
   – Фи, Карим, что за неприличное предложение? – возмутилась Доминика, но затем лукаво улыбнулась. – А что? Я не против, только без марсианок, и ты спишь на диване. Все же на чужой планете всем вместе не так страшно. Что скажешь, Витошка?
   – Только, чтобы паинькой, – пригрозила я пальцем Кариму.
   Довольная рожица расплылась в счастливой улыбке, а светловолосая голова тут же согласно закивала. Карим чмокнул в щеку сначала меня, потом Доминику и совершенно бесстыдным образом произнес:
   – Вот это жизнь! А может, останемся на Марсе?
   И мы, хихикая, дружно рухнули на кровать. Карим постарался, кто ж еще? Нет, с ним определенно все в порядке. Как был наглым мальчишкой, так им и остался.
   На осмотр замка ушло два часа, если судить по милым наручным часикам, которые нам любезно выдали марсианки, чтобы мы могли ориентироваться во времени. Чаттеры действительно не работали. Вообще никак. Так же, как и стиллы.
   Весело переговариваясь, мы переходили от комнаты к комнате, кружились в просторных залах, замирали от восхищения в тускло освещенных холлах. Забрели даже на кухню, где марсиане в белых халатах и поварских колпаках умело орудовали ножами, ложками и поварешками. Со слов приставленных к нам марсианок, других инопланетных гостей сегодня нет, поэтому весь замок полностью в нашем распоряжении.
   Пока мы принимали душ (каждый в своей комнате, если что) и переодевались, заботливые марсианки накрыли для нас стол в парадном обеденном зале на первом этаже. Не знаю, как им это удалось, но обед был восхитительным. Кроме свежайших земных блюд, таких как тушеные овощи с мясом, малосольные огурчики и восхитительное творожно–банановое суфле, нам предложили попробовать марсианские фрукты и ягоды. Бесподобные, кстати.
   Сесть с нами за стол марсианки отказались. Они вообще старались держаться в стороне, вели себя с нами предельно вежливо, почти не улыбались, на вопросы отвечали кратко. Но я обратила внимание на то, что понимали они нас прекрасно и общались с нами так же, как и Дархар, без языкового коммуникатора. А ведь говорят, что марсианки не покидают свою планету. Зачем тогда им нужно было изучать наш язык? Неужели только для того, чтобы оказывать гостеприимные приемы землянам? Интересненько, однако.
   А еще они пытались прочитать мои мысли. Я догадалась об этом по непривычным и неприятным ощущениям в районе висков. В голову словно пытались проникнуть, и сразу после этого одна из марсианок, кажется, это была Айя, болезненно поморщилась. Потом была еще одна попытка, но тоже безуспешная, если судить по удивленным лицам обеих марсианок. Сюрприз, девочки. Я мило улыбнулась и мысленно поблагодарила Дархара за его предусмотрительность.
   «Не стоит благодарности», – раздалось в моей голове, и, прежде чем я успела что–либо сообразить, в комнату вошел Дархар собственной персоной, одетый в черные узкие брюки и белоснежную шелковую рубашку.
   Он пронизывающим взглядом смерил поникших и опустивших головы марсианок, после чего девушки поклонились и стремительно покинули нашу скромную компанию, пролепетав напоследок своими хрустальными голосами:
   – Savalan Miri.
   – Приятного аппетита, – сказал Дархар, повернувшись к нам. – Прошу прощения, если помешал. Я зашел лишь сообщить, что через пятнадцать минут буду ожидать вас во дворе.
   – Спасибо, Дархар, – прощебетала Доминика, поглаживая сытое брюшко. – Мы в восторге от твоего гостеприимства.
   – Рад, что вам нравится, – Дархар улыбнулся и вышел, украдкой мне подмигнув.
   Дело в том, что на мне тоже была белая шелковая рубашка и узкие брючки, только не черные, а темно–коричневые, замшевые. Похоже, кое–кто прочно поселился в моих мыслях и вылезать оттуда не собирается.
   «Прости», – прозвучало в моей голове без капельки раскаяния.
   – А он красавчик, – произнесла Доминика, как только марсианин скрылся из виду. – Жаль, что мы не можем увидеть его истинный облик. Мне одной кажется, что этот замок и город, в который мы сейчас отправимся, принадлежит этому марсианину?
   – Я тоже так думаю, – согласно кивнул сидящий рядом Карим. – Ему кланяются, его слушаются, его боятся. Рядом с ним я чувствую себя ничтожным и мелким.
   – Да, его мощную ауру власти только равнодушный не заметит, – Доминика серьезно посмотрела мне в глаза и с некоторой обеспокоенностью сказала: – Витошка, на тебя запал очень непростой марсианин. Будь осторожна, зайчишка. Кто знает, чего от него можно ожидать.
   – Мне Дархар не показался враждебным, скорее, наоборот, он добрый, галантный и обходительный, – я мягко улыбнулась, получив мысленное послание от марсианина: «Я польщен».
   «Когда я была в душе, ты тоже разглядывал мои мысли?» – задала я Дархару провокационный вопрос, отчаянно краснея.
   «Прости», – получила я ответ с нотками удовлетворения.
   И это вместо раскаяния, сожаления или чего–нибудь в этом роде!
   – Именно так выглядит влиятельный мужчина, – парировала Доминика, сузив глаза. – Красив, силен и опасен.
   – Наши хейты гораздо опаснее, – тихо сказала я, пытаясь побороть праведный гнев и не наговорить Дархару чего–нибудь, о чем потом буду жалеть.
   – И не только хейты, – вынуждена была согласиться Доминика.
   Промелькнувшие не самые приятные воспоминания больно резанули по сердцу, вытеснив все остальные мысли. Да этот марсианин – настоящий ангел по сравнению со многими землянами!
   «Дракон, – поправил меня Дархар. – И я никогда тебя не обижу».
   «Знаю», – послала я марсианину мысленный воздушный поцелуй.
   «Повторишь это еще?» – поинтересовался марсианин бархатным обволакивающим голосом.
   «Ни за что», – фыркнула я, уловив в его эмоциях оттенок флирта.
   – Как знать, – Карим подошел ко мне и присел на корточки. – Я буду рядом в любом случае.
   Он провел костяшками пальцев по моей щеке и улыбнулся:
   – Пойдем познакомимся с легендарным городом, претендующим на звание Величайшего Чуда Вселенной.
   – И то верно! – подскочила Доминика. – Нехорошо заставлять столь гостеприимного и учтивого марсианина ждать.
   Четыре часа, в течение которых мы гуляли по городу, пролетели словно один миг. Дархар рассказывал о различных цивилизациях, населяющих космическое пространство, а мы слушали с раскрытыми ртами, впитывая каждое слово. Оказывается, в наших учебниках по расам написано мало, сухо и неинтересно!
   Город поразил своими масштабами и грандиозностью воплощения. Каждый квартал города, действительно, построен для отдельной расы с учетом присущих ей особенностей. Всего в городе семнадцать кварталов, мы успели побывать только в семи из них. Предусмотрели марсиане все: от рациона питания и климатических условий в привычной среде обитания до предметов мебели и транспортных средств передвижения. На вопросы типа: «Как вам это удалось?» Дархар лишь с загадочной улыбкой пожимал плечами.
   Нам было разрешено не только рассматривать окружающую обстановку, но и «немножко поэксплуатировать», как выразилась Доминика. Правда, мы не стали пробовать инопланетные блюда, поскольку уж очень подозрительно они выглядели и не менее подозрительно пахли. Умываться «целебной кровью горных червешитов с планеты Гаммар» мы тоже не стали, так же, как и тестировать «инструмент для тренировки силы и выносливости полуразумной расы вулласитов». Уж очень этот тренажер напоминал извращенный пыточный инвентарь. Бр–р–р.
   А вот в хижине эндрюсархов, располагающейся на дереве на высоте сорок метров над землей, мы побывали. И спустились в «подводное царство» ваакхассов, решившись–таки погрузиться на глубину тридцать метров в специальном подводном корабле, напоминающем прозрачную стеклянную бочку. Было безумно страшно, но ужасно красиво!
   Ваакхассы, обитатели неизвестной мне ранее планеты Ваакх, живут в подводных пещерах. Мы даже видели двух ваакхассов, правда, издалека, так что детально рассмотреть не удалось. Успела заметить, что они зеленокожие, тощие, лысые и вместо ступней с пальцами у них крупные ласты. Ух, при одном воспоминании об этих необычных представителях кожа покрывается пупырышками. Хорошо, что Дархар меня за руку держал и мысленно успокаивал все время, пока мы находились под водой.
   По городу мы перемещались на джайре – марсианском транспортном средстве, отдаленно напоминающем наш аэрокар, только без крыши. Джайры могут перемещаться не только по воздуху, но и ездить по земле, что мы и делали во время экскурсии. Управлял джайром Карим, выпросив у Дархара на это разрешение и вежливо отправив марсианина–водителя отдыхать сразу после того, как освоил премудрость вождения. И как солнышку удалось провернуть такую аферу, ума не приложу?
   – А как живут представители твоей расы, Дархар? – спросила Доминика, когда мы, уставшие и довольные, летели на джайре обратно в замок.
   – Подземный город мы посетим завтра, если вы не против, – спокойно ответил Дархар. – А сегодня вечером в замке состоится бал. Буду рад, если вы почтите меня и моих друзей своим присутствием.
   – Настоящий бал? – глаза Доминики загорелись и приобрели гигантские размеры, а затем в них отразилась неподдельная грусть. – Но у нас нет бальных платьев.
   – В замке предусмотрен для этих целей специальный гардероб, – невозмутимо произнес Дархар, с интересом следя за реакцией Доминики, – в западном крыле на первом этаже, рядом с библиотекой. Уверен, вы без труда подберете себе подходящие наряды.
   – В замке есть библиотека? – вклинился в разговор Карим, ни на секунду не отвлекаясь от управления джайром.
   – Да, и вполне приличная. Загляните туда обязательно, не пожалеете.
   – Дархар, а ты точно существуешь наяву? – выдохнула Доминика, не сводя восхищенных голубых глаз с марсианина.
   Но тот лишь хмыкнул в ответ.
//-- Карим Шульц --//
   С выбором костюма я сильно не заморачивался. Узкие черные штаны, белая рубашка и черный бархатный камзол с золотистой вышивкой. На камзоле, кстати, девчонки настояли. Ну а я не стал противиться. Чего не сделаешь ради прекрасных дам, коих у меня сегодня сразу две?!
   Дамы мои выглядели сногсшибательно. Особенно Виталина. Я не силен в тонкостях бальной моды, но в ярко–желтом пышном платье с корсетом, усыпанном сверкающими камнями, она была похожа на сказочную принцессу. Самую обаятельную и привлекательную принцессу на свете. Не буду отрицать, что пленило меня не столько платье, сколько хрупкие обнаженные плечи и захватывающая дух грудь, прикрытая полупрозрачной тканью. А еще длинные распущенные волосы, к которым дико хотелось прикоснуться. Я изо всех сил старался не пялиться на малышку слишком откровенно, но почему–то мне кажется, что у меня это не получалось. Манящие округлости и волнующая ложбинка будоражили и сводили с ума. Я и подумать не мог, что малышка под свободными футболками прячет такое сокровище!
   Доминика выбрала зеленое платье, тоже пышное и тоже с корсетом. Только вместо сверкающих камней на нем красовались белые цветы. Много белых цветов. Волосы она уложила в какую–то невообразимую высоченную прическу с бусинами и шпильками. И как теперь танцевать с таким сооружением на голове?
