-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Александр Сергеевич Пушкин
|
| Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди
-------
Александр Сергеевич Пушкин
Сказка о царе Салтане,
о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди
Серия «Читаем сами без мамы»
Художник Николай Богатов
© ООО «Издательство АСТ», 2022
//-- * * * --//
Три деви́цы под окно́м
Пря́ли по́здно вечерко́м.
«Ка́бы я была́ цари́ца, —
Говори́т одна́ деви́ца, —
То на весь крещёный мир
Пригото́вила б я пир».
«Ка́бы я была́ цари́ца, —
Говори́т её сестри́ца, —
То на весь бы мир одна́
Наткала́ я полотна́».
«Ка́бы я была́ цари́ца, —
Тре́тья мо́лвила сестри́ца, —
Я б для ба́тюшки-царя́
Родила́ богатыря́».
То́лько вы́молвить успе́ла,
Дверь тихо́нько заскрыпе́ла,
И в светли́цу вхо́дит царь,
Стороны́ той госуда́рь.
Во всё вре́мя разгово́ра
Он стоя́л поза́дь забо́ра;
Речь после́дней по всему́
Полюби́лася ему́.
«Здра́вствуй, кра́сная деви́ца, —
Говори́т он, – будь цари́ца
И роди́ богатыря́
Мне к исхо́ду сентября́.
Вы ж, голу́бушки-сестри́цы,
Выбира́йтесь из светли́цы,
Поезжа́йте вслед за мной,
Вслед за мной и за сестро́й:
Будь одна́ из вас ткачи́ха,
А друга́я повари́ха».
В се́ни вы́шел царь-оте́ц.
Все пусти́лись во дворе́ц.
Царь недо́лго собира́лся:
В тот же ве́чер обвенча́лся.
Царь Салта́н за пир честно́й
Сел с цари́цей молодо́й;
А пото́м честны́е го́сти
На крова́ть слоно́вой ко́сти
Положи́ли молоды́х
И оста́вили одни́х.
В ку́хне зли́тся повари́ха,
Пла́чет у станка́ ткачи́ха,
И завиду́ют оне́
Госуда́ревой жене́.
А цари́ца молода́я,
Де́ла вдаль не отлага́я,
С пе́рвой но́чи понесла́.
В те поры́ война́ была́.
Царь Салта́н, с жено́й
простя́ся,
На добра́-коня́ садя́ся,
Ей нака́зывал себя́
Побере́чь, его́ любя́.
Ме́жду тем, как он далёко
Бьётся до́лго и жесто́ко,
Наступа́ет срок роди́н;
Сы́на бог им дал в арши́н,
И цари́ца над ребёнком
Как орли́ца над орлёнком;
Шлёт с письмо́м она́ гонца́,
Чтоб обра́довать отца́.
А ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой,
Извести́ её хотя́т,
Переня́ть гонца́ веля́т;
Са́ми шлют гонца́ друго́го
Вот с чем о́т слова до сло́ва:
«Родила́ цари́ца в ночь
Не то сы́на, не то дочь;
Не мышо́нка, не лягу́шку,
А неве́дому зверю́шку».
Как услы́шал царь-оте́ц,
Что донёс ему́ гоне́ц,
В гне́ве на́чал он чуде́сить
И гонца́ хоте́л пове́сить;
Но, смягчи́вшись на сей раз,
Дал гонцу́ тако́й прика́з:
«Ждать царёва возвраще́нья
Для зако́нного реше́нья».
Е́дет с гра́мотой гоне́ц,
И прие́хал наконе́ц.
А ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой,
Обобра́ть его́ веля́т;
Допьяна́ гонца́ поя́т
И в суму́ его́ пусту́ю
Су́ют гра́моту другу́ю —
И привёз гоне́ц хмельно́й
В тот же день прика́з тако́й:
«Царь вели́т свои́м боя́рам,
Вре́мени не тра́тя да́ром,
И цари́цу и припло́д
Та́йно бро́сить в бе́здну вод».
Де́лать не́чего: боя́ре,
Потужи́в о госуда́ре
И цари́це молодо́й,
В спа́льню к ней пришли́ толпо́й.
Объяви́ли ца́рску во́лю —
Ей и сы́ну злу́ю до́лю,
Прочита́ли вслух ука́з,
И цари́цу в тот же час
В бо́чку с сы́ном посади́ли,
Засмоли́ли, покати́ли
И пусти́ли в Окия́н —
Так веле́л-де царь Салта́н.
В си́нем не́бе звёзды бле́щут,
В си́нем мо́ре во́лны хле́щут;
Ту́ча по́ небу идёт,
Бо́чка по́ морю плывёт.
Сло́вно го́рькая вдови́ца,
Пла́чет, бьётся в ней цари́ца;
И растёт ребёнок там
Не по дням, а по часа́м.
День прошёл, цари́ца во́пит…
А дитя́ волну́ торо́пит:
«Ты, волна́ моя́, волна́!
Ты гульли́ва и вольна́;
Пле́щешь ты, куда́ захо́чешь,
Ты морски́е ка́мни то́чишь,
То́пишь бе́рег ты земли́,
Подыма́ешь корабли́ —
Не губи́ ты на́шу ду́шу:
Вы́плесни ты нас на су́шу!»
