Во имя очищения

Эдна Тайлер

Запись 1. Обещание

   Возможно, наш город – нечто иное,
   В нём нет тех героев, спасающих мир,
   Здесь только красивое небо морское,
   Да люди, прогнившие слепо до дыр.

   13 июня; 02:14

   В комнату проникал холодный ветер. Уже несколько дней подряд по утрам стояла невыносимая жара, но ночи всё еще оставались морозными и пасмурными. Густые, бархатные тучи покрывали всё небо, как огромное пуховое одеяло, скрывая за собой свет звезд и луны. На улице было так темно, что начинало казаться, будто весь мир внезапно ослеп, но девушку это не беспокоило. Она лежала на тонкой простыне, непроизвольно положив руки себе на живот и упираясь босыми ногами в край кровати. Холодный ветерок обвил ее тело, покрывая слоем мурашек. Она поежилась и повернулась на бок.
   – Во тьме ночной, когда не видят ангелы… – ветер подул в раскрытое окно чуть сильнее, из-за чего воздушный тюль поднялся. – Услышь, Господь, молитвы заблудшего. Прости его грехи, – раздался глухой скрежет, как будто по полу тащили что-то тяжелое. – И прими в свои объятия. Сжалься над душой и этим бренным миром, – возле кровати остановилась высокая темная фигура. – Я передаю душу на твой суд, Глаз Бога.

   14 июня; 14:38

   – Да-да, хорошо. У меня все замечательно. Нет, Вам не стоит… А… Повесила трубку? – я посмотрел на старенький мобильник и вздохнул. Эта женщина каждый день звонит с благодарностями. Несколько недель назад мне удалось раскрыть неожиданную пропажу её мужа. Ничего криминального. Мужчину просто достал вечный контроль, вот он и сбежал с любовницей. И, вроде бы, любого человека это должно расстроить, но заказчица так обрадовалась, что даже заплатила больше обговоренной суммы. У меня всегда были проблемы с пониманием логики некоторых людей.
   Положив мобильник на стол, я откинулся на спинку дивана, закрывая глаза. Выходной. Наконец-то никаких убийств и заказов по пропаже кошек. В последнее время частным детективам готовы пихнуть любую работу. Люди частенько доверяют нам больше, чем полицейским. Связано это со старым стереотипом, что зародился еще до моего рождения: если человек работает бесплатно, то особо не старается. Детективам же платят, а значит, они будут хотя бы проявлять интерес. Только вот клиенты часто не думают, что сыщикам работать куда сложнее. Не знаю, как это получается у моих коллег, но сам я частенько связан по рукам и ногам. В отличие от ребят из правоохранительных органов, у меня нет ордеров на обыск, да и оружие я хранить не могу. И как в таких условиях работать?!
   Я сжал кулаки, перемещая всё напряжение на кончики пальцев. Так, всё, нужно успокоиться. Сегодня выходной. Хватит думать о работе. Я дотянулся до пульта от телевизора и чашки уже остывшего кофе. Сколько же я болтал с этой женщиной?! Отхлебнув немного холодной жидкости, я инстинктивно поежился, морща нос. Нет, это пить невозможно. Отставив чашку в сторону, я принялся перещелкивать каналы, пока не наткнулся на новости.
   – Очередная жертва серийного убийцы. Молодая девушка, Ксения Лорин, была убита в своей кровати прошлой ночью. Полиция утверждает, что это очередное преступление Левши, однако ни точных доказательств, ни улик, способных пролить свет на личность убийцы, найдено не было, – как и положено ведущей, женщина говорила четко и быстро, однако в ее голосе я уловил нотки страха. Не удивительно, ведь это уже одиннадцатая жертва, а полиция не нашла даже подозреваемых, что уж говорить об установлении истинной личности преступника.
   «Левша»… Интересное прозвище. В досье сказано, что убийца всегда орудует только левой рукой, но при этом для убийства использует большое оружие, которое способно с легкостью раскрошить череп жертвы.
   Я выключил телевизор. Меня это не касается. Если полиция с ним разберется, я буду только рад. Но по своей воле я ни за что в это не полезу.
   Я поднялся с места, приблизился к письменному столу и забрал с него бумажник. Нужно проветриться. Когда я в последний раз просто так выбирался в город? Да и Зоя давно мечтала встретиться. После ее приезда прошел уже месяц, а я так и не нашел времени, чтобы просто с ней поговорить.
   Я спустился вниз по лестнице, поправляя на ходу воротник рубашки. На улице стояла невыносимая жара, однако все свои футболки я потерял еще при переезде, а времени купить новые так и не нашел. Приходилось довольствоваться тем, что есть. На первом этаже, возле окна, стояла пожилая женщина – Елизавета Павловна. Хозяйка этого дома. Несколько лет назад я начал снимать у нее одну комнату, а в итоге мы так сдружились, что она даже перестала брать с меня плату. Сначала я думал, что это по доброте душевной. Потом понял истинную причину. Елизавета Павловна – крайне любопытный человек. Телевизор она смотрит редко, поэтому частенько садится под дверью моей комнаты и слушает рассказы клиентов. Кажется, ей даже нравится, когда у людей случается какая-то беда.
   – Кого-то высматриваете? – поинтересовался я, приближаясь к входной двери.
   – А? А, Кирилл Андреевич, это Вы… Я Вас не заметила. Ну что Вы! Зачем мне это? – начала неубедительно отнекиваться старушка. Хотя, это ее дело, мне в него лезть незачем. Должны же быть у пожилой дамы свои развлечения. – Скажите, а к Вам сегодня придут клиенты?
   – Нет. Я хотел сделать перерыв, так что в ближайшее время, скорее всего, никаких заказов не будет.
   Елизавета Павловна расстроилась и вернула взгляд на окно, что-то тихо приговаривая. Похоже, мой ответ ее сильно огорчил. Однако у меня совсем нет времени, чтобы слушать ее жалобы, как бы грубо это ни звучало.

   14 июня; 16:17

   Уже около десяти минут я сидел возле окна и рассматривал салфетку перед собой. Белоснежная, с незамысловатым узором. Я никогда не задумывался, но… а кто придумывает узоры салфеткам? Неужели есть человек, который каждый день этим занимается? И ему это нравится? И где мой кофе? Я посмотрел по сторонам, пытаясь найти хотя бы одного официанта, но в зале никого не было. В смысле, совсем никого. Я сидел совсем один. Умеет же Зоя выбирать места.
   Я улыбнулся, вспоминая, как девушка обрадовалась моему звонку. Она явно не ожидала, что я назначу встречу. Неудивительно, что теперь ее приходится ждать. Зная Зою, могу с уверенностью сказать, что своему внешнему виду она уделяет очень много времени, а потому вполне может и опоздать. Мы не виделись несколько лет. Интересно, сильно ли она изменилась? Я ее хоть узнаю?
   – Киря! – окликнул меня звонкий девчачий голосок. Популярное сокращение моего имени, однако называл меня так только один человек. Повернувшись на стуле, я заметил в дверях невысокую, даже миниатюрную девушку в легком белом сарафане, украшенном какими-то цветочками. К вечеру жара начинала спадать, так что не удивительно, что она надела поверх сарафана легкую кофточку (и тоже белую). Нет, время не изменило Зою. Всё то же яркое лучезарное миловидное личико. Она всегда смотрела на мир своими голубыми глазами с интересом и любознательностью. Поэтому я, давно утративший свои розовые очки, частенько завидовал Зое.
   Я привстал с места, чтобы встретить старую знакомую. Увидев меня, она сорвалась с места, подбежала и, не замедляя шаг, запрыгнула на меня, обхватив руками шею. Не сказать, чтобы Зоя была тяжелой, но по инерции, я пошатнулся. Если бы не стол позади, мы бы точно завалились на пол.
   – Киря! Как я рада тебя видеть! Дурак! Ты почему мне не звонил? Я, между прочим, уже полтора месяца как в городе!
   Полтора месяца? Похоже, моя информация устарела. Я осторожно погладил Зою по спине, стараясь отцепить ее от себя. На удивление, девушка с легкостью поддалась моим движениям и тут же отстранилась. Я виновато улыбнулся, наблюдая, как Зоя поправляет короткие черные волосы, убирая из за уши. За эти года она не подросла ни на дюйм. Все тот же маленький человечек, который еле достает мне до груди. А ведь, если мне не изменяет память, ей уже исполнилось тридцать.
   – Извини, дела были. Все никак не мог выбрать время, – безбожно начал врать я. Для Зои я всегда мог найти время, просто боялся этой встречи, ведь жизнь малышки могла измениться до неузнаваемости. Я не знал, что говорить. У нас было много общего в прошлом, но сейчас всё поменялось. У меня были другие партнёры, да и она могла уже найти кого-нибудь в университете.
   Мы сидели за столиком больше часа, погружаясь в детские воспоминания. Наш городок был небольшой. Когда мы с Зоей были еще детьми, людей в городе было куда больше. Казалось, что народ специально сюда съезжается, чтобы уйти от суеты больших городов. Но время шло. Людям не хватало тех возможностей, что предоставлял наш город. Из всех моих знакомых практически никого не осталось, да и сама Зоя вскоре уехала учиться в университет. Я не могу ее винить. Если бы в городе не было полицейской академии, я бы и сам отсюда съехал куда-нибудь подальше. Но финансы этого сделать не позволяли. После окончания учебы, я проработал в полиции почти два года, зарекомендовал себя, а потом начал работу детектива и окончательно осел в родном городе. И в данный момент меня устраивало все, даже Елизавета Павловна.
   – Тебя что-то беспокоит? – прервала мои размышления Зоя, слегка склоняя голову набок. Посмотрев на эту милую женщину, я невольно улыбнулся.
   – Может… Немного. Но тебе не стоит брать это в голову, – я посмотрел на небольшую вазочку с мороженым, из которой Зоя старательно вылизала языком всю сладость. От подобного ребячества мне стало смешно и немного неудобно. В этом вся Зоя. – Ты закончила? Может, немного прогуляемся, пока погода хорошая? Сама знаешь, у нас это большая редкость.

   14 июня; 18:53

   Зоя остановилась у перил, единственной преграды между дорогой и крутым обрывом к морю. Одна из прелестей нашего города – это закат на морской глади. Яркий огненный шарик нависает над горизонтом, окрашивая его в яркие теплые краски. Кажется, будто ты оказался в центре красной палитры. Тебе не хочется никуда спешить или что-то делать. Просто наблюдать за вечной красотой.
   Меня всю жизнь манили теплые тона. Не знаю, связано ли это с южным расположением города, но на протяжении всей жизни я замечал необъяснимую тягу ко всему горячему и яркому.
   Солнце еще не успело налиться той насыщенной краской. Оно только готовилось к своим вечерним обязанностям, но даже сейчас в розовых тонах чувствовалась нежность и вечернее спокойствие. Всё это время Зоя продолжала заворожённо смотреть на горизонт, то и дело поправляя волосы, развевающиеся на ветру. Я встал, облокотившись на перила. Меня мало интересовал закат. Я все думал о Зое. Она сказала, что много общалась с парнями, однако подходящую пару найти так и не смогла. Меня это почти не волновало… Почти… Не сказал бы, что я относился к Зое, как к девушке. Мы так давно знакомы, что я воспринимал ее как младшую сестру. Да и сама Зоя прекрасно это знала. Однако наши отношения все равно были крайне напряженными и часто переходили грани.
   – Кирь, скажи… – вдруг заговорила девушка, отрывая взгляд от неба и переводя взор на меня. – Я хоть немного изменилась за эти годы?
   – Ни капли, – без раздумий ответил я. Когда малышка уезжала, я был уверен, что она сюда либо не вернется совсем, либо вернется состоявшейся взрослой женщиной. А что я вижу? Передо мной все та же малышка, которая любит мороженое и виснет у меня на шее. Не удивлюсь, если она еще попросит покатать себя на спине. Мой ответ явно удовлетворил спутницу, поскольку она тут же широко улыбнулась и наклонила голову, внимательно осматривая мое лицо.
   – А ты изменился. Мне кажется, что раньше ты был пониже, – Зоя привстала на носки и попыталась дотянуться до моей макушки, но рост ей этого не позволил. Я осторожно подхватил девушку за талию и усадил на край перил, продолжая ее придерживать. Не хватало еще, чтобы она сорвалась вниз. Оказавшись со мной на одном уровне, Зоя тут же щелкнула пальцами мне по лбу и замахала ногами. Ее сарафан легкими движениями поднимался слегка вверх при каждом махе ногой. – А если серьезно… Ты действительно изменился. Работа детектива сделала тебя каким-то… Скучным.
   – Скорее серьезным. Ты даже не представляешь, что мне приходится выслушивать каждый день. Такое чувство, что люди готовы просить меня обо всём. Даже если они потеряют пульт от телевизора, то прибегут ко мне. Это порой выматывает. Вот и теряется интерес к работе.
   Зоя погладила меня по голове, как старого уставшего пса. И от этого мне стало спокойнее. Чем дольше мы были вместе, тем больше я жалел, что не позвонил ей раньше. Мне действительно нужен был отдых. И эта девушка могла даровать мне спокойствие и облегченность в самой напряженной ситуации.
   – А тебе поручали дело «Левши»? – Зоя перестала махать ногами и опустила голову вниз. Казалось, что даже ее волосы вдруг стали не такими пушистыми и воздушными. Было видно, что данная тема девушке очень неприятна. Зоя только вернулась домой, а тут вдруг завелся серийный убийца.
   – Нет. На удивление, ко мне никто не приходил. Да и полиция смотрит на преступления как будто сквозь пальцы. Такое чувство, что они все знают, кто этот «Левша» и специально его прикрывают. Хотя мы с бывшей коллегой пытались самостоятельно взяться за расследование этого дела по личным обстоятельствам, – я почувствовал, как маленькие ручки Зои вцепились мне в рубашку. Девушка слегка поддалась вперед, прижимаясь своим хрупким тельцем к моему торсу. Казалось, что она даже начала дрожать. Сейчас передо мной была не жизнерадостная Зоя, которую видели все окружающие. Это была настоящая, трусливая и слабая девочка, которая совсем не готова к самостоятельной жизни.
   – Знаешь, в последнее время я стала замечать намного больше плохих вещей… В том числе и в своих поступках. Я ведь далеко не самый хороший человек. И от этого мне страшно. Я не знаю, чего или кого боюсь, но это чувство меня не покидает…
   Я не совсем понимал слова Зои, но допытывать её сейчас расспросами не собирался. Не так уж и важно, что она имела в виду под «нехороший человек». Я запустил руку ей в волосы, перебирая пальцами между прядями Мягкие и гладкие, как плюш, они с легкостью поддавались моим движениям. Приложив ладонь к голове Зои, я осторожно её погладил, из-за чего девушка отстранилась и посмотрела на меня блестящими от слез глазами.
   – С тобой ничего не случится. Я уверен, что ты проживешь долгую и счастливую жизнь. Смерть от рук убийцы? Что ты… Это не может быть твоей судьбой.
   – Обещаешь? – на полном серьёзе спросила малышка, еще сильнее цепляясь пальцами за мою рубашку, из-за чего я почувствовал кожей ее ноготки.
   – Обещаю.

Запись 2. Лучший выходной

   Здесь вымерли все: чудотворцы, поэты, Погибли в глуши подворотни слепой. Давно позабыли настоящую лиру,
   Что с каждой мелодией наполнялась тоской.

   15 июня; 11:42

   Зоя так сильно расстроилась вчера вечером, что мне не оставалось ничего, кроме как пригласить её домой. Должен сказать, что я совсем отвык от женского присутствия. Отношения с Зоей вообще трудно представить. С ее игривым характером еще нужно уметь справляться, но если дать этой женщине волю, она не то, что затащит тебя в постель, так еще и выжмет все твои соки. Я давно не чувствовал себя старым лимоном.
   Я прикрыл глаза, пытаясь представить хоть что-то хорошее. Однако вместо этого я вспомнил про вчерашнее обещание. Зоя сказала, что боится Левши, и, судя по её реакции, говорила она искренне. Меня же не покидало чувство, что нас всех водят за нос. Ну не могут так просто спустить с рук столько убийств! Работай я до сих пор в полиции, точно что-нибудь бы выяснил. Однако эта карьера для меня впредь закрыта. Я сам так решил, так что не вижу смысла жаловаться. Я открыл глаза и посмотрел на светлое голубое небо. И опять жара. Казалось, что это лето решило буквально испепелить всё человечество. Я лежал на небольшом гамаке позади дома, подложив руки себе под голову. Так хотелось забросить всю работу и остаться здесь навсегда.
   Но мое спокойствие разрушил глухой стук каблучков. Слегка приподнявшись, я заметил, как мимо забора в сторону входа движется молодая особа, держа в руках какой-то небольшой конверт. Я до последних секунд надеялся, что она пройдет мимо, но леди остановилась именно на крыльце нашего дома. Не успела девушка постучать, а я подняться, как из окна раздался голос Елизаветы Павловны.
   – Кирилл Андреевич! К Вам клиентка!
   Меня всегда поражал энтузиазм этой старушки. Порой, я даже задумывался, а не нанять ли ее на работу личным секретарем?
   Я встал на землю, надевая на ноги старые, немного потертые туфли. Сколько лет я уже не обновлял гардероб? Надо будет выделить деньги, взять Зою под руку и прогуляться с ней по магазинам. Она всегда умела покупать вещи. Я же мог потратить все заработанные деньги, но так и не купить ничего дельного.
   Чтобы дойти до входной двери, мне пришлось миновать небольшой зал, рассчитанный для проведения чаепития и приема гостей. И за это время незваная гостья успела достать меня своим стуком в дверь. Видимо, у нее было действительно что-то срочное. Но и этими же действиями, она все больше убивала во мне желание общаться с ней.
   Оказавшись в коридоре, я открыл дверь и теперь более внимательно осмотрел девушку, представшую передо мной: невысокая, с пухлыми ножками и ручками, короткими волосами, заплетенными в два небрежных хвостика практически на затылке. Одежда была не новой, но хорошо отглаженной и чистой. Девушка замялась, не решаясь задать вопрос. Видимо, она ожидала увидеть кого-то другого.
   – Здравствуйте, Вы к кому? – начал я. Если бы я не подал голос, то мы бы так еще долго могли стоять, осматривая друг друга. А мне это ни к чему.
   – З-здравствуйте… Мне нужен Кирилл Андреевич Герцен. Я не уверена, но… Мне сказали, что я могу найти его здесь.
   – Боюсь даже спросить, кто Вам это сказал, – тяжело выдохнув, раздражённым голосом ответил я клиентке, делая шаг в сторону и приглашая ее внутрь. – Это я. У Вас что-то стряслось?
   Мы прошли в кабинет. Всё это время Зинаида, а именно так звали собеседницу, не давала каких-то точных описаний произошедшего. Каждый раз она повторяла, что ей нужна помощь. Сев за стол, я проследил за тем, как Зинаида садится напротив меня. Ее движения были скованные, как будто дамочку заставляли всё делать под дулом пистолета. Я всё гадал, зачем нужен детектив такой девушке. Может, она что-то потеряла? Котенка, например. В последнее время подобных заказов все больше и больше.
   – Кхм… Так что, собственно, случилось? – спросил я, опираясь руками о стол. Если честно, мне сейчас было далеко плевать, что у неё случилось. Эта девица бесцеремонно прерывает мой выходной… Конечно, детективы работают без определенного графика, и клиент может прийти когда захочет, но я уже настроился на отдых, так что что-либо делать мне не хотелось. Тем не менее из вежливости, стоит хотя бы узнать от чего придётся отказываться.
   – Понимаете, у меня пропала сестра, – Зинаида говорила слегка запинаясь. Такое часто бывает, когда клиент сильно волнуется и не знает, с чего именно начать. – Несколько дней назад мы договорились встретиться. Она недавно вернулась из командировки, мы давно не виделись, вот и решили… Она не пришла на встречу. Я решила позвонить, но…
   – Как ее зовут? – пожелал я конкретики, начиная нервно стучать пальцами по столу.
   – Ольга. Ольга Розин, – четко проговорила девушка, поднимая на меня взгляд. Похоже, она посчитала, что меня всё это заинтересовало. – Она работает медсестрой в городской больнице. Сначала, я подумала, что Ольга просто сильно занята на работе или уехала к родителям, но позже я узнала, что никто её уже давно не видел.
   – Это, конечно, очень интересно, но я не смогу Вам помочь. Слишком много дел. Обратитесь в полицию, уверен, у них это получится лучше, – не давая Зинаиде сказать и слова, я встал с места и, взяв ее за плечи, начал выпроваживать. Девушка пыталась всучить мне конверт, что-то говорила про важность, что полиция не поймет. Я уже не слушал этот лепет. Деньги интересовали меня в меньшей степени, а возиться с чем-то серьезным хотелось в самую последнюю очередь. Закрыв за клиенткой дверь, я облокотился спиной об стенку и выдохнул из легких накопившийся воздух.

   15 июня; 15:35

   И вот я стою перед зданием полиции. И зачем я вообще сюда пришел… После ухода Зинаиды я все никак не мог успокоиться. Неужели полиция не занимается поисками пропавших людей? Или их волнуют только трупы под кустами? Сколько я себя не мучил, а ответить не мог. Именно поэтому пришлось договариваться о встрече с бывшей коллегой. Я не любил приходить сюда. Многие полицейские ещё помнили, как я здесь работал. И всех до единого волновало, почему я ушел из полиции. Все эти расспросы порядком надоели, поэтому обычно мы встречались подальше от участка. Но сегодня её завалили работой, и она попросила меня прийти лично.
   Я прошел в здание и направился к нужному кабинету. Моя бывшая коллега ещё несколько лет назад обзавелась личным офисом. И вовсе не за заслуги перед городом. Сколько я её знаю, еще ни один человек не мог терпеть её присутствие дольше получаса. И дело вовсе не во внешности или вечных пустых разговорах.
   Я открыл дверь и прошел внутрь. Передо мной проскочила высокая девушка с длинными каштановыми волосами и в строгих белых очках. Одетая в строгую, узкую и неудобную полицейскую форму, она крайне неуверенно передвигалась, всем своим видом показывая, как одежда сковывала движения.
   Моё появление явно оказалось неожиданным, из-за чего следователь резко обернулась к дверям, подогнула слегка ногу и, сломав каблук, рухнула на пол с большой стопкой бумаг.
   – Ай-яй-яй, – в расстроенной манере тихо прошептала девушка, пытаясь собрать все бумаги вместе. Не знаю, к чему больше относилась ее фраза: к тому, что она ударилась или к тому, что один листок как назло прилип к полу и не хотел отцепляться. Я сделал пару шагов вперед и, подняв злосчастный документ, протянул его своей знакомой, сидевшей на полу.
   – Ты не думала перейти на кеды? Кать, я все понимаю, но, сколько обуви ты ломаешь каждый день?
   Екатерина Григорьевна Жукова. Тридцать один год. Моя бывшая девушка, а теперь очень хороший друг. Наверное… Как и с Зоей, я так и не смог до конца разобраться какие у нас отношения. Думаю, останься я на службе, мы бы стали прекрасными напарниками. Но не больше. В один день мы оба это прекрасно поняли и мирно разошлись. Около месяца мы совсем не общались. Потом мне поступил заказ на возвращение украденной вещицы. Вором оказался мужчина, который умер за несколько недель до этого. Дело уже почти закрыли, однако к нему в дом меня пускать отказывались. Тогда мне на помощь и пришла Катя со всеми нужными документами. Она бездарный полицейский, да и расследовать преступления совсем не умеет. Но вот появиться в нужное время в нужном месте с нужными бумажками – настоящая способность.
   Забрав у меня документ, Катя сняла сломанные туфли и прошла к своему столу, укладывая стопку подальше от края. Я расположился на небольшом кресле у стены, осматривая помещение.
   – Так зачем ты пришел? – так и не ответив на мой вопрос, спросила девушка, садясь на свой стул и поправляя очки.
   – Хотел кое-что узнать. У вас сейчас не проходит дело по пропаже человека? Девушка, Ольга… Ольга Розин, кажется, – вот, что случается, когда я не записываю данные.
   Катя не ответила на мой вопрос, а тут же полезла в компьютер проверять базу. У меня появилось дурное предчувствие. Если бы в полиции расследовали это дело, то все были бы в курсе. Городок все-таки маленький, преступления бывают нечасто, так что это целое событие для полиции. Катя сморщила лоб, поправляя пальцем очки, сползавшие на кончик носа.
   – Кхм… Нет, ничего такого. Были карманные кражи, но больше ничего серьезного, – девушка откинулась на спинку стула, возвращая взгляд на меня. – А тебе что, поручили кого-то найти? – я уже собирался ответить, как заметил, что Катя занята совсем другим делом. Она пристально вчитывалась в документ, перебирая пальцами. Когда же пауза стала затягиваться, полицейская приложила палец к губам и прикусила ноготь. Ей понадобилось какое-то время, чтобы заметить дурную привычку. Тут же отдернув руку, Катя, наконец, вспомнила про мое присутствие. – Так о чем мы?
   Вот про это я и говорил. Катя до ужаса не сосредоточенная. Она способна в одну секунду переключиться на совсем другой предмет и забыть, что происходило минуту назад. Причем забыть начисто. Именно этой невнимательностью девушка и бесила окружающих. Ну, кому понравится повторять одно и тоже по несколько раз? Однако, когда мы только познакомились, мне показалось это… Милым. Мы действительно хорошо проводили время, так что проблем Кати я практически никогда не замечал.
   – О пропаже человека… А, в принципе, неважно, – я закинул руки за голову, сдвигая шляпу на глаза. Дорогая темно-серая шляпа федора с черной лентой, которую я получил в подарок от Кати. Из всего гардероба я тщательнее всего ухаживал именно за этой вещью. Она мне нравилась, да и это был единственный дорогой предмет в моем доме. – Полиция продвинулась в поисках Левши?
   Катя застопорилась, опуская голову, из-за чего несколько прядей волос упали вниз. В отличие от Зои и большинства людей в нашем городе, эта девушка вовсе не боялась серийного убийцы. Катя испытывала к нему отвращение. Несколько лет назад Левша убил ее племянника. Мы вместе пытались возбудить это дело и найти преступника, но нас всё время стопорили и ставили на место. Мол, не лезьте не в своё дело. Интересно, что родители Кати смотрели на всё вполне спокойно и говорили нам оставить это без внимания.
   – Ты уже слышал о новом трупе? Ничего не меняется. Та же картина преступления… Тело находят в собственной кровати с разбитой головой. А полицейские смотрят на всё сквозь пальцы. Они даже не допрашивают родителей погибших, – Катя сделала паузу, кладя свои руки на стол. – Меня тут решили проверить. Сказали, что следующее дело будет на мне.
   Я рефлекторно дернулся. Катя? С делом? Да она дома собственное нижнее бельё не найдет. Посмотрев на девушку, я заметил, что она и сама понимает, во что вляпалась.
   Обычно такие проверки устраивают, если не уверены в способностях полицейского. Будь моя воля, я бы и сам давно уволил Катю. Только вот больше её никуда не примут. Её знаний хватает только на работу с бумагами. Возможно, окончи она другой университет, то смогла бы найти что-то более подходящее и спокойное. Но зачем-то Катя пошла учиться на следователя. И теперь могла работать только в той сфере, с которой, честно говоря, не справлялась.
   – Ну, учитывая, что в городе сейчас довольно спокойно, не думаю, что тебе попадется что-то сложное. А уж с простой кражей ты должна справиться, – интересно, кого я сейчас успокаивал: ее или себя?
   – Кирилл, ты никогда не умел врать. Сам ведь знаешь, что я ничего не добьюсь, если буду вести дело. Я просто хотела попросить тебя… Ты ведь сейчас свободен? Ты мог бы мне помочь? Когда я получу дело, могу я рассчитывать на твою помощь?
   Отдых отменяется. Я с самого начала подозревал, к чему ведет Катя, но мне так хотелось верить, что её совесть и скромность просто не позволят попросить у меня помощи. Я набрал побольше воздуха через нос, тем самым успокаивая себя. Еще со времен школы я не отличался терпимостью и, если что-то меня сильно не устраивало, мог сорваться на крик или начать драку. Впрочем, сейчас мне приходилось это контролировать, так что подобных инцидентов становилось всё меньше.
   – Конечно, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. И во что я вляпался…

   15 июня; 19:28

   Можно сказать, что день пошел коту под хвост. Дома меня уже ждала Зоя, так что отдохнуть точно не получится. Наверное поэтому я уже час сидел в парке, наслаждаясь долгожданной тишиной и спокойствием. Не о таком выходном я мечтал.
   Периодически я все еще вспоминал о клиентке, которая приходила утром. Если полиция не знает о пропаже человека, то, выходит, Зинаида сразу пошла ко мне? Это объяснило бы её поведение, но в чем смысл? Полиция работает бесплатно, да и ничуть не хуже… Если, конечно, не попадется такой человек, как Катя.
   Моё внимание привлек слабый шуршащий звук. Кто-то отчаянно возился с упаковкой от сухариков или чипсов. Приподняв голову, я осмотрелся по сторонам. Через одну скамейку от меня сидела молодая особа. На ней было некое подобие плаща, прикрывающего большую часть тела. Все, что я смог разглядеть – это лишь сапожки на небольшом каблучке.
   У незнакомки были длинные бордово-бархатные волосы, заплетённые в пышный конский хвост на макушке. Легкий ветерок слегка колыхал пряди, а когда на них попадал солнечный свет, казалось, что каждый маленький волосок начинал гореть. Обворожительное зрелище полыхания цвета заставляло еще пристальнее всматриваться в прическу.
   Через какое-то время я заметил, что девушка сжимает коленями маленькую пачку сухариков и пытается ее открыть при помощи одной руки. Я инстинктивно посмотрел на свою левую руку и попытался представить себя в подобном положении… Да я бы скорее зубами порвал пачку, чем так мучился.
   Поднявшись со своего места и приблизившись к неизвестной мне даме, я взял упаковку и потянул пальцы в стороны. Раздался привычный хлопок, и из пачки донесся запах сухариков. Вернув упаковку хозяйке, я наконец взглянул на ее лицо. Девушка сидела в изумлении. Похоже, она решила, что я собирался забрать пачку себе, а теперь не знала, благодарить меня или гнать прочь.
   – Пожалуйста, – процедил я, не дожидаясь благодарностей. В этот момент я заметил под плащом незнакомки ее правую руку. Она была полностью загипсована. Теперь ясно из-за чего возникли проблемы с упаковкой.
   Девушка ничего не ответила и лишь опустила взгляд на пачку. Достав оттуда один сухарик, она приложила его к губам и начала слегка посасывать, пока тот совсем не стал мокрым. Подобное действие она повторила и со следующим. А я лишь стоял на месте, наблюдая за тем, как девушка причудливо ест. И вроде бы мне уже давно надо было идти, но я продолжал стоять и смотреть. Мы ничего не говорили, да и, похоже, девица старалась меня игнорировать.
   Меня отвлек звонок от Зои. Малышка уже начала волноваться. Да и Елизавета Павловна не давала ей дома спокойствия, мучая расспросами.
   Первоначально я думал, что моя голова будет забита проблемами, вроде ночевок Зои или помощи Кате. Но все, о чем я думал весь вечер, – это незнакомка из парка. А точнее, меня мучил лишь один вопрос: зачем так есть сухарики?

Запись 3. Оранжевые ягоды

   Так, кто здесь живёт до сих пор, говорите!
   Кого я здесь встретить могу?
   Кого опасаться мне стоит в рассвете?
   С кем не вступать в непроглядную мглу?

   16 июня; 7:56

   Руки Зои придерживали мои запястья, лишая их любой свободы действия. Вчера вечером девушка довольно быстро заснула, поэтому решила отыграться с утра пораньше. Я всегда знал, что Зоя была ранней пташкой, и воспринимал это как должное. Но после вчерашнего «выходного» моё тело не было способно даже реагировать на ласки малышки. Именно поэтому я пытался несколько раз отстраниться и лечь дальше спать, однако все мои попытки закончились тем, что меня полностью лишили рук. Ну, а точнее, попросту обездвижили.
   – Ты какой-то вялый… – проговорила маньячка, восстанавливая дыхание. Ее остренький подбородок лег мне на грудь, из-за чего на коже появилось неприятное ощущение, как будто её сильно зажали. Мне приходилось наклонять голову вперед, чтобы увидеть Зою.
   – Зато ты, я смотрю, довольно активная для восьми утра, – я пытался говорить медленнее, чтобы девушка постепенно успокаивалась. Может, это остудило бы её желание, и я бы завалился дальше спать. Но нет. На мои слова она лишь тихо засмеялась и слегка наклонила голову на бок, укладываясь на меня сверху. На удивление, Зоя сегодня сильно застопорилась на прелюдиях. То ли ей это начало нравиться, то ли она хотела меня подольше помучить.
   Нас обоих прервал резкий телефонный звонок. Зоя неожиданно дернулась, отпустив при этом мои руки. Наконец-то свобода. Я уже было потянулся к мобильнику, как вдруг малышка перехватила у меня телефон и посмотрела на имя абонента.
   – Катя? Эта та девушка, с которой ты встречался? – Зоя стала быстро переводить взгляд на меня и на экран телефона. Отобрав звонящее устройство, я проигнорировал вопрос, отвечая на звонок.
   – Да, Кать, что-то случилось? – подсознательно, я догадывался, что произошло что-то плохое. Катя никогда бы не позвонила просто поболтать, тем более в такое время.
   – А? Кирилл… Извини, что беспокою в такую рань, – видимо, по моему голосу она решила, что разбудила меня. Что ж, это лучше, чем объяснять всю ситуацию напрямую. – Мне нужна твоя помощь.
   – Я сейчас немного… занят… – я посмотрел на Зою, которая обиженно пилила меня взглядом, надувая маленькие пухлые губки. С ее азиатскими чертами лица это выглядело еще более мило и по-детски, чем у обычных девушек. – Это срочно и очень важно. Прошу.
   Я ткнул Зое в нос, отползая в сторону. Быстро бросив в телефон: «Хорошо, скинешь адрес смс», я тут же повесил трубку, чтобы Катя больше не подслушивала наши разговоры. Учитывая, насколько она невнимательная девушка, не удивительно, если она ничего не заподозрила.
   Получив смс, я поспешно начал его открывать, попутно натягивая брюки. Зоя же, пристроившись позади меня, гладила мои плечи, слегка нажимая на них ноготками.
   – И куда ты собрался? Мы ведь не закончили, – обидчивым голосом проговорила Зоя, забирая у меня телефон и смотря на адрес. – Парк в центре? Ты ведь там вчера был? Зачем тебе туда?
   – Не слишком ли много вопросов? – я усмехнулся, отстраняя от себя Зою. Застегнув брюки, я отобрал телефон назад и принялся искать рубашку. – Я не знаю. Я обещал помочь, так что у меня теперь нет выбора. Придется ехать. Не думаю, что там что-то серьезное. Скоро должен вернуться. Если что, номер мой у тебя есть.
   Зоя еще долго сверлила меня обидчивым взглядом, но, поняв, что это не поможет, она легла на одеяло, раскинув руки в стороны. В такие моменты я даже представить не мог, о чем думает эта девушка. Весь ее вид давал понять, что ее что-то беспокоит, но, сколько я ни пытался расспрашивать, она оставалась непреклонной.

   16 июня; 08:34

   Еще при приближении к парку я заметил несколько патрульных машин. Похоже, Катя не врала, когда говорила, что дело серьезное. Прохожих было не так много из-за раннего времени, поэтому встречал я только полицейских, большинство из которых знал лично. Поэтому проблем с проникновением на место преступления у меня не возникло. Я медленно шел в сторону центра парка, пытаясь найти Катю или что-нибудь подозрительное. Но совсем ничего. Сегодняшний парк отличался от вчерашнего только прохладным утренним туманом и отсутствием незнакомки.
   Когда я приблизился практически к главной площади, ко мне выбежала Катя. На сменных кроссовках. Похоже, сегодняшнюю пару туфель она уже успела сломать. Вид девушки был испуганный и растерянный. Даже для нее это весьма необычно. Конечно, Катя была довольно сентиментальной, но если что-то касалось работы, она чаще всего, умела брать себя в руки. Сейчас же я видел полностью потерянного человека. Приблизившись ко мне, Катя схватилась за мои руки, как бы проверяя, что я настоящий и живой.
   – Как я рада, что ты пришел. Я бы сама тут точно не справилась. Руководство назначило меня на это дело, но…
   – А зачем выделять столько людей? – прервал я Катю, осматривая сотрудников вокруг. – Вы что, шайку карманных бандитов поймали? – отшутился я, но девушке, видимо, было далеко не до смеха. Отпустив одну мою руку, она повела меня вперед, не проронив ни слова.
   Центр парка представлял собой большой круг, в середине которого рос огромный старый дуб. Даже в моих детских воспоминаниях это дерево было непоколебимым гигантом с широкими когтистыми ветвями. Мы с Зоей часто тут играли, а, повзрослев, любили гулять рядом и любоваться величавым деревом. Только вот сегодня его красота была не так заметна. Когда мы приблизились на достаточное расстояние, Катя окончательно отпустила меня, отводя взгляд в сторону.
   К стволу дуба при помощи цепей была привязана девушка. Ее руки были расставлены в стороны, а ноги сложены вместе и направлены вниз. Жертва была полуобнажена: из одежды на ней остался только когда-то белоснежный шелковый халат, который все время пытался улететь от хозяйки. Нижняя часть тела, вплоть до бедер, была сожжена до такой степени, что плоть периодически спадала на землю в качестве пепла. Также слабые ожоги имели ладони. Помимо этого, с шеи жертвы стекала кровь, что тут же попадала на халат. Голова отсутствовала. Судя по тому, что рана еще не затянулась, ее отрезали не так давно.
   И ягоды. Огромное количество ярко-оранжевых крупных ягод в твердой кожуре. Они были разбросаны по земле, а также пришиты к одежде и коже трупа.
   Неудивительно, что полиция всем составом бросилась сюда, а Катя тут же позвонила мне. Извращенное убийство с подобными украшениями… Такого в нашем городе не было еще… Да я сколько тут живу, ни разу такого не встречал! Перешагнув через ограждающую ленту, я приблизился к телу. От него пахло разложениями. Не сильно. То ли дело в утренней свежести, то ли в недавней кончине девушки. Отсутствие головы сильно затормозит определение личности пострадавшей.
   Я осторожно коснулся ногой одной ягоды на земле. Немного тяжелая для обычных плодов, сравнимая с чем-то вроде персика, только намного тверже. До этого мне никогда не приходилось встречаться с такими продуктами, поэтому я не мог точно сказать, что это такое.
   – Как давно вы ее нашли? – спросил я Катю, внимательно наблюдавшую за мной, но не решающуюся подойти ближе.
   – Около часа назад нам поступил звонок. Мужчина выгуливал собаку и случайно наткнулся. Нас сразу и направили проверить. Сначала подумали, что он всё просто выдумал. Никто не ожидал, что тут будет… такое… И кто способен так издеваться над девушкой? – Катя выделила последнее слово и инстинктивно обхватила себя руками.
   Опустив рукава рубашки, я спрятал руки под тканью и слегка повернул руки жертвы. Чуть ниже цепей виднелись синяки. Девушку не единожды связывали. Также на теле было много незначительных ран и царапин. Похоже, прежде чем прикончить жертву, убийца долгое время издевался над ней.
   – Свидетелей, я так понимаю, нет? – я осмотрел рану на шее. Аккуратная, без лишних повреждений. Похоже, убийце раньше приходилось возиться с плотью. Он довольно быстро справился с задачей, оставив мало следов.
   – Никого. Мужчина утверждает, что в парке никого не было. О, и он говорит, что гарью совсем не пахло. Я подумала, что эта информация пригодится.
   Тело девушки сожгли недавно, но отсутствие запаха говорит, что огня на месте преступления не было. Не исключено, что ее подожгли еще при жизни. Однако, более точно это расскажет судмедэксперт.
   Я уже собирался уходить обратно к Кате, как услышал слабый шуршащий звук. Халат слабо терся о небольшую бумажку. Расстегнув пуговицы, что, кстати, получилось не сразу, ведь в качество перчаток мне приходилось использовать рукав своей рубашки, я увидел небольшую записку, вбитую при помощи гвоздя в грудь девушки. Слегка наклонив голову, я попытался разобрать написанное. Кровь уже намочила бумагу, из-за чего некоторые слова подтерлись.
   – «И пусть упокоятся души, отравленные твоей жадностью», – прочитал я так, чтобы Катя меня услышала. Записка была напечатана, видимо, убийца не хотел выдавать свой почерк.
   – Это… Что это? – нахмурилась Катя, пока я возвращался к ней, закатывая рукав обратно к локтю.
   – Без понятия. Никогда ничего подобного не слышал, но это вполне может быть мотивом. Для убийцы было важно, чтобы бумажка осталась с телом. Иначе он бы ее просто привязал к руке или приклеил на скотч. Можно сказать, что наш убийца довольно аккуратен, а также неплохо справляется с плотью. Может быть, он хирург? От тела пахнет медикаментами… Голову не нашли?
   – Нет. Осмотрели весь парк, но ничего. Сегодня тело отправят судмедэксперту, завтра, возможно, будет что-то известно… – Катя вновь бросила взгляд на тело и заговорила чуть тише, – как ты думаешь, кто это сделал?
   В голову лез только один серийный убийца – Левша. Хотя, вероятнее всего, это был не он, так как Левша разбивает головы, но не забирает их с собой. И, учитывая, как государство оберегает этого преступника, навряд ли оно позволило бы полиции бросить сюда практически все силы. Тем не менее, не удивительно, что мы с Катей, а я уверен, что и она тоже, в первую очередь подумали о Левше. Когда в стаде пропадает овца, пастух первым делом думает на волка, а потом уже разбирается в деле основательно.
   – Не знаю. Пока что делать выводы рано. Для начала хорошо бы установить личность жертвы, – хотя я уже догадывался, кто перед нами. – Ты ведь завтра поедешь к судмедэксперту? Позвонишь мне, я тоже хочу послушать, что он скажет.
   – Спасибо… – Катя слегка кивнула в знак благодарности. Ей ведь действительно не повезло, что она попала на это дело. Будь это кража или простое убийство в подворотне – найти улики и убийцу было бы намного проще. Обычно люди не думают о вещах вокруг и оставляют множество следов. Здесь же убийца работал крайне аккуратно. Цепь буквально блестит от чистоты, а тонкая ткань халата вперемешку с кровью навряд ли сохранила какие-либо следы. Похоже, убийца потратил немало сил, чтобы донести свое творение во всей его красе. – Вот, если ты захочешь что-то узнать… Я думаю, тебе это пригодится, – Катя протянула мне небольшую коробку и тонкую стопочку документов. Среди них было разрешение на посещение места преступления, общение с судмедэкспертом, допрос подозреваемых и прочие бумаги, которые развязывали мне руки. Также там было разрешение на хранение оружия. А вместе с ним в коробочке прятался и сам пистолет Лебедева. Немного потертый и спрятанный под тонкую голубую ткань.
   – Хорошо. Если что-нибудь узнаешь – позвони мне.

   16 июня; 17:44

   – Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Зоя, внимательно наблюдая за мной с кровати. Постель была аккуратно заправлена, а сама девушка сидела на самом краю, рассматривая какой-то журнал.
   После моего возвращения домой я толком не проронил ни слова. Перед глазами все еще стояла страшная картина преступления: обожженное изуродованное тело, цепи и ягоды. Зачем убийца сжег половину тела? Хотел спрятать отпечатки? Тогда почему не прижег только пальцы… Или может там были родимые пятна, которые позволили бы определить личность жертвы… И еще эта записка… «И пусть упокоятся души, отравленные твоей жадностью». Звучит скорее как пожелание, а не проклятие, но зачем убийце что-то желать человеку, которого он убил?
   – Киря! – крикнула Зоя, пытаясь привлечь мое внимание. Я поднял голову. Девушка стояла передо мной, уперевшись руками в талию. – Ты меня совсем не слушаешь!
   – Прости. Голова немного другим забита, – я выпрямился и перевел взгляд на потолок.
   – Расскажешь, что произошло в парке? – Зоя села на край стола, кладя руки себе на колени и приобретая тем самым утонченный и изящный вид. Я призадумался: а стоит ли малышке знать об убийстве? Она и так испугана по поводу Левши, а если окажется, что в городе завелся еще один убийца…
   – Ничего серьезного, не бери в голову… Лучше… Ты можешь мне рассказать про Левшу? Откуда ты про него узнала? По телевизору услышала?
   – Нет, – Зоя вновь приуныла, опуская голову вниз. – Вовсе нет. В городе много болтают по его поводу. Кто-то рассказывает о том, как с ним связаться, кто-то говорит, что он служит дьяволу… В общем, много болтают. Это уже становится похоже на городскую легенду. Но… Кажется, даже отец немного взволнован.
   – С ним можно связаться? – внезапно для себя я подскочил со стула. Зоя явно не ожидала подобной реакции, из-за чего на время застыла в шоковом состоянии. Когда же подруга осознала, насколько это для меня важно, она слегка нахмурилась, вспоминая детали.
   – Да… Что-то такое говорили. Вроде бы, Левша работает по принципу «жертва за жертву». Единственное, есть два правила: ты не должен писать имя самого Левши и обязан заплатить. Платой является исполнение его желания, но при этом Левша никогда не говорит, чего он хочет. А все, кто не могут заплатить, умирают, как и их «заказы». Всё, что я знаю – это то, что ты должен послать ему особый сигнал по телефону, – Зоя показала пальцем на мой мобильник, который все это время лежал в стороне. – Я не знаю, как это происходит, но, вроде бы, если ты отправишь определенный код, то Левша тебе ответит.
   Я медленно сел обратно на стул, соображая, как это всё работает. Прям бэт-сигнал, только по сотовому. Я взял мобильник в руки, осматривая это древнее приспособление. Катя несколько раз предлагала мне сменить модель, но я отказывался. Меньше переживать буду, если потеряю рухлядь, а не современный гаджет.
   – И что же это за код? – спросил я, переводя взгляд на Зою.
   – Ну… Кажется… Погоди, – девушка недовольно надула губы, наклоняясь в мою сторону. – Ты что задумал? Неужто решил с ним связаться? Жить надоело, балбес?
   – Ну что ты. Конечно же нет. Хочу собрать побольше данных для полиции. Ты ведь его боишься? Ну так и помоги нашей Великой охране порядка с поимкой наёмника, – я демонстративно махнул руками, показывая всю важность этой информации. Конечно, я врал. В мою голову пришла дурацкая идея связаться с Левшой и попробовать заказать нашего убийцу из парка. В любом случае, что я теряю. Безусловно, это может закончиться тем, что следующим в парке на цепях найдут меня, но дело ведь того стоит.
   – Ладно… – Зоя дотянулась до небольшой бумажки с ручкой и написала на ней шестизначный код, – вот. Одна девушка говорила, что ее брат пользовался услугами Левши. Когда она осматривала место смерти, то нашла этот код с какими-то пометками. У отца я нашла такую же бумажку, но не думаю, что он имеет к этому отношение. В любом случае, это может быть вранье, так что не советую рассчитывать на достоверность информации. И, Киря… Я надеюсь, ты не собираешься делать глупостей?
   Я слегка улыбнулся, отрицательно мотая головой и пряча бумажку в карман. И как я вообще во все это влез?

   17 июня; 02:17

   Зоя мирно посапывала, завернувшись в одеяло как в кокон. Теплолюбивое существо, что уж тут поделать. Раньше, когда частенько страдал от бессонницы, я нередко наблюдал за ней, пока она спала. Девушка любила закутываться в одеяло и обнимать подушки, пряча в них носик. Эта привычка появилась у нее из-за того, что ей долгое время приходилось заботиться о себе самостоятельно. И подобным образом она создавала для себя ночную оборону.
   Я поднялся с кровати, включил настольную лампу и сел за стол. В комнате было довольно прохладно. Поежившись, я старался сосредоточиться на светящемся экране телефона и коде, который уже набрал. Даже если Левша не имеет никакого отношения к сегодняшнему трупу, у меня слишком много к нему вопросов. И упускать такую возможность я просто не могу. Остается только нажать на зеленую кнопочку и сигнал уйдет. Куда? Да пёс его знает. Может быть, даже в небытие. Какова вероятность, что этот код действительно дойдет до наёмного убийцы?
   Я вздохнул, опуская голову вниз. Какой-никакой, а шанс есть. Значит, я должен быть готов к знакомству с нашим дорогим Левшой. Раз это наёмник, то он точно захочет узнать имя жертвы. Но не могу же я сказать: «Я подозреваю тебя в убийстве, но у меня нет никаких зацепок, поэтому просто убейся». Боюсь, такого чувства юмора он не оценит. Рисковать знакомыми я не мог. Даже, если все это выдумки, совесть потом не позволит мне жить спокойно, если я напишу дорогого мне человека. Однако, также я не решался написать свое собственное имя. Все-таки рассказы Зои, да и новости по телевизору произвели на меня неизгладимое впечатление. А я в свои тридцать три года слишком дорожил жизнью.
   Мне вновь вспомнился сегодняшний труп и записка на его груди. Как обозначить имя убийцы, если мы даже не можем предположить, кто это сделал? Я перевернул бумажку с кодом и на обратной стороне написал слово «Молящий». Учитывая, что преступник все-таки молился за чьи-то души, я посчитал, что это слово как нельзя лучше опишет нашего убийцу.
   Я вновь посмотрел на экран телефона и нерешительно нажал на кнопку. Загрузка… Ваш запрос отправлен. Надо же, действительно куда-то ушло. Выключив телефон, я отложил его подальше, как будто оттуда могло что-то вылезти и меня сожрать. Переведя взгляд на часы, я попытался разглядеть время, но от усталости мелкие детали просто расплывались в глазах. Тик-так… Тик-так… Интересно, а если Левша убивает по ночам, то днем он спит? Как дикое животное? Тик-так… Тик-так… Я почувствовал, как голова стала тяжелой и наклонилась слегка вперед.

   17 июня; ~05:ХХ

   Я заснул? Шея и спина ужасно ныли. Все-таки спать в сидячем положении не так уж и удобно. Выпрямившись, я потянулся и попытался рассмотреть стрелки на часах, но у меня ничего не вышло. В темноте трудно было различить собственные руки, что уж там говорить о другом.
   И тут меня озарило. Я ведь не выключал лампу. Поводив рукой по столу, я попытался найти выключатель, но тот как сквозь землю провалился. Подняв руки в воздух, я направил их в сторону самой лампы. Пусто. Легкая паника окутала меня. Неприятно оказываться в растерянном состояние после сна, да еще и без света. Попытавшись встать, я почувствовал, как что-то сильно надавило мне на плечо. Повернув голову, я попытался различить хоть какие-то детали. Но тщетно. Мое плечо крепко сжимала чья-то рука, тем самым давая понять, что мне лучше сидеть на месте.
   – Ты отправил сообщение? – глухой металлический голос раздался из-за спины откуда-то сверху. Сначала я подумал, что незнакомец слегка хрипит, но после понял причину такой глухоты: скорее всего на его лице надета маска, которая и приглушает звук. В любом случае поднять голову и посмотреть я так и не осмелился.
   – А ты, выходит, на него ответил? – усмехнулся я, пытаясь хоть немного развеять жуткую атмосферу. Однако ему мой юмор явно не понравился. Опустив мое плечо, незнакомец забрал со стола записку, где Зоя записала код, а я имя жертвы.
   – Советую поменьше шутить… – для серийного убийцы, речь преступника была несколько неуверенной, с большими паузами, как будто его навыки социализации находились где-то на уровне подростка. Или он просто не умел хорошо запугивать. – Я надеюсь, что ты знаешь, какова плата за мою работу? – только сейчас я заметил, что мы оба говорим полушепотом. И тут я вспомнил про Зою. Надеюсь, своим поступком не навлек на нее еще больше неприятностей.
   Мысль настолько сильно меня отвлекла, что я даже не заметил, как незнакомец исчез из комнаты. Подорвавшись с места, я подбежал к еще не закрывшейся двери и выглянул в коридор. Моему взору открылось распахнутое окно на первом этаже. Неужели Елизавета Павловна не знает, что окна нужно закрывать на ночь?!
   По крайней мере, теперь я был уверен в двух вещах: Левша точно обо мне знает и мне придется с ним расплачиваться.

Запись 4. За занавесом
тьмы

   – Я видела девушку в платье красивом, —
   Отвечает мне кто-то в толпе.
   – Да только погибла она на рассвете,
   Поддавшись разрухе и вспыхнув в огне.

   Должен признать, долгое время я думал, что события прошлой ночи мне просто причудились. Несколько раз за ночь я просыпался в своей кровати и осматривал комнату. Ничего не изменилось. Лампа на месте, часы противно тикают, а окно закрыто. Со спокойной душой и чувством, что все это было лишь сном, я засыпал обратно, пытаясь отвоевать у Зои хоть немного одеяла.

   17 июня; 11:19

   – Кирилл Андреевич, к Вам клиентка, – голос Елизаветы Павловны звучал громко, из-за чего я невольно поежился и, натянув на себя всё одеяло, попытался спрятаться. Прямо как в детстве, когда ты из простыней делаешь своё маленькое убежище. Жалко только, что во взрослой жизни оно мало от кого спасёт. Тем более от такой старушки. – Кирилл Андреевич! Сколько мне ещё Вас будить?!
   – Какая еще клиентка? – промямлил я, не открывая глаза и поворачивая голову на другую сторону. – Скажите, что я занят. У меня выходной. Я заболел. Я умер, – я уткнулся лицом в подушку, пытаясь таким образом заглушить голос женщины. Меньше всего мне сейчас хотелось разговаривать с надоедливыми клиентками. Но Елизавету Павловну это мало волновало. Ей ведь по утрам не спится, а новости послушать хочется.
   – Она сказала, что это важно. Прошу Вас, поднимайтесь. Она ждет Вас внизу.
   – Хорошо. Иду, – ответил я, после чего старушка удалилась. Я почувствовал, что кровать прогнулась сбоку от меня. Замерев, я слегка повернул лицо в сторону, чтобы увидеть, не подвели ли меня мои ощущения. Зоя не пыталась ко мне приставать или что-то вроде этого. Она медленно пыталась натянуть на меня штаны, но получалось у нее это с трудом.
   – Ну и что ты делаешь? Сама же спать хочешь, чего меня-то гонишь? – слегка раздраженно спросил я, ожидая, когда же она уже перестанет.
   – Тебе же сказали… что это важно. А вдруг, – девушка зажмурилась, зевая, – что-то серьезное? – не в силах больше сидеть, Зоя прилегла рядом, пытаясь отнять у меня подушку. – Ты ведь Великий детектив… Должен помогать людям в любое время дня и ночи…
   – По-моему, ты путаешь меня с полицией, – окончательно проснувшись, я обреченно сел и продолжил одеваться. Девушка, довольная тем, что прогнала меня, легла на мое место, забрав себе всё одеяло и обе подушки. Везет же человеку… Зоя никогда в жизни не работала, а все её счета оплачивал отец. Семья Никлиновых всегда славилась своими химиками в роду. Отец Зои владеет одной из богатейших фабрик в округе по разработке лекарств. Доход с такого производства велик, так что маленькая принцесса вполне может позволить себе праздную жизнь.
   Одевшись и приведя себя в порядок, я поспешил спуститься вниз. Мне хотелось поскорее закончить с этим незваным клиентом и вернуться обратно в кровать. Я надеялся как следует отдохнуть, ведь вечером мы с Катей должны посетить судмедэксперта. Никогда не видел, чтобы они работали настолько быстро, но девушка уверила меня, что всё будет готово, так как работать будет её хороший знакомый.
   Я вновь вспомнил картину преступления. Чтобы подвесить мертвое тело на дерево, нужно потратить много времени. Но при этом убийцу никто не заметил. Выглядело, как будто всё планировалось заранее, и каждая деталь продумывалась до мелочей.
   Я прошел в зал. Елизавета Павловна возилась с чайником. Увидев меня, она поспешно удалилась из комнаты. У окна стояла спортивная девушка с широкими плечами. Она смотрела на задний двор, где до сих пор висел неубранный мною гамак. На незнакомке были потертые джинсы темного цвета и свободная белая рубашка. Узнать представшую дамочку было не трудно. Её пламенные красные волосы до сих пор поражали меня своей нереалистичностью. Когда же клиентка повернулась ко мне лицом, я лишь убедился в том, что эта та любительница сухариков из парка.
   Рубашка была расстёгнута, а под ней виднелся серый топик. Загипсованная правая рука была прижата к животу.
   – Вы хотели меня видеть? – спросил я. Не ответив, клиентка подошла к двери, выглянула за неё и проверила, удалилась ли Елизавета Павловна на кухню. Старушки не было. В это время по радио передают последние события и планы на ближайшие дни. Женщина никогда не пропускала эту передачу. Закрыв плотно дверь, незнакомка вновь повернулась ко мне. Делая небольшие шаги, она приблизилась вплотную, заставив меня отступить к ближайшему стулу и сесть на него.
   – Вы Кирилл Андреевич Герцен? – негромко, но четко произнесла девушка.
   – Кхм, да. Что Вам нужно? – я слегка насупился. В какой-то момент мне показалось, что я уже слышал этот голос. Только вот в парке собеседница не проронила ни слова…
   – Да, я хотела получить ответ на один простой вопрос, – клиентка засунула руку в карман джинс и достала оттуда что-то небольшого размера. Сжав предмет в кулаке, она закрыла глаза, спокойно выдохнула воздух и со всей силой ударила рукой по столу. – Какого черта?!
   Я замер, не зная, как правильно реагировать на произошедшую ситуацию. Незнакомка злилась по-настоящему. Ее лицо порозовело, а в янтарных глазах засверкали огоньки раздражения. По её сердитому и напряженному взгляду казалось, что она была готова прибить меня прямо на этом стуле.
   – Что, простите? – наконец спросил я, когда девушка начала выпрямляться, а её лицо принимать более естественный оттенок.
   – Я спрашиваю, что это? – она убрала руку со стола, и я увидел предмет, скрывавшийся под её ладонью. Кончики моих пальцев поледенели, а дыхание стало более прерывистым. Это была она. Немного помятая и уже потертая, но она. Та самая бумажка, которую я оставил вчера на столе. Код, накаляканный Зоей, мой почерк, моя ручка. На конце в слове «Молящий» у «й» был слегка виден завиток, который я обычно рисую на конце слов. Я нерешительно сглотнул и поднял глаза на незваного гостя. Она окончательно успокоилась, но всё еще презрительно на меня глядела сверху вниз.
   – Можно… – начал я, пытаясь сохранить любезную форму, однако тут же оставил эту идею. – Откуда она у тебя? – девушка лишь недовольно фыркнула на мои слова, морща кончик кнопочного носа и переводя взгляд в сторону окна.
   – Вот как значит. Пытаешься помогать людям, а тебе потом такое высказывают…
   Меня стало колотить от этих слов. Даже если девушка не та, за кого себя выдает, шутить на эту тему я не был намерен. Слишком уж много преступлений на плечах Левши. Я вскочил с места.
   – Помогаешь?! Что ты несешь! Не напомнишь, кто тут у нас серийный убийца?! – я кричал, будто уже точно знал, что это она. Да, речь незнакомки можно было бы считать неким «чистосердечным признанием», но ведь это не настоящие улики. Я даже не был уверен в том, что случившееся ночью – реальность. Ведь это все могла подстроить Зоя. Она любит шутить над людьми.
   – Хватит! – рявкнула девушка не своим голосом, из-за чего я рефлекторно остолбенел от неожиданности и послушно сел на место. Эффект неожиданности и грубости. Он звучал неуверенно, дамочка даже слегка замешкалась, но эффект прием всё же возымел. Клиентка прокашлялась. Похоже, приказ сильно ударил по ее связкам. – Вопросы пока что задаю я. Повторяю, что за чертовщину ты здесь написал? – она выхватила у меня бумажку, как будто хотела еще раз удостовериться, что не ошиблась. – «Молящий»? Если ты хотел написать про меня, то использовал бы «Левша»! Однако, для тебя же лучше, если это не так.
   «Про меня», «Левша». Мой мозг начинал плавиться. Говорить таким открытым текстом… И что она за убийца такая?! Всё это больше похоже на бредни сумасшедшего или розыгрыш. Я попытался успокоиться, осмыслить происходящее. Что бы сделал на моем месте нормальный человек? Позвонил в полицию? И что тогда? Если сюда приедет полиция, то возникнет два возможных варианта развития событий: первое – эта девушка действительно Левша, и ее не задерживают, так как она, вероятнее всего, государственный преступник под защитой. Иначе объяснить я все это не могу. Второе – девушка сумасшедшая, ее отвозят в психическую больницу, а меня всю оставшуюся жизнь достают её родные, за то, что я так поступил с их дочерью. В любом случае, я не в лучшем положении… И нужно мне было вообще писать эту записку?!
   – Допустим, что ты та, за кого себя выдаешь. Что скажешь о вчерашнем убийстве? – я тяжело вздохнул, потирая глаза. Пусть думает, что я пошел у неё на поводу и согласился с тем, что она – Левша. Хотелось поскорее выслушать эту сумасшедшую и отправить ее восвояси.
   – Труп? – самозванка призадумалась, приложив несколько пальцев к подбородку. – Слышала, но не видела лично. А что, собственно, не так с этим трупом?
   – Ну, во-первых, ты, а точнее, Левша – первый подозреваемый, – я поднялся со стула и прошел к подносу с чаем, оставленному Елизаветой Павловной. – Во-вторых, не думаю, что полиция сможет найти убийцу в ближайшие сроки. Да и Левша не особо вяжется с этим телом. Принцип работы далеко не… – я посмотрел на девушку, которая недоверительно сверлила меня взглядом, – не твой…
   Гостья подошла к окну, вновь устремляя взгляд на улицу. Интересно, о чем она думает? Неужели действительно решила искать убийцу? Навряд ли она так просто перестанет верить в то, кем является. Но и возиться с чокнутыми я не хотел.
   – И как ты предлагаешь мне искать убийцу? – проговорила девушка, повернувшись ко мне. От ее слов я чуть не поперхнулся чаем. – Ты чего улыбаешься?!
   – Ничего-ничего, – я постарался сдержать смех, делая глоток теплого сладкого чая и облокачиваясь о тумбу позади себя. – Мне интересно, неужели ты думала, что я поверю тебе? – я вновь сдержал смех, чтобы не подавиться напитком. – Мне кажется, что актриса из тебя никудышная.
   Девушка покраснела. Казалось, что её лицо вот-вот взорвется, как перезревший гранат. Подойдя к стулу, она сняла свою рубашку, обнажив плечо. Гипс держался не только небольшой перевязкой на шее, но и множеством узких ремешков на плече и предплечье. И когда сумасшедшая начала их отстёгивать, я, наконец, понял, что меня так смущало.
   Ее рука совершенно не реагировала на движения. В смысле, вообще не шевелилась! Даже сломанная рука как-то двигается или сжимается, когда человек меняет позу или обо что-то облокачивается. Здесь же нижняя часть руки была практически полностью обездвижена. И вскоре я узнал почему.
   Расстегнув последний ремешок, девушка с легкостью сняла гипс вместе с рукой. Муляж. Рука в гипсе была ненастоящей, поэтому и оставалась все это время неподвижной. Что же касается самой девушки… Чуть выше локтя ее настоящий плечевой сустав был аккуратно перемотан бинтами. Отсутствие руки безусловно объяснило бы прозвище преступника. Я уже начал сомневаться в сумасшествии девицы, но и просто так поверить не мог.
   Передо мной стоял уверенный в себе и своих словах однорукий человек. Видимо, моё недоверие читалось на лице, поэтому девушка продолжила свое представление. Взяв рубашку, она приложила край рукава ко рту и заговорила:
   – Теперь ты мне веришь? – вновь этот приглушенный голос. А мне ведь с самого начала показалось, что я его уже слышал.
   Я почувствовал, как мои ноги подкосились. Передо мной и вправду та девушка, которая вчера ночью выпрыгнула в окно? Та девушка, которая убила уже одиннадцать человек, разбив им головы во сне? Та, что убила родственника Кати…
   – И чего же ты хочешь?
   – Какой же ты идиот… И как ты еще стал детективом… – клиентка вздохнула, поправляя хвостик на своем затылке. – Я хочу выполнить заказ. Из-за нового тела может возникнуть шумиха. А ты создаешь мне еще больше проблем.
   – Я создаю? – Я приблизился к столу и, собственно, к самой девушке.
   – Послушай, ты еще не понял, что я не сыщик? Мне называют имя, я получаю адрес, убиваю человека и получаю плату. В твоих же интересах всё это закончить. Я буду расследовать это дело вместе с тобой, а когда ты мне назовешь точное имя убийцы, я выполню твой заказ.
   – Расследовать вместе со мной?! Ты рехнулась? Как… Как ты себе это представляешь?! Я не могу так просто подпустить к расследованию незнакомого человека с улицы, – я было собирался перейти в наступление, но собеседница вновь ловко заткнула меня, ткнув указательным пальцем мне в торс.
   – Слушай, это не мои проблемы. Выкручивайся, как хочешь. Для тебя же лучше, чтобы я нашла этого убийцу вместе с тобой. Или ты еще не понял, что мы оба оказались в одной лодке?
   Я сжал кулаки, пытаясь придумать хотя бы еще одну причину, чтобы отказаться от этого сотрудничества и не ударить надоедливую особу. Но любые аргументы разбивались об упертый взгляд моей новой знакомой. В итоге я был даже готов нарушить принципы и допустить незнакомого человека к расследованию, если это поможет мне от неё избавиться. Может быть, увидев тело, она испугается, и все вопросы отпадут сами собой?
   Я вздохнул и протянул девушке руку для рукопожатия.
   – Зовут-то тебя как? Или хочешь, чтобы я тебя и на улице Левшой звал?
   – Виктория. Виктория Ройхен, – она ответила на мое рукопожатие и, кажется, даже немного успокоилась. По крайней мере, краснота наконец-то прошла.
   – Ты так открыто называешь своё имя? – усмехнулся я, убирая руки в карманы. Я не сомневался, что имя ненастоящее.
   – Я всегда честна с клиентами.

   17 июня; 16:43

   Я сидел на автобусной остановке, закинув голову назад и наслаждаясь слабым прохладным ветерком. Наконец-то можно немного отдохнуть и поразмыслить о чем-нибудь банальном, милом и незначительном.
   Хрусь.
   Моя бровь рефлекторно дернулась, и я сжал кулаки. Можно было бы… Если бы не одна проблема! Сбоку от меня сидела Виктория, поедая уже пятую пачку сухариков. И как в нее столько лезет! Я не успел предупредить Катю, что приду не один… То-то она удивится.
   Я посмотрел на Викторию. Она согласилась не надевать больше тот ужасный гипс. В любом случае, рубаха практически полностью прикрывала плечо. Из-под одежды заметен был лишь небольшой кусочек бинтов.
   Я издал глухой раздраженный рык и посмотрел на часы. И где только Катю носит? Мы договорились встретиться минут двадцать назад! Если она опять сломала обувь… Честное слово, на её следующий день рождения я подарю ей целую корзинку кроссовок!
   – Может, хватит их есть? – не выдержал я и посмотрел на новую напарницу.
   – Будь сдержаннее, – Виктория фыркнула, выдохнув воздух через нос. И как у неё получается доставать меня одним только своим присутствием?
   Вскоре я услышал, как к нам кто-то приближается. Посмотрев в сторону, я увидел Катю. Босую. Полицейская подбежала к нам и, нагнувшись, уперлась руками в свои колени. Похоже, она бежала от самого отделения. Но почему она совсем без обуви?!
   – И… Извини… Мне пришлось задержаться… Долго ждешь? – Катя говорила прерывисто, глотая жадно воздух и наполняя им полностью свои легкие. Я же глупо уставился на её ноги, пытаясь понять, где и как она потеряла кеды.
   – Кать, а где твоя обувь? – я поднял взгляд на следователя как раз в тот момент, когда она полностью восстановила дыхание и выпрямилась.
   – Она стала новой архитектурной достопримечательностью нашего города, – Катя смутилась, обхватив себя руками и отведя взгляд в сторону.
   – А… Ты просветишь меня? Как это у тебя получилось? – спросил я, забыв даже о том, что мы уже опаздываем к судмедэксперту. Данная история, похоже, заинтересовала также и Викторию. Опустив пачку с сухариками, она стала внимательно смотреть на Катю, ожидая ее ответа.
   – Ну… Я бежала к тебе на встречу, а возле отделения решили отремонтировать дорогу. Я не обратила внимания и увязла в не застывшем бетоне одной ногой. Естественно, я стала пытаться вытащить ногу, с помощью свободной ступни. В итоге вторая нога тоже застряла, – Катя еще сильнее смутилась от своей неуклюжести и в этот момент наконец-то заметила Викторию, которая вновь принялась обсасывать сухарики. – А кто это?
   – Это… Моя напарница. Прислали из академии. Ты не будешь против, если она нам поможет? – Виктория выглядела намного моложе всех моих знакомых девчонок, так что она вполне могла сойти за студентку. Сама же леворукая даже не обращала внимания на наш разговор, как будто её это и вовсе не касалось.
   – Напарница? – я заметил, как Катя растерянно подняла узкие брови. Мы недолгое время работали с ней как напарники. Неудивительно, что её это расстроило. Я всё еще иногда сомневаюсь, что решение расстаться было обоюдным. Катя нередко давала понять, что до сих пор хочет вернуться ко мне.
   Виктория отложила пустую пачку в сторону, облизнула свои пальчики и, поднявшись на ноги, протянула руку Кате.
   – Приятно познакомиться. Я Виктория, – голос девушки звучал непривычно приветливо. Даже с нотками доброжелательности. А она так умеет? На меня-то она только кричит постоянно…
   – А… Да, взаимно. Я Катя. Надеюсь, что мы сработаемся. На кого думаешь идти после академии? – Катя пожала руку и миловидно улыбнулась. Или постаралась так улыбнуться.
   – На криминалиста. Хочу помогать в расследовании таким, как Кирилл Андреевич, – Виктория хладнокровно и оценочно посмотрела в мою сторону, из-за чего я фыркнул. Поднявшись на ноги, я поправил шляпу, съехавшую на бок, приобнял Катю за плечи и тем самым отвлек ее от новой знакомой.
   – Я думаю, нам не следует медлить. Все-таки мы и так опаздываем.

   17 июня; 17:19

   Через некоторое время мы были на окраине города. По словам Кати, судмедэксперт, к которому мы направлялись, уже давно не числился на этой должности. Он смог получить документы и заняться частной деятельностью, но полиция продолжала пользоваться его услугами. Однако, было бы странно, если бы к нему на квартиру постоянно привозили трупы, так что парень снял небольшой домик на краю города специально для работы. Катя также упоминала, что «врач» мой ровесник. Не знаю, к чему это было сказано, но девушка уделила этому особое внимание.
   Домик был небольшим, одноэтажным, со светлыми стенами снаружи. Все окна были занавешены, так что узнать, что именно внутри, было крайне тяжело. Мы подошли к двери. Катя постучалась. Дверь оказалась незапертой, и мы вошли внутрь.
   Мы оказались в небольшой комнате, которая, видимо, была приемной. В углу стоял небольшой стол, заваленный кипой бумаг. Слева от входа арка, закрытая темной занавеской, не пропускающей ни единого лучика света. Большая часть комнаты была увешена различными картинами, зарисовками и плакатами с изображением человеческого тела. Все это напоминало комнату подростка, повернутого на анатомии.
   За занавеской раздавались какие-то странный скрипучие звуки. От этого я немного поёжился. То, что там что-то неладное, подумал не только я, но и Виктория. По крайней мере, по её лицу было видно, что ей здесь находиться не комфортно. Одна Катя чувствовала себя довольно свободно и уверенно. Видимо, она часто тут бывала и привыкла к подобным звукам и трупным запахам.
   – Николай Григорьевич! Вы на месте? – Катя подошла к занавеске и прокричала имя нашего судмедэксперта. Звуки резко прекратились, а через некоторое время из-за занавески показалось лицо. И в этот момент я понял, почему девушка уделяла столько внимания тому, что этот парень мой ровесник.
   Николай Григорьевич оказался довольно милой наружности. Даже слишком милой. В его лице не читалось ни единой привычной мужской грубости, из-за чего, если бы не короткие растрепанные волосы, я бы подумал, что передо мной девушка. Парень был выше меня, намного худощавее и даже с девчачьей тонкой талией и узкими плечами. Белый халат, как некая накидка, только сильнее подчеркивал его женственность. И даже голос Николая звучал не грубым басом, а какой-то мелодичностью двенадцатилетнего мальчишки.
   – Катя! Рад тебя видеть. – Николай осмотрел нашу спутницу, а после перевел взгляд непосредственно на меня и Викторию, которая, похоже, была не меньше меня шокирована внешностью эксперта по трупам, – это твои напарники, о которых ты говорила?
   – Ну, можно сказать и так. Кирилл, это Николай Григорьевич Цума. Незаконный частный судмедэксперт, – Катя говорила это с нотками иронии в голосе. Кто бы подумал, что ей понравиться работать с подпольным врачом, – Коль, это Кирилл Андреевич Герцен, частный детектив и мой друг. А это его… Напарница, – Катя запнулась, из-за чего неуютно стало всем в комнате, – Виктория.
   – Приятно познакомиться, – попытался развеять неловкость Николай, слегка наклоняя голову, в знак приветствия. – Что ж, я бы предложил вам что-нибудь выпить, прибудь вы немного пораньше. Но время не терпит. Для начала, у меня для вас, а в особенности для тебя, – Николай посмотрел на Катю, которая тут же напряглась, – плохие новости. Есть один человек, которому не нравится, что это дело доверили нашей дорогой Екатерине. И этот человек имеет связи. Так что теперь все документы я обязан передавать ему, – Катя растерянно посмотрела на меня. Казалось, что если Николай скажет еще хоть слово, девушка не выдержит и разревется. – По памяти я мало что смогу рассказать в деталях, да и точных данных, вроде строения ДНК жертвы, от меня не ждите. Могу лишь поведать, что запомнил, и что смогу показать непосредственно на покойнице, – парень раздвинул шторы, приглашая нас войти.
   Тусклое освещение придавало трупу еще более жуткий вид. Я только забыл тот кошмарный образ, как он снова является передо мной. Жертва лежала полностью без одежды, на некоторых частях тела виднелись небольшие надрезы, видимо, Николай проводил вскрытие. Испачканный халат с теми самыми ягодами висел на стене, цепь и остатки ягод лежали на отдельном столе возле стены. Мы подошли к покойнице с одной стороны, Николай с другой, чтобы ему было удобнее показывать. Надев перчатки и взяв в руки тонкий короткий скальпель, он посмотрел на Викторию.
   – Надеюсь, крови никто не боится? – Николай сказал это со слабой усмешкой и игривостью, но Виктория либо проигнорировала этот жест, либо просто его не поняла. Я удивился, косо наблюдая за реакцией напарницы, – Что ж. С чего бы начать… Труп женский, бесспорно. Возраст… Около тридцати пяти, возможно даже сорока лет. Была беременна, однако есть следы аборта, – Николай указал на низ живота, который незначительно пострадал от ожогов, – на руках есть синяки. Жертву не единожды связывали, причем всё время куда-то подвешивали вверх руками, так чтобы её ноги не касались земли. Что касается ожогов: ноги сгорели полностью, ладони, бедра и живот лишь обгорели с поверхности. Причина смерти – болевой шок. Однако жертва умерла не сразу. Она была еще жива, когда её подожгли. В крови не было никаких медикаментов. Я обнаружил только пероксид водорода на шее, – Николай показал на открытую рану, где отсекли голову, – но, думаю, что убийца использовал его не с целью обеззаразить рану.
   – Он ведь замедляет процесс заживления? – спросила Виктория, наклоняясь ближе к порезу и внимательно его осматривая.
   – Точно, – улыбнулся парень, – пероксид водорода нейтрализует заразу, но также замедляет процесс заживления. Думаю, убийца хотел, чтобы рана дольше казалась свежей и сохранила свой вид, – Николай на время замолчал, как бы любуясь отсечением на шее, а после вернулся к теме. – Что касается определения личности… Тут все сложнее. Пальцы полностью сгорели, вместе с отпечатками, а голова, к сожалению, нам не поможет. Я попытался нарыть что-нибудь в архивах и предположил, что жертва из семьи… Секунду… – Николай призадумался, пытаясь вспомнить фамилию. За прошедшее время я все чаще замечал схожие привычки и поведение в работе. Может, поэтому Катя с ним так хорошо поладила? – Ро… Ро… Рос…
   – Розин? – расплывчато спросил я, вспоминая недавнюю фамилию клиентки.
   – Она самая! – Николай махнул скальпелем, из-за чего тот прошел неподалеку от моего носа. Данное «сближение» заставило меня остыть и вновь выпрямиться. – Как оказалось, недавно на нее поступило заявление о пропаже. Уверен в больнице есть образцы ее ДНК.
   – Откуда ты знаешь? – спросила Катя, слегка наклоняя голову в мою сторону.
   – За день до преступления, когда я приходил к тебе в офис, ко мне утром пришла девушка. Хотела, чтобы я взял у неё заказ. У неё пропала сестра, работала медсестрой в местной больнице. Как я понял, она уверена, что сестра никуда не сбежала и не уехала, а именно пропала. Заказчицу звали Зинаида Розин, а потерянную сестру Ольга Розин. Я ведь приходил к тебе, чтобы узнать на ее счет, – я посмотрел на тело и вспомнил о том дурном чувстве в парке. Слишком уж много было бы преступлений для одного городка.
   – Интересно получается… – вдруг заговорила Виктория, немного протяжным голосом, – к тебе приходит клиентка, ты ей отказываешь, а на следующий день находят труп. Она и в полицию небось не обращалась…
   – Что ты хочешь этим сказать? – я нахмурился, складывая руки на уровне торса. Я не любил, когда в нашей работе говорят загадками. Особенно когда так делает серийный убийца.
   – Ничего, – Виктория потянулась к трупу и дотронулась пальцем до шеи, из-за чего тот тут же покраснел. Человек явно спокойно относится к трупам и обезглавленным людям. Поднеся палец к носу, Виктория начала принюхиваться, но, судя по ее недовольному лицу, она ничего не почувствовала. – В крови ничего не обнаружили?
   – Ах, да, – как будто вспомнил Николай, ударяя себя по лбу, – небольшое содержание яда. Стрихнин, если точнее. Дозировка настолько незначительна, что могла принести жертве лишь небольшие судороги, но умереть от него она не могла. Также в крови было немного алкоголя, но сомневаюсь, что жертву напоил убийца. Градус невелик, так что осмелюсь предположить, что девушка уже была практически трезвой. Кстати, насчет яда… – Николай повернулся к столу с цепью и ягодами, после чего положил плоды перед нами. – Вы знаете, что это такое? – увидев на наших лицах недоумение, парень вздохнул и разрезал скальпелем один плод. Из него посыпались небольшие плоские семечки серого цвета. – Это чилибуха, также известная как «рвотный орешек». В нем и содержится стрихнин и бруцин. Ядовитые вещества. Но самое примечательное, что это растение не так просто достать. Оно растет преимущественно в тропиках. Южная Азия, Австралия. Не думаю, что убийца купил их в простом продуктовом ларьке. Да и не вижу смысла так затрачиваться, ведь жертву убили вовсе не ими…
   Катя посмотрела на халат и подошла к нему ближе. Взяв с полки небольшие белые перчатки, а учитывая, что кисти Николая были тонкими, они вполне подошли девушке, она стала внимательно осматривать шёлковое изделие. Встав на носки, Катя начала что-то высматривать на спинке халата.
   – Илойза-Марси Леру. Она ведь популярный стилист в нашем городе. Шьет фирменную одежду в единственных экземплярах. Жертва покупала у неё халат? – Катя посмотрела на труп, отходя от одежды.
   – Вот вам и мотив для убийства. Фирменную одежду себе может позволить не каждый, – Николай вновь улыбнулся. Похоже, это дело действительно доставляло ему удовольствие.
   – Откуда ты про неё знаешь? – проигнорировал я парня, обращаясь к Кате.
   – Неужели ты забыл? – Катя растерянно насупилась, обиженно отводя взгляд. – Я ведь говорила тебе, что заказывала у неё эту шляпу, что на твоей голове. Да и себе я много вещей покупала.
   И откуда у нее такие деньги? Я вздохнул, поправляя шляпу. Учитывая, что жертва девушка, то Николай может быть прав. В нашем городе не так много людей, которые живут как Зоя. Большинство из них навряд ли смогли бы позволить себе фирменную одежду. А зависть часто может сотворить с человеком что угодно.
   – Значит, у нас уже есть два человека, которых нужно допросить, – Виктория попросила у Николая полотенце и вытерла палец. – Первая – это Илойза. Если одежда куплена у неё, то они точно были знакомы. Второй – главврач больницы. Если твои догадки верны, – она посмотрела на меня, – и жертва действительно работала в больнице, то врач должен что-то знать.
   – Тут такое дело. С Илойзой возникнет проблема. Неделю назад она уехала в столицу. Презентовать какую-то новую модель. Я не знаю, когда она вернется, – Катя вздохнула.
   – А как давно умерла эта девушка? – я вновь посмотрел на Николая, который внимательно следил за нашими рассуждениями.
   – Осмелюсь предположить, что от силы дня два назад. Следов разложения совсем не видно. Думаю, что даже в доме или комнате, где её убили, совсем не осталось трупного запаха.
   – Получается, Илойза отпадает и не может быть убийцей. Но в любом случае она может что-нибудь знать… – я внимательно осмотрел труп, пытаясь вспомнить, какую деталь я забыл уточнить. И вдруг я заметил небольшое отверстие в груди жертвы. – А что насчет записки, которую нашли на теле?
   – Без понятия, – Николай прикрыл глаза и пожал плечами. – Мне её даже не предъявили. Сразу забрали в лабораторию. Распоряжение Высшего человека. Говорю же, я не меньше вас связан по рукам и ногам. По правилам я вообще не должен давать вам информацию, но плохо будет, если госпожу Екатерину уволят.
   Катя слегка кивнула в знак благодарности, осмотрела в последний раз труп и посмотрела на нас с Викторией.
   – Вы сможете допросить главврача? Я не хочу привлекать внимание, да и тебе ведь поступал заказ.
   Заказ, который я не взял. Однако Катя права. Если приду я, возникнет куда меньше вопросов и проблем, чем заявление следователя. Я перевел взгляд на Викторию, которая внимательно смотрела на ягоды. Казалось, что они её смущали куда больше, чем сам труп. Напарница крайне спокойно реагировала на происходящее, как будто каждый день встречалась с чем-то подобным.
   Неужели она не обманула и действительно является главным серийным убийцей города?

Запись 5. Под белым халатом

   16 июля; 12:38

   – Ну же, детектив… Вы логику использовать умеете? Зачем так тянуть?
   – У него по-другому не получается. Быстрое мышление дается ему с трудом…
   – Уж кто бы говорил! – буркнул я на Викторию, возвращая взгляд на свои руки.
   Николай сидел напротив меня, рассматривая внимательно табличку с моим именем. Казалось бы, хватило бы одного взгляда, чтобы понять, что там написано. Нет же, ему приспичило всю игру не сводить с нее глаз. И меня это бесило. Парень ведь ни доли внимания не уделяет партии, и при этом умудряется выигрывать! Мы уже несколько часов сидим у меня в комнате и играем в карты, которые так любезно нам одолжила Елизавета Павловна. Конечно, когда я брал их, то рассчитывал на победу. Все-таки, как детектив, я привык все рассчитывать на несколько шагов вперед… Кто же знал, что судмедэксперты не просто рассматривают трупы, а тоже умеют думать.
   Виктория все это время сидела на кровати, читая очередной любовный роман. Несколько недель назад, как раз когда Зоя съехала назад на свою квартиру, ко мне заявилась эта красноволосая с вещами… Ну как с вещами… Все, что она притащила с собой – это странный костюм, состоящий из кофты и облегающих штанов, и с плащом. Помимо одежды теперь у меня в шкафу стоял огромный молот, который я видел еще той злосчастной ночью. Как я и предполагал, оружие было украшено множеством вырезных узоров, что вместе создавали иллюзию глаза.
   – Ты еще долго? – Николай наклонил голову, переводя взгляд на меня. Я не понимал, почему он так торопится. В любом случае, победа его. Только вот потом мы вновь перемешаем карты и снова начнем играть. Все равно делать пока что нечего. К нам должна заглянуть Катя, которая, собственно, и раздаст всем поручения.
   Я уже было собирался походить, как нас всех привлек хлопок дверью. На пороге стояла Зоя, которую даже толком не было видно за пакетами. Однако когда мы с Николаем дернулись, чтобы ей помочь, девушка тут же начала отнекиваться и, подойдя к столу, повалила все пакеты перед нами.
   О том, что случилось в городе и что я расследую это дело, Зоя узнала уже на вторую неделю после убийства. Возможно, услышала по новостям, но скорее всего вынюхала у своих знакомых. Город все-таки маленький, так что скрыть что-то крайне сложно. И при этом мы до сих пор не продвинулись ни на шаг вперед…
   – Вы опять играете? – Зоя уперлась руками в талию, наклоняясь над картами Николая, из-за чего получила легкий щелбан от паренька. На удивление, эта парочка быстро спелась, однако я еще не замечал даже намека на флирт или что-то на него похожее. Зато вот к Виктории Николай не один раз пытался пристроиться. Все время шутил и крутился рядом. Девушке это однозначно нравилось, но взаимностью она не отвечала. Либо Николай был не в ее вкусе, либо она просто не понимала, чего парень пытается добиться.
   Зоя подошла ко мне и, приобняв за плечи со спины, осмотрела мои карты, после чего вытащила их в определенной последовательности и бросила на стол. Улыбнувшись, она радостно хлопнула в ладоши, увидев, как Николай бросает свои карты в сброс и начинает собирать колоду.
   – Ура! Киря победил. Я никогда не сомневалась в твоих способностях, – она слегка наклонилась и поцеловала меня в волосы, после чего вернулась к пакетам.
   – Ты ведь смухлевала, – я подпер голову рукой, отмахиваясь от Николая, давая понять, что играть больше не хочу.
   – Везет же тебе, – Николай усмехнулся, убирая карты в небольшую коробочку, а после проверяя, что девушка принесла в пакетах, – о тебе сразу заботятся три девчонки. Даже четыре, если еще взять в расчет Елизавету Павловну.
   Я слегка покачал головой, прикрывая глаза. Нет, такого счастья мне не нужно. Я знал многих парней, которые мечтали о подобном гареме. Так вот, я скажу вам, что ничего хорошего в этом нет. Абсолютно каждая девушка требует своего рода внимания. И это притом, что они все любят проводить время по-разному. С Катей нам постоянно приходиться сидеть над этим делом, возясь в основном с бумагами, поскольку других улик мы не обнаружили, а список подозреваемых пуст. Зоя, напротив, вечно рвется на прогулку и по магазинам. За этой юлой еще поспевать нужно. Что же касается Виктории… Мы знакомы уже почти месяц, однако до сих пор относимся друг к другу с подозрением и недоброжелательностью. А учитывая, что мы живем еще и под одной крышей, напряжение в доме с каждым днем все сильнее и сильнее натягивается. И, кажется, вот-вот порвется.
   – Кстати, а что насчет доктора? – вдруг спросила Зоя, присаживаясь рядом со мной.
   – М? А я разве не рассказывал? – я открыл глаза и посмотрел на Зою и Николая, которые тут же отрицательно помотали головой. А ведь точно… О том дне знает только Катя, ведь она заставила меня записать все, что я узнал… Хоть информации и было мало… – Вот как… Ну что ж…

   19 июня; 09:15

   Больница находилась на другой стороне города, поэтому мне понадобилось время, чтобы добраться до нее. Город был небольшим, но вот все важные заведения были раскиданы на большое расстояние, из-за чего добираться до них было довольно тяжело. Тем более, в такой компании…
   Хрусь.
   Я сжал кулаки, косо смотря на Викторию, которая доедала очередную пачку сухариков. Внутрь нас не пускали с едой, так что приходилось ждать, пока девушка закончит свою трапезу. А ведь она сама за мной увязалась. Я ведь даже не говорил, во сколько поеду сюда. Просто мне повезло наткнуться на Викторию, когда я выходил из дома… Ага, повезло… Да эта маньячка наверняка меня караулила.
   Прикончив, наконец, пачку сухариков, девушка подошла ко мне, облизывая свои пальчики. После того как я один раз уговорил ее не надевать тот муляж, больше я его не видел. Похоже, Виктории и самой он не нравился. Все-таки навряд ли удобно таскать его вечно на плече.
   – Скажи, – вдруг начал я, все никак не решаясь зайти с девушкой в больницу, – зачем ты вообще ко мне пришла? Если ты не поняла записку, могла бы ее просто выбросить и забыть про это дело. Убивала бы себе дальше людей…
   – Я ведь не ты. Ко мне просто так не обращаются, так что я не могу отказывать людям.
   Зато можешь их убивать… Я прекрасно понял, что Виктория намекала сейчас на Зинаиду. Однако, даже если бы я взялся за то дело, то это ничего бы не изменило. По словам Николая, Ольгу, если это все-таки она, убили на пару дней раньше. Возможно, даже в тот вечер, когда я встречался с Зоей в кафе. Я почувствовал, как по спине побежали мурашки. Как же все-таки странно устроен этот мир. В тот вечер нам было так хорошо и светло. Мы бы никогда и не подумали, что в этот момент где-то происходит столь зверское убийство.
   Мы зашли в здание. Посетителей было не так уж и много, хотя каждый второй в нашем городе может пожаловаться на здоровье. Неудивительно, что несколько лет назад нам построили это улучшенное здание. По словам журналистов, здесь установили лучшую технику и наняли настоящих профессионалов… интересно, какой будет скандал, если выяснится, что один такой профессионал был найден в парке, прикованный цепями?
   Я хотел пройти к регистрационной, как вдруг на меня налетела девушка. Она куда-то спешила, из-за чего, врезавшись в меня, даже слегка пролетела еще вперед, попав потом на Викторию. Благо, моей спутнице хватило сил, чтобы устоять на ногах и удержать торопыгу. Девушкой оказалась Зинаида, которую, надо сказать, я узнал не сразу. Ее лицо казалось опустошенным, а под красными от слез глазами красовались темные мешки.
   – С Вами все в порядке? – поинтересовался я, помогая девушке выпрямиться. Я не спрашивал про ее состояние после столкновения. Меня больше волновало ее душевное состояние. И похоже Зинаида это прекрасно поняла.
   – Все хорошо… Ой, Кирилл Андреевич! Я Вас не признала… А это… – девушка посмотрела на Викторию, которая тут же слегка помахала своей левой рукой и проговорила: «здравствуйте».
   – Моя напарница. Что Вы тут делаете? – я тут же задал вопрос, чтобы перевести внимание Зинаиды с Виктории на себя. И это сработало. Переведя на меня взгляд, девушка смутилась, опуская голову вниз и хватаясь за край майки.
   – Я хотела кое-что узнать… Вы слышали о трупе, который нашли в парке?
   – Немного, – соврал я. Ей вовсе не обязательно знать, что я имею к нему какое-то отношение, однако теперь я прекрасно понимал, что девушка, как и мы, пришла сюда за информацией. Похоже, она тоже посчитала, что неизвестная личность – это ее сестра.
   – Я подумала, что это может быть как-то связано с Ольгой, поэтому хотела спросить у ее коллег… Может, стало что-то известно… – Зинаида замолчала, а после добавила более решительным голосом: – Кирилл Андреевич, может, Вы все-таки поможете? Я заплачу любую сумму…
   Я собирался ответить, как поймал на себе недовольный взгляд Виктории. И что эта девчонка ко мне привязалась? Какое ей вообще дело, какие дела я выполняю, а от каких отказываюсь? Я же не критикую ее работу маньяка. Хотя имею полное на это право. Например, зачем она разбивает голову жертве? Убить человека можно и менее извращенным способом.
   – Хорошо, я постараюсь что-нибудь узнать, но сильно не надейтесь, – я вздохнул и, схватив Викторию за руку, пошел прочь, пока Зинаида кидала нам вслед благодарности. И что за бред? Почему я так легко поддался этой девушке? Я косо посмотрел на Викторию, которая плелась позади, и заметил на ее лице легкую ухмылку, от которой меня аж начало колотить. Да она же вертит мной как хочет!
   Девушка в регистрационной явно удивилась, когда я спросил про главврача. Первоначально она попросту отнекивалась, говоря, что тот в отпуске, однако когда я сказал, что частный детектив, юная медсестра тут же замешкалась и попросила подождать пару минут. Итак, прошло уже около десяти минут, а в коридоре кроме меня и Виктории не было никого. Странное поведение, однако. Ощущение, что медсестра явно не хотела, чтобы я виделся или разговаривал с главврачом. Вот поэтому я и не люблю больницы… Тут слишком много странных людей. Даже если вспомнить Николая и Зою, которые также связаны с медициной. Далеко не каждый человек осмелится назвать их «нормальными».
   Я присел на небольшое кресло и окинул взглядом коридор. Полностью белый, из-за чего глаза быстро начинали болеть. И кто придумал делать столь ослепительный свет? Возле стены стояла Виктория, слегка наклонившись вперед и рассматривая плакат о прививках. Несколько лет назад в городе была вспышка гриппа, погибло много людей. Благо, Зоя в тот момент была в академии, а мы с Катей уезжали в отпуск, так что нас болезнь не коснулась. Но вот большинство жителей заболели, поскольку отказывались делать прививки из личных соображений.
   Я внимательно следил за напарницей, пытаясь понять, что она там так пристально высматривает. Обычный плакат, где ребенку делают укол, а врач с улыбкой объясняет полезность прививок. Однако лицо Виктории было так серьезно настроено, как будто этот плакат открывал ей тайны вселенной.
   – Что ты делаешь? – наконец спросил я, упираясь руками себе в колени.
   – Пытаюсь кое-что понять… – ответила девушка, не отводя взгляда и слегка наклоняя голову на бок. Я уже было собирался спросить, что именно, но Виктория меня опередила. – Почему ребенок и врач так радуются? Разве уколы – это так хорошо?
   – Ну… Не думаю, что они радуются самим уколам. Скорее, тут хотели показать, как хорошо делать прививки, – я нахмурился. Виктория крайне странный человек. Во время осмотра трупа у Николая, она вела себя как самый настоящий профессионал. Не задавала лишних вопросов, с легкостью определяла медикаменты по запаху. Можно подумать, что она тоже медик со стажем. Только вот в обычной жизни девушка вела себя хуже чем Зоя. Причудливая привычка поедать сухарики, глупые вопросы… Казалось, что Виктория всю жизнь провела в подземелье, где были книги только по медицине.
   – А почему они радуются прививкам? Это так хорошо? – Виктория подняла на меня голову. Однако поторопился я с выводами… Любой медэксперт знает, как действуют прививки. И уже на основе этих знаний делает самостоятельно выводы: хорошо это или плохо. Виктория же, похоже, даже не знала, как прививки действуют и зачем они вообще нужны.
   Наш довольно странный разговор прервал молодой парень, который подошел ко мне. Позади него медленно плелась та самая медсестра, которая тут же спряталась в своей каморке регистрации. Похоже, мое общество ей было явно неприятно. Или это она после Зинаиды такая зашуганная? Я поднялся на ноги, осматривая парня перед собой. То, что это не главврач ясно сразу. Слишком уж молод. Наверняка только закончил институт. Только вот почему девушка привела его?
   – Добрый день, – поздоровался врач, протягивая мне руку. На его руке я заметил небольшое обручальное кольцо. Еще блестящее, значит, куплено не так уж и давно, – мне сказали, что Вы хотели видеть главврача?
   – Да, меня зовут Кирилл Андреевич Герцен. Я частный детектив, и мне нужно побеседовать с вашим руководством, – я пожал руку и почувствовал, как ко мне сбоку приблизилась Виктория. Она внимательно осматривала собеседника, как будто сканировала его на наличие опасности.
   – К сожалению, главврача нет на месте. Я его сын, Борис Егорович. Работаю тут уже пару лет, так что, думаю, смогу Вам помочь… Вы ведь по поводу Ольги, да? – парень посмотрел на мою спутницу и явно смутился из-за ее пристального взгляда.
   – Да, и у меня есть пара вопросов. Мы можем уединиться? Например, в кабинете вашего отца? – я осмотрелся по сторонам. Конечно, кроме медсестры в кабинке, лишних ушей тут не было, однако обстановка все равно была не деловая, что сильно отвлекало мое внимание.
   – Лучше у меня в кабинете. Пройдемте.
   Борис Егорович работал акушером, поэтому его кабинет находился на этаже гинекологии. Я не особо доверял парням, что лезли в эту профессию, но тут уж дело вкуса. Кому-то нравится работать с девушками, кому-то резать трупы (да-да, Николай, это я про вас). Мир полон разных необъяснимых и непонятных мне вещей. Однако должен заметить, что кабинет Бориса оказался довольно приятным. Он также был выкрашен в белый, но глаза слепил куда меньше. Кабинет состоял из двух комнат: первая – небольшое помещение с компьютерным столом и множеством книжных шкафов, вторая – непосредственно сама приемная, однако нам там делать было нечего. Я сел на небольшой стул напротив Бориса Егоровича, а Виктория тут же отправилась к шкафам, осматривая корешки папок и книг. Хорошо, что ей хватило ума не трогать тут ничего. Как-никак, мы еще не знаем, кто причастен к убийству, так что не можем оставлять свои отпечатки где попало.
   – Так что именно Вы хотели узнать? – Борис первый начал разговор, постоянно наблюдая за девушкой, как будто боялся, что она что-то найдет.
   – Ну, для начала, где Ваш отец? Разве он не должен постоянно находиться на своем рабочем месте? – после моего вопроса Виктория замерла, осматривая какую-то карту, а после повернулась к Борису, дожидаясь его ответа.
   – Должен, однако неделю назад ему поступило предложение посетить одну выставку, что проходит в столице. Выставка длится несколько недель, отец думал узнать что-нибудь новое. Ну, знаете, учиться никогда не поздно. Я созванивался с ним не так давно, он сказал, что вернется ближе к августу. Возникли какие-то проблемы. Большего я не знаю, – говоря все это, парень смотрел на меня, однако после посмотрел на Викторию и слегка наклонил голову, – что-то не так?
   – Ольга Розин, ваша медсестра, ее абортом занимались Вы, не так ли? – наконец подала голос девушка. Я заметил, что она не особо красноречива, поэтому в беседу влезает только когда считает это необходимым. Конечно, это хорошо, только вот такая Виктория совсем не похожа на ту девушку, которая кричала на меня по поводу бумажки.
   – Да, – Борис слегка кивнул, складывая руки на уровне торса, – большинство наших медсестер обследуются у меня.
   – Пользуетесь своим статусом? – усмехнулся я. Все-таки Борис еще молод, так что навряд ли обладает должными умениями и навыками. Однако, похоже, моя усмешка его обидела.
   – Скорее, авторитетом. Сотрудницы мне доверяют, да и пока что никто не жаловался. А откуда Вы узнали про аборт? Насколько я знаю, Ольга не распространялась по поводу своей беременности. Даже родные не знали.
   – Просто догадалась, – Виктория показала на карту на полке и сделала шаг в сторону. – У Вас в кабинете чисто и все стоит ровно. Все папки и документы плотно прижаты к задней полке, но карта Ольги выпирает. Значит, ее не так давно использовали. Тем более, папка куда толще остальных, значит, и записей в ней куда больше. Получается, Ольга посещала Вас чаще остальных девушек. Тут есть две причины: либо у нее проблемы со здоровьем, либо она беременна или была беременна. Однако на вопрос о ее состоянии Вы ответили сами, – Виктория говорила простым и очевидным голосом. Кем бы она ни была, а сообразительность и внимательность у девушки на высшем уровне. В любом случае, об аборте Ольги у нас были догадки. То, что эти факты совпали с трупом, лишь подтверждает нашу гипотезу, что убили именно Ольгу.
   – Почему Ольга захотела делать аборт? Она с Вами делилась своими мыслями? У нее были какие-то проблемы в семье? Или может, у нее был возлюбленный? – теперь уже продолжил я, слегка облокачиваясь об стол перед собой.
   – Вы ведь понимаете, что я не могу разглашать информацию о своих пациентках. Вы должны меня понять. Ведь частные детективы придерживаются этого же правила, разве нет?
   Я косо посмотрел на Викторию. Конечно, хорошо, когда сотрудники выполняют свою работу, но когда на кону чужие жизни… Если мы ничего не узнаем об убийце, то вполне вероятно, скоро найдем еще один труп на цепях.
   – А если Вы расскажете мне не как ее врач, а как коллега? Вы ведь наверняка были в хороших отношениях, верно? Послушайте, вполне вероятно, что Ольга попала в беду, и чтобы ее найти, мне нужно узнать как можно больше. Поможет любая информация, что поможет найти… – я чуть было не сказал «убийцу», но вовремя остановился. Все-таки нельзя утверждать, что тот труп – это Ольга Розин. По крайней мере, пока полиция это официально не подтвердит, – вашу сотрудницу.
   Борис немного замялся, осмысливая мои слова. Похоже, я оказался прав, когда сказал про их близкие отношения.
   – Ольга была не просто медсестрой. Она очень часто работала вместе с отцом, занималась всеми его бумагами, клиентами, да и прочей работой, которую он терпеть не мог. Она работает здесь дольше меня, поэтому давно «пустила корни», так сказать… Не сказал бы, что у нее были какие-то проблемы с коллегами. Конечно, нравиться всем нельзя, но и врагов у нее не было. Помимо этого… – Борис застопорился, как будто решал, стоит ли ему продолжать свой рассказ, – у Ольги и моего отца был роман. Долгий. Однако когда в больницу устроился я, они разошлись. Якобы. Мы с Ольгой довольно быстро нашли общий язык и встречались несколько месяцев. Однажды она явилась ко мне в слезах, заявляя, что беременна от моего отца, и умоляя, чтобы я провел операцию.
   – Как давно Ольга лишилась ребенка? – перебила Виктория, возвращая взгляд на полку.
   – Около месяца назад. Может, чуть больше. Я пытался ей отказать, просил, чтобы она пошла к другому врачу, но она и слушать не хотела. После операции мы старались не вспоминать эту тему, а неделю назад я сделал ей предложение, – после такого заявления я и Виктория слегка опешили, но, похоже, Борис не придал этому значения. Ситуация крайне занимательная, особенно если вспомнить, что Николай называл примерный возраст женщины. Тем более, жениться на коллеге, которая была любовницей твоего отца и носила его ребенка (пусть и не долго).
   – И она согласилась? – я вновь посмотрел на кольцо. Борис слегка кивнул и, немного расслабившись, облокотился о спинку своего кресла.
   – Больше я ничего не могу Вам рассказать. Я просто больше ничего не знаю. Ольга жила только работой, никуда не ездила, жила всегда здесь, – Борис сделал небольшую паузу, прикусывая нижнюю губу. – В новостях говорили, что нашли труп женщины… Это ведь была Ольга, да?
   Виктория окончательно отошла от полки, приближаясь ко мне и осматривая кабинет, как будто что-то искала, но не могла найти.
   – Я пока что не могу Вам сказать точно. Труп еще не опознали, так что… Можете надеяться, что это не она, – я уже хотел встать, как вдруг почувствовал, как Виктория давит мне на плечо, намекая, что мы еще не закончили.
   – Скажите, – начала она, – а в вашей больнице используют такое растение как чилибуха? Его плоды или еще что?
   – Чилибуха? – парень поднял брови, как будто пытаясь вникнуть, о чем говорит девушка. Слегка пожав плечами, он отрицательно помотал головой. – Не знаю. Я впервые слышу о подобном, так что не могу помочь. Вам нужно будет узнать у отца. Если Вы оставите свой телефон, я смогу Вам сообщить, когда он вернется. Думаю, он может знать куда больше.
   Стоило нам выйти из больницы, как я тут же получил пачку с сухариками, которую должен был открыть. Хотя в этот раз меня это почему-то даже не раздражало. Я пытался осмыслить все сказанное Борисом, а также связать это с преступлением. Главврач находится в столице, значит, совершить убийство он не мог. Подозревать можно Бориса, слишком уж он спокойно относится к пропаже своей невесты. В любом случае, сегодняшний поход в больницу ничего толком не дал. Все, что мы узнали, – это то, что Ольга действительно была беременна.

   16 июля; 13:15

   – Твои выводы немного неверны, – прервал меня Николай, открывая бутылку с соком, – Борис был спокоен, потому что догадывался о ее смерти еще до вашего прихода.
   – Из-за простых новостей? Да брось ты… – я потянулся, смотря на часы. Катя должна была прийти в час. Опаздывает. Может, что-то случилось? Хотя это же Катя…
   – Нет, все намного проще. Помнишь, я говорил, что определить личность крайне тяжело? У покойницы не было головы и отпечатков пальцев. Тогда я созвонился со знакомым в больнице, Борисом Егоровичем. Как сын главврача, он имеет доступ практически к любой информации, а в больнице полно анализов ДНК. Сопоставить кровь жертвы и архив было нетрудно, хотя наличие алкоголя и стрихнина немного осложнили задачу.
   – А почему ты раньше не сказал, что общался с Борисом? – спросила Виктория, отрывая взгляд от своей книги. Надо же, я уже начал думать, что она совсем нас не слушает.
   – Ну так… Вы и не спрашивали.
   Дверь распахнулась, и в комнату вошла Катя, прихрамывая на одну ногу. Каблук был сломан. Неудивительно, что она опоздала. В руках у девушки была небольшая коробка с документами, которую я уже видел множество раз за этот месяц. Огромное количество экспертиз и улик, однако толком мы не имеем ни одного подозреваемого. Увидев Катю, Зоя приблизилась к ней и приобняла за талию, заглядывая в коробку.
   – Извиняюсь за опоздание… – Катя говорила с легкой одышкой, видимо, она пыталась бежать, но оставшийся целый каблук ей мешал, – у меня есть новости…
   – Катюша, может, тебе воды? – Зоя слегка наклонила голову и, не дожидаясь ответа, удалилась из комнаты, отправившись на кухню. Интересно то, что стоило малышке выйти, как Николай тут же одолжил свой сок напарнице.
   – Спасибо… В общем, полиция подтвердила, что жертва – Ольга Розин, и я получила разрешение на обыск ее квартиры, а также допрос членов семьи. А еще в конце недели приезжает Илойза. Так что на этой неделе у нас вновь появляется работа. Коль, тебе нужно будет еще раз проверить труп и вещи на наличие отпечатков. Я отправлю тебе на помощь криминалиста.
   – Не нужно. Я лучше Вику возьму, она же вроде как раз в этой области учится. Ты же не против? – Николай посмотрел на девушку, которая несколько раз кивнула, погружаясь обратно в чтение.
   – Что ж… Тогда мы с тобой, – Катя обратилась ко мне, – осмотрим дом и допросим Илойзу.
   Я слегка кивнул, ликуя в душе. Наконец-то мне удастся отдохнуть от Виктории. Да и может у них с Николаем все-таки что-нибудь наладится, и она отцепится от меня. Тем более, мы теперь хотя бы можем вновь начать действовать, а не топтаться на одном месте.

Запись 6.
Тайны глубин

   17 июля; 07:15

   Я все никак не мог привыкнуть к этому жесткому небольшому дивану, на который мне пришлось перейти спать, после того как Виктория бесцеремонно ворвалась в мою жизнь. Скрытная, вредная, молчаливая и раздражительная. Она, как мелкий жучок, забралась мне под кожу и теперь жадно пьет кровь. И ведь ей всегда будет мало. Что бы я ни сделал, какие бы лекарства и яды ни пил, она не уйдет.
   Я повернулся на бок, выключая назойливый будильник и принимая сидячее положение. Шея и руки затекли, а спина и вовсе отказалась выгибаться с первой попытки. Большую часть ночи я пытался вспомнить все улики, которые мы нашли, и сопоставить их в единую картину. Естественно, ничего дельного у меня не получилось, а лег я уже ближе к трем часам, так что сейчас чувствовал себя, как старый лимон, который забыли на столе, и он весь засох.
   Поднимаясь с дивана, я бросил взгляд на кровать. Подушки симметрично лежат у основания, простыня подогнута под матрас, а одеяло выровнено по всей площади. Все выполнено в идеале, как будто кровать собирались отправить на всемирную выставку.
   Ровно посередине кровати, подогнув слегка ноги в коленях, лежала Виктория. Ее красные волосы были беспорядочно разбросаны в стороны, что непривычно, ведь она достаточно редко их распускает, а левая рука аккуратно лежала на животе. Казалось, что девушка изображает модель для какой-то картины или кинофильма. Ага… Пробуждение дьявола… Я вздохнул, начиная одеваться и стараясь не обращать внимание на соседку. И Виктория, похоже, делала то же самое. Она даже не посмотрела в мою сторону, когда я подошел к тумбочке, чтобы забрать телефон. Никакой реакции. Если бы девушка не моргала, я бы подумал, что она мертва. Но нет… Вроде дышит. Ее янтарные глаза устремились прямо в потолок, как будто там происходило какое-то важное событие. Я поднял взгляд. Ничего.
   Да она издевается надо мной?! Я фыркнул, слегка наклоняясь вперед и приподнимая брови, пытаясь изобразить хоть какое-то любопытство.
   – С тобой все хорошо? – я ожидал, что соседка хотя бы дернется или глубже вдохнет воздух, но ничего не произошло. Она продолжала так лежать, не моргая глядя в потолок. Ну и пес с тобой. Я прошел к столу и продолжил собираться, проверяя телефон, как вдруг услышал скрип кровати. Виктория приняла сидячее положение, переводя на меня немного уставший взгляд. Ее волосы упали на плечи и частично на лицо, прикрывая левый глаз.
   – Ты куда собрался? – а вот и та Виктория, к которой я привык за этот месяц. Она совсем не умеет реагировать на окружающий мир, из-за чего становится совершенно непредсказуемой. Если вспомнить наше общение, то я видел ее всякой: глупой и наивной, как Зоя, невнимательной, как Катя, хитрой и наблюдательной, как Коля, пофигистической, как… я? И это еще не вся солянка, которая в ней собралась. Казалось, что ее поведение и характер зависят от того, что ей придет в голову с утра. И именно это меня и раздражало. Я никак не мог понять, чего она хочет или что она задумала. Виктория – настоящая палитра из красок, а ты слепой художник, который наугад тычет своей кисточкой.
   – Ты уже забыла? Нас работа вообще-то ждет. Или ты решила все оставить Коле? Кто просился расследовать это дело вместе со мной? Где же весь твой… энтузиазм… – я перешел на шепот, когда увидел, как лицо девушки вновь покраснело. Ну и как у нее это получается? В любом случае, похоже, я ее рассердил. И понял я это не по покрасневшему лицу, а по подушке, которая вскоре полетела в меня. – Эй! Поднимаешь руку на старших?! – я пригнулся и поспешно направился к выходу, надевая по дороге шляпу и поправляя волосы. – Что за неуважительное поведение! – я успел скрыться за дверью, так как Виктория кинула вторую подушку, которая попала в эту деревянную защиту. Нет, ну а разве я не прав? Она первая ворвалась в мой дом!

   17 июля; 8:40

   Дом, в котором жила Ольга, находился неподалеку от больницы. Повезло же кому-то, не нужно долго добираться до работы. Хотя… учитывая, в каком состоянии нашли труп женщины, уж лучше мотаться весь день по городу, чем оказаться прикованным к дубу. Интересно, почему я вообще постоянно думаю про эти цепи? Почему они волнуют меня больше всего?
   Вообще, в последнее время я заметил за собой весьма странное поведение. Я все меньше провожу времени за отдыхом, мало общаюсь с Зоей и Катей. Постоянно перечитываю это дело, пытаюсь найти новые улики или выявить подозреваемых. Неужели это преступление так сильно меня затянуло? Нет… Я не должен так думать. Это ненормально. Это бред! Я веду себя так потому, что хочу найти убийцу, чтобы не было больше жертв! В нашем городе не может жить такое «существо». Мне вовсе неинтересны его мотивы и загадки. Мне совсем не хочется найти еще трупов, чтобы получить больше интересных улик.
   Лучше не делиться такими мыслям с остальными… Они могут не так меня понять…
   Я приблизился к дому. В этот раз количество патрульных машин было куда меньше, чем в парке. Видимо, полиция решила привлекать поменьше внимание, оставив всю работу следователю и криминалистам. Ну и, конечно же, детективу. Неужели начальство не поняло сразу, что Катя обратится ко мне за помощью? Это ведь как-то нечестно по отношению к девушке.
   А я ведь до сих пор помню, как мы впервые встретились. Она стояла рядом с командиром, держа в руках огромную папку с бумагами, отдавая мне честь и пытаясь не завалиться. При первой же минуте знакомства Катя умудрилась сломать один каблук, но это ей не помешало. Девушке приходилось вставать на носки, чтобы выпрямить спину и предстать передо мной во всем свете. Уже тогда я понял, что, чтобы ни случилось, эта брюнетка останется непоколебима. Ничто на свете не подкосит ей ноги. Она всегда будет на высоте, в полете. Как птица. Как цапля на одной ноге.
   Я усмехнулся собственным домыслам. Нет, я точно обязан подарить ей корзину с кроссовками. Пускай мне даже придется немного ужать себя в средствах… Да и можно у Зои с Колей занять. У них-то деньги точно должны быть. Интересно, а на какие средства живет Виктория? Она нигде не работает. Может её кто-то обеспечивает? Но за все это время, Виктория ни с кем ни разу не связывалась.
   Получив от полицейских перчатки, я прошел в дом. Разрешение на обыск не понадобилось, видимо, Катя уже здесь и успела предупредить о моем приходе.
   Я очутился в узком темном коридоре, заваленном различными коробками. Под ногами стелился тонкий красный ковер, на котором были небольшие следы грязи. Засохшей. Дождей не было уже больше месяца, за что я, собственно, и не люблю лето, так что это вполне могла быть грязь от обуви хозяйки дома. Но все же этот факт маловероятен. Учитывая как выглядел коридор, Ольга была фанатиком чистоты и не оставила бы грязи в прихожей.
   Я наклонился к коробкам и осмотрел их. Нет ни адреса, состава или имени. Обыкновенные картонные коробки. Немного помятые по бокам. Видимо, в них несли что-то тяжелое, и девушке было некомфортно тащить такой вес. Может, это часть мебели? Или книги.
   Встав на ноги, я прошел в следующее помещение.
   И вновь тусклая комната. Гостиная. Небольшой письменный столик с парой журналов, кожаный дорогой диван (Ольга явно владела деньгами. Одежда, мебель. Ни в чем себе не отказывала), камин с узорами и телевизор. Возле окна располагался большой стол, заполненный косметикой, которая была аккуратно расставлена по углам. Над столом висело разбитое круглое зеркало, которое рассматривала Катя. Да, я оказался прав, предположив, что она уже здесь. В нескольких шагах от нее, возле книжной полки, работал криминалист, и, судя по его лицу, ничего дельного он пока что не нашел.
   – Привет, – поздоровался я, приближаясь к Кате и наблюдая за тем, как пристально она осматривает это пустое зеркало. Я никогда не был суеверным, но вот эта девушка верила во все гадания, поверья и приметы. Странно, что она вообще не убежала из комнаты, увидев разбитое зеркало. Похоже, что работа для нее все-таки важнее.
   – А? А, Кирилл, привет. Я тебя не заметила, – Катя выпрямилась, поворачиваясь ко мне и немного улыбаясь. Даже в этом полумраке, который возник из-за закрытых штор, я прекрасно мог увидеть милую улыбку девушки. Казалось, что Катя буквально светилась от счастья, что странно, учитывая, в каком месте мы находимся.
   – Есть какие-нибудь новости? – я решил оставить без внимания жизнерадостность девушки, отходя к столику и осматривая журналы. Этого года, выпущены в мае. Похоже, Ольга следила за этой линейкой журналов, поскольку в нижнем ящике стола я нашел еще несколько журналов мод, но уже от апреля и марта. Журналы выходили в двадцатых числах. Как раз, ведь купить в июне женщина уже просто не могла.
   – Особо ничего. Дом полностью прибран, нет следов борьбы или взлома. Окна, двери и шторы были наглухо закрыты. Как будто дом хотели спрятать ото всех… А! Погоди! – Катя щелкнула пальцами и прошла к криминалисту, забирая с полки небольшую черную записную книжку, – нашли вот что.
   Неудивительно, что Катя о ней сразу не вспомнила. Ее внимание и память хуже, чем у рыбы. Я взял книжку и стал ее пролистывать. Множество фамилий. Напротив каждого имени – возраст, телефонный номер, дата и какое-то число. Один, три, шесть. Числа были разными, у некоторых людей повторялись, но никогда не превышали восьми. Всего я насчитал около пятидесяти человек. Телефонные номера были все домашние, записанные с кодами городов, так что определить место жительство нетрудно. Некоторые жили недалеко отсюда, а некоторые и вовсе на другом конце страны. В конечном итоге я не смог определить никакой взаимосвязи между людьми, поэтому отдал книгу Кате.
   – Пускай ее отправят нашей парочке. Может, они что-нибудь поймут.
   Я еще раз осмотрел комнату. Следов взлома нет, но тут явно кто-то был. Прошел почти месяц, а в доме совсем нет пыли. Также, несмотря на то, что зеркало разбито, на полу и столе отсутствуют осколки. В комнате царил порядок, как будто дом выставили на продажу или ждут очень важных гостей. Нет никаких следов жизнедеятельности. Например, забытой чашки или слегка помятой подушки на диване. Отсюда можно сделать вывод, что сюда кто-то приходил. Кто-то, кто имеет ключи. Это может быть Борис. Учитывая, что они были помолвлены, он вполне мог навестить жилище своей невесты. Так же это может быть Зинаида. Она переживала из-за пропажи сестры. Наверняка ей хотелось, чтобы в доме был порядок, когда Ольга вернется.
   Однако не стоит исключать вероятность, что и Зинаида, и Борис могут быть убийцами. Они могли без труда попасть в дом и скрыть следы преступления. В таком случае, нужно допросить их обоих.
   Я подошел к камину, осматривая угли. Черные, старые. Прошло много времени после того, как в камине в последний раз разводили огонь. В углу камина, на полу, я заметил слегка размазанную сажу. Угли отсюда не доставали, так что Ольге (или кому-то еще) не было нужды подходить к камину лишний раз. Я нагнулся, пытаясь заглянуть в дымоход, но непроглядная тьма закрыла мне обзор.
   – На крышу можно попасть? – спросил я Катю, отходя от камина.
   – Думаю, да. Дом невысокий, да и во дворе растет много деревьев. У тебя появилась какая-то идея? – Катя нагнула голову на бок, не понимая, к чему я задал этот вопрос.
   – Следов взлома нет, но ведь убийца мог попасть в дом и через дымоход? Он довольно широкий, чтобы в нем поместился человек среднего телосложения. На полу следы сажи. Скорее всего от обуви или одежды. Можете поискать отпечатки пальцев, но не думаю, что мы найдем кого-нибудь, кроме Зинаиды или Бориса.

   17 июля; 10:10

   Я потянулась, присаживаясь на небольшую тумбочку, где неподалеку лежали вещдоки. До лаборатории Коли мне пришлось идти пешком, поскольку тратить лишние деньги не хотелось. Итак за всеми финансами следят.
   Оказавшись у судмедэксперта, я рассчитывала сразу же начать работу. Но Цума предпочитал не торопиться, поэтому весь осмотр мы начали с небольшого перекуса: парень намеренно заранее купил небольшие печенки. Они были гораздо мягче сухариков, из-за чего я сначала терялась в способе их эффективного поедания. Все это время Коля стоял рядом, держа тарелку и осматривая труп Ольги, который лежал перед ним. Все то же тело, только теперь от него пахнет разложением, да и рана на шее уже начала гнить.
   – Эх… И что они думают еще тут найти? Неужели Катя не знает, что чем дольше труп лежит, тем меньше он говорит. – Коля поставил тарелку на тумбочку и приблизился к покойнице, наклоняясь ближе к телу. Проведя пальцем по краю раны на шее, парень зацепил перчаткой гниль и осмотрел ее. – А ведь перекись действительно замедлила разложение.
   – Почему его до сих пор отсюда не забрали? – я отряхнула руки от скопившихся на пальцах крошек.
   – Ну, труп остается у полиции, пока дело не раскроют. Ну или не повесят глухарь. В любом случае, пока что покойница в наших руках. Однако в отделении, видите ли, ее держать не хотят, поэтому мне разрешили оставить ее у себя.
   Я нахмурила брови. Все это время меня очень сильно поражала любовь парня к своей работе. Подойдя к Коле, я наклонилась и стала внимательно его рассматривать. Парень же, похоже, попросту игнорировал меня, продолжая возиться с трупом.
   – Ты ведь понял, что сейчас выдал сам себя? – я выпрямилась, ожидая, что Коля все-таки отреагирует.
   Парень усмехнулся, поворачивая голову ко мне и кладя руки на живот Ольги, опираясь тем самым на тело. Весьма хамское отношение к трупу, тем более когда дело еще не раскрыли, но, похоже, судмедэксперта это ничуть не смущало.
   – Надо же. И что же именно я выдал? – Коля продолжал усмехаться, наблюдая, как я стараюсь сохранить хладнокровие и безразличие к происходящему.
   – То, что ты чертов некрофил. Ты сам сказал, что полиция разрешила тебе оставить труп. Значит, ты и не особо его хотел отдавать.
   – Ты меня еще геем-трансвеститом обзови, – Коля отцепился от трупа и выпрямился, снимая перчатки. – Нет, до такого я пока что не дошел. Мне просто нравится моя работа. Нравится проводить время с мертвыми. Они молчаливы, особенно эта. Тем более, заниматься мне больше нечем. Я знаком почти со всем нашим городом, но почему-то продолжаю торчать здесь каждый день, – парень сделал паузу, а после обратился ко мне, облокачиваясь тазом о стол и складывая руки на груди. – А что насчет тебя? Почему ты постоянно торчишь у Кирилла? У тебя нет своего дома?
   От объяснений меня спас полицейский, который вовремя заглянул за шторы. В его руках была одна большая коробка, заполненная бутылками вина. Поставив их в угол, он позвал Колю и начал объяснять, что на улице еще полно вещдоков, которые куда-то надо занести.
   Мне вместе с Николаем пришлось отодвинуть стол с Ольгой в сторону, после чего почти вся комната оказалась заставлена коробками с вином и чилибухой, а на подносе рядом с цепью появилась небольшая черная записная книга. Я пристроилась возле подноса и принялась листать записи, пока Коля приходил в себя от прибившего груза.
   – Тааак, я смотрю, Кирилл и Катя там неплохо повеселились… Но откуда столько? Ты посмотри, даже этих ягод несколько коробок, – Коля вздохнул, подходя ближе ко мне и переводя взгляд на книгу. – Что это?
   – Не знаю… А что с вином? – я подошла к одной из коробок и открыла бутылку. Принюхавшись к вину, я недовольно нахмурила брови. – Странно… Ты что-нибудь чувствуешь? – я ткнула бутылку Коле под нос, из-за чего тот даже дернулся. Слегка шмыгнув своим носиком, парень пожал плечами, мол «А что я должен был почувствовать?» – Зачем ей нужно было столько бутылок? Она же не алкоголичка… В ее крови нашли алкоголь и стрихнин… Он ведь может содержаться в алкоголе? У тебя есть какая-нибудь лаборатория, чтобы это проверить?

   17 июля; 9:17

   Я еще раз обошел весь дом, пытаясь найти хоть что-нибудь интересное. Пустота. Катя хвостиком ходила за мной, все время пытаясь начать очередную интереснейшую тему, однако заинтересовать меня у нее почему-то не получалось. Я вернулся в зал и остановился возле стены.
   – Ты сегодня хмурый, – Катя встала неподалеку от меня, опуская голову вниз. А с чего мне быть веселым? Мы же в доме жертвы, а не в парке развлечений. Катя продолжила что-то говорить, но я уже не слушал, погрузившись в мысли. Меня смутила та книга, которую мы нашли. Зачем Ольге поддерживать столько связей с людьми из разных городов? Она ведь простая медсестра, пусть и очень богатая. Что, кстати, тоже подозрительно. Медсестры не получают так много, и даже если главврач дарил ей подарки, то навряд ли это были диваны, телевизоры и косметика. Конечно, может, я в чем-то и не разбираюсь, но Катя или Зоя не оценили бы, если бы я вручил им что-то подобное. – Ты меня слушаешь?!
   Я вернулся в реальность, услышав раздраженный голос Кати. Злилась она редко, но вот обижаться могла месяцами, поэтому я старался не доводить до ссоры. Правда, в этот раз, я почему-то совсем забыл, что девушку сильно раздражает, когда ее не слушают. Я отстранился от стены и вздохнул.
   – Прости, задумался. Ладно, давай уходить отсюда. Не думаю, что тут есть еще что…
   – Вот поэтому ты и дурак! – я дернулся от такого оскорбления. Дураком меня звала только Зоя. Катя же, если начинала злиться, использовала более резкие слова. Не успел я что-либо ответить, как девушка схватила меня за руку и оттащила в сторону. Присев на колени, она взялась за край ковра и откинула его в строну. На полу находился небольшой люк.
   – Я… Как ты узнала? – Я сел на колени и стал доставать ручку, которая опускалась вниз, чтобы не выдавать месторасположение люка.
   – Пока ты был в раздумьях, я заметила, что пол под тобой слегка просел вниз, как будто там есть нажимная плита или что-то похожее, – Катя говорила с нотками гордости. Конечно, ведь не каждый день ей удается показать, что она куда внимательнее, чем я. Таких случаев вообще практически никогда не бывает. Только если я слишком уставший или сплю.
   Я открыл люк. Вниз шла лестница. Подвал был неглубокий, однако свет туда совсем не проникал, из-за чего мне пришлось достать телефон, чтобы спуститься и хоть что-нибудь увидеть.
   Несмотря на то, что комната находилась под землей, здесь было довольно тепло и даже влажно. Вдоль стен стояло огромное количество коробок, а в самом углу стоял большой стол с открывашками разных видов. Похоже, кто-то любит попивать алкоголь в тишине. Открыв одну из коробок, я обнаружил большое количество вина. Похожие коробки стояли и в коридоре. Значит, там все-таки тащили бутылки.
   Катя спустилась следом за мной, светя своим телефоном. Она тут же осмотрела всю комнату и подошла к коробкам у другой стены. Только вот открыть их сразу не смогла.
   – Как думаешь, зачем ей это все? Нелегальная продажа алкоголя?
   – Вполне возможно. Тогда в той книге были заказчики. Она продавала вина по низкой цене… Но зачем было создавать тут такую температуру? Алкоголь ведь испортится, – я снял шляпу и стал ею обмахиваться. Большая влажность била по мне сильнее, чем жара, из-за чего уже спустя пару минут мне становилось дурно.
   – Кхм… Кирилл… Подойди сюда…
   Катя наконец смогла открыть коробку. Я подошел к ней и посветил своим фонариком внутрь. Яркие, оранжевые, круглые. Вся коробка была заполнена спелыми большими ягодами чилибухи.