   – Дамы, вы обворожительны, – я галантно склонил голову, затем поцеловал руки обеим своим спутницам по очереди, задерживая взгляд на зоне декольте, само собой.
   Признаюсь, не удержался. О чем сразу же пожалел, поскольку организм недвусмысленно отреагировал.
   – Карим, ты тоже, – с хитрым прищуром произнесла Доминика, разгадав мои нескромные мысли.
   А Витошка только смущенно покраснела, вызвав у меня улыбку. Она прелесть!
   Аккуратно взяв обеих под руки, я сделал глубокий вдох и неспешно повел девушек в бальный зал, откуда уже доносилась музыка. Этот просторный светлый зал с обалденным мраморным полом мы видели днем, но сейчас он был лучше, чем в самых колоритных исторических фильмах. Тысячи свечей в огромных люстрах и подсвечниках, обитые красным бархатом кушетки вдоль стен, маленькие столики с напитками и марсианскими фруктами и куча разодетых в пух и прах гостей, исключительно марсианских кровей. Красотища! Когда еще выпадет шанс такое увидеть! Наряженный в камзол в сопровождении сразу двух ослепительных леди, я чувствовал себя важной персоной, кем–то вроде графа или барона.
   Как только мы переступили порог зала, заиграла медленная мелодия. К нам тут же подошел Дархар и похитил у меня Витошку, предварительно извинившись. Не хотел отпускать, но что поделать? Пусть порадуется гостеприимная марсианская душа. А у меня есть еще одна дама, за которой я намерен красиво поухаживать.
   Дархар увел малышку в центр зала и закружил в танце. Гости расступились, освободив для них приличное пространство. Я не стал стесняться, и очень скоро мы с Доминикой оказались второй парой, танцующей в окружении пестрой толпы. Постепенно к нам присоединились и другие.
   Потанцевать с Витошкой мне удалось только один раз, все остальное время от нее ни на шаг не отходил Дархар. Не буду спорить, он смотрелся круто рядом с малышкой. Весь такой величественный и представительный в своем белом костюме. Я, по сравнению с ним, – моль бледная. Не будь он марсианином, ходил бы завтра с разбитым носом, это в лучшем случае. Вел себя инопланетянин безукоризненно, вопросов нет, однако это не мешало мне сгорать от ревности. Так что, если бы заметил неподобающее поведение по отношению к Виталине, устроил бы драку и межпланетный скандал. Я парень простой, долго бы не раздумывал.
   В целом бал произвел не меньшее впечатление, чем город. Расслабляющая музыка, вполне съедобные инопланетные фрукты и занятные напитки, вызывающие непривычные ощущения – легкость в теле, веселость в душе, но при этом абсолютно ясное сознание. Красивые марсианки и импозантные марсиане, жаль, что все они в трансформированном облике. А может, это их обычный облик, и вся эта болтовня про трансформацию – выдумки и чепуха? Спросить у Дархара, что ли? Определенно, стоит поинтересоваться. За спрос ведь не бьют в нос.
   Прическа у Доминики не рухнула, кстати. Хотя, признаюсь, я весь вечер за нее переживал. За Доминику, конечно. Испорченная прическа для девушки – это ведь трагедия космического масштаба.
   Уснули мы мгновенно. Девчонки засопели, как только положили головы на подушки, а я сразу после них. Жаль, что приходится спать на диване в одиночестве. Я бы не отказался прижать к себе обеих и… просто спать. Сегодня просто спать…
   А библиотеку стоит посетить. Интересно, что она из себя представляет?
//-- Виталина Мерц --//
   Я не поняла, в какой момент мы остались одни. Я и Дархар. Только почему–то на мне было не ярко–желтое бальное платье из моего волшебного сна, которое я сегодня примерила наяву, а моя любимая пижамка с енотиками. И Дархар был одет не в белоснежный костюм, расшитый серебром, а в черные кожаные узкие брюки и черную шелковую рубашку. Вот что за несправедливость, а?
   Стоило мне так подумать, как пижамка исчезла, а вместо нее появился необычный наряд. Обтягивающие черные брюки, красного цвета шелковая блузка с длинными кружевными рукавами, плотно прилегающими к телу, черный жилет из гладкой кожи и черные замшевые сапожки выше колена со шнуровкой сзади по всей высоте. Никогда не видела ничего подобного. Особенно мне понравились сапожки. Нереально мягкие, удобные, на плоской подошве, верх усыпан мелкими камешками. Прелесть!
   – Нравится? – спросил Дархар почему–то шепотом.
   – Очень, – прошептала я, заглянув в большие черные глаза.
   Они притягивали, манили, обещали наслаждение, в них хотелось утонуть. Но Дархар не позволил мне этого сделать.
   – Верь мне, – прошептал марсианин на ухо, став позади и обняв меня за талию, – и ничего не бойся.
   – Я попробую, – тихо сказала я, прислонив голову к плечу Дархара и прислушиваясь к своим ощущениям.
   Страха нет. Есть желание быть рядом и предвкушение чего–то нового и захватывающего. Шеи коснулись горячие губы марсианина, от волнующего шепота закружилась голова:
   – Мы немного полетаем и посмотрим на звезды.
   Нас накрыла темнота, а через мгновение мы уже летели высоко в небе, среди звезд. Меня крепко держали за талию сильные руки, прижимая спиной к горячему телу. Сердце сходило с ума от невероятных ощущений: то бешено колотилось, стремясь выпрыгнуть из груди, то замирало, забывая стучать. Непередаваемое чувство полета накрыло меня с головой. Я отдалась полностью этому чувству, позабыв обо всем на свете, ни о чем не думая. Я просто летела, упиваясь пьянящим восторгом, прикосновениями ветра, ласкающими кожу, и крепкими объятиями марсианина.
   Приземлились мы на берегу маленького живописного озера, расположенного среди скал высоко в горах. Вид оттуда открывался просто нереальный! Мы словно оказались в самом центре Вселенной! Только я, Дархар и звезды! Миллионы сверкающих огоньков окружили нас со всех сторон. Они таинственно вспыхивали в бездонном темно–фиолетовом небе, танцевали, поблескивая, в розовой глади воды, мерцали в наших глазах. И такая тишина! Мне даже показалось, что я слышу, как звезды шепчутся.
   Дархар усадил меня к себе на колени, прижал спиной к груди, и мы долго любовались ночным пейзажем, прислушиваясь к дыханию друг друга и к биению наших сердец. Мы не торопились заговаривать, чтобы не нарушить этот сказочный покой. Да нам и не нужны слова, мы ведь можем общаться и без них.
   Внезапно возникшая мысль заставила повернуться к марсианину и замереть. На меня смотрели те же большие черные глаза, в которых отражаются звезды и в которых так хочется утонуть, но все остальное было другим. Крупное мускулистое тело, медного цвета кожа, необычной формы голова, расширяющаяся кверху, красивые чувственные губы, совсем маленькие ушки и чуть повыше над ними интересные вытянутые трубочки–воронки, размером с мой большой палец. Они так забавно шевелились, что я не удержалась и потянулась к ним рукой. Дархар не стал меня останавливать, позволив прикоснуться. Нежные и теплые.
   Потом пришел черед волос, иссиня–черных, гладких, как шелк, достигающих нижнего края лопаток, и кистей рук, на каждой из которых я насчитала шесть пальцев. А потом я поднялась на ноги и увидела то, что искала. Огромные красные крылья за спиной. Не веря собственным глазам, провела по ним пальцем, медленно, едва касаясь. Приятные на ощупь, кожистые, теплые.
   – Так вот вы какие, марсиане, – как завороженная, прошептала я.
   – Ты разочарована? – с притворной грустью спросил Дархар чуть хрипловатым голосом и потянул меня за руку так, что я снова оказалась у него на коленях.
   – Вовсе нет, – я улыбнулась, вспомнив изображение стереотипного марсианина из учебника по космическим расам, на который случайно наткнулась в виртуальной библиотеке Академии несколько недель назад. – Я рада, что ты совсем не похож на серо–зеленого бесполого человечка с дряблым телом без волосяного покрова и с непропорционально большой головой, на которой находятся огромные раскосые глаза черного цвета миндалевидной формы.
   У меня отличная память, поэтому процитировала часть абзаца из учебника на одном дыхании. Ну и заодно потыкала пальцем живот Дархара, убедившись, что вместо дряблого тела там находится стальной рельефный пресс.
   Марсианин громко расхохотался.
   – Что ж мы вам плохого сделали? – спросил сквозь смех, без труда считав картинку из моего воспоминания.
   – Ты разочаровался в землянах? – тихо спросила я, положив свою ладонь на щеку марсианина.
   – Вовсе нет, – Дархар на мгновение заглянул мне в глаза, а затем приблизил свое лицо к моему и поцеловал.
   Сначала нежно, едва касаясь горячими губами моих губ, вызывая легкую дрожь в теле. А затем увереннее, одной рукой поглаживая шею, а другой все крепче и крепче прижимая меня к себе за талию.
   Это был мой первый настоящий поцелуй.
   С каждой секундой он становился все более страстным, обжигающим. Неожиданно в мои ягодицы уперлась возбужденная плоть Дархара, и я резко отстранилась, посмотрев на марсианина широко раскрытыми глазами. Его взгляд был затуманен, дыхание учащенное и глубокое, рука запуталась в моих волосах. Я испугалась.
   – Не бойся, – серьезно сказал марсианин, проведя пальцем по моей нижней губе, – я никогда тебя не обижу.
   Я молча кивнула и прижалась щекой к груди инопланетянина, в которой гулко билось горячее марсианское сердце. Я ему верила. Не знаю почему, но верила. Такое сердце не способно причинить боль.
   А еще я чувствовала себя желанной. Новое для меня чувство, но такое сладкое, щемящее. И волнующее.
   Тишину нарушило еле слышное сопение. Я хотела обернуться на звук, но Дархар придержал меня и мысленно прошептал:
   «Ш–ш–ш, не спугни».
   Я замерла. Сопение приблизилось, а потом затихло. Я аккуратно и очень медленно повернула голову и чуть не расплакалась от умиления. В шаге от нас на песке сидело… чудо. Маленькое, мокрое, непонятного цвета, с трогательной мордочкой, розовым носиком–бусинкой и огромными ушами, забавно растопыренными в стороны. Малыш дрожал и смотрел на нас большими зелеными глазками.
   «Кто это?» – задала я мысленный вопрос.
   «Ракапузь, дикий горный зверек. Ты ему понравилась, Виталина. Обычно ракапузь от всех прячется».
   «А почему он такой мокрый?»
   «Любит купаться».
   «Какая лапочка, мне так хочется его потрогать», – откровенно призналась я, еле сдерживаясь, чтобы не затискать этого чудика.
   Как только я так подумала, мокрое дрожащее чудо неуклюже потопало к нам. С шумным сопением оно взобралось по ноге Дархара вверх, цепляясь коготками, уселось у меня на коленях и ткнулось влажным холодным носиком мне в руку, продолжая сопеть. Я чуть–чуть пошевелила рукой. Малыш не убежал, но притих. Тогда я решилась его погладить. Сначала пальчиком, а потом и всей ладонью. Он тихонько сидел, дрожал и мило шевелил ушами.
   – Ракапузик, – прошептала я ласково, поглаживая мокрую шерстку.
   Малыш посмотрел на меня доверчивыми зелеными глазенками, а потом неожиданно свернулся клубочком и тихонько заурчал, как котенок. Он и внешне смахивал на котенка, ну вернее, на помесь котенка с крысой. Лапки у этого чуда крысиные, носик тоже, но вот мордочка как у котенка, только более вытянутая. Глазки и хвостик тоже скорее кошачьи, туловище короткое, а уши огромные, как у Чебурашки, которого мы видели в Музее Детства. Только они не круглые, а овальной формы, расположенные диагонально. Лапочка, одним словом.
   Я повернулась к Дархару, чтобы посмотреть на его реакцию, и увидела слезы в больших черных глазах. Видимо, малыш его тоже растрогал.
   «Обними меня», – попросила мысленно.
   Мою просьбу выполняли долго и нежно, поглаживая шею и плечи. Ракапузик успел просохнуть, и теперь мне удалось определить его окрас. Серо–розовый с мелкими белыми вкраплениями на мордочке и животике. А еще он стал пушистым и теперь напоминал котенка с круглым пузиком и смешными овальными ушками. Ракапузь – это марсианский котенок, так я решила для себя.
   – Это лучшая ночь в моей жизни, – прошептала я, улыбнувшись звездам.
   Дархар повернул мое лицо к себе, взяв пальцем за подбородок, и легко прикоснулся губами к моим губам.
   А потом я проснулась.
   За окном красивый розовый рассвет и мерцающие звезды. Карим и Доминика еще спят. Не буду их будить, полежу тихонько, наслаждаясь послевкусием сна. Губы все еще покалывает от поцелуев марсианина, а сердце трепетно стучит, напоминая о захватывающих ощущениях полета. Эх, жаль, что я помню так мало. Картинки необыкновенного сновидения слишком быстро тают, одна за другой исчезая из моей памяти, оставляя лишь призрачный волнующий след.

Глава 28

//-- Дархар Джи Тан --//
   Через несколько часов она будет полностью в моей власти. Эта мысль успокаивает Дракона, только поэтому он сидит смирно, время от времени порыкивая. Ждет. Я тоже жду.
   Меня тянет к землянке с непреодолимой силой, я даже не могу выйти за пределы замка. Находиться в шаге от нее, держать за руку, слышать приятный мелодичный голос, сгорать в пламени огня и не иметь возможности немедленно испить свою пару до дна – мучительная пытка, доставляющая боль и наслаждение одновременно. Виталина наполняет жизненной энергией, но я хожу по острому лезвию кинжала, дразня и искушая пылающего страстью Дракона.
   Несколько часов. Еще несколько часов, и мы снова останемся одни…
   Попробовав землянку на вкус, я стал зависим. Ее запах, ее энергия, ее вибрации… Я близок к помутнению разума. Но это был единственный способ запечатлеть в ее подсознании незыблемый постулат о том, что в любой ситуации я – ее безусловная защита, опора и спасение. Оставлять Избранную на Марсе сейчас нельзя, она еще не исполнила предначертанное ей на Земле. Об этом поведало Озеро Истины прошлой ночью, не позволив провести обряд полного слияния, на который я решился с мыслью, что познаю свою пару, она подарит мне наследника, а затем я уйду в вечность вместе с ней. Время еще не пришло, поэтому придется отпустить Избранную и ждать. Но я буду оберегать ее любыми способами. Преодолею зависимость, одержимость, безумие драконьей сущности. Я отправлюсь за ней в любую бездну, я готов на все, только бы быть рядом…
   Виталина. Каждое ее движение, каждое слово, каждая клетка тела пропитаны необычной силой, мне неведомой и непонятной. Эта сила еще дремлет, уступая место застенчивости и нерешительности, но колебания энергии свидетельствуют о том, что совсем скоро моя робкая землянка превратится в отважную Избранную.
   Моя землянка. Этот день длился бы бесконечно, если бы не наши беседы. Я упивался новыми ощущениями. Она меня не боится, в ней нет слепого повиновения и поклонения, общение между нами происходит на равных. Есть в этом что–то особенное. Как и в том, что изучать свою пару оказалось весьма занятно.
   Виталина обладает довольно развитой памятью и целеустремленностью, что совсем не характерно для ныне живущих представителей ее расы. Она на удивление любознательна, причем поверхностные знания ее не устраивают, она стремится докопаться до сути. Проницательна, бесхитростна, прямолинейна, не мстительна, не тщеславна, не способна на предательство. В сочетании с присущими ей деликатностью и изяществом манер она станет безупречной правительницей. Сущность никогда не ошибается. Драконья сущность не ошибается вдвойне.
   Импровизированный подземный город, который мы посетили утром, землянку не сильно впечатлил. Она не стала ничего о нем расспрашивать, мысленно сообщив, что ее не интересует город–фикция, вместо этого она бы предпочла задать мне несколько вопросов по существу. Я позволил, догадываясь, о чем она спросит. Нам обоим нужен был этот разговор.
   – Дархар, от чего зависит цвет оболочки вашей матрицы?
   Землянка приступила к допросу сразу же, как только ее друзья вместе с Найомом отдалились от нас на приличное расстояние. Не случайно, конечно.
   Я ждал этого момента. От меня не укрылось, с каким интересом вчера на балу Виталина рассматривала оболочки матриц моих подданных. Собственно, для этого и был организован бал. Чтобы подтолкнуть землянку к правильным вопросам. Я давно понял, что она видит сквозь иллюзию, поэтому о цвете моей оболочки она знает. Кроме Найома, она единственная, кому об этом известно.
   – У тех, кто нашел свою пару, оболочка золотистая. У тех, кто привязан совместимостью, она красная. У всех остальных – белая.
   – А что значит – привязан совместимостью? – вопрос прозвучал после непродолжительного молчания и чуть тише, чем предыдущий.
   Она старалась скрыть эмоции, но меня насторожило другое: я не видел ее мыслей.
   – Если марсианка не является парой, а просто доминантным элементом, то после физического слияния на оболочке ее матрицы появляется отпечаток сущности избранника, оболочка приобретает красный цвет, а сама марсианка становится лейдой – не свободной. Отпечатком лейда и ее избранник привязываются друг к другу. Вибрации лейды становятся закрытыми для всех марсиан, кроме ее избранника и ее пары. Свободной лейда может стать только в том случае, если отпечаток исчезнет.
   – А он может исчезнуть?
   – Да. Если в течение года не произойдет зачатие или если лейда встретит свою пару, отпечаток исчезает, на его месте остается след. Марсианка становится свободной, а оболочка ее матрицы белой.
   – И для чего же нужен след?
   – Чем больше следов на матрице марсианки, тем слабее потомство она сможет воспроизвести.
   – Вот как. Дархар, а девушка может отказаться стать лейдой?
   – Физическое слияние возможно только с марсианкой, ставшей элементом матрицы, и только в случае взаимного согласия.
   – Это очень правильно. Мне кажется. Жаль, что у землян все иначе.
   Повернувшись к землянке, остановился и внимательно посмотрел ей в глаза. Она попыталась отвести взгляд, смутившись. Это ожидаемо, но где же ее мысли?
   – Ты знаешь не все, – сказал, приподняв пальцами ее подбородок и заставив смотреть на себя. – Марсианин может иметь не одну лейду, а несколько одновременно, чтобы воспроизвести на свет как можно больше наследников и укрепить свой род.
   Казалось, время остановилось, пока Виталина пристально меня разглядывала.
   – И как к этому относятся ваши девушки? – ее голос дрогнул.
   «У них есть выбор – стать лейдой, повысить статус, получить уважение и покровительство рода совместимого избранника или беречь девственный потенциал всецело для будущих наследников своей пары, продолжая ее искать», – мысленно сказал я, глядя землянке в глаза.
   В тот момент я понял, что подарил Виталине ракапузь. Хрустальный ментальный блок. Теперь видимыми будут только те ее мысли, которые она захочет показать. Даже мне не под силу снять этот блок.
   Я усмехнулся. Маленький горный зверек, покровитель невинности и чистоты, являющийся только девственницам с чистыми помыслами, сделал Избранной поистине достойный подарок.
   – Понятно. Давай догонять наших беглецов, пока они не потерялись.
   Землянка попыталась улыбнуться и уже сделала шаг вперед, но я остановил ее, взяв за руку.
   – Виталина, ты больше ничего не хочешь спросить?
   Она глубоко вздохнула, после чего решительно произнесла:
   – У меня много вопросов, Дархар. Но я задам тебе их в другой раз. Хорошего понемножку, так у нас говорят.
   Настаивать я не стал. У нас еще есть время. Для этого разговора оно точно есть.
   Библиотека замка, созданная мною десять лет назад по совету Найома, пришлась Виталине по вкусу, как и ее друзьям. Прошло уже три часа, а они продолжают с неподдельным интересом разглядывать старинные рукописи, манускрипты, свитки, фолианты, принадлежащие разным космическим расам. Подлинников там немного, в основном копии, материализованные иллюзии, но это нисколько не умаляет их значимость и ценность для тех, кого интересуют истинные знания и кто осознает важность сохранения исторических предметов. Артефакты прошлого содержат неисчерпаемый кладезь премудрости, не всегда подвластный нашему разуму, но являющийся неиссякаемым источником силы предков.
   Землянка сразу догадалась, что библиотека не содержит сведений о моей планете и ее обитателях. Даже пошутила по этому поводу:
   «Дархар, к чему такая осторожность? Мы ведь все равно не знаем ваш язык?»
   «Так нужно, Виталина. Все, что тебя интересует, ты можешь спросить у меня. Я с удовольствием отвечу на твои вопросы».
   «Вот как? Хорошо. Тогда скажи мне, почему тебе все кланяются? Все, кроме Найома».
   «Мне кланяются в знак почтения. Род Джи Тан – один из самых древних на Марсе, верховный и самый могущественный. На ступень ниже стоят пять древних родов послабее, относящихся к высшим, к одному из них принадлежит Найом. Следующую ступень занимают двенадцать низших родов. Они не являются древними, не настолько сильны, как высшие, но превосходят по силе бликков. Бликками называют марсиан, не принадлежащих ни к одному из высших или низших родов. Найом – мой друг, поэтому он мне не кланяется. Я достаточно полно ответил на твой вопрос?»
   «Более чем. Спасибо».
   «Рад помочь».
   «Дархар, члены твоего рода входят в состав Правительства Марса, так ведь?»
   «Входят».
   «И ты тоже?»
   «И я».
   «Ясно. Я так и думала».
   «Это ничего не меняет, Виталина. Я твой друг, и кланяться мне не нужно».
   Молчание. Десять секунд. И ни одной мысли.
   «Ладно, хорошо», – наконец услышал вердикт и облегченно выдохнул.
   Когда–нибудь мне придется сказать землянке, что официально Марсом правит не Правительство, как на Земле, а Повелитель, но не сейчас. Форсировать события не разумно, а сама она не догадается. И тему эту продолжать не станет, чтобы не показаться навязчивой. Землянка слишком хорошо воспитана.
   «Мне нравится с тобой общаться, Виталина. Спросишь что–нибудь еще?»
   «Обязательно, но не сейчас. Сначала обойду вдоль и поперек твою чудесную библиотеку. Находиться здесь – сплошное удовольствие. Чувствую себя попаданкой в другой мир, в окружении древних тайн и запретных магических писаний».
   Я искренне рассмеялся непосредственности землянки. А затем расстроился, поскольку за моим смехом последовала тишина. Признаю, мне не хватает привычного потока ее откровенных мыслей.
   «Могу я пригласить тебя на вечернюю прогулку, Виталина?»
   «Конечно. Я с удовольствием подышу свежим марсианским воздухом перед сном».
   «Приду за тобой после ужина».
   «Буду ждать».
   Она ждала. Готовилась к нашей встрече, нервничала. Ракапузь отнял у меня возможность видеть потаенные мысли землянки, но мой слух никуда не делся. Я отлично слышал все, что она говорила, от меня не укрылся ни один ее вздох. Впрочем, я слышал разговоры всех находящихся в замке и ничуть не хуже видел их мысли.
   – Доми, как думаешь, лучше белая шелковая рубашка или сиреневая блузка?
   – Блузка та, что с завязочками на груди?
   – Ага.
   – Тогда блузка.
   – Мне тоже так кажется. Решено, блузка. А волосы лучше распустить или заплести?
   – Заплести. Ты ведь не собираешься соблазнять марсианина?
   – О нет. Конечно нет. Заплести, ясно. Спасибо тебе.
   – Да не за что. Волнуешься, Витошка?
   – Очень.
   – Не волнуйся, все будет хорошо. Правда, Карим?
   – Конечно. Это ведь не свидание, а просто прогулка. Подумаешь, прогулка с марсианином.
   «И почему я не догадался пригласить ее на свидание? На Марсе, под луной. Вот болван! Такую возможность упустил!»
   Мысли землянина вызвали улыбку. Правильно думает, упустил.
   – Да, просто прогулка. Постараюсь сохранять спокойствие. Ну как я выгляжу?
   – Умопомрачительно, – голос землянина изменил тональность. – А может, со мной лучше прогуляешься, а?
   «Какая аппетитная, черт, даже во рту пересохло», – мыслевирус землянина заставил улыбнуться.
   Карим. У тебя недостаточно энергии жизни, чтобы претендовать на эту землянку. Ваши вибрации совпадают лишь частично. Твои мечты напрасны, землянин.
   На губах застыла довольная ухмылка. Вряд ли у меня найдется достойный соперник, тем более среди землян. У Виталины слишком сильная энергия.
   – Карим, солнышко, слюной не захлебнись. Витошка, ты прелесть!
   – Спасибо, мои хорошие. Что бы я без вас делала?
   – Витошка, не трогай завязочки, а то Карим сознание потеряет.
   – Э-э…
   Во всей красе представил, как смутилась моя землянка. Зеленые глаза сверкнули, потом уставились в пол, щеки изменили цвет, плечи опустились. Дракон нетерпеливо зашевелился, требуя ускорить шаг.
   После короткого стука решительно открыл дверь и произнес:
   – Добрый вечер. Приношу извинения за свое дерзкое вторжение. Виталина, ты очаровательна.
   – Благодарю, Дархар. Я готова, мы можем идти.
   – Уверяю вас, что верну Виталину в целости и сохранности, – вежливо улыбнулся застывшим в напряжении друзьям землянки, попутно сделав им внушение не беспокоиться, после чего взял свою спутницу под руку и повел к выходу.
   – У тебя замечательные друзья, Виталина.
   – Да, я знаю. Мне очень повезло. Дархар, а сколько тебе лет?
   Неожиданный вопрос. Землянка умеет застать врасплох.
   – Сто семнадцать, – я усмехнулся, наблюдая за реакцией землянки.
   Она остановилась, зеленые глаза увеличились в размере, превратившись в огромные сияющие изумруды, и с нескрываемым удивлением уставились на меня.
   – Слишком стар, чтобы быть твоим другом? – взял землянку за талию и закружил по холлу первого этажа, окутывая нас односторонним пологом тишины.
   Для всех землянка – моя почетная гостья, слышать наши разговоры посторонним не обязательно. А мы будем слышать все, что происходит вокруг.
   – Нет, – она весело хихикнула, положив ладошки мне на плечи, – просто немного неожиданно. Ты на сто лет старше меня, представляешь? А сколько лет живут марсиане, Дархар?
   – Около четырехсот. Представители моего рода доживают до четырехсот пятидесяти.
   – Очуметь! – Виталина восторженно выдохнула, а мое сердце сжалось.
   Земляне живут слишком мало, моего возраста достигают немногие. У этой землянки кристально чистая энергия жизни, она – Избранная трех миров, а значит, Судьба подарила ей шанс прожить больше, чем остальным землянам. На несколько десятков лет больше. И она прожила бы, если бы не я. От меня зависит, сможет ли она воспользоваться своим шансом. В моих руках ее жизнь. Короткая и такая ценная жизнь. Имею ли я право распоряжаться ею?
   – Дархар? – зеленые глаза взволнованно сверкнули. – Все в порядке?
   – Да, – я поставил землянку на мраморный пол и улыбнулся. – Пойдем посмотрим, удастся ли тебе приручить у-йю.
   Ей удалось. Не знаю как, но огненный цветок сам опустился в тонкие ладони землянки и поделился энергией.
   – Мне нравится твоя планета, Дархар, – землянка сияла, искренне радуясь своей маленькой победе. – Почти.
   Я промолчал, выжидающе глядя на ставшее неожиданно серьезным лицо.
   – У меня есть один вопрос, – Виталина внимательно посмотрела на оболочку моей матрицы, но спросила совсем не о том, о чем подумал я. – Если лейда найдет свою пару после того, как у нее появятся дети от совместимого избранника, что будет с детьми?
   – Сыновья лейды – наследники ее избранника, они наследуют сущность отца, продолжают его род и принадлежат этому роду. Дочери лейды наследуют сущность матери, они принадлежат роду лейды и после наступления совершеннолетия отправляются в земли своего рода.
   – Но лейда, когда уже не будет лейдой, сможет видеться со своими детьми? Навещать их? Заботиться?
   – Ей это не нужно, Виталина. Лейда не привязана к своему потомству. У марсиан нет таких чувств, как у землян. Чувства нам открываются только после встречи пары, но и они отличаются от тех, что испытываете вы.
   – Земляне тоже бывают разные, Дархар. Не всем из нас дано чувствовать. И, если честно, я не знаю, хорошо это или плохо.
   Мне нестерпимо захотелось обнять землянку, прижать ее к груди, услышать стук чувствительного сердца. Я отчаянно нуждался в теплом дыхании на своей коже, в нерешительных нежных прикосновениях. По телу пробежала дрожь при воспоминании о том, как ласково Виталина провела пальцем по моему крылу прошлой ночью, доведя меня почти до экстаза. Я вспыхнул, а Дракон бешено заметался, извергая пламя, в стремлении вырваться на свободу и немедленно пометить свою пару. Мысленно рявкнул на похотливую сущность. Еще не время.
   Я для землянки просто друг. Пока. Поэтому нужно следить за каждым своим движением и за каждым своим словом, чтобы не выдать себя. Это не просто, Избранная с легкостью считывает мои эмоции. Но возможно. Требуется взять эмоции под жесткий контроль. Хотя бы на несколько часов.
   – Природа всегда стремится к гармонии и эволюции, – спокойно заговорил я, взяв землянку за руку и потянув ее в сторону гор. – Для динамичного развития расы необходимо самое жизнеспособное потомство, а такое может появиться на свет лишь у наиболее совместимых особей. Но только истинная пара способна вырастить свое потомство в гармонии, поскольку, встретив друг друга, оба познают чувства. А чувства рождают энергию жизни. «Хлеба и зрелищ!» – так говорили ваши предки. Они не ошибались, хотя и вкладывали в эти слова немного другой смысл. Для того, чтобы жить, нужна энергия, а самую сильную энергию для тела и сущности генерирует пища и чувства соответственно. Именно поэтому каждый марсианин ищет свою пару всю жизнь. Для того, чтобы не просто жить, а чувствовать каждый прожитый день. В этом случае гармония и эволюция неизбежны.
   – Наверное, ты прав, – тихо сказала Виталина.
   – Однако время неумолимо. Оно никого не ждет. С возрастом способность воспроизвести здоровое потомство снижается, и вероятность появления наследника падает. Молодые лейды решают эту проблему, участвуя в продолжении рода, рождая сильных и здоровых наследников. Это вынужденная мера, но наиболее эффективная для выживания расы.
   – Главный закон эволюции, – землянка подняла на меня задумчивый взгляд, – выживает тот, кто умеет приспособиться.
   Я кивнул.
   – Дархар, а после того, как марсианин встретит свою пару, его лейды становятся свободными?
   – После встречи пары слияние и соприкосновение с другими невозможно. Но свободными станут только те лейды, которые не смогли зачать. Остальные будут привязаны к своему избраннику до тех пор, пока не встретят свою пару. Пока этого не произойдет, они будут осуществлять уход за наследниками рода.
   – То есть, если марсианин в момент встречи пары не привязан совместимостью, то лейда у него уже и не появится? – землянка остановилась, а ее глаза вспыхнули ярким зеленым светом.
   Спонтанный выброс энергии в момент эмоционального колебания. Эмоциональный неконтролируемый всплеск. На это интересно посмотреть. Но не здесь и не сейчас.
   – Не появится, – поспешил я успокоить землянку. – Более того, если его пара невинна, то оболочки матриц обоих наполнятся каплями звездного света, пульсарами, а после первого полного слияния она станет айлин – единственной. Дети айлин независимо от пола всегда наследуют сущность отца. Это считается великим благословением.
   – Это то, о чем я мечтаю, – тихо сказала Виталина.
   – Стать айлин? – внутри меня все замерло, даже Дракон притих, прекратив неустанные истязания моей плоти огнем.
   – Быть единственной, – землянка тепло улыбнулась, посмотрев мне в глаза. – Я землянка, мне не стать айлин. Но я мечтаю быть единственной любимой навсегда.
   Я сглотнул. Потом улыбнулся.
   – Иди сюда, – тихо позвал, показав на расщелину между скал, – посмотрим на встречу двух лун.
   Мы протиснулись между каменными стенами и оказались над обрывом на большой поляне, на которой я соорудил скамейку из белых валунов. Уже давно, лет двадцать назад, когда впервые увидел это место. Здесь больше ничего нет, только эта скамейка, фрагмент бескрайнего космоса и синие скалы. Первозданная беспредельная красота.
   Виталина крепче сжала мою руку и с благоговейным трепетом уставилась в звездное небо. На миг мне показалось, что у землянки не просто перехватило дыхание, а остановилось сердце. Я наклонился к самому ее уху и шепнул:
   – Здесь можно услышать песню Вселенной.
   – Дархар, – хрипло, с придыханием прошептала землянка, слегка вздрогнув, – это… великая картина жизни… и любви.
   – Расскажи мне, что такое любовь, – попросил я, присев на скамейку и усадив землянку рядом.
   Она прислонила голову к моему плечу и тихо заговорила, глядя в небо:
   – Любовь огромна, непостижима, загадочна и бесконечна, как Вселенная. Она может быть разной, может принимать любые формы, но она всегда чиста и прозрачна, как бриллиант. Любовь сильнее всего. Она заставляет гореть, сверкать, вспыхивать и гаснуть, умирать и возрождаться, поглощать и растворяться, но она никогда не умирает сама. Истинная Любовь вечна. Она живет в сердце, в душе, в памяти…
   В этот момент справа от нас показалась Эйра и медленно покатилась по небосклону. Землянка, открыв рот, наблюдала за тем, как большая луна приближается к нам, затем прямо над нашими головами на мгновение перекрывает собой маленькую луну Шаас и уходит влево, чтобы закатиться за горизонт.
   С этого места встреча двух лун представляет собой действительно впечатляющее зрелище. Эйра за счет оптической иллюзии кажется огромной, на четверть небосклона, и создается ощущение, что она проходит слишком низко, на расстоянии метров тридцати от обрыва, на котором мы сидим.
   – Это… потрясающе, – выдохнула землянка, повернувшись ко мне.
   – Эйра и Шаас, Реальность и Иллюзия.
   – Невероятно красиво. А на Земле ваши луны называют по–другому.
   – Знаю, – я хмыкнул. – Фобос и Деймос, Страх и Ужас. Каждый видит то, что хочет видеть. Но это не мешает нашим лунам оставаться прекрасными.
   – Это точно.
   Приобняв Виталину за плечи, я уткнулся носом в ее мягкие волосы. Она так вкусно пахнет. Моя землянка.
   «Я слышу, как шепчутся звезды», – мысленно сказала землянка, прижимаясь теснее.
   «Они поют», – также мысленно ответил я, наслаждаясь блаженными минутами нашего соприкосновения.
   «О чем?»
   «О жизни. Песня звезд для каждого звучит по–разному. Прислушайся, ты все поймешь».
   Мне нравилось так сидеть. Обнимать свою пару, смотреть на звезды и обмениваться мыслями. Я и раньше здесь бывал, но только сейчас заметил, что звездный купол сияет всеми цветами спектра. И песня Вселенной стала громче, ощутимее. Появившиеся чувства значительно усилили энергетическое восприятие, а ведь полного слияния у нас еще не было.
   «Дархар, а где твоя айлин?» – мои размышления прервал мысленный вопрос землянки.
   Вопрос, который я так долго ждал. Вопрос, ответ на который изменит наши жизни. Навсегда.
   «Ну наконец–то, а я думал, что ты уже и не спросишь», – не в силах справиться с собой я провел пальцем по щеке землянки, чувствуя, как она замерла и вся сжалась в ожидании ответа.
   Она боится. Боится, что правда ранит ее, ведь моя землянка уже поняла, что не хочет меня терять. У нас абсолютный коннект, абсолютное созвучие биополей, мы созданы друг для друга. Я исполню твою мечту, Виталина. Ты станешь единственной. Моей единственной. Моей айлин.
   Я не успел ничего сказать. Воздух дрогнул, раздался оглушительный звон. Виталина судорожно ухватилась за мою руку и испуганно прижалась всем телом к моей груди.
   – Не бойся, – спокойно сказал я, устанавливая вокруг нас защитный купол и максимально напитывая его энергией. – Это поединок за лейду. Нам с тобой ничего не угрожает, но придется остаться здесь, пока все не закончится.
   – Поединок?
   – Одна марсианка стала доминантным элементом двух марсиан, – успокаивающим голосом принялся я объяснять происходящее, медленно проводя рукой по напряженной спине и плечам. – Если марсианка не может выбрать, чьей лейдой хочет стать, то претенденты сходятся в поединке, и она станет лейдой победителя. Выбор всегда осуществляется в пользу сильнейшего претендента. При явном перевесе сил выбор очевиден, но, когда сила претендентов примерно одинакова, устраивается поединок.
   – Они же не собираются убивать друг друга? – землянка подняла голову и заглянула в глаза, крепче обхватив меня руками.
   Виталина выглядела испуганной и растерянной, но во взгляде читалось безусловное доверие. Дракон довольно рычал.
   – Нет. Марсиане не меряются физической силой, для нас гораздо важнее сила сущности. Поединок энергетический. Можешь посмотреть, не бойся.
   Землянка повернулась к обрыву и всмотрелась в пространство, на секунду прищурившись. В воздухе летали светящиеся частицы, сгустки энергии разных форм и размеров, световые молнии, слышались хлопки, свистящие звуки. Пространство было сильно энергетически искажено, но самих участников поединка видно не было. Это и к лучшему. Поединки происходят в облике сущности, землянке не нужно этого видеть.
   Вдруг в самый разгар боя раздался тонкий писк, а затем хриплый стон. Я не успел ничего сообразить, как Виталина рванула в расщелину с пронзительным криком:
   – Медвежонок!
   – Стой! – я хотел ухватить ее за руку, но не успел.
   Как ей удалось пройти сквозь защитный купол? Мгновенно трансформировавшись в истинный облик, я бросился за землянкой, на ходу громко выкрикнув жесткий приказ:
   – Прекратить поединок!
   Виталина с такой скоростью неслась по скалам, что я догнал ее только тогда, когда она, дрожа всем телом, опустилась на колени перед умирающим айсиком. Маленький зверек стал невинной жертвой поединка, в него угодила черная молния. Глаза у айсика были закрыты, но по издаваемым зверьком свистящим звукам было понятно, что он еще жив.
   – Нет, малыш, нет, держись, слышишь? – шептала землянка, склонившись над айсиком и роняя слезы на белоснежную шерсть, чернеющую на глазах.
   Животное стремительно погружалось в вечность. Машинально осуществил трансформацию, приняв человеческий облик. Отстраненно заметил, что поединок остановлен, и к нам приблизились его участники, удивленно уставившись на землянку. Рукой сделал знак не приближаться. Они склонили головы и застыли.
   Видя полные слез зеленые глаза, ставшие родными и необходимыми, я присел на корточки и тихо заговорил:
   – Виталина, его не спасти. Пойдем, не нужно смотреть на его страдания. Пойдем, так будет лучше.
   – Не–е–т, я не могу-у, я не могу его оста–а–вить, – она плакала, громко всхлипывая, поглаживая уже почти полностью черного айсика обеими руками. – Он такой маленький, он ни в чем не виноват, он не может умереть. Нет, Дархар, не–е–ет.
   В следующий момент произошло то, чего никто не ожидал. Глаза землянки вспыхнули зеленым светом, из них показались два световых луча и направились в матрицу айсика. Животное издало протяжный стон, затем стихло, а воздух наполнился энергией со сладким запахом. Уже знакомой мне энергией, энергией Виталины. Сама землянка сидела неподвижно, в упор уставившись на айсика. Ее радужная матрица вибрировала и медленно тускнела. Сущность землянки была спокойна и сосредоточена, полностью подчинившись хозяйке.
   Перевел взгляд на айсика и вздрогнул, не поверив своим глазам. Его шерсть светлела, постепенно становясь белой. А еще через несколько секунд широко распахнулись фиолетовые миндалевидные глаза с вытянутым зрачком. Этого не может быть!
   Марсиане, находившиеся в стороне и ставшие свидетелями этого чуда, рухнули на колени, повторяя:
   – Избранная… Избранная…
   Я мысленно приказал им уходить и сразу же уничтожил в памяти обоих все воспоминания о случившемся. Еще не время сообщать о приходе Избранной.
   Ставший белоснежным айсик пошевелился, землянка покрылась потом и побледнела. Ее глаза продолжали светиться зеленым светом, световые лучи не исчезали.
   – Хватит, Виталина, остановись, – хрипло прошептал я, тряся землянку за плечи. – Ты спасла его, он будет жить.
   Землянка вздрогнула, закрыла глаза и стала медленно оседать на скалы. Я подхватил ее на руки, усадил на колени и несколько минут просто сидел, прижимая свою пару к груди. Затем мысленно подозвал у-йю и даже не удивился, когда три цветка без моего указания опустились на неподвижное тело Виталины, отдали землянке всю накопленную за день энергию, после чего плавно поднялись вверх.
   Она – иная, но моя планета приняла ее. И не потому, что она Избранная, а потому что она чиста и самоотверженна. Потому что она умеет чувствовать, умеет любить. Потому что в ней есть то, чего так не хватает нам. Потому что в ее энергии, в благородных порывах ее человеческого сердца скрыта безграничная сила Вселенной. Даже защитный купол Огненного Дракона не стал для нее преградой.
   – Дархар, – прошептала землянка, открывая глаза.
   – Все хорошо, Виталина, – я нежно провел пальцем по ее бледной щеке и улыбнулся. – Ты все–таки не простая землянка, в тебе есть секрет.
   Землянка тут же подскочила, посмотрела на сидящего у моих ног айсика и шумно выдохнула:
   – Медвежонок.
   Лицо земной девушки сияло от неземной радости.
   – Это айсик, совсем еще маленький, ему несколько месяцев от роду. И ты спасла ему жизнь. Ты удивительная землянка, Виталина. Я сразу это понял.
   Землянка осторожно потянулась к айсику и принялась ласково его поглаживать. Детеныш крупного хищного марсианского животного доверчиво смотрел на иноземку фиолетовыми глазами, позволяя к себе прикасаться. Знала бы Виталина, какие у него клыки!
   Услышав, что мама малыша уже близко, я наклонился к Виталине и шепнул:
   – Отпусти медвежонка, его ждет мама.
   Ладошка землянки замерла. Она жалобно на меня посмотрела, но я был непреклонен:
   – Встречаться с его мамой я бы не стал.
   Во взгляде зеленых глаз еще читалось сомнение, но в следующую секунду вдалеке раздался грозный рык, который все решил. Виталина испуганно прижалась ко мне, вцепившись пальцами в мою руку, а детеныш айсика взглянул на свою спасительницу в последний раз и резво поскакал на зов матери.
   Вернулись с прогулки мы только через час, а еще через два часа, когда Виталина крепко спала, я унес ее в свой родовой замок. Она уже очнулась, успела восхититься своим новым нарядом, который я материализовал, напитав иллюзию пятого порядка энергией, вдоль и поперек изучила мои крылья, загладив их практически до дыр и доведя меня почти до изнеможения, и молча осмотрела несколько комнат.
   Я же следовал за своей парой по пятам, не сводя глаз со стройной гибкой фигуры, облаченной в шелковое полупрозрачное длинное платье небесно–голубого цвета с белой меховой отделкой на груди. И я вернул ей воспоминания о нашей прошлой ночи, не смог устоять. К тому же в истинном облике мне комфортнее.
   – Это твой дом? – спросила землянка, наконец нарушив молчание.
   – Мой родовой замок, – я подошел вплотную, положил руки на тонкую талию и прищурился. – Говори, не стесняйся.
   – Я безумно люблю минимализм, Дархар. Но… твой минимализм сведен к предельному минимуму.
   – Здесь чего–то не хватает? – я наклонился и с наслаждением вдохнул опьяняющий аромат мягких волос.
   – Здесь ничего нет, – едва слышно ответила она и подняла голову.
   – Давай вместе что–нибудь придумаем, – прошептал я, потянувшись к губам землянки, даже не пытаясь противиться своим желаниям. – Что бы ты хотела здесь видеть?
   – Большой мягкий диван темно–синего цвета, – выдохнула землянка мне в губы, прикрыв глаза.
   – Такой подойдет? – спросил я после долгого поцелуя, нехотя отстранившись.
   – Подлокотники… нужно… пошире, – запинаясь, сказала побледневшая Виталина, как только повернулась в сторону окна, у которого теперь стоял широкий, обтянутый темно–синим велюром диван с высокой мягкой спинкой и закругленными подлокотниками.
   – Покажи мысленную картинку.
   – Как… такое возможно? – спросила пораженная землянка спустя секунд двадцать, после чего медленно подошла к дивану и осторожно прикоснулась к ставшим в два раза шире подлокотникам. – Я сплю? Ну, конечно, сплю. Могла бы и сразу догадаться.
   – Моя землянка хочет чего–то еще? – тихим голосом спросил я, подходя ближе.
   – Нет, – Виталина продолжала ощупывать единственный в этой комнате предмет мебели, не решаясь поверить в реальность происходящего. – Зачем? Чем проще, тем лучше. Я давно это поняла. В свободном пространстве легче дышать, проще расслабиться и сфокусироваться на главном. И порядка больше. Мама говорила, что когда порядок в доме, то порядок и в голове.
   – С твоей мамой сложно не согласиться, – сказал я, приобняв землянку за талию.
   – Но все же, Дархар, как ты это делаешь? – Виталина повернулась и впилась в меня взглядом. – Мысли материальны, я об этом слышала, но не настолько же. Я сплю, знаю, но сны ведь не снятся просто так.
   Я улыбнулся, взял землянку за руку и усадил на диван.
   – Мысли, чувства, эмоции – это энергия. Энергия порождает материю, а материя – вещество. Если в сознание загрузить образ, то на выходе можно получить вещественный предмет. Видимые и невидимые вещи неотделимы, и, проникая друг в друга, они образуют континуум без начала и конца.
   – Красивая теория, но на практике это невозможно! Я ведь не могу делать материальные предметы из мыслей. И никто не может. Никто из землян.
   – Не можете, потому что уверены в том, что это невозможно. Не существует ограничений для того, кто не признает пределов. Чудеса случаются только с теми, кто в них верит. Разве не так?
   – То есть, если я поверю в то, что могу создать предмет из мысли, то я его создам?
   – Недостаточно убедить свой разум и сознание. Их нужно настроить на принятие других частот и открыть для восприятия окружающего пространства на уровне энергетических вибраций. У тебя это частично получается. Тебе доступны наши растения и животные, ты даже смогла спасти айсика.
   Землянка внимательно слушала, все еще с недоверием поглядывая на диван.
   – О чем задумалась, Виталина? – спросил я после нескольких минут тишины.
   – Решила собраться с мыслями, но ни одна мысль на собрание не пришла, – грустно вздохнула землянка, после чего хитро прищурилась. – Так значит, когда я сплю, ты видишь не все мои мысли, да, марсианин–волшебник?
   – Ты угадала, – я хмыкнул, – не все.
   – Не расстраивайся, – она похлопала меня по плечу. – У меня есть чудесная привычка самые важные мысли озвучивать. А иногда и все подряд.
   Землянка весело рассмеялась. Да так заразительно, что я не устоял и тоже разразился смехом. А потом она взяла меня за руку и попросила:
   – Покажи мне свой замок. Ты один здесь живешь?
   – Один. Родители ушли в вечность двадцать два года назад. Сначала мама, через полгода отец. Родных братьев и сестер у меня нет.
   – Прости, – землянка с искренним сочувствием посмотрела мне в глаза.
   Я поцеловал ее в висок и прижал к себе.
   – Все в порядке. Мои родители были парой, поэтому отец завершил свои дела и ушел вслед за мамой. Она была его айлин. Маме было четыреста два года, отцу четыреста двадцать шесть. Они прожили долгую и счастливую жизнь. А где твои родители, Виталина?
   – Мои родители покинули Землю больше года назад. Отправились в экспедицию налаживать контакты с представителями какой–то очередной открытой планеты. Бороздят просторы Вселенной, в общем. А я их жду. Но они вернутся, я в этом уверена. Их связывает бесконечная любовь, вместе они преодолеют любые трудности. И вернутся.
   Пока землянка говорила, я вспомнил картинку из доклада Главы Дипломатической Службы Марса, Дайкарана Эн Матэ. Эта картинка долго не выходила у меня из головы, поскольку на ней была изображена землянка, очень напомнившая мне Виталину. С похожими чертами лица и с такими же большими зелеными глазами. Значит, это ее мама. И она жива, так же, как и ее отец, землянин с голубыми глазами и белозубой улыбкой. Это он на той картинке стоял за спиной зеленоглазой землянки и обнимал ее за талию. Миссия землян на планете Эйтаран почти выполнена, через несколько месяцев они собираются вернуться на Землю.
   – А почему у тебя нет братьев и сестер? – тихо спросила Виталина, медленно водя пальцем по моей груди. – Прости, я слишком любопытная. Можешь не отвечать, если не хочешь.
   – Это хороший вопрос, Виталина, – хрипло сказал я, сдерживая стон. – Я отвечу. На Марсе уже несколько сотен лет подряд снижается рождаемость. Если раньше слияние совместимых особей почти всегда заканчивалось зачатием, то в последнее время это происходит крайне редко, даже у пары не всегда получается. Численность марсиан уменьшается. Наша раса не погибнет окончательно, но она стремительно слабеет.
   – Но почему рождаемость снижается? – зеленые глаза неотрывно смотрели на мое лицо. – Должна быть какая–то причина.
   – Причина есть. Дело в том, что испокон веков первое слияние происходило у Источника Будущего, из которого необходимо было испить воды, обладающей живительной силой и чистой энергией жизни. Именно эта кристально чистая вода способствовала зачатию, или чадородию, как говорили наши предки. Около трехсот лет назад Источник Будущего высох. Обряд по–прежнему проводится у Источника, теперь уже у высохшего Источника, но он не всегда заканчивается зачатием. С каждым годом все реже и реже.
   – А почему вы решили, что дело именно в Источнике?
   – Мой предок, Ягмур Джи Тан, обладал Даром Видения. Он сделал много предсказаний, все из которых сбылись. Его последнее предсказание было как раз о том, что Источник Будущего иссякнет и настанет период упадка Жизненных Сил.
   – И что же делать?
   – Жить. Не принимай близко к сердцу, Виталина. Пойдем, я покажу тебе свой кабинет.
   – На Земле мне тоже часто так говорят, не принимай близко к сердцу, – землянка поднялась вслед за мной, но остановилась и пристально, с непонятным мне чувством, посмотрела в глаза. – Вот только никому ведь не известно, какое оно у меня, мое сердце. И тем более не известно, где у моего сердца «близко».
   – Прости, – тихо сказал я, прижав землянку к груди.
   Внутри что–то дрогнуло от этого взгляда и от этих откровенных слов. Даже Дракон заворочался.
   Дракон? Я только сейчас понял, что за все это время, что я нахожусь наедине с землянкой, моя огненная сущность ни разу даже не пошевелилась. Она умиротворенно блаженствовала. Кайфовала, как говорят земляне.
   – Ты покажешь мне Источник Будущего, Дархар? – неожиданно спросила землянка, отстранившись.
   Ее изумительные зеленые глаза смотрели с любопытством, в них прямо плескалась сильнейшая заинтересованность. В этот момент я отчетливо расслышал предостерегающий рык драконьей сущности.
   – Покажу, в другой раз, – шепнул я землянке на ухо и потянул ее за собой вдоль длинного коридора.
   – О! – воскликнула землянка, как только я открыл дверь в кабинет и в помещении автоматически зажглись встроенные источники света. – Здесь есть мебель. И даже… моя картина?
   – Она мне нравится, – признался я под довольное урчание Дракона.
   – Она тоже продукт твоей мысли, да? – Виталина подошла к стене и дотронулась к картине. – От подлинника не отличить.
   – Это голограмма, напитанная моей энергией, – я уселся в кресло во главе стола. – Отличить от подлинника очень просто. Иллюзии и голограммы не излучают энергию жизни. Присмотрись.
   Землянка замерла, внимательно всматриваясь в картину, затем повернулась ко мне, хотела что–то сказать, но застыла в немом восхищении. Мой Дракон ей нравится, это я понял еще тогда, когда землянка впервые его увидела. И она его не боится. А ведь я больше месяца волновался по этому поводу.
   Виталина подошла ко мне, положила руку на спинку кресла, но неожиданно резко ее отдернула и вскрикнула.
   – Что случилось? – я вскочил и схватил землянку за запястье.
   – Я услышала шепот… из кресла, – землянка выглядела бледной и растерянной.
   – Ну и сны тебе снятся, – решил пошутить я, но это подействовало.
   Виталина улыбнулась, смело шагнула к креслу, положила на его спинку обе руки, закрыла глаза, а секунд через пять медленно произнесла:
   – Кристаллизация пульсара – знак начала цикла кварка абсолюта. Свечение – индикатор расстояния.
   Она открыла глаза и пожала плечами.
   – Я ничего не поняла из того, что шепчет твое кресло. Но энергию жизни я вижу только в твоем драконе и в этом кресле.
   Я взглянул на браслет, украшающий мое левое запястье. В одной из его капсул пятьдесят семь лет назад закристаллизовался пульсар. Виталина озвучила послание от моего отца. И я хорошо понял его смысл. Странно, что это послание не смог прочесть я.
   Сел в кресло, притянул землянку к себе, усадил на колени и тихо сказал:
   – Спасибо, Виталина.
   – За что?
   – За то, что ты у меня есть.
   Землянка глубоко вздохнула, потом с грустью произнесла:
   – Жаль, что это только сон. Скоро я проснусь и почти все забуду. И тебя, и твой прекрасный дом, и шепот твоего кресла.
   – Я не ответил на твой вопрос, – хрипло выдохнул я, целуя мягкие волосы. – Хочу тебе кое–что показать.
   Аккуратно поставив землянку на ноги, сбросил иллюзию с матрицы и снял все блоки, оставив только защитный, приглушающий потоки энергии. Матрица стала видимой. Светящееся и переливающееся всеми цветами радуги золотое облако, наполненное миллионами пульсаров, с многочисленными подвижными, излучающими свет образами Виталины. К уже имеющимся добавились новые: землянка у Озера Истины с отражением звезд в больших зеленых глазах и хрупкая фигура в сиреневой блузке, склонившаяся над детенышем айсика, уставившегося фиолетовыми глазами на свою спасительницу.
   Виталина замерла, затаив дыхание. Она долго рассматривала матрицу, время от времени переводя взгляд на меня. Ее глаза горели зеленым светом, выпуская уже знакомую мне энергию со сладким запахом. Землянка хотела что–то сказать, но от избытка эмоций у нее ничего не получалось. Я притянул свою пару к себе и припал к ее губам.
   – Виталина, ты хоть немножко меня любишь? – спросил я в перерыве между долгими поцелуями. – Той любовью, о которой рассказывала?
   – Люблю, – прошептала землянка и прижалась щекой к моей щеке, – очень люблю.
   Я старался быть нежным, игнорируя дикий рев Дракона. Наши матрицы искрились и вспыхивали. Я целовал ее губы, глаза, волосы. Шептал ласковые слова: «Единственная, любимая, моя землянка, моя айлин». Наверное, что–то еще, не помню. Я был словно во сне.
   Мне сложно представить, что такое любовь в понимании землян, но в эти минуты я хорошо почувствовал, что значит бояться до дрожи, до панического ужаса потерять свою пару навсегда. И еще я в полной мере осознал, что любой ценой хочу сделать Виталину счастливой. Любой ценой. Даже ценой своей жизни. Быть может, у марсиан любовь именно такая? Когда один способен пожертвовать своими желаниями ради счастья другого? Не знаю. Но сердце мне подсказывало, что так будет правильно.
   Бережно, чтобы не повредить человеческий разум, отключил ее сознание. Взял на руки, вышел из замка и полетел, крепко прижимая к груди драгоценную ношу. Через пять минут мы были на месте. Бесшумно спустился вниз, открыл дверь и без единого звука отнес землянку в ее комнату. Снял иллюзию, улыбнувшись пижамке с енотиками, и уложил маленькое и до невозможности легкое тело на кровать рядом со спящей Доминикой. Укрыл одеялом и уселся на пол на колени, любуясь необычным лицом. Она – иная, но такая красивая. И такая недостижимая…
   Почти до рассвета я смотрел на хрупкую и одновременно сильную земную девушку. Дракон требовал унести ее назад, в свой родовой замок, закрыть там и не выпускать оттуда никогда. Защищать ее, заботиться, наполнять радостью, наслаждением, счастьем. Но я не могу этого сделать. Она должна жить. Без меня. Я сохраню ей жизнь и уйду в вечность. И, может быть, однажды в каком–нибудь из миров мы встретимся.
   Поднялся, разминая затекшие ноги. Нужно уходить. Действие наших фруктов скоро закончится, ее друзья могут проснуться. Взглянув в последний раз на безмятежное земное лицо, покинул комнату.
   Прошел в конец коридора, свернул в арку, надавил на стену и скользнул в потайную комнату, ставшую в этом замке моим кабинетом. Там меня уже ждал Найом. Нам нужно обсудить предстоящий Большой Совет.
   – Ночь была длинной, – тихо произнес друг, не сводя с меня пристального взгляда внимательных глаз.
   – Она никогда не вспомнит эту ночь, Найом, – глухо сказал я, обхватив голову руками, – так же, как и прошлую.
   – Я тебя не понимаю, – вздохнул Найом, положив подбородок на сцепленные пальцы рук, которые лежали перед ним на столе.
   – И не поймешь, – я несколько раз глубоко порывисто вздохнул, затем встал и подошел к окну, глядя на занимавшийся рассвет. – Это можно только почувствовать.
   Впервые в жизни мне хотелось кричать. Кричать от боли, что острым кинжалом резала сердце на части. И от бессилия перед собственной Судьбой.

Глава 29

//-- Тимур Али --//
   Звездная, 118. Часть вторая. Мы снова стоим у роскошного особняка из светлого камня, окруженного мраморными статуями. Высокий забор с вычурной лепниной, все те же железные ворота с тонкими позолоченными прутьями, через которые неплохо просматривается двор с огромным бассейном и деревянной беседкой. И все то же потрясное ощущение некоего сюрреализма. Фешенебельный район, что тут скажешь.
   Решительно нажав на кнопку звонка, взглянул на ухмыляющегося Дамира. Вспомнил наше первое знакомство с эффектной рыжеволосой красавицей, не иначе.
   – Ба, знакомые все лица! – раздалось из видеопанели, после чего устройство засветилось, представив нашему взору улыбающееся лицо, обрамленное ярко–рыжими с медным отливом длинными локонами. – Соскучились, мальчики?
   Дамир оттолкнул меня в сторону, демонстративно пригладил волосы, которых почти нет, и улыбнулся самой обаятельной из всех своих улыбок:
   – Добрый вечер, Виктория. Проходили мимо и не смогли устоять перед желанием полюбоваться Вашей незабываемой сногсшибательной… улыбкой. Заодно решили еще раз извиниться. Может, уделите нам две минуты своего драгоценного времени?
   – Дверь слева, красавчик.
   Дамир довольно хмыкнул, украдкой мне подмигнул и шагнул в открывшиеся ворота. Ладно, признаю, он крут. Не ожидал, что все будет так просто.
   – Чаю или чего–нибудь покрепче? – спросила Виктория, как только мы оказались в огромном холле первого этажа с высоким сводчатым потолком, круглыми колоннами, сверкающими золотыми стенами, мягкой мебелью, обтянутой светлой кожей, и роскошным камином.
   – Нет, спасибо, – расплылся в улыбке Дамир, буквально пожирая глазами пышногрудую барышню.
   Да у него явный актерский талант!
   – Как скажешь, красавчик, – ехидно произнесла девушка, грациозно уселась в кресло, заложив ногу за ногу, и изящным жестом указала на стоящий напротив диван. – Присаживайтесь, мальчики. Я вас внимательно слушаю.
   – Нам нужна Ваша помощь, Виктория, – спокойно сказал я, устраиваясь поудобнее и с интересом осматривая окружающую нас обстановку.
   – Давайте на ты, – поморщилась девушка, откинулась на спинку кресла и положила кисти рук на широкие подлокотники. – Насколько я поняла, вы – друзья Карима, так что ни к чему все эти условности.
   – Как скажешь, красавица, – поддразнил Викторию Дамир, скопировав ее тон, в галантном поклоне склонил голову, после чего присел рядом со мной.
   Девушка фыркнула. Затем окинула нас насмешливым взглядом, но ничего не сказала, а лишь красиво похлопала длинными ресницами, выжидательно постукивая тонкими пальчиками по кожаной обивке кресла.
   – Что связывает тебя с Каримом? – спросил я, глядя прямо в выразительные глаза необычного золотистого цвета, гармонично вписавшиеся в шикарный интерьер.
   Пальчики на мгновение замерли от неожиданного и не совсем корректного вопроса, золотистые глаза потемнели и вспыхнули гневом. Но уже через секунду гнев сменился на непонимание, и девушка, склонив голову набок, спросила:
   – А с какой целью интересуешься?
   – Влюбился, – с обольстительной улыбкой ответил я, продолжая сверлить взглядом Викторию.
   У Дамира отвисла челюсть, а рыжеволосая громко рассмеялась, откинув голову назад. Успокоившись, широко улыбнулась и, томно глядя мне в глаза, мягко промурлыкала:
   – Заинтриговал. И что дальше?
   – А дальше по обстоятельствам, – с оттенком философской грусти сказал я, скользя взглядом по аппетитным формам.
   Виктория снова рассмеялась.
   – А вы мне нравитесь, мальчики, – сказала она, изящно поправляя рукой пышные волосы. – С вами не соскучишься. Но давайте уже перейдем к серьезному разговору. Чем я могу вам помочь?
   – Ты не ответила на вопрос, Виктория, – произнес Дамир до крайности мягким, но требовательным голосом, явно давая девушке понять, что уйти от ответа у нее вряд ли получится.
   – Карим – мой бывший одноклассник, мы несколько лет сидели за одной партой, – недовольным тоном произнесла рыжеволосая. – Какое это имеет отношение к вашему визиту?
   – Никакого, – честно признался я, нагло ухмыляясь. – Просто было любопытно, отчего ты так темпераментно вспыхиваешь при упоминании имени Карим.
   – Ах ты! – едва сдерживая злость, прошипела рыжая бестия и подскочила ко мне, но Дамир ловко перехватил красотку, собственническим жестом положив руки ей на талию.
   – Не убивай моего друга, Викусь, он мне еще понадобится, – прошептал Дамир девушке в самое ухо, пряча улыбку. – Он у нас шутник.
   – Он хам! – выдохнула девушка, зло уставившись на меня, но, как только рука Дамира скользнула чуть ниже талии, фыркнула: – Отпусти, а то и тебе достанется, красавчик.
   Дамир притворно глубоко вздохнул и, прежде чем выпустить красотку из крепких объятий, подтолкнул ее к креслу, помог сесть, с самодовольным видом и проказливой ухмылкой устроившись рядом на подлокотнике. Молодец! Сверху лучше видно. А я сделал себе мысленную пометку, что Виктории не просто нравится Карим, она явно не прочь стать его девушкой. В чем, собственно, я почти не сомневался, хотел лишь убедиться.
   – Прости, Виктория, виноват, исправлюсь, – сказал я, улыбнувшись, и сразу же перевел разговор в другое русло, заговорив серьезным тоном. – А теперь ближе к делу. Сейчас я покажу тебе короткое видео, снятое наружными камерами видеонаблюдения главного корпуса Академии Искусств. Внимательно посмотри, возможно, у тебя будет, что нам сказать.
   Брови девушки поползли вверх, рискуя оказаться в районе затылка. Она явно не ожидала такой резкой смены разговора. Молча кивнула, решив сменить гнев на милость. Умная девушка, это радует. И страха она не испытывает, что лишний раз доказывает ее непричастность. Меня почему–то сей факт радует. Не знаю почему, но радует. Возможно, эта дерзкая и пламенная во всех смыслах красавица чем–то зацепила меня, поэтому не хочется, чтобы она оказалась преступницей.
   Активировал чаттер, открыл видеофайл, увеличил всплывшую голограмму до удобного для просмотра размера, включил опцию замедленного показа и откинулся на спинку дивана, наблюдая за реакцией Виктории.
   Она же невозмутимо просмотрела видеозапись, едва заметно поморщившись на моменте, когда Карим обнял Виталину, и, непроизвольно вздрогнув, когда раздался истошный звук из черной коробки. Ее нисколько не смутила девушка в плаще, не заинтересовал парень, упавший рядом с Каримом, и даже то, что в кадре появилась Доминика Регард, никак не отразилось на симпатичном лице. Но что–то все–таки привлекло ее внимание, поскольку, как только запись остановилась, Виктория подошла к голограмме и поставила запись на повтор. А через несколько секунд нажала на паузу, ткнула пальцем в неприметного паренька, стоявшего в стороне и не принимавшего участия в происходящем, и уверенно произнесла:
   – Я его видела несколько раз на территории Академии. И он не наш студент.
   – Уверена? – спросил Дамир, выглянув из–за плеча девушки.
   – Абсолютно.
   – Ты хорошо знаешь всех студентов Академии Искусств или только студентов мужского пола? – вежливо, но с откровенной насмешкой поинтересовался я.
   Знаю, не самое подходящее время для подобного рода диверсий, но мне жутко захотелось снова увидеть, как злится эта рыжая бестия. Она делает это так страстно, аж дух захватывает!
   – Ты рискуешь остаться без зубов, малыш, – проворковала Виктория, хищно оскалившись и одарив меня таким взглядом, что я чуть воздухом не подавился.
   Чувствую себя слегка мазохистом, но мне до дрожи понравились этот взгляд и те эмоции, что он во мне вызвал. Захотелось продолжения, но в этот момент между нами втиснулся Дамир, став ко мне спиной и взяв девушку за плечи.
   – Откуда такая уверенность, Викусь? – серьезно спросил товарищ.
   – В Академии Искусств не так много парней, хейтов только семеро, пять из них – студенты третьего курса, двое учатся на моем факультете, всех я знаю в лицо, – спокойно ответила Виктория, выскользнув из рук Дамира, после чего подвинула голограмму ближе ко мне и уселась на другой конец дивана. – А этот несколько раз попадался мне на глаза. Он всегда один, старается не привлекать внимания, но явно кого–то или чего–то высматривает.
   Свят тоже обратил внимание на этого хейта, изучая видеозапись. Но поскольку при детальном разборе каждого кадра в поведении паренька не было замечено ничего подозрительного, я предположил, что это обычный студент, ставший случайным свидетелем. Он как стоял чуть в стороне от входа в главный корпус до появления во дворе Виталины с Каримом, так и остался там стоять после того, как все участники преступления разбежались, а Карима унесли в медблок. Особого интереса не проявлял, да и вообще создавалось впечатление, что он просто кого–то ждет. Но, как оказывается, он не студент. Вернее, может, и студент, но не Академии Искусств. Вот это уже вызывает интерес.
   – А девушка в плаще тебе не знакома? – спросил я, решив вернуться к мыслям о пареньке–хейте чуть позже.
   – Сложно сказать. Лица толком не разглядеть, а такие плащи многие девушки носят.
   – Кого–то еще опознать можешь?
   – Нет.
   – А у тебя сестры случайно нет? – Дамир опустился на корточки рядом с Викторией, положив руки по бокам от ее стройных ног, и загадочно улыбнулся.
   – Нет, красавчик, у меня нет ни сестер, ни братьев, – на лице девушки появилась слабая улыбка, в глазах же промелькнуло что–то похожее на неприязнь, как мне показалось.
   И голос дрогнул. Так. Что это может значить? Возмущение? Или что–то, о чем она предпочитает не говорить? У каждого свои скелеты в шкафу, но поразмыслить над этим определенно стоит.
   – А враги? – как бы невзначай поинтересовался я, еще не решив окончательно, стоит ли говорить Виктории о том, что кто–то нагло пользуется ее именем.
   Девушка посмотрела на меня как на ненормального, затем стала молча разглядывать застывшую картинку голограммы, словно раздумывая над чем–то или подбирая нужные слова.
   – Странный вопрос, знаю, – хмыкнул я, следя за каждым ее движением. – Но все же?
   – Нет, – наконец подала голос Виктория. – Но что–то мне подсказывает, что составить черный список не мешало бы.
   – Готов возглавить твой список, – я нахально подмигнул. – Буду пунктом номер один, если не возражаешь.
   – Хам! – рыжеволосая вскочила на ноги и тут же оказалась в объятиях Дамира, который поскользнулся, рухнул вместе с ней в стоящее позади кресло, ловким движением усадив девушку к себе на колени.
   Все произошло совершенно случайно, естественно.
   Ух, какой темперамент! И я ей определенно нравлюсь! Ну что ж, все складывается как нельзя лучше. Пришло время брать инициативу в свои руки.
   – Виктория, у меня к тебе есть одно очень интересное предложение, – нарочито безразличным тоном сказал я, убирая голограмму. – Только не отказывай сразу, обдумай все как следует. Время у тебя еще есть.
   Девушка заинтересованно вскинула бровь. Как я и предполагал, она не стала отстраняться от Дамира. Наоборот, откинулась на широкую мужскую грудь, еще и провокационно поерзала, устраиваясь поудобнее.
   – Он разбивает сердце вдребезги, так что надень защитные очки, – вполголоса произнес Дамир, наклонившись к самому уху Виктории.
   – Сгораю от нетерпения, – проворковала рыжеволосая, не сводя с меня пристального взгляда.
   – Приглашаю тебя провести следующее воскресенье в обществе нашей дружной компании, – сказал я, принимая игру в «гляделки». – Мы запланировали поход в Квест–Хаус на интерактивный экшн–перфоманс «Любовь Дракона». Карим там тоже будет. Но это так, к сведению. Приглашаю тебя я.
   – Я согласна, – не раздумывая, ответила Виктория, слегка прищурившись.
   – Я рад, – в той же манере сказал я и тоже прищурился. – Назовешь личный номер?
   – 5513311 ВикторияНайтли.
   – Благодарю, – улыбнулся максимально обаятельно и многообещающе, после чего поднялся. – И за наш разговор тоже. Он был приятным и весьма продуктивным. Хорошего вечера, Виктория. Провожать не надо, не заблудимся.
   В золотистых глазах промелькнуло разочарование. С трудом сдержал довольную усмешку. Девушка неплохо играет, но сегодня победа осталась за мной.
   Дамир тоже встал, легко подхватив девушку за талию, после чего бережно усадил ее обратно в кресло.
   – Было приятно повидаться, – с вежливой улыбкой на губах сказал друг, слегка наклонив голову. – Уверен, что наше дальнейшее общение будет еще более приятным.
   – Не сомневайся, красавчик, – хмыкнула Виктория.
   – Ну и, если что…
   Договорить Дамиру я не позволил, закончив фразу за него:
   – Мой личный номер у тебя высветится сегодня вечером. Скоро увидимся, красавица.
   И я улыбнулся, так обворожительно, насколько мог, напоследок окинув Викторию откровенно оценивающим взглядом. Девушка старалась сохранять невозмутимый и даже слегка надменный вид, но при этом в золотистых глазах читался интерес. Что не могло не радовать.
   Уже в скайере Дамир одобрительно похлопал по плечу и со смехом сказал:
   – А ты силен, не ожидал. Карим в пролете.
   – Сам виноват, – пожал я плечами, думая уже совершенно о другом.
   Кто же этот хейт, случайно оказавшийся в кадре? Имеет ли он отношение к случившемуся? Знаком ли он с девушкой в плаще? Представляет ли он угрозу для Виталины? Слишком много вопросов. Остается надеяться, что Виктория поможет найти ответы хотя бы на некоторые из них. Эта рыжеволосая красавица не только темпераментна, но и крайне любопытна, что непременно должно сыграть нам на руку.
   Мои мысли плавно перекочевали не в ту степь, предвкушая небольшое заманчивое развлечение. Ничего такого, я не из тех, кто считает девушек игрушками для забав и утех, причинить вред я не способен. Так, немножко пошалить, попроказничать. Да и чего отказываться, если барышня не против? К тому же Виктория далеко не простая барышня. Она хитрая и коварная, играть будет по своим правилам. А еще привлекательная, сексуальная, беззастенчивая и дерзкая. Хочет стать девушкой Карима? Хотеть не вредно, но я готов поспособствовать.
   – Мыслительный процесс идет полным ходом? – толчок Дамира в плечо прервал мои бурные фантазии, и я понял, что сижу и глупо улыбаюсь.
   Надо же. Раньше за мной такого не водилось. Вздохнул, чуть глубже, чем хотелось бы, и спокойно ответил:
   – Да, подумать есть о чем.
   – Полностью согласен, – Дамир кивнул и ухмыльнулся, насмешливо так, с прищуром. – Девчонка – чума! Спокойной жизни пришел конец.
   – Поживем – увидим, – задумчиво сказал я, проигнорировав намек товарища, и взглянул на чаттер. – Уже вечер, а наши девчонки еще не объявились. Как бы на Марсе не надумали остаться.
   – Пусть только попробуют надумать, – фыркнул Дамир, продолжая улыбаться, только вот беспокойство, промелькнувшее в голубых глазах, говорило о том, что парень далеко не так спокоен, как хочет это показать.
   Все–таки его девушка, вернее уже почти его девушка, третий день находится на другой планете. Дамир скучает, волнуется, ждет. Вроде бы все так, как и должно быть, если бы не одно но. То самое пресловутое «но», которое частенько имеется и от которого никуда не денешься. Уже почти его девушка не просто на другой планете, она на Марсе. Вместе с моей Витошкой и нашим новым общим другом Каримом к тому же. На Марсе. На Красной планете, обитатели которой живут под землей, читают мысли на расстоянии, в совершенстве владеют гипнозом и не интересуются женщинами других рас, но почему–то пригласили наших девчонок. На целых три дня.
   Понятно, что девчонки наши не маленькие и сами вправе решать, куда им лететь и на какой срок, но это не мешает нам волноваться за них. Плохо спать, плохо есть, да и вообще…
   – Полет на Марс нам Уильямс точно не простит, – хохотнул я и невольно поежился, вспомнив пронзительный взгляд преподавателя самообороны.
   – Как знать, как знать, – задумчиво протянул Дамир. – Этот хейт не так прост, как кажется. И что–то мне подсказывает, что он нам не все сказал, Тимур. Он знает намного больше.
   – Мне тоже так показалось. Ну да ладно, будем искать. Рано или поздно мы найдем эту таинственную незнакомку в плаще.
   «Главное, чтобы Свят не нашел ее раньше, чем мы, а то ведь… потеряем обоих», – промелькнула шальная мысль в голове, которую я решил не озвучивать, а немедленно и решительно запихнуть куда–нибудь подальше.
//-- Где–то на краю Сумеречного мира… --//
   Тихо. Как–то слишком тихо даже для этого укромного островка, одного из священных мест Сумеречного мира. Здесь каждое дуновение ветра – это голос, исполняющий извечную песнь Мироздания, каждый всплеск ручья – это рокот древних сказаний, а шепот хами на глазах превращается в звездную пыль, разлетающуюся по всем уголкам Вселенной сотнями, тысячами, миллионами светящихся пылинок, знаков мудрости.
   Сделав глубокий вдох, эмина прикрыла красивые фиалковые глаза, подставляя лицо теплому солнцу. Шаловливый ветер не стал дожидаться особого приглашения и тут же принялся играть с распущенными вьющимися темно–фиолетовыми волосами длиной до колен и ласкать обнаженную голубую кожу молодого стройного тела с многочисленными вкраплениями звезд.
   Она часто появляется здесь, на Острове Силы, вдыхая светящиеся потоки кристального воздуха, погружаясь в сосредоточие своего естества. Сначала дышит полной грудью, напитываясь ощущением свободы и отрешенности, затем замедляет сердцебиение, отпускает повседневную суету и проваливается в созерцание своего «я», спрятанного в самом центре энергетической субстанции. Не спеша разглядывает переливающуюся всеми возможными цветами и оттенками энергию, наблюдает за периодическими яркими вспышками голубого цвета, перебивающего все остальные. А затем ищет ответы на свои многочисленные вопросы. Ответы есть всегда, их нужно только найти. Расслабиться, сосредоточиться и найти.
   «Она справится?» – один–единственный вопрос задает эмина самой себе уже не первый месяц.
   Что такое месяц для живущих три тысячи лет? Ничто. Пыль. Мгновение. Но мгновение способно превратиться в вечность, когда от него зависит чья–то жизнь. И не просто жизнь одного отдельно взятого существа, к тому же самого дорогого, а жизнь целого мира. Даже двух миров. Хотя нет, уже не двух. Трех.
   «Она должна сделать выбор, осознанный, свой», – вспыхнул радужной сферой ответ.
   Выбор. Все мы так или иначе делаем выбор. Каждый миг существования состоит из результатов предыдущих выборов. Иногда незначительных и кажущихся ничтожными, неважными, ни на что не влияющими. Иногда критических и роковых. Но суть такова, что все они судьбоносны. Абсолютно все. Они складываются в замысловатую мозаику, местами хитросплетенную и недоступную для осознания, но неизбежно определяющую конечный итог…
   Смертные сбились с пути, потеряли ориентиры. Они разучились делать правильный выбор, разучились замечать и ценить то, что действительно важно. Любовь, например. Семью. Гармонию. Вместо этого они убивают себя и себе подобных, ищут во всем выгоду, игнорируют тех, кто их окружает. Тупиковый путь. Он ведет в никуда. Энергия Жизни подвергнется перерождению, претерпевая патологические изменения, проходя через всевозможные и невозможные пороки, аномалии развития, и вернется в начало отсчета, в состояние первозданного Хаоса.
   «Ты справишься, смертная, – мысленно выдохнула эмина. – Ты не можешь не справиться. Ты – иная. Я верю в тебя».
   «Она справится, Сейшелла», – мысленный уверенный голос, раздавшийся в глубине сознания, заставил эмину тепло улыбнуться.
   Он здесь. Он всегда рядом. С ним легко и спокойно, он никогда не навязывает свое внимание, но он всегда готов предложить помощь и поддержку, когда это нужно. Ее эмин, ее сердце, ее душа, ее все. Он нужен ей больше, чем жизнь… Ей и их сыну, наследнику…
   «Ты следил за мной, Шайррат?» – эмина отправила мысленный вопрос, продолжая довольно улыбаться в предвкушении получения желанной порции ласки.
   Эмин только тихо хмыкнул, заключив свою драгоценную находку с удивительными, чрезвычайно редкими фиалковыми глазами в нежные объятия, укутывая ее своей силой и закрывая от всего остального мира. Он испытывает потребность в прикосновениях к своей эмине так же, как и она, потому что знает, что это успокаивает их обоих, это порождает взаимную уверенность в том, что вместе они смогут все, преодолеют любые препятствия, справятся со всем, что бы ни произошло.
   «Чем занят наш предприимчивый сын?» – вопрос прозвучал в голове эмина с нотками гордости и слабого, уловимого лишь на грани восприятия беспокойства.
   «Тренируется в плетении межпланетных порталов», – прозвучал мысленный ответ.
   Эмина глубоко вдохнула, а затем обреченно выдохнула. Это не их путь. Это путь их сына, Айштара, и они не имеют права вмешиваться.
   «Успешно?»
   «Всему свое время, Сейшелла. Всему свое время».
   Эмин еще крепче обнял любимую, давая понять, что все хорошо. Все именно так, как и должно быть.
   Продолжение следует…

Маргарита Криштафович Иная Светлое Будущее