И послу́шалась волна́:
Тут же на́ берег она́
Бо́чку вы́несла лего́нько
И отхлы́нула тихо́нько.
Мать с младе́нцем спасена́;
Зе́млю чу́вствует она́.
Но из бо́чки кто их вы́нет?
Бог неу́жто их поки́нет?
Сын на но́жки поднялся́,
В дно голо́вкой уперся́,
Понату́жился немно́жко:
«Как бы здесь на двор око́шко
Нам проде́лать?» – мо́лвил он,
Вы́шиб дно и вы́шел вон.
Мать и сын тепе́рь на во́ле;
Ви́дят холм в широ́ком по́ле,
Мо́ре си́нее круго́м,
Дуб зелёный над холмо́м.
Сын поду́мал: до́брый у́жин
Был бы нам, одна́ко, ну́жен.
Ло́мит он у ду́ба сук
И в туго́й сгиба́ет лук,
Со креста́ снуро́к шелко́вый
Натяну́л на лук дубо́вый,
То́нку тро́сточку сломи́л,
Стре́лкой лёгкой завостри́л
И пошёл на край доли́ны
У́ моря иска́ть дичи́ны.
К мо́рю лишь подхо́дит он,
Вот и слы́шит бу́дто стон…
Ви́дно на́ море не ти́хо;
Смо́трит – ви́дит де́ло ли́хо:
Бьётся ле́бедь средь зыбе́й,
Ко́ршун но́сится над ней;
Та бедня́жка так и пле́щет,
Во́ду вкруг мути́т и хле́щет…
Тот уж ко́гти распусти́л,
Клёв крова́вый навостри́л…
Но как раз стрела́ запе́ла,
В ше́ю ко́ршуна заде́ла —
Ко́ршун в мо́ре кровь проли́л,
Лук царе́вич опусти́л;
Смо́трит: ко́ршун в мо́ре то́нет
И не пти́чьим кри́ком сто́нет,
Ле́бедь о́коло плывёт,
Зло́го ко́ршуна клюёт,
Ги́бель бли́зкую торо́пит,
Бьёт крыло́м и в мо́ре то́пит —
И царе́вичу пото́м
Мо́лвит ру́сским языко́м:
«Ты, царе́вич, мой спаси́тель,
Мой могу́чий избави́тель,
Не ту́жи, что за меня́
Есть не бу́дешь ты три дня,
Что стрела́ пропа́ла в мо́ре;
Э́то го́ре – всё не го́ре.
Отплачу́ тебе́ добро́м,
Сослужу́ тебе́ пото́м:
Ты не ле́бедь ведь изба́вил,
Де́вицу в живы́х оста́вил;
Ты не ко́ршуна уби́л,
Чароде́я подстрели́л.
Ввек тебя́ я не забу́ду:
Ты найдёшь меня́ повсю́ду,
А тепе́рь ты вороти́сь,
Не горю́й и спать ложи́сь».
Улете́ла ле́бедь-пти́ца,
А царе́вич и цари́ца,
Це́лый день прове́дши так,
Лечь реши́лись натоща́к.
Вот откры́л царе́вич о́чи;
Отряса́я грёзы но́чи
И дивя́сь, пере́д собо́й
Ви́дит го́род он большо́й,
Сте́ны с ча́стыми зубца́ми,
И за бе́лыми стена́ми
Бле́щут ма́ковки церкве́й
И святы́х монастыре́й.
Он скоре́й цари́цу бу́дит;
Та как а́хнет!..
«То ли бу́дет? —
Говори́т он, – ви́жу я:
Ле́бедь те́шится моя́».
Мать и сын иду́т ко гра́ду.
Лишь ступи́ли за огра́ду,
Оглуши́тельный трезво́н
Поднялся́ со всех сторо́н:
К ним наро́д навстре́чу ва́лит,
Хор церко́вный бо́га хва́лит;
В колыма́гах золоты́х
Пы́шный двор встреча́ет их;
Все их гро́мко велича́ют
И царе́вича венча́ют
Кня́жей ша́пкой, и главо́й
Возглаша́ют над собо́й;
И среди́ свое́й столи́цы,
С разреше́ния цари́цы,
В тот же день стал кня́жить он
И нарёкся: князь Гвидо́н.
Ве́тер на́ море гуля́ет
И кора́блик подгоня́ет;
Он бежи́т себе́ в волна́х
На разду́тых паруса́х.
Корабе́льщики дивя́тся,
На кора́блике толпя́тся,
На знако́мом острову́
Чу́до ви́дят наяву́:
Го́род но́вый златогла́вый,
При́стань с кре́пкою заста́вой;
Пу́шки с при́стани паля́т,
Кораблю́ приста́ть веля́т.
Пристаю́т к заста́ве го́сти;
Князь Гвидо́н зовёт их в го́сти,
Их он ко́рмит и пои́т
И отве́т держа́ть вели́т:
«Чем вы, го́сти, торг ведёте
И куда́ тепе́рь плывёте?»
Корабе́льщики в отве́т:
«Мы объе́хали весь свет,
Торгова́ли соболя́ми,
Чернобу́рыми лиса́ми;
А тепе́рь нам вы́шел срок,
Е́дем пря́мо на восто́к,
Ми́мо о́строва Буя́на,
В ца́рство сла́вного Салта́на…»
Князь им вы́молвил тогда́:
«До́брый путь вам, господа́,
По́ морю по Окия́ну
К сла́вному царю́ Салта́ну;
От меня́ ему́ покло́н».
Го́сти в путь, а князь Гвидо́н
С бе́рега душо́й печа́льной
Провожа́ет бег их да́льный;
Глядь – пове́рх теку́чих вод
Ле́бедь бе́лая плывёт.
«Здра́вствуй, князь ты мой прекра́сный!
Что ты тих, как день нена́стный?
Опеча́лился чему́?» —
Говори́т она́ ему́.
Князь печа́льно отвеча́ет:
«Грусть-тоска́ меня́ съеда́ет,
Одоле́ла молодца́:
Ви́деть я б хоте́л отца́».
Ле́бедь кня́зю:
«Вот в чём го́ре!
Ну, послу́шай:
хо́чешь в мо́ре
Полете́ть за кораблём?
Будь же, князь, ты комаро́м».
И крыла́ми замаха́ла,
Во́ду с шу́мом расплеска́ла
И обры́згала его́
С головы́ до ног всего́.
Тут он в то́чку уменьши́лся,
Комаро́м обороти́лся,
Полете́л и запища́л,
Су́дно на́ море догна́л,
Потихо́ньку опусти́лся
На кора́бль – и в щель заби́лся.
Ве́тер ве́село шуми́т,
Су́дно ве́село бежи́т
Ми́мо о́строва Буя́на,
К ца́рству сла́вного Салта́на,
И жела́нная страна́
Вот уж и́здали видна́.
Вот на бе́рег вы́шли го́сти;
Царь Салта́н зовёт их в го́сти,
И за ни́ми во дворе́ц
Полете́л наш удале́ц.
Ви́дит: весь сия́я в зла́те,
Царь Салта́н сиди́т в пала́те
На престо́ле и в венце́
С гру́стной ду́мой на лице́;
А ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой,
О́коло царя́ сидя́т
И в глаза́ ему́ глядя́т.
Царь Салта́н госте́й сажа́ет
За свой стол и вопроша́ет:
«Ой вы, го́сти-господа́,
До́лго ль е́здили? Куда́?
Ла́дно ль за́ морем иль ху́до?
И како́е в све́те чу́до?»
Корабе́льщики в отве́т:
«Мы объе́хали весь свет;
За́ морем житьё не ху́до,
В све́те ж вот како́е чу́до:
В мо́ре о́стров был круто́й,
Не прива́льный, не жило́й;
Он лежа́л пусто́й равни́ной;
Рос на нём дубо́к еди́ный;
А тепе́рь стои́т на нём
Но́вый го́род со дворцо́м,
С златогла́выми церква́ми,
С терема́ми и сада́ми,
А сиди́т в нём князь Гвидо́н;
Он присла́л тебе́ покло́н».
Царь Салта́н диви́тся чу́ду;
Мо́лвит он: «Коль жив я бу́ду,
Чу́дный о́стров навещу́,
У Гвидо́на погощу́».
А ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой,
Не хотя́т его́ пусти́ть
Чу́дный о́стров навести́ть.
«Уж дико́винка, ну пра́во, —
Подмигну́в други́м лука́во,
Повари́ха говори́т, —
Го́род у́ моря стои́т!
Зна́йте, вот что не безде́лка:
Ель в лесу́, под елью бе́лка,
Бе́лка пе́сенки поёт
И оре́шки всё грызёт,
А оре́шки не просты́е,
Всё скорлу́пки золоты́е,
Я́дра – чи́стый изумру́д;
Вот что чу́дом-то зову́т».
Чу́ду царь Салта́н диви́тся,
А кома́р-то зли́тся, зли́тся —
И впился́ кома́р как раз
Тётке пря́мо в пра́вый глаз.
Повари́ха побледне́ла,
Обмерла́ и окриве́ла.
Слу́ги, сва́тья и сестра́
С кри́ком ло́вят комара́.
«Распрокля́тая ты мо́шка!
Мы тебя́!..» А он в око́шко,
Да споко́йно в свой уде́л
Че́рез мо́ре полете́л.
Сно́ва князь у мо́ря хо́дит,
С си́ня мо́ря глаз не сво́дит;
Глядь – пове́рх теку́чих вод
Ле́бедь бе́лая плывёт.
«Здра́вствуй, князь ты мой прекра́сный!
Что ж ты тих, как день нена́стный?
Опеча́лился чему́?» —
Говори́т она́ ему́.
Князь Гвидо́н ей отвеча́ет:
«Грусть-тоска́ меня́ съеда́ет;
Чу́до чу́дное заве́сть
Мне б хоте́лось. Где́-то есть
Ель в лесу́, под е́лью бе́лка;
Ди́во, пра́во, не безде́лка —
Бе́лка пе́сенки поёт
Да оре́шки всё грызёт,
А оре́шки не просты́е,
Всё скорлу́пки золоты́е,
Я́дра – чи́стый изумру́д;
Но, быть мо́жет, лю́ди врут».
Кня́зю ле́бедь отвеча́ет:
«Свет о бе́лке пра́вду ба́ет;
Э́то чу́до зна́ю я;
По́лно, князь, душа́ моя́,
Не печа́лься; ра́да слу́жбу
Оказа́ть тебе́ я в дру́жбу».
С ободрённою душо́й
Князь пошёл себе́ домо́й;
Лишь ступи́л на двор широ́кий —
Что ж? под ёлкою высо́кой,
Ви́дит, бе́лочка при всех
Золото́й грызёт оре́х,
Изумру́дец вынима́ет,
А скорлу́пку собира́ет,
Ку́чки ра́вные кладёт
И с присви́сточкой поёт
При честно́м при всём наро́де:
Во саду́ ли, в огоро́де.
Изуми́лся князь Гвидо́н.
«Ну, спаси́бо, – мо́лвил он, —
Ай да ле́бедь – дай ей бо́же,
Что и мне, весе́лье то же».
Князь для бе́лочки пото́м
Вы́строил хруста́льный дом,
Карау́л к нему́ приста́вил
И прито́м дьяка́ заста́вил
Стро́гий счёт оре́хам весть.
Кня́зю при́быль, бе́лке честь.
Ве́тер по́ морю гуля́ет
И кора́блик подгоня́ет;
Он бежи́т себе́ в волна́х
На подня́тых паруса́х
Ми́мо о́строва круто́го,
Ми́мо го́рода большо́го:
Пу́шки с при́стани паля́т,
Кораблю́ приста́ть веля́т.
Пристаю́т к заста́ве го́сти;
Князь Гвидо́н зовёт их в го́сти,
Их и ко́рмит и пои́т
И отве́т держа́ть вели́т:
«Чем вы, го́сти, торг ведёте
И куда́ тепе́рь плывёте?»
Корабе́льщики в отве́т:
«Мы объе́хали весь свет,
Торгова́ли мы коня́ми,
Всё донски́ми жеребца́ми,
А тепе́рь нам вы́шел срок —
И лежи́т нам путь далёк:
Ми́мо о́строва Буя́на,
В ца́рство сла́вного Салта́на…»
Говори́т им князь тогда́:
«До́брый путь вам, господа́,
По́ морю по Окия́ну
К сла́вному царю́ Салта́ну;
Да скажи́те: князь Гвидо́н
Шлёт царю́-де свой покло́н».
Го́сти кня́зю поклони́лись,
Вы́шли вон и в путь пусти́лись.
К мо́рю князь – а ле́бедь там
Уж гуля́ет по волна́м.
Мо́лит князь: душа́-де про́сит,
Так и тя́нет и уно́сит…
Вот опя́ть она́ его́
Вмиг обры́згала всего́:
В му́ху князь обороти́лся,
Полете́л и опусти́лся
Ме́жду мо́ря и небе́с
На кора́бль – и в щель зале́з.
Ве́тер ве́село шуми́т,
Су́дно ве́село бежи́т
Ми́мо о́строва Буя́на,
В ца́рство сла́вного Салта́на —
И жела́нная страна́
Вот уж и́здали видна́;
Вот на бе́рег вы́шли го́сти;
Царь Салта́н зовёт их в го́сти,
И за ни́ми во дворе́ц
Полете́л наш удале́ц.
Ви́дит: весь сия́я в зла́те,
Царь Салта́н сиди́т в пала́те
На престо́ле и в венце́,
С гру́стной ду́мой на лице́.
А ткачи́ха с Бабари́хой
Да с криво́ю повари́хой
О́коло царя́ сидя́т,
Злы́ми жа́бами глядя́т.
Царь Салта́н госте́й сажа́ет
За свой стол и вопроша́ет:
«Ой вы, го́сти-господа́,
До́лго ль е́здили? Куда́?
Ла́дно ль за́ морем иль ху́до?
И како́е в све́те чу́до?»
Корабе́льщики в отве́т:
«Мы объе́хали весь свет;
За́ морем житьё не ху́до;
В све́те ж вот како́е чу́до:
О́стров на́ море лежи́т,
Град на о́строве стои́т
С златогла́выми церква́ми,
С терема́ми да сада́ми;
Ель растёт пере́д дворцо́м,
А под ней хруста́льный дом;
Бе́лка там живёт ручна́я,
Да зате́йница кака́я!
Бе́лка пе́сенки поёт,
Да оре́шки всё грызёт,
А оре́шки не просты́е,
Всё скорлу́пки золоты́е,
Я́дра – чи́стый изумру́д;
Слу́ги бе́лку стерегу́т,
Слу́жат ей прислу́гой ра́зной —
И приста́влен дьяк прика́зный
Стро́гий счёт оре́хам весть;
Отдаёт ей во́йско честь;
Из скорлу́пок льют моне́ту
Да пуска́ют в ход по све́ту;
Де́вки сы́плют изумру́д
В кладовы́е, да под спуд;
Все в том о́строве бога́ты,
И́зоб нет, везде́ пала́ты;
А сиди́т в нём князь Гвидо́н;
Он присла́л тебе́ покло́н».
Царь Салта́н диви́тся чу́ду.
«Е́сли то́лько жив я бу́ду,
Чу́дный о́стров навещу́,
У Гвидо́на погощу́».
А ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой,
Не хотя́т его́ пусти́ть
Чу́дный о́стров навести́ть.
Усмехну́вшись исподти́ха,
Говори́т царю́ ткачи́ха:
«Что тут ди́вного? ну, вот!
Бе́лка ка́мушки грызёт,
Ме́чет зо́лото и в гру́ды
Загреба́ет изумру́ды;
Э́тим нас не удиви́шь,
Пра́вду ль, нет ли говори́шь.
В све́те есть ино́е ди́во:
Мо́ре взду́ется бурли́во,
Закипи́т, поды́мет вой,
Хлы́нет на́ берег пусто́й,
Разольётся в шу́мном бе́ге,
И очу́тятся на бре́ге,
В чешуе́, как жар горя́,
Три́дцать три богатыря́,
Все краса́вцы удалы́е,
Велика́ны молоды́е,
Все равны́, как на подбо́р,
С ни́ми дя́дька Черномо́р.
Э́то ди́во, так уж ди́во,
Мо́жно мо́лвить справедли́во!»
Го́сти у́мные молча́т,
Спо́рить с не́ю не хотя́т.
Ди́ву царь Салта́н диви́тся,
А Гвидо́н-то зли́тся, зли́тся…
Зажужжа́л он и как раз
Тётке сел на ле́вый глаз,
И ткачи́ха побледне́ла:
«Ай!» – и тут же окриве́ла;
Все крича́т: «Лови́, лови́,
Да дави́ её, дави́…
Вот ужо́! Посто́й немно́жко,
Погоди́…» А князь в око́шко,
Да споко́йно в свой уде́л
Че́рез мо́ре прилете́л.
Князь у си́ня мо́ря хо́дит,
С си́ня мо́ря глаз не сво́дит;
Глядь – пове́рх теку́чих вод
Ле́бедь бе́лая плывёт.
«Здра́вствуй, князь ты мой прекра́сный!
Что ты тих, как день нена́стный?
Опеча́лился чему́?» —
Говори́т она́ ему́.
Князь Гвидо́н ей отвеча́ет:
«Грусть-тоска́ меня́ съеда́ет —
Ди́во б ди́вное хоте́л
Перене́сть я в мой уде́л».
– «А како́е ж э́то ди́во?»
– «Где́-то взду́ется бурли́во
Окия́н, поды́мет вой,
Хлы́нет на́ берег пусто́й,
Расплеснётся в шу́мном бе́ге,
И очу́тятся на бре́ге,
В чешуе́, как жар горя́,
Три́дцать три богатыря́,
Все краса́вцы молоды́е,
Велика́ны удалы́е,
Все равны́, как на подбо́р,
С ни́ми дя́дька Черномо́р».
Кня́зю ле́бедь отвеча́ет:
«Вот что, князь, тебя́ смуща́ет?
Не тужи́, душа́ моя́,
Э́то чу́до зна́ю я.
Э́ти ви́тязи морски́е
Мне ведь бра́тья все родны́е.
Не печа́лься же, ступа́й,
В го́сти бра́тцев поджида́й».
Князь пошёл, забы́вши го́ре,
Сел на ба́шню, и на мо́ре
Стал гляде́ть он; море вдруг
Всколыха́лося вокру́г,
Расплеска́лось в шу́мном бе́ге
И оста́вило на бре́ге
Три́дцать три богатыря́;
В чешуе́, как жар горя́,
Иду́т ви́тязи чета́ми,
И, блиста́я седина́ми,
Дя́дька впереди́ идёт
И ко гра́ду их ведёт.
С ба́шни князь Гвидо́н сбега́ет,
Дороги́х госте́й встреча́ет;
Второпя́х наро́д бежи́т;
Дя́дька кня́зю говори́т:
«Ле́бедь нас к тебе́ посла́ла
И нака́зом наказа́ла
Сла́вный го́род твой храни́ть
И дозо́ром обходи́ть.
Мы отны́не ежеде́нно
Вме́сте бу́дем непреме́нно
У высо́ких стен твои́х
Выходи́ть из вод морски́х,
Так уви́димся мы вско́ре,
А тепе́рь пора́ нам в мо́ре;
Тя́жек во́здух нам земли́».
Все пото́м домо́й ушли́.
Ве́тер по́ морю гуля́ет
И кора́блик подгоня́ет;
Он бежи́т себе́ в волна́х
На подня́тых паруса́х
Ми́мо о́строва круто́го,
Ми́мо го́рода большо́го;
Пу́шки с при́стани паля́т,
Кораблю́ приста́ть веля́т.
Пристаю́т к заста́ве го́сти.
Князь Гвидо́н зовёт их в го́сти,
Их и ко́рмит и пои́т
И отве́т держа́ть вели́т:
«Чем вы, го́сти, торг ведёте?
И куда́ тепе́рь плывёте?»
Корабе́льщики в отве́т:
«Мы объе́хали весь свет;
Торгова́ли мы була́том,
Чи́стым серебро́м и зла́том,
И тепе́рь нам вы́шел срок;
А лежи́т нам путь далёк,
Ми́мо о́строва Буя́на,
В ца́рство сла́вного Салта́на».
Говори́т им князь тогда́:
«До́брый путь вам, господа́,
По́ морю по Окия́ну
К сла́вному царю́ Салта́ну.
Да скажи́те ж: князь Гвидо́н
Шлёт-де свой царю́ покло́н».
Го́сти кня́зю поклони́лись,
Вы́шли вон и в путь пусти́лись.
К мо́рю князь, а ле́бедь там
Уж гуля́ет по волна́м.
Князь опя́ть: душа́-де про́сит…
Так и тя́нет и уно́сит…
И опя́ть она́ его́
Вмиг обры́згала всего́.
Тут он о́чень уменьши́лся,
Шме́лем князь обороти́лся,
Полете́л и зажужжа́л;
Су́дно на́ море догна́л,
Потихо́ньку опусти́лся
На корму́ – и в щель заби́лся.
Ве́тер ве́село шуми́т,
Су́дно ве́село бежи́т
Ми́мо о́строва Буя́на,
В ца́рство сла́вного Салта́на,
И жела́нная страна́
Вот уж и́здали видна́.
Вот на бе́рег вы́шли го́сти.
Царь Салта́н зовёт их в го́сти,
И за ни́ми во дворе́ц
Полете́л наш удале́ц.
Ви́дит, весь сия́я в зла́те,
Царь Салта́н сиди́т в пала́те
На престо́ле и в венце́,
С гру́стной ду́мой на лице́.
А ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой,
О́коло царя́ сидя́т —
Четырьмя́ все три глядя́т.
Царь Салта́н госте́й сажа́ет
За свой стол и вопроша́ет:
«Ой вы, го́сти-господа́,
До́лго ль е́здили? Куда́?
Ла́дно ль за́ морем иль ху́до?
И како́е в све́те чу́до?»
Корабе́льщики в отве́т:
«Мы объе́хали весь свет;
За́ морем житьё не ху́до;
В све́те ж вот како́е чу́до:
О́стров на́ море лежи́т,
Град на о́строве стои́т,
Ка́ждый день идёт там ди́во:
Мо́ре взду́ется бурли́во,
Закипи́т, поды́мет вой,
Хлы́нет на́ берег пусто́й,
Расплеснётся в ско́ром бе́ге —
И оста́нутся на бре́ге
Три́дцать три богатыря́,
В чешуе́ злато́й горя́,
Все краса́вцы молоды́е,
Велика́ны удалы́е,
Все равны́, как на подбо́р;
Ста́рый дя́дька Черномо́р
С ни́ми и́з моря выхо́дит
И попа́рно их выво́дит,
Что́бы о́стров тот храни́ть
И дозо́ром обходи́ть —
И той стра́жи нет наде́жней,
Ни храбре́е, ни приле́жней.
А сиди́т там князь Гвидо́н;
Он присла́л тебе́ покло́н».
Царь Салта́н диви́тся чу́ду.
«Ко́ли жив я то́лько бу́ду,
Чу́дный о́стров навещу́
И у кня́зя погощу́».
Повари́ха и ткачи́ха
Ни гугу́ – но Бабари́ха,
Усмехну́вшись, говори́т:
«Кто нас э́тим удиви́т?
Лю́ди и́з моря выхо́дят
И себе́ дозо́ром бро́дят!
Пра́вду ль ба́ют и́ли лгут,
Ди́ва я не ви́жу тут.
В све́те есть таки́е ль ди́ва?
Вот идёт молва́ правди́ва:
За́ морем царе́вна есть,
Что не мо́жно глаз отве́сть:
Днём свет бо́жий затмева́ет,
Но́чью зе́млю освеща́ет,
Ме́сяц под косо́й блести́т,
А во лбу звезда́ гори́т.
А сама́-то велича́ва,
Выплы́вает, бу́дто па́ва;
А как ре́чь-то говори́т,
Сло́вно ре́ченька журчи́т.
Мо́лвить мо́жно справедли́во,
Э́то ди́во, так уж ди́во».
Го́сти у́мные молча́т:
Спо́рить с ба́бой не хотя́т.
Чу́ду царь Салта́н диви́тся —
А царе́вич хоть и зли́тся,
Но жале́ет он оче́й
Ста́рой ба́бушки свое́й:
Он над ней жужжи́т, кружи́тся —
Пря́мо на́ нос к ней сади́тся,
Нос ужа́лил богаты́рь:
На носу́ вскочи́л волды́рь.
И опя́ть пошла́ трево́га:
«Помоги́те, ра́ди бо́га!
Карау́л! Лови́, лови́,
Да дави́ его́, дави́…
Вот ужо́! Пожди́ немно́жко,
Погоди́!..» А шмель в око́шко,
Да споко́йно в свой уде́л
Че́рез мо́ре полете́л.
Князь у си́ня мо́ря хо́дит,
С си́ня мо́ря глаз не сво́дит;
Глядь – пове́рх теку́чих вод
Ле́бедь бе́лая плывёт.
«Здра́вствуй, князь ты мой прекра́сный!
Что ж ты тих, как день нена́стный?
Опеча́лился чему́?» —
Говори́т она́ ему́.
Князь Гвидо́н ей отвеча́ет:
«Грусть-тоска́ меня́ съеда́ет:
Лю́ди же́нятся; гляжу́,
Нежена́т лишь я хожу́».
– «А кого же на приме́те
Ты име́ешь?» – «Да на све́те,
Говоря́т, царе́вна есть,
Что не мо́жно глаз отве́сть.
Днём свет бо́жий затмева́ет,
Но́чью зе́млю освеща́ет —
Ме́сяц под косо́й блести́т,
А во лбу звезда́ гори́т.
А сама́-то велича́ва,
Выступа́ет, бу́дто па́ва;
Сла́дку ре́чь-то говори́т,
Бу́дто ре́ченька журчи́т.
То́лько, по́лно, пра́вда ль э́то?»
Князь со стра́хом ждёт отве́та.
Лебе́дь бе́лая молчи́т
И, поду́мав, говори́т:
«Да! Така́я есть деви́ца.
Но жена́ не рукави́ца:
С бе́лой ру́чки не стряхнёшь
Да за по́яс не заткнёшь.
Услужу́ тебе́ сове́том —
Слу́шай: о́бо всём об э́том
Поразду́май ты путём,
Не раска́яться б пото́м».
Князь пред нею стал божи́ться,
Что пора́ ему́ жени́ться,
Что об э́том о́бо всём
Переду́мал он путём;
Что гото́в душо́ю стра́стной
За царе́вною прекра́сной
Он пешко́м идти́ отсе́ль
Хоть за три́девять земе́ль.
Ле́бедь тут, вздохну́в глубо́ко,
Мо́лвила: «Заче́м далёко?
Знай, близка́ судьба́ твоя́,
Ведь царе́вна э́та – я».
Тут она́, взмахну́в крыла́ми,
Полете́ла над волна́ми
И на бе́рег с высоты́
Опусти́лася в кусты́,
Встрепену́лась, отряхну́лась
И царе́вной оберну́лась:
Ме́сяц под косо́й блести́т,
А во лбу звезда́ гори́т;
А сама́-то велича́ва,
Выступа́ет, бу́дто па́ва;
А как ре́чь-то говори́т,
Сло́вно ре́ченька журчи́т.
Князь царе́вну обнима́ет,
К бе́лой гру́ди прижима́ет
И ведёт её скоре́й
К ми́лой ма́тушке свое́й.
Князь ей в но́ги, умоля́я:
«Госуда́рыня-родна́я!
Вы́брал я жену́ себе́,
Дочь послу́шную тебе́,
Про́сим о́ба разреше́нья,
Твоего́ благослове́нья:
Ты дете́й благослови́
Жить в сове́те и любви́».
Над главо́ю их поко́рной
Мать с ико́ной чудотво́рной
Слёзы льёт и говори́т:
«Бог вас, де́ти, награди́т».
Князь не до́лго собира́лся,
На царе́вне обвенча́лся;
Ста́ли жить да пожива́ть,
Да припло́да поджида́ть.
Ве́тер по́ морю гуля́ет
И кора́блик подгоня́ет;
Он бежи́т себе́ в волна́х
На разду́тых паруса́х
Ми́мо о́строва круто́го,
Ми́мо го́рода большо́го;
Пу́шки с при́стани паля́т,
Кораблю́ приста́ть веля́т.
Пристаю́т к заста́ве го́сти.
Князь Гвидо́н зовёт их в го́сти,
Он их ко́рмит и пои́т
И отве́т держа́ть вели́т:
«Чем вы, го́сти, торг ведёте
И куда́ тепе́рь плывёте?»
Корабе́льщики в отве́т:
«Мы объе́хали весь свет,
Торгова́ли мы неда́ром
Неука́занным това́ром;
А лежи́т нам путь далёк:
Восвоя́си на восто́к,
Ми́мо о́строва Буя́на,
В ца́рство сла́вного Салта́на».
Князь им вы́молвил тогда́:
«До́брый путь вам, господа́,
По́ морю по Окия́ну
К сла́вному царю́ Салта́ну;
Да напо́мните ему́,
Госуда́рю своему́:
К нам он в го́сти обеща́лся,
А досе́ле не собра́лся —
Шлю ему́ я свой покло́н».
Го́сти в путь, а князь Гвидо́н
До́ма на сей раз оста́лся
И с жено́ю не расста́лся.
Ве́тер ве́село шуми́т,
Су́дно ве́село бежи́т
Ми́мо о́строва Буя́на
К ца́рству сла́вного Салта́на,
И знако́мая страна́
Вот уж и́здали видна́.
Вот на бе́рег вы́шли го́сти.
Царь Салта́н зовёт их в го́сти.
Го́сти ви́дят: во дворце́
Царь сиди́т в своём венце́,
А ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой,
О́коло царя́ сидя́т,
Четырьмя́ все три глядя́т.
Царь Салта́н госте́й сажа́ет
За свой стол и вопроша́ет:
«Ой вы, го́сти-господа́,
До́лго ль е́здили? Куда́?
Ла́дно ль за́ морем иль ху́до?
И како́е в све́те чу́до?»
Корабе́льщики в отве́т:
«Мы объе́хали весь свет;
За́ морем житьё не ху́до,
В све́те ж вот како́е чу́до:
О́стров на́ море лежи́т,
Град на о́строве стои́т,
С златогла́выми церква́ми,
С терема́ми и сада́ми;
Ель растёт пере́д дворцо́м,
А под ней хруста́льный дом;
Бе́лка в нём живёт ручна́я,
Да чуде́сница кака́я!
Бе́лка пе́сенки поёт
Да оре́шки всё грызёт;
А оре́шки не просты́е,
Скорлупы́-то золоты́е,
Я́дра – чи́стый изумру́д;
Бе́лку хо́лят, берегу́т.
Там ещё друго́е ди́во:
Мо́ре взду́ется бурли́во,
Закипи́т, поды́мет вой,
Хлы́нет на́ берег пусто́й,
Расплеснётся в ско́ром бе́ге,
И очу́тятся на бре́ге,
В чешуе́, как жар горя́,
Три́дцать три богатыря́,
Все краса́вцы удалы́е,
Велика́ны молоды́е,
Все равны́, как на подбо́р —
С ни́ми дя́дька Черномо́р.
И той стра́жи нет наде́жней,
Ни храбре́е, ни приле́жней.
А у кня́зя жёнка есть,
Что не мо́жно глаз отве́сть:
Днём свет бо́жий затмева́ет,
Но́чью зе́млю освеща́ет;
Ме́сяц под косо́й блести́т,
А во лбу звезда́ гори́т.
Князь Гвидо́н тот го́род пра́вит,
Всяк его́ усе́рдно сла́вит;
Он присла́л тебе́ покло́н,
Да тебе́ пеня́ет он:
К нам-де в го́сти обеща́лся,
А досе́ле не собра́лся».
Тут уж царь не утерпе́л,
Снаряди́ть он флот веле́л.
А ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой,
Не хотя́т царя́ пусти́ть
Чу́дный о́стров навести́ть.
Но Салта́н им не внима́ет
И как раз их унима́ет:
«Что я? царь или дитя́? —
Говори́т он не шутя́: —
Ны́нче ж е́ду!» – Тут он то́пнул,
Вы́шел вон и две́рью хло́пнул.
Под окно́м Гвидо́н сиди́т,
Мо́лча на́ море гляди́т:
Не шуми́т оно́, не хле́щет,
Лишь едва́, едва́ трепе́щет,
И в лазо́ревой дали́
Показа́лись корабли́:
По равни́нам Окия́на
Е́дет флот царя́ Салта́на.
Князь Гвидо́н тогда́ вскочи́л,
Громогла́сно возопи́л:
«Ма́тушка моя́ родна́я!
Ты, княги́ня молода́я!
Посмотри́те вы туда́:
Е́дет ба́тюшка сюда́».
Флот уж к о́строву подхо́дит.
Князь Гвидо́н трубу́ наво́дит:
Царь на па́лубе стои́т
И в трубу́ на них гляди́т;
С ним ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой;
Удивля́ются оне́
Незнако́мой стороне́.
Ра́зом пу́шки запали́ли;
В колоко́льнях зазвони́ли;
К мо́рю сам идёт Гвидо́н;
Там царя́ встреча́ет он
С повари́хой и ткачи́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой;
В го́род он повёл царя́,
Ничего́ не говоря́.
Все тепе́рь иду́т в пала́ты:
У воро́т блиста́ют ла́ты,
И стоя́т в глаза́х царя́
Три́дцать три богатыря́,
Все краса́вцы молоды́е,
Велика́ны удалы́е,
Все равны́, как на подбо́р,
С ни́ми дя́дька Черномо́р.
Царь ступи́л на двор широ́кой:
Там под ёлкою высо́кой
Бе́лка пе́сенку поёт,
Золото́й орех грызёт,
Изумру́дец вынима́ет
И в мешо́чек опуска́ет;
И засе́ян двор большо́й
Золото́ю скорлупо́й.
Го́сти да́ле – торопли́во
Смо́трят – что ж?
княги́ня – ди́во:
Под косо́й луна́ блести́т,
А во лбу звезда́ гори́т;
А сама́-то велича́ва,
Выступа́ет, бу́дто па́ва,
И свекро́вь свою́ ведёт.
Царь гляди́т – и узнаёт…
В нём взыгра́ло ретиво́е!
«Что я ви́жу? что тако́е?
Как!» – и дух в нём занялся́…
Царь слеза́ми залился́,
Обнима́ет он цари́цу,
И сынка́, и молоди́цу,
И садя́тся все за стол;
И весёлый пир пошёл.
А ткачи́ха с повари́хой,
С сва́тьей ба́бой Бабари́хой,
Разбежа́лись по угла́м;
Их нашли́ наси́лу там.
Тут во всём они́ призна́лись,
Повини́лись, разрыда́лись;
Царь для ра́дости тако́й
Отпусти́л всех трёх домо́й.
День прошёл – царя́ Салта́на
Уложи́ли спать вполпья́на.
Я там был; мёд, пи́во пил —
И усы́ лишь обмочи́л.
