Юлия Антонова
Стокгольм. Скандинавская Венеция

   © Антонова Ю. В., 2014
   © Бурыгин С. М., автор идеи и проекта, 2014
   © ООО «Издательство «Вече», 2014
//-- * * * --//

Исторический Стокгольм

   «Северная Венеция», «Красавец на воде», «Королева озера Меларен», «Королевская коммуна» – как только не называли царственно раскинувшуюся на многочисленных островах столицу Швеции, глядя на погружённые в небесно-голубую гладь воды кусочки суши! Многим людям, никогда не бывавшим в Стокгольме, Копенгагене и Осло, но нередко посещавшим Хельсинки, все скандинавские столицы представляются однотипными: уныло-хмурыми и дождливыми в межсезонье, с парой улиц, усыпанных магазинами, да десятком музеев, – одним словом, это города, которые среднестатистический турист способен осмотреть, что называется, за пару дней.
   Однако не стоит пренебрегать возможностью поближе познакомиться с каждой из скандинавских столиц. Все они по-своему уникальны, и даже самый невнимательный человек легко заметит разительные отличия: Хельсинки строг и сдержан в своей архитектуре – не в пример осовремененному, быстрому Осло. Копенгаген прекрасно сочетает пёстрые, будто игрушечные домики и монументальные, поистине европейские классические строения. Стокгольм же, находящийся в центре Скандинавского региона, сумел взять всё лучшее от своих соседей: широкие авеню и набережные типичной европейской столицы плавно перетекают в извилистые и уютные улочки Старого города, окаймлённые нетронутой дикой природой на севере и живописными скалами южных районов, порой поражающих своей необузданной гордостью.
   Самая зелёная столица мира, один из крупнейших в мире конференц-городов и входящий в десятку лидеров по количеству музеев, Стокгольм завораживает своим невозмутимым спокойствием, тем вековым достоинством, которым его выдержанные фасады встречают каждого нового туриста, погружая его то в атмосферу Средневековья, то в бурный период расцвета дворцов XVII века, то в более сдержанный, но не менее величественный XX век.
   Откуда взялось само название шведской столицы, сказать сложно: до сих пор учёные и историки не могут разграничить правду и вымысел в бессчётных легендах и сказаниях. Сухие факты свидетельствуют о следующем: впервые город упоминается в 1252 г. в письме, подписанном королём Магнусом и его ярлом Биргером (ок. 1210–1266) – и сегодня хранящимся в Музее Средневековья, расположенном под одним из многочисленных мостов, ведущих к сердцу столицы.

   1. Крунубергский парк, Суд первой инстанции, Главное полицейское управление, Пиперска мюрен; 2. Стокгольмская Ратуша; 3. Васапаркен, Еврейский музей, Далагатан; 4. Уденплан, Городская библиотека, церковь Густава Васы, Обсерватория; 5. Хёторьйет, Концертный зал, универмаг «PUB», Кунгсгатан; 6. Площадь Сергеля, Дом культуры, универмаг «Ähléns»; 7. Площадь Густава Адольфа, Опера, Музей Средиземноморья; 8. Кунгстрэдгорден, памятники Карлу XIII и Карлу XII, фонтан Мулина, Представительство железодобывающей индустрии, церковь святого Иакова; 9. Нюбруплан, Драматен, дворец Хальвилов, парк Берцелиуса, площадь Рауля Валленберга, Норрмальмсторьй; 10. Музей армии, Музей музыки, Королевские конюшни, церковь Хедвиги Элеоноры, торговые ряды Салюхалль; 11. Страндвэген; 12. Государственный музей спорта, Музей морской истории, Музей полиции, Технический музей, Этнографический музей; 13. Юнибакен, Музей северных стран, музей корабля «Васа»; 14. Музей «АВВА», Скансен, Цирк, Грёна Лунд, Юргордсстаден; 15. Шепсхольмен, Кастельхольмен, Музей современного искусства, Центр архитектуры и дизайна (бывший Архитектурный музей), Музей народов Восточной Азии, «Горная комната»; 16. Хельгеандсхольмен, риксдаг, Стрёмпартеррен, Музей Средневековья; 17. Королевский дворец, Сокровищница, Музей «Тре крунур», Музей античности, Оружейная палата, Королевский кабинет монет; 18. Шепсбрун, Нюгрэнд, переулок Стаффана Сассе, Стура Хупарегрэнд; 19. Слюссен, Русское подворье, лифт Катарины, Сёдермальмская площадь, Городской музей Стокгольма; 20. Церковь Катарины, улица Мастера Микаэля; 21. Музей фотографии, Фьелльгатан, Стигбергсгатан; 22. Церковь Софии, Нюторьйет, самый маленький дом Стокгольма, район SoFo

   Слово «holm» – или, точнее, первоначальное «holme» – истолковать несложно: это значит «остров», коим и является самая древняя часть Стокгольма – нынешний Старый город. Кстати, ганзейцы нередко так и называли шведское поселение – Хольм, или же, на латинский манер, «Хольмия».
   В XVII в. немецкий географ Зиглер так объяснял происхождение названия столицы: появилось оно якобы потому, что фундаменты многих зданий покоятся на подпорах и столбах, и «stock» переводится со шведского именно как «бревно». Ряд учёных склоняются, однако, к мнению, что брёвна имеются в виду совсем иные: в прежние времена в воду нередко опускали деревянные сваи, создавая своего рода «частокол», через который не могли пробраться вражеские корабли. Не стал исключением и Стокгольм: подтверждением тому служат сохранившиеся средневековые изображения торгового пункта – да и найденные остатки подобных ограждений вокруг Старого города.
   Снорри Стурлассон, известный исландский скальд и историк, намекал на связь названия нынешней столицы с проливом Стоксунд, сегодня знакомым жителям как Норрстрём, – тем самым, на котором однажды и вырос столь достойный город. Кстати, бурные потоки Норрстрёма нередко приносили к островам поваленные деревья, сталкивавшиеся друг с другом у берега и создававшие небольшую «пробку», – чем не объяснение? А может, брёвна – или, скорее, пеньки, – это всё, что осталось от срубленного величавого леса?
   Есть и другое интересное предположение: когда-то давно посреди Старого города проходила граница между двумя шведскими провинциями – Упландом и Сёдерманландом, обозначенная высоким столбом, будто бы и давшим название целому городу. Сегодня граница между историческими районами по-прежнему проходит по главной пешеходной улочке Вестерлонггатан, о чём свидетельствует установленный на стене памятный камень.
   Но, пожалуй, самая романтичная версия связана с легендой о разорении Сигтуны – прежде процветавшего города к северу от Стокгольма. Летописи повествуют о том, как однажды на Сигтуну был совершён опустошающий набег с востока – предположительно, карелами и эстами, – в результате которого поселение было сожжено и разграблено. Тем не менее предприимчивые жители всё же успели спрятать свои богатства: согласно преданию, они сложили сокровища в полое дубовое бревно и пустили его по реке, решив, что в том месте, где оно пристанет к берегу, и будет основан новый населённый пункт.
   Через несколько дней такого «путешествия» бревно прибило волной к крохотному островку, ныне известному как Риддархольмен, в том самом месте, где сегодня стоит белоснежная коренастая Башня ярла Биргера. По соседству и начали строиться первые жилища. В доказательство приверженцы этой красивой версии появления города приводят тот факт, что Стокгольм, собственно, был заложен частично для защиты всего региона озера Меларен от постоянных варварских набегов.
   Вероятно, мы никогда не узнаем истинную историю рождения имени шведской столицы, но очевидно одно: обилие воды, обеспечивавшей островам удобное стратегическое положение, и стало главной причиной основания Стокгольма именно в этом месте. До сих пор треть территории города составляет водная гладь, по которой мимо любителей купаться курсируют яхты и катера, а зимой, если вдруг озеро затягивается льдом, люди с удовольствием катаются на коньках.
   Набеги не были редкостью в те далёкие времена, о чём свидетельствуют многочисленные клады, зарытые в окрестностях Стокгольма, а поднятие суши в окрестностях привело к обмельчанию здешних вод и впоследствии к образованию озера Меларен, на котором и раскинулся город. Единственным способом пробраться вглубь страны, к развитым прибрежным торговым поселениям, где разбойники могли поживиться, в итоге остался лишь извилистый путь мимо столицы. Так что, как любят говорить сами шведы, основанием города с мощной крепостью и деревянными заграждениями в воде ярл Биргер «повесил замок» на весь регион.

   Оборонительные сооружения Стокгольма в начале XVI в.

   Итак, официально «красавец на воде» родился около 1252 г. – в то самое время, когда он впервые упоминается. Тем не менее, археологические раскопки указывают на то, что некоторое подобие укреплений существовало в этих краях уже в начале XI в.; столетием позже датируется и старейшая (к сожалению, не сохранившаяся) башня Королевского дворца. К XIII в. стали очевидны преимущества нового поселения не только для шведов, но и для немцев: именно здесь можно было устроить отличную гавань для разгрузки немецкой соли и погрузки шведской руды. Для ярла Биргера, давно ведшего борьбу со своими врагами, поддержка немцев, уже не раз выручавших его в сложных ситуациях, служила гарантией его власти, а потому он, недолго думая, пообещал любекским купцам многочисленные привилегии в случае их переезда в будущий Стокгольм.

   Быстро развивавшийся при поддержке немцев город уже в 1400 г. признавался одним из главных опорных пунк тов страны, а в 1436 г. ему впервые присваивается статус столицы. Мало кто знает, однако, что за престижное звание соревновались несколько городов, в том числе и ныне малоизвестный идиллический городок Сёдерчёпинг.

   Бесспорно, за свои 760 лет Стокгольм преобразился до неузнаваемости, однако развитие города проходило очень неравномерно. Главными эпохами можно считать XVII в., когда город стал настоящей европейской столицей, конец XIX – начало XX в. – именно в этот период Стокгольм привлекал несметное число сельских жителей на стремительно растущие фабрики – и поствоенные годы, когда столица шагнула за свои многовековые границы и присоединила к себе десятки бывших спальных районов и пригородов. Станции новомодного транспорта – метро – символически получили названия бывших подворий и сёл, ведь линии проходили вдоль уничтоженных всего веком ранее полей, лугов и лесов…
   Однако начнём с начала. Первыми жителями известного нам сегодня Стокгольма, не выходившего за пределы нынешнего Старого города, называемого в те далёкие времена Стадсхольменом, были шведы и немцы. Крошечный островок представлял собой скалу, перепады высоты которой составляли от 5 до 10 метров. До сих пор каждый турист, оказавшийся в сердце шведской столицы, ощущает, как петляющие узкие улочки то вздымаются ввысь, то вновь опускаются к воде. Сложно представить, но город некогда ограничивался улицами Прэстгатан (Prästgatan) и Баггенсгатан (Baggensgatan), хотя очень скоро места перестало хватать, и территорию расширили до Вестерлонггатан (Västerlänggatan) и Эстерлонггатан (Österlänggatan), вдоль которых была выстроена крепостная стена, прямо у кромки воды!
   На самой высокой точке острова располагалась центральная площадь – Стурторьйет (Stortorget), и на ней выросла первая церковь города и ратуша. Отсюда же к воде и гавани спускалась главная улица, Щёпмангатан (Köpmangatan), где селились наиболее богатые и влиятельные купцы, в честь коих, кстати, дорога и получила своё название. Неподалёку начали обустраиваться ремесленники, чьи профессии также давали имена улочкам: например, одна из самых старых, Скумакаргатан (Skomakargatan), обязана своим названием башмачникам.
   В общей сложности на рубеже XV–XVI вв. в шведской столице проживало около 6000–7000 человек, большинство из которых оккупировали территории нынешнего Старого города. Будучи гигантом в Скандинавии, Стокгольм, однако, оставался деревней по меркам тогдашних развитых городов: в Бремене и Гамбурге насчитывалось около 20 000 жителей, в Любеке – 25 000, Кёльне и Лондоне – 40 000, а Париж и вовсе перешагнул границу в 100 000 человек!

   Сохранившиеся документы свидетельствуют о том, что в 1460 г. в шведской столице проживало 43 плотника, 40 рыбаков, 25 башмачников, 24 портных, 17 каменщиков, 13 кузнецов, 11 ювелиров, 11 мясников и 8 кожевенников. Были здесь, конечно, и корабельщики, и пекари, и бондари, и мельники, и множество представителей других профессий – однако их количество едва ли превышало 5–8 человек. Практически все входили в гильдии, а каждый приезжий, желавший поселиться в Стокгольме и заняться своим ремеслом, сначала должен был быть признан горожанином с соответствующими правами и обязанностями.
   Около 15 % всех ремесленников в XV в. составляли женщины – по большей части вдовы, продолжавшие дело мужа.
   Что же касается национальной принадлежности стокгольмцев, то картина была весьма пёстрой уже с момента основания города: немцам предоставлялись привилегии почти с первых дней существования столицы; сами они до сих пор заявляют, что Стокгольм изначально был исключительно немецким поселением, затем – шведско-немецким и лишь после 1471 г. – шведским. Шведы, разумеется, с таким утверждением спорят, хотя и не отрицают, что даже в XVII в. немцы или их потомки оказывали сильнейшее влияние на экономическую и политическую жизнь столицы, входя в городской совет.
   Помимо немцев в городе проживало немало выходцев из Финляндии: в конце XV в., образовав беднейшие слои, они составляли около 20 % населения столицы. Столетием позже в Стокгольме появились также и голландцы, которые, несмотря на свою немногочисленность, зачастую слыли более обеспеченными, чем немцы, кои, в свою очередь, были куда богаче среднестатистических коренных шведов.

   Надо сказать, Стокгольм – один из немногих городов, планировка старой части которого практически не изменилась со времён основания: Стурторьйет лежит на прежнем месте, Прэстгатан и Щёпмангатан утаптывались ещё в XIII в. Ярл Биргер был не из тех, кто заранее тщательно продумывал, как будет расширяться его город. Пока многие европейские поселения, заложенные графами и королями приблизительно в тот же период, получали чёткие границы, квадратные кварталы и прямые улицы, в Швеции населённые пункты предоставлялись сами себе и росли так, как того хотели местные жители. Первое деление на кварталы можно встретить только в конце XVI в.: к тому времени домишек стало так много, что власти были вынуждены хоть каким-то образом регулировать застройку. К слову, в большинстве зданий бывшего Стадсхольмена до сих пор сохранились древние подвалы, а фундаменты – и даже кладка стен вплоть до 4–5 этажа – нередко остаётся средневековой.
   Население города быстро увеличивалось, и вскоре дома пришлось возводить за пределами крепостной стены, что совсем не радовало столичную администрацию, поскольку строительство угрожало безопасности города. Сооружать каменные дома в тогдашних пригородах было и вовсе запрещено, ведь те как нельзя лучше могли использоваться врагом в качестве укрытия. В XVI в. было решено снести часть построек – король даже собирался уничтожить главную церковь, Стурщюркан (Storkyrkan), считая её чуть ли не самой страшной угрозой ввиду её близости ко дворцу, служившему главным работодателем Стокгольма вплоть до середины XVI столетия, когда тут стремительно стала развиваться военная верфь, и рабочие потянулись именно туда, превратив верфь в крупнейшую в стране и отобрав у двора престижную пальму первенства.
   Крепкий военный флот был просто необходим развивающейся Швеции, а постоянные угрозы не только с моря, но и с суши вынудили повсюду создавать мощные укрепления. Как ни странно, но на ранних этапах развития Стокгольма опасность зачастую представляли сами шведы либо входившие вместе со Швецией в Кальмарскую унию соседи. Конечно же, далеко не все осады были успешны, и порой врагу приходилось месяцами – и даже годами наносить всё новые удары по мощной крепостной стене.
   Первое упоминание о битве за столицу относится к началу XIV столетия, когда король Биргер Магнуссон (1280–1321) вёл борьбу за власть со своими братьями Эриком и Вальдемаром.

   Брункебергская площадь в начале XX в.

   Одним же из самых известных сражений за шведскую столицу стала битва при Брункеберге 10 октября 1471 г., в которой шведские крестьяне и ополченцы, видевшиеся иностранным монархам «толпой крестьян, годной скорее для маскарада, нежели для войны», пытались противостоять датским рыцарям и немецким наёмникам, дабы положить конец заключённой в 1397 г. Кальмарской унии и закрепить за собой долгожданную независимость. Предводитель шведов Стен Стуре-старший (1440–1503) делал ставку на внезапность атаки и численный перевес своих воинов. После утомительного боя, продолжавшегося 4 часа, датчане в панике отступили, и шведы, тем самым, оказались победителями, хоть и с существенными потерями.

   В Стокгольме можно обнаружить несколько памятных свидетельств тех исторически важных дней. Это и островок Бласиехольмен (Blasieholmen), у которого были пришвартованы датские суда, и церковь Святой Клары, сохранившаяся после уничтожения одноимённого монастыря, где поджидали неприятеля шведские войска. Маловыразительная Брункебергская площадь (Brunkebergstorg), находящаяся в самом центре города, рядом с площадью Сергеля (Sergels torg), заставляет большинство туристов пробегать мимо, однако на тротуаре около офиса Центрального банка Швеции можно увидеть напоминающую о битве скульптурную композицию Бу Андерссона в виде пяти круглых плит-медалей.
   Самым известным достоянием, однако, считается находящаяся в церкви Стурщюркан скульптура «Святой Георгий убивает дракона» (на улице Щёпмангатан стоит её бронзовая копия). По легенде, перед битвой Стен Стуре обратился к святому Георгию с просьбой помочь ему в борьбе с датчанами и пообещал в случае победы заказать огромное изваяние в его честь. В Новогоднюю ночь 1489 г. процессия с изображениями святого Георгия торжественно прошла через город, чтобы затем освятить заказанную у Бернта Нотке символичную статую. Одновременно 10 октября окрестили Брункебергским днём и провозгласили великим церковным праздником, вскоре ставшим самым важным в средневековом Стокгольме.

   Датчане, однако, вовсе не собирались мириться со своим поражением и выпускать из-под контроля всю Швецию. Атаки на страну продолжались, и почти полстолетия после Брункебергской битвы столица не знала покоя. Кульминация настала в 1520 г., когда здесь произошло одно из самых мрачных событий истории, вошедших во все школьные учебники под названием Кровавая баня.
   Многочисленные столкновения с датскими войсками привели к тому, что ряд шведских аристократов предпочли перейти на сторону Кристиана II (1481–1559), однако защитников Стокгольма также оставалось немало. Начатую Стеном Стуре-младшим (1492/3–1520) борьбу после трагической гибели супруга возглавила его вдова Кристина Гилленшерна (ок. 1494–1559), до последнего бившаяся за шведскую столицу, однако в ходе очередных переговоров с Кристианом согласившаяся на капитуляцию в обмен на помилование её соратников.
   Историки до сих пор спорят о том, чем было вызвано такое решение женщины. Сумели ли её убедить в правильности такого поступка? Или, быть может, на этот шаг её подвигли перешедшие на сторону врага шведские аристократы? Возможно, сам Кристиан, всячески восхваляемый собственным народом, смог вселить в горожан уверенность в том, что будет добр ко всем своим подчинённым, и у женщины не оставалось выбора? Не стоит забывать и о длительных военных действиях, охвативших страну: не исключено, что лишь нужда и неспособность далее вести войну заставили Кристину капитулировать.
   Амнистия Кристиана II представляла собой весьма интересный документ, не только гарантировавший Кристине и её последователям свободу, но и сохранявший за ними их прежние владения и права. Стокгольму обещали оставить городские привилегии, не вводить дополнительные налоги и помочь бороться с незаконной торговлей.
   7 сентября 1520 г. городские ворота открылись перед Кристианом, и новый король величественно вошёл в город в сопровождении 1000 всадников и 2000 пеших солдат. Ему торжественно вручили ключи от столицы, на несколько дней, согласно устоявшимся традициям, погрузившейся в громкий праздник. Горожане с надеждой смотрели в будущее, ожидая окончания изнуряющей войны и наступления долгожданного мира и благосостояния. Никого почему-то не насторожило, что уже в первый день на центральной площади установили виселицу, на которой повесили одного из пленников Кристиана – бывшего губернатора Вестероса, отказавшегося подчиниться датскому королю и длительное время защищавшего переданный ему в ведение замок. После показательной казни Кристиан, довольный и счастливый, отдал несколько распоряжений о созыве риксдага и коронации, написал письма европейским монархам о выпавшей ему удаче – и отправился домой в Копенгаген.
   Стокгольм вновь увидел своего нового монарха в воскресенье 4 ноября, когда в Стурщюркан состоялась церемония коронации. По традиции король произвёл в рыцари своих лучших людей – надо сказать, исключительно датчан. Столь примечательный факт он объяснил просто: «На сей раз данной чести не удостоился ни один шведский господин, поскольку королевство это было завоёвано мечом», – но даже такое высказывание не вызвало никаких подозрений у столичной знати.
   Весь понедельник и вторник город ликовал; пир продолжался и во дворце, где местные аристократы ели и пили, не допуская и малейшей мысли о том, что «за вино то платить придётся кровью, а за яства – жизнью».
   Утром 7 ноября Кристиан пригласил всех гостей в приёмный зал своего нового дворца, где совершенно неожиданно для собравшихся епископ Густав Тролле выступил с обвинительной речью в адрес Стена Стуре-младшего и его сторонников. Это было началом страшнейшего политического убийства за всю историю Европы и окутанного наибольшим количеством тайн и неясностей события в истории Скандинавии.
   Сохранившиеся документы весьма скудно повествуют о происходившем в те дни. Основным источником наших знаний является хроника Олауса Петри (1493–1552), написанная 20 годами позже под чутким руководством Густава I Васы (ок. 1496–1560), а потому, возможно, представлявшая героев разыгравшейся драмы не совсем точно. К тому же некоторые историки вообще сомневаются – хотя и не исключают, – что Олаус был свидетелем тех жутких событий.

   Памятник реформатору Олаусу Петри у Домского собора

   Кристиан II, конечно же, тоже не оставил происшествие без внимания: он издал документ, доходчиво объяснявший жителям страны причины его поступка, а позже написал бумагу самому Папе Римскому, где также доказывал необходимость принятых им мер. Так что же всё-таки произошло?
   Созвав шведскую знать в теперь уже свой замок, Кристиан приказал запереть все городские ворота; никто отныне не мог покинуть столицу. Во дворце епископ зачитал обвинительный акт, согласно которому шведские аристократы виделись откровенными еретиками, что было одним из страшнейших преступлений и служило поводом для освобождения короля от всех данных им ранее обещаний. Обвиняемым предоставили слово, однако ошеломлённые гости едва ли могли придумать, что сказать в своё оправдание. Находясь у себя на родине, Кристиан, видимо, тщательно спланировал весь «судебный процесс»: вряд ли монарх был таким же несведущим наблюдателем, как и его новые подчинённые.
   Прекрасным орудием в руках Кристиана оказался шведский архиепископ Густав Тролле, один из активных приверженцев сохранения Кальмарской унии и, таким образом, главный противник Стена Стуре-младшего. Он как никто другой подходил для роли обличителя: шведскую знать обвинял в преступлении не датский, а именно шведский церковнослужитель, и ни один европейский монарх не должен был усомниться в беспристрастности Кристиана.
   8 ноября начались казни. Палач едва успевал рубить головы: новые жертвы из представителей шведской элиты сменяли друг друга, зачастую не получая возможности даже помолиться перед смертью. Казни проходили в строгом соответствии с социальным статусом обвинённых: сначала епископы (что вызвало бурю негодования в Европе, ведь судить священнослужителей мог только Папа Римский), затем представители риксдага, рыцари, мелкие дворяне, бургомистры, советники… После настал черёд простого люда: здесь подхалимы Кристиана, казалось, хватали всех подряд. Врываясь в дома, они забирали «подозрительных лиц» и тащили их к палачу; страдали и зрители душераздирающего зрелища, испытывавшие сочувствие к обвинённым и начинавшие плакать.
   Долгое время в Швеции бытовало мнение, что, когда очередь дошла до некоего епископа Винсента, братья Олаус и Лаурентиус Петри бросились к палачу, крикнув: «Это было бесчеловечное деяние!» Как гласит легенда, братьев схватили и собирались казнить, но на выручку им пришёл старый знакомый немец из Виттенберга, представивший братьев своими соплеменниками. Правда, в своей хронике Олаус не упоминает о столь примечательном событии, а в начале XX в. одному из историков удалось выяснить, что весь рассказ – всего лишь выдумка знаменитого фальсификатора, священника Нильса Рабениуса.

   Олаус Петри тщательно задокументировал всё происходившее, однако очевидно, что он назвал имена лишь значимых людей и перечислил тех, чья судьба показалась ему наиболее не обычной, добавив, что казнено помимо них было «ещё несколько человек», среди которых были и слуги убитых дворян.
   Все дни тела знати оставляли на главной площади, рядом с местом казни, и только в субботу их погрузили на телеги и вывезли на Сёдермальм, к тому месту, где сейчас находится церковь Катарины. Здесь развели огромный костёр, в который и бросили всех казнённых вместе с извлечёнными из могилы останками Стена Стуре-младшего и его умершего в младенчестве сынишки. Вечером того же дня в ратуше устроили огромный пир – Кристиан сослался на радостное и важное для него лично и всего королевства событие: его супруга родила дочь. Монарх вновь был сама доброта и благодетель.
   Новый правитель преследовал единственную цель: полностью истребить врага и испугать бунтующее население, дабы то и помыслить не могло об очередном восстании. Не учёл Кристиан лишь одно: среди казнённых оказался Эрик Юханссон – отец Густава Эрикссона, вошедшего в историю как освободитель Швеции от датской тирании и родоначальник шведской государственности – одним словом, речь идёт о знаменитом Густаве Васе.
   Надо сказать, в «чёрном списке» Кристиана числились две женщины: вдова Стена Стуре Кристина Гилленшерна и её мать Сигрид Эскильсдоттер (Банер). Сигрид избежала внушавшей ужас участи, поклявшись передать в ведение датчан личные владения. Кристину же, согласно легенде, король позвал к себе и предложил ей выбор: быть сожжённой, утопленной или заживо захороненной. Испуганная женщина взмолилась о пощаде, пообещав монарху в залог все свои имения. Кристиан смягчился и отправил её в Данию, где та провела несколько лет в тюрьме. Позже её отпустили – по слухам, своей свободой она была обязана некоему Сёрену Норбю, адмиралу, укрывавшему шведов на своём корабле во время Кровавой бани и предложившему даме руку и сердце. Однако Густав Васа, узнав о намерениях Кристины вновь выйти замуж, пришёл в ярость, и Гилленшерна была вынуждена отказаться от своих планов.

   Сразу же после беспощадной расправы Кристиан составил несколько писем, которые были разосланы во все уголки Швеции и где пояснялось, как Густав Тролле инициировал суд над жившими в королевстве еретиками и как «виднейшие умы страны» вынесли решение в полном соответствии с законами Священного Писания. По словам Кристиана, своей расправой он лишь стремился освободить население от предательства и проклятия самого Папы Римского – теперь, по мнению короля, стране не нужно было опасаться недовольства главы католической церкви. К тому же отныне он мог править «в мире и согласии», на радость всем жителям государства. Правда, Кристиан забыл упомянуть о том, что далеко не все изменники были казнены, а потому по пути короля в Данию подобные стокгольмской кровавые бани, хотя и в меньших масштабах, имели место чуть ли не в каждом втором монастыре и городе.
   Объяснения пришлось давать и Папе Римскому, однако в Ватикан было направлено письмо иного содержания: Кристиан уверял, что ничего не знал о кровавой бане вплоть до её окончания. Убийство же епископов представлялось чистой случайностью: до верноподданных Кристиана якобы дошли слухи о планировавшемся убийстве будущего монарха, после чего завязалась потасовка, в которой и погибли два священнослужителя. Папа Римский, безусловно, не мог смотреть на подобное сквозь пальцы, однако идти против Кристиана было опасно: в Европе всё больше распространялись идеи Мартина Лютера, и обострять отношения с Данией, что могло привести к смене религии в стране, было далеко не самой прельщающей перспективой.
   По сей день никто точно не знает, сколько человек пострадало от рук наёмников Кристиана, но наиболее часто историки склонны говорить о 82 персонах, хотя речь в таком случае, скорее всего, идёт исключительно о знати. На Стурторьйет до сих пор возвышается узкий дом, чей красный фасад украшают белые кирпичи, символизирующие жертв тех холодных осенних дней. Говорят, если какой-нибудь камушек выпадет из стены, душа казнённого, которого он «представляет», никогда не найдёт успокоения и будет бродить по извилистым улочкам Старого города до скончания веков… Пока же души умерших устраивают тайные шествия лишь в особо промозглые дождливые ноябрьские ночи…
   После печальных событий 1520 г., а позже и свержения датского монарха, новый король Швеции Густав Васа принял решение о создании дополнительной оборонительной системы вокруг Стокгольма, и основным защитным пунктом был выбран остров Ваксхольм (Vaxholm), остававшийся одним из главных укреплений вокруг столицы вплоть до XX в. В 1530–1540 гг. на Риддархольмене тоже построили круглые фортификационные башни, однако это была последняя попытка защитить Стокгольм на его же территории. Вскоре город решили превратить в достойную европейскую столицу, и коренастые башни стали частью пышных дворцов, полностью покрывших крохотный островок, а в XVII в. были снесены и остатки крепостной стены в восточной части города.
   Как раз в эти годы начинается бурное развитие Стокгольма: город становится настоящей столицей, где появляются все необходимые для современного поселения органы власти и коллегии. Теперь чиновники уже не путешествуют вместе с монархом по всей стране, как это нередко бывало в прежние времена, а получают отдельные конторы, где ежедневно собираются для обсуждения и решения насущных вопросов. Утверждается Верховный суд, в чью компетенцию входит рассматривать обжалованные дела со всей страны.

   Напоминание о Стокгольмской кровавой бане – дом с 82 белыми кирпичами

   Ряд пожаров привёл к тому, что некоторые части нынешнего Старого города могли теперь похвастать урегулированной планировкой – так, скажем, появились улицы Стура Нюгатан и Лилла Нюгатан (Stora Nygatan, Lilla Nygatan); поднятие почвы также способствовало появлению новых мест для застройки, которые корона тут же начала продавать. Некоторые участки, правда, король сохранял за собой – в ряде случаев они могли служить подарком особо приближённым лицам или усердным служакам Его величества.
   Приобретателями ценной собственности стали, естественно, наиболее обеспеченные граждане города: бургомистры, адмиралы, советники и купцы. За пределами Стадсхольмена деревянные хибары были снесены и заменены помпезными каменными зданиями. Новые прямые и широкие улицы получали громкие названия: Регерингсгатан (Regeringsgatan) в честь регентского правления, Дроттнинггатан (Drottninggatan) с намёком на саму королеву Кристину (1626–1689), Фредсгатан (Fredsgatan) в память о Вестфальском мире 1648 г. Несмотря на происходившие в последующие века изменения, мы до сих пор кое-где ещё можем видеть размеры прежних улиц и площадей: примерами служат площади Густава Адольфа (Gustav Adolfs torg), Сенная (Hötorget), Эстермальмская (Östermalmstorg), Норрмальмская (Norrmalmstorg) и Сёдермальмская (Södermalmstorg), а также улицы Дроттнинггатан и Стургатан (Storgatan).
   В моде теперь были строгие геометрические пропорции: от находившейся в центре района площади, словно лучи, должны были бежать идеально ровные улицы, упирающиеся в церковную башню или шпиль, что и поныне заметно на Дроттнинггатан или в кварталах Эстермальма.
   При этом, конечно, каменные дома по-прежнему строили исключительно богатые люди, жившие в непосредственной близости от дворца. Остальные же вынуждены были довольствоваться деревянными одно– и двухэтажными домишками: в Норрмальме насчитывалась лишь сотня, а на Сёдермальме – 80 зданий из камня. Другими словами, только одно из 20 жилищ не было бревенчатым!
   В следующем столетии началось постепенное превращение торгового города в город индустриальный. В пригородах принялись выращивать табак; открылось несколько стеклодувных мастерских. Ещё целый век торговля и ремесло, однако, преобладали над промышленностью, но уже в 1760 г. в Стокгольме насчитывалось 463 мануфактуры, обеспечивавшие работой 13,5 % населения. Крупнейшей фабрикой стало предприятие по пошиву одежды, на котором трудилось около 800 человек, но для многих жительниц столицы розничная продажа вещей и коммивояжёрство оставались главной статьёй семейного дохода.
   Всё XVIII столетие было ознаменовано крупными пожарами: в 1723 г. огонь охватил кварталы около церкви Катарины, в 1751 г. – у церкви Клары, а в 1759 г. – у церкви Святой Марии. Практически все деревянные дома были уничтожены, что заставило власти запретить строительство из дерева. Одновременно в городе бурно развивалась международная торговля, и на площади Стурторьйет выросло главное сооружение столетия – огромная Биржа, в коей сегодня располагается музей Нобеля. Центр города при этом постепенно сместился от Королевского дворца к Норрмальму и площади Густава Адольфа, где успели соорудить ратушу, а в 1782 г. и Оперу с дворцом Софии Альбертины, сестры короля. Эти две постройки создали обязательную для того времени симметрию, нарушенную лишь в конце XIX в., когда здание Оперы было перестроено.
   Стокгольм XVIII века уже не был прежним тёмным и тесным средневековым поселением – отныне внешний облик определяли светлые каменные дома, нередко с прилежащими красными подсобными помещениями и маленькими садиками, часть которых сохранилась на Сёдермальме.
   В XIX столетии в шведскую столицу окончательно пришёл индустриализм. Здесь выросли фабрики, привлекавшие новую рабочую силу, в то время как жители близлежащих деревень и сёл остались без куска хлеба и вынуждены были мигрировать в крупные города. С появлением железной дороги нищета воцарилась и на многочисленных островах, окружавших Стокгольм: теперь у судов не было надобности проплывать мимо них, и у жителей едва ли была возможность выживать за счёт сельского хозяйства и торговли. Крупнейшим предприятием слыл механический завод Болиндера, в 1845 г. выпустивший свою первую паровую машину, а затем сконцентрировавшийся на создании каминов, горшков, мебели и интерьерных украшений.

   На заводе Болиндера произошёл один из первых производственных конфликтов Стокгольма. В мае 1890 г. двое рабочих написали петицию с требованием повысить заработную плату всем сотрудникам организации. Рабочих моментально уволили, но реакцией стала вспыхнувшая забастовка, в которой приняли участие около 600 человек. Бастующие дежурили у ворот, дабы не допустить желающих продолжать трудиться на территорию, однако некоторым всё же удавалось под покровом ночи пробираться в цеха. Газеты сообщали даже о нескольких крупных потасовках и смертельных случаях. В итоге через две недели у бастующих кончились деньги, и люди вынуждены были ни с чем вернуться на свои рабочие места – зарплату им, естественно, так и не повысили.

   Механический завод Болиндера – крупнейшее предприятие Стокгольма в XIX в.

   В городской архитектуре также произошли изменения: в моду вошли парижские и венские эспланады и бульвары, и в столице появились улицы Карлавэген (Karlavägen), Карлберг свэген (Karlbergsvägen), Рингвэген (Ringvägen) и одна из самых фешенебельных улиц – Страндвэген (Strandvägen), даже в наше дни служащая отличным примером городской планировки конца XIX в. Приток населения вынудил город расти скорее вверх, чем вширь; дома нередко достигали 5–6 этажей и предназначались для нескольких семей, и некогда самые высокие строения – церкви и дворец – скрылись за каменными стенами новостроек.
   Перемены коснулись и магазинов. Прежде торговцы и ремесленники выставляли на площадях лоточки либо открывали окошки с откидными столиками в своих домах. Теперь же всё большую популярность приобретали стеклянные витрины, в крупных магазинах порой достигавшие третьего этажа. Огромные универмаги, благодаря лифтам, колоннам, фонтанам, скульптурным композициям и изобилию товаров создававшие атмосферу роскоши, также увидели свет именно в эти годы.

   С развитием универмагов и витрин начала появляться и уличная реклама. Первая световая реклама в Стокгольме относится к 1909 г., когда на лифте Катарины (Katarinahissen) у Слюссена вспыхнула вывеска «Stomatol». В несколько изменённом виде в 1933 г. она была перевешена на своё нынешнее место, на крышу дома в переулке Клевгрэнд (Klevgränd) на Сёдермальме, где она ежедневно и блещет 1361 лампочкой.

   На протяжении всего XX столетия предприятия оставляли требующие крупных финансовых затрат помещения в центре города и переезжали в менее дорогостоящие, но значительно более вместительные здания на окраине. В середине XX в. власти приняли решение о создании в каждом районе маленького оазиса, где люди могли бы отдыхать и общаться друг с другом после работы. Это был новый проект, получивший название «Город АВС» («ABC-stad», где аббревиатура «АВС» означает «Arbete, Bostad, Centrum» – «Работа, Жильё, Центр») и впервые воплощённый в реальность у станции метро «Вэллингбю» (Vällingby). С тех пор жизнь начала концентрироваться у метрополитена: здесь вырастали магазины, кинотеатры и рестораны. Рядом стояли относительно высокие жилые дома, за которыми прятались более низкие строения, сменяющиеся виллами.

   Небоскрёбы, соединившие площади Сергеля и Хёторьйет

   Центр всё больше оказывался во власти цемента и бетона; у площади Сергеля соорудили не вызывавшие ничего, кроме негодования, небоскрёбы. Весь Стокгольм превратился в одну сплошную стройку, о которой журналист Ян Улоф Ульссон написал так: «Ничего не знающий о происходящем американский турист, говорят, летом спросил, кто же разрушил Стокгольм на сей раз – русские или немцы? Гордо ответили ему наши сограждане: “Всё это мы сделали своими руками!”»
   Своего накала страсти достигли в 1971 г., когда власти решили спилить древние вязы в бывшем Королевском саду Кунгстрэдгорден (Kungsträdgården) ради новой станции метро и современных зданий. После длительной борьбы администрация-таки прислушалась к требованиям горожан и изменила свои планы, хотя скептики утверждают, что в таком шаге не было ни капли понимания: к тому моменту просто-напросто финансовое положение города уже не было столь крепко, как прежде, а потому вкладывать средства во что-то новое было бы неразумно.
   В 1973 г. в столице Швеции произошло событие, навсегда вписавшее Стокгольм в учебники психологии и психиатрии: 23 августа в банк на площади Норрмальмсторьй ворвался бежавший из тюрьмы Ян Эрик Ульссон и, ранив одного из полицейских, потребовал доставить в банк своего сокамерника Кларка Улофссона.
   В течение шести дней преступники удерживали заложников, которые, однако, начали испытывать к ним сочувствие и даже, если верить некоторым источникам, на свои деньги наняли им адвокатов. Впоследствии Ульссона приговорили к 10 годам лишения свободы; впрочем, даже находясь в тюрьме, он не был обделён женским вниманием, постоянно получая множество восторженных писем от представительниц прекрасного пола.
   Происшествие назвали синдромом Норрмальмской площади, однако в мире оно стало известно как стокгольмский синдром, и позже шведы также активно принялись использовать устоявшийся в международной практике термин. Опознать банк, где родился термин, сегодня не так сложно: на его фасаде красуются часы-календарь, показывающие помимо времени день недели, месяц и год.
   Со времён утраты Финляндии Швеция официально соблюдала в войнах нейтралитет, которого страна пытается придерживаться и по сей день. Подобная политика зачастую виделась основой благосостояния и процветания королевства и закрепила за Швецией славу спокойной, умиротворённой и безопасной державы. Тем сильнее для жителей оказались потрясения последнего пятидесятилетия: в 1986 г. в самом центре Стокгольма был застрелен видный политик Улоф Пальме (1927–1986), а в 1994 г. страна содрогнулась после громкого убийства четырёх человек около столичного ночного клуба на Стуреплане (Stureplan).
   Толерантность к мигрантам и попытка предоставить убежище по сути на неограниченные сроки дала весьма спорные результаты: в 2003 г. сын сербских переселенцев Михайло Михайлович признался в убийстве министра иностранных дел Швеции Анны Линд. В декабре 2010 г. в центре Стокгольма прогремели два взрыва, в результате которых погиб один человек (предположительно, сам террорист) и двое получили ранения. При этом в Службу безопасности поступило письмо с угрозами, в котором говорилось: «Из-за Ларса Вилкса и его изображений пророка Мухаммеда, ваших солдат в Афганистане и вашего замалчивания этого факта ваши дети, дочери, братья и сёстры умрут так же, как умирают наши братья, сёстры и дети». Наконец, недавние беспорядки в стокгольмском районе Хюсбю (Husby), начавшиеся 19 мая 2013 г., волной прокатившиеся по всей стране и окончившиеся повсеместным сожжением автомобилей и массовым вандализмом, заставили власти задуматься о возможном пересмотре миграционной политики.
   Несмотря на все перипетии и неприятности, постигшие Стокгольм в последние годы, город столь же гордо, как и прежде, растёт и развивается, принимая в свои объятия всех желающих. Сегодня в столице и её пригородах проживает более 2 миллионов человек, к которым ежегодно добавляются около 7 миллионов туристов – прежде всего самих шведов, желающих прикоснуться к истории и увидеть Королевский дворец, Старый город, музей корабля «Васа», Ратушу и краеведческий музей «Скансен».

Гамла стан – Старый город

   Знакомство туриста со Стокгольмом и его историей неизбежно начинается в Старом городе, или, как его называют сами шведы, Гамла стане (Gamla stan), где сегодня проживает около 3000 человек. «Старым» он стал не так уж давно, когда центр жизни сместился от Королевского дворца [1 - О Королевском дворце читайте в разделе «Королевский Стокгольм».] к Норрмальму, а для первых поселенцев извилистые улочки несколько веков были всего лишь «Городом на острове», Стадсхольменом.
   В XI–XII вв. размеры Стадсхольмена составляли треть его нынешней территории, однако этого оказалось вполне достаточно, чтобы заложить здесь оборонительную башню, площадь, гавань да несколько улочек. В южной части, около Железной площади Йэрнторьйет (Järntorget), предпочитали селиться зажиточные купцы; ремесленники же ютились у центральной площади Стурторьйет. В восточных кварталах, вдоль улицы Эстерлонггатан, картина была не столь однородна: этот район облюбовали купцы, рыбаки и даже низшие социальные слои. Подобное распределение сохранялось вплоть до XVII в., когда роскошные дома на набережной Шепсбрун (Skeppsbron) и пышные дворцы на Рыцарском острове перетянули всех богачей к себе.
   В средневековом Стокгольме никто не думал о планировке улиц: город менялся благодаря поднятию суши, пожарам и, как бы странно это ни показалось, мусору. Да-да, именно мусор стал причиной появления многочисленных переулков, выходящих на Шепсбрун: первоначально от Эстерлонггатан в воду вытягивались длинные деревянные причалы и мостики, с которых жители охотно выбрасывали в воду всё ненужное. С годами слои мусора настолько уплотнились, что на них стало возможно строить деревянные подсобные помещения – а позже и жильё. Правда, в XIII–XV вв. неоднократно вспыхивавшие пожары уничтожали дряхлые постройки и вынуждали людей возводить каменные и кирпичные дома – именно их следы до сих пор можно встретить кое-где в Старом городе.

   Самой первой площадью Стокгольма (а, возможно, и всей Швеции), заложенной, вероятно, уже в XIII столетии, стала торговая Большая площадь Стурторьйет, вокруг которой сразу появились деревянные лотки, сохранявшиеся вплоть до 1489 г. Кстати, в ноябре – декабре здесь по-прежнему можно ощутить атмосферу старины, когда десятки выкрашенных в красный цвет будочек распахивают свои окошки, чтобы предложить всем желающим соленья, варенья, поделки и сувениры в шумное время рождественских распродаж.
   Стурторьйет служила не только торговым пунктом: тут зачитывались важные указы и распоряжения, ведь на месте нынешней Биржи прежде высилась городская ратуша – аккурат посредине между церковью и местом торговли, что было яркой отличительной чертой городов Северной Европы. Притягательным для зевак был и так называемый позорный столб, рядом с которым стояла низкая деревянная постройка, где осуждённые за мелкие преступления ожидали, пока освободится место у столба.
   На Стурторьйет с конца XIV в. находился и колодец с питьевой водой, заменённый вместе с появлением здания Биржи в 1770-х гг. нынешним насосом, где была «лучшая вода в Европе» до тех пор, пока колодец не обмельчал. Кстати, долгое время колодец служил нулевым километром Швеции, и по всей стране устанавливались специальные мильные камни с указанием остающихся до столицы шведских миль. В наши дни нулевым километром считается площадь Густава Адольфа: именно от неё отмеряется расстояние до других городов, в большинстве которых за начальную точку принят железнодорожный или автовокзал.
   Сегодня главную площадь окаймляют многочисленные кафе и рестораны, нередко расположенные в значимых средневековых зданиях. Примером может служить уже упоминавшийся дворец с украшенным в память о Кровавой бане белыми кирпичиками красным фасадом, некогда принадлежавший королевскому секретарю Юхану Эбербарду Шанцу.
   На противоположной стороне высится серо-голубой дом рода Гриллей, в чьём ведении строение находилось более двухсот лет. На средневековой основе в 1649 г. вырос прекрасный особняк, приобретший черты барокко в 1718 г. Сегодня здание оккупировали так называемые «миссионеры», по воскресеньям проводящие здесь службы с бесплатным завтраком для всех нуждающихся. В обычные дни тут можно приобрести подержанные вещи, а также недорого пообедать или просто выпить чашечку кофе с пирогом в популярном среди стокгольмцев кафетерии.
   Туристам стоит приглядеться к дому на пересечении Стурторьйет и Скумакаргатан: в угол над первым этажом здания «вмонтировано» настоящее пушечное ядро! Народное предание гласит, что ядро было выпущено с Брункебергского хребта во время осады Густавом Васой Стокгольма в 1521 г. Поговаривают, будто будущий король желал умертвить ненавистного ему Кристиана II, пока тот сидел у окна, но ядро не достигло своей цели.
   Правда, конечно же, куда менее захватывающа. Ядро оказалось на фасаде в 1795 г., когда здание было перестроено торговцем мебели Фредриком Кристианом Хансом Гревесмулем. Выбор столь своеобразного украшения нового дома объясняется просто: ядро должно было символизировать победу Густава Васы над датчанами и его приход к власти, что, в свою очередь, ознаменовало независимость страны и зарождение в ней современных государственных устоев.

   Рождественский базар на Стурторьйет

   Пожалуй, самым примечательным зданием на Стурторьйет можно назвать Биржу, возведённую в 1773–1778 гг. в стиле французского классицизма и рококо на месте средневековой ратуши, объединявшей несколько старых построек. С момента появления Биржа использовалась не только по своему прямому назначению: Шведская академия проводила здесь заседания и важные мероприятия, а бюргеры продолжали собираться в здании для обсуждения насущных вопросов и проблем. Король Швеции Густав III (1746–1792) нередко устраивал тут балы, а Карл XV (1826–1872) и Оскар I (1799–1859) выбрали залы Биржи местом пиршеств, приуроченных к их восхождению на престол.
   Стокгольмская фондовая биржа располагалась на Стурторьйет более двухсот лет, пока не переехала в другой столичный район, временно отдав своё помещение под Нобелевский музей, с 2001 г. открытый для любознательных туристов, но всё ещё находящийся в поиске более удобного для своих нужд здания.
   От Стурторьйет в разные стороны бегут древние улочки, кои по давнишнему распоряжению должны были быть шириной 8 локтей (около 5 м), дабы по ним можно было как ходить, так и ездить верхом или в повозке. Именно такой была старейшая из сохранившихся улица Стокгольма, Щёпмангатан, известная ещё с 1323 г. По краям её стояли торговые ряды, упиравшиеся в нынешнюю Купеческую площадь (Щёпманторьйет – Köpmantorget), на которую выходил настоящий «небоскрёб» по тем временам – это крайний дом слева, впечатлявший гостей столицы ещё в XV в. и немного выросший с тех пор. Прежде он составлял единое целое с городскими воротами; за ними лежала крупнейшая в средневековом городе площадь, Рыбацкая. Сегодня же Щёпмангатан венчает бронзовая копия скульптуры Бернта Нотке «Святой Георгий убивает дракона», появившаяся здесь в 1912 г., дабы весь народ беспрепятственно, в любое время дня и ночи мог любоваться этим произведением искусства. Небольшую площадку перед скульптурой когда-то называли Площадью сплетен, поскольку люди стягивались сюда, среди прочего, и для того, чтобы узнать о последних событиях и обменяться новостями.

   Наслаждаясь многовековой атмосферой Щёпмангатан, стоит заглянуть в переулок Стаффана Сассе (Staffan Sasses gränd): в самом его конце находится тяжёлая железная дверь с малопримечательными лепными колоннами по краям. Этот вход известен с 1580-х гг. и считается одним из старейших в Стокгольме. Местные жители любят говорить, что здесь жила будущая супруга Эрика XIV (1533–1577) Карин Монсдоттер, однако историки легко опровергают такую версию: согласно археологическим исследованиям, когда здание было построено, девушка жила в Финляндии, а Эрик уже давно покоился в земле.

   Старейший подъезд Стокгольма находится в переулке Стаффана Сассе и относится к 1580-м гг.

   Напротив переулка Стаффана Сассе, по другую сторону Щёпмангатан, раскинулся чудный зелёный оазис, заполненный каштанами, увитый плющами и прозванный «Сгоревшим участком» (Brända tomten; именно под таким именем он упоминается в 1760 г., и с тех пор название закрепилось в народе). Прежде здесь стоял дом, но в 1728 г. он был полностью уничтожен при пожаре, и его владелец решил не возводить ничего нового: теперь здесь свободно могли разворачиваться и разъезжаться повозки да телеги, что было столь необходимо для узкого и извилистого центра города.

   Щёпмангатан упирается в улицу Эстерлонггатан с её уютными, зачастую эксклюзивными бутиками, художественными галереями и ресторанами. Сегодня это довольно спокойная улица, по сравнению с Вестерлонггатан почти полностью лишённая внимания туристов из-за отсутствия сувенирных лавок, но вплоть до начала XX в. жизнь здесь била ключом.
   Около 1200 г. Эстерлонггатан служила своего рода набережной – так близко подходила вода, – но позже поднятие суши и усердное выбрасывание в Меларен мусора сделали своё дело, и к концу XIV в. остров окольцевали Вестер– и Эстерлонггатан, ставшие важнейшими за пределами крепостной стены. Эстерлонггатан описывалась в 1444 г. как «длинная улица с западной стороны стены» – так и закрепилось за ней название, буквально значащее «Восточная длинная улица».
   Свои лидирующие позиции Эстерлонггатан утратила с разрушением стены и появлением новой набережной Шепсбрун, хотя необычная «почва» в этих краях, образованная, по большому счёту, культурным слоем, долгое время оставалась весьма неустойчивой. До сих пор в резко спускающихся вниз переулках можно увидеть крохотные нержавеющие пластины, закреплённые на высоте около 10 см над землёй, – это современные «регистраторы» движения фундаментов зданий.
   Три крупных обрушения в XVIII–XIX вв. вынудили власти перестать возводить здания в районе площади Щёпманторьйет; вместо этого здесь соорудили фонтан в виде колодца с тремя отверстиями, олицетворяющими три въезда в средневековый Стокгольм. Через эти отверстия вытекают потоки, символизирующие три омывавших прежде Старый город водных пути (нынешние Норрстрём, Сёдерстрём и Сталльканален). Кроме того, фонтан напоминает о находившемся в XV в. посреди исчезнувшей Рыбацкой площади общественном колодце, снабжавшем питьевой водой жителей прилежащих кварталов и торговцев.
   На Эстерлонггатан, 51 расположен ресторан «Золотой мир» (Den gyldene freden), названный так, вопреки распространённому мнению, в честь Штеттинского, а не Ништадского мирного договора. Первый «Золотой мир» открылся в 1572 г., уже через два года после завершившего Северную семилетнюю войну мира, но находился он на другой улице – на Стура Нюгатан. Во время великих войн Карла XII (1682–1718) ресторан, однако, закрыли, и возобновить свою работу – уже по нынешнему адресу – он смог только в 1722 г., став тем самым старейшим рестораном Стокгольма, не менявшим своего местоположения. Кстати, на громкое звание старейшего претендует и другое заведение в двух шагах отсюда, «Zum Altenbrunn», однако знатоки указывают на его неоднократные переезды с момента открытия.
   В 1760-х гг. «Золотой мир» служил постоянным местом сборищ членов партии «шляп», поскольку считался дорогим и слегка чопорным. Здесь никто не щипал официанток, еда была вкусна, а вино поистине качественным. В те времена подобное заведение являлось действительно редкостью: в большинстве таверн людям предлагалось дешёвое пиво и самогон. Причина тому проста: еда изобиловала солью (огромное количество соли могло спасти от многочисленных инфекций), а грязная вода источала дурной запах и едва ли могла быть пригодна для питья.
   Исследователи подсчитали, что на одного жителя, независимо от его пола и возраста, приходилось около пяти литров пива в день! Мужчины при этом нередко носили с собой меч, а потому драки и дуэли на хмельную голову были делом обычным.
   После смерти короля Густава III и восхождения на престол Карла XIII (1748–1818) власти объявили войну пьянству и разгульной жизни. Тавернам ставили в пример «Золотой мир», который, ко всему прочему, был единственным рестораном, рекомендованным для посещения иностранцам.
   В 1899 г. в Швеции появилось «Общество Бельмана», членами которого стали самые яркие представители культурной элиты страны. Одним из ярых поклонников как Карла Михаэля Бельмана, так и «Золотого мира» оказался выдающийся художник Андерс Цорн, волею судеб превратившийся в спасителя этого заведения. Хозяин ресторана был не в состоянии более его содержать, и Цорн с радостью выкупил бизнес за гигантскую по тем временам сумму – 300 000 шведских крон.
   С лёгкой руки Андерса началось обновление интерьера, во время которого случайно обнаружили всеми забытый вход в подвал – с тех пор «Золотой мир» может похвастать ещё и роскошным погребом с настоящей средневековой атмосферой. Цорн завещал своё приобретение Шведской академии, которая и по сей день каждый четверг проводит здесь на втором этаже свои собрания.
   В XX в. завсегдатаями ресторана стали шведские трубадуры и барды. Главным гостем был Эверт Тоб, для коего «Золотой мир» стал вторым домом, и никому не дозволялось занимать его любимый стол (стол № 1 слева от входа). Кстати, именно ему установлена статуя на Йэрнторьйет, буквально в нескольких метрах от горячо любимого им ресторана. Невысокого роста Тоб, поправляющий очки, превратился в самую фотографируемую скульптуру Швеции: к ней выстраиваются очереди туристов, желающих слегка нагнуться к барду и схватиться за собственные очки.
   Оплаченная концерном ИКЕА статуя появилась в 1985 г.; говорят, скульптор в тот день сказал, что, работая над изваянием, ярко представлял себе, как Тоб стоит на площади и ждёт такси. Услышав эти слова, сын знаменитого скальда Бертиль не выдержал и воскликнул: «Эверт никогда не ждал такси. Это таксисты всегда ждали его!»
   Но не только Эвертом Тобом гордится Железная площадь Йэрнторьйет: её притягательность в том, что она – вторая по старшинству в Стокгольме (к тому же тут находится старейшее столичное кафе, «Sundbergs konditori»). В Средние века, правда, она называлась Зерновой, поскольку здесь продавали зерно, но уже в 1489 г. ей дали новое имя: теперь тут грузили железо из шведской глубинки, и сюда же перевезли огромные весы, простоявшие на этом месте до 1622 г.
   Сегодня вместо весов в центре стоит колодец, установленный основанным в 1668 г. Государственным банком Швеции, – к слову, старейшим в мире. Жёлтое здание банка, ставшее первым в стране построенным исключительно для банковских нужд, по-прежнему доминирует на Йэрнторьйет и отличается строгостью, отсутствием каких-либо украшений и двумя встроенными «полуэтажами». В 1906 г. банк покинул созданные для него помещения, уступив их Музею Средиземноморья. Сегодня здесь находится контора Государственного управления недвижимого имущества Швеции.

   Прежде все шведские банки работали с 9: 30 до 15: 00 – довольно странное время, казалось многим. Связано это было со светом: пока клиенты находились в помещении, использовать свечи запрещалось, поскольку бумажные купюры (кстати, также придуманные в Швеции) могли легко загореться. Служащие были вынуждены следовать за дневным светом, которого в скандинавской стране было не так уж много. Эту традицию позже переняли и другие страны, подстраиваясь, конечно же, под свой световой день.

   Кварталы около Железной площади тесно связаны с немцами, о чём свидетельствуют названия многих улиц и переулков: Немецкий склон, Немецкая Колодезная площадь, Немецкая Конюшенная площадь (Tyska brinken, Tyska brunnsplan, Tyska stallplan)… Немцы во многом определяли жизнь средневекового города, а потому неудивительно, что в какой-то момент они даже построили собственную церковь, названную Немецкой (Тюска щюркан – Tyska kyrkan), куда пригласили священнослужителей со своей родины.

   По фундаментным болтам без труда можно определить «возраст» дома

   Улица, соединявшая немецкий квартал и Стурторьйет (а вместе с ней и главную церковь), называлась Свенска Прэстгатан – Шведской улицей священников, что постоянно вызывало возмущение немецких купцов. В конце концов городское управление постановило разделить улицу на две части: та, что примыкала к шведской церкви и где жили шведские священники, осталась Шведской, а шедшая мимо церкви немецкой, с немецкими капелланами, – соответственно, Немецкой. Сегодня деление исчезло, и улица называется просто: Прэстгатан. Кстати, в фасадах зданий спрятаны части средневековой крепостной стены, ведь именно по нынешней Прэстгатан проходили первые городские оборонительные сооружения. В облике же многих домов по-прежнему можно увидеть следы старины – прежде всего такелажные балки для подъёма грузов (три двухэтажных дома № 46–50 – типичные складские помещения) и фундаментные болты, по внешнему виду которых без труда определяется время появления постройки.

   На углу Прэстгатан и ведущей к Стурторьйет Кокбринкен (Käkbrinken) в стену дома вмурован настоящий рунический камень XI в. с надписью «Торстен и Фрёгунн установили этот камень в честь своего сына». По всей видимости, камень был доставлен сюда как стройматериал – после крещения Швеции использование крупных, имеющих чёткую форму рунических камней для строительства домов и церквей стало обычной практикой. Этот камень – один из двух, обнаруженных в Старом городе. Второй сегодня находится в стокгольм ском музее Средневековья.
   Рядом с камнем помещён ствол пушки, появившийся здесь, вероятно, в XVII в. как угловая преграда от крупных повозок, начавших живо бороздить по узким улочкам Стадсхольмена.

   Первоначально на месте нынешней Немецкой церкви стояло здание немецкой купеческой гильдии святой Гертруды, где устраивались крупные торжества и проводились собрания – на церковные службы торговцам приходилось ходить в отдельную часовню в главной церкви Стурщюркан [2 - О церкви Стурщюркан читайте подробнее в разделе «Религиозный Стокгольм».]. После Реформации дорогое немцам строение перешло короне и со временем стало использоваться исключительно для проведения служб, превратившись в 1571 г. в церковь, к которой в 1613–1618 гг. добавили башню. В 1642 г. приглашённый страсбургский архитектор провёл реконструкцию церкви, теперь приобретшей типичный для немецко-голландской архитектуры ренессансный облик с некоторыми элементами готики.
   Спустя два столетия богоугодное заведение пострадало от пожара, после чего его стены облицевали кирпичом, а добавленный к башне шпиль, увенчанный золотым петушком, превратил храм во второй по высоте в Стокгольме, уступающий лишь церкви Клары. Колорит придают и великолепные витражи, хоры для королевской семьи и орган XVII в. Вход украшает работа вестфальского скульптора Йобста Хеннена, представившего Моисея, Иисуса и трёх женщин, олицетворяющих веру, надежду и любовь.
   Из четырёх колоколов Немецкой церкви колокол весом 5,5 тонны и диаметром 2,08 м является вторым по величине в Швеции. Карильон звучит четыре раза в день, и, как правило, услышать здесь можно только немецкие псалмы, хотя по средам в 15: 30 в церковь приходит звонарь, чтобы устроить настоящий концерт: всю неделю тут оставляют заявки, и музыкант, выбрав наиболее подходящие мелодии, исполняет их, не ограничиваясь церковным жанром: он с удовольствием сыграет и Beatles, и джаз, и даже знаменитые аккорды из «Звёздных войн». В предрождественские же дни улочки бывшего Стадсхольмена погружаются в великолепную подборку известных рождественских и новогодних песен…

   Мощная башня Немецкой церкви

   Там, где сейчас стоит Немецкая церковь, в 1343 г. начали строить свой монастырь первые доминиканские монахи, прибывшие в Стокгольм из Сигтуны, в которой орден уже хорошо закрепился. Надо сказать, что к тому моменту монахи находились в Стокгольме почти полстолетия, ожидая разрешения Папы Римского и дара земли. Сегодня на прилежащей улице Прэстгатан и площади Тюска Сталльплан на брусчатке выложены предполагаемые границы исчезнувшего монастыря – точные описания о его внешнем виде не дошли до наших дней, а обширные археологические раскопки в этих местах пока ещё не проводились. Единственное, в чём уверены историки, – это в том, что основной дорогой доминиканцев в центр была названная в их честь улица Чёрных братьев Свартмангатан (Svartmangatan).
   Строительство шло чрезвычайно медленно: в 1401 г. Папа Римский пообещал отпущение грехов всем, кто поможет завершить монастырь. В 1407 г. крупный пожар уничтожил созданное, однако благодаря филантропам стены быстро восстановили. Предположительно в столице проповедовало около 150 доминиканцев, но их точное количество неизвестно.
   Монахи нередко заменяли священников на мессах, если те по каким-то причинам не имели возможности провести службу. В монастыре же часто проходили важные государственные встречи: например, в 1436 г. здесь главнокомандующим шведской армии был назначен Карл Кнутссон, а в 1501 г. Стена Стуре-старшего провозгласили регентом.
   Не обошёлся монастырь и без паломников: тут хранилась весившая 11 кг чудотворная алтарная скульптурная композиция из позолоченного серебра, изображающая снятие Иисуса с креста. Все чудесные исцеления святыней тщательно фиксировались, и в общей сложности до наших дней дошло около сотни подробных описаний и свидетельств.
   В 1527 г. Густав Васа объявил монастырские земли владениями короны, а целительное изваяние изъял и переплавил. Уже через 20 лет часть монастыря была разрушена, и камень пошёл на расширение Королевского дворца и строительство новых жилых домов. Единственное, что сохранилось от монастыря, – это своды подвала, служившего сначала приютом для пилигримов и моряков, а в XVI в. таверной Йорена Беника, давшего названия двум крохотным проулкам – так появились Северный и Южный Беникебринкен (Norra Benickebrinken, Södra Benickebrinken). Легендарный погреб можно увидеть во время экскурсий, организованных стокгольмским Музеем Средневековья.
   Но вернёмся к «немецкости» этой части столицы и двум площадям: Тюска Брюннсплан и Тюска Сталльплан. Первая упоминается в 1649 г.; в 1783 г. в этом месте было решено устроить разворотную площадку для повозок пожарной службы. Спустя два года здесь появился один из исторических колодцев города – «немецкий колодец», представленный архитектором Эриком Пальмстедом как небольшой храм с четырьмя дорическими колоннами.
   Вторая крохотная площадь, Тюска Сталльплан, известна тем, что в расположенном на ней угловом доме (официальный адрес: Prästgatan, 78) 28 мая 1853 г. родился знаменитый шведский художник Карл Ларссон, о чём напоминает закреплённая на здании табличка с барельефом.
   От Тюска Сталльплан к Вестерлонггатан – или, скорее, уже к Железной площади – спускается крутая лестница из 36 ступеней – это единственный сохранившийся в Старом городе «лестничный» переулок, по совместительству являющийся самой узкой улочкой Стокгольма, достигающей в некоторых местах лишь 90 см.
   Своё название улица получила по проживавшему здесь прежде виттенбергскому купцу Мортену Траубтциху, чьё имя шведы со временем слегка исказили. Быстро обогатившись и превратившись в одного из наиболее обеспеченных горожан, немец не задумываясь приобрёл несколько домов близ Йэрнторьйет, а на самой площади он заведовал торговлей железом и медью. Кстати, погубил его собственный бизнес: в марте 1617 г. он отправился в Фалун, где и добывались приносившие ему доход ресурсы, но по дороге на него напали разбойники, ограбившие и убившие богатея.
   Когда улицу начали величать именем торговца (в XVI в. она называлась просто-напросто Узким лестничным переулком), точно неизвестно, но на карте города 1733 г. уже встречается известное нам сегодня название (Mårten Trotzigs gränd). В 1820 г. переулок с обеих сторон закрыли забором, убранным лишь через столетие. Здесь заметнее всего перепад высоты Старого города и скорость поднятия почвы: когда Стадсхольмен был только основан, у нижней части сегодняшнего переулка проходила береговая линия!

   Злые языки поговаривали, что в XVII в. королева Кристина владела одним из домов в тесном переулке Тротцига, где тайно встречалась с выдающимися умами Швеции «для обсуждения дел государственной важности – и по другим случаям». Люди быстро прозвали улочку переулком королевы Кристины, что жило в народной памяти до закрепления нынешнего названия.
   Кристина владела и другим зданием, которое она подарила сводному брату Густаву Густавссону Васаборгскому, – домом № 68 на Вестерлонггатан, известным сегодня как дворец фон дер Линда (von der Lindeska huset). Вход в появившийся в 1633 г. дом богато декорирован и украшен двумя липами, входившими в герб хозяина, скульптурными головами богов Меркурия и Нептуна и виноградной лозой, указывавшей на одно из занятий фон дер Линда – импорт вина. Считается, что в этом доме Рене Декарта лечили от пневмонии, ставшей в итоге причиной преждевременной кончины великого философа.
   Густав Густавссон добавил к зданию пристройку, сегодня выходящую на Курнхамнсторьй (Kornhamnstorg), с единственным в Старом городе эркером. Этот своеобразный «балкон» украшают атланты из дуба – копии тех, что некогда блистали на знаменитом корабле «Васа».

   От Йэрнторьйет к сердцу Старого города ведёт главная туристическая артерия Стокгольма – усыпанная сувенирными лавками, среди которых затесался и старейший магазин дамского белья (Gustaf Mellbin, Västerlänggatan, 47), улица Вестерлонггатан – некогда называвшийся «Общественной улицей» старый путь из провинции Упланд в регион Сёдерманланд.
   Издревле у этой дороги вдоль крепостной стены ютились деревянные хибары и рыбацкие хижины, но в начале XV в. тут уже высились каменные постройки. Улочка была несколько меньше, чем сегодня, но постепенно она стала шире, а к середине XVII столетия и вовсе превратилась в главную торговую улицу города. Сегодня мало кто замечает величественные фасады и оригинальные подъезды: пёстрые витрины притягивают к себе всё внимание, оставляя в тени интересные здания.
   Таким необычным является, например, дом № 29, два этажа которого относятся к концу XIV в., когда жилища бюргеров строились в основном из кирпича, укладываемого под разным углом для украшения фасада. Подобный архитектурный декор встречается сегодня во многих старых северогерманских ганзейских городах, и его появление в Стокгольме не случайно: любекские купцы прежде оказывали большое влияние на жизнь шведской столицы.
   В мае 1946 г. здание начали реставрировать – так и обнаружили за бесцветным фасадом бесценную кирпичную кладку, сохранившуюся несмотря на многочисленные изменения и перестройки. В общей сложности строение щеголяет тремя широкими и девятью более узкими остроконечными окнами, пусть и не всегда симметричными.

   В Стокгольме почти не сохранились жилые здания XIV в. – в лучшем случае на их фундаменте вырастали новые дома, но в переулке Стура Громункегрэнд, 5 (Stora Grämunkegränd) стоит прекрасный бордовый образец строения со средневековой кирпичной кладкой на первых двух этажах. Второй этаж, кстати, несколько выступает над первым: в Средние века было разрешено увеличивать дома в верхней части приблизительно на ширину одного кирпича, чем строители с радостью и воспользовались.

   В доме № 31 когда-то жили супруги Мюрдаль, ярые политики, подарившие свою квартиру Социал-демократической партии Швеции в надежде, что её председатель согласится там проживать. В начале 1983 г. сюда и впрямь переехал премьер-министр Улоф Пальме: кто мог отказаться от трёхэтажной квартиры площадью 227 м² с отдельным лифтом и видом на Риддарфьерден? После смерти Улофа его супруга ещё 10 лет продолжала здесь оставаться. С 1997 г. квартира сдавалась Посольству Великобритании; а после громкого развода премьер-министра Йорана Персона правительство вновь задумалось о предоставлении квартиры политику.
   Дом № 49, в котором разместилось кафе, также заслуживает посещения – прежде всего благодаря своему погребу, появившемуся в XV в., то есть столетие спустя после постройки главного здания. Кирпич подвала сегодня считается первым в истории Стокгольма, произведённым специально для частного жилья. В 1948 г. дом выкупил Стокгольмский сберегательный банк, свидетельством пребывания которого сегодня остаётся только банкомат.
   В самом начале Вестерлонггатан – кстати, самой дешёвой в шведской версии игры «Монополия», – на пересечении с улицей Стурщюркубринкен (Storkyrkobrinken) фасад здания украшен позолоченным вороном, с давних времён зазывающим посетителей в аптеку имени себя.
   Аптеки появились в Стокгольме только в XV в., то есть на три столетия позже, чем в Италии, откуда они, собственно, и берут своё начало. В первые десятилетия своего существования аптекам разрешалось продавать лекарства только членам королевской семьи и представителям высшего дворянства; остальные же жители вынуждены были довольствоваться знахарками, предлагавшими травяные настойки в лавках, торгующих спе циями.
   Сделать аптеки народным достоянием решился Юхан III (1537–1592) в 1575 г., велевший аптекарю переехать из дворца на площадь Стурторьйет. Справедливости ради надо сказать, что мысли его были довольно далеки от заботы о народе – прежде всего он опасался порчи хранившихся во дворце лекарств. Так или иначе, но основанная им аптека стала первым в Швеции общедоступным заведением такого рода.
   На заре своей жизни аптеки даже производили и продавали сладости (а позднее и минеральную воду, ведь она обладала лечебными свойствами): известно, что та же королева Кристина с завидным постоянством приобретала у провизоров вкусности на сумму не менее 12 000 риксдалеров – по тем временам это были огромные деньги!
   В 1635 г. аптекарям даруют право исключительной реализации ряда продуктов: так, все специи и травы, которым приписывались медицинские свойства, а также масла и алкогольные напитки отныне можно было приобрести только в этих лавках. Кстати, вплоть до 1907 г. шведские аптеки обладали монополией и на продажу бензина как одного из масляных продуктов!
   Долгое время торговавшие лекарствами учреждения находились в руках частных лиц, но в 1970 г. государство взяло эту деятельность под своё крыло, хотя и ненадолго: с 1 июля 2009 г. индивидуальным предпринимателям вновь предоставили право открывать аптеки.
   Были времена, когда в Старом городе насчитывалось целых семь аптек, что неудивительно: их количество напрямую зависело от преследовавших города и страны эпидемий. К примеру, только в XVII в. Стокгольм шесть раз страдал от чумы, а во время последней эпидемии, в 1710 г., столица потеряла целых 20 000 жителей!

   Со Средних веков сохранилось немало чудесных рецептов, помогавших исцелиться от чумы. Одним из средств лечения было так называемое «золотое яйцо»: куриное яйцо с извлечённым белком наполняли шафраном и поджаривали, после чего добавляли дягиль, мирру и прочие ингредиенты. Сдобренной сиропом смеси придавали форму яйца, но эффекта от такого зелья, разумеется, не было никакого.

   Сегодня мало что осталось от некогда процветавших аптек: часть из них переехала, часть закрылась. Старейшая общественная аптека в Швеции, открывшаяся на Стурторьйет в 1575 г., спустя сто лет была переименована во «Льва» (Lejonet) и дис-
   лоцирована в Норрмальме, где и находится по сей день. Появившийся в 1649 г. «Ангел» стал первой аптекой, управляемой коренным шведом, но после нескольких смен адресов вынужденной закрыться в 1969 г. Правда, памятью о ней служат вывески над популярным одноимённым рестораном в двух шагах от Йэрнторьйет, на площади Курнхамнсторьй.

   Одной из самых примечательных аптек в наши дни можно назвать «Аиста» (Storken) на углу улиц Стургатан и Стюрмансгатан (Styrmansgatan), построенного в 1895 г. Сегодня это настоящий музей, представляющий лучшие образцы зодчества конца XIX столетия.
   Неоренессанс встречается здесь с неоготикой, на деревянных ящичках и полках всё ещё находятся старые эмалированные таблички, а к потолку взмывают гербы Стокгольма, провинции Упланд и двух крупных частей Швеции: Свеаланда и Ёталанда. Стеклянный потолок украшен росписью работы русского художника, символически изобразившего здоровье, жизнь, болезнь и смерть. Повсюду видны медальоны с портретами известных врачей и исследователей в области медицины, внёсших неоценимый вклад в развитие здравоохранения.

   В Старом городе до наших дней дожила лишь одна аптека – «Корпен» (Korpen – «Ворон») с соответствующей фигуркой на фасаде. Давным-давно, когда на домах не было нумерации, зданиям давали прозвища, связанные с внешним видом, именем или деятельностью хозяина, – или же просто с украшением строения. Нередко владельцы заказывали вывески или скульптурки, символизировавшие уже закрепившееся в народе прозвище. Подобное справедливо и в отношении аптек, хотя им зачастую присваивали наименования, помогавшие «защитить и спасти» людей, а потому свои имена таким учреждениям не раз одалживали, скажем, библейские персонажи и святые.
   «Ворон» открылся в 1674 г. и, в отличие от других шести аптек Стадсхольмена, изначально находился вовсе не в Старом городе, а на Сёдермальме, и назывался «Орлом». Переехав уже спустя три года на площадь Стурторьйет, аптека через полсотни лет сменила название на «Позолоченного ворона», а ещё столетием позже на «Ворона». Своё нынешнее место аптека обрела в 1948 г.
   В двух шагах от «Ворона», по дороге к церкви Стурщюркан, на фасаде дома (Storkyrkobrinken, 3) красуется блестящая королевская корона. Экскурсоводы любят рассказывать легенду о том, как Карл XII, восседая на коне после собственной коронации, чуть не потерял ценный головной убор на этом самом месте – благо, его ловкий слуга успел подхватить корону и снова водрузить на голову государя.
   Однако история появления здесь символа монаршей власти куда более прозаична: в 1693 г. в здании открылась одноимённая аптека, знаком которой были державшие герб мощные львы и надпись «Officina Regia Pharmaceutica» («Официальная придворная аптека»), ведь заведение снабжало лекарствами весь королевский двор. Для простого же люда, не знавшего латынь, чуть позже установили корону – так было легче понять смысл тайных букв.
   Практически напротив бывшей аптеки, у самой дворцовой площади высится шестиэтажное красное здание, будто бы обрубленное со всех сторон. Это дворец видного политического деятеля XVII в. Акселя Оксеншерны (1583–1654), считающийся сегодня одним из чудеснейших и наиболее хорошо сохранившихся примеров позднего Ренессанса в Стокгольме (Axel Oxenstiernas palats).
   Предки Акселя владели кусочком земли в этих краях и даже построили на нём небольшой дом, напоминавший замок с круглыми башенками. Правда, в городе теперь всё больше возводили здания другого типа, и родное гнездо Оксеншерны устаревало прямо на глазах, а потому в 1625 г. и в 1634 г. чиновник выкупил прилежащие к постройке участки, дабы задуманный им новый дворец ни в чём не уступал по пышности и великолепию окружающим каменным шедеврам. Строительство, правда, началось только в 1652 г. и не было завершено, поскольку заказчик скончался уже через два года.

   Во «внезапной» смерти Оксеншерны местные жители не видели ничего странного: как может быть иначе, если человек прикупил себе землю в аду? Да-да, именно Адом назывался этот отрезок Прэстгатан (а ныне и весь квартал), ведь в прежние времена считалось, что царство мёртвых находится где-то на севере. Во многих городах земля к северу от церкви была местом изгоев, и нередко там селились самые презираемые члены общества – палачи и их помощники.
   Как правило, заплечных дел мастеров набирали из низших слоёв, часто преступников, которым предоставлялся сомнительный выбор: смерть на виселице или должность палача. В Стокгольме сохранилась запись 1485 г. о том, как два вора обратились в суд с просьбой назначить их обоих палачами. Совет утвердил лишь одного из них, и первым заданием для него стало повешение конкурента.
   После вступления в должность палачам ставили клеймо и отрезали уши – понятное дело, такого общества сторонились даже самые заядлые злодеи!

   То, что предстаёт перед глазами туриста сегодня, – это всего лишь скудно украшенный элегантными фестонами южный флигель дворца, положивший начало приобретшему важное значение в Стокгольме римскому маньеризму. Характерные миниатюрные круглые окошки в лестничном пролёте позднее стали излюбленным приёмом зодчего Жана де ла Валле, прослеживающимся и во многих других его проектах.
   В архитектуре дворца Оксеншерны заметно сильное влияние римского искусства, и это легко понять: в 1650 г. де ла Валле путешествовал по Италии и Франции, откуда вернулся невероятно воодушевлённым и тотчас возвёл две деревянные триумфальные арки к коронации королевы Кристины, явившиеся самыми ранними примерами римского маньеризма в Стокгольме. Жан задумал сразу несколько зданий в подобном стиле, но честь представлять эту манеру в столице выпала лишь дворцу Оксеншерны, в значительной степени напоминающему римский Палаццо Боргезе начала XVII в.
   Из-за сильного наклона улицы насчитать у дворца 6 этажей можно лишь с одной стороны; при этом из оставшихся пяти площадью 120–140 м² два представляют собой мезонины. Над каждым окном вылеплены королевские державы, символизирующие, как ни странно, занимаемую как Акселем, так и его сыном должность канцлера На верхнем полуэтаже изначально находилась библиотека Акселя Оксеншерны, однако позже книги перевезли в Королевский дворец; в других же «надстройках» вплоть до начала XIX в. проживали королевские пажи.
   Безусловно, прогулка по Старому городу не будет завершённой без величественной набережной Шепсбрун – старейшей причальной стенки Стокгольма. До сих пор десятки кораблей суетятся у берега, придавая неповторимое очарование гордым фасадам зданий.
   Когда в XVII в. Швеция превратилась в могущественную империю, власти наконец-то задумались о придании столице подобающего вида. Стокгольму больше не нужно было прятаться за крепостной стеной, и участки на новой набережной принялись активно продавать богачам. Первым приобретателем стал Роберт Ринд, в 1630 г. получивший разрешение на строительство и возведший до сих пор существующий дом № 24. Через 39 лет все клочки земли были распроданы; последним покупателем стал архитектор Никодемус Тессин-старший.
   Шепсбрун должен был стать первой «витриной» страны, представляющей её лицо; здесь селилось новое поколение богачей, прозванных «шепсбрунской знатью», – в основном всё те же торговцы, с радостью обустраивавшие тут не только жильё, но и свои конторы, к которым с задней стороны пристраивали складские помещения. Многие фасады до сих пор украшают барельефы с морской и торговой тематикой, а у выходящих в переулки окон висят миниатюрные зеркала, дабы жильцы и гости узких зданий всегда могли видеть отражающееся в них море.

   Соответствует стилю и скульптура «Морской бог» Карла Миллеса (1875–1955), созданная в 1913 г. из красного гранита и являющаяся одной из тяжелейших работ мастера. Миллес хотел разместить 10 массивных фигур вдоль всей набережной Шепсбрун, однако его идея не вызвала энтузиазма у публики, и скульптору пришлось ограничиться единственным творением.

   Морской бог Миллеса властвует на набережной Шепсбрун

   На другом конце набережной стоит важный Густав III из бронзы, вылепленный Юханом Тобиасом Сергелем (1740–1814). Король сам заказал эту скульптуру и велел изобразить себя в триумфальной позе по возвращении домой после войны с Россией 1788–1790 гг. Вдохновение Сергелю придал мраморный Аполлон Бельведерский, однако работа затянулась, и статуя появилась только в 1799 г. – через семь лет после убийства монарха.

   К концу XIX в. Шепсбрун утратила свои позиции передовой грузовой гавани, но пассажирские суда всё ещё продолжали причаливать сюда. Тогда же из моды вышла простота и элегантность, характерная для густавианской эпохи, и к зданиям начали пристраивать шпили, вокруг окон появилась лепнина. К сожалению, XX век был настроен довольно радикально в отношении старых домов, и некоторые (хоть и немногие!) особняки на Шепсбрун были разрушены, но по-прежнему все столь разные, и всё же создающие удивительно выдержанную и гармоничную картину, эти здания являют собой прекрасный пример барокко, рококо и модернизма!
   Сегодня набережную постигла другая проблема: неустойчивая почва. Граница между «настоящей» и «искусственной» землёй проходит ровно посредине шепсбрунского ряда. Несмотря на усилия властей по укреплению фундаментов домов, строения по-прежнему продолжают «плясать»: культурный слой оседает, в то время как собственно суша поднимается. Яркими примерами могут служить бывшие помещения банка и дом № 46, с годами значительно наклонившийся назад.
   По соседству расположилось строение, приютившее ресторан «Zum Franziskaner», причисляющий себя к старейшим в Стокгольме. Само здание выглядит весьма впечатляюще, особенно внутри, где сохранились элементы декора в стиле модерн. Если приглядеться, то на фасаде можно увидеть и корабль викингов, и кружку пива, и жителя шхер – как любил говорить Эверт Тоб, именно в этом месте начинался стокгольмский архипелаг.
   В доме № 12–14 вот уже более столетия находится гостиница, изначально созданная из двух объединённых складских помещений (сегодня это пять срощенных зданий). Сейчас отель носит имя голландского предпринимателя середины XVIII в. Фредрика Райса, державшего три из одиннадцати кофейных домов Стокгольма. К тому моменту в одном из столь популярных заведений уже существовал некогда бывший частью крепостной стены города подвал, сегодня превращённый в спа-отделение отеля. На стройке, как правило, кирпичи и камни разносили женщины, и дамочка, чьё имя не дошло до наших дней, решилась оставить на камне отпечаток своей ноги – слепок и поныне висит на стене спа для всеобщего обозрения.
   Многочисленные переулки, тонкими нитями уводящие вглубь острова, на улицу Эстерлонггатан, тоже заслуживают внимания. Стоит остановиться у дома № 6 на Стура Хупарегрэнд (Stora Hoparegränd), одного из немногих в Стокгольме, сохранивших нумерацию 1729 г., – тогда участок был под номером 85, о чём свидетельствуют цифры на фасаде, где также изображены рабочие инструменты так называемых носильщиков вина, являвшихся представителями последней в Швеции гильдии. Возведённое в конце XVI в. строение имеет единственный оригинальный ступенчатый фронтон в столице! На втором этаже сохранились комнаты с фресками XVI в., которые можно увидеть во время экскурсий, организованных Городским музеем Стокгольма. Кстати, на Стура Хупарегрэнд уцелела и типичная для Средневековья надстройка, соединявшая два стоявших друг напротив друга дома: так расширялась жилплощадь, не стесняя движения повозок, ездивших отныне под своеобразной аркой.
   В переулке Нюгрэнд (Nygränd) у дома № 2, как и у некоторых других зданий, сохранилась старая система канализации XVII в. Надо сказать, до 1870-х гг. все отходы вытекали прямо на улицу, в каменные сточные ямы, из которых позже изымались и вывозились к ближайшему водоёму. Только в XVIII в. канавы прикрыли камнями и досками, положив тем самым начало использованию труб для канализационных стоков. Кстати, до XVI столетия в столице Швеции не существовало даже обложенных камнями ям, и грязь просто-напросто скапливалась на улицах. Говорят, в те далёкие времена о подъезде к Стокгольму узнавали за несколько десятков километров – исключительно по запаху!
   Осмотрев привлекательные шепсбрунские переулки, стоит обратиться к противоположной стороне Старого города – улицам Стура и Лилла Нюгатан.
   В 1625 г. юго-западную часть Стадсхольмена охватил пожар, поглотивший почти все деревянные постройки и дошедший даже до каменных домов у Немецкой церкви. Трагедия послужила началом глобального преобразования, позднее определившего внешний вид всей столицы за исключением Старого города: абсолютно прямые широкие улицы выросли на месте старых оборонительных башен и были полной противоположностью узким извилистым переулкам центра. Лишь два «требования» не могли быть выполнены в этих краях: в силу географического положения улицы не стали длинными, да и прекрасные виды церквей, венчавших концы дороги, отсутствовали.
   На застройку новой улицы по обеим сторонам потребовалось не одно десятилетие, но постепенно Стура Нюгатан стала первой парадной улицей столицы, которую не стыдно было показать гостям: впервые в истории Стокгольма были созданы чёткие кварталы по всем правилам идеалов эпохи Возрождения.
   Именно здесь родились две важнейшие в Швеции газеты: старейшая до сих пор существующая «Афтонбладет» (Aftonbladet), сразу после появления в 1830 г. на Лилла Нюгатан, 13 ставшая любимицей среднего класса, и крупнейшее сегодня утреннее издание «Дагенс Нюхетер» (Dagens Nyheter), возникшее на Риддархольмене как реакция на социалистические и якобинские газеты в 1864 г., но очень скоро переехавшее на Стура Нюгатан, 16.
   И Стура, и Лилла Нюгатан упираются в площадь Курнхамнсторьй, один из старейших портов города, где издревле разгружали, погружали и продавали зерно. В центре площади сегодня стоит скульптура Кристиана Эрикссона «Лучник», задуманная как памятник повстанцу Энгельбректу Энгельбректссону (рельефный контур которого, кстати, виден на постаменте) и предназначавшаяся городу Фалуну, но не принятая им ввиду «чрезмерной социалистичности» и современности. Поместив в центре не главного героя, а простого мальчика, олицетворяющего готовое подняться на борьбу крестьянство, Эрикссон, врочем, неожиданно завоевал сердца властей Стокгольма, пожелавших видеть этот монумент в Старом городе. Мастер задумывал отлить весь монумент из бронзы, однако денег хватило лишь на молодого человека – остальное было сделано из гранита.

   Кристиан Эрикссон был весьма застенчив, но друзья всё-таки убедили его пойти на открытие собственной статуи. Приближаясь к площади и глядя на толпу собравшихся стокгольмцев, скульптор, однако, потерял мужество, вернулся домой и спрятался в своём ателье. Товарищи напрасно стучали в дверь, пытаясь заставить талантливого юношу передумать: Кристиан остался верен себе и пролежал в тишине на полу до окончания церемонии.

   Мимо Музея почты, в котором одинаково интересно будет и взрослым, и детям, Лилла Нюгатан выводит туриста к открытой площадке Мункбрун (Munkbron), где ранее кипела жизнь, ведь вплоть до XX в. здесь был шумный рынок, на котором продавали свои товары причаливавшие сюда сельские жители. Всё изменилось с появлением метро и Центрального моста, протянувшегося от Сёдермальма до Норрмальма вдоль всего Риддархольмена. К сожалению, сегодня здесь редко кого встретишь, хотя красота фасадов зданий тут просто захватывает дух.
   Скажем, до сих пор покоряет своей изысканной лепниной и тонкими шпилями дворец Петерсена (Petersenska huset, Munkbron, 11), построенный в середине XVII в. в стиле Ренессанс по заказу Рейнхольда Леухаузена и после появления признававшийся одним из самых выдающихся творений столетия. Над двойным входом видны мифологические мотивы с готовой к сражению Минервой; четыре фигуры в верхней части орнамента символизируют четыре времени года.

   Дворец Петерсена – одно из самых выдающихся архитектурных творений XVII в.

   С 1965 г. помещение было настоящей приманкой для туристов, поскольку внутри находился ресторан «Аврора», названный так в честь Авроры Кёнигсмарк, видной представительницы стокгольмского высшего общества, прославившейся громкими вечерами и неописуемой красотой. Девушка была причиной многих тайных дуэлей, но сама она проявляла интерес к юному Карлу XII, теша себя надеждой стать настоящей королевой Швеции. К её великому сожалению, король не обращал внимания на женщин: единственным, что привлекало монарха, было поле боя. Говорят, Аврора дважды пыталась проникнуть в лагерь Карла, но его телохранители уводили даму с места военных действий.
   4 февраля 1757 г. здание было продано торговцу и главе Ост-Индской компании Херману Петерсену, не преминувшему объявить его неотчуждаемым имуществом семьи, передаваемым по наследству до скончания веков. Именно под его именем и известен сегодня шикарный дворец.
   По соседству с дворцом Петерсена стоит не менее достойное здание – дворец Пипера (Piperska palatset, Munkbrogatan, 2), построенный для графа Габриеля Фалькенберга, но позже на многие годы перешедший во владение рода Пиперов.
   Ещё в середине XVII в. вся эта территория находилась под водой, но её осушили в 1680-х гг. и уже спустя 10 лет продали Фалькенбергу, который и поручил строительство своего особняка архитектору Никодемусу Тессину-младшему.
   Уже в 1704 г. графа назначили ректором университета в Турку, что вынудило его продать свои владения одному из влиятельнейших и богатейших людей Швеции, Карлу Пиперу (1647–1716) – главному лицу, содействовавшему провозглашению Карла XII королём в возрасте 15 лет. Пипера называли чуть ли не самым близким и преданным монарху человеком, но в 1716 г. он скончался в замке на Ладоге, где оказался пленником после Полтавской битвы 1709 г.
   Супруга Карла Кристина, получив разрешение на управление имуществом мужа, превратилась в одного из крупнейших землевладельцев и промышленников страны. После её смерти дворец унаследовали дети, но в 1758 г. они решили продать его торговцу и бургомистру Густаву Щирману, который и придал дворцу его современный вид. Щирман, однако, вскоре погряз в долгах, и после его кончины дочь передала особняк Королевской Военной коллегии.
   Позже дворец был разделён, и одну из его частей выкупила вдова пивовара Кристина Нюман, большая любительница театра, создавшая на верхних этажах своего замка театральную сцену и салон, вмещавший аж 400 человек! Помог ей в этом оперный певец Карл Стенборг, пользовавшийся успехом при дворе и потому без труда уговоривший короля Густава III финансировать строительство.
   С 1784 г. по 1789 г. этот театр не просто был невероятно популярен, но и слыл крупнейшим в стране, считаясь центром культурной жизни столицы, но в 1790 г. Густав III выкупил его и закрыл, поскольку двумя годами ранее основал собственный Королевский драматический театр. Монаршая монополия на театральную деятельность до 1840 г. свела на нет все попытки организовать что-то новое.
   Сменив за последующие столетия ещё несколько владельцев, дворец Пипера был разрушен в 1955 г., когда на его месте прошла важная городская магистраль. Вторая часть бывшего замка, впрочем, уцелела, и её помещения сегодня сдаются различным компаниям.
   От Мункбрун открывается вид на Рыцарский дом Риддархюсет (Riddarhuset) из кирпича и песчаника, благодаря своим идеальным пропорциям причисляемый многими к красивейшим зданиям Стокгольма. Тем интереснее тот факт, что в создании строения принимали участие целых три архитектора, но проект так и не был до конца завершён!
   Участок этот изначально присмотрел для себя Аксель Оксеншерна, решивший возвести здесь дворец, однако позже изменил свои намерения и в 1640 г. передал надел друзьям-дворянам, дабы те превратили его в главное место встречи высших сословий.
   Когда за работу принялся Жан де ла Валле, основа здания уже была создана, однако именно этот архитектор придал постройке шик и оригинальность, изменив её крышу и введя в моду подобный тип сооружений, позже ставший характерным для поместий и загородных имений. Здание венчают полные символизма фигуры; внутри представлены 2337 гербов возведённых в дворянский чин родов (до наших дней дожили представители лишь 603 семейств).
   Перед зданием Дворянского собрания гордо стоит бронзовый Густав Васа, хотя его появление здесь можно считать чистой случайностью. Дело в том, что первый архитектор, работавший над строением, желал видеть перед ним статую Густава II Адольфа (1594–1632), однако спустя добрую сотню лет, когда очередной французский скульптор представил проект будущего памятника, знать запротестовала: как можно было делать ставку на наследного короля?! По мнению дворян, перед Рыцарским домом должно было поместить выходца из аристократии, и Густав Васа как нельзя лучше подходил на эту роль. Памятник стал первым общественным монументом столицы.

В здании Дворянского собрания представлены гербы 2337 знатных родов

Однажды площадь, где нынче стоит Риддархюсет, превратилась в место страшной трагедии. Считается, что в далёкие времена на Стадсхольмене было рыбацкое поселение Агнефит, названное так в честь языческого хёвдинга Агне Скъяффарсбунде из рода Инглингов. По преданию, в начале V в. он отправился в разбойничий поход за Балтийское море, где убил местного вождя Фросте и выкрал его прекрасную дочь Скъяльф. Вернувшись домой, Агне попытался уговорить девицу стать его женой, и свадьба состоялась тем же вечером. Однако гордая и коварная Скъяльф и не думала подчиняться завоевателю: ночью она отомстила хёвдингу за смерть отца, задушив его и подвесив на ближайшем дереве на его же собственной золотой цепи – символе королевского могущества и достоинства, – а затем как ни в чём не бывало отправилась домой.

Риддархольмен – Рыцарский остров

   От Дворянского собрания перекинут мост к будто бы застывшему во времени Рыцарскому острову, или Риддархольмену (Riddarholmen). Столь благородное название у него, правда, появилось не сразу: впервые он упоминается в 1325 г. как Козлиный, поскольку на этот лежавший за пределами городской стены кусочек суши длиной 300 м и шириной 200 м стокгольмцы пригоняли на выпас скотину. Известно, однако, что в 1270 г. Магнус Ладулос (ок. 1240–1290) даровал часть здешней земли францисканским братьям, которые основали тут монастырь, позже изменивший название всего острова на Остров серых монахов. Кстати, именно Магнусу Ладулосу, по всей видимости, Швеция обязана появлением рыцарей: в 1289 г. он произвёл в рыцари своего девятилетнего сына Биргера Магнуссона, даровавшего, в свою очередь, этот титул ещё 40 мужчинам как шведского, так и иностранного происхождения.
   Францисканская церковь [3 - О Рыцарской церкви читайте в разделе «Религиозный Стокгольм».] долгое время служила усыпальницей средневековых монархов, но в 1527 г. Густав Васа положил конец беззаботному существованию монастыря, объявив земли коронными да пустив ценный камень на строительство новых городских укреплений – прежде всего двух круглых башен, одна из которых позже стала частью дворца Врангеля, а другая сохранилась под именем Башни ярла Биргера и успешно поддерживает древнюю легенду о том, что именно к ней причалило то самое заветное бревно с сокровищами Сигтуны.
   Место монахов быстро заняли бедняки, солдаты, кузнецы, вдовы и мелкие служащие – все те, кому не хватало средств на приобретение участка на Стадсхольмене, за считанные дни соорудили здесь около пятидесяти мелких подворий. Однако даже они не задержались надолго: Густав II Адольф увидел в острове отличный потенциал: расположенный недалеко от дворца, он как нельзя лучше подходил для знати, а потому король рьяно принялся жаловать участки в том месте, которому теперь дали более подобающее название: Рыцарский остров. Дочь Густава Кристина, испытывая денежные затруднения, продолжила дело отца: лучшие генералы получали не денежное вознаграждение за свою службу, а землю в центре города, где можно было возвести пышные дворцы.
   Дворцы действительно были шикарны. Надо сказать, требования к новым особнякам предъявлялись самые высокие, причём нередко исходили они от самого монарха. Ещё Юхан III мечтал о превращении Стокгольма в небольшую Италию, однако при его жизни город скорее напоминал огромную деревню, где по улицам бродили куры да свиньи, переулки выглядели грязными и неприветливыми, основная часть населения была бедна…
   Даже в 1634 г. француз Шарль Отье с удивлением отмечал: могущественные дворяне строят себе дома, подобные «простеньким избушкам, что не слишком успешные торговцы да ремесленники возводят в пригородах Парижа». «Синее небо над столом – дабы пауки не падали в тарелки» – вот вся роскошь, которую он обнаружил, побывав в гостях у королевских советников.
   Когда Швеция превратилась в великую державу, положение, разумеется, стало меняться. Миру необходимо было показать достойную столицу, ни в чём не уступавшую по красоте процветавшим европейским городам. Прекрасно осознавая это, Густав II Адольф провозгласил девиз «За красоту города», всячески поощряя богатое убранство новых дворцов, что, в свою очередь, явилось началом своего рода соревнования среди аристократов: чей дворец вызовет наибольшее восхищение?
   Пожалуй, все рекорды побили белоснежные хоромы Врангеля, изначально принадлежавшие риксроду Ларсу Спарре, а при новом хозяине превратившиеся в крупнейшее частное владение в Стокгольме.
   Получив землю, большой поклонник средневековой архитектуры Ларс Спарре тут же возвёл на ней своё будущее жилище необъятных размеров. Когда же 19 лет спустя родственники выставили здание на продажу, самым заинтересованным лицом оказался герой Тридцатилетней войны Карл Густав Врангель (1613–1676). Сделка уже была практически совершена, как вдруг на сцене внезапно появилась правящая королева Кристина и перекупила лакомый кусок – правда, лишь с одной целью: подарить его своему лучшему генералу – Врангелю!
   Карл Густав считал молодой замок сильно устаревшим: Средневековье было уже не в моде. Просьбу о подготовке чертежей Врангель направил Жану де ла Валле, который, однако, был всецело поглощён другим проектом. Вторым на очереди оказался не менее востребованный архитектор, Никодемус Тессин-старший, но и у того не нашлось времени на масштабный план заказчика. Вояке не оставалось ничего другого, как самому сесть за чертежи, а по возвращении Тессина-старшего из путешествия по Италии и Франции всё же склонить мастера к сотрудничеству.
   Надо сказать, известные архитекторы не зря отказывались от заманчивых предложений Врангеля, предлагавшего огромные суммы за создание очередного шедевра. Всё дело в том, что привыкший отдавать приказы Карл Густав не мог оставаться в стороне, когда речь шла о его будущем жилье: он постоянно поправлял чертежи, вносил в проект изменения, нередко ставившие под сомнение целесообразность уже проделанной работы. Строительство затянулось; в итоге дворец Спарре так и не был снесён, а лишь перестроен в стиле барокко.

   Самый пышный дворец Стокгольма, дворец Врангеля, в 1670 г.

   Но какой это был дворец! Сегодня мало что напоминает о его прежней красоте: статуи, скульптуры и иные украшения давно исчезли с фасада – да и от огромной террасы, спускавшейся к самой воде, где у Врангеля была собственная гавань с несколькими причалами, не осталось и следа. Всему виной разрушительный пожар 1802 г., после которого зданию придали черты, соответствовавшие строгим неоклассическим идеалам.

   Дворец Врангеля в своё время был столь великолепен, что именно его выбрала монаршая семья для временного пристанища после того, как в 1697 г. сгорел Королевский дворец. Несколько лет в окнах дворца не гас свет и не смолкала музыка: наследник престола Карл XII постоянно устраивал балы, маскарады и званые обеды, пока не отправился на войну, с которой ему уже не суждено было вернуться.
   Строительство нового королевского дворца заняло 57 лет, а потому целое поколение правителей вынуждено было «ютиться» в гостеприимных стенах дворца Врангеля. Королеве Ульрике Элеоноре (1688–1741) с супругом Фредриком I (1676–1751), а также сменившим их Адольфу Фредрику (1710–1771) с Лувисой Ульрикой (1720–1782) так и не посчастливилось от души насладиться жизнью в настоящем дворце. Даже сын последних Густав III появился на свет в стенах врангельского замка. Кстати, в 1792 г. именно здесь судили убийцу Густава, Якоба Юхана Анкарстрёма, чья камера с тех самых пор остаётся нетронутой и время от времени показывается туристам.

   Через два года после помпезного переселения монаршей четы обратно в королевский дворец в хоромы Врангеля переехало несколько ведомств, в том числе и Верховный суд Швеции, сегодня занимающий всё здание целиком.
   Другие дворцы Риддархольмена постигла та же участь: нынче остров «захватили» исключительно государственные учреждения. Последний житель покинул эти края в начале 2010 г., и с тех пор здесь затаились тишина и спокойствие.
   Дворец Врангеля бросается в глаза сразу, как только турист попадает на Рыцарский остров: вместе с церковью он хоть как-то напоминает о славном прошлом этих мест, ведь остальные дворцы почти полностью утратили прежний блеск, и об их истории напоминают лишь небольшие таблички на фасадах. Яркими тому примерами являются выходящие на площадь ярла Биргера дворец Стенбока, сильно смахивающий на коробку, да непропорциональный дворец Хессенштейна.
   Кстати, площадь ярла Биргера (Birger Jarls torg) получила своё название по появившемуся на ней в 1854 г. памятнику основателю Стокгольма, который, по мнению современных историков, возможно, на самом деле никогда не бывал в этих краях. Пока на Риддархольмене находился францисканский монастырь, площадь являлась не чем иным, как кладбищем монахов, однако с появлением дворцов могилы удалили, а открытую местность позже замостили брусчаткой.
   Памятник Биргеру заказали бюргеры – так они хотели отметить 600-летие шведской столицы. Местный скульптор Бенгт Эрланд Фогельберг изваял бронзовую статую в Германии; колонну же заказывали отдельно мастеру Фредрику Вильгельму Шоландеру, решившему создать её из дорогого каррарского мрамора. К сожалению, вскоре выяснилось, что столь ценный камень не приспособлен к скандинавскому климату, и постамент пришлось заменить гранитной копией. Оригинал был отправлен на родину гранита, в местечко Вэтё (Vätö) недалеко от Стокгольма, где и стоит до сих пор в лесополосе.
   Забавно, но на пьедестале Биргера надпись «Birger jarl. Stockholms grundlaggare» («ярл Биргер. Основатель Стокгольма») содержит ошибку: последнее слово является неверным написанием «grundläggare»: итальянцы, в языке которых отсутствуют точки над буквами, просто упустили их из виду. Власти посчитали нужным сделать абсолютную копию колонны, а потому и сегодня текст вызывает у шведов то улыбку, то недоумение.

   На Рыцарском острове есть ещё одна площадь – Терраса Эверта Тоба (Evert Taubes terrass), где внимание привлекают две скульптуры: собственно певца Эверта Тоба, созданного Вилле Гордоном, и сюрреалистическая «Солнечная лодка» кубиста Кристиана Берга, вдохновлённого найденной им ракушкой на острове в Эгейском море. «Солнечная лодка» представляет собой светлый парус на гранитном постаменте; по замыслу скульптора, работа должна была отражать солнечный свет и создавать ощущение движения вперёд.

   Пышные дворцы на площади ярла Биргера

   Но вернёмся к жилищам шведской знати. Дворец Стенбока появился на Риддархольмене, как и большинство других особняков, в XVII в. Археологические раскопки показывают, что первоначальный размер здания был куда больше предстающего перед нами сегодня, хотя и являл собой довольно простое каменное сооружение с одним или максимум двумя этажами. Только в середине XVII столетия старое жилище начали расширять, превращая его в трёхэтажный ренессансный дворец со стенами из красного кирпича и вычурным фронтоном из серого песчаника Лишь слегка декорированный вход в сад да фундаментные болты ныне напоминают о былом величии дворца: в 1670-х гг. его вновь перестраивают, теперь уже в стиле римского барокко. Спустя ещё 50 лет здание перекрашивают в розовый цвет.
   В 1775 г. в бывший дворец въезжают первые представители власти; позже их заменит государственный архив. В конце 1880-х гг. через Риддархольмен решают провести связующую Сёдермальм и Норрмальм магистраль, и часть дворца бесследно исчезает с лица Земли. С 2009 г. во дворце размещается часть рабочих помещений Апелляционного суда Свеаланда.

   Интерьер дворца практически не сохранился – и виной тому не только ведомства, нередко безжалостно опустошавшие комнаты для своих нужд. В 1756 г. королева Лувиса Ульрика спланировала государственный переворот, желая вернуть прежнюю королевскую власть и привилегии, но заговор был раскрыт, и некоторых его участников казнили. Среди осуждённых оказался и тогдашний владелец Стенбокского дворца Эрик Браге, лишившийся головы прямо напротив собственного дома. Его супруга была вынуждена покинуть семейное гнёздышко, поскольку заговорщики теряли не только честь и жизнь, но и свои владения. Хитроумной женщине, однако, удалось вывести значительную часть скульптур, тканые обои, мебель – и даже барельефы, украшавшие двери!

   Давнюю историю имеет и дворец Хессенштейна (Hessensteinska palatset), построенный в XVII в. на месте каменного домика 1455 года. В перестроенный замок на короткое время переехала монаршая семья после пожара в Королевском дворце, пока в доме Врангеля, также пострадавшего от пожара, случившегося несколькими годами ранее, шли восстановительные работы.
   В 1702 г. дворец наследует Магдалена Стенбок, и именно в её время он превращается в центр политических встреч, куда, среди прочего, постоянно приглашаются иностранные послы на специально организованные для них вечера. Вскоре после кончины Магдалены строение выкупил король Фредрик I (1676–1751) и подарил его Хедвиге Тоб – девушке из обнищавшей аристократической семьи, вынужденной превратиться в любовницу короля, дабы её родня могла вновь обрести важные посты и недвижимость. К слову, Хедвига признаётся единственной официальной любовницей шведского монарха за всю историю страны.
   От Фредрика Хедвига родила четырёх детей, из которых выжило лишь двое, – получив графские титулы и унаследовав дом, они-то и дали ему сегодняшнее название. Сейчас здесь, как и в Стенбокском дворце, проводит работу Апелляционный суд Свеаланда.
   Пожалуй, наиболее известным из всех дворцов Риддархольмена является жильё Бенгта Хорна (Birger Jarls torg, 5), – возможно, потому, что в 1793 г. здание выкупил риксдаг, после чего дворец уже никогда не попадал в руки частных владельцев. С этим связано и общеизвестное его прозвище – «Старое здание риксдага», в нынешнем облике коего не сохранилось и следа от первоначального проекта.
   Когда-то на этом месте были части францисканского монастыря, но после Реформации Густав Васа вынудил переселиться сюда монашек из монастыря святой Клары, которые должны были заботиться о больных и стариках. Правда, очень скоро король перевёл их в другое место, подальше от центра, поскольку, по свидетельствам его подчинённых, не мог выносить распространявшийся от своеобразной больницы запах.
   Госпиталь сменили школа и гимназия, за которыми последовало исправительное учреждение, где все заключённые выполняли бесплатные работы на благо смотрителя: полученную прибыль от возможного сбыта произведённых преступниками товаров тюремщик имел право сохранить у себя.
   В то же время Аксель Оксеншерна предложил хотя бы частично устранить попрошайничество и навести порядок в городе: выходом, по его мнению, было учреждение детского дома, куда лишённые опеки ребятишки могли помещаться до тех пор, пока не становились «работоспособными», то есть до 8-летнего (!) возраста. В 1637 г. детский дом был открыт в том же здании, где уже разместились школа и тюрьма. Надо сказать, жизнь детишек была далеко не сладкой: за свой приют им приходилось платить тяжёлой работой, начинавшейся в 5 утра и заканчивавшейся в 9 вечера.
   В конце XVII в. фельдмаршал Бенгт Хорн приобретает лакомый кусочек на Риддархольмене и начинает превращение бывшего социального заведения в один из самых пышных дворцов острова.
   Когда здание досталось Риксдагу, начались первые глобальные преобразования, радостно подхваченные в начале XX в. архитектором Ароном Юханссоном, сделавшим из настоящего замка «современное» офисное здание в стиле барокко. Единственное, что дожило до наших дней, – это подвал францисканцев с подземным ходом к Рыцарской церкви, где ещё со Средних веков нередко шалит заблудший монах Гидеон.
   Дом № 3 на Архивной улице (Arkivgatan) за свою недолгую историю уже успел пережить немало потрясений. Возведённое в 1888 г. для государственного архива, здание с самого начала соответствовало всем требованиям современной постройки: тут были и первые в стране работающие на электричестве лифты, и созданная по последнему слову техники система отопления. Внешне архив должен был напоминать настоящий рыцарский замок, но что-то пошло не так: с виду он больше походил на острог со своими массивными стенами и чугунными решётками на окнах. Решётки тут были неслучайно: архивные документы необходимо было защитить не только от природных катастроф и пожаров, но и от воров. С системой отопления тоже не всё было в порядке: вероятно, из-за огромного слоя бетона температура никогда не поднималась выше 15 градусов.
   Несмотря на все тяготы, служащие продержались в здании до 1968 г., после чего архив переехал в Мариберг, и прежнее помещение долго пребывало в запустении. Один из самых дорогих участков земли в Стокгольме оказался никому не нужным: его нельзя было подарить и невозможно было продать. Снос дома обошёлся бы дороже, чем его строительство. Невероятные меры безопасности сыграли с «современным замком» злую шутку.
   Осенью 2008 г. городское управление приняло решение организовать здесь целый детский культурный рай: фильмы, музыка, театр, библиотека, танцы, ремесленные мастерские и всё, что могло бы привлечь ребятишек, должно было разместиться в залах бывшего архива. В октябре 2011 г. детский дворец распахнул свои двери, чтобы… вновь закрыть их спустя три месяца: руководство проекта объявило о банкротстве, поскольку «расходы оказались больше, чем ожидалось, а доходы – меньше»!

Норрмальм

   Рост Норрмальма (Norrmalm) – или «Северной земли из гравия и песка» (именно это, по мнению лингвистов и историков, означает название стокгольмского района) – проходил быстро: в конце XIII столетия здесь был основан женский монастырь Клары, о котором сегодня напоминает лишь окрещённая в честь этой святой церковь [4 - О церкви Святой Клары читайте в разделе «Религиозный Стокгольм».]. Вокруг монастыря беспорядочно ютились крошечные домишки, впоследствии уступившие место более мощным каменным сооружениям, ведь в Старом городе и на Рыцарском острове места им уже давно не хватало.
   К XVII в. Норрмальм, впервые упомянутый в 1288 г., был довольно плотно застроен и считался настолько развитым, что в 1602 г. получил, пусть и всего на три десятилетия, право именоваться городом с собственным бургомистром и печатью.
   Летом 1636 г. Аксель Оксеншерна вернулся в родной Стокгольм после 10-летнего отсутствия, томимый желанием превратить город в шикарную столицу. По всей видимости, именно благодаря Оксеншерне и началось настоящее расширение поселения за пределы крепостной стены, и уже в сентябре был разработан план нового «дизайна улиц как в предместьях, так и в самом городе и превращения их в такие широкие, какими они никогда не были прежде». С появлением же в 1871 г. железнодорожного вокзала сюда потянулись богачи, желавшие заработать денег на открытии ресторанов, таверн и постоялых дворов.
   Норрмальм подошёл к внезапным изменениям весьма спокойно: новаторам в архитектуре с радостью предоставляли возможность испытать свои изобретения и воплотить в жизнь неожиданные идеи. Большинство жителей, однако, были не слишком довольны столь беспощадными мерами, но тот же Август Стриндберг позже отмечал, что изжившие себя хибары сносят всего лишь «ради света и воздуха».
   Строительство продолжалось и на протяжении всего XX в.: теперь Норрмальм должен был превратиться в финансовый центр столицы, где выросли высотные здания, просторные улицы и крупные площади. Стадсхольмен неожиданно оказался на периферии и стал именоваться Старым городом, чья главная пешеходная улочка соединялась с названной в честь королевы Кристины норрмальмской магазинной улицей Дроттнинггатан на островке Хельгеандсхольмен (Helgeandsholmen).

   Недавние археологические раскопки на острове Святого Духа – а именно так переводится со шведского название «Хельгеандсхольмен» – проводились с одной-единственной целью: изучить скрытый под асфальтом и газонами мир древнего Стокгольма перед предстоящим расширением здания Риксдага и созданием для него гаража. В те дни никто не ожидал, что несколько находок не только помогут больше узнать о прошлом столицы, но и кардинально изменят планы властей: помимо скелетов и горшков, глазам археологов предстал тайный подземный ход во дворец и отлично сохранившаяся часть крепостной стены!

   В Средние века даже сегодня небольшой Хельгеандсхольмен представлял собой несколько островков, образовавших единое целое благодаря выбрасываемому в воду мусору. «Дом Святого Духа», как прежде называли все лечебные заведения, был основан в 1320 г. для помощи больным и обездоленным. Несмотря на то что Густав Васа в XVI в. перевёл врачебную деятельность на Риддархольмен, остров сохранил своё название как напоминание о славном прошлом. Известно также, что на Хельгеандсхольмене за всю его долгую историю размещалась как минимум одна купальня, несколько домишек для хранения рыболовных снастей, скотобойня, пивоварня, прачечная, водяные мельницы и королевские конюшни.
   В 1906 г. от всего этого не осталось и следа: остров заняло мощное здание Риксдага, первое время сильно критиковавшееся за свою массивность, пышность и… бессмысленность! Тем не менее негативные отзывы постепенно сменились равнодушием, а небольшая пристройка в 1968–1971 гг. и использование в качестве декора классической лепнины, сохранившейся от снесённых конюшен, и вовсе смягчили ожесточённые нападки обывателей.

   Нынешнее здание риксдага на острове Хельгеандсхольмен

   Мимо Риксдага уже тогда проходил первый каменный мост Стокгольма, Норрбру (Norrbro), соединивший Стадсхольмен с площадью Густава Адольфа в 1807 г. и быстро ставший самым модным прогулочным маршрутом в городе. На выступавшем низком мысе в 1832 г. разбили первый в столице общественный парк Стрёмпартеррен (Strömparterren), привлекавший под тень тополей и лип массы людей, жаждавших утолить голод у кромки воды в одном из первых городских кафе.
   Сегодня на краю берега в Стрёмпартеррен стоит «Певец солнца» Карла Миллеса, заказанный Шведской академией в память о примечательном поэте Эсайе Тегнере. Скульптору понадобилось семь долгих лет изнурительной работы, чтобы представить на суд зрителя бессмертный шедевр в античном стиле, отсылающий к самому богу Солнца Аполлону. Надо сказать, далеко не все критики и эксперты одобрили представленного в обнажённом виде шведского классика, но публике, казалось, он полюбился мгновенно.
   Идеальную модель для скульптуры Миллес нашёл в лице некоего Фритьофа Вилльквиста – малознакомого современному поколению артиста из старых шведских фильмов, согласившегося позировать по одной простой причине: он отчаянно нуждался в деньгах. Театральные постановки приносили доход лишь в те дни, когда актёр был непосредственно задействован в пьесе, – в остальное время приходилось зарабатывать на жизнь чем получится.
   Вилльквист с красавицей женой вели типично богемный образ жизни: как только у них появлялись средства, они шли в лучшие рестораны, где от заработка в мгновение ока не оставалось и следа. Живя в дешёвой квартире, из которой их то и дело выгоняли за неуплату, супруги не слишком огорчались, будучи уверены, что рано или поздно их час всё же настанет. Так и произошло, когда Фритьоф и Миллес случайно столкнулись на улице, и скульптор тут же предложил актёру подработку: бывший спортсмен, а потому великолепно сложенный Вилльквист мог без труда позировать часами, чётко передавая все необходимые Миллесу эмоции.
   После инаугурации «Певец солнца» приобрёл огромную популярность. Актёр не раз ещё пробовал свои силы в качестве модели, однако ни одна скульптура не стала столь известна, как его дебют. Супругу Вилль-квиста нередко спрашивали, не испытывает ли она некоторую неловкость от того, что весь мир видит её обнажённого мужа На это у неё всегда был готов остроумный ответ: «Вы видите его из камня. Я же вижу его из плоти и крови».

   Несколько лет назад городские власти реши-ли помыть и почистить знаменитую статую. Фирма, к которой обратились со столь своеобразным заказом, однако, оказалась мало сведущей в вопросе подходящих чистящих средств, и в результате так называемой «реставрации» поверхность шедевра оказалась повреждена: Фритьоф превратился в воспевающего Солнце африканца. После необходимых восстановительных работ скульптура вновь стала светлой, хотя и не столь великолепной, как в своём первоначальном виде.

   Величественный мост Норрбру выводит к не менее пышному продолжению некогда королевских владений: граничащей с бывшим Королевским садом Кунгстрэдгорденом [5 - О Королевском саде читайте в главе «Королевский Стокгольм».] площади Густава Адольфа, откуда прямая улица ведёт к 2,5-километровой Свеавэ-ген (Sveavägen), по распространённому мифу предложенной лично Густавом III, желавшим видеть в ней открытый и широкий путь к будущему загородному имению – дворцу Хага.

   «Певец солнца» Карла Миллеса

   На площади в начале XVII в. – вплоть до присоединения в 1635 г. гордого «беглеца»-Норрмальма к Стокгольму – находилась ратуша северного предместья, где решались судьбы 4300 местных жителей. Уже в то время то и дело выдвигались предложения о придании этому участку более достойного вида, ведь на него выходили окна Королевского дворца, однако архитекторы никак не могли прийти к согласию: кто-то жаждал провести здесь огромную парадную улицу, кто-то склонялся к монументальной церкви, дополняющей монаршие владения.
   Спустя столетие площадь приобрела тот самый вид, коим она радует нас по сей день: идеально выдержанная в густавианском стиле конца XVIII века, она приютила и здание Оперы, и некогда являвшийся его зеркальным отражением дворец Софии Альбертины, и первую в Швеции конную статую. Гармоничная композиция была разрушена веком позже, когда старое здание Оперы снесли ради возведения более современного, дошедшего до наших дней.
   Вместе с тем исчез и первый в городе отель европейского класса; на месте прежних пышных особняков вырос целый банковский квартал, ярчайшим корпусом которого ныне представляется бывший центральный офис банка «Стокхольмс Хандельсбанк» в духе испанского Ренессанса в доме № 1 на площади Густава Адольфа Надо сказать, именно большая концентрация важных банковских учреждений и офисов в Норрмальме со временем явилась причиной смещения центра от Старого города к северу.

   Интерес к скульптурам всадников появился в Европе в XVIII в., и реализовать планы по сотворению подобной в Стокгольме – к тому же первой под открытым небом, отображавшей монарха, – было поручено французскому архитектору Пьеру Юбэру Л’Аршвэку, отвечавшему также за украшение дворца и создавшему величественное, но неправдоподобное изображение Густава Васы, стоящего перед зданием Дворянского собрания. Выбор пал на Густава II Адольфа, окружённого мифологическими существами и значимыми государственными деятелями.
   Первый вариант скульптуры был отвергнут: за королём должна была следовать богиня истории, однако её «полуобнажённый вид мог породить непристойные слухи». Богиню облачили в достойные одеяния, и теперь она, сидя на постаменте, всего-навсего покорно записывала всё то, что диктовал ей стоящий рядом бронзовый риксканцлер Аксель Оксеншерна.

   Густав II Адольф – первая конная статуя Стокгольма

   Надо сказать, работа над статуей оказалась делом весьма не простым: во время отливки что-то пошло не так, и конь «потерял равновесие». Чтобы придать ему опору, под копыто добавили кустик чертополоха, официально пояснив, что так «королевский скакун топчет сорную траву католичества». Но не всё в порядке было и с двухметровым хвостом лошади, от которого в итоге остался один обрубок. Замену ему заказали в Париже, откуда хвост торжественно доставила целая процессия, прочно прикрепившая его к животному уже на месте.

   Получить представление о том, как прежде выглядело здание Оперы, можно, взглянув на дворец сестры Густава III Софии Альбертины, ныне отданный Министерству иностранных дел. Бесподобная смесь неоклассики и неоантичности, возникшая на основе более древней постройки, до сих пор поражает своим великолепием, а вестибюль считается одним из лучших образцов подобной архитектуры в Швеции. София Альбертина пожелала, чтобы после её смерти хоромы переходили первому в очереди претендентов на престол после кронпринца, и с тех пор здание окрестили «дворцом наследного принца». За многие века здесь, однако, обосновывались и прочие члены королевской семьи, которые едва ли могли претендовать на завидную должность правящего монарха, – скажем, четвёртый сын Оскара II (1829–1907), известный художник принц Евгений (1865–1947).
   Министерству иностранных дел здание досталось в 1906 г., но на первых порах здесь также обитали иные государственные структуры. Сегодня туристам не позволяется входить внутрь, хотя тут поистине есть чем восхититься: это и причудливая резьба, и скульптуры, и статуэтки, и мебель XVIII в.
   Ко дворцу Софии Альбертины примыкает построенное в конце XIX в. жильё для придворного дипломата Роберта Сагера, вплоть до 1988 г. занимаемое его родственниками и остававшееся последним частным «обитаемым» дворцом в центре Стокгольма. С 1995 г. помещение является официальной резиденцией премьер-министра Швеции.
   Рабочие кабинеты премьер-министра и некоторых других министров и департаментов находятся буквально в двух шагах – в угловом здании на пересечении улиц Стрёмгатан (Strömgatan) и Русенбад (Rosenbad). Последняя дала название целому кварталу, который ныне объявлен истинным символом шведского правительства.
   Столь странное, казалось бы, имя – «Купальня из роз», как название переводится со шведского, – район получил в начале XVIII в. из-за того, что на месте сегодняшних административных структур располагалась общественная баня, где нередко при купании в медицинских целях применяли различные масла из лепестков лилий, ромашек и роз.
   В 1780-х гг. здание разрушили, возведя вместо него шикарный особняк для семьи Бунде, продержавшийся здесь до 1900 г. и уступивший место современному строению. Правда, прежний дворец можно увидеть и в наши дни: он представлен на барельефе здания на углу Дроттнинггатан и Стрёмгатан, а о славном прошлом, породившем название квартала, напоминает окутывающая косяки дверей и окон лепнина в виде розовых кустов и цветов.
   Архитектура Русенбада производит двойственное впечатление, поскольку зодчий предпочёл нарушить свойственную другим зданиям симметрию и даже навлёк на себя жёсткую критику: мол, эта постройка никоим образом не соответствует типичному для Стокгольма стилю. Сам же проектировщик считал, что создал символ скандинавского модерна, придав этой части столицы больше света, блеска и, без сомнения, шика.
   В 1919 г. в здание начали переезжать первые государственные ведомства, и постепенно слово «Русенбад» стало синонимом слова «правительство», особенно после того, как руководящие структуры заняли ещё два прилежащих здания, до этого принадлежавших банкам, в том числе старейшему и крупнейшему в стране «Банку Сконе». Сегодня следы той эпохи угадываются лишь в украшающих фасад скульптурах богов торговли и промышленности, струящихся гирляндах из фруктов, да представленных над окнами второго этажа 13 мужчинами и женщинами в национальных костюмах провинции Сконе…
   Меж тем Стокгольм разрастался невиданными доселе темпами, и очередной вехой в его развитии стало появление узловой площади Сергеля в 1967 г., полностью соответствовавшей идеалу города будущего, – во всяком случае, по мнению властей. 32 года ушло на планировку новой развязки, ещё 7 лет – на её строительство; даже выбрать подходящее название оказалось делом нелёгким: предложенное первоначально Свеаплатсен могли легко спутать с уже существовавшей площадью Свеаплан (Sveaplan); к тому же упоминание Матери Свеи – персонификации Швеции – представлялось несовременным. В итоге было избрано совсем иное название, в честь известного скульптора Тобиаса Сергеля.
   Во время разработки проекта архитекторам пришла в голову необычная идея: опустить центральную часть будущей площади на 10 м, создав тем самым частично крытую пешеходную зону, во многом походившую на венский рынок Опернпассаж (Opernpassage). Здесь на «полу» из чёрно-белых треугольников мгновенно выросли магазинчики и рестораны – правда, последние были (и остаются), скорее, забегаловками: долгое время площадь пользовалась дурной репутацией, в вечернее время притягивая в основном наркоманов да бездомных, желавших найти крышу над головой в дождливую погоду. Стокгольм, пожалуй, является единственным городом в Швеции – да и в Скандинавии, – где главная центральная площадь едва ли может похвастать эксклюзивными местами питания!
   Сегодня полиция делает всё для того, чтобы обезопасить район, но стокгольмцы по-прежнему избегают эти края в тёмное время суток. Днём, однако, жизнь на площади бьёт ключом: тут проводятся демонстрации и голодовки, устраиваются базары, чествуются спортсмены-победители… Кстати, счастливые фанаты нередко отмечают победу любимой команды массовым купанием в установленном на площади фонтане. Эту традицию в своё время активно поддерживали и выпускники гимназий и вузов, пока власти не приняли решение спускать здесь воду в сезон закрытия учебных заведений.
   В центре фонтана водружена огромная стеклянная колонна высотой 37 метров, созданная из 80 000 стеклянных призм, – вероятно, одно из крупнейших в мире произведений искусства из стекла. Обелиск был творением Эдвина Эрстрёма, долгое время экспериментировавшего с формами, представлявшими нечто абстрактное с нарративным декоративным наполнением.
   Наилучшим воплощением подобных идей скульптор видел в обычном шведском руническом камне, в его исполнении приобрётшем вид столба, который должен был подсвечиваться и тем самым походить на настоящий северный кристалл, объединявший в себе примитивность рунического камня, скандинавскую природу и современную городскую жизнь.
   Работа над обелиском заняла немало времени. Использовав 180 тонн стекла и стали, в 1974 г. Эрстрём с запозданием представил на суд зрителей свой проект, для многих оказавшийся большим разочарованием. «Неуклюжий фонарь», «стакан государства», «палка» – как только не называли оригинальное творение! Согласно замыслу Эдвина, с вершины шедевра должна была стекать вода, вызывая иллюзию настоящего северного сияния, однако эта часть проекта так и не была осуществлена. Единственное, чем мог похвастать обелиск, – это внутренней подсветкой, на установку которой потребовался не один год и которую меняют и обновляют с завидным постоянством. Оценить по достоинству высокую колонну смогли, пожалуй, лишь сороки, с радостью поселившиеся на самой её вершине и не устанно таскающие в своё уютное гнёздышко вилки и пуговицы.

   Площадь Сергеля с нашумевшим обелиском из стекла и стали

   Площадь Сергеля окружают несколько наиболее значимых для Стокгольма зданий, по-настоящему превратившихся в её символ. Прежде всего, это знаменитый Дом культуры (Культурхюсет – Kulturhuset), задуманный как своего рода противовес деловому Сити. Застеклённый вытянутый фасад виделся истинной витриной культурной жизни столицы, чему способствовал и производящий впечатление пристроенного сбоку Городской театр – один из крупнейших в Скандинавии, обладающий семью сценами в одном только Доме культуры!
   Вызвавший множество споров, сделавший невозможным проведение прямой дороги от Королевского дворца к парку Хага, Дом культуры в итоге закрепил за собой славу места встречи людей с разносторонними интересами. Сюда приходят, чтобы насладиться шахматами, поучаствовать в мастер-классах, посмотреть выставки, почитать и поиграть с детьми… Здесь можно насладиться Стокгольмом с высоты птичьего полёта и узнать, как власти планируют развивать шведскую столицу. Устав от суеты, туристы поднимаются на крышу, чтобы ощутить себя Карлсоном, присев отдохнуть с тарелочкой супа или пирожным в кафе под открытым небом с отличным видом на город.

   Дом культуры

   Напротив Дома культуры возвышаются пять будто бы прячущихся друг за другом «небоскрёбов», когда-то считавшиеся позором шведской столицы, но позже ставшие её визитной карточкой. Появившиеся в 1955–1966 гг. 72-метровые «гиганты» проектировались разными архитекторами, хотя внешне домам попытались придать схожий вид, дабы не нарушать целостность восприятия. Ближайшую к площади Сергеля высотку хотели превратить в отель, однако в итоге она, как и соседи, вместила различные конторы и офисы.
   Изначально весь район желали представить как «встречу высокого и низкого»: со стороны пешеходной улицы Сергеля (Sergelsgatan) композицию объединяла более низкая пристройка, где располагались кафетерии, фонтаны и скамейки… Правда, очень скоро сюда начали стягиваться криминальные элементы, и великолепные террасы пришлось закрыть.
   С самого начала на стенах всех небоскрёбов предполагалось размещать световую рекламу – именно поэтому по бокам зданий отсутствуют окна. На высотке № 1 (ближайшей к площади Хёторьйет) была установлена огромная вывеска «DUX», на создание которой потребовалось более километра неоновых трубок красного, белого и синего цветов, приведших к появлению крупнейшей на тот момент в Европе световой рекламы, провисевшей здесь до 1994 г. Надо сказать, другие небоскрёбы так и не дождались своих вывесок: Совет по украшению города посчитал подобную инициативу уродующей облик столицы. Сегодня, впрочем, власти вновь обсуждают вопрос о возврате ярко мигающих вывесок на уходящие в небо стены, а пока Стокгольм вынужден довольствоваться лишь скромной, хоть и разноцветной ночной подсветкой.
   Итак, пять шведских высоток выстроились в ряд, указывая путь от относительно новой площади Сергеля к старому историческому месту: в эпоху раннего Средневековья зажиточной и влиятельной деревни Вэсбю, а сегодня – Сенной площади Хёторьйет (Hötorget), где уже в середине XVII в. шла оживлённая торговля сеном и скотом.
   В 1914 г., однако, из санитарных соображений здесь запретили сначала торговлю свежим сырым мясом домашнего скота, а позже и диких животных и птиц; не разрешалось привозить сюда засоленную и копчёную рыбу, варёные морепродукты, масло, сыр, хлеб, муку, зерно и даже приготовленную еду, а продажу дров и сена приостановили уже в 1856 г., перенеся её на площадь Норрмальмсторьй! Многим торговцам пришлось перебраться в новомодные крытые торговые ряды; на площади оставались лишь садоводы и продавцы цветов и овощей.
   По большому счёту, Хёторьйет до сих пор сохраняет свой удивительный характер торговой площади, ежедневно погружающейся в неповторимый аромат самых свежих цветов, овощей и фруктов со всего мира. В последнее время всё большую популярность приобретают и стенды с различными украшениями, бижутерией, изделиями из кожи и прочей мелочёвкой.
   На площадь выходит огромный универмаг «PUB», появившийся благодаря талантливому предпринимателю и торговцу Паулю У. Бергстрёму (его инициалы и дали название магазину). Будучи пионером в сфере продажи мужской одежды, он быстро прославился, разбогател и начал скупать всё новые и новые лавки, к концу 1890-х гг. буквально окольцевав чуть ли не всю Хёторьйет своими магазинчиками. Современный универмаг вырос в 1916 г., но с тех пор неоднократно перестраивался, меняя как внешний, так и внутренний облик.

   Универмагу «PUB» есть чем похвастать перед другими себе подобными магазинами. Самым знаменитым продавцом здесь была Грета Гарбо, нанятая на службу 26 июля 1920 г., а за три года до этого, в апреле 1917 г., один из своих дорогих костюмов тут приобрёл сам В. И. Ленин.
   Фасад универмага «PUB» задумывался как своего рода отражение другого заметного здания на Хёторьйет – синего Концертного зала (Konserthuset) в духе неоклассицизма. Именно здесь происходят церемонии вручения Нобелевской премии, но знатоки и ценители музыки приходят сюда с совсем иной целью: послушать Королевский Стокгольмский филармонический оркестр и восхититься звучанием органа с 6100 трубами.
   Перед зданием размещена не менее знаменитая и наделавшая в своё время много шума композиция Карла Миллеса «Орфей». После открытия Концертного зала было решено создать украшающую его вход скульптуру на тему музыки, и ваятель представил свой вариант на проводившемся специально для этого конкурсе. Городские власти, однако, хоть и признали Миллеса победителем, долго не осмеливались дать утвердительный ответ: их немного смущала гигантская, одинокая, чрезмерно худощавая фигура певца и музыканта. После почти десятилетних мучений и сомнений скульптуру всё же одобрили – решение было принято с перевесом всего в один голос – и тот, как гласит легенда, был ошибочным!

   Площадь Хёторьйет

   Только теперь, в 1935 г., Миллес начал в полную силу заниматься своим проектом – правда, в процессе работы значительно изменив композицию. Прежде всего, персонажа древнегреческой мифологии окружили восемь фигур, одна из которых – мужчина с поднятыми к небу руками – имеет черты Бетховена, являвшегося для скульптора олицетворением высокого искусства. Поговаривают, что, когда всю композицию во главе с Орфеем критики сравнили с «Девятой симфонией» великого композитора, Миллес пришёл в неописуемый восторг.
   Появление изваяния сразу вызвало много споров. В мире восхищались храбростью творца, осмелившегося соорудить столь мощный памятник прямо в центре города. К слову, мощь его и впрямь велика: Миллес даже был вынужден нарушить каноны классической скульптуры и добавить дополнительные опоры самому Орфею, который, будучи сделан из бронзы, оказался чересчур тяжёлым для окружавших его хрупких фигур. Местные жители к тому же возмущались размерами группы: теперь царственный Концертный зал не просто мерк, а казался крошечным на фоне доминировавшего монумента.
   За строгим фасадом Концертного зала пробегает «главная артерия Стокгольма… окаймлённая высокими офисными зданиями и магазинами самого современного типа и цвета, с огромными витринами в несколько этажей, с непрерывным потоком машин, трамваев и пешеходов…». Так в 1929 г. в одном из шведских столичных путеводителей описывалась улица Кунгсгатан (Kungsgatan), под небольшим изгибом перекинувшаяся через Брункебергскую гряду, объединив тем самым две части города. Разницу в высоте можно видеть до сих пор: скажем, оказавшись на улице Мальмшилнадсгатан (Malmskillnadsgatan), проходящей по самой «вершине» бывшего хребта.
   Целых шесть лет ушло на то, чтобы прорваться сквозь вытянутую возвышенность, – потому с возведением зданий пришлось повременить. Соорудили лишь постройки у площади Стуреплан, где могли открыться универмаги и конторы, среди которых оказался дом № 5 – первое в стране здание с несущими колоннами из железобетона.
   Годы Первой мировой войны едва ли способствовали строительству в Стокгольме, однако именно в то время молодой архитектор Свен Валландер предложил спроектировать так называемые Королевские башни (Кунгстурнен – Kungstornen), взяв за основу небоскрёбы Манхэттена 17-этажные башни-близнецы, снабжённые подсветкой, дабы в ночное время их можно было увидеть практически со всех концов города, оказались первыми высотками не только в Швеции, но и во всей Европе.
   Сначала выросла Северная башня; Южная же появилась через год и была украшена четырьмя персонажами римской мифологии. Заказчиком выступала компания «LM Ericsson & Со», чей головной офис затем располагался в башне вплоть до 1940 г., поэтому одну из фигур – Викторию – снабдили позолоченным телефоном фирмы «Эриксон» с буквами «LME».
   На Кунгсгатан открыли и многочисленные кинотеатры, закрепив тем самым за улицей славу стокгольмского Бродвея. До сих пор появившийся в 1939 г. кинотеатр «Rigoletto» (первый в Швеции с форматом «Синемаскоп» и стереосистемой), вмещающий 918 человек, носит почётный титул кинотеатра с самым крупным залом в столице.

   Увенчанная первыми небоскрёбами Европы улица Кунгсгатан

   Помимо развлечений Кунгсгатан может похвастать невиданным разнообразием ресторанов и закусочных – сегодня туристов манит «Кунгсхаллен» (Kungshallen) в доме № 44, где на двух этажах расположились места питания с кухней 15 стран.
   Примечательно, что Кунгсгатан упоминается как «самая изысканная» уже в конце XVII в. – правда, речь идёт о другой Королевской улице, к тому моменту, как ни странно, успевшей сменить название с «улицы Короля» на «улицу Королевы», – Дроттнинггатан. Будучи первоначально местом жительства знати, к XVIII столетию улица превратилась в роскошный торговый центр города, коим она во многом остаётся и по сей день, хотя сегодня тут скорее представлена менее эксклюзивная продукция, чем, скажем, в районе Эстермальм.
   Первые здания, возводившиеся здесь в первой половине XVII в., представляли собой «типовые» кирпичные дома шириной в пять окон и высотой в три этажа; внизу располагались, как правило, складские помещения и торговые ряды. Мало что сохранилось с тех времён – следы тогдашней планировки прослеживаются лишь в доме № 8. Причиной изменений фасадов послужил прежде всего вспыхнувший в 1751 г. крупный пожар.
   С середины 1830-х гг. центр постепенно начал смещаться от Старого города к Норрмальму, и именно тогда Дроттнинггатан заполнили фешенебельные бутики, превратившие улицу в излюбленное место прогулок зажиточных горожан, за что та получила прозвище «фарвартер снобов». В 1832 г. в доме № 3 открылся первый «современный» отель города для гостей исключительно высших сословий.
   Сегодня большая часть полуторакилометровой Дроттнинггатан является пешеходной зоной, где с 1990 г. каждый август устраивается самый длинный книжный стол в мире, на котором можно найти как новые, так и подержанные книги, фильмы и музыкальные диски. Выбор места проведения ярмарки обусловлен, разумеется, не только длиной улицы, но и её историей: в доме № 85 с 1908 г. до самой смерти жил один из классиков шведской литературы Август Стриндберг. Его трёхкомнатную квартиру без кухни удалось полностью реконструировать, и с 1973 г. в здании работает дом-музей писателя.

   Место жительства Стриндберга на Дроттнинггатан известно в народе как «Синяя башня» (Blä tornet, Drottninggatan, 85): дело в том, что на первом этаже находилась бакалейная лавка, на пакетах которой в синих тонах был изображён силуэт дома, что очень нравилось писателю; кроме того, в тот же цвет был выкрашен и подъезд здания.
   Со Стриндбергом связаны и вмурованные в 1998 г. в асфальт Дроттнинггатан вдоль домов № 67–85 стальные таблички – известные высказывания писателя, в частности: «Что есть экономика? Наука, изобретённая аристократией, дабы присвоить себе плоды труда низших слоёв населения».

   Вблизи музея Стриндберга находятся два примечательных, чудом уцелевших здания: дом Хорлемана и Центральные бани.
   Дом Хорлемана (Дроттнинггатан, 88А) был построен в 1710 г. для вдовы королевского садовода Юхана Хорлемана, чей сын Карл впоследствии стал «отцом» шведского рококо. Разумеется, он внёс в облик постройки значительные изменения, однако дух эпохи ощущается здесь и поныне. Один из флигелей со временем целиком преобразили, и сюда въехал Союз писателей Швеции.
   В 1904 г. в Стокгольме появился один из лучших образцов стиля модерн – городская купальня «Центральная баня» (Сентральбадет – Centralbadet, Drottninggatan, 88), в которой на момент открытия находился самый крупный в Скандинавии бассейн. Турецкие бани, сауна, массаж, теннисный корт и кегельбан, ресторан, табачная лавка, парикмахерская и фотоателье – в стенах здания уместилось всё самое современное. Даже строительный материал был новшеством: никогда ранее в Стокгольме не возводились дома целиком и полностью из железобетона – возможно, именно поэтому городские власти не сразу одобрили проект, впоследствии признанный величайшим творением архитектора Вильгельма Клемминга. Рядом был разбит роскошный сад, а сами купальни будто бы являлись его прямым продолжением: стены украшали растительные орнаменты.
   Ещё одна примечательная постройка Норрмальма – так называемый «Дом мастера скульптурного декора», построенный Акселем Нотини в 1882–1983 гг. (Stuckatörens hus, David Bagares gata, 10). Своё жильё Нотини изначально планировал как своего рода музей-галерею, в которой гости могли бы увидеть все проявления его выдающегося таланта. В те времена отделочный материал стукко, состоявший из гипса, извести и клея, был на пике популярности, и Нотини создал миниатюрный дворец с богато украшенным фасадом в стиле итальянского неоренессанса. Внутри все работы выполнял сам Аксель, и квартира, ныне принадлежащая Городскому музею Стокгольма, время от времени проводящему там экскурсии, является отличным примером типичного дома зажиточных горожан конца XIX в.
   К той же эпохе относится и другое здание Норрмальма – яркий пример дворцовой архитектуры Стокгольма тех времён, один из самых дорогостоящих проектов частных лиц Швеции на рубеже веков – жилище четы фон Хальвил (Hamngatan, 4). Требований у супругов было немного: строение должно было стать удобным домом, где был бы просторный кабинет для графа и достаточно места для богатой коллекции графини.
   Вильхельмина – так звали графиню – слыла большим знатоком искусства, скупавшим всё, что попадалось ей на глаза во время путешествий по Европе, Африке и Востоку. Ковры, столовое серебро, оружие, антиквариат – в общей сложности коллекция насчитывает более 50 000 предметов, каждый из которых графиня собственноручно детально описала в 78 томах каталогов. Вильхельмину нередко можно было увидеть на аукционах «Bukowskis» [6 - Ныне основное помещение «Bukowskis», где проходят публичные торги, расположено поблизости, по адресу Arsenalsgatan, 4.], где она рьяно скупала полотна голландских и фламандских мастеров XVI–XVII вв. К слову, часть картин не выставлена более нигде в мире, что делает всю коллекцию живописи уникальной.
   В картинной галерее до сих по висит полотно, долгое время приписывавшееся кисти самого Рембрандта. Приобрела его графиня за невиданную сумму – экспонат оказался самым дорогим в её коллекции! Тем не менее современные исследования показали, что «шедевр» появился лишь в XVIII–XIX вв. – правда, Вильхельмина так и не узнала об этом.
   С самого начала фон Хальвилы решили, что дом их (а именно так они предпочитали называть свой дворец) впоследствии должен перейти государству и превратиться в музей; то, как за ним необходимо ухаживать, Вильхельмина подробно указала в своём завещании.

   Внутренний дворик дворца Хальвилов

   Пятиэтажное здание площадью 2000 м -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

содержало 40 комнат, оформленных согласно классическим идеалам, несмотря на то что пиком моды на тот момент был модерн. Кроме того, в здании нет ни одной кафельной печи: вместо этого тут появилось электричество и центральное отопление. Телефон, холодильник, горячая вода, ванна и душ, собственный кегельбан, «машина для мороженого» и даже лифт – вот лишь несколько примеров того, что превращало резиденцию фон Хальвилов в сверхсовременный дворец. Надо сказать, многие новшества были необходимы лишь для демонстрации статуса и никогда не использовались хозяевами.
   Во внутренним дворе дворца располагалась конюшня, рассчитанная на трёх лошадей, хотя уже в 1908 г. фон Хальвилы приобрели автомобиль «фиат», через семь лет заменённый «мерседесом», до сих пор выставленным в одном из подсобных помещений. Поскольку содержание коней более не входило в планы владельцев дома, стойла также переделали под залы, где можно было разместить часть коллекции.
   Дворец фон Хальвилов находится напротив парка Берцелиуса (Berzelii park), раскинувшегося на месте бывшего морского залива. В 1640 г. через пролив построили мост, но очень быстро вода у прибрежной части обмельчала, поскольку местные жители беззастенчиво сбрасывали в неё мусор и отходы. Когда по округе начал распространяться невыносимый запах, городские власти приняли решение укрепить этот участок и разбить на нём парк, для чего в 1844–1845 гг. были пивлечены 125 солдат.
   В центре установили памятник шведскому химику Йёнсу Якобу Берцелиусу, ставшему первым в истории столицы человеком, не являвшимся монархом, но всё же удостоившимся чести быть отлитым из бронзы. Вход в парк украсили «Играющие медвежата» Карла Миллеса, а в 1970 г. в углу около улицы Хамнгатан (Hamngatan) появилась забавная скульптура «Шутка» К. Г. Бейемаркса, изображающая вылезающего из люка водопроводчика.

   Парк Берцелиуса

   Литой оградой парк Берцелиуса отделён от площади Рауля Валленберга (Raoul Wallenbergs torg), открывшейся в 2001 г. и названной в честь шведского дипломата, во время Второй мировой войны помогшего сотням евреев избежать верной гибели. Памятник борцу создала датская ваятельница Кирстен Ортвед, представив его образ в виде двенадцати сфинксоподобных бронзовых изваяний и собственно подписи самого Валленберга.
   В 2006 г. композицию дополнило ещё одно творение: каменный шар с надписью: «Зачастую дорога была прямой, когда евреев увозили, дабы умертвить». От шара бежит символическая железнодорожная колея к крупнейшей из трёх столичных синагог, возведённой на улице Варендорфсгатан (Wahrendorffsgatan) в 1870 г. – в тот самый год, когда евреи получили полные гражданские права в стране. Время от времени на площади Рауля Валленберга под открытым небом организуются крупные фотовыставки.
   Напротив парка Берцелиуса находится ещё одна знаменитая площадь – Норрмальмсторьй, вошедшая в историю благодаря печально знаменитой драме, разыгравшейся в одном из расположенных на ней банков и заставившей весь мир выучить чудное шведское слово – именно норрмальмсторьйским синдромом изначально нарекли знакомый нам сегодня стокгольмский синдром.
   Сама же площадь когда-то именовалась Погрузочной и Рыбной и находилась рядом с существовавшей здесь прежде гаванью. В этом месте осматривалась и фасовалась вся рыба, поставляемая в Стокгольм из архипелага и с Аландских островов, однако со временем местные воды обмельчали, на месте пристани разбили парк, а рядом решили возвести помпезные дома.
   Владелец земельного участка тут же потребовал переименовать площадь: по его мнению, ничто уже не должно было напоминать о неприятном запахе рыбы – да и о проходивших здесь казнях. Дело в том, что именно сюда в 1776 г. с площади Стурторьйет был перенесён позорный столб, а вместе с ним и так называемый «Медный Матте» – отлитый из бронзы (вопреки названию) человечек с розгами в правой руке, созданный для напоминания об одном из ожидавших преступников наказании.

   Своё имя фигурка, возможно, получила благодаря сходству со столичным бургомистром Матиасом Валентинссоном Тростом. Место жительства «Медный Матте» менял неоднократно: с 1603 г. он находился на Стурторьйет, откуда в 1776 г. переехал на Норрмальмсторьй, а затем, в 1810 г., на нынешнюю площадь Эриксбергсплан (Eriksbergsplan). Здесь Матте простоял 23 года, пока штормовой ветер не сбил фигурку с высокого позорного столба. Сегодня человечек хранится в Городском музее Стокгольма, а его репродукция – в бывшей Стокгольмской ратуше, ныне – здании суда (Scheelegatan, 7).

Сёдермальм

   В отличие от северного «пригорода» Норрмальма южное предместье Сёдермальм (Södermalm) – или Осён (что значит «остров с грядой»), как район назывался в Средние века, – с самого начала входил в состав города, хотя и не мог похвастать многочисленными жителями. Норрмальм, без сомнения, прославился своей статусностью и величием, получив негласное звание центра, в то время как заселённый куда ранее Норрмальма Сёдермальм всегда оставался в тени северного соперника.
   Разного рода мостами Сёдермальм был связан со Старым городом уже с конца XIII в.; в 1642 г. между двумя островами возникла новая развязка: сверхсовременное техническое новшество – деревянный шлюз «Слюссен» (Slussen), к строительству которого были привлечены голландские мастера. Правда, первый шлюз не был способен пропускать крупные суда, и через столетие Кристофер Польхем создал куда более совершенную конструкцию, заменённую в 1850 г. проектом «пионера железных дорог» Нильса Эриксона, и по сей день лежащим в основе гигантской «карусели», как шлюз называют местные жители.
   Первые ряды домишек появились на Сёдермальме в конце XIII в., вытянувшись от Слюссена в сторону нынешнего паромного терминала «Viking line»: здесь проходила выпарка ворвани. Однако важное значение эти края приобрели благодаря мореходству: в 1594 г. король Сигизмунд издал указ об освобождении этой территории от всех построек, не имевших отношения к строительству судов. На их месте выросли высокие складские помещения и длинные деревянные набережные и пристани, от которых крутые лестницы вели на вершину скалы, где, собственно, и находились немногочисленные жилые дома.
   Сегодня от складских помещений не осталось и следа, в бывшем здании таможни открылся музей фотографии, а за терминалом, на улице Осёбергет (Åsöberget), кучкуются крохотные деревянные домики – одна из лучших «коллекций» подобных построек в городе. Почти все они датируются XVIII в., но, несмотря на появившийся в 1736 г. запрет строить жильё из брёвен, многие всё же продолжали использовать этот материал, ведь он был значительно дешевле камня. В одном из здешних домишек по возвращении из Франции жил Карл Ларссон со своей супругой.
   Долгое время застройка Сёдермальма была весьма скудной: местные земли в основном отдавались под пастбища, а в XV в. тут вообще запретили применять камень: в случае осады деревянные дома необходимо было сжечь, дабы враг не мог укрыться в них от обстрела с крепостной стены вокруг Старого города. Лишь в конце XVI столетия власти согласились расширить Стокгольм в южном направлении и дали согласие на чёткую планировку всей местности.
   Новый проект города предполагал наличие прямых широких улиц и в точности похожих друг на друга кварталов, а потому старые дома подлежали сносу. На тот момент всё, чем мог похвастать Сёдермальм, – были ветхие деревянные хибары: каменные постройки окружали, по большому счёту, только площадь Сёдермальмсторьй; в среднем же из камня строился каждый двадцатый дом. Согласно новому плану, главными улицами этой части Стокгольма стали Ётгатан и Хурнсгатан (Götgatan, Hornsgatan; на последней с 1960-х годов находится самое большое скопление частных художественных галерей во всей столице).
   Одновременно в Швеции вовсю шли колдовские процессы, в столице сконцентрировавшиеся вокруг церкви Катарины, кварталы рядом с которой сегодня изобилуют пестротой архитектурных стилей: здесь есть и крошечные деревянные домики, и мощные бетонные гиганты, и замысловатые представители модерна…
   Ни в коем случае нельзя пропустить одну из красивейших и уютнейших улочек не только Сёдермальма, но и всего Стокгольма – улицу Мастера Микаэля (Mäster Mikaels gata), самого знаменитого шведского палача. Улочка эта так мала, что на картах порой её даже не помечают: дело в том, что некогда она была частью довольно крупной Фьелльгатан (Fjällgatan), пока через неё не проложили монументальную дорогу, и отделённому кусочку пришлось подыскивать подходящее название.
   Строго говоря, «повелитель падших голов» здесь даже не жил: вплоть до 1650 г. его дом находился на Стигбергет (Stigberget). Ремесло палача было, пожалуй, наиболее презираемым в то время, и общения с ним старались избегать даже отъявленные преступники. На такую должность, понятно, мало кто хотел идти добровольно, поэтому на неё, как правило, назначались приговорённые к смерти: им предоставлялся оригинальный выбор между смертью и жизнью с новой «работой». Первым заданием заплечных дел мастера нередко становилось лишение жизни его же предшественника.
   Микаэль Рейсуэр – а именно так звали мастера Микаэля – был уникален во всех отношениях: он занял столь неприглядный пост, не будучи обвинённым в каком-либо преступлении, продержался на работе целых 15 лет (с 1635 г. по 1650 г.) и был казнён за убийство бродяги, с которым поссорился в таверне и которого в порыве гнева, выхватив свой меч, заколол на глазах изумлённых людей.

   Самыми старыми зданиями на улице Мастера Микаэля являются дома № 7 и 9, появившиеся в 1730-х гг. В доме № 11, построенном почти столетием позже, находились сначала конюшня и каретная, но в 1875 г. помещение было превращено в жилое, и здесь поселился Аксель Адлерспарре с супругой Софией, более известной как Эссельде – наставница юной Сельмы Лагерлёф.

   Как уже упоминалось, улица Мастера Микаэля – своего рода продолжение Фьелльгатан, одного из любимейших пунктов остановки туристических автобусов, ведь отсюда открывается захватывающий вид на Шепсхольмен, Юргорден и Старый город. Этот же факт когда-то превратил Фьелльгатан в самое пугающее место для горожан: края называли Стокгольмской Голгофой – как никак, в Средние века здесь стояли высокие виселицы, видимые из любой точки города и заставлявшие лишний раз задуматься, прежде чем пойти на преступление!
   Сегодня здесь ничто не напоминает о прежних казнях: виселицы уступили место чудесным кафе и ресторанам, художественным галереям и ателье. Тут же находится, пожалуй, самый маленький театр города, «Teater Dur och Moll», вмещающий всего 20 зрителей.
   С улицы Фьелльгатан длинная крутая лестница ведёт к её некогда бедным задворкам – Стигбергсгатан (Stigbergsgatan), где ещё сохранилась пара красных бревенчатых избушек XVIII в., одна из которых (№ 21 – Blockmakarens hus) превратилась в музей. Здесь когда-то обитали капитаны судов, таможенники, фасовщики и плотники, однако последним жителем был нанятый флотом строитель корабельных блоков, в честь которого здание и получило своё название.
   Но вернёмся к Слюссену: близ него в 1634–1641 гг. появились спускавшиеся прямо к воде торговые лавки и складские помещения, перемежавшиеся с пристанью, часовней и, конечно, баней – так в Стокгольме возникло «Русское подворье» (Ryssgärden), где торговали русские купцы, приезжавшие в Стекольну (а именно так на Руси величали столицу Швеции) за медью и железом, из коих дома отливали колокола и пушки.

   Вид на Сёдермальм с лифта «Катаринахиссен». На переднем плане – Городской музей Стокгольма

   В 1680 г. на нынешней торговой площади возвели здание для судебных заседаний, городской тюрьмы и пыточной – это была новая Южная Ратуша. Здесь приговаривали к смерти ведьм во время колдовских процессов в 1676 г., отсюда увезли на казнь министра финансов Карла XII. В начале XVIII в. тут оказались русские военнопленные, среди которых были и 160 купцов, прежде работавших на площади, а теперь отправленных на строительство королевского дворца. После Великой Северной войны торговля с Россией возобновилась, но ненадолго, так как во время крупного пожара 1759 г. все местные постройки были уничтожены.
   В 1937 г. бывшие помещения ратуши отдали Городскому музею Стокгольма; рядом с ним в конце XX в. установили крошечную модель Меркурия, входящую в коллекцию «Солнечной системы Швеции».

   Идея создать в стране Солнечную систему в миниатюре родилась в 1990-х годах в Обсерватории в Сальтшёбадене. Исходной точкой, или самим Солнцем, был выбран стадион «Глубен» (Globen) – самое большое сферическое строение в мире диаметром 110 м и высотой 85 м, во время футбольных матчей озаряющееся радужными цветами флагов играющих команд, а в остальное время доступное туристам для подъёма на вершину в стеклянной кабине, скользящей по наружной стороне здания.
   Солнечная система, в которую помимо планет входят также другие небесные тела – как, например, астероиды и кометы, – была воссоздана в масштабе 1: 20 миллионам; это крупнейшая в мире подобная модель, и растянулась она от северного города Кируна до Карлсхамна в южной части Швеции. Первые планеты, включая Землю, находятся в радиусе 12 км от «Глубена». Диаметр самой большой планеты, Юпитера (международный аэропорт «Арланда»), составляет более 7 м, а самый маленький объект – астероид 5025 (Knivsta), не превышает и 0,2 мм.
   Итак, местоположение планет Солнечной системы: Меркурий – при входе в Городской музей Стокгольма, Венера – музей Обсерватории и Королевский технологический институт (Tekniska högskolan), Земля и Луна – Естест веннонаучный музей, Марс – Мёрбю (Mörby centrum), Юпитер – аэропорт «Арланда», Сатурн – площадь Цельсия в Упсале (Celsiustorget), Уран – Лёвстабрюк (Lövstabruk), Нептун – Утюжный парк Стрюкйэрн (Strykjärnsparken) в Сёдерхамне, Плутон – подворье Стаффана в Дельсбу (Staffansgården, Delsbo).

   В Стокгольме XVII в. радовались любым иностранцам, но в особом почёте по ряду причин были голландцы. В 1614 г. Швеция и Нидерланды заключили дружеское соглашение о совместной борьбе с католичеством, подкреплённое крепкими экономическими связями между двумя странами. Голландцы превратились к тому времени в мощную торговую державу, и более половины судов, достигавших берега Швеции, принадлежали нидерландцам, а рода де Геер и де Беш заправляли здесь торговлей железом и экспортом оружия.
   Большинство голландцев предпочитали селиться рядом с церковью Марии и Слюссеном (построенном, кстати, их же предшественниками), и ярким свидетельством положения этого народа в Стокгольме являются сохранившиеся на Сёдермальме дворцы де Геера и ван дер Ноота.
   Луи де Геер прибыл в шведскую столицу из городка Льеж в 1615 г. и сразу же зарекомендовал себя как отличный делец в области добычи железа. Очень скоро ему уже принадлежало несколько металлургических заводов, на которых трудились выходцы из нынешней Бельгии и Северной Франции. В 1646–1651 гг. Луи возвёл свой величественный дворец на Ётгатан (Götgatan, 16) – это был первый образец голландского палладианизма в Швеции – предвестник классицизма со строгим учётом симметрии и перспективы. После смерти де Геера здание перешло к Эббе Браге, вышедшей замуж за Якоба Делагарди, – именно их гербы украшают сегодня вход в здание. С 1963 г. здесь находится посольство Нидерландов.
   В конце XVII в. в шведской столице уже полным ходом шла индустриальная революция. В 1760 г. развитие промышленности достигло своей кульминации: в Стокгольме насчитывалось 463 мануфактуры. Крупнейшей долгое время оставалась ткацкая фабрика на Сёдермальме в районе Барнэнген (Barnängen), материал на которую поставляли с Лонгхольмена, где женщины-заключённые вынуждены были заниматься прядением.
   Старейшим сохранившимся в столице фабричным помещением считается дом № 15 на живописной площади Нюторьйет (Nytorget), возведённый около 1670 г. шотландцем Дэниэлом Лейонанкером, начавшим здесь производство шерстяных изделий и привлекавшим к работе детей-сирот.

   Надо сказать, всей площади Нюторьйет удалось сохранить свой неповторимый колорит начала XVIII в. Впервые она упоминается в 1671 г., но тогда эта открытая местность по большей части использовалась для выброса мусора и наказания заключённых. Именно здесь убийцу Густава III Анкарстрёма в 1792 г. подвергли ударам розгами, прежде чем перевести на виселичную гору Сканстуль (Skanstull), чтобы повесить.

   Технический прогресс не обошёл стороной и фабрику-лабораторию Хеленеборг – место, где в середине XIX в. Альфред Нобель ставил опасные эксперименты, изучая свойства нитроглицерина В 1864 г., однако, здесь произошёл несчастный случай, и лаборатория, в которой хранилось около 140 кг этого вещества, взорвалась, унеся жизни пяти человек, в том числе и младшего брата Альфреда, Эмиля. Из-за большого риска нового пожара предприятие пришлось перенести в Винтервикен (Vinterviken).
   К концу XIX в. Сёдермальм превратился в рабочий район, и даже крупнейший в Швеции пивоваренный завод находился в этих краях. Огромный кирпичный комплекс Мюнхенского пивоваренного завода (Münchenbryggeriet) до сих пор доминирует на северной оконечности острова; в здании ныне проводятся выставки и устраиваются музыкальные вечера и танцевальные шоу. Тут же обитают Королевская школа балета, офисы нескольких компаний и рестораны. Наиболее близкая к Старому городу часть помещений была построена в середине XIX в. для Людвигсбергского механического завода – единственного сохранившегося в столице механического предприятия той эпохи, – а для его директора в переулке Дювугрэнд (Duvogränd) возвели роскошную виллу с восьмиугольной башней и открытой верандой наверху.
   Поблизости, на улицах Людвигсбергсгатан, Гамла Лундагатан и Иттерста Твэргрэнд (Ludvigsbergsgatan, Gamla Lundagatan, Yttersta Tvärgränd), можно обнаружить старые, довольно простенькие деревянные жилища XVIII–XIX вв.: подобных крохотных оазисов, отсылающих на несколько веков назад, в Сёдермальме предостаточно.

   Идиллическая улочка Седермальма Иттерста Твэргрэнд

   Отсюда недалеко и до самой высокой точки стокгольмского центра: на 53 метра над уровнем моря возвышается гора Шиннарвиксберьйет (Skinnarviksberget) с удивительным видом на Кунгсхольмен и Старый город. Прежде у горы жили дубильщики, выселнные далеко за пределы крепостной стены из-за их сильно пахнущего производства; компанию им составлял живший в скале сказочный великан с гроздьями сирени в волосах и ртом, полным чаек, коих он ежедневно выпускал полетать над водой и городом. Кстати, именно с этой горы в XVI в. был запечатлён вид города в небезызвестный момент паргелия [7 - О картине с изображением паргелия читайте в главе «Религиозный Стокгольм».].
   В 1833 г. на улице Репслагаргатан (Repslagargatan, 15A) К. А. Альмгрен основал фабрику по производству шёлка, на которой до сих пор создаются ткани на 140 жаккардовых ткацких станках. В период расцвета на фабрике трудилось 288 человек на 196 станках – это был крупнейший в стране работодатель для женщин. Деятельность фабрики продолжалась до 1974 г., а через 17 лет Оскар Альмгрен открыл в здании музей, посвящённый истории предприятия своих предков.
   Бурный рост промышленного производства и проходившая огромными темпами застройка района вынудила власти задуматься об удобстве передвижения горожан: далеко не все могли спокойно карабкаться на отвесную скалу Сёдермальма. Так возникла идея построить первый в Стокгольме уличный лифт, и 19 марта 1883 г. был открыт знаменитый Катаринахиссен (Katarinahissen), сегодня предлагающий один из лучших видов на центр города. Длинную вертикальную колонну, в которой был спрятан механизм, связали с расположенной на вершине горы площадью Мусебакке (Mosebacke torg) пешеходным мостом.
   В первый месяц лифт ежедневно перевозил около полутора тысяч человек, и с самого начала за проезд бралась символическая плата: подняться наверх стоило 5 эре, спуститься вниз – 3 эре. В 1933 г. лифт закрыли и снесли из-за перестройки всей развязки Слюссена, но через три года на его месте выросла более современная конструкция в стиле функционализма. Несмотря на полную автоматизацию процесса, вплоть до недавнего времени здесь работал лифтёр, продававший билеты и нажимавший на кнопку. Сегодня в планы властей входит очередная перестройка Слюссена, и с 2010 г. лифт вновь закрыт. Вероятно, действовать он не будет минимум до 2016–2017 гг.
   С 1890-х гг. высокая башня Катаринахиссена использовалась в рекламных целях: сначала здесь появились рисованные плакаты, а в 1909 г. на вершине поместили первую в Швеции световую рекламу: неоновую вывеску «Stomatol», которая с 1933 г. украшает крышу соседнего дома. Под пешеходным переходом лифтовой башни «висит» один из известнейших ресторанов Стокгольма: «Гондолен», открытый ещё в 1935 г.

   После того как преимущества лифта Катарины стали очевидны, городские власти решили создать второй лифт, Марии (Mariahissen), открытый в 1886 г. Крепость пешеходного моста проверяли 50 нищих, которых вынудили прыгать и бегать взад-вперёд, дабы убедиться, что проход способен выдержать большое количество людей. В отличие от лифта Катарины, Марияхиссен был встроен в здание в стиле неоготики, где располагались офисы и квартиры. В доме также находился ресторан, завсегдатаями которого слыли известнейшие шведские личности: Август Стриндберг, Карл Ларссон, Андерс Цорн и Альберт Энгстрём нередко заглядывали сюда на ужин. Однако с развитием городских коммуникаций надобность в лифте отпала, и в конце 1930-х гг. он перестал функционировать.

   Площадь, к которой ведёт ход от лифта Катарины, названа в честь умершего в 1689 г. Моисея Исраэльссона, чья мельница долгое время виднелась на вершине Моисеевой горы (Mosebacke). Уже в XVIII в. эти края были популярным местом развлечений, коим они остаются и по сей день: сначала здесь находилась таверна, частым гостем которой, судя по всему, был великий бард Карл Михаэль Бельман, а спустя столетие в маленьком парке на скале проводились концерты, работали карусели, кегельбан, показывались акробатические номера и выступал театр марионеток. В 1852 г. тут открылся Южный театр (Södra teatern), восстановленный после пожара 1857 г. и до сих пор остающийся не только одним из самых популярных в Стокгольме, но и старейшим сохранившимся театральным зданием столицы. Кстати, именно после пожара возникла и сама площадь, поскольку несколько стоявших здесь ранее построек решили не восстанавливать. В 2006 г. площадь Моисея всеобщим голосованием была признана самой красивой в городе.
   Рядом с театром можно увидеть небольшую арку, пройдя через которую турист окажется на Террасе горы Моисея (Mosebacke Terrass), откуда открывается невероятный вид, описанный в первой главе знаменитого романа А. Стриндберга «Красная комната». На Террасе известному драматургу стоит бронзовый памятник работы Карла Эльда: огромный напряжённый лоб писателя-мыслителя и усы, вызывающие чувство живущего в нём глубокого протеста, не оставляли равнодушным ни одного прохожего, и реакции на подобное «неклассическое» искусство были весьма противоречивы.
   В юго-западном углу парка едва заметен скрытый ход в крупнейшее в Стокгольме бомбоубежище, построенное в 1952–1957 гг. и использующееся в мирное время как гараж. Единственное, что можно здесь увидеть, – это вентиляционные трубы на лужайке, отверстия для воздуха, огороженные решёткой, и небольшой указатель на стене у улицы Свартенсгатан (Svartensgatan).
   Об актуальности подобных убежищ заговорили во время Холодной войны, когда Швеция, опасаясь удара, даже начала разработки собственной атомной бомбы. В Стокгольме на тот момент отсутствовали места для укрытия – да и нехватка парковочных мест ощущалась всё сильнее. Появившееся сооружение площадью 15 900 м, рассчитанное на 20 000 человек и 550 автомобилей, стало в день открытия крупнейшим в мире бомбоубежищем и самым большим в Европе гаражом. Проект не остался незамеченным и международной прессой: в 1955 г. американский журнал «LIFE Magazine» уделил ему целых семь страниц, а в 1959 г. британский телеканал «BBC» снял документальный фильм, где, в том числе, рассказывалось и об укрытии в горе Катарины и Моисея.
   К концу XX в. Сёдермальм окончательно утратил характер рабочего района. Бывшие фабрики переделывали в галереи и ателье, промышленные зоны активно застраивались жилыми домами. Повсюду открывались дизайнерские магазинчики и секонд-хенды.
   К югу от улицы Фолькунгагатан (Folkungagatan) возник уникальный квартал SoFo – «Söder Om Folkungagatan» («южнее Фолькунгагатан»), получивший название по аналогии с американским SoHo (South of Houston Street). Полный кафе, маленьких уютных лавочек и бутиков, ателье и мастерских, ночных клубов, этот район облюбован любителями богемной жизни и дизайнерского духа. Поклонники художественных промыслов, подержанных вещей, уличных выступлений, кафе и ресторанов устремляются также и на модную Street – набережную Хурнстулля (Hornstull), созданную по примеру знаменитых блошиных рынков лондонского Кэмдена. Выросший в 2005 г., квартал оказался полузаброшенным уже через три года, но и сегодня здесь организуются базары, работают кафе и проводятся различные мероприятия.
   В 1928 г. в доме № 55 на Йётгатан открылся крупнейший в Северной Европе кинотеатр, рассчитанный на 1300 зрителей, а неподалёку к небу взмыла 26-этажная высотка «Skrapan» – самое высокое здание в Скандинавии того периода. Первоначально здесь разместилась Налоговая служба, вытесненная затем студенческим общежитием и двумя этажами магазинов.
   В 1926 г. на месте бывших очистительных сооружений появился бассейн Эриксдальсбадет (Eriksdalsbadet), с 1997 г. по 1999 г. считавшийся крупнейшим в стране водным парком: здесь был и аква-парк, и пара-тройка джакузи, и бассейн под открытым небом, и даже несколько резервуаров и вышек для проведения международных соревнований – в то время власти питали надежду организовать в стране Олимпийские игры.

Бассейн Эриксдальсбадет

Застройка вокруг огромного комплекса являет собой пример функционализма, пришедшего в Стокгольм вместе с Мировой промышленной выставкой в 1930 г. Первые здания в таком стиле выросли именно в Эриксдале и подчинялись единственному принципу: всё должно было быть проникнуто воздухом, светом и зеленью. Стоит обратить внимание на дома № 23–29 на Эриксдальсгатан (Eriksdalsgatan): их спроектировал ведущий петербургский архитектор Юхан Фредрик Лидваль, прославившийся созданием банков, учебных заведений, доходных домов, гостиниц и особняков в северной столице России.

Эстермальм

   Сегодня, проходя мимо шикарных бутиков и домов с элитными квартирами, трудно поверить, что ныне фешенебельный район Стокгольма Эстермальм (Östermalm) когда-то был чуть ли не беднейшим его пригородом, называемым Землёй сараев и хлевов. В начале XV в. здесь было четыре королевских скотных двора, один из которых, Какнэс, дал имя знаменитой телебашне Какнэстурнет (Kaknästornet). К концу XVII в., однако, хозяйственные постройки оказались в запустении, и вся местность перешла в ведение военных и флота – именно тогда область полностью обнищала.
   Центром Эстермальма в те времена была заложенная в 1642 г. площадь Эстермальмсторьй, спустя столетие описывавшаяся как «большая и заброшенная, во всех отношениях имеющая прискорбный вид», кой она сохраняла на протяжении почти всего XIX века. Некогда площадь была торговой; позже на ней появились продуктовые магазинчики, уступившие в 1888 г. место величественным крытым торговым рядам «Салюхалль» (Saluhall).

   В возведённых в 1888 г. торговых рядах Эстермальма «Салюхалль» на углу улиц Нюбругатан и Хумлегордсгатан (Nybrogatan, Humlegärdsgatan) можно найти самые свежие продукты отменного качества. Этот крытый рынок, занимающий почти 3000 м -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, был построен в рекордные сроки: от 300 до 500 рабочих создали помпезное помещение всего за 6 месяцев!

   Крытые торговые ряды Эстермальма «Салюхалль»

   Облик самого здания во многом навеян монументальной архитектурой Франции, и настоящий «кирпичный собор» Эстермальма стал зодческим новшеством для Швеции XIX в. Несмотря на оригинальность и красоту, торговые ряды пока не причислены к памятникам архитектуры, однако являются культурным наследием города и одним из лучших в стране образцов кирпичных построек конца XIX в.

   В середине XIX в. городские власти взялись за преображение Эстермальма; сюда потянулись зажиточные горожане, и вскоре старому району пришлось придумывать новое, более подобающее название, сохранившееся по сей день и как нельзя лучше подчёркивающее связь новых кварталов с уже существовавшими Норрмальмом и Сёдермальмом.
   В Эстермальме рьяно принялись возводить «бараки для миллионеров», как охарактеризовал местную архитектуру шведский писатель Ялмар Сёдерберг; лучшие образчики фешенебельных зданий расположились вдоль улиц Страндвэген, Нарвавэген (Narvavägen), Вальхаллавэген (Valhallavägen) и Карлавэген. К северо-востоку от площади Карлаплан (Karlaplan) выросли современные дома в стиле функционализма, а между улицами Стуре и Энгельбректа (Sturegatan, Engelbrektsgatan) раскинулся «город вилл» – напоминание о тех временах, когда здесь в основном блистали пышные виллы богачей.
   Вплоть до 1911 г. попасть из Норрмальма в Эстермальм можно было, лишь преодолев отвесный Брункебергский хребет, на вершине которого ютились ветхие хибары, добраться до коих было затруднительно во все времена года. Так продолжалось до тех пор, пока инженеру Кнуту Линдмарку – тому самому, что в конце XIX в. сконструировал лифт Катарины, – не пришла в голову гениальная мысль: проделать в горе тоннель. Власти тут же ухватились за идею и поручили молодому человеку подготовить чертежи и рассчитать приблизительную стоимость проекта. Чтобы снизить расходы на работы, Кнут предложил взимать с граждан деньги за каждый проход по длинному пути.
   Очень скоро, однако, Линдмарк понял, что природа на сей раз во всём противодействует ему. После первых же взрывных работ с восточной стороны стало ясно: внутри скала чрезвычайно хрупка, и в камне появились опасные трещины. Инженер нашёл новое решение: через гору просверлили несколько дыр, протащили в них деревянные клинья, призванные «размыть» скалу, дабы впоследствии «разобрать» её по кусочкам. К сожалению, подобная работа требовала чересчур много времени: в день едва ли удавалось продвинуться и на полметра!
   Западная часть скалы оказалась куда более затруднительной: здесь горная порода представляла собой песок с щебнем, и каждую вырытую пещеру тотчас же вновь засыпало.
   Спасение пришло неожиданно из Лондона, где незадолго до этого изобрели лиофилизацию – способ мягкой сушки веществ. Линдмарк незамедлительно применил новые технологии, «заморозив» песок и щебень так, что в них можно было без труда прорубить ход. В марте 1886 г. бригады, двигавшиеся к центру с разных сторон, наконец-то встретились, и Кнут, в глубине души до конца своей жизни уверенный в том, что его расчёты содержали ошибки, и конструкция могла обрушиться в любой момент, на радостях угостил всех шампанским. Дело оставалось за малым: укрепить тоннель железными балками и залить стены и потолок бетоном. Летом 1886 г. проход длиной 231 метр, шириной 4 метра и высотой 3,9 метра был открыт.
   К тому моменту Линдмарк был совсем на мели: расходы на строительство значительно превысили предполагаемую сумму, и единственной надеждой инженера теперь был нескончаемый поток пешеходов. К его огромному разочарованию, большинство людей посчитали цену слишком высокой и предпочли перебираться в новый район старым способом: через высокий горный хребет. Сегодня, конечно, плату уже никто не взимает.
   XX век совсем не изменил направление развития Эстермальма: это по-прежнему та часть города, где квартиры стоят дороже всего не только в столице, но и в целой стране. Тут можно купить всё самое эксклюзивное, от изысканных ювелирных украшений и деликатесов в виде устриц до «бентли» и «феррари».
   Новым важным центром Эстермальма стала площадь Стуреплан, в середине столетия получившая славу самой дорогой для размещения световой рекламы. В те времена фасады здешних зданий практически исчезали за огромными плакатами, но сегодня неоновые огни аккуратно обрамляют окна и двери или же сверкают с крыш домов.

   Подобные здания окружают фешенебельную площадь Стуреплан

   Главным опознавательным знаком Стуреплана считается так называемый «Гриб» (Свампен – Svampen) – построенный для защиты от дождя бетонный навес на «ножке» высотой 3,3 метра. В момент его строительства многие стокгольмцы возмущались: мол, такому простому и неуклюжему сооружению вовсе не место в прекрасном центре города, среди зданий, каждое из которых являлось произведением искусства.
   Однако «Гриб» оставили, и сегодня под ним, словно звери из известного мультфильма, ежеминутно ютятся десятки горожан, ожидая свидания с друзьями и родственниками: наравне с Центральным вокзалом «Свампен» – одно из самых приметных пунктов встреч. Неудивительно, что люди предпочитают ждать друг друга именно здесь: рядом находится несколько самых известных в Швеции ресторанов, баров, старейший всё ещё работающий кинотеатр Стокгольма «Zita», распахнувший свои двери в 1913 г. (Birger Jarlsgatan, 37), и обилие ночных клубов, открытых до пяти утра.

   С ночными кварталами Стуреплана неразрывно связаны два понятия, вошедших в шведский язык относительно недавно: «брэт» и «стекаре». Первые представляют собой отпрысков представителей высшего класса, не имеющих, как правило, собственного источника дохода и активно использующих деньги своих обеспеченных родителей. Трикотажные рубашки с коротким рукавом, короткой застёжкой и стояче-отложным воротником, чуть потёртые джинсы и зачёсанные назад волосы – вот яркие признаки «золотой молодёжи».
   В отличие от брэтов, стекаре пытаются произвести впечатление людей экономически совершенно не зависимых от окружающих. Понятие вошло в обиход только в начале XXI в. Причёска в стиле прославившегося на весь мир шведского пастора Рунара Сёгора, кремавтозагар, стёганый жилет фирмы «Canada Goose», красная рубашка, огромные солнцезащитные очки, белёные джинсы и хип-хоповские кроссовки – так выглядит типичный представитель этой субкультуры.
   Не в пример несколько бесформенным Стуреплану и Эстермальмсторьй площадь Карлаплан полностью соответствует представлениям конца XIX в. о современной планировке города: круглая площадь подобна солнцу, от которого, словно лучи, в разные стороны разбегаются широкие бульвары, созданные по всем канонам последней европейской моды.
   Главной артерией, пересекающей Карлаплан, является Карлавэген, получившая своё название в 1885 г. и прежде именовавшаяся Эспланадой. Именно о ней двумя годами ранее писал сам Стриндберг, проживший 7 лет в ныне снесённом доме № 40 на этой улице:

     «Что нынче в моде? Снос домов!
     А строить снова?! – Как ужасно!»
     «Всё рушат, чтоб был воздух, свет –
     Чего ж ещё желать? Ведь всё и так прекрасно!

   Большинство возводившихся в Эстермальме новых зданий, конечно же, не вызывали ничего, кроме восхищения. Большие и светлые, с резными башенками и шпилями, они стали настоящим украшением Стокгольма – пока в 1950–1960-х годах в моду не вошёл бетон. По счастью, в самом центре столицы любителям этого материала особенно негде было разгуляться, но напоминанием о том периоде служит Школа архитекторов (Arkitekturskolan, Östermalmsgatan, 24–26), признанная самым ужасным строением Стокгольма, но одновременно выбранная культурным памятником, поскольку «с самого момента появления вызывала столько споров и эмоций у властей и общественности».
   Проектировщиков вдохновили английские бетонные дома, однако добиться такой же красоты местным зодчим так и не удалось. Вход в здание не слишком выделяется, и местные жители, глядя на изогнутую коробку со скучными квадратными окнами, нередко ухмыляются, вспоминая, что прежде на месте учебного заведения находилась тюрьма.
   В мае 2011 г. в Школе архитекторов вспыхнул страшный пожар – один из крупнейших в истории современного Стокгольма. Часть здания сильно пострадала, и её будущее пока неизвестно: быть может, её восстановят, а возможно, и перестроят.
   Совсем не похожа на Школу архитекторов покрытая изнутри настенной росписью, среди прочих, принца Евгения и скульптурами Карла Эльда гимназия «Эстра Реал» (Östra Reals gymnasium, Karlavägen, 79), построенная в 1906–1910 гг. по проекту Рагнара Эстберга (1866–1945). Надо сказать, в Эстермальме в прямом смысле слова царит дух создателя Стокгольм ской ратуши: помимо гимназии, он спроектировал Бюро регистрации патентов (PRV, Valhallavägen, 136), виллы Гебер (Laboratoriegatan, 6) и Бонниер (Nobelgatan, 13). Даже на строительство частной больницы имени королевы Софии (Sophiahemmet, Valhallavägen, 91) и Стокгольмского стадиона, созданного для проведения в столице Швеции Олимпийских игр в 1912 г., архитекторов вдохновили работы Эстберга.
   Стокгольмский стадион появился в 1910–1912 гг. на месте старого спортивного парка и павильона для игры в теннис, перенесённого перед возведением стадиона чуть к северу. Стадион построен в стиле национальной романтики и всем своим видом напоминает крепостную стену шведского средневекового города Висбю с мощными оборонительными башнями. Выложенная из кирпича стена спорткомплекса изогнута в форме подковы – по примеру античных арен. По соседству со временем выросли и другие здания, так или иначе связанные со спортом: Институт физкультуры и спорта (Idrottshögskolan), теннисные корты, ипподром и Спортивное объединение Швеции.
   Но вернёмся к стокгольмским бульварам. Самым роскошным из них стала эспланада Страндвэген – улица, «равную которой нельзя найти во всей Европе»: широкая аллея, с одной стороны переходящая в каменную набережную, а с другой – окантованная замкоподобными пяти-шестиэтажными домами. Здания на Страндвэген объединяет вот что: все они напоминают сказочные дворцы, первым из которых считается возведённый в 1881–1883 гг. дом № 23–27.
   Одному дворцу, однако, так и не суждено было появиться: когда в 1901 г. началось вручение Нобелевских премий, городские власти всерьёз задумались о создании подходящего для подобной церемонии помещения, вмещавшего до 2000 человек. Проект поручили Фердинанду Бубергу, после долгих размышлений предложившему весьма смелый план: здание в восточном стиле высотой 20 м на скале в самом конце Страндвэген.

   Самый дорогой район Стокгольма – набережная Страндвэген

   Несмотря на масштабность и красоту замысла, присутствие в будущем «лице Швеции» восточных округлых башен вызвало бурю негодования не только простых горожан, но и экспертов: в частности, Рагнар Эстберг утверждал, что творение Буберга представляло собой дикую смесь исламской мечети, итальянской виллы и американского небоскрёба, что никоим образом не могло соответствовать главной цели здания: почтить память великого Альфреда Нобеля. Споры возникли и в самом Нобелевском комитете, в результе вообще отказавшегося от Нобелевского Дворца: сегодня вручение премий и званый ужин проводятся в Концертном зале и Стокгольмской ратуше соответственно, а о грандиозных задумках напоминает лишь название небольшого парка и улица, окрещённая в честь изобретателя.
   Не менее спорным проектом (хотя и воплощённым в жизнь) стал концертный зал имени Бервальда (Berwaldhallen), но в этом случае критики возмущались не архитектурой, а местоположением здания, считая, что монстр из стекла и бетона нарушит природную гармонию здешних мест, поэтому две трети строения пришлось скрыть под землёй!

Кунгсхольмен

   Кунгсхольмен (Kungsholmen) – самая молодая часть стокгольмского центра, хотя упоминается район уже в 1288 г. Правда, в те времена здесь ещё не было никаких построек, а ландшафт описывается как очень холмистый, с большими перепадами высоты – что в принципе видно невооружённым глазом даже сегодня.
   В 1435 г. земли эти были дарованы церкви, и именно тогда тут появляется первое известное нам сооружение – крохотный кирпичный заводик. Уже через пять лет местность оказалась в ведении францисканских монахов Риддархольмена, пригонявших сюда скот и выращивавших необходимые злаки, и остров закрепился в сознании людей как Монашеский – название это сохранялось вплоть до конца XVII в., несмотря на прошедшую в Швеции в 1527 г. Реформацию и переход всех церковных земель к короне.
   В 1647 г. на Кунгсхольмене поселились первые дубильщики, прибывшие из Германии и выбравшие для себя кварталы у самой воды, у нынешней площади Кунгсхольмсторьй (Kungsholmstorg). В скором времени дубильщики объединились в гильдию, чтобы конкурировать с башмачниками, которые также нередко практиковали обработку кожаных изделий.
   К концу XVIII в. в крупнейшей дубильной мастерской в Стокгольме было занято 29 человек, а владелец предприятия, Юхан Вестин, являлся одним из богатейших людей столицы. Последняя мастерская покинула Кунгсхольмен в 1905 г. в связи с тем, что на острове началось обустройство парадной набережной – Норр Меларстранд (Norr Mälarstrand), и сегодня напоминанием о прежнем ремесле служат только названия улиц: переулок дубильщика Лундина, улица Якоба Вестина, Дубильная улица (Garvar Lundins gränd, Jacob Westins gata, Garvargatan).
   Улица Норр Меларстранд протянулась от Стокгольм ской ратуши до парка Роламбсхов (Mlambshov) и является одним из самых популярных прогулочных маршрутов стокгольмцев. В доме № 12 когда-то находился крупнейший в Скандинавии бассейн, закрытый, однако, в 1918 г. из-за низкой посещаемости и появления в близлежащих современных квартирах ванных комнат.
   Примечательны и три здания в стиле средневековых немецких домов со ступенчатыми фронтонами, но для местных жителей нет ничего лучше той части набережной, что начинается к западу от Кунгсхольмской площади: усыпанный скульптурами, скамейками для отдыха под деревьями, детскими площадками и кафе, узкий тротуар представляет собой настоящую идиллию для влюблённых, семейных пар с детьми, пожилых и даже велосипедистов и спортсменов, для которых тут же проложена отдельная дорожка.

   В 1672 г. остров меняет своё имя: отныне он становится Кунгс хольменом, то есть Королевским. К тому моменту здесь находилось немало ремесленных мастерских: государство охотно раздавало земли за пределами столицы, освобождало от налогов и необходимости входить в гильдию – лишь бы дурно пахнущие производства перебрались за черту города и не мешали жизни зажиточных бюргеров.
   В 1646 г., например, на Кунгсхольмене была основана текстильная мануфактура, которая уже годом позже получила заказ на пошив всего самого необходимого к коронации королевы Кристины: от солдатской униформы до тканых обоев. Кстати, самое старое до сих пор использующееся название кунгс хольмской улицы – Хантверкаргатан (Hantverkargatan) – датируется 1644 г. и означает не что иное, как «улица ремесленников».
   Однако не только мастеровые жили на Кунгсхольмене: в 1694 г. несколько отдалённых кусочков земли приобрёл министр Карла XII Карл Пипер, построивший тут несколько домов и планировавший создать крупный сад. Его мечтам не было суждено сбыться: отправившись за монархом на войну, он оказался захваченным во время сражения под Полтавой и в 1716 г. скончался в плену, так и не увидев родные края.
   К счастью, супруга Пипера Кристина проявила себя дамой предприимчивой и во время отсутствия мужа активно занялась садом: здесь появились пруды, фонтаны, экзотические деревья и причудливым образом постриженные кусты. Вокруг выросла каменная стена. Слава о саде ходила не только по Швеции, но и по Европе, и сюда нередко приезжали знатные господа с континента, дабы посмотреть на оригинальное оформление и получить совет по уходу за собственными владениями.
   После смерти Кристины поместье перешло к её дочери, однако Швеция была уже не той богатой и процветающей страной: теперь в стране вновь царила нищета. Имение разделили и распродали по частям. В конце XVIII в. главное здание было перестроено и приобрело нынешний вид, а в 1807 г. оно попало в руки сегодняшнего владельца – тайного ордена Колдину, чьё название и история возникновения известны лишь высшим его представителям.

   В наши дни мало что сохранилось от некогда роскошного сада: лишь дюжина клумб да скульптур. От стены также не осталось и следа: в 1839 г. придворный архитектор предложил возвести на её месте деревянный забор, в качестве платы взяв лишь камень, из которого была сделана разрушенная стена. Сейчас садик обнесён чугунной оградой, а напоминанием о былой пышности служит только название: стена Пипера (Piperska muren).

   В 1775 г. в Швеции произошло знаменательное событие: первый в истории страны еврей Аарон Исаак из Германии получил разрешение вместе с семьёй поселиться в Стокгольме, не меняя своей веры. Дело в том, что иудеев здесь долгое время преследовали; в 1681 г. две иудейские семьи были вынуждены в присутствии Карла IX и его придворных принять крещение, дабы иметь возможность остаться в стране: иудаизм приравнивался к католичеству и считался верой языческой. Нередко евреев просто-напросто изгоняли из городов и деревень либо сажали в тюрьму и принуждали работать на благо монарха.
   Подобное отношение к иудеям вызывало недоумение шведского правителя Густава III: он никак не мог взять в толк, почему его предшественники упорно отказывались видеть преимущества поселения столь усердных людей, как евреи, и очень скоро издал указ о свободе вероисповедания, позволив тем самым иудеям возводить синагоги и практиковать ряд профессий.
   Искусный ювелир Аарон Исаак без труда мог гравировать монограммы на кольцах и печатях, а потому оказался желанным гостем в Стокгольме. За ним тут же потянулись другие семьи, и, в конце концов, иудеи смогли открыть собственный приход и даже обустроить своё кладбище. Этим вопросом занимался сам Аарон: он хотел, чтобы евреи могли хоронить своих соплеменников согласно древним обычаям, будучи избавленными от назойливых зевак, желавших любой ценой увидеть священную церемонию во всех деталях.
   Подходящим местом стала возвышенность на Кунгсхольмене, названная им в честь себя же: Горой Аарона (Aronsberg), в нынешнем Крунубергском парке (Kronobergsparken). Быть может, и парк появился здесь не случайно: согласно иудейским традициям, место захоронения нельзя переносить, ведь оно является последним пристанищем человека, и удалять более пятисот могил власти вряд ли бы решились, даже несмотря на плотную застройку района в последние годы.
   В 1752 г. на Кунгсхольмене была основана первая «современная» больница страны – лазарет Серафимовского ордена (Serafimerlasarettet, Hantverkargatan, 2). В отличие от прежних госпиталей этот принимал лишь тех больных, что подлежали лечению: умирающих и страдавших от длительных болезней направляли в другие учреждения.
   Появление лазарета Серафимовского ордена ознаменовало новую эпоху в жизни Кунгсхольмена: постепенно он начал превращаться в больничный остров. В 1816 г. сюда переехал Каролинский институт, основанный шестью годами ранее для обучения полевых врачей; за ним последовали лечебница для детей и Гарнизонная больница.
   «Завоевание» Кунгсхольмена городом шло не так быстро: даже в конце XIX в. северо-западная часть острова была почти полностью лишена построек. Восточная сторона продолжала носить сельский характер: здесь кучковались крохотные избушки да огороды. Большинство проживавших в этих краях людей трудились на механическом заводе Болиндера, о котором сегодня напоминают лишь названия улиц и площадей да изображения членов знаменитого семейства на фасадах некоторых зданий. Когда производство в 1930 г. переехало в Кальхэль, тут выросли многоэтажные дома, до сих пор преобладающие в районе Кунгсклиппан (Kungsklippan). Несколько зданий, прозванные «Домами женщин» (Квиннурнас хюс – Kvinnornas hus, Kungsklippan, 11, 15), были первыми так называемыми «коллективными домами для женщин», предполагавшими не только наличие частных квартир, но также и общественные помещения – в данном случае речь шла об общей столовой (хотя в каждой квартире был свой кухонный уголок), гимнастическом зале и открытой террасе на крыше.

   Самый первый коллективный дом появился на улице Йона Эрикссона (John Ericssonsgatan, 6) в 1935 г. благодаря стараниям архитектора Свена Маркелиуса. В здании была общая кухня, ресторан и специальный лифт для еды, подведённый ко всем 57 квартирам. На каждом этаже находился сборник для грязного белья, направлявший его прямо в прачечную. В доме организовали и детскую комнату, где можно было оставить ребёнка в любое время суток. Для обслуживания дома, в котором сегодня находятся обычные жилые квартиры, наняли 21 человека, а сам Маркелиус располагал здесь как квартирой, так и конторой.
   Кстати, самый старый в Швеции детский сад также находится на Кунгсхольмене: открыт он был в 1854 г. на Хантверкаргатан, 14, но очень скоро переехал на Веландерс-вэг, 4 (Welanders väg).

   Другим не менее известным промышленным предприятием стал «Сепаратор» (ныне «Альфа Лаваль»), чей головной офис до сих пор стоит на Флеминггатан (Fleminggatan), – правда, сейчас его занимают различные ведомства, отвечающие за развитие Стокгольма. «Сепаратор» прославился в Швеции не только своими гениальными изобретениями, но и многочисленными конф ликтами с рабочими. Например, в 1902 г. сотрудникам было отказано в выходном, когда те ходатайствовали о свободном дне для участия в демонстрации за всеобщее право голосования. Те же, кто, невзирая на решение начальства, всё же отправился на митинг, были на месяц отстранены от работы.
   В начале XX столетия на Кунгсхольмене появилось сразу две ратуши: одна находилась на Шелегатан, 7 (Scheelegatan), другая – на Хантверкаргатан, 1. Первая выросла в 1915 г., в самый разгар мировой войны, и провозгласила начало новой эры в архитектуре Стокгольма: в моду вошла национальная романтика.
   Когда власти решили выделить средства на строительство новой ратуши, среди архитекторов был объявлен конкурс, в финале которого столкнулись два выдающихся человека: Рагнар Эстберг, представивший проект с гранитным фасадом, и Карл Вестман, видевший новое здание облицованным в кирпич. После долгих споров и обсуждений первенство было признано за Вестманом: его предложение оказалось не столь дорогостоящим и требовало меньше времени на возведение.
   Снаружи ратуша походит на королевский васаборг Вадстена; внутри всё тоже напоминает Средневековье: своды древних церквей, замковые пролёты, потолочная роспись… Зал для завтраков отсылает к крепости Глиммингехюс – той самой, из которой сказочный малыш Нильс изгонял полчища диких крыс. В здании находятся и симметрично расположенные залы судебных заседаний – всё же сюда должен был въехать Стокгольмский суд первой инстанции! Именно поэтому в помещении представлены скульптурные композиции, изображающие, среди прочего, богиню Юстицию и семь смертных грехов.

   Мощное здание стокгольмского Суда первой инстанции

   Вокруг здания разбит небольшой парк – и это неслучайно: почва в этих местах болотиста, и использовать её под застройку не представлялось возможным – зато как нельзя лучше территория подошла зелёным насаждениям, в очередной раз напоминающим о древних замках, окружённых рвами.
   За зданием ратуши скромно прячется не менее впечатляющее здание полицейского участка, построенного в 1903–1911 гг. в стиле английского империализма по проекту Густава Линдгрена. К сожалению, одновременно рядом появилась и ратуша с куда более популярной архитектурой, и полиция будто бы оказалась в тени правосудия. Долгое время постройку критиковали как устаревшую и некрасивую, и лишь сегодня люди способны по достоинству оценить этот шедевр архитектуры.

   Рагнару Эстбергу отказали в создании судебного здания – но его проект пришёлся ко двору при выборе помещения для размещения ведомств, занимающихся вопросами стокгольмской коммуны, – нынешней Стокгольмской городской ратуши. Надо сказать, о чём-то подобном архитектор мечтал уже с конца XIX в., и, желая довести свою мечту до идеала, он протрудился над новым зданием почти 15 лет: вторую ратушу открыли 23 июня 1923 г., в день 400-летия со дня вхождения Густава Васы в Стокгольм.
   На создание шедевра Эстберга вдохновили и итальянская архитектура, и скандинавская готика, и даже исламское искусство. Около восьми миллионов кирпичей специальным образом обрабатывали, дабы те походили на старинные: образцом послужил обнаруженный в 1909 г. кирпич, который предположительно находился в стене древнего стокгольмского замка «Тре Крунур». Работа оправдала себя: в наши дни ратуша со 106-метровой башней признаётся одним из лучших в стране примеров национальной романтики.
   Башню венчает символ Швеции – знаменитые три короны диаметром 2,2 м каждая – дань всё тому же старому королевскому дворцу. Подняться на смотровую площадку на вершине можно только в летнее время – да и то ненадолго: в целях безопасности сюда не пускают единовременно больше 30 человек, да и находиться тут позволяется всего около получаса – и всё это с учётом подъёма и спуска, что оказывается делом затруднительным.
   Лифт доходит лишь до пятого этажа, где работает Музей ратуши с моделями скульптур, украшающих всё здание. Среди прочего, здесь можно полюбоваться гипсовой копией статуи Святого Эрика высотой 7,6 м, которую предполагалось поднять по лифтовой шахте на высоту 67 м, дабы она красовалась аккурат под часами. Уже первые пробы показали невозможность взгромоздить это творение на вершину; впрочем, хитроумный Эстберг незамедлительно изменил чертежи и обустроил наверху смотровую площадку, по пути к коей приходится преодолеть 365 ступеней.
   Ежегодно ратушу посещает около 395 000 туристов (в башню заглядывают лишь 50 000), и большинству из них, конечно, хочется увидеть Голубой зал, где в декабре проходят обеды для лауреатов Нобелевской премии. Надо сказать, Голубой зал вовсе не голубой, поскольку Эстберг, увидев превосходный цвет красного кирпича, отказался от затеи покрывать стены краской иного оттенка. Здесь можно побывать на концерте и услышать крупнейший в Скандинавии музыкальный инструмент – орган с 10 271 трубами, но каждый, без сомнения, вместо этого хотел бы почувствовать себя избранным гостем на почётном банкете.
   После торжественного ужина лауреатам предлагают подняться наверх, в Золотой зал, где традиционно проходят балы по случаю вручения почётной премии.
   Золотой зал, в отличие от Голубого, полностью оправдывает своё название, полученное благодаря 18,6 млн кусочков мозаики из цветного стекла и золота, покрывающей стены. Эти чудесные картины демонстрируют эпизоды из истории Швеции: в центре красуется символ Стокгольма – сама Королева озера Меларен, держащая в руках скипетр и корону, а на коленях – столичную ратушу. Справа от неё видны очертания современных Нью-Йорка и Парижа, слева – типичные сцены из жизни Азии: так столица Швеции предстала в виде объединяющего звена между Западом и Востоком.
   Стокгольмская ратуша стала, пожалуй, лучшим творением Эстберга, и слухи о нём разошлись по всему свету. Особое внимание к архитектору проявили англичане, выбрав его первым шведом, которому в 1926 г. была вручена Золотая медаль Королевского института британских архитекторов.
   Сегодня в ратуше помимо экскурсий проводятся церемонии бракосочетаний; место весьма популярно, и ожидать своей очереди будущим супругам порой приходится больше четырёх месяцев. Здесь есть и ресторан, где туристу предлагают попробовать блюда из меню для нобелевских обедов, ну а в саму ратушу можно попасть только с экскурсией (в том числе и на русском языке).
   Рядом с ратушей, на набережной, разбит небольшой парк, в котором внимание привлекают, среди прочего, натуралистические мраморные скульптуры, представляющие Писателя, Поэта и Художника в лице Августа Стриндберга, Густава Фрёдинга и Эрнста Юсефсона соответственно. Все эти творения наделали некогда много шума известнейшие люди страны появились здесь в обнажённом виде! Однако после смерти прототипов споры поутихли, и ныне люди видят в фигурах лишь прекрасные произведения искусства. В юго-восточной части выделяется памятник повстанцу и борцу за свободу Энгельбректу Энгельбректссону, стоящему на двадцатиметровом постаменте.

   Одна из знаменитейших скульптур, украшающих ратушу, – изображение гробницы основателя Стокгольма ярла Биргера. С самого начала, желая увековечить память правителя и всего его рода, Рагнар Эстберг запланировал пристроить к восточной части здания позолоченный саркофаг, на крышке которого под балдахином лежала бы облачённая в рыцарские одеяния статуя Биргера. Предполагалось, что после открытия ратуши сюда будут перенесены его останки, однако настоятель Варнхемского монастыря, где похоронен король, отказался передавать его прах столице.

   В конце XX в. стокгольмские власти решили вернуться к классическим идеалам градостроительства, понимая под таковыми неоклассицизм 1920-х годов. Новые 750 квартир, появившиеся между улицами Флемминггатан и Барнхюсвикен (Barnhusviken), полностью соответствуют старым традициям: вблизи полукруглых невысоких домов прекрасные жилые башни, расположенные по обе стороны уходящей в пышный зелёный парк широкой дороги, как нельзя лучше представили стиль «новый урбанизм», за что получили несколько международных наград.
   Внимание стоит обратить и на другие башни – те, что выросли, словно ворота, у моста Святого Эрика (Sankt Eriksbron), будто бы приветливо впускающего посетителей на остров Кунгсхольмен. Левое здание, построенное в 1910 г. и величаво называемое Дворцом Святого Эрика, было первым небоскрёбом этого района. Правое же – Дворец спорта – появилось в 1930 г. и вмещало прежде бассейн, теннисные корты, гимнастические залы и кинотеатр, переоборудованный под студию звукозаписи «Polar» во времена наибольшего успеха группы «АББА».
   Двумя мостами Кунгсхольмен соединён с крохотным островком Лилла Эссинген, который, в свою очередь, ведёт к более крупному Стура Эссинген (Lilla Essingen, Stora Essingen). Ныне оба острова причисляются к центральной части столицы, но прежде здесь паслись овцы, а в середине XVII в. сюда нередко плавала стокгольмская молодёжь, дабы «отдохнуть на природе» да погудеть в местных тавернах.

   Северные «ворота» моста Святого Эрика

   В 1849 г. на «Малышке» – а именно так прозвали стокгольмцы Лилла Эссинген – устроили верфь, которая, однако, спустя полвека уступила место двум крупным предприятиям: выпускавшему знаменитые примусы одноимённому заводу и «Электролюксу». Следов пребывания первой компании здесь не сохранилось, а вот об «Электролюксе» кое-что напоминает: в одном из старых фабричных кирпичных зданий сегодня разместился ресторан «Lux», заработавший одну звезду в «Красном путеводителе Мишлен».
   В наши дни плотная застройка острова почти не оставляет места для зелёных насаждений; под «природой» тут понимается близость к воде. При этом число жителей не достигает и 5000, что, конечно, много, но не идёт ни в какое сравнение с 1945 годом, когда население острова составляло почти 6500 человек, превращая «Малышку» в самый плотнозастроенный район Европы!
   Сосед Стура Эссинген являет свету совсем иную картину. Некогда владелец этих краёв Леннарт Торстенссон желал построить в этих краях дворец, однако планы так и не осуществились, а первой известной нам постройкой оказалась упоминающаяся в 1743 г. таверна. В 1844–1866 гг. с Лонгхольмена сюда доставляли заключённых, дабы те работали на местной каменоломне. Хитрым преступникам постоянно удавалось добыть в здешнем ресторанчике выпивку, в связи с чем забегаловку сначала закрыли, а потом и вовсе снесли.
   В начале XX в. на острове стали продавать участки под застройку, но мало кто хотел покупать недвижимость в месте, добраться до которого можно было исключительно на собственной лодке. Первый мост – хоть только пешеходный – соорудили в 1917 г., а через 10 лет к Стура Эссинген пустили автобусы. Тогда же здесь возвели несколько красивых вилл в стиле функционализма, а позже к ним добавили дома на несколько семей и небольшие многоквартирные здания, так что сегодня остров может похвастать неповторимой смесью построек на любой вкус!

Юргорден – Звериный остров

   Первые упоминания о Зверином острове – Юргордене (Djurgärden) – относятся к XIII столетию, хотя археологи утверждают, что люди обитали здесь уже в Железном веке, о чём свидетельствуют восемь чётких курганов, появившихся в 550–1100 гг. В те времена остров именовался Вальмундсён – отсюда, по всей вероятности, происходит название одной из его частей, Вальдемарсудде (Waldemarsudde).
   Густав Васа, желая защитить Стокгольм, построил на дальнем мысе Звериного острова, Блокхюсуддене (Blockhusudden), небольшое укрепление; здесь же учредили таможню, которую веком позже обязаны были пройти все жители архипелага, вёзшие в город рыбу, дичь, овощи и иные товары. Кроме того, с каждого судна взимали налог за возможность плыть дальше. Нынешнее здание таможни относится к XVIII в. и создано по проекту Й. Е. Карлберга, оформившего также и местную пристань.

   В 1905 г. у мыса зажёгся один из первых в мире маяков, свечение которого было не постоянным, а мелькающим, а также выключающимся в светлое время суток, что позволяло экономить большие объёмы газа. Маяк на гранитном фундаменте до сих пор поражает своим величием.

   При Юхане III, в XVI в., на острове появился небольшой зоопарк с оленями и лосями, а вскоре местные земли превратились в охотничьи угодья короны. В 1646 г. королева Кристина учредила здесь больницу и позволила морякам и рыбакам поселиться на юго-западной стороне Звериного острова, у самой кромки воды – это был предвестник крохотного городка, который расположен на Юргордене и сегодня: Юргордсстадена.
   Первые 14 деревянных избушек завезли сюда с Аландских островов, но уже в 1736 г. для квартала был разработан чёткий план с улицами и площадями, источавшими, по мнению горожан, равенство и смелость. Большинство домиков состояли лишь из одной комнаты, но впоследствии были расширены, дабы их в летнее время могли сдавать состоятельным стокгольмцам. Позже эту практику переняли и жители столичного архипелага.
   В XVII столетии началась новая жизнь Звериного острова: здесь появилась верфь. Именно на ней в своё время трудился знаменитый судостроитель Фредрик Хенрик аф Чапман, в честь которого назван пришвартованный у Шепсхольмена корабль-турбаза Спустя двести лет чуть восточнее была заложена новая верфь – Юргордсварьв (Djurgärdsvarv), проработавшая до 1966 г., а через 40 лет заброшенные сарайчики и хозяйственные постройки принялись реставрировать, дабы разместить в них представляющие культурно-историческую ценность деревянные лодки.
   В тех же краях к Звериному острову вплотную подходит крошечный кусочек суши – Бекхольмен (Beckholmen), где когда-то получали дёготь и пек, а позже обустроили доки для строительства и ремонта судов. К тому времени относится деревянный мост, перекинувшийся к Бекхольмену от Юргордена, кузница и пара деревянных мастерских.

   Центральная улочка Юргордсстадена

   В место развлечений Юргорден превратился очень давно: в 1733 г. на нём насчитывалось 32 таверны! В 1801 г. тут появился простенький театр, рядом с которым выросла ледяная горка для катания на санях – предвестник нынешних американских горок в парке аттракционов «Грёна Лунд» (Gröna lund).
   Конец XIX – начало XX в. ознаменовали сразу три крупные выставки, проходившие на Зверином острове в Стокгольме: в 1897 г., в 1909 г. и в 1930 г.
   Первая, Всеобщая выставка искусства и промышленности, открылась 15 мая 1897 г. и была приурочена к 25-летию правления Оскара II, хотя главной целью, разумеется, являлось совсем иное: продемонстрировать всему миру достижения развивающейся бурными темпами шведской промышленности. На острове водрузили огромный деревянный павильон – поговаривали, что это было крупнейшее бревенчатое строение в мире! На куполе, выкрашенном в бело-красный цвет – в точности, как любимые шведами леденцы «полькагрисар», – обустроили смотровую площадку.
   Для города с населением 280 000 выставка стала крупномасштабным событием: её посетило около двух миллионов человек! Сюда прибывали не только шведы со всех концов страны (для них организовали дополнительные поезда и даже построили времянки в центре города), но и датчане, норвежцы и русские.
   После выставки почти все постройки, созданные специально для неё, были разрушены, однако кое-что всё же сохранилось. Например, рядом с Биологическим музеем стоит небольшой колодец глубиной 32,5 метра: его вырыли для того, чтобы снабжать всех посетителей бесплатной питьевой водой. Тут же находится и охотничий павильон, некогда представивший самую значительную в стране коллекцию оружия и охотничьего снаряжения, а ныне являющийся частной виллой. «Шахта Сконе» (Skånska gruvan), где в наши дни расположилось пользующееся большим спросом кафе «Flickorna Helin och Voltaire», – ещё один сказочный домик, в котором воплощалась иллюзия путешествия по настоящей шахте, а длинная труба, казалось, и впрямь ведёт в самые недра Земли…
   По Звериному острову разбросано и ещё несколько зданий той эпохи – хотя возведены они были не ради выставки искусства и промышленности. У главного входа в Скансен находится розовая вилла «Новилла» (Novilla) в стиле ампир, созданная архитектором Фредриком Блумом; рядом красуется «Вилла Диорама» (Villa Diorama), возведённая для показа диорам и позже перестроенная в обычный жилой дом, где, среди прочего, проводил время Август Стриндберг.
   Огромная белая вилла «Оукхилл» (Oakhill) на скале – ныне посольство Италии – появилась в 1907–1910 гг. и служила свадебным подарком Елизаветы Фёдоровны великой княгине Марии Павловне, вышедшей замуж за принца Вильгельма в Царском Селе в 1908 г. Брак, к сожалению, оказался непрочным, и спустя шесть лет Мария Павловна покинула Швецию и вернулась в Петербург.
   Виллу «Квиккйокк» (Kvikkjokk) возвели около 1860 г. для врача, спасшего будущего короля Карла XV от неминуемой гибели в городке Квиккйокк, где тот чуть не утонул.
   Особняк «Листонхилл» (Listonhill), построенный ещё в 1790-х гг., – это единственное сохранившееся в Стокгольме здание, спроектированное Фредриком Магнусом Пипером, – тем самым, что ввёл в Швеции культуру английских парков. В отличие от этой «элегантнейшей, но всё же очень сельской постройки» школа «Манила», купленная и названная так испанским министром в честь столицы испанской колонии Филиппин, поражает своим размахом. Это учебное заведение было первой в стране школой для глухонемых.
   С северной стороны Звериный остров омывает узкий канал (его длина составляет около километра, глубина – 2,1 м, ширина 9,5 м), созданный в 1825–1834 гг., по сути, на том самом месте, где прежде был залив, со временем обмельчавший. Главной целью Карла XIV Юхана (1763–1844), отдавшего приказ о строительстве канала, было облегчить ввоз овощей в Стокгольм, хотя при этом он, безусловно, желал придать Юргордену более благородный вид, осушив местные болота и заменив их достойным судоходным путём. Чтобы снизить затраты, было решено взимать со всех проходивших здесь лодок, кораблей и паромов определённую плату, отменённую в 1881 г.
   Сегодня Юргорден – любимейшее место отдыха стокгольмцев. Во-первых, здесь расположились важнейшие музеи столицы: Скансен, Музей народов севера, Музей корабля «Васа» и Юнибакен – лишь некоторые из них. Для тех же, кто хочет забыть о городской суете и побыть на природе, также не сыскать места лучше: вдоль того же Юргорденского канала раскинулись широкие аллеи, окружённые дубами и клёнами, а к северу от виллы «Листонхилл» произрастает самая северная в Швеции популяция буков. Общая площадь острова составляет 279 га, береговая линия растянулась более чем на 10 км.

   Юргорден, пожалуй, как никакое другое место в Стокгольме и его окрестностях, ассоциируется с дубами. Первоначально их сажали для того, чтобы впоследствии строить из них суда: в 1808 г. из существовавших 8221 дерева 888 подлежали срубу. Сколько на самом деле было уничтожено, неизвестно, но в 1830 г. тут появилось 34 000 новых дуба.
   В 1920-х гг. ботаник Рутгер Сернандер создал список всех дубов Юргордена, диаметр которых составлял более пяти метров: их возраст оценивался приблизительно в 400 лет. Сегодня таких деревьев становится всё меньше, но, несмотря на это, Звериный остров по-прежнему располагает самым большим количеством старых дубов во всей Северной Европе. Среди них – и 21-метровый дуб принца Евгения, считающийся крупнейшим живым дубом шведской столицы. Также «священным» для стокгольмцев деревом считается дуб рядом с Хассельбакеном: под ним, по преданию, любил сидеть Карл Михаэль Бельман, слагая свои вирши.

   Ещё одним притягательным местом Юргордена, без сомнения, можно назвать птичье озеро Исбладсщэррет (Isbladskärret) – настоящий магнит для горожан, особенно в весеннее время, когда сюда приходят тысячи стокгольмцев, чтобы полюбоваться брачными играми цапель. Птицы эти жили когда-то в Скансене, однако какой-то предприимчивый швед решил соорудить подобие гнёзд рядом с Юргорденским каналом, и постепенно цапли перебрались сюда. Сегодня в Скансене – да и в других местах Стокгольма – едва ли можно увидеть этих пернатых, зато в болотистой местности Исбладсщэррет их хоть отбавляй!
   С 2010 г. по западному берегу озера проходит небольшая тропинка кронпринцессы Виктории и принца Даниэля: это свадебный подарок паре от Всемирного фонда дикой природы. Нынче тут пасётся несколько шотландских высокогорных коров – они по традиции помогают поддерживать природное равновесие.

ШЕПСХОЛЬМЕН И КАСТЕЛЬХОЛЬМЕН. ЛОНГХОЛЬМЕН И РЕЙМЕРСХОЛЬМЕ

   В наши дни Корабельный остров Шепсхольмен (Skeppsholmen), как и Юргорден, ассоциируется у многих с музеями, но история его началась в XVI в., когда тут возвели небольшую беседку для проведения праздников. Дети Густава Васы нередко устраивали здесь развлекательные мероприятия: согласно записям, на одном из торжеств в 1563 г. в этом месте было выпито 24 бочки отменного рейнского вина. Неудивительно, что за островом быстро закрепилось название Люстхольмен, что значит «Остров удовольствий», но имя пришлось изменить, когда на нём в 1634 г. обосновался военно-морской флот, и старейшая сохранившаяся постройка острова – здание Адмиралтейства (Amiralitetshuset) – относится именно к тому времени.
   Военно-морские силы заняли не только Шепсхольмен, но и прилежащий скалистый островок Кастельхольмен (Kastellholmen): на его вершине в XVII в. появилась башня для хранения амуниции и пороха, которая, впрочем, взорвалась в 1845 г. и была заменена нынешним строением, чем-то напоминающим средневековый замок. Здесь поселились морские офицеры и сторожа, а рядом поместили восемь пушек для обстрела неприятеля, ежели таковой подойдёт слишком близко к городу. На макушке башни с 1665 г. развевается флаг, сигнализирующий о том, что Швеция живёт в мире, а Стокгольм не находится в подчинении у неприятеля.
   Столичная морская база просуществовала на острове вплоть до 1970 г., то есть более трёхсот лет, но сегодня мало что напоминает о его славном прошлом – разве что названия некоторых улиц, бывшие казармы да расположившаяся на борту самого настоящего корабля турбаза. К острову ведёт построенный в 1860 г. железный мост длиной 200 метров с выкрашенной под золото короной посредине.
   Археологические раскопки показывают, что вокруг Шепсхольмена и Кастельхольмена покоятся останки по меньшей мере тридцати кораблей, часть которых послужила опорой Кастельхольмского моста и набережных обоих островов. Как только уровень воды понижается, в десятке метров к западу от Кастельхольмена на поверхность буквально «выплывает» неизвестная древняя шхуна. Археологи предполагают, что это – захваченное датское судно «Серый волк», построенное в 1645 г. в немецком Нойштадте и отвоёванное у датчан 23 июля 1659 г.
   Совсем другая история у двух крошечных островков в западной части Стокгольма, близ Сёдермальма: Лонгхольмена и Реймерсхольме.
   Лонгхольмен (Långholmen) представляет собой природный парк с извилистыми тропинками, пляжем и исторически важными постройками. Впервые остров упоминается в средневековой хронике, рассказывающей, как повстанец Энгельбрект Энгельбректссон высадился на «длинном острове» (отсюда и происходит его название), готовясь к осаде Стокгольма.
   О ранних обитателях Лонгхольмена и их жилищах ничего не известно: первое здание, таможня, упоминается лишь в 1620-х гг., однако археологические раскопки неустанно доказывают, что люди появлялись тут и прежде: в XIX в. в этих краях обнаружили клад с немецкими серебряными монетами, отчеканенными ещё в X в.!
   В 1724 г. на острове возвели первое исправительное учреждение, просуществовавшее вплоть до 1975 г., когда часть тюремных помещений снесли, а часть отреставрировали, превратив одно из них в турбазу и отель, где туристам в наши дни предлагается уникальная возможность провести ночь в бывшей камере.

   Бывшие камеры Лонгхольменской тюрьмы сегодня переделаны в номера турбазы

   На западной оконечности Лонгхольмена находится имение Карлсхэлль (Karlshälls gärd), построенное в 1838 г. в стиле ампир для начальника местной тюрьмы Карла Мудэера. Сегодня помещение можно арендовать для проведения конференций и праздников.

   В 1935 г. остров «разделили» пополам: через его центр прошёл 600-метровый мост Вэстербрун (Västerbron), соединивший Сёдермальм и Кунгсхольмен. Для местных жителей новая конструкция оказалась желанной: с Лонгхольмена на вершину моста вела лестница, и теперь люди могли беспрепятственно добираться пешком до близлежащих островов – прежде для этих целей необходимо было воспользоваться лодкой.
   По мосту ежегодно проходит один из этапов Стокгольмского марафона, а 12 января 2009 г. здесь родилась чудесная традиция молодожёнов оставлять замочек и выбрасывать ключ в воду. Обычай показался стокгольмцам столь милым, что к декабрю того же года напоминание о своей любви оставили ещё 40 пар. Тот же обряд, кстати, закрепился и на мостах, ведущих к Старому городу.

   Для заключённых на Лонгхольмене построили специальные фабрики, на которых женщин вынуждали ткать и прясть. Директор этих заведений, Андерс Реймерс, для своего жилья выбрал местечко неподалёку: на соседнем острове Реймерсхольме (Reimersholme), окрещённом в его честь, он арендовал небольшой участок земли рядом с мостом и построил скромное имение, дошедшее до наших дней.
   В 1860-х гг. на Реймерсхольме построили Стокгольмскую шерстяную фабрику, где работали, среди прочего, и заключённые Лонгхольменской тюрьмы, а рядом появился спиртовой завод, в стенах которого когда-то был создан знаменитый «Абсолют». В 1978 г. завод переехал в пригород Стокгольма, но напоминанием о нём служит низкое здание с аркой у самой воды. Текстильная фабрика же разорилась в 1934 г., и через десять лет на её месте стояли дома с 900 квартирами.

Город городов

   С течением лет шведская столица вместила в себя множество районов со столь ярким характером, что сами шведы решили окрестить их городами. Так возникли город дипломатов, вилл, науки – перечислить их все, пожалуй, просто невозможно!
   Самым крупным сегодня считается Васастан – город Васы, расположенный к северу от Норрмальма. Довольно долго это был сельский пригород столицы, где даже в XIX в. нередко можно было наткнуться на волка.
   В 1288 г. Магнус Ладулос даровал часть этих краёв монастырю Клары, но после Реформации земля перешла в ведение короны, а ещё через сто лет – к частным лицам, которые принялись строить здесь имения.
   Одним из особняков стал так называемый «Дворец с привидениями» (Drottninggatan, 116) – элегантное здание, построенное в 1699–1701 гг. для купца Петера Шеффлера и его супруги Катарины Гриль – именно их монограммы украшают резную ограду вокруг дома. Слух о том, что здесь обитает нечистая сила, распространился в конце XVIII в., когда владельцем имения оказался Якоб фон Бальтазар Книгге: соседи начали поговаривать, будто он прячет в подвале своего дома пиратские сокровища да трупы. Некоторые даже утверждали, как видели хозяина выезжающим из дома на колеснице, кучером которой был сам чёрт! Обнаруженная неподалёку неопознанная могила и загадочное самоубийство лишь усугубили слухи.
   Позже здание перешло в ведение одного из высших учебных заведений Стокгольма, и здесь и поныне устраиваются важные университетские приёмы, и хранится коллекция стекла и картин нидерландских мастеров.

   В начале XVIII в. в Васастане была основана фабрика по производству фарфора, вокруг коей выросла дюжина новых однотипных домиков, построенных частично из дерева, частично из камня и заселённых в основном заводскими рабочими и служащими. Условия проживания оставляли желать лучшего: в домах не было воды, стока и тому подобных преимуществ цивилизации, что, естественно, создавало ощущение жизни в деревне, а не в городе. Около каждого дома, правда, находился приусадебный участок: на нём местные жители выращивали необходимые для пропитания фрукты и овощи. Так продолжалось весь XIX век: только тогда тут появилась трамвайная линия и автобусное сообщение, приведшее к расширению квартала и превратившее его на одно десятилетие в самый густонаселённый район не только Стокгольма, но и всей Швеции.
   Одновременно Васастан всё больше начинал походить на каменные джунгли: сады-огороды исчезали, а высокие дома, отбрасывавшие тени на дворы, отпугивали горожан. Спасением стала новая мода: отныне планировавшиеся районы должны были наполняться светом и зеленью. Здания теперь строились компактными, их окружали миниатюрные парки, вдоль узких тихих улиц обустраивались клумбы. Ярким примером нового течения стал район Рёдаберг (Rödabergsområdet).
   Одной из главных достопримечательностей Васастана является Городская библиотека (Stadsbiblioteket), созданная по проекту архитектора Гуннара Асплунда в 1928 г. Стиль её уникален: это смешение неоклассицизма и римской античности, представленные в окружающем цилиндр кубе. Геометрические фигуры встречаются также и во внутреннем оформлении здания; крышу же обрамляют 294 иероглифических мотива, отсылающих ко всем разделам библиотеки, где в общей сложности выделено место для 200 000 книг.
   Недалеко от Васастана находится ещё один город – Научный (Vetenskapsstaden), простирающийся от Технологического университета до Ботанического сада и Естественнонаучного музея.
   Технологический университет (Kungliga Tekniska Högskolan, Valhallavägen, 79) переехал в своё нынешнее помещение в 1917 г. Долгое время здание расширяли, и его конечный вариант выполнен в лучших традициях национальной романтики.
   На улице королевы Кристины (Drottning Kristinas väg) находится корпус студенческого самоуправления – первая работа с чертами шведского функционализма, выполненная Свеном Маркелиусом и Уно Ореном, победившими в архитектурном конкурсе, несмотря на то что их проект оказался чрезвычайно дорогим. Они же спроектировали и некоторые предметы мебели, выдержанные в соответствующем стиле.
   С 2001 г. студенты Технологического и Стокгольмского университетов, изучающие физику, астрономию и биохимию, делят аудитории в образовательном центре АлбаНова в двух шагах от основных помещений Стокгольмского университета.
   Стокгольмский университет (Stockholms universitet) начали возводить в районе Фрескати в 1968 г., и это должен был стать современный комплекс по американскому образцу. Первые здания были сильно раскритикованы, но более поздние, слегка изменённые творения превратили весь район в буйную смесь архитектурных стилей.
   В Стокгольме довольно долго не было собственного университета: желавшие учиться отправлялись в соседнюю Упсалу. Высшее учебное заведение основали в столице лишь в 1878 г., и спустя 30 лет оно получило своё первое собственное здание недалеко от Обсерватории. Вскоре здесь уже был небольшой квартал с университетскими зданиями, и профессора были уверены, что именно в этих краях появится и главный корпус, однако у городских властей были другие планы, и деятельность перенесли в район Фрескати. Первым возведённым там строением стал корпус для гуманитарных наук.
   За свою долгую историю университет повидал немало знаменитых преподавателей и выпускников, среди которых политик Улоф Пальме, режиссёр Ингмар Бергман и принцесса Маделен. Но, пожалуй, самое знаменательное событие произошло в Стокгольмском университете в 1889 г., когда кафедру математики возглавила третья в Европе женщина-профессор Софья Ковалевская.

   Стокгольмский университет

   Технологический университет расположен у самой границы Эстермальма, беззастенчиво «захватившего» ещё три города: дипломатов, вилл и жаворонков.
   Город жаворонков (Лэркстаден – Lärkstaden) появился в 1907–1917 гг. благодаря тому, что несколько кварталов, окрещённых «птичьими» именами, начали активно застраивать. Квартал жаворонков был введён в эксплуатацию первым, а потому дал негласное название всей местности. Поскольку район никогда не получал официальный статус, границы его весьма условны: сегодня горожане помещают его между улицами Уденгатан (Odengatan), Вальхаллавэген, Карлавэген и Угглевикс гатан (Uggleviksgatan).
   По задумке архитектора Пера Улофа Хальмана город жаворонков должен был стать новой зоной с виллами, рассчитанными на одну семью. Дабы хозяева и застройщики не нарушали планы, власти ввели некоторые ограничения: в частности, выделявшиеся участки были совсем не крупными (хотя и предполагали наличие небольшой приусадебной территории), высота зданий не могла превышать 11,5 м, и в них запретили открывать магазины. Сегодня, правда, сохранилась лишь горстка особняков того времени: ряд таунхаусов объединили, превратив их в дома для нескольких семей, а ряд вилл после Второй мировой войны стали офисными помещениями или же резиденциями иностранных послов.

   Одной из красивейших улиц Стокгольма, по мнению многих, является 350-метровая Дандерюдсгатан (Danderydsgatan). Здесь, пожалуй, как ни в каком другом месте, заметно воплощение идей Хальмана: земельные наделы шириной семь метров, высота домов не превосходит четырёх этажей.
   Арочный свод с площади Дандерюдсплан (Danderydsplan) ведёт в уютный, абсолютно нешведский мир с домишками, выкрашенными в пастельные тона и представляющими собой смесь британской, южнофранцузской и голландской архитектуры. Рядом с некоторыми зданиями высажены кусты и низкие деревца, окружённые миниатюрной чугунной оградкой. В этот райский уголок заглядывают, вероятно, лишь местные жители: для основной массы стокгольмцев улица остаётся неизведанной загадкой: никто и не подозревает, что лучшего места для снятия стресса, уединения и душевного спокойствия в шведской столице не сыскать!

   Серьёзные изменения претерпел и соседний район – «Город вилл» (Вилластаден – Villastaden; границы проходят по улицам Карлавэген, Стурегатан, Вальхаллавэген и Энгельбректс гатан), на строительство которого проектировщиков вдохновила Англия: местность виделась властям как идиллический кусочек, созданный в лучших традициях британских садиков в 1890-х гг. Первые виллы были роскошны и изобиловали чудесными башенками, замысловатыми узорами и причудливыми украшениями, однако со временем растущие цены на недвижимость сделали невозможным содержание подобных дворцов, и многие из них снесли, дабы возвести на их месте не менее пышные многоэтажные дома. Сегодня можно увидеть только несколько вилл (самой известной из которых, пожалуй, является особняк на углу улиц Виллагатан и Эстермальмсгатан, где долгое время жил спичечный магнат Ивар Крёйгер) – да и те в основной массе заняли посольства.
   Настоящий «Посольский город» (Diplomatstaden), ныне взятый под охрану государства как потенциальный памятник культурного наследия, вырос в начале XX в., когда вокруг Англиканской церкви скучковались шикарные виллы зажиточных горожан, позже оказавшиеся в руках дипломатов и послов. Надо сказать, государство с самого начала желало сделать этот уголок Стокгольма местом жительства атташе, однако по ряду причин одиннадцать из двенадцати первых вилл возвели всё же частные лица.

Королевский Стокгольм

История королевского Стокгольма уходит корнями в далёкое прошлое, ведь в стране, где до сих пор сохраняется монархия, духом придворной жизни пропитано буквально всё. Сегодня, конечно, представители благородной династии Бернадотов куда ближе к народу, чем прежде: монаршая семья открывает многочисленные общественные мероприятия, а день рождения кронпринцессы Виктории вообще отмечается на острове Эланд в присутствии всех желающих. Кроме того, и правящий король Карл XVI Густав, и его дочь Виктория, и принцесса Маделен – все выбрали себе супругов «из простого люда», во всяком случае, не голубых кровей.

Королевский дворец

   В столице немало мест, целиком и полностью погружающих в атмосферу королевской жизни, – прежде всего это, безусловно, расположенный в самом центре города Королевский дворец (Kungliga slottet), являющийся крупнейшей в Европе, до сих пор не утратившей своих функций резиденцией монархов. Другими словами, это самый большой европейский королевский дворец, в котором работает его величество король и в котором по сей день проходят государственные совещания. Здесь насчитывается 550 помещений, заполненных дорогой мебелью, гобеленами, коврами, скульптурами, фарфоровыми статуэтками и произведениями шведских и зарубежных мастеров живописи.
   Прошлому и архитектуре дворца посвящено множество книг; по нему можно написать отдельный путеводитель, ведь пересказать все перипетии, происходившие в его стенах в течение восьми веков, на нескольких страницах просто невозможно!
   История дворца началась очень давно, еще в XII в., когда на Стадсхольмене выросла 25-метровая оборонительная башня, с которой постоянно велось наблюдение за озером Меларен, дабы население всегда было готово отразить удар неприятеля. Почти два с половиной столетия башня использовалась исключительно в военных целях – лишь изредка, когда в нынешнюю столицу прибывали с кратковременными визитами королевские особы, небольшая крепость превращалась в место проживания монархов.

   Самыми первыми на островке на озере Меларен появились две оборонительные башни из гранита – Южная и Северная. Южная была уничтожена уже в середине XIV в., когда на её месте решили строить монастырь, северная же, по сверкавшим на её вершине золотым коронам получившая название «Тре Крунур» (что, собственно, и означает «Три короны», являющиеся сегодня символом страны), стала основой будущего замка и простояла вплоть до пожара 1697 г. На старейшей печати Стокгольма, относящейся к XIII в., присутствуют обе башни.

   Только с воцарением Густава Васы крепости был придан более величественный вид, и она стала немного походить на королевскую резиденцию, коей бастион являлся с 1272 г. Густав способствовал не только перестройке дворца: он также повелел проводить здесь смену караула, очевидцами которой в наши дни ежегодно становятся около полумиллиона человек со всех концов света. Между прочим, несущая караул шведская лейб-гвардия, появившаяся в 1521 г., считается одним из старейших в мире ныне действующих полков.
   Справедливости ради надо отметить, что чудесное превращение из мощной крепости в величественный дворец было заслугой не только Густава I: частично своими преобразованиями замок был обязан вспыхнувшему в нём пожару, уничтожившему, по словам самого короля, практически всё, кроме некоторых предметов домашней утвари. После пожара ранее суровое средневековое сооружение приобрело великолепный облик эпохи Возрождения, достойный абсолютного монарха Швеции конца XVI – начала XVII в. Сыновья Густава Васы продолжили благородное дело отца: при Юхане III, скажем, холодные голые стены комнат покрыли тканые обои, резьба и роспись; в замке появился водопровод и новый тронный зал длиной почти 50 м и шириной около 10 м.

   Оборонительные башни на печати Стокгольма 1296 г.

   XVII в. принёс с собой новый архитектурный стиль – барокко. Выстроенный в стиле ренессанса «Тре крунур» безнадёжно устаревал прямо на глазах, и необходимость в новом дворце ощущалась всё сильнее: теперь определять жизнь европейских монархов должны были пышный двор и церемониальная деятельность. При Густаве II Адольфе началось постепенное преображение оборонительного замка в чисто административный центр: здесь появились кабинеты для новых ведомств.
   Королева Кристина, вдохновлённая идеями отца и ориентировавшаяся на развитую культуру замкостроения в Европе, поручила архитектору Жану де ла Валле подготовить план нового здания. Предложение зодчего оказалось радикальным: все защитные сооружения должны были исчезнуть, дворцу предлагалось придать строгую прямоугольную форму. Рядом собирались разбить шикарный королевский сад и сделать площадку для рыцарских турниров. Этаж для монархов хотели перестроить по образцу Лувра, но все эти задумки так и остались на бумаге – незадолго до отречения от престола Кристина потеряла интерес к строительству. Правда, чертежи легли в основу проекта Никодемуса Тессина-старшего, предложившего-таки в 1665 г. внести в облик дворца изменения, – хоть и весьма скромные, поскольку экономный Карл XI (1655–1697) – желал тратить каждую копейку на войны.
   В мае 1690 г. монарх отдал распоряжение о внесении в облик дворца первых модификаций. В очередной раз помог и вспыхнувший в 1697 году пожар, за сутки превративший величественные фасады в руины. Это, пожалуй, было самое трагическое событие в истории «Тре Крунур»: ярый противник перестроек Карл XI скончался за месяц до катастрофического пожара, но его забальзамированное тело по-прежнему ожидало похорон в одном из залов замка. Придворные заботились лишь об одном: спасти тело короля, а потому иные ценности были утрачены. Из инвентаря и произведений искусства и наследия культуры не удалось спасти почти ничего; библиотека сохранилась лишь на одну треть. Огонь унёс около 18 000 книг и 1000 рукописей, и архивные записи до 1654 г. уже никогда не найдут своего читателя.
   Теперь уже нельзя было обойтись обыкновенной поверхностной реставрацией, за которую так ратовал Карл XI. Его внук, пятнадцатилетний Карл XII, был любителем роскоши, считавшим, что Стокгольм должен превратиться в величественную столицу с замком, коему бы позавидовали все европейские монархи. Тессину, отвечавшему также за возведение королевского дворца в Копенгагене, Карл писал: «Красота и пышность дворца стокгольмского ни в коей мере и близко не должна стоять с хоромами датскими».
   Архитекторы, уже давно жаждавшие перемен, тотчас приступили к работе – полный энтузиазма Тессин-младший спланировал заодно и окружение замка: огромный парк с фонтанами должен был простираться в том самом месте, где сегодня расположилась площадь Густава Адольфа. Однако страсть Карла XII к военным походам оставила Швецию в нищете, а замок, соответственно, – практически в развалинах, словно горькое напоминание о былом величии рухнувшей империи. Если бы задумки Тессина были воплощены в жизнь, то весь Стокгольм превратился бы в «один большой королевский дворец в стиле барокко».
   После поражения под Полтавой шведский король уже не мог посылать своему архитектору деньги и рабочую силу, и строительство пришлось приостановить. Тессин в спешке попытался хоть как-то сохранить то, что уже было сделано: у дворца появилась крыша, а отверстия для окон были занавешены.
   Когда работы возобновились, в моде был уже новый стиль – рококо. Архитектором назначили ученика Никодемуса Тессина-младшего Карла Хорлемана, пожелавшего в целом продолжить проект своих предшественников. Влияние рококо прослеживается в основном лишь во внутреннем убранстве королевского дворца, хотя встречаются там и элементы классицизма и ампира.

   Королевский дворец в конце XVII – начале XVIII в.

   Сегодня перед глазами туриста предстаёт великолепный замок в стиле итальянского ренессанса и барокко, и ни одно его крыло не похоже на остальные, хотя на первый взгляд дворец кажется полностью симметричным строением. Идеальной симметрии не удалось добиться лишь по одной причине: на пути стоял домский собор Стурщюркан, который архитекторы сначала хотели снести, но из-за нехватки денег передумали и в итоге отказались от этой затеи.

   В XVIII в. монарх в Швеции утратил свои прежние полномочия; принятие решений в основном теперь было делом риксдага, относившегося, разумеется, с некоторым неодобрением к желанию архитекторов возвести пышный дворец. Однако зодчие пошли на хитрую уловку: всё новые и новые запросы денежных средств объяснялись просто: требовалось поскорее завершить одно из крыльев, дабы сами чиновники могли переехать во дворец, где в их распоряжение поступало всё самое необходимое – например, библиотека, в которой можно было бы хранить важные рукописи. Придворная канцелярия въехала во дворец в 1742 г.; королевской же семье пришлось ждать новоселья до 7 декабря 1754 г.
   Первоначально планировалось разделить новое королевское жилище на две половины: женскую и мужскую. Следы таких задумок прослеживаются даже сегодня: в восточном крыле находились комнаты королевы и принцессы, а также придворная церковь (где и сейчас ещё видны сохранившиеся со времён «Тре крунур» арочные своды) и библиотека (предполагалось и помещение под театр, однако его так и не успели построить). Западное же крыло, соответственно, предназначалось для короля и принцев, а потому здесь сделали помещения для сбора правительства, департамента и органов государственной власти, традиционно находившихся вблизи монарха.
   При проектировании и возведении дворца архитекторы черпали вдохновение прежде всего во Франции. К примеру, к созданию роскошного зала Карла XI длиной 47 м (где до сих пор накрывают стол на 150 персон по случаю званых королевских обедов) подтолкнула Зеркальная галерея Версаля. Правда, в нынешнем шведском зале зеркала скрыты стендами, на которых расположены различные предметы домашнего обихода монархов: стеклянная посуда, произведённая первым в Швеции стекольным заводом, сервизы из янтаря, небольшие, но ценные вещицы из слоновой кости…
   На потолке красуется изображение самого Карла XI в образе римского императора. В честь Карла, собственно, зал и был назван, что неудивительно: именно этот шведский монарх одержал победу над датчанами в 1676 г., отобрав у тех южную провинцию Сконе, представленную на творении живописцев сидящей у ног короля женщиной, с удивлением и страхом глядящей на того, кто трижды побеждал на её земле. Над самим же монархом парят Честь и Бессмертие, а дополнительным напоминанием о его подвигах и славных деяниях служат многочисленные скульптуры и бюсты Карла, которыми зал (кстати, один из немногих уцелевших при пожаре 1697 г.) буквально усыпан.

Оружейная палата

«Тре крунур» вмещает не только залы для банкетов и жилые комнаты для членов монаршей семьи Бернадотов, но и ряд уникальных музеев, среди которых Сокровищница, Музей античности и Оружейная палата. Последняя (Livrustkammaren, Slottsbacken, 3) была частично представлена ещё при Густаве Васе, отчего является старейшим в Швеции музеем: здесь выставлены одежды монархов и их приближённых, а также оружие, сёдла – в общем, всё, что напоминает о славном военном прошлом страны.
Всё началось с того, что в XVI в. в одном из подвалов замка «Тре Крунур» появилась оружейная комната, где хранили уже устаревшее или отслужившее свой век оружие. Вскоре места перестало хватать, и незадолго до пожара 1697 г. всю коллекцию перевезли во дворец Магнуса Габриэля Делагарди, который Тессин планировал перестроить и превратить в величайший исторический музей шведских побед. Сменив несколько мест жительства и побывав даже в Рыцарской церкви и Национальном музее, собрание оружия вернулось в Королевский дворец – теперь уже, хочется надеяться, навсегда.

Доспехи в Оружейной палате

В Оружейной палате демонстрируются такие экспонаты, как увенчанный короной стальной боевой шлем Густава Васы, окровавленная одежда Густава II Адольфа (кстати, именно этот король, дважды раненный в боях, решил, что одеяния со следами его ранений «должны быть сохранены для потомков»), маскарадный костюм Густава III с небезызвестного бала 1792 г., на котором король был смертельно ранен, и белоснежное платье с крестин кронпринцессы Виктории.

Сокровищница

Королевские регалии, принадлежащие сегодня уже не монаршей семье, а государству (короны, скипетры, мечи и т. д.), хранятся в Сокровищнице (Skattkammaren, Slottsbacken, 1) – одном из красивейших и прекрасно сохранившихся музеев мира. Из всех представленных здесь предметов особо выделяются два это короны Эрика XIV и супруги Адольфа Фредрика королевы Лувисы Ульрики, по-прежнему считающиеся официальными символами монархов, а потому требующиеся во время таких событий, как свадьба, крещение и похороны членов королевской семьи.

Интересно взглянуть на корону, когда-то украшавшую голову Лувисы Ульрики, супруги Адольфа Фредрика и матери Густава III. Проведя детство в Пруссии и привыкнув к тому, что монарх является единоличным оплотом государства, Лувиса Ульрика никак не могла свыкнуться с мыслью, что в Швеции король имеет второстепенное значение. Дело зашло так далеко, что королева, находясь в Берлине, решила заложить свои драгоценности, подаренные ей в день помолвки, и бриллианты шведской короны, предварительно заменённые, чтобы не вызвать подозрений, кварцевыми камушками. Вырученные средства должны были пойти на организацию государственного переворота – так сильно она желала, чтобы её супруг стал столь же могущественным, как монархи на её родине!

Королевский кабинет монет

Прямо напротив дворца, на площади Слоттсбакен находится Королевский кабинет монет (Kungliga Myntakabinettet, Slottsbacken, 6) – нумизматический музей, в чьей коллекции представлены деньги Швеции и мира, копилки, медали, долговые расписки, акции, кошельки и всё, что так или иначе связано с денежными операциями, от раковин каури до кредитных карт XXI века. Не без гордости демонстрируются и шведские банкноты – первым в мире их выпуском занялся Банк Стокгольма в 1661 г., когда уже стало невмоготу носить с собой бывшие в ходу медные пластины, вес которых определял ценность «монеты». С 2008 г. в Кабинете монет выставлена самая большая в мире монета такого рода: «отчеканена» она была в Швеции в 1644 г. и весила 19,7 кг!
Основателем музея считают короля Юхана III, собравшего старинные шведские монеты для обоснования прав страны на изображение на своём гербе трёх корон, ведь именно они гравировались на местных деньгах уже в XIV столетии (вообще первые собственные монеты стали чеканиться в Швеции в X в.).

Музей античности Густава III

Наконец, последний «королевский» музей – это Музей Античности (Gustav III: s antikmuseum, Lejonbacken), признанный одним из старейших публичных музеев, расположенных к северу от Альп. Этот музей появился благодаря Густаву III, увлёкшемуся коллекционированием предметов старины. Интерес к древности пробудился в европейцах в середине XVIII в., когда в Италии начались раскопки Помпей и Геркуланума. Тонкий ценитель искусства и культуры, Густав незамедлительно совершил поездку в Италию, где и приобрёл первые вещицы своей богатой коллекции – греческие вазы. Впоследствии он продолжал скупать предметы старины – правда, уже не лично, а через посредников. В результате к концу его правления собрание насчитывало более 180 статуй и статуэток, бюстов и керамических изделий, переехавших в открытый в 1794 г. (спустя два года после смерти Густава) музей.

Музей «Тре Крунур»

Кстати, соседняя дверь ведёт в ещё один удивительный музей – погружённый в полумрак «Тре Крунур» (Museum Tre kronor, Slottskajen), рассказывающий, как можно догадаться, об истории древней крепости: здесь осталась, например, часть одной из мощнейших в Северной Европе крепостных стен XIV в. и подвальные своды XVI–XVII в., когда тут находилась придворная кухня и склад. В музее представлены модели изменявшегося дворца вплоть до пожара 1697 г., а также уцелевшие предметы, показывающие придворную жизнь до катастрофы: например, мраморный стол с гербом в виде трёх корон, произведённый в 1561 г. Несколько восковых фигур ярко свидетельствуют о бытовых проблемах того времени: скажем, одна из служанок в страхе взбирается на лестницу, столкнувшись с огромной крысой.

Замок «Тре крунур» в 1661 г.

У самого входа в музей можно заметить лестницу вниз, ведущую к частично сохранившемуся подземному ходу, по которому Карл XI из замка незаметно мог проникнуть в королевские конюшни.

Королевские конюшни

   Вот уже более сотни лет Королевские конюшни (Hovstallet, Väpnargatan, 1) располагаются на улице Вэпнаргатан в самом центре Стокгольма Первые конюшни распорядился построить ещё Густав Васа в 1535 г., – правда, находились они в непосредственной близости от дворца, на островке Хельгеандсхольмен, дабы лошади и кареты всегда могли быть, так сказать, под рукой у монарха Очень скоро, однако, островок оказался для них слишком маленьким, и новое здание было возведено в конце XVI в. на месте нынешнего Оперного театра, – впрочем, спустя два столетия лошади вернулись на прежнее место – туда, где ныне расположен Риксдаг. Водонапорная система позволяла теперь подводить воду к каждому стойлу; всего при дворе числилось 150 коней.
   Когда в 1870-х годах архитекторы выдвинули предложение о строительстве Риксдага и государственного банка на Хельгеандсхольмене, король Швеции Оскар II пообещал даровать весь остров государственным ведомствам, если те смогут найти более подходящее место для его быстрых скакунов, и в 1888 г. риксдаг выделил почти миллион крон на строительство нового помещения для коней – того самого, что существует и по сей день. Здание вышло невероятно красивым: внешне оно напоминало средневековый рыцарский замок с башенками, однако критики не оценили старания архитекторов – лишь сегодня строение удостоено должного внимания и восхищённых взглядов.
   В наши дни на смену лошадям пришли роскошные автомобили для повседневных и торжественных выездов членов монаршей семьи: в общей сложности за год королевская чета совершает порядка 6000 рабочих поездок. Первый автомобиль приобрёл кронпринц Густав (будущий Густав V) в 1899 г., когда в конюшне по-прежнему было около сотни коней. Сегодня их число не превышает и 20 – примерно столько же машин находится в распоряжении монарха.

   К сожалению, многие машины, использовавшиеся государями в течение последнего столетия, не сохранились. Старейшим – и самым комфортабельным! – автомобилем в автопарке является «Daimler Limousine» 1950 года выпуска, недавно прошедший реставрацию и до сих пор возящий королевскую семью, хотя, конечно, и не столь часто.

   Помимо лошадей и машин в бывших конюшнях можно увидеть и колесницы (всего около 40 штук, в основном производства XIX в.), в которых монаршая фамилия также выезжает по особым случаям – например, в ознаменование начала работы риксдага, при встрече важных государственных гостей или при организации свадебных кортежей по центру города… Кстати, лошадей для королевских конюшен приобретают в возрасте 5–7 лет, после чего около двух лет их тренируют для езды в паре, четвёрке и шестёрке, приучая их к тому же к работе в городских условиях, где повсюду слышен шум, создающий стрессовую ситуацию для любых животных.

Кунгстрэдгорден

   Но вернёмся к Королевскому дворцу, на противоположном берегу от которого раскинулся старейший парк Стокгольма – Кунгстрэдгорден (Kungsträdgården), где в летнее время проходят музыкальные и танцевальные вечера, а зимой открывается каток и выстраиваются стройные ряды рождественского базара.
   Изначально Кунгстрэдгорден находился в ведении короля: здесь выращивались продукты для трапез монархов, но уже Густав I начал приглашать сюда иностранных садовников, дабы те могли посадить тут экзотические фруктовые деревья и травы. Сад обнесли железной оградой, вдоль которой стояли королевские охранники: вход сюда был разрешён только королям и их почётным гостям. Постепенно в Кунгстрэдгорден стали допускать и представителей дворянства; деревья вырубили, площадки превратили в газоны – теперь узким дорожкам решили дать больше света и воздуха. Старую оранжерею превратили сначала в салон для балов, затем – в арсенал, а в 1851 г. и вовсе снесли.
   В южной части нынешнего парка один из богатейших людей Швеции Якоб Делагарди возвёл дворец, подобного которому не сыскать было во всей стране. Блиставший пышностью замок прямо напротив Королевского дворца не давал покоя самому государю, инициировавшему очередную редукцию земель и, завладев имением Делагарди, переделавшему его в оружейный склад, а затем, в 1793 г., в драматический театр – правда, ненадолго: в 1825 г. огромное здание полностью сгорело.
   Во времена правления Карла XIII и Карла XIV Юхана Кунгстрэдгорден лишился почти всех характерных для пышного барокского сада зелёных насаждений, место которых заняли посыпанные песком и гравием дорожки. Сад превратился в тренировочную площадку для королевских лошадей, и стокгольмцы старались держаться отсюда подальше: прежний уют и тишина, некогда делавшие пребывание здесь столь упоительным, покинули сад вместе с деревьями.
   Карл XIV, однако, велел установить в центре парка мощное изваяние в честь своего неродного отца Карла XIII, вынужденного усыновить уже взрослого маршала Жана Батиста Бернадота, дабы у Швеции появился новый правитель.
   Памятник появился в самом центре засыпанной камнем площадки, которую решили переименовать в площадь Карла XIII. Гордого монарха окружили четыре грозных льва, но вся композиция выглядела довольно нелепо – будто одинокая пальма в пустыне. Когда позже появилась грациозная статуя Карла XII, обнесённая четырьмя вазонами, в народе сразу родилось меткое сравнение, существующее и по сей день: «Горшок средь львов и лев среди горшков». Кстати, вазоны на самом деле – это не что иное, как миномёты, добытые войском Карла XII во время штурма Даугавгривской крепости в 1701 г.
   Новое перевоплощение парка началось в 1953 г., когда Стокгольм отмечал своё 700-летие. Здесь возвели огромную сцену, несколько киосков, кафе и ресторанов. Открылся и фонтан, заменённый в 1970 г. настоящим шедевром, работавшим круглый год и в зимнее время источавшим слегка подогретую воду. Вокруг посадили многолетние деревья, создававшие некое подобие уединённых беседок, – однако всё это исчезло с появлением огромного пруда-бассейна, окантованного высокими каменными ступенями, заменяющими скамейки.

   Королевский сад Кунгстрэдгорден сегодня

   Примечателен в Кунгстрэдгордене другой фонтан – Юхана Петера Мулина, созданный в 1866 г. специально для Всемирной промышленной выставки, впервые за свою историю проходившей в Швеции.

   До сих пор в Стокгольме ходят слухи о том, что под композицией Мулина существует тайный канал, ведущий к фонтану «Тор ловит рыбу» на площади Марии на Сёдермальме (Mariatorget). В ночное время в подземелье по воде якобы особо важные гости ресторана «Опера» сплавляются на байдарках, курят сигары и пьют шампанское.
   Кстати, на площади Марии в 2012 г. заработал необычный звуковой проект: спрятанные в разных местах громкоговорители напоминают прохожим о четырёх элементах: земле, огне, воде и воздухе.

   Современники не считали Мулина выдающимся скульптором, способным сотворить что-то грандиозное; тем не менее выбор властей всё же пал на него. Материал ему дали не слишком примечательный – гипс, а главной задачей организаторам виделось создание такой композиции, которая могла бы продержаться до конца выставки.
   Никто не ожидал, что творение Мулина привлечёт такое внимание общественности – именно эта популярность заставила городскую администрацию обратиться к скульптору с просьбой создать копию фонтана – теперь уже из бронзы. Надо сказать, все расходы покрыли сами стокгольмцы, собрав необходимые средства для приобретения материала и оплаты работы творца!
   Скульптурная композиция рассказывает древнюю скандинавскую легенду о демоне мирового океана Эгире, его супруге Ран, их девяти дочерях и прекрасном Водяном (кстати, впервые в истории Швеции изображённом неотразимым молодым юношей, а не седовласым старцем), играющем на своей чудесной арфе для морского демона. Вода в огромной чаше, установленной на вершине фонтана, символизирует озеро Меларен, чьи волны встречаются с течениями Балтийского моря, представленного в самом бассейне композиции, так что весь фонтан являет собой олицетворение Стокгольма. Чудесные бронзовые лебеди, «плавающие» вокруг героев саги, источают питьевую воду.

   Рассматривая фигуры фонтана, зоолог Пелле Пальм заметил, что созданные здесь лебеди – это смесь кликунов и шипунов. В действительности в двухстах метрах отсюда, около Королевского оперного театра, зимой нередко можно увидеть лебедей-кликунов: от 300 до 600 птиц этого вида ежегодно зимуют в черте города, где они могут полакомиться хлебом и булками, которые приносят им туристы и стокгольмцы.
   В отличие от кликунов, шипуны стараются избегать городской суеты. Комфортнее всего они чувствуют себя у какого-нибудь озера, в тишине и спокойствии, вдали от городского шума, а на зиму они улетают в тёплые края.
   Завершив гипсовую работу над фонтаном, Мулин получил новое задание: изваять Карла XII. Скульптор с радостью согласился, однако очень скоро начал жалеть о своём решении: одно дело – это слепить мифологические скульптуры, чей внешний вид может быть абсолютно любым, – да ещё и знать, что, в случае неудачи, они исчезнут сразу после промышленной выставки. Совсем другое – это создать образ короля-героя, который должен будет веками украшать бывший королевский сад и удовлетворять всем вкусам и требованиям!

   Памятник Карлу XII, вызвавший множество споров

   Поскольку памятник уже изначально планировался как постоянный, скульптор был вынужден показывать все свои эскизы общественности, и каждый желающий имел возможность высказать своё мнение о будущей статуе. В те годы в Швеции царил дух национализма, а Карл XII, чудом не допустивший войн на территории родной страны, приравнивался чуть ли не к святым. Отображение его таким образом, чтобы кто-то оказался недовольным, виделось стокгольмцам настоящим преступлением против короля.
   С момента выставления эскизов на суд граждан Мулин неустанно жаловался своим друзьям-скульпторам на комментарии и вопросы, коими зрители засыпали Юхана Петера. Почему у короля нет шляпы? Почему сапоги такие маленькие? Его поза слегка расслаблена – так не подобает стоять монарху! Он чересчур худой! Он держит шпагу так, словно вот-вот уронит её! Карл указывает на восток – не воспримут ли это наши российские соседи как угрозу? И почему он глядит на воду, а не на парк? Иными словами, каждый нашёл, что сказать ваятелю…
   Так или иначе, но 30 ноября 1868 г. состоялось торжественное открытие статуи, окончившееся крупным скандалом. Это в наши дни появление нового памятника едва ли привлекает людей – а в XIX в. подобное было целым событием, на которое приглашались высокопоставленные гости, известные личности, оркестры и хоры.
   Для важных персон, как обычно, построили ложи; простые же стокгольмцы должны были стоять вдоль Арсенальной улицы (Arsenalsgatan) и наблюдать за всем происходящим из-за ограждений. Однако на сей раз было решено соорудить некое подобие ложи и на этой стороне – и взимать за места деньги, что, разумеется, вызвало волну негодования, и в ночь накануне церемонии несколько радикально настроенных молодых людей попытались разрушить новый «партер». Ложа эта, кстати, оказалась наполовину пуста: по городу ходили слухи, будто под ней были спрятаны «адские машины», и горожане просто испугались взрывов.
   На церемонии открытия произошла и другая неприятность. В числе выступавших числился шведский писатель и видный политический деятель Август Теодор Бланш (1811–1868), с самого утра того злополучного дня чувствовавший себя не слишком хорошо и по пути к памятнику решивший заглянуть в аптеку, где и скончался. Известие взбудоражило толпу, ринувшуюся крушить всё на своём пути. Вновь была вынуждена вмешаться полиция, и девять человек отправились в тюрьму. Надо сказать, памятник Карлу до сих пор привлекает шведских расистов, националистов и скинхедов, ежегодно собирающихся на шествия около статуи в день гибели своего кумира: 30 ноября.
   В 1971 г. рядом с Карлом, в южной части Кунгстрэдгордена, разыгралась нешуточная борьба, получившая название Вязовой. Проблема была серьёзной: городские власти вознамерились построить в Королевском саду новую станцию метрополитена – как раз в том самом месте, где росли столетние вязы, тринадцать из которых предполагалось спилить. Для стокгольмцев, уже успевших устать от бетона, решение оказалось последней каплей: в парке тут же разбили палаточный городок; активисты днями и ночами залезали на деревья, дабы вязы не срубили тайком.
   И всё же городская администрация как-то предприняла попытку убрать вековые растения: следы безжалостного инструмента до сих пор видны на стволе одного из вязов. Дежурившие ринулись в оборону, их попыталась остановить полиция, применившая дубинки и натравившая на стокгольмцев собак. Зелёных великанов удалось отстоять, и в конце концов власти сдались: выход из метро перенесли на соседнюю улицу, украсив его, среди прочего, и бревном – символом борьбы за вязы.
   В XX веке на грани уничтожения оказались не только старые вязы Кунгстрэдгордена, но и кварталы вокруг него: государство беспощадно сносило старые дома ради более «современных» построек из бетона, так что здесь едва ли можно найти интересные старые здания. Приятное исключение, пожалуй, представляет бывший дворец Банера (Västra trädgårdsgatan, 11A), построенный ещё в 1597 г. и в значительной мере сохранивший свой исконный вид. В 1620 г. он был единственным каменным зданием в этой части Норрмальма, принадлежавшим частному лицу, но уже тогда зажиточные горожане начали приобретать поблизости земельные участки под собственные дворцы: жить у самого Королевского парка считалось невероятно престижным.
   На месте дома № 2 королева Кристина построила для себя беседку, позже переделанную под нужды Межевого ведомства (Lantmäteriverket), куда посылались отчёты и карты со всей страны; здесь также получали образование землемеры.
   В появившемся в 1875 г. доме № 6 на соседней Кунгстрэдгордсгатан (Kungsträdgårdsgatan) находится представительство железодобывающей индустрии, занимающееся вопросами торговли, исследования и влияния производства на окружающую среду и предоставлением образования в этой области. В здание на Кунгстрэдгордсгатан организация переехала в 1875 г. – через три года после того, как архитектор Аксель Кумлинс победил в конкурсе на лучший проект нового офиса для неё.
   Поскольку добыча и торговля железом всегда приносили Швеции огромные доходы, ведомство не знала нужды в деньгах и наняла лучших скульпторов и художников для оформления как интерьера, так и экстерьера здания. Так, к примеру, строение опоясала 57-метровая полоса с 29 сценами, повествующими об истории и процессе добычи железной руды. Это уникальный для Швеции барельеф, равного которому, возможно, не сыскать даже в мире: некоторые эпизоды здесь настолько реалистичны и неожиданны, что способны тронуть сердце самого стойкого человека: скажем, маленькая девочка несёт корзинку с едой своему папе, а лошадям покрывают глаза, дабы те не ослепли, таща тяжёлые повозки из тёмного подземелья в мир солнца и света. Ежегодно тысячи туристов со всего света приходят к этому зданию только ради того, чтобы сфотографировать длинную ленту из камня.

Оперный театр

   В южной части Кунгстрэдгордена вплотную к площади Карла XII примыкает здание Королевского оперного театра (Kungliga Operan) с одним из самых знаменитых и популярных у богемы ресторанов – «Café Opera». Своим рождением оперное искусство в Швеции обязано, судя по всему, Густаву III, велевшему сначала обустроить сцену для музыкальных представлений в Старом городе, а в 1775 г. – на площади Густава Адольфа, где несколько видоизменённая постройка стоит и по сей день.
   Долгое время театральные представления в Швеции устраивали приглашённые иностранные актёры, однако Густав III решил положить этому конец. Желая развить культуру в своей стране, он разделил всех выступавших на три группы, в зависимости от профессиональной принадлежности: так в Швеции появились опера, театр и балет – а вместе с жанрами были основаны Оперный театр (1773), Королевский балет (1773) и чуть позже Драматический театр (1788).
   За создание Оперного театра (Gustav Adolfs torg, 2) отвечал Карл Фредрик Аделькрантц, до этого уже создавший театр в Дроттнингхольме. Первоначально в зале был только партер и четыре балкона; пятый добавили в 1815 г.
   16 марта 1792 г. в здании Королевской оперы проходил бал-маскарад, на котором был застрелян основатель театра, Густав III, после чего проведение подобных развлекательных мероприятий в стенах здания было запрещено вплоть до 1821 г.
   В 1807 г. Густав IV Адольф (1778–1837) приказал снести строение, однако позднее представления здесь возобновились и продолжались ещё 80 лет: последняя опера была исполнена 30 ноября 1891 г. К тому моменту оборудование внутри безнадёжно устарело; само строение могло легко вспыхнуть со дня на день, а потому Оскар II велел возвести на этом месте более современную постройку в стиле необарокко по образцу нового Парижского оперного театра, появившегося в 1875 г.

   Сегодня получить представление о том, как выглядела старая стокгольмская Опера, можно, взглянув на фасад дворца Софии Альбертины, расположенного прямо напротив Оперы и являющегося зеркальным отражением предыдущего здания. В новом помещении была воссоздана комната, в которую перенесли раненого на балу Густава III, а перестроенная сцена по размерам в точности совпадает со старой – это решение позволяло использовать прежние декорации.

   Нынешний зал Королевской оперы рассчитан на 1100 мест; потолок украшен чудесной росписью с изображением, среди прочего, двух херувимов, держащих чертежи здания. Фойе, простирающееся на 28 метров, имеет позолоченные стены с огромными зеркалами и оканчивается выходящим на площадь Густава Адольфа балконом В общей сложности здание вместе с подвальными помещениями достигает высоты 13 этажей (что совершенно не видно снаружи) и насчитывает более тысячи комнат.

   Королевская опера

   В начале XXI века в Стокгольме начали активно обсуждаться планы по осовремениванию Оперы – правда, старая постройка при этом не должна было пострадать. В сентябре 2013 г. Риксдаг, однако, постановил, что нового здания Опера не получит, а вот существующий театр будет расширен, дабы он, по словам министра культуры Лены Адельсон Лильерут, стал «более доступным для общественности».
   Надо сказать, люди с некоторой опаской ожидают перемен: дело в том, что с июня по октябрь 2012 г. строение уже подверглось эксперименту: под крышей появился временный ресторан «Куб» («The Cube»), где лучшие повара Швеции предлагали свои меню для посетителей, число которых единовременно не могло превышать 18 человек. Несмотря на то что в нескольких крупных европейских городах уже существуют – или же планируются – подобные заведения, стокгольмский Совет по заботе о красоте города посчитал подобную акцию неуместной, поскольку здания, являющиеся памятниками архитектуры или древним культурным наследием, не должны служить рекламными площадками для крупных компаний.
   В отличие от «Куба», другим ресторанам при Опере бояться нечего: их история настолько стара, что им не страшны, вероятно, никакие комитеты и комиссии – более того, путеводители то и дело представляют посещение местного ресторана как совершенно необходимый пункт пребывания в столице!
   Уже в 1787 г. в подвальном помещении Оперного театра был открыт ресторан, названный «Operakällaren», что буквально означает «Подвал Оперы». Старое здание театра исчезло, но чрезвычайно популярная таверна продолжала существовать: новое помещение в прямом смысле слова срослось с заведением общественного питания. Всё здесь проникнуто духом старины и создаёт атмосферу роскоши: это и потолочная роспись, и потемневшая деревянная обшивка, и позолоченные кессоны, и красный бархат…
   В какой-то момент ресторан, сознавая собственное величие, начал предлагать столь экзотические и вычурные блюда, что люди практически перестали сюда заглядывать. Положение спас новый шеф-повар, «разбавивший» меню традиционной шведской кухней и заставивший тем самым приходить сюда даже местных жителей.
   Сегодня «Оперный подвал» – это целый концерн, в который входит, например, «Café Opera» – известнейшее место встреч шведских артистов, певцов, художников и писателей; сюда нередко заходят и заезжие знаменитости!

Драматен

Как уже говорилось, одновременно с Оперным театром в Стокгольме появился и театр драматический, сегодня называемый просто: Драматен (Dramaten, Nybroplan). Сменив несколько адресов, основанный в 1788 г. Драматический театр в 1908 г. открылся на нынешнем месте пьесой Августа Стриндберга «Мастер Олоф». На суд зрителей предстал дворец в пышном стиле венского модерна – это было самое дорогое в стране общественное строение. Архитектор Фредрик Лильеквист, один из наиболее востребованных профессионалов своего времени, черпал вдохновение как в подобных театральных зданиях Европы, так и в скандинавской природе: именно поэтому фасад украшают цветы и деревья. Строительный материал привозили по большей части из Швеции.
Театр должен был стать самым помпезным зданием квартала, но, когда оно уже начало возводиться, хозяин соседнего участка получил разрешение надстроить к своему дому дополнительный этаж. Вмиг облик театра оказался под угрозой: теперь его могли затмить близлежащие дома. Решение было найдено быстро: у Драматена появился крупный белый купол, визуально увеличивающий фасад и придающий ему больше грандиозности!

   Стокгольмский драматический театр «Драматен»

   Строительные работы затянулись: вначале мешали то и дело вспыхивавшие забастовки, а затем и особенности ландшафта, внезапно осложнившие весь процесс. В некоторых местах сваи приходилось вбивать на глубину 19 метров, дабы добраться до пригодной для строительства почвы; почти на целый метр пришлось поднимать и уровень улицы.
   Для оформления фасадов были привлечены лучшие скульпторы того времени. Карл Миллес, к примеру, создал пять женских фигур, символизирующих архитектуру, поэзию, драму, скульптуру и живопись. Его же творением были и десять театральных масок, украсивших фонарные столбы, но величайший шедевр – это, пожалуй, монументальная композиция на вершине здания, изображающая музу драматического искусства с гербом Швеции. У самого входа в театр Миллес выполнил и основания нескольких мраморных колонн, изваяв на них играющих детишек. Правда, такая работа была встречена резкой критикой: многие считали, что нагота фигур перешла все границы!
   Внутри театр также источает блеск и роскошь. Зрительный зал стал истинным чествованием Густава III: Фредрик Лильеквист облачил стены в синий, белый и золотой – по представлениям архитектора, именно такая цветовая гамма использовалась при оформлении театра Густава. С потолка на зрителей смотрит покровитель искусств Аполлон в окружении девяти муз, парящих среди облаков. Над сценой изображён бог любви Эрос в сопровождении трёх богинь судьбы, а королевскую ложу украсил росписью сам принц Евгений.
   Занавес был сделан по последнему слову техники: несущая балка поднималась вместе с полотном; одновременно половины занавеса раздвигались к углам, дабы зрители сразу могли увидеть актёров целиком, а не начинать просмотр спектакля со взгляда на ноги артистов.
   В остальном театр оказался устаревшим уже к моменту открытия: сцена не могла крутиться, места для мастерских и хранилищ явно недоставало. Тем не менее здесь были лифты, электричество, железный занавес, в случае пожара отделявший сцену от зрителей и не дававший огню распространиться.

Дроттнингхольмский театр – наилучшим образом сохранившийся театр XVIII в. в мире

Ежегодно в Драматическом театре даётся около тысячи представлений. У входа в 2009 г. установили небольшой постоянно подогревающийся памятник шведской актрисе Маргарете Крук (1925–2001): перед началом спектакля она нередко выбегала из театра, чтобы покурить.

Дроттнингхольм

   Не менее интересный театр, столь же тесно связанный с Густавом III, – Дроттнингхольмский, наилучшим образом сохранившийся театр XVIII в. в мире, где до сих пор идут представления и используется машинное оборудование для смены декораций, созданное при королеве Лувисе Ульрике. Есть здесь и другие значимые рекорды: самая глубокая в мире сцена (глубина её составляет 20 м), «коллекция» уникальных обоев XIX в. в комнатах актёров, равной которой по объёму нет во всех остальных вместе взятых частях Швеции. Тут сохранились первоначальные декорации и даже костюмы, а во время спектаклей в театре по-прежнему используют около 400 свечей вместо привычного нам электричества.
   Дроттнингхольмский театр проектировался ещё при Лувисе Ульрике, однако связывают его всё больше с Густавом III, поскольку именно при нём театр пережил свой расцвет: здесь каждое лето проходили спектакли, причём актёрами были не только нанятые знатью любители, но и участники профессиональных трупп из Стокгольма. Пока в столице не был открыт Королевский оперный театр, премьеры почти всех опер и пьес проходили именно здесь, в Дроттнингхольме.
   После смерти Густава III о театре практически полностью забыли, хотя время от времени тут ещё выступали гастролирующие по Европе артисты. Возрождения пришлось ждать до 1922 г., но с тех пор каждое лето тут ставят оперы и балеты, а в антракте гости могут выйти в фойе, построенное самим Густавом и довольно скоро начавшее им использоваться как «зал для завтраков»: король очень любил приглашать гостей Дроттнингхольма сюда, словно на веранду, для принятия утренней пищи…
   Сегодня Дроттнингхольмский дворец (Drottningholm) – это постоянное место жительства шведской монаршей семьи, с 1991 г. включённое в Список всемирного наследия ЮНЕСКО как «наилучшим образом сохранившаяся в Швеции королевская резиденция XVIII в., представляющая европейскую архитектуру замкостроительства».
   Своим появлением Дроттнингхольм обязан сыну Густава Васы Юхану III, который в 1580 г. возвёл на островке Ловён недалеко от Стокгольма двухэтажный кирпичный замок для своей супруги – именно тогда и возникло название дворца, в переводе со шведского означающее не что иное, как «остров королевы».
   В конце XVII в. замок после разрушительного пожара был перестроен в соответствии с французскими идеалами – в стиле барокко. Тридцатилетняя война, превратившая Швецию в мощнейшее королевство Европы, позволила украшать дворцы различными трофеями, и Дроттнингхольм не стал исключением: многие скульптуры были превезены сюда из Праги, а знаменитый фонтан «Геркулес» и статуя Нептуна – родом из датского дворца Фредериксборга.
   Заметный след в истории Дроттнингхольма оставила Лувиса Ульрика, в 1744 г. ставшая женой шведского наследника престола Адольфа Фредрика и получившая Дроттнингхольм – а заодно и специально написанную для этого случая основателем шведской классики Руманом «Дроттнингхольмскую музыку» в качестве свадебного подарка. Именно здесь состоялась свадьба Лувисы Ульрики с будущим королём Швеции, и именно при ней дворец пережил свой настоящий расцвет.
   Адольф Фредрик приготовил супруге и другой, не менее ценный подарок: Китайский павильон, строительство которого проходило в атмосфере величайшей секретности, ведь он должен был стать сюрпризом ко дню рождения жены. Беседку собирали в страшной спешке в самом центре Стокгольма, а затем, погрузив на баржи, ночью переправили к Дроттнингхольму.
   Надо сказать, Дроттнингхольм попал в Список всемирного наследия ЮНЕСКО во многом благодаря Китайскому павильону и Дроттнингхольмскому театру, поскольку именно эти два здания представляли собой уникальные образцы шведской архитектуры XVIII в., – в итоге дворец оказался первым объектом Швеции, причисленным к памятникам мировой культуры.
   Осмотр Китайского павильона – дело нелёгкое, ведь здесь представлены сотни искусно сделанных китайских и японских фигурок и предметов домашней утвари. Интересны и 550 книг библиотеки – в то время была мода на маленькие, элегантные тома, разместившиеся в одной из комнат. Стоит остановиться и в Розовом зале – любимой комнате Лувисы Ульрики: тут виден ход солнца в течение дня, что придаёт помещению особую теплоту. Сейчас, правда, проследить за небесным светилом не позволяют тяжёлые гардины, повешенные относительно недавно с целью сохранить уникальный интерьер музейной комнаты.
   От Китайского павильона дорожка ведёт ещё к одной достопримечательности – улице Кантон с маленькими домиками XVIII в., выстроенными вдоль главной дороги. Сегодня эта улочка производит впечатление тихой деревенской идиллии – тем не менее в руках предприимчивой Лувисы Ульрики это местечко ждала совсем иная участь. Королева жаждала создать здесь мануфактуру по производству кружев, однако столь амбициозный проект не мог быть претворён в жизнь: высаженные тутовые деревья вымерзли, а тутовые шелкопряды не перенесли холодную шведскую зиму.

   Швеция той эпохи старалась утвердиться как страна, способная производить всё, что угодно, – от кофе до жемчуга, а также импортировать (!) таких редких животных, как верблюды. Начать, однако, решили с приручения лосей – на тот момент довольно редких представителей шведской фауны. Ручного лося представили при дворе Адольфа Фредрика, который незамедлительно выделил новому чуду отдельное жильё в парке, и лось мгновенно стал главной достопримечательностью Дроттнингхольма.

   Но вернёмся к самому замку. Приехав из процветающей Пруссии, новая королева тотчас принялась за придание ему более подобающего вида: теперь в моде было рококо. У крыльев дворца появился дополнительный этаж, где было место для портретной галереи и королевской библиотеки, сразу же признанной одним из красивейших помещений Швеции.
   Избалованная бьющей ключом культурной жизнью на родине, Лувиса Ульрика язвительно замечала «У здешнего короля глухие музыканты, хромой учитель танцев и слепой художник», – по её мнению, игра шведских придворных актёров скорее напоминала грубую деревенскую самодеятельность. Королева наняла истинных французских мастеров этого жанра и в 1766 г. основала в Дроттнингхольме театр, выкупленный позднее её сыном Густавом III, постоянно приезжавшим сюда лишь для того, чтобы устраивать театральные представления.
   После трагической кончины Густава монархи не слишком жаловали Дроттнингхольм – вплоть до 1981 г., когда сюда перебрался нынешний король Карл XVI Густав с семьёй, дабы его дети могли расти на природе и дышать чистым воздухом. Сегодня многие из 200 комнат дворца открыты для любопытствующих туристов.

   В комнатах Дроттнингхольма встречается несколько свидетельств общения российской императрицы Екатерины II (1729–1796 гг.) со своим двоюродным братом, шведским монархом Густавом III. Екатерина нередко высмеивала кузена, считая его поведение слишком театральным и не достойным правителя какой-либо страны, однако этикет и политические интересы требовали поддержания добрососедских отношений, что, разумеется, предполагало обмен подарками. К примеру, в покоях Адольфа Фредрика находится подаренная Екатериной изразцовая печь с китайским орнаментом.
   Дары же Густава Екатерина нередко находила некорректными и даже унизительными. Скажем, в одной из комнат дворца висит её портрет, написанный шведНынешняя резиденция королевской семьи Дроттнингхольмским живописцем Рослином (оригинал полотна находится в Эрмитаже, в Дроттнингхольме представлена копия). На этот подарок великая императрица начала жаловаться, как только он оказался в её руках: по её мнению, на холсте она выглядела словно обыкновенная шведская кухарка, а не особа голубых кровей!

Нынешняя резиденция королевской семьи Дроттнингхольм

Густав умудрялся попасть впросак, даже принимая подарки своей кузины. Однажды Екатерина выслала ему свой мраморный бюст, который тот с радостью расположил в центре небольшой гостиной (где он по-прежнему и стоит). Чтобы порадовать родственницу, Густав тут же заказал картину: на ней был виден этот самый зал, полный гостей, – художник изобразил здесь даже Густава и Екатерину – и, разумеется, подарок императрицы! Но та, получив полотно, лишь обиженно отбросила его: оскорблённая правительница констатировала, что ни один человек не смотрит в её сторону!

Парк Хага

   Ныне Дроттнингхольм нередко называют «Версалем в миниатюре», но Густав III, знавший толк в прекрасном, был куда больше заинтересован в возведении нового «версалеподобного» дворца в своём любимейшем парке Хага (Haga), расположенном на берегу залива Брюннсвикен. В те времена эта часть города представляла собой сельскую местность – идеальное место для создания нового оазиса, где король мог претворить в жизнь свою заветную мечту: жить в полном соответствии с европейскими идеалами, находясь в непосредственной близости от природы.
   Первое, что решил сделать монарх, приобретя землю у Хаги, – это разбить здесь английский парк (который сегодня сами англичане признают лучшим образцом в мире!), и в 1771–1780 гг. тут были высажены первые деревья и обустроены дорожки для прогулок. Появлявшиеся здесь затем здания располагались также согласно тщательно продуманному плану: осенью, после того как деревья сбрасывали листья, великолепные строения продолжали радовать глаз и привлекать к себе внимание короля и его гостей. Главный же дворец, так и не построенный, должен был быть виден от самых королевских апартаментов в Стокгольме!
   Надо сказать, после путешествия по Италии Густав решил окружить свой будущий Версаль южноитальянским городомкоммуной Кампанья: так появились «странные» для шведов названия местечек неподалёку от Хаги: Албано, Фрескати и Тиволи. Грандиозным задумкам, однако, не суждено было осуществиться: в 1792 г. король был убит, и после его смерти никто не был заинтересован в дорогостоящем проекте. Правда, кое-что к тому времени уже удалось завершить: Китайский и Турецкий павильоны, три шатра для конюшен и охраны, а также беседку, где планировалось трапезничать в тёплые летние дни. Однако самыми помпезными зданиями стали Павильон Густава III и построенный в начале XIX в. дворец Хага.
   Павильон Густава III появился в 1787 г. как своего рода времянка для монарха, с большой охотой следившего за строительством главного дворца и использовавшего любую возможность покинуть стокгольмские королевские хоромы, где, по его мнению, не было ничего, кроме сплетен и интриг.
   Интерьер павильона был в типичном «густавианском стиле», предполагающем смесь рококо и неоклассицизма, где пастельные тона заменялись оттенками напоминающего мрамор белого. В одном из залов изначально красные стены были перекрашены в «шведские» сине-жёлтые цвета – случилось это после того, как Швеция одержала столь важную для Густава победу над Россией. Стены некоторых комнат украшают подсолнухи – символ греческого красавца Аполлона, с которым Густав нередко себя ассоциировал, при этом почти никогда не соглашаясь позировать художникам и скульпторам, стесняясь шрама на своём левом виске.

   Одним из исключений стала работа Юхана Тобиаса Сергеля, сотворившего, пожалуй, самое правдоподобное изображение короля: на изваянии, находящемся в Зеркальном зале павильона, легко заметить небольшой шрам. Кстати, Зеркальный зал являлся когда-то главным входом в павильон: в летнее время его двери распахивались настежь, и король мог зайти в своё жилище практически с воды, уровень которой с тех пор понизился почти на один метр. Надо сказать, невероятно дорогие и ценные зеркала доставлялись сюда в течение многих лет, поскольку хрупкое стекло неоднократно билось в пути.

   Пока Густав пребывал в своём павильоне, в паре сотен метров велось строительство главной жемчужины: монументального дворца, о котором сегодня напоминают лишь руины фундамента, возводимого в основном русскими военнопленными. После смерти монарха о планах пришлось забыть: новые короли были не слишком благодушно настроены в отношении всего проекта, и вернулись сюда снова лишь в XIX столетии – теперь ради строительства нового дворца Хага, скорее напоминавшего огромную виллу. Семейство правившего монарха Густава IV Адольфа едва успело въехать в новые апартаменты, когда в Швеции произошёл переворот, и король был схвачен и выслан из страны.

   Дворец Хага, где сегодня проживает кронпринцесса Виктория

   Несколько лет дворец пустовал, но в 1820-х годах он перешёл к наследному принцу Оскару (I) и его супруге. Следующие поколения монархов нередко наведывались в парк, пока, наконец, в 1946 г. здесь не родился нынешний король Швеции Карл XVI Густав (род. 1946). Какое-то время во дворце размещали высокопоставленных гостей из других государств, но в апреле 2009 г. было решено, что Хага станет свадебным подарком принцессе Виктории и её Даниэлю Вестлингу, где те сегодня и проживают.
   Для общественности парк Хага открыли в XIX в.: в те времена по всей Европе стало модно пускать в королевские сады простых людей. В 1863 г. уровень воды в Брюннсвикене понизили на 1,25 м, а некоторые прорытые при Густаве III каналы засыпали, создав на их месте лужайки. В 1935 г. Хага стала памятником архитектуры, а в 1994 г. вошла в состав первого в Швеции городского национального парка, к которому помимо Хаги также причисляются Шепсхольмен, Кастельхольмен, острова Фьедерхольмарна, части Звериного острова, Ульриксдаль и кусочек Эдсвикена. В парке, раскинувшемся на 27 км², можно найти ¾ всех животных и растений провинции Упланд; среди прочего, здесь обитают восемь из одиннадцати живущих в регионе видов летучих мышей. Зелёный уголок приютил лисиц, косуль, барсуков, куниц и норок; тут самое крупное скопление дубов во всей Северной Европе, и на территории находится несколько королевских дворцов: в частности, Ульриксдаль и Росендаль.

Ульриксдаль

Ульриксдаль (Ulriksdal) был построен в 40-х годах XVII в. для вдовы Якоба Делагарди Эббы Браге. Замок тогда носил название Якобсдаль, дабы напоминать женщине об усопшем муже, но Эбба не задержалась здесь надолго, передав резиденцию своему сыну Магнусу, позже продавшему имение королеве Хедвиге Элеоноре (1636–1715 гг.). Королеве Якобсдаль показался чересчур маленьким, и она велела пристроить к нему два крыла и оранжерею для выращивания редких цитрусовых, а в 1684 г. вообще подарила его своему внуку Ульрику на крестины – так замок получил новое имя. Правда, малыш через год скончался, дворец снова оказался в руках королевы и начал передаваться по наследству, ни разу не покидая королевской семьи.

Русендаль

   В отличие от Ульриксдаля, дворец Русендаль (Rosendal) не может похвастать долгой и насыщенной событиями историей: он был возведён только в 20-х годах XIX в. по приказу первого Бернадота, Карла XIV Юхана, тосковавшего по родине и французским резиденциям в стиле ампир. С самого начала Русендалю предстояло стать самым выдающимся архитектурным творением Швеции тех времён, а практически не тронутые интерьеры вызывают восхищение не только туристов, но и искушённых историков и ценителей искусства.
   Когда-то весь Звериный остров, где ныне находится Русендаль, был королевскими охотничьими угодьями, а на месте нынешнего дворца стоял небольшой флигель егерей. Сменив несколько владельцев и оказавшись в руках Карла XIV Юхана, отремонтировавшего ветхий домишко, замок в 1819 г. был уничтожен пожаром, и на его месте пришлось возводить что-то новое.
   Работы поручили Фредрику Блуму, только-только изобретшему так называемые «переносные дома», стены, пол и потолок которых могли быть разобраны на части и вновь собраны уже в нужном месте. Новый Русендаль – деревянное двухэтажное строение с кирпичной облицовкой и 17 комнатами (к коим позже добавились сторожка и конюшня) – построили именно таким способом, и многие шутят, что этот дворец был своего рода предвестником мебельной сети ИКЕА.
   Изначально Русендаль планировался как летняя веранда, куда королевское семейство могло выезжать в тёплую погоду, дабы отдохнуть от шумной и суетной столичной жизни и пообедать в красивой обстановке. Здесь даже не было спален – они появились только при Оскаре I.
   Супруга Оскара королева Юсефина увлекалась садоводством и открыла при дворце своего рода школу, где интересовавшимся уходом за растениями рассказывали о последних новинках в мире выращивания цветов и деревьев. Для наглядности тут разбили сад, обнесённый трёхкилометровой изгородью из кустов боярышника, шиповника, диких яблонь, лиственниц, ив и акаций. Ежегодно тысячи усовершенствованных фруктовых деревьев отправлялись отсюда в разные уголки Швеции – так страну обучали облагораживанию своих приусадебных территорий.
   Сам дворец оформили по большей части в новомодном стиле ампир, своим появлением в Швеции обязанным французскому маршалу Жану Батисту Бернадоту, согласившемуся стать новым шведским королём под именем Карла XIV Юхана. Собственно поэтому в этой скандинавской стране стиль ампир принято не только связывать, но и называть именем этого монарха.
   В Русендале была сделана первая в Швеции репортажная фотография. Произошло это летом 1905 г., когда Норвегия разорвала унию со Швецией, и стокгольмцы направились в резиденцию короля, чтобы приветствовать теперь уже своего личного правителя Оскара II. Когда толпа собралась на дворцовой площади, престарелый государь вышел на лестницу – этот момент и запечатлён на снимке.
   В 1907 г. было принято решение о том, чтобы превратить Русендаль в музей, посвящённый основанию династии Бернадотов, и после небольшой реставрации дворец в 1913 г. распахнул свои двери для первых посетителей.

Религиозный Стокгольм

   Официальной религией Швеции является лютеранство: его приверженцами население стало в XVI в. благодаря монарху Густаву I, пожелавшему завладеть землями и богатствами католической церкви и проведшему в стране Реформацию. Многие храмы и монастыри в те времена были разрушены, отдав ценный кирпич и камень, из которого были сложены стены, на строительство замков для знати.
   Христианство начало активно проникать в Швецию лишь в IX в., когда сюда прибыли монахи-миссионеры из «более цивилизованной» Европы. Среди них был и некий Гидеон, посланный в помощь крестителю Бирки Ансгарию, но не справившийся со своей почётной миссией: как только его корабль отчалил от стокгольмского берега, на море разыгрался шторм, судно разбилось, а Гидеон погиб. Будучи не в силах смириться с такой участью, монах и по сей день бродит по дому № 5 на площади ярла Биргера на Риддархольмене, нося гордое звание старейшего привидения столицы.

   О Гидеоне слагают и другие легенды: говорят, что так звали одного из итальянских или испанских послов в XIX в., чьей участи вряд ли можно позавидовать: по каким-то причинам он был убит в здании Старого Риксдага. По слухам, пятна крови с тех пор так и не удалось отмыть, а потому весь пол одного из кабинетов и поныне покрывает огромный ковёр – в отличие от других, нередко куда более значимых помещений!

   Первые попытки миссионеров едва ли можно было считать успешными: после отбытия посланцев население зачастую возвращалось к старым традициям – либо исповедовало новую веру наравне с прежней. Лишь в 1008 г. удалось обратить в христианство одного из королей Швеции, Улофа Шётконнунга (ок. 980–1021/1022), активно начавшего распространять христианское учение среди своих подданных. По легенде, на проходившем в Упсале вече монарху в итоге выдвинули ультиматум, заставив его проявить уважение к древним обычаям жертвоприношений и не трогать языческий храм в Упсале. Вместо этого Улофу позволили избрать для крещения любую шведскую провинцию; монарх отдал предпочтение Вестеръётланду, где и появились древнейшие монастыри страны.
   Стокгольм же, судя по всему, с самого начала строился как христианский город. В самом его центре находилась церковь Стурщюркан; на Риддархольмене в 1270 г. францисканцы основали роскошный монастырь, от которого сегодня осталась лишь Рыцарская церковь – старейшее сохранившееся здание города. В Норрмальме чуть позже обосновалась женская ветвь того же ордена – монастырь Святой Клары, со временем ставший крупнейшим землевладельцем юго-восточной части провинции Упланд. Как и в случае с риддархольмским монастырём, обитель была разрушена во время Реформации, но главная её церковь существует и сейчас.
   Реформация пришла в Швецию из Германии, где долгое время проживал Олаус Петри, сыгравший, пожалуй, главную роль в преобразовании шведской церкви. Король Густав Васа благосклонно позволил священнику проповедовать в центральной церкви Стокгольма, а в 1525 г. намерения монарха стали очевидны даже слепцу: 11 февраля состоялась проходившая на шведском языке церемония бракосочетания Олауса с дочерью зажиточного стокгольмца. Тем самым было нарушено два основных закона католической церкви: проведение службы исключительно на латыни и отречение священнослужителя от всего земного и принятие им целибата.

   Слева направо: Немецкая церковь, Домский собор и церковь Святой Клары

   Как и в других странах, Реформация протекала далеко не безболезненно, однако цель была достигнута: монастыри разрушили, их богатства передали короне, власть священников ослабла, а королевская, напротив, укрепилась.

   После проведения Реформации из страны были изгнаны все католические монахи. Последний архиепископ Швеции, покидая Стокгольм, в сердцах оставил на одной из стен Рыцарской церкви весьма нелицеприятное высказывание о самих шведах: «В этой стране существовало и всегда будет существовать всего шесть причин, вызывающих все её несчастья: поиск собственной выгоды, коварная ненависть, пренебрежительное отношение к законам, равнодушие ко всеобщему благополучию, безрассудное преклонение перед всем иноземным и безграничная зависть друг к другу». Глядя на современных шведов, с уверенностью можно сказать: ничто из вышеперечисленного к ним не относится – видно, местное население сумело сделать выводы и исправить ошибки, если таковые, конечно, и впрямь существовали. Некоторые, правда, поговаривают, что именно подобное несправедливое обвинение послужило причиной отказа страны от католицизма и её относительно лёгкого перехода к лютеранству.

   Сегодня почти 67,5 % шведов являются членами церкви Швеции, однако еженедельно посещают службы лишь 2 %. Церкви ныне скорее походят на музеи, где можно полюбоваться витражами и росписью, посетить очередную выставку, послушать концерты… Традиционно шведы стекаются в богоугодные заведения, по большому счёту, только на рождественскую заутреню – именно тогда у туриста есть шанс насладиться атмосферой настоящего религиозного праздника.
   Впрочем, в церкви по-прежнему отмечаются важные этапы в жизни человека, хотя связано это, скорее, с тем, что люди просто не хотят отступать от древних устоев: крещение, конфирмация, венчание и похороны, как правило, являются «обязательными» явлениями в стенах храма для граждан этой страны. Кстати, именно во время обряда крещения дети становятся членами Шведской церкви, что предполагает пожизненную уплату специального налога, позволяющего затем проводить бесплатные обряды венчания. Несмотря на то что подавляющее большинство населения считает себя атеистами, выходить из церкви они не стремятся: здесь также играет роль уже привычная традиция…
   В 1958 г. становиться епископами и пасторами позволили не только мужчинам, но и женщинам. Новым шагом, вызвавшим довольно много споров и неоднозначную реакцию общественности, стало разрешение благословлять и регистрировать однополые браки в стенах церкви, приведшее к разрыву двусторонних отношений между церковью Швеции и Русской православной церковью. Надо сказать, шведская церковь оказалась одной из первых в мире, отошедших от понятия гетеросексуального брака как традиционного. Есть здесь и другой сомнительный «рекорд»: в 2009 г. в сан епископа впервые в мире была возведена женщина нетрадиционной ориентации – Ева Брунне. За 9 лет до этого церковь официально отделилась от государства, однако по-прежнему закон земной предписывает церкви оставаться лютеранской, национальной и демократичной.
   Сегодня в Стокгольме помимо лютеранских церквей существуют, конечно, и другие приходы – в частности, Русская православная церковь, синагога и мечеть.
   Крупнейшая мечеть появилась в Стокгольме в 2000 г. и получила название в честь основного спонсора – первого президента ОАЭ шейха Зайда ибн Султана ан-Нахайяна. Прежде чем превратиться в мечеть, здание, расположенное на Сёдермальме около площади Медборьярплатсен (Medborgarplatsen), служило электростанцией, чей машинный зал, по большому счёту, и является ныне основным местом сбора людей. Оборудование, разумеется, удалили, потолок украсили хрустальными люстрами, к стене пристроили балкон для женщин. Внешне здание также изменилось, сохранив прежний фасад лишь со стороны улицы Капелльгрэнд (Kapellgränd).
   В отличие от мечети, православный храм найти не так просто: приход разместился в обычном шестиэтажном доме на улице ярла Биргера (Birger Jarlsgatan, 98), где богослужения проходят с 1907 г. История храма, однако, восходит к началу XVII в. и превращает тем самым церковь в старейшую открытую за пределами России и первую нелютеранскую в Швеции после проведения в стране Реформации.
   За свою историю православная церковь пережила немало трудностей; район, в котором она находится, начали застраивать лишь в конце XIX в., что побудило стокгольмцев придумать довольно оригинальное название для всего квартала: Сибирь. После обширных реставрационных работ храм выглядит в точности, как домовая церковь в старой России, и является памятником архитектуры, что подразумевает запрет на его снос или перестройку.
   Но вернёмся к собственно шведским богоугодным заведениям.

Домский собор Стурщюркан

   Первой и до сих пор самой главной церковью столицы является Большая, или Стурщюркан (Storkyrkan), названная в честь Святого Николая и возведённая, судя по археологическим находкам, уже в середине XIII в., хотя старейшее упоминание о ней относится лишь к 1279 г. В 1336 г. Стурщюркан стала местом коронаций, а в 1942 г., после выделения Стокгольма из диоцеза Упсалы, – собором. За свою историю церковь не раз страдала от пожаров и перестраивалась, росла вширь и ввысь. Когда в 1420 г. появилась первая башня, в храме насчитывалось 14 часовен, но уже в конце столетия разделявшие их стены снесли, и собор приобрёл черты готики. Кстати, сегодня высота башни составляет 66 метров; в ней висит 6 колоколов. В летнее время сюда организуются экскурсии с выходом на смотровую площадку, откуда открывается чудесный вид на весь город и на захватывающую дух смену караула.

   Местом коронации Стурщюркан впервые оказалась избрана в 1336 г., когда на престол взошёл Магнус Эрикссон и его супруга Бланка. До следующей церемонии пришлось ждать добрых полторы сотни лет: венчания на царство, равно, как и в XVI в., проходили в Упсальском соборе, хотя Кристиан II также вступил на трон в шведской столице. Королева Кристина утвердила новую традицию, превратив Стокгольм в место всех главных событий монарших семей. Последним коронованным здесь королём стал Оскар II в 1873 г.
   В Домском соборе уже многие годы проходят и другие важные для монарших особ церемонии. 19 июня 1976 г. здесь заключили брак нынешний король Карл XVI Гус тав и Сильвия Соммерлат; спустя 34 года, 19 июня 2010 г. мужем и женой стали кронпринцесса Виктория и Даниэль Вестлинг. А вот принцесса Маделен связала себя брачными узами со своим избранником Кристофером О’Ниллом в церкви при дворце.

   Реформация Густава Васы едва не оставила город без одной из его главных достопримечательностей: монарх предлагал вообще снести церковь, поскольку, по его мнению, она серьёзно препятствовала обороне замка. К счастью, Стурщюркан лишилась только хоров: их прежнее местоположение обозначено в наши дни камнями вокруг памятника реформатору Олаусу Петри.
   Очередная угроза возникла с появлением моды на барокко: от устаревших готических идеалов теперь пытались избавиться любым способом. Правда, снести собор не решились: вместо этого ему в 1736–1742 гг. придали куда лучше сочетающийся с королевским дворцом облик. Преобразили и башню, но заострённые готические окна сохранились до наших дней.
   От внутреннего убранства церкви у каждого туриста, независимо от его вероисповедания, захватывает дух. Доминируют здесь, безусловно, два королевских моленных места (ложи), созданные в 1680-х гг. по проекту Никодемуса Тессина-младшего, и церковная кафедра того же периода, под которой покоится сам Олаус Петри. Его могильную плиту удалось идентифицировать лишь в начале XX в., после чего её перенесли на нынешнее место, обнесли оградой и принялись усердно украшать лилиями.

   Башня стокгольмского Домского собора Стурщюркан

   Складень из серебра и эбенового дерева был подарен церкви Юханом Адлером Сальвиусом в 1654 г., в благодарность за что ему и супруге заказали прекрасное надгробие у южной стены. Прежний алтарь, созданный ещё в 1468 г., хранится сейчас в Историческом музее.
   Поражает своими размерами и семисвечник XIV в., выписанный, по легенде, женой герцога Эрика Ингеборгой в 1320 г. ко дню похорон её супруга, ставшего жертвой печально известного пиршества в Нючёпинге. По одной из теорий на основании подсвечника изображены лица именно погибших Эрика и его брата Вальдемара.
   У самого входа в церковь висит другой подсвечник, отлитый в 1972 г. и называемый «Земным шаром». Он примечателен своими размерами: в нём находится 49 отверстий для свечей, а сама конструкция позволяет поднимать и опускать шар в любой момент.
   Нельзя оставить без внимания и две огромные картины, «Распятие» и «Страшный суд» (последняя является крупнейшим полотном Швеции), созданные Давидом Клёкером Эренштралем незадолго до пожара в Королевском дворце. Первоначально художник писал их для дворцовой домовой церкви, однако после несчастья решил не оставлять их. Надо сказать, картины эти оказались тем немногим, что удалось спасти от пожара. Выносили их, правда, частями, да к тому же без рамы.
   Говоря о живописи, нельзя не упомянуть и хоры бывшей часовни Девы Марии, возведённой в 1346 г. и некогда богато покрытой росписью. К сожалению, большинство фресок с годами были утрачены, однако часть удалось восстановить во время реставрации 1903–1909 гг.
   И всё же любители живописи приходят сюда полюбоваться не полотнами Эренштраля и не росписью XIV в., а другим шедевром – картиной «Вэдэрсульставлан» (Vädersolstavlan), тёмной, а потому едва заметной. Это бесценное творение даёт прекрасное представление о Стокгольме времён Густава Васы: создана картина была в 1535 г., хотя в церкви сегодня висит её копия, сделанная столетием позже.
   Размер полотна относительно небольшой: 163 см × 110 см (более крупное изображение, на котором можно рассмотреть все мелкие детали, находится в Музее Средневековья); запечатлены на нём средневековые улочки Старого города и Риддархольмена на фоне редкого природного явления – паргелия. 20 апреля 1535 г. в небе среди бела дня появилось пять небольших звёздочек, чьё мерцание длилось несколько часов, до полусмерти напугав тысячи стокгольмцев, сразу же потянувшихся в церковь – единственное место, где, по их мнению, можно было спастись от Божьей кары. Именно поэтому нарисованный город выглядит столь безжизненно: единственный человек, которого удалось отыскать исследователям, – это приговорённый к смерти и повешенный преступник.
   Сегодня учёным известно, что паргелий – это преломление света, создающее эффект либо ярких колец вокруг небесных светил, либо появления нескольких солнц и лун одновременно, однако прежде подобное рассматривалось как не предвещающий ничего хорошего знак. Олаус Петри не преминул воспользоваться ситуацией и заказал изображение города у немецких мастеров, однако Густав Васа был крайне недоволен результатом: церковь оказалась куда крупнее дворца, а единственному солнцу – самому королю – угрожали, по его мнению, лжесветила в виде священнослужителей.
   Другой достопримечательностью Стурщюркан, без сомнения, можно назвать приписываемую любекскому гению Бернту Нотке скульптуру «Святой Георгий убивает дракона», копия которой стоит в Старом городе в конце улицы Щёпмангатан. Заказанная Стеном Стуре-старшим в честь ознаменования победы в битве при Брункеберге, скульптура считается одним из самых выдающихся творений в своём роде в Северной Европе и нередко сравнивается с лучшими скульптурными композициями наездников, появившимися в Венеции того времени.
   Несмотря на то что скульптура представляет помогшего в битве святого, она полна символизма. Так, Стен Стуре видел себя благородным рыцарем, сумевшим защитить прекрасную деву-Швецию от злого дракона-Дании. На создание монумента ушло 6 лет; все части статуи были выдолблены из дуба и являлись полыми во избежание появления трещин. Использовался и другой материал – прежде всего выделанная кожа, железо и даже рога лося!

   Внимательный наблюдатель без труда заметит, что дракон помещён под самыми копытами коня Святого Георгия – и это не просто художественный замысел творца. По задумке автора лошадь должна была стоять на дыбах, что делало композицию менее устойчивой, и подходящую «подпорку» скульптор нашёл в драконе, лежащем на земле. Интересно, что взгляд Георгия направлен вовсе не на противника – и даже не на прекрасную принцессу, которую он пытается спасти. Доподлинно известно, что прежде скульптура находилась в другом месте и перед ней, вероятно, стояло распятие, на которое и глядел герой.

   Скульптура «Святой Георгий убивает дракона» в Стурщюркан

   Незадолго до освящения скульптурной композиции в Швецию пришло письмо от самого Папы Римского, выславшего в дар Стокгольму кусочки мощей Георгия и двух других святых, сразу же аккуратно спрятанных в латы всадника, у самой груди.
   Скульптурное оформление церкви не ограничивается святым Георгием: стоит взглянуть на колонну с закреплёнными на ней двумя уступами с мужчинами, один из которых держит в руках чертежи будущего королевского дворца. Фигуры помещены здесь не случайно: это отец и сын Тессины, захороненные в Стурщюркан и в 1933 г. вылепленные великим Карлом Миллесом.
   Непосредственно к церкви прилегает стена с четырьмя статуями – старейшими сохранившимися в Стокгольме скульптурами под открытым небом. Они символизируют добродетели; первые две, представляющие божественную любовь и разум, были созданы в 1675 г., однако в 1995 г. их заменили точными копиями, перенеся оригиналы в хранилище собора. Две другие, олицетворяющие осторожность и надежду, появились в 1702 г.

Рыцарская церковь Риддархольмсщюркан

   Если Стурщюркан связана с радостными моментами жизни монархов, такими, как коронации и свадьбы, то Рыцарская церковь (Риддархольмсщюркан – Riddarholmskyrkan) длиной 58,5 м, шириной 19,5 м и высотой 11,5 м (а вместе со шпилем – 91,5 м) издревле служила местом захоронения представителей аристократии. Здесь, однако, сохранились и средневековые росписи – в том числе и изображение Магнуса Ладулоса.
   Первоначально Рыцарская церковь была частью францисканского монастыря, учреждённого в Стокгольме в XIII в. с позволения основателя столицы ярла Биргера, желавшего призвать сюда священников, дабы те молились за его благополучие. Строительство собственно церкви началось несколько позже и завершилось, скорее всего, только к 1300 гг.; при этом здесь уже был погребён один из величайших правителей средневековой Швеции – Магнус Ладулос, лично пожелавший покоиться в стенах нового храма.

   Саркофаг Магнуса Ладулоса украшает надпись следующего содержания: «Здесь покоится всемилостивейший князь, господин Магнус, король свеев и гётов, сын ярла Биргера, правитель вышеуказанных земель, внук сестры короля тех же земель Эрика, именуемого двенадцатым». Интересно, что приведённые тут факты не совсем верны: упомянутая принцесса Ингеборга, мать Магнуса, не являлась сестрой Эрика Кнутссона – на самом деле она была сестрой его сына, Эрика Эрикссона. К тому же примечательно и цифровое обозначение правителя: своего рода «моду» на числа ввёл сын Густава I Эрик XIV, желавший укрепить положение династии Васа и в какой-то степени «доказать» свою связь с предыдущими монархами.

   Первоначально церковь была лишена своего знаменитого шпиля: францисканцы считали подобные украшения неприемлемым излишеством; башню добавили только при Юхане III. 28 июля 1835 г. в башню попала молния, вызвавшая ужасный пожар, справиться с которым не могли целых три дня. Центральный шпиль не выдержал огненного напора и развалился – равно, как и маленькие боковые шпили. К счастью, внутреннее убранство церкви не пострадало. Во время восстановления храма старые шпили заменили новыми резными красавцами, которые также пришлось убрать в процессе очередной реставрации 1967–1970 гг. Одного из представителей искусства XIX в. поместили рядом с Техническим музеем Стокгольма.
   В XVII в. место монахов, разогнанных ещё при Густаве Васе, заняли шведские войска, а затем весь остров превратился в приют и исправительное учреждение для сирот.
   Спустя столетие на смену детям пришла шведская знать, заселившая нынешний Риддархольмен и подарившая ему – а вместе с тем и церкви – новое имя. Как никогда прежде в Швеции начали чествовать рыцарей, особенно представителей ордена Святого Серафима, введённого в стране в 1748 г. и ставшего важнейшей королевской наградой, присваивавшейся только верой и правдой заслужившим доверие воинам, чиновникам и отличившимся лицам. Обладатель такого ордена мог выбрать себе собственный герб, водворявшийся в Рыцарской церкви на обозрение всем после смерти рыцаря. Все гербы сохранились до наших дней и являются сегодня гордостью богоугодного заведения.

   Рыцарская церковь

   Не меньшей жемчужиной представляются и многочисленные гробницы самых высокопоставленных лиц королевства: с момента погребения здесь Густава II Адольфа в 1634 г. до захоронения Густава V (1858–1950) в 1950 г. церковь являлась официальной усыпальницей монархов. Королевские гробницы помещены в трёх склепах: густавианском, каролинском и бернадотском; кроме того, тут имеются и усыпальницы других важных персон – в общей сложности в Риддархольмсщюркан насчитывается около 250 захоронений – и это лишь официально! По самым скромным подсчётам, последнее пристанище под сводами этой церкви обрела по меньшей мере тысяча человек!
   Перед алтарём стоят два массивных саркофага в честь средневековых королей Магнуса Ладулоса и Карла Кнутсона Бунде (1408/9–1470). Надгробия, однако, появились значительно позже, в 1573–1574 гг., по распоряжению Юхана III, придавшего церкви достойный пышный вид.
   В 2011 г. были тщательно изучены скелеты, изъятые из захоронения Магнуса Ладулоса в 1915–1916 гг. При первых раскопках считалось, что останки принадлежат Мугнусу, его супруге Хельвиг, их внуку Магнусу Биргерссону и, возможно, дочери Рикиссе; сохранившиеся кости рассортировали согласно возрасту и полу по разным ларцам и положили обратно. Новые исследования, однако, показали, что захороненные здесь люди проживали в XV–XVI вв., а потому никак не могут быть членами семьи короля Магнуса. Историки предполагают, что могила правителя всё же находится где-то в церкви – вопрос лишь в том, где именно.
   В 1807 г. риддархольмский приход был распущен, и с тех пор в здании проходят лишь поминальные службы и похороны. Когда умирает кавалер ордена Серафимов, его герб по-прежнему вывешивается в церкви, а единственный оставшийся колокол во время процессии звонит с 12: 00 до 13: 00. Здесь также проходят концерты, а в летнее время церковь функционирует и как музей. Единственная общественная церковная служба, которая проводится в стенах данного храма, – это рождественская заутреня, возобновлённая в 1937 г. Желающим посетить её советуют одеваться потеплее, поскольку церковь не отапливается.

   Как любое древнее здание, Рыцарская церковь не могла обойтись без своих загадочных историй. Самой душераздирающей драмой стало событие XIV в., связанное с одним из наиболее известных и богатых людей того времени – Бу Юнссоном Грипом. Легенда гласит: Бу приревновал жену к своему родственнику, некоему Карлу Нильссону Ферле, коего затем пригласил в церковь, где и учинил над ним расправу, разрубив его в приступе гнева на четыре части. С тех пор могильная плита Ферлы (она имеет регистрационный номер 18) то и дело раскалывается на четыре равных куска, несмотря на все старания реставраторов придать ей гладкий и цельный вид.

Церкви в честь святых и библейских персонажей

Церковь Святой Клары

   Церковь Святой Клары (Клара-щюрка – Klara kyrka) – одна из тех, что была построена по распоряжению набожного, но любящего помпезность и роскошь Юхана III. Правда, возникла она не на пустом месте: тут находился монастырь, разрушенный в целях безопасности отцом Юхана, Густавом Васой.
   Сегодня никто с точностью не может сказать, когда именно был основан монастырь Святой Клары: его бесценный архив был уничтожен при разрушении храма в 1527 г., однако, скорее всего, богоугодное заведение появилось в конце XIII в. Монастырь впервые упоминается в 1286 г. в письме короля Магнуса Ладулоса, даровавшего монахиням-клариссинкам землю на Норрмальме, а позже даже поместившего сюда свою семилетнюю дочь Рикиссу, в 1330 г. ставшую здесь настоятельницей.
   Почти 150 лет монастырь процветал, количество монашек постоянно росло, а его территория расширялась: в конце концов, обитель стала самым крупным землевладельцем Стокгольма, в чьём распоряжении находились части Норрмальма, Эстермальма, Кунгсхольмена, Юргордена и даже несколько островков архипелага, где добывали известняк.
   Лишь в середине XV в. возникли первые проблемы: всё меньше семей оставляли здесь своих дочерей, в то время как голоса реформаторов звучали всё громче. Пожары, а затем и сражения с датчанами, как правило, происходившими именно в Норрмальме, привели к упадку монастыря.
   Последней каплей стали события 1522 года: настоятельницей тогда являлась некая Анна Рейнхольдсдоттер, чей родственник был верховным главнокомандующим датской армии. Анна без стеснения заключила с ним договор: как только в храме появлялись шведские подданные, искавшие защиты и приюта, об этом незамедлительно узнавали датчане, сразу же бравшие противника в плен.
   Густав I, придя к власти, не мог не вспомнить эту ужасную историю. Некоторые даже полагают, что Анна Рейнхольдсдоттер сыграла далеко не последнюю роль в решении короля окончательно отказаться от католичества. Все церкви и монастыри близ дворца должны были быть уничтожены; незакрытые храмы обязали платить налог в казну. Камень и кирпич, из которого строились почти все богоугодные заведения, пошли на укрепление городской стены и самого дворца. Францисканцев изгнали с Рыцарского острова; их место заняли клариссинки, коих вынудили заботиться о больных. В 1531 г. все земли Ордена перешли короне и стали использоваться для выпаса скота.
   На месте разрушенной монастырской церкви Юхан III заложил новую – именно она, по большому счёту, лежит в основе современного здания, появившегося после сильного пожара 1751 г. Кирпичную башню увенчал шпиль, благодаря которому сегодня церковь является второй по величине в Скандинавии. С 1965 г. в церкви есть карильон с 35 бронзовыми колоколами; самый крупный из них весит 1700 кг, самый маленький – 20 кг. На концертах карильонер играет не только руками, но и ногами, используя при этом различные средства защиты органов слуха: колокола висят прямо над его головой.
   В наши дни сотрудники церкви Святой Клары активно занимаются благотворительной деятельностью и постоянно заботятся о нуждающихся столицы, беседуя с ними и снабжая их едой и одеждой. Несколько раз в неделю церковное кладбище превращается в пункт бесплатного питания.

   Церковь Святой Клары

   К северу от церкви был захоронен великий шведский поэт Карл Михаэль Бельман, чья могила, однако, не получила должного ухода и затерялась, однако власти всё же посчитали необходимым установить ему и двум другим скальдам памятные камни работы Юхана Тобиаса Сергеля.
   Рядом с церковью Святой Клары, на улице Клара вэстра щюркугата (Klara västra kyrkogata), находится основанная в 1649 г. школа (нынешнее здание появилось столетием позже), известная тем, что среди её учеников был Август Стриндберг. В одном из своих рассказов писатель упоминает, что сама Клара Ассизская покоится в стокгольмской церкви, то и дело показываясь либо на кладбище, либо в подземном ходе, прорытом к францисканским монахам на Рыцарском острове.
   В доме № 10 на противоположной улице, Клара эстра щюркугата (Klara östra kyrkogata), с начала XX в. собираются члены Ассоциации врачей. Здание создано в 1904–1906 гг. по проекту архитектора Карла Вестмана, впервые попытавшегося использовать в своей работе кирпич. Строение стало не только прорывом в творчестве Вестмана: оно оказалось первопроходцем в области нового архитектурного стиля национальной романтики, нередко называемого одной из форм шведского модерна. Характерной чертой здания являются узкие окна, состоящие из мелких квадратов; главный вход выполнен из гранита и украшен двумя барельефами, на которых изображены врачи вокруг больного пациента.

   В 1930-х гг. примыкающие к церкви Клары кварталы превратились в место встречи писателей, художников и других представителей богемы. Связано это было с тем, что здесь располагались офисы нескольких ежедневных газет и контора Академии искусств с соответствующим учебным заведением. Самым известным представителем «кларисской богемы» был, пожалуй, поэт Нильс Ферлин – это ему с 1982 г. стоит памятник около церкви.

Церковь Святого Иакова

Свою историю церковь Святого Иакова (Sankt Jacobs kyrka) ведёт от 1311 г., когда в Норрмальме появилась новая часовенка размером 13 × 8 м, хотя она, судя по всему, находилась несколько в стороне от известного нам сегодня храма. Её, видимо, уничтожили во время беспощадной Реформации, а кирпич, из которого была построена церковь, пошёл, естественно, на укреп ление старого Стадсхольмена. Как и в случае со многими другими церквушками, восстановить утраченное сокровище велел сын Густава Юхан III.
Строительство заняло много времени, а потому в наши дни в постройке можно обнаружить черты и поздней готики, и ренессанса, и барокко. Освятили храм 26 ноября 1643 г. в присутствии королевы Кристины.

Церковь Святого Иакова

Южный вход, смотрящий на площадь Иакова (Jacobs torg) и завершённый в 1644 г., несомненно, является наиболее богато украшенным, и в 1865 г. он был причислен к одним из красивейших во всей Швеции. У левой колонны стоит пророк Моисей со скрижалями в руке, у правой – святой Иаков в одежде пилигрима с посохом, сумой да флягой. Наверху по обе стороны от голубя сидят Бог-отец и Иисус Христос, представляющие святую Троицу; под ними вылеплены два герба, принадлежавших «спонсорам» столь изысканного оформления: Хенрику Флемингу и его супруге Сигрид Куртцель.

Церковь Марии Магдалины

   Предшественница церкви Марии Магдалины (Sankta Maria Magdalena kyrka) появилась в середине XIV в. Точно неизвестно, какие изменения она претерпевала с течением времени, но на одной из сохранившихся гравюр видно, что это была однонефная кирпичная церквушка с мощной четырёхугольной башней и высоким острым шпилем.
   Во время освободительной войны Густава Васы в 1522 г. церковь Марии Магдалины сыграла важную роль в победе шведской армии: 500 лучших солдат прятались здесь в тот момент, когда армия Кристиана II напала на город со стороны Сёдермальма. Скрывавшиеся шведы внезапно атаковали врага с тыла, разбив его наголову. Видимо, это впоследствии послужило причиной приказа Густава Васы уничтожить храм: неприятелю ничего не стоило воспользоваться постройкой так же, как и сам король, велевший, впрочем, сохранить башню: она могла быть полезна при обороне города.
   И снова Юхан III решил восстановить снесённое заведение, но и на этот раз строительство затянулось в связи со смертью монарха: новая церковь была освящена лишь в 1634 г. Через 42 года на крыше вырос чудесный шпиль – «вероятно, самый красивый, когда-либо появлявшийся в Стокгольме», – но вспыхнувший в 1759 г. на Сёдермальме пожар, стёрший с лица земли 300 домов, уничтожил и его в придачу с бесценным убранством храма. Церковь удалось восстановить, сохранив почти все внешние детали; спасли и некоторые предметы интерьера, к примеру, купель. В 1774 г. тут появился мощный орган, признанный одним из лучших образцов шведского рококо.
   На церковном кладбище покоятся скальды Лассе Лусидор, Эрик Юхан Стагнелиус и Эверт Тоб, могилу которого украсил созданный супругой поэта бюст. Здесь захоронены ученыйестествоиспытатель Эммануэль Сведенборг и изобретатель Кристофер Польхем.

Церковь Святого Иоанна

   С начала XVII в. на Брункебергской гряде находилось кладбище для нищих, и потому в 1649–1651 гг. здесь была возведена простенькая деревянная часовня Святого Иоанна (Sankt Johannes kyrka), а позднее и колокольня. Строительства церкви пришлось ждать до 1784 г., но практически сразу работы были приостановлены: во время поездки по Италии король Швеции открыл для себя неоантичный стиль и признал уже утверждённый проект устаревшим.
   Новый план подготовили очень быстро, однако дальше чертежей дело не пошло: работы возобновили лишь в конце XIX в., когда был объявлен очередной конкурс, победителем в котором стало здание в стиле неоготики, ориентированное, как ни странно, в северо-южном направлении. Ради него пришлось снести ветхую часовню, но выкрашенную в яркий красный цвет колокольню удалось спасти.
   В двух шагах отсюда, на улице Юханнесгатан (Johannesgatan, 17), находится так называемый «домик королевы», возведённый в XVII в. по распоряжению Ульрики Элеоноры для нищих, бездомных и стариков. Сейчас это старейшая всё ещё функционирующая благотворительная организация Стокгольма.

Хёгалидсщюркан

   Самой необычной церковью Сёдермальма признаётся Хёгалидсщюркан (Högalidskyrkan) – единственный двуглавый храм Стокгольма. Возведена она была в 1923 г. по проекту Ивара Тенгбома, взявшего за основу двуглавый Домский собор в средневековом шведском городе Висбю. Архитектор предложил ориентировать церковь с севера на юг, однако после длительных дискуссий было принято решение не отступать от устоявшихся канонов храмостроения.
   Невооружённым глазом видно, насколько кирпичная Хёгалидсщюркан в стиле национальной романтики похожа на стоящую на противоположном берегу залива Стокгольмскую ратушу. Сходство это далеко не случайно: в тот момент как раз проходили работы по возведению ратуши, и высота новой церкви должна была полностью соответствовать высоте городской управы. Кстати, двуглавым храм сделали лишь потому, что однаединственная башня никогда бы не смогла одержать победу в конкуренции с одиночной башней Ратуши.
   Северная башня получила название в честь апостола Ансгария и должна была символизировать закон Божий, что в принципе заметно по её более строгому виду. К тому же венчает её церковный петушок, в отличие от более открытой и светлой южной башни, украшенной золотым крестом. Последняя была задумана как олицетворение Евангелия, который несут в массы находящиеся здесь колокола, и окрестили её именем реформатора Олауса Петри. Символизм прослеживается ещё и в том, что первые буквы названий башен являются начальной и конечной буквами греческого алфавита.

Единственная двуглавая церковь Стокгольма – Хёгалидсщюркан

С определённого ракурса башни Хёгалидсщюркан кажутся разными по высоте – это привело к появлению легенды о двух сёстрах, оплативших строительство этих сооружений. В народе любили говорить, что одна из сестёр была несколько состоятельнее, а потому оплаченная ей башня и получилась выше. На самом деле обе башни имеют равную высоту: 84 метра.

Церкви в честь королей

Церковь Адольфа Фредрика

   Церкви, окрещённые в память о различных королях, нисколько не похожи друг на друга, но каждая из них представляет интерес.
   Вначале появилась церковь Адольфа Фредрика (Adolf Fredriks kyrka): первый камень был заложен самим королём, в честь которого и назван храм, в 1768 г. На церемонии открытия, состоявшейся спустя 6 лет, присутствовали уже его старшие сыновья, Густав III и герцог Карл (будущий Карл XIII). Здание в густавианском стиле с элементами рококо было выстроено вокруг часовни святого Олофа, сооружённой в 1674 г., и имело форму греческого креста.
   Не последнюю роль в украшении церкви играл Юхан Тобиас Сергель, в 1785 г. создавший складень на тему Христова воскресения, а также скульптурную композицию, посвящённую великому французскому философу Рене Декарту: юный гений срывает с Земного шара покрывало и освещает его своим факелом. Монумент появился по инициативе Густава III, пожелавшего видеть, как Правда, представленная нашей планетой, освобождается ото Лжи. Ещё одним уникальным элементом внутреннего убранства является необычная купель из хрусталя, сотворённая Лисс Эрикссоном.
   На церковном кладбище захоронены первый премьерминистр Швеции Ялмар Брантинг, скульптор Юхан Тобиас Сергель и Улоф Пальме, 28 февраля 1986 г. убитый неподалёку, на углу улиц Свеавэген и Туннельгатан (Tunnelgatan). Семья Улофа была категорически против того, чтобы место трагедии каким-то образом связывали с министром, однако государство приняло решение о присвоении части улицы Туннельгатан имени покойного политика.

Церковь Густава Адольфа

За церковью Адольфа Фредрика последовала асимметричная церковь Густава Адольфа (Gustav Adolfskyrkan), построенная в 1890–1892 гг. как гарнизонная по проекту Карла Мёллера, автора несколько более крупной церкви Святого Иоанна. Здесь также была выбрана неоготика с фасадом, облицованным кирпичом и гранитом. Западные врата украшает скульптура святого Георгия, убивающего дракона. Церковь названа в честь грозного вояки Густава II Адольфа и в присутствии Оскара II была освящена в годовщину гибели вызывавшего восхищение многих поколений короля.
Основные работы выполняли жившие неподалёку солдаты, и гарнизонной церковь была вплоть до 1928 г., после чего начали обсуждаться планы по уничтожению церкви или перестройке её в кинотеатр. Когда же район принялись активно застраивать, в приходе вновь возникла необходимость, и богоугодное заведение решили сохранить.

Церковь Густава Васы

   По примеру церквей Адольфа Фредрика и Катарины, вдохновившись чудесными храмами Италии, архитектор Аги Линдегрен в 1906 г. спроектировал самую большую в Стокгольме церковь, названную в честь «основателя шведского государства» короля Густава Васы (Gustav Vasa kyrka). В те времена в моде был модерн, однако Аги отдал предпочтение популярному в XVII столетии стилю необарокко. В основе лежит греческий крест, венчает строение купол высотой 60 м. Под зданием размещён один из крупнейших в Европе колумбариев, вмещающий около 35 000 урн и появившийся в 1924 г., когда застройка вокруг церкви вынудила копать вглубь, а не вширь. Так в крипте возникла ещё одна церковь, названная Маленькой.
   Из достойных внимания предметов инвентаря стоит отметить заалтарный образ, представляющий собой мощнейшую в Швеции скульптурную композицию в стиле барокко. Изначально он был создан для Упсальского собора, но затем оказался на сохранении в Скансене, откуда и попал в церковь Густава Васы.
   Ещё одна достопримечательность – великолепный орган, один из самых известных в стране, поскольку сделан он был в традиционном для Скандинавии стиле, и подобных экземпляров сохранилось совсем немного.

Церковь Оскара

   Любителям органной музыки, безусловно, стоит посетить и другое заведение – церковь Оскара (Oscarskyrkan), где в 1949 г. появился орган, до сих пор причисляемый к крупнейшим в стране, а потому организация концертов и музыкальных вечеров стала самым важным направлением деятельности храма.
   Готическая церковь Оскара с увенчанной остроконечным шпилем башней над высокими потолочными сводами и длинными окнами была построена в конце XIX в. Главным архитектором являлся Густав Херманссон, чей проект победил в конкурсе, но не вызвал восхищения ни у общества, ни у судей, поскольку предложенная неоготика уже выходила из моды: страна шагнула в мир модерна.
   Тем не менее в 1897 г. Оскар II заложил первый камень будущей церкви, окрещённой в ознаменование 25-летия его правления. Инаугурация состоялась спустя пять лет, но в 1920–1922 гг. церковь была перестроена внутри, и сегодня ничто не напоминает о прежнем её облике и величии. Цвета сделали приглушёнными, дабы создать более тёмную атмосферу; одновременно здесь появились витражи для 33 окон, над которыми трудился брат знаменитого норвежского скульптора Густава Вигеланда Эммануэль. Главной темой он избрал популярную в то время идею о том, что основные положения Нового Завета зашифрованы в Ветхом Завете, смысл коего, в свою очередь, раскрывается через Новый.

Церкви в честь королев

Церковь Хедвиги Элеоноры и церковь Ульрики Элеоноры

Когда-то на месте нынешнего Национального музея находилась адмиралтейская церковь, но к XVII в. она перестала вмещать всех желающих. Морские офицеры начали тогда посещать лежащую неподалёку церковь Святого Иакова, что вызвало недовольство других прихожан, и в 1662 г. было издано предписание, запрещавшее морякам и прочим жителям района появляться в приходе Святого Иакова и направляющее их в адмиралтейский храм, который предполагалось расширить.
После длительных обсуждений было принято другое решение: построить новую церковь к северу от нынешнего Музея армии. Строительство началось в 1650-х гг. по проекту Жана де ла Валле, вдохновлённого французскими гугенотскими богоугодными заведениями. Недостаток финансирования замедлил работы, и церковь освятили лишь в 1737 г. Название она получила в честь супруги Карла X Густава (1622–1660), королевы Хедвиги Элеоноры (Hedvig Eleonora kyrka).

   Церковь Хедвиги Элеоноры

   Совсем другая история у кунгсхольмской церкви Ульрики Элеоноры (Ulrika Eleonora kyrka), основанной в 1672 г. и очень напоминающей церковь Катарины, – и это неудивительно: автором проекта был один и тот же архитектор. Несмотря на то что он также создал дворец ван дер Ноота и упландские замки Шё и Сальста, величайшим его творением единогласно признана именно церковь Ульрики Элеоноры.
   Из-за экономических трудностей строительство затянулось, и освящена церковь была только в 1688 г. в присутствии Карла XI и королевы, в честь которой храм и был окрещён. Однако на тот момент церковь не была полностью готова: главным созданным в ней ко дню открытия элементом были шикарные витражи. Со временем внутреннее убранство пополнили многочисленные дары и пожертвования, но в XIX столетии храм «упростили» и частично убрали инвентарь. К счастью, здесь всё же сохранились ценные предметы: портреты Ульрики Элеоноры (кисти Эренштраля) и Густава II Адольфа, написанного Якобом Эльбфасом и признанного одним из лучших изображений короля. В церкви также хранится Библия Густава II Адольфа.

Церковь Катарины и церковь Софии

   Величественная церковь Катарины (Katarina kyrka) находится на исторически значимой территории: впервые эти края упоминаются в связи с казнью правителя Швеции Торгильса Кнутссона в 1306 г. Через 15 лет на этом месте возвели первую часовню, которая, однако, была снесена в начале XVI в.
   Вместо неё в 1580-е гг. по указу Юхана III соорудили часовню Стуре в память о сожжённых здесь телах аристократов (в том числе и о самом Стене Стуре-младшем, чьё тело специально изъяли из земли, дабы уничтожить на глазах изумлённой публики), пострадавших в стокгольмской кровавой бане.
   В XVII в. население Сёдермальма увеличилось в четыре раза, что вызвало необходимость не просто расширить часовню, а построить вместо неё настоящую церковь. Правящий в то время король Карл X Густав, однако, жаждал преобразить столицу: будущая церковь, окрещённая в честь его матери, должна была стать центральной в обновлённом Стокгольме. Рядом монарх хотел возвести и новый дворец, который, судя по всему, мог заменить старые хоромы, но скоропостижная кончина Карла в 1660 г. не позволила осуществиться его планам. К тому моменту были готовы лишь стены церкви; сверху быстро положили временную крышу, дабы обитель могла принимать первых прихожан.
   Церковь Катарины стала первой в Скандинавии, построенной специально для проведения лютеранских служб: кафедра и алтарь находились в самом её центре – впрочем, это вызвало недовольство местного населения, попросившего разместить заалтарный образ согласно традиции, что и было сделано в 1690 г. В целом в храме прослеживаются итальянские и французские идеалы архитектуры.
   В 1695 г. церковь была практически полностью завершена внешне, но лестница к южным вратам появилась спустя 18 лет. В народе долгое время ходила легенда о том, как король Карл XII беззастенчиво въехал в храм на своём боевом коне, после чего новую лестницу окрестили лестницей Карла XII.
   Церковь Катарины горела дважды: при пожаре 1723 г. оказалась повреждена башня, купол и большая часть инвентаря, однако уже через год храм снова начал функционировать. В 1990 г. огонь затронул купол, обрушившийся в центр церкви и уничтоживший всё внутри. Спустя пять лет церковь была восстановлена и сегодня выглядит в точности, как в 1784 г., хотя её внутреннее убранство по-прежнему довольно скудно.

   Во второй половине XVII в. кварталы вокруг церкви Катарины прославились как места обитания ведьм и колдунов. В 1675 г. в Стокгольме вспыхнула настоящая истерия, хотя многие обвинения жители воспринимали скептически: страсти, долгое время бушевавшие в Европе, к тому моменту уже слегка поутихли. Тем не менее охота на ведьм в шведской столице продолжалась полтора года, и за это время жизни лишились 14 человек. Вообще в сравнении с миром Швеция была страной наименее жестокой: колдовские процессы, унёсшие жизни десятков тысяч людей по всей Европе, свелись здесь к небольшой «лихорадке», в результате которой пострадало около трёхсот человек – другие же были приговорены к позорному наказанию, впоследствии нередко отменённому.

   Церковь Катарины, вокруг которой в XVII в. бушевали колдовские процессы

   Слухи о ведьмах дошли до Швеции с континента, где вот уже почти два столетия Святая Инквизиция пыталась отделить добро от зла. До Стокгольма волна колдовских процессов докатилась из центральной части страны, когда потерявший родителей-магов подросток Юхан Юханссон Гриис прибыл в столицу и начал запугивать местных детей страшными рассказами о ведьмах.
   Необычность шведских процессов заключалась в том, что во время суда принимались во внимание показания маленьких детей (именно они, как правило, и указывали на ведьм), и как только их ненадёжность была доказана, обвинения и, следовательно, процессы прекратились.

   В 1899 г. приход церкви Катарины оказался слишком маленьким для разраставшегося неимоверными темпами южного района, и тогда был объявлен архитектурный конкурс на строительство новой церкви в восточной части Сёдермальма. Победителем вышел Густав Херманссон, чья первая церковь, названная в честь короля Оскара, уже возводилась в Эстермальме. Его церковь на Сёдермальме получила имя в честь супруги Оскара королевы Софии (Sofia kyrka) и планировалась как гигантский ориентир для мореплавателей, вздымающийся на высоту 124 м над уровнем моря. До появления телевизионной башни Какнэстурнет церковь Софии являлась самым высоким зданием в Стокгольме, хотя во многом таким титулом она обязана Белой горе, на вершине которой и стоит.
   Изначально церковь думали сделать кирпичной, но вскоре планы изменились, и новым материалом был избран гранит и песчаник из стокгольмского архипелага. Готовый храм, сразу же раскритикованный за невероятную схожесть с немецкими богоугодными заведениями, украсили в стиле модерн, покрыв стены и своды цветочными арабесками и библейскими сюжетами, исчезнувшими, однако, во время реставрации 1948–1951 гг.
   У самой церкви начинается живописнейший парк с маленькими деревянными постройками XVIII–XIX вв., ныне не вызывающими ничего, кроме умиления. Совсем по-другому обстояло дело в XIX веке, когда здесь обитали работники гавани, крутильщики сигар и другие представители малопрестижных профессий. Зачастую несколько семей были вынуждены ютиться в одном общем домишке; в районе процветали нищета и пьянство.

Живописный парк с деревянными домишками при церкви Софии

В 1876 г. небольшая группа женщин отважилась восстановить моральный облик местных жителей и рьяно принялась бороться с опустившимися членами общества. Постепенно ситуация улучшилась; в 1880-х гг. здесь был разбит парк, а в самой высокой точке началось строительство церкви Софии. С 1954 г. тут существует Зелёный театр, рядом с которым находится музыкальный павильон, причисленный к культурному наследию столицы. В северной части парка в 1906 г. появились одни из первых в Стокгольме огородных участков (Barnängens koloniträdgärdsfo rening).

Парковый Стокгольм

   Наверное, сегодня уже ни для кого не секрет, что Стокгольм является одним из самых зелёных городов Европы: 40 % его территории составляют лужайки и парки, причём не только узкие зелёные бульвары, но и роскошные парковые оазисы, среди которых и знаменитая Хага.
   Как и простые здания, зелёные насаждения столицы то и дело меняли свой вид, ориентируясь на идеалы времени: в XVII в. в моде были пышные сады в стиле барокко, в XVIII в. их сменили мягкие английские парки, а XIX столетие принесло романтичные лужайки и клумбы. Тогда же было объявлено, что в будущем все незастроенные холмы города должны таковыми и оставаться, превращаясь в парковые зоны с захватывающим дух видом на столицу. Так в городе возникли парки Крунуберг, Витаберг, Ванадислунден, Тегнерлунден и Тантолунден.
   В 1930-х гг. появились парки в так называемом «стокгольмском стиле», отличающиеся стремлением к идеалам функционализма и социализма и спустя 20 лет подарившие шведской столице статус города с самой прогрессивной парковой политикой в мире. Подобные уголки, копируемые затем архитекторами и городскими планировщиками по всему свету, располагали к играм и отдыху, добраться до них не представляло труда, а их главной целью было возместить нехватку зелени горожанам, не имевшим собственной виллы и, соответственно, садика при ней. С 1942 г. в таких парках начал работать «зелёный театр».
   Надо сказать, именно знаменитый стокгольмский стиль, предполагавший активное времяпрепровождение и организацию демонстраций в парке вкупе с оригинальным расположением зелёных насаждений на вершинах холмов, делает многие столичные оазисы уникальными в своём роде в сравнении не только с другими странами, но и с остальными шведскими городами.

   Одним из первых парков в стиле функционализма был появившийся в 1936 г. Роламбсхов (Mlambshovsparken), где сегодня помимо скульптурных композиций существуют вмещающий 5000 человек амфитеатр, площадка для игры в пляжный волейбол, футбол и петанк, а также места для пикников и шашлыков. В летнее время здесь проводятся бесплатные занятия аэробикой, а с 2010 г. тут также функционирует парк для скейтбордистов «Rålis Skatepark» с многочисленными дорожками разной формы, длины и глубины.

   В Средние века в крошечном Стокгольме, не выходившим за пределы Стадсхольмена, едва ли могло найтись место для зелёных насаждений в нашем понимании: единственное, чем мог похвастать город, – это огородами да грядками с лечебными травками и специями. «Главный огород» столицы в то время находился к югу от королевского дворца, свидетельство чего сохранилось в названии двух Садовых улиц Старого города (Trädgårdsgatan и Trädgårdstvärgränd). При Густаве Васе огромный огород был разбит на три части, где помимо обычных розовых кустов и фруктовых деревьев росли шелковицы, грецкие орехи, испанская вишня, абрикосы и виноград.
   В период Великодержавия Швеции дворяне рьяно принялись разбивать пышные парки, следуя зарубежным образцам: теперь сады должны были не просто быть полезными, но и приносить успокоение и радовать глаз. На бывших огородах появились экзотические деревья, фонтаны, скульптуры и огромные фарфоровые горшки с цветами.
   Нынешние Кунгстрэдгорден [8 - Подробнее о парке Кунгстрэдгорден читайте в разделе «Королевский Стокгольм».] и Хумлегорден (Humlegården), при Густаве Васе служившие для выращивания продуктов для королевского стола, теперь превратились в первые парки Стокгольма, которые могла посещать общественность, – правда, только обеспеченная; остальным людям разрешили совершать прогулки в королевских охотничьих угодьях – на Зверином острове. По распоряжению Густава III был создан огромный английский парк Хага, до сих пор являющийся одним из любимейших мест отдыха стокгольмцев.
   Итак, наравне с Кунгстрэдгорденом древнейшим парком Стокгольма считается Хумлегорден, находившийся в ведении монастыря Клары до 1586 г., когда территорию превратили в королевский огород, а после того, как тут в 1619 г. решили выращивать хмель, получивший своё нынешнее название (шв. «humle» – «хмель»). Королева Ульрика Элеонора велела возвести здесь ротонду, куда нередко приходила со своими детьми, но спустя столетие павильон открылся и для общественности, одновременно начав радовать посетителей выступлениями местного театра. Здание вскоре снесли, поставив на его месте памятник Карлу Линнею.
   Другая королева, Кристина, позаботилась о появлении в парке липовой аллеи, деревья коей сегодня являются старейшими в Стокгольме сохранившимися парковыми растениями.
   В конце XVIII в. парк начал приходить в запустение, однако был восстановлен и открыт для всех желающих в 1869 г. Тогда же в нём появилась и Королевская библиотека, вокруг которой мгновенно выросли памятники известным в Швеции людям.
   Рядом с другой библиотекой, Городской, в конце XVIII в. также возник парк – правда, вырос он вокруг старой стокгольмской обсерватории.

   Королевская библиотека в парке Хумлегорден

   Обсерватория, в 1877 г. увенчанная куполом, была построена в 1747–1753 гг. Королевской академией наук и стала первым научным учреждением столицы. Внутри находились как рабочие, так и жилые помещения; первым въехавшим сюда астрономом был Пер Варгентин. Вначале учёные занимались здесь не только исследованием небесных светил: тут работали и картографы, а с 1756 г. Варгентин взялся за измерение температуры – такие замеры, кстати, происходят около здания и по сей день. Сегодня в обсерватории демонстрируется уникальнейший экспонат: температурная лента, показывающая среднюю температуру самого тёплого и холодного месяцев в году начиная с 1756 г. Это единственная точка на планете, где наблюдения за погодой велись непрерывно в течение почти 250 лет!
   В XVIII в. в этих краях ютились лишь низенькие деревянные постройки, окружённые полями, лугами да мельницами. Место для обсерватории было выбрано не случайно: в отличие от задымлённого городского пейзажа сельский характер окрестностей предоставлял звездочётам превосходную видимость. Даже когда Стокгольм начал стремительно разрастаться, холм, на котором находилось здание, долгое время напоминал об идиллической деревенской жизни, где продолжала собираться культурная элита столицы.
   Лишь в конце XIX в. картина изменилась: вокруг начал расти научный городок: тут появился Королевский технологический институт, Стокгольмская высшая школа и Городская библиотека. Мелкие домишки сровняли с землёй; вместо них проложили широкие магистрали. Уличное освещение также сказалось на работе астрономов, в 1929 г. вынужденных переехать подальше от центра, в местечко Сальтшёбаден (Saltsjöbaden).
   С 1991 г. по 2013 г. в обсерватории работал музей, где проходили постоянные и временные выставки. Также можно было подняться в купол и осмотреть телескоп, выпущенный в 1910 г. и позволяющий в определённые дни любому желающему – конечно, при условии хорошей погоды – увидеть звёздное небо.
   В двух шагах от обсерватории раскинулись ещё несколько парков: Васа, Ванадис и Тегнерлунден [9 - Подробнее о парках Васы и Тегнера читайте в главе «По следам знаменитостей».].

   Как и многие стокгольмские оазисы, парк Ванадис, названный в честь языческой богини плодородия и любви Фреи, расположен на вершине Брункебергского хребта, в данном месте достигающего высоты 43 м над уровнем моря, а потому подъём сюда может оказаться настоящим испытанием даже для тренированных людей.
   В старые времена всю эту местность величали Змеиным болотом – одноимённый водоём находился в районе сегодняшнего центра Веннер-Грена. Края эти были нищим предместьем Стокгольма, а потому простой люд окрестил их весьма красноречиво – Сибирью. Свои нынешние очертания парк стал приобретать в конце XIX в., когда здесь было высажено около 2000 деревьев и кустарников, которые, к сожалению, в значительной степени увяли, и сегодня Ванадис выглядит унылым и запустелым, хотя планы по восстановлению зелёных насаждений и приведению парка в порядок вот уже не первый год активно обсуждаются местной администрацией.
   В самой высокой точке парка до сих пор находится здание, во многом напоминающее средневековый борг, – это водный резервуар, вмещающий 8100 м³ воды и приобретший нынешний вид в 1913–1918 гг., когда в стране царил дух национальной романтики. Прекрасным дополнением к резервуару является церковь Стефана, навеянная тюдорским стилем, переживавшим своё второе рождение в Англии в конце XIX в.
   У подножия хребта, у улицы Седерсдальсгатан (Cedersdalsgatan), находятся несколько крошечных красных домишеквремянок, построенных в 1917 г. Создавая их, архитектор А. Веттерберг хотел показать, что даже в маленьком жилье, состоящем из одной комнаты и кухни (а то и просто кухонного уголка), можно было сносно существовать, если домик был правильно сконструирован. Ныне миниатюрные квартиры объединили и отремонтировали, сохранив в них при этом атмосферу старины и уюта.
   Индустриальная революция внесла свои коррективы в развитие парковой культуры шведских городов: отныне планировщики должны были учитывать потребности растущего в каменных джунглях населения в местах отдыха, а потому в новых кварталах стали появляться дорожки для гуляния и аллеи, подчинённые принципу: «Больше света, воздуха и простора».
   На рубеже XIX–XX веков в Стокгольме разбили первый «народный парк» (folkpark) – место для политических собраний и прогулок представителей рабочего класса, где, помимо прочего, устраивались вечера танцев, концерты и лекции, а позже стали устанавливаться и аттракционы. До сих пор во многих шведских городах в подобных парках (в Стокгольме все они уже исчезли) в летнее время выступают известные шведские группы и певцы: как только концерт организуют на крытом стадионе, шведы тотчас начинают ворчать: мол, у них украли столь ценный тёплый летний вечер!
   Вплоть до 1930-х гг. горожанам запрещалось ходить по газонам, однако городской планировщик Хольгер Блум решил положить этому конец: по его мнению, лужайки должны были являться неотъемлемой частью любой зоны отдыха, ведь на них также могли проводиться спортивные мероприятия и праздники, а люди наслаждались бы ласковыми лучами солнца «на природе».
   В 1994 г. в столице был создан первый в мире городской национальный парк – огромный Королевский национальный парк размером 27 км², охвативший районы трёх коммун (Стокгольма, Лидингё и Сольны) и включающий Звериный остров, парк Хагу, территорию Ульриксдальского дворца, озёра Брюннсвикен и Эдсвикен и даже острова Фьедерхольмарна (Fjäderholmarna).
   Во многих стокгольмских парках можно неожиданно набрести на сохранившиеся огородные участки, где шведы на маленьких клочках земли пытаются вырастить собственные овощи и фрукты, а заодно и насладиться летней погодой, примостившись на небольшом шезлонге около деревянного сарайчика.

   Типичные стокгольмские участки под огороды

   Одной из старейших стокгольмских территорий под огороды считается Эриксдальслунден (Eriksdalslunden), появившийся в 1906 г. В те времена каждый садовник мог построить «избушку», размеры которой не превышали бы 6 м², а проектировать их разрешалось лишь двум архитекторам: Рагнару Эстбергу и Ларсу Исраэлю Вальману. Права на владение участком получали тогда исключительно мужчины и замужние женщины, уже имевшие постоянное место жительства. Сегодня в Эриксдальслундене насчитывается 143 участка – это самый крупный «огород» в черте города.

   22 февраля 1944 г. советскими самолётами на Стокгольм было сброшено несколько бомб: две упали посреди парка Эриксдальслунден, третья уничтожила только-только возведённый неподалёку театр у кромки воды. Несколько бомб разорвались в других частях столицы и в Стрэнгнэсе, а событие вошло в историю Швеции как «русская хлопушка».

   Идея с огородами оказалась превосходной: стокгольмцы выстраивались в очереди и готовы были терпеть как неблагоприятный климат, так и мало поддающуюся обработке землю – лишь бы съесть собственноручно выращенный помидор. Потому, видимо, подобные участки правительство начало активно выделять горожанам во время Первой мировой войны в надежде, что жители смогут снабдить себя едой самостоятельно, – так появились наделы Тантолундена (Tantolunden), большинство приобретателей которых работали на стоявшем неподалёку сахарном заводе. Местная почва сулила неплохие урожаи, однако расположение было не слишком удачным – на отвесной скале, что вынудило людей устраивать участки террасами и строить подпорки и укрепляющие стены.

   В 300 метрах к западу от парка, прямо над огородами, во время Второй мировой войны была создана система противовоздушной обороны для защиты мостов к районам Орста (Ärsta) и Лильехольмен (Liljeholmen). Сегодня здесь всё ещё отчётливо видны следы размещавшихся укреплений, хотя большую их часть либо снесли, либо закрыли.

   Ещё один крупный парк в южной части Стокгольма – Винтервикен (Vinterviken), знаменитый тем, что здесь Альфред Нобель основал свою фабрику, помещения которой использовались в разных промышленных целях вплоть до 1980-х гг. Нобель перенёс сюда производство в 1865 г., когда его деятельность в Хеленеборге на Сёдермальме стала слишком опасной для проживавших там стокгольмцев. В Винтервикене Альфред организовал лабораторию для испытаний, прежде всего динамита. Позже учёный переехал в Германию, однако Винтервикен продолжал функционировать ещё многие годы, хотя здесь неоднократно происходили несчастные случаи, в том числе и в июне 1868 г., когда при взрыве погибли 14 человек.
   В 1998 г. в одном из бывших помещений фабрики открыли музей скульптуры, закрытый, однако, уже в 2008 г. из-за финансовых трудностей, и сегодня здание сдаётся под организацию праздников и проведение конференций. Также на территории предприятия в новоиспечённых частных мастерских трудятся 14 человек, занимающихся живописью, скульптурой, фотографией и созданием мебели. Тем не менее прошлое опасного производства даёт о себе знать: земля в этих краях сильно загрязнена и в 2011 г. занимала 9-е место в Стокгольме по содержанию в почве ядовитых веществ.
   С Нобелем связан и другой парк, названный в его честь и расположенный в Эстермальме. Этот парк знаменит на весь город тем, что здесь представлены почти все дикорастущие деревья Швеции – другими словами, это настоящий рай для ботаников. Здесь сохранилась сторожка придворного лесничего, появившаяся в 1773 г. и перестроенная столетием позже, чтобы удовлетворить потребностям переехавшего сюда Института леса, благодаря которому сегодня тут можно встретить такое разнообразие деревьев.
   Растительным изобилием готов похвастать и стокгольмский ботанический сад Бергиусов (Bergianska trädgärden, Gustafsborgsvägen, 4), основанный братьями Бергиусами в середине XVIII в. В XX столетии на территории парка появились первые важные постройки: Старая оранжерея с тропическими растениями и куполообразная Оранжерея Виктории для кувшинок и лилий – в особенности для гигантской кувшинки Виктории, листья которой способны выдерживать вес до 50 кг. В 1991 г. на территории парка, в общей сложности насчитывающего около 9000 видов растений, организовали японский сад с прудиком.

   Оранжерея Виктории в Ботаническом саду Бергиусов

   С 1995 г. Ботанический сад является частью огромного национального парка, где расположен другой необычный музей – Дом бабочек (Fjärilshuset, Hagaparken), где 800 м² отдано тропическим бабочкам, птичкам, лягушкам и редким растениям – а с 2013 г. и одному из крупнейших в Швеции аквариумов с акулами.
   Не меньшее внимание природе уделено в стокгольмском Биологическом музее (Biologiska museet, Hazeliusporten, 2), с 1893 г. представляющем чучела скандинавских животных и птиц в их естественной среде обитания. С виду здание очень напоминает норвежские ставкирхи; внутри отсутствует электрическое освещение, что усиливает эффект нахождения экспонатов «на природе».

   Особый экземпляр в этом музее – крайне редкий, но чрезвычайно знаменитый зверь сквадер: наполовину глухарь, наполовину – заяц. Чучело его было создано в 1918 г. после того, как по стране распространилась охотничья байка о чудо-животном, якобы подстреленном шведским охотником Хоканом Дальмарком недалеко от города Сундсваль. В 1907 г. экономка Дальмарка подарила своему работодателю картину с изображением сквадера, а после смерти охотника было создано чучело, копия которого сегодня и находится в Биологическом музее (оригинал хранится в Сундсвале).

   Центральная лестница музея ведёт к огромной диораме, где представлены все типы шведского ландшафта и обитающие в разных частях страны животные. Биологический музей считается первым в мире, создавшим столь масштабную диораму, дабы изобразить сцены из жизни дикой природы, – позднее эта техника получила широкое распространение в крупных естественно-научных музеях мира, в том числе в Нью-Йорке и Чикаго.
   В последние годы шведы озаботились тем, что их дети – равно, как и многие ребята в мире, – настолько оторвались от природы, что слабо себе представляют, откуда в магазинах появляются молоко и яйца. Проблему решили просто: при разных музеях под открытым небом стали открывать мини-зоопарки, где детишки могли бы познакомиться с козами, овцами, поросятами, лошадьми – а порой и коровами. Подобный зверинец есть, например, в Скансене и в похожих краеведческих центрах, но куда более информативной окажется поездка в Рённинге (Rönninge by, Täby).
   Рённинге – это деревушка около одноимённого озера, в которой сегодня можно понаблюдать за всей сельскохозяйственной деятельностью, связанной с разведением скота и пчеловодством. Тут ничего не изменилось за последнюю добрую сотню лет, и турист с головой погружается в атмосферу крестьянской жизни в Швеции XIX в.

Музейный Стокгольм

   Стокгольм нередко называют городом музеев: их тут более сотни, и любой найдёт себе что-то по вкусу. Подробно рассказать о каждом из них не представляется возможным, потому здесь будут представлены лишь самые интересные, необычные и важные, без которых поездка в Швецию не будет полноценной.
   Все музеи Стокгольма можно условно разделить на несколько категорий: художественные, этнографические, исторические, детские и связанные с природой… Безусловно, один и тот же музей может рассматриваться, скажем, и как исторический, и как этнографический, а «детский уголок» найдётся практически везде – как и различные задания и вопросы, делающие посещение даже самого, казалось бы, «скучного» музея ребёнком познавательным и незабываемым.
   Большинство туристов знают: самое музейное место Стокгольма – это остров Юргорден, однако не меньшей популярностью пользуются и Корабельный остров Шепсхольмен, и Ладугордсйэрдэт (Ladugårdsgärdet), где в двух шагах от телевизионной башни Какнэстурнет сосредоточились музеи самого разного характера – не говоря уже о выросшем тут «Городе дипломатов», архитектура которого сама по себе может считаться музеем под открытым небом.

Художественные музеи

Любителям искусства Стокгольм покажется истинным раем: таким разнообразием может похвастать далеко не каждая столица. Здесь представлено и современное искусство, и классика, а шедевры живописи, архитектуры и скульптуры встречаются повсюду.

Национальный музей

Главным магнитом для всех поклонников живописи и скульптуры, безусловно, является Национальный музей (Nationalmuseum, Södra Blasieholmshamnen, 2), где собрано около 600 000 экспонатов, старейшие из коих датируются XVI в.

   Национальный музей

   Основа музея была заложена в XVIII в. В 1777 г. финансовое положение жившей не по средствам королевы Лувисы Ульрики ухудшилось, и она была вынуждена продать часть коллекции правящему монарху Густаву III, который, однако, при приобретении ценных предметов старины использовал государственные средства, а не личные, что означало невозможность передать приобретённые произведения искусства по наследству.
   В 1793 г. музей распахнул свои двери для первых посетителей; а в 1815 г. здесь появилось 50 работ Юхана Тобиаса Сергеля, что ознаменовало очередной виток в развитии экспозиции: с одной стороны, скульптуры представляли новое течение, классицизм, с другой – собственно шведское искусство.
   Вскоре возникла необходимость расширить помещение музея, и строительство нового здания стало одним из самых дорогих проектов в Стокгольме тех времён. На возведение постройки ушло 12 лет; ещё три года понадобилось на оформление интерьера Музей открылся в 1866 г., а с 1935 г. он является государственным памятником зодчества.
   Коллекции музея пополнялись не только за счёт щедрых даров и приобретений, но и, как это не раз бывало в те далёкие времена, путём грабежей. Множество произведений искусства, радующих сегодня глаз ценителя, по сути являются трофеями, захваченными в жестоких битвах, превративших Швецию в великую державу. Так, в 1648 г. шведы вторглись в Прагу, после чего собрание музея пополнилось 470 полотнами, 69 бронзовыми статуями и иными драгоценными предметами искусства.
   В XIX в. лестничные пролёты и стены Национального музея было решено украсить фресками, демонстрирующими различные исторические события и тех, кто способствовал развитию музея и обогащению его коллекции. Ярчайшим образцом подобного искусства стала роспись Карла Ларссона: так, он изобразил пишущего портрет Карла XI художника Эренштраля, строительство Тессином-младшим и Хорлеманом Королевского дворца и приобретение Густавом III предметов старины. Самыми выдающимися полотнами стали «Вхождение Густава Васы в Стокгольм в 1523 г.» и «Зимнее жертвоприношение».

   Изначально работы Карла Ларссона не слишком нравились критикам, считавшим, что эскизам не хватает монументальности. Несколько раз художник переделывал работы и участвовал во всех проводившихся конкурсах, пока, наконец, не представил «Вхождение Густава Васы в Стокгольм». Увидев полотно, его главный конкурент Густав Седерстрём, также претендовавший на первое место, был настолько поражён и восхищён, что отозвал свою картину, отказавшись вносить в неё какие-либо изменения ради получения главного приза.

   Сегодня в здании музея находится около 16 000 полотен и скульптур, 30 000 объектов художественного ремесла, а также графическая коллекция мирового значения. Жемчужинами считаются, среди прочего, «Заговор Юлия Цивилиса» кисти Рембрандта, «Дама под вуалью» Александра Рослина и собрание русских икон.
   Часть коллекции размещена в королевских дворцах в столичных пригородах; в Грипсхольме представлена портретная экспозиция, насчитывающая порядка 4700 картин.
   3 февраля 2013 г. Национальный музей был закрыт на реставрацию, которая, по предварительным подсчётам, продлится до 2017 г. В это время шедевры будут частично демонстрироваться в других музеях не только Стокгольма и Швеции, но и за границей.
   В Национальной галерее, конечно, можно познакомиться и со шведским искусством, однако тем, кто хочет побольше узнать о художниках и скульпторах страны, лучше посетить галерею Карла Эльда, Тильскую галерею, музей «Вальдемарсудде» и Миллесгорден.

Ателье Карла Эльда

   Скульптор Карл Эльд (1873–1954) был самым востребованным ваятелем Швеции в первой половине XX в. Почти 30 лет он жил и работал в своём стокгольмском ателье, ныне ставшем музеем (Carl Eldhs Ateljémuseum, Lögebodavägen, 10). Само деревянное здание было спроектировано в 1919 г. автором Стокгольмской ратуши Рагнаром Эстбергом и ныне вмещает несколько сотен работ выдающегося творца: это и статуэтки, сохранившиеся со времён его учёбы в Париже, и бюсты, и эскизы, и пробы. В Европе найдётся совсем немного подобного рода мастерских в столь замечательном виде, а потому ателье Карла Эльда считается отличной демонстрацией жизни и работы любого скульптора.
   Музей находится на холме, и отсюда открывается незабываемый вид на Хагу и залив Брюннсвикен – это было одним из решающих факторов при принятии Эльдом решения о месте размещения его ателье. Здесь он мог работать в тишине и спокойствии не только дома, но и в личном саду, вдохновляясь захватывающими дух пейзажами.
   Музей Карла Эльда открылся в 1963 г., спустя 9 лет после смерти скульптора. Первое время экскурсии здесь проводила его дочь, однако в начале 1990-х гг. её здоровье резко ухудшилось, и на несколько лет помещение пришлось закрыть. В 1995 г. экскурсии возобновились, но уже в 2006 г. коллекция была эвакуирована из-за строительства проходящей через скалу дороги. С мая 2013 г. музей снова функционирует; кроме того, работы Эльда представлены не только в парках и музеях по всей стране (Музеи искусства в Упсале и Гётеборге, Музей эскизов в Лунде), но и за пределами Швеции – например, в Государственном музее искусств в Копенгагене и в Шведском институте в Париже.

Вальдемарсудде – Музей принца Евгения

   С точки зрения расположения дому-музею Карла Эльда ничуть не уступает раскинувшийся на 70 000 м² и с трёх сторон окружённый водой Музей принца Евгения (Prins Eugens Waldemarsudde, Prins Eugens väg, 6).
   Само местечко было известно в средневековой Швеции как остров Вальмундсён, в 1352 г. принадлежавший монастырю Клары, а спустя столетие ставший охотничьими угодьями короля. В 1730-х гг. здесь уже производилось масло – свидетельством того служит сохранившаяся до наших дней масляная мельница, построенная в 80-х годах XVIII в., когда хозяином здесь стал оптовый торговец Карл Магнус Фрис. Так называемый «Старый дом» (иногда также «Жёлтый дом»), перед которым стоит памятник Карлу Линнею, был летней резиденцией коммерсанта.
   Сыну Оскара II Евгению очень нравились эти края, и уже в 1892 г. молодой принц снял одну из комнат в Старом доме, где он хотел рисовать и «наслаждаться золотым вечерним светом». Спустя семь лет принц приобрёл весь земельный надел целиком, обязав приостановить здесь всякую промышленную деятельность. Совместно с архитектором Фердинандом Бубергом он создал в 1905 г. главное здание, наречённое «Замок», а в 1913 г. – художественную галерею. Бывшую индустриальную зону переделали в прекрасный парк, наполненный произведениями искусства шведских скульпторов.
   В 1947 г. принца не стало; его тело было кремировано (Евгений стал первым представителем королевской династии, тело которого подверглось этой процедуре) и захоронено за Старым домом. Перед смертью принц завещал свои великолепные владения государству. Убранство наполненных – в соответствии с идеалами того времени – светом и воздухом комнат во дворце практически не изменилось со дня кончины Евгения: таковой была его последняя воля.

Вальдемарсудде – Дом-музей принца Евгения

Принц Евгений интересовался не только скульптурой и живописью, но и ландшафтным дизайном: в его частной библиотеке хранилось немало книг на эту тему. «Думаю, после искусства моя самая великая страсть – это цветы», – рассуждал принц в одном из писем. Во всех своих поездках он стремился посетить как можно больше парков и садов, а потому неудивительно, что, заполучив Вальдемарсудде и построив на нём дворец, Евгений первым делом принялся за посадку деревьев. До сих пор вдоль воды стоят выращенные им тополя, а один из дубов, прозванный дубом принца Евгения, считается наиболее могучим из всё ещё растущих на острове Юргорден.

Тильская галерея

   Дворец принца Евгения был первым частным особняком, спроектированным многообещающим архитектором Фердинандом Бубергом; следующим его проектом стала Тильская галерея (Thielska Galleriet, Sjötullsbacken, 8), сегодня причисляемая к лучшим в Швеции музеям искусства, где к тому же хранится одно из крупнейших в мире собраний работ Эдварда Мунка.
   Галерея в стиле модерн, скорее напоминающая средиземноморскую виллу на высоком холме, создавалась как место жительства для финансиста и знатного коллекционера искусства Эрнеста Тиля и его семьи. Здание было завершено в 1907 г., но уже в 1924 г. его выкупило государство.
   В мир искусства банкир Эрнест Тиль попал благодаря супруге, проводившей всё своё свободное время в общении с художниками, скульпторами и писателями. Вдохновившись рассказами жены, Тиль начал читать работы Ницше, что впоследствии привело к спонсированию им созданного в Веймаре архива великого философа.
   В 1896 г. Эрнест приобрёл первое значимое полотно кисти шведского живописца Бруно Лильефорса. Очень скоро места в квартире на Страндвэген перестало хватать, и Тиль отправил Фердинанду Бубергу письмо, посвящая того в свои планы: «Я хочу иметь дом, где все стены были бы украшены картинами; он должен быть уютным, ведь я собираюсь там жить».
   В 1904–1907 гг. новый дворец был готов: на верхнем этаже, как и задумывал Тиль, было два крупных зала, и здесь же появились многочисленные работы современников банкира – именно к ним Эрнест проявлял особенно живой интерес. Большую дружбу финансист водил с Карлом Ларссоном, Бруно Лильефорсом и Эдвардом Мунком; в музее же, помимо их творений, представлены также шедевры Андерса Цорна, Августа Стриндберга, Юхана Тобиаса Сергеля, Густава Вигеланда, Поля Гогена, Огюста Родена – в стенах здания есть даже копия посмертной маски Фридриха Ницше!

Тильская галерея напоминает средиземноморские виллы

С 1910 г. Тиль в одиночестве проживал в своей галерее. Во время Первой мировой войны он потерял внушительную долю своих сбережений и, дабы расплатиться с долгами, был вынужден продать своё детище вместе с бесценной коллекцией государству. Урна с прахом Тиля захоронена в скале под скульптурой Родена «Тень».

Миллесгорден

   Говоря о скульптурах, нельзя не упомянуть и знаменитейшего ваятеля Швеции XX в. Карла Миллеса, дом-музей которого расположен на острове Лидингё (Millesgården, Herserudsvägen, 32, Lidingö). Семейство Миллесов купило земельный надел в 1906 г., решив построить здесь дом для себя и несколько ателье для работы. С течением времени работы Карла приобретали всё большую популярность, скульптор богател, а потому и без того шикарная вилла разрасталась – равно как и сад вокруг неё. По возвращении из США в 1950 г. пара организовала огромный скульптурный парк, где обосновались копии монументальных композиций и фонтанов из городов Америки и Швеции.
   Каждый уголок главного здания погружает туриста в чудесный мир путешествий, рассказывая о тех городах и странах, где чета проводила свой отпуск. Так, скажем, посещение в 1921 г. Помпеев отразилось в неоклассическом оформлении элегантной столовой с собственноручно сделанной на полу мозаикой из чёрного и белого мрамора. Комната же, прежде обставленная обычной мебелью, превратилась в Красный зал с богатой мозаикой и мраморными стенами, напоминающими древнеримский город. На кухне супруги завтракали в окружении бело-голубой плитки из нидерландского Делфта.
   В начале 1950-х гг. по поручению Карла Миллеса был построен домик для секретаря скульптора Анне Хедмарк. Последней появившейся здесь постройкой стал выставочный зал 1999 г., где круглый год проходят выставки шведских и зарубежных мастеров. Именно здесь находится и центральный вход в музей.
   Карл и Ольга Миллесы похоронены в небольшой Лесной капелле на территории парка, построенной в 1940-х гг. в духе так называемых «придорожных часовен», типичных для Южной Германии и Австрии, откуда была родом Ольга.

   Территория нынешнего парка прежде представляла собой гранитную скалу, поросшую соснами да берёзами. Миллесы сделали всё, чтобы превратить этот дикий уголок в благородный парк с лестницами, террасами и каменными стенами и колоннами. Деревья, росшие здесь в момент приобретения четой земли, всё ещё растут здесь, хотя год от года их становится всё меньше и меньше: к примеру, в январе 2005 г. во время зимней метели упала 150-летняя сосна.

Музей современного искусства

   Насладившись искусством классическим, можно смело отправляться на Корабельный остров Шепсхольмен, где сразу два музея, расположенных в одном здании, погрузят туриста в день сегодняшний: Музей современного искусства (Moderna museet, Exercisplan, 4) и Центр архитектуры и дизайна (бывший Архитектурный музей).
   В открытом 9 мая 1958 г. Музее современного искусства демонстрируется живопись, скульптура, инсталляции и фильмы, созданные после 1900 г., а также фотографии, сделанные не ранее 1840 г. Коллекция считается одной из наиболее достойных в Европе; здесь представлены, среди прочего, Анри Матисс, Ники де Сен-Фалль и Сальвадор Дали.
   В 1993 г. музей стал участником громкого скандала: отсюда были похищены несколько работ Пабло Пикассо и Жоржа Брака, в связи с чем через год здание решили перестроить, дабы усовершенствовать систему безопасности. На работы ушло четыре года, однако позже его снова закрыли, обнаружив в помещении следы плесени. Музей заработал 14 февраля 2004 г., а спустя пять лет в городе Мальмё открылся его филиал. В 2012 г. выставки в столице посетили около 500 000 человек; экспозицию в Мальмё осмотрели более 100 000 любителей современного искусства.

Необычные скульптуры всех цветов радуги около Музея современного искусства

Рядом с музеем находится примечательная выставка скульптур, старейшая из которых была создана в 1927 г., а новейшая – в 2012 г. Ряд композиций время от времени приводятся в движение, а потому огорожены.

Центр архитектуры и дизайна

По соседству с Музеем современного искусства расположился бывший Архитектурный музей, а ныне – Центр архитектуры и дизайна (Arkitektur– och designcentrum, Exercisplan, 4), где, помимо постоянных и временных выставок, представлены модели знаменитых шведских зданий, оригинальные чертежи, фотографии и исторические предметы, связанные с профессией архитектора.
Ежегодно с конца ноября по начало января в Центре архитектуры и дизайна проходит выставка пряничных домиков, в которой может принять участие любой желающий. Требуется лишь испечь имбирные плитки и склеить их в соответствии с заданной темой, украсив глазурью, конфетами, сахарной пудрой, шоколадом и прочими кондитерскими сладостями.

Музей фотографии

   Наконец, последний крупный магнит для любителей искусства – музей фотографического искусства, названный очень незамысловато: «Фотографиска» (Fotografiska, Stadsgärdshamnen, 22). Несмотря на то что первые мысли об организации музея фотографии появились уже в 1940 г., двери выставочного зала распахнулись лишь спустя 70 лет. Первой выставкой была «Жизнь фотографа 1990–2005 гг.» Энни Лейбовиц; затем здесь побывали работы Антона Корбейна, Сары Мун, Гаса Ван Сента, Роберта Мэплторпа, Леннарта Нильссона и многих других.
   Здание под экспозицию выбрано весьма специфическое: это бывшее таможенное помещение в стиле модерн, возведённое в 1906–1910 гг. по проекту всё того же Фердинанда Буберга. Общая площадь сегодняшнего музея составляет 5500 м²; тут проходят выставки, лекции, музыкальные вечера по четвергам, мастер-классы как для профессиональных фотографов, так и для любителей и новичков.

   Кстати, имеется в Стокгольме и Музей таможенной службы (Tullmuseum, Alströmergatan, 39) с экспозицией, посвящённой работе таможенных органов в городе, сотрудникам таможни и контрабанде в столице. Музей был основан в 1958 г. и 40 лет находился на острове Даларё (Dalarö), пока не переехал в крупнейший город Швеции. Сегодня музей расположен в главном офисе Таможенной службы страны.

Этнографические музеи

В Стокгольме существует немало этнографических и краеведческих музеев, рассказывающих о культуре загадочных далёких стран, но наиболее значимыми и любимыми – причём не только туристами, но и самими шведами, считаются два музея, дающее представление о многовековом укладе жизни в Швеции: Скансен и Музей северных стран, история которых тесно переплетена, ведь у их основания стоял один и тот же человек – Артур Хацелиус (1833–1901).

Скансен

Внимание на плачевное положение шведской культуры, таявшей буквально на глазах под натиском индустриализма, языковед и этнограф Хацелиус обратил в одной из центральных провинций страны, где и приобрёл первые экспонаты для будущих музеев, в том числе и шерстяную юбку, которая ныне числится как предмет № 1 Музея северных стран. Сегодня около 30 000 предметов, официально принадлежащих этому музею, предоставлены в бессрочное распоряжение Скансену (Skansen, Djurgärdsslätten, 49–51).

   Больнэсская изба в Скансене прежде служила для проведения праздников

   Уже в 1873 г. в доме № 71 на улице Дроттнинггатан Артур показал «Скандинавскую этнографическую коллекцию», состоявшую из национальных костюмов, ремесленных изделий и всевозможных предметов домашнего обихода. Очень скоро тесные помещения перестали вмещать разраставшуюся неимоверными темпами экспозицию, и Хацелиус приобрёл небольшой клочок земли на Зверином острове, где в 1891 г. для общественности распахнулись двери Скансена, за которым в 1907 г. последовал и Музей северных стран.

   Многие задаются вопросом: чем обусловлен выбор названий для этих замечательных музеев? С Музеем северных стран всё довольно просто: Хацелиус хотел представить в нём предметы, собранные из всех соседствующих со Швецией стран, что было весьма актуально в годы Шведско-норвежской унии. К тому же он понимал, что приграничные зоны всегда оказывали некое влияние на существование и развитие друг друга, а потому не показать культурные связи, в общем-то, родственных народов было бы непростительной ошибкой.
   Правда, после смерти этнографа Музей северных стран сделал ставку лишь на Швецию, а вот в Скансене до сих пор самым древним (хоть и единственным) строением нешведского происхождения является привезённая из Норвегии избушка начала XIV в. Так что, несмотря на приобретённые в других скандинавских и балтийских странах предметы, жизнь шведского народа по-прежнему остаётся центром экспозиции обоих музеев.
   Само название Скансена переводится со шведского как «укрепление» и происходит, по всей видимости, именно от военного бастиона, созданного здесь одним из шведских принцев в начале XIX столетия. Кстати, слово «скансен» во многих языках стало нарицательным: так нередко обозначают все краеведческие музеи подобного рода.

   В Скансен «переехали» постройки из разных уголков Швеции, первоначально «заселённые» одетыми в национальные одежды куклами в натуральную величину, – правда, очень скоро их место заняли музейные сотрудники. В созданной Хацелиусом деревушке жизнь тут же забила ключом: завертелись ручные прялки, застучали ткацкие станки, в печах выпекался хлеб, в специальных мастерских лепилась глиняная посуда, а прямо на глазах у зрителей выдувались стеклянные миски и вазочки.
   Не забыл великий этнограф и о тех, кто на протяжении многих веков помогал крестьянам сводить концы с концами, – о домашних животных, которых в музее можно было погладить и покормить. Появились здесь и другие звери, представлявшие богатую фауну Швеции: лоси, рыси, волки, медведи, зайцы и другие обитатели бескрайних просторов страны обрели в широких загончиках Скансена новый дом.
   Время от времени Хацелиусу дарили зверей – в том числе и экзотических, что не совсем увязывалось с первоначальной концепцией парка, рассказывавшего о родных краях. Этнограф, однако, прекрасно осознавал, что многие посетители будут готовы заплатить за возможность увидеть редких животных, поэтому их было решено оставить. Так в Скансене появились, например, мини-Африка с обезьяньим питомником и Аквариум с экзотическими рыбками.
   За всё время существования музея в Скансен «переехало» около 150 зданий со всей Швеции – в основном это дома XVIII–XIX вв., хотя встречаются как и совсем старые, дошедшие до нас из далёкого XV в., так и совсем новые, построенные в XX в. В 1892 г. сюда перебрался и сам Артур Хацелиус; здесь он прожил до самой смерти в 1901 г. и был похоронен рядом с подворьем Сконе.

Музей северных стран

   Первые 50 лет дела Скансена шли настолько успешно, что Хацелиус сумел оплатить и другой, не менее масштабный проект – Музей северных стран (Nordiska museet, Djurgårdsvägen, 6–16), с помощью 1,5 миллиона экспонатов отображающий историю шведской культуры. Возводить здание начали уже в 1889 г. по проекту архитекторов Магнуса Исайеуса и Исаака Густава Класона, предложивших создать настоящий средневековый замок с двумя внутренними дворами и четырьмя угловыми башнями.
   Нехватка средств и земли, однако, не позволили полностью воплотить задумку в жизнь, и в итоге был возведён лишь один корпус, увенчанный шпилями и напоминавший замки в лучших традициях Ренессанса – такие, как датские Кронборг и Фредриксборг, хотя частично внешний вид музея был навеян и королевскими боргами Швеции – прежде всего Грипсхольмом и Вадстеной.
   Вход украшают скульптуры и барельефы, выполненные Карлом Эльдом; над вратами изображена женщина – символ музея и, возможно, сама Мать Свея, которой шведский народ несёт дары. Тут же занял трон языческий бог Один, окружённый белками, олицетворяющими старательных сотрудников музея, без устали делающих всё, чтобы пополнить коллекцию. Колонны изобилуют сценами из жизни земледельцев, горняков и рыболовов; женский труд представляют пожилая дама с веретеном и молодая женщина с ребёнком на руках.
   Центральный зал музея длиной 126,4 м напоминает готический собор с высокими сводами, поднимающимися на 24 м и превращающими, тем самым, помещение в крупнейшее после «Глубена» нецерковное сооружение страны. Верхний ярус поддерживают 68 столбов из шведского мрамора.
   В самом центре зала на троне восседает Густав Васа, созданный в 1925 г. Карлом Миллесом из дуба и покрытый росписью и позолотой супругой скульптора Ольгой. Говорят, лоб монарха создан из куска дерева, выращенного им самим в родной усадьбе Рюдбухольм (Rydboholm) в провинции Упланд! Надо сказать, прежде на этом месте находилась другая скульптура Миллеса, также представлявшая Густава I, хотя уже довольно старым и уставшим. Статуя была сделана из гипса и со временем начала разрушаться – тогда и возникла идея заменить её нынешним изваянием. У входа в музей стоит ещё один памятник королю – правда, это уже Карл X Густав работы Густава Мальм квиста в 1917 г.
   Сегодня в Музее северных стран воссозданы картины не только прошлого, но и настоящего: это как инсталляции в полный человеческий рост, так и миниатюрные сцены, показывающие шведские обряды и традиции. Изначально Хацелиус мечтал о том, как в центральном зале музея будут отмечаться главные праздники страны, однако эту роль на себя постепенно взял Скансен: в нём всегда проводились рождественские базары, отмечался Новый год, Вальпургиева ночь и праздник середины лета; в церкви Сеглора проходили (и проходят) самые трогательные венчания. В своё время Артур Хацелиус ввёл и замечательную традицию чествовать шведский флаг – позднее широко отмечаемое нововведение превратилось в Национальный день Швеции.

   Густав Васа в Музее северных стран

   В последние годы в летние месяцы стали популярными концерты в Скансене с участием звёзд, исполняющих старые и новые хиты вместе с публикой. Действо транслируется в прямом эфире на всю страну, и каждый второй житель не отходит от телевизора, желая также стать неотъемлемой частью этого всеобщего торжества караоке.
   И Скансену, и Музею северных стран есть чем гордиться: основанный в 1891 г. Скансен стал первым в мире музеем под открытым небом, Музей же северных стран является крупнейшим в стране этнографическим музеем, где, ко всему прочему, хранится целое собрание уникальных дневников, автобиографий, семейных архивов – в общей сложности библиотека охватывает около 4000 метров полок! Семь миллионов фотографий, самая старая из которых была сделана в 1844 г., составляют крупнейшее в Швеции собрание подобного рода.
   Несомненно, деятельность Артура Хацелиуса получала не только положительные отзывы. Критики нередко осуждали его попытки «приобретать всё подряд», порой предметы, едва ли имевшие культурную ценность и скорее походившие на настоящую рухлядь. Порицали его и за слишком активное сотрудничество с прессой, всегда представлявшей его музеи в радужном цвете и якобы отказывавшейся объективно взглянуть на происходящее. Этнограф же неустанно повторял, что в своей работе руководствуется только одним девизом: «Познай себя самого». Лишь глубже узнав историю своей страны, считал Хацелиус, можно понять свою собственную душу и культуру.

Музей далекарлийской лошадки

   Ещё одним миниатюрным музеем, посвящённым исключительно шведским ремёслам, можно считать неприметный магазинчик в самом сердце Старого города (Stortorget, 14, под вывеской магазина «Runstenen»), где функционирует бесплатный Музей далекарлийской лошадки.
   Эти деревянные игрушки появились в провинции Даларна сотни лет назад, когда крестьяне начали уходить в глубокие леса на вырубку деревьев и по несколько месяцев не появлялись дома. Долгими вечерами трудяги, взяв топоры и ножи, стругали из брёвен и щепок лошадок – на радость своим детишкам, оставшимся дома вместе с мамой. Со временем подобные игрушки стали настолько популярны, что ими заинтересовались туристы – так родился нынешний символ Швеции, без которого не обходится, пожалуй, ни одна сувенирная лавка в стране.
   В наши дни лошадки ручной работы служат украшением стола или полки, а в прежние времена большинство из них были обыкновенными игрушками, ломавшимися и оканчивавшими свои дни в огне. Именно поэтому поистине древних экземпляров сохранилось не так много: в стокгольмском магазинчике, к примеру, самыми старыми считаются лошадки, вырезанные в 1920-х гг.
   Сегодня игрушки по-прежнему вырезаются и раскрашиваются вручную: даже несмотря на массовое производство и огромный спрос, каждый экземпляр проходит через руки девяти человек, прежде чем оказаться на полке магазина. Компанию лошадкам ныне составляют и другие животные: лоси, петухи, поросята и коровы.
   В музее представлены помимо очень старых лошадок довольно оригинальные экземпляры: скажем, миниатюрные варианты размером от 9 до 18 мм; самая крошечная игрушка не превышает и 3 мм. Здесь можно полюбоваться и Линнеей с изображением одноимённого цветка – как лошадка, так и цветок (а ныне и небольшой участок на Луне) были названы в честь великого шведского ботаника.
   В 2010 г. шведская кронпринцесса Виктория связала себя узами брака, и Музей деревянной лошадки заказал для молодожёнов специальный подарок – пару с нарисованными сердечками. С тех пор значительная часть доходов, полученных от продажи игрушек с таким дизайном, передаётся различным благотворительным организациям. Не осталось неотмеченным и рождение дочки четы, принцессы Эстель, в 2012 г.: на свет появилась «Маленькая звёздочка». Этих лошадок было сделано всего 300: 200 с росписью в красных тонах, 50 – в голубых и 50 – в розовых.
   Есть в Стокгольме, безусловно, и этнографические музеи, рассказывающие о культуре и традициях других стран. Целых четыре заведения объединились под общим названием «Музеи мировой культуры»: Этнографический музей, Музей народов Восточной Азии, Музей Средиземноморья и Музей мировых культур в Гётеборге.

Музей народов Восточной Азии

Музей народов Восточной Азии (Östasiatiska museet, Tyghusplan) на Корабельном острове открылся в 1963 г. и к сегодняшнему дню накопил в своём фонде около 100 000 предметов из Китая, Японии, Индии и других азиатских стран. Основа музея была заложена в 1926 г., когда в Стокгольме появилась выставка, где представлялись археологические находки из Китая. В 1959 г. было решено, что коллекции Национального музея, относящиеся к искусству Юго-Восточной Азии, будут объединены с китайской экспозицией, которая и поныне занимает центральное место в музее, одновременно являясь крупнейшей в мире за пределами Китая.
К музею также относится и так называемая «Горная комната» (Bergrummet), появившаяся в 1940-е гг. для размещения военно-морского штаба в случае войны. Огромная площадь в 4800 м² в 2010 г. была реорганизована под выставочный зал, и в тот же год здесь на суд зрителя была вынесена всемирно известная терракотовая армия. С тех пор в подземелье каждый год организуются необычные выставки, чья притягательность в немалой степени связана с царящей тут атмосферой загадочности.

Этнографический музей

Этнографический музей (Etnografiska museet, Djurgårdsbrunnsvägen, 34) обладает почти 200 000 предметов из Китая, Японии, Кореи, Юго-Восточной Азии, Океании, Америки и Африки. Маски, статуэтки, культовые атрибуты, предметы быта, одежда, посуда, модели жилищ и поселений не оставят равнодушным даже самого безразличного к подобного рода вещицам посетителя.

   Захватывающие дух экспонаты Этнографического музея

   Первое время коллекции музея находились в Естественнонаучном музее Стокгольма, однако в 1900 г. было принято решение о выделении их в отдельную экспозицию. На поиск подходящего помещения ушло довольно много времени; в результате в 1976–1978 гг. на Зверином острове возвели здание, полностью соответствующее целям и задачам музея.
   В 2000 г. рядом с музеем появился тотемный столб, созданный североамериканскими индейцами хаисла взамен прежнего, приобретённого ещё в 1872 г., когда племени пришлось спешно покинуть свои родные угодья из-за вспыхнувшей эпидемии. В 1991 г. музей посетили представители народности хаисла, выразившие желание вернуть утраченную ценность. Государство пошло им навстречу, и в 2006 г. столб был торжественно перевезён обратно в Канаду.

Музей Средиземноморья

Наконец, стоит упомянуть Музей Средиземноморья (Medelhavsmuseet, Fredsgatan, 2), появившийся в 1954 г., когда были объединены два уже существовавших музея: Египетский и Кипрский. В музее представлены мумии, саркофаги, рабочие инструменты, одна из старейших в мире кроватей, дощечки с клинописью, украшения и многое, многое другое. Быть может, не случайно у моста Норрбру, выходящего на площадь, где, собственно, и находится музей, восседают два грозных бронзовых льва – копии египетских, созданных в 300 г. до н. э.

Еврейский музей

Последний из освещаемых в этом разделе музеев, посвящённых культуре и истории различных стран и народов, – Еврейский музей (Judiska museet, Hälsingegatan, 2), открытый в 1992 г. в бывшей школе для девочек, спроектированной архитектором Рагнаром Эстбергом в 1929–1931 гг. Помимо выставок при музее функционирует театр, где проходит показ различных тематических фильмов и мультимедийных представлений. В 1994 г. музей, чьи основные посетители – школьники, которых знакомят с нелёгкой и тяготной жизнью еврейского народа, – стал первым обладателем приза «Музей года», учреждённого Ассоциацией музеев Швеции.

Исторические музеи

Музеев, так или иначе связанных с историей Швеции в целом и Стокгольма в частности, в столице и её окрестностях превеликое множество.

Исторический музей

Для начала стоит познакомиться с историей всей страны и отправиться в возведённое специально для Исторического музея в 1934–1939 гг. здание (Historiska museet, Narvavägen, 13–17), где представлены более 10 миллионов предметов разных эпох, ранее находившиеся, как и во многих других случаях, в стенах Национального музея.

Одна из алтарных картин, представленных в Историческом музее

Здесь можно увидеть скелет женщины, жившей на территории современной Швеции около 7000 лет назад, полюбоваться украшениями и руническими камнями викингов, пройтись по настоящей «ленте истории», ведущей через залы, словно сквозь века. Несколько помещений посвящены религии и средневековому церковному искусству страны, раскрывающемуся благодаря сохранившимся купелям, складням, скульптурам, распятиям. В 1994 г. в подвале музея была создана уникальная «Золотая комната», где выставлены редкие украшения, монеты и тому подобные сокровища, большинство из которых были привезены в страну с Востока и из средневековой континентальной Европы.

Музей Средневековья

   Насладившись роскошной экспозицией Исторического музея, можно отправиться в стокгольмский Музей Средневековья (Stockholms medeltidsmuseum, Strömparterren, 1, Norrbro), дабы познакомиться с древней историей самой столицы.
   Появился музей совершенно случайно: в 1970-х гг. у правительства возникли планы по строительству подземного гаража для сотрудников Риксдага. Рабочие рьяно взялись за дело, но очень скоро, во время рытья котлована, неожиданно наткнулись на аккуратно уложенные камни: это оказалась часть средневековой крепостной стены, некогда окружавшей Стокгольм. Собственно, этот 55-метровый сохранившийся кусок стены и породил идею создать музей, открывшийся в 1986 г.
   Здесь ярко и красочно описываются условия жизни обычных горожан; в центре воссоздана настоящая старая улочка с кирпичными домами. Есть тут и позорный столб на главной площади, и стокгольмская Голгофа, и монастырская церковь – но одной из главных достопримечательностей является 20-метровый корабль, обнаруженный в 1930 г. около Рыцарского острова и затонувший в период позднего Средневековья.

Городской музей Стокгольма и Музей стокгольмских пригородов

   Судно это способствовало и основанию в 1942 г. Городского музея Стокгольма (Stockholms stadsmuseum, Ryssgården), расположенного в так называемом Русском подворье у Слюссена и рассказывающего о развитии столицы начиная с XV в. За 70 с лишним лет музею удалось накопить почти 300 000 предметов, 20 000 произведений искусства и 3 миллиона фотографий.
   Сегодня музей нередко отвечает и за культурное просвещение местных жителей и гостей столицы, то и дело организуя экскурсии и лекции на всевозможные темы, связанные с историей Стокгольма. В помощь столичному музею был создан Музей стокгольмских пригородов (Stockholms läns museum, Sickla industriväg, 5), где практически отсутствуют выставочные залы, зато проводится обширная экскурсионная и лекционная деятельность, разрабатываются новые маршруты, имеющие отношение к истории всего лена.

   За пределами города можно посетить множество интересных специализированных музеев: в Густавсберге (Gustavsberg) вот уже много лет выпускается фарфор и сантехника (здесь даже можно приобрести посуду, созданную принцем Карлом Филиппом). В местечке Вира (Wira bruk) с 1630 г. находится мануфактура, некогда снабжавшая двор оружием, – прежде всего шпагами и клинками, – а затем простой люд косами, топорами и ножами. В середине XIX в. производство в деревушке прекратилось, но с 1970 г. в отреставрированных помещениях открылся музей, в котором три кузнеца поддерживают древнее ремесло. Ещё одна деревушка, Тумба (Tumba), с 1968 г. также представляет собой музей, в котором, правда, демонстрируется технология производства бумаги и денежных купюр, и туристам зачастую предоставляют возможность не просто увидеть, но и в прямом смысле слова приложить руку к созданию какого-нибудь листа, порой даже гофрированного.

Свиндерсвик

Ещё один музей, достойный посещения, хотя открытый только в летние месяцы, – это Свиндерсвик (Svindersvik): летняя вилла, появившаяся в середине XVIII в., но дошедшая до наших дней в идеальном состоянии – это лучшим образом сохранившееся здание Швеции в стиле рококо.
Вдохновлённому французским рококо архитектору Карлу Хорлеману удалось невероятное: объединить загородную избушку с прекрасным имением, приспособив здание под условия местного климата. Эта симметричная двухэтажная вилла явилась первопроходцем среди так называемых «особняков оптовых торговцев», распространившихся по стокгольмским пригородам только в XIX в. Изразцовые печи (в том числе и одна из самых высоких в стране, высотой 4,65 м), мебель в шёлковой обивке, китайские тканые обои, бильярдная и оформленная по последнему слову техники кухня – туристу, уже не раз бывавшему в Стокгольме, поистине стоит включить в планы поездку в Свиндерсвик, – правда, необходимо учесть, что для осмотра особняка внутри нужно записаться на экскурсию.

Музей корабля «Васа»

Будучи городом на воде, Стокгольм не мог не посвятить несколько музеев именно морской тематике. Как уже упоминалось, найденное у Ридррархольмена судно подвигло к открытию сразу двух музеев: музея Средневековья и Городского музея, однако есть в шведской столице корабль, удостоившийся собственного здания, выстроенного специально под его габариты: это, конечно же, известный на весь мир боевой корабль «Васа» (Vasamuseet, Galärvarvsvägen, 14), затонувший в день своего первого плавания 10 августа 1628 г.

   Скульптуры корабля «Васа» должны были прославлять Швецию

   Попытки поднять огромное судно со дна морского были предприняты уже в XVII в., но ни одна из них не увенчалась успехом, и о корабле забыли на добрые три сотни лет: белый свет он увидел лишь в 1961 г. Через 30 лет, после необходимых восстановительных работ и строительства подходящего «ангара», музей одного экспоната распахнул свои двери для любопытной публики: в этом самом посещаемом музее Швеции со дня открытия побывало более 29 миллионов человек!
   Корабль «Васа», один из наиболее крупных и тяжёлых боевых судов в мире, украшенный сотнями скульптур ярчайших цветов, должен был стать символом военной и политической мощи Швеции – даже название он получил в честь эмблемы правящей королевской династии – снопа.
   «Васа» был создан по примеру голландских судов и украшен фигурами, прославлявшими авторитет, мудрость и ловкость монарха-вояки Густава II Адольфа и одновременно высмеивавшими и пугавшими противника. Выполненные в лучших традициях Ренессанса, идеализировавшие шведских правителей, сравниваемых с римскими и греческими богами, около пятисот изваяний из дуба, сосны и липы в значительной мере способствовали трагической кончине корабля, поскольку их немалый вес не только препятствовал маневренности судна, но и делал его очень нестабильным.
   Надо сказать, уже первые попытки спуска на воду показали неспособность корабля выдержать длительное плавание и справиться с ветром, однако давление со стороны Густава II Адольфа, желавшего как можно скорее заполучить долгожданный боевой корабль, вынудило строителей понадеяться на удачу. Кроме того, монарх лично утвердил все чертежи и согласился с предложенными первоначально расчётами, а потому многочисленные допросы и расследования, проводившиеся после позорной гибели судна, не дали никаких результатов: никого нельзя было осудить за недосмотр или несоблюдение инструкций.
   Величайшая трагедия шведского флота произошла 10 августа 1628 г., в ясный и практически безветренный день – тем не менее одного резкого порыва ветра оказалось достаточно для того, чтобы шхуна сильно накренилась, вода хлынула внутрь через открытые пушечные порты, и корабль начал тонуть с поднятыми парусами и развевающимися флагами всего в 120 метрах от берега стокгольмского острова Бекхольмен.
   На борту находилось около 100 человек экипажа со своими семьями, которым было разрешено присутствовать на судне по случаю его первого плавания. Несмотря на близость берега и быстро подоспевшую помощь, не удалось спасти, согласно сохранившимся документам, от 30 до 50 человек. Свидетелями катастрофы были сотни, если не тысячи стокгольмцев; среди приглашённых гостей числились также иностранные послы, зачастую по сути являвшиеся шпионами заграничных друзей и недругов Густава Адольфа.
   333 года пролежал «Васа» на глубине всего 32 метра. В 1950-х годах было выдвинуто очередное предложение поднять корабль с морского дна, поскольку исследования показали, что судно сохранилось очень неплохо – в основном благодаря местным водам, в которых не водится губительный для дерева жучок, предпочитающий более тёплую и солёную среду.

   Гибель корабля «Васа»

   24 апреля 1961 г. «Васа» был торжественно доставлен на Кастельхольмен. На сей раз свидетелей было не меньше, чем в день катастрофы: представители прессы со всего света, телекамеры, 400 созванных гостей, разместившихся на паромах и лодках, и тысячи зевак пришли посмотреть на наделавшее невероятно много шума событие. К тому моменту у мировой общественности уже была возможность понаблюдать за работой специалистов: 26 августа 1960 г. около 40 миллионов человек в восьми европейских странах могли в прямом эфире видеть, как в течение часа со дна поднимаются различные предметы – в том числе одна из пушек знаменитого корабля.
   В тот же год шхуна получила временное пристанище из стекла и бетона, в 1962 г. пальбой из двух уцелевших корабельных пушек открывшееся для любознательных посетителей, которые теперь наслаждались видом мощного корабля на двух этажах (ныне в музее целых шесть этажей) на расстоянии пяти метров от гиганта. Сегодня на месте первой «временной» прописки корабля находится музей «Аквариум» с тропическими рыбками, кораллами и, конечно, акулами.
   Спустя 20 лет правительство приняло решение о строительстве постоянного здания для музея, в котором был бы представлен всего один экспонат, и с 1990 г. любой желающий может осмотреть экспозицию, заботливо спрятанную за деревянными панелями каркаса, выкрашенными в красный, чёрный, синий, коричневый и жёлтый цвета. Внутри раскрывается захватывающая история жизни моряков XVII в., а различные модели, инсталляции и пояснения подробно рассказывают о корабле, его приключениях и людях, так или иначе связанных с ним, с момента начала строительства до сегодняшнего дня.
   Рядом с музеем в гавани стоят ещё несколько достойных внимания судов, в летнее время открытых для осмотра: это плавучий маяк «Finngrundet», миноносец «HMS Spica», ледокол «Sankt Erik» и спасательная лодка «Bernhard Ingelsson», успешно эксплуатируемые вплоть до середины XX столетия.

Достойные осмотра экспонаты у Музея корабля «Васа»

Музей морской истории

   Погрузиться в историю флота и кораблей Стокгольма и Швеции можно в Музее морской истории (Sjöhistoriska museet, Djurgärdsbrunnsvägen, 24), открытом 28 мая 1938 г. и представившим на суд зрителя модели судов, оружие, скульптуры и картины; здесь, кроме того, постоянно проводятся выставки на различные темы, имеющие отношение к жизни, традициям и обычаям на море.
   Здание музея представляет собой жгучую смесь неоклассицизма, национальной романтики и функционализма Для проектирования был объявлен конкурс, участвовать в котором предложили всего трём известным архитекторам. Требования предъявлялись довольно простые: в музее надлежало поместиться всем моделям военно-морских судов, кормовому транцу и каюте в малом фрегате Густава III «Амфион» следовало отвести почётное место, здание не должно было быть в стиле чистого функционализма. Победу одержал проект Рагнара Эстберга: предложенная им слегка изогнутая форма строения напоминала о судах и мореходстве и, к тому же, являлась настоящим основанием якоря в Стокгольме знаменитого архитектора, где корпусом представляется другое его выдающееся творение: Ратуша.
   Рядом с музеем стоит созданная в 1953 г. Нильсом Шёгреном скульптура в память о почти тысячи моряках, лишившихся жизни во Второй мировой войне.

Форт Сиарё

С мировой войной – правда, Первой, – связан и другой музей, форт Сиарё (Siarö fortet), расположенный в стокгольмских шхерах и созданный для усиления крепости Ваксхольм, оказавшейся в опасности в 1914 г. Строительство, однако, затянулось: форт, организованный в скале, был готов лишь 10 лет спустя, но уже тогда он не соответствовал нормам безопасности: из-за повышенной влажности ночевать военнообязанным в помещениях цитадели в мирное время было строжайше запрещено. К началу Второй мировой войны техническое оснащение Сиарё невероятно устарело, но вплоть до 1960-х годов здесь время от времени всё же проводились военные учения.

Форт «Сиарё» прекрасно замаскирован под скалу

В 90-х годах XX в. было решено превратить заброшенный форт в музей; поблизости построили центр для проведения конференций и турбазу, а в бывшую военную базу начали водить экскурсионные группы.

Ваксхольм

   Куда более приятная судьба у крепости Ваксхольм (Vaxholm), для улучшения обороны которой, собственно, и строился форт Сиарё. Историю свою Ваксхольм ведёт с начала XVI в.: осознавая стратегическую важность данных мест, регент Швеции Сванте Стуре-младший (1493–1520) велел поставить на островке первый сруб, заменённый добротным каменным фортом с бастионами и насыпями при Юхане III.
   Свой нынешний вид крепость обрела в 1833–1863 гг., когда после заключения Фридрихсгамского мирного договора Финляндия и Аландские острова перешли к России, оголив восточные границы Швеции и сделав уязвимым сам Стокгольм, прежде удобно расположенный в центре королевских владений. Однако Ваксхольм не поспевал за быстрым развитием оружейных технологий – это показал проведённый в 1872 г. пробный обстрел, и рассчитанные более чем на 1000 человек казармы отныне могли использоваться лишь для обучения, как складские помещения и в административных целях. Да и сам пролив, где находилась цитадель, стал слишком узким для огромных современных кораблей, оснащённых по последнему слову техники.
   Оборонная линия Стокгольма была перенесена дальше от города – там и появились новые укрепления: редут Риндё (Rindö) и крепость Оскар-Фредриксборг, для создания ходов в которой впервые применялся нобелевский нитроглицерин. Правда, ни одна из крепостей не получила такой известности, как Ваксхольм, куда в наши дни привозят туристов, где открыт Музей истории обороны восточного побережья и где прежде размещалась тюрьма, среди пленников которой некогда числился генерал Георг Карл фон Дёбельн (1758–1820).

Музей армии

О военной истории Швеции с XVI в. можно узнать не только в Ваксхольме, но и в эстермальмском Музее армии (Armémuseum, Riddargatan, 13), расположенном в возведённом в 1867 г. на месте почти двухсотлетней армерии новом здании цейхгауза, уже через 10 лет ставшем Музеем артиллерии. Сегодня коллекция музея насчитывает более 100 000 предметов, так или иначе связанных с армейским бытом: это и униформа (которую, к слову, можно примерить), и трофеи, и оружие, и имитация казармы, и чучела незаменимых на фронте животных…
Под мощёной площадью, где стоит музей, на глубине 5 метров находятся два тайных помещения, появившихся в 1940-х гг. на случай воздушной атаки на Стокгольм во время Второй мировой войны. Эти бомбоубежища, рассчитанные на 320 человек, которые должны были нести службу недалеко от нынешнего музея, вплоть до недавнего времени были искусно замаскированы, пока государство не устроило их однодневный показ для всех желающих 26 мая 2012 г.

Прочие музеи

Музей истории вина и водки

Есть в Стокгольме и необычные, оригинальные, порой даже странные музеи. Скажем, в 1967 г. был открыт Музей истории вина и водки (Vin & Sprithistoriska museet, Djurgårdsvägen, 38), первоначально в основном демонстрировавший продукцию винно-водочного завода «Vin & Sprit AB», прославившегося на весь мир своим 40-градусным изделием «Absolut».
С 2011 г. акцент в музее скорее сделан на поведении человека и влиянии на него алкогольной продукции; тут появились не только старые этикетки и рассказы об алкогольных привычках шведов и их застольных песнях, но и весьма специфическое искусство: 850 работ Энди Уорхола и 550 произведений других деятелей искусства, связанных с водкой «Абсолют» и объединённых под лозунгом «Absolut Art Collection». Кроме того, в одном из залов представлена интерактивная выставка «Швеция – страна алкоголя», где посетители могут понюхать различные ингредиенты, ароматизаторы и вкусовые добавки, использующиеся при производстве спиртных напитков. Всё это разместилось в помещении площадью 2000 м² на Зверином острове, в двух шагах от музея корабля «Васа».

Государственный музей спорта и Музей мотоциклов «MC Collection»

К нестандартным музеям, пожалуй, относится и Государственный музей спорта (Riksidrottsmuseet, Djurgårdsbrunnsvägen, 26), в 1992–1997 гг. работавший при стадионе «Глубен», а с 2007 г. – в стокгольмском районе Йэрдет. Изначально задачей музея виделось проведение многочисленных лекций, организация турниров и пресс-конференций, за что в 1995 г. он был номинирован на звание «Музея года»; сегодня руководство осуществляет ещё и обширную деятельность по привлечению детей и подростков к занятию спортом, а также просвещает молодёжь, рассказывая о равенстве полов и важном значении культурного разнообразия в обществе.
Любителям спорта – или, скорее, скорости – может понравиться музей «MC Collection» в пригороде Стокгольма Соллентуне (Landsnoravägen, 42, Sollentuna), посвящённый дизайну и истории мотоциклов, коих в стенах здания насчитывается около сотни.

Музей танца

Ритмом и движением насквозь пронизан ещё один музей – Музей танца (Dansmuseet, Drottninggatan, 17), в 1953 г. открытый в здании Королевской Оперы, а затем неоднократно переезжавший по мере увеличения коллекции. Основателем его был некто Рольф де Марэ, приобретший значительную часть будущего музейного фонда во Франции, которой и подарил некоторые предметы, прежде чем перебраться в Стокгольм.
Музей танца в шведской столице, впрочем, получил куда больше: сегодня здесь находится второе по величине в мире собрание сценических костюмов легендарного русского балета, в том числе и вещи самой Айседоры Дункан. Уникальность стокгольмского Музея танца заключается ещё и в том, что этот вид искусства представлен здесь во всём своём разнообразии и охватывает множество направлений, существующих по всему миру.

Музей музыки

Там, где есть танец, есть и музыка, а вместе с ней и посвящённый ей музей (Musikmuseet, Sibyllegatan, 2), который вот уже более ста лет радует посетителей своей экспозицией, первые предметы которой были подарены музею тогдашними богатеями, коллекционерами и ценителями музыкального и театрального искусства: объединить каким-то образом музыку и сцену организаторы пытались с момента появления музея.

   Музей музыки

   В 1958 г. в Стокгольме открылся прославившийся на весь мир театр марионеток, при котором в 1973 г. начал функционировать и музей с фигурками и куклами, принимавшими участие в представлениях. В 2003 г. пути музея и театра разошлись: театр стал частью Стокгольмского городского театра, а коллекции в 2011 г. оказались в Музее музыки.
   В первые 50 лет своего существования музей постоянно устраивал концерты, на которых профессионалы исполняли музыку разных стран и эпох; сегодня инструменты уже не используются, но немаловажной частью выставки являются копии музыкальных инструментов – на них могут попробовать играть все желающие. Кстати, в 70-е годы XX в. Музей музыки входил в список обязательных для посещения школьниками и гимназистами.
   В наши дни коллекция музея охватывает около 50 000 предметов (самый древний относится к XVI в.); большинство из них, к сожалению, по-прежнему хранятся на складах в пригородах столицы. В музее представлены музыкальные инструменты, костюмы, предметы театральных декораций и, конечно же, марионетки. Помимо выставок здесь проходят лекции, танцевальные вечера, концерты, мастер-классы и представления.

Музей почты

Вообще, почти все музеи Швеции ориентированы на привлечение новых посетителей. Везде создаются инсталляции, устанавливается современное оборудование для того, чтобы всё можно было понюхать, потрогать, попробовать… Повсюду воссоздаются сценки из жизни, помогающие ощутить себя путешественником во времени и одним из участников происходящих вокруг событий.

В Музее почты

Не является исключением и уникальнейший Музей почты (Postmuseum, Lilla Nygatan, 6) в Старом городе, отражающий историю этого ведомства с момента его основания в 1636 г. Здесь собраны постановления, карты, рисунки, письма, открытки, штампы, марки и прочие предметы, связанные с историей почты, – в общей сложности в стенах заведения хранится около 18 000 экспонатов и 300 000 официальных бумаг и фотографий. Филателическая коллекция представлена почти пятью миллионами марок. Найдут себе тут занятие по душе и дети: для них всегда работает миниатюрное почтовое отделение, где ребятишкам дают уникальную возможность примерить на себя роль почтальона, проштамповать письма, рассортировать посылки, сделать открытку…

Музей Нобеля

Несколько более серьёзным музеем можно назвать музей Нобеля (Nobelmuseet, Stortorget, 2), посвящённый великому учёному и изобретателю и созданной им премии. Музей был основан в 2001 г. в год празднования столетнего юбилея со дня учреждения Нобелевской премии, а потому немалая часть экспозиции посвящена лауреатам этой почётной награды. С 2005 г. при музее также существует Нобелевская библиотека, в которой сегодня находится около 5000 монографий.

Детский стокгольм

   Стокгольм будто бы сотворён для детей: множество парков и лужаек позволяют им играть и заниматься спортом, где заблагорассудится; в общественном транспорте созданы прекрасные условия для проезда с колясками; в кафе и магазинах детям будут только рады. Рестораны предоставляют детское меню с излюбленными тефтельками и блинами, в библиотеке всегда найдётся отдел с детскими книжками, а в любом музее будут организованы экскурсии, лекции или мастер-классы для детей.
   Дом культуры в самом центре Стокгольма, к примеру, – настоящий рай для шведских отпрысков. Аквапарк в Густавсберге (Gustavsbergsbadet), Скансен, Музей корабля «Васа», Музей музыки и Музей бабочек, скалолазный центр на Телефонплан (Telefonplan), парк аттракционов «Gröna lund» на Зверином острове, пригородный центр развлечений «Лекслоттет» (Lekslottet, Hamringevägen, 1, Tullinge) с горками, лесенками, качелями, батутами – это лишь крохотная часть самых популярных способов семейного времяпрепровождения.
   Несмотря на то что ребятне нигде не придётся скучать, ряд музеев и мест были открыты исключительно для детворы: Юнибакен, Естественно-научный музей, музей экспериментов Тома Тита – вот, пожалуй, места, куда своё чадо можно вести на весь день, не сомневаясь ни минуты.

Музей игрушек и Музей Лассе Оберга

Существующий с 1978 г. Музей игрушек (Leksaksmuseet, Tegelviksgatan, 22 – музей делит помещение с Железнодорожным музеем) – истинная благодать для детей, ведь здесь можно посмотреть на игрушечные самолётики, машины и лодки, кукол, плюшевых медвежат и две модели железной дороги!
В одном из стендов находится коллекция пазлов, игрушек, одежды и посуды с диснеевскими персонажами – прежде всего Микки Маусами, собранными неким Лассе Обергом, чей музей (Åbergs Museum) с 2002 г. расположен в одном из перестроенных хуторов в стокгольмском пригороде Больста (Kalmarvägen, 10, Bålsta) и демонстрирует одну из крупнейших в мире коллекций предметов, связанных с героями Уолта Диснея. Также там можно познакомиться с персонажами различных комиксов, популярных в XX в., и произведениями искусства, на которые эти самые комиксы впоследствии вдохновили художников и скульпторов со всего мира.

Юнибакен

   Полностью погрузиться в мир сказок туристу предстоит в музее Юнибакен (Junibacken, Galärvarvsvägen, 8), получившем название по одному из местечек из сказки Астрид Линдгрен. Многие называют этот музей коротко и просто: музей Астрид Линдгрен, однако сама писательница была категорически против подобного культа личности и с самого начала поставила условие: здесь необходимо представить всех любимых шведских детских авторов (хотя, бесспорно, едва ли кто-то из них сможет превзойти по популярности или продуктивности Астрид). Ежедневно в музее организуются развлекательные мероприятия, играются спектакли, а главным воспоминанием как у детей, так и у взрослых остаётся поездка на сказочном поезде по сценам из произведений самой Линдгрен.
   Нет, наверное, в мире ни одного ребёнка, который бы не любил что-то мастерить, исследовать, где-то лазить. Прекрасная возможность для этого – в парке книжного персонажа МуллеМекка (Mulle-Meck lekparken, Mönstringsvägen, 9) или в Стране игрушечных грузовиков (Lådbilslandet, Södertäljevägen), где каждый малыш может испытать себя в роли шофёра знакомого с детства транспортного средства: автобуса, полицейской машины, грузовичка с мороженым и так далее.
   А можно отправиться в парк Хогельбю (Hågelbyparken), чтобы полазить на детской площадке, покататься с горки, проехать на настоящем детском электромобиле, посетить деревню Железного века и, возможно, встретиться с викингами, погладить мелких домашних животных – или же просто поохотиться за безумно смешными скворечниками, сделанными в виде виллы Пеппи Длинныйчулок, почтового ящика или пещеры летучих мышей!

Музей экспериментов Тома Тита

Немало в Стокгольме и «экспериментариумов» – музеев (или, скорее, научно-развлекательных центров), где познание окружающего мира и устройства человеческого организма происходит с помощью экспериментов и опытов.
Незабываемые впечатления останутся после посещения музея «Эксперименты Тома Тита» в Сёдертелье (Tom tits experiment, Storgatan, 33, Södertälje): здесь можно побродить по лабиринту из зеркал, столкнуться с оптическими иллюзиями, исследовать возможности человеческого организма… В парке, открытом с мая по сентябрь, дозволено попробовать побороть гравитацию, повисеть вниз головой, выйти сухим из воды и даже попытаться добыть золото!

Естественно-научный музей

   Подобным отделением способен похвастать и Естественнонаучный музей (Naturhistoriska riksmuseet, Frescativägen, 40), основанный ещё Карлом фон Линнеем (1707–1778) в 1739 г. в рамках Академии наук. Лишь спустя чуть меньше одного столетия, в 1819 г., зоологические экспонаты переехали в небольшое помещение Старого города, где, собственно, и начинается история ныне крупнейшего музея Швеции.
   Коллекция быстро разрасталась, и вскоре она включала представителей не только животного, но и растительного мира, а также экспонаты из области геологии, палеонтологии и даже этнографии. На сегодняшний день в стенах музея хранится более 9 миллионов животных, растений, грибов, минералов и ископаемых со всего мира. Здесь есть информация о вулканах, динозаврах, первых людях на нашей планете, обитателях подводного мира; несколько залов посвящены строению человеческого тела. Шведская природа изображена в неподражаемых реалистичных сценах.
   В начале XX в. было решено возвести нынешнее здание музея на территории, в то время находившейся за городской чертой, что вполне объяснимо: во-первых, земля в стокгольмских окрестностях стоила значительно дешевле, чем в центре столицы; во-вторых, огромные пространства позволяли со временем расширять экспозицию; в-третьих, поблизости располагался Университет, что, конечно, означало быстрый доступ к необходимым лабораториям.
   Первоначально новое здание состояло из пяти соединённых друг с другом корпусов, в первом из которых поместили скелет кита. В 1993 г. был добавлен шестой отсек для новомодного кинотеатра «Космонова», где на куполе диаметром 730 м² демонстрируются естественно-научные фильмы об интересных и примечательных местах нашей планеты и галактики.
   Монументальное кирпичное строение было создано под влиянием каролинского барокко, совмещённого с модным в то время стилем модерна. В центре фасада выделяется мощная башня высотой 25 метров, где предполагалось поместить маятник Фуко, ныне занявший почётное место в Техническом музее.

Технический музей

Технический музей (Tekniska museet, Museivägen, 7), основанный в далёком 1923 г., в игровой форме рассказывает о развитии науки и техники, знакомит с лучшими инновациями и изобретениями, а также предлагает узнать о своих собственных возможностях, соревнуясь с друзьями в ловкости, скорости и гибкости.

В Естественно-научном музее строение человека можно изучить буквально «изнутри»

Технический музей

Технический музей был первым в Швеции детским научным центром, главным девизом которого стало: «Открывай – Исследуй – Переживай». Здесь же появился и первый в стране кинотеатр 4D, где во время показа фильмов в формате 3D качаются кресла, появляются пузыри и дым, дует ветер и возникают иные спецэффекты, усиливающие и без того яркие впечатления от просмотра захватывающих сюжетов.

Музей полиции

Рядом с Техническим музеем находится Музей полиции (Polismuseet, Museivägen, 7), открытый в 2007 г. после слияния Музея истории полиции с Техническим музеем полиции. На двух этажах здания можно увидеть полицейскую униформу и машины разных эпох, узнать о работе стражей порядка и познакомиться с методами раскрытия преступлений.
На втором этаже демонстрируются улики, найденные на месте громких происшествий, – к примеру, в одной из витрин лежат брюки и кепка убийцы Анны Линд Михайло Михайловича. Здесь же в центре зала воссоздана типичная квартира, где произошло убийство, – комнаты именно в таком виде, как правило, открываются сотрудникам полиции. С помощью подсказок посетителям предлагается распутать непростое дело и вычислить убийцу. Дети с неописуемым восторгом примеряют на себя роль Шерлока Холмса, пытаясь не упустить даже самую мелочь и проявить свой талант сыщика!

По следам знаменитостей

   Швеция – родина многих всемирно известных писателей, музыкальных исполнителей, режиссёров и актёров. Кто не знает Дольфа Лундгрена, Ингмара Бергмана, Грету Гарбо, Roxette, Августа Стриндберга, Сельму Лагерлёф? Список можно продолжать бесконечно долго, но есть, пожалуй, три значительные фигуры, завоевавшие сердца многих россиян: Астрид Линдгрен, «АВВА» и Стиг Ларссон. По местам, связанным с жизнью и творчеством группы «ABBA», выпущен специальный путеводитель, по следам героев трилогии «Миллениум» сегодня водят экскурсии на многих языках, в том числе и на русском, ну а великолепную и неподражаемую Астрид Линдгрен – автора сказок про Карлсона, увидеть домик которого мечтает каждый второй турист, – даже нет надобности упоминать!
   Конечно, рассказать обо всех интересных уголках в рамках одного путеводителя не представляется возможным, а потому здесь будут затронуты лишь самые необычные и значимые места. Итак, начнём со Стига Ларссона и его персонажей, Микаэля Блумквиста и Лисбет Саландер, большую часть времени в Стокгольме проводящих на Сёдермальме.
   Офис выпускника факультета журналистики Микаэля Блумквиста, совладельца журнала «Миллениум», находится на углу улиц Йётгатан и Хёкенс-гата (Hökens Gata). Обедают сотрудники в ресторанчике «Samirs Gryta» (Tavastgatan, 28) – там они нередко заказывают стейк из баранины, – а также в кафе-баре «Mellqvist Kaffebar» (Hornsgatan, 78) – тут, кстати, разыгрывается финальная сцена первой части трилогии. Это заведение было одним из любимейших мест самого писателя, куда он время от времени захаживал на завтрак и где, по его словам, написал несколько страниц своей захватывающей книги. А вот кафе, чуть ли не наиболее часто посещаемое персонажами книги, «Java Café» (Hornsgatan, 20), искать не стоит: теперь здесь находится совсем другое заведение.
   В баре «Kvarnen» (Tjärhovsgatan, 4) по вторникам выступали немногочисленные друзья Лисбет; там же Саландер увидела Блумквиста после долгого расставания. Надо сказать, этот паб – один из старейших в Стокгольме, специализирующийся на традиционной шведской кухне, особенно на тефтельках и консервированной квашеной сельди сюрстрёмминг.
   В отличие от сотрудников журнала, Лисбет, как правило, довольствовалась сетью магазинов «7-Eleven» (Götgatan, 25), в которых и сегодня можно купить всё то, что входило в повседневный рацион девушки с татуировкой дракона.
   Проживала Саландер на улице Лундагатан (Lundagatan) около церкви Хёгалид в крохотной квартирке, пока не приобрела роскошные апартаменты на Рыбацкой улице (Fiskargatan, 9) после получения огромной денежной суммы. Дом Блумквиста находится на улице Бельмана (Bellmansgatan, 1), откуда открывается шикарный вид на Старый город и Стокгольмскую ратушу. Отсюда, кстати, начинаются и экскурсии, которые уже посетило свыше 50 000 человек со всего мира.
   Не меньшей популярностью пользуются экскурсии по местам, так или иначе связанным с группой «ABBA» и подробно описанным в соответствующем путеводителе, из которого можно узнать, что песня «Dancing Queen» перед свадьбой короля исполнялась в Оперном театре, многие видеоклипы коллектива снимались в районе церкви Клары, в Старом городе когда-то жили Бенни Андерссон и Анни-Фрид Лингстад и многое, многое другое.

   Один из важных адресов для всех фанатов «ABBA» – Свеавэген, 75, где расположено чрезвычайно популярное во всём мире «Hard Rock Caß». Тут наравне с пиджаком Элтона Джона, бейсболкой Эминема и разноцветными брюками Бритни Спирс выставлена знаменитая искусственная шуба Агнеты Фэльтскуг с автографом хозяйки.

   Пожалуй, самая значимая достопримечательность для поклонников коллектива – это дом № 1 на улице Бальдерсгатан (Baldersgatan), долгое время принадлежавший студии звукозаписи «Polar Music», а потому являющийся неотъемлемой частью истории группы. Сегодня здание использует полиция, и связь с группой, конечно, уже утрачена – тем более что в 1978 г. была создана новая студия «Polar Studios», до 2004 г. находившаяся в доме № 58 на улице Святого Эрика (Sankt Eriksgatan). Эта студия прославилась на весь мир: здесь работали не только участники «ABBA», но и такие мастодонты мировой эстрады, как Rolling Stones, Led Zeppelin, Rammstein, Ramones, Roxy Music, Backstreet Boys, Beastie Boys, Белинда Карлайл, Селин Дион и Roxette.
   Бенни, Бьёрн, Агнета и Фрида очень любили Стокгольм, а потому фотосессии часто проходили недалеко от знаменитых зданий как в городе, так и в его окрестностях. Скажем, на обложке сингла «The Name Of The Game» можно увидеть парк при дворце Дроттнингхольм, для сингла «People Need Love» группа позировала на фоне телебашни Какнэстурнет, а в рекламе джинсовой одежды «Lois Jeans» на заднем плане красуется Стокгольм ская ратуша, в которой, кстати, состоялось первое публичное выступление восьмилетнего Бенни Андерссона.
   Нельзя оставить без внимания и две гостиницы: в отеле «Шератон» снимались сцены фильма «ABBA The Movie», а отель «Rival» с видом на площадь Марии (Mariatorget) знаменит не только шармом и уютом, который удалось создать его совладельцу Бенни Андерссону, но и тем, что именно с его балкона приветствовали публику вместе с участниками «ABBA» Мэрил Стрип, Колин Фирт, Пирс Броснан и другие голливудские звёзды, прибывшие на торжество по поводу премьеры музыкального фильма «Mamma Mia!».
   Значительно больше связывает солистов «ABBA» со Скансеном и Звериным островом: в ателье Юлиуса Кронберга родилась обложка альбома «The Visitors». Здесь мало что изменилось с тех пор, и посетитель сможет полностью окунуться в атмосферу 70-х. Поблизости расположена и большая далекарлийская лошадка, рядом с которой фотографировались члены коллектива.
   Напротив Скансена в парке аттракционов «Gröna Lund» (Lilla Almänna gränd, 9) группа нередко выступала в самом начале своей карьеры. Колеса обозрения, также известного поклонникам по некоторым снимкам, здесь уже нет – его заменили небольшими американскими горками в 2007 г., однако тут по-прежнему проводятся концерты – и кто знает, быть может, какой-нибудь артист в один прекрасный момент решит отдать дань прошлому и исполнит ту или иную песню знаменитой группы… Истинные поклонники заглядывают и в расположенный неподалёку цирк (Cirkus), где увидели свет знаменитые мюзиклы «Chess» и «Mamma Mia!».
   7 мая 2013 г. Меккой всех любителей музыки группы стал открывшийся на Зверином острове музей, посвящённый творчеству коллектива (Abbamuseet, Djurgärdsvägen, 68). Помимо костюмов, инструментов и золотых дисков посетителей ждут воссозданные сцены, так или иначе повлиявшие на жизнь коллектива: например, остров Виггсё, где родились многие хиты группы, или Народный парк, где когда-то познакомились Бенни и Бьёрн. В музее стоит телефон, номер которого есть всего у четырёх человек в мире, так что, услышав его звонок, стоит поднять трубку – на другом конце точно окажется один из участников «ABBA»! Фортепьяно связано с инструментом в личной студии Бенни Андерссона, и каждый раз, когда он касается клавиш у себя дома, музейный рояль также начинает звучать.

   Парк аттракционов «Грёна Лунд»

   Возможно, многим музей в начале покажется слегка скучноватым, ведь для того, чтобы оценить копию студии или квартиры, нужно быть истинным поклонником группы. Вряд ли поможет и аудиогид с пояснениями и воспоминаниями легендарной четвёрки… Но всё же не стоит сразу сбрасывать музей со счетов: организаторы придумали массу интерактивных развлечений, способных заинтересовать даже самого не сведущего в музыке человека. Тут можно попробовать свои силы в пении, исполнив в настоящей студии один из знаменитых хитов, на переливающемся полу впору устроить дискотеку под знакомые с детства песни, в специальном зале предлагается поучаствовать в записи видеоклипа, а рядом – стать пятым участником группы, составив ей компанию на сцене, повторяя несложные движения. Всё это по желанию посетителя будет в течение месяца храниться в личном кабинете туриста на Интернет-сайте музея.
   В отличие от коллектива «ABBA» чуть ли не самая значимая фигура страны, Астрид Линдгрен, внёсшая, пожалуй, не меньший вклад в мировую историю искусства и литературы, пока столичным музеем имени себя не обзавелась. Нередко таковым ошибочно называют Юнибакен, – но, во-первых, это музей сказок, а не личности, а во-вторых, в нём представлены действующие лица книг разных детских писателей. Так что, несмотря на планы по открытию дома-музея Астрид, по местам сказочницы пока приходится ходить самостоятельно.
   Как известно, Астрид родилась в провинции Смоланд (где сегодня находится парк с развлекающими детишек её персонажами и дом-музей писательницы), но в Стокгольме она провела значительную часть своей жизни, проживая с 1941 г. вплоть до самой смерти в 2002 г. в доме № 46 на улице Далагатан (Dalagatan). Именно эту квартиру и хотят когда-нибудь превратить в музей: с момента ухода писательницы здесь ничего не изменилось – лишь на подъездной двери появилась памятная табличка. Виртуальный тур по квартире можно совершить уже сейчас на сайте www.astridlindgren.se, но в реальности жилище пока пустует, за исключением тех дней, когда «Общество Астрид Линдгрен» проводит здесь свои собрания.
   Весь стокгольмский район Васастан, по большому счёту, так или иначе связан с деятельностью писательницы, которая черпала здесь вдохновение, среди прочего, для книг о Карлсоне, Мио и братьях Львиное Сердце. Глядя на изломанные крыши квартала «Атлас», легко понять, почему именно их выбрал для своего домика проказник Карлсон. Тут, кстати, в свои первые месяцы пребывания в столице жила сама Астрид, сначала на Атласгатан (Atlasgatan), а затем, в 1931–1941 гг., – в доме № 12 на улице Вулканусгатан (Vulcanusgatan), потому неудивительно, что застенчивого Малыша она поселила именно в этом месте.
   Шведский вариант фильма о Карлсоне снимался в разных уголках Стокгольма, но вот домик этого персонажа был построен на широкой – а потому безопасной для всех участников съёмок крыше Центральной бани (Centralbadet), где также выросли трубы и чердаки для большей схожести с городским пейзажем. И ещё один примечательный факт: любимым сказочным героем шведов всегда была и остаётся Пеппи Длинный Чулок; Карлсон же в их глазах – весьма зловредный тип, то и дело втягивающий Малыша в неприятные истории. Стокгольмцы до сих пор не устают удивляться туристам из России: для них чуть ли не главной целью поездки в Швецию нередко является поиск крыши, на которой жил летающий толстячок. Кстати, сама Астрид Линдгрен отдавала предпочтение вовсе не Пеппи и Карлсону, а проказнику Эмилю из Лённеберги.
   Каждое утро по пути на работу Астрид проходила через крохотный парк Тегнерлунден (Tegnérlunden), где однажды заметила грустного одинокого мальчика, сидящего на скамейке, – и вскоре на полках магазинов появилась книга «Мио, мой Мио», а в парке – небольшой памятник писательнице.
   Другим любимым местом Линдгрен всегда был Васапаркен, на который выходили окна её квартиры, дабы она всегда могла слышать смех и видеть радость самого большого источника вдохновения в её жизни – детей. Именно в этом парке, по мнению писательницы, жили представители лилипутского племени Петер и Петра.

   В XVIII в. место нынешнего парка занимал ботанический сад, переехавший ближе к университету в 1885 г., после чего государство решило благоустроить образовавшуюся пустошь, превратив её в парк – большинство деревьев тут сохранились с тех дней. Во время Первой мировой войны здесь, как и во многих других стокгольм ских парках, выращивали ценную картошку, а когда в столицу Швеции в 1912 г. пришли Олимпийские игры, Васапарк превратился в тренировочную площадку для спортсменов.
   В 1950-х годах в парке проходили бурные предвыборные дебаты, самыми значимыми из которых стали словесные политические дуэли между тогдашним премьерминистром страны Таге Эрландером и лидером оппозиции Бертилем Олином. В 2005 г. в зелёном уголке был открыт каток, а спустя год в восточной его части появилась Терраса Астрид Линдгрен – небольшой уютный сквер с лавочками и извилистыми дорожками.

   Наконец, события единственной сказки, где главным персонажем является сама Астрид, разворачивались рядом с площадью Уденплан (Odenplan) в том же Васастане, где сказочницу загипнотизировал воришка Ассар Буббла, чтобы украсть её сумочку, надеясь найти там кошелёк с деньгами и не подозревая о том, что внутри лежит лишь рукопись книжки о Пеппи ДлинныйЧулок. На самом деле это всего-навсего красивая легенда: в действительности история произошла с книжкой другого автора, которую Астрид где-то забыла.
   Небольшие памятники Астрид Линдгрен установлены у музея Юнибакен и у бывшей киностудии в Сольне (Råsundavägen, 150). В природном заповеднике Ханста (Hansta) на севере Стокгольма именем писательницы была названа 55-метровая гора: эту местность власти долгое время пытались застроить, однако планам помешали протесты, активное участие в которых принимала сама Линдгрен, о чём напоминает установленная здесь памятная доска. Ну а в апреле 2011 г. Государственный банк Швеции заявил, что новые купюры, выпуск которых намечен на 2014–2015 гг., будет украшать портрет великой сказочницы.

Магазинный Стокгольм

   Последнее время Стокгольм всё больше привлекает туристов своими огромными магазинами, достойными брендами и, что немало важно, заманчивыми скидками. Распродажи в Швеции проходят постоянно: и сразу после Рождества, и на Пасху, и летом… Магазины способны удовлетворить, пожалуй, любого клиента: это и шикарные бутики Эстермальма, и крупные универмаги Норрмальма, и секонд-хенды с винтажными магазинами Сёдермальма.
   Крупнейшими и популярнейшими универмагами Стокгольма являются «PUB», «Åhléns», «NK» с прилежащим «PK-huset» и «Gallerian».
   Пожалуй, нет в Швеции города, в котором бы не было магазина «Олéнс» (Åhléns): в 2005 г. в стране насчитывалось целых 78 универмагов этой сети! Они всегда расположены в самом центре – и Стокгольм не является исключением.
   Изначально «Олéнс» был небольшим предприятием, высылающим товары по почте, и первой вещью, предложенной магазином, был портрет королевской семьи, приобретённый более сотней тысяч человек. Через пару месяцев после открытия вышел и первый каталог универмага, где было представлено 272 предмета.
   В 1915 г. в Стокгольме решили построить первое помещение будущего универмага: семь этажей общей площадью более 10 000 м² на углу улиц Йётгатан и Рингвэген увенчала башня с огромной красной буквой «Å», тотчас ставшая одним из символов города. Спустя полвека универмаг возвели и в центре столицы, у самого метро «Т-Сентрален».
   В двух шагах от «Олéнса», у площади Сергеля начинается магазинный рай с важнейшими универмагами Стокгольма: «NK», «PK-huset» и «Gallerian».
   Сразу после открытия в 1915 г. «NK» (произносится «энко») оказался лидирующим магазином города – частично благодаря тому, что перед возведением его управляющий отправился в США специально для того, чтобы изучить работу тамошних крупных универмагов. Первоначально архитекторы планировали соорудить здание из стекла, способное послужить ранним примером функционализма в Швеции, однако поездка в Америку показала нерациональность подобного решения, затруднявшего демонстрацию товаров изнутри. Потому ставку сделали на гранитный фасад, придающий строению более солидный вид.
   Открытие универмага, на которое собралось около 35 000 человек, состоялось 22 сентября 1915 г, хотя за день до этого магазин уже демонстрировался для особо ценных клиентов. В то время здесь трудились полторы тысячи сотрудников, и здание снабдили 330 телефонами и 150 часами. Тут был даже дополнительный охранник, следивший за домашними питомцами, пока их хозяева прогуливались по сверкающим коридорам универмага.
   В шведских путеводителях 1935 г. указывалось, что по популярности универмаг уступал лишь Скансену и Королевскому дворцу – и неудивительно! «NK» был уникален во многом: в 1920-х гг. на нём появилась первая в Стокгольме уличная неоновая реклама в форме эмблемы торгового центра, а в 1931 г. на его крыше рьяный поклонник гольфа принц Сигвард Бернадот открыл настоящую площадку для этой игры! «NK» был первой в мире компанией, начавшей поставлять мебель в разобранном виде, дабы люди самостоятельно могли собрать всё дома. Кроме того, универмаг ввёл собственные кредитные карты, опередив, тем самым, знаменитую компанию «Diners Clubs», традиционно считающуюся пионером в области оплаты услуг пластиковыми картами.

   Огромный логотип универмага был сконструирован ещё в 1902 г. и не менялся с тех самых пор. В 1939 г., однако, к вывеске добавили ещё и огромные часы в рекламных целях, которые первоначально установили на телефонной башне на площади Брункебергсторьй. В 1953 г. телефонную башню снесли, а часы закрепили на их нынешнем месте – на крыше универмага.
   За свою долгую историю «NK» становился свидетелем и печальных событий: 10 сентября 2003 г. в супермаркете было совершено покушение на министра иностранных дел Швеции Анну Линд, спустя несколько часов скончавшуюся от полученных ранений в больнице.

   С годами концерн «NK» расширялся, открывая в разных странах свои филиалы. В 1908–1917 гг. отделение предприятия находилось даже в Санкт-Петербурге, в 1913–1917 гг. – Москве, в 1920–1934 гг. – в Буэнос-Айресе, не говоря уже о нескольких представительствах в родной Швеции. В 1923 г. во Франции в универмаге «NK» манекенщицей работала сама Грета Гарбо, получая за показ в два раза больше денег, чем остальные модели.
   Сегодня «NK» по-прежнему считается эксклюзивным торговым центром с неповторимой атмосферой и собственным стилем. В конце ноября универмаг представляет сказочно оформленные к Рождеству витрины, тематика которых всегда различна и непредсказуема, а главные персонажи нередко показаны в движении. Остановка тут и просмотр минипредставлений в рождественско-новогоднее время входит в обязательную программу многих туристов, прибывающих в Стокгольм в разгар зимних праздников.
   Напротив «NK» находится ещё один крупный торговый центр – первый крытый шоппинг-молл Норрмальма «Gallerian». Именно с появлением этого магазина в шведский язык вошло слово «галерея», обозначающее размещённые в стеклянном помещении бутики. «Gallerian» протянулась на 260 метров, заняв место 45 домишек, теснившихся в этом районе Стокгольма, и была создана по примеру итальянских крытых магазинных улочек.
   Сегодня по всей Швеции существуют сотни подобных «галерей»; к ряду самых шикарных в столице причисляется эстермальмская «Sturegallerian» на площади Стуреплан, занимающая почти 13 000 м², на которых уместились 60 бутиков, известных ресторанов, кафе и даже ночных клубов. Поблизости, кстати, открылась и самая маленькая «галерея» Стокгольма – «Birger Jarlspassagen» (между улицами Смоландсгатан (Smålandsgatan) и Биргер Ярлсгатан), которую бесспорно можно считать одной из красивейших: созданная в 1894–1897 гг., она покрыта элегантными тёмными резными деревянными панелями, придающими магазинчикам особый шарм и шик.

Транспортный Стокгольм

Любой турист, приезжающий в Стокгольм даже на один день, не может не заметить, сколь важную роль в жизни города играет вода – недаром столицу нередко называют «Красавицей на воде», «Королевой озера Меларен» и даже «Северной Венецией». Конечно, передвигаться на лодках от дома к дому не придётся, однако обилие воды нередко делает перемещение между различными частями города на кораблике или пароме куда проще, нежели на автобусе или пешком.
Стоит оговориться: сегодняшний Стокгольм сильно отличается от столицы, представавшей перед глазами иностранцев несколько веков назад, – и дело здесь вовсе не в изменившейся архитектуре и не в шагнувшем за пределы Старого города поселении. Свою роль сыграло постоянное повышение уровня почвы: с XIII в. земля поднялась более чем на пять метров, обнажив новые островки архипелага и вынудив людей перенести пристани дальше от центра.

   Паромы зачастую являются самым удобным способом перемещения в Стокгольме

   Сами жители также нередко отвоёвывали землю у воды – как правило, выбрасывая в море отходы. Так, например, богатое рыбой озеро Фатбюрсшён, давшее название сёдермальмскому кварталу Фатбюрен (Fatburen), со временем превратилось в мусорную свалку и в буквальном смысле слова общественный туалет, а женщины, хотевшие избавиться от нежеланного ребёнка, приходили сюда, чтобы втайне сделать аборт. В середине XIX в. Фатбюрсшён засыпали, дабы возвести на его месте дома и провести железную дорогу.
   Другим примером может служить озеро Клары, находившееся на месте сегодняшнего центрального вокзала. Долгое время озеро это считалось краем стокгольмской цивилизации: здесь рождались самые страшные истории, особенно в зимнее время, когда повсюду царила мгла, а водная гладь покрывалась непрочным льдом.
   Как и в случае с Фатбюрсшёном, озеро Клары исчезло в 1850-х годах, когда тут проложили железную дорогу, а со стороны Кунгсхольмена начала наступать фабрика Болиндера. Окончательно озеро исчезло с карты с появлением автомобилей, оставив напоминанием о себе лишь некое подобие ручейка или канала. Озеро Клары является, пожалуй, самым ярким примером загрязнения воды в Стокгольме, особенно в XIX в., когда выбрасываемые сюда отходы производства привели к распространению холеры.
   Нередко о состоянии водоёмов красноречиво говорили их названия, придуманные самим народом. Так, залив Риддарфьерден (Riddarfjärden) в центре Стокгольма в конце XVII в. всё чаще называли «Золотым заливом», желая, видимо, показать его идеальный облик – либо же, наоборот, сравнивая его цвет с золотом. Зачастую величали его и просто «Грязным заливом», поскольку состав его скорее «напоминал серу, без сомнения из-за огромного количества навоза и грязи, которую туда бросают со всех сторон». Лишь в самом конце XX столетия были предприняты серьёзные меры по очистке стокгольмских водоёмов, и сегодня столица может похвастать чуть ли не самой чистой водой в мире. В центре города можно без всякого риска для здоровья купаться и ловить рыбу.
   В наши дни берега практически всех водных путей Стокгольма украшают многочисленные яхты и моторные лодки, а в центре причаливают импозантные паромы, доставляющие туристов с Аландских островов, из Финляндии, Латвии, Литвы, Эстонии и России – не говоря уже о десятках пароходов, ежедневно совершающих круизы к самым интересным островам шхер. Прежде же здесь суетились величественные корабли со всех уголков мира: мощная торговля с Гданьском, Любеком и Гамбургом, позже – с Нидерландами и Средиземноморьем, а затем и с Востоком заставляла степенные суда буквально выстраиваться в очереди в ожидании погрузки и разгрузки.
   В 1820-х гг. из провинции Даларна в столицу были приглашены всегда носившие национальные костюмы девушкигребчихи для перевоза пассажиров и мелких товаров между разными «остановками» вдоль стокгольмского побережья.
   В 1830-х гг., однако, появились другие средства передвижения, составившие достойную конкуренцию морскому транспорту. Первым на рынке возник омнибус – многоместная повозка на конной тяге. Практически одновременно появились и пароходы, в том числе и миниатюрные, «правнуки» которых до сих пор курсируют между центром и музейным островом Юргорден (Djurgärden – пароходы носят то же имя). В 1877 г.

   Летом к Звериному острову ходят исторические трамваи

   Главными на дороге стали трамваи, запряжённые лошадьми, в 1901 г. заменённые вагонами, работающими от электричества. Позже надобность в трамваях отпала, и единственным местом, где их можно было увидеть, был тот самый Звериный остров, куда с 1991 г. в летнее время старые вагончики прибывали с площади Норрмальмсторьй. Популярность их была столь велика, что с 2010 г. линию продлили до площади Сергеля – правда, на этом участке ездят исключительно современные трамваи – зато круглый год.
   Долгое время основным перевозчиком помимо лодок были лошади, однако движение было далеко не безопасным: в документах то и дело встречаются упоминания о штрафах и наказаниях за слишком быструю или неаккуратную езду. Обычной карой за подобное считалась часовая или двухчасовая «поездка на деревянном коне»: провинившегося усаживали на острую спину фигуры лошади и подвешивали к ногам грузы.
   Первые попытки мостить улицы предпринимались в столице уже в XIII в., хотя лишь спустя два столетия появились настоящие мощёные дороги; тротуары же возникли только в 1806 г. Кстати, именно тротуары испробовали на себе и новый материал – асфальт, положенный на улице Регерингсгатан (Regeringsgatan) в 1863 г. Когда очередь дошла до крупных улиц, была заложена основа нового Стокгольма, где главными действующими участниками движения должны были стать автомобилисты и велосипедисты.
   В 1772 г. между Стокгольмом и Упсалой организовали первые перевозки на дилижансе. Когда спустя столетие было принято решение об утверждении нового маршрута – между Стокгольмом и Гётеборгом, – на сцену вступило железнодорожное сообщение. Изначально это были короткие отрезки, связывавшие разные части столицы с отдельными регионами страны, но в 1871 г. был открыт вокзал «Сентральсташунен» (Centralstationen), в котором сходились все построенные до этого линии. Первое время отсюда в день отходило всего 10 поездов, а количество пассажиров не превышало 578 человек; сегодня через станцию ежедневно проходит около 1100 поездов, высаживающих и забирающих порядка 200 000 человек, что превращает центральный вокзал Стокгольма в крупнейший в Скандинавии.
   С момента открытия центральный вокзал перестраивался и расширялся; в 1927 г. восточную стену зала ожидания покрыли восемь настенных рисунков с представляющими всю Швецию пейзажами, которые должны были вызывать ассоциации с «красивыми открытками огромного формата». В 1993 г. власти объявили конкурс на лучшее оформление западной стены: здесь уже представлено абстрактное искусство с мозаикой, выполненной из керамики и золота.
   В 1950 г. очередная реставрация фасада, выходящего на улицу Васагатан (Vasagatan), привела к уничтожению всех украшавших его скульптур и украшений. Вместо них появились небольшие барельефы под окнами над главным входом, посвящённые истории железной дороги и времени до её появления.
   С 2008 г. в связи со строительством в центре новой шестикилометровой линии, призванной отделить электрички от обычных поездов (открытие тоннеля намечено на 2017 г.), началось новое преобразование вокзала, которому хотят добавить около 20 новых магазинов, ресторанов и эскалаторов.

   Пожалуй, главным «приобретением» вокзала в наши дни стали установленные в 2013 г. на высоком постаменте часы с почти столетней историей. Впервые они увенчали привокзальную билетную кассу в 1910-х гг., однако во время перестройки станции в середине XX в. часы внезапно исчезли. Многие годы о них ничего не было известно, пока, наконец, недавно их не обнаружили у почтового терминала Томтебуды и не вернули на законное место перед главной станцией страны.
   Одновременно Управление железными дорогами Швеции зарыло где-то на привокзальной площади небольшой «клад»: так называемую капсулу времени, содержащую, среди прочего, имена всех раставраторов, чертежи и фотографии центральной станции, а также информацию обо всех стадиях проходящих метаморфоз и свежую газету. Сделано это было с единственной целью: в столь своеобразной форме изложить историю потомкам, которые, скорее всего, столь же рьяно, как мы, примутся за изменение облика площади и вокзала через какую-нибудь сотню лет.
   Стоит сказать несколько слов и о стокгольмских электричках, которые в последнее время подверглись серьёзной критике за непунктуальность и частую отмену поездок – и это притом, что на некоторых направлениях движение осуществляется всего раз в полчаса! Впрочем, в сравнении с другими странами шведской столице есть чем гордиться: несмотря ни на что, в 2009 г. 90,4 % всех электричек приходили вовремя.
   В 2012 г. к четырём существовавшим линиям пригородного железнодорожного сообщения была добавлена ещё одна, доходящая до Упсалы и проходящая мимо международного аэропорта «Арланда». Правда, за поездку в соседний город, а также за проход на территорию аэропорта пассажирам приходится доплачивать.

   Центральный вокзал Стокгольма

   Нельзя, наконец, не упомянуть и самый притягательный вид транспорта в Стокгольме – метрополитен, заслуженно называемый самой длинной художественной галереей мира. Первый отрезок, представлявший собой, по большому счёту, лишь перегон между нынешними станциями «Слюссен» (Slussen) и «Сканстулль» (Skanstull), появился в 1933 г., после чего проект строительства настоящего метро был утверждён окончательно, и в день открытия 1 октября 1950 г. 75 000 стокгольмцев провели 17 минут в подземке (которая в Стокгольме во многих местах скорее является «наземкой»), проехав от «Слюссена» до «Хёкарэнгена» (Hökarängen). Вначале люди нередко жаловались на метро: их не устраивали и длинные эскалаторы, и автоматически закрывающиеся двери, и сидения, вынуждавшие пассажиров смотреть друг на друга…
   С тех пор многое, конечно, изменилось. Сегодня тоннели метро простираются на 105 км (28-е место по протяжённости в мире), охватывающих 100 станций, расположенных на трёх линиях. Глубина залегания станций составляет в среднем 50 м, хотя многие участки проходят и по земле, что нередко доставляет хлопоты зимой и в межсезонье, когда приходится очищать рельсы от воды и снега.
   Каждая станция стокгольмского метрополитена достойна отдельного рассказа, поскольку отличается интересным оформлением, о котором можно узнать на проводящихся три раза в неделю экскурсиях на шведском и английском языках, помогающих понять замысел архитекторов.
   По словам экспертов, все станции условно можно разделить на четыре группы: те, на которых реклама полностью отсутствует, те, где её очень много, те, где её довольно много, и те, где её количество минимально. Вся реклама, кстати, подчинена единому принципу: она должна составлять единое целое с вестибюлем и «вписываться» в общий антураж; потому зачастую можно увидеть однотипные плакаты, дублирующие друг друга в целях симметрии.
   Искусство в метро возникло в 1957 г. при открытии станции «Т-Сентрален» (T-Centralen) – единственной в Стокгольме, где сходятся все линии подземки. Сегодня из 100 станций искусством может похвастать 91!
   Первой попыткой хоть как-то украсить подземку стало возведение центральной колонны на «Т-Сентралене» Зелёной ветки: тут появилась женщина, несущая кирпич для строительства ратуши, и те самые знаменитые далекарлийки-гребчихи, некогда перевозившие пассажиров с острова на остров.
   «Т-Сентрален» на Синей линии можно поистине причислить к шедеврам метрополитенного искусства Вырубленная в скале (как и многие другие станции), она поражает неотделанными сводами неправильной формы, где арки выкрашены в голубой цвет, а к потолку поднимаются изображения веток с листьями. Интересен и переход: в нём показаны обычные рабочие и строители, один из которых даже держит в руках план будущей ратуши.
   На станции «Родхюсет» (Rädhuset) архитектор попытался воссоздать историю Кунгсхольмена, и любой, кто попадает сюда, может почувствовать себя настоящим археологом, принимающим участие в раскопках. В центре подвешены два ботинка, напоминающих о жизни наверху, где когда-то прямо над подземкой жил башмачник, а множество корзин вызывают ассоциации с бурной торговлей, проходившей поблизости в XVIII–XIX вв. Самым ярким экспонатом здесь, пожалуй, являются стилизованные под XVII в. богато украшенные ворота, через которые проезжают поезда, следующие в южном направлении.

   Переход на станции метро «Т-сентрален»

   Течение времени демонстрируют и другие станции: на «Фридхемсплане» (Fridhemsplan) Синей линии в витрины поместили предметы, найденные на берегу озера Меларен незадолго до строительства метро. Соседний стенд создали спустя 50 лет, и тут уже явно прослеживается влияние цивилизации: разбитые бутылки и банки, современная обувь, следы нефти… На выходе из метро представлены мотивы, связанные с Карлом Линнеем и его классификацией растений и животных. К слову, этому учёному посвящены и некоторые панно на станции «Университетет» (Universitetet), где весь вестибюль покрыт выдержками из дневников Линнея, а также датами и местами, которые учёный посетил в 1732 г. во время знаменитого путешествия по Лапландии.
   На яркой красно-зелёной станции «Сольна сентрум» (Solna centrum), считающейся одной из красивейших, представлено многовековое взаимодействие человека с природой. Под небом, окрашенным закатным солнцем в алый цвет, простирается тысячеметровый еловый лес, на фоне коего проступают насущные проблемы 1970-х гг.: переселение из деревни в город, загрязнение окружающей среды и уничтожение матери-природы. Кстати, изображение водопада появилось далеко не сразу: дело в том, что стена дала течь, и, дабы та несильно бросалась в глаза, пришлось внести изменения в пейзаж.
   Ещё одно погружение в прошлое предстоит туристам, побывавшим на станции «Кунгстрэдгорден» (Kungsträdgården): это настоящая смесь старины и современности. Скульптуры и колонны, представленные здесь, являются либо слепками, либо оригиналами украшавших когда-то бесподобный дворец «Макалёс» произведений искусства. Тут же стоит газовый фонарь и один из «окаменевших» вязов, за которые так боролись в самом Королевском саду, а в пол вмурованы доисторические ископаемые…
   Если прислушаться, можно уловить даже звук капающей воды: таким образом в подземке прежде указывали дорогу слабовидящим. Изначально одним из главных требований руководства метрополитена было создание на каждой станции специальных выпирающих полос на полу перед путями, дабы имеющие проблемы со зрением люди могли беспрепятственно передвигаться под землёй. Архитектор Ульрик Самуэльсон, трудившийся над «Кунгстрэдгорденом», нашёл куда более оригинальное решение, посчитав, что металлические пластины испортят весь вид его проекта Вплоть до 2009 г. станция оставалась единственной в стокгольмском метро, где на полу отсутствовала разметка для слепых.
   Цветовое оформление вестибюлей станций порой диктовали лежащие поблизости известные здания. Так, например, стены и потолок «Хёторьйет» (Hо torget) украшены плитками пяти разных оттенков синего, чтобы напомнить о стоящем наверху Концертном зале. Жёлтые колонны «Родмансгатан» (Rädmansgatan) призваны вызвать ассоциации с бывшей городской ратушей того же цвета; а стены здешнего перехода повествуют о знаменитом писателе Августе Стриндберге, музей которого расположен неподалёку.

   В Стокгольме есть и другие станции, достойные внимания туриста. «Стадсхаген» (Stadshagen) посвящена теме спорта: в зависимости от стороны, с которой наблюдатель смотрит на размещённые на стенах «панно», перед глазами предстают разные картины. Недалеко от «Уденплана» (Odenplan) раньше находился Музей железной дороги, свидетельством чего в вестибюле станции осталось украшение в виде колеса поезда.
   На «Вретен» (Vreten) из пола вылезают облака; «Нэкрусен» (Näckrosen) украшена фотографиями и цитатами из фильмов (рядом находится старая киностудия), в то время как в центре зала пассажир попадает на настоящее море, усыпанное ракушками и камнями.
   «Эстермальмсторьй» щеголяет инсталляциями, подчёркивающими работу женщин, мир, красоту окружающей среды и важность детей. Стены покрыты нотами «Интернационала», «Марсельезы» и именами самых известных в истории людей.
   Пёстрая «Стадион» (Stadion) напоминает небеса с радугой посредине, а стилизованные буквы «M» и «S» указывают дорогу к Королевской высшей музыкальной школе и Олимпийскому стадиону соответственно.

   Интерьер станции «Текниска хёгскулан»

   Главной темой станции «Текниска хёгскулан» (Tekniska högskolan) является идея Платона о четырёх основных элементах: воде, воздухе, огне и земле. На потолке висит стеклянная 12-гранная фигура, олицетворяющая Вселенную. Кроме того, стены украшают математические символы, среди которых встречаются иллюстрации и цитаты знаменитых учёных и философов, таких, как Платон, Декарт, да Винчи, Коперник и Эйнштейн.
   Наконец, «Турильдсплан» (Thorildsplan) – любимое место паломничества всех любителей компьютерных игр, поскольку именно первые примитивные игры, герои которых состояли из простеньких пикселей, вдохновили архитектора на создание этой станции. По его мнению, сама станция – да и движение вокруг неё – походят на компьютерную игру 1970–1980-х гг., где важным элементом являлось большое количество входов и выходов, тоннелей, переходов, лифтов и мостков. С помощью символов здесь создаётся настоящая игра, главное действующее лицо которой – сам пассажир. Его цель – насладиться поездкой и по пути поймать пару-тройку «пришельцев и привидений» – быть может, каких-то необычных, колоритных попутчиков.

Справочная информация

В Стокгольме один и тот же билет действителен на всех видах транспорта в течение 75–120 минут. Город поделён на три зоны, и стоимость проезда напрямую зависит от расстояния, которое необходимо преодолеть.
Билеты можно приобрести в установленных на большинстве станций и остановок автоматах, в центрах продажи «SL Center» или в туристической информации. Если Вы намерены совершать много поездок по городу, то имеет смысл приобрести карту «SL Access» в отделе информации «SL Center» или непосредственно на станции у находящегося рядом с турникетами сотрудника метрополитена. Карты могут быть пополняемыми; можно внести сумму, необходимую для отдельных поездок (нужное количество денег будет автоматически списываться при поднесении карты к валидатору), а можно сразу приобрести «билет» на 24 часа, 72 часа, 7, 30, 90 дней или же на летний период (с мая по август).

   «Поезд-ветеран»

   Летом от площади Норрмальмсторьй на Звериный остров ходит старый трамвайчик, а от станции метро «Текниска хёгскулан» несколько раз в месяц по пригородной железнодорожной ветке «Руслагсбанан» (Roslagsbanan) отходят так называемые «поезда-ветераны».
   В доме № 22 на Тегельвиксгатан (Tegelviksgatan) находится Музей транспорта (Spärvägsmuseet), где показано, как развивалась транспортная система столицы, начиная с XIX в. Омнибусы, трамваи, автобусы, троллейбусы – в общей сложности здесь выставлено около 60 средств передвижения, в том числе и специально созданные для музея вагончики миниметро, на радость детям проложенное через всё помещение.
   Добро пожаловать в Стокгольм – город, полный неожиданных и приятных открытий!

Интересные факты о Стокгольме

   Самая длинная улица – Valhallavägen, 3532 м
   Самая короткая улица – Klockgjutargränd (Старый город), длина около 15 м
   Самая узкая улица – Märten Trotzigs gränd (Старый город), в самом узком месте – 90 см
   Самая богатая улица – Strandvägen (трое из десяти жителей – миллионеры)
   Самая крутая улица – Brännkyrkgatan, наклон 21 градус
   Самое высокое здание – Kaknästornet, 155 м
   Самый маленький дом – Nytorgsgatan, 5
   Старейший жилой дом – Baggensgatan, 27 (Старый город), XIV в.
   Старейшее здание – Рыцарская церковь, XIII в.
   Самые красивые здания: Стокгольмский стадион (Stockholms stadion), Стокгольмская ратуша (Stadshuset), Дворянское собрание (Riddarhuset)
   Самый длинный мост – Årstabroarna, 753 м
   Самый длинный эскалатор стокгольмского метрополитена – Västra skogen, длина 66 м, высота 33 м, 362 ступени
   Самый длинный тоннель в Стокгольме – Södra Mnken, 4,5 км
   Самая высокая точка: в центре города – Skinnarviksberget (53 м над уровнем моря), рядом с центром – Högdalstoppen (102 м над уровнем моря)

Самый маленький дом Стокгольма

Юлия Антонова Стокгольм. Скандинавская Венеция