   17 июля; 15:34

   – Получается, Ольга использовала эти ягоды, чтобы травить алкоголь? – Зоя внимательно следила за всеми в комнате, расспрашивая нас о том, как прошел обыск.
   После того, как мы с Катей закончили в доме Ольги, мы тут же отправились к Николаю и Виктории. Зоя уже была здесь, ребята позвонили ей, пригласив на расследование. Зачем? Да просто за компанию! Конечно же меня это взбесило, ведь я всеми силами старался отгородить девушку от всего происходящего.
   Катя и Виктория сидели на стульях неподалеку от Зои, расправляясь со своим обедом. Я вспомнил, что тоже ничего не ел сегодня, но сейчас меня больше волновал результат анализа, который проводил Коля. Вместе с Викторией они проверили состав вина, и сейчас парень выводил результаты на компьютере. Работая с техникой, судмедэксперт надевал толстые очки, из-за чего смотреть на него я просто не мог. В такие моменты мой мозг отказывался видеть в нем парня, а мне такая фантазия нафиг не нужна.
   – Абсолютно… Точно! – сказал Коля, заканчивая работу и отодвигаясь от компьютера, снимая, наконец, свои очки. – В вине есть содержание стрихнина. Причем в смертельной дозе. Мы проверили одну бутылку, но думаю, что к вечеру я составлю отчет обо всех порциях.
   – И зачем ей это нужно? Не собиралась же она и вправду травить людей? – Катя вытерла губы от томатного супа, пожимая нежную салфетку у себя в руках.
   – «И пусть упокоятся души, отравленные твоей жадностью», – повторил я, вспоминая надпись на записке. Катя с недоумением посмотрела на меня, однако Виктория похоже уловила мой намек и сама принялась объяснять смысл фразы.
   – Ольга продавала отравленное вино в несколько раз дешевле. Поэтому оно и пользовалось спросом по всей стране. Убийца молится за души тех, кого она «отравила». Слово «жадность» обозначает грех. Ольга была готова пойти на убийство, чтобы заработать больше денег.
   – Не сходится, – подал голос Коля, раскачиваясь в своем кресле. – Ягоды чилибухи так просто не достать. Получается, Ольга уходила в минус. Она тратила больше, чем получала. Если только у нее не было вечного поставщика яда. Да и в чем смысл травить людей? Можно же просто продавать разбавленное вино.
   – Думаю, есть смысл переговорить с Зинаидой и Борисом, – я вздохнул, прикрывая глаза.
   Что бы ни случилось, а данная находка нас приблизила к цели. Теперь ясно, что убийцу разозлило поведение Ольги. Об этом гласит и сама записка, и ягоды на месте преступления. Только вот, почему? Он родственник одной из жертв?
   Да и странно осознавать, что в нашем маленьком городке жил отравитель. Убийца наказал другого убийцу… Я посмотрел на Викторию, которая доедала свою порцию супа. А ведь она тоже здесь, чтобы наказать «неверного». Закономерность прямо…

Запись 7. Скелеты в шкафу

   – Да вы же попутали всё, господин!
   Не так это было совсем.
   Та девушка всем продала кокаин,
   За что поплатилась охапкой проблем.

   19 июля; 13:28

   – М? А, Николай Григорьевич, рада Вас снова видеть. Что-то Вы зачастили сюда… Неужели полиция не в силах обеспечить Вас всем нужным? – медсестра начала искать какие-то бумаги и ключи в своем небольшом столе. Она явно торопилась, из-за чего все ее движения были неуклюжими и лишь замедляли процесс.
   – Я бы скорее сказал, что им все равно. В наши дни крайне тяжело заслужить признание. Особенно со стороны полиции, – я вздохнул, переводя взгляд на небольшие часы, которые висели сбоку. После обыска дома Ольги допросить Зинаиду и Бориса никак не получалось. Казалось, что эта парочка сбежала из города. Если это так, то поймать их будет крайне тяжело. – А что насчет вашего начальства? Я слышал, что и Егор, и Борис скрылись. Это правда?
   – Ну… Можно сказать и так. Главврач уже больше месяца тут не появлялся, а его сын пару дней назад заявил, что у него появились неотложные дела, – медсестра протянула небольшую стопку бумаг и один ключ. – Вот. Я отложила Вам медикаменты, думаю, что они подойдут. А зачем Вам понадобилось руководство?
   – Простое любопытство. Хочешь сказать, что кабинет Бориса и Егора сейчас пусты? А ты могла бы мне одолжить ключи? У тебя же наверняка есть запасные.
   – Ээээ… Да, но… Это уже перебор, – медсестра насупилась, отводя взгляд в сторону.
   – А воровать лекарства для меня это не перебор? – я усмехнулся, поддаваясь слегка вперед, тем самым облокачиваясь о стойку перед собой. – Не волнуйся, я никому не скажу. Считай, что это дело государственной важности.

   19 июля; 13:30

   – А ну стоять!
   Зоя забежала в комнату, запрыгнула на кровать и спряталась за спиной Вики, притворяясь, что ее тут и вовсе нет. Я промчался следом и, остановившись в дверях, попытался перевести дыхание. Все-таки спортом я перестал заниматься практически сразу после ухода из полиции, так что не мудрено, что теперь быстро выдыхаюсь.
   – Зоя, я не шучу. Верни его на место! – я уперся рукой в стену, чтобы не упасть и протянул руку вперед, ожидая, что девушка отдаст украденный предмет, но та даже ухом не повела, продолжая прятаться за спиной красноволосой.
   – А что случилось? Вы решили устроить утренний забег? – Виктория как всегда лезла не в свое дело, и при этом пыталась быть остроумной. Не знаю как остальных, но меня постоянно задевали ее колкости. Было видно, что юная убийца совсем слаба в общении с другими людьми. И каждая попытка быть с нами наравне превращалась в какую-то клоунаду.
   – Киря, ты же им все равно не пользуешься, – Зоя схватилась за плечи Виктории, поднимая голову и смотря в мою сторону. – А так я смогу защищать себя. Ну сам подумай, если ты меня научишь им пользоваться, то я смогу помогать тебе и Катюше. Ну и Викусе с Коленькой…
   – Ты что, украла его пистолет? – Виктория повернула голову в сторону Зои, чем отвлекла девушку. Подойдя к кровати, я схватил оружие, которое лежало у ног малышки, и спрятал его в кобуру. Вот же проныра… И как вообще додумалась его стащить? Вроде бы взрослая женщина, а ведет себя как ребенок.
   Зоя тут же начала оправдываться перед Викторией, мол, это было лишь ради развлечения. Меня же отвлек слабый гудок на телефоне, повествующий о новом сообщении. Катя… Всю ночь она писала мне по поводу Бориса и Зинаиды… Не уверен даже, что ей удалось поспать.
   «Я нашла Зинаиду. Сейчас допрошу. Также на вокзале заметили главврача. Вполне вероятно, что он будет в больнице. Можешь проверить?»
   Что ж, я в любом случае собирался снова посетить больницу, хоть и не уверен, что хоть кто-то из подозреваемых окажется там. Я уже хотел написать девушке ответ, как вдруг на экране высветился звонок, что тут же привлек внимание девушек.
   – Да?
   – Кирилл? Привет, не отвлекаю? – на другом конце звучал голос Николая, причем очень возбужденный и оптимистичный, как будто паренек выиграл лотерею в несколько миллионов и теперь звонит на все номера в своей записной книге.
   – Вообще-то, у меня появились дела, так что…
   – Откладывай все. Я сейчас в больнице. Надо было забрать некоторые препараты, а в итоге узнал, что руководство полностью отсутствует. Ну и что, ты думаешь, я достал? – я не успел даже ответить, как Николай продолжил. Его буквально распирало, будто он выпил несколько банок энергетика. – Ключи к кабинетам Егора и Бориса. Разве тебе не хочется проверить их шкафы на наличие скелетов?
   – Я очень надеюсь, что ты сейчас говорил в переносном смысле… Ладно, скоро постараюсь приехать.
   Я выключил телефон и вздохнул. Ну почему мы можем топтаться на одном месте несколько недель, а потом резко получать информацию каждую минуту? Где вот был Николай с ключами, когда мы только допрашивали Бориса?! В любом случае… Попасть в кабинет главврача нам так и не удалось тогда, так что, может, в этот раз нам повезет чуть больше. Я посмотрел на Викторию, которая слегка наклонила голову на бок. Как бы мне этого не хотелось, но придется ее брать с собой. В любом случае, она куда внимательнее, чем я, да и ее острый язык легко поможет поймать Егора, если он все-таки появится.

   19 июля; 14:08

   Мы поднялись на второй этаж, где, по словам медсестры, располагался кабинет главврача и, по моей памяти, отделение гинекологии. Николай ждал нас в коридоре, похоже, не хотел, чтобы мы разминулись. Я спросил про ключи и препараты, что он должен был забрать, но парень лишь увел тему в сторону. Надеюсь, что у него в клинике не хранится ничего противозаконного? Например, несколько коробок морфия… Кто же знает, чем этот любитель трупов занимается, когда никого нет рядом.
   Виктория забрала ключ от кабинета Бориса и оставила нас. Сказала, что хочет поработать одна, да и так дело пойдет быстрее. Мы согласились, а после направились в кабинет главврача. Не знаю, что я рассчитывал там найти. Ну уж точно не записку с именем убийцы. Я мысленно усмехнулся, вспоминая, как связался с Викторией. Интересно, она до сих пор хранит ту бумажку? Несмотря на то, что Виктория убийца, видно, что она душой и сердцем отдана своей работе. Она… Нет, они все. И Виктория, и Катя, и Зоя, и Николай – все они занимаются тем, о чем мечтали. Я бы никогда не смог представить Катю учительницей, Николая бухгалтером, а Зою официанткой. Нет. Они все рождены для своих профессий. Это их призвание. Не сказал бы, что я когда-либо верил в такие понятия, как «судьба» и «предназначение», но и отрицать их просто не могу. Ни в чем нельзя быть уверенным, если вероятность не равна нулю. Ни в чем…
   А что касается меня? Счастлив ли я, занимаясь этой профессией? Неужели и мне суждено просидеть в кресле детектива до старости? Я ведь никогда об этом не мечтал. Это весьма опасная, да и порою скучная профессия. Конечно, в столице, возможно, и интересно разгадывать преступления и помогать людям. Но в нашем городе – это сплошная скука. Так почему я до сих пор этим занимаюсь? Может потому, что так же не могу представить себя на другом месте? Я как старый дуб, который уже пустил корни и ни за что не покинет свой сад.
   Похоже, любовь к чистоте – это семейное. Кабинет Егора был также аккуратно прибран. Все стояло на своих местах с точностью до миллиметров: шторы были открыты, из-за чего в комнату попадало большое количество света. В углу, возле входа, стояло растение с большими листьями. Пыли не было. Похоже, в кабинет кто-то приходил и наводил порядок. Прямо как и в доме Ольги. Только есть явное отличие: у девушки не было совершенно никаких изъянов. Все стояло на своих местах. Здесь же чувствовалась жизнь. На столе лежали бумаги, на кофейной тумбочке виднелась старая забытая чашка. А значит, уборку в кабинете и в доме проводили разные люди. Прозвучит странно, но каждый человек имеет свой стиль. Стиль жизни, стиль готовки, стиль сна и, конечно же, стиль уборки. Я подошел к большому книжному шкафу. На нем стояли книги по медицине, а также географические атласы. Странно, учитывая род деятельности Егора.
   Ко мне подошел Николай, вручая перчатки. Интересно, он их одолжил у медсестры или притащил с собой? Если второе, то он рассчитывал проводить обыск? Я взял один атлас и пролистал его. Ничего примечательного, только вот некоторые страницы были слегка стерты. Хозяин атласа часто их открывал и рассматривал. В основном это были карты Южной Азии. В углу страницы я заметил небольшие пометки, а точнее цифры. Некоторые значения переваливали за тысячу, но все же оставались в пределах разумного.
   – Тебя ничего не смущает? – Николай сел на стол, осматривая еще раз кабинет взглядом. В принципе, ничего примечательного здесь не было, кроме сильного запаха медикаментов, от которого у меня начала болеть голова.
   – Не знаю… Я даже не понимаю, что именно мы тут должны были найти, – я подошел к окну, открывая его настежь.
   Я начал снимать перчатки и уже было собирался на выход, как вдруг дверь открылась. На пороге стоял мужчина. Седой, с небольшой бородой, за которой он явно ухаживал. Волосы были аккуратно подстрижены, чтобы придать лицу более официальный вид. Немного полноват, пожилых лет. Навскидку ему было около шестидесяти, хотя, думаю, Николая мог бы сказать более точный возраст. Мужчина был одет в строгий костюм, в руках держал большую сумку. Видимо, он только что приехал откуда-то. И явно не ожидал увидеть в своем кабинете незнакомцев.
   – Простите… Вы кто, черт побери?! И как вы попали в мой кабинет? – мужчина положил сумку на диван у стены, причем довольно бережно, как будто там лежало что-то бьющееся.
   – У Вас в больнице работают весьма милые медсестры. Они с радостью помогают правоохранительным органам, – Николай широко улыбнулся, явно довольный своим мастерством доставать ключи.
   – Меня зовут Кирилл Андреевич Герцен. Я – частный детектив, нанятый родственницей одной Вашей медсестры, а также помогаю вести расследование с убийством. Вы долго отсутствовали, поэтому мы решили начать обыск без Вас. Если что, у меня есть все должные разрешения, так что…
   Егор переменился в лице и, кажется, немного успокоился. Мы с Николаем отошли от стола, подходя ближе к врачу, чтобы беседа больше походила на простой разговор, а не допрос подозреваемого. В любом случае, точных улик на него мы не имели. Да и разрешения на обыск, если честно, тоже.
   – Вы по поводу Ольги Розин? Сын говорил, что вы уже приходили к нему с какой-то девушкой. Боюсь, что я не могу вам ничем помочь. Меня не было в городе, когда ее убили, – Егор подошел к открытому окну и стал искать в брюках сигареты. Похоже, наше присутствие сильно его напрягло.
   Я услышал в коридоре шаги. Быстрые. Кто-то бежал, причем торопился. Через несколько секунд в кабинет ворвался Борис. Он тяжело дышал, волосы были взъерошены, а глаза с удивлением смотрели на нас с Николаем и на врача. Даже не знаю, кого он ожидал увидеть меньше: меня или своего отца. Выпрямившись, молодой акушер сглотнул, стараясь успокоиться.
   – Кирилл Андреевич? Что Вы тут делаете? – похоже, что мое присутствие все-таки напрягло его гораздо больше. Раз он удивлен, значит, еще не был у себя в кабинете и не встречался с Викторией. Получается, он так бежал на встречу с отцом? Любящий сын однако… Или тут что-то другое?
   – Ну я же обещал побеседовать с Вашим отцом. А Вы, помнится, обещали мне позвонить, но что-то так и не позвонили. Что-то случилось?
   Раз. Два. Три.
   Борис прошел к отцу, попутно осматривая Николая. А ведь точно. Они же знакомы. Я инстинктивно сложил руки на груди, пытаясь понять, зачем Борис так сюда торопился. Я вновь перевел взгляд на шкаф. Атласы… Нет, тут явно что-то не сходится.
   – Вы не могли бы посвятить меня в курс дела? Куда конкретно Вы ездили? – спросил Николай, прерывая мои размышления и обращаясь к Егору. Парня, видимо, совсем не волновало присутствие Бориса. Он, кажется, даже не обратил на него внимания.
   Раз. Два. Три.
   – В столице. На учениях, если это можно так назвать. В столицу приезжали опытные врачи. Было что-то вроде обмена опытом… – Егор говорил неуверенно, как будто придумал легенду давно, но сомневался в ее правдивости. Явная ложь. К тому же человек его возраста и профессии требовал владения языком. Общение с больными – дело нелегкое. Тут же напротив: человек как будто несколько месяцев не общался с людьми и вовсе забыл родной язык. Вечные паузы, поцокивание.
   Раз. Два. Три… Четыре.
   – Неужели? – Николай вздохнул, прикладывая ладонь ко лбу. – Странно… Я ведь тоже был приглашен на этот съезд. Только вот почему-то зимой. Когда мне сказали, что Вы уехали, то я позвонил своему знакомому. Уточнить: может, это я ошибся. Но он убедил меня, что съезд, как и планировалось, состоится зимой.
   Егор сжал сигарету, отводя взгляд. Борис с недоумением посмотрел на отца, а после обратился к нам. На его лбу выступил пот, то ли от бега, то ли от волнения, однако на лице точно читалось недовольство.
   – Какая разница, куда уезжал отец? Разве не достаточно того, что его просто не было в городе?!
   Дверь распахнулась. На пороге стояла Виктория, держа в руке небольшой сверток из собственной рубашки, из-за чего девушка осталась в одном топике.
   – Борис Егорович, Вы арестованы за попытку отравления, а также убийство человека.
   Я не знаю, что в этот момент почувствовали остальные, однако у меня подобное заявление вызвало лишь улыбку. Наверное, потому что я уже привык к Виктории за этот месяц и знал, что девушка сейчас начнет нести какой-то бред. Это вполне в ее духе. Навряд ли у нее имеются весомые доказательства, чтобы обвинять акушера, и… Я посмотрел на Бориса. Его зрачки сузились, а дыхание стала редким. Похоже, он действительно испуган. И почему? Он ведь и сам прекрасно понимает, что нет никаких доказательств. Я посмотрел на рубашку девушки, которая теперь лежала на диване недалеко от сумки. Сама Виктория, встав у стены, стала делать шаги вперед и отсчитывать их.
   Раз. Два. Три.
   – Да как Вы смеете такое говорить?! – начал кричать Егор, защищая своего сына, что до сих пор не мог прийти в нормальное состояние. Николай, отступив немного назад, лишь наблюдал за сложившейся ситуацией. Казалось, что его это вообще не касается. Я подошел к Виктории и схватил ее за руку.
   – Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны? Можешь объясниться?!
   – Трубку научись брать… – девушка даже не посмотрела на меня. Я сунул руку в карман и достал телефон. Тринадцать пропущенных?! И все от Кати… Значит, она не смогла дозвониться до меня и позвонила Виктории? Но что случилось? Виктория повернула голову в сторону, смотря на шкаф. После перевела взгляд на Николая, продолжая игнорировать меня. – Поможешь?
   Пара подошла к шкафу и стала его отодвигать в сторону. В этот момент Борис и вовсе побледнел, отводя взгляд в сторону. Он что, даже ничего не скажет в свое оправдание? А казался таким смелым… Егор продолжал кричать в мой адрес, как будто это я угрожал его сыну решеткой. Мужчина, я тут вообще не причем! Это все эта… ненормальная…
   – Ты ж моя прелесть! – после того как шкаф оказался в стороне, в комнате появился резкий трупный запах. Причем настолько сильный, что он напрочь перебил все запахи медикаментов. Я закрыл нос рукой и пронаблюдал, как восторженный Николай проходит в небольшую комнатку за шкафом, надевая перчатки.
   Я подошел ближе к отверстию. В горле появился сухой комок, от которого стало трудно дышать. Так вот почему Катя мне так названивала… В секретной комнате стояли небольшие коробки с медикаментами, а в центре на веревке висела Зинаида. Ее зрачки закатились, рот был слегка приоткрыт, так что оттуда показывался кончик языка. Николай тут же начал осматривать труп, радуясь ему, как младенец конфетке. Я же перевел взгляд на Викторию, которая подошла к своей рубашке. Борис продолжал стоять в стороне. Видимо, его эта картина ничуть не удивила. Что не скажешь о его отце, что медленно прошел к своей потайной комнате. Пару раз он поворачивал голову к Борису, пытаясь его о чем-то спросить. Но не мог. Поэтому все объяснять начала девушка.
   – Уверена, что меня не одну удивил факт, что Борис решил жениться на Ольге. Любовь с первого взгляда? Извините, но я в подобное не верю. Пара никогда не будет счастлива, если у них разница в возрасте больше двадцати лет. Тем более, когда твоя невеста любовница отца. По словам Кирилла, квартира Ольги обставлена очень дорого. Это не подарки, слишком крупно. Но ведь Вы, – она посмотрела на Егора, – также состоятельный человек. Я предполагаю, что Вы тратили много денег на бижутерию, которую потом Ольга продавала и покупала себе мебель. В этом ничего плохого, если ты живешь один, но когда у тебя есть семья… Борис довольно молод, чтобы уже два года работать акушером. Я так понимаю, что ему не удалось окончить университет, ведь так? – она посмотрела на Бориса, который сжал кулаки и прикусил нижнюю губу. – Учитывая Ваше состояние, Вы отправили его учиться в платный институт. Однако Бориса вышвырнули, поскольку Вы перестали платить, ведь все деньги ушли на любовницу. Тогда Борис и решил избавиться от помехи. Егор, Вы – главврач, опытный медик. Навряд ли Вы не знали о средствах контрацепции, поэтому беременность Ольги была просто невозможна. Я думаю, что Борис хотел, чтобы женщина забеременела. Скорее всего, он повредил контрацептив. Для этого не нужно много умений. Достаточно обойтись одной иголкой. Борис был уверен, что потеря ребенка будет отличной платой Ольге за все неудобства, которые она принесла в вашу семью. Но нет… Ему этого оказалось мало. Поэтому он решил ее отравить. Кирилл сказал, что в доме Ольги разбито зеркало. Подозреваю, что Борис использовал стрихнин, чтобы отравить девушку, но у него ничего не вышло, так как доза оказалась мала. Тогда он напал на девушку и ударил ее об зеркало. Мы нашли у Ольги бутылки с ядом, в них запах сильный, чувствуется яд. Здесь же, – Виктория развернула рубашку, ставя на стол бутылку из-под вина, – запах слабый. Доза маленькая. Я нашла эту бутылку в кабинете у Бориса. После того как пропала Ольга, Зинаида часто приходила в больницу, доставала вопросами. Я уверена, что Борис просто испугался, что его раскроют, поэтому убил и младшую сестру, а труп спрятал там, где, по его мнению, никто не найдет. Идя по коридору, я считала шаги и расстояния между кабинетами. Этот больше снаружи, но меньше внутри. Значит, за стеной есть еще одно небольшое помещение. А шкаф прекрасно послужил в качестве укрытия.
   – Труп висит тут уже неделю, не меньше, – Николай вышел к нам, снимая перчатки. – По внешним признакам ее душили и били головой. Возможно, об стену или стол. Причем били долго, даже после того как девушка умерла.
   – Я в чем-то ошиблась? – Виктория повернулась к Борису, который все это время даже не смотрел на меня.
   Я же пытался воссоединить детали. В принципе, это могло объяснить мотив убийцы, но в чем был смысл отрубать голову, поджигать, да и прочее? Тем более, если это была месть, то, получается, Борису незачем было писать записку. Тогда зачем нужно было проводить все эти изыски? К тому же стоит вспомнить, что Николай говорил о «картине». Убийца старался, чтобы Ольга дольше сохраняла свой вид жертвы. Что не скажешь о Зинаиде. Совершенно разный стиль убийства…
   – Она сама налетела на меня с ножом, когда почувствовала в вине лекарство, – наконец заговорил Борис, все также смотря в пол. – Начала кричать как ненормальная. Пыталась на меня напасть. В итоге я ударил ее об то зеркало. Она упала без сознания. Все лицо было в крови. Но она была жива. Я решил просто убраться оттуда и забыть про все. А на следующий день пришла ее сестра. Заявляла, что Ольга пропала… Я не причастен к тому убийству! В тот вечер эта тварь выжила!
   – Как ты лестно отзываешься о покойнице… – Николай вздохнул, доставая телефон. – Я позвоню Кате, чтобы она приехала сюда сама. Уверен, ее все это очень обрадует.
   – Да, и скажи, чтобы взяла две пары наручников… – я вздохнул, подходя к сумке Егора. Тот, естественно, снова начал орать, когда я начал открывать сумку. – Как и думал… Егор… Извините, не знаю отчества. Вы также арестованы за отравление людей.
   Вся сумка была заполнена ягодами чилибухи. В первый день Николай упоминал, что это растение растёт в тропиках, да и в подвале Ольги было влажно и тепло. Если мне не изменяет память, то в Южной Азии как раз есть тропические леса. Именно поэтому страницы с этой картой так затерты. Егор часто ими пользовался. Видимо, изучал, куда именно нужно лететь за ягодами. Допрос Николая лишь подтвердил мои подозрения. Врач не ездил в столицу на сборы, а летал в Южную Азию за новыми ягодами. Это объясняет, откуда Ольга брала такое количество чилибухи и почему не уходила в минус.
   – Вы не можете так просто обвинять меня и моего сына! – Егор, похоже, не собирался униматься. Даже после того, как Борис признал свою вину в попытке отравления, главврач все еще пытался стоять на своем.
   – Мы – нет. Но вот сюда скоро приедет следователь, она и займется вашим обвинением, – я закрыл сумку, стараясь спрятать, наконец, эти противные ягоды.

   19 июля; 15:37

   Я сидел за небольшим столом в коридоре, стуча ручкой по стеклянной поверхности. Не прошло, наверное, и получаса, как Катя заявилась в больницу. Должен сказать, я никогда не видел, чтобы полиция столь тщательно выполняла свою работу. Они полностью осмотрели все здание, допросили свидетелей и сотрудников, и даже меня заставили написать отчет о произошедшем. Интересно, это Катя так ими распорядилась или кто-то еще? В любом случае главное, что работа выполнена, и не важно, кем. Я осмотрелся по сторонам. Катя о чем-то беседовала с очередным новым криминалистом, Виктория рассматривала очередной плакат, а Николай… Я слегка нахмурился, еще раз осматривая коридор. А куда подевался наш судмедэксперт? Тело Зинаиды поручили ему, но не мог же он так просто взять и уехать. Хотя… этот человек способен на что угодно.
   Я отложил ручку в сторону и откинулся на спинку стула. Интересно, и почему Борис ничего не сказал в свою защиту? Неужели так сильно испугался или сразу понял, что все улики против него? Да кто его знает. В любом случае он теперь проблема Кати, а не моя.
   – Выглядишь уставшим, – меня привлек голос девушки, которая стояла передо мной с очередной кипой бумаг. И все-таки Катя никогда не меняется. Может, ей стоило пойти работать в сферу бизнеса, а не в полицию?
   – Ничего, хоть пару дней отдохну. Когда мы идем к Илойзе?
   – В субботу… У нее поезд рано утром. Думаю, лучше будет прийти ближе к обеду. Не думаю, что за это время она куда-нибудь уйдет.
   Да, об отдыхе думать пока рано. Даже если Виктория и смогла доказать вину Бориса, сам акушер не признался в том, что убил свою невесту. Покушение было, но не более. Конечно, это все может быть обманом, однако у нас даже не было улик, доказывающих его причастность к тому трупу. Да и не похоже это на стиль Бориса. Он парень трусливый, действия у него банальны. Навряд ли бы он стал так заморачиваться ради одной мести.
   – Как думаешь, мы поймаем убийцу до конца этого года? – Катя присела рядом со мной, кладя бумаги себе на колени. Оптимизмом в ее словах и не пахло. Хотя какой тут оптимизм. Если допрос Илойзы ничего не принесет, мы опять застрянем на одном месте. Можно будет обзвонить семьи, которые заказывали у Ольги вино, но навряд ли это принесет какие-то улики.
   – Было бы неплохо. Не хотелось бы найти еще одну жертву, – я вздохнул, опуская шляпу на глаза. К концу этого года… Нет. Что-то мне подсказывает, что убийца просто не позволит нам так скоро его найти. Он будет гонять нас по уликам и подозреваемым до тех пор, пока ему это не наскучит.

   19 июля; 16:13

   – Обязательно было набрасываться на меня в присутствии преступников? – Виктория уже несколько минут отчитывала меня за то, что я не понял сразу ее грандиозный план. Действительно, я ведь читаю мысли. Если она не знает, то напарники работают иначе.
   – А обязательно было выпендриваться? Не забывай, что ты у нас по легенде просто студентка, – я съязвил, надменно наблюдая за собеседницей. Подобная колкость явно задела Викторию, из-за чего она была готова разорвать меня на части, но сдерживалась из-за полицейских в округе.
   Пока Виктория проклинала меня всеми возможными словами, я заметил неподалеку Николая, беседующего с женщиной… Причем, незнакомой мне. Относительно молодая, возможно ровесница Зои, но внешне похожая на Катю. Такие же темные каштановые волосы, заплетенные в аккуратный строгий пучок на макушке. Вся одежда была свободной, немного темноватой и длинной. Юбка буквально касалась земли, так что я даже не мог разглядеть ног незнакомки, а рукава полностью закрывали руки, оставляя снаружи лишь пальцы, которые вцепились в бумажный пакет.
   Когда незнакомка слегка поклонилась Николаю и удалилась, парень приблизился ко мне, потирая затылок. Похоже, даже его вымотал сегодняшний день. А ведь он так радовался новому трупу. И почему полиция до сих пор не выбрала его подозреваемым номер один?
   – Кто это был? – начал я, не давая парню даже пожаловаться на трудовые будни. И это его явно обидело. Убрав руки в карманы брюк, он вздохнул, опуская голову вниз.
   – Какой же ты вредный. Тебя кроме работы вообще что-нибудь волнует? – Николай усмехнулся, однако не успел я что-либо высказать в свое оправдание, как в разговор вмешалась Виктория, все еще обижающаяся на меня за наш разговор.
   – Вот-вот! Самовлюбленный недоумок.
   Уж кто бы говорил… Я недовольно цокнул и постарался проигнорировать девушку, не сводя взгляда с Николая и все еще ожидая ответа на свой вопрос. Меня настораживал внешний вид незнакомки. В подобной одежде ужасно жарко.
   – Успокойся, параноик, – Николай похлопал меня по плечу, слегка улыбаясь. – Ее зовут Мария. Она дочка одного… священника, если его можно так назвать. Они с семьей уезжали из города на несколько лет, а сейчас вернулись. Нечего подозревать всех подряд… Или ты решил пополнить свой гаремник? – после этих слов простая улыбка Николая сменилась на похабную, из-за чего я закатил глаза и отстранился от парня. И почему ему так нравится пилить меня по теме девушек? Неужели для него это столь болезненная тема?
   – У вас в городе есть церковь? – вдруг оживилась Виктория. Ее разозленное лицо сменилось возбужденным. Как будто передо мной был ребенок, которому случайно рассказали про парк развлечений.
   – Ну… есть. Была. Там жила семья. Отец и трое детей. Только вот лет двадцать назад церковь сгорела. Страховки не оказалось, да и мэр отказал в помощи. В итоге семья уехала. Не знаю подробностей. Мы с Марией были знакомы в детстве, но не сказал бы, что мы ладили… Да и она сильно изменилась за эти годы.
   – В смысле стала более женственной? – Виктория всеми силами попыталась смягчить свой вопрос, однако меня удивил сам факт, что девушка в первую очередь обратила внимание на формы незнакомки. Мария действительно выглядела пышнее остальных моих знакомых. Однако из-за одежды все ее прелести терялись в тканях.
   – И это тоже. Да, женственнее, но немного в другом смысле. Мой отец работал патологоанатомом, поэтому любил ходить в церковь. Это его отвлекало. Мать постоянно находилась в школе, работала учителем биологии. Поэтому мне приходилось ходить с отцом.

   1995 год.

   – Дура! – я сжал пальцы, слегка поддаваясь вперед. Эта малолетка уже начинала действовать мне на нервы, однако инстинкт самосохранения просто не позволял наброситься на нее с кулаками. Даже если она младше, то наверняка сильнее. Да и от взрослых потом влетит.
   – Ничего умнее не придумал? У тебя мозги даже хуже, чем у девчонки! Родился уродом, так еще и с куриными мозгами! – Мария гордо сложил руки на груди, показывая свое превосходство. И почему ей нельзя просто взять и помереть?!
   – Заткнись! Ничего подобного! Тебя вообще не касается то, как я выгляжу! Сама никогда даже юбку не носила! – я продолжал злиться, пытаясь придумать хотя бы одно оскорбление, но телом полостью завладели эмоции, отключая мозг.
   – Зато ты их постоянно носишь, – девочка была готова продолжать свои колкости, как вдруг получила по голове рулоном газеты. Следующий удар пришелся мне по макушке. Нахмурив и без того темные густые брови, возле нас стоял мальчик, возможно, немного старше, чем я. Успокоив нас при помощи газеты, он выждал несколько секунд, дожидаясь полной тишины, а после заговорил.
   – Николай, ты зачем сюда приходишь?! Чтобы ругаться? Если хочешь бедокурить, то тебе место в подворотнях, а не в церкви! А ты, Мария?! Отец тебя уже заждался. Ты должна была присматривать за Еленой! Если продолжишь доставать других, то ничего путного из тебя не выйдет! – Юрий еще продолжал отчитывать сестру, уводя ее внутрь церкви. В свои годы он уже достаточно серьезно относился к работе священнослужителя. Неудивительно, что отец Владимир решил оставить все наследство именно ему, а не этой чокнутой Марии.

   2018 год.

   Николай виновато улыбнулся, заканчивая описание их отношений с Марией. Да уж. А если посмотреть со стороны, то и не скажешь, что они когда-то не ладили. Хотя у всех все бывает по-разному. Мы с Зоей тоже не сразу нашли общий язык. Но, думаю, нашей дальнейшей дружбе помогло ребячество Зои.
   – Похоже, за эти годы ее сильно перевоспитали, – подвел я, нарушая нависшую тишину. – Но что она тут делала? Тем более именно сегодня.
   – Опять ты за старое, – Николай буркнул. – Не думал, что это простое совпадение? Ее сестра, Елена, давно и серьезно болеет. Никогда не спрашивал чем, но знаю, что Мария за ней ухаживает. А в больнице проще всего достать бесплатные лекарства. Я бы больше удивился, если бы увидел здесь Юрия. Он редко покидает церковь, да и вообще отрезан от вешнего мира.
   – Мы можем как-нибудь сходить в эту церковь? Мне хочется на нее посмотреть, – Виктория посмотрела на меня. А я тут при чем? Хочешь – иди! Я же тебе не нянька все-таки…
   – Эээ.. Не получится, – Николай опередил меня. – Я спросил у Марии, церковь еще ремонтируется. Они нашли где-то деньги и решили вернуться. Спустя двадцать лет… Кхм… В общем, церковь раньше декабря точно не откроется. Ну а там… Я бы тоже посмотрел, как они все реставрируют.
   Ну вот… Теперь еще в декабре в церковь идти с этой парочкой. По-моему, они начали забывать, что я детектив, а не их мамочка по вызову. В любом случае до зимы еще время есть. Может, если мы найдем убийцу, то я и вовсе перестану общаться с Викторией и Николаем. Ну а пока надо дождаться субботы и пообщаться с Илойзой.

Запись 8. Уроки французского

   21 июля; 13:05

   Не знаю, кто точно взбесил меня этим утром. Зоя, которая пыталась затащить меня на прогулку в парк. Вика, которая рассыпала сухарики на диван, и мне пришлось спать на крошках. Коля, который звонил каждый час и сообщал новую бесполезную информацию о Зинаиде. Или Катя, у которой неожиданно появились дела. Причин было много. Наверное, поэтому я с превеликим удовольствием согласился допросить Илойзу самостоятельно. Это помогло бы мне хоть немного отвлечься от всего происходящего. В последние дни я все чаще начинал думать о собственном необитаемом острове. Хотелось уехать подальше от всех людей, напиться, забыться и побыть просто в тишине. Меня начинало раздражать все на свете. Даже собственное существование. И, если быть честным, меня это пугало. Я никогда в жизни не задумывался о смерти, потому что сталкивался с ней лицом к лицу. Можно сказать, что я с самого детства был знаком со Смертью лично. Но это не тот случай, когда ты хвастаешься своим знакомым. Да, во время работы в полиции мне приходилось «общаться» с трупами. Но все это было не так важно или страшно, как сейчас. Не знаю, что именно меня пугало. Мотивы всех преступников или их количество. Нет. Не это. Меня пугало, что настоящие преступники всегда у тебя под боком. Рядом. Наблюдают за тобой, дышат тебе в спину. А ты, как слепой котенок, не видишь правды и продолжаешь доверять этим людям.
   Могла ли быть Зоя убийцей? В день, когда мы встретились, она сказала, что далеко не святой человек. Что она имела в виду? Свою похотливую любовь или что-то серьезнее?
   Могла ли поехать крыша у Коли из-за его любви к трупам? Желание пообщаться с новыми покойниками?
   Хотела ли Катя показать свои способности в расследовании, специально подстроив убийство? К ней никогда не относились серьезно, а такое дело показало бы ее поддельные способности.
   И Вика. Главный подозреваемый, которому стало скучно жить по-старому. Человек, который просто захотел чего-то нового. С ее-то знаниями и умениями это вполне вероятно.
   Я окончательно запутался. Если я начинаю подозревать своих напарников и друзей, то это уж край отчаяния. Я не знаю, что делать, куда идти и как найти настоящего убийцу. Илойза – единственный человек, единственная зацепка, которая связана с Ольгой. Кроме нее мы не имеем никаких улик. И если наша беседа не принесет плоды, мы снова окажемся в тупике. Интересно, какие планы у убийцы? Остановится ли он на Ольге или нам следует ждать еще больше жертв?
   Я приблизился к небольшому дому. Он сильно выделялся среди остальных построек. Казалось, что это небольшое здание было не от мира сего. Вдоль фундамента росло множество растений, которые только набирались сил перед осенним цветением: хризантема, календула, астра. Каждый кустик отличался от другого какими-то дефектами: кривые стебли, крапинки, закругленные и сдвоенные листья. Этот небольшой сад напоминал мне пристанище для всех неугодных.
   Сам дом был выполнен в европейском стиле. Я никогда не разбирался в архитектуре, но от этого здания веяло заграничностью. Это было сделано так специально или просто из-за невнимательности?
   – Нравится мой сад? – дверь приоткрылась, и на пороге показалась женщина. Обычная, ничем не примечательная. Она была куда крупнее и старше моих подруг и знакомых, но при этом хорошо выглядела. Незнакомка явно уделяла много внимания своему телу и одежде.
   – Да. Вы сами за ним ухаживаете? – я не спешил переходить к допросу. Зачем торопиться? Лучше расположить к себе человека приятным разговором, пока есть такая возможность.
   – Oui [1 - Oui (франц.) – да.], это мое хобби. Нужно же заниматься чем-то помимо работы. Верно, детектив?
   Еще когда женщина только заговорила, я заметил ее акцент. Нетрудно было догадаться, что она не местная. Дом, манера речи, поведение в целом – незнакомка точно была не из наших краев. Илойза, а ведь это именно она шила прекрасную одежду, основываясь на нашу и заграничную культуру моды. Поэтому ее труд так ценился?
   – Вы уже знаете, кто я такой? – я нахмурил брови. Я никогда не задумывался о том, что чувствует подозреваемый, когда к нему приходят правоохранительные органы. Он ведь понимает, что они все о нем знают. Так и сейчас. Илойза знала обо мне куда больше, чем должна. И меня это настораживало.
   – Прекрасная работа, – женщина вышла ко мне, спускаясь с небольшого крыльца. Оказавшись в нескольких сантиметрах от меня, она плавным движением сняла с моей головы шляпу. – Над ней работали несколько месяцев. Легкая, но при этом плотная. Подойдет как для женской, так и мужской головы. Екатерина заказывала эту шляпу для своего друга. Кирилла Андреевича, если я не ошибаюсь. Да… Точно, Кирилл Андреевич, – добавила Илойза, еще раз осматривая шляпу и возвращая ее на мою голову. – Это же Вы? Mademoiselle [2 - Mademoiselle (франц.) – мадемуазель, незамужняя женщина.] Жукова много о Вас рассказывала.
   Я поправил шляпу. Не умеет же Катя держать язык за зубами. Мне порою кажется, что она готова все рассказать даже своему злейшему врагу, коих у нее не так уж и много.
   – А вот мне она о Вас ничего не рассказывала, – ответил я, – поэтому мне бы хотелось с Вами получше познакомиться. Это очень важно, так что…
   Не дав мне договорить, Илойза сделала шаг в сторону, уступая мне тем самым дорогу и приглашая к себе домой.
   Внутри дом все также был выдержан в европейском стиле: небольшие пуфики возле камина, кофейный столик, несколько книжных шкафов, заполненных учебниками по истории и МХК. Сама по себе комната была светлой и уютной. Внутри царила приятная домашняя атмосфера. В какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что не хочу отсюда уходить.
   Присаживаясь на один из пуфиков, я обратил внимание на камин, который покрылся небольшим слоем пыли. Выходит, здесь действительно долгое время никого не было. Ну, или же Илойза крайне неаккуратный человек и может жить в свинарнике. Что, в принципе, маловероятно, учитывая ее профессию.
   – Вы будете чай, café [3 - Café (франц.) – кофе.]? – женщина прошла к небольшой тумбе, откуда начала доставать угощения в виде конфет и миниатюрных круассанов. Интересно, сколько они там пролежали?
   – Нет, не нужно ничего, – я отрицательно мотнул головой. Если Илойза продолжит использовать иностранные слова, то диалог будет идти крайне тяжело. Я не особо разбирался во французском, поэтому мне приходилось лишь додумывать, что говорит женщина. – Я здесь по важному делу. Вы, возможно, уже слышали о смерти Ольги?
   – Ольги… Ольги… – Илойза выпрямилась и демонстративно приложила пальцы к подбородку, изображая задумчивость. И почему все девушки, с которыми я общался, так любят этот жест, когда хотят изобразить неведенье? – Ммм… Non [4 - Non (франц.) – нет.], не слышала. На вокзале что-то говорили про убийство, но не больше. А почему Вы решили спросить об это у меня? – Илойза пододвинула один пуфик на колесиках ближе ко мне и села напротив, расправив подол юбки и скрестив руки на груди.
   – Потому что эта девушка была Вашей клиенткой. Ольга Розин. Может, так Вам будет проще? – я достал телефон и, прогрузив фотографию жертвы, отдал его Илойзе. Идею со снимком придумала Катя, хотя я до сих пор не верил, что это хоть как-то поможет нам поймать преступника. Женщина осторожно взяла телефон и начала рассматривать Ольгу, прикусив нижнюю губу. Ее брови слегка нахмурились. Похоже, девушка действительно показалась ей знакомой, но вспомнить хоть какие-то детали Илойза не могла. Она просидела около пяти минут, не сводя взгляда с мигающего экрана. Меня это начало напрягать, поэтому я решил немного развеять обстановку, задав посторонний вопрос. – У Вас довольно необычное имя. И акцент. Вы не местная?
   – Oui, я родом не отсюда, – после моего вопроса Илойза буквально оживилась и тут же вернула мне мобильник. – Я родом из Парижа. Вы даже не представляете, как там скучно. Не то что здесь. Каждую неделю что-то да происходит, – это она сейчас про наш город? Интересно, и где же она находит эти происшествия? – А на счет имени… Если честно, я и сама еще не встречала людей, которых бы звали так же. Мои родители были историками. Особенно их вдохновляла Элоиза. Вы что-нибудь слышали о ней? – я отрицательно покачал головой, осторожно убирая мобильник в карман. – Ох, ну что же Вы. Это была потрясающая женщина. Тайная супруга Абеляра. Для женщины своего времени, она очень много знала и умела.
   – Хотите сказать, что Вы тоже много чего знаете и умеете? – я усмехнулся, однако Илойза слегка приподняла уголки губ, тем самым показывая, что я недооцениваю ее способности.
   – Я вспомнила ту девушку. Oui, действительно, Ольга Розин часто приходила ко мне. Elle [5 - Elle (франц.) – она.] любила носить дорогую и фирменную одежду. А заодно поговорить.
   – Поговорить? Вы что же, работаете еще и местных психологом?
   – Вы даже не представляете, что способна рассказать женщина. Она этого может даже не заметить. Мои посетительницы не только любят красивую жизнь. Большинство из них одиноки и несчастны, – Илойза усмехнулась, заметив, как я переменился в лице. – Да, и Mademoiselle Жукова тоже. Вам стоит уделять ей больше внимания. По ее словам, Вы неплохой человек. Только вот частенько сами не знаете, чего хотите.
   Я кашлянул и поднялся с пуфика. А ведь первоначально планировалось, что я буду допрашивать женщину. Однако теперь мне было не по себе. Тема Кати и всех моих отношений очень сложная и сугубо личная, поэтому меня частенько бесило, когда кто-то посторонний лез во все это.
   – С Катей я разберусь сам. Я сюда пришел вовсе не за советами. Скажите, когда в последний раз Вы виделись с Ольгой? Что она Вам рассказывала? Может, у нее были какие-то проблемы, враги? Может, за ней кто-то следил?
   – Следил? С чего бы это? – Илойза постаралась выразить удивление, складывая руки под грудью. Подобный жест очень любила делать моя преподавательница в институте, Оксана Васильевна. Нетрудно догадаться, что в академии было немного девушек-студенток, поэтому многие незамужние учительницы пытались привлечь к себе и к своему телу внимание. Не знаю, клюнул ли на это хоть кто-нибудь…
   – Ну… Это же Вы с ней общались… – я сделал небольшую паузу, стараясь понять с какой стороны лучше подступить к этой женщине. Набрав побольше воздуха, я заговорил тише и более понимающим тоном. – Послушайте, да, Вас долго не было в городе, но если Ваши клиентки о себе много рассказывают, то, может, Вы что-то знаете? Хоть что-нибудь, что может нам помочь поймать убийцу.
   Илойза недовольно нахмурилась, поправляя светлые крашенные волосы. Поскольку швея была уже в возрасте, то в некоторых прядях прослеживалась седина, но большая часть волос все же была выкрашена в блонд. Илойза постоянно касалась своей прически и тщательно перебирала пряди, расчесывая их длинными ногтями.
   – Ольга была крайне неспокойным человеком. Все время куда-то спешила, а говорила на отвлеченные темы. Но однажды elle рассказала о своем служебном романе, – женщина сделала паузу, чтобы увидеть мою реакцию. Видимо, этой информацией она хотела меня удивить, но про отношения Ольги и Егора уже давно было известно всем следователям. – Вроде бы у них шло не все гладко. Я даже стала замечать, что Mademoiselle Розин начала выпивать. Она часто приходила ко мне с вином и в нетрезвом состоянии.
   – А Вы не интересовались, в чем конкретно была причина такого поведения? Или, может, Ольга упоминала, где именно покупала вино? Может, у нее был любимый магазин или хотя бы сорт вина?
   – Non, non. Ничего такого. Да и я сама не придавала этому должного значения. В какой-то момент Ольга просто сломалась. Elle не сказала, что именно случилось, ну а я и не настаивала. Знаете, это один из тех случаев, когда человек буквально гаснет на глазах, – Илойза поникла. Ее взгляд упал на окно, за которым уже виднелись серые тучи. Женщина молчала, явно не собираясь продолжать свой рассказ, погрузившись в собственные мысли, из-за чего мне пришлось вернуть ее с небес на землю.
   – Вам стало ее жалко, так ведь? И Вы решили подарить ей тот шёлковый халат?
   – Oui… А откуда Вы знаете? – Илойза недоверчиво посмотрела на меня, как будто я был из налоговой и откопал всю ее черную бухгалтерию. – Я отправила ей подарок по почте, поскольку не успела его доделать до отъезда.
   – Когда нашли тело, Ольга была одета именно в этот халат. Благо, я окружен достаточным количеством девушек, которые без труда скажут, сколько дней носили эту вещь. То, что халат был относительно новым, стало сразу понятно. Так же Катя упоминала, что Ваши услуги дорого стоят. Может, Ольге кто-то завидовал? Не все же клиентки получают такие подарочки.
   Илойза улыбнулась, подходя к небольшой полке со старыми фотографиями. Я не мог точно разглядеть, что на них было изображено, но снимков было достаточно много. Похоже, женщина любила о чем-то или о ком-то вспоминать.
   – А кто в нашей жизни не завидует? Все, чего я хотела, – это осчастливить ее. Ведь если бы Ольга что-нибудь сделала с собой, я была бы одним из первых подозреваемых.
   – А сейчас Вы не расцениваете себя как подозреваемого? – Илойза проигнорировала мой вопрос и, развернувшись ко мне, слегка дернула нижнюю губу, не решаясь снова заговорить. Похоже, я действительно поставил ее в тупик.
   – Désolé [6 - Désolé (франц.) – сожалею.], – после затянувшегося молчания, заговорила женщина, – но у меня дела. Сами понимаете, клиенты, заказы. У меня тоже есть обязанности, как и у Вас.
   Я кивнул, решив не настаивать. В любом случае, навряд ли француженка еще расскажет мне хоть что-то. Поблагодарив Илойзу за прием, я вышел из дома. На тот момент я даже не мог понять, удалось ли мне хоть что-то узнать. Илойза оставила достаточно смешанное впечатление. С одной стороны, ничего нового. Старая и уже проверенная информация. С другой – мне казалось, что я упускаю что-то важное и очевидное. Надеюсь, из-за моей невнимательности больше никто не пострадает…
   Погода уже начала портиться. Ветер усилился, а в скором времени начался ливень. Дождь тяжелыми каплями барабанил по железной крыше автобусной остановки. Становилось прохладно. Похоже, осень в этом году наступит раньше обычного. Надо будет заранее приготовить теплую одежду… Интересно, а у Вики есть осенняя одежда? Она постоянно ходит в своей рубашке. А ведь Зоя покупала ей разные платья и кофты. И почему я сейчас вообще вспомнил о Вике?
   Я стоял под той самой крышей остановки, которая защищала случайных прохожих от этого неожиданного ливня. Конечно, я не боялся дождя и спокойно мог дойти до дома, но мне не особо хотелось мокнуть, да и шляпа портилась от влаги.
   Осторожно достав мобильник, я постарался побыстрее набрать нужный номер и прикрыл второе ухо ладонью, чтобы звук капель не заглушал звонок.
   – Коля? Ты сейчас на работе? Отлично. Я заеду к тебе, хочу, чтобы ты кое-что сделал по поручению Кати.

   25 июля; 12:12

   Я вновь начал пролистывать документы, которые привезла Катя. Следователи все еще продолжали мучить Бориса, пытаясь выбить из него признание в причастности к убийству. Однако, как нетрудно догадаться, это у них не получалось. Что бы мы ни делали, мы двигались не вперед, а даже немного отступали назад. Илойза не особо помогла своими рассказами. Хотя мы возлагали большие надежды на эту женщину. После того разговора я еще несколько раз приходил к ней, но ничего дельного так и не узнал. Похоже, Ольга действительно не любила много о себе рассказывать. Что вполне естественно, учитывая, чем она занималась помимо работы.
   – Хватит! Вы оба меня не слушаете! – Зоя ударила своими ладонями по столу с бумагами, тем самым сбрасывая их на пол.
   – Прости-прости… Мы и вправду немного увлеклись… – Катя медленно наклонилась к документам и начала их собирать. Следователь говорила неуверенно и немного отвлеченно. В последнее время она стала совсем на себя не похожа. Казалось, что ее радостный и живой огонек потихоньку начинал тускнеть. И меня это беспокоило. Не хватало еще, чтобы с Катей что-то случилось.
   – Слушай, чем быстрее мы раскроем это дело, тем скорее освободимся. Так что не веди себя как маленький ребенок и… – я поймал на себе недовольный взгляд Зои. Малышка нахмурилась, надула неестественно губы и, покраснев, начала тихо фыркать носом, из-за чего мне стало не по себе. Вся моя уверенность резко упала куда-то вниз, и я, поникнув, отвел взгляд. – И… извини… О чем ты там говорила?
   – Что вы совсем ничего не замечаете! В эту пятницу будет день города. Да и к тому же в газетах писали, что в этот раз на празднике будет необычное природное явление – кровавая луна. Вы хоть представляете, как будет здорово! – Зоя широко улыбнулась, ожидая похожей реакции от нас, однако ни меня, ни Катю такая новость не впечатлила. Как будто день города нам как-то поможет найти убийцу. – Послушайте, это же отличный способ отвлечься! Вы бы видели себя. Уже на людей не похожи. Вас скоро от трупов отличить будет трудно. Вы же целыми днями сидите над одними и теми же бумагами. Может… Стоит уже признать, что вам это не по зубам? Что плохого, если вы не раскроете это дело? – Зоя осторожно села мне на колени, убирая все бумаги в ящик, как только Катя клала их на стол.
   – Спасибо за поддержку… – Катя недовольно фыркнула, присаживаясь на свой стул. – Я не понимаю, почему мы ничего не можем найти. Сколько убийца все это планировал, если не оставил ни одной весомой зацепки? Мне кажется, что мы узнаем только то, что он позволяет нам узнать. И от этого мне не по себе…
   Катя отвела взгляд в сторону, начав теребить край своей шерстяной кофты. В последние дни на Катю нельзя было смотреть без боли в сердце. Мало того, что она стала понурой, так еще и перестала с нами общаться. Конечно, я бы и раньше не назвал свою бывшую коллегу болтушкой. Но в обычное время Катя хотя бы делилась своими мыслями или планами. А теперь ничего этого не было. Может, Зоя права и нам действительно нужен отдых? По крайней мере, это поможет нам вернуться в привычное русло. А то скоро мы и вправду загнемся. Только вот одна мысль мне все не давала покоя. Пока мы будем отдыхать, убийца может снова нанести удар. Да, прошло почти два месяца, но кто знает, что творится в голове у этого психопата.
   – Ла-ла-ла!!! Ничего не хочу слышать! Все, мы идем на фестиваль! – Зоя ударила еще раз по столу, тем самым ставя точку в разговоре. Я хотел сначала возразить, но у меня совсем не осталось сил и желания спорить с этим неугомонным человечком. К тому же все внимание переключилось на Вику, которая вовремя вошла в комнату, не отрывая взгляда от книги. Очередной женский роман. За все время она успела перечитать книг пятнадцать. И я бы еще понял, если бы девушка читала что-то серьезное, в силу своей эрудиции. Но второсортные произведения ломали любое мое понимание логики соседки. – Викусик! – Зоя вскочила с моих коленей, надавив ладонями на коленные чашечки, из-за чего я рефлекторно дернулся. – У тебя есть что-нибудь нарядное, чтобы пойти на фестиваль?
   Вика оторвала глаза от книги, пытаясь понять, что тут вообще происходит. Похоже, она была так увлечена чтением, что прослушала Зою, и теперь не знала, как ей быть. Юная любительница сухариков вопросительно посмотрела в нашу сторону, но, похоже, Зоя это заметила. С каких пор она вообще стала такой внимательной?
   – Да что на вас всех нашло? Не игнорируйте меня! Я же вас всегда слушаю… – Зоя надула губы и начала хныкать, вытирая покрасневший нос. Все это было детской, но эффективной игрой. Присев на край кровати, молодая актриса демонстративно отвернулась от нас. В комнате повисла неуютная тишина, которую прерывали лишь тихие всхлипывания.
   – Зой, ну пойми, сейчас голова забита другим. Нам совсем не до развлечений, – я присел рядом с подругой, обнимая ее за плечи.
   – Это не честно! Не все же думать о работе! Тут такое событие, а вы лишь об этой Ольге думаете!
   Я еще раз посмотрел на Вику и Катю. Похоже, девушки уже были готовы уступить Зое. Быстро же они. А еще полицейский и убийца. Что ж, один я ей точно не противостою, да и нет особого желания сейчас спорить. Придется идти на этот фестиваль. Каждый год они устраивают что-то новое и оригинальное, но довольно однотипное. Однажды лет семь назад по всему городу ходили лошади, украшенные как единороги. Детям (и Зое) это, конечно, понравилось, но больше не было ничего интересного. Взрослым не нашлось занятия, и праздник быстро закончился. Интересно, что же нас ждет в этом году?

   25 июля; 16:43

   – Сколько их можно ждать? Они что, решили скупить весь магазин? – я облокотился о перила, опуская взгляд вниз. Торговый центр был полон людьми, особенно женщинами. Вроде бы ничего примечательного, но сегодня их казалось куда больше обычного. Видимо, все готовились ко дню города. Выходит, не одна Зоя так помешалась на этом празднике.
   – Ты ведь понимаешь, что Зоя ее просто так не отпустит. Не надо было Вике говорить, что у нее нет праздничной одежды. Могла бы потом и сама купить… – Катя встала рядом со мной, натягивая рукава свитера на кисти. В зале было достаточно прохладно, а ветровку девушка оставила в одном из магазинов. Мы уже успели все обойти по второму кругу, но куртку так и не нашли.
   – Не думаю, что это так сильно волновало Вику. Она не тот человек, который будет переживать из-за своего внешнего вида, – я сделал паузу. Странно, но за эти два месяца я уже прекрасно знал свою сожительницу. Мы так быстро свыклись, что уже выучили привычки друг друга. Например, Вика каждое утро варила мне кофе, а я с вечера готовил ей ванную. И странно не то, что мы к этому привыкли, а то, что мы довели эти действия до автоматизма и делали не замечая. И при этом продолжали пренебрежительно и даже недоверительно относиться друг к другу. Хотя, может, это только я так отношусь к ней? Я ведь понятия не имею, что Вика думает на мой счет.
   – Она похожа на тебя, – Катя заметила, что я погрузился в мысли, и решила вернуть меня на землю. – Ты ведь тоже все это ставишь на второй план.
   – Что это «все»? О чем ты?
   – Обо всем. Одежда, еда, уборка. Все, чем занимается обычный человек. Ты ведь понимаешь, что кроме тебя и Вики жизнь остальных людей каждый день идет по заданному шаблону. Нужно привести квартиру в порядок, выбрать одежду, приготовить еду, накормить семью, сходить на работу, – Катя смотрела на витрину перед собой, где стоял манекен девушки в свободном голубом платье. Катя всегда говорила, что любит голубой цвет, поскольку он напоминает ей символ свободы. Чего Кате всю жизнь и не хватало. Она давно стала жертвой собственных комплексов и убеждений. И это мешало ей свободно идти по жизни. Катя саморучно заковала себя в цепи.
   – И чем же мы с Викой отличаемся от других? Хочешь сказать, что Зоя или Коля тоже каждый день ведут такой распорядок дня? Да я никогда в это не поверю, – я фыркнул, подпирая голову рукой.
   – Нет, конечно, нет. Но они все равно более приземленные, чем вы… Кирилл, слушай, а ты не узнавал, почему у Вики нет руки? Может, это как-то связано… Ну… Знаешь, может, у нее тоже что-то случилось и…
   – Катя, нет! – я сам не заметил, как резко выпрямился и буквально рявкнул на собеседницу. Катя от этого буквально потемнела и отвела взгляд. Она прекрасно понимала, что эту тему не стоит поднимать, и как я не терплю вспоминать прошлое. С чего ей вообще пришло в голову, что Вика могла испытать то же, что и я?! Я выдохнул, стараясь успокоиться и отвлечься от нахлынувшего гнева. – Прости. Просто… Просто, не надо говорить об этом. Ты сделаешь только хуже. Я не знаю, с чего ты решила, что мы похожи, но пойми… То, что случилось тогда… Даже если Вика и испытывала что-то похожее, я не хочу в это верить. Да, мы не особо ладим, но тот случай… Такого не пожелаешь даже злейшему врагу. Так что я просто не хочу об этом думать.
   Катя продолжала стоять, опустив голову. Похоже, она даже боялась пошевелиться. И это вполне логично, учитывая, как я на нее накричал. Слегка протянув руки вперед, я обнял девушку, прижимая ее осторожно к себе. Шерстяной свитер легонько покалывал мне руки, но это было даже приятно.
   – Извини, я не должна была затрагивать эту тему… Просто я подумала, что ты можешь что-то знать, раз вы живете вместе…
   Я постарался проигнорировать речь Кати, чтобы снова не начинать этот разговор. Переведя взгляд на манекен с платьем, я вспомнил про фестиваль и, слегка отстраняясь от собеседницы, осмотрел ее.
   – Слушай, а ты сама-то в чем пойдешь на праздник? Вечером ведь будет холодно.
   – Илойза должна была сшить мне новый костюм, – я почувствовал, как руки Кати сильнее обхватили меня, тем самым прижимая тело хозяйки ближе. – Надеюсь, она успела закончить…
   – Кстати, про Илойзу. Она сказала, что вы много общаетесь. А о чем именно? – только я опустил голову вниз, чтобы посмотреть на девушку, как та расцепила пальцы и отстранилась, отводя растерянно взгляд в сторону.
   – Ну… о многом. Всего и не вспомнишь. О работе, о других странах. Она же много путешествует. Вроде бы у нее даже муж был иностранцем.
   – Если так подумать, то она и сама иностранка. Вообще… Илойза довольно странная… Как будто сама себе на уме.
   – Думаю, это пришло с возрастом. Ей ведь почти шестьдесят лет. Однако внешне и не скажешь. Она хорошо выглядит, да и ведет активный образ жизни. А знает то сколько… Мне порой кажется, что она увлекается всем, чем только может. И история, и медецина, и даже музыка!
   Я хотел продолжить обсуждать Илойзу, ведь все-таки Катя знала ее лучше. Могла бы подсказать, как лучше надавить на женщину, чтобы добыть из нее интересующую нас информацию. Однако нас прервала худощавая фигура, что держала огромный бумажный пакет перед своим лицом и прикрывала им торс.
   – Значит, вот так теперь выглядит «Мы будем разбирать бумаги?» – Коля усмехнулся, опуская пакет чуть ниже, но все так же пряча свою грудную клетку. – А я-то поверил, отпустил их. А они вон, по свиданкам носятся.
   – И тебе добрый день, – я постарался улыбнуться. Все-таки я уже начал привыкать к этим колкостям. Коля скорее пытался разрядить неловкую встречу, чем задеть нас. Ведь по идее он тоже сейчас должен был заниматься работой. – Что в пакетах? – не дожидаясь ответа, я сделал шаг вперед, заглядывая в содержимое бумажной нехитрой конструкции. Коле это, естественно, не понравилось, и он тут же отстранился, поворачиваясь ко мне вполоборота. Правда, это не помешало мне заглянуть внутрь. – А зачем тебе столько рыбы?
   – Рыба? – Катя вмешалась в разговор столь же внезапно, как и вышла из него. Любит же она притворяться, как будто ее ничего не интересует, а потом вмешиваться в беседу. – Ты же терпеть не можешь рыбу…
   Коля недовольно надулся, пробубнив под нос что-то вроде: «Не любил, а теперь люблю…» Он сказал еще что-то невнятное, однако это не особо помогло ему оправдаться. Обреченно выдохнув, он поставил пакет на пол и расстегнул куртку. Из-за пазухи тут же выскочил маленький котенок, который даже ходил еще неуверенно, вразвалочку. Поставив четырехлапого на пол, Коля сделал шаг назад, отдаляясь от него, как будто ему было неприятно новое общество.
   Животное имело окрас дегтя и очень пушистую шерсть. В какой-то момент даже можно было подумать, что перед тобой четырехлапый цыпленок. Котенок посмотрел по сторонам и, заметив нас с Катей, тут же начал жалобно мяукать. Попятившись назад, он врезался в ногу Коли, а после повис на ней, зацепившись когтями за брюки. Парень выпрямился и провел ногой из стороны в сторону, но котенок даже не пошевелился.
   – И что мне с ним делать? Привязался ко мне… Нашел сегодня возле поликлиники в мусорке. Думал отнести куда-нибудь, так ведь цепляется за меня и не отпускает… – Коля наклонился и, сняв котенка с ноги, посадил себе на руки. – Я ведь не люблю животных…
   – Но он, похоже, тебя любит, – Катя подошла ближе и начала гладить котенка. Она всегда любила домашних питомцев. Постоянно на них отвлекалась, забывая о том, что вообще происходит вокруг. Как, собственно, и сейчас.
   Коля недовольно посмотрел на котенка и сморщил нос. Он был готов придушить это бедное животное прямо на месте. И с чего вдруг такая ненависть? Я любил домашних питомцев, но мне было достаточно Зои. Эта маленькая девочка была способна заменить самую активную собаку, свободолюбивую кошку и жадного хомячка, который вечно тащил в кровать печенье.
   – Кстати, вы слышали о трупе, который нашли сегодня утром? – Коля отвлекся от своего котенка, переводя взгляд на меня. – Мне несколько часов назад его привезли, – я посмотрел на Катю, но та так была увлечена животным, что даже не слышала нас. Учитывая, что следователь все утро провела со мной, навряд ли она что-то знает.
   – Этот труп… Он как-то схож с Ольгой? – если убийца снова сделал шаг, то у нас могут появиться новые улики. Конечно, хотелось бы обойтись без лишних жертв, но мы на это повлиять не можем.
   – Это зависит от того, с какой стороны посмотреть. Сначала я подумал, что сходство есть, однако впоследствии все-таки решил, что это работа разных людей. Жертвой стала молодая девушка. Около двадцати трех лет. Конечности на месте. Причина смерти – многочисленные ожоги внутренностей. Похоже, девушка выпила яд. Пока не могу сказать какой точно. Надо провести экспертизу. Скажу только, что жертва была на третьей неделе беременности. Следователь сказал, что это самоубийство, поэтому дело не будут расследовать.
   – А следователь… – Катя подняла взгляд на Колю, отрываясь от котенка, – это случаем не Кривошеев?
   – Он самый. Кому же еще у нас могут доверить такое дело, – Коля усмехнулся, пряча котенка обратно в куртку. Тот, похоже, был не против вернуться в теплое и уютное местечко.
   – О ком это вы? – я никогда не слышал о следователе Кривошееве. Даже когда работал в полиции. Хотя я вообще нечасто работал с коллегами.
   – Кривошеев Степан Михайлович. Он работает в полиции даже дольше, чем ты… – Катя слегка наклонила голову на бок и посмотрела на меня. Похоже, она не понимала, как я могу не знать «Великого Степана Кривошеева». Ну, я действительно не знал больше половины своих коллег. – Обычно ему дают либо слишком легкие, либо слишком тяжелые дела. Хотя он занимает более высокую должность, чем мы. Думаю, работа следователем это скорее хобби. Кстати, он также ведет расследование о Левше.
   О Вике? Занятно. Получается, что он…
   – А еще он фактически забрал у вас дело об Ольге, – Коля прервал мои размышления. – По крайней мере, все документы по этому делу я должен отдавать ему.
   – Ты ведь частный судмедэксперт. Как ты можешь подчиняться кому-то? С кем хочешь, с тем и работаешь, разве нет? – я недовольно сложил руки на торсе. Как не посмотри, а Коля ведь нарушает закон. Частный судмедэксперт? Это вообще как?
   – Эй! Я работаю с тем, у кого больше власти. Меня ведь и прикрыть могут, если что! – похоже, мои слова сильно задели Колю. Парень тут же отвел от меня взгляд и поспешно начал собирать свои пакеты. Какие мы, однако, чувствительные!
   Из магазина вышли девушки. Зоя держала несколько пакетов, наполненных разными кофточками и футболками. Позади нее, опустив взгляд в пол, шла Вика, пытаясь заплести на затылке хвостик. Одной рукой это было очень трудно сделать. Однако я не спешили ей помочь. Впервые за все время я увидел сожительницу с распущенными волосами. В смысле она иногда распускала их, когда ложилась спать или просто лежала на кровати, но тогда они были разбросаны по простыне или подушке. Сейчас же ее красные локоны аккуратно струились по широким спортивным плечам, прикрывая худую шею. Приблизившись ко мне, Вика остановилась и протянула резинку, чтобы я заплел ей хвост. Челка небрежно спадала набок, придавая убийце немного неряшливый вид.
   – Что-то не так? – Вика повернулась ко мне спиной, чтобы мне был удобнее собирать волосы. И что я должен на это ответить? «Нет, не так, поскольку тебе следует чаще ходить с распущенными волосами»? Да я никогда в жизни не скажу вслух что-то подобное этой дамочке.
   – Что купили? – я проигнорировал вопрос Вики, начиная собирать пряди вместе и заплетая их в аккуратный и ровный хвостик на макушке.
   – А вот не скажем! Завтра все увидишь! – Зоя в привычной для нее манере уже крутилась возле Коли, приглашая его с нами на фестиваль. Если бы я не задал вопрос, навряд ли бы она вообще обратила на меня внимание. – Раз завтра все свободны, то предлагаю встретиться в шесть около городской площади. Я зайду за Катюшей и Викусиком чуть раньше, чтобы проконтролировать во что они нарядятся.
   – У меня вообще-то завтра много дел… – Коля попытался отвязаться от завтрашней прогулки, чем вызвал новый поток недовольства со стороны Зои. В итоге нам пришлось стоять на месте еще полчаса, пытаясь успокоить девушку и уговорить Колю пойти с нами. Все это время я замечал, как Вика наблюдает за прохожими, в особенности за семьями, что пришли в торговый центр с маленькими детьми. Забавно, но моя новая коллега никогда не говорила о своей семье. Может, Катя права и в нашем прошлом есть что-то общее?
   Как бы я хотел этого избежать…

Запись 9. Кровавая луна

   Все споры и слухи, куда не гляди.
   Все что-то судачат, кричат.
   И тут вдруг воскликнул один гражданин:
   – Так там, впереди,
   Ещё один труп волочат!

   27 июля; 18:23

   Как не трудно догадаться, девочки опаздывали. Похоже, Зоя осталась недовольна выбором своих подруг и теперь заставила их переодеваться. В любом случае мы с Колей довольно быстро нашли, чем себя занять.
   В этом году фестиваль был посвящен нередкому явлению «кровавой луны». Затмение, в ходе которого спутник Земли приобретает бордовый цвет. Что в этом такого примечательного? Да, собственно, ничего. В нашем городе мы редко наблюдаем это событие, поскольку оно часто сопровождается плохой погодой. Однако сегодня весь день было солнечно и тепло, а к вечеру лишь появилось несколько кучерявых облаков.
   Город прекрасно подготовился к празднику. Вдоль улиц открылись небольшие лавки с сувенирами, телескопами и прочими развлечениями, связанными с космосом и его историей. В порту было множество кораблей, которые поменяли свои белоснежные паруса на алые. Конечно, это скорее относится к другому событию, но выглядит и вправду красиво.
   Сама луна должна была быть видна ближе к десяти, но уже сейчас в небе отражались первые розовые отблески. Казалось, что кто-то разлил на небосвод краски, и теперь они медленно начинали смешиваться между собой. Голубые, розовые, фиолетовые, оранжевые – цвета красили облака и отражались в предметах на земле. Складывалось ощущение, что ты смотришь на мир через специальные цветные линзы. Кто-то может сказать, что это очень страшно, когда все вокруг окрашивается в неестественные цвета. Возможно. Но, по-моему, это было здорово. Да, тот вечер я прекрасно запомнил во всех его оттенках. И прекрасна там была не только погода и окружение.
   – Разве они не должны были встретиться еще в четыре? Неужели Зоя так долго с ними возится? – Коля встряхнул баллончик и продолжил раскрашивать стену. Неподалеку от площади открыли специальный стенд, где все могли нарисовать свою необычную «луну». Нетрудно догадаться, что луна Коли была в форме черепа. Но в этом тоже было что-то завораживающее. Примечательно, что за все время нашего общения я не обращал внимание на увлечение судмедэксперта, хотя еще при первой встрече приметил его рисунки в лаборатории. Его любовь и привязанность к своей работе порой доходили до абсурда. Иногда я даже думал, что Колю не волнует ничего кроме его скелетов и трупов.
   – Если за дело берется Зоя, то ничего нельзя говорить точно. Мысли в ее голове сменяются быстрее, чем она успевает их говорить, – я убрал руки в карманы. Поскольку за наш с Колей вешний вид отвечала Катя, то и одеты мы были приблизительно одинаково. Хотя парням вообще трудно придумать что-то оригинальное. Единственное, в чем чувствовалось существенное отличие, – это шарфы и ветровки. В смысле, пошиты они были одинаково, а вот по цветам отличались. Меня Катя наградила светло-серым и черным, а Колю бледно-голубым и темно-синим.
   – Я же не виновата, что меня одну волнует ваш внешний вид! – голосок Зои прозвучал громко и звонко, раздаваясь по всей улице. Девушка стояла неподалеку от нас, уперевшись руками в талию, тем самым показывая свое недовольство.
   Миниатюрная, в черном свободном платье с длинными рукавами. На ногах красовались небольшие туфельки с маленькими розовыми бусинками. Ее волосы были аккуратно уложены, а передние пряди подцеплены небольшими блестящими заколочками. Странно, но Зоя никогда не меняется. Что в четвертом классе, что в одиннадцатом, да даже когда она уезжала учиться, то на вокзале стояла точно в таком же платье. Нет, конечно, дело здесь не в одежде. Просто эта девушка всегда светится, и ты запоминаешь не ее внешний вид, а блеск в глазах и улыбку.
   – Разве плохо, что мы немного задержались? – Зоя приблизилась ко мне и, покрутившись, схватила за руку, повиснув на ней. – Я ведь не зря старалась, правда?
   Я перевел взгляд на Катю, которая внимательно рассматривала рисунок Коли. Ее явно насторожило данное творение, но при этом девушка не отводила взгляда. Ее потерянное состояние лишь усиливалось с каждым днем, но я списывал это на простую усталость. В любом случае выглядела Катя ничуть не хуже Зои. Илойза постаралась на славу, сшив замечательный костюм: классические зауженные брюки с небольшим количеством блесток на поясе, прямая легкая блузка, заправленная внутрь, узкий облегающий пиджак, который лишний раз подчеркивал формы женщины. И, конечно же, небольшой галстук. Катя всегда любила их носить. Когда мы жили вместе, она то и дело перебирала мои шкафы, чтобы найти эту удавку.
   Катя поправила волосы, заплетенные в две большие, слегка неровные косички, спадающие на плечи. Среди всех моих знакомых у этой девушки были самые длинные и густые волосы, но сама Катя редко носила их распущенными. Не любила, да и наверняка это жутко неудобно.
   Коля осторожно положил руку подруге на плечо, отвлекая ее от рисунка и возвращая в наше окружение.
   – Все хорошо? – парень настороженно нахмурил брови, внимательно осматривая собеседницу.
   – Да, просто с утра было много работы, и я немного устала. Все в порядке, – Катя попыталась улыбнуться, но получилось это также наиграно, как Зоины «Киря», «Викусик» и «Катюша».
   – Может, тебе тогда не следовало идти? Могла бы остаться дома и отдохнуть, – стоило мне это сказать, как Зоя тут же дернула меня за руку. Похоже, ее мало волновало состояние Кати. Хотя что вообще может ее волновать? Я вздохнул, еще раз осматриваясь по сторонам. Мне было жутко некомфортно, как будто все идет не так, как должно. Чего-то не хватает. – А где Вика?
   – Мы шли вместе, а потом она сказала, что хочет что-то сделать и догонит нас позже, – Зоя виновато опустила взгляд. Конечно, Вика не маленький ребенок, но ее внимательность и память в повседневной жизни хуже, чем у Кати. Мне порою кажется, что кто-то запихал ей в голову всю криминалистику, а простым, обыденным вещам так никто и не научил.
   – Я пойду посмотрю, где она там решила задержаться. Встретимся в порту. Там организовали площадку, говорят, будет потрясающий вид на луну, так что… – я посмотрел на Колю. В данной ситуации только он мог довести девчонок до места. Катя как всегда будет невнимательной и может забрести куда-нибудь, а Зоя будет отвлекаться на каждый аттракцион. И как у них еще получилось дойти до нас.

   27 июля; 19:48

   – Ты… могла бы хотя бы сказать, куда пойдешь! Ты хоть подумала, сколько времени займут поиски?!
   – Я ведь не рассчитывала, что ты будешь меня искать.
   Я недовольно фыркнул, убирая руки в карманы и отводя взгляд в сторону. Какая же противная девчонка! Забрела в парк, за несколько остановок от городской площади, так еще винит меня в том, что я ее искал! Видите ли ей захотелось осмотреть дуб и… И что-то еще. Вика не особо делилась своими мыслями и планами. И это меня раздражало. Если она решила с нами работать и общаться, то могла бы хотя бы говорить, что у нее на уме.
   Я нашел девушку возле того дуба, где когда-то утром обнаружили труп Ольги. Вика стояла к нему спиной, смотря по сторонам и, в основном, наблюдая за прохожими. Конечно, она меня сильно бесила, но та картина, которую я увидел в парке… Вика, одетая в длинное узкое платье лилового оттенка, стояла возле ограждения и наблюдала за всем происходящим. Ее волосы слабо приподнимались от ветерка, тем самым теряя форму прически. Вика была одна, а вокруг постоянно проходили группы людей, семьи, дети. Весь мир не замечал одинокую девушку. Даже дуб сбрасывал свои листья ей на плечи.
   – Почему ты вообще решила уйти от Кати и Зои? Тебе что же, не понравилась их компания? – я косо посмотрел на спутницу. Вика шла медленно, опустив голову вниз и наблюдая за тем, как ее туфельки ударяются об асфальт и издают характерный стук.
   – Нет. Просто не хотела идти. Разве должна быть причина, чтобы не хотеть идти на праздник? – Вика непонимающе посмотрела на меня. Только сейчас я заметил, что Зоя так же постаралась над макияжем девушки. Из-за небольшой подводки у глаз и накрашенных ресниц казалось, что янтарные глаза Вики стали еще ярче и испускали тот же блеск, как и у Зои. Только вот, это была лишь обманка.
   – Нет, но… ладно, согласен, с Зоей спорить тяжело и проще сбежать. Но это некрасиво, – выразив свое недовольство, я замолчал. Вика поступила так же. Я все чаще замечал, что когда эта девушка молчит, она мне нравится намного больше. Однако у меня все еще оставался нерешенный вопрос, из-за которого наслаждаться тишиной мне пришлось недолго. – Скажи, у тебя ведь в полиции есть знакомый? Помимо меня и Кати. – Вика подняла на меня взгляд, но, похоже, отвечать не собиралась. Вопрос был риторический. Все ведь и так понимали, что без связей Левшу бы уже давно схватили. – Зачем? В смысле… Кому в полиции нужно прикрывать… – я осмотрелся по сторонам и продолжил чуть тише, – убийцу…
   – Вспомни, когда убили Ольгу, весь город был в шоковом состоянии. Здесь редко случаются преступления, и единственная проблема – это Левша. Но что, если я скажу, что в городе намного больше преступников, чем Молящий, Ольга и Егор? Практически в каждом доме есть убийца, наркоторговец или еще кто-то. Весь город кишит отбросами и нарушителями закона. Однако если бы люди об этом узнали, разве они смогли бы так спокойно жить и радоваться празднику? – Вика посмотрела по сторонам, осматривая очередных прохожих, – ради счастья других иногда приходится чем-то жертвовать…
   – И ты стала козлом отпущения. Убивая преступников, ты брала всю вину на себя. Но… Я все равно не понимаю, как ты на это согласилась. Тебе что, это все приносит удовольствие? Да и как же возможность «заказать» у тебя убийство любого человека?
   – Честно говоря, ты был первым, кто воспользовался этой возможностью. Да и в итоге тоже заказал убийцу. Если тебе будет проще, можешь сравнивать меня с Чумным доктором. Меня не любят, боятся и ненавидят. Но если не я, город повязнет в чуме и смертях.
   Странно это признавать, но в чем-то девушка и права. Я не знаю, насколько правдивы ее слова по поводу обильного количества преступников в нашем городе, но если я сам за два месяца нашел пятерых нарушителей закона, то боюсь даже представить, сколько их всего. Выходит, все, что мы знали о Левше, – лишь выдумки? Она никогда не занималась заказами и работой с клиентами. Это бы объяснило, почему Вика так растерялась при нашей встрече. Она была не готова к этому. Да и, собственно, поэтому она так спокойно назвала имя и раскрыла свою личность. Ей не приходилось с этим сталкиваться, и юная маньячка просто не знала, как себя вести.
   Если все так, то даже не знаю, жалко мне Вику или нет. С одной стороны, она заставляет всех ненавидеть ее, остается совсем одна. С другой – Вика серийный убийца. Она, как и ее помощник из полиции, нарушают закон, а значит, я должен сдать их правоохранительным органам. Только вот я прекрасно знаю, что не сделаю этого. И я не могу сказать почему. Просто… не хочу лезть во все это. У меня нет заказа на устранение Левши. А значит, это дело полиции, а не мое. По крайней мере, эта теория позволяет мне оправдаться, но только действительно ли я так думаю?
   Я все еще не осознавал, верю ли я своей спутнице или нет. Вся эта история казалась одновременно такой обыденной и невероятной, что я терялся в собственных домыслах. Мне хотелось понять Вику, осознать ее мотивы. Но при этом, просто так принять факт существования такого открытого и спокойного преступника я не мог. Особенно, пока жил с ним под одной крышей.
   От размышлений меня отвлекла Вика, резко остановившись и подергав меня за рукав куртки. Осмотревшись по сторонам, я заметил на дороге высокую женщину. Конечно, это немного грубое выражение, ведь незнакомка была ненамного старше меня, но при этом выглядела куда взрослее Кати, Вики и, конечно же, Зои. Я ее узнал. Коля вроде говорил, что ее зовут Мария. Высокая шатенка, с узкими плечами и шеей, но широкими бедрами. Женщина топталась на одном месте, постоянно осматриваясь по сторонам и спрашивая что-то у прохожих. Она была растеряна и даже напугана. Не успел я еще что-либо сказать или сделать, как Вика уже приблизилась к Марии, оставив меня позади.
   – У Вас что-то случилось? – Вика привлекла внимание женщины. Мария слегка опешила, а после перевела взгляд на меня, когда я приблизился на достаточное расстояние. Похоже, меня, в отличие от Вики, женщина узнала.
   – Вы ведь были в больнице с Николаем Григорьевичем, верно? – Мария говорила с нотками тревоги. Она явно была растеряна и сильно волновалась. Слегка кивнув, я попытался улыбнуться, чтобы хоть немного успокоить женщину. – Вы можете мне помочь? Я потеряла кое-кого… Отвлеклась на пару секунд и… – Мария прикусила нижнюю губу и вновь начала осматриваться по сторонам.
   – Кого именно Вы потеряли? – Вика приблизилась к Марии и осторожно приобняла ее за плечи, пытаясь хоть немного привлечь внимание собеседницы. Сделать это было относительно тяжело, ведь Мария была выше Вики, но леворукой это не помешало. Служительница церкви не сразу обратила внимание на подобный жест, она была настолько напугана, что постоянно забывала о нас и вновь обращалась к прохожим.
   – А? М… Моя сестра. Елена. Я не должна была ее брать с собой, но она так просилась.
   Мария еще что-то продолжала говорить, но только уже себе под нос, из-за чего я не смог ничего толком разобрать. Коля говорил, что у Марии была сестра Елена, которая чем-то давно больна. И кто додумается тащить больного человека на праздник, где так много людей?
   – Может, Коля ее видел? Они сейчас в порту. Уверен…
   – Николай здесь? – Мария буквально оживилась, наконец обратив на меня должное внимание. И кто там говорил, что они не ладят? – Вы могли бы меня к нему отвести? Наверняка Елена встретилась с ним и решила остаться. Она так хотела его увидеть.
   Мне не оставалось ничего, кроме как согласиться. Только когда мы сказали, что отведем ее к Коле, Мария, наконец, успокоилась. Однако всю дорогу она так же озарялась по сторонам. Раньше я редко встречал подобную привязанность сестер. Это уже скорее походило на какую-то материнскую обеспокоенность. Поэтому мне было интересно расспросить новую знакомую о ее семье. Но спрашивать Марию сейчас было бесполезно, она была не способна трезво размышлять. И я ее прекрасно понимал. Когда однажды Зоя в детстве потерялась на рынке, я думал, что сойду с ума. Видите ли ей захотелось заглянуть в зоомагазин и посмотреть на зайчиков… С тех пор я ненавижу этих животных. Вы когда-нибудь видели седых пятнадцатилетних мальчиков? Я лично не видел. И не особо хотел становиться одним из них.

   27 июля; 21:33

   Чтобы попасть в порт, нужно было спуститься с небольшой лестницы. Город находился на скалах, поэтому с любой улицы открывался прекрасный вид на море. За прошедшее время краски небосвода стали только ярче, и теперь все вокруг окрасилось в нежно-бордовый цвет. Но луны еще не было видно.
   Стоило нам приблизиться к лестнице, как Мария сорвалась с места и побежала вниз, придерживаясь ладонью за узкие перила. Посмотрев на пристань, я заметил, как вдоль берега были расставлены множества маленьких фонариков, где горели красные огоньки. Сами светильники имели причудливую шарообразную форму с множеством узоров. Внутри будто бушевало множество светлячков, от чьего дыхания стекла фонарей запотели.
   Возле одного из таких фонариков стояли наши знакомые и невысокая девушка. Ее лица практически не было видно из-за маски. Вообще из-за обильного количества одежды было крайне трудно понять, как выглядит незнакомка. Такая же как у сестры длинная юбка, из-под которой выглядывали голубые сапожки. Сверху надета кружевная блузка с короткими рукавами и ярким лазурным бантом на воротнике, завязанный вручную из ленты; кисти были спрятаны под тонкими перчатками. Но больше всего мое внимание привлекла большая синяя шляпа с широкими полями. Именно эта шляпа помешала мне первоначально заметить золотые волосы девушки, раскиданные на ее спине.
   Подбежав к незнакомке, Мария схватила ее за руки и стала осматривать, что-то приговаривая. Поскольку мы с Викой шли еще позади, то не слышали, что именно говорила женщина. Но явно отчитывала сестру за то, что та пропала.
   – Зато я нашла Николая! Ты не говорила мне, что Вы уже встречались… Ты посмотри, он ведь даже состриг свой хвостик! – Елена радостно воскликнула, посмотрев на парня, который не знал, куда деться от такого обильного внимания. Катя улыбнулась, осторожно беря его за руку.
   – Только вот расставаться с ним он не горел желанием, – от слов Кати Коля лишь сильнее смутился, отводя взгляд куда-то в сторону. Хвостик? Коля, Коля. Что еще я не знаю о тебе?
   Когда мы с Викой приблизились достаточно близко, судмедэксперт облегченно вздохнул. Видимо, он ожидал, что внимание Елены переключится на меня. И, как оказалось, он был прав. Елена повернулась ко мне, начав внимательно осматривать. Я же успел лишь заметить милые акриловые голубые глаза, которые как бусинки внимательно бегали из стороны в сторону, изучая меня с ног до головы. Когда же взгляд Елены остановился на моем лице, я доброжелательно улыбнулся, из-за чего девушка сильно смутилась и отвела взгляд в сторону, сильнее схватившись за руки Марии.
   – Ты Елена, верно? Приятно познакомиться. Твоя сестра сильно переживала за тебя, – я постарался завести разговор, но девушка как будто старалась меня не замечать, постоянно отводя взгляд.
   – Извините, я не представилась, – Мария обратилась ко мне, переключая мое внимание на себя. – Меня зовут Мария. А это моя младшая сестра Елена. Приятно познакомиться лично. Николай рассказывал о Вас, когда мы были в больнице.
   Я покосился на Колю. И почему все обо мне всегда рассказывают? Я что, сам не могу себя представить? Пока я рассматривал парня, мой взгляд упал на Зою, которая все это время, на удивление, молчала. Она как будто пряталась за спиной Коли, наблюдая за незнакомыми девушками. И что на нее нашло?
   – Ничего страшного. Я уже привык общаться с людьми, о которых слишком мало знаю, – я косо посмотрел на Вику, но она, похоже, проигнорировала мой взгляд. Ее внимание также было прикреплено к Елене, которая, бедная, не знала, куда спрятаться от такого количества взглядов.
   – Ну да… Что ж… нам пора уже. Простите за беспокойство. Мы и так задержались, – Мария посмотрела на Колю. – Вы сможете зайти как-нибудь к нам? Юрий приготовил новые книги. Их там много, и я боюсь, что сама не смогу привезти.
   – К тому же у нас теперь будет новый зал! – Елена радостно вскрикнула, обращаясь к парню, но тут же поймала на себе едкий взгляд Зои и, поникнув, сильнее прижалась к сестре.
   – Я постараюсь приехать, как только вы откроетесь. А там уж и все книги соберу. Передай Юрию, чтобы все внимательно проверил. А то в прошлый раз мне пришлось перебирать книги и ремонтировать их. А это отнимает много времени.
   Елена и Мария еще раз поблагодарили нас за помощь и удалились с пристани. В последний момент я заметил, как Елена вновь бросила на меня свой любопытный взгляд, и все так же засмущалась, когда увидела мою улыбку. Никогда бы не подумал, что мне от этого будет неловко.
   Вика подошла к краю пристани и посмотрела на воду. После того, как мы пришли сюда, девушка так ничего и не сказала, а остальные даже не поинтересовались, где она была. Я не думаю, что это потому, что им было все равно. Просто Вика умела «прятать» себя от окружающих. Меня больше волновала Зоя, которая почему-то притихла. Правда, ненадолго. Только я собирался подойти к ней и спросить, что случилось, как со стороны улиц послышалась музыка. Через некоторое время раздался звон часов, который должен был означать скорое лунное затмение. Сама луна уже красовалась над небосводом, но все еще переливалась слабыми розоватыми оттенками, не собираясь краснеть. Услышав часы, Зоя тут же схватила меня за руку и потащила вглубь пристани к большой смотровой площадке.

   27 июля; 22:05

   Мне приходилось придерживать Зою за талию, чтобы она не перевалилась за перила и не упала в воду. Людей становилось все больше и больше, из-за чего мне хотелось поскорее отсюда уйти. Не любил большие скопления людей. И, похоже, не я один. Коля, стоявший неподалеку от меня, все уговаривал Катю уйти отсюда. Правда, девушку это даже веселило. Она наконец-то смогла расслабиться за вечер и улыбнуться. Все-таки Зоя была права. Нам действительно нужен был отдых. Не так уж и плохо провести один вечер подальше от бумаг. Я осторожно наклонился, поцеловав Зою в макушку, из-за чего она дернулась и подняла на меня взгляд.
   – Что-то случилось? – Зоя испуганно приподняла брови, хватая меня за пальцы. Я отрицательно помотал головой и тут заметил у подруги старый кулон в виде маленькой панды.
   – Где ты его нашла?
   – А? А, в сумке. Оказывается, я хотела его взять с собой на учебу, но оставила дома. Думала, что потеряла, но нет. Ты ведь помнишь, как дарил его мне? Ты ведь меня после этого даже называл пандочкой.
   Да уж… Я правда не думал, что Зоя найдет этот кулон спустя столько лет, но с ним связано много приятных воспоминаний. Как раз то, чего нам сейчас так не хватает.
   Красный свет луны разлился по улицам. Он длился несколько минут, но был ярким и завораживающим. Бордовая луна как будто светилась и мигала, освещая весь мир. Я почувствовал, как пальцы Зои сильнее сжали мои руки, однако смотрел я больше не на малышку или луну, а на девушку, стоявшую рядом со мной. В глазах Вики отражался этот лунный блеск, а красные отблески прекрасно гармонировали с ее волосами. Лицо Вики вновь покраснело, но я не мог разобрать, от лунного света это или от легкого смущения. В любом случае я впервые увидел, как эта девушка завороженно смотрела на обычное явление природы, затаив дыхание и даже слегка приоткрыв рот.
   Кровавые лучи медленно сползли по занавескам и коснулись рук пожилой Илойзы, когда она убирала швейные принадлежности в небольшую шкатулочку. У нее не получилось попасть на праздник, однако луна как будто хотела навестить каждого жителя нашего города.
   Да, абсолютно каждого. Даже Бориса, который в этот момент сидел в небольшой комнате, слушая адвоката. Странно, но он все еще надеялся на что-то светлое. До того момента, пока красный свет не ударил ему в глаза, оставляя наедине со своей совестью.
   Марии пришлось остановиться, так как Елена замерла возле перил, наблюдая за ярким светом. Лунный отблеск скользил по ее одежде, совсем не попадая на кожу, из-за обильного количества ткани. Молодая девушка была сильно напугана, ведь Юрий нередко говорил, что кровавая луна первый признак конца света. Да, возможно, конец и настанет. Но эта луна была настолько обворожительно ужасна, что было не жаль отдать свои последние минуты ради любования ею.
   Даже Коля и Катя на время замолкли, наблюдая за этим явлением, пока свет не потух, и на город не опустилась фиалковая ночь. Слабые отблески тех огненно-живучих и таинственных оттенков все еще присутствовали, но теперь они уже не производили такого впечатления. Все закончилось также быстро, как и началось, но кровавая луна никого не оставила без внимания.

   23 сентября; 8:05

   – Ты ведь понимаешь, что она может обидеться? – Зоя недовольно нахмурилась, внимательно осматривая корзинку.
   – Она точно обидится, – подтвердила Вика, даже не смотря в мою сторону.
   – А мне кажется, что она оценит такой подарок. Это же забавно. Я знаю Катю. Она умеет посмеяться над собой… – последняя моя фраза прозвучала с нотками сомнения. Я еще раз посмотрел на свой подарок. Я обещал ей подарить корзинку с кроссовками? Пожалуйста! Только вот… Действительно ли я знаю Катю настолько хорошо, чтобы утверждать, что она не обидится?
   Мы приблизились к небольшому одноэтажному дому, в котором уже несколько лет жила наша дорогая Катя. Ее родители давно уехали из города, поэтому дом был в ее полном распоряжении. Мне повезло чуть меньше, но грех жаловаться. Остановившись возле двери, я легонько постучал, но вместо того, чтобы раздать привычный стук, дверь приоткрылась.
   – Она… знала, что мы придем? – Зоя приподняла плечи, слегка отступая назад.
   – Даже если Коля ей проболтался, она бы не стала открывать дверь.
   Если бы я знал, что меня ждет впереди, то тоже бы не открывал эту дверь. После того дня мне так хотелось вернуться на праздник кровавой луны, забыть все, что произошло и просто любоваться пейзажами. Теми последними минутами, когда у меня на душе было спокойно.

Запись 10. Коробка с секретами

   А труп ли это? Да человек ли вообще?
   Смотрите, как ярко сияет!
   Быть может – это ангел, падший с небес,
   Что вскоре опять запархает.

   Его крылья сияют чистым лучом,
   Как облако в ярком закате.
   А сердце погасло в полой груди,
   Оставив лишь острые раны.

   7 августа; 07:15

   Я бы не сказал, что слишком придирчиво отношусь к погоде, но плюс шесть в начале августа?! Даже для нашего города это что-то новенькое. Конечно, вполне возможно, что такая температура только по утрам, но это не отменяет того факта, что Катя отправила меня на работу в такую рань. Разве для этого я становился частным детективом, чтобы как все люди вставать в шесть утра и куда-то идти по холоду? Да кроме меня на улице только собачники! Остальные же, либо мирно спят в своих кроватях, либо попивают ароматный кофе, слушая утренние новости.
   От воспоминаний горячего напитка мне стало нехорошо. Вика с утра тоже была не довольна тем, что ее подняли в такую рань. В итоге, пока я одевался, она врезалась в меня на ходу с кружкой горячего кофе. Естественно, это происшествие быстро прогнало у нас всю сонливость. Но больше всего меня удивило, как Вика быстро спохватилась, что нужно делать. Стыдно признавать, даже я в свои тридцать три года порядком растерялся и тут же забыл все уроки Романа Александровича по оказанию первой помощи.
   После того происшествия Вика все утро ходила возле меня, проверяя мое состояние, раны и небольшую повязку, которую она наложила. Излишнее внимание со стороны этой девушки раздражало, но с другой стороны это было даже приятно. Ни Катя, ни Зоя никогда толком обо мне не заботились. Точнее, они пытались, но в итоге было только хуже. Сейчас же благодаря Вике я уже практически забыл о ноющей боли в боку.
   Закрыв за собой дверь, я поспешно убрал ключ, который мне дала Катя пару дней назад. Она была уверена, что Коли в это время еще не будет на работе. А мерзнуть на улице мне не очень-то хотелось. Правда, внутри было практически так же холодно, как и снаружи. Нет, я все понимаю, у него тут труп, который нужно хранить при определенной температуре, но ведь и о живых нужно думать!
   Вокруг стояла непроглядная темнота. Похоже, Катя была права, и Коля еще не пришел на работу. Если честно, я сам не понимал, почему явился сюда в такое время. Однако полумрак, царивший в небольшой комнатке, буквально окутывал меня. Крайне неприятное чувство, поэтому я тут же попытался найти выключатель. Неописуемый восторг охватил меня, когда я его все-таки нашел. И еще большее разочарование у меня возникло, когда лампочка издала противный писк, а затем потухла. И как тут вообще возможно работать? Когда Коля в последний раз проверял проводку?
   Подойдя к окну, я раздвинул занавески, впуская в комнату утренние слабые лучи. В помещении царил беспорядок, с полок слетала пыль, слабо блестящая на солнце, однако больше всего мое внимание привлек рабочий стол, который был практически весь забит бумагами. В основном это были счета или поручения с приказами из полиции. Самое интересное, меня удивило не обильное их количество, а то, что никто в этих письмах не проявлял должного уважения к молодому судмедэксперту. Не сказал бы, что мне было его жалко, но приличия никто не отменял! К тому же, учитывая, что мы с Колей были ровесниками, стоит отметить, что он в довольно раннем возрасте был хорошо образован и имел превосходные познания в медицине, которым могут позавидовать большинство врачей в нашем городе или даже стране.
   Не успел я рассмотреть все документы на столе, как услышал позади слабый скрежет колечек на карнизе. Ткань, ограждающая приемную и лаборантскую, медленно отъехала в сторону. На пороге стояло сонное, непробудное существо, с которого медленно сползал белый халат. Заметив меня, Коля зевнул и медленно пошел к шкафу, шаркая домашними тапочками по бетонному полу. Похоже, наша спящая красавица попросту меня проигнорировала. Во сколько он вчера лег спать? Конечно, нам нужно как можно быстрее раскрыть дело, но я не хочу, чтобы в итоге наш судмедэксперт превратился в ходячего зомби. Хотя, скорее всего, Коля будет только рад стать живым трупом.
   Открыв шкаф, парень наклонился к нижним полкам и, достав какую-то бутылку с прозрачной жидкостью, отпил. У этого человека утро начинается точно не с кофе. Потерев глаза, Коля вернул бутылку в шкаф и вновь посмотрел на меня, поправляя на себя футболку, которая изрядно помялась за прошедшую ночь.
   – Ты давно тут? – подойдя к столу, Коля посмотрел на бумаги и медленно начал собирать их в небольшую стопочку.
   – Не очень. Катя дала мне ключ. Сказала, что нам надо встретиться. Ты вроде что-то узнал о трупе, – я внимательно наблюдал за собеседником, который все так же медленно побрел к противоположному углу комнаты, неся в руках те самые грубые обращения и счета. Остановившись возле мусорного ведра, парень, не задумываясь, выкинул все документы и, отряхнув руки, вернул на меня взгляд, зачесывая волосы назад.
   – Да, точно… Только я имел в виду не Ольгу, а другой труп. «Самоубийцу». Хотя, по-моему, самоубийством там и не пахнет. Слишком сложно для обычной гражданки. Но раз так решила наша «превосходная» полиция, кто я такой, чтобы с этим спорить? – Коля развел руками, пытаясь улыбнуться, но вышло это довольно криво и даже жутко.
   – Что-то случилось? Ты ведешь себя странно. В смысле, страннее, чем обычно, – я облокотился об подоконник позади. Все-таки ожог давал о себе знать, так что долго стоять я просто не мог. Бок тут же начинал болеть, а спина сильно ныла.
   – Ты еще не говорил с Катей, верно? Ну, тогда не буду портить сюрприз, – парень усмехнулся, убирая руки в карманы халата. – Пойдем, покажу кое-что.
   Молодая девушка смирно лежала на большом столе, накрытая тонкой белой тканью. Как Коля уже упоминал, ее тело было полностью цело. Если так вообще можно говорить о трупе, которому уже несколько дней. Тем не менее, после случая с Ольгой я уже забыл, что обычно трупы не режут и не сжигают. Жертва имела симпатичные черты лица, возле переносицы с левой стороны небольшая родинка. Забавно, что она стала жертвой «суицида», а не Молящего. Если мне не изменяет память, родинки были «метками» дьявола, и только ведьмы ими обладали. Отличный повод, чтобы прикончить очередную жертву и «очистить» этот мир. Только вот Ольга, насколько мне известно, не обладала подобными знаками. Получается, убийцу это мало волнует, и им движет что-то большее, чем простые внешние признаки. На запястье девушки был старый след от синяка, теряющийся на фоне кровоподтеков и трупных разложение. Похожий синяк был и на указательном пальце правой руки, но он был более слабым.
   – Есть идеи, детектив? – Коля сел на стул напротив меня, наблюдая за тем, как я обследую труп.
   – Жертва была не замужем. На ее пальце есть синяк от кольца. Оно было ей мало. Если бы она носила кольцо долго, то палец бы давно пришлось бы ампутировать. Скорее всего, она с кем-то встречалась. И похоже, что ее партнер сделал девушке предложение, но не угадал с размером кольца. Жертва носила кольцо редко, видимо, только при встречах с женихом. Именно поэтому синяк старый. Они давно не виделись, и ей не пришлось носить это украшение. Убил ее не жених. Иначе кольцо осталось бы на пальце и фаланга разбухла бы после смерти. Другое дело с синяком на запястье. Он недавний, сильный. Сама девушка себя так не покалечила бы, выходит, кто-то причинил ей боль. Ты поэтому думаешь, что это убийство?
   – Почти. Девушка была отравлена. Достать яд не так уж сложно, но в ее крови я нашел остатки едкого натрия. Такую гадость в обычной аптеке не купишь, да и смысл использовать щелочь как яд? Он вызывает ожоги… Не представляю, как эта прелесть мучилась перед смертью. Можно сказать, она буквально сгорала изнутри, – Коля подсел ближе к трупу и провел пальцами по ее волосам, которые тут же стали рассыпаться и спадать на кушетку.
   – Выходит, отравитель имеет некое место, где может работать с химикатами? Это ведь просто! Как будто у каждого дома есть такая лаборатория!
   – А ты так уверен, что нет? Вспомни, Ольга тоже была примерной и милой медсестрой, а сама устроила у себя подпольный бизнес! Ты не можешь просто проверить каждый дом.
   – Зачем ты вообще завел этот разговор? Если полиция решила, что это суицид, значит, это так и есть. К тому же я частный детектив и не имею никакого отношения к вашим проблемам. Я не моралист, моя задача просто выполнять заказ. Не больше, не меньше.
   – Какая ты бука! – Коля вскочил со стула и поддался ко мне, упираясь руками в стол и нависая над трупом. Вся его сонливость резко исчезла, как будто ее и вовсе не было. – Я думал, что ты оценишь такой труп! Не каждый день встречаешь смерть от химического ожога. – Коля ткнул пальцем мне в бок. И вполне удачно, поскольку попал в оставленный Викой ожог. Естественно, я тут же дернулся и издал звук, похожий на тихий скулеж. Я пытался сдержать боль, но это было крайне тяжело. И так пришлось терпеть, пока я сюда шел.
   Коля, естественно, дернулся, не ожидая подобной реакции. Однако ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что происходит. Не зря я им все-таки восхищался.
   – И кто тебя искалечил? Я ни за что не поверю, что ты умудрился бы так неосторожно избить свой же бок, – подойдя к большим стеклянным полкам, парень начал перебирать разные флаконы, попутно осматривая карманы халата. Найдя нужные толстые очки, Коля нацепил их на нос и подошел ко мне, смачивая бинт в какой-то жидкости.
   – Со мной живет только одна однорукая особа, способная на такое… – я обреченно вздохнул, расстёгивая пуговицы на рубашке. В какой-то степени, я был даже не против, чтобы Коля осмотрел рану. В любом случае, он специалист, а не любитель как Вика.
   Должен сказать, за прошедшее время ожог стал выглядеть куда хуже, чем был. Конечно, если бы девушка тогда его не обработала, все было бы куда страшнее. По крайней мере, так сказал Коля. Он остался доволен работой Вики, как будто был старым ее учителем. Интересно, нашли бы они общий язык, если бы вместе учились в институте?
   – Я все хотел тебя спросить, – начал я, стараясь хоть как-то отвлечься от пронзающей боли, которая возникала каждый раз, когда Коля касался ватным тампоном места ожога, – как давно ты знаком с Катей? Она говорила, что вы хорошие друзья, но я не помню, чтобы вы общались, когда мы с ней встречались.
   – Наверное, потому что я редко покидаю свою берлогу. А с Катей мы знакомы уже почти двадцать лет. Ей было около двенадцати, – Коля отстранился, медленно закрывая бутылку и улыбаясь самому себе. – У нее тогда были жуткие проблемы с биологией… Хотя я ее понимаю. Не вижу смысла объяснять этот предмет детям столь юного возраста. Они ведь еще толком ничего не смыслят в этой отрасли.
   – Хочешь сказать, что вы знакомы со школьных лет? Долгая, однако, дружба.
   – С Катей порой бывает трудно, но я привык. На самом деле с самых первых дней знакомства, она произвела на меня неизгладимое впечатление как человек. Могу точно сказать, что таких как она в мире не так уж и много. Только вот большинство ее знакомых совсем не ценят в ней это благодушие, – Коля сделал паузу, а потом продолжил с слегка ухмыляющейся интонацией, – готов поспорить, что она уже давно простила Левшу, и если бы они встретились, то стали бы неплохими друзьями.
   Мне стало неловко. Катя и Вика действительно хорошо поладили. Они обе по-особому смотрят на мир, но в ответственные моменты сохраняют серьезность и стараются трезво смотреть на ситуацию. Неужели Коля действительно так хорошо знает Катю, что может такое утверждать? Или он знает еще что-то?

   12 сентября; 14:32

   И что я должна ему сказать? Он ведь как всегда слишком резко на все отреагирует. В любом случае, он же не прибьет меня за это? Ну… я надеюсь… Да с чего бы ему вообще злиться по этому поводу? Это же моя жизнь. Я ничего криминального не сделала. Просто… просто хочу кое-что поменять. Разве плохо, если человек хочет изменить свою жизнь к лучшему? Тем более учитывая, что мы все-таки друзья, он должен меня понять и поддержать.
   Друзья… Как бы я не хотела произносить это слово в его адрес…
   – Когда ты научишься носить шарф? – Кирилл дотронулся до моего пальто, начав поправлять воротник. Я настолько увлеклась размышлениями, что даже не заметила, как он ко мне приблизился.
   – Ты же знаешь, что я не люблю их носить с верхней одеждой. Это слишком сковывает шею… – я вернула воротник в привычное для себя положение. – Спасибо, что согласился помочь.
   – Без проблем. К тому же это намного лучше, чем слушать от Вики упреки, что я ленивый и никчемный.
   Всю дорогу мы шли молча. Я не хотела заводить разговор первой, ведь впоследствии это может вызвать ненужные расспросы. Кирилл, похоже, действовал по такому же принципу. За последние годы после расставания мы намного меньше рассказывали друг другу правду. Да что там. Просто делились бытовыми проблемами. Обычно если Кирилл и навещает меня, то только чтобы получить документы. Чисто деловые отношения. И от этого мне не по себе. Я не знаю, что должна ему говорить и что он не хочет слышать. Конечно, скажи мне пятнадцать лет назад, что я буду главным напарником Кирилла, я бы прыгала и визжала от радости. А теперь мне и этого мало.

   2003 год.

   Я тихонько стояла возле ворот академии, отдаленно наблюдая за небольшой компанией первокурсников. Несколько мальчишек, желающие поскорей вернуться домой, но при этом обсуждающие планы на вечер. Все они думали, куда можно сходить в нашем небольшом городке, чтобы повеселиться. Все, кроме одного. Я прекрасно знала, что Кирилл крутится с ними, пока ждет свою… подругу? Я не знаю, кто та девушка, но они постоянно вместе. И в школе, и в институте. Я ни разу не видела Кирилла без нее. Собственно, про нас с Колей, наверное, можно сказать то же самое.
   – Давно стоишь? – ко мне приблизился молодой высокий парнишка с растрепанными волосами и в тонком длинном пальто. Остановившись возле меня, Коля проследил за моим взглядом, а после, улыбаясь, наклонился к моему лицу. – Сколько ты еще будешь наблюдать за ним? Кать, я все понимаю, но ты в шпионку играешь уже пару лет. Я официально могу начать считать тебя маньяком.
   – Ничего подобного! Я просто… Держи, – я протянула учебник по биологии, который одолжила у него пару недель назад. – Ты вроде хотел сходить в больницу? Опять научный проект?
   После моего вопроса Коля начал что-то объяснять. Вроде бы это касалось его отца, но я слышала лишь отдаленные фразы, так что не могла уловить суть. Если честно, мне и не особо было интересно, ведь спросила я лишь для того, чтобы подольше постоять здесь.
   Я почувствовала, как кто-то коснулся моей руки. Ухватив меня за ладонь, Коля направился вдоль тротуара, уводя меня от ворот академии. Ну что я могу поделать? Да, пару лет. Пару лет я наблюдаю за одним и тем же человеком. Я знаю все его увлечения, все, что он любит, и с кем общается. И при этом мы ни разу не говорили друг с другом. Наверняка Кирилл даже не знает о моем существовании.
   Я понимаю состояние Коли. И мне стыдно за свое поведение, ведь, так или иначе, я предпочла ему другого человека. Но поделать с этим я ничего не могу. Мне остается лишь надеяться на то, что Коля, как мой самый близкий друг, не затаит на меня обиду.

   2018 год.

   Мы прошли в мой кабинет. После того как мы начали расследовать это дело, на моем столе с каждым днем появлялось все больше и больше бумаг. Как бы хотелось сжечь их все.
   – Так что именно ты хотела? – Кирилл снял верхнюю одежду и аккуратно положил ее на диван. Похоже, Вика хорошо влияла на него. По крайней мере, теперь он хотя бы не бросает свои вещи.
   – Разобрать кое-что. Знаешь… выделить нужные вещи и бесполезный хлам. А то столько всего накопилось за это время, – я подошла к своему столу и достала из-под него небольшую коробку, набитую разными мелочами. Если честно, мне правда хотелось избавиться от большинства из этих вещей, но сегодня у них была другая роль.
   Поставив коробку на диван, я села рядом, расстегивая пуговицы. Сидеть здесь долго я не планировала, так что и снимать пальто тоже не собиралась. Кирилл, сев с другой стороны коробки, стал вытаскивать из нее вещи, лежащие сверху. Маленькие игрушки и сувениры, которые не несли в себе никакого смысла. Безделушки. Настоящие же сокровища находились практически на самом дне.
   – Хах, черт. Когда я в последний раз играл в мяч? – Кирилл достал небольшой теннисный мячик, который спокойно помещался в его ладони. Ударив пару раз по полу, парень начал бросать игрушку в противоположную стенку.
   – Только постарайся не попасть им в меня. Снова, – я улыбнулась, отодвигаясь немного от коробки. Похоже, Кирилл нашел себе более увлекательное занятие.
   – Снова? Ах… Это ведь ты была, да? Какой это был курс? – Кирилл нахмурил брови, но при этом даже не посмотрел на меня.
   – Я была на первом. Ты получается… третий? Вы же с Колей в одно время учились, – сомнение в голосе? Интересно, откуда оно. Раньше я бы сразу назвала не то, что курс, но дату и даже время. Похоже, даже самые значимые и яркие воспоминания со временем блекнут в нашей памяти. Превращаются в белое пятно со старыми незначительными шрамами. Как же это несправедливо.
   – А… Вроде да… Он ведь, по-моему, тоже был в тот день? Так странно. Мы ведь тогда не были знакомы. А сейчас, если вспомнить прошлое, окажется, что вся наша жизнь переплеталась несколько раз.
   – В этом нет ничего странного. Городок маленький. Все друг друга знают.

   2005 год.

   – Жукова, если ты мне не сдашь норматив, я влеплю тебе незачет! Думаешь, что тут можно халтурить?! – Леонид Сергеевич, наш физрук, кричал на меня что есть силы, пока я пыталась перевести дыхание. Сегодня занятия проходили на улице, поэтому занимались сразу несколько факультетов. Да что там факультетов. Сразу пересеклись три курса. Хотя занятие-то проходило только у меня. Коля же пришел за компанию, поскольку сидеть на криминалистике ему было скучно. А в нескольких метрах от нас трое парней играли в баскетбол. Точнее, играли двое, а третий лишь подбадривал их громкими речами.
   – Леонид Сергеевич, да ладно вам. Сжальтесь. Она ведь старается, – Коля положил руку мне на плечо, из-за чего я еще сильнее наклонилась. Сил уже не оставалось, и мне казалось, что еще немного и я просто упаду на траву.
   – Цума! Ты вообще молчи! Сам ничего сделать не можешь, так еще одну бездарность защищаешь! Какие из вас полицейские получатся, если вы ни присесть, ни отжаться не можете?! Жукова! Пять кругов, марш!
   – Да какие пять кругов? – Коля все не унимался, держа меня за воротник спортивной куртки, чтобы я стояла на месте. – Леонид Сергеевич…
   Кажется, спорить они были готовы целую вечность. И зачем? Леонид Сергеевич все равно не уступит. Луна с неба должна упасть, чтобы он меня пощадил и отпустил. А падение спутников на этот месяц не обещали.
   Я уже собиралась выпрямиться и согласиться с учителем, как вдруг мне в голову прилетел тяжелый баскетбольный мяч. Поскольку удар был сильный, я повалилась на землю.
   Я почувствовала сильную головную боль и, кажется, даже перестала слышать окружающих. Как же больно. Обычный мяч-то прибить способен, а уже баскетбольный тем более. Я попыталась приложить руку к голове, но у меня совсем не осталось сил, чтобы пошевелиться. Не знаю, сколько прошло времени, скорее всего, пара секунд, пока я над собой не увидела Колю, который пытался меня приподнять и усадить. Через несколько мгновений я начала его слышать, пусть и как-то отдаленно.
   – Кать, я знаю, что ты не любишь физ-ру, но это еще не повод падать, – Коля пытался хоть как-то разрядить обстановку, но я заметила, как трясутся его руки. Да он испугался больше чем я. Отряхнув мне одежду от травы, юноша стал придерживать меня, чтобы я снова не завалилась. Голова еще кружилась, так что я не могла даже сидеть.
   – Ты в порядке? – я услышала встревоженный мальчишеский голос, который звучал немного свысока. Я его очень хорошо знала, но еще не слышала так близко. У меня похолодели руки, а сердце начало сильнее биться от волнения. Подняв взгляд, я заметила перед собой молодого парня с тусклыми голубыми глазами, которые испуганно и виновато меня рассматривали. Его кудряво-волнистые волосы небрежно торчали в стороны, намереваясь выпрыгнуть из завязанного на затылке маленького хвостика. А скулы… Четкие черты, открытое лицо и невероятно прямые скулы обвораживали и туманили мой рассудок окончательно.
   Заметив, что я смотрю на него, Кирилл слегка улыбнулся и сложил руки перед собой, как будто молился:
   – Прости, пожалуйста. Я не думал, что в кого-нибудь попаду.
   – Не… страшно… – еле слышно ответила я, слегка заваливаясь на бок и облокачиваясь об Колю. Последние силы окончательно покинули мое тело, но мне так не хотелось отсюда уходить. Я была готова получить еще один удар, если Кирилл снова поговорит со мной.
   – Коля, отведи Жукову в медпункт. А ты, Герцен! – Леонид Сергеевич повернулся к Кириллу и начал с ним ругаться, крича. Юноша лишь продолжал виновато улыбаться, прося прощения, но при этом попутно наблюдая за тем, как Коля помогал мне подняться на ноги.

   2018 год.

   Я улыбнулась, опустив голову вниз. Шишка после мяча быстро зажила, но вот после того случая на физ-ру я ходила с большей любовью. Наверное, потому что мои занятия всегда совпадали с тренировками Кирилла. И пускай мы больше с ним и не общались на занятиях, мне было намного приятнее находиться там, рядом с ним.
   Я почувствовала, как холодные губы Кирилла коснулись моего лба, а после он погладил меня по волосам. Парень стоял передо мной, так же виновато улыбаясь, как в тот день.
   – Надеюсь, ты на меня не злишься? – Кирилл снова сложил руки вместе, как будто опять умолял его простить.
   – Ни в коем случае, – я поправила волосы, попутно дотронувшись до места удара. Учитывая, что в дальнейшем Кириллу пришлось пережить за годы, пока он встречался со мной, мяч – это ерунда.
   Следующие полчаса мы продолжали разбирать коробку, обсуждая каждую найденную вещь. Там было не так много ценностей, которые могли бы вызвать у нас общие воспоминания.
   На что я вообще рассчитывала? Он ведь не был помешан на мне, как я на нем. Кирилл меня не узнал, даже когда меня назначили его напарницей. Для него эти события были незначительными. Собственно, как и я сама. Я прекрасно понимала, что играю в жизни Кирилла второстепенную и вовсе неважную роль. Он бы прекрасно обошелся и без меня. Что не скажешь обо мне. Как же глупо это звучит. Я со школы наблюдала за ним, любила больше всего на свете, но в итоге я так и не добилась взаимных чувств. Кирилл относился ко мне как к подруге. И как бы он это ни отрицал и ни пытался доказать свои чувства, я прекрасно знаю, что в его сердце всегда жила совершенно другая девушка. И это неплохо. Конечно, мне бы хотелось, чтобы и я была кому-нибудь важна… Хотя почему хотелось бы? В моей жизни всегда был один человек, который любил меня больше всех. Всегда рядом, всегда поддерживал. А я всегда смотрю не на него, а на Кирилла. Это так эгоистично…
   – Кать? А можно узнать, зачем ты вообще решила разобрать вещи? Хочешь набрать новых сувениров?
   – Мне сказали, чтобы я сдала кабинет пустым. А забирать все с собой не хотелось, поэтому решила сразу собрать все, что мне не нужно.
   – А, вот как… Стоп, что? Сдать кабинет? – Кирилл непонимающе посмотрел на меня. – Я… Что ты имеешь в виду? Зачем тебе сдавать кабинет?
   – Ну… – я сделала паузу. Я ведь с самого начала хотела поговорить об этом. Но не могла. Мне было так страшно. Кириллу, может, и все равно на меня, но я его люблю и не могу так просто говорить некоторые вещи. Я не хочу расставаться и прощаться, хоть и понимаю, что это неизбежно. – Я уезжаю. Через неделю. Я подала рапорт на увольнение. На следующей неделе я уже буду в столице. Прости… Я думала, что ты должен знать, но…
   – Уезжаешь?! Но почему? В смысле? – я посмотрела на Кирилла. Он сидел неподвижно, боясь даже дышать, как будто я могла исчезнуть прямо сейчас. – Катя… А как же… А как же я, Вика, Коля? Ты решила нас просто бросить?
   – Не говори так. Я просто не хочу тут больше быть. Эта жизнь… Моя жизнь изменилась. Она больше не для меня. Мне страшно. Я не хочу тут быть, не хочу здесь находиться. Хочу спокойствия. Хочу, чтобы все было так, как раньше.
   Я почувствовала, как Кирилл бережно взял меня за оледеневшие пальцы. Я дернулась, но не смогла посмотреть на него. Чем дольше мы общаемся и видимся, тем меньше я хочу уезжать отсюда. Но и оставаться мне здесь нельзя.
   – Катя… Катюша… Прошу… Ты ведь можешь… Можешь уйти из полиции, но уезжать… – я чувствовала, как у Кирилла дрожит голос. Но в нем говорит далеко не любовь. Привычка. Он привык видеть меня, привык жить со мной. Любовь выглядит по-другому. – Кать… Хорошо… Если ты хочешь уехать… я не могу тебе запрещать. Но… потерпи. Хотя бы не неделю, пару месяцев? Не покидай нас сейчас.
   Я нерешительно сжала свои руки, цепляясь за ладони Кирилла. Мне не хотелось их отпускать, но рано или поздно это все равно пришлось бы сделать. Через неделю, месяц, год. Я не смогла бы быть вечно с ним. Даже если бы мы оба этого хотели.
   – Хорошо. Месяц. Через месяц я уеду.

Запись 11. Падший ангел

   И тут вдруг огонь, синее пламя,
   Обвило греховное тело.
   Тот ангел порочен и место его
   Под ногой самого Люцифера.

   – Да что вы за люди? Чего вы хотите?!
   Почему невиновный сгорает?! – Раздался отчаянный крик,
   Того кто любовью пылает.

   23 сентября; 8:15

   Я приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Катя никогда бы не оставила дверь открытой, даже если бы ждала нас. Что, кстати, маловероятно. Свое тридцатидвухлетие девушка праздновать не собиралась. Да что там. Если бы я ее не отговорил, Катя бы уехала еще четыре дня назад. Не понимаю, что на нее вдруг нашло. Я поговорил с Колей, и он сказал, что девушка об отъезде думала аж с июля. Неужели ее действительно так подкосило это дело? Катя, конечно, не самый лучший следователь, но она не такая уж и трусиха. В смысле, страшно нам бывает всем, но чтобы настолько…
   – Кать? У тебя дверь открыта… Ты дома? – я сделал шаг вперед, переступая порог. Зоя зацепилась за мое пальто, медленно плетясь следом.
   Я редко бывал у Кати дома, а теперь буду бывать тут еще реже. Нет, я буду обходить этот чертов дом стороной!
   Я прошел чуть вперед, чтобы мне было видно гостиную. Катя любила там сидеть перед телевизором и заплетать себе косы. У нее были прекрасные длинные волосы. Странно, что и с того дня я запомнил именно их.
   Корзинка медленно выскользнула из моих рук, падая на пол. Я услышал позади себя визг Зои. Кажется, она даже отцепилась от меня и налетела на Вику, шедшую в самом конце. Малышка начала плакать и что-то говорить. Такое странное чувство. Мой мозг как будто отказывался воспринимать реальность. Не только то, что я видел перед собой, но и все, что слышал. Я буквально выпал из этого мира, пытаясь спрятаться.
   Я бы не сказал, что Катя была идеальна внешне. Ее фигура имела множество изъянов, хоть я никогда и не говорил этого девушке в лицо. Она и так прекрасно знала, что имела немного лишнего веса, что у нее были слегка кривоваты ноги, и что на плече красовался старый уродливый шрам. Катя знала все это и всегда умело прятала под одеждой. Но даже сейчас, когда она была подвешена к потолку, ее тело выглядело как произведение искусства. Полностью идеально. Застыло в немой позе.
   Передо мной висело обнаженное тело девушки. Хрупкое, беззащитное, подвешенное на железные прутья, которые цеплялись к потолку на какие-то заклепки. Ее руки, ноги, да и само тело изгибалось, как будто из груди вот-вот что-то должно было вырваться. Волосы были мокрыми и свисали вниз струящимися локонами, как изящные змеи. Голова была запрокинута назад и смотрела прямо на нас. Бледные пухлые губы были слегка приоткрыты, как будто следователь до сих пор хотела что-то сказать, но посмертная немота не позволяла ей этого сделать. Ее глаза закатились, оставив вместо привычной карей радужки лишь белую пленочку. На бледных ледяных щеках застыли кровавые слезы.
   Я нерешительно сделал шаг вперед, уже намереваясь поднять руку, чтобы коснуться окровавленных щек, но меня остановил голос Вики. Она лишь окликнула меня по имени, но этого хватило, чтобы я вырвался из морального оцепенения. Впервые за все время, что мы тут находились, меня пробрала дрожь. Теперь я отчетливо слышал плач Зои, и как она умоляла меня уйти отсюда. А я не мог. Не мог отвести взгляд. Не мог поверить, что передо мной висит Катя. Беззащитная и мертвая. Когда я видел Ольгу, это было не так страшно. Я медленно выдохнул воздух, чувствуя, как моя душа резко упала куда-то вниз.

   23 сентября; 08:23

   Зоя стояла возле дерева, росшее через дорогу. Как только мы вышли из дома Кати, ни она, ни Кирилл не проронили и слова. Я понимаю реакцию Кирилла. Они были давно знакомы и даже встречались, но вот Зоя. Эта девушка пока остается для меня загадкой. Она так боится смерти, но при этом постоянно крутится возле Кирилла. Это нелогично.
   Полиция приехала сразу же, как я позвонила. Оперативно же они работают, когда узнают о смерти кого-то из своих. Казалось, что сюда съехались все. Все, кроме Кривошеева. Неужели он так просто оставит это?
   Я подошла к Кириллу, сидевшему на обочине и тщательно осматривавшего свою шляпу. Не могу представить, что у него сейчас в голове, но просто сидеть и горевать нельзя. Мы и так потратили слишком много времени на расследование. В итоге это привело к еще одной жертве. Я осторожно присела рядом, внимательно следя за парнем и дожидаясь, пока он первый начнет разговор.
   – Забавно получается, правда? Она не хотела праздновать свой день рождения. Хотела уехать. Как будто чего-то боялась… – Кирилл запнулся, а после сжал поля шляпы и прошипел сквозь зубы: – а я ее отговорил…
   – Тебе не стоит себя винить. Ты пытался сделать как лучше. Так всегда бывает, и ты это знаешь прекрасно и без меня, – я посмотрела в сторону Зои, которая пинала камни под ногами, тихо хлюпая носом. – Тебе стоит поговорить с ней. Но сначала… ты не мог бы отдать мне разрешение на осмотр? Меня одну не пропустят, а оставлять труп… Катю этим полицейским… Они лишь все напутают.
   – Делай, что хочешь, – расстегнув пальто, Кирилл достал небольшую сложенную бумажку, которую несколько месяцев назад Катя оформила для него, чтобы никакие нормы и законы не сковывали нам руки. Иронично, что теперь мы используем ее, чтобы расследовать смерть девушки.
   Тело Кати было подвешено при помощи тонких железных прутьев. Такие часто используют на стройках. Они легкие на подъем, но прочные, способны удержать тяжелые материалы. С таким инструментом справится даже ребенок, так что вычислить убийцу по полу или телосложению не получилось бы. Однако дом Кати построен в старом стиле. Потолки высокие. Если брать средний рост человека, то на закреп тела у убийцы ушло бы не меньше получаса. Я осмотрелась по сторонам, замечая диван. Сняв обувь, я залезла на него, просчитывая, сколько секунд у меня на это уйдет. Было бы разумнее воспользоваться диваном, чтобы дотянуться до потолка. Но тогда это отнимает еще больше времени. Выходит, чтобы оформить место преступления, маньяк потратил не меньше часа. В комнате расставлены гадальные свечи, до сих пор горевшие синим пламенем. Очередная символика, как и с ягодами чилибухи? Свечей было полно, они стояли на столе, на полу, на окнах, – везде, где только могли устоять.
   Обойдя по несколько раз комнату, я нашла свечку, которая почти уже потухла. Ее воск расплавился, оставив вместо себя небольшую лужицу. Скорее всего, ее зажгли первой. Такие свечи используют гадалки для создания определенной атмосферы. Они горят долго, чтобы не приходилось их менять на глазах посетителей. Потушив свечу окончательно, я вернулась к телу.
   Все тело Кати было покрыто небольшими каплями, а волосы оставались влажными. Девушка принимала душ, когда на нее напали. Убийца не счел нужным вытирать тело. Видимо, решил, что это придаст ему блеска.
   Привстав на носки, я осмотрела живот Кати, а после надавила ладонью ей на грудь. Грудная клетка была надута изнутри. Такое случается, если легкие наполнены жидкостью. Но возле губ не было никаких следов утопления. Из-за чего же ты умерла?
   Наклонившись к лицу Кати, я попыталась раздвинуть ее челюсть и просунула два пальца девушке в рот, касаясь глотки. Конечно. Убийца прекрасно знал, что экспертизу введет в тупик отсутствие причины смерти. Если предположить, что Катя должна была умереть от утопления, то вокруг губ и носа остались бы белые следы выделений. Это естественный химический процесс связи воды и слизи в наших полостях. Однако кожа Кати полностью чистая. Остается два варианта. Первый: убийца намеренно умыл девушку, дождавшись выступления слизи. Но он торопился. Значит, второй вариант: Катя умерла не в своей ванной. Ее не пытались утопить. Так же нет признаков внешнего воздействия, вроде ножевых ранений или ударов тупым предметом.
   Я почувствовала что-то твердое и скользкое. Ухватив предмет двумя пальцами, я потянула его наружу. Это оказался небольшой целлофановый пакет, в котором лежала маленькая напечатанная записка с надписью: «Утопай же в собственной любви». Я усмехнулась, вытирая пакет об край своей рубашки. А мне нравится настрой этого человека. Как и в прошлый раз, смысл записки заключен не только в стиле, которым убили жертву, но и в мотивах. Ему нравится с нами играть, но он не хочет, чтобы мы долго думали, вот и оставляет подсказки. А это расследование все больше и больше похоже на компьютерный квест.
   Я вновь посмотрела на тело Кати. Я не могла осмотреть ее грудную клетку, пока она висела так высоко. Оставалось только дождаться, пока тело отвезут Коле.

   23 сентября; 09:15

   После осмотра Викой дома, сотрудники спустили тело и отвезли его к Коле вместе со всеми собранными уликами. Зоя тоже уехала, решив отправиться домой.
   И о чем я сейчас думаю? Разве меня не должно волновать то, что Кати больше нет? Или я просто не могу это окончательно осознать? В последний раз когда я терял близкого человека, мне было от силы лет девять. Только вот боль от тех воспоминаний меня терзала до сих пор.
   – Есть идеи? – обратилась ко мне Вика, когда мы сели в автобус, чтобы добраться до Коли. Так странно, что куда бы мне ни приходилось идти, каждый раз я пользовался общественным транспортом.
   – Может, спросишь об этом у себя? Ты же осматривала дом, – я постарался говорить менее раздраженно. Я понимаю Вику, ее это дело практически не касалось. Катя лишь очередная жертва. Да вот только я бы не хотел сейчас вспоминать ту картину, что увидел. Ну, мне кажется, что не хотел бы.
   Вика не ответила мне, отвернувшись. Может, обиделась, может, погрузилась в раздумья. В любом случае, я был рад, что остаток пути меня никто не трогал.
   Коля стоял на улице, убрав руки в карманы халата и опустив взгляд на небольшую дорожку перед ним. Мимо ходили сотрудники полиции, перетаскивая коробки с уликами. Если честно, жалкое зрелище. Еще издалека я обратил внимание на лицо Коли. Вроде бы ничего не изменилось, даже есть легкая ухмылка. Но вот его зрачки нервно носились из стороны в сторону. Знаете, как иногда мы можем бегать по квартире в поисках телефона, когда опаздываем на важную встречу? Глаза Коли бегали быстрее раз в сто. Пустые, потерянные и даже испуганные. Боюсь предположить, как я выглядел, когда впервые увидел Катю.
   – Ты в порядке? – заговорил я, когда мы с Викой приблизились к нему на достаточно близкое расстояние. В отличие от своих глаз, Коля реагировал намного медленнее. Вся его энергия уползла куда-то вниз. Подняв на меня взгляд, он на какое-то время успокоил зрачки и даже улыбнулся, что выглядело жутко, учитывая его растерянное состояние.
   – Конечно в порядке. Видишь, сколько мне работы прибавилось! Ух. Теперь день и ночь буду здесь торчать. А я только собирался отдохнуть. Зато у нас появится больше зацепок на убийцу! Он ведь наверняка наследил больше, чем в прошлый раз. Какова вероятность, что он дважды провернет идеальное убийство? Да и как вообще высчитать вероятность в данном случае?
   Несмотря на то, что реагировал Коля медленно, говорил он очень быстро, проглатывая порой окончания. Вскоре я и вовсе потерял нить разговора. Кажется, парень начал разговаривать сам с собой, из-за чего даже перешел на шепот и отвел от нас глаза, которые тут же снова начали бегать из стороны в сторону. Откровенно говоря, я ожидал немного другой реакции. Ну, знаете, грустное лицо, поникший голос, печальные глазки. Сейчас же мне казалось, что я вижу перед собой обезумевшего ребенка, которого закинули в лес и не сказали, что делать.
   – Раз у тебя много работы, может, тогда ей и займемся? – Вика взяла Колю за руку, заставляя его тем самым отвлечься от своих мыслей и замолчать. На удивление, голос девушки прозвучал мягче обычного и даже без ноток безразличия, с которыми она говорила со мной в автобусе.
   Коля кивнул, приходя окончательно в себя, а после проходя внутрь здания. Возле стен стояли те самые прутья, на которые была подвешена Катя. Забавно, что она бы сама никогда в жизни не согласилась бы на них повиснуть. Она ведь боялась высоты. Я посмотрел на Колю, застывшего перед занавесками, вцепившегося в край ткани и не решающегося пройти внутрь. Они с Катей были очень близки. Я бы сказал, что даже слишком. Не знаю, что между ними было, но мне достаточно того, что они общались со школы. Долгая и светлая дружба, проверенная годами. Почему светлая? Да потому что Катя была на другое не способна. Наверное, среди нас всех она была единственной, кого ни в чем и никогда нельзя было обвинить. Да, иногда Катя была неуклюжей, но она ни разу в жизни не желала никому зла.
   – Постарайтесь ничего не трогать, хорошо? Не хотелось бы обвинять вас в причастности к этому убийству, – Коля вновь засмеялся, даже не посмотрев на нас. Я взглянул на Вику, она тоже смотрела на меня. Лучше бы Коля орал и плакал, чем это. Ведь в дальнейшем ему будет только хуже. Ты ведь тоже об этом подумала?
   Снова эта комната. С июня месяца прошло столько времени, и я бывал здесь уже неоднократно. Но я никогда не думал, что на операционной кушетке может оказаться кто-то из моих знакомых. Кто-то вроде Кати. Она неподвижно лежала, закрыв свои карие глаза. Ее щеки вытерли от крови, а рот был лишь слегка приоткрыт. Казалось, что даже ее губы наполнились привычным алым оттенком. Если бы сюда зашел кто-то незнакомый, он бы мог подумать, что девушка просто неподвижно спит. Тихо, мирно и непробудно.
   Хотя кого я обманываю. Трупное окоченение, опухоли и темные подтеки выдавали посмертное состояние. Однако я всеми силами пытался их игнорировать. Не замечать. Продолжать видеть в Кате нотки жизни.
   Мы с Викой встали возле стены, наблюдая за тем, как Коля проходит к столу с приборами и перчатками. Он намеренно не поворачивал голову в нашу сторону, в сторону кушетки, смотря под ноги и вновь что-то бубня с улыбкой себе под нос.
   – Могли ведь использовать и этиленгликоль. Это было бы логичнее и… – я заметил как руки Коли судорожно дрожат, пока он пытается надеть на них перчатки. Жалкое зрелище. Вика отошла от стены и, подойдя к парню, помогла ему с перчатками, чем заставила его замолчать. Даже улыбка, которая держалась на лице парня все это время, куда-то резко пропала, сменившись на недоумение. Кашлянув, Коля нахмурил брови и прошел к кушетке. Вика проследовала за ним, прикладывая руку к его спине и как будто слегка подталкивая вперед.
   Коля выпрямился, пробегаясь взглядом по мертвому телу Кати. Он внимательно все осматривал, при этом не притрагиваясь к девушке. Да и взгляд у него был не как раньше. Эта не та оценка трупа, которую я видел до этого. Это был взгляд утратившего человека. И я сейчас говорю не про материальные вещи. Даже не про жизнь Кати. Коля потерял что-то большее. Не просто друга или любимую. Это больше похоже на потерю веры. Веры во что-то доброе и светлое, в мечты о ярком будущем. Потеря надежды и уверенности в завтрашнем дне.
   Я не верил собственным мыслям. Невозможно так нуждаться в постороннем человеке. Но я продолжал об этом думать, поскольку видел собственными глазами. И результатом того дня стал лишь один итог: Коля был единственным, кто действительно оберегал Катю, и кому она была нужна. Уверен, что она сама себя так не ценила, как это делал ее он.
   Коля осторожно поднял руку, готовясь прикоснуться к грудной клетке девушки, но, не дотронувшись до ледяной кожи, он остановился, переводя взгляд на ее лицо. Опустив руку обратно, судмедэксперт сжал уже бледную и окоченевшую руку мертвеца. На какой-то миг в комнате повисла полная тишина. Мы с Викой не решались вмешаться. Да и это было бы неправильно. Кто мы такие чтобы влезать в это. Жаль только, что тишина длилась недолго. Раздался глухой треск – Коля ударил ногой по кушетке, переломив тонкую деревянную подпорку. Благо, кушетка не упала, но мы с Викой тут же вздрогнули от неожиданности.
   Коля наклонился вперед, так что его волосы упали на глаза, закрывая часть лица. Первоначально я слышал лишь глухой скрежет зубов, который после перерос в скулеж. Последовал второй удар. Теперь парень ударил кулаком по краю кушетки, чуть не задев руку трупа. Дайте ему больше силы, и он тут все переломает. Только вот когда я хотел уже вмешаться, Вика показала мне ладонь, приказывая тем самым остановиться. Почему она не хочет помешать ему?
   – Дура! Кто тебя просил в это лезть! – Коля впервые закричал, продолжая скрипеть зубами. Это было больше похоже на вопль, который вскоре начал сопровождаться слезами, медленно стекавшими вниз по щекам, а после падающими небольшими капельками Кате на кисть, за которую Коля до сих пор держался. – Я ведь говорил тебе, что это не твое! Предупреждал! Почему ты такая непослушная?! Теперь довольна?! Ты этого хотела?!
   Пошатнувшись, Коля упал на колени, все так же не поднимая головы. Вцепившись в кисть Кати обеими руками, он свесил ее вниз и прижал к себе, касаясь бледной и холодной кожей своей шеи и щеки. Истерический плач, вопль и стон даже не собирались утихать. Но, кажется, парень окончательно потратил все силы на крик и замолк. Я стоял всего в паре шагов от этого зрелища, но никак не мог поверить, что это все правда. Не испытывают люди подобных чувств! Это бред!
   Когда рев начал потихоньку затихать, Вика присела на колени, дотрагиваясь до плеча Коли. Она как будто оценивающе проверяла, как подавленный судмедэксперт отреагирует на посторонние воздействия. Ничего. Он как будто ее даже не заметил. И девушку это удовлетворило. Подозвав меня, она вместе со мной осторожно отцепила Колю от руки Кати и, взяв за плечи, помогла мне вывести его из комнаты, наглухо задернув за нами занавески.

   23 сентября; 15:40

   Коля отказывался говорить и все это время просидел за столом, положив голову себе на руки и отвернувшись от нас. Вика постоянно возилась вокруг него, спрашивая, чего он хочет. Пару раз приносила ему горячий чай, который через полчаса выливала. Кем бы эта девушка ни была, но порой в ней все же просыпались нотки сочувствия и заботы. В такие моменты я все больше и больше сомневался, что Вика может быть серийным убийцей.
   Я сидел на стуле возле выхода, слушая, как Вика о чем-то пыталась поговорить с Колей. О чем-то отвлеченном. За все это время она ни разу не заговорила о Кате, да и о работе в целом. Я бы не справился. В какой-нибудь момент я бы обязательно задел бы эту тему. И тогда все могло бы стать только хуже.
   Подойдя ко мне, Вика дернула меня за плечо, после чего позвала за собой на улицу. Стоило нам выйти, как она прикрыла дверь и томно вздохнула, выдыхая накопившуюся усталость.
   – Так дело точно не пойдет. От Коли сейчас никакого толку, а у нас там труп пропадает! – цокнув, Вика начала раздраженно стучать ногой по каменной плитке.
   – Может, тогда обратимся в полицию? Объясним ситуацию.
   – Пока полиция сообразит, что нужно делать, от тела Кати ничего не останется. Мы снова попросту теряем время! – опустив голову, Вика посмотрела на свою перебинтованную правую руку. – Я немного знаю судмедэкспертизу, но мне нужна помощь. С одной рукой я не проведу должного вскрытия и анализа. К тому же моих знаний может оказаться недостаточно. У тебя нет знакомого, кто бы мог нам помочь?
   Ох… Есть такой знакомый, но беспокоить его по такому поводу… Да и я бы не хотел его во все это впутывать. Но в чем-то Вика была права. У нас действительно не было времени. Тело Кати нужно было осмотреть сегодня же, иначе многие детали могли попросту сгнить. Я безнадежно кивнул, думая уже, как уговорить своего знакомого, чтобы он согласился принять в этом участие.
   – Хорошо. Тогда ты поезжай за ним, а я отвезу Колю домой. Оставлять здесь его нельзя, а отправить одного неразумно. Я в таком состоянии ему бы даже переключать каналы на телевизоре не доверила, – Вика развернулась и собиралась вернуться к Коле, но я остановил ее, схватив за запястье.
   – Разве тебе не должно быть все равно? Он ведь тебе никто. Откуда такая забота?
   – А что, по-твоему, я должна молча стоять в стороне и наблюдать? Или насильно заставлять его работать? Я видела, как люди ломаются. Как они трескаются, словно фарфоровая чашка. И в таких случаях никакой клей с добрыми словами не поможет. Единственное, что может спасти – действия, которые не дадут этой чашке упасть.

   23 сентября; 15:58

   Приближаясь к автобусной остановке, я заметил впереди знакомую, которая судорожно поправляла шарфик. Большая голубая шляпа, розовое пальто, напоминающее по форме платье и украшенное белым мехом, высокие сапожки с маленькими бубенчиками, длинные перчатки и золотистые волосы. По-моему, из всего нашего города под такое описание могла подойти только одна девушка – Елена. Что примечательно, они с Викой полные противоположности. Если мою соседку никто и никогда не замечал, то к Елене всегда было приковано все внимание. Ее просто было невозможно не заметить. Особенно на пустой автобусной остановке.
   – Давно стоишь? – начал я, вставая рядом и поднимая взгляд на часы, которые висели у дороги. Девушка явно не ожидала меня здесь встретить, из-за чего сначала перепугалась, а после отвела смущенно взгляд. Часть ее лица снова была скрыта за медицинской маской. И не жарко ей постоянно в ней ходить?
   – Нет… Минут десять. Я немного не успела на автобус…
   Говорить с Еленой было тяжко. Внешне она очень милая леди. Но вот ее застенчивость на корню режет любые темы для разговоров. Она ведь толком не отвечает. Лишь кивает или что-то тихо лопочет.
   – А ты разве в город не с сестрой приезжаешь? Мария говорила, что тебе нежелательно ходить одной, – Елена, видимо, не ожидала от меня такого вопроса. И он ей был крайне неприятен. Опустив голову, девушка начала перебирать пальцы, как будто чего-то испугалась.
   – Я приезжала к знакомому. Сестра в курсе, так что… – Елена вцепилась ноготками себе в кисть, из-за чего мне показалось, что она вот-вот порвет перчатки и пронзит свою кожу. Благо, ее отвлек приближающийся автобус, на ступеньки которого она ловко запрыгнула, когда водитель открыл двери. – Вам незачем так переживать на мой счет. Лучше беспокойтесь за себя. В городе нынче неспокойно.
   Сказав это с легкими нотками улыбки, Елена прошла внутрь автобуса. Я проследил за ней до того момента, пока она не села на одно из свободных мест у окна. Автобус издал тяжелый глухой скрежет, двери закрылись, и машина медленно двинулась вперед. Что она имела в виду? С чего вдруг ей такое говорить? Я почувствовал вибрацию в кармане и достал телефон. Это было сообщение от Вики: «Ты уже поговорил со своим знакомым?» Точно. Черт, я надеялся, что он согласится. Иначе мне самому пришлось бы помогать Вике со вскрытием.

Запись 12. Помнишь Нэнси?

   Он грешен, наивен, уродец, не мил,
   Его место в коробке забытой.
   Так, как же давно он так яро любил
   Невинного ангела с битой?
   Что послужило их близости старой, Чем она его приманила?
   Ни колдовством ли? Иль магией темной?
   Лишь тем, что так чисто любила.

   17 мая. 1999 год. Обед.

   Я осторожно сложил очки, убирая их в карман жилетки. Мама снова будет ругаться. Ну а что я могу поделать? Я просил, чтобы мне разрешили хотя бы снять их, но разве этим придуркам есть до меня дело? Они вообще никого не слушают. Этим мускулистым недоразвитым идиотам хочется лишь показать свое превосходство.
   Я недовольно цокнул, остановившись у одной из луж. Хилое тело, слабое телосложение, низкий рост и миловидное личико. Родись я девчонкой, никаких проблем бы не было. Но нет. Судьба решила, что так будет веселее. Конечно, должен же быть хотя бы один никчемный мальчишка, который никогда и ничего не добьется в этой жизни. Только вот почему я? Почему выбор Бога пал именно на меня? Я отвернулся от собственного отражения и пошёл дальше, вытирая нос от крови.
   Раздражает.
   – Опять эти трое тебя достали? Вот вызову их к директору, тогда посмотрим, как они запоют. А родителей заставим оплатить ремонт очков. Какую пару они тебе уже сломали?
   – Это все ты виновата. Воспитываешь из сына тряпку. Из-за тебя он никогда и ничего не добьется в жизни.
   – По-твоему, лучше водить его к трупам?! Он ещё ребёнок! А ты его уже готов отправить на консультацию по вскрытию!
   – Конечно! Это ведь сложная работа! Это тебе не лягушек на уроках препарировать.
   – А чем тебе мои лягушки не угодили?!
   Ну вот, они снова отошли от темы и забыли про меня. Хотя, может, так даже лучше. Родители часто ругаются, но при этом остаются вместе. Не понимаю, зачем друг друга мучить. И это уж точно не из-за меня. Они оба хотят вырастить преемника, поэтому с младенчества учат меня на определённые профессии. Интересно, кто же в итоге победит?
   Родители ходили и ругались, перетаскивая коробки в новую квартиру. Сегодня мы окончательно переехали, оставив свой загородный домик. Отец вроде продал его какой-то компании. Мама была против, но в итоге согласилась.
   Усевшись на лавку с коробкой, я достал очки и ещё раз осмотрел разбитые стекла. Конечно, я не против проучить тех оболдуев, но если мама снова вызовет их к директору, меня будут третировать ещё больше. Да почему жизнь так несправедлива?! Замахнувшись, я выбросил очки подальше в кусты и выдохнул. Чтоб вы все сдохли. Бездомные, никчемные твари. Все люди. Одноклассники, родители, я – никто не достоин жизни. Все мы простые потребители, считающие себя лучше других. Я посмотрел на коробку и достал оттуда череп небольшой кошки. Вот она сдохла и не жалуется.
   – Отдайте! Это уже не смешно.
   Я посмотрел по сторонам и заметил неподалёку компанию подростков, которые издевались над какой-то девчонкой. Кажется, они отняли у неё мешок со сменной обувью. Вот дура, как вообще позволила такому случится?
   – Ну же, Жукова, прыгай выше! Или хочешь домой идти босиком?
   Я посмотрел на ноги несчастной. Она действительно босая? Как она вообще ходит?
   Хотя меня это не волнует. Её проблемы. Я свои решить не могу, а чужие меня подавно не интересуют. Положив череп рядом с собой, я стал перебирать коробку в поисках интересных вещей. Позади все ещё слышались мольбы той незнакомки и усмешки ребят.
   Кретины.
   – Да чего вы ко мне привязались? Вам что, делать больше нечего? – девочка обиженно фыркнула, поднимая взгляд на желанный мешок с обувью.
   – Таких недотеп как ты следует наказывать. А то раздражаете своим вечным нытьем, – старший из парней поднял мешок выше и толкнул незнакомку вперёд, надавив ладонью ей на лоб.
   – А не боишься, что тебя потом естественный отбор накажет? Ему такие придурки точно не нужны. Выживает сильнейший? – я прошёл мимо девочки, оказавшись между ней и главным хулиганом. – Бред. Выживает самый умный и хитрый. И ты в их число не входишь.
   Честно говоря, я уже жалел, что вообще слез со своей лавки. И что я тут забыл?! Идиот! Какой из тебя защитник? Прибьют и не заметят.
   На мгновение вокруг нас повисла тишина. Хулиганы явно не ожидали такой наглости от какой-то маленькой букашки. Жаль, что тишина длилась недолго, поскольку сразу после нее последовал смех, который заставил меня окончательно выпасть в осадок.
   – Малышка, беги-ка домой! Здесь взрослые дяди. Не боишься испортить свое милое личико?
   Да я тебя прибью! Какая я малышка? Как же вы меня все бесите. Биомусор. Спрятав руки за спиной, я приулыбнулся и слегка наклонился вперёд. Если бы меня увидели одноклассники, то померли бы со смеха. Но, благо, мы здесь одни, и никто не узнает моего позора.
   – Дяденька, а вы не боитесь познакомиться с Нэнси? – я старался говорить как можно мелодичнее и милее. Хотели малышку? Пожалуйста. Правда, боюсь, что ещё одна минута такого притворства, и я сгорю со стыда.
   – Да ты что, обнаглела?! По шее получить хочешь?! А ну, прочь…
   – Привет! Меня зовут Нэнси! Давай дружить! Привет! Меня зовут Нэнси!
   Стоило показаться Нэнси, как весь пыл хулиганов тут же иссяк. Выронив мешок, они обозвали меня больной неформалкой и убежали в сторону домов. Я посмотрел на свои руки, где лежал череп кошки, из которого и доносились те фразы. Когда-то давно у меня был плюшевый медведь Нэнси. Самого медведя я выбросил, а вот динамик с записанной фразой оставил. Как знал, что пригодится.
   Подняв мешок с земли, я посмотрел на девочку, которая все это время стояла как замороженная. Тоже испугалась? Неряшливый вид, растрепанные короткие волосы, встревоженные глаза. Испуганный серый мышонок. Наверняка над ней издеваются ещё чаще, чем надо мной. Ненавижу таких людей. Протянув мешок вперёд, я спрятал череп за спину, чтобы не пугать девочку.
   – Не бойся. Забирай. Это же твоё?
   Мелкая долго стояла на месте, внимательно рассматривая мое лицо. И в тот момент, когда я протянул руку еще дальше, незнакомка дернулась и стала копошиться в карманах. Достав носовой платок, она тут же подошла ко мне и начала вытирать кровь, которая снова потекла. Естественно, я не ожидал ничего подобного и рефлекторно отпрянул, пытаясь отстраниться, но девочка схватила меня за запястье, задержав. Она что, больная на голову?
   – Ты в порядке? У тебя кровь идёт. Не следовало тебе сюда лезть. Эти дураки могли и ударить. Тебе бы не пошёл ещё один синяк. А ты здорово придумал с черепом. Они и вправду подумали…
   Она очень быстро говорила, слегка улыбаясь и смотря куда-то в сторону. С чего вдруг такая реакция? Я ведь ничего не сделал.
   – Да ладно… – я, наконец, отстранился и отвел взгляд. Мне стало жутко неудобно от того, что она начала меня так расхваливать. Я ведь сам боялся и сначала вообще не хотел приходить ей на помощь.
   – Я серьёзно. Не каждый мальчик до такого додумается. И не каждый осмелится взять в руки говорящий череп, – девочка засмеялась, убирая платок обратно в карман и забирая свой мешок. – Спасибо, что помог. Меня зовут Катя. Ты тоже учишься в седьмой школе? А ты покажешь мне тот череп?
   Она точно ненормальная. Больная дура. Откуда у неё столько энергии и наивности? И почему я её так сильно стесняюсь?
   – Я Коля… Ммм… Да, покажу…
   Замявшись, я протянул ей руку, где прятал Нэнси. Катя сначала дернулась, а потом нерешительно дотронулась до холодной кости. Она такая глупая, но такое ощущение, что от неё исходит какое-то странное тепло. И я ещё хотел её бросить одну?
   Весь наш город наполнен одними ничтожествами. Все люди гнилые и ненужные. И самое главное убожество я.
   А Катя и вовсе не человек. Она чистый ангел, который по ошибке попал на нашу землю. И с каждым годом я убеждался в этом все больше и больше.

   20 мая. 1999 год. Обед.

   Я убрал последние учебники в сумку и вышел из класса. Наконец-то можно было пойти домой и хоть немного отдохнуть от зубрежки. Отец сегодня в суде, а у мамы уроки до самого вечера, так что я один в квартире. Что может быть лучше? Занесу только маме свои тетрадки и можно бежать из этого треклятого места. Если не ошибаюсь, у неё сейчас как раз должен быть свободный урок.
   С того дня прошло уже трое суток, а ту девочку я больше не видел. У мамы я узнал, что она учится в шестом классе, на два года младше меня. Конечно, мне хотелось побольше узнать о Кате, но мама стала приставать со странными намеками, так что я оставил это дело.
   В школе мне тоже не удалось ничего узнать. Класс Кати учится с большими перерывами, поэтому мы редко бываем в школе одновременно. Хотя, может, это и к лучшему. Зачем мне вообще с ней общаться? Заводить дружбу? Вот ещё. Мне и без друзей хорошо живётся.
   Постучавшись в дверь, я приоткрыл её и заглянул внутрь. Мама в привычной надменной позе сидела за своим столом, читая учебник, а перед ней сидела Катя, решая очередной тест, которые мама готовила каждую ночь. И что эта девчонка забыла здесь именно в это время? Она что, не могла прийти на другом уроке?
   Стараясь игнорировать Катю, я прошёл к учительскому столу и стал доставать тетрадки. Мама меня даже не замечала (или делала вид, что не замечала). Когда же последняя тетрадь оказалась за пределами моей сумки, я выпрямился и кашлянул, дожидаясь разрешения уйти.
   – Ты же сейчас домой пойдёшь? – мама заговорила так, будто мы уже давно ведём беседу. Даже не взглянув на меня. Но, в принципе, зачем тратить время на пустое приветствие. Я кивнул, после чего она вновь заговорила. – Отнесешь тесты, чтобы я дома проверила. Присядь пока, а я за ними схожу.
   С этими словами, отстранившись от книги, мама встала с места и поспешно вышла из класса. И что это, черт возьми, было? Осторожно присев на единственный опущенный стул рядом с Катей, я положил сумку на колени и стал смотреть на доску перед собой. Девочка периодически грызла ручку и томно вздыхала, но так и не посмотрела на меня. Наверное, от этого теста зависит её итоговая оценка, вот она и не хочет отвлекаться. Хм, а на какую хоть тему?
   Нет… Мне вовсе не интересно…
   Слегка наклонив голову вперёд, я покосился на листок девочки, где крупными буквами было написано: «Дыхательная система». Ха! Элементарная тема, с которой справится даже дошкольник.
   Только… почему у Кати столько ошибок?
   – У тебя… – я запнулся, замечая, что девочка меня не слушает. Дура, я помочь хочу, а ты меня игнорируешь. Дёрнув Катю за рукав, я дождался, пока собеседница поднимет взгляд, а затем показал на одно из заданий. – У тебя здесь ошибка. И ещё в пятнадцатом номере.
   Катя посмотрела на свой тест, а после тяжело вздохнула, положив голову на поверхность парты. Её короткие волосы неряшливо рассыпались по лбу, прикрывая уставшие глаза.
   – Не понимаю я. Зачем это нужно? Мне это в жизни никогда не пригодится.
   – А что здесь понимать? Просто надо выучить и все… – я отвёл взгляд, начиная трепать лямку сумки. – Хочешь… Я могу тебе помочь. Я вроде бы пон…
   – Давай! – я не успел договорить, как Катя резко выпрямилась и схватила меня за руку. Видимо, девчонка сама не ожидала, что так резко и быстро приблизится, из-за чего мы оба смутились и отстранились друг от друга. Отведя взгляд в сторону, покрасневшая, как спелое яблоко, Катя медленно пододвинула ко мне листок с тестом.
   Я старался побыстрее проверить тест и дописать его до конца, но Катя постоянно отвлекала меня. Нет, она не говорила со мной или что-то подобное. Мелкая просто села ближе и стала внимательно за мной наблюдать. Я не привык работать с кем-то, поэтому первоначально постоянно отвлекался на излишнее внимание. Однако через пару минут в какой-то степени мне стало даже приятно находиться в компании этой девочки (что ещё раз подтверждает, что она не человек).
   – Вот. Положи их на мой стол, – мама неожиданно зашла в кабинет, из-за чего я дернулся, отодвигая от себя тест, и случайно ударил Катю локтем в бок. Та в свою очередь двинула ногой и слегка поежилась, но при этом не издала ни звука. Вот это я понимаю – выдержка. Встав со своего места, я забрал у мамы тесты и стал убирать их в сумку.
   – Я закончила. Можно мне идти? – Катя положила тест на стол, поднимаясь с места и косо смотря на меня. И откуда такая хитрая ухмылка?
   – Да, конечно. Не забудь, что завтра у вас устный опрос.

   20 мая. 1999 год. Ближе к вечеру.

   Мы с Катей вместе шли в сторону моего дома. Недотепа вызвалась проводить меня в знак благодарности. И откуда такое благородство? Неужели я настолько жалко выгляжу, что меня даже девчонки должны провожать?
   Бесит.
   – Кхм… я здесь живу, – я остановился возле двери, наблюдая за тем, как Катя осматривает здание. Как я говорил, мы недавно переехали в новую квартиру. Но так уж получилось, что в нашем городе не так много высотных домов. А если точнее, эта семиэтажка была единственная.
   – Интересно, наверное, жить наверху. Видно весь город. А ты на каком этаже живёшь?
   – На шестом. Мы пару дней назад переехали, так что ещё не успели толком обжиться… – я опустил голову, осматривая свою грязную обувь. Иногда мне кажется, что чем дольше я буду смотреть на Катю, тем противнее ей буду. А я не хочу, чтобы она начала меня ненавидеть. – А ты не хочешь зайти ко мне? Посмотреть на город, да и… Я слышал у тебя завтра опрос. Могу помочь, объяснить тему, – я не мог придумать повода лучше, но и расставаться с Катей мне не хотелось.
   Вдруг это последний день, когда она со мной?

   8 апреля. 2003 год. Утро.

   – Так, если я хочу получить бутанол-2, то должна… – Катя призадумалась, пытаясь заглянуть в тетрадь, которую я держал чуть выше своего плеча. Девушка лежала рядом со мной, положив голову мне на колени. Ее карие, как маленькие кофейные зернышки, глазки слегка поблескивали от хитрости. Мелкая явно выжидала удачного момента, чтобы выхватить тетрадь.
   – Ты должна включить свою голову, – я ударил Катю тетрадкой по лбу, из-за чего та села и обиженно надула губы.
   Сколько бы я ни пытался заставить Катю учить химию и биологию, она все равно не запоминала даже базовую информацию. Благо, мама шла ей навстречу и не портила оценки. Только меня терзало сомнение, что это вовсе не по доброте душевной. Родители очень любили Катю, и они нередко делали странные намеки. Что касается нас с Жуковой, за прошедшие четыре года мы стали очень близкими друзьями. Возможно, даже больше. Абсолютно все свободное время мы проводили вместе. Но я не видел в Кате девушку в любовном плане. Подобные отношения разрушили бы эту «родственную» идиллию. Катя стала не просто моей подругой или любимой напарницей. Она была неким предохранителем, который помог мне по-новому взглянуть на окружающий мир.
   Поднявшись с дивана, девушка подошла к Семену, скелету в моей комнате, и взяла его за руки. Разведя их в стороны, Катя стала сравнивать свое тело с этим костоголовым.
   От прежней маленькой Катюши практически ничего не осталось. Короткая прическа сменилась косичками, пухлое телосложение исчезло, уступив место женственной талии и высокому росту. С каждым годом Катя становилась больше похожа на настоящую женщину, а не на маленького ребенка, хоть я изредка и продолжал считать ее мелкой, из-за того, что был выше и старше. Но рост был не последней преградой в наших идеальных отношениях. К сожалению, как и большинство старшеклассниц, Катя также нашла себе недосягаемую любовь.
   Пару недель назад у нас был спаренный урок между всеми старшеклассниками. И в моей параллели Катя заметила какого-то парня. Она и раньше обращала на него внимание, пыталась познакомиться, но довольно быстро остывала или отвлекалась на что-то другое. Сейчас же Катя буквально на нем зациклилась. Первоначально она постоянно просила меня с ним познакомиться. Когда же до мелкой дошло, что мне это неприятно, она переключилась на мою маму и частенько умоляла ее рассказать о прекрасном незнакомце как можно больше.
   Если говорить откровенно, то в какой-то степени я даже ревновал. Я привык к Кате и не хотел, чтобы она так просто меня бросила ради какого-то парня, который ее даже не замечает. Я не представлял, что со мной будет, если Катя вдруг меня покинет.
   – Ты уже решил, куда поступишь после школы? – Катя повернулась ко мне, отпуская руки скелета.
   – У нас в городе не так давно открыли новую академию. Ты ее, наверное, видела. Думаю, что туда на судмедэкспертизу. Ну а потом хотел переехать в столицу или еще в какой-нибудь город, чтобы работать при суде.
   – Ты же не любишь работать с людьми. Да и разве родители позволят тебе так просто уехать отсюда?
   – А ты уже думала, куда будешь поступать? – я проигнорировал вопрос, решив сменить назревающую тему. Конечно, родители не позволят мне так просто нарушить их планы. Но я не хотел жить в этом городе до конца своих дней. Тем более, что Катя, скорее всего, уедет учиться куда-нибудь подальше отсюда. А без нее этот город мне и вовсе был не нужен.
   – Я пока не думала, но… Помнишь к нам в школу приезжали режиссёры из Норвегии? Они снимали фильм. Так вот через несколько дней после их отъезда мне на почту пришло письмо. Их компания предложила мне после окончания школы поучаствовать в съемках. Я сначала подумала, что это глупая шутка, поэтому не стала отвечать. Но затем они дозвонились до директора и через него снова связались со мной. Помимо съемок они предлагают оплатить мое заграничное обучение в театральном… – Катя говорила шепотом, опустив взгляд вниз. Она никогда не была уверена в своих силах и способностях, а сцены боялась как огня. Но школьные спектакли действительно приносили ей удовольствие. И я прекрасно понимал, почему выбрали именно ее. Мало найти красивую девушку. Катя была не просто привлекательна внешне. Напротив, среди большинства наших сверстников, мелкая была самой непримечательной. Но она манила своей доброй душой, так что от нее было просто невозможно отвести взгляд.
   – И что ты им сказала?
   – Что подумаю. Я не хочу уезжать в Норвегию, но такой шанс… Не думаю, что моя судьба хочет, чтобы я становилась актрисой. Может, мне тоже пойти в академию? Будем рядом… Да и Кирилл вроде бы туда же собрался поступать… Так его одноклассники сказали… – последние слова Катя проговорила еще тише. Ну конечно, стала бы она поступать в академию только из-за меня. И что такого примечательного в этом Кирилле?
   – Я все понимаю, но на кого ты собралась тогда поступать? Какой факультет? Не со мной же не судмедэкспертизу. Ты с такими знаниями даже мертвого от живого не отличишь, – я не хотел оскорбить Катю и последние слова сказал скорее в шутку, но девушка все равно легонько ударила меня по коленке.
   – Я думала на следователя. Это самое легкое из того, что там есть. Ну, по крайней мере, по экзаменам я туда должна пройти. Надеюсь. Нужно только немного право подтянуть.
   – Стоп, погоди. Ты хоть сама поняла, что сказала? Катя, следователь… Это же… – я ожидал чего угодно, кроме этого. Да пускай лучше со мной на судмедэкспертизу идет, чем в следователи или прокуроры. Это же настоящее самоубийство. Тем более для такой девушки как Катя. Я замер, не зная, какие слова подобрать, чтобы внушить подруге, какое это безумие, но так ничего и не придумал.
   Катя улыбнулась и, взяв меня за руку, приобняла, упираясь носиком мне в плечо. Она любила так делать, когда я злился. Это помогало нам обоим в какой-то степени расслабиться. Даже сейчас.
   – Не волнуйся, я все продумала. В нашем городе нет ничего такого, что могло бы мне навредить. Со мной ничего не случится. Отучусь, а потом буду с бумагами работать.
   – Если ты так говоришь… Только пообещай, что я потом не пожалею от принятого тобой решения.
   – Конечно. Я обещаю, что и с тобой, и со мной все будет в порядке.
   И все-таки, какая же ты дурочка. Я ведь говорил, что это не твое. Лучше бы ты уехала в Норвегию и забыла об этом месте и обо мне.

   14 августа. 2014 год. Полдень.

   – Ииии… Это последняя, – я поставил коробку с колбами на пол и облокотился об шкаф позади себя. Катя все еще расставляла препараты, из-за чего даже не посмотрела на меня. Я не разрешил ей залезть на стул, чтобы добраться до верхних полок (иначе она бы тут все перебила), поэтому девушка сидела на корточках возле самых нижних шкафов.
   Пару месяцев назад я узнал, что дом, который отец продал, когда я был ребенком, снова продают, причем за смешные деньги. Видимо, хозяевам не понравилось, что жилище находится далеко от центра города. В итоге мы с Катей сбросились деньгами и выкупили здание. Я давно хотел уйти из полиции и работать отдельно, а тут и помещение появилось.
   Я сел на кушетку, поправляя халат. Даже не верится, что мне разрешили работать отдельно. Конечно, не так уж много людей, которым мог понадобится частный судмедэксперт, но зато полиция будет платить больше за мои услуги. Благо, за прошедшие годы я сумел произвести на них впечатление.
   – Родители что-нибудь сказали по поводу твоей покупки? – Катя развернулась ко мне лицом, поправляя юбку. Она отпросилась с работы, чтобы помочь мне с вещами, поэтому не успела переодеться. Но должен сказать, что форма полицейского ей очень шла. От той мелкой девчонки с короткими волосами уже совсем ничего не осталось. Сейчас я все больше убеждался, что из Кати вышла бы прекрасная пышненькая актриса со своеобразной харизмой.
   – Что ты. Ты же знаешь, после того как они уехали в столицу, от них и слова не было. Не удивлюсь, если они вообще не вернутся, – развернувшись, я закинул ноги на кушетку и лег, подкладывая руки под голову. Надо мной был белый потолок. Ничего необычного, но от такой пустоты становилось немного жутко. Как будто кроме тебя вообще никого не осталось. Ты лежишь в одинокой комнате, забытый всеми. Хорошо, что трупы не могут этого видеть.
   Я услышал скрежет и заметил, как Катя присела рядом.
   – Нравится? – Катя показала на кушетку, и я кивнул. – Не понимаю, откуда у тебя такая любовь к смерти. Будь твоя воля, уверена, ты и сам бы стал трупом.
   – Самоубийства никто не отменял, – усмехнулся я, за что тут же получил удар в торс. Засмеявшись, я потер ушибленное место, а после снова перевел взгляд на потолок. – На самом деле все просто. Мне нравится проводить время с мертвыми людьми. Ты видишь их такими, какие они есть. Без масок. Наверное, поэтому я не люблю общаться с живыми. Трупы, в отличие от людей, никогда не лгут.
   Повисла тишина. Это было ожидаемо. Мы с Катей немного по-разному смотрим на мир. Да, ей удалось меня перевоспитать и показать прекрасное в этой гниющей реальности, но я все также считал, что большинство людей не достойны жизни. Как и я сам. Не думаю, что когда-нибудь в своей жизни смогу повстречать человека, который полностью изменит мое мнение.
   – Ам… Знаешь, а мне напарника дали. Не поверишь кого, – Катя ловко сменила тему, заметив, какая мертвенная обстановка нависла в комнате.
   – Ну и кого же? Кривошеева?
   – Нет, что ты. Мне до него еще далеко. Кирилла Андреевича. Оказывается, он все это время работал один. Надеюсь, я его не разочарую.
   Я дернул пальцами и отвел взгляд в другую сторону. И почему именно его? В полиции что, больше людей свободных нет.
   – Уж постарайся. Ты же так этого хотела. Поздравляю, твоя мечта сбылась, – я старался говорить спокойно и даже радостно, чтобы Катя ничего не заподозрила. Конечно, в какой-то степени я действительно рад. Она все годы, пока училась в институте, за ним ходила, пытаясь привлечь внимание. Но с другой стороны, теперь она и вовсе может обо мне позабыть. – Кхм… Слушай, а ты будешь ко мне приходить? Ну, просто, я теперь работаю далеко, так что…
   – Конечно. Ты же без меня даже покушать можешь забыть. Да и хоть кто-то же должен поддерживать в этом месте порядок, – Катя улыбнулась, а после осторожно прилегла рядом, кладя руку мне на торс. – Здесь довольно удобно, несмотря на жесткость. Надо почаще сюда ложиться.
   – Не говори ерунды. Не хватало еще, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
   Катя тихо засмеялась, после чего приподнялась и наклонилась надо мной. С такого ракурса я прекрасно видел каждую прядь волос и морщинку на лице девушки. Мне бы так не хотелось увидеть ее старой. Хочу умереть раньше этого, чтобы Катя навсегда осталась в моей памяти столь прекрасной. Наклонившись ближе, подруга поцеловала меня в верхнюю губу, слегка ее прикусив, чтобы придать поцелую игривость. После этого она вновь легла на свое место. Подобные поцелуи не несли какой-то скрытый смысл. Они бывали редко и лишь для того, чтобы разрядить серую обстановку. Мы никогда их не обсуждали, да и в этом не было смысла. Зачем говорить слова сочувствия, если можешь просто поддержать одним приятным дружеским поцелуем.
   – Мне кажется, если бы я стала трупом и легла на этот стол, ты бы любил меня гораздо больше.
   – Я бы скорее лег рядом таким же трупом.

   23 сентября. 2018 год; 19:54.

   Я посмотрела на фотографию, которая стояла на одной из кухонных тумб. Коля и Катя, видимо, только закончив институт, сфотографировались со скелетом, в руках у которого был полицейский значок. Кажется, им весело. Не представляю, какого это потерять столь близкого человека. Может, в этом и плюс быть всегда одинокой?
   – Я заварила чай, только он горячий, – я поставила поднос с чаем на прикроватный столик и посмотрела на Колю. Юноша сидел на кровати, оставшись в футболке и джинсах и рассматривая какой-то маленький череп животного. Если не ошибаюсь, это была кошка. Присев рядом, я осторожно дотронулась до руки Коли, а потом забрала череп.
   – Ее зовут Нэнси… Катя все хотела купить ей полное тело, но… Так и не нашла нужного экземпляра… – парень посмотрел на меня тусклыми уставшими глазами и виновато опустил голову. – Прости за то, что сегодня случилось. Не знаю, что на меня нашло. Завтра утром я приду и все сделаю, так что…
   – Не переживай на этот счет, – я положила Нэнси на столик, рядом с чаем. – Кирилл сказал, что у него есть знакомый, который может нам помочь. Если ты не против, я с ним сегодня ночью осмотрю… тело. Не хотелось бы с этим затягивать. – Коля хотел возразить, но я его перебила, – не беспокойся, У меня есть теоретические познания, а практика нам приведут. Все будет хорошо. А тебе нужно отоспаться. Мы с Кириллом придем, когда закончим. Мне нужно идти. Выпей чая и ложись спать. – Я встала и собиралась уйти, как вдруг Коля схватил меня за рубашку и остановил.
   – Ты ведь… убила родственника Кати… И еще других людей. Скажи, что ты видишь в тот момент, когда они осознают приближающуюся смерть?
   – Большинство из них спят, но если человек просыпается, то… Они ничего не говорят. Лишь испуганно смотрят. И в их взглядах не мольба о помощи. Они боятся того, что натворили. Причины их смерти.
   – И ты считаешь, что это правильно? – Коля сильнее сжал мою рубашку.
   – Я этого не говорила. Это бесчеловечно. Но если не производить такое очищение, то сколько еще будет жертв вроде Кати?
   Наш мир действительно жесток. В нем плохого гораздо больше, чем хорошего. Мы с Катей общались не так долго, как хотелось бы, но, возможно, она была одной из немногих, кто мог бы повлиять на наше окружение и на таких как я. Могла, но не успела.

Запись 13.
Я выхожу из игры

   23 сентября; 17:12

   Так странно, что даже в нашем небольшом городке есть свои верхушки общества. Богатые люди, способные на что угодно. Наше население вообще неоднородно, но после того, как Ее Величество возобновило добровольное рабовладение и иерархию, жизнь стала похожа на старую игру в феодалов. Богатому человеку дозволено все. Только вот его власть не только открывает все дороги, но и привлекает неприятности. Поэтому богачи не раскрывают своих лиц. Мы знаем, чем они занимаются, а иногда даже их имена, но никогда не узнаем их в лицо на улице. Так делает большинство, кроме одного человека.
   Михаил Иванович прославился своей фабрикой по выпуску дорогих и качественных лекарств, а также своим многолетним стажем в работе хирурга. Такого медика как он еще поискать надо: заграничное образование, полная отдача своему делу и ни одного провала. Если кто-то и сможет помочь Вике, то только он. И, к сожалению, мы не в самых лучших отношениях. Надеюсь, что я выйду из его дома живым.
   Подойдя к воротам огромного дома, я нажал на звонок. Глухой писк и тишина. Либо Михаил Иванович не на месте, либо он каким-то чудесным образом узнал, что это я, и решил даже не отвечать. Я еще пару раз нажал на звонок, надеясь получить отклик. Бесполезно. Придется воспользоваться старым способом. Пройдя вдоль каменного забора, я остановился возле угла, где выпирали небольшие осколки кирпичей. Михаил Иванович прекрасно знал, что любому человеку старше семи лет будет несложно взобраться по этим выступам. Только вот я еще не встречал ни одного смельчака, который осмелился бы проникать на территорию этого особняка. Уж слишком его хозяин непредсказуем.
   Взявшись за выступы, я начал подниматься наверх. В подростковом возрасте это было намного проще, да и верхняя одежда сильно мешала. Неудивительно, что подъем занял у меня какое-то время, да и спрыгивать вниз особо не хотелось. Ноги мне еще пригодились бы, так что пришлось так же аккуратно спускаться.
   Я уже давно не бывал в этой части сада. Осенью здесь не было ничего примечательного, но вот летом здесь цвели розы разных оттенков. Из-за обильного количества кустов создавалось ощущение, что ты очутился в целом море из разноцветных лепестков. Высокие огромные стебли формировали целый лабиринт, в котором можно было спрятаться от надоедливых взрослых. Хотя ты скорее порвешь всю одежду и расцарапаешь руки, чем укроешься от обидчиков.
   Я посмотрел на упавшие кусты, что колючим ковром расстелились по траве. Интересно, когда за садом ухаживали в последний раз? Перешагнув через высохшие цветы, я вышел на небольшую тропинку, ведущую к порогу особняка. Если Михаила Ивановича действительно не будет дома, то мне снова придется ползти по стенке. Да и не могу я без него уйти! В любом случае сегодня надо закончить с телом, иначе мы так ничего и не узнаем.
   Закончить с телом… Как спокойно я об этом думаю. Я не перестаю вспоминать реакцию Коли. Они с Катей были намного ближе, чем мы, но я ведь не бесчувственная сволочь! Ее смерть – неописуемая бесчеловечность. Я никогда не встречал столь светлых и добрых людей. Однако я до сих пор не испытал ничего на душе. Мне очень жаль и грустно, но внутри ничего не щемит.
   Боюсь признать, что для меня Катя так и осталась чужим человеком, к которому я ничего не испытывал все эти годы.
   Меня отвлек глухой рык. Остановившись, я обернулся назад, медленно поднимая руки. В своей жизни Михаил Иванович ненавидел только две вещи: меня и свою собаку. Огромный белый алабай стоял на тропинке, расставив лапы в стороны и скаля на меня зубы. Он тихо рычал, ожидая от меня агрессивных действий. Огромная полуметровая собака, сравнимая по весу с Викой, фыркала недовольно носом. Я бы тоже так фыркал, если бы ко мне домой ворвался незваный гость.
   – Граф, тише. Неужели не признал? У тебя к старости нос начал отказывать? – я сделал шаг вперед, поднимая руки чуть выше перед собой. Пес зарычал громче, однако отступил, принимая сидячую позу. Подойдя еще ближе, я осторожно снял с головы шляпу и протянул ее собаке. – Ну же, это я. Все хорошо.
   Алабай дернул мордой, однако принюхался к головному убору. Долго нюхая аксессуар, пес как будто отказывался верить своему носу, но, убедившись окончательно, он успокоился и перестал рычать. Вильнув хвостом, пес гавкнул и, подойдя ко мне, упал на землю кверху животом. Присев на одно колено, я погладил Графа, вытаскивая из его шерсти мелкие веточки.
   – Я тоже соскучился, приятель. А ты набрал в весе. – Я часто играл с Графом, когда тот был еще щеночком. Михаил Иванович не любил животных, но из-за страха быть обворованным или убитым, он решил завести себе бойцовскую собаку. К сожалению, Граф не был такой собакой. Он очень любил людей, никогда не рычал и не кусался. И это раздражало Михаила. Он обещал усыпить щенка, если тот не изменится. Тогда я лично начал дрессировать собаку в надежде, что тот сможет стать другим. И судя по тому, что меня только что чуть не загрызли, мое воспитание дало плоды. – Твой хозяин дома? У меня к нему важный разговор, – я погладил голову Графу, из-за чего тот еще больше начал крутиться передо мной. Ему уже больше десяти лет, а он все еще ведет себя как маленький щенок. Похоже, у них с хозяевами это семейное. Поднявшись на ноги, я посмотрел в сторону выхода. – Беги-ка. А то тоже попадешь под горячую руку. – Мне понадобилось какое-то время, чтобы уговорить Графа уйти на задний двор. Надо будет как-нибудь с ним снова поиграть. Это поможет нам обоим отвлечься от рутинной работы.
   Поднявшись, наконец, на крыльцо, я посмотрел на звонок. Сколько лет я уже сюда не приходил. Честно, я и не горел желанием здесь задерживаться. Нужно было просто все быстро решить и уйти. Набрав побольше воздуха для смелости, я прикрыл глаза и нажал на звонок. Внутри дома зазвучал громкий звон, напоминающий колокола. Если говорить откровенно, то это было жутко. Кажется, будто ты оказался в самом центре колокольни, где каждый колокол хочет упасть на тебя сверху, чтобы похоронить в своих железных стенах.
   Сквозь глухой звон, который уже начал утихать, я услышал быстрый топот. Не похожий на шаги пожилого мужчины. Скорее торопливый бег ребенка, который поскорее хочет открыть рождественские подарки. Подобным образом бегал только один мой знакомый, но я никак не ожидал увидеть его здесь. Сделав шаг назад, я уже было собирался сойти с крыльца, чтобы уйти, пока меня не заметили, и не успел. Дверь неожиданно открылась.
   – Киря? – на пороге стояла Зоя, одетая в тоненькую розовую пижамку с белыми мишками. На ее лице застыло неописуемое удивление.
   – П-привет… А что ты здесь делаешь? – я опешил и отвел взгляд. В моей голове начали мелькать мысли оправдания, однако все они были настолько дурацкими, что даже Зоя бы в них не поверила.
   – Живу. Ну, если это можно так назвать. Пару месяцев назад переехала. Мне жутко неудобно одной в квартире, а мешать тебе не хотела. Ты же вроде с Викой живешь… Погоди-ка… – Зоя уперлась ручками в талию и наклонилась вперед, недоверчиво меня осматривая. – А ты что здесь делаешь? В последний раз ты проклял этот дом и клялся, что никогда сюда не вернешься. Да и как ты прошел?
   – Через старый лаз, – сдавшись, я опустил голову, виновато смотря на свои туфли. – Мне нужна помощь. Точнее нам. Точнее… Это долго объяснять. Он дома?
   – Ну… Дома, да… – я уже хотел пройти в дом, как Зоя резко уперлась мне в торс руками, останавливая на пороге. – Постой, постой! Ты хоть представляешь, как он отреагирует после…
   – Да, я знаю. Но других вариантов у меня нет. Поверь, если бы я мог, я бы ни за что не вернулся.
   Зоя вздохнула и, пропустив меня внутрь, закрыла дверь. Я оказался в большом светлом холле. Странно, что эта старая вычурная люстра все еще способна хоть что-то освещать в этой комнате. Всему, что есть в этом доме, уже больше пятидесяти лет, но даже без ремонта дом кажется абсолютно новым и исправным. Конечно, ведь единственное, что ему угрожало, – это маленькая Зоя, которая была готова разрисовать все стены и разбить каждую антикварную вазу. Однако Михаил Иванович никогда не позволял ей сильно хулиганить. Возможно, поэтому она и выросла столь активным человеком?
   На стенах висели старые картины в ярких позолоченных рамах. На одной из них был изображен лев, умирающий от голода, наблюдая, как маленькие львята поедают тушу антилопы. Отец, что жертвует собой, ради спасения детенышей. Интересно, о чем думал художник, рисуя картину? На подобные жертвы способна пойти только лишь мать. Конечно, возможны исключения, но Михаил Иванович к ним не относился. Ради собственной шкуры и выгоды он собственноручно убил бы свое детище, лишь бы остаться на вершине. Это была одна из основных причин, почему мы не нашли общий язык. Я тоже не жертвенник, но осмысленно подставлять знакомых не стал бы. По крайней мере, я на это надеялся.
   – М… Отец? К тебе тут пришли, – Зоя подошла к лестнице, что вела на второй этаж, и, взявшись за перила, позвала Михаила Ивановича. Как же давно я не слышал, чтобы хоть кто-нибудь называл его «отцом».
   Со второго этажа послышались медленные глухие шаги, сопровождающиеся ударами трости. У Михаила Ивановича были небольшие проблемы с ногами, но он мог ходить самостоятельно. Ему просто казалось, что трость придает солидности. И в какой-то степени это было действительно так.
   Через какое-то время на лестнице показался мужчина пятидесяти лет. Несмотря на возраст, у него все еще была гордая осанка, как у страуса, вытянутое лицо с надменным взглядом и аккуратно подстриженные смоляные волосы. Похожий на гордого пингвина, Михаил Иванович медленно подошел к краю лестницы, изучая меня взглядом. Если бы он мог меня убить им, то уже сделал бы это не единожды.
   Остановившись на самом краю, мужчина еще выше задрал свой подбородок, смотря на нас с Зоей со второго этажа. Спускаться он, видимо, не собирался. Слишком много чести. С другой стороны, именно его стойкий характер позволял ему до сих пор руководить компанией, как жесткий и беспощадный тиран.
   – Ты. – Четко и тихо процедил провизор, сжимая сильнее трость. В его крысиных черных глазах засиял огонь очищения, в котором сгорали все неприятели и изгои. И я в первую очередь.
   – Здравствуйте, Михаил Иванович! Давно не виделись. Смотрю, Вы прекрасно выглядите. Ни на день не постарели. Змеиный яд по утрам пьете? – я тут же начал язвить, за что Зоя ударила меня кулаком в бок. Обычно она свое недовольство высказывала иначе. Если только мне ничего не угрожает. А в разговорах с ее отцом мне угрожало абсолютно все.
   – В тебе столько же наглости и бесчестия, глупый мальчишка. Я всегда говорил, что ты никогда не поумнеешь. Весь в свою мать, – Михаил Иванович говорил это скорее сам себе, но при этом четко выговаривая слова, чтобы я его слышал. Ему нравилось меня выводить из себя. И за все годы, что мы были знакомы, он прекрасно знал, на какие болевые точки надо давить. Я уже было собирался сжать кулаки, как почувствовал изящную ручку. Взяв меня за ладонь, Зоя улыбнулась, строя щенячьи глазки. Лучше бы своего отца успокаивала.
   – Ну, сами знаете, все зависит от воспитания, – я выделил последнее слово интонацией, из-за чего Михаила Ивановича перекосило. Фыркнув, он развернулся и подошел к ближайшей тумбочке, на которой стояла очередная ваза. Я попытался разглядеть, что именно он там ищет, но это физически было просто невозможно. Кашлянув, я потер затылок. Собственно, язвить мы можем хоть всю ночь, но я пришел сюда не за этим. Мне любым способом нужно уговорить его пойти со мной. Кроме Михаила Ивановича никто не поможет Вике провести вскрытие в кратчайшие сроки. – Кхм… Михаил Иванович, я пришел к Вам не пререкаться. На самом деле, мне нужна Ваша помощь…
   – Помощь… Ты меня с моей помощью уже давно послал. Или забыл? А я вот помню… – задвинув ящик тумбочки, мужчина подошел к лестнице, спустился на пару ступенек вниз и поднял правую руку. На меня был направлен старый револьвер с ручными узорами на рукоятке. Я знал это оружие. Михаил Иванович всю жизнь им гордился. – Я не забыл, что обещал пристрелить тебя, если ты снова явишься на мой порог!
   Я медленно поднял руки, виновато изгибая брови. Как-то я забыл про это. Когда мы в последний раз прощались, то много чего друг другу пообещали. Не мог же я запомнить абсолютно все!
   Зоя сделала небольшой шажок в бок, вставая между мной и отцом, и поднялась на одну ступеньку выше. Никакой реакции. Конечно, пока Зоя на его пути, он стрелять не будет. Дочь, наверное, единственное, что Михаил Иванович ставил превыше работы и своих принципов. И то не всегда.
   – Прошло столько лет, а вы все как дети малые, – Зоя начала медленно подниматься выше, приближаясь к отцу. – Ну, правда, если вы хотите подраться, то давайте мирно? О! Придумала! Давайте подеремся подушками? – продолжая улыбаться и говорить без умолку, Зоя остановилась возле тирана и медленно начала вынимать револьвер из его рук. Михаил Иванович и не сопротивлялся. В принципе, вполне ожидаемо, что он и не собирался стрелять. Зачем самому напрягаться? Если бы он захотел меня убить, то сделал бы это уж точно не своими руками. Когда Зоя забрала револьвер, я расслабился и выдохнул. Все-таки это очень неприятное чувство, когда на тебя направленно оружие.
   – Я помню, что тогда наговорил. И не отказываюсь от своих слов. Но помощь нужна не только мне. Одна девушка нуждается в опытном наставнике. Вы же наверняка слышали про нового серийного убийцу? Так вот…
   – Помогать людям – это твоя работа, – Михаил Иванович повернулся ко мне боком, собираясь подняться обратно на второй этаж. – Или разве не это основная задача детективов? Ты так рвался помогать людям… Нести справедливость. Чтобы больше никто не страдал. Так почему сейчас, когда ты выучился и занял нужную должность, люди все еще страдают? – повернувшись ко мне спиной, Михаил Иванович приподнял трость, собираясь ей ударить. – Люди всегда мучаются, плачут, умирают. А если попытаешься это исправить, то лишь сам пострадаешь. Я пытался вдолбить это в твою пустую голову, но ты же был умнее. Так что теперь не проси у меня помощи, – ударив тростью по лестнице, Михаил Иванович поднялся наверх. – Никогда не берись за то, чего не можешь сделать. Если застрял и не в силах раскрыть это дело, лучше оставь, пока не умер кто-нибудь из твоих близких, – окончательно закончив разговор, Михаил Иванович удалился в свой кабинет.
   – Ну… Все могло закончиться куда хуже, – Зоя спустилась ко мне, держа револьвер двумя руками. – Но в следующий раз так не рискуй. Не думаю, что он даст тебе третий шанс, – пройдя к большому сундуку, который стоял под лестницей, Зоя убрала туда оружие, прикрыв его сверху толстой тканью. Немного странное место для хранения. Хотя любое поведение Никлиновых – странность. – Почему ты вообще решил к нему прийти? Разве не Коля занимается… – Зоя поникла. Похоже, вспомнила, кто именно стал жертвой. – А почему не обратился в полицию?
   – Полиция работает ничуть не лучше меня. Пока они выделят судмедэксперта, труп уже в негодность придет. Михаил Иванович был единственным, кто мог бы помочь Вике, – я сел на нижнюю ступеньку и положил руки себе на колени. Даже не представляю, как объясню Вике произошедшее. Хотя это полностью моя вина. На что я вообще рассчитывал, когда шел сюда? Не надо было тратить время.
   Девушка, подойдя ко мне, присела рядом и скрестила ноги, опустив взгляд вниз. Легкая пижама плотно прилегала к ее телу, натягиваясь при каждом движении.
   – А что именно нужно сделать? – не поднимая взгляда, спросила Зоя.
   – Вика согласилась провести вскрытие, но с одной рукой она может напортачить. Ей нужен помощник. Я бы помог, но… Даже если бы это была не Катя… Я ведь совершенно ничего не смыслю. Пока мне все объяснят, пройдет уйма времени. К тому же… Видеть-то труп не так приятно, а возиться с ним… – я вспоминал тело Кати. Невинное, нежное, хрупкое. Сейчас мне казалось, что она была похожа на красивую фарфоровую куклу, которую художник с должной аккуратностью представил этому миру. Своеобразное искусство. И если с Ольгой меня это пугало, то сейчас даже начинало нравиться. Катя действительно была прекрасна. Но вот только стоила ли ее жертва этой красоты? Ведь теперь из-за этого мимолетного чуда она больше никогда не уронит стопки бумаг, не споткнется на камушке и не приревнует меня к очередной девушке. Не сделает больше ничего.
   – Может… тогда я смогу помочь? – Зоя неуверенно посмотрела на меня, перебирая пальцами на руках. – В меде нас учили проводить операции. Также я разбираюсь в лекарствах. Если Вика знает что делать, то я смогу ей помочь… Не думаю, что резать мертвого человека сложнее чем… живого… – девушка попыталась улыбнуться. Уголки ее губ слегка скривились. Казалось, что Зоя вот-вот начнет дрожать.
   – Ты же боишься. Ты себя со стороны видела?! Да и вообще… Это ведь все не твое! Ты химик, работаешь с веществами, а не с трупами и… – я попытался как можно быстрее придумать побольше отговорок. Зоя и вскрытие трупа?! Да как ей вообще это пришло в голову?!
   – Все хорошо. Все чего-то боятся, но ведь делают свою работу. Тем более, что у тебя нет другого выбора. Ну же, Кирь. Я справлюсь. Я ведь дочка известного хирурга, – взяв меня за руку, Зоя улыбнулась еще шире. Справится? Возможно. Они ведь с Викой будут работать вместе, так что ничего плохого случиться не должно. Но я все равно не хотел подпускать свою милую пандочку к трупам.
   – Л-ладно… Может, ты и права… Но если передумаешь, скажи об этом сразу. Не заставляй себя через силу.

   23 сентября; 20:03

   Всю дорогу Зоя крепко держала меня за руку. За все время мы так и не обмолвились словами. Она, возможно, размышляла о предстоящем подвиге. У меня же в голове крутились слова Михаила. Не браться за то, что мне не по силам? Да я ведь вообще не хотел всем этим заниматься. Меня просто попросила Катя. Это было ее дело, не мое. А теперь ее нет, и расследование перейдет в чужие руки. Так что я здесь до сих пор делаю?
   До самодельного морга мы добирались долго. Автобусы возле дома Зои ходили не так часто, поэтому сначала нам пришлось дойти до ближайшей автобусной остановки. Надеюсь, что Вика уже успела вернуться. Мне не хотелось бы задерживаться в одном здании с трупом.
   Подойдя к уже знакомому зданию, я дернул дверь. Та медленно открылась. В замочной скважине висела связка ключей с небольшим брелком в виде забавного скелета, который причудливо дергал косточками.
   – Я думала, что Коли здесь не будет, – Зоя вытащила ключи и стала пристально рассматривать брелок.
   – Видимо, Вика одолжила у него ключи.
   Пройдя внутрь здания, я осмотрелся. На рабочем столе лежала верхняя одежда Вики, однако самой девушки не было.
   – Тут вроде бы где-то должны висеть халаты… Если, конечно, они тебе понадобятся, – я посмотрел на Зою, отчаянно пытающуюся развязать запутавшийся шарф. Ей понадобилось какое-то время, чтобы понять, как эта длинная удавка закрутилась у нее на шее.
   Не дожидаясь, пока малышка приготовится, я прошел в соседнюю комнату, закрыв за собой черные занавески. В комнате царил слабый полумрак. Лампы лишь освещали операционный стол, оставляя оставшуюся часть комнаты в сумраке. Я подошел к столу, возле которого стояла Вика. Девушка внимательно осматривала уже серое тело. В некоторых местах появились большие пятна, похожие на синяки, которые растягивались по всему телу. Особенно много их было возле кистей рук и ступней. Тело Кати уже не казалось таким уж прекрасным, а скорее вызывало чувство паники. Одно дело, когда ты находишь уже готовый труп, а другое – когда он разлагается прямо на твоих глазах. Иллюзорное чувство прекрасного наконец-то пропало.
   – Ты задержался… Почему так долго? – не сводя взгляда с трупа, Вика слегка наклонила голову, протягивая мне белую перчатку.
   – Возникли небольшие проблемы… В общем, мой знакомый не смог прийти… – я уже начал надевать перчатку Вике на руку, как девушка резко дернулась и недовольно посмотрела на меня. Ее тонкие брови приподнялись. Кажется, Вика еще сама не понимала, чего именно она хочет: убить меня или заставить самому проводить вскрытие.
   – И что теперь делать?! Ты хоть… – не успела напарница выговорить все, что она обо мне думает, как в комнату медленно прошла Зоя, пытаясь заплести свои короткие волосы в небольшой хвостик на макушке. Колин халат оказался ей великоват, из-за чего малышка даже не стала его застегивать. Подойдя к столу, Зоя осторожно дотронулась до его края и осмотрела лежащее перед ней тело. Я посмотрел на Вику, которая все это время стояла молча. Ее злость сменилась растерянностью, но длилось это недолго. Веки слегка опустились, придав глазам безразличный вид. – Ну, это хотя бы лучше, чем ничего.
   – Не волнуйся, Викусь. Я кое-что знаю, да и быстро все соображаю, – Зоя попыталась улыбнуться, однако я заметил, как ее нижняя губа начала дрожать. Надеюсь, у нее не начнется истерика, как у Коли?
   Взяв руку Вики, я окончательно надел ей перчатку, а затем повернулся к телу. Конечно, лучше чтобы девушки все мне объяснили, но я хочу и сам попытаться понять, что же именно произошло. Ведь должны были остаться хоть какие-то внешние признаки. И, похоже, Вика сразу поняла, что именно я хочу найти, поэтому показала мне на шею трупа. Чуть ниже подбородка были небольшие синяки и раны, как будто кожу чем-то сильно натирали.
   – Я более чем уверена, что ее задушили, – начала Вика, проводя пальцем по ранам. – У Кати были мокрые волосы. Возможно, она принимала ванную или душ. Наверняка у нее дома много махровых полотенец. Убийца мог воспользоваться им.
   – Кому придет в голову принимать душ в шесть часов утра? – я покосился на Вику, однако девушка тут же отвернулась. Похоже, на этот вопрос она тоже не знала ответ.
   – Но ведь ее могли утопить… Ее грудь вздута, значит, легкие наполнены жидкостью. Да и это бы объяснило мокрые волосы, – Зоя осторожно надавила пальцем Кате на грудную клетку. Та напоминала надутый барабан и отказывалась прогибаться под пальцем химика.
   – Могли. Но тогда бы в области губ и носа остались бы слизистые следы. А когда нашли труп, их не было. Я думаю, что легкие наполнили уже после смерти… Чисто теоретически это возможно…
   – Так, все, я понял! – я сделал шаг назад, отводя взгляд. Все-таки работа детектива не так пугающа как это. От представлений, как Катю специально чем-то накачивали, у меня побежали мурашки по спине. – Я буду в прихожей. Когда закончите, позовете и расскажите все. И, пожалуйста, давайте без красочных описаний.
   Выйдя из комнаты, я прошел к одному из стульев у стены и сел. Я все никак не мог уловить мотив убийцы. В прошлый раз Ольга умерла из-за того, что травила других людей. Я достал телефон и открыл документ, где записал содержание первой записки. «И пусть упокоятся души, отравленные твоей жадностью». С самого начала убийца дал намек, в чем же виновата жертва. Однако Катя ведь никого не убивала. Вика сказала, что снова нашла записку… «Утопай в своей любви» или что-то подобное… Черт, да какой в этом смысл?! Катя любила меня, но кому от этого было плохо?! Она и к Коле хорошо относилась, и котят любила! Она ведь никому не причиняла вреда своей любовью! Почему именно это стало причиной ее смерти?..

   24 сентября; 00:12

   Я почувствовал, как кто-то залез мне на колени и начал ерзать. Маленький, неуклюжий и явно уставший. Слегка приоткрыв глаза, я заметил Зою, которая уже положила голову мне на плечо и закрыла глаза. Ее волосы были слегка взъерошены. Прошло примерно четыре часа, как я оставил девушек одних. Сначала я пытался сидеть, думать, размышлять, но в итоге заснул. Надеюсь, они хоть что-нибудь выяснили. Иначе наши старания будут напрасны… Хотя… для кого мы вообще стараемся?..
   Я приобнял Зою, чтобы она не упала, а свободной рукой погладил ее по голове. Я знаю, что поведение малышки не совсем нормальное, да и порой оно меня немного раздражает. Но в большинстве случаев мне это нравится. Зоя как будто напоминает мне, что в этом мире действительно есть что-то светлое и радостное. И я не хочу это терять.
   – Тебя Вика звала… – тихо прошептала пандочка, не открывая глаз. Сегодняшний день ее явно вымотал. Мы ведь все рано встали, чтобы устроить Кате сюрприз.
   Пододвинув поближе стоявший рядом стул, я осторожно пересадил Зою на него и поднялся.
   Свет в операционной казался намного ярче, чем четыре часа назад. Видимо, это из-за того, что я спал. Глаза немного болели, из-за чего я периодически их потирал. Осмотревшись по сторонам, я заметил Вику, которая медленно что-то писала в небольшой тетрадке. Ее рука плавно скользила по бумаге, выводя буквы. Девушка тоже вымоталась. Я удивляюсь, как она еще на ногах стояла.
   Приблизившись к столу, я кашлянул. Вика тут же потерла сонные глаза и повернулась ко мне. На ее щеке выделялось небольшое пятно от крови. Видимо, когда она снимала перчатки, то уже выбилась из сил.
   – Я думала, ты уже ушел… Что ж… – подойдя к трупу, Вика облокотилась бедром об стол, чтобы не упасть. – Тебе кратко или поподробнее?
   – Мне так, чтобы ты не свалилась от усталости, – я посмотрел на тело. В области груди виднелся зашитый разрез в форме Y. Он был довольно небольшой, орудовала явно Зоя. С ее-то маленькими ручками это было бы легче легкого.
   – Хорошо… В общем, убили Катю точно удушьем. В области горла сломана подъязычная кость и щитовидный хрящ. Навряд ли бы Катя сама могла их сломать, а учитывая внешние признаки, я все же склоняюсь к выводу, что ее задушили. Однако и в легких мы нашли жидкость. Я взяла образец, но не думаю, что это простая вода. Скорее всего, это очередной символ со стороны убийцы. И еще… Кате расширили глаза. Возможно, при помощи иглы или спицы…
   – Расширили глаза? В смысле? – я вспомнил, что труп Кати нашли с закатанными назад глазами и кровавыми слезами.
   – Я думаю, что убийца просунул иглу в роговицу и повредил крепления или что-то подобное… Не знаю. Я не разбираюсь в этом… Суть в том, что глаза перестали держаться, что не составило труда их закатить искусственным путем. Подобное могло вполне вызвать кровавые следы.
   – И кому пришло в голову так издеваться над людьми… – я вздохнул, переводя взгляд на тетрадку, в которой писала Вика. – Это для Коли?
   – Да. Все бумаги он сам заполнит, как и свяжется с лабораторией. Я бы помогла, но не знаю как, а Зоя слишком устала. Я хочу завтра сходить к Коле. Мы должны…
   – Мы? Погоди, а я тут причем? – я сделал шаг назад, из-за чего Вика непонимающе подняла брови. – Прости, но я выхожу из игры. – Да, именно так. Пока я ждал девушек, я все думал над словами Михаила. И он прав. Это дело не мое. И если я не хочу потерять Зою или еще кого-то, то не должен в это лезть.
   – Что? Но это ведь твоя работа! – Вика сжала кулак и ударила по краю стола.
   – Моя работа – выполнять заказы! А теперь посмотри, что случилось с моим заказчиком! – я непроизвольно дернул рукой в сторону, показывая на Катю. – Я согласился расследовать это дело только потому, что в этом была замешана Катя. Она попросила меня помочь ей. Теперь этим делом будет заниматься кто-то другой. И меня это не касается… Как и наш с тобой уговор. Если тебе некуда пойти, то ты можешь остаться у меня, и я не буду докладывать на тебя в полицию. Но и больше иметь с тобой дела я не хочу. Отныне мы работаем порознь…
   Вика опустила голову, устремляя взгляд в пол. Ее гнев потихоньку начал утихать, но девушка продолжала молчать. Надеюсь, она не убьет меня при первой же возможности? А если и убьет, то что я потеряю? В любом случае это куда лучше, чем снова найти труп кого-то из близких.
   Я попрощался с Викой, но она мне не ответила. Вернувшись к своей тетрадке, бывшая напарница продолжила ее заполнять, игнорируя меня. Не лучшее окончание дня, хотя и весь день был чертовски ужасным. Выйдя из комнаты, я разбудил Зою и предложил ей переночевать у меня. Ведь сегодня Вика точно не пришла бы домой.

   24 сентября; 09:32

   – Степан Михайлович! Родители Екатерины звонили… Я постаралась им все объяснить, но… Вам не кажется, что это все зашло слишком далеко? – низенькая женщина в круглых очках встревоженно держала в руках мобильник, смотря на своего коллегу. – А если Верховный суд узнает? Это ведь уже вторая жертва… Все слишком затянулось! Может, стоит ее вернуть? Мало ли на что способно это дитя?! Вы ведь сами знаете, что с ее психикой… Она ведь хуже любого оружия…
   Мужчина, стуча ручкой по столу, смотрел на небольшой документ, где стояли две подписи. Одна его, поставленная почти десять лет назад. Вторая – неуверенная, детская, женская – красивые буквы ВР, скрученные в непонятный рогалик. Усмехнувшись, Степан Кривошеев отложил ручку и подпер голову рукой, облокачиваясь об стол.
   – Знаю. И я хочу, чтобы она что-нибудь сделала. Думала, что если будет помогать сама, то станет всеми любимой? Интересно, как скоро ее друзья сдадут ее в полицию?
   – Но, Степан Михайлович, это может обернуться новыми…
   – Новыми жертвами? О да. Где Вика, там всегда много жертв. Просто держи меня в курсе дела. И постарайся все-таки проследить, чтобы Верховный суд в это не вмешивался. Я не хочу, чтобы эта история вышла за пределы города.

Запись 14. Волшебные зелья

   Если честно, я никогда не думала, что человек так просто может закрыть глаза на смерть кого-то близкого. Коля все время сидел дома, практически не говорил и не вылезал из кровати. Кирилл же занимался рутиной, как будто ничего не случилось. И, впрочем, я вроде бы должна была поступить так же. Катя была для меня чужой, расследовать это дело я была не обязана, к тому же, даже если Кирилл кому-нибудь обо мне рассказал, Степан все уладил бы. Однако в отличие от детектива я не собиралась бросать это дело на полпути. Если в городе продолжились убийства, Верховный суд тут же отправил бы сюда проверку. А тогда отрекошетить могло и мне.
   Прошло двое суток после того, как я отнесла Коле свой отчет, а также мы отправили образцы жидкости в лабораторию. Я была уверена, что кто-то намеренно наполнил Катины легкие этим веществом. Только зачем? Убийца особо и не старался подстроить все под утопление. Очередная символика?

   27 сентября; 10:43

   Я пристально смотрела на экран ноутбука, ожидая письмо. В лаборатории сказали, что результаты пришлют Коле на электронную почту. Надеюсь, они найдут хоть что-нибудь полезное…
   – Ты все еще у Кирилла живешь? – Коля, стоя позади меня, ждал, пока закипит чайник. Сегодня первый день, когда мне удалось вытащить его из кровати и заставить хоть что-нибудь сделать. За прошедшее время он стал ужасно выглядеть: под глазами появились синяки, лицо приобрело серый оттенок, а двигаться парень стал замедленно. То ли дело в бессоннице, то ли в его полном опустошении.
   – Да. Он сказал, что я могу у него остаться. Но думаю, что это ненадолго. Если кто-нибудь найдет Глаз Бога, то вопросов будет немерено. А прятать его в шкафу не всегда удобно, – развернувшись на стуле, я осмотрелась по сторонам. Я уже привыкла к этой кухоньке и спокойно могла найти все, что мне было нужно, начиная от приправ и заканчивая мелкими косточками животных. Только вот сегодня на кухне чего-то не хватало. Картина никак не складывалась у меня в голове. Что-то изменилось за ночь?
   – Какое странное название для молота. Почему именно «Глаз Бога»? – достав чашки, Коля начал открывать небольшие пакетики с чаем. И тут я заметила, что возле тумбочки нет мусорного ведра. Обычно оно всегда стояло в углу, но сегодня его там не было. Конечно, по правилам приличия было бы логично, если бы Коля его спрятал, но не думаю, что ему сейчас было дело до приличий. Встав со стула, я подошла к медику и стала ждать, пока он откроет все пакетики с чаем.
   – С детства мне говорили, что только Бог может выносить справедливый суд. От его глаз ничего не скроется. А поскольку в этом городе я за ролью судьи, то я попросила, чтобы на молоте выбили формы глаз как оправы. Просто чтобы люди и я сама знали, что этот молот настигнет всех грешников… – я иронично вздохнула. Да, этот молот обязательно уничтожит всех негодных. А в конце и я сама паду от него.
   Посмотрев на пакетики, я осторожно собрала их все и собиралась выбросить в мусор. Взявшись за ручку тумбочки, я хотела ее открыть, но Коля тут же схватил меня за запястье и отстранил от тумбы.
   – Не утруждайся! Я сам, – забрав у меня пакетики, парень приоткрыл дверцу и выбросил их так быстро, что я не успела ничего рассмотреть. От чего вдруг такая обеспокоенность? Нахмурившись, я еще раз пристально осмотрела Колю, медленно присаживаясь на свой стул. Заторможенные и медленные движения, длинная помятая рубашка, которую явно не носили несколько лет. Рукава такие длинные, что прикрывают ладони. Конечно, на улице холодно, но носить дома подобную рубашку немного странно…
   Поставив чашки, сахарницу и пару вазочек с конфетами на поднос, Коля медленно развернулся ко мне. Сделав пару шагов вперед, он хотел уже поставить все содержимое на стол, как вдруг я резко вскочила со стула и, схватившись за левый рукав, задрала его вверх. Из-за того, что рубашка была великовата, сделать это оказалось не трудно. На мгновение мне открылась бледная кожа, покрытая темно-синими синяками на внутренней стороне локтя. Желая это скрыть, Коля непроизвольно бросил поднос на пол и дернулся, отстраняясь от меня и опуская рукав. Все содержимое подноса разбилось, оставив на полу разлитый чай, намокшие конфеты, стекла и рассыпанный сахар.
   – Что это было? – я сделала шаг назад, чтобы отойти от места крушения посуды. Коля держался за свой рукав, как будто боялся, что я снова его задеру.
   – Ничего необычного. Просто рука. Я вообще не понимаю, чего ты так всполошилась. Теперь убирать все придется…
   – Ничего необычного?! То есть если я сейчас проверю мусорку, то ничего не найду? – я потянула руку к тумбочке. Коля тут же резко сделал шаг вперед и, схватив меня за руку, остановил.
   – Зачем тебе копаться в мусоре? Это же негигиенично!
   Этот цирк начинал действовать мне на нервы. Он действительно думает, что я не понимаю элементарных вещей?! Выдернув свою руку, я достала из кармана телефон и, включив его, направила экран на лицо врача. Поморщившись, он отвел взгляд. Белок глаза был покрыт слабым красноватым оттенком, а зрачки не реагировали на свет, постоянно оставаясь суженными. Опустив телефон, я попыталась успокоиться, однако у меня это не получалось. Раздражение как будто медленно накипало внизу живота и, как бурлящая лава, поднималось вверх.
   – У меня один вопрос… У тебя совсем мозги поплыли?! Еще даже четырех дней не прошло! И почему все, кто меня окружает, совершенно не думают о последствиях! – выпустив накопившийся воздух через нос, я отвернулась. Неужели мне одной так важно найти убийцу? – Что это?
   – Да какая разница… – Коля хотел уйти от разговора, что только сильнее злило меня. Повернувшись к нему лицом, я схватила парня за ворот, из-за чего тот тут же вытащил из кармана брюк небольшой пузырек. – Морфин! Морфин! Отпусти! – отдав мне пузырек, Коля тут же отстранился и отошел на пару шагов в сторону.
   Я осмотрела пузырек. Маленький, рассчитанный на одну дозировку. Если, конечно, он принимается в лечебных целях. В детстве мне кололи его, когда я страдала от болевого и фантомного синдрома в правой руке. Только вот мне давали совсем немного, да и не каждый раз.
   – Тебе скучно? Хочешь заработать судорогу мышц и еще букет проблем с кишечником? Уже не говоря о том, что эта чертовщина вызывает сильное привыкание, и ты можешь умереть от передозировки! – поставив пузырек на стол, я потерла глаза, стараясь осознать увиденное. Логически я понимала, зачем это все. Морфин позволяет расслабиться, отвлечься, крепко спать. Метаболизм замедляется, человека клонит в сон. Все хорошо и радостно. А в случае с Колей так это вообще находка. Только вот отчаянные решения чаще всего приводят к отчаянным последствиям. – Почему не снотворное? Если не мог уснуть, то мог бы себя усыпить.
   – Ты сейчас серьезно?! Ты хоть понимаешь, что я испытал за эти дни? Снотворное? О, Господи, Вика! Я не такой идиот, чтобы сразу хвататься за наркотики. Пробовал я снотворное. Но стоит мне провалиться в сон, как тут же оказываюсь в кошмаре. Я два дня страдал от сонного паралича. Ты не представляешь, что я за это время увидел. Даже не думал, что мой мозг способен вызвать… такое… – сев на стул, Коля потер глаза. Все его внешнее состояние говорило о том, что еще пару секунд, и он заснет прямо на месте.
   – В любом случае это не решает твою проблему. Тебе просто надо… отвлечься. Например, твоей любимой работой, – я развернула Коле ноутбук. На почту пришло новое письмо, скорее всего из лаборатории. Слегка улыбнувшись, я протянула парню мышку и, убедившись, что он начал читать, стала убирать весь беспорядок с пола.
   Я знаю, что такое страдать по ночам, видеть кошмары и мечтать, чтобы это все прекратилось. Но также я прекрасно знаю, что после смерти ничего нет, поэтому за жизнь надо цепляться всеми силами. К этому осознанию я пришла сама. И Коля должен понять это сам. И пока что он идет совсем не по тому пути. Возможно, если я заставлю его расследовать это дело, он сможет отвлечься? Хотя бы из-за желания отомстить за смерть своей близкой подруги.
   – А напомни, откуда ты взяла тот образец? – Коля поморщил нос, всматриваясь в блеклый экран ноутбука.
   – Катины легкие были полностью наполнены этой жидкостью. А что такое? – выбросив разбившиеся чашки, я обратила внимание на мусорное ведро. Как и думала, в нем множество использованных пузырьков и шприцов. И почему парни никогда не думают о последствиях?
   – Ты же с Зоей работала? С вами ничего не случилось? Ну, горечи во рту, першения? Может чувство страха?
   – На данный момент страх у меня вызываешь только ты. Что случилось? – я подошла к Коле и положила руку ему на плечо. На экране было открыто письмо с полным описанием предоставленной жидкости: плотность, содержание солей и крови, наличие цианистого калия. Стоп, что?! Забрав у Коли мышку, я открыла вкладку с описанием яда. – Смесь цианистого калия с некипяченой водой. Порошок плохо растворен, наличие осадков, – я тихо начала читать, не веря собственным глазам.
   – Дозировка небольшая, так что вы не должны были пострадать, но вот… Я не представляю, что должен был испытывать человек, которого топили в разведенном яде… – я почувствовала, как Коля напрягся и опустил голову. Его лицо чуть ли не посерело, а в уставших глазах зародились искры страха. С каждым вздохом казалось, что ноздри становились все шире и шире. Взяв парня за подбородок, я перевела его взгляд на себя.
   – Так, для начала, Катя умерла не от утопления. В этом я уверена на сто процентов. Слишком много последствий физического вмешательства. Я думаю, что жидкость вкачали уже после ее смерти. К тому же посуди сам, Катю точно убили у нее дома. Какой убийца смог бы подготовить ванную, таз, да даже ведро с таким объемом цианистого калия? – мои слова, похоже, немного успокоили Колю, из-за чего тот слегка кивнул, соглашаясь со мной. – Намного проще набрать простой воды из-под крана, там развести порошок и искусственно наполнить легкие.
   – Но для этого нужны познания в медицине. Далеко не каждый врач сможет осуществить что-то подобное. Здесь справится только качественный медик с аккуратным опытом работы или небольшими, легкими кистями и точностью. Да и зачем вообще это нужно было?!
   Я еще раз посмотрела на результат исследования. Зачем… Символика? Убийца явно придерживается божественных теорий. Грешники. Если подумать, то в старину ведьм сжигали на кострах и проводили испытание водой. В доме Кати были гадальные свечи. Ее причислили к ряду ведьм?
   – Скажи, а Катя не увлекалась гаданиями или знахарством? Ну, скажем, в виде хобби?
   – Насколько я знаю – нет. Она это особо не любила… Хотя! – Коля, не вставая со стула, дотянулся до ближайшей тумбочки и стал что-то искать в ящике. – Она мне недавно рассказывала, что нашла очень необычную и могущественную гадалку… – достав небольшую карточку, он протянул ее мне. – Я не придал этому значения. Ты думаешь, что это как-то связано?
   – Пока не знаю. Надо встретиться с этой гадалкой. Может, она что-то знает, – перевернув визитку, я посмотрела на адрес. Не так уж и далеко.
   – Я с тобой! Тоже хочу… – Коля хотел встать, но его ноги тут же подкосились, и врач упал обратно на стул. Похоже, утренняя доза морфина начала действовать, и тело перестало себя контролировать.
   – Далеко ты не уйдешь, – я помогла Коле подняться и, поддерживая его, повела в сторону спальни. Только мне стоило усадить его на кровать, как к хозяину на колени тут же забрался Пипин. Коля все же решил оставить себе этого котенка, хоть и дал ему довольно необычную кличку. Животное не очень любило людей, поэтому каждый раз пряталось от меня. Но стоило Коле оказаться на кровати, как Пипин тут же начинал ласкаться. Улыбнувшись, я сделала пару шагов от кровати. – Отдохни немного. А я вернусь и все тебе расскажу. Не волнуйся, ты ничего не пропустишь.

   27 сентября; 13:22

   Я все никак не могла понять связь записки и всей обстановки места преступления. Катю явно обвиняли в колдовстве, однако это никак не вяалось с ее «любовью» к Кириллу. Мало ли кто, кого и как любит. За это не убивают! Или…
   Подойдя к небольшому магазинчику хлебобулочных изделий, я открыла тяжелую дверь. Внутри как всегда царил приятный теплый аромат хлеба. Мне нравилось приходить сюда. Казалось, что это место существует отдельно от всего мира. Каждый мог найти что-то себе по вкусу: лепешки, булочки, хлебцы, сухарики. Хозяин всегда заказывал свежие продукты, а вечером отсылал непроданные изделия в ближайший детский дом.
   – Вика! Давно же я тебя не видел, – окликнул меня низенький старичок, когда я приблизилась к кассовой тумбе.
   – Здравствуйте, Владимир Александрович. Извините. Столько дел накопилось. Все не было времени заглянуть.
   – Вот как… Дела значит-с… Что ж, тебе как обычно? – наклонившись к нижним полкам, Владимир Александрович начал перебирать упаковки с сухариками.
   – Нет, я не за этим. Можно я воспользуюсь Вашим телефоном? На моем деньги закончились, а до дома идти далековато…
   – До дома? И кому ты собралась звонить? Не Степану ли? – старичок усмехнулся, наблюдая за тем, как я виновато отвожу взгляд в сторону. – Любишь же ты лезть в неприятности. Тебе не следует его злить. Телефон в спальне.
   Если честно, поначалу я никак не могла привыкнуть к заботе Владимира Александровича. Так уж получилось, что в подростковые годы пропитание я добывала себе сама, а денег было не так уж и много. И довелось же мне однажды забрести в этот магазин. В тот день Владимир Александрович посоветовал мне покупать его знаменитые сухарики. Они не портились, имели приятный вкус. А со временем я поняла, что если их рассасывать, то есть хочется еще меньше. Не знаю, что со мной было бы, если бы не эта находка. Да и Владимир Александрович составлял мне приятную компанию. Даже сейчас, будь у меня больше свободного времени, я бы с радостью провела его в этом магазине.
   Пройдя за кассу, я зашла в соседнюю комнату. Здесь Владимир Александрович спал и в свободное время читал газеты. В детстве я частенько мечтала так же владеть небольшим магазинчиком, жить в нем и каждый день встречать покупателей с улыбкой. Так странно, что в детстве все кажется намного светлее и добрее. Ты не замечаешь всей грязи и ненависти, пока тебе не отрубят руку.
   Встав возле небольшого телефона на проводе, я нерешительно подняла трубку. Уже прошло почти четыре месяца, как я ушла от него. Я никогда не думала его бросать, но и не ожидала, что он так просто меня отпустит. Хотя… Отпустил ли он меня на самом деле? Наверняка у него есть свой план. Ничто не может быть так просто.
   Выдохнув, я быстро набрала нужный номер и прижала трубку к уху. Гудки длились недолго. Через пару секунд на другом конце провода раздался приятный тихий женский голос.
   – Здравствуйте, местное отделение Верховного суда. Чем я могу помочь?
   – Тереза? Это… Это я, Вика. Ты не могла бы…
   – Вика! – женщина вскрикнула, перебив меня, – Господи… Где ты? С тобой все хорошо? Ты не пострадала?
   – Все хорошо, хорошо. Правда. Скажи, а Степан на месте? Я могу с ним поговорить?
   – Степан Михайлович? Да, он в своем кабинете. Только он сильно разозлился, когда ты ушла. Я бы на твоем месте была осторожна. Постарайся быть помягче.
   Другой реакции я и не ожидала. Не думаю, что Степан волновался на мой счет. Если боец теряет пистолет, его волнует лишь собственная шкура, а не дальнейшая судьба оружия. Несмотря на давнее знакомство, Степан до сих пор расценивал меня как вещь. И имел на это полное право.
   – Я слушаю, – после небольшой музыкальной вставки, в трубке раздался твердый, холодный мужской голос.
   – Степан Михайлович, здравствуйте. Это Вика. Ммм… Как Ваши дела? – я нервно промямлила, не зная с чего начать разговор. Все-таки было крайне некрасиво звонить после того, как я так бесцеремонно ушла.
   – Вика?! Надо же. Не ожидал тебя услышать. Довольно неплохо. Убийства происходят, деньги мне платят, а единственная любимая девушка сбежала с моей кредитной карточкой, – я услышала легкий смех, после которого Степан продолжил чуть тише. – Зачем ты звонишь? Я не стал тебя искать, не заблокировал деньги. Позволил тебе жить так, как ты хочешь. Что не так?
   – Все в порядке, правда. Просто… Вы же знаете о смерти Екатерины Жуковой, верно?
   – Конечно. Она вела расследование по трупу Ольги, а в итоге сама погибла. Как иронично. Поговаривают, что тут причастен тот же маньяк… – в трубке раздался слабый скрежет и пощелкивание. Кажется, Степан Михайлович стал щелкать ручкой. – А ты что думаешь по этому поводу?
   – Вот поэтому я и позвонила Вам. У меня… У меня все перепуталось. Я не вижу связи и… Послушайте, Вы намного опытнее меня в расследовании, да и с Катей были знакомы лучше. Вы же знаете уже детали и место преступления. У меня есть мысли, что Катя была как-то связана с гадалками или темной магией, экстрасенсорикой. Но я не вижу причин убивать из-за этого. Религия пресекает колдовство, но в наше время…
   – Твоя проблема в том, что ты никогда не любила. Ты сказала, что Катя связана с гадалкой? Так, может, опросишь подозреваемых? Но только, когда будешь делать выводы, размышляй не как Виктория, а как влюбленная девушка. То есть нелогично и неблагоразумно.
   – Вы думаете, что Катя могла…
   – Я думаю, что в данной истории всех обвели вокруг пальца. Тебя, Катю, полицию и даже убийцу. Вспомни об этом, когда будешь делать вывод.
   Не успела я что-либо сказать, как в трубке раздались гудки. В итоге ничего дельного я так и не узнала. Я все равно не понимала, почему убийца сделал акцент на любви Кати. Никакие чувства не способны сподвигнуть человека на глупость. А уж тем более на преступление. В любом действии должна быть логика и мотив, иначе оно попросту не имеет смысла.

   27 сентября; 14:06

   Сверившись еще раз с адресом, я посмотрела на здание перед собой. Двухэтажный каменный домик, стены которого были исписаны темными узорами и колдовскими знаками. Не думаю, что все эти символы имеют какую-то значимость, лишь придают зданию колдовскую загадочность и жуткую атмосферу. Все шторы в доме были задернуты, так что мне не удалось посмотреть, что внутри. Интересно, это было сделано специально или мне просто так повезло?
   Встав возле входа, я поправила волосы, стараясь сделать взгляд попроще. Без Кирилла я не имею право вламываться в дом на обыск, поэтому придется хитрить. Взяв визитку в кулачок, я несколько раз нажала на дверной звонок и сделала пару шагов назад. В доме раздались неспешные шаги, после чего дверь отворилась. Передо мной предстала средних лет женщина с черными длинными волосами, заплетенными в два кудрявых пышных хвоста. На гадалке была свободная блузка и длинная юбка, а сверху был накинут широкий платок. Вся одежда и макияж были чересчур яркими, однако в общем сочетании смотрелись неплохо и гармонировали с вытянутым и худым телосложением женщины.
   – Я Вас слушаю, – начала гадалка, наклонив слегка голову на бок. Ее голос был тихим, спокойным, как будто еще с порога пытался погрузить меня в транс.
   – Здравствуйте. Мне сказали, что здесь можно получить помощь. Моя подруга Вас посоветовала, – я протянула визитку, после чего неловко переступила с ноги на ногу. – Сказала, что Вы-то уж мне точно поможете.
   – Смотря, что случилось. Проходите, – уступая дорогу, женщина пропустила меня внутрь.
   Коридор был очень тусклым, из-за чего я практически ничего не смогла рассмотреть. У входа висело большое зеркало, на котором были прикреплены фотографии разных женщин. В левом углу я заметила новенькую фотографию Кати. Скорее всего здесь висели снимки клиентов. Выходит, наша волшебница работает только с девушками. В какой-то степени так будет проще искать следующую цель.
   После коридора женщина провела меня в свой кабинет. Маленькая узкая комнатка, наполненная книжными шкафами с пентаграммами. В центре стоял рабочий стол, на котором лежали разноцветные камни и бусы. Не могу поверить, что такие аксессуары и декорации действительно действуют на кого-то. Это ведь шарлатанство! И что Катя здесь забыла?
   – Присаживайтесь, – предложила мне гадалка, садясь на свое место за столом и кладя ногу на ногу. Позади нее было широкое большое окно, занавешенное темными шторами. Интересно, окно открывается?
   – С-спасибо, – я неуверенно села на свободный стул и опустила голову, косо продолжая изучать комнату. Книги, книги, книги… Неужели здесь совсем ничего нет?
   – Так в чем собственно проблема? И… Вы не назвались, – женщина так же внимательно осматривала меня, как и я ее. Обоюдное обследование?
   – Меня зовут Тереза Лизенборг, – я потерла нос, стараясь выглядеть как можно более неряшливо. Несмотря на то, что Тереза занимала одну из главных правоохранительных должностей в нашем городе, имени ее практически никто не знал. А уж девичью фамилию тем более. – Понимаете, я… – я застопорилась, пытаясь придумать проблему. Я бы могла рассказать что-нибудь про семью, но Катя приходила сюда с проблемами в любви, так что лучше, если моя история будет похожа на ее. Я вспомнила Кирилла и стала думать, что может быть связано с ним. Обыкновенный парень, не способный вызывать какой-либо реакции со стороны. Никакой. Кроме злобы, как когда он не поверил мне сразу в первый день. Или смущения, когда он открывал мне сухарики. Или… Черт. Противный. – Понимаете, у меня проблемы с другом. Все было хорошо, но он вдруг решил меня… бросить… – я застопорилась, опуская голову вниз. А ведь в какой-то степени это правда. Кирилл действительно бросил меня одну расследовать это дело. Это… несправедливо.
   В какой-то момент я поняла, что полностью отвлеклась от своей истинной цели. Почему-то в моей голове отложилось лицо Кирилла, когда он говорил, что больше не будет со мной работать. Вроде бы ничего такого. Мне-то что? Не хочет, пускай и не работает. Главное, чтобы лишнего не болтал.
   – И Вы хотите его вернуть? – гадалка улыбнулась, наклоняясь ко мне ближе. Я почувствовала, как по моему телу пробежала дрожь. Вернуть? Да не очень-то… Больно он мне нужен….
   – Не знаю. Не уверена. Это сложно… – я сглотнула, пытаясь отвлечься. Не об этом сейчас думать надо! – Извините, а у Вас есть вода? Мне что-то нехорошо…
   Женщина недоверчиво подняла брови, однако кивнула и медленно встала с места. Похоже, я ей не нравилась. Ну, ничего, это взаимно.
   Как только гадалка вышла из кабинета, я встала со стула и стала осматривать ближайшие к себе книжные полки. Большинство книг оказались ненастоящими, что вполне очевидно. Однако для меня ничего дельного там не было. Подойдя к столу, я стала обыскивать ящики. В верхнем лежали какие-то бумажки и записки, вперемешку с канцелярскими принадлежностями. Во втором сверху были разбросаны кристаллы, а под ними небольшая черная книжка.
   Прислушавшись и убедившись, что сюда никто не идет, я достала книжку и стала ее пролистывать. Это был блокнот с именами и какими-то рецептами. В середине лежал свернутый документ. Жалко, что это книга не поместится в мои карманы. Оглянувшись, я подошла к окну и отодвинула штору. На улице уже давно не было дождей, так что если я просто выброшу книгу на улицу, то потом смогу ее спокойно подобрать.
   – Извините, что задержалась, – женщина вернулась, как раз когда я успела закрыть окно и сесть на свое место. В ее руках был небольшой стакан с водой и маленький флакончик с какой-то жидкостью. Протянув мне стакан, гадалка села на свой стул и поставила флакон перед собой.
   – Что это? – я прислонила стакан к губам, не решаясь отпить.
   – Чудесное средство. Мне кажется, что Вам все-таки не хватает этого человека. Поэтому я предлагаю Вам эликсир, что решит все Ваши проблемы, – взяв флакончик за ножку, женщина пододвинула его ближе ко мне. – Всем нам хочется быть любимыми, верно?
   Пурпурная жидкость слабо покачивалась в флакончике, источая приятный аромат. Не уверена, что он работает, но… Я осторожно взяла флакончик, рассматривая его. Ведь ничего не случиться, если его испробовать? Чисто в научных целях.
   – Сколько я Вам должна?
   – Считайте, что это подарок. Как от женщины женщине. Сможете выйти сами? У меня еще много дел, а Вам надо как можно скорее строить свое счастье.
   Вот это речи. А язык у нее подвешен. Встав с места, я оставила стакан и, поблагодарив, вышла в коридор. Снова та темнота, однако в этот раз я уже не стала в нее всматриваться. Нужно поскорее забрать выброшенную книжку и поехать к Коле. Не нравится мне это место. Я все еще не понимаю, что такая разумная девушка как Катя, могла делать в таком месте… Или она тоже искала подобные эликсиры любви?

Запись 15. Расплата

   И не было больше в сердце его,
   Ничего, что сравнилось бы с светом. И за это безумие в страсти слепой, Захватило его разум навеки.

   27 сентября; 16:45

   Прижимая грязную тетрадку к груди, я пару раз ударила кулаком по двери. Конечно, можно было воспользоваться ключом и изучить записи самой, но это было бы несправедливо по отношению к Коле, да и доставать ключ сейчас было крайне затруднительно. Я оставила его в том самом кармане, где теперь сверху лежал флакон с непонятным зельем, а тетрадь еще больше ограничивала мои движения. За свою жизнь я неплохо научилась обходиться без правой руки, однако порой это все же приносило некоторые неудобства.
   Когда дверь открылась, на пороге стоял полусонный парень, которого еле держали ноги. Сон не особо помогал при морфине, особенно столь короткий. Ведь, если прикинуть, меня не было от силы несколько часов.
   – Ты быстро… Она так легко тебе все рассказала? – Коля зевнул, отходя в сторону. Мне не хотелось ему говорить, что я особо ничего не узнала, однако не могу же я выдумывать улики?
   – Мне не удалось ее допросить. Без ордера, да даже должного основания, я не имею права ее о чем-либо опрашивать. Она тогда могла бы вызвать полицию, а мне лучше избегать таких встреч, – встав возле противоположной от Коли стены, я начала разуваться. Естественно, юноша тут же стал возражать, однако я его прервала, пихнув тому в руки тетрадку. – Однако, думаю, эта вещь нам расскажет даже больше.

   27 сентября; 16:53

   Пододвинув к письменному столу второй стул, я села рядом с Колей и включила настольную лампу. Конечно, лишний свет будет лишь раздражать глаза парня, однако это поможет ему не заснуть.
   Положив тетрадь на стол, Коля стал медленно ее перелистывать, зачитывая некоторые строки. Я никогда не слышала имена этих женщин, однако, кажется, все они местные. Некоторые имена встречались не однократно. Суммы отличались в зависимости от записанной рядом услуги. Везде напротив надписи «зелье» стоял прочерк. Это случайно не тот чудесный напиток, который просто так мне вручила гадалка?
   – Что это за зелье? – Коля показал на несколько имен, в которых упоминался напиток. – Оно часто фигурирует в записях. И почему-то без стоимости. Она ничего не говорила?
   – Н-нет… – я отвела взгляд, кашлянув. Мой голос прозвучал неестественно тихо, что могло выглядеть ненатурально и вызвать подозрения. Однако если я расскажу о напитке, то Коля сразу же отправит его на экспертизу, а я хочу во всем разобраться сама. Если оно было популярно, то навряд ли так уж опасно.
   – Что это? – забыв про вопрос о зелье, Коля остановился, когда из тетрадки выпал небольшой документ. Я его уже видела, но прочитать не успела. Кто вообще станет хранить документы в записной книге?

   «Договор о владение лекарственного средства. Получен: Екатериной Жуковой. Лекарство: У154. Химический состав: смесь воды, порошок цианистого калия, лимонная вода… Данный договор удостоверяет принадлежность Екатерины Жуковой к изготовлению и использованию данного лекарства…»

   Ниже шли условия и подпись хозяйки документа, но я не успела все прочитать, как Коля резко вскочил, сжимая документ. Его руки нервно тряслись, а ладони начали потеть. В другой ситуации я бы оправдала это последствиями морфина, но в данный момент виной было вовсе не лекарство.
   – Какого черта? Почему здесь… Катя к этому не имеет никакого отношения! – сжав документ, Коля посмотрел на меня, как будто это я его составляла.
   – Может… Однофамилец? Не обессудь, но фамилия Кати довольно популярная, да и имя не из редких… – на самом деле, шанс, что это был кто-то другой, совсем мизерный, но нужно же было хоть как-то успокоить Колю.
   – Подпись ее! – не выдержав, парень бросил документ на стол. Сделав пару шагов назад, Коля схватился за голову, цепляясь пальцами за собственные волосы. – Я ничего не понимаю… Как это возможно?! Катя не имела отношения ни к чему подобному! Лекарство с цианистым калием?! Да она даже не знала, что это такое! Кто вообще мог дать лицензию на яд! – пошатнувшись, Коля облокотился спиной об стену и сел на пол, уткнувшись лицом в согнутые колени. – Ничего не понимаю… Ничего…
   Взяв со стола тетрадь и документ, я встала со стула и пересела к парню на пол. Действительно, подтвердить лекарство мог лишь кто-то из представителей Верховного суда. Степан Михайлович мог бы знать, кто в этом замешан, но я не хочу снова к нему обращаться. После того как мы с Кириллом разошлись, я начала привлекать к себе слишком много внимания. Если так продолжится, мне долго не протянуть.
   Я еще раз прочитала сведения о лекарстве. Лицензия похожа на настоящую, как и подпись. Если это подделка, то кто-то приложил много усилий, чтобы сделать ее. Зачем? Для чего кому-то приписывать владение лекарством другому человеку? И зачем Катя согласилась? Если верить словам Коли, сама она бы не стала этим заниматься. К тому же девушка явно знала, что ей угрожают и могут вскоре убить.
   Погодите-ка… А что если ее убили именно из-за этого документа?
   – Постой, смотри. Состав лекарства включает в себя смесь воды и цианистого калия, верно? Что насчет той жидкости, которую нашли в теле Кати? – я отдала Коле документ и облокотилась спиной об стену.
   – Жидкость? А… Эм… Некипячёная вода, скорее всего из-под крана, и осадки в виде… Порошка цианистого калия… Ты хочешь сказать, что ее накачали этим лекарством?
   – Возможно, но не при жизни. Однако убийце было важно, чтобы в легких Кати оказалась именно эта жидкость, иначе бы он даже не заморачивался…
   «Утопай же в собственной любви»… В чем смысл? Утопление. Катю задушили, однако все было сделано так, как будто девушка захлебнулась. В чем? Легкие были наполнены странной жидкостью с примесью химического порошка. Эта смесь использовалась Катей ранее. Нет. Не использовалась. Катя была владелицей лицензии, но это не значит, что она обязательно ею пользовалась.
   Кто мог использовать данное лекарство? Тот, у кого хранился документ.
   – Ты прав, Катя не причастна к этому лекарству. Его истинная хозяйка – гадалка. Документ ведь хранился у нее… Зачем владельцу оставлять лицензию на лекарство у другого человека? У нас ведь не так просто их достать.
   – Однако если лекарство не у тебя, то и лицензия тебе не нужна… – кажется, Коля начал улавливать смысл моих слов. Немного остыв, юноша еще раз посмотрел на имена в тетради. – Получается, гадалка использует это лекарство в… своей работе? Но где? Зачем ей это?
   Действительно. У гадалки в доме много атрибутики и паров. Если бы она хотела травить людей, то могла бы использовать и что-то менее примечательное. Может, убийца знал правду? Он специально сделал акцент на этом лекарстве. Что его волновало? Он убил Катю, потому что принял ее за истинную владелицу? Возможно. Но смысл записки не в отравлении. А в любви…
   У меня сбилось дыхание. Я почувствовала, как по моей спине побежали холодные мурашки. Любовь? Катя ведь любила только Кирилла, однако он в последнее время не обращал на нее внимание. Еще и я появилась. Глупо отрицать, что Катя ревновала. И тогда, отчаявшись, она могла…
   – Зелье. Лекарство находится в зелье! – я сама не заметила, как повысила голос. Я ведь тоже взяла этот напиток. А если бы я его подлила?! Нет. Погодите. Зачем мне это? Некого мне привораживать!
   – Зелье? Почему? Судя по списку, его часто брали и использовали. Полиция бы утонула в трупах от лекарства.
   – А если не все его использовали? Или нарушали способ использования? Сам подумай, наверняка многие девушки подливали зелье своим возлюбленным на свидании. А там…
   – Там пьют вино. В большинстве случаев. А вина, в свою очередь, содержат глюкозу, которая является противоядием к этому лекарству, – Коля потер затылок. Похоже, картина в его голове окончательно сложилась, но осознать и принять он этого не мог. – Получается, по какой-то причине Катя оформила лицензию на лекарство с ядом, однако не использовала его. Гадалка подмешивала лекарство своим жертвам и отдавала бесплатно. Убийце это не понравилось, и он решил убрать производителя. Но… почему тогда убили Катю?!
   – Скорее всего, из-за бумаг. Ведь в лицензии стояло ее имя. Убийца решил, что именно Катя замешана во всех этих преступлениях. Только, я не понимаю, почему именно Катю выбрала гадалка. Да почему она согласилась? Убийца упоминает любовь, но как это вяжется со всей историей?
   – Все! Нечего гадать! Нужно просто у нее спросить! Я до сих пор не понимаю, как ты могла так спокойно уйти, ничего не разузнав, – бубня себе под нос, Коля стал медленно подниматься.
   – Мы не можем просто так прийти и устроить допрос. Тем более, я уже там была один раз. Если я наведаюсь к ней еще раз, это только вызовет лишние подозрения. Пойми, что если она вызовет полицию и меня поймают, меня на месте арестуют. И тогда тебе точно никто не поможет.
   – Но ведь… – Коля застопорился, поднимая взгляд на зеркало, которое висело над письменным столом, – ведь меня она не знает? Я могу прийти к ней на прием и сам все узнать. Тогда тебе ничего не будет угрожать.
   – Ты толком ходить не можешь. Да и к тому же она принимает только девушек. Как ты собрался попасть к ней на прием?
   Если честно, за прошедшие месяцы я думала, что Коля вполне разумный и цивилизованный человек. Однако я его явно переоценила. Или недооценила его чувства к Кате? Все-таки на что же еще способен человек ради мести и любви?

   27 сентября; 20:58

   Остановившись возле широкого дерева у дороги, я поставила железный чемодан на землю и стала наблюдать за высокой девушкой впереди. На каблуках ходила она медленно, однако пара уроков – и уже хотя бы не падала. Короткие волосы были осторожно зачесаны на одну сторону и подцеплены невидимками. Худощавую вытянутую талию подчеркивал широкий черный пояс, который девушка надела поверх белого плаща. В руках девушки был небольшой офисный портфель, заполненный необходимыми материалами и инструментами. Личная сумочка. В целом, получился образ вполне неплохой, в какой-то степени даже красивой официальной строгой девушки. Которой дома не сидится.
   Встав напротив дома гадалки, девушка поправила шелковый шарф и легонько постучала в дверь. Я посмотрела на окно кабинета. Свет выключен. Надеюсь, гадалка еще не ушла и примет свою гостью. Во второй раз я такой макияж ей не наведу.
   – Кто Вы? – дверь слегка приоткрылась, и на пороге показалась гадалка. Видимо, она уже не ждала посетителей. Когда я приходила, женщина выглядела важно, как расфуфыренная птица. Сейчас же на пороге был вредный маленький воробей.
   – Здравствуйте. Я бы хотела попасть к Вам на прием. У меня возникли некоторые проблемы. Могу я войти? – девушка говорила тихо, чтобы не привлекать внимания к своему голосу. Конечно, нотки у нее были мелодичные, но если прислушаться, то можно догадаться, кто на самом деле перед тобой стоит.
   – Я вообще-то уже не работаю. Приходите завтра, – гадалка собиралась закрыть дверь, как девушка ее остановилась, поставив ногу на порог.
   – Я заплачу тройную цену. Просто выслушайте меня. Можно мне войти?
   Деньги правят этим миром. Даже самый хороший человек имеет свою цену. К нашему счастью, цена гадалки была вполне материальна и не противоречила ее принципам. Уступив, женщина открыла дверь шире и впустила девушку в дом.
   Теперь все остается за тобой. Как и обещала, я помогу тебе, если ты сотворишь глупость. Но надеюсь, что тебе хватит благоразумия сохранить ей жизнь. Коля, прошу, не переборщи.

   27 сентября; 21:06

   Сев на предложенный стул, я прижал портфель к себе, осматривая кабинет. Даже в морге приятнее, чем здесь. Не могу поверить, что Катя добровольно сюда приходила и просила помощи у этой неприятной женщины. Чем она вообще может помочь?
   – Так что, собственно, у Вас случилось? – гадалка закрыла плотно шторы и села на свое место за столом. Подперев голову рукой, женщина зевнула. Только попробуй уснуть. Ты у меня тогда вообще не проснешься.
   – Ох, что только у меня не случилось. Это все такие долгие истории. Хотя знаете! – я пододвинул стул и сел ближе к столу. Это позволило мне детальнее его осмотреть. В углу стола лежало множество амулетов и камней. Мусор. С другой стороны стояли свечи. Кажется, такие же мне привезли в лабораторию из дома Кати. – У меня пропала лучшая подруга. Вы даже не представляете, какая для меня это потеря, – последнюю фразу я процедил через зубы. Меня снова начинало трясти. Вика разрешила мне принять дозу морфина, но я слегка снизил содержимое, чтобы не завалиться здесь спать. Пускай немного помучаюсь, но я узнаю у этой твари, что она сделала с Катей.
   – Подруга? Тогда почему Вы не обратились в полицию? Это не моя работа, – женщина собиралась встать, однако я ударил по столу, заставив ее остановиться.
   – А мне кажется, это Ваша работа. Понимаете, – я продолжил более спокойным и отвлеченным голосом. Вика просила меня быть спокойным и не делать выводы раньше времени. Хотя от этой гнили за километр несет трупами. – Катя была сама из полиции. Они бы не допустили ее исчезновения. А последнее, куда она ходила, это к Вам на прием.
   – Катя Жукова была странной, помешанной девушкой. В последний раз я сказала ей, что не могу ничем помочь, – закинув ногу на ногу, женщина облокотилась об спинку своего стула и закурила. – Она верила, что я могу вернуть ей любимого.
   – А разве Вы не можете? Я думала, Вы способны на любые чудачества.
   – Как грубо. Это не чудачества, но… Да, я могу. Однако цена слишком высока. Она не по карману простому следователю. Катя слишком незаметна, простодушна и доверчива. Однако я еще не видела такого рвения в любви. Она была готова пожертвовать собой, лишь бы получить желаемое.
   Пожертвовать собой?! Да ты ее, небось, подставила. Неужели Катя согласилась подписать лицензию, лишь бы вернуть Кирилла? Не верю. Она не могла поступить столь опрометчиво… И не сказать ничего мне.
   Встав со стула, я положил портфель на свое место и подошел к гадалке со спины. Слегка наклонившись, я поправил ей волосы и прошептал на ухо:
   – И что же такого Вы ей предложили?
   – Магия любви слишком сильная. Ее нельзя использовать, не отдавая ничего взамен. Я предложила Кате пожертвовать своей свободой и безопасностью ради любви. И, как Вы могли догадаться, она согласилась. Это было ее решение. Где она сейчас, я не имею ни малейшего…
   Не выдержав, я схватил гадалку за затылок и несколько раз ударил ее об край стола, пока она не отключилась. Сама выбрала?! Не знаешь, где она?! Она из-за тебя умерла! Сжав волосы женщины сильнее, я еще раз ударил ее об стол, а после скинул на пол. Тварь. Ты подставила Катю. Превратила ее из агнца в послушного котенка! Посадила на цепь. Это тебя должны были прикончить… Тебя… Не ее. Катя была невиновна… Да, Катя была святой. Однако раз кто-то имеет право покарать ангела, то, значит, и я имею право покарать тебя?

   27 сентября; 19:44

   – Это очень плохая и глупая идея. Да, черт возьми, это не сработает! – я фыркнула, защелкивая очередную невидимку в волосах Коли. Конечно, переодеться в женщину это забавно, но кто вообще поверит, что это чудо на каблуках – настоящая женщина? К тому же мне не нравится вторая часть плана.
   – Если не попробуем – не узнаем. Слушай, эта гадалка точно связана с Катей и убийцей. Мало того, я работаю на полицию и должен помогать в раскрытии преступлений. Ты, кстати, тоже.
   – По-моему, ты путаешь мои обязанности, – сделав шаг назад, я осмотрела свои труды. Здорово, что Катя иногда оставляла свои вещи у Коли. У меня нет косметики, а если бы мы начали просить у знакомых, это вызвало бы лишние вопросы. Да и будет лучше, если никто не узнает о том, что случится этой ночью. – К тому же я не понимаю, зачем тебе тащить с собой лекарства и хирургические инструменты. Допрос методом пыток противозаконен.
   – Да, но он не менее эффективен, – Коля усмехнулся и поправил плащ, затягивая ремень потуже. – Я шучу. Считай, это мера предосторожности. Тем более, если что, ты ведь на моей стороне?
   Вздохнув, я облокотилась бедрами о стол. Конечно, я понимаю, что взбрело ему в голову. Ему хочется отомстить, и если гадалка скажет хоть одно неверное слово, он ее на куски порежет. Однако тогда ему может светить срок. Так значит, я тебе нужна как подушка безопасности? Степан Михайлович не позволит меня задержать, но новый труп привлечет прессу, а значит, мне придется прятаться. Я не смогу видеться с Колей, Зоей и Кириллом. И не смогу им помочь в расследовании. К тому же, раз уж все используют меня как инструмент, кто я такая, чтобы им мешать?
   – Хорошо, если что-то пойдет не так, я тебе помогу, – не успела я договорить, как Коля хотел меня обнять, однако я его остановила. – Но с одним условием. После допроса, ты отправишься в больницу на стационар лечиться от зависимости.
   – От зависимости? Вик, ты о чем? Со мной все в порядке. Посмотри, я даже не шатаюсь. Не нужно мне лечение. Сам вылечусь, если надо будет, – Коля отмахнулся и стал поправлять кофту, однако из-за дрожащих рук он лишь сильнее ее помял. Выдохнув, парень повернулся ко мне лицом и виновато поднял брови. – Ну, может немного помощи мне и нужно… Ладно, согласен. Я полечусь.
   Я кивнула и улыбнулась. Не важно, чем закончится эта ночь. Даже если Коля сорвется и убьет эту женщину, я не позволю ему пострадать. Вся вина упадет на Левшу. Меня снова обвинят в грехах, ведь для этого создал меня Господь. Пока я исполняю свой долг, все будет хорошо. Коля вылечится, и они продолжат это дело. И, может быть, мне повезет, и я смогу к ним присоединиться. Что-то мне подсказывает, что Катя была не последней жертвой. В нашем городе будет еще много крови. Ведь не зря даже луна в этом году окрасилась в кровавый цвет.
   Но ничего. Я помогу. И, если надо, исправлю все ошибки, что натворят убийцы и полиция. Ведь в этом и заключается моя работа.

   27 сентября; 22:29

   Ковыряя скальпелем край стола, я все ждал, пока эта гадалка очнется. Не так уж сильно я ее ударил. Подняв взгляд, я осмотрел женщину перед собой. Вика была против всего этого спектакля, но другого выхода я не видел. Связав ей руки и ноги, я привязал концы веревок к ножкам и спинке стула. Так она не сможет шевелиться, а мне ничто не будет мешать.
   Развернувшись на своем стуле, я дотянулся до портфеля, достал небольшой шприц и раствор цианистого калия. Если честно, мне никогда не приходилось видеть эффекты этого яда в реальном времени. Книги, фильмы и уже мертвые люди не передают той агонии, в которой мучается жертва эти краткие полчаса. Набрав в шприц небольшую дозу разбавленного яда, я повернулся к женщине и слегка наклонил голову. Это похоже на ироничную историю: создатель умирает от своего же изобретения.
   Взяв руку гадалки, я проткнул кожу и начал медленно вводить жидкость ей в кровь. Доза небольшая, при правильном использовании и регулярном поступлении в кровь, жертва умрет минут через сорок, если не больше. Конечно, если она не подохнет раньше от болевого шока. Не успел я до конца ввести лекарство, как женщина слабо пошевелилась. Почувствовав у себя в руке иглу, она резко дернулась, из-за чего шприц выскочил из тела, оставив царапину. Как и думал, веревки не позволяют гадалке мне помешать, но не обездвиживают полностью. Что ж. Так будет даже интереснее.
   – Что ты, черт возьми, творишь?! Что… Что за хрень?! Развяжи меня сейчас же! – как и ожидалось, женщина тут же начала вопить и дергать руками и ногами, в надежде освободиться. Сколько же от нее шума. Впрочем, если нас услышат на улице, то Вика сообщит об этом раньше, чем сюда приедет полиция. Поднявшись со стула, я обошел женщину со спины, попутно доставая из сумки небольшой молоточек.
   – Пожалуйста, не вопи. Голова и без этого раскалывается. К тому же кислород тебе еще понадобится. Глупо его тратить на лишние слова, – остановившись у женщины за спиной, я стал осторожно снимать разноцветные ленточки с ее волос. – Я просто хотела с тобой поговорить. Ничего необычного.
   – Отойди от меня! Что ты задумала?! Не трогай меня! – начав кричать сильнее, женщина задергала ногами, пытаясь отодвинуться от меня. Если она продолжит так дергаться, то у меня может соскочить рука. Хотя это уже ее проблемы.
   Взяв женщину за волосы, я потянул их на себя так, чтобы жертва подняла свой взгляд на мое лицо. Ударив показательно молотком по спинке стула рядом с лицом гадалки, я вновь поднял молоток, намереваясь ударить девушку в лоб.
   – Ублюдочная шваль! Сдохни! Уйди! – женщина начала мотать головой, желая увернуться от удара, однако подобные движения меня лишь сильнее начинали раздражать. – Отпусти! Хватит! Отстань ты от меня! Что ты там хотела узнать?! Про Катю?! Не знаю я ничего про нее! Ничего про нее! Она была лишь очередной шлюх… АААА! – женщина начала бить ногами об пол, когда я ударил молотком ей по плечу. Не стоит оскорблять Катю. По крайней мере, в данный момент, когда я могу делать все что захочу. Катя была слишком невинна. Таких людей больше не существует. И не этому грязному рту осуждать ее. Подняв молоток, я вновь ударил им, но уже по другому плечу. Вика настаивала на том, чтобы я не убивал эту женщину, да я и сам понимал, что это все не нормально. Однако возбуждение и химия в организме не позволяла мне остановиться. Гадалка начала орать во все горло, из-за чего я даже услышал хрип. Она обзывала меня, посылала и угрожала, однако при этом просила остановиться и умоляла прекратить. – Хватит! Ладно-ладно! Знаю я! Она хотела… Хотела приворожить одного человека…
   Отойдя от женщины, я присел на свой стул и приблизился к ее лицу. Испуганные, заплаканные глаза внимательно следили за мной. Тело уже не дергалось. Видимо, боялось вновь получить удар молотком. К тому же яд, который я ввел, уже должен был начать действовать. Если я хорошо помню последствия, сейчас у нее должно першить горло. Хотя оно могло начать болеть и от крика.
   – Приворожить человека значит? И за это ты натравила на нее убийцу? – я осторожно взял кисть женщины в руку и начал ее осматривать. Ухоженные ногти, длинный маникюр. Как жалко было бы портить такую красоту.
   – Нет! В смысле… Она была согласна на что угодно, а мне нужна была подстраховка! Когда в городе начались убийства, я испугалась! Ведь у меня может быть множество врагов, – говорила гадалка быстро, захлебываясь в собственной слюне. Теперь это точно действие яда. Согласно энциклопедиям, это называется первой стадией. – Я просто переоформила документы на Катю! Она не была против! Я не думала, что ее за это убьют!
   – Не думала… А зачем же тогда переоформляла? – я поставил портфель себе на колени и начал перебирать инструменты, из-за чего женщина заволновалась ещё больше.
   – Я не знаю! Я испугалась! Она же могла отказаться! Прекрати! Я тебе все рассказала! Отпусти уже меня! – сжав кулаки, женщина начала биться спиной об спинку стула, пытаясь освободиться.
   – Да я вроде бы тебя и не допрашивала. Просто хотелось помучить, – достав ножницы, я стал обрезать женщине волосы. – Из-за тебя умерла моя лучшая подруга, – отрезав еще одну прядь, я вновь взял молоток и поднес его к ногам женщины. – Из-за тебя ее убили. Невинного, святого человека, – я ударил молотком по коленке гадалки. – Если бы не ты, она сейчас бы была жива. Улыбалась бы, плакала, теряла вещи, падала и смущалась присутствия этого ублюдка. – Взявшись за молоток сильнее, я ударил по второй коленке. Женщина хотела закричать, но не смогла из-за слюней во рту. – Поэтому мне плевать, почему ты это сделала. Просто расплатись за то, что убила моего ангела.

   27 сентября; 22:56

   Людей на улице уже почти не осталось. Все давно были дома, ели вкусный ужин и беседовали со своими семьями. Интересно, Кирилл хоть задумывался о том, где я? Нет. Наверняка он думает, что я снова задержалась у Коли. Впрочем, доля правды в этом есть. Выглянув из-за дерева, я посмотрела на окна дома. Оттуда периодически доносились крики, но, кажется, кроме меня их никто не слышал. Дом гадалки находится удаленно от основных улиц. Даже если бы кто-то вышел на ночную прогулку, навряд ли бы он забрел сюда.
   С другой стороны, как я и думала, Коля не смог сдержать себя в руках. Я могу понять, почему его сознание помутнело, но принять это крайне тяжело. Если я смогу с ним общаться после этого, то примет ли он сам осознание того, что сегодня натворил?
   Поставив чемодан на землю, я достала из кармана небольшую лицевую темную маску и начала ее надевать. Надо это прекращать. Это и так зашло слишком далеко. Утром все новости будут говорить о новом трупе, а если Коля переборщит, у них могут возникнуть подозрения на мой счет. Все мои убийства проходили одинаково, так что будет странно, если новый труп будет отличаться. Полиция может списать его на другого убийцу и тогда начнется глубокое расследование. А это не нужно ни мне, ни Коле.
   Подойдя к входной двери, я осторожно прошла внутрь. Из кабинета доносились вопли и плач. Как и думала. Если честно, я никогда не понимала убийц, которые мучают своих жертв. Заставлять страдать человека, который и так скоро умрет… На это способны только ничтожества.
   Закрыв плотно входную дверь, я открыла чемодан. Большую его часть занимала полустеклянный боек, состоящий из двух больших кубов и позолоченных железных креплений в форме глаз. Конечно, данная конструкция была увесистой, да и не очень удобной, но я рада, что Степан выполнил мою просьбу. Не думаю, что другое оружие мне бы подошло. Достав изголовье молота, я поставила его на пол и стала крепить выдвижную рукоятку, которая практически не занимала места в чемодане.
   Когда я закончила сбор молота, крики в кабинете стихли. В доме стало неуютно тихо, как будто здесь уже давно никого не было. Жуткой атмосферы добавляли магические узоры и аксессуары, которые были разбросаны по всему коридору. Взявшись за рукоять молота, я медленно пошла в сторону кабинета, таща оружие по полу. Поднимать его было крайне тяжело, поэтому я не тратила лишние силы. Даже во время удара у меня уходит много времени, чтобы его просто поднять. Думаю, будь у меня две руки, это было бы гораздо проще, но отец решил усложнить мне жизнь.
   Приоткрыв дверь в кабинет, я заглянула внутрь. Гадалка сидела на стуле, связанная веревками. С ее рук и ног стекала кровь, а одежда и волосы во многих местах были разрезаны в клочья. Гадалка уже была без сознания, однако ее конечности периодически дергались в судороге. Он ее чем-то накачал?
   Коля сидел на стуле возле гадалки, тыкая ей в щеку скальпелем. От этого у женщины оставались глубокие царапины, из которых сочилась кровь. Возможно, будь гадалка в сознании, она бы кричала еще сильнее, и скальпель бы разодрал ей все лицо. Хоть какое-то милосердие со стороны Бога.
   Открыв дверь сильнее, я прошла в кабинет, чем привлекла внимание Коли. Повернувшись ко мне, он опустил скальпель, отодвигаясь от женщины. Весь его белый плащ был забрызган пятнами крови. На полу валялись несколько скальпелей и других инструментов. Все-таки хорошо, что я не видела, как он ими орудовал.
   – Знаешь, будет не очень хорошо, если все это найдет полиция. Поэтому… Ты не мог бы здесь убраться? – пройдя мимо Коли, я остановилась у стула. Рот женщины был покрыт застывшими слюнями, а вокруг пахло рвотой. Он ввел в нее цианистый калий? Это было бы объяснимо, да и симптомы похожи. Главное, чтобы Коля сам не надышался этим порошком.
   Не реагируя на мои слова, Коля снова повернулся лицом к гадалке. Он был на достаточном расстоянии от стула, так что не мог мне помешать, но если я убью ее при нем, он может вообще не прийти в себя.
   Или же наоборот?
   – Во тьме ночной, когда не видят ангелы, услышь, Господь, молитвы заблудшего. Прости его грехи, – взявшись за рукоятку сильнее, я подняла молот и закинула его, положив себе на плечо, – и прими в свои объятия. Сжалься над душой и этим бренным миром, – приподняв молот, я пнула стул, завалив гадалку на пол. – Я передаю душу на твой суд, Глаз Бога.
   – Стой! – Коля окликнул меня в тот момент, когда молот начал падать вниз. Даже если бы я хотела, я бы не смогла его остановить. Мне бы просто не хватило сил. Молот упал на предоставленную ему жертву. Потащив молот на себя, я скинула его на пол. На месте бывшей головы, остались лишь «крошки» несчастного ангела, которому осталось лишь дождаться прощения Всевышнего. К подобной картине начинаешь привыкать, когда занимаешься этим уже не первый раз, но вот Коля…
   Парень сидел онемевший, слегка приподняв руку. Скорее всего, он думал меня остановить, но у него не получилось. Его пальцы тряслись, а все тело дрожало. Работа с трупами сыграла ему на руку – он хотя бы не потерял сознание. Однако данное зрелище явно отразилось в его сознании навсегда. Медленно опустив взгляд вниз, Коля осмотрел себя и инструменты, раскиданные вокруг. Откинув в сторону скальпель, парень попытался попятиться, но в итоге упал со стула на пол.
   – Черт… Черт, черт, черт… Это ведь ненормально… Почему я… Я же никогда ни о чем таком не думал. Что за чертовщина! – схватившись за свои волосы руками, парень зажмурился и начал мотать головой из стороны в сторону. Как и думала. Не с каждым человеком это может сработать, однако чаще всего страх пробуждает в нас сознание. Инстинкт самосохранения может привести в чувства. Не думаю, что Коля боится смерти, но после гибели Кати он не мог работать с трупами. А осознание, что он ничем не отличается от убийцы его любимой девушки, привело его в нормальное сознание. Согласна, данный способ мог не сработать. Коля мог бы вообще не отреагировать или стать еще безумнее. Но на данный момент мне нужно было выполнить свою работу.
   Поставив молот у стены, я собрала инструменты и убрала их в портфель. Крови осталось неприлично много. Полиции это точно не понравится. Отставив портфель в сторону, я села на колени перед Колей и взяла его за руку.
   – Я говорила, что наркотики не приведут ни к чему хорошему. Наш уговор в силе? – я наклонила голову, чтобы видеть глаза парня. Я не умею лечить и вправлять мозги, поэтому Коле нужна помощь специалиста. Тем более в больнице ему не позволят дальше увлекаться морфином. Да и будет лучше, если во время расследования он не будет доступен для полиции.
   Не в силах выговорить, парень несколько раз кивнул и снова посмотрел на свою одежду. Поспешно расстегнув ремень, он скинул плащ, оставшись в широкой блузке. Придвинувшись ко мне, Коля обнял меня, уткнувшись лицом мне в ключицу. Слегка опешив, я кашлянула и осторожно погладила его по спине. Он до сих пор дрожал, а его кожа покрылась холодным потом.
   – Прошу… Помоги… Помоги мне… Я не хочу больше такое делать… Катя ведь мне этого не простит…
   Надо же… И все-таки на что способна любовь? Даже после смерти Кати он переживает о том, как будет выглядеть в ее глазах? Видимо, Степан был прав. Я никогда не любила, поэтому мне не понять, что чувствуют все эти люди. Но если любовь причиняет такие страдания, то я и не хочу любить.

Запись 16. Моя прелесть

   Так кто же живет в этом городе сгнившем?
   Зачем я здесь до сих пор?
   Может и мне пора стать отступившим,
   Чтоб потушить твой костер?

   28 сентября; 10:08

   Спускаясь с лестницы, я пытался разгладить футболку, потягивая края одежды вниз. Сегодня мне никуда не надо, так что можно провести весь день на диване, перещелкивая каналы, переполненные бесполезными новостями.
   В последнее время телевизор смотреть стало просто невозможно. Конечно, во всей этой неразберихе все забыли про Левшу и тонну нераскрытых убийств. Смерть Кати стала сигналом для СМИ. Тут же все телеканалы начали тревожить жителей, утверждая, что нынешний убийца куда сильнее и умнее полиции. Что ж, возможно, так оно и есть. В любом случае, я уже отдал все документы и официально отказался от этого дела. Теперь, даже если захочу, легально расследовать это убийство я не смогу.
   С первого этажа уже доносились звуки включенного телевизора и запах слегка пригоревшей яичницы. Елизавета Павловна снова встала ни свет ни заря, чтобы приготовить завтрак. Сначала я долгое время пытался ее отучить от этого, но женщина как будто специально делала глупый вид и на следующий день снова готовила завтрак. В конечном счете я смирился. Некрасиво заставлять пожилую женщину готовить мне еду, но зато я могу поспать лишние полчаса.
   Зайдя на кухню, я осмотрелся. Елизавета Павловна сидела на невысоком стуле, смотря утренние новости. Рядом с ней, за столом, сидела Вика, медленно поедающая яичницу вместе с сушеным хлебом. Я не слышал, как девушка приходила ночью, да и утром ее не было в комнате. Получается, она всю ночь провела у Коли? Неужели они так усердно расследуют это дело? Хотя это неудивительно, учитывая, как смерть Кати повлияла на Колю.
   Поздоровавшись со всеми, я положил себе завтрак и сел рядом с Викой. Все время пока я был на кухне, девушка молчала и не смотрела в мою сторону, тыкая вилкой в жидкий желток.
   – «…было обнаружено тело. По предварительному анализу женщина стала очередной жертвой уже известного преступника Левши. Полиция пока не дает точных данных и воздерживается от комментариев», – в новостях показывали небольшой яркий, немного странный дом, в котором работала полиция и врачи. Очередная жертва Левши, значит… Я, конечно, пообещал не сдавать Вику полиции, да и она сама говорила, что у нее есть свои связи. Но убивать, когда у нас и так одно нераскрытое дело… Ей это что, радость приносит?!
   – Какой кошмар! В последнее время в городе совсем неспокойно. Убивают в собственном доме, – Елизавета Павловна выключила телевизор и повернулась к нам лицом.
   – Да уж. Преступники совсем обнаглели. Как будто им по ночам делать нечего, – я косо посмотрел на Вику, ожидая увидеть покрасневшее от недовольства лицо, но девушка как будто меня и не слышала. Игнорирует? С чего это вдруг?
   – И не говорите, Кирилл Андреевич. Хотела бы я посмотреть этому негодяю в лицо! Это же как нужно ненавидеть людей и не бояться Бога, чтобы совершать подобное. Виктория Олеговна, – Елизавета Павловна поднялась со стула и обратилась к девушке.
   Вика слегка подняла глаза. Значит, меня игнорировать можно, а Елизавету Павловну нет? – Вы уж осторожнее. Сейчас столько хороших девушек умирает, – старушка подошла ко мне со спины и положила руки на мои плечи. – И присмотрите за Кириллом Андреевичем. А то он любит искать приключения. Вика слегка кивнула и вернула взгляд в свою тарелку. Интересно, кто из нас больше любит искать приключения? Это же не я по ночам не пойми чем занимаюсь. Пожелав нам приятного аппетита, Елизавета Павловна что-то сказала про уборку и медленно вышла из кухни, все еще томно вздыхая себе под нос.
   – Ну так… Где же ты была всю ночь? – когда женщина вышла из кухни, я решил все же разговорить Вику. Подогнув ноги под стул, я начал завтракать, косо наблюдая за девушкой. – Просто ты согласилась остаться здесь жить, а сама шляешься непонятно где.
   – Ты и так прекрасно слышал, что я делала ночью. Зачем тогда спрашивать? Да и с чего вдруг такой контроль? Я думала, ты ясно дал понять, что тебе абсолютно плевать на окружающих, в том числе и на меня, – Вика продолжала ковырять желток, пока окончательно не проткнула его.
   – Когда это я подобное говорил?! – я недовольно буркнул, опуская взгляд вниз. Ничего подобного. Даже если я и отказался помогать им с этим делом, это не значит, что люди мне не интересны!
   – Может, не говорил, но твое поведение и образ жизни прекрасно это подтверждают. Ты работал в полиции, однако ушел на частное дело и в итоге совсем забил на работу. Тебя абсолютно не волнует благополучие других людей. Даже близких. Я видела твое состояние после смерти Кати. Тебя пугало не то, что умерла твоя подруга, а то, что теперь убийца слишком близко и опасность может угрожать Зое. Да и она нужна тебе лишь чтобы было не скучно.
   – Не слишком ли много оскорблений?! – я отложил вилку, поворачиваясь к Вике. Она говорила все это, даже не смотря на меня. Это ведь все ложь! Я не эгоист и мне вовсе не плевать на окружающих! – Как ты вообще можешь осуждать меня, если у самой никого нет, и живешь лишь для себя!
   Вика замерла, сглатывая накопившуюся слюну. Осторожно отложив вилку в сторону, девушка встала с места и поправила одежду. Черт, я ведь не это сказать хотел… В смысле это, но другими словами.
   – Вика, я не так выразился… – я говорил чуть тише, протягивая руку к девушке, чтобы ее посадить на место, но Вика тут же отдернула руку, извинилась и вышла из кухни. Я ведь правда не хотел ей грубить. Вика никогда не рассказывала о своей семье и прошлом. Откуда мне вообще знать, почему она всем этим занимается?! Сжав кулаки, я опустил голову, стараясь успокоиться. Она ведь сама меня вынудила! Назвала меня самовлюбленным эгоистом!
   Выдохнув, я потер глаза ладонями и запрокинул голову назад. Да уж, такое «доброе утро» я теперь долго не забуду.

   28 сентября; 13:44

   После завтрака Вика закрылась в комнате и не отвечала мне. Возможно, я и был груб, но такое поведение вызывает лишь смех. Ей почти тридцать, а она дуется, как маленький ребенок. Если так подумать, то все мы ведем себя, как дети. У Зои это вошло в привычку, Коля прячется за улыбками и шутками, Вика не может решать проблемы словами и просто дуется. Иногда и я веду себя слишком беззаботно и опрометчиво. Только вот я никак не могу понять, плохо это или хорошо. С одной стороны, в глазах других людей мы можем показаться глупыми, несобранными и простодушными. С другой – подобное поведение позволяет расслабиться. Мы все оказались в серых картинах. И раз уж художник не собирается их раскрашивать, то мы сделаем это сами.
   Я сидел на крыльце, пролистывая книгу с затертым названием. Я читал ее в детстве, уже даже сюжет толком не помню. Однако она произвела на меня неизгладимое впечатление. Мне понравилось, как в детской книжке поднимают проблемы добра, взаимопомощи, семейных уз. Только вот я все не решался ее перечитать. В детские годы я решил, что обязательно стану полицейским, чтобы защищать людей от зла и тьмы, вроде той, что в этой книжке. Только в итоге эта тьма меня совсем не беспокоит, и я спокойно живу с ней бок о бок. Боюсь, что если начну перечитывать эту книжку, мне станет стыдно перед собой маленьким, который еще верил, что в жизни возможно что-то светлое.
   Отложив книгу в сторону, я стал смотреть вперед. Сегодня была пасмурная погода, однако дождя не предвиделось. Серые тучи просто выкачивали из города краски и живость, оставляя лишь пустые глухие улицы. Люди спешили закончить работу и отправиться домой, чтобы провести пятницу в кругу семьи. Наверное, поэтому мой взгляд сразу же зацепился за яркий зеленый зонтик. Низенькая девушка шла по тротуару, поправляя круглые старые очки. Странно, почему она открыла зонт? Ее короткие кудрявые волосы небрежно торчали в стороны. Сразу видно, что хозяйке тяжело с ними справляться. Зато весь остальной вид был весьма солиден: облегающий тонкий пиджак, зеленый галстук-бабочка и коротенькая юбка-карандаш. На груди висела небольшая круглая эмблема с изображением весов.
   Представительница Верховного суда?
   В нашей стране весьма странная судебная система. В столице находится Верховный суд, который не расследует дела, а лишь принимает готовые работы и расследования. Задача Верховного суда утвердить решение. Чаще всего они даже не проверяют улики. Верховный суд состоит из пятнадцати судей, каждый из которых отвечает за свое преступление: кража, нелегальная торговля наркотиками/оружием, нарушение общественной безопасности, нелегальное хранение наркотиков и оружия, политические заговоры, терроризм и частная деятельность, изнасилования, насилие, охрана прав и свобод, дела несовершеннолетних и убийства. Каждый судья занимается своими вопросами, но если дело слишком запутанное, то собирается совет, где принимают участие некоторые или все судьи, выдвигая своих представителей. Они являются представителями закона в городе, и полиция обязана им подчиняться и отчитываться. В больших городах действуют также все пятнадцать представителей, но у нас их, вроде бы, меньше. Например, частная собственность у нас не так развита, поэтому все вопросы, связанные с ней, нужно решать либо в столице, либо в ближайшем крупном городе. А вот дела о краже имущества уже решаются в нашей администрации. Я не единожды встречался с данными людьми. Их отличает как раз такая эмблема со знаком золотых весов. Подделать ее не тяжело, только вот если тебя поймают на подделке, то тут же приговорят к смертной казни.
   Хах… Цивилизованное государство. Двадцать первый век. А мы все еще прибегаем к смертной казни.
   Стоит заметить, что девушка шла не одна. Рядом с ней шел высокий парень с аккуратно зачесанными назад волосами. Он был худощавый, высокого роста, стройный, но это не пугало, а лишь придавало важности. Аккуратная осанка, твердая походка и лукавый взгляд. По первому взгляду можно сказать, что парень знает свои возможности и умеет ими пользоваться. И у меня он вызывал противоречивые чувства. Вроде бы внешне приятный, сильный духовно. Даже от его костюма веяло той харизмой, за которой люди идут толпами. Но в тоже время чувствовалось, что это очень неприятный человек. Умный, сообразительный, но хитрый. Позже оказалось, что был прав.
   Медленным шагом, пара приблизилась к нашему домику и остановилась в нескольких шагах от меня. У парня на груди также была прикреплена эмблема Верховного судьи, однако ни его лицо, ни лицо девушки мне не были знакомы. Значит, они занимаются делами, с которыми я не сталкивался. Пара стояла неподвижно, смотря на меня сверху вниз. Из-за неудобства, я поднялся и спросил, что им нужно. В этот же момент незнакомец лукаво улыбнулся и посмотрел на свою низенькую спутницу. Девушка сделала шаг вперед, закрыла свой ярко зеленый зонтик и протянула мне руку.
   – Здравствуйте, Кирилл Андреевич. Представительница Верховного суда, Тереза Кривошеева. Занимаюсь делами несовершеннолетних. Это мой коллега, Степан Михайлович Кривошеев, дела об убийствах. Мы… – девушка хотела продолжить, однако парень перебил ее, сделав шаг ко мне и наклонившись к моему лицу. От него пахло дорогим порфюмом, а черты лица были настолько четкими и яркими, как будто парень был нарисованной картинкой.
   – Мы бы хотели забрать то, что принадлежит мне.

   28 сентября; 13:58

   Степан Михайлович Кривошеев – представитель Верховного суда, занимающийся вопросами убийств. Не удивительно, что я его раньше не видел. При работе в полиции, всеми бумагами занималась Катя, поэтому, даже если мы и расследовали убийство, то все отчеты Верховному суду относила девушка. Когда же я стал частным детективом, то занимался чем-то более спокойным. Однако имя этого человека мне было знакомо. Когда мы только начали расследовать это дело, Катя и Коля часто говорили о нем. Правда, они называли его следователем. Вроде бы он стремился отнять у Кати расследование и сам вести это дело. А ведь так его можно заподозрить в совершении убийств. Только вот дело это не мое, да и у меня уже нет нужных бумаг.
   Пригласив пару в дом, мы прошли на кухню, где я стал готовить чай. Тереза была очень простой девушкой, хоть и одевалась весьма престижно. Она постоянно извинялась, спрашивала, не нужна ли мне помощь и обеспокоенно осматривалась по сторонам. Степан же был намного спокойнее. Он все время слабо улыбался, слегка опускал веки вниз и смотрел лишь на меня, наблюдая из-под ресниц. Должен сказать, будь мы в школе или даже институте, я бы молча грыз локти и завидовал Степану из-за его внешности. Сейчас же мне было абсолютно плевать и лишь хотелось, чтобы он поскорее покинул дом или хотя бы перестал на меня смотреть двусмысленным взглядом. Это напоминало мне игры с огнем. Тебе приятно, тепло, комфортно, и языки пламени пленительно красивы. Но стоит лишь немного отвлечься можно обжечься или даже сгореть.
   Я все думал по поводу его слов. Забрать то, что принадлежит ему. Очень странная формулировка. У меня были догадки, что это может быть, но уж слишком странно и подозрительно, тем более, навряд ли Степан стал бы рисковать ради этого своей должностью и приходить лично. Сделав чай, я поставил кружки на стол и сел напротив Степана.
   – Что ж, Вы так и не объяснили, за чем конкретно пришли, – я начал наблюдать за тем, как Тереза аккуратно накладывает в чай сахар и медленно перемешивает его, не касаясь ложкой стенок чашки.
   – Я не могу рассказать. Не сейчас. Сначала хотелось бы, чтобы за стол сели все, кто замешан в этом разговоре, – Степан говорил медленно, четко, делая паузы. Я непонимающе нахмурил брови, из-за чего парень улыбнулся лишь сильнее. Взяв чайную ложечку, он стал ее осматривать, прокручивая в руках. – Вы прекрасно знаете, о ком я. Все-таки в данный момент все необычные события в Вашей жизни связаны с этой девушкой.
   Прошло всего минут десять, а меня уже трясет от этого парня. Его манера речи, голос, внешность. Меня раздражает все. И еще… откуда он знает про Вику? Неужели это и есть те «связи», о которых она говорила? Поднявшись с места, я вышел в коридор и поднялся на второй этаж. Все утро Вика сидела в комнате, не впуская меня. Пожалуйста… Продолжай так делать. Не выходи оттуда. Не нравится мне этот тип.
   – Вика? Ты меня слышишь? – я постучался, опуская голову вниз. Я не могу спорить и противиться представителям Верховного суда, иначе это может плохо закончиться. Им ничего не стоит подтасовать улики. Однако у меня противно щемило в груди. Ей нельзя с ним встречаться, иначе это плохо закончиться. – Там… Там кое-кто пришел. Тереза и Степан. Они хотели со мной поговорить, но сказали, что без тебя разговор не начнут… Вика, слушай, тебе не обязательно… – я не успел договорить, как дверь открылась. Вика крепко вцепилась в дверную ручку и озадаченно смотрела на меня безмолвными глазами. Я никак не мог понять, что в них горело: страх, тревога, жалость или мольба. Возможно, все сразу. Отведя от меня взгляд, девушка посмотрела на первый этаж и прошла к лестнице. Окликнув ее, я схватил Вику за руку и повернул к себе. – Не обязательно идти туда… – я говорил тише, чтобы, если что, нас не могли услышать.
   – Почему? Ты же сам сказал, что они хотят говорить при мне, – Вика дернула рукой, пытаясь освободиться, но я лишь сильнее прижал ее к себе, так что девушка уперлась носом мне в плечо. Положив вторую руку Вике на затылок, я обнял девушку и наклонился к ее уху.
   – Прости за утро. Да, ты права. Я думаю только о себе, и меня волнует только собственное благополучие. Но сейчас у меня плохое предчувствие. Если это так…
   Меня прервал голос Терезы, которая встала около лестницы и позвала меня по имени. Вика тут же освободила руку и отстранилась, отвернувшись от меня. Порой я действительно не понимаю эту девушку, но сейчас мне казалось, что она тоже не хотела спускаться вниз. Не хотела, но все же спустилась. Ведь иначе нельзя.
   Тереза обняла Вику, как только та приблизилась. Она радостно что-то говорила. Причем так быстро, что я не мог разобрать ни слова. Вика лишь молча приобняла девушку, слегка приподняв уголки губ. Забавно, но я не помню, чтобы девушка искренне смеялась или плакала. Как будто она специально держит свои эмоции под замком. На радостный голос Терезы к нам вышел Степан. Подойдя к Вике, он дождался, пока коллега отойдет в сторону. Наклонившись к Вике, Степан что-то прошептал ей на ухо и взял за руку. Девушка лишь слабо кивнула и отвела взгляд. После этого парень повернулся ко мне.
   – Должен Вас поблагодарить. Вы умеете прекрасно заботиться о ценных вещах, – Степан продолжал спокойно говорить, лишь немного ухмыляясь уголками губ. Поведя рукой в сторону, он развернул Вику ко мне спиной и приобнял ее за талию. Откровенно говоря, от подобного меня передернуло.
   – В каких Вы отношениях, если смеете называть живого человека «ценной вещью»? – я процедил сквозь зубы, морща нос. Как и думал. Этот парень будет меня лишь раздражать.
   – В очень близких. Я бы сказал, что даже слишком. Понимаете, Вика действительно моя вещь. Я имею право давать ей имя, отбирать его. Могу даже убить. И на все это она полностью согласна, – Степан заметил, как я начал сжимать кулаки, из-за чего усмехнулся и отвел взгляд в сторону. – Вы когда-нибудь слышали о контракте покорности?
   Контракт покорности… Особый документ, который заключается между двумя лицами о владении одного другим. Рабовладение. Покорный не имеет никаких прав и свобод. Его ввели, когда я только оканчивал школу, однако многие люди тут же начали заключать подобные договоры. У всех были разные причины, но я этого никогда не понимал. Для раба плюс лишь в том, что он не несет за свои действия ответственности. За все его проступки отвечает хозяин, однако это не причина лишать себя всех свобод.
   Если Вика заключила со Степаном Контракт покорности, то это многое объясняет. Степан работает в сфере убийства. Вика убивала огромное количество преступников, лишая других судей работы, а вот Степан получал деньги на расследование дела о Левше. Однако поймать девушку полиция никак не могла, ведь Кривошеев прикрывал ее везде. Ублюдок зарабатывал деньги на крови, не пачкая при этом руки. Но я не верю, что Вика на это бы пошла… Почему? Она же не убийца.
   – Слышал. Но я не верю, что Вика бы его подписала. Она не дура, чтобы отдавать свою свободу, – я заметил, как Вику дернуло после моих слов… То есть… это все-таки правда?
   – В жизни любого человека наступает момент, когда он больше не может терпеть и готов пойти на что угодно, лишь бы прекратить кошмар, – Степан поправил Вике волосы, прикладывая одну прядь к кончику своего носа. – Вика, скажи, разве ты была против или когда-нибудь страдала после нашего контракта?
   Я заметил, как рука Вики сильнее сжала ладонь Степана, а сама девушка прижалась к торсу парня.
   – Нет.

Запись 17. Контракт покорности

   Май. 2007 год. Вечер.

   – Ладно, хватит. А то она вообще не встанет. Не надо снова врачей привлекать. Вдруг полиции пожалуются, – Кристоф отошел на пару шагов, доставая из кармана брюк сигареты. Полный мальчишка высокого роста пнул мою ногу, проверяя, жива ли я. Трое его приспешников тут же отошли, бросая в угол ножницы и несколько отрезанных красных прядей волос. – Слышь, монстр, если отрубишься, мы тебе еще что-нибудь отрежем.
   Я попыталась сесть, облокачиваясь спиной о холодную каменную стену позади. В этот переулок не попадал свет, да и после побоев я плохо различала обстановку вокруг, из-за чего не могу сказать точно, кто из парней было рядом.
   Тело ныло, а любое движение вызывало пронзающую боль. Ладонь на левой руке была полностью исцарапана ножницами и продолжала кровоточить, одежда была разодрана, а на ступнях лежало несколько кирпичей. Первоначально парни просто меня били, однако потом решили, что этого мало. Но удивляться тут нечему. Им каждый раз мало. Если я вернусь с простыми синяками, значит, у них были какие-то дела, и они спешили. В других случаях мне обязательно режут кожу, волосы, одежду, ломают ногти. Они способны придумать разнообразные развлечения, будь только рядом я и любой мусор.
   – Эй, и я надеюсь, что ты завтра поедешь в город? – наклонившись ко мне, Кристоф прижёг сигаретой мне ключицу в нескольких местах. – Если останешься на чердаке, мы тебя там же прикончим, а труп скормим воронам.
   Выпрямившись, Кристоф свистнул парням и пошел на центральную площадь. Приподняв правое плечо, я попыталась повернуть ноги, чтобы скинуть кирпичи, но те, как приклеенные, даже не пошевелились. Дело даже не в самих кирпичах. Мне не хватало сил, чтобы просто пошевелить ногами и скинуть тяжесть. Как я до дома-то дойду…
   Отстранившись от стенки, я вцепилась левой рукой в кирпичи и стала пытаться их спихнуть. Зазубренные кривые каменные края врезались в открытые царапины на ладони, из-за чего те начали гореть от боли, а кровь потекла с новой силой. Мне потребовалось несколько минут, прежде чем я смогла скинуть все оковы и облегченно выдохнуть. Я сжимала руку в кулак, чтобы хоть немного замедлить поток крови, однако чтобы подняться и дойти до дома, мне придется опираться о землю и стены. Надеюсь, у меня еще осталась вода, иначе я не промою рану. Если я потеряю еще и вторую руку, то не смогу прожить и года.

   Май. 2007 год. Через час.

   Закрыв за собой входную дверь, я облокотилась плечом о стенку и заглянула в игровой зал. Детей пятнадцать сидели на ковре и играли в старые игрушки, которые подарили детскому дому лет двадцать назад. В дальнем углу зала сидели девочки и обсуждали, в чем завтра поедут в город. Рядом с ними сидел Кристоф, доедая остатки ужина: картошку с подливой и котлету. От вида еды у меня заныл живот. Я не ела два дня, все ждала, когда смогу съездить в город. Правда, с прошлой поездки у меня осталось совсем немного мелочи.
   Воспитательницы в зале не было. Может, оно и к лучшему. Она бы снова начала бить меня ремнем или полотенцем за то, что я гуляю допоздна. А в чем я виновата? Я должна выносить мусор, который копится в детском доме в течение дня. А на обратном пути меня постоянно ловит Кристоф со своей бандой. Естественно, я буду опаздывать домой. Хотя кого я обманываю. Никого это не волнует. Им ведь всем даже повод не нужен, чтобы меня избить. Достаточно назвать монстром. И все это из-за того, что я видела смерть? Я ведь не виновата, что вокруг меня постоянно умирают люди.
   Ведь это не я их убиваю…
   Забравшись по лестнице на чердак, я закрыла дверь в полу и села на несколько подушек, уложенных в углу. Эту комнату должны были отремонтировать еще до моего приезда, но долгое время откладывали, а в конце и вовсе решили оставить как есть. Крыша уже давно продырявилась, из-за чего зимой мне приходилось завешивать дыры простынями, чтобы снег не попадал в комнату. Ветер постоянно продувал чердак, из-за чего я мерзла и болела. А в дождь приходилось искать любые емкости для жидкости. Наверное, поэтому я люблю лето больше всего. В это время года меньше всего проблем с погодой, холодом и катаклизмами. Ведь на самом чердаке толком нет ничего полезного. Несколько больших подушек, заменяющих мне кровать, старая коробка, где я храню вещи, разбитый хлам, жуткие куклы, машинки и огромный плюшевый заяц. Мне подарили его в больнице четыре года назад. Тогда Кристоф меня сильно избил и сбросил с крыши детского дома. Не знаю, как я выжила, да и нужно ли мне было выжить.
   Пододвинув к себе коробку, я достала старый тонкий шарф и бутылку воды, которой осталось совсем немного. Намочив шарф, я протерла раны. Забавно, что поранься кто-нибудь другой, воспитательница бы всех на уши поставила, а на пострадавшего вылила литры антисептика. Мне же хорошо, что хотя бы воду дают. В нашем детском доме действует одно главное правило: Виктория Олеговна Ройхен заботится о себе сама. Детям и взрослым запрещено каким-либо образом помогать мне, иначе я прокляну их души, и они вскоре умрут. Я сама в это долгое время верила, пока в той самой больнице не повстречала одного человека. Он говорил не со мной, но его слова заставили меня поверить, что я могу стать тем, кем хочу.
   Забинтовав шарфом руку, я взяла плюшевого зайца и, обняв его, легла на подушки. Хочу… Кем я хочу стать? Я не знаю. Я хочу помогать людям, но не зависеть от Бога. Хочу добиться всего сама. Только люди все равно будут видеть во мне монстра. Так всегда говорят взрослые. Воспитатели, папа, мама. Все говорили, что во мне нет ничего прекрасного. Мне никогда не стать сокровищем, и никто не назовет меня прелестью. Так кем мне надо стать, чтобы такой монстр, как я, мог принести пользу?
   Я уткнулась лицом в зайца и зашмыгала носом. Не хочу больше это терпеть. Каждый день я переживаю оскорбления и боль. Зачем?! Сжав кулаки, я начала плакать, скуля и кусая губы. Зачем… Ради кого мне жить и страдать, если никому я не нужна…
   Практически всю ночь я проплакала, обнимая своего единственного друга. Впрочем, так проходит каждая моя ночь. Каждый мой день. Мой год. Моя жизнь.

   Май. 2007 год. Вечер следующего дня.

   В городе нам разрешали ходить, куда мы хотим. Особенно мне. Если я потеряюсь или опоздаю, искать и ждать меня никто не станет. Собственно, меня уже оставляли пару раз в городе, так что я могу и пешком дойти до детского дома.
   У меня оставалось всего семь крон. На эти деньги ничего съедобного не купить, а карманные мне выдадут только в следующем месяце. Прижимая монетки к груди, я осторожно шла по тротуару, осматриваясь по сторонам. Многие магазины уже начинали закрываться, да и скоро надо идти назад. Но если я ничего не куплю, то снова придется голодать.
   Я остановилась возле небольшого магазинчика. За стеклянной витриной стояла огромная деревянная полка с различными булочками, хлебцами и пирожками. Они уже не были свежие, но я даже за стеклом чувствовала тот приятный аромат. Прислонившись ладонью к стеклу, я изумленно смотрела в светлый теплый магазинчик. Маленький, напоминающий больше домашнюю комнату, он был полностью наполнен хлебобулочными изделиями, которые так и манили своей хрустящей снаружи, но мягкой внутри мякотью. Конечно, на семь крон я много не куплю, да и хлеб быстро портится, но, может, я хоть сегодня смогу перекусить.
   С трудом открыв тяжелую дверь, я тут же почувствовала приятный аромат домашнего камина. А может, и просто костра. Мне хотелось верить, что здесь просто особая домашняя атмосфера. Освещение было тусклым, слегка желтоватым и приятным для глаза. Вокруг было множество различных вкусностей, но все они стоили не меньше пятнадцати крон. Пройдя между полок, я увидела впереди небольшую тумбу, на которой стояла касса. Рядом с ней возился мужчина средних лет с смешной длинной бородой. Он собирал остатки хлеба в большую деревянную коробку и, кажется, не слышал, как я вошла.
   Подойдя ближе к тумбе, я посмотрела на ящик. Сбоку была наклейка с адресом нашего детского дома. Что ж, даже так я этот хлеб не получу. Мужчина, заметив меня, выпрямился и облокотился об тумбу, слегка улыбаясь.
   – Это у вас, у подростков, мода такая? – мужчина кивнул на мою рваную юбку. Боюсь представить, как я выглядела со стороны, но надевать мне больше нечего.
   – Нет, подростки одеваются нормально, – я смущенно опустила голову и осторожно положила монеты на тумбочку. – Скажите, можно на это что-нибудь купить? Хоть что-нибудь…
   Мужчина раздвинул монеты, пересчитывая их. Его брови тут же нахмурились, а улыбка скрылась за бородой. Казалось, что он вот-вот закричит и прогонит меня на улицу.
   – Ты откуда? Где твои родители? – отойдя от тумбочки, мужчина стал более внимательно осматривать меня с ног до головы.
   – Я из детского дома, – мужчина посмотрел на коробку, которую собирал, а после снова на меня. Я осторожно дотронулась до перебинтованной правой руки, пытаясь ее спрятать. – Мне, правда, очень нужна еда… Большинство магазинов уже закрыто, да и в таком виде меня отовсюду гонят.
   Продавец выдохнул, потирая затылок. Не знаю, поверил ли он мне, однако его лицо снова сменилось, теперь на удивление. Сгребая монеты в руку, он наклонился и стал что-то искать под тумбочкой. Через минуту он протянул мне два запакованных пакета с сухариками.
   – Держи. Они вкусные, да и хватит надолго, если не съешь все за один присест. Ты их не жуй сразу. Обсасывай, как леденец. Тогда точно быстро не закончатся.
   Взяв пачки, я осмотрела их. Сухарики… Мне почему-то казалось, что они не сытные и это лишь пустая трата денег. В любом случае выбирать мне не из чего. Слегка кивнув, я поблагодарила мужчину и поспешила выйти на улицу. Напоследок продавец крикнул мне, чтобы я приходила к нему еще…

   Июль. 2007 год. Вечер.

   – До свидания! – попрощавшись с мужчиной, я закрыла дверь, прижимая сухарики к груди. Прошло уже два месяца, а мои расходы значительно сократились. Благодаря сухарикам Владимира Александровича, я обходилась без другой еды, экономила и даже смогла купить себе новую кофточку с бантиком. Конечно, это незначительные перемены, но теперь мне стало намного легче. Я меньше мерзла по вечерам, а ночью могла даже спать без дырявого одеяла. Может, если я немного подкоплю денег, то смогу купить себе лекарства от синяков и порезов.
   Присев на лавочку, я посмотрела на сухарики и снова прижала их к груди. На чердаке у меня еще оставалась одна пачка, так что с едой проблем не должно возникнуть. Осталось только дождаться автобус и доехать до детского дома. И главное не наткнуться на Кристофа…
   – Хэй, монстр, ты что-то рано сегодня! – только вспомнишь, как он тут же появляется. Кристоф шел по улице с тремя парнями, выкуривая очередную сигарету. Подойдя ко мне, Кристоф наклонился и затушил сигарету об мою коленку, из-за чего я закричала и дернулась. Вскочив со скамейки, я отошла подальше от парней.
   – Я же вас не трогала! Отстаньте! Чего вы вообще сюда приперлись?! – я приподняла плечи, когда ко мне приблизился Кристоф и один из его друзей. Недолго думая, Кристоф вытащил из рюкзака ножницы, а его друг выхватил мои сухарики. – Эй! Отдайте! – я хотела потянуться за едой, как Кристоф схватил меня за шею и прижал к стене ближайшего здания.
   – Ты не обнаглела?! Осмелела больно. Ты как с нами разговариваешь?! – Кристоф нажал пальцами мне на скулы, чтобы я открыла рот, а потом поднес ножницы к моему языку. Холодный ржавый металл поцарапал мои губы, из-за чего я тут же начала кричать и вырваться. – Тварь, заткнись! – толкнув меня в сторону, парень затолкал меня в переулок и бросил, сбив с ног, так что я упала на асфальт. Кинув ножницы в ближайший угол, он сел на колени передо мной и, взявшись за бантик на кофте, оторвал его.
   – Хех, монстр прекрасной леди стать решила. Ты бы еще розовое платье на себя нацепила, – один из парней, отобрал у Кристофа бантик и, подойдя ко мне, запихал его в мой рот.
   – А может с ней немного по-другому поиграть? Воспиталок не будет еще минимум час… – Кристоф надавил мне на плечи, заставив лечь на асфальт. Я тут же попыталась встать или хотя бы отстраниться, но двое других парней крепко держали меня за плечи, раздвинув руки в стороны. – Интересно, монстренок, насколько тебя хватит?
   Я попыталась закричать, однако парни лишь затолкали бантик глубже мне в рот, из-за чего все мои крики превращались лишь в глухой стон. Забив ногами, я попыталась оттолкнуть Кристофа, но тот тут же сел мне на колени, обездвижив. У меня в голове закипел страх. Я не могла шевелиться, а бесполезные дерганья не обеспечили бы мне свободу. Нет, не так. Не хочу… Я отчаянно начала водить ладонью из стороны в стороны, надеясь хоть что-нибудь нащупать. Что угодно, что сможет спасти меня. Спасти мою жизнь любой ценой.
   Кончиками пальцев я почувствовала неприятный холодный металл. Это были те самые ржавые ножницы, которые Кристоф кинул на землю. Уцепившись за небольшие колечки, я пододвинула его ближе и схватила в ладонь. Парни продолжали смеяться, что-то говорить и разрывать мне одежду, тем самым растягивая удовольствие. Перестав дергаться, я прикусила нижнюю губу. Страх опустился куда-то вниз, из-за чего у меня затряслись ноги. В голове же возникло новое чувство, незнакомое мне до этого. Желание прикончить их всех. Чтобы от них даже праха не осталось. Сжав ножницы сильнее, я ударила ими ближайшего парня, воткнув острие тому в бок и вытащив ножницы обратно. Кровь хлынула ручьем, задев мое лицо и тело Кристофа. Парень тут же упал на зад и отполз от меня, крича и пытаясь закрыть рану руками.
   – Больная с… – парень начал ругаться и материться, с ужасом сжимая рану. Кровь просачивалась через пальцы, стекала на асфальт и растекалась густой красной лужей. Как… красиво…
   Двое других приспешников Кристофа тут же подскочили и убежали из переулка, крича и проклиная меня. Кристоф же даже не намеревался с меня слезать. Схватив мою руку у запястья и прижав ее к земле, он сжал мое горло, начав душить.
   – Действительно монстр. Интересно, сколько ты терпела, прежде чем показать свою истинную натуру? – наклонившись, Кристоф провел языком по моей ключице и сильнее сжал горло. Мое тело начало неметь, теряя последние силы, а в глазах блекли краски. Если я потеряю сознание, то больше никогда не очнусь. А значит, я умру монстром и не докажу людям, как они ошибались.
   Собрав последние силы, я сжала ножницы и стала бить ими в руку Кристофа, чтобы он отпустил мое запястье. Парень тут же начал ругаться и лишь сильнее сжал мое горло. Стиснув зубы, я старалась держать глаза открытыми и продолжала втыкать ножницы в руку Кристофа. Кровь стекала по железу и пачкала мне руку. Теплая, приятная жидкость с чарующим запахом.
   Не выдержав очередного удара, Кристоф отпустил меня и схватился за свою раненую руку. Повернув голову на бок, я начала откашливаться и глотать воздух, желая наполнить легкие полностью. В этот же момент Кристоф начал на меня кричать и хотел снова схватить за горло, но не успел.
   Я сама не заметила, как быстро дернулась моя рука. Ножницы легко вошли в тонкую кожу шеи парня. Отпустив рукоятку, я прижала руку к торсу Кристофа и легонько оттолкнула от себя. Парень кряхтел, одной рукой хватался за ножницы, а второй пытался схватить меня, но уже через мгновение он завалился на бок, замерев. Откуда-то сбоку раздался крик раненного до этого парня, но для меня он звучал как-то отдаленно. Я не могла понять, как это все произошло. Я ведь этого не хотела. Но теперь мне не страшно. Поднявшись на ноги, я присела рядом с Кристофом и достала ножницы из его шеи. Кровь тут же полилась по асфальту, испачкав мне ноги. Приятная на запах и вид, теплая, вязкая. Неужели у всех людей такая приятная кровь?
   Выпрямившись, я посмотрела на ножницы и свою одежду. Стоп… Я ведь, не хотела этого, верно? Я же не монстр. Я не хотела убивать его! Посмотрев на раненного парня, я выронила ножницы.
   – Тварь! Теперь тебя точно убьют! Полиция это так просто не оставит!
   Меня… убьют? Но за что?! Я же просто хотела спасти себя… Мое тело начало трястись от страха. Коленки подгибались, а пальцы руки не слушались, отказываясь сжиматься. Я не хочу умирать. Не хочу!
   Закричав, я побежала на улицу, закрывая лицо рукой. Ноги все еще тряслись, из-за чего я несколько раз чуть не упала. Главное просто добежать. Мне помогут. Меня точно не дадут в обиду!
   Припав кровавой рукой к стеклянной двери, я надавила на нее всем своим весом и забежала в магазинчик. Владимир Александрович уже собирался уходить, надевая куртку и выключая свет в зале. Увидев меня, он уже было хотел подойти ближе, но замер, когда разглядел весь мой образ. Трясущиеся руки и ноги, разорванная одежда, грязь на теле, перемешанная с кровью. И слезы. Оказавшись в магазине, я громко заплакала, кусая свои губы. Я старалась поменьше плакать на людях, но сейчас это были слезы не жалости и горечи. Слезы страха. И я не могла их остановить.
   – Пожалуйста… Помогите мне… Я не хочу умирать!

   Июль. 2007 год. Через несколько часов.

   Я сидела в небольшой светлой комнате с двумя камерами и огромным зеркалом на одной стене. Передо мной был большой белый стол, а напротив сидел мужчина в полицейской форме.
   Оказавшись в магазинчике, я рассказала все Владимиру Александровичу. Он мне поверил, но сказал, что нужно вызвать полицию. Неужели никто не понимает, что меня здесь убьют? Всем наплевать?
   По дороге в участок, я встретилась со своей воспитательницей. Она кричала, говорила, что теперь миру станет лучше без меня. Что я несу только одну смерть. Но это не правда. Да, рядом со мной часто умирают люди, но я их не убиваю. Я не виновата в их смерти. И в смерти Кристофа я тоже не виновата. Он сам хотел меня убить. Что плохого в том, что я хотела спасти свою жизнь?
   – Вика, если ты будешь молчать, мы не сможем тебе помочь. Сегодня в переулке нашли труп и одного раненного человека. Выживший и твоя воспитательница утверждают, что в этом виновата ты, но тот мужчина, который вызвал нас, утверждал, что тебе нужна помощь. Так может, ты все-таки расскажешь, что случилось?
   Мужчина говорил тихо и медленно, однако я видела, как тряслись его руки. Не от страха. Просто я его раздражала. Возможно, он уже собирался ехать домой, а тут я. Но я не хочу с ним говорить. Какая в этом разница, если взрослые мне не поверят. Расследование будут вести по словам воспитательницы и того парня. Мне больше нет спасения.
   – Ох, простите, задержалась, – неожиданно дверь в комнату открылась и на пороге оказалась молоденькая низенькая девушка с забавной прической. У нее в руках была небольшая стопка бумаг и белая чашка. Закрыв за собой дверь ногой, девушка прошла к столу и, положив вещи на стол, дотронулась рукой до полицейского. – Все хорошо, дальше я сама. Спасибо, что подождали.
   Полицейский что-то буркнул и, медленно поднявшись, вышел из комнаты.
   – Прости, он очень устал. В наше время взрослым полицейским совсем нет дела до бедных детишек, – девушка ходила по комнате, выключая камеры. Странно, но от ее забавного вида и немного оживленной манеры речи, мне стало спокойнее. Опустив расслабленно плечи, я отвела взгляд и свела ноги вместе. Закончив с камерами, девушка села напротив меня и улыбнулась. – Что ж, давай знакомиться? Меня зовут Тереза Лизенборг. Моя работа заключается в том, чтобы помогать несчастным детям вроде тебя.
   – Я уже не ребенок. Не совсем ребенок, – я отвела взгляд. По документам у меня недавно было день рождение, а значит, мне должно быть около шестнадцати лет. Это уже далеко не детский возраст.
   – Ну, да, ты права. Я неправильно выразилась. Я защищаю несовершеннолетних. Как тебя зовут? – Тереза сложила руки вместе и слегка наклонила голову, рассматривая меня с легкой улыбкой.
   – Виктория. По документам Виктория Олеговна Ройхен.
   – Вика, значит. Приятное имя. Оно тебе подходит. Хочешь какао? – девушка посмотрела на кружку и подвинула ее ближе ко мне. Внутри плавала светло-коричневая горячая жидкость. Неуверенно протянув к кружке руку, я взялась за ручку и поднесла напиток к губам. Он был достаточно теплым, но не обжигал. Сладкая смесь протекла по горлу, разнося ощущение покоя по всему телу. – Слушай, Вика, я правда хочу помочь. Не так, как полицейские. Моя задача – не дать тебя в обиду. Ты не против рассказать все мне… И моему другу? – Тереза встала со стула и поправила красивый дорогой пиджак. Я непонимающе нахмурила брови. – Не волнуйся. Он очень хороший. Уверена, что вы поладите. Но мне нужно твое согласие.
   Тереза была не похожа на злого человека. От нее веет добротой и заботой. Она чем-то похожа на мою тетю, которая умерла несколько лет назад. Друг… Друзьями не называют случайных людей. А если Тереза с кем-то дружит, то это должен быть хороший человек. Согласившись, я поставила чашку на место и потерла глаза.
   – Хорошо. Я пойду его позову, а ты подожди нас здесь. Не волнуйся, тебя никто здесь не увидит и не тронет.
   Сказав это, Тереза вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Мне все еще было неудобно, но на какой-то момент я даже забыла о страхе. Может, они действительно хотят мне помочь? Не все же люди желают мне смерти.
   Тереза вернулась минут через десять, в сопровождении молодого парня. Он был опрятно одет, волосы были зачесаны назад, а от кожи пахло сладкой ванилью. Я никогда раньше не видела таких красивых юношей, хотя и видеть мне было негде. Думаю, кинозвезды выглядят точно также, но у нас не было телевизора, поэтому я не знаю.
   Парень слегка улыбался, осматривая меня с ног до головы. Его улыбка отличалась от улыбки Терезы. В ней была не доброта, а нечто другое. Лукавость. Игривость. Здесь можно подбирать множество разных слов. Но могу сказать одно: в глазах юноши читалась алчность.
   – Вика, познакомься. Это мой друг и коллега Степан Михайлович Кривошеев, – Тереза показала ладонью на юношу, который сел напротив меня. Он все еще продолжал осматривать меня тусклыми изумрудными глазами, из-за чего мне становилось неловко. На меня никогда не смотрели с таким интересом и… восторгом. Это было приятно.
   – Приятно познакомиться, – голос Степана был высоким, но приятным, как будто перед тобой не юноша в костюме, а богатый принц. Осторожно протянув свою руку, он взял мою ладонь и стал ее осматривать. – Я много о тебе слышал. От твоей воспитательницы.
   – Это не правда! – я сама не заметила, как повысила голос и схватилась за руку парня. – Что бы она ни говорила, это не правда… – я снова поникла, опуская голову. Не хочу, чтобы Тереза и Степан тоже думали, что я монстр. Это все ложь. Все вокруг лгут. Обойдя меня со спины, Тереза положила свои ладони мне на плечи и приобняла.
   – Так может, ты расскажешь мне правду? – Степан слегка прикрыл глаза и посмотрел на мою руку. Накрыв ее сверху второй своей ладонью, он слегка придвинулся, подтягивая мою руку ближе к своему лицу. Его руки были холодными, но очень мягкими, как будто я держусь за подушку или своего плюшевого зайчика.
   – Я… Я просто хочу жить нормально. Они все надо мной издеваются. Бьют, кричат, ругаются. Они все хотят, чтобы я умерла. Говорят, что я монстр. Это не так! Я не монстр. Я обычный человек.
   – Нет, ты меня обманываешь, – Степан нахмурился, из-за чего у меня по спине побежали мурашки. Обманываю?.. Но я же говорю правду. Почему он не верит? Сжав мою руку сильнее, Степан поднес ее к своему лицу и коснулся губами кончиков моих пальцев. – Ты необычный человек. Обычный человек не может быть столь прекрасен. Вика, ты настоящее чудо, сокровище. Моя прелесть.
   Я почувствовала, как у меня начала кружиться голова. Столь приятных слов мне не говорили даже родители. Это просто не может быть правдой. Все люди считают меня убожеством. Так почему Степан говорит такие приятные вещи?
   – Скажи, о чем ты мечтаешь? Помимо того, чтобы сбежать из детского дома? – проведя носом по моей ладони, Степан прижал ее к щеке и снова начал меня осматривать. Теперь мне казалось, что в его взгляде и улыбке нет ничего странного. Лишь легкая обеспокоенность за мою жизнь.
   – Я однажды встретила парня. Он сказал, что не важно, как мы выглядим и что о нас думают. Любой человек может доказать, что он намного лучше, чем кажется. Я хочу… Я хочу доказать людям, что я не монстр. Хочу спасать людей, помогать им.
   – Какая благородная мечта… Знаешь, а я могу ее исполнить, – Степан положил мою руку на стол и дотянулся до бумаг, которые принесла Тереза. Перебрав несколько листков, он положил передо мной какой-то документ. – Я заберу тебя из детского дома и научу помогать людям. Только есть одна проблема, – я наклонилась, чтобы посмотреть на документ. – Ради этой помощи, ты должна будешь убивать других людей.
   – Что?! – я тут же отстранилась и чуть не упала со стула, но Тереза меня поддержала. – Убивать? Как можно помогать людям, убивая их?
   – Очень просто. В нашем городе множество плохих людей. Вроде… Кристофа, – Степан сделал паузу, заметив, как я вся побледнела. – Скажи, ведь миру будет лучше без него, верно? А представляешь, как станет спокойнее, если маньяки, убийцы, наркоторговцы просто исчезнут? Не останется никого, кто мог бы обидеть слабых и беззащитных, – встав со стула, Степан подошел ко мне и облокотился об стол, после чего заговорил шепотом. – Я обеспечу тебе лучшую жизнь. О тебе будут заботиться, любить. Ты ни в чем не будешь себе отказывать. А убивая негодных, ты докажешь всем, что ты настоящий человек. Защитник. Очистив город от гнусных людей, ты убедишь их, что способна на многое. И даже Бог не посмеет назвать тебя монстром, – достав из кармана пиджака небольшую ручку, Степан протянул ее мне.
   Не будет издевательств. Не будет страха. Обычная жизнь. Я смогу защищать невинных людей, убивая прогнивших преступников? Обернуть свою силу во благо… Я родилась монстром. Рядом со мной всегда будут умирать люди. Но если это проклятье станет спасением для других, то моя жизнь действительно обретет смысл.
   Взяв ручку поудобнее, я посмотрела на контракт. Обрести дом. Обрести мечту. Обрести смысл жизни. Может, ради этого я и терпела все издевательства?
   Дотронувшись чернилами ручки до бумаги, я осторожно расписалась. Контракт покорности не обрек меня на мучения, а стал моим спасением.

   28 сентября. 2018 год; 14:15

   Я сел на ступеньку, не веря своим ушам. Конечно, я подозревал, что у Вики были проблемы, и она бы ни за что не выбрала такой путь, будь у нее в жизни все хорошо. Но чтобы настолько…
   – Поймите, я не заставлял ее. Я предложил Вике спасение, а она его приняла, – Степан погладил девушку по затылку, прижимая сильнее к себе. – У нее есть свой дом и будет правильнее, если она туда вернется.
   Вика извинилась, слегка отпрянула от Степана и попросила сходить наверх за своим чемоданом. Парень не стал ее удерживать, попрощался со мной и вышел на улицу. Я все еще не мог сообразить, что сейчас произошло. Точнее, не мог в это поверить. Казалось, что за одно утро рухнуло все. Мы с Викой знакомы с лета. Конечно, у нас довольно странные отношения, но неужели она мне не доверяла и не хотела все это рассказывать?
   – Не злитесь на нее, – я поднял взгляд на Терезу, которая стояла рядом со мной. – Она была обеспокоена новостями. Ее мечта… Все пошло немного иначе. Вика верила, что сможет все поменять, поэтому и решила заключить с Вами контракт. Но, как видите… ничего не изменилось.
   – Ей просто не повезло. Если бы… Это стечение обстоятельств. Вика не виновата, что в городе объявился маньяк. Она не виновата в смерти Ольги и… Кати…
   – Вы в этом уверены? А если это действительно проклятье? Вдруг убийца выбрал бы других жертв, если бы не Вика? Не стоит отрицать мощь Божью. Она способна спасать и проклинать людей. Я просто хочу дать Вам совет: если Вам дорога собственная жизнь, держитесь подальше от Вики.
   – Думаете, что меня постигнет кара Божья? – я усмехнулся, однако от мрачного лица Терезы мне стало не по себе.
   – К сожалению, на земле есть кто-то могущественнее Бога. Степан Михайлович не врал, называя Вику сокровищем. И, боюсь, делить ее он ни с кем не захочет.

   28 сентября; 14:38

   Я проводил Вику и Терезу до крыльца, где их ждал Степан. Судьи извинились за беспокойство и попрощались. Вика же даже не смотрела в мою сторону. После появления Степана она стала более тихой и понурой. По первому взгляду не скажешь, что она счастлива с ними жить. Даже общаясь со мной, Катей, Зоей и Колей, она проявляла куда больше эмоций, чем с этими двумя.
   Поднявшись в свою комнату, я осмотрелся по сторонам. У Вики не было вещей, поэтому здесь ничего не изменилось. Все было как раньше: кровать, полки, телевизор, стол и табличка с именем. Привычная комната, в которой я работал, пока не встретил Вику. Однако в ней все же что-то изменилось. Не было той приятной атмосферы, которая манила к себе, пока Вика жила здесь.
   Теперь в этой комнате не было ничего притягательного. Она опустела, стала безжизненной и серой. Впрочем, думаю, также как и эта комната, вскоре опустеет и моя жизнь.

Запись 18. Знакомство со знакомым

   16 октября; 12:10

   Уже несколько дней безостановочно шел теплый дождь. Обычно в это время года на улице становится холодно, но в этом году, кажется, все пошло не по правилам. И это касается не только погоды. За прошедшие недели ко мне приходило несколько клиентов, но я их даже не выслушивал. Практически все время я проводил в своей комнате, перещелкивая телевизор в поисках интересной программы. Забавно, что после ухода Вики по новостям не было ни одного объявления об убийстве или краже. Как будто преступники боятся промокнуть и сутками сидят в своих норах.
   – Тебе надо проветриться, а то скоро кожа позеленеет, – Зоя наклонилась вперед, осматривая мое лицо. Последние пару дней она приходила в гости под разными предлогами, однако мне кажется, что девушка просто начала обо мне волноваться. И зря. Со мной абсолютно все в порядке.
   – Ты предлагаешь мне замерзнуть под дождем, заболеть воспалением легких и умереть? – я продолжал щелкать кнопки на пульте, пока девушка не выхватила устройство из моих рук и не выключила телевизор.
   – Прекрати наговаривать. На улице тепло, а под зонтиком не промокнешь, – подогнув ноги под себя, Зоя прижалась ко мне сбоку, положив голову на мое плечо. – Знаешь, отец очень злится после твоего прихода. Он постоянно меня спрашивает, куда я ухожу. Как будто я маленький ребенок, – надув обиженно губки, Зоя фыркнула.
   – Действительно, ты же совершенно не такая, – я усмехнулся, за что девушка тут же ткнула в меня пальцем. Выпрямившись, Зоя встала с дивана и демонстративно уперлась руками в бока.
   – Из-за тебя мне пришлось искать себе постоянную работу. Вот как ты думаешь, кем я устроилась работать? – Зоя улыбнулась, поправляя волосы, как будто красовалась перед зеркалом.
   – Ммм… Возможно, из тебя бы получилась хорошая манекенщица, однако не думаю, что хоть одно агентство будет терпеть твою любовь к сладкому, – я поднял взгляд, представляя Зою в каком-нибудь платье. На самом деле, ей бы действительно пошла работа манекенщицы. Девушка любит позировать, у нее привлекательная внешность, а способности коммуникации можно только позавидовать. Однако у нас в городе эта профессия не востребована, а уезжать Зоя в ближайшее время не собирается.
   – Противный. Нет! Я спросила в местной больнице, не нужны ли им врачи. Оказалось, что после ареста главврача и его сына, вакансия гинеколога освободилась.
   – Ты серьезно? У тебя же… У самой с этим проблемы… – я поник, вспоминая, как Зоя истерично ждала результаты обследования. Тот день мы провели вместе в больнице. Это был первый и последний раз, когда я воодушевлял подругу речами о неважности ее физиологических особенностей. Ведь они не мешает ей стать тем, кем она хочет: лучшим медиком и наследницей отца. Что бы Зои ни говорила и как бы себя ни вела, но за этим вечно счастливым лицом прячется такой же человек, как и все мы. И я не понимаю, почему девушка постоянно прячет свои истинные эмоции.
   – И что? У тебя тоже проблемы, но это же не мешает тебе работать детективом. Ну, правда, я справлюсь, – приблизившись ко мне, девушка села на мои колени и дотронулась своим носиком моего лба. – Не волнуйся за меня. Все будет хорошо, – не успел я что-либо ответить, как Зоя тут же вскочила и схватилась за мои руки. – А вот ты скоро и вправду превратишься в зомби.
   С трудом, но я все же согласился выйти на улицу. Зоя уже спешила домой, однако мы договорились, что я куплю что-нибудь вкусное к ее следующему приходу.

   16 октября; 13:16

   Мне повезло, что дождь прекратился, когда я вышел на улицу, однако пасмурная погода до сих пор превращала город в серую тусклую картину депрессивного художника. И эта картина прекрасно сочеталась с моим подавленным настроением.
   Мы попрощались с Зоей на остановке, после чего я побрел по улице, в поиске какого-нибудь примечательного магазинчика. Девушка любила сладости, но от ярких оберток мне становилось нехорошо. Хотелось чего-то более спокойного и умиротворяющего. Мое внимание привлек слабый звон колокольчика. Впереди стоял небольшой магазинчик с деревянной вывеской. Здание был явно старым и ничем не выделялось среди других магазинов, увешанных яркими баннерами с рекламой. Около входа располагались небольшие окна, за которыми виднелись витрины с хлебобулочными изделиями. Может, прикупить Зое пару сладких булочек? Она же не уточняла, что именно я должен ей принести.
   Открыв дверь, я прошел в магазинчик. Внутри было намного теплее, чем снаружи, а в воздухе царил приятный мягкий запах выпеченного хлеба. Спокойное тихое окружение было как раз тем, что я хотел найти. Никакой музыки, ярких витрин и пристающих продавцов. При входе меня встретили лишь закрытые полки с хлебом, которые мешали обзору, из-за чего я не сразу заметил, кто меня ждал около продавца.
   Обойдя первые витрины, я оказался в коротком пустом проеме, который вел к кассе. За аппаратом стоял старичок со множеством морщин и кудрявыми короткими волосами. Его борода была заплетена в маленькую косичку, чтобы волосы не падали на товар. Однако больше мое внимание привлек не продавец, возившийся с небольшим бумажным пакетом. С другой стороны кассы вполоборота стояла высокая девушка. Коричневый мокрый плащ прикрывал большую часть тела, но я и так прекрасно знал, что под ним скрывается. Видимо, услышав звон колокольчика и шаги, девушка повернулась в мою сторону и теперь внимательно меня осматривала. И что во мне такого примечательного? Стоило мне сделать несколько шагов в сторону кассы, как она тут же повернулась обратно к продавцу, игнорируя меня. Встав рядом, я стал ждать своей очереди, попутно осматривая девушку. Красные, как лепестки ликориса, волосы были аккуратно заплетены в высокий хвост, оставляя лишь на затылке пару небрежно распущенных коротких прядей.
   – Я Вас слушаю, – отдав девушке тот самый бумажный пакет, продавец перевел взгляд на меня. Девушка, недолго думая, схватила свою покупку и поспешно удалилась из магазина, даже не взглянув на меня. Как грубо.

   16 октября; 14:22

   Зоя не очень любила мучное, однако перед сладкими рогаликами не устоят даже ее принципы. Интересно, что помимо них я еще купил небольшую упаковку сухариков. Не знаю, зачем они мне нужны. Ни я, ни Зоя не едим подобное.
   За то время, что я был в магазине, на улице начался дождь. Холодный ветер бил по окнам и разгонял по дороге небольшие ручейки. Стало зябко и сыро, но мне даже полегчало. Как будто дождь смывал не только грязь улиц, но и все мысли, что накопились в моей голове за прошедшие дни. И все-таки Зоя была права. Мне действительно надо было прогуляться.
   Правда, не всем эта прогулка принесла приятные ощущения. Чуть дальше по улице, в небольшом переулке под навесом, я заметил девушку, которая была со мной в магазине. Накинув на волосы капюшон, она прижималась к стене, прячась от капель дождя. Ее правая рука была сломана и загипсована, а левая держала промокший пакет, так что, даже имея зонт, девушка бы не смогла им воспользоваться.
   Приблизившись к незнакомке, я остановился в переулке, отодвинув зонтик слегка в сторону, чтобы под ним было место для двоих. Дома мне делать нечего, а оставлять ее мокнуть под дождем некрасиво. Девушка приняла мое приглашение, отойдя от стены и спрятавшись под зонтом, однако на меня она все также не смотрела. Капюшон скрывал часть лица, но я все равно замечал, как тусклые глаза устало смотрят куда-то в сторону, стараясь избегать контакта со мной. Как хочешь. Чтобы не смущать девушку, я тоже отвел взгляд в сторону.
   Возможно, мне кажется, но до сегодняшнего дня я никогда не чувствовал себя настолько скованно. Эта девушка продолжала меня игнорировать, но при этом не торопилась уходить. А дождь тем временем начинал лишь усиливаться.
   – Холодно сегодня. Похоже, зима в этом году наступит раньше обычного, – я поднял взгляд, наблюдая за тем, как загораются уличные фонари. Еще был день, но из-за пасмурной погоды и легкого тумана на улице становилось тускло.
   – Ага… – девушка слегка кивнула головой, продолжая смотреть куда-то себе под ноги. Ее голос был спокойным, тихим и слегка хриплым. Похоже, что девушка начинает заболевать. Или же она слишком долго молчала, и ее голосовые связки не ожидали, что хозяйка решит поговорить.
   И снова молчание. Трудно придумать тему для разговора, когда вы с собеседником чувствуете дискомфорт и напряжение.
   – Ааа… А как тебя зовут? – я повернул голову в сторону девушки. Та, впервые за долгое время, подняла на меня изумленный взгляд. Тонкие брови изогнулись в удивлении, а маленькие глазки непонимающе и испуганно осматривали мое лицо.
   – В… Виктория. Вика, – девушка сильнее прижала к себе бумажный пакет и отвернулась.
   – Красивое имя. Сразу вспоминается Королева Виктория. Необыкновенная женщина. Мудрая, целеустремленная. Эталон правителя. Не зря в ее честь назвали целую эпоху. Нашей принцессе есть чему поучиться, – я усмехнулся, смотря себе под ноги. На самом деле я толком ничего и не знал про достижения английской королевы, но данное сравнение просто не может не оставить впечатление на девушке. Какой бы замкнутой и сдержанной она ни была.
   – Королева Виктория преобразовала строй монархии, развила страну в области промышленности и культуры, а вокруг себя собрала множество поклонников, не смотря на незапоминающуюся внешность, – девушка поникла, опуская голову еще ниже, – она была настоящим живым человеком. Личностью. И дело здесь не в имени. Если бы Королева Виктория была мертва в душе, не могла бы принимать решения и не была сама собой, то она бы так и осталась непримечательным монархом.
   – Ну… – слова Вики выбили меня из колеи. Похоже, действительно лучше не говорить о вещах, в которых мало разбираешься. Да и не думал я, что она так истолкует смысл моих слов. – С другой стороны, не все же мы короли и королевы. Нам и не обязательно быть примечательными, чтобы просто жить. К тому же в отличие от правителей, нам не надо решать каждый день множество государственных вопросов, – я сделал пару шагов вперед, оставив держать зонтик над девушкой. Поля шляпы слабо защищали от дождя, а влага пропитывала куртку, из-за чего я тут же начал промокать. – В своей бы жизни разобраться. А потом уже решать проблемы других, – я приулыбнулся, когда девушка посмотрела на меня. Ее глаза все так же непонимающе смотрели на меня, как будто отчаянно пытались понять мои помыслы, но так и не могли. – Похоже, дождь еще долго будет идти. Давай я тебя провожу, а то ты вся промокнешь, пока дойдешь. Да и, если честно, хотелось с тобой еще поболтать. Может, еще что-нибудь расскажешь мне о Королеве Виктории.

   16 октября; 15:48

   Всю дорогу Кирилл рассуждал о каких-то обыденных вещах, узнавая мое мнение о каждой затронутой теме. Не помню, когда в последний раз я так много разговаривала, да и юношу не каждый день увидишь в столь приподнятом настроении.
   После того, как мне пришлось уехать, я думала, что Кирилл даже не захочет меня видеть. Однако, нет. Он, напротив, просится провести больше времени вместе, как будто ничего не произошло.
   Если так подумать, он действительно делает вид, что ничего не было. И это касается не только того дня. Не было того расследования, всех смертей, фестиваля и нашего знакомства. Откровенно говоря, я не понимаю, то ли он так пытается меня унизить, то ли действительно решил все забыть. Если первое, то у него ничего не получится. Я привыкла жить такой жизнью, и пара лишних неудач не расстроит меня. Если же второе, то зачем тогда он со мной разговаривает? Разве общение со мной не сулит новых бед в будущем?
   – Мы пришли, – я перебила Кирилла, когда мы подходили к дому Степана. Двухэтажное солидное здание располагалось практически в центре города в жилом районе. Здесь было много респектабельных домов, но этот выделялся из всех. Узорчатые окна и двери, железное крыльцо с резьбой, кирпичные стены и ярко-оранжевая крыша придавали зданию праздничный вид. Когда я пришла сюда в первый раз, то лишний раз убедилась, что Степан принц и живет в замке. К сожалению, внутри дом не отличается такой роскошью. Да, там много дорогих вещей, но по большей части это лишь улучшенные модели обыденной техники. Сама же мебель и комнаты навряд ли сильно отличаются от того, что я видела у Кирилла, Коли или Кати.
   Выйдя из-под зонтика, я поднялась на первые ступеньки крыльца и повернулась к Кириллу. Парень осматривал дом, однако не с тем восторгом, который я ожидала. На его лице скорее читалось презрение к этому месту.
   – Ты… Ты одна здесь живешь? – Кирилл запнулся, прокашлявшись. Весь этот спектакль давался ему с трудом. Однако он упорно продолжал делать вид, что ничего обо мне не знает. Глупо.
   – С отчимом и его подругой. Это их дом. Пригласить не могу, они не любят гостей. Было приятно пообщаться, – я хотела поскорее попрощаться и уйти. Нам нет смысла продолжать общаться. И Кирилл первый это понял, когда отказался помогать нам с расследованием.
   – Да, конечно. Мне тоже приятно, – кивнув мне в знак прощания, юноша развернулся и сделал пару шагов в сторону дороги. За это время я успела отвернуться и постучать в дверь, как вдруг Кирилл окликнул меня. – Вика, слушай. А ты свободна в пятницу? Или в субботу. Ну, или в какой-нибудь другой… день.
   – Я… Не знаю, – вопрос Кирилла застал меня врасплох. Зачем подобное спрашивать, если он сам решил все забыть и прекратить. – У меня очень много дел.
   – Вот как… Но дела ведь не вечные? – парень упрямо продолжал стоять на своем. Опустив взгляд на свою куртку, он стал обыскивать карманы. Через какое-то время юноша протянул мне небольшую влажную от дождя карточку. Мне пришлось прижать пакет с хлебом к груди, чтобы взять бумажку. С одной рукой и так неудобно, а протез и плащ еще больше сковывали движения. Получив бумажку, я осмотрела ее. Это была простая визитная карточка детектива, на которой был указан адрес и телефон. – Я не настаиваю, но если ты вдруг освободишься и захочешь повидаться… можешь просто позвонить.
   Я и так прекрасно знала номер Кирилла. Точнее, не я, а Степан. В тот день когда Кирилл отправил код на мой телефон, Кривошеев сохранил его номер. А потом, наверняка, все узнал и о самом Кирилле.
   Я не успела ничего ответить, как услышала с другой стороны двери возню с замком. Судя по тому, что Кирилл сделал еще один шаг от крыльца, он тоже его услышал. Через пару мгновений дверь открылась и на пороге показалась Тереза. Девушка сначала хотела по привычке обнять меня и впустить в дом, но тут заметила незваного гостя. Кирилл и Тереза не смотрели друг на друга, но было видно, что им крайне неудобно находиться в компании друг друга.
   – Что ж… Я, наверное, пойду. До свидания, – поправив куртку, Кирилл развернулся и широкими шагами пошел в сторону дороги, откуда мы пару минут назад пришли.

   16 октября; 16:23

   – Господи, ты вся промокла, – Тереза помогала мне расстегивать протез, пока в ванной набиралась теплая вода. – Вот нужно было тебе идти в этот магазин. Как будто дома нет вкусного хлеба.
   – Мне обязательно объясняться? – как только последний ремень был отстегнут, я сделала шаг назад, облокачиваясь о тумбочку. Рука ужасно ныла и болела. Похоже, за прошедшее время я уже отвыкла от всех этих ремней и застежек. Размотав бинты, я осмотрела затянувшийся шрам. Порез был ровный, поэтому никаких швов не осталось. Кто-то может даже подумать, что я такой родилась. Хотелось бы мне, чтобы так и было.
   – Передо мной тебе никогда не надо объясняться. А вот Степан Михайлович может разозлиться. Он и так в последнее время не в духе. Из-за этого убийцы переполошился Верховный суд в столице. Если они приедут сюда с проверкой…
   – То и будут разбираться с моим делом, – закончила я, смотря на воду. Степан не раз говорил насколько осторожной мне нужно быть, а я так просто себя подставила. Все ради Коли. С каких пор я вообще рискую собственной безопасностью ради других?
   – Но тебе не стоит беспокоиться. Степан Михайлович все уладит, – Тереза взяла меня за руку, широко и наигранно улыбаясь. – Даже если все вскроется, то по контракту ты ни в чем не виновата.
   По контракту. Я этот документ один раз в своей жизни видела. Все время Степан хранит его при себе. И что-то мне подсказывает, что если все вскроется, он не станет рисковать своей шкурой. Контракт – это лишь бумажка. Ее легко потерять, порвать и сжечь.
   – Когда они планируют приехать? – я стала раздеваться, расстегивая джинсы, пока Тереза доставала чистые полотенца с верхней полки шкафа.
   – Планируют летом. Но, скорее всего, передумают. Ты же знаешь, как у нас решаются государственные дела, – Тереза продолжала говорить все веселым голосом, хотя было видно, что она сильно волнуется. Летом… Значит до осени я не доживу. – Лучше давай поговорим о другом. Тебя сегодня проводили до дома, верно? Это ведь был Кирилл Андреевич?
   – Да, он. Я случайно его встретила в магазине. Он сам предложил пройтись, – сняв топ, я распустила волосы и осторожно залезла в ванную, выключая воду. Из-за резкого перепада температуры по коже побежали мурашки, а где-то внизу живота стало очень холодно. – Еще он учинил какой-то цирк. Спросил мое имя и вечно интересовался дурацкими вопросами, ответы на которые и так знает. Я не понимаю, если он решил забыть все, что со мной связано, то зачем предложил проводить?
   – Может, он не хотел забывать? Иногда помыслы людей куда сложнее, чем мы думаем. Степан Михайлович тоже до конца не понимает, почему ты не вернулась домой сама.
   Я обхватила колени рукой, приподнимая плечи и опуская подбородок в воду. Откровенно говоря, я и сама этого не понимала. Просто общение с остальными было для меня чем-то новым. Не скажу, что это было интересно, но мне нравилось просто наблюдать за ними со стороны.
   – Ты ведь помогла Николаю Григорьевичу? – девушка намочила мои волосы и стала слабо их массировать, промывая голову. – Почему? Он сам тебя попросил?
   – И да, и нет. Он просил, но уже после того, как я сама проявила инициативу. Мне казалось, что это правильно. Остальным было как будто… все равно. Нельзя же бросать человека одного, когда ему тяжело. Я и помогла, как смогла… – я прикрыла глаза, чтобы в них не попало мыло. Коля был неплохим человеком. Мы много времени провели вместе, изучали улики, работали, да и просто общались. Думаю, я была бы не против снова провести с ним день.
   – Вот видишь. Ты ему помогла, потому что посчитала это правильным, когда другие не видели в этом причины. Может, и Кирилл Андреевич сейчас делает то, что по его мнению правильно? – включив воду, Тереза начала смывать шампунь, попутно расчесывая мои волосы пальцами. – Ваше знакомство было не совсем обычным. Как и ты сама необычная девушка. Я думаю, что Кирилл Андреевич не хотел тебя унизить или забыть. Скорее, он хотел предоставить тебе возможность пожить другой жизнью, – выключив воду, Тереза отступила от ванны и стала вытирать руки о полотенце. – За то время, пока вы жили вместе, какие плюсы ты увидела в Кирилле Андреевиче?
   Этот человек один сплошной минус: он ленивый, неорганизованный, самовлюбленный и не заинтересован ни в чем, кроме отдыха и спокойствия. Любая просьба выглядит для него как пытка, а все вокруг обязаны вести себя тихо и спокойно. Он невнимательный и не понимает, как все вокруг пытаются ему угодить. Зоя постоянно играет роль милой смешной девочки, с которой ему было бы весело. Катя из-за любви к этому человеку пожертвовала своей свободой и жизнью. А Коле приходилось его терпеть и оставаться на втором плане, отдавая все самое дорогое. В нем нет плюсов. Этот человек живет лишь для себя.
   – Ты не заметила ничего? – переспросила Тереза, заметив мое молчание. – Понятно. Тогда скажи, ты ведь хочешь с ним еще встретиться?
   Встретиться? Зачем мне это. У него своя жизнь, в которой нет мне места. Да, возможно, мне нравилось наблюдать, как он искренне удивляется тому, как Зоя может за полчаса потратить все деньги, как Коля постоянно обыгрывает его в карты, а Катя умудряется испортить даже чай. Постоянно удивляется… И никогда никому не желает зла. Самовлюблённый эгоист, который любит лишь наблюдать за остальными. Уверенный, что помогает, но не делает ничего… Я подняла руку из воды, осматривая ее. За все время, что я жила с ним, нам постоянно говорили, что мы похожи. А мы так и не поняли почему. Два самовлюблённых эгоиста.
   – Хочу… Мне с ним спокойнее. Это сложно объяснить, но… Мне просто нравится быть рядом. С ним постоянно что-то происходит. Да, со мной тоже, но с ним все иначе. С ним постоянно весело и необычно. Как будто… Как будто я живу обычной жизнью. Все друг над другом подшучивают, смеются, что-то предлагают. Но никто не ищет в этом скрытых помыслов. Все искренно и откровенно.
   – Так если тебе это нравится, и ты хочешь продолжить, почему бы не принять предложение Кирилла Андреевича и не сыграть в его игру? – я подняла взгляд на Терезу, и она тут же продолжила. – Не волнуйся о Степане Михайловиче. Я придумаю, что ему сказать. Просто попробуй пожить обычной жизнью.
   Я глубже погрузилась в воду, смотря на гладь перед собой. Притворяться обычной девушкой, чтобы ходить на свидания, общаться на глупые темы и есть мороженое? Этого ли я хотела, да и нужна ли мне такая жизнь?

   16 октября; 21:36

   Уже который час я продолжал лежать на диване, прижимая телефон к торсу и наблюдая за стрелками на часах, что висели напротив. Не помню, когда в последний раз я так напряженно чего-то ждал. Зачем я вообще здесь лежу? Она же прекрасно сказала, что в ближайшие дни занята. Даже если она согласиться провести время вместе, то сегодня уже точно не позвонит.
   – Вы сегодня даже не поужинали. Что-то случилось? – Елизавета Павловна сидела рядом в большом кожаном кресле, укрывшись пледом и листая очередной журнал с разоблачением местных знаменитостей и правительства.
   – Я не голоден, – не отрывая взгляда от часов, промямлил я. Мне сегодня действительно ничего не хотелось есть. Как будто даже желудок понимает, что сейчас есть вещи важнее.
   – Вы себя так в последний раз вели, когда начинали встречаться с Екатериной Григорьевной. А это было ой как давно… – старушка покачала головой, перелистывая очередную страницу.
   – Вы меня старите, – я запрокинул голову назад, чтобы посмотреть на собеседницу. – Не так уж и давно это было. Года четыре назад.
   – Но ведь Вы уже не мальчик-подросток, чтобы так бегать за девочками и с нетерпением ждать свидания.
   Я фыркнул, опуская голову обратно. За кем это я бегаю? Да и ничего я не жду. Мне просто нечем заняться, вот я и лежу… Сжав телефон и не сводя с часов взгляда… Черт. Ну ладно, может, я действительно веду себя слишком по-детски. Отложив телефон в сторону, я сел, опуская ноги на пол. Елизавета Павловна права, я не должен вести себя столь увлеченно. Мы уже не подростки, чтобы так сильно переживать и волноваться по поводу отношений.
   – Знаете, я, наверное, все же выпью чаю, – поднявшись с дивана, я обошел его, подходя к огромному стеллажу, где Елизавета Павловна хранила чаи и сладости. Много лет назад женщина ездила в Великобританию и ей очень понравилась коллекция чая у одного из местных жителей. Вернувшись домой, она решила собрать свою собственную. Конечно, мне запрещалось прикасаться к большинству экземпляров, но все же некоторые необычные сорта мне удалось попробовать.
   – Сразу бы так. А то скоро совсем исхудаете. Целыми днями сидите дома. Никакой подготовки и ничего не едите. А потом мы еще удивляемся, почему наши полицейские не могут… – Елизавету Павловну перебил звонок телефона. Я даже сам не заметил, как тут же отставил упаковки с чаем и, перевалившись через спинку дивана животом, достал устройство связи. На подобное поведение старушка лишь усмехнулась и осуждающе покачала головой.
   – Слушаю… – я прижимал телефон к уху, попутно пытаясь перелезть через спинку дивана, чтобы сесть нормально, однако делать это с устройством у уха было крайне тяжело.
   – Кирилл? Добрый вечер. Я не помешала? – на другом конце слышался слегка неуверенный голос Вики. Девушка говорила приглушенно, как будто шёпотом.
   – Нет, что ты. Я… В общем, я ничем не занят, – я попытался придумать себе занятие, чтобы девушка не думала, что я ее ждал, однако в голове возникали лишь неправдоподобные примеры.
   – Хорошо… Я по поводу твоего предложения встретиться. Оно еще в силе? – я услышал легкий скрип. Видимо девушка сидела на стуле или кровати.
   – Да, конечно. Если ты свободна.
   – Тогда… Мы можем встретиться в субботу? У пристани есть небольшое кафе. Я буду неподалеку и смогу зайти. Часов в шесть-семь… Если ты свободен в это время.
   – В субботу, в шесть у пристани. Конечно. Тогда, до скорой встречи? Спокойной ночи… – после того как Вика положила трубку, я посмотрел на экран телефона, где еще светилось время звонка. Улыбнувшись, я вдруг услышал легкий смешок со стороны Елизаветы Павловны. Проигнорировав старушку, я облокотился спиной об диван и запрокинул голову, смотря на потолок. В субботу. В шесть. У пристани.

   27 ноября; 01:44

   От Вики исходил приятный мятный аромат. Раньше я этого не замечал, однако теперь, когда она столь близко, игнорировать его было просто невозможно. Да и мне этого не хотелось. Осторожно водя носом по затылку девушки, я лишь сильнее внюхивался в этот едкий холодный запах.
   – Может, тебе поесть принести? А то я к утру еще и без плеча останусь, – Вика тихо пробубнила, прижимая одеяло сильнее к своей груди. Все это время она сидела ко мне спиной, читая какую-то новомодную книжку. Впрочем, пока она была занята, то и не сильно возражала.
   – Вредная ты. Ни себе, ни мне, – я осторожно просунул руки под одеяло, обнимая тем самым девушку за талию. От подобных прикосновений Вика слегка поежилась, но не отстранилась. Я часто замечал с ее стороны подобное поведение. И тут было два объяснения: либо Вике холодно от моих рук, либо просто непривычно.
   – Уж кто бы говорил, – Вика фыркнула, закрыв книгу и отложив ее на ближайшую тумбочку.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Вот скажи, – девушка повернулась ко мне лицом, продолжая закутываться в одеяло, – как мы познакомились? Что ты мне обещал? И почему ты не удивился тому, что мой гипс – это всего лишь протез?
   Я сдался, опуская руки на кровать. Вика уже не единожды пытается завести этот разговор, но все время я пытался от него уходить. И почему именно сейчас она решила это обсудить.
   – Ну просто я… Не знаю, это было ожидаемо, вот и…
   – Нет. Это было не ожидаемо! – Вика прикрикнула, из-за чего я рефлекторно приподнял плечи. Ее глаза вновь недовольно сверкали огоньками, как в тот день, когда она пришла ко мне с моим заказом и ругалась по поводу него. Только вот тогда я ее действительно боялся, а теперь из-за одеяла девушка выглядела даже мило. – Зачем ты затеял этот цирк? Если тебе неприятна я настоящая, то незачем было заводить отношения с притворной.
   – Нет, дело не в этом, – я приулыбнулся, однако заметив расстроенный вид девушки, тут же опустил виновато голову. – Прости. Я и не думал тебя обидеть. Просто подумал, что тебе так будет проще. Что ты сама захочешь начать все с начала. И ведь… Ты же согласилась. Зачем ты тогда подыгрывала все это время?
   Девушка, видимо, сама не знала ответ на этот вопрос, поскольку тут же обозвала меня дураком и отвернулась, накрывшись одеялом с головой, как будто накинула капюшон. А ведь все так хорошо шло. За этот месяц мы действительно сблизились. Конечно, было напряжение из-за того, что мы оба закрывали глаза на многие вещи. Но с другой стороны, я впервые увидел в глазах Вики интерес к жизни. Чистый женский интерес.
   Я хотел отсесть, как вдруг на тумбочке тихо завибрировал телефон Вики. Взяв его, я увидел на экране скрытый номер. Интересно, это Степан так шифруется? Протянув девушке телефон, я осторожно положил голову ей на плечо, чтобы хоть немного слышать, о чем говорят на другом конце трубки.
   – Да, я слушаю. – Вика приспустила одеяло, поскольку говорить, удерживая его, было тяжело.
   – Вика? Привет! – на другом конце послышался громкий, немного восторженный знакомый голос не то мальчика, не то девочки.
   – Коля? Что-то случилось? – я почувствовал, как Вика начала настороженно ерзать, косо смотря на часы, что стояли на столе.
   – Нет-нет! Что ты. Все хорошо. Извини, я, наверное, тебя разбудил… Просто дело очень срочное. Ам… Неудобно просить, ты все-таки и так мне очень помогла, но… Ты же помнишь Пипина? Ну… Тот надоедливый хвостатый оболтус. – Я усмехнулся, вспоминая котенка, которого Коля подобрал несколько месяцев назад. – Так вот… Знаешь, я не очень люблю животных, но…
   – С ним что-то случилось? – Вика ударила меня по лбу, чтобы я прекратил укладываться у нее на спине и не мешал разговору.
   – Нет. Не с ним. Понимаешь, я отдал его в приют на некоторое время. Сама понимаешь, я сейчас несколько… недоступен. Да и тут, естественно, не разрешено держать животных… Вот… А сегодня мне позвонили и сказали, что приют закрывают. Животных будут раздавать или усыплять… Я бы тебя не беспокоил, но… – я услышал, как Коля начал кашлять, а его голос стал обрывистым и хриплым. Казалось, что парень сейчас совсем потеряет голос. Один раз я уже видел его в таком состоянии, и это было не лучшее зрелище в моей жизни. – Катя всегда хотела, чтобы у нее или меня был питомец… И… Черт, ей так нравилось это мохнатое чудовище… Вика, ты не могла бы… Пока я здесь…
   – Я присмотрю за котенком, не волнуйся, – Вика слегка кивнула головой. Как я понимаю, котенок будет жить со мной. Навряд ли Степан переваривает домашних животных, кроме красноволосых девушек.
   – Спасибо! Просто… Я так рад. Правда. Я не знал, кому еще можно позвонить… Спасибо… Я позвоню в приют, скажу, что ты зайдешь. Прости еще раз, что так поздно.
   Вика попрощалась со знакомым и отложила телефон. Снова закутавшись в одеяло, девушка повернулась ко мне лицом, из-за чего мне пришлось сесть в привычное ровное положение.
   – У меня в квартире пополнение? – я усмехнулся, пытаясь немного развеселить Вику, но та, после разговора, совсем поникла.
   – Кирилл, пожалуйста… Если тебе действительно все равно, кто я и тебя не смущает то, чем я занимаюсь, помоги мне до конца расследовать это дело. Это касается не только Кати, Коли или Степана, – девушка аккуратно провела пальцами по волосам, зачесывая их назад и поднимая взгляд на меня. – Если мы не раскроем это дело до лета, сюда приедет Верховный суд с проверкой.
   – Но ведь… Они же не будут тебя трогать… В смысле, ведь по документам виноват Степан. Что тебе может угрожать?
   – О Господи, Кирилл! Не будь таким же идиотом, как я одиннадцать лет назад. Степану плевать на меня. Прошу. После того как Коля уехал, будет сложнее, а одна я тем более не справлюсь.
   Я выдохнул, завалившись на спину. Чертов Верховный суд. Если они приедут, то точно начнут расследовать дело Вики, и тогда ее приговорят к смертной казни. Но если я начну помогать, то могу привлечь лишнее внимание к себе и Зое…
   – Я же… Я же отдал все документы. Я не могу теперь легально заниматься этим… делом… – я посмотрел на Вику, которая тут же виновато отвела взгляд. – Что ты сделала?
   – У Степана полно разных документов и допусков. Одним больше, одним меньше. Я обеспечу тебя всеми нужными бумагами. Мне нужно лишь твое согласие.
   Я насупился, перевернулся на живот и тихо заскулил. Прошло всего пара месяцев, а я опять ввязываюсь не пойми во что. И все снова из-за просьбы девушки.

Запись 19. Три служителя Господа

   3 декабря; 11:54

   Прислонившись плечом к холодному стеклу автобуса, я пытался очистить брюки от снега. Зима на острове всегда наступала рано, но я все никак не мог привыкнуть к тому, что время течет так быстро. Казалось бы, всего пару месяцев назад я ругался на Вику за ее странное поведение и постоянные игры в «молчанку». Теперь же мне даже нравилось, что хоть раз в жизни меня не достают вечными разговорами о бытовых проблемах, как это любили делать Зоя и Катя.
   – Почему ты решила съездить туда так скоро? Мы могли бы подождать еще недельку. Они ведь только открылись на днях, – я посмотрел на спутницу, которая пристально читала документы, полученные от Степана. Эта проверка судьями всполошила Вику. Последние дни она то и дело перепроверяла все улики в поисках новых зацепок, но постоянно упиралась в тупик.
   – Потому что чем раньше мы разберемся с этим делом, тем больше вероятность, что к нам никто не приедет, – положив документы на колени, Вика вздохнула, опуская голову. – Церковь Клуновых единственная на всю округу. И если прихожан они стали принимать только пару дней назад, то живут они здесь уже почти год. Этого вполне достаточно, чтобы навестить их семейство. Тем более Елена будет рада тебя видеть.
   Я приподнял плечи, переводя взгляд на окно. Мы с Еленой виделись всего пару раз, но я до сих пор отчетливо помнил ее внешность и манеру речи. Необыкновенная молодая девушка, которая скорее похожа на куклу, чем на живого человека. Хотя, в принципе, так можно описать всех моих знакомых.
   – Почему ты не позвала с нами Колю? Неужели его поездка настолько неотложная? Я думал, он не будет против навестить своих друзей.
   – У него возникли неотложные дела. Ему просто не до этого. Это ведь не последний раз, когда мы едем в церковь. Еще успеет, – девушка примолкла, приподнимая шарф. Каждый раз, когда я спрашивал о Коле, Вика уходила от четких ответов. Она мне так и не рассказала, что конкретно случилось в ту ночь, чем увенчалось расследование смерти Кати и в какую поездку отправился судмедэксперт. И как, она думает, я буду ей помогать, если у меня нет доступа к уликам последнего убийства?
   – А что насчет тебя? Почему ты так рвалась в эту поездку? Еще до расследования, когда мы были в больнице, ты сказала, что хочешь посетить это место. Почему?
   – На самом деле в этом нет ничего интересного. Простое любопытство. Когда я была ребенком, наша церковь находилась неподалеку, поэтому, скорее всего, все имущество раскупили ближайшие храмы. Вот и хочу взглянуть, есть ли у них что-нибудь от моего старого дома.
   О том, что Вика жила в детском доме, я уже знал, но ни Степан, ни сама девушка не рассказывали мне о жизни до этого. Да и я не интерисовался. Однако, судя по словам Вики, она помнит свое детство до того, как лишилась дома, а значит до этого, скорее всего, она жила с родителями. Более того, если ее семья была церковной, то это объясняет, почему Вика так легко пошла на поводу у Степана и верила в Божье проклятье.
   – Это, возможно, не мое дело, но… Что случилось с твоей семьей? – я сел поудобнее, поворачиваясь в пол-оборота к девушке. В автобусе никого кроме нас не было, так что я надеялся на откровенный разговор.
   – Если ты думаешь, что до детского дома я жила лучше, то ты ошибаешься. У меня действительно есть причины, чтобы говорить, что Степан стал моим спасением. Как я уже сказала, моя семья была религиозной, хотя наставлений Бога они не придерживались… – Вика вдохнула побольше воздуха, делая небольшую паузу. – Моя мать рано вышла замуж. Ее семья была категорически против, поэтому ей и сестре пришлось искать новый дом. Можно сказать, что брак был единственным спасением в ее тяжком положении. Мама никогда не верила в Бога, а ее сестра, тетя Полина, больше придерживалась нейтральных взглядов. Отец же, напротив, был ярым послушником и верил, что всех нас рано или поздно ждет божья кара. Возможно, он был прав. Но ты не об этом спрашивал, – осторожно дотронувшись до своей правой руки, девушка отвернулась. – Моя мать была далеко не красавица, поэтому она постоянно обращала внимание на косые взгляды. Однажды она заметила, что женщинам с детьми прохожие уделяют больше внимания, а молодых мам хвалят в красоте.
   – И она решила тобой привлечь к себе внимание? – я перебил девушку, из-за чего та сильнее поникла. Слегка кивнув, Вика, наконец, вернула взгляд на меня.
   – Она действительно думала, что я стану ее билетом в мир популярности. Отец отговаривал ее, утверждая, что это грех, но мама и слушать не хотела. Она даже и подумать не могла, что у нее родится такой ребенок, как я, – Вика усмехнулась, поправляя волосы. – Девочка с пламенными волосами и пепельно-белой кожей. Естественно, об этом узнали все ближайшие семьи. Все внимание получала я, а мама оставалась в стороне. Я практически не помню то время, но… наверное, это были единственные моменты в моей жизни, когда я была счастлива и действительно не понимала, что кто-то из людей может желать мне зла. Особенно близкие… Маме не нравилось, что все внимание получаю я, а не она. Меня воспитывала тетя, так как отцу было наплевать, а мать даже не хотела меня видеть. Это был не самый плохой исход. Я бы спокойно прожила жизнь под попечительством тети, но к сожалению, зависть способна творить небывалое.
   Я тихо усмехнулся, приравнивая слова девушки к себе. В моей жизни мне мало кто завидовал, а вот с ревностью я сталкивался часто. И должен сказать, для меня это были равносильные понятия.
   – Однажды мама решила, что не хочет больше так жить. Что я была ошибкой, от которой проще избавиться. Когда мне было восемь, мама пригласила меня и тетю на поляну возле обрыва к морю. Раньше там было очень красиво. Мне нравилось ходить на прогулки, особенно с мамой, ведь мы виделись не часто… – Вика вновь замолчала, смотря в спинку кресла перед собой. – Когда мы туда пришли… мама попыталась меня скинуть со скалы. Она подумала, что так будет проще всего отвести от себя подозрения. Ребенок играл и упал. Просто несчастный случай… – девушка слегка приподняла руку и сжала ее в кулак. – Она схватила меня за волосы и потащила к обрыву. Что-то говорила и кричала. Вполне вероятно, что если бы не тетя, я бы действительно там и погибла… Однако я жива. Тетя Полина выхватывала меня, отталкивала маму в сторону и пыталась оттащить меня назад. В какой-то момент у нее получилось вырвать меня из руки матери. Дальше все было довольно быстро. Возможно, я просто была напугана и не помню точных моментов… Мама толкала тетю, пытаясь ее тоже сбросить, та вырывалась… – Вика опустила руку обратно на колени и, слегка выпрямившись, заговорила чуточку быстрее и уверение. – В итоге мама сама упала со скалы. Никто особо не горевал. Я была напугана, отцу было все равно, а тетя понимала, что так будет лучше для нашей семьи.
   Слушая истории Вики, я каждый раз поражался, как ей вообще удалось сохранить столь стойкий и хладнокровный характер. Конечно, скорее всего, этому ее научил Степан, но ведь даже в детские годы девушка должна была обладать стойкостью, чтобы пережить все, что с ней случилось. Не могу представить кого-нибудь, кто был бы столь же несчастен. Как-то раз Катя обмолвилась, что мы с Викой похожи, и я на нее за это накричал, думая, что нет людей несчастнее меня. Однако теперь я понимаю, что благодаря Зое и многим другим обстоятельствам я жил намного счастливее. Мне даже стыдно, что в детские годы я так жалел себя, когда в мире существовали люди с куда большими проблемами, чем у меня. Похоже, пора уже признать, что я действительно эгоист.
   – Но ведь… Даже так у тебя оставались родственники… Как же ты… Как же ты попала в детский дом? – я все пытался понять, что чувствует Вика, а для этого мне нужно знать ее прошлое. Хоть ей, скорее всего, и неприятно вспоминать о нем.
   – Наша остановка. – Вика посмотрела в окно, когда автобус плавно остановился. На улице шел мелкий снег, однако вокруг все равно было все хорошо видно. Остановка располагалась в небольшом поле, где недалеко от дороги стоял двухэтажный светло-бежевый храм. Я хотел его внимательнее рассмотреть издали, но девушка взяла меня за рукав и повела на улицу, так и не ответив на мой вопрос.

   3 декабря; 12:16

   Храм был небольшим, с несколькими заснеженными клумбами перед входом. По обыкновению, возле ворот стояло две средние статуи ангелов в капюшоне с протянутыми руками. Я никогда не понимал, почему служителям церквей так нравились статуи. Если хоть один прихожанин увидит эти каменные лица ночью, он не то что в этот храм больше не придет, он воистину поверит в дьявола.
   Неподалеку от центрального входа располагалась узенькая тропинка, которая вела в сад рядом с церковью. Сейчас не было видно, что именно выращивали в саду, однако в дальнем углу я разглядел старые деревянные качели, украшенные засохшими ползучими розами. Скорее всего, данная конструкция была построена для Елены. Хотелось бы мне посмотреть, как эта девушка катается на качелях, украшенных яркими розами. Наверняка эта картина понравилась бы любому ценителю искусства.
   Внутри церковь не отличалась от остальных своих представителей. Комната, в которой мы оказались, была отведена под слушания и чтение проповедей. Слева от входа располагалась одна кабинка для слушания прихожан. Интересно, кто именно из семейства Клуновых прощает людям грехи?
   Прихожан, как и ожидалось, было немного. В утро понедельника большинство людей торопится на работу, а не на свидание с Богом. На двух лавочках сидело несколько пенсионеров разной возрастной категории, а около статуй, которые были расставлены вдоль стены, стояло несколько мужчин средних лет. Однако я даже не успел их рассмотреть, как Вика дернула меня за рукав и пошла к небольшой сцене в конце зала.
   Интересно, что именно на эту сцену я обратил меньше всего внимания, хоть она и была ключевым местом в зале. На площадке было несколько длинных книжных шкафов, а в центре располагалось большое круглое окно, под которым стояла еще одна статуя. Только это каменное изваяние отличалось от других. Скульптура была намного больше предыдущих и изображала Бога с распростёртыми руками и поднятой к небу головой. В целом, статуя напоминала каменный крест, только в облике человека. И под этим крестом, перебирая книги, стоял высокий крупный мужчина, с длинными бистровыми волосами. Если бы не редкие движения руками, его вполне можно было принять за одну из окружающих статуй: слишком уж он крупного телосложения и мертвенного обличия. Пустые, стеклянные глаза, которые безразлично рассматривают книги, резкие, твердые движения руками и полное эмоциональное истощение. Я более чем уверен, что если бы рядом раздался женский вопль, наш молодой пастырь не обратил бы на это ни малейшего внимания.
   – Здравствуйте, – остановившись около подиума, обратился к мужчине, надеясь, что меня не проигнорируют. Вика же вовсе отказалась принимать участие в беседе, заняв оборону позади меня, решив наблюдать за всем со стороны. – Вы же Владимир Клунов? У меня есть к Вам несколько вопросов, если Вы не возражаете.
   На самом деле, даже если он не захочет говорить, я имею право его допросить. А все благодаря бумагам, которые нам с Викой предоставил Степан. Как бы этот златовласый принц мне не нравился, отказываться от его помощи глупо. Особенно после того как я лишился собственного архивного червячка.
   – Вы ошиблись, – спустя несколько секунд ответил мне мужчина, поворачиваясь полубоком. Его глаза были чуть приоткрыты, и я сомневаюсь, что он вообще что-то видел. По его голосу можно было понять, что мужчина нисколько не заинтересован в нашей беседе, однако отнекиваться от нее он не спешил. – Я не Владимир. Это мой отец. – Развернувшись ко мне полностью, незнакомец сложил руки на уровне торса, принимая еще более важный вид. – Юрий Владимирович Клунов. Я отвечаю за прием прихожан и порядком в церкви.
   – Ох… Извините. Вы выглядите старше, чем Ваши сестры, вот я и подумал… – я кашлянул, опуская голову. Крайне глупая сцена. Но ведь я действительно не ожидал, что Юрий окажется столь взрослым. Судя по телосложению и морщинам на лице, он старше меня лет так на десять.
   – Если Вы не против, мы бы хотели встретиться с Вашим отцом, – почувствовав, что я проигрываю этот бой, Вика вмешалась в беседу, выступая на передний план.
   – К сожалению, это невозможно. Отец занят. Но думаю, я смогу ответить на все интересующие Вас вопросы. Все-таки делами церкви по большей части занимаюсь я. Отец редко беседует с прихожанами.
   И чем же он, интересно, занимается? За Еленой ухаживает Мария. Получается, у их отца беззаботная жизнь вдали от своих детей? Крайне неблагоразумно, учитывая состояние его младшей дочери. Тем более если ему не интересна жизнь церкви, то какой смысл возвращаться сюда и отстраивать старое здание?
   – Нас не интересует церковь в привычном понимании, – Вика достала из кармана сложенную вчетверо бумажку и протянула ее Юрию. – Если Вы не знаете, в городе произошли убийства. Мария находилась в больнице, когда там был найден труп. По некоторым соображениям полиции и Верховного суда было решено провести небольшой допрос Вашей семьи. В целях… безопасности.
   Я наблюдал со стороны за двумя моральными гигантами. Вика непоколебимо стояла напротив Юрия, смотря на него снизу вверх, однако в воздухе чувствовалось ее превосходство. Девушку явно не смущала эта живая статуя. Она сама была ничуть не хладнокровнее и устойчивее. Аккуратная и изящная как цветок, но неразрушимая и непоколебимая как обсидиан. Это было ее превосходство над всеми, и, похоже, Юрий это тоже понял.
   – Хорошо, – покорно кивнув, мужчина показал рукой на лавочку неподалеку от сцены. – Если Вы не против, мы могли бы присесть?
   Вика кивнула и прошла к предложенному месту. Зачем я ей нужен, если она может проводить допросы самостоятельно? Или ей нравится выглядеть умнее на моем фоне? Уступив место девушке с мужчиной, я остался стоять, ожидая вопросов от Вики, но та решила вновь замолчать, отдав ведущую роль мне.
   – Кхм, Юрий Владимирович, Вы не могли бы рассказать о Вашей семье? Поподробнее, если можно. Насколько мне известно, Вы уезжали из города на длительное время, – не хотелось сразу обвинять семью Клуновых во всех грехах. Все-таки не похоже, что ими движет какая-то жажда наживы или они одержимы своей верой. Елена слишком беззаботна для этого, а Мария просто воспитана и скромна. Юрий тоже не похож на серийного маньяка, хотя бы по его медленной и нерасторопной реакции. Возможно, сил поднять Катю ему бы хватило, но быстро и аккуратно оформить место преступления – навряд ли.
   – Верно. Нас несколько лет не было в городе по семейным обстоятельствам. Однако по желанию Елены, мы решили вернуться сюда. К тому же ей нужно спокойствие. Она очень часто устает и переживает по мелочам. Отец посчитал, что вдали от столицы ей будет лучше. Тем более в родных краях.
   – Чем конкретно занимается Ваш отец? – Вика перебила Юрия, наклоняясь чуть вперед.
   – Он… управляет церковью. Решает финансовые вопросы, устройство и режимы работы, – впервые за время беседы я заметил, как морщины Юрия сдвинулись вместе. Ему явно был неприятен этот вопрос. Конечно, далеко не каждому человеку нравится, когда его перебивают, но мне кажется, что проблема в самом вопросе. И как оказалось позже, я был прав.
   – Я не видела их! Это, должно быть… ошибка! – в другом конце зала раздался знакомый женский голос. Тихий, но обеспокоенный. Владелица явно была напугана, но старалась сохранить самообладание.
   Около входа, выйдя из соседней комнаты и держа в руках стопку с бумагами, вышла Мария, подняв руки к голове, как будто защищалась от чего-то. Вскоре причина подобной позы объяснилась: из дверного проема в девушку полетела бутылка из-под вина, а за ней следом последовали неразборчивые мужские крики. Это, видимо, и был отец семейства. Бутылка ударила девушку по руке и упала на пол, закатившись под ближайшую лавочку. После этого дверь захлопнулась с такой силой, что ближайшие статуи пошатнулись. Божий гнев во всей красе. На эту семейную сцену обратили внимание все прихожане, однако Юрий остался неподвижен как и до этого. Это в порядке вещей кидаться в дочь бутылками и кричать в священном месте? Тем более верующему человеку.
   – Кирилл, ты не хотел бы… – Вика посмотрела на меня, когда в зале вновь наступила тишина, а Мария приняла более спокойный вид. Кивнув на слова девушки, я извинился перед Юрием и отошел от пары, предоставив право допроса Вике.
   – С Вами все хорошо? – подойдя к Марии, я дотронулся до ее плеча, привлекая тем самым к себе внимание и смотря на ее руку. В области локтя появилось красное пятно. – Останется синяк.
   – Кирилл Андреевич! – Мария отступила, пряча руки за спину. Не знаю даже, что она сильнее хотела скрыть: свои раны или документы, которые держала. – Рада Вас видеть! Извините, за это представление. Так стыдно. Надо бы извиниться перед гостями… Вы по работе или просто так?
   – По работе в большей части, – я кивнул в сторону Вики и Юрия. Посмотрев на своего брата, Мария ещё больше поникла, приподнимая плечи. – Скажите, Мария, часто у вас в семье подобные… происшествия?
   – Нет, что Вы! Отец просто распереживался, – девушка отступила на еще один шаг. Судя по ее скованному положению и неуверенной речи, она сама не верила в то, что говорила. – Просто нам должны были привезти новые вина, но поставки не было, а документы почему-то пришли. Уверена, что это просто ошибка. Возможно, я или… Юрий… недоглядели.
   С этой парой что-то не так. И Юрий, и Мария стараются игнорировать любые речи друг о друге. Пока я беседовал с мужчиной, он затронул всех своих родственников, кроме Марии, а во время происшествия и вовсе на нее не смотрел. Теперь же и девушка запинается на его имени и говорит о старшем брате с неохотой.
   – Знаете, раз Вы здесь, то, может, заглянете к Елене? – Мария улыбнулась, выходя в центральный проход, что вел к сцене и лестницам вдали зала. – Она очень по Вам скучала и была бы рада с Вами увидеться.

   3 декабря; 12:41

   Не скажу, что я сильно скучал по Елене. Она мне чем-то напомнила Зою, а малышку я видел чуть ли не каждый день. Однако Елена была единственной, кто в этом доме расскажет мне все без фальши. Конечно, крайне гнусно пользоваться наивностью и добротой этой девушки, но по-другому я ничего не узнаю. Мария и Юрий не настроены на беседу, так что даже способности Вики не позволят нам выпытать все секреты, которые хранит эта семья.
   Комната Елены находилась на втором этаже, отдалённо от остальных помещений. Мария провожала меня всю дорогу, пока мы не вышли в длинный пустой коридор с одной дверью в самом конце. Дальше я добирался сам – девушке нужно было вернуться в зал, чтобы помогать прихожанам и привести комнату в порядок. Она сказала, что Елена в это время играет, так что я не должен застать ее в неловком положении, однако о мерах приличия лучше не забывать.
   Я медленно шел по коридору, смотря на серую дверь впереди. Казалось, что я иду в далекую камеру, где держат опасного преступника. Тяжело, наверное, жить так отдаленно. Само осознание того, что тебя отделяют даже в собственном доме, не может не давить на душу.
   Дойдя до конца, я прислонился боком к двери, прислушиваясь. Края проема были обклеены какой-то пленкой, предназначение которой я не знал. Но, несмотря на это устройство, я слышал слабую игру музыкального инструмента в комнате. Тихая, медленная, воздушная игра на пианино или рояле.
   Когда Мария сказала, что Елена играет, я подумал о куклах или плюшевых мишках, которые ассоциировались у меня с маленькой девочкой. Я не мог и предположить, что речь идет о музыке. Мне всегда казалось, что люди, занимающиеся искусством, грубы, тверды и непоколебимы. Чем-то похожие на Вику, ведь нужен стойкий характер, чтобы часами сидеть за инструментом и создавать что-то новое. Елена мне такой не казалась. Она была прекрасным хрупким тюльпаном, который не может выжить в холода, но и не доживает до первых теплых летних деньков. Первенец, приносящий чистый свет в мир после длительного мрака в виде зимы.
   Приоткрыв слегка дверь, я заглянул в комнату. Елена сидела за белым роялем, спиной к выходу, так что она даже не заметила, как я пришел.
   Вся комната была выкрашена в бело-серые тона, из-за чего казалось, что ты резко попал в холодную неуютную бетонную комнату. Вся мебель была выполнена в минимальной форме: точные герметичные фигуры, отсутствие узоров и ограничение мебели. Такая комната была бы характерна Вике или Кате, поскольку обе девушки не очень любят излишние детали. Но я никак не мог подумать, что Елена будет жить в подобном месте.
   Единственное, что выделялось в этом пустом пейзажи – это шарнирные куклы разных размеров, которые заполняли большую часть комнаты. На полу, кровати, подоконнике, полках – куда не посмотри, везде были пластиковые лица разных размеров и цветов. Где-то кукла в современной одежде, где-то в викторианском платье, где-то в лохмотьях. Не представляю, каково это: жить среди стольких пустых оболочек, которые лишь молча смотрят на тебя. Хотя судя по Юрию, для Елены это обычное окружение.
   – Ты красиво играешь, – как только девушка убрала руки от клавиш, я обратился к ней. И видимо зря, поскольку Елена, естественно, испугалась и тут же подскочила, закричав и опрокинув стул.
   В белом свете Елена выглядела ярче, чем обычно. На ней не было привычных дурацких перчаток, шляпы и маски, закрывавшей половину лица. Взволнованная, испуганная и обескураженная девушка буквально растворялась на фоне комнаты, как желтое пятнышко на холсте. Впитываясь в глубину ткани, оно блекнет и со времен полностью тускнеет. Но вот пятнышку добавили красные румяна, и оно вновь ожило, отворачиваясь от меня и закрывая лицо руками.
   Мне так и не сказали, чем конкретно больна девушка, однако это чертовски несправедливо, что ей приходится прятать свое лицо от других. Этому есть объяснение: вся поверхность кожи около губ была покрыта шрамами и обожжёнными волдырями, как будто на девушку вылили кислоту. Такое зрелище не для каждого, а столь мягкая особа просто не вынесла бы издевок и голосов за спиной. Но это не отменяет того, что Елена красива. Не мне сравнивать девушек, ведь, как говорит Коля, мне повезло жить в цветочнике, но этот лепесток явно выделяется среди остальных.
   – Кирилл Андреевич? Что Вы здесь делаете? Вас здесь не должно быть… – не поворачиваясь ко мне, Елена поспешно схватила с кровати бирюзовый платок и накинула себе на плечи, повязав его узлом у лица, создав тем самым самодельную маску.
   – Прости. Я должен был постучаться, но заслушался твоей игрой. Ты не говорила, что увлекаешься музыкой… – подойдя к стулу, я хотел наклониться, чтобы поднять его, но остановился. Лучше мне поменьше вещей здесь трогать. Не очень хотелось приносить девушке лишние проблемы со здоровьем из-за того, что я без разрешения трогаю ее вещи.
   – Это ерунда… Я учусь, но… Что Вы здесь делаете? Мария знает, что Вы здесь? – Елена обеспокоенно посмотрела на меня, испуганно пряча руки за спиной и прижимаясь к стене позади. А говорили, что она по мне соскучилась. С другой стороны, мне даже забавно наблюдать за подобной реакцией. Кажется, девушка напридумывала себе сценарий влюбленного безумца, который тайком врывается в покои своей возлюбленной.
   – Знает, не беспокойся. На самом деле, я здесь с Викторией. Ты ее, наверное, плохо помнишь. Мы по работе. Хотели задать пару вопросов тебе и твоим старшим родственникам. Ты не против немного со мной побеседовать?
   – Нет, не против, – облегченно выдохнув, Елена наконец сделала шаг ко мне, обхватывая себя руками. – Только я мало что могу Вам рассказать. Всеми делами занимаются Юрий и Мария. Я редко выхожу из комнаты. Но! – Елена решительно сделала шаг ко мне, намереваясь схватиться за мое пальто. Это произошло так быстро, что я невольно оступился на левую ногу, однако это не помешало девушке оказаться передо мной. Спохватившись, Елена опустила руку, когда ее тонкие пальцы легонько коснулись махровой ткани. Выпрямившись, девушка опустила голову, так что волосы на ее макушке прилипали ко мне. На таком близком расстоянии я даже слышал ее дыхание и, кажется, сердцебиение, хотя это мне уже скорее чудилось, и я слышал стук свое сердце. – Но я многое слышу… Больше чем остальные. Я расскажу Вам все, что смогу. Просите о чем угодно!
   – Ам… – я посмотрел быстро по сторонам, а после и вовсе отвернул голову, лишь бы не встретиться взглядом с сияющими от решительности глазами девушки. И куда делась та пугливая куколка? – Ну, не нужно прям так отчаянно. – Я отступил, приводя мысли в порядок. О чем спросить в первую очередь? Когда я шел сюда, у меня был целый список вопросов, а теперь в голове пусто. – Скажи, вы же живете вчетвером? А где ваша мать?
   – Она живет отдельно. Отец ее бросил, когда я была ребенком. Но нам и без нее хорошо. Обо мне заботится Мария. Хотя отцу это не очень нравится, но сестра меня никогда не оставляет и…
   – Отцу это не нравится? Почему? – я вспомнил сегодняшнее происшествие. Судя по всему Владимир Клунов представляет из себя не самого лучшего родителя. Конечно, об этом можно рассказать Степану, но он не будет ничего делать. Во-первых, это не имеет никакого отношения к делу. Во-вторых, все дети уже давно взрослые, так что в праве сами решать, с кем им жить.
   – Не знаю. Мария говорит, что я должна быть самостоятельная, но я не могу ничего делать за пределами этой комнаты. Мария каждый день ее дезинфицирует. Она очень меня любит. С такой сестрой я не чувствую отсутствие матери, – Елена слегка наклонила голову и даже улыбнулась, хоть за тканью платка это и было плохо видно. – А у Вас есть мама?
   – Нет. Обо мне тоже, можно сказать, заботилась сестра… – я выдохнул, давая мозгу несколько секунд, чтобы придумать следующий вопрос. – Ты так лестно говоришь о сестре… А что насчет брата? Неужели он хуже Марии? Ты его не любишь?
   – Нет, что Вы! Я люблю Юрия, но только мы редко видимся. Это странно звучит, ведь мы живем вместе. Только вот Мария говорит, чтобы мы меньше общались. Да и Юрий очень занятой. Он единственный, кто способен обеспечивать семью и помогать отцу.
   Интересные отношения в семье: все друг друга стараются избегать, но при этом душевно любят. В любом доме есть свои порядки, но чтобы так откровенно запрещать кому-то с кем-то общаться… С Владимиром и Марией явно что-то не так. Видимо, они оба стараются игнорировать существование Юрия. Скорее всего, это связано с тем, что он прямой наследник. Отец просто не хочет отдавать все сыну, а Мария просто беспокоится за здоровье Елены, ведь на ее лечение уходит много средств. Однако я не понимаю, почему Владимир запрещает Марии заботиться о младшей сестре. С другой стороны, теперь понятно, откуда у Марии столь ярая опека над Еленой. Девушка примерила на себя роль матери, а это очень затягивает. Дурная привычка изображать из себя ангела-хранителя превратит Марию в паразита, который никогда не отлипнет от Елены. В итоге обе девушки начнут страдать друг от друга. Остается лишь дождаться этого момента и узнать, кто станет виновником всех мук.

   3 декабря; 12:35

   – Вы не похожи на детектива… – Юрий осматривал зал, всеми силами стараясь игнорировать Кирилла и Марию. Если ему хотелось не предавать этому значения, то у него это явно не получилось.
   – Я и не детектив. Помощница, если это можно так назвать. Однако в моей компетенции задавать вопросы самостоятельно. Скажите, почему именно религия? Почему семейная традиция до сих пор жива? Елена и Мария не похожи на Вас. Кажется, их это интересует в меньшей степени.
   – Вы правы. Елена перестала верить в Бога, когда узнала, что ее болезнь лишь прогрессирует. Я же настойчиво верю, что дело должно жить. Не только для нашей семьи. Религия – сильная вещь. Посмотрите вокруг, – Юрий сделал паузу, осматривая еще раз зал, – людей мало, но они есть. Им нужна чья-то помощь. Возможно, кроме Бога у них никого не осталось… – я продолжала смотреть на собеседника. Крайне размытый вопрос. Он старается избегать конкретики? – Скажите, вы верите в Бога?
   Я почувствовала неприятное ощущение в области легких. Как будто внутри что-то сжалось. Степан запрещает говорить мне о Боге, но не запрещает ему поклоняться. Однако я так и не решила, какое у меня отношение к религии.
   С самого момента, как мы сюда приехали, меня не покидало неприятное чувство. Я думала, что когда приеду в церковь, то решу для себя окончательно, что для меня важно. Однако смотря на все эти статуи, мне становится лишь сложнее решить для себя, нужно ли мне прощение Господа или же я просто хочу доказать, что я от него не завишу.
   – Это не касается нашего разговора, – я затянула хвост сильнее, прикрывая глаза, чтобы хотя бы пару секунд не видеть это религиозное окружение. – Ответьте, церковь занимается продажей вина? Вроде бы в стране разрешено церквям закупать алкоголь по низкой цене. Особенно это распространяется на особые сорта сладкого красного вина, которого не так уж и много в производстве.
   – Да, но мы покупаем небольшое количество бутылок. К тому же они не покидают стен церкви. Это личное хранилище. Ничего более.
   Интересно. Он сам сделал акцент на том, что вино не покидает здание церкви. Если вспомнить, Ольга Розин продавала отравленный алкоголь по низкой цене, значит первоначально она должна была закупать его где-то по дешевизне. Ни один оптовый магазин не будет так занижать цены для простой медсестры. А вот церковь может и уступить работникам больницы. Не работал ли Юрий вместе с Ольгой и главврачом в продаже яда? Это бы объяснило, откуда у Клуновых резко появились деньги на переезд и дополнительное лечение Елены.
   – Что ж, если Вы не возражаете, – Юрий поднялся, поправляя свою мантию и убирая волосы назад, – мне нужно отлучиться по делам. Если вы меня дождетесь, я бы ответил на оставшиеся вопросы. Вы пока можете осмотреться.
   Я кивнула, прощаясь с Юрием. Нужно дождаться Кирилла и потом уже совместно решить, что делать дальше. И все-таки какой же он идиот. Я думала, он допросит Марию, а ему взбрело в голову уйти из зала. Если мы постоянно так будем разделяться, ничем хорошим это не закончится. И как Катя работала с ним в паре…
   Со временем в зале не осталось никого из семьи Клуновых, а Кирилл не торопился возвращаться. Нужно было чем-то себя занять. Встав с лавки, я приподнялась на сцену, подходя к самой главной статуе зала. Человек в виде креста, находящейся на пике смерти, но при этом не кричащий о боли. Молчалив и терпелив. Сдержан и силен. Если это и есть Бог, то я уже сравнялась с ним по силе.
   Приблизившись к статуе, я осторожно дотронулась до небольшого пьедестала, на котором она стояла. Каменная плита уже треснула от старости, но среди всех природных дефектов выделялась одна глубокая трещина. Гладкая, ровная, сделанная посторонними силами. Болезненными, могущественными, которые способны изменить всю жизнь человека.
   – Ты решила приобщиться к искусству? – Кирилл медленно подошел ко мне, переводя взгляд на статую. – По мне так слишком идеализировано и преувеличено.
   – Эта статуя раньше принадлежала моей семье, – я убрала руку, поднимая взгляд на верхушку каменного изваяния. – Она стояла в саду. Отец считал ее своим достоянием. Это работа старого религиозного фанатика… – я потупилась, чувствуя, как к горлу подступает хрипота, смешавшая в себе всю горечь и злость. – Каждый день… Мы должны были приходить к ней и молиться у основания… Вставать на колени… И не смели смотреть на лицо статуи…
   – Ты… уверена, что это ваша статуя? Мало ли, сколько их существует в нашей стране.
   – Поверь, это детище Господа я узнаю из миллионов.

Запись 20. Кровавая девочка

   14 июня. 2000 год. 10:54

   – Чтобы она сейчас же была дома! Если она опять попадет в какую-то историю, виновата будешь ты!
   Отец снова кричит на тетушку за то, что она не уследила за мной. Надо будет попросить у нее прощение. Однако это будет позже. Спрыгнув с небольшого заборчика, я отползла к ближайшим кустам, отряхивая ладони от травы. Все-таки каждый раз это ужасно больно и неприятно приземляться коленями на землю. Когда-нибудь я научусь избегать ненужных травм.
   Дождавшись, пока голос отца притихнет, я осторожно вылезла из своего убежища и побежала прочь от церкви. Сегодня слишком хороший день, чтобы проводить его взаперти. Кто вообще решил, что детей надо ограничивать в их свободе? Вокруг столько всего интересного, а взрослых лишь волнуют правила воспитания, порядки и нормы окружающего мира. У этого мира норма лишь одна: свобода в его познании!
   Наша церковь находилась недалеко от города, однако я всегда бегала к центру через поле с речкой. Мне нравилось прятаться в высокой траве и искать новых жучков. Это намного интереснее, чем наблюдать за торопливой ходьбой горожан. Да, жучки тоже торопятся, но они никогда не тревожат своих собратьев. Люди же постоянно пихаются, толкают и не замечают друг друга. Уже сколько раз на меня чуть не наступали, желая поскорее добраться до автобуса или нового магазина.
   Но как бы это ни было больно, обижаться я не могу. Тетушка говорит, что Бог просто не успевает следить за всеми, вот некоторые и совершают столь необдуманные поступки. Надеюсь, когда я убегаю из дома, Бог меня тоже не видит.
   Остановившись на небольшом холмике, я встала на носочки, осматриваясь по сторонам. Молодое ярко-зеленое поле махало мне своими цветами, зазывая окунуться в траву с головой. И я бы с радостью согласилась на это приглашение, только вот сегодня мне была уготована другая встреча. О которой я ранее не знала.
   У спуска к реке играла небольшая компания детей. Кажется, там было три мальчика и девочка. Все они были одеты в яркую узкую одежду, с какими-то разноцветными рисунками мультяшек, вроде тех, что Тетушка показывает мне в книгах.
   Дети явно городские. Я, наверное, единственный ребенок из церкви на всем острове. Зато неповторимая! Но в тоже время одинокая… Тетушка редко со мной играет, а у кукол ужасно скучное воображение. Интересно, если я попрошусь поиграть с ними, они меня не прогонят?
   Я села на колени, прячась за травой и наблюдая, как ребята бегали друг за дружкой, крича и смеясь. Им явно было весело. Что плохого, если я тоже хочу поиграть? Может им даже будет со мной интересно. Я могу им рассказать, какие у нас есть иконы и прочитать пару молитв. Отец говорит, что я должна гордиться своими знаниями, однако гордость это грех. Я просто хочу ими поделиться. Очень хочу… И от этого желания у меня трясутся коленки.
   Хватит! Я не трусишка! Нужно просто подойти и заговорить! Ну или подползти… Подогнув юбку, я села на четвереньки и осторожно поползла в сторону детского смеха, попутно смотря себе под руки, чтобы случайно не наступить на осу.
   Мне не понадобилось много времени, чтобы доползти до детей. Благо, за прошедшие годы я научилась прятаться в траве и быстро ориентироваться в пространстве. Правда, Тетушка будет ругаться из-за того, что я испачкала юбку. Но эта жертва стоит того, чтобы провести время со сверстниками. Не выползая из укрытия, я притихла, наблюдая за игрой. Это действительно были мальчики и одна девочка, причем не самой красивой наружности. У всех детей были ужасно кривые носы с приподнятой ко лбу горбинкой. Видимо, они все родственники, и это у них передается по наследству. Или же они такие же необычные, как и я.
   – Ты же обещал нырнуть! Кто говорил, что ему не страшно в холодной речке купаться?! – девочка с длинными пушистыми хвостиками стояла практически у самого края берега и подначивала самого низенького мальчика.
   – Я и не отнекиваюсь! Просто не могу, пока вас здесь так много! – оббежав девочку, паренек подступил к траве, встав прямо передо мной. Его голос дрожал так же, как мои ноги. Похоже, он врет и все-таки боится. Хотя откуда мне знать? Я же ничего не боюсь! – Вот не пошла бы ты с нами, то я бы прыгнул! Нужно же тебе было увязаться за нами. Лучше бы маме помогала по дому.
   – Чего вякнул?! – девочка замахнулась и хотела ударить своего друга, однако тот тут же закрылся руками и сделал шаг назад. И очень неудачно, поскольку мальчик был слишком близко ко мне. В итоге его тяжелая пяточка наступила на мою хрупкую ладошку. Естественно, я тут же закричала и подскочила. Правда, ребята оказались дружелюбными и тут же подхватили меня и закричали хором.
   – Это еще что за бесовщина! – перекричав нас всех, длинный парень, который все это время стоял дальше остальных, вдруг пошатнулся назад, показывая на меня. Его голос звучал крайне не дружелюбно, как у моего отца, когда я разбивала очередную вазу. Я уже было собиралась спрятаться обратно в траву и уползти, как вдруг этот паренек побежал куда-то назад, поскользнулся на крутом обрыве и улетел в речку.
   Все вдруг затихло.
   Я осторожно прижимала руку к себе, не понимая, что дети хотят сделать. Самый младший мальчишка пытался скрыть улыбку, радуясь, что ему не пришлось нырять, а паренек, который на меня закричал, стоял по пояс в воде, осматривая свою промокшую одежду. В воздухе повисло неловкое напряжение, которое рухнуло в одну секунду, когда девочка залилась звонким смехом.
   – Ну ты даешь! Это даже веселее, чем мелкий в мокрой майке! – схватившись за бок, девочка громко смеялась, наклонившись чуточку вперед. Постепенно все стали успокаиваться и снова поворачиваться в мою сторону. – А ты молодец. Так переполошить этих оболтусов! – вытерев глаза от слез, девочка подошла ко мне, положив руку на мою макушку. Горожанка была намного выше меня, из-за чего мне вновь захотелось вернуться к жукам.
   – Я не хотела никого испугать, – опустив голову, я тут же попыталась оправдаться, хоть такое поведение и не достойно человека. Тетушка говорит, что нужно уметь отвечать за свои поступки, но я же не нарочно.
   – Алиска, не трогай ее! – снимая промокший жакет, парень прокричал на девочку, выжимая одежду. – Это ж красный бесенок из церкви неподалеку!
   Красный бесенок?.. Бесы ведь не красные. Да и в нашей церкви их отродясь не было. Почему он так говорит? Неужели он не знает основ? Может, ему стоит рассказать? А то неловко получится, если он такое скажет в городе.
   – А ведь точно, – девочка (которая, видимо, и была Алиской) наклонилась к моему лицу, широко улыбнувшись. Только вот от этой улыбки мне стало не по себе. Из-за кривых зубов девочки казалось, что она меня сейчас съест вместе с косточками, – ты ведь дочка того чокнутого мужика из церкви? О тебе в городе многие говорят. «Красноволосое чудо, которое чуть не кокнула собственная мать».
   – Я ничего подобного… – не нравятся мне эти дети. Издали они казались намного милее, чем вблизи.
   – Бес, не бес, а яблоки они едят вкусные… – промямлил младший мальчик, отводя взгляд куда-то в сторону, пока на него не посмотрела Алиска. – Ну в смысле… Им почти каждую неделю привозят дорогие яблоки. Вроде даже заграничные. Это вам не те падалица, которую продают на рынке.
   – Вот как… Это правда? – девочка вернула взгляд на меня, из-за чего я, испугавшись, тут же кивнула. – Зачем же Вам столько яблок? Нехорошо. Грех жадничать.
   – Мы не жадничаем! – я отошла от Алиски, предварительно топнув ногой. – Все прихожане могут отведать яблоки. Отец специально их покупает для горожан.
   – Однако в церковь не пускают детей… Слушай, раз ты говоришь, что их можно брать кому угодно, может принесешь нам парочку? А мы с тобой за это поиграем. Сама подумай, мы же тоже горожане. К тому же от пары яблок ничего не случится.
   Это нехорошо… Отец действительно делится яблоками, но только не на этой неделе. К нам через пару дней должны приехать гости из другой церкви. Отец специально заказал хорошие яблоки, чтобы их угостить…
   – А если я принесу их через неделю?
   – Ну нет. Так не пойдет. Ты, значит, с нами поиграешь, а потом кинешь? Слушай, мы сейчас пойдем на городскую площадь. Без яблок можешь к нам даже не приходить.
   Почему все так? Господи, неужели ты не видишь, как я хотела с ними подружиться? С другой стороны… От пары яблок никому хуже не будет. А Тетушка говорила, что нужно делиться. Тетушка всегда права. Тетушка, если что, защитит меня. И Господь простит мне этот грех.

   14 июня. 2000 год. 12:40

   Приоткрыв тяжелую дверь в столовую, я осмотрелась по сторонам. В это время Тетушка всегда работает в саду, а отец читает молитвы в своей комнате. Если все пройдет хорошо, никто даже не узнает, что я здесь была. Главное, не шуметь и действовать быстро. Просто схватить пару яблок и убежать на улицу. До городской площади далеко, так что бежать придется долго, но дело того стоит.
   Яблоки лежали в большой стеклянной вазочке на столе. Красные, большие, блестящие от капелек воды, которые остались на кожуре. Тетушка недавно их помыла, но по обыкновению забыла вытереть. Зато теперь они казались магическими. Как в сказке про Белоснежку. Надеюсь, мои яблочки не отравлены?
   Выбрав парочку небольших плодов, чтобы пропажа была не так заметна, я развернулась и побежала прочь из кухни, однако уже на выходе вспомнила, что мой привычный лаз зарос кустарником. Придется снова перебраться через стену. Для этого сначала нужно вернуться в главный зал и выйти на задний двор. Только вот, как я перелезу с яблоками в руках? Ай, ладно, на месте уже что-нибудь придумаю. Главное, уйти подальше от чужих… глаз…
   Как только я собралась открыть дверь, та сама по себе отварилась. На пороге, одетый в черную мантию и в длинные перчатки, стоял отец. Он не любил эти перчатки, однако надевал их каждый раз, когда собирался колоть дрова. По его мнению, руки служителя церкви не должны грубеть от подобной работы, однако кроме него в доме некому было наколоть дров.
   – Виктория! Объявилась-таки! – отец прикрикнул меня, пытаясь схватить за руку, однако я увернулась, отступая назад и пряча яблоки за спиной. – Ты опять ослушалась моего приказа!
   – Простите! Этого больше не повториться! Я правда раскаиваюсь! – только бы он не отвел меня в комнату. А оттуда я уже не смогу выбраться.
   – Твоих раскаяний мало! Ты постоянно идешь против моих слов! Может, ты еще и слово Господа не уважаешь?! А ну иди сюда! Тебя надо хорошенько выпороть и запереть в исповедальне! – отец все пытался меня поймать, однако я постоянно уворачивалась, пытаясь потихоньку пробраться к двери, однако, когда цель была уже близко, я задела плечом кастрюли на тумбочке и быстро прошагала вперед, теряя равновесие и роняя яблоки на пол. Меня раскрыли… – Ах ты, воровка! Тебе было запрещено трогать эти яблоки! Грешить решила?! В церкви?! Мало того, что ты порождение своей греховной матери, так еще оскверняешь своими грязными руками это место! – резко поддавшись вперед, отец схватил меня за правую руку в области локтя и потащил из кухни. Я пыталась вырваться, кричала, что это не так, но отец меня не слышал.
   Греховное порождение матери… Как давно отец навесил на меня это бельмо? Я пыталась освободиться, но хотела ли этого? Его слова… Они как будто меня изрезали изнутри. Сначала те дети у реки… Мама… Отец… Они все называют меня воплощением беса, красноволосым чертом.
   Греховной ошибкой Господа.
   Если Господь тоже считает меня ошибкой, то разве я должна его слушаться? Почему он мне не помогает?!
   Отец вывел меня в сад. Прекрасное место, особенно в весеннее время. Здесь начинают цвести розы, которые мама посадила на мое рождение. Тетушка каждый день за ними ухаживает. Как и сегодня.
   – Олег? Что происходит? – обратив на нас внимание, Тетушка поднялась с колен, желая подойти к нам, но боясь отца. Его все боялись.
   А я, кажется, нет. Раньше да, но теперь я смотрела на его лицо и мне было его жалко. Он кричал на меня, не понимая, почему я это сделала. И не желая понять.
   Отец остановился около большой статуи в форме креста из человека. Я всегда ее боялась, потому что думала, что именно через нее Господь когда-нибудь меня накажет. Например, эта каменная глыба могла на меня упасть. Но сегодня она не казалось такой страшной. Статуя и статуя. Обычный камень.
   Схватив мою руку сильнее, отец резко дернул ее вверх, поднимая меня над землей. Я не хотела смотреть на его разъяренное лицо, поэтому опустила голову вниз. Злость. Какое глупое чувство. Почему взрослые постоянно злятся?
   – Ты сейчас же сядешь на колени и будешь весь день молиться Богу, пока я буду тебя пороть! Все поняла?! Отвечай! – мужчина встряхнул меня, из-за чего я заболталась в воздухе как тряпка. – Отвечай! Виктория! Ты меня поняла?! Я заставлю тебя склонить голову перед ногами Бога!
   – Нет.
   Олег замер. Я слышала, как он тяжело дышит, однако мне было не страшно. Животные тоже глубоко дышат, когда злятся, а мы от животных отличаемся лишь внешне.
   – Что ты сказала?.. А ну повтори!
   – Олег, отпусти девочку! – Тетушка подбежала к мужчине, схватила за руку и попыталась оттащить от меня, однако он не пошевелился. Его упрямство. Прямо как у мамы. Они никогда не отступят от своего. Так почему я должна отступать?
   – Я не склонюсь. Никогда… – я медленно подняла голову, желая увидеть каким яростным огнем горят его глаза. – Если я и преклоню колени, то только перед собой.
   – Виктория… – Тетушка попыталась до меня дотянуться, однако мужчина тут же ее оттолкнул в сторону, а меня кинул на траву так, что я ударилась головой об нижнюю часть статуи. В глазах все тут же поплыло. Кажется, Тетушка что-то кричала, однако я ее даже не видела. Зато я видела большую черную фигуру, которая стояла передо мной.
   Преклониться перед тем, кто меня бросил? Оставил? Зачем? В чем я виновата… В том, что мать не захотела меня любить? В том, что я хотела выбраться из этого места? Тогда да, я действительно грешна и мне нужно искупление.
   Я почувствовала, как мужчина взял меня за правую руку и положил ее на каменный подиум, на котором стояла статуя. Тетушка кричала где-то позади, кажется, хватаясь за Олега, но тот ее, по всей видимости, отталкивал. В какой-то момент я почувствовала, как Тетушка схватилась за меня. Видимо, хотела оттащить, но это случилось так быстро. Перед глазами пронеслось что-то серое, после чего все залилось красным цветом. Ярким, насыщенным. От него шел странный сладкий запах. Мое тело резко похолодело, как будто из него забрали все тепло. И только потом мозг резко осознал, что случилось. Меня как будто вернули в реальный мир. Правда, к тому моменту я уже завалилась на бок, а тетушка сидела передо мной, схватив мою руку и пытаясь с ней что-то сделать.
   Тетушкины руки и ноги, трава вокруг, статуя и я были покрыта крупными каплями крови. Прошло всего пару мгновений, а мне уже казалось, что весь мир окрасился в красное. Откуда ее столько? И почему я до сих пор ничего не слышу?
   Интересно, это пройдет, или я так и останусь навсегда в окружении кровавого мира? Впрочем, это неплохо. Я люблю красный.

   17 июня. 2000 год. 15:11

   – Состояние улучшается, но я бы настоял на том, чтобы ее отвезли в больницу. Почему Олег противится?
   – А что бы Вы на его месте сделали? Он импульсивен, непредсказуем, но прекрасно понимает, что после такого у него отберут Викторию.
   – Разве Вы этого и не хотите? Вы могли бы давно уйти с девочкой. Ваших показаний было бы достаточно, чтобы лишить его родительских прав.
   – И потерять Викторию? Ее бы отняли у меня. Нет. Сейчас я ничего не могу сделать. Лишь поблагодарить Вас за помощь.
   Интересно, почему доктор вообще стал со мной возиться? Он живет недалеко от церкви и каждый день ездит в город на роботу, однако по обыкновению по субботам он приходит к нам в гости. Олег в это время принимает прихожан, а Тетушка как раз освобождается. Кажется, они с доктором всегда мило беседовали.
   Я отвернулась от взрослых, поднимая взгляд на небольшой странный аппарат, на котором крепился маленький пластиковый мешочек с красной жидкостью. От него шла одна длинная трубка, которая крепилась к моей левой руке. Странное и неприятное устройство. Из-за него у меня покалывало в руке.
   – Ну что? Как настроение? – проводив доктора, тетушка села рядом со мной, стараясь натянуть улыбку.
   – К нам сегодня должны приехать гости? – не сводя взгляда с трубки, я наблюдала, как медленно течет кровь вниз. – Ты пойдешь к ним?
   – Ты же знаешь, что я не люблю такие разговоры. К тому же они приедут не ко мне, а к твоему отцу.
   Да уж, Олег действительно долго ждал этих людей. Интересно, что они хотят обсудить? Мы никогда не пытались завязать дружбу с другими церквями. Хотелось бы мне увидеть этих людей. Хотя нет. Единственное, что мне сейчас хочется, это закутаться в одеяло. Однако из-за этой противной трубки, я не могу этого сделать. Недовольно надув губы, я потянулась правой рукой к краю одеяла и потащила его на себе.
   Однако оно не сдвинулось с места. Я попыталась схватиться еще раз, но одеяло лежало неподвижно. Повернув голову, я увидела, как перебинтованная чуть выше локтя права рука отчаянно двигается в сторону одеяла, но ухватиться не может. Из-за отсутствия пальцев. Из-за отсутствия кисти. Из-за отсутствия руки в целом. Жалкое зрелище. Только почему же я до сих пор чувствую свою руку, как будто ничего не случилось? Вот мои пальцы и я могу ими шевелить. Я даже могу коснуться мягкого одеяла и почувствовать холодную тонкую ткань пододеяльника.
   – Виктория, постарайся пока не перенапрягать руку. Тебе нужно… пока что просто прийти в себя, – не выдержав моих попыток, Тетушка сама поправила мне одеяло, пряча правую руку под ткань.
   – Она вовсе не напрягается. С ней все в порядке… Верно? – я подняла брови, отводя взгляд на стенку. Не знаю, верю ли я сама в это. В любом случае нужно радоваться, что топор отрубил мне руку, а не шею.

   17 июня. 2000 год. 16:25

   Я осторожно села, облокачиваясь спиной о спинку кровати. За прошедшие дни это мой рекорд. До этого я даже приподняться не могла. Но нужно же с чего-то начинать. Не буду же я всю жизнь лежать в кровати. Ведь еще столько неизведанных жучков.
   – Что ж, давай попробуешь сама. Ничего сложного здесь нет, – Тетушка поставила передо мной поднос на ножках, на котором стояла тарелка с супом-пюре. Противное блюдо, однако больше я ничего не могла съесть. Впрочем, чем быстрее я с ним покончу, тем лучше. Потянув правую руку к ложке, я попыталась ее взять, однако пальцы меня не слушались. Дурацкая рука! Не хочешь слушаться, ну и не надо! Обойдусь без тебя…
   Дотянувшись левой рукой до ложки, я попыталась ее взять, однако та крутилась в пальцах, как непослушная гусеница. Почему это так сложно?
   – Смотри, ты же помнишь, как раньше держала приборы? Один пальчик под…
   – Я знаю! Она просто… Мне неудобно! – обиженно фыркнув, я бросила ложку на поднос, опустив голову вниз. Неудобно… Почему моя правая рука меня подводит?! Почему именно ее… Господь, ты специально выбрал ее? Чтобы я мучилась всю жизнь?!
   – Вика… – Тетушка хотела поднять ложку, однако ее отвлек шум, что донесся с первого этажа. Кажется, приехали гости. – Что ж, попытайся еще раз, хорошо? Я схожу проведаю гостей, а потом вернусь, ладно? – с этими словами Тетушка покинула меня, оставив наедине с супом.
   Ложка. Мой злейший враг. Думаешь, что я не справлюсь с тобой одной рукой? Как бы не так! Если Господь думает, что так сломает меня, то ничего подобного. Я сама сломаю и его, и эту ложку.
   Подняв алюминиевое чудовище, я несколько раз перекрутила его в руке, пытаясь найти наиболее удобный угол. Когда самое устойчивое положение было найдено, оставалось самое сложное: набрать в ложку суп и не облиться.

   17 июня. 2000 год. 16:55

   И все-таки этот суп до ужаса противный! Надо купить тетушке кулинарную книгу. Тем не менее я расправилась с ним. С трудом, но все же смогла. Кто же мог подумать, что есть левой рукой так трудно? Однако если уж люди учатся огонь глотать, то чем я хуже? Отодвинув от себя поднос, я попыталась встать. Тетушки уже давно нет. Интересно, что там происходит? Никому же не будет хуже, если я посмотрю одним глазком на этих гостей. Просто постою у стенки. Они меня даже не увидят.
   Придерживаясь за стоящие рядом предметы, я дошла до двери и тихонько ее приоткрыла. Я все еще испытывала сильную слабость, но если за что-нибудь держаться, то можно простоять хоть пятнадцать минут. А, может, и больше.
   Дверь комнаты выходила в небольшой коридорчик, где висело много икон. Правда, кроме них ничего более интересного здесь не было. Зато была лестница, с которой можно было услышать практически все, что творится в центральном зале. Приоткрыв дверь сильнее, я начала думать, как мне добраться до лестницы чтобы не упасть и не завалить случайно иконы. Без опоры меня начинало мотать в разные стороны.
   И вот, когда я уже отчаялась и решила ползти на коленях, снизу раздался странный шум. Звонкий, оглушительный, но при этом резкий, с отголосками. Такое ощущение, как будто лопнул огромный железный пузырь. Конечно, такой шум меня ошарашил, однако меня испугал не он. Я не знала, откуда и почему раздался этот звук, однако мой организм тут же начал дрожать и пятиться назад. Он знает что-то, чего не знаю я?
   Приподняв плечи, я собиралась вернуться в комнату, как вдруг отреагировала на быстрые шаги на лестнице. Спотыкаясь об ступеньки, наверх забежала Тетушка, которая, увидев меня, лишь больше заторопилась.
   – Тетушка? Что это был за…
   – Тише. Зачем ты вышла из комнаты? Пойдем, – заговорив полушепотом, Тетушка попыталась поднять меня на ноги и затащить обратно в комнату. От ее резких и грубых движений мне было больно, из-за чего я захотела закричать, но женщина тут же прикрыла мой рот рукой. Оставив меня стоять посередине комнаты, тетушка захлопнула дверь, а после вернулась ко мне, приобняв за плечи. Ее взгляд был испуган и встревожен, как в тот день, когда я видела маму в последний раз. – Вика, послушай. Давай с тобой поиграем? Как раньше, помнишь?
   – Тетушка, что случилось? Мы ведь играли… только с мамой… Что за шум был на первом этаже? – я попыталась показать на дверь, но женщина меня прервала, замахав отрицательно головой.
   – Ничего страшного. Просто поиграем. Ты же помнишь правила? Ты всегда хорошо играла в эту игру.
   Не дав мне ничего сказать, Тетушка открыла небольшой шкаф, в котором мы обычно хранили рулоны с тканью. Они стояли вертикально и имели решающее значение в нашей игре. Мама никогда не могла заметить меня, если я сажусь за рулонами, прикрывая свой бок тканью. Однако, эта игра была нужна только, когда у мамы плохое настроение. Зачем она сейчас?
   Сев на колени в шкаф, я прижала ткань к правому плечу, придерживая ее. Из-за правой руки, мне было неудобно и тесно, однако когда я попыталась пожаловаться Тетушке, она лишь что-то прошептала и захлопнула дверь. Что с ней не так?
   Я заерзала на коленках, пытаясь услышать, что происходит в комнате, однако там царила полная тишина. Если это шутка, то она явно не удалась! Обидевшись на Тетушку, я была готова закричать на нее прямо из шкафа, однако меня опередил резкий хлопок дверью.
   – Решила в салки поиграть?! Кукла, лучше бы ты вообще не спускалась вниз! – грубый мужской голос как будто намеренно хрипел, придавая себе нотки рыка. И рычало это существо на Тетушку…
   – Вы все равно уже забрали то, что хотели! Уходите отсюда! – я слышала, как Тетушка медленно пятится к окну. Похоже, она намеренно отдалялась от стены, где стоял шкаф.
   – Оставив тебя? Если бы ты не спустилась, то, может быть, и оставили бы, но теперь…
   Снова раздался этот шум, однако теперь он был намного громче и больше напоминал маленькие взрывы петарды. От неожиданности я дернулась и хотела закричать, но тут же закрыла рот рукой. Первое правило игры… Ни в коем случае не издавать ни звука…
   От шума у меня звенело в голове практически так же, как пару дней назад, когда я ударилась головой. Противный звук, от которого у меня холодел нос, а сердце бешено носилось в грудной клетке, надеясь вырваться и где-нибудь спрятаться. Однако я не могу позволить ему выдать меня. Второе правило игры: держать себя я руках.
   Дверца в шкаф открылась. Я не видела, кто именно стоял за моей спиной, однако чувствовала его тяжелое дыхание и огромную фигуру, которая может раздавить меня, как камень жучка. Если он отодвинет рулоны, то с легкостью меня заметит. Но ведь… Если играть по правилам, то со мной все будет в порядке. А самое главное, третье правило: никогда и ничего не делать самой. Всегда будет кто-то, кто сделает это за меня. Кто поможет мне и спасет меня… Всегда… —
   Убежала… Что ж, она все равно нас не видела, – захлопнув дверцу, мужчина еще сделал несколько кругов по комнате, после чего закрыл входную дверь. Но это еще не конец игры. Мне нужно ждать. Просто ждать.

   3 декабря. 2018 год; 13:05

   Вика продолжала смотреть на трещину в плите, договаривая последние слова. Когда-то давно в городе действительно ходил слух о кровавой девочке, которую нашли одну в доме, где убили ее родителей, однако среди детей это была выдуманная страшилка, а взрослые не особо любили обсуждать подобные истории. Не зная Вику, я бы ни за что ей не поверил. Слишком много неудач и совпадений. Но вот я стою в церкви после того, как убили мою подругу из-за того, что ее сочли греховной в добрых чувствах. Если уж любовь можно считать преступлением, то и жизнь в окружении мертвых людей может послужить причиной издевательств и игнорирования со стороны общества. История о Кровавой девочке, приукрашенная взрослыми не могла не отразиться на мнении детей в детском доме.
   В таком случае трудно признавать, но я действительно рад, что Степан помог Вике встать на ноги, пускай и своими методам. Вопрос состоит в другом: какое у нее теперь отношение к Богу и до сих пор ли она способна противиться его воли.

Запись 21. Рыцарь в ночи

   – Извините, что Вам пришлось меня дожидаться. Надеюсь, дети не сильно Вам докучали? – на подиум поднимался невысокий полноватый человек пожилых лет. Это как раз тот возраст, когда ты еще не согласен принимать таблетки пачками, но и по лестнице уже без перил не поднимешься. Одетый в длинную сутану, мужчина остановился в нескольких шагах от нас, приподнимая нос кверху. Учитывая, что в церкви служит только семейство Клуновых, не трудно вычислить, что за выхухоль соизволила явиться.
   – Здравствуйте, Владимир. Можете не переживать за их счет. Ваши дети были весьма любезны. Однако, – я сделал шаг вперед, протягивая руку собеседнику. Меньше всего мне хотелось бы проявлять любезность скоту, который бросается бутылками в собственную дочь, но иначе мы не сможем с ним поговорить, – я благодарен, что Вы все-таки согласились лично с нами побеседовать.
   – Да-да. Кхм-кхм. Конечно, – проигнорировав мою руку, Владимир прокашлялся, прикрывая рот рукавом, однако я и так прекрасно почувствовал недельный перегар. Надеюсь этот разговор будет быстрым. – Как Вас зовут?
   – Кирилл Андреевич. Я частный детектив. Это моя напарница, – я указал на Вику, которая до сих пор рассматривала статую. Проявила бы хоть каплю уважения.
   – Частный детектив с напарницей? Вот же номер… Кхм-кхм. Видал я однажды таких девушек. Не любит Господь красный цвет. И девушек не любит. Не зря же Вас сжигали за колдовство, – Старик прошел вдоль подиума и остановился возле разбросанных книг, которые Юрий не успел разложить на полки. – Вот же богохульник…
   – Вы… С такой ненавистью относитесь к девушкам? – мне пришлось выждать паузу, прежде чем заговорить. Первоначально я ожидал, что Вика сама ответит на колкость в ее адрес, но та лишь вдохнула больше воздуха и наполовину прикрыла глаза, как замученный старый пес.
   – К девушкам? Это не девушки. У меня две дочери, уж поверьте. Я прекрасно знаю, на что способны эти чертовки. Лишь бы идти наперекор всему устрою. Это у них у всех в крови. Рушить установленные правила, спорить. Осквернять само имя Господа, – явно воспылав, Владимир повысил голос и начал демонстративно размахивать руками, как будто взывал к всевышним силам.
   – Похоже, Ваше мнение совпадает с мотивами убийцы, – прервав эту пафосную речь, Вика развернулась к нам лицом. – Все жертвы были девушками, а убийцей явно движет религиозный мотив очищения, – не прекращая холодно стрелять фразами, барышня приблизилась к Владимиру, понижая голос. – Не хватает лишь костра инквизиции, чтобы сжечь нас как в прошлые века.
   – Да как Вы смеете… – Владимир вновь закашлял, собираясь высказать все свое значимое мнение, однако я отдернул Вику за руку, отведя тем самым ее за свою спину.
   – Не обращайте внимание. У нее просто непереносимость религиозной тематики, а тут еще такая обстановка в городе. Давит на нервы… И голову, – я шикнул на Вику. Что на нее вообще нашло? Сама мне плешь проела тем, что мы должны поймать преступника любой ценой, а теперь так напрямую огрызается с пока что невиновным человеком. – Мы пришли не для того, чтобы ругаться. Вы не могли бы лучше рассказать о Вашей церкви? Чем она занимается?
   – Чем-чем… Чем… проповедует слово Господа. По крайней мере, пытается. С этими бездельниками церковь скоро снова опустеет. Юрий постоянно отлынивает от работы, а Мария возится с малолетней.
   Я замялся, проглатывая неприятный ком в горле. Юрий бездельничает? Кажется, в этой церкви есть лишь одна бездельная свинья. И это явно не Клунов-младший. Что же касается девушек, так за это Владимиру вообще язык надо вырвать. Каждый раз когда я встречаю Марию, она все силы бросает на заботу о Елене. Что плохого в том, что молодая женщина заботится о родной сестре?
   – Вот как… А чем конкретно Вы занимаетесь? Какие услуги оказываете прихожанам? – я чувствовал, как Вика недовольно сверлит мне спину. Знаю, мне тоже неприятно здесь находится, но не могу же я напрямую спросить: «А не Вы ли перерезали девушек?».
   – Читаем проповеди, выслушиваем молитвы… Что за странный вопрос? Детектив, вы хоть сами знаете, что хотите узнать?
   – Вполне, – оттолкнув меня, Вика вышла вперед. – Ваша церковь занимается продажей красного сладкого вина прихожанам? Особенно в больших количествах, – девушка говорила несколько сдержанно, но было прекрасно слышно, как ей уже надоел этот разговор, а ответ на свой вопрос она знала с самого начала.
   – Нет, конечно! Как вы вообще смеете клеветать на меня? Малолетние неумехи. Тоже мне следователи. Вино покупается только для посетителей и не продается. По-вашему, наша церковь похожа на бордель?!
   Ну если честно… Кхм. Если Владимир не врет, то мы снова в тупике. Это единственная церковь в округе. Первую жертву убили за то, что она травила алкоголь. Именно красное вино. Но его не достать просто так. Если только ты не имеешь лицензию и постоянного поставщика.
   – А у кого Вы закупали вино для церкви? У вас есть постоянный поставщик, или каждый раз Вы обращаетесь в суд за лицензией? – я понимал, что Владимир может обозлиться на этот вопрос, да и вообще нас прогнать, но прежде чем предъявлять разрешение на допрос, нужно было спросить по-человечески. Может, он не такая уж и грымза.
   – Тс… Лицензию? В нашем государстве такие суды, что они сами себе лицензии никогда не найдут. Проще договориться с вором или убийцей, чтобы он выполнил всю работу. Это будет намного быстрее и качественнее, чем доверить работу полиции, – Владимир говорил с пафосом, из-за чего я усмехнулся. Ох, он еще не знает, с кем разговаривает… – У нас есть поставщик, только он работает с церквями, поэтому навряд ли захочет с Вами сотрудничать. К тому же сам человек противный. Уж с ним-то Вы точно не договоритесь.
   – А с Вами? Вы можете назвать его имя? Взамен я могу достать Вам официальную длительную лицензию на поставку алкоголя, – обычно мне все говорили, что я не умею врать. И частично это была правда. Но про лицензию я не врал. Ее действительно можно сделать. Только заниматься этим буду не я, а Степан. Должен же он как-то принимать участие в расследовании.
   – Кхм-кхм… Лицензию… Господь будет рад, если все будет по закону, но… Ладно. Пускай он сам решает за меня. Если Вы задумаете что-то неладное, Бог Вас точно накажет. Мой поставщик живет здесь, но гостей не принимает. Влиятельный человек, особенно в сфере медицины. Не понимаю, как его занесло в алкогольное производство. В общем, Вы наверное слышали про Михаила Ивановича Никлинова?

   3 декабря; 21:44

   – Что? – Зоя приподняла плечи, прижимаясь спиной к креслу. – Отец ничем подобным не занимается. Он даже от фабрики лекарств практически отошел. Хочет, чтобы я сама всем занималась. Он точно не может стоять за поставкой алкоголя. Я бы это знала.
   – Он мог тебе не сказать. Это на него похоже… – я посмотрел на небольшую доску, куда Вика прикрепила записи из полицейского архива. Все это время Катя собирала досье на первое убийство, а также поднимала дела с похожими мотивами. Степан смог найти эти записи, только вот о смерти Кати там, естественно, ничего не было. Тем не менее у нас было наглядное представление о событиях тех дней. Черт… А ведь уже полгода прошло с того момента, как мы начали расследовать дело о смерти Ольги Розин.
   – Ты знаешь, что это не так. Я бы в любом случае узнала! – девчушка обиженно фыркнула, опуская голову. Она сама-то хоть в это верит?
   – Не говорил бы… – Вика протяжно вздохнула, пристально смотря на фотографии трупа, подвешенного на цепи. – Не говорил бы, если бы ты сама этим занималась, – резко отрезав последнюю фразу, девушка повернулась лицом к Зое. – Ты прекрасно разбираешься в химии и лекарствах. Что мешает…
   – Викусик… Ты чего? Я бы никогда… – Зоя встревоженно задрожала, как будто была готова расплакаться.
   – Никогда бы не отравила человека? Неужели? Твоя семья может получить доступ к любому лекарству, в том числе к ядам. Ты могла поставлять отраву Ольге. К тому же во время вскрытия ты показала умение работать с человеческим телом. Прекрасно знала, как аккуратно разрезать труп, как его осмотреть и как оставить меньше следов хирургической работы.
   – Хватит! – не выдержав, я пихнул Вику в плечо, чтобы она повернулась ко мне. – Что на тебя сегодня нашло? После разговора с Владимиром ты как будто озверела.
   – Да потому что я вижу, как ты проникся к семье Клуновых, к Зое и прочим! – толкнув меня в торс, Виктория прокашлялась, из-за того, что пришлось напрягать связки. – Ты слепо веришь, что все хорошие! А это не так! Думаешь, ты сможешь арестовать Елену, Марию, Зою, Колю или меня? Нет! Тебе не хватит на это силы воли!
   – А ты прекрати обвинять всех встречных! Тебе помочь пытаются, а ты кидаешь обвинения направо и налево! Так дела не ведут. И уж тем более так не заводят друзей!
   – Прекратите! Оба! – перекричав нас с Викой, Зоя встала с кресла и бессильно опустила руки вниз. – Что с вами стало? Почему вы так изменились? Где те радостные миролюбивые Кирилл с Викторией, которые вместе ходили на фестиваль, пытались помочь друзьям и поражались способностям друг друга?
   Чего бы Зоя ни хотела, она достигла желаемого. Как провинившиеся дети, мы с Викой притихли, отводя друг от друга глаза. Все это расследование давит на нервы. Боюсь, еще немного, и от прежних Кирилла и Виктории вовсе ничего не останется.
   – Нам всем нужен отдых. Особенно вам. Может… Хотите сходить развеяться? – Зоя подошла к нам, стараясь натянуть улыбку, только вот получилось неуклюже-фальшиво. – Ну, не прямо сейчас, а например через недельку-полторы. В городе откроется каток. Можем сходить все вместе. Если хотите, можем еще кого-нибудь позвать. Чтобы было повеселее.
   – Мне нужно домой, – как будто проигнорировав всю реплику малышки, Виктория отошла от стены с записями, обхватив свою правую руку. – Я постараюсь еще подумать на счет того, что мы узнали, а потом уже…
   Я хотел возразить девушке, но за меня это сделал входной звонок, что раздался с первого этажа. Из-за того, что дверь в комнату была открыта, мы прекрасно слышали, что творилось внизу (ну и соответственно Елизавета Павловна слышала, что творилось у нас). Через несколько секунд звонок повторился, а вслед за ним раздался голос старушки.
   – Кирилл Андреевич, к Вам гостья… Очередная.
   Покрытая легким снегом, уставшая и запыхавшаяся на пороге стояла Мария, что судорожно пыталась стряхнуть с волос белые снежинки, но те тут же таяли на теплых пальцах служительницы Господа. Увидев меня, женщина тут же забыла про волосы, но ближе не ступила, как будто боялась испачкать пол промокшими сапогами.
   – Кирилл…. Андреевич… Как я рада… Что Вы дома… – Мария говорила запыхавшись, глотая воздух поочередно ртом и носом. Навряд ли брюнетка увлекается вечерней пробежкой, а значит, что-то случилось. И скорее всего это «что-то» связано с Еленой, иначе бы не было такой спешки и паники.
   – Успокойтесь, отдышитесь и говорите спокойно. Вы пройдите, нечего на пороге разговаривать, – я подал Марии руку, чтобы пригласить ее в дом, но та лишь отрицательно помотала головой, делая последний глубокий вдох.
   – Это очень срочно. Елена хотела к Вам прийти. У нее было какое-то дело. Я ее отговаривала, но она просто сбежала. Она совершенно не знает город, к тому же сейчас очень темно на улицах. Я не знаю, где она может быть, а одной мне ее не найти. Пожалуйста.
   У Елены дело ко мне? Это уже звучит странно. Хотя эта девушка могла захотеть встретиться по любому поводу. Однако странно, что именно сегодня. Мы ведь разговаривали утром. Если у нее были проблемы, она могла бы о них рассказать. Да и откуда они знают мой адрес?
   – Да, конечно. Не думаю, что с ней могло что-то случиться. Она ведь не глупый ребенок, – пытаясь успокоить Марию, я попутно начал одеваться, осмысливая происходящее. На кой черт вообще тащиться одной в город? Тем более уже автобусы не ходят. Они с Марией пешком шли от самой церкви по снегу? – Зой, ты останешься дома? Просто, ты…
   – Не хватало еще меня потерять. – Зоя усмехнулась и отмахнулась рукой. – Не волнуйся. Если Елена придет, я позвоню тебе.
   – Я тоже могу помочь, – спустившись с лестницы, Вика забрала с вешалки свое пальто странной формы и накинула его сверху. Девушка не любила носить одежду с длинными рукавами, особенно когда снимала протез. Поэтому Степан заказал ей особое пальто с короткими рукавами, поверх которого надевалась специальная накидка на плечи с мехом. Для левой же руки Вика прикупила длинную перчатку, которая практически полностью согревала конечность. – Я все равно собиралась домой.
   – Хорошо. Тогда ты осмотришь центральную часть города, а мы парковую и прибрежную территорию. Елена часто бывала в этих местах и вполне могла забрести туда.

   3 декабря; 22:21

   Каким же образом Мария узнала, где живет Кирилл? Единственный, с кем она общалась, это Коля. Но навряд ли он ей говорил об этом ранее, а сейчас до него навряд ли можно дозвониться… Интересно, сколько продлится его лечение? Он подсел на сильные наркотики, но ведь мы довольно быстро предприняли меры. Что, конечно, нам еще аукнется.
   В этом году слишком много трупов. Хорошо, что скоро наступит следующий. Размышляя о происходящем и произошедшем, я не заметила, как вышла на торговые ряды. Центральная улица представляла из себя множество аллей, каждая из которой занималась своей отрасли: торговля, гостиница, рестораны и т. д. С одной стороны это не логично для продавцов, ведь повышается конкуренция. С другой – это удобно для покупателей, все в одном месте.
   Торговая аллея выделялась среди всех. В декабре ее украшали яркими огоньками разных цветов. Они толком не освещали улицу, но зато создавали романтическую, призрачно-праздничную атмосферу. Неудивительно, что такие огоньки привлекли желтокрылого мотылька.
   Мы с Еленой не разговаривали до этого. Даже на фестивали лишь обменялись взглядами. После этого нам не доводилось встречаться. Однако мне казалось, что я знаю о ней больше, чем должна. Это нельзя объяснить. Просто чувство, что человек, стоящий перед тобой, полностью открыт. У него нет секретов, нет прошлого и будущего. Только настоящее. То, что ты видишь в данный момент. Человек-однодневка.
   – Красивые огоньки, не так ли? – подойдя к Елене, я посмотрела на мигающие фонарики гирлянд. Некоторые лампочки уже теряли мощность, из-за чего периодически гасли. От этого возникало противное жуткое ощущение тревоги. Но как и при просмотре ужастика, ты не отворачиваешься от страха, а с наслаждением на него смотришь.
   – Д… Да. Извините, а Вы не могли бы мне подсказать… – отвернувшись от огоньков, Елена посмотрела на меня и вдруг радостно вскрикнула. – Ой! Вы же были с Кириллом Андреевичем! Какое счастье.
   Вот это память. Она действительно запомнила меня? Но ведь это было полгода назад… К тому же помимо меня там были еще люди. Или она нас всех запомнила? Да и что это за поведение? В тот раз она была намного скромнее и нерешительнее. А тут кричит на всю улицу. Если бы Елена еще запрыгала на месте, я бы подумала, что передо мной Зоя.
   – Да, я знакомая Кирилла. Виктория. Твоя сестра забеспокоилась. Тебе не следовало убегать из дома, тем более в такой час, – я выдохнула, отводя взгляд. Не мне ее учить поведению, но если бы с Еленой что-то случилось, Степан бы точно запретил нам с Кириллом работать вместе. И почему если в этом городе что-то случается, я всегда оказываюсь поблизости…
   – Я понимаю. Простите. Мне нужно было увидеть Кирилла Андреевича. Это было важно. Правда, теперь совсем уже ерунда. Мне очень жаль, что я заставила всех переживать. – Елена виновато опустила голову, из-за чего ее большая шляпа съехала вперед. Каждый раз, когда я вижу эту особу, на ней причудливая одежда: короткое розовое пальто, украшенное мехом и принимающее форму платья-колокольчика, длинные сапоги на завязках, широкая шляпа с полями, длинный шарф и, конечно же, медицинская маска, которая прикрывает нижнюю половину лица.
   – Не страшно. Извинишься перед Кириллом и сестрой. Они сейчас на другом конце города… – я ощупала карманы на наличие телефона. Видимо, оставила в комнате Кирилла. Придется идти к Зое и звонить оттуда. – Пойдем. Нечего тут стоять и мерзнуть.
   Всю дорогу Елена шла молча, слегка позади, осматривая закрытые магазинчики. Ночью встретить прохожих было невозможно. Наш город прославился дурной репутацией. Преимущественно из-за меня. Кому захочется в переулке наткнуться на убийцу с молотом? С другой стороны – две девушки посреди ночной аллеи – подарок для преступников. И, как оказалось, своими мыслями я навлекла на нас беду. Или же приключения. Все зависит от точки зрения.
   – Здорово Вам, наверное… – ускорив шаг, Елена пошла рядом со мной, все еще смущенно смотря куда-то в сторону.
   – В каком смысле? – я удивленно сдвинула брови. Мне-то и здорово? Похоже, девчушка совершенно не умеет оценивать людей. Впрочем, откуда ей знать, что произошло в моей жизни. Я слишком привыкла, что рассказываю собеседникам все без утайки. Степан прав, это слишком беззаботно… Говорю я, при этом рассказав Кириллу с утра свой очередной секрет.
   – Вы каждый день работаете с Кириллом Андреевичем. Это, наверное, потрясающе. Работа детектива завораживающая. Тем более рядом… с ним, – Елена тихо усмехнулась. – Вам не кажется, что он немного…
   – Чудной? Вполне, – этот разговор принимал все более странные краски. Я общаюсь с этой девушкой от силы полчаса, но чувствую себя абсолютно спокойно и беззаботно. Чтобы привыкнуть к остальным, мне понадобились недели. Почему же с Еленой все так легко?
   – Нет! Что Вы. Я имела в виду, что он такой светлый. Как будто Господь его не тронул.
   – В каком смы…
   Ее слова ввели меня в ступор, однако замолчать меня заставил другой объект. Небольшой, черный, направленный на нас с Еленой. Пока девушка восхищалась Кириллом, нас выбрали жертвами пара грузных мужчин. Я заметила их, когда повернула голову в сторону собеседницы. В этот момент мы как раз проходили мимо широко переулка между двумя магазинами. Вот именно оттуда на нас и смотрели две бестолковые пары глаз, угрожающие пистолетом.
   Видимо, воришки услышали нас, притаились и собирались напасть со спины. Однако я их заметила, и им пришлось менять планы.
   – Две барышни в ночи. Какой подарочек. А ну-ка, развернулись! – мужик, держащий пистолет, пару раз им показал в сторону, указывая, куда нам нужно отойти. Второй, более крупный, но безоружный, вышел на свет, вставая перед нами, чтобы схватить, если побежим.
   – Ну, вы же тоже в ночи гуляете… Мы можем вместе пройтись, если вам нужна компания, – Елена тут же схватилась за мое пальто и спряталась позади. Если она продолжит держаться за меня, я не смогу ничего сделать. Но не могу же я крикнуть, чтобы она меня отпустила, а дернусь, они и подстрелить могут.
   – У нас нет денег и мобильников. Это бесполезное ограбление. Уходите, пока я не запомнила ваши лица, чтобы потом не донести в полицию, – естественно, мои слова для них пустой звук, но должна же я предупредить этих самоубийц. А заодно дать им почувствовать свое превосходство над двумя девушками.
   – Ты посмотри-ка на эту пташку! – мужик с пистолетом усмехнулся, делая несколько шагов в нашу сторону. – Инвалидам слова не давали!
   – Некрасиво обзывать человека за… за такое… – Елена прижалась сильнее к моей спине, вызывая у меня странное чувство. Казалось, что я ощущаю ее страх внутри себя и пытаюсь его заглушить. Если я ничего не сделаю, эти ублюдки причинят ей вред. Уничтожат нетронутое, светлое существо. И только из-за того, что Господь лишил меня руки? Что за ерунда. Это не причина позволить кому-то обижать меня и Елену.
   – Неужели? Может, тогда начнем с тебя? – безоружный мужик, потеряв терпение, подошел к нам вплотную и, схватив Елену за руку, дернул к себе, тем самым расцепив нас с девушкой. Теперь меня ничего не сдерживало.
   Елена тут же начала кричать, чем привлекла внимание второго бандита. Резко шагнув вперед, я навалилась на него, толкнув в стенку ближайшего магазина. К сожалению, пистолет он не выронил, зато потерял равновесие и растерялся из-за такой наглости. Пригнувшись, я замахнулась локтем и ударила обидчика в диафрагму, из-за чего тот окончательно скрутился и упал на колени, задыхаясь. На это отреагировал второй амбал. Отбросив Елену в снег, он подбежал ко мне, схватив с земли обращённый пистолет.
   Прицелившись мне в голову, мужик выстрелил, однако промазал. Прицел сбил прилетевший в затылок снежок. Хоть по-своему, но Елена пыталась помочь. Ошеломлённый непредвиденной «атакой» сзади, бандит попытался снова выстрелить, но на сей раз я успела отреагировать, ударив его по лицу, а после поочередно по локтям, тем самым выбив оружие. Как только пистолет вновь упал на снег, я пнула его в сторону, делая шаг от противника. К этому моменту второй мужчина уже отдышался. Если бы я ударила его ногой, то могла бы и убить, но не стоит прибегать к столь радикальным действиям, иначе Степан вновь останется недоволен.
   – Тварь… кх… кх… Как ты… Кхм… Нахрен с тобой возиться. Кхм… Проще… Придушить… – все еще продолжая жадно глотать воздух, мужик попытался выпрямиться, чтобы напасть. Второй же не стал дожидаться напарника и бросился на меня, пытаясь схватить за горло. Отскочив в сторону, я пригнулась и ударила его по ногам, заставив завалиться в снег. Как только стокилограммовый шкаф упал на снег, я развернулась лицом ко второму противнику, на развороте ударив лежачее животное ногой в голову. Если он и не потеряет сознание, то звенеть у него в ушах еще будет долго.
   – Что-то инвалид живучий попался. Или у вас какие-то проблемы, мальчики? – я усмехнулась, вставая полубоком. Оставшийся бандит злился, грызя собственный губы, а позади него, сидя на снегу, на меня завороженно смотрела Елена. Яркие голубые глаза сверкали от восторга, как будто перед ними сам Господь. Это странно, глупо и бессмысленно, но мне это нравилось. Убивая людей по ночам я никогда не чувствовала себя так уверенно, как сейчас. И все благодаря этому маленькому мотыльку.
   Поняв, что я приняла боевую стойку, бандит поступил по-хитрому, рванув к Елене, чтобы схватить ее. Побежав за ним, я врезалась в него со спины, толкнув тем самым вперед. Мужчина пошатнулся, но не упал, из-за чего я еще раз навалилась на него, ударив локтем в спину. Не выдержав второго напора, преступник повалился на землю и получил дружеский удар в лицо.
   Оба бандита издавали глухое дыхание и, кажется, стоны. Ну, хоть живы. Еще два лишних трупа мне не нужны. Я и так переборщила, когда помогала Коле.
   – Ну… Кажется, они передумали на нас нападать, – я повернулась к Елене, ожидая увидеть тот же взгляд. Однако ее лицо застыло в испуге. Она боялась… меня? Точно. Я ведь кровавый монстр. Что привлекательного в девушке, которая одной рукой может завалить двух рослых мужчин? На такое способно только чудовище. – Извини, если напугала… Нам… Нам нужно возвращаться домой и…
   – Это потрясающе. Виктория, Вы… Настоящий рыцарь! Прямо как в сказках, – поднявшись, Елена подошла ко мне, осторожно поднимая руку к моему лицу. – Вы настоящий герой.
   – Но… Ты ведь испугана. Разве ты не меня боишься?
   – Нет! Конечно же нет. Я боялась, что Вам навредят. Вы так резко на него напали. Я подумала, что у него может быть нож или еще одно оружие. Он ведь мог Вам навредить!
   Кто же ты такая, Елена Клунова… Какое право ты имеешь называть меня героем? Как ты можешь судить меня, узнав лишь пару часов назад. Ты ведь не знаешь, кто я на самом деле.
   – Тебе не нужно разбрасываться такими громкими словами. Люди не всегда представляют из себя то, что ты видишь, – я опустила голову, собираясь уходить, но девушка меня остановила, схватив за руку.
   – Возможно. Но я вижу Ваше сердце, – переведя взгляд мне на грудь, Елена приложила вторую руку к моему сердцу. – И оно также прекрасно и смело, как и Вы.
   А твое также прекрасно и чисто. Знаешь что, Елена Клунова, ты права. Мы не знаем друг друга, но это и неплохо. Степан учил меня, что любой человек черен, неисправим и грязен. Кирилл пытался доказать, что во всем можно найти что-то хорошее, даже в таком чудовище, как я. А ты другая. Ты не пытаешься мне ничего доказать или научить. Ты просто показываешь. Даже то, чего нельзя увидеть. И мне кажется, мы вдвоем еще многое увидим. Вместе. То, что остальные не заметят никогда. Мы увидим самого Бога.

   3 декабря; 23:40

   – Спасибо вам большое, Виктория. Вы даже не представляете, насколько я Вам благодарна, – Мария продолжала благодарить Вику, пока Елена виновато стояла у дверей. Девушки вернулись раньше нас, но так ничего и не рассказали о своей ночной прогулке. Опять Вика не делится своими секретами…
   – Все хорошо закончилось. Рада, что смогла помочь, – Вика приулыбнулась, косо посмотрев на Елену. – Знаете, мне кажется, ей не хватает общения. Тем более, – Вика развернулась ко мне лицом, – она очень хотела пообщаться с Кириллом. Может… Елена могла бы сходить с нами на каток. Через неделю. Под нашу ответственность.
   – На каток? – Мария растерялась от такого предложения и замешкалась, поправляя свою одежду. – Ну… не знаю. Если она сама этого захочет…
   – Захочу! – впервые за весь вечер младшая Клунова подала голос, хватаясь за руку сестры. – Спасибо большое, Виктория, что пригласили. Я обязательно приду!
   Попрощавшись, сестры еще раз нас поблагодарили и вышли на улицу. Зоя ушла незадолго после этого. Вика же осталась до последнего, помогла мне убраться в комнате, привести в порядок доску с уликами, а также приготовить отчет для Степана. И все это время мы не говорили о сегодняшнем инциденте до того момента, пока девушка не собралась уходить домой.
   – Если ты не хочешь рассказывать, что случилось, то может, скажешь, зачем пригласила Елену на каток? – я облокотился спиной об перила, наблюдая, как собеседница застегивает накидку на брошь.
   – Просто жест дружелюбия. Ты же хотел, чтобы я изменилась. Нужно пробовать что-то новое. В том числе и дружбу с девочками. Думаю, Елена подходит для этого лучше всего. Я не могу это объяснить сейчас, потому что сама не понимаю. Считай, это просто моя интуиция.
   Интуиция, значит. Я буду идиотом, если не доверюсь Вике. Ее разум и чувства работают совершенно по-другому, но они еще ни разу нас не подвели. А вот Елена… Этому человеку я бы доверял меньше всего. В ней нет ничего плохого. Но в этом и заключается ее опасность. Самые безобидные цветы всегда привлекают к себе неприятности.

Запись 22. Ледяная хризантема

   15 декабря; 14:14

   Я настороженно смотрел на Зою, которая, скрестив ноги, быстро тыкала пальчиками в смартфон. Мы пришли на каток уже более получаса назад, надеясь застать Вику с Еленой, но девушки опаздывали. Собственно, меня бы это так не беспокоило, если бы Зоя согласилась со мной поговорить. Но после того как мы переобулись в коньки и остались сидеть в раздевалке, моя спутница ни разу не отвлеклась от мобильника, что было на нее не похоже. Малышка, конечно, любит тратить время на всякую ерунду, но от гаджетов она никогда не была настолько зависима.
   – Что-то важное? – я наклонил голову, надеясь, что Зоя меня хотя бы услышит.
   – Ась? Да… так… ничего-ничего! – помотав головой, девушка улыбнулась, пряча телефон в задний карман. Мы оставили куртки в шкафчиках, надеясь, что согреемся во время катания. Если бы мы начали кататься сразу, то все было бы в порядке, но ведь приходиться дожидаться двух особ, которые по всем девичьими правилам не торопились приходить вовремя. – Что-то они задерживаются…
   Я хотел пошутить про то, что Зоя сама часто опаздывает на большинство встреч, но решил промолчать, так как в коридоре раздались шаги. Причем довольно уверенные, неторопливые и громкие. Это вполне могла быть Вика, но вот Елена навряд ли бы стала издавать столько шума. Впрочем, лучше бы это была она, поскольку как только открылась дверь, меня внутри буквально всего перекосило от отвращения.
   Это действительно была Виктория, одетая в свой привычный плащ, шорты и высокие сапоги. Если большую часть ее наряда еще можно объяснить, то вот укороченные штанишки в отрицательную погоду я понять не мог. Но это волновало меня в последнюю очередь. Вика действительно пришла не одна, только вот не с приятной златовласой красавицей, а с надменным позолоченным индюком. Поскольку Степан открывал дверь, он стоял впереди, тем самым привлекая к себе все основное внимание: мое отрицательное и восторженное Зои. Раньше они еще не пересекались, поэтому для малышки явление этого «принца» во всей красе стало чем-то новым. Не могу ее осуждать, таких людей еще найти надо. Но жалко, Зоя не знает, что скрывается под этой богатой оберткой.
   – Извините за опоздание, мы задержались на тренировке… – забирая у Степана сумку с коньками, Вика прошла ко мне и стала расстёгивать пальто. Протеза у нее с собой не было, но все движения ей давались тяжело, как будто девушку лишили руки буквально пару минут назад. Это что ж за тренировки такие?
   – Эм, мы не знакомы, – встав с места, Зоя подошла к Степану и вежливо попыталась сделать реверанс, но на коньках это не получилось, поэтому девушка была большее похожа на жука со сломанными лапками, чем на леди. Правда, саму ее это лишь позабавило, чем смутило. – Меня зовут Зоя. Я провокатор и главный организатор сегодняшнего мероприятия.
   – Как и всех остальных, – тихо усмехнулся я, попутно помогая Вике до конца расстегнуть пальто и повесить его в шкафчик.
   – Что ж, это здорово. Должен же хоть кто-то в этом городе заставлять наших детективов вылезать из своих нор и заниматься хоть чем-то помимо «собственно-неотложной» лени, – попытавшись съязвить, Степан взял Зою за руку и слегка наклонил голову вперед, как бы наклоняясь к ней. В последнее время я все чаще думаю о том, что он имеет склонность к извращениям. – Степан Михайлович. Отец Виктории, – явно ожидая ошеломлённой реакции малышки, парень тут же усмехнулся и добавил, – не родной.
   Я услышал, как Вика недовольно цокнула, закрывая дверь шкафчика. Согласен, речь Степана звучало еще более надменной, чем обычно (хотя до этого я верил, что это невозможно). Но с чего вдруг ей так на это реагировать? Это ведь ее благородный спаситель. Каждый раз, когда я пытался сказать что-то не так в его адрес, Вика затыкала мне рот, утверждая, что я его не знаю и ничего не понимаю. Неужели она наконец взглянула на него со стороны? Скорее уж у нее новая рука отрастет, чем она согласиться смириться с тем, что Степан индюшара.
   – Надо же… Это же здорово! Потрясающе, наверное, иметь отца-сверстника! А мамочка у вас такая же молоденькая? – Зоя восторженно крутилась около Степана, надеясь узнать как можно больше о его личной жизни.
   – Зачем ты его с собой привела? Мы об этом не договаривались… – я подпер голову рукой, наблюдая за парочкой, пока Вика переобувалась.
   – Он сам попросил. Не могла же я отказать. Тем более, кататься он не будет. Елена еще не приходила? – резко перескочив с темы, Виктория прислонилась спиной к шкафчикам, протягивая ноги вперед.
   – Нет. Надеюсь, она снова не потерялась…
   – Викусик, слушай, – видимо достав из Степана всю возможную информацию, Зоя вспомнила про нас, подошла ближе к уставшей девушке и слегка наклонилась к ее лицу. – А ты не замерзнешь в шортиках? На катке-то холодно немного… Как ты вообще в них дошла по улице? Нельзя же себя так вести. А то оставишь Кирю без деток.
   Я услышал нервный смешок со стороны Степана. Он был единственным, кто вообще отреагировал на столь странную реплику Зои. Меня это не задело, поскольку я уже привык, что гномик постоянно говорит не думая. Вику же и вовсе сложно чем-то смутить или удивить. Хотя мне это несколько раз удавалось, за что я могу себя наградить званием главного уничтожителя нервов.
   – Все нормально. Это тоже часть тренировки. Должна же я хоть что-то получить от этой прогулки помимо удовольствия, – речь Вики звучала крайне неубедительно.
   Тренировка? Серьезно? Зоя может и поверит, но вот мне это кажется подозрительным. Скорее всего, Степана разозлил тот факт, что девушка стала рисковать своей безопасностью, когда помогала найти Елену, да и в целом она стала куда больше общаться с нами, чем со своей «семьей». И эти шорты были больше своего рода наказанием, чем тренировкой.
   – Может, не будем здесь сидеть, а пойдем на лед? Ваша подруга может сразу подойти туда, – показав в сторону выхода, Степан недовольно начал нас поторапливать. И чего ему тут не сидится?
   В любом случае, не дожидаясь нашего с Зоей ответа, Виктория поднялась и медленно пошла на выход, пытаясь держать равновесие при помощи одной руки. С одной стороны это выглядело мило, с другой – жалко. Что-то мне подсказывает, что зря мы вообще все это затеяли. Надо было сразу отказаться от предложения малышки и сходить куда-нибудь в более спокойное место.

   15 декабря; 14:42

   – Надеюсь, ты не разучился за годы, проведенные на диване, стоять на коньках? – с усмешкой показав мне язык, Зоя ловким движением перескочила через порожек, забежала на лед и отъехала подальше от бортиков. Заточенная в детском теле, малышка обожала игровые занятия спортом. И особенно те, что связаны с зимой. Не знаю, откуда у нее любовь к этому времени года, но начиная с первого декабря, Зоя буквально сияла от радости. И это повторялось каждый год, пока не наступала весна.
   – Еще чего. Даже с завязанными глазами я все равно до сих пор катаюсь лучше тебя, – а вот тут я не врал. В снежках, войнушках, хоккее и прочем зимнем аду я был полным неудачником. Но вот коньки мне удалось освоить намного лучше, и это было одно из немногих моих достижений и превосходств над Зоей. Что ей, естественно, не нравилось. Показав мне язык ещё раз, она демонстративно вильнула бедрами и медленно поехала на разминочный круг.
   Степан, как и обещал, отстал от нас, сев на дальние ряды трибун. Это самый оптимальный вариант для нас обоих: так он не бросается мне в глаза, и я у него под наблюдением. Да, я более чем уверен, что в данной ситуации я интересую его больше остальных. До этого момента я совершенно не думал о словах, что мне однажды сказала Тереза, но теперь я начинаю их понимать. Степан действительно слишком привязан к Вике. Самовлюбленный собственник с деньгами и властью. И на данный момент я его единственная проблема. Мелкая, вредная, незначительная, но все же проблема, которую как-то надо решать.
   – Ты собираешься все время смотреть на него? – обойдя меня, Вика осторожно зашла на лед, придерживаясь рукой за бортик.
   – Пока не решил. Зависит от того, насколько интереснее будет окружение… Ты умеешь кататься? – я посмотрел на собеседницу. Девушка спокойно держалась на коньках, приложив ладонь к опоре лишь из-за возможности, нежели нужды. На самом деле, я думал, что коньки окажутся для Виктории непосильным врагом. Судя по ее рассказам, ей особо некогда было учиться кататься, да и с одной рукой удерживать равновесие крайне трудно.
   – Степан научил незадолго после того, как удочерил меня. Он считает, что это помогает успокоиться, сдерживать эмоции, а также учит быть упрямым. Пока учишься, постоянно падаешь, можешь отрезать себе пальцы, а также разбить голову об лед. Но все равно продолжаешь получать удовольствие от этого процесса… – Вика косо посмотрела на Зою, которая на другом конце катка уже пыталась проехаться на одной ноге в полуприседе.
   – Ты можешь хоть иногда воспринимать все не так однобоко? Ты любую тему можешь свести к тренировкам и нравоучениям. Это же… скучно, – закатив глаза, я объехал девушку, привыкая ко льду. – Когда мы только знакомились, ты была более приятной и живой.
   – Из-за того, что вечно на тебя бесилась и поражалась твоей глупости? – и снова лицо недовольного голубя. Как у нее вообще получается сохранять столь холодный взгляд, но при этом морщить лоб?
   – Да. Ты тогда была больше похожа на девушку, – надеясь разозлить Вику еще сильнее, я подъехал к ней вплотную и наклонился к ее лицу. – Ты не можешь вести себя беззаботно.
   – Ладно! – пихнув меня в торс, Вика проехала вперед, делая небольшой разворот. – Что ты хочешь? Проехаться со мной наперегонки? Думаешь, однорукая, хрупкая девушка не сможет уделать такого высокого, самовлюбленного обалдуя?
   – Ну почему же… Хрупкая и однорукая может… – я медленно подъехал к девушке, держа руки за спиной. – А вот маленькая, послушная папенькина дочка точно нет.
   Ущипнув Вику за нос, я посильнее оттолкнулся от льда, придав небольшое ускорение, тем самым позволив себе отъехать от девушки на какое-то расстояние. Конечно, глупо было ожидать, что Виктория не отреагирует на такое оскорбление. Напротив, я надеялся, что это раззадорит ее. И судя по тому, как быстро девушка догнала меня, пихнула в плечо, обогнала и, виновато раздвинув плечами, поехала вперед, у меня получилось пробудить в ней хоть какую-то игривость.
   Зоя быстро подстроилась под наше с Викой катание и вскоре сама начала со всеми играть, преимущественно подъезжая со спины и толкая вперед. Я с самого детства плохо переносил, когда мне кто-то начинал помогать на льду. Ноги тут же начинают подкашиваться, ведь ты, фактически, уже не контролируешь ситуацию. А сейчас ситуация стала еще хуже: если я неудачно потеряю равновесие и упаду на Зою, то ведь раздавлю ее как младенца. Собственно, из-за этих мыслей я падал лишь чаще. Зато Вика очень ловко выныривала из рук малышки, обходила ее и помогала мне подняться. Думаю, в такие моменты Степан ликовал, зная, что его сокровище превосходит меня. Что ж, мне же просто было весело, даже если из-за этого я отбил себе коленки.
   – Ленусик! – резко отцепившись от меня, Зоя остановилась и закричала на весь каток. От неожиданного девчачьего визга у меня на пару секунд заложило в ушах. Около входа на каток стояла причина этого непредвиденного крика – юная Клунова нерешительно держалась за маленькую дверцу, набираясь храбрости, чтобы переступить порожек. – Ой, подожди! Я помогу! – бросив нас с Викой одних, Зоя быстро доехала до новоприбывшей. Елена казалась еще более скованной, чем обычно. Одетая в пуловер, шарфик и джинсы, она была похожа скорее на работницу офиса, чем на привычную куколку. Хотя высокие коньки и заплетенные в корзинку волосы все еще придавали ей тот миловидный и внеземной облик.
   Подхватив блондинку под руку, Зоя уверенно потащила ту на лед, но девушка тут же упала, запнувшись концами лезвия за лед. Грохот раздался на весь зал, так что на нас даже обратил внимание Степан, который все это время читал какую-то книгу. Подорвавшись с места, мы с Викой тут же подъехали к девушкам.
   – Прости, пожалуйста! Я думала, ты умеешь кататься… – сев на колени, Зоя гладила Елену по спине, пытаясь тем самым загладить свою вину. Глупое предположение, учитывая, что Клунова практически все время проводит в церкви. Где ей учиться кататься? По залу от статуи к статуе?
   – Ничего страшного… Я в порядке, правда, – Елена виновато отвела взгляд, как будто смущалась меня и Вики. Не удивительно, ведь получается, она тут единственная, кто не может стоять на коньках, а значит может почувствовать себя обузой.
   – Может, тебе пока что прокатиться с кем-то за руку в более спокойной обстановке, – Вика с укоризной посмотрела на меня, подавая Елене руку. А я тут при чем? Это же Зоя к ней рванула! – Могу составить компанию. А Кирилл пока что поиграет с Зоей. А то ему весь день скучно.
   Изменщица. Это ты мне так мстишь? Я же помочь хотел, а ты… Зоя еще несколько раз извинилась перед Еленой, взяла меня за руку и медленно потащила вглубь катка. Последнее, что я заметил, это слабую ухмылку на лице Вики. И кто мог подумать, что она такая злопамятная?

   15 декабря; 15:28

   Елена крепко держалась за мою руку, обхватив ее, как слоненок хвост мамочки. Я чувствовала, как ее всю трясет, то ли от холода, то ли от страха. Конечно, мало кому понравится падать на твердое, мокрое, холодное покрытие, особенно когда на тебя еще и смотрит человек, в которого ты влюблен. Да, глупо отрицать, что Елена согласилась сюда пойти из-за Кирилла. Она и так прекрасно знала, что не сможет с нами кататься наравне. А я прекрасно знала, что все этим и закончиться. И зачем я вообще ее позвала…
   – Старайся смотреть не под ноги, а вперед. Иначе врежешься во что-нибудь, – я косо посмотрела на Степана, который отложил свою книгу и стал пристально за нами наблюдать. Он сегодня явно не в настроении. Я понимаю, что после ночного происшествия с теми бандитами ему стали приходить новые документы и донесения о «подозрительной девушке», но нельзя же вечно держать меня под контролем. По крайней мере, теперь. Возможно, Кирилл в чем-то прав, и я уже давно выросла из того возраста, когда мне был нужен папочка. Однако и прекратить это все я не могу. Не сейчас.
   – Знаете, это было бы сложнее, будь тут еще кто-то… А кстати, почему на катке больше никого нет, кроме нас? – Елена приподняла взгляд. Я заметила, как из-под ее маски медленно поднимается теплый пар. Наверное, тяжело дышать, когда нос прикрыт этой тряпкой. Я на задания ношу железную маску, так это еще тот кошмар.
   – Вроде бы Зоя договорилась и арендовала каток только на нас. Если честно, я иногда поражаюсь, куда люди готовы тратить деньги… – задумавшись, я не заметила, как сделала резкий шажок вперед, из-за чего у Елены подкосились ноги, и она повисла на моей руке. Отъехав в сторону, я помогла ей встать и схватиться за ограждение.
   – Вам, наверное, со мной неудобно. Я только мешаю всем, – Елена опустила голову, смотря на свои поношенные коньки, которые явно достались ей от сестры. Я встала рядом, облокачиваясь спиной об бортик.
   – Ты ведь сейчас говоришь не только про каток? – вопрос был глупый, но помог бы настроить Елену на разговор. Нам обеим сейчас было не до катания. Просто был не тот день, не то время, не та компания. Пока мы были втроем, я этого не замечала, ведь Кирилл всеми силами пытался меня растормошить. Да, это помогло забыть часть проблем, которые на меня свалились, но вот я встретилась с этой девушкой, и настрой снова приобрел серые краски.
   – Из-за меня Мария не может жить сама по себе, уехать из семьи и найти новый дом. Я для нее обуза, – Елена осторожно сняла маску с лица и стала ее рассматривать. Вся кожа вокруг ее рта была покрыта красными волдырями, напоминающими старые нарывающие ожоги. – Я даже рада, что мне осталось меньше года.
   – Что у тебя за заболевание? – я постаралась отвести взгляд, хоть сделать это было крайне тяжело. Не сказала бы, что внешний вид девушки меня пугал или вызывал отвращение. Мне просто хотелось смотреть на нее, поскольку это было необычно. Может, большинство людей, поэтому и смотрели на мою правую руку? Ведь не каждый день встречаешь однорукого Потрошителя.
   – Нейтропения. Но не думаю, что Вам это о чем-то говорит. У меня ослабленный иммунитет. Я должна жить в большом пузырике, поскольку любая бактерия может меня убить. И какое-то время Марии удавалось меня защищать, но… кое-что изменилось, когда мы переехали сюда, – сжав маску в кулачке, Елена посмотрела на Кирилла, который пытался поймать Зою. Парочка была недалеко от нас, однако навряд ли слышала наш разговор, поскольку довольно громко смеялась. – Врачи сказали, что из-за того, что я стала часто выходить на улицу, то я не доживу до лета. Это в лучшем случае. Но с другой стороны…
   – С другой стороны ты бы не встретила стольких людей… – я перебила девушку, вспоминая, как Степан отчитывал меня в первый день. Он был категорически против, чтобы я бралась за работу Кирилла и связывалась хоть с кем-то. Держал меня в моем собственном «пузыре». Может, я тоже больна?
   – Вот именно! Поэтому, я ни о чем не жалею. Я рада, что встретила Вас и Кирилла Андреевича. Вы такие целеустремленные, сильные и устойчивые. Будь у меня Ваша сила воли, я бы, может, даже научилась кататься на коньках! – слегка оттолкнувшись от бортика, Елена хотела проехаться вперед, но тут же потеряла равновесие и стала падать, попутно схватив меня за руку и потащив за собой. В конечном итоге, мы обе упали на лед, чем привлекли внимание остальных.
   – Вы в порядке? – нас окликнул Кирилл, приостанавливая Зою, чтобы она не врезалась в бортик, и направляясь в нашу сторону, чтобы проверить, не переломали ли мы себе кости.
   Но кости были целы. А вот мозги, похоже, поплыли. Я не успела прийти в себя, как Елена, рассмотрев пристально мое лицо, припала вперед и поцеловала меня в губы. Вокруг все стихло. Наверное, парочка остановилась, узрев столь странную картину. Однако ни я, ни Елена так и не отстранились.
   Я чувствовала, как ее тело дрожит, а шершавые от волдырей губы неприятно царапают мою кожу рта, но это были те мелочи, которые можно было претерпеть ради общего удовлетворения. Я не чувствовала того, что с Кириллом. Никакой влюбленности или желания большего. Скорее спокойствие и умиротворение. Как будто меня поместили в мягкую теплую вазочку и наполнили ее сладким зефиром. Здесь было уютно, спокойно, и я чувствовала себя в безопасности. И не хотела отсюда уходить.
   Уверена, Елена чувствовала то же, что и я, но пристальные взгляды просто не позволили ей продолжать. Отстранившись от меня, она растерянно осмотрелась по сторонам. Кирилл и Зоя стояли в паре шагов от нас, боясь пошевелиться. Малышка от умиления прикрывала рот ладошкой, а парень стоял с потерянным лицом, как будто это его только что поцеловали. От такого зрелища неуютно стало даже мне. Елена тут же виновато помотала головой в стороны, извинилась и, встав, вцепилась в бортик. Попытавшись сделать пару шагов в сторону, она снова чуть не упала, из-за чего Зоя тут же предложила помощь. Никто не стал возражать, да и в принципе не сказал ни слова.
   Зоя достаточно быстро помогла Елене выйти, в то время как я все еще сидела на льду, вспоминая покалывание в губах. Глубоко вдохнув воздух через рот, я как будто впервые за долгое время впустила в себя кислород, из-за чего в груди резко стало тяжело.
   – Это… Ох, я даже не знаю, что сказать… – кашлянув, Кирилл наконец подошел ко мне, и протянул руку, чтобы помочь встать. Действительно, что еще тут можно сказать. С чего бы вдруг ей вообще целовать меня? Ей ведь нравится Кирилл.
   Я перевела взгляд на юношу, намереваясь принять помощь, как вдруг заметила на трибунах Степана. Положив ногу на ногу, он сидел как надменная статуя, приподняв подбородок к верху и недовольно слегка покачивая головой. Он что, еще собирается меня за это отчитать?! Еще чего! Это уже точно перебор!
   Оттолкнув руку Кирилла от себя, я сама поднялась на ноги и поехала к выходу, по дороге чуть не сбив Зою. Не специально, конечно. В голове до сих пор все плыло, из-за чего я очень плохо соображала и воспринимала реальность вокруг. Зачем Елена все это устроила? И какого черта я согласилась это продолжить?

   15 декабря; 16:13

   Пытаясь застегнуть накидку, я остановилась около ограждения, которое защищало прохожих от резкого обрыва к морю. Зимой здесь бывало спокойно, но только не сегодня. Ветер поднимал упавшие снежинки, смешивая их в воронку и разбрасывая в разные стороны, как беззаботная мать избавляется от ненужных детей.
   О чем я вообще думаю… На что я рассчитывала, когда ушла с катка? Как будто все само решиться, когда я останусь одна. Да ничего подобного. Наоборот, сделала лишь хуже. Теперь Степан точно разозлиться.
   С другой стороны, несмотря на морозный воздух, мне дышалось крайне свободно. Меня никто не сковывал, не заставлял оправдываться и принимать решения. Действительно, ведь ничего криминального не случилось. Разве в наше время это вообще можно считать преступлением?
   Я услышала слабую вибрацию телефона, который лежал в заднем кармане сумки под коньки. Неудивительно. Наверняка это Степан или Кирилл. В любом случае, если не отвечу, будет только хуже.
   Сняв с плеча сумку, я осторожно расстегнула молнию и засунула руку в карман, однако вместо привычной маленькой электронной коробочки, я нащупала что-то тонкое и длинное. Осторожно потянув предмет на себя, я достала из сумки небольшую желтую хризантему с парой сломанных листьев. Это… Это Елена подложила мне? Ну конечно, больше же некому.
   Поставив сумку на землю, я развернулась к обрыву, осматривая цветок. У нас не растут хризантемы, тем более желтые. Неужели девушке привезли ее из-за границы? Глупо, она бы так долго не протянула, тем более зимой.
   Цветок действительно был красив, нежен, но при этом слегка помят, прямо как его прежняя владелица. Хрупкий живой организм, который я могла поддержать, но позволила ему уйти. Да, возможно, я этим его спасла, но вот спасла ли я себя?
   Степан прав. Я не могу брать на себя такую ответственность. Не могу принимать и подпускать к себе близко людей. Может, в будущем, когда все встанет на свои места. Но этот цветок точно не доживет до лучших времен. Сжав лепестки, я смяла их, отрывая от основания, протянула руку вперед и разжала пальцы. Ветер вновь подхватил снежинки, а вместе с ними и желтые рваные лепестки. Остатки погибшего цветка взлетели вверх, а затем упали в обрыв, исчезнув в заснеженном берегу моря.
   Этот цветок не мой. Я не смогу его спасти. Напротив, если мы останемся вместе, то принесем погибель друг другу.

Запись 23. Размышления трупов

   23 декабря; 11:03

   Я сидел, наклонившись вперед и осматривая длинный глухой коридор полицейского участка. Раньше я приходил сюда каждый день, потом – только когда Кате нужна была помощь, или я отчитывался в своей работе, а теперь и вовсе старался обходить это место стороной. Но не сегодня. Степану неожиданно понадобилось наше присутствие, поэтому просто сбежать у меня не получилось. Мне не очень хотелось сюда приходить, обычно всеми вопросами со своим отчимом Вика решала сама, но в этот раз спихнуть все проблемы на ее широкие плечи у меня не получилось.
   Этаж представителей суда был оформлен в желто-белых оттенках, от чего мне становилось не по себе. Вроде бы приятный, теплый цвет, но от него веяло какой-то фальшивкой. Как будто работники этого этажа пытались подчеркнуть свое величие, которого было так мало, что без этого пафоса его было невозможно рассмотреть на фоне всего обычного потускневшего мира.
   Конечно, в этом не было бы такой странности, если бы все этажи здания отличались бы необыкновенными цветами. Но только это не так. Все остальные были окрашены в грязно-белый, не выделяющийся, строгий цвет. И только у важных персон нашего коллектива было такое превосходство. Собственно, удивляться нечему. Степан наглядно мне доказал, что на этом этаже не только стены с завышенной самооценкой.
   – Может, ты сядешь нормально, а не будешь горбиться? Мы все-таки не на улице на лавочке, – не отрывая взгляда от настенных часов, Вика недовольно фыркнула на меня, приняв на себя роль строгой воспитательницы. И эта роль ей не шла. Уж пускай она лучше будет вечно недовольным злым лисенком, чем нравоучительной ехидной.
   – А может, твой папочка не будет заставлять нас сидеть и ждать? Все-таки он сам нас сюда позвал. У меня дела были. Зоя все мозги мне проела подготовкой к Новому году. А я и так не хотел его праздновать… Не в этом году точно, – я дернул ногой, пытаясь пнуть пол под собой. Каждый год я старался приглашать к себе Катю. Когда-то она отказывалась, видимо, проводя время с Колей, но в большинстве случаев всегда приходила хотя бы на пару часов. И только сейчас я, кажется, окончательно начал осознавать, что этого маленького, но гармоничного украшения праздника не будет. Никогда. Не будет ее неловких фраз с поздравлениями, страха перед бутылкой шампанского и множества разбитых бокалов.
   – Я на это повлиять не могу. У него возникли дела, так что потерпи. Не думаю, что это надолго. Тем более, Зоя все равно тебя потом не отпустит. Успеете еще пройтись по магазинам, – последнюю фразу Вика проговорила тише. Готов поспорить, Степан не водил ее по магазинам в преддверии Нового года, да и любого другого праздника. Интересно, они хотя бы когда-нибудь его вообще отмечали? Или Степан ни при каких условиях не позволит, чтобы в доме была хоть одна звезда, ярче него?
   Я наклонил голову набок, переводя взгляд на свою спутницу. Бледное гладкое лицо с потерянным взглядом, который видит лишь цель, но не видит отвлеченных факторов, следствий и просто человеческих отличий. Уверен, что Вика прекрасно знает все эмоции людей, может с психологической точки зрения объяснить наличие того или иного отклонения в поведении, а также без лишних проблем оправдает и мотивирует любой поступок даже трехлетнего ребенка. Но знать эти действия одно, а испытывать – другое. Сначала я не понимал, почему в тот вечер в парке я не мог оторвать от нее взгляда. Теперь же для меня это стало настолько очевидно, что даже глупо: я пытался увидеть в этом взгляде хоть каплю человеческой жизни. За эти полгода Вика нечасто проявляет себя со слабой стороны, но приятно наблюдать, что она начинает меняться. Хотя ее кукольность привлекает не только меня, ведь, если вспомнить, Елена также является фанаткой стеклянного взгляда.
   – Кирилл Андреевич, Вика, – из кабинета вышла Тереза, поспешно поправляющая свои короткие волосы. Каждый раз я видел эту женщину в строгом костюме, и на первый взгляд казалось, что в ней ничего не менялось. Но сегодня я обратил внимание на маленький браслет голубого цвета, которого ранее не было на запястье юной судьи. – Степан Михайлович освободился. Простите, что пришлось ждать. В последнее время столько работы. Под Новый год все как будто с ума посходили.
   – Все с ума посходили еще в начале года, а не только под его конец, – не дожидаясь Вики, я прошел в кабинет, желая поскорее закончить с предстоящим разговором.
   Кабинет был намного просторнее тех, что предоставляли следователям и прокурорам. По крайней мере, у нас с Катей в прошлом он уступал в площади раза в два. Условно комнату можно было разделить на три части: центральная у стены и две боковые рабочие зоны.
   Справа стоял широкий полукруглый стол, аккуратно убранный, со множеством стопок бумаг и несколькими рукодельными детскими поделками животных из бумаги. Видимо, данное место принадлежало Терезе, а оригами когда-то давно были сделаны Викой. Если так подумать, это действительно неплохой способ научить ребенка орудовать одной рукой, хотя бы даже в плане моторики, ведь если вспомнить рассказы Вики, она была правшой, а в приюте никто ее воспитанием не занимался. Для меня более странно, что Тереза до сих пор хранит эти фигурки. С одной стороны это мило, но с другой – такое больше свойственно настоящим родителям, нежели опекунам, которые используют свое дитя как орудие. Может, мне стоит пересмотреть свое отношение к Терезе? И к Степану…
   С другой стороны, напротив стола Терезы, стоял стол поменьше, полностью пустой. Он уже скорее предназначался для посетителей. Не могу представить, кому бы еще понадобилось сюда приходить по делам, но приятно осознавать, что наше руководство предусмотрело такую возможность.
   Только вот у гостевого стола отсутствовал стул, но его я нашел довольно быстро. У центральной задней стены был расположен большой квадратный стол из темного дерева, выкрашенный в белые полоски. Он был намного больше, чем у Терезы, однако на нем полностью отсутствовала бумага. Была лишь пара тонких высоких стаканчиков с карандашами, маленькие стоячие часы в виде строгого лысого кота, сидящего на двух задних лапах, и небольшая фоторамка со снимком, который я не мог разглядеть со своего ракурса. В углу стола лежал закрытый ноутбук, на крышке которого находился единственный документ. Это могло быть что угодно, но я предположил, что данная бумажка имеет отношение к гостю, который все это время сидел на пропавшем гостевом стуле, спинной ко входу и облокотившись об стол Степана.
   – Рад, что вы нашли время зайти. Есть серьезный разговор, – после того, как в кабинет зашли Тереза и Вика, закрыв за собой дверь, Степан облокотился на стул, указывая ручкой на гостя, которого я все пытался рассмотреть, но никак не мог этого сделать, пока он сидел ко мне спиной. – Думаю, вы не против снова наладить сотрудничество?
   Гость с трудом повернулся к нам лицом, все еще придерживаясь рукой об стол. Его руки немного дрожали, так что неудивительно, что он искал опоры. Меня больше поражало, что я не смог сразу узнать в этом худощавом пареньке Колю. Конечно, со спины определить личность крайне тяжело, но не настолько же. Его некогда милое лицо стало бледным, сильно осунулось, из-за чего стали выделяться скулы. Под глазами появились темные круги, а легкие очки сменились более толстыми с черной широкой оправой. Сам юноша, вместо привычного белого халата и свободных классических брюк, был одет в затасканную полосатую рубашку, застегнутую плотно на все пуговицы и темно-серые джинсы, имеющие мешковатый вид.
   Увидев нас с Викой, Коля привычно улыбнулся, но от этого его вид стал еще более плачевным. Губы обветрились и посерели, как будто юноша не пил несколько месяцев. Не знаю, куда он уезжал, но лучше бы он не покидал дом. Посмотрев на пол, я заметил возле Коли небольшую трость, которая лежала около стула. Удивительно, как он еще даже сидеть способен, если весь его внешний вид говорит, что ему нужна помощь.
   – Мы только рады. Хороший судмедэксперт всегда пригодится в расследовании, – пока я пытался собрать новый образ Коли в единое целое, Вика ответила за нас двоих. Я поразился тому, что ее голос звучал несколько восторженно и радостно, как будто ей только что сообщили, что котенок, которого сбила машина, выжил. Впрочем, я не знаю всех подробностей, и, возможно, подобное сравнение как раз и описывало всю ситуацию с Колей.
   – Я надеюсь, что ты преувеличиваешь, и мои знания больше не понадобятся, – в привычной для себя несерьезной и забавной манере попытался ответить юноша, но хриплый голос придавал еще больше жалости его потускневшему виду.
   – Очень хорошо, что вы так ладите. Однако есть ряд проблем, которые мы должны решить. Фактически, вы все трое работаете над делом нелегально, поэтому я не могу просто так предоставлять вам разрешения и доступ ко всему, что вы захотите, – не дожидаясь, пока я приду в себя, а Вика с Колей закончат обмен любезностями, Степан начал выкладывать суть совещания, попутно стуча пальцами по краю стола. – После Нового года сюда начнут приезжать люди с проверкой, поэтому все документы должны будут проходить через них. Так что дальше вы будете действовать сами.
   – Только ради этого ты и хотел, чтобы мы пришли? По телефону такое сообщить никак нельзя было? – я недовольно прервал пафосную речь судьи, стараясь выбросить из головы застывший перед глазами зомби-облик судмедэксперта.
   – Нет, – просверлив меня взглядом, Степан положил ладони на стол и слегка подался вперед, обращаясь уже лично ко мне. – Потому что есть одна вещь, которую вы должны сделать, пока все еще находитесь под моим руководством. У вас есть два трупа, которые поступили в разное время, но убитые одним человеком. Оба тела хранятся в морге участка и тщательно оберегаются. Безусловно, ничего ценного по причине смерти или химического составляющего вы уже не определите, слишком много времени прошло. Но может сравнение останков подтолкнёт вас хоть на какие-то схожести и способы убийства. Николай Григорьевич с этим поможет.
   – В принципе, тела вообще навряд ли сейчас могут что-то сказать, но попытаться стоит. В любом случае, мы ничего не теряем, – подняв с пола трость, Коля медленно поднялся со стула, несколько раз пошатнувшись. Из-за этого Вика, недолго думая, подошла к парню и подхватила под руку, играя роль дополнительной опоры.
   – Сегодня руководитель морга отпросился с работы по делам, поэтому мешать вам никто не будет. Сотрудникам и охране предоставите пропуск, который я отдал Николаю. Закончить должны сегодня и сразу же предоставить мне отчет. С завтрашнего дня в участок не допускаются посторонние. Надеюсь, вы уже готовы праздновать Новый год… – закончив свою реплику, Степан взял документ с ноутбука и стал его читать, как будто нас уже здесь и не было.
   Решив не доставать Степана ненужными репликами, Вика с Колей направились к выходу, вопросительно посмотрев на меня, на что я лишь отмахнулся, кивая в сторону Кривошеева. У меня есть несколько личных моментов, которые я бы хотел обсудить с ним, а раз это последний случай застать его на рабочем месте, то лучше его не откладывать. Поняв мой замысел, Коля открыл дверь, выводя Вику за собой, чем девушка явно осталась недовольна.
   – Кирилл Андреевич, вы можете…
   – Он не за документами, – Степан перебил Терезу, как только она взяла со стола несколько бумаг и протянула их мне. Закинув ногу на ногу, Кривошеев медленным движением зачесал волосы назад, наблюдая за мной из-под опущенных век. – Ну же, детектив, объясните дорогой матушке, что вы хотите сделать с ее ребенком.
   – Не играй роль примерного семьянина. Ты знаешь, что Вике будет намного лучше самой по себе. Если вы оба продолжите ее использовать, то рано или поздно ее поймают, – я старался сохранять дистанцию, но провоцирующая реплика Степана все же подействовала на меня, из-за чего я шагнул вперед и махнул рукой, прогоняя от себя его слова.
   – Ты говоришь от своего лица. Вика не против здесь оставаться. Получается, ты защищаешь свои интересы. Так чем ты тогда лучше меня? Сам ведь хочешь, чтобы она осталась с тобой и вы, как в любой романтической поэме, остались вместе.
   – Я этого не хочу. В смысле, хочу, но я не держу ее на привязи. Мы с ней никаких договоров не заключали, она может уйти, когда захочет! – не выдержав, я прокричал последнюю фразу и тут мой взгляд зацепился за фотографию, которую я заметил с самого начала, как зашел в кабинет. Теперь, когда я стоял чуть ближе, мне был виден сам снимок: на немного помятом фото была изображена молоденькая девушка, которая сидела на лавочке, обернувшись и вцепившись в ладонь юноши в толстовке. Фотография была сделана вечером, а судя по цветным шарикам на заднем фоне, скорее всего на одном из городских фестивалей.
   Я приостыл, отводя взгляд. Фотография пары, Степан и Вика, явно была сделана в спонтанной обстановке. И не похоже, что девушка была особо против находиться там. Она просто сидела с ним рядом, непонимающе смотря на камеру, как будто впервые ее видела.
   – Если бы ты был на моем месте, то понимал бы, что отпустить ее так просто я не могу. Не в данной ситуации, не после того, что она сделала.
   – Да что за бред? Ты же представитель верховного суда! Вы оба! – я уперся рукой об стол и схватил фоторамку, намеренно показывая ее Степану. В то время пока меня всего колотило от злобы, Кривошеев старался сохранять хладнокровное лицо, хотя я прекрасно видел, как нервно дергалась его нижняя губа. – Если, черт возьми, она тебе, правда, дорога, то прекрати ее использовать в корыстных целях! Ее осудят при первой же возможности!
   – Кирилл Андреевич! – Тереза подскочила с места и перебила меня. – Прошу вас. Виктория дорога нам не меньше, чем вам. Мы пытаемся решить назревшую проблему. Это не так просто, как кажется.
   – Не так просто? Вы сами заварили эту кашу! Зачем нужно было заставлять ребенка убивать людей? Нельзя было ее научить петь или танцевать?! По-вашему, это нормально, что она не знает, зачем нужны прививки, но прекрасно разбирается в скрытии людей?!
   – Для нее это нормально, – встав со своего места, Степан отобрал у меня фоторамку и поставил ее на место. – Виктория не может быть свободной с самого детства. Если бы не ее зависимость от тети, ее бы убила мать или бандиты. Если бы не забрали ее из приюта, ее бы изнасиловали и убили дети. Она бы попала в больницу, тюрьму или сбросилась бы с крыши, не дожив до своего совершеннолетия. – Выдохнув, Степан поправил галстук и, обойдя стол, подошел ко мне вплотную. – Она всю жизнь зависима. Но ты прав. И я, и ты можем ей подарить окончательную свободу. Но для этого мы должны убить Викторию Олеговну Ройхен раз и навсегда.

   23 декабря; 12:15

   – Да, по двум потерпевшим. Екатерина Жукова и Ольга Розин, – когда я прошел в отделение морга, то тут же услышал Колю, который пытался получить документы на девушек. Конечно, здорово, что в таком состоянии он так быстро и трезво соображает, чего нельзя сказать обо мне. После разговора со Степаном я оставался в смятении. Я прекрасно понимал его задумку и способы реализации, но что-то не позволяло мне так просто ему довериться. Рисковать столькими жизнями просто не входило в мои планы. – Я уже думал, что ты решил сбежать, – забрав у полной женщины две небольшие папочки, Коля посмотрел на меня, тем самым привлекая ко мне внимание Вики, что все это время стояла у входа в морг, рассматривая цифровой замок.
   – Такое веселье я точно не пропущу. Тем более, думаю, что Зоя не сильно будет злиться, если узнает, что я не просто сидел один в квартире, а проводил время с друзьями. – В морге, – перебила меня Вика, не переводя взгляда. – Проводил время в морге. Самое забавное и интересное занятие, какое можно придумать.
   – И с каких пор она такая критичная? – слегка наклонившись ко мне, Коля показал на девушку костылем. Если бы я сам знал ответ на этот вопрос. В ее голове крутилось столько мыслей, что я сам не мог понять, как часто и из-за чего у нее меняется отношение к миру. Но в конкретной ситуации все было достаточно просто. Барышне явно не понравилось, что я остался беседовать со Степаном, тем более предварительно не поговорив с ней. Впрочем, пускай злится, но этот разговор не должен был выйти за пределы кабинета Кривошеева.
   Не получив ответ на свой вопрос, Коля тяжело выдохнул и, приложив полученную от Степана карточку к замку, открыл перед нами дверь в холодное помещение.
   Фактически, все тела должны были храниться в городской больнице, ведь там также есть отдельное помещение под морг, но несколько лет назад в участок поступило заявление, что сотрудникам полиции крайне сложно постоянно мотаться по городу и изучать трупы, поэтому было решено построить собственный морг для тел, по которым в данный момент ведется расследование. С одной стороны это очень затратно и нелогично, учитывая, что полиция все равно обращается за помощью к судмедэксперту, который в участке бывает раз в полгода, с другой – это действительно облегчало дела, ведь куда проще следить за документацией по одному трупу с места преступления, чем по всем умершим, включая сердечные приступы или передозировку аскорбинкой.
   Долгое время морг пустовал, а сейчас стал пристанищем двух девушек, которых навряд ли кто-то навещал. Наверное, одна из основных причин поскорее закрыть это дело – наконец провести похороны Кати. Ее родители отказались подавать документы на труп, так что полиция имеет полное право хранить его до тех пор, пока суд не поставит окончательную печать на документах. Только вот если потом в гроб положат лишь слипшиеся, прогнившие останки, это навряд ли окажет положительное влияние на родных. Хотя о каком положительном влиянии можно говорить, размышляя о похоронах.
   – Катя в двенадцатой, Ольга в третьей. Осторожно, там ручка заедает. Их забальзамировали, так что запаха быть не должно, а вот за внешний вид ничего не могу сказать, – пододвинув себе стул, Коля сел около дальней стены, положив документы себе на колени. Удивительно, как он спокойно готов снова взяться за работу, учитывая, что всего несколько месяцев назад у него случился срыв из-за смерти любимой девушки. И вот он снова стоит перед тем, чтобы увидеть ее тело, да и еще в потрепанном временем состоянии.
   Я прошел к третьей камере, Вика проследовала к двенадцатой. В комнате было холодно, из-за чего меня не особо прельщала идея касаться гладкого металла, но стоять просто в стороне тоже не правильно.
   Вика сильно дернула ручку, потянув ее на себя, а затем опустив вниз. Отворив дверь, из камеры по полу протек белый холодный дымок. Я никогда не вдавался в подробности бальзамирования, но выглядело это жутко, как в классических ужастиках про больницы. В глубокой ячейке располагался длинный поднос, при вытягивании которого опускались специальные ножки, чтобы он не опрокинулся под весом тела.
   Я потянул свою ручку, но та сразу мне не поддалась. Кажется, там заклинило спусковой механизм. И почему администрация не следит за состоянием ячеек? Не так уж здесь много трупов, чтобы хоть раз в неделю проверять работоспособность ручек. Тем более, если в одной из них лежит тело. Взявшись за ручку двумя руками, я попытался надавить на нее, пытаясь собственным весом надавить на механизм. И, кажется, это сработало, только не так, как планировалось. Раздался щелчок, но намного громче, чем при открытии двери двенадцатой ячейки. Я повернул ручку вбок, но та заболталась, а через пару минут отвалилась. Благо, дверь тоже открылась.
   – Ты без приключений не можешь даже дверь открыть? – усмехнувшись, Коля иронично посмотрел на то, как я обреченно рассматривал отвалившуюся ручку в своей ладони.
   – Ох, извини, Ватсон, в следующий раз доверю это непосильное дело тебе, – я закатил глаза и отбросил ручку в угол. По окончанию осмотра придется переложить Ольгу в новую ячейку, иначе здесь она долго не пролежит.
   Взявшись за рычажки подносов, мы с Викой одновременно потянули их на себя, выдвигая тела наружу. Обе девушки лежали накрытые небольшой белой тканью с номерами, что, видимо, соответствовали номерам дел, по которым велись расследования.
   Обойдя полку с Ольгой, я встал посередине, поочередно смотря на оба тела. Сейчас, повторно видя два полузамороженных тела, мне казалось, что это было так давно, что я уже успел забыть все детали. Засохший полусгнивший шрам на шее Ольги уже не вызывал то отвращение, а запах гари полностью отсутствовал. На теле появилось намного больше темных пятен, которые сильно отличались от следов от ожогов.
   Тело Кати, хоть и лежало здесь меньшее количество времени, сохранилось чуть хуже. Видимо, большую роль сыграло то, что мы затянули со вскрытием и труп много времени провел в комнатных условиях.
   Ее лицо было слегка наклоненным и припухшим, из-за чего терялись те милые черты, которыми девушка всегда славилась. Длинные волосы поредели, оставив лишь поломанные иссушенные волоски, с небольшими пятнами лысины. Пальцы сильно иссушились, кожа побледнела, из-за чего казалось, что некогда ухоженные ногти вот-вот выпадут из своего вместилища.
   – Итак, с чего начнем? – Коля прервал тишину, повисшую в комнате. Только сейчас я заметил, как мы с Викой вместе застыли на месте, рассматривая жертв, в то время как Коля даже не оторвал взгляд со своих бумаг. Он ведь не думает, что сможет все время избегать взгляда с телами?
   – Не знаю. Я не понимаю, что мы вообще должны здесь найти. Разве вскрытие уже не показало все, что могло? – облокотившись об ячейки позади себя, я вновь поочередно стал смотреть на жертвы, периодически наблюдая за тем, как Коля вчитывается в отчеты.
   – Для начала, обе жертвы – девушки до пятидесяти лет. Даже до сорока. Причина смерти разная, но следы сопротивления были только на первой жертве, – недолго думая, Вика начала все описывать, попутно показывая на тела девушек. Действительно, при первом осмотре Ольги, на ней были синяки от веревок или цепей. Катя же, похоже, совсем не сопротивлялась. Видимо убийца сильно постарался, чтобы ее тело осталось в идеальном состоянии.
   – Но Ольга пропала за несколько дней до смерти, а Катю убили в течение одной ночи. Это может объяснить отсутствие побоев, – закрыв документы, Коля подпер голову рукой, слегка поддавшись вперед.
   – Но Катя не настолько глупа, чтобы позволить просто себя убить. Конечно, она неуклюжая, но не глупая, чтобы не защищаться, когда на нее откровенно нападают, чтобы задушить, – я запнулся, проследив, что все это время говорил о Кате в настоящем времени. Как будто она до сих пор являлась той, кого я описывал. – В смысле, она бы предприняла хоть какие-то попытки самообороны. Не зря же она столько времени работала в полиции. На ней остались бы царапины или ушибы. А так, полностью нетронутое тело.
   – Значит, на нее точно напали неожиданно. Убийца пробрался в дом тайком и прокрался к девушке, пока она принимала душ. Там он ее задушил полотенцем и… Это слишком тупо звучит, чтобы быть правдой, – Коля выдохнул воздух, впервые посмотрев в сторону тела своей подруги. На секунду мне показалось, что его руки затряслись сильнее, но юноша тут же поймал себя на мысли и отвернулся.
   – А если на нее напали не в ванной, а в комнате уже после душа? Предположим, что девушка забыла закрыть дверь. Это объясняет, почему не было следов взлома. Это же возможно? – Вика поочередно посмотрела на нас. Гипотетически, зная, насколько Катя была невнимательная, это действительно возможно, и я сам несколько раз был свидетелем того, как она забывала выключить газ, утюг или закрыть входную дверь, поэтому мы с Колей одновременно кивнули. – После душа девушка отправилась в комнату, чтобы подготовиться к выходу из дома. Она ведь хотела с нами встретиться в кафе. И пока она собиралась, убийца проник в дом, задушил девушку и украсил место преступления по своему вкусу. После чего без труда удалился из дома. Здание находится отдаленно от центральных улиц, а в семь утра прохожих не так много, быть замеченным шанс мизерный.
   – Но это не объясняет одного факта: время, – речь Вики звучала убедительно, но мне все равно не давало покоя, что мы смотрим слишком поверхностно на ситуацию, строя лишь предположения, не подкрепленные конкретными фактами. – На вид Ольга не весит двадцать килограмм, да и Катя не пушинка, хоть по ней и не скажешь, я проверял лично, – я сам не заметил, как невзначай проговорил последнюю фразу, из-за чего тут же поймал на себе укоризненный взгляд Коли. Ну он же не думает, что я со своей бывшей девушкой только чай с солью пил, хоть ему это и не нравится. – Кхм. В общем, на то, чтобы подвесить тело, зажечь свечи и все устроить, ушло бы много времени. А тело мы нашли быстро. То же самое с Ольгой. Навряд ли убийца часы проводил в парке, пока пытался ее подвесить на дерево. Его бы заметили.
   – К тому же, мы с тобой решили, что убийца развел цианистый калий прямо в доме Кати. А это тоже требует времени, – подключившись к моей поддержке, Коля поднялся со стула и подошел к нам ближе. Честно, при каждом его движении у меня все подкашивалось внутри, как будто он сейчас рассыплется, и меня обвинят в убийстве измученного паренька. К тому же я переживал, как бы у него снова не случился приступ. Но, на удивление, парень держался спокойно и даже чаще стал обращать внимание на замороженный труп Кати.
   – Я помню про это, поэтому думаю, что мы имеем дело не с одним убийцей, а минимум с двумя, если не больше. Кирилл верно подметил, что девушки довольно увесистые. К тому же их обеих подвешивали в мертвом состоянии, а значит, тела весили еще больше. Но на их руках, ногах и теле нет никаких следов волочения, – Вика показала на кожу Кати, а после пальцем указала на Ольгу, хоть на второй рассмотреть что-то в данный момент было крайне тяжело. – К тому же, когда я осматривала дом Кати, обратила внимание, что у нее высокие потолки. Если бы это все проворачивали два человека, то времени ушло бы намного меньше.
   – Но два человека привлекают больше внимания. Смогли бы они незаметно все провернуть? – я потер затылок, наклоняя шляпу слегка вперед, тем самым сдвигая ее на глаза.
   – К тому же, судя по всем надрезам, да и способам… извращения, убийца или убийцы очень хорошие медики или, по крайней мере, хирурги, знакомые с химией… – Коля застопорил взгляд на шраме от вскрытия на теле Кати. Спустя какое время он вместе с Викой поднял взгляд на меня. – Как, например, человек, который окончил медицинский университет и аккуратен в любой работе, за которую бы не взялся.
   – На что это ты намекаешь? – я отвел взгляд, не желая принимать его слова. Это глупое предположение, которое не имеет под собой оснований.
   – У Зои ведь есть проблемы со здоровьем? Она мне рассказала как-то случайно, – Вика накрыла Катю простыней и аккуратно задвинула поднос обратно в ячейку. – К тому же она явно неравнодушно относится к тебе.
   – И с Катей ты начал встречаться незадолго после того, как Зоя уехала на учебу. А второе убийство также могло быть вызвано ревностью, – упорно продолжая на меня давить, Коля явно не понимал, что я могу ему врезать, несмотря на его плачевное состояние.
   – Это не она, ясно вам! Да она же даже ящик с медикаментами не поднимет. Тем более… вы же ее знаете. Она безобидная, как котенок. Да, у нее есть проблемы, она ревнива, но она бы не пошла на убийство ради таких глупостей. Она насекомых-то никогда в жизни не убивала! – я отчаянно начал отнекиваться. И почему я вообще это все должен им говорить. Зоя никого не убивала! Я это точно знаю. Знаю ведь… Или пытаюсь убедить себя в этом?
   – Нет, Кирилл. Мы ее не знаем, – Вика подошла ко мне и ткнула пальцем мне в торс. – Ты здесь ведущий детектив, поэтому решаешь ты. Но подумай обо всем, что мы сегодня обсудили и постарайся сделать правильные выводы.
   Я знаю Зою почти двадцать с лишним лет. Я вырос вместе с ней, я встречался с ней, она всегда была приветлива и добра. Она боится иголок, обожает плюшевые игрушки и вылизывает вазочки из-под мороженого. Ей никогда в голову не придет убивать людей ради справедливости. К тому же она не религиозный человек. Она моя маленькая Зоя. Она не убийца.
   Она же не убийца?

Запись 24. Близкая компания

   31 декабря; 19:04

   Я пристально следил за снежинками, которые прилипали к стеклу, складываясь в слабый узор зимы. Последнюю неделю я стал слишком много времени наблюдать за природными явлениями. В детстве Зоя постоянно любила красочно описывать цветение яблони или кружение осенних листьев. В ее жизни было не так много красочных моментов, вот она и цеплялась за каждую мелочь, которая хоть как-то отдаленно напоминала о чем-то прекрасном. Странно, что среди всего этого, самым чудесным явлением природы она выделяла меня.
   – Ты не думал, что мы немного рано выехали? – Коля сидел, облокотившись о трость и наблюдая за хихиканьем подвыпивших студенток впереди. Одетые в полицейскую форму, они периодически смотрели в нашу сторону и что-то обсуждали. Не уверен, что по нам в принципе можно было сказать, что мы имеем хоть какое-то отношение к правоохранительным органам, но им, видимо, просто нравилось обсуждать мужчин вдвое старших их самих.
   – Думал. А также думал о том, что Зое наверняка понадобиться помощь с подготовкой. Она решила, что всем будем неплохо развеяться, поэтому пригласила чуть ли не десять человек. А зная ее отца, готовить все придется ей самой, – идея встречать новый год в компании с Михаилом мне не особо нравилась, особенно после того, как он пытался меня пристрелить.
   – Хм, тогда ты явно выбрал в напарники не того, кого надо. Я со своей тростью вам только смогу указывать, что и куда повесить, – Коля по привычке усмехнулся. Теперь у него это получалось все хуже и хуже. Я прекрасно понимал, что он пытается придерживаться той роли, которую задал себе с самого начала, но сейчас ему это давалось с трудом. Видимо, потеря музы слишком сильно отразилось на его талантах. – Ты ведь не за этим позвал меня и так спокойно отпустил Вику со Степаном. При других обстоятельствах ты бы все силы приложил, чтобы поехать вместе с ней. Это касается нашего прошлого разговора?
   – Да, – я ответил с небольшой паузой, решаясь с тем, чтобы снова обсудить этот вопрос. Тема обвинения терзала меня последние дни, так что я захотел вновь обговорить это с Колей. Доставать Вику не было смысла, она слишком рассудительна и смотрит на все с логической точки зрения. Коля же мог хоть как-то понять мое состояние. – Я не понимаю, с чего вы вообще решили, что Зоя может быть к этому причастна. Это необоснованно и притянуто. Вам просто некого обвинить, вот вы и цепляетесь за любые несостыковки.
   – Никто ее еще формально не обвиняет. Мы просто делаем предположения, – Коля краем глаза посмотрел на девушек и перешел на более тихий разговор. – Слушай, если она к этому не имеет отношения, то это просто замечательно, но не стоит исключать тот факт, что она может быть в этом замешана. Знаешь, за последние полгода я понял, что нужно объективнее смотреть на своих близких. Воспринимать реальность сложно, но нужно это уметь делать, чтобы не закончить потом где-нибудь в дурке из-за своих разбившихся представлений.
   От Колиных слов мне не стало легче. Напротив, я отказывался принимать тот факт, что моя милая Зоя может принимать участие в чем-то незаконном. Она слишком боязливая и осторожная для таких безрассудств. В ее жизни должно случиться что-то смертельно-ужасное, чтобы малышка рискнула всем. А если бы такая ситуация возникла, я бы узнал об этом первый.

   31 декабря; 19:37

   – Кстати, если все придут, то мы сможем сыграть в одну игру! Я подготовила что-то вроде конкурса, – Зоя лукаво улыбнулась, кружась передо мной с большим подносом фруктов. Учитывая, что всем знакомым девушки было уже за двадцать пять, вероятность, что они согласятся на конкурсы была очень мала. Однако, принимать на себя все последствия отказа я не решился, пускай сами портят новогоднее настроение хозяйке праздника.
   – Уверен, что им понравится твоя идея. Особенно в настоящее время, – я отнял поднос и поставил его на стол, пока Зоя не рассыпала все фрукты по полу. – Ко скольким ты всех пригласила? – я посмотрел в сторону входа, стараясь взглянуть на часы, которые висели около лестницы. Однако, единственное что я увидел, это как Коля, сидя на ступеньках, гладил брюхо Графа. Пес так быстро облюбовал нового гостя дома, что не давал парню прохода. А вот реакция Коли мне была не совсем понятна. Полгода назад он был достаточно холоден к животным, особенно к таким навязчивым. А сейчас так спокойно воспринимал всю любовь пушистого друга.
   – Я бы хотела начать в десять, чтобы успеть до полуночи, но пригласила гостей к девяти, чтобы все успели собраться. Однако, – Зоя облокотилась о стол бедрами, поправляя узкое голубое платье в белых кружевах, напоминающих снежинки, – думаю, большая часть придет еще раньше. Уж слишком они правильные.
   – Тебе бы тоже стоило этому научиться. Вспомни, как я тебя три часа ждал после уроков, когда ты неожиданно решила по дороге из класса зайти к классному руководителю и заговорила бедного учителя, – я иронично покачал головой, за что Зоя попыталась ущипнуть меня за ногу, но плотная ткань брюк предотвратила повреждения кожи. – Ладно-ладно, гусенок, только не щипайся! Кстати, а где Михаил Иванович? Ни за что не поверю, что он так просто воспринял факт того, что ты пригласила гостей. И уж тем более меня.
   – Угх, – Зоя нахмурилась, наклоняя голову и складывая руки на уровне груди. Ее тонкие темно-синие волосы наклонились вперед, создавая форму арки. – Ты прав, он был зол, когда узнал. Даже не так, он был в ярости. Опять ругался, что не позволит тебе переступить порог, что заведет злых собак и спустит их на тебя, как только ты появишься на горизонте… Но с горем пополам, мне удалось его убедить, что вы не пересечётесь. Все-таки, отец не любит праздники, так что весь вечер будет у себя в кабинете, а может и вовсе где-нибудь спрячется. Комнат много… – девушка сделала паузу, прикусывая губы, как будто пробуя помаду на вкус, – не могу понять, столько времени прошло. Почему вам просто не забыть?
   – Потому что тебя тут не было, вот и не понимаешь, – я перебил девушку, не дав ей развить тему о всемирном прощении. Это был не тот случай, когда на прошлое можно было просто закрыть глаза и добровольно натянуть дружелюбную улыбку. Хотя у меня в жизни в принципе таких случаев было мало. – Я не хочу вступать в открытый конфликт, но и свою правоту буду отстаивать, – из-за поднятой темы на кухне повисло неприятное напряжение, которое портило весь дух праздника. – Знаешь что? Иди-ка, подготовься к своим конкурсам или что ты там придумала? А мы с Колей все закончим. А то что-то он там совсем заскучал.
   Зоя попыталась нежно улыбнуться, но дрожащие губы предали ей лишь жалкий измученный вид. Демонстративно поклонившись мне, девушка быстро выскочила из комнаты и, аккуратно обойдя Графа, растрепала Коле волосы, после чего с тихим смехом убежала наверх, стуча по ступенькам крошечными каблучками.
   – Если ты собираешься прохлаждаться, то лучше уйди с моих глаз, – выйдя к Коле, я кинул ему толстую пачку с салфетками. Поскольку парень обратил внимание на мои слова, поймать упаковку ему не составило труда. – Не думаю, что Зоя даст сегодня хоть кому-то посидеть на месте, но нужно хотя бы создать видимость спокойствия.
   – И это мне говорит самый спокойный человек в нашей компании? – насмешливо подняв брови, Коля поднялся со ступенек и направил в мою сторону трость. – Готов поспорить, что ты сегодня будешь самым скучным, занудным и злым. Хотя бы потому, что Зоя пригласила Степана. Вас ведь вместе нельзя даже в одном городе держать. Я понимаю, что Вика интересная конфетка, но так откровенно из-за нее грызться… – обойдя меня, Коля выдохнул, создавая в голосе более серьезные нотки. – Тебе стоит научиться быть чуточку хитрее. Эту девушку простой силой и злобой не завоевать.
   Я отшагнул от парня, проводив его взглядом в зал. Тоже мне, знаток отношений нашелся. Не так уж давно они с Викой общаются, чтобы он мне рассказывал, как я должен себя с ней вести. Все-таки, пока Коля пропадал не понятно где, мы с ней уже встречались и, довольно неплохо общались. Ей было интересно, ссор практически не было, да и в более близких отношениях проблем не возникало. По крайней мере, она мне ничего не говорила. Может, конечно, я чего-то и не понимаю, но у нас с ней не было до этого идеальных отношений, на которые мы бы могли равняться. Фактически, нам даже сравнивать не с чем. Так что, пока Вика меня откровенно не посылает, отступать я не вижу смысла. Хоть также и не вижу особой причины держаться за эту девушку.
   Я почувствовал, как большой теплый комок трется об мою ногу. Потеряв Колю, Граф решил, что сможет получить новую порцию нежности от меня. Из-за этого большого белого пса, я вспомнил отношения Коли с Катей. У них ведь тоже все было хорошо. Катя никому ни на что не жаловалась и была вполне счастлива. По крайней мере, все так думали. Может и Вика также молчит? Имеет свой собственный груз, которым просто не хочет делиться? И почему девушки так любят недоговаривать о своих проблемах?

   31 декабря; 20:41

   Я сидел в зале, гладя Графа, чтобы не дать ему забраться на стол. В этом году Зоя сильно постаралась с подготовкой продуктов, даже чересчур. Пока мы с Колей расставляли блюда, я лично насчитал только двенадцать разновидностей салатов. И это все при том, что Зоя была далека от кулинарии. Ей это никогда не нравилось, хотя отравить меня она никогда и не пыталась. Тем не менее, в этот раз все выглядело довольно аппетитно, хоть и немного странно: некоторые блюда имели неестественный голубой или желтый оттенок, а от остальных мы с Колей почувствовали приторный запах крови. Я, конечно, знаю, что есть любители полусырых блюд, Степан так наверняка не откажется от свежевыжатой кровушки, но все же мне с трудом удавалось представить, чтобы Зоя так спокойно могла приготовить что-то подобное, тем более на Новый год.
   – Слушай, а Михаил Иванович Никлинов вообще покидает свой кабинет? – Коля остановился около большого стеллажа с разными наградами заслуженного врача. – Я бы хотел с ним обсудить некоторые моменты, пока есть возможность.
   – К сожалению, покидает. Но сегодня его можно не ждать. Зоя сказала, что он навряд ли пересечется с нами, – я фыркнул, представляя, как выглядела бы беседа судмедэксперта и провизора. Наверняка я бы, как всегда, оказался крайним, «бесполезным мальчишкой, который не умеет делать правильный выбор», а вот Коля молодец, Коля знает, где надо работать. Я обижено посмотрел на Графа в поисках поддержки у старого друга, но тот тут же отвернулся, прикрывая глаза от усталости. Предатель. Конечно, глупо обижаться на собственные мысли, но после того, как вернулся Коля, нам с Викой не удавалось пооткровенничать, а выговориться я больше никому не мог. Вот и приходилось строить сложные цепочки в собственной голове. Кто знает, может я так даже стану лучше соображать и анализировать? Хотя, скорее я быстрее научусь накручивать себе лишние проблемы, чем решать уже имеющиеся.
   – Вы, похоже, хорошо с ним знакомы. Неужели ты уже успел посвататься к Зое? Как давно вы с ней общаетесь? – Коля затронул не самую приятную тему, однако, благо, мне не пришлось отвечать на поставленный вопрос. В доме раздался приглушенный дверной звонок. Поскольку Зоя так и не собиралась к нам спускаться, открывать дверь пришлось мне.
   На пороге, придерживая рукой воротник шерстяного пальто, притупив взгляд, стояла Вика. Похоже, она была одета в платье. Ниже колена из под верхней одежды выглядывали лишь тонкие обнаженные ноги, обутые в миниатюрные зауженные туфли. Образ был не типичен для девушки, поскольку на все праздники, которые мы проводили вместе, Вика старалась выбирать что-то более простое и неброское. Здесь же наверняка постарался Степан. Даже темно-бордовые волосы девушки, которые, видимо, подверглись краске, так как раньше казались менее насыщенными, были бережно заплетены в высокий широкий пучок, украшенный маленькими блестящими камушками. Бесспорно, в свете небольшого фонарика над крыльцом, на фоне падающих снежинок и темного неба, девушка выглядела бесподобно. Только вот это уже была не Вика, а лишь ее оболочка. И это был явно не тот образ, который бы я хотел видеть около себя. Собственно, сегодня и не я ее спутник.
   Зато Степан был полным воплощением своей надменной натуры: расстёгнутое пальто и широкий шарф лишь частично прикрывали темно-серый костюм с аккуратным черным кроем. Готов поспорить, одни туфли этого человека стоят больше чем вся моя одежда в целом. Заместители судей всегда получали большие деньги, а когда ты еще и ведешь главное расследование по серийному убийце, который терроризирует город уже несколько лет, государство никаких средств не пожалеет, лишь бы ты нашел хоть одну зацепку. А если этот убийца еще твоя любимая дочь, то проблемы решаются сами собой.
   – Извините, ваши пригласительные? – я намеренно убрал руку за спину и приподнял голову кверху, смотря на гостей как бы свысока, что было достаточно сложно, так как Степан был выше меня. Я решил немного поиграть и примерить на себя роль дворецкого, чтобы развеять обстановку. Или чтобы больше понравится Вике, ведь ей явно становилось легче, когда Коля начинал баловаться. Только я не учел один факт: я не Коля. И девушка явно не ожидала такого моего поведения, от чего она даже порядком растерялась и удивленно подняла на меня взгляд, собираясь что-то ответить, но ее спутник успел это сделать быстрее.
   – Боюсь, они остались в особняке. Думаю, Ваша госпожа будет не против, если мы пройдем, – Степан показательно кинул мне монетку на чай. Поймав червонец, я отступил в сторону, пропуская пару, и слегка наклонил голову. Даже странно, что Степан так просто мне подыграл. Я уж думал, что эта важная шишка не умеет воспринимать простолюдинские шуточки. Зато вот Вика, кажется, до сих пор не понимала, что конкретно происходит. Именно поэтому девушка растерянно смотрела на нас даже после того, как я закрыл дверь и стал помогать ей снимать верхнюю одежду.
   – Что происходит? – в полушепоте, девушка смотрела на меня через плечо. – Неужели я пропустила акт примирения?
   – Я бы скорее назвал это временным затишьем в честь праздника. Думаю, будет некрасиво, если мы со Степаном устроим состязание у Зои на вечере… – пока я беседовал с Викой, Степан внимательно осматривал картины, особенно ту, которая изображала умирающего льва с львятами. Еще один отец года нашелся. – Зоя спустится позже, когда все соберутся. Она подготовила для всех сюрприз, так что мы с Колей позволили взять на себя прием гостей и небольшую подготовку.
   – Что ж, в отличие от Вас, Николай всегда был достаточно отзывчивым человеком и не только по праздникам, – подведя итог, Степан позвал Вику за собой, проходя в зал. Девушка лишь успела виновато на меня посмотреть, как будто она сама меня оскорбила. Что ж, я ошибся, когда сказал, что Степан может быть нормальным. Он все такой же самодовольный павлин, страдающий помешательством на своем величии. Уверен, они бы с Михаилом Ивановичем спелись. Конкурс дня: кто придумает для меня более унизительное оскорбление? Вот это было бы для них забавно.
   Вика быстро отделилась от нас со Степаном и предпочла компанию Коли. Пара неплохо ладила, но если раньше я бы этому только обрадовался, то теперь мне это начинало действовать на нервы. Не знаю почему, но мне не хотелось, чтобы девушка отдалялась от меня. Можно ли это назвать ревностью?

   3 часа до Нового года.

   Не успел я далеко отойти от входа, как вновь раздался входной звонок. Обреченно приняв судьбу дворецкого, я вышел в коридор, как вдруг услышал со второго этажа какой-то шум, а после ругань Михаила Ивановича. Разобрать точно, что кричал мужчина, было сложно, но, похоже, Зоя побеспокоила отца, и он этого не вынес.
   После встречи семьи Клуновых, я не знал куда себя деть. Зоя позвала в гости старшего брата и сестер. И вроде бы, затея неплохая, только вот между Юрием и Марией постоянно чувствовалось напряжение, а Елена, как брошенная бабочка, не знала куда приземлиться. Родные были зациклены на своих проблемах, а со мной и Викой ей было неудобно после того, что случилось на катке. Отрадой для души мог послужить Коля, но тот был слишком увлечен разговором со своей новой подругой. Решив, что оставаться один я тоже не хочу, я подошел к Елене и хотел начать обыденный разговор, который бы отвлек девушку, но меня и остальных гостей прервал стеклянный звон, от которого резко заболело в ушах.
   – Что это было? – потирая уши, Вика в компании со Степаном и Колей вышла к нам в коридор, осматриваясь по сторонам. Очень давно подобным способом мы с Зоей прогоняли птиц со двора, только мы использовали небольшие динамики, поэтому звуки были тише. Сейчас же казалось, как будто мы попали на стадион.
   – Плата за ваше уничижительное отношение к праздникам и друг к другу! – я услышал знакомый голос, который пытался придать себе нотки надменности и жестокости. Получалось фальшиво и наигранно, но свою цель он выполнил: все в коридоре подняли взгляд на хозяйку праздника. Одетая в длинное голубое платье с полупрозрачным шёлковым шарфом на поясе, Зоя стояла возле перил второго этажа, держа в руках некое подобие посоха. У нее был темный макияж, который плавно переходил в узоры звездного неба на щеках. Если бы девушка участвовала на утреннике, то детям бы очень понравилось. Сейчас же мне становилось неловко, что Зоя перешла все возможные границы. – Вы все провинились в этом году, так что за это последует наказание, – девушка ударила посохом с голубыми камушками и я услышал, как позади щёлкнул дверной замок. У Михаила всегда был пульт управления домом. Теперь понятно почему он ругался на дочь. Зоя стащила этот пульт и спрятала его в посохе. А теперь этими фокусами она пытается напугать народ.
   – Зой, это уже перебор, прекращай, – я сделал несколько шагов в сторону лестницы, чтобы подняться к подруге, но в этот же момент вновь раздался звон. Сотни иголок как будто упирались в барабанную перепонку, разрывая ее, из-за чего я рефлекторно схватился за уши и остановился. Кажется в этот же момент Елена вскрикнула от боли и к ней тут же прильнула Мария, ухватив сестру за плечи. – Зоя! Прекращай! Не смешно уже!
   – Не смешно? Действительно. А остальным было смешно, когда вы грубили друг другу? – девушка демонстративно показала на каждого посохом. Ей нравилась эта игра, только вот роль злодейки, кажется, сильно ее затянула. – Вы не можете общаться вместе, но при этом называете себя семьями и друзьями? Что за брат не беспокоится, когда его сестра пропала? Что за отец наплюет, когда его дочь не отвечает месяцами? И что за друзья неверные, что не могут поговорить друг с другом? – я услышал, как голос девушки стал тише. Она пыталась достучаться до каждого в зале, но, видимо, лишь одна так сильно переживала по этому поводу. Действительно, узнаю свою Зою, которая ставит проблемы других превыше своих.
   – Ерунда какая-то, мы же все нормально общаемся. Тем более согласились даже вместе отпраздновать Новый год, – поняв, что я один не справляюсь, Коля решил помочь, но его речь звучала крайне неубедительно. Фактически, большая часть пришла сюда чисто из-за формальности.
   – Не общаетесь! Поэтому хорошего Нового года вам сегодня не видать! Я забрала у вас все вкусности и веселье, поэтому ни счастья, ни подарков вы не получите! – а вот это уже звучало действительно как постановка, так что всем стало чуточку легче. Картина с безжалостными муками плавно переросла в карикатуру про злую колдунью укравшей праздник.
   – А если нам доказать тебе, что… Что мы можем ладить? – неуверенно подняв взгляд на Зою, Елена взялась рукой за сестру, показывая тем самым, что довольно близка к ней. Идея юной служительницы Господа понравилась не всем, поскольку большая часть тут же притупили взгляды. Похоже, Зоя все же добилась своего: народ начал признавать, что собрался отмечать праздник в абсолютно чуждой для него компании.
   – Тогда я вам все верну… Только игра должна быть честной! Вы должны работать вместе. Вика, Елена и Коля – вы первая команда. Мария, Юрий, Степан и Кирилл – вы вторая команда, – Зоя показывала на нас посохом, а мы постепенно понимали, в какой именно ситуации оказались. Работать вместе со Степаном, да и еще с парой, которая друг на друга даже посмотреть не может? И это при том, что все великие умы в другой команде? Вот это я понимаю, справедливость… – У вас есть два часа, чтобы узнать, что случилось в этом доме, найти меня и доказать свою правоту. Сделать это можно только всем вместе, поскольку каждый из вас разбирается в разных областях. Но есть одно правило! Нельзя общаться с членами другой команды. Если кто-то нарушит правило, вы услышите звон, а время сократиться на полчаса. Надеюсь вы меня не обманули и вы сможете найти общий язык, – улыбнувшись, Зоя еще раз включила звон, тем самым заставив нас отвлечься, а сама убежала в коридор второго этажа. Когда малышка говорила о конкурсах, я представлял что-то более безобидное.
   Тем не менее, деваться нам было некуда, и игра должна была начаться.

   2:30 часа до Нового года.

   В комнате повисло молчание. Все поочередно переводили друг на друга взгляды, но в итоге остановили свой взор на мне. Ну конечно, фактически я сам виноват, что послужил причиной этого собрания, ведь если бы не я, Зоя не была бы даже знакома с этими людьми. Тем не менее, я ведь сам попал в ее ловушку, откуда мне было знать, что она задумала?
   Вика отрицательно помотала головой и, взяв Елену под руку, увела ее обратно в зал, Коля мирно последовал за девушками, обреченно разведя руками. Мы остались вчетвером.
   – Итак, маленькой хозяйке захотелось поиграть, – Степан улыбнулся, поправляя рукава своего пиджака. Его, похоже, меньше остальных волновала данная ситуация. – Есть какие-нибудь идеи как нам это побыстрее закончить? Детектив, вы же тут главный по части загадок.
   – А я думал, что судья должен лучше остальных уметь сглаживать конфликты, – меня уже начинало колотить от присутствия этого нелюдя. Выдохнув, я постарался отвлечься от его присутствия. Зоя всегда любила загадки, но никогда не умела их загадывать. Эта игра должна быть простой. Все же, я знаю Зою лучше всех, мы знакомы всю жизнь… Что бы такое она могла загадать… – Она сказала, что мы должны узнать, что случилось в доме…
   – Сценарий напоминает классические детективы, – Мария неожиданно перебила меня, из-за чего тут же опешила. – Ой, извините, я просто… подумала… – женщина уже хотела уйти в себя, но поскольку никто из мужчин возражать не стал, она продолжила: – Кхм, это напоминает сценарий, когда в запертом доме убивают гостья, а детектив должен узнать, кто виноват в его смерти. Тайна закрытой комнаты, если это можно так назвать.
   – Нельзя говорить об убийстве, пока не найден труп. – Степан сделал поправку и ожидал, что я его поддержу, но мысль Марии мне понравилась.
   – Если эта игра, то не обязательно будет тело, – то, что Юрий будет принимать участие в игре я и не рассчитывал, однако мужчина был вполне не против обсудить с нами теорию и даже посмотреть на свою сестру, тем самым дав одобрение ее предположению. – Мы ведь расследуем не настоящее преступление.
   – Хорошо, и что же еще необычного в этом доме, кроме того, что нас здесь всех заперли? – Степан не собирался так просто сдаваться и соглашаться с большинством.
   – На самом деле есть одна странная вещь, – я посмотрел в сторону зала. Теперь я даже радовался тому, что мы с Колей перед приходом гостей занимались подготовкой к празднику. – Еда.

   2:15 часа до Нового года.

   – Может все не так уж и страшно и загадка окажется легкой? – Елена нерешительно озиралась по сторонам, стараясь держаться от меня подальше. Неудивительно, ведь после того поцелуя мы так и не поговорили. Теперь же наши отношения, которые раньше были похожи на стеклянную нить, начали трескаться, намереваясь рассыпаться как песок.
   – Не думаю, что будет слишком легко. Зоя может и игривая, но не глупая, – я остановилась возле блюд, которые приметила еще когда только пришла. Приторный запах мешался с пряностями и специями, но когда ты знаком с ним с самого детства, для тебя он становится родным. Взяв небольшую шпажку, приготовленную заранее, я наткнула на край небольшой кусок слабо прожаренного мяса.
   – В… Виктория… Это же… А вдруг отравлено? – Елена обеспокоенно протянула ко мне руки, но увидев, как я спокойно откладываю деревянный прибор, немного успокоилась. – Как вы… Ничего страшного?
   – Это обычное мясо, – я озадаченно посмотрела на блюда, а потом перевела взгляд на улыбающегося Колю. Игра веселила его, так что он и не особо спешил нам помогать, хотя было видно, что он уже решил эту часть загадки. – Зоя ведь химик. Есть идеи?
   – Даже не идеи, а готовый ответ. – Коля вальяжно потянулся, а после облокотился о трость двумя руками, изображая абсолютную незаинтересованность. Всем своим видом он пытался насмехнуться над нами, мол, как мы можем не знать таких простых вещей. К сожалению, именно химии я уделяла мало внимания, понимая лишь общие правила и случаи, с которыми чаще всего сталкивалась. – Она использовала транс четыре… Кхм… В общем, так называемый «кровяной альдегид». Это вещество, которое содержит в себе примесь запаха металла и крови. В обычных условиях навряд ли создашь, а вот…
   – В химической лаборатории можно. Получается, Зоя выявила его не здесь. Если предположить, что она тут не причем, то тот, кого мы ищем, зачем-то подмешал этот запах в еду. Преимущественно в мясо средней прожарки.
   – Может он хотел… Подставить ее? – Елена стала смотреть на куски приготовленной свинки, прикусывая нижнюю губу. – Убедить остальных, что она виновата в каком-то преступлении?
   Перевести свои стрелки на другого. Этим же руководствуется и Молящий, и когда-то Гадалка пыталась прибегнуть к этому способу. Когда ты не уверен в своих силах, то пытаешься переключить внимание на соседа. Подставить человека намного проще, чем аргументировать свои поступки. Но раз кто-то хотел обыграть Зою, то он должен был воспользоваться ее запасами химических элементов. А подобные экземпляры можно найти либо у девушки в комнате, либо у Михаила Ивановича в кабинете.

   2 часа до Нового года.

   С комнатой Зои я был прекрасно знаком. Слишком уж много времени я провел здесь с девушкой в далекие детские годы. Занимательно, что с тех пор, тут практически ничего не изменилось: огромное количество плюшевых игрушек, разбросанные заколки и платья, ну и, конечно же, наваленные в кучу драгоценности, которые уже давно все между собой перепутались. Любой другой человек сказал бы, что девушка сделала такой беспорядок намеренно для игры, чтобы здесь было трудно что-либо найти. Я же понимал, что это было привычное состояние для этой комнаты.
   Тем не менее, пока вторая команда разбиралась с залом, мы решили обойти дом в поисках дополнительных зацепок. Степан вызвался дойти до кабинета, чему я был несказанно рад, ведь так повышался шанс, что Михаил убьет одну надоедливую муху. Юрий же вместе с Марией согласились осмотреть саму кухню. Честно признаться, придуманная Зоей игра уже начинала действовать: семейство Клуновых хотя бы перестало друг друга игнорировать. И пока я не совсем понимал причину подобных отношений в их семье, я не мог однозначно сказать, что конкретно меня в них не устраивало.
   Я подошел к письменному столу, на котором стояла фиолетовая пушистая лампа в форме кошки. Зверек мирно сидел, приподняв лапу и широко открыв пасть, из которой струился свет. Кажется, эту лампу Зое подарили на выпускной, но она ей так не понравилась, что девушка несколько недель даже боялась спать с ней в одной комнате. И с чего бы вдруг малышке вспоминать это чудище? Осторожно взявшись за голову животного, я открутил верхнюю часть лампы, обнажая внутреннюю лампочку. Внутри было много маленьких блестящих иголок, которые, скорее всего, уже успели нагреться от близкого расстояния от лампочки. Не так уж мне и хотелось засовывать туда руку, но на дне кошки лежало несколько маленьких бумажек, которые могли дать подсказку к игре. Получается, мне либо нужно как-то просунуть свою большую кисть в горло этой кошки, обогнув лампочку и иголки, либо доставать колючие предметы по одному, тратя на это большую часть времени. В прочем, есть третий вариант, который Зоя вероятнее всего одобрит.
   Отключив лампу от розетки, я закрутил голову кошки обратно и, отойдя подальше от стены, кинул несчастную лампу в преграду. Мягкая оболочка слегка смягчила удар, но лампа треснула, потеряв небольшой осколок сбоку. Впрочем, даже хорошо, что она не разлетелась в дребезги. Подцепив края образовавшейся дырки, я потихоньку отковырял еще несколько кусочков, убирая мешающие иголки в сторону и пробираясь к листочкам. Когда мешающих объектов стало меньше, все что мне оставалось это просто перевернуть лампу и потрясти ее, чтобы заветные записочки вывалились на пол. Прощай, страшная лампа, здравствуй, долгожданный приз.
   – Кхм-кхм… – как только я достал бумажки, позади послышался недовольный знакомый кашель. На пороге в комнату, подперев рукой талию, стояла Вика, внимательно наблюдая за тем, как я копошился с этой лампой. Девушка целенаправленно смотрела на полученные улики, преграждая мне проход в коридор. Конечно был еще один способ покинуть комнату: из спальни Зои шла еще одна дверь в соседнюю комнату, но она уже несколько лет была заперта. К тому же, соседняя комната была тупиковой, поскольку не имела выхода в коридор. Сделав небольшой шаг ко мне, Вика кивком показала на бумажку, а после протянула руку.
   Какая наглость! Средь ночи обворовывают в доме подруги! И куда катится наш мир. Я демонстративно поднял брови, делая непонимающий вид, и убрал руки в карманы брюк, пряча заветные бумажки.
   Не знаю, что должны были сделать нормальные люди, которые рвались к победе или дорожили своими отношениями, но мы с Викой не относились к ним. По крайней мере, мне так казалось. У каких еще нормальных людей день знакомства наступает после нескольких месяцев общения. Именно поэтому я не стал размышлять о том, что правильно сделать в этой ситуации: просто отдать бумажки или с благородным видом уйти. Пускай все будет так, как чаще всего бывает у безрассудных людей: спонтанно.
   Вика потянула руку к моему карману, намереваясь насильно забрать бумажки, но я перехватил ее запястье и отрицательно помотал пальцем. Так просто она от меня уж точно не отделается.
   Я еще раз осмотрел свою соперницу, пытаясь понять, что именно мне не нравится в ее искусственном образе. Степан пытался создать из Вики что-то свое, несвойственное ей. И, как я понимаю, он пытался это сделать на протяжении всей ее жизни. Может, я не дам ей столько денег и возможностей, но уж точно смогу предложить свободу выбора.
   Вика выдернула руку, приподнимая плечи и задаваясь вопросом, что я от нее хочу. Откровенно говоря, я и сам не знал, чего хочу, но мог предположить, чего хочет Вика. Подняв с пола плюшевого медведя, я отвязал ему бантик и свободной лентой завязал Вике глаза. Девушка сначала растерялась и противилась, но поняв мою настойчивость, недовольно фыркнула и смирилась, начав стучать ногой по полу.
   Возможно, за прошедший год, мы с Викой не всегда были откровенны друг с другом, но вот доверял я ей действительно больше остальных. Поэтому, вопрос о том, чтобы отдать ей бумажки даже не стоял. Кто кроме нее сможет в этом разобраться? Уж точно не я. Но помимо этого, я хотел сделать ей небольшой подарок.

   1:50 часа до Нового года.

   Меня напрягало, что я не видела, что именно делал Кирилл. Он продолжал возиться в комнате и каждый раз шикал на меня, когда я пыталась снять ленту. Ну что за детский сад? У нас и так времени в обрез.
   Зная его, он наверняка вытворит какую-нибудь глупость, за которую нам обоим будет стыдно и неловко. А потом я с усмешкой буду вспоминать, представляя, как это могло бы произойти в любовном романе. Конечно, наша жизнь далека от всей этой романтической чепухи, но порой Кирилл умудряется их даже превзойти. Ну в какой серьезной книге будет описано, как парень долго выбирает красивую пачку сухариков, чтобы подарить ее вместе с цветами?
   Я усмехнулась и наклонила голову вперед. В этот же момент Кирилл легонько взял меня за плечи и подвел куда-то вперед, после чего снял повязку. Я стояла перед зеркалом, на котором было прикреплено вечернее платье. Похоже, выпускное, Зои. Кирилл намеренно зацепил его так, что в отражении казалось, как будто в платье была одета я. И это было до безумия нелепо, однако я невольно посмотрела на парня, который медленно расплетал мне волосы. Так вот наша жизнь и складывалась: я пыталась усложнить и придумать что-то логичное, а Кирилл просто поступал наобум, даже не задумываясь над своими действиями.
   Я еще раз взглянула в зеркало, замечая, как парень смотрит на мое лицо. А ведь, если так подумать, мы вполне могли бы ходить в одну школу, познакомиться и вместе сходить на выпускной или Новогодний бал. Это было бы до жути прекрасно и сладостно, но это были бы уже не мы и не наша история.
   Кирилл взял меня за плечи, сжимая грубыми руками обнаженную кожу и тихонько наклоняясь к моему уху, отодвигая носом волосы. Видимо, он решил воспользоваться прядями как глушителями, чтобы его голос не уловила Зоя. Тем не менее, из-за такой близости мне стало не по себе, даже после всего того, что мы проделали с Кириллом за прошлые месяцы.
   – Тебе не обязательно прятаться за образ прекрасной вельможи. Ты и без того самая волшебная девушка. В этом твоя особенность, а не в дорогой прическе и открытом платье.
   Осторожно вложив мне в руку бумажки, Кирилл хотел приблизиться к шее, чтобы ее поцеловать, но в какой-то момент остановился, отпустил меня и вышел. Я напряженно выдохнула, провожая его взглядом. И все-таки, какой же он непредсказуемый, безрассудный идиот… Которого я не хочу покидать.

   1:45 часа до Нового года.

   Я продолжительно стучал тростью, наблюдая, как Степан обходит книжные полки, выискивая нужную ему информацию. Ничего удивительного, что мы оба решили прийти в кабинет, отбившись от своих групп. Во всем доме мы с ним были единственной парой, которую больше интересовали записи Михаила, нежели придуманная игра. Только вот, спокойно осмотреть стол хозяина дома мы не могли, пока оба находились в кабинете, ведь косвенно это преступление, а мы со Степаном и так не самые добропорядочные граждане.
   Отведя взгляд от мужчины, я стал осматривать свои дрожащие пальцы. Контролировать конечности становилось все проще, но мелкая моторика мне все еще не подчинялась, да и координация полетела к чертям. Может, я поторопился с решением покинуть клинику? В любом случае, от меня пока никакой помощи.
   – Коля, я… – Вика резко открыла дверь, намереваясь застать меня в одиночестве, но встретившись взглядом с отчимом, тут же примолкла. Ну да, получать по ушам не очень-то хотелось, хоть я до сих пор и не мог понять, как Зоя могла за нами следить. Видных камер я пока не заметил, а устанавливать скрытые в собственном доме – маразм. Тем не менее, пара придерживалась установленных правил, поэтому лишь молча обменялась одобрительными жестами. Не проявив к нам интереса, Степан достал какую-то книгу в чистеньком переплете и принялся ее читать, пока девушка присела рядом со мной и показала какой-то обрывок тетрадной бумаги. – Это было у нее в комнате.
   – «Двадцать четыре года»? И что это значит? – я отобрал бумажку и повертел ее в руке, проверяя, не осталось ли еще каких-нибудь пометок. – Малышка слишком сильно выделяет любимчиков. Подсказка явно рассчитана на ее кавалера, – я выдохнул, обреченно закатывая глаза. – А я уже начал надеяться, что она хотя бы меня поддержит как коллегу. Ну что за несправедливость.
   – Навряд ли это что-то слишком сложное. Зое ведь не так много лет. Что может длиться двадцать четыре года? Сколько ей сейчас? Тридцать? – Вика нахмурилась, пытаясь представить, на что была способна Зоя в шесть лет. Учитывая, что наша ведущая постоянно ведет себя как ребенок, то сложно представить, что конкретно ей приходило в голову в столь юном возрасте. – Может это связано с каким-то изменением в жизни? Мы ведь запоминаем из детства яркие моменты. Я отца, ты Катю… Может и тут что-то похожее? – Вика говорила слегка встревожено, а мне все больше становилось не по себе, из-за чего я попытался натянуть улыбку. За прошедшие месяцы мне стало немного легче, но груз от потерянных возможностей и уничтоженных воспоминаний продолжали резать меня изнутри. Я прекрасно понимал, что не должен сейчас нагружать остальных, это чисто мои проблемы, но держать в себе становилось все труднее. В больнице высказаться было не кому, ведь я не могу так просто поделиться тем, что пытал человека, а с Викой мы долгое время не общались.
   – Интересно, – Степан забубнил себе под нос, изображая мысли вслух. – Кто станет хранить фотографии в энциклопедии по анатомии… Что за странные люди, – мужчина усмехнулся и невзначай положил книгу на стол, оставив открытой страницу, на которой лежала фотография. Кирилл несколько раз жаловался, что Степан слишком самовлюблен, но его хитрости можно было позавидовать. Также как и привязанности к Вике. Изображая задумчивого человека, который совершенно не видит никого вокруг, он все же принимал участие в нашем разговоре, предлагая свои мысли и показывая находки. В итоге, даже не смотря на то, что Зоя разбила нас на команды, мы все же работали все вместе. Значит, либо план гномика работал, либо всем просто хотелось поскорее с этим закончить.
   Встав с места, Вика подошла к книге и взяла фотографию. Девушке понадобилось несколько секунд, прежде чем она, с ухмыляющимся видом, показала снимок мне. На старой фотографии были изображены двое детей: маленькая девочка с длинными темными хвостиками в цветном платье и невысокий мальчишка с короткими волнистыми волосами и с недовольным взглядом в сторону.
   – Похоже, эта парочка стоит друг друга. За столько лет ничуть не изменились. Мне бы уметь так себя сохранять, а то скоро с этими таблетками сыпаться начну, – я обиженно надул губы, положив голову на руку. Демонстративная жалоба повлияла на девушку, и она лишь слегка покачала головой.
   – Рассыпаться тебе пока рано. Зато теперь точно ясно, что они знакомы довольно давно. Не удивлюсь, если все «двадцать четыре года» посвящены именно этому. Зоя намеренно спрятала подсказки так, чтобы найти и понять их мог Кирилл, но зачем устраивать игру, если пройти ее может только один человек?
   Я поднялся, опираясь на трость. Подойдя к девушке, я еще раз рассмотрел фотографию. В глазах улыбчивой девочки читалась безудержное счастье, а вот Кирилл был похож на мертвую куклу, которую показывают всем для развлечения. Думаю, я сейчас выгляжу ничуть не лучше него.
   – Может, потому что она не может так просто с ним поговорить? К… – я почувствовал холодный ком, застрявший в горле. Подступившая тяжесть взбудоражила дрожь по всему телу, из-за чего мне пришлось мотнуть головой и откашляться. Если думать о Кати я еще мог, то произносить ее имя вслух для меня было невозможно. – К-Катя ведь тоже не могла поговорить. Может, если бы мы дали ей возможность, она бы тоже… Поговорила бы с нами… Со мной… – последние мраморные маски снова начали рушиться, из-за чего у меня уже не было сил и желания изображать улыбку.
   Вика не решалась продолжать разговор, поэтому развеять нависшее напряжение решил Степан. Отставив очередную книгу, он достал из кармана небольшую коробочку и отдав ее мне, вышел из комнаты. Я непонимающе посмотрел на спутницу, но по ее взгляду понял, что она также не имеет понятия, что это. Отставив трость в сторону, я нерешительно дрожащими руками вскрыл коробку.
   Внутри оказались карты таро. На самом верху лежала аркана Правосудия: утонченная девушка с темными волосами с мечом и весами в руках. Карта справедливости, которая появляется лишь в тех моментах жизни, когда она решает твою судьбу, судит тебя за твои прегрешения. Если ты чист, то бояться тебе нечего. Но если на твоей совести есть преступление…
   – Даже если ты поступил не правильно, ни Катя, ни я, ни кто-либо другой тебя не осудит, – Вика закрыла ладонью карту, прерывая мой взгляд. Девушка почувствовала, как от пронзительного взгляда юстиции меня начало еще больше трясти. – Знаешь, мы можем пока оставить игру. У нас есть немного времени, чтобы поговорить. За последнее время столько всего случилось.
   Я тихо усмехнулся, прикрывая глаза. Катя, я не знаю, что ты обо мне думаешь, но я стараюсь исправить то, что случилось. И я понимаю, что слишком слаб, чтобы это сделать в одиночку. Боюсь, от меня прежнего мало что осталось, но надеюсь, ты примешь меня таким, каким я стану после этого разговора. Ведь как бы мне не пришлось вести себя в будущем, начиная с этого Нового года, во мне больше не останется уверенности, что без тебя я остался один. Ведь напоследок перед своей смертью, ты подарила мне новых друзей. Они не заменят тебя, но помогут мне выстроить новую жизнь.

   1:20 часа до Нового года.

   Юрий пытался сделать вид, что ему интересно то, что происходит вокруг, но мы оба понимали, что пришли сюда только чтобы оградить Елену от отца. То, что брат решил принять, хотя бы косвенное, участие в игре уже было чем-то непривычным.
   – Мы ведь не обязаны проявлять активность… По большей части, это их проблемы… – я облокотилась о стену, обхватывая себя руками. Находиться в полном молчании было тяжело, но и завязать разговор оказалось не такой легкой задачей.
   – Мы также были не обязаны сюда приходить… – Юрий приостановился, опуская взгляд вниз. – Если упустить возможность, появятся новые проблемы. И Елену на этот раз так просто не оставят в покое.
   – Она к этому отношения не имеет! – я сорвалась с места, но тут же выдохнула воздух, успокаивая себя. – Послушай, мы ведь еще можем все объяснить, решить и… – я заметила, что Юрий меня даже не слушал. За последний год он все чаще переставал обращать внимание на мои слова. Я не вправе его за это судить, на это есть Бог, но если Юрий продолжит придерживаться своей точки зрения, он навлечет на нас беду. – Ты ведь знаешь, что я не хочу в этом принимать участие. В игре, которую вы устроили между собой. Вместе с отцом. И я не позволю вам втянуть в это Елену.
   Юрий повернулся ко мне, чтобы возразить, но не решился сказать и слова. Его взгляд застопорился на дверном проеме. Обернувшись, я увидела сестру, непонимающе смотрящую на нас. Блестящие невинные глаза испуганно бегали из стороны в сторону. Елена уже давно пыталась понять, что именно происходит в нашей семье. Но чем больше она узнавала, тем больше рушился ее внутренний мир. Вся наша семья стала отдаляться в тот момент, когда Елена потеряла последнюю надежду на свое выздоровление. Нахмурив брови, девушка несколько раз мотнула головой, чтобы не заплакать и развернувшись, поспешно ушла на второй этаж, в поиске поддержки у посторонних людей. А я все не могла понять, когда моя единственная милая сестра сблизилась с чужими больше, чем с нами.
   – Мари, если ты не сможешь за ней проследить, то… – Юрий сделал ко мне шаг, но увидев, как я резко отдернулась от него, он остановился. – Я не смогу пообещать, что она не окажется в это втянутой.
   – Она уже в это втянута. И ты уже не сдержал свое обещание, хоть и клялся перед Богом! И передо мной… Я не хочу больше это терпеть. Достаточно того, что уже случилось.

   1 час до Нового года.

   Мы договорились с Колей, что он перестанет принимать участие в игре и немного придет в себя. Елена же просто отказалась со мной разговаривать и тоже попросилась покинуть игру. Народ потихоньку отпадал, в то время как мы с Кириллом только и могли что поочередно осматривать комнаты. Больше подсказок не оставалось, поэтому время подходило к разговору с Зоей. В целом, я уже представляла, что хочу ей сказать, но был один момент, который у меня не укладывался.
   – Викусик растерялась… – только вспомнив девушку, я тут же услышала ее ребяческий голос позади себя. Сев на широкую тумбочку, она стала легонько постукивать посохом по своим коленям. – Неужели загадка оказалась такой сложной? Киря вроде бы тоже не справляется.
   – Почему же? Я уже готова тебе поведать ответ. Чем раньше мы начнем, тем быстрее закончим и сможем спуститься к остальным, – я выпрямилась поправляя платье и пряча фотографию за спину.
   – Надо же! Что ж, давай, поделись со мной своими мыслями! – Зоя радостно заерзала на месте, замахав ногами так, что прозрачная ткань юбки волнами подлетала вверх и плавно опускалась вниз.
   – Ты хотела, чтобы все в доме подружились, таков был мотив игры. Но это ведь была ложь, верно? Ты и половины людей в этом доме не знаешь, так что не могла придумать ничего лучше, как ссоры и непонимание. Это довольно частая проблема в отношениях, ты не могла с ней ошибиться. Но ты ошиблась в подборе команд. Это был твой первый прокол, – я подошла к перилам и посмотрела вниз. Именно на этом месте и началась игра. – Ты до конца не знала, как нас сформировать, поэтому ткнула наугад. И вроде бы ничего подозрительного: одна команда ближе к интуиции, другая – к логике. Только вот моя команда неплохо ладила и до игры.
   – А как же Елена? Ваши отношения были, мягко говоря, натянутые после катка, – Зоя увлеченно слушала меня, внимательно следя за каждым моим шагом.
   – Один случай – не причина говорить, что мы не ладим. Ты ведь не знала, какие отношения у нас были до этого. К тому же, истинный мотив игры был в другом, – развернувшись к Зое, я протянула ей фотографию. – Это ведь в Кирилле дело. Вся игра была построена так, чтобы на моем месте сейчас стоял он. Только ты не учла, что он станет помогать мне и поделиться со мной подсказками. Мы с ним просто оказались не в то время, не в том месте и все твои планы рухнули.
   – Мой план был в том, чтобы было интересно, и появился победитель. И вот, ты на него претендуешь. Только, ты еще ни слова не сказала о самой загадке, – Зоя отняла фотографию, продолжая улыбаться, но было заметно как ее нижняя губа слегка дернулась.
   – Могу лишь предположить, что загадка в том, что у тебя есть проблема. Это кровь в еде. Она не заметна остальным, ведь вкуса она не имеет. А вот повар страдает от этого запаха. Его пытаются обвинить в чем-то, подмешивая в еду специи и химию. А он продолжает молчать… На протяжении двадцати четырех лет, повар лишь наблюдает за своими гостями, особенно за главным гостем. И Новогоднее пиршество становится тем моментом, когда повар решается признаться в том, что он попал в беду.
   Зоя встала с тумбочки и подошла ко мне, сжимая фотографию в кулак. Она все еще продолжала улыбаться, но глаза яростно горели смесью презрения и страха. Сквозь прорези в маске теперь была видна настоящая Зоя, которую так долго не выпускали на сцену.
   – Интересное предположение, но ты все еще не победила, ведь чтобы закончить игру, ты должна сказать, что конкретно случилось в этом доме. А прежде, Викусик, найди меня, – пихнув измятую фотографию мне в руку, девушка сорвалась с места и побежала вдоль коридора. На шум ее каблуков отреагировали остальные, из-за чего внизу поднялся кипишь. При остальных нам закончить этот разговор не удастся, из-за чего мне пришлось поспешно пойти за девушкой.

   45 минут до Нового года.

   Единственное место, куда девушка могла спрятаться – это ее комната. В остальные места дома двери были либо заперты, либо я бы увидела, как она туда забегает. Но, когда я прошла в нужное место, Зои там не оказалось. Разбитая лампа лежала в центре комнаты, у потолка горел тусклый свет, а по полу были разбросаны игрушки. Но главной достопримечательности дома в комнате не было.
   Я посмотрела на дверь, которая вела в смежную комнату. Она была закрыта каждый раз, как я приходила сюда в поисках информации.
   Подойдя к двери, я дернула ручку. Замок заскрипел, но не поддался. Его не смазывали несколько лет, вот механизм и отказывался слушаться. Толкнув дверь плечом, я почувствовала как она слабо поддалась внутрь. И как Зоя умудрилась ее быстро открыть?
   Пока мои удары потихоньку продвигали дверь, в голове крутился вопрос: что случилось в этом доме? Все мои объяснения – это просто описание уже следствий, которые наступили спустя какое-то время. Зоя в чем-то замешана. Ее пытаются в чем-то обвинить? Нет, иначе бы она тут же сообщила отцу. Если она хотела поговорить с Кириллом, то значит, это уже касается не просто игры, а ее реальной жизни. Так что же могло ее так взбудоражить? Сделав шаг от двери, я попыталась перевести дыхание, попутно посмотрев на скомканный снимок. Ей не понравилось, что я его нашла. Почему? То, что они с Кириллом давно знакомы ясно и без снимков, это не такой большой секрет. А вот…
   – Зоя! Нам надо поговорить! – я еще сильнее ударила дверь, продавливая ее глубже во внутрь. Ее беспокоила не внешняя обстановка, а внутренняя. Тот взгляд, которым она пронзила меня во время разговора – это был взгляд не радостного ребенка, а взрослой потерянной женщины, той, какой и являлась Зоей. – Я знаю ответ! Ты хотела поговорить с Кириллом на счет тебя. Вы давно знакомы, но ты постоянно играешь с ним в ребенка. А теперь тебе это надоело! Дай! Мне! С тобой! Поговорить! – я в последний раз сильно ударила плечом дверь и та со скрежетом открылась, из-за чего я ввалилась в комнату.
   Тусклое помещение, покрытое пылью встретило меня неприятным запахом застоявшегося воздуха. Комната сильно отличалась от остальных в доме: она была украшена минималистическими черными узорами и множеством геометрических фигур. Человек, который здесь жил явно увлекался математикой, любил порядок. Но теперь это скорее напоминало упадок маленькой цивилизации. Однако больше в комнате привлекал не ее интерьер, а жуткая картина, преставшая предо мной.
   Малышка Зоя, опустив вниз посох, стояла чуть ближе к центру комнаты, рассматривая, как по полу были разбросаны оторванные и окровавленные головы мягких игрушек. У кого – то просто торчала ткань из головы, кому-то отрезали ухо, кому-то выкололи глаза, но абсолютно у всех были нарисованы зловещие улыбки. Некогда же белоснежные стены были расписаны кровавыми улыбающимися смайликами, которые пронзительно смотрели в сторону Зои. И все эти рисунки сопровождались неровной надписью: «Повеселилась?».
   Зоя стояла бледная и оцепеневшая, опустив руки вниз и даже не обратив внимание на то, как я зашла. Казалось, что маленькая синеватая девочка превращалась в большое темное пятно, которое было готово слиться с окружающей средой.
   Я не решалась подойти к девушке, но меня взбудоражил шум шагов в коридоре. Поспешно закрыв плотно дверь, я отошла от нее. Не нужно, чтобы кто-то видел, что здесь происходит. В конце концов, сейчас для этого не время.
   – Ты почти права… – Зоя медленно повернулась ко мне, прикусывая нижнюю губу. – Я хотела ему рассказать. Но не только, что давно не являюсь тем, кем он считает. А также и то, что я буду следующей. Вика, я прошу, – девушка сделала нерешительный шаг ко мне на встречу. – Не говори никому. Даже Кириллу. Раз все зашло так далеко, то он не должен знать раньше времени. Он не перенесет этого. Я хочу встретиться с тобой позже и все рассказать. Обещай, что не расскажешь.
   – Я… – в глаза все еще попадали эти жуткие рисунки. Кто-то явно старался когда выводил их, зная, что никто кроме Зои не попадет в это место. – Я обещаю, – может, мне и не стоило этого делать, но проще разузнать все, чем запугать Зою и упустить этот шанс. Надеюсь, нам еще удастся остановить последующие события.

   2 часа после Нового года.

   Вика была объявлена победителем загадки, так что все быстро вернулось в нужное русло. Остаток ночи прошел на удивление гладко. Люди действительно начали сближаться, больше общаться и все казалось даже спокойно-милым. Единственное, о чем я жалею, это то, что девушки так и не сказали, в чем была суть загадки. Хотя, это было и не так уж и важно.
   Прощаясь с гостями, Зоя попросила меня остаться у нее. Ей не хотелось оставаться наедине с отцом, после такого балагана. Я, откровенно говоря, тоже не горел сильным желанием, но пришлось чем-то жертвовать. Проводив Вику и Степана до машины, я попрощался с девушкой, заметив на ее лице некую растерянность. Она несколько раз повторила мне, что мы обязательно через неделю встретимся, а также, что в Новом году не позволит мне так часто отлынивать от работы. Перспектива мне не нравилась, но от этой девушки я точно никуда не денусь.
   – Думаешь, сегодня все остались довольны? – Зоя села на кровать рядом со мной, задумано приподнимая носик к потолку. – Я их случайно не утомила?
   – Все в порядке. Нужно было немного развеяться. Хотя у людей остались вопросы. Ты обязана будешь мне потом подробно все рассказать, иначе в следующем году я не смогу так просто всех позвать.
   Зоя хихикнула и легла рядом со мной, зажимая одеяло между ног. От ее волос слабо пахло цитрусами и металлом, что было довольно странным сочетанием, и я все никак не мог понять, что именно оно мне напоминает.
   – Ты думаешь, что нам стоит в следующем году снова собираться? – Зоя говорила еле слышно, как будто нас кто-то мог подслушать.
   – Уверен, что стоит. Мы же должны с тобой расширять свой круг общения. А то так всю жизнь и пробудем только вдвоем, – я прикрыл глаза, приобнимая Зою за плечи. Это были редкие моменты, когда малышка оставалась спокойна и мирно просто лежала рядом, из-за чего ее последние слова стали для меня убаюкивающими.
   – Мне и тебя достаточно, братец.

Запись 25. История

   12 января. 2019 год; 13:42

   Пипин довольно перебирал лапами, цепляясь коготками за мою футболку и укладываясь на торсе. Маленький подлиза практически каждое утро залезал ко мне в кровать, пытаясь тем самым меня разбудить. И, естественно, у него это получалось, ведь спать с мурчащим комком на груди не так уж и легко, особенно когда этот комок весит почти четыре килограмма.
   – Не сплю я уже. Успокойся, – я погладил кота, пытаясь взглянуть на часы. После лечения, было сложно восстановить режим. Бессонница почти полностью отступила, но вот из заядлого жаворонка я постепенно превращался в побитую сову. Мне не особо хотелось работать ночью, но и утром встать с кровати было непосильно. Особенно сейчас, когда работы становилось все меньше, а все мои знакомые занялись личной жизнью.
   Вика окончательно съехала от Кирилла, решив пока что вернуться к отчиму. Однако их встречи с детективом из-за этого лишь участились. Казалось, что чем реже они стараются видеться, тем чаще пересекаются. Впрочем, это не так уж и плохо. Конечно, жаль, что Вика довольно быстро прервала все мои попытки завязать с ней отношения, но и я не особо на них настаивал. А с Кириллом у них может сложиться что-то серьезное. Может, он даже остепенится.
   Клуновы решили окончательно выбросить ненужные вещи и устроили грандиозную чистку церкви. Собственно, мне это было даже на руку: периодически Мария привозила мне старые книги, которые им были не нужны, но совесть не позволяла так просто выбросить чей-то труд. Даже если это был труд типографной машинки. Я же никогда не был против пополнения своей библиотеки. Обычно, когда Катя проводила время с Кириллом, я старался найти еще не прочитанный мной том и исправить свое допущение. Теперь же, свободного времени у меня стало гораздо больше, поэтому непрочитанные книги уменьшались в геометрической прогрессии. И я был рад любой печатной макулатуре, даже религиозного характера.
   Большее удивление у меня вызвала Зоя, которая предложила мне несколько партий фирменных лекарств ее производства. Я смутно представлял, зачем мне могут пригодиться противозачаточные или гормональные средства, но сам факт наличия образцов от знаменитых провизоров будоражил во мне стремление к новыми открытиям. Это как раз то чувство, когда ты вдохновляешься чьим-то продуктом, мечтаешь его повторить и превзойти, но в итоге так и остаешься на этапе мечты.
   Утро снова выдавалось тяжелым. Мне несколько раз позвонили из полицейского участка, спрашивая разрешение на посещение лаборатории в мое отсутствие, а также уточнение сроков моего больничного. Да, по бумагам, я еще не допускался к работе минимум несколько месяцев, но Степан крайне доходчиво смог мне объяснить, насколько важно мое участие в этом деле. Честно говоря, его рассказ о проверке Верховных судей меня не радовал. Мало того, что Вика была в большой опасности, так еще и могут всплыть разные огрехи нашей работы. Может, стоит уехать, пока не поздно? Уверен, Степан без проблем подделает Вике новые документы, а Кирилл не будет особо против покинуть это захолустье.

   12 января. 2019 год; 14:23

   – Извините, что так поздно… Елена так вцепилась в эти книги… – Мария положила руку на небольшую стопку потрепанных сборников истории религии, стряхивая с них оставшуюся пыль. Уговорив девушку остаться на чай, я старался аккуратно налить кипяток в чашки, чтобы не обжечься из-за собственных трясущихся рук. – Вам не тяжело?
   – Все в порядке, понемногу даже привыкаю к этому, – я отмахнулся, а после поочередно поставил две чашки на стол, присаживаясь напротив собеседницы. – Она часто читает подобные книги?
   – Ох, нет. Напротив, ее это совсем не интересует. А вот Юрий… В последнее время он как будто помешался на истории. Он хочет сохранить наследие отца, и даже улучшить его, создать свой маленький рай для Елены, но… – Мария запнулась, но заметив мое вопросительное выражение лица, выдохнула и продолжила. – Мне кажется, он перебарщивает. Своим стремлением сделать лучше, он лишь сильнее отдаляется от нас… И от всех остальных.
   – Мне казалось, он всегда был не особо людим. Его нравоучения я уж точно никогда не забуду, – я постарался развеять беседу, на Мария как будто игнорировала все мои попытки. – Случилось что-то серьезное? Возможно, это не мое дело, но на Новый год… Вы как будто избегали друг друга. А в детстве вас оттащить друг от друга было невозможно.
   – Многое меняется. Он решил придерживаться собственных идей. Я же стараюсь не противоречить отцу и… Николай Григорьевич, Вы узнали что-нибудь об этих ужасных преступлениях?
   Резкая смена темы застала меня врасплох, из-за чего у меня судорожно дернулись руки. Я попытался прокашляться и с игривостью отвести разговор.
   – Не особо. Я вообще не имею права распространяться на эту тему, но… Пока что наступило затишье и, кто знает, может все дело сойдет на нет. Было бы неплохо оставить это позади как страшный сон. Хотя я был бы не против пожать руку человеку, который довел меня до такого состояния. Нет, правда! Я думал, что до дурки меня доведут только родители со своими мечтами.
   – Да… Действительно, было бы прекрасно, если бы все так закончилось… Но думаю, что человек, который это начал слишком целеустремлен, чтобы так просто уйти в тень… – Мария окончательно притихла, прильнув губами к чаю. Юная служительница сильно изменилась с времен детства, но сейчас она становилась лишь тусклым отсветом себя былой. Впрочем, кажется, за прошедший год все мы стали терять свои краски и свет.

   12 января. 2019 год; 14:51

   Проводив девушку, я прошел с книгами в зал. Читать их пока не было желания, но вот проверить их состояние было бы кстати. К большому сожалению, все книги в семье Клуновых хранились не должным образом и порой их приходилось подклеивать или выравнивать страницы.
   Сев в кресло, я стал просматривать полученные образцы: первый небольшой томик описывал подробное развитие католической архитектуры, приводя зарисовки старых храмов. Я никогда не был человеком, который отличит готику от романтики, но в нашем городе и не было того многообразия церквей, которыми славился весь мир. Может быть, в столице и встретится несколько образцов той эпохи, но пока что мне остаётся довольствоваться только этими зарисовками, красочными описаниями и интернетом.
   Отложив книгу в сторону, я заметил, как Пипин пытается уложиться на коврике, попутно положив голову мне на стопы. После того, как я стал на него ругаться из-за подранной обшивки дивана, он боялся даже приближаться к ним. Но вот от меня отлипнуть никак не мог.
   – Маленький узурпатор. Ты меня не проведешь. Не нужно было устраивать эту войну за диван. Все равно я бы победил, – я усмехнулся, победно поправляя очки. Пипин явно проигнорировал мои слова и лишь тихо замурлыкал. Ничего, я с тобой позже разберусь. Вторая книга была намного толще, а обложка потерпела механические повреждения. Пролистав несколько первых страниц, я решил, что она посвящена истории развития религии в крупных странах с акцентом на не самые благоприятные моменты в истории. В прочем, это было даже в какой-то мере интересно. И я бы обязательно ее прочел, если бы не маленькая закладка в конце книги. Засушенный цветок желтой хризантемы выпал с последних страниц, заставив меня заострить на них внимание.

   12 января. 2019 год; 16:12

   – Неужели так сложно взять трубку? – Кирилл в очередной раз пытался дозвониться до Зои. За те полчаса, что мы ехали до дома Коли, он не переставал набирать номер подруги. Елизавета Павловна подарила детективу несколько билетов на театральное шоу, которое проходило в соседнем городе, вот Кирилл и решил, что обязан свозить туда Зою. Точнее, решил он это не совсем сам, а после моего намека.
   Я не рассказала Кириллу ни о том, что случилось в доме Зои, не о нашем последующем с ней разговоре. Девушка была уверена, что ничего изменить нельзя, а сидеть и слушать от брата наставления о безопасности было бы утомительно.
   Да, факт родства этой пары многое мне объяснил, но в то же время вызвал ряд новых вопросов, на которые Зоя не дала мне ответа. В прочем, сейчас это было не так уж и важно. Первостепенным стал звонок восторженного и перевозбуждённого Коли, который потребовал нам немедленно явиться к нему домой. Он и прежде был достаточно эмоционален, но сейчас казалось, юноша даже превзошёл сам себя. Как будто он открыл секрет вечной молодости, бессмертия и оживления трупов в поваренной книге. Хотя, не удивлюсь, если это не далеко от истины.
   Нажав на дверной звонок, я пренебрежительно вздохнула, когда Кирилл вновь выругался на Зою. Сегодня девушка должна была выйти на работу, так что не удивительно, что она не брала трубку. По крайней мере, мы с ней рассчитывали, что бить тревогу нужно будет не раньше февраля, ведь именно на второй месяц года намечен выход новых препаратов, которые и должны стать основной причиной несовершенного убийства.
   – Вы не поверите, что я нашел! – открыв дверь, Коля даже не стал ждать нас и лишь поспешно удалился к себе в спальню. Учитывая, что он все еще передвигался при помощи трости, такая прыть и активность даже немного пугали. Сняв верхнюю одежду и прикрыв за собой дверь, мы с Кириллом проследовали за юношей. Коля сидел на кровати, окруженный несколькими книгами и с ноутбуком на коленях. Однако больше всего мое внимание зацепили разбросанные бумаги из полицейских отчетов, которые Степан одолжил нам на время расследования.
   – Ты можешь внятно объяснить, что происходит? – отвлеченный от своего телефона, Кирилл осторожно перешагивал документы, намереваясь встать напротив своего собеседника.
   – Нет! Ни в коем случае. Вы должны сами до этого дойти, – отставив ноутбук в сторону, Коля наклонился вперед показывая пальцем на Кирилла. – Ты даже не представляешь, каким идиотом ты был. Все мы были. Это же было столь очевидно! – не давая нам и вставить слова, Коля подхватил одну из книг и встал на кровать ногами, из-за чего тут же пошатнулся. Мы с Кириллом рефлекторно поддались вперед, чтобы подхватить заведенного судмедэксперта, но тот все же смог удержаться на своих двоих. – Что мы с вами знаем об убийце?
   – Может, не будем в загадки играть? Мне еще за Зоей заехать надо. Она все утро меня игно…
   – То что это очень религиозный человек, – я перебила Кирилла, не намереваясь слушать его нытье. Чем быстрее мы покончим с этим, тем больше шанс, что сможем помочь Зое. И если детектив пока этого не знает, сейчас он больше нас заинтересован в том, чтобы поймать убийцу как можно быстрее. – Он очень аккуратен, собран. Скорее всего, имеет медицинское образование. Возможно работает в паре. Его жертвы – девушки.
   – Нет! Нет, милая Вика! – Коля спрыгнул с кровати, запнулся за собственные ноги и навалился на меня, схватившись рукой за мое плечо, а второй прижав ко мне книгу. – Не девушки! А отравительницы. Ольга и Катя! Две девушки, которые прибегали к ядам. Да, Катя этого не знала, но она была тоже отравительницей. Наш убийца оставляет очевидные послания, что именно это послужило причиной смерти этих девушек. Их род деятельности, их мания отравления. А кто из религиозных фанатиков боролся с отравителями? – Коля поочередно посмотрел на меня и Кирилла, ожидая ответа, но лишь поймал наши непонимающие взгляды. – Огненная палата! – отойдя от меня, Коля положил книгу на кровать, раскрыв главу с соответствующим названием.
   – Если ты думаешь, что истории про полыхающие костры церкви еще актуальны, то обсудите это вдвоем, – проявив равнодушие, Кирилл вышел из спальни, продолжая проклинать телефон.
   – Не обращай внимание, он сегодня встал не с той ноги… – я попыталась замять конфликтный тон и поведение Кирилла. Кажется, у детектива возникает плохое предчувствие, что вполне оправдано. – Я слышала об этой организации, но очень вскользь. Как это связано с нашим убийцей?
   – Ну, откровенно говоря, очень косвенно, но это уже что-то. Огненная палата была частью инквизиции. Был период, когда города тонули в ядах, люди боялись есть и пить только потому, что каждый второй житель обращался к отравителям, намереваясь покончить с соседом. Я нашел мало информации, в основном только о самых знаменитых отравителях, но суть в том, что Огненная палата не просто сжигала грешников, а сначала пытала их в темницах и обязательно проповедовала Господа. Напоминает наш случай, верно?
   – Сложно судить. У нас ведь только два трупа. Может, убийца оперирует чем-то другим? – я пыталась связать поставленные доводы с предыдущими жертвами, но все это смутно вязалось с Зоей, ведь она не подходила под описание обычной отравительницы.
   – Согласен. Но! Я могу также предположить, кто будет следующая жертва! – слова Коли меня удивил, из-за чего я кашлянула и вопросительно подняла брови. – Помнишь, в начале года, параллельно этому делу, появилось еще одно о суицидах. Точнее, всех заверили, что это были самоубийства. Мертвые девушки, повреждённые половые органы. Но в них было еще кое-что. Все жертвы принимали яды. А если они делали это недобровольно и тот отравитель станет следующей жертвой? Может даже уже стал, пока мы тут познаем историю.
   – Кирилл! – я медленно подошла к дверному проему, прокручивая в голове слова Коли. Убийце не важно, что ты за человек, какие у тебя помыслы и что ты делаешь с людьми. Если ты причастен к отравлению других, то уже становишься потенциальной жертвой. Особенно, если делаешь это из скупых, эгоистичных желаний. Будь то деньги, любовь или безопасность брата. Кирилл раздраженно выкрикнул из кухни, не показываясь мне на глаза. – Ты дозвонился до Зои?
   – Нет. Если она снова забыла телефон в сумке…
   – Нам нужно срочно в больницу. Возражения не принимаются.

Запись 26. Прием у врача

   Я в вечности рад был с тобой повстречаться,
   Ты всю свою жизнь проводила со мной. Но только к концу я отправился дальше,
   А ты оставалась невинной слугой.

   – Никлинова сегодня вышла на работу? – я облокотилась о стойку администрации, пока медсестра встревоженно осматривала нашу троицу. Кирилл всю дорогу донимал меня расспросами, а Коля только и старался поспевать за нами. Несмотря на трость, он все же умудрялся периодически переходить на легкую рысь, пусть и не длительную.
   – Д-да. Но она отменила на сегодня все записи. Вы можете придти завтра и… Стойте! – не дослушав девушку, я побежала в сторону лестницы. Насколько мне не изменяла память, Зое достался кабинет сына бывшего главврача, которого мы полгода назад допрашивали. Кирилл, не разбираясь, побежал за мной следом, периодически стараясь схватить меня за рубашку, чтобы остановить.
   – Извините. Мы… Мы из полиции… – поняв, что по лестнице Коля за нами не успеет, парень остался внизу, приводя в норму дыхания и успокаивая медсестру.
   Забежав на нужный этаж, я оттолкнулась рукой от перил лестницы, чтобы резко завернуть в коридор, но резкий рывок вниз подкосил мне ноги, из-за чего я со всей силы упала на кафельный пол, ударившись животом и выставленным локтем. Воолнообразная, разливная боль онемением проходила по брюшной полости, пока Кирилл переворачивал меня на спину.
   – Хватит! – переводя дыхание, парень попытался меня усадить, проверяя, не сломала ли я себе конечности. Довольно радикальный способ меня остановить, хоть и действенный. – Объясни же ты, в чем дело?! Почему мы вдруг сюда рванули?
   – Ты мог… бы и не ронять меня! – я схватилась за ребра, пытаясь таким движением притупить боль. – Зое поступили угрозы… Скорее всего она… Не исключено, что она будет следующей… Я не могу утверждать точно, но учитывая, что она все утро не берет трубку…
   – И ты молчала?! Почему это она рассказала тебе, а не мне? – взбешенный то ли самой ситуацией, то ли нашим с Зоей поведением, Кирилл даже не стал дослушивать мой ответ. Оставив меня сидеть на полу, детектив сам торопливо двинулся к нужному кабинету, растерянно сверяя таблички с именами. Впрочем, даже если бы он плелся как черепаха, я не смогла бы его догнать. Хватаясь рукой за стену, я попыталась встать, продолжая скручиваться от не утихающей боли.
   – Зачем я вообще… рассказала… – поднявшись, наконец, на ноги я медленно последовала за Кириллом. Больница сегодня была почти пустая, что нам было только на руку, иначе бы люди нас неправильно поняли. Дойдя до нужного кабинета, Кирилл сначала постучался и стал дожидаться ответа. – Кирилл, пусти меня первой! Тебе в любом случае нечего делать в кабинете гинекологии!
   – Вот пускай мне Зоя это лично и скажет! – огрызнувшись на меня, детектив дернул за ручку, но та не поддалась. Усилив свои попытки проникнуть в кабинет, парень стал кулаками стучаться в хрупкую дверь и звать свою подругу. Однако на его крики отреагировала только медсестра, которая успела уже подняться по лестнице вместе с Колей и стояла сейчас позади нас.
   – Прекратите немедленно! Вы не имеете право вести себя так в больнице! – медсестра хотела приструнить дебошира и вызвать охрану, но заметив мое скрюченное состояние, тут же отвлеклась. Подбежав ко мне, она хотела подхватить меня под руки, но я лишь отмахнулась. Своим присутствием, медсестра лишь отвлекла меня от Кирилла, который приложив всю свою физическую подготовку, стал с разбегу сбивать замок. Что у него в итоге получилось и, получив очередной удар плечом, дверь отворилась. Детектив, по инерции проследовав за дверью внутрь кабинета, скрылся из коридора. Наступила тишина.
   Освободившись от медсестры, я постаралась как можно быстрее проследовать к кабинету. Ухватившись за дверной проем, я заглянула внутрь. За прошедшее время комната практически не изменилась: небольшая офисная зона так и оставалась отделена от рабочей небольшой занавеской, только теперь из под нее тянулся кровавый, размазанный след, как будто по полу тянули тело. Кирилл стоял как раз возле его начала, не решаясь заглянуть в соседнюю комнату.
   – Кирилл, выйди в коридор. Я с Колей сама здесь все осмотрю, – я протянула руку вперед, надеясь схватить парня за рубашку, но тот тут же сделал шаг вперед, хватаясь за занавеску. Себе под нос он тихо называл имя девушки, но та, естественно не откликалась. – Звони Степану… – чуть тише я сказала Коле, когда тот подошел вместе с медсестрой. Девушка хотела что-то возразить, но парень быстро ее отвлек и отвел подальше от выбитой двери.
   – Зоя… Ты не против, если я загляну? Прости, что отвлекаю, просто Вика тут какой-то бред наговорила… – голос детектива начинал хрипеть, но все еще звучал уверенно. Отказываясь принимать любые факты, он все еще упрямо делал вид, что девушка может ему ответить. Однако его последние надежды рухнули, как только он отодвинул занавеску в сторону. Детектив упал на колени, открывая мне обзор соседней комнаты.
   Тело Зои было обнаружено 12 января, приблизительно в полседьмого вечера. Она сидела на гинекологическом кресле, которое было намеренно развернуто к входу. Опрокинув голову на бок, с прожжённым горлом, девушка была как будто полностью расслаблена, опустив одну руку вниз, а вторую положив на ноги. Расстёгнутая белая блузка была испачкана в кровью, а низ живота был аккуратно разрезан и, кажется, частично опустошён.
   – Пандочка… Что же ты… – не поднимаясь с колен, Кирилл подполз ближе к креслу и взял в руку босую ногу девушки, надеясь, что та отреагирует, но тело лишь слегка покачнулась и съехало вниз. – Пандочка, милая, пожалуйста, ответь, – с каждой фразой голос Кирилла становился все более рычащим и безнадежным, как будто он подбитый кот, который мурлычет от безнадежности. Подхватив Зою за бедра, Кирилл окончательно стащил ее тело вниз и, уложив себе на колени, обнял, поправляя той волосы. Из-за того, что труп был тяжелым и непослушным, Кириллу приходилось постоянно подтягивать его к себе и прижимать, чтобы он не упал на пол. И при этом, детектив не переставал повторять имя девушки, поправлять ей волосы и гладить по спине, умоляя ту ответить на его голос. Может быть, если бы мы с Зоей сразу бы все рассказали, то сегодняшний день сложился бы иначе.
   Может быть, если бы Кирилл не пытался до нее дозвониться, а сразу поехал сюда, она была бы еще жива. Может быть, если бы они много лет назад не познакомились, нас бы всех не было в этой комнате. Слишком много «может быть», но правда лишь одна – Зоя знала, что умрет и сама решила этому не противиться.

   12 января; 19:02

   Степан не впускал сотрудников полиции в кабинет. Перекрыв доступ, он какое-то время разбирался с врачами. Коля же допрашивал всю ту же медсестру, пытаясь узнать всех пациентов, которые сегодня интересовались Зоей. Оказалось, их было достаточно много из-за переноса записей, а зайти в кабинет мог и вовсе любой посетитель больницы. К сожалению, камер в коридорах не было, а данный этаж и вовсе практически не обслуживается после увольнения главврача.
   Я же все это время осматривала сам кабинет. Кровавая дорожка, которая тянулась от самой занавески, заканчивалась около кресла. Зою явно убили там, сначала провели все операционные извращения, а уже после перетащили на кресло, которое предварительно развернули. Причем, перед этим убийце пришлось расслабить крепеж под сиденьем, на что также должно было уйти время.
   В самом кабинете не было никаких изысков и намеков на посылы убийства, как это было у Кати. Выходит, убийца все-таки спешил покинуть публичное место, поэтому действовал быстро. Наверняка, на теле трупа есть много изъянов, которые подтвердят мою догадку. К тому же, мы до сих пор не обнаружили привычной записки с приговором. Но осмотреть тело у нас пока не было возможности.
   Облокотившись спиной об стену, Кирилл не подпускал к себе и к Зое никого. Он перестал разговаривать сам с собой, но все также цеплялся за тело сестры, поправляя на ней одежду, которая периодически сползала и еще больше пачкалась в крови. Конечно, оставлять все это так было нельзя, ведь подобными неаккуратными движениями, детектив мог навредить трупу, оставить ложные следы и запутать улики. Но в то же время мы с Колей прекрасно понимали, что сейчас ничего сделать не сможем. Особенно это осознавал судмедэксперт, который, похоже, при виде друга, вспоминал свое недавнее плачевное состояние.
   – Что ж, с бумагами вопрос решен. Тело привезут Николаю в лабораторию и… – Степан надевал перчатки, когда зашел в кабинет и бросил недовольный взгляд на Кирилла. Тот, похоже, почувствовав на себе взор, лишь сильнее прижал небольшое тельце мертвой девушки к себе. – Надо же, не ожидал такой чувствительности от детектива.
   – Я позже проконтролирую, чтобы все сделали как положено. Оставьте пока его… – Коля встал перед Степаном, тем самым загораживая и защищая Кирилла. Поставив трость перед собой, он тем самым создавал дополнительную преграду, однако при желании Степана бы это не остановило.
   – Уж ни Вам ли не знать, что чем дольше тело находиться здесь, тем меньше информации Вы получите? Хватит проявлять сентиментальность! – Степан отпихнул судмедэксперта в сторону, из-за чего тот повалился с ног на тумбочку, опрокинув часть оборудования.
   – В этом нет такой нео… – я поддержала Колю, чтобы тот не упал окончательно, и стала возражать на слова отчима, но как только тот недовольно посмотрел в мою сторону, рот закрылся сам по себе. После стольких лет, я так и не научилась ему перечить. И это было не из-за чувства страха. Просто осознание того, что я обязана ему своей жизнью, само заглушало любые противоречия. Он намного опытнее, важнее и сильнее меня. Ему лучше знать, как и что делать. А я никто в этой жизни, чтобы ему противоречить.
   – Вы забываете, в чем заключается Ваша работа, – Степан грубо схватился за плечи Зои и дернул их на себя, из-за чего тело выпало из рук детектива. Как будто сброшенный с горы, Кирилл резко зарычал на Степана, подскакивая с места. Как взбешенный волк, он был готов наброситься на судью, приближаясь к нему вплотную.
   – Даю честное слово, еще раз тронешь ее своими грязными руками и я самолично оторву тебе конечности! Самовлюбленный ублюдок! Проваливай отсюда, ей не нужна твоя помо… – Кирилл резко замолчал, скрутившись от боли, пошатнувшись и упав на пол. Потерявший осознание окружения, он тихо стонал, не в силах пошевелиться. Я дернулась, желая подбежать к детективу, но заметив электрошокер в руках отчима, замерла, приподнимая плечи. Слишком уж часто я сама имела дело с этой штукой.
   – Мои слова не обсуждаются. Николай, проследите, чтобы тело было доставлено в лабораторию. Завтра утром должен быть отчет. А ты, – Степан недовольно указал на меня рукой, а после махнул в сторону Кирилла. – Убери его с глаз моих. Иначе следующий разряд может оказаться последним в его жизни.

   13 января; 09:43

   – Ты всю ночь проработал? – я придерживала телефон плечом, попутно наливая минералку в стакан. Елизавета Павловна помогла мне вечером уложить Кирилла в кровать, а с утра закрылась в своей комнате. – С твоим состоянием…
   – Да брось. Не оставлять же ее до обеда. У нас каждое тело на ночь попадает, – Коля старался отшутиться, но по голосу было ясно, что он взволнован не меньше меня. – Если кратко, то ее отравили. Видела ожог на шее? Это кислот. Вероятнее всего серная, но я еще проведу анализ. Судя по всему, Зоя не очень-то и сопротивлялась. Есть механические повреждения, но они сделаны уже после смерти. Вероятно, ее напоили ядом, а уже потом вырезали часть органов.
   – Она готовилась к этой встрече и давно приняла факт, что ее не переживет… А что за органы вырезали? – я поставила стакан и бутылку на поднос, после чего перехватила телефон поудобнее.
   – Матку целиком. Есть повреждения других органов, но они… Как будто бы случайны. Похоже, наш медик либо слаб в познаниях половой системы, либо сильно торопился. Работа намного хуже сделана, чем раньше.
   – Либо в этот раз резал кто-то другой. Мы же не исключаем тот факт, что убийц может быть двое. Что ж, я попробую завтра заехать, постарайся составить отчет для Степана. И не продолжай работать без нас. У тебя все-таки еще больничный. – Не переживай. Как там, кстати, у вас дела?
   Наши дела были печальны. Из-за удара шокером, Кирилл потерял большую часть сил, перестал нормально ориентироваться в пространстве и держать себя на ногах. Зато, как только он оказался в родных стенах, то тут же вспомнил про свое горе. Сначала это сопровождалось просто своеобразной агрессивной истерикой, а затем сменилось бутылками коньяка, которые Кирилл бережно хранил все эти годы. Оказывается, подобные подарки делают не только врачам, но и частным детективам.
   Обрисовав без деталей ситуацию, я попрощалась с Колей. Оставлять Кирилла без присмотра было опасно, но и проводить здесь все время я не могу. Пока есть свежий след, мы должны взяться за дело все вместе. Поэтому придется провести срочную терапию по примеру Степана. Пускай, шокера у меня и нет, но радикальные меры можно принять и без него.
   – Я принесла тебе воды, – закрывая ногой дверь, я осторожно поставила поднос на рабочий стол Кирилла, наблюдая как тот, сидя на диване, обгрызал свои ногти, держа в свободной руке полупустую бутылку коньяка. Он не позволил не поменять ему рубашку, не помыть лицо и руки, так что теперь детектив был частично перепачкан кровью Зои, которая уже засохла и отмокала лишь от слюны, пачкая губы. – Сколько еще ты собираешься так сидеть? Из-за того, что ты напиваешься, она назад не вернется, – взяв стакан, я подошла к Кириллу и села на корточки перед ним. – Алло, вызывает земля! – детектив продолжал меня игнорировать. Взявшись за горлышко бутылки, он намеревался снова поднести ее к губам, но в этот момент я плеснула ему в лицо минералку. Благо, она была без газа и лишь охладила нашего несчастного.
   – Ты совсем рехнулась?! – ошеломлённый моим поступком, Кирилл ударил меня по щеке, из-за чего я частично завалилась на бок. Наклонившись вперед, он облокотился руками о колени. – Проваливай отсюда. Не нужна ты здесь со своими нравоучениями! Только и лезешь ко мне, думая, что самая умная.
   – Да уж точно умнее тебя. Это ведь не я пытаюсь всеми силами откосить от работы, а потом удивляюсь, что мои близкие умирают. Ты своим бездействием привел ее к этому. Если бы кто-то уделял больше внимания работе, – Кирилл схватил меня за рубашку и, подняв на ноги, прижал к стене.
   – Ни черта ты не понимаешь. Живешь под защитой, папина дочка, вот и думаешь, что все проблемы можно решить только связями, а сама творишь непонятно что. Скольких людей ты убила? И не было жалко? Левша, безжалостный и беспощадный! Может это тоже все твоих рук дело?! – отпихнул меня в сторону, чтобы я упала, Кирилл бросил в меня бутылку, но та, упав на пол, разбилась неподалеку, задев меня лишь небольшими осколками. Не теряя времени, озлобленный парень подошел ко мне, наклонился и, схватив за волосы, ударил головой об пол. Гул тут же разошелся по ушам.
   Кирилл еще что-то кричал на меня. Кажется, теперь он начал винить меня в смерти Зои, в том что я не рассказала ничего, что я могла ее спасти. Что это я виной всех его бед. И может быть это была и правда, но, как и любой человек, я это отвергала. Единственное, что я чувствовала – это знакомый страх, который зарождался внизу живота. И противное чувство дежавю.
   Снова кто-то сильнее меня угрожает моей жизни. Как бы я не была обучена, Кирилл был сильнее, злее, да и не могла я причинить ему вред. Это все напоминало мне ту злополучную ночь в подворотни, когда в моей жизни впервые появилось убийство.
   – Знаешь, может зря тебя тогда не убили? – схватив меня за горло, Кирилл прикусил губы. Его руки дрожали, не соображая что делая, он боялся, но ослепленный гневом, продолжал действовать, начиная сжимать мою шею.
   Охваченная паникой, я старалась не слушать парня, стараясь спихнуть его ногами, но вес юноши не позволял мне это сделать. И тогда я стала ощупывать рукой пол, в надежде найти спасение. Пальцы царапались о мелкие осколки бутылки, пока я не нашла отколовшееся горлышко. Достаточно просто ударить его этим стеклом в живот или в горло, и я спасена.
   «Интересно, монстренок, насколько тебя хватит?».
   Слова словно эхом звучали в голове. Я вновь очутилась на холодном асфальте вся в крови, не понимая что произошло вокруг. Защищая себя, я убила человека. И могла сейчас сделать это снова. Только вот, даже если Кирилл и считает меня монстром, он не заслуживает такой смерти. Не от моей руки уж точно.
   – Я… Не хотела.. Ее смерти… Мы пытались… – откинув горлышко подальше от себя, я схватилась за руку парня, стараясь ее ослабить, но тот лишь злился сильнее от каждого моего слова. Если уж так, то я хотя бы обязана передать ему последний подарок Зои. Приподняв таз, я судорожно залезла в карман джинс и достала оттуда небольшой медальон на тонкой веревочке, который Зоя вручила мне при нашей последней встрече. Взявшись за пальцы парня, я просунула в них верёвочку. Все еще не желая принимать окружение, Кирилл не сразу даже понял, что я сделала, но заметив у себя в руке предмет, он резко отпрянул. С округленными от страха глазами, он отсел от меня, дрожа, держа медальон в форме головы панды. Я же, получив резко дозу кислорода, начала кашлять и пытаться перевернуться на бок, но голова тут же закружилась, не давая мне прийти в себя. Как же прекрасно дышать.
   – Откуда… Это у тебя? Отвечай! Ты украла его у Зои, верно?! – Кирилл продолжал кричать, но уже не от злости. Он был растерян, напоминал ребенка, которого одного бросили на улице.
   – Нет… Она сама… Отдала его мне. Сказала, чтобы… я вернула его тебе… Когда ее не станет… – вдохнув поглубже, я использовала последние силы и села, опираясь рукой о пол. – Мы с ней встречались в кафе. Разговаривали… Я знаю, что она для тебя значит. Не представляю, что такое потерять сестру. Даже если она сводная. Но, даже так, она не хотела, чтобы ты тут убивался и запивал свое горе…
   – Откуда тебе в принципе знать, чего она хотела?! Вы ведь даже толком не общались. Я сам-то ее не понимал…
   – Зато она прекрасно понимала тебя… И свою жизнь она отдала для того, чтобы ты был в безопасности.
   Кирилл хотел еще что-то сказать мне в протест, но лишь закусил губы. Сжав медальон обеими руками, он прижал его к лицу и поджал ноги. Сквозь тихий скулеж, я лишь слышала, как он начал просить прощения. Не знаю перед кем, но уверена, что нужные люди его услышали и простили. Уж я то точно.

Запись 27. Младшая сестра

   И вот мы расстались, ты сгинула в мраке,
   Оставив лишь мне медальон.
   На что мне, о Боже, проклятье издали.
   Где согрешил я душой?

   5 января; 13:05

   Закрыв дверь, я остановилась на пороге небольшого кафе, окидывая взглядом посетителей. Заведение находилось недалеко от полицейской академии, поэтому пользовалось большим спросом у молодежи. А поскольку сейчас длились новогодние каникулы, посетителей было больше, чем хотелось бы. Благо, переживать на счет столика мне не было нужды. Зоя приехала около получаса назад и успела зарезервировать нам место. Честно, я не ожидала такой пунктуальности от нее. Впрочем, вся наша встреча была чем-то из ряда вон выходящая.
   – Надеюсь, я не сильно заставила тебя ждать? – отстегивая пуговицы на пальто, я скинула верхнюю накидку, освобождаясь от теплой одежды. Девушка же еще до моего прихода избавилась от теплого розового пуховичка и сейчас сидела в легком свитере, пряча ладони в длинных рукавах. Заметив меня, Зоя слегка приподнялась и широко заулыбалась, хоть, кажется, и была немного растеряна.
   – Что ты, нисколенько. Может тебе чего-нибудь заказать? О! – уперевшись руками в стол, Зоя наклонилась ко мне ближе, – Здесь подают чудесное мороженое. Ты обязательно должна его попробовать! Офи…
   – Не стоит. Мы же не для этого встретились, – я отмахнулась рукой, показывая подходящему официанту, чтобы тот не подходил к столику. Немного успокоившись, Зоя села на место, но ее лучезарные глаза все не переставали осматривать зал, в поисках чего-либо, за что можно было бы зацепиться. – И еще. Кирилла здесь нет, так что можешь не вести себя столь накручено. Предполагаю, что это очень тебя выматывает.
   Убрав руки со стола, Зоя окончательно потупила взгляд, тихо усмехнувшись. Нежная улыбка сменилась ехидной, а широкий невинный взгляд пропал за полуприкрытыми черными ресницами. Стройная, вытянутая, хрупкая девушка теперь больше напоминала статную, коварную злодейку и уверенную в себе женщину, нежели ребенка.
   – И как давно ты поняла ради чего весь этот спектакль? – голос Зои продолжал звучать ясно и чисто, но без привычных милейших слов, он уже не был тем детским воплощением вечной радости и безмятежности.
   – Практически с самого начала. Слишком уж ты переигрываешь. Тебе не казалось, что для своих лет пора бы уже ввести какие-то рамки? – я попыталась сохранять строгую позу, однако наш разговор явно расслабил девушку, из-за чего мне становилось неловко. Тихо рассмеявшись, Зоя облокотилась о спинку кресла.
   – А Кириллу, похоже, это даже нравится. По крайней мере, он все еще верит в тот образ, который я создала. Не рушить же его детские представления о том, что в этом мире есть хотя бы один лучезарный человек, – взяв в руки салфетку, Зоя начала аккуратно ее складывать в самолетик.
   – То есть, по-твоему таких людей нет и их образ можно создать только враньем? – я наблюдала за аккуратными движениями пальцев, которыми Зоя ловко складывала белоснежную, тонкую бумагу, придавая ей необходимую форму.
   – Ну почему же? Может и есть. Только где-то очень-очень далеко… – закончив свое творение, Зоя сняла с настольной керосиновой лампы стеклянный абажур и поднесла самолетик к открытому огню. Подперев голову рукой, девушка начала внимательно наблюдать, как бумага медленно таяла в пасти открытого пламени. – Однако, судя по тому, что творится в нашей стране, у нас такого человека точно не встретишь. У нас ведь выживают только эгоисты, подхалимы, убийцы и воры.
   – И к какой же категории относится Кирилл?
   – А вот это я как раз и хотела с тобой обсудить, – отряхнув руки, Зоя вернула взгляд на меня. Улыбка окончательно пропала с ее лица, из-за чего оно казалось еще более взрослым, чем было на самом деле. Как же все-таки эмоции влияют на восприятие нас окружающими. – Он слишком безоружный для жизни в этом месте и в это время. А поскольку мне осталось не так уж и много… – девушка сделала многозначительную паузу, но я не стала лезть в ее монолог. Так или иначе, похоже нам всем осталось не так уж и много. Коля, вероятнее всего, не выдержит одиночества и снова попадет в дурдом. Зою неблагородно убьют ради непонятной веры. Кирилл, не выдержав удара, повеситься или совершить какую-нибудь другую глупость. А меня приговорят к смертной казни уже этим летом. Вот так вот и распадется бесславная компания, у которой с самого начала было немного шансов остаться вместе. – Поэтому ты должна мне помочь. Больше я никому не могу доверить защиту над Кириллом. Остальные просто не справятся с его своеобразным… темпераментом. А вы, вроде бы, даже сблизились. Не подумай, я не против. Он должен был себе кого-то найти рано или поздно.
   – Какая милосердная подруга. Где же продавались такие друзья? Я бы приобрела себе парочку, – немного выдохнув, я постаралась снять напряжение и, расслабив плечи, опустила их вниз. Постепенно, я даже начала привыкать к «такой» Зое.
   – Поправочка. Мы с Кириллом не друзья, – Зоя отрицательно помахала пальцем, а после достала из своей сумочки небольшой документ. Неуверенно придвинув его к себе, я прочитала бумажку, подтверждающую процесс усыновления. – Ты была права, когда сказала, что Кирилл главный гость в моей жизни. Уже двадцать четыре года он мой любимый и единственный старший брат.

   Лето. 1994 год

   – Эй, ты чего ревешь? – проглатывая слезы и приглушая всхлипывания, я протерла глаза, поднимая взгляд на высокую фигуру. Кудрявый, немного неряшливый мальчишка в коротких шортах на подтяжках, сердито свел брови вместе, наблюдая за моим плачевным состоянием. Он часто появлялся в этой части парка и проводил здесь почти весь день, но отец говорил мне держаться подальше от таких хулиганов. Однако, вспомнив про свое несчастье, я даже не сумела ему ответить, как слезы с новой силой полились из глаз. – Не реви, тебе говорят! Что случилось? – Проявив больше интереса, мальчишка сел на корточки напротив, убирая мои руки в стороны, чтобы разглядеть мое лицо.
   – Змей… Залетел н-на… На дерево… Это мамин змей… А я… я… – не выдержав, я закричала от испуга, понимая, что со мной будет. Отец не разрешал мне трогать мамины вещи, говорил, что это испортит меня, превратит в глупого ребенка. Но больше игрушек никаких в доме не было, а просто сидеть на лавочке в парке было не самой приятной затеей.
   – Да прекрати ты. Хочешь, чтобы все увидели, как ты плачешь? К тому же, зачем реветь, если тебе на помощь пришел самый отважный человек? – подскочив на ноги, мальчишка выпрямился и гордо задрал нос вверх. Шмыгнув носом, я постаралась успокоиться, все еще не понимая, чего он от меня хочет.
   Сделав несколько шагов назад, мальчик посмотрел на высокий дуб, среди ветвей которого и застрял воздушный змей. Будь я немного выше и сильнее, может быть и достала бы его, но, к сожалению, ростом я не вышла. Остальные девчонки уже подрастали и были на голову выше меня. Папа говорит, что это временно и скоро я их всех перегоню. Очень на это надеюсь.
   – Ну и чего ты распереживалась? Сейчас пара усилий и мы его… достанем… – приподнявшись на носки, мальчишка дотянулся рукой до самой нижней ветки и подпрыгнув, схватился за нее обеими руками. Замахав ногами, он быстро нащупал небольшой выступ в коре и, встав на него, стал подтягивать себя наверх. Встав с земли, я прижала руки к себе, наблюдая, как он ловко перебирается с одной ветки на другую. Не смотря вниз, он, казалось, даже не уставал и испытывал неописуемое удовольствие от процесса. Конечно, мальчишки часто лазят по деревьям, но разве каждый из них готовы помочь? И это их папа называет хулиганами?
   – Осторожно! Только не порви его, пожалуйста. Он очень ценен моему отцу, – я подошла ближе к дереву, когда мальчик дополз до нужной ветки и стал дергать змея за хвост. Зацепившись за листву, он какое-то время сопротивлялся, но вскоре поддался движениям мальчика и оказался у него в руках. Всего несколько мгновений, и спаситель воздушных змеев уже стоял передо мной, вручая целую игрушку. – Спасибо! Спасибо! – Выхватив змея, я тут же его покрутила, проверяя, не порвались ли где-нибудь крылья. – Что ты хочешь за помощь? У меня очень богатый папа! Хочешь, я выпрошу тебе новую игрушку? Или велосипед? Или что еще мальчишки любят…
   – Прекрати! Спасители не берут плату у пострадавших. Это их работа, – обиженно, мальчишка отвернулся от меня, складывая руки на груди. Оббежав его, я встала на носочки, приближаясь к его лицу.
   – А ты уже работаешь спасателем? Как это?
   – Не работаю. Но я учусь. Когда-нибудь точно им стану! Пока не знаю кем точно, но обязательно буду помогать таким неуклюжим девчонкам как ты, – щелкнув меня по носу, он заулыбался так, что я увидела небольшие щели от выпавших молочных зубов. – Хочешь вместе позапускаем змея? А то ты снова его на дерево закинешь.
   – Да! Очень хочу! Очень-очень! – я вручила мальчику змея, а сама схватила рукоятку от него. Как и раньше, он весь день провел в парке, пока вечером его не забрала мама. Только теперь с ним была я. И теперь этот мальчик не казался мне странным хулиганом, который постоянно носится один, подбегая к каждой гуляющей компании. Да и я теперь не сидела одна на лавке. В какой-то момент у меня появился друг: мальчик в шортиках на подтяжках с взъерошенными волосами.

   Ноябрь. 1994 год

   – А еще говорят, что в столице есть огромный зоопарк. Там есть все животные мира! – я осторожно шагала по бордюру, расставив руки в стороны. Мальчик шел рядом со мной, держа в руках небольшой букет из воздушных шариков. Кажется, сегодня у его мамы день рождение, и он решил сделать ей такой сюрприз.
   – Да не ври. Не могут там быть все животные мира. К тому же, откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не уезжала из города.
   – Ну и что! Мой папа часто туда ездит. И он обещал, что когда-нибудь возьмет меня с собой. Вот увидишь, я обязательно возьму тебя с собой и докажу, что я не вру, – обиженно топнув ногой, я остановилась, наблюдая как мальчик продолжал идти вперед. – Слушай, а почему тебя забирает только мама? Твой папа много работает?
   – Наверное. Я его не помню. Он решил, что нам с мамой лучше остаться одним. Впрочем, он был прав. Я сам способен защитить свою маму. Мы обойдемся и без него, – мальчик посмотрел на шарики, а после небольшой паузы, перевел взгляд на меня. – А где твоя мама?
   – Не знаю. Папа не любит об этом говорить. Он всегда злится, когда я о ней говорю. Наверное, она тайный агент и просто скрывается. А мне нельзя знать, чтобы я никому об этом не рассказала! – я гордо улыбнулась, однако спустя пару секунд тут же подбежала к собеседнику и взяла его за руку. – Только не говори никому! Это секрет!
   Он рассмеялся и закивал. Вручив мне пару шариков, мальчик продолжил идти вперед, расспрашивая меня о столице. Его семья была не так уж и богата, поэтому они никогда не покидали этот город. Но не страшно! Когда я подрасту, я обязательно поделюсь с ними деньгами. Все-таки, этот мальчик самый улыбчивый из тех, кого я знаю. К тому же, он проводит со мной почти все свое время, делая и меня счастливой. Жаль только, что я не знала, что это был последний день, когда и он, и я улыбались искренне.

   1994 год. Вечер этого же дня.

   – Очень рад, что твой сын подает большие надежды. Может быть, он даже превзойдет своего отца и приведет этот город в порядок, – отец разговаривал с высоким мужчиной в противном зеленом галстуке. У него было узкое лицо, от которого веяло чем-то неприятным. Впрочем, позади него стоял мальчишка с прилизанными светлыми волосами, который также не внушал доверия.
   – Степан действительно быстро учится. Но ему пока что не хватает той стойкости, которая есть у нас. Не думаю, что он справится с должностью. В прочем, это будет ясно уже после школы, – мужчина в галстуке положил руку на сына, который пронзительно осматривал меня с ног до головы. Приподняв плечи, я спряталась за спину отца, сильнее хватаясь за его пиджак.
   Раз в неделю мы приходили в полицейский участок, чтобы узнать, как обстоят дела в городе. Папа говорил, что это очень важно, ведь по новостям ты никогда не узнаешь правды. А если у тебя есть связи в полиции, то ты первый будешь в курсе всех событий. Я же никогда не понимала эти события. Может быть, была слишком мала, но атмосфера, царившая в этом месте, мне не нравилась.
   Устав от разговора взрослых, я отошла от отца и пошла вдоль коридора, заглядывая в небольшие окошки в стенах. Внутри кабинетов сидели взрослые статные люди в узкой строгой форме. Кому-то она шла, а кто-то напоминал неаккуратный манекен и передвигался как цапля. Это и называется призванием по профессии?
   Пытаясь найти что-то интересное, я могла бы еще долго идти, пока не наткнулась на одну маленькую комнату. Окно в ней было занавешено, но в углу жалюзи слегка отходили, так что я могла увидеть, что там спрятали. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что за мной не следят, я тихонько приблизилась к стеклу и заглянула промеж жалюзи. Комната была тусклая, почти пустая. Внутри была лишь небольшая койка, столик, на котором стоял стакан с водой, и лежала папка с бумагами. На самой же койке сидел знакомый мне мальчик, только что-то сильно в нем изменилось.
   Поджав к себе ноги, пыльный с еще более взъерошенными волосами, он чуть ли не дрожал, устремив свой взгляд на пол. Печальный, тусклый и отстраненный от окружающих, он и не мог видеть меня. Но, кажется, даже если бы я стояла напротив него, мальчик бы меня не заметил. За то время, что мы общались, мне никогда не приходилось видеть его в таком потерянном ото всех состоянии. Как будто его отрезали от всех детских радостей. Где же тот вечный оптимизм и уверенность в своих силах?
   Замявшись, я посмотрела на дверную ручку и тихонько приоткрыла дверь, впуская в комнату слабый лучик коридорных ламп. Намереваясь протиснуться внутрь, я резко отдернулась, когда из-за моей спины появилась взрослая рука и захлопнула дверь обратно. Позади меня стоял невысокий полицейский с мелкими рыжими кудряшками, торчащими из-под фуражки.
   – Нельзя ходить здесь без разрешения взрослых. Где твои родители? – мужчина попытался дружелюбно мне улыбнуться, но я лишь снова перевела взгляд на дверь. Почему я не могу туда зайти? Там же мой друг! – Эй, пойдем-ка найдем их? А то они…
   – Папа сам меня найдет. Почему вы держите этого мальчика в той комнате? Он же хороший, я знаю. Я с ним играю в парке.
   Кажется мои слова смутили полицейского, поскольку тот тут же растерялся и вновь стал говорить про родителей. Это было так нудно, что пришлось согласиться и возвратиться к отцу. Я не понимала, ведь в полиции задерживают преступников. Но этот мальчик не похож на такого. Что он мог сделать? Сломать чью-то игрушку? Украсть конфеты? А может его арестовали за излишнюю доброту?
   Папу мы нашли быстро. Впрочем, сам он не намеревался меня искать, напротив, кажется ему даже стало спокойнее, когда я ушла. Пришедший вместе со мной полицейский тут же стал описывать, куда я ушла, и что из этого могло бы случиться, но его однообразный монолог был прерван моим отцом, как только я задала ему вопрос:
   – Ты можешь приказать им отпустить того мальчика? Я уверена, что он невиновен. Пожалуйста.
   – О чем ты говоришь? – отец непонимающе посмотрел на меня, а после только обратился к рыжику, ожидая узнать подробности. – Что за мальчика вы тут держите?
   – Сэр, это немного… сложная ситуация и не хотелось бы обсуждать ее при детя… – полицейский хотел закрыть тему, но не получив одобрительного кивка от моего отца, все же решил ответить на его вопрос, заговорив чуть тише. Благо, мои ушки могли услышать даже самый тихий писк комарика, не говоря уже о басистом голосе мужчины. – Парнишку нашли на улице. Точнее, он сам выбежал на полицейских. Говорит, что на него и его мать напали. Привезли сюда, пока ведется расследование, но, кажется, наши нашли неподалеку труп женщины. Возможно, его мать, но пока точных данных нет. Вот не знаем, что с ним делать. Послали за психологом, а там будем решать. Навели справки, отца нет, они развелись еще до рождения сына. Скорее всего, придется отправлять в детский дом.
   – Вы что! – я резко перебила взрослых, делая несколько шагов назад. – Его нельзя туда! Там живут злые люди, кормят невкусной кашей и не дают играть с игрушками! А одежда.. Просто ужас! Его нельзя туда!
   – Зоя, это решать уж точно не тебе, – отец отмахнулся от меня, поворачиваясь в другую сторону, намереваясь уходить и показывая, что его эта ситуация совершенно не волнует. А вот меня волновала! Моего друга в детский дом? И за что это вдруг?!
   – Не правда! Дела детей должны решать дети! – топнув ногой, я резко развернулась, пихая полицейского и убегая обратно в сторону нужной комнаты. Отец окликнул меня, после чего выругался и потребовал мужчину в форме меня вернуть, но, как это часто бывает, дети куда быстрее и проворнее взрослых.
   Добежав до нужно двери, я всем весом навалилась на нее, вламываясь в комнату. Шум, который издавала я и бежавший за мной полицейский, было невозможно игнорировать. Поэтому, даже мальчишка поднял на нас растерянный взгляд. В слабом освещении комнаты было лишь видно, что у него разбита одна бровь, а на шее остались мелкие синяки, как будто его долго держали за горло. Я было хотела все объяснить, но увидев в коридоре полицейского, лишь успела подбежать к мальчишке, залезть на кушетку и обнять его со спины, тем самым защищая себя от взрослых. Кажется перепуганный непониманием происходящего, он начал дрожать еще сильнее, пытаясь проследить за моими движениями.
   – Прекратите так себя вести… – переводя дыхание, полицейский оставался стоять в дверном проеме, боясь подходить ближе. – Пойдёмте, не надо наводить здесь шума, – мужчина протянул ко мне руку, чтобы взять меня за ладонь, но я лишь сильнее обняла мальчика, на что тот ответно отреагировал, прижавшись ко мне своей спиной и приподняв плечи.
   – Извините за такое поведение, – подошедший, отец похлопал мужчину по плечу и выпроводил его из комнаты. Оставшись с нами наедине, он недовольно стал поправлять перчатки и пальто, намекая, что нам пора уходить. – Зоя, отпусти его и пошли. Твои капризы ни к чему не приведут. Ты его еще больше пугаешь.
   – Нет! Не правда. Это вы все его пугаете, – я уткнулась носом мальчику в волосы, пряча таким образом свое лицо. Несмотря на впитавшийся запах пыли, пота и грязи, от волос все еще слабо пахло вишней. Я и не думала, что бедная семья может себе позволить такой приятный шампунь. – Я не уйду без него! Ты ведь сам говорил, что всегда хотел сына! Вот тебе прекрасная возможность!.
   – Я не могу…. Пойти с тобой… – ошеломлённый моими словами, мальчик попытался повернуться, чтобы увидеть меня. – Моя мама еще не пришла.. Она может потерять меня. Нам еще нужно будет разобраться с теми идиотами, которые приставали к ней. Она так сильно испугалась…
   Отец сделал один шаг в нашу сторону, после чего наклонил голову. Чаще всего он так делал, когда над чем-то думал или оценивал возможные убытки от продажи новых лекарств.
   – А ты значит не испугался? Как тебя зовут? – убрав одну перчатку в карман, отец протянул мальчику руку. – Я Михаил Иванович, отец этой непослушной куклы.
   – Конечно, не испугался! Я убежал только потому что пока не могу защитить маму полностью. Я ничего бы там не сделал… Но сделаю потом! Когда вырасту, обязательно засажу всех этих негодяев, – мальчик явно пытался храбриться, но получалось это плохо. Тем не менее, кажется дрожь потихоньку начала спадать. Сделав небольшую паузу, он посмотрел на руку моего отца и, не пожав ее, ответил: – Кирилл. Кирилл Герцен. Это мамина фамилия.
   – Что ж, Кирилл Герцен, хорошо, что ты смелый. А еще, как я вижу, достаточно упрямый. Знаешь, твоя мама может немного задержаться. У тебя есть выбор, можешь провести время у нас дома с моей дочерью, а можешь отправиться в детский дом, пока тебя не заберут. Я бы выбрал первое, – не дождавшись ответа Кирилла, отец отошел обратно к двери, где его уже ждал тот противный мужчина в галстуке, только уже без своего сына.
   – Если я уйду, мама меня может не найти… – уже говоря сам с собой, Кирилл опустил голову, осматривая мои руки, сцепившиеся замком у него на торсе.
   – Не волнуйся! – я улыбнулась, положив голову ему на спину. – Мы скажем, куда ты пошел и, когда она придет, ей передадут эту информацию. У нас самый большой дом в городе! Она его точно найдет! Киря, соглашайся! Я тебе столько всего покажу!
   – И почему ты вдруг решил его приютить? Тебе же сказали, что его мать… – мужчина с ухмылкой смотрел в нашу сторону, тихо разговаривая с моим отцом.
   – Может из него выйдет толк. Жаль будет, если он пропадет в детском доме. А так, может даже составит конкуренцию твоему Степану.
   Взрослые еще что-то обсуждали, а я продолжала обнимать мальчика, рассказывая ему самые невероятные истории о своем доме. Большая часть из них были враньем, как и веселое, приподнятое мое настроение. Мне было очень страшно, и я понимала, что вру своему единственному другу, ведь его мама уже не придет за ним. Но если это ложь помогает ему, то какая разница, какая правда за ней скрыта. Киря точно заслуживает того, чтобы его милая улыбка не сходила с его лица. И я могу этого добиться.

   19 ноября. 1999 год

   – А после этого нужно обязательно… Ты меня слушаешь? – я наклонилась вперед, смотря на лицо Кирилла. За прошедшие годы, он все меньше уделял мне внимание, а после того, как отец рассказал ему во всех красках подробности той ночи, братец и вовсе замкнулся в себе. Не представляю, что он обо мне думал, но ведь я не виновата в том, что случилось. Хотя, может и виновата, ведь это я привлекла внимание Михаила к Кире. Может, если бы они не познакомились, Кирилл бы счастливее в детском доме? Там ведь, по крайней мере, не обзывают и не требуют превосходной учебы. Да, отец бывает порой требователен, но я к этому уже привыкла. Парню же это давалось с трудом.
   – Ты могла бы просто помолчать? И вообще, обязательно со мной вместе таскаться в школу? – Кирилл недовольно рыкнул на меня, поправляя рюкзак. Он часто пытался меня так отогнать, но я от этого лишь сильнее начинала к нему липнуть. Должна признаться, что от каждой его колкости мне становилось невыносимо больно, как будто меня сбрасывали с тридцатого этажа на заостренные накаленные копья, но продолжая улыбаться, я лишь брала брата за руку.
   – Конечно, обязательно! Мы же теперь учимся в одном крыле. Это же потрясающе, что мы так близко друг к другу!
   Не знаю, получится ли у меня когда-нибудь вернуть прежнего Кирилла, но я уж точно не опущу так просто руки. У него ведь кроме меня никого не осталось. Можно считать, что я его маленькая мамочка, и моя задача любыми способами оберегать свое дитя.
   Попрощавшись с Кириллом, я зашла в свой класс и прошла к средней парте. По собственной просьбе, я сидела одна, что имело свои плюсы и минусы. С одной стороны, мне не приходилось ни с кем делить стол, а свободный стул служил подставкой под сумку. С другой – для издевок одноклассников был простор в виде огромной парты, где каждую неделю появлялись новые надписи. Забавно, что отмывать их заставляли меня. Собственно, сегодняшний день также не стал исключением: светлая доска парты была покрыта пошлыми рисунками и изображением эмбрионов в колбочках. Как оригинально.
   – Принцесса! А мы уже начали думать, что ты не придешь. Как тебе твой автопортрет? – около стола остановились парень с девчонкой на голову выше меня. Брат и сестра – Фергус и Витта – чаще всего становились основным источником сплетен и издевок, именно поэтому бо́льшая часть старалась с ними дружить. Только вот после того, как я высыпала Витте в сумку жуков, она наотрез отказывается со мной общаться. Интересно, почему?
   – Довольно плохова-то. Вам стоит нанять другого художника. А то этот годится только на детальное изображение ваших крысиных физиономий, – бросив сумку на стул, я облокотилась о стол. – Брысь отсюда, от вас воняет нищетой.
   После того, как журналисты опубликовали информацию о моей матери, а точнее о ее отсутствии, кличка «девочка из пробирки» стала моей постоянной. В прочем, это же послужило причиной мне примерить на себя роль избалованной богатой папенькиной дочки, способной постоять за себя. Брату жаловаться я не могла, а отец обвинил бы меня саму. Оставалось либо надеется на себя, либо оставаться грязным пятном в собственной биографии. Я выбрала первое. И пусть я не могу изменить свое суррогатное начало, но уж точно могу повлиять на свое статусное настоящее.
   Фыркнув на меня, парочка удалилась к своей парте, из-за чего я смогла на время выдохнуть. День явно обещал быть веселым, но на тот момент я и предположить не могла, что меня ждет.

   19 ноября. 1999 год. Обед.

   Сев на подоконник, я стала наблюдать, как у старших классов проходила физкультура на улице. Ребята не очень любили это время года, ведь ветер уже становился холодным, но отсутствие снега становилось весомой причиной, чтобы выгнать их заниматься спортом вне стен школы.
   Кире нравился спорт. По крайней мере, это было единственное, что его периодически увлекало. Но в школе он не проявлял особой активности. Напротив, старался отдаляться и не показывать, что умеет. А вот дома, а точнее на заднем дворе, парень часто проводил время с мячом. Чаще всего он играл в баскетбол, но порой у него случались эмоциональные срывы, из-за чего он вымещал весь свой гнев на этом надувном шаре. Кирилл был не сильно богат на эмоции, но вот отрицательные сдерживать совершенно не мог.
   – Девочка из пробирки смотрит на нормальных людей. Неужели, думаешь подражать нам? – Фергус облокотился спиной о стенку, остановившись около меня. Посмотрев в окно, он лишь сильнее ухмыльнулся. – Ясно, одно ущербное животное наблюдает за другим. Скажи, твой брат, он умственно отсталый?
   – А ты боишься, что кто-то переплюнет тебя по тупости? – расправив юбку, я положила руки аккуратно на колени, предварительно поправив волосы. Они часто пушились из-за влажности, а в ноябре воздух чуть ли не полностью состоял из дождя и слез депрессивных людей и подростков.
   – На самом деле бояться бы стоило тебе и твоему братцу, – наклонившись ко мне, парень ухмыльнулся и игриво кивнул в сторону окна. Недоверчиво выглянув на улицу, я заметила, как несколько высоких парней стали зажимать Кирилла, нарываясь на драку. В прочем, парень долго ждать не стал, и как только один из старшеклассников его толкнул, брат тут же налетел на обидчика, из-за чего завязалась драка.
   Подскочив, я хотела побежать на улицу, однако тут же встретилась с Виттой, которая, держа руку за спиной, пихнула меня обратно к брату. Усмехаясь и обзывая меня с Кириллом, Фергус схватил меня за плечи и развернул спиной к сестре. Та недолго думая, вылила что-то липкое и белое мне на волосы, после чего я оказалась на свободе. Судя по запаху, это был клей, который тут же схватился за нижние ряды моих волос и стал стекать по спине. Сделав несколько шагов от обидчиков, я попыталась стряхнуть с себя это жидкость, но та так быстро приклеивалась, что избавиться от нее было невозможно.
   – Фу, принцесса. Кажется, от тебя воняет банком спермы. Зачем ты вообще вылезла из своей колбы? – Витта победно поставила маленькое ведерко на подоконник, озвучивая свою победную речь на весь коридор. В моем горле созревал огненный ком гнева и ярости, который я могла лишь сглотнуть. Фыркнув, я приподняла голову и лишь, махнула юбкой, разворачиваясь от противной парочки. Пытаясь сохранить самообладание, мне оставалось лишь слушать смех и издевки, которые летели мне в спину. Как можно предположить, эта история на всю мою школьную жизнь приклеилась ко мне, как это клей к моим волосам.

   19 ноября. 1999 год. Вечер.

   Сегодня был единственный раз, когда я пошла домой одна. Не хотелось, чтобы Кирилл видел меня в таком состоянии. Но с другой стороны, я так и не узнала, что с ним случилось после драки. Может его сильно избили, или, наоборот, он кому-то навредил?
   Накинув на голову шарф, чтобы хоть частично спрятать волосы от окружающих, домой я ехала на последних рядах автобуса. Около дома была одна остановка и мало какие автобусы туда ходили, так что, чаще всего, мне приходилось ездить с одними и теми же людьми. Неудивительно, что они всю дорогу обсуждали мой внешний вид и отсутствие Кирилла. В прочем, мне уже не впервой находится в центре внимания. Может, с возрастом я даже научусь извлекать из этого максимум пользы.
   Пробравшись тихо в дом, я сбросила верхнюю одежду, сворачивая ее в большой кулек, чтобы отнести в комнату. К сожалению, клей испачкал большую часть внутренней ткани, так что придется избавиться от пальто и шарфа, не говоря уже о блузке. С другой стороны, есть повод выпросить у отца деньги на обновление гардероба. Пробравшись тихонько к лестнице, я наклонилась, чтобы частично видеть зал. Кирилл приехал раньше меня и теперь выслушивал нотации от Михаила. Отец не любил драки и любое проявление силы, но вот колотить парня ему это не мешало. Нужно будет обязательно заглянуть к братцу как только я разберусь со своей липкой проблемой.
   Поднявшись на второй этаж и спрятавшись в ванной, я тут же сняла с себя противную одежду. Подойдя к раковине с зеркалом, я вытащила задние пряди волос вперед. Темные волосы слиплись между собой и покрылись слабой бело-прозрачной пленкой. Но самое противное, что стоило мне их начать отдирать друг от друга, как они тут же начинали сыпаться и вырываться или же вовсе не поддавались моим попыткам, оставаясь большим комом. Клей практически достигал затылка, благо, Витта не вылила эту жидкость мне на макушку, иначе бы от волос и вовсе бы ничего не осталось. Но и в текущей ситуации было мало приятного: я всегда берегла волосы и ухаживала за ними.
   Открыв под раковиной шкафчик, я достала косметичку и нашла на дне маникюрные ножницы. Конечно, идеально было бы сходить в комнату за большим инструментом, но во мне закончились все силы терпеть этот облик, так что я не могла продержаться ни секунды больше. Осторожно отделяя маленькие пряди, чтобы ножницы могли справиться с волосами, я медленно стала их отстригать чуть выше скопившегося клея. Пальцы судорожно дрожали, однако, сдерживая слезы, я старалась улыбаться, наблюдая, как темные волоски россыпью и кучками спадают мне на плечи, в раковину и на кафельный пол. Даю слово, я заставлю Витту и Фергуса страдать. За меня и за Кирилла.
   Отрезав последние волосы на затылке, я опустила руки, осматривая свое лицо с разных сторон. Неровные, рваные пряди торчали в разные стороны, создавая на голове мальчишескую стрижку в виде взъерошенного гнезда. Бросив ножницы в раковину, я осмотрела свои руки, которые покрылись слабыми корочками от клея, что все это время крошился мне на пальцы. И как в таком состоянии еще можно оставаться сильной? Почему отец требует от меня этого? Может я просто хотела расплакаться в том коридоре, нажаловаться на них на всех, а потом просто запереться в своей комнате? Но нет, девочка с такой фамилией просто не может так себя вести. Девочка с таким братом, должна думать о нем, а не о себе. Сев на корточки, я уткнулась носом в колени, пряча лицо, и заплакала. Пусть они меня считают сильной, а свою слабость я буду прятать в этой ванной.

   19 ноября. 1999 год. Спустя час.

   Убравшись в ванной и приведя себя в порядок, я достала аптечку и прошла к себе в комнату. Отец выделил Кириллу смежную спальню, которая раньше была забита разным хламом и служила скорее кладовой. Теперь же мы с братом жили по соседству, причем к нему можно было попасть только через мою спальню.
   Пока я была в ванной, я слышала как он проходил к себе, поэтому решила не задерживаться. Надев футболку от пижамы, не снимая школьной юбки, я осторожно подошла к двери и прислушалась. Внутри комнаты что-то билось. Вероятнее всего, Кирилл кидал мяч в стенку или в картину, которую отец купил ему несколько недель назад – жуткий пейзаж темного леса с голодным волком на тропе. Не представляю, как с ней можно спать в одной комнате.
   Выдохнув, я натянула улыбку и, проморгавшись, громко постучалась в дверь. Ноги еще немного дрожали, поэтому я старалась топтаться на месте, чтобы это было не так заметно.
   – Киря! Братец, открой пожалуйста. Я видела, что отец тебя ругал… Мы можем поговорить? – Прислонившись ухом к двери, я услышала, как стук прекратился.
   – Уйди. Разберусь как-нибудь сам, – откликнувшись, Кирилл продолжил кидать мячик. Дернув ручку, я поняла, что дверь закрыта. Проведя ногтями по двери, я облокотилась плечом о нее.
   – Ну Кирюша, пожалуйста. Открой дверочку… Обещаю, я не буду тебе долго докучать.
   Сдавшись, Кирилл резко подошел к двери и открыл ее рывком, из-за чего я пошатнулась и чуть не упала на него. Выпрямившись, я приподняла плечи, осматривая брата из-под лобья. Парень был одет в спортивную форму, испачканную в траве и застывшей грязи. Нижняя губа была сильно разбита, а воротник напрочь порвался, из-за чего были видны синяки на шее и ключице. Я растерянно протянула к Кириллу руку, сжимая аптечку еще сильнее.
   – Тебе надо обработать губу. И срочно переодеться. Представляю, как папа ругался. Он не понимает, что происходит, поэтому…
   – Что с тобой? – Киря перебил меня. Только сейчас я заметила, что его понурый взгляд сменился паникой и растерянностью. Чувство беспомощности и потерянности сменили гнев и отчаяние. Улыбнувшись, я вопросительно изогнула губы.
   – А что такое? По-моему все в порядке. Сейчас, погоди секундочку, я найду, во что тебе переодеться! – обогнув парня, я прошмыгнула к нему в комнату, и стала искать футболку, которую купила ему на день рождение. Кириллу она не нравилась, но периодически я заставляла парня носить ее хотя бы из уважения ко мне.
   – Да к черту меня и мою одежду! Что с твоими волосами?
   – А, ты на счет этого. Ничего страшного, просто решила немного сменить имидж, – схватив находку, я прижала футболку к груди и, повернувшись к брату, еще сильнее заулыбалась, слегка крутясь на месте. – Нравится?
   Кирилл нерешительно сделал шаг ко мне, глотая воздух ртом. Видно, он хотел что-то сказать, но никак не мог набраться храбрости произнести хоть какие-то складные звуки. Осторожно взяв из моих рук футболку, парень замялся, после чего осторожно обнял меня, поглаживая по укороченным волосам. От подобного, я почувствовала, что снова расплачусь, из-за чего тут же стала мотать головой, утверждая, что все хорошо и ему можно меня отпустить.
   – Зоя, – Кирилл приобнял меня за плечи, так чтобы видеть мое лицо. – Я… Кхм… Не хочешь ли ты сегодня посмотреть со мной какой-нибудь фильм?.. Или… Не знаю, заняться еще чем-нибудь?.. Вместе…
   Я глубоко вдохнула воздух, чувствуя, как тепло поднимается куда-то в живот. Все эти годы, мне приходилось самой напрашиваться в компанию Кирилла, а тут он сам меня пригласил. Подпрыгнув на месте и закричав, я накинулась на брата, крепко его обняв, боясь, что тот куда-нибудь денется.
   – Да! Да! Очень хочу!

   6 мая. 2002 год.

   – Ты же понимаешь, что наши взаимоотношения не должны отражаться на учебе? – Витта взяла одну из колбочек и потрясла жидкость в ней. К большому моему сожалению, на химии нас часто ставили работать вместе, но до этого мы работали только с теорией. Думаю, ей нравилось, что благодаря мне, у нее хорошие оценки по химии, потому что сама девушка разбиралась только в разновидностях сумочек и контрацептивов.
   – Конечно, работа превыше всего. Не могу же я позволить, чтобы из-за тебя у меня испортилось звание химика класса, – я усмехнулась, прочитывая карточку с заданием.
   После того, как мы с Кириллом сблизились, он стал намного активнее и оптимистичнее: записался в спортивный кружок, принимал участие в соревнованиях и снова загорелся идеей стать героем этого города. Только теперь эта мечта стала более конкретной. Спасенный некогда полицией, братец решил отплатить им и податься в их ряды. Впрочем, с его спортивными достижениями, вопрос о его поступлении не стоял, хоть отец и проявлял открытое недовольство в выборе парня.
   Я же решила также не отставать от брата. Привыкнув к короткой стрижке и смирившись со своим низким ростом, я все чаще стала уделять внимание модным тенденциям и техническим наукам. Сочетание привлекательности и ума подогрели интерес моих одноклассников, так что теперь, если меня и обзывали, то делали это за глаза, проявляя уважение в моем присутствии. Даже Витте и Фергусу пришлось смириться с таким раскладом вещей.
   – Смотри, чтобы твое звание не испортилось после ухода Кирилла. Он же в этом году выпускается? Не боишься, что твоя популярность упадет, когда ты останешься здесь одна? – Витта взяла вторую колбочку с прозрачной жидкостью. Я намеренно отклеила названия элементов, чтобы проверить свои способности и познания.
   – С чего это вдруг? В отличие от вас с Фергусом, мы независимы друг от друга, – я пододвинула Витте маленькую таблетку, которую мы должны были поместить в соответствующую колбу.
   – Ну как же. Он уйдет в академию, обзаведется еще большим количеством поклонников и поклонниц и забудет о своей назойливой младшей липучке. Вы ведь не родственники. Фактически, ты ему никто и нужна лишь чтобы подняться в этой жизни, – девушка демонстративно пихнула меня в сторону, чтобы быть по середине и учитель точно видел ее удачный эксперимент. Отвернувшись, я прикрыла глаза рукой, так что когда Витта кинула таблетку в колбу и та издала хлопок, меня не задело. В колбе раздался небольшой взрыв, но стекло выдержало концентрацию, поэтому руки девушки остались в порядке, правда, класс тут же отреагировал на шум, а учитель высказал Витте несколько замечаний. Отпросившись на пару минут, я покинула класс, довольная своей маленькой издевкой, но встревоженная наведенными мыслями.
   Кириллу уже исполнилось семнадцать, а он так и ни разу не встречался с девушкой.. или с парнем. В принципе, он не проявлял ни к кому интереса, кроме меня. И, возможно, Витта права, что большую роль здесь играла наша близость и постоянная видимость. Сейчас же, когда он начнет учиться в академии, а я через несколько лет уеду из города, каков шанс, что он не встретит кого-нибудь другого? Да и какое это отношение имеет ко мне? Мы с Кириллом договорились встретиться на нижнем этаже, чтобы договориться о сегодняшней встрече. У него уроков не было, а мне отпроситься с химии не составляло труда. Даже если задержусь, учитель и слова мне не скажет.
   Подходя к лестнице, я уже слышала как на этаже ниже Кирилл общается со своими друзьями из спортклуба. И можно было бы быстро спуститься к нему, но меня задержала пара около окна в лестничном пролете. Они меня не видели, а мне стало интересно за ними понаблюдать. Парень на вид был ровесник Кири, только выглядел намного хуже, так что даже школьная рубашка лежала немного мешковато и неряшливо. Девушка рядом была намного ухоженнее, одетая в строгую облегающую форму, с двумя длинными косичками.
   – Он просто подавился костью, а его жена была готова уже подавать в полицию с целью расследовать это странное и загадочное преступление, – парень иронично покачал головой. Сидя на подоконнике, он что-то штриховал в тетради, делая какие-то зарисовки.
   – Ага… Потрясающе… – девушка, смотря куда-то на нижний этаж, явно не слушала собеседника, что тот тоже заметил.
   – Кать, все в порядке? Ты какая-то растерянная… Точнее, растерянная больше, чем обычно, – отложив тетрадь, парень наклонился в сторону, чтобы проследить за ее взглядом.
   – Как думаешь, спортсменам нравятся… Никакие девушки? – школьница запнулась в собственной фразу, не зная как правильно себя обозвать. – Слушай! Вы же с ним ровесники! – повернувшись к другу, девушка схватила его за руку, однако периодически она все еще продолжала смотреть на нижний этаж. Она выглядела немного скованной, уверенной и до безумия смущенной, из-за чего мне хотелось растаять от умиления. – Может ты с ним познакомишься и…
   – Даже не говори мне этого. Не буду я принимать в этом участие. И вообще, – соскочив с подоконника, парень демонстративно обиженно отвернулся от собеседницы. – Ты разбиваешь мне сердце. С чего это вдруг я должен знакомить тебя с другими парнями?
   – Коля, но.. но… – девушка растерянно взялась за рукав парня, обходя его со стороны. – Но мы же друзья… Ты должен помочь мне как друг.
   – Спасибо, ты меня официально отправила во френдзону, – усмехнувшись, парень забрал свою тетрадь и вместе с девушкой, стал подниматься ко мне. Поднявшись по ступенькам вверх, я спряталась, наблюдая, как они уходят. Готова поспорить, что девушка хотела познакомиться с Кириллом или с кем-то из его друзей. В любом случае, она кажется милой и, может быть, я была бы даже не против отдать своего братца в такие руки. Может быть.

   10 мая. 2002 год.

   – Я же обещала тебя свозить в столицу. А ты не верил! – я показала Кириллу язык, а после гордо выпрямила спину. В честь окончания года, учитель организовал поездку в столичный зоопарк и разрешил нам взять с собой одного знакомого или родственника. Мой выбор был решен заблаговременно.
   – Тебе верить себе дороже, ты же непредсказуемая, – Кирилл усмехнулся. Он более восторженно относился к этой поездке, хоть и старался этого не показывать.
   – Итак… – я сделала небольшую паузу, осматривая карту зоопарка. – Мы почти закончили. Кто на тебя произвел наибольшее впечатление? О! Милые сурикаты! Они такие чудесные! Представляешь с ними ночью в обнимку спать? – я обхватила руку Кирилла, представляя, что это маленький сурикат. – Или может волки? Мне кажется, у одного из них было твое угрюмое лицо.
   – У волков нет лиц, – Кирилл придержал меня за руку, поджимая нижнюю губу. – Даже не знаю. Животные и животные. Они интересные, но не так, чтобы выделить кого-то определенного.
   А он как всегда вредничает. Что ж, у меня еще остался один запасной вариант. Схватив парня за руку, я потащила его вперед в вольер, который был практически у выхода и спрятался в закоулке, за широкой листвой, так что многие посетители просто проходили мимо.
   Увидев невысокий стеклянный заборчик, я бросила брата и подбежала к нему, навалившись телом на перила, чуть не перевалившись за них. Благо, Кирилл, догнавший меня, тут же схватился за мою талию и удержал меня на месте.
   – Ты осторожнее, а то тоже поселишься в этом зоопарке, – продолжая меня придерживать, Кирилл стал осматривать вольер в поиске животного, ради которого я сюда бежала.
   – Ты посмотри какой комочек меха! – я показала рукой в сторону далекой скалы, около которой на земле лежал маленький медвежонок-панда. Свернувшись шариком, он перекатывался по земле, пачкаясь в пыли и издавая звуки, похожие на смесь рычания и смеха. Похоже, ему нравилось ребячиться. – Он такой хорошенький! Прямо плюшевая большая игрушка!
   – Знаешь, он своим ребячеством мне кое-кого напоминает, – Кирилл обнял меня за плечи, тихо усмехаясь, из-за чего я недовольно легонько его ущипнула.
   – Ничего подобного, я не такая пушистая! Я аккуратненькая, маленькая принцесса, – я взмахнула волосами, все еще продолжая наблюдать за пандой-неваляшкой.
   – Хорошо, хорошо, как скажешь, принцесса-пандочка.

   10 мая. 2002 год. Вечер.

   Я осторожно перебирала волосы, обнимая плюшевого зайца. За всю неделю, я так и не смогла окончательно решить, готова ли к тому, что Кирилл скоро отлучится от меня. Никогда бы не подумала, что Витта будет права или сможет так сильно задеть меня.
   – Ты еще не спишь? – выглянув из своей комнаты, Кирилл прошел ко мне и присел на край кровати. – Я слышал, как ты недавно пришла из душа и подумал, что ты не успела еще лечь.
   – Ну, ты оказался прав. Что-то случилось? – я отложила зайца в сторону и подсела ближе к Кириллу. – Если какие-то проблемы с отцом и академией, то…
   – Нет, все хорошо. Он, конечно, продолжает называть меня неблагодарным и грозится выгнать из дома, но я уже к этому привык… Я хотел поговорить насчет тебя, – Кирилл сделал небольшую паузу, из-за чего мне стало не по себе. Неужели он узнал как я себя веду у него за глазами? – Мы знакомы уже столько лет и… Я тут понял, что не делал тебе практически никаких подарков, – неловко улыбнувшись, парень протянул мне маленькую коробочку.
   Неуверенно взяв подарок, я открыла крышку и достала маленький дешевый медальон на веревке. По центру украшения висела маленькая керамическая голова в форме панды с блестящими глазами. Прикусив нижнюю губу, я хотела по привычке закричать и обнять Кирилла, но тот предварительно меня остановил, взяв за плечо.
   – Подожди, я не закончил, пандочка. Михаил рассказал, что ты после школы уедешь учиться. Я рад, что ты будешь развиваться в том, о чем так хотела, к тому же образование в престижном университете поможет тебе в реализации, да и ты должна соответствовать имени.
   – Кирь, ты же знаешь, что мне на это имя плевать, а на университете настоял отец, к тому же до этого еще столько времени. Нам надо думать о том, как сейчас ты будешь поступать в академию.
   – Ну, да… Но, понимаешь… В общем, раз у меня начинается новый этап в жизни, и нам осталось видеться не так долго… Я хотел предложить тебе попытаться оставить наши наигранные родственные отношения и… – Кирилл несколько раз запнулся, рассеянно перебирая пальцами. Он редко стеснялся или волновался, да и в целом старался в себе это подавлять. – Ты бы хотела попробовать со мной встречаться?
   – Но мы ведь и так встречаемся. Каждый день и, – я улыбчиво и иронично помотала головой, пока не поняла, о чем конкретно идет речь. – Оу, ты об этом… Я не знаю даже. Ты же фактически мой братец. Самый любимый старший братец.
   – Фактически нас братом и сестрой считаешь только ты. Просто, кроме тебя меня никто так хорошо не знает и… – Кирилл замолчал, отводя взгляд, после чего встал. – Ладно, извини. Дурацкая была идея, – погладив меня по голове, он попытался улыбнуться. – Спи спокойно, пандочка.
   – Постой! – я схватилась за его руку, задержав ее на голове. Внутри меня все резко сжималось и разжималось. Я действительно всю жизнь любила Кирю как брата, берегла его и не подпускала никого близко. И даже не смотря на то, что Кирилл может найти себе кого-то лучше, я его так просто не отпущу от себя. Я единственный человек, который ему нужен и который сможет его защитить. – Я правда тебя очень люблю как брата, но ты мне также дорого как человек и как парень. Я… Я не против попробовать встречаться.

   5 января. 2019 год; 14:25

   Зоя грызла трубочку из под коктейля, подперев голову рукой и наблюдая, как за окном ходят люди. Она вела свой рассказ неторопливо, периодически насмехаясь над собственной глупостью и наивностью. Я же теперь окончательно поняла, почему так долго ощущала схожесть с Кириллом. Два ребенка, потерявшие родителей, воспитанные чужим человеком, который в большей степени видел в тебе только средство достижения цели. Да, у нас с ним разное восприятие и окружение, он смог в итоге найти что-то свое, а я так и осталась в том мире, который мне создал кто-то посторонний.
   – Кирилл поступил в академию без проблем, там проявлял себя хорошим студентом, а мы тем временем пытались перейти на другой этап отношений, – бросив трубочку в стакан, Зоя прикусила губу. – Только я не думаю, что он сейчас считает это отношениями. Скорее, репетицией перед другими. Когда я уехала, мы остановились на том, что остаемся друг другу близкими людьми, но ни сказали ни слова о любви. Потом я узнала, что он начал встречаться с Катей. А я так и не смогла встретить никого подходящего… Как-то собственно так, – Зоя подняла на меня взгляд и улыбнулась. – Ты хочешь что-то спросить?
   – На самом деле, много чего, но я задам только один вопрос: почему ты считаешь, что ему до сих пор нужна защита? Он ведь столько лет жил без тебя и ему ничего не угрожало. Думаешь, что убийца нацелен на него?
   – Может быть и нет, а может быть и да. Когда вы начнете разбирать мое дело, то поймете, что я слишком сильно рисковала его жизнью. В итоге, должна за это поплатиться. Я обещала его сберечь и сдержу свое обещание, – Зоя достала из кармана маленькую коробочку и поставила ее на стол. – Я не могу рассказать, что со мной произошло, и как я оказалась в такой ситуации, иначе Кириллу будет угрожать еще большая опасность. Так же я знаю, что он будет очень сильно переживать мою потерю. Вика, я прошу, не оставляй его одного. Он может не признать, но больше всего он боится одиночества. У него ведь больше никого нет.
   Я протянула руку к коробочке и достала оттуда маленький, потрепанный медальон панды. Защищать Кирилла? По-моему, я только этим и занимаюсь последние полгода. Тем не менее, он ведь действительно может сломаться после ухода Зои. Подняв на собеседницу взгляд, я, кажется впервые, увидела ее истинное лицо. Девушка, не способная иметь детей, испытывала ужасающее чувство волнения за единственно свое дитя. Игры «дочки-матери», которые затянулись у нее на всю жизнь.
   – Хорошо. В случае чего, я обязательно заступлюсь за него и не оставлю одного. Чего бы мне это не стоило.

Запись 28. Враг моего врага

   13 января; 15:25

   – В данный момент нам там вовсе не обязательно быть. Мы можем приехать завтра утром или хотя бы сегодня вечером, – Вика, стоя на ступеньках, недовольно постукивала пальцами по перилам.
   – Ну, ты можешь остаться. А мне в любом случае надо на воздух, – завязывая шарф, я краем глаза старался следить за девушкой. Вяло-помятое состояние тормозило все мои движения, из-за чего даже завязать простой слабый узел представлялось невозможным. Сдавшись, я перекрестил шарф, чтобы он хоть немного прикрывал шею и взялся за пальто. Услышав недовольное ворчание, я обернулся. Ругаясь на меня без слов, Вика подошла ближе и стала сама застегивать пуговицы на верхней одежде.
   – Ты невыносим. Когда-нибудь я тебя точно прикончу. Как можно быть таким упертым бараном… – разговаривая скорее сама с собой, девушка закончила со мной и стала сама собираться на улицу.
   – У тебя был шанс это сделать, – я облокотился о стенку, наклонив голову и смотря в окно. На улице шел мелкий снег, однако солнце все еще пыталось пробиться сквозь тучи и осветить белую морозную гладь.
   – Еще хоть слово! – угрожающе показав мне палец, девушка застегнула сапоги и, накинув пальто, открыла дверь, попутно пытаясь застегнуться. Она категорически отказывалась использовать протез и нормальную уличную одежду. Казалось бы, раньше она без муляжа и выйти не могла, а сейчас все чаще его игнорирует и даже спокойно воспринимает любопытные взгляды со стороны. Впрочем, может на нее так влияет наше окружение? Зоя, например, тоже любила привлекать чужое внимание. Да и не только. Она в принципе много чего любила.

   13 января; 16:42

   – Можно хотя бы обращаться с ней аккуратно! – Коля, опираясь практически всем телом на трость, стоя в лабораторном халате, недовольно ругался на людей, погружающих что-то в большую машину. Грузчики, как и все их оборудование и одежда, были мне не знакомы. У нас в городе не так уж и часто встречаются рабочие в темных куртках, перчатках и носящие солнечные очки в тусклую погоду.
   Мы приблизились к парню, когда последний рабочий выходил из здания, вынося какие-то бумаги. Вырвав у него верхние папки, Коля выругался и только после этого посмотрел на нас. Сначала юноша замялся, посмотрев в мою сторону, видимо желая высказать какие-то слова соболезнования, но когда около машины послышался грохот, как будто что-то уронили, он снова начал ругаться.
   – Все, я больше так не могу. Каким образом Степан предполагает, что я смогу вам помочь, если отбирает у меня в срочном порядке все наработки и главную улику!
   – В каком это смысле? – Вика еще раз посмотрела на рабочих. Похоже, она также как и все вокруг не имела представления о том, кто эти люди и что они тут делают.
   – В прямом! – Коля протянул девушке какой-то документ. – Я даже не закончил проводить все анализы, как у меня забрали тело. К тому же так бесцеремонно! – парень пнул тростью снег. – Так главное, еще и забрали все записи, которые я успел сделать за ночь.
   – В смысле забрали… тело? Пока идет расследование, они не имеют права этого делать, – я растерянно посмотрел на парня, а после на машину. На удивление, Коле я доверял, так что был спокоен на счет Зои, все-таки она была в знакомых и правильных руках. Теперь же происходит какая-то чертовщина, из-за которой у меня снова начало все перегорать внутри.
   – Вообще, согласно этому документу, могут… – Вика внимательно осматривала бумагу, вчитываясь в текст. – У представителей Верховного суда действительно есть право на изъятие улик, в том числе и тела жертвы, но такое случается крайне редко. К тому же, Степан Михайлович не стал бы так поступать. В этом нет смысла…
   – Но ведь подпись его? – я посмотрел на бумагу, пробегая глазами быстро по тексту. «В целях безопасности и уважения к усопшей». Уважением к ней будет, если тварь, сделавшая это, будет сидеть за решеткой.
   – Д… Не уверена, – Вика поднесла бумагу ближе, всматриваясь в подпись. – У него достаточно сложная подпись, подделать ее не так уж и просто. К тому же, это уголовно-наказуемо. Но… Я не могу сказать точно. Лучше уточнить у Степана лично.
   – Отлично! Меня только что обворовали в собственной лаборатории! В какой чудесной стране я живу! – Коля иронично развел руками в сторону, а после прошел внутрь здания. И в данной ситуации, я его прекрасно понимал. С каждым годом в нашей стране все чаще случались подобные инциденты с подделкой документов, воровством и личной игрой правительства. Только вот, я это начал замечать еще во время работы в полиции. Поэтому, собственно и уволился. Я обещал Зое работать для людей, а не для игр верхушек. Но судя по сегодняшней ситуации, даже занимаясь частным делом, я сдержать обещание не смог.
   – У тебя осталось хоть что-то с чем мы можем работать? – Вика села напротив Коли, осматривая его стол. Рабочие видимо сильно не всматривались в бумаги, а просто сгребли все, что было на столе, независимо имеет это отношение к Зое или нет. Присев на стул около входа, я облокотился плечом об угол и стал наблюдать за парой. Мне и раньше-то не особо хотелось проявлять энтузиазм, а сейчас на любые мысли и расследования даже не было сил. Даже если минералка помогла немного справиться с воздействием алкоголя, а выяснение отношений с Викой придали мне адреналина, сейчас я вновь чувствовал упадок, понимая, что мы практически остались без всего.
   – За кого ты меня принимаешь? Конечно же. Не буду же я хранить все наработки в одном месте, – Коля подошел к шкафу и стал искать там нужные нам папки. По правде говоря, там был такой бардак из бумаг, что найти что-то подходящее мне казалось невозможным.
   – Просто признайся, что ты разбрасываешь свои вещи и тебе просто повезло, – Вика насмешливо посмотрела на Колю, который лишь развел руками, мол «сработало же». Через несколько минут на столе лежала тонкая папка, которую, видимо, в дальнейшем парень планировал заполнять наработками. – Это все, что осталось?
   – Ну, уж чем богаты. На самом деле, эти документы я подготовил сегодня утром, после того, как позвонил тебе. Ты говорила, что Зоя догадывалась о том, что ее возможно убьют, да и в целом ясно, что она готовилась к этому моменту. Так вот, – Коля отошел в соседнюю комнату, оставив занавески открытыми, чтобы мы его слышали. – Какое-то время назад, она мне оставила лекарства производства Никлиновых. Я сначала подумал, что это может быть просто подарок для исследований, все-таки их семья знаменитые провизоры, но! – Коля вернулся с небольшой коробкой, набитой различными упаковками. Некоторые из лекарств я видел, когда Зоя приходила ко мне с ночевкой, но она никогда не принимала их. Преимущественно, это из-за того, что они были противозачаточными, а ей они были не к чему. – Но я подумал, почему все лекарства носят одно действие? Почему не подобрать разные образцы? Поэтому я решил проверить их содержимое, вдруг Зоя решила таким образом оставить нам какие-то улики…
   – И судя по твоему довольному лицу, ты оказался прав? – Вика взяла одну из пачек и стала читать состав. – На упаковке нет ничего необычного. Да, усиленно действующее вещество, но сейчас многие прибегают к таким лекарствам, когда слабые аналоги перестают действовать.
   – Да, но назови мне хоть одного человека, который бы хотел при употреблении лекарств вызвать химический ожог своих органов, – Коля сказал это на повышенных тонах, явно намереваясь нас удивить, но заметив, как у меня недовольно сжались кулаки, он поумерил свое воодушевление. Зоя занималась разработкой всех составов лекарств, Михаил лишь отвечал за их утверждение. И даже если бы она чем-то подобным занималась, он бы точно был в курсе. – Я отправил несколько экземпляров на анализ и уже через пару часов мне пришли результаты, – отставив коробку, парень открыл папку и достал оттуда несколько бумаг. – В лекарствах обнаружены смеси концентрированной серной кислоты. Спрятать ее наличие легко, она не имеет запаха и цвета, а при должном умении, неопытный человек сразу и не поймет, что с ним случилось. Однако ожоги такой степени приносят невыносимые мучения. Жертва может умереть просто от болевого шока, не говоря уже о том, что от органов мало что останется.
   – У… У Зои ведь была повреждена шея? – я посмотрел на свои руки, вспоминая как оттирал их от крови. Когда пандочка была на руках, я и не обращал внимание на все ее раны. Сейчас же все они мелькали перед глазами как какой-то страшный сон.
   – Да. Я сначала думал, что это механический ожог, но при осмотре подтвердилось, что он вызван кислотой. И также серной. Возможно в другом составе и концентрации, но сам факт. Видимо, мотив к убийству были эти лекарства, – Коля сел на стул, облокачиваясь о спинку и выдыхая накопившийся воздух. – Что скажешь? Ты же с ней знаком дольше всех. Есть идеи?
   – Не знаю. Она никогда ничего подобного не говорила, да и мне уже кажется, что я ее не знал. Она же столько лет жила отдельно, мало ли что там могло случиться, пока она училась.
   – Мы имеем хоть что-то, – Вика встала с места, собирая все бумаги и документ, предоставленный рабочими. – В начале года в городе ведь стали появляться жертвы отравления? Их еще списали на самоубийства. Вероятнее всего это тоже имеет отношение к делу. Предлагаю заехать к Степану и узнать его мнение. Заодно, разузнаем насчет тела. Кажется, кто-то пытается нам помешать с этим расследованием.

   13 января; 19:15

   Коля внимательно осматривал большой книжный шкаф, заполненный энциклопедиями и любовными романами. После нашего знакомства, Вика стала больше интересоваться обычными вещами, поскольку я все чаще стал ее подлавливать на незнании чего-то обычного. К примеру, она могла целый час расспрашивать меня о том, почему некоторые птицы улетают на зиму, а некоторые остаются, как они вообще знают, куда им лететь и потом возвращаться.
   – Как такая образованная девушка может читать такую ересь? – Коля достал одну из книг и тихо посмеялся с ее аннотации.
   – Думаешь, она настолько образована? – я лег на кровать, оставив ноги в полу. Потолок в комнате Вики был украшен маленькими наклейками звезд разных размеров и цветов. Это было бы мило, если бы каждая звезда еще не была бы подписана. – Она вообще ходила в школу?
   Парень пожал плечами, сдерживая смех. Видимо, ему пришла в голову какая-то плохая шутка. По крайней мере, я бы пошутил на счет ее вечной службе Степану, но боюсь это может вызвать лишние вопросы. Впрочем, узнай я сейчас о том, что Вика Левша, то удивился бы намного меньше, чем полгода назад.
   – Я, конечно, понимаю, что после разряда у Вас могут отказывать ноги и размокать тело, но это пока не дает Вам право лежать в чужом доме, – не успев еще даже зайти в комнату, Степан тут же стал кидать упрёки в мою сторону. Как бы то ни было, он тут же получил от меня в ответ отмашку. Мне сейчас только вот его нравоучений и не хватало. – Кхм, так из-за чего вы собственно отлыниваете от работы?
   – Преимущественно из-за этого, – Вика, пришедшая вместе с отчимом, отдала ему взятые из лаборатории документы и прошла ко мне, осторожно взглянув на мое лицо, она отрицательно покачала головой. Степан пристально прочитал заключения анализов, а после стал пристально осматривать приказ с его подписью.
   – Как интересно… И какие же у вас идеи? – Сложив документ пополам, парень убрал его папку и протянул документы Коле.
   – Эм… Никакие? Были бы идеи, мы бы сюда и не пришли, – я поднялся, недовольно осматривая хозяина дома. Он мне и раньше не нравился, а после того, как прожарил меня током, стал нравится еще меньше.
   – Вообще-то, кое-что есть, – Вика сделала вид, будто проигнорировала мою грубость и решила сама отчитаться перед Степаном. – Для начала, мы можем предположить, что лекарства стали причиной убийства… девушки, – из-за того, что Вика запнулась мне стало только грустнее, как будто бы, если она перестанет называть Зою по имени, то это что-то изменит. – Убийца же преследует только других преступников?
   – А с чего мы вообще взяли, что это тот же убийца? – я поджал губы, приподнимая плечи. – Мало ли это кто-то другой, кто просто решил навредить Михаилу? У него много врагов. Какие признаки на то, что мы работаем с тем же убийцей?
   – Вас должно убедить хотя бы наличие этой улики, – Степан достал из кармана маленькую бумажку, убранную в целлофановый пакетик. Уже знакомая записка начинала меня злить. – Пока ты возился с телом, я нашел ее в кабинете. Убийца постарался ее спрятать, видимо, был не уверен в собственных словах, – я пригладил целлофан, чтобы было видно буквы. «Твое маленькое счастье – огромное несчастье остальных». Счастье Зои? А была ли она в принципе когда-нибудь счастлива?
   – Значит, все-таки тот же убийца. У нас есть предположение, что Зоя имеет отношение к серии самоубийств в прошлом году. Девушки умирали от лекарств. Можно провести следствие, поднять архив и узнать, какие именно лекарства они пили и… – Коля уже хотел предложить целый план расследования, но Степан его остановил, подняв руку.
   – Достаточно. Я понял. Начнем по порядку. Вы правильно сделали, что привезли мне эту бумагу, потому что я к ней не имею никакого отношения. Подпись подделана, причем очень грамотно. Человек, который это сделал, хорошо знаком с моей бухгалтерией или со мной лично. Также он неплохо знает всю структуру нашей судебной системы.
   – Если это намек на твою подружку Терезу, то я окончательно разочаруюсь в этом мире, – я отдал Вике записку, чтобы она убрала ее к остальным немногочисленным уликам.
   – На самом деле все намного проще. В этом городе есть один человек, который имеет вес на уровне судей. Он обладает влиянием, деньгами и, к нашему сожалению, связями… – Степан сделал паузу, с ухмылкой смотря на меня. Я начинал понимать, куда он клонит, но хотел дослушать этот монолог до конца. – Насколько мне известно, Михаил Иванович за свои годы не только развился как провизор, но и как влиятельный человек.
   – Предположим, это имеет смысл. Все лекарства проходили через него, он знал бы, что Зоя делает, – я озвучил свою мысль, которая посетила меня еще в лаборатории. Михаил действительно был той еще двуличной личностью, ему ничего не стоило подставить собственную семью.
   – А если Кирилл прав, и… Зоя не имеет отношения ко всему этому? Ведь у нас уже был случай, когда жертва была причастна к преступлению не по собственному желанию, а просто по незнанию, – Вика посмотрела на меня и на Колю, чувствуя, что затрагивает неприятные воспоминания. – Может, ее также просто использовали? Когда мы с ней встречались, она сказала, что не может мне все объяснить, иначе жизни Кирилла начнет угрожать большая опасность.
   – А вы не так уж и безнадежны, – Степан иронично похлопал в ладоши, а после с довольной, ехидной ухмылкой продолжил. – Пока вы на Новый год развлекались, я кое-что поискал в кабинете Никлинова. Его договоры. Это вполне логично, что глава производства все документы хранит у себя, только вот там я нашел несколько приказов на выпуск большой порции сильных кислот, способных прожечь даже металл… От 2007 года, – в комнате повисла напрягающая тишина, но, похоже, я один не понимал, в чем ее причина.
   – А что было в 2007 году? Простите, я не силен в истории нашего чудесного паршивого города, – я поочередно смотрел на троицу, ожидая объяснений.
   – Не мудрено, дело особо не публиковали, – Коля опередил своих коллег и начал объяснять суть. – В городе появилась шайка воров, вскрывавших дома и сейфы при помощи сильной кислоты. Кажется, в тот же год уволили представителя Верховного суда, который не справился с этим делом.
   – Да. С 2007 года в нашем городе резко стали убирать судей из-за разных происшествий. Представителям власти как будто мешали работать, посылая какие-то невероятные дела, так или иначе замешанные на химии.
   – Какое интересное совпадение… – я поочередно посмотрел на Вику со Степаном, – Вы ведь удочерили Вику тоже в 2007 году, если я не ошибаюсь?
   – Да. Жизнь порой очень удивительна, – Степан продолжал улыбаться, но кажется, был готов меня пристрелить. Так значит, Левша ему была нужна не только для того, чтобы получать деньги от правительства, но и чтобы создать подушку безопасности. Расследуя дела о Левше, он освобождался от других, а, следовательно, не мог быть уволен за не решение остальных проблем. Контролируя Вику, он сам решал, когда и какие улики посылать в столицу, чтобы делать вид, что расследование идет. Какой же ничтожный поступок по отношению к девушке, потерявшей семью и пережившей издевательства. – У меня есть предположение, что во всех этих делах замешан Михаил Иванович. Так уж получилось, что он давно соперничал с моим отцом и хотел занять его место. Правда, у него это не получилось. Когда же он обзавелся сыном, то решил, что хотя бы это чадо оправдает его надежды и превзойдёт меня. Но и тут случился промах, – Степан каждый раз делал акцент на мне, из-за чего меня начинало колотить. – В итоге, похоже, он решил задействовать дочь. Я могу сделать одно окончательное предположение, но оно ничего не решит. Нам нужны доказательства, которых у нас нет. Если я прав, то вероятнее всего за теми самоубийствами стоит Михаил и за сегодняшнюю кражу тела также ответственен он. Видимо, его дружба с моим отцом, позволила ему научиться нескольким трюкам.
   – В общем, – я не выдержал и поднялся на ноги, подходя к Степану. – Что нужно сделать, чтобы убедиться, что это он виноват во всем?
   – Если коротко, то обыскать его дом. Найти документы, возможно тело и еще полазить в его почте. Уверен, ваша замечательная компания с этим справится. Только должен предупредить, у меня на Михаила зуб заточен. Если он будет виновен, я не пожалею сил и денег, чтобы он промучился до конца своих дней. Готов ли сын доказать вину своего отчима?
   – Слушай, – я схватил Степана за футболку, подтягивая его ближе к себе. – Этот ублюдок доставил Зое столько неприятностей в жизни, что я его самолично в масле сварить готов, – выдохнув, я отпустил парня и протянул ему руку для рукопожатия. – Мы поможем достать необходимое, а ты пообещай, что он пожалеет о том дне, когда решил обзавестись семьей.
   – Что ж, – Степан пожал мне руку, после чего слегка кивнул в знак одобрение. – Это я могу тебе гарантировать.

Запись 29. Добро пожаловать домой

   – Не бойся, любимый, я здесь, я не брошу.
   Останусь с тобой навсегда.
   А Бога я в теле своем заморожу, Останется в кукле пустой изо льда.

   14 января; 00:23

   Мы договорились, что Коля останется дома. От него не то что пользы не будет, так вероятнее всего, возникнет даже больше проблем. Вика же намного лучше нас всех могла проникнуть в дом незаметной, я же знал этот особняк как себя.
   Как и раньше, пробраться на территорию дома было нетрудно. Граф был заперт внутри, так что нам никто не мог помешать. Была только одна проблема: в это время Михаил еще не спал, а обычно работал в кабинете. Поэтому было решено сначала разобраться с подвалом, где можно было бы спрятать на время тело. Если Зоя там, то догадки Степана верны и есть смысл залезать в дом. Если же нет, то риск не будет себя оправдывать и, возможно, мы откажемся от этой идеи.
   – Я и не думала, что ты согласишься заключить с ним сделку, – Вика осторожно переступала засохшие кустарники, торчащие из-под снега, и попутно пыталась надеть перчатку. От моей помощи она почему-то решила отказаться. – Все-таки ты видел, к чему приводят договоры, заключенные с этим человеком.
   – Что я слышу? Вика негативно высказывается о своем дорого любимом отчиме. Я согласился не из-за него. Зоя этому ублюдку всю жизнь отдала, а он с ней так поступил. Плевать на меня, я ему не родной. Но она… – я выругался, смотря на окна дома. В детстве я мечтал к чертям сжечь это место и сейчас желание только усиливалось.
   В подвал можно было попасть как из дома, так и с улицы. Туда редко кто заходил, а ценные вещи все хранились в соответствующих комнатах, так что замок не должен был составить труда. К тому же, я надеялся, что нам пригодятся навыки Вики по взлому окон. Должен же серийный убийца уметь проникать в закрытые дома.
   Я шел сзади девушки, упорно смотря ей в спину. За сегодняшний день, я столько всего ей наговорил, чуть не убил, а теперь она помогает мне проникнуть в дом моего отчима. Каким вообще образом мы с ней пришли к таким отношениям? А ведь уже даже начали нормально встречаться. А теперь вновь возвращаемся к тому, что в нашей жизни происходит черт возьми что. И она все еще продолжает мне помогать. Конечно, это частично связано с тем, что ей самой угрожает опасность, но они ведь со Степаном могли бы справиться и без меня. Я ведь не приношу ей никакой пользы. Так почему она настояла на том, чтобы я вернулся к расследованию и помог ей?
   Остановившись около старой двери, заваленной снегом, мы стали очищать небольшую площадку, чтобы дверь можно было хотя бы открыть. Замок действительно висел, но был настолько разбит, что его можно было снести обыкновенным камнем. Только это привлекло бы лишнее внимание: Граф мог бы услышать посторонние звуки и начать лаять.
   – Есть какие-то идеи? – я посмотрел на Вику, которая прокручивала замок в руке.
   – Ну, можно было бы его сбить или снять дверь с петель, но мне нужен был бы мой молот, а я, к сожалению, оставила косметичку дома, – Вика расстроенно повела плечами, из-за чего я тихо усмехнулся. – А если серьезно… – девушка выпрямилась, осматривая дверь. Я хотел пошутить про то, что ей это должно быть не впервой, так что пора бы доставать набор отмычек, но девушка лишь посильнее дернула за замок, и тот съехал в сторону. – Похоже тут кто-то недавно был и не знал, что замок не закрывается, если его просто сдвинуть. Ему столько лет… Я удивлюсь, если он вообще еще может защелкиваться. И все-таки, я в который раз убеждаюсь, что порой недооцениваю девушек на внимательность. По крайней мере, я бы точно сразу не заметил, что замок не защелкнут.
   Потянув дверь на себя, мы медленно постарались ее открыть, так чтобы могли протиснуться.
   Оказавшись в прохладном, сыром подвале, я достал телефон, чтобы осветить комнату. Раньше здесь работала лампочка, но судя по всему, она уже давно перегорела, а заморачиваться с заменой Михаил не стал. За прошедшие годы в подвале в принципе мало что изменилось: прибавилось несколько коробок, преимущественно с моими вещами. Но больше всего внимание привлекал миниатюрный гроб, который по размеру мог подойти только одному человеку из нашего окружения.
   – Нам нужно… Убедиться. Если хочешь, я могу сама, а ты пока осмотришься вокруг, – Вика положила руку мне на спину. Отрицательно покачав головой, я молча подошел к деревянной конструкции.
   Оббитый синим бархатом и украшенный черными камушками, гроб скорее напоминал игрушечный или декоративный, чем настоящий. Даже не представляю, сколько Михаил потратил на него денег. Уж чего, а средств на свою дочь он не жалел. Хоть в чем-то его совесть чиста. Положив телефон на стол, я стал подвигать крышку гроба на себя, чтобы аккуратно ее поставить на пол. Вика, встав с другой стороны, стала мне помогать. Сама бы она ее навряд ли удержала, но и стоять просто в стороне не могла.
   Когда тяжелая конструкция была снята и отставлена в сторону, я нерешительно посветил телефоном внутрь. На уложенном белом шелке, одетая в тонкое голубое платье с фиолетовым шарфиком на шее, Зоя мирно лежала на миниатюрной подушке. Густые темные ресницы были навсегда сжаты, однако ее лицо было настолько безмятежным, что казалось, будто малышка просто мирно спит. Шарф и платье полностью скрывали нанесенные раны.
   Я осторожно протянул руку к девушке. Вика сначала дернулась, желая меня остановить, однако после смирилась. Сделав шаг от гроба, она стала осматривать коробки поблизости. я же медленно провел пальцами по волосам Зои, боясь, что те ненароком могут рассыпаться. Она так и не решилась отрастить волосы после того инцидента. Я узнал, что случилось намного позже, но не смог с ней это обсудить. Считал, что это ее личное дело, и Зоя должна сама с ним разобраться. А вот она всегда лезла в мои дела первее меня. Проявляла своеобразную сестринскую заботу. Я спустился вниз и взял руку девушки в ладонь. Она казалась намного тяжелее, чем обычно, а пальцы окрасились в темный фиолетовый оттенок. Пальцы отказывались разжиматься, из-за чего я не мог их сжать. Положив ладонь малышки на свою, я приподнял ее к лицу и осторожно поцеловал в ледяные пальцы.
   – Не стоило тебе возвращаться… – я прикусил губы, прикрывая глаза. Казалось, что мне вновь приходится переживать ту злосчастную ночь, когда я прощался с матерью. Не в силах ей помочь, мне пришлось просто сбежать. И сейчас, спустя столько лет, я вновь оказался беспомощен.
   – Тебе не стоит бояться, – как будто прочитав мои мысли, Вика подошла ко мне ближе и осторожно отняла у меня руку Зои, кладя ее на место. – Сейчас у тебя есть я и Коля. Ты не останешься один как тогда.
   – Это она тебе рассказала? – я хмыкнул, вспоминая, что Зоя редко умела хранить секреты. Или намеренно делала вид, что не умела. Посмотрев на Вику, я заметил, что ее лицо еще более встревоженно, чем у меня. Может, ей даже страшнее чем мне? – Спасибо.
   Вернув крышку гроба на место, мы подошли к двери, ведущую в дом. У нее никогда не было замка, так что можно было не переживать, что мы здесь окажемся в ловушке. Оставалось только решить вопрос, откуда нам начать осмотр дома, так как наличие тела еще не подтверждали подделку документов и причастность Михаила к прочим убийствам.
   – Откуда нам лучше начать? Ты же знаешь это место. Где он может хранить важные записи? Кроме, как в своем кабинете, – Вика слегка приоткрыла дверь, проверяя нет ли рядом посторонних ушей и собаки.
   – Не знаю, как насчет важности, но если хочешь что-то спрятать, то тут подойдет чердак. Там столько вещей, что потребуются годы, чтобы что-то найти. К тому же, он как-то купил для Зои маленький сейф. Она им не пользовалась, и мы отнесли его наверх. Михаил вполне мог им воспользоваться, так как не знающий человек может его спутать с обычной игрушкой.
   – Отлично, тогда ты осмотри чердак, а я загляну в твою старую комнату. На празднике, мы с Зоей нашли там угрожающее послание. Может, убийца оставил еще какие-нибудь следы? По крайней мере, будем надеется, что Михаил не успел еще там все спрятать, – Вика осторожно вышла в коридор, однако я успел ее поймать за руку и на время остановить.
   – Ты думаешь, что убийца кто-то из гостей? В смысле, послание могли ведь оставить и не в этот же день. Я не знаю, как часто Зоя заходила в мою комнату, – я вышел к девушке, медленно ее отпуская. После всего, что происходило, меньше всего я хотел снова начинать подозревать свое окружение. А казалось бы раньше я только этим и занимался.
   – Не знаю. Но подозрения на счет одной семьи у меня имеются. Будем надеяться, что они не подтвердятся, – окончательно освободившись, Вика сделала несколько шагов в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. – И постарайся не попасть в неприятности.

   14 января; 00:53

   К чердаку можно было пробраться только через второй этаж, но если бы мы с Викой пошли туда вместе, то точно бы привлекли внимание. Решив выждать время, я прошел в гостиную. Свет еще горел, значит, Михаил планировал сюда вернуться перед сном. Пройдя к кофейному столику, я обратил внимание на несколько разбросанных газетных листков. Большая часть из них была посвящена городским события в области науки и туризма, вроде открытие еще одного железнодорожного пути. Но на нескольких страницах были подчеркнуты телефоны пары лабораторных компаний, занимающихся поставкой лекарств в местные аптеки. В городе все чаще стали появляться пациенты, которым были необходимы особые лекарства. Чтобы не переплачивать аптекарям, больные могли обратиться напрямую к поставщикам и сделать заказ через них. Михаил же мог наладить новые поставки в эти лаборатории, чтобы расширить круг продаж, особенно после того, как умерла Зоя.
   Подойдя к окнам, я открыл один из платяных шкафов, стоящих по бокам и внешне выполняющих своеобразную роль колонн. Половина этих шкафов была пуста, так как ранее Зоя прятала в них манекены, которых любила одевать в миниатюрные платья. Своеобразная игра в куклы преследовала ее до окончания школы. Вторая же половина шкафа была заполнена низкими полками, на которых Михаил хранил разную канцелярию и ненужные черновики. Найти тут что-либо ценное было маловероятно, но веря в свою удачу, я все же решил перебрать несколько пачек бумаг. Присев на колени, я вытащил несколько стопок и стал их перелистывать. Большая часть были контракты, которые по тем или иным причинам не соответствовали требованиям компании Никлиновых. Убрав макулатуру на место, я достал следующую стопку, продолжая прочитывать документы в тихой обстановке. И все было хорошо, пока на мое плечо не легло что-то тяжелое.

   14 января; 00:50

   Кабинет Михаила находился недалеко от лестницы, поэтому поднявшись на второй, я слегка пригнулась, прячась за стеной. Если нас с Кириллом поймают, то могут возникнуть не только проблемы с законом. Судя по рассказам, Михаил был несдержан и импульсивен, так что вполне мог и применить оружие, которого у него было в достатке. А нам только и не хватало помереть в этом доме, оставив столько незаконченных дел.
   Убедившись, что коридор свободен, а дверь в кабинет прикрыта, я стала осторожно пробираться дальше. К большому сожалению, комната Зои находилась почти в самом конце, а попасть в спальню Кирилла можно было только через нее. И самое обидное, что в коридоре прятаться было особо негде: маленькие тумбочки у стен могли послужить укромным местом, но шанс быть замеченной был слишком высок.
   Проходя мимо кабинета, я приостановилась на несколько секунд, заглядывая в маленькую щель. В комнате слышались тихие звуки шуршания бумаги и тяжелые вздохи. Михаил явно находился там. Кирилл не ошибся с его расписанием. Надеюсь, он сможет пройти здесь незамеченным. Подойдя к двери в комнату Зои, я осторожно повернула ручку, но та как назло стала издавать глухой скрип. В этот же момент из кабинета раздался тихий скулеж и недовольное ворчание Михаила. Оставив дверь закрытой, я отступила назад и присела за самую дальнюю тумбу, на которой стояла высокая ваза с сухими цветами. Странный декор мог послужить дополнительным укрытием, хоть и скрывал лишь часть моей макушки.
   Через несколько секунд, дверь кабинета открылась, и Михаил вышел в коридор, осматриваясь по сторонам и ругая собаку. Мне удавалось следить за ним в щель между тумбочкой и стеной, но стоило ему отойти от стены, как я теряла весь обзор. Из-за тяжелых перевалистых шагов, можно было понять, где он находится, но Граф постоянно сбивал меня с толку, бегая то к хозяину, то на первый этаж. Наконец, когда собака окончательно стихла, а Михаил стал тихо шаркать ногами по лестнице, я смогла выйти из своего укрытия и пробраться к необходимой комнате, надеясь, что Кирилл успеет спрятаться до того, как Михаил спуститься.
   Оказавшись в комнате Зои, я облегченно выдохнула и плотно прикрыла за собой дверь. После Нового года, здесь стало намного аккуратнее и приятнее: мягкие игрушки сидели на полках и на кровати, домашняя одежда аккуратно висела на стуле, а все мелкие украшения были убраны в шкатулку. Обычно, я бы сказала, что это комната любого нормального чистоплотного человека, но зная, что случилось с Зоей, могу предположить, что она намеренно навела здесь такой идеальный образ, чтобы оставить после себя прекрасную картину уюта. К тому же, наверняка ей не единожды приходила мысль проститься с этим местом.
   Подойдя к двери в комнату Кирилла, я надавила на нее плечом. В этот раз конструкция поддавалась легче, так что ее можно было вскрыть без лишнего шума. Видимо со временем у двери поднялись петли, а поскольку в комнату редко заходили, то и данной проблемой не видели смысла заниматься. Несколько раз толкнув дверь вперед, я все же сдвинула ее с места и, наконец, оказалась в необходимой мне комнате.

   14 января; 00:57

   Дернувшись и обернувшись назад, я тут же получил языком по носу. Облокотившись на меня, Граф довольно вилял хвостом и все намеревался меня облизать, однако я тут же его отстранил от себя.
   – И я тоже рад… Постарайся не шуметь, хорошо? – я прошептал псу, поглаживая его по голове. Тот лишь еще больше обрадовался, завалился на пол и стал крутиться, прося ласки. Прости, дружище, но как-нибудь в другой раз. Надо будет обязательно тебя забрать из этого места.
   Собираясь вернуться к своей работе, я услышал знакомые шаги. Подзывая Графа к себе, Михаил спускался с последних ступенек лестницы, явно намереваясь вернуться в комнату. Запихнув бумаги в шкаф, я осмотрелся по сторонам, соображая, куда можно податься. Каков шанс, что он быстро уйдет из комнаты, и я не попадусь? Нулевой. Услышав Михаила, Граф побежал к мужчине и скрылся из комнаты. Видимо упав ему в ноги, он стал громко лаять. Не знаю, намеренно ли пушистый хвост это сделал или нет, но это выкроило мне немного времени, чтобы принять роль манекена и занять пустующий шкаф. Прикрыв за собой плотно дверь, я набрал побольше воздуха, стараясь прислушиваться к окружению. Если выйду чуть раньше, издам любой звук или Граф подбежит к шкафу и начнет лаять – мне конец.
   – Да замолчи ты, сколько можно лаять! – отгоняя пса, Михаил прошел в гостиную. Я слышал, как он медленно ходит по комнате, периодически останавливаясь. В какой-то момент послышался шелест листов, как будто бы мужчина что-то искал в тетрадке или записной книге. – Алло?! Какого черта я должен столько ждать? – Михаил постоянно то приближался, то отдалялся от шкафа, видимо ходя кругами. От каждого такого движения мне становилось не по себе, однако, надеясь услышать что-то полезное, я даже приблизился к дверце шкафа лицом, чтобы лучше слышать. В этот же момент возле шкафа раздался глухой скрежет, как будто по нему били лапами. Черт, Граф! Если он продолжит рыть дверцу, то меня можно прямо здесь хоронить. – Тупая псина, не шуми! А? Да, я слушаю. Нет, мне они нужны сегодня. Да мне наплевать на снег. Слушайте, этот мальчишка может испортить мне всю работу, если я не прикрою его в ближайшее время. Если до похорон он не займется чем-то еще, то вся моя и ваша работа полетит к чертям!
   Приблизившись к шкафу, Михаил открыл боковую дверцу с бумагами и стал там копошиться. Граф начал еще громче лаять, однако после раздался звук удара, и собака заскулила, отходя от нас. Мало того, что этот ублюдок повинен в смерти Зои, так еще и смеет обижать нашего пса.
   – Нет, нет, они не достанут этот договор. Если бы наша полиция состояла из нормальных людей, а не таких как мой приемыш, то нас бы с тобой тут не было. Да. Да. На похоронах. Хорошо. Черт с тобой, я выйду, – закрыв шкаф, мужчина начал удаляться из комнаты, предварительно что-то кинув на стол. Какое-то время еще раздавались шаги, однако после послышался громкий хлопок входной двери. Наступила долгожданная тишина.
   Приоткрыв дверь, я оказался в темной комнате. Михаил выключил свет. Судя по всему, ему нужно с кем-то встретиться на улице, значит, у меня есть отличный шанс пробраться на чердак. Но предварительно, выйдя из шкафа, я проверил соседний отдел. На одной из нижних полок появилась небольшая записная книжка. Пролистав ее, я заметил множество номеров со странным подписями: короткими числами, как будто кодами. Прихватив книжку с собой и закрыв шкаф, я направился к выходу., По пути осматриваясь по сторонам и пытаясь найти то, что бросил Михаил. Это оказался телефон, который теперь беспризорно лежал на столе и издавал слабые гудки. Такой пропажи Михаил хватиться сразу, что может повлечь лишнее внимание к нам. Михаил обмолвился о похоронах. Значит, нам нужно разобраться со всем до тех пор, пока они не наступили и при этом как можно меньше напоминать о себе окружающим. Выйдя, наконец, к лестнице, я заметил Графа, тихо скулящего около входной двери. Да, я собирался забрать его намного позже, да и он может нас выдать, как чуть не сделал это только что, но и оставлять его здесь больше наедине с этим живодером я не мог. Подозвав Графа к себе, я вместе с псом поднялся на второй этаж и направился в сторону убранной лестницы на чердак.

   14 января; 00:56

   Комната Кирилла практически не изменилась после того, как мы с Зоей оказались тут вместе. Теперь я понимала, почему у нее такой странный интерьер: геометрические фигуры больше вписывались в стилистику мальчика, нежели такой розовой Зои. Девушка оставила все нетронутым: даже зловещие рваные игрушки с улыбками висели на своих местах. Надписи на стенах не казались теперь такими уж и устрашающими. Наоборот, комната напоминала старую постановку для фильмов ужасов, но со временем она уже внушала не страх, а чувство потерянности.
   Переступая через разбросанные игрушки и прочий мусор в виде старых тетрадей, я подошла ближе к окну, над которым была написана самая большая надпись. Обратив внимание на подоконник, я увидела небольшую записку: «Надеюсь, что ты найдешь здесь что-то ценное, и я смогу принести пользу хотя бы после смерти». Зоя понимала, что я захочу сюда вернуться. Вполне разумно, хоть и довольно самокритично.
   Убрав записку в карман, я стала осматриваться около окна. По полу было разбрызгано много капель, тот, кто рисовал здесь надписи и рисунки, торопился, поэтому делал все не аккуратно, макая кисть в жидкость, а после перенося ее по всей комнате. По цвету, краска напоминала кровь, но отсутствие запаха и каких-либо признаком химических реакций с воздухом за такое длительное время, останавливали меня на мысли, что это все-таки обычная густая краска. Однако оставался вопрос, как можно было незаметно пронести сюда такое количество краски?
   В целом картина в комнате требовала времени, значит, человек пробыл здесь длительное время. Идя вдоль капель, я заметила, как те уходят за небольшой склад из коробок, как будто бы их накидали уже после того, как прошлись. Около этого же места был нарисован один из смайликов, причем самый неровный. Вероятнее всего, он был сделан первым, художник торопился, не знал конкретно как ему нарисовать свое творение, поэтому оно получилось таким неровным. Оттащив коробки в сторону, так чтобы они не рассыпались, я подошла к стене и присела. Вдоль стены было разлито много краски, как будто здесь стояла банка. Также здесь было несколько следов от ботинок, довольно крупных, так что они либо принадлежащих высокой женщине, что маловероятно, либо мужчине. Дотронувшись до скопившейся на полу краски, я соскребла ее на палец, а после принюхалась.
   Необычная консистенция и запах. Это не малярная краска, а химический элемент с добавкой пищевого красителя. Вероятно даже безопасный для организма. А подобных средств было предостаточно на кухне у Зои, ведь она намеренно готовила подобные украшения для блюд, чтобы привлечь внимание к нездоровой ситуации в своей жизни. Убийца пришел с пустыми руками, принимал мало участия в игре и был больше занят украшением данной комнаты, при этом пользуясь подручными материалами и не переживая, что его заметят. Остался только один вопрос, откуда он знал, что это комната так важна для Зои, ведь логичнее было бы украсить ее спальню? Убийца хорошо знаком с ее делами, а значит, так же имеет информацию и о родстве Кирилла и Зои. Вероятнее всего, парень снова является одной из причин убийства девушки.

   14 января; 01:08

   Оставив Графа внизу, я поднялся на чердак и убрал за собой лестницу, на случай, если Михаил решит вернуться в кабинет. Навряд ли он бы сам сюда забрался, но раз Зоя была подключена к этому делу, то могла сама что-нибудь спрятать в своем сейфе. По крайней мере, если она рассчитывала, что я начну это искать.
   Как и раньше, на чердаке было полно пыли, грязи и пережитков прошлого, начиная со сломанного велика и заканчивая набором проколотых мною мячей. Где-то здесь же должна лежать порванная картина с волком, которую мы с Зоей хотела тайком сжечь, но никак не могли ее спустить на улицу.
   Перешагивая, через развалившиеся коробки и разбросанный мусор, я пробирался вглубь чердака, пытаясь вспомнить, где же была сделана заветная пометка. Зоя действительно не любила подаренный ей сейф, но спустя время мы нашли ему применение. Спрятав на чердаке, на каждый праздник мы по очереди прятали там маленькие подарки и меняли коды. Было весело пытаться угадать число с целью достичь желаемое. Сначала Зоя устанавливала даты каких-то значимых событий в своей жизни, а потом стала применять зашифрованные химические формулы, из-за чего я сильно бесился. В последний год прятать должен был я. Это должен быть подарок на ее день рождение, но Зое в последний момент перенесли поезд, и ей пришлось срочно уезжать.
   Пробравшись к дальней стене, я стал ощупывать доски, стирая с них пыль, пока пальцы не нащупал небольшую выемку: вырезанный ножичком цветок. Опустившись ровно на три доски вниз, я нашел маленькую веревочку. А ведь раньше нам казалось, что это довольно надежное убежище. Потянув веревочку на себя, я выдвинул из стены замаскированный под доску ящик. В нем лежало несколько наших старых подарков, в том числе и тот, что я оставил Зое в самом конце: искусственная голубая роза с блестками на краях лепестков. Малышке всегда было обидно, что зимой мало цветов, вот я и решил оставить ей один вечный бутон. Рядом с розой лежала большая фарфоровая кошка с подвижной головой. Казалось бы, кто будет делать сейф из фарфора? Гениальный человек, ведь внутри кошки был прочный железный каркас, который сломать можно было только при наличии специальных инструментов.
   Взяв волшебную кошку, я прокрутил ей голову, надеясь открыть собственной комбинацией, однако она не подошла. Кто бы сомневался. Если Зоя достала розу, значит и поменяла пароль. Вероятнее всего это было по ее возвращению, а значит в начале прошлого года… Какой же код Зоя могла использовать? Вероятнее всего, она знала, что я буду вскрывать его без нее, значит должен догадаться сам. Какое число у меня ассоциируется с Зоей?

   14 января; 01:15

   – Черт возьми, Зоя… – я стал тихонько стучать кошкой по голове. Перебирая множество чисел, я так и не смог открыть кошку. Почему нельзя было поставить что-то очевидное? Ни даты рождения не подходят, не наши поездки в столицу, не даже дата ее обследования у врача.
   Я посмотрел в ящик. Жаль, что не могу забрать с собой все эти мелкие подарки. Так жаль оставлять их здесь. Например, этот брелок в форме летучего змея Зоя подарила мне, когда я поступил в академию. А эту медаль на день рождение, сказав, что из меня точно получится настоящий герой.
   Постойте.
   Я повернул голову кошки: 1-7-1-1-1-9-9-4. Раздался слабый щелчок и голова отпала в сторону. 17 ноября 1994 года. Зоя всегда говорила, что эта дата наш общий новый день рождения, ведь именно в ту ночь я потерял мать, но обрел сестру. А теперь спустя столько лет остался и вовсе без семьи. Может, этот день действительно должен быть более значимым в моей жизни, несущий не только печальные воспоминания.
   Внутри кошки аккуратно скрученный лежал договор, заключенный между Михаилом и какой-то незнакомой компанией. Также в углу стояла подпись Зои, подтверждающая ее разрешение на принятие всей ответственности. Помимо этого на дне лежала небольшая картонка с разными примерами подписей и небольшая записка, сделанная рукой малышки: «Не суди меня строго».

   14 января; 01:18

   Закрывая за собой комнаты, я осторожно вышла в коридор. Звуков присутствия Михаила не было, поэтому, развернувшись, я хотела позвать Кирилла, надеясь, что он закончил осмотр чердака. Только вот, я не успела и шагнуть, как в спину последовал сильный удар, сбивший меня с ног. В одно мгновение на моей спине оказалась огромная собака, рычащая мне на ухо и громко лающая. Граф ведь был с Михаилом!
   – Тише, песик… Мы же уже виделись с тобой, – стараясь не шевелить рукой, чтобы не провоцировать собаку, я повернула голову на бок, стараясь вздохнуть как можно больше воздуха, так как тяжелая туша давила на грудную клетку, не позволяя дышать. Он вроде бы не собирался кусаться, но вот лаял на весь дом, так что нас могли раскрыть. Поняв, что дело плохо и нужно как можно быстрее убираться отсюда, я не выдержала и закричала настолько сильно, насколько мне хватило воздуха: – Кирилл!
   Около потолка раздался глухой скрежет и шум, как будто что-то уронили. Спустя несколько секунд, я услышала щелчок, видимо открылась лестница наверх.
   – Граф, фу, место. Слезь с нее. Она не враг, хоть и грабитель, – опустив лестницу вниз, парень тут же стал спускаться и, подойдя к собаке, оттащил ее в сторону, приобнимая за шею. Граф хоть и продолжал рычать, но хозяина послушался. Облегченно выдохнув, я тут же села и попыталась отдышаться. По-моему, в моей жизни меня слишком часто душат.
   – Очень… остроумно… Зачем ты вообще его сюда приволок? Нас наверняка слышно на всю округу, – выговаривая все, что накопилось, я посмотрела на руки парня. – Ты что-то нашел?
   – Немного, но да. И раз уж ты переживаешь на счет Михаила, то нам лучше поговорить снаружи. Пойдем, – помогая мне подняться, парень пошел впереди, увлекая за собой Графа и прижимая к себе странную статуэтку и записную книжку. Я недовольно посмотрела на пса и получила в ответ такую же недовольную морду. С каких пор мы вообще занимаемся спасением животных?

   14 января; 01:29

   Закрыв за собой дверь в подвал, последнее, что мы слышали, это как Михаил поспешно зашел в дом, ругаясь и предупреждая, что застрелит чертовых грабителей. Только глухонемой мог не услышать лай Графа, ведь это было похоже на раскат грома. Именно поэтому, нам нужно было как можно быстрее убираться от дома.
   Выбравшись на улицу, я повел девушку к единственной дыре в заборе, где мы бы смогли перелезть. К сожалению или к счастью, отсюда не был виден вход в дом, так что мы лишь слышали, как Михаил выходил на улицу, продолжая кричать.
   Я редко пользовался этой дырой, потому что летом там росли розы, а зимой из-за низменности наваливало много снега. Сейчас же Граф бежал впереди, немного протаптывая дорогу, что позволяло нам пройти. Добравшись до выхода, пес тут же протиснулся наружу и стал игриво бегать вокруг, подгоняя нас лаем. Затем я помог Вике выбраться и, передав ей находки, стал сам пролезать как раз в тот момент, когда позади раздался выстрел. Пуля пролетела мимо и попала неподалеку от меня в забор, и это неплохо прибавило мне скорости.
   – Ты можешь немного быстрее? – Вика топталась на месте, желая помочь, но из-за того, что рука была занята, она ничего не могла сделать. Думаю, в этот момент она как никогда проклинала отсутствие правой руки.
   – Все-все, пошли, – выбравшись наружу, я отскочил подальше от забора, когда раздался второй выстрел. Зная Михаила, он так просто от нас не отстанет. Оказавшись в снегу по колено, мы могли лишь медленно идти вперед. Граф маячил из стороны в сторону, так что идти по его следам уже не получалось. Тем временем, Михаил, хоть и будучи уже в возрасте и с больными ногами, шел по протоптанной дороге, так что буквально мог нагнать нас в любой момент. Проблемой также и становилось отсутствие верхней одежды. Приехав сюда на автобусе, мы намеренно не стали надевать теплых курток, чтобы быть более проворными. Теперь же помимо того, что нам стреляли в спину, переносить и терпеть холод. – Слушай, нужно быстрее уйти с открытой местности. Здесь есть роща. Он туда не пойдет, но до нее еще нужно добраться. А там уже можно позвонить Степану, чтобы он нас хотя бы забрал. Не все же ему сидеть на месте ровно.
   – Хоро… – Вику перебил еще один выстрел. Вскрикнув, девушка застыла на месте от неожиданности. Граф громко начал лаять и бегать вокруг нас. Схватив девушку за плечи, я потащил ее вперед, пытаясь перейти на бег, но колени тонули в снегу, замедляя любое мое движение. Девушка же потихоньку начала приходить в себя и после второго выстрела уже так не пугалась, хоть они и раздавались совсем близко.
   Вика пыталась что-то говорить и даже ругаться на Михаила, но и тот что-то кричал нам вслед. Я же не воспринимал их слова, пытаясь как можно скорее найти местность, где смог бы нормально ступать. И в тот момент, когда моя нога ступила на высокий пригорок, и я пропустил девушку вперед, чтобы она смогла сама бежать, раздался еще один выстрел и громкий скулеж.
   Остановившись, я обернулся, боясь верить глазам. Провалившись в снег, пытаясь ползти, Граф жалобно скулил, истекая кровью. Снег тут же пропитывался алой жидкостью, которая блестела вместе с снежинками под лунным светом.
   – Граф… Господи, – я дернулся, чтобы подбежать к псу, но Вика тут же меня окликнула. Я стоял не в силах пошевелиться, смотря как животное умоляюще прожигает меня взглядом. Одного ранения мало чтобы его убить окончательно, но ведь Михаил бросит его умирать здесь одного, на холоде, истекая кровью.
   – Кирилл, прошу! Мы не можем помочь, – голос девушки дрожал. Стоя рядом со мной, она каждый раз кричала, когда раздавался новый выстрел. Когда же очередной залп раздался совсем рядом, я обернулся на Вику. Девушка впервые смотрела на меня обессиленными глазами, чувствуя свою беспомощность. Проглатывая накопившейся ком, я зажмурился, не в силах еще раз посмотреть на Графа и слышать его скулеж. Подтолкнув девушку вперед, я побежал за ней следом, стараясь быть ровно за ней, чтобы в случае чего удар пришелся по мне. До самой рощи я слышал плач пса и то, как он смотрел мне в спину.
   Пробежав несколько первых деревьев, я схватил Вику за руку и затащил за одну из толстых сосен, падая на снег и прижимая спутницу к себе. Какое-то время по деревьям все еще попадали выстрелы, однако после они закончились. Наступила тишина, сквозь которую я лишь слышал тяжелое дыхание девушки. Она все еще продолжала дрожать от холода и страха, но намного быстрее меня смогла произнести первые слова.
   – Нужно побыстрее убраться отсюда… Он может… Не остановиться на этом… – я смотрел на измученное нежное лицо девушки, представляя как пуля могла попасть в нее. Вместо Графа… Она бы также лежала в этом снегу, а кожа бы окрасилась в такой же кровавый цвет, что и волосы.
   Обняв Вику, я поцеловал ее в лоб, а после несколько раз в щеки и висок. Боясь, что ее у меня отнимут, я прижимал девушку к себе, пытаясь таким образом спрятать ее от всех.
   – Если бы с тобой что-то случилось… Не нужно было нам ехать… Это того не стоило… Господи, Ты ведь могла.. Там.. Вместо… – я чувствовал как мне не хватало воздуха, но никак не мог перестать говорить, как будто стоило мне замолчать, как Вика бы исчезла.
   Она не отвечала и не затыкала меня. Я лишь слышал как она с периодичностью тяжело вдыхала морозный воздух. Если бы я ее не знал, то решил бы, что Вика плакала. Но в ту ночь никто из нас так и не решился на слезы.

Запись 30. Зачитать обвинения

   Елена сидела на узкой лавочке, расчесывая волосы небольшой кукле на шарнирах. Девушка сливалась с яркими лучами солнца, из-за чего я не мог даже детально рассмотреть ее лицо. Единственное, что мне четко бросалось в глаза – ее рот не был прикрыт повязкой, а шрамы от волдырей исчезли, как будто их никогда и не было.
   Не омраченная, юная Клунова тихо напевала мелодию, которую я когда-то слышал, но не мог вспомнить, где именно. Я знал эти ноты так хорошо, что мог сам пропеть их в любой момент, но именно сейчас они стерлись из памяти, вызывая лишь горестное чувство потери чего-то ценного.
   – Кирилл Андреевич, – Елена прервала пение и заговорила со мной, не отрывая взгляда от куклы. – Можно задать Вам нескромный вопрос?
   Я открыл рот, желая ответить, но голос засел внутри. Губы беззвучно шевелились. Я слышал себя, но в то же время понимал, что вокруг меня все еще царит тишина. Попытавшись поднять руку, я даже не смог дотронуться до лица. Его, как и меня, не было в окружении. И несмотря на это, Елена меня видела и воспринимала мои ответы, будто общаясь со мной на мыслях.
   – Я думала, Вы ничего не боитесь… – Елена перестала расчесывать куклу, из-за чего я смог заметить, что у нее короткие волосы. Но вот лица или одежда так и не было видно. – Впрочем, с Викторией можно допустить такую слабость, – подняв на меня взгляд, Елена несколько раз моргнула, после чего на ее лице стали выделяться темные густые ресницы и большие кукольные лазурные глаза. – Скажите, сколько Вы хотите прожить? – Поднявшись с лавки, девушка медленно стала приближаться ко мне. Я пытался ей выкрикнуть хоть что-то, отступить или задержать руками, но любые мои действия растворялись в пустоте. – Сестренка говорит, что при сильном желании, можно жить столько, сколько будет угодно. Хоть до сотни лет. Господь поможет, Господь поддержит… – Елена остановилась около меня, вставая слегка на носки и сжимая куклу в кулачке. От нее веяло холодом, и я заметил одну особенность: у девушки не было никакого запаха, как будто ее и самой тут не существовало. – Только вот я, например, хочу жить долго. Но почему-то Господь лишает меня это возможности. Я уверена, что и Виктория хотела бы долгой и счастливой жизни в уединении, но этому не суждено быть… А вот Вы? Мне интересно, – Елена подняла куклу перед моим лицом. Шарнирная фарфоровая игрушка была миниатюрной копией меня с обожжённым лицом, будто на него вылили керосин и подожгли. – Сколько лет я у Вас отберу, если заберу с собой?

   14 января; 11:43

   Дернувшись, я глубоко вдохнул воздух через рот так жадно, будто меня только что долгое время душили. Глаза неохотно привыкали с слабому солнечному освещению, которое царило в комнате. На улице было безумно тихо, а в самом доме где-то раздавались приглушенные шаги. Вики рядом не было, видимо, успела встать раньше меня. Зажмурившись, я еще раз резко открыл глаза, устремляя взгляд на потолок, украшенный планетами. Приснится же подобное…
   Свесив ноги с кровати, я протер лицо руками, тем самым просыпаясь до конца. После веселой ночи, Вика настояла на том, чтобы я остался на ночевку у них в доме. На удивление, она даже решала лечь вместе со мной, на что Степан выразил лишь презрительное молчание. Учитывая, что меня не придушили ночью, может он не так уж и сильно мешает Вике с ее собственными выборами в жизни, пускай таких и немного.
   Одежда моя, естественно, промокла, поэтому еще вечером мне выделили сменную. Конечно, идея носить вещи Верховного судьи меня не прельщала, но и мокнуть в грязной рубашке тоже не хотелось. Пришлось смириться.
   Пойдя к небольшому письменному столу, я забрал свой телефон, который кинул сюда ночью. Собираясь выходить, я мимолетно обратил внимание на расположение канцелярии на столе: слева лежали все карандаши, ручки и бумага, а справа небольшие стикеры и настольная лампа. Осознание того, в какой непривычной обстановке я нахожусь, стало приходить только сейчас. Это ведь чертова комната Вики! Естественно, что она абсолютно все здесь делает под себя. А учитывая, что она еще и убийца, любитель дешевых романов и девчонка, интерес к комнате возрастал в геометрической прогрессии. Особенно на те вещи, которые с первого раза в глаза не бросались.
   Присев на стул за столом, я развернулся к кровати лицом, окидывая комнату взглядом с нового ракурса. Представьте, что вы знакомы с человеком полгода, успели с ним несколько раз переспать, а потом видите его комнату, которая своим интерьером передает всю несформированность зрелого, взрослого человека. Конечно, Катя и Зоя тоже не были теми девушками, которые могли бы похвастаться переходом в касту среднего возраста, но если у первой хотя бы были сформированы понятия о статусе и нормах соответствующего возрасту поведения, а вторая слишком заигралась в ребенка, то вот Вика оказалась каким-то пластом между ними. Вроде бы ничего примечательного в обоях, кровати и прочей мебели не было, но в комнате все равно царила атмосфера подростка.
   Что вы представляете, когда слышите «девочка 16-ти лет»? Немного бунтарка, которая по ночам сбегает на тусовки и свидания с парнями? Или может отличница, мечтающая поступить в престижный университет? А может малолетняя наркоманка-социопатка, которая настолько устала от подросткового кризиса, что уже не видит целей в будущем? И к какому же типу относилась Вика? Да ко всем трем. Аккуратные книги на полках, симметрично расставленные кактусы на подоконнике, звезды на потолке – Степан воспитал ту самую прилежную ученицу, на которую должны все равняться. Только вот это еще и та представительница класса, с которой мало кто общается и все ее назначение – это роль главной шпаргалки на всех контрольных. В то же время, убранные в угол гантели и обилие романов напоминали о том, что это вовсе не слабая девушка. Она имеет свое собственное представление о мире, свои мечты, желания и цели в любви, и при этом может обойтись и без парней, ведь если к ней пристанут в подворотне, она сама кого угодно отправит в травмпункт.
   А что же на счет социопатки? Еще при первой встрече я посчитал Вику неуравновешенной, хотя со временем она и больше демонстрировала свое безразличие ко многим вещам. И что же мы имеем в итоге? Ребенок, который запутался в своих эмоциях и чувствах. Имея отца-диктатора, она не потеряла собственные желания и научилась показывать людям то, что обязана, а не то что на душе. Думаю, те разорванные бумаги под кроватью подтвердят мои слова. Наверняка там записи или рисунки, которые выражают ее настоящее отношение ко всему. В то же время, девушка осознает, что они не совпадают с мнением окружающих, поэтому и разорваны, но сохранены как нечто ценное. Если бы я их посмотрел ближе, то вероятнее всего, оказался бы прав, но это то же самое, что прочитать личный дневник.
   Может я и не прав и нарисовал себе этот образ только в голове, а Вика намного одностороннее и проще, чем я придумал. Но, на тот момент, мне даже хотелось в это верить. Я находился в окружении стольких девушек, которым был дорог, но каждая представляла свой один класс. А Вика для меня стала сочетанием каждой из них. Спокойствие Кати, хитрость Зои, замкнутость Елены. Огромная солянка, которая была мне по вкусу. И если эта девушка от меня когда-нибудь уйдет, я буду самым большим неудачником и придурком этого мира.

   14 января; 12:32

   – А если это рассматривать как попытку манипуляции? – голос Вики тихо доносился с кухни. Как я и рассчитывал, семейство проснулось раньше меня, и уже все было в сборе. Тереза вчитывалась в договор, который я нашел на чердаке. Мне лично не удалось вникнуть в его содержание, все-таки вчерашний день выдался слишком суматошным, чтобы о чем-то думать. Сегодня же, разморенный уставшим состоянием и возможно легкой простудой после пробежки по холоду, мне и вовсе хотелось остаться в кровати. Однако одна только мысль, что Михаил может уйти безнаказанным, заставляла меня хоть как-то принимать участие в расследовании.
   Степан сидел лицом к двери, поэтому первым заметил мое появление. Кивнув мне в знак приветствия, он тем самым перебил Вику.
   – Мы как раз рассуждали о том, что могут значить найденные вами записи, – Степан облокотился о стол и показал рукой на свободный стул между Викой и Терезой. – Не желаешь присоединиться? Ты вроде бы тоже в этом заинтересован. Вика слегка подвинулась в сторону, давая мне больше места. Она растерянно отводила взгляд и старалась больше смотреть в сторону отчима, намеренно избегая меня. После вчерашнего нам обоим было не по себе, ведь нам так и не удалось обсудить все, что случилось.
   – Это очень занимательная вещица, – Тереза показала пальцем на документ, не сводя с него взгляда. – Кирилл Андреевич, Зоя рассказывала Вам о своей работе в Хоткоме?
   – Эм… Нет, не припоминаю. Она не очень часто говорила о работе. Последнее, что мы обсуждали, это то что ее приняли в больницу. А что это такое? – я слегка поддался вперед, заглядывая в документ. К большому сожалению, мне всегда плохо давались на запоминания названия фирм, компаний и брендов.
   – Фактически, никто. Хотком организация, которая не существует, – Степан начал перебирать пальцами, стуча медленно ими по поверхности стола. – А если не фактически, то это очень неприятные люди, которые работают на правительство. преимущественно в правоохранительной и здравоохранительной сферах, – предугадывая мой вопрос, парень продолжил после небольшой паузы. – Рядовых полицейских естественно об этом не оповещают. Даже не все представители Верховных судей о них знают. Хотком занимается легальной поставкой всего нелегального. Но и их услуги стоят соответствующе… Впрочем, для семейства Никлиновых деньги, вроде бы, не помеха?
   – Ну, на Михаила это может и похоже. Учитывая его стремление добиваться всего, не удивлюсь, что он был бы не против даже обратиться за помощью к Левше, если бы знал, как до нее добраться, – я хотел немного разрядить обстановку, однако от подобного сравнения даже мне стало неловко. Вика недовольно кашлянула, сжав край футболки между пальцев. – Извините… В общем, да. Связи и деньги ему точно такое позволяют… Но вот Зоя… Ей какой в этом прок?
   – Я предполагаю, что она это делала не по своей воле, – Вика, выдохнув, продолжила свою мысль, которую озвучивала, когда я бесцеремонно влез в разговор. – Что если она просто один из способов достать Верховных судей? Просто подушка безопасности, которую можно подставить, если Михаила поймают за связь с Хотком?
   Нет, Михаил хоть и последняя сволочь, но Зою он ценил. Даже если его отцовская любовь была и странной, но он считал себя образцовым папочкой, который обеспечил своим детям все, что мог. И пускай меня он и считал ошибкой, то Зоей, напротив, всегда гордился и собирался сделать своей преемницей. Уверен, что и тело он забрал не столь из-за улик, сколько из-за чувства обязанности упокоить свою дочь.
   – А если это попытка избавиться от врагов? Ну, знаете… – я пожал плечами, пытаясь сформулировать мысли. – Это ведь такой частый прием, когда кто-то использует другого человека для решения всех проблем, – я вопросительно посмотрел на собеседников, однако, увидев их безразличие, махнул рукой. – Ладно, я просто предположил.
   – Это мысль, – Вика внимательно посмотрела на меня, из-за чего я почувствовал как откуда снизу поднялось мое самомнение. – Прием действительно частый, но действенный. Если подумать, гадалка использовала Катю, потому что мало кто подумает, что во всем замешана такая тихая девушка из полиции… К тому же, мы до сих пор не уверены, не так ли работает и наш серийный убийца. Да и… – Вика поджала губу, посмотрев на отчима. Видимо, она захотела привести в пример и работу Левшу, но так и не решилась упрекнуть отчима.
   – Тогда нужно определиться с тем, от кого хотел избавиться Михаил, – Тереза положила документ на стол. – У таких людей может быть много недругов.
   Недругов – да, а вот врагов… Я поднял взгляд на Степана и поймал на себе его взор. Человек, имеющий все, за свою жизнь обзавелся только двумя врагами: мальчишкой, который был дорог его дочери и мог на нее влиять, и самовлюбленным парнишкой, который занимал такое вакантное место, мешая развернуть противозаконный бизнес во всей красе. И, как иронично, что желая избавиться от этих двух врагов, Михаил спровоцировал их работать вместе.
   – Михаил вчера с кем-то встречался. Я слышал телефонный разговор. Было впечатление, что они договорились что-то провести на похоронах и… Прозвучала такая фраза… Как же… «Если он не займется чем-то еще…»
   Тереза вопросительно посмотрела на Степана, который притупил взгляд. Выпрямив длинные пальцы, он тихо усмехнулся, выпрямляясь и приподнимаясь со стула.
   – Что ж, Похоже, у нас есть работа. Мне нужно встретиться с одним человеком, а вам с Викой стоит проверить то, что у нас есть на основного убийцу. Остальное можете оставить на меня. И да, не забудьте подготовиться к похоронам. Не уважительно являться на свидание с покойником в чем попало.

   14 января; 14:54

   Уперевшись зонтом-тростью в землю, я стряхнул остатки снега с плеч и, поправив небольшой значок судьи, исподлобья окинул взглядом прискорбное, гнилое гнездо Хотком. Получив приличные деньги на развитие, они так и не удосужились переехать в более пристойное место. Впрочем, каким бы не было окружение, люди внутри представляли из себя не менее прогнивший пласт.
   – Степан Михайлович, Вы уверены, что этот звонок не был подставой? Слишком много совпадений… – Тереза глубоко вдыхала холодный воздух, стараясь таким образом себя успокоить. Для представителя судей, она порой была слишком не сдержана и чувствительна. Однако, в какой-то степени я даже этому рад, ведь глядя на нее, Виктория хоть немного имела представлений о нормальной человечной душе.
   – Не просто много, а чрезмерно. И в этом их ошибка. Понимаешь, милая Тереза… – я нажал на старый дверной звонок, после чего потер пальцы друг об дружку, ощущая неприятный остаток грязи на коже. – Хотком слишком тупы для той организации, которой они хотят быть. Поэтому делая у них заказ, нужно понимать, что они могут все испортить. Этому я у них научился на личном опыте.
   Нам открыл дверь широкоплечий мужчина в потертой кожанке. Недовольно выругавшись, он несколько раз повторил нам, что все сотрудники заняты, но после того, как Тереза предъявила ему наше личное приглашение, громиле пришлось уступить.
   Сегодня утром нам на электронную почту поступило необычное письмо. Хотком впервые просили личной встречи, утверждая, что возникли трудности с нашим последним заказом. Интересно, что я действительно делал заказ, с которым могли возникнуть проблемы, ведь он был оформлен в сжатые сроки и должен был быть доставлен к конкретному числу. Только вот договор, который у меня заключен с Хотком, дает им полное право решать любые проблемы без моего участия. Иначе бы мне пришлось проводить в этом клоповнике больше времени, чем мне хотелось. В другой ситуации, я бы посчитал, что дело очень серьезное, поэтому меня и Терезу пригласили. Но после утренней беседы, этот странный пазл встал на свои места.
   – Я говорила сегодня с Викой… – Тереза тихо беседовала со мной, пока мы поднимались по лестнице на третий этаж. Не торопясь, я медленно переставлял зонт, используя его как дополнительную опору. – Она переживает на счет этого дела и того… Что будет дальше.
   – Ну и зря, ведь для нее ничего дальше не будет и это уже решено. Просто осталось обдумать, как именно все это завершится. Я надеюсь, она не считает, что сможет так легко все закончить и остаться с Кириллом? – я приостановился, оборачиваясь на Терезу, которая замерла на несколько ступенек ниже.
   – Ну, мне кажется, что может неосознанно, но она этого хочет. Но вы ведь знаете, что она поступит так, как скажете Вы, – Тереза быстро поднялась ко мне и сделала шаг вперед, чтобы встать поближе. – Степан Михайлович, может правда ей стоит это закончить именно так?
   – Отдать милую Викторию в его руки? – я иронично усмехнулся, отрицательно покачав головой. Взяв Терезу за подбородок, я приподнял ее голову слегка вверх. – Ее жизнь должна оборваться красиво, а не банально. И она сама это поймет, когда придет время. Моя прелесть еще не созрела до конца, но, судя по тому, как насытилась ее жизнь, этот фрукт скоро даст нам о себе знать. И это произойдет даже скорее, чем думаю я, Кирилл и сама Вика.

   14 января; 14:38

   Вика перекладывала листы, на которых были отмечены основные зацепки, которые мы имели по каждому убийству. Это позволяло наглядно представить, что у нас было и какой образ убийцы вырисовывается.
   – Думаешь, Коля прав и убийца ссылается на Огненную палату? – я взял лист про описание трупа Ольги. Частично сожжённое тело измученной до смерти девушки. – Вдруг есть еще какие-то культы, про которые мы не знаем?
   – Огненная палата это не культ, а своего рода законники того времени. Может, конечно, и ошибаемся, но это единственное объяснение на данный момент, которое подходит всем трем трупам: девушки имели отношение к яду и травили людей, – заметив мое недовольно лицо, Вика закатила глаза и тяжело выдохнула. – Ты можешь этого не признавать, но Зоя сама оставила явные намеки, что она причастна к отравлению тех девушек. По крайней мере, они умерли от лекарств, которые производит семейство Никлиновых. Нравится тебе это или нет, – кашлянув, девушка вернулась к первоначальной мысли. – Так вот, о чем я. В твоей комнате убийца на Новый год оставил угрожающее послание. Зоя настаивала на том, чтобы это оставалось в секрете столько сколько могло. Судя по тому, что за твоей комнатой редко кто ухаживал, можно предположить, что послание могли оставить и раньше, но следы на стенах и полу говорят об обратном. Тот, кто это сделал использовал пищевые красители и добавки, которые в тот день были на кухне.
   – Значит тот, кто это сделал, был среди гостей? И кого мы можем сразу исключить? – я попытался представить, кто именно мог поступить так с Зоей. Только я свыкнулся с тем, что мне не нужно подозревать каждого в своем окружении, как мы вновь начинаем обвинять своих знакомых.
   – Я нашла следы ног. Это точно не Зоя, отпечаток ботинка, довольно крупный. Осмелюсь предположить, что это мужчина. Могла быть еще Мария, она достаточно крупная, но ее походка всегда легкая, поэтому ее след был бы не таким ярким. Выходит, что в Новогоднюю ночь в комнате был мужчина, который смыслит в религиозной истории. Не факт, что именно он убийца, но допросить его стоит.
   Вика не называла имени, но было ясно, на кого она намекает. В тот вечер в доме из мужчин был я, Коля, Степан, Юрий и Михаил. Судмедэксперта подозревать бессмысленно, после того, как он потерял Катю. К тому же, он худее многих из нас и, навряд ли, носит большой размер обуви. Степан не стал бы так рисковать и подвергать себя шансу быть раскрытым только чтобы напугать юную провизоршу. Михаил же мог использовать Зою в своих корыстных целях, чтобы достать меня, но делал бы это без лишних глаз. Остается Юрий. Человек, который насквозь пропитан религией, так еще и не любит проводить время в компании как других людей, так и собственной семьи. Как бы мне не хотелось, но, видимо, действительно придется влезть в их семейные разборки.

   14 января; 14:59

   Роман быстро набирал текст в компьютере, периодически поднимая взгляд на нас с Терезой. При любых подобных беседах девушка всегда выполняла роль отвлекающей фигуры, способной поддержать беседу, пока я не отвлекаясь изучу окружение. Данная техника нередко позволяла контролировать людей, ведь при правильной постановке разговора в дальнейшем можно заставить человека сделать то, что нужно тебе.
   – Извините, что нам пришлось вас вызывать… Это… Просто возникли срочные проблемы… – Роман периодически кашлял, пытаясь хоть как-то развеять молчание. Насколько мне было известно, его приняли в Хотком довольно давно, но на работу с клиентами назначали недавно. А тут столь важный заказ и вдруг какие-то проблемы. Волнение объяснимо, но только если оно не перерастает в панику. А судя по тому, как у юноши тряслись пальцы, и он с определенной периодичностью промахивался по клавишам, здесь была не простая трясучка перед недовольными клиентами.
   – Все в порядке. Мы не торопимся, можете выдохнуть, – Тереза улыбнулась, чтобы слегка успокоить паренька, однако тому стало только хуже. Допечатав текст, он облокотился спиной о спинку стула, начав тихонько стучать ногой. – Роман Игорьевич, Вы можете сказать, что конкретно случилось с нашим заказом? Мы вроде бы… Оплачивали страховку.
   – Да, но она не покрывает исключительные случаи. А здесь как раз… Степан Михайлович, что Вы… – Роман растерянно приподнялся со стула, когда я зонтом подвинул небольшую баночку на книжной полке справа от себя. – Прошу Вас, это дорогое лекарство. Давайте мы решим наш вопрос и…
   – Вы чем-то больны? – повернув зонт, я при помощи ручки подвинул лекарство к краю полки, так что его можно было с легкостью сбросить на пол. – Знаете, я в последнее время плохо себя чувствую. К какому провизору Вы обращаетесь? – Роман что-то промямлил, подходя к шкафу, чтобы убрать бутылочку, однако я недовольно хмыкнул, сдвигая медленно лекарство. – Роман Игорьевич, отвечайте внятно. Разве Вы не знаете культуру общения с судьями? Если мы не будем слышать Вашу речь, то можем вынести неверный приговор.
   – Прошу, не трогайте, – Роман замер, боясь, что его следующий шаг заставит меня скинуть пузырек. – Оно очень дорогое…. Я не болен, это тоже заказ, за который я отвечаю головой. Давайте я его уберу и мы вернемся к нашей работе, – парень протянул руку к бутылочке, но я отодвинул ее в сторону. Работники Хотком никогда не хранят заказы в своих кабинетах, это слишком рискованно, ведь может произойти что-то подобное. Встав с места, я взял бутылочку и сделав несколько шагов в сторону, стал осматривать этикетку: описание химического состава и срока годности, но не названия, не адреса изготовителя. – Степан Михайлович! Верните лекарство, иначе мне придется вызвать охрану! – Роман попытался повысить голос и даже недовольно ударить по столу, только вот что-то мне совсем не становилось страшно от этого цыпленка, пытающегося закукарекать.
   – Вызывайте. Заодно уточним у них, с каких пор Хотком занимается поставкой незарегистрированной продукции. Я сотрудничаю с Вашей организацией слишком долгое время. Лекарства всегда имеют определенную маркировку, подтверждающие производителя. Иначе бы Хотком могла продавать паленый бензин и выдавать это за лекарство от рака, – я кинул бутылочку Роману. Напуганный парнишка перехватил заветный пузырек и поспешил его спрятать в стол. – Признайтесь, ведь с нашим заказом все в порядке. А вот с Вашим возникли не просто проблемы. Производитель грозился отказать поставку, если Вы не выполните его просьбу.
   – Степан Михайлович, я… Я не могу об этом говорить… – Роман сжал руки в замок и стал перебирать пальцами, стуча по собственным костяшкам. – Простите, что побеспокоил, Вы правы… С ваши… Вашим заказом все в порядке… Просто уйдите, прошу… Тереза слегка кивнула и собиралась встать с места, но я задержал ее, положив руку той на плечо.
   – Я не привык тратить время на разъезды, которые не приносят пользы. Все-таки, мое время очень дорого, – протянув зонт к Роману, я поднял его голову, используя ручку зонта как рукоятку и надавливая на подбородок юноши снизу вверх. – К тому же, я уверен, Вам есть, что мне рассказать. Меня не интересует содержимое Вашего заказа. А вот его производитель, кажется, решил поиграть со мной в кошки-мышки. А я не люблю такие игры, – надавив зонтом Роману на торс, я заставил его сесть обратно на стул. – Зачем Михаил Никлинов просил Вас создать путаницу с нашим заказом?
   – Он… Он… – Роман побледнел, вжимаясь в стул. Его грудь часто поднималась и опускалась, от страха сотруднику не хватало воздуха, из-за чего вся ситуация лишь сильнее давила на его сознание. – Он знает о том, для кого Вы заказывали тот протез! Сказал, что если Вы узнаете, что с ним что-то случилось, то непременно ослабите внимание. Он хотел достать Вас, угрожая Вашей дочери.
   – Дочери? – я услышал, как Тереза нервно задергалась на стуле. Каждое упоминание Вики постоянно выбивало ее из колеи. Уж слишком девушка вжилась в роль заботливой матери. Выпрямившись, я опустил зонт на пол и краем глаза посмотрел на коллегу. – Тереза, милая, разве ты беременна? – ошеломлённая моей фразой, судья быстро помотала головой. – Вот видите. Навряд ли бы без моего ведома у меня появилась бы дочь. К сожалению, но сплю я только со своей работой.
   – Но он так выразился! Михаил говорил, что на похоронах Зои пригласит проверку из столицы, что он спровоцирует Вас на конфликт и заставит упомянуть сотрудничество с Хотком. И еще что-то про дела, в которых Вы замешаны вместе с… Я не помню, как ее зовут, но имя… Короткое… – Роман судорожно пытался вспомнить имя Вики, как будто от этого зависела его жизнь. Впрочем, отчасти это была правда. – А, еще! Он постоянно говорил о своем приемном сыне. Никогда не слышал, чтобы человек так люто желал кому-то смерти… Степан Михайлович, это все, что я знаю. Мне нужно было это лекарство, поэтому мне пришлось помочь. Михаил имеет связи со всем Хоткомом, как я мог отказать?
   – Действительно, – я понимающе покачал головой, а после присел на край стола. – Но ведь я имею связей куда больше. Так что, будь любезен, расскажи мне еще кое-что, – я наклонился и поправил Роману галстук, затягивая его потуже. – Зоя Никлинова, ты упомянул ее имя. Знаешь ведь эту прелесть? Ответь, какое отношение она имеет к Хотком? Я видел заключенный договор о сотрудничестве.
   – Степан Михайлович, мы не можем рассказывать о… – я затянул галстук еще сильнее, из-за чего Роман сорвался на крик. – Хорошо! Она получала поставки ядов и химических смесей! Хотком поставляла ей нелегальные вещества, а взамен, Зоя Никлинова продавала нам права на формулы лекарств в единичных экземплярах. Также Хотком позволяла ей пользоваться лабораторией, где она делала какие-то… Я не силен в этом. Знаю только, что эти вещества были незаконные.
   – Как давно Зоя сотрудничала с Хотком? – я отсел, подавая руку Терезе, предлагая ей встать.
   – Ну… Где-то с лета… Да, тогда она приехала в город. Михаил настоял на срочном заключении контракта. Только у них что-то пошло не по плану. Михаил долгое время злился, – Роман притих, чувствуя, что опасность потихоньку стала отходить. – Степан Михайлович, Вы ведь не будете говорить, что это я Вам все рассказал? Мне нужна эта работа… Да и с Хотком, если и увольняют, то только сразу на тот свет..
   – Что Вы, Роман Игорьевич, – я выпрямился, беря Терезу под руку и прижимая коллегу к себе сбоку. – Я интересовался в личных целях. Благодарю за сотрудничество, – мы с Терезой вместе слегка поклонили головы, после чего я усмехнулся. – Вы очень помогли представителям закона.

   15 января; 08:57

   – Чертов ублюдок… – я наблюдал, как возле гроба медленно собирались люди. Ни одного знакомого лица, но все были не старше тридцати. Михаил постарался, разослал приглашения знакомым Зои из университета. Забавно, что как только у человека случается торжество, не важно – похороны, свадьба, рождение ребенка, как все тут же приезжают. Но вот когда ты загибаешься в ванной комнате, бьешься в истерике от бессилия, никого из этих людей никогда не будет рядом.
   – Зоя хотела повидаться с тобой, а в итоге попалась в собственный капкан, – Коля облокотился о дерево, протирая очки. Официального приглашения у нас не было, но и не прийти я не мог. К тому же, не взять с собой Вику и Колю было бы преступлением, ведь за полгода Зоя стала тоже какой-то ячейкой их жизни. За прошедшие дни судмедэксперт несколько раз вспомнила о том, как Зоя помогла провести вскрытие Кати. Вика же стала единственным человеком, которому малышка захотела открыться.
   – Это так странно, – Вика тихо прошептала эту фразу, однако из-за нависшего в воздухе напряжения, было слышно любые слова. Увидев наши непонимающие лица, девушка повторила, только громче и уже с разъяснениями: – Так странно, что Зоя не решилась принять помощь. Она ведь все время была рядом и видела расследование изнутри. Видела, что убийца делает с жертвами. Кто захочет желать себе такого?
   Я приобнял Вику за плечи, опуская голову вперед, чтобы поля шляпы прикрыли глаза. Зоя не желала себе такого. Но еще больше она не хотела, чтобы такое постигло меня. Михаил сам поставил свою дочь в такие условия, чтобы она оказалась взаперти. Маленький кролик, который полгода не мог дождаться своей смерти.
   Похороны проходили спокойно. Михаил несколько раз бросал на нас недовольный взгляд, но так и не решился устроить скандал. Он прекрасно знал, что за прошедшее время мы рыли на него все, что могли. И сегодняшний день решал не только, избежим ли мы наказания, но и хватит ли нам этих аргументов, чтобы засадить Михаила на долгие годы.

   15 января; 09:28

   – Какого черта вы вообще здесь делаете? – по окончанию основной части, Михаил все же решился подойти к нам. И очень вовремя. Узнав вчера, что на похороны приглашен гость из столицы, Степан решил лично его сопроводить. Увидев подъезжающую машину, Никлинов выпрямился, но продолжил прожигать меня взглядом. – Дурной мальчишка. Стоило тебе сгнить на той улице.
   – Не бросайтесь громкими словами, – отвечая за меня, Вика старалась сгладить ситуацию, чтобы сохранить порядок до прихода проверки. – Это может Вам потом аукнуться.
   – Неужели? Не аукнется ли тебе те жертвы? Если Степан и Тереза и умеют контролировать бумаги, то вот фотографии, доказательства и допросы – нет. Интересно, что скажут в столице, когда узнают, что дочь представителя судей – серийный убийца?
   – Вы уже успели вынести приговор? – Михаила перебила рослая женщина, одетая в теплый пуховик. Широкоплечая, с тусклым макияжем и в дорогой одежде – она явно выбивалась на фоне остальных. Даже Степан, стоящий позади нее и держащий зонт над дамой, уже не казался мне тем смазливым, богатеньким индюком. – Михаил Иванович, Вы справляетесь со своей работой, но позвольте выносить вердикты нам, – посмотрев на нас, женщина приложила руку к груди и слегка качнула головой. – Алла Леонидовна Варц. А Вы…
   – Кирилл Андреевич Герцен. Частный детектив, нанятый Степаном Михайловичем в помощь, – я кивнул в ответ. Почувствовав пристальное внимание на себе, Вика сделала шажок назад и спряталась за моей спиной. – По совместительству, также приемный сын Михаила Ивановича. Неприятный сюрприз, правда?
   Женщина усмехнулась тихим басом. Похоже, Михаил ее также не радовал как и нас всех. Повернувшись к нам боком, а к судье и провизору лицом, она вопросительно посмотрела на обоих.
   – Степочка, милый, объяснишь, зачем понадобилось мое присутствие? Какие-то проблемы? Ты всегда справлялся самостоятельно.
   – Да, конечно. Понимаете, я очень соболезную утрате Михаила Ивановича, но дело в том, что сейчас в городе идет расследование очень крупного дела. Кирилл Андреевич как раз над ним и работает. Так вот милая Зоя, к большому нашему сожалению, является жертвой убийцы. Но, как вы видите, ее тело не сохраняется как одна из улик, а хоронится до завершения дела, – Степан говорил медленно, тихо и убаюкивающе, все подробно описывая. Вся его манера выпендриваться, ставить себя выше остальных и чувство собственного достоинства упали куда-то вниз. И не мудрено, ведь от того, как сейчас будут разворачиваться события, зависят судьбы всех присутствующих.
   – Все абсолютно верно, но я получил разрешение на похороны своей дочери, так что здесь нет ничего противозаконного, – Михаил выпрямился, строя из себя несчастного отца. Правда, подобный вид вызывал лишь отвращение, а не жалость.
   – Я могу взглянуть на это разрешение? Знаете, у нас сейчас такие проблемы с документами…. Ох, Степочка, ты обязан будешь прочитать новые стандарты. Это же ужас какой-то! – Алла Леонидовна положила руку на плечо судьи, как будто доверяла ему как близкому другу. Хорошо, что она была расположена к нам, но вот от каждого ее «Степочка» меня передергивало наизнанку.
   – Кхм, да, позволите? – Коля подошел к нам, прихрамывая, но при этом оставив трость возле дерева. Не влезавший до этого в разговор, теперь ему нужно было начать потихоньку раскручивать этот клубок. – Николай Григорьевич Цума. Я судмедэксперт. Вы возможно помните моего отца, – Коля достал из кармана куртки конверт, но не торопился его вскрывать. Первоначально нам пришлось выслушать, воспоминания Аллы Леонидовны, как она лично заверяла все лицензии для семейства Цума. Однако, если мы все еще продолжали сохранять спокойствие и уважение к даме, то вот Михаил начинал нервничать. – Алла Леонидовна, я действительно получил разрешение на то, чтобы забрали тело. Но вместе с тем, у меня отобрали многие документы, которые были бы полезны для расследования. К тому же, как выяснилось, документ липовый. Мы сделали экспертизу, и нам подтвердили, что на нем не подпись Степана Михайловича, – Коля протянул конверт, после чего Алла его вскрыла и стала читать бумаги, что были аккуратно сложены внутри.
   – Ох, уверяю, Вы могли и не заморачиваться с экспертизой. Здесь ведь и слепому будет видно, что это какая-то закорючка. А у Степочки подпись куда грациознее, – сложив документы обратно в конверт, Алла перевела взгляд на Михаила. – Позволите объясниться?
   – Гхм… – немного растерянный, Михаил прикусил губу, думая, как правильнее выкрутиться из ситуации. Свой план он построил на том, что Степан не станет заниматься документами, ведь будет отвлечен работой со своим заказом. К тому же, был и еще один неприятный факт: как можно отметить, Алла Леонидовна была знакома со Степаном и явно была к нему неравнодушной. И это было не просто совпадение. Михаил сделал запрос на проверку. Степан же лишь попросил прислать определенного человека, мол, Вам все равно кого посылать, а с Аллой Леонидовной все равно нужно решить несколько вопросов. Таким образом, проверка, на которую рассчитывал Михаил, уже заведомо была выбрана нами. – Поймите, это дело длится больше полугода. В городе и так полно смертей. Сколько бы моя дочь продолжала гнить в полицейском участке? Посудите сами, хороши ли Степан Михайлович справляется со своей работой? Серийный убийства девушек, массовые самоубийства… А дело Левши, которое висит уже несколько лет?
   – Делом вашего Левши уже занимаются в столице. Весной сюда приедет отдельная проверка, которая будет сверять все найденные улики, допрашивать свидетелей и разбираться в этом деле самостоятельно, – Алла говорила спокойно, а вот я почувствовал как Вика сильнее сжала мою руку. Я слышала, как ее дыхание стало тихо сбиваться, однако вдохнув больше воздуха, девушка быстро привела себя в чувства. Этой проблемой мы будем заниматься позже. Теперь мы наверняка знаем сроки, к которым должны быть готовы. – А что за дела о самоубийствах?
   – Как же… – Михаил покачал головой, как будто все погибшие были его родственниками. – Девушки повально кончали с собой. Полиция даже не захотела разбираться. Списали все на суициды. Вот скажите, Алла Леонидовна, могут ли все девушки сразу захотеть покончить с собой?
   – Ох, поверьте, когда в прошлом году отменили приезд стилиста из Италии, половина столицы была готова покончить с собой! – Алла снова басисто тихо рассмеялась. – И все-таки, действительно, почему не прошло никакого расследования?
   – На самом деле, – Коля протянул фразу, переключая внимание на себя. – Его расследовали. И, похоже, у Михаила Ивановича неверная информация. Первоначально полиция действительно постановила, что дело в самоубийствах, но незадолго до смерти Зои, открылись некоторые факты.
   Михаил непонимающе следил за тем, как Степан доставал из сумки пачку документов. Из-за того, что судья посетил Хотком и узнал о их сотрудничестве, мы единогласно решили, что Зоя действительно была причастна к тем смертям. И даже смогли выдвинуть свою гипотезу ее действий.
   Самоубийства начались незадолго после появления Зои. Поскольку она в первые же дни узнала, что я не занят работой, а до дела Левши меня не допускают, Михаил решил «помочь» мне.
   План состоял в том, чтобы спровоцировать новые массовые преступления, с которыми бы я начал разбираться. Михаил мог подключить связи или попросить Зою, в любом бы случае, расследовать их пришлось мне. Но поскольку именно Зоя была виновна в смертях девушек, то очевидно, что я не смог бы ее арестовать. Расчет шел на то, что я начну ее покрывать, защищать и подставлять себя. Таким образом, Михаил мог лишить меня работы, а может быть и свободы. Только вот, он не учел тот факт, что у меня была еще одна подруга, которая опередила Зою. Убийства и просьба Кати заставили меня взяться за другое дело. Но и подставлять дочь Михаил не мог. Поэтому, пользуясь услугами Хотком и связями, он списал все убийства на суициды. Маленький грандиозный план сорвался другим убийцей.
   Почему же Зоя согласилась во все это влезть? Она боялась. Боялась, что если станет противиться, отец найдет другой способ воздействовать на меня. А так, малышка могла самостоятельно контролировать мои действия и решения. Пытаясь меня уберечь от отца, Зоя привлекла к себе внимание. Вот мы и получаем, что уже вторая девушка, которую обвинили и убили за отравление, была лишь орудием в руках главного производителя яда.
   К тому же, все это не обязательно знать Михаилу и Алле. Ведь для них Коля и Степан подготовили более правдоподобную историю, которая понравится в столице и вызовет проблемы у Никлинова.
   – Зоя Никлинова была больна. Она не могла иметь детей и тяжело переживала эту травму. На этой почве, у девушки сформировалась зависть к другим девушкам, поэтому она стала пользоваться своим положением и выпускать отравленные лекарства для женщин. Анализ подтвердил, что все лекарства, от которых умерли жертвы принадлежали семейству Никлиновых, – Степан рассказывал, показывая Алле соответствующие документы.
   – Только вот Зоя не была плохим человеком, – я сделал шаг вперед, приближаясь к Михаилу. – Она призналась в совершенных преступлениях. А также подтвердила, что все свои действия осуществляла с согласия владельца фирмы, коим является Михаил Иванович Никлинов. Вы позволяли собственной дочери продавать отравленные лекарства. Считаю, что это даже ужаснее, чем сам факт убийства, – я усмехнулся, когда Михаил заметил заявление, написанное от лица Зои. Я жил с Зоей всю свою жизнь, делал за нее домашку и расписывался во всех справках. И я уверен, что моя маленькая пандочка не осудила бы меня. – Вы ведь хотели, чтобы я брал с Вас пример? Поступаю как мой отец, – я прошептал Михаилу, после чего вновь отошел.
   – Михаил Иванович, это… Весомые аргументы. Я обязана доложить об этом в Верховный суд, – Алла Леонидовна убрала документы. – Честно говоря, я была лучшего мнения о Вас и Вашей дочери. Такие обвинения уж точно не останутся бесследными на вашей карьере. Возможно, мы будем поднимать вопрос о закрытии Ваших фабрик… Степочка, – женщина выдохнула, переключая внимание на судью. – Я пришлю тебе все свои решения. А Михаила Ивановича заберут лично. Кирилл Андреевич, – женщина посмотрела на меня и мягко улыбнулась. – Думаю, мы еще с Вами пересечемся. Была бы рада видеть Вас на службе при столице.
   С этими словами женщина вместе со Степаном удалились. Какое-то время Михаил стоял растерянным. Весь его гнев пропал, пришло осознание поражение. Однако, даже если это дело закончилось, у нас еще оставались другие не закрытые вопросы.
   – Должен признать, что ты меня удивил. Все-таки, вы не те идиоты, которыми я вас считал, – Михаил повернулся к нам, поочередно осмотрев каждого.
   – Михаил Иванович Никлинов, – Вика прокашлялась и расправила плечи. – Вы обвиняетесь в уничижительном отношении к дочери, в попытке разрушить жизнь приемного сына и в угрозах семье Верховного судьи.
   – Также, – Коля на повышенных радостных тонах, вернулся за тростью, а после встал возле нас. – Вы обвиняетесь в расхищении лаборатории и в краже прекрасного трупа.
   – И наконец, – я сделал шаг вперед, вплотную подступая к отчиму. – Вы обвиняетесь в убийстве верного пса.

Запись 31. Мастерица кукол

   20 января; 07:43

   Вика аккуратно собирала волосы в хвост, убирая небольшие пряди. Пару дней назад девушка поймала меня за язык и уговорила отправиться к Клуновым с самого утра. Сейчас же я успел тысячу раз пожалеть, что согласился на этот подвиг. Продолжая все еще лежать в кровати, я пытался придумать причину, по которой нам не придется покидать дом.
   После похорон мы несколько дней приводили в порядок документацию. Поскольку все приходилось делать очень быстро, то все эти бумажки нас полностью вымотали. Даже Степан отказался принимать какое-либо участие в дальнейшей работе и взял себе недельный отпуск. Коля же отпросился на несколько дней и уехал в столицу навестить друзей, а заодно передать некоторые вещи Кати ее родителям. Пока дело не будет закрыто окончательно, мы не имели право как-либо распоряжаться тем имуществом, которое было в доме, когда нашли тело девушки. Однако, так как Катя периодически жила у Коли, у него остались некоторые ее сокровища. Продолжать хранить их у себя парень больше не мог, поэтому решив окончательно поставить точку в их отношениях, он решил избавиться от неприятных воспоминаний. Впрочем, судмедэксперт планировал вернуться в ближайшее время, хоть и не сообщил нам когда конкретно.
   Что же на счет моего сокровища… Я отдал медальон Зои обратно Вике. Все-таки, малышка доверила его ей. Вика не стала противиться и даже повязала его на лямку джинс, так что он теперь постоянно маячил у меня перед глазами.
   Благо хоть Михаил перестал маячить. Как Алла и обещала, его быстро забрали в столицу. В ближайшее время судья будут обрабатывать информацию, которую мы им подсунули, потом начнут собирать собственную, а уже потом вынесут свой вердикт. В лучшем случае на это уйдет полтора года. Но даже с таким раскладом, я был рад, что этот мерзавец не сможет спокойно спать еще несколько лет.
   – Если ты продолжишь лежать, то нам придется идти пешком, – Вика повернулась ко мне. Расчесанные волосы волнами ложились на плечи, напоминая багряную кровь, стекающую со скалы плавным водопадом.
   – Ты боишься, что мы не успеем до весны? – я сел, приближаясь к девушке. Если раньше мы рассчитывали, что сможем избежать приезда судей, то теперь было ясно, что нам придется как-то выпутывать Вику из их сетей. И в голове у меня был только план Степана, который я всем сердцем не хотел воплощать, но кроме него ничего не мог придумать.
   – А ты как всегда ничего не боишься? – Вика недовольно закатила глаза и собиралась встать, но я успел ухватить ее за правую руку и притянуть обратно. В месте шрама рука была непривычно мягкой. Я несколько раз видел как девушка снимала бинты с шрама и это было не самое приятное зрелище. Это и понятно, ведь на тот момент главным было спасти Вику, а не заботиться о том, чтобы разрезанная кожа красиво зажила после того, как ее сшили.
   – Извини, хорошо? Я боюсь, теперь даже больше чем раньше. Просто… Считай, что у меня дурное предчувствие. Не стоит нам сегодня к ним ехать… – я попытался сделать серьезное лицо, но меня быстро раскусили, ударив расческой. – Ай! Мы еще даже не женаты, а ты уже применяешь домашнее насилие! – я усмехнулся, отобрав у девушки орудие пыток. Правда, Вика отреагировала вовсе не так, как я планировал: вместо усмешки, на ее лице появилась неловкость и легкая растерянность. С чего это вдруг?
   – Я… Собирайся, я буду ждать тебя внизу… – проигнорировав мое поведение, Вика быстро встала с кровати и, захватив с собой шарф, вышла из комнаты, захлопнув дверь. Оставшись с уймой вопросов наедине с собой, я еще несколько минут смотрел на молчаливую дверь, не понимая, то ли я слишком глуп, чтобы понять Вику, то ли она слишком умна, чтобы внятно все объяснить.

   20 января; 09:15

   Вика молчала всю дорогу, лишь периодически отвечая на мои краткие вопросы. Не казалось, чтобы девушка на что-то обиделась, скорее она погрузилась в какие-то свои мысли. И мне было некомфортно от того, что я не могу их прочитать.
   Несмотря на то, что сегодня было утро воскресенья, около церкви никого не было. Пустой двор, засыпанные снегом качели, маленький сломанный снеговик около дорожки. Окружение больше походило на загородный дачный участок, чем на общественную церковь.
   Приостановившись напротив качелей, я вспомнил свой сон. Почему именно Елена? Конечно, каждое ее появление – целое событие, но они были так малозначительны, что расплывались в целостной картине воспоминаний. Катя, Зоя и Вика оставляли во мне куда больше отпечатков, но как только возникала какая-то странная ситуация я постоянно вспомнила именно эту бархатную куклу, играющую на пианино пока никто ее не видит.
   – Что-то случилось? – Вика обернулась ко мне лицом, заметив, что я отстал.
   – Нет… Несколько дней назад мне приснился странный сон. В ту ночь, когда мы вернулись из дома Михаила. В том сне… Елена задавал мне странные вопросы. Мне не часто снятся кошмары, поэтому я их хорошо запоминаю. Думаешь, это может что-то значить?
   Вика безразлично перевела взгляд на качели и, не ответив, пошла дальше. И вот после таких моментов я еще должен продолжать делиться с ней своими мыслями? С другой стороны, я могу воспринимать это как отрицательный ответ.
   Вика вперед меня приблизилась к входной двери церкви и решительно дернула ручку на себя. Но та не поддалась. Огромная дубовая дверь величаво смотрела на нас сверху вниз, отказываясь открываться. И, в другой любой ситуации, я бы воспринял это как обычное невезение. Но учитывая все прошедшие обстоятельства, уходить отсюда просто из-за какой-то двери было даже обидно.
   – Итак… – я протянул, осматривая дверь со всех сторон, – Каков шанс, что хозяева дома? – я еще раз дернул ручку двери, лишний раз убеждаясь в ее непреодолимости.
   – На самом деле, велик. Не думаю, что после всего, что произошло, они захотят куда-либо выдвигаться. К тому же, что-то мне подсказывает, что нашего прихода они ждали.
   С трудом верилось, что кто-то из семьи Клуновых способен убить Катю или Зою. Разве что Владимир с его принципиальными взглядами на ущемление девушек. Однако, его сил и возможностей хватит лишь на бросок бутылки в бедную представительницу противоположного пола.
   – Проникнуть в церковь мы не можем, итак слишком напортачили с Михаилом. Еще одну такую выходку нам точно не простят, – я сошел с основной тропинки и подошел к ближайшему окну. В центральном зале было тускло и пусто. Легкая пыль медленно поднималась с пола и летала по комнате, попадая на лучи солнца, из-за чего складывалось впечатление, что церковь заброшена уже многие годы.
   – Стоять здесь и ждать чуда мы тоже не можем, – Вика сделала несколько шагов назад, осматривая поверхность здания. Медленно просмотрев каждые кирпичные выступления, она показала на приоткрытое окно. – Ты же был на втором этаже. Не знаешь, чья это комната?
   – Осмелюсь предположить, что Елены… – я выждал паузу. – Тебе не кажется странным, что Мария резко перестала печься о здоровье сестры? Они потратили столько сил и денег, чтобы ее уберечь и вдруг за один год дают ей практически полную свободу, позволяют спокойно гулять по улицам, так ещё и проветривают ее комнату. Это ведь может быть пагубно для нее.
   Вика сделала глубокий вдох, набираясь сил для своей фразы. За свою жизнь, я встречал только одного человека, который так делал. И всегда его слова не несли ничего хорошего.
   – Тогда на катке Елена сказала, что не доживет до лета. И что она даже довольна этим в какой-то степени… – Вика опустила голову вниз. Медленно приподняв руку, девушка осмотрела свои пальцы, поворачивая кисть кверху. – Она сама сделала такой выбор.
   Девушка, которая может умереть от любого чиха, предпочла свободу. И девушка, которая способна пережить каждого из нас, выбрала заточение. Где как не в фантастической истории они могли еще встретиться? Может Елена и Вика и вправду были тем огнем и льдом, которые не могли быть поодиночке, но в тоже время их союз уничтожал друг друга?
   – Подсадишь меня? – расстегнув пальто и бросив его на землю, Вика уверенно подошла к одному из ближайших выступов в стене.
   – Эм… Нет. Ты серьезно собралась ползти туда по стене с одной рукой в мороз? Я, конечно, верю в твои способности, но соскребать тебя потом с земли не намерен, – я твердо сложил руки на груди, показывая таким образом свою непреклонность, но одного взгляда девушки было достаточно того, чтобы я поджал плечи и послушно подошел к ней. Строгого, угнетающего, доминирующего взгляда. Взгляда, который будто говорил: «Не полезу я, полезешь ты». – Ладно, ладно… Но ты обязана быть осторожной.
   Присев на колено, чтобы девушка могла упереться на мое плечо, я подождал пока она поставит одну ногу на выпирающий кирпич, а вторую оторвет от земли. Придержав скалолазку за талию, я медленно выпрямился, поднимая ее выше и позволяя ухватиться рукой за один из верхних кирпичей. Как только девушка приняла статичное положение, я отошел на шаг назад, надеясь поймать ее в случае падения.
   Вика вполне уверенно медленно поднималась по кирпичам, перехватывая рукой. Облокачиваясь на стену, она таким образом уменьшала скорость потери равновесия. Складывалось впечатление, что девушке приходилось каждый день ползать по таким поверхностям. Но вспоминая, как она пробралась ко мне в дом, не удивлюсь, если это так и есть. Кто знает, на что еще способна эта форточница.
   Добравшись до окна, Вика осторожно заглянула в комнату и, видимо, убедившись в отсутствии хозяев, правым плечом открыла окно шире. Оказавшись на подоконнике и свесив ноги вниз, Вика показала на себя и комнату, а потом на меня и нарисовала окружность. Осмотреть церковь по периметру было неплохой идей, но и оставлять девушку мне не хотелось. С другой стороны, выбора у меня не было: я был не таким способным скалолазом, да и был уверен, что если напарницу поймают, она сумеет объяснить всю странность данной ситуации.

   20 января; 09:35

   Развернувшись на подоконнике, я осторожно опустилась на пол, попутно осматривая комнату. Внутри было также тихо, как и снаружи, из-за чего я уже стала сомневаться в наличие хозяев. В прочем, это было даже на руку. Опросить их мы всегда успеем, а вот детально осмотреть церковь может и не выйти.
   Комната Елены напоминала гримерку, больничную палату и мастерскую кукольника одновременно. Белые тона стен и пола немного слепили, из-за чего мне становилось некомфортно осматриваться по сторонам.
   Подойдя к пианино, я осторожно провела пальцами по клавишам, не нажимая на них. Интересно было бы послушать игру Елены. Наверняка она исполняет что-то нежное, мелодичное и спокойное. То, что сочеталось бы с ее мировоззрением и отношением к окружающим.
   Обойдя инструмент, я обратила внимание на несколько листков, которые лежали неподалеку. Это напоминало какие-то записи, вероятно стихи, однако большая часть была зачеркнута, из-за чего разобрать весь текст было нереально. Единственное, что мне удалось прочитать – это небольшое четверостишие:

   Твой голос прекрасен.
   Он… молитва,
   Зажигает потухшее сердце…
   Но… порочна ты… лира,
   И… лишь смерть… торжество.

   Маленькое четверостишие пестрило словами на тему религии и смерти, что неудивительно, учитывая, в каком окружении живет девушка. Вечные напоминания о болезни и нелюбимом Боге, который, по мнению Елены, давно ее бросил.
   Подойдя к выходу из комнаты, я кинула взгляд на миниатюрных шарнирных кукол. Как странно, что девушка никогда не говорила мне о своем увлечении. Все же, этого стоило ожидать. Она старается казаться в наших глазах старше. Однако воспитание Марии и одиночество породило в ней манию создавать собственных «друзей». Увлечение безобидно, пока находится под контролем. Марии бы следовало показать Елену психологу, иначе это может вылиться в нарциссизм и чувство собственичества. Девушка просто захочет владеть как кукольными друзьями, так и настоящими.
   Осторожно взявшись за дверную ручку и приоткрыв дверь, я выглянула в коридор. Свет был выключен, а все окна находились в смежных комнатах, так что вокруг царила темнота. Надеясь никакого не наткнуться и хоть что-то разглядеть, я сделала шаг вперед, наступив на скрипучую половицу. Глубоко вдохнув, я замерла, дожидаясь пока возникший скрип пропадет. Намереваясь сделать следующий шажок, я прислушалась к окружению и в этот же момент услышала слабые шаги позади. Каким образом сзади меня кто-то мог оказаться, ведь в комнате никого не было? Желая рассмотреть причину звуков, я начала медленно разворачиваться, но, не успев полностью повернуть тело, потеряла равновесие от резкого движения. Меня кто-то схватил за руку и грубо затащил обратно в комнату, захлопнув за мной дверь.
   – Что ты… Вы… Делаете? – Елена оттолкнула меня подальше от двери и тут же прислонилась к ней ухом, прислушиваясь к происходящему в коридоре. Я растерянно стояла по центру комнаты, осматриваясь по сторонам. Откуда она тут взялась, никого же не было в комнате… Не могла же Елена залезть в окно как и я. Это было бы как минимум странно. – Нельзя шуметь и выходить из комнаты в это время… – Будучи явно напуганной, девушка отошла от двери и виновато посмотрела на мою руку, приподняв плечи. – Простите, что грубо поступила… Но туда правда нельзя…
   – Не извиняйся, все в порядке… – я все еще пыталась придумать логичное объяснение резкому появлению хозяйки комнаты. Впрочем, похоже, ее также не смущало и мое присутствие, учитывая, что я была незваным гостем. – Елена, а почему в это время нельзя выходить из комнаты?
   – Это… Это наказ Марии. Пока отец у нее в комнате, я не могу выходить отсюда, – начав привычно смущаться, девушка подошла к кровати и присела на ее край. На фоне белых простыней, младшая Клунова напоминала процессу Аврору, которая только что проснулась ото сна.
   – Владимир у Марии в комнате? И часто он к ней приходит? – в прошлый раз, когда мы были у них в гостях, отец девушек выгнал Марию из своей комнаты, кинув в нее бутылку. Это уже говорит, о его далеком отношении к божественным предписаниям. А учитывая, что Мария единственная зрелая девушка в их семье, у меня стало складываться дурное предчувствие, которое лишь усилилось, когда Елена кивнула. – И ты не знаешь, что они там делают?
   Елена смутилась, отводя от меня взгляд. Прикусывая губы, девушка стала перебирать ткань на юбке, видимо пытаясь подобрать нужные слова.
   – Один раз я увидела. Это… Кхм… Не самые правильные вещи. После этого Мария и запретила мне выходить из комнаты… Это было давно, еще даже когда мы жили в другом месте… – Елена боязливо подняла на меня взгляд, ожидая осуждающих речей, но я лишь тяжело выдохнула воздух. Действительно, неправильные. Учитывая еще и отношение Владимира, можно предположить, что все это происходит против воли Марии. Но та продолжает терпеть. Почему? Боится, что иначе отец перестанет выделять деньги для лечения или в принципе переключит свое либидо на Елену? – Марии от этого плохо, да? Когда она с братом, все иначе. Все спокойнее… Он действительно ее любит, но после приезда матери, стал более холоден… – Елена осеклась, как будто сказала что-то лишнее, и поспешила сменить тему. – А что Вы здесь делаете?
   – Мне нужно было поговорить с твоей сестрой и братом, но внизу никто не мог открыть дверь. Я увидела окно и решила, что… Может, так кого-то найду… – я решила умолчать о Кирилле. Будет лучше, если он спокойно осмотрит церковь снаружи, а так Елена может помешать нашему процессу.
   – Мария пока точно не сможет с Вами поговорить, а Юрий уехал в город… По делам… Но с Вами могу поговорить я! – Елена явно загорелась энтузиазмом, который быстро погас, как только девушка бросила взгляд на мои губы. – Если… Конечно… Я Вам не противна как собеседник.
   После поцелуя на катке было действительно странно продолжать подобное общение. Хотя бы потому что мы с Еленой воспринимали его по-разному. Она была лишена всю жизнь любого внимания, поэтому увидев меня и Кирилла, людей, которые хоть немного ей симпатизировали, она уже возвела нас в абсолют. Она поцеловала меня, потому что начиталась об этом в книгах: прекрасный поцелуй истинной любви, после которого принц и принцесса обязательно женятся. Своеобразный способ подчинить меня себе. Только ее грандиозный план провалился, когда она не увидела в моих глазах тех искр любви, которые вообразила себе в детских фантазиях.
   В тоже время, я не могла сказать, что была бы против его повторить. Я понимала Марию, ведь в присутствии Елены, испытывала к ней теплые сестринские чувства, как будто вся моя жизнь должна была принадлежать только ей. И я даже не могла объяснить этого влечения. Оно возникало каждый раз, когда я видела девушку и пропадало, как только я теряла ее из виду. Елена как будто была той частью моей жизни, которую я потеряла, когда отец отрубил мне руку. Тот маленький кусочек, которого не хватало моему сердцу каждый день, и без которого я за столько лет научилась жить.
   – Я была бы рада с тобой побеседовать, – я постаралась улыбнуться. Елена явно обрадовалась моим словам и тут же стала искать, что бы интересного мне показать. Я же решила совместить приятное с полезным и показала на кукол, которые привлекли мое внимание при выходе из комнаты. – Скажи, ты сама их делаешь?
   – Кукол? Да. Мария и Юрий покупали мне материалы… Это довольно интересно, – девушка взяла одну из кукол, напоминающей нашу принцессу. – Я беру фотографии знаменитых людей и воссоздаю их образы. Иногда Мария продает их, но в основном, все они хранятся у меня.
   – Ты сказала, что они покупали тебе материалы? А сейчас, что, не покупают? – я пыталась склонить разговор к обсуждению занятий Юрия и Марии, но Елена упрямо продолжала избегать прямых ответов.
   – Я сама способна теперь покупать материалы… К тому же, теперь я делаю более сложных кукол… – девушка посадила принцессу обратно на полку. Осторожно взяв меня за руку, Елена нерешительно приподнялась на носочки. – Если я Вам их покажу, обещаете никому не рассказывать? Даже Марии и Юрию?
   Я посмотрела на руки девушки. Бархатные пальцы в перчатках крепко держали мою кисть, сжимаясь сильнее, как будто с желанием раздавить мою руку. Осторожно потянув руку на себя, я попыталась ее освободить, но у меня ничего не получилось. Оставалось только поспешно согласиться, пока девушка не проткнула мне кожу ногтями.

   20 января; 09:30

   Медленно обходя церковь, я заглядывал в окна, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь интересное. Большую часть первого этажа составлял главный зал, так то смотреть особо было не на что.
   Вике то уж точно сейчас веселее. Даже если никого из Клуновых нет в доме, она может хотя бы осмотреть их вещи. Впрочем, навряд ли бы она так просто меня бросила здесь. Может, ее все-таки засекли?
   Я остановился на небольшом заднем дворике. Сквозь небольшие сугробы торчали сухие ветки кустов. Растениям осталось совсем немного, и они снова смогут распустить свежие листочки. Нам тоже осталось немного времени, но только вот сможем ли мы все вместе пережить эту весну?
   Вика явно плохо на меня влияет. Из-за нее у меня возникают тревожные мысли, которые выливаются в депрессивные рассуждения. Это непривычный для меня стиль работы. С Катей мы работали довольно поверхностно. Что странно, ведь все юношество я грезил о работе в полиции, а по итогу даже не старался стать хорошим служителем закона. Что же до Кати, то она всегда была не на своем месте. Сейчас, вспоминая те годы, я это отчетливо вижу. Может, это уже старческое?
   Продолжив медленно свой обход, я продолжал думать о том, на что мы тратим свое время. Не проще ли сейчас, пока есть возможность, просто уехать из города? Кому и чем мы обязаны раскрывать это дело? Вика может расторгнуть контракт. Все равно я не верю, что Степан действительно будет придерживаться своего плана и не бросит девушку, спасая свою шкуру.
   Да, это был бы прекрасный план. Нам с Колей терять уже нечего, а Вика бы начала новую жизнь. Но нет же, они оба слишком упертые, чтобы так просто бросить начатую работу. Да и думаю, Зоя бы мне не простила такое простое решение навалившихся проблем.
   Я остановился около ближайшего окна. Внутри располагалась небольшая комната, оборудованная под кухню. Привычное помещение, если бы не лестница, которая вела в подвальное помещение. Наверняка там хранятся продукты или какой-то мусор, но проверить все-таки стоило.
   Окно открывалось снизу вверх и, судя по небольшой щели, не было закрыто. Оставалось только придумать, как его поддеть, чтобы открыть. Впрочем, ответ был прост: было достаточно найти на просторах сада подходящею по размеру палку, которая бы не сломалась и смогла бы послужить рычагом.

   20 января; 09:53

   Елена подошла к узкому книжному шкафу, зажатому между двумя широкими собратьями. Отодвинув одну из разноцветных книг, девушка просунула руку вглубь полки и повернула ее, после чего раздался щелчок открывающейся двери. Книжный шкаф медленно отворился, открывая проход в соседнюю узкую комнатку. Теперь понятно, как Елена волшебным образом оказалась позади меня. Необычно прикреплять шкаф сразу к двери. Это просто в использовании, но как защита -никудышная. Если человек повнимательнее осмотрит комнату, то он с легкостью найдет лазейку.
   – Только, пожалуйста, не бойтесь… – Елена сделала шаг в сторону, пропуская меня первой.
   Медленно пройдя мимо Елены, я зашла в узенькую, низенькую комнатку с несколькими столами.
   Вдоль стен были развешаны странные плакаты с изображениями анатомии людей, причем обоих полов и разных возрастов. Было несколько детальных иллюстраций строения черепа и внутренностей, но больше всего внимания уделялась креплениям суставов.
   Под плакатами, на столах, лежали различные части шарнирных кукол в натуральную величину. Похожие модели используют при конструировании манекенов. Помимо частей тела, там же стояли маленькие колбы и коробки с остальными частями человека: искусственной кровью, фарфоровыми глазами, тканевыми органами и прочими наполнителями. Но отдельные части кукол меня навряд ли могли испугать. Самым примечательным объектом всей комнаты – были две полусобранные куклы у самой дальней стены.
   Одна фигура была мужского пола, без лица и одежды, только с собранными плечами и туловищем. Кукла только собиралась и лежала возле свободного стула, на который, видимо, ее в дальнейшем хотели посадить. Вторая – женская. Высокая, худая куколка, с одной рукой и распущенными красными волосами. Подойдя чуть ближе, я боялась даже вдохнуть, Манекен был создан в точном подобии меня, с уточнением на многие детали: даже права рука имела надломленные неровности, как будто ее намеренно наполнили чем-то мягким, а потом часть оторвали. Приспущенные веки закрывали янтарных фарфоровых глаз, которые строго смотрели на меня.
   Внутри меня зарождалась тревога, которая разрасталась кустарником страха, где каждый шип обездвиживал меня. С чего вдруг мне так боятся обычной куклы? Пустой игрушки, созданной человеком, который в меня влюблен…
   – Виктория Олеговна? – Елена нерешительно коснулась моего плеча, но я как ватное облако таяла в пространстве, теряясь среди реальных ощущений и внутренних. Кукла буквально поглощала мое сознание, сводя медленно с ума.

   20 января; 09:46

   Пробравшись внутрь, я осмотрелся, проверяя наличие лишних глаз. Странно, кто оставляет столько открытых окон, когда уезжает из дома? Это в любом случае небезопасно, если даже такой чертовски неопытный форточник как я, смог пробраться в дом. На самой кухне искать особо было нечего, да и тратить время на это особо не хотелось. Подойдя сразу к лестнице, ведущей вниз, я осторожно стал спускаться по ступенькам. В подвале горел тусклый естественный свет: на некоторых бочках на полу стояли керосиновые лампы. Не самый безопасный способ освещения, особенно если человек его не контролирует.
   Как я и ожидал, подвал был отведен под склад. Первые несколько полок были заполнены продуктами питания, а вот все остальные задние ряды, коих было более пяти, ломились от бутылок вина, стоящих небольшими пирамидами на полках. Преимущественно, красного. Конечно, при наличии лицензии, церковь может осуществлять продажи, а вспоминая наши разговоры, семейство Клуновых имела нужные бумажки. Но неужели у них настолько большой спрос на алкоголь, чтобы создавать такие запасы?
   Подойдя к ближайшей полке, я стал читать составы нескольких бутылок. Вино было заграничным: французским, итальянским, испанским, и достаточно именным. Интересно предположить, сколько может стоить одна бутылочка такого напитка.
   Я собирался осмотреть еще несколько полок, как вдруг почувствовал прерывистую вибрацию телефона. Из-за нахождения под зданием, связь прерывалась, из-за чего мне пришлось оставить место исследования и подняться наверх. Подойдя ближе к окну, чтобы создавать меньше шума, я посмотрел на экран мобильника. Пропущенный звонок от Коли и несколько смс от Степана. Не нравится мне этот дуэт.

   20 января; 10:00

   – Виктория Олеговна, все хорошо? – обеспокоенная Елена пыталась протиснуться между мной и куклой, но узкое пространство комнаты не позволяло ей это сделать. Тем не менее, постоянные толчки в бок, стали потихоньку приводить меня в чувства. Пытаясь оторвать взгляд от бледно-мертвенной куклы, я лишь кивнула, собираясь с мыслями. – Простите, я должна была спросить разрешение…
   – Все хорошо, не беспокойся… – я глубоко вдохнула воздух, чувствуя, как остатки самообладания опускаются куда-то вниз. И вот, когда они должны были коснуться пяток, меня пробудил резкий шум удара и падения из соседней комнаты. Дернувшись, я пошатнулась, как будто меня ударило током. Начав резко осматриваться по сторонам, я постаралась быстро отвернуться от прилипшей куклы и покинуть тайную комнату. – Что это был за шум?
   – Я не знаю. Это из комнаты Марии… – выйдя за мной следом, Елена закрыла дверь, пряча свое убежище. – Я могу сходить проверить… Только прошу, не говорите Марии про кукол. Она будет сердиться…
   Я одобрительно кивнула, после чего девушка быстро покинула комнату. Оставшись одна, я все еще чувствовала взгляд фарфоровой копии. Казалось, что она прожигает меня даже сквозь стену. Присев на колени, я зажмурилась, прикрывая рот ладонью. Что страшного в простой кукле? Я встречалась с куда более жуткими вещами и людьми…
   Не знаю, сколько бы еще я так просидела, если бы не раздирающий вопль из коридора. Женский крик переплетающееся с плачем прерывался лишь тяжелыми мужскими шагами, которые быстро удалялись и уже спустя пару минут слышались где-то в пределах лестницы. Голос плачущий девушки явно принадлежал Марии, но не было похоже, что она плачет из-за простого ушиба. Это скорее напоминала терзающий вопль от чего-то более гнетущего. Чего-то, что режет изнутри.
   Поднявшись с колен, я медленно вышла из комнаты и прошла на звук. Неподалеку от спальни Елены, слева, была открыта дверь в комнату Марии, откуда и доносился крик. Сделав небольшой шаг на порог, я оказалась в большой теплой комнате, покрашенной в темно-каштановый цвет. Сочетание деревянной мебели, теплых оттенков и множества растений в горшках, придавали обстановке уют, на фоне которого Мария и Елена буквально казались блеклыми пятнами.
   Одетая в темный полупрозрачный халат, с растрепанными волосами, за которые, кажется, девушку недавно таскали, Мария сидела на полу, прикрывая лицо руками и надрывая связки в вопле. На ее коленях лежал мобильник с все еще действующим звонком от неизвестного номера. Елена припала к сестре и, обнимая ее, пыталась спрятаться под ней, как маленький котенок, который тычется носом в свою мамочку, а та разрывается от боли. Сестры не обращали на меня внимания, но и я не могла прервать эту истерику.
   Не нужно быть экспертом, чтобы понять, кто послужил причиной этих терзаний. Подойдя к Марии, я осторожно присела и подняла мобильник. Приложив его к уху, я услышала знакомый голос, который тут же отреагировал на мое «алло».
   – Отправляйтесь к Николаю через полчаса. С местом убийства я разберусь сам, – Степан четко проговорил приказ, после чего сбросил трубку.

   20 января; 10:48

   – Тело нашла какая-то горожанка. Степан сказал, чтобы мы на многое не рассчитывали, свидетелей если и найдут, то не раньше, чем через сутки, – Коля осматривал тело Юрия, периодически дотрагиваясь пальцами до шеи и груди.
   – Каким вообще образом он оказался в море? В смысле, кому это надо? – Кирилл нехотя согласился присутствовать при вскрытии, хоть и морщился от каждого движения судмедэксперта, хоть тело еще и было целым.
   – Ну, полиция первым же делом вновь объявила о самоубийстве, но мы этот вариант отметает, да? – Коля даже не посмотрел на нас и продолжил. – Может, Юрий кому-то не отпустил грехи или перенес службу, вот верующий и взбесился.
   – Не время для шуток, – Кирилл выдохнул и, сделав несколько шагов назад, сел на свободный стул. – Единственный подозреваемый и того грохнули.
   – Может, убийца его и сбросил с моста? – я подошла ближе к столу, и, не прикасаясь к трупу, осмотрела его губы. – Он ведь не утонул. Скончался от удара об скалы. У нас ведь только парковая зона сразу выходит к морю. Там как раз и каменные выступы. Убийца мог столкнуть его. Сейчас рано, людей не так много на улице, никто мог и не видеть.
   – Особенно если его скинули на входе в парк. Там нет жилых домов, так что в окно тоже… никто бы… не увидел… – Коля замедлял свою речь, делая надрезы на груди Юрия. – А жаль. Неплохой был мужик… Не представляю, как Мария это переживет.
   – На счет его сестер я бы поговорила отдельно. У Елены ненормальный интерес ко мне и к Кириллу… – я поежилась, вспоминая куклу. До чего же противная игрушка. Мотнув головой, я отвела взгляд на лампу, чтобы отвлечь мысли. – А Мария оказалась в какой-то западне в отношениях с отцом. Как я поняла, он домогается дочери.
   – Я бы не удивился, – Кирилл фыркнул, опустил глаза, прикрывая их шляпой, сдвигая ту сильнее на лоб. – Семейка в принципе с тараканами. У них в подвале завалы вина. На город бы не хватило, но споить половину академии точно. Вообще, странно. У нас практически весь год помешан на этом напитке. Сначала Ольга, – Кирилл стал загибать пальцы, – Потом Катя. Теперь еще Клуновы. Как будто больше ничего пить нельзя.
   – Ну, если мы имеем дело с отравителями, то вино хорошее противоядие. По крайней мере, от цианистого калия, который Катя использовала в лекарствах, – Коля отстранился от трупа, оценивая свою работу. После немного замешкался и перевел взгляд на нас. – Ну… В смысле… Не Катя, а…
   – Мы поняли, – я остановила юношу, чтобы прекратить нарастание его панического состояния. – Использовать церковь как поставщика, удобно. Это не вызовет вопросов. Но тогда получается, Клуновы знают о том, кто стоит за всем этим…
   – Ага… А Юрий работал вместе с убийцей. Помогал, добывал информацию, защищал сестер, выполнял грязную работу, как мужчина, но из-за того что наследил у Зои, убийца решил от него избавиться, чтобы не проболтался, – Кирилл иронично размахивал руками, придавая своей речи абсурдности, однако из-за возникшей паузы, он приподнялся, осматривая нас с Колей. – Что такое?
   – А это имеет смысл. По крайней мере, звучит логично. Но пока не допросим Марию, доказательств на эту теорию мы не имеем, – я постучала пальцами по столу, краем глаза замечая, как Кирилл довольно улыбнулся. Ему не часто удавалось подать мне весомые гипотезы, но если такое и случалось, он становился счастливее кота со сметаной. – Коль, а где сейчас находится мать Елены? Она обмолвилась, что после общения с ней, Юрий стал отдаляться от семьи.
   – Не знаю. Я ее не помню. Вроде бы она ушла от них практически сразу после рождения Елены. И не мудрено. Трое детей, одна из которых может умереть от любого чиха… Могу сказать лишь, что навряд ли она в городе. Но можем попросить Степана, вдруг найдет какую-то информацию.
   Я одобрительно кивнула. Если мать Клуновых в городе, то с ней тоже следовало бы поговорить. Она могла бы помочь осветить многие вопросы в их взаимоотношениях. Но а пока, мы на полных основаниях имели право допросить Марию и Владимира. И не только по поводу смерти Юрия.

Запись 32. Глубина трясин

   23 января; 11:19

   – Главное отвечайте на вопросы честно, – я включил диктофон и отложил его в сторону. В последний раз я подобным занимался еще, когда служил в полиции. От этого даже как-то не по себе. Ощущение, как будто я вернулся на несколько лет назад. И мне это не нравится.
   – Почему нас вообще допрашивают? Мы не имеем никакого отношения к самоубийству моего сына! – Владимир недовольно следил за моими движениями, постукивая ногой по полу. – Этот предатель нарушил не только запрет Божий, но и бросил свою семью, – Клунов говорил громко, выражая все свое негодование и отвращение к Юрию, но только мне было смешно слышать о соблюдении каких-то запретов, учитывая недавние истории Вики.
   – Вот поэтому мы и хотим с вами поговорить, ведь это ваш сын и брат, – Коля концентрировал свое внимание на Марии, сидевшей напротив, потупив взгляд вниз. За все время она не обмолвилась с нами ни слова. Что же здесь делала судмедэксперт? Я сам настоял на его присутствии. Во-первых, он хорошо знаком с Марией, а значит, у нас будет больше шансов вывести ее на разговор. Во-вторых, проводить допрос вдвоем всегда проще, а приглашать Вику мы не могли, ведь фактически, к расследованию и к полиции, она имеет отвлеченное отношение, хоть и представляется студенткой.
   – Вы сказали, что Юрий совершил самоубийство. Почему Вы так в этом уверены? Полиция еще не может точно установить причину смерти. Может, его кто-то убил? – я смотрел на Владимира, периодически бросая взгляд на девушку. По протоколу, опросить мы должны были их обоих, но на самом деле нас интересовала только женщина и ее реакции.
   – Юрий был бестолковым, несамостоятельным, самовлюбленным и слабым отпрыском, – мужчина расслабился, чувствуя, что мы не собираемся давить на него.
   – Он не был таким… – хрипло прошептала Мария, поднимая взгляд на отца, за что тут же чуть не получила удар по щеке. Владимира остановило только наше присутствие.
   – Заткнись, – процедил монах, а после заговорил в шипящей манере с нами. – Извините. Вечно эти женщины лезут не в свое дело. Особенно дочери. Упрямые и бестолковые. Ничем не лучше своего брата!
   – По этой же причине Вы развелись со своей женой? – Коля перевел разговор, чувствуя, как Владимир начинает закипать и готовится снова замахнуться на Марию. К сожалению, за прошедшие дни мы не смогли найти никакой информации о бывшей жене Клунова. Как будто ее никогда и не было.
   – Мы и не были женаты. Она настаивала на венчании, а я отказывался. Даже рождение этих… детей… не заставило меня передумать… – Владимир говорил о женщине отвлеченно и безразлично, а вот Мария явно начала волноваться, из-за чего попросила Колю принести воды. Парень охотно согласился и покинул комнату.
   Теперь понятно, почему информации мы не нашли. Если брака не было, то женщина носит другую фамилию, а поднятие базы данной родословной Марии и Елены потребует отдельного разрешения и времени. И нужно будет личное согласие девушек, что достаточно проблематично, учитывая нынешние обстоятельства.
   – А как зовут мать Юрия? И что в принципе, Вы можете о ней рассказать? – я старался вывести Владимира на разговор, но неудачное стечение обстоятельств помешало мне. Коля не вовремя вернулся с небольшим стаканом теплой воды. Отдав его Марии, он даже не успел сесть, как девушка, якобы случайно выронила чашку, из-за чего та упала на пол, разбилась и обрызгала всей присутствующих. Естественно, большая часть жидкости попала на Клуновых, только вот Мария предусмотрительно приподняла ноги, чтобы не обжечься и не пораниться. Температура воды была не такая уж и высокая, но сам факт происшествия взбесил Владимира, так что тот подскочил со своего места, уронив стул.
   – Ты даже в руках ничего удержать не можешь! – мужчина продолжал ругаться, пока мы с Колей поднимали часть осколков с пола и убеждали пару, что ничего страшного не произошло. Только вот наши слова пролетали куда-то мимо, потому что Владимир и не собирался останавливаться кричать. – Как можно быть настолько неуклюжей?! Немного очистив пол и предложив девушке пересесть, я вывел Владимира из комнаты, показав направление к туалету. Оставшись в комнате втроем, мы с Колей некоторое время молчали, поочередно осматривая Марию. Выключив диктофон, я облокотился о край стола и выдохнул.
   – Не переживайте на его счет. Бывают вспыльчивые люди. Вам ведь недолго осталось его терпеть, ведь так? – я снял шляпу и стал ее отряхивать, ловя на себе вопросительные взгляды собеседницы. – Скоро Елена отправится на тот свет и вы со спокойной душой уедите, – речь, которую Степан предложил мне проговорить Марии, никак не вязалась с моим обыденным лексиконом, но должен признать, она оказывала должное влияние на девушку.
   – Что Вы… Это… Не из-за Елены. Да и к тому же, врачи говорят, что она может еще прожить некоторое время. Все не так безнадежно, как вы считаете, – Мария все время дергала ткань своего широкого платья, набрасывая больше складок в область живота.
   – А о том, что ты в положении, они тоже говорят? – Коля подключился к нашей беседе, указывая тростью на живот девушки.
   – Как Вы… Кто Вам сказал? – Мария начала сильно волноваться, все время растерянно переводя взгляд с Коли на меня и обратно. Ее дыхание сбилось окончательно, и Клунова начала задыхаться в собственных словах.
   – Собственно, ты сама. Это было лишь мое предположение, – судмедэксперт подошел к девушке и осторожно погладил ее по спине, тем самым немного успокаивая. – Не волнуйся. Пока Владимира нет, мы хотим просто поговорить. Без записи, – на слова юноши, Мария лишь сделала несколько глубоких вдохов и кивнула.
   – Скажите, кто отец ребенка? Владимир или Юрий? – я решил не сразу начинать расспросы с матери Марии. Учитывая, как старательно она остановила Владимира, рассказывать о ней девушка не хотела.
   – Юрий… Отец, конечно, совершает много дозволенностей… – Мария обхватила себя руками, начиная дрожать. – Но… Он предпочитает внешнее удовлетворение… А с Юрием… Я… Я не знаю как… Я понимаю, что это неправильно, но у нас же больше никого не было. Он постоянно был рядом, а сейчас… Я же не справлюсь сама с Еленой, отцом и ребенком… Особенно с ребенком… А если он не выживет… – Мария истерично терла нос и глаза, пытаясь сдерживать внутри себя слезы и любые стоны, но из-за этого делала только хуже себе. Я поднял взгляд на Колю, который немного растерянно не решался дотронуться до девушки.
   – Ну… – парень посмотрел на меня, надеясь получить поддержку, но я мотнул головой. Прости, но по этой части я не советчик. – Не буду врать, кровосмешение действительно очень опасно. Но бывали случаи нормального деторождения. Люди жили с этим. И даже были более здоровые, чем например, Елена. А уж с ней ты точно научилась как нужно заботится об особенных детях… Если я смогу дозвониться до некоторых знакомых в столице, то может, смогу помочь с выбором хорошего гинеколога. А он уже тебе подскажет лечение и витамины.
   Девушка на одном выдохе потеряла дар речи, умоляюще смотря на нас. Не в силах подобрать слова, она лишь беззвучно что-то шептала, продолжая цепляться за свое платье. Сев перед ней на колени, я взял Марию за руки и попытался ее успокоить, осторожно поглаживая пальцами ее кисти.
   – Мария, послушайте. Нам очень нужно знать, кто может иметь отношение к смерти Юрия. Чем раньше мы его или ее найдем, тем быстрее это все закончится…
   – Кирилл Андреевич, я понимаю, но… Не могу Вам помочь. Поймите, то, что случилось с Юрием, не конец. Елена тоже под угрозой. Если я расскажу, то потеряю сестру… Простите… Вы правильно думаете и находитесь на верном пути… Я столько раз просила Юрия это прекратить, говорила, что нам это не нужно.. Но он был убежден, что так мы будем в безопасности, что он нам помогает, а в итоге… Я так виновата, что не рассказала все… Если бы не я… Юрий был еще жив… И не только он.. Простите меня, за Зою Михайловну и Екатерину Григорьевну… Только я в этом виновата… – последние слова стали решающей точкой. Не выдержав, девушка заплакала, вырвав свои руки и закрыв ими лицо. Тихий стон и постоянное «простите» еле слышно доносилось сквозь пальцы Марии. Продолжать мучить ее расспросами было нельзя.
   – Вам не нужно себя винить. Чтобы ни произошло, оно уже случилось… Мы не будем больше мучить Вас и Владимира вопросами. Будьте спокойны, Вы никак не рискуете собой и Еленой, – я поднялся, пытаясь собрать мысли в кучу. Теперь можно было точно сказать, что их семья имеет отношение к случившемуся, а Юрий еще и работал с кем-то вместе. Но только вот, связана и их мать напрямую с этим делом или она просто приняла случайное воздействие на детей – пока остается неясно.

   16 февраля; 13:02

   Холодному январю на смену пришел относительно теплый февраль. Настолько теплый, что я даже на время сменил верхнюю одежду, отдав предпочтение осенней куртке. Собственно, мои коллеги поступили примерно также. В любом случае, отправляться за город в длинных пуховиках было бы жарко и неудобно.
   За прошедшие дни мы снова повязли в трясине непонимания. Найти информацию по матери Клуновых так и не удавалось, судья постоянно грозились проверками, а расследование по случаю Юрия свели к самоубийству. Репортёры стали доставать вопросами, поэтому было единолично решено отделить это дело от основного. Мы и так стали привлекать слишком много внимания к себе.
   Именно на этом основании: чтобы уехать подальше от лишних глаз и сменить обстановку, мы выпросили у Степана машину и, прихватив Елену, решили уехать за город. Как мы и планировали, младшую Клунову следовало допросить отдельно, причем сделать это нужно было в непринужденной манере. Конечно, Мария долго отказывала нам, ссылаясь на плохое самочувствие сестры и наличие огромного количество микробов в лесу, но Елена лично пошла против воли сестры и улизнула из дома под собственную ответственность.
   – Вы когда-нибудь выезжали с семьей на природу? – я пытался развести Елену на разговор, попутно наблюдая за дорогой. Наверное, впервые в жизни мне пригодились права, полученные под давлением Михаила. Я не любил водить машину, но кроме меня сажать на водительское место было некого: Елена не владела необходимыми навыками, Вика бы не справилась с вождением, а у Коли все еще продолжали дрожать ноги и руки. Не знаю, что за «стрессовую ситуацию» он пережил, но мне казалось странным его состояние, а объяснять его и Вика, и Коля отказывались.
   – Нет… Юрий и Мария хотели что-то такое организовать, когда мы жили далеко отсюда, но так и не решились… Они порой преувеличивают мое плачевное состояние… – Елена отпрянула от окна, облокотившись о спинку сиденья. Всю дорогу девушка постоянно рассматривала виды, периодически дергая Вику за руку и показывая что-то на дороге. Не сказал бы, что молодая убийца была от этого в восторге, но и возражений не высказывала. Что же до Елены… Ее поведение было обыкновенным. Как будто бы смерть Юрия прошла мимо нее. На этот счет они с Марией сильно отличались. – А из вас кто-нибудь ездил?
   – Мы с Катей несколько раз выбирались за город, но все заканчивалось тем, что она умудрялась по уши промокнуть или порвать одежду, – Коля усмехнулся, опираясь плечом на боковую дверь. Он предпочел сидеть спереди, так что всю дорогу я видел, как он нервно крутил в руке какую-то игральную карту, но рассмотреть ее внимательнее не мог.
   – Уж это у нее всегда получалось лучше всего, – я усмехнулся, вспоминая, как Катя умудрялась находить неприятности на ровном месте. – Она однажды на дне города сумела споткнуться о большой стенд с газированными напитками. В итоге, ее форма потом месяц не могла отстираться от запаха сладостей, – на мою речь, Коля лишь одобрительно улыбнулся, видимо прекрасно представляя эту ситуацию. – Мы с Зоей и Михаилом раньше ездили на пикники. И, кстати, довольно часто. Зоя любила набрать целый багажник уличных игрушек, вроде воздушного змея или летающей тарелки. А по итогу, весь вечер играла с Графом… – я почувствовал, как рефлекторно сжал руль сильнее.
   – А Вы, Виктория Олеговна? – Елена слегка наклонилась вперед, чтобы разглядеть лицо Вики, отвернувшейся от нашей компании.
   – Один раз была. Закончился он несчастным случаем и смертью моей матери.
   Вика проговорила это так холодно и резко, что больше никто не решился продолжать разговор. Порой, девушка совсем не умеет подбирать слова, и, даже если ей кажется, что все в порядке, остальным от нее становится не по себе. Вот и сейчас остаток пути нам пришлось ехать в тишине, лишь периодически обмениваясь взглядами.

   16 февраля; 13:36

   Елена сидела на корточках, наблюдая за сосулькой, капающей на пенек. Первоначально девушка все рвалась помочь нам с разгрузкой вещей, но получив от всех отказ, обиженно отправилась изучать природу.
   – Тебе не кажется, что они зря ее настолько сильно ограничивали от окружающего мира? – я поставил коробку с водой рядом с Викой и Колей. Поскольку пара была неспособна что-либо переносить, они занялись разборкой и раскладкой вещей на небольшом пледе, что мы нашли у Елизаветы Павловны.
   – А как бы ты поступил, если бы Зоя была также больна? – Коля усмехнулся моей наивности, а после продолжил более серьезным тоном. – Пока она была взаперти, могла спокойно жить. А теперь ее годы сокращаются в геометрической прогрессии. Каждый вздох за пределами стерильной комнаты, вызывает в организме взрыв из бактерий, которые пожирают иммунную систему. Как бы печально это не было, но изоляция действительно была вынужденная мера.
   Которая привела к нездоровой психике, отсталому развитию и социофобии. Даже не знаю, что в данном случае хуже.
   – Кто будет проводить беседу? – Вика поочередно посмотрела на нас с Колей. После прогулки по церкви, она наотрез отказывалась контактировать с семьей Клуновых наедине, а допрашивать Елену было решено отдельно от всех остальных.
   Я собирался уже отшутиться на счет прекрасных отношений Коли с их семейством, но поймал на себе его однозначный взгляд. Меня лишили права выбора!
   – А почему я? – я недовольно убрал руки в карманы, становясь в обиженную позу.
   – Она тебя любит, это сложно отрицать, – Вика проговорила это настолько безразлично, что мне это стало неприятно. Учитывая, что я постепенно начинал строить планы на свою коллегу, слышать от нее спокойные фразы о чувствах другой девушки было не комфортно. Ведь, даже не смотря на все наши отношения, я до сих пор не понимал, что конкретно ко мне чувствует сама Вика. – Тебе она не будет врать. Да и расскажет все с превеликим удовольствием.
   – К тому же мы хотели с Викой решить одну проблему. Вот и сможем разделиться на две небольшие группы, – Коля облокотился спиной о дерево позади, прикрывая глаза. Ну конечно, они значит развлекаться, а мне работать? Впрочем, спорить было бесполезно. Эту парочку переубедить мог только Степан, а мне до его мастерства еще расти и расти.
   – Николай Григорьевич, – Елена подбежала к нам, держа что-то в руках. – Что это такое? Оно липкое… Но похоже на цветок… – Елена села на плед, протягивая парню ладони. На перчатках лежало небольшое слабо-зеленое растение с большими листьями-капельками, покрытых какой-то слизью и маленьким бутоном цветка по центру, который только-только начинал прорастать.
   – Да ты кладоискательница! – Парень оживился, осторожно дотрагиваясь до растения. – Это жирянка. Редкое растение для таких мест. А еще оно плотоядное, – от слов Коли Елена дернулась и бросила растение на плед, предварительно вскрикнув. – Да не бойся, оно ест только насекомых. Видимо, проснулось из-за теплой погоды… – осторожно подобрав растение, Коля стал внимательно его рассматривать. – Нужно быть осторожными. Они растут в торфяной почве. Тут могут быть болота поблизости. Смотрите, куда ставите ногу.

   16 февраля; 14:28

   – Вы думаете, Николай Григорьевич и Виктория Олеговна любят друг друга? – Елена стояла рядом со мной, попивая из трубочки апельсиновый сок и наблюдая за Колей и Викой, которые прогуливались внизу холма, возле небольших болотных лужиц. – Они часто проводят время вместе.
   – Что? – я непонимающе посмотрел на Елену, а после проследил за парочкой. – Да нет… Они просто сдружились, вот и все… – я усмехнулся, однако почувствовал неприятное жжение внутри. А ведь они и правда стали много времени проводить вместе после смерти Кати. Забавно, ведь когда мы только познакомились, я только и хотел, чтобы они сошлись и отстали от меня. А теперь… – А не хочешь прогуляться подальше в лес? Осмотримся. Может, даже встретим какое-нибудь животное. Мы достаточно далеко от города.
   Елена кивнула и побрела за мной, периодически протягивая руку, чтобы взять меня за ладонь, но так и не решалась схватиться окончательно. Проявив немного решимости, я взял девушку под руку, и повел рядом.
   Клунова напоминала мне Зою в детстве. Немного наивная и беззаботная, но со своими тараканами в голове. Вика сказала, что у нее наблюдаются признаки собственника, но я лично пока ничего подобного не видел. Может, оно и к лучшему?
   – Скажи, а с кем ты общаешься дома больше всего? – я решил начать издалека, чтобы девушка могла немного расслабиться в беседе. Правда, Елена меня особо и не слушала, уделяя больше внимание окружающим пейзажем леса. Впрочем, это не мешало ей крепко держаться за мою руку.
   – Ммм… С Марииией… Еще с Юрием немного. Но он редко уделяет мне внимание. Он больше любит Марию, – все время Елена говорила о брате в настоящем времени, из-за чего у меня появлялось дурное предчувствие. Она пытается таким образом отрицать его смерть или действительно не понимает, что произошло?
   – А что твои родители? Они не уделяют тебе внимание? – я остановился возле большого поваленного дерева, покрытого мхом. Подсадив девушку за талию, я помог ей взобраться на ствол и, придерживая Елену за руку, повел ее вперёд.
   – Отец Владимир не общается со мной. Мария говорит, что он просто боится причинить мне вред… – девушка внимательно следила за своей походкой, чтобы не соскользнуть с дерева. – А мама слишком редко приходит к нам в гости. Она любит жить одна. Но она постоянно присылает мне подарки! И письма. Мы с ней частенько переписываемся.
   – Переписываетесь? – я остановился возле конца дерева, подавая Елене вторую руку, чтобы она осторожно спустилась. – А ты можешь мне потом показать эти письма? У меня нет матери, вот интересно почитать, как ты с ней общаешься.
   – Не могу! – Елена радостно спрыгнула вниз, проигнорировав мою руку. Встав напротив меня, она наклонила голову на бок, с подозрением осматривая мое лицо. – Мама сказала, что огонь поможет мне успокоиться. Если у меня проблемы – я просто сжигаю ее письмо. Это действительно мне помогает… К тому же, Вы пытаетесь меня обмануть, Кирилл Андреевич! – Елена обиженно опустила голову и заговорила тише. – Я ведь знаю, зачем здесь. Я, может, и не такая сообразительная, но не дурочка. Вы хотите больше узнать о маме, потому что Мария Вам ничего не рассказала… Знаете, это неприятно…
   – Тебе неприятно рассказывать? – я слегка наклонился, чтобы лучше видеть лицо девушки.
   – Мне неприятно… Что Вы используете меня… Кирилл Андреевич, ведь Вы… Я… Тогда в городе, когда мы встретились… Ваша улыбка… Я очень хочу, чтобы Вы были всегда рядом… Но Вы постоянно получаете от меня что хотите, а потом пропадаете… Это несправедливо! – Елена топнула ногой и недовольно посмотрела на меня. – Почему я не могу просто Вами владеть?

   16 февраля; 14:26

   Коля давил тростью на поверхность, проверяя землю. Торф прогибался под нашими шагами, из-за чего любое неверное движение могло стать последним.
   – Почему именно это место? – я осмотрелась по сторонам. Болотистое поле посреди леса напоминало засохшее перегнившее озеро. Подобные места можно встретить на севере, но в южной части острова это редкость.
   – Не знаю. Просто решил воспользоваться удобным случаем… Должен же я когда-то это сделать, – парень остановился, поднимая взгляд в сторону Кирилла и Елены, проверяя насколько далеко они ушли. – Так что ты решила делать после окончания расследования?
   – Если не умру? Не знаю. Отсидеть пожизненное, а потом уехать на Мальдивы, – я попыталась отшутиться, но Коля лишь иронично закатил глаза, давая понять, что он был серьезен. – Я, правда, не знаю. Степан говорит, что шансов мало. Мне в любом случае придется отвечать за поступки. А вот каким образом – покажет время.
   – А если подумать о том, что ты хочешь, а не можешь? Ну, знаешь, как обычный человек, а не серийный убийца с темным прошлым, – Коля остановился перед большим углублением в почве. Небольшая лужа из трясины уходила далеко вглубь, так что могла затянуть человека целиком.
   – Возможно, уехала бы далеко отсюда. Устроилась бы работать в какую-нибудь типографию или архив и стала бы коллекционировать цветочки, – я остановилась рядом и взяла у парня трость. Его руки продолжали трястись, хоть и период лечения закончился. Это уже шло заболевание в области психосоматики. И в попытке справиться с ним, мы сюда и пришли. – Уверен, что готов?
   – Надеюсь, – Коля достал небольшой сверток из кармана куртки. В голубом платке лежала небольшая фотография Кати, карта таро, подаренная Степаном, и череп Нэнси. Нелегкая задача отказаться от прошлого ради будущего, но решить ее надо. Протянув руку с вещами вперед, парень пристально наблюдал за всеми дрожащими движениями, пока горка сокровищ не начала рассыпаться. Сначала улетели карта и фотография, а затем, опрокинув руку, Коля бросил череп вместе с платком. Трясина тут же жадно обволокла полученную дань, начав медленно ее поглощать, утаскивая на дно.
   – Знаешь, – Коля не сводя взгляда, наблюдал за пропадающими вещами, пытаясь сжать руки в кулаки, но те продолжали трястись. – Даже если это не поможет… Это было необходимо. Хватит помирать и страдать от того, что не вернешь.

   16 февраля; 14:39

   Я опешил, не ожидая таких строгих заявлений в свой адрес. Это имела в виду Вика, когда говорила про собственничество?
   – Послушай, не нужно ничего делать. Я же здесь, с тобой, видишь? Просто так, по своему желанию, – я сделал шаг навстречу девушки, но та тут же отскочила от меня.
   – Я не знаю, почему Вы здесь. Но точно не из-за меня. Никто не делает ради меня ничего. Кроме мамы. Она одна постоянно обо мне думает. Но даже ей будет все равно, если я умру. Как ей плевать на Юрия и на Марию… – Елена опустила голову и стала быстро водить глазами из стороны в сторону. – Знаете что? Вы же хотите узнать секрет? Тогда давайте сделаем его призом.
   – Елена, о чем ты? Давай вернемся к машине и все обсудим? – я протянул к девушке руку, но та отбежала от меня на несколько шагов.
   – Нет-нет-нет. Вы сказали, что здесь ради меня, так поиграйте со мной. В догонялки. Если догоните, я раскрою Вам один секрет насчет моей семьи. Но если нет, то Вы и Вика станете принадлежать мне.
   – Какие догонялки? Ты забыла, что сказал Коля? Здесь нужно быть… Елена! – девушка не дослушала меня и побежала вниз по холму. – Вот же ж черт!
   Пытаясь не свалиться с холма, я бросился за девушкой. Несмотря на годы затворничества, она довольно ловко перепрыгивала с островка на островок, избегая трясинные лужи. И при этом еще успевала меня поддразнивать и подзывать к себе. Собственно, эти ее зазывалки и мой недовольный крик услышали Коля с Викой, что медленно возвращались в нашу сторону. Увидев их, Елена резко сменила курс направления и бросилась к Вике.
   Коля бежать не мог, а вот девушка тут же оставила партнера и бросилась к нам на встречу, правда это посулило лишь больших проблем. Практически добежав до Вики, Елена потеряла равновесие и, соскользнув с островка, упала в трясинную лужу. Вика, которая намеревалась поймать девушку, не получив опоры, также завалилась и погрузилась по торс в болотную гладь.
   По всей опушке доносились крики: наши панические с Колей, в которых мы обругивали девушек возможными и невозможными словами, испуганные Елены, и пытающиеся успокоить девушку Викины. Проблема заключалась в том, что Елена в страхе начинала биться, двигаться и тащить с собой Вику, из-за чего девушек затягивало только сильнее.
   С другой стороны, нам повезло, что во мне и Коле резко сыграло ответное чувство страха за жизнь девушек, из-за чего даже он сумел добежать до Вики и Елены без трости. Но палочка ему все же помогла.
   Упав на колени неподалеку от озерца, я дотянулся до руки Елены и при помощи Вики, подталкивающей ее в мою сторону, вытащил маленький испуганный комочек обратно на землю, прижимая к себе. Дрожащая, хриплая и тихо стонущая, она билась носом об мой торс, пытаясь в него зарыться.
   Коля же, недолго думая, протянул Вике трость и вытащил ее на себя, используя мое плечо как на дополнительную опору. Как только Вика смогла хоть немного оказаться на земле, парень также оттащил ее подальше, проверяя, не поранилась ли та при падении. Обе страдалицы обошлись без ссадин и отделались простым испугом.
   – Вы что вообще… удумали? – явно сорвав голос, Вика пыталась откашляться. – Вам же сказали, что здесь опасно.
   – Ничего страшного… – я почувствовал как Елена хотела начать оправдываться, но вовремя ее перебил, начав гладить по спине. – Все живы, и это главное. Главное, что все обошлось.
   – А могло не обойтись… – Коля, которому, кажется, досталось не меньше, продолжал осматривать Вику, будто боялся упустить хотя бы один синяк.
   – Коль, – я попытался несколько раз привлечь его внимание, но тот будто меня игнорировал. – Коля! – парень хотел на меня прикрикнуть, но я его перебил. – Твои руки.
   Коля опустил взгляд и посмотрел на ладони. Пальцы неподвижно висели в воздухе, не производя ни одного лишнего движения. Дрожь прекратилась.
   Похоже, боясь потерять новую подругу, его психика отринула старую. Хотя бы один плюс в этом происшествии.

   16 февраля; 19:20

   – Хорошо, хорошо. Это самая дурацкая игра, о которой я слышала, но я отвечу. Что конкретно вы хотите знать? – Вика безнадежно покачала головой, наблюдая за костром. После всего произошедшего, мы решили не отходить далеко от машины. Укутав девушек во всевозможные пледы, мы еще долго успокаивали Елену. Она дольше остальных не могла прийти в себя, из-за чего даже отказывалась с нами разговаривать. Но ближе к вечеру, когда мы развели костер и устроились возле него, девушка заползла ко мне на колени и, прижавшись к торсу, стала на нем лежать, тихонько посапывая и слушая наши разговоры.
   Чтобы немного отвлечься от всего произошедшего и развеять обстановку, мы с Колей предложили сыграть в игру правда или действие. Спустя несколько кругов пресловутых действий, вроде попробовать подтянуться на ветке дерева или найти в темноте хотя бы один гриб, мы изменили немного правила: каждый должен был рассказать какой-то забавный факт о себе или своих знакомых, который был не известен в нашем кругу. И начинать выпало Вике.
   – Зная твою жизнь, в ней мало чего веселого, – Коля усмехнулся, подбрасывая в костер несколько маленьких веточек.
   – Ты можешь рассказать что-то о Степане. Ты живешь с ним под одной крышей, так что наверняка знаешь много всего интересного, – я начал подбивать Вику на рассказ, дожидаясь получить интересный компромат на этого зазнавшегося фазана.
   – Ладно… Даже не знаю… Он очень правильный, строгий… Старается избегать Терезу в любовном плане… А, да, у нас с ним ничего не было, хотя некоторые считают обратное, – Вика конкретизировала внимание на мне, из-за чего Коля тихо ухмыльнулся. Признаю, первоначально поверить мне в это было сложно, но сейчас я уже смирился с данным фактом. – Что еще… А! Несколько лет назад он притащил домой огромную розовую игрушку в виде медведя. Мы с Терезой думали, что это он заготовил кому-то подарок, но оказалось, что таким образом коллеги решили поздравить его на работе.
   – Видимо, коллеги его тоже не очень то любят, – я постарался сдержать смех, однако из-за моего тихого ухмыления, Елена заерзала, пытаясь улечься поудобнее.
   – Не, а ты представь, что ему этот медведь еще и понравился, – Коля явно вошел в азарт и стал размахивать руками, делая акценты на своем рассказе. – Просто, представитель Верховного судьи обожает коллекционировать больших розовых медведей и спать с ними.
   – И больших розовых девочек! – не выдержал я, сорвавшись на смех, что также подхватил Коля.
   – Ха-ха, очень смешно, – Вика томно вздохнула, подчеркивая какие мы придурки, но при этом тоже не скрывала улыбки. – Можно подумать, у вас нет секретов. Давайте, рассказывайте, а только над другими смеетесь. Коль, твоя очередь.
   – Ну, я даже не знаю, – все еще продолжая смеяться, парень потер лоб, пытаясь придумать что-нибудь интересное. – Я бы сказал, это не смешное, а скорее печальное, но… Я до сих пор девственник.
   – Погодь, погодь, – переводя дыхание, я посмотрел на парня. – Сколько лет вы дружили с Катей?
   – Ключевое слово «дружили», умник, – Коля кинул в меня пустой пакетик с соком, из-за чего мне пришлось пригнуться. – Я не сплю с подругами в отличие от тебя.
   – Он в принципе спит со всеми, кого видит. Советую тебе быть осторожным, – Вика кинула колкость в мой адрес, гордо приподняв подбородок.
   – Викусик, ты разбиваешь мне сердце, – я первоначально даже не заметил, как назвал девушку. А ведь так ее придумала называть Зоя. – Кхм, ладно. В этом нет ничего задорного. Если только ты не тридцатилетний парень, который живет с кошкой. Парень все еще продолжал на меня ругаться, но в целом все сопровождалось смехом и лишь безобидными подколками друг друга.
   – А я могу принять участие? – Елена слегка приподнялась, смотря на мое лицо.
   – Да, конечно. Думаю, будет интересно послушать твои секретки, – я погладил девушку по спине, поправляя на ней плед. Конечно, никто не рассчитывал услышать что-то грандиозное, но ради приличия все притихли.
   – Я же проиграла в игре. Вы меня догнали. Так что я должна рассказать секрет своей семьи, – Елена развернулась лицом к костру и стала использовать меня как стульчик. – Это не смешное, как ваши истории, но может вам помочь… Моя семья занималась продажей вин Ольге Розин. А также мы помогали ей с приобретением лицензии на продажу. При помощи нас она занималась всем этим. Поэтому мы и знаем, что с ней случилось и почему… – девушка запрокинула голову и посмотрела на меня. – Я держу свое слово.
   – Я и не сомневался. Это… Хорошая история для нашей игры, – я осторожно поцеловал Елену в лобик и приобнял ее сильнее. От былого смеха не осталось и следа, так что я решил спасать ситуацию. – Что ж, моя очередь, верно? Чтобы такого поведать… Хм… О! Как-то раз мне пришлось одеваться на спор в платья Зои в течение недели.

   16 февраля; 23:51

   Вика лежала на моей руке, повернувшись ко мне лицом и тихонько дыша мне в торс. От ее волос пахло лесом. Хоть девушка и провела несколько часов в теплой ванной. После пикника мы отвезли Елену и Колю домой, а сами решили остаться у меня. Машину Степану договорились вернуть с утра, все равно ночью она бы ему не пригодилась. Слегка задергала ногами, Вика повернулась на спину, приоткрыла глаза и смотря куда-то в потолок. С такого ракурса мне было отчетливо видно, как ее носик слегка подергивается от дыхания.
   – Не спишь еще? – я осторожно освободил одну руку и положил другую девушке на живот.
   – Я все думаю о сегодняшнем дне. Что мы дельного узнали? Все рассказы Елены… Для общего дела они не имеют веса… Мы топчемся на одном месте! – недовольно фыркнув, девушка положила руку себе на глаза, прикрывая их таким образом.
   – Ну, возможно мало, но это хоть что-то лучше, чем ничего? – я хотел поцеловать Вику в плечо, но та первее вздохнула и резко села, отстраняясь от меня. – Слушай, я понимаю, почему и как ты переживаешь насчет этого дела, но я давно хотел обсудить с тобой еще и другое, – сев, я нагнулся, наблюдая за лицом девушки. – И я подозреваю, что ты знаешь, о чем я.
   – Прекрати. Ты действительно считаешь, что сейчас время это обсуждать? – Вика натянула сильнее одеяло.
   – Учитывая, что мы вместе живем и спим – да. Просто, скажи, – я переполз вперед, садясь напротив девушки. – Почему ты здесь? Не конкретно на кровати, а в принципе…
   – Господи, Кирилл, что ты хочешь? Услышать, что я тебя люблю? – Вика иронично подняла брови, но увидев мое растерянное лицо, притупилась. – Серьезно? Сейчас?
   – А может если и серьезно, и сейчас? Я… Просто, ты воспринимаешь наши отношения как должное и при этом умудряешься их игнорировать. И я не понимаю, чего от тебя ждать. На что я могу рассчитывать после всего этого, – демонстративно развел руками.
   – После всего этого, – девушка выделила последнюю фразу, – ты не можешь ничего ждать… Неужели, ты правда думаешь, что я так просто смогу это закончить, остаться с тобой и уйти в розовый закат?
   – А почему и нет? – я уже растерянно тихо отвечал, понимая, к чему идет этот разговор.
   – Да потому что его не будет… – выдохнув, Вика мотнула головой и, встав с кровати, стала одеваться. На мою попытку ее остановить и окликнуть, она лишь отошла подальше от кровати и дернула рукой. – Кирилл! Прости, но ты должен понять. Если бы это была другая жизнь, то возможно что-то бы вышло. Но ты это ты, а я это я. Ты детектив, а я убийца. И как бы ты не хотел, но эта не та история, в которой может случиться чудо.
   После этого, ни Вика, ни я не проронили ни слова. Мы не созванивались с ней после, а на следующий день она не пришла к нам с Колей на работу по делу. Через несколько дней Степан сообщил, что Вика решила работать отдельно.

Запись 33. Левша

   Твой голос прекрасен.
   Он словно молитва,
   Зажигает потухшее сердце мое. Но только порочна ты, как темная лира,
   И только лишь смерть твое торжество.

   24 февраля; 9:36

   Аккуратно упаковывая остатки продуктов в пакет, я косо наблюдал за тем, как Коля игриво рассчитывался с продавщицей. После окончательного своего лечения он снова стал невыносимым несерьезным негодяем, с которым мне было спокойно. За прошедшие месяцы я слишком привык к его окружению, и если в начале нашего знакомства, я был готов его прибить за каждую шуточку, то теперь даже иногда их поддерживал.
   – Вы хоть с ней говорили после ее побега? – Коля неторопливо шел рядом, проглядывая полученный чек. После недели совместной работы, мы истощили все его запасы квартире и на работе, так что я лично вызвался помочь с их пополнением.
   – Нет. На звонки она не отвечает, а Степан отнекивается. Хоть откровенно меня и не гонит. Такое чувство, будто он сам без понятия, где она и что делает, – я приостановился на перекрестке, смотря на еле мигающий светофор. Вика порой была безрассудна и непредсказуема в своих действиях, но настолько сильно ограждаться от остальных… В последний раз это привело к тому, что она влезла вместе со мной в это дело.
   – Может, это и к лучшему? Она, конечно, специфичная девчонка, но мозги то есть. Не станет же она лезть на рожон.
   Уж очень я на это надеялся. Но что-то мне подсказывало, что все не так просто. Вика действительно была сообразительной, но порой ее безрассудство и желание достигнуть своей цели переходили рамки разума и безопасности.
   – От Клуновых так никаких вестей не поступало? – я решил перевести разговор, с целью отвлечь себя и Колю от лишних переживаний.
   – Нет. Я смог договориться с одним врачом, но только на том основании, что расследование поскорее закроют. Он не собирается перебираться в город, пока в нем бушуют два маньяка, – парень сделал акцент на количестве преступников. А ведь точно. Новости продолжают напоминать о присутствии в городе Левши, из-за чего общественность не особо стала жаловать полицию, ведь та уже несколько лет не справляется со своими прямыми обязанностями. – Но даже под таким предлогом, Мария отказывается помогать напрямую. А после случая в лесу, и вовсе перестала выпускать Елену из под своего крыла и подпускать ее к нам.
   – Я так понимаю, Елена не упоминала, что сама виновата в случившемся? – я до сих пор не понимал, как ей пришло в голову начать бегать по болоту. Если только, она не надеялась, что я сам провалюсь в торф. – А что насчет их ма… – я не договорил, обращая внимание на шум и столпотворение возле парка. – Что там происходит?
   Мы приостановились с Колей, осматриваясь по сторонам. Некоторые прохожие спешили поскорее уйти отсюда, некоторые, наоборот, замедляли шаг, нерешительно подходили ближе к парку и уходили в его глубь, где собралось больше всего народу. Через какое-то время неподалеку стали раздаваться отголоски сигналок патрульных машин.
   Проходя чуть ближе к парку, Коля старался расспросить прохожих, что случилось, но те его игнорировали или отвечали что-то невнятное. Слегка опередив юношу, я приблизился к самой гуще толпы, которая окружила старый дуб. Чертово дерево постоянно приковывало к себе лишнее внимание. Из-за людей рассмотреть, что конкретно там было, мне не удавалось, из-за чего пришлось протискиваться сквозь людей. Приближаясь к дереву я все чаще слышал речь полицейских и отголоски ужаса среди прохожих. Это моральное и физическое давление начинало выводить меня, из-за чего под конец я уже буквально пихал людей, пытаясь пройти вперед. В конечном итоге, я буквально выпал из столпотворения на небольшую пустотную местность перед дубом.
   Отряхнув одежду, я поднял взгляд на дерево и почувствовал тошнотворный ком в горле. Перед глазами поплыла картинка, из-за чего все происходящее сливалось в одно пятно, в центре которого была причина всего происходящего.
   Девушка была подвешена к дереву веревками, как и Ольга, только намного ниже. Изуродованные разрезами ноги слегка касались земли, окрашивая ее в бордовый цвет тонкими каплями крови. Голова была опущена вниз, рот покрывала легкая засохшая слюна. Вокруг тела висело множество полароидовских снимков, где была изображена она и другие люди, видимо, ее жертвы.
   На шее девушки висела огромная табличка, которая прикрывала отсутствующую правую руку и, большими буквами было напечатано: «ЛЕВША».
   Вика висела неподвижно, напоминая обмякшую тряпичную куклу. Распущенные красные волосы были неровно отрезаны с разных краев, и также неровно была разрезана ее правая рука, из которой больше всего и вытекало крови.
   – Имеем право! – Коля, пройдя вперед меня ругался с одним из полицейских, показывая свое разрешение на пребывание на месте преступления. Честно, я его даже первоначально не замечал, пока парень не дернул меня за руку и не потащил за собой. – Очнись! Стоять смотреть все могут!
   – Что?.. – я остановился, чувствуя как подкашиваются ноги. От и без того неприятной картины, мне становилось тошно, а с приближением к телу, в нос еще и бил невыносимый запах Викиных духов и крови. – Она же… Черт… – отвернувшись, я зажмурился, пытаясь абстрагироваться от ситуации. Но Коля быстро дернул меня за плечи и заставил посмотреть на себя.
   – Алло, вызывает Земля! – парень начал щелкать пальцами у меня перед глазами, вызывая жуткое раздражение, но и концентрируя взгляд на нем. – Если ты не придешь в себя, помочь мы никому ничем не сможем. Хочешь, чтобы после нее еще кого-то убили? Дай хотя бы ее имя очистить от всего этого. Люди вокруг ее сожрать готовы сейчас. Даже мертвую.
   Я вдохнул побольше воздуха, из-за чего мне стало только хуже. Опустив голову и слегка помотав ей, я попытался привести себя в чувства, однако меня все равно продолжало воротить.
   – Ладно… Ладно, ты прав… Я попробую. Что мы… Что ты хочешь сделать? – я упорно старался не смотреть в сторону Вики, пытаясь так игнорировать ее присутствие.
   – Ее нужно осмотреть. Ты займешься вещами, я телом. Сможешь? Не упадешь рядом с ней? – Коля старался говорить четко, но я начал замечать, как его самого вновь начало трясти. Видимо, его удерживало на ногах только мое состояние, ведь если мы оба здесь завалимся, то уже точно ничего не сможем сделать.
   Несколько раз кивнув, я сделал шаг в сторону, возвращая взгляд на девушку. Боже… Как же ты до этого дошла?
   Переступив через ограждающие ленты, мы с Колей приблизились к дереву. Чем ближе я становился к Вике, тем сильнее плыл в пространстве. Опустив взгляд на траву, я посмотрел на стеклянные осколки.
   – Ее ими разрезали? – я присел, осматривая детальнее странные обломки.
   – Навряд ли. Это же части ее молота. Думаю, его просто разбили, – Коля переступил через осколки Глаза Бога, игнорируя их наличие.
   – Откуда ты знаешь, как он выглядит? Да и вообще, спокойно реагируешь, на все окружение и… Факт… смерти… – я приподнялся, обращая внимание на табличку, которая смотрела прямиком на меня.
   – Могу спросить тебя о том же… – уйдя от ответа, Коля долго не решался дотронуться до девушки, думая с чего конкретно начать осмотр. – Как странно… Ее кровь еще совсем свежая и течет, как будто есть пульс, но… – парень дотронулся до шеи девушки. – Слушай, помоги ка мне… – от его просьбы меня подкосило. Подойдя ближе, я должен был приподнять голову Вики, так чтобы она смотрела вперед. От соприкосновения с теплой кожи, покрытой кровью меня воротило настолько, что я даже проигнорировал тот факт, что трупы теплыми не бывают.
   Коля еще раз прощупал шею, а после проверил дыхание, приложив руку к груди девушки и наклонившись к ее носу. Быстро отойдя от тела, он начал внимательно осматривать веревку, благодаря которой Вика не падала на землю.
   – Ее надо срочно спустить. Либо убийца слишком понадеялся на время, либо нарочно оставил ее в живых, – парень судорожно осматривал крепеж веревки. Не сумев найти их основание, он подхватил один из осколков молота и стал разрезать веревку.
   – В живых… Погоди, как? Она же… – я вовремя подхватил девушку, когда веревка потеряла свою прочность и рухнула вниз. Вика все также напоминала тяжелый мешок с песком, но теперь я стал приходить в чувства и сам замечать признаки жизни. – Но она же… Под чем она?
   – Пока не пойму. Клади на землю, – Коля контролировал мои движения, помогая удерживать девушку, чтобы та не поранилась лишний раз. – Проконтролируй кровь… – парень повернул Вику на бок, чтобы ее правая рука была сверху. Расстегнув куртку, я поспешно снял шарф и перевязал им порезы, стараясь не затягивать сильно, чтобы не создавать давления. – Похоже, ее накачали целым букетом лекарств. Позвони в скорую и Степану. Я не смогу ее лично тут откачать.
   Придерживая шарф одной рукой, я стал выполнять наказ, пристально наблюдая за каждым движением Коли. Он осторожно осматривал лицо Вики, ее грудную клетку и раны на ногах, все время проверяя дыхание.
   Скорая быстро ответила и подтвердила принятый заказ, а вот до Степана дозвониться у меня так и не получалось.
   – Она ведь здесь не помрет? – я отложил телефон в сторону и стал свободной рукой придерживать Вику, чтобы она не заваливалась на спину.
   – Ну… Я не знаю… Это похоже на неглубокую кому. А учитывая, сколько крови она еще потеряла, ее может убить простое отравление… так, держи крепче и не давай ей заваливаться ни вперед, ни назад, иначе она может захлебнуться, а мне нужно кое-что проверить, – Коля пересел ближе ко мне, оставляя перед девушкой пустое пространство.
   – Захлебнуться чем? – я не успел до конца задать вопрос, как парень одной рукой раскрыл Вике челюсть, придерживая ее зубы, а просунул пальцы ей в рот. Спустя несколько секунд, Вика начала прокашливаться, а затем последовала рвота желчной кислоты вперемешку с чем-то красным. Отряхнув руку, Коля осмотрел небольшие белые таблетки, которые достал у девушки изо рта. —
   Ее напоили снотворным. Причем недавно, она даже не все таблетки сумела проглотить. Ее сейчас может сильно рвать, так что надо следить, чтобы ничего не оставалось во рту.
   Коля воспринимал все относительно спокойно: факт того, что девушка пока еще жива, придавала ему уверенности. Да и оказывать первую помощь он явно умел, медик ведь в какой-то части. Я же сейчас находился в какой-то прострации, позабыв напрочь все, что когда-то учил. Единственное, что было в моей голове – это осознание, что я позволил Вике в ту ночь уйти.

   24 февраля; 12:34

   – Да какая к черту разница, по какому делу она проходит?! – я ударил по стойке регистрации, выкрикивая на медсестру все возможные ругательства.
   После того, как Вику забрали в больницу, мы не получили ни одной новости о ее состоянии. Врачи отказывались с нами делиться информацией, пока применялись всевозможные способы по установлению стабильного состояния. Сейчас же, когда все, наконец стихло, нас даже просто не хотели пропускать в палату!
   – Послушайте, не сердитесь на моего коллегу, – Коля отодвинул меня, толкая в плечо и вставая на мое место. – Вы правы, мы не занимаемся делом Левши. Но эта девушка, в первую очередь, жертва другого маньяка, чье расследование мы и ведем.
   – Мне-то какая разница? Сказано же, без специального разрешения не пускать, – медсестра настырно продолжала гнуть свою линию, из-за чего мне еще сильнее хотелось ее ударить.
   – У нас ведь есть разрешение на получение любых улик и общение со свидетелями. Мы можем решить этот вопрос иначе, – Коля нехотя достал мобильник, но попутно протянул девушке наши документы. – Можно дозвониться до нашего руководства, будет много шума, ругательств, но в итоге мы все равно туда пройдем.
   Медсестра еще раз поочередно посмотрела на нас, а после внимательно прочитала документы. Выдохнув, она потребовала у нас паспорта и открыла двери в закрытое крыло.
   – У вас полчаса. Палата 16.
   Крыло для особых пациентов всегда закрывали при подобных случаях. Обычно сюда попадали подозреваемые, убийцы, психически нездоровые люди или еще какие-нибудь особые слои общества, которым была необходима медицинская помощь, но содержать их с остальными пациентами было нельзя.
   – Если нас не хотели пускать, значит, она в сознании? – я внимательно смотрел на мелькающие номера палат, боясь пропустить нужную.
   – Навряд ли. Она в лучшем случае придет в себя через несколько дней. Просто… Медперсонал волнуется, ведь не каждый день в больницу попадают жертвы маньяков. Они имеют полное право не оказывать содействие полиции, пока пациент не будет дееспособен. А в нашем случае, Вику быстрее осудят, чем она полностью реабилитируется, – остановившись возле нужной палаты, парень выдохнул. – Теперь то уж точно от нее не отстанут и суд не избежать.
   Я не доставал Колю расспросами, откуда он знает, кто Вика на самом деле. Как и он не расспрашивал меня. Сейчас мы оба переживали ту грань, когда могли потерять последнее связующее звено с нормальным миром. После смерти Кати и Зои Вика стала единственным человеком, кто оказался рядом. И какая разница, кем она была до этого. Осторожно открыв дверь, мы с Колей прошли в светлую небольшую комнату. Она была узенькой, с одной тумбочкой, шкафом и раковиной, но от этой минималистичной обстановки становилось даже спокойнее.
   Вика мирно лежала на кровати, спокойно посапывая. Теперь она больше походила на спящего человека, а не на висящий труп, хоть и увиденная картина надолго врежется в мою память.
   – Не против, если я ее осмотрю? – Коля подошел к кровати и, не дотрагиваясь до девушки, проследил за подключенными к ней аппаратами. Получив от меня кивок, он осторожно дотронулся до левой руки девушки, проверяя пульс. – Ей уже провели очищение желудка, – парень указал на небольшую трубку, подсоединенную к носу, а затем на небольшую капельницу. – А сейчас выводят остаточные препараты. Медленно, но эффективно. Думаю, они боятся применять много средств, потому что Вику не просто накачали снотворными.
   – Думаешь, там было что-то еще? – я присел на край кушетки с другой стороны и поправил девушке обстриженные волосы. Теперь в хвост их собрать будет проблематично.
   – Уверен, зная предпочтения нашего преступника. Помнишь, ту красную жидкость, что выплюнула Вика? Предположу, что это были остатки вина. Алкоголь с лекарством и так не в самых лучших отношениях, а уж в таких количествах и тем более… – парень осторожно приподнимал одеяло, осматривая ноги тело девушки на наличие травм. – Ее повесили не так давно, синяки свежие, как и раны. Лекарства тоже дали недавно. Должен сказать, ей очень повезло, что мы оказались рядом. Не успей мы оказать помощь… У нее и так было мало шансов на выживание.
   – Можно сказать, что Бог впервые в жизни ее пожалел, – я улыбнулся, продолжая перебирать волосы девушки. – Мы ведь сможем получить разрешение на то, чтобы ее навещать?
   – Разумеется. Я еще попробую получить разрешение на допуск ко всем анализам, и тогда сможем сами контролировать весь процесс.
   Я кивнул, соглашаясь с этой идеей.
   Благодаря Степану, мы узнавали все изменения, которые происходили в больнице в течение нескольких дней. Вика долгое время оставалась в стабильном состоянии, хоть и наблюдались незначительные улучшения. Однако, пока она не приходила в себя, мы с Колей не находили себе места и не могли возвращаться к делу, все время думая о произошедшем.
   Наконец, спустя двое суток, девушка начала ненадолго приходить в себя, а через пять дней мы получили разрешение на ее посещение.

   1 марта; 10:40

   Нам пришлось почти полчаса ждать, пока врач подтвердить состояние Вики и мы сможем навестить ее. Я долгое время думал, что конкретно хочу с ней обсудить, но сейчас, сидя в коридоре и сжимая поля шляпы, все мои заготовки куда-то вылетели. Меня постоянно дергало и пережимало внутри от беспокойства. Ведь расстались мы с девушкой на крайне нездоровой ноте.
   Коля же выглядел даже спокойнее обычного. Весь день он читал какие-то документы и наотрез отказывался их мне показывать, мол «всему свое время». В глубине души меня это бесило, ведь детектив здесь все-таки я, а не он. Но сейчас, может, эти бумажки были и не так уж и важны.
   – Что ж, – врач вышел из палаты, прикрывая за собой дверь и обращаясь к нам. – Можете побеседовать, но не думаю, что она много чего вам расскажет. Больно несговорчивая особа. Благо, полиции не придется добиваться признания, чтобы засадить ее за решетку.
   После того, как личность Левши вскрылась, в городе началась настоящая суматоха. Новости только об этом и трубили, в полиции поднимали все прошлые дела, а Степану приходилось гасить любые звонки из столицы. Если бы Вику нашли с одной лишь запиской, то это не вызвало такого ажиотажа, но вот некоторые фотографии, найденные на месте преступления, отчетливо доказывали виновность Вики.
   Честно говоря, пока я не видел девушку в образе Левши, то с трудом представлял ее убийцей. Но те снимки ломали все мое отношение к ней. Трудно окончательно признавать факт, что Вика действительно убивала людей. Пока это какие-то слова и рассказы, ты не особо в это веришь. Где-то подсознательно, все равно продолжаешь надеется, что все вокруг тебе врут.
   – Не волнуйтесь, уверен, мы найдем с ней общий язык, – Коля улыбнулся, вставая со своего места. Врач лишь недовольно выругался и оставил нас, уходя из закрытого крыла. Подойдя к двери, парень застопорился, смотря в мою сторону. – Ты идешь?
   Я некоторое время молчал, смотря на свои руки. Почему, когда ты ждешь какого-то момента, то не можешь найти себе места, а когда он уже вот-вот должен наступить, ты оказываешься не готов сделать последний шаг?
   – А должен ли? Забыл, мы же с ней поругались. Вроде как… Может, она и не захочет меня видеть? Вы с ней намного лучше ладите, вот и узнай, как у нее дела, а потом мне доложишь, – я опрокинулся спиной на спинку стула и прикрыл глаза.
   – Ну уж нет, роль передатчика играть я не стану! – парень попытался отшутиться, но мое пассивно-драматичное состояние заставило его перейти на более серьезный тон. – Ты прав, мы с ней лучше общаемся и дружим. Да и в целом ты виноват, что она одна полезла расследовать дело, раскрыла себя и чуть не умерла… Несколько раз… – я хмыкнул на слова парня. Он понимает, что от этого легче не становится? – Но забавный факт… – подойдя ко мне, Коля отобрал у меня шляпу и надел ее на себя. – В случае чего, спасать она бросится тебя, а не меня. Это у нас с тобой больше никого не осталось, а у нее есть целый выбор. И в этом выборе у тебя явное преимущество.
   Я хотел начать возражать, но Коля тут же схватил меня за руку и потащил к двери со словами: «Хватит выпендриваться». Подтолкнув слегка вперед, он заставил меня открыть палату и пройти внутрь.
   Вика сидела на кровати, облокотившись спиной об подушку позади и наблюдая за небольшими капельками в капельнице. Ее правая рука была старательно аккуратно перевязана, а вместо привычных порванных джинс и топа на девушку одели больничный халат в милый голубой горошек. Растрепанные волосы были уложены на одну сторону. Видно, что Вика пыталась их хоть как-то заплести, но рваные пряди не позволили хозяйке это сделать.
   Услышав, как я зашел, девушка тут же перевела на меня взгляд. Ее брови изогнулись в неуверенности, а плечи приподнялись на глубоком вдохе. Но как только в палате оказался и Коля, Вика тут же тихо выдохнула, успокаиваясь. Ее напрягает мое присутствие?
   – Ну что, герой, подвиг не удался? – Коля заговорил первым, делая шаги к девушке и подталкивая меня в спину. Присев на край ее кровати, он бережно осмотрел собеседницу. – Признавайся, сама таблеток наглоталась или заставили?
   – Смешно, – Вика говорила тихо и хрипло, как будто ее горло разодрали несколько раз. Она пыталась смотреть на Колю, иногда бросая взгляд в мою сторону. Я не решался сесть к девушке, поэтому остался стоять напротив кровати.
   – Ты помнишь, кто это сделал? – я нерешительно встрял в разговор, дотрагиваясь рукой до кровати. Делать вид, что нашего разговора не было, я не мог, но и обсуждать отношения было слишком поздно.
   – Нет. Ничего. Я даже не знаю, что со мной случилось. А врачи ничего не говорят… – Вика говорила коротко, медленно, прикладывая усилия к каждой фразе. – Правда, в газетах я вычитала некоторые подробности…
   – Побольше верь этим газетам. Они готовы любую чушь в сенсацию превратить, – Коля закатил глаза, выражая все свое презрение к СМИ. – У тебя сотрясение мозга, поэтому ты ничего не помнишь. Память может вернуться, но нужно время.
   Вика слегка кивнула, а после вернула взгляд на капельницу. Она выглядела слегка потерянной, как будто сознанием улетела куда-то далеко.
   – Я схожу, получу результаты анализов, посмотрим подробнее, что с тобой было. – Коля погладил девушку по ноге, после встал и проходя мимо меня, вернул мне шляпу. – Не поубивайте друг друга.
   Парень вышел из комнаты, забрав с собой все спокойствие. В палате повисло напряженное молчание, которое прерывалось лишь слабым звуком капельницы.
   У меня холодели ноги и спина, но я так и не решался заговорить первым. У нас ведь слишком разное восприятие реальности. Что если я скажу что-то, а она снова поймет это не так как надо? А если она начнет переживать, ругаться? Да и нужно ли сейчас возвращаться к этой теме?
   – Вика, на счет произошедшего…
   – Прости, – девушка перебила меня, продолжая отвлеченно смотреть в сторону. Ее дыхание стало сбиваться, вытаскивая все волнение наружу. – Прости меня.
   – Ну что ты, прекрати. Все в порядке, – я сделал небольшой шаг в сторону девушки, все еще боясь ее реакции. Для меня было странным, что Вика может проявлять подобные эмоции, хоть это нормально для человека. Просто, девушка всегда казалась кем-то особенным, а не просто человеком. По крайней мере, она точно отличалась от меня, Коли и всех остальных.
   – Нет, я поступила грубо, импульсивно, эгоистично, – Вика пыталась сорваться на крик, но из-за этого лишь сильнее напрягала связки и ещё больше хрипела. – Нужно было просто все обсудить, а я зациклилась на своей проблеме и… – девушка попыталась приподняться, но неудачно дернула рукой, из-за чего чуть не завалила капельницу. Подхватив аппарат, я поставил его на место и присел к девушке. Ее губы тихонько дрожали, будто Вика была готова расплакаться, но слезы так и не подступали. – Я ведь хотела всего этого избежать, а в итоге создала только больше проблем…
   – Успокойся, тебе нужно перестать об этом думать. Справлялись и с большими бедами, – я осторожно дотронулся до правой руки девушки, наблюдая за реакцией Вики. Она лишь слегка поддалась вперед, опуская голову вниз. – Все хорошо. Сейчас все хорошо, – став немного увереннее, я приобнял девушку, прижимая ее к своему плечу. Вика была права, она это она, а я это я. И после всего мы не сможем остаться вместе при всем желании. Но хотя бы сейчас она была рядом.

   1 марта; 11:25

   – Знаешь, ты нас точно всех переживешь, – Коля листал результаты анализов, вчитываясь в лабораторные исследования. – В основном физические повреждения, но в твоей крови нашли огромное количество снотворного, алкоголя и примеси цианистого калия… Слабые, но во всей совокупности, такой букет мог тебя прикончить меньше чем за полчаса. Я даже не могу пока сказать, как ты выжила.
   – Не важно как, – я решил разбавить дурной настрой, который стал создаваться из-за речи парня. – Важно определить, кто это мог сделать. Сомнений ведь нет, что это сделал тот же человек, что убил Катю и Зою. А значит, Вика видела нашего маньяка. Просто не помнит. Восстановим тебе память и дело можно считать закрытым.
   – Легко сказать «восстановим», – Коля отложил документы. – Ей бы на ноги встать. Да и помимо этого у нас есть еще одна проблема. Теперь личность Левши раскрыта. И даже Степан не сможет перекрыть это дело.
   Я начал думать, что можно противопоставить на это Коле, но, к большому сожалению, он был прав. За прошедшие пять дней, в адрес Вики поступали и угрозы, и насмешки. Народ стал намного смелее, когда таинственный убийца потерял свою маску и оказался повержен.
   – У меня есть предложение… – Вика посмотрела на свою правую руку, а после на нас. – Эта ситуация произошла из-за того, что мы работали отдельно… Во всех делах… И с Катей, и с Зоей. Каждый расследовал то, что было важно ему одному… Мы и так много друг о друге знаем, так что… Может стоит раскрыться до конца?
   Я непонимающе посмотрел на девушку, пытаясь вспомнить, что не рассказывал Вике или Коле о деле. Ведь, они оба были всегда рядом и знали все мои действия.
   – Кхм, – Коля кашлянул, явно замешкавшись. Набирая побольше воздуха, он посмотрел на меня и, поджав губу, тихо проговорил: – та история с Гадалкой… По новостям сказали, что это Вика убила ее… Фактически это так и было, но виноват в этом я… Из-за смерти Кати, я подсел на морфин и это послужило причиной… Того что случилось. Мы оба к этому причастны. Вика просто пыталась мне помочь и таким образом, защитить… – Коля виновато отвел взгляд.
   Я пытался собрать услышанное в одну картину. После смерти Кати эта пара и стала сближаться, постоянно пропадая куда-то вдвоем и расследуя все самостоятельно. Но я тоже был в этом виноват, ведь лично отказался вести дальше дело.
   – Поэтому вы ничего мне не рассказывали? Ну конечно, это же могло наделать столько проблем для расследование, да и лишнее внимание… – я вздохнул, осознавая какую часть в жизни этой пары пропустил. И в этот же момент осознал, что должен рассказать сам.. – ну, собственно, она то тебе помочь пыталась… А я… В общем, я чуть не убил Вику после смерти Зои… – после моей фразы, Коля как будто забыл о своем преступлении и даже чуть не подскочил со стула, но его остановил спокойный взгляд Виктории и ее легкое движение рукой. – Я напился и сильно бесился. Думал, что Вика виновата во всем. Поэтому… чуть не задушил ее…
   В палате повисло молчание. Так странно осознавать, что мы оба рисковали жизнью Вики. И не только в тех моментах, о которых мы рассказали. В принципе все наше расследование превратилось в огромный риск.
   – Ты… – я посмотрел на Колю, пытаясь построить в голове цепочку. – Ты поэтому знал, кто такая Вика и не удивился тому, что было в парке?
   – Нет. Я узнал раньше. Мне рассказала Катя незадолго после их знакомства, – я непонимающе посмотрел на девушку, пытаясь понять ее логику. Какой смысл рассказывать секрет, если ты всеми силами пытаешься скрыть свою личность?
   – Не смотри на меня так… – Вика приподняла плечи и опустила взгляд. – Все наше окружение знало, кто я. С самого начала. Кате я рассказала сама. Я ведь убила ее племянника. Это было правильно. Она должна была знать о том, что случилось. И она даже это поняла. Зоя узнала раньше, от Михаила. Степан сам дал ему тот код, сказал, что поможет решить любые проблемы. Он хотел наладить отношения с Никлиновым, но тот воспринял это как байку. А Зоя поверила. Это ведь она дала тебе мой номер, – Вика посмотрела на меня, вспоминая нашу встречу. А ведь правда, Зоя сказала, что услышала его у прохожих, но откуда-то она знала, что это сработает. Она подумала, что Левша сможет меня защитить. С самого начала она искала поддержку и защиту от Михаила.
   – Да уж… – Коля усмехнулся, потерев глаза. – Мы все пытались сохранить это в секрете, а оказывается все были в курсе. Нам определенно надо рассказывать друг другу больше подробностей… Жить станет легче.
   Мы с Викой слегка кивнули. Нас осталось трое. Мы уже видели, к чему приводит недоговорённость, тайны и скрытность. И если мы хотим дожить до конца весны, то должны делиться всем. В идеале. Но на самом деле, соблюдать это правило невозможно. Ведь ради жизни Вики, я не могу рассказать ей о всех наших секретах со Степаном.

Запись 34. Отец и мать

   5 марта; 13:45

   – Что ж, вопрос на его счет не должно возникнуть, но постарайся не привлекать внимание врачей, – Степан поставил чемодан с Глазом Бога в шкаф и перевел взгляд на меня. – Прелесть, все в порядке?
   – Да, прекрасно, – я поправила одежду, продолжая смотреть в окно. Мне все еще тяжело было передвигаться, но и сидеть на одной лишь кровати становилось невыносимо. Кирилл и Коля старались навещать меня почти каждый день, но слушать их однообразные разговоры постепенно становилось скучно. Степан же приходил редко, ссылаясь на работу, ведь из-за меня у него ее прибавилось.
   – Есть вариант, что Юлия Викторовна не сможет приехать, – Степан подошел ко мне и провел пальцами по моему лицу. – А без Верховного судьи по убийствам, твою судьбу будут решать голосованием. А если Кирилл приложит немного усилий, то мы сможем провести двойной суд. И тогда твое дело могут вообще пустить на самотек.
   – Как чудесно, – я проследила за рукой отчима, а после улыбнулась ему. – Как чудесно, когда Ваши проблемы решает кто-то другой… – дернув шеей, я освободилась от Степана и вернула взгляд на окно.
   – Змейка вспомнила, что у нее есть зубки, – Степан потер свою руку, с ухмылкой наблюдая за моей реакцией. – Что же вдруг изменилось?
   А действительно, что вдруг изменилось? Столько лет я жила со Степаном, принимая его за отца, послушно выполняя все его поручения, обучаясь тому, чего старалась избегать, и становилась тем, против кого и выступала.
   Что же в итоге: моя цель сохранить карму провалилась в самом начале. Не тогда, когда я подписала этот договор, а когда не умерла на обрыве от рук матери. Когда пережила потерю крови и руки. Когда спаслась от изнасилования, убив своего обидчика. Как после всего этого можно было верить, что какой-то человек поможет мне очиститься? Как вообще можно говорить об очищении души, если ради этого нужно кого-то убивать?
   – Вы говорили, что это все вынужденная мера. Что… так правильно, не только для Вас, но и для меня. А может, для меня было правильнее… Не знаю, вытерпеть все и пойти по-другому пути?
   – У тебя есть пример человека, который пошел по другому пути, – Степан недовольно поправил галстук и стал закрывать жалюзи на окне. – В итоге не проработал и пяти лет в сфере полиции и превратился в никчемного детектива без семьи и личной жизни.
   Я встала с места и осторожно направилась в сторону кровати, пытаясь держать равновесие. Ноги постоянно дрожали и ныли от ран, из-за чего каждый шаг превращался в агонию и маленькое достижение. И вот, когда я практически села на кровать, Степан подхватил меня под руку и притянул к себе.
   – Что ты задумала? – отчим слегка дернул мою руку, из-за чего я потеряла равновесие и облокотилась бедрами об спинку кровати.
   – То, что уничтожит Вашу карьеру. Я благодарна за спасенную жизнь, но за испорченную судьбу так просто не прощу. Из нас двоих на Вас грехов намного больше, чем на мне. Я не боюсь наказания. Даже если Вы спасете свою шкуру, то Вам придется рассказать всем о том, что Вы были к этому причастны. Мы оба проиграли. И пойдем ко дну вместе. Мы ведь семья.

   6 марта; 16:51

   – Вы часто ее навещаете? – Мария помогала нам упаковывать небольшую коробку со сладостями и сухариками, которые мы закупили с Колей у того странного хозяина булочной, куда Вика часто ходила.
   – Практически каждый день, – Коля несколько раз попытался уложить одну пачку, но та постоянно выскакивала из общего ряда. Когда же парень начал применять силу, девушка тихо рассмеялась и, отобрав у него пакетик, аккуратно уложила его сбоку. – Мне, кажется, она нас скоро даже пускать не станет.
   – А Вы разве не были против общения с нами? – ехидно отметил я, пока Пипин пытался отобрать у меня одну из упаковок с бантиком. Из-за дозволенностей, кот спокойно ходил по столу и периодически мешал нашему процессу.
   – Разве это должно отражаться на Виктории. Я тоже волнуюсь за ее состояние. Правда… После того, что говорят по новостям…
   – Меньше верь. Целее будешь, – не выдержав, Коля поднял Пипина на руки и стал успокаивать животное. Тот долго терпеть хозяина не стал, махнул хвостом и гордо удалился с кухни. – Про Юрия ведь тоже много чего говорят.
   – Мария, а можно с Вами обсудить один… Момент… – я закрыл коробку и отдал ее Коле, чтобы тот отнес подарок в коридор. – Елена сказала, что Ваша семья помогала Ольге Розин. Зачем? Какой от этого прок Вашей семье? Девушка прикусила губу, понимая, к чему идет разговор. Как и раньше, она старалась избегать прямых ответов, но уже охотнее шла с нами на контакт.
   – Так хотел человек, который все затеял. Он убедил Юрия, что это будет… Полезно… Я не знаю, что сказать. Я ведь не занималась этими вопросами. Моя задача была уберечь Елену… С чем я не справилась…
   Несколько дней назад младшая Клунова сбежала из дома, не оставив никаких зацепок. И даже если Мария и знала, куда она направилась, нам об этом не говорила.
   – Я возможно буду груб, но скажите, Ваша мать… Как она отнеслась к рождению Елены? Это ведь сложный ребенок, – я постарался затронуть темы, из которых мы могли бы вынести хоть какую-то информацию, но давалось это с большим трудом.
   – Спокойно. Она не жила с нами, но любила Елену больше всех. Даже закончила курсы медсестры, чтобы ухаживать за ней… А потом мечтала поступить в медицинский… – Мария сделала паузу, как будто собираясь с силами. – То что я скажу, может иметь для меня плохие последствия, но я… Я правда хочу чтобы это закончилось поскорее. Вы правы, моя мать имеет к этому отношение. Она зациклилась на здоровье Елены. Была уверена, что врачи с этим не справятся…
   – Но справится Бог? – Коля помог девушке продолжить. Достав с полки книгу про огненную палату, он показал необходимые страницы. – Закладка на этой странице… Ты ведь специально ее оставила, чтобы мы заметили.
   – Да… Мама уверила, что Бог справится со всеми нашими бедами. А тут вдруг Елена перестает в него верить и смирилась с мыслью о смерти. Это была настоящая катастрофа для всех ее идей. И поэтому она загорелась идеей об Огненной палате. Думала, что очистив город, заслужит прощение у Бога и спасет свою дочь…
   Мария говорила открыто, но продолжала скрывать имя женщины. Оставляя лишь некоторые намеки в речи, она до сих пор боялась того, кто скрывался под маской убийцы.
   – Мария. Если мы ее найдем, – я нерешительно взял девушку за руку. – Вы сможете все это подтвердить и предоставить любые улики при суде? Пригодится все, что у Вас сохранилось.
   Девушка согласилась, с одним условием, что Елене ничего не будет угрожать.
   – Что думаешь насчет их матери? Опрашивать каждую женщину пятидесяти лет в городе? – Коля убирал остатки мусора с кухни, обсуждая со мной произошедшее после ухода Марии.
   – Нет. Думаю пробраться еще раз в церковь. Юрий больше остальных контактировал с ней. Значит, у него в комнате может быть что-то интересное. Навести завтра Вику без меня. Я постараюсь к вечеру сам к ней заглянуть.

Запись 35. Упокоение души

   Остался один я? Иль с Богом навеки?
   Кому доверять я могу?
   Лишь той, что босая гуляет по снегу, Иль той, чье слово сродни огоньку?

   7 марта; 03:43

   Не в силах заснуть, я сидела на краю подоконника, наблюдая за мигающими фонарями на улице. Я все еще не была уверена, правильно ли поступаю со Степаном. Ведь он имеет полное право расторгнуть контракт до начала судебного процесса. А я своими речами могу лишить себя последней поддержки.
   Прижав колени к груди, я припала лбом к холодному стеклу. Как же паршиво ничего не помнить. За прошедшие дни в голове возникали лишь какие-то части, но не цельная картинка.
   Я вспомнила, что меня угощали вином, причем по моему собственному желанию… Что я сама спускалась в какое-то холодное помещение… И как мне отрезали волосы. Вот за последнее больше всего обидно. Столько лет я страдала из-за цвета этих волос и вот, когда я вроде бы к ним привыкла, мне их отрезают. Отсутствие справедливости во всей красе.
   Переведя взгляд с фонарей, на небольшой садик перед больницей, я заметила маленькие желтые расточки. Первоцветы пробивались сквозь почву, образуя небольшие бархатные островки.
   – Может и глупо, но идти против этого мы не можем.
   Я насторожилась, осматриваясь по сторонам. Знакомый голос как будто звучал в палате, но я слышала эту фразу ранее. Моя память решила сейчас со мной поиграть? Самое время.
   Убедившись, что в палате никого нет, я вновь вернула взгляд на улицу. За несколько минут привычный пейзаж немного изменился. Возле проросших цветочков стояла миниатюрная девушка в широкой голубой шляпе и с золотыми локонами, выглядывающими из под нее. Какого черта Клунова делает здесь в такое время? Коля и Кирилл говорили, что она сбежала, но это ведь не повод шататься по ночам по больницам. Слегка приподнявшись, я попыталась получше разглядеть девушку, но та как будто бы сама заметила меня. Подняв взгляд вверх, она смотрела в мою сторону. В ее руках был яркий желтый букет из хризантем.
   – По-моему только ты и можешь пойти против нее, – я поставила бокал на стол, возле большой вазы с цветами: желтыми хризантемами. Елена с улыбкой наблюдала за моими движениями, перебирая ткань юбки пальцами.
   – Вы боитесь ее? Я знаю, что боитесь… Иначе бы не пришли сюда… – девушка встала с места и подошла ко мне ближе, присаживаясь на коленки. – Если я захочу, она Вас не тронет. Но Вы с Кириллом Андреевичем… Вы меня постоянно прогоняете… Есть ли мне смысл Вас спасать? Может Вас проще убить? Тогда Вы точно будете со мной, когда я умру. Мне в любом случае не жить. Так может и Вам не следует? – я почувствовала привкус металла. Посмотрев на бокал вина, я дотронулась до губ, но, не успев ничего сказать, почувствовала, как моя голова закружилась, а горлу стала подступать тошнота.
   – Что ты… Добавила в вино? – меня повело в сторону. Попытавшись встать, я упала на пол. Легкие как будто сжимались изнутри, не позволяя сделать не единого вздоха. Я панически схватилась за грудную клетку, пытаясь успокоиться. Это просто воспоминание, все нормально. Цианистый калий… Вот что она подсыпала в вино.
   Вернув взгляд на окно, я заметила, что Елена вновь пропала. Если она пройдет мимо охраны, то помочь мне здесь никто не сможет. Она окончательно лишилась рассудка.
   Попытавшись быстро встать с подоконника, я забыла про боль в ногах. Ступни подкосились, и я упала на пол. Икры ног звенели от ран, как будто их скручивали несколько сотен веревок и тащили в разные стороны.
   – Спокойно. Надо каким-то образом добраться до медперсонала раньше Елены. Наверняка у нее есть разрешение на посещение… У нас ведь бумажки достать так легко… Особенно поддельные… Таким же образом Вы прошли сюда без записи к Зое? Обошлись пропуском… – я разговаривала сама с собой, пытаясь отвлечься от боли, пока медленно проползала в сторону двери. – Если она сюда пройдет… То меня похоронят еще до суда… – добравшись до двери, я попыталась ее открыть, но та была заперта. – Эй! Откройте! Это срочно! – я стала колотить в дверь со всей силы. Не знаю, на что я рассчитывала. Может быть надеялась, что хоть кто-нибудь случайно окажется в закрытом крыле, где кроме меня в принципе никого нет.
   Сев на пол, я еще раз дернула ручку. Замок был достаточно хлипкий, но с ноги выбить у меня бы его не получилось при данных возможностях. С другой стороны, у меня была самая лучшая отмычка в городе. Дотянувшись до шкафа, я достала относительно легкий чемодан и развернула его к себе. Внутри остался всего один целый куб от Глаза Бога и сломанная пополам ручка. Как же тебе досталось… Пробивал черепа и сломался из-за какой-то девчонки.
   Сев на колени, я просмотрела замок. Дверь была относительно старой, так что ручка держалась на честном слове. Несколько хороших ударов под нее и проход откроется. Взяв куб молота в левую руку, я прижала частью правой его трость к себе с боку и с размаху ударила, используя оружие как таран.
   Первые несколько ударов прошли так неудачно, что я умудрилась придавить себе пальцы, но остальные довольно точно справились со своей работой. Через пару секунд, замок уже выпадал из гнезда. Отложив молот в сторону, я расковыряла ручку здоровыми пальцами и вытащила ее из двери. Проход медленно открылся.
   В коридоре было еще тихо, но вдалеке я слышала небольшие постукивания от каблуков. Интересно, кем это надо было представиться, чтобы тебя пропустили в четыре часа ночи к одному из главных убийц города.
   И самое противное, что даже звать на помощь особо некого. Судя по тому, как обо мне обзывается народ, помогать мне никто не станет. Они скорее позволят Елене меня из окна выкинуть.
   Решив взять с собой часть молота, я осторожно поднялась на ноги и медленно побрела в противоположную сторону коридора, пока шаги не стали раздаваться совсем близко.

   7 марта; 06:15

   – Владимир! Мария! Вы здесь? – я колотил со всей силы в дверь церкви, чтобы определить хозяев. Мария собиралась сегодня уехать в соседний город, чтобы закупить продуктов, а заодно навестить Вику, так что ее быть в церкви не должно. Владимир же мог еще находиться здесь, а мог уже отправиться в полицию для подтверждения самоубийства Юрия и подписания договоров на кремацию.
   Постучав еще несколько минут, я обошел здание, заглядывая в окна. Привычная мне лазейка на кухне была вновь приоткрыта. Видимо, там заедал замок, не позволяя закрыть окно до конца. Пользуясь нехитроумным изделием из палки, я проник внутрь церкви.
   Надеясь, что внутри никого нет, я все же достал пистолет. После того, что случилось с Викой, рисковать своей шкурой было неразумно. Я до самого конца надеялся, что подарок, врученный мне Катей в парке, так и останется не нужен, но чем ближе мы приближались к концу расследования, тем чаще я о нем вспоминал.
   Выйдя с кухни, я поднялся на второй этаж, стараясь осторожно переступать с ступени на ступень, вспоминая какие старые половицы в доме. Даже если Марии и Владимира нет в доме, это не значит, что сюда не вернулась Елена. А ее лишнее внимание мне не нужно.
   Согласно описаниям Вики, справа от лестницы должна быть комната Марии, а слева – Юрия. Если останется время, то можно будет заглянуть и к девушке, но первоначально было необходимо проверить комнату бывшего Клунова.
   Добравшись до комнаты и приоткрыв в нее дверь, я прошел внутрь, облегченно выдыхая и убирая пистолет в кобуру. Спальня парня была небольшой, заваленной множеством различных коробок и бутылок от вина. С чего же вдруг у них у всех такое предпочтение к этому напитку?
   Слева от входа стоял небольшой рабочий стол, заваленный какими-то колбами. Трогать их я не решился, не хватало еще отравиться чем-нибудь. Однако, если сюда отправить экспертизу, уверен, она сможет найти что-нибудь дельное.
   Заглянув под стол, я обнаружил много порванных и сожженных писем. Видимо, про них говорила Елена.
   Отойдя от стола, я прошел мимо коробок, заглядывая в них. Большая часть была заполнена какими-то бумагами и справками по медицинской части. Видимо под воздействием матери, парень стал заниматься этой темой. Пятидесятилетней женщине будет тяжело осуществлять все в одиночку. Если вспомнить все тела, то они были куда-то подвешены и подвержены хирургическому вмешательству. Теперь ясно, зачем конкретно ей понадобился Юрий. Выполнять грязную работу всегда проще чужими руками. И Степан нам это уже доказал.
   Протиснувшись к кровати, я осмотрел прикроватную тумбочку. На самих полках ничего не было, а вот за тумбой аккуратно был припрятан небольшой конверт. Достав его, я высыпал содержимое на кровать. Взяв часть покрывала, я стал переворачивать документы, просматривая их содержимое. В конверте было четыре досье: на Ольгу, Катю, Зою и Вику. Каждый документ подробно описывал место жительство девушек, семью и составлял целый перечень их преступлений. Как мы и думали, у Кати стояли ошибочные пометки в отравлении людей зельями, а Зою обвинили в подмешании яда в лекарства. Все сходилось, кроме документа с Викой. На нем стояла пометочка неизвестности. То есть, мать Клуновых так и не смогла найти обвинения на Вику? Но кто же тогда отравил девушку?

   7 марта; 03:58

   Захлопнув за собой дверь, я припала спиной к стене и осмотрела помещение, в котором очутилась. Небольшая комната, оборудованная под склад, была заполнена огромным количеством полок с лекарствами и медицинскими приспособлениями, которые не требовали особых способов хранения. Отличное место, чтобы стать моим кладбищем. Услышав, как девушка приближается к хранилищу, я перехватила молот поудобнее и, спустила к ближайшим полкам, заходя за них. На ночное время в этом крыле отключали свет, так что меня навряд ли можно было сразу заметить. Но и играть здесь в кошки-мышки было бы невозможно. Рано или поздно, кто-нибудь бы напоролся на штык.
   Притихнув, я немного сползла на пол, дотрагиваясь до ног. Раны ныли намного сильнее, чем обычно, похоже, из-за ходьбы они снова открылись. Осматриваясь по сторонам и пытаясь найти какие-нибудь бинты, я поставила молот на пол. И в этот же момент дверь в кладовку отворилась.
   – Знаешь… – Елена недовольно осматривала комнату, закрывая за собой дверь и роняя цветы на пол. Последнее, что я смогла рассмотреть – это как внутри букета блеснул небольшой нож. – Если нас здесь найдут, то могут неправильно понять. Мы могли бы поиграть и в другом месте.
   Я слышала, как девушка сняла сапоги, чтобы избавиться от каблуков. Теперь контролировать ее передвижение стало куда сложнее. Приподняв молот, я медленно перешла ближе к стене, чтобы не так сильно выделяться на фоне полок.
   – Вы с мамой похожи… Обе верите, что чем-то обязаны Богу. Но неужели, ты хочешь мучиться в ее руках? Я хотела сделать все спокойно, но… Кириллу Андреевичу и Николаю Григорьевичу не стоило влезать… Из-за них тебе пришлось мучиться, а не из-за меня… – на какое-то время Елена замолчала. Я не слышала, где она передвигается. Из-за этого мне приходилось вжиматься сильнее в стенку и кусать собственные губы, лишь бы не произносить ни звука.
   В одно резкое движение, Елена протянула руку сквозь полок, и нож проскочил перед моим лицом. Я чувствовала как его холодный металл ловит мое отражение и, видимо услышав мой неожиданный вздох, Елена усмехнулась и дернула руку в мою сторону. Присев на ноги, я бросила молот и быстро проползла за другую полку, прячась за какими-то тяжелыми коробками. Позади послышался бег босых ног.
   – Мы можем долго так играть… – голос девушки становился все более раздраженным, и я слышала, как она начинала размахивать ножом в разные стороны.
   Игра… Игра, которая спасала меня всю жизнь. Простая, но только если ты придерживаешься правил. Три простых правила.
   Добравшись до конца полки, я выглянула в проем. Фигура Елены слабо выделялась средь громадных шкафов, но все же была различима. Значит, пока я держу ее в проеме, то я в безопасности.

   Первое правило игры – ни в коем случае не издавать ни звука.

   7 марта; 06:30

   Собрав все досье обратно в конверт, я обратил внимание на небольшое письмо, выпавшее вместе с остальными бумагами. На нем было краткое описание действий по устранению Зои и небольшая подпись с именем, от которой я поник и сел на кровать.
   – Да вы шутите… – я хотел выругаться во всю мощь, но меня отвлек громкий взрыв из соседней комнаты.
   Закинув поспешно письмо к остальным файлам, я быстро выскочил из комнаты и тут почувствовал запах гари. Из комнаты Елены сочился черный дым, который быстро заполнял весь коридор, поднимаясь к потолку.
   – Ну конечно, как же все могло пройти гладко, – прикрыв нос рукавом, я пригнулся и побежал в сторону лестницы. Сзади раздавалось еще несколько взрывов, как будто кто-то стрелял по небольшим газовым баллонам.
   Забежав на лестницу, я прижал к себе файл и поспешно начал спускаться, однако из-за противного дыма не только становилось тяжело дышать, но и слезились глаза, из-за чего я плохо различал что-либо под своими ногами. Это привело к тому, что я зацепился ногой за уступ ступеньки и упал на колени, проехавшись немного вниз.
   Я попытался подняться, игнорируя содранную в нескольких местах кожу, но тут вновь раздался взрыв. Он был намного сильнее предыдущих, и прозвучал откуда-то снизу. Из-за ударной волны и огня, который уже подступал сверху, балки, держащие крышу, начинали трещать и проламываться. В итоге, одна из таких балок свалилась вниз рядом со мной, пробив в лестнице дыру и уронив меня прямиком на бетонный пол.
   Чувствуя, как ребра сжимают мои легкие, я попытался подняться, что с первого раза у меня не получилось. Высота падения была не такой уж и большой, но этого оказалось достаточно, чтобы вывести меня из стабильного состояния. Дотянувшись до отлетевшей шляпы, я принял сидячее положение и осмотрелся по сторонам.
   Огонь медленно сползал по стенам здания, опуская на первый этаж. Центральная дверь была закрыта, так что мне оставалось только выходить тем же путем, которым я и пришел – через окно.
   Продолжая испытывать адскую боль от падения, я поднялся, придерживаясь за остатки перил. Прихрамывая на правую ногу и прижимая к себе со всей силы полученные документы, я медленно пытался добраться до кухни, периодически посматривая на потолок.
   Второй раз огрести очередной балкой не хотелось.
   Учитывая, что взрывы пошли из комнаты Елены, можно предположить, что это все подстроила именно она. Но для чего? Ее собственных улик здесь нет, бояться нечего. Не хотела же она угробить собственную сестру? Ведь Мария для нее достаточно дорогой человек.
   Навалившись плечом на дверь, я прошел в кухню, которая уже была полностью заполнена дымом, но огонь пока что сюда не поступал. Подойдя ближе к окну, я уже собирался выползать наружу, как вдруг услышал странные звуки из подвала.

   7 марта; 04:15

   Прикрыв рот и нос рукой, я тихо перебиралась между полками, проходя ближе к выходу. Если мне удастся выбраться из этого лабиринта, то я хоть немного выиграю себе времени.
   Однако, на каждое мое движение, Елена делала три новых. Она как будто видела меня сквозь темноту и всегда знала, в какую сторону я направляюсь. Вероятно, это из-за моих неуверенных движений, ведь передвигаться в таком состоянии было практически невозможно.
   – Скажи, что плохого, в том, что мы будем все вместе втроем? Я знаю законы… За то, что ты делала, тебя в лучшем случае посадят, а в худшем… – Елена замолчала. Я потеряла ее из виду и, прячась назад за полки, услышала небольшой скрежет сбоку. Девушка выпала вперед, воткнув нож в пол между моих ног. Я не могла видеть ее лицо, но чувствовала, как та улыбается. – Тебя убьют. Не я, так другие.

   Второе правило игры: держать себя руках.

   Елена выдернула нож и снова кинулась вперед. Уклонившись в сторону, я толкнула девушку в спину, заставляя тем самым ее рухнуть на живот. Нож выпал из рук Елены и со звоном отлетел в сторону. Пока девушка пыталась подняться и найти оружие, я поднялась на ноги и медленно стала пробираться в сторону выхода.
   Добравшись практически до двери, я протянула руку, чтобы схватиться за ручку, но Елена, найдя на полках какую-то колбу, бросила ее в мою сторону. Мини-бомбочка пролетела мимо, попав в стену, однако осколки и резкий противный запах, сбили меня с толку, заставив пошатнуться назад. Потеряв возможность быстро выйти, я спряталась за ближайшую полку, прижавшись к ней спиной.
   – Хватит! Я устала бороться с тобой, с Марией, с матерью и с самой собой! Почему это так сложно понять… – Елена зашла в соседний проход, всматриваясь в проемы между медикаментами.
   Прикусывая губы, я внимательно следила за девушкой. Еще несколько шагов и она выйдет из пролета, заметит меня и снова наброситься. И не факт, что мне снова удастся избежать ее ударов. Посмотрев на стенку вперед себя, меня посетила крайне ужасная, но единственная идея по спасению своей жизни.
   – Я понимаю, – я крикнула, чтобы Елена остановилась. Это сработало. Услышав мой голос, девушка замерла недалеко от меня, стоя под самым шкафом. – Я понимаю, что ты чувствуешь… Я всю жизнь боролась с кем-то. И верила, что это было правильно… Но нельзя так просто заставить людей тебе принадлежать… Прости меня.
   Приподняв одну ногу, я уперлась ее в стену и стала давить спиной на шкаф, заваливая его назад. Понадобилось лишь немного усилий, чтобы огромная конструкция пошатнулась и завалилась. Последнее, что раздалось перед грохотом полки – девчачий крик.

   7 марта; 06:45

   Спустившись вниз, я обратил внимание на перестановку кладовой: большая часть полок были расставлены вдоль стены, а все бутылки из под вин валялись разбитыми по полу. Но самое примечательное – это три стула в конце помещения. На одном, спиной ко мне сидел Владимир с завязанными руками, глазами и кляпом во рту.
   Наверху трещали доски. Было слышно, как огонь охватывает центральный холл, сопровождая свое передвижение по церкви новыми взрывами.
   Спустившись к мужчине, я старался обходить разбитые бутылки. Оказавшись у него за спиной, я сначала попытался успокоить того, но Владимир лишь начал недовольно что-то мычать, из-за чего я решил заткнуться. Пытаясь развязать мужчине руки, я заметил спереди еще две фигуры.
   На двух стульях, держась за руки, сидели две куклы. Одна небольшая, женская, в красивом фиолетовом платье. Ее пышные красные волосы были неряшливо заплетены в высокий пучок. Вторая фигура была мужская, одетая в весеннюю куртку и шарф. Темные волнистые волосы практически полностью скрывались под фетровой шляпой. Обе куклы смотрели на меня из-под лобья, как будто видели что-то за моей спиной, но не могли и не хотели мне об этом говорить.
   – Елена… Что же ты задумала… – я настолько сильно погрузился в кукол, что на время даже забыл о происходящей обстановке. Вспомнить о пожаре мне помог Владимир, который вновь неистово застонал. – Да, да. Секунду.
   Развязывая последний узел, я услышал странный треск, который доносился от рук кукол. Дернув последнюю веревку, чтобы она развязалась, я присмотрелся к творениями Елены и заметил в фарфоровых пальцах небольшой механизм, помещенный в несколько колб, наполненных странными химикатами.
   Окликнуть Владимира я даже не успел. Механизм издал последний щелчок и взорвался вместе с колбами, издав уже привычный звук взрыва. Поскольку я стоял позади мужчины, меня лишь слегка задело взрывной волной, звенящим звуком, из-за которого заложило уши. Владимир же, приняв большую часть удара на себя, завалился куда-то в сторону.
   Пытаясь пробить уши и принять ровное положение, я медленно сделал шаг в сторону мужчины, намереваясь проверить его состояние, но в этот же момент верхние балки обрушились, и вся задняя часть подвала обвалилась.

   7 марта; 04:38

   Я осторожно села, проверяя свое ноги и спину. Полки потащили меня за собой, так что я упала спиной прямо на них.
   – Елена? – Я тихо окликнула девушку, осматриваясь по сторонам. В комнате стояла гробовая тишина. – Елена! – поднявшись на ноги, я стала обходить упавший шкаф по периметру, отыскивая тело девушки.
   Около выхода я услышала слабое движение. Присев к шкафу, я увидела тоненькую ручку, пытающуюся ухватиться за край полки.
   – Господи… Подожди, не шевелись, – я попыталась приподнять шкаф или подвинуть его, но тот стоял как вкопанный. – Так… Сейчас будет больно… Потерпи, пожалуйста… – взяв Елену за руку, я почувствовала, что та была вся в крови. Вдохнув поглубже и собрав остатки сил, я стала помогать девушки выползти из под завала. Однако мне удалось вытащить ее только по грудь. Дальше тело не поддавалось, а на каждое мое движение, девушка начинала неистово кричать. – Все, все… Я не трогаю…
   Елена протянула руки ко мне, пытаясь ухватиться за мои пальцы, но я боялась даже дотронуться до нее. Ее голова была пробита, так что даже при желании вызвать помощь, я бы не успела их сюда привести.
   – Мне очень больно… Даже ты причинила мне боль. Я ведь хотела сделать как лучше… – Елена вновь подалась вперед, чтобы дотянуться до меня, но из-за этого шкаф лишь сильнее придавил ее тело. Я чувствовала, как начинаю трястись. Это было единственное правильное решение, но смотреть на то, как мучается невиновный человек… Да, Елена была не виновата в своем помешательстве. Она правильно сказала, виноваты были остальные. Все мы, кто пытался ее уберечь, оградить и игнорировать, используя только в своих целях. А что она? Девушка не знала как показывать свои чувства и эмоции, вот и пошла самым радикальным путем.
   – Прости, я не могу ничего сделать. Это закончится, я обещаю, – я осторожно дотронулась до золотистых волос девушки, поправляя ее локоны.
   – Ты снова мне врешь… Ты можешь… Ты же Левша, правильно? Пожалуйста… Я же могу нанять тебя? Какое там правило? Любое желание? Прошу. Я сделаю, что ты хочешь, только убей меня.
   Голос Елены отзывался эхом внутри меня. Я пыталась отогнать его, игнорировать, лишь бы не слышать, то что говорит мне девушка. Но сколько я не отнекивалась и как бы не кричала на Елену, она продолжала повторять одно и то же, давя каждой фразой на мое сознание. Проламывая его и протыкая толстыми иглами.
   Я подняла взгляд в сторону стены, около которой оставила часть своего молота. Последняя работа для Глаза Бога. Постанывая, я поднялась на ноги и растерянно побрела к оружию. Стеклянная окантовка слабо поблескивала в темноте, выдавая свой силуэт.
   – Как думаешь, – Елена говорила с придыханием, прикусывая собственный язык. – Если ты… Не веришь в Бога, то куда попадаешь, после смерти?
   – Я не знаю… – я села напротив девушки, сжимая молот в кулак. – Но ты же… Должна мне желание… Вот и расскажешь мне при нашей следующей встрече.
   Елена дотянулась до меня своими руками и схватилась за мои ноги. Я чувствовала все пульсации, которые проплывали по ее телу: начиная от дрожи и заканчивая каждым маленьким вздохом.
   Подняв молот перпендикулярно голове Елены, я в последний раз глубоко вздохнула, набираясь сил, чтобы опустить руку вниз. Казалось бы, что сложного, я ведь делала это столько раз. И во всех случаях, это были плохие люди. Но может, они просто также запутались как Елена?
   Чувствуя, как у меня слабеют пальцы, а на глазах появляются слезы, я не выдержала и резким движением поддалась вперед, наваливаясь на молот всем весом и придавливая его к голове девушки. Раздался хруст.
   Упав на спину, я потеряла последние силы. Физические, моральные – все. Нащупав ослабевшие руки Елены, я сжала их в кулаке. Моя маленькая хризантема потеряла последние лучи жизни.
   – Прости… Недостойный я рыцарь… – сорвав последние путы, сломав окончательно стены своих предубеждений и той стойкости, что воспитывала в себе столько лет, я завопила. Слезы не успевали скатываться с моего лица, накапливаясь в маленькие лужицы на глазах и только затем скатываясь волнами по щекам.

   Правило игры номер три: всегда все придется делать самой.

   7 марта; 07:12

   Выбравшись, наконец, из церкви, я упал на колени, пытаясь продышаться. Истерично проверив конверт и его содержимое, я облегченно выдохнул и упал на спину. Со стороны дома все еще раздавались взрывы. Наблюдая за небом, я лишь видел небольшие искры, которые долетали до моей стороны и черный дым, поднимающийся вверх пушистыми клубами. Не отрывая взгляда, я попытался нащупать телефон и вызвал пожарную помощь.
   Положив руки на торс, я продолжил наблюдать, как вся жизнь семьи Клуновых превращается в прах и улетает куда-то к Господу Богу. Получили ли они то, что хотели? Будут ли теперь их души спокойны, или все те терзания, которые пережил город, было недостаточно?

Запись 36. Молящий

   Я ничего не решаю давно уж,
   Все вопросы решили за нас.
   В этом городе мы потерялись в завесе, И уже не вернемся назад.

   7 марта; 15:27

   – Ай! Да тише ты, – я отстранился от Коли, отпихивая его руки от себя. Посмотрев на содранную кожу, я невольно поежился. После пожара на теле осталось много увечий, с которыми я бы спокойно ужился, но наш юный медик тут же начал промывать мне мозги, так что проще было согласиться на его помощь.
   – Значит, как в пожаре ползать – мы смелые, а как лечиться, так сразу хвост поджимаем, – парень дал мне подзатыльник и вернулся к ране, продолжив ее обрабатывать.
   Я изредка на него шипел и тихо ругался, искоса смотря в сторону Вики. После того, что случилось ночью, ее перевели в другую палату: особую комнату с наручниками возле кровати и утяжеленной дверью. Естественно, все произошедшее свели к нападению со стороны девушки. Что же там было на самом деле, она не рассказывала. Вика в принципе отказывалась с нами разговаривать. Весь день она лежала под одеялом, лишь высунув наружу прикованную руку.
   – Ты уверен, что было правильным просить Марию приехать сюда? После того… Что случилось… – парень кивнул в сторону Вики, доставая попутно бинты.
   Я показал ему найденное письмо и досье. Если Мария подтвердит наши слова, то этого будет достаточно, чтобы провести допрос и обыск дома. А при правильном подходе и конструировании того, что мы имеем, женщине не отвертеться от наказания.
   – Вам нельзя сюда! – в коридоре раздались быстрые шаги и крик медперсонала. После послышалась женская ругань, какие-то отдаленные слова про документы и через несколько секунд в палату зашла Мария. Держа в руках небольшую бумагу, видимо подтверждение о смерти Елены, которое девушка должна была подписать после опознания тела.
   Женщина растерянно посмотрела на нас с Колей, а затем перевела взгляд на Вику. Сделав небольшой шаг в нашу сторону, она слегка пошатнулась, из-за чего нам с парнем пришлось резко подскочить и подловить ее под руки. Усадив Марию на стул, мы отобрали у нее бумагу и отложили ее в сторону.
   – Господи, как к этому все пришло… – Мария опустила голову, прикладывая руку ко лбу.
   – Действительно. Вы же просто не могли сразу сказать, что здесь происходит, – я не выдержал и взял конверт. Предварительно поместив все документы в файлы, мы теперь могли спокойно их использовать, не боясь повредить. Достав письмо, я подошел к девушке и показал его ей. – Она ваша мать?
   Мария посмотрела на документ, пытаясь прочитать его содержимое. Бросив взгляд на подпись, она нерешительно кивнула.
   – Черт… Тварь! – бросив письмо к остальным бумагам, я отошел подальше от девушки.
   – Следи за языком, – Коля недовольно пристыдил меня, успокаивая Марию, поглаживая ее по плечам. – Мы не могли знать заранее.
   – Не могли?! Серьезно?! – Я подошел к парню и схватил его за ворот, притягивая к себе. – Может тебе напомнить, кого конкретно она убила? Мы могли ее поймать еще после смерти Ольги!
   – Думаешь, мы единственные потеряли близких людей! – Коля сжал мою руку, не позволяя мне отойти. – Никто не знал, чем это все обернется. Как будто ты бы на их месте не стал бы защищать свою семью!
   – Прекратите оба… – Вика перебила нас, медленно выползая из под одеяла. Ее глаза покрылись темными кругами и сильно покраснели, как будто были готовы вот-вот лопнуть. – Мы все во всем виноваты, – увидев, как мы с Колей остываем и отпускаем друг друга, Вика перевела взгляд на Марию. – Я хотела защитить себя, но не думала, что это закончится так… Это была ее просьба. Верите Вы в это или нет.
   – Я знаю… – Мария одобрительно кивнула, пытаясь выровнять свое дыхание. – Елене было совсем плохо. Она помешалась… Мне нужно было лечить ее, а не спасать от других.
   – Но ты рискнула, спасая Вику, верно? – Коля вставил свое слово, чем вызвал у нас у всех непонимание. – Это же Елена пыталась убить ее. Предположу, что она попросила сестру выбрать вино в кладовой, а потом уже подмешала туда яд.
   – От Юрия я узнала, – продолжила девушка, подмечая все еще непонимающие взгляды со стороны, – что глюкоза может нейтрализовать цианистый калий. Он постоянно с ним возился и изучал состав. Я подумала, что сладкое вино сможет хоть немного помочь.
   – В древности короли так и спасались от многих ядов. Именно поэтому Вика смогла выжить. На нее подействовало только снотворное, хоть следы яда и наблюдались в крови… – убирая медикаменты, Коля прошел мимо меня и отдал мне в руки несколько бинтов для оставшихся ран. – Думай, прежде чем кого-то обвинять.
   – Вы сможете выступить на суде против своей матери? – я еще раз посмотрел на письмо, вчитываясь в имя, стоявшее на подписи. Меня колотило от одной мысли, что этот чертов «садовник» все время наблюдал за нами и наслаждался представлением. – Если мы будем раскрывать дело до конца, то Вас могут посадить за сокрытие преступления.
   – Да. У меня есть еще несколько писем, которые Вам помогут… Мне терять больше нечего. Я хочу помочь хоть сейчас, – девушка нерешительно прикладывала руку к животу, наблюдая за каждым моим движением. – Впрочем, если вы ей докажите, что сами все раскрыли, она не станет отрицать свою причастность. Возможно, даже признает свою вину в суде.
   Я обратил внимание на документ с подтверждением смерти Елены. Он еще не был подписан, а по последним событиям и при помощи Коли, мы могли бы перенести сроки заключения это несчастного случая. А значит, Мария может оказать нам помощь в еще одном деле.

   10 марта; 13:24

   И вновь этот странный европейский дом. Прорастающие летом хризантемы, календулы и астры, теперь и вовсе не показывались из-под земли. Казалось, я был здесь так давно, что должен был забыть, как здесь все устроено. Но я помнил каждую деталь, которую успел уловить за то короткое время, что пробыл здесь.
   Коля вызвался пойти со мной, на том основании, что меня нужно контролировать. Меня немного разозлило это утверждение, но возражать я не стал. Вдвоем беседовать с женщиной будет гораздо проще. При иных событиях, я бы взял с собой и Вику, но ситуации не позволяли ей покинуть палату без дополнительной охраны.
   – Oui, oui, секундочку, – из дома донёсся женский голос и спустя несколько секунд Илойза отворила нам дверь. – Кирилл Андреевич. Доброе утро. Чем обязана?
   Я услышал, как Коля недовольно кашлянул, опуская голову. Он еще не виделся с француженкой, так что, видимо, представлял ее иначе.
   – Здравствуйте. Я по личному вопросу. Можно мы пройдем? Вы ведь еще занимаетесь одеждой?
   Женщина непонимающе сдвинула брови, но еще раз осмотрев нас с ног до головы, улыбнулась и впустила в дом, поправляя на плечах шелковый платок.
   В этот раз комната с камином выглядела уже не такой уютной, как раньше. Пуфики были небрежно сдвинуты к стене, огонь в камине не горел, а большинство книг были разбросаны по столу. Женщина явно не ждала посетителей. И не мудрено, кто ж еще придет в воскресенье утром. Впрочем, на это мы и рассчитывали.
   – Так что у Вас случилось? – Илойза стала убирать книги, косо наблюдая за нами. Я остановился возле камина, а Коля прошел ближе к пуфикам, выглядывая в небольшое окно.
   – Не волнуйтесь, не такая уж и серьезная проблема, – я снял шляпу и протянул ее швее. Преднамеренно мы нарочно повредили ленту. И хоть мне было больно портить подарок Кати, дело того стоило. – Я, к сожалению, не самый хороший носитель этой шляпы. Но она мне все-таки дорога. Особенно после случившегося…
   – Sympathise [7 - Sympathise (франц.) – сочувствую.], я слышала о том, что случилось с Mademoiselle Жуковой, – женщина покрутила шляпу в руке, оценивая повреждения. Положив головной убор на стол, она подошла к небольшому шкафу, над которым висела полка с фотографиями. В прошлый раз мне казалось, что их было намного больше. Сейчас же количество снимков уменьшилось, а некоторые были намеренно перевернуты и скрыты. Тем не менее, на одном из фото я заметил знакомый образ кукольной особы с невероятно ярко-желтыми волосами и голубой шляпкой.
   – Вы слышали только о ней? – Коля оперся спиной о стену, внимательно наблюдая за тем, как француженка доставала большую коробку с нитками. – Катя была не единственной жертвой.
   – Возможно, слышала и о других, но, увы, mon [8 - Mon (франц.) – моя.] память уже не та, что прежде, – Илойза коснулась пальчиком своей головы и улыбнулась. – Я стараюсь поменьше обращать внимание на такие вещи, – сев на диван, женщина стала аккуратно снимать ленту с шляпы и пришивать на ее место новую.
   Женщина старалась поменьше с нами говорить, отвечая четко только на поставленные вопросы. Наша же задача была вывести ее на более глубокую беседу.
   – Вы увлекаетесь историей? – Коля как бы случайно обратил внимание на книги и подошел к ним ближе. – Я могу взглянуть? Знаете, тоже очень люблю литературу.
   – Oui, конечно. Вы ведь Николай Григорьевич? Mademoiselle Жукова рассказывала о Вас и Вашей любви к книгам. Какую литературу Вы предпочитаете? – Илойза внимательно проследила за тем, какую конкретно книгу Коля взял в руки и начал листать.
   – Интересная у Вас память, – я опередил Колю, не дав тому ответить. – Не помните последние громкие убийства, но запомнили имя человека, которое Вам случайно упомянула одна из посетительниц. Похоже, работать психологом Вам нравится гораздо больше, чем шить одежду. Ведь можно побеседовать с несчастными людьми, у которых столько проблем… – пойдя ближе к полке, я поднял фотографии, которые были перевернуты. На всех снимках были изображены Клуновы, но нежеланными оказались только те, на которых была Мария. – Это Ваши дети?
   – Вы хотите продолжить притворяться, как будто не знаете, – Илойза отложила шляпу в сторону и поправила платок, кутаясь в него сильнее. – Зачем весь этот цирк?
   – Затем же, зачем Вы устроили его нам… – Коля протянул последнее слово, листая учебник. – Вы долго выбирали себе кумира? История средневековой церкви наполнена столькими культовыми событиями. Почему именно Огненная палата? Дань уважения Франции?
   – Это вы мне скажите. Вы знаете, что Мари, Элен и Юрий мои дети. Но это еще не повод обвинять меня в убийствах, – положив ногу на ногу, Илойза стала перебирать пальцами, стуча ноготками по коленке.
   – Вообще-то, повод. Юрий вел с Вами переписку, в которой вы обсуждали не только планы своих действий, но и причины убийства, и даже то, как все должно быть обустроено. Первоначально, Вы просто хотели очистить людей, убить их, чтобы Елена чудесным образом вылечилась. Но затем Вам это стало приносить удовольствие. Ведь с телом жертвы можно придумать столько всего прекрасного, – я взял одну фотографию Елены и убрал ее в карман. Обойдя диван, я подвинул пуфик к столу и сел напротив Илойзы. Женщина спокойно наблюдала за всеми моими действиями, не выражая протестов. Напротив, казалось, она попала на представление и теперь с огромным интересом наблюдает за историей.
   – Это интересно… Но я ведь уже в возрасте… – Илойза намеренно показала нам свои руки. Ухоженные, тонкие пальцы, но слабые в области кистей и плеча. – Даже при всем желании, я бы не смогла ничего сделать серьезного.
   – Поэтому и попросили своего старшего сына Вам помочь. Юрий был достаточно крупной комплекции, чтобы поднять тело худой девушки. Идеальный вариант. Да и времени меньше тратиться. Пока один управляется с телом, другой украшает место преступления, – я забрал шляпу, осматривая проделанную работу. – Спасибо, кстати, за шляпу. Она мне, правда, дорога.
   – Вы думаете, что писем и ваших слов будет достаточно в суде? – Илойза наклонилась ко мне ближе. Впервые за все время беседы, я почувствовал, как женщина начинает терять самообладание и готова броситься на меня как дикая кошка.
   – Не только наших. Но и Вашей дочери, Марии, – Коля положил учебник обратно в стопку, а потом потер свои пальцы друг об дружку. – А еще волшебных пальчиков. Вы были уверены, что Ваших отпечатков нет в базе данных, поэтому работали спокойно голыми руками. Хоть и с Ольгой применили множество средств, чтобы оставить меньше следов.
   – Но вот с Катей и Зоей уже растерялись и оставили куда больше своих отпечатков… Забавно, – я достал мобильник из кармана и показал его Илойзе. – Это Катя придумала показать Вам снимок Ольги и собрать, таким образом, ваши отпечатки на телефон. А уже потом на ее месте преступления Вы оказались неосторожны со свечами. Прикусив губу, швея усмехнулась, опуская взгляд. Она медленно осматривала мои руки, постепенно поднимая зрачки на мое лицо.
   – Интересная théorie [9 - Théorie (франц.) – теория.]. Может, еще расскажите мне contes [10 - Сontes (франц.) – сказка, басня.]? Например, как мне удалось все это провернуть? – Илойза делала паузы между фразами, как будто придумывала их на ходу.
   Нам же на ходу придумывать было нечего. Узнав имя причастной ко всему этому женщины, а также с подсказками Марии, мы, наконец, смогли выстроить все в единую цепь.
   Сама Ольга первоначально не планировала отравлять вино. Она закупалась у Клуновых дорогим алкоголем и просто рассылала его по более прибыльным ценам. В это же время в ее отношениях начинает все трещать по швам. Девушка не понимает, почему не складывается личная жизнь. И тут, как ангел-проповедник, появляется Илойза. Она убеждает медсестру, что все ее проблемы исходят от остальных людей, что это они насылают на нее несчастья. Женщине нужна была первая жертва, вот она и решила сама создать себе грешника.
   После убийства Ольги, Илойза забрала ее пропуск в больницу. Именно благодаря ему она смогла в дальнейшем пройти к Зое минуя записи к врачу, а также используя его Елена проникла в больницу ночью.
   Второй жертвой стала Катя. Ее уже уговаривать ни на что не нужно было. Девушка просто была неосторожна в словах и проболталась о приворотных зельях. Илойзе и Юрию оставалось только узнать, сколько девушек пострадало от их действия. А затем появился удачный шанс: день рождение Кати. В тот вечер мы собирались прогуляться по городу, а девушка заказала себе новое платье.
   Мы долго не могли понять, почему дверь в дом Кати не подвергалась взлому. Оказалось все просто. Полицейская сама пригласила Илойзу к себе с утра, чтобы закончить платье до нашего прихода. Илойзе лишь оставалось задушить Катю, а затем открыть дверь Юрию.
   О работе Зои Илойза также узнала от малышки. Семья Никлиновых любила дорогую одежду, особенно младшенькая. Еще от нас, тогда летом, Зоя узнала о прекрасной швее. Пригласив ее к себе домой, девушка описывала наряды, которые собиралась заказать, а Илойза проводила свой психоанализ. Одного факта о том, что Никлинова не могла иметь детей, стало достаточно, чтобы проверить таблетки на наличие яда. Благо, практически за полгода, они вместе с Юрием навострились пользоваться своей маленькой лабораторией. Когда же результаты подтвердили наличие лишних смесей, Илойза заставила Юрия припугнуть девушку.
   И тут то и влезла Вика со своими осмотрами. Именно своим расследованием в доме Никлиновых, она привлекла внимание. Елена и так часто докладывала матери о своей обожаемой спасительнице, а теперь нежелательная персона становилась на пути. Испугавшись, что Юрий опомниться, когда узнает, что Мария беременна, Илойза решила от него избавиться. Следующей же должна была стать Вика, но женщина никак не могла найти причину, по которой бы напала на нее. Этим она поручила заняться Елене. Но та не осмелилась отдать свою любовь матери и решила сама спасти Вику, пусть и своеобразным способом. Боясь остаться после смерти одной, она решила утащить нас вместе с ней.
   – Вы хотели спасти дочь… А в итоге ее же и погубили… Вместе с множеством других девушек, которые на самом деле не были виновны, – я встал с пуфика, поправляя одежду. – Вы заставили Ольгу и Юрия совершить те преступления, а Катя и Зоя не были на самом деле виновны. Выходит, единственная, от кого нужно было очистить этот город – Вы сами.
   Я кивнул Коле на выход и вместе с парнем направился в сторону двери, как вдруг сзади услышал удар от упавших иголок. Развернувшись, я достал пистолет и направил его на женщину, подскочившую с дивана, удерживая в кулаке длинную булаву.
   – Ну же, Кирилл Андреевич, – Илойза опустила руки вниз, улыбаясь. – Tirez [11 - Tirez (франц.) – стреляйте.]. Вам ведь все равно уже не укрыться от моего Бога. Даже если не через меня, он все равно Вас достанет.
   – Кирилл, пошли. Ты так сделаешь только хуже, – Коля попытался опустить мою руку с пистолетом и вывести за дверь, но я дернул плечом, освобождаясь от него и делая шаг вперед к Илойзе.
   – Возможно, Вы и правы. Но только не от Вашего Бога, а от моего собственного. Который чуть не умер из-за Вас и Вашей семьи, – сняв предохранитель, я сделал глубокий вдох, слыша позади ругань Коли. – Знаете что… – я усмехнулся и нажал на курок. Раздался глухой щелчок незаряженного пистолета. – Пиф-паф. Я убил Вашего Бога.

Запись 37. Друзья, семья, враги

   Одни обезумели, другие погибли,
   А ты убежала, оставив меня.
   И пусть пока нас с тобою не сшибли,
   Я венок возложу для тебя.

   14 марта; 11:47

   – Вот и все. Как будто ничего и не было, – Тереза закрепила последнюю прядь волос. Подровняв немного края, она придала им некую форму и, зачесав на одну сторону, попыталась закрепить невидимками. – Подумаешь, волосы отрастут при желании.
   – Ну да, это ведь не рука, – я дотронулась до бинтов на правой руке. От моей колкости, женщина покачала недоуменно головой и встала с кровати. Она была единственная кого сегодня допускали до меня. Что странно, ведь она тоже выступала на суде. Только не как представитель власти, а как моя мачеха.
   – Да, не рука. Но и это тоже не конец света. Знаешь, мне прислали журнал новый. Мы сможем подобрать тебе интересные перчатки после суда, – Тереза пыталась говорить оптимистично с легкой улыбкой, но видя мое подавленное состояние, она терялась в собственных эмоциях. – Милая, тебе нужно перестать себя накручивать. Я уверена, что Степан Михайлович и все остальные сделают все возможное, чтобы защитить тебя. За прошедшие дни я слышала столько успокаивающих фраз, но не понимала их смысла. Из-за того, что Степан подтвердил виновность Илойзы, было решено судить ее вместе со мной. А по законам государства, на одном судебном процессе могут вынести только одно смертельное наказание. Иначе это может пошатнуть моральное состояние народа. Мы ведь не изверги все-таки.
   И здесь возникает вопрос: кого? Меня или Илойзу приговорят к смертной казни? Девушку, которая несколько лет терроризировала город, убила более десяти человек или пожилую даму, которая за один год лишила жизни троих. Да, официально на Илойзу повесили только убийство Ольги, Кати и Зои. Все остальные жертвы были повешаны либо на меня, либо пущены на самоубийство. Справедливо ли это? А справедливо ли в целом устроено наше общество?
   – Я хотела бы побыть одна, если ты не против, – я посмотрела на Терезу. Женщина понимающе кивнула, поцеловала нежно меня в лоб и вышла из палаты.
   Развязав бинты на руке, я осмотрела затянувшиеся раны и старые шрамы. Прозвище Левши мне придумали СМИ, но я настолько к нему привыкла, что считала частью себя. А ведь по идее, я не была настоящей левшой. Переученным из-за обстоятельств.
   Вот и убийцей я была ненастоящей. Точно также обученная, воспитанная и подверженная влиянию со стороны. И за это меня будут судить. За то, что я была чересчур наивна, глупа, доверчива и мечтала воплотить свою мечту. Только вот, в чем была суть моей мечты? Раньше я постоянно ее видела перед глазами, а теперь не могла даже сформулировать. И стоила ли она всего того, за что я буду сегодня расплачиваться.
   Дотянувшись до одежды, которую мне принесла Тереза, я осмотрела новые джинсы. Жалко, конечно, что моя старая одежда оказалась сильно испорчена из-за происшествия на дереве.
   Начав надевать штаны, я вдруг почувствовала что-то твердое в кармане. Засунув туда руку, я достала кулон в виде панды и маленькую фотографию, сложенную вчетверо. Прицепив кулон к поясу, я развернула снимок. На нем была изображена Елена, сидящая на качелях возле церкви и держащая в руках огромный букет из хризантем. Яркая, улыбчивая, еще не сломленная одиночеством. Перевернув фотографию, я прочитала небольшую запись: «Ты стала ее рыцарем, а она твоим ангелом. Подпись: К. и К.»

   14 марта; 12:21

   – Не нравится мне то, что вы задумали вдвоем… – Коля нервно стучал пальцами по папке в руках. На суде ему нужно было выступать по делу Илойзы, но он также согласился поддержать защиту Вики, если это понадобиться.
   – Если Вы продолжите так переживать, то лучше оставайтесь в лифте, – Степан поправил рукава пиджака и галстук. – Юлии Викторовны сегодня не будет, как и еще части Верховных судей. Будет проходить голосование, но если Вика вызовется сама принять наказание… Судьи любят, когда преступники проявляют такую инициативу. Но она может пойти против меня и намеренно выставлять нашу совместную работу.
   – Что, дочка решила взбунтоваться? – я усмехнулся, наблюдая за своими собеседниками. Мне до сих пор с трудом верилось, что всех наших подготовлений будет достаточно, но менять что-то было уже поздно. Степан проигнорировал мою насмешку и лишь демонстративно зачесал свои густые волосы назад. – А кто эта Юлия Викторовна?
   – Верховный судья по делам об убийствах. Молоденькая. Заняла место своего отца по его собственному посмертному желанию. Довольно импульсивна и ведома. В судьях ее любят за это, – Степан говорил с некой ноткой презрения. Похоже, начальство ему не сильно то и нравилось. – Если бы она приехала, то решала бы все лично, так как дело по ее части. Но к нашему счастью, у нее слишком много личных проблем.
   Остановившись на двенадцатом этаже, мы вышли в коридор. Заседание проходило в самом высоком здании администрации города. Здесь всегда решались все юридические вопросы и, конечно же, принимали Верховных судей.
   – Мне нужно решить несколько вопросов с Терезой и Марией, а вы можете морально начинать себя готовить к выступлениям, – Степан акцентировал внимание на том, как Коля не мог успокоить и продолжал нервно перебирать пальцами. – До скорой встречи.
   – Ты думаешь, все получится? – прошептал судмедэксперт, смотря как Степан удаляется от нас. Мы посвятили Колю в планы слишком поздно, так что все его переживания понятны. Я и сам терялся в догадках о том, как все пройдет.
   – Очень на это надеюсь.

   14 марта; 12:30

   Под заседание суда было выделено большое округлое помещение. В центре комнаты стояли две небольшие тумбы: одна для сменных выступающих лиц – прокуроров, свидетелей или адвокатов. Вторая – для лиц, находящихся под подозрением. В обычное время предполагаемый преступник должен постоянно стоять там. Но так как сегодня судили нас вместе с Илойзой, мы должны были оставаться на сидячих местах с правой стороны от входа.
   На противоположной стороне полукругом сидели люди, которые имели прямое отношение к расследованию. Там же должны были располагаться наши адвокаты, но мы с Илозой обе отказались от защиты. Не знаю, чем руководствовалась она, но я понимала, что лишний человек мне тут не поможет.
   Сейчас же, напротив нас, сидели Кирилл с Колей и Марией в качестве следователей дела Илойзы и Степан с Терезой как мои родители и представители Верховных судей города.
   Кирилл с Колей долгое время что-то обсуждали, показывая на бумаги. Мы так и не смогли поговорить до судебного процесса. После того, как они побывали в доме Илойзы, их не допускали ко мне, так как дело считалось закрытым в плане расследования, а значит как свидетель я уже не выступала.
   – Я, честно говоря, не думала, что они сработаются… – Илойза усмехнулась, заметив, что я смотрю в сторону знакомых. – Судя по тому, что мне рассказывала Mademoiselle Жукова, они не сильно то ладили…
   – Люди меняются, – я вернула взгляд на Кирилла. Заметив это, он неловко приулыбнулся мне. – Эти двое уж точно.
   У стены, напротив тумб, располагались проверяющие службы, органы исполнения и сами Верховные судья. Из пятнадцати сегодня присутствовали только шестеро самых приближенных к этому делу. Помимо них я обратила внимание на мужчину лет шестидесяти, который занимал место исполнителя приговора по смертной казни. Он не выглядел как палач: слишком добродушный, робкий и постоянно суетящийся. И всем своим поведением и внешним видом он мне сильно кого-то напоминал.
   – Итак, первоначально пройдет слушание по делу Илойзы-Марси Леру. Пятьдесят семь лет. Обвиняется в трех убийствах: Ольги Розин, Екатерины Жуковой и Зои Никлиновой. Также были поданы обвинения на хранение и использование наркотиков. Со стороны следствия выступают Кирилл Герцен и Николай Цума. В качестве свидетелей представлена Мария Клунова. Начнем с предъявления следователей.
   Парни по очереди выступали, демонстрируя найденные доказательства и улики, которые мы сумели откопать в ходе расследования. Практически всегда они делали упор на том, что работали парой, не упоминая мою причастность. Честно говоря, я была расстроена данным фактом, ведь первоначально строила свой план на смягчении наказания путем помощи следствию в другом деле.
   Всю речь для Кирилла и Коли составлял Степан, а значит, это он так распорядился. Решил таким образом от меня избавиться? Но ведь фактически наш договор еще заключен, а значит, наказание должен нести он как владелец. Я растерянно наблюдала за судьями и отчимом, не понимая, к чему идет это дело.
   – Значит, Вы знали, что Ваш брат и Илойза подталкивали Ольгу к распространению наркотиков? – пожилая женщина с коротким вздёрнутым носом, отвечающая за нелегальное хранение наркотиков и оружия уже несколько минут терроризировала Марию, не давая другим судьям задавать вопросы.
   – Верно. Я даже знала, что Юрий занимается изготовлением некоторых видов яда… У нас дома… – Мария говорила сбивчиво, переминаясь с ноги на ногу. Если у остальных представителей противоположной стороны уже были опыты работы с судьями, то девушка явно впервые работала с органами власти.
   – А что Ваша сестра? Она была в курсе происходящего? И каким образом она связана с Викторией Ройхен? Ведь, – женщина опустила взгляд на документы, проверяя информацию, – она последняя жертва Виктории.
   Я заметила, как парни закопошились, нервно ожидая ответа девушки. Что плохого в том, что она скажет правду? Если Мария и Илойза подтвердят психическое нестабильное состояние Елены, то ее смерть могут рассматривать в другом ключе.
   – У Вас неверная информация, – я заметила, как Мария вцепилась пальцами в тумбу. – Елена не умерла. При опознании тела я подписала отказ. Моя сестра сбежала из дома несколько недель назад. Последнее, что я знаю, это то, что она общалась с Илойзой. Дальнейшая ее судьба мне неизвестна.
   – Что… – я ненароком прошептала вопрос сама себе, не веря своим ушам. Зачем Марии скрывать смерть сестры от Верховных судей? Ведь теперь может начаться следствие по ее поиску.
   – Илойза-Марси, Вы можете подтвердить слова Марии Владимировны и знаете ли Вы, где сейчас находится Ваша младшая дочь?
   – Да, – Илойза поднялась со своего места, придерживаясь за стул, – Elle действительно приходила ко мне. Мы обсуждали ее взаимоотношения в семье. Куда elle делась после, мне не известно.

   Начиная с этого момента, я уже окончательно перестала понимать, что происходит.

   14 марта; 13:45

   – Хорошо. Решение по делу будет выноситься после слушания дела Виктории. Кхм… – один из Верховных судей – мужчина с седыми волнистые волосами – переложил одни бумаги и взял другие. – Теперь рассмотрит дело Виктории Олеговны Ройхен. Двадцать семь лет. Обвиняется в… – мужчина запнулся, а после менее решительно добавил, – в двенадцати убийствах…
   Среди судей прошел шепот и несколько обсуждений в мой адрес. Ну конечно, какая еще молодая девушка может похвастаться такими достижениями.
   – Извините, – Тереза поднялась с места, зачитывая одну из бумаг, – фактически в тринадцати. Да, мы не берем в расчет Елену Клунову, раз не произошло подтверждения тела, но я, как представитель Верховного судьи по делам несовершеннолетних, хочу передать подтверждение об убийстве Кристофа Вольфгана в 2007 году.
   Я почувствовала, как у меня упало сердце. Тереза… За столько лет она всегда была единственным человеком, который меня поддерживал и оберегал. И теперь, моя мачеха стала первым, кто воткнул в меня нож. Жаль что не последним. Я внимательно проследила за тем, как Тереза села на место, не поднимая на меня взгляда.
   – Виктория Олеговна, Вы признаете свою вину в убийстве ребенка? – мужчина приготовил карандаш для внесения изменений в документы.
   – Да… Да, я убила Кристофа в возрасте пятнадцати лет…
   – Что ж, эти добавления будут учтены. Ваше признание будет рассматриваться как смягчающее обстоятельство. К тому же мы учтем прошедшее время, – пока судья продолжал говорить, я внимательно следила за людьми напротив.
   Степан постоянно недовольно дергал бровью, когда кто-то говорил о смягчающих обстоятельствах. Решили казнить меня? Ну, уж нет. Если я отказалась от защиты, то не значит, что не буду защищать сама себя. За прошедшие годы, я тоже подучила наши законы.
   – Следователями по делу Виктории выступают Степан Кривошеев и Кирилл Герцен. Свидетель Николай Цума. Есть ли какие-то правки? – мужчина поднял взгляд и уже собирался продолжать, но я резко подскочила, подняв руку.
   – Есть. Я хочу выдвинуть свою кандидатуру на место собственного адвоката. Я имею на это полное право, так как являюсь членом юридической семьи, – я видела, как Степан начал прожигать меня взглядом. Но теперь, впервые за столько лет, я не буду терпеть его издевательства, которые якобы должны сделать мою жизнь лучше.
   Выйдя к свободной второй тумбе, я внимательно следила за всеми присутствующими. Степан, Кирилл и Коля… Все трое собирались выдвигать обвинения. И это при том, что они столько времени убеждали меня, что все будет хорошо. И для кого? Для них? О да, для них все будет прекрасно.
   – Что ж, хорошо… Первым мы хотим выслушать Степана Михайловича Кривошеева.
   Выйдя к соседней тумбе, парень снял с себя значок судьи и положил его рядом.
   – Зря ты это затеяла, – пока представители власти перебирали бумаги и готовили вопросы, Степан тихо обменивался со мной несколькими фразами. – Прелесть, я же как лучше хочу.
   – Очень жаль, что я впервые стала не такой идеальной и послушной дочкой, – Степан хотел что-то мне возразить, но не успел: судья стали задавать ему вопросы и выслушивать обвинения. В основном все его доводы сводились к тому, что пользовалась его положением и только благодаря этому смогла столько лет оставаться безнаказанной.
   – Виктория Олеговна, а что случилось с Вашим настоящим отцом? – молодой парень, примерно мой ровесник, начал задавать вопросы, даже не смотря на меня.
   – Мой родной отец занимался незаконной транспортировкой оружия. Из-за того, что он не справился с одним заказом, к нам домой заявились контрабандисты и убили всю мою семью. Возможно, вы читали подобные заголовки несколько лет назад. Руку, кстати, мне тоже отец отрубил, – судьи стали вносить какие-то правки и уже собирались задать следующий вопрос, но я их опередила, повернувшись лицом к Степану. – Но знаете, жаль, что тут нет никого по правам ребенка, ведь Степан Михайлович тоже был не прекрасным отчимом. Его методы можно считать радикальными.. Начиная выставлением ребенка в мороз на улицу в одном платье и заканчивая ударами электрошокера.
   – Вика, прекрати… – Степан шикнул на меня, но услышав судей, кашлянул и заговорил громче. – Подтверждаю, я воспитывал ее строже, чем должен был. Но на тот момент Виктория была уже совершеннолетней, так что имела полное право жить отдельно и не иметь со мной отношений. И банально, обратиться в полицию.
   – Мы это учтем… Однако, ваше подтверждение можно рассматривать как смягчающее обстоятельство. Подобное отношение вызывает ответную реакцию, которая может вылиться в агрессию на окружающих.
   Следующим вызвали Колю как свидетеля. Он говорил зажато, не смотря в мою сторону. И самое болезненное, что он рассказывал о той чертовой гадалке. Придуманная история о том, как я самолично призналась эксперту о совершенном преступлении, только потому что рассчитывала получить убежище. Это были подавляющие аргументы, но если бы я их начала оспаривать, то могла подвергнуть Колю опасности. Если судья узнают историю с наркотиками, его могут лишить квалификации судмедэксперта. И если Степан терроризировал меня большую часть жизни, то Коля… Он стал мне близким другом.
   – Виктория Олеговна, Вам есть, что сказать в ответ на эти обвинения?
   – Да… – я нерешительно кивнула. Косо посмотрев на Колю, я увидела, как он растерянно дрожащим взглядом следил за моими губами, боясь каждой сказанной фразы. – Эта женщина послужила причиной смерти моей близкой подруги. Это было необдуманное решение… Но порой на радикальные поступки, нужно отвечать также радикально, – я приулыбнулась парню, чувствуя как рою себе могилу. Но поступить иначе не могла. – В свое оправдание, могу лишь сказать, что я не скрывала факт убийства. О нем стало сразу же известно полиции. А из-за того, что я доложила об этом Николаю Григорьевичу, расследование в деле Илойзы двигалось в нужном направлении. Это помогло расследовать причину смерти Екатерины Жуковой.
   Я услышала слабый кашель. Не издававший до этого ни звука мужчина-палач впервые отреагировал на мои слова и отвел взгляд. Что за странная реакция.
   – Мы ценим Вашу поддержку и помощь органам, но убийство есть убийство. Мы рассмотрим это как смягчающее обстоятельство… Итак, последнее выступление от следователя: Кирилл Андреевич Герцен.
   Человек, которого я понимала меньше всего. Так яро желая остаться со мной, он вдруг решил вести мое дело. Причем, даже не поставив меня в известность. Как только Кирилл вышел к тумбе, я резким движение сорвала с джинс кулон и положила его перед собой, так что парень это заметил.
   – Оказывается, защищать нужно было не тебя, а меня, – я огрызнулась парню, облокачиваясь о тумбу.
   – Кирилл Андреевич, Вы ведь не были назначены на это дело. Как так получилось, что вы вдруг стали его следователем?
   – Меня нанял Степан Михайлович. По его просьбе, я заключил контракт с данной девушкой. Задача стояла простой: контролировать все ее действия и докладывать о любых поступках в органы.
   Я начала теряться в пространстве, отвергая все, что произносил парень. Какой смысл ему лгать? Зачем они в принципе затеяли этот спектакль? Я почувствовала холодный воздух, застрявший у меня в горле. А если это не ложь? Если Кирилл и правда, все это время просто помогал Степану? Это был их большой план по тому, как убрать меня без последствий? Чтобы их ничего не коснулось?
   Выходит, все то, что Кирилл говорил и делал тоже было частью плана. Огромный обман на протяжении года, который напоминал сумасшедшие карусели, доводил меня до трясучек и чуть не убил. Все его слова, поцелуи и прикосновения тоже были обычным цирком.
   Я не слышала, что еще говорил Кирилл. И даже не стала ничего ему противопоставлять. Я хотела лишь выслушать приговор судей и вынести свой собственный.
   – Что ж, – не отпуская нас с Кириллом на места, судья начали зачитывать свои решения. – Из услышанного, мы можем однозначно сказать, что Мария Владимировна Клунова приговаривается к пяти годам лишения свободы за сокрытие преступления. Степан Михайлович Кривошеев снимается с должности заместителя Верховного судьи за невыполнение своих обязанностей. Что на счет Илойзы и Виктории… мы склонялись к назначению пожизненного приговора первой, и смертной казни второй, но из-за объявленных причин и в ходе проведенного голосования, было решено изменить наказание. За пожизненное обвинение Виктории отдали три голоса из шести.
   – Я хочу вставить свой голос, – мужчина, который вызвал все это время у меня подозрения, поднялся с места. – На правах исполнителя Верховной власти. В соответствии с услышанным, я считаю, что пожизненное заключение не является достаточной мерой наказания, поэтому отдаю свой голос за смертную казнь.
   У меня ушла из под ног земля. Начав терять равновесие, я попыталась мимолетно придумать хоть что-нибудь, пока судья окончательно не подписали приговор.
   – Стойте! – я схватилась за тумбу, сорвав голос криком, из-за чего следующая фраза прозвучала намного тише. – Контракт покорности. Я хочу его огласить.
   Я увидела, как дернулась Тереза, но Степан ее взял за руку успокаивая. Странная реакция для человека, который примет на себя мое наказание.
   – Вика, – Кирилл тихо окликнул меня, пока судья получали необходимый документ. – Тебе нужно успокоиться.
   – Не слишком ли поздно меня успокаивать? После того, как ты мне столько времени врал! – я кинула кулон ему на тумбу, отворачиваясь.
   – Ты права… Но соврал я тебе только один раз… – поймав кулон, парень глубоко вздохнул. – Помнишь договор? Ты помогаешь мне с Молящим, а я исполняю твое желание.
   – Почему ты… – я повернулась к парню лицом и заметила как он встревоженно наблюдает за происходящим между судьями.
   – Что ж… – прочитав контракт, женщина с вздернутым носиком, стала громко объявлять. – Согласно контракту, Вы подчинялись указаниям Кирилла Андреевича, а значит, наказание за содеянное должен понести он.
   Последние капли понимания происходящего растворились в луже безрассудства. Меня затрясло, из-за чего я пошатнулась.
   – Подождите… Но ведь контракт был заключен между мной и Степаном Кривошеевым… Почему Кирилл… Поменять владельца можно только с согласия двух сторон… – я металась взглядом, осматривая всех присутствующих, но казалось, что все кроме меня не были удивлены такому повороту.
   – Вы правы, – продолжила женщина, – но есть особое условие. Владельца договора можно сменить если это подтвердит предыдущий хозяин, представитель власти и ближайший юридический родственник подчиняющегося лица.
   Степан… Он был одним человеком, который заключил в себе все три роли. Именно так он сменил владельца. С самого начала мои угрозы были ему не страшны, потому что этот мерзавец создал себе подушку безопасности. А Кирилл не смог отказаться… ради чего?! Какого-то глупого желания!
   – Подождите! Подождите… – я пыталась набраться последних сил, чтобы сказать конечную фразу, но мой разум вместе с телом рассыпались на мелкие кусочки, теряясь где-то в пространстве этой комнаты. – Я расторгаю договор на правах исполнительного лица… Все наказание понесу я.

   14 марта; 16:10

   По окончанию заседания суда, меня поместили в небольшую запертую комнату на этаже ниже. После того, как пройдут окончательные подписания бумаг, я должна буду отправиться в столицу, где приму свое наказание.
   Лежа на небольшой кушетке, я все еще не могла понять, как к этому пришла. Зачем им всем было меня обвинять? К тому же, почему тот палач вынес мне этот приговор. Неужели ему просто платят больше, если он кого-нибудь казнит?
   – Тук-тук-тук, – дверь приоткрылась, и ко мне заглянул Коля. Осмотревшись по сторонам в коридоре и убедившись, что его не видят, он прошел внутрь. – Ну что, принцесса, как тебе твоя башня?
   – А ты еще и издеваешься? Откуда у тебя ключ? – Я приподнялась, чтобы видеть собеседника. Из всех, кто присутствовал на суде, на Колю я злилась меньше всего. Не думаю, что это все была его идея.
   – Степан одолжил у охраны. Пока бумаги не подписали, он все еще на правах судьи… – Усмехнувшись, Коля подошел ко мне и присел рядом. – Ты… Держалась молодцом. Хоть и устроила там концерт.
   – Я устроила концерт?! А что вы устроили за цирк?! – не выдержав, я подскочила с места и отошла к противоположной стене. – Я не понимаю, чем так вам насолила?! Что Степан вам пообещал? Я ведь… Я ведь искренне пыталась вам всем помочь…
   – Подожди… – Коля нерешительно приподнялся и дотронулся до моего плеча. – Так ты не в курсе? Так вот почему все пошло так хреново… Слушай, – развернув меня к себе лицом, парень ущипнул меня за нос. – Ты зря переживаешь.
   – Ну конечно. Меня собираются казнить, а я просто себя накручиваю… И при этом всем я еще и потеряла всех друзей и семью. Замечательный денек.
   – Ну, возможно ты права… Но… В общем… Я думал запустить Кирилла сюда одного, но судя по твоему состоянию, боюсь, что ты его убьешь, – Коля медленно отошел к двери и выглянув за нее, позвал в комнату детектива. От одного его вида меня взорвало внутри от эмоций.
   – Вика, я хотел, – Кирилл не успел ничего сказать, как я кинула в него пустую кружку – единственный предмет в камере. Закрывшись каким-то длинным чемоданом, парень не стал его опускать, даже когда опасность миновала. – Давай поговорим без травм? Просто выслушай меня.
   Сев на койку, я отвернулась от парней. Что я должна выслушивать от человека, который пытался потопить меня и выкупил мою жизнь без моего же ведома. Присев на колени рядом с койкой, Кирилл положил чемодан на пол и оперся руками о край кровати.
   – Обещай, что выслушаешь меня и больше не будешь ничем кидаться, – Кирилл усмехнулся, на что я только фыркнула. Протянув руку, он попытался взять меня за пальцы, но я тут же отдернулась от него. – То, что сейчас произошло, не то, чем кажется…
   – Да? А откуда ты знаешь, чем оно кажется? – я начала кричать, чувствуя как краснеет мое лицо. Испугавшись моего резкого поведения, парень отполз слегка назад и протянул мне чемодан.
   – Посмотри. Это тебе. От нас с Колей.
   Я несколько раз посмотрела поочередно на парней и только после этого выдернула чемодан. Он был относительно легким, из-за чего я никак не могла понять, что там лежит. Зато парни оба засияли в хитрой ухмылке, дожидаясь, пока я открою их подарок. Положив чемодан на койку, я открыла небольшие замочки по бокам и откинула крышку. Внутри, на красном бархате лежал серебристый узорчатый протез руки. Аккуратная работа, тонкие пальцы и легкий металл. На ладонях и фалангах пальцах виднелись небольшие датчики.
   – Это ведь… – я не знала, что сказать. Весь ужас за прошедшие часы мгновенно улетучился куда-то, оставив во мне лишь чувство растерянности. – Он же слишком дорогой… Откуда у вас такие деньги?
   – Ну, как оказалось, – Коля начал протяжно, растекаясь в улыбке, – семья Клуновых была застрахована на очень большие деньги. Причем как и их имущество.
   – А Мария была очень благодарна тому, что мы помогли ей покончить с этим кошмаром… Она поделила деньги на нас троих. И мы решили сброситься и оплатить тебе подарок. Степан помог с выбором. Он давно хотел его тебе заказать… – Кирилл осторожно присел ко мне, приобнимая за плечи. – Вика, мы не пытались тебе навредить. Напротив. Ты даже не представляешь как мы тебе благодарны за все, что ты для нас сделала.
   – Тогда объясните мне наконец, что произошло на суде? Меня приговорили к смертной казни. В этом и заключался ваш план? – я прикрыла чемодан, поворачиваясь к Кириллу и Коле.
   – Вообще-то, да, – в комнату зашел Степан вместе с мужчиной-палачом, который нервно протирал очки. – Извините, мы подслушали, – увидев, что я напряглась и собиралась начать кричать, отчим тут же продолжил, не дав мне вставить слова. – Ты ведь сама знала, что все это может закончиться, только если ты умрешь.
   – Поэтому вы специально начали выдвигать против меня все возможные грехи? Чтобы убить?!
   – Да… – Кирилл сжал мои плечи сильнее, чтобы я не могла его ударить. – Но только на бумагах. Познакомься, кстати, – детектив кивнул в сторону мужчины. – Григорий Иванович Жуков. Он работает в столице в исполнительных органах.
   – А еще он очень благодарен, что Вы помогли поймать убийцу его дочери, – Григорий продолжил за Кириллом, слегка наклоняя голову. Теперь понятно, кого он мне все время напоминал. Никогда бы не подумала, что отец Кати работает палачом у Верховных судей.
   – Это все прекрасно, но… Я все равно не понимаю… Как вы собираетесь это все провернуть? – я опустила голову, пытаясь сложить пазл.
   – Мы уже все провернули, – Степан подошел ближе ко мне и поправил мои волосы. – Фактически ты должна умереть. Но Григорий Иванович согласился нам помочь с фальсификацией тела. Вместо тебя просто используют другого человека.
   – Снова другого? Опять кто-то умрет из-за меня? – я хотела подскочить, но Кирилл удержал меня на месте.
   – Никого убивать не придется, – Коля подошел ближе, хитро улыбаясь. – Ты сама об этом позаботилась. Мария разрешила нам использовать тело Елены. Там так повреждена голова, что никто не поймет подмены.
   – Они могут проверить по отпечаткам, да и других признаков достаточно. Да и как я буду жить, если судья знают как я выгляжу?
   – Судья не занимаются проверками. Все что им нужно, это подтверждение палача, – Степан показал на Григория Ивановича. – Что же до тебя.. Судьям наплевать на тебя. На всех нас. Только Юлия Викторовна имеет право возобновить это дело. Но, к нашему счастью, она не знает как ты выглядишь, – Степан присел на колени и взял меня за руку. – Прелесть, я же обещал не дать тебя в обиду. Мы же все-таки семья.

Эпилог

   И нет тут никакой истины скрытой. Нет Бога, надежды или мольбы.
   Наш город прогнил, как под старою крышкой,
   А очищение впустили из тьмы.

   17 марта; 08:15

   Я медленно брел по кладбищу, осматривая знакомые могилы, начиная с Кати и заканчивая Зоей. По закрытию дела, нам, наконец, разрешили их законно похоронить. Больше всего было спокойнее за Катю, ведь она почти год не могла найти упокоения.
   За прошедшие дни мало что изменилось. Марию и Илойзу перевели на особое содержание для перевода в столицу, где они будут отбывать наказание. Я навещал Клунову один раз, и она была в приподнятом настроении. Похоже, заточение ее не пугает. Также от Коли я узнал, что врач согласился следить за ее здоровьем, даже несмотря на тюремное заключение.
   Приказ об отстранении Степана постепенно начинал вступать в силу, но пока его не гнали пинками с места, Кривошеев не спешил уходить. К тому же, Тереза продолжала занимать свою должность, так что уверен, что они еще найдут новый способ проворачивать незаконные дела.
   Коля выставил лабораторию и квартиру на продажу. Мы договорились вместе уехать в столицу и попробовать найти там новую работу в этой же сфере. Кто знает, что из этого получится. Однако той суммы, что у нас осталась от денег Марии, хватит нам на первое время.
   Что же до Вики…
   Я остановился возле могилы Юрия и поднял взгляд в сторону. Девушка стояла неподалеку от меня, держа в руках небольшой пакет.
   Григорий смог провернуть дело так, что Вику «казнили» спустя два дня прямо у нас в городе. Новости быстро разнесли эту весть, а Степан незамедлительно подготовил новые документы. Я не знаю, какое имя взяла себе девушка, но уверен, что с ним она наконец-то начнет жить так, как и хотела.
   Протез пришелся ей по душе: она довольно быстро научилась им орудовать, хоть по привычке и пыталась выполнять все одной рукой.
   Подойдя к Вике, я встал рядом и посмотрел на могилу. На темном кресте аккуратной прописью было выбито: Виктория Ройхен. Девушка настояла на том, чтобы сохранить свою собственную фамилию.
   – Никогда бы не подумала, что приду на собственную могилу, – усмехнувшись, Вика положила на крест правую руку, как бы прощаясь с ним.
   – Уже есть идеи, куда отправишься? – я старался стоять в стороне, чтобы не мешать девушке.
   – Пока не знаю. Может быть на север. Точно туда, где будет спокойной, – сделав шаг назад, она повернулась ко мне лицом. – А ты с Колей в столицу?
   – Да, решили попробовать. Мы вроде бы неплохо сработались под конец, – я поднял голову, смотря на полублестящее от солнца небо. – Похоже, пора прощаться. Иначе я представлял себе этот момент.
   – Пока ты не разыграл сцену, вот, – девушка протянула мне пакет. – Зоя как-то проговорилась, что у тебя день рождение в апреле. Подарки дарить заранее не принято, но раз уж такая ситуация… Это от нас всех. Только смотри не сейчас, а когда сядешь в поезд. Пускай это будет прощальный подарок от города, – я кивнул на слова девушки. После небольшой паузы, она протянула мне правую руку для рукопожатия. – Что ж. Была рада работать с Вами, Кирилл Андреевич. Договор можно считать исполненным. Прощайте.
   – Можно… – я проигнорировал протез и, взяв девушку за левую руку, поцеловал ее в пальчики. – До свидания, Виктория.

   17 март…

   – Ты с ней виделся перед отъездом? – Коля отобрал дневник у детектива, закрывая его и убирая на нижнюю полку небольшого шкафчика поезда.
   Они ехали уже несколько часов, и все это время Кирилл записывал последние события минувших дней.
   – Да. Но и не надейся, я не знаю куда точно она поедет… Сказала, что на север, – Кирилл лег на койку и достал с пола подаренный пакет. Высыпав его содержимое себе на живот, парень стал перебирать маленькие вещички, явно подобранные Зоей, но больше всего внимания привлекла небольшая тяжелая коробочка.
   – О нет. Я уж надеялся, что они про это забудут. Извини, но я снова не хочу вспоминать этот позор, – поднявшись со своего места, Коля подошел к двери. – Пройдусь-ка я немного. А ты пока понастальгируй.
   Фраза Коли звучала немного странно, но все же вызвала еще большую заинтересованность. Как только парень удалился, Кирилл открыл коробочку. Внутри лежала маленькая камера-мыльница, обернутая в ленту. Включив фотоаппарат, парень зашел в память и обнаружил только одно видео.

   1 сентября. 2018 год.

   – Киииря! – Зоя громко закричала, фокусируя камеру на себе. – Кирюшенька! Если ты это смотришь, то значит прошел почти целый год и у тебя уже наступило день рождение… А может только наступит… не суть! – девушка поставила камеру на возвышенность и села напротив нее. – Ты очень часто проводишь этот день один, поэтому я решила подготовить тебе сюрприз. Сейчас ты познакомился с множеством людей! Но я боюсь, что наши пути разойдутся, поэтому, пока они все вместе, мы запишем это небольшое поздравление. И потом не говори, что я слишком рано об этом подумала, – Зоя демонстративно махнула волосами. – Я уже взрослая девочка и сама знаю, что и когда мне делать.
   Произошла небольшая помеха, после которой сменился кадр. Зоя тихонько подходила к Кате, которая что-то писала в блокноте. А ведь именно после нее у Кирилла появилась привычка вести записи.
   – Катюшенька! – Зоя резко крикнула, из-за чего девушка подскочила на месте и выронила ручку. – Ой! Прости! Я не думала, что ты так сильно испугаешься.
   – З-зоя… Что ты делаешь? – смутившись, Катя попыталась отвести взгляд и тут же стала нервно поправлять очки.
   – Записываю поздравление для Кири. Давай. Я уверена, тебе есть что сказать. Вы же с ним кажется встречались.
   – Ааа… – Катя растерянно посмотрела на Зою за кадр, соображая что от нее хотят. – Д-да.. А тебе не кажется, что это слишком рано? У него ведь день рождение в апреле… Кхм… хорошо… Ммм… Я не знаю, что сказать. Тридцать четыре года это много… Но… О Господи, – Катя закрыла лицо ладошками, скрывая смущения. – Кирилл, Я надеюсь, что ты доволен тем, чем занимаешься… Мне нравится наблюдать за тем, как ты идешь к своей мечте. Это… Очень воодушевляет… Все, Зоя, хватит, я сейчас под землю провалюсь…
   Очередная помеха сменилась приближенной картинкой небольшой химической формулы. Отодвинув камеру, Зоя навела объектив на Колю, чистившего небольшой череп Нэнси.
   – А что это такое? – Зоя сделала небольшой шажок вперед. Увидев, насколько девушка нерешительна, парень усмехнулся и, направив череп в сторону малышки, лязгнул его челюстью.
   – Это Нэнси, – засмеявшись с того, как Зоя подпрыгнула, он косо посмотрел на камеру. – Что снимаешь?
   – Хочу Кире записать поздравления. Скажи что-нибудь! Ты же у нас единственный мальчик в компании помимо Кирюши.
   – Оооо, – Коля засмеялся, начав тихонько мотать головой, – Я уж точно последний человек, от которого он ждет поздравления.
   – Ну, пожалуйста! Всего пару слов.
   – Зоя, я… – опустив руки, парень наклонил голову, а затем вздохнул. – Только потому что ты умеешь корчить рожи, – Коля отложил Нэнси в сторону, а на заднем фоне послышалось радостное «Ура». – Кирилл… ты невыносимый упрямец, который умудрился бросить самую прекрасную девушку на свете… Но может быть, твое упрямство поможет тебе найти ту, которая не позволит ее забыть.
   Последняя помеха переключила картинку на комнату Кирилла, где на диване, закутав ноги в плед, сидела Вика, читая очередной роман.
   – Викусик, что читаешь? – Зоя подошла поближе, приближая обложку книги.
   – Историю… А… Что ты такое делаешь? – Вика внимательно посмотрела на камеру, слегка наклонив голову.
   – Ммм, я записываю подарок Кириллