-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|  Евгений Петрович Бажанов
|
|  Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 9. Часть 13. Новые горизонты. Часть 14. Научная дипломатия
 -------

   Евгений Бажанов
   Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 9. Часть 13. Новые горизонты. Часть 14. Научная дипломатия

   Как часто, в жизни ошибаясь, теряем тех, кем дорожим.
   Чужим понравиться стараясь, порой от ближнего бежим.
   Возносим тех, кто нас не стоит, а самых верных предаем.
   Кто нас так любит, обижаем, и сами извинений ждем.
 Омар Хайям

   Уйдя от суеты мирской,
   Ты в небе Бога гласу внемлешь.
   И там заслуженный покой
   Душой усталою приемлешь.
   Чем истомилась в жизни грудь,
   Придай там Божьему забвенью.
   О нас святом упокоенье
   Святой молитвы не забудь.
 Отец Владимир (Волгин), протоиерей, настоятель Храма Премудрости Божией в Средних Садовниках г. Москвы



   © Бажанов Е. П., 2018
   © ООО «ИТК «Дашков и K°», 2018



   Часть 13
   Новые горизонты


   Глава 1. Буря со стаканом в руке

   11 февраля 1997 года по рекомендации МИД России коллектив Дипакадемии избрал ректором Юрия Борисовича Кашлева. На церемонии прощания ректора Романовского с коллективом он признал, что пришел в ДА нацеленным на ее закрытие, а уходит убежденным в нужности и важности нашего учреждения. Провожали Романовского добрыми словами и цветами. Впечатленный Кашлев воскликнул: «Хотел бы, чтобы и мне устроили в будущем такие проводы!» Не получилось, вышло совсем по-другому.
   Новоиспеченный ректор бурей ворвался в весьма размеренную, спокойную жизнь Дипломатической академии. Он крушил и сметал все на своем пути, и уже очень скоро в нашем доме воцарились хаос и неразбериха. Люди бессмысленно суетились, бегали, толкались, лаялись, в результате страдало дело, падала репутация Дипакадемии.
   Начал Кашлев свою деятельность с гротесковой кампании саморекламы. Целая бригада секретарш и вдобавок к ним проректоры и деканы денно и нощно рассылали во все концы белого света волнующую весть о восхождении Юрия Борисовича на «трон» ректора Дипломатической академии. Он самолично сочинил рассказ о своем ярком жизненном пути. О том, как блестяще окончил МГИМО, в совершенстве овладев китайским и тремя европейскими языками.
   На самом деле по-китайски он знал не более десяти слов и на протяжении всей дипломатической карьеры бегал от Китая как черт от ладана, объезжал Срединную империю за тысячу верст. Встретив меня в 1981 году и узнав, что я направляюсь на работу в советское посольство в Пекине, Юрий Борисович хохотал: «Вот дурак, как же тебя угораздило в эту тмутаракань загреметь!». Теперь же Кашлев бахвалился своей причастностью к вошедшему в моду реформируемому Китаю. Безосновательными были претензии Кашлева на знание немецкого и польского языков. Владел он лишь английским, да и то далеко не в совершенстве.
   В информации-автобиографии подробно рассказывалось также о выдающихся достижениях Кашлева в области дипломатии, публицистики, образования, науки и т. д. и т. п.
   За пару недель напряженных усилий мы оповестили о новом ректоре ДА чуть ли не каждого более-менее значимого начальника в России, от министра обороны до губернатора Чукотки, а заодно ведущие СМИ и учебно-научные центры. А затем взялись за заграницу. Твердя, что Дипакадемию никто не знает, ректор требовал посылать депеши о себе в российские посольства, иностранные университеты и научные центры.
   Темпы нашей работы Кашлева все-таки не удовлетворяли, он кипятился, шумел, подгонял нас и выискивал все новые адресаты для столь важной информации. И неустанно повторял, что ректор Дипакадемии – это большая должность, выше заместителя министра иностранных дел, их много-де, а он – один, уникальный.
   Вторым магистральным направлением деятельности Юрия Борисовича стало обеспечение собственной персоны максимумом комфорта. В режиме «блицкрика» он осуществил капитальный ремонт личного кабинета, поменял там интерьер и мебель. А затем устроил еще один ремонт, в процессе которого расширил свои апартаменты за счет зала заседаний Ученого совета. К этому залу сотрудники привыкли и любили его. Кашлев отрезал 1/3 площади зала, превратив аннексированные метры в комнату отдыха с туалетом, ванной, диваном, холодильником. Деньги использовал те, которые предназначались на капитальный ремонт обветшалых помещений на Большом Козловском.
   Там шатались полы, сыпалась с потолка штукатурка, возгоралась трухлявая электропроводка, просачивался снег через трещины в наружных стенах. Состояние было явно аварийное, и нам велели готовиться к переселению на период проведения ремонтных работ. Летом 1997 года мы сложили пожитки в коробки и ждали сигнала. Вместо этого последовал отбой – казна Дипакадемии опустела в хлопотах вокруг кашлевских апартаментов.
   Один из членов ректората назвал аморальным и неэтичным решение Кашлева благоустраивать собственный кабинет за счет средств, заработанных трудом всего коллектива. Ректор, выслушивая эту жесткую критику, лишь хлопал ресницами. И продолжал мобилизовывать государственные средства на удовлетворение личных нужд: строительство дачи, приобретение автомашины, пополнение бара спиртными напитками и т. п.
   С особой яростью транжирились деньги на загранкомандировки. Из трех лет ректорства Юрий Борисович не менее года провел в дальних странствиях, которые, как правило, не имели ничего общего с нуждами и интересами Дипакадемии. Взбирался на египетские пирамиды, наслаждался финалом первенства мира по футболу в Париже, прикармливал крокодилов в Южно-Африканской Республике, дегустировал собачатину в Южной Корее, танцевал самбо на бразильском карнавале. Видели его в Индонезии и Иране, Англии и Италии и еще в десятках стран на всех континентах. Информация о вояжах шефа доходила разная: где-то обсмеяли его публичное выступление, в другом месте он был задержан местной полицией за нарушение общественного порядка, в третьем – ректор устроил скандал на блошином рынке.
   Летал Кашлев через залы для очень важных персон (VIP), первым классом, повсюду добивался обслуживания со стороны российских посольств, т. е. время проводил красиво. Вернувшись же в родные пенаты, Кашлев тут же обрушивал на подчиненных водопады заданий и поручений, сопровождая их истерическими понуканиями и взрывами возмущения. «Бездельники, лентяи, тупицы!» – кричал шеф, брызжа слюной. Выплеснув таким образом первые порции накопившегося за кордоном адреналина, он тут же погружался в новые утехи: пил каждый день с утра до вечера, устраивал сабантуйчики с секретаршами, травил анекдоты. Особенно любил матерные. Стоит напротив двадцатилетних девушек и изрекает такие вещи, которые я бы лично и в мужской компании постеснялся произнести.
   Имел пристрастие он и к теннису, в который регулярно играл в рабочее время. Не успеет начаться ректорат, а Кашлев уже ерзает на стуле, перебивает подчиненных, короче, мол, выражайтесь, нечего рассусоливать. Но мы рассусоливали, и он, не дожидаясь конца скучного совещания, убегал в коридор. Там его ждал спарринг-партнер по теннису (чаще женского пола). Наспех переодевшись, ректор мчался на корт. Однажды, чтобы не терять понапрасну время, Кашлев прямо на ректорат явился в спортивном костюме и с ракеткой.
   Юрий Борисович, однако, не только развлекался. Он одновременно развил бурную деятельность по перестройке жизнедеятельности Дипакадемии. Сразу же велел убрать из холлов здания на Остоженке стенды с трудами сотрудников ДА. Холлы отремонтировали и на их стенах развесили картины. С тех пор там экспонируются поочередно работы живописцев разных школ и разных стран, порой замечательные. Открытие выставок проходит торжественно при стечении многочисленных гостей и прессы. Так что это начинание Кашлева получилось удачным и прижилось. Правда, на вернисажах почти не видно сотрудников Дипакадемии, но все-таки картины на стенах – это не минус, а плюс для Академии.
   С энтузиазмом взялся Кашлев за организацию в Дипакадемии вечеров: по случаю Масленицы и Пасхи, в ознаменование российско-польской дружбы, в честь пушкинского юбилея и т. п. На вечера Кашлев приглашал своих знакомых, представителей российских политических, деловых и культурных кругов, дипкорпуса. Наши сотрудники и на вечера ходили вяло, что вызывало у ректора дикое возмущение. «Игнорируют жизнь Дипакадемии, – кричал он, – бездельники, думают только о себе».
   Я тоже не посещал вечера, объясняя, что ДА это не казино и не клуб развлечений. Рейтинг учебного и научного заведения определяется не количеством выпитого на вечеринках спиртного. Оксфорд славится во всем мире не пьянками, а качеством учебного процесса и научными достижениями. Что же касается Дипакадемии, то вечеринки не только не повышали наш рейтинг, а, наоборот, роняли его. Ведь мы постоянно жаловались на недофинансирование государством. Не хватало средств на писчую бумагу, публикации, командировки и многое-многое другое. Зарплаты сотрудников оставались мизерными. И вот на таком фоне в ДА раз за разом происходили пышные пирушки, с деликатесными яствами и напитками. Мидовцы в недоумении пожимали плечами и шептались: «Что-то Дипломатическая академия зажралась, денег у нее – куры не клюют!».
   Обожал Кашлев и чисто внутренние академические сходки по случаю Нового года и других праздников. На них он неизменно становился душой компании: пел, острословил, декламировал стихи, целовал дамам ручки, кружил партнерш в вальсе. Тех, кто на сходках не появлялся, Кашлев презирал и проклинал, среди прочих особо выделяя меня.
   В учебном процессе Юрий Борисович фантазировал меньше. Он лишь дергался по поводу слабого притока коммерческих слушателей. Постоянно требовал от членов ректората рекрутировать абитуриентов, где только возможно – среди соседей, знакомых, в вузах, учреждениях. Устанавливал квоты: каждый должен обеспечить такое-то количество новых слушателей.
   Увлекли Кашлева и Высшие дипломатические курсы (ВДК), в которых участвовали свежеиспеченные (только что назначенные) послы, посланники и генеральные консулы. Лекции им читали главным образом высокопоставленные деятели нашего государства.
   Выступали на ВДК и профессора Дипакадемии, в том числе и я. Моя тема: «Тенденции международных отношений на современном этапе». Весьма неожиданно лекция аудитории понравилась. В опросных листах, заполненных слушателями по итогам занятий, моя лекция была названа лучшей. Даже Кашлев, несмотря на весь его антагонизм ко мне, дал высокую оценку этой лекции и распорядился записать ее на пленку (что и было исполнено). Отмечу, что лекцию мы готовили вместе с Наташей.
   Ну а Юрий Борисович не только сам посещал почти все занятия на ВДК, но заставлял присутствовать на них профессорско-преподавательский состав ДА. Курсы даже перенесли из среднего размера аудитории в актовый зал, в который набивалось порой до 200–250 человек. Но ректору все казалось мало, он ругался на тех, кто прогуливал столь ценные занятия.
   Не всем линия Кашлева в этом вопросе пришлась по душе. Как-то замминистра иностранных дел начал лекцию о российской политике на Ближнем и Среднем Востоке и вдруг заметил в зале человека, связанного с иранским посольством. Это был полставочник ИАМПа. Замминистра вышел в коридор и заявил Кашлеву: «Я не могу вести разговор на конфиденциальные темы в присутствии этого типа с очень сомнительной репутацией».
   Странно было присутствовать на выступлениях, по существу брифингах руководителей Минобороны, спецслужб, для российской дипломатической элиты, когда в зале бок о бок с дипломатами восседали случайные люди, в том числе аспиранты и слушатели ДА из зарубежных стран. В конце концов руководитель кадровой службы МИДа категорически запретил Юрию Борисовичу превращать курсы ВДК в «балаган».
   Не оставил Кашлев без внимания и академическую науку. Еще до избрания ректором он проинспектировал наш комплекс на Б. Козловском. Вихрем промчался по всем трем зданиям, обозвал их «вороньей слободкой» за неприглядный вид, сгреб под мышку несколько публикаций иамповцев и, бросив фразу о том, что надо бы увеличить для научных сотрудников число присутственных дней, удалился. Еще больше науки заинтересовали ректора на Б. Козловском теннисные корты. Когда-то ими пользовалось руководство ДА, но затем их приспособили под стоянку машин. Кашлев потребовал восстановить статус-кво, но ему объяснили, что нельзя из-за дренажных проблем. Юрий Борисович, однако, не угомонился, долго продолжал муссировать эту тему. Правда, искомого результата все-таки не добился. Стоянка машин и поныне там.
   После выборов Кашлев сразу завел разговор о коренной модернизации научной работы в ДА. Он буквально фонтанировал новаторскими идеями, граничившими со смешным фантазерством и наивным прожектерством. Ректор с завистью отзывался о достижениях МГИМО и горячо убеждал меня в том, что мы должны перещеголять мгимовцев – писать речи министру, готовить материалы для Коллегии МИД, участвовать в официальных переговорах с зарубежными лидерами, составлять международные договоры и соглашения. Я объяснял, что научные сотрудники ДА не государственные деятели и не дипломаты, у нас даже допуска нет к конфиденциальной информации и мы в любом случае не можем брать на себя функции МИДа.
   На первой же встрече с мидовскими кураторами Кашлев посетовал, что ИАМП не зарабатывает деньги, что институт никто не знает. Я обиделся, стал доказывать, что ИАМП деньги зарабатывает и по линии аспирантуры/докторантуры, и получая гранты и подарки (в виде оборудования) от зарубежных партнеров, и установив выгодные ДА в целом обмены с иностранными учебными и научными центрами.
   Кашлев пропускал мои контраргументы мимо ушей и продолжал твердить свое. Ему в этом активно помогали некоторые из моих коллег. Они же пустили слух, что меня собираются заменить на посту проректора по науке заведующим кафедрой философии К.М. Долговым, зараженным манией величия и ненавистью к окружающим. Но слухи вскоре сошли на нет, а вот жажда Кашлева совершать научные подвиги еще некоторое время не иссякала. По его настоянию мы забрасывали МИД письмами о допуске сотрудников ДА к оперативной информации, секретным архивам, приглашении нас на заседания Коллегии министерства и т. п. В ответ следовали отказы и рекомендации оставаться в рамках компетенции учебного заведения.
   С особым упорством стремился Кашлев совершить революцию в международных связях Дипакадемии. Прежде всего и в первую голову его, конечно, интересовали собственные вояжи за рубеж. Юрий Борисович готов был выступать где угодно и на любую тему, лишь бы иметь повод кататься по земному шару. Как-то я не выдержал и выразил свое несогласие. Пришло приглашение в Италию на симпозиум, посвященный Рапалльской конференции 1922 года. Кашлев позвонил мне домой в 11 ночи и стал требовать, чтобы уже на следующий день ему был приготовлен текст выступления на симпозиуме.
   – Вы же не специалист по данной теме, – сказал я, – а симпозиум этот для ученых, которые всю жизнь изучают материалы конференции в Рапалло, и доклад дилетанта им абсолютно не нужен.
   Ректор в ответ взорвался, обвинил меня в лености, нежелании выполнять служебные обязанности. Пришлось сколачивать бригаду профессоров для написания Кашлеву этого доклада.
   Мои же поездки за рубеж Юрий Борисович не выносил органически, сама мысль о них причиняла ему душевные и физические страдания. И он не жалел сил, чтобы эти поездки сорвать.
   Так, в апреле 1997 года нас с Наташей пригласили посетить КНР по линии ЦК КПК. По доброте душевной я предложил Кашлеву с супругой поехать вместо нас, что они с превеликим удовольствием и сделали. Вернулся в Москву ректор в восторженном состоянии – китайцы приняли его по-королевски. Слов признательности я от него не услышал, только реплику: «А Вас в Китае действительно знают!». Вместо же благодарности получил от начальника нечто совершенно иное.
   В начале июля того же года мы нанесли с Кашлевым визит иранскому послу. Тот пригласил нас обоих в Иран. Не успели мы выйти из посольства, как ректор хамски заявил: «А зачем мне ехать с Вами? Лучше я возьму переводчика с персидским языком или какую-нибудь бабу. У нас вроде есть слушательница, изучающая персидский». Со слушательницей что-то не склеилось, кажется, у нее не было загранпаспорта. И Кашлев поехал с двумя мужчинами (научным работником и переводчиком). Я же готовил материалы к поездке, и как всегда, под аккомпанемент ругани со стороны шефа.
   Когда Кашлев все же отпускал меня в поездки, то пока я ездил непременно обливал меня грязью коллегам, возмущался, как я могу отсутствовать на службе в «столь ответственный период».
   Требуя революционизировать международные связи ДА, Кашлев не уставал твердить: «Нас никто нигде не знает, ни во Франции, ни в Италии, ни в Мексике!».
   Я спорил с ним, подчеркивая, что учебное заведение не может претендовать на мировую славу под стать Мэрилин Монро или Пеле. Мы не Голливуд и не сборная Бразилии по футболу. Есть всего лишь пять-шесть университетов, которые пользуются широкой известностью. Вот, он сам, Кашлев, сколько может назвать вузов во Франции или Италии, с которыми хорошо знаком?
   Кашлев тем не менее пытался что-то придумать этакое. Несколько раз собрал совещание «актива», пригласив на него разношерстную публику. Участники совещания произносили демагогические речи о неограниченных возможностях учебного заведения нашего калибра иметь разветвленные контакты с внешним миром. Поговорив, продемонстрировав свою эрудицию и озабоченность делами родной академии, народ расходился по своим углам и забывал о международном сотрудничестве до следующего совещания.
   Зарубежных гостей Кашлев принимал с распростертыми объятиями. По взглядам он был антисталинистом и интернационалистом, поэтому легко контактировал с представителями всех цивилизаций, стран, этносов, идеологических предпочтений. Беседы вел легко, весело, многих к себе располагал. На вечере дружбы в посольстве Польши встал на колени перед певицей из Варшавы. Целовал ручку даме – послу Канады, которую знал по прежней работе. Она, кажется, была влюблена в Кашлева. Познакомившись со мной на одном из дипломатических приемов, дама воскликнула: «А Вы из Дипакадемии, которую мой Юра называет дурдомом и собирается переделывать!» Я отпарировал: «Это его надо переделывать, а не Дипакадемию!» Она обиделась, да и я тоже, в дальнейшем, встречаясь, мы не замечали друг друга.
   Кашлев ввел в норму организацию обедов в ДА для глав дипмиссий стран СНГ, щедро угощал иностранных политических деятелей, ученых, деятелей сферы образования, наносивших визиты в Дипломатическую академию. Но ему все-таки не всегда удавалась роль образцового дипломата. Ректор Венской дипакадемии П. Ляйфер с супругой с содроганием вспоминали совместную с Кашлевым работу в Вене в 1970-е годы, его визит в австрийскую столицу уже в должности ректора нашей Дипакадемии. Жаловались, что в молодости он много пил и приставал к жене П. Ляйфера, ныне приставать стал меньше, а пить больше, выступает же ужасно – мелет глупости, фонтанирует пошлостями. П. Ляйфер раз за разом выражал удивление, что такой несолидный человек возглавляет Дипакадемию МИД России.
   Шокировал Кашлев пакистанскую делегацию во главе с замминистра иностранных дел. Начал он беседу слегка выпившим, а заканчивал вдребезги пьяным. Опустошил бутылку виски, рыгал, облил гостей кофе, смачно ругался матом по-английски, хохотал и в конце концов упал со стула.
   В другой раз Кашлев опозорил Академию перед послом М. Брементом, заместителем директора Центра по изучению вопросов безопасности им. Джорджа К. Маршалла в Гармиш-Партенкирхене (Германия). Это был очень важный партнер Дипакадемии, которого привлекла Наташа. О сотрудничестве с этим Центром речь пойдет в части 14.
   Дипакадемия пригласила М. Бремента с супругой в Москву для чтения лекций. Они с удовольствием приехали, причем полностью за свой счет. М. Бремент был специалистом по России, работал в прошлом дипломатом в посольстве США в Москве, выпустил ряд монографий по советско(российско) – американским отношениям, в которых активно высказывался в пользу сближения наших стран, установления между ними гармонии.
   Увы, мы сразу же испортили гостям настроение, и все благодаря Кашлеву. Бремент должен был выступить со своей первой лекцией, и я намеревался представить гостя аудитории. Но шеф как раз на это время назначил ректорат и отказался отпустить меня на лекцию Бремента. Гостя привела в аудиторию заведующая учебным отделом, женщина малообразованная и грубая. Она объявила слушателям: «Сейчас перед вами выступит этот американец».
   – А кто он такой? – поинтересовались из аудитории.
   – Не знаю, какой-то профессор.
   – А на каком языке будет лекция?
   – На английском, конечно.
   – Но мы его плохо знаем!
   – Ничего, делайте вид, что все понимаете. Какая разница, что он там говорит!
   Закончив диалог, женщина удалилась. А Бремент остался, ужаленный в самое сердце. Дело в том, что он понимал русскую речь и, разумеется, обиделся на такое «представление» слушателям. О чем мне позднее и поведал. Мы с Наташей пытались загладить инцидент. На своей машине катали Брементов по Москве и окрестностям, угощали их за собственный счет в дорогих ресторанах. Но Бременты обиду затаили, уехали и больше с нами не контачили.
   Похожий «трюк» проделал Кашлев с бывшим мининдел Ю. Кореи Ю Чхун Хва. Тот прекрасно выступил в Дипакадемии, а дальше должен был состояться коктейль в честь гостя, оплаченный, кстати, посольством РК. Кашлев не пустил никого на коктейль, созвав экстренное заседание ректората. В коктейле участвовали одни южнокорейцы.
   Список примеров неприличного поведения Кашлева в отношении иностранных гостей можно было бы продолжать. Иногда он допускал бестактность из-за легкомыслия и опьяненности, но чаще из вредности, чтобы вставить шпильку мне или кому-то еще из подчиненных.
   Тем не менее в общем и целом наши международные связи, особенно научные, продолжали развиваться.


   Глава 2. Корея в фокусе

   Особую интенсивность приобрели наши связи с южнокорейскими партнерами. В декабре 1997 года бывший Наташин докторант Ким Дэ Чжун нежданно-негаданно победил на президентских выборах. Еще незадолго до них, когда мы предсказывали президентское будущее Киму, южнокорейцы, практически без исключения, смеялись: только, мол, человек, не разбирающийся в делах Кореи, может проявлять подобную наивность. Ким Дэ Чжун – слишком старый, слишком левый и слишком далек от центров политического и экономического влияния в стране, чтобы получить большинство голосов избирателей. Ведь он из Чоллы, а власть в РК давно и прочно контролируют представители другого региона, Кёнсан-Пукто, «мафия» «Тикэй».
   Чудо, однако, случилось. Ким Дэ Чжун выиграл. Ему помог финансово-экономический кризис, который нанес чувствительный удар по жизненному уровню населения и усилил в обществе оппозиционные настроения. Сыграло свою роль и молодое поколение, которое выросло гораздо либеральнее отцов и которому опостылели военные правители, авторитаризм, засилье монополий (чеболей) в экономике, конфронтационный подход к Северу, пресмыкательство перед США. Если на юго-востоке РК, в Кенсане, большинство голосовало все-таки против Ким Дэ Чжуна, то в столичном регионе, вслед за Чоллой, поддержали Ким Дэ Чжуна, связывая с ним надежды на выход из кризиса, оздоровление политической и экономической системы, потепление отношений с КНДР.
   Мы пребывали в эйфории – друг и подопечный Наташи стал Президентом Республики Кореи! Причем президентом с программой кардинального реформирования страны. В дневнике я отметил:
 //-- 20 декабря 1997 года --// 
   18 декабря Ким Дэ Чжун выиграл президентские выборы. Южнокорейские и японские СМИ (телевизионные и радиокомпании, информационные агентства, журналы и газеты) буквально атакуют Наташу. Все хотят знать, как и о чем Ким Дэ Чжун писал диссертацию, какой, по мнению Н.Е. Бажановой, будет внутренняя и внешняя политика нового президента.
   Сразу по окончании выборов нам с Наташей стал названивать российский посол в Сеуле Е.В. Афанасьев. Приезжайте, просил он, помогите установить связи с новой администрацией. Сделать это послу оказалось непросто. Ким Дэ Чжун, обидевшийся на российские власти еще с момента защиты докторской, все последующие годы лишь накапливал негативные эмоции в отношении официальной Москвы. Он жаловался нам: «В Южной Корее становится все меньше людей, хорошо настроенных к России. Из-за ослабления мощи вашего государства, внутренних неурядиц в нем, а также вследствие отказа вашего правительства расплатиться по долгам с РК южнокорейская элита потеряла интерес к контактам с Россией, смотрит на нее свысока. Только я понимаю, насколько велик российский потенциал, стремлюсь развивать сотрудничество с россиянами. Однако ваши власти меня просто-напросто игнорируют».
   Действительно, в начале 1997 года Ким хотел приехать в Россию, но не приехал, потому что российские официальные лица не пожелали общаться с южнокорейским оппозиционером.
   Придя к власти, Ким Дэ Чжун не торопился «брататься» с обидчиками. На инаугурацию 25 февраля 1998 года он пригласил из РФ только депутата Госдумы корейца по национальности, меня с Наташей, а также двух наших приятелей-банкиров – М.Н. Николаева и В.И. Гудименко, с которыми решили учредить Фонд сотрудничества с Республикой Корея (ФСРК).
   Российские дипломаты отвезли нашу делегацию в отель «Силла». Слышали от южнокорейцев в Москве, что у них в стране из-за сурового экономического кризиса люди стали меньше пользоваться автотранспортом. Мы, однако, этого не заметили, пробки казались такими же, как и прежде. Зато зима уже отступила. Было сухо, солнечно и тепло. Зелень, конечно, еще не появилась, все выглядело голо, довольно серо и трущобисто. Впервые, пожалуй, бросилось в глаза сходство Сеула с Пекином прежних времен – кривые улочки, скромные, а то и убогие домишки, лепящиеся друг к другу, пыль, не очень хорошо одетые люди.
   Почему так все смотрелось? После Европы? В предыдущем году мы ездили исключительно в Австрию и Германию. А может свой отпечаток наложил кризис? Или все дело во времени года? «Пересменка» между зимой и весной повсюду самый невзрачный период.
   Первая встреча, согласованная еще из Москвы по телефону, состоялась в нашем же отеле с соратником Ким Дэ Чжуна Ким Дэ Суном. Начали ее в кафетерии, а затем проследовали в корейский ресторан. Я еще по телефону почувствовал печаль в голосе Кима. Выяснилось, что после победы Ким Дэ Чжуна на выборах 10 декабря никто ему из президентской команды даже не позвонил. Ким Дэ Сун, всегда преувеличивавший свою роль порой до безобразных размеров, на этот раз был предельно откровенен: «Я извиняюсь, но ничем не могу вам помочь. Я вдруг осознал, что мне 69 лет и я не нужен, Дэ Чжун предпочитает видеть вокруг себя более молодых людей».
   Вскоре после нашего размещения в гостинице заехала машина и отвезла Наташу и меня в посольство. Сели совещаться с послом. Он повторил просьбу посодействовать выходу на Кима и его окружение, записать перед отъездом суть разговоров с новой элитой.
   На следующий день с утра начали перезвон. Питер Чжун, помощник губернатора провинции Чолла-Пукто Ю Чжун Гюна, и куча его коллег терроризировали нас вопросами: «Какова у вас программа? Какую вы хотите иметь?». Очередное и подробное объяснение ничего не меняло. Следовал новый звонок все с теми же вопросами. Но главное договорились о встрече с губернатором.
   За нами заехали и отвезли в офисное здание с провинциальными представительствами. Возили кругами полчаса, беспрерывно болтая по мобильным телефонам (их в РК стало несметное количество, даже сидя на унитазах в общественных туалетах корейцы вели переговоры). Офисное здание оказалось довольно простеньким, с тесными комнатками, да и сам кабинет Ю был небольшим. Но его хозяин, по единодушным оценкам всех корейских собеседников и российских дипломатов, являлся тогда второй по величине фигурой в стране. По определению прессы, Ю должен был «спасти» Сеул, «вытащить государство из долговой ямы».
   Ю встретил нас радушно, сияя. Чувствовалось, что человек пьян от популярности. В мае 1996 года во время визита в Москву он надувался, а сейчас просто «поплыл». Беседовали о создании Фонда сотрудничества России с Южной Кореей, о журнале, посвященном РК, о деловом партнерстве. Подарили норковую шапку (он тут же заявил, что жена ее отнимет), оставили почти царскую шапку для Ким Дэ Чжуна (обещал обязательно передать). Просили «пробить» участие российского посла во встрече 26 февраля с президентом. Ю сказал, что не может даже свою жену «протащить» на ужин в Голубом дворце 25 февраля, все решает служба безопасности, и у него нет в данной области никакого влияния.
   Беседовали недолго, Ю был занят, поручил помощнику Питеру Чжуну быть на связи с нами. Питер сказал, что покормит нас, просили сделать это в каком-то городском ресторане, например, в районе Инсадон. Нас доставили в Инсадон, где мы побродили по антикварным лавкам. На ланч без объяснений отвезли в отель «Сеул Плаза». За едой Питер в грубой манере возмущался тем, как его обсчитывали и обманывали в России, «обчистили», мол, до ниточки. Явно хотел выместить обиду на нас. Чжун, в частности, не реагировал на предложение Николая заказать побольше еды. А ведь у Николая было достаточно денег, чтобы купить весь ресторан с отелем «Сеул Плаза» в придачу!
   В тот же день, позднее, побеседовали со старым знакомым, заместителем министра по вопросам объединения Кореи Муном (в прежние годы проводили с ним конференции в Москве). Говорили о проведении Российско-корейского форума, т. е. о том, что интересует и нас, и его. Через день он прислал нам подарки: всем мужчинам – по вазе, Наташе – большой корейский сервиз. Мы ответили меховой шапкой.
   А тем же вечером вновь поехали в Инсадон. Посетили весьма экзотический ресторан под названием «Горная деревня». В лабиринте переулков – буддийский храм, который и есть ресторан. При входе снимаем обувь, проходим к низкому столу, сидеть надо на полу, на циновках. В зале одни корейцы (за небольшим исключением). Пищу принесли всем одну и ту же, не спрашивая, что хотим. Ресторан буддийский, вегетарианский, поэтому и еда соответствующая: в пиалках травы, корешки, соусы. Почти ничего съедобного, разве что суп, пахнувший ржаным хлебом и кимчхи. Начался концерт – народные танцы с барабанами и прочая экзотика. Девушки-танцовщицы стали приглашать публику из зала.
   Следующий день – кульминационный. Ранний подъем и рассадка по автобусам. Наташу и меня приглашают в красный автобус для главных гостей, Мишу и Володю определяют в синий, категорией ниже. В нашем автобусе появляются миллиардер Сорос, бывшие послы США в Южной Корее, цэрэушники Грег и Лилли. Входит и ректор МГУ академик В.А. Садовничий. Он подходит к Соросу и представляется. Сорос покровительственно хлопает ректора главного российского вуза по плечу, милостиво сообщает, что узнал академика.
   Кавалькада автобусов трогается в путь. Замечательный, солнечный, прохладный день, +14 ºС. Сеул выглядит нарядно и торжественно. В районе комплекса зданий парламента скопление людей, множество полицейских. Нас высаживают у главного здания, проводят в зал, где можно поболтать и выпить кофе. В зале собраны все сливки южнокорейского общества, от разговоров стоит гул. Но вот ожидание окончено. Звучит приглашение проследовать на трибуны. Они расположены на свежем воздухе амфитеатром вокруг подиума.
   Слева садятся корейцы, большинство с депутатскими значками, справа располагаются иностранные гости, в том числе дипкорпус. Среди последних – бывший Президент Германии Вайцзеккер, бывшие японские премьеры Накасонэ, Такэсита, бывший Президент Филиппин Акино, президент МОК Самаранч. Приводят под зонтиком экстравагантного Майкла Джексона. Начинают прибывать и центральные фигуры действа. Появляются бывшие президенты РК, их трое, в том числе только что выпущенные из тюрьмы Ро Дэ У и Чон Ду Хван с женами. Далее на подиум восходит их обидчик, нынешний президент Ким Ен Сам, здоровается со всеми за руку. Наконец, мы видим кортеж победителя. Ким Дэ Чжун с супругой Ли Хи Хо и свитой поднимаются наверх, Ким жмет руки тем, кто десятилетиями пытался его убить, сажал в тюрьмы, издевался, притеснял. Мудрая линия поведения! Не мстить, а объединять, Корея в этом сейчас очень нуждается.
   Избранный президент произносит клятву и подходит к микрофону. Его приветствует море людей, собравшихся на площади внизу (около 40 тыс. человек). Говорит четко, громко, местами с напором и пафосом. Периодически с площади раздаются аплодисменты, возгласы. Реакция не истерическая, но довольно активная. Кстати, выход Ким Ен Сама на подиум присутствующие встретили почти полным молчанием.
   Ким Дэ Чжун объясняет причины кризиса, предлагает пути выхода из него, излагает свою линию в отношении КНДР. Все в высшей степени разумно, сбалансировано, примирительно. Ключевые тезисы: демократия и упорный, честный труд, сотрудничество со всеми великими державами, мирное сосуществование с Севером.
   После речи – парад, все корейские провинции представлены артистами в красочных нарядах. Они танцуют, поют, демонстрируют исторические и нынешние достижения (от броненосца древности до макетов современных заводов).
   Церемония завершается. Позднее М. Николаев и В. Гудименко отправляются на общий прием, а мы с Наташей в 17:30 уезжаем на ужин в Голубой дворец, офис и резиденцию Президента РК. Центральное офисное здание сделано типа традиционного дворцового. В холле стоят богатыри в желтых халатах с копьями. Идем налево в коктейльный зал.
   В зал входят Ким Дэ Чжун и его супруга. Здороваются с каждым гостем персонально. Обращаясь к Наташе, Президент РК тепло говорит: «Я очень благодарен за все, что вы для меня сделали. Давайте не терять связи друг с другом». И добавляет: «Вы выглядите еще прекраснее, чем раньше!» Его супруга Ли Хи Хо Наташу целует.
   Все присутствующие перемещаются в противоположное, правое крыло дворца, где накрыт ужин. Мы садимся за один стол со старым знакомым Лим Дон Воном, назначенным старшим помощником Президента РК по вопросам внешней политики и национальной безопасности. За нашим же столом находятся шефы охраны и протокола нового президента, дочь бывшего Президента Филиппин К. Акино, несколько американских профессоров.
   С Лим Дон Воном и генералом – начальником охраны – беседуем о значении победы Ким Дэ Чжуна для будущего Кореи, о реакции корейцев в Москве на это событие, об отношениях Южной Кореи с США, Китаем, Россией, Японией, КНДР. Лим говорит об очень серьезных намерениях Ким Дэ Чжуна помириться с Севером, о его желании иметь активные и позитивные отношения со всеми крупными державами. Дочь Акино, блестяще говорящая по-английски, рассказывает о фуцзяньских корнях ее мамы, восхищается Б.Н. Ельциным.
   При прощании Ким Дэ Чжун опять сказал: «До встречи в Москве!» Вечером, по возвращении в гостиницу, я передал протокольщикам, что договорился с Лимом и шефом протокола о допуске банкиров на предстоящую встречу с президентом.
   Возбужденные событиями, ночью мы с Наташей не могли заснуть. Зашли в европейский ресторан в гостинице «Лотте». Он был заполнен золотой молодежью. Юноши и девушки под грузом алкоголя качались, падали. И кричали, пели, спорили, поднимали друг друга на руки. А в темном углу ресторана вспыхнула настоящая драка. Конфуций, конечно, всего этого не одобрил бы.
   26 февраля день начался с перепалок с протокольщиками из южнокорейского МИДа. Они упорно повторяли, что никаких указаний сверху об участии посла России во встрече с президентом не получали. Неожиданно помог господин Ви, подчиненный Лим Дон Вона. Он, оказывается, работал в Москве, знает нас лично и случайно услышал наш разговор с мидовцами на тему встречи с президентом. Ви дал команду пригласить посла.
   Отъехали с мотоциклетным сопровождением на двух машинах. Протокольщик предложил записаться в книгу почетных посетителей Голубого дворца. Далее нас провели на второй этаж, в зал приемов. Там была толпа журналистов с камерами, видеотехникой. Наташа, по указанию протокольщиков, села во главе и должна была всех представить президенту.
   Он вошел и, улыбаясь, приблизился к ней со словами: «Так рад Вас видеть опять!». Президент поздоровался с остальными. После того как он сел рядом, Наташа сказала: «Мы очень рады Вашей победе, уверены, что под Вашим руководством Корея и корейско-российские отношения будут процветать». Представила присутствующих россиян, Володю Гудименко как президента Фонда сотрудничества с РК (ФСРК).
   Ким Дэ Чжун нашел несколько слов для каждого. Володю спросил, чем занимается фонд. Володя хорошо объяснил. Совместно сообщили, что первая программа (проект) – публикация биографии и одной из последних книг президента, номер журнала Moscow Magazine о Корее. Просили благословения. Получили. «Детали обсуждайте с Лим Дон Воном», – предложил президент. Наташе Ким опять сказал: «Я очень вам благодарен за помощь в подготовке диссертации».
   Вернулись в отель довольные и воодушевленные. В вестибюле в очередной раз наблюдали, как местные юнцы, в основном девицы, в экстазе приветствуют Майкла Джексона. Буквально в истерике бьются, охрана певца еле от поклонниц и поклонников отбивается. А чуть позднее с нами приключилась такая история.
   Поднялись на лифте на этаж, где проживал М.И. Николаев. Подошли к его двери, рядом стоял кореец и молча наблюдал за нами. Наташа открыла дверь – и, о чудо, за столом сидит Майкл Джексон. Он обернулся к Наташе и, широко улыбаясь, поздоровался. Наташа поприветствовала его в ответ, и завязался разговор. Певец поинтересовался, не кинозвезда ли Наташа.
   Следующим утром мы уже вылетали назад в Москву. Перед отлетом передали в посольство свои записи (сделанные накануне ночью) о беседах с окружением Ким Дэ Чжуна.
   Михаил Иванович подтвердил свое намерение всерьез раскрутить Фонд сотрудничества с РК. Этим мы по возвращению в Москву и занялись. В мае 1998 года фонд был уже официально учрежден в качестве некоммерческой организации, цель которой всемерно способствовать развитию общественно-политических, торгово-экономических, научно-образовательных, культурных и спортивных связей между Российской Федерацией и Республикой Кореей.
   Мы занялись формированием авторитетного попечительского совета ФСРК. Разослали соответствующие приглашения представителям политической, экономической и культурной элиты России и Южной Кореи, провели беседы с некоторыми из них. Параллельно опубликовали целую серию материалов о Ким Дэ Чжуне, его администрации, Корее и нашем фонде в российских СМИ, издали две книги, автобиографию и биографию нового Президента РК. В этих публикациях постарались представить нашу оценку эпохальных событий, происшедших в политической жизни Южной Кореи. В частности, биография Ким Дэ Чжуна была предвосхищена следующим предисловием:

   «Эта книга посвящена новому Президенту Республики Кореи Ким Дэ Чжуну. Его нередко называют «самым масштабным политиком» на стыке двух столетий, корейским Ф.Д. Рузвельтом, который способен предложить новый курс для своей родины и всей Азии в наступающем XXI столетии. Ким Дэ Чжун действительно задумал нечто грандиозное – вытащить Южную Корею из нынешнего кризиса и поставить ее на рельсы устойчивого развития за счет всесторонней демократизации политической и экономической жизни, превращения Республики Кореи в подлинную процветающую демократию в Азии.
   …В 1990-х годах Ким трижды посещал нашу страну и всякий раз испытывал трудности при общении с российскими политиками и чиновниками. Ставил палки в колеса официальный Сеул. Мешала и недальновидность некоторых российских должностных лиц.
   Несмотря на это, российская общественность доброжелательно отнеслась к посещению Москвы Ким Дэ Чжуном, где он блестяще защитил докторскую диссертацию в Дипломатической академии. В частной беседе в конце 1996 года Ким Дэ Чжун тепло отзывался о нашей стране. Он говорил: «Россия – великая держава, рано или поздно она преодолеет внутренние трудности и заявит о себе во весь голос, станет краеугольным камнем мира, стабильности и процветания на Дальнем Востоке. Помимо всего прочего, я искренне и глубоко уважаю российскую культуру, другие достижения вашего народа».
   Сейчас, когда человек, наизусть декламирующий «Евгения Онегина» и гордящийся своим российским докторским дипломом, пришел к власти в Сеуле, наступило самое время для всестороннего развития наших отношений на основе взаимного понимания и уважения интересов друг друга к обоюдной выгоде для обеих стран. Ведь Республика Корея – наш сосед, и со всех точек зрения очень важный сосед».

   …Мы планировали устроить презентацию книг о Ким Дэ Чжуне, готовили другие мероприятия – встречи российской и южнокорейской общественности, практический семинар для инвесторов двух стран, спортивные соревнования и т. д. Но, увы, мечтам не суждено было сбыться. Летом 1998 года случился шпионский скандал с участием представителей РК. Отношения между Москвой и Сеулом напряглись, в ухудшившейся атмосфере стало как-то неудобно агитировать представителей нашей элиты вступать в ФСРК. Да и МИД, ранее оказывавший нам поддержку и помощь, охладел к фонду. Ну а осенью разразился финансовый кризис, дефолт и прочее. Банк Михаила Николаева, наряду с другими, попал в трудное положение, и финансирование проекта прекратилось.
   Нам оставалось лишь продолжать публиковать статьи о Ким Дэ Чжуне и его политике. По завершении первого года пребывания Ким Дэ Чжуна у власти министерство культуры и туризма РК выпустило сборник под названием «Достижения и вызовы в первый год администрации президента Ким Дэ Чжуна». В сборник включили и Наташину статью «Республика Корея на верном пути». Вот ее текст:

   «Один наш знакомый, известный южнокорейский профессор, на протяжении большей части 1990-х годов утверждал: приход Ким Дэ Чжуна к власти явился бы катастрофой для Республики Кореи; он диссидент, который начнет мстить прежним властям, спровоцирует разлад и хаос в обществе; Ким не смыслит в рыночной экономике и развалит ее; наконец, Ким Дэ Чжун не пользуется доверием в США и в Японии, из-за него Южная Корея лишится поддержки извне.
   Ныне упомянутый профессор кается и не устает повторять: «Как нам, корейцам, повезло, что в условиях острейшего кризиса в стране нашелся такой человек, как Ким Дэ Чжун». Аналогичные слова мы слышим ото всех без исключения представителей южнокорейского бизнеса в России. А ведь многие из них, как и профессор, скептически и даже с тревогой восприняли победу Ким Дэ Чжуна на президентских выборах в конце 1997 года.
   Сейчас, после одного лишь года пребывания президента Кима у власти, совершенно очевидно, что Республику Корею возглавила выдающаяся личность. Вряд ли в целом мире сыщется хоть с десяток национальных лидеров, которые смогли бы сравниться с Ким Дэ Чжуном по жизненному и политическому опыту, знаниям, уровню образованности и учености, способности руководить элитами и массами, авторитету на международной арене, вооруженности всеобъемлющей идеологией и четкой политико-экономической программой.
   Оценивая достижения администрации Ким Дэ Чжуна в 1998 году, испытываешь затруднения в том, как выстроить их по ранжиру, настолько каждое из них значимо и уникально.
   Возьмем сферу экономики. Осенью 1997 года сильнейший кризис потряс большинство стран Восточной Азии, в том числе Южную Корею. Ни одна из них пока не вышла из «пике»: над Индонезией вообще сгустились тучи развала и гражданской войны, туманны перспективы Таиланда и Малайзии, и даже мощная и богатая Япония остается в состоянии растерянности и застоя. Исключение составляет лишь Республика Корея. Уже в нынешнем году ее экономика возобновит движение вверх, и как с уверенностью заявляют в международных финансово-промышленных кругах, Южная Корея «закрепилась на рельсах нормального развития, в нее стоит вкладывать деньги». Японские дипломаты и журналисты, аккредитованные в Москве, восклицают в этой связи: «Если бы у нас был лидер калибра Ким Дэ Чжуна!».
   Важность перемен в южнокорейской экономике не только в том, что возобновляется рост ВВП. Еще существеннее то, что началась глубокая перестройка – ограничивается вмешательство бюрократии в хозяйственную жизнь, предпринимаются усилия к тому, чтобы сделать функционирование чеболей более прозрачным и подотчетным обществу, а их структуру – более рациональной и эффективной, создаются условия для нормального развития малого и среднего бизнеса, притока иностранного капитала.
   Экономическая политика президента Кима приобретает особое звучание для России. У нас, к сожалению, либеральные реформы 1992–1993 годов не были доведены до конца, и Россия стала стремительно превращаться в край олигархического капитала. Небольшое число финансовых групп все больше заставляло государство работать на себя. Со срывом России в августе минувшего года в пропасть жесточайшего финансового кризиса могущество олигархов пошатнулось, но возникла другая антирыночная тенденция – нарастает вмешательство властей в экономические процессы. В данной связи эксперты обращают свои взоры к Южной Корее, предостерегая против повторения негативных элементов ее опыта 1970–1980-х годов. Взамен предлагают брать пример с экономического курса Ким Дэ Чжуна, который, как отметила одна московская газета, «не только быстро лечит, но и дает хозяйству перспективу долгосрочного устойчивого развития».
   Наверное, еще более далеко идущие последствия будут иметь перемены в политической жизни Республики Кореи. Уже сам факт того, что власть в РК впервые перешла в руки оппозиции в результате всеобщих выборов, явился гигантским шагом на пути превращения этого государства в подлинно демократическое. Но главное, что у государственного штурвала оказался настоящий, до мозга костей деятель-демократ.
   Азия знала многих выдающихся политических деятелей. Одни, как Ганди и Сукарно, внесли крупный вклад в освобождение азиатских народов от колониального ига. Другие – Мао Цзэдун, Хо Ши Мин – вознамерились каленым революционным железом выжечь с лица земли социальную несправедливость. Третьи применяли жесткие методы для создания продвинутой капиталистической экономики – Чан Кайши, Пак Чжон Хи, Ли Куан Ю. А вот на глашатаев демократических ценностей Азия не была щедра. Демократический эксперимент Сунь Ятсена в Китае быстро потерпел фиаско, демократическую Индию раздирают религиозно-этнические противоречия, японское общество, будучи демократическим по форме, по сути остается иерархическим и весьма регламентированным. Большинство остальных режимов Азиатского континента из-за репрессий и отсутствия соответствующей социальной базы по-прежнему авторитарно. На азиатском небосклоне почти не просматривается влиятельных демократических вождей.
   Ким Дэ Чжун давно завоевал реноме демократической «звезды» Азии. Теперь он реализует на практике идеи, за которые бесстрашно сражался всю свою сознательную жизнь. Ким – первый демократ, возглавивший Корею за все пять тысячелетий ее цивилизации. Более того, он, пожалуй, первый демократ, по убеждениям, а не в силу обстоятельств пришедший к власти в восточноазиатской стране.
   Демократическая революция в Южной Корее набирает обороты. Ким Дэ Чжун задал тон уже на своей инаугурации 25 февраля 1998 года. Накануне новый президент освободил из тюрьмы бывших диктаторов Чон Ду Хвана и Ро Дэ У, пригласил их в качестве почетных гостей на церемонию. На глазах у всей Кореи Ким Дэ Чжун подошел к заклятым врагам и пожал им руку. Прощение, терпимость к взглядам оппонента, взаимопонимание и взаимоуважение, другие подобные принципы постепенно, может быть не всегда заметно для граждан РК, внедряются в ткань жизни. Налаживаются демократические механизмы разрешения споров, ослабевают стародавние привычки корейской элиты править своевольно, не считаясь с мнением низов, идет поиск путей притупления антагонизмов между регионами. Ныне, когда из-за социально-экономических трудностей уровень конфликтности в обществе особенно велик, демократизация способствует протеканию споров в более мирном русле, приглушению и успешному урегулированию некоторых из них.
   Естественно, создание гражданского общества и бесперебойное функционирование всех институтов демократии – длительный и трудный процесс. Но старт ему дан, и главное, пожалуй, то, что президент Ким уже успел убедить большинство соотечественников в следующем: без демократии не построить устойчивой процветающей рыночной экономики. Без демократизации Южной Кореи нет шансов добиться мирного и более или менее безболезненного объединения корейской нации.
   И здесь мы подходим к еще одной, третьей, области достижений администрации Ким Дэ Чжуна за первый год ее пребывания у власти. Речь идет о взаимоотношениях Юга с Севером. Конечно, до их нормализации еще очень далеко и напряженность на Корейском полуострове остается высокой. И тем не менее перемены к лучшему есть, и существенные, закладывающие хороший фундамент на будущее.
   Положен конец тупиковой линии прошлых администраций на удушение и поглощение КНДР. Эта линия лишь способствовала ужесточению коммунистического режима, его ксенофобии и изолированности, подхлестнула ядерные и ракетные программы Пхеньяна, усугубила материальные тяготы северокорейского населения. «Политика солнечного тепла» Ким Дэ Чжуна, напротив, создает условия для постепенного выхода КНДР из самоизоляции, преодоления ею социально-экономического кризиса, сближения уровней развития Юга и Севера, налаживания между ними хозяйственных, гуманитарных, а затем и политических связей и, наконец, для гуманизации северокорейского режима. Такая стратегия не сулит быстрых прорывов и тем более немедленного объединения Кореи, но разумной альтернативы ей нет. Если вернуться к старому курсу, то он приведет или к вооруженным конфликтам, или, так сказать, в лучшем случае к неконтролируемому развалу КНДР с неминуемым хаосом и взваливанием непосильного северокорейского «груза» на экономику и общество РК.
   Политика Ким Дэ Чжуна уже позволила завязать экономические и гуманитарные связи между двумя частями Кореи, вывела на повестку дня вопрос о политическом диалоге сторон. Очень полезно и то, что прекратилась перепалка между Сеулом, Вашингтоном и Токио. При прежней администрации Республика Корея всячески мешала налаживанию контактов США и Японии с КНДР, чем вызывала всеобщий гнев и провоцировала нагнетание напряженности на полуострове. Именно тогда Пхеньян разрабатывал ракетное оружие, которое испытал в прошлом году. Именно под влиянием той поры северокорейское руководство все еще сохраняет синдром глубокого недоверия к Югу.
   Курс Сеула, Вашингтона и Токио в отношении Пхеньяна постепенно синхронизируется на разумных и конструктивных началах. Его поддерживают остальные государства, причастные к корейской проблеме, – КНР и Россия. Вместо соперничества все крупные державы и РК теперь сотрудничают в корейском урегулировании. А это значит, что рано или поздно появятся плоды в виде снижения напряженности на полуострове, нормализации отношений между Югом и Севером.
   Одновременно преодоление разногласий по КНДР способствует общему оздоровлению отношений Южной Кореи с США, Японией, КНР, Россией. И это четвертое крупное достижение президента Ким Дэ Чжуна. Из общения с американцами – политиками, дипломатами, учеными, журналистами – у нас сложилось твердое убеждение, что еще никогда в Соединенных Штатах не относились к Республике Корее с таким искренним уважением, как сейчас. Причем, невзирая на то, что ореол «экономического чуда», окружавший Южную Корею в прошлом, временно поблек. Зато США доверяют внешней политике Ким Дэ Чжуна, восхищаются его демократическими преобразованиями и готовы помогать РК в преодолении экономических трудностей. Вера в Ким Дэ Чжуна столь велика, что Вашингтон стал выделять Республику Корею наряду с Японией в качестве всего лишь двух государств Азии, входящих в так называемую стержневую зону (the core zone), т. е. зону стран с развитой демократией и экономикой, близких друзей США.
   То, что схожий подход демонстрирует Токио, наверное, неудивительно, учитывая, что японцы продолжают действовать в фарватере основополагающих концепций и политики Вашингтона. Но и коммунистический Китай выказывает возрастающий пиетет к Южной Корее! Китайцы подчеркивают: страна, возглавляемая Ким Дэ Чжуном, сколь бы дружественной Америке она ни была, не может рассматриваться больше просто как какой-то придаток США, его военно-стратегическая база на Тихом океане. РК, говорят китайцы, вырастает в самостоятельный центр политического и экономического влияния.
   Такие же настроения укрепляются в России, с той лишь разницей по сравнению с Китаем, что россияне приветствуют, кроме всего прочего, ускоряющуюся демократизацию внутриполитической и экономической жизни Республики Кореи, видят в этих процессах достойный образец для подражания. Характерен в данной связи пример из деятельности Дипломатической академии МИД РФ. Год назад ДА проводила международную конференцию «Демократия в современном мире». Мы пригласили представителей 22 стран из различных регионов. Хотели привлечь для участия в конференции и представителей Южной Кореи. Дипакадемию, однако, подняли на смех российские правительственные структуры и западноевропейские партнеры по организации конференции. Все в один голос вопрошали: «При чем здесь южнокорейцы? Какие из них демократы!» Ныне ДА готовит новую международную конференцию по демократии. И что же? На сей раз все, и в России, и за рубежом, настаивают на приглашении делегатов из РК.
   Трудно поверить, чтобы за один год столь улучшился имидж государства, переживающего социально-экономические трудности! Все это вселяет уверенность в то, что главные достижения Республики Кореи под руководством президента Ким Дэ Чжуна еще впереди».

   В президентство Ким Дэ Чжуна мы с Наташей не только пользовались его личным гостеприимством, но и были востребованы в правящих кругах РК в целом. Контактов с нами искали южнокорейские дипломаты и издатели ведущих газет, главы крупнейших корпораций и высокопоставленные военные. Военный атташе РК в Москве как-то пригласил нас на ужин и весь вечер упрашивал похлопотать перед Ким Дэ Чжуном «выбить» для него генеральский мундир. Южнокорейский посол добивался, чтобы мы убедили президента предоставить ему достойный пост по возвращении на родину.
   Такие вот приятные эмоции доставляла нам дружба с Ким Дэ Чжуном, доктором Дипакадемии, Президентом РК. Но возникли и неприятные последствия этой дружбы. О них мы не столько узнали, сколько позднее догадались. Ранее уже говорилось о том, что американские спецслужбы записали меня в кураторы северокорейской разведки. Видимо, по следующей причине. В 1992 году, когда Ким Дэ Чжун защитил в Дипакадемии докторскую диссертацию, южнокорейские «чекисты» восприняли меня как пособника оппозиции, подозревавшейся в симпатиях к Северной Корее. Передали эту информацию американским коллегам. Позднее, когда Ким Дэ Чжун возглавил РК, южнокорейские пинкертоны меня из «черных списков» исключили. А вот в американской компьютерной памяти я так и остался «агентом» Пхеньяна. То ли по недосмотру, то ли в Вашингтоне имели другие причины не реабилитировать меня.
   Заодно со спецслужбами США тяжело переживал мою дружбу с Ким Дэ Чжуном Кашлев. Пока мы с Наташей участвовали в инаугурации Ким Дэ Чжуна, Кашлев денно и нощно обливал меня грязью. И в конце концов пустил слух, что я ездил в Корею веселиться с… Майклом Джексоном.
   …В мае 1999 года Ким Дэ Чжун нанес официальный визит в Россию. В отличие от прежних времен на сей раз ему оказали королевский прием. Разместили в Кремле, там же Президент РК устроил обед для друзей Кореи. Сначала говорил Ким Дэ Чжун, затем по очереди высказались все российские участники встречи. Наташа выступила последней. Отметила, что в России имеет место всплеск интереса к Республике Корее, обусловленный личностью президента Ким Дэ Чжуна, деятельностью его администрации. Во-первых, восхищает быстрое преодоление Южной Кореей финансово-экономического кризиса. Во-вторых, в России приветствуют политику «солнечного света» в отношении КНДР как единственно разумную и перспективную. В-третьих, мы отмечаем возросшую активность РК в развитии двустороннего сотрудничества с РФ. Добавила, что в Дипакадемии особенно любят Ким Дэ Чжуна, гордятся тем, что Президент Южной Кореи защитил докторскую диссертацию в стенах нашего вуза.
   Вернувшись на родину, Ким Дэ Чжун направил Наталье Евгеньевне следующее письмо:

   10 июня 1999 г.
   Уважаемая доктор Бажанова!
   Я очень рад, что во время нынешнего визита в Россию у меня была возможность встретиться с Вами на официальном обеде и провести полезный обмен мнениями. Хочу выразить искреннюю благодарность за самоотверженность и усилия, предпринятые Вами во время защиты моей докторской диссертации и присуждения мне степени доктора наук, а также для издания моей биографии.
   …Во время нынешних переговоров президент Ельцин и я выразили общее мнение о том, что урегулирование проблем Корейского полуострова является ключевым вопросом для мира и стабильности в Северо-Восточной Азии, и договорились еще больше укреплять сотрудничество для решения этих проблем. Надеюсь, что и в дальнейшем Вы будете проявлять внимание и оказывать содействие в развитии сотрудничества, для того чтобы эти усилия принесли конкретные результаты.
   Позвольте выразить благодарность за Ваше внимание и большой вклад в развитие отношений между Республикой Кореей и Россией. Желаю Вам крепкого здоровья.
 Ким Дэ Чжун

   Дипакадемия поддерживала контакты с Южной Кореей и по другим линиям. В частности, МИД возложил на нас обязанность проведения ежегодного межгосударственного российско-корейского форума (поочередно в России и в РК). Развернулась подготовка к первому форуму в Москве. Денег нам МИД не выделил, поэтому Наташа поставила вопрос перед южнокорейским посольством: хотите форум, финансируйте его.
   Дипломаты дали согласие, но затем заюлили, стали перекладывать на Дипакадемию все бо́льшую часть расходов. «Корея маленькая и бедная страна!» – раз за разом повторял один из дипломатов. Наташа отвечала, что договоренность о форуме достигнута между правительствами двух стран, Дипакадемия – не правительство, денег у нас нет. Долго спорили, но в конце концов южнокорейцы все-таки профинансировали форум.
   Тогда Наташа не осознавала, что совершила определенный «подвиг». Все последующие форумы в Москве оплачивала на 100 % Дипакадемия. Причем приходилось даже снимать четырехзвездочную гостиницу для южнокорейских гостей.
   Трудными выдались переговоры о закупке южнокорейскими властями части тиража изданных нами книг о Ким Дэ Чжуне. Дипломаты жаловались, что в РК идет борьба с коррупцией, разбазариванием государственных средств, поэтому правительству приходится вести себя осмотрительно. Короче говоря, почти на целый год растянулось выбивание у Сеула оплаты. Часть суммы (небольшой) со скрипом, но оплатил Фонд мира им. Ким Дэ Чжуна. Позднее выяснилось, что этот фонд ворочал миллионами долларов, большая часть которых разворовывалась.
   Что же касается Первого российско-корейского форума, то он удался. На форум прибыл первый заместитель председателя Правительства РФ Ю.Д. Маслюков, в связи с чем собралась огромная толпа телевизионных и пишущих журналистов. Никогда мы не видели в стенах ДА такого стечения представителей СМИ. Маслюков произнес вступительное слово и удалился. Следующим выступил заммининдел. Корейцы готовились осыпать его вопросами, но и он покинул форум. Тем не менее много важных персон оставалось в зале весь день – заместители министров, вице-губернаторы, руководители СМИ, директора институтов РАН.
   Неплохим был уровень представительства во второй день. Вот только из МИДа уже никто не явился. Такое, кстати, повторялось раз за разом. Родное министерство поручало Дипакадемии провести тот или иной форум, но участвовать в нем не желало. Иностранные гости произносили умные речи, высказывали полезные предложения, а наших дипломатов все это как будто не интересовало.
   Среди других мероприятий с южнокорейцами запомнился семинар в Москве с НИИ Министерства национального объединения Кореи. После интенсивных двухдневных дискуссий южнокорейцы пригласили нас в национальный ресторан в гостинице «Орленок». Верховодил за столом Кашлев. Произносил тосты, беспрерывно пил, заставлял других. Поскольку я отказывался, он кричал: «Кто не пьет – плохой человек, нелюдимый, без друзей!».
   Глава южнокорейской делегации господин Пак с Кашлевым не согласился. Он заявил, что «Бажанов красивый, жена у него – очень красивая, и они друг на друга похожи, что является хорошей приметой, означает, что семья у Бажановых крепкая».
   Выслушав эти дифирамбы, Кашлев констатировал: «Видишь, за все тебя хвалят, но только не за интеллект». Корейцы, однако, этот пробел немедленно ликвидировали. В очередном тосте в мой адрес прозвучали такие слова: «Мы раньше знали Вас как крупного китаиста, теперь поняли, что Вы также крупный кореист». Господин Пак добавил, что очень любит меня, и когда я прилечу в Сеул, будет встречать в аэропорту. Далее Пак и его коллеги обещали оказывать финансовую помощь научным исследованиям в Дипакадемии. В заключение ужина господин Пак, сильно опьянев и расчувствовавшись, признался:
   – Я люблю Бажанова и его жену, но сейчас больше всего хочу, чтобы Бажанов отправил жену домой и остался со мной на всю ночь!
   С корейской точки зрения здравица прозвучала нормально, мужская дружба важнее семьи. Но для русского уха заявление было странным. Все наши засмеялись и громче всех Кашлев. «Так ты еще и педераст!» – торжествующе вопил он. И продолжал подтрунивать на обратном пути в машине. Но затем перешел на другую любимую им тему – о необходимости очередного ремонта личного кабинета в Дипакадемии.
   На следующей конференции южнокорейские политологи называли нас с Наташей «учителями, от которых много можно узнать». А заодно раздавали нашим сотрудницам весьма специфические комплименты. Одной, например, было заявлено:
   – В прошлом году Вы были очень красивая, а в этом – нет.
   В адрес другой прозвучало:
   – Наверное, в молодости Вы были красивой. Следы красоты сохранились!
   В октябре 1998 года старый знакомый профессор Бэнг (тот, что обосновался в Казахстане) привез в Москву делегацию во главе с бывшим премьером РК Ли Су Соком (и его супругой). Повели южнокорейцев на встречу с ректором МГУ В.А. Садовничим. Посещение университета показалось возвращением в сталинскую эпоху, начиная с леденящей атмосферы пустых коридоров и кончая массивными портьерами серо-буро-малинового цвета. Из МГУ переместились в Дипакадемию, где Кашлев угостил делегацию водкой с конфетами. Далее – коктейль за счет гостей. Хотя взнос они сделали приличный, рестораторы выставили лишь восемь бутылок вина. Во вступительном слове я пересказал биографию премьера, за что удостоился от него титула «гений».
   Вечером мы кутили в ресторане «Тифлис», где один из коллег произнес издевательский тост. «За нашим столом, – утверждал он, – находятся две пары, от которых зависит судьба российско-корейских отношений: супруги Ли Су Сок и супруги Бажановы». Российские коллеги залились смехом, а южнокорейцы восхищенно кивали головами.
   Принял южнокорейскую делегацию и руководитель ИТАР-ТАСС В.Н. Игнатенко. Сначала беседовали в просторном кабинете с великолепным видом на центр Москвы, потом обедали. В.Н. Игнатенко мастерски вел разговор, расточал комплименты Южной Корее, ее лидерам и присутствующим корейцам. Щедро угощал, кое-что обещал, при этом элегантно вбрасывал просьбы – о бесплатных авиабилетах и стипендиях для активистов общества российско-корейской дружбы, финансировании фотовыставки по РК и т. д. Я подумал: вот это пример того, как надо продуктивно использовать контакты с зарубежными гостями!
   Все расходы по пребыванию этой делегации в Москве взял на себя доктор Бэнг. Первоначально предполагалось, что счета оплатит фирма LG, но южнокорейские дипломаты опять вспомнили про тяжелое финансовое положение РК. Наши южнокорейские партнеры все чаще делали упор на то, что двусторонние контакты должны финансироваться на паритетных началах. Особенно с учетом того, что россияне живут не хуже, а лучше граждан РК. У россиян, мол, дачи, огороды, много земли. И природа в России богаче, и воздух чище. Интеллект, уровень образования у россиян тоже повыше. Южнокорейцы же убогие, замотанные, вкалывают от зари до зари и при этом еле сводят концы с концами, задыхаются от грязного воздуха, недостатка пространства.
   Что касается южнокорейских представителей в России, то многие из них, действительно, вели скромный образ жизни. Как-то попали мы в гости к корреспонденту Джону Хону. Квартира в районе Останкинской башни походила на гетто. Кровати в два яруса, по всем комнатам развешано мокрое белье. Кругом валяются склянки, банки, корзинки, коробки.
   Стол накрыли чисто корейский, причем некоторые блюда вызывали недоверие и видом, и запахами. Особенно сырая рыба, доставленная из Южной Кореи. Хозяин беспрерывно пополнял свой стакан виски, не обращая ни малейшего внимания на Наташу и меня. Периодически мы отваживались и просили подлить и нам. Хон угощал в соответствии с утонченной корейской традицией, придерживая наливающую руку второй. Правда, нам почему-то предназначалось не виски, а теплое пиво. О своей же жене вообще не вспоминал, разве что иногда требовал что-то принести.
   Хон непрестанно говорил, главным образом о личных планах – желает баллотироваться в парламент, потом стать послом РК в России, а в конце концов добиться поста Президента Южной Кореи. Нас подобные разговоры не удивляли. Мы давно привыкли к тому, что неимоверные амбиции имеет любой корейский мужчина. Даже сынишка Джона, ученик третьего класса московской школы, заявил, что в перспективе хотел бы возглавить объединенную корейскую нацию. Мальчик, кстати, очень понравился – по-русски говорил без акцента, пел русские песни. Старшая сестра (семиклассница) читала стихи и очень умно рассуждала.
   В ноябре 1999 года нас пригласил в Сеул новый издатель газеты «Тэхан мэиль» (бывшая «Сеул синмун») Ча Иль Сун. Он организовал гастроли в Южной Корее балетной труппы Большого театра, и нам выпала роль своего рода сопровождающих лиц.
   При отлете в Шереметьево II нас ждал сюрприз. Во-первых, въезд на территорию аэропорта стал платным. Во-вторых, доступ к зданию аэропорта оказался закрытым. Машину надо было оставить на парковке и оттуда идти пешком, с багажом в руках. Или передоверить его услугам потрепанных типов, барражировавших вдоль парковочной зоны. Я предпочел нести чемоданы самостоятельно.
   В полете предложил Наташе посмотреть что-нибудь новое, например съездить наконец в демилитаризованную зону, разделяющую Южную и Северную Корею. Супруга в ответ пошутила: «Зачем? Ты что, хочешь в перестрелку попасть? Или задумал перебежать на Север?»
   В аэропорту нас встретил старый знакомый, бывший корреспондент «Тэхан мэиль» в России. Как выяснилось, сидевшая за нами в самолете дама (Лена) тоже была гостьей газеты. Всех троих отвезли в отель «Ренессанс Сеул». Он расположен к югу от реки Ханган, очень далеко от центра, но близко к театру, где предстояло выступление Большого.
   Вечером в холле отеля собрали всех сопровождающих балет из России. Кроме Лены и нас были ректор Дальневосточного университета В.И. Курилов и его супруга. В микроавтобусе долго и нудно продвигались в пробках к театру, до которого минут десять ходьбы.
   Театр, современный, элегантный, оказался забит публикой «под завязку». Ожидалось прибытие президента Ким Дэ Чжуна, но какое-то стихийное бедствие заставило его изменить планы. Не смог прибыть и премьер Ким Чжон Пхиль, но зато почти все министры его кабинета были в наличии. Явились и руководители парламента, воротилы бизнеса.
   Началось представление. Без декораций, на потертом, выщербленном полу сцены. Давали отдельные номера из разных балетов (попурри). Каждое действо балерин и балерунов сопровождалось громом аплодисментов. А российскую кореянку, участницу труппы, приветствовали прямо с остервенением. Отовсюду раздавались выкрики «браво».
   По окончании представления в ресторане театра состоялся банкет с обилием закусок и спиртного. Организатор мероприятия, издатель Ча Иль Сун, расточал Наташе и даже мне различные комплименты, а также предлагал спонсировать какую-нибудь конференцию, например, в ознаменование десятилетия установления дипломатических отношений между РФ и РК (приходившегося на 2000 год). Ча посетовал, что не может отобедать с нами, так как срочно отъезжает в Японию.
   Следующим утром мы завтракали с делегацией Большого театра. К нашему удивлению, среди ее членов преобладали грузные дяди и тети, танцующий состав, худенький и щупленький, терялся на таком солидном фоне.
   Поев, все сели в автобус, курсирующий между нашим отелем и торговым районом Итхэвон. Но театральные деятели не хотели в Итхэвон, их тянуло в более дешевый и масштабный торговый район рынка Тондэмун. И театралы стали требовать, чтобы водитель двинул в Тондэмун. Водитель ошалел от напора. Еще бы! Это все равно, как если бы толпа иностранцев ввалилась в Москве в троллейбус «Б», кружащий по Садовому кольцу, и стала настаивать, чтобы ее отвезли в Выхино. Театральных деятелей с трудом удалось утихомирить.
   На Итхэвоне мы с ними расстались и поспешили к портному, у которого шили костюмы в прошлом. Он сразу же нас узнал и быстро извлек из картотеки мое досье с размерами. Пообещал выполнить новый заказ на третьи сутки. Пока вели переговоры, портной успел похвастаться визитными карточками многих россиян. У него шили костюмы министры, парламентарии, послы.
   В отеле нам объявили, что отныне и до отъезда за пропитание придется платить из собственного кармана. Газета «Тэхан мэиль» обеспечивает только проживание. Я позвонил журналисту, ответственному за наш прием. Он был вдребезги пьян и на вопрос, правда ли, что нам самим придется заботиться о еде, ответил оригинально: «А почему бы и нет?». Я объяснил, что мы не ожидали такого развития событий и не привезли с собой денег. При этом мы рассчитывали на гонорар за статьи, опубликованные в «Тэхан мэиль» в последние годы. Но гонорара нет. Журналист-куратор меня не слушал и лишь повторял одну и ту же фразу: «Завтра в 9:30 вы должны позвонить издателю Ча, он перед отъездом в Японию желает поговорить».
   Примерно в час ночи, когда мы уже спали, журналист позвонил в номер. Начал с признания: «Я очень пьян». И вновь предупредил, что мне надо утром связаться с господином Ча. Заверил, что помню об этом, но журналист не унимался – продолжал бубнить о необходимости позвонить Ча. Пришлось бросить трубку.
   После этого разговора долго не мог заснуть, обуревало возмущение приемом. Поселили у черта на куличиках в сверхдорогом отеле и бросили на произвол судьбы. Единственное «проявление внимания» – это хамские звонки журналиста-куратора (чаще пьяного, чем нет) в любое время суток (чаще ночное). Только где-то к трем ночи я заснул, но в 5:50 меня разбудил стук в дверь. Спешно открываю, чтобы уберечь Наташин сон.
   На пороге служащий отеля. Отвесив глубокий поклон, сообщает, что пришел проверить мини-бар, все ли бутылки на месте, не выпили ли мы чего-нибудь. Я указываю ему на табличку, вывешенную Наташей накануне вечером на двери: «Не беспокоить!». Служащий снова глубоко кланяется, но настаивает, что мини-бар нужно все-таки проверить. Почему в такую рань? У него информация, что мы покидаем отель. Объясняю, что это произойдет только через двое суток. Служащий то ли не верит, то ли не понимает, что я говорю. С трудом удается его прогнать.
   Вернувшись в постель, я предусмотрительно снял телефонную трубку с рычага. Как в воду глядел. В 8 ч новый звонок в дверь. Открываю. На пороге очередной служащий отеля. Кланяется и сообщает: «У вас в номере непорядок с телефоном, не можем прозвониться». При этом пытается прорваться внутрь, к аппарату. Я не пропускаю и прошу убраться. Кланяясь, но с большой неохотой повинуется. А я возвращаю трубку на рычаг и тотчас же раздается телефонная трель. Я уже окончательно взбешен. Наташа засыпает с большим трудом, а эти люди как будто нарочно задались целью сорвать ей сон.
   Хватаю трубку с горячим желанием послать звонящего подальше, но не успеваю и рта раскрыть. На проводе журналист-куратор, который выплескивает на меня пулеметную очередь указаний. О необходимости позвонить Ча в 9:30 теперь не вспоминает. Вместо этого велит спуститься в 20:00 в ресторан отеля, где состоится встреча с братом господина Ча, университетским профессором. Обсудим организацию международной конференции в Дипакадемии. Это распоряжение господина Ча. Моя задача – в срочном порядке приготовить концепцию конференции и направить ее факсом в редакцию «Тэхан мэиль».
   В ходе беседы я вновь поднял вопрос об оплате наших статей в газете. Куратор все увиливал от ответа, менял тему разговора, но в конце концов сдался и сказал: «Поскольку у вас кончились деньги, вечером привезем гонорар». Спросил, чем нам заняться до вечера. Ответ: «Чем хотите». Я ему: «Так гостей не принимают». Ответ: «До встречи в 20:00!»
   Пришлось опять гулять по городу. Назад ехали в метро. В просторном вагоне, со свисающими с потолка ручками, полками для вещей. Толчеи в вагоне не было, чем воспользовалась старуха – продавщица шоколадок, жвачки и прочих мелочей. Она ползала по полу, предлагая пассажирам товар.
   В отеле не дал отдохнуть все тот же журналист-куратор. Потащил ужинать. У стола нас приветствовал брат издателя «Тэхан мэиль», почетный профессор Сеульского национально университета. За ужином рассказал, что учился в США и Германии, преподавал философию. Оказался очень эрудированным, интересным собеседником. Высказывал свои мысли о Горбачеве, Сталине, российской и корейской молодежи. Остановился и на политических событиях в Южной Корее.
   Констатировал, что «звезда» нашего приятеля, губернатора провинции Чолла-Пукто Ю Чжун Гюна, фактически закатилась. Ким Дэ Чжун в нем разочаровался. Главная причина – коррупционные дела. Недавно воры вытащили из сеульской квартиры губернатора 120 тыс. долларов наличными. Жена Ю Чжун Гюна тратит в десять раз больше, чем муж официально зарабатывает.
   С политики разговор перешел к традициям. О том, как в Корее, по китайскому образцу, чтут предков. Почти в каждом доме бережно хранится родословная книга. В ней перечисляются предки по мужской линии. У профессора книга начинается X веком, у кого-то есть и более древние записи, чуть ли не II–III веков. Члены семьи по вечерам и выходным дням листают такую книгу, узнавая о жизни своих предков на протяжении 40, 50, 60, 70 поколений! Какой контраст с россиянами, которые в лучшем случае хранят память о дедушке с бабушкой!
   Но, предостерег нас профессор от излишних восторгов, многие из корейских родословных фальшивые. В XX веке вошло в моду иметь знатных предков. Люди сами или с помощью профессионалов сочиняют прошлое. В итоге почти все современные жители Южной Кореи уверены, что происходят из дворянских семей. «У нас, – отметил профессор, – дворян, действительно, было немало, таковым считался любой зажиточный крестьянин. Но тем не менее в обществе преобладали бедняки. Никто, однако, не желает признаваться в своей “беспородности”».
   В заключение беседы профессор предложил провести в Москве в 2000 году конференцию, посвященную десятилетию установления российско-южнокорейских дипломатических отношений. Попросил к следующему утру составить программу и бюджет этого мероприятия, что мы и сделали, а затем передали все бумаги журналисту-куратору. Увы, никто о данном проекте больше никогда не вспоминал. У корейцев такое бывает.
   А мы в то утро отправились наконец на экскурсию в демилитаризованную зону (ДМЗ), разделяющую Корею на две части, РК и КНДР. За нами заехал микроавтобус с девушкой-переводчицей. По дороге забрали остальных экскурсантов – американку малазийского происхождения и новозеландца. Обоих пришлось долго ждать, оба, войдя в микроавтобус, не извинились за опоздание и даже не поздоровались. «Кривая» культурного уровня на Западе явно пошла вниз, констатировали мы с Наташей.
   Переводчица объявила, что расстояние до 38-й параллели составляет около 40 километров. Близко, и шоссе к тому же прекрасное – северокорейские танки теоретически могут домчать до южнокорейской столицы за какие-то полчаса. Шоссе, кстати, только накануне, в 1999 году, было построено президентом чеболя «Хёндэ» Чон Чжу Яном для доставки коров в подарок КНДР.
   Переводчица бойко рассказывала, что наш путь пролегает вдоль реки Ханган, разнообразных сельскохозяйственных угодий, городов-спутников Сеула. Но мы ничего этого не видели, поскольку всю местность застилал густой туман. Так, почти вслепую, доехали до пропускного пункта в укрепрайон. Атлетически сложенные, с отличной выправкой южнокорейские часовые проверяют паспорта, уточняют название нашего турагентства. Пока идет проверка, через пропускной пункт маршем проходит колонна солдат при полном вооружении, вслед движутся военные грузовики.
   Углубляемся в укрепрайон. Он буквально пропитан милитаристской атмосферой. Чуть ли не на каждом метре встречаем танки, орудия, южнокорейских и американских солдат и офицеров. Вдоль дороги тянутся заграждения из колючей проволоки под высоким напряжением, за ними то тут, то там светятся красные треугольники, предупреждающие, что местность заминирована.
   Первая достопримечательность на экскурсионном маршруте – парк Имджингак. Он посвящен миллионам корейцев, которые лишились дома в результате Корейской войны. Под открытым небом экспонируются самолеты и танки той войны, высятся монументы солдатам, воевавшим с коммунистами. Открыт павильон, посвященный разделенным семьям. Здесь периодически собираются выходцы с Севера, чтобы помолиться за родичей в КНДР. Жгут ритуальные палочки, делают символические жертвоприношения.
   От Имджингака до ДМЗ уже рукой подать. Внешне она выглядит довольно мирно, словно находишься где-нибудь в Сибири: первозданная природа, безлюдно и тихо. Но на самом деле подспудно жизнь в ДМЗ клокочет. Как заметил наш новый гид-офицер, «хотели сделать демилитаризованную зону, а получилась одна из наиболее милитаризованных в мире». Местность утыкана минами, в замаскированных бункерах таятся склады оружия. С обеих сторон к ДМЗ примыкают холмы с так называемыми пропагандистскими деревнями. Оттуда по громкоговорителям конкурирующие стороны восхваляют свои достижения и осыпают бранью оппонента. На склонах холмов красуются плакаты: «Южная Корея – это рай на земле», «Южная Корея – замечательная страна». С северной стороны – похожие утверждения о КНДР.
   На самой демаркационной линии, по центру ДМЗ, строго на 38-й параллели расположена знаменитая деревушка Пханмунчжом. Именно там 27 июля 1953 года было заключено Соглашение о перемирии между Югом и Севером Кореи, там же периодически проводятся переговоры. В районе деревушки дислоцируются войска ООН для предотвращения новых конфликтов.
   В Пханмунчжом попасть не удалось. День был выходной, а экскурсантов туда возят только по будням. Нас же повели в «Павильон антикоммунизма». Офицер-кореец на ломанном английском доложил, как его дивизия храбро сражалась в войне 1950–1953 годов. Посетовал, что северную часть Корейского полуострова в 1945 году оккупировали советские войска, навязавшие там коммунистические порядки. Отметил, что все трофейное оружие периода Корейской войны советского производства. Напомнил, что из-за этого кровопролитного конфликта 10 млн человек бежало с Севера на Юг и они до сих пор не могут соединиться со своими родичами, оставшимися под властью коммунистов.
   В процессе рассказа офицер провел экскурсантов по залу, на полу которого красовались лица Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, выложенные из разноцветной плитки. У старшего лицо было перечеркнуто двумя жирными линиями. Видимо, в ознаменование того, что «великий вождь» уже ушел в мир иной. Спросили у гида: почему их расположили на полу? Последовал честный, без обиняков ответ: чтобы посетителям легче было вытирать о них ноги.
   Из столь любопытного павильона мы переместились в наблюдательную башню «Тора». К сожалению, туман помешал опять. Мы не смогли увидеть наяву северокорейскую территорию, прилегающую к ДМЗ, – ни город Кэсон (второй по величине в КНДР), ни соседние деревни. Пришлось довольствоваться макетом, правда, очень удачным, крупномасштабным и искусно выполненным.
   На «закуску» нас повели осматривать так называемый 3-й инфильтрационный туннель. Как разъяснил гид, в 1974 году был обнаружен 1-й туннель, прорытый северокорейцами под ДМЗ для тайной переброски на Юг войск, боевой техники и вооружений. В 1975 и 1978 годах нашли еще два туннеля в других секторах ДМЗ. И наконец в 1990 году докопались до 4-го туннеля. По оценкам южнокорейских и американских специалистов, всего северяне вырыли около 20 туннелей, с помощью которых можно высадить целую армию в тыл южан. 3-й туннель, например, в высоту и ширину достигает двух метров, в длину – 1635 метров и способен пропускать 30 тыс. военнослужащих (целую дивизию!) ежечасно. Он легко проходим для танков, БМП и орудий.
   Гид предложил осмотреть 3-й туннель, но предупредил, что спуск туда крутой, внизу темно, сыро, пространство замкнутое. Посоветовал больным и слабонервным воздержаться от соблазна. На самом деле все оказалось не так страшно и сурово.
   По окончании осмотра гид рассказал о реакции Пхеньяна на обнаружение туннелей. Сначала Ким Ир Сен утверждал, что туннели представляют собой заброшенные шахты и природные пещеры. Позднее стал объяснять, что туннели прорыты для того, чтобы патриоты родины, проживающие на Юге, могли спасаться бегством на Север. В 1990 году Пхеньян заявил, что прорыл 4-й туннель с целью «способствовать мирному объединению родины», в ответ на «возведение Югом бетонной стены». Хотя, заметил гид, никто подобной стены не строил. Гид пожаловался также, что туннели прорываются на большой глубине в скальной породе и их очень трудно обнаружить даже с помощью ультрасовременной техники.
   На обратном пути тумана уже не было, мы наконец увидели северокорейский берег пограничной реки, а также огромные белые массивы городов-спутников и обработанные фермерами поля под Сеулом.
   В следующее утро за нами заехал господин Кан из «Тэхан мэиль» и повез в аэропорт. Рассказал по дороге историю своей жизни. В 1945 году родился на Севере, в 1951 году с родителями бежал на Юг. Сестра (1944 года рождения) осталась на Севере с бабушкой. Что с ней сталось, не знает. Лучше не интересоваться, а то сестру в КНДР посадят, а его в РК уволят с работы. Иногда, раз в три года, посещает парк Имджингак, поминает северокорейских родичей.
   При прилете в Шереметьево, как обычно, не обошлось без нервотрепки. Два часа ждали багаж у транспортеров, куда свалили чемоданы со всех рейсов подряд – Лондон, Венеция, Тель-Авив. Пассажиры, расталкивая друг друга локтями, выуживали свои пожитки.


   Глава 3. Международные связи

   Кроме корейского наши международные связи развивались и на других направлениях. Продолжали, в частности, сотрудничать с различными американскими организациями: провели очередные семинары с «РЭНД корпорейшн» по Северной Корее, обсуждали с советниками сенатора Нанна тему расширения НАТО на Восток. Профессор Комбс, представлявший сенатора, пошутил в своем выступлении в Дипакадемии: первая половина американцев не знает, что такое НАТО, а вторая, «более просвещенная», полагает, что в Североатлантическом альянсе состоит Россия, а Соединенные Штаты – нет.
   В мае 1997 года Москву опять посетил автор нашумевшей теории «столкновения цивилизаций» С. Хантингтон. Посольство США организовало встречу профессора с представителями научно-политических кругов России. За обедом Хантингтон произнес коронную речь о столкновении цивилизаций, «звезды» нашей политологии вступили с ним в спор. Некоторые выражались так, что я толком не понял, что они хотели сказать.
   Мы устроили в ДА коктейль в честь Хантингтона и его помощника Майкла Дэша. Наташа произнесла комплиментарный тост. Сказала, что гордимся дружбой с профессором Ханингтоном и надеемся на ее вечный характер, несмотря на то обстоятельство, что мы принадлежим к разным цивилизациям, которым, согласно теории Хантингтона, положено сталкиваться.
   По поводу помощника Хантингтона доктора Дэша Наташа отметила, что у него ум философа и фигура «звезды» американского футбола. Похвалила Майкла за правильный выбор учителя. Лучшего, чем Хантингтон, не найдешь. Уверена, сказала в заключение, что пять или десять лет спустя на весь мир прославится имя Дэша и нам с завистью будут говорить: «О, Вы знаете того знаменитого профессора Дэша, который написал книгу “Вечный мир среди цивилизаций»!».
   Полезные связи были установлены с Институтом международных исследований Стэнфордского университета. Институт за свой счет принял на шестимесячную стажировку несколько молодых сотрудников Дипакадемии. Мы провели с Институтом ряд совместных научных форумов. Главным «мотором» этих контактов был Энди Качинс, который, по его словам, написал в прошлом диссертацию о советско-китайских отношениях, базируясь в основном на наших с Наташей публикациях.
   Была продолжена работа по поиску архивных материалов для российско-американской комиссии по военнопленным и пропавшим без вести в Корейской войне. В рамках этой работы я познакомился с военным атташе США генералом Клотцем. Как-то посетовал ему, что американские спецслужбы поместили меня в черный список, подозревают в связях с российской и даже северокорейской разведками. Испытываю большие трудности с получением американской визы, страдает моя репутация ученого среди американских коллег.
   Выслушав меня, генерал Клотц заверил:

   – Несмотря на то, что Вы рассказали, я продолжаю относиться к Вам с симпатией.
   – Дело не в отношении, прошу Вас посодействовать устранению меня из этого дурацкого черного списка. Иначе напишу письмо президенту Клинтону с предложением не тратить зря государственные средства на содержание бездарных спецслужб, неспособных отличить черное от белого. Считать скромного научного работника в Москве шефом северокорейской разведки! И это при том, что я, во-первых, не владею корейским языком, а во-вторых, числюсь в КНДР персоной нон грата из-за критических статей в адрес их вождей, Ким Ир Сена и Ким Чжон Ира.

   Генерал так ничего мне и не пообещал и лишь предостерег:

   – Писать Клинтону не советую. Тогда уж американские спецслужбы заимеют на Вас зуб на все времена.

   Эту же тему я поднимал в беседах с другими знакомыми из Пентагона, а также из Госдепартамента и прочих федеральных ведомств США. Собеседники сочувствовали, но помогать не спешили. Видимо, и не могли, и верили своим спецслужбам больше, чем мне.
   Весной 1998 года за океан засобирался Кашлев. Перед самым отъездом заявил, что желает прихватить с собой наши работы по российско-американским отношениям. Таковых в наличии не оказалось, и ректор потребовал срочно отпечатать в типографии весьма убогую рукопись одного сотрудника ДА. Печатали ее в авральном режиме, поэтому обошлась брошюра в копеечку, тем более что по велению Кашлева ее снабдили дорогой обложкой.
   Я пытался убедить шефа, что никому в США эта брошюра на русском языке не нужна. Он злился, а когда вернулся, признал – впечатлять брошюрой оказалось некого, руководители вузов Кашлева не принимали. Он долго вслух завидовал американским коллегам: президенты университетов, мол, гребут деньги лопатами и при этом ничего не делают, живут в свое удовольствие.
   Развивались контакты Дипакадемии с японцами, учеными из различных университетов и исследовательских центров. В своем большинстве они производили хорошее впечатление эрудицией, умом, пониманием российских реалий.
   Особо запомнились супруги Хакамада, оба русисты, в 1960-х годах обучались в аспирантуре МГУ. Он – сводный брат нашего политика Ирины Хакамады. Профессор Хакамада выступил в ИАМПе с любопытной лекцией о специфике российской экономики. Согласно Хакамаде, в России утвердился не рыночный, а базарный капитализм. На базар несут товар случайные люди, они не заботятся о репутации, приобретении постоянных клиентов. Сбыл любой товар, в том числе и бракованный, – и с глаз долой, без забот о будущем. Удастся ли нам цивилизоваться, превратить базар в рынок? Хакамада ответ на сей вопрос не давал.
   Позднее, в начале XXI века, мы несколько разочаровались в Хакамаде. Он подверг критике президента Путина за то, что тот не поддержал американскую операцию в Ираке. Испугался, мол, нажима со стороны антизападников-экстремистов. Мы пытались растолковать Хакамаде, что линия Путина отражает и его собственные взгляды, и взгляды всей нашей элиты, да и общества в целом. Для России было бы противоестественно поддержать немотивированное нападение недавнего противника в холодной войне на суверенное государство, традиционно дружественное Москве. После дискуссии на данную тему Хакамада исчез с горизонта, то ли обиделся, то ли разочаровался в нас.
   Впрочем, может быть у японцев так принято? Сегодня человек нужен – общаешься, завтра – нет, игнорируешь его. Так ведут себя, в частности, японские дипломаты. Некий Кавабата работал в начале 1990-х годов в японском посольстве в Москве, постоянно контактировал с нами. Тепло попрощавшись, вернулся в Японию. В начале 1998 года, будучи главным аналитиком японского МИДа по России, нанес краткий визит в Москву, напросился в гости. Наташа устроила шикарный обед. А еще спустя пару лет он вернулся на работу в свое посольство в российской столице. И за несколько лет очередного пребывания в России не только не давал о себе знать, но даже при случайных встречах на дипломатических приемах делал вид, что меня не узнает.
   Захаживали в ИАМП японские военные, которых неизменно волновали два вопроса – ядерная программа Северной Кореи и куда идет Китай. КНДР представлялась им текущей угрозой, Китай – главной угрозой на длительную перспективу. Симпатий ни к корейцам, ни к китайцам они не питали. Это к вопросу о том, влияет ли цивилизационная близость на отношения между государствами. Очевидно, что далеко не всегда.
   Оживленный характер носили наши обмены с германскими коллегами. В немецких вузах и исследовательских центрах мы находили много интересного и поучительного. При этом удивлял рабочий график коллег. Наш знакомый, профессор и руководитель исследовательского института Академии Бундесвера под Мюнхеном, приезжал в офис один раз в неделю, прочитывал лекцию слушателям, встречался с подчиненными в институте. Все остальные дни проводил в альпийском доме, километров в сорока от Академии. Там и выполнял остальную, возложенную на него нагрузку: во-первых, писал книгу на основе щедрого гранта в 100 тысяч марок; во-вторых, проверял и редактировал аналитические записки подчиненных, пять за год. Почту сотрудники доставляли ему регулярно на дом.
   За все эти не очень по нашим меркам обременительные хлопоты профессор получал зарплату в 120 тысяч марок. Его жалованье превосходило наше в 30 раз, а нагрузка в десятки раз уступала нашей. Мы ежегодно должны были отредактировать около 100 аналитических записок, обеспечить выход в свет до 80 монографий, учебников и учебных пособий, провести 40–50 защит докторских и кандидатских диссертаций, организовать 15–20 научных форумов.
   Сдружились мы с испанцами – с представительством Мадридского университета в Москве, с мадридской Дипакадемией, приняли ряд испанских делегаций. Из разговоров с ними становилось очевидно, что Испания продолжала быть расколотой между франкистами и антифранкистами. Влияло то, на чьей стороне воевали деды и отцы наших собеседников, как воспринимали они политические и социально-экономические реалии при Франко и ныне. Один из моих знакомых, доктор Антонио Ромеа, как-то отметил: «Хотя я из семьи коммунистов, сам ранее состоял в компартии, но понимаю, что, победи в гражданской войне республиканцы, и Испанию ждала бы судьба Румынии или Болгарии, мы корчились бы в тисках тоталитарного режима».
   Как-то Дипакадемия организовала презентацию книг испанского посла. Мероприятие могло бы получиться интересным, поскольку посол являлся одной из важных фигур переходного периода Испании от диктатуры к демократии. Но Кашлев в очередной раз все испортил. Неожиданно предложил выступать всем на испанском языке. Посол и заммининдел И.С. Иванов дискутировали по-испански, а зал скучал, не понимая, о чем шла речь.
   В феврале 1999 года в Дипакадемию пожаловала группа шведских школьных учителей во главе с нашим знакомым Боди Петерсоном. Он уже гостил в ДА в 1991 году. Будучи удовлетворен теплым приемом, обещал «расквитаться» встречным приглашением мне и Наташе почитать лекции у него на родине. Но уехал, и след его простил. И вот, семь лет спустя, опять объявился. Мы и на сей раз проявили гостеприимство: кормили и развлекали шведов как могли. Перед отъездом Петерсон заявил, что его группа желает отблагодарить меня с Наташей. Предложил выбрать ресторан, который нам по вкусу. Мы назвали китайский ресторан «Шанхай».
   Сели за стол, сделали заказ, поужинали, поговорили. Правда, разговорить шведов оказалось непросто. В ответ на наши расспросы скандинавские гости в основном мычали: да, нет или что-то совсем невразумительное. Но вот настал момент оплаты счета. Шведы немедленно оживились и активно защебетали между собой. По итогам щебета Петерсон обратился ко мне с просьбой передать официанту следующее. Каждому шведу необходимо выписать отдельный счет. В его, Петерсона, счет надо включать мою и Наташину еду. В счет еще одного скандинавского гостя следует добавить мои напитки, в счет третьего – Наташины. Далее швед, условно скажем № 4, оплатит напитки шведа № 6, а швед № 5 – напитки шведа № 7 (между этими людьми имелись какие-то старые долги).
   Я перевел просьбы официанту. Тот ничего не понял, вызвал мэтра, который понял ненамного больше. Пришлось идти в бухгалтерию и долго вести переговоры. Вмешался даже директор этого довольно большого ресторана. Он изумился: «Многое на своем веку повидал, но такого крохоборства не встречал!»
   Постоянный характер приобрели наши обмены со странами Ближнего и Среднего Востока. В ДА приезжали высокопоставленные дипломаты, видные ученые, руководители вузов из Израиля. Общались мы и с иранцами, сирийцами, палестинцами, ливанцами. Как-то удавалось ладить со всеми, и получалось это довольно искренне. И также искренне мы печалились, что никак не помирятся между собой эти древние народы Ближнего и Среднего Востока.
   Много усилий прилагали мы для получения грантов по программам Европейского союза, Западноевропейского союза, Фонда Эберта и других организаций. Удавалось лишь в отдельных случаях. У швейцарцев, например, выпросили компьютеры, но на условии того, что мы должны были собирать, обрабатывать и помещать в Интернет информацию по вопросам безопасности в Европе.
   Как и в предыдущие периоды, Дипакадемия регулярно организовывала крупные научные форумы. 4 июня 1997 года мы провели конференцию по проблемам Закавказья. Собрали не только ведущих российских специалистов по региону, но и дипломатов и ученых из Азербайджана, Армении, Грузии. Звали также иранцев и турков, но те не откликнулись.
   Открыл конференцию Кашлев, рассказал два засаленных анекдота и передал слово Н.Е. Бажановой. Она сказала примерно следующее. «Когда читаешь газетные сообщения о Закавказье, то возникает ощущение, что машина времени перенесла тебя в XIX век. Давно ушедшие в небытие Британская, Османская и прочие империи как будто ожили и возобновили борьбу за потенциальные колонии. Это соперничество выглядит анахронизмом на фоне процессов интеграции, успешно разворачивающихся в Европе, Восточной Азии, Северной и Южной Америке. Там на смену вековым конфликтам постепенно приходит сотрудничество. Имеются ли в Закавказье идеи, концепции, планы, направленные в будущее, на преодоление распрей? Давайте поговорим именно на эту тему».
   Разговор получился непростым. Азербайджанский дипломат, выступивший вслед за Наташей, резко критиковал Армению, его армянский визави сосредоточился на похвалах в адрес России, грузинский дипломат тоже говорил в основном о России, но уже в негативных тонах. Девушка, научный работник из Симферополя, бичевала сговор Грузии с Украиной, представитель Севастополя уличал в зловещих планах Турцию, московский генерал винил во всех бедах СНГ Вашингтон, а тюркологи из Института востоковедения РАН доказывали абсурдность нападок на Турцию. Азербайджанец московского «разлива» повеселил остроумными рассказами. С Кавказа, мол, бегут волки, так люди напугали, но чабаны, правда, довольны. Десять лет простоял в очереди на вступление в КПСС, но ни один партийный лидер ни разу не поцеловал его так, как лобызали бородатые муллы в Иране.
   По завершении конференции на банкете я произнес тост, в котором отметил, что форум у нас был особый. Речь шла о районе, с которым тесно связана судьба практически каждого участника. Взять меня. Я вырос в городе Сочи, учился там в классе, где насчитывалось по 10 грузин и 10 армян. Двоюродная сестра жената на грузине и уже 40 лет живет в Тбилиси, даже говорить по-русски стала с грузинским акцентом. Жена выросла в Баку.
   Подытоживая, пошутил: «Обычно конференции начинаются при полной аудитории, но зал быстро пустеет, к концу остается тот, кто заснул и не успел проснуться. Сегодня все наоборот, с каждой минутой число участников увеличивалось, и при подведении итогов дискуссии их было больше, чем на открытии».
   На следующий день мы устроили вечер дружбы с Грузией. Угощали грузины, посольство и его друзья-бизнесмены. Столы ломились от яств, вино лилось рекой. Вел мероприятие знаменитый певец Вахтанг Кикабидзе, произносил тосты, рассказывал анекдоты и, конечно же, исполнял свои прекрасные песни. Наташа пообщалась с певцом, сделала ему комплимент, он выглядел польщенным. В целом вечер получился на славу. Потом, правда, злые языки в Дипакадемии шептали, что грузины решили нас ублажить в обмен на положительные отметки для их земляков-слушателей, не блиставших знаниями.
   17 июня 1997 года Наташа выступила на конференции по Каспию в Фонде российской внешней политики. Призвала все стороны уважать интересы друг друга, проявлять взаимную гибкость и стремиться к сотрудничеству, не скатываться к конфронтациям. Выступление вызвало живой отклик – Натулю окружили российские и иностранные журналисты, просили текст выступления, брали интервью, предлагали встретиться еще.
   В феврале 1998 года руководитель Центра мировой экономики ИАМПа А.К. Субботин устроил симпозиум инвесторов. Собралась солидная публика. Я выступил с вступительным словом, и хотя социально-экономическая ситуация в России мне совсем не нравилась, решил высказаться в позитивном ключе. А иначе, зачем приглашать инвесторов и говорить об инвестициях?
   Начал с того, что на нашем симпозиуме «Международные операции российских банков» в 1995 году некоторые из российских участников выражали сомнения в полезности и целесообразности иностранных капвложений в отечественную экономику. В российском обществе в целом преобладал негативный подход к инвестициям из-за рубежа. Те же, кто в принципе был за инвестиции, отмечали, что политическая и социально-экономическая ситуация в РФ, наши коммуникации, налоговая система никак не способствовали установлению благоприятного инвестиционного климата.
   Теперь же возражений против притока иностранного капитала высказывается гораздо меньше. Интенсивность возражений примерно такая же, как, например, в Калифорнии. Политическая ситуация явно улучшилась. Конечно, скандалы в политических кругах случаются, но где их нет? В Вашингтоне бушуют страсти из-за сексуальных похождений президента Клинтона, в Японии – по поводу коррупционных дел, в Италии нарушают спокойствие мафиозные разборки. У нас же – всего этого понемногу. Одновременно имеет место оживление в российской экономике. Бытовые вопросы решены у нас хуже, чем, скажем, в Европе, но получше, чем во многих государствах на других континентах. Ну а законы в России хоть и несовершенные, но мы движемся в правильном направлении.
   Выступивший после меня руководитель департамента внешнеэкономических связей МИДа возразил: не все, мол, так здорово, проблем в экономике полно и становится их не меньше, а больше. Пришлось в кулуарах объяснять мидовцу, что я и сам все это знаю и понимаю, но как организатор конференции должен был излучать оптимизм.
   Завершился конгресс банкетом, на котором я произнес шутливый тост. Вспомнил, как в 1970-х годах мы, сотрудники советского Генконсульства в Сан-Франциско, запросились на экскурсию на автомобильный завод «Дженерал Моторс». Нас спросили: «А японцы среди вас будут? Нет? Тогда приходите, русские нам не страшны». Калифорнийские автомобилестроители опасались, что японцы, похитив их секреты, сделают автомобили не хуже американских. В таланты советских инженеров калифорнийцы не верили.
   Времена, однако, меняются, и уже недалек тот день, когда Президент США будет озабочен не тем, как отражать наши ракеты, а тем, как пересадить своих чиновников с российских автомашин на «кадиллаки». Очень скоро мы начнем производить лучшие в мире автомобили и другие промышленные товары!
   24 сентября 1998 года ИАМП провел конференцию о связях с соотечественниками, проживающими за границей. Наташа поделилась своим опытом общения с российской диаспорой в США в 1970-х годах:

   «Когда мы еще только готовились к работе в Генконсульстве СССР в Сан-Франциско, опытный знакомый дал совет: «Общайтесь в США с кем хотите, только не с бывшими соотечественниками. И у вас тогда не будет проблем». К эмигрантам относились в советские времена как к предателям и противникам. Их боялись, с ними боролись, или просто отказывались замечать.
   Уже после возвращения из Соединенных Штатов подготовила статью о китайцах в Сан-Франциско для журнала «Вокруг света». В редакции статью одобрили, но велели удалить из текста фразу о заселении китайцами квартала в Сан-Франциско, где «красовалась церковь с луковыми куполами». «Это намек на то, что в городе живут православные, т. е. наши, – разъяснил сотрудник журнала, – такое недопустимо. Главлит (государственная цензура) засекретил соотечественников за рубежом».
   Находясь в США, мы, однако, и изучали эмиграцию, и общались с ее представителями. Некоторые из них искренне и продуктивно сотрудничали с генконсульством и в целом с СССР. Эмиграция состояла, как принято было выражаться, из нескольких волн. Первая волна – те, кто покинул Россию в годы Гражданской войны. Следующая была спровоцирована Второй мировой войной. Отдельный поток эмигрантов имел место из Маньчжурии, особенно из г. Харбина, вследствие прихода в Китае к власти в 1949 году коммунистов. Ну и венчалось все текущей советской волной.
   Лучше других к нам относились маньчжурцы. Это были отпрыски семей, которые давным-давно обосновались на китайском Северо-Востоке: работали там на подконтрольной России железной дороге, занимались бизнесом, учились в русскоязычных школах и колледжах. Большевики обидеть их не успели, претензии у маньчжурцев если и имелись, то к коммунистическим властям Китая. Правда, на первых порах «красный Китай» ассоциировался у эмигрантов с Москвой. Но к 1970-м годам восприятие изменилось, ведь КНР из союзника превратилась в противника Кремля. В своем большинстве маньчжурцы на Родине никогда не жили и испытывали к ней теплые, ностальгические чувства.
   Критика, которую мы слышали из уст русских маньчжурцев, сводилась к тому, что Советский Союз уступил свои позиции в Маньчжурии Пекину. Один эмигрант, подвыпив, выговаривал нам: «Маньчжурия – русская земля, ее осваивали наши отцы и мы. Пока Россия не вернет себе Маньчжурию, а заодно не заменит красную тряпку на российский национальный триколор в качестве государственного флага, процветания на русской земле не будет!».
   Соотечественники, бежавшие за рубеж из-за большевиков, предъявляли к СССР требования посерьезнее. В основном они избегали контактов с консульскими работниками, но, когда случайно с нами сталкивались, вели себя весьма агрессивно.
   Однажды мы с друзьями из генконсульства решили поужинать в ресторане «Ренессанс» в русском квартале Сан-Франциско. Слышали, что заведение принадлежит руководителю монархистской организации Вертлугину, но все-таки любопытство перевесило другие чувства. Ресторан был знаменитый и очень красивый.
   Не успели мы изучить меню «Ренессанса», как к столу подошел свирепого вида человек и представился хозяином, Вертлугиным. Удостоверившись, что мы советские, да еще «оперы» из консульства, Вертлугин заявил, что ненавидит большевиков и что «рано или поздно террористический большевистский режим падет». Завершив тираду, Вертлугин дал знак и в ресторане грянуло «Боже, Царя храни!». Нам же он приказал встать и слушать гимн Российской империи, как положено, стоя по стойке смирно. Мы отказались и вынуждены были покинуть «Ренессанс».
   В других ситуациях представители послереволюционной волны эмиграции выговаривали нам за то, что коммунисты «уничтожили настоящую Россию, перерезали лучшую часть населения, превратили страну в концлагерь, ненавидимый всем остальным миром». Один бывший помещик любил потрясать ключами своего дореволюционного имения под Москвой и грозился вернуться туда в качестве хозяина. Мы, желая подразнить вредного старика, разъясняли, что на месте его усадьбы давно построен современный город. Дед злился еще больше и кричал: «Враки! Все мое на месте, и я верну свое!».
   Послевоенная эмиграция тоже, конечно, не питала теплых чувств к советским властям. В нее входили и те, которые служили фашистам, а значит, страшились возмездия со стороны Москвы. Были и просто перемещенные лица, не вернувшиеся на Родину из плена. И они продолжали опасаться советских властей, хотя никаких преступлений не совершали.
   Самые свежие эмигранты, в основном евреи, общаться с нами не боялись, но зато без обиняков высказывали свои обиды: дискриминация евреев в СССР при приеме на работу и учебу, ограничения на выезд за рубеж и т. п. У многих из новоиспеченных эмигрантов, однако, оставались в Советском Союзе родственники, друзья. Да и культурно-психологическая привязанность к Родине у них сохранялась: одни продолжали следить за перипетиями футбольного чемпионата СССР, другие зачитывались отечественными литературными новинками, третьи боготворили советскую эстраду. Все это нередко приводило новых эмигрантов в генконсульство.
   Эмиграция делилась также по этническому признаку, при этом различные этнические группы относились к СССР неодинаково. И чаще этнический фактор значил больше, чем принадлежность к какой-то временной волне эмиграции.
   Хуже других были настроены, безусловно, прибалты. СССР воспринимался ими как колониальная империя, поработившая их народы и выпивавшая из них все жизненные соки. Соединенные Штаты не признали факт присоединения прибалтийских стран к Советскому Союзу, и в Калифорнии продолжали функционировать консульства довоенных независимых правительств Литвы, Латвии и Эстонии. Естественно, мы с этими дипломатами не общались, а они в свою очередь делали вид, что не замечают нас. Остальные прибалты, столкнувшись где-нибудь с советскими консульскими работниками, стремились тут же удалиться с глаз долой.
   Полную противоположность прибалтам являли собой армяне. Проживали они на Тихоокеанском побережье в больших количествах. Город Фресно в сельскохозяйственной долине Святого Якова получил даже репутацию армянской столицы Нового Света. Во Фресно обитал крупный писатель Уильям Сароян, большинство его соплеменников в округе выращивало виноград и выделывало вино, изюм, торговало этими и другими товарами. Крупные армянские колонии существовали в Лос-Анджелесе, особенно в районе Монтебелло, в Сан-Франциско.
   Как правило, армяне преуспевали во всем, за что брались – ювелирное дело, кулинария, журналистика, городское хозяйство. Успех обусловливался трудолюбием, коммерческой смекалкой, солидарностью друг с другом и гибкостью в отношениях с окружающим миром.
   Гибкость позволяла общине ладить и с генконсульством, хотя армяне принадлежали к разным волнам эмиграции и многие настрадались в прошлом от советской власти. Одних насильно выселили в 1920-е годы из Баку в Персию, у других сталинские палачи расстреляли или замучили в застенках родичей, третьих посадили после возвращения из немецкого плена в 1945 году.
   Но армяне трагические события предпочитали не вспоминать и, напротив, делали акцент на том хорошем, что нас сближало: защита царской Россией армян от турецкой резни, достойное место общины в СССР, выдвижение представителей армянского этноса в верхи советского общества (политические лидеры, маршалы, композиторы, певцы). Гибкости, дипломатичности американских армян способствовало и наличие у них многочисленных родственников в Советском Союзе, с которыми генконсульство должно было помогать общаться.
   Каждый раз перед государственным приемом по случаю Октябрьской революции (7 ноября) на генконсульство накатывалось целое море цветов.
   Присылали их армяне: сложные композиции, просто букеты, диковинные растения в горшках. Один армянин-бизнесмен регулярно дарил к празднику звезду из гвоздик. Избалованный вниманием генконсул начинал порой капризничать. В один из юбилеев он, проинспектировав подарки, заявил, что гвоздики в звезде вялые. Поручил мне позвонить подносителю цветов и высказать претензии. Я позвонила. Армянин обиделся: «Слушай, – вскричал он, – передай твоему Александру Ивановичу, чтобы он перестал мне одно место крутить. Я эти гвоздики сам сегодня с клумбы сорвал. Свежее не бывает!» Тем не менее вскоре армянин-бизнесмен подвез новую звезду, краше первой».

   14 мая 1999 года по просьбе МИДа в ДА имел место круглый стол в связи с бомбардировками натовцами Югославии. На приглашение откликнулись послы Германии, Италии и другие дипломаты из многих стран. Широко были представлены СМИ. Россияне наседали на натовцев, те отбивались. Одни на четверочку, другие, большинство, выглядели бледно, как советские пропагандисты, оправдывавшие в свое время ввод наших войск в Чехословакию или Афганистан.
   8 июня 1999 года в Комитете ученых за глобальную безопасность состоялась российско-американская конференция на тему «Стратегическая стабильность в Азиатско-Тихоокеанском регионе». Наташа выступила сразу на двух языках – говорила на русском и сама же делала последовательный перевод выступления на английский. А после конференции мы и еще ряд россиян пили пиво с отставным американским генералом, в прошлом командующим ракетными войсками США. Сидели на углу Ленинского проспекта и улицы Д. Ульянова, у палатки, за шатающимся столиком, на табуретках. Подходили алкаши, просили мелочь и закурить. Генерал, еще недавно державший под прицелом ядерных ракет всю нашу страну, угощал алкашей сигаретами «Мальборо».
   15–16 ноября 1999 года мы провели крупномасштабную международную конференцию «Укрепление безопасности в Европе/Евразии». Оплатил расходы наш партнер – Центр им. Маршалла. Он же обеспечил участие в этом форуме высокопоставленных дипломатов и военных из большинства стран НАТО и СНГ. С российской стороны главным докладчиком был начальник Генштаба Вооруженных сил А.В. Квашнин. Разговор получился весьма интересным.


   Глава 4. Наука и практика

   В «кашлевский» период ректорства получило дальнейшее развитие наше сотрудничество с МИДом в области науки. Идеи Кашлева о непосредственном участии ИАМПа в подготовке заседаний Коллегии МИДа были, как уже отмечалось выше, отвергнуты. Вместе с тем в соответствии с план-заказом министерства мы составляли по 110–120 справочно-аналитических документов ежегодно. Бо́льшая их часть удостаивалась положительных отзывов от заместителей министра и руководителей подразделений МИДа. А в начале 1997 года на мое имя поступило новогоднее поздравление от первого заместителя мининдел И.С. Иванова, в котором была дана очень лестная оценка всей работы ИАМП.
   А вот с другим Ивановым, Иваном Дмитриевичем, у нас возникла конфликтная ситуация. И.Д. Иванов в прошлом возглавлял научное подразделение в Дипломатической академии, затем перешел на дипломатическую службу, успешно рос по служебной лестнице и в конце 1990-х годов был назначен заместителем мининдел, курирующим экономические вопросы. Он сразу вспомнил об alma mater, Дипакадемии, и направил Кашлеву записку следующего содержания: «Какие исследования Дипакадемия могла бы готовить по экономической тематике?». Кашлев передал записку мне, и я составил заместителю министра ответ:

   «Дипломатическая академия осуществляет исследования на основе ежегодного плана-заказа МИД России, содержащего и экономические темы. Любые пожелания могут быть включены в план на следующий год. Готовы также выполнять Ваши оперативные задания вне плана».

   Спустя пару дней от И.Д. Иванова приходит новая записка:

   «Неужели Вам непонятно, что меня интересует? Я ведь спрашиваю, какие исследования ДА могла бы готовить по экономической тематике?»

   Кашлев вручил мне эту записку и раздраженно потребовал дать Иванову «вразумительный ответ». Я посовещался с экономистами ДА – на кафедрах, в ИАМПе и, суммируя их реакцию, направил ректору сугубо конфиденциальное послание:

   «Замминистра Иванов И.Д. не в состоянии понять, что дважды два равняется четырем. Или сам не знает, чего хочет».

   Вскоре И.Д. Иванов пригласил меня и завкафедрой мировой экономики и международных экономических отношений ДА В.Е. Рыбалкина на беседу. Усадил в кабинете, а сам куда-то надолго исчез. Пока он отсутствовал, мы с Рыбалкиным разглядели на столе писульку, выполненную почерком Кашлева. Стали читать. Ректор писал:

   «Уважаемый Иван Дмитриевич!
   Полюбуйтесь, как отзывается о Вас наш проректор Бажанов».

   К записке было приложено мое конфиденциальное послание Кашлеву с критикой Иванова. Вот такой замечательный был у нас тогда ректор!
   Что же касается других форм научного сотрудничества ДА с МИДом, то наши представители, в том числе и мы с Наташей, регулярно выступали на совещаниях в министерстве. Так, 15 апреля 1998 года мы участвовали в совещании по финансовому кризису в АТР. Ряд экономистов принялся утверждать, что Россию кризис не затронет, она твердо встала на ноги. Мы возразили – кризис дойдет и до нас, к нему надо готовиться, принимать превентивные контрмеры. И, действительно, вскоре, увы, кризис ударил по отечественной экономике.
   10 марта 1999 года Наташа была главным докладчиком на заседании Совета по проблемам безопасности в АТР. Сделала акцент на том, что России следует проводить в регионе активную, но гибкую, сбалансированную политику, учитывающую наши интересы на других направлениях, включая западное. Такую позицию поддержало большинство присутствующих. Но со стороны пары ученых прозвучали возражения. Один исследователь из Института востоковедения стал доказывать, что России лучше выйти на время «из игры» в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Закрыть границы, отказаться от экспорта ресурсов и лишь подталкивать Китай, США и других «игроков» на взаимные соперничество и конфронтацию. Пусть они поистязают себя, ослабнут, выдохнутся, и тогда мы вернемся к активной политике и захватим лидерство в АТР.
   По окончании заседания к Наталье Евгеньевне подходили мидовцы и шептали: «Сколько же дураков в научном мире! Спасибо, что хоть Вы сделали разумный доклад!». Негативную реакцию мидовцев можно было понять. Им хотелось услышать практические рекомендации по укреплению позиций Москвы в важнейшем, самом динамичном регионе современного мира, а вместо этого МИДу предлагалось фантасмагорическая идея ухода Москвы из АТР.
   Вскоре я выступил на атээровскую тему в Совете Безопасности РФ. И там наши с Наташей тезисы в основном нашли понимание.
   Во взаимоотношениях с Министерством у меня возникли и новые карьерные сюжеты. В апреле 1997 года директор Второго департамента Азии А.П. Лосюков предложил мне должность посла по особым поручениям по проблемам АТР. Круг обязанностей: готовить аналитические записки и рекомендации, участвовать в различных форумах в странах региона. Сказал, что готов, но по совместительству, с сохранением должности проректора в Дипакадемии. Чисто мидовская карьера, даже самая блестящая, меня уже не привлекала. Прикипел к науке и публицистике. Вскоре эта идея обсуждалась уже с участием заммининдел по АТР Г.Б. Карасина. Помимо совместительства, меня интересовало и получение наконец ранга посланника второго класса. В те же дни Кашлев поднял данный вопрос перед заммининдел по кадрам Ю.А. Зубаковым.
   Но меня разочаровали: ранг будет лишь в перспективе, а пока я становлюсь заместителем директора Второго департамента Азии и для внешнего мира – специальным представителем министра по АТР. Вопрос проговорен с министром, и Карасин торопил меня с ответом. Сказал, что подумаю пару дней, хотя думать было нечего: зачем мне было терять академические свободы в обмен на канцелярскую работу за мизерную зарплату?
   Я проинформировал Карасина и Лосюкова о своем отказе. Но тогда же появился повод для удовлетворения – 22 июля 1997 года Примаков вручил мне на Коллегии МИДа удостоверение и нагрудный знак «Заслуженный деятель науки РФ», копию соответствующего Указа президента Ельцина. А вот с рангом мне в очередной раз отказали – не положено, так как не нахожусь на дипломатической работе. Я обижался, причем обидчика персонифицировал – это Примаков. Помимо всего прочего, влияла обида за то, что Примаков исключил меня из состава Научного совета МИДа.
   Правда, в мае 1997 года мы с Наташей неожиданно удостоились чести быть приглашенными на обед к министру. Обед состоялся в мидовском особняке, и участвовали в нем ведущие журналисты, ряд ученых. Нас включили в состав приглашенных, видимо, благодаря позитивной статье о внешней политике России, которую мы накануне опубликовали в «Общей газете».
   В ходе обеда Примаков объяснил, почему Россия согласилась подписать документ о сотрудничестве с НАТО. Одновременно пожаловался на нападки прессы на его деятельность. С того дня «рейтинг» Примакова в наших глазах возрос. Я стал признавать его умение говорить вроде бы не очень складно, но зато весомо, с достоинством, хитро и умно.
 //-- * * * --// 
   Во второй половине 1990-х годов Дипакадемия выпускала постоянно возраставшее число научных изданий – монографий, учебников, учебных пособий, сборников статей, материалов форумов. Мы печатали не только своих авторов, но и посторонних, прежде всего мидовцев. Некоторым из них нужны были публикации для защиты диссертаций, и мы шли навстречу.
   Весной 1997 года Примаков на коктейле в Дипакадемии вспомнил, что, когда он руководил российской разведкой, подчиненные издавали воспоминания о работе своей службы. Предложил Дипакадемии взять шефство над написанием мемуаров отставными дипломатами.
   Мы, естественно, согласились. Попытались работать с ветеранами в тандеме, но им это было не нужно. Поэтому писали они сами, а Дипакадемия публиковала. Выпустили несколько томов, получили похвалу от министра. Но в конце концов нам это надоело. Ведь вся наша издательская деятельность финансировалась из заработанных коллективом ДА внебюджетных средств. Мы сказали ветеранам, что больше печатать их мемуары не сможем, они обиделись.
   В ректорате развернулись споры в отношении издательской деятельности в целом. Проректор по финансово-хозяйственным вопросам сомневался, что наши книги кому-то нужны. То есть пускаем деньги на ветер. Я, как и положено проректору по науке, доказывал, что мы обязаны выпускать книги, без этого нам не возобновят лицензию на образовательную деятельность. Вуз, не выдающий на-гора печатную научную продукцию, скатывается вниз до уровня техникума.
   Другое дело, что результаты нашей издательской деятельности не становились достоянием широкой научной общественности. Книги выходили мизерными тиражами (по 100–200 экз.), половина которых передавалась в библиотеку ДА, некоторое число экземпляров мы рассылали мидовскому начальству и в ряд библиотек, остальные экземпляры или пылились на складе, или выставлялись на продажу в книжном киоске Дипакадемии. Ни наш издатель «Научная книга», ни сама ДА не имели структур, которые занимались бы настоящим маркетингом научной продукции. Хозяйственники не горели желанием тратить силы и время на это трудоемкое и невыгодное дело. Дипакадемия по закону не могла реализовывать свои книги на коммерческой основе.
   Кашлев злился, требовал, чтобы наша печатная продукция продавалась в крупных книжных магазинах. Я отсылал его к проректору по финансово-хозяйственным вопросам, тот давал обещания наладить систему сбыта. Но, увы, ничего не менялось.
 //-- * * * --// 
   А вот наши диссертационные советы работали на полных оборотах. В них получали научные степени и молодые аспиранты, и солидные деятели из мира политики и экономики. Защитились министр иностранных дел Киргизии, посол Палестины, вице-спикер сирийского парламента, дипломаты из Ю. Кореи, Афганистана, ряда других стран, российские мидовцы.
   Я был назначен членом экспертного совета ВАК по истории, и при мне там периодически похваливали диссертационные советы и Дипакадемию в целом. Однажды встал вопрос о перезащите диссертации из Института востоковедения, вызвавшей нарекания. Где устроить перезащиту? Один из членов совета предложил МГИМО. Ему возразили: не тот уровень! Тогда прозвучало: а как насчет Дипакадемии? Все дружно согласились: лучше места не найти!
   Я с удовольствием пересказывал эту и подобные истории своим коллегам в Дипакадемии. Но почивали мы на лаврах недолго. В октябре 1998 года в нашем совете защитил кандидатскую диссертацию бывший известный телеведущий Мукусев. Работа мало походила на научное исследование, скорее это была публицистика мемуарного содержания. Мне активно не понравились ни диссертация, ни поведение Мукусева и его научного руководителя профессора Сироткина на защите. Оба господина вели себя по-хозяйски, не очень обращая внимание на меня, председателя, и на остальных членов совета. Но я не стал принципиальничать, пропустил работу. И зря. В ВАКе ее забраковали.
   В декабре 1998 года защитилась сотрудница ИАМП, и мне тут же позвонили из кадров МИДа. Со ссылкой на каких-то неназванных профессоров наш мидовский куратор подверг защиту резкой критике. Мол, у вас уже бухгалтеры становятся политологами. Пришлось оправдываться, наступив на горло собственной гордости.
   Но все это были только цветочки, настоящие проблемы возникли в 1999 году. 1 марта у нас защищал докторскую диссертацию Фарид Мухаметшин. Ранее он учился в ДА, стал кандидатом наук, потом работал в аппарате российского правительства, а к 1999 году занимал авторитетный пост руководителя представительства Татарстана при Правительстве РФ.
   Фарид располагал широкими связями и в Москве, и в родном Татарстане. При этом отличался эрудицией, глубокими знаниями и, помимо всего прочего, был приличным, приятным, уважительным человеком. На защиту съехались весьма влиятельные люди, в том числе главный муфтий страны, президент Академии наук Татарстана, высокие московские чиновники и академики.
   В диссертации речь шла о роли ислама в современной России, и защищал ее Мухаметшин блестяще. Все выступившие, а их оказалось гораздо больше обычного, очень хвалили диссертацию. После защиты состоялся пышный банкет, такого никогда ни до, ни после ни один диссертант не устраивал. Столы с яствами и дорогими напитками стояли чуть ли не в каждой аудитории на Большом Козловском. На банкете звучали тосты в честь новоиспеченного доктора наук.
   Но в ВАКе неожиданно возникли затруднения. Спровоцировала их еще одна защита, состоявшаяся 27 мая. Бывший помощник ректора Романовского В. Курьянов несколько лет до этого защитил кандидатскую по Прибалтике, а теперь, расширив тему, представил докторскую. Еще много ранее данного события на меня начала давление группа профессоров ДА, требуя не принимать диссертацию Курьянова к защите. Профессора утверждали, что его докторская – фактически повтор кандидатской, что работа в любом случае слабая, примитивная, к тому же у автора недостаточное количество научных публикаций.
   У меня самого были претензии и к диссертации, и к поведению Курьянова. В свое время, после защиты кандидатской, он нахамил моим помощницам по диссертационному совету. Да и теперь вел себя не вполне прилично, отказывался вносить положенную за соискательство плату и т. д. Но все-таки я решил не обижать человека, допустил к защите.
   Процедура защиты получилась бурной. Некоторые члены совета диссертацию критиковали, и из 17 человек 2 проголосовали против присуждения Курьянову искомой степени, 3 воздержались. Было очевидно, что с такими результатами диссертация попадет в ВАКе под особый контроль. Усугубилась ситуация тем, что главный оппонент докторанта профессор Ю.В. Борисов написал донос и, используя личные связи, смог вручить его лично председателю ВАКа.
   Председатель поручил подчиненным провести тщательное расследование. Все наши диссертации, находившиеся в то время на рассмотрении в ВАКе, подверглись весьма пристрастному анализу. В итоге меня и ученого секретаря диссертационного совета трижды вызывали на заседание президиума ВАКа.
   К нашему удивлению в состав этого высокого органа, оказывается, входили почти исключительно представители естественных наук и чиновники. Гуманитариев там мы не встретили. Естественникам вообще свойственно посматривать на гуманитарные науки свысока, считать их пустой болтовней. А тут еще не просто гуманитарии, а провинившиеся гуманитарии.
   Первое заседание президиума, на котором мы присутствовали, началось с обсуждения чьей-то чужой диссертации, в которой анализировалась организация трудового процесса в сталинском ГУЛАГе. Как ни странно, но большинство членов президиума, несмотря на демократические времена, поддержало диссертацию. Один из участников высокого собрания пафосно заявил: «Из опыта ГУЛАГа можно извлечь много полезного для современной экономики!» Присутствующие одобрительно закивали головами. Я же еле удержался, чтобы не предложить капитанам отечественной науки поизучать также «полезный» опыт концлагерей Третьего Рейха.
   От ГУЛАГа президиум перешел к диссертационному совету ДА. Председатель ВАКа обвинил нас в одобрении некачественных диссертаций. Пожилой мужчина аристократической внешности, сидевший прямо напротив меня, воскликнул: «Как вы могли пропустить диссертацию Мухаметшина? Ведь автор пропагандирует исламский экстремизм!».
   Пораженный тяжким обвинением, я попросил уточнить, что имеется в виду. Мужчина уточнил: «В числе прочего в заключении диссертации рекомендуется ввести в РФ пост вице-президента, который неизменно занимал бы мусульманин».
   Я стал хвалить диссертацию: это сильное, фундированное исследование. И наш совет оценивал именно качество исследования. Все члены совета нашли его очень высоким, проголосовали «за». А совет в ДА солидный, в него входят два академика – директор Института всеобщей истории А.О. Чубарьян и замдиректора Института Дальнего Востока В.С. Мясников.
   «Аристократ» вскипел: «Да что они понимают в исламе! Вы ведь превращаете Дипакадемию в гнездо исламизма. Интересно, министр иностранных дел Иванов в курсе дел, или его надо проинформировать об опасности?»
   Я вновь попытался заступиться за диссертанта, подчеркнул, что он крупный государственный чиновник, его ценят в Кремле, он патриот России и именно в патриотическом ключе выдержана диссертация. И что предосудительного в том, что соискатель выступил за расширение участия многочисленного мусульманского населения в управлении Федерацией? Я лично не согласен, что гипотетическую должность вице-президента надо закреплять за представителем какой-то конфессии. Если и вводить такую должность, то она, конечно, должна быть выборной. Но мое несогласие в данном вопросе с Мухаметшиным, конечно же, не повод считать диссертацию слабой.
   Однако присутствовавшие на президиуме ВАКа не очень были настроены внимать этим аргументам. Наш совет отругали также за плохую диссертацию Курьянова. Потребовали навести в совете порядок и отчитаться на одном из предстоявших заседаний президиума. Не успели мы приступить к «наведению порядка», как последовал новый удар. Все тот же профессор Ю.В. Борисов настрочил очередной донос, на сей раз на диссертацию дамы из Грузии Кикнадзе. Как и в случае с Курьяновым, Борисову не нравилась не только и не столько сама диссертация, сколько научный руководитель обоих соискателей, профессор К.М. Долгов.
   И этот донос сработал, диссертацию Кикнадзе о роли женщин в современном мире отослали на перезащиту в МГУ. Долгов явился на перезащиту и выступил там в своем излюбленном агрессивном стиле с нападками на членов университетского диссертационного совета. В отместку они все единогласно проголосовали против диссертации.
   И вот я и ученый секретарь снова на заседании президиума ВАКа. Нас уже хотели заслушать, но выяснилось, что зампредседателя ВАКа, курирующая общественные науки, отсутствует, а без нее некому квалифицированно оценить отчет ДА. Пришлось приходить на президиум в третий раз. Дама-куратор благожелательно встретила мой отчет, наш диссертационный совет по политологии и истории был реабилитирован. Работы Мухаметшина и Курьянова – утверждены (а Кикнадзе так и не перезащитилась в России).
   Набравшись опыта, мы впредь крупных «проколов» не допускали. Помогало то, что Кашлев в работу диссертационных советов не вмешивался. Его гораздо больше увлекал институт почетного докторства, хотя он из разряда пустого шоу. Уговаривал знаменитостей, иностранных и все больше наших, принять этот «дар». Знаменитости при стечении народа произносили речь и получали из рук Кашлева докторскую мантию. И на этом все «докторство» заканчивалось – многие из них в Дипакадемии больше не показывались и никак с ней не сотрудничали.
   Но именно почетными докторами ДА любил бахвалиться Кашлев (и в речах, и в рекламных брошюрах о Дипакадемии). Ведь это было его детище! А о настоящих докторах, которыми занимался я, Наташа и коллеги, Кашлев предпочитал не вспоминать. Хотя уж если кем и гордиться учебному заведению и научному центру, так это настоящими докторами. Гарвард и Оксфорд известны в мире именно такими, реальными, исследователями, а не почетными. У них, кстати, почетное докторство вообще не в моде.
   Возвращаясь к Кашлеву, надо отметить, что он не только наплевательски относился к работе диссертационных советов, но мало что смыслил в этих делах. Периодически Кашлев выступал в роли научного руководителя диссертантов, и тогда обнаруживалось, что ректор толком не знал, что такое ведущая организация, оппоненты, отзывы. И, главное, время шло, а он все никак не мог разобраться во всех этих азах процедуры прохождения диссертации. Я постоянно задавался вопросом: а как Кашлев смог, не зная всего этого, сам защитить две диссертации – кандидатскую и докторскую?


   Глава 5. Пионерские работы

   В этот период (1997–1999) Наташа наращивала свою научную и публицистическую деятельность. В 1997 году в Южной Корее выходит в свет ее монография «Самая загадочная война ХХ столетия», в которой многолетние исследования моей супруги по Корейскому конфликту 1950–1953 годов предстают в законченной, полностью систематизированной форме. Монография мгновенно становится бестселлером в Южной Корее, ее сразу переводят в Японии, США, Австралии, на Тайване, позднее в Китае. И по сей день эта работа остается базовой и главной для всех исследователей упомянутого конфликта. Она цитируется ежегодно по несколько сот раз авторами самых разных стран.
   А вот как отозвался о книге в воспоминаниях о Наташе выдающийся южнокорейский политический и государственный деятель, дипломат, ученый Лим Дон Вон: «Книга Натальи Бажановой о Корейской войне является пионерской работой, основанной на уникальных архивных материалах» [1 - Светлый мир Натальи Бажановой: В 2 кн. Кн. 2 / Под общ. ред. Е.П. Бажанова. М.: Весь Мир, 2015. С. 450.]. Самую высокую оценку исследованиям Натальи Евгеньевны по Корейскому конфликту дал и академик, ректор МГИМО А.В. Торкунов, сам кореист с мировым именем:

   «Наталья Евгеньевна пытливо взялась за разработку ранее абсолютно закрытой темы Корейской войны 1950–1953 годов. Данная тема весьма заинтересовала и меня. Можно сказать, я и Наташа одновременно, более того – сообща, помогая друг другу, окунулись в океан ранее секретных, никем не изученных материалов, подчас весьма противоречивых, желая добраться до истины.
   По большинству аспектов темы (хотя и не по всем) мы пришли к схожим выводам и этим, несомненно, серьезно расширили существовавшие ранее представления о данном периоде корейской, да и в целом мировой истории. Во всяком случае, наши с ней труды по корейскому конфликту опубликованы в Южной Корее, Японии, США, Китае, ряде других стран. Одна из наиболее известных Натальиных работ издана на корейском языке Фондом Мира им. Ким Дэ Чжуна в Южной Корее» [2 - Там же. С. 171.].

   В России в 1999 году увидели свет сразу три научных эссе Н.Е. Бажановой, каждое из которых можно назвать пионерским: «Эволюция российской внешней политики (1991–1999 гг.)»; «Россия как великая держава (традиции и перспективы)» (на русском и английском языках); «О тенденциях международных отношений на пороге XXI столетия». Я до сих пор, двадцать лет спустя, использую эти исследования в качестве своих лекций российским и зарубежным дипломатам всех рангов и уровней и всякий раз встречаю позитивный отклик со стороны аудитории. В заключительной части этой главы изложены тексты названных эссе.
   Неоднократно поднимала Наташа вопрос о том, что пора приступить к реализации нашей юношеской мечты – сочинять публицистические книги, описывать путешествия по земному шару, анализировать различные нравы, традиции, национальные характеры. Жена призывала сесть за редактирование фольклорного труда моего папы, содержавшего поговорки, пословицы, крылатые выражения, легенды, тосты со всего мира. Мы пытались опубликовать этот труд в 1970-х годах, но тогда такие вещи не печатали. Повсюду слышали от главных редакторов стандартный ответ: «Нам велено печатать партийную, идеологически выдержанную литературу. А за такую, хоть и очень развлекательную, можно слететь с должности».
   За три года Наталья стала участником пяти коллективных трудов. Один из этих трудов был посвящен анализу первого года президентства в Южной Корее Ким Дэ Чжуна (опубликован в Южной Корее в 1999 году), три – внешней политике России (вышли в свет соответственно в Германии, Швейцарии, России), еще один – актуальным проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона (опубликован в России). Два масштабных исследования выполнила Наталья Евгеньевна для Ассоциации российских банков – «Рынки стран Азиатско-Тихоокеанского региона: возможности и шаги по их реализации» (1997) и «Внешнеполитические приоритеты России и потенциал развития сотрудничества между Россией и Республикой Корея» (1997).
   Реализовала она пять исследовательских проектов для Народного университета (г. Пекин, КНР): в 1998 году – «Россия и Корея», «Финансовый кризис в Азии», «Прогнозы развития ситуации в КНДР»; в 1999 году – «Российские оценки отношений США и КНДР», «Северокорейская позиция по созданию ракетно-ядерного оружия». А еще в 1998–1999 годах было подготовлено по три исследования для Мадридского университета и Калифорнийского университета (г. Беркли), все по азиатской тематике.
   Особенно активно печаталась Н.Е. Бажанова в периодике – газетах и журналах общего характера и в научных изданиях В 1997–1999 годах было напечатано 88 ее статей – 8 статей в России, 60 – на Тайване, 17 – в Южной Корее, по одной – в Японии, Югославии и Таиланде. Из них 17 были посвящены корейской проблематике, 28 – КНР и Тайваню, 27 – различным аспектам внешней политики России, 4 – общим проблемам современного мира, 4 – общим проблемам АТР, 8 – внутрироссийским делам.
   11 коллективных работ Наталья Евгеньевна отредактировала. В основном это сборники материалов конференций, причем по самой разнообразной тематике: по демократии, СНГ, российско-американским отношениям, обеспечению безопасности в АТР, российско-иранским отношениям, российско-южнокорейским отношениям, о влиянии науки и современных технологий на международную безопасность. Кроме этого, Н.Е. Бажанова выступила главным редактором автобиографии Ким Дэ Чжуна и еще ряда корееведческих работ. Под руководством Наташи были защищены три кандидатские диссертации: по Австралии, Китаю и Корее.
   45 раз Н.Е. Бажанова выступила с лекциями и докладами на международных форумах: 17 раз в Германии, 11 – в Австрии, 5 – в Китае, 2 – в США, 1 – в Великобритании, 8 – в России. Основная часть выступлений (22) касалась внешней политики России, в 10 – анализировались общие проблемы международных отношений, на Азию пришлось 7 лекций и докладов.
   А еще Наталья Евгеньевна выступила в роли ведущей на шести международных форумах, из которых следует особо выделить масштабную конференцию «Укрепление безопасности в Европе/Евразии» с участием руководителей внешнеполитических и военных ведомств 30 стран!
   Вместе с приятелями и при материальной поддержке банка мы затеяли выпуск иллюстрированного журнала Moscow Magazine. Финансирование, однако, было вскоре снято, и журнал испустил дух.
   Регулярно брали у моей жены интервью отечественные и зарубежные СМИ. Выступала по ОРТ, в том числе в программе «Время», на ведущих телеканалах разных стран. Была гостем у популярных телеведущих М. Млечина, А. Караулова, А. Шараповой. Порой в нашей московской квартире одновременно появлялись по две-три телебригады. Пока Наташа беседовала с одной группой на кухне, вторая и третья разворачивали аппаратуру в гостиной и спальне.
   Комментировала самые разнообразные события, причем ситуация порой принимала курьезный оборот. В английской телерадиокорпорации Би-би-си почему-то решили, что она эксперт по Ближнему и Среднему Востоку. Всякий раз, когда в этом регионе обострялась обстановка – в Ираке, Иране, между Израилем и арабами, Наталье Евгеньевне следовали просьбы об интервью (хотя она всячески отнекивалась).
   В общей сложности в 1997–1999 годах Наташа дала 31 интервью, из них 14 – телевизионным компаниям (России, Южной Кореи, США, Японии, Великобритании), 6 – радиостанциям (России, Великобритании, Австрии), 11 – печатным СМИ (России, Японии, Южной Кореи, Китая, США). Тематика интервью была самой разнообразной, от российской внешней политики до съезда Компартии Китая, от кризиса в Косово до плана Маршалла. Особенно часто Наталья Евгеньевна комментировала развитие событий на Корейском полуострове. Интервью, в первую очередь телевизионные, имели несравненно больший эффект, чем любые книги и статьи, в плане приобретения известности. Соседи по дому, пару раз увидев Наташу на телевизионном экране, стали выказывать знаки уважения. С большим пиететом стали относиться к Н.Е. Бажановой и в МИДе.
   В дополнение к этому Н.Е. Бажанова провела десятки семинаров, диспутов, консультаций, работая в качестве приглашенного профессора в Венской Дипломатической академии (2–24 марта и 21 ноября – 1 декабря 1997 года), в Европейском центре по изучению проблем безопасности им. Дж. Маршалла, Гармиш-Партенкирхен, Германия (16 октября – 6 ноября 1997 года), Пекинском университете, КНР (19 апреля – 2 мая 1999 года), в Стэнфордском университете, США (13–20 декабря 1999 года). Рассказ об этих командировках пойдет в части 14.
   В 1999 году Н.Е. Бажанова была удостоена звания Почетного доктора Пекинского и Сеульского университетов, она стала лауреатом журналистских премий двух ведущих южнокорейских газет «Кенхен синмун» (1998) и «Сеул синмун»/«Тэхан мэиль» (1999). В 1999 году ее избрали Членом Президиума Российской ассоциации международных исследований. Статьи о Н.Е. Бажановой были включены в справочно-энциклопедическое издание «Современная политическая история России» (т. 2, «Лица России») за 1998 и 1999 годы, а также в словарь-справочник «Федеральная элита. Кто есть кто в политике и экономике» (1999).
   Ведущие эксперты самых разных стран продолжали регулярно цитировать Наташины труды (монографии, разделы в коллективных монографиях и сборниках, статьи). Как пример, видный американский специалист по Корее Кэтрин Уэзерби в своей книге «Должны ли мы этого бояться? Сталин и Корейская война» (Йельский университет, 1999) процитировала Наташины работы по данной тематике на стр. 3, 5, 7, 8, 11, 13, 15–18!
   Предлагаю читателю некоторые дневниковые записи относительно научной деятельности Н.Е. Бажановой в 1997–1999 годах.
 //-- 14 января 1997 года --// 
   Советник-посланник посольства КНР Чжу Шаосюнь пригласил нас на ужин в китайский ресторан «Вэйфан». И весь вечер хвалил Наташины статьи в российской прессе. Сказал ей: «Вы – большой ученый, и мы ждем от Вас объективных, позитивных статей к приезду в Россию руководителя КНР Цзян Цзэминя в апреле этого года».
 //-- 5 февраля 1997 года --// 
   Звонил наш коллега, известный кореист Маркс Хан, буквально восхищался статьей Наташи по НАТО в «Новом времени».
 //-- 7 февраля 1997 года --// 
   Нас посетил первый секретарь посольства США Кайл Скотт. Сказал, что обратил внимание на Наташину новогоднюю статью в «Общей газете», она «оказалась единственным оптимистическим материалом на фоне потока пессимистических статей о российской внешней политике».
 //-- 20 февраля 1997 года --// 
   Накануне умер Дэн Сяопин. В этой связи дали с Наташей с десяток интервью телевидению, радиостанциям и печатным изданиям России, Японии, Ю. Кореи. Все хвалят за глубокий анализ роли Дэна и перспектив КНР, просят и просят новые интервью. Есть заказы и на статьи. Наташа, кроме того, дала интервью польской газете «Выборочна» по натовской тематике.
 //-- 23 февраля 1997 года --// 
   Натуля написала статью о смерти Дэн Сяопина для «Общей газеты». Из редакции позвонили, сказали, что получилось столь проникновенно и трогательно, что, когда читали, – плакали.
 //-- 15 апреля 1997 года --// 
   Встретились с китайским послом Ли Фэнлинем. Дипломат стал расхваливать Наташу. Пишет, мол, часто, очень хорошо, посол читает ее статьи и рекомендует их подчиненным. Примерно в то же время позитивных оценок как от иностранных экспертов, так и от коллег удостоились статьи Натальи о КНДР, взаимоотношениях России с Европой, со странами АТР и ряд других.
 //-- 11 мая 1997 года --// 
   …Вечером Натулька напомнила, что надо заняться публикацией книги Папули.
 //-- 6 июня 1997 года --// 
   В газете «Сегодня» вышла Натулина статья по Корее, сократили примерно на 1 стр., выкинули некоторые важные абзацы, но в целом получилось ничего. Забегая вперед, скажу, что уже была реакция: хвалили мидовцы, передали, что на нее положительно отреагировал замминистра объединения Кореи г-н Мун, потребовал включить Н.Е. Бажанову в состав выступающих на сентябрьском семинаре в ИМЭМО. Что самое удивительное, Натульке звонил ее теперь уже бывший начальник Ванин и сказал, что эта статья должна стать программной для МИДа. До этого он с Натулей спорил, строил ей козни.
 //-- 17 июня 1997 года --// 
   Наташа выступила на конференции по Каспию в Фонде российской внешней политики у В. Куликова. Выступление вызвало активно положительную реакцию у присутствующих. Засыпали вопросами, окружили после выступления корреспонденты новостных агентств, американцы, TV Японии, азербайджанский дипломат и др. Передала желающим текст выступления (который накануне, кстати, направила в «Общую газету»).
 //-- 21 сентября 1997 года --// 
   …Натуля дала с десяток интервью по XV съезду Компартии Китая! Все получили позитивную оценку и журналистов, и публики!
 //-- 17 февраля 1998 года --// 
   Натулю буквально атакуют журналисты, требуют интервью «Би-би-си», «США сегодня», «Ньюсуик», «Немецкая волна», «Эй-би-си». Есть и другие.
 //-- 10 мая 1998 года --// 
   Извлек рукопись мемуаров о работе в ЦК, статьи из «Вокруг света» (в том числе о Сингапуре, 1973), памфлет о снятии с работы О.Г. Пересыпкина в 1993 году. Надо бы заняться опубликованием того, что пока пылится в архивах – это и Папулин труд, и цековские мемуары, и описание Сан-Франциско, и корейская тема. Следует, кроме того, навести порядок со статьями, книгами, дневниками, открытками, видео– и аудизаписями. Но если всем этим заниматься, то когда же зарабатывать, творить, да и просто жить? Ведь нам уже так много лет! Подавляющая часть активной жизни уже позади, осталось немного. И хочется же двигаться дальше, а не перебирать и пересортировывать прошлое!
 //-- 26 июля 1998 года --// 
   Вчерашний день был продуктивнее пятницы: рассортировали все бумаги, много и плодотворно убирали в библиотеке, выкинули кое-что из ненужного. А ненужного накопили за минувшие годы массу – навезли из США буквально центнеры беллетристики, научной литературы, журналов, которые ни разу не открывали и уж теперь никогда и не откроем. Постепенно все выкидываем – сначала журналы, потом устаревшие работы по политологии, теперь беллетристику, справки. Собираемся сесть за мемуары, но все как-то не можем выкроить время. Пора. Начинаем писать гигантскую работу из многих глав, от Сочи и до ДА, включая все поездки за рубеж. Но так, чтобы самим приятно было читать, – с анализом национальных характеров, обычаев и проч. В рамках этого проекта можно публиковать статьи, главы. Но над проектом работать. Без такого стратегического плана теряется смысл жизни.
   Кроме того, будем работать на следующих направлениях: 1) внешняя политика России; 2) теории международных отношений; 3) демократия; 4) Россия, внутреннее развитие; 5) АТР с акцентом на Китай, Корею, Японию; 6) Папулин труд; 7) публикация готовых, но еще неизданных трудов; 8) приведение в порядок опубликованных работ.
 //-- 7 августа 1998 года --// 
   Вчера занимались мемуарами. Читали «Последний рубеж» в рукописи и изданной книге, делали выписки, продумывали, как можно материалы использовать – многое из того, что мы описывали, стало частью и российской действительности, в частности, рестораны «Макдоналдс», технология избирательных кампаний, супермаркеты и т. д. Поэтому подавать Америку надо в другом ключе, сравнивая, как те же самые институты работают в США и в России, размышляя о специфике бытия двух стран.
   …Взялись за Папулин труд, начали его редактировать. Чтением увлеклись, интересно и полезно. 23 года работа лежит неопубликованная! Пора это безобразие устранить. Тем более что сейчас нет никаких препон. Это в 1970-х годах нас отфутболивали из всех издательств, ссылаясь на политику партии (тосты – крамола). Сейчас – печатай что хочешь, только плати.
   Сегодня слушали передачу о религии в Армении и о национальном характере армян. Все-таки очень интересует эта тема – национальные характеры.
 //-- 18 декабря 1998 года --// 
   …К нам просится Энди Качинс, с которым познакомились в Белоруссии в 1994 году. Тогда он работал в Фонде Макартуров и запомнилось то, что он, по его же словам, писал диссертацию о советско-китайских отношениях на наших с Натулей материалах (статьях, книгах).
 //-- 2 января 1999 года --// 
   …С интересом читаем Бжезинского, находя сходство во многих его аргументах с теми, которые используем мы (в частности, воля государства к лидерству, славе как важнейший фактор экспансии и борьбы за власть в международных отношениях и т. д.). Многие вещи мы спонтанно нащупали и сформулировали в своих статьях: государства как главные действующие лица на мировой арене, их соперничество, чем оно может сдерживаться.
 //-- 2 марта 1999 года --// 
   Наташа выступила по телевидению (ОРТ), азиатская тематика. Хвалят все, даже ректор Дипакадемии Ю.Б. Кашлев (что для него нетипично), Он заявил, что Н.Е. Бажанова анализировала ситуацию в Азиатско-Тихоокеанском регионе лучше любого именитого политолога.
 //-- 9 июня 1999 года --// 
   Вчера Наташа выступила на конференции – 12-й неформальной российско-американской встрече с делегацией Стэнфордского университета (Комитет ученых за глобальную безопасность). Тема: Стратегическая безопасность в АТР. Говорила по-русски, а затем сама себя же переводила. После встречи – банкет, в ходе которого выяснилось, что Наташино выступление очень понравилось практически всем – и нашим, и американским военным. После банкета пили пиво на углу Ленинского и ул. Д. Ульянова. А до конференции, проходившей в том же районе, подходили к нашей старой квартире. Испытывали сильные ностальгические чувства. Красивый, зеленый район, а главное, что с ним связана значительная часть жизни. И эта часть безвозвратно ушла – отсюда ностальгия.
 //-- 25 июля 1999 года --// 
   …Почитали материалы, и нам опять захотелось писать что-то солидное. Иногда что-то увиденное, услышанное или прочитанное возбуждает какие-то романтичные струнки в душе, вспыхивает желание написать что-то художественное, ностальгическое о детстве, наших путешествиях. Но тут же гаснет. Кому все эти старания нужны? Разве нас кто-то читает?

   Дополню картину востребованности и признания Наташи на ниве науки отдельными письмами, полученными тогда Наташей из-за рубежа.

   9 февраля 1997 г.
   Уважаемая доктор Бажанова!
   Приглашаем Вас как ведущего российского корееведа на симпозиум «Две Кореи и США» (20–21 марта 1997 г.). По всем признакам симпозиум привлечет большое внимание со стороны научных, политических, деловых и журналистских кругов. Учитывая же калибр наших участников (включая Вас), публикация материалов симпозиума внесет значительный вклад в понимание трудной ситуации на Корейском полуострове.
 Донг Вон Мо [3 - Донг Вон Мо, декан Университета южных методистов (Даллас, Техас, США).]

 //-- * * * --// 

   6 апреля 1997 г. Уважаемая госпожа Бажанова!
   Давно мы с Вами не виделись. И очень многие читатели газеты «Чжун’ян жибао» основательно соскучились по Вашим прозорливым и глубоким статьям. Очень надеемся, что Вы возобновите свою роль обозревателя газеты, давая возможность жителям Тайваня открывать для себя подлинную Россию и реальную суть российской внешней политики…
 Су Ци [4 - Су Ци, министр информации Тайваня (Тайбэй, Тайвань).]

 //-- * * * --// 

   29 августа 1997 г. Уважаемая доктор Бажанова!
   Спасибо за идеальную организацию в Москве совместного семинара «Ситуация в Северо-Восточной Азии и судьба Корейского полуострова» (19–20 августа с.г.).
   Благодаря Вашим личным усилиям семинар получился очень продуктивным. Надеемся на продолжение научного диалога по актуальным темам.
   Пока же хочу попросить разрешения на публикацию Вашего впечатляющего доклада на конференции в журнале нашего Института, пользующегося большой популярностью в политических кругах Республики Кореи, а также в Японии и Китае…
 Парк Мун Сан [5 - Парк Мун Сан, директор Института по изучению международных проблем (Сеул, Южная Корея).]

 //-- * * * --// 

   2 сентября 1998 г. Уважаемая Наталья!
   С огромным удовольствием прочитал твою очередную работу по Северной Корее. Как и все твои исследования, она открывает нам глаза на реальную обстановку на Корейском полуострове.
 Уильям Мэйли [6 - Уильям Мэйли, профессор Австралийской академии вооруженных сил (Канберра, Австралия).]

 //-- * * * --// 

   27 июля 1999 г. Уважаемая доктор Бажанова!
   Пишу Вам, чтобы узнать, заинтересованы ли Вы занять в Брукингском институте, одном из ведущих исследовательских центров в области международных отношений в США, должность приглашенного ученого сроком на один год.
   Мы приглашаем на такие должности наиболее видных представителей политической науки всего мира…
   Будем польщены, если Вы дадите свое согласие…
 Бэйтс Гилл [7 - Бэйтс Гилл, директор программы внешнеполитических исследований Брукингского института, Вашингтон (Вашингтон, США).]

 //-- * * * --// 

   4 августа 1999 г. Дорогие Наталья и Евгений!
   Я очень расстроен, что вы не сможете в этом году прибыть в Стэнфордский университет для исследований и преподавания…
   Что касается Ани Нестерук, раз вы рекомендуете ее, высоко отзываетесь о ее научных достижениях и владении английским языком, то Стэнфорд примет девушку на стажировку. На сей счет не беспокойтесь…
 Энди Качинс [8 - Энди Качинс, старший исследователь Института международных отношений Стэнфордского университета (Пало-Альто, Калифорния, США).]

 //-- * * * --// 

   16 сентября 1999 г. Уважаемая доктор Бажанова!
   Мне доставляет большое удовольствие пригласить Вас принять участие во втором симпозиуме «В поисках мира в Северо-Восточной Азии», который пройдет здесь в Киото, в нашем Университете, с 15 по 17 декабря 1999 г.
   Мы хотели бы услышать Ваши взгляды на обстановку на Корейском полуострове и Ваши рекомендации относительно снижения напряженности и установления прочного мира в Корее.
 Тойо Оми Нагата [9 - Тойо Оми Нагата, президент Университета Рицумейкан (Киото, Япония).]

 //-- * * * --// 

   23 ноября 1999 г. Дорогой Евгений!
   Наша общая книга по ядерной проблеме на Корейском полуострове вышла, и я высылаю вам два экземпляра… Получилось вроде бы неплохо… Обратите особое внимание на предисловие, в котором такой высокопоставленный эксперт, как Митчелл Рейс, называет главы, написанные Наташей и тобой, лучшими в этой коллективной российско-американской монографии…
 Клей Молтц [10 - Клей Молтц, заместитель директора Центра по нераспространению ядерного оружия Монтерейского института международных исследований (Монтерей, Калифорния, США).]

   В заключение главы прилагаю тексты трех важнейших исследований (эссе), опубликованных Наташей в 1999 году:

 //-- О ТЕНДЕНЦИЯХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ НА ПОРОГЕ XXI СТОЛЕТИЯ --// 
 //-- (Опубликовано в виде брошюры. М.: Научная книга, 1999) --// 
 //-- 1. Концепции --// 
   Из названия данной работы у читателя может сложиться впечатление, что автор собирается предсказывать будущее. Я, однако, не буду этого делать, ибо предугадать развитие международных отношений практически невозможно. В справедливости такого пессимистического вывода Вы легко убедитесь, ознакомившись, например, с высказываниями политиков, ученых и журналистов различных стран в конце XIX столетия. В них, увы, нет даже намека на главные события нашего века.
   Теоретики не смогли предвидеть, что после довольно мирной второй половины XIX столетия европейские страны ввергнутся в ХХ веке в два кровопролитнейших мировых конфликта. Никто представления не имел, что в России возникнет большевистская партия, которая захватит власть и создаст сверхмощную коммунистическую державу, мировую социалистическую систему и международное коммунистическое движение. Полной неожиданностью явилось и то, что немецкий народ, давший миру в XIX в. романтических поэтов и композиторов, гуманистичных философов, дружно проголосует за Гитлера и с энтузиазмом займется захватом чужих земель и геноцидом.
   Сюрприз преподнесли японцы. До этого о них знали только как о мастерах чайной церемонии и икебаны, и вдруг Япония развернула агрессию против фактически всего Азиатско-Тихоокеанского региона, включая гигантские Соединенные Штаты. Еще одно удивительное событие начала ХХ столетия – падение Срединной (китайской) империи, до этого незыблемо простоявшей два тысячелетия. За этот период времени успели возвыситься, а затем развалиться более чем на семьдесят государств Римская и Османская империи. Возникли и бесследно исчезли десятки других империй. А с Срединной ничего не делалось. И вот ушла в небытие и она, уступив место весьма странному маоистскому государству, в котором безумные хунвейбины со страстью крушили утонченную цивилизацию предков.
   А знал ли кто-то, какая судьба постигнет в нашем веке колониализм? До этого иметь колонии было очень почетно и все крупные державы боролись за право контроля над чужими землями. Однако к середине ХХ в. колониальная система не только рухнула, но сам колониализм был объявлен мировым сообществом вне закона.
   Тем не менее, несмотря на неэффективность международно-политических прогнозов, изучать тенденции мирового развития необходимо, чтобы выявлять те возможности, которые открываются перед человечеством, и видеть те преграды, которые могут помешать реализации этих возможностей. Только на такой основе и можно попытаться подготовиться к будущему, выработать более-менее осмысленную линию поведения.
   Сейчас, в конце ХХ столетия, вроде бы есть некоторый резон для удовлетворения. Самый кровопролитный и жестокий век в истории завершается в условиях преобладания мира. Покончено с ракетно-ядерным противостоянием великих держав и разделением мира на два антагонистических блока. На путь демократии и рыночных преобразований вступили многие нации Евразии, Латинской Америки и других районов, которые до этого жили в условиях несвободы.
   Вместе с тем есть отчего и тревожиться. Распалась великая держава Советский Союз, и все постсоветское пространство переживает мучительный процесс приспособления к новым геополитическим, идеологическим и экономическим реалиям. Взорвалась после десятилетий спокойствия ситуация на Балканах, болезненно напомнив о событиях, приведших к развязыванию Первой мировой войны. Конфликты вспыхивают на других континентах. Ползучий финансовый кризис из места своего зарождения в Азиатско-тихоокеанском регионе приближается к основным экономическим центрам планеты. С точки зрения долгосрочной перспективы особенно опасно то, что прежняя система международных отношений, базировавшаяся на балансе сил двух сверхдержав, распалась, а новая еще не сложилась. Отсутствие системы может порождать анархию и противоборство на мировой арене.
   Так в каком же все-таки направлении движется человечество? На данный счет выдвигаются самые различные концепции. Главные из них стоит упомянуть уже хотя бы потому, что они, овладевая умами политических и общественных лидеров, могут становиться материальной силой, реально влиять на развитие событий.
   В 1990 г. американский политолог Фрэнсис Фукуяма объявил о грядущем “окончании истории”. Он утверждал, что уже в ближайшем будущем падут последние антизападные бастионы в лице СССР и КНР и западная модель общества, западные ценности станут достоянием всего человечества. Конфликты будут иметь место, но главным образом экономические, за лидерство между наиболее развитыми государствами.
   С Фукуямой категорически не согласился другой американский политолог – Самуэль Хантингтон. С его точки зрения, мир в XXI в. расколется на восемь цивилизаций (западная, конфуцианская, японская, исламская, православно-славянская, индуистская, латино-американская, африканская), которые будут бороться за “место под солнцем”. Там, где цивилизации соприкасаются друг с другом, суждено литься крови, как в Боснии, Кашмире, на Кавказе. Хантингтон полагает, что сила Запада и привлекательность западных ценностей будут уменьшаться и Западу придется привыкать к тому, что он уже не сможет, как раньше, навязывать свои порядки другим обществам.
   Профессор Франк Пфеч убежден, что в следующем столетии возобладают не цивилизационные, а экономические конфликты между региональными организациями. Есть ученые, которые считают, что на первый план выйдут споры из-за скудеющих ресурсов, плодородных земель, доступа к водам Иордана, Нила, Ганга, Евфрата и Тигра, овладения залежами металлов, нефти, газа и т. д. Еще одно мнение – смещение эпицентра конфликтов на борьбу за контроль над ядерным оружием между теми, кто им уже владеет, и теми, кто стремится присоединиться к ядерному клубу. Следующая концепция предполагает обострение конфликтов по линии Север – Юг, попытки бедных стран, объединившись, отнять нажитое у богатых.
   Получила распространение и школа взглядов, полагающая, что главная угроза миру и стабильности будет исходить от внутренних катаклизмов в возрастающем количестве государств. Профессор Ханс Магнус Энценсбергер выдвинул теорию “молекулярных гражданских войн”. В плотно заселенных, бедных районах крупнейших городов мира, отмечает Энценсбергер, накапливается огромный потенциал насилия. Банды озлобленной, безработной и безыдейной молодежи будут крушить все вокруг и в конце концов спровоцируют гражданские войны.
   Политолог Роберт Каплан в своей “теории хаоса” предвидит крушение социальных институтов по всей планете, ослабление государств и разрастание до тотальных размеров грызни между кланами, племенами, преступными синдикатами и т. д. Мир вернется в каменный век.
   В каждой из упомянутых теорий содержится, очевидно, доля истины. С завершением холодной войны угасла самая страшная угроза жизни на земле – угроза глобальной термоядерной катастрофы, и, может быть, это уже почти “конец истории”. С другой стороны, вполне зримы вспышки насилия на межцивилизационной основе; в самом деле распались некоторые государства, а кое-где даже разразились гражданские войны.
   Тем не менее, как представляется, главными действующими лицами на мировой арене являются и будут оставаться в XXI в. государства. У цивилизаций и регионов нет единых правительств, парламента, армии. У государств – есть, и все упомянутые институты формируют, реализуют и защищают государственные интересы, которые весьма комплексны, многогранны, разнообразны. Эти интересы далеко не всегда совпадают с цивилизационными, региональными и прочими векторами, поэтому государства зачастую соперничают и конфликтуют с соседями, близкими им по этническим, религиозным и другим признакам.
   Приведем характерный пример. Ирак и Кувейт – два арабских исламских государства, расположенных рядом друг с другом. И тем не менее они враждуют. Почему? Да потому, что Ирак желает поглотить Кувейт. В итоге государственные интересы Ирака и Кувейта входят в непримиримое противоречие. Вместе с тем и у Ирака, и у Кувейта довольно хорошие отношения с Россией и Украиной, расположенными совсем в другой части земли и принадлежащими к абсолютно иной цивилизации. Причина? Отсутствие столкновения государственных интересов. А вот Москва и Киев, несмотря, наверное, на беспрецедентную взаимную близость в духовной, этнической и других областях, конфликтуют. Причина все та же: межгосударственные разногласия и противоречия.
   Примеров такого рода можно приводить сколь угодно много. Поэтому есть все основания утверждать, что жизнь на земле определяется и будет определяться впредь взаимоотношениями государств, которые продолжают сотрудничать или ссориться, движимые самыми различными мотивами: экономическими, идеологическими, историческими, великодержавными и т. д. И в конечном счете возможности и позиции государств будут по-прежнему зиждиться на их совокупной мощи.
 //-- 2. Сверхдержавы реальные и потенциальные --// 
   Значительную часть второй половины XX столетия мир характеризовался биполярностью, решающую роль играли две сверхдержавы – СССР и США. К сегодняшнему дню уцелела лишь одна сверхдержава, и кому-то в самом деле кажется, что наступает эра беспредельного американского господства «Пакс Американа».
   Соединенные Штаты, несомненно, имеют основания претендовать на роль мощнейшего центра силы на длительную перспективу. Они создали колоссальный экономический, военный и научно-технический потенциал, который, судя по оценкам специалистов, будет расти и дальше. Влияние США проецируется на главные сферы жизни современного мира.
   В основе мировой экономики лежит сейчас американская неолиберальная модель. В сфере ее притяжения в большей или меньшей степени находятся все страны, а те отдельные режимы, которые пытаются оставаться в изоляции (КНДР, Куба), несут потери. В руках Вашингтона эффективные рычаги управления хозяйственными процессами на земном шаре – МВФ, МБ, ВТО, доллар и т. д. Нынешний финансовый кризис в Азиатско-Тихоокеанском регионе лишь оттеняет лидирующую роль США. Южная Корея, Индонезия, Малайзия и даже Япония вынуждены опираться в его преодолении на американскую помощь и в соответствии с требованиями и советами из-за океана еще шире раскрывать свои экономические системы.
   В военной сфере Америка тоже вырывается вперед. Несмотря на сокращение в последние годы расходов на оборону на 40 %, Соединенные Штаты по-прежнему тратят на эти цели сумму, во много раз превышающую аналогичный показатель для других ведущих держав. В 1999/2000 финансовом году военный бюджет Вашингтона составит 260 млрд долл. Для сравнения весь российский бюджет на 1999 г. равняется 20 млрд долл.
   В США создаются все более совершенные виды ракетно-ядерного оружия и средств ведения войны. В Пентагоне даже начинают опасаться, как бы другие члены НАТО не отстали настолько, что совместные действия союзников стали бы невозможными. Американцы требуют от партнеров по Североатлантическому альянсу повышать уровень средств управления, разведки и связи, космического наблюдения за поверхностью земли, средств проекции силы, высокоточных боеприпасов и т. д.
   Соединенные Штаты остаются единственной державой, чьи войска продолжают дислоцироваться в больших количествах в ключевых регионах – 113 тыс. военнослужащих – в Европе, 92 тыс. – в Японии и Южной Корее, 10 тыс. – в Саудовской Аравии. Что особенно важно, так это способность проецировать силу, т. е. стремительно развертывать боевые порядки и наносить массированный удар по противнику почти в любой точке земного шара. Пентагон заявляет, что может одновременно вести две крупные войны, например в Корее и районе Персидского залива, и быстро их выиграть.
   Экономические и военные позиции Вашингтона за рубежом подкрепляются его огромным политическим влиянием. Практически все наиболее процветающие государства современного мира, контролирующие 77 % мировой экономики, относятся к числу союзников или ближайших друзей США. По существу, сложилась реальная и обширнейшая американская зона влияния, состоящая из государств, которые приемлют лидерство Вашингтона и будут заинтересованы в нем и впредь. В эту зону входят Западная Европа, часть Азиатско-Тихоокеанского региона, Латинской Америки, Ближнего Востока.
   Многие американские подопечные брюзжат, огрызаются, но о разрыве с патроном не помышляют. Они нуждаются в стратегической поддержке и экономическом партнерстве со стороны США. Можно ли себе представить, чтобы японцы согласились на английское военное присутствие на своей территории, а англичане, скажем, на испанское? Американское же приемлемо для Японии и Англии, равно как и для многих других стран. Появилась, кроме того, большая группа государств в Центральной и Восточной Европе, которые изо всех сил стремятся войти в зону влияния США. Что же касается противников Вашингтона, то, как считают в Белом доме, «их мало, они слабые и изолированные» [11 - Strategic Assessment 1998. Washington D.C.: National Defense University, 1998. P. 12.].
   Мощное воздействие оказывают Соединенные Штаты на внешний мир в сфере информации, образования, науки и массовой культуры. Даже такие в высшей степени цивилизованные и гордые нации, как, например, французская и китайская, черпают мировые новости из американских СМИ, считают образцом для подражания вузы и исследовательские центры США, увлекаются продукцией Голливуда.
   Важно и то, что Америкой накоплен огромный опыт лидерства и у нее не просто сохраняется, но даже усиливается воля руководить другими. Согласно опросам общественного мнения, только 30 % американцев предпочли бы изоляционизм, в то же время большинство (65–70 %), полагает, что национальные интересы требуют активного участия Соединенных Штатов в мировых делах.
   Вашингтон разделяет все страны земного шара на четыре категории: «сердцевинные», или «стержневые» (core states), «переходные» (transition states), «буйные» (rogue states) и «потерпевшие неудачу» (failed states). «Стержневые» государства – это те, которые имеют развитую демократию и процветающую рыночную экономику, тесно сотрудничают с США и приемлют американское лидерство. С точки зрения нынешней вашингтонской администрации, к «стержневым» государствам относятся вся Западная Европа, Япония, Южная Корея, Тайвань, Израиль, Турция.
   «Переходными» государствами называются те, которые встали на «правильный путь» демократизации и свободной экономики и движутся вперед. Таких стран очень много, но их успехи разнятся. Восточная Европа, особенно новые члены НАТО – Чехия, Польша и Венгрия, а также Словения, балтийские страны, уже вот-вот превратятся в «стержневые» государства. Все ближе к «заветной цели» некоторые государства Юго-Восточной Азии (Сингапур, Таиланд, Малайзия); Ближнего Востока (Египет, Иордания, Кувейт). Многие страны Латинской Америки на поверхности выглядят почти как «стержневые», но их демократия и социально-экономическое положение далеки от идеала: в политической жизни процветают коррупция, элитизм, кумовство, насилие, преклонение перед военными; экономика в этих странах не сбалансирована, там сохраняется напряженность из-за вопиющего социального неравенства, преступности, всесилия наркобаронов, беспомощности судебной системы и т. д. В Африке движение в сторону «стержневой» зоны лишь начинается, и перспективы этого процесса не представляются американцам радужными. В зоне СНГ, по мнению США, с перспективами дела обстоят лучше, но борьба за «стержневые» идеалы там лишь начинается.
   Особое значение придают в Вашингтоне эволюции трех крупнейших «переходных» государств – Китая, Индии и России. Американцы отмечают, что Китай добился большого прогресса в экономике, Индия имеет развитую и устойчивую демократию. Россия же, несмотря на продвинутость реформ, представляется Вашингтону страной, которая из-за глубокого кризиса в экономике и организованной преступности имеет туманные перспективы. В США сетуют также на то, что Россия и Китай противятся тесной смычке со «стержневой» зоной, стремятся играть роль контрбаланса американскому влиянию в мире.
   В любом случае Соединенные Штаты не теряют надежды добиться превращения всех «переходных» государств, включая Россию и Китай, в «стержневые», т. е. их присоединения к американской зоне влияния. Для достижения этой стратегической, и во многих случаях отдаленной, цели имеется в виду использовать силу примера, материальную помощь, политическое и идеологическое воздействие, интенсивные контакты во всех областях, а когда надо – уговоры и давление. Предполагается все шире подключать к реализации поставленной цели союзников.
   «Буйными» режимами в Вашингтоне называют такие, которые отвергают демократию и рыночную экономику, нарушают нормы международного права, третируют соседей и враждебно относятся к США. В американском списке «буйных» государств фигурируют, в частности, Ирак, Иран, Ливия, КНДР, Судан, Нигерия, ДРК, Югославия. К таковым якобы примыкает Белоруссия. С подобными государствами американцы полны решимости бороться, не отказываясь при этом дополнять стратегию «кнута» тактикой «пряника». Конечная задача стратегии на данном направлении – сломать «буйные» режимы и поставить их на «переходный» путь. Причем США готовы, если надо, действовать самостоятельно, без санкции ООН, пресекая нежелательные действия «буйных» государств.
   Государствам, «потерпевшим неудачу», Соединенные Штаты в принципе готовы помогать, но в первую очередь тем, которые имеют существенное значение для интересов «стержневой» зоны. На данном этапе это Албания и Босния.
   Итак, Вашингтон в конечном счете хотел бы создать на планете «Пакс Американа», мир, живущий по американским законам, правилам и обычаям, привязанный к США в экономическом, политическом и военном отношении.
   Причем это не просто желание, это государственная идеология, на основе которой осуществляется государственная политика. Деятельность Соединенных Штатов во много напоминает ту, которой занимался в свое время Советский Союз. Официальная идеология правящей коммунистической партии исходила из того, что человечество должно осуществить переход от капитализма к социализму как более прогрессивному общественному строю.
   ЦК КПСС видел свой долг в руководстве этим историческим процессом. Хотя к 70–80 гг. даже в самой верхушке правящей партии появилось немало сомневающихся в перспективности и более того правомерности такого курса, тем не менее гигантский идеологический и государственный аппарат великой державы продолжал исправно, денно и нощно, реализовывать коммунистическую стратегию на практике: Москва поддерживала социалистические перевороты, оплачивала счета зарубежных единомышленников, готовила антиимпериалистические кадры, снабжала оружием бойцов национально-освободительных движений, посылала войска за рубеж для подавления контрреволюционных мятежей, клеймила неоколониалистов с трибуны ООН, издавала теоретические труды, рисовавшие светлое будущее во всех красках.
   Теперь Вашингтон напрягает все силы своего мощного, многочисленного и квалифицированного аппарата на реализацию американского варианта светлого будущего для человечества. В американской столице многие, конечно, отдают себе отчет, что «Пакс Американа» лишь идеал, который вряд ли когда-то станет реальностью и тем более не является таковым сейчас. В официальных материалах Белого дома неизменно проводится мысль, что не стоит грубо навязывать другим американские ценности и что у современной Америки не хватает сил и ресурсов руководить всеми и всем. Надо, мол, не командовать, а подталкивать других на верный, выгодный, удобный для США путь.
   В целом, несмотря на усиление США после окончания холодной войны, мир вряд ли станет однополюсным. Да и как может руководить Вашингтон почти двумястами государств и человечеством, насчитывающим 6 млрд человек? Есть государства, которые не просто способны сопротивляться американскому контролю, но стремятся сами быть лидерами, выполнять роль центров силы.
   Возьмем Россию. В принципе то, что США желают россиянам, мы желаем сами себе – создать в нашей стране здоровую демократию и процветающую рыночную экономику. Так что речь не идет, как в прошлом, в коммунистические времена, о навязывании нам из-за океана чуждой идеологии. Проблема в другом. Россия, заимствуя западную модель развития, не желает при этом превращаться в младшего партнера Вашингтона, входить в зону его влияния. Как следствие, даже сейчас, в пору своего внутреннего кризиса, Россия остается вне американского контроля.
   Но способно ли российское государство вернуть себе «сверхдержавный статус»? Ведь по своей совокупной мощи оно спускается все ниже в мировой «табели о рангах». Думается, однако, что основания для оптимизма все же есть.
   Россия не впервые в своей истории попала в сложное положение. Достаточно вспомнить период большевистской революции и последовавшей затем Гражданской войны. Мы сетуем, что наше государство сейчас ослабло. Но в 1918–1920 гг. вообще не было единого российского государства. Империя Романовых распалась на противостоявшие друг другу лагеря, большевики засели в Петрограде, Деникин окопался на юге, Колчак хозяйничал в Сибири и т. д. Нам печально, что нынешняя Россия переживает полосу жесткого социально-экономического кризиса. Но в революционную эпоху экономики просто не существовало, не говоря уже о каких-то социальных благах. Люди не работали, а убивали друг друга. Еще одним фактом современной жизни является снижение веса и роли Москвы в международных отношениях. Но было ведь гораздо хуже. Россию просто перестали считать субъектом международного права, и по ее территории бродили армии оккупантов: англичан, французов, немцев, японцев, американцев и прочих, многие из которых ставили перед собой четкую цель аннексировать ту или иную часть рухнувшей империи.
   И несмотря на такие перипетии судьбы, Россия быстро встала на ноги и уже через каких-то три десятка лет превратилась в сверхдержаву, которая в тандеме с США доминировала в мире на протяжении почти всей второй половины ХХ столетия. Растеряла ли современная Россия те «козыри», которые позволили СССР набрать мощь и стать лидером?
   Нет, не растеряла, таких «козырей» теперь даже больше. У России огромная территория и расположена она в «сердцевине» самой важной части мировой цивилизации, Евразии, охватывающей Европу и Азию. Россия располагает уникальной кладовой природных ресурсов, которые в XXI в. лишь возрастут в цене. Причем эти ресурсы сосредоточены в Сибири и на Дальнем Востоке, в непосредственной близости к рынкам сбыта, которые особенно в них нуждаются (Китай, Япония, Корея, страны АСЕАН). Следующий «козырь» сегодняшней России – это ее интеллектуальный потенциал, которого у СССР в 20-х годах не было. Наша наука, несмотря на переживаемые трудности, способна сохранить лидирующие позиции.
   Огромное значение имеет российское военное могущество. Большевики воссоздавали державу в условиях постоянной и нараставшей угрозы извне, которая в конце концов реализовалась в виде тотальной агрессии, массового уничтожения наших граждан, разрушения экономического потенциала страны. Ныне же и в обозримой перспективе ни одна крупная внешняя сила не в состоянии угрожать существованию российского государства, ибо оно обладает мощнейшим ракетно-ядерным «кулаком». Да никто из других держав и не демонстрирует намерения на нас нападать.
   Заслуживает внимания и следующее обстоятельство. Большевистское правительство выбрало далеко не самую эффективную из известных стратегию развития, она-то в конечном счете и привела страну в тупик. Ныне же стратегия, нацеленная на построение рыночной, открытой экономики, гораздо перспективнее. Другое дело, что до сих пор не удается создать работающую рыночную модель, но ведь рано или поздно должно получиться. Получилось же у Западной Европы, Японии, Южной Кореи, Тайваня, получается у КНР и многих других государств.
   Примечательно также и то, что ни распад СССР, ни экономический упадок, ни социальные невзгоды, ни межэтнические противоречия, ни потеря союзников не изменили психологии россиян – они, в своем большинстве, страстно желают, чтобы Россия возродилась в качестве великой державы. Подобного настроя не встретишь, пожалуй, больше нигде. Даже в США тема американского величия не столь волнует широкие массы людей.
   Великодержавные тенденции стимулируются тем, что Индия, Ливия, Куба и десятки других стран заинтересованы в активности российской дипломатии. Что особенно впечатляет Кремль, так это позиция тех режимов, которые не питали к СССР добрых чувств. Израиль, Саудовская Аравия, Оман, Аргентина, Малайзия и другие подчеркивают важность России как противовеса слишком возросшему влиянию США, как посредника в урегулировании региональных конфликтов.
   В возрождении величия Москвы существует, очевидно, и объективная потребность – без ее стабилизирующей роли бескрайние просторы постсоветского пространства в долгосрочной перспективе обречены на хаос и отсталость. Никакая из бывших советских республик (за исключением, возможно, прибалтийских) не сможет «прибиться к другим берегам». Из-за экономической взаимозависимости, перемешанности населения, культурных традиций, потребностей обеспечения безопасности независимые республики вновь потянутся к России, как Франция или Мексика тяготеют к США (сколь бы французы или мексиканцы ни поносили американцев за всевозможные реальные или воображаемые пороки).
   Примечательно, что немалое число аналитиков на Западе придерживаются именно такой точки зрения. Так, в работе «Новая внешняя политика России», изданной в 1998 г. под эгидой влиятельного американского Совета по международным отношениям, говорится: «В обозримом будущем ни одно государство не овладеет таким сочетанием интересов, силы и доступа к южному ближнему зарубежью [12 - Имеются в виду Закавказье и Центральная Азия.], чтобы выступить там в роли противовеса России. Ни США, ни другие западные державы, ни международные организации (НАТО, ОБСЕ) не смогут ослабить доминирование России в южном ближнем зарубежье [13 - The New Russian Foreign Policy / Edit. M. Mandelbaum. New York, 1998. P. 101, 102.].
   Есть, впрочем, в США и другая точка зрения, гласящая, что сила России и дальше будет уменьшаться и Москва не сможет ни руководить другими, ни служить моделью развития [14 - See: Strategic Assessment. 1998. P. 10; Бжезинский З. Великая шахматная доска. М., 1998. C. 108–148.].
   В отличие от второй половины ХХ столетия в следующем веке на карте мира может появиться еще одна полнокровная сверхдержава – Китай. Его козыри: колоссальное население; безудержно растущий уже два десятилетия экономический потенциал; присоединение к КНР «малых азиатских драконов» Гонконга и в 1999 г. Макао; все более тесная экономическая привязка к материковому Китаю преуспевающего Тайваня и многочисленной (50 млн человек) диаспоры в различных районах земного шара; беспрецедентные традиции государственности и лидерства (Китай существует четыре тысячи лет, из них более трех тысяч лет доминировал над окружающими народами).
   Есть мнение, что у Китая даже больше шансов стать сверхдержавой, чем у России. При этом ссылаются на следующие обстоятельства. В КНР проживает сейчас свыше 1230 млн человек, в то время как в России только 148 млн человек. Средние темпы роста китайской экономики в 1980–1998 гг. составили 9 %, в России же размеры народного хозяйства сокращаются на протяжении всех 90-х годов. Как следствие, ВНП Китая уже почти в два раза больше российского (700 млрд долларов против 370 млрд долларов). Иностранные инвестиции в экономику Китая достигли 37 млрд долларов, в нашу же не превышают 3 млрд долларов. В обозримой перспективе Китай может превратиться в страну с самой большой в мире экономикой.
   Китайцы отстают в военной сфере – их ракетно-ядерный арсенал насчитывает всего лишь около ста зарядов, но в последние годы Пекин активно наращивает и модернизирует все компоненты оборонного потенциала, в том числе и ядерные силы. Следует учитывать и то, что на современном этапе, когда в мире нет глобальной конфронтации, роль военной составляющей в совокупной мощи государства менее важна.
   Правда и то, что Китай испытывает определенные трудности во внутреннем развитии – неэффективный государственный сектор промышленности, неравномерность развития различных регионов, слабая финансовая система, высокий уровень безработицы, социальное расслоение, коррупция и т. п. Тем не менее в целом Китай продолжает на всех парах двигаться вперед по пути экономического прогресса, сохраняя политическую стабильность.
   Важно и то, что у китайцев после во многом неудачного ХХ столетия, когда иностранные державы зачастую понукали Срединной империей, вновь проснулся инстинкт величия. И появилась непоколебимая уверенность в собственных силах. В первой половине 80-х годов китайские политические деятели жаловались, что живут под дамокловым мечом советской угрозы. Для образности речи говорили даже, что «не спят от страха по ночам, а днем не могут кушать, ибо палочки для еды не слушаются их дрожащих рук». Сейчас те же политики в частных беседах заявляют, например, что им безразлично, кто будет следующим Президентом России, ибо «ни Зюганов, ни любой другой российский политик не посмеют выступить против КНР».
   А один китайский чиновник, разъясняя разницу между регулярной китайской армией и народным ополчением в провинции Чжэцзян, заметил: «Ополчение гораздо слабее, чем регулярные войска, но, разумеется, сильнее российской армии». Другой чиновник из провинции Фуцзянь, что напротив острова Тайвань, так ответил на вопрос о том, страшно ли было во времена эскалации напряженности в Тайваньском проливе весной 1996 г.: «Страшно было американцам; они послали к берегам Тайваня авианосцы, понимая, что если начнется заваруха, то мы не только мокрого места не оставим от этих кораблей, но пощекочем нервы всей Америке».
   Великодержавные планы не афишируются в Китае на официальном уровне. Напротив, китайские лидеры всячески подчеркивают, что КНР пока всего лишь одно из развивающихся государств, все еще сравнительно слабое и отсталое и что, даже когда Китай станет по-настоящему могущественным и богатым, он не будет стремиться к гегемонии, к контролю над другими народами. Тем не менее, если почитать статьи китайских журналистов и особенно ученых, то они буквально пропитаны жаждой руководить миром и уверенностью, что великому Китаю уготована сия роль в грядущем столетии. Утверждается, например, что Китай – это та сила, которая помогла третьему миру «встать во весь рост и бросить вызов богатым странам», что «в XXI столетии центр тяжести человечества переместится в Азию, где будет возвышаться исполинский Китай» и т. п.
   О великодержавных амбициях Срединной империи свидетельствует и ее международная деятельность: стремление участвовать в обсуждении и решении всех животрепещущих проблем современности в ООН, присутствовать на пяти континентах и влиять на события там, во всем и всегда иметь собственное, независимое мнение, обладать наравне с другими великими державами ядерным потенциалом, догнать наиболее развитые государства по основным показателям совокупной мощи.
   При этом Пекин еще гораздо раньше Москвы, в начале 80-х годов, пришел к выводу о целесообразности проведения сбалансированной внешней политики. Китай отказался от союзов с крупными державами, ссылаясь на то, что такая стратегия в прошлом ставила китайцев в подчиненное положение по отношению к партнерам (СССР, позднее США), лишала их самостоятельности, возможностей для маневра, вынуждала следовать чужим интересам, предавая забвению собственные. Пекин неизменно придерживается открытой гибкой линии, позволяющей сотрудничать с различными государствами и блоками государств, оставляя в то же время свои руки свободными. Данная политика, как уверены в китайской столице, способствует росту престижа и влияния КНР на международной арене, превращению ее в «державу мирового класса».
   Кроме США, России и Китая есть и другие претенденты на великодержавную роль. Среди них – Япония. Она, правда, остается составной частью военно-стратегической системы США, находится под защитой американского ядерного «зонтика». У Токио нет собственного ракетно-ядерного потенциала и вряд ли мировое сообщество позволит им обзавестись, если даже подобные амбиции когда-то возникнут у японцев. Япония имеет и другие «слабые места» в качестве претендента на «сверхдержавный» статус. Она находится, что называется, на «задворках» сердцевины земельного массива нашей планеты, Евразии. К тому же Япония – островное государство со сравнительно небольшой территорией, скромными природными ресурсами. Наконец, японцы замарали свою репутацию агрессивной войной и вряд ли найдется государство, которое горит желанием принять японское лидерство. В последнее время Япония к тому же переживает финансовые трудности.
   Тем не менее Токио накопил колоссальный экономический и научно-технический потенциал, добился выдающихся достижений в социальной сфере и на протяжении трех последних десятилетий играет одну из ключевых ролей в мировой экономике. Японские товары, финансовые ресурсы, технологии притягивают клиентов со всех пяти континентов, делают Токио желанным партнером в глазах любого правительства. Важно и то, что, потерпев поражение во II мировой войне и согласившись на американское военно-политическое покровительство, Япония сумела оставаться в стороне от многих баталий холодной войны, установила и сохраняет нормальные отношения со многими странами, которые с подозрением или даже неприязнью относятся к США (в том числе, с ближневосточными радикальными режимами).
   В целом есть основания полагать, что экономические и научно-технические достижения в конце концов выведут Японию в число самостоятельных центров силы на международной арене. Уже сейчас стоит вопрос о постоянном членстве Токио в СБ ООН. Активизируется военная роль Японии в тандеме с США и при их поощрении.
   Объединенная Европа – еще один перспективный полюс складывающегося нового миропорядка. Конечно, разногласия и трения внутри Европы будут сохраняться и на каких-то направлениях даже обостряться. Ведь перестала существовать “коммунистическая угроза с Востока”, которая в прошлом сплачивала западноевропейцев и заставляла их забывать о претензиях друг к другу. Ныне о старых претензиях могут вспомнить тем более, что появляются и новые. Узлом противоречий может стать, в частности, Германия, – из-за экономического доминирования на континенте в перспективе, исторических споров с соседями. Стабильности и сплоченности континента будут по-прежнему угрожать междоусобица на Балканах, традиционные противоречия в Восточной Европе, различия в подходах к Турции, ближневосточному конфликтному узлу, к России, наконец.
   И все же Европа, под воздействием продолжающих углубляться интеграционных процессов, взаимозависимости европейских стран, их географической близости, общности судеб имеет шанс в перспективе превратиться в своеобразную сверхдержаву с более-менее единой и самостоятельной линией поведения в мировых делах.
   К следующему поколению кандидатов в сверхдержавы, по крайней мере регионального уровня, можно, причислить Индию, АСЕАН, Бразилию, Турцию, Пакистан, ЮАР, Иран, Саудовскую Аравию.
 //-- 3. Движение к многополярности --// 
   Итак, мир, судя по всему, движется к многополярности. С одной стороны, этот процесс естественен, ибо отражает волю реальных и потенциальных центров силы. Вместе с тем переходный период таит в себе немало опасностей. Его суть – в быстром изменении баланса сил, а это, согласно закономерностям политологии, всегда грозит вызвать дестабилизацию и даже конфликты.
   Вспомним в этой связи о выводах древнегреческого ученого Фукидида (ок. 460 – ок 400 гг. до н. э.). Во время 28-летней войны между демократическими Афинами и тоталитарной Спартой Фукидид был произведен в генералы афинской армии, но не проявил себя как военачальник. Его разжаловали и отправили в ссылку на 20 лет. Оказавшись не у дел, Фукидид решил заполнить свое существование изучением мотивов и причин продолжавшейся войны.
   В итоге Фукидид написал многотомный труд «История Пелопонесской войны», который на первый взгляд кажется историческим, но по сути является первым в мире и при этом выдающимся политологическим анализом, базовой работой по теории международных отношений. «История Пелопонесской войны» представляет собой исследование закономерностей борьбы за военное и политическое лидерство. Фукидид изучал исторический материал, с тем чтобы он послужил путеводителем для будущих поколений политиков, стратегов, ученых.
   Рассматривая глубинные причины, приведшие к затяжному конфликту в Древней Греции, Фукидид пришел к выводу, что они заключались не в разных политико-идеологических системах Афин и Спарты, не во взаимных обидах, не в ошибках лидеров, хотя все эти факторы тоже способствовали развязыванию войны. По словам Фукидида, «что сделало войну неизбежной, так это рост афинского могущества и страх, который породил данный процесс в Спарте» [15 - Thucydides. History of the Peloponnesian War / Trans. Rex Wanner. New York: Penguin Book, 1982. P. 49.].
   Таким образом, фундаментальной причиной войны был страх, связанный с изменением баланса сил. Спарта испугалась, что теряет доминирующие позиции в эллинистическом мире, и предприняла контрмеры, чтобы увеличить свою военную мощь и заручиться поддержкой союзников. Афины ответили той же монетой – принялись укреплять собственные военно-политические позиции. Итог был до боли знакомый по всем последующим событиям всемирной истории: гонка вооружений, взаимное сдерживание, военные альянсы, дипломатические ходы, стратегические построения, забота о чести и имидже государства, анализ сильных и слабых сторон противника и неуемная жажда установления выгодного для себя баланса сил. А в конце концов – война, растянувшаяся более чем на четверть века.
   Такое раз за разом повторялось в человеческой истории. Как только власти одного государства начинали испытывать страх, что баланс сил меняется в пользу традиционного соперника, они тут же бросались исправлять положение, чем немедленно порождали подозрения и страхи в противоположном стане. В работе Фукидида Афины и Спарту можно легко заменить Англией и Францией в XVII и XVIII столетиях, Наполеоном и остальной Европой в начале XIX в., Германией и Великобританией после франко-прусской войны 1870 г., Советским Союзом и Соединенными Штатами в 50–80-х годах ХХ столетия. Во всех перечисленных случаях страх перед меняющимся балансом сил был главным фактором, провоцировавшим гонку вооружений и конфронтацию.
   Страх при этом рассматривается не как выражение человеческой натуры, а как категория в сфере международных отношений. В мире, где нет центральной власти, верховного арбитра, писал Фукидид, «сильный делает то, что в состоянии делать, а слабый соглашается с тем, с чем вынужден соглашаться» [16 - Thucydides. Op. cit P. 402.].
   В современном мире теория баланса сил не потеряла актуальности. В результате распада Советского Союза и затяжного кризиса в постсоветской России в зоне советского влияния в Восточной Европе образовался вакуум, который США начали заполнять. Цель Соединенных Штатов – та, которая и должна появиться в данной ситуации в соответствии с закономерностями политологии, – расширение сильным собственной сферы влияния настолько, насколько позволяют обстоятельства. Соединенным Штатам безопаснее, удобнее и выгоднее, чтобы Польша, Венгрия, Чехия и другие восточноевропейцы тесно сотрудничали с ними и входили в союзы и организации, подконтрольные Вашингтону. Политика расширения НАТО – продукт такой логики.
   Но у России совсем иная логика, что тоже вполне естественно. Москва полагала, что после окончания холодной войны мир останется биполярным. Изменится лишь то, что два лидера, Россия и США, перестанут беспрерывно конфронтировать между собой и начнут дружно руководить человечеством. И вот выясняется, что Вашингтон не желает соблюдать привычный баланс, он вторгается в традиционную сферу влияния России и превращает ее в свою собственную вотчину.
   У россиян вначале возникает ощущение, что их обманул и предал заокеанский стратегический партнер. Постепенно нарастают опасения, что Россию хотят лишить статуса великой державы, спустить ее до уровня второразрядного государства, изолировать от остальной Европы, оказывать на нее давление. Для предотвращения неблагоприятных геополитических сдвигов Россия принимает контрмеры. Она притормаживает полное энтузиазма сотрудничество с Западом и провозглашает новую сбалансированную внешнеполитическую линию.
   Суть этой линии заключается в следующем: у России нет врагов, она может и должна сотрудничать с большинством стран, особенно с соседними; но Москве не следует «склоняться» в ту или иную сторону – в силу своего географического положения, размера, мощи, истории Россия должна поддерживать сбалансированные отношения с Западом, Востоком и Югом. В Кремле стали подчеркивать, что «надо проводить диверсифицированную, активную политику по всем азимутам, где затрагиваются интересы России. Это просто жизненная необходимость, для того чтобы создать наилучшие условия для внутреннего развития – более динамичного, более эффективного в нашем изменяющемся мире» [17 - Примаков Е. Россия ищет новое место в мире // Известия. 1996. 6 марта.].
   В рамках обновленной стратегии Москва идет на восстановление связей с бывшими друзьями и союзниками СССР в третьем мире, начиная с Индии и Вьетнама и кончая Ираком и Ливией. Ищет геополитического взаимопонимания со странами, отвергающими американский диктат, – Китаем, Ираком. Наряду с этим Россия провозглашает СНГ зоной своего преобладающего влияния и энергично берется за всестороннее, в том числе военное, интегрирование постсоветского пространства под своим руководством.
   Теперь уже наступает очередь американцев испытывать опасения и предпринимать контрмеры. Ведь они не имели в виду изолировать Россию и оказывать на нее давление. Они лишь хотели заманить бывшего противника в холодной войне в «стержневую» зону, т. е. свой лагерь. И Москва вроде бы двигалась в правильном направлении, но затем вдруг остановилась на полпути, и, более того, зачем-то принялась восстанавливать собственную зону влияния. Тем самым Россия стала возводить помехи на пути вхождения в «стержневой» лагерь других бывших советских республик. А их Вашингтон тоже желает видеть в своем лагере, особенно большую Украину, богатые нефтью прикаспийские государства.
   Соединенные Штаты активизируют внедрение в постсоветское пространство, все интенсивнее «работают» с членами СНГ, стремясь нейтрализовать интеграционные процессы внутри этой организации, охладить интерес новых независимых государств к союзу с Москвой, подтолкнуть их в сторону западных союзов и организаций. Вашингтон не упускает из поля зрения и Россию, полагая, что если это удастся, тогда и ей ничего, мол, не останется, как присоединиться к «стержневому» лагерю.
   Для россиян же вывод из всего происходящего однозначен – от нас отрывают земли, лишают друзей, ресурсов, окружают, чтобы в случае необходимости начать окончательное «удушение» России. В результате Москва теряет всякое доверие к Вашингтону, все чаще недвусмысленно противостоит ему как на постсоветском пространстве, так и вне его.
   Америка, полагающая себя бесспорным и признанным лидером свободного мира, берет на себя функции блюстителя порядка, приводящего в чувства «злостных нарушителей закона» (Ирак, Иран, Югославия и т. п.). Вашингтон уверен, что защищает интересы союзников, друзей, всего человечества, ибо, например, обладание Саддамом Хусейном ядерным оружием рассматривается в США как глобальная угроза. А противодействие Белграда сепаратистам в Косово – как подрыв устоев «стержневого» лагеря в Европе.
   Россия же видит в действиях Соединенных Штатов не что иное, как попытку единолично командовать миром. Сегодня американцы преподают уроки Ираку и Югославии, а завтра им вздумается наказать Москву за то или иное проявление «непослушания». И вновь в России возникают реальные опасения, спровоцированные нарушением прежнего баланса сил, при котором США не позволяли себе подобных вольностей. Негативная реакция Кремля на силовые акции в отношении Ирака и Югославии порождает встречные опасения США, что Россия возвращается на конфронтационные позиции, что она не только не является американским стратегическим партнером, но и противодействует защите интересов «стержневого» лагеря.
   Такие действия России вкупе с неясными перспективами эволюции российского общества, ростом националистических настроений в нашей стране вызывают в Вашингтоне нарастающее беспокойство по поводу того, что Россия может погрузиться в хаос и тем самым создать угрозу безопасности потенциальным «стержневым» государствам. Или же в Москве к власти прорвутся агрессивно-националистические круги, которые бросят вызов самому суверенитету кандидатов на «стержневой» статус со всеми их нефтяными и прочими богатствами.
   Опасения заставляют США интенсифицировать противодействие России, Россия реагирует аналогичным образом. В результате возникает типичный заколдованный круг, когда каждой стороне кажется, что она лишь отвечает на опасные действия другой, и остановить процесс взаимного сдерживания становится все сложнее.
   На Востоке тоже меняется баланс сил, но уже не в пользу США. Там американцы с тоской взирают на подъем китайского гиганта. Проводящий самостоятельную внешнюю политику, да к тому же отказывающийся демократизироваться Китай оказывает все большее экономическое и политическое влияние на соседние азиатские государства, жестко отстаивает свои позиции по Тайваню, нефтеносным районам в Южно-Китайском море, военным приготовлениям Японии и другим проблемам. Одновременно КНР модернизирует вооруженные силы, получая передовую военную технику из России, осуществляет экспорт ракетного оружия в «буйные» страны типа Ирана, Ливии и т. п.
   Вашингтон рассматривает действия КНР как вызов военно-политической и экономической гегемонии «стержневого» лагеря в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Как следствие, политика США в отношении Китая включает в себя элементы сдерживания и давления. Пекин реагирует опять же согласно канонам классической политологии. В КНР растут раздражение, подозрительность, страх и делается вывод: Америка лезет из кожи вон, чтобы не допустить усиления Китая. Именно под этим углом зрения начинают оцениваться такие действия Вашингтона, как поддержка Тайбэя и продажа ему вооружений; блокирование вступления КНР в ВТО; ограничения на экспорт китайских товаров на американский рынок; противодействие поставкам китайского оружия за рубеж; нападки на Пекин по вопросам демократизации и прав человека и т. п.
   Наращивание китайской мощи вызывает страх и у другого центра силы – Японии, точно так же, как рост японских военно-политических амбиций встречает неприятие у Пекина. Завязывается еще один узел взаимного сдерживания, замешанного на страхе из-за меняющегося баланса сил.
   На юго-западном фланге аналогичное соперничество разворачивается между КНР и Индией, подпитываемое появлением у Дели ядерного оружия. Есть резон полагать, что элемент страха вновь может омрачить российско-китайские отношения. Если Китай будет продолжать усиливаться, а мы ослабевать, то в конце концов любые действия КНР на международной арене и в адрес непосредственно России станут порождать в Кремле беспокойство – начиная с эмиграции больших количеств китайцев в пустынные и отсталые регионы Сибири и Дальнего Востока и кончая укреплением позиций КНР в Центральной Азии.
 //-- * * * --// 
   Предположим теперь, что в конечном счете в XXI веке на международной арене сложится новый баланс сил, мир станет многополярным. Будет ли международная система автоматически стабильной? Гарантий на сей счет нет, ибо мы не знаем, как поведут себя новые сверхдержавы.
   Соединенные Штаты не идеальная сверхдержава, но хорошо изученная и предсказуемая. Из истории мы знаем, что Вашингтон, обладая монополией на ядерное оружие на первоначальной стадии холодной войны, не реализовал ее. На протяжении всей послевоенной истории США не пытались завоевать другие страны, а когда все же вмешивались в чужие дела, то под знаменем демократии. Конечно, теория не всегда совпадала с практикой – достаточно вспомнить вьетнамскую интервенцию Вашингтона 60–70-х годов. Вместе с тем Соединенные Штаты помогли целому ряду западноевропейских и азиатских государств преодолеть тоталитаризм и социально-экономический кризис.
   А вот что можно ожидать от Японии в роли полновесного центра силы? В прошлом, когда эта страна набрала военную и политическую мощь, то немедленно выплеснула ее на соседей в форме агрессий и фактически геноцида. А как будет в следующий раз?
   Следует, наверное, учитывать и то обстоятельство, что еще один кандидат в сверхдержавы – Китай – в прошлые века, будучи на вершине могущества, не только рассматривал иностранные государства в качестве «варварских», но и полагал их «вассалами» Срединной империи. То есть де-юре неравными, подчиненными Китаю. Даже когда ведущие западные державы уже начали вгрызаться в слабевшую Срединную империю, ее правители продолжали игнорировать реалии и поплевывать на «белых варваров».
   Характерный пример. В архивах сохранилось послание императора Цяньлуна (1736–1795) английскому королю Георгу III, в котором, в частности, есть такие слова: «…Наша Поднебесная империя обладает всеми вещами в огромном изобилии, и не существует такого продукта, которого нельзя было бы найти в ее пределах. Поэтому нет никакой необходимости импортировать промышленные изделия внешних варваров в обмен на нашу продукцию. Но поскольку чай, шелк и фарфор, которые производятся в Поднебесной, абсолютно необходимы европейским странам и вам, то мы разрешили, в знак особого расположения, чтобы иностранные компании были учреждены в Кантоне. Таким образом… ваша страна воспользуется нашей добротой. Но ваш посол высказывает теперь новые просьбы, которые не учитывают принцип трона… осуществлять умиротворение варваров всего мира» [18 - Цит. по: Бажанов Е., Бажанова Н. Китай: каким быть социализму? // Глобус. 1989. № 1. C. 84.].
   Далее в послании объясняется, что намерение Лондона учредить постоянное посольство в Пекине – это-де невероятная наглость. Таких, мол, «малых варваров», как англичане, на свете пруд пруди, и если «всякая козявка», поддавшись дурному примеру, возжелает иметь посла в Поднебесной, то во что империя превратится? Богдыхан, однако, вновь подчеркнул свое особое расположение к «варварскому» королю Георгу III и выразил все-таки согласие на аккредитацию английского диппредставителя в Пекине при условии, что тот переоденется в китайские одежды, перейдет на местную пищу, выучит китайский язык, забудет родную речь, а главное – прекратит какие-либо контакты с Лондоном.
   Среди западных предпринимателей в конце XIX в. ходил анекдот о том, что китайские власти долго отвергали предложение о прокладке железной дороги. При этом давали такое объяснение: под землей живет дракон, железнодорожные составы его растревожат, и он сотворит неимоверные беды. Согласно другому анекдоту, китайцы не давали разрешения на движение пароходов по Янцзы, ссылаясь на то, что по берегам реки обитают обезьяны, которые будут забрасывать невиданные механические чудища каменьями. Пострадают иностранные пассажиры, и разразится нежелательный международный скандал.
   Эти истории вполне могут быть правдивыми, и тогда они в очередной раз свидетельствуют не о невежестве китайцев, а об их пренебрежении к западной цивилизации. Чиновники Срединной империи в завуалированной форме издевались над «белыми варварами».
   Когда в середине XIX в. дело дошло до вооруженной агрессии англичан с юга, богдыхан квалифицировал вторжение как «бунт» и ввел должность военачальника, ответственного за «умиротворение белых варваров».
   Сказанное выше отнюдь не является апологетикой однополюсного мира («Пакс Американа») или попыткой возбудить недоверие к Японии, Китаю или любой другой потенциальной сверхдержаве. Мы лишь хотели обратить внимание на то, что логично и привлекательно звучащий призыв к многополюсности мира на практике очень непросто реализовать на пользу, а не во вред международным отношениям.
 //-- 4. Политика средних и малых стран --// 
   Потенциал конфликтности несет в себе не только соперничество центров силы, но и их отношения со средними и малыми странами. Зоны влияния в сегодняшнем мире – это не колониальные владения XIX столетия и даже не лагеря или блоки периода холодной войны. Сейчас в упомянутые зоны входят лишь те страны, которые того желают. Куба, несмотря на свою относительную слабость, близость к берегам США, потерю патрона в лице СССР, категорически отказывается подчиняться воле Вашингтона. И американцы ничего не могут поделать с этим смельчаком. Давление и даже военные операции не сломили до сих пор Саддама Хусейна. Не поддается нажиму Соединенных Штатов, как, впрочем, и всех других держав, северокорейский режим.
   Более того, Пхеньяну в процессе сложных торгов с Вашингтоном удается отвоевывать себе различные дивиденды. Так, в обмен на обязательство не создавать ядерное оружие КНДР бесплатно получает от США большое количество дизельного топлива и северокорейцам обещано безвозмездно построить два ядерных реактора на легкой воде. На требование Америки прекратить экспорт ракет на Ближний и Средний Восток Пхеньян ответил предложением, чтобы США выплатили компенсацию в размере 1,7 млрд долларов. Затем американские спутники обнаружили, что северокорейцы ведут подозрительные подземные работы. Потребовали согласия на инспекцию. КНДР ответила: пожалуйста, но за деньги, за 300 млн. долларов. После долгих торгов Вашингтон купил-таки себе право на инспекции подозрительного объекта.
   Даже те страны, которые по собственной воле входят в зоны влияния центров силы, гораздо энергичнее отстаивают свои права, чем в эпоху холодной войны. Через десять лет после распада СССР европейцы все еще готовы сотрудничать с США, в том числе в рамках НАТО, но одновременно они крепят региональные институты – Европейский союз, Западноевропейский союз и другие, подумывая, в частности, о чисто европейских оборонных усилиях. В НАТО же европейцы добиваются большей роли в командных структурах, отказываются проецировать силу за пределы континента, увеличивать расходы на оборону. Американские союзники выступают против блокады Кубы, жестких санкций в отношении Ирана и Ливии, которые навязываются из США. Вашингтон реагирует на эти тенденции весьма раздраженно, сетуя, что американцы и европейцы «маршируют под разные барабаны» [19 - Strategic Assessment. P. 62.], что уровень готовности Североатлантического альянса падает. На Ближнем Востоке дружественные США режимы (Египет, Иордания, Саудовская Аравия) осуждают силовую линию Белого дома в отношении Ирака, болезненно реагируют на присутствие Пентагона в регионе, жалуются на негативное влияние на местную молодежь американской массовой культуры. Арабы заинтересованы в уравновешивании Россией влияния Вашингтона на Ближнем Востоке.
   Растет национализм в Юго-Восточной Азии. Асеановские правительства не приемлют американского нажима по правам человека и демократизации, настаивая на ведении дел по-азиатски. Страны региона (особенно Малайзия, Индонезия) демонстрируют независимость от США в военных и политических вопросах, выказывая, в частности, интерес к закупкам российского оружия.
   В Латинской Америке отвергают призывы США ограничить роль местных военных кругов, избегают коллективных оборонных структур с участием Пентагона, отказываются проводить на своей территории многонациональные военные маневры. В Вашингтоне признают, что в Латинской Америке не воспринимается политика, основанная на западных ценностях (в Карибском бассейне – де «на интеллектуальном уровне восприятие есть, но реализация на практике отсутствует»).
   В СНГ тоже можно отчетливо наблюдать стремление бывших союзных республик ревностно отстаивать свой суверенитет, подчеркивать собственную независимость. Сотрудничая с Россией, они пытаются вместе с тем заручиться политической поддержкой Запада как гаранта суверенитета. В договорных документах стран – участниц СНГ с США, европейскими государствами неизменно присутствует соответствующее положение, как и тезис о нерушимости границ и территориальной целостности. Политические деятели СНГ постоянно подчеркивают, что для укрепления суверенитета их государств «сотрудничество с США имеет в высшей степени важное значение» [20 - Токаев К.К. Под стягом независимости. Алматы, 1997. C. 411.]. Желание ослабить нити зависимости от России толкает наших партнеров по СНГ на формирование различных объединений на постсоветском пространстве без участия Москвы: ГУАМ (Грузия – Украина – Азербайджан – Молдавия), Центрально-Азиатский союз.
   В отношениях с Россией страны СНГ склонны добиваться односторонних преимуществ, различных льгот для себя, подчас в ущерб российским интересам. В таких случаях срабатывает иждивенческая логика, представление о том, что Россия, мол, богатая, да к тому же в прошлом «угнетала» республики, поэтому сейчас должна «платить по счетам». Еще одна тенденция – видеть «руку Москвы» в конфликтах между новыми независимыми государствами (война из-за Нагорного Карабаха) и в своих внутренних неурядицах (абхазская и южноосетинская проблемы в Грузии, приднестровская в Молдавии и т. д.).
   Противоречив подход средних и малых соседей к Китаю, Японии, Индии. В Юго-Восточной Азии не забывают, что их страны по-прежнему обозначаются на исторических китайских картах как территории, утерянные Срединной империей. Там с тревогой взирают на наращивание китайского военно-морского флота, ежатся в ответ на напористые действия Пекина в отношении спорных островов в Южно-Китайском море. В большинстве стран региона сохраняется зависть к преуспевающей китайской диаспоре и подозрения в том, что она играет роль «пятой колонны». Негативные эмоции взрываются в периоды социально-экономических и политических катаклизмов и приводят к антикитайским погромам (что, например, имело место в Индонезии в 1998 г.). Страх перед китайским исполином побуждает азиатские страны соглашаться с продолжением американской военной роли в регионе (военно-техническое сотрудничество, заход американских ВМС в порты, маневры, обмен разведывательной информацией и т. д.). По той же причине приветствуется присутствие России в АТР.
   Даже Южная Корея, для которой в меньшей степени характерен антикитайский синдром, заявляет, что американские войска должны постоянно оставаться на полуострове, ибо в противном случае «китайский и японский киты проглотят корейскую креветку».
   О японцах, кстати, корейцы отзываются однозначно. Их стандартный тезис: «Мы ненавидим японцев!». Причина – жесточайшее колониальное правление Токио на Корейском полуострове. Колонизаторы начали в свое время с того, что закололи штыками корейскую императрицу, а затем приступили к методичному истреблению местных жителей. На заключительном этапе колониальная администрация придумала новую стратегию: населению стало внушаться, что корейского этноса просто нет, что обитатели Корейского полуострова – это всего лишь отсталая часть японской нации. Болезненные чувства испытывают другие народы, пострадавшие от японских захватчиков, – китайцы, малайцы, индонезийцы, филиппинцы и т. д. Поэтому любое поползновение Японии к активизации своей политической и особенно военной роли в Азиатско-Тихоокеанском регионе вызывает там открытое или затаенное отторжение.
   Индию тоже не жалуют соседи – от Пакистана, обзаведшегося даже ядерным оружием против Дели, до небольшого Непала.
   Еще одна реальность современного мира, которая сохранится, несомненно, в XXI столетии, – противоречия между самими средними и малыми государствами. Некоторые из этих противоречий способны достигать высокого накала и выливаться в конфликты. Причем после окончания холодной войны имеет место рост конфликтности, что обусловлено рядом причин.
   Во-первых, конфликтности способствует демократизация международных отношений. Если раньше сверхдержавы держали подопечных в узде, то теперь большинство государств действует по своему усмотрению, а это ведет к анархии. Известно, например, что Москва и Вашингтон неоднократно охлаждали пыл союзников и друзей на Ближнем Востоке, на Корейском полуострове, да и в Европе тоже.
   Во-вторых, перестав конфликтовать друг с другом, Запад и Восток уже не вмешиваются автоматически в столкновения, имеющие место за пределами зон их жизненно важных интересов. В прошлом Белый дом и Кремль оказывались по противоположным сторонам баррикад при возникновении каждого конфликта в любой точке земного шара. Порой их вмешательство лишь подогревало страсти и продлевало кровопролитие, но зато рамки конфликта контролировались. В нынешнем мире огонь конфликтов зачастую полыхает и некому локализовать стихию. Это особенно видно в Африке, которую даже вездесущие США более не рассматривают как зону своих стратегических интересов. На протяжении последнего десятилетия на Африканском континенте ежегодно имело место до 20 конфликтов, большинство из которых не привлекало серьезного внимания внешних сил. Если проблемы и решались, то в том числе и военными усилиями самих африканцев (таким образом была, в частности, стабилизирована ситуация в Уганде, Эфиопии, Эритрее, Руанде).
   В-третьих, сказывается отсутствие в ряде районов земного шара ярко выраженных региональных лидеров. В Африке, например, страны, которые по своему потенциалу могли бы стабилизировать ситуацию, напротив, взрывают ее (Нигерия, Судан, ДРК). Нет подлинных лидеров в арабском мире.
   В-четвертых, резкому росту конфликтности способствовал распад СССР и Югославии, появление на карте мира новых государств, многие из которых по разным причинам не могут ужиться как друг с другом, так и с остальными соседями.
   На протяжении всей человеческой истории самой распространенной причиной конфликтов были споры из-за границ и территории. Ситуация в этом смысле не изменилась и вряд ли изменится. Отдельные споры настолько остры, что уже принимали или принимают форму вооруженной борьбы (Израиль против палестинцев и Сирии; Армения – Азербайджан; Англия – Аргентина; Япония – Южная Корея; Перу – Эквадор; Индия – Пакистан; Иран – Ирак; Ирак – Кувейт); другие тлеют и могут вспыхнуть (КНР, Тайвань, Вьетнам, Малайзия, Филиппины из-за островов в Южно-Китайском море; КНР – Япония и проч.); третьи блокируют гармонизацию межгосударственных отношений (Россия – Япония; Англия – Испания), а некоторые из территориальных вопросов пока не стоят на повестке дня, но могут там появиться в XXI столетии (Германия – Польша; Германия – Чехия; Германия – Россия; Румыния – Венгрия; Словения – Италия; Польша – Украина; Литва – Польша; Белоруссия – Литва и т. д.).
   Следующая по распространенности категория конфликтов – этнически-религиозные. Они подчас переплетены с погранично-территориальными, как между Израилем и арабами, армянами и азербайджанцами, греками и турками, сербами и югославскими мусульманами, индийцами и пакистанцами. Есть и связанные с притеснением нацменьшинств.
   Сохранятся, очевидно, и отдельные идеологические конфликты, которые в холодную войну происходили повсеместно. Наиболее остры конфронтации на идеологической почве между Северной и Южной Кореей, КНР и Тайванем, Ираном и Западом. Среди прочих мотивов фигурируют также борьба за ресурсы, экология, миграция, беженцы, особенно политические, терроризм, наркобизнес, обладание ядерным оружием, соперничество за влияние, субрегиональное лидерство. Примечательно, что чисто торгово-экономические споры, хотя и имеют место по всей планете, но редко перерастают в острые конфликтные ситуации. Их удается, как правило, решать путем переговоров.
 //-- 5. Внутренние проблемы --// 
   Характерной особенностью современного мира является наличие значительного числа государств, которые испытывают и в обозримой перспективе будут продолжать испытывать серьезные внутренние трудности. Часть из них находится просто в разваленном или полуразваленном состоянии. Число внутренних конфликтов сейчас превышает число межгосударственных.
   Проблемных стран больше всего в Африке: Нигерия, Судан, Алжир, Сомали, Руанда, Либерия, Сьерра-Леоне, Заир, ДРК и многие другие. Немало их в Латинской Америке, и прежде всего это Колумбия, Боливия, Перу, Эквадор, Гаити и т. д. В Азии, если называть только наиболее тяжело больные на данный момент, – Индонезия, Таджикистан, КНДР, Камбоджа. В Европе – Албания, Босния. На Ближнем и Среднем Востоке – Ирак, Ливан, Палестина. В общей сложности более 50 государств можно отнести к категории пораженных недугами большой и средней тяжести.
   Причин, по которым современные государства болеют, немало. Самый распространенный источник проблем – социально-экономическая сфера. Развал экономики порождает тяжелейшие социальные язвы, в том числе безработицу, преступность, коррупцию, шовинизм, расизм и т. п. Демографический взрыв во многих странах третьего мира лишь усугубляет ситуацию, города «распухают» от избыточного, голодного, томящегося от безделья, озлобленного населения, и достаточно поднести спичку, как вспыхивает пожар.
   Вместе с тем в ряде стран, где имели место успешные реформы и наблюдался экономический рост, социальная напряженность также стала нарастать. Ее провоцируют коррупция, резкое изменение условий жизни широких слоев населения, несправедливое распределение национального дохода.
   Наиболее кричащий пример дает Индонезия, которая бурно развивалась последнее десятилетие и уже, казалось бы, превращалась в очередного «азиатского тигра». Вместо этого, столкнувшись с финансовым кризисом, Индонезия сорвалась в хаос, погромы, гражданское неповиновение. Люди озлоблены тем, что власти казнокрадствуют и живут в роскоши. Ненависть обращена и к китайцам как наиболее зажиточной этнической группе страны.
   Растет недовольство в некоторых странах Латинской Америки и Персидского залива, добившихся заметного экономического прогресса. Латиноамериканцы страдают от инфляции и безработицы, арабы недовольны тем, что становится меньше социальных льгот (что вызвано падением цен на нефть и как результат определенным оскудением государственной казны).
   Вторая типичная причина внутренних катаклизмов в государствах – неурегулированность этнических, религиозных, племенных и клановых отношений. Потенциал для напряженности в данных сферах велик, учитывая, что до 90 % всех государств полиэтничны и поликонфессиональны. Взять хотя бы проблему 40-миллионного курдского народа, подвергающегося притеснениям в целом ряде стран Ближнего и Среднего Востока. Или политизированный исламизм, который грозит разорвать на части Алжир и дестабилизирует обстановку в Турции, в странах Аравийского полуострова и т. д.
   Угроза стабильности в государстве может исходить от политической системы – как тоталитарной, рано или поздно обреченной на крах, так и демократической. Бурная демократизация в мире в последние два десятилетия дала волю различным деструктивным процессам – от сепаратизма до расизма, от политической борьбы без правил до трайбализма, от терроризма до прорыва мафиозных структур к рычагам государственной власти. Многие специалисты полагают, что демократия в Латинской Америке, например, настолько неэффективна, что маятник может качнуться в обратную сторону и народы континента опять отдадут свою судьбу на милость военных режимов.
   Демократизация привела к распаду государств, в том числе столь великого, как Советский Союз. В результате появились новые образования, которые только формируют свою государственность. Они, как правило, пока слабы, плохо организованы и поражены конфликтами. В этой связи достаточно привести пример практически каждого государства на постсоветском пространстве. Помимо всего прочего, некоторые из молодых государств одним своим фактом существования могут стимулировать различные процессы у соседей. Скажем, появление на карте мира суверенных центрально-азиатских республик активизировало выступления за независимость среди казахов, киргизов, узбеков, таджиков, проживающих в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР.
   Распад многонациональных государств, несомненно, способствовал усилению сепаратизма и на Западе: в Бельгии, Испании, Канаде, Великобритании (в последней даже шотландцы обзаводятся собственным парламентом и поговаривают о независимости через 10–15 лет).
   В заключение следует отметить, что внутренние проблемы все стремительнее вырываются за государственные границы, вторгаясь в сферу международных отношений. Выражается это в потоках беженцев, терроризме, наркобизнесе, похищении ядерных и других смертоносных материалов и т. д.
 //-- 6. Основания для оптимизма --// 
   Из сказанного выше может сложиться впечатление, что человечество подстерегают в XXI столетии многочисленные и серьезные испытания. Действительно, различий в интересах и проблем между государствами существует немало, кроме того, в международных отношениях будут присутствовать элементы более широких, надгосударственных противоречий – меж-цивилизационных, по линии Север – Юг, межрегиональных. И тем не менее есть все-таки основания смотреть в XXI век с определенным оптимизмом.
   В свое время Мао Цзэдун, описывая взаимоотношения сверхдержав, СССР и США, утверждал, что они имеют обыкновение «ссориться и сговариваться одновременно». Так вот, думается, что в следующем столетии «сговора», или, переходя на менее революционный язык, сотрудничества должно быть больше, чем ссор. Прежде всего, следует учитывать, что ушли в прошлое времена, когда великие державы изо всех сил стремились обескровить и подорвать внутреннюю стабильность друг друга. Россия не желает, чтобы рухнула американская экономика или разлилась смута по Китаю. В обоих случаях наши интересы пострадают. Хаос в России и в Китае в равной степени ударит по Америке – уже хотя бы потому, что бесконтрольными окажутся смертоносные ядерные объекты и побегут во все стороны волны беженцев. Вашингтон видит свою первейшую задачу в том, чтобы не допустить развития подобного рода событий как чреватых в высшей степени негативными последствиями для США и всех «стержневых» государств. Китайцы, в свою очередь, боятся беспорядков в соседней России и убытков в случае дезорганизации американской экономики. Взаимозависимость современного мира реальна, и она будет влиять на поведение гигантов не в меньшей степени, чем других государств.
   Ярким подтверждением этого тезиса явился финансовый кризис осенью 1997 г. Он начался в далеком и вроде бы не столь значительном в мировой экономике Таиланде. Тем не менее ухудшение финансовой ситуации в Бангкоке немедленно спровоцировало панику на фондовой бирже Гонконга. Далее паника, словно эпидемия чумы, стремительно понеслась по всем направлениям, захватывая все новые регионы. Через несколько дней обвалился курс акций в цитадели современного мирового хозяйства, на Уолл-Стрите. И это несмотря на то, что американская экономика по всем ключевым показателям находится в «прекрасной спортивной форме», она здорова как никогда в последние десятилетия.
   Инвесторы на нью-йоркской бирже в мгновение ока потеряли сотни миллионов долларов. Еще серьезнее пострадали акционеры там, где хозяйственная ситуация сейчас далека от идеальной: в серьезном накладе оказались Германия, Франция, Япония, Бразилия, десятки других государств. Слетела в новую пропасть экономика России, которая только-только начинала выходить из десятилетнего «штопора» и оживать.
   Финансовый удар чувствительно напомнил всем отрядам человечества, насколько они взаимозависимы. Не случайно те, кто в состоянии, стали вытаскивать из долговой ямы наиболее пострадавших, в частности Южную Корею и страны Юго-Восточной Азии.
   Комментируя американскую позицию по данному вопросу, министр финансов США заявлял: «Вашингтон поддерживает широкие международные усилия по восстановлению стабильности в Азии, ибо эти усилия чрезвычайно важны для экономических интересов и национальной безопасности США» [21 - Известия. 1997. 30 декабря.]. Японское правительство не только согласилось предоставить Южной Корее 3,3 млрд долларов в кредит, но и принялось уговаривать собственных банкиров не отзывать вложения в южнокорейских банках. И это несмотря на то, что Япония сама испытывала финансовые затруднения. Не помешали этому традиционный антагонизм между японцами и корейцами, разговоры о том, что две нации не любят друг друга, опасаются усиления соседа.
   Финансовый кризис, однако, так и не преодолен, и сейчас уже речь идет о его глобальном характере. Иные комментаторы и в Азии, и в России усматривают «руку Вашингтона» в собственных финансовых неурядицах. Но Соединенные Штаты тоже несут потери. Американский рынок захлестнули подешевевшие азиатские товары, подрывающие благополучие местных производителей. Стал падать экспорт американских изделий в зону АТР. Сокращены военные расходы асеановцев и Сеула, что бьет по карману военно-промышленного комплекса США. Снизившаяся экономическая активность в регионе способствовала падению цен на нефть, и уже страдают американские нефтяные корпорации, а заодно и вся экономика Соединенных Штатов.
   Взаимозависимость современных государств можно проследить на любом другом явлении экономической и политической жизни планеты. Интересен в этом смысле пример, приведенный секретарем кабинета шведского правительства Яном Элиассоном в выступлении в Дипакадемии МИД России. На вопрос, почему средняя по размерам, да еще нейтральная Швеция стремится участвовать в политической жизни за пределами зоны своего обитания (Балтийское море), он ответил так:
   «Представим себе, что на оккупированных палестинских территориях началось восстание. Палестинцы камнями закидывают израильских солдат и полицейских, но восставших быстро подавляют. Льется кровь. К чему это приводит? На сторону палестинцев встают все арабы. На Ближнем Востоке накаляется атмосфера. Взлетают цены на нефть, затем на другие товары. Закрывается транспортировка грузов через Суэцкий канал, страдает мировая торговля, обрушиваются ведущие фондовые рынки, падает доллар. Волна кризиса захлестывает Швецию. Кипят страсти в ООН, обостряются отношения между США и Россией, Вашингтоном и европейскими странами, ухудшается обстановка непосредственно в среде обитания Швеции, в бассейне Балтийского моря».
   Взаимозависимость современного мира будет и дальше возрастать под воздействием таких факторов, как:
   – ускоряющаяся революция в средствах транспорта, связи и коммуникаций, в микроэлектронике;
   – все более полное включение в мировые связи бывших коммунистических стран, а также КНР;
   – отказ большой группы государств третьего мира от «некапиталистического» пути развития, принятие ими рыночной модели и развертывание глобальной конкуренции за иностранные инвестиции и передовые технологии;
   – беспрецедентная либерализация мирохозяйственных связей и, как следствие, интенсификация взаимодействия национальных экономик большинства государств;
   – интернационализация финансового и производственного капитала (уже сейчас транснациональные корпорации контролируют 1/3 активов всех частных компаний);
   – общие задачи человечества по противостоянию возрастающим угрозам глобального характера – терроризму, наркоторговле, организованной преступности, распространению ядерного оружия, голоду, экологическим катастрофам.
   В целом можно констатировать, что внутреннее развитие любого государства зависит от внешнего окружения, поддержки и помощи других «игроков» на мировой арене.
   Возьмем Россию. На долгосрочную перспективу страна нуждается в больших количествах современных технологий, капитала, товаров. Власти осознают, что без внешнего фактора реформы будут пробуксовывать. Импортные изделия находят спрос у сотен тысяч коммерсантов и миллионов потребителей. Для оплаты импорта необходимо вывозить на мировой рынок сырье и готовую продукцию. Поиск рынков сбыта для нефти, танков, автобусов и других товаров является важной составной частью внешнеполитической деятельности России.
   Россия по-прежнему настроена на тесные связи с Западом в интересах своего внутреннего развития. Но одновременно Москва заприметила важнейших партнеров на восточном и южном направлениях. Китай все больше выглядит в глазах Кремля как полезный стратегический партнер; ценный контрагент, готовый импортировать промышленное оборудование и вооружение, наконец, как канал для продвижения интересов Москвы в Азии и в зоне Тихого океана.
   Не получая всего необходимого из США и Западной Европы, Россия осознала, что ей следовало бы энергично побороться за финансовые и технологические ресурсы Южной Кореи, Тайваня, Гонконга, стран АСЕАН. Геополитические и экономические аргументы подталкивают Москву к возвращению в Монголию и страны Индокитая. Ошибкой признано снижение уровня партнерства с Индией. Российское руководство констатировало, что невозможно иметь сильную внешнюю политику «без Индии или без учета интересов Индии, ее глобального веса и влияния».
   В центре внимания Кремля вновь оказался Средний и Ближний Восток. Иран по достоинству оценен как выгодный покупатель оружия и важная политическая сила в регионе. Имея хорошие отношения с Тегераном, можно сдерживать его экстремизм в Центральной Азии и в Закавказье. Дружба России с Ираном стимулировала бы арабские государства, расположенные в зоне Персидского залива, и Турцию к сближению с РФ как с единственной державой, способной воздействовать на иранцев. Ухудшение отношений с традиционными союзниками СССР на Ближнем Востоке – Ираком, Сирией, Ливией – перекрыло перспективу возвращения ими долгов на сумму свыше 25 млрд долларов. Участие России в санкциях против Ирака и Ливии обернулось настоящей катастрофой: убытки составили еще около 16 млрд долларов.
   В Москве учитывается теперь и то обстоятельство, что срыв в отношениях с ближайшими соседями – странами СНГ – может лишить Россию доступа к транспортным магистралям, природным ресурсам, полигонам и т. д. Так, разлад с Азербайджаном затруднит доступ к крупным запасам каспийской нефти, недоразумения с Казахстаном помешают использованию космодрома в Байконуре и центров по испытанию вооружений. Раскол с Белоруссией поставит под угрозу коммуникации, соединяющие Россию с Европой, – железнодорожные, авиационные, электрические и проч.
   Китай также связывает свое превращение в процветающую державу с внешним фактором. Вот уже почти двадцать лет основным принципом китайской внешней политики является обслуживание реформ. Думается, что внутренние потребности и сложные проблемы развития будут и дальше вынуждать Пекин стремиться к максимально широкому доступу к финансовым, технологическим и товарным ресурсным рынкам как Запада, так и Востока, Юга, Севера. А значит, Китай сохранит сдержанность и гибкость в отношениях и с США, и с Японией, и с Россией, и с объединенной Европой.
   США, Япония и Западная Европа также не смогут удерживаться от соблазнов все глубже внедряться в экономику России и Китая (преследуя наряду с экономическими и политические цели).
   Смягчению противоречий на международной арене способствует демократизация, которая охватила значительную часть постсоветского пространства, Латинской Америки, некоторые страны Восточной Азии, Среднего и Ближнего Востока. У государств, придерживающихся схожих идеологических установок, меньше оснований для взаимных противоречий и больше возможностей преодолевать их, не вступая в конфликты.
   Россиянам, несмотря на пристрастие к разговорам о своем «особом пути», некуда больше двигаться, как к рыночной экономике и соответствующей ей идеологии личной свободы. Китайцы уже сейчас с усмешкой признают, что у них строится «социалистический капитализм» – т. е. на словах социализм, а на деле капитализм. В КНР не осталось желающих вступать в теоретическую полемику ни с Россией, ни с США. Как с гордостью говорил один китайский экономист, «в Китае, в отличие от России, люди вообще перестали думать об идеологии и политике, нет времени, надо делать деньги».
   Не следует недооценивать и то обстоятельство, что в ХХ столетии русские, немцы, китайцы, японцы и другие народы так навоевались и настрадались, что, кажется, исчерпали лимит в этом отношении. Американцы же никогда не любили воевать долго и с большими потерями.
   Позитивный фактор – внедрение в мировую политику новых негосударственных субъектов: общественных организаций и движений, транснациональных корпораций, финансовых институтов, церквей. Такие объединения, как Красный крест, Международная амнистия, Гринпис, не привязанные к какому-либо государству, оказывают все большее влияние на современный мир, он становится менее националистическим, более космополитичным.
   Наконец, еще одно достояние человечества на пороге XXI в. – это наличие целой системы глобальных и региональных организаций, которые имеют мандат и потенциал для углубления взаимодействия между государствами, стимулирования центростремительных тенденций, предотвращения и улаживания конфликтов, осуществления коллективных действий по политическим и экономическим вопросам и т. п.
   Если такая тенденция будет развиваться, остается надежда, что силовая политика и безудержное соперничество государств начнут все-таки отходить на задний план, несмотря на попытки США и НАТО на самом пороге нового столетия выступить в роли мирового жандарма, игнорирующего международное право, ООН и мнение других держав.
 //-- ЭВОЛЮЦИЯ РОССИЙСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ В 90-Е ГОДЫ --// 
 //-- (Опубликовано в виде брошюры. М.: Научная книга, 1999) --// 
   Российская внешняя политика продолжает переживать стадию становления. Чтобы лучше понять суть этого процесса, его главные тенденции и перспективы, необходимо вернуться к истокам моменту зарождения дипломатии новой России на рубеже 1991–1992 гг.
 //-- 1. Истоки --// 
 //-- 1.1. Наследие М. Горбачева --// 
   Первоначальные внешнеполитические установки обновленной России в значительной степени явились продолжением горбачевского «нового мышления». М. Горбачев занялся демонтажем сталинско-брежневской системы, и реформирование линии Москвы на международной арене стало составной частью этого процесса. Советский Союз взял курс на сближение и даже партнерство с Западом, добиваясь поставленной цели за счет отказа от мировоззрения, установок и позиций, характерных для прежних времен. Коренным образом изменился подход к проблемам разоружения, европейской безопасности, объединения Германии. Трансформация взглядов на Запад, а также эволюция советской идеологии, возраставшие экономические и другие внутренние трудности способствовали пересмотру политики Москвы в отношении социалистических стран, международного коммунистического движения, третьего мира. М. Горбачев предоставил свободу рук восточноевропейским союзникам, помирился с КНР, вывел войска из Афганистана, отказался от безоговорочной поддержки традиционных друзей Кремля в Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке.
   Короче говоря, Советский Союз добровольно снял с себя функции «коммунистической империи», увязшей в идеологической и геополитической холодной войне, и решил вместо этого стать партнером Запада, разделяющим с ним многие ценности и сотрудничающим в решении жгучих международных проблем. М. Горбачев не ждал столь же гигантских шагов со стороны бывших противников – ведь в конце концов именно СССР, а не они, вознамерился изменить себя, свой образ жизни и мыслей. Тем не менее советский лидер надеялся, что США и их союзники примут новый мировой порядок, основывающийся на изменившихся реалиях, на понимании того, что Советский Союз преобразился. В Кремль поступало немало доказательств относительно движения Запада в правильном направлении, хотя перемены происходили не так быстро, как хотелось советскому руководству [22 - См. анализ такого движения западных стран в: Пляйс А.Я. Россия и мир на пороге XXI века. М.: Изд-во Московского государственного университета коммерции. 1995, С. 8–11.].
   «Новое мышление» отвергалось многими представителями партийного аппарата и военно-промышленного комплекса. По-прежнему видя в Западе противника СССР, они характеризовали политику М. Горбачева как противоречащую государственным интересам. Такая реакция отражала задетые великодержавные амбиции, традиционные страхи в сфере национальной безопасности, потревоженные идеологические догмы и глубокие цивилизационные предрассудки против Запада [23 - Вся палитра отторжения «нового мышления» аппаратчиками содержится, в частности, в: Материалы XXVII съезда КПСС. М.: Политиздат, 1990.]. Возникшие в условиях демократизации националистические группировки также негативно оценивали линию Кремля в международных делах [24 - Обзор на данную тему см.: Rumer E. Russian National Security and Foreign Policy in Transition. Santa Monica: Rand, 1995. Р. 9–10.]. Вместе с тем «новое мышление» пользовалось полной поддержкой демократических сил, в том числе наиболее мощного центра демократической оппозиции М. Горбачеву – движения «Демократическая Россия», которое возглавил Президент РСФСР Б. Ельцин. Критикуя советского лидера за консервативный сдвиг зимой 1990–1991 гг. во внутренней политике, демократы в то же время активно участвовали в разработке новой дипломатии Кремля. Внешнеполитические советники М. Горбачева все больше сближались с лагерем демократов.
   Параллельно радикальное крыло демократов открыто призвало к демонтажу внутренней советской «империи» и созданию на ее месте союза равных партнеров. Таким образом радикалы, в частности, надеялись подорвать влияние союзного центра и лично М. Горбачева (что в конечном счете и произошло). Президент СССР не был в состоянии сопротивляться набиравшей силу тенденции и сам выступил в пользу предоставления республикам больших свобод – подписания нового союзного договора (что среди прочих факторов спровоцировало попытку консервативного переворота в августе 1991 г.).
 //-- 1.2. Главное направление --// 
   Несмотря, однако, на значительное воздействие горбачевского наследия на внешнюю политику новой России, ее лидеры решительно открещивались от недавнего прошлого. Государственный секретарь первого демократического правительства России Г. Бурбулис и его коллега, министр иностранных дел А. Козырев, на своей первой встрече с коллективом бывшего МИД СССР в декабре 1991 г. разъяснили принципиальное различие между установками эпохи М. Горбачева и текущим моментом. По словам Г. Бурбулиса, прежние власти продолжали делить мир на два лагеря, социалистический и капиталистический, все еще верили в возможность построения коммунистического общества. Такое мировидение способствовало сохранению почвы для конфронтации и соперничества. А. Козырев подчеркнул, что впредь Москва будет осуществлять курс на полнокровное партнерство с Западом, интеграцию с ним.
   Данная стратегия начала реализовываться на практике. Причем отнюдь не только по прихоти нескольких человек, а под воздействием всей ситуации внутри и вокруг России. Демократические силы, которые пришли к власти, горели желанием в сжатые сроки построить в России свободное, правовое общество и процветающую рыночную экономику. Запад представлялся в этом грандиозном деле главным политическим и идеологическим союзником. Как подчеркивали члены российского руководства, «богатые, развитые, цивилизованные страны жизненно необходимы для экономического, духовного, политического возрождения России» [25 - Известия. 1991. 27 сентября.]. Отчуждение от Запада, настаивали в Кремле, приведет к тому, что будет упущен уникальный шанс преображения России [26 - Козырев А. Преображение, или Кафкинская метаморфоза // Независимая газета. 1993. 20 августа.]. Российский президент неоднократно подчеркивал, что Россия и США имеют «общие интересы» [27 - Независимая газета. 1993. 29 апреля.] и поддерживают «стабильные, хорошо отрегулированные и основанные на партнерстве» [28 - РИА. 1994. 14 января.] отношения, благодаря чему «паритет в ядерной мощи перестал быть необходимым» [29 - Time. 1992. June 29.]. Выступая на сессии Совета Безопасности ООН 31 января 1992 г., Б. Ельцин выделил то обстоятельство, что Россия «рассматривает Соединенные Штаты и другие страны Запада не только как партнеров, но и как союзников» [30 - Российская газета. 1992. 1 февраля.]. Президент разъяснял, что Москва теперь разделяет с Западом основополагающие внешнеполитические принципы: «главенство демократических прав и свобод личности, законности и морали» [31 - Российская газета. 1992. 1 февраля.].
   Пожалуй, не менее важным был тот факт, что Запад без обиняков брал сторону Б. Ельцина и демократического лагеря в их борьбе с внутренними противниками. Так было накануне, в ходе и после ликвидации августовского путча 1991 г. Аналогичную картину можно было наблюдать во время противостояния между исполнительной и законодательной властями в октябре 1993 г. – российский президент запросил моральной поддержки у западных лидеров и немедленно получил ее [32 - See: Shearman P. Russian Policy Toward Western Europe: The German Axis // Russian Foreign Policy Since 1990 / Ed. P. Shearman. Boulder: Western Press, 1995. P. 99.]. Лидеры демократического движения полагали, что связь с Западом оберегала новую Россию от реванша внутренней реакции [33 - See: Rumer E. Op. cit. P. 12.]. А. Козырев, например, проводил мысль, что стратегическое партнерство с Западом вдохновляло и облегчало демократическое развитие России. В этой связи министр не рекомендовал слишком акцентировать «агрессивную политику защиты национальных интересов в отношении с партнерами» [34 - Kozyrev A. The Lagging Partnership // Foreign Affairs. 1994. Vol. 73. No. 3. P. 62.].
   Одновременно Запад представлялся демократической власти основным источником помощи, необходимой для успешных экономических реформ. Западное сообщество располагало передовыми технологиями и крупными финансовыми ресурсами, которыми обещало делиться с Россией. По крайней мере в начале 1992 г. все ветви власти сходились во мнении, что внимание российской дипломатии должно быть сфокусировано на формировании в стране эффективной, динамичной экономики, получении доступа к мировым рынкам и финансам, интеграции России в глобальную систему производства, потребления, торговли и труда [35 - См.: Материалы конференции “Преображенная Россия в современном мире” // Международная жизнь. 1992. № 3–4.]. Даже спикер парламента Р. Хасбулатов, позднее превратившийся в жесткого критика российской дипломатии, заявлял в тот период: «В отношениях с внешним миром мы должны отдавать приоритет странам, сотрудничество с которыми наилучшим образом может способствовать созданию реального государственного потенциала» [36 - Там же. С. 88.].
   Демократы находили в западных странах и образец для развития России. Они хотели вестернизировать собственную страну, добившись «превращения России из опасного больного гиганта Евразии в члена западной зоны сопроцветания» [37 - Moscow News. 1991. September 29.]. Российский мининдел призывал соотечественников «учиться у передового клуба, как жить цивилизованным образом, в частности, при прямом участии на всех этапах западных экспертов подготовить и осуществить совместные программы реформ в сферах экономики, безопасности и конверсии» [38 - Moscow News. 1991. September 29.]. В схожем ключе высказывались и другие влиятельные демократы [39 - См., в частности: Материалы заседаний Совета по внешней политике МИД РФ в ноябре и декабре 1992 г. (Международная жизнь. 1993. № 2. С. 5–22).].
   Движимая упомянутыми мотивами, Москва проводила ярко выраженную прозападную политику. Она изо всех сил стремилась проявлять конструктивизм в международных делах, как правило, одобряла действия и позиции западных правительств, зачастую копировала их. К мнению США и западноевропейцев прислушивались в Кремле и по внутренним российским делам.
 //-- 1.3. Ближнее зарубежье --// 
   Вторым важнейшим компонентом внешней политики новой России стало налаживание дружеских связей с бывшими советскими республиками. Демократы приветствовали роспуск СССР не только потому, что это открывало единственный легальный путь к устранению М. Горбачева с президентского поста. В России существовала на тот момент широкая оппозиция имперской политике, причем в силу целого ряда причин. Демократические партии и либеральная интеллигенция исходили из того, что демократизация сделала роспуск СССР неизбежным. Сопротивление этому процессу неизбежно спровоцировало бы конфликты и войны по югославскому сценарию. Выдвигался также аргумент, что без предоставления свободы другим народам Россия никогда не станет нормальным, демократическим государством. Кроме того, Е. Гайдар и другие ориентированные на Запад экономисты в правительстве придерживались мнения, что союзные республики превратились в экономическое ярмо и непреодолимое препятствие реформам, субсидии им, подыгрывание их капризам свели бы на нет успех жесткой монетаристской политики.
   Как тешили себя надеждами демократы, новые независимые государства будут благодарны России за предоставленную свободу, что наряду с общими идеалами и задачами позволит бывшим союзным республикам тесно сотрудничать между собой. Была и уверенность в том, что Россия как наиболее мощное государство выдвинется на роль признанного лидера равных и независимых республик [40 - См.: Перспективы евразийской интеграции. М.: Принт, 1994. С. 54–55, 59–61.]. Многие российские политики и простые граждане к тому же сентиментально уверовали в тягу других народов к сохранению «братских уз» с бывшей метрополией. На более рациональном уровне руководство РФ полагало, что интеграционные импульсы будут подпитываться взаимозависимостью в области экономики, «неразделимостью» созданного ранее военного потенциала [41 - См.: Перспективы евразийской интеграции. С. 45–48.]. Сказывалось и то, что российских лидеров связывала со многими деятелями обретших независимость стран совместная борьба против коммунистического тоталитаризма. Проявления враждебности в ряде районов постсоветского пространства интерпретировались в Кремле как адресованные старому режиму, а значит, временные по своему характеру [42 - Там же. С. 59–61.].
   В Москве ожидали, что вслед за всплеском эйфории от независимости возобновится процесс взаимной гравитации бывших союзных республик. Для обеспечения этого процесса, считали демократы, достаточно было перевести отношения с ближним зарубежьем на «принципы, успешно апробированные в Европе – нерушимость и открытость границ, права человека и права меньшинств, взаимовыгодное сотрудничество» [43 - Moscow News. 1991. February 16.]. В начале 1992 г. мининдел России утверждал, что «идеи единства наших народов уже наполняются содержанием: достигнуты соглашения о единой обороне, едином военно-стратегическом пространстве, формируется система социально-экономических взаимосвязей»; призывал «наращивать достигнутое» в сфере интеграции [44 - Известия. 1992. 2 января.].
   В целом очевидно, что российское правительство отнюдь не забыло о постсоветском пространстве как о чем-то несущественном и о какой-то обузе (что утверждают критики внешней политики Кремля). Напротив, с самого начала демократическое правительство всячески подчеркивало, что отношения с новыми соседями являются «главным приоритетом», что у России есть «жизненно важные интересы» на всей территории бывшего СССР. Другое дело, что наивные представления о безоблачности перспектив интеграции, а отсюда и неумелая политика на постсоветском пространстве не позволяли добиваться поставленных целей.
 //-- 1.4. Преодолевая груз прошлого --// 
   В качестве третьего направления российской внешней политики выкристаллизовалось освобождение от «груза» советской дипломатии. Москва проявила готовность к самокритике, признанию прошлых ошибок, исправлению их. Кремль в той или иной форме покаялся за вторжения в Венгрию, Чехословакию, Афганистан, аннексию балтийских стран, навязывание воли восточным немцам, манипулирование «освободительными движениями» и коммунистическими партиями в разных частях земного шара, жестокое обращение с японскими военнопленными, тотальный шпионаж против Запада и т. д.
   Произошли очевидные изменения в политике России в отношении Восточной Европы, коммунистических режимов и компартий, государств третьего мира. Распространено мнение, что новые кремлевские лидеры просто-напросто решили уйти из Восточной Европы. В самом деле, трудно спорить с тезисом о том, что еще при М. Горбачеве Москва отказалась от стремления во что бы то ни стало сохранить за собой «внешнюю империю»: нацеленный на сближение с Западом СССР больше не нуждался в «восточноевропейском буфере», более того, этот буфер выглядел теперь «помехой» на пути к цели [45 - See: Bowker M. Russian Policy Toward Western Europe // Russian Foreign Policy Since 1990 / Ed. P. Shearman. Р. 77.]. Тем не менее, как представляется, наиважнейшим мотивом изменения подхода Москвы к Восточной Европе было неприятие тамошних коммунистических режимов, аналогично тому, как российские демократы отвергали власть КПСС внутри страны.
   Россия хотела иметь дело с реформированными соседями и верила в светлые перспективы сотрудничества с ними. Президент Б. Ельцин раз за разом говорил о сохранении стратегической важности Восточной Европы и об активной роли России в этом регионе. Случилось, однако, то, что должно было случиться: экс-союзники распавшегося СССР сами бросились врассыпную как заключенные, перед которыми вдруг широко распахнулись ворота тюрьмы. В таких обстоятельствах трудно было проводить эффективную политику, обеспечивая сохранение в Восточной Европе мощного российского присутствия.
   Что же касается коммунистических государств – Северной Кореи, Кубы, Китая, Вьетнама – то они не выражали позитивных эмоций по поводу событий в России. Их шокировал антикоммунизм нового российского руководства и смертельно напугала перспектива, что смена формации на родине Ленина не только эхом отзовется за рубежом, но и спровоцирует российских демократов на прямое вмешательство в дела других стран. Москва в свою очередь прервала все идеологические узы с коммунистическими режимами, предвкушая при этом их скорый крах. Кремль присоединился к хору западных стран, осуждающему нарушения прав человека на Кубе и в КНДР, попробовал поучать Пекин на тот же счет [46 - См.: Латинская Америка. 1992. № 10–11; Bazhanov E. and Bazhanova N. Russia and Asia in 1992 // Asian Survey. 1993. Vol. XXXIII. № 1. January. Р. 91–109.].
   Охладились отношения России с идеологическими и геополитическими партнерами СССР в третьем мире. Перемены в нашей стране с большим скепсисом воспринимали в Индии, Ираке, Ливии, Эфиопии, Никарагуа, десятках других государств. И отнюдь не из-за плохой работы российской дипломатии, а из-за того, что интересы прежних советских друзей и новой России разошлись. Москва нуждалась в партнерстве с Западом, а они жаждали по-прежнему играть на противоречиях двух лагерей, стравливать «сверхдержавы» к собственной корысти. Вряд ли, однако, в Кремле в 1991–1992 гг. были люди, готовые продолжать конфронтировать с Западом ради обслуживания иракских или ливийских стратагем. Советская практика опоры на горстку радикальных режимов на Ближнем Востоке характеризовалась российским руководством как «исключительно неудачный выбор действий» [47 - The Current Digest. 1992. Vol. XLIV. № 18. Р. 15–16.].
   Не удерживал Россию на рельсах прежней дружбы и экономический расчет. Клиенты в Азии, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке десятилетиями гирей висели «на шее» советской экономики, и все наше общество буквально требовало перестать кому-либо в чем-либо помогать, а заняться вместо этого устройством российской жизни. Будучи избранным Президентом Российской Федерации в 1990 г., Б. Ельцин осудил разбазаривание национальных ресурсов [48 - See: Moscow News. 1991. No. 9.]. В октябре 1991 г. он запретил всю помощь зарубежным странам [49 - См.: Известия. 1991. 28 октября.]. Москва попыталась перевести сотрудничество с традиционными партнерами в русло взаимовыгодности, но на таких условиях дела не пошли. Требования о выплате долгов и призывы «избавиться от идеологических шор и бездумных расходов» в третьем мире [50 - Известия. 1992. 6 декабря.] лишь углубляли отчужденность бывших партнеров СССР от новой России.
   Вместе с тем Москва предприняла определенные усилия по налаживанию или расширению контактов со стабильными, умеренными и экономически сильными странами в развивающемся мире (многие из них прежде игнорировались Советским Союзом или, напротив, сами не хотели иметь дел с коммунистической «сверхдержавой»). Определенные шаги были сделаны для проникновения на рынки оружия стран Персидского залива. Продвинулось вперед экономическое сотрудничество с Ираном, ЮАР, Южной Кореей, Тайванем, государствами АСЕАН, Австралией и Новой Зеландией. В Латинской Америке и особенно в Черной Африке Москва действовала более вяло.
 //-- * * * --// 
   Таковыми, на наш взгляд, были основные черты российской внешней политики сразу после событий 1991 г. Частично эта политика зиждилась на фундаменте горбачевского «нового мышления». Российское руководство пошло, однако, гораздо дальше в разворачивании страны лицом к Западу и отходе от прежних друзей и концепций, в критике сталинско-брежневского наследия в международных делах.
   Многие аспекты первоначальной стратегии российских демократов остаются в силе и находят свое выражение в различных шагах и заявлениях лидеров страны. Но все же нарастание перемен во внешней политике Москвы стало очевидным уже к 1993 г. Они обусловливались воздействием ряда внутренних и внешних причин.
 //-- 2. Причины перемен --// 
 //-- 2.1. Внутренняя обстановка --// 
   Неудача «шоковой терапии» нанесла мощный удар по лагерю радикальных реформаторов. Они потеряли уверенность в своей правоте, лишились единства и раскололись на соперничающие кланы. Некоторые из радикалов тихо ушли из политики, другие увлеклись махинациями, погрязли в коррупции. Часть демократов переметнулась в стан оппозиции (в том числе бывший вице-президент России А. Руцкой и спикер Верховного Совета Р. Хасбулатов). Парламентские выборы в декабре 1993 г. показали, что в дополнение ко всему прочему демократы лишились поддержки большей части электората, проиграв националистам и коммунистам. На выборах 1995 г. эта тенденция еще больше закрепилась – ведущие позиции в парламенте завоевали коммунисты, сохранили немалое влияние и националистические силы. Оппозиция, распрямив плечи, пошла в лобовую атаку на ту политику, в том числе внешнюю, которая возникла на заре российской демократии в 1991–1992 гг. Давление на курс Кремля стало возрастать со стороны не только Госдумы, но и военно-промышленного комплекса, значительной прослойки провинциальных элит, русской диаспоры в бывших республиках СССР, а также всякого рода экстремистов. К хору критиков присоединились и группы демократов, разочарованных в тех или иных аспектах внешнеполитического курса Кремля. Изменился сам состав правящих кругов. Радикальных демократов оттеснили от государственного «штурвала» представители старой советской бюрократии, многие из которых тайно и во все возраставшей степени открыто соглашались с критиками российской дипломатии закваски 1991–1992 гг. Радикалы, уцелевшие в высших эшелонах власти, вынуждены были приспосабливаться к новым ветрам – одни из инстинкта самосохранения, прочие, осознав наивность своих первоначальных представлений о внешнем мире или же придя к выводу, что международные реалии изменились после 1991 г. [51 - Характерный в этом смысле пример – А. Козырев, который постепенно менял взгляды не только на внешнюю, но и на внутреннюю политику.]
   На российской дипломатии сказывался и всеобъемлющий кризис в стране. Правительство настолько увязло в домашних заботах, что до внешних дел у него далеко не всегда доходили руки. Из-за внутренних затруднений отменялись переговоры с иностранными руководителями, прерывались визиты за рубеж. Не хватало времени, чтобы сконцентрироваться на выработке цельной, хорошо продуманной стратегии в мировых делах. Зачастую, когда Москва что-то предпринимала во внешнеполитической области, то делала это под воздействием событий дома: то ли требовалась поддержка против внутренних противников, то ли нужна была дополнительная финансовая помощь для предотвращения развала экономики.
   Отсутствие эффективного механизма реализации внешнеполитических решений усугубляло неразбериху. В коммунистические времена такой механизм был – существовала одна пирамида власти во главе с Политбюро, которое принимало решения, а вся страна их усердно исполняла. С приходом демократии каждая властная ветвь посчитала, что она и есть Политбюро и вправе вести собственную дипломатию. Более того, внутри самой исполнительной власти возникло сразу несколько Политбюро, мешающих МИД проводить единую, последовательную, ясную и четкую линию на мировой арене. Предпринимались неоднократные попытки создать адекватный внешнеполитический механизм, но они не меняли ситуацию к лучшему. Трудности проистекали также из-за неопытности дипломатического персонала. Типичен (и, видимо, справедлив) аргумент, что «необстрелянные», юные руководители внешнеполитического ведомства «первоначально не поняли жесткий мир реальной политики, они слишком поздно осознали, что у России есть собственные национально-государственные интересы, необязательно идентичные интересам Америки и государств Западной Европы, которые вознамерились заполнить геополитический вакуум в Восточной Европе, и не только там» [52 - Известия. 1995. 13 октября.].
 //-- 2.2. Поведение Запада --// 
   Среди внешних факторов, способствовавших трансформации внешней политики России, следует выделить прежде всего поведение Запада. В российском обществе, и далеко не только в головах экстремистов, созрела убежденность, что западный лагерь не является надежным политическим и идеологическим союзником, что многие политики в США и в Европе предпочли бы видеть Россию слабой и бедной. Планы расширения НАТО стали восприниматься в российском обществе как предательство, демонстрация недоверия и даже враждебности к Москве, попытка отгородиться от россиян новым «железным занавесом» и, наконец, как угроза безопасности России [53 - Е. Примаков, в то время глава российской разведки, заявил в ноябре 1993 г.: «Это расширение приблизит крупнейшую военную группировку в мире… непосредственно к границам России. …Возникает необходимость фундаментального пересмотра с нашей стороны всех оборонных концепций» (Стенограмма пресс-конференции в МИД РФ, 25 ноября 1993).]. Б. Ельцин предостерег осенью 1995 г., что расширение натовского альянса может разжечь пламя войны по всей Европе [54 - Cit. ex.: The New York Times. 1995. September 11.].
   В числе недружественных акций российские политические круги (включая правительство) называли односторонние действия НАТО в Боснии, фактическое игнорирование притеснений русскоязычного населения в балтийских республиках, попытки воспрепятствовать контактам Москвы с Ираком и Ливией, прояпонскую позицию Запада в территориальном споре о Южно-Курильских островах. Россию возмущало нежелание Запада согласиться с интеграцией бывших советских республик и особенно с ведущей ролью Кремля в этом процессе. Мининдел России в резкой форме отчитал западных партнеров, заявив, что Москва не собирается выслушивать лекции относительно своего поведения на территории бывшего СССР [55 - See: The New York Times. 1994. January 28.]. Москва неоднократно призывала Запад признать «особую роль и ответственность России в бывшем СССР» [56 - Kozyrev A. The Lagging Partnership. Р. 69.].
   Разочаровались россияне и результатами экономического сотрудничества. Запад порицался за нежелание предоставить России адекватную помощь. Займы и кредиты были сравнительно малы и обставлены всевозможными условиями. Инвестиции мизерны. Многие иностранные бизнесмены, по распространенному убеждению, занялись «грабежом» России, скупая за гроши природные ресурсы и превращая недавнюю «сверхдержаву» в «экономическую колонию» [57 - Moscow News. 1993. March 21.]. В обмен за ценное сырье на российский рынок шел пустяковый или опасный товар (типа жвачки, сигарет или лекарств с просроченной датой). Передача технологий сдерживалась законодательными препонами. Когда же Россия пыталась заработать на экспорте собственных технологий, ей мешали, как это было со сделками по поставке криогенных двигателей в Индию, военных самолетов в Малайзию, ядерного оборудования в Иран и т. д.
   Появились сомнения относительно применимости на российской почве западных рецептов развития. Зарубежные советники стали объектом острых нападок, обвинений в «безответственности», в стремлении «перекроить российскую экономику по заготовкам МВФ» [58 - Глазьев С. Россия, которую обманули // Сегодня. 1996. 29 марта.]. В равной степени подвергались остракизму российские последователи западных рецептов развития типа Е. Гайдара, А. Чубайса и др. Зазвучали жалобы, что Запад, особенно Вашингтон, смотрит на Россию и россиян свысока, ведет себя с нами как с второразрядными гражданами, открыто оскорбляет Москву. И, действительно, трудно отрицать, что между Россией и Западом сложились неравноправные отношения, обусловленные зависимостью Москвы от партнеров как в экономической, так отчасти и в политической сферах.
 //-- 2.3. Другие проблемы --// 
   На российскую внешнюю политику в возрастающей степени воздействовала ситуация в отношениях с бывшими союзными республиками. Демократы стали избавляться от иллюзий о безоблачности этих отношений. Большинство соседей повело себя отнюдь недружественно. Проблема русской диаспоры в новом зарубежье превратилась в серьезную головную боль для всех. Речь шла об обеспечении безопасности диаспоры, ее прав на гражданство в новых государствах, ее автономии, о принятии и размещении в России беженцев и т. д. Проблема усугублялась экономическим и социальным кризисом, в который попали бывшие союзные республики, ростом в них национализма, демографическими страхами малых народов (таких, как латыши и эстонцы). Кроме того, между Россией и соседями возникли споры – о дележе советского имущества, границах, экономическом равенстве, по вопросам политического, идеологического, исторического характера. Хотя правительства стран нового зарубежья и проявляли определенную заинтересованность в контактах с Москвой, тем не менее преобладала их озабоченность укреплением суверенитета. Подозревая Россию в имперском синдроме, лидеры независимых государств склонны были винить «руку Москвы» во внутренних трудностях, активно искали защиты от российского «великодержавия» на разных азимутах – на Западе, Юге и Востоке. Встречные шаги со стороны потенциальных «защитников» суверенитета бывших республик СССР усиливали раздражение в Москве, порождали там опасения, что Россию хотят вытеснить из традиционной сферы влияния, нанести ей ущерб.
   Желание почти всех восточноевропейских стран войти в НАТО вновь сфокусировало внимание Кремля на бывших партнерах по Варшавскому договору и СЭВ. Стало очевидно, что восточноевропейцы не видят в новой России надежного друга, напротив, Москва для них – потенциальный источник угрозы безопасности и суверенитету. Возникли сложные вопросы: как не допустить ухода восточноевропейцев в НАТО? Чем привлечь их к России?
   Ослабление связей с коммунистическими странами также приводило к негативным последствиям. Так, Россия не только понесла определенные экономические потери в Северной Корее, но и потеряла влияние на режим, от поведения которого зависят стабильность и мир вблизи российских границ [59 - See: Bazhanov E. and Bazhanova N. Op cit. Р. 164–169.]. Отдаление от КНР могло еще сильнее ударить по интересам России, особенно в свете того, что дружба с Западом не приносила ожидаемых дивидендов. Китай все больше выглядел в глазах Кремля как полезный стратегический партнер; ценный контрагент, готовый импортировать крупные партии промышленного оборудования и вооружений; наконец, как канал для продвижения интересов Москвы в Азии и в зоне Тихого океана [60 - See: Ibid.].
   Не получая всего необходимого из США и Западной Европы, Россия осознала, что ей следовало бы энергично побороться за финансовые и технологические ресурсы Южной Кореи, Тайваня, Гонконга, стран АСЕАН. Геополитические и экономические аргументы подталкивали Москву к возвращению в Монголию и страны Индокитая. Ошибкой было признано снижение уровня партнерства с Индией. Российское руководство констатировало, что невозможно иметь сильную внешнюю политику «без Индии или без учета интересов Индии, ее глобального веса и влияния».
   В центре внимания Кремля вновь оказался Средний и Ближний Восток. Иран был по достоинству оценен как выгодный покупатель оружия и важная политическая сила в регионе. Имея хорошие отношения с Тегераном, можно было сдерживать его экстремизм в Центральной Азии и в Закавказье. Дружба России с Ираном стимулировала бы арабские государства, расположенные в зоне Персидского залива, и Турцию к сближению с РФ как с единственной державой, способной воздействовать на иранцев. Ухудшение отношений с традиционными союзниками СССР на Ближнем Востоке – Ираком, Сирией, Ливией – перекрыло перспективу возвращения ими долгов на сумму свыше 25 млрд долларов. Участие России в международных санкциях против Ирака и Ливии обернулось настоящей катастрофой: убытки Москвы составили еще около 16 млрд долларов [61 - См.: Известия. 1992. 8 декабря.]. Лишившись доверительных связей со старыми друзьями, Россия больше не могла играть роль важного посредника в мирном процессе на Ближнем Востоке. Российская политика откровенно плелась в фарватере американской; Москва явно теряла позиции в стратегически важном, нестабильном районе, близком к границам России. Очевидны были потери (экономические, геополитические, культурные, связанные с престижем) в Черной Африке и Латинской Америке из-за проамериканского «крена» в российской дипломатии, ее пассивности и робости.
   На внешней политике России сказывались и перемены в международной обстановке в целом. Еще несколько лет до этого либералы в окружении М. Горбачева и Б. Ельцина всерьез рассуждали о дружной семье народов, охватывающей все человечество. Помощник М. Горбачева Г. Шахназаров заговорил даже о создании мирового правительства на базе ООН. Демократам чудилось, что с окончанием холодной войны ничто не могло воспрепятствовать гармонии на нашей планете. К 1993 г. иллюзии рассеялись. Любой старшеклассник осознал, что мир, в котором он живет, полон национальных, религиозных, расовых и других конфликтов.
 //-- 3. Дебаты --// 
 //-- 3.1. Западники --// 
   По причинам, изложенным выше, первоначальная российская внешняя политика очень скоро превратилась в мишень для критики. Ее вал нарастал и фактически развернулись дебаты всероссийского масштаба. Центральный вопрос дебатов: каковыми должны быть приоритеты России? По какому пути россиянам следует идти? Разнообразие высказываемых взглядов отражало процесс формирования в России плюралистического общества. Возникшие экономические и социальные группы стали бороться за влияние, власть, прибыль и начали интенсивный поиск адекватного идеологического и политического выражения личных интересов. Картину еще больше усложнял многочисленный отряд молодых интеллектуалов, которые ради саморекламы и признания зачастую эксплуатировали трудности страны. Что же касается старого, советско-коммунистического правящего класса, то он, будучи расчленен на различные фракции, вносил свой вклад в дебаты, во многом окрашенный в цвета мести и реванша.
   Критика с самого начала была направлена против прозападного уклона российской дипломатии. Даже с точки зрения умеренных оппонентов, такая политика превратила Россию в «младшего партнера» Запада и подорвала безопасность Родины. Вторая крупная претензия к творцам политики новой России – их подход к бывшим советским республикам. Правительство обвинялось в том, что оно способствовало развалу великого государства, породило массу трудностей для собственного народа, предало забвению вопросы реинтеграции постсоветского пространства и т. п.
   Что стало предлагаться взамен первоначальной политики? Весьма непросто классифицировать различные позиции, но мы все же отважимся разделить участников дебатов на четыре лагеря (или системы взглядов). Сторонников первого лагеря можно охарактеризовать как западники. Они, безусловно, доминировали в политической жизни СССР, затем России в 1990–1992 гг. Взгляды западников уже обсуждались выше, поэтому напомним здесь лишь некоторые из их базовых аргументов [62 - Западническое мировоззрение служило основой официального курса Кремля и формулировалось в той или иной степени практически всеми членами правительства, в том числе теми, которые позднее перешли в стан оппозиции.]. Западники утверждали, что длительная конфронтация между СССР и Западом была продуктом большевистских идеологии и политики. Конфронтация имела катастрофические последствия для страны, и ей необходимо навсегда положить конец, вернувшись в “семью цивилизованных народов”. В противном случае Россия окажется отрезанной от главных технологических и финансовых ресурсов, возобновится военное противостояние, в котором у России не будет даже союзников (за исключением, может быть, Северной Кореи или Ирана, но какова будет ценность таких союзников для удовлетворения чаяний российского народа?).
   А чаяния эти, как подчеркивали западники, очень просты и очевидны: создать для себя наконец-то нормальную жизнь – зажиточную, свободную, стабильную. Поэтому неразумно в очередной раз изобретать «особый русский путь», толкая нацию в дремучий феодализм или кровавый коммунизм и лепя из Запада образ врага. Для того чтобы русские мозги не утекали на Запад и россиянин на Родине имел достойную жизнь, надо создавать в России открытую рыночную экономику и полнокровное демократическое общество. И делать это в сотрудничестве и при помощи Запада. Другого пути нет! Все без исключения народы, добившиеся в последние десятилетия успехов на данном поприще, поступали именно так – Япония, Южная Корея, Сингапур, Тайвань, Чили, Турция и т. д. И, соответственно, российская внешняя политика должна быть подчинена реализации главной национальной задачи – построению в России нормального человеческого общества.
   Западники давали свое объяснение смене акцента в поведении Запада в 1993–1994 гг. Подчеркивалось, что Запад (а заодно, кстати, и Восточная Европа) просто-напросто стал терять веру в «светлое демократическое будущее» России. Почему? Да хотя бы потому, что экстремист-эксцентрик В. Жириновский одержал в конце 1993 г. триумфальную победу на парламентских выборах, сформировал мощную фракцию в Госдуме и на протяжении всего последующего периода безнаказанно оскорблял другие народы и государства, расточал в их адрес угрозы. Доверие к России падает и из-за того, что мы никак не выкарабкаемся из экономического и социального кризиса, иностранная помощь расхищается ворами из госаппарата, законы в России не работают, иностранного инвестора встречают у нас чуть ли не в штыки. На Западе пришли к выводам: а) страна, страдающая в тисках кризиса, вряд ли перспективна как стабильная демократия; б) предоставлять России помощь – значит выбрасывать деньги на ветер; в) развивать с ней деловые связи рискованно; г) число экстремистов в России увеличивается, и необходимо приготовиться к возможной перспективе их прихода к власти. Как следствие этих выводов появилось стремление расширить НАТО, снизилась готовность идти навстречу просьбам и пожеланиям Москвы, возросла подозрительность к любым ее акциям – будь то в Чечне, Иране или на Дальнем Востоке.
   В изменившейся политической атмосфере иначе стали восприниматься претензии России на роль великой державы. Российская демократия, увы, сама приучила Вашингтон относиться к себе как к «младшему брату». Как бы мы воспринимали США, если бы президент Клинтон регулярно просил Кремль подсобить ему в борьбе с внутренними оппонентами – вашингтонским ГКЧП, антиреформаторским Капитолием, взбунтовавшимся вице-президентом? И если бы при этом Б. Клинтон клянчил деньги на поддержку реформ, ликвидацию последствий засухи, помощь военным… А в довершение всего Белый дом пригласил бы в США большую группу российских советников, которые стали бы обучать американцев как им приватизировать почтовую службу города Вашингтона, как повышать урожайность кукурузы в штате Айова и как отучить рядовых американцев пить кока-колу.
   Советский Союз в прошлом сам выступал в роли заступника, донора и советчика – в Чехословакии и в Китае, на Кубе и в Анголе и т. д. Отношения строились по схеме «старший – младший». Мы были старшими и требовали от младших подчинения их интересов нашим. Когда они выходили из-под контроля, пытались вести себя независимо, то мы возмущались и применяли санкции. Вот и американцы удивляются, как это их «младший партнер» – Россия – вознамерился запродать «неверным» иранцам оборудование для атомных станций, преследует какие-то специфические цели в бывшей Югославии, требует сохранения за собой сверхдержавного статуса.
   Американцы возмущаются нашим поведением, мы – их, в результате чего имеет место эскалация трений. Наиболее острыми они выглядят в зоне СНГ и Восточной Европе. Национальные интересы России и США сталкиваются. Западники настаивали, однако, на урегулировании споров в рамках стратегии сотрудничества с Западом.
 //-- 3.2. Антизападный лагерь --// 
   Второй лагерь – антипод первого, он антизападный. Его приверженцы полагали, что Россия и Запад не могут быть друзьями, что западный мир на протяжении столетий пытался подорвать силы и влияние России, начиная с вторжений католических рыцарей в XIII в. и кончая походами Наполеона и Гитлера. Только оказав сопротивление противнику, Россия смогла выжить и сохранить свою уникальную цивилизацию, великодержавный статус. Националисты бичевали Петра I за то, что он «выпорол Россию и бросил ее на гильотину Запада» [63 - Завтра. 1996. № 13 (121). Март. С. 1.]. В то же время они превозносили Сталина, который «возродил национальную империю» и «помог выиграть XX век» [64 - Правда. 1996. 15 февраля.]. Развивая свою аргументацию, антизападники утверждали, что в конце нынешнего столетия Запад почти преуспел в ликвидации России как великой державы – с помощью «предателей», пробравшихся к государственному штурвалу. В итоге все потрясения и невзгоды, выпавшие на долю современных россиян, приписывались «козням» Вашингтона – именно он разрабатывал планы уничтожения России и под его диктовку-де эти планы реализовываются.
   Варианты подобных взглядов содержались в многочисленных письменных и устных заявлениях лидера КПРФ Г. Зюганова. Согласно Г. Зюганову, Запад и его «лакеи» грабят и умышленно оскорбляют нашу нацию. Г. Зюганов подчеркивал, что, «стоя на коленях, не купишь мира», что компартия, «не колеблясь, ликвидирует неравноправные международные договоры» [65 - Московский комсомолец. 1996. 18 марта.]. В своей книге «За горизонтом» Г. Зюганов утверждал, что западная цивилизация все в большей степени попадает под экономический, культурный и идеологический контроль еврейской диаспоры и «в этих условиях особое значение приобретает славянская цивилизация в лице Российской империи, которая превратилась в главный бастион против западного гегемонизма» [66 - Цит. по: Богомолов Ю. Я спросил Гитлера // Известия. 1996. 26 марта.].
   Взгляды Г. Зюганова по еврейскому вопросу перекликались с позицией националистических партий. Они обвиняли евреев во внедрении демократии в Россию «с целью уничтожения уникальной русской цивилизации» [67 - Колокол. 1996. 23 марта.]. В тех же кругах Соединенные Штаты осуждались за попытки подорвать российский военный потенциал, экономику и финансы путем реализации соглашений по разоружению. Проводилась также мысль, что Запад делает все, чтобы «завлечь Россию в длительный и изнурительный конфликт против исламского мира, завоевать оба лагеря и захватить их ресурсы» [68 - Независимое военное обозрение. 1996. 14 марта. С. 4.].
   Те, кто видел в Западе потенциальную угрозу, предлагали различные рецепты ее сдерживания. Большинство считало, что Россия должна искать союзников среди бывших республик СССР. Заявления на сей счет делались и на официальном уровне [69 - См.: Известия. 1995. 12 декабря.]. Коммунисты шли дальше. Достаточно вспомнить решение Госдумы, принятое по инициативе коммунистической фракции, о недействительности роспуска СССР в 1991 г. Националисты мыслили еще более грандиозно. В. Жириновский ратовал за возвращение к границам 1900 г., когда под властью царя находились среди прочих земель Польша, Финляндия и Маньчжурия. Тот же В. Жириновский агитировал начать поход на юг, завоевать Иран, Афганистан и Пакистан, достичь Индийского океана, в теплых водах которого русские солдаты могли бы омыть свои сапоги [70 - См.: Московский комсомолец. 1993. 20 октября.].
   Среди тех, кто опасался Запада, были люди, предлагавшие искать союзников на юге (Иран) и на востоке (Китай). Бывший министр обороны намекал на возможность альянса с «влиятельными государствами на востоке и на юге» в качестве реакции на расширение НАТО [71 - См.: Известия. 1995. 12 декабря.].
 //-- 3.3. Враги повсюду --// 
   Третья система взглядов, выражаемых в ходе национальных дебатов, сводилась к выявлению врагов России повсюду. Выразители такого подхода призывали соотечественников закрыть страну и занять круговую оборону.
   Типичный пример этой логики содержался в исследовании о реформе вооруженных сил, подготовленном в консервативном «мозговом центре» – Институте оборонных исследований (ИОИ). В нем говорилось, что Россию окружают многочисленные враги, которые «действуют все более и более открыто и нагло в свете слабости российского государства, прогрессирующей деградации ее военного и экономического потенциала» [72 - Дементьев В., Суриков А. Армия, реформа, безопасность. М.: Институт оборонных исследований, 1996. С. 12–13.]. Исследование называло наиболее вероятными противниками России США и страны НАТО. Прямую угрозу безопасности России якобы создавали также Турция, Пакистан, Саудовская Аравия и Япония. Китай и Иран на данном этапе были исключены из этого списка, но в будущем против Китая, мол, тоже потребуется осуществлять ядерное сдерживание. ИОИ полагал, что враги имеются и на территории бывшего СССР – это «силы агрессивного национализма, которые действуют при поддержке извне и располагают собственными военными формированиями» (к таковым силам относились и балтийские государства, таджикская оппозиция и т. д.) [73 - См. там же. C. 16.].
   Некоторые политики и ученые, будучи настроенными антизападно, сосредоточивались на китайской угрозе. Так, в фундаментальной монографии «Договорными статьями утвердили» говорилось: «История отношений России с Китаем насчитывает около 400 лет. Но никогда за весь этот период Китай не развивался настолько стремительнее России, чем сейчас. Именно из сегодняшней России отчетливее всего видны уже имеющиеся достижения «великого дракона» и перспективы его дальнейшего быстрого роста. Было бы трудно предположить, что Китай не использует свой шанс получить выгоды из этой ситуации» [74 - Мясников В. Договорными статьями утвердили. М.: РИО Мособлупрполиграфиздат, 1996. С. 413.].
   В книге отмечалось, что «народная дипломатия Китая превращается в нелегальную этническую экспансию», что китайские бизнесмены словно «гигантский насос» выкачивают из России ресурсы и твердую валюту с психологией «богатого соседа, который может поживиться в доме неудачливого односельчанина» [75 - Там же. С. 412.]. Проводилась мысль, что китайцы смотрят на русских свысока и преисполнены сознания, что они лишь временно мирятся с исторической несправедливостью, выражающейся в принадлежности Приморья и Приамурья России. Китайские власти внушают-де своему населению, что Китай «потерял» 1,5 млн кв. км территории России на основе «неравноправных договоров» [76 - Там же. С. 418–419.].
   Что касается партии В. Жириновского, то она относила к категории российских противников Китай, Турцию, евреев, Запад. Китаю высказывались претензии в покусительстве на российский Дальний Восток, Анкара обвинялась в планах возродить «великую турецкую империю», Запад осуждался за попытки превратить Россию в экономическую колонию и, наконец, евреям выговаривалось за то, что они мафиозными методами контролируют весь мир и нацеливаются на подчинение себе России [77 - См.: Голая правда Жириновского // Известия. 1995. 7 октября. С. 4.]. Перепевы таких страхов звучали в газете «Завтра». Она, в частности, писала: «Россия, лишенная всего, лишенная обороны, с расчлененным народом, окруженная врагами, наводненная предателями и мерзавцами, постепенно начинает произносить свои секретные мысли» [78 - Дубоносный час Ельцина // Завтра. 1996. № 13 (121). Параноидальные идеи о бесчисленных врагах России и о необходимости покорять другие народы изложены, например, в книге: Жириновский В. Бросок на юг. М., 1995.].
   Учитывая глубину внутренних российских проблем на фоне увеличивающегося отставания России от Запада, стремительного прогресса Китая, алармистские взгляды будут, видимо, и впредь сохраняться у определенной части россиян.
 //-- 3.4. Сторонники сбалансированности --// 
   Четвертая система взглядов в российской политической жизни была нацелена на придание сбалансированности внешней политике страны. Приверженцы этой позиции стали подчеркивать: у России нет врагов, она может и должна сотрудничать с большинством стран мира, особенно с соседними; Москве не следует «склоняться» в ту или иную сторону – в силу своего географического положения, размера, мощи, истории Россия должна поддерживать сбалансированные отношения с Западом, Востоком и Югом, не ища союзов (за возможным исключением стран СНГ).
   Такая внешнеполитическая философия была закреплена в платформах проправительственного политического объединения «Наш дом Россия» (НДР) и оппозиционной демократической партии «Яблоко». НДР выступила за «партнерство, а не за конфронтацию с другими странами как на Востоке, так и на Западе», «активное участие в создании мирового порядка, который базируется на принципах всеобщей безопасности, уважения суверенитета, независимости и территориальной целостности государств, демократический выбор, защиту прав человека, взаимовыгодное экономическое сотрудничество» [79 - Внешняя политика и безопасность. Предвыборная программа объединения «Наш дом Россия». М., 1995. С. 3.]. Программа НДР делает акцент на создании благоприятного международного климата для внутренних реформ. В ней неоднократно подчеркивается, что Россия будет добиваться партнерства со всеми странами.
   «Яблоко», в свою очередь, отвергло имперские амбиции России. Объединение поддержало «крупномасштабный серьезный диалог, хорошие отношения с США, Японией, Китаем». При этом «Яблоко» было против формирования с ними союзов, оно предложило сотрудничать со всеми на одинаковой основе. Что касается угроз российской безопасности, «Яблоко» видело их только на южном направлении, со стороны Турции, Пакистана, Афганистана и агрессивного исламского фундаментализма. Согласно «Яблоку», Россия и Запад имеют в этой области общие интересы (так же, как в вопросах борьбы с терроризмом, распространения ядерного оружия и т. д.) [80 - См.: Программа объединения «Яблоко». Внешняя политика. М., 1995. С. 4, 6, 7.].
   Схожие заявления стали делаться в 1993–1995 гг. и на уровне руководства МИД РФ. Особенно четко стремление к сбалансированности во внешней политике зазвучало у министра Е. Примакова, который, в частности, подчеркивал, что «надо проводить диверсифицированную, активную политику по всем азимутам, где затрагиваются интересы России… это просто жизненная необходимость для того, чтобы создать наилучшие условия для внутреннего развития – более динамичного, более эффективного в нашем изменяющемся мире» [81 - Примаков Е. Указ. соч.].
   Немало других политиков поддержало упомянутую линию. Даже Г. Зюганов, вразрез со своими же заявлениями, высказывался в аналогичном ключе при контактах с западными аудиториями. Так, лидер КПРФ писал в «Нью-Йорк Таймс» в 1996 г.: «Уникальная миссия нашего государства – быть центром евразийского континентального массива и, как следствие, выполнять балансирующую роль между Востоком и Западом» [82 - Zuganov G. Junior Partner? No way // The New York Times. 1996. February 1.].
 //-- 4. Дипломатия России на рубеже веков --// 
 //-- 4.1. Движение к сбалансированному, открытому курсу --// 
   В целом в 1996–1997 гг. сбалансированный подход заметно закрепился в российской внешней политике. На то был целый ряд причин, и, пожалуй, главная из них – дальнейшая эволюция внутренней ситуации в России, активизация в стране реформенных процессов.
   Поворотным пунктом послужила победа Б. Ельцина на президентских выборах летом 1996 г. После переизбрания Б. Ельцин значительно обновил правительство, вновь включив в него большую группу молодых либеральных реформаторов. Либералы решительно вернули страну на путь кардинальных преобразований и приостановили нараставший консерватизм в российской дипломатии. Важнейшая роль ведущих финансовых группировок в переизбрании Б. Ельцина на президентский пост резко увеличила их влияние на внутреннюю и внешнюю политику Кремля. Эти группировки, в свою очередь, стали проталкивать в жизнь прагматическую, экономически ориентированную стратегию на международной арене.
   Сказалось и то, что переизбрание Б. Ельцина на следующий президентский срок способствовало дальнейшей трансформации всего российского общества. Даже для большого числа недовольных и разочарованных реформами слоев населения стало очевидным, что Россия в обозримой перспективе останется на рельсах капиталистических преобразований, а значит, к новым реалиям, внутренним и внешним, хочешь не хочешь, надо приспосабливаться. Показательны в этой связи конкретные результаты опросов общественного мнения до и после президентских выборов 1996 г. В их преддверии многие из респондентов ставили на первое место в жизни идеалы, в том числе и коммунистические. К концу 1996 г. уже более 80 % россиян признавалось, что их интересует в жизни только заработок, причем молодежь не гнушалась любыми методами и средствами получения материального дохода [83 - См.: Известия. 1997. 9 июля.].
   Разумеется, гордиться обществом, члены которого думают только о деньгах, вряд ли уместно, но в данном случае важно другое: люди в своем большинстве переболели грезами о революциях и восстаниях, смирились с действительностью. В результате оппозиция, все еще многочисленная и влиятельная, тем не менее потеряла способность мобилизовывать широкие слои населения на борьбу с политикой властей, тем более внешней, до которой многим россиянам просто нет дела [84 - See: Bazhanov Y. Russia’s Changing Foreign Policy // BIOST. 1996. No. 30. Р. 28–29.].
   Воздействие оппозиции на внешнеполитический курс правительства ослабло и благодаря Конституции 1993 г., которая перевела почти все рычаги управления в этой сфере в руки президента. Окрепшая исполнительная власть все увереннее реализовывала собственную линию в международных делах, чему в немалой степени способствовала и сильная фигура во главе Министерства иностранных дел, умение министра Е. Примакова находить общий язык не только с зарубежными коллегами, но и с российской оппозицией.
   Внешние обстоятельства, в свою очередь, стали благоприятствовать формированию фундамента сбалансированного, открытого курса Москвы. Запад, видимо в ответ на положительные сдвиги в России (прекращение войны в Чечне, оживление реформенного процесса), пошел навстречу требованиям и пожеланиям России по широкому кругу вопросов. В мае 1997 г. НАТО подписала Основополагающий акт с Кремлем, вскоре Москву пригласили присоединиться в качестве равноправного члена к «большой семерке» наиболее развитых демократий земного шара. Значительный прогресс был достигнут в области экономического партнерства: россиян допустили в Парижский и Лондонский клубы банкиров, МВФ увеличил финансовые вливания в российскую экономику, возрос поток зарубежных инвестиций (пока, правда, в основном портфельных).
   В целом политическая атмосфера разрядилась настолько, что во второй половине 1997 г. Б. Ельцин уже давал превосходную оценку состоянию отношений РФ с ведущими западноевропейскими странами – Германией, Францией, Англией, Италией и т. д. Серьезные дипломатические успехи были достигнуты и на других направлениях – преодолены многие разногласия с Украиной, наметились сдвиги в урегулировании конфликтных узлов в Абхазии и Нагорном Карабахе, еще больше сблизились Москва и Пекин, из тупика стали выходить российско-японские отношения. Перед Москвой открылись двери в Организацию Азиатско-Тихоокеанского сотрудничества, в ноябре 1997 г. Кремль предотвратил новое кровопролитие между США и Ираком.
 //-- 4.2. Мотивы --// 
   Есть веские основания полагать, что на рубеже двух столетий Россия продолжит путь к открытой, гибкой и сбалансированной внешней политике и именно с таким багажом войдет в XXI век. Данный вывод вытекает из анализа мотивов, которые должны определять международную стратегию Москвы в обозримой перспективе.
   Как уже отмечалось выше, в начале 90-х гг. российская демократия подчинила все свои помыслы задаче максимально быстрого вхождения в “семью цивилизованных народов Запада”. Позднее, в 1993–1995 гг., внимание Москвы, казалось, переключилось на обеспечение национальной безопасности и восстановление подорванного великодержавного статуса России.
   Сейчас потребности внутренних реформ и развития вновь начинают определять линию поведения российских властей на мировой арене. Страна нуждается в больших количествах современных технологий, капитала, товаров. Власти осознают, что без внешнего фактора реформы будут пробуксовывать. Импортные изделия находят спрос у сотен тысяч коммерсантов и миллионов потребителей. Для оплаты импорта необходимо вывозить на мировой рынок сырье и готовую продукцию. Поиск рынков сбыта для нефти, танков, автобусов и других товаров является важной составной частью внешнеполитической деятельности России. Разница с первоначальной стратегией демократов заключается в том, что российский истеблишмент стремится на нынешнем этапе сотрудничать не только с Западом, но в равной степени и с другими партнерами.
   Осознали в Москве и то, что никто ни на Западе, ни где бы то ни было еще не собирается нянчиться с Россией как с грудным ребенком, никто не горит желанием выкормить нового супергиганта. Осознали, но отнюдь не драматизируют ситуацию, ибо по-иному и быть не может. Ни одно государство не стремится создать себе конкурента и соперника. Смешно думать, что французы не спят ночами, озабоченные тем, как бы усилить Германию. Или что испанцы трудятся в поте лица, чтобы вернуть былое величие Англии, а китайцы грезят о превращении Японии в сверхдержаву.
   Россия теперь понимает, что конкуренция в мировой политике и экономике – неизбежное и естественное явление. Поэтому России, как и другим странам, придется бороться за свое “место под солнцем”.
   Необходимо, в частности, защищать слабых отечественных производителей от мощной иностранной конкуренции, положить конец бегству из России капиталов и бесконтрольному вывозу ценных сырьевых ресурсов, преодолевать дискриминацию российских изделий на мировом рынке и т. д. При этом борьба вполне сочетается с сотрудничеством и сотрудничество может преобладать – как это происходит в послевоенной Западной Европе (несмотря на то, что на протяжении веков нынешние партнеры почти беспрерывно воевали между собой).
   Итак, Россия по-прежнему настроена на тесные связи с Западом в интересах своего внутреннего развития. Но одновременно Москва заприметила важнейших партнеров на восточном и южном направлениях. Учитывается и то обстоятельство, что срыв в отношениях с ближайшими соседями – странами СНГ – может лишить Россию доступа к транспортным магистралям, природным ресурсам, полигонам и т. д. Так, разлад с Азербайджаном перекроет доступ к крупным запасам каспийской нефти, недоразумения с Казахстаном помешают использованию космодрома в Байконуре и центров по испытанию вооружений. Раскол с Белоруссией поставит под угрозу коммуникации, соединяющие Россию с Европой – железнодорожные, авиационные, электрические и проч.
   Еще один мотив российской внешней политики – обеспечение национальной безопасности. Несмотря на давление со стороны консерваторов, российское руководство не рассматривает Запад как источник прямой угрозы [85 - Министр Е. Примаков подчеркивал, что можно вести речь о «цивилизованном партнерстве» с бывшими противниками и о «привилегированном партнерстве» с некоторыми из них (см.: Примаков Е. Указ. соч.).]. Тем не менее, сохраняется ощущение, что если Россия отстанет в военном отношении от ведущих держав, то превратится в объект манипуляций и запугивания. Растет озабоченность, что если не давать Западу отпор, то он исключит Москву из жизни Европы, затруднит ей доступ к Восточной Европе и бывшим республикам СССР.
   Такие настроения, подхлестываемые планами расширения НАТО, не ограничиваются теперь рамками экстремистского лагеря и охватывают в той или иной степени весь российский истеблишмент. С точки зрения большинства политически активных россиян, расширение НАТО на восток может привести к новому расколу континента. Преобладает и мнение, что, в то время как Москва пытается сблизиться с партнерами по СНГ, Запад поощряет их к отдалению от России и поиску партнеров вне рамок распавшегося Советского Союза. Официальные лица и пресса сетуют на стремление Запада привлечь к себе страны СНГ мелкими подачками, используют их для выкрадывания российских секретов и т. п.
   Еще более очевидны опасения Москвы, связанные с непосредственными соседями. Ситуация в Таджикистане и на ею границах с Афганистаном рассматривается как прямой вызов жизненно важным интересам России. Существует убеждение, что победа исламских экстремистов в этом регионе поставит под угрозу благополучие русскоязычного населения, нанесет колоссальный ущерб геостратегическим и экономическим интересам России, приведет к распространению экстремистского влияния на другие страны Центральной Азии, на мусульманское население самой Российской Федерации. Именно поэтому Кремль твердо намерен сохранять в Таджикистане военное присутствие, играть там заглавную роль в миротворческих операциях.
   Неспокоен Кавказ. Он буквально раздираем конфликтами: Армения противостоит Азербайджану из-за Нагорного Карабаха, Грузия никак не урегулирует отношения с абхазами и южными осетинами. Соседнее же высокогорье заселено российскими этническими группами, часть которых (особенно чеченцы) доставляет центральному правительству массу неприятностей. Обстановка на Кавказе приобретает особую окраску из-за вмешательства Турции и ряда арабских государств.
   Балтика вырастает в проблему безопасности вследствие дискриминации местной русскоязычной общины, выпадов против прошлого и настоящего России, планов прибалтов присоединиться к НАТО. Вызывают опасения судьба Калининграда, доступ России к Балтийским портам [86 - См.: Шутов А., Мусатов В. Россия и Балтия. М.: ИАМП, 1996.].
   Разногласия с Украиной по поводу Севастополя, проблемы русскоязычного населения в Молдавии также заостряют проблему обеспечения безопасности в российской внешней политике. Есть и вызовы безопасности, менее заметные, но все же актуальные – напряженность в Корее, драма бывшей Югославии, «кипящий котел» Ближнего Востока, претензии японцев на Южные Курилы, рост могущества Китая.
   Под воздействием всех этих проблем, тенденций и событий активность российского государства в сфере безопасности возрастает. Вооруженные силы, которые в 1991–1992 гг. стало модным шельмовать, вновь приобретают престиж. С большей торжественностью отмечаются годовщины Дня Победы над фашизмом, поставлен памятник маршалу Г. Жукову, открыт впечатляющий Парк Победы. Заостряется внимание к созданию нового поколения вооружений, формированию эффективной, профессиональной армии, способной решать самые сложные задачи. Прекратилась агитация в пользу скорейшей ликвидации ядерного оружия. Напротив, ядерный компонент вооруженных сил рассматривается теперь в качестве гаранта национальной безопасности российского государства, его гордости и основы мощи.
   Лозунг «перестройки» об открытии границ и разрушении барьеров между людьми заменен тезисом о необходимости укрепления погранслужбы и превращения границы в непроницаемую для нарушителей и врагов. Внимательно изучается деятельность в военной области прежних противников и всех соседних государств. Восстанавливается уважение и к спецслужбам. Вошли в норму выступления по телевидению и в прессе действующих и отставных разведчиков, рассказывающих о подвигах во славу Родины.
   Вызовы безопасности не должны, однако, толкать Россию к самоизоляции, закрытости и экстремизму. Напротив, поскольку эти вызовы многообразны и возникают на различных направлениях, Москва, будучи сейчас сравнительно слаба, сможет противостоять им лишь за счет гибкой и сбалансированной внешнеполитической стратегии. Так, Россия не имеет права быть беспредельно жесткой в отношении НАТО, ибо у нее за спиной словно на дрожжах растет китайский гигант. Может случиться так, что в будущем натовцы пригодятся как партнеры по сдерживанию новой азиатской сверхдержавы. Вместе с тем Кремль заинтересован в тесном взаимодействии с КНР для блокирования натовского продвижения на Восток и противодействия исламскому экстремизму на юге. Сбалансированность в рамках СНГ тем более необходима: любое сближение России с одной из конфликтующих сторон в ущерб другой ставит под удар стабильность и сотрудничество на всем постсоветском пространстве.
   Ту же логику можно применить к оценке возрастающих национализма и великодержавных амбиций России. После периода определенной пассивности правительство выделило защиту русскоязычной диаспоры в качестве своего приоритета [87 - Б. Ельцин еще в октябре 1992 г. подверг руководство МИДа резкой критике за демонстрацию «имперского синдрома наоборот», а именно «за застенчивость в вопросе защиты национальных интересов в ближнем зарубежье из-за опасений, что Москву обвинят в великодержавном шовинизме» (РИА Новости. 1992. 27 октября).]. Оказывается давление на бывшие республики СССР, чтобы они согласились на двойное гражданство и равные права для проживающих там русскоязычных. Москва стала жестко реагировать на проявление антирусских чувств в новом зарубежье (очернение прошлого России, уничтожение памятников великим россиянам и т. п.).
   Власти подыгрывают национальной гордости россиян, отдавая должное свершениям предков, торжественно отмечая исторические даты, воздвигая монументы. Самокритика российских общественных устоев и национального характера, столь распространенные в СМИ в годы «перестройки», сошла почти на нет. Царская Россия подается в розовых тонах, находятся аргументы и для «облагораживания» политики Советского Союза, в частности, в отношении Запада, Китая, в сфере гонки вооружений.
   Изменившийся настрой способствует прекращению недавней практики признания ошибок и покаяния за них. Москва в конечном счете не согласилась взять на себя вину за уничтожение в 1983 г. южнокорейского лайнера над Сахалином, она не стала подписывать соглашения с Румынией и Венгрией, содержащие констатацию советской вины. Почти не обсуждаются больше темы вторжения СССР в Венгрию и Чехословакию. Афганистан вспоминается лишь в связи с потерями военнослужащих. Редко можно теперь услышать из уст официальных лиц признание ответственности Москвы за развязывание холодной войны.
   Национализм тесно связан с великодержавными мотивами в российской внешней политике. Великодержавное чувство, чуть было не утерянное в хаосе 1991–1992 гг., вновь овладевает общественно-политическим истеблишментом и вплетается во внешнеполитическую доктрину. Фактически каждый важный документ, выпускаемый Кремлем, содержит ссылку на великодержавный статус России и намерение крепить его.
   Великодержавный импульс находит свое выражение в стремлении Москвы играть ведущую роль на всем постсоветском пространстве. В феврале 1993 г. Президент РФ сформулировал позицию, которую на Западе окрестили как «доктрину Б. Ельцина». Суть ее: намерение России обладать особыми правами и обязанностями на территории бывшего СССР. Москва добилась присоединения в качестве равноправного члена к «большой семерке», она нацелена на то, чтобы иметь собственную позицию по каждой международной проблеме. Россия отказывается автоматически одобрять западные инициативы, как это не раз бывало в начале 90-х гг.
   Возродилась тяга к тому, чтобы российский флаг присутствовал на всех континентах. Весьма авторитетные лобби, включающие в себя дипломатов, военных, технических специалистов, ученых, чья карьера была связана с друзьями СССР в третьем мире, выступают за восстановление традиционных связей. Великодержавные амбиции стимулируются уговорами со стороны зарубежных политиков. Индия, Ливия, Куба и десятки других стран заинтересованы в восстановлении тесных связей с Москвой. Что особенно впечатляет Кремль, так это позиция тех режимов, которые не питали к СССР добрых чувств. Израиль, Саудовская Аравия, Оман, Малайзия и другие подчеркивают важность России как противовеса слишком возросшему влиянию США, как посредника в региональных конфликтах.
   Поскольку Москва не в состоянии как прежде соперничать с США за мировое лидерство, то она пропагандирует теперь идею многополярности в международных отношениях. А достижение многополярности требует сбалансированного подхода к различным блокам и странам, невзирая на их идеологическую расцветку (в отличии от периода 1991–1992 гг., когда Москва активно подыгрывала Западу в распространении в мире демократического «евангелия»).
   Все основные задачи внешней политики России, перечисленные выше (обслуживание внутренних реформ, обеспечение национальной безопасности, национализм и великодержавные амбиции), предполагают отказ от идеологизированной дипломатии. В российском правительстве этот факт уже, можно сказать, осознан. Москва не может, да и не должна преподавать идеологические уроки другим. Не может, поскольку сначала необходимо навести порядок в собственном доме. Не должна, ибо такой курс чреват лишь внешнеполитическими потерями. Как следствие, Москва все более прагматично строит взаимоотношения с зарубежными партнерами, обращая внимание на их важность и их отношение к России, а не на демократичность этих режимов.
 //-- 4.3. Стратегия --// 
   Способствование продвижению мирового сообщества к многополярности и составляет суть внешнеполитической стратегии России на рубеже столетий. Российский истеблишмент уверовал в то, что международные отношения станут более благоприятными и удобными для всех, если вместо американской гегемонии они будут определяться целой группой силовых центров, в том числе, конечно, и Москвой.
   Такой взгляд не бесспорен. Соединенные Штаты, естественно, не идеальная сверхдержава, но по крайней мере хорошо изученная и предсказуемая. Из истории мы знаем, что Вашингтон, обладая монополией на ядерное оружие на первоначальной стадии холодной войны, не реализовал ее. На протяжении всей послевоенной истории США не пытались завоевать другие страны, а когда они все же вмешивались в чужие дела, то под знаменем демократии и защиты прав человека. Конечно, теория не всегда совпадала с практикой – достаточно вспомнить вьетнамскую агрессию Вашингтона 60–70-х гг. Вместе с тем Соединенные Штаты помогли вытащить из экономического и социального кризиса Западную Европу, многие азиатские государства.
   Но дело, собственно, не в достоинствах или недостатках США. Разумеется, несправедливо и даже опасно отдавать судьбу человечества на откуп одной, пусть даже более-менее цивилизованной державы. Вопрос в другом: как поведут себя те страны, которые реально претендуют на роль центров силы в мировой политике? Скажем, Япония. В прошлом, когда эта страна набрала военную и политическую мощь, то немедленно выплеснула ее на соседей в форме агрессий и фактически геноцида. Есть ли гарантии, что в следующий раз Токио поведет себя по-иному? Таких гарантий никто дать не может, зато несомненно другое: попытки Японии восстановить великодержавный статус неизбежно вызовут противодействие соседей, что уже само по себе может дестабилизировать обстановку в Азиатско-Тихоокеанском регионе, раскрутить маховик гонки вооружений, привести к трениям и столкновениям.
   Следует, наверное, учитывать и то обстоятельство, что еще один кандидат в сверхдержавы – Китай – в прошлые века, будучи в зените своего могущества, не только рассматривал иностранные государства в качестве «варварских», но и полагал их всех «вассалами» Срединной империи. То есть де-юре неравными, подчиненными Китаю. Показательно в этой связи, что уже сейчас в Азии растет беспокойство по поводу экономических и военных достижений КНР, хотя по большинству показателей эта страна еще далеко отстает от наиболее развитых держав планеты (по уровню ВНП на душу населения Китай не входит даже в первую сотню стран, китайский ракетно-ядерный потенциал в десятки раз уступает американскому, российскому и т. д.).
   Сказанное выше отнюдь не является апологетикой однополюсного мира («Пакс Американа») или попыткой возбудить недоверие у читателя к Японии, Китаю или любой другой потенциальной сверхдержаве. Мы лишь хотели обратить внимание на то, что логично и привлекательно звучащий призыв к многополюсности мира на практике очень непросто реализовать на пользу, а не во вред международным отношениям.
   В целом, в Москве отдают отчет в сложности переходного периода к новой мировой системе. Для упорядочения этого процесса Кремль предлагает всем участникам международных отношений соблюдать ряд условий.
   Во-первых, не допускать новых разделительных линий в мировой политике. Европу не следует делить на натовскую зону и тех, кто в нее не входит. Опасны разговоры о противостоянии цивилизаций, особенно о «мусульманской угрозе современной Европе» только на том основании, что в исламском мире активизировались экстремистские группировки. В конце концов мировое сообщество делится не на цивилизации, а на государства и у них, как уже отмечалось выше, тяга к взаимодействию будет все больше перевешивать традиции соперничества и противоборства.
   Второе условие, которое, по мнению Москвы, необходимо соблюдать в переходный период, – отказ от попыток выделять победителей и проигравших в холодной войне. Российская демократия, президент Б. Ельцин отнюдь не чувствуют себя проигравшими. Напротив – они победители, сломавшие тоталитарную коммунистическую систему в СССР, и не потерпят высокомерного к себе отношения.
   В-третьих, Россия требует демократизации международных экономических отношений. Кремль осуждает использование экономических рычагов для достижения эгоистических целей политического характера (американские санкции против торговых партнеров Кубы, экономическая блокада Ирана и Ливии). Осуждение, естественно, вызывает дискриминация российского экспорта.
   Особое значение придается российским правительством четвертому условию создания стабильного многополярного мира – тесному сотрудничеству международного сообщества в решении по крайней мере следующих актуальных проблем:
   • урегулирование конфликтов;
   • дальнейшее сокращение вооружений и осуществление мер доверия в военной области;
   • укрепление гуманитарных и юридических аспектов безопасности;
   • помощь и поддержка странам, испытывающим различные трудности в развитии.
   По мнению Москвы, к началу 1998 г. был достигнут определенный прогресс в урегулировании различных региональных конфликтов. Тем не менее до распутывания ближневосточного узла еще очень далеко. Россия готова к продолжению миротворческих усилий совместно с США, ЕС, Францией, Египтом и другими членами международного сообщества, но считает, что в преодолении раскола между арабами и израильтянами успех может быть достигнут лишь на базе принципа «территории в обмен на мир». В Боснии Москва настаивает на беспристрастном, умеренном подходе к нерешенным проблемам, с большим акцентом на восстановление социальной сферы и экономики, возвращение беженцев, признание Сербии как равноправного участника международной жизни. Россия за то, чтобы ООН и другие международные организации более активно подключались к поиску развязок в конфликтных ситуациях в зоне СНГ, в Афганистане.
   Россия продолжает оставаться в рядах поборников сокращения всех видов вооружений и мер доверия в военной области. Наша страна одной из первых присоединилась к Договору о полном запрещении ядерных испытаний и придает огромное значение тому, чтобы этот документ подписали все страны, имеющие ядерный потенциал. Соответствующий нажим оказывается в том числе и на Индию, чьи ядерные амбиции Москва в прошлом как бы не замечала.
   Российский парламент до конца 1997 г. так и не ратифицировал Договор СНВ-2, главным образом «в отместку» за планы расширения НАТО. Тем не менее российское правительство готово к продолжению переговоров по сокращению стратегических вооружений (СНВ-3) с учетом общей международной ситуации, а также того обстоятельства, что уничтожение имеющихся запасов – дорогое удовольствие и поэтому необходимо соразмерять его темпы с финансовыми возможностями. Среди других приоритетов Москвы в разоруженческой сфере – модернизация Договора об обычных вооруженных силах в Европе, в частности снижение групповых и национальных потолков для армий стран континента, введение ограничений на размещение войск на иностранной территории и др.
   Выступая за укрепление гуманитарных и юридических аспектов безопасности, Россия акцентирует внимание на судьбе русскоязычного населения в странах Балтии. С точки зрения Москвы, к концу 1997 г. дискриминация диаспоры не была преодолена и требуется более активное и систематическое воздействие ООН и других международных организаций на власти прибалтийских государств. Российское правительство заявляет, что, в свою очередь, готово бороться против этнической дискриминации в глобальном масштабе, согласовывая, впрочем, такого рода усилия с принципом территориальной целостности государств.
   Проблема перехода к новому международному порядку приобрела наиболее актуальный характер в Европе. Система региональной безопасности, сложившаяся там в годы холодной войны, фактически распалась. Перестал существовать восточный блок во главе с СССР, на карте Европы появились многочисленные новые государства, и принцип незыблемости границ, гарантированный Хельсинкскими соглашениями, оказался размытым. Изменился и характер угроз безопасности на континенте. Это уже не противоречие двух военно-политических блоков, а внутренние и субрегиональные конфликты, терроризм, наркомафия и т. п.
   В этой связи, как убеждены в Москве, возникает необходимость взяться за создание новой системы безопасности в Европе. И начать необходимо с подготовительной работы: определить нынешние и потенциальные угрозы, классифицировать международные организации (как региональные, так и глобальные), способные противостоять этим угрозам; выработать механизм взаимодействия упомянутых организаций, их объединения во всеобъемлющую систему европейской безопасности; разработать принципы и правила деятельности по противостоянию угрозам.
   Согласно разработкам российских дипломатов, в систему всеобъемлющей безопасности в Европе должны войти ООН, ОБСЕ, Европейский союз, НАТО, Европейский совет, СНГ и т. д. Причем основным «приводным ремнем» системы предпочтительно сделать ОБСЕ, ибо эта организация универсальна, охватывает все европейские государства и продемонстрировала свою эффективность в годы холодной войны. ОБСЕ, однако, не будет стоять над другими организациями или подменять их функции.
   Что касается НАТО, то Россия проявила готовность сосуществовать с этой организацией. Подписанный в 1997 г. Основополагающий акт создает, по мнению Кремля, адекватную базу для нормальных и даже партнерских отношений между Россией и Северо-Атлантическим союзом. Российское правительство исходит при этом из того, что НАТО будет постепенно реформироваться, избавляясь от наследия холодной войны и в данный блок не будут включаться бывшие республики СССР.
 //-- Заключение --// 
   Итак, российская внешняя политика продолжает эволюционировать. Некоторые перемены происходят спонтанно, в ответ на появление новых реалий внутри и вне России. Другим переменам предшествовали жаркие дебаты, охватывавшие различные политические течения, партии.
   Нельзя сказать, что уже в законченном виде сформировалась новая стратегия. Тем не менее очевидно, что определенный консенсус достигнут внутри исполнительной власти, а также в демократических и центристских политических кругах (как проправительственных, так и оппозиционных). Суть консенсуса сводится к тому, чтобы сделать российскую дипломатию менее прозападной, более сбалансированной и прагматичной, четче ориентированной на обеспечение и упрочение великодержавного статуса России, удовлетворение экономических интересов страны. Как представляется, движение российской внешней политики в эту сторону продолжится, устраивая даже умеренных коммунистов и националистов.
   Ближнее зарубежье будет находиться в центре внимания Москвы вследствие внутриполитической конкуренции между демократами, коммунистами и националистами, а также объективной потребности в интеграции постсоветского пространства и непреодолимой тяги россиян к восстановлению традиционной сферы влияния. Дорога к интеграции будет ухабистой из-за многочисленных спорных проблем между участниками процесса, опасений партнеров России потерять свой суверенитет, противодействия Запада и соседних государств на юге и востоке от бывшего СССР.
   Отношения России с Западом будут омрачаться разногласиями двустороннего и международного характера, в первую очередь касающимися расширения НАТО, недовольством России из-за ослабления ее великодержавного статуса. И все-таки партнерство Москвы и Запада сохранится. Оно необходимо обеим сторонам. Ни военный потенциал, ни нынешнее геостратегическое положение России не позволяют ей вернуться к холодной войне. Россия, кроме того, нуждается в тесном экономическом сотрудничестве с Западом, без которого обречены на провал реформы, модернизация народного хозяйства, дальнейшее повышение научно-технического потенциала и удовлетворение повседневных потребностей населения в продовольствии, медикаментах, услугах и т. п. Нет и реальных идеологических предпосылок для новой конфронтации. Кто бы ни был российским руководителем, он должен будет вести страну по пути создания современного общества, схожего по многим параметрам с западным. Сыграет свою роль и то обстоятельство, что россияне сыты по горло конфронтациями и войнами – даже подавление чеченских сепаратистов внутри России вызывает у них аллергию. Запад, в свою очередь, не готов ни экономически, ни политически к возобновлению полномасштабного противостояния.
   Говоря о перспективах российской внешней политики, можно также ожидать все более энергичные действия России в Азии (особенно в контактах с КНР), на Ближнем Востоке, в Южной Азии. Успехи Москвы будут порождать определенное беспокойство на Западе и внутри упомянутых регионов (например, Японии не понравится дальнейшее сближение России с КНР). Тем не менее взаимные претензии и трения не будут выходить за определенные рамки. Кремль не пожертвует отношениями с Западом ради друзей в третьем мире. В целом у России есть шанс постепенно превратиться в один из центров силы в многополюсном мире, который будет открытым и тяготеющим к сотрудничеству со всеми.
 //-- РОССИЯ КАК ВЕЛИКАЯ ДЕРЖАВА (ТРАДИЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ) --// 
 //-- TRANSFORMATION OF RUSSIA: YESTERDAY, TODAY AND PROSPECTS FOR THE FUTURE --// 
 //-- (Опубликовано в виде брошюры. М.: Научная книга, 1999) --// 
 //-- Preface --// 
   Russian Tsarist empire ceased to exit back in 1917 and its collapse belongs now to a distant history as much as, for example, dismemberment of Austro-Hungarian empire.
   The difference however lies in the fact that unlike the latter Russian empire was in a way reborn in the form of the Soviet Union and as such prolonged its existence for the most part ofthe 20th century. The USSR did not claim to be an empire, on the contrary, its official ideology was violently anti-imperialist. In practice though the Soviet Union encompassed almost all lands of the defunct Tsarist empire, held them with totalitarian methods, and demonstrated the same vigor and passion in expanding its spheres ofinfluence and achieving leadership in international relations. The ideological motives and aims of the Soviet rulers differed from those ofthe Tsarist epoch, but end results of their activities and the way these activities were perceived by many targets of the Moscow's imperial drive were similar to the pre-revolutionary times. As for achievement of the great power policies they became even more impressive than under the Tsars: by the 1950s the Soviet Union virtually ruled the world together with its sole competitor, the United States.
   Then by the beginning of 1990s, quite unexpectedly, the USSR fell apart. Since that time its core member, the imperial center in disguise, Russia as well as newly independent former ethnic republics of the Soviet Union have been struggling to build reconstructed states.
   To understand the reasons for the collapse of the USSR, its consequences, and prospects ofRussia as a great power in the 21st century, one should certainly throw a look at the origins and evolution of the Russian empire.
   This paper consists ofthree parts dealing respectively with the Tsarist empire, the Soviet Union and Post-Soviet Russia. The attempt is made to show what turned Russia into a great power, what were the strong features of the Russian state, helping it once and again to reach the zenith ofpolitical and military strength and influence, and what weaknesses it had that repeatedly led Russia to a decline and chaos.
   The final, fourth part, ofthe paper is devoted to the prospects of Russia. The analysis is offered of the factors which may allow Russia to retain its great-power status in the foreseeable future.
 //-- I. The Tsarist Empire --// 
 //-- 1.1. Emergence --// 
   As in the case of all other empires the factors of the emergence of the Russian empire were complex.
   The most significant role were certainly played by geography and geopolitics. The steppe, or prairie, occupying southern European Russia and extending into Asia up to the Altai mountains, served for centuries as the highway for Asiatic nomads to burst into Europe. Mongol devastation in the 13th century was for the Russians only the most notable incident in a long series, and it was followed by over two hundred years of Mongol rule. The steppe frontier, threatening the very survival of Russia for centuries, contributed hugely to the militarization of Russian society and to its autocratic character. These features in their turn provided a basis for promotion later of imperial instincts.
   A tremendous impact on Russia and its new center in Moscow was made by the Mongols. Demonstrating complete obedience to the Mongol Khans, Muscovite princes proceeded with gaining control over other Russian principalities. These princes became to be known and praised as «the gatherers of the Russian land», heroes of the Russian history. With time they started to challenge more and more openly the Mongol's rule, finally destroying it altogether.
   Thus, the Mongolian yoke helped to transform weak and divided appendage Russia into a powerful, disciplined and monolithic Muscovite autocracy.
   Having liberated itself from the Mongol yoke Russians resumed the struggle started back in the Kievan period for protected borders and security. As a self-defense measure Russia had to advance to the steppe, pushing the warlike nomads all the way along the largest plain on the entire globe, up to effective natural barriers – the Carpathians to the southwest, the high and picturesque Caucasian chain in the south between the Black Sea and the Caspian Sea, and the mighty Pamir, Tien Shan, and Altai ranges further east along the southern borders, oceans to the north and east.
   Expansion of Muscovite state beyond the Kievan legacy began by the middle of the 16th century. Ivan the Terrible counterattacked chief Tartar enemies in the steppe and finally took their strongholds in the east and southeast. A way for Siberia and other lands of the defunct Mongol empire was open and Russian traders, supported by government troops, began the great drive to the East.
   A trend for expansion was reinforced by the generally unprotected and fluid nature of the western border of the country, repeated attempts of Western neighbors to convert Russians into Catholicism, desire of Moscow to regain Kievan lands, which had fallen under domination of Lithuania and Poland, Russia's drive to overcome its land – locked position and to gain an access to the Baltic and Black Seas.
   Lack of strong barriers as well as an excellent system of water communications in their turn made it relatively easy for the Moscow state to advance and later to expand grandly in Asia without the need first to rule the high seas. When the progression was completed and the natural boundaries of the Russian empire ultimately emerged, the state became well protected from outside attack. Russian distances and severe climate helped to defeat most invaders, from the days of the Persians and the Scythians to those of Napoleon and Hitler.
   Ideology, developed under the influence of internal conditions as well as through foreign contributions, has also played a role in the empire – building process of Russia.
   The first foreign input came with Scandinavian Vikings who dominated military and political elite of the original state of East Slavs – Kievan Russia. Normans were bent on conquest of distant lands and they exploited successfully the position of Kiev on the famous road «from the Varangians to the Greeks». Already in the 10th century the Kievan warrior-princes of Scandinavian origin engaged in a series of far-reaching campaigns, defeated a variety of enemies, and threatened the status quo in the Balkans and the Byzantine Empire itself. The Kievan Russia emerged as a powerful major European state.
   Even much more far-reaching consequences had Russian association with Byzantium. The conversion of Kievan Russia to Orthodox Christianity opened wide gates for the highly developed Byzantine civilization to enter Russian lands. Among other things, Russia gradually absorbed imperial ambitions of Byzantium along with its suspicions of the West and the relative isolation from the rest of Europe and its Latin civilization.
   After the final fall of Constantinople to the Turks in 1452 and then marriage of Ivan III to a niece of the last Byzantine emperor the position and ambitions of the Muscovite elite reached new heights. In that period the doctrine emerged of Moscow as the Third Rome and the heir to the Byzantine empire. A letter of 1510, written by a religious leader to Basil III said, for example: «After two Romes had fallen, Moscow the Third Rome would stand permanently for there was to be no fourth».
   This doctrine however did not have any practical consequences at that moment: Muscovite rulers in their foreign policy were preoccupied with recovery of the inheritance of the princes of Kiev, and did not think of the possibility of a Byzantine inheritance.
   In a way the Muscovite Tsar and the Muscovite state have become, in addition to the Byzantine legacy, successors to the Mongol Khan and the Golden Horde: the defeat of the Horde left a vacuum in the huge spans of the Volga basin, the Ural mountains and Siberia with Russia as a kind of legitimate heir to inherit.
   Later other ideological motives blended into the imperial doctrine of the Russian state: spread of Orthodoxy and protection of Orthodox brothers in foreign lands, Pan-Slavism, civilizing of backward ethnic groups, helping to those in need.
   A great wealth and variety of natural resources, including forests, gold and furs, provided resources for an active foreign policy.
 //-- 1.2. Main features --// 
   The 17th century marked the end of the period of the Russian history when the nation had been mobilizing all its resources to defend own existence and assert independence.
   By the second half of the century Russia finally turned attention to development. It came to realize that in great many ways it lagged behind the West and began to show a continuous and increasing interest in the West and in the many things it had to offer. Learning and development were used however not so much for improvement of living standards as making the state strong economically and militarily. Russia with the help of the imported knowledge entered in the beginning of the 18th century the new Imperial Age. Russia began expansion by various means, including military ones.
   This period witnessed the complete conquest of Siberia and penetration to the Far East, which in sweep and grandeur resembles the American advance westward. Except the advance of the Russians to the east was more peaceful and less bloody than the American one to the west. The Russian state grew in size, military power, economic potential and absorbed more and more peoples other than the Great Russians, that is, the old Muscovites.
   A special role in promoting this process was played by Russian autocrat Peter the Great. His genius, energy, thirst of knowledge helped to rocket Russia forcefully into the community of European nations as a major power that was concerned with the affairs of the continent at large, not, as formerly, merely with the activities of its immediate neighbors. Russia became involved in wars fought away from its borders over issues not immediately related to Russian interests.
   The imperial epoch of Russia lasted for approximately two centuries and ended abruptly in 1917 with the Revolution.
   During the entire period the Russian empire possessed certain specific traits. The most important, as we see it, were the following:
   – Russia basically remained a poor, backward, overwhelmingly agricultural, stagnant, in trouble financially and illiterate country with enormous, persistent up to 1862, evil of serfdom and all powerful bureaucracy. Unlike Venice and Genoa, Britain and France it did not enrich own population from colonization of other lands. The misery, despair and anger persisted especially in the countryside throughout ages. Incentives for productive labor as a cure lacked virtually up to the beginning of the 20th century.
   – Nevertheless the rulers of imperial Russia insisted on living beyond their means and thus strained the national economy to the limit. Russia had a large and glorious army, a complex bureaucracy, and one of the most splendid courts in Europe. With the coming of Westernization, the tragic, and as it turned out fatal, gulf between the small enlightened and privileged segment at the top and the masses at the bottom became wider than ever (with the middle class remaining feeble and backward).
   – Throughout its imperial age Russia practiced autocratic form of government. Almost entire ruling class firmly and consistently believed that it was the only feasible form of government for holding enormous Russia together. Many Tsars began their rule more or less liberal, at least ready for reforms, and then, under burden of realities, grew conservative, some reactionary or even beastly. Notably, this tendency can be easily observed in the behavior of Ivan the Terrible, Elizabeth, Catherine the Great, Alexander I and Alexander II. When members of the young gentry did try to introduce political liberties to Russia in December 1825 they failed completely since had very little social backing. Russia, as one historian remarked, resumed the quite of a graveyard.
   – The official ideology of the Russian empire invariably put state interests above everything else; imperial subjects were regarded as mere instruments for satisfaction of state's needs. Conviction existed that autocracy and a strong state made Russia great and must remain inviolable. Russia was in constant pursuit of a great future, glory, power, position, prestige, of extension of the empire's boundaries, the addition of millions of new subjects.
   – Another preoccupation of the imperial Russia was security. Historic memories, the logic of great power competition, fear of liberal and revolutionary influence as well as real threats from abroad made Russians to be constantly on guard against foreigners, to suspect them in evil schemes and to rebuff them resolutely and mercilessly. Despite German origin of many Russian Tsars and their entourage, the government more often than not practiced obnoxious restrictions on travel to Europe, on the entry into Russia of West Europeans as well as of West European books and periodicals. Russian autocrats were determined to suppress liberal revolutions, no matter where they raised their heads.
   Nicholas I (1825–1855) turned Russia into an impregnable fortress and deserved himself the title of «gendarme of Europe» for his indefatigable defense of the existing order. To keep status-quo intact Russian Tsars repeatedly appealed to their Western peers for peace, unity and cooperation on the European continent, for brotherhood among all Christian rulers, even for disarmament (starting from Alexander I, 1801–1825).
   Russia in its turn created anxiety in Europe. The sudden rise of Russia under Peter the Great came as something of a shock to other European countries. Fear and speculations about the intentions and future steps of the northern giant periodically dominated the European attention and always stayed on the agenda.
   – Russian empire continuously failed to keep pace with other European countries, lagging behind in the economic and social development and once and again it concentrated all forces in order to catch up and to avoid foreign domination. Each time though reforms were late and never fully successful, failing to cure all the ills. Russia would stop halfway and freeze in stagnation while others would continue to move ahead widening the gap.
   Imperial Russia experienced consecutive waves of strong influence from Dutch, Germans and French, copied them and in essence remained itself, demonstrating a remarkable continuity in internal life and foreign policy with preceding periods.
   Wounded national pride together with political and ideological controversies led to attempts to minimize the role of the West, to internal arguments about relations with the West. The 19th century especially saw mounting clashes of the Slavophiles against the Westernizes. The Slavophiles tried to distance Russia from the West and stressed the superior nature and supreme historical mission of Orthodoxy and of Russia. Opposition to the Western influence encompassed many spheres of life, including constitutional and other legalistic devices to run the society. At the same time, intellectually, in arts and science, Russia was a solid and prominent part of Europe, producing great writers, brilliant composers and original naturalists.
   – The imperial drive of Russia had as well practical purposes, as was the case with other great empires, like Spanish, British, French etc. Russians were after fertile soil, natural reserves (gold, furs, timber), access to seas, oceans, straits etc.
   – Spreading Orthodoxy and civilization was another motive. Russians, as much as other imperial nations, believed that by educating underdeveloped peoples they benefited them and the grand cause of modern civilization. It was true in some cases, as in Central Asia or Siberia, but led to quite opposite results in other places like Poland and the Baltic sea region.
   – Protection of Christians, especially Orthodox, and Slavs became prominent in the Russian official ideology in the 18th century and continued to grow in importance. Catherine the Great's favorite prince Potemkin advanced the so called «Greek project» envisaging a great Christian empire centered on Constantinople but controlled by Russia. In the 1870s Russia helped to liberate Slavs in the Balkans from the Turkish yoke and finally it entered the World War I in order to defend Serbs.
   – What helped Russian imperial drive to be successful was the fact that it did not venture to conquer distant lands and completely unknown and unrelated people overseas. Instead Russians gradually colonized adjacent areas populated by ethnic communities with whom they had intermingled for centuries. In numerous cases it was done with consent and even by request of the colonized people. Upon gaining control Russians, as a rule, interfered little with the local economy, society, law, or customs. As a result, the empire had geographical unity and coherent groups of population each suffering more or less equally under autocracy with a backward economic system. Only in the later period forced Russification took place contributing to the collapse of the empire. But even then Russians did not consider themselves superior to others ethnically (as was typical for Germans, Chinese or Japanese). They simply worshiped Russian empire and considered it to have a natural right to incorporate all neighboring peoples for their own good.
   On the whole results of the imperial Russian drive were mixed, as in the case of British and all other empires. Russia did help some peoples to develop (like Kyrgyz), did defend and save others (as Georgians), but it also did slow down progress of others (like Baltic peoples) or did destroy statehood (Poles).
 //-- 1.3. Collapse --// 
   Revolutions occur not when the people are utterly destitute and deprived of hope – crushing conditions lead only to blind and fruitless rebellions, but when there is growth, advance, and high expectation, hampered, however, by an archaic and rigid established order. Such a situation emerged in Russia by the early 20th century.
   The impact of the 19th -20th century West on backward Russia has caused distortions and frustrations, has released revolutionary forces. The loss of centuries had to be made up in a few years.
   Despite reforms of Alexander II (1855–1881), imperial Russia was falling further behind the leading states of the West. More ominously, Russian industry was rising up on top of a bitter and miserable proletariat and a desperately poor peasant mass. The new ways created a new intelligenzia. The shrieking contrast between the old and the new drove a part of the intelligenzia to revolutionary ideas and, because political conditions made this necessary, to conspiratorial organization.
   Alexander III (1881–1894) and Nicholas II (1894–1917), being narrow-minded and convicted reactionaries, not only rejected further reform, but also did their best to limit the effectiveness of many changes that had already taken place. The official estimate of Russian conditions and needs became increasingly unreal. It continued to hold high the banner of «Orthodoxy-Autocracy-Nationality», in spite of the fact that Orthodoxy could hardly cement together peoples of many faiths in an increasingly secular empire, autocracy was becoming more of an anachronism and obstacle to progress in the 20th than in the 19th century, and a nationalism which had come to include Russification could only split a multinational state. Nevertheless, under Alexander III there was intensified Russification throughout empire, pogroms against Jews, religious persecution.
   Whereas the last two Romanovs to rule Russia agreed on principles and policies, they differed in character: Alexander III was a strong man, Nicholas II a weak one; under Nicholas confusion and indecision complicated further the fundamentally wrong-headed efforts of the government.
   Court cliques and cabals exercised a strong and at the same time irresponsible influence on the conduct of Russian foreign policy. Russian adventures in the Far East ended by a disastrous defeat in a war with Japan. The monarchy stopped representing anyone and in 1905 a revolution erupted with demands of social and economic transformations. The Tsar did make certain concessions. However, fundamental inequality and widespread destitution could not be remedied by a few large-scale «hothouse» industries and by a re-division of the peasants' inadequate land. Moreover, the government not only refused to honor its own political concessions to the public, but it never wanted real economic reform, remaining devoted to the interests of landlords and big capital.
   Agrarian reforms in the beginning of the 20th century only added new problems by helping to stratify the peasant mass and creating hostility between richer and poorer peasants. As a result, radicalism was getting stronger and stronger. The conservatives and the reactionaries had very little to offer. Liberalism never received its chance in imperial Russia.
   The First World War exacerbated all the problems and gave the last mighty push bringing the whole rotten structure tumbling down. Human losses were staggering and greater than those suffered by any other country involved in the titanic struggle. The destruction of property escaped counts.
   The government failed to utilize the national rally that followed the outbreak of the war, instead it proceeded to oppress ethnic and religious minorities, refused to cooperate with moderate forces in the society. The government itself was decaying. The urban population experienced ever growing difficulties obtaining food and fuel.
   Popular revolution of February 1917 came suddenly, terminating the imperial regime with hardly a whimper. However, the country was totally unprepared for a new situation. The Provisional Government combined remarkable liberalism with an inability to solve pressing, crucial problems. The government continued the war in spite of its extreme unpopularity among the army and the people. It did not dare to make a definitive land settlement.
   In these circumstances the socialist Soviets were getting stronger as an alternative center of power. The Soviets in turn were captured by the extremist group of socialists, Bolsheviks, who had a strong organization, a comprehensive program, appealing to the destitute masses, a brilliant leader (Lenin) and a steel will to achieve the set goals. In October 1917 the Bolsheviks overthrew the Provisional Government and established own regime in Russia.
 //-- II. The Soviet Union --// 
 //-- 2.1. A new beginning --// 
   Founders of the Soviet regime, Bolsheviks, were convinced ant-imperialists, who hated the Russian empire and were eager to destroy it, together with the entire existing world order, creating instead a paradise on earth – a classless society, encompassing all peoples.
   Bolshevik’s leader V.Lenin believed in the evil of capitalism and its ultimate form – imperialism, with monopolies and financial capital ruling the world. Imperialists, according to Lenin’s analysis, were engaged in a constant struggle for economic expansion, spheres of influence, colonies. The capitalists were opposed by own proletariats and colonial peoples. Russian imperialism was the «weakest link», the most paradoxical and unstable, so that the Russian link in the capitalist chain snapped first.
   However, though initially the Bolsheviks did their best to break the ties with Tsarist diplomacy, they could not entirely divest the country of its past or separate the communist from the noncommunist aspects of their new role in the world. The Soviet regime and its foreign policy gradually evolved in the direction of nationalism and traditionalism. Such considerations of Realpolitik as security at time prevailed over those of Marxist ideology.
   In the beginning Bolsheviks preached a world revolution that would destroy the entire capitalist world system. Yet, revolutions erupted only in two places – Bavaria and Hungary, but were quickly crushed. It became clear that Soviet Russia had to live in a hostile environment and think about own security.
   Intervention of fourteen Allied powers on the side of the Whites and nationalist movements – providing them with military supplies, giving protection and even engaging the Red army – reinforced distrust by the Bolsheviks of the outside world and raised further their security concerns. Bitterness deepened when after a Soviet-Polish war the Treaty of Riga of March 18, 1921 gave Poland the boundary a considerable distance east of the ethnic line. The Western Ukraine and Western Russia were incorporated into Poland.
   In these circumstances Bolshevik government did not see any other choice but to seek peaceful coexistence with capitalist world on one hand, and to restore control over lost territories of the Russian empire on the other land. The Soviet government had proclaimed the right of self-determination of peoples, but it became quickly apparent that it considered independence movements as bourgeois and counterrevolutionary. Those peoples that were successful in asserting their independence, that is, the Finns, the Estonians, the Latvians, and the Lithuanians, as well as the Poles, did so in spite of the Soviet government which was preoccupied with other urgent matters. Usually they had to suppress their own Communists, sometimes, as in the case of Finland, after a full-fledged civil war. In other areas the Red Army and local Communists combined to destroy independence. Nationalist movements were weak and the Soviet government had no trouble defeating them. The force was supplemented by ideology.
   The Bolshevik doctrine had a wide appeal for all those suffering and alienated in the ethnic regions because it gave explanation of human exploitation and misery and promised to end both, and also because it rejected nationalism, colonialism and treated all peoples as equal. Re-incorporation of former ethnic territories of the Russian empire into the Soviet Russia was helped by deep roots of interdependence and association, non-Russian origin of many Bolsheviks leaders, including Stalin and Trotsky.
   Nevertheless, when the USSR was proclaimed on December 30, 1922 the new state was smaller compared to the empire of the Romanovs.
 //-- 2.2. Comeback of the empire features --// 
   Inside the Soviet Union a process of a gradual resurrection of imperial features, impulses and methods began. It was influenced by the autocratic nature of Bolshevism. Unlike Western Marxists, Bolsheviks did not have a legal standing in imperial Russia and remained essentially a conspiracy of intellectuals. They inherited the tradition of Russian radicalism, «hard line» and emphasized the role of the party, revolution, and ruthlessness. Comprehensiveness and ruthless intolerance have been among the most important salient features of Marxism-Leninism. It was a non-democratic, dogmatic ideology rejecting all different views and suppressing them as belonging to class enemies.
   Hasty collectivization of agriculture and industrialization, launched in the late 1920s and 1930s, required even more suppression and subsequently totalitarianism, absolution and personal dictatorship. Stalin emerged as perhaps the most powerful and feared dictator of all time. Paranoid tendencies joined with Marxism in transforming the Russian scene.
   Military considerations linked to ideology were increasingly present in the planning of Soviet leaders. From the beginning of industrialization, Stalin and his associates had insisted that they had to build a powerful socialist state quickly or be crushed by capitalists. Growing external threat of Hitlerism made the Kremlin more and more security-oriented in the foreign policy. Soon it became impossible to draw the line between the communist and noncommunist causes of Soviet behavior because the two modes have influenced and interpenetrated each other. First, the USSR openly aimed at closer alliances with Western democracies. When this strategy did not work Stalin switched to an accommodation with Hitler.
   The Soviet leader hoped to postpone a conflict with a more powerful enemy and at the same time jumped at the opportunity to regain “lost territories” of the Russian empire (Western Ukraine and Belorussia, the Baltic states etc). When Hitler nevertheless attacked the USSR, the Kremlin immediately allied itself with Western democracies.
   The obvious result of the Second World War was the great rise in the Soviet position and importance in the world. The USSR came to dominate Eastern Europe, except for Greece, and much of central Europe. Barring the Allied expeditionary forces, it had no military rival on the entire Continent. The international Communist movement, which had almost collapsed with the Soviet – German pre-war treaty and Hitler’s victories in the west, was experiencing a real renaissance. Communists had played major roles in numerous resistance movements against Germans, and they emerged after the war as a great political force in many European countries. Only the United States could challenge Soviet power in the whole world. In fact the USSR emerged along with the USA as the two superpowers in a bipolar international system. This status of theirs derived first of all from the possession by the superpowers of the nuclear weapons in far vaster quantities than any of their competitors could hope to match.
   The USSR vigorously pursuit its dual (security and ideology) purposes – rendering Germany permanently harmless, installing pro-Soviet governments in Eastern Europe, spreading communism and anti-Westernism in Asia and other parts of the world.
   In many ways the nature of the Stalinist regime did not change – it remained ruthless, relentless in his hatred and determined to pursue the “correct party line”. It only became more ambitions and pushy. Internally, as the new Soviet elite advanced to the fore, Soviet society lost many of its revolutionary traits and began to acquire in certain respects a strikingly conservative character. The transformation occurred essentially during the 1930s, but on the whole it continued and developed further during the Second World War and in the postwar years.
   Ranks, titles, decorations and other distinctions were restored and acquired vast importance. Pomp and circumstance, reminiscent of Tsarist Russia, reentered the stage. Patriotism and historical tradition emerged again blending with Marxist ideology.
   Russification of various nationalities accelerated after World War II. Histories had to be rewritten to demonstrate that the incorporation of minority nationalities into the Russian state was a positive good in all cases. Basically contrary to Marxism, the new interpretation was fitted into Marxist dress by such means as stress on the progressive nature of the Russian proletariat and the advanced character of the Russian revolutionary movement, which benefited all the peoples fortunate enough to be associated with the Russians. The quite non-Marxist vice of anti-Semitism found fertile soil in the Soviet Union. In his last years Stalin conducted a fierce attack on “cosmopolitanism” trying to wipe out enthusiasm towards contacts with the West, developed during and after the War.
   Meanwhile the regime was becoming more ambitious and self-assured. The Soviet leaders actually had reasons to exude confidence in the ideology and politics, and to speak of communist victory in the entire world. Bolsheviks seized power in a backward empire and transformed it into the second greatest industrial state in the world. The USSR continued to move ahead: it inaugurated the space age, its industrial production continued to grow at a high rate, agricultural scene also showed signs of improvement.
 //-- 2.3. Reasons for decline and disintegration --// 
   Progress of the Soviet Union however was slowing down and problems, both internal and external, were piling up.
   Last years of Khrushchev in office (1961–1964) saw a sharp decline of the rate of industrial growth, food production virtually collapsed and constant reorganizations together with hectic campaigns to remedy particular deficiencies were increasingly ineffective in resolving the crisis. As for de-Stalinization or more broadly, a certain liberalization of Soviet life, it seemed to produce as many problems as it resolved. It led in effect to soul-searching and instability rather than to any outburst of creative communist energy. The world situation deteriorated for the Soviets even more sharply with the conflict with China and setbacks in the confrontations against the West (over West Berlin, Cuba etc.). Yet totalitarianism too was deteriorating in the Soviet Union.
   The Brezhnev leadership, which overthrew Khrushchev in 1964, stopped the discussion of the imminent building of communism and the propaganda concerning the early surpassing of the United States in the production of consumer goods. Grave economic shortcomings and failures were increasingly revealed.
   Rural Russia basically remained poor and backward. Industrial workers profited from increased education and cultural opportunities, but their pitiful real wages remained much lower than in the capitalist world. In addition, Soviet workers suffered from the totally inadequate and deteriorating urban housing, medical care. They could not strike or otherwise openly express their discontent. Social differentiation was becoming increasingly acute – the privileged group (party and government bureaucracies, military, prominent intellectuals etc) have enjoyed greater advantages compared to the masses than their counterparts in Western capitalist societies. The nationalities policy became a desperate holding action. Separatist feelings increasingly showed themselves in the Baltic republics. The stability was maintained mainly by ruthless application of power to control and shape every citizen according to the wishes of the ruling party.
   Externally the Soviet Union was also experiencing increasing difficulties. The discipline in the Communist world was further shaken. The ferment in the Soviet camp finally led to explosions in Poland and in Hungary, later in Czechoslovakia. Moscow crushed rebellions but as a result lost many supporters all over the world, including Communist parties ranks.
   The Kremlin’s enthusiasm and conviction that the USA and capitalism in general were on the decline and retreat dramatically receded by the 1970s. The superpower equation was not balanced. Soviet – American parity was confined essentially to the military, particularly nuclear, parameters of superpower competition. In all other fields, especially economic, technological and social, the United States was leading with an ever-widening margin. This fundamental disparity reflected the comparative viability and validity of the two competing systems in the context of contemporary world development. Contrary to Marxist – Leninist dogma, the country supposedly destined to spearhead the progress of mankind was lagging behind the West not only in size of the share of the world’s wealth and power but also in long-term growth rates.
   To offset this adverse tendency, the Soviet leaders were increasing their reliance on the military strength. However, massive investment in armaments was further debilitating the chronically strained Soviet economy. The burden of overmilitarization contributed significantly to the systemic crisis. The system crisis became clearly visible in the late 1970s due to dwindling profits of the Soviet state from exports of energy and other resources.
   That’s how perestroika came about. It was merely an attempt to save the old, obsolete system. It developed as a difficult process of trial and error, of permanently seeking a minimal political base for individual packages of reforms, of certain tactical moves designed for the foreseeable future rather than for years or decades.
   Perestroika failed and the USSR suddenly (as the Tsarist Russia in 1917) collapsed despite the awesome nuclear arsenal and other attributes of power still in its possession. The Soviet Union’s former allies have fully recovered their sovereignty. The collapse of the Soviet Union repeated the fate of the Tsarist Russia: it resulted from the exhaustion of the internal driving forces of the social and economic development. The role of domestic processes was predominant while the impact of external forces and factors on the withering of totalitarian regime should not be underestimated.
   There have been few, in any, examples in history of superpowers disposing of themselves so readily, even collaborating, deliberately or unwittingly, in their own demise – as the Gorbachev regime did. The fate of Yugoslavian multinational state gave a very different example of the disintegration process and its consequences.
 //-- III. Post-Soviet Russia --// 
 //-- 3.1. Democratic program --// 
   The reason for a such peaceful disintegration was the fact that the change came as in the case of Tsarist Russia because of the failure of the political and economic system of the country. The struggle against the system was headed by Russian democratic movement enjoying almost limitless popularity and support in the society, and this democratic movement called for dismantling the Soviet internal empire and making it a union of equal partners. Thus, democrats intended to undermine the influence of the union center and Gorbachev personally.
   The concept of abandoning the imperial heritage enjoyed widespread grassroots support in the country for a number of other reasons. The democratic parties and liberal intelligentsia felt that the democratization made the collapse of the USSR inevitable. To resist it meant conflicts and wars equivalent to the Yugoslavian scenario. Another argument was that without giving freedom to other peoples Russia would never become a normal, democratic state. Finally, Gaidar and other West-oriented economists in the government took the position that the union republics had become an economic burden and an insurmountable obstacle to the reforms. Gaidar kept on stressing that subsidies to the republics, accommodating their material needs and caprices destroyed any hope for the success of his tight-monetary policy. Instead, Kremlin reformers recommended rebuilding ties with the former republics on the basis of mutual profitability. At that time it was believed in Moscow that the newly independent republics would be grateful to Russia for the freedom it had granted them, and that this together with shared political and economic values would enable the former union members to cooperate in building a better future (without tying each other's hands as might have been the case had the USSR continued to exist). In addition, there was the clear expectation that Russia, as the most powerful state, would be accepted as the natural leader among equals.
   Interesting enough much in the anti-imperialist thinking of the Russian democrats of the early 1990s was similar with the Bolsheviks’ platform of 1917. Both wanted to rid off the empire and start building a new bright future in friendship and brotherhood with former parts of the empire as well as with other peoples of the entire planet.
   The difference between these two groups of revolutionary visionaries is that Bolsheviks rejected the existing order in the world and had their own recipes to cure ills of mankind ready, for utilization inside Russia and for distribution everywhere else, while democrats of the early 1990s were fascinated with the realities of the West, wanted to adopt them in Russia and welcomed their adoption throughout the world. Bolsheviks tried to be teachers, democrats were eager students. Though even in this respect the difference is not so big after all, since Bolsheviks based their platform also on a Western ideology – Marxism, believing that this ideology would triumph in the West as well.
   In a way, both Bolsheviks and the contemporary democrats simply continued the tradition started by the Peter the Great – to modernize Russia with the help of the West. Peter the Great wanted to copy Western material achievements and manners, Bolsheviks utilized one of Western ideologies while latter-day democrats, saw the key to a Russia’s brighter future in the application of the Western political and economic system.
   Seeing in the West a model of development, democrats called upon compatriots «to learn from the advanced club how to live in a civilized way». To achieve this aim they proposed: «We should prepare and implement joint programs of reforms regarding the economy, security and conversion with the direct participation of Western experts at all stages» [88 - Moscow News. 1991. September 29.].
   To turn away from the West, insisted the new Kremlin occupants, would mean loosing a precious opportunity and leaving Russia as «the sick man of Europe» [89 - Kozyrev A. Preobrazhenei ili Kafkianskays metamorfoza // Nezavisimya gazeta. 1992. August 20.]. Yeltsin repeatedly declared that Russia and the USA shared «mutual interests» and emphasized the fact that Russia «considered the United States and other Western countries not only as partners but as allies» [90 - Nezavisimaya gazeta. 1993. April 29.], explained that Moscow now shared basic foreign policy principles with the West: «Supremacy of democratic human rights and freedoms, legality and morals» [91 - Rossiyskaya gazeta. 1992. January 31.].
   Many members of the Russian democratic movement felt that the Western connection guarded the new Russia from the comeback of the internal reactionary forces. Kozyrev for instance argued that the strategic partnership with the West in itself would encourage and facilitate democratic development in Russia. Because of this Kozyrev recommended not to put too much emphasis on an «aggressive policy of defending national interests in relations with partners» [92 - Kozyrev A. The Lagging Partnership. P. 62.].
   The West was also considered the main source of aid, urgently needed for successful reforms. The Western community had the necessary material and financial potential and seemed to be ready to share it with the new Russia.
   Driven by the above-mentioned motives, Russia conducted a clearly pro-Western policy. The West was consulted and listened to on internal matters. Moscow went out of its way to be cooperative, to approve the actions and positions of Western governments, and to follow a similar, if mot identical, line in international affairs.
   Moscow, as much as Bolsheviks in 1917, displayed a readiness for self-criticism, for the admission of historical misdeeds and a willingness to correct them through concessions or other methods. The Kremlin expressed penitence for the invasions of Hungary, Czechoslovakia, Afghanistan, annexation of the Baltic republics, domination over East Germany, manipulation of «liberation movements» and communist parties throughout the globe and numerous other mistakes and crimes.
   The main rationale for the change in policy regarding Eastern Europe was the fact, that the communist regimes there were rejected as much as Russian democrats rejected the domestic communist regime. It did not mean that Russia lost interest in Eastern Europe, it rather wanted to deal with reformed neighbors, and felt the cooperation could work well with them. Moscow consciously broke all ideological links and terminated special relations with the remaining communist states, among other things expecting their early demise. The Kremlin joined Western nations in the condemnation of human rights violations in Cuba and North Korea. The relations between the new Russian state and China did not start in a particularly auspicious way either. The ties with ideological and geopolitical partners in the Third World that reached back to Soviet times also deteriorated. The Kremlin ceased to compete with the United States and it did not want to be manipulated by radical regimes which hoped to continue thriving on the contradictions between the «two superpowers».
 //-- 3.2. Obstacles --// 
   The process of transformation of Russia and its foreign policy did not however develop smoothly and quite soon hit serious obstacles. The country fell into a deep economic and social crisis the end of which is still far from sight.
   The failure of radical pro-western reforms has delivered a powerful blow to the camp of the radical reformers. They lost confidence, then unity as they split into warring factions. Quite a few simply left politics, others got engrossed in money making, corruption and the quest for privileges. Many democrats switched to the ranks of the opposition. The parliamentary elections of December 1993 made it clear that, above all, democrats had lost support among wide circles of the Russian population.
   The parliamentary elections of 1995 gave even more clout to the opposition forces, especially the communists. They do not yet control the foreign policy, but their impact on the conduct of Russian diplomacy is increasingly felt. This pressure emanates from the conservative parliament, the «power» ministries (defense, interior etc.), military-industrial complex.
   Equally important is the fact that the government itself is different – radical democrats have been replaced by representatives of the old Soviet bureaucracy, most of whom agree with the public discontent over the foreign policy of 1991. The original democrats, still present in the ruling circles, are adjusting to the changing mood.
   External factors in their turn have been deforming the original pro-Western, anti-Communist and anti-imperial strategy of the Russian democrats.
   Among those external factors the behavior of the West should be singled out. I think it is indisputable that the West has not delivered what it has promised Russia. In any case this is a common belief among Russians, including many democrats. The West, the argument goes, has failed to become a reliable ideological and political ally. Quite a few politicians in the West prefer Russia to remain weak and poor, regarding it as a potential foe. The NATO eastward expansion is treated in Moscow as a betrayal, expression of distrust and even hostile attitude towards Russia, an attempt to isolate it by a new «iron curtain» and finally as a security challenge. Russia has been upset about the unwillingness of the West to endorse the reintegration of the former Soviet republics and especially the leading role of Moscow in that area.
   Russians are unhappy with the results of the economic cooperation with the West. The West is criticized for not substantially extending its aid to crisis-stricken Russia. The West, Russians complain, is trying to turn the former super-power into an «economic colony» of the developed world.
   There is also disappointment with the West as a model for Russia's development. Western advisers to the Russian government have become the target of vicious attacks. Their Russian admirers (among them former Prime Minister Gaidar) are equally denounced. Complaints are heard that the West, especially Washington, currently looks down on Russia and the Russians, treats them as second-rate citizens, openly shows disrespect for Moscow and insults Russia.
   In fact, unequal relations do exist between the West and Russia, which are inevitable: Moscow depends on the West not only economically, but politically as well. This dependence was still evident on the eve of the 1996 presidential elections in Russia. Washington used every opportunity to support Yeltsin.
   The relations with the former republics of the USSR are another important external factor influencing Russian foreign policy. Democrats in Moscow have shed their initial illusions that relations among former parts of the USSR will develop in a friendly and smooth manner. Russians in the «near abroad» have become a serious headache for all those involved. There are controversies over the division of property, arbitrary borders, economic equality, political, ideological, historical issues etc.
   While there is a certain desire of the new states to cooperate more intensively with the Kremlin, the prevailing mood is nevertheless to safeguard the newly won independence. The leaders of the newly independent states have a tendency to see a Russian hand behind their difficulties, and to look for protection against Russia's alleged encroachments elsewhere. Reciprocal moves by the «would-be-protectors» make Moscow even more nervous. Such moves feed fears that Russia will be pushed out of its traditional sphere of influence, isolated and will suffer economically, politically and strategically. An expressed desire of almost every East European state to join NATO has greatly increased Moscow's attention to its former partners in the Warsaw Pact. It has revealed that the East European nations do not look at the new Russia as an ideological and political friend, but rather consider Moscow to be a threat to their security and sovereignty. Difficult issues have arisen before the Kremlin: The questions are how to keep the East Europeans out of NATO and how to attract them closer to Russia? The retreats from the remaining communist countries and the Third World have created additional difficulties for the Russian diplomacy and economy.
   Moscow’s foreign policy also evolved in reaction to changes in the world at large. Just a few years ago, it seemed to Russian (Soviet) democrats that with the end of the Cold War nothing could cloud harmony and brotherhood on the planet. Now, of course, that dream is over. Even high-school students realize that the world of today is unstable, fraught with national, religious, territorial, racial and other conflicts. So, modern day Russia quite similar to what happened to the Bolsheviks in the early 1920s, went through a period of sobering to the realities of the world. Euphoria was replaced by disappointment, bitterness and revival of traditional views on security and great power interests of Russia.
 //-- 3.3. Revival of great-power ambitions --// 
   Due to the internal and external factors, discussed above, Yeltsin's and Kozyrev's foreign policy became the target of criticism. It grew into a full-scale national debate. The debate has been closely connected with the question of the overall development strategy for the country. The diversified views reflect the emergence of a pluralistic society in its transitional stage in Russia. Many of the views expressed in the debate sound like a mixture of Communist and Tsarist Russia’s arguments concerning the outside world and the international role of Russia.
   Right from the start the main thrust of the criticism was directed against the pro-Western «tilt» in Yeltsin's and Kozyrev's policy. Even according to mild critics this «tilt» turned Russia into a «junior partner» of the West, stripped it of its super-power status, undermined Russian security and damaged Moscow's economic, political and ideological interests throughout the world. Russia's stand on the former Soviet republics became the second major area of criticism. The government has been blamed for the destruction of a great state, creation of immense problems for its population, neglect of relations with the new neighbors etc. Which alternatives have been proposed for the original policies?
   The first one is clearly anti-Western. The thesis is advanced that for centuries the West has tried to undermine Russia's strength and influence. Back in the 13th century the Pope sent crusaders to politically and spiritually subjugate the Baltic region and then Russia. If the Russians had not fought off the invaders, Russia would never have become a superpower with a unique civilization. In the following seven hundred years, again and again the West attempted to achieve the ultimate goal of destroying Russia – the best known examples of such attempts were the invasions of Napoleon and Hitler. Finally, in the last decade of the 20th century the West, it is maintained, almost succeeded in eliminating Russia as a superpower, with the help of «traitors» like Gorbachev, Yeltsin and others.
   Those who share fears about the Western threat suggest various ways on how to counter the West. Some feel that Russia should seek alliances with the former Soviet republics. Other go further. Vladimir Zhirinovsky would like to return to the borders of 1900, when, among other countries, Poland, Finland and Manchuria were under the Tzar’s control. Russia’s final push, according to Zhirinovsky, must be made towards the South. Conquering along the way Iran, Afghanistan and Pakistan, Russian soldiers will reach the Indian Ocean and wash their boots in its warm waters. Another prominent imperialist, the editor of the newspaper «Zavtra», Alexander Prokhanov, dreams of the Russian empire stretching from Japan to Portugal. The main obstacle to these ambitious plans is «the modern Carthage», the United States of America. Consequently, the USA «must be destroyed». Prokhanov realizes the difficulty of this task, but he is ready to fight for it, since he «loves the Russian Empire, as other people love horses, flowers or birds» [93 - Zavtra. 1994. March 4.]. Among those who harbor doubts or fears concerning the intentions of the West there are people who suggest other allies for Russia: some single out Iran, many prefer China.
   Another school of thought in the national foreign policy debate unites those who spot enemies everywhere. They call upon compatriots to close the country to the outside world and maintain a tight defense system.
   Finally, there is an opinion, voiced in the national debates in Russia, suggesting a balanced foreign strategy. Its essence is: Russia does not have enemies. It can and should cooperate with most countries of the world, especially the neighboring ones. Moscow should not «tilt» to any side. Because of its geographical position, size, power and history it must maintain balanced relations with the West, the East and the South without trying to ally with one or the other (possible exceptions are the CIS members).
   Due to the impact of internal and external factors and specifically the national debates, the initial foreign policy motives of the new Russia are being gradually modified. The Kremlin has taken the strong domestic criticism into account. It has realized that democratic values and economic reforms no longer trigger enthusiastic responses on the part of many politically active Russians, that the West is not adored, that the bitterness over the break-up of the USSR has been growing, that former friends of the USSR (communist and developing countries) are no longer abhorred by most Russian political elites and that those elites are tired of making concessions and asking forgiveness in the international arena.
   Traditional for the both Tsarist and Communist Russia security concerns are starting to move back to the forefront. Despite pressure from the ranks of the conservatives, the Kremlin does not perceive the West as a direct threat. However, the feeling persists that if Russia falls too much behind the leading powers in the military realm, it could become subject to manipulation and intimidation. There is a growing apprehension that the West, if it is not controlled, may come to dominate Russia economically, may exclude it from Europe, deny it access to Eastern Europe and former parts of the USSR and that a new «encirclement of the Motherland» may start forming.
   Security concerns associated with Russia’s immediate neighbors are even more obvious. The situation in Tajikistan and on its borders with Afghanistan is perceived as a direct threat to Russia’s vital interests. The Caucasus region is another security concern. It is fraught with conflict. The region appears even more ominous because of attempts of a number of Islamic states to interfere in these conflicts. The Baltic states ignite the Kremlin’s security concerns with their mistreatment of local Russians, the denunciation of the Soviet Union’s activities during World War II. It is feared that Estonians, Latvians and Lithuanians might be the first to «start rebuilding the iron curtain» at the Western borders of Russia and that Moscow could be denied access to the Baltic sea and its warm-water ports. The dispute with Ukraine over the ownership of the Soviet Black Sea Fleet, its base in Sevastopol, and the whole Crimean peninsula, as well as tensions involving Russians in Moldova, add to the security concerns shaping the Russian foreign policy. There are also fears of a less immediate nature – the ever-tense situation in Korea, the drama of the former Yugoslavia, the Middle Eastern cauldron and the Japanese claim on the South Kuril islands.
   Nationalism is another increasingly prominent feature of Moscow’s international posture. After having ignored the problem for a long time, the government has at last identified the protection of the Russian-speaking population outside Russia’s borders as a priority. Attempts are made by the authorities to placate the national feelings of the Russians – through historical references and the commemoration of historic dates and great achievements of our forerunners. The ethnic self-criticism (in newspapers, on stage, in TV programs etc.) that was typical in the «perestroika» period, is almost a self-imposed taboo now. Instead, newspapers, scholars, economists and politicians compete to prove the superiority of the Russians over other nations i.e. in the sciences, arts, sports. The Tsarist era which was castigated under the communist system is now presented as a golden age. The communist epoch itself is being less and less criticized lately. Arguments are found to defend Moscow's behavior during the Cold War, to justify its policies in Eastern Europe, vis-a-vis China, in the field of the arms race etc. The new attitude is reflected in Moscow's disillusion about the effectiveness and correctness of the policy of repentance at large.
   Nationalism is closely connected with the Russian great-power ambitions. Russians do not simply want to gain any place under the sun, but a special place. These feelings, temporarily lost during the initial chaotic period after the collapse of the Soviet Union, have resurfaced in the society and are shaping the Russian foreign policy doctrine. (Similar to what happened with the Bolsheviks starting from the 1930s.) Every important document, issued by Yeltsin’s administration and the Foreign Ministry, contains direct or indirect references to the necessity of restoring Russia’s great power status.
   In addition to entering the exclusive club of “G7”, Moscow insists on having its own distinctive position regarding every international issue. It refuses to automatically accept Western initiatives as was the case not long ago. The Kremlin increasingly manifests its inclination to participate in the discussion and solution of all major international disputes, be they in the Middle East or in the South Pacific. It is eager to show its flag on all four countries. Great power ambitions even take the form of long-forgotten Pan-Slavistic and Orthodox solidarity. Many politicians insist on a pro-Serbian policy in the Balkans because Serbs are Orthodox Slavs and because Tsarist Russia had always defended them.
   The temptation to retain global involvement is growing under the influence of many former friends and clients of the USSR. Most of them, starting with India and including Libya and Cuba, need ties with Russia for various strategic, economic and internal political reasons. They warn Moscow against “a futile” policy of reliance on the West and urge it to resume the posture of a close friend of the developing nations. What impresses the Kremlin even more is that previously hostile states like Israel, Saudi Arabia, Oman etc. display an obvious interest in a more stable Russian presence in their regions – as an indispensable power-broker in the settlement of disputes and (or) as a counterbalance to the excessive influence of the United States.
   The Russian foreign policy is also strongly determined by economic motives. Russia badly needs enormous transfers of know-how and technology, capital, expertise and goods. The government realizes that without external aid reforms will not be able to continue. The Kremlin also knows that only foreign capital can help create a true market economy in Russia. In addition, goods from abroad are sought by tens of thousands of traders and millions of consumers. The only way to pay for these products and services is to export raw materials and finished goods. Finding proper markets for oil, tanks, buses etc. is a powerful motive driving Russian diplomacy. Moscow sells weapons to its former foe China almost with the same ease as it sells them to potential Chinese adversaries in India and Vietnam. The economic damage of withdrawal from the Third World is a popular topic of discussion in the Russian capital. Many nations owe Moscow billions of dollars. The only way to make them pay their debts, if not now then at least some time in the future, is to restore friendly ties with the ruling regimes of those countries. Besides, trade and some forms of economic cooperation between Russia and these countries could be profitable. Economic considerations played a role in the reluctance of Moscow to agree to UN sanctions against, among other countries, Iraq, North Korea and Serbia.
   The economic factor, on one hand, pushes Russia to develop close ties with all states. On the other hand, the Kremlin believes it has to protect the country and its weak producers from foreign competition and to prevent the flight of valuable resources and the export of treasures and other items from Russia at low prices.
   Among other things, ideology also plays a part with regard to Moscow’s activities abroad, although the influence of this factor is different from what it used to be back in 1992. At that time, as we have already mentioned above, Russian democrats clung to the Western world and hailed its values, while denouncing human rights violators and dictators. The ideological love affair with the West is no longer dominant. Passion for spreading the democratic gospel has faded. The forces that do not accept Western democratic values are strong again.
   The country studies various ideas, compares them and finds useful aspects not only in Western ideology. At the same time Russian diplomacy is growing more and more pragmatic. Both, the US and China are considered to be important partners, and ideology is not an obstacle to good relations with either. The same goes for Germany and Syria, Cuba and France. The intensity of ties with these and other countries is determined by many factors, but not by ideological sympathies or antipathies.
 //-- IV. Prospects: will Russia Remain a Great Power? --// 
   The above-mentioned motives are gradually changing the pattern of the Russian foreign policy, its original aims and methods. Some of the changes came as a spontaneous response to the new realities inside and outside Russia. Others were sharply contested by various branches of government and individual leaders. Kozyrev for one consistently resisted attempts to move too far away from the West and refused to formulate a revised strategy.
   Now it looks like a certain consensus is being reached. In essence, its aims are to make Russian diplomacy less pro-Western and more balanced, more security-minded, great-power oriented, economically-motivated and pragmatic. On the basis of the realities inside and outside Russia as well as the prevailing opinions of the Russian political and economic elites we may venture to predict that the development will continue in the direction of the described policy. The “near abroad” will dominate Russia’s diplomatic agenda thus reflecting internal politics, the vital necessity for integration and the irresistible urge to restore the traditional sphere of influence. The road to integration will be a bumpy one due to suspicions of the CIS countries’ elites and the positions of the West and Southern neighbors of the former Soviet republics.
   Bilateral and international differences, especially concerning the expansion of NATO and Russia’s bitterness over the lost super-power status will mar Moscow’s partnership with the West. However, the partnership must survive.
   First, Russia does not have the strength to afford a general confrontation with the major world powers. At the moment, its armed forces are no match for the combined military machinery of its potential foes. The geo-strategic position of Russia is even less favorable. The front line has moved from the middle of Germany to the Russian-Ukrainian border. No government could dream of confrontational policies under such strategic circumstances.
   Second, the authorities would have to improve the crisis-stricken Russian economy – both, to bolster military strength and to meet the expectations of the tired and disillusioned population. This cannot be done without importing technology, capital and management know-how. For this reason and also in order to secure the necessary income by exporting raw materials Russia will have to keep the doors to the world open and remain flexible in its relations with the most developed nations on the planet.
   Third, there is basically no major ideological issue which (under any leader) could drive a wedge between Russia and the developed countries. In the final analysis, Russia has no choice but to strive to build a modern society along the lines of Western Europe or America.
   Fourth, the Russian people are fed up with confrontations and wars – even the domestic operation against Chechen separatists has not gathered a popular support.
   Regarding the West, Russia does not pose a strong enough geopolitical challenge to unite the Western powers and make them pool their resources against Moscow. In fact the West needs Russia as a partner in many fields.
   More energetic Russian activities are to be expected in Asia and the Pacific (especially China), in the Middle East and South Asia. In most cases the Kremlin will get a positive response from the prospective partners. The new (or renewed) Russian friendships will create some anxiety in the West and inside the abovementioned regions. For example, Japan might not like further rapprochement between Moscow and Beijing, but the misunderstandings and tensions will be controllable. Moscow will not sacrifice its relations with the West for its friends in the Third World. All in all, Russia will most probably be one of the power centers in the emerging multipolar world – no more aggressive or specific in its behavior than others.
   All the necessary prerequisites for a such role of Russia are present no less than they were present in the imperial and communist epoches:
   – the largest national territory in the contemporary world;
   – fabulously rich and varied natural resources;
   – a huge industrial potential;
   – a well educated and competent population;
   – an awesome nuclear deterrent;
   – vast regions of Eastern Europe, Central Asia and the Caucasus tightly linked to Russia historically, geographically, economically, politically, culturally and, in a long run, depending on Russia for their survival and development;
   – stable interest in Russia’s regional and global role on the part of many states in Europe, the Middle East, the Far East etc;
   – eternal passion of Russians to see their country as a great power, their will to maintain this status, despite all obstacles and hardships.



   Глава 6. «Яйцеголовые» и мы

   Вернемся, однако, к делам Дипакадемии. Уже к лету 1997 года в МИДе пошли разговоры о «художествах» Кашлева, его пьянках и гулянках. В кадровой службе вспоминали, что, и работая до этого послом в Польше, Кашлев вел себя неподобающим образом. Один высокопоставленный кадровик возмущался: Кашлев распродал в Варшаве весь автопарк посольства местным проституткам, они до сих пор гоняют на машинах с российскими посольскими номерами.
   Разговоры дошли до Примакова, и он призадумался. Как-то на предложение заместителя что-то согласовать с Кашлевым Примаков бросил: «А что с ним согласовывать? Сегодня есть Кашлев, завтра его нет!». В другой раз в кругу приближенных министр признал: «Я совершил ошибку, выдвинув Кашлева в ректоры Дипакадемии!».
   Но Юрий Борисович не унывал и линии поведения не менял. Мне лично вовсю хамил, подтрунивал над ИАМПом. На праздновании очередного Нового года съязвил: «Сценарий концерта столь ужасен, наверняка его составляли в ИАМПе». Любимым занятием ректора стали звонки мне в кабинет и домой с воплями, а затем бросанием трубки. Продолжал оскорблять и за глаза. Использовал для нападок любой повод и любую аудиторию. Однажды разразился бранью в мой адрес в разговоре с хозяйственниками ДА (комендантом, разнорабочим, телефонистом). Его личный шофер как-то поинтересовался у меня: «Почему Кашлев Вам так завидует? Везу его в машине, а он только о Вас и говорит, и столько зависти в его словах! У него, мол, и минуты нет сесть за статью, а Бажанов только и делает, что пописывает статейки!»
   Однажды мы в комиссии с Кашлевым принимали госэкзамены. Слушатель, которому достался билет о внешней политике России, отвечает: «Исчерпывающий анализ этого вопроса дан в статье Бажановых в очередном «Дипежегоднике». Услышав эти слова, Кашлев аж подпрыгнул и завопил: «А мои статьи?! Надо их тоже рекламировать, вывешивать везде!».
   Не только меня, но и всю Дипакадемию Кашлев утомлял прожектерством, суетливостью, непродуманностью идей и инициатив, авантюризмом, пустозвонством, бахвальством. Его стали сравнивать с Ноздревым, Хлестаковым, Бендером, Хрущевым. К тому же Юрий Борисович еще духовно разлагался под воздействием перманентных пьянок. Дошел до того, что стал озвучивать свои похабнейшие анекдоты с трибуны, на официальных собраниях, конференциях, занятиях.
   3 апреля 1997 года я отметил в дневнике: «Кашлев – это катастрофа, вызывает всеобщую ненависть оскорблениями людей, истериками, растранжириванием денег, сплетнями, матом, пьянками». А 5 июля я записал, что ректор – человек «избалованный, распущенный, зацикленный на себе, неуважительный к людям». При этом добавил, что он «очень неуравновешен, в одном и том же разговоре от оскорблений запросто переходит к комплиментам, от припадков ярости – к теплому доверительному тону, от проклятий – к веселым шуткам».
   В марте 1998 года Кашлев поднял новую тему – закрытие ИАМПа, ссылаясь при этом на мнение других проректоров. Взвинтил меня до предела, так что я сон потерял. А шеф время не терял, продолжал за моей спиной настраивать «общественное мнение» в ДА против ИАМПа. В апреле я ушел в отпуск, и, воспользовавшись моментом, ректор созвал совещание, на котором рассчитывал провести решение об упразднении института. Коллеги меня вовремя предупредили, я, прервав отпуск, прибыл на это совещание и принял бой.
   С пространной речью выступил проректор по хозяйственным вопросам. Он утверждал, что академия не имеет права создавать институты. Я назвал его утверждение абсолютной ахинеей. Любой вуз может открывать десятки и даже сотни институтов, центров, лабораторий и т. п. В МГУ и МГИМО, да и в любом другом российском и зарубежном вузе, функционируют исследовательские подразделения. Чем они многочисленнее, тем большим уважением пользуется вуз, выше его рейтинг. Поскольку проректор продолжал спорить, я предложил ему не внедряться в дела, в которых он не разбирается, и сосредоточиться на хозяйственных вопросах, навести порядок в них и вести дела честно. А иначе я приведу в Дипакадемию прокуратуру и посмотрим, что она «нароет» в епархии хозяйственника.
   Коллега на меня обиделся, демонстративно покинул совещание, но зато вопрос о судьбе ИАМПа больше не поднимался. Да и с этим проректором мы в дальнейшем никогда не ссорились, жили в мире и согласии, хорошо сотрудничали.
   Немного притих и Кашлев. В конце апреля, отправляясь в очередную загранпоездку, он даже оставил меня и.о. ректора (со мной такое случилось впервые с 1994 года). Затем на меня же Кашлев взвалил тяжелую, но почетную обязанность подготовить новый Устав Дипакадемии и другие нормативные документы. Все это надо было сделать к июньской Коллегии МИДа, на которой предполагалось заслушать вопрос о ДА. Ректор Коллегию страшно боялся, и поэтому стал со мной ласков и добр. Правда, своей суетой мешал нормальной работе над документами. Тем не менее проекты документов были составлены в срок.
   Сразу же последовало очередное задание – написать проекты решения Коллегии МИДа по нашему вопросу, договоры между Академией и Министерством. Кашлева волновал прежде всего пункт о ректорстве. Мы с коллегами по ИАМПу сформулировали его так, чтобы Кашлев смог остаться ректором после достижения им в 1999 году 65-летия. Обсудили проекты на Ученом совете, много спорили и даже ругались. Некоторые члены Совета резко нападали на Кашлева, требовали, в частности, восстановить возрастной ценз (65 лет) для должности ректора. Я горячо защищал Юрия Борисовича, его линию.
   Еще более острая свара разгорелась на конференции трудового коллектива Дипакадемии (25 июня 1998 года). Я докладывал проекты документов, по ряду моментов мне возразили. Особенно «наседали» некоторые дамы – преподавательницы иностранных языков. В полемику вступил и человек, которого я самолично привел в ДА и считал своим другом. Причем сделал он это исключительно ради «спортивного интереса», чтобы покрасоваться на публике и покуражиться. Он подверг резкой критике пункты по ИАМПу и немедленно получил поддержку пары выживших из ума профессоров. В итоге Устав ДА пришлось перекраивать с участием «бузотеров» уже после конференции.
   29 июня 1998 года нас наконец заслушали на Коллегии. Первым выступил Кашлев. Целый год готовился к этому выступлению и нас, проректоров и деканов, подключил к процессу. Заставлял писать справки, отчеты, предложения. Мы спорили, переделывали и переписывали заготовки к выступлению, и вот кульминация, бенефис ректора. Увы, он провалил бенефис, и провалил с треском. Начал речь с неудачной шутки и продолжал шутить до самого конца. Заметил, в частности, что в России есть так называемые яйцеголовые, ученые с мозгами, и у них головы действительно похожи на яйца. А вот в Дипакадемии, увы, нет «яйцеголовых», наука отстает. Наговорил еще массу всякой чуши, фактически ошельмовал собственное учреждение. А когда посыпались вопросы от членов Коллегии, стал неуклюже оправдываться, защищать и учебный процесс, и науку.
   В перерыве один из мидовцев шепнул мне, что Кашлев «здорово навредил Дипакадемии, вел себя как рыжий, коверный клоун». Я вполне согласился с такой оценкой, и в этот момент ко мне подскочил Кашлев и начал требовать, чтобы я выступил в прениях. Ваше, мол, направление критикуют, надо рассказать о достижениях. Я категорически отказался: «Это Вы сами облили грязью и науку, и вообще всю Академию. Вы и расхлебывайте!»
   После перерыва, подводя итоги обсуждения, Примаков врезал Юрию Борисовичу за все его художества. Особо подчеркнул, что ректор по полгода проводит в зарубежных поездках, пора эти «шатания по свету» заканчивать. А вечером, на коктейле для узкого состава, министр, как мне передали, констатировал, что Кашлева надо немедленно снимать. Ректор МГИМО А.В. Торкунов предложил мою кандидатуру. Примаков ее отверг и велел поискать замену на стороне.
   А Кашлев провел ректорат, на котором потребовал составлять планы, программы, концепции реализации решений Коллегии. Брызжа слюной, дергался, отвергал здравые аргументы. Но прошло некоторое время, и Кашлев опять загулял – устраивал вечера и вечеринки, пил, декламировал стихи, раз за разом уходил в «очередной отпуск», загорал на пляже в Сочи, звонил оттуда и раздавал задания, катался по заграницам, бюллетенил, бахвалился своей трудоспособностью, своими научными достижениями, знанием китайского и других иностранных языков.
   В сентябре 1998 года в МИДе сменился министр. Примаков ушел на повышение, в премьеры, а на его прежнее место Ельцин поставил И.С. Иванова. Кашлев, хорошо знавший нового министра, еще больше приободрился. Постоянно зазывал его в Дипакадемию – то выступить перед коллективом, то на конференцию, то на открытие мемориала выдающемуся дипломату XIX века Горчакову. Иногда это удавалось, и ректор, на радостях, немедленно пускался в очередное дальнее странствие.
   Доходила, однако, информация, что новый министр на самом деле не жалует Кашлева и не отказался от идеи снять его с поста ректора. В начале 1999 года пошел разговор о том, что замминистра по кадрам, всегда активно выступавший против Кашлева, решил двигать в ректоры своего однокурсника по МГИМО, нашего проректора по учебной работе В.Б. Лаптева. Последний все более открыто и решительно противостоял Кашлеву и одновременно приступил к формированию собственной опоры в коллективе.
   До этого скупой на похвалы, он стал осыпать комплиментами мои лекции, науку в ДА, заявляя, что я на голову выше некоторых ведущих российских политологов, а ИАМП – лучший научно-исследовательский институт в России. Вскоре Лаптев напрямую поведал мне о своих ректорских амбициях, попросил поддержки. Подобный зондаж провел с другими коллегами, с мидовцами, ходил на беседу и к ректору МГИМО. Что касается меня, то я высказал мысль, что все равно решать вопрос будет мидовское начальство.
   А оно продолжало колебаться. А.В. Торкунов назвал заместителю министра по кадрам мою кандидатуру, тот отверг. Бажанов, мол, поддерживает Кашлева, нет своей линии. Поэтому в ректоры надо двигать Лаптева, а Бажанова можно сделать первым проректором. Всплыли и другие фамилии – послов, директоров департаментов МИДа.
   Внутри Дипакадемии некоторые из моих коллег-друзей стали подзуживать меня, дескать, давай, баллотируйся в ректоры, народ поддержит. Тем временем нарастали открытые стычки между Кашлевым и Лаптевым, в частности, относительно того, когда и по каким правилам проводить конференцию по выборам ректора. В МИДе Юрию Борисовичу уже открытым текстом дали понять, что не поддержат его переизбрание, ищут нового человека.
   Кашлев, однако, голову все-таки не опускал. Устроил шумное, многолюдное, хвастливое празднество своего 65-летия (13 апреля 1999 года). Я произнес в его честь пышный тост, подарил персональный подарок. Казалось бы, Юрий Борисович должен был ответить взаимностью: ведь я всячески поддерживал его ректорские амбиции, помогал готовить важнейшие общеакадемические документы. Но нет. Сразу после своего юбилея он вновь проявил свою натуру.
   Мы с Наташей готовились к поездке в КНР, где Наташу и меня должны были сделать почетными докторами Пекинского университета, одного из ведущего в Поднебесной. И вот накануне отъезда звонит Кашлев, абсолютно пьяный, и требует вояж отменить. Дел, мол, много. Объясняю, что уже куплены авиабилеты, что нас ждут в Пекине, подготовлена церемония в Пекинском университете, запланированы лекции в разных городах Китая.
   Шеф тем не менее артачился. Напоминаю об организованном мною его визите в КНР по линии ЦК КПК. Зачем же он платит черной неблагодарностью? Твердо стою на том, что отменить поездку нельзя. Утром звоню в кадры МИДа, чтобы получить поддержку. Оказывается, Кашлев опередил – успел пожаловаться на мое «непослушание», «срыв работы Дипакадемии». Кадровики, однако, меня поддержали, и мы с Наташей уехали в Китай.
   Сразу по нашем возвращении в Москву Кашлев устроил ректорат, на котором накинулся на меня с претензиями. Завершил тираду объявлением мне выговора за самовольную поездку в КНР. Я не смолчал: в очередной раз разъяснил, что работа Дипакадемии – это не вечеринки и пьянки, а учеба и наука, которыми он, Кашлев, как раз и не занимается. Шеф вскипел еще больше, стал грозить мне увольнением, я ответил, что скорее уволят его. После этого ректората мы с Кашлевым перестали здороваться.
   В июне 1999 года Юрий Борисович, воспользовавшись Пушкинским юбилеем (200 лет со дня рождения поэта), затащил руководство МИДа на обед в Дипакадемию. Звучали речи в честь Пушкина-дипломата (работавшего в архиве царского МИДа), Кашлев подлизывался к министру, а заодно рассказывал свои «фирменные» матерные анекдоты. А вскоре он поставил перед замминистра по кадрам вопрос о ротации проректоров, засиделись, мол. Замминистра ответил, что если есть желающие, то МИД готов рассмотреть вопрос о командировках. Желающих не нашлось. Отказался и я, тем более что уже знал – Кашлеву найдена замена, российский посол в Англии Ю.Е. Фокин.
   Мой заместитель К.Н. Кулматов продолжал, правда, лить мне бальзам на душу. Убеждал, что в МИДе принято решение ректора на стороне не искать, назначить меня. Но я давно привык к сладким речам зама, всерьез их не воспринимал. Тем более что вскоре из МИДа пришло фактически официальное подтверждение – Кашлев в начале сентября будет освобожден приказом, а затем нам предложат в начальники Фокина.
   В конце августа 1999 года мне поступило реальное предложение от А.В. Торкунова перейти в МГИМО на должность проректора по науке. Немного подумав, посовещавшись со своими, я отказался. Новый коллектив и новая работа меня не вдохновляли, надоело скакать с места на место. В Дипакадемии я уже всех и все знаю, а там? Получится? Ради чего рисковать?
   Добавлю к рассказу о буднях Дипакадемии в тот период некоторые дневниковые записи.
 //-- 5 февраля 1997 года --// 
   Вчера был на совещании у ректора ДА С.К. Романовского. Он сообщил, что сдает полномочия 11 февраля. По информации из ряда источников, следующий ректор Ю.Б. Кашлев уже завидует МГИМО и задумывает перестройку в ДА – еще один очередной реформатор. Все считают других дураками, а себя спасителями нации, отечества, города, учреждения и т. п.
 //-- 9 апреля 1997 года --// 
   Вторник, 8 апреля, был тяжелый день. Ректорат, беседа с А.Ф. Добрыниным, его выступление, совещание по очеркам внешней политики и дипломатической энциклопедии. А.Ф. Добрынин в выступлении пересказывал свои мемуары. Плохая дикция, умелый уход от обобщений и анализа. Так, впечатления от встреч с людьми, пикантные детали переговоров, бесед и т. п. С одной стороны, Добрынин – уникальная личность, посол в течение 20 с лишним лет при пяти, кажется, президентах США! Участник стольких исторических событий! Человек, который знает полмира, и его знает вся политическая элита Запада. С другой стороны, неважная дикция и, вообще, не впечатляет. Мужик как мужик. И все.
 //-- 15 апреля 1997 года --// 
   Дик Комбс из Монтерейского института международных исследований выступил на тему «Подходы в США к расширению НАТО». Выступал просто блестяще – слушал его не отрываясь. Угостил его ланчем, говорили о возможностях сотрудничества. Комбс связан с сенатором Нанном, который в принципе готов тратить деньги на проекты с нами.
   Принимал А.Ф. Добрынина, обсуждали его докторскую, он подарил свои мемуары.
 //-- 29 мая 1997 года --// 
   27 мая принимали знаменитого профессора С. Хантингтона из Гарвардского университета. Наташа произнесла тост в его честь. Тост вызвал восторженные отклики. Проректор ДА В.Б. Лаптев охарактеризовал выступление Наташи как «образец жанра». Кто-то еще сравнил ораторское искусство Натули с уровнем Маргарет Тэтчер.
   …Во вторник, 27 июля, в 16:00 состоялась коллегия МИДа, где Е.М. Примаков вручил мне удостоверение и нагрудный знак «Заслуженный деятель науки Российской Федерации», а также копию указа Б.Н. Ельцина.
 //-- 29 июля 1997 года --// 
   …В документах, посланных Кашлевым на ранг посланника мне, не хватало аттестационного листа. Из-за этого задержка еще на месяц. Заполнял этот лист и стало грустно. Как же трудно давался мне каждый шаг в карьере. 5 лет был референтом – три в Москве и два в Сан-Франциско! Другие, не проработав и года, получили ранги и дальше, как из рога изобилия, новые ранги и должности. А я карабкался, карабкался и никуда, собственно, так и не взобрался. Столько лет упорного труда – и кругом нули.
 //-- 14 августа 1997 года --// 
   …В понедельник, 11 августа, поехал на ректорат к Кашлеву. Он вел себя весьма прилично. Потом была встреча с новыми кадровиками в МИДе (кураторы ДА). Они заявили, что мою характеристику на ранг отложат в связи с проверкой ДА (сентябрь). Всю жизнь сплошные препятствия и рогатки. В то же самое время юнцы запросто получают этот ранг, другие вообще возносятся на уровень министров и заместителей премьеров.
 //-- 27 декабря 1997 года --// 
   Вчера помчался в МИД, где Е.М. Примаков возглавил презентацию книги воспоминаний дипломатов. Мы ее отредактировали и напечатали. На встрече были авторы – Добрынин, Тихвинский, Судариков и т. д. Примаков дал обзор российской внешней политики в 1997 году: диверсификация, недопущение конфронтаций, защита реформ, многополярность и т. д. Удивительно, что многие наши тезисы Примаков как будто-то бы повторяет. То есть мыслим в едином русле. Правда, он министр, а я научный работник, о существовании которого тот же Примаков даже не знает.
 //-- 29 апреля 1998 года --// 
   Вчера был насыщенный день. С утра присутствовал на Горчаковских чтениях в МГИМО. Выступил Е.М. Примаков, как всегда, интересно, хотя ничего принципиально нового не сказал. Далее – академики. Поразил А.А. Фурсенко – из молодого плейбоя, с которым мы сошлись в 1974 году, превратился хоть и в благородного, подтянутого, но старика. 75 лет! То есть ему было в Сан-Франциско столько, сколько сейчас нам. Оказалось, что он помнит о наших встречах даже больше, чем я. Напомнил об эпизоде, когда он выбил контрамарку на пляж отеля «Жемчужина» в Сочи для меня, сына сочинского мэра. Встреча с А.А. всколыхнула воспоминания о молодости, Родителях, Сочи.
 //-- 15 января 1999 года --// 
   К.Н. Кулматов рассказал о беседе в МИДе с нач. кадров А.Л. Федотовым. Кашлева якобы однозначно снимают – за пьянство, гулянки и безделье. Это будет в апреле, когда ему исполнится 65 лет. Замену решили искать в ДА, ибо все три предыдущих ректора, выбранных со стороны, оказались неудачными. К.Н. Кулматов расхваливал меня, и якобы Федотов собирается рекомендовать мою кандидатуру министру. Думаю, что все это блеф. Да и потом Иванов на мою кандидатуру не согласится – всегда был против, а то, что я его чураюсь регулярно, лишь усиливает отвержение меня. И последнее: нужна ли нам эта должность?
 //-- 16 февраля 1999 года --// 
   …Удивил Лаптев – пел мне дифирамбы, словно соловей. Среди прочего утверждает, что старшие дипломаты назвали мою январскую лекцию лучшей. Якобы все, во всех анкетах. Заявлял, что я на голову выше Рогова и Караганова, что ИАМП – лучший институт в России. Человек явно готовится к выборам в ректоры.
 //-- 20 марта 1999 года --// 
   …Дама из деканата сообщила (или скорее подтвердила слова проректора Лаптева), что все старшие дипломаты поставили мою лекцию на первое место в опросной анкете.
 //-- 7 мая 1999 года --// 
   Ректор Ю.Б. Кашлев на ректорате накинулся на меня: он «вкалывает», а я «бездельничаю». Рассорились в пух и прах. Пообещали снять друг друга с работы. Пора его убирать, тем более что коллеги передают, что Кашлев постоянно обливает меня грязью. Из-за этой ссоры пришлось отказаться от поездки в Испанию, куда нас усиленно приглашает Мадридский университет.
   …На банкете в честь Дня Победы коллеги убеждали меня, что следующим ректором буду я. А я никак не переборю зацикленность на Кашлеве. Наташенька успокаивает: помнишь, мол, сколько было нервов из-за скандала в период Козырева, его нападок на О.Г. Пересыпкина, потом хулиганство со стороны С.К. Романовского и его команды. А этот-то Кашлев вообще ничего собой не представляет. Все правильно, но бесит, что один начальник за другим так ведут себя в отношении меня. Не только нет благодарности за работу, поддержку, а есть лишь патологическая ненависть. И зависть.


   Глава 7. Радости, заботы, проблемы

   Наша жизнь не ограничивалась, конечно, делами Дипакадемии и наукой. Публикации трудов и статей, переводы не приносили адекватных доходов, и я по-прежнему искал иных способов зарабатывания денег. Тесно сотрудничал с банком «Юнибест», в том числе на южнокорейском направлении. Пытался использовать связи в руководстве РАО ЕС для вывода на энергетическую корпорацию различных иностранных партнеров. Вел переговоры о мероприятиях по укреплению имиджа Тайваня в России, о рекламных контрактах с южнокорейскими корпорациями «Дэу» и LG. Знакомил друг с другом бизнесменов, наших и зарубежных.
   Почти ничего не получалось, а после дефолта 1998 года сорвалось и то немногое, что ранее удавалось. В частности, банк «Юнибест» отказался от всех своих проектов с Южной Кореей.
   А дома тоже были и радости, и заботы, и проблемы. 4 января 1997 года мы отпраздновали 50-летие Наташи. Вот, что я записал в этой связи в дневнике:
 //-- 4 января 1997 года --// 
   Итак, сегодня Моей Родненькой Наташеньке исполнится 50. В это трудно поверить, но, увы, мы действительно столько уже прожили. Вспоминаю, как мы отмечали этот славный День в Сан-Франциско: спозаранку я бегал по улице Chestnut, покупал цветы, воздушные шарики, всяких игрушечных псов, свинок и другую «живность», подписывал открыточку; к моменту, когда моя Наташенька просыпалась, ее ждала украшенная квартира. Иногда выставлял к двери спальной все предыдущие игрушки и украшения, которые находились в доме.
   Однажды, помню, ездил на площадь Юнион и там в дорогом магазине купил Зайчику набор сыров. Кажется, в тот же день мы поехали втроем (с Таней Иванченко) в Сосолито, зашли в шикарный ресторан на холме, с видом на залив. Начали ужинать в пустом, уютном зале, при свечах. И говорили: у нас «тихий семейный ужин». Но вдруг в зал ворвалась огромная компания, заполнила все места и очень шумно себя повела. С тех пор, когда мы с Натулей становимся свидетелями подобных шумных пиршеств, повторяем: «тихий семейный ужин».
   Хорошо, отчетливо помню, когда Наташеньке исполнилось 33 года. Это было уже после окончания американской командировки, в Москве, на Планетной. На одной из магнитофонных пленок я случайно обнаружил песню Б.Б. Кинга «Когда тебе 33 года», как раз ко дню рождения Кисульки! Потом были празднования этого замечательного Дня в Китае с Рахманиными, Журавлевыми, Медяниками, Л. Корягиной и т. д.
   И вот, словно мгновение спустя, Котику уже полвека. Грустно. Грустно еще и потому, что живем в тесной квартирке, под потолок забитой чемоданами, одеждой, вазами, книгами, бытовой техникой, и лишь приступаем к ремонту в новой квартире (причем весь этот неимоверный труд ложится на моего Кота). Зимней дачи-квартиры, о которой так всю жизнь мечтает Натуля, нет. В цековские годы ездили на выходные зимой в дом отдыха. Сейчас – и дорого, и неудобно добираться. Машину собственную зимой не эксплуатируем, а другим транспортом (автобусы и проч.) с Ниной Антоновной не поедешь (недавнее пребывание в Жаворонках – исключение).
   Первой поликлиники мы лишились, по-настоящему больших денег я так и не заработал, связей и всего остального, что облегчало бы жизнь Кисули, не приобрел. Нет и детей – это, конечно, самое главное и самое печальное. Но, увы, поезд ушел, и их теперь никогда не будет. А, наверное, были бы умные и хорошие у нас детки! И Наташенька моя была бы такой замечательной Мамой!
   Настроение тусклое еще и оттого, что стабильных заработков как не было, так и нет. Сижу и гадаю: а удастся ли что-либо заработать в нынешнем году? Не открывать же киоск по продаже спиртного? Тем более что это все равно не получится.
   Надо мне, видимо, быстрее возвращаться на работу, искать проекты и просто шансы заработать, и тогда настроение пойдет вверх. И не грустить, «седину замечая». «Жить, чтобы жить», как назывался один французский фильм.
   16:30. Продолжаю писать днем 4 января. Когда стало светло, отправился на улицу. У дома купил пять розовых гвоздик в красивом оформлении. Пришел домой, а Наташенька уже проснулась: приносили пенсию Нине Антоновне. Слушали музыку: «Натали» и другие песни. Когда Зайчик встал, вручил ему подарок с пожеланиями: Здоровья, Счастья + Богатства.
 //-- 6 января 1997 года --// 
   Закончу описание дня рождения Кисульки. В 19:00 пришли гости. Стол получился неплохой. Было очень душевно, тепло, весело. Кисочка была в очень хорошем настроении, смеялась, шутила. Острил весь вечер и я.
   Гости принесли роскошные подарки – огромные букеты роз, хрусталь, Абакумовы притащили громадную бутылку греческого коньяка «Karsak», скорее всего, подделка. Викуля и Толя сделали подарок Нине Антоновне к 5 января.
   Сразу после ухода гостей Кисочка все сама убрала, так как будто и не было горы грязной посуды, остатков еды, передвинутой мебели и т. д.
   …Звонили Анечка и Дима из Норвегии (очень долго не хотели класть трубку), Нина Петровна, Журавлевы, многие другие.
 //-- * * * --// 
   На протяжении всего юбилейного дня я вел видеосъемки. Предлагаю комментарии к ним.

   Снимаю пробуждение Натули. Она сидит в кровати, рядом прилегла ее мама, Нина Антоновна. Я объявляю, что уже полпервого дня, а Натуля еще не встала. Наташенька в ответ заявляет: «Я еще не родилась. Или только что родилась и хочу спать».
   Включаю музыку, песня Хулио Иглесиаса «Натали». Нина Антоновна плачет, целует дочь. Натуля встает. Одевается, убирает постель под аккомпанемент песни Джо Дассена «Салют!».
   А вот Натуля уже готовит на крохотной кухне, где трудно даже повернуться. Я острю: «Какая у нас кухня! Просторная, удобная!» Натуля: «Много в ней места. Она не так красива, как удобна». Я опять шучу: «Может быть, уменьшить кухню в нашей новой квартире? Чтобы удобнее была». Вслед за этим причитаю, что Натуля сама кашеварит в свой юбилей. Критикую себя.
   Наташенька: «Отремонтируем новую квартиру и будем гулять в ресторане». Я: «Так я же предлагал тебе пойти в ресторан!» Натуля: «Да я шучу, какой ресторан!»
   Я продолжаю острить, пристаю к Нине Антоновне, выясняю, что она пьет. Отвечает: «Лекарства». Я: «Какая крепость у этих лекарств, 40 %?»
   Следующий эпизод. Наташа прихорашивается в ванной. Я: «Наташка! Ты и так красивая!» Натуля: «Ну зачем подглядываешь?»
   Звонит моя племянница Аня из Осло. Натуля разговаривает с ней: «Ты понимаешь, мы сначала не хотели в нашей тесноте отмечать, но в итоге все-таки будем. Придут Абакумовы, Вика с Толей, Дворниковы. Наша обычная троица, она дома, а остальных еще ждем». Смеется. Племянница долго поздравляет, Наташа неоднократно благодарит и просит «больше не роскошествовать», не говорить так долго, ведь связь тогда была очень дорогой. Натуля вновь и вновь призывает не роскошествовать, подчеркивает: «Ты же должна меня в чем-то слушать!». Просит передать привет мужу Диме и дочкам, поцеловать их.
   Отвечая на вопрос Ани, говорит: «Ничего, все примерно, как было. Так что понемногу держимся». Продолжает: «У нас ремонт, хочешь приехать? Приезжай прямо сейчас. А Диме передай, что я его давно не видела, только на фотографиях. Передай, что люблю его еще больше».
   Трубку берет Дима. Натуля: «Дима! Недавно общались с твоим папой Борисом Викторовичем у Вики. Нам очень понравилось, как он выглядел. Стучу по дереву». Наташенька пытается закончить дорогой для звонящих разговор, но трубку опять перехватывает Аня. Что-то рассказывает, Натуля заразительно смеется. Говорят о троллях, которые они нам подарили. Просит: «Больше не надо. Эти прописались, прописка дорого стоит. Хватит».
   Аня продолжает говорить, в том числе, видимо, о моем отношении к теще. Натуля восклицает: «Нет, нет, он к маме исключительно нежно относится, это все шутки были».
   Натуля наконец настояла на окончании разговора. Разъединяются. Жена комментирует: «Аня решила на всю зарплату наговорить. Заявила мне: “Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, только не вешай трубку”».
   Наташенька передает привет от Ани и ее семейства Нине Антоновне и рассказывает: «Аня сообщила своим девочкам о тете Наташе Бажановой, и теперь одна из кукол, в которые они играют, тетя Наташа Бажанова».
   К нам в гости заглядывают молодые, Аня Дворникова и Андрей Нестерук. Угощаем их вином и конфетами. Вскоре после их ухода прибывают вечерние гости: моя сестра Вика с мужем Толей, Сергей и Ира Дворниковы. Слушаем «Натали», обнимаемся. Натуля демонстрирует музыкальную открытку, которую ей подарила Анюта Дворникова. Ребенок купается в ванной. Приходит последняя пара гостей – Володя и Наташа Абакумовы. Гости садятся за стол, а Нина Антоновна пританцовывает на месте.
   Первый тост. Произносит Нина Антоновна. Тост шутливый. Кавказец желает другу на новоселье, чтобы у того все было, в том числе по телефону в каждой комнате, и хозяин постоянно звонил по ним по 01 (пожарная часть), 02 (милиция), 03(скорая помощь).
   Тост Володи Абакумова. Соскучились, моя Наташа к ним редко заходит на Старый Арбат. Не виделись три месяца: «Хочу признаться в любви к тебе и всей твоей семье. Наташа! Чтобы ты всегда была такая красивая, счастливая и раз в пять лет меняла квартиру на еще лучшую».
   Натуля: «Если уж о лучшей квартире говорить, то эта квартира, которая у нас должна сейчас быть, далеко не лучшая. Если говорить о лучшей квартире, то тогда надо эту квартиру не трогать, сделать ремонт и пусть она себе живет. А лучшую квартиру надо покупать. Просто прийти и купить».
   Теперь Натуля снимает на видео компанию, восклицает: «Ой, а я сейчас обратила внимание, что мы с Ирой Дворниковой очень похожи». Я: «Да, только Ира пьяная, а ты нет». Я постоянно подшучиваю над гостями, присваиваю им прозвища, обвиняю в различных проступках. Натуля рассказывает анекдот. Летит самолет, стюардесса объявляет: «Наш лайнер через 40 минут совершит посадку в Баден-Бадене». Пассажир из новых русских недовольно реагирует: “Только повторять Баден не надо. Не лохи же здесь сидят!”»
   Танцы. Под песню «Натали» моя жена танцует с С. Дворниковым. Я изображаю ревность. Заявляю, что пленку с этим танцем продам И. Дворниковой, зову понятых. По окончании танца Сережа становится на колени, встает, целует Наташу. Я комментирую: «Неприятное зрелище, конечно». Все хохочут.
   Я случайно прикасаюсь к горящей свече, вскрикиваю: «Что там горит, моя рубашка?». Натуля: «Что значит человек впервые в жизни сам себе купил рубашку. Я обычно покупаю, он пачкает и не обращает внимания. А сейчас только прикоснулся и как разволновался, ой, рубашка, костюмчик. Сам себе купил, первый раз в жизни!» Сережа: «Без тебя купил?» Наташа: «Да, нет. Ну как же без меня! Вместе купили. Я же всегда все без него покупаю. Пальто, рубашки, костюмы, брюки на себя меряю».
   Произносит тост муж моей сестры Толя Окин: «Наташа Абакумова развивала правильную мысль. Я хочу ее продолжить. Наташа Бажанова достигла рубежа, когда человек может себе позволить все. Люди в этом возрасте уже не закомплексованы. Им все дозволено по праву. За вседозволенность!». Натуля: «Но это только первый пункт, Наташка Абакумова еще что-то говорила». Н. Абакумова встает и повторяет: «Мы теперь взрослые, и нам наконец-то все дозволено. Мы можем не слушаться, не бояться и жить, как нам того хочется. Мы все были маленькие, маленькие, маленькие, теперь мы уже большие. Жизнь только начинается. Мы теперь выдержанное вино!»
   Натуля: «Я хочу продолжить этот тост. Наташа Абакумова высказала великую мысль. Есть такие важные вещи, которые, к сожалению, невозможно понять до наступления этого возраста. Есть вещи, которые я осознала буквально полгода, год, может быть, два назад. К пятидесяти годам до меня дошли вещи, которые, мне кажется, вы должны своим детям и внукам преподать, чтобы до них это дошло раньше».
   Возникает спор за столом. Почти все говорят, что это невозможно, неосуществимо. Натуля: «Но мне кажется, если направить, давать духовное воспитание, то можно что-то предусмотреть». Толя Окин: «Можно использовать кнут, можно пряник, но все равно, пока они сами себе все шишки не набьют, ничего не получится. Абсолютно».
   Нина Антоновна рассказывает анекдот: «Покупатель спрашивает у продавщицы, свежая ли водка в продаже. Продавщица: “Ты что дурак, что значит свежая-несвежая?” Покупатель: “А что, я вчера два пол-литра выпил, знаешь, как рвало!”»
   Я: «Нина Антоновна произнесла проникновенный тост, а Сережа решил, что это анекдот. И ему все анекдоты нравятся». Нина Антоновна тут же произносит тост: «Желаю каждому столько неприятностей, столько бед, сколько капель останется в вашем бокале!»
   Нина Антоновна жалуется, что не может найти покупателя на какие-то вещи. Наташа Абакумова: «Чтобы у вас всю жизнь были только такие проблемы! Ваша Наташа должна Вам помочь!» Моя Наташа: «У нас разная специализация!»

 //-- * * * --// 
   На праздновании юбилея желаем Натуле крепкого здоровья. Проблемы со здоровьем уже начались. Особенно беспокоила бессонница, без снотворных жена не засыпала. Оставалась фактически прикованной к постели теща Нина Антоновна. Приходилось периодически помещать ее в больницу, а в остальное время постоянно пользоваться врачебной помощью на дому. Были и хорошие новости: вылечилась от недуга племянница Анюта.
   А я, начиная с середины 1996 года, заставил себя ежедневно заниматься физкультурой. Выходил на воздух, делал гимнастические упражнения и бегал. Раньше я проделывал все это лишь в теплый сезон, теперь же перешел на 12-месячный спортивный режим. Делал зарядку вне дома даже в 30-градусную стужу.
   1997 год прошел у нас под знаком ремонта в новой квартире. Процесс периодически замедлялся, а то и вовсе замирал из-за нехватки средств, занятости мастеров другими проектами. Наташа бесконечно вела переговоры с бригадиром, инженером, мастерами, жэковским начальством, фирмами – поставщиками материалов и оборудования, соседями. То надо было подтолкнуть процесс, то уточнить дизайн, то договориться с ЖЭКом об отключении воды и электроэнергии, то успокоить соседей, которым мешали шум и мусор со «стройки века». Сформировала Наташа отдельные и при этом объемные досье по предметам обихода, необходимым для новой квартиры. Список магазинов, где можно приобрести стиральные машины, марки этих машин. То же самое по кухонным гарнитурам, газовым плитам, пылесосам, утюгам и т. д.
   6 января 1998 года мы наконец въехали в отремонтированную квартиру, которая, в сравнении с квартирой Нины Антоновны, смотрелась как дворец. Поражал простор – ведь в тещиной квартире мы еле протискивались между коробками с одеждой, стопками книг, сумками с консервами.
   В марте 1998 года мы посетили писательский поселок «Красновидово», где наш сосед по даче в Троицкой и друг Евгений Степанович Чигирин заведовал строительством очередного жилого корпуса. Показал различные квартиры, 2– и 3-комнатные, 2-этажные, рассказал, кто где проживает в поселке, в том числе всероссийские знаменитости М. Захаров, А. Ширвиндт, Э. Радзинский и многие другие. Собирался свести нас с председателем кооператива Л. Айрапетяном на предмет переговоров о покупке квартиры. Председателя не застали, но он просил нам передать, что есть свободная 3-комнатная квартира. Цена нас не устраивала, и мы решили поискать армян, которые могли бы воздействовать на земляка в нужном русле. Я использовал связи в посольстве Армении в Москве, и в конце концов в апреле 1998 года мы, одолжив деньги у друзей, купили квартиру довольно дешево.
   Начался очередной ремонт, даже не один, а сразу два – в Красновидово и в квартире Наташиной мамы. И опять все неимоверные заботы легли на плечи супруги. Особенно досаждали строители, которые то пропадали на неделю-другую, то портачили, криво клеили обои, неправильно собирали сантехнику и т. п. И все-таки к октябрю 1998 года ремонтные работы завершились. Мы начали пользоваться квартирой в Красновидово на круглогодичной основе.
   К тому времени дача в Троицкой уже не вызывала у нас прежних восторгов. Во-первых, потому что в Москве мы поселились в хорошей квартире, на фоне которой Троицкая выглядела как трущобы. Во-вторых, появилась гораздо более комфортабельная дача в Красновидово. В-третьих, участок и постройки в Троицкой старели и хирели, а ухаживать за ними не хватало ни сил, ни времени. Кроме того, раздражали регулярные перебои с подачей электричества и воды, другие бытовые неудобства.
   Пугали горы накопленных за многие годы материалов и сувениров – книги, брошюры, путеводители, журналы, газеты, открытки, письма, пригласительные билеты, афиши, статьи о нас в газетах, ресторанные меню, монеты, пластинки, марки, куклы, декоративные тарелки и проч. Ясно было, что почти ничего из этого никогда в последующей жизни не пригодится. Но выкидывать собранное не поднималась рука, а на разбор завалов не хватало физических и душевных сил. Только гораздо позднее мы постепенно стали перевозить всю эту меморабилию в Красновидово и в Москву.
   Продолжала доставлять хлопоты «Волга». Ломалась она буквально через день, а каждая починка была сопряжена с загородными поездками к знакомому мастеру и лихорадочным добыванием запчастей. Случались и аварии на квартирах – то в одной, то в другой давала сбой сантехника, затапливали нас и соседи сверху.
   Периодически преподносила сюрпризы сфера услуг, словно вспоминая свое «славное» советское прошлое. Так, однажды я покупал билеты в московском представительстве немецкой авиакомпании «Люфтганза». Трудились там исключительно россиянки. Дождался своей очереди, сделал заказ. Принявшая его девушка ушла с документами в служебное помещение. Жду пять минут, жду пятнадцать, полчаса. Девушка никак не возвращается. Обращаюсь за помощью к другой сотруднице за соседней стойкой. Позовите, мол, подругу. Та раздраженно отвечает: «Ждите. Раз велено было ждать, ждите». Проходит еще минут десять. Я опять апеллирую к «соседке», прошу поторопить ход событий. Получаю еще более суровый отпор: «Не мешайте работать. Вы же всех нервируете!» Замолкаю.
   Минут через десять из служебного помещения появляется незнакомая женщина с билетами в руках. Оглашает мою фамилию, интересуется, есть ли такой в зале. Откликаюсь. Женщина спрашивает: «А почему ваши билеты валялись в служебке на столе?» Объясняю, как все было. Из последовавшего комментария женщины понимаю, что сотрудница забыла про мои билеты. Оставила их в служебке и ушла с работы. Закончилась ее смена.
   Порой доставляли головную боль просьбы друзей и знакомых, постоянно, из года в год, у кого-то из них дети поступали в МГИМО, и к нам обращались за помощью. Уговаривали подыскать репетиторов, достать экзаменационные билеты, обеспечить положительную отметку на экзамене, а то и вовсе гарантировать прием в институт. Не всегда удавалось помочь, друзья обижались, некоторые – всерьез и надолго, а то и навсегда.
   Дела делами, хлопоты хлопотами, но надо было иногда и отдыхать. В театр и кино мы не ходили, посещали лишь дипломатические приемы, когда приглашали, обедали в ресторанах. Но вот в марте 1998 года приятель предложил нам отдохнуть в санатории «Михайловское». Разместился санаторий на территории бывшего дворца графа Шереметьева, что в 50 км от Москвы по Калужскому шоссе.
   Природа там замечательная, хвойный лес. На земле еще лежал снег, многочисленные дорожки были затянуты льдом, кое-где посыпанным песком. Поразили постройки – дворцовая, пышная архитектура, но все пришло просто в ужасающее состояние. Почти руины. Страшно было смотреть на эту разложившуюся роскошь.
   Разместили нас в люксе. В огромной гостиной стоял стол человек на 20, а вокруг – пианино, огромный телевизор, шкафы с вазами. А вот кухня и две спальные оказались миниатюрными, с туалетом и ванной между ними. Когда пользуешься санузлом, то будишь всех отдыхающих в обеих спальнях, сантехника работает со скрипами и грохотом.
   В первый вечер мы пошли гулять по территории. Безлюдно, воздух морозный, чистый снег. Посетовали, что такое место деградирует. Наташа объяснила, что Михайловское – профсоюзная восстановительная больница для сердечников, предприятие убыточное, отсюда и убогость. Но ведь мы же коммерческие клиенты, значит, и другие должны быть?
   К концу пребывания в Михайловском мы поняли, что заманить туда клиентуру непросто. Цены – европейские, сервис – чисто совковый. В течение целой недели у нас ни разу не поменяли белье, не вынесли мусор. А спаренный с канцелярией телефон беспрестанно трезвонил. Никуда не годилась и еда. А на стене, окружавшей санаторий, в нескольких местах красовались надписи «Зуев – вор». Это о гендиректоре а/о «Курорты «Михайловское», человеке очень интеллигентной внешности, приятном и обходительном.
   Отдохнули мы однажды и в Сочи. Тянуло туда постоянно, а выбрались только в 1999 году. Предлагаю вниманию читателя дневниковые записи о путешествии в город моего детства.
 //-- 25 января 1998 года --// 
   …Надо съездить в Сочи на Папулькину могилу. Не были там, как и в Сочи вообще, кажется, 10 лет. Натулька подсказывает, что последний раз посетили город в 1988 году. Так оно, видимо, и есть. Кошмар! 10 лет не быть у Папули и на Родине, где вырос и провел, конечно же, лучшие, самые светлые, полные чувств, цвета, запаха, эмоций годы. В нынешнем году необходимо исправить положение.
 //-- 15 августа 1999 года --// 
   Готовимся к вылету в Сочи. Наконец! В прошлом году так и не собрались, хотя и планировали. В Сочи остановимся в квартире бывшего Папиного водителя Бориса Сауляна. Почти двадцать лет прошло с тех пор, как Боря перестал работать с Папой, но сам Борис, его жена Анжела, дочки Джульетта и Карина так и остаются нашими самыми близкими друзьями в Сочи. Боря ухаживает за Папулиной могилой.
 //-- 17 августа 1999 года --// 
   Пишу уже в Сочи, в квартире Бори Сауляна. Вылетали из Шереметьево-I, где в последний раз были в 1991 году (направлялись в Сеул). Мало что изменилось, за исключением примет современного российского капитализма: платная стоянка (и никакого другого подъезда к зданию аэропорта), масса торговых точек. Зал от этого принял красочно-бардачный вид, как московские ж/д вокзалы.
   Поднялись на второй этаж в зал ожидания, через который столько раз в 1970-е годы улетали в США. Зал тоже повеселел, стал пестрее, более живой и интересный. «Украсился» двумя буфетными стойками и одним книжным прилавком. Цены заоблачные. Пачка арахиса, которая в городе стоит 6 руб., там – 20 руб.
   Просидели с час в зале, пока не объявили посадку. Далее автобус, ожидание в нем у трапа. Самолет Ил-86 – огромный, три ряда кресел, с отделением для ручного багажа. Просторный, чистый (даже туалет), но неудобные, узковатые, сиденья, без рекламной литературы об а/компании, радиорозеток и т. п. Обслуживание неконфликтное, угощали вином, холодным обедом.
   Залетали в аэропорт Адлера с моря, и мы увидели серую поверхность воды и знакомые очертания берега с белыми россыпями домов. Сели под бурные аплодисменты пассажиров (самолет-гигант был забит до отказа). Аэропорт все тот же – скромные старенькие постройки среди буйной экзотической зелени, с шапками гор на горизонте. Рядом со старым строится новый аэровокзал, но, как позже выяснили у Бори, на его завершение не хватает средств.
   Нас высаживают из автобуса у багажного павильона. Рассматриваем как следует пассажиров. Преобладает молодежь. Мамы с малыми детьми, подростки, девицы и парни. Людей постарше мало. Модников и модниц не видать. Или изменились наши представления о таковых? Крутых и начальственных особ явно не просматривается. Ждем багаж, который очень нескоро, в час по чайной ложке, стал поступать на конвейер. За время ожидания приземлились лишь три самолета, но со страшным ревом. На летном поле наблюдаем диковинное зрелище: самолеты «экзотических» а/компаний типа «Черноморские а/линии», «Самара» и т. п.
   Вообще, теперь для нас все в этом краю диковинно: ведь мы не были в городе моего детства 11 лет, с 1988 года. Тогда это был Советский Союз, социалистическое государство, испытывавшее товарный голод. А сейчас? Настоящее нам предстояло увидеть. Кстати, после распада СССР и развала соцсистемы мы вообще никуда из Москвы в российские регионы не выезжали. В 1994 году я съездил на поезде в Минск, в 1997 году мы с Натулей проследовали также на поезде через Россию и Украину в Австрию. Вот и все.
   Все 1990-е годы я испытывал ностальгию по родному Сочи, мечтал увидеть дом детства, посетить Папулину могилу. Но, увы, каждый год находились причины, по которым не удавалось вырваться сюда. И вот раз за разом, взлетая в воздух на авиалайнере, отправляющемся за рубеж, я с тоской думал: «Куда мы летим? Лучше бы в Сочи!».
   И вот свершилось. Выходим с вещами. Нас встречают Боря и Анжела. Чуть постарели. Боря погрузнел, поседел. У Анжелы меньше перемен. Поцеловались, вышли на привокзальную площадь. Вдали – старое здание вокзала. К нему тянутся павильоны типа того, из которого вышли мы. Масса таксистов-леваков, магазинов, кафешек. Пестро, ласкает глаз. И вокруг кипарисы, пальмы. На удивление нежарко. Дует свежий и вкусный южный морской ветерок. Конечно, уже 8 вечера, но я все равно ожидал сингапурской духоты, а ее и нет. В павильоне предлагали гостиницы, частные квартиры, такси. У отеля «Жемчужины» отдельная стойка. Так что устроиться можно. По дороге Анжела услышала, что «левак» просил у пассажира 300 руб. до Сочи (это 12 долларов, по-божески).
   У Бори «Волга» своя, выпуска 1987 года. Пробег – скоро 100 тыс. км, но ухоженная и уютная. Выезжаем из аэропорта. Знакомая улица, на ней выросли замки из красного кирпича (наподобие московских, в дачных районах). Хотя и вперемежку со старыми, более скромными домами и домишками.
   Шоссе, – скоростное, прямое, мимо гор, в которых раньше петляла узкая дорога. На некоторых участках шоссе мы бывали уже в 1980-е годы. Но теперь оно идет непрерывно до Мацесты. Машин мало, шоссе полупустое, по сторонам много новых красивых домов и гостиниц (дачи «новых русских», местных; чужим губернатор Кубани Кондратенко землю давать не велит).
   Слева море, и в него на наших глазах садится красный диск солнца. Натуленька восклицает: «Прямо как на картинках Петра Игнатьевича!»
   Чем ближе к Сочи, тем сильнее меня охватывает ностальгия, щемящее чувство по безвозвратно ушедшим жизням родителей, по детству и юности. Какие замечательные, дорогие сердцу, будящие сладкие воспоминания места!
   Вот санаторий «Мыс Видный», в котором отдыхала Наташенька в 1967 году и с которого начались наша дружба и затем любовь. Он на мысе Крокодил. Река Хоста с большим количеством прогуливающихся по ее берегам. «Тещин язык», крутой поворот на старом шоссе, теперь остался в стороне. Лагерь «Спутник», санатории – им. Орджоникидзе, Ворошилова, «Интурист», «Наука», «Правда» (тоже Натулькин санаторий), стадион, Дендрарий, гостиница «Кавказ», цирк, спуск на Курортном проспекте. Зелень великолепна, но даже на скорости видно, что многие знаменитые сочинские сооружения давно не ремонтировались, нуждаются в уходе, свежей покраске. Зато масса ярких кафешек, магазинов, реклам. Этого не было.
   На месте бар «Катюша», где бывали, а вот кафе «Олень» у Мацесты спалили. Остался обгоревший фундамент. Вместо прежней гостиницы «Лазурная» – шикарный отель Radisson. Модерновая заправочная станция с длинной очередью машин. Иномарки здесь есть, но, кажется, их гораздо меньше, чем в Москве. Преобладают вроде бы наши «Жигули» и «Волги».
   На Курортном спуске пусто, и на Платановой аллее маловато машин, но зато рядом жизнь кипит: торговые ряды, масса отдыхающих, свет, шум. Кинотеатр «Спутник», как-то изменившийся, почтамт, «постаревший» жилой дом напротив почтамта. Подъем к парку Ривьера обшарпанный, с разбитой оградой. Огромное панно Ленина у парка, вокруг масса кафе под открытым небом. Парк снаружи выглядит прямо как Диснейленд (огни, музыка, разноцветье). Толпы гуляющей публики.
   Едем по ул. Гагарина, Анжела предлагает подъехать к родительскому дому. Пересекаем начисто забытый мной мост у рынка. Справа видим совсем обветшавший дом, где жила моя сестра Вика.
   Рынок облеплен новыми постройками, но узнаваем. На месте, где ютилась хибарка, что-то типа супермаркета. Улица Роз тоже какая-то не такая. И вот узкий въезд в наш двор. Улица Роз, дом 58. Родительский дом.
   Двор пуст. Песочница превращена в неухоженную клумбу. В центре вместо ивы, искалеченной ядром, которое я в детстве толкал здесь по утрам, поднялось какое-то другое, высоченное дерево. Прежних лавок нет. Места, где примыкали к нашему дому хибары, покрыты беспорядочной зеленью. С замиранием сердца подхожу к дому. Смотрю на третий этаж. Окно справа в нашей гостиной закрыто стеклопакетом, очень оригинальным. Балкон обрамляет ажурная решетка, которая тянется чуть ли не до самой крыши. Внутри угадывается красивая люстра. Решетка немного задернута виноградом. На втором этаже, у соседей Прохоровых, как и в прежние времена, все в винограде.
   Я заглядываю в подъезд, выкрашенный, но скромный. Списка жильцов, что был здесь в 1980-е годы с нашей фамилией, уже нет. Обхожу дом. Уродливые гаражи отделяют его от других зданий, под окнами – те же фруктовые деревья. Наш второй балкон и кухонное окно закрыты плотной стеной виноградных листьев. Детский сад подступил прямо к дому.
   Память уносит меня в самые юные годы, когда здесь был Лесной переулок, маленькие домишки, огромный сад хурмы, уличный колодец с краном. Все это ведь кончилось уже, кажется, в мои последние школьные годы. От переулка остались одни воспоминания. Построили дома, где жила потом Викуля (Натулька напомнила, а я забыл!), некоторые одноклассники, куда наконец переселили соседей из хибар (Вознюки, Захарьящевы и т. д.).
   Боря и Анжела встретили внука Борю (11 лет), сына Джульетты, которая живет по соседству. У нее двое детей. Старшая, Элла, уже поступила в институт (а приезжала к нам маленькой девочкой). Карина лишь недавно вышла замуж (ей 34 года), за боснийца, у него в Сочи строительная компания.
   Постояли у дома, повздыхали, Наташенька всплакнула (это уже было с ней в Сочи несколько раз), и мы поехали домой к Боре, Красноармейская, д. 40, кв. 29. Около дома стоит Борин двухэтажный гараж. Дом летний, сочинский. Хоть и обшарпанный (ни разу не ремонтировался), но живописный. Киска не просто узнала квартиру, но и вспомнила, что стенка стояла в другой комнате. Квартирка чистенькая, аккуратная, но скромная, без излишеств и всяких там евроремонтов.
   Посидели на кухне. Пообедали. Выпили по три стопки водки. Вручили сувениры: китайскую скатерть, китайский чайник (оказалось, что чайник мы уже дарили, слава богу, сейчас другой конфигурации), галстук, три шелковых шарфика, бутылку коньяка. Конечно, все это мелочи. Когда Боря и Анжела ушли (уехали на дачу), мы решили: люди они замечательные, но явно небогатые, надо, во-первых, возместить все потребленные продукты, и с лихвой, во-вторых, оставить энную сумму.
   Выкупались, и долго сидели с Киской на балконе. Свежий ветерок, вдали на горе огни телевышки. Постоянно подъезжавшие машины, голоса молодежи. Легли в 12 ночи, вспоминали, как подружились в Сочи, как приезжали сюда. Вычислили, что были здесь в 1981 году, с помощью Мамульки (она попросила достать для нас путевки в сан. «Сочи» Платонова, руководителя 1 ГУ Минздрава (а до этого главврача сан. «Сочи»).
   Потом уже я сам осмелился обратиться к Платонову. И он не отказал. Отпуск в 1983 году, приехав из Китая, мы вновь провели в сан. «Сочи». Ну а дальше 1984 год – Крым, гостиница в Ялте (помог О.Б. Рахманин). 1985 год – нигде не отдыхали, потом 1986, 1987 годы – Прибалтика, Киске на юг не разрешали. 1988 год – снова Сочи, сан. им. Ленина. 1989 год – ГДР, 1990 год – круиз по Средиземному морю, 1991 год – Ю. Корея. Ну и дальше никакого отдыха, только загранпоездки, интенсивные, рабочие, а отдых – исключительно в Троицкой.
   Я знал, что не смогу спать в первую ночь в Сочи после такого перерыва. Проснулся, опять вспоминал детство, мысленно писал дневник. И вот в 3 ночи встал, а сейчас уже 4:45. Даже ночью изредка подъезжают машины, слышатся голоса. А так – постоянный гул цикад. От Бори узнали, что моего одноклассника, бизнесмена Т. Чернокондратенко, убили, директор ресторана «Огни Сочи» Г. Петросян умер, до этого разведясь с женой, с сыном какие-то неполадки. В общем, развалилась семья. Моя учительница литературы, а затем коллега Папы в горисполкоме С.Д. Семенова тоже умерла. Людей словно сдувает с лица земли. Быстротечна жизнь.
   Не будем, впрочем, печалиться. Жду рассвета, чтобы пройтись по городу. А в 11 ч разбужу Киску. Пусть высыпается.
 //-- 18 августа 1999 года --// 
   Итак, вчера был первый день нашего отдыха в Сочи. Не спал я в предыдущую ночь до 5 ч, потом на балконе заснул, встал уже где-то в 9 утра. Киску разбудил телефон. Мы позавтракали и пошли пешком по улице Гагарина в сторону моря. Уже с утра здорово припекало солнце, спасало только то, что в Сочи повсюду пышная крона деревьев закрывает улицы от палящего зноя: платаны, акации, магнолии, кипарисы и т. д.
   Дошли до гостиницы «Кубань». Жилфонд, конечно, и на Гагарина, и почти повсеместно в городе пребывает в плачевном состоянии. Напоминает южный Китай. Здания явно не ремонтировались десятилетиями. Штукатурка и краска слезли, стены надломлены, щербатые, подъезды грязные. Балконы убого застеклены, завешаны бельем. На улицах мусор, у домов вместо клумб заросли сорняков или пустыри с отбросами. Такого, конечно, в прошлом не было. Дома были образцовыми, улицы убирались, за клумбами ухаживали. Конечно, буйная разноцветная зелень, южное солнце скрашивают убогость человеческого бытия. Пейзаж городских кварталов не отталкивает, как где-то в Выхино, выглядит веселым.
   Гостиница «Кубань» скатилась до уровня ночлежки, зато вокруг приметы нового, капиталистического, образа хозяйствования: пивная «Балтика», 24 часа в сутки открыта, масса мелких магазинчиков, частные офисы стоматологов, массажистов, развалы арбузов, мороженое, вода в охлажденном виде на каждом шагу.
   Поднялись по лестнице к парку Ривьера. Вошли в ворота, там, где шоссе уходит в Новые Сочи. Парк выглядит нарядно, красочно. На каждом шагу разнообразные механические аттракционы, великолепные кафе и рестораны, цветники (за которыми, впрочем, ухаживают не больше чем на четверочку). Дрессированные обезьяны, павлины, белая змея у мальчика на шее. Там. где я играл в баскетбол, теперь тоже аттракционы, на бывшей волейбольной площадке – какой-то «Затерянный мир».
   Купили Наташеньке апельсиновый сок, который выжимают прямо у вас на глазах. Киске так понравилось, что она пила его затем весь день, и мы даже рыскали по улицам в поиске соковыжимальных точек.
   Из парка Ривьера пошли на Ривьерский пляж. Он поразил уже с худшей стороны. Торговых точек полно, они даже симпатичные, меню самое разнообразное (шашлыки, гамбургеры, салаты, хачапури и другие кавказские блюда, пиво, вино, в том числе домашнее). Но санатории – «Кавказская Ривьера», «Лазурный берег», которые замыкают Ривьерский пляж с двух сторон, выглядят словно после бомбежки. Здесь прерываюсь – идем на море.
   Продолжаю писать в 15:30, есть несколько минут до очередной «вылазки» из дома. Итак, о Ривьерском пляже. Все санаторные корпуса выведены из строя, и такое впечатление, что они просто догнивают. Никто их не ремонтирует. Двери, окна – все выломано, повсюду грязь, мусор, отходы. Это же относится и ко многим пляжным постройкам, в частности к комнаткам, одной из которых мы пользовались в качестве раздевалки в былые годы. Аэрарии тоже не функционируют, полуразрушены, лежаки и топчаны – страшно смотреть. Людей же масса, даже в море не протолкнуться. Вода мутная.
   Уходим с пляжа после моего короткого купания. Киска отказалась. Идем к Ривьерскому мосту. Мост постарел, посерел, много выбоин в некогда белом камне. А вот Платановая аллея заполнена различными фирменными магазинами, киосками, кафе. У магазина «Мелодия» новый богатый фонтан и торговые ряды наподобие восточных. Лабиринты, в которых продаются обувь, бытовая техника, одежда, украшения, парфюмерия, готовая еда и проч. Остался и гастроном, в котором меняем деньги по очень высокому курсу. В самом гастрономе невероятно душно, витрины, богатые по ассортименту, но неопрятные и неаппетитные.
   Выходим к мэрии. Пикетчики с транспарантами требуют предать суду «жуликов» – мэра Карпова, председателя горсовета и др. Они якобы за счет бюджетных средств построили (или строят) себе дворцы у моря. Боря подтверждает, что спекулируют землей, скопили состояния, делами не занимаются, все мысли только о наживе, обмане. Новые «демократические» лидеры.
   Продолжаю писать на пляже уже в шестом часу вечера. Итак, возвращаемся в 17 августа. От мэрии идем к гастроному № 1 («Поцелуева»). От него остался «кусочек». Бо́льшая часть отдана под салоны (парфюмерия и проч.). А то, что осталось, мало отличается от первоначального варианта, даже прилавки (отделы) на прежнем месте (вино, хлеб, молоко). Ассортимент, конечно, другой и посетителей немного. Зато весь бывший сочинский «Бродвей», вплоть до порта, забит уличными торговцами и покупателями. Ассортимент тот же, что и у «Мелодии». Там купили Киске летние туфли, здесь – мне летние шлепанцы.
   Дошли до порта. И он выглядит полуразрушенным. Набережная же забита уличными торговцами: пирожки, сладости, фрукты, овощи, книги. Турагенты, фото с верблюдом, мартышками, крокодилами и змеями. У берега открыт аквапарк с аттракционами, там же кафетерии и платный пляж «Маяк». Мы поднялись на второй этаж в ресторан «Христофор Колумб», который, как и все точки общепита в Сочи, полупустой (несмотря на обеденное время). Очень красивый, с обширным меню, безукоризненными официантками. Наташенька заказала филе из форели, я – жареную форель с лимоном, а из закусок капусту по-грузински и м/соленые огурцы.
   Вернулись домой на такси. 50 руб. затребовал таксист, я молча заплатил. Дальше были аккуратнее. Переговоры с ними теперь ведет Натулька. Говорит куда и сколько. Убедились, что за 20 руб. никто никуда везти не желает. 30 руб. – обычная такса по городу. Кстати, таксистов в городе пруд пруди. Вереницы на каждом шагу, без каких-либо счетчиков.
   Побыли дома, выкупались. И решили ехать на кладбище без Бори, его не было в офисе. Взяли такси, по пути купили десять алых роз. Кладбище, конечно, разрослось, Аллея Славы тоже. Здесь были лишь единицы могил, сейчас – чуть ли не сотня, в несколько рядов. Не сразу увидели Папулину могилу. Но, увидев, ощутили чувство удовлетворения. Она в идеальном порядке. Чистая плита, два ровных прямоугольника самшита, высокого, сочного. Никаких сорняков. Недостатки только такие: с букв стерлась золотая краска, фамилия из-за бледного фона еле видна. В верхней правой части плиты какие-то пятнышки. Будем исправлять. Постояли, вставили розы в самшит, убрали несколько сухих листьев.
   На маршрутке (№ 2) вернулись в город, к ж/д вокзалу. В Сочи неимоверное количество таких маршрутных такси. Удобно (ходят часто, места есть) и дешево (4–5 руб. на любое расстояние). У вокзала потолкались среди людей, автобусов, по торговой улице Московской спустились к рынку. У рынка туча продавцов. Сам рынок уже закрывался и выглядел ужасно, грязно. Тем не менее купили фрукты и соленья.
   Зашли в мою школу. Во дворе стоянка машин, в том числе крутых. Пошли в здание, я впервые с 1964 года. Первый этаж обшарпанный, неказистый. С трудом узнал дверь завуча, учительскую. Второй этаж – перегорожен весь зал. Узкий проход справа. Двери классов. Сейчас здесь какое-то училище, но вид страшный, лучше бы не ходил.
 //-- 19 августа 1999 года --// 
   О вчерашнем дне. Встал до Натульки, оставался час до предполагаемого звонка Бори. Сауляны же оставили квартиру в наше распоряжение, сами обитают в загородном доме. Пошел погулять рядом с домом. По ул. Гагарина дошел до Хлебокомбината, ж/д полотна и далее до Донской улицы, подошел к мебельному комбинату. Узнается место с трудом. Что-то достроили, видимо, зелень выросла, да может и не дошел все-таки до входа на фабрику, которым мы пользовались во время школьной практики. Район пыльный, шумный, забитый грузовиками, неблагоустроенный. Зато масса магазинов, частных ресторанов, новый завод чешского пива, хлебзавод продает горячий хлеб в розницу.
   Когда вернулся, Натулька уже встала – разбудил Борин звонок. Договорились после обеда ехать на кладбище. А утром мы направились на пляж. Вышли из маршрутки на Платановой аллее, через парк прошагали к морпорту. Кафе «Прохлада» уже нет, стоят совсем новые модерновые кафе. От старых электросетей остался лишь один дом по сбыту э/энергии. Наташенька напомнила, что электросети давно переехали к реке и Викуля там работала.
   Зашли в порт, к причалам катеров и глиссеров. Продают билеты на суда в Стамбул и Трабзон. До Стамбула 2 суток плавания. Билет туда/обратно с проживанием в Стамбуле на борту 2 суток стоит менее 200 $. До Трабзона всего 5 часов на «Комете», и билеты смехотворно дешевы. Но что-то не видно жаждущих их купить. Пусто. Тем не менее девушки в билетной кассе не столько отвечали на наши вопросы, сколько наслаждались сериалом по телевизору.
   Зато группа кавказцев стояла у кассы, где продают билеты в Батуми. Прогулочный катер один – «Гагра», старая, с облезлой окраской, примитивная посудина. Глиссер тоже вроде один, и его у причала не было. Трудно поверить! Ведь раньше здесь кипела жизнь. Прогулочные и рейсовые катера сотнями бороздили прибрежные воды. Как говорит Натулька, или суда вышли из строя, а новых не строят, или спрос упал, ведь в Сочи до нынешнего года не было потока отдыхающих. Видимо, обе причины.
   Из порта переместились на пляж. Купили экскурсионные билеты на Красную Поляну. Весь день, и всего по 100 руб. с человека (по 4 $). На 23.8. Пошли на платный пляж «Маяк». Тоже по 100 руб. на весь день. Там удобные лежаки под тентом, очищенное дно, мало купающихся и хорошая, негрязная вода. Забились в самую густую тень и с удивлением наблюдали, как люди жарятся на невероятном солнцепеке. Отдыхающие, помимо приема солнечных и воздушных ванн, постоянно пользуются услугами находящихся здесь же кафетериев. Пиво, пирожки, крепкое спиртное. По высоким ценам.
   Киса обратила внимание, что совершенно изменилось поведение людей на пляже. Раньше отдыхающие гарцевали друг перед другом, демонстрировали собственное превосходство, выпячивая детали туалета (импортный купальный костюм, тапочки, которые можно было достать лишь по блату, бриллианты в ушах и на пальцах), куря «Мальборо» (или наши сигареты, но из пачек американских сигарет), помахивая перед носом посрамленных конкурентов заграничными целлофановыми пакетами, а еще лучше сумками. Сейчас, когда товарный голод в стране ушел в прошлое, когда заграница перестала быть обоготворяемым запретным плодом, никто уже не выпендривается. Каждый занят собой, ведет себя тихо и более достойно. Единственные придурки на «Маяке» – водители скутеров, которые на бешеной скорости, взрывая вихри воды, дефилируют прямо у берега. Кстати, водные велосипеды, прогулочные лодки тоже практически не видны. Их сменили упомянутые скутеры, парусники, дельтапланеристы.
   Тоже о нравах. Молодые девицы спокойно сидят без лифчиков (отдельные купальщицы), другие слушают в наушниках музыку и пританцовывают, не обращая внимания на окружающих. У некоторых купальники такие, что почти все оголено, включая 99 % зада (мода!).
   Обедали в ресторане, который вечером преображается в мюзикл-холл. Днем он пуст. На огромной площади кроме нас утоляли голод две пары. Под навесом, на свежем воздухе, у самого моря. Но обслуживание на грани фантастики. Молодой человек, очень вежливый, сначала сказал, что все есть, потом выяснилось, что очень многого не было. А затем мучительно долго мы ждали салат, воду, не говоря уже о втором. Еще минут 15 вырывали у официанта счет. Он оказался написанным на клочке бумаги и в 2 раза большим, чем мы ожидали.
   На такси вернулись домой, созвонились с Борей. Приехали на кладбище. Нашли мастера по памятникам, который, оказывается, запомнил меня. Сказал: «Вы же в Китае работали? Я Вам помогал с памятником!» Было это, значит, в 1983 или 1984 годах. Я его не помню. Зовут Виктор Евгеньевич. Он спешил, разговор только начали. Сегодня подъедем к нему в 10:00. У меня возник было вариант сменить плиту, но Киска категорически против: 1) нельзя тревожить; 2) эта плита притерлась, стоит уже 24 года, а в отношении новой гарантий нет.
   Снова направились на пляж «Маяк». Билеты действуют на весь день, до 20:00. Снова купались, я вообще не вылезал из воды. Плавал несколько раз по 1/2 часа, в том числе до буя. Впервые за 15 лет! Киске тоже понравилось. Воздух +30 °С, вода +27 °С.
   После пляжа прогулялись в направлении «Жемчужины». В районе Зимнего театра зашли в ресторан кавказской кухни. Сидели на балконе с чудесным видом на море. Садилось солнце за маяком мор-порта, и мы наслаждались этим фантастическим зрелищем. Ровная гладь моря, поблескивающая тут и там, словно чешуйки рыб, красный диск солнца, чистое небо, свежий ветерок, внизу толпы резвящейся публики, сзади запах мяса на мангале, в глубине площади ресторана оркестр.
   Одна беда – опять сверхмедленное, тягучее обслуживание. Пока принесли Наташеньке котлету по-киевски, а мне шашлык из свинины, мы уже съели всю закуску и весь лаваш. Посуда пластиковая. Молодой человек на просьбу действовать побыстрее мудро ответил: «Это же все-таки настоящий ресторан!». Ненастоящий. Но зато обошлось удовольствие примерно в 10 $ (с напитками).
   Вышли на набережную и направились дальше. Сплошные рестораны, в том числе на молах, выходящих в море, оркестры, аттракционы (тиры, гадания, наперсточники), продажа сувениров и снеди. И толпы гуляющих. Преобладает молодежь, просто дети (на вид по 14–15 лет). Они же сидят в ресторанах, забегаловках. Откуда деньги? Называется, в стране кризис? Натулька объясняет: это же малая толика страны. Единицы обеспеченных, и все стекаются в Сочи.
   Говорят, кстати, в Сочи безработица, многие плохо живут. Но работают… На кладбище мастера сражались в домино, женщина в офисе помадилась, в ресторане, где мы обедали, наблюдали с пляжа, как официанты танцевали, курили, пили, угощались едой и болтали. Таксисты суммы, меньшие 30 руб. не признают, куда бы ни ехать. А вечером от летнего театра таксист захотел 70 руб. Доехали с другим за 40 руб.
   Отмечу еще, что вокруг «Жемчужины» вырос огромный развлекательный комплекс: ресторан «Бригантина» (на шхуне), казино и т. п. Повсюду толпы людей, масса машин.
 //-- 20 августа 1999 года --// 
   Вчерашний день был насыщен эмоциями. Утром заехал Боря, повез к мастеру Виктору Евгеньевичу на кладбище. Нашли его, договорились встретиться у могилы. Он пришел с каким-то невысоким, щуплым мужичком. Последний бурно меня приветствовал, удивился, что я его не узнаю. Назвался, но я до сих пор не могу его вспомнить. Учился на год младше в школе № 4, помнит мои баскетбольные интересы и достижения.
   Но главное в другом. Этот мужчина стал рассказывать о наших общих друзьях детства. Новости шокирующие. Морданев В. давно умер, вроде бы от побоев, полученных в тюрьме. А сидел за пьяную драку. Ушли из жизни: Дж. Силагадзе (автокатастрофа), братья Чантурия (наркотики), называл и другие фамилии, но делал это в столь быстром темпе, что мы и не запомнили. Жив Т. Сухоруков, тренирует кого-то прыгать с шестом в Швеции, В. Дутов – тренер в Курске, Ж. Ляшко – сторож в горисполкоме, Ж. Шварц – в спорткомитете. Обо мне мужичок слышал от Ж. Шварца – «МИМО, Калифорния, Москва». Я бы, конечно, поговорил с ним поподробнее, ведь, как говорит Натулька, мог бы вернуться из Сочи в Москву и считать, что все живы. Неудивительно, что я никого в городе из знакомых не встречаю, поумерли или изменились так, что не узнать.
   На фоне рассказов мы решали с В.Е. вопросы могилы. Договорились положить сверху еще одну плиту из темного полированного камня (какого – он показал на другой могиле), с повтором всего текста. Она будет чуть у́же нынешней плиты, но это не страшно, «каскад» должен смотреться нормально. Ко вторнику (24) он уже сделает все надписи. Приедем смотреть. Цена – 2 тыс. US $. Это нормально, но такой суммы нет с собой (осталось наличными 1.900, из которых 500 собирались оставить Борису в знак благодарности, плюс предстоят текущие расходы). Придется организовывать доставку из Москвы. Позвонили Викуле – не возражает ли она? Нет, Викуля с готовностью поддержала идею, Наташенька тоже за. Об уходе за могилой будем продолжать говорить с Борей. Оставим деньги, чтобы он, как и прежде, нанимал рабочих на подстрижку и прополку. Плита же новая, пачкаться не должна.
   Заехали домой к Боре, переоделись и отправились в морпорт. Боря по дороге объяснил, что порт почти умер. Прогулочные линии, прибрежное плавание, рейсы в другие города, круизы – все кануло в Лету. В порту больше не увидишь океанских лайнеров-красавцев. Только замухрышка «Гагра» с часовыми прогулками в море. На нее мы и отправились.
   Народу набилось на 2/3 вместительности судна. Прошли до Мацесты и назад. Никаких экскурсоводов, только платные фото за штурвалом этого невзрачного, ржавого катерка. Но все равно приятно вглядываться в знакомые с детства очертания берега: вот наш пляж «Маяк», полупустой по сравнению с соседними, концертный зал, отели «Ленинград», «Приморская», Зимний театр, «Жемчужина», «Светлана», Летний театр, санатории – «Правда» и др. Многие пляжи выглядят пустыми. Санаторные?
   Среди пейзажей кое-где проглядываются небольшие россыпи оранжевых крыш новых крутых построек, но таковых немного. Вдали возвышается гора Ахун с башней, на горизонте волны гор набегают друг на друга. За бортом искрится голубовато-зеленая вода, свежий ветерок, голубое небо.
   Выходим на берег, где солнце просто обжигает, от него дуреешь. Особенно от сознания, что рядом Наташенька, которой жарко. Обедаем на набережной, в забегаловке. Едим гамбургеры, Наташенька комментирует: «Худший гамбургер в моей жизни!». Даже не доела.
   Возвращаемся домой на маршрутке, ибо таксисты заламывают большие деньги. Покупаем арбуз, я оставляю Киску дома, а сам отправляюсь в пеший поход по Сочи. Иду по Цветному бульвару, который поражает своей запущенностью, хорошо хоть тенек и растительность красивая, разнообразная. Выхожу на набережную, ул. Чайковского, где жила когда-то Викуля. Иду по берегу р. Сочи. Попадаются фирменные здания, аккуратненькие магазинчики, дорогие авто («мерседесы», «БМВ» и т. п.). На каждом шагу с земли идет торговля овощами и фруктами. Большинство жилого фонда и здесь производит жалкое впечатление.
   Подхожу к школе № 7, которая была извечным соперником моей школы по баскетболу в юношеские годы. Ностальгия охватывает, даже когда смотрю на это стандартное, обветшавшее здание. Перехожу старый пешеходный мост через Сочинку, не только наполовину пересохшую, но и покрытую на мелях буйной растительностью (а ведь разливается река порой так, что все затопляет). Захожу на рынок. Он переполнен продовольствием, но пропитан и различными зловониями, особенно в мясной, центральной части.
   Иду по ул. Роз. Противоположная сторона от нашего дома видоизменилась, какие-то новые постройки. В старых домах-пятиэтажках с обеих сторон появились фирменные магазины (сантехника, медицинское оборудование, что-то авторемонтное). Вновь вхожу во двор д. 58, который кажется теперь каким-то маленьким, съежившимся. Непонятно даже, как втискивались в пространство рядом с песочником скамеечки, на которых всегда сидели бабушки.
   Сейчас двор пуст, никого не видно. А вот на нашем балконе кто-то мирно загорает. С тыльной стороны дома маленький балкон сплошь покрыт виноградной лозой, ничего не видно. Дом оштукатурен в розовый цвет, смотрится хорошо. Натулька, кстати, сокрушается, что отдали такую квартиру. Вот бы, говорит, вернуть ее назад! Мечты.
   Иду к соседним домам мимо школы № 8, где от спортплощадки остались одни воспоминания. Разбит убогий парк, за которым никто, чувствуется, не ухаживает. Углубляюсь в ул. Либкнехта. Здание райисполкома и прокуратуры тоже прохудилось, даже кое-где выбиты стекла. Зато слева вырос красавец банк. А впереди улицу перегородила ярмарка. Занимает всю площадь до Универмага № 1. Масса лавок с самыми разнообразными товарами и услугами. Многие помещения весьма хорошо выполнены. Покупателей (или праздноболтающихся?) немало. А вот и Универмаг № 1. Внутри он ничуть не стал лучше. Напротив, как и «Поцелуевский» гастроном № 1, поблек. Помещения, полки – все выглядит жалко. А я думал, что они превратят эти «столпы» совторговли в красавцев!
   Выхожу на ул. Горького, сворачиваю в сторону нашего первого дома в г. Сочи. Дом в Крестьянском переулке, который теперь стал ул. Войкова. Слева что-то новое построили. А вот бывшая школа ж/д № 6 превращена частично в вечернюю, а частично занята общепитом. Какой-то кафетерий, которых теперь в Сочи мириады. По нашей стороне переулка не видно никаких перемен. Трущобы времен детства. Очень смахивающие на китайские. Сам дом обветшал, видно очень давно не ремонтировался. Вглядываюсь в балконы, пытаюсь вспомнить наш, но не удается, только приблизительно.
   Возвращаюсь на ул. Горького, на доме, где был магазин подарков, теперь вывеска банка «Менатеп». Дверь закрыта. Неудивительно, ведь банк разорился. В Сочи, кстати, банков поменьше, чем в Москве, но тоже хватает. Сейчас почти все они выглядят безжизненными. Слева на ул. Горького находится Бабаевский торговый дом (шик), далее какие-то крутейшие особняки на возвышении. Иду к «Мелодии», на улицы Парковую, Островского. Все как было. И как снилось во снах. Чем больше хожу по Сочи, тем больше осознаю, что почти каждый уголок города снился мне в разное время. Увижу что-то наяву сейчас, и немедленно всплывает в памяти очередной кадр из сна.
   Подхожу к бывшему стадиону, возвращаюсь к ул. Роз. Гастроном на углу – убогость, разбавленная прокатом видеофильмов. А дальше стоят почти неизменившиеся бараки по правой стороне, слева – роддом, превращенный в офисы компаний. Кафетерии на каждом шагу. Тот же детский сад, бывший диспансер, ставший каким-то складом. Сворачиваю к набережной, заглядываю во двор, где жили одноклассницы Л. Берман, Н. Недошидко. Захожу в свой любимый книжный магазин. Теперь это магазин «Здоровье», но продают что попало. Выглядит хуже, чем в прежние годы.
   Снова рынок. Покупаю виноград «дамский пальчик», рядом грузин просит разменять мои крупные купюры 500, 100 на 50-рублевые. Соглашаюсь, даю 800. Пересчитываю полученное. Не хватает 50. Пересчитывает он. Нехотя добавляет одну бумажку. Ухожу, но решаю убедиться, что деньги настоящие. Заодно пересчитываю. Не хватает 6 купюр (300 руб.). Не верю своим глазам. Как он сумел подменить пачки? Возвращаюсь. Объясняю ситуацию. Он делает вид, что ничего не понимает, то дергается, то причитает, но в конце концов возвращает сначала три, потом еще две купюры. Потеря – 50 руб. (2 $). Хорошо, что не больше. И хорошо, что отказался поменять доллары (он и их усмотрел, предлагал по 26 руб. за один). Будет мне уроком.
   Пока я гулял, Киска читала и дремала. Мешали принятая здесь громкая музыка, машины. Направились на очередную прогулку. Доехали на маршрутке до Бзугу (ул. Раздольная), полюбовавшись Курортным проспектом. На обратном пути по дороге вышли у Театральной площади, заглянули в Музей истории Сочи. Он уже был закрыт, но служащая, сидевшая у входа на скамейке, предложила войти. Музей по сравнению с прошлыми временами «съежился» до трех комнат. То есть музея никакого нет. Несколько фотографий, чучела пары животных, кое-какие каменные орудия из древности, рельефная карта Краснодарского края.
   На одном из стендов фото уважаемых людей города: нынешние Карпов и глава гор. собрания, фамилию не помню, Хитаров, А. Журавлева (диктор телевидения), знатный чаевод, строитель, а также общее фото с Косыгиным и местным руководством 1975 года (Медунов, Воронков и т. д.). Воронков обозначен как пред. исполкома, то, что он преступник, упомянуть забыли. О Папуле ничего. Только на одном фото есть Папуля (без упоминания) – встреча Хрущевым суданской делегации в Адлере в 1961 году (34 года назад). Папуля во втором ряду, молодой, красивый, улыбается.
   Человек полжизни отдал городу, не заработав на этом ни копейки. И о нем даже не вспоминают! Какой смысл после этого честно и самоотверженно трудиться, если живешь среди беспамятных людей?! В очень грустном настроении вышел из музея. Киса предлагала поговорить со служительницей, передать ей фото Папули. Бесполезно!
   Прогулялись по Театральной площади. Дорожка для звезд вся выщерблена. Жалкое зрелище. Пошли по аллее к «Приморской». Здесь клумбы более ухоженные. И повсюду приметы нового времени – кафешки, уличные продавцы (мороженое, книги, канцтовары, пирожки).
   Отсюда, от «Приморской», чудесный вид на море. И мы любуемся морем, закатом, портом, пляжами, буйным растительным миром. На склонах, кстати, нет загорающих, как раньше. Здесь любила играть в карты и отдыхать сочинская молодежь, «короли» города в моем детском воображении.
   Проходим мимо санатория М. Тореза, он выглядит заброшенным, но одна часть – крутой особняк с вылизанной территорией. Направляемся мимо к/т «Сочи» к спуску, подходим к ресторану «Каскад». Он превращен в клуб: борьба без правил, в перерывах стриптиз. Рядом ресторан, пустой на 100 %. Смотрим вверх, ресторан «Горка» выглядит покинутым.
   Возвращаемся на набережную и ужинаем на молу. Орет оркестр, его пытается заглушить другой, из ресторана, расположенного неподалеку. За музыку берут 15 руб. с человека. Официантки – девушки. Натали, наученная опытом, просит обслужить побыстрее. В итоге обслуживают вмиг. Интересно, что оркестр играл все время по заказу из зала, в Сочи это принято. Откуда посетители? Екатеринбург, Брянск, Магнитогорск и т. д.
   Сегодня Киску разбудил в 9:00, позавтракали, маршрутка, опять платный пляж «Маяк». Народу полно, публика другая, знакомых по 18.8. не видно. +32 °С. Жарит солнце. Боря говорит, что и он его не переносит, ненавидит Сочи летом. «Да и кто любит жару, – говорит он и добавляет, – никто!»
   14:00. Сидим на пляже. Слушаем радио – Запад усиливает борьбу с русской мафией, отмывание денег Березовским, банками «Менатеп», «Инкомбанк». Воровали миллиардами. Полученные с Запада кредиты уплывали туда же, на частные счета. Я дважды купался, один раз плавал до буя. Киска купается обычно перед отходом, чтобы не сидеть в мокром. Купил две книги: «Эти странные американцы», «Беспутные греки». Вторую читаем, очень интересно. Идеи для творчества.
   Любопытно, что некоторые люди часами лежат под солнцем. Зачем? Чтобы заработать порцию радиации, сжечь свою кожу?
 //-- 21 августа 1999 года --// 
   Закончу о вчерашнем дне (20.8). Вернулись днем с пляжа домой. В 17:30 выехали к месту начала экскурсии на г. Ахун. Это фонтан у морпорта. Зной так и не спал, был просто невыносим. Но очень скоро мы о нем забыли, так увлеклись экскурсией.
   К нам подошла женщина из турфирмы, сказала, что автобус (микро) будет вовремя, водитель очень обязательный человек, не пьет, минимум ест, на диете. Так что он хоть и со свадьбы едет, проблем не предвидится. Приехал вовремя, у следующей остановки женщина, встречавшая нас, вышла, но подсела экскурсовод. В годах, очень милая, толковая, знающая женщина. У парка Фрунзе сели все остальные экскурсанты, человек восемь. Экскурсия с дорогой заняла три часа (в 18:00 выехали, в 21:00 были уже у гостиницы «Москва», в центре), но оказалась на редкость насыщенной.
   Едем по Курортному проспекту, раньше проспекту Сталина. Тянется, кажется, 14 км, до лагеря «Спутник». Санатории в основном построены в 1930-х годах, когда был принят генеральный план развития курорта, Сочи объявлен всесоюзной ударной стройкой. Тогда же и Зимний театр построили (1937). Привлекались знаменитые архитекторы. Главное достояние курорта – Мацеста, там лечат почти все, кроме желудочных заболеваний. В мире редко встречаются столь концентрированные сероводородные источники.
   Многие санатории переживают нелучшие дни, особенно профсоюзные. «Правда» ушла под ФСБ. «Электрон», под Хостой, берет прокуратура. «Дендрарий» не попал в частные руки, функционирует, как прежде.
   Подъезжаем к «Спутнику», здесь сделана абсолютно новая развязка, и мое заветное место, откуда я любовался туманными мысами на горизонте и представлял себя древним греком, лицезрящим Колхиду, исчезло (так по крайней мере кажется с дороги, которая здесь раздваивается, вниз уходит шоссе на г. Ахун).
   Дорога к знаменитому ресторану «Кавказский аул» перекопана, заполнена стройтехникой. По словам гида, реконструкция ресторана вроде бы закончена, видела объявление в газете о наборе туда официантов.
   Поднимаемся на г. Ахун. Дорога прежняя, узкая, плохо покрытая, без каких-либо осветительных приспособлений, указателей. На склонах расположены с 1950-х годов дачи, раньше они были для блатных, теперь для всех. Правда, как говорил Папуля, Ворошилов в 1960-х годах пытался запретить дачное строительство, чтобы пейзаж не портить. 11 км карабкаемся вверх, машин почти не встречаем. Высота горы около 660 м.
   Наверху царит запустение. Знаменитый ресторан, где принимали высшего ранга гостей, сгорел, красивая каменная автобусная остановка полуразвалилась. Везде мусор. Народу почти нет, машин с десяток, из которых пара такси. Рейсовые автобусы сюда теперь не ходят, только туристические, редкие такси. Народу, говорит гид, днем гораздо больше, жизнь все-таки бьет ключом. Но не сейчас.
   Поднимаемся на башню. Вид оттуда просто захватывающий, не знаю, есть что-либо красивее в мире. Справа внизу в дымке Агурские водопады, далее Мацестинская долина, корпуса д/о «Актер», отель «Рэдиссон», далее угадывается центр Сочи. С другой стороны каскады гор, набегающие волнами друг на друга. Голубоватые, покрытые белой дымкой. Потом тисо-самшитовая роща, где-то дальше Красная Поляна. К берегу ближе, между горами, мысами, зажата Хоста. Адлер раскинулся на ровном месте, как на ладони виден. Многочисленные здания, р. Псоу – граница. Аэропорт потому и в Адлере, что там равнина. Погода замечательная для осмотра: солнце, чистое небо, великолепная видимость, сказочно красивая гладь моря. И на горе не жарко.
   Спускаемся с башни вниз, заходим в нашу любимую шашлычную. Посетители сидят за столами на площади и в саклях. Внутри шашлычной все столы пусты. Неслыханно для прежних времен. Невероятно и отсутствие очередей. В буфете перед нами лишь одна пара. Прямо на буфетной стойке расставлены разнообразные закуски, широкий выбор спиртного. Рядом жарят шашлыки. Берем туршу и жареные баклажаны (по большой тарелке), отварной картофель, лаваш, ткемали, 3 бутылки пива «Балтика». Чуть позже готовы и шашлыки. Общий счет – 245 руб. То есть 10 $. Сидим на улице за большим столом. Еда вкусная, но Киска шашлыки не доедает. Говорит, у меня лучше, а главное – много.
   В 20:10 собираемся у автобуса (некоторые из наших ели в другом буфете, что слева от башни). Спускаемся по пустой дороге вниз, народ постепенно высаживается. У гостиницы «Москва» выходим и мы. Идем к магазину «Мелодия», где кафе забиты посетителями. Пешком движемся по темной улице Воровского, где тоже масса народа и на каждом шагу что-то продают. На бывшем кинотеатре «Кубань» вывеска: «Культурный центр». Молодой человек объясняет, что кинотеатра здесь уже нет лет десять. Идем по ул. Роз, заглядываем во двор нашего дома. Квартира светится. Натулька предлагает зайти к приятелям молодости Арику и Лиле Прохоровым, чья квартира под бывшей родительской. Я стесняюсь, хотя можно было бы расспросить об обитателях родительской квартиры № 18. Доходим до рынка и там садимся в маршрутку. Дома пьем ведрами воду, принимаем душ. Но с нас по-прежнему льет вода. Духота, влажность. А теперь интересные сведения, почерпнутые из бесед с гидом.
   1. Двухкомнатную квартиру в Сочи можно купить за 20 тыс. $. Причем хорошую. Значит, трехкомнатную можно приобрести за 40 тыс.?
   2. Комнаты в квартире со всеми удобствами сдают за 150 руб. в день, в месяц – за 4500 руб. Около 180 $. Квартира, как у Бори Сауляна, – 300 руб. в день, за десять дней 3000 руб., т. е. 120 $. В месяц это 360 $.
   3. В прошлом году гостиницы были полупустые. Сейчас все заполнено.
   4. Крутые дачи (и дачные поселки) строятся у моря, особенно к северу от города, где много свободного пространства. Бесчинствует Газпром.
   5. Деньги делаются на торговле и обслуживании. Аренда, субаренда, выплаты субподрядчиками взяток черным налом.
   6. Сотовые телефоны не очень распространены, дорого.
   7. Никаких справочников по Сочи нет, гиды пользуются базой данных турбюро прошлых времен, обмениваются информацией, читают прессу.
   8. Интуристов в городе практически нет, даже в лучших отелях. Лишь редкие, единичные экземпляры.
   9. Местные турбюро отправляют людей за границу. Но ездят сейчас немногие. Фирма нашего гида обслуживает в месяц по несколько человек.
   10. Гид приехала сюда в 1974 году. Сочинского акцента нет и не знала, что он существует. Образ жизни совсем иной, нежели в Центральной России.
   11. Лето тяжелое, очень жарко.
   12. Тисо-самшитовая роща непопулярна среди экскурсантов. Тис – красное дерево, родственно секвойе. Последние дольше живут, быстрее растут.
   13. Кругом убыхские названия: Хоста – хвосты быков, Ахун – от бога Ахын, место жертвоприношений Белой корове. Мацеста – огненная вода.
   14. Организуют поездки на Рицу, в Афон, Пицунду. Там масса российских отдыхающих. Налажена с пограничниками система поддельных приглашений в Абхазию. Практикуется освобождение от армии.
   15. Общественный транспорт поддерживается в хорошем состоянии.
   16. Уже вечером прочли в газете о «художествах» в Сочи Киркорова, Кобзона и т. д. Пугачева требует за концерт 50 тыс. $. Киркоров скандалил в отеле «Рэдиссон», что в номер не подают еду. Не подают же, поскольку в прошлый раз его спонсоры за этот сервис не расплатились. Кобзон возмущался, что не разрешили подъехать машине к трапу, с жены взяли 150 руб. в зале аэропорта для очень важных персон.
 //-- 22 августа 1999 года --// 
   Сначала о вчерашнем дне, 21 августа. В первой половине дня мы на маршрутке поехали в сторону Новые Сочи. Наугад. До конечной. Остановились у некоего санатория «Русь». Пошли от него вниз. Шли долго, вдоль территорий двух санаториев слева и справа. Там царили безлюдье и тишина. Достаточная ухоженность, тень, зелень. Наконец доковыляли до пляжа. Вода более-менее голубая. Жарко. Киска отказалась купаться – из-за брезгливости. Сидела на лавочке. Я выкупался, и мы тут же пошли назад. Такси внизу не было, пришлось короткими перебежками долго подниматься в гору. Наконец поймали такси. У таксиста выяснили, что санаторий «Русь» есть не что иное, как бывший санаторий им. Ленина. Как мы не узнали санаторий, где отдыхали в 1988 году! Не узнали и трассу от него в город.
   Вернулись домой, истекая потом. +38 °С. Чуть отдохнули, и тут звонок. Боря приглашает в гости. А мы уж думали, он о нас забыл. Примчался через 15 мин. Заехали на Пасечную, в гараж за паркетом для углей. Оттуда вид на Новые Сочи, море. Там, в районе Бочарова ручья, где госдача Ельцина, живет Карина, дочь Бориса.
   Направились к Саулянам на дачу (загородный дом). Дача находится на Мамайском перевале, недалеко от совхоза им. Шаумяна. На самом перевале успели купить спиртное: ящик пива, 2 бут. водки, 1 шампанское, 1 коньяк.
   На дачу идет дорога пока без покрытия, но ехать пару минут. Дача оказалась добротным домом, 3 этажа, прекрасная отделка, камень, паркет, 8 комнат. Вид наиболее впечатляющий со двора. В саду Анжела выращивает кукурузу, яблоки, кабачки, баклажаны, помидоры, огурцы и проч. Территория утопает в зелени. Вокруг тоже неплохие дома и участки. Красивые горы, поют цикады.
   Встретились с девочками – Джульеттой, Кариной, мужем Джульетты Гамиком, их младшим сыном Борей, и, конечно, Анжелой. Муж Карины, босниец, так и не пришел. Девочки повзрослели, хотя Джульетта мало изменилась, а Карина похорошела. Джульетте уже, кажется, 38 лет, Карине – 34. Или даже чуть больше обеим. Вся семья удивительно приятная, теплая, умная. Настоящие друзья.
   Сразу сели за стол во дворе, где пробыли чуть ли не до часу ночи. Закуски, затем прекрасный шашлык, пожаренный Гамиком. После шашлыка он же приготовил и красиво подал вареные креветки. Беседовали на все темы. Легли на втором этаже. Рано встали, позавтракали, Боря к 8 утра отвез нас домой, так как нам надо было на экскурсию.
   Интересные тезисы, мысли из разговоров вчера у Бори:
   • Самая крутая 3-комнтаная квартира в Сочи будет стоить не более 60 тыс. $. За 200 тыс. $, как сказал Боря, он нам поможет купить пол-Сочи.
   • Карпов, глава города, родился в рубашке, попал на период, когда можно безгранично воровать, что он и делает; за любую подпись – колоссальные взятки; контракты на работы для города даются только тем, кто платит; живет Карпов в особняке около Мацесты, там же его личный пляж. В подарок получил особняк в районе Новые Сочи, который тут же продал.
   • Реальные отцы города – воры в законе, такие как некий Гусейнов. Именно ему принадлежат особняки на ул. Горького. Об этом все знают, но помалкивают; Карпов и К -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|  
 -------


делают то, что велят мафиози.
   • Губернатор Кондратенко очень популярен, говорит вещи, которые кубанцам нравятся: о необходимости наводить порядок, бороться с жуликами, ворами, защищать коренное население от беженцев, в том числе из Армении. Анжела выражает понимание таким намерениям Кондратенко. При этом есть и обида, что кубанцы, в том числе сочинцы, плохо отзываются об армянах, относят их к «черножопым». Гамик: «Эти же горцы для нас, армян, еще большие враги, чем для русских»; «армяне друзья русских вовеки, жалко, что нет общей границы»; «только армяне могут спасти русских от новой Кавказской войны»; «армяне помогли абхазам побить грузин»; «армяне быстро скрутили в бараний рог чеченцев во главе с Басаевым, когда те ввязались в конфликт в Нагорном Карабахе».
   • В Абхазии страшная разруха, сгоревшие дома, загубленные угодья, пустые дороги; армяне, живущие там, готовы восстанавливать экономику, но абхазы-начальники не готовы. «Абхазам достаточно кукурузы и мамалыги, остальное не любят и не умеют возделывать».
   Теперь о сегодняшнем дне. В 10:00 выехали на экскурсию в район Головинка. Дорога извилистая, но красивая: синее море, горы, покрытые зеленью всех оттенков, санатории, особняки, хотя их немного, гостиницы, кафешки. Проезжаем знакомые места – Дагомыс, Лоо, Уч-Дере и т. д. В районе Головинки сворачиваем в глубь материка, по реке, кажется, Шепси. Широченная, обрамленная красивыми горами, но сейчас полупересохшая.
   Останавливаемся у кафе. Лавки, навес. Заказываем второе на обратный путь: 2 форели, 1 шашлык. Пересаживаемся в кузов старого и ветхого грузовика и по пыльной, неровной дороге, покрытой гравием, продолжаем путь к водопадам. У водопадов огромное количество торговцев вином и коньяком. Пока мы не обращаем на них особого внимания, осматриваем крошечное форельное хозяйство и идем к первому водопаду. 14 м, но ничего впечатляющего. Карабкаемся по скользким камням, кое-где без поручней к следующим. Добираемся с Наташенькой до 4-го и понимаем, что это удовольствие не для нас.
   Возвращаемся, сидим у первого водопада, наблюдаем, как люди барахтаются в мутной воде, фотографируются с «маленьким Кинг-Конгом» (мартышкой), крокодилом и змеей. На мартышку нельзя смотреть. Боря, так зовут мартышку, начинает злиться. Периодически дергается крокодильчик с залепленной лентой пастью.
   Идем в винное пространство. Десятки столов, на которых стоят бутылки из-под газированной воды, и тут же таблички: «Киндзмараули», «Черные глаза», «Хванчкара» и десятки других наименований, многие из которых широко известны на территории бывшего СССР. Цены – 60 р. за литр, 80 – 1,5 л. Торговцы, в основном кавказцы, пристают, предлагают продегустировать свое зелье из грязных граненых стаканов. Нам ясно, что за столь громкими названиями скрывается бурда. Берем то, что, как кажется, более-менее соответствует наименованию: «Изабелла» с малиной. 1,5 л за 75 руб. Продавец-старик внушил нам доверие. Съели по чебуреку с сыром, приготовленные при нас. Вкусно. Запили купленным вином – компот. Вскоре нас доставили к кафе, там пообедали.
   Затем нас повезли в селение шапсугов. Осмотрели их чайную плантацию. Потом лекция. Бойкая молодая девочка на безукоризненном русском оттарабанила текст. Шапсуги – это адыги, они близки черкесам и кабардинцам. А Москва разделила их на разные автономии. На стене фамильное дерево – следят, чтобы до 7 колена не было кровосмешения. Обычаи: жених на свою свадьбу не идет, работает, родственники жены тоже отсутствуют, разве уход дочери из дома повод для веселья? Муж не общается с тестем и тещей, если гостят – даже двери используют отдельные. Мужчины и женщины едят раздельно, чтобы не видны были плохие зубы, насытиться как следует. Много других оригинальных обычаев.
   Попили чай, сфотографировались в бурке, черкеске. Подъехали к священному дереву, неизвестно когда посаженному (то ли в прошлом веке, то ли несколько веков назад).
   На обратном пути гид усыпила дурацкими легендами. Вернулись домой, одуревшие от жары. Ну и климат! Хочется скорее отсюда смыться.
 //-- 23 августа 1999 года --// 
   Спал на балконе, в квартире из-за духоты вообще не могу уснуть. В 2 ночи разбудил разговор под балконом. Мужские голоса, трезвые, без мата. Обсуждение политической ситуации в стране. Один, с довольно грубым голосом, демонстрировал высокую информированность и склонность к анализу. Жириновского назвал не просто «психически больным», но и «преступником, нажившим неправедным путем состояние». Примаков, по словам упомянутого аналитика, опасный человек, все тот же коммунист, который начнет сажать людей. Реальных кандидатов в президенты трое: Примаков, Лужков и Зюганов. Лужков идет на парламентские выборы с Примаковым, чтобы получить побольше голосов. Радикалы, правые и левые, в Думу не попадут. Примаков, помимо всего прочего, «древний старик». Вот тебе и провинция! Не спят, обсуждают политические вопросы. Один из спорящих, кстати, говорил, что его отец поддерживает Жириновского. Другие переубеждали, подвергая Жириновского уничтожающей критике.
 //-- 24 августа 1999 года --// 
   Вчера, 23 августа, с Платановой аллеи в страшной неразберихе сели на допотопный автобус и направились на Красную Поляну. В составе целой кавалькады туравтобусов. Икарусы на Красную Поляну не пускают из-за сложной дороги. Водители должны иметь специальную лицензию.
   Дорога на Поляну тем не менее теперь гораздо проще и короче, чем в прошлом. До Адлера домчались вообще вмиг, а затем двинулись вдоль р. Мзымты вверх. Только один участок в несколько километров действительно сложный и даже опасный. Знаменитый «Пронеси Господи». Узкая дорога, где на первый взгляд не разъехаться и двум машинам, вьется прямо над глубочайшей пропастью, внизу стремительно несутся воды Мзымты и торчат острые скалы. Этот устрашающий пейзаж усиливается рассказами гида о том, сколько здесь билось машин. В двух местах предлагает взглянуть вниз на останки разбившихся машин. Я их так и не увидел. Натулька тоже.
   После опасного участка опять нормальная, прямая дорога в долине. Отдельные места узнаваемы, например у местечка Кепша. Когда-то там было знаменитое форелевое хозяйство и Папуля любил туда ездить с гостями. Теперь хозяйства уже нет. Аналогичное осталось только в Адлере, и мы его на расстоянии, с дороги, видели.
   На подъезде к Красной Поляне слева открывается величественный вид на гору Ачишхо, самое влажное место в России. Виден с дороги и военный пансионат высоко в горах, где мы были со своими родителями в 1970-м году. Сама Красная Поляна состоит в основном из простеньких сельских хаток, окруженных пышными садами. Крутых построек почти нет. Разве что какой-то объект 4-го Управления, еще что-то газпромовское. Некоторые дома сдаются в аренду.
   В Красной Поляне хорошие воздух, климат, склоны для горнолыжного спорта. Сюда якобы любят заезжать Пугачева, Малежик (у него дом), Черномырдин и т. п. В конце 1960-х годов Папа, будучи мэром Сочи, выдвинул идею создать в Красной Поляне базу для проведения зимних Олимпийских игр. Сделал даже проект такой базы. Но никто в верхах не среагировал.
   Мы начали экскурсию с посещения пасечника. Угостил за 10 руб. (стаканчик) медовухой и сбитнем (домашнее вино с приправами). Все это приторно и вряд ли полезно. Потом рассказ о различных видах меда, какой от чего помогает, их распродажа. Вот это бизнес! Торговцы на рынке могут только позавидовать. Туристы, посещающие дом пасечника, непрерывными колоннами скупают мед пудами. Каждая семья приобретает по 2–3 банки на 200–300 рублей.
   Едем дальше, к подвесной дороге, уносящей смельчаков к вершине. Говорят, оттуда открывается красивейший вид. Но и так неплохой. Мы пошли обедать в один из многочисленных ресторанов в окрестности – «Рыбный». Он открыт. Можно самому поймать в бассейне форель. Мы не ловили. Заказ исполнили сразу, принесли огромную форель на двоих. Разделили пополам. Кисульке очень рыба понравилась. Красное мясо, прямо как у лосося (как выяснилось, форель относится к лососевым). Понравилось и то, что в Красной Поляне климат не субтропический, нет такой влажности, не столь жарко. К тому же периодически небо затягивали облака, моросил дождь.
   Просидели мы в ресторане больше часа, он постепенно наполнился клиентами. Шумно проходила ловля в бассейне форели. Вкусно пахло шашлыком с мангала.
   Из ресторана пошли на площадь, где местные жители (греки, эстонцы, русские, армяне и др.) продают мед, орехи, пряники, медовуху. Здесь же, рядом с подвесной дорогой, находятся различные кафе, рестораны, забегаловки. Повсюду жарят шашлыки. Взяли кофе (Котенку) и пиво. Все бы хорошо, но одна в Красной Поляне беда – пчелы не дают спокойно дышать. Лезут прямо в физиономию.
   Двинулись с группой дальше, на нарзанные источники, там, где раньше был ресторан «Медвежий угол», а теперь строится гостиница с аналогичным названием. А мы, кажется, бывали в этом ресторане! С родителями. Набираем нарзан из кранов. Заезжаем еще куда-то, и, наконец, спускаемся вниз. На участке «Пронеси Господи» задержка. Машины встали, так как встретились грузовики, долго не удавалось разъехаться.
   Вернулись домой, отдохнули и вышли на прогулку: по набережной (ул. Конституции) подошли к Мамулиной работе. Сейчас называется Южпромкоммунстрой. Здание постарело, но еще в порядке. Погуляли по дворам в округе. Почти гетто. По набережной пошли к Ривьерскому мосту. За набережной не ухаживают, бордюры, скамейки, клумбы – все разрушается. Тем не менее шарм сохраняется. Прежнего бассейна на той стороне речки не видно, вместо него – пивнушки.
   Подошли к Комсомольскому скверу. Якорь на месте, но нет Папулиных светильников, и вообще грязно, неопрятно. Выходим к порту. Там жизнь, как всегда, бьет ключом. Фланирует молодежь. Обезьяны, верблюд и т. д. Примечательно, что ни здесь, ни в других местах не видно пьяных.
   Ночью разразилась буря. Страшный гром, ослепляющие вспышки молнии, дождь как из ведра. Проснулись и повсюду закрыли окна. К утру природа утихомирилась. Воздух, кстати, свежее не стал. Духота, высокая влажность как были, так и есть. Днем опять прошел дождь, смерч образовался в море, но тут же рассеялся. Сейчас светит солнце.
   С утра поехали на кладбище. Боря уже ждал нас там с Виктором Евгеньевичем. Плиту он сделал. Надпись повторена и очень удачно. Шрифт имени, как заметила Наташенька, прямо как у Папули, с Папулиным характерным наклоном. Плита из черного камня, отполированная. В.Е. говорит: «Это навечно». Ставить будут в конце недели. Договорились, что деньги оставим Боре, он заплатит.
   Побыв какое-то время дома, отправились гулять: «Мелодия», автобус, остановки «Театральная», «Приморская», «Ленинград», поели там в кафетерии (спасаясь от дождя). Наташеньке попался дурно пахнущий жульен из грибов с курицей. Нас убеждали, что это пахнет майонез (хотя его и не должно там быть). Второе: «котлета по-киевски» у Натульки и «сковородка» у меня тоже не очень. Усталые вернулись домой. Наташенька готовится к сдаче квартиры: моет полы, драит кухню. Складывает вещи.
   …Продолжает расстраивать то, что нет никаких упоминаний и напоминаний о том, что здесь полжизни честно и тяжело, самозабвенно и с энтузиазмом проработал Папулька! Обидно и то, что мы на шестом десятке лет отдыхаем как студенты. Кстати, купил сегодня несколько брошюр о Сочи (убогих, правда), газет. Надо будет что-то о городе написать.
   Уже вечер. Вернулись с прогулки. Поужинали на Ривьерском пляже. Полупустое кафе с видом на море, свинцовом после бури, красное солнце, опускающееся за горизонт. Сильный прибой, масса желающих попрыгать на волнах. В кафе большая кавказская компания. Лезгинка, рок-н-ролл и т. п. Небритые мужчины со свисающими рубашками, малютки, отплясывающие танцы.
   …После пляжа прошлись по парку Ривьера. Толпы людей, бесчисленные кафе, аттракционы, диско-бары, обезьянки. Только что вернулись домой. Пребывание в Сочи подходит к концу. Кстати, сегодня первый недушный вечер. Наташенька все время говорит: «Можно дышать».
 //-- 25 августа 1999 года --// 
   Сегодня утром сначала приехала Анжела. Говорили о разном: дети, Сочи, продукты питания, прошлое. В 10 ч подъехал и Боря. Анжела подарила четыре коробки конфет, дала в дорогу вареную кукурузу. Позавтракали, чуть выпили. Боря повез нас в Адлер. Машин много, но добрались без особых помех. Заговорили про книгу о Сочи. Папа, Борина семья, история курорта. Договорились делать ее вместе. Наша задача составить план, согласовать с Борей, затем думать об архивах. У Бори хорошие отношения с нач. горархива Сочи, тот поможет. С мэром Карповым о проекте говорить не стоит – перехватит идею, ведь ему через год в отставку.
   В аэропорту мгновенно прошли регистрацию и оказались в большом опять же самолете Ил-86. Выяснилось, что бизнес-класс отличается от экономкласса только чуть более щедрым набором напитков и, может быть более дорогой едой.
 //-- * * * --// 
   В заключение главы, посвященной нашим домашним делам, привожу дневниковые записи.
 //-- 23 февраля 1997 года --// 
   …Натулька ходила в бывший цековский комбинат, взяла себе костюм (шили ей по заказу), просто великолепный. Кот в нем просто королева. Купила и мне неплохую рубашку за 10 долларов (которая предназначалась какому-то депутату).
   …Звонила Нина Антоновна, голос у нее более бодрый. Видимо, надо было в больницу раньше ложиться, ведь она год находилась дома, где Натулька сама изо дня в день боролась за нормальное давление, приличный пульс и т. п.
 //-- 25 июля 1997 года --// 
   …Долго ждали лета, тепла, дождались, но проводим в тиши-глуши. Душа периодически рвется на какие-то просторы: в Сочи, круиз по экзотическим морям и странам, в живописные горы, древние города, напичканные памятниками и живущими неведанной жизнью, шикарные рестораны. Записал недавно песню в ритме ламбады или чего-то еще латиноамериканского и раз за разом с замиранием сердца слушаю: «за розовым морем, на синем побережье, в горах притаился зеленый городок», и т. д.
   Здорово сказано, моментально расшевеливает ностальгию по детскому Сочи, студенческому Сингапуру, Сан-Франциско и БигСюру, по Санта-Монике и Орегону, по Сямэню и Хайнаню, по Новой Зеландии и Тайваню, по многим другим экзотическим местам, в которых нам довелось побывать. Не хочется стареть и превращаться в малоподвижных, вялых домоседов. Но ведь с нами Нина Антоновна, да и Наташеньке нравится быть на своей скромной даче.
   Главная сейчас проблема – ремонт. Он совсем заглох. Не хватает денег. Уже год, как продали квартиру на Университетском, ремонт вступил в десятый месяц. Бо́льшая часть работ, конечно, позади, но еще немало дел надо проделать.
   Я сдаваться не собираюсь. Напротив, буду еще более энергично и самозабвенно добиваться своих пусть небольших целей. А самая главная из них – чтобы Натуля и Нина Антоновна жили безбедно и красиво.
 //-- 3 августа 1997 года --// 
   Вчера в районе 2 ч дня заехал С. Дворников и отвез нас к себе на дачу отмечать 50-летие Иры. Народу они созвали полный дом, включая всех Нестеруков. Мы почти сразу вошли в кураж и принялись всех веселить. Хороший тост сказала Нина Антоновна. Потом я. О трех качествах Иры: женственность, чувство долга, вечная молодость. Вроде ничего – положу, как и собирался, текст тоста в Папулину книгу. Туда же удачные высказывания Натульки по итогам мероприятия. Касаются они Гнатовского. Он явился на торжество с опозданием. Вид был потерянно-виноватый, пришибленный. Выступил с тостом, в котором выразил благодарность Дворниковым за участие в поступлении дочки Вали в МГИМО. Заодно поблагодарил и подругу Дворниковых Илю за ценные советы. Натали считает правильным, что он не упомянул нас – таков был договор, устраивающий и Гнатовского, и нас. Натулька о вчерашнем тосте Гнатовского: «Дал понять Дворниковым, что он им благодарен, но не должен; дал понять нам, что понимает свой долг, но постарается его не отдавать!» Здорово сказано. И еще (опять применительно к Гнатовскому): «Новые русские, в том числе новые начальники РАО ЕС, конкурентов или уничтожают, или трудоустраивают».
 //-- 15 августа 1997 года --// 
   …Натулька переутомилась из-за ремонтных дел. Давление плохое (118:81; 115:90), пульс частый (80–100). Надо дать ей как следует отдохнуть. Пусть дышит за городом чистым воздухом, больше спит.
 //-- 7 сентября 1997 года --// 
   Вернулись домой в 18:00. На даче написал две статьи и сделал многое другое из того, что планировал. Сегодня погуляли час по лесу и полям. За всю прогулку не встретили ни одного человека! Хотя погода была солнечная и не столь прохладная, как в предыдущие дни.
   …Натулька сегодня себя не очень хорошо чувствует. Давление после прогулки по лесу было 103:79, потом верхнее упало еще ниже. К вечеру ее состояние нормализовалось, но думает завтра поехать к врачам, сделать ЭКГ, пройти другие тесты. Очень уж Зайчик принимает близко к сердцу ремонт, слишком много мотается, крутится в связи с ремонтными работами – отсюда проблемы. Надо беречь Мою Родненькую Кисочку.
 //-- 21 сентября 1997 года --// 
   …В пятницу, 19 сентября, ездили с Натулькой на оптовый рынок. Накупили массу пищевых товаров, включая две коробки сыра «Пармезан» (любимого Наташенькой).
   …В субботу, 20 сентября, Наташенька проснулась совершенно больная: насморк, горло, недомогание. Я в аптеке купил целую кучу лекарств.
   …Приснился страшный сон – как Натулька срывается с площадки в красивейшем парке у моря и ударяется о нижнюю площадку прямо головкой. Мне стало дурно во сне, когда проснулся – еще хуже. Перед этим сном я пробуждался и от Натульки узнал о ее самочувствии, отсюда и сон.
 //-- 28 декабря 1997 года --// 
   День рождения Мамульки. 83 года. Давно, как давно уже не стало нашего Родного Человечка. А вроде бы случилось это горе только вчера. Но сегодня день рождения, а значит праздник, нельзя горевать. Собираемся отпраздновать дату у Викульки. Я очень долго не был на Донском, надо бы поехать сегодня, посмотрим, получится ли.
   …Вчера ездили в гости к Кенешу Нурматовичу Кулматову, нашему новому сотруднику, бывшему секретарю ЦК Киргизии и послу в целом ряде стран. Живет в Черемушках, в Царском селе. Дом и квартира по московским понятиям хорошие, но в целом ничего выдающегося. В подъездах негрязно, но и блеска никакого. В квартире большая кухня, большая ванная, тихо, но это не американские, конечно, квартиры.
   Кенеш и его супруга, Сакен Кыдыралиевна, – очень интересные люди, умные, опытные, много видевшие. Разговоры были о Киргизии, Танзании, МИДе, партийных лидерах эпохи застоя и о многом другом. Оказывается, в Киргизии женщина никогда не прятала лица и всегда оставалась центральной фигурой в доме и за столом (в отличие, скажем, от узбеков и, вообще, большинства мусульманских и азиатских народов).
   Перед отходом хозяева вручили нам целую торбу сувениров и спиртного. Просто неудобно. Это, кстати, первый мой подчиненный, который пригласил к себе в гости. Больше, кажется, ни у кого не был почти за семь лет работы в ДА.
 //-- 30 декабря 1997 года --// 
   28 декабря отмечали у Вики с Толей день рождения Мамули. Они, как всегда, накрыли шикарный стол: посуда, сервировка, закуски, напитки. Посидели очень хорошо и тепло, болтали о делах домашних, о поездках за рубеж, РАО ЕС. Посмотрели видеофильм об утреннике в посольстве в Норвегии. Были потрясены детишками. Марина просто девушка, Юля – тоже уже взрослое, симпатичное существо. Душа наполнилась радостью и теплотой, пока наблюдал за их просто профессиональными, раскованными выступлениями.
 //-- 4 января 1998 года --// 
   День рождения Моей Родной Любимой Лапочки. Такая хорошая, ласковая, преданная, умная, красивая Женушка. Поздравляю всех нас с этим Самым Знаменательным Днем!!! Утром вспоминал, как проводили 4 января в разные годы.
   В два часа дня сели с Дворниковыми в столовой дома отдыха «Жаворонки». Принесли свое шампанское, а также закуски. Я произнес первый тост, короткий. Сказал, что любые самые хорошие слова не в состоянии оценить все достоинства Натульки, Киска выше любых слов и похвал. Посидели очень весело с пару часов, потом поднялись в номер. Пили чай с тортом «Птичье молоко». Я гулял по заснеженным окрестностям 45 минут, думал о своей Лапочке. О нашей совместной, очень счастливой жизни, о том, как радостно иметь Такую Женушку!!!
   В 18:00 подъехала машина (рафик), и нас вернули в слякотную, серую Москву. Разобрали вещи, я вручил Наташеньке подарок. Только чтобы тратила на себя. Сейчас сидим, говорим о переезде. Думаем ночевать с 6 на 7 января (ночь перед Рождеством) уже на новом месте.
   Еще раз поздравляем Натуленьку!!! Ура Натуленьке!!! Да здравствует Кисулечка!!!
 //-- 10 января 1998 года --// 
   Вот и первый пропуск в записях в Новом году, да еще в целую неделю. Не писал, так как был очень загружен самыми различными делами, которые и попытаюсь сейчас хотя бы вкратце описать. В понедельник, 5 января, вечером поздравил Нину Антоновну с 77 (!) – летием, подарил хороший подарок. А днем, с утра до вечера, был на Б. Козловском. Занимался статьями, докладами, поздравлениями.
   Во вторник, 6 января, тоже занимался десятком дел. Но все это мелочи по сравнению с тем, что в течение дня Наташенька окончательно перевезла скарб на новую квартиру. Переехали и они сами с Ниной Антоновной. Домой с работы я вернулся уже туда. Квартира смотрится как иной мир, как будто мы где-то в Голливуде. Фантастическая красота, чистота, более того стерильность, аккуратность, удобство во всем. Боязно даже ходить по великолепному полу, пользоваться ультрамодерновой ванной, прикасаться к ручкам дверей, включать чудо-плиту и т. п. У Натальки впервые стиральная машина, легкая гладильная доска, просторная кухня, ванная-джакузи, уютная спальная.
   За счет спецстекол, остекленения балконов шумов с улицы не слышно (хотя прямо под спальней находятся станция метро и ж/д ветка; плюс рядом вечно шумящий Кутузовский проспект).
   Возбудились переездом настолько, что не могли полночи заснуть, в том числе я. По случаю новоселья и накануне Рождества выпили. Закусили тем небольшим количеством еды, которое доставили на новую квартиру.
 //-- 25 января 1998 года --// 
   …Викуля и Толя дали очень высокую оценку квартире, усилиям, труду и таланту Натульки, создавшей это чудо. Когда живешь – привыкаешь, и уже не замечаешь прелести новой квартиры, которая действительно куколка.
   Теперь надо заняться ремонтом квартиры в доме 26 и поиском зимнего загородного жилья.
 //-- 15 марта 1998 года --// 
   …Ходили с Киской в дом 26. Там полный развал и, вообще, квартира выглядит, как гетто, особенно после нового жилья.
   …Натуленьке сегодня только что вручил подарок по случаю завтрашнего праздника – завтра 30 лет, как мы с Наташенькой, моей родной, стали мужем и женой. 30 лет!!! Трудно в это поверить, но это факт!!!
 //-- 16 марта 1998 года --// 
   30 лет совместной жизни!!! Пролетели словно миг. Ночь спал плохо, впервые за последние две недели, – разволновался в связи с датой. С одной стороны, жизнь моя, благодаря моему Солнышку, на редкость счастливая – мало кто может такой похвастаться.
   С другой стороны, я уже такой старый, так много усилий прикладывал (и на работе, и в учебе, и в науке, и в наведении и поддержании связей, и в бизнесе), но, увы, достижения невелики (если вывести к.п.д.).
   …Готовимся вечером выпить-закусить. Не планировали никого приглашать, но вдруг изъявил желание заехать Гнатовский. К тому же, возможно, заявится южнокорейский дипломат Ким Иль Су. То есть «тихий семейный ужин» может не получиться.
 //-- 17 марта 1998 года --// 
   Вчера в 6 вечера в отремонтированную квартиру пришел В. Гнатовский, впервые и в такой день! Натуленька накрыла на журнальном столике в гостиной – колбасы, свежие овощи, соленья и т. д. Я угощал напитками. Наташенька пила джин с водой. Сели вчетвером, а через пару часов подъехал Ким Иль Су.
   Посидели очень весело – слушали Ободзинского («Эти глаза напротив…» и проч.), даже танцевали, включая Нину Антоновну, смотрели наш видеофильм о поездке в США в 1992 году, шутили, обменивались интересными историями. Позвонили Викуля, Наташа Ефремкина и, что очень удивительно, Ира Рахманина, впервые за три года! Вспомнила, решила преодолеть какую-то непонятную обиду. Звонила неизвестно откуда.
   Гости разошлись вроде бы очень довольные. Володя сказал, что давно так не веселился. Мы тоже от души повеселились, вспомнили наших родителей, теперь уже очень далекую молодость. Как 30 лет назад отъезжали на «Чайке» от Кутузовского 26 под мелкий-мелкий снежок. Потом дворец бракосочетания «Аист» и в завершение вечера – «Метрополь» (который сейчас, кстати, абсолютно не узнать). И вроде все это было, ну прямо вчера. Наташенька, кстати, достала свадебные фотографии – я их поставил на сервант, стоят и сейчас.
   Встал с немного печальным настроением – праздник прошел.
 //-- 22 марта 1998 года --// 
   Вчера ездили с Натулькой на такси в крематорий Донского монастыря. Не был у Мамуленьки очень давно.
   Там все в белом пушистом снегу. Мамулькина плита была почти вся укрыта. Расчистил, утрамбовал снег и положил бутонами к плите четыре алые розы. Постоял на коленях, вспомнил нашу Дорогую Любимую Мамочку, Сочи, поступление в МГИМО, больницу, мою беготню с доставанием пива, кагора, минералки. Ведь в последние месяцы наша Кисочка уже не могла кушать, только пила эти напитки.
   Вчера вроде это было, а на самом деле прошло 16 лет. Жизнь летит, и никогда больше не увидеть наших родных, Мамочку и Папуленьку!!!
   Подошли к плите Натуленькиной бабушки, воткнули в петличку две розочки. Потом Наташенька ставила свечки в часовне монастыря. Народу масса, в том числе молодежь, дети. Все в одночасье стали верующими.
 //-- 24 марта 1998 года --// 
   Пишу я не дома, а в санатории Михайловское, но об этом позже. Начну же с воскресного дня, 22 марта. В половине шестого вечера подъехали Толя с Викулей и отвезли нас в ресторан «Царская охота» в Жуковке. Мы его не раз проезжали (дорога на дачу), но даже в мыслях не было посетить это заведение, которое воспринималось как в высшей степени дорогое, для элиты, обитающей на Рублево-Успенском шоссе.
   Собственно, таким ресторан и является. Среди прочих здесь устраивал ужин для Ширака, Президента Франции, Б. Ельцин. Вокруг ресторана – исключительно дорогие иномарки, и «Волга» с Толиной работы смотрелась в этой компании «золушкой».
   Внутри ресторан великолепно оформлен – что-то среднее между охотничьим домом и купеческими хоромами, а заодно и крестьянской избой. На стенах – горшки, оловянные солдатики, хомут, подковы, бюсты царей, пушки, метла и т. д. Изолированные друг от друга столики.
   Народу полным-полно, Викуля не смогла даже на субботу заказать, поэтому были в воскресенье. Подали меню. Сразу скажу – обслуживание не просто безукоризненное, а с перехватом. Группа официантов не отходит от стола: и закурить дают, и водку подливают, и стулья всякий раз пододвигают, и тарелки меняют. Мне это, кстати, действует на нервы. Невозможно говорить, рядом стоят посторонние.
   Сначала на телеге набрали закуски – чего там только нет! И селедка разных видов, и всякие соленые грибы, овощи, сациви, салаты овощные, рыбные, мясные. В общем, вакханалия! Запивали квасом с хреном, пивом, водкой, дамы еще и кампари взяли.
 //-- 26 апреля 1998 года --// 
   Вчера ездили в Красновидово на встречу с председателем кооператива Айрапетяном. На въезде в дачный поселок встретили Е.С. Чигирина с двумя кавказцами. Один – заросший, абсолютно бандитской внешности. Второй – поблагороднее, но, как и первый, с подозрительным, недружелюбным взглядом. Как позднее выяснилось, «заросший» и был Айрапетян, а «благородный» – его телохранитель.
   Беседовали в квартире Айрапетяна, недолго и без каких-либо споров. Айрапетян даже не помнил, о какой квартире шла речь. А выбрали мы кв. 7 в самом новом доме, где, кстати, поселились сам Айрапетян, а также Е.С., его сестра. Квартира на первом этаже, но поднята высоко над землей. Три комнаты, две лоджии (одну из них можно соединить с кухней). Цена – 40 тыс. US $ сейчас, 10 – в течение года. У всех у нас сомнений нет – надо брать, и мы уже начинаем оформление с помощью Е.С. Смотрели квартиры – и эту, и другие – втроем. Нина Антоновна говорит, что еще лучше было бы «хапнуть» двухэтажную, как у Айрапетяна, но за такую надо вывалить 70 тыс. US $ и еще столько же за ремонт.
   В принципе мы могли бы въехать в Красновидово уже 1 мая, но квартира ведь еще пуста. Только обои на месте.
 //-- 28 апреля 1998 года --// 
   Вчера Наташенька оплатила квартиру в Красновидово – 40 тыс. US $. В течение года мы должны доплатить еще 10 тыс. US $. Киска тут же включилась в ремонт квартиры – смена обоев, соединение кухни с лоджией. Я страшно рад – ведь Наташенька так хочет иметь местечко за городом зимой! А это то что надо: 1) там Е.С. Чигирин, т. е. свои люди в Управлении; 2) наша дорога на летнюю дачу, и это самое красивое и уютное направление (район) Подмосковья; 3) близко и доступно в любую погоду; 4) все удобства;
   5) нормальные соседи (писатели).
 //-- 30 апреля 1998 года --// 
   …Наташенька вчера ездила с сыном Е.С. Чигирина, Олегом, за обоями и затем в Красновидово. Опять сидит с чертежами, линейкой. Планирует, проектирует, считает. Сейчас ведь Киска – прораб сразу двух «строек» – Кутузовский 26 и Красновидово.
 //-- 3 мая 1998 года --// 
   …Наташенька убирала, сгребала листья, несколько раз ходила в магазин, возилась на кухне, чертила схемы новой квартиры в Красновидово. Теперь Киска – хозяйка трех квартир и одной дачи! Это очень тяжело, тем более если учесть, какой я горе-хозяин.
 //-- 4 мая 1998 года --// 
   …Немного посгребал листья и основательно занимался разбором коробок, которые больше года назад привезли в Троицкую с Университетского, и так они продолжают стоять, загромождая все комнаты на даче.
   Утонул в книгах, фотографиях, куклах, сувенирах, открытках, монетах, памятных вещях (вырезки из газет, приглашения на приемы, старые авиабилеты и т. п.). Увы, все это никогда по-настоящему не разобрать. Да и зачем? У нас ведь даже наследников нет, уйдем – и все это развеется по ветру, превратится в прах. Так стоит ли тратить громадную массу времени на разборку, классификацию и проч.? Может быть, элементарный порядок и хорош, но сейчас есть более актуальные задачи. И главная – это зарабатывание денег. Увы, «портфель заказов» не густ, есть кое-что на май, а дальше почти пусто.
   …Листаю свои старые и текущие контрольно-плановые дневники и прихожу в ужас: сколько же способов, методов, направлений добывания денег я перепробовал за последние семь лет! Пытался быть квартирным маклером, посредником между российскими и зарубежными бизнесменами, служил гидом, переводчиком, организовывал поездки в Россию иностранным делегациям, добывал архивы для богатых клиентов, писал научные доклады, проводил семинары, публиковал статьи, иногда одну и ту же в 2–3 местах, проталкивал публикации собственных книг и статей за рубежом, читал лекции, боролся за гранты на научные исследования и конференции.
   Несметное число дел, и лишь 1/100 из попыток приносила успех. Вот это жизнь профессора, доктора наук, заслуженного деятеля науки РФ! А что делать? Зарплата все эти годы колебалась в районе эквивалента 200–300 US $, на которые даже пропитаться невозможно. А ведь есть еще одежда, лечение, квартплата, обслуживание машины, охрана квартиры и т. п.
   …Киска вчера весь день трудилась. Готовила, убирала в комнатах, приводила в порядок территорию, а также читала, дышала воздухом. А воздух здесь в Троицкой просто замечательный.
 //-- 9 мая 1998 года --// 
   …Наташенька упала на рынке в Павловской слободе. Я до сих пор переживаю, что не смог ее вовремя подхватить. Рассаднила коленки и одну ладошку. Но лечим.
 //-- 10 мая 1998 года --// 
   Масса дел у Наташеньки. Сейчас она, Лапочка моя, сидит в хозблоке с Е.С. Чигириным, ведет переговоры о красновидовской квартире. До чего же у нас мерзкая действительность! Вместо того, чтобы заплатить рабочим и в глаза их не видеть, здесь, во-первых, платишь раза в три больше, чем вытекает из здравого смысла, а, во-вторых, со всеми этими мастерами надо говорить, пить, есть, пускать их в свою жизнь, да еще и волноваться: не вызываем ли мы у них зависть? Не слишком ли мы скупы, сдержанны, высокомерны и т. п.?
   Вчера Кисуля весь день провела с Витей-пьяницей с соседнего участка, который подключал нам воду (дали, ура, эту воду наконец!).
 //-- 20 мая 1998 года --// 
   …Наташенька лечится, Лапочка – переутомление, холестерин, давление. Кисочка моя!!!
 //-- 21 мая 1998 года --// 
   …Наташеньке предписано серьезное лечение. Надо приводить в норму пульс и давление. Слишком много сил Кисулечка отдала ремонтам, переездам, да и сейчас на Зайчике «висит» целая куча «объектов» (Красновидово и проч.). Киска нервничает, дергается. В общем, надо взяться за здоровье моего любимого пушистого Кота. Главное – покой, отдых, воздух. Слава богу, квартиру за городом приобрели!
 //-- 24 мая 1998 года --// 
   …Кисуля у меня на этом воздухе и этой природе в Троицкой чувствует и выглядит гораздо лучше, чем в Москве. Но регулярно принимает кучу прописанных лекарств, не пьет ни грамма спиртного.
 //-- 31 мая 1998 года --// 
   …Наташенька вроде поправляется здесь. По крайней мере, выглядит гораздо лучше, чем в Москве. Надо ей отдыхать, лечиться, не спешить со всякими ремонтами (Красновидово, Кутузовский 26). В Троицкой, конечно, убого, не прибрано, но прелесть неповторимая. Другой мир – настоящая природа. Навести здесь порядок все равно почти невозможно, да и не хочется. Нет моральных и физических сил разгребать невероятные завалы книг, сувениров, фотографий, одежды, предметов обихода и черт еще знает чего. Одних кукол в национальной одежде с десяток коробок, а везти некуда – в Москве все полки заняты украшениями, которые тоже некуда девать.
 //-- 19 июля 1998 года --// 
   …Все меньше и меньше амбиций, желания бороться и чего-то добиваться. Даже приводить в порядок фото, книги, всякую меморабилию нет охоты. Зачем? Ведь вместе с нами исчезнет и наш род. Детей нет и не будет уже никогда. Для кого же все копить и хранить? Самим это уже не нужно. Даже видеофильмы, снятые в столь экзотических странах, как Новая Зеландия, Сингапур и т. п., нет никакой охоты даже разок посмотреть. Кинофильм, снятый в 1979 году в Сан-Франциско, тоже валяется где-то в коробках на даче. Если бы был просторный дом, то, возможно, все разместили бы. А так – старайся или нет – ничего не получится.
 //-- 13 августа 1998 года --// 
   …Вот так мы отдыхаем. Что-то в этом году я совсем все делаю не так – никак не могу свою Наташеньку обеспечить нормальным отдыхом, поездками. Вместо этого убогая, неухоженная, некомфортабельная дача. И с квартирой новой не все удачно: под окном нашей спальной развернуто грандиозное строительство автокольца.
 //-- 25 августа 1998 года --// 
   …Наташенька, как обычно, крутилась по хозяйству. Приготовила замечательный обед – котлеты с жареной картошкой. Наверное, самое изумительное блюдо на свете. Жаль поедать его без спиртного. Но Киска совсем перестала пить – уже с полгода. Потому что после выпитого даже в небольших количествах становится неважно. И я пью все меньше из-за недомоганий после спиртного. Предпочитаю пиво, изредка вино.
 //-- 8 сентября 1998 года --// 
   В воскресенье ездили на Троекурово, к могиле Евгения Павловича. Давно там не были и с трудом узнали место. Все заросло бурьяном, прямо дикий лес. Правда, за могилой Евгения Павловича ухаживают, она чистенькая, аккуратная. Одна напольная плита чуть подсела, а остальное вроде бы в порядке. Постояли, я задержался и поцеловал гранит, потрогал мемориальную плиту. На обратном пути Киска зашла в церковь, что с другой стороны улицы от кладбища. Мы с Ниной Антоновной ждали в машине.
   …Вернулись домой, плотно пообедали, мы с Наташенькой прошвырнулись по набережной до гаражей, посидели на лавочках. Погода установилась замечательная – теплая, солнечная, настоящее бабье лето.
 //-- 16 октября 1998 года --// 
   Вчера в районе 12 ч дня выехали обживать новую квартиру в Красновидово. Было тепло (+10°С) и солнечно, так что замерзнуть не боялись. По приезде занялись делом. Основная нагрузка выпала, конечно, на Наташеньку: вымыла сверхгрязный холодильник, включила его, привела в порядок кухонную мебель, вымыла овощи и фрукты, расставила все по местам. Мы с Н.А. помогали: я вытер пыль в гостиной, Н.А. в своей спальне, я очистил от ржавчины умывальник, ванную, унитаз, вымыл пол (Киса – в кухне).
 //-- 18 октября 1998 года --// 
   …Помогал Наташеньке разбирать коробки на балконе в Красновидово. Там наши вещи со старых квартир, от полотенец и шуб до гвоздей и ваз. Работа тяжелая, быстро устаешь. Наташенька починила люстру в комнате у Н.А., чего не могли сделать рабочие. И, вообще, удивляешься талантам, смекалке, золотым ручкам, памяти Моего Человечка. Микеланджело мой.
 //-- 8 ноября 1998 года --// 
   Роясь вчера в бумагах, наткнулся на свое письмо Наташеньке от 15 января 1974 года из Сан-Франциско в Москву. Киска готовилась к защите кандидатской, и я давал наставления, как беречь силы, как ехать в США, что привезти, рассказывал о своем житье-бытье в С.-Фр. Письмо написано 25 лет назад, когда мы были еще молодыми, полными надежд, планов, энергии, задора, наивности. Увы, почти ничего не сбылось из тех планов и надежд. Прозябаю на нервной хлопотной работе, которая не дает никаких средств к существованию, привилегий или статуса.
 //-- 13 декабря 1998 года --// 
   …Вчера выдули с Кисой две бутылки вина (красное – испанское и французское), а ведь Натуленька последнее время почти не пьет.
 //-- 18 декабря 1998 года --// 
   В четверг, 17 октября, – совещание, ланч с послом Палестины в великолепном ресторане «Бочка» (напротив гостиницы «Международная»). Жалко, что с нами не было Наташеньки, но в следующий раз обязательно надо Киску взять туда. Тем более что ресторан открыт 24 часа, без выходных дней! Цены там, наверное, высокие, но народу полным-полно.
   Пришел домой уставший, а там Ира Рахманина. Пришлось сидеть с ней. Не виделись лет пять, наверное. В целом она вроде поумнела, возмужала. От нее узнали, что некоторые родственники начисто забыли о дочке Иришке. А она уже студентка МГУ!
 //-- 20 декабря 1998 года --// 
   …Позвонила И. Дворникова, предложила поехать на кладбище к Евгению Павловичу. Могила оказалась в полном порядке, единственная из всех очищенная от снега. Положили красные гвоздики. Затем дома поминали Евгения Павловича: мы, Сережа и Ира.
 //-- 27 декабря 1998 года --// 
   …Наташенька в 10:00 поехала в Красновидово с мужем Любы отвозить диван-кровать, кресло (новые покупки). А я решил, не дожидаясь 28 декабря, посетить Донской. Там все аккуратно. Очистил площадку от снега у Мамуленькиной плиты, положил две алые розы, отдельно – стебельки. Постоял, повспоминал, поплакал, поцеловал плиту, погладил ее. Назад шел пешком.
 //-- 29 декабря 1998 года --// 
   Разболелся вовсю, поэтому Мамочкин день рождения так и не отпраздновали, я лишь рюмочку молча поднял один в кухне, да с Викулей поговорил по телефону.
 //-- 30 декабря 1998 года --// 
   …Завтра поедем наконец за город. Хотели сегодня, но из-за меня вышла задержка. Очень злюсь, что моим приходится дышать микробами, которые я вовсю распространяю.
 //-- 31 декабря 1998 года --// 
   Итак, завершается очередной год нашей жизни. Сказать, что он принес какие-то особые достижения и радости нельзя. Приятнейшее исключение – квартира в Красновидово, переезд на Кутузовский 30, окончание ремонта на Кутузовском 26. Но это достижения моей женушки, Наташеньки.
   …Сегодня в 12 ч дня за нами заехал Николай Михайлович и мы двинулись в Красновидово. Дорога абсолютно сухая, чистая от снега. Температура –5 °С, солнечно, голубое небо. Идеальный день. Доехали за 45 минут. Но на территории поселка нас встретил сильнейший гололед. Пришлось Наташеньке вести Н.А. по гололеду, а мне тащить вверх около 10 сумок. Нагрузка, с учетом продолжающейся болезни, оказалась большой.
 //-- 3 января 1999 года --// 
   …Видел удивительные сны. Во-первых, вначале летал, зависал в воздухе над баскетбольным кольцом (полеты во сне уже у меня бывали, и не раз). Во-вторых, два дня мы провели с Наташенькой в гостях у Сталина в Кремле. Кремль во сне был дворцом на холме, с огромными парками, озерами, видами на южное море (улучшенный, более шикарный и красочный, вариант сочинских санаториев). Сталин поил нас, кормил, купался с нами в море, жаловался на подчиненных, вздыхал о детстве, рассказывал легенды, ухаживал за Натулькой и предлагал мне сменить его на посту руководителя государства. При этом мы испытывали проблемы с пропусками в Кремль, нас гоняла охрана и т. п.
 //-- 4 января 1999 года --// 
   Моему Родненькому Человечку исполнилось 52 года. В это верится с огромным трудом, а скорее просто не верится. Неужели жизнь действительно столь стремительна и мимолетна?! Ведь мой цветочек, солнышко мое, такое маленькое, нежное, красивое, жизнерадостное, ласковое существо!!!
   Но встретила она этот знаменательный день больной, заразившейся от меня, подлеца! Уже вчера вечером потекли сопельки, появился чих. Спал Котеночек плохо (вторую ночь, кстати), я тоже. Очень переживал и злился. К тому же Наташенька рано встала – а я хотел, чтобы Кисуля хоть побольше поспала.
   К часу дня подъехали Сережа и Ира Дворниковы. Лапочка накрыла стол, поели, выпили, подняли тосты. А где-то в пятом часу, перед наступлением темноты, они повезли нас домой. Пробыли за городом свыше 4 суток. Киска померила температуру. 36,9°. У меня тоже все еще текут сопли, чуть першит в горле, слабость. Проклятие!
   Подарил Наташеньке, как обычно, 5.000 $. Сейчас будем болтать, а я собираться на работу. Да здравствует Киска!!!
 //-- 7 января 1999 года --// 
   …Наташенька моя разболелась – горло, насморк, голова. Уже четвертый день, и заразил я, подлец. Погода на улице просто кошмарная. Весь день идет дождь. Грязь, слякоть.
 //-- 21 февраля 1999 года --// 
   …Периодически жалеем, что не приняли приглашение работать в Гармише. Вот писатель Аксенов, при всей своей знаменитости, связях в элите и т. п., живет в США, работает в мелком университете, читает лекции по славистике. И ничего, не страдает. А я боюсь за границей зачахнуть. Плюс жалко труда Наташеньки по созданию квартир, да и как Нину Антоновну везти туда?
 //-- 3 марта 1999 года --// 
   …Вечером были втроем у Дворниковых, которые накрыли шикарный стол. Наташенька выглядела безумно красиво в сером пиджаке и красном шарфе. Танцевала, и очень здорово. В общем, хорошо посидели.
 //-- 8 марта 1999 года --// 
   Вчера гуляли с Наташенькой по Красновидово – шикарные особняки, пустые, людей не видно. А по телевизору все рассказывают о совхозниках, рабочих и интеллигенции, не получающих годами зарплату и чуть ли не умирающих с голоду. Послушаешь новости, и ощущаешь себя почти миллионером, гордым за свои достижения в жизни. Выйдешь в любой подмосковный район – а вокруг одни дворцы, снуют иномарки. Резвится новорусская, сытая, красивая молодежь. Порой кажется, что богатых у нас гораздо больше, чем бедных.
   Смотрели вчера вечером «Римские каникулы». Фильм 1953 года, в школьный период я им упивался, видел его раз 10, наверное. Оказалось, что со временем фильм ничуть не потерял своей прелести. Я плакал навзрыд, когда смотрел его вчера. О. Хэпберн – вылитая Наташенька в молодости. Только Киска моя лучше.
 //-- 16 марта 1999 года --// 
   31 год совместной жизни с моей Кисочкой!!! Ура!!!
   …Вечером надо будет отметить наш праздник с моей лапочкой и Н.А. Вот это срок! Я Кисуле предлагал пойти в ресторан, но не хочет. Предпочитает дома. Значит, будем дома.
 //-- 17 марта 1999 года --// 
   Вчера поздно, в 18:00, вернулся домой. Здесь уже были Ира и Аня Дворниковы, которые пришли поздравить моих женщин с 8 Марта. Сели вместо этого отмечать 16 марта. Я был очень уставшим и злым в связи с тяжелым днем и особенно очередными переговорами с корейцами. Не знают ни русского, ни английского, почти ничего не понимают. Плюс срывают договоренности, меняют время прихода, визитов, условия и т. п.
   Так вот, будучи злым и усталым, я сел за стол, а здесь Н.А. заявила, что она в свое время спасла наш брак. Ушел из комнаты, компания распалась. Лег спать, встал в час ночи и дальше спал урывками – на диване, стуле, кровати.
 //-- 22 марта 1999 года --// 
   Были на шестидесятилетии Петра Григорьевича, водителя, обслуживающего нашу «Волгу».
   Приходили какие-то шлюхи с кавалерами снизу: у них свадьба, но скучная, хотелось к нам, на веселье. Произнесли тосты: Киска короткий, но очень красивый. Отставной полковник вручил П.Г. удостоверение хохла. Это смешно.
   Просидели с 2 ч дня до 9 ч вечера. Впечатление от общения с простым людом довольно тягостное, но для экзотики и познания психологии и взглядов полезное. Да и Киска развеялась, а то она, Лапочка, сидит с утра до вечера дома. только ухаживает за Н.А., убирает, готовит, стирает, ходит в магазины. А сейчас еще и клиентов ищет на аренду Кутузовской, д. 26.
 //-- 27 марта 1999 года --// 
   …Киска возилась по дому, повесила красивые шторы в спальне, днем немного подремала. Заснула Лапочка накануне ночью опять с трудом, прямо кошмар какой-то.
 //-- 13 мая 1999 года --// 
   …Киска вчера потратила 6 часов на изъятие машины из гаража. Пришлось ей ехать с П.Г. в Одинцово и даже совершить экскурсию на их (Нестеруков) строящуюся дачу. Теперь машину приведут в порядок, а потом отдадут нам.
   А я с 3 ч дня находился на работе, вечером с Киской были на ужине у посла Швейцарии по случаю отъезда посла Новой Зеландии.
 //-- 18 мая 1999 года --// 
   …У Наташеньки по-прежнему низкое давление (в воскресенье в церкви случился даже обморок). Сегодня придет врач.
 //-- 28 мая 1999 года --// 
   …Наташенька вчера была у И.П., протезиста. Намучалась бедненькая. И корень вырывали, и десенку разрезали. Бедненькая моя Лапочка, Солнышко Родное.
 //-- 27 июня 1999 года --// 
   …Вечером ездили с Наташенькой в Троицкую принимать работу у Авдо. Он полностью переделал проводку, теперь можно включать нагреватели воздуха без риска короткого замыкания, пожара. Пока работал, жил там с женой. Так они вдвоем «вылизали» все помещения: вымыли полы, вытерли пыль, аккуратно расставили мебель. Вот молодцы. Авдо – вообще гений. Человек умеет абсолютно все: и строить, и электричеством обеспечивать, и машины ремонтировать! При этом у себя в Боснии он не в состоянии найти работу, вынужден жить в России. Да и здесь с заказами стало очень худо. Чаще сидит без работы. Даже неудобно перед такими людьми!
 //-- 7 июля 1999 года --// 
   …Выпил 1/2 бутылки белого сухого вина («Ркацители»). Наташенька, которая уже давно резко завязала со спиртным, выпила чашечку красного испанского вина.
   …Наташенька проявила интерес к круизу по Карибскому морю этим августом. Или где не жарко. Сейчас займусь изучением конъюнктуры и обстоятельств.
 //-- 1 августа 1999 года --// 
   …Наташенька в ночь на субботу заснула только в 6 утра. Волнуется в связи с предстоящей госпитализацией Н.А. (в понедельник на обследование), расстроена, что я «бузил» в отношении Н.А. Киска организовала госпитализацию и даже купила у Авдо мобильник, который передаст Н.А. Так что мы становимся «круче». В Троицкой ведь теперь и холодильник новый!
 //-- 5 августа 1999 года --// 
   …Обидно, что в отпуск сидим в Москве. Н.А. в больнице, а Натулю угораздило заболеть, но она в любом случае посвящает все время и силы поддержанию контакта с больницей.
 //-- 7 августа 1999 года --// 
   Вчера проведали Н.А. Выглядит она, тьфу-тьфу, в десять раз лучше, чем перед отправкой в больницу. Бодрая, моложавая. Корпус мне показался не таким уж плохим. И палата чистая, солнечная, за окном – прямо лес. Недостатки: нет телевизора, туалет в коридоре. Зато зав-отделением – подруга (даже ключ от своего кабинета оставила), сестрой работает наша Люба. Решили, что забирать будем 13 августа.
   …Наташенька так до утра и не заснула. Выехали в Троицкую. Сейчас сделал Киске массаж и уложил спать.
 //-- 8 августа 1999 года --// 
   …Меня страшно беспокоило: будет ли нормальный сон у Наташеньки? Предыдущую ночь не спала, днем подремала лишь 3 часа. Легла вовремя и проспала до 11 ч. Ура! Встала бодренькая, веселенькая.
 //-- 11 августа 1999 года --// 
   …Наташеньке вчера поставили наконец новые зубки. Последние ночи Киска спит. Слава богу.
 //-- 13 августа 1999 года --// 
   …Наташенька опять плохо спала, даже снотворное не помогает. Надо что-то делать.
 //-- 21 сентября 1999 года --// 
   …В 8 вечера пришли Лао Ян со знаменитым иглоукалывателем из Шанхая. Врач долго расспрашивал Наташеньку о причинах бессонницы. Подчеркнул, что это не болезнь, а последствия стресса. Вполне преодолимые. Как он сказал, каждый человек должен спать. После беседы поставил иголки и стал объяснять, как приучить себя засыпать: сконцентрироваться на методе и реализовывать его, прогоняя (освобождая) мысль от головы вниз. Обязательно в таком направлении. Мысленно приговаривая: голове стало легче, шее легче и т. д. Вариант самовнушения. Киска отметила, что уже не раз это пробовала. Мешают заснуть волнения о Н.А. и обо мне.
   Врач настоял, чтобы Киска не принимала снотворного на эту ночь. Легла после меня, ночью проснулся – не спит. Кажется, несколько раз вставала. Я спал очень беспокойно, нервничал. Сейчас спит, лапочка. Не знаю, приняла ли снотворное или впервые удалось заснуть так.
 //-- 25 сентября 1999 года --// 
   Еще раз в среду, 22 сентября, были врач-иглоукалыватель Чэнь Цзуцин и Лао Ян. Наташенька после сеанса до 3 ч ночи не принимала снотворное и не могла заснуть. Затем приняла 1/2 таблетки (1/6 обычной дозы) и заснула. То же самое было и с четверга на пятницу. Сегодня утром (в 11 ч) будет третий сеанс. Как бы Киске избавиться от таблеток вообще! Ведь бессонница – это всего лишь привычка, а никакая не болезнь.


   Глава 8. Муки преобразований

   Все это время ситуация в стране никак не радовала. 20 июля 1997 года Наташа записала в дневнике: «Жулики в правительстве бессовестным образом разворовывают Россию и при этом плюют на всех и вся – прессу, озлобленный нищий народ, заграницу. Единственный человек, который мог бы схватить воров за руку, – президент Ельцин. Но он деградировал и превратился в марионетку, которым ловко вертит окружение. Скандал с кражей замминистра финансов Вавиловым 500 млн ам. долларов, не успев разгореться, заглох. Ворюги помирились и сняли взаимные претензии».
   А 6 декабря того же года Наташа сделала следующую запись: «Все в стране стонут, плачут, возмущаются, разоблачают, беснуются. Провинция жалуется, что она на последнем издыхании, что предприятия стоят, милиция коррумпирована, иностранцы шпионят и грабят российские богатства».
   В 1997 году вышли мемуары А. Коржакова, бывшего начальника охраны Ельцина. Замечательные портреты приближенных президента выписаны в книге – жулик на жулике, вор на воре. Подумалось: и эти люди правят Россией!
   Вопросы вызывала у нас и религиозная ситуация. Стали нормой телевизионные трансляции богослужений, на которых начальники разных мастей буквально засовывали свои физиономии в телекамеры. А ведь еще вчера они клялись заветам Ильича и третировали верующих.
   В марте 1998 года Ельцин преподнес очередной сюрприз, уволив премьера Черномырдина и назначив вместо него молодого парня С. Кириенко без сколько-нибудь серьезного опыта государственной работы. Вся страна удивлялась и возмущалась, а вместе с другими и мы. В дневнике (29.03.1998) Наташа сделала прогноз: «Ясно, что Кириенко продержится недолго даже с учетом нежелания Ельцина признавать свои ошибки и поддаваться давлению со стороны. Вылетит через полгода максимум».
   После утверждения Кириенко 24 апреля Думой (под угрозой Ельцина разогнать депутатов) жена записала: «Теперь остается подождать несколько месяцев до очередного правительственного скандала и шумного изгнания Кириенко из премьерского кресла».
   Действительно, при новом кабинете ситуация быстро ухудшалась. Уже в мае обвалился фондовый рынок, возник разговор о девальвации рубля, шахтеры перекрыли железные дороги. Разгорелись ссоры в правящем лагере, обострилась конфронтация между властью и оппозицией. В обществе на разных уровнях усилилась тяга к твердой руке. Красноярский край, несмотря на все противодействие со стороны Кремля, а заодно компартии, проголосовал за генерала Лебедя. Союз кинематографистов России предоставил диктаторские полномочия своему руководителю Н. Михалкову. Аргументы повсюду одни и те же: в России только герой-вождь способен наладить нормальную жизнь. Подумалось тогда: если творческая интеллигенция заговорила такие речи, то что толковать о других? России опять захотелось Сталина?
   Многие и не скрывали, что в самом деле захотелось. В телевизионной передаче о Ставрополье ведущий утверждал, что местный люд там поголовно жаждет диктатуры. А один товарищ оттуда прямо заявил с телеэкрана: «Нам хоть бы Гитлер пришел к власти, лишь бы зарплату платили!»
   В июне финансовый кризис разросся до полномасштабного. Популярность кабинета снизилась чуть ли не до нуля, да и деятельность Ельцина не одобряло уже 80 % населения. Против слабеющего президента ополчились и олигархи – Березовский и Кº. Через подконтрольное телевидение принялись подталкивать Ельцина к однозначному отказу баллотироваться в 2000 году.
   17 июля 1998 года состоялось торжественное перезахоронение останков Николая II, его родных и слуг, расстрелянных большевиками 80 лет назад. Прежде мы не очень задумывались над этим актом вандализма большевиков, считая, что и большевики, и сам царь совершили столько злодеяний, что это преступление не заслуживает сверхэмоций. Но к 1998 году наш подход изменился – убийство царя и юных, ни в чем неповинных созданий, воспринималось не просто как чудовищное варварство, но и как одна из причин последующих страданий России – Гражданская война, правление большевиков, нынешний беспредел. Ельцин, кстати, прибыл в Санкт-Петербург на перезахоронение, где произнес страстную антибольшевистскую речь.
   Но это эпизод, в целом ситуация все ухудшалась. Пресса, в частности, рисовала очень мрачные перспективы. Все вроде мы перепробовали – и приватизацию, и свободную конкуренцию, но итог нулевой. Полный развал федеральной системы власти, феодальные тенденции на уровне субъектов Федерации, грызня, обман, воровство в среде олигархов, экономическое загнивание, массы обездоленных и озлобленных людей, разгул преступности, всеобщее пьянство. Поэтому, мол, впереди бунты, революция, гражданская война.
   Кириенко, однако, решил выводить экономику из кризиса повышением налогов и ужесточением мер по их выколачиванию. При этом предполагалось, что в результате «стабилизационной» программы правительства цены, и так одни из самых высоких в мире, возрастут еще на 10 %. Если Горбачев, Рыжков и прочие реформаторы-коммунисты искренне стремились улучшить жизнь людей и испытывали угрызения совести, когда у них ничего не получалось, но новая формация руководителей вела себя более прагматично и даже цинично.
   17 августа правительство объявило об увеличении валютного коридора для рубля, т. е. о его фактической девальвации. Возникла паника на валютном рынке. А уже 24 августа Ельцин отправил в отставку Кириенко со всем его правительством и предложил Думе вновь утвердить премьером Черномырдина. При всех многочисленных недостатках последнего он казался предпочтительнее, чем Кириенко. Черномырдин все-таки был опытным хозяйственником, гибким политиком, способным на диалог с различными общественными силами. Но Дума ставленника Ельцина на сей раз принимать не захотела.
   В стране разразился тотальный финансовый кризис. В мгновение ока разорились тысячи банков, компаний, предприятий, сотни и сотни тысяч граждан понесли ощутимые потери. Экономическая жизнь замерла, стали исчезать товары, покупатели сметали с прилавков все подряд, появились очереди. Поползли слухи, что Ельцин в коме, что он умирает, исчез. Зазвучали требования об изменении Конституции, о расширении полномочий Думы, о коалиционном правительстве. Оппозиционные политики еще громче заголосили о грядущих потрясениях, переворотах, диктатуре. Как обычно, больше других изгалялся Жириновский. Он, в частности, утверждал, что в Москву для организации переворота прибывает Президент США Клинтон.
   На этом удручающем фоне особенно смотрелись торжества, которые устроил московский мэр Ю.М. Лужков по случаю Дня города. Прямо пир во время чумы. Среди мероприятий – открытие 3-й кольцевой дороги, с речами, маршами, здравицами в честь выдающегося градостроителя Лужкова. А ведь гораздо лучшие по качеству дороги уже десятилетиями прокладывают в самых отсталых государствах Африки. И не стыдно было в разгар тяжелейшего финансового кризиса устраивать вакханалию самолюбования, тем более что кольцевая сделана на импортной технике, из импортных материалов и по иностранным проектам!
   10 сентября Ельцин, сдавшись, направил в Думу письмо с предложением утвердить премьером Е.М. Примакова. Депутаты всех мастей, за исключением Жириновского, выбор приветствовали. Пришлось в очередной раз признать, что Примаков очень хитрый, умный, изворотливый политик, умеющий нравиться самым разным людям.
   Дума легко кандидатуру Примакова одобрила. На ура были встречены имена его первых соратников – Маслюкова (зам. по экономическим вопросам) и Геращенко (Центробанк). Хотя вся эта троица активно участвовала в руководстве горбачевской перестройкой и тем самым внесла вклад в крах советской экономики. Теперь же этих деятелей Дума, да и основная часть элит, воспринимала как потенциальных спасителей Отечества – высококлассных специалистов, патриотов, солидных людей, имеющих огромный жизненный опыт и массу достижений.
   С вознесением Примакова на властный Олимп сразу же ожили мастодонты: на телеэкранах загарцевали деятели из советского прошлого. Они потирали руки, предвкушая возвращение старых добрых времен без гайдаров, чубайсов, МВФ, дружбы с империалистами, демократических процедур, нуворишей, бирж и прочей ахинеи.
   Справедливости ради следует сказать, что вскоре после смены правительства рубль прекратил падение, магазины опять стали наполняться товарами. Подешевевший рубль явно стимулировал экономику (импорт подорожал). Москвичи активно посещали рестораны, разъезжали на иномарках. В феврале 1999 года, по опросам общественного мнения, Примаков впервые вырвался на первое место среди кандидатов в президенты. Значительно опередил Зюганова и тем более остальных кандидатов – Лужкова, Явлинского и Лебедя. Начальство опять стало завораживать людей.
   Но в целом политико-идеологическая ситуация в стране оставалась сложной, полной противоречий и несуразностей. Губернатор Краснодарского края Кондратенко с трибуны призывал бить инородцев, генерал Макашов особый акцент делал на необходимости крушить евреев. И многие, кто открыто, кто про себя, с ксенофобскими лозунгами соглашались. В Госдуме некий депутат прилюдно стыдил И. Кобзона за то, что певец возражает против антисемитских оскорблений. Вы же, мол, народный артист России, как Вам не стыдно возражать!
   Бушевали скандалы вокруг заказных убийств по линии спецслужб, маршей фашистов, попыток некоторых субъектов Федерации отгородиться от центра, а то и выйти из РФ (о чем, например, пригрозил руководитель Калмыкии Илюмжинов). До предела накалило обстановку убийство Г. Старовойтовой. Демократы заговорили о надвигающейся угрозе захвата всей власти в стране бандитами «при попустительстве коммунистов и нацистов» в Генпрокуратуре РФ и спецслужбах. Общество действительно оставалось у опасной черты, злоба и насилие фонтанировали.
   22 ноября 1998 года Наташа сделала такую запись в дневнике: «До чего же мы необузданный народ! На собственном опыте начинаешь понимать, что Иван Грозный, Сталин и другие диктаторы появлялись в России неслучайно. Именно кровавые тоталитарные режимы придавливали дикую народную стихию. Всякий же раз, когда делались послабления (Александр II, Николай II), хаос и анархия захлестывали страну».
   В декабре 1998 года Госдума по инициативе коммунистов приняла решение о возвращении на Лубянскую площадь памятника Дзержинскому. Мэр Лужков в категорической форме отказался выполнять эту рекомендацию, объяснив, что памятники – прерогатива городских властей. Примаков в свойственной ему манере, полушепотом, не согласился с коммунистами. Ельцин вообще промолчал.
   КПРФ все грубее наезжала на власти, выступала с угрозами, потребовала от Примакова цензуры на СМИ. В ответ политики различной ориентации, СМИ набросились на коммунистов и коммунизм. Ельцин лично прошелся по кровавой истории 70-летнего большевистского правления. Телевидение широко освещало митинг, на котором Жириновский сравнил коммунизм с фашизмом. В либеральных телепрограммах («Зеркало», «Итоги») Зюганов и его компания характеризовались как маргиналы, национал-социалисты, красно-коричневые. Подчеркивалось, что ни о каком смещении компартии к центру не приходится и говорить, что Зюганова, поддерживающего расистские выпады генерала Макашова, никогда не выберут Президентом России.
   Тогда же накалилась международная обстановка. Весной 1999 года российская элита негодовала в связи с военной акцией НАТО против Югославии. Примаков, летевший с официальным визитом в США, вернулся с полпути, после того как узнал о решении Североатлантического альянса бомбить Югославию. В Госдуме, с экранов телевизоров, газетных полос неслись проклятия в адрес окончательно распоясавшегося Запада, молодые люди забрасывали американское посольство различными предметами, жириновцы вели по всей России запись желающих воевать на стороне югославов.
   Призывали дать отпор агрессорам некоторые генералы, в Госдуме обсуждались идеи удовлетворения просьбы Белграда о присоединении к союзному государству Россия – Белоруссия, оказания Югославии военно-технической помощи, направления туда добровольцев, выдвижения в Белоруссию ядерного оружия.
   Что же так возбудило россиян в данном конфликте?
   Во-первых, приводился аргумент, что сербы – наши братья, славяне и православные, и священный долг россиян их защитить. Аргумент не очень убедительный, если учесть, что многие российские политики и СМИ все 1990-е годы демонстрировали пренебрежение, высокомерие и даже враждебность в адрес гораздо более близкого нам славянского и православного народа – украинцев. Что же касается сербов, то они в прошлом не раз давали повод усомниться в их братской любви к России.
   Вспомним некоторые факты из этого прошлого, которое стало забываться. Во второй половине XIX столетия Россия, одолев Османскую империю в кровопролитной борьбе, добилась провозглашения независимости Сербии. Сербы, конечно, были благодарны, но их правители вели за спиной Российской империи двойную игру. Об этом писал, например, крупный царский дипломат Ю.Я. Соловьев, служивший в ту эпоху на Балканах [94 - См. Соловьев Ю.Я. Воспоминания дипломата. 1893–1922. Минск: Харвест, 2003.].
   Но мы продолжали защищать сербов, покровительствовать им. В 1914 году сербский националист убил наследника Австро-Венгерской империи. Вена предъявила Белграду ультиматум, возмущенная этим Россия объявила мобилизацию. Так мы вляпались в Первую мировую войну. В результате этого Россия потеряла миллионы человек убитыми, затем рухнула Российская империя, прорвались к власти большевики, отечество захлестнула опустошительная гражданская война, а потом кровавые преступления творили на русской земле Сталин и его подручные. Вот какую чудовищную цену заплатила наша нация за помощь братьям-сербам.
   А что же они? Сербы же, напротив, извлекли из итогов Первой мировой войны громадную выгоду. Было создано Федеративное государство Югославия, объединившее всех балканских славян (кроме болгар) под эгидой сербов. И это государство, созданное ценой большой российской крови, отказалось признать Советскую Россию. И сделало это через 7 лет после США и последней в Европе – только в июне 1940 года, когда над самой Югославией нависла смертельная опасность со стороны Гитлера.
   Затем была война. Советская армия при поддержке югославских партизан освободила Югославию. К власти в стране пришло коммунистическое правительство во главе с И.Б. Тито. Он моментально в пух и прах рассорился со Сталиным, они стали смертельными врагами. В советской печати Тито называли фашистом и помещали карикатуры: югославский диктатор с топором, обагренным кровью. После смерти Сталина новое советское руководство пошло Белграду на различные уступки и помирилось с ним. Но тем не менее Югославия упорно отказывалась встать на рельсы союзничества с СССР. Осталась в стороне от Варшавского договора и СЭВа, выступила в роли одного из лидеров Движения неприсоединения, поддерживала дружеские связи, в том числе военные, с США, Западной Европой, НАТО, резко осудила вмешательство Москвы и ее союзников в дела Венгрии (1956) и Чехословакии (1968).
   Наши отношения со строптивой социалистической страной вновь обострились во время советской интервенции в Афганистане. Мы в те годы работали в посольстве СССР в КНР. Западные посольства в знак протеста против афганской политики Москвы проводили линию бойкота нашего посольства. На практике, однако, западные дипломаты с нами общались. Только югославы последовательно игнорировали советских коллег и тесно дружили с западниками.
   Но вот наступают 1990-е годы, и теперь все по-иному.
   Вторая причина наших переживаний – гуманитарные соображения. Натовцы, мол, убивают мирных жителей, неважно славян и православных или нет, и мы как гуманисты не можем оставаться равнодушными.
   Еще один типичный аргумент против натовских действий в Югославии – они являют собой нарушение международного права. Только Совет Безопасности ООН может санкционировать применение силы в международных отношениях, но этого не произошло.
   Четвертый аргумент в поддержку активной антинатовской позиции: Балканы – стратегически важный район, поле битвы, где православная цивилизация традиционно сталкивается с западно-христианской. Если мы потеряем Балканы, то поставим под угрозу всю систему своей безопасности. Кроме того, если мы молча «проглотим» агрессию НАТО против Югославии, то позволим Западу поверить в свое всемогущество, стимулируем его вмешательство в наши внутренние дела. Сегодня бомбят Югославию, завтра начнут бомбить Россию в «наказание» за Чечню.
   Мы привыкли к роли сверхдержавы и никак не хотели смириться с тем, что баланс сил изменился и кто-то пытается вершить судьбами Европы вопреки нашей воле. Великая держава, чье влияние и мощь сокращаются, не желает принимать перемены. У нас возникла гамма чувств – возмущение, ярость и страх, что тенденция будет лишь набирать силу и не мы будем командовать, а нами попытаются понукать. Не случайно Россию в сербском конфликте поддержали прежде всего два других кандидата на лидерство в международных отношениях – Китай и Индия. И их не устраивало доминирование, осуществляемое другими.
   Сдержанность в конечном счете возобладала в России. Правда, был еще всплеск эмоций вслед за якобы случайным ударом натовской авиации по посольству КНР в Белграде. Вспыхнула искра надежды, что удастся мобилизовать Поднебесную на противостояние Западу. Но китайцы, пошумев, быстро урегулировали инцидент, причем так, чтобы не подорвать систему взаимоотношений с США и их европейскими союзниками. В июне 1999 года состоялся марш-бросок наших миротворцев в Приштину, но и тогда Москва уберегла отношения с Западом от развала.
   12 мая 1999 года Ельцин отправил Примакова в отставку. Подумалось, что, с одной стороны, президент пресек сползание страны в прошлое. При попустительстве Примакова коммунисты восстанавливали политический вес. С другой стороны, отставка могла усилить противостояние в обществе и, как следствие, дезорганизацию в экономике. Коммунисты грозились учинить бунт в случае смещения близкого им по духу Евгения Максимовича, но на самом деле безропотно подчинились решению Ельцина. Подействовали неудача с импичментом президента и страх перед роспуском Госдумы.
   В июне 1999 года в связи с 85-летием со дня рождения Ю.В. Андропова СМИ принялись анализировать причины его популярности. Нам эти причины представлялись очевидными. Коммунист, веривший в совершенство системы и подавлявший крамолу. Делал это менее жестоко, чем Сталин, но у него и власти было гораздо меньше, да и времена изменились, общество лишилось фанатизма. Аппарату Андропов не мог не нравиться – не стрелял своих, а, наоборот, поднимал аппаратный престиж. При этом не маразмировал и не обвешивался орденами и другими цацками, как Брежнев. Ну а народу Андропов приглянулся появлением дешевой водки.
   В начале августа 1999 года Ельцин уволил очередного премьера Степашина, всего лишь три месяца продержавшегося у власти. Президент сделал тогда малоизвестного публике В.В. Путина премьер-министром, а уже весной следующего года новый премьер без проблем победил на президентских выборах. Успеху способствовала должность премьера, дававшая кандидату значительный административный ресурс. Сыграли свою роль слабость соперников, а также привлекательные личные качества В. Путина (молодость, серьезность, деловитость, интеллект и т. д.). Особое же значение возымела его решительность в борьбе с чеченскими сепаратистами.
   В 1996 г. Москва фактически согласилась с независимым статусом Чечни. Республика сразу же превратилась в Мекку для международного терроризма и организованной преступности. А в 1999 г. из Чечни началось вооруженное вторжение в соседние районы Кавказа с целью отрыва их от России и создания крупного экстремистского исламистского государства. Премьер В. Путин, не колеблясь, приказал отбросить агрессоров, что и было сделано. В отместку экстремисты устроили в Москве и ряде других российских городов крупномасштабные террористические акты. В стране началась паника. Путин решил очистить Чечню от банд террористов. Вскоре российская власть над республикой была восстановлена. Популярность Путина резко возросла и с тех пор оставалась на рекордно высоком уровне – свыше 70 % россиян одобряли деятельность президента.
   Б. Ельцин оставил следующему президенту тяжелое наследие. Хотя Россия вроде бы сбросила оковы советско-коммунистической системы, двинулась в сторону демократии и рыночной экономики, однако производство продолжало сокращаться, социальные недуги усугублялись, идеологические и политические противоречия раздирали общество. Безусловно, Ельцин и его окружение были в значительной степени виновны в таком состоянии дел. Их ошибки в одних вопросах, бездеятельность в других, их коррумпированность, поглощенность самообогащением, циничное безразличие к судьбам людей – все это способствовало пробуксовке реформ.
   Но были и другие, более объективные, причины возникновения трудностей. Переход от коммунистической системы к рыночной демократии повсеместно оказался болезненным. Даже традиционно прозападно настроенные поляки, которым Москва после Второй мировой войны силой навязала коммунистический режим, через несколько лет «шоковой терапии» проголосовали на парламентских, затем президентских выборах за бывших коммунистов. Левые настроения возродились и в большинстве других восточноевропейских стран, без подготовки брошенных в стихию капитализма. Целое десятилетие понадобилось восточноевропейцам, чтобы наладить основы рыночного производства, начать эффективно решать социальные проблемы.
   Тем более естественны были трудности для России. Во-первых, потому что это, в отличие от восточноевропейских стран, огромное государство с неравномерным уровнем развития регионов, с большим и этнически пестрым населением. Во-вторых, поскольку Россия, опять же в отличие от восточноевропейцев, была страной с собственной, а не навязанной извне коммунистической системой, коммунистическая идеология, традиции и привычки пустили глубокие корни в российскую почву. Их гораздо труднее выкорчевывать, чем в Восточной Европе. Россияне отчаяннее сопротивляются переменам. В-третьих, Россия никогда в своей истории не имела опыта демократического устройства и полнокровного рыночного производства. В-четвертых, советская экономика являлась насквозь милитаризованной, полностью основанной на командных принципах, а сельское хозяйство страны было изуродовано коллективизацией 1920-х годов. В-пятых, суверенная Российская Федерация образовалась в результате роспуска СССР, что разрушило привычные хозяйственные связи, породило массу дополнительных трудностей. В-шестых, страна лишилась статуса сверхдержавы, что усиливало противоречия как внутри российского общества, так и во взаимоотношениях России с внешним миром, мешая россиянам сосредоточиться на реформах.



   Часть 14
   Научная дипломатия


   Вместо предисловия

   В период руководства Дипломатической академией Ю.Б. Кашлевым (1997–1999) мы с Наташей продолжали постоянно получать приглашения из-за рубежа от университетов, исследовательских центров, министерств иностранных дел и даже от высших руководителей государств. Нам предлагали читать лекции, вести семинары, участвовать в научных и общественно-политических форумах, переговорах, консультациях, выступать на партийных съездах, давать интервью, принимать экзамены, встречаться с молодежью, войти в состав жюри различных конкурсов, подписывать соглашения о сотрудничестве, совершать ознакомительные туры. Уговаривали перейти на постоянную работу в качестве профессоров в знаменитых вузах, научных сотрудников во влиятельных исследовательских структурах, консультантов в крупных корпорациях и фондах, обозревателей ведущих газет.
   Приглашения поступали из разных, порой самых экзотических, мест. Так, однажды мы приняли в Дипакадемии министра иностранных дел Бангладеш, говорили на самые различные темы – от истории советско-китайских разногласий в прошлом до оценок внешней политики США на современном этапе. Вскоре министр прислал нам приглашение прочесть в Бангладеш курс лекций, причем все расходы по поездке брала на себя принимающая сторона. Я загорелся желанием посетить Бангладеш, но Наташа воспротивилась, опасаясь, что там можно подхватить какую-нибудь инфекцию. Я стал интересоваться мнением знающих людей, дипломатов, ученых, журналистов. Все пугали: с гигиеной в Бангладеш, действительно, сурово, лучше не рисковать. А вот западные дипломаты, с которыми поднял эту тему, отзывались о Бангладеш позитивно, советовали съездить. Но мы все-таки отказались принять приглашение. Может быть и зря, так вдвоем с Наташей ни разу не побывали в Южной Азии.
   А еще в эти годы нас приглашали, порой неоднократно, в такие интересные и неизведанные нами страны, как Шри Ланка, ЮАР, Нигерия, Чили. Звали на Гавайские острова, Тайвань, Мальдивы, в Испанию, Японию, Грецию, Бразилию, Францию, Швейцарию и в десятки других мест. Чаще всего мы вежливо отказывались из-за нежелания оставлять одну без присмотра больную тещу, из-за нашей занятости служебными и домашними делами, а также по причине сопротивления нашим поездкам со стороны ректора Ю.Б. Кашлева. Юрий Борисович продолжил в этом вопросе линию своего предшественника С.К. Романовского, с той только разницей, что Романовский и сам почти никуда не выезжал, а Ю.Б. Кашлев, как уже рассказывалось в части 13, буквально не вылезал из-за границы, чем вызывал недовольство со стороны руководства МИД России.
   Как и в прежние годы, значительную часть приглашений мы передавали коллегам, и они ездили вместо нас в десятки стран. Хотя далеко не всегда принимающая сторона соглашалась на замену.
   В общей сложности мы с Наташей получили в 1997–1999 годах не менее 80 приглашений из-за рубежа, в том числе 10 – на постоянную работу (в Германию, США, КНР, Испанию). Всякий раз приходилось думать, дискутировать, взвешивать «за» и «против». Иногда очень хотелось поехать, в частности, Наташенька мечтала попасть в Париж. Но… Мы в итоге совершили только восемь поездок в шесть стран. Из них две поездки в Южную Корею уже описаны в части 13 (глава 2 «Корея в фокусе»). В этой части речь пойдет об остальных шести поездках (две – в Австрию, по одной – в Германию, Великобританию, КНР, США). Кратко опишу еще две краткие поездки в Германию (в 1997 и 1999 годах), которые осуществил без Наташи. Напомню, что еще был наш отдых в Сочи. Но Сочи не заграница, и пребывание там описано в части 13, глава 7 «Радости, заботы, проблемы».


   Глава 1. В детище Марии Терезии

   8 марта 1997 года мы на поезде отправились в новую для нас страну – Австрию. Представители принимающей организации, Венской Дипломатической академии, встретили нас на вокзале и отвезли в расположенную неподалеку Академию. Здание в классическом стиле, с внутренним двориком. Все без излишеств, чисто и аккуратно. Нас же разместили в шикарных апартаментах для высокопоставленных гостей.
   Уже следующим вечером состоялось главное мероприятие в рамках нашего визита в Австрию – публичная дискуссия между Натальей Евгеньевной и американцем послом Маршаллом Брементом, заместителем директора Европейского центра по изучению проблем безопасности им. Дж. Маршалла (расположенном в Баварии, г. Гармиш-Партенкирхене). Актовый зал Дипакадемии был переполнен – профессура, слушатели, представители дипломатического корпуса и венской элиты. Тема дискуссии – «Будущее российско-американских отношений. Расширение НАТО и другие факторы». Наташа выступила первой, сделав акцент на том, что Россия искренне заинтересована в наращивании сотрудничества с США, но на условиях равенства, взаимного уважения интересов в сфере безопасности и экономики. М. Бремент в значительной степени с Наташей согласился, но при этом настаивал, что расширение НАТО на Восток не направлено против России и ничем нам не угрожает.
   Потом последовал шквал вопросов и комментариев из зала, в основном предназначенных моей жене: ее «пытали» по таким темам, как СНГ, Украина, Балканы, Ближний и Дальний Восток, истоки холодной войны и проч. Лейтмотивом взявших слово была заинтересованность Запада в хороших отношениях с Россией. Все соглашались, что на Москву нельзя оказывать давление, но выражалось непонимание нашим обидам. Мол, и НАТО стало другим, и американцы не помышляют командовать Россией, и в НАТО восточноевропейцы идут по собственной воле, и никак не из-за России.
   По окончании официальной части состоялся коктейль, на котором Наташу буквально атаковали и журналисты, и даже дипломаты. Постоянно звучали комплименты в ее адрес. А Маршалл Бремент заявил, что хочет позвать нас с женой провести курс лекций и семинаров в Центре им. Маршалла. Зазвучали и приглашения от местных научных центров вновь приехать в Австрию.
   Следующим утром мы ездили на экскурсию по окрестностям Вены. Впечатляющие виды, но Наташе мешали любоваться пейзажем слушатели из разных европейских стран. Все вели себя очень дружелюбно, за исключением украинцев. Те нас сторонились. А остальные тянулись к Наташе все больше и больше. Через пару дней они уже были с моей женой предельно откровенны. Белоруска из тамошнего МИДа постоянно сокрушалась по поводу распада СССР, девушка из Армении говорила о своей мечте жить и учиться в Москве. Ректор Венской академии в этой связи отмечал, что у австрийцев до сих пор, почти столетие спустя после распада империи, сохранились особые духовные связи с ее бывшими подданными – венграми, чехами, словаками, словенцами. Да и образ мыслей, традиции, привычки, кухня тоже по-прежнему имеют много общего.
   …После недели пребывания в Вене Натуля заявила, что ей очень нравится этот город, он ближе ей по духу, чем даже Калифорния. Заметила: «Ощущение такое, как будто я здесь выросла!» Жена с наслаждением изучала местные дворцы, соборы, церкви, памятники, парки, старые жилые дома и административные здания. С удовольствием посещала магазины. Когда что-то покупала себе, я вовсю радовался, когда предлагала приобрести какую-то вещь для меня (рубашку, галстук, туфли), как обычно, сопротивлялся. Натуля урезонивала: «Перестань жаться! Вспомни, сколько тебе лет и сколько нам осталось!»
   Несколько дней мы читали лекции разноплеменным группам слушателей Венской академии, вели семинары. Наташу, говорившую на прекрасном английском языке и очень доходчиво, аргументированно, молодежь принимала на ура, засыпала вопросами. Всем хотелось подтверждений, что Россия ощущает себя частью Европы и готова дружить с соседями по континенту. Наташа заверяла слушателей в добрых намерениях нашего государства.
   Ректор Пауль Ляйфер пригласил нас еще раз приехать в Австрию, почитать лекции и выступить на крупной научной конференции, которую Дипакадемия организует с венским Институтом Восточной и Юго-Восточной Европы (ИВЮВЕ). Даты визита сообщат позднее.
   Последний рабочий день в Вене (19 марта) начался с прослушивания выступления нашего хорошего друга, бывшего коллеги по МИД СССР, а ныне министра иностранных дел Казахстана Касым-Жомарта Кемелевича Токаева. Говорил он блестяще: умно, интересно, на превосходном английском. После выступления тепло общались в компании с Ляйфером. Жомарт называл нас более опытными востоковедами, приглашал приехать с лекциями в Алма-Ату.
   Во второй половине дня Наташа провела заключительный семинар. Староста группы, украинка, поблагодарила преподавателя от имени всех слушателей, но остальные не удержались и каждый из восемнадцати человек, представляющих девять стран, подходил к моей жене и выражал ей свою признательность за откровенный, объективный анализ проблем современного мира. Звучали слова сожаления, что Наташиных лекций и семинаров было мало. Все сняли себе копии брошюр Н.Е. Бажановой по проблемам России, международным отношениям. Затем Наташа давала интервью местным СМИ, а к 17:30 мы пошли на вручение дипломов слушателям. Администрация раздала анкеты с просьбой изложить мнение о программе. О Наташиных лекциях и семинарах все отозвались как об «очень хороших».
   После ужина погуляли в районе Карлсплац и близлежащих улиц. На каждом шагу великолепные дома, памятники, скульптуры. Город-музей. Наташенька опять выражала восторг, говорила, что еще ни в одном городе ей так не нравилось. Вот, мол, где надо жить!
   Непосредственно перед отъездом на Родину Ляйфер уточнил, что мы приглашены в Австрию с 22 по 29 ноября 1997 года. И тут же звонок из Центра им. Маршалла от Бремента. И туда нас с Наташей пригласили читать лекции и вести семинары в течение трех недель, с 20 октября до 7 ноября 1997 года.
   По пути в Москву поезд сделал остановку в Братиславе. Братислава Натуле решительно не понравилась. Пошли через новые кварталы – обшарпанные, неуютные, с потрескавшимися мостовыми и лающими собаками. Правда, Старый город Натулька оценила на «4». Пытались говорить по-английски, а надо по-русски. Тогда всем понятно, языки близкие, да они русский, видимо, еще и в школе учили.
   Вскоре в Москву пришло письмо от ректора Венской Дипломатической академии:

   27 марта 1997 г.
   Уважаемая доктор Бажанова!
   Мы были счастливы принять Вас вместе с доктором Бажановым в качестве приглашенных профессоров 8–24 марта с.г.
   Как и Евгений, Вы весьма впечатлили наших слушателей. По результатам их анкетирования 16 из 18 респондентов назвали Ваши семинары в высшей степени полезными, интересными, хорошо структурированными. Ремарки респондентов в Ваш адрес звучат так: «лектор продемонстрировала высокий профессиональный уровень, отменное мастерство»; «было здорово слушать русскую красавицу, обсуждающую интересные проблемы на образцовом английском языке и в приятной манере»; «прекрасный стиль подачи материала, очень интересная и привлекательная личность» и т. д.
   Нет, наверное, необходимости подчеркивать, что мы, конечно, опять ждем Вас и Евгения Бажанова в наших краях…
 Пауль Ляйфер

 //-- * * * --// 
   Как обычно, в поездке мы вели дневник, выдержки из которого предлагаю читателям. Хочу извиниться за то, что в некоторых случаях здесь повторяются сюжеты, уже изложенные выше. По одной из двух причин: или их исключение нарушило бы стройность повествования, или в дневниковых записях содержится бо́льшая детализация сюжета.
 //-- 10 февраля 1997 года --// 
   Получили приглашение из Мадридского университета и центра «Восток – Запад» на Гавайях. И оба на март, а 8 марта мы едем в Австрию!
 //-- 9 марта 1997 года --// 
   В дороге 1 1/2 суток. Из Москвы выехали 8 марта в 10:38. Купе двухместное, полки одна над другой. Вагон почти пустой. Проводники – неплохие мужики. Но туалет средней неухоженности, свет экономится.
   Пейзажи лишь под Львовом приобрели колорит. Несколько иная архитектура, холмы. В целом же СССР, никаких отличий, только крутых домов, как под Москвой, не видно. «Хрущобы», развалюхи, грязь на грунтовых дорогах. Львов не увидели, кроме вокзала, который старый и с остатками былой красоты. Вроде бы вспоминаю его из детства. Симпатичная привокзальная площадь с кучей частников извоза. Булыжные мостовые. Что-то похожее мелькнуло в пригородах.
   Южнее Львова и до Мукачево пошли Карпаты: вершины и склоны в снегу, горные реки, симпатичные дома. Красиво, хотя пока основная часть деревьев голая. На станциях пристают торговцы с рук – водка, пиво, рыба, вода. Цены, как в Москве. Охотно берут рубли.
   Устали от таможенников и пограничников! Брянск – таможня; Конотоп – таможня и пограничники (Украина); Чоп – и те и другие. Декларации…
   …Мы уже в Словакии, Черна над Тиссой. Вновь ожидания, хорошо хоть пограничники здесь проворные – проштамповали паспорта за секунду. Виден вокзал, все гораздо аккуратнее, чем на Украине.
   Стоянки вывели из себя. Я в Чопе вынужден был ходить в туалет в кусты. При возвращении к вагону был задержан пограничником. Далее терпела Натулька, проводник сжалился, открыл ей туалет во время перегона через границу. И вновь терплю я.
   …Утром долго стоим в Братиславе. Пойду смотреть. Натулька будет спать, не хочет так рано вставать.
 //-- 10 марта 1997 года --// 
   Проснулся в районе Трнавы, смотрел в окно на Словакию: дома, дороги, станции, люди – все гораздо опрятнее, веселее, чем в СНГ. Дыхание Европы.
   В Братиславу прибыли в 7 ч утра по местному времени, и я пошел гулять (стоянка 3:40). 2 часа бродил по городу. Показался чудесным – домики в зелени на холмах, как в Сочи; узкие улочки с бутиками, как в Таллинне; церкви и красные крыши, как в Германии. Град (замок) на горе, куда я поднялся; Дунай, неширокий, в тумане; старый город, заполненный симпатичными магазинами. Вежливые водители, маленькие, чистенькие машинки, полупустой общественный транспорт. Солнце, свежий воздух. Цены раза в три ниже, чем в Москве (на продовольствие).
 //-- 12 марта 1997 года --// 
   Прибыли в Вену 10 марта в районе 12 ч по местному времени (два часа разницы с Москвой). От Братиславы – рукой подать, меньше часа езды. Но пейзаж сразу меняется. Порядок, словно игрушечные дома, ухоженные ровные поля.
   Встретил служащий из Дипакадемии Вены. Вокзал маленький, полупустой и не очень впечатляющий. Академия в 5 минутах от вокзала. Дипакадемия – классическое здание с внутренним двориком. Все чисто, аккуратно, без излишеств. Дали нам комнату № 228. Это даже не комната, а шикарные апартаменты: холл, огромная гостиная, кухня, спальная. Телевизор, посуда, фрукты, тележка с крепкими напитками, бутылка вина на столе.
   В первый же день пообедали с ректором Паулем Ляйфером. Пошли гулять по городу. Шикарные дома с лепными украшениями, спокойная атмосфера, мало людей. Воздух свежий, напоенный весной, солнце. Говорят, так тепло (более +10 °С) в это время года никогда не бывает. Натулька сострила: «Мы привезли весну». Побродили без системы, не выискивая достопримечательности, зашли в пару церквей, в магазины. Цены есть и приемлемые, даже на обувь. Продовольствие – кое-что дешевле, чем в Москве.
   В 18:00 были в кабинете у Пауля Ляйфера. Познакомились с Натулиным визави на предстоящей публичной дискуссии. Посол Маршалл Бремент сейчас замдиректора Европейского центра по изучению проблем безопасности им. Дж Маршалла (находится в Баварии, г. Гармиш-Партенкирхен). Оказывается, в мои годы был советником в посольстве США в Сингапуре. Но о нашей и американской группах студентов не слышал (или забыл?). Работал он и в Москве, Вьетнаме, Индонезии, послом в Исландии. Приятный человек.
   Ужинали с Натулькой вдвоем. Подсел Камил, слушатель ДА и сын посла Таджикистана в Москве. Он здесь в группе представителей стран СНГ, 18 человек (все, кроме России, нет и прибалтов). Этой группе, в частности, мы должны прочитать три лекции. Камил ругал местную Дипакадемию. У вас, мол, в Москве гораздо лучше: преподаватели, общежитие, все лучше. Но, как выяснилось постепенно, он вообще все и всех критикует. И австрийцы дураки, и все у них плохо, и Лебедь «ноль», и Лужков «идиот» и т. д. и т. п. Ухаживает по-восточному, как банный лист.
   Еле оторвались от него, гуляли по ночной Вене. Видели Оперный театр, музеи, торговые улицы, продрынок. Кое-где скопления людей, но в основном полупустые улицы. Грязновато, особенно в подземных переходах, ведущих к станциям метро (похоже на корейскую систему, но там чище). Панковая молодежь, много иммигрантов с Ближнего Востока, некоторое количество бомжей.
   Вернулись поздно и немедленно завалились спать. Да, Натулька днем позвонила Нине Антоновне. Вроде все в порядке. Далее гуляли по продуктовому рынку. Великолепные продукты и одуряюще вкусные запахи. Побродили по тихим соседним кварталам, вернулись на рынок. Потом направились к национальным музеям и венской резиденции Габсбургов Хофбургу.
   Пожалуй, ничего более величественного в своей жизни не видели: дворцы, статуи, парки. Сногсшибательные красоты, роскошь. Нация интересная – немецкие славяне. Веками жили вместе с чехами, словенцами, словаками, венграми. И сейчас еще остается чувство близости – психологически, в традициях, пище. Обедали за столом со слушателями – румын, узбек, австриец и француженка. Интересно побеседовали.
   В 6 вечера – ужин с П. Ляйфером и М. Брементом, в 7 вечера – публичная дискуссия Натули с М. Брементом. Переполненный зал, великолепное выступление Натули, лавина вопросов, интервью во время коктейля австрийским СМИ. М. Бремент обещал пригласить нас в Центр им. Маршалла. Посыпались другие приглашения.
   Переместились в бар, где просидели до 2 ночи. Киса ушла пораньше. Очень устала.
 //-- 13 марта 1997 года --// 
   Вчерашний день был весьма насыщен. Утром (с 9 до 12) поехали на экскурсию с группой СНГ. Все ребята и девушки вели себя очень дружественно, кроме украинцев – те чурались нас. То ли от комплекса неполноценности, то ли просто стеснялись, то ли установка. Ехали мы в автобусе, с хорошим гидом. Вначале пересекли два рукава Дуная, осмотрели новые районы Вены – чистенькие, с большим количеством зелени (которая, конечно, пока не распустилась), аккуратными современными постройками. Но ничего выдающегося. Затем вновь переехали через Дунай и взобрались в горы, в Венский лес. И дорога, и леса, и вид вниз чем-то напомнили гору Ахун. Правда, здесь почти нет вечнозеленых растений. Достигли Леопольдсберга, зашли в монастырь и оттуда полюбовались Дунаем и городом в дымке. Было очень красиво в лучах яркого солнца и при пьянящем свежестью ветерке.
   Упустил такую деталь – в гору взбирались через знаменитую деревню Гринцинг. Это одна из традиционных австрийских деревень, где в симпатичных тавернах угощают молодым вином (хойригер) и народными блюдами. Вид у деревушки сказочный. И она не одна здесь такая. Все они часть Вены, население которой составляет сейчас 1 млн 400 тыс. человек.
   После Wienerwald (Венского леса) направились на запад города, смотрели, как обновляются старые кварталы. Еще в 1970-х годах 30 % населения жило в домах XIX столетия, без современных санузла, отопления и проч. Сейчас при финансовой и консультативной поддержке властей модернизируют целые кварталы. Побывали в офисе, который содействует в этом деле (городская реновация).
   После обеда вновь экскурсия. Поехали на юг. Парки, новые кварталы, поднялись на один из очень немногих в Вене высотных домов и оттуда с открытой площадки обозрели весь город. Он лежит на равнине, лишь на севере в отдалении видны Венский лес, горы, где мы уже побывали. Так, чтобы с этой высоты и с этого отдаления пейзаж завораживал, не скажешь. Выделяются лишь шпиль и пара куполов в центре города, а в основном ровная масса зданий, дороги и чуть угадывается Дунай.
   Поездили по зажиточным районам с неплохими домами, хотя до Беверли Хиллз очень далеко. Затем увидели кусочек обновленной старой Вены с оригинальными домами, булыжной мостовой, газовыми фонарями и центр, квартал музеев, у которого экскурсия окончилась.
   Что нравится в городе, так это очень спокойная, степенная, неторопливая атмосфера. Никто не мчит, не спешит, не дергается. Пробки лишь изредка, пешеходов немного. Создает настроение и великолепная погода (в прошлом году в это время лежал снег). Да, забыл упомянуть, на юге проезжали еще дворец Шёнбрунн, который тоже смотрится классно.
   В 18:30 отправились к П. Ляйферу домой. По дороге купили горшок цветов фиолетового цвета. Цвет, как объяснила Натулька, духовности. Живет П. Ляйфер на северо-востоке, на тихой пустынной улочке, в кондоминиуме (12 квартир), который выглядит как особняк. Чистота во дворе и в подъезде идеальная, и нигде ни души. Удивительно. И никаких охранных приспособлений. Ни в доме, ни в машине, ни в квартале. П. Ляйфер с супругой, М. Бремент с супругой.
   Квартира у Ляйферов довольно большая, со вкусом обставленная, в основном редкостями – резной шкафчик из Индонезии, резьба по дереву из Лагоса, российские абстракционисты, китайский фарфор. Все выглядит старым, «античным», но вещей не слишком уж много. «Перегруза», как у нас, нет. Ужин был обильным. Разговаривали о настроениях сочинских подростков в 1950-х годах, о Сингапуре, мормонах, отрицательном отношении к американцам на Филиппинах, в Таиланде, австрийской природе, истории. (Жена Ляйфера признала, что Гитлер был австриец, но «нужен был немецкий ландшафт, чтобы он пробрался к абсолютной власти»). Пауль Ляйфер: «Немцы дисциплинированны и преданны до наивности». Говорили о национальных характерах, студентах из стран СНГ, дипакадемиях, многом другом. О том, в частности, как П. Ляйфер помогал вывозить чилийских коммунистов из Сантьяго после прихода к власти Пиночета.
   Интересно: Камил (таджик) вчера всю дорогу острил, используя фразы из фильма «Джентльмены удачи», и все хохотали. Белоруска постоянно жалуется на распад Союза, армянка мечтает жить и учиться в Москве. П. Ляйфер в этой связи отмечает: «В Австрии до сих пор, почти 100 лет спустя распада империи, сохранились особые духовные узы с венграми, чехами, словаками, словенцами. Кухня, привычки, образ мыслей, теплое отношение друг к другу и т. д.
 //-- 14 марта 1997 года --// 
   Разбудил Наташеньку в 10 утра, Кисочка попила кофе, и мы направились к близлежащей станции метро, в минуте ходьбы. Метрополитен в Вене сравнительно новый, сделан в 1970-х годах. Аккуратный, скромный (без мрамора), неглубокий, а главное, всегда полупустой и простой в понимании. Разобрались с ходу и легко пользуемся. Это не Токио, где метро – нечто из высшей математики. Поезда курсируют часто, каждые две минуты, направление всегда одно, не то, что в Германии или в ряде других стран, где один поезд идет сюда, другой, с той же платформы, – совершенно в другом направлении.
   Проехали до Штефансплац, зашли на площади в знаменитый собор, оттуда – в расположенный неподалеку собор Петра, погуляли по популярной улице Грабен. Она неописуемо красива – великолепные, с лепниной дома XIX века, скульптуры, памятники, стелы, богатейшие витрины. Широченная улица, и она закрыта для транспорта. Люди прекрасно одеты или по крайней мере опрятные. Нет бомжей и всяких чудаков, характерных для торговых улиц США. Мы вообще пока не видели здесь грязных кварталов, заселенных люмпенами.
   Заходили в магазины. Киска отмечала сверхвысокие цены. Обедали с Ляйфером. Был шницель в сыре – Кисульке понравился. Подняли вопрос о поездке в Будапешт. Оказывается, за 3 часа можно доехать на поезде. А вот в Тироль, столицу Инсбрук, надо добираться 6 часов. Долго. Будем думать, куда лучше податься. Завтра предстоит поездка с ДА в Зальцбург.
   После обеда отправились в Хофбург. Посетили один музей – апартаменты императоров. Музей практически пуст. Гобелены, мебель, полы – все выглядит немного выцветшим и не очень уж шикарным. Люстры – явно произведения искусства, остальное – трудно сказать. Погуляли по многочисленным аллеям и переулкам Хофбурга. Множество дворцовых зданий занято высшими правительственными учреждениями. Но здесь все тихо и почти пусто, да и охраны никакой не видно. Зато такая замечательная архитектура!
   Прошли мимо величественных зданий парламента, ратуши и у станции метро сели в трамвай № 38. 20 минут езды по городу, и мы на конечной станции – деревушка Гринцинг. Накануне проезжали через нее во время экскурсии. Симпатичные винные трактиры, особняки, узкие улочки и замечательные гастрономические запахи. Было начало шестого, трактиры только открылись, и Гринцинг выглядел пустынным. Побродили как следует, Киска очень проголодалась, и мы пошли туда, где лучше всего пахло и где реклама содержала слово buffet (т. е. выбирай что хочешь).
   Вошли во двор, заполненный винодельческим инвентарем, декоративными топорами, винными бутылками, и поднялись в зал на второй этаж. Стиль – крестьянский, домашний, традиционный. Смесь баварского и венгерского, как мы представляем. Заказали графин молодого красного вина (хойригер), у стойки выбрали еду. Кисуля взяла шницель по-венски с картошкой, я – салат и картошку с наструганной говядиной. Все было очень вкусным, а вино – вроде слабеньким, но бьющим в голову. Рядом с нами играли два музыканта – австрийскую классику и народные песни. Народ постепенно прибывал, хотя 3/4 мест так пустыми до 19 ч и остались.
   Вернулись на трамвае и метро домой, послушали по телевизору местного певца, исполнявшего прекрасные австрийские песни на фоне городских и горных пейзажей.
 //-- 15 марта 1997 года --// 
   Гуляли до обеда. Опять центр – от канала до Хофбурга и дальше мимо Оперного театра и Карлсплац домой. Кошечка купила две блузки по 200 шиллингов, я снимал видео, не знаю, что получится, все время пришлось снимать против солнца.
   Вернулись к обеду, за едой планировали поездку на воскресенье. Все советуют ехать в Прагу, а не в Будапешт, мол, намного красивее. Но в Прагу пять часов на поезде, а в Будапешт – 2,5. В конце концов Киска заявила, что надо смотреть Вену, которая Наташеньке по духу даже ближе, чем Калифорния. Говорит: «Ощущение такое, как будто я здесь выросла». Я же реагирую без всяких восторгов, хотя нравится погода (весна, солнце) и очень спокойная, расслабленная атмосфера. Город словно полуспит. После обеда мы выступили с лекциями. Поскольку в аудитории были кениец, японец, шведы, турки, пришлось читать по-английски. А готовили лекции на русском. Тем не менее прочитали неплохо, даже с юмором. Другое дело, что половина представителей стран СНГ нас просто не понимала. Камил уж точно, армянские девушки тоже вряд ли.
   Ужинаем в компании парня с тремя гражданствами: родился в Майами, вырос в Австрии, учился в Канаде. Три родных языка, плюс знает русский, скитался по Панаме, Сомали, теперь тянет в Россию. Молодец. Мой типаж. Только вот все наши шансы на такую скитальческую жизнь уже позади. Как все чаще говорит Натулька, когда я экономлю деньги: «Перестань жаться! Вспомни, сколько тебе лет и сколько нам осталось!».
 //-- 16 марта 1997 года, утро --// 
   Вот уж сколько лет (29!) прошло с того счастливого момента, когда в прохладный, с нежной снежной пылью в воздухе день мы с моей Наташенькой сели в «Чайку» на Кутузовском проспекте и отправились на Ленинградский проспект во Дворец бракосочетания «Аист». 29 лет – полжизни человеческой, а из того, что мы уже успели прожить, более половины. Трудно поверить. Неужели жизнь действительно столь стремительно коротка?
   Кисуля еще спит, а я пойду сделаю зарядку, а затем сяду за дневник, опишу вчерашний день, который выдался очень насыщенным, полным ярких впечатлений и интереснейших разговоров.
   Продолжаю писать в 10 утра. Итак, 15 марта. Около 8 ч выехали на экскурсию в Зальцбург. На автобусе от Дипакадемии, со слушателями из СНГ и кое-кем еще. Экскурсовод – Эрнст Винтер, бывший ректор ДА. П. Ляйфер рекомендовал его как необыкновенного человека. Действительность превзошла все ожидания. Это человек, который, кажется, вместил в себя всю Британскую энциклопедию. Прекрасный рассказчик, аналитик, обходительный человек.
   А пока – дорога в Зальцбург. Шел дождь, было пасмурно и прохладно, но мешал только Камил, который уселся, конечно же, рядом с нами и что-то буровил. К счастью, через полчаса он пересел и оставил нас в покое, мы переключились на беседу с господином Винтером. Выехали из полупустого по случаю субботы города и по отличному хайвею (2 полосы, встречные – в стороне) двинулись на высокой скорости к цели.
   Рассказ Винтера. Непрерывная цивилизация на территории современной Австрии. Кельты, потом римляне, славяне и, наконец, немцы. Последние навязали язык, но австрийцы – это сплав четырех племен и цивилизаций. Если критерием нации, этноса является язык, то американцы должны быть в составе Англии и считать себя англичанами. Следы различных культурных потоков в Австрии сохраняются – кельтские крестьяне, очень замкнутые и независимые, веками живут в отдельно стоящих домах при индивидуальных фермах. Славяне предпочитают кучковаться, жить общинами, деревнями. У немцев порядок, прямые улицы, ведущие к рыночной площади, где неизменная церковь. Церкви здесь тоже особые – конусы готического образца, а купола явно с византийским привкусом, луковичнообразные. Объяснение: христианство шло сюда прежде всего из Константинополя, на первых порах преобладало православие, лишь позднее немцы привнесли католическую веру.
   Есть деревни и римского типа, латифундийного. Мы, правда, не поняли, в чем их особенность. Вроде бы большой дом хозяина, на отдалении меньшие помещения для работников и работ.
   Что, однако, прежде всего бросается в глаза, так это аккуратность, симпатичность построек, разработанность и тоже аккуратность полей и других угодий. Повсюду прекрасные дороги, четкие указатели, все свеже окрашено, ярко. Страна просто вылизана, чем-то в этом смысле напоминает Новую Зеландию, хотя там нет такой богатой истории и другие просторы.
   Рядом с деревнями (или скорее аграрными поселениями-городками) американского типа торговые центры. Винтер говорит, что они не радуют стариков, людей без машин. Не выдерживая конкуренции, разоряются мелкие лавки в поселках, и приходится добираться до этих торговых центров. А как? Готовится законодательство, запрещающее строительство подобных объектов. Любопытно и то, что фермеры ограничены в размерах хозяйства: земли, скота, птицы, чтобы не портить угодья химическими удобрениями, крупной техникой, не придавливать экономически соседей. Один из результатов такой политики – социальная однородность населения и лучшая в Европе экономическая ситуация. В Австрии столь чистая вода, что ею будут снабжаться все страны ЕС.
   Правда, с экологией могут начаться проблемы в связи с членством страны в ЕС. Пока в ряде земель, особенно горных, нельзя иметь дом, если не живешь в нем и владеешь недвижимостью где-то еще. Кроме того, государство оберегает Венский лес, все национализированное хозяйство Габсбургов (парки, дворцы, леса). ЕС требует снять ограничения, провести приватизацию. Правительству тоже хочется (и колется): оно сидит без денег и могло бы на всем этом заработать, не говоря уже о том, что пришел бы европейский капитал и вложил бы большие суммы в развитие австрийской экономики.
   …Сделали по дороге первую остановку рядом с местечком Энс. Посетили церковь IV века, под которой нашли остатки римского храма и города. Непрерывная цивилизация тысячелетиями.
   Уходим со скучноватого хайвея на второстепенную дорогу с двусторонним движением. Начинаются горы и озера, просто обворожительные красоты. Какова же картина, когда горы и деревушки укутаются в зелень и цветы! Останавливаемся в Бад-Ишль. Здесь проводил летние месяцы Франц Иосиф с семьей. Запросто ходил по улицам этого игрушечного городка без охраны, болтал с людьми. И периодически принимал в замке и в парке вокруг него друзей и родственников, в том числе Николая II. В беседке, которая еще сохранилась, попивали чаек. А потом устроили Первую мировую войну.
   Во втором часу дня въехали в Зальцбург. Он в долине, окруженной величественными горами со снежными шапками. Над городом возвышается крепость Хоэнзальцбург, самая большая полностью сохранившаяся крепость в Центральной Европе. Построена в 1077 году.
   Автобус остановился в новой части Зальцбурга. Перешли по мосту речку и побродили по старому городу. В одном из домов родился Моцарт. О нем здесь напоминает все – названия улиц, памятники, открытки, конфеты, бой часов (его музыка), музеи.
   Поднялись по крутому подъему в замок и оттуда лицезрели просто невероятные по красоте виды на город, долину, усыпанную деревушками, горы. Побродили по дворам, коридорам, проходам. Я снимал Кисулю на фоне местных прелестей на видео. Потом вновь ходили по городу, вернулись к автобусу по набережной.
   В музей с музыкой Моцарта (там, где он вырос, в новой части города) не успели. Сидели у автобуса, ждали наших. Возвращались в темноте, беседовали с Винтером Остановились в уютнейшем кафетерии у дороги. Натулька звонила Нине Антоновне, пила кофе.
   Из тем, которые обсудили с Винтером:
   1) австрийцы и немцы, взаимные подходы;
   2) Австрия под Гитлером и в войне;
   3) отношение к традициям, в том числе наименованию улиц (К Маркс, Ф. Иосиф);
   4) Австрия и имперское прошлое;
   5) Вена и провинции;
   6) кто враги, флот на озерах и Дунае;
   7) австрийское самосознание;
   8) индивидуализм, подход «моя хата с краю», миролюбие;
   9) австрийская кухня, «с миру по сосенке»;
   10) привилегии властей и поправение электората;
   11) законы об иммиграции, кварталы турок, югославов;
   12) китайские рестораны и шпионы;
   13) социалистическая психология;
   14) преступность;
   15) русская мафия, ее деньги в банках;
   16) здоровая пища, пищевые добавки;
   17) мормоны и масоны;
   18) жизнь в Тироле.
   В результате всех бесед настроились в четверг ехать в Тироль, Линц и окружающие долины, если удастся арендовать машину. Ехать часов 5, а не 3,5, как в Зальцбург. Придется ночевать. Но это логичнее, чем на несколько часов ехать в Будапешт или Прагу. Раз уж в Австрии, ее и надо изучать. Сейчас собираемся идти гулять, продолжать осмотр Вены.
 //-- 16 марта 1997 года, вечер --// 
   Поехали в первом часу дня в Шёнбрунн, летнюю резиденцию австрийских императоров. Стал активно использоваться как таковой Марией Терезией. Дворец не в самом прекрасном состоянии, но залы и комнаты великолепные. И очень удобен осмотр с помощью трубки-магнитофона. Сам регулируешь, что и когда смотреть и слушать.
   Дворец полон истории – здесь жил Наполеон с женой Марией Луизой. Здесь же росла Мария Антуанетта, будущая жена Людовика XVI, казненная французскими революционерами в 1792 году. Кстати, у Марии Терезии было 16 детей (!). При этом она боролась за трон, выиграла его и длительное время правила Австрией.
   В этом же дворце был прием по случаю Венского конгресса 1814–1815 годов, в 1961 году встречались Кеннеди и Хрущев. В 1916 году там умер Франц Иосиф I (86 лет), а в 1918 году последний Габсбург, Карл I, отрекся во дворце от престола. Франц Иосиф, его жена Сиси, Мария Терезия – самые популярные в Австрии императорские особы. Они, как и Моцарт, повсюду – и в камне, и в названиях, и в книгах и т. п.
   Судьба Франца Иосифа и его семьи. Сын Рудольф покончил жизнь самоубийством, жена Сиси почти не жила с императором, разъезжала по Европе и в Женеве ее убил анархист. Наследника убили в 1914 году в Сараево сербы (которые до этого прошли подготовку в центре для террористов в США).
   Вокруг Шёнбрунна раскинуты великолепные сады с замечательной архитектурой. Увы, лупил дождь, дул ветер, и мы не смогли насладиться этими садами. Вернулись практически пустым метро домой. Вечером вновь выехали в город. Дождь не переставал ни на секунду. Доехали на метро до Дуная, вышли. Безлюдно, лодки на приколе, дождь. Вернулись на остановку назад, Венский международный центр. Видимо, здания межд. организаций. Все закрыто. Вернулись до Штефансплац. Красотища необыкновенная, но все магазины закрыты. Прошли через Хофбург. Все проходы открыты, полиции не видно, прохожих единицы. Сколько величественных зданий, от которых захватывает дух. Вечером все подсвечено, и от этого зрелище обворожительное.
   Поужинали в ресторане с испано-мексиканским названием напротив Оперного театра. Проехались на трамвае, в том числе мимо дворцового комплекса Бельведер, который находился недалеко от нас. На метро вернулись домой.
   Метро – почти пустое, красивое, быстрое, простое для понимания. Находиться в нем приятнее, чем в такси. Удивительно, как вообще немноголюдно в городе, прохожие спокойные, степенные, дисциплинированные. За все время, неделю, встретили пару-тройку панков, 2–3 бомжа. Много молодежи, одета по-спортивному, но ведет себя достойно.
   Жаль, что сегодня весь день шел дождь, но тем не менее провели свой Праздник хорошо, душевно. Звонили с улицы из автомата рядом с Хофбургом Нине Антоновне.
 //-- 17 марта 1997 года --// 
   Настоящий сюрприз утром – на дворе белым-бело. Все в снегу, и он продолжает идти, не прекращаясь ни на секунду. Падает крупными хлопьями. Это, однако, не остановило меня от утренних упражнений. Начал, как обычно, с зала – 15 минут, а затем вышел на улицу. Под ногами мокрая жижа, с проезжей части летят из-под колес машин ошметки грязи (хотя не так, как в Москве, здесь все-таки стоки воды в порядке). Тем не менее проследовал на соседний стадион и сделал по нему 8 1/4 круга (20 минут). Бежать было немножко скользко и мокровато, в лицо бил снег. Но ничего, выдюжил.
 //-- 18 марта 1997 года, утро --// 
   На дворе солнце, которое, будем надеяться, подсушит эту ужасную жижу. Вчера пошли с Натулькой в близлежащий магазин за продуктами, так промочили ноги. Вода со снегом по щиколотку, плюс жижа из-под колес машин, периодически падают лавины снега с крутых крыш. Одна угодила в пакет, который я нес. Громыхание продолжается и сейчас.
   Пауль Ляйфер пригласил на конференцию по внешней политике России, дату уточнит позднее. Сказал, что можем приехать пораньше, чтобы почитать платные лекции. Мы, естественно, согласились.
   Вчера же с 14:15 до 16:00 читали лекции, слушателей пришло больше, чем в прошлый раз: из СНГ, плюс еще человек 20. Тема: «Внешняя политика России: дебаты, мотивы, цели». Прошли лекции на ура. Далее интервью Наташи итальянским журналистам. Час говорили о России, Европе, НАТО, нашей жизни.
   Перед ужином опять встретились с доктором Винтером. Он передал всю информацию по пищевым добавкам. Может быть, это перспективное дело. Дал и образцы.
   Пообедали в Дипакадемии, за нашим столом сидел венгр. Он рассказывал те же истории о Венгрии, которые характерны для России: ностальгия по прошлому, работа налево и т. п. После обеда направились на главную торговую улицу – Мариахильф. Она очень длинная, масса магазинов и универмагов. Архитектура довольно приятная. В то же время это не улица Оксфорд в Лондоне, хотя и эквивалент.
 //-- 20 марта 1997 года --// 
   Вчера был последний рабочий день в Вене. Позавтракали и сидели в номере. Готовились к заключительным семинарам. Вдруг звонок: оказывается, Касым-Жомарт Токаев, наш друг, бывший коллега по МИД СССР, затем слушатель Дипакадемии МИД СССР, а ныне мининдел Казахстана, выступает не вечером, а в 12:15. Еле успели. Выступил блестяще: умно, интересно, на превосходном английском. После выступления пообщались. Жомарт сказал Ляйферу, что мы все востоковеды, но Бажановы гораздо опытнее. Приглашал нас с лекциями в Алма-Ату.
   Далее обедали, как обычно, со слушателями. Перед лекцией Камил испортил настроение. Сообщил, что Ляйфер передал девушкам из группы СНГ, что Бажанов, мол, ими очень недоволен. Вечером Натулька выяснила, что Ляйфер сам критиковал группу и попутно заметил, что и Бажанов с ним согласен.
   Заключительный семинар и Наташа, и я провели удачно. Слушатели горячо благодарили. Снимали копии наших брошюр. Вечером состоялось вручение дипломов, потом прощальный обед. Натуля произнесла хороший тост в честь Пауля Ляйфера. Во время обеда беседовали с грузинкой Наной Кавтарадзе, двумя армянками – Аней и Аннэ. Все были очень любезны (как и другие слушатели).
   После ужина погуляли в районе Карлсплац и близлежащих улиц. На каждом шагу великолепные дома, памятники, скульптуры. Город-музей. Наташенька в восторге, говорит, еще ни в одном городе ей так не нравилось. Вот, мол, где надо жить!
 //-- 21 марта 1997 года, утро --// 
   Вчера разбудил Наташеньку и пошли в Бельведер, это в десяти минутах ходьбы от ДА. Начали осмотр с нижнего дворца, но потом пожалели. Главный музей, оказывается, в Верхнем Бельведере. Но на него оставалось всего минут 20, и мы его буквально бегом пробежали. В Нижнем Бельведере готика и XVII–XVIII века, в Верхнем – XIX–XX века, в том числе французская. В целом и от дворца, и от экспозиций впечатление глубокое.
   Пошли в центр – Оперный театр, кафе Zakher (там выпекают знаменитый венский торт), посмотрели пока снаружи, Парламент, Ратуша, церковь на площади Зигмунда Фрейда. Назад вернулись по параллельной улице, сзади этих зданий. Город просто музей. Одно здание величественнее и импозантнее другого. Сколько лепных украшений, статуй!
   Вот если бы еще погода была нормальная. А то дождь, снег, холод, ветер.
 //-- 21 марта 1997 года, вечер --// 
   Сегодня ездили на Дунай, затем на Штефансплац. На Дунае холодно, голо, сама река грязно-желтого цвета. Я хотел прогуляться вдоль нее, но Натали забастовала. Зато отвела душу в соборе, поставила свечку, уже третью в Австрии. Рядом купила себе обувь: сапоги и черные туфли. Переживает, что дорого, а я очень рад, пора переходить на солидные вещи.
   Обедали с супругами Ляйферами. Говорили о разном, мы приглашены сюда с 22 по 29 ноября 1997 года (лекции, плюс конференция). После обеда катались на трамваях № 1, J, 10 по разным районам города, снимали на видео. В заключение прошли по рынку. Поужинали пиццей в столовой, тепло попрощались со слушателями – поляком, румыном и т. д. Получили от Фатимы из Киргизии мумие и посылку для В.С. Мясникова. Она оказалась дочкой Сушанло, это известный китаист.
   Во время ужина позвонил Маршалл Бремент из Центра им. Маршалла в Баварии, пригласил читать лекции и вести семинары в течение трех недель, с 20 октября по 7 ноября 1997 года.
 //-- 22 марта 1997 года --// 
   Натулька поздно заснула – собиралась, захотела ночью кушать. Я тоже просыпался, но в целом спал немало.
   Идет снег, довольно густой. Киска проснулась, сейчас буду кормить ее завтраком. В Академии полная тишина. Все отдыхают, не видно и слушателей. В Австрии очень жесткие законы на предмет защиты прав трудящихся. Магазины закрываются в 6–7 вечера, в субботу – в 12 ч дня. И все. А дальше – ходи по ресторанам, езжай в лавки на ж/д вокзалы или жди понедельника. В Германии схожая ситуация.
 //-- 23 марта 1997 года --// 
   Вчера успели еще раз прогуляться по центру Вены (Карлсплац и вокруг), пообедали и на такси за 5 мин добрались до Южного вокзала. Вызвал и оплатил такси Пауль Ляйфер. Проболтались минут 30 на перроне, пока не появился наш состав. Сели в вагон, и пошли пограничники и проч. – австрийцы, словаки. Как только пересекли границу, обстановка изменилась – убогие дома, рухлядь у ж/д полотна, жалкие садовые участки. В Братиславе уговорил Натульку выйти. Город Киске решительно не понравился. Пошли через новые кварталы – обшарпанные, неуютные, с потрескавшимися мостовыми и лающими собаками.
   Правда, Старый город Натулька оценила на «4», а мне он показался хуже, чем по дороге туда (после Вены смотрится примитивно). Пытались говорить по-английски, а надо по-русски. Тогда всем понятно, языки близкие, да они русский, видимо, еще и в школе учили.
   Вернулись на вокзал через 2 часа и еще 2 часа томились в ожидании нашего состава. Его куда-то отогнали. Сидели в убогой комнате ожиданий. Как наша провинция, а люди тихие, спокойные, неагрессивные.
   …Запомнился Чоп (я выходил, Киска отказалась). Все магазины открыты даже в воскресенье, с 7 утра. Забиты товарами из стран СНГ, как во времена СССР. Повсеместно обмен валюты. Памятник Ленину. Развал, запустение, грязь. Масса бездомных собак. Говорят больше по-русски. Надписи то на украинском, то на русском. Примитивный базар. Гривны называют рублями, цены пониже, чем в Москве.
   На всех последующих станциях – тучи продавцов съестного по московским ценам. Холодно и почти всюду снег. В Москве вообще зима.

   В заключение рассказа об этой поездке прокомментирую видеозаписи, которые я делал в ходе пребывания в Австрии в марте 1997 года.
 //-- 12 марта 1997 года --// 
   Натуля гуляет в центре Вены. В длинном черном пальто и в черной шапочке. Выглядит ослепительно. Наташа спрашивает меня: «Так и будешь возиться с видеокамерой? Увидеть ничего не хочешь?»
   Ходим по старому городу. Я уговариваю Наташеньку подняться на крышу собора. Натуля: «Я с содроганием вспоминаю подъем на Кельнский собор». Я: «Там пешком, здесь есть лифт». Наташа: «Зачем портить впечатление от пребывания в городе?»
   Натуля комментирует цены в магазинах: «Цены! Даже если разделить на десять, я бы не взяла!» Я: «Так дорого?» Натуля: «Очень дорого!» Одновременно восхищаемся венской архитектурой.
 //-- 13 марта 1997 года --// 
   Спокойная, размеренная Вена. Масса старинных экипажей в ожидании клиентов. Натуля заходит в церковь, когда выходит оттуда, начинается хрустальный перезвон колоколов. Изучаем соборы, многоэтажные дома, памятники. Наташенька: «Потрясающе, это город, в котором надо жить!»
   Разговор о модах. Жена:
   – Всякие там Версачи, Тэд Лапидус… Сейчас самый шик это вот, что я купила… Селицкая, одежда от Далаяна.
   – Наши?
   – Да, это для самых лучших Баден-Баденов! Должна сказать, что, купив ботинки от Селицкой, я уже ничего не вижу в Вене!
   У витрины с фарфоровыми наездниками Натуля говорит: «Надо продать все, что у нас есть в доме, и купить что-нибудь такое!»
   Пытаемся понять, старое ли здание перед нами. Я вижу на фронтоне здания цифры 1831. Говорю об этом жене. Она: «Умный ты такой! Аж жутко становится!» Я: «Это ты умная!»
   Натуля смотрит на замечательные здания и констатирует: «Все, жребий брошен. Придется здесь квартиру покупать!» И продолжает: «Ты помнишь, как я на Германию реагировала? (Корчит рожицу.) А здесь у меня совсем другое состояние. Намоленный город!»
 //-- 14 марта 1997 года --// 
   Утро, мы в гостевой квартире Дипломатической академии Вены. Натуля в розовом джемпере и белой блузке. Выглядит блестяще.
   …Мы опять гуляем по Вене. Я снимаю Натульку на видеопленку, даю ей указания идти, стоять, опять идти то налево, то направо. Переходит дорогу, шутит: «Это что, способ со мной расправиться? Заставляешь идти под “мерседес”»! Я оправдываюсь: «Водители же здесь пропускают пешеходов!»
   Подходим к станции метро. Все солидно и почти безлюдно. Контраст с Москвой: тогда у каждой станции бурлила примитивная уличная торговля.
   …Натуля гуляет по территории Хофбурга, венской резиденции австрийских императоров. Садится на лавочку, греется на солнце. Играется с белочками, затем с собачкой. Смотрит, как балуются псы на зеленой лужайке. Натуля замечает: «Набаловались, а теперь послушно сидят рядом с хозяйкой и не рыпаются!»
   Наташа снимается на фоне памятника Марии Терезии. Копирует ее позу. Улыбается. Предлагает сняться мне. Я: «Когда буду в костюме».
 //-- 15 марта 1997 года --// 
   Мы едем вместе со слушателями Дипломатической академии Вены на экскурсию в Зальцбург. Останавливаемся у древней церкви. Натуля снимает кашне, выглядит здорово. Еще остановки в городках, наполненных историей. Проезжаем озера, горы, долины, особняки, замки. Конструктивно дома, как в Баварии, но без рисунков на стенах и цветов на балконах. С нами едет господин Эрнст Винтер, бывший ректор Дипакадемии. Ходячая энциклопедия. Очень интересно рассказывает о прошлом и настоящем Австрии, всей Европы, всего мира.
   …Наш автобус прибывает в Зальцбург. Выходим, Натуля беседует со слушателями, смеется, улыбается. Увидела уточек, разговаривает с ними. Снимаю Наташеньку на мосту на фоне замка на горе. И вот мы уже в старинных улочках Зальцбурга. Снимаемся у дома, где родился Моцарт. Вспоминаем, что отец нашей подруги являлся здесь советским генконсулом. Я замечаю:
   – Хорошо было здесь служить генконсулом!
   Натуля реагирует:
   – О чем ты говоришь!
   – Никакой работы!
   – Здесь ее для дипломатов в принципе быть не может!
   Наташенька спрашивает: «Ну что – наверх к замку в состоянии пойти?» Я восклицаю: «Ну а как же, конечно, что же мы!»
   Идем в гору. Наташенька постоянно шутит, острит, смеется. Слушатели льнут к ней. Прибыли к замку. Сами себе аплодируем. Натуля устала, тяжело дышит, обращается ко мне с укором: «Фуникулер же ходит!».
   Снимаю Натулю и наших спутников на балконе замка на фоне города, речки, гор. Потрясающий пейзаж. Видим стену, вьющуюся змейкой по склону горы. Натуля: «Прямо как у китайцев!»
   Спрашиваю жену о замке. Она: «Нравится, но внутри пустовато». Появляется слушатель из Таджикистана Камил (он командирован в Австрию нашей Дипакадемией). Растерянно жалуется Натуле: «Я потерял Вас. Спускался вниз, поднимался, опять спускался. Нет и нет!» Наташа шутит: «Я ищу свои палаты в замке, надо зайти. Но все национализировано!» Камил: «Надо это им припомнить!»
 //-- 21 марта 1997 года --// 
   Мы на берегу Дуная. Я веду видеосъемки и прошу Натулю ближе подойти к воде. Наташенька дразнит меня: «Еще сделать шажок, войти в воду?» Я нервничаю, требую остановиться, «не валять дурака». Натуля заразительно смеется. Затем говорит, что устала сниматься. Я уговариваю: «Это же Дунай!» Наташа: «Я пойду погуляю, снимай Дунай без меня!»
   …Мы в центре Вены. Заходим в собор. Внутри красотища: картины, лепнина, скульптуры, люстры. Натуля изучает картину, изображающую Мадонну с младенцем. Улыбается. Ставит рядом свечи, крестится.
   …Ходим по узким улочкам старой Вены. Видим табличка с именем Моцарта на стене. Наташенька заглядывает в красивый двор, говорит: «Вот так раньше жили люди. Квартира, окна. Все элегантно, со вкусом сделано». Просит меня посниматься на видео. Я: «Когда одет буду». Натуля: «Но ты же не собираешься одеваться!»
   …Снимаю жену у входа в здание Дипакадемии, в метро, на главной торговой улице Вены, в дворцовом комплексе. Натуля восхищается архитектурным ансамблем и тут же замечает: «Смотри, как быстро распускаются листья на этом дереве. Оно молодое, да раннее».
   …Едем в трамвае мимо величественного здания Парламента. Рядом движется фаэтон. Натуля делает знаки лошадке. Выходим из трамвая, снимаем друг друга на фоне Парламента.
 //-- 22 марта 1997 года --// 
   Мы в гостевом номере в Дипакадемии. Обсуждаем ситуацию со слушателями из стран СНГ. Натуля подчеркивает: «Надо действовать осторожно, иначе можно закрыть дорогу приличным людям». Говорим о слушательнице из Армении Аннэ. Наташенька: «Я не знаю, как здесь надо правильно поступить. Это ее кредо. Аннэ была права, когда заявила: “Он меня будет учить, что мне пить и что мне изучать! Если бы он, как я, прорвался в МИД из неоткуда”»! Я замечаю: «А жена ректора Дипакадемии Хельга считает, что у Аннэ высокопоставленные родители».
   …Мы в очередном шикарном соборе. Наташенька отмечает: «В Москве я не успеваю в церковь ходить, а здесь я реванш беру». Я в ответ: «Ты такая сейчас симпатичная!» (в самом деле это так.)
   Продолжаю снимать, как Наташенька гуляет по венским улицам, заговаривает с прохожими, улыбается, шутит, о чем-то спорит.
   …Мы уже в Братиславе. Бродим по старым кварталам. Наташенька: «Смотри! Вывеска: Herna Pepsi. Ешь Hernu и запиваешь пепси-колой». Смеется. К Натуле подскакивает собачка, скулит, заигрывает.
   …Кое-что в Братиславе привлекает внимание жены. Она останавливается у витрины с фарфоровыми изделиями. Комментирует: «Вот какой сервиз мамуле надо было брать, когда они с папулей посещали Чехословакию. Но цены, денег у них, конечно, не было. Этот сервиз из фарфора Мозер. А это – кавказский стиль, не то. Да посуда здесь что надо, обращает на себя внимание».
   Обсуждаем словацкую архитектуру. Натуля: «Прямо Старый Арбат! Старый город здесь приятный, конечно».
   …Мы уже на перроне братиславского ж/д вокзала. Ждем, когда подадут наш поезд. Я спрашиваю: «Ну как у тебя общее впечатление от Братиславы. Лучше Вены?» Натуля курит, молчит и после длительной паузы восклицает: «Лучше Вены может быть только Вена, в которой еще не бывал!»
   Я: «Но ты не жалеешь, что посмотрела Братиславу? Ведь старый город понравился, правда?» Натуля: «Да. Ну, кроме того, я в этот раз убедилась, что правильно сделала, когда не пошла на осмотр Братиславы в ходе поездки из Москвы в Вену». Я хохочу, Натуля тоже веселится.
   Натуля, меняя тему, спрашивает: «Скажи, пожалуйста, на этом вокзале только два пассажира, ты и я?» Я шучу в ответ: «Это мало или много? Ты же днем возмущалась, что вокруг много народа. Вот тебе пошли навстречу на вокзале».
 //-- * * * --// 
   Как и было условлено, в ноябре (21.11) мы вновь прибыли в Австрию. И вновь нас очаровала Вена. Как отметили мы в дневнике, «уютно, спокойно, тепло и в то же время дух захватывает от архитектурной симфонии; контраст с Германией».
   Набравшись впечатлений в выходные дни, в понедельник, 24 ноября, приступили к работе в Дипакадемии. Подряд две лекции. Группы по 20 человек молодых дипломатов из разных стран. Наташа приковала внимание большинства. Зазвучали вопросы, даже в ходе лекции и особенно после ее окончания. Молодые дипломаты интересовались военными и политическими реформами в России, феноменом Жириновского, статусом Калининграда, перспективами СНГ. Кто-то спросил: «Как российские демократы могли верить в искреннюю помощь Запада?» Разгорелась дискуссия, переросшая в перебранку между слушателями. Пришлось «разнимать» спорящих. При этом бросилось в глаза, что несколько девиц за задними столами проявляли полное безразличие к происходящему, они откровенно дремали.
   Нас это расстроило, но ректор Пауль Ляйфер заверил, что слушатели на сей раз самые что ни на есть замечательные, неподражаемые, рвущиеся к знаниям. Действительно, на следующий день уже все молодые люди вели себя на лекции активно и очень дружелюбно. Занятие продолжалось дольше положенного на 20 минут.
   В тот же день мы провели переговоры в Институте Восточной и Юго-Восточной Европы (ИВЮВЕ), в итоге подписали соглашение о сотрудничестве между нашей Дипакадемией и этим институтом: обмен литературой, проведение совместных конференций, стажировки слушателей и студентов.
   Последующие несколько дней продолжались лекции. Слушатели, попривыкнув к Наташе и проникшись к ней доверием, буквально засыпали жену вопросами. Не отпускали ее из аудитории целыми часами. При этом высказывали многочисленные претензии к России, обвиняли Москву в попытках «повелевать, принуждать, запугивать» на постсоветском пространстве и в Восточной Европе. Возмущались нашими возражениями против расширения рядов НАТО. Как горячо говорил польский дипломат, его страну никто в НАТО не тянул, она сама желает быть в составе организации, и какое, мол, право имеет Россия «командовать политикой Польши»?! Наташа терпеливо разъясняла наши мотивы и встречные претензии в отношении Запада.
   Ну а 28 ноября мы участвовали в международной конференции «Россия – СССР – Россия: сто лет российской внешней политики». В первый день слушали выступления других участников. Вечером поехали в Нойштифт, местечко под Веной с винарнями. Был прием в одной из винарен (хойригер) от имени мэра г. Вены. Мэр поприветствовал нас и сообщил следующее: «Хойригер, в котором вы находитесь, особый. Здесь традиционно собираются политики и за вином и трапезой решают важные дела. И Молотов, и Булганин посещали эту винарню, после чего они добрели. Австрийцы гордятся тем, что их дипломаты используют хойригер для спаивания партнеров по переговорам».
   Винарня в самом деле очаровательная. У нас была отдельная просторная комната с пылающим камином, украшениями, столом с обилием закусок. Наташеньке очень понравилась эта поездка в Нойштифт.
   А следующим утром Н.Е. Бажанова выступила на конференции по постсоветскому периоду отечественной внешней политики. Получилось здорово – публика смеялась, горячо аплодировала. Ну а затем последовали вопросы из зала. Всех особенно интересовал вопрос расширения НАТО. Никак европейцы не могут понять, почему мы против. Профессор Марко утверждал, что у нас никогда не будет рыночной экономики. Кто-то заявлял, что Украина хочет в НАТО и т. п. Наташа отвечала с удовольствием и жаром.
   По окончании выступления Наташи – шквал поздравлений, похвал, вопросов, просьб, бесед. Даже наши ученые (три человека) расхваливали, что случается очень редко. Народу, кстати, было много, человек 100. Только вот из российского посольства опять, как и в марте, – никого. Присутствовали дипломаты из Англии, Болгарии, Украины и т. п. А российских не было!
   Перед нашим возвращением на Родину Пауль Ляйфер и другие австрийские партнеры уговаривали приезжать еще. Но мы решили, что хватит: страну посмотрели, платят здесь мало, а нам надо зарабатывать на жизнь.
   Вскоре по возвращении в Москву на имя Наташи поступил факс из Вены:

   4 декабря 1997 г.
   Уважаемая доктор Бажанова!
   Огромное спасибо за Ваше замечательное выступление 29 ноября с.г. на конференции в Вене «Россия – СССР – Россия». Многие участники говорят, что Ваш доклад был лучшим с точки зрения глубины, аналитичности и актуальности…
   Мы обязательно опубликуем Ваш доклад для ознакомления широкой общественности в Австрии и в целом в Европе…
 Арнольд Зуппан, президент Института Восточной и Юго-Восточной Европы, г. Вена

 //-- * * * --// 
   А теперь выдержки из дневниковых записей в Австрии.
 //-- 22 ноября 1997 года --// 
   В Вену прилетели вчера. В Академии все по-прежнему, как будто не уезжали. Только во дворе прекратились ремонтные работы и пусто в коридорах. Объяснение простое: сейчас здесь нет слушателей из стран СНГ, только из Европы, а эти не любят шататься по коридорам. В баре тоже было тихо и почти пусто – лишь кто-то играл в бильярд. Ни пива, ни шумных компаний.
   Успели зайти к П. Ляйферу. Встретил очень тепло, договорились о ланче в воскресенье, 23 ноября. Нам дали те же шикарные апартаменты, что и весной. Холодильник с закусками, водой, соком и проч. На столе бутылка вина, букет цветов, теплое приветствие. Бар с виски, поднос с фруктами.
   …Пошли гулять без карты и путеводителей: город уже знакомый. По главной улице Вены Картнер-штрассе дошли до Собора Святого Штефана. Я эту улицу не узнал, но так привык бахвалиться своей способностью ориентироваться на местности, что даже Натульке не признался.
   Рассматривали витрины магазинов, заглядывали в окна ресторанов, наблюдали за гуляющими венцами, любовались великолепными зданиями, памятниками, украшениями домов. Зашли в Собор Святого Штефана. Вена контрастирует с Германией – здесь уютно, спокойно, тепло и в то же время дух захватывает от архитектурной симфонии.
   Поехали домой на пустом метро. Удивила вновь грязь в подземных переходах и метро – окурки, бумага повсюду на земле. Вернулись в совершенно пустое здание ДА.
 //-- 23 ноября 1997 года, утро --// 
   Поехали на торговую улицу Мариахильф. Забита людьми, грязноватая. Наташенька ничего не купила, да и искала она всего лишь занавеси. Не нашла. В районе Штефансплац много норковых шуб и вообще шуб. А на Мариахильф – все одеты в полуспортивную одежду, никаких модниц и модников не видно. При обилии народа на улицах в метро всегда можно сесть, никаких очередей и толкучек.
   Обедали в столовой ДА. Поразил один обедавший с нами: поставил себе на стол три полных общих блюда с ветчиной и молча поглощал.
   В город вечером не пошли – лень. Нет активного интереса ничего смотреть ни у Натульки, ни у меня. Тогда спрашивается, зачем приехали? Ведь здесь ничего не заработаем. Старые стали, много видели, одолевает скука.
 //-- 23 ноября 1997 года, вечер --// 
   В 12:00 за нами заехали Ляйферы. Подарили им картину, нарисованную С.Н. Степановым лет 30 назад (русский пейзаж), и бутылку водки «Брынцалов». На их «мерседесе» отправились в винный трактир (хойригер) примерно в том направлении, куда мы ездили в Гринцинг. Но это в самом городе, у старого монастыря. Там находится дом, где жил Бетховен. Он обитал во многих домах, так как соседи постоянно «наезжали» на него из-за шума (игра глухого человека на пианино).
   Место, как и все винные трактиры в Австрии, замечательное: уютное, красочное, колоритное. Пили белое вино, заедали мясом, салатом и проч. Стиль деревенский, но очень привлекательный. Говорили обо всем на свете. Как я позднее узнал от Натульки, Паулю не здоровилось, но он держался.
   Вернулись домой часа в три дня. Вскоре пошли гулять. Пешком дошли до Хофбурга, это праздник архитектуры. Просто музыка в камне. Какие фантастические здания, памятники, клумбы, подсветка, фиакры! Народу немного, полиции не видно.
   Вышли на ул. Грабен, зашли в Собор Святого Петра, потом Собор Святого Штефана (всюду шла служба) и по Картнер-штрассе, освещенной и забитой публикой, вернулись в свой «пустынный» район. Все магазины закрыты наглухо, но люди гуляют, разглядывают витрины, слушают уличных музыкантов. Масса холеных и гордых собак, особенно миниатюрных собачек (в Москве акцент на боевых псов).
   На улице пошел дождь и не прекращается уже три часа. До этого в Вене было просто пасмурно. Хельга Ляйфер критиковала сегодня Центр им. Маршалла – мало платят переводчикам. Я говорю: «6 тыс. долларов месяц!» Она: «Мало!»
 //-- 25 ноября 1997 года --// 
   …Жаль, что здесь некуда по вечерам выйти – магазины закрыты, а казино, бурлески, оперы и оперетты, шоу, рестораны нас не интересуют. Ни в Москве, ни здесь.
 //-- 27 ноября 1997 года --// 
   …Зашли в магазин английской книги. Доктор Вышлонсил сняла для нас копию книги о немецком национальном характере. В магазине были другие книги из этой серии: греки, итальянцы, новозеландцы, китайцы, англичане. Стоят по 5–6 US $, и я пожалел деньги. Тем более что в магазине продавались и более солидные труды по данной тематике, но просто неподступно дорогие. Решил не сорить деньгами. А вообще это тема, которая нас интересует по-настоящему.
   После обеда Натуля ходила на радиостанцию Blue Danube Radio (это рядом), вход почти свободный (не то что у нас!). Дала интервью по внешней политике России.
   …Вена – красивый город, с замечательной архитектурой, высокой культурой, спокойный, степенный, чистый, солидный. Но делать здесь больше нечего – денег не платят. Надо искать других партнеров, более выгодных.
 //-- 29 ноября 1997 года --// 
   Вчера-сегодня договорились о следующих вещах, которые надо обязательно проделать в Москве. В частности, по приезде в Москву будет факс от Пауля с вопросником для кандидата на учебу в венской ДА. Если найдем кандидатуру – немедленно сообщить ему. Ориентиры: моложе 35 лет, английский, планы работы в МИДе. Лучший кандидат – А.А. Баранов, помощник ректора.
   Нужна также статья в сборник по холодной войне (1945–1985) на английском языке к концу января. У Натули такая готова.
 //-- 30 ноября 1997 года --// 
   Купили проездные, поехали в Музей изящных искусств, напротив памятника Марии Терезии. Это один из лучших музеев такого класса в мире; как говорится в путеводителе, на уровне Лувра. Осмотрели (хоть и бегло) богатую картинную галерею: Тициан, Рубенс, Рафаэль, Тинторетто, Брейель, Рембрандт, Караваджо и т. д. Коллекция изделий из золота, серебра, слоновой кости. Большая часть сделана в Европе в XV–XVII веках, когда в России еще и красок не было.
   …Вена надоела до чертиков, хочется домой. Заработков никаких здесь нет и не будет. Так что с этой страной надо завязывать. Дождь все идет.
 //-- 1 декабря 1997 года --// 
   Натуля почти не спала, а ранним утром – в аэропорт. Прилетели вовремя, встретили нас у выхода из самолета, но 1,5 часа ждали багаж – заледенели люки и багажное отделение не открывалось. Вновь поразили убожество, запущенность, грязь в Шереметьево. И, конечно, беспорядок. Привезли домой А.А. Баранов и водитель Володя.
 //-- * * * --// 
   Вскоре по возвращении на Родину Натуля опубликовала следующую статью.

 //-- АВСТРИЙСКАЯ ТЕНДЕНЦИЯ К УНИТАРИЗМУ --// 
   Австрийская Конституция выстроена так, что постепенно продвигает Федерацию к унитарному государству.
   Парламент Австрии образуют две палаты – Национальный совет и Федеральный совет. Федеральное собрание созывается, как правило, президентом, но заседания ведут президент Национального совета и председатель Федерального совета поочередно, начиная с председателя Федерального совета (статья 39). Решения Федерального собрания удостоверяются его председателем и скрепляются подписью федерального канцлера (статья 40).
   В третьем разделе Конституции: «Исполнительная власть Федерации» говорится о федеральном президенте, федеральном правительстве, федеральной армии, федеральных школьных органах. Федеральный президент избирается народом Федерации путем лично осуществляемого тайного голосования (статья 60).
   «Высшее управление делами Федерации осуществляет федеральное правительство, возглавляемое федеральным канцлером» (статья 69).
   «Судебная власть исходит от Федерации», – говорится в статье 82 Конституции. – Приговоры и судебные решения выносятся и провозглашаются именем Республики. Организация и компетенция судов в Австрии устанавливается федеральным законом.
   Из норм Конституции вытекает, что Австрия является не Союзом, конфедеративным объединением, а федеративным государством и образуется из самостоятельных земель. Слово «субъект» здесь не употребляется. Подчеркивается единство территории Федерации в области валютных, таможенных и хозяйственных отношений. Никаких таможенных или иных транспортных ограничений не должно быть внутри Федерации. Вместе с тем каждая земля имеет свое гражданство. Но тут же подчеркивается, что в каждой земле должны существовать одинаковые условия приобретения и утраты гражданства. Приобретение гражданства идет как бы снизу вверх, т. е. с гражданством земли приобретается и гражданство Федерации.
   Вопросы всесторонней обороны страны находятся в ведении Федерации. Конституция дает понятие «всесторонней» обороны.
   Австрия признает ответственность за всестороннюю оборону страны. Оборона направлена на обеспечение независимости, а также неприкосновенности и целостности территории Федерации, в частности на поддержание и защиту постоянного нейтралитета.
   К ведению Федерации относится законодательная и исполнительная деятельность по таким вопросам, как федеральная Конституция, внешние сношения, федеральные финансы, гражданское право, поддержание общественного спокойствия, ремесла и промышленность, железнодорожный транспорт, воздухоплавание и судоходство, горное дело, трудовое право, здравоохранение, научная и специально-техническая архивная и библиотечная служба, организация федеральной полиции и жандармерии, военное дело, демографическая политика и некоторые другие.
   Федеральным законом регулируются административное производство, общие положения об административной ответственности и исполнение решений об административной ответственности также и в тех случаях, когда законодательная компетенция предоставлена землям, в частности, по налоговым делам.
   Вопрос о компетенции земель освещается в Конституции весьма ограниченно. В ней указывается, что если какой-либо вопрос согласно федеральной Конституции не отнесен определенно к компетенции Федерации в области законодательной или исполнительной деятельности, то он относится к сфере собственной компетенции земель. Далее уточняется разграничение функций Федерации и земель по делам местной полиции безопасности, театра, кино и публичных выставок, строительства зданий, уголовного и гражданского права.
   При этом Федерация четко фиксирует свое верховенство над землями. Статья 16 Конституции гласит:
   «Земли обязаны принимать меры, входящие в сферу их собственной компетенции, необходимые для выполнения государственных договоров; если земли своевременно не выполнят эту обязанность, то компетенция по принятию таких мер, в частности также издание необходимых законов, переходит к Федерации. После того как необходимые меры будут приняты землей, меры, одобренные Федерацией согласно данному положению, в частности изданные в этой связи закон или постановление, теряют силу.
   Равным образом при выполнении договоров с иностранными государствами Федерация обладает правом надзора также по вопросам, входящим в сферу собственной компетенции земель. Причем в отношении земель Федерации принадлежат те же права, какими она обладает и по вопросам непрямого федерального управления».



   Глава 2. В логове бывшего врага

   Выше говорилось, что М. Бремент, заместитель директора Центра им. Маршалла, после участия в дебатах с Наташей в Вене пригласил ее и меня в свой Центр преподавать. Это натовский центр по повышению квалификации военных, дипломатов и других госслужащих стран Североатлантического альянса. После окончания холодной войны на обучение в Центре стали принимать и представителей России и других постсоветских республик. К преподаванию привлекались российские профессора. Нас с Наташей пригласили на целых три недели.
   15 октября мы прибыли в Мюнхен, столицу Баварии, и оттуда американский водитель-сержант помчал нас в Альпы, в город Гармиш-Партенкирхен, где и разместился Центр им. Маршалла. Сержант оказался любопытным парнем – в США жить не хочет, родной штат, Северная Каролина, вспоминает без малейшей симпатии («что там делать, кругами ходить»?), американскую систему быстрого питания хает, спорт не любит, возмущается заработками спортивных звезд, подтрунивает над длиной немецких слов («по сто букв в слове»), критикует итальянцев за жульничество и склонность к воровству, постоянно ропщет по поводу высоких цен и т. д. Тем не менее узнали от него много полезного и интересного о Германии и Гармише.
   Въехали в пункт назначения затемно. Но сумели разглядеть, что попали в чудесный городок. Дома большие, прямоугольные особняки, под треугольной крышей, покрыты белоснежной известкой и разрисованы прямо шедеврами живописи – библейские сюжеты, картинки традиционного баварского быта, лица людей, пейзажи. Рисунки многоцветные, и стиль под старину. Дома опоясаны сплошными деревянными балконами, которые буквально утопают в ярких цветах. Вокруг домов словно языком вылизанные дворики, с зеленой травой, массой самых разнообразных цветов, резными лавками, зверьками и прочими украшениями. Зрелище сказочное. Это надо же содержать все в такой чистоте и порядке, создавать подобную красоту и уют!
   В один из домов поселили и нас. Наш дом – Ferienwohnung (гостевой). Их в Гармише, да и вообще в Альпах, великое множество.
   Ранним утром мы вышли из дома и сразу бросились в глаза величественные горы. Они окружали город со всех сторон. За 10 минут дошли до Центра им. Маршалла. Нашли своего куратора, профессора Пашека Грудзинского. Тот отвел в выделенный нам офис, а затем на лекцию. Наташа выступила с докладом «Стратегия сверхдержав в холодной войне». Класс из 89 человек, военные и дипломаты. Наши, страны СНГ, Восточная Европа, кое-кто из НАТО. Читала по-русски, сокращала по ходу, уложилась в 50 минут. Далее отвечала на вопросы. Очень многие хвалили и в тот день, и на следующий. Доклад, мол, аналитический, глубокий, сбалансированный.
   После доклада мы встретились с М. Брементом, а затем с и.о. директора Центра генерал-лейтенантом Джоном Отьеном. Он здесь старший. Говорили о перспективах сотрудничества, детально обсуждали программу обучения американских офицеров в Дипакадемии МИД России.
   В пятницу, 17.11.1997, под аккомпанемент дождя Наташа участвовала в трех семинарах, где разбиралась ее лекция. В субботу, 18 октября, поехали от вокзала в знаменитые замки баварского короля-эксцентрика Людвига II. Дорога занимает два часа и пролегает через уютные, теплые, игрушечные баварские городки, живописные долины, горы. Поднялись на конной упряжке к замку Neuschwanstein (новый лебединый камень). Сам замок словно сказочный (в Диснейленде замок спящей красавицы «срисован» с него), из окон видны фантастические пейзажи.
   Понедельник, 20 октября, – опять рабочий день. Наташа вела семинар с 16 участниками. Как выяснилось, некоторые (азербайджанец, болгарин) не знают английского. Пришлось, несмотря на инструкции начальства, говорить по-русски. И одновременно самой переводить на английский, поскольку один из слушателей, американец, не знает русского.
   Вечером мы пообщались с Николаем Полянским, учившимся со мной в Дипломатической академии (1979–1981), а затем осевшим в Германии и работавшим в Центре им. Маршалла. Его рассказ о Центре впечатлил.
   Центр напичкан разведчиками: военными, ЦРУ и т. п. Кланы, борьба между ними, недавно всю структуру перетасовали, обстановка улучшилась, но у многих четко не очерчены обязанности, не знают, кто что должен делать. Русскому здесь не пробиться. У каждого профессора отдельный кабинет, шикарное компьютерное оборудование, неограниченный доступ к телефонной связи, факсу, бумаге, книгам. Нагрузка божеская, а в сочетании с отличным бытом и высокой зарплатой (по 5–6 тыс. ам. долларов в месяц) жить можно.
   Николай сообщил, что декан признался ему, что американцы считают нас с Наташей агентами КГБ. Почему? Свободно общаемся с западниками. Они все еще живут в атмосфере холодной войны. Инерция им выгодна (врага надо иметь).
   В пятницу, 24 октября, у меня был семинар, Наталья Евгеньевна провела очередные переговоры с руководством Центра (и.о. директора, деканы). Изложила нашу позицию по обучению американских военных дипломатов в Дипломатической академии, рассказала о наших исследованиях, научных форумах, попросила приглашать представителей ДА на учебу и лекции. Декан Стэйми отметил, что лекции Наташи очень хвалят и слушатели, и преподаватели как «очень сбалансированные». Сказал, что включил Наташу в «основной преподавательский состав».
   После обеда мы оба встретились с заместителем директора Центра от Германии генералом Кубартом. Он вспоминал, что его тесть был до 1955 года в плену в СССР, впечатления о простых русских людях остались очень хорошие. Подчеркивал, что со своей стороны сделает все, чтобы развивать деловые связи с нашей Дипакадемией.
   Очередное занятие Натули прошло очень живо. Грузинский дипломат в ответ на вопрос, нужны ли ему материалы по СНГ, заявил: «Мы ждем, когда СНГ развалится». Азербайджанец выступил с длинной критической речью в адрес российской внешней политики – Чечня, исламский мир, «лица кавказской национальности». Грузин и латыш рассказали о странном поведении российских дипломатов – ходят и беседуют по двое, посольские здания как крепости. Узбек критиковал Россию в частной беседе – мол, стремится поглотить малых.
   Вечером нам звонили из Вены, Кёльна, Берлина. Партнеры Дипломатической академии приглашают читать лекции. Наташа давала уклончивые ответы. Следующим утром Н.Е. Бажанову пригласил на свой семинар профессор Михалка, с которым мы успели сдружиться (несмотря на его, по собственному признанию, «гнусный характер»). Мою жену удивило то, что Россию по-прежнему воспринимают как полукоммунистическую страну, защищающую прошлое, отвергающую рыночную экономику, руководимую КГБ. Вопросы на семинаре: «Чем же Вы объясните, что при коммунизме чешская экономика развивалась хуже, чем до этого?», «Вы против расширения НАТО, ибо боитесь рыночных идей!». Ну а КГБ в умах всех.
   Наталья Евгеньевна аргументированно и с юмором отвечала оппонентам. Один из них в итоге констатировал: «С Вами трудно спорить, Вы говорите столь убедительно!» После этих слов все слушатели в аудитории горячо зааплодировали. Зазвучали и комплименты в адрес внешности моей жены.
   В дневнике я записал:
 //-- 30 октября 1997 года --// 
   Наташенька выглядит фантастически, глаз не оторвешь. Не случайно слушатели называют ее «звездой из Голливуда с докторской степенью».

   Такие же восторги высказывались и в кулуарах общего собрания сотрудников Центра им. Маршалла, которое состоялось 31 октября. Выступили и.о. директора Центра генерал Отьен, руководители факультетов, деканы. Выступления изобиловали шутками и похвалами в адрес членов коллектива. Генерал Отьен сообщил, что ожидается прибытие нового директора Р. Кеннеди. Сострил по поводу нового начальника: «Еще пару недель назад я ничего о Р. Кеннеди не слышал. Но вот на днях, будучи в Штатах, посетил его дом. Он настоящий профессор, в его кабинете полный бардак. Так что он здесь приживется». Представил генерал наряду со мной и Наташу. Подчеркнул, что она блестяще провела лекцию и серию семинаров и уже успела доказать, что является профессором с большой буквы. «Ну а что касается внешности профессора Натальи Бажановой, – продолжил генерал, – то она может легко победить на любом конкурсе красоты».
   После собрания, поблагодарив генерала Отьена за теплые слова в наш адрес, Наташа поинтересовалась: «А почему Вы всех сотрудников хвалили и никого даже чуть-чуть не пожурили?». Генерал ответил: «Зачем критиковать людей, да еще прилюдно?! Они же все вкалывают!»
   В очередное воскресенье, 2 ноября, вместе с Николаем Полянским выехали в Мурнау. Это местечко в 30 км от Гармиша в сторону Мюнхена. Взяли его друга – Евгения, который живет за рубежом (США, Германия) уже десятки лет, гражданин США, но, по словам Полянского, патриот, мечтающий поработать в парламенте с Зюгановым и К -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|  
 -------


. В Мурнау находится дом, где прожил с 1909 по 1914 год Кандинский с немецкой невестой. Это был чуть ли не самый продуктивный период его жизни. У дома табличка с упоминанием Кандинского.
   Оттуда поехали на близлежащее озеро – Staffelsee. Большое и почти совсем заповедное, тихое. Погуляли с час по тропе. Мешал только Женя. Он «поливал» Ельцина, Запад, Центр Маршалла, плакал о малых российских границах. До чего запутавшиеся в своих мыслях, ущербные люди! Он будет жить здесь и заставлять нас воевать по поводу границ!
   В понедельник мы оба опять вели семинары. По их итогам слушатели заполнили анкеты с отзывами. Наташе 12 человек выставили высшую оценку (7 баллов) и один чуть ниже (6 баллов). Декан заметил, что таких высоких оценок пока никто другой из преподавателей не удостаивался.
   Во вторник мы передали некоторые наши работы в библиотеку Центра. Директор (дама) просила присылать все, что у нас выходит. Из библиотеки отправились на переговоры в исследовательский отдел Центра. Его руководители выразили пожелание, чтобы наша Дипакадемия перевела на русский язык и издала в России две коллективные монографии, подготовленные под эгидой Центра: «Федерализм в Европе» и «Отношения между гражданским обществом и военными». Цель – довести содержание этих исследований до российской публики.
   Вечером мы ужинали в хорватском ресторане с профессором Михалкой. Он жестко критиковал всех своих коллег по Центру: начальники – «дураки и нули», профессора – «сплошь и рядом фальшивые». И у них, как у нас! Люди везде одинаковые. Михалка удачно пошутил: лекция на 1/2 часа требует подготовки в две недели, на один час – одну неделю, на два – можно выступать без подготовки.
   6 ноября ужинали уже в компании всего руководства Центра им. Маршалла. Наташу официально пригласили открыть очередной учебный курс Центра в январе 1998 года. Генерал Отьен подчеркнул, что это самая почетная миссия. Нынешний курс (1997 года) открывал министр обороны США.
 //-- * * * --// 
   По итогам поездки Наташа и я получили ряд благодарственных писем:

   10 ноября 1997 г.
   Уважаемые доктор Бажанов и доктор Бажанова!
   Благодарим вас обоих за блестящие лекции и семинары, проведенные в октябре – ноябре с.г. Нашим слушателям из всех концов Европы очень важно знать позицию России по актуальным проблемам современности. И вы излагаете эту позицию в доступной форме.
   Надеемся на продолжение сотрудничества.
 Пол Холман [95 - Пол Холман, руководитель программы «Лидеры XXI столетия» Центра им. Маршалла (Гармиш-Партенкирхен, Бавария, Германия).]


   12 ноября 1997 г.
   Уважаемая доктор Бажанова!
   Благодарю за Ваше участие в наших образовательных программах. Оно исключительно важно, ибо позволяет нашим слушателям получать многомерное представление о процессах, происходящих в современном мире. Тем более важно, чтобы российская внешняя политика преподавалась ведущими учеными России, а не малосведущими иностранцами.
 Маршалл Бремент [96 - Маршалл Бремент, заместитель директора Центра им. Маршалла (Гармиш Партенкирхен, Бавария, Германия).]


   12 ноября 1999 г.
   Дорогая Наташа!
   Очень приятно было повидаться с Вами на прошлой неделе. На всех нас произвело глубокое впечатление Ваше четкое, ясное и полное идей выступление и Ваши взгляды на «предначертание судьбы» для России. Я сейчас работаю над идеей включения России в то, что я называю «Евразийско-атлантический альянс безопасности», который вобрал бы в себя также НАТО, Европейский союз, ОБСЕ и основывался бы на концепции кооперативной безопасности.
   Я хотел бы попросить Вас написать статью для нашего журнала (10–12 стр.) и для учебного пособия (20 стр.) по теме кооперативной безопасности.
 Ричард Коэн [97 - Ричард Коэн, руководитель курса для старших должностных лиц, Центр им. Маршалла (Гармиш-Партенкирхен, Бавария, Германия).]


   14 ноября 1997 г.
   Уважаемая доктор Бажанова!
   Мы были в высшей степени довольны тем, что Вы присоединились к своему супругу, доктору Бажанову, в проведении семинаров в рамках программы для старших должностных лиц. Слушатели из 16 стран, участвовавшие в Вашем семинаре, дали высшие оценки Вашему мастерству как преподавателя.
   Надеемся, что мы продолжим сотрудничество с Вами (как и с доктором Бажановым)…
 Джон Отьен [98 - Джон Отьен, и.о. директора Центра им. Маршалла (Гармин-Партенкирхен, Бавария, Германия).]

   А теперь выдержки из дневника (исключено то, о чем уже говорилось выше).
 //-- 15 октября 1997 года --// 
   Летим из Москвы в Мюнхен. В Шереметьево представитель МИДа, любезный молодой человек, Алтунин Сергей Николаевич, мгновенно провел нас через таможню и пограничников. Далее – клуб для 1-го класса. Там все удобно и красиво. Подсел проректор А.А. Иллюк, который провожал Кашлева (тоже в Германию).
   …Видео– и фотооборудование не взяли. Масса усилий, а потом даже нет ни времени, ни желания хоть один раз взглянуть. Да и вообще, сил стало меньше.
 //-- 19 октября 1997 года --// 
   Мы уже здесь четвертый день, но я лишь только сейчас набрался сил и выбрал время сесть за дневник. Постараюсь вспомнить все, что было, по порядку.
   Итак, 15.10 – день прилета. Вылетели с опозданием, но приземлились даже чуть раньше положенного по расписанию. Сразу же бросились в глаза чистота, порядок, отсутствие слоняющихся без дела людей в аэропорту. Иммиграционную службу прошли, несмотря на очередь, за 5 минут, чемодан уже ждал на кругу, таможни абсолютно никакой, и мы попадаем в зал прилета. После московских процедур мюнхенский выход из самолета в город выглядит райским.
   Увидели парня с эмблемой Центра им. Маршалла. Сержант сухопутных сил США, отвел в микроавтобус («форд»). Покатили в Гармиш, до которого 90 км. Очень скоро очутились в пробке в г. Мюнхене (а ехать в горы именно через него). В итоге ехали долго, с остановками, лишь за Мюнхеном шоссе стало пустеть. Водитель смог развить настоящую скорость, в Германии ездят по 120–130 км в час, а то и выше.
   В пункте назначения, Гармиш-Партенкирхине, нас поселили в гостевой дом (Ferienwohnung). Огромная квартира. Налево от гостиной просторная кухня, темная комната.
   Чистота в квартире идеальная – все блестит, приятно пахнет, все исправно работает, почти все, но об этом ниже. В квартире книги, справочники, карты, набор игр, самая разнообразная посуда, кухонные принадлежности, порошки, чистящие средства и т. д. и т. п. Вот только морозильная камера в холодильнике не закрывается и, соответственно, не холодит. Натуля позвонила хозяйке. Та радостно сообщила, что знает о данном факте, но дала понять, что ничего менять не собирается. В заключение любезно предложила Натульке: «Если вам что-то понадобится, не стесняйтесь обращаться ко мне!»
   Натулька отреагировала замечанием: «Это напоминает мне поведение инспектора Клузо в фильмах о Розовой Пантере. Инспектор все время совершал ляпы, создавал окружающим затруднения и невинно призывал продолжать во всем полагаться на него».
   От хозяйки узнали и о том, что в доме нет стиральной машины. Придется пользоваться городской. Это минус. Вокруг дома лужайки и еще одно похожее на наше строение. По вечерам в окнах горит свет, но не видно и не слышно никого и ничего. Во-первых, у немцев нет привычки бесконечно ходить по улицам и во дворах, как у наших соотечественников, а во-вторых, построено все так, что не слышно шума, да и в домах есть все необходимое, нет резона мотаться.
   Если же говорить опять о разочарованиях, то это телевидение. Несколько программ, но все на немецком, одна спортивная, показывают и фрагменты футбола, но крутят одно старье: например, квалификационные матчи первенства мира по футболу месячной давности.
   Продолжаю писать в тот же день, 19.10, но уже в 18:00. Возвращаюсь в 15.10. Сержант, поселив нас, удалился, а мы направились на поиски пищи – в холодильнике не было ни крошки. В Германии магазины закрываются в 6 вечера, поэтому зашли в пиццерию. Цены оказались ниже, чем в московских заведениях подобного класса.
   Ранним утром вышли из дома. Как и вечером, шел дождь, но утром увидели горы. Они окружают город со всех сторон. С одной стороны вершины скалистые, в снегу, с другой – зеленые леса. В то утро горы частично были укутаны толстым слоем облаков.
   За 10 минут по чудесным улочкам, заставленным уютными гостевыми домами, дошли до центра. Нашли своего куратора, профессора Пашека Грудзинского. Тот отвел в наш офис, а затем на лекцию.
   …В пятницу, 17.10, под аккомпанемент дождя Наташа участвовала в трех семинарах, где разбиралась ее лекция «Стратегия сверхдержав в холодной войне». Изнурительное занятие. Отвечала на каскад вопросов. По-русски, а затем сама же переводила ответы на английский. Ведь среди слушателей есть и представители стран СНГ, которые не знают английского, и западники, не владеющие русским.
   Вечером за нами заехал профессор из Москвы Александр Коновалов с женой Наташей, и все вместе отправились в гости к Брементам, (в Грайнау), 7 км от Гармиша, у подножия самой высокой вершины в Германии Цугшпитце. Дом экзотический – есть даже огромный всадник из могилы Цинь Шихуанди (конечно, копия). После коктейлей переместились в ресторан «Цугшпитце». Типичный баварский ресторан, уютом напоминающий частный дом. Наташенька взяла грибы, я – свинину, делился. Интересно провели время – шутки, истории, воспоминания.
   В субботу, 18.10, поехали от вокзала в знаменитый замок баварского короля-эксцентрика Людвига II. Замок словно сказочный (в Диснейленде замок спящей красавицы «срисован» с него), из окон фантастические пейзажи – изумрудная долина, усыпанная домиками с оранжевыми крышами; с другой стороны – горное озеро; с третьей – скалы, ущелье, мост через него. А вот внутри замка – безвкусица.
   После экскурсии отобедали в горном ресторане, долго ждали автобуса (пришлось один пропустить, к нам не шел). Гуляли по долине, напоенной ароматами горного воздуха, цветов и сена. Было солнечно и тепло (не меньше +15 °С).
   День сегодня, 19 октября, опять выдался замечательным: солнце, прозрачный воздух, тепло. Поехали на специальном поезде – к Цугшпитце. Сначала Грайнау, там пересадка на горный состав, крутой подъем на фоне великолепных видов – на озеро Eibsee, хвойные леса, снежные вершины, долины, скалы. Потом длиннющий тоннель, и вот мы почти на вершине, 2550 м. До самого горизонта море вершин в снегу. Поели в ресторане, позагорали на стульях (солнце жаркое), на саму вершину на подвесном трамвайчике не поехали, Натулька не захотела. Вершина 2964 м. Оттуда видны Австрия, Италия и даже Швейцария. Да, собственно, и с нашей точки они, наверное, видны, да ведь не разберешь.
   Путь назад прошел в переполненном поезде, люди даже стояли в проходах (вчера в замке тоже было полно туристов). В сезон (лето, зима) здесь вообще столпотворение. Вышли в Грайнау, пошли пешком в Гармиш, 7 км, из них 5 км по пеше-велосипедной тропе, продолженной по полю, между гор. Зрелище, которое трудно передать словами. А воздух просто сказка!
   Утомил Наташеньку ходьбой, но это ведь полезно! И сам устал. Темнеет, сидим дома. Завтра лекция.
 //-- 20 октября 1997 года --// 
   …Организаторы здесь еще те. Раз за разом говорят одно, затем другое, а происходит третье. В Москву сообщили, что лекции будут на русском с последовательным переводом. Здесь тот же замдекана Мэйли стал настаивать на английском. А семинары фактически приходится вести на двух языках. Такая же неразбериха с рекомендуемой литературой, с оплатой (когда и сколько, кто). Странная история с жильем. Сняли нам шикарные хоромы за 2600 DM. А это ведь из наших суточных. А. Коновалов живет гораздо скромнее, за 1600 DM.
   И в этих шикарных хоромах нет сушилки для волос (хотя есть картины, игры, фантастическое количество кухонных приспособлений), не работает морозильник, непонятно, куда выбрасывать мусор. Никак не можем выяснить, хотя видим на других улицах выставленные пакеты и контейнеры для разного вида мусора. Из положительного: замдекана Мэйли, английский подполковник, посоветовал, «не стесняясь, звонить из офиса в Москву». И разъяснил: «За все же платят американцы! Поэтому и я из офиса регулярно звоню в Лондон».
   Николай Полянский предложил съездить в Венецию. Отъезд в 5:30, возвращение вечером. Визы не проверяют. Он ездил месяц назад со знакомой из Москвы. Соблазнительно, тем более, что только по 100 DM с человека. Сегодня все узнаем.
   Николай отвез нас на близлежащее озеро Eibsee, так же названа улица, на которой мы живем. Красивое, хотя вода и мутноватая, но обрамлено чудесными горами.
   Вечером погуляли по центральной улице города. Был одиннадцатый час, но народу масса. При этом ни пьяных, ни агрессивных. Днем видели двух бомжей. Оказывается, здесь есть ночлежка. Николаю как-то пришлось селить туда нелегального эмигранта из Осетии. Он требовал помощи от немцев, ссылаясь, что аланы – арийцы, братья.
 //-- 21 октября 1997 года --// 
   В первой половине дня бродили в районе ратуши – американского торгового центра. Поразило большое число людей – в магазинах, на улице. Видимо, туристы.
   Районы, где ходили сегодня, менее красочные и уникально баварские. Дома стандартные – немецкие. Магазины очень красивые, с аппетитной едой. Наташенька покупала обувь, одежду. Осталась довольна.
   В Венецию экскурсии прекратились до мая, не хватает зимой желающих. Может быть, отправимся в ближайшие дни в Мюнхен.
 //-- 22 октября 1997 года --// 
   Проснулся в 5:30. Зарядка, бег. Встреча со стадом быков и ко-ров. Их ведут по нашей улице каждое утро. Экскременты не собирают. Утром чуть-чуть пробилось солнце, некоторые горы вышли из тумана, но затем все опять скрылось за белой пеленой. Обедали с Н. Полянским в столовой для слушателей. Еда обильная, вкусная, бесплатная.
   С 16:00 путешествовали с Н. Полянским, посетили ряд мест: монастырь Ettal, замок Linderhof Людвига II и городок Oberammergau. Последний просто музей, дома расписаны, как произведения искусства, десятки сувенирных магазинов. Резьба по дереву (это центр данного ремесла), куклы, кружки, статуэтки.
 //-- 23 октября 1997 года --// 
   Сегодня утром направились с Сашей и Наташей Коноваловыми в Мюнхен. Оказывается, на подъезде расположены красивейшие горы (не видели, когда прибыли 15.10, они были в тумане и темноте). Добрались примерно за 1 час (90 км, мчали 160 км в час). Оставили машину на парковке в торговом центре у вокзала.
   Пошли знакомой по 1995 году дорогой к Мариенплац. Толпы людей, шикарные магазины, рестораны. Посмотрели вместе с толпой зевак концерт часов на ратуше, пообедали в пивной «Хофбройхаус», где были в 1995 году с Андреасом. Потом Натали ходила по магазинам, а я просто гулял. Многое купила. Бо́льшая часть товаров стоит гораздо дешевле, чем в Москве.
 //-- 24 октября 1997 года --// 
   … После тяжелого рабочего дня Натуля трудилась еще и дома – убирала, стирала, гладила. Какой неутомимый Зайчик!
 //-- 25 октября 1997 года --// 
   В 9 утра приехал Андреас Фарнер. Выпили кофе и направились в Мюнхен. Погода отличная, дорога идеальная, скорость не ограничена, полиции не видно. Спидометр показывал 140–160 км в час. И машин, кстати, немного. Вокруг зубчатые горы, зеленые долины, игрушечные домики в картинках и цветах, луковичные купола баварских церквей.
   По дороге заехали в городок Starnberg. Рядом находится красивое озеро Starnbersee. Здесь утонул Людвиг II. Место для богатых и знатных. Кстати, по словам Андреаса, в Германии нет сверхбогачей, а те, кто богаты, не афишируют свое состояние и не лезут в политику.
   У озера почти пусто, лишь пара людей кормит красивых лебедей. Рядом полощутся утки. В Мюнхене мы оставили машину в гараже у вокзала и пошли по знакомому маршруту в старый город. Народу столько, что просто трудно двигаться. Грязновато. Окурки, шелуха каштанов и проч. летят на землю. Мимы, танцоры, фокусники, среди них американские негры. Рестораны забиты. Попали в «Вайсбройхаус», типичный баварский ресторан, за углом от пивной «Хофбройхаус».
   Большие столы с разными компаниями, домашняя обстановка – неприхотливые украшения на стенах, шкафах, подоконниках. Шумно, весело. Огромные порции мяса, бокалы пива, брецели. Андреас нервничал, опасаясь, что ему придется оплачивать счет. Оплатил я, и наш друг засветился от счастья.
   Пошли пешком в Английский парк, к университету Людвига Максимилиана, на улицу Людвига. Ничего впечатляющего. Оказывается, в Германии в госуниверситеты принимают на многие специальности без экзаменов и учеба бесплатная.
   Вернулись к вокзалу, купили продукты, еле успели – в субботу магазины закрываются в 16:00. Из-за коротких часов работы (в будние дни до 18:00, в воскресенье – отдых) в магазинах вечно толчея, суета, очереди.
   Направились назад. Андреас говорил о канцлере Коле, что он не очень образованный, неинтеллектуальный. Популярность падает, надоел, 16 лет у власти, обманул с объединением (обещал, что не будет проблем).
 //-- 26 октября 1997 года --// 
   По случаю воскресенья Натулька встала часов в 10, пошли на прогулку. Перешли речку и углубились в район горы, которая высится перед нашим домом. Там гостиницы, рестораны, жилые дома. Все вылизано, аккуратно, уютно и красиво. Андреас говорит, что многие ухаживают за своим жильем, включая дворы, сами. В гору подниматься не стали, Наташенька отказалась. Вдоль реки, по дорожке, усыпанной желтыми листьями, вышли в район за ж/д вокзалом. Природа чудесная. Леса в горах, деревья в городе в осеннем наряде, оттенки от густо-зеленого до оранжевого и огненно-красного. Прохожих почти нет, машин немного. В переулках коровы, иногда без сопровождения.
   На вокзале узнали расписание поездов в Венецию. Без ночевки ехать нереально – 8 часов в пути (с пересадками), а с ночевкой боязно. Без виз-то! Натулька против метаний, предлагает пожить спокойно и чинно. Наверное, так и надо.
   Гуляли примерно 2,5 часа. Обсуждали ремонт, сдачу квартиры в доме 26, смотрели на витрины, смеялись над тем, как недолго здесь открыты магазины.
   Удивительно, но мне совсем не хочется больше заниматься беллетристикой, описывать увиденное. Не хочется особенно путешествовать, надоело фотографировать и снимать на видео (даже вот аппаратуру с собой не взял!). Пресыщение и старение.
 //-- 27 октября 1997 года --// 
   В начале 5-го Николай Полянский повез нас в Миттенвальд, это по дороге в Инсбрук. Дорога идет в горах, мимо снежных вершин, обрывков облаков, пряничных деревушек. Сам Миттенвальд – просто игрушка, на домах целые полотна мастеров живописи: люди, пейзажи, боги, животные. Магазины – высшего класса, от драгоценностей до супермаркетов. Топят камины, вкусный запах. Церковь, как всегда, открыта и пуста. (Только православные держат церкви закрытыми.) Вернулись в темноте. Николай оригинально водит машину – норовит вылезти на встречную полосу, жестикулирует, забывая о руле.
 //-- 29 октября 1997 года, утро --// 
   …Вчера после занятий посетили прием в честь Чешской республики. Хорошо устроили, молодцы – Натульке подарили цветы, мне памятную медаль. Пиво в неограниченном количестве, много закуски. Говорили с начальством, профессорами, казахом, латышом и др.
   …Сегодня очень ясно, красиво, горы вокруг припорошены снегом. Иней, температура ниже нуля. Едем с Н. Полянским в Мюнхен.
 //-- 29 октября 1997 года, вечер --// 
   Ездили в Мюнхен, вернулись около 21:00. Провели все время в магазинах на подходе к Мариенплац. Народу – реки. И на улицах, и в магазинах, и в ресторанах. Распродажи, Натулька в восторге от цен. Кое-что купила. Обедали в ресторане пивной компании «Спаттен».
 //-- 30 октября 1997 года --// 
   …На следующей неделе у нас два семинара, лекция для профессоров. И это последняя неделя перед отъездом. Вначале чувствовали здесь себя чужими. Теперь привыкли и не хочется уезжать. Привлекает все – природа, воздух, зарплата, жилищные условия, еда, магазины, уютность города.
 //-- 1 ноября 1997 года --// 
   …Сегодня утром выехали в Инсбрук, втроем – мы и Николай Полянский. Немного нервничали по поводу пересечения границы: у нас немецкая виза одноразовая, австрийская – на конец ноября. Но никакой границы не видно, поезд останавливается в Миттенвальде, а затем уже в австрийском местечке. Вся дорога заняла 1,5 часа, полчаса в Германии, затем час по Австрии. Дорога идет высоко в горах, над захватывающими дух ущельями, зелеными домиками и среди огромного количества снежных вершин. Красоты фантастические. Ничего подобного не видели. Жалко только, что много туннелей. Затем дорога довольно резко снижается в долину, разделенную рекой Инн.
   Сразу после границы – другая архитектура, меньше аккуратности и порядка. Инсбрук оказался большим городом, это не Гармиш. Старый город, как в Зальцбурге, ряд домов – просто игрушки. Один, в стиле рококо, словно сделан из фарфора. Замки, дворцы, сувенирные лавки, много зелени, чистая горная река, церкви с металлическими статуями королей, герцогов и воинов. Церковь Св. Николая с кладбищем, охрана в тирольских одеждах, стечение народа: день Поминания всех святых, магазины закрыты, люди пришли поставить свечи усопшим. Мы поставили свечу внутри церкви. Обедали в ресторане тирольской кухни. Она похожа на баварскую. Мы с Натулькой съели по бараньей ноге с овощами, кофе. Порции лошадиные, очень вкусно, но пища тяжелая. В ресторане, в отличие от Германии, нет украшений, кружек, кукол, цветов. На обратном пути поезд стоял долго в Миттенвальде, ходили по перрону пограничники. Но они в поезд не вошли.
 //-- 4 ноября 1997 года --// 
   Вчера беседовали с очень приятным мужчиной, Балдиловым Ергали Мухамеджановичем, зав. сектором, Секретариат Совета Безопасности Республики Казахстан. Договорились, что он после переезда правительства в Акмолу позвонит. Тема разговора – совместные конференции по ядерному разоружению, терроризму, информационной безопасности, безопасности энергоносителей и их транспортировки.
   О деньгах. Суточные должны заплатить 6 ноября в 16:30. Обращаться к сержанту Кассон, которая никогда не бывает на работе, и замены ей в бухгалтерии нет.
   Контрактные деньги будут заплачены не ранее, чем через месяц, причем только на счет.
 //-- 5 ноября 1997 года, вечер --// 
   …Сегодня был, пожалуй, самый теплый день за все время нашего пребывания в Гармише. Но, как нам сказали, дует альпийский ветер «фён», который выводит людей из нормального состояния. Врачи в такие дни отказываются делать операции.
   Вечером мы пригласили супругов Брементов в китайский ресторан. Ресторан великолепный. Обсуждали перспективы сотрудничества наших учебных заведений.
 //-- 8 ноября 1997 года --// 
   Летим в Москву. Выполнили практически всю программу: лекции, статьи, доклады, появился «задел» на будущее. В журнале «Люфтганза» прочли статью о Сан-Франциско, об этом чудесном городе. Я даже прослезился. Вот бы написать что-то стоящее о Сан-Франциско!
 //-- 9 ноября 1997 года --// 
   Добрались домой, когда в Мюнхене было уже 8 вечера, а в Москве – 10 вечера (или даже на полчаса больше). Дело в том, что полет оказался гораздо сложнее, чем предполагалось.
   Подлетели к Москве, командир корабля предупредил, что погода там «тяжелая», видимость ниже нормы, решил покружить, подождать улучшений. Не вышло. И мы улетели в Хельсинки (80 минут полета). Сели. Потряс хельсинский аэропорт: красота, порядок, великолепный персонал. Все говорят по-английски, дружелюбные, услужливые. Аэропорт красивее мюнхенского. И огромный. С трудом дозвонились Нине Антоновне: меняли монетки, они не подходили, купили телефонную карточку. Н.А. уже была в панике, Натулька тоже плакать начала. Нам тогда еще неизвестно было, летим или ночуем в Хельсинки. В результате улетели вечером. Через 1:20 полета были в Москве. Туман рассеялся, дождь.
   Паспортный контроль прошли мгновенно, быстро получили вещи. Но нас уже никто не встречал, пришлось брать «левака». Москва грязная, с битыми дорогами, но зато с массой рекламы и светящихся витрин. В доме развал. Куда что складывать?
   Все. Поездка закончена. Отмечу опять, что в целом съездили неплохо. Повидали райский уголок, подышали свежим воздухом, отдохнули от московских хлопот, заработали деньги, пробили дорожку к новым поездкам.
 //-- * * * --// 
   В дальнейшем мы регулярно получали приглашения из Центра им. Маршалла для чтения лекций и проведения семинаров, а также на постоянную работу. Но Наташа в этот период (1998–1999) так больше в Германию не выбралась. Я же съездил еще дважды, на очень короткие сроки. В первый раз (28–30 января 1998 года) с лекцией открытия очередного учебного курса Центра, вместо Наташи. Ведь, как отмечалось выше, пригласили на эту роль Наташу, но она не смогла поехать из-за ухудшения состояния ее мамы. Второй раз я опять выступил с лекцией открытия нового учебного года (25–29 января 1999 года). Кроме того, прочел лекцию в Университете Бундесвера.
   Я страшно не любил куда-то ездить без жены, но мы в обоих случаях решили, что надо ехать ради закрепления полезных для Дипакадемии и для нас лично связей со столь важными и престижными образовательно-научными центрами.
   В конце концов связи с этим Центром важны были с точки зрения государственных интересов. Ведь в Центре обучали новое поколение политической, дипломатической и военной элиты всего Запада, а также постсоветских государств. И как нам справедливо указывали руководители Центра, пусть слушатели получают информацию о России от российских профессоров, а не от поляков, немцев, американцев и других! При этом нам сетовали, что российские организации зачастую почему-то сторонятся такого сотрудничества. У нас в самом деле с некоторыми московскими начальниками случались споры о целесообразности контактов с Центром. Оппоненты восклицали: «Это же шпионское гнездо!» Мы отвечали: «Так нам дают возможность влиять на новую элиту Европы, а мы по собственной глупости отдаем ее всецело под контроль шпионов и других противников!»
   По поводу первой поездки в дневнике я записал:
 //-- 30 января 1998 года --// 
   Лечу назад, в Москву. Дни были занятые. Из Мюнхенского аэропорта отвезли в гостиницу «Рейнский двор». Больше похожа на постоялый двор для лыжников: конусообразный потолок, о который я постоянно стучался головой, маленькая комната, холодновато, ванная с небольшим количеством удобств. На дворе –5 °С, снег в горах, на лужайках и полях, дороги чистые, а на тротуаре кое-где лед, скользко.
   29.1 утром лекция о тенденциях международных отношений на рубеже XXI века перед полковниками и генералами из 20, кажется, стран. Вроде успешная. Хвалили руководители Центра, профессора, слушатели. Отмечали, что лекция была «глубокой, оригинальной, откровенной, сбалансированной». Хорошо прошли и семинары, вызвали интерес, шли споры. Начальники обещали пригласить в мае на лекцию и в октябре на ведение семинаров, с Наташенькой. Отсутствовал недолго, но очень соскучился по своим.
   А 3 февраля из Центра им. Маршалла в Москву пришло следующее факсимильное сообщение:

   Уважаемый доктор Бажанов!
   Искренне благодарю за блестящую лекцию в рамках программы для старших должностных лиц на сложнейшую тему «Различные взгляды на XXI век: взгляд с Востока». Лекция дала богатую пищу для размышлений и слушателям, и профессорско-преподавательскому составу Центра…
 Виктор Стэйми [99 - Виктор Стэйми, заведующий отделением обороны и безопасности Центра им. Маршалла (Гармиш-Партенкирхен, Бавария, Германия).]

   На протяжении 1998 года мы с Наташей получили еще пять (!) приглашений из Центра им. Маршалла. От всех пришлось отказаться. А в январе 1999 года я поехал один, опять, как уже указывалось выше, для чтения лекции открытия нового учебного года.
   Вот дневник по этой поездке:
 //-- 25 января 1999 года --// 
   Лечу в Мюнхен. Сейчас 17:55 по московскому времени.
   …Нина Антоновна неважно чувствовала себя на прошлой неделе, но сейчас, тьфу-тьфу, получше. Наташенька за ней ухаживает и, вообще, держит на себе три квартиры и одну дачу. Вот молодец! Такая у меня все-таки жена лапочка. А я, мерзавец, последние дни что-то раздражался, шумел на Киску. Думаю, причина в том, что с заработками в этом году пока туго. Вот я и злюсь, а на ком еще вымещать свою дурь?
   Папульке сегодня было бы 87 лет. Еще мог бы жить и жить, но, увы, ушел из жизни 24 года назад! Это же целая вечность!!! В этом году надо обязательно попасть в Сочи, сходить на могилку Папули. Нельзя же так, я не был в Сочи уже, кажется, 10 лет!!!
 //-- 29 января 1999 года --// 
   Лечу назад в Москву. О пребывании в Германии. Прилетел 25.1.99. Встречал шофер – немец из Центра им. Маршалла. К моему удивлению, он не понимал моего английского. Да он его и не знает, хотя работает на американской базе. Мчал быстро, особых пробок в районе Мюнхена не было. Доехали, кажется, за полтора часа. Гостиница та же, что и год назад, – «Рейнский двор». Ничего не изменилось, я сразу же все узнал.
   Только устроился в номере, как появился Коля Полянский вместо декана Холмана (занят). Отвез в югославский ресторан, где мы были с Наташенькой в 1997 году.
   Следующим утром в Центре меня приняли директор Кеннеди и его заместитель, старый знакомый генерал Отьен. Подарил им по бутылке водки. Обсудили все направления сотрудничества между Дипакадемией и Центром: обучение у нас американских военных дипломатов (за большие деньги!), проведение совместной конференции по проблемам безопасности. Собеседники посетовали, что Москва очень пассивна – профессоров не направляет, слушателей послали двоих в этом году (вместо семи). Центр выделил отдельную квоту Дипакадемии – ждет и преподавателей, и слушателей.
   Далее лекция, в обычном зале, уже третья. Уложился ровно в 50 минут. Вопросы в целом доброжелательные и с благодарностью за интересный доклад. Задавали грузин, азербайджанец, белорус, венгр и т. д. Ясно, что по сравнению с прошлым годом я доклад улучшил – больше внимания малым странам, более глубинный политологический анализ ситуации. Профессора, во главе с доктором Кеннеди, хвалили, хотя говорили, что в переводе кое-что напутали (типа Россия «никогда не проигрывала войн», хотя я имел в виду холодную войну, и то с точки зрения Ельцина и демократического лагеря).
   После лекции и ответов на вопросы провел два семинара. Слушатели вели себя активно и дружелюбно, кроме армянина, который критиковал меня за то, что я не дал отпор клевете со стороны азербайджанца! Во что превратился прежний Советский Союз! В базар орущих друг на друга дикарей.
   После 5 вечера поехали в ирландский бар с Е. Вертлибом, русской дамой из Центра и Колей Полянским. Вертлиб, как обычно, изображал из себя пламенного патриота России, поливал грязью США. И при этом является гражданином США, перебежчиком из России, получает отличные деньги от американцев, проживает в шикарных хоромах в Гармише. На прощание подарил свою книгу и заметки о моей лекции (где он не соглашается с моими сдержанными оценками США).
   Вечером прием у доктора Кеннеди в особняке, я почетный гость. Когда все ушли, он оставил нас с Михалкой и Холманом пить водку «Юрий Долгорукий». Кто-то подарил. Весь вечер Михалка, а также новый декан (кажется, Грюнтер?), Холман и, наконец, Кеннеди уговаривали меня принять контракт. Кеннеди сказал, что контракт может быть на 7 лет, до моей пенсии, после чего я получу немецкую пенсию. Теща, мол, сможет получить медицинскую страховку. Михалка, который входит в комиссию по определению кандидата на должность профессора по российской проблематике, убеждал, что, кроме меня и Наташи, кандидатов нет. Что у Коновалова нет и малейшего шанса, ибо его «ненавидит весь Центр». Он, мол, «конъюнктурщик, а не специалист».
   Но все-таки не хочется. Дома я вроде бы начальник и, кажется, вот-вот чего-то существенного добьюсь. А там? Второсортный тихий человечек, да и из зарплаты на налоги уйдет до 40 %.
   Но в сентябре на две недели по проблематике терроризма, к Коэну, надо ехать. Тем более, Наташенька хочет!!!
   После приема супруги Холманы и Мэйли повезли меня в тайский ресторан. Весело посидели. Том Мэйли передал для Наташеньки сладкий хлеб (шотландский, в красивой упаковке), но я на следующий день передарил А. Фарнеру (для жены Моники). В ресторане взял блюда по-тайски, очень вкусно. Надо туда отвезти Наташеньку, когда приедем в Гармиш.
   Утром подъехал Андреас, и мы направились в Мюнхен. Ночью шел снег, на дороге смесь гололеда и жижи. Привез меня в гостиницу «Атлантик», недалеко от Университета Бундесвера. Чистая, аккуратная, пустая. Номер немецкий. Кровать не застелена, просто лежит одеяло. Маленькая подушка. Никакой информации об отеле, в ванной только одна подушечка шампуня (почти как в Гармише, только там был кусочек мыла и никакого шампуня).
   На следующий день лекция. Университет удивил опять своим неприглядным видом. Все очень просто, убого, неаккуратно. Лекция примерно для 15 человек. Молодые военные. Абсолютно дурацкое представление профессора Шварца. Назвал меня «профессором», откуда – перепутал, специалистом, кажется, по Корее. Название лекции тоже перепутал. По Америке, мол, поговорит. Хотя обо всем заранее договорились. Вообще, впечатление от него – не очень умный, малознающий человек. Любит перебивать и задавать глупые вопросы.
   Говорил я по-английски. 60 минут. Были вопросы. После лекции пара слушателей сказала Андреасу: «Так русские, оказывается, такие же, как мы! И по-английски говорят, и мысли те же!» Профессор тоже горячо благодарил.
   После лекции поехали в ресторан «Ратскеллер» в здании мэрии на Мариенплац. Баварский, высокого класса. Были: профессор Шварц, Андреас, его коллега Фогель (оказалось, что они с Андреасом враги из-за диссертации Андреаса). Шел густой снег, все вокруг бело.
   Утром Андреас, который обычно приезжает заранее, опоздал. Я очень волновался, собирался уже ехать на метро. Но успели. Сижу опять в полупустом самолете (туда, кстати, летело человек 15, обратно около 40). Один в нескольких рядах. Наташе звонил каждый день, пытался и сегодня, но было занято. Слышал Кискин голос, с кем-то говорила, отмечала, что на прошлой неделе в Красновидово удалось въехать в гору.
 //-- Некоторые интересные наблюдения в ходе поездки: --// 
   1. Немка на reception в гостинице «Атлантик» молодая, но не очень приветливая. На следующий вечер другая девушка, очень приветливая. Оказалось – француженка!
   2. Нагрузка проф. Шварца. В университет приезжает один раз в неделю, в четверг. Читает три лекции. Остальное время дома. Материалы возит Фогель. Или идет обмен по факсу. Подчиненных в его институте межд. отношений трое – Андреас, Фогель и секретарша. Зарплата более ста тысяч долларов месяц. Мы на этом фоне просто герои труда.
   3. Диалекты в Германии – удивительное многообразие. Hoh. Deutsch, национальный язык, не базируется на каком-то диалекте. Все говорят по-своему.
   4. Французы оккупировали после войны юго-запад Германии. Среди оккупантов африканские войска, негры. Эта орава накинулась на местное население – насиловала, грабила, сажала в концлагеря. Люди страдали. Сейчас негативное прошлое забыто, другие поколения. Но в целом французов не любят – гонор, исторические обиды.
   5. Антиамериканские настроения были раньше, отношение как к оккупантам. Сейчас войск не видно, их мало, зато есть огромное культурное влияние: кино, музыка, мода, наука. Даже «Макдоналдс» воспринимается как что-то солидное. Модно учиться в США (и в Англии), особенно среди юристов, экономистов. По-английски говорят очень многие и совершенно спокойно реагируют на обращение по-английски.
   6. Немцы с подозрением относятся к автомашинам и другой технике из Франции и Италии. Другое дело мода, еда (итальянская).
   7. Новое, левое, правительство делает много неожиданных, непривычных для немцев ходов, заявлений. В частности, предложение не применять ядерное оружие первыми (для НАТО). Американцы против, злятся. В общем, разногласия между Европой и США будут нарастать по мере углубления европейской интеграции.
   8. Немцы уже не настроены помогать России. Устали. И ушел Коль, который чувствовал себя обязанным Москве. Кроме всего прочего, у немцев свои проблемы – на шее висит бывшая ГДР, которая пока никак не выкарабкается из кризиса.
   9. Обращает на себя внимание настрой на интеграцию в Европе, приглушенные чувства национализма, великодержавия, амбициозности.
   10. В Университете Бундесвера ректора должны избирать, но, поскольку профессора никогда не договорятся о кандидатуре, назначение делает Бундесвер. Поступление денег в университет (даже в институт Шварца) зависит от связей администрации в министерстве обороны.
   11. При тяге к интеграции в масштабах Европы немцы вместе с тем остаются верны местничеству. Баварцы ощущают себя чем-то особым, с подозрением относятся к «чужакам», даже если они из соседних районов Германии. Детей Шварца, хоть они и росли в Мюнхене, не считали своими – из-за отца. Мать – баварка.


   Глава 3. Закат империй

   В ноябре 1998 года Наташу и меня пригласили в Лондон на конференцию «Закат империй». Конференцию масштабную, с участием представителей всех стран мира, которые когда-то были (или до сих пор являются) ядром империй.
   В преддверии поездки мой заместитель в Дипакадемии, человек с богатой биографией и обширными связями, Кенеш Нурматович Кулматов, несколько раз давал мне и Наташе наставления: «В лондонском аэропорту вас встретят две машины. Мой друг, танзанийский миллиардер Карим, – на «мерседесе». Вы садитесь в эту машину. Второй автомобиль будет от российского посла Ю.Е. Фокина, в нем повезут ваши вещи. Господин Карим намерен вас постоянно сопровождать, возить по магазинам. Он будет удовлетворять любое ваше желание, оплачивать все ваши покупки. Наташенька не должна стесняться, пусть приобретает шубы, украшения, парфюмерию».
   Мы уже привыкли к экстравагантным обещаниям Кенеша Нурматовича, воспринимали их с иронией. Отшучивались от его призывов «ни в чем себе не отказывать». Он сердился и настаивал на своем.
   И вот мы в лондонском аэропорту. Быстро осознаем, что нас никто не встречает. На рейсовом автобусе добираемся до города, селимся в довольно допотопной гостинице, расположенной на шумной улице. Звоним Кариму. Грубая тетка на том конце провода объясняет, что миллиардера вообще нет в Лондоне, он в Африке и вернется оттуда через неделю. Звоним в российское посольство. И там «облом»: дежурный отвечает, что о нашем прибытии в Лондон слышит впервые. Правда, на следующий день мы дозвонились до посла Ю.Е. Фокина, который признал, что информация о нашем визите из МИДа получена, просто подчиненные забыли встретить нас в аэропорту. Посол обещал поселить нас в жилфонде его учреждения.
   Уже успокоившись, мы выступили на конференции. Маститая аудитория встретила наши доклады доброжелательно. Во время чаепития после конференции к Наташе подходили представители разных стран и хвалили ее за «мудрое, умное, блестящее» выступление. Организаторы конференции заверили, что в ближайшее время доклад Н.Е. Бажановой будет опубликован.
   Следующий день, 28 ноября, был свободным. Мы гуляли по центру Лондона. Заходили в магазины – повсюду на витринах выставлены роскошные наряды, народ их активно скупает. Тучи покупателей. Но при этом все они, равно как и пешеходы на улицах, одеты как попало: в спортивные костюмы, дешевые куртки. На ногах кеды. Спрашивается: зачем людям изысканные наряды, если они ими, похоже, и не пользуются? Как я неоднократно подчеркивал, и в ходе этой прогулки, и в последующие поездки в Великобританию, единственно кто красиво одет – это моя жена. Аналогичный вывод я делал и во время посещения других стран Запада.
   В воскресенье, 29 ноября, за нами должна была приехать посольская машина, перевезти в жилфонд посольства. Не приехала, пришлось дозваниваться до дежурного дипломата. Только после этого появился любезный дипломат, Олег Дмитриевич, показал посольство (великолепный особняк с музейной обстановкой, но требующий реставрации). Потом он отвез нас в дом технического состава посольства.
   Это настоящая ночлежка. Входная дверь шатается, пол усеян тараканами, в кухне липкий стол, посуды нет.
   На следующее утро нам надо было рано выезжать из дома. Олег Дмитриевич заблаговременно подал заявку, чтобы нас отвез к месту назначения посольский шофер. Заявка до шофера не дошла, пришлось идти в соседний дом и сообщить шоферу о поездке. Пораньше легли спать, чтобы как следует выспаться. Не удалось. Ночью разбудил мужчина. Стоя у нашей кровати, он заявил: «Завхоз по ошибке отдал вам мое одеяло, верните его». Спорить не стали, одеяло вернули, остаток ночи провели, укрывшись собственными пальто.
   Ну а ранним утром шофер доставил нас к месту старта экскурсионного автобуса. На нем мы совершили поездку по территории Великобритании. Многое увидели. Наташе особенно запомнился Эдинбург, шотландская столица. Замок на горе, нагромождение почерневших от времени церквей, дворцовых сооружений. Средневековье, Тюдор, готика, классика. Местный гид прекрасно рассказал о Шотландии, его народе, традициях. В замке увидели все шотландские святыни, услышали о постоянных врагах шотландцев – англичанах, ирландцах, валлийцах. Впечатлили и шотландские пейзажи.
   А теперь дневниковые записи о поездке:
 //-- 28 ноября 1998 года --// 
   Пишу утром в Лондоне, в гостинице «Империал». Предыдущие два дня оказались насыщенными событиями и эмоциями. Летели с пересадкой в Цюрихе. Там сидели в скромном зале ожидания с тройкой магазинов. Из достопримечательностей – повсюду шоколад и часы, достижения швейцарцев. Их продавали и в самолете.
   Два часа ожидания в Цюрихе и 1:20 полета в Лондон. На визовом контроле долго не мучили, хотя пару глупых вопросов выслушали (откуда диппаспорт, цель визита в Англию). Далее выяснилось, что нас никто не встречает – ни посольство, ни Карим. На рейсовом автобусе доехали до гостиницы. Показалась ночлежкой. Внутри сонные клерки-азиаты, крохотные номера. Дикий шум с улицы, в унитазе не спускается вода. Но когда привыкли, оказалось, что ничего, просто по-английски, без шика и улыбчивого персонала. Номер, однако, поменяли на тихий и с одной большой кроватью, а не двумя маленькими.
   …Утром направились на конференцию на метро. Метро забито под завязку. Тесно, тем более у англичан нет привычки проходить в глубь вагона и уплотнять друг друга. По пути купили билеты на мюзикл «Чикаго», который в Москве рекомендовала посмотреть Викуля.
   После успешной конференции пошли в театр «Адельфи» на мюзикл «Чикаго». Места на галерке. Зал битком. Одеты – кто в чем (и я в кроссовках и джинсах). Мюзикл пошловатый, но мастерство неплохое. Прием зрителей потрясающий. В зале душно, тесно. Назад пробирались через толпы людей. Весь Лондон на улицах, люди пьют, гуляют, веселятся. В метро дикие очереди.
 //-- 29 ноября 1998 года --// 
   О вчерашнем дне, 28 ноября. Пошли завтракать в 9 ч. В ресторане отеля длиннющая очередь, зал забит. Такого еще нигде не видели. Отмечу и то, что клиенты набирали себе горы еды: ветчину, яичницу-глазунью и проч. Киска, как всегда, кушала умеренно.
   После завтрака пошли пешком на ул. Оксфорд. Брызгал дождь, в какой-то момент перешедший в дикий ливень. После обеда стихия утихомирилась. Бродили по улицам, ездили на автобусе. Поразило количество людей. Толпы такие, что почти не двигаешься. И так повсюду. Даже на Рождество в 1994 году центр не выглядел столь переполненным. Поражает одежда, хотя к этому в западных странах мы уже привыкли: люди одеты, как на утреннюю пробежку или в лучшем случае на прогулку в горы. Куртки, кроссовки, спортивные брюки. Кто и зачем выпускает всю эту дороговизну и выпендреж? Платье по тысячу долларов, меха и проч.? Удивительно, что все эти по-простецки одетые люди закупают товары в шикарных универмагах с изысканными изделиями. Для кого и для чего?
   Мы тоже кое-что купили. Прежде всего белую куртку Наташеньке. Из Москвы мы ей взяли каракулевую шубу, но ходить в шубе неудобно, она очень тяжелая. Это не для туризма.
   …В этот день обошли пешком весь центр, по обеим берегам Темзы. Нельзя сказать, что Лондон очень уже впечатлял. По-настоящему грандиозное зрелище лишь здание парламента. Все остальное лишь знаменито, оттого и смотрится с уважением.
   Ужинали в стейк-хаусе. Очень долго выбирали место, заходили в пабы, рестораны. А попали в сетевой. Народу битком, в дверях очереди. Меню богатое, но еда так себе. Зашли в продовольственный магазин. Цены на продовольствие аховые. В несколько раз выше, чем в Москве.
   Удивительно: здесь никто ничего не знает. Вчера служащий университета не знал, где находится Британский музей, который через улицу от университета. Сегодня продавец не имел представления о местонахождении улицы Кингс Кросс (наискось от его магазина). В центре нам никто не смог подсказать, как пройти к площади Пикадилли (такое знаменитое место в самом сердце Лондона!).
 //-- 30 ноября 1998 года, вечер --// 
   Мы на экскурсионном автобусе путешествуем по Великобритании. Выехали с опозданием – тур «Gems of Britain», Evan Evans Tours. 38 человек, много азиатов. С одной парой уже познакомились – женщина из ЮАР с дочкой. Гид Стивен Джонстон, водитель Джон. Гид просто великолепен: образован, выдающийся рассказчик и невероятно остроумен. Слушать просто наслаждение. Узнали от него массу интересного.
   Однако все по порядку. Выехали через Docklands, увидели больше, чем вчера, в том числе причудливо-уродливое сооружение, купол в честь 2000 года. Жилые дома, престижные и дорогие. Правда, Натали удивленно на меня посмотрела, когда я поинтересовался, хотела бы она жить в этом районе. По оживленному шоссе за полтора часа добрались до Кембриджа. Сразу все узнали, как будто были здесь вчера. Быстро осмотрели основные колледжи, торговые кварталы. История, традиции, образовательный уровень университета поражают, не говоря уже об архитектуре. В колледжи университета очень трудно попасть из-за требований к аттестату. Блат исключен. Плата для англичан практически отсутствует.
   Шутки гида: велосипеды воруют и отправляют в Оксфорд, затем их воруют там и возвращают в Кембридж. Так что, если вы учитесь все три года на бакалавриате, рано или поздно украденный велосипед сможете купить назад.
   После Кембриджа пейзаж таков: зеленые поля, огороженные живой изгородью, на некоторых полях овцы, дома довольно однообразные, без излишеств в архитектуре, но солидные, аккуратные. Туман, пастельные тона, все спокойное, солидное, сбалансированное, приглушенное.
   Обедали в придорожном ресторане. Самое удачное английское блюдо – рыба с чипсами. Чисто, но без немецкого уюта. Продолжили путь к Йорку. Проезжали Шервудский лес, места Робин Гуда. Сильно опустевшее шоссе сменилось более живописными проселочными дорогами. Все они с великолепным покрытием, знаками, разметкой. Аккуратность и порядок вокруг.
   Йорк – замечательный старинный город, ему более 2 тысяч лет! Древняя крепостная стена, крупнейший севернее Альп собор, паутина узких улочек с симпатичными домиками-магазинами. Музей викингов, но он оказался закрытым. Обиделся на Киску, что она не хотела смотреть город и за 20 минут до отъезда вернулась в машину.
   Еще час езды, и мы остановились в гостинице неподалеку от Дарлингтона. Гостиница – модерн, красивая, удобная. Нас угостили шикарным обедом – ростбиф, картофель, салаты, йоркширский пудинг. О нем масса разговоров, но это всего лишь безвкусный хлеб в форме каких-то завитушек.
 //-- 2 декабря 1998 года --// 
   Пишу уже в Эдинбурге, Шотландия. Вчера в 7:45 выехали из Дарлингтона, миновали Дарем (Durham), Ньюкасл. Все выглядит ухоженным, чистым, зеленым, хотя Ньюкасл в глубоком кризисе и к тому же это центр угольной промышленности. На Запорожье непохоже. Видели родину Дж. Вашингтона, городки, состоящие из добротных каменных домов, без всяких завитушек, довольно однообразных, но солидных.
   Земледелие в этой части Англии сменяется овцеводством. Большие загоны, отделенные кустарником, а ближе к Шотландии и в Шотландии – каменной кладкой.
   Районы, прилегающие к Шотландии, пустынны, холмисты, с редкой порослью лесов. Пейзажи довольно драматичны, не обжиты в отличие от ухоженности предыдущих графств. Граница – камень, с одной стороны написано Англия, с другой – Шотландия. На информационном щите объяснено, как складывались границы, как англичане постоянно пытались покорить шотландцев, как тем в конце концов надоело воевать и они пошли на союз (между Россией и Украиной, к слову, ничего подобного в смысле конфронтаций никогда не было).
   Дорога по Шотландии хорошая, но узкая, двусторонняя, ныряющая с холмов, петляющая. Архитектура совсем иная, прямо средневековые здания из серых каменных глыб. Деревушки явно победнее английских. Эдинбург просто восхитил. Понравился больше, чем Лондон.
   Гостиница тоже прекрасная. А вечером ездили на ужин в ресторан «Квинферри». Ему 300 лет, он простецкий на вид, но известный. Наташенька скушала знаменитое блюдо хаггис (типа тефтелей). Познакомились с попутчиками из США, Малайзии, с гидом поближе.
   Сейчас опять в путь.
 //-- 3 декабря 1998 года, утро --// 
   Вчера вновь был насыщенный день. Выехали из Эдинбурга в темноте, а когда рассвело, увидели за окном драматичные пейзажи. Голые горы, покрытые лишь травой и кое-где хвойными рощами самых необыкновенных конфигураций, туман в долинах, и овцы, овцы. Дорога узкая, петляющая. И пустота. Не видно ни людей, ни жилищ. По поверхности прошла когда-то лава и оставила такой причудливый ландшафт.
   Остановка в Гретна-Грин. Сюда ездили англичане для быстрой и беспрепятственной регистрации брака. Шотландские законы были либеральны в этом отношении. Сейчас это туристский центр.
   Пересекли границу с Англией. Углубились в Lake District (Озерный край), великолепные зеленые горы, туман и потрясающие курорты со сказочными дворцами. В деревушке ланч. Мы лишь выпили кофе и погуляли по этой вылизанной, цивилизованной, полной первоклассных гостиниц, ресторанов, магазинов «деревушке».
   Продолжали путь по Озерному краю. Туман мешал как следует полюбоваться этим сказочным районом. Выехали на шоссе. Углубились в промышленные районы, указатели съездов на Ливерпуль, Манчестер, Лидс и т. д. Но ничего промышленного с дороги не видели, только ласковые деревенские пейзажи с красивыми поселками, периодически замками. Честер – еще один игрушечный город, с домами в стиле Тюдор, великолепным собором, древней городской стеной и т. п.
 //-- 3 декабря 1998 года, вечер --// 
   Утром в гостинице была пожарная тревога. Нас всех вытолкнули на улицу, прибыли пожарные. Оказалось, тревога ложная.
   Посетили Уэльс. В сплошном тумане забрались в горы. Затем спустились в приятный городок с непроизносимым названием у бурной горной речки. Гид буквально с издевкой рассказывал о валлийцах, их лености, отсталости, национализме. Но нам понравилась дружелюбность местных жителей. Удивило же нас то, как распространен и поддерживается местный кельтский язык. Из Уэльса – назад в Англию. Фарфоровый завод Веджвуд. Очень интересное посещение – с осмотром различных операций по производству фарфора, кино, музеем.
   Затем Стратфорд-апон-Эйвон. Родина Шекспира. Дом, в котором поэт вырос, дом его жены (родительский), памятник Шекспиру, нарядные улицы города. Конечно, туда надо приезжать минимум на день, а не 1 час, как мы.
   Далее Котсуолд-Хилс, замечательные места, холмы, замки, шоссе в Лондон. Час катания в пробках по городу, остановки у гостиниц. Подарили гиду и шоферу по бутылке водки и по кукле (матрешке). Метро, поиски жилья, ужин в индийском ресторане. Наташенька чуть-чуть поела, острые креветки и жареный рис.
 //-- 4 декабря 1998 года --// 
   Ночь почти не спали, боялись проспать, ведь будильника не имели и некому было разбудить. Волновались к тому же, приедет шофер из посольства или нет. Были готовы звонить в компанию такси.
   Приехал. Добрались до аэропорта по ночному пустынному городу за 15 минут.
 //-- 5 декабря 1998 года --// 
   Мы уже дома. Впечатления о Великобритании.
   1. Угрозы извне. У нас принято считать, что Россия всегда являлась объектом агрессий, вынуждена была постоянно отбиваться, отсюда как необходимость возникли централизация страны, милитаризация общества, авторитаризм. Но у кельтов и англосаксов не менее кровавая и изобилующая опасностями история. Римляне, датчане, норманны, французы, немцы, испанцы – вот те, кто или вторгался на острова, или вел с Великобританией войны на протяжении веков. Вдобавок ко всему англосаксы воевали с соседями-кельтами и между собой (вспомним хотя бы Войну Алой и Белой розы). Тем не менее ни эти битвы, ни агрессивная колониальная политика Лондона не столкнули Великобританию на путь авторитаризма, превращения подданных в пешки, пушечное мясо, используемое в интересах власти. Разница в том, видимо, что нападали на англичан не варвары, не печенеги и татаро-монголы, а более цивилизованные народы, которые не толкали англичан в сторону варварства, а напротив вносили лепту в общественно-политическое, экономическое и культурное развитие Англии.
   2. Жестокость. При всем этом, однако, еще до недавнего времени жизнь на островах, нравы островитян отличались жестокостью. Когда королевские войска осадили Эдинбург при Марии Стюарт во второй половине XVI века, командующий крепостью после длительного сопротивления решил сдаться.
   Чем же ответили осаждающие на этот жест доброй воли? Повесили полководца, но перед тем, как он успел задохнуться, вынули из петли, отпоили с помощью виски, распороли желудок и на глазах у еще живого несчастного стали кипятить его внутренности. А в заключение разрубили полководца на куски и выставили на всеобщее обозрение.
   В Англии и в других землях казни совершались постоянно. И народ сбегался на них, как на самое интересное зрелище. Считалось даже удачей попасть под брызги крови казненного. Сейчас англичане не приемлют смертную казнь, яростно защищают животных (от собак до коров), протестуют против меховых изделий (шубу могут облить несмываемой краской).
   3. Национализм. Англичане очень гордятся своим прошлым, империей, достижениями в области мореплавания, науки, искусства, литературы. Это выражается в стойкой приверженности традициям, включая все, что связано с королевской властью, в бесчисленных памятниках и музеях, связанных с историей нации. Монументы королям, генералам, лордам, поэтам повсюду. Очень высоко чтят погибших в войнах – масса мемориалов, причем, как правило, не безымянным воинам, а конкретным людям, с именами и биографией. Яростно защищают поданных короны, попавших в беду за границей, от торговцев наркотиками до воров. Поссорились с Малайзией из-за того, что там приговорили к смерти девушку-наркокурьера родом из Великобритании. Решили выкупить бандитов-англичан, сидящих в тюрьме в Саудовской Аравии.
   Англичане ничего не хотят отдавать и возвращать по доброй воле: ни Фолклендские острова, ни сокровища, вывезенные из Греции. В 1982 году М. Тэтчер, в ответ на требование КНР вернуть ей суверенитет над Гонконгом, заявила: «Договоры подписываются для того, чтобы они соблюдались». В этих словах суть их обычной позиции: и национализм, и приверженность легализму, договоренностям и документам.
   Мы колеблемся, а не вернуть ли японцам четыре южнокурильских острова, полученных в итоге войны, а Лондон и не помышляет о передаче Аргентине Фолклендских островов, которые видны с аргентинского берега в бинокль, а от Англии их отделяют тысячи и тысячи километров.
   При этом национализм у англичан не немецкий, не грубый, наступательный, основанный на убеждении в абсолютном превосходстве собственной нации и на презрении к другим. Англичане тоже считают себя во многом лучше остальных, но одновременно они тонко чувствуют собственные недостатки, подмечают их, иронизируют над ними.
   Не чураются англичане и того, чтобы отмечать и даже восторгаться талантами и достижениями других людей, наций и рас. Гид во время поездки по Англии отпускал, например, такие шутки: «Бирмингем, который мы проезжаем мимо, ужасный город, но у него есть плюс – в Бирмингеме прекрасно работает ж/д транспорт, поэтому, если вы все-таки оказались в этом адском городе, то можете быстро оттуда эвакуироваться». Или: «Мы, англичане, бесконечно нападали на соседей, шотландцы так устали отбиваться от нас, что в 1601 году посадили над нами своего короля». «Греки требуют от нас возвращения сокровищ, но англичане, если что награбили, уже не отпустят из своих рук».
   На конференции «Закат империй» английский профессор говорил: «Англичане со свойственным нам двуличием, хотели, с одной стороны, более активного участия царской России в Первой мировой войне, а с другой – не желали упустить шанс расколоть Россию на части, когда на политической арене появились большевики, желавшие поражения в войне собственному правительству. Затем Лондон сделал ставку на Деникина, с тем чтобы с его помощью расколоть Россию на части».
   Тот же профессор под аплодисменты зала подчеркнул: «Утверждать, что раскол СССР был неизбежен, несерьезно. У России гораздо больше исторических оснований жить в одном государстве с украинцами и белорусами, чем у англичан с шотландцами или ирландцами. В мире вряд ли сыщешь более близкие народы, чем русские и украинцы; у англичан же с шотландцами общая лишь география».
   К завоеваниям англичане относятся совсем по-иному, чем немцы. Они захватывали колонии, но при этом считали, что их долг способствовать подъему цивилизации в колонизируемых странах. Они действительно внесли вклад в развитие экономики, образования, медицины, науки во многих колониях. А вот немцы поставили перед собой в ХХ столетии совсем другие цели. Они вознамерились физически уничтожить евреев, славян, подчинить своей власти, поставив на колени, французов, англичан и т. д. Англичане не расисты в отличие от немцев. Хотя, конечно, в колониальный период они принесли и немало бед народам Азии, Африки (войны, подавление, обращение в рабство негров).
   4. Манеры. У англичан подкупают мягкие манеры, великолепный, тонкий юмор, вежливость, красивая речь. Даже полицейские умудряются выполнять свои функции, следуя таким манерам. Недаром в Европе говорят, что райское общество – это то, в котором англичане выполняют функции полицейских. Примеры полицейского и другого английского юмора: Страж порядка останавливает машину и говорит водителю: «На улице уже темно. Поэтому было бы неплохой идеей, если бы Вы включили фары». Одна дама на вечеринке Черчиллю: «Вы до отвращения пьяны!» Ответ: «А Вы страшны как черт, при этом завтра утром я уже буду трезвый». Тот же Черчилль в ответ на требование врача в день выпивать только один бокал коньяка и выкуривать одну сигару заказал себе литровый бокал и полуметровую сигару.
   Англичане, впрочем, гораздо меньше улыбаются, чем американцы, их продавщицы меньше ухаживают за покупателями. Бросилось в глаза, что в Шотландии или в Уэльсе улыбок было гораздо больше.
   При этом, однако, стоит иметь в виду, что в Лондоне в обслуге преобладают отнюдь не англичане, а азиаты, арабы, славяне и т. д. Может, в этом все дело?
   Англичане, в том числе и иммигранты, вежливы за рулем, спокойны, хотя и менее охотно пропускают пешеходов, чем калифорнийцы. Англичане спокойно ведут себя в толкучке у станций метро и в метро, в переполненных поездах, стараются не задавить друг друга. Но мужчины не уступают места женщинам, читают газеты и кладут нога на ногу, не обращая внимания на неудобства, создаваемые в результате для окружающих.
   Сорят немало – окурки выбрасывают под ноги, на обочинах мусор, в ресторане (не в самом, впрочем, шикарном) официанты смахивали крошки на пол. Вещи кладут в кафе прямо на стулья рядом с собой (вешалок нигде не видели в подобных местах – пабах, ресторанах средней руки). Одеваются кое-как, в основном в полуспортивные одежды. Машины предпочитают небольшие, экономичные.
   Если судить по нашему гиду, то не очень чураются туалетных разговоров. Даже наоборот, эта тема превалировала у него над всеми прочими. Он постоянно сообщал, работают или нет туалеты на стоянке, куда мы подъезжаем, описывал достоинства и недостатки этих заведений. При выезде из Уэльса заявил, когда в салоне появилось зловоние: «Подышите в последний раз замечательным воздухом Уэльса». Но вдруг уточнил: «Или, может быть, это кто-то из вас так среагировал на только что съеденную валлийскую конфетку?» Еще один «перл»: «Подъезжаем к дому, где родился Шекспир. Самая большая достопримечательность дома-музея – хороший общественный туалет».
   Наверное, с туристами так и надо. Тем более что их в Англии так много и они так всем надоели, что на пабах и ресторанах часто можно увидеть надписи: «Туалеты открыты только для наших клиентов».
   Сестра Вика только что рассказала по телефону, как их принимал в Англии вице-президент электрической компании. Там все по-другому, я имею в виду, в высшем свете. Гостиницы в замках, где даже шампунь в фарфоре, смокинги. Так что высший свет балует себя, как и в прежние столетия. И в Англии эти классовые различия в силу истории нации особенно велики.
   5. Язык. Некоторых англичан понимать можно – говорят ясно, хотя и со спецификой (по сравнению с американцами) в произношении многих звуков, с использованием другой лексики. Но в то же время и в Лондоне, и особенно на севере Англии порой просто невозможно понять собеседников. Я слушал мастера на Веджвудском заводе, ее рассказ о собственной работе и не мог понять даже слова. Когда монолог был завершен, к ней обратился австралиец из нашей группы. Что он сказал – я не понял, но не поняла и мастерица! Три раза она переспрашивала австралийца, пока не догадалась о смысле его вопроса.
   Шотландский и валлийский языки, естественно, совсем другие, кельтские. По-английски эти люди говорят столь специфично, что звучат, как немцы или скандинавы (хотя в Шотландии и Уэльсе в то же время попадались люди, которые на весьма внятном английском объясняли нам, как пройти на ту или иную улицу, какой курс валюты и т. п.).
   Возвращаясь к кельтским языкам, отмечу, что валлийский язык звучит довольно комично. В автобусе под руководством гида мы разучивали самое длинное название ж/д станции в Великобритании, валлийской станции. Вот оно: «Lian-vire-pooll-guin-gill-go-ger-u-queern-drob-ooll-llandus-ilio-gogo-goch».
   Валлийцы ревностно поддерживают свой язык, подчеркивают, что он гораздо более древний и мудрый, чем английский. Наш гид отметил, что валлийцы упорно учат детей этому языку, который в общем-то никчемный. Гид беспрестанно подтрунивал над валлийским языком, изображал смешной валлийский акцент.
   6. Кельтское самосознание. Пример валлийцев показателен. Они живут вместе с англичанами в союзе с XIII века (Англия тогда завоевала Уэльс). К концу ХХ века Великобритания является одной из наиболее развитых, культурных и просвещенных государств мира. Однако ни уровень развития, ни совместное проживание, ни взаимозависимость и взаимопроникновение валлийцев и англичан во всех отношениях, ни демократический строй не позволили преодолеть англо-валлийского антагонизма, потушить национальный задор валлийцев. Напротив, он растет.
   Шотландцы и вовсе, казалось бы, ассимилировались в английской среде, даже язык свой забыли – ан нет, восстанавливают собственный парламент и подумывают в ближайшее время о полной независимости.
   Мы были в Шотландии лишь один день, но успели почувствовать, что это другая нация, со своим самосознанием, обычаями, нравами, архитектурой и т. п. Кстати, очень красивая страна, с замечательной драматичной природой и необычной, таинственной архитектурой городов. Эдинбург до сих пор стоит у нас перед глазами со своими замками, дворцами, театрами, соборами из почерневшего камня и в разных стилях, от греческого до готики и викторианства.
   7. Ландшафт (Landscape). Вне Лондона на протяжении всей Англии наблюдали великолепные аграрные пейзажи. Вылизанные луга, аккуратные изгороди из камня или кустарника, ухоженные деревья и рощи, солидные каменные дома (белые, желтые, темные, красные), светящиеся пабы, красивые церкви. Сытая, аккуратная, ухоженная страна, как жирный кот в благополучном доме. Но есть и города с высокой безработицей, с пораженными кризисом отраслями промышленности. Кроме Лондона, мы эти города не видели.
   8. Отношение к России. Мы по-прежнему объект любопытства, что-то большое, таинственное, непонятное, таящее в себе опасность. Во время поездки по стране в автобусе к нам так и относились. И ученые, и туристы задавали вопросы о мафии, преступности, чемоданах с деньгами, состоянии армии.
   9. Кухня. Яичница, жареный бекон и сосиски – любимый завтрак англичан. Второе и третье омерзительны на вкус. Овощи и фрукты почти не подают. В ресторанах неплохая баранина. Масса этнических ресторанов.
 //-- * * * --// 
   Под влиянием увиденного в Великобритании и других европейских странах мы с Наташей опубликовали следующую статью в журнале «Новое время» (1997. № 4. 2 февраля. С. 10–11).

 //-- ЗА ВРАГОМ ДАЛЕКО ХОДИТЬ НЕ НАДО --// 
   Мы привыкли иметь множество врагов, и наше сознание не в состоянии приспособиться к иной ситуации. Тем более, когда все так плохо внутри страны, когда Россия слаба и дезорганизована. В голову упорно лезет леденящая мысль: внешние враги вот-вот воспользуются бедами России и затопчут ее. За примерами параноидального восприятия заграницы ходить далеко не приходится. 25 декабря 1996 г. министр обороны И. Родионов в докладе на научной конференции во всеуслышание заявил, что практически все соседи России за пределами СНГ представляют военную угрозу. Все они «расширяют зону своего влияния и пытаются при этом уменьшить значимость государств СНГ в решении ключевых и региональных проблем».
   Среди врагов И. Родионов упомянул и Китай, причем сделал это за день до приезда в Россию с официальным визитом китайского премьера Ли Пэна. Переговоры гостя в Кремле подтвердили то, что известно было и ранее, – КНР не только не угрожает России, но, напротив, переживая сложный процесс внутреннего реформирования, остро нуждается в тесном политическом и экономическом сотрудничестве с нашей страной, проявляет максимум гибкости и предупредительности, чтобы развивать и углублять такое сотрудничество. Выступая против беспредельного господства США в мире, Пекин заинтересован в партнерстве с Москвой и на мировой арене.
   Как следствие, Китай – одно из немногих государств, которое открыто и искренне поддерживает позицию Кремля против расширения НАТО. И тем не менее поведение даже китайцев не устраивает министра обороны, да и не только его. Что уж говорить о других странах, особенно западных!
   Отношения с Западом подчас просто мистифицируются. Самый популярный и даже модный миф – о многовековом межцивилизационном противостоянии Запада и России, католическо-протестантских германо-романских наследников Западной Римской империи и православных, восточнославянских продолжателей византийской традиции. Если послушать сторонников этой теории, то получается, что сплоченный единый Запад все прошедшие века только и делал, что пытался сломать хребет России и поработить ее.
   Но ведь на самом деле западные государства и народы были заняты еще кое-чем, а именно рвали друг другу глотки, по крайней мере не меньше, чем нашим предкам. Полистайте любой учебник европейской истории – страница за страницей поведают вам о бесчисленных кровопролитных схватках и войнах Англии с Францией, Франции с Германией, Германии с Польшей, Испании с Португалией и Англией, Дании с Норвегией, Швеции с Финляндией и т. д. и т. п. Америка, кстати, дважды воевала против Великобритании и дважды против Германии, а против России – ни разу. Посетите любую европейскую столицу, вы увидите, что она буквально напичкана монументами в память о войнах с ближайшими соседями, а отнюдь не с Россией.
   Чаще всего в доказательство антирусских устремлений Запада упоминаются походы на Восток Наполеона и Гитлера. Но разве с России начинали свои преступные милитаристические акции эти фюреры? Конечно, нет, их первыми жертвами становились «братья по цивилизации», которые затем объединялись с Россией, чтобы разбить агрессоров – и Наполеона, и Гитлера. Да и в Первую мировую войну линия раздела проходила отнюдь не по рубежу Запад – Восток. Английские, французские, да и многие другие солдаты сражались плечом к плечу с нашими против германо-австрийского блока.
   Европейцы вздорили между собой по самым различным поводам – великодержавным, территориальным, экономическим, политическим, династийным. И не в последнюю очередь из-за цивилизационно-культурной неприязни, которая сохраняется до сих пор. Спросите у бельгийских фламандцев, кого они не любят, и выяснится, что не русских, а бельгийских же валлонов. Североирландцев и спрашивать ничего не надо, они устраивают террористические акции не в Москве, а в Лондоне. Датчане не очень жалуют норвежцев, финны – шведов, австрийцы – немцев, болгары – сербов.
   Один голландец как-то признался нам, что у него на родине вообще никого не уважают, кроме представителей собственной этнической группы. Впрочем, неприязнь можно обнаружить даже внутри одного этноса: сицилианцев раздражают римляне, баварцы посмеиваются над пруссаками, парижане посматривают сверху вниз на провансальцев, которые отвечают им взаимностью. Этот печальный список людской нетерпимости к себе подобным можно продолжать до бесконечности, но и так очевидна несостоятельность тезиса о всеобщей нелюбви обожающих друг друга европейцев к русским.
   Еще один распространенный миф гласит, что всем поперек горла стоит мощь России, отсюда постоянное стремление ее подорвать. Нет сомнения в том, что слабые государства испытывают определенные отрицательные эмоции в отношении сильных. Ведь крупная держава того гляди начнет подчинять «мелкую рыбешку» своей воле, а то и вовсе проглотит ее. Страхи питаются историческим опытом общения с великими, в том числе с Россией. Но опять же отношение к нам как к сильному государству не уникально.
   Точно так же в Европе побаиваются чрезмерного укрепления потенциала Германии. Даже такие «киты», как Англия и Франция, без энтузиазма восприняли факт германского объединения, а теперь ревниво реагируют на новые успехи немцев. За США не тянется столь агрессивный исторический шлейф, как за Германией, но американское величие раздражает всех европейцев без исключения и не только их. Недавно официальные представители государства Оман заметили в беседе с нами: «Мы хотим, чтобы Россия присутствовала на Аравийском полуострове и уравновешивала там американское влияние…» Нечто подобное можно услышать из уст чилийцев и малазийцев, новозеландцев, египтян и др. В Азии многие страны чувствуют себя неуютно в компании экономической супердержавы Японии и рядом с растущей как на дрожжах совокупной мощью Китая. На громадную и густонаселенную Индию недовольно косятся менее «мускулистые» соседи.
   Но ни Германия, ни другие упомянутые выше гиганты не ударяются в панику, не трубят, что их хотят разнести на куски, и не ощетиниваются против остального мира. И их в свою очередь никто не помышляет изолировать и тем более разрушить. Гиганты и их завистники-недоброжелатели живут вместе, сотрудничая и соперничая одновременно. России также пора уяснить, что межгосударственное соперничество естественное и постоянное в обозримой перспективе явление земной цивилизации и оно не повод для панических выводов и самоубийственных поступков.
   Говорят еще, что одинаково коварные Запад и Восток замыслили снизвести Россию до положения экономической колонии. В этой связи возникает вопрос: почему США не смогли превратить в такого рода колонию ими разгромленную и оккупированную Японию? Каким образом бывшие английские колонии Сингапур и Гонконг не остались придатками метрополии, а выросли в экономических богатырей? Никто тем более не в состоянии помешать гигантской России создать современную экономику. Да кто вообще может помышлять о закабалении державной России в конце XX века, когда даже самые слабые и малочисленные народы давно сбросили с себя колониальные оковы?
   Происходит нечто совсем другое. В 1991–1992 гг. мы ожидали, что добренький западный «дядя» согласится альтруистически вскармливать российского «малыша». Такого не случилось и случиться не могло. По всем азимутам планеты идет изнурительная конкуренция, и если мы проигрываем в ней, то это не повод для смертельной обиды, а сигнал к тому, чтобы лучше работать. Смогли же еще совсем недавно отсталые корейцы завоевать прочные позиции на американском и западноевропейском рынках судов, автомобилей, телевизоров и т. п.? А ведь в 1945 году Вашингтон возражал против предоставления независимости корейцам как нации, не созревшей для самостоятельной жизни. Кто же нам мешает так делать автомашины и телевизоры, чтобы во Франции или Италии покупали их, а не корейские аналоги? Оружие же покупают, несмотря на конкуренцию и даже политические рогатки со стороны США!
   Самый большой вопрос – расширение НАТО. Действительно, дело выглядит так, что почти все европейцы объединяются против нас. Но опять же вряд ли стоит драматизировать ситуацию, какой бы неприятной она ни казалась.
   Задумаемся, чем вызвано такое поведение европейских соседей? Во-первых, пережитками холодной войны, страхами из прошлого. Даже внутри германского государства ноша прошлого давит, тем более нелегко избавиться от антирусских синдромов полякам, чехам и венграм. Во-вторых, страхи подпитываются сегодняшними реалиями российской жизни: бомбежками собственных городов в Чечне, голосованием за Жириновского, который безнаказанно расточает угрозы европейцам, территориальными претензиями некоторых политиков к Украине, разгулом преступности, продажностью и некомпетентностью госаппарата. В-третьих, наша экономическая конъюнктура (включая законодательную базу) настолько непривлекательна, что иностранный капитал по большому счету не только не рвется в партнеры России, а скорее чурается ее.
   Готовясь расширяться, НАТО, однако, не собирается нападать на Россию. Более того, США и их союзники не желают обнищания и развала российского государства. Они как раз боятся, что это случится независимо от их воли, из-за наших собственных действий. Для Запада же лучший вариант развития событий в России (из всех доступных) – сохранение нашей страны на пути рыночных реформ и демократизации, полнокровное включение России с ее богатейшими ресурсами в мирохозяйственные связи. Иная политика, направленная на изоляцию и всемерное ослабление Москвы, чревата новой конфронтацией, на которую у США и их партнеров не осталось ни моральных, ни физических сил, да и прежний резон пропал: идеология ныне не разделяет бывших антагонистов.
   Вывод из сказанного следующий: расширение НАТО нам невыгодно, но это еще не катастрофа, из-за которой следует бросаться в омут новой холодной войны. Случись такое, прощай реформы и шансы на создание нормальной экономики и зажиточной жизни для россиян. Будет поставлен крест на демократии как на «троянском коне» Запада.
   Гораздо разумнее и логичнее, не драматизируя ситуацию, сосредоточиться на внутренних проблемах. Для успеха в данном деле есть весомые предпосылки – необъятная территория, богатейшие природные ресурсы, образованный и талантливый народ, отсутствие прямых угроз безопасности извне, заинтересованность мирового сообщества в том, чтобы Россия стала стабильным, предсказуемым, открытым государством. Если мы добьемся успехов в социальном и экономическом развитии, тогда никакие межцивилизационные несовместимости, никакие страхи перед нашей мощью и никакая конкуренция не помешают России быть желанным партнером как на Западе, так и на Востоке.
   Достаточно посмотреть на примеры Японии и Китая. В Азии не забыли об агрессии и зверствах японцев в годы Второй мировой войны. Мало кто их любит. Но тем не менее японцы всем нужны, их всюду зовут, потому то у них есть товары, деньги, технологии. И то, что японцы после 1945 года остались без сферы политического влияния, лишились статуса великой державы, не участвовали в политических перебранках на мировой арене, ничуть не мешает Токио играть сейчас весомую роль в мировом сообществе.
   Китайцы, в свою очередь, полагали, как некоторые из нас сейчас, что их родину отвергают, окружают, превращают в аграрный придаток развитых стран. Но как только КНР встала на рельсы мощного поступательного развития, выяснилось, что с Пекином готовы широко сотрудничать даже те народы, которые веками недолюбливают и боятся китайцев (малайцы, индонезийцы, вьетнамцы и т. д.). С Китая можно взять пример и в другом: это государство, которое уже на протяжении почти двух десятилетий категорически отказывается от участия в военных альянсах и при этом «не сходит с винта» из-за военных союзов у своих берегов (США – Япония, США – Ю. Корея).
   Как-то китайского лидера спросили, почему Пекин не протестует против таких альянсов. Ответ был примерно таков: во-первых, лучше пусть Япония будет привязана к США, иначе она опять начнет вооружаться и вернется на тропу милитаризма; во-вторых, что толку от возражений? Все равно ничего не изменим, лишь поссоримся с Вашингтоном и потеряем больше, чем приобретем.



   Глава 4. Бажановы – почетные доктора Пекинского университета

   В начале 1999 года Наташа и я получили уведомление из КНР о том, что нам обоим присвоены звания почетных докторов Пекинского университета.
   В апреле мы совершили поездку в Китай. 21 апреля состоялась церемония присвоения нам звания почетных докторов Пекинского университета. Как и положено в таких случаях, мы выступили на церемонии с речами. Тема – российско-китайские отношения. Наташина речь была чрезвычайно аналитической, концептуальной. На основе этого и моего выступления на церемонии мы с Наташей подготовили эссе, которое размещено в конце данной главы.
   После церемонии присвоения нам с Наташей почетных докторов в Пекинском университете состоялся торжественный обед. Натуля с удовольствием угощалась китайскими деликатесами. До церемонии был семинар. На протяжении трех часов мы высказывались по трем темам: «Внешняя политика России», «Россия и Центральная Азия», «Косово». К сожалению, девушка-аспирантка плохо переводила, пришлось мне взять эту миссию на себя.
   На следующий день мы вдвоем прочли еще три лекции в университете: 1) о целесообразности союза России с КНР; 2) позиция России в отношении военного присутствия США в Азиатско-Тихоокеанском регионе; 3) восприятие Китая в российском обществе. Заплатили нам за все лекции немного, но зато прием в целом прошел на высочайшем уровне.
   После напряженной работы нам устроили шикарную турпоездку по Китаю. Сначала экзотическая провинция Юньнань, красочный, утопающий в цветах главный провинциальный город Куньмин, озера, горы, заповедники, Дайский автономный округ Сишуанбаньна, Ботанический сад, слоны, река Меконг, рынок нефрита, джунгли, Каменный лес, пещеры. Далее – Гуйлинь со сказочными холмами вдоль реки Лицзян. Живущие там люди – долгожители. Причина? Много передвигаются пешком!
   Потом специальная экономическая зона Шэньчжэнь: на месте примитивной рыбацкой деревни вырос модернистский мегаполис. Оттуда – в Гонконг. Нас принимает наш старый друг по Сингапуру – Рональд Джоунс. Он трудится в крупной телекомпании. Пешая прогулка с ним по кишащему народом Гонконгу под проливным дождем. Набережная полуострова Коулун с видом на остров Виктория с небоскребами. Натуля замечает: «Самая впечатляющая панорама в мире!»
   Как обычно, мы вели в поездке дневник. Предлагаю выдержки из него.
 //-- 20 апреля 1999 года, на борту самолета --// 
   Летим в КНР китайской авиакомпанией. Обслуживание не очень дружелюбное, как в пекинском магазине для иностранцев «Дружба» в 1980-е годы. Все делают, но с пасмурными физиономиями и грубоватыми манерами. Наташка опять случайно набросила салфетку на лицо сидящего впереди дяди – летчика (думала его там нет). Я вздремнул, Киска – нет, несмотря на снотворное. Рассвело, здесь уже 9 ч. Пролетаем пустыню, видимо, Гоби, теперь пошли голые серые горы. Жизни не видно.
 //-- 20 апреля 1999 года, вечер --// 
   Прилетели в 9:30. Движущийся пол, реклама, секунда у пограничника (для дипломатов), сразу же конвейер с вещами, никакой таможни. Толпа встречающих. Наши: Лао Чжу, Лао Ян, зав. международным отделом Пекинского университета Чжун Япин.
   На удивление прохладно, в Москве гораздо теплее. По прекрасным шоссе отвезли в университет. Гостиница прямо на территории. Снаружи ничего, внутри довольно убого. Запашок, заляпанные ковры на полу. Зато просторная комната, телевизор, ванная с шампунями, не то что Германия.
   Из недостатков еще шум со двора, хлопанье соседними дверьми. Но в целом неплохо. Поспали с час – и на ланч. В просторном и простоватом, похожем на чистую столовую, ресторане. Блюд, как всегда, наметали горы. Свинина по-хунаньски, любимое блюдо Мао Цзэдуна. Жирные куски с перцем, чесноком, подливой. Вкусно, хотя, наверное, вредно. Паоцай – острые и с уксусом кусочки капусты, батата. Великолепные картофельные лепешки. Мясо в пивном соусе, всякие травы, рагу, мясо на ребрышках. По настоянию Натули ели мясо с рыбным запахом. Считается простецкой едой, но наше любимое блюдо.
   Лао Чжу о Косово. В местных газетах идет критика американцев за Косово. Но народу плевать, все заняты добыванием денег, не до политики.
   После обеда поехали в новый технопарк к югу от Пекина. Целый модерновый город вырастает. С великолепной планировкой: промзона, жилые районы, зеленые массивы, шоссе. Все очень красиво, чисто, аккуратно. Прекрасные цветники, отличные жилые дома, современные предприятия. Изготавливают лекарства. Роботы, упаковочные материалы, медицинское оборудование. Деньги вкладывают крупнейшие фирмы мира. Все продумано, логично, четко. И никаких «крыш», отмываний денег, разворовывания основных фондов предприятий.
   Некоторые мысли:
   • Китайцы говорят, что Мао поднял нацию на ноги, а Дэн сделал ее богатой.
   • Юная официантка из Шаньдуна обиделась на вопрос, знает ли она, кто такой Чжоу Эньлай, конечно, знает.
   • Портреты Мао исчезли из машин и ресторанов, Лао Чжу уже и не помнит, что была такая мода три года назад.
   • Мода на военную одежду среди молодежи забыта, сейчас популярны костюмы с галстуками.
   • Масса переносных телефонов, популярная взятка среди чиновников.
   • На территории университета в 10 вечера интенсивный поток велосипедистов и пешеходов, многие тренируются на темном стадионе.
   • Лао Чжу: «Настроения в пользу некоего союза с Россией, недовольство Вашингтоном, полицейским мира».
   Лао Чжу: «Внутренние конфликты – самые разрушительные. Все участники внутренних конфликтов действовали со страшной жестокостью. Усмирители восстания «желтых повязок» в 184 г. рубили головы всем подряд, кто им попадался, убивали женщин и детей, жгли селения, собирали в высокие пирамиды черепа убитых. Во время восстания «краснобровых» погибло 8/10 населения Великой равнины, все леса в провинции Хэнань вырубили на стрелы, луки и копья… Первый император Цинь Шихуанди считал, что люди должны заниматься войной, что необходимо иметь врагов. При нем все взрослые были в войсках, старики и дети перевозили провиант для армии».
 //-- 22 апреля 1999 года, утро --// 
   Во вторник, 20 апреля, вечером ужинали в сычуаньской забегаловке сразу за воротами университета. Она на вид чистенькая, хотя и на примитивном рынке расположена. Блюда в большинстве своем оказались невкусными. Наташенька вновь заказала свое любимое мясо с рыбным запахом. Оно-то было хорошим. А вот набор вареных овощей, какая-то похлебка с мясом, да и все остальное подкачали. Впрочем, мы все равно остались довольны, сетовал в основном Лао Ян.
   В забегаловке, пустой поначалу, набилось немало народу, в том числе очень модно одетых молодых людей с переносными телефонами. Крутые? Вряд ли. Китайцы, как не устает повторять Лао Чжу, не любят показухи, предпочитают прибедняться, скрывать богатство, достаток. Это типично как на индивидуальном уровне, так и для организаций. Университеты, министерства и т. п. жалуются на нехватку средств и высасывают деньги из всевозможных источников. На том и процветают.
   Возвращались из ресторана, когда было уже совсем холодно, я продрог в костюме! На территории университета опять удивили толпы людей, идущих пешком, едущих на велосипедах, занимающихся спортом. Все модно одеты, никаких пьяных или агрессивных типов.
   21 апреля, в среду, с утра выехали в уезд Чанпин. По скоростному шоссе, ведущему к Великой китайской стене в Бадалин. В наши пекинские времена здесь пролегала узкая дорога, забитая телегами, людьми, несущими на себе горы тяжестей (от мебели до хвороста), велосипедистами. Сейчас великолепное шоссе. И таких в Пекине и под Пекином полно, и все построено без руководства со стороны фольклорных героев типа Лужкова. Его россияне готовы избрать президентом только за строительство одной кольцевой дороги! А мэр Пекина Чэнь Ситун, несмотря на преображение этого города за последнее десятилетие, сидит в тюрьме (коррупция).
   Съехали с шоссе и попали в район традиционных примитивных деревенек и плохих дорог, с ямами и кочками. В конце концов прибыли в хозяйство, где в супермодерновых теплицах выращивают десятки видов салата и прочей зелени, помидоры, огурцы. Все экологически чистое и поэтому дорогое. В теплицах воздух, освещение и т. п. – все регулируется компьютерами. В ходе беседы с щеголеватым гидом выяснили, какая трава что значит. Узнали, в частности, что китайцы едят только верхнюю часть свеклы, а корень, который интересует нас, выбрасывают. Наши сопровождающие купили помидоры и огурцы, которые все мы с удовольствием дегустировали. Наташенька ела помидоры и приговаривала: «Вот, видишь, когда хорошее качество, я ем помидоры с удовольствием!»
   На обратном пути зашли в ресторан попробовать утку по-пекински. Заодно заказали еще кучу яств: утиные лапки с горчицей, креветки в тесте и т. д. Китайская кухня – это песня песней, искусство, целая отрасль цивилизации.
   Обедали, как всегда, все вместе, с водителями. И, как обычно, половина яств осталась, правда, теперь в Китае принято излишки брать с собой, что и было сделано (хозяевами). Обсуждали, какие кухни в Китае знамениты. Присутствующие путались, пришлось обратиться к повару. От него через официантку пришла информация: 1) Сычуань – острая; 2) Шаньдун – соленая; 3) Гуандун – сладкая; 4) Хунань – острая; 5) Чаочжоу; 6) Аньхуй. Но существуют различные интерпретации китайской гастрономии.
   В 14:00 в той же гостинице, в рабочей части, начался семинар. Собралось человек 100. В очень красивой комнате. Открыл директор института. А дальше в течение примерно 2,5 часа мы выступали вместе с Наташей. Три темы: 1) внешняя политика России;
   2) Косово; 3) Россия и Центральная Азия.
   Переводила девушка, которая половину не понимала, путала, искажала смысл сказанного. Я очень расстроился, и вместо серьезных, аналитических вещей мы перешли на самый примитив, опустили 1/2 из того, что собирались сказать. Но девушка не справлялась и с примитивом. Пришлось прибегнуть к помощи другой девушки. Та оказалась еще хуже. В самые критические минуты помогал Лао Чжу, который знает русский на голову выше, чем другие присутствовавшие.
   В общем, обидно. И поучительно. Вспоминали Японию, где мы говорили, говорили, а что там переводчики из нашего посольства переводили – знает один Бог.
   После семинара пришел проректор университета и, как говорят, будущий ректор. Молодой (47 лет), статный, красивый, холеный, хорошо говорящий по-английски (стажировался в США). Очень приятный человек.
   Проректор объявил об открытии церемонии присвоения нам званий почетных докторов Пекинского университета. Выступила Наташа, блестяще, потом я. Нам вручили дипломы, надели на нас докторские мантии. Далее – шикарный ужин для избранных. Мы подарили проректору большую русскую куклу, он нам – чайный набор исинского фарфора.
   Вот, пожалуй, и все. Узнали за день много интересного: как покупают квартиры, об ограничении рождаемости, о кражах велосипедов, подделках напитков, бандитах на дорогах.
 //-- 22 апреля 1999 года, вечер --// 
   Утром поехали в храм Цзедайсы, где не были с 1985 года. Ехали в потоках машин, по шоссе и старым дорогам, мимо модерновых зданий и традиционных каменных хутунов (переулков). Конечно, ничего не узнавали, да и как узнать, когда все изменилось? Въехали в гору и увидели храм. Он почти такой же, как и в 1985 году. Все в тумане. Монастырь безлюдный. Но очень скоро он наполнился сотнями посетителей. Даже удивительно: в 9 утра в будний, пасмурный, неприветливый и прохладный день! Самое интересное, что притопала группа школьников из дальнего района Пекина. Детей построили на площадке перед огромным плакатом с иероглифом, означающим Будду, и они давали клятву. Коммунистическое воспитание? Наблюдавшие сцену взрослые комментировали: «А что? В религии и коммунизме схожая мораль!»
   Вернулись в Пекин. Водят здесь, кстати, как и водили, плохо. По шоссе можно в левом, быстром ряду встретить несущуюся навстречу машину. Развороты, смена рядов – где душа пожелает, без оглядки на окружающую обстановку. Велорикши и велосипедисты, как и раньше, пересекают дорогу в перпендикулярном направлении. «Смелые» пешеходы. Разница только в том, что огромное количество машин. «Ауди», «БМВ», «Ниссан», а «Волг» в Пекине уже не видно.
   Обедали в ресторане, с которого начали поездку. Еда не очень понравилась, хотя Киска с аппетитом кушала свои любимые мясо с рыбным ароматом и баклажаны. Потом я поспал (ночью спал лишь с 3 до 6 ч). Кисочка поехала на «шелковый рынок», с которого вернулась в полном восторге. Изобилие товаров, страна шопинга. Правда, купила лишь мелочи – сувениры в Москву, да себе ниточку жемчуга.
   Раздали подарки, получили гонорар за лекции. По тарифам для китайских профессоров. В Китае больше не делят людей на две категории: иностранцы и свои. И в парки, и в поезд – повсюду одна ставка.
   Кстати, раздельно живущие супруги уже тоже редкость. Если у мужа есть деньги, то берет жену с собой. Раньше людей привязывали к тому или иному месту с помощью талонов на зерно. Они выдавались по месту регистрации.
   Сейчас совсем другая жизнь. Машину можно купить сразу (причем любую), крестьяне имеют право покупать квартиры в Пекине. На иностранцев никто в столице не обращает внимания. Некоторые китайцы одеты просто блестяще.
   Завтра утром вылетаем в Куньмин.
 //-- 23 апреля 1999 года --// 
   Вчера поужинали с нашими (Лао Чжу, Лао Ян, Чжун Япин и сопровождающая) в ресторане, специализирующемся на соевом твороге. Место простоватое и грязноватое, но еда ничего. Хозяева заказали несколько блюд из соевого творога. Творог в виде желтых нитей с уксусом, в форме каких-то морских моллюсков; соевые бобы с травкой. По просьбе Наташеньки – жуаньчжа дася (креветки в тесте). Из экзотики было блюдо дунбо чжоуцзы (бедро древнего Дунбо). Он якобы любил эту еду. На самом деле это свиная нога, похожая по вкусу скорее на европейское блюдо, чем китайское. Запивали трапезу чаем бабао ча (восемь драгоценностей). Это фруктовый и цветочный чай (хризантема, финик, какие-то травы). Очень приятный вкус, целый букет ароматов. Официант подал чашку с сухими ингредиентами, а затем заливал их водой из медного чайника с длиннющим, с полметра, носом. Такие чайники мы видели уже в ряде ресторанов. Модно и сухое вино. Хозяева заказали бутылку «Чанчэн» и пили со льдом (хотя это красное вино).
   После ужина поехали с Лао Чжу в центр – прокатиться. Наташенька проспект Чанъаньцзе уже видела днем, я же в эту поездку в первый раз. Впечатление ошеломляющее. Суперсовременные небоскребы, все в огнях, реклама, рестораны, театры, гостиницы 5 звезд. Невозможно поверить, что это Пекин. От прежних Сиданя и Дунданя, Ванфуцзина остались только воспоминания. Почти Сингапур или Гиндза (и, может быть, покрасивее последней за счет ширины проспекта, зелени, иероглифов). А вот Тяньаньмэнь закрыта, в лесах – ремонт к 50-летию КНР (и чтобы предотвратить шествия по случаю десятилетия столкновений армии со студентами на площади?).
   Свернули на шоссе, ведущее к российскому посольству. На нем тоже умопомрачительные небоскребы, гостиницы, министерства, компании. Что же касается района посольства, включая ведущую к нему улочку, то там все узнаваемо. Только на ней действует еще больше ресторанчиков, чем 3 года назад, еще больше рекламы, света. В 1980-е годы потребление электричества строго ограничивалось. Китайцы читали под тусклым светом уличных фонарей. Сейчас электричества производится вдоволь, экономии нет. Подъехали к территории посольства, развернулись – и к Башне Барабанов. Тоже все узнаваемо, несмотря на массу новых заведений и красок. Строения те же – старый Пекин. Выяснилось, что Лао Чжу не знает ни о доме Кан Шэна, ни о доме-музее Сун Цинлин. Кстати, они с Лао Яном не смогли в Цзедайсы прочесть надписи на стелах. Долго разбирали иероглифы, чертыхались в поисках точек и запятых (без этого, мол, не понять смысла). Удалось лишь высказать гипотезу, что на одной из стел – имена спонсоров монастыря.
 //-- 2 мая 1999 года, борт самолета Гонконг – Москва --// 
   Стартовали в 14:05 по местному времени. Летим уже 2 часа, остается еще 8 часов. Всего по расписанию 10. Делал в поездке записи в маленькой книжке – черновые наброски. Теперь предстоит превратить их в более-менее стройный дневник.
   Итак, возвращаюсь в 23 апреля. Пекинский аэропорт. Шумный, забитый публикой, но гораздо более просторный, современный, симпатичный. Летим в Куньмин на «Боинге–767», стюардессы моложе и приятнее, чем в полете из Москвы. Объявления на китайском и английском, угощения пивом и прохладительными напитками.
   При подлете к Куньмину видим горные массивы, красную почву (как в Сингапуре), рисовые поля террасами. Удивляют масса новеньких, «с иголочки» строений (белые дома с красными крышами, небоскребы), хорошие шоссе. Приятный сюрприз преподносит аэропорт. Новый, соответствующий лучшим образцам.
   Нас встречает молодой парень Мао на джипе «Паджеро». Серьезный, в очках, нас не очень замечает. Заверяет наших сопровождающих из Пекина, что местный вариант путунхуа (государственного языка) они поймут, особенно когда на нем говорят медленно.
   Вот мы и в центре города: великолепные небоскребы, море ярких цветов, газоны с фигурами из подстриженной травы (слоны, тигры, птицы), много деревьев, нарядно одетая публика, хорошие магазины. Что-то похожее одновременно на Кампучию, Гонолулу, Сингапур. Солнце печет, и я подтруниваю над Наташенькой, которая беспокоилась, как бы не замерзли в ходе поездки по Китаю (позже выяснилось, что Натулька, как всегда, была права – и с точки зрения погоды на китайском юге, и с точки зрения нынешних нравов и этикета в китайском мире).
   Но вначале действительно адски пекло солнце, и мы рвались под душ, а я еще и к прохладительным напиткам. Они нас уже ждали, а пока же в дороге мы вновь и вновь убеждались, что вести себя за рулем и в качестве пешеходов китайцы пока не научились. Машины мчат, когда надо тормозить, поворачивают, когда хотят и где хотят, не обращая никакого внимания на правила и пешеходов, обгоняют по встречной полосе на закрытом и крутом повороте, более того порой просто едут по встречной полосе, с трудом разъезжаясь со встречным транспортом и даже сгоняя его на обочину.
   Пешеходы, велосипедисты и мотоциклисты игнорируют все на свете. Можно, например, наблюдать велосипедиста, спокойно пересекающего шоссе, когда по нему несется на всех парах поток автомобилей. Въезд на дорогу (или выход на нее людей) осуществляется без каких-либо попыток посмотреть, есть там приближающийся транспорт или его нет. При этом делается все без проявлений злобы, да и вообще эмоций со стороны участников дорожного движения. Многие из подобных маневров у нас привели бы к печальным результатам.
   Вернемся, однако, в Куньмин. Нас селят в гостинице «Люйху» («Зеленое озеро»). Рядом действительно красивое, со сложной конфигурацией и зелеными берегами небольшое городское озеро. Гостиница компании «Хилтон», смотрится классно, пять звезд, но на самом деле лишь три звезды. Вышколенный персонал, красиво, чисто, уютный номер с видом на город и озеро.
   Сразу едем обедать. Неподалеку расположена очень живописная забегаловка на свежем воздухе. Прямо Сингапур 1960-х годов. Столы рядом с двухэтажной хибарой, кухня, из которой тянет китайскими запахами. Клиенты полуголые, в шортах или простых штанах, сандалии. Летают мухи. Но палочки одноразовые, каждому выделяется по пачке салфеток, а также по мокрой, пропитанной благовониями тряпочке. Две девицы принимают заказ, не сразу понимая некоторые фразы Лао Яна. Между собой лопочут на очередном диалекте или субдиалекте. Ян спрашивает, что за язык, ответ: сычуаньский, хотя позднее выясняется, что девицы из Гуйчжоу.
   Заказ и сейчас и, как правило, на протяжении всей поездки делается без выяснения наших вкусов и конкретных пожеланий. Сами китайцы не выносят почти ничего иностранного (включая десятилетие живущего в Москве Яна), но полагают, что не любить их пищу нельзя.
   В итоге заказываются неимоверно острые блюда, чуть ли не каждое – местный деликатес. Жареная рыба, как обычно в КНР, – костистая и смешанная с кусочками красного перца; ребрышки; дикие травы. В Китае сейчас популярны дикие травы, они якобы полезны. Остается и мода на различных «чертей»: скорпионов, ракушек, ос. Вся окружающая среда разделяется на две части: съедобную и несъедобную. Съедобно все, что не ядовито. По выражению Яна, китайцы съедят любую сороконожку, все вплоть до стола и стульев, если они не являются носителями яда. Мода и на красное вино. Поскольку оно полезно. Имеется в виду сухое, в отличие от прошлого, когда китаянки из виноградных вин если что и употребляли, то сладкие, приторные вина. А мужчины держались зерновых напитков высокой и средней крепости. Пьют сухое вино со льдом, да еще добавляют в вино сладкую водичку типа спрайта или кока-колы.
   После трапезы отдыхаем в кондиционированном воздухе номера и, наконец, первая экскурсия. Цзиньдянь. Золотой храм.
   Храм связан с именем У Сянгуя, вельможи, который из-за карьерных побуждений предал маньчжурам интересы Минской династии и был в результате назначен новым императорским двором наместником Юньнаня, глухого, варварского района. Подчинил провинцию своей воле мечом и огнем, построил в Золотом храме нечто подобное пекинскому Императорскому дворцу. В храме находится его личное оружие, что-то типа алебарды, масса картин, посвященных У Сянгую, особенно его безответной любви к красавице. Та не могла простить ему предательство интересов родины. Так и непонятно, как трактуется У Сянгуй в современном Китае: однозначно отрицательно или оценка более комплексная?
   В храме Наташенька совместно с группой китайцев развлекалась метанием монет в рот каменной рыбке, находящейся на дне бассейна. Попала в конце концов на губу, но кто-то затем сбил монетку оттуда. А вот Лао Ян угодил в рот. Значит – разбогатеет.
   На обратном пути нас высадили наконец в центре города. Киска купила телефонную карточку и сразу позвонила Нине Антоновне.
   Гуляем по центру. Поражают новые махины выставочного центра, офисных зданий. Красивые, сделанные со вкусом. Впечатляют и клумбы, горшки со всевозможными цветами на обочинах улиц. Неужели их никто не бьет и не ворует? Заходим в бесчисленные магазины одежды и обуви. Выглядят товары модно, но Наташенька сомневается в качестве. Наконец в одной лавке есть подходящие блузы и костюмы с орнаментом в стиле нацменьшинств. Кое-что Киске безумно идет, но не находим соответствующего размера. Китайцы на юге помельче, а иностранцы с Запада здесь появляются редко. За все пребывание в провинции видели от силы человек 10 (это за пять дней интенсивных поездок по Юньнаню по всем направлениям!).
   Попадаем и в примитивные улочки со старыми, ветхими домами, вонючими забегаловками, убогими лавками, забитыми очень неаппетитным товаром. Возвращаемся на центральный проспект, пытаемся найти место для ужина. Но никак ничего найти не можем. Наконец заходим в ресторан «Пекин».
   Спертый воздух, цементный пол. Тетки подгоняют нас подняться на второй этаж, там, мол, солиднее. Чуть лучше, чем на первом. И пусто. Якобы уже закрыты. Куча официанток готова обслужить, предлагая комплексные обеды. Сопровождающие выбирают один, а нам пока специально открывают примитивный туалет. Пытаемся уговорить сопровождающих уйти из этого места. Официантки скандалят – мы, мол, уже все заказали. В доказательство приносят тарелочки с весьма омерзительными закусками, включая сырые утиные желтки. Мы все-таки уходим, заплатив «неустойку».
   Едем назад в гостиницу на такси. Машина летит по запруженным улицам на бешеной скорости. Позже сопровождающая из Пекина Сяо Су заметила: «Как хорошо таксист водит!» Когда уже подъехали и расплатились, Сяо Су решила поинтересоваться у водителя, где здесь есть неподалеку рестораны. Он указал на улицу, с которой только что спустились во двор гостиницы. Возвращаемся пешком. Ясно, что это не то. Уже по дороге я видел, что это улица страшных, грязных и неопрятных забегаловок. Ходим туда-сюда, и, наконец, Лао Ян и Сяо Су берут еще одно такси и велят шоферу везти в ресторан. Кончается все тем, что таксист привозит нас в забегаловку, где мы обедали. Оказывается, что она почти знаменитая. Мы первыми узнаем, куда попали. Сопровождающие же никак не сообразят.
   Опять куча блюд, выбраны великим Яном и великой Су. Правда, постепенно в ходе поездки стали сами интересоваться в ресторанах, имеется ли в меню мясо с рыбным ароматом, любимое блюдо Киски. Если было – брали. Когда Киска дополнительно просила, брали и баклажаны. Я иногда добивался заказа гунбао жоудин (свинины с орехами).
   За описываемым ужином пытались заказать охлажденную коку, но принесли все равно полутеплую. То ли у ребят вообще нет холодильника, то ли он забит другим. Кстати, с напитками, особенно спиртными, по мере продвижения экскурсии вперед становилось все сложнее. Лао Ян стремился или вообще не заказывать пиво, или заказывал в минимальных дозах. Только когда я настаивал, приносили еще, брали водку или вино. Су всегда была «за» и периодически сама норовила предложить Натуленьке вино. Она была щедра и во всем остальном в отличие от Лао Яна.
   Назад Наташенька почти заставляет взять такси. Едем кругом, вдоль озера. Выясняется, что там просто куча приличных и чистых ресторанов. Неужели наши сопровождающие не могли это выяснить заранее, если уж не хотели кормить нас в собственной гостинице? (дорого там).
   24 апреля с утра поехали на озеро Дянчи и гору Сишань. Огромное естественное озеро с грязной водой. Растительность не роскошная, но масса цветов, красивые горы. Начали с подвесного трамвайчика, любимого средства передвижения китайцев. Двигались долго и нудно, сначала над озером, затем в крутую гору. Добрались до станции, где масса народу, магазинов и лавочек. Но выяснилось, что это еще не все, надо двигаться теперь уже на открытом подъемнике еще выше.
   Мы отказались, и так прекрасная панорама на озеро и город (который, впрочем, несмотря на солнце, был окутан дымкой). Сопровождающие двинулись в путь сами. Они всю поездку «ловили кайф» сами по себе, не жалея на себя и свои развлечения средств. Мы же пошли вдоль дороги, ведущей вверх (по ней осуществляется спуск туристов с высшего пика). Сплошные лавки, и в них один хлам: якобы старинные монеты, цитатники Мао, глиняные стаканы с изображением кормчего и его «верного соратника» Линь Бяо, какие-то камушки, побрякушки, сумочки, картинки. Все невероятно низкого качества и вкуса.
   Кстати, в ходе этой поездки удивило данное явление по всему Китаю – сувениры в туристских местах не выдерживают никакой критики. Я ради забавы торговался – цену можно спустить по сравнению с запрашиваемой в десятки раз (например, с 380 юаней до 20). При этом стоит начать прицениваться, как хозяева уже не отстают, они бегут километры, крича: «До шао, до шао? («Сколько, сколько?»). Особенно донимала меня девица из лавки картин, очень хотевшая, чтобы мы приобрели картину с изображением Бога войны. Сначала утверждала, что она нарисована выдающимся художником и оттого дорого стоит. Кончилось же тем, что залавливала меня даже у выхода из туалета и орала: «Бери за 40 юаней!», т. е. за 5 долларов.
   Ждали друзей с час. Сяо Су вернулась уставшая и напуганная: ехать страшно, а наверху – ничего. Вид тот же. Разве что музей в беседке, из которого явствует, что на вершине бывали столь знаменитые личности как Лю Шаоци, Цзян Цзэминь, Коль, Киссинджер.
   Мы спустились к озеру, сфотографировались у него и отправились в находящуюся рядом деревню национальностей. Что-то типа Полинезийской деревни на Гавайях, может быть, пока с меньшим количеством аттракционов. Но и на нее у нас не хватило времени. Чтобы что-то усвоить, надо провести в деревне как минимум день. Мы же затратили три часа.
   В Юньнане проживает 26 национальностей, больших, средних и совсем крохотных. В деревне пока представлено около девяти. Этот Диснейлэнд еще в процессе достраивания. Взяли гида, миниатюрную девушку национальности бай (их родина – город Дали на северо-западе провинции Юньнань). Она была в этническом костюме, как и все гидши и в этой деревне, и в других достопримечательных местах в провинции.
   Девушка сразу повела нас по сувенирным лавкам и другим точкам, где что-то продается (видимо, имеет процент от продаж). Рассказывала кое-что интересное. Посетили деревни таких наименьшинств, как дай, цзинбо и что-то еще, в деревне – храмы, дома, площадки для развлечений. Сделано красиво, смотрится здорово. Архитектура напоминает ЮВА (Бирма, Таиланд, Камбоджа), обычаи – самые разные, в основном примитивные (хотя формально почти все меньшинства в провинции – буддисты). Одно из племен поклоняется солнцу, другое – воде (дай, как и близкие им тайцы), у третьих культ чистоты – бай (и одежды белые). У одного, например, народа чем девушка темнее кожей, тем она считается красивее. Внешность разная. Языки тоже различаются, причем у некоторых племен никогда не было письменности, и они используют китайские иероглифы.
   Девушка-гидша, как выяснилось, сжульничала, в конце потребовала доплату за продление экскурсии, хотя сама ее затянула. Подпускать Су к офису для получения квитанции об оплате не дала. А потом выяснилось, что никакого продления и не было, зря доплачивали.
   Из деревни отправились в аэропорт мимо улицы ресторанов. Прямо дворцы в тайском, бирманском и прочих стилях. От центра далековато, но есть немало людей с деньгами, как объяснил Сяо Ма, и они сюда (т. е. туда) активно приезжают.
   Наши сопровождающие в очередной раз метались по аэропорту, не зная куда соваться. Организаторы они не ахти, но следует учесть и подспудный бардак в модерновых китайских аэропортах. То забудут объявить какой-то рейс, а посадка уже идет, но на стойке вывесят не тот номер рейса, не то направление. Но главное, что все вечерние рейсы на Сишуанбаньна (автономный округ дайцев) были отложены из-за непогоды в месте назначения.
   Сидели в аэропорту очень долго, более пяти часов. Наблюдали, как пассажиры-китайцы резались в карты, шумели, спали на стульях. А мы успели поболтать, почитать, поужинать. Две пожилые американки пытались расплатиться за еду долларами, а их не брали. Одна говорила другой: «Это надо же, полно денег, а толку никакого!» В конце концов какая-то модная китаянка разменяла им деньги.
   Мы уже с Натулькой стали уговаривать сопровождающих, чтобы не лететь. Все равно, мол, до утра отложат полеты. Но Су была непреклонна. Как объяснил Ян, Сяо Ма в Куньмине – это друг Сяо Су, а в Сишуанбаньна нас должен встретить уже друг Сяо Ма. Подводить этих людей-волонтеров неудобно. Потом, правда, выяснилось, что они не волонтеры, что Су преподнесла Сяо Ма «классный, дорогой подарок», а его друг в Сишуанбаньна (Сяо Чжао) получил за двухдневные услуги 500 юаней (месячную зарплату). Еще позднее, если уж совсем забежать вперед, выяснилось, что все эти люди получили оплату за свои услуги от Пекинского университета. Просто какой-то бред! А Ляо Ян все повторял: «В Китае так всегда, университеты помогают университетам».
   Пока летели, думал о том, как я ошибся в Куньмине. Ведь ожидал увидеть дикую, отсталую «дыру», а оказалось, что это весьма привлекательный и во многом современный, растущий город.
   …Прилетели в Сишуанбаньна в 23:20. Полет занял 40 минут. Столица округа Цзинхун. Аэропорт в стиле ЮВА, небольшой, но очень симпатичный.
 //-- 3 мая 1999 года --// 
   Продолжаю писать уже дома. прилетели вовремя, быстро прошли формальности в аэропорту. Сюрприз лишь погода +3 °С, снег с дождем.
   Возвращаюсь, однако, в 24.4.99 г. в Цзинхун. Итак, симпатичный аэропорт и духота по-сингапурски. Темная южная ночь. Встречает очень приятный парень Сяо Чжао и везет по безлюдному шоссе в город. Гостиница «Цзинду» за каменной стеной, комплекс весьма симпатичных зданий. Хороший номер, 3 звезды. Чисто, аккуратно, комфортно. Ковер, письменный стол, телевизор с 12 программами, в том числе на английском о Китае.
   Мы еще больше удивлены, чем в Куньмине. Обещали нам джунгли, дикость. А здесь не только комфортная гостиница, но и отличное шоссе из аэропорта, со светящейся разметкой и такими же указателями. Сяо Чжао очень услужлив, внимателен, говорит на понятном китайском.
   На юге далеко не всегда северяне и южане находят общий язык в прямом смысле этого слова. В аэропорту Куньмина произошла забавная сценка. В ресторане официантка упорно обращалась к Лао Яну на английском, несмотря на его усилия объяснить ей, что он китаец, из КНР. На протяжении всей поездки мы наблюдали сценки, когда наши сопровождающие и местные люди переспрашивали друг друга насчет сказанного.
   Итак, мы поселились в отеле в Цзинхуне. Как обычно, на столике термос с горячей водой, пакетики с чаем. И, как всегда, шум в коридоре, хлопанье дверьми, крики. Китайцы тихо жить не умеют. У нас так тоже делают, но по пьянке, а в КНР – просто в силу темперамента, склада характера.
   Включаем телевизор. Новости о Югославии. Сухой пересказ позиций НАТО и только потом наших. В газетах сообщения о противоречиях между Россией и США из-за Косово – Белграда, а рядом подверстана статья об успешных итогах визита премьера Чжу Чжунцзи в Америку, укреплении стратегических отношений между Пекином и Вашингтоном. Все как всегда.
   25 апреля, в воскресенье, встали рано и идем в административный корпус на завтрак. Он какой-то пустой, неуютный. Как будто только сдали в эксплуатацию, а довести все до адекватного состояния не успели. Впрочем, так выглядят лобби большинства китайских гостиниц в 2 и 3 звезды. Ресторан самообслуживания. Убогий и неинтересный для нас выбор блюд: лапша (их любимое лакомство на завтрак), жидкая рисовая каша, вареные яйца, горький корень, пампушки, чай. Кофе, конечно, нет. Но Киска возит с собой, в пачках, купленных еще в Пекине. Сопровождающие накладывают себе полные тарелки и с превеликим удовольствием угощаются. Мы чуть-чуть и кое-что.
   В 8 утра приехал на своем джипе Чжао. Повез в заповедник тропического леса и диких слонов. Центральная улица города (что по дороге) застроена новыми красивыми гостиницами, офисами и ресторанами. Преобладает тайско-дайский стиль. Даже надписи на тайском на воротах, стоящих прямо на центральной улице.
   При всей новизне сооружений уличные сценки из старого Китая – рикши, подводы, вяло бредущие пешеходы, беспорядочная дорожная обстановка. За городом от новизны не остается и следа. Хибары, грязные забегаловки, валяющиеся в пыли молодые люди. Шоссе превращается в узкую дорогу, похожую на кавказскую. По сторонам горы, каучуковые деревья, примитивные деревушки. Ехать страшно, ибо Чжао, как и все остальные, ведет машину вопреки всякой логике. Тройной обгон на закрытом повороте! Ехать долго, километров 40, наверное. Но вот подъезжаем к заповеднику. Вне джипа неимоверная жара. Более +30 °С. Покупаем мне соломенную шляпу с бахромой, все соглашаются, что я похож в ней на английского колонизатора.
   Садимся в очередной подвесной трамвайчик и плывем по воздуху над густыми джунглями. Из примерно 150 трамвайчиков заняты только наши два, несмотря на воскресенье. Что мешает притоку туристов? Цена – приблизительно 3 доллара за вход, а главное, смотреть, как оказалось, в этом заповеднике особенно нечего. Зелень, деревья, лианы. И все.
   От конечной станции шли 2500 м пешком, то вверх, то вниз. По тропе, среди буйной растительности и экзотических звуков, издаваемых цикадами и еще какой-то живностью. Киска дает звукам характеристику: вот это пила, а это бормашина зубного врача. Немножко снимаемся (фото), смотрим гостиничные домики на сваях. Это для тех, кто хочет увидеть диких слонов.
   Их здесь якобы несколько сот, но, правда, 97,5 % жителей окрестных мест никогда в жизни слонов не видели. Не увидели и мы, несмотря на постоянные предупредительные надписи (почему-то в отличие от других надписей только на китайском), чтобы пешеходы береглись. Дикие слоны очень опасны, особенно те, которые несут дозор, а также самцы, ведущие одинокий образ жизни.
   Из-за жары Киска очень устала. С трудом добрались до места отдыха, где Наташенька выпила ананасовый сок, прямо при нас выдавленный. Посмотрели на дрессированных слонов на манеже. Посетителей в конце концов встретили в заповеднике немало. Но главное впечатление от заповедника: что здесь, собственно, смотреть? Ради чего стоило сюда мчаться как угорелым?
   Двинулись в обратный путь по этой сложной дороге. Она, кстати, ведет в Куньмин и добираться по ней 24 часа. А я настаивал на поездке сюда из столицы провинции именно на машине!
   Не доезжая Цзинхуна, свернули на дорогу, ведущую в Лаос. Тоже петляет в горах рядом с рекой Ланьцанцзян. Это не что иное, как знаменитая река Меконг. Красивая и пустынная. А по сторонам дороги ананасовые грядки, похожие на картофельные, каучуковые деревья, папайя, бананы и масса самых диковинных плодов. Деревушки разные, есть и более-менее приличные, и такие, которые похожи на оставшиеся от каменного века. На шестах бамбуковые хижины дайцев, которые живут сразу по три поколения в одном таком доме (который разделен на примитивное подобие комнат).
   Останавливаемся у придорожной забегаловки. Выходим в страшное пекло и идем к этой хижине. Экзотика фантастическая. Деревянный барак, жарища, как на сковородке, вид на зеленые горы, за столиками колоритные типы: компания жирных, голых (только шорты), холеных молодых людей. На груди амулеты, вяло жуют пищу, вытаскивая ее палочками из горы блюд, почти ничего не говорят. Подсела к компании модница, потом издали перекинулись с ними словами еще две. Я решил – местная мафия, торговцы опиумом, которого здесь полно (и идет из Лаоса, Бирмы). Ошибся. Сопровождающий Чжао их знает – сотрудники аэропорта, приехали попробовать настоящей деревенской пищи. Среди горожан появилась такая мода.
   За другими столами режутся в карты, пьют пиво и даже, несмотря на жару, крепкую китайскую водку.
   Попросились помыть руки. Попали в кухню, где грязь и беспорядок неимоверные. Каменный пол и полки заставлены мисками с кусочками мяса, рыбы, овощей. Тут же на пол хлещет вода из крана. Выглядит кухня как в высшей степени антисанитарная.
   Вернулись в «зал». Из кухни повалил едкий запах, запершило в горле, все стали чихать. Настала пора блюд – на стол посыпались шкварки, рыба, мясо. Все местные деликатесы. Есть, правда, неприятно, и из-за увиденного на кухне, и из-за неопрятного вида ресторана и самих блюд, и из-за перца.
   Едем дальше. Опять дайские деревни. Их примитивность просто шокирует. Каменный век. Живут целыми родами в одном омерзительном бараке.
   Ехать 70 км, но потратили часа 3 на дорогу. Наконец Ботанический сад, из-за которого, собственно, и направились по этой дороге. У входа обычная картина: девушки-гиды в национальных костюмах, базар, где навязчивые до безобразия продавцы предлагают всякий хлам. Какие-то деревянные слоники, уродливые куклы, убогие путеводители, бесконечный нефрит, плюс прохладительные напитки, мороженое, кокосовые орехи. Парк откровенно разочаровал. Впечатление такое, что он состоит из двух видов растений: 1) ядовитых, которые нельзя трогать, ибо можно, если не умереть, то страдать из-за чесотки, ожогов и т. п.; 2) хороших, до которых обязательно надо дотронуться, чтобы стать счастливым, успешным. Последние сажаются, и активно, руководителями страны.
   Из парка едем назад и через какое-то время останавливаемся у обочины. Рынок ананасов, сухофруктов, свежих фруктов. За ананас просят 1 юань. Продавец очистил ананас и передал нам. Киска по поводу ананасов сказала: «Какая прелесть! Если бы в России продавались такие сочные, сладкие, не вяжущие ананасы! А то ведь какая-то синтетическая жвачка!»
   Вернулись в Цзинхун и почти сразу пошли на ужин в соседний дайский ресторан. Ужинали на заднем дворе, где хозяева моют посуду, дерут чешую с живых карпов. Ресторан этот дайской кухни, но блюда все те же, ханьские. И так во всех ресторанах нацменьшинств. Есть лишь якобы разница в способах приготовления. Мы-то разницу не заметили, но качество в любом случае понравилось. Наташенька с Сяо Су пили вино «Династия», мужчины – пиво. После ресторана прошлись. Воскресенье, поэтому масса гуляющих. Работают магазины. На площади люди танцуют, взявшись за руки. Водят хоровод под тихую музыку. Красочные детские площадки с современным оборудованием. Уличные ресторанчики. Киска постоянно повторяла: «Как похоже на Сингапур!»
   Из уличного автомата дозвонились в Москву Нине Антоновне. Утром едем на рынок нефрита в Цзинхуне, самый знаменитый якобы в мире (самый дешевый). Сплошные бирманцы и магазины рекламируются соответствующим образом: «Бирманский магазин бирманского нефрита». Наши спутники накупили браслеты, амулеты. Наташенька не захотела, то, что Киске понравилось, стоило 1 тыс. $, а остальное, говорит, так и проваляется в ящиках. Лишь мне приобрели пояс вместо почти порвавшегося, да и то со скандалом. На Сяо Чжао накинулась продавщица, которая пыталась всучить нам товар за бешеные деньги, а он увел нас от нее.
   С рынка направились в аэропорт, долетели за 40 минут. В Куньмине встретил Мао и по просьбе Киски сразу двинулись в Каменный лес (Шилинь). Около 80 км, но дорога в основном со встречным движением, узкая, забитая машинами (особенно грузовиками). Правил вождения нет. Мао обгонял всех, беспрерывно переходя на встречную полосу движения. Так поступали и другие. Наблюдали, в частности, четверной обгон на закрытом повороте.
   Проезжали и убогие деревеньки (как у Пекина в 1980-е), и получше. Скалы с пробитой в них ж/д во Вьетнам.
   Подъехали к Каменному лесу. Стали искать гостиницу. Попадали в сверхубогие общежития (без света и воды). Наконец въехали в сам парк, заплатив за обычные входные билеты. Гостиница с виду красивая, но внутри «увы». Недавно, как с гордостью сообщали плакаты, гостиница удостоилась двух звезд. В комнате не работал душ, на полу в ванной стояла вода (которую обещали убрать, но так и не убрали). Но зато телевидение ловило даже CNN.
   Отправились на осмотр леса. Водил Мао. Часа два. Зрелище фантастическое. Такое нагромождение скал! Ходили по узким каменным дорожкам вверх и вниз. Было скользко. Куньмин встретил нас такой холодиной, что тут же пришлось кутаться в пиджаки, Наташенька надела плащ. Пошел дождь, темнело.
   Бродили среди этих глыб, словно на другой планете. Кстати, лес обнаружил губернатор Юньнаня только в 1931 году. И назвал Каменным лесом (Шилинь). До этого сюда никто и не забирался – место дикое, китайцы называли этот район Наньмань – Южные Варвары. Кстати, Юньнань означает Облачный Юг.
   После осмотра был ресторан с омерзительной водкой, Наташенька час искала на машине, откуда позвонить в Москву (пришлось телефонные провода самостоятельно соединять по-иному, чтобы дозвониться).
   27 апреля, во вторник утром, ездили в Цзюсян, там пещеры. Это по дороге в Куньмин, среди полей, гор, около 40 км направо. Деревни дремучие, старые, рисовые поля террасные, горы из красной глины голые, перелески чахлые. Дорога узкая, петляющая среди гор. Периодически казалось, что мы на необитаемом острове, как вдруг за очередным поворотом рисовое поле с массой женщин в воде по колено, вереница машин и сотни людей в костюмах (группа по изучению передового опыта).
   На дороге случались сюрпризы: то буйволы пошли в «лобовую атаку» на машину, то телега с лошадьми. То девушка с ведрами невозмутимо пересекает дорогу.
   Приехали. Пещеры хорошо оборудованы. Гиды в форме, охрана. Программа интересная, насыщенная. Спуск вниз, катание на лодочке в протоке между скал. Наташенька говорит: «Как у нас на даче в Троицкой, только там вместо скал ивы». Дальше оказалось интереснее. Мы ничего подобного пока не видели. Огромные пещеры, водопады, пропасти, подъемы и спуски по скользким каменным ступенькам, причудливые сталактиты, свод невероятных размеров в скале, подземный музей геологии и археологии (здесь жили предки человека), концерт племени прямо под землей в воссозданной деревушке. Мы все время шли одни, но в какой-то момент слились с большой группой китайцев. Ни отстать, ни опередить не удавалось. Во время концерта артистов племени мы встали, чтобы уйти. Тут же вслед за нами снялись с мест все китайцы. Артисты обиделись.
   Мы поднялись на 300 ступенек вверх, там конечная остановка кабельного трамвайчика. Взяли билеты по 15 юаней, следовавшие за нами китайские туристы посчитали плату слишком высокой, отправились к выходу из пещер пешком.
   Покинув пещеры, останавливаемся в очередном придорожном ресторане. Лао Ян заказывает гору блюд и комментирует: «Китайцы всегда решали четыре главные задачи – еда, одежда, жилье, транспорт. Первые две благодаря реформам решены. Поэтому кушать надо много, очень много!» Среди блюд на столе: жареные осы, иглы елок. Сяо Мао сообщил, что в Юньнане очень популярна собачатина.
   …Приехали в аэропорт. Новый, красивый, но беспорядок – наш рейс в Гуйлинь на табло так и забыли упомянуть. Бегали, искали, служащие давали противоречивые инструкции. А посадка уже шла.
   С воздуха увидели чудесные холмы Гуйлиня. И бесконечные рисовые поля. Завораживающее зрелище. Вот только температура в Гуйлине ближе к +10 °С. Холодина, дождь, ветер.
   Встретил господин Хуан. Одет, манеры – настоящий денди. Посадил в шикарный «Шевроле», помчал по шоссе, абсолютно пустому. По сторонам природа – прямо пейзажи с картин китайских художников. А вот деревушки примитивные.
   В Гуйлинь въехали в темноте. Город в огнях, но ничего выдающегося не заметили. Поселили нас в красивый отель, но номер оказался неопрятным, запущенным, масса сломанных вещей.
   Ужинали в ресторане чжуанов (основное здесь нацменьшинство). При входе – всякая живность в тазах и клетках (крабы, креветки, раки). Зал стилизован под хижину, но не очень уютно. Еда – впервые спрашивали наше мнение. Блюда – местные деликатесы. Хуан разъяснял суть и статус каждого блюда, ухаживал за нами, накладывал еду своими палочками, рассказывал о Гуйлине, которым очень гордится, о себе.
   По поводу Косово заявил: «Китайцам плевать. У нас два принципа: 1) мы против войны, воевать плохо; 2) нас не касается, мы далеко; когда была война с Вьетнамом, это было другое дело. Сейчас с Вьетнамом проблем нет, вьетнамцы гораздо беднее китайцев. Хорошие партнеры – США, Япония, Южная Корея, Гонконг, Тайвань. Северная Корея никому здесь не нужна – бедная, отсталая. Пора северокорейцам браться за реформы».
   Хуан пел за столом российские песни, говорил, что они очень популярны. Рассказывал о проблемах Китая. Одна из них – рост числа неграмотных в деревне. Нет стимула учиться. Зачем? Лучше вкалывать и зарабатывать с юных лет. Хвалил Гуйлинь. Кто-то из бывших руководителей КНР метко выразился: «Лучше быть жителем Гуйлиня, чем Богом».
   28 апреля утром отправились на экскурсию в местные пещеры. Очень сильное впечатление. Далее подъем в гору, откуда чудесный вид на Гуйлинь и окрестности. Натуля прошла 1/3 пути, выше идти отказалась. Устала. Я смотался на вершину один. Потом еще одна гора, и еще. Натуля возмутилась: «Зачем лезь в гору? Чтобы подойти к очередному киоску, где будут навязывать всякую дрянь?»
   За обедом Хуан опять исполнял наши песни: «Подмосковные вечера» и проч. После обеда осматривали центр Гуйлиня. Город старый, обветшалый, убогий, забитый велосипедистами, людьми, мотоциклистами, машинами, в том числе «Ладой». Чудовищно грязный рынок, неаппетитные товары. Масса яств, которые и Ян не знает. Допотопные магазины, но есть и хорошие товары.
   Заходим в японский универмаг. На четверочку с минусом по международным стандартам, но по-китайски это пятерка. И ассортимент товаров, и их аранжировка, и обслуживание. Наташенька стала мерять блузки и костюмы. Несколько молодых деревенских баб наблюдали с открытыми ртами. Вместе с тем одна тетка с ребенком влезла в примерочную, когда Наташенька вышла оттуда на секунду, оставив сумку и плащ. Дикость.
   Ужинали в ресторане, который неожиданно для сопровождающих оказался частью Holiday Inn. Официантка не хотела сажать за большой стол, вела себя грубовато, но потом уже браталась с Су. Приходила и бригадирша этой «молодежной бригады образцового обслуживания».
   Еда была вкусная, явно из качественных продуктов и на хорошем масле. Любопытно: в очередной раз пришлось объяснять официанткам, что такое креветки в тесте. Хуан потом прокомментировал: «Мы в Гуйлине едим только свежее, живое, а такие блюда – это в крайнем случае дома».
   После ужина гуляем в округе: массажные заведения, магазины с хорошо одетыми девушками. Огромный контраст с 1980-ми годами.
   Возвращаемся в гостиницу, обмениваемся мнениями о Гуйлине и гуйлинцах. Город убогий, перенаселенный, но горожане очень Гуй-линем гордятся, считают его одним из лучших городов в мире. Уверены, что о Гуйлине знает все человечество. Это, конечно, не так.
   В гостинице очередной сюрприз. Белье из стирки не вернули. Звоним. Приносят, но не все: доносят только после очередного напоминания.
   29 апреля, в четверг, с утра отправились на реку Лицзян. Более 30 км. Примитивная дорога, забитая машинами и телегами. Опасное вождение, гонки. Рисовые поля, очень скромные деревни, без исключения. Пристань, забитая иностранцами (США, зарубежные китайцы), суда. Местные жители отплывают из другого места. Прогулка 4 часа. Великолепные виды, сказочные. Но после наводнения грязная вода, облачность.
   В салоне накрыт наш стол, с орешками, чаем, пивом. Еду заказываем на верхней палубе, фотографируемся, слушаем гида-китайца, прекрасно говорящего по-английски. Он рассказывает, что по берегам реки живут крестьяне. Живут долго, кое-кто до 100 лет. Причины: воздух, здоровая пища (травы). Ходьба по нескольку часов в день, бальзамы для ног и другие традиционные снадобья. До недавнего времени, пока правительство не организовало паромную службу, жители деревень лишь изредка общались с соседними деревнями, разделенными горой.
   О борьбе с высокой рождаемостью. Штрафы, которые не действуют. Более эффективна насильственная стерилизация. Есть чиновники, которые ходят по домам и смотрят, не появился ли у той или иной женщины большой живот.
   Через 4 часа прогулка среди сказочно красивых сопок закончена. В конечном пункте огромный базар, целая сеть улиц. Покупаем Кисочке кофту, косынки, галстуки. Все баснословно дешево. Торгуемся, ссоримся и миримся с торговцами. Посещаем туалет – 1 юань за первый визит, за второй берут ту же сумму, но уже с двоих.
   Длинная дорога в город, и опять мимо причудливых сопок, по плохой дороге с опасными водителями. Вспоминаем одну из бесед на базаре. Торговец антиквариатом, узнав, что мы из России, говорит: «Посылайте войска в Югославию! США окончательно обнаглели! Если бы Мао и Сталин были сейчас живы, они бы объединились и как следует врезали США!».
   Это единственное мнение такого рода из того, что мы услышали в КНР. Обычно слышали другое: 1) Югославия далеко, Китая эти события не касаются; 2) мы в любом случае заняты внутренними делами; 3) Китаю нужны США, ссориться с ними не собираемся.
   Едем по отличному шоссе в аэропорт. Он высшего качества. Новый, с иголочки. Построен по распоряжению премьера Ли Пэна с ориентацией на будущее, когда Гуйлинь расцветет, станет промышленным центром с иностранным капиталом. Пока аэропорт безлюден до безобразия. Ужинали в пустом ресторане, еда – с запашком, даже лапша.
   Летим в Шэньчжэнь. 50 минут. Самолет посадили в старом, обшарпанном аэропорту. Встреча скромная. Средних лет мужчина не смог даже авто подогнать к зданию. Едем по западному шоссе к специальной экономической зоне. Окна машины покрыты черной пленкой (от солнца?), поэтому плохо видно. На пропускном пункте в зону полицейский смотрит документ Сяо Су буквально секунду и машет – проезжайте. Мы в зоне – широкие проспекты, великолепные небоскребы, реклама, отличные гостиницы. Огромные масштабы. Мы, конечно, ничего не узнаем, всего этого в прошлом просто не было.
   Заезжаем к подруге («сестре») Лао Яна, которая приобрела а/билеты. Она училась в МГУ русскому языку, преподавала русский. Теперь все насмарку – живет с мужем в Шэньчжэне, занимаются бизнесом, но не с Россией. Россия как партнер их просто не интересует.
   Получив билеты, едем в гостиницу. Она большая, в высотке, но скорее похожа на общежитие. Лао Ян сетует, что у Лао Чжу, в отличие от других городов, в Шэньчжэне нет связей. Но в гостинице нас встречает и очень радушно какой-то Ли Лаоши. Учитель Ли. Думаем, менеджер гостиницы. На следующее утро узнаем, что нет, работает в другой гостинице. Встречал, потому что он друг друзей Лао Чжу. А что же он не поселил нас в собственную гостиницу? Ли Лаоши – специалист по Гонконгу, но из разговора с ним выясняется, что он не очень хорошо знает Гонконг.
   30 апреля, в пятницу, Ян обещал прийти в 7 утра и решить вопрос с завтраком, но не пришел. И о завтраке наши друзья уже не вспоминали. Под моросящим дождиком выехали на двух машинах на вокзал. Был в районе вокзала в 1985 году, но ничего, конечно, не узнал. Теперь там лес небоскребов, все в рекламах, огромный вокзальный комплекс.
   Идем по бесконечным переходам, поднимаемся и спускаемся. Наконец иммиграционная служба. Длинные и, кажется, почти не двигающиеся очереди. Благодаря стараниям Ли Лаоши и диппаспортам, проходим без очереди. Прощаемся. Идем в Гонконг. Идти долго – опять переходы, эскалаторы, лестницы. На руках вещи и их надо нести. Видим внизу проволочный забор, отделяющий КНР от Гонконга. Наконец перед нами гонконгские пограничники. Долго мусолят документы, потом впускают. Еще один марш-бросок, и мы оказывается на модерновом вокзале, забитом аккуратными и серьезными китайцами. На кантонском диалекте и английском объявляют поезда.
   Прибывает очередной состав, входящие не дают выйти прибывшим. Обычная китайская история. В результате, однако, вагон заполнен лишь на 2/3, мы сидим. Смотрим в окна. Поезд идет очень быстро, но мы успеваем ухватывать главное. Сразу же поражают убогие деревеньки, какие-то неопрятные сараи, неухоженная зелень. Как в КНР, причем скорее в прошлом. Или в Сингапуре 1960-х. Такие пейзажи перемежевываются с кварталами небоскребов – жилых домов, среднего качества, типичными китайскими кварталами, промышленными объектами.
   Не знаем, как построить свой маршрут. Дело в том, что я еще из Гуйлиня связался со своим старым другом Рональдом Джоунсом, товарищем по учебе в Наньянском университете в Сингапуре. Послал ему факс с сообщением о приезде и просьбой найти недорогую, но приличную гостиницу. Он откликнулся и указал забронированную гостиницу. Это на острове Гонконг, конечная же остановка поезда на полуострове Коулун. Что делать дальше? Совещаемся с пассажирами, которые отлично говорят по-английски. В конце концов решаем взять такси.
   Выходим на вокзале. Таксист везет через туннель под проливом на остров. Он очень разговорчивый. Сетует, что экономика Гонконга в плохом состоянии – финансы расклеились, а промышленность переместилась в более дешевый Китай. Был там – в КНР живут гораздо хуже. Отсюда такие строгости в посещении Гонконга китайцами из КНР (только по делу или приглашению из Гонконга). Жизнь после объединения изменилась мало. Даже газеты остаются вольными, хотя и проявляют сдержанность в вопросе критики КНР. Гонконгцы имеют по два паспорта, один – британский, по нему легко путешествовать по миру, во многие страны не нужно даже виз.
   Приезжаем. Отель почти на берегу острова, напротив Коулуна. Тут как тут портье, вышколенный персонал, очень все вежливо, четко, по-европейски. В холле чисто, аккуратно. Есть кое-какая туристская литература.
   Размещаемся и звоним Рону. Вскоре он за нами заезжает. Подтянутый, стройный, как всегда четкий в рассуждениях, веселый. Хорошо одет, прекрасная машина. Работает в телекорпорации у знаменитого магната Шо. Везет по улицам деловой части острова, заставленной частоколом оригинальнейших небоскребов. Задираем головы и восторгаемся. Машина тем временем пошла в гору. Подъемы покруче сан-францисских. Местами угадывается что-то сингапурское, экзотически колониально-тропическое. Попадаем в шикарный клуб. Рон играет здесь в теннис и занимается в спортзале. Прямо сингапурское английское заведение периода 1960-х годов. Пахнуло воспоминаниями из молодых лет.
   К нам присоединяется пара, друг со школьной поры с супругой. Как выясняется, тоже из Юты, тоже мормоны. 8 детей, один в Воронеже проповедует. Вот фанатики! Приходит и жена Рона. Она постарела по сравнению с 1994 годом, нас не помнит, ведет себя не очень приветливо. Удивляется, что Рон уделяет нам столько внимания.
   Китайские деликатесы от ос до комаров так осточертели, что с удовольствием заказываем западную пищу – салаты и гамбургеры. Ощущаем, что разучились держать в руках вилки и ножи. Испытываем какую-то неловкость.
   Говорим о прошлом, о Гонконге, России, Югославии. Чувствуется, что Милошевич для присутствующих однозначно плохой парень. Его, мол, надо остановить, хотя и жалко, что гибнут невинные люди.
   Рон везет нас в центр. В Гонконге пасмурно и прохладно, +20 °С, ветерок. Похолодание началось еще с нашего второго приезда в Куньмин, по возвращении из Сишуанбаньна. В Гуйлине тоже зябко. А я в первый вечер хватил там холодного пива, и появилась боль в горле, глубокая, при глотании. Продолжается она до сих пор, не знаю, смогу ли выздороветь к 5 мая, рабочему дню. Ведь проходил с больным горлом несколько дней, да еще регулярно принимал душ, попадал под воздействие кондиционеров. Они в Гонконге работали повсюду даже в эти, в общем-то прохладные, дни.
   Веду Киску к гостинице задними улицами. Там настоящий чайнатаун: грязный, пахнущий, неопрятный, шумный и красочный. Местами прямо трущобы. Трущобный вид имеют даже высотки. Чуть лучше, чем то, что видели в Гуанчжоу в прошлом. В китайских кварталах идет торговля съестным, гудят посетители забегаловок.
   Вечером Рон предложил нам на такси приехать к нему. Conduit Road 38. Это на полпути к высшей точке острова, Пику Виктория. Рон встретил у машины. Проводил к себе. В лобби мешки с песком, ждут приближающегося тайфуна. Квартира из трех комнат, низкие потолки. Немного мебели и украшений (мелкий и дешевый антиквариат), неприветливая жена и диковатые приемные дочь и сын. Хозяйка предложила чай из трав (обычный мормоны не пьют), затем горячую кока-колу. Дети принесли из магазина четыре пиццы. Пэт (жена) сделала салат. Вот и все угощения.
   Рон вспомнил, как стал настоящим верующим. В юности он, по сути, не верил в Бога, вел себя отвратительно. Принадлежал к какой-то хулиганской группировке, и все шло к тому, что парень окажется за решеткой.
   – Я был, – признался Рон, – разболтанным, ленивым, бесчестным, злым, глупым, жуликоватым и с презрением поглядывал на тех, кто относится к религии всерьез.
   Когда Рону исполнилось восемнадцать лет, он все-таки решил, как это было положено у мормонов, получить «благословение патриарха». Патриарх – это одна из церковных должностей, которая занимается обычным человеком, без оплаты, в порядке совместительства с основной работой (у мормонов преобладает именно такая система управления церковными делами).
   Наступил день встречи. Рон начал ее в смешливом настроении, все казалось ему глупым и несуразным. Он никогда не встречался в жизни с чудесами и не верил в них. Священник что-то строго выговаривал, мальчик с трудом удерживался от громкого хохота. И вдруг Рон почувствовал, что в комнате есть кто-то еще, невидимый, но обладающий колоссальной неземной силой, притягивающий к себе. Каждой клеточкой своего тела Рон осознал – рядом Святой Дух. Пришло восторженное понимание того, что Бог знает его, любит, озаряет его жизнь целью. С этого момента юноша кардинально изменился, превратившись в набожного, законопослушного и сознательного члена мормонской церкви.
   Правда, признался Рон, в последнее время его одолевают сомнения из-за того, что церковные иерархи его так и не признали. Религиозной карьеры, на которую он так надеялся, не сделал.
   Назад спускались с горы по бесконечной лестнице мимо симпатичных ресторанчиков, гуляющей публики, высоток, зелени.
   1 мая, в субботу, с 9 по 12 ч нас возил по острову Володя Шин, сотрудник генконсульства, сын бывшего коллеги Натульки. Город он пока только изучал, но несколько ключевых точек показал. Во-первых, привез на Пик Виктория. Там комплекс мощных сооружений, включая хорошо оборудованную смотровую площадку. Несмотря на пасмурную погоду, вид на остров, полуостров Коулун, прилегающие острова и бухту великолепен. Именно на Пике и его склонах селились англичане, и эта часть Гонконга считалась наиболее престижной. Заоблачными были (да и есть) цены на недвижимость в упомянутых районах.
   Потом поехали на обратную сторону острова, которая становится популярной в последние десятилетия – Repulse Bay. Здесь буйная растительность, шикарные виллы, потрясающе красивые многоэтажные дома и симпатичные пляжи с желтым песком. Почти курортная атмосфера. Посещаем также деревушку Aberdeen, где китайцы все еще живут на джонках, пытаемся проехать в деревню Stanley, торговую Мекку для иностранцев, но не находим путь.
   Вдвоем обедаем в торговом центре в ресторане европейской кухни. Любуемся видом на залив, яхты. Созваниваемся с Роном, который настаивал на общении с нами и в этот день. Он опять предлагает приехать к нему домой на такси. Еле отбился от этого предложения. Договариваемся встретиться в отеле Mandarin, в центре деловой части острова Гонконг. Целый час идем туда через китайские кварталы. 1 мая. Оказывается, кое-кто этот праздник здесь отмечает.
   Прежде всего филиппинцы. Их масса, в основном девушки и женщины. Используются в качестве домашней прислуги, так как китайцы на подобную работу больше не согласны. Так вот, по решению местных властей иммигрантам снизили планку зарплаты. По этому поводу в центре Гонконга митинг протеста. Лозунги, пламенные речи мужчин. Впрочем, участвовали в данном мероприятии далеко не все. Большинство иммигранток просто заполнили бульвары, парки, переходы, галереи и отдыхали: играли в карты, ели, беседовали, слушали музыку. Это, говорят, их обычное развлечение в выходные дни.
   Мы ждем Рона в мягких креслах вестибюля отеля Mandarin. Приходит с опозданием и, увы, сюрприз: наш преуспевающий бизнесмен явился без машины. Везет нас на метро почти до границы Коулуна с Новыми Территориями. Это самый населенный городской район на земном шаре. Настоящее китайское гетто. Дома в полуразваленном состоянии, первобытные переулки, примитивные забегаловки. И дикое количество людей. Ужас от пребывания в этих кварталах усиливался от хлеставшего дождя. Мы рассчитывали на комфортную экскурсию в автомобиле, а вместо этого пришлось мучиться в этом мокром аду.
   В добавление ко всему Рон повел нас в компьютерный магазин. По узким коридорам, забитым людьми как сельди в бочке, пробирались к выходу. Рон при этом успевал расхваливать те или иные компьютерные новинки, шутить с китайцами на блестящем кантонском диалекте.
   Выпили в «Макдоналдсе» по чашечке кофе и вернулись к набережной Коулуна. На пароме переправились с Коулуна на остров Гонконг. Поездка длилась 7–8 минут, но зато какой вид на небоскребы Гонконга! На такси доехали до своей гостиницы, отдохнули. Подождали обещанного звонка Рона, не дождались и решили путешествовать сами. Сели на паром и переправились в Коулун уже в сумерках. По прибытии прошлись по набережной. Наташенька назвала эту прогулку самым впечатляющим эпизодом нашего пребывания в Гонконге. Вид на остров Гонконг потрясающий. Небоскребы в огнях на берегу и склонах горы. Такого, может быть, нигде в мире больше нет.
   Нагулявшись вдоволь, с огромным трудом нашли автомат, из которого удалось дозвониться в Москву Нине Антоновне. Эта проблема преследовала нас в КНР и Гонконге постоянно. Карточка подходит к одному автомату из ста.
   На автобусе поехали на знаменитый ночной рынок на улице Темпл в Коулуне. Автобус (двухэтажный) мчался по улице Натан. Вот где раздолье магазинов! Золото, камни, одежда и т. д. Толпы народа, много иностранцев. На Темпл есть все, от галстуков до антиквариата.
   2 мая, в воскресенье, в 10 утра приехал генконсул Костя Внуков и повез нас в аэропорт. Рассказал много интересного. О Пекине, который в мелочи не лезет, но руку на пульсе в Гонконге держит: Тайвань и диссиденты знают теперь, что в Гонконге им не все позволено. Показал, где расквартированы войска КНР (5 тыс. человек). Сказал, что пресса свободна, но в отношении Пекина соблюдает меру. В школах вводят государственный язык, меняют учебники по истории.
   Российские люди ездят сюда. Нашим, как всегда, кажется, что Россия – пуп Земли. Стоит только объявить о готовности привлечь иностранный капитал к нашим проектам, как все начнут расталкивать друг друга локтями. На самом деле Россия никого не привлекает здесь, напротив отпугивает. А декларативные предложения, непонятные и пустые, вызывают лишь недоумение. Другое дело, что в условиях финансового кризиса гонконгцы не прочь торговать с Россией. Но цены у них высокие, челноки Гонконгом не интересуются, тем более что их и так зажали наши власти со всех сторон.
   Наконец мы в аэропорту. Фантастическое сооружение. Наверное, № 1 в мире с точки зрения технологий, размеров и размаха.
   Незаметно подошло время посадки. Самолет A-700, заполненность на 70 %. Команда приятная, сервис на четверку (телевизор не работал, радиопрограмм нет, в туалете один кусочек мыла, нет никаких брошюр). Но в целом ничего.
   Летели 10 часов. Подлетаем к Москве – внизу уже все зелено, светит солнце. Когда сели, оказалось, что небо в черных тучах, идет мокрый снег. Температура +3 °С, если не меньше. Отдали 150 руб. (6 US $) мужику с тележкой за 5 минут работы (вот бандитизм!). Миша из ДА довез по полупустой Москве домой. Нина Антоновна и Аня Дворникова встретили нас полным столом яств. Мы с Наташенькой согласны: поездка физически тяжелая, но интересная.
 //-- 14 мая 1999 года --// 
   Обидно: получил из проявки две фотопленки, сделанные в ходе поездки по КНР. Оказалось, что они не были отсняты. Или я плохо заправил, или какой-то механизм сломался в аппарате. А я столько и Натулькиных, и своих сил потратил на съемки! Но на остальных пленках, проявленных ранее, кое-что получилось!
   В заключение, как и обещал, текст нашего эссе о российско-китайских отношениях [100 - Эссе вошло составной частью в монографию: Бажанов Е. Китай: от Срединной империи до сверхдержавы XXI века. М.: Известия, 2007. С. 269–351.].

 //-- ПОТЕНЦИАЛ РОССИЙСКО-КИТАЙСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА --// 
   Демократические силы в России, победившие коммунистический режим, пребывали в состоянии эйфории. Перед ними, казалось, открывалась прямая дорога к созданию свободного и процветающего общества. И все их надежды в этом смысле связывались с Западом. Азия ушла на задний план, более того, звучали голоса, что России необходимо избавляться от азиатчины с ее деспотизмом. Китай как страна азиатская, да еще коммунистическая, отпугивал демократов. КНР не могла стать другом, который болел бы за успех политических преобразований в России. Никто не рассчитывал и на серьезный вклад Китая в экономическое развитие демократической России. Наконец, представители нового российского руководства утверждали, что дни тоталитарного режима в КНР сочтены и не стоит «позорить себя в глазах будущего демократического правительства Китая узами с КПК».
   Пекин в свою очередь был шокирован поворотом событий на родине Ленина. Во-первых, происшедшее воспринималось как мощнейший удар по международному коммунистическому движению. Во-вторых, Пекин беспокоился по поводу последствий распада СССР для стабильности в Евразии и в мире в целом. В-третьих, Китай с тревогой следил за стратегическим сближением России с Западом, воспринимая эту тенденцию как изменяющую баланс сил в мире в ущерб китайскому социализму. И, наконец, в-четвертых, китайское руководство опасалось, что события в соседней стране окажут тлетворное влияние на идеологическую обстановку внутри КНР. В Китае не исключали даже, что Москва начнет поддерживать диссидентов, встанет на сторону Тайбэя в его споре с Пекином.
   Как следствие, начался процесс дистанцирования двух держав друг от друга. Продолжался он, однако, недолго. Уже к середине 1992 года стало ясно, что отчужденность начинает преодолеваться и стороны постепенно встают на путь конструктивного сотрудничества. Такая тенденция развивалась и укреплялась на протяжении всех последующих лет. Продолжается она и поныне.
   В 1992–1993 годах между посткоммунистической Россией и КНР стали осуществляться контакты на высоком политическом уровне. В начале 1992 года состоялась встреча Б. Ельцина с китайским премьером Ли Пэном в Нью-Йорке во время сессии СБ ООН. В Китае побывали многие члены российского правительства, в том числе министр иностранных дел А. Козырев, парламентские и военные делегации. Столь же интенсивным был встречный поток визитеров из КНР. Наконец, с 17 по 19 декабря 1992 года в Китае с официальным визитом находился президент Б. Ельцин.
   В ходе этого визита стороны подписали свыше 20 документов по самым различным сферам сотрудничества. Наиболее важным из них являлась Совместная декларация об основах взаимоотношений между КНР и РФ. В данном документе стороны взяли на себя обязательство не вступать в коалиции и союзы, направленные друг против друга, не позволять использовать свою территорию третьими сторонами для подрыва безопасности друг друга. Вместе с тем Москва и Пекин отказались от совместных действий, которые были бы направлены против других стран.
   Среди подписанных документов выделялись также меморандум о принципах военно-технического сотрудничества, соглашение о строительстве Россией в КНР атомной станции, договоренность о китайских продовольственных кредитах Москве, меморандум о существенном сокращении вооруженных сил в приграничных районах между Россией и Китаем. Были согласованы параметры взаимодействия двух государств в области терроризма, организованной преступности, нелегальной торговли оружием и наркотиками.
   В дальнейшем встречи на высшем и высоком политическом уровнях превратились в постоянный и активный элемент российско-китайских отношений. Причем всякий раз эти контакты проходили в дружеской, конструктивной атмосфере, между сторонами не возникало острых разногласий. И завершались встречи, как правило, подписанием разнообразных документов.
   Торгово-экономические отношения тоже получили хороший старт в 1992 году, когда было достигнуто широкое рамочное соглашение о коммерческих и производственных связях. Москва и Пекин предоставили друг другу режим наибольшего благоприятствования и сделали акцент на стимулировании неофициальных рыночных обменов. Была учреждена межправительственная комиссия по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Стороны согласились легализовать бартерные сделки и ослабить ограничения на прямые связи между провинциями и деловыми кругами.
   Двустороння торговля быстро пошла вверх. Уже в 1992 году был достигнут рекордный товарооборот в 5,5 млрд долл. В 1993 году он возрос до 7 млрд долл. 90 % торговли шло вне рамок правительственных протоколов.
   Москва и Пекин договорились проложить транспортные артерии через совместную границу (мост, автомобильные шоссе и т. д.). Развернулись интенсивные приготовления к созданию специальной экономической зоны на реке Туманная (Туманган) с участием России, Китая, двух Корей и Японии. Высказывалась надежда, что эта зона станет «новым Гонконгом» при опоре на российские ресурсы, китайскую и северокорейскую рабочую силу, японские и южнокорейские финансы и технологии.
   Завязался обмен трудовыми ресурсами: китайские строители и фермеры направлялись на российский Дальний Восток и в Сибирь, а навстречу им ехали российские ученые, инженеры и техники. Пекин призывал деловые круги создавать с россиянами совместные фирмы, исследовательские институты и информационные центры.
   Динамичный характер приобрело сотрудничество в области атомной энергетики. Китайская сторона в дополнение к просьбе построить в КНР атомную станцию проявляла интерес к российским технологиям в области производства ядерного топлива и консервации ядерных отходов. Весной 1992 года открылся российско-китайский центр ядерных исследований в г. Харбине, КНР стала направлять своих ученых в ядерный исследовательский центр в Дубне.
   Пекин фактически выбрал Россию в качестве главного военно-технического партнера. Причин было несколько: низкие цены и высокое качество российских вооружений при удобных условиях поставки. Только США могли бы успешно конкурировать с Россией на китайском рынке вооружений, но Вашингтон воздерживался от военных поставок КНР. Что же касается Франции, Англии и Израиля, то они могли рассчитывать на контроль лишь над отдельными сегментами этого рынка.
   При президенте В.В. Путине отношения между КНР и Россией еще больше окрепли. В Пекине удовлетворены тем, что Москва ведет себя более независимо от Запада, стремится к сбалансированности своей политики на западном и восточном направлениях. В 2001 году стороны подписали Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Успешно функционирует Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), созданная в 1996 году. В 2006 году впервые в истории были проведены российско-китайские войсковые учения на территории КНР. Быстрыми темпами развивается торгово-экономическое сотрудничество, в том числе на столь важных направлениях, как энергетика, разработка и транспортировка нефти и газа.
   Сближение между Россией и Китаем обусловлено, на наш взгляд, рядом факторов. Рассмотрим их.
   Реакция Москвы и Пекина на изменение баланса сил в мире в пользу США. Как представляется, основной пружиной российско-китайских отношений является расклад сил на мировой арене. Во многом именно из-за геополитического наступления США постсоветская Россия очень скоро отказалась от первоначальной прозападной стратегии. Кремль уже с 1994 года стал стремиться к большей сбалансированности во внешней политике, делая особый акцент на углублении сотрудничества с Китаем. С приходом в 1996 году Е. Примакова к руководству МИДом российская дипломатия официально оформилась как сбалансированная. Новый министр заговорил о заинтересованности России в многополярной системе международных отношений.
   Китай начал встречное движение к стратегическому взаимодействию с Россией. Идеология многополярности давно овладела умами китайских лидеров (еще в начале 1970-х годов). В ее рамках Пекин все больше стремился в 1990-х годах к сближению с Россией, с тем чтобы не допустить американской гегемонии в мире, заставить Вашингтон считаться с китайскими интересами, идти на уступки Китаю в политических, экономических, гуманитарных и других областях.
   В результате совпадения геополитических устремлений Москвы и Пекина на встрече Б. Ельцина и Цзян Цзэминя в КНР в апреле 1996 г. стороны объявили о своем желании развивать «стратегическое партнерство, направленное на XXI век». Как объяснил российский президент, цель этого партнерства – способствовать формированию многополярной структуры в мире и противодействовать попыткам гегемонии со стороны одной силы. Б. Ельцин охарактеризовал стратегическое партнерство как «совершенно другую ситуацию» и «новые высоты уровня взаимодействия между двумя державами».
   В дальнейшем тема стратегического взаимодействия, необходимости перехода к многополярным международным отношениям продолжала развиваться. В апреле 1997 г. саммит Б. Ельцина и Цзян Цзэминя ознаменовался подписанием совместной декларации о многополярном мире. Стало даже казаться, что Москва и Пекин движутся к полновесному альянсу антиамериканской направленности. На самом деле это не входило в планы партнеров и они подчеркивали, что российско-китайские отношения не направлены против кого бы то ни было, что о взаимном союзе не может быть и речи.
   Китай подтвердил слова делами: осенью 1997 года Цзян Цзэминь совершил успешную поездку в США, на протяжении которой говорил «о конструктивном стратегическом партнерстве, направленном на XXI столетие», с Вашингтоном. Таким образом, Китай продемонстрировал, что не собирается отказываться от сбалансированности во внешней политике. В Пекине продолжали раз за разом повторять, что не будут жертвовать «исключительно важными политическими и экономическими связями с США», «никогда не вступят в военно-политический союз с какой-либо крупной державой».
   В Кремле также отдавали себе отчет в том, что Россия не должна идти на разрыв с Западом. Премьер Е. Примаков в момент очередной вспышки разногласий с США из-за американских бомбардировок Ирака в начале 1999 года выступил с призывом к созданию «стратегического треугольника» Россия – КНР – Индия. Но уже на следующий день Пекин отверг такую перспективу, а затем и сам Е. Примаков отметил, что имел в виду лишь тесные контакты между тремя упомянутыми державами, причем в основном на двусторонней основе.
   И все же совпадение взглядов на глобальную обстановку позволяет Москве и Пекину занимать сходные позиции по многим международным проблемам.
   Россия и Китай взаимодействуют по всем аспектам балканской тематики, занимают близкие позиции в отношении расширения НАТО на Восток, по другим европейским проблемам. В Азиатско-Тихоокеанском регионе Пекин, в отличие от 1980-х годов, стал фактически поддерживать Москву в ее территориальном споре с Токио по поводу Южных Курил. Москва же не проявляет никаких колебаний в одобрении позиции Пекина по тайваньскому вопросу. Россия и КНР выступают против изоляции КНДР и давления на Пхеньян; вместе с тем обе державы не хотят допустить появления ядерного оружия на Корейском полуострове. Москва и Пекин поощряют АСЕАН к превращению в самостоятельный центр силы в международных делах, с подозрением реагируют на эскалацию военных приготовлений Токио, выступают против ядерного статуса Индии и Пакистана.
   Близки подходы России и Китая к ближневосточному конфликтному узлу, ситуации в Ираке. Для России весьма ценно то, что КНР не возражает против дислокации российских войск в Таджикистане и других районах СНГ, одобряет политику Москвы в отношении сепаратизма на Кавказе. Москва аналогичным образом на стороне Пекина в его борьбе с сепаратизмом в Тибете и Синьцзяне.
   Стороны продолжают фиксировать в совместных документах стремление к поддержанию и укреплению многополярного мира, сохранению стратегического равновесия и баланса в мире. Лидеры России и КНР регулярно подчеркивают, что особое значение имеет российско-китайское взаимодействие в таких ключевых областях, как повышение авторитета и роли ООН, отстаивание примата международного права в мировых делах, поддержание стратегической стабильности. При этом по-прежнему оттеняется тот факт, что Москва и Пекин не намерены вступать в военный союз, их сотрудничество не направлено против третьих стран, каждая из сторон проводит открытую политику, заинтересована в партнерстве с США и Западом в целом.
   Вместе с тем в России остаются сторонники военного союза с КНР. Одни говорят об этом всерьез, другие, скорее, паясничают. Так, один из лидеров ЛДПР А. Митрофанов, претендующий на роль крупного эксперта-международника, опубликовал книгу «Шаги новой геополитики». Выдумав, что китайское руководство постоянно призывало Москву совместно бороться с империализмом, А. Митрофанов констатирует: «Пришло время вновь объединить силы Москвы и Пекина на борьбу с общим врагом». Далее, желая потрафить союзнику, этот депутат Госдумы призывает максимально способствовать укреплению военной мощи КНР, наращиванию ее ракетно-ядерного потенциала, передать Пекину южную часть Казахстана (а северную отдать России) и Монголию, включить в антизападный блок с Россией и КНР еще и Японию с Индией. Видимо, желая окончательно запутать читателя, А. Митрофанов настаивает одновременно на тесном партнерстве Москвы с Тайбэем, военно-политическом противнике Пекина!
   В Китае тоже порой можно обнаружить влечение к союзу с Россией. Таковое демонстрировали нам отдельные университетские профессора, военные, журналисты, исследователи, простые граждане. Один сотрудник «мозгового центра» при МИД КНР рассуждал так: «Америку приходится терпеть как сверхдержаву, но доверять ей мы не можем, Америка не желает усиления и процветания Китая и России, будет нам препятствовать, и рано или поздно жизнь заставит нас объединиться против США».
   На вещевом рынке у речной пристани в Гуйлине торговец, узнав, что мы из России, воскликнул: «Жаль, что Мао и Сталина нет в живых, а то они бы объединились и так врезали по Америке!». Окружающие одобряюще закивали головами. Капитан прогулочного катера на о. Хайнань заявил нам: «Россия – наш потенциальный союзник, а США – потенциальный враг!».
   Преодоление политико-идеологических разногласий между Российской Федерацией и КНР. Одновременно со сближением политических приоритетов Москвы и Пекина постепенно преодолевалось политико-идеологическое отчуждение между ними. Уже к середине 1993 года прозападные либералы были частично отодвинуты от управления российским государственным кораблем. Их место заняли более консервативные аппаратчики и антизападно настроенные националисты. И те и другие испытывали к КНР гораздо более позитивные чувства, чем их предшественники.
   Заметную эволюцию претерпели взгляды самого Б. Ельцина на внутреннее развитие КНР. На встрече с китайским премьером Ли Пэном в Нью-Йорке 31 января 1992 года российский президент оттенял тот факт, что общественные системы двух стран кардинально отличались друг от друга. Б. Ельцин предлагал сотрудничать, невзирая на эти различия. Тогда же он говорил, что «идеология разделяет нас с Китаем, но мы соседи и должны взаимодействовать».
   Перед поездкой в КНР в декабре 1992 года Б. Ельцин, по его собственному признанию, весьма нервничал: после прихода к власти в демократической России он ни разу не ступал на землю коммунистического государства. Президент не только сохранял негативное воспоминание о советских коммунистах, но буквально накануне схватился с прокоммунистическим Верховным Советом и вынужден был поступиться помощниками, в том числе главным реформатором Е. Гайдаром. Тем не менее к концу пребывания в КНР Б. Ельцин находился в прекрасном расположении духа. На пресс-конференции в Пекине российский лидер рассказал о своих первоначальных настроениях и о том, как они затем изменились.
   Б. Ельцин признался, что не верил в реальность китайских реформ. «Я думал, – говорил он, – что реформы в КНР существуют только на бумаге, в виде указов ЦК КПК». Президент России выразил удивление тем фактом, что китайским реформаторам удалось удовлетворить потребности в питании более 1 миллиарда человек. Он пришел к выводу, что «КПК просто отличается от своих коммунистических товарищей в России». Б. Ельцин пошутил: «Было бы неплохо послать некоторых российских коммунистов в Китай, чтобы они поучились у китайских коммунистов как способствовать реформам» [101 - Независимая газета. 1992. 18 декабря. С. 2.]. Позднее российский президент не раз констатировал, что между Москвой и Пекином нет никаких идеологических разногласий, стороны «понимают друг друга с полуслова, ибо говорят на одном языке».
   Либеральный российский министр иностранных дел А. Козырев также пересмотрел взгляды на Китай. Во время переговоров в китайской столице 16–17 марта 1992 года министр подверг китайское руководство критике по проблеме прав человека. Он подчеркнул, что российское правительство придает первостепенное значение претворению в жизнь международных соглашений по правам человека и поэтому даже поощряет некоторое иностранное вмешательство во внутренние российские дела в данной сфере. По мнению А. Козырева, и китайские власти должны с пониманием относиться к усилиям мировой общественности обеспечить соблюдение прав человека в КНР.
   Китайский министр иностранных дел Цянь Цичэнь дал отпор А. Козыреву, заявив, что Пекин считает абсолютно недопустимым иностранное вмешательство во внутренние дела Китая, как и любого другого государства. Разногласия оказались столь значительными, что стороны публично признали: в российско-китайских отношениях присутствуют «различные подходы к весьма серьезным вопросам».
   Позднее, однако, А. Козырев не только перестал поучать китайцев, но начал давать самые высокие оценки внутренней политике Пекина. Другие либералы из нового российского истеблишмента также заговорили к середине 1990-х годов о КНР с большим уважением. Они вынуждены были, в частности, признать, что прогнозы о скором крушении коммунистического режима в Китае после тяньаньмэньских событий оказались неверными. Режим доказал свою жизнеспособность, причем путем продолжения и углубления эффективных реформ. Успехи Пекина на фоне крушения реформенных программ в России, безусловно, сбили спесь с российских либералов. Они перестали смотреть на китайских коммунистов сверху вниз.
   Итак, в результате изменений в политическом раскладе в российском истеблишменте, эволюции взглядов либеральных деятелей, охлаждения энтузиазма населения России к радикальному реформированию общества КНР перестала восприниматься россиянами как идеологически чуждая страна. Напротив, Китай для многих стал своего рода идейным маяком, примером того, как надо проводить реформы, сохраняя все лучшее из прошлого, поддерживая стабильность и неуклонно улучшая жизнь простых людей. КНР стала даже идеализироваться малосведущими людьми – сложные социально-экономические, этнические, идеологические и другие проблемы в этой стране не замечались или же интерпретировались как «незначительные», «до смешного несерьезные». Иные российские синологи тоже отвергали жалобы китайских лидеров на сложности в реформенном процессе как «кокетство», «традиционную привычку китайцев прибедняться».
   В прошлом Срединная империя неизменно воспринималась как очень отсталая страна. Царский дипломат Ю.Я. Соловьев отмечает в мемуарах, что в 1895 году он отправился в «добровольную ссылку в отдаленный Китай». И добавляет: «Служба в Пекине считалась захолустным постом» [102 - Соловьев Ю.Я. Указ. соч. С. 19, 34.]. Наихудшие ожидания подтвердились. Дипломат пишет о «насквозь прогнившей системе государственного управления» Поднебесной, об императорском дворце с облупленными стенами и свалками нечистот, об армии, вооруженной луками, о невероятно грязных немощеных улицах, политых во избежание пыли помоями, о носилках и мулах как основных средствах передвижения, о полном отсутствии пригодных для европейцев ресторанов и лечебниц, о мириадах нищих и бездомных, об освещении городов масленками, заключенными в бумажные фонари, о клетках на городских площадях с истлевшими головами казненных.
   В целом, заключает Ю.Я. Соловьев, «для молодых людей, имеющих представление о дипломатической службе как о блестящей жизни в столицах мира, пребывание в Пекине имело мало привлекательного». Покидал Китай Ю.Я. Соловьев «без особого сожаления», не желая «надолго застрять» в этой «своеобразной стране» [103 - Там же. С. 47, 86, 87.].
   Отношение к Китаю как к отсталому и не очень привлекательному для службы (не говоря уже о жизни!) краю не исчезало, невзирая ни на какие метаморфозы в мировой политике. Профессор МГИМО Н.П. Семенова рассказывала о своем поступлении в Институт востоковедения в годы Второй мировой войны. Япония была, по сути, нашим противником, от которого ожидали в любой момент агрессии. Тем не менее конкурс абитуриентов на японское отделение зашкаливал. А желающих учиться на китайском отделении было немного, хотя Китай являлся главным союзником СССР на Востоке.
   Поднебесная образца 1982 года не впечатляла никого, в том числе и нас. Любопытное, необычное, но захолустье. Мы с женой особенно прочувствовали это при возвращении в Москву в первый отпуск, летом 1983 года. Ранее, в 1970-х годах, прибывая на Родину в отпуск из Сан-Франциско (где работали в советском генконсульстве), мы ощущали отсталость СССР: убогий аэропорт, разбитые дороги, неухоженные газоны, обшарпанные дома, неряшливо одетые люди и проч.
   И вот наш самолет, вылетевший из Пекина, приземляется в Шереметьево. Смотрим по сторонам и всё громче восхищаемся: какие аккуратно заасфальтированные улицы, сколько деревьев, зелени, цветов, какая изысканная архитектура жилых домов, как нарядно одеты люди, как их мало на улицах и совсем не видно велосипедистов! После муравейника китайских мегаполисов Москва выглядела почти пустынной. Наши восторги в адрес проносившихся мимо московских пейзажей очень веселили водителя такси. «Чудаки вы, – прямым текстом выговаривал он нам, – чем тут восхищаться? Сплошной развал!».
   Ныне, после поездок в модернизирующийся Китай, мы вспоминаем приговор того таксиста. Недавно пришлось поездить по пригородам Пекина, туго опоясанным суперсовременными скоростными шоссе, а затем, сразу по возвращении домой, поколесить по родному Подмосковью. Действительно развал. Дороги узкие, битые-перебитые, без разметки, почти без указателей, с бесконечными железнодорожными переездами и светофорами. Да и поселки, как в КНР, нарядные, хорошей планировки и архитектуры, чистые, в Подмосковье углядеть непросто. Разве что особняки богатеев внедрились отдельными гроздьями в океан унылых, серых, покосившихся изб.
   Не только в наших глазах Китай выглядит теперь предпочтительнее. Россияне, выезжающие в эту восточную страну с деловыми и туристскими целями, выносят, как правило, позитивные впечатления. Хвалят аэропорты, шоссе, отели, рестораны, предприятия, крестьянские фермы, магазины, музеи. Все современно, красиво, поддерживается на высоком уровне.
   Некоторые настолько попадают под чары изменившейся Поднебесной, что не замечают даже тех изъянов, которые вроде бы лежат на поверхности и должны бросаться в глаза любому туристу-дилетанту. Как-то в компании российских журналистов мы с женой стали рассказывать о хронических проблемах КНР – бедности, неграмотности части населения, социальном расслоении, нехватке медицинских учреждений, изъянов с гигиеной. Одна из дам, погостившая до этого в КНР, решительно возразила. Не таков, мол, ныне Китай, это все воспоминания о прошлом, безвозвратно канувшем в Лету.
   В связи с успехами КНР особенно сокрушаются коммунисты. В КНР, указывают они, компартия возглавила реформенные процессы и превратила страну в великую социалистическую державу, в которой эффективно функционирует экономика, решаются социальные проблемы, закрепляется прогрессивная модель развития с более гуманной системой ценностей, чем в потребительском обществе Запада. В СССР же, по мнению наших коммунистов, реформы провалились из-за «отступничества» М.С. Горбачева, который разрушил государство, лишив КПСС власти.
   Генеральный секретарь КПРФ Г. Зюганов подчеркивал в 1993 году: «Китайские коммунисты сохранили за собой командные посты в обществе и смогли поставить реформенные процессы на благо простых людей и всей нации. Китайская экономика неуклонно развивается, повышается жизненный уровень населения. Страна живет в условиях стабильности, спокойствия, уверенности в завтрашнем дне. В России же власть захватили лица, которые оказались способны лишь на разрушение созданного многими предшествовавшими поколениями». Спикер Госдумы коммунист Г. Селезнев так формулировал свое отношение к КНР: «Эта страна, которая, живя в условиях социализма, удивляет весь мир. Ее уважают за выдающиеся экономические успехи, неуклонный рост зажиточности населения, политическую стабильность, нацеленные на дальнюю перспективу идеологические установки. Китай вызывает у нас глубокое и искреннее уважение. Это государство с будущим, и большим будущим».
   Любопытно здесь то, что ведь именно наши партийные идеологи и функционеры в свое время яростно критиковали китайские реформы как отступничество, реставрацию капитализма. Они же отчаянно тормозили какие-либо серьезные преобразования в СССР, мешали М.С. Горбачеву «скатываться» вслед за китайскими товарищами к капитализму.
   Коммунисты ставят КНР в пример, ибо им хотелось бы, конечно, оставаться правящей партией, как это имеет место в Поднебесной. Но китайские реформы называют образцом для подражания не только коммунисты. Национал-патриоты (в лице, в частности, главного редактора газеты «Завтра» А.А. Проханова) тоже скорбят, что в СССР «горстка авантюристов, чуждая государственной идее, игнорируя китайский опыт, слепо копируя Запад, ввергла страну в пучину либеральной катастрофы, уничтожила великое общество». Скорбя, национал-патриоты зовут народ «на сопротивление разрушителям», «ни на минуту не забывают идею сильного государства, народной справедливости и того будущего, на которое указал Китаю и всему человечеству Дэн Сяопин» [104 - Цит. по Лукин А.В. Эволюция образа Китая в России и российско-китайские отношения (XVII–XX вв.): Дисс…докт. ист. наук. М., 2006. С. 403.].
   Среди тех, кто призывал Родину перенимать китайский опыт, «отмечались» и такие личности, как кинорежиссер-монархист Н.С. Михалков, один из лидеров ЛДПР А.В. Митрофанов, прагматичный представитель деловых кругов А.И. Вольский, либеральные экономисты С.С. Шаталин и А.Н. Илларионов, многие ученые, журналисты, военные различных (помимо коммунистической) ориентаций. Некоторые из них акцентируют внимание на результативности китайских реформ, другие видят в них больше либерализма, чем в наших преобразованиях.
   Так, президент влиятельного тогда Промышленного союза А.И. Вольский, выступая перед единомышленниками в ноябре 1992 года, заявлял: «Дэн Сяопин является великим реформатором… Ему понадобилось только 2–3 года, чтобы накормить миллиард людей. Это факт. Так почему же мы отвергаем китайский опыт?». Развивая эту мысль в интервью журналу «Ньюсуик», Вольский сказал: «Китай имеет сверхмилитаризованную экономику, огромную государственную собственность и т. п. Наша ситуация гораздо ближе к китайскому опыту, чем к любому другому. Мы должны изучать китайский опыт в осуществлении земельной реформы, равно как и их опыт в поддержке государством частного сектора с помощью законов, налогообложения, инвестиций и т. п. Мы никак не помогаем частному сектору. Это наша величайшая ошибка. Нам следует также изучать китайский опыт в создании свободных экономических зон».
   Есть также мнение, что главный козырь китайской системы – ее авторитаризм, обеспечивающий порядок и стабильность. Бытует вместе с тем и точка зрения, что залог успехов КНР не в ее политико-экономической модели, а в самих китайцах, в их человеческих качествах. Как сказал один отечественный востоковед, для того чтобы получились реформы по-китайски, нужно располагать большим количеством китайцев. А у нас их очень мало.
   Что же это за такие особые качества ханьцев? Те, кто их наблюдал за работой, в один голос растолкуют вам: китайцы вкалывают от рассвета до заката, без перекуров и кофе-брейков, без выходных и отпусков, без пьянок и похмелья. При этом свой труд за подвиг не считают, спят в теплушках, бараках, землянках, довольствуются минимумом простой пищи и скромной зарплатой. Кроме того, они еще законопослушны, выносливы, преданны, талантливы, смекалисты. Китайцы еще и квалифицированны. Молодые рабочие из их числа уже считают наши станки слишком примитивными, морально устаревшими. Высок профессиональный уровень их врачей, поваров, официантов. Все они к тому же услужливы, внимательны к клиентам.
   В Благовещенске рядом с рынком сидят здоровенные русские мужики и просят подаяния. Китайские торговцы подают, мужики китайцев хвалят. Местные девчонки тоже на приезжих заглядываются. «Хочу замуж за китайца! – говорит дальневосточница, – а за кого еще? Доморощенные женихи все пьяные, ни одного трезвого не сыскать».
   Присутствует в российском обществе интерес и к некоторым культурным достижениям соседнего народа. В фаворе китайский традиционный календарь с его циклами, животными. В феврале 2006 года россияне с энтузиазмом встречали год белой собаки. Дарили друг другу статуэтки лучших друзей человека, подрывали китайские хлопушки, выполняли другие ритуалы, в том числе и те, которые выдуманы в России, но выдаются за китайские. Так модно.
   В почете китайские боевые искусства ушу, иглоукалывание, китайские снадобья от ожирения и прочих неприятностей. Кое-кто увлекся китайскими религиями, конфуцианством. Цитатами из Конфуция щеголяют самые разные люди, от профессоров математики до водителей автобуса. Дети стали интересоваться китайскими ходулями. Российская клиентура активно посещает все более многочисленные рестораны китайской кухни.
   В КНР в свою очередь ослабевали идеологические предубеждения и страхи в отношении постсоветской России. Как и в Российской Федерации этому способствовали перемены в китайском истеблишменте и в стране в целом. Коммунисты-консерваторы, вышедшие на первые роли в Пекине вслед за событиями на площади Тяньаньмэнь, постепенно вновь уступали позиции реформаторам. «Промывание мозгов» и политические чистки ослабли, акцент опять сместился на реформы и открытость, на развитие сотрудничества с максимально широким кругом государств, не взирая на их политико-идеологические системы.
   Одновременно развитие событий в России укрепляло убежденность китайских властей, что антикоммунистической угрозы из Москвы больше не исходит. Отчасти полевевший, отчасти потерявший четкие идеологические ориентиры российский истеблишмент больше не помышлял влиять на КНР. Кроме того, он уже и не мог влиять. Видя кризисную ситуацию в России, китайская интеллигенция, включая диссидентов, перестала смотреть на Москву как на ориентир. Китайские официальные лица в частном порядке в шутку даже благодарили российских радикальных реформаторов за то, что они «успокоили» диссидентов. Один из руководителей МИД КНР так прокомментировал изменившуюся ситуацию: «Экономические проблемы в России явились предупреждающим сигналом для многих китайцев. Они увидели, что разрушение социалистического строя принесло народу не процветание и зажиточность, а материальные лишения и насилие. В нашей стране, которая пережила столько потрясений в нынешнем столетии, нет более страшного слова, чем хаос».
   В начале 1992 года Пекин подумывал об отзыве студентов из российских вузов из-за опасений, что они превратятся в отпетых диссидентов и смутьянов. К концу того же года китайские дипломаты уже убеждали студентов-соотечественников, что «не стоит смеяться над российскими проблемами и смотреть на Россию свысока, ибо она гораздо более развитая, чем КНР».
   В результате сближения идеологических установок истеблишментов России и Китая, а главное, общего сближения двух стран, Москва стала активно защищать Пекин в Комиссии ООН по правам человека в Женеве и на других международных форумах.
   Близость приоритетов внутреннего развития. Со временем идеологические разногласия между российскими и китайскими властями не только ослабли, но и появилось ощущение определенной общности целей в области внутреннего развития двух государств. В российских правительственных кругах стали отмечать, что по сути Россия и Китай решают одинаковые задачи: и россиянам, и китайцам необходимо найти рецепты устойчивого развития; для обеих стран главное – это внутренние реформы, все остальное должно быть подчинено им. Некоторые специалисты начали относить Россию и КНР к одной категории стран – переходных, ищущих новую модель развития, которая совмещала бы западные рыночные принципы с национальной спецификой в области политического устройства, социальных устоев, идейных установок, культурных традиций.
   В Китае согласны с точкой зрения, что реформы, при всей их специфике, сближают Пекин и Москву. Исследователь из Пекинского университета отмечает в данной связи: «С одной стороны, КНР продолжает под руководством компартии двигаться по пути социализма, а Россия сошла с этого пути. С другой – в обеих странах лозунг дня – реформы, обе страны возглавляют люди, которые нацелены на поиск преодоления социально-экономических проблем и создание процветающего общества. То есть по сути Китай и Россия переживают один и тот же период в своем государственном строительстве».
   Решение схожих задач открывает возможности для обмена опытом, совместных мероприятий, объединения усилий в различных областях, а значит, способствует закреплению гармоничных отношений между Москвой и Пекином. Бесчисленные российские делегации посещают специальные экономические зоны и другие «очаги» реформ в КНР. Китайцы с удовольствием делятся опытом с россиянами, приходя к выводу, что Россия – это «не чужая» страна, что россияне уважают Китай и готовы у него учиться.
   Нацеленность на реформы укрепляет взаимное доверие. И официальные лица, и эксперты в России неоднократно подчеркивали, что Китай, занятый реформами, не может не проводить мирную внешнюю политику, не стремиться к сотрудничеству с зарубежными странами, особенно с соседними. Так, журнал «Новое время» писал: «Продолжение и углубление реформ – это абсолютно необходимый курс для Пекина. Страна не может остановиться в реформах даже на мгновение, ибо тут же окажется в пучине жесточайшего экономического и социального кризиса. Только продолжая неуклонно продвигаться вперед, китайское руководство может удерживать гигантское государство в рамках стабильности и социального мира. Отсюда легко сделать вывод, что как на нынешнем этапе, так и в обозримой перспективе Китаю суждено проводить мирную, гибкую, прагматичную внешнюю политику».
   Еще одно периодическое издание, газета «Коммерсант-Дейли», так выражала примерно ту же мысль: «В США все громче раздаются голоса, что Китай вырастает в опасного гиганта, который ставит под угрозу мир и стабильность в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Вряд ли можно согласиться с этим тезисом. Китай как раз одна из тех стран, которые глубоко заинтересованы в мире и стабильности в АТР. Китай занят реформами, ему нужны иностранные капиталы, технологии, рынки сбыта для собственной продукции. Без них реформы заглохнут, и огромная страна окажется перед лицом экономических и социальных катаклизмов невиданной величины. Поэтому Пекин делает все, чтобы не допустить конфронтаций, поддерживать благоприятный климат для иностранных инвесторов».
   Точно так же в КНР проявляется доверие к России как к стране, занятой внутренними реформами. Авторитетный еженедельник «Шицзе чжиши» отмечает: «Россия переживает мучительный процесс трансформации экономики, социальной сферы и политических институтов. Это обстоятельство диктует необходимость проведения внешней политики сотрудничества и добрососедских отношений. Москва больше не претендует на гегемонию, как в прошлые времена. Она стремится учитывать интересы других стран, привлекать их к помощи своей экономике. Россия выступает за мирное, справедливое урегулирование конфликтов, разоружение, недискриминацию в экономической сфере, усиление роли ООН.
   Сохранится ли такая политика в будущем? Рано делать прогнозы на сей счет, но очевидно, что пока Россия переживает эпоху реформ, ее внешняя политика не может не сохранять конструктивность».
   Экономическая взаимодополняемость. На начальном этапе постсоветская Россия не питала большого интереса к Китаю как к экономическому партнеру. Как уже отмечалось выше, внимание российских реформаторов было сконцентрировано на западном направлении. Именно Запад представлялся главным и чуть ли не единственным источником финансовых ресурсов, технологий, товаров. Одновременно за образец для подражания бралась западная, прежде всего неолиберальная американская модель развития экономики.
   По поводу КНР заявлялось, что эта страна не только не может выступать в роли экономического донора, но вообще балансирует на грани краха своей политической и экономической системы. Правительственные чиновники настаивали, что Москва не может позволить себе тратить ограниченные валютные резервы на закупку низкокачественных китайских товаров и России нечего предложить КНР по бартеру.
   Тем временем, однако, власти восточных регионов России, кооперативы и отдельные бизнесмены, воспользовавшись новыми либеральными правилами внешнеэкономической деятельности, стали энергично внедряться на китайский рынок. Изделия из КНР в условиях товарного голода 1991–1992 годов находили в России широкий сбыт и приносили посредникам солидные барыши.
   Типичная сцена той поры. Железнодорожная станция сибирского города Красноярска. Раннее утро. Согласно расписанию поезд № 19 Пекин – Москва должен прибыть через пару минут. Но не пребывает. Вы подходите к справочной и интересуетесь, когда ждать пекинский скорый.
   – Ждите, – следует жесткий ответ, – когда придет ваш пекинский, тогда и объявим.
   Не понимая в чем дело, вы расспрашиваете окружающих о причине секретности, окружающей расписание движения поездов. Кто-то объясняет: «Начальство пытается не допустить торговлю на перроне».
   – Что еще за торговля? – продолжаете вы недоумевать.
   Но вот № 19 появляется на горизонте и медленно подкатывает к перрону. И все становится ясным. Сотни, если не тысячи, местных жителей буквально атакуют вагоны. Юные красавицы и сгорбленные старушки, мускулистые атлеты и очкастые интеллигентики, малые дети бегут, ругаются, плюются, толкаются, дерутся. Каждый из них, завешанный торбами, сумками, сетками, стремится раньше конкурентов достичь цели.
   Пассажиры поезда не напуганы яростным штурмом, напротив, они радостно машут руками, улыбаются. Как будто приветствуют близких родственников. Нет, это не родственники, это еще более важные персоны. Пассажиры – китайские коробейники, которые везут добро на продажу. Толпа на перроне состоит из жаждущих добро приобрести.
   Стоянка поезда продлится только четверть часа, так что у посланцев Поднебесной нет времени для выхода на перрон. Они лежат на верхних полках своих купе и занимаются коммерцией через приоткрытые окна. «Горячий» товар – кожаные пальто. Они стоят на вокзале в три раза дешевле, чем в центре Красноярска. Серьезную прибыль можно «наварить» на перепродаже спортивных костюмов, джинсов, рубашек, белья, кроссовок.
   Участники вокзальной «ярмарки» энергично жестикулируют, осыпают друг друга любезностями, а то и отборным матом на смешанном российско-китайском диалекте и одновременно перебрасываются изделиями и дензнаками. Местные товарищи работают группами. Один «дипломат» объясняет что требуется и засовывает в окошко вагона горсть банкнот. В обратном направлении вылетают тюки с товаром. Другие члены группы, «грузчики», ловят тюки на лету, проверяют продукцию на количество и качество, складывают стандартный товар в торбы и прочую тару. Кое-что бракуют и пытаются засунуть нестандарт обратно в купе. Китайцы не слышат их в страшном гвалте, тогда «качки», тоже входящие в состав покупательских дружин, рвутся в вагон через тамбур, чтобы атаковать нужное купе изнутри. Не выходит. Тамбур перекрыт такими же «качками» в форме проводников и милиционеров.
   Толпящиеся на перроне не только покупают, но кое-что и продают – водку, медицинские травы. Китайцы неплохо за них платят.
   Похожие сцены можно было наблюдать на всех станциях на пути следования поездов из КНР. Народ испытывал удовлетворение, власти же нервничали. Обходчики не могли проверить техническое состояние составов – все пространство было занято бизнесменами. Кроме того, возникали страшные давки, в которых гибли люди. На некоторых станциях народ сосредоточивался за сутки до прибытия китайского поезда. Приносили с собой еду, водку, гармони, напивались и веселились, гулянья порой выливались в потасовки.
   Китайскими же коммивояжерами станционные «ярмарки» рассматривались лишь как «разминка». Их главной целью была Москва. Там они искали крупных партнеров. Китайский рынок переполнился всяким хламом, который никто брать не хотел – ни внутри страны, ни тем более за рубежом. А изголодавшаяся по товарам Россия готова была переварить все.
   В 1993 году свыше 90 % внешнеторгового оборота Амурской области и Еврейской автономной области падало на КНР. Хабаровский и Приморский края удовлетворяли 50 % своих внешнеторговых потребностей за счет Китая. Наряду с промышленным ширпотребом наши дальневосточники обеспечивались и китайским продовольствием.
   Прибыв в Москву, многие коммивояжеры немедленно отправлялись в свое посольство за содействием. И дипломаты КНР, порой отставив в сторону профессиональные обязанности, включались в поиск контрагентов для коммивояжеров. Поскольку в круг их знакомств не всегда входили российские бизнесмены, дипломаты обращались к кому придется. Ко мне лично осуществляли «деловые подходы» советники, первые и вторые секретари посольства КНР, и даже военно-воздушный атташе. Одни просили помочь открыть в российской столице ресторан китайской кухни, других интересовала расфасовка мясных продуктов, третьи нуждались в каналах сбыта пуховых курток.
   Поток бизнес-предложений достиг такой интенсивности, что я стал шутить: осталось, мол, только послу КНР заняться бизнесом, все его подчиненные уже на данном поприще отметились. И я дошутился. В один прекрасный день является ко мне представитель телеграфного агентства «Синьхуа» и молвит:
   – Знаешь, я дружу с послом, к нему приехали знакомые из КНР, хотят реализовать большую партию фарфоровых изделий. Посол просил подсобить, лично ему ставить такие вопросы неудобно.
   Сразу оговорюсь, что никому из китайских знакомых я не помог, просто не имел выходов на наши нарождающиеся деловые круги. Но китайцы обходились и без моих скромных услуг. Наступали и наступали на наш рынок, невзирая на все его сложности и несуразности: хамоватый и диковатый сервис, запутанность законодательства, рэкетирство профессиональных бандитов и милиционеров-совместителей.
   Наблюдая за бумом в «народном бизнесе» между постсоветской Россией и КНР, я вспомнил беседу с китайским железнодорожным начальником в поезде Москва – Пекин в 1982 году. Поезд был почти пуст, начальник, от нечего делать, забрел в наше купе. Выпив со мной водки, он начал рассуждать: у китайско-советской торговли нет ни малейших перспектив. В СССР вообще нечего покупать, а вы со своей стороны не интересуетесь китайскими товарами.
   В начале 1990-х годов о пустых поездах между Москвой и Пекином можно было лишь с ностальгией вспоминать. Они ходили переполненные предпринимателями и грузами, заказывать на них места приходилось за 4–5 месяцев вперед. Билеты быстро дорожали, но это никого не смущало. Предвкушение сверхприбылей гнало не только китайцев к нам, но и российских граждан в КНР. Они мчались туда на поездах, самолетах, автобусах, судах.
   Окрещенные «челноками», «пылесосами», «кирпичами», «кэмелами» и прочими смачными прозвищами, эти люди под видом любознательных туристов добирались до китайских рынков и вливались в их бурную жизнь. Сбывали захваченные из дома ведра, кастрюли, милицейские формы, часы, кольца, металлические рубли. Последние неожиданно стали ходовым товаром – китайцы извлекали из монет какой-то ценный металл и по сей причине платили 6 долларов за металлический рубль (который стоил в России 5 центов).
   На вырученные средства «челноки», «пылесосы» и их товарищи закупали популярные на родине китайские изделия и мчались восвояси перепродавать их. Немалое число наших соотечественников быстро разбогатело за счет Китая. Крупный и респектабельный ныне банкир поведал, что в начале 1990-х годов ежемесячно совершал по 4–5 утомительных ездок в КНР. На затраченный капитал «наваривал» прибыли в 100 и выше процентов. В результате стал зарабатывать сотни тысяч долларов в год. На первых порах он ютился в КНР в ночлежках, кормился в уличных «рыгаловках», таскал тюки с товаром на себе. Пару лет спустя он уже позволял себе проживание в пятизвездочных отелях, банкеты в шикарных ресторанах, нанимал носильщиков и лимузины.
   Деловой интерес к Китаю возник не только у «челноков». Крупные промышленные предприятия сбывали там продукцию, которую больше никто не брал. Китайцы шутили: российские изделия громоздкие, тяжелые и неказистые, но очень практичные. Наши допотопные грузовики и легковушки лучше соответствовали тогда еще в основном примитивным дорогам КНР, чем более капризные аналоги Японии и Запада. Покупали китайцы даже российские телевизоры, приговаривая при этом: «Если сломается японский аппарат, надо вызывать японского техника, а если российский – достаточно стукнуть его как следует по корпусу, и он, глядишь, опять заработает».
   Находили в Поднебесной потребителей отечественные электромоторы, косилки, тракторы, турбины. Не говоря уже о вооружениях и сырье, от нефти до древесины. Китайцы просто за ними охотились, способствуя обогащению, порой сказочному, немалого количества наших бизнесменов.
   Прибыльным делом стало использование китайской рабочей силы. И местные власти, и предприниматели нахваливали китайцев: выполняют самые тяжелые работы в городе и селе. Без китайцев, не раз слышал я от дальневосточников, экономика края зачахнет, некому будет вкалывать, свои пьют.
   Приезжали китайцы к нам и отдохнуть. Благовещенск, например, превратился в игорный Лас-Вегас для граждан КНР. На родине им играть запрещено, и они ринулись в более «раскованную» соседнюю Россию. В том же Благовещенске уже много лет добиваются строительства моста через Амур – это открыло бы дополнительные возможности для ведения бизнеса с желанными партнерами на противоположном берегу реки. Москва блокирует проект, что жителей Амурской области весьма злит.
   Многие китайские коммерсанты прочно обосновались на российской территории, скупая через подставных лиц недвижимость, открывая рестораны, торговые, транспортные и другие компании. Бизнесу способствовало то, что предприниматели двух стран своими корнями уходили в коммунистическое прошлое и потому легко понимали друг друга, знали, как действовать в экономике соседнего государства, в том числе как обходить законы, добиваться благосклонности со стороны чиновников, сбывать товар.
   В конце концов на китайский рынок обратили внимание и в Москве. Столкнувшись с трудностями на Западе, Кремль принялся искать партнеров на других азимутах. О Китае заговорили как о стране, которая потенциально заинтересована в больших количествах российских машин и оборудования, в частности для модернизации сотен предприятий, построенных в 50-е годы с советской помощью. Кроме того, КНР выдвигалась в число перспективных клиентов военно-промышленного комплекса России, а для него, подорванного радикальными реформами, экспорт был единственным способом выжить.
   В российских политико-экономических кругах развернулось массированное лоббирование в пользу поставок вооружений в КНР. Звучали следующие аргументы. Прежде всего, экспорт оружия в Китай приносит большую прибыль. Очевидно также то, что стоит россиянам уйти с китайского рынка оружия, как вакуум заполнят другие. Те же американцы рано или поздно вернутся в КНР со смертоносным товаром. Практика последних лет убедительно показала, что Вашингтон, отпугнув от той или иной страны слабонервных конкурентов, затем засылал на открывшиеся просторы собственных оружейных коробейников.
   Еще один весомый мотив не отказывать китайцам в оружии – учет исторических уроков. В конце 50-х годов Хрущев стал менее щедро делиться с Мао Цзэдуном военной продукцией, и это, несомненно, ускорило процесс размолвки между коммунистическими «братьями». Если по требованию Вашингтона Россия воздержится от поставок обещанной военной техники, то Пекин обидится всерьез и надолго. Напротив, продолжение курса на военно-техническое сотрудничество с гигантским соседом постепенно привяжет его материально к российской оборонной промышленности. Потребности в запчастях, снарядах и т. п. превратят Пекин в доброго партнера на долгие лета. Усилится и психологическая привязка Китая к России – страна, которая поставляет современные виды военной техники, несомненно, вызывает у покупателя чувство доверия. Ну а случись в российско-китайских отношениях непредвиденный срыв, россияне все-таки будут чувствовать себя спокойнее, зная, что в руках оппонента находится досконально изученное оружие.
   При всей весомости вышеупомянутых аргументов в пользу военных поставок в Китай решающее значение имеет геополитический мотив. В условиях подавляющего военно-стратегического, политического и экономического превосходства США укрепление мощи независимого Китая, нацеленного на отпор американской гегемонии, представляется многим в Москве логичной политикой.
   Таким образом, экономические мотивы, переплетенные с геополитическими, превратились в важную составляющую российского интереса к взаимодействию с КНР. Пекин также стремится к наращиванию экономического сотрудничества с Москвой. Уже в декабре 1991 года министр внешних экономических связей и внешней торговли КНР осуществил ознакомительную поездку в Россию и ряд бывших советских республик. Он рекомендовал поощрять деловые контакты с соседями на Севере. Данную позицию поддержали ведущие китайские экономисты, призвавшие к интеграции с Россией и другими государствами Северо-Восточной Азии «в ответ на аналогичные процессы в Европе и Северной Америке». В январе 1992 года было объявлено, что Китай принял программу «марша на Север», т. е. широкомасштабного проникновения на рынки России и остального постсоветского пространства.
   Пекин увидел в России крупный рынок сбыта излишков ширпотреба. Высок был интерес китайских властей к экспорту в Россию рабочей силы, созданию совместных предприятий, сотрудничеству в области сельского хозяйства, рыболовства, лесозаготовок. Еще более важными представляются Пекину поставки российских технологий, особенно в военной сфере, поднятие с помощью России уровня оборонной промышленности и вооруженных сил КНР, импорт энергоносителей.
   Географический и исторический факторы. Первоначальный недостаток внимания к Китаю был быстро преодолен Кремлем еще и потому, что это государство является соседом России. Молодые реформаторы в правительстве осознали, что они просто не в состоянии игнорировать Китай, что две соседние страны и их народы постоянно находятся в контакте друг с другом, чуть ли не ежедневно в российско-китайских отношениях возникают практические вопросы, требующие решения.
   Пограничное урегулирование, движение людей в обоих направлениях, совместная эксплуатация пограничных водоемов и их ресурсов, дислокация войск в приграничных районах, визовой режим, функционирование транспортных и коммуникационных линий – все эти и многие другие вопросы оказались в поле зрения Б. Ельцина и его команды. Как подчеркнул уже в 1992 году один из членов этой команды, «вы можете порой забыть о своих друзьях, если они обитают где-то вдалеке, но реалии жизни заставляют осознавать, что вы должны сотрудничать с близкими соседями, даже если они отличаются от вас и не нравятся вам».
   А. Козырев писал в книге «Преображение»: «Сам я испытываю удовлетворение от мысли, что одной из первых моих зарубежных поездок в качестве министра иностранных дел России был визит в Пекин в марте 1992 года. Позже я еще дважды побывал в Китае, сопровождал президента Б.Н. Ельцина во время его визита… Много раз встречался с китайскими государственными деятелями и дипломатами в Москве, а также в других местах. Эти встречи и поездки укрепили убеждение в том, что курс на добрососедство с Китаем отвечает жизненным интересам России и должен носить стратегический, долговременный характер. …История показала несостоятельность обеих крайностей советской политики в отношении Китая» [105 - Козырев А. Преображение. М.: Международные отношения, 1994. С. 240–241.].
   Руководящие деятели России и по сей день подчеркивают необходимость учета исторических уроков, решения всех проблем, которые есть или могут возникнуть в российско-китайских отношениях, исключительно с позиции добрососедства.
   И с китайской стороны нет недостатка в выражении понимания важности географического и исторического факторов в отношениях с Москвой. Во всех китайских партийных и государственных документах, затрагивающих внешнеполитическую сферу, неизменно содержится тезис о важности тесного сотрудничества с соседними государствами. Первым среди таковых неизменно называется Россия. Так, выступая на ХУ съезде КПК, руководитель партии Цзян Цзэминь заявил: «Первостепенная задача на внешнеполитическом поприще – обеспечить Китайской Народной Республике мирное окружение, создать оптимальные условия для продолжения и углубления великого дела модернизации и реформ. Мы должны прилагать все усилия, чтобы развивать дружеские отношения с соседними государствами. Россия – наш великий сосед, с которым нас связывает граница протяженностью более четырех тысяч километров. Эту границу надо закреплять в качестве полосы сотрудничества, взаимодействия и дружбы».
   Не забывают в Пекине и историю. Орган ЦК КПК журнал «Хунци» так напоминал своим читателям об истории отношений с СССР: «Отношения между коммунистическими партиями Китая и Советского Союза, между Китаем и СССР прошли тяжелые испытания. Советские коммунисты помогли КПК встать на ноги и развернуть революционное движение. Но затем Москва возомнила себя центром вселенной, стала командовать китайскими коммунистами, а если они ослушивались – третировать… Отношения по схеме «старший – младший» продолжались и после создания КНР. В итоге конфликты возникали один за другим. Отношения зашли в тупик… Развернулась конфронтация, от которой страдали и обе партии, и народы КНР и СССР.
   …Ошибки не должны повториться. Отношения надо пестовать очень бережно, не допуская перекосов в сторону объятий без оглядки и тем более разрастания различных точек зрения на ту или иную проблему в ссоры».
   Успешное урегулирование двусторонних проблем, оставленных историей. Память о недавней истории, наверное, сыграла не последнюю роль в том, что постсоветская Россия и Китай смогли сразу взяться за преодоление проблем, доставшихся в наследство от прошлого, и разрешить их.
   Уже в марте 1992 года стороны обменялись ратификационными грамотами по соглашению о восточном участке общей границы. Отложив на будущее определение судьбы ряда островов, Москва и Пекин приступили к демаркации границы. Успешно завершились переговоры о всей границе КНР с бывшими советскими республиками (помимо России, это Казахстан, Киргизия, Таджикистан).
   В 1995 году было ратифицировано соглашение по западному участку российско-китайской границы. В 1996 году Б. Ельцин подписал документ об ускорении завершения демаркации пограничной линии. Президент и другие представители высшего российского руководства неоднократно повторяли: соглашения о границе сняли крупное препятствие, мешавшее развитию российско-китайских добрососедских отношений, эти соглашения имеют огромное, непреходящее значение и должны соблюдаться во что бы то ни стало. В ноябре 1997 года Россия и Китай достигли договоренности о совместной эксплуатации спорных островов. Наконец, в октябре 2004 года было подписано Дополнительное соглашение о российско-китайской государственной границе на ее восточной части. В нем были разрешены остававшиеся вопросы (по островам Большой Уссурийский на Амуре и Большой на Аргуне), и тем самым была подведена черта, которая закрыла всю пограничную тему, обсуждавшуюся на протяжении четырех десятилетий.
   Был снят еще один болезненный вопрос сохранения с времен конфронтации больших контингентов вооруженных сил в приграничных районах. Москва и Пекин согласились на их резкое сокращение и создание 100-кило-метровой приграничной зоны стабильности, где военная деятельность строго ограничивается. Уменьшены до низкого уровня наступательные виды вооружений: танки, БМП, самолеты, речные военные корабли, тактические ракеты, пусковые установки для ракет, артиллерия. Сокращено число пограничных патрулей. Учитывая, что в основном отводить войска должна была российская сторона и подготовленные позиции для их отвода отсутствовали, Пекин согласился растянуть отвод до 2000 года.
   В апреле 1996 года соглашение о мерах доверия в пограничной зоне подписали, наряду с Россией и Китаем, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Была учреждена ШОС. В 1997 году эти же страны договорились о взаимном сокращении вооруженных сил в пограничной зоне. Москва и Пекин, кроме того, подписали соглашение о неприменении первыми ядерного оружия и о ненаведении ракет на территорию друг друга.
   Как следствие всех этих прорывов Россия и КНР перестали рассматривать друг друга в качестве потенциальных противников. Российские доктрины безопасности и внешней политики квалифицируют Китай как дружественное государство. В Пекине в свою очередь исходят из того, что Россия не является источником опасности.
   К позитиву российско-китайских отношений следует отнести и то, что им никак не препятствует тайваньская проблема. На первых порах российские демократы увлеклись идеей тесного сотрудничества с островом. Тайвань представлялся идеальным экономическим партнером, который мог стать важнейшим в Азии источником инвестиций и проводником российского проникновения на рынки стран Азиатско-Тихоокеанского региона.
   Эти надежды подпитывались щедрыми обещаниями и энергичной лоббистской деятельностью тайваньцев в России. Теплые чувства демократов в отношении Тайбэя усиливались «общностью идеологических ценностей, поддержкой тайваньцами российских реформ, уверенностью молодых кремлевских реформаторов, что будущее Китая принадлежит не компартии, а гоминьдану, правящей партии на острове» [106 - Проблемы и перспективы российско-тайваньских отношений: Материалы конференции. М., 1993. С. 17.].
   Тайвань привлекал внимание россиян и как образец успешного развития экономики и социальной сферы, как экзотический объект туризма. Кроме всего прочего, в Москве говорили, что России не стоит отставать от
   США, которые имеют весьма интенсивные связи с гоминьдановским режимом, а КНР мирится с этим.
   Московский мэр Г. Попов посетил Тайбэй и в ходе визита встретился с диссидентом У-эр Кайси, заочно приговоренным в КНР к смертной казни. В прессе появился снимок Г. Попова, пожимающего руку У-эр Кайси, со словами: «До встречи в Пекине!». Китайское руководство было взбешено, и не только этим. Один из приближенных Б. Ельцина Олег Лобов в тот период активно мотался на Тайвань, встречался с его высокими представителями и на самом острове, и в третьих странах. Ходили слухи, что тайваньцы щедро материально стимулировали Лобова, в результате чего он подписал с Тайбэем рамочное соглашение. Одобренное декретом Ельцина 2 сентября 1992 года, соглашение выглядело почти как дипломатическое признание Кремлем гоминьдановского режима.
   Под нажимом Пекина соглашение было по сути дезавуировано новым декретом Б. Ельцина, от 15 сентября 1992 года, который и стал основой российской политики в тайваньском вопросе. В декрете было четко зафиксировано: «В отношениях с Тайванем Российская Федерация исходит из того факта, что есть только один Китай. Правительство Китайской Народной Республики является единственным законным правительством, представляющим весь Китай. Тайвань является неотъемлемой частью Китая. Российская Федерация не поддерживает официальных межгосударственных отношений с Тайванем…»
   В дополнение к этому декрету Москва обязалась воздерживаться от контактов с Тайбэем на уровне выше заместителя министра правительства, не использовать государственные символы при осуществлении любых связей с Тайванем, включая воздушные, морские и другие перевозки, не иметь военных контактов с островом.
   На базе нового декрета Б. Ельцина Дипакадемия провела 18–19 марта 1993 года конференцию «Проблемы и перспективы развития неправительственных связей между Россией и Тайванем». С российской стороны нашим партнером выступил О. Лобов, назначенный к тому времени председателем Московско-Тайбэйской координационной комиссии по экономическому и культурному сотрудничеству. Тайвань прислал представительную делегацию своей части этой же комиссии, которой предстояло регулировать неофициальные связи между Россией и Тайванем. Тайваньцы передали О. Лобову 50 тыс. долл. на организацию конференции, но он с Дипакадемией не поделился, присвоил деньги себе.
   Что же касается политики Кремля в отношении Тайваня, то в дальнейшем российское руководство добросовестно придерживалось взятых обязательств. Это обстоятельство вкупе с тем, что «медовый месяц» между Москвой и Тайбэем быстро угас, сняло тайваньскую проблему с повестки дня российско-китайских отношений. Более того, Правительство КНР не раз благодарило Кремль за поддержку в тайваньском вопросе. Пекин же неизменно одобряет усилия российских властей по сохранению территориальной целостности России, предотвращению сепаратизма, в том числе в Чечне.
   Не все, однако, безоблачно в российско-китайских отношениях. Есть ряд проблем, которые либо уже вызывают недоразумения, либо могут в будущем привести к трениям и даже противоречиям. Рассмотрим эти проблемы.
   Проблемы в двусторонних отношениях. Территориальный вопрос. Как уже отмечалось выше, сторонам удалось урегулировать этот застарелый и взрывоопасный вопрос. При этом Кремлю пришлось преодолевать определенное сопротивление внутри страны.
   В 1991 году стороны подписали Договор о границе, согласно которому они обменивались несколькими участками земли, причем СССР уступал чуть большую площадь. Спустя примерно два года губернаторы Хабаровского и Приморского краев развернули энергичную кампанию против упомянутого договора. В сентябре 1993 года Хабаровский губернатор Ишаев первым выразил недовольство. Он стал утверждать, что договор позволял китайским судам любого типа, включая военные, плавать по Амуру там, где река проходит через центр Хабаровска. В письме премьер-министру Черномырдину Ишаев предостерегал, что китайцы будут ставить под угрозу безопасность России, нарушать российские рыболовные и другие права. Губернатор призвал премьера запретить Министерству иностранных дел обсуждать какие-либо территориальные вопросы, связанные с Хабаровским краем, без согласия и одобрения краевых властей. Ишаев требовал также выработать новые правила навигации на Амуре для китайских судов.
   Позднее губернатор Приморского края Наздратенко открыто выступил за аннулирование договора и поклялся, что никогда не позволит передать Китаю 15 кв. км Приморья, на что согласилась Москва. Наздратенко утверждал, что такая сделка нанесет серьезный удар по российским интересам и «сломает баланс экономических и политических сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе», поскольку полученные участки земли «позволят Китаю построить крупный морской порт». Согласно мнению губернатора, «передача КНР стратегически важного участка границы в районе озера Хасан приведет к гибели портов Приморья, а затем, не в столь уж отдаленной перспективе, к потере Россией своих позиций на Дальнем Востоке».
   К Наздратенко присоединилась Дума Приморского края. Она не признала ратификацию в феврале 1992 года Договора Государственной Думой, назвав эту акцию «неконституционной». По мнению законодателей-приморцев, «государственные границы не могут меняться без референдума населения». Местная пресса также включилась в кампанию против центрального правительства, которое настаивало на выполнении Договора о границе. Выражая мнение дальневосточных властей, журналисты выступали со все более ярко выраженными антикитайскими статьями.
   В статьях рисовались катастрофические последствия передачи земли Китаю, китайцы изображались как жулики, решившие воспользоваться «продажностью» московских политиков. Многие журналисты, а также бизнесмены разделяли тревогу, что в результате реализации Договора Китай получит доступ к морю, возможность построить порт и железную дорогу через Казахстан в Европу, а значит, загубить всю экономику российского Дальнего Востока.
   Высказывалось мнение, что КНР согласилась на пограничные переговоры, только имея в запасе этот «зловещий план». Делались предсказания, что передача Китаю 15 кв. км являлась всего лишь прелюдией к выдвижению гораздо более грандиозных территориальных претензий, от которых Пекин якобы никогда не отказывался. Хабаровские комментаторы особенно опасались того, что, получив территорию в соответствии с договором, китайская дипломатия («традиционно хитрая и двуличная») немедленно сфокусирует свое внимание на получении крупных островов Б. Уссурийский и Тарабаров, определение судьбы которых договор отложил на будущее. Раздавались предостережения, что Китай посягнет на сам город Хабаровск. При этом делались ссылки на то, что «представители различных фирм и компаний, действующие на российском Дальнем Востоке, в частных беседах постоянно подчеркивают, что в прошлом Хабаровск был китайским городом Боли».
   Местные комментаторы предсказывали, что в итоге между двумя странами может возникнуть кризис или даже война. Подчеркивалось, что уступки китайцам возбудят аппетит у других соседей России. Наряду с упомянутыми звучал и тезис о том, что земли, которые передавались Пекину по договору, являлись местом сражений с японцами в 1930-х годах, в них покоятся останки советских солдат. Отказ от этих земель квалифицировался как «национальное предательство».
   Выражая преобладающие настроения в элите края, владивостокская газета подытоживала: «Передача земли другому государству явится национальным позором для всех россиян и выроет могилу всем жителям Дальнего Востока нашими собственными руками».
   К концу 1990-х годов Москва смогла все-таки повлиять на дальневосточные элиты, они заняли более сдержанную позицию и не воспрепятствовали завершению демаркации российско-китайской границы. Но опасения в отношении поведения Пекина в будущем продолжают высказываться. Заявляется, в частности, следующее. Китай известен неуступчивостью в территориальных вопросах. В китайском обществе остается убежденность, что царская Россия в XIX столетии незаконно захватила контроль над Дальним Востоком и Сибирью, что эти территории, по сути дела, китайские. Так что, с точки зрения китайцев, они пошли уже на максимальные уступки в территориальном вопросе и поведение россиян-дальневосточников вызывает в КНР сильное раздражение. На нынешнем этапе из-за заинтересованности Пекина в хороших отношениях с Москвой упомянутое раздражение сдерживается и маскируется.
   Нет, однако, гарантии, что в будущем китайское правительство не возобновит старые территориальные требования, чтобы «вернуть исторические долги и восстановить справедливость». Такое развитие событий может явиться следствием дальнейшего укрепления мощи КНР и возрастания великодержавных и националистических амбиций этого государства. Или, напротив. Китайские власти захотят использовать территориальный вопрос для отвлечения внимания населения от внутренних трудностей. Спор вокруг территорий способен разгореться и в условиях ухудшения российско-китайских отношений по другим причинам, как это имело место в 1960-х годах. О территориях в КНР почти неизбежно заговорят в случае демократизации этой страны – там немедленно появятся националистические партии с экстремистскими платформами [107 - В данной связи вспоминается период второй половины 1950-х годов, когда Мао Цзэдун бросил клич «пусть расцветают сто цветов!» и позволил людям свободно высказывать свое мнение. Тотчас появились те, кто потребовал вернуть все китайские земли, «захваченные царской Россией». См.: Борисов О.Б., Колосков Б.Т. Советско-китайские отношения. М., 1980. С. 86.].
   Демографическая проблема. Культурные различия. Еще одним раздражающим фактором стал наплыв граждан КНР на российский Дальний Восток. Мелкие предприниматели и работяги ринулись туда зарабатывать деньги. «У вас, – признавались лица этих категорий, – покупатель – непритязательный, чиновник легко подкупаем, сырье дешевое. Легче разбогатеть, чем в Китае. Там народу больше, и все китайцы, их перехитрить сложнее». Забавно, что китайцы даже Москву на первых порах находили (после мегаполисов КНР) чуть ли не полупустой и с хорошей экологией.
   Дальневосточники же, попав под «каток» энергичных, оборотистых, пронырливых, двужильных китайских бизнесменов, ударились в панику. В советские времена на нашем Дальнем Востоке иностранцы совсем не водились, их туда не пускали. И что такое конкуренция, местные жители, в основном военные и зеки, никогда и не слышали. А тут неисчислимая китайская рать! Среди дальневосточников стал нарастать страх перед демографической экспансией со стороны Пекина. Местные газеты и научные журналы выступили со статьями, в которых Китай обвинялся в том, что под прикрытием экономического сотрудничества он проводит политику выталкивания избыточного населения на российский Дальний Восток и в Сибирь. Утверждалось, что Пекин намерен решать внутренние проблемы безработицы и перенаселения в ущерб интересам россиян. При этом долгосрочной целью КНР провозглашалось достижение численного превосходства китайцев над местным населением, а затем предъявление претензий на эти территории.
   Как писал один ученый, «настанет момент, когда китайцы смогут сказать: мы здесь составляем большинство, все вокруг создано нашими руками и, в конце концов, эти земли ранее принадлежали Срединной империи». В работе другого востоковеда говорилось, что народная дипломатия Китая превращается в «нелегальную этническую экспансию», что китайские бизнесмены словно «гигантский насос» выкачивают из России ресурсы и твердую валюту «с психологией богатого соседа, который может поживиться в доме неудачливого односельчанина». Ученый проводил мысль, что китайцы смотрят на русских свысока и преисполнены сознания, что они лишь временно мирятся с исторической несправедливостью, выражающейся в принадлежности Приморья и Приамурья России. Власти, подчеркивал ученый, внушают-де своему населению, что Китай уступил 1,5 млн кв. км территории России на основе «неравноправных договоров».
   В прессе сообщается о случаях, когда группы китайцев прибывают в Россию в качестве туристов, но затем бесследно растворяются в российской глубинке. Другие граждане КНР якобы проникают в Россию на основе фальшивых приглашений от университетов и научных центров. Получила распространение практика фиктивных браков китайцев с российскими гражданами для получения права на местожительство в РФ. Дальневосточная печать утверждает, что Пекин установил специальные квоты для своих северо-восточных провинций по созданию поселений в восточных краях и областях России. Зазвучали обвинения, что смешанные предприятия с участием китайского капитала контролируются спецслужбами КНР или мафиозными кланами, также служащими интересам официального Пекина.
   Один из свежих примеров антагонистического настроя дал бывший мэр Владивостока, а ныне депутат Госдумы Черепков. Выступая по Первому каналу Центрального телевидения (22.12.2005.) этот политик буквально вопил о том, что китайцы грабят Россию, вывозят огромными партиями сырье, скупают наши земли, одновременно травят Дальний Восток химикатами. Порты, возмущался депутат, забиты грузами, готовыми к отправке в КНР. Кто-то из участников передачи, кстати, резонно заметил Черепкову, что загруженные порты – это очень хорошо, это торговля, способствующая нашему благополучию.
   Китайцев обвиняют, кроме того, в сливе нечистот в Амур, в грубых нарушениях правил судовождения, в варварском расхищении природных богатств. Демографы бьют тревогу по поводу сокращения российского населения на Дальнем Востоке. В 1993 году оно составляло около 8 млн и с тех пор постоянно уменьшается, в то время как население трех соседних северо-восточных провинций Китая превышает 100 млн и продолжает быстро расти. Приводятся данные о стремительном увеличении количества китайцев на Дальнем Востоке. Причем данные берутся с потолка. Циркулирует цифра от 2 до 6 млн китайцев. В одной Москве их якобы 1 млн. На самом деле, согласно правительственным оценкам, китайская община в России не превышает 400–500 тыс. человек (50–60 тыс. в Москве), в том числе это контрактные рабочие, бизнесмены, студенты.
   Конечно, за годы открытой политики количество китайцев на российской территории возросло. Но пока не появлялось сколько-нибудь серьезных доказательств того, что Пекин действительно вынашивает планы демографической агрессии в отношении России. Даже самые документированные и аргументированные статьи на тему «китайской экспансии» обычно ссылаются на «некоторые данные» и «информацию, полученную от правоохранительных органов» (без какой-либо конкретики), «определенные секретные китайские документы» (существование которых невозможно проверить), интервью с таинственными «членами китайских мафий» и статьи в печати и научных журналах КНР (где отмечается, что использование китайских контрактников в России оказывает благоприятное влияние на экономику двух стран).
   Подлинные китайские документы, периодически цитируемые в упомянутых статьях, доказывают обратное, а именно несостоятельность теории заговоров: из них видно, что центральные и местные власти КНР постоянно предпринимают попытки положить конец спонтанной эмиграции в Россию и заставить своих граждан уважать российские законы.
   Хотя отдельные действия и заявления китайцев способствуют росту страхов. Так, на каком-то этапе Пекин выдвинул на переговорах с Россией об условиях ее вступления во Всемирную торговую организацию требование предоставить рабочей силе из КНР свободный доступ на российский рынок труда. Одновременно Пекин продолжал затягивать решение вопроса об эффективном межгосударственном регулировании миграции.
   Обратила на себя внимание статья в пекинском журнале «VIP-персоны». В ней сообщалось, что член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Ло Гань неоднократно выступал на заседаниях Политбюро и Госсовета с предложением поощрять обустройство граждан КНР за рубежом, предоставляя без проволочек паспорта всем желающим выехать за границу и упростив режим выезда из страны. По словам Ло Ганя, «следует мерами практической политики поощрять и поддерживать выезд и обустройство граждан за рубежом, разумеется, избегая открытой пропаганды политики стимулирования эмиграции».
   В китайской прессе появляются порой статьи о недонаселенности восточных районов России, более того их депопуляции. Один китайский экономист посчитал, что данным районам не хватает 80 млн рабочих рук! Это больше половины всего населения нашей страны.
   Настораживают россиян и пассажи в китайских учебниках истории о том, что Сибирь и Дальний Восток России когда-то находились под контролем Срединной империи.
   Китайцев обвиняют в том, что они присваивают улицам в дальневосточных городах свои, ханьские имена, намекают на неминуемое возвращение Сибири и Дальнего Востока в Срединную империю. Китайцы сильные и их много, говорят дальневосточники, а нас мало, мы слабые. Рано или поздно соседи заселят край и аннексируют его. Ходит такой анекдот: оптимисты в России учат английский язык, а пессимисты – китайский. По радио можно услышать утверждения, что правительство КНР платит своим мужикам по 5 тыс. долл. за приобретение русской жены и последующее переселение в Россию.
   Страхи долетают до Москвы. Слушатели, звонящие на любимую радиостанцию, заявляют, например, что «России скоро не будет, США и Китай разделят ее территорию между собой», «Россия превратится в китайскую провинцию, не очень развитую», «Россией будут управлять китайские ханы, которые займутся разработкой алмазных копий». Обозреватель Г. Павловский в программе «Реальная политика» (НТВ, 26.11.2005) предрекал водные войны между Россией и Китаем из-за Байкала и сибирских рек. В Москве рассказывают анекдот: 2020 год, Московское радио сообщает, что все спокойно на финско-китайской границе. Кто-то предостерегает относительно «химических атак», «гидротехнических диверсий» со стороны КНР. Сам Президент России В.В. Путин предупреждал летом 2000 года, выступая в Благовещенске: «Если в ближайшее время не предпримем решительных усилий по развитию Дальнего Востока, то русское население через несколько десятилетий будет в основном говорить на японском, китайском и корейском» [108 - Цит. по: Ларин В.Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х.: проблемы регионального взаимодействия. Владивосток, 1998. С. 168.].
   Тем не менее в Правительстве России преобладает точка зрения, что нелегальный въезд китайских граждан никак не является результатом умышленной политики Пекина, что это наша внутренняя проблема, порождаемая отсутствием в пограничных и других службах должного контроля и порядка. Примечательно, что, согласно опросам, 90 % китайцев не собираются оставаться в России навсегда. Наши восточные районы отнюдь не кажутся ханьцам идеальным местом на земле.
   Во многом из-за упомянутых страхов россияне не испытывают к китайцам чрезмерной любви. Согласно многочисленным опросам общественного мнения, среди азиатов россияне предпочитают японцев. Только 4–6 % больше симпатизируют китайцам. Причем среди таковых преобладают люди образованные и принадлежащие к руководящему слою общества.
   На Дальнем Востоке отдают дань трудолюбию и предприимчивости китайцев, но одновременно считают их хитрыми, жадными, бесчестными, невежливыми. По комплексу положительных черт в глазах дальневосточников китайцы очень сильно уступают японцам и корейцам, да и почти всем, кроме представителей Кавказа. Более 20 % россиян, проживающих на Дальнем Востоке, выделяют агрессивность китайцев. Этот же показатель для японцев не превышает 4 %! А ведь японцы в первой половине ХХ столетия осуществляли тотальную агрессию и геноцид в отношении и китайцев, и большинства других народов Восточной Азии.
   Любопытно и то, что, признавая впечатляющие достижения КНР, опасаясь китайской демографической агрессии и вообще растущей мощи восточного гиганта, многие дальневосточники (до 30 %) тем не менее испытывают чувство превосходства перед китайцами, относятся к ним с высокомерием. Такой настрой особенно характерен для молодежи в возрасте до 20 лет. Причина, очевидно, все та же – на Дальний Восток попадают не лучшие сыны Поднебесной, не самые культурные и образованные. Сказывается и то, что в условиях сложного переходного периода страны наша молодежь растет озлобленная, склонная к нетерпимости, ксенофобии, расизму. Неслучайно, что даже к браку с наиболее популярными японцами на Дальнем Востоке подходят в основном отрицательно.
   В отношении же китайцев выдвигаются совсем уж экстравагантные претензии. Кого-то отталкивает то, что они чужие и с нестандартными физиономиями, разговаривают на «птичьем языке». Другим не по душе манеры гостей: они, мол, шумные, хамоватые, жуликоватые, харкаются, рыгают, толкаются, матерятся.
   Культурные различия между россиянами и китайцами в самом деле существуют, нам не всегда легко понять эмоции друг друга. Китаец, защитивший у нас диссертацию, делится мыслями на сей счет: «В России повстречавшейся на улице девушке можно сделать комплимент: «Вы такая красивая!». Она скажет: «Спасибо». В Китае в ответ на подобный комплимент вы услышите возмущенное: «Хулиган!». Или вопрос денег. Если русский парень говорит, что у него нет денег, значит, в его карманах не осталось ни копейки. Когда китайский молодой человек жалуется на отсутствие денег, имеется в виду, что деньги у него еще есть, но их уже мало. По-разному ухаживают в КНР и в России. Китаец, влюбившись в девушку, никогда не изливает ей свои чувства, просто дарит разные подарки. Но не цветы!».
   Масла в «антикитайский огонь» подливает пресса – склонная к сенсациям, безответственная и малопрофессиональная. Она муссирует любые трения, возникающие в процессе общения россиян и китайцев, распространяет небылицы о Китае, нагоняет страхи на собственное население, оскорбляет ханьцев. В прессе постоянно педалируется тема китайской преступности, расписываются различные криминальные истории, связанные с китайскими торговцами-мафиози, браконьерами, захватом в КНР российских торговцев в заложники, контрабандой, уничтожением недоброкачественных китайских товаров, задержанием нарушителей границы и т. п. Газеты пестрят заголовками: «Китайские браконьеры отбыли на родину», «Китайский нарушитель убит в воскресенье», «Любовь китайская прошла», «Шелковый захват», «Фанза ядовитого Хунхуза», «Китайское мясо нам противопоказано ветеринарами».
   Допускаются и откровенно расистские высказывания, причем и центральными СМИ. Телеведущий передачи «В поисках приключений» (11.12.2006) М. Кожухов пробует китайский плод, кривится и шутит: «Надо быть китайцем, чтобы найти прелесть в такой гадости!».
   Примерно в те же дни (17.12.2006) герой телефильма спрашивает у жены:
   – Знаешь, почему у китайцев глаза узкие?
   – Почему?
   – Потому что они из чаинок самогон гонят.
   «Московский комсомолец», комментируя поражение китайской теннисистки Ху На на международном турнире, печатает заголовок: «Ни Ху На у них не вышло!» Другая газета пишет, что у китайцев «глазки в разбег» и кожа желтая, хотя последнюю можно-де «припудрить».
   В программе НТВ (27.11.05) ведущий В. Соловьев интересуется у крупного госчиновника, чувствуется ли китайское нашествие на Дальнем Востоке. Тот, прибывший в Хабаровск из Москвы с инспекционными целями, дает негативный ответ: «Не видел ни одного китайца!». Тогда Соловьев острит: «Может быть у них глаза округляются при виде Вас?»
   В той же программе известный эколог Яблоков обвиняет китайцев «в хамском, беспардонном экспансионизме». А бывший губернатор Приморья, ныне один из руководителей Совета безопасности России Е. Наздратенко характеризует ситуацию на Дальнем Востоке как «унизительную и для россиян, и для китайского руководства».
   Говоря о негативной реакции россиян на китайскую эмиграцию, следует, конечно, помнить, что наплыв чужаков везде и во все времена вызывал отторжение. Достаточно обратить внимание на трения между коренным населением и иммигрантами из третьего мира в современной Европе. Те же китайцы не раз сталкивались с беспощадной дискриминацией в различных странах. Так, трудным был процесс ассимиляции больших количеств китайских иммигрантов в странах Юго-Восточной Азии: в Малайзии, Индонезии, Вьетнаме, на Филиппинах, да и во всех других странах региона. Пришельцев третировали, видя в них, в частности, пятую колонну. Теперь очевидно, что китайские иммигранты не только не нанесли ущерба государствам проживания, но благодаря своему трудолюбию и деловой хватке способствовали их впечатляющим экономическим достижениям. Но трения между коренным населением и китайцами все-таки не преодолены. В том числе потому, что быстро набирающий мощь Китай порождает опасения у соседей.
   Всячески препятствуют дальневосточники созданию специальной экономической зоны на пограничной реке Туманная (Туманган). В то время как московские эксперты энергично проталкивали данное предложение, представители Приморского края утверждали, что свободная экономическая зона «коренным образом изменит этнический состав населения Дальнего Востока», подорвет экономические и политические интересы Российской Федерации, «неизбежно приведет к хаосу и к потере Приморским краем его русского облика».
   Давление со стороны общественного мнения, и особенно со стороны провинциальных властей, привело к решению Москвы ужесточить режим пересечения границы. В январе 1994 года была восстановлена визовая система. Позднее в том же году несколько провинциальных правительств предприняли жесткие меры против нелегальных китайских эмигрантов. Турфирмам было вменено в обязанность возвращать всех туристов назад в КНР. Китайских граждан, не имевших соответствующих документов, в Россию не пускали. Иностранцев стали селить в специальных гостиницах и разрешать им торговать только в определенных местах.
   Местная милиция постоянно «прессует» китайскую общину: устраивает облавы в общежитиях и на рынках, выдворяет нелегальных эмигрантов, конфискует и сжигает партии товаров. Что-то выбрасывается на свалки, которые тут же «прочесываются» россиянами, падкими на «халяву».
   Проверки документов у китайцев на улицах городов – любимое и прибыльное занятие дальневосточной милиции. Да и их московские коллеги не брезгуют подобными заработками. Наш друг, престарелый профессор, приехал из Пекина в Москву погостить. За пару дней его пять раз остановили милиционеры. Придирались к оформлению паспорта, визы, требовали мзды. Это настолько оскорбило старика, что он сказал на прощание: «Больше в Россию никогда не приеду. Так омерзительно к китайцам не относятся больше нигде!». Другой китайский профессор, молодой еще человек, прожив в России год, резюмировал: «Ваши люди относятся к китайцам даже хуже, чем к чеченцам!». И добавил: «В КНР милиция всячески помогает иностранцам, защищает их, а здесь, в России, все наоборот!»
   В «Шереметьево-2» мы наблюдали, как пограничники обращаются с пассажирами китайской авиакомпании. Длинная очередь к окошкам паспортного контроля вела себя довольно прилично, но дама-пограничница и два помощника-мужчины кричали на пассажиров, толкали их, грозили.
   – Эй, ты, – ткнула начальница-пограничница в грудь китайцу средних лет, – ты чего наступил на белую линию, подай назад! А то я с тобой в другом месте буду разговаривать!
   Начальницу поддержал один из помощников:
   – Если не научились себя вести, никуда не улетите! Мы еще разберемся, что у вас там за паспорта, липовые, небось!
   Бросалось при этом в глаза и то, что, беспардонно хамя китайцам, те же пограничники гораздо вежливее вели себя с другими пассажирами – американцами, немцами, итальянцами, да и с россиянами. Подобное отношение к китайцам выглядело особенно дико с учетом того, что как раз в те дни нашего президента В.В. Путина тепло принимали в Пекине китайские руководители.
   На Дальнем Востоке третируют гостей с юга не только власти. В дальневосточных городах развелись так называемые китобои («кит» – китаец, «бой» – бить). Эти бандиты под лозунгом борьбы за «чистоту нации» нападают на ханьцев, истязают и грабят их. Любимая забава – вспороть китайцу пуховик и гоготать, наблюдая за тем, как из убегающей жертвы сыплются перья. Бьют и девушек, гуляющих с китайцами, выходящих за них замуж.
   Китайцы реагируют на такое отношение весьма болезненно. В его основе, заявил в беседе со мной китайский профессор, лежат великорусский шовинизм, расизм, агрессивность, подозрительность, высокомерное отношение к иным культурам, нетерпимость к другим народам. Это, мол, самые типичные черты русского национального характера. Можно услышать и такие ремарки от ханьцев, обосновавшихся на нашей территории: «Русские люди – ленивые, мы делаем их работу; нам российские земли не нужны, но они и россиянам не нужны, россияне плюют на свои земли, не заботятся о них». О русских девушках порой говорят так: «Красивые, но пьют, курят и слишком самостоятельны». «В целом, – все чаще признаются знакомые китайские иммигранты, – в России нам не нравится, здесь теракты, злобные милиционеры. Если бы был выбор, уехали бы в Европу, США».
   Есть вместе с тем и совершенно иное восприятие России. В китайской печати в путевых заметках о нашей стране можно встретить восхищение «чистотой, порядком, усердной работой проводников» в поездах, «теплым и дружеским» отношением россиян к китайским туристам, «великолепием» городов, музеев, метрополитена, жилых домов, «дисциплинированностью» водителей и пешеходов.
   Гости из Поднебесной признают, что наш народ более культурен, образован и очень умен. Как-то с китайским профессором мы смотрели программу В. Познера «Времена», посвященную экономической проблематике. Профессор слушал выступления министров, академиков, парламентариев и приговаривал: «Сколько же в России умных людей!». Мы не выдержали и съехидничали: «Если среди нас так много умных, то почему же с реформами в России не получается, как в Китае?»
   Китайский гость вполне серьезно разъяснил свою позицию:
   – Умных у вас много, а вот мудрых поменьше.
   Мы попросили уточнить разницу между умными и мудрыми. Профессор ответил:
   Мы попросили уточнить разницу между умными и мудрыми. Профессор ответил:
   – Умные успешно решают проблемы, а мудрые их не создают.
   С уважением относятся китайцы к российским лидерам. Только они да северокорейцы посещают в нынешнее время Горки Ленинские, чтобы отдать дань уважения вождю мирового пролетариата. Хвалят китайцы президента В.В. Путина за то, что тот наводит порядок в стране, уделяет внимание Востоку. Китайские интеллигенты завидуют российским свободам. В 1990-х годах от них услышали такой анекдот. На границе встречаются наша и китайская собаки. Китайская жалуется: «Кормят меня хорошо, а лаять не дают!» Российская в ответ: «А я лаять могу сколько хочу, а вот с кормежкой похуже». Теперь китайские интеллигенты добавляют: «При Путине и кормить вас получше стали!»
   В целом же нельзя не признать, что взаимное восприятие россиян и китайцев неоднозначное, противоречивое. Мы Китай по-прежнему знаем слабо, поверхностно. Как показывают опросы, при упоминании о Китае у россиян возникают ассоциации прежде всего с одеждой, огромным населением и рисом. Кто-то еще вспомнит о Великой китайской стене, «узких глазах», коммунизме, палочках для еды и зеленом чае. При этом 1/3 опрошенных не в состоянии вообще ничего сказать о соседней державе.
   Из выдающихся представителей китайской цивилизации россияне в своей массе (до 40 %) примечают лишь одного – Мао Цзэдуна. Мыслитель прошлого Конфуций, архитектор нынешних реформ Дэн Сяопин делят лавры популярности с киноактерами – мастерами восточных единоборств Джеки Чаном и Брюсом Ли (все названные выделяются лишь 3–4 % россиян). Характерно, что большинство моих знакомых даже не заметили руководителя КНР Ху Цзиньтао на трибуне Мавзолея во время празднования 50-летия победы во Второй мировой войне. Были и такие, кто спутал Ху Цзиньтао с японским премьером.
   Для сравнения китайцы гораздо лучше знают наших политиков, от В.И. Ленина до В.В. Путина, и выдающихся деятелей российской культуры – Л.Н. Толстого, А.С. Пушкина, П.И. Чайковского и многих других. Правда, когда китайцев просят назвать их наиболее актуальные ассоциации с Россией, выясняется, что это, наряду с великими людьми, дружбой, военной мощью России, еще и терроризм.
   Анализ опросов общественного мнения со всей очевидностью свидетельствует: те люди, которые имели возможность по-настоящему познакомиться с Китаем, побывать в его главных экономических и культурных центрах, симпатизируют соседней стране в разы больше, чем остальные. И наоборот, чем меньше у граждан контактов с Китаем, тем больше в отношении него страхов.
   Кстати, к вопросу о соотношении нашей и китайской цивилизаций. В шанхайском книжном магазине я обнаружил книгу западного автора о россиянах, бежавших в Поднебесную из Владивостока после большевистской революции. Там констатировалось, что россияне вели в Шанхае очень активный образ жизни, весьма преуспели в сфере искусства и развлечений. Но, как отмечал автор книги, остальные белые, европейцы и американцы, относились к русским свысока, считали их более низкой расой. Нашим соотечественникам редко удавалось пробиться в шанхайский истеблишмент и в целом они составляли некую «серую зону между белой и желтой расами».
   Экономические трения. Китайские товары, столь популярные на первом этапе российских реформ, постепенно потеряли привлекательность для российских потребителей.
   С одной стороны, падение спроса на изделия из КНР было естественным результатом наполнения российского рынка лучшими изделиями из всех стран мира. Китайский импорт по качеству уступал конкурентам из Японии, Южной Кореи, Европы, и россияне, склонные по своему национальному характеру приобретать все самое лучшее, модное и престижное, перестали интересоваться товарами китайского производства.
   С другой стороны, в ухудшении конъюнктуры были виноваты и сами китайцы. Воспользовавшись емкостью, близостью и неупорядоченностью российского рынка, бизнесмены привозили в Россию продукцию самого низкого пошиба, не находившую сбыта не только где-то еще за рубежом, но даже в самом Китае. Более того, в Российской Федерации начали сбывать откровенные отбросы, опасные для здоровья вещи.
   Один бизнесмен купил в КНР 6 тысяч рубашек, из которых 2 тысячи оказались бракованными. Другой импортировал из Китая 300 пар модельной обуви с клеймом «сделано в США». Почти все они развалились после первой носки. Синие платья в процессе стирки перекрашивались в розово-зеленые тона, батарейки взрывались в радиоприемниках, детские игрушки излучали вредные пары, спиртные напитки отправляли потребителей прямо на тот свет, в рисе обнаруживались ржавые гвозди. Вернуть же товар было практически невозможно, да и накладно (дорогая транспортировка, отсутствие удобных каналов финансовых расчетов).
   В общем, россияне зароптали, а как только наш рынок наполнился более качественными изделиями, продукцию из Поднебесной перестали покупать. Мой китайский друг, научный работник, переквалифицировавшийся в предпринимателя, уже в середине 1990-х годов сетовал: в Москве товары из КНР не находят никакого сбыта, в провинции, где народ попроще и победнее, еще кое-что получается, но и там тенденция неблагоприятная, услышав о происхождении товара, клиенты «воротят нос».
   Китайские власти, обеспокоенные складывавшейся ситуацией, предприняли усилия по пресечению низкокачественного экспорта. Для наиболее злостных нарушителей была даже введена смертная казнь. Всячески поощряются экспортеры, направляющие в РФ товары высшей категории.
   Недовольство партнерами из КНР в России, особенно в дальневосточных регионах, усугублялось убежденностью, что китайцы «задаром, за копейки скупают ценные виды российского сырья, машины и оборудование», что они «фактически разворовывают, грабят Россию, обманывают как дурачков незадачливых российских бизнесменов». Указывая на процветающие города с китайской стороны границы, резко контрастирующие с убогими поселениями с российской, некоторые «аналитики» наряду с обывателями делают вывод: китайцы наживаются на торговле с Россией.
   По подсчетам ряда экономистов, Россия уже потеряла на низких ценах сырьевого экспорта в КНР как минимум 30 % выручки, т. е. миллиарды долларов. Проверить достоверность расчетов не представляется возможным. Но в любом случае, если товары продаются по заниженным ценам, то это вина российских экспортеров и властей, которым такой порядок или выгоден, или безразличен.
   В КНР в свою очередь выражают недовольство российскими предпринимателями. Они обвиняются в нечестности, нарушении китайских законов, грубом поведении. Серьезные нарекания вызывает качество российской продукции.
   Бизнесмены обеих стран высказывают претензии по поводу действий таможни и пограничных служб, инвестиционного законодательства, работы транспорта и других «недостатков» соседнего государства. Выше уже упоминалось о жалобах китайских визитеров в адрес нашей милиции. Бывает, что и китайские стражи порядка не очень вежливо обходятся с российскими коммивояжерами. Мы лично наблюдали такую сцену на железнодорожном вокзале Пекина. Лето, дикая жар, российские «челноки», чтобы не платить за перевес багажа, напяливают на себя по 5–6 пуховиков и пытаются пройти в таком виде в вагон. Полицейские хватают «нарушителей» за руки, срывают с них пуховики, непокорных дубасят дубинками. Правда, мне случалось слышать и то, как наши «челноки» восклицали, вернувшись из поездки в Китай: «У них порядок, а у нас – полный бардак».
   В процессе торговли с россиянами китайцы порой обижают и друг друга. В Пекине есть целый квартал Ябаолу, специализирующийся на коммерции с нашими: ряды лавок с названиями «Нина», «Боря», «Наташа», «Вася Му», русскоязычная реклама меховых, кашемировых и других товаров, также на русском призывы воспользоваться услугами транспортных, таможенных, почтовых фирм. Возвышается несколько многоэтажных торговых центров. Заходим в один из них. Внутри представительства фирм, в которых сидят молодые китайцы, бойко болтающие на русском. На дверях по-русски написано: «Добро пожаловать!», а рядом по-китайски совсем другой призыв: «В магазин без приглашения не входить!». То есть по сути китайцам вход запрещен. Сопровождающие нас пекинские профессора возмущены. Вступают в перепалку с фирмачами. Скандал чуть не перерастает в драку.
   Вопросы внутреннего развития России и КНР. Эволюция внутренней социально-экономической и политической ситуации в России и КНР тоже может негативно отражаться на российско-китайских отношениях.
   Предположим, что реформенный процесс в России наконец набрал темпы и Российская Федерация начинает превращаться в подлинно демократическое государство с процветающей рыночной экономикой. Даже если КНР сохранит при этом динамизм в экономическом развитии, все равно Россия вновь превратится в идеологическую угрозу правящей компартии Китая. Уже самим фактом своего существования соседняя демократическая, преуспевающая Россия будет подавать «дурной пример» и провоцировать китайскую интеллигенцию, а заодно и другие недовольные жизнью слои населения на выступления против коммунистического режима. А ведь воспрянувшие духом российские демократы могут к тому же присоединиться к американцам в миссионерском порыве превратить Китай в свободное общество.
   Другой гипотетический сценарий, при котором Россия, напротив, будет сотрясаться в социально-экономических и политических конвульсиях и ослабевать в сравнении с КНР. При таких обстоятельствах нельзя исключить, что Пекин будет вести себя увереннее и жестче в спорных вопросах, а Москву охватит ощущение страха за собственную безопасность – то чувство, которое уже сейчас знакомо части россиян. На почве прогрессирующего изменения баланса сил в пользу КНР в российско-китайских отношениях возможны столкновения.
   Если при этом внутреннее единство России ослабнет и регионы начнут «разбегаться» от центра в разные стороны, то нельзя исключить и прямого вмешательства уверовавшего в свою мощь Китая в российские дела, попыток Срединной империи «вернуть утерянные земли». КНР тогда действительно может приступить к заселению Дальнего Востока и Сибири собственными гражданами. Одновременно восточные районы России подвергнутся наплыву дешевых китайских изделий, в обмен за которые Пекин потребует за гроши ценные виды сырья.
   Внутрироссийский хаос может закончиться прорывом в Москве к власти шовинистических элементов, которые возобновят в отношении Китая враждебную политику, насильно выселяя китайцев с российской территории, ограничивая ввоз товаров из КНР.
   Существует вместе с тем некоторая вероятность того, что сам Китай погрузится в пучину внутренних неурядиц – экономических, социальных, идеологических, политических, этнических. Россию проблемы Китая могут затронуть в виде стихийных миграций населения на российскую территорию. Если из 200–300 млн ожидаемых внутренних мигрантов хотя бы 5 млн в поисках лучшей жизни пересекут российскую границу, они уравновесят русское население Дальнего Востока. Другой канал «перелива» китайских социальных проблем на территорию России представлен деятельностью китайских преступных сообществ в различных регионах страны, дальнейшим распространением коррупции, увеличением потока контрабанды, незаконного оборота наркотиков.
   В условиях усиливающейся деидеологизации китайской внутренней политики именно обеспечение дальнейшего экономического роста превратилось в главный фактор, легитимизирующий власть КПК. Приостановка роста и вызванное этим обстоятельством массовое разочарование населения могут поставить под сомнение право партии на власть.
   Для соседей и партнеров Китая, в том числе для России, постепенное отмирание коммунистического авторитаризма имеет неоднозначные последствия. Демократизация китайского общества представляет собой длительный процесс, эпоху, как это можно наблюдать на примере самой России. Опыт постсоветских государств свидетельствует о связи между процессом демократизации и ростом национализма, направленной вовне агрессивности.
   В целом же анализ сложных проблем, сопутствующих нынешнему развитию Китая, дает основания полагать, что экономический кризис или даже застой могут спровоцировать внутри этого государства взрыв. Тогда неизбежен поток миллионов беженцев в соседние регионы России, противоборство группировок, в рамках которого одни обратятся за помощью и покровительством к Москве, а другие, напротив, предпочтут использовать антирусскую риторику для достижения внутриполитических целей (как это было в период «культурной революции»).
   Разногласия на международной арене. На нынешнем этапе общая озабоченность гегемонистскими устремлениями США затушевывает реальные и потенциальные разногласия между Москвой и Пекином на международной арене. Рассмотрим основные из них.
   Центральная Азия. Россия пытается укрепить позиции в бывших советских республиках региона и среди главных помех выделяет действия США (и всего Запада), а также исламского фундаментализма и экстремизма. Китайское проникновение в Центральную Азию особой тревоги в Москве не вызывает. Следует, однако, учитывать следующие обстоятельства.
   Центральная Азия исторически была сферой геополитических и торгово-экономических интересов Китая. Через эти территории некогда проходил оживленный Шелковый путь и сотни караванов купцов с европейскими товарами направлялись за китайским шелком и другими диковинными изделиями. В XYIII–XIX вв., завоевывая Синьцзян, цинские правители даже претендовали на некоторые земли этой части Азии, вплоть до озера Балхаш. В период обострения советско-китайских отношений в Китае муссировался вопрос о «неравноправных» договорах и территориальных притязаниях Китая к соседям, в том числе и к республикам Центральной Азии. В настоящее время территориальные притязания сняты, что несколько успокоило общественность и политические круги в новообразованных азиатских государствах.
   Китай, как уже отмечалось выше, имеет общую границу из пяти новых азиатских государств с тремя – Казахстаном, Таджикистаном и Киргизией. После заключения КНР договоров о границе с Казахстаном и Киргизией были урегулированы вопросы, мешавшие установлению нормальных связей. Центральноазиатские государства сотрудничают с Россией и Китаем в рамках ШОС. Географическая близость, открытые границы, а также налаженные транспортные коммуникации, естественно, создают благоприятные возможности для наращивания китайского присутствия в Центральной Азии.
   В Синьцзяне, граничащем с новыми центральноазиатскими государствами, проживает значительное количество уйгуров, казахов, киргизов, таджиков, узбеков. Нынешняя обстановка способствует оживлению родственных и деловых связей между соплеменниками. С усилением исхода русскоязычного населения из Центральной Азии влияние китайских торговцев и предпринимателей увеличивается. Предпринимаемые Пекином дипломатические, политические и торгово-экономические инициативы пускают прочные корни в новых государствах Центральной Азии, находящих полезные компоненты в китайской модели.
   В целом КНР является одной из тех внешних сил, которые заполняют вакуум, образовавшийся в Центральной Азии после распада СССР. Так как этот регион является стратегически важным для России, в будущем он может превратиться в объект конкуренции между Москвой и Пекином.
   Корейский полуостров. На нынешнем этапе Россия и Китай практически не соперничают на Корейском полуострове. У Китая с его динамичной экономикой заметно лучше развивается торгово-экономическое сотрудничество с Южной Кореей. В политическом плане обе страны поддерживают гибкую линию Юга в отношении Севера и стремятся предотвратить полную международную изоляцию северокорейского режима. Москва и Пекин приветствовали бы начало экономических реформ в Северной Корее.
   В будущем, однако, традиционное российско-китайское соперничество на Корейском полуострове может возобновиться. Оно способно проявиться уже в процессе предстоящей трансформации КНДР (в том числе, возможно, и неконтролируемой, «обвальной»), и тем более после объединения Кореи.
   В борьбу за влияние на объединенную Корею окажется, видимо, втянута традиционная четверка великих держав – США, Китай, Россия, Япония, и нельзя с точностью предсказать, кто с кем будет группироваться и против кого направлять острие борьбы.
   Монголия. С точки зрения китайского истеблишмента Монголия с незапамятных времен являлась неотъемлемой частью Срединной империи и была отторгнута от нее лишь в начале ХХ столетия Россией. Мао Цзэдун безуспешно пытался добиться возвращения Монголии, апеллируя к Кремлю. В настоящее время Китай активно проникает во все сферы жизни монгольского государства, в то время как позиции России ослабли. Вполне можно допустить, что со временем над монголами вновь нависнет опасность оказаться под полным контролем со стороны Пекина. Такая перспектива никогда монголов не устроит, и им ничего не останется, как вновь обратиться к Москве за защитой. Если Россия к тому времени восстановит мощь и активизирует свою азиатскую политику, то новые российско-китайские трения из-за Монголии могут материализоваться.
   Тайваньская проблема. Здесь разногласия между Москвой и Пекином могут проявиться по двум разноплановым причинам.
   Во-первых, в результате роста привлекательности российского рынка к нам потекут тайваньские инвестиции. Уже сам по себе этот факт возбудит ревность со стороны КНР. Кроме того, с внедрением тайваньского капитала в российскую экономику усилится взаимная заинтересованность Москвы и Тайбэя друг в друге, их сближение, в том числе и в подходе к тайваньской проблеме.
   Во-вторых, будущие столкновения Пекина и Вашингтона по Тайваню способны побудить обе стороны апеллировать к России, добиваясь ее поддержки своих позиций. Россия вряд ли займет чью-то сторону, памятуя об уроках истории и будучи заинтересована в хороших отношениях с обеими державами. Отказ Москвы выступить на китайской стороне сам по себе вызовет по меньшей мере разочарование Пекина. Но следует иметь в виду, что Москва втайне может даже испытывать удовлетворение в связи с ростом напряженности между двумя геополитическими лидерами.
   Кстати, в личной практике общения с китайцами тайваньская проблема нет-нет, да и дает о себе знать. Выше уже говорилось, что в 1993 году Дипакадемия провела конференцию о том, как развивать неофициальные (неправительственные) связи между Россией и Тайванем. Посольство КНР не только не возразило против этого мероприятия, но более того прислало на него наблюдателей.
   Вскоре мы опубликовали ряд статей, в которых освещалась среди прочих и тайваньская проблема. Китайские дипломаты статьи хвалили, просили продолжать в том же духе «на благо отношений между КНР и РФ». Однажды нас пригласили на ужин в китайское посольство два советника, предложив захватить с собой кого-то из друзей. Мы пришли на ужин с молодым преуспевающим бизнесменом. В разгар трапезы бизнесмен поинтересовался, отчего Тайвань намного опережает КНР в экономическом развитии. Советники напряглись и смолкли, пока один из них не нашелся:
   – Чанкайшисты, удирая с материка, захватили с собой несметные богатства, валюту, золото, музейные редкости. На украденном и стали строить свое благополучие. Не правда ли, Евгений?
   Мне пришлось подтвердить правильность этого «анализа». Но бизнесмен продолжал напирать, указывая на прорывы тайваньцев в сфере высоких технологий, на успешное решение на острове социальных проблем. Советники не очень убедительно отбивались от каверзных вопросов.
   Провожая нас после ужина к машине, один из советников шепнул на ухо: – Скажите своему приятелю, чтобы он впредь не ставил друзей в тупик. Комната, где мы ужинали, прослушивается китайской контрразведкой, вот нам и пришлось нести всякие благоглупости о Тайване.
   Все 1990-е годы в Дипакадемии изучали русский язык тайваньские дипломаты, которые затем трудились в неофициальном представительстве Тайваня в Москве (де-факто их посольстве). Сотрудники Дипакадемии в свою очередь наносили визиты на Тайвань, стажировались там, я лично регулярно публиковался в ведущих тайваньских газетах. Китайская сторона никаких претензий не высказывала.
   Расслабленные таким либерализмом Пекина, мы согласились провести с тайваньцами в 2003 году конференцию в ознаменование десятилетия установления между Москвой и Тайбэем неправительственных связей. Провели, в форуме участвовали гости с Тайваня, высокопоставленные сотрудники МИД России. Все остались довольны. Но уже буквально на следующий день явились дипломаты из посольства КНР и в весьма грубой форме принялись отчитывать нас: как, мол, посмели устроить этот шабаш братания с сепаратистами, пытающимися расколоть китайскую нацию. Пришлось напоминать, что Дипакадемия всего лишь образовательное учреждение, а мы скромные научные работники; что наши контакты с тайваньцами, как и контакты всей России, минимальны и не идут ни в какое сравнение с широкомасштабными связями острова с КНР и многими зарубежными странами, включая США.
   Дипломаты вскипели: контакты Тайваня с материком вообще не подлежат обсуждению, это контакты внутри китайского народа, чем их больше, тем естественнее ситуация. Что же касается США, то американцы Китаю не друзья, а Россия – друг, в чем президент Путин неоднократно заверял китайских руководителей.
   Расстались мы холодно, Посольство КНР, как стало известно, пожаловалось «на поведение» Дипакадемии в российский МИД. Но вскоре обида прошла. И мы дружим с китайскими дипломатами пуще прежнего. При этом китайские друзья предостерегают: тайваньская проблема и для них «больная мозоль», чуть что из Пекина следует суровый втык. То посольство проморгало визит высокопоставленного российского чиновника на Тайвань, то тайваньские представители развернули слишком бурную активность среди российской общественности.
   Спорные острова в Южно-Китайском море. Китай и ряд стран Юго-Восточной Азии (Вьетнам, Малайзия, Филиппины) претендуют на острова, находящиеся в нефтеносном районе. Спорящие достигли договоренности отложить проблему на будущее и решать ее постепенно, исключительно путем переговоров. Тем не менее Пекин начинает все более активно закрепляться на островах. Такие действия вкупе с наращиванием китайских ВМС в акватории Южно-Китайского моря вызывают напряженность. На каком-то этапе Китай может попытаться силой решить спор в свою пользу.
   Официальная позиция России в отношении этого вопроса сводится к нейтралитету и невмешательству. Однако некоторые представители российских политических и военных кругов выражали симпатии другим участникам территориального спора в Южно-Китайском море, в первую очередь Вьетнаму. Делались даже заявления о том, что в случае конфликта Россия должна поддержать Вьетнам, оказать ему военно-техническую помощь.
   Индийский фактор. Китай и Индия – традиционные геополитические соперники, в то время как для России Индия, напротив, давний партнер на мировой арене. Одной из причин разлада между Москвой и Пекином в начале 1960-х годов явился как раз отказ советского руководства поддержать КНР в ее конфликте с Индией.
   Хотя на данном этапе индийский фактор в целом не препятствует российско-китайскому сотрудничеству, все же очевидно, что Китай с настороженностью наблюдает за военными поставками Москвы Дели.
   Ядерные приготовления Индии и Пакистана. Неодинаково реагируют в РФ и КНР на ядерные приготовления двух южноазиатских держав. Россия, не желая омрачать отношения с Индией и не видя в индийском ядерном оружии непосредственной угрозы собственной безопасности, воздерживается от особого нажима на Дели. Пекин же усматривает в ядерных амбициях Индии прямой вызов собственной безопасности, тем более что некоторые индийские политики не скрывают антикитайской направленности ядерной программы Дели.
   Вместе с тем пакистанские ядерные усилия вызывают в КНР меньше возражений в силу давней смычки Пекина и Исламабада в международных делах и из-за причастности китайцев к созданию Пакистаном ядерной бомбы.
   Гонка вооружений в Азиатско-Тихоокеанском регионе с участием КНР. Военные приготовления в АТР нарастают высокими темпами. Причем Китай выступает одним из «застрельщиков» этого процесса. Неуклонно укрепляя ракетные силы, ВМС и ВВС, Пекин провоцирует другие страны региона на ответные меры.
   Данная тенденция в любом случае опасна для дела мира и стабильности, но особенно неблагоприятна она для России: Москва не в состоянии по финансовым и другим соображениям участвовать в гонке, а значит, ее военный потенциал в АТР будет все чувствительнее уступать потенциалу главных военных держав.
   Не желая подрывать баланс сил в Азии и на Тихом океане, а также учитывая озабоченность большинства региональных государств, Россия может в конце концов ужесточить ограничения на поставки вооружений в Китай, что скажется на наших отношениях с этой страной.
   Изменение баланса сил между Россией и КНР. При всей важности перечисленных реальных и гипотетических проблем главное, от чего будет зависеть характер российско-китайских отношений в долгосрочной перспективе, – соотношение сил между двумя державами. Есть немалая вероятность того, что Китай все-таки продолжит накопление своей мощи и станет все напористее проецировать ее на регион, в том числе на Россию. Давление ощутят не только Дальний Восток и Сибирь, но и российская внешняя политика в АТР. Китай начнет теснить нас в региональном масштабе.
   Согласно закономерностям политологии, изменение баланса сил в международных отношениях всегда чревато дестабилизацией и даже конфликтами.
   Наращивание китайской мощи меняет баланс сил между Москвой и Пекином. Впервые в новой истории мы можем начать отставать не только от Запада, но и Востока. Отсюда – страхи. Тем более что фобии в отношении внешнего мира вообще наша застарелая болезнь. Еще в XIX веке прогрессивные русские умы признавали, что у нас развита мания вражды к России всех и каждого.
   Типичный пример алармистского восприятия Китая некоторой частью нашей военно-политической элиты выражает вице-президент коллегии военных экспертов РФ генерал-майор А.И. Владимиров. В статье в журнале «Стратегия» (2003. № 4–5. С. 4–36) он пишет: «Китай практически не несет никакой идеологии, так как не имеет ее сам (кроме китаецентризма), а конфуцианство, несмотря на всю его этическую положительную мощь, у нас всегда будет восприниматься как экзотика. Китай смертельно опасен России только своим физическим (внешним) нашествием.
   … В случае столкновения Китая и (или) радикального ислама с неготовым к этому контакту российским суперэтносом на пространствах России появится суперэтническая и геополитическая химера. Химерность этого возможного образования может закончиться только аннигиляцией российского великого суперэтноса и исчезновением России как самостоятельной цивилизации.
   … Сегодня Китай находится в стадии пассионарного подъема, который будет продолжаться еще одно-два поколения, или 25–50 лет.
   Объективная логика и законы этногенеза подсказывают нам, что именно через столько лет китайский суперэтнос вступит в фазу пассионарного перегрева (акматическую фазу), что сулит нам, да и всему миру мощную волну китайской внешней экспансии.
   Китаю, окруженному морями, горами, пустынями и демографически соизмеримыми соседями, объективно больше некуда расширяться, кроме как на Север.
   Это значит, что по объективным причинам первой «жертвой» китайской внешней экспансии будет определена Россия. Нам практически безальтернативно предстоит прямой суперэтнический контакт, который и в варианте прямой военной агрессии, и в варианте «тихой экспансии» будет иметь однозначно негативные и даже катастрофические последствия для России.
   … Так чего нам ждать от нашего Великого восточного соседа?
   1. Мы считаем, что на Востоке нас ждет еще около двух-трех десятков относительно мирных лет, то есть лет, когда открытая экспансии Китая или его прямая военная агрессия маловероятны.
   2. Правда, все это время Китай будет «ненавязчиво» наполнять российские восточные территории тысячами своих граждан и стараться их там любыми способами «укоренить». Этот процесс, который активно идет уже сейчас, является не столько естественным, сколько организованным, так как он есть часть долговременной стратегии Китая.
   3. Официальный Китай всегда будет отрицать свою причастность к «незаконной миграции», одновременно создавая условия ее нарастания, с одновременным освоением (и юридическим оформлением) ее мельчайших продвижений.
   4. Эта «тихая экспансия» будет особенно отчетлива в районах Транссибирской магистрали, БАМа, пограничных дорожных переходов, в ресурсных регионах и во всех основных населенных пунктах, а также на объектах военной инфраструктуры.
   5. Уже через 10–15 лет начнется «плановое» ухудшение отношений с Россией. К этому времени разница достигнутых уровней развития может дойти до порядковых величин в пользу Китая, и его политическое руководство перестанет «стесняться своей провинциальности».
   6. Через 20 лет в экономическом и военном отношениях Китай будет готов к войне с Россией. Политический климат начнет стремительно ухудшаться и к середине века может стать невыносимым, а война неизбежной».
   В целом очевидно, что отставание российского Дальнего Востока от соседнего гиганта становится все более вопиющим и не может не порождать страхи и опасения у россиян. Эти страхи и опасения, провоцируемые меняющимся в пользу Китая балансом сил, в конце концов способны овладеть и федеральными властями России со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для отношений между Москвой и Пекином.
   Уже сейчас налицо, что у китайцев появилась уверенность в собственных силах. В первой половине 80-х годов китайские политические деятели жаловались, что живут под «дамокловым мечом советской угрозы». Для образности речи говорили даже, что «не спят от страха по ночам, а днем не могут кушать, ибо палочки для еды не слушаются их дрожащих рук». Сейчас те же политики в частных беседах заявляют, например, что им безразлично, кто будет следующим Президентом России, ибо «ни Зюганов, ни любой другой российский политик не посмеют выступить против КНР».
   А один китайский чиновник, разъясняя разницу между регулярной китайской армией и народным ополчением в провинции Чжэцзян, заметил: «Ополчение гораздо слабее, чем регулярные войска, но, разумеется, сильнее российской армии». Другой чиновник из провинции Фуцзянь, что напротив острова Тайвань, так ответил на вопрос о том, страшно ли было во время эскалации напряженности в Тайваньском проливе весной 1996 года: «Страшно было американцам; они послали к берегам Тайваня авианосцы, понимая, что если начнется заваруха, то мы не только мокрого места не оставим от этих кораблей, но пощекочем нервы всей Америке».
   Китайские элиты чувствуют прилив собственных сил и наслаждаются этим чувством. После полутора веков унижения со стороны западных стран, России и Японии у них появляется гордость за свое национальное и культурное наследие.
   Возвращение Гонконга в 1997 году стало символическим окончанием эпохи западного превосходства. Китай вернулся на международную арену в качестве мощного самостоятельного фактора, в то время как Британская империя прекратила существование, а наследник Российской – Советский Союз – распался. Россиянам необходимо иметь в виду, что китайцы по-прежнему причисляют их к европейским империалистам и включают в исторический счет северному соседу неравноправные договоры о границе, колонизацию Маньчжурии, подавление Боксерского восстания в Пекине, а также попытки доминирования над Китаем с позиций «старшего брата» по социалистическому лагерю.
   Великодержавные планы не афишируются в Китае на официальном уровне. Напротив, китайские лидеры всячески подчеркивают, что КНР пока всего лишь одно из развивающихся государств, все еще сравнительно слабое и отсталое, и даже когда Китай станет по-настоящему могущественным и богатым, он не будет стремиться к гегемонии, к контролю над другими народами.
   По китайскому телевидению не услышишь гневных тирад в адрес соседних государств. Проживающие в Москве китайские аспиранты удивляются: почему вы поднимаете столько шума вокруг ваших проблем с Грузией и Молдовой? Словно это какие-то сверхдержавы, угрожающие уничтожить Россию? На самом деле это слабые, полуразвалившиеся миниатюрные государства. Слушая рассуждения китайских друзей, я вспоминаю реплику одного из лидеров КНР Лю Шаоци в адрес Н.С. Хрущева. Тот в выступлении на Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве в ноябре 1960 года подверг резкой критике албанское руководство. После выступления Лю Шаоци спросил Хрущева: «Почему у такого большого государства, как СССР, нет ни грамма снисходительности к такому малому государству, как Албания?»
   Перспективы. В каком же направлении движется в современном Китае внешнеполитическая мысль? В последнее время китайские политологи и журналисты все чаще говорят о том, что жизнь диктует необходимость внесения корректив во внешнюю политику страны. В подтверждение приводятся следующие аргументы.
   1. КНР с 1982 года проводит независимую и самостоятельную внешнеполитическую линию, отказывается от вступления в союзы с другими государствами. С окончанием холодной войны казалось, что такой курс тем более логичен и правилен. Однако расширение НАТО на восток, интенсификация американо-японского военного альянса ставят Китай «в очень тяжелое положение», ему «становится трудно действовать в одиночку».
   2. Уже многие десятилетия КНР исходит из суверенности национальных государств, их неотъемлемого права на независимость и самостоятельность. Такая правовая позиция сталкивается с концепциями и практическими действиями Запада, прежде всего США, направленными на вмешательство во внутренние дела суверенных государств для защиты прав человека, преодоления гуманитарных катастроф, уничтожения потенциалов оружия массового уничтожения и т. д. Линия Запада не только разрушает сложившуюся систему международных отношений, но и «создает потенциальную угрозу праву Китая решать внутренние проблемы исходя из собственных убеждений».
   3. Дипломатическая стратегия Китая базируется на основе того, что в начале 80-х годов ХХ века китайско-американские отношения развивались в целом успешно и в нормальном русле, однако с окончанием холодной войны они вступили в неустойчивый период, в котором перемежаются удачные и неудачные этапы, в отношениях Китая с США существует вероятность больших перекосов.
   4. Пекин ранее исходил из наличия баланса США и СССР/России, но внутренние катаклизмы в России в 1990-х годах значительно изменили ситуацию на международной арене, ослабили силы, выступающие против гегемонизма США.
   5. Стратегия Китая строится с расчетом на партнерство со странами третьего мира, непрерывный рост их сил. На деле же увеличивается отставание стран третьего мира из-за устойчивого экономического роста США, абсолютного превосходства Запада в информационных и высоких технологиях. Влияние развивающихся стран в международных делах ослабло. Войны внутри развивающихся стран и между ними, этнические проблемы, природные катастрофы также ослабляют позиции развивающихся стран.
   6. Современный мир вступает в эпоху глобализации, растет взаимосвязь разных стран. Независимая и самостоятельная стратегия в некоторых аспектах противоречит этой тенденции.
   С учетом вышеизложенных факторов китайские авторы предлагают переводить внешнюю политику страны на великодержавные рельсы, но делать это не в ущерб, а в интересах модернизации – «самой главной национальной задачи на обозримую перспективу». Сторонники корректировки внешнеполитического курса признают, что КНР пока еще не превратилась в мировую державу и процесс превращения растянется на длительный период. Пройдут годы, пока Китай сможет приблизиться к США по размеру валового национального продукта и уровню военных расходов. Еще более отдаленной представляется перспектива выхода на лидирующие позиции в мире по уровню доходов на душу населения. Осознавая ограниченность совокупной мощи КНР на современном этапе, китайские политологи и журналисты призывают вместе с тем «не допускать недооценки» возможностей страны. Искусная дипломатия, подчеркивают они, способна усилить роль государства на мировой арене. В обоснование данного тезиса приводятся следующие аргументы:
   • Пассивная, изоляционистская внешняя политика ослабляет международные позиции государства, с ним перестают считаться. Напротив, активная, наступательная политика может расширить влияние даже сравнительно слабого государства. В случае с КНР такая политика будет способствовать интересам ее модернизации и процветания.
   • Китай уже сейчас является государством с немалой комплексной мощью, крупнейшим развивающимся рынком в мире, крупнейшей развивающейся страной, одним из пяти членов СБ ООН. Он уже обладает определенным потенциалом для превращения в мировую державу, играет важную роль в мировых делах.
   • Даже такие не самые сильные в области комплексной государственной мощи страны, как Франция и Англия, могут играть роль мировых держав. Даже такая страна, как Россия, пережившая редкий в истории человечества спад, может проводить великодержавную дипломатию. Почему же Китай не в состоянии?
   • Осуществление великодержавной стратегии вовсе не означает, что Китай должен быть озабочен делами всех регионов. Эту стратегию можно разделить на два этапа: на первом этапе главный упор делается на регион Восточной Азии. На втором, опираясь на Восточную Азию, можно играть подобающую роль в мировых делах и делах других регионов. Уже начали созревать условия для закрепления КНР в качестве восточноазиатской великой державы.
   • Великодержавная стратегия не предполагает противостояния с Америкой. Необходимо вести борьбу с американским гегемонизмом, особенно в тех случаях, когда он прямо затрагивает национальные интересы КНР. Однако борьба с гегемонизмом является не китайской стратегией, а лишь одним из методов достижения Китаем его дипломатических целей. Великодержавная стратегия «не нуждается в принесении великих национальных жертв, чтобы, помогая другим странам, получить в обмен влияние великой державы». Речь идет о другом, подчеркивают сторонники усиления мировой роли Пекина. Они призывают освободиться от «комплекса неполноценности», доставшегося в наследство от эпохи колониализма и империализма, «взять инициативу в свои руки, на равных вести дела с другими великими державами, настаивать на своей позиции в урегулировании международных кризисов».
   Центральным вопросам, с точки зрения большинства участников внутрикитайской дискуссии, является линия в отношении США. Гегемонизму Вашингтона предлагается активно противодействовать. Вместе с тем не упускать из виду и другую сторону ситуации, а именно: установление международного порядка требует, чтобы великие державы играли направляющую роль. Ни одна система не установится сама собой. Создание нового международного политического и экономического порядка предполагает лидирующую роль великих держав, он не может возникнуть стихийно. Пять постоянных членов СБ ООН играют ведущую роль в мировых делах и обладают определенными особыми правами. Во всем том, что делают Соединенные Штаты, проявляются две стороны, а именно: силовая политика и естественная роль великой державы в мировых делах.
   В области китайско-американских отношений Пекин должен, по мнению экспертов, осознать три стратегических момента.
   Во-первых, эти отношения затрагивают вопрос глобального значения, связанный с тем, сможет ли сохраниться тенденция мира и развития. Китай как поднимающаяся великая держава, несущая определенную ответственность за защиту мира во всем мире, должен иметь широкие связи с Соединенными Штатами. Поддержание нормальных отношений с Америкой имеет большое значение как для сохранения внешних условий для проведения Китаем политики модернизации, так и для мира и стабильности на международной арене в целом.
   Во-вторых, Америка выступает важным поставщиком требующихся Китаю капиталов, технологий, персонала, информационных ресурсов, а также опыта управления.
   В-третьих, китайско-американские отношения прямо затрагивают интересы Китая в области национального единства и национальной безопасности. Неслучайно, все китайские руководители, начиная с Мао Цзэдуна, уделяли первостепенное внимание установлению нормальных отношений с США.
   Участники внутрикитайской дискуссии признают, что добиться гармонии во взаимоотношениях между Китаем и Соединенными Штатами непросто. Мешают не только несовпадение интересов и позиций в мировой политике, но и различия в идеологии, внутриполитическом устройстве.
   Тем не менее существует настоятельная необходимость улучшения китайско-американских отношений и есть возможности для этого. Если Пекин и Вашингтон будут рассматривать друг друга в качестве врагов, то в конце концов наверняка таковыми станут. Нельзя предаваться каждый раз эмоциям, реагируя на те или иные акции американского правительства, заявления американских политиков и печати. Не следует нагнетать напряженность, напротив, надо стремиться к преодолению разногласий. От поведения обеих сторон зависит, какой вектор возобладает в китайско-американских отношениях.
   Другой важный вопрос в дискуссиях относительно дипломатической стратегии затрагивает проблему многополярности. Современный мир и не многополярен и не однополярен, а является сочетанием двух противоречивых тенденций – развития к многополярности и развития к однополярности. Эти противоречивые тенденции еще могут просуществовать определенный период времени. С одной стороны, развивается тенденция многополярности. С другой – проявляются попытки США осуществить замыслы по созданию однополярного мира. В условиях существования такой структуры китайская стратегия должна сосредоточиться на том, чтобы решительно и неизменно способствовать тенденции многополярности, сдерживать и выступать против попыток создать однополярный мир.
   Достижение единства между Китаем и Россией по проблеме многополярности – это важный прогресс в развитии многополярности, этапное достижение китайской стратегии. Китай и Россия стали главной движущей силой развития многополярного мира. Если они будут твердо придерживаться своих позиций, Соединенные Штаты в стратегии создания однополярного мира столкнутся с серьезным препятствием.
   Несмотря, однако, на сотрудничество Китая и России, многополярности все еще трудно добиться, так как Китай является развивающейся страной, чья комплексная мощь недостаточно велика, а Россия – это страна со значительно ослабевшей мощью, которой трудно в международных делах играть роль, совместимую с положением великой державы. За короткий промежуток времени сложно что-либо изменить и в том и в другом случае. Поэтому Китаю необходимо, объединившись с Россией, оказывать влияние на Европу и эту работу выдвинуть на передний план.
   Китайские эксперты с удовлетворением констатируют, что во время иракской войны 2003 года, в отличие от прежних событий в Косово, европейцы, особенно французы и немцы, «проявили гораздо больше решимости противостоять гегемонистской, силовой политике Вашингтона». Они «со всей очевидностью продемонстрировали готовность вместе с Китаем и Россией отстаивать многополярную систему международных отношений».
   Призывая углублять сотрудничество по этой проблеме, китайские авторы вместе с тем предостерегают против скатывания на позиции конфронтации с Соединенными Штатами. «США, – пишет исследователь Пекинского университета, – являются самой мощной, развитой и влиятельной державой планеты. Без нее невозможно построить стабильную международную систему, надо убедить Вашингтон включиться в процесс создания многополярного мира».
   Такая возможность, с точки зрения аналитиков в КНР, существует. Многополярность соответствует интересам всех великих держав, включая США. Можно избавиться от ненужных забот, связанных с вмешательством в чужие дела из-за стремления единолично управлять миром. Американская администрация, хотя раз за разом и заявляла о необходимости принятия Америкой ответственности за руководство миром, в практических международных делах не исключала сотрудничества с Европой, Россией и Китаем по ряду важных вопросов. Хотя в США многие одобряют и поддерживают строительство Америкой однополярного мира, общего понимания по этому вопросу там нет. В последнее время появилось немало американских ученых, выступающих за многополярность.
   Поэтому существует возможность изменения американских позиций. Если Китай, Россия, а также европейские страны будут больше работать в данном направлении, то, возможно, это заставит Америку постепенно отказаться от строительства однополярного мира, связанного с единоличной гегемонией. Важным каналом является интенсификация контактов с кругом людей, занимающихся выработкой американской стратегии, более широкий обмен мнениями. Практика свидетельствует, что американцы вовсе не полностью невосприимчивы к идеям многополярности.
   В прошлом в китайской стратегии многополярности слишком большой акцент делался на антиамериканизме, на сотрудничестве с Россией, слишком большое внимание уделялось росту развивающихся стран. Этого недостаточно. Сейчас основной упор надо делать на борьбу за Европу, за изменение американских позиций. Борьба за Европу способна ускорить развитие процесса многополярности и в то же время стимулировать изменение американских позиций. Отсюда следует, что борьба за Европу является ключевым моментом в продвижении многополярности.
   Таким образом, утверждают китайские аналитики, тотальный вызов Соединенным Штатам не соответствует планам Китая. Не нужно вести с Америкой борьбу за мировую гегемонию. Долгосрочным государственным курсом является то, что КНР не станет сверхдержавой. Одновременно не следует и соглашаться с американской гегемонией, подстраиваться под нее.
   Предпочтительной называется гибкая, прагматичная политика, учитывающая конкретные условия. В области экономики, указывают эксперты, КНР стремится стать органической частью глобальной системы, возглавляемой Западом. Естественно, что Китай должен признавать лидирующие позиции Запада, играть по сложившимся правилам. В политической сфере не следует делать выбор между партнерством и противостоянием в отношении Запада. Разумнее в каждом случае определяться, что выгодно и как в этой связи поступать. Необходимо твердо отстаивать многополярность, свой идеологический выбор, собственный суверенитет, выступать против гуманитарных интервенций, попыток насильно навязывать другим демократию.
   Вместе с тем в других областях Китай может и должен сотрудничать с США и их союзниками, в том числе в противодействии распространению ядерного оружия, борьбе с терроризмом, наркоторговлей, защите окружающей среды, урегулировании локальных конфликтов. Китаю следует принимать участие в деятельности всех важных международных организаций, в выработке различных международных правил.
   Являясь постоянным членом СБ ООН и одним из наиболее влиятельных государств Восточной Азии, Китай должен играть ведущую роль в установлении международных политических и экономических режимов. Если термин «руководитель» включает в себя значение «ведущий», то Китай в делах Восточной Азии должен бороться за право ведущего. В других районах мира можно играть роль наблюдателя. Это касается дел, далеких от национальных интересов Китая и не нарушающих основные международные принципы. В таких случаях можно выступать вместе с большинством государств или оставаться в стороне от проблемы.
   Принцип независимости и самостоятельности является направляющей идеей китайской дипломатии, однако он по-разному проявляется на различных этапах. В эпоху Мао Цзэдуна этот принцип подразумевал участие в блоках. Вступая в союз с великой державой, Китай твердо придерживался суверенитета и независимости. В начале 80-х годов ХХ века Дэн Сяопин внес важные поправки в прежнюю стратегию, выдвинул независимую и самостоятельную линию, отличительными чертами которой стали отказ от вступления в блоки и конфронтации.
   На нынешнем этапе, полагают китайские аналитики, ситуация начинает меняться. В то время как Варшавский договор давно распался, возглавляемый Америкой Запад продолжает укреплять и расширять военные блоки. Это касается НАТО, американо-японского союза, военного присутствия США в Центральной Азии и на Ближнем Востоке. В новых условиях жесткая приверженность прежним установкам может связать Китаю руки, способствовать американской гегемонии в мире. Это, однако, не означает, что назрела практическая необходимость вступить в антизападный или антиамериканский военный союз. Такой шаг чреват возрождением холодной войны, конфронтации и гонки вооружений. Причем можно оказаться на самом острие противостояния с США. Китай не готов к подобной роли, она ему не нужна.
   Как полагают китайские эксперты, хотя между Пекином и Вашингтоном существуют серьезные разногласия, они не превратились в противников, могут и должны наращивать сотрудничество. Обращается внимание на то, что расширение западных военных союзов не означает их нацеленность на развязывание агрессивных войн. Вместе с тем признается, что «происходящее не радует, нельзя относиться к этому слишком благодушно, уповать на нестабильность НАТО и американо-японского союза, на то, что они сами по себе ослабнут».
   Есть множество стран, которые подобно Китаю страдают от государств, проводящих силовую политику, но, с другой стороны, связывают с ними свои экономические интересы. Как следствие, подавляющее большинство стран не желает вступать в антизападные союзы. И Китай «не может проводить стратегию невступления в союзы, но и не может немедленно вступить в союз, поэтому проведение гибкой предсоюзнической стратегии является средней линией, выбором, сохраняющим простор для маневра».
   Если ранжировать межгосударственные отношения по степени близости, то можно выделить пять уровней: союзнические, предсоюзнические, нормальные, ненормальные, враждебные. Предсоюзнические отношения – это более высокий уровень, достигнутый на базе нормальных отношений, он определяет сравнительно высокий уровень сотрудничеств стран в некоторых областях, однако они не скованы союзническими ограничениями. Их отношения не направлены отчетливо против какого-либо государства. Это не официальный союз, однако, если проводящие силовую политику государства начнут окружать, сдерживать, блокировать Китай и тем более развяжут против него войну, будет возможность перевести предсоюзнические узы с некоторыми государствами в официальные союзнические или по меньшей мере добиться, чтобы эти государства сохраняли по отношению к Китаю дружественный нейтралитет.
   Большинство китайских аналитиков считает главным звеном стратегии гибкого сдерживания гегемонизма стратегическое сотрудничество с Россией. Российско-китайские отношения уже достигли предсоюзнического уровня. Эксперты призывают их углублять, но не повышать уровень до союзнических, так как пока к этому не готовы обе стороны. Аналогичную стратегию предлагается проводить в отношении Индии, Пакистана, Индонезии, всех других стран, несогласных с гегемонией США.
   Как подчеркивают китайские эксперты, гибкая предсоюзническая стратегия носит оборонительный характер. Она позволит подготовиться на случай, если США встанут на путь открытой враждебности, начнут стратегическое окружение и блокаду, более того, вознамерятся нанести по КНР военный удар. При таком развитии событий Пекин должен будет прибегнуть к стратегии союзов.
   Что касается задачи превращения Китая в «подлинно мировую державу», то специалисты предлагают начать ее выполнение с Восточной Азии. Китай, являясь самой большой и важной страной в Восточной Азии, должен и может постепенно усиливать свою роль в делах региона. Финансовый кризис 1997 года стал ключевым моментом. Во время кризиса Китай, являясь единственной страной региона, в которой не произошли серьезные экономические потрясения, в условиях девальвации японской йены принял на себя обязательство не девальвировать юань, с тем чтобы избежать углубления кризиса, а также оказал помощь некоторым государствам Восточной Азии. Это свидетельствует о том, что КНР уже способна играть ведущую роль в делах Восточной Азии.
   Геополитически Китай никогда не был центром мира, но он является центром Восточной Азии, на протяжении всей истории поддерживал тесные связи с государствами региона. Китай является самым крупным рынком Восточной Азии, у него самое большое население, по темпам экономического роста он входит в первые ряды восточноазиатских государств.
   Следует рассматривать Китай, Россию, Индию, Индонезию, Японию в качестве ведущих государств при создании восточноазиатского регионального порядка. Если Америка пожелает принять участие, то может рассчитывать лишь на место среди равных. Эксперты указывают также, что страны Восточной Азии испытывают недостаток координирующих механизмов в вопросах безопасности, что приводит к взаимному недоверию и ускорению гонки вооружений. Недостаточно того, что КНР сокращает военный персонал, необходимо коллективное соглашение о сокращении вооружений. Стоит задача изменить негативную позицию, которой Китай придерживался на протяжении долгого времени по вопросам коллективной безопасности в Восточной Азии, отбросить опасения, что коллективная система может быть узурпирована сверхдержавой и направлена против КНР.
   Шанхайская организация сотрудничества является хорошим начинанием в данной области. Важно сотрудничать с Россией, чтобы распространить такой механизм на Северо-Восточную, Южную и Юго-Восточную Азию. Активную роль следует сыграть в разрядке обстановки на Корейском полуострове и в снятии напряженности между Индией и Пакистаном. Необходимо совместно с Америкой, Россией, Японией пресечь развитие ситуации в Корее по косовскому варианту. За 400 с лишним лет Китай уже трижды был вовлечен в военные конфликты на Корейском полуострове и заплатил большую цену. Нельзя допустить, чтобы история повторилась.
   Нужно играть конструктивную роль в формировании восточноазиатской экономической системы. Функционируют Европейский союз, Североамериканская зона свободной торговли, а в наиболее динамично развивающемся восточноазиатском регионе по-прежнему все действуют вразброд. Это мешает реагировать на глобальные экономические кризисы и решать важные экономические проблемы.
   Как видно из публикаций китайских авторов, в КНР набирает оборот процесс переосмысления мировых реалий и внешнеполитической стратегии страны. Предлагаемая корректировка не противоречит российским интересам и может способствовать дальнейшему углублению двустороннего партнерства не в ущерб нашим целям и задачам на других внешнеполитических направлениях.
   Учитывая, что КНР на нынешнем этапе заинтересована в тесном взаимодействии с РФ по соображениям геополитики, безопасности, внутреннего развития, нам следует сполна использовать исторический шанс и построить устойчивую модель взаимовыгодного, динамичного российско-китайского сотрудничества в XXI столетии. Такая модель позволит устранять или приглушать те реальные и потенциальные разногласия, которые могут появляться между Москвой и Пекином. Это касается как соперничества в различных частях Азиатско-Тихоокеанского региона, так и двусторонних проблем.
   Оптимальная стратегия России на китайском направлении должна, на наш взгляд, заключаться в следующем.
   Она должна быть увязана с удовлетворением российских интересов на других направлениях и учитывать важность фактора Запада в вопросах обеспечения безопасности и развития России. Нельзя допускать, чтобы российские действия на Востоке наносили ущерб контактам с Западом (как, впрочем, и наоборот). Иначе говоря, предпочтителен сбалансированный внешнеполитический курс Москвы.
   Пользуясь благоприятным политическим климатом, следует добиваться сбалансированности политики и внутри Азиатско-Тихоокеанского региона. Имеются возможности для налаживания нормальных отношений со всеми государствами этой части земного шара. Никто из них не настроен к РФ враждебно, никто не мешает нашему участию в региональных делах, ни с кем у России нет непреодолимых и острых противоречий. Поэтому не следует жертвовать отношениями с какой-либо страной в АТР в угоду китайским интересам и амбициям.
   В интересах России взаимодействовать с КНР в недопущении американской гегемонии в мире. Вместе с тем следует трезво оценивать и осмотрительно действовать в связи с меняющимся балансом сил в АТР. Наступающей стороной там является как раз Китай, который стремительно накапливает совокупную мощь и все напористее проецирует ее на регион. Не случайно КНР втянута почти во все острые проблемы АТР: «узлы» напряженности, гонку вооружений, распространение ядерного и ракетного оружия, межэтнические конфликты.
   Поднимающийся китайский исполин бросает вызов доминированию Соединенных Штатов в Азиатско-Тихоокеанском регионе и провоцирует со стороны последних все новые и новые контрмеры. Не менее нервно реагирует на усиление Китая Токио, который в ответ интенсифицирует оборонное сотрудничество с Вашингтоном. Параллельно у японцев растут собственные политические амбиции. Разворачивающееся геополитическое соперничество гигантов подстегивает военные приготовления средних и малых стран. При этом большинство из них, несмотря на всевозможные трения с Вашингтоном, предпочитает сохранение в АТР статус-кво, т. е. лидерства США. Их пугает перспектива милитаризации Китая и в несколько меньшей степени – Японии.
   России вряд ли стоит слишком активно поощрять великодержавные амбиции Пекина, а также Токио.
   Во-первых, борьба США, КНР и Японии за лидирующие позиции будет нагнетать напряженность, раскручивать маховик гонки вооружений, затруднять урегулирование локальных конфликтов, препятствовать экономическому сотрудничеству.
   Во-вторых, Россия, не имеющая сейчас возможностей для участия в этом великодержавном соперничестве, станет все заметнее отставать от трех гигантов, пока не превратится в заурядное государство в АТР, в «политическую карту» в руках ведущих игроков.
   В-третьих, даже в случае установления нового многополюсного порядка мир и стабильность не гарантированы. Нами изучены Соединенные Штаты в качестве сверхдержавы, со всеми их не только минусами, но и плюсами. Известно, например, что США не стремятся порабощать другие народы и, более того, помогли преодолеть отсталость некоторым народам, в том числе в Азии (Южная Корея, Тайвань, Таиланд и т. д.). А вот что можно ожидать от Японии и Китая в роли полновесных самостоятельных центров силы? В прошлом, когда Япония набрала военную мощь, она немедленно выплеснула ее на соседей в форме агрессии и фактически геноцида. О Китае же мы уже писали: пока он находился на вершине могущества, не только рассматривал иностранные государства в качестве «варварских», но и полагал их своими «вассалами», т. е. де-юре неравными, подчиненными Срединной империи.
   В наших интересах не провоцировать обострение противоречий между США, КНР и Японией, держать дистанцию от линии Пекина на расшатывание статус-кво в АТР. Тем более вряд ли стоит стремиться к созданию антиамериканских военно-политических альянсов с КНР, а также Индией. На них никто не согласится, а если такое вдруг и произойдет, то Россия ничего не выиграет и во многом проиграет: мы станем заложниками чужих интересов, позиций и взглядов, окажемся втянутыми в не относящиеся к России конфликты. Одновременно мы подорвем всю глобальную систему взаимоотношений с США и их союзниками.
   В последнее время наблюдаются обострение дипломатического соперничества между Пекином и Тайбэем на международной арене, усиление гонки вооружений в районе Тайваньского пролива. Одновременно КНР нажимает на Тайвань, требуя форсировать переговоры о воссоединении. Напряженность вокруг тайваньской проблемы, с одной стороны, кажется выгодной для России, ибо вносит раздор в отношения между Пекином и Вашингтоном, а значит, может сделать их более сговорчивыми в контактах с нами. По большому счету, однако, затягивание конфликтного «узла» в районе Тайваня противоречит российским интересам, так как расшатывает стабильность и сотрудничество в АТР со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   В нашей стратегии разумнее сделать акцент на созидательной работе, посредничая (в осторожном и сдержанном ключе) в распутывании «узлов» напряженности, активно добиваясь укрепления режима нераспространения оружия массового уничтожения, обуздания гонки обычных вооружений, упорядочения международной торговли оружием. Особое значение следовало бы придавать формированию многоярусной сети многосторонних диалогов и форумов безопасности на региональном и субрегиональном уровнях, выработке мер доверия, механизмов превентивной дипломатии и урегулирования конфликтов. В свете растущей взаимозависимости государств, а также ограниченности наших ресурсов именно такая линия обеспечения национальной безопасности России предпочтительна (в противовес подключению к новому витку гонки вооружений).
   При этом нецелесообразно пытаться возглавить процессы становления коллективной системы безопасности. Лучше уступить пальму первенства средним и малым государствам. Надо также учитывать предрасположенность большинства участников международных отношений в АТР к постепенным, неспешным действиям, к неформальным договоренностям.
   Необходимо исходить из того, что безотлагательное преодоление отсталости восточных районов РФ является не только первоочередной внутренней социально-экономической задачей, но и проблемой, напрямую связанной с обеспечением нашей национальной безопасности и территориальной целостности. При этом попытки закрыть Сибирь и Дальний Восток от Китая из-за опасений демографической экспансии с его стороны чреваты лишь тем, что наши восточные районы окончательно превратятся в «задворки» АТР и рано или поздно непременно станут объектом экспансии соседних держав, и прежде всего Китая. Напротив, широкое открытие Сибири и Дальнего Востока для КНР и других зарубежных партнеров позволит преодолеть отсталость и одновременно приведет к тесной взаимозависимости стран региона, их заинтересованности в благополучии друг друга, проложит путь к глубокой интеграции наподобие той, которая имеет сейчас место в Европе или в Юго-Восточной Азии.
   В данной связи целесообразно добиваться разработки комплексной программы привлечения на Дальний Восток и в Сибирь китайских и других зарубежных капиталов, рабочей силы, технологий. Использовать привлекательность для Китая и всех соседних государств российской ресурсной базы (нефть, газ, уголь, лес, металлы и т. д.). Влиять на потенциальных партнеров через ШОС, АТЭС и другие международные форумы, договариваться с ними на двусторонней основе.



   Глава 5. Ностальгия

   В конце 1999 года мы опять посетили США. Прилетели в Нью-Йорк 8 декабря, поселились в Постоянном представительстве России при ООН. И вскоре уже гостили в доме наших друзей Бахуровых. Они сменили нас в Генконсульстве СССР в Сан-Франциско, потом работали в вышеупомянутом представительстве России в Нью-Йорке и в конце концов остались в США на постоянное жительство.
   Хозяин дома, Володя Бахуров, сразу вступил с Натулей в беседу о снотворных. Наташенька все больше мучилась от бессонницы, и ничего ей из снотворного толком не помогало. Физически страдала моя жена, морально-психологически мучился я. И вот Володя вручил Наташе два пузырька с якобы очень эффективными снотворными препаратами. Из инструкции следовало, что у препаратов масса побочных негативных эффектов, но Володя подчеркнул, что принимать эти пилюли надо только 7–10 дней, после чего якобы наступает излечение. Натуля таблетки взяла, но сразу принимать не решилась. Тем временем выяснилось, что у жены подскребывает в горле. Только этого не хватало!
   Простуду вроде бы удалось усмирить, и мы отправились на прогулку по Нью-Йорку. Заходили в магазины, но Наташа ничего не покупала. «Сейчас такая странная мода в США, – отмечала она, – что нет никакого желания что-то приобрести, даже в бутиках на Парк-авеню». Когда стемнело, встретились со старой подругой Таней Иванченко (она теперь работала в Генеральном консульстве России в Нью-Йорке) и направились в знаменитый стейк-хаус на пересечении 3-й авеню и 49-й улицы. Ресторан оказался забит под завязочку, пошли искать другой. Шли, вспоминая прошлый приезд в Нью-Йорк, и я в очередной раз восхищался феноменальной памятью супруги: она помнила все о наших прошлых посещениях этого города в мельчайших деталях.
   Из Нью-Йорка мы прилетели в Монтерей. Встретились с профессором К. Молтцем, который передал 7 экз. коллективной монографии по северокорейской ядерной программе с нашим участием. В предисловии к этому фундаментальному труду корееведов России и США высокопоставленный американский чиновник и крупный ученый доктор Майкл Рейс отметил: «Особо впечатляют две главы, написанные Натальей Бажановой, членом Российской академии наук… Она указывает, что реформы в КНДР, скорее всего, спровоцируют инфляцию, безработицу и социальную нестабильность… Поэтому логично ожидать, что политика “урегулирования экономики” Пхеньяна будет и дальше характеризоваться внутренними противоречиями, отражающими философию северокорейских властей: попытки привлечь иностранный капитал будут сопровождаться усилиями по укреплению политического и идеологического контроля над населением».
   А мы стали готовиться к конференции, для участия в которой и прибыли в Монтерей. Мешало то, что у Натули усилилась простуда. Я все переживал, винил себя в том, что плохо берегу драгоценное здоровье супруги. Наташа принимала антибиотики, но эффекта не чувствовалось.
   Наступил вечер, и состоялось открытие конференции «Оценка американских программ помощи по ликвидации и нераспространению ядерного оружия в новых независимых государствах». С основным докладом выступил Уильям Перри, бывший министр обороны США, а теперь профессор Стэнфордского университета и уполномоченный Президента США по корейской проблеме.
   По поводу доклада Перри Наташа записала в своем дневнике:

   Выступление Перри было интересным, хотя подход, конечно, оригинальный. Логика такая, что США имеют право на 200 % обеспечения своей безопасности, а другие – или подчиняются американскому лидерству-контролю, или, если хотят оставаться самостоятельными, не имеют права даже на одну ракету. Любое их оружие – угроза Америке, и эту угрозу США могут и имеют право искоренять даже с помощью превентивного удара. Три главные угрозы Америке, по словам Перри: 1) не пойдет ли Россия по пути Германии 1930-х годов? 2) не пойдет ли Китай по пути Японии 1930-х годов? 3) не овладеют ли террористы и государства-изгои ядерным оружием?

   На следующее утро Натульке лучше, увы, не стало. Но она отредактировала доклад нашей подруги Ани Дворниковой по ракетно-ядерной тематике, и мы отправились на конференцию. Наталья Евгеньевна сама выступила с блестящим докладом и внимательно слушала других. Ее очень расстроили выступавшие из стран СНГ. Наташа заметила: «Словно приехали отчитываться перед американскими начальниками о проделанной работе по уничтожению ракетно-ядерного потенциала своих стран. При этом безмерно благодарны Соединенным Штатам за щедрую помощь в данном деле». А я, в свою очередь, удивлялся американскими участницами форума: какие-то нечесаные бесформенные тетки. Да и в целом и в Нью-Йорке, и в Калифорнии, как мне показалось на сей раз, преобладают некрасивые и нелепо одетые женщины.
   Очередной день также не принес облегчения Наташеньке. Простуда спустилась вниз, в бронхи. Пришлось оставаться в помещении. Я очень переживал, что Наташа не может гулять, дышать свежим океанским воздухом. Но настала пора переезжать в район Стэнфордского университета Перебазировались.
   Вечером в дневнике Натуля изложила свою реакцию на чеченские события:
 //-- 14 декабря 1998 года --// 
   От высокопоставленных людей (командующий войсками НАТО, сенатор, комментаторы TV, видные ученые и т. п.) можно услышать резко негативные оценки политики Москвы в Чечне.
   Осуждая Москву, все эти критики даже не вспоминают о том, что чеченцы уже удостоились де-факто независимости в 1996 году, что все последующие годы они получали от России помощь, а в ответ их экстремисты воровали людей, пытали и убивали пленников, затем напали на Дагестан и, наконец, стали взрывать жилые дома в российских городах. Игнорируются усилия российских властей привлечь на свою сторону чеченское население, оберегать его от военного воздействия; не говорится о чеченцах, которые не только приветствуют российские войска, но и воюют на стороне Москвы, федеральных сил.
   Любопытно, что к хору недоброжелателей подключаются мрази типа внучки (или правнучки) Хрущева, живущей в США (Россия, мол, «дерьмо», Америка зря с ней цацкается).
   Большое впечатление на американцев произвели слова Ельцина о ядерном статусе России, сказанные в КНР. Эти слова цитируют по телевидению, в беседах. Российская тема сразу вышла на видное место в общественной жизни. Испугались. Наверное, надо иногда попугивать. При этом американцы ничуть не испытывают угрызения совести из-за собственных бомбежек других стран – по поводу и без оного – Сербии, Ирака, Судана, Афганистана. Им можно, они же хорошие.

   15 декабря Наташа выступила в исследовательском институте CISAC Стэнфордского университета. Зал заполнился до отказа, человек 100, в основном профессура и научные работники. Тема доклада «Политика России в Азии». Говорила спокойно, с чувством, толком, расстановкой, шутила. В заключение около часа отвечала на вопросы.
   16 декабря вместе с Аней Дворниковой совершили экскурсию в Сан-Франциско. Ездили по местам, связанным с нашей уже далекой молодостью. Вспоминали разные эпизоды, людей, встречи, и ностальгия буквально обуяла нас. Наташа все время повторяла: «Надо наконец сесть и описать увиденное, пережитое, узнанное за те семь лет, которые мы провели в Калифорнии». Я соглашался.
   Разъезжая по Сан-Франциско, мы поражались заметно возросшему присутствию китайцев и других представителей Азии в городе и в его окрестностях. В том числе там, где их раньше вообще не было (в частности, в латиноамериканском, русском и других этнических кварталах). Натуля констатировала: «В XXI столетии Азия несомненно возобладает на всей планете Земля!» На улицах много шикарных машин, за рулем чаще всего азиаты. При виде очередного белоснежного «кадиллака» Наташа шутила: «Опять Пугачева поехала!» Нет, везут какого-то толстого джентльмена восточной наружности.
   А 17 декабря Наталья Бажанова выступила в Гуверовском институте войны, революции и мира с докладом по Корейской войне 1950–1953 годов. Собралась солиднейшая аудитория, включая бывшего министра обороны США Уильяма Перри (уже упоминавшегося выше). Выступила Наташа с блеском, это подчеркивали в ходе заключительного обмена мнениями многие присутствующие. Звучала мысль о том, что Наташина работа по Корейской войне – это классика, навсегда вошедшая в золотой фонд мировой науки.
   Вечером во время ужина в компании профессоров одна дама заявила: «Я беседовала на днях с женщиной, которая сообщила о продаже чете Бажановых дома в Сан-Франциско. Очень вас хвалили, очаровательные, мол, люди». Мы громко рассмеялись: это надо же такое придумать!
   Последующие дни мы опять посвятили поездкам по Сан-Франциско и прилегающим к нему населенным пунктам, ели в хороших ресторанах. Натуля с удовольствием угощалась своими любимыми блюдами – баранина на ребрышках и хвост омара. Второе из этих блюд только в США делают так, как нравилось моей жене, и она не упускала случая, чтобы полакомиться этим деликатесом. 18 декабря мы ужинали на Рыбацкой пристани в знаменитом ресторане «Грот рыбака». Скушав в очередной раз хвост австралийского омара, Наташа заявила: «Никогда в жизни ничего вкуснее не ела». Я был счастлив.
   На следующий день, в воскресенье, заехали в латиноамериканский квартал. Там грязь, вонь, полуразвалившиеся дома, агрессивные бомжи-попрошайки, убогие магазины-лавки. Но и там Натуля отыскала первоклассный товар! Вот как упомянутая выше Аня Дворникова описала это в своих воспоминаниях о моей жене:

   «В то время как мои подружки покупают «брендовые» платья по 3 тысячи долларов в надежде всех удивить, я умудряюсь находить наряды за копейки на «барахолках», да такие, что они сохнут от зависти. А кто меня этому научил? Угадайте. Мой самый красивый и первый такой костюм был куплен вместе с Наташей и Женей на Мишн-стрит в Сан-Франциско в 1999 году. Это был страшный район, даже и не помню, как и почему мы там оказались. Как забрели в магазин, в который только Наташа могла с уверенностью зайти, все другие проходили мимо.
   В магазине было много разной одежды, и все же вроде не на что глаз положить, но она, как всегда, откуда-то магически быстро достала потрясающий костюм и протянула мне. Я не могла оторвать глаз, но цена здорово «кусалась». Через минуту Наташа с продавцом стали уже лучшими друзьями. Он был настолько очарован ею, что цена упала в три раза, а мы купили не только костюм, но и еще какой-то потрясающий пиджак, который Наташа нашла в другом углу этой дыры. У нее был талант: талант увидеть и понять, что это «оно», и как это «оно» будет на тебе смотреться. Это талант – не быть как все, уметь находить что-то, что никто другой не сможет и, несмотря на то что эта вещь будет стоить копейки, она будет совершенно уникально смотреться, как будто ее купили за тысячи долларов.
   …Это ОНА – Наташа – научила меня находить, узнавать и носить вещи. Я слушала ее и впитывала как губка каждое слово, а потом «практиковала», вырабатывала навык – и вот, кажется, что-то получилось».

   После латиноамериканского квартала вернулись в очередной раз на Рыбацкую пристань. И там произошла любопытная история. В свое время у Наташеньки выкрали кольцо с бирюзой, которое я купил в Сиэтле в 1973 году. Украли, кажется, в 1997 году, из кошелька в магазине на Кутузовском. Два года мы искали что-то похожее. Ничего не находили. И вот при выходе с пирса 39 зашли в лавку с большим количеством бирюзы. И, о чудо, – то что надо, почти копия того кольца, что было. Тут же купили за 65 долларов. Опять цитирую в этой связи воспоминания Ани Дворниковой:

   «…Женя купил это кольцо Наташе в Сан-Франциско в 1999 году, когда мы вместе прохаживались по магазинчикам. Я это помню, как сейчас. Ей было жалко потратить на себя доллары, а он ей купил, потому что ничего для нее не жалел. Это было кольцо из серебра и бирюзы, которое делали индейцы в резервациях. Для обычного человека оно бы не имело никакой ценности и привлекательности, но не для Наташи! И мне кажется, что это было самое прекрасное кольцо на свете!»

   В заключение этой главы прилагаю, как обычно, некоторые дневниковые записи (и, тоже как обычно, я старался опустить те моменты, которые уже освещены выше).
 //-- 8 декабря 1999 года --// 
   Летим в Нью-Йорк. Спросил Кисочку: «У тебя нет ощущения, что американцы не иностранцы?» Она говорит: «У меня ощущение, что мы иностранцы, а не они».
   Как, однако, стремительно летят годы. Ведь вроде только что мы совсем молодыми работали в Калифорнии. Вся жизнь там – стоит перед глазами. А тем не менее 20 лет словно языком слизнули. И те студенты, и молодежь, с которыми мы общались, им уже как минимум по 40 лет от роду.
 //-- 9 декабря 1999 года --// 
   Мы уже в Нью-Йорке, в гостинице представительства России при ООН. Прилетели вчера даже раньше расписания на 30 минут. Наташенька пыталась дремать в самолете, но мешал пассажир на переднем сидении – все время раскачивал кресло, опрокидывался в нем.
   Пролетали Гренландию, безжизненную, покрытую ледяными горами, изрезанную землю. Потом Канаду и Атлантический берег США. Стояла ясная солнечная погода, и мы сверху любовались почти летним пейзажем – зеленые леса и поля, песчаные пляжи. И прямые как стрела дороги, дома, промышленные предприятия.
   Заметили парня российской внешности, а рядом с ним стоит здорово постаревший Володя Бахуров. Случайно узнал о нашем приезде у своего преемника в представительстве, Саши Федорова, и вот приехал. Не виделись пять лет, с 1995 года. Он с палочкой. Ходит очень плохо, просто ковыляет. Стал уговаривать ехать к нему и там остановиться. Это в штате Нью-Йорк, в часе езды от Манхэттена. Мы, естественно, отказались – теряется весь смысл остановки в городе. Решили в любом случае вначале ехать в представительство, поселиться там, а потом – по настроению.
   Киску повез Олег из представительства, а я поехал с Володей. У него шикарный джип, «Landrover», английского производства. Напичкан всякими современными вещами, вплоть до того, что температура поддерживается в разных частях кабины в соответствии с индивидуальными пожеланиями пассажиров!
   Едем долго и нудно, хайвеи забиты бесчисленными машинами. Но обстановка на дорогах спокойная, чинная, упорядоченная (так кажется после Москвы). Горячится лишь Володя. Ругается на женщин-водителей, никого не пропускает, совершает опасные виражи. Российские школа и темперамент.
   По дороге рассказывает: по окончании работы в миссии купили в Ривердейле дешевую квартиру за 70 тыс. $. Но жить там не нравилось. Шумно, рядом жилой комплекс российского представительства при ООН, больно напоминающий о прерванной карьере. Началась сильнейшая депрессия. В Москву возвращаться нельзя, с его болезнью там не протянешь. Здесь работы нет. Попал в больницу, чуть не умер, еле отходили.
   Постепенно, однако, дела пошли в гору, купили дом в штате Нью-Йорк. Жена Ира получила стабильный контракт в ООН. Володя занимался бизнесом с Россией и Украиной, но неудачно, с нашей стороны попадаются исключительно жулики и халявщики. Сейчас сидит дома, с помощью компьютера и телевизора играет на бирже. Есть финансовый консультант, из бывших советских евреев, сказочно богат. Помогает торговать акциями. Дело очень прибыльное, за счет этого и живут. У Иры зарплата 40 тыс. $ в год, но почти 33 % налоги.
   Старший сын Андрей все-таки окончил колледж и подался… в ВВС США. Служит рядовым в Северной Каролине. На военной базе! Поскольку пока нет гражданства США, то секретов не доверяют, летать нельзя. Работал с компьютерами. 1200 $ в месяц, плюс там же получает бесплатное образование по магистерской программе. Все очень нравится, их муштруют, но делают из них людей. Дедовщины нет и в помине. Английский знает так, что никто не догадывается о русском происхождении. Отпуск 6 недель в году. Можно его продлевать.
   Младший, Кирилл, 1983 года рождения, гражданин США (родился в Сан-Франциско), готовится поступать в колледж. Живет с родителями. Ира ездит на работу на поезде – 45 минут.
   За разговорами въезжаем в Манхэттен, 5 вечера, но уже темно. Дежурный сообщает номер нашей квартиры в представительстве – 115. 11-й этаж. Наташеньки пока нет. Поднимаюсь. Оказывается, что у нас просторная двухкомнатная квартира. Гостиная метров 25, с шикарной мебелью, посудой, обеденным столом, диванами, письменным столом, большим телевизором. Спальная тоже большая. Кухня напичкана всем необходимым для жизни семьи. Поставили даже баночку кофе, пакетики с чаем, сахаром. Володя (который в здание не пошел, нет пропуска) говорит, что воздействовала телеграмма от генсека МИДа А.П. Лосюкова.
   Вскоре пришла Наташенька. Она не знала номера комнаты, искали с Олегом меня. Бросили вещи, помчались вниз, позвонили Тане Иванченко, извинились – Володя зовет в гости. Поехали, хотя уже еле держались на ногах.
   Дом колониальной архитектуры расположен в очень аккуратном красивом поселке, на холме. Стоит 410 тыс. $, но первый взнос – 150 тыс. Рассрочка на 30 лет, 7 % годовых. Дом огромный. В округе спокойно. Сосед – украинец Саша, прячет ключик под коврик для жены. Вот тебе и штат Нью-Йорк.
   Встречаем Кирилла. Последний раз его видели 5 лет назад – это был очень симпатичный маленький мальчик. Сегодня это огромный парень, выше меня ростом. Пришла Ира, изменилась мало. Говорим об их доме, житье-бытье, детях, общих знакомых. В Москве они все продали – дачу, квартиру. Вот как жизнь поворачивается!
   Володя стал агитировать Наташеньку перейти на другие виды снотворного, якобы очень эффективные и невредные. Вручил нам на прощание по пузырьку, 2 вида. Первый – zolpidem oral. К лекарству приложена инструкция, из которой видно, что у препарата масса побочных эффектов. Но зато принимать только 7–10 дней, после чего якобы наступает излечение. Володя утверждает, что действует великолепно. Второе лекарство sertraline oral.
   Только что просыпался Котенок. Признался, что поскребывает в горлышке. Только этого не хватало! Взял таблетку стрепсилс, вернулся в кроватку. В спальной почему-то гораздо холоднее, чем в гостиной. Киска пока не решилась принимать новые таблетки – испытает в Калифорнии. Хорошо бы мой Родной Котеночек выспался и не было никакого першения в горлышке!!!
   О Нью-Йорке. Эмоций не вызывает. Вроде и не заграница. Да и вообще, все знакомое, понятное, не очень интересное. Старость, притупление восприятия, усталость, простуда? Наверное, все вместе взятое, в комплексе.
   Политические настроения Володи: был, как и я, демократ. Теперь вопрошает: зачем все это надо было затевать, все эти перестройки, реформы? Чтобы развалить страну, перессорить народы, разрушить экономику?
   Критично настроен и к поведению американцев: бомбят суверенное государство и не сомневаются в собственной правоте. А Россию «полощут» за Чечню.
 //-- 10 декабря 1999 года --// 
   Сидим в самолете, который отправляется по маршруту Нью-Йорк – Лос-Анджелес. Опишу предыдущий день – 9 декабря. Я так до утра и не уснул. Когда Киска проснулась, то выяснилось, что у маленькой Лапочки заболело горлышко! Все-таки заразил Котеночка!
   Тем не менее гуляли по Нью-Йорку. Обедали в переполненном кафетерии. Американские нюансы – стаканы с водой и льдом, даже когда говоришь, что болит горло, и просишь принести горячую воду (это явление повсеместно). Кофе доливают сколько угодно, постоянно предлагают, и бесплатно. В Европе дерут три шкуры за каждую порцию кофе.
   Чуть позднее 6 вечера к нам зашла Таня Иванченко. Долго искали с ней место для ужина. Повсюду нет мест. Но в конце концов поужинали в симпатичном ресторане.
   Следующим утром вылетели в Калифорнию. Удивило плохое обслуживание в самолете компании «Юнайтед».
 //-- 11 декабря 1999 года --// 
   Прилетели вчера в Лос-Анджелес вовремя. Небо было чистое, и мы сверху лицезрели окрестности: голые горы, одноэтажные домики, стрелы хайвеев. Все сверху довольно серо, непримечательно. Океан – и тот с сероватым отливом.
   Еще в Нью-Йорке по телевизору услышали, что в районе Лос-Анджелеса сильные ветры. Испытали на себе при посадке. Даже командир экипажа признался после посадки, что волновался.
   В Лос-Анджелесе перебрались к нужным воротам вылета в Монтерей. Вылетели на крохотном самолетике человек на 45. Лететь было непривычно. Но в целом получилось плавно, хотя и показалось, что очень долго. На самом деле 1:15. Наблюдали закат солнца в океане. Прибрежные горы. Хотя мне и плоховато было видно. Стюардесса раздавала всем стаканы, набитые льдом. Мы сжались от одной мысли, что можно пить столь охлажденные напитки. А все попутчики пили, лишь мы глотали чай да кофе. Все пытались согреться и вылечиться. А заодно затыкали уши – их заложило еще в большом «Боинге», а в маленьком самолете сдавило до боли.
   Когда прилетели, уже совсем стемнело. Поселили нас в отличной гостинице. Хотя были уставшими и больными, отправились прогуляться на знаменитую Рыбацкую пристань. В самом конце пирса посетили ресторан End of the wharf («Конец пирса»). Сели у воды за столик на двоих. Народу немало. Заказали Киске хвост омара. Наташеньке блюдо очень понравилось.
 //-- 12 декабря 1999 года --// 
   Вчера в субботу Киска чувствовала себя еще хуже, чем накануне. Это я заразил своего Родного Котеночка! Он уже три дня принимает антибиотики, но простуда лишь усиливается.
   Тем не менее вчера утром ходили по берегу, сидели на лавочке, прошлись по магазинам и даже купили Солнышку бежевый индийский костюм. Довольно красивый. Приехала в полдень Аня Дворникова. Вскоре позвонила Аня Щербакова. Все вместе поездили в машине Ани Щербаковой по красивым местам.
 //-- 13 декабря 1999 года --// 
   Вчера в 4 дня приехала Аня Щербакова, повезла домой. Встретили родителей Ани. Очень приятные люди. Сели пить чай с пирогами, вареньем и т. д. Они собирают здесь белые грибы, которые американцев совершенно не интересуют. Пироги и были с этими грибами. Говорили о России – политических деятелях, перспективах на выборах. Смотрели запись передач по первому каналу (угрозы Ельцина в адрес Клинтона, заявления Б.Н., что миром будут руководить он и Цзян Цзэминь, а не Клинтон).
   Пришли детки, два русских мальчика, Боря и Женя, которые говорят на родном языке с акцентом. С нами был и сын Билла Поттера, очень приятный молодой человек. Получили пленку с интервью Ани Щербаковой, хорошее интервью, она молодец.
   Вечером были на ужине во французском ресторане Fresh Cream, в который нас водили Билл с Аней в 1994 году. Еда классная. За столом ученые – украинец, белорус, наша из ИМЭМО, мы. Аня пыталась посадить за стол с директором всего института. Но и мы не хотели, и мест не было.
   После обеда я гулял, прошел по берегу. Вид на голубой океан, цветы, замечательные отели, дорожка для ходьбы и бега. Киска все время была дома. Простуда спустилась вниз, бронхитные явления, надо беречься. Я очень переживал, что Киска не гуляет, не видит всех этих красот, не дышит морским воздухом.
   В 16:00 стартовали с Джимом Баном в его «тойоте» в Стэнфорд. Ехали по хайвеям 101, 85 и 280. Виды на голые горы, симпатичную архитектуру, заход солнца. Остановились в гостинице старого стиля, но очень удобной, с 2-комнатным люксом.
 //-- 14 декабря 1999 года --// 
   Наконец сделал сегодня зарядку после стольких дней болезни и плохого самочувствия! А Кисочка у меня все хандрит. Вчера принимала купленные лекарства, будем надеяться, что уже сегодня дела пойдут на поправку.
   Наш отель старого стиля. Приятный номер состоит из спальной и гостиной. Проблема, однако, заключается в том, что умывальник не в ванной, а прямо в спальной, рядом со спящей Наташенькой. Не очень воспользуешься и самой ванной, когда спит Киска, ванная также встроена в спальную комнату. Письменный стол без ящиков и очень узкий. Из плюсов: паровое отопление, которое можно самим регулировать; кофеварка с кофе; холодильник; микроволновка.
 //-- 15 декабря 1999 года --// 
   Вчера погуляли по городу. Было солнечно и даже тепло. Городок в высшей степени симпатичный. Но Наташенька так ничего путного из одежды и не нашла.
   Вечером направились в ресторан в Бурлингейм. Везла Катя, молодая девушка из России. Живет в США уже 7 лет и даже ни разу не наведывалась в Москву! Работает в CISAC Стэнфордского университета. Ужинали в китайском ресторане. Хозяева – тайваньцы. Еда лишь отдаленно напоминает китайскую. Компания: Энди Качинс с женой, его мама, Уилкинсон с женой (он был у нас в гостях в Москве), Аня, Катя, племянник Энди, и его друг из России (непохожий на русского). Очень хорошо посидели, люди приятные, дружелюбные, остроумные. Говорили обо всем – от Чечни до Ирана, от выборов в России до воспитания детей. Примечательно, кроме мамы Энди, все в компании гораздо моложе нас. Энди – 1959 года, Уилкинсон – 1961. Летит время, старыми становимся.
 //-- 16 декабря 1999 года --// 
   Вчера с утра с Э. Качинсом и Дж. Люисом обсуждали работу А. Дворниковой. Она выступила прекрасно – и с точки зрения языка, и по сути. Даже не ожидал. Молодец. Потом у меня была беседа с Дж. Люисом о возможностях сотрудничества. У него интерес есть к проекту по теме стратегической стабильности. Буду готовить предложения. Далее Натуля выступила, тема: «Политика России в Азии».
   Аня Дворникова тем временем договорилась о взятии в аренду машины. Из фирмы за нами заехали. Там выяснилось, что раз у меня нет дебетовой карточки с символами кредитных организаций, то я даже вторым водителем не могу быть записан. Аренда на неделю – 190 $, но страховка, налоги, набежало 431.10 $. Аня считает, что нас облапошили, в любом случае очень дорого. Я ее успокоил и отдал деньги.
   Вернулись в Пало-Альто. Киска сделала себе ряд качественных, но очень дешевых покупок (туфли, платье) и была очень довольна. Да и самочувствие улучшилось. По моей инициативе рванули в Сан-Франциско. Вначале по шоссе 82, El Camino Real, как и прежде, заполненную по сторонам ресторанами, автосалонами, торговыми центрами. Но слишком медленная езда – потоки машин, светофоры. Ушли на дорогу 101.
   Я вначале не мог приноровиться к большим скоростям. Тем более что ехали в темноте, плюс шоссе на подъезде к Сан-Франциско виляет, узковатые ряды. Промахнули нужный съезд, очутились на Эмбаркадеро, под мостом Бэй.
   Сан-Франциско в целом все тот же, хотя и появились новые элементы: 1) панорама небоскребов богаче и объемнее; 2) много новых домов; 3) новые магазины. Проехали по Бродвею, который очень узнаваем. Нет разве что знаменитой стриптизерши Карол Доды. Доехали до дома генконсула, полюбовались видом сверху, потом генконсульство, наши дома на улицах Бейкер и Бич (измененные после землетрясения), улицы Ломбард, Честнат (большинство магазинов новые, уцелели единицы).
 //-- 17 декабря 1999 года, утро --// 
   Вчера весь день провели в Сан-Франциско. Выехали в 10:30. Сначала по El Camino Real до Page Mill Road, по ней – на 280 highway, и в Сан-Франциско. Дорога смотрится все также красиво, как 20 лет назад, только трава на склонах после сухого лета и сухой осени пожухлая. Машин среднее количество, скорости 65–70 миль в час, вначале кажется быстровато, но затем привыкаешь. Съехали на 19-е авеню. Знакомые аккуратные домики по сторонам, уже украшенные к Рождеству. Чудесная погода: солнце, голубое небо, температура где-то в районе +14/+15 °С. Проехали парк Голден Гейт с его роскошной растительностью и прямым ходом на мост Золотые Ворота. За мостом обзорная площадка. Город чуть-чуть в дымке, здания не блестят белизной, как иногда, а сероватые. Но вид замечательный и контуры города оттуда, совсем как 20 лет назад. Далее в Сосолито. Чистенький, аккуратный, сверкающий яркими красками и, на удивление, почти пустой. Даже магазины с предметами роскоши и ресторанами в основном закрыты. Кстати, и в других достопримечательных местах почти не было туристов. Не сезон? Будний день? А главное, преддверие Рождества? Все разъехались по домам?
   Погуляли с Аней немного у воды, Киска оставалась в машине, так как простуда вдруг опять усилилась. Из Сосолито поехали через шоссе на гору, там любимая наша обзорная площадка (Vista Point).
   Любовались, наверное, самой сногсшибательной панорамой в США: голубой залив, бороздящие его суденышки. Панорама центральной части Сакн-Франциско, мост Золотые Ворота, пролив, белая россыпь Ричмонда, Тихий океан, песчаные пляжи, Алькатрас, Беркли и Окленд, мост Бэй.
   Фантастика! Неужели прошло 20 лет с момента, когда мы уезжали из этого края? Эта мысль в течение всего дня обжигала мозг. Мы периодически с Наташенькой вспоминали разные ситуации, людей, встречи, и ностальгия буквально обуяла нас. Все это в прошлом, не вернется? Нас охватывали приступы желания сесть и все-таки описать увиденное, пережитое, узнанное за те семь лет, что мы провели в США. Да и за другие периоды жизни.
   Спустились к мосту Золотые Ворота, свернули в парк Пресидио, на дорогу El Camino Del Mar. Там все так же потрясающе красиво: ярко-зеленая растительность, пальмы, подстриженная трава изумрудного цвета, шикарнейшие особняки, синий океан, благоухающий воздух. Вспоминали, как впервые нас вез В. Юнак по бульвару Линкольн. Мы от восхищения разинули рты. Сейчас почти то же самое.
   Натулька предложила пообедать в знаменитом ресторане Cliff House. Время 12:30. Ресторан, как и все бесчисленные рестораны, кафе и просто едальни в США, оказался забит под завязку. Ждали в зале, выходящем огромными окнами на океан, очереди к местам у окна. Через 10 минут нас проводили к столику с видом на океан и скалы (сейчас пустынные, без морских котиков, где-то плавают).
   Почти забытая особенность американского общепита: люди приходят в рестораны (за исключением сверхэлитных) в самой разнообразной и простой одежде: одни в куртках, другие (даже в это время года!) в майках и шортах, третьи – в элегантных костюмах (особенно мужчины, у женщин таковых практически не наблюдается, мода сейчас такая дурная). Одежду бросают, как правило, на свободные сиденья рядом.
   Кисочка хотела заказать хвост омара, но в меню не оказалось (только вечером, в верхнем зале). От свежего краба из залива отказалась. Взяла рыбу с чипсами.
   Поехали по бульвару Гири. Девушки проникли в русский храм. Сбоку, поскольку (как это обычно для православных заведений во всем мире) он был закрыт на замок. Храмы, церкви, кумирни всех конфессий по всему миру открыты настежь. Только почему-то не православные.
   Ресторан «Ренессанс» на месте, в магазине «Знание» идет ремонт, голые стены, написано, что переехали на Гири 4720 (между 11-й и 12-й авеню), мы не нашли. Клемент превратилась в чисто китайскую улицу, разрисованную иероглифами, забитую лавками, ресторанами, соответствующей публикой. Парк Пресидио, поле, где мы играли в футбол, рядом корты и баскетбольные площадки, кряжистые деревья с развесистыми кронами. Все абсолютно как было. Трудно поверить, что уже не 1973 или 1976 годы. Кажется, вот-вот появятся на поле мои друзья-соперники.
   Подъезжаем к нашему дому 3001 Baker st. Читаем имена жильцов на почтовых ящиках. Из прежних никого нет. Отсутствует и имя нашего хозяина дома, доктора Кассорла. Там, где жил он, теперь разместились две семьи. Дом основательно модернизирован. Поднимаемся по улице Бейкер вверх к зданию российского консульства. Наши окна в жалюзи, консульские машины на склоне холма. Людей не видно, никаких признаков жизни. Подъезжаем к нашему последнему адресу в Сан-Франциско. Там тоже изменения после землетрясения. С трудом узнаем дом. Поднимаемся на Русский холм, спуск по улице, которую называют здесь самой извилистой в мире. Внизу тучи людей, в основном азиатской внешности.
   Катаемся по горкам, пугаем Аню, затем поднимаемся на Telegraph Hill. И там народу минимум. Киска в машине, мы рассматриваем пейзажи, и я фотографирую Анюту. На улице Юнион почти все новое, питейных заведений с джазом нет, другая атмосфера – эпоха хиппи ушла в прошлое. Респектабельные, дорогие и красивые лавки с богатым товаром. А модное кафе Perry’s на месте. Заходим – и там другая атмосфера. Нарядная елка, столы, готовые к ужину, на стене обширное меню. А главное, пусто. Правда, только 17:30. Но все равно, что-то здесь теперь другое. Не место свиданий для молодых людей, бизнесменов, бюрократов. Пьем кофе, чай, какао. Едем в район хиппи Haight-Ashbury. Налет хиппизма остается: раскраска домов, загадочные бары, несколько волосатых людей с рюкзаками. Но это уже не то, не настоящее. Как казаки в Москве в конце ХХ столетия.
   Я ищу путь в дорогие кварталы в холмах. Нападаю на табличку Scenic Drive 49 miles. Следую. Выезжаю на дорогу, ведущую на Twin Peaks. Поражает вежливость водителей, уступают дорогу, даже когда еще не успел попросить, но ясно, сейчас попросишь (помеха впереди, не тот ряд). Пешеходов пропускают, как королей, друг друга на равнозначных перекрестках – тоже. В основном машины американские и японские. Есть европейские.
   С Twin Peaks прекрасный вид на город, залитый огнями. Но очень холодно, дует сильный ветер. Киска смотрит только из машины. Спускаемся наугад, крутим по склонам среди домов разного качества (от средних до шикарных), попадаем на улицу Castro, где целуются и ходят в обнимку гомосексуалисты. Market st. и Mission st. обе прихорошились, новые, шикарные небоскребы, рестораны, чисто. На протяжении дня проезжали через другие знакомые нам места. Все очень похоже на прежние времена, разве что downtown (центр) здорово изменил облик из-за новых небоскребов. Примерно в 19:40 попытались уйти на хайвей, но помешали пробки и мы направились в дешевый магазин одежды на Geary. Пока ждал дам, наблюдал жизнь: знаменитый русский ресторан «Ренессанс» пуст, недалеко тайский ресторан, то же самое. А рядом китайские рестораны забиты китайцами (на столах, как всегда, бардак, грязь), корейский – почти полон корейцами.
   Уже в 21:30, выпив кофе-какао в простенькой забегаловке, двинулись домой. Опять не смогли найти старый выезд на хайвей. Догадались, что его просто нет после землетрясения.
 //-- 17 декабря 1999 года, вечер --// 
   Сегодня утром Натуля выступила в Гуверовском институте по Корейской войне, 1950–1953 гг. Блестяще. Хотя чувствовала себя неважно, простуда не проходила.
   В 17:45 заехал Энди, повез в ресторан The Left Bank в Menlo Park, французский, простой стиль. Натулька взяла эскарго и стейк. Были: мы, Аня, Энди, Дэвид Холловей и Неймарк, советский историк, работающий в Германии. Хорошо посидели.
 //-- 19 декабря 1999 года, утро --// 
   Вчера выехали примерно в 10:30. Выбрали хайвей № 1. Горы (прибрежная гряда) с сероватой блеклой растительностью, но океан, пенистый, с широкой полосой прибоя, скалами в воде, – великолепен. Погода опять была замечательной: солнце, синее небо, свежий воздух. Температура: +6/+7 °С утром и до +16 °С к середине дня.
   В Сан-Франциско проехали по Маркет до самого конца, пока она не перешла в Portola drive, поколесили в районах Diamond Heights, St. Francis Woods; в некоторых частях этих районов расположены сплошные дворцы. Мы восхищались строениями, а я вспоминал сны. Не раз видел в них райские места, похожие на то, что предстало перед глазами в этот день. Сны были такие: мы стоим с Кисой на вершине холмов, похожей на высшую точку ул. Divisadero. А затем спускаемся в другую сторону и путешествуем по сказочно красивым кварталам. Теперь это было наяву.
   Затем мы (уже не во сне) ушли на 19-ю Avenue, по ней вниз, поколесили в районе West of Twin Peaks с террасами, крутыми, узкими улочками и чудесными видами на океан. Наконец я нашел, что искал, – дом Гарика Орбеляна, в котором столько раз пили, ели, гуляли. 9-th Avenue & Alton (100 Alton). Дом все такой же – свежий, симпатичный. Киска, правда, заметила, что раньше этот дом казался ей более монументальным. Сделали три круга вокруг дома и уехали.
   Взяли курс на север – в местечко Стинсон Бич. Наташенька утром лишь выпила кофе, а время уже подошло к часу дня. Я стал торопиться. Но по этой прибрежной дороге № 1 не поспешишь – узкая, крутая, змеевидная. Сзади пристроился какой-то кретин, который шел вплотную, да еще гудел. А пропустить его было негде. В конце концов уступил дорогу. Остановились в Мьюир Бич. С холма великолепные, величественные виды на океан, песчаные пляжи и уходящие в дымку мысы.
   Еще минут через 20 добрались до Стинсон Бич. Поставили машину на стоянку у пляжа и вернулись на дорогу в симпатичный придорожный ресторан. Он был почти полон, а открытая веранда забита под завязку. Среди обедающих люди в шортах и легких майках с коротким рукавом. Пьют ледяную воду, холодное пиво. Мы сидели внутри, в свитерах и куртках. Как обычно, принесли вкусный хлеб с маслом. Кофе подливали постоянно. Киска заказала баранину на ребрышках. Осталась довольна, хотя и отметила, что в Монтерее, во французском ресторане, баранина была все-таки вкуснее.
   Из Стинсон Бич продолжили путь на север. Дорога неширокая, двусторонняя, но уже не вьющаяся и не над обрывом. Пейзажи – слева дикая и буйная природа, с другой стороны тихие ранчо с вылизанной травкой, пасущимися коровами и лошадьми, простоватые, но симпатичные строения. Обратились к местным жителям с просьбой подсказать путь в Петалуму (люди – потрясающей вежливости и приветливости). Дорога тоже оказалась просто отличной, пейзажи – словно мы в Австралии или Новой Зеландии (просторы, тишина, отсутствие людей, зеленые холмы, ранчо). До темноты добрались до Петалумы, оттуда – по шоссе № 101 в почти сплошном потоке машин, в море огней, среди причудливых гор, пальм, сосен и эвкалиптов, рекламы, бесконечных и красивейших торговых центров – к Сан-Франциско. Заехали на берег в Тибуроне, подышали свежим воздухом, насладились видом на залив.
   Вернулись в Сан-Франциско. Посетили развлекательный район Джирарделли. Большинство новых магазинов, кое-что из прошлого, только нет атмосферы праздника, гуляний. Ни музыкантов, ни мимов, ни уличных торговцев. Поздно? Холодно? Другие времена?
   …По телевизору смотрели передачу, посвященную 150-летию Сан-Франциско. Исключительно интересный фильм. О 1970-х сказано как об очень трудных, болезненных, бурных годах: экстремизм, преступность, феминизм, движение геев и многое другое. Охватили бурные чувства. Ностальгия, печаль, что мы уже такие немолодые.
 //-- 19 декабря 1999 года, вечер --// 
   Сегодня пару часов провели в торговом центре Стэнфорда. Масса магазинов, горы товара, развлечения, но Киска ничего не купила. Большинство товаров никуда не годятся, а если что с натяжкой нравится, то бешеные деньги.
   Поехали в Сан-Франциско. Поездили вокруг озера Мерсед. Постояли у пляжа с широчайшей панорамой на прибой, мысы. Погода просто летняя, почти +20 °С, ясно, красиво, чистые краски. После долгого кружения по пустынным жилым кварталам, прорвались к улице Кастро, забитой геями. По ул. Маркет выехали на путь, ведущий к латиноамериканскому району. Ужасная улица Мишн, грязь, вонь, убогость, агрессивные бомжи-негры, даже приставали. А вот Наташенька и Аня нашли там хороший магазин – остатки одежды из дорогих фирм. Приветливый хозяин. Киска купила костюм за 100 $ (вместо ≈ 270 $), Аня – тоже.
   Провели еще какое-то время в этом омерзительном районе и медленно поползли к Рыбацкой пристани. Там поели в чудесном ресторане Louis’ Seafood and Italian Restaurant, уютном и полупустом. Киска и Аня взяли хвост омара.
   Вернулись домой по хайвею 280. Красиво даже ночью. Заехали к Ане в Palo Alto, рядом с El Camino Real за Page Mill Road. Дом простенький, Анина комната – малюсенькое общежитие, скромненькое и холодноватое. Хозяйка из Польши, 48 лет. Жених – француз, 54 года. 500 $ за эту комнату, право пользоваться кухней.
   Очень любопытно: в свое время у Наташеньки выкрали кольцо с бирюзой, которое я купил в Сиэтле в 1973 году. Украли пару лет назад из кошелька в магазине на Кутузовском. Два года мы искали что-то похожее. Ничего не находили. И вот при выходе с пирса 39 на Рыбацкой пристани заглянули в лавку с большим количеством бирюзы. И, ура, что надо – почти копия того кольца, что было. Тут же купили за 65 $. Ура!!!
 //-- 20 декабря 1999 года --// 
   Сегодня в 5:00 разбудила Аня. Встали, быстро собрались. Кисулька все заранее приготовила вечером. В 6 ч уже выехали в аэропорт. Аня с нами. Было еще темно, а машин на хайвеях тучи. Это в 6 утра! По телевизору передали, что где-то уже успели возникнуть пробки. Америка трудится.
   Погода была опять замечательной – ни облачка, тепло (рекордно теплая погода в Калифорнии чуть ли не за 50 лет). Летели над Сан-Франциско: центр, мосты, залив, Твин Пикс и т. д. Замечательный вид. Далее голая прибрежная гряда, озеро Тахо и вокруг снежные вершины Сьерра-Невада. Небраска, Айова – в снегу. Пролетали Детройт, Великие озера. Нью-Йорк в облаках, дождь.
   Сервис, конечно, ухудшился. Раньше: 1) бесплатные карты США;
   2) красочные меню; 3) прейскурант напитков, среди них коктейли. Сейчас и не предлагают, да и, вообще, в полете из Сан-Франциско ни один человек не выпил ни грамма спиртного; 4) наушники платные, хотя к концу дали все-таки бесплатные; 5) еды минимум; 6) стюардессы старые и толстые, страшные тетки.
   О курении. В Сан-Франциско курить можно лишь на улице, в Нью-Йорке – в аэропорту, на улице или в баре, где надо заказывать спиртное.
   В аэропорту Дж. Ф. Кеннеди купили Киске духи, разные, три флакона. Кисочка покурила в баре. Сейчас вот сидим в самолете, полном пассажиров. Большинство – русские, дети, прекрасно говорящие по-английски и вообще выглядящие по-американски.

   Литературно-художественное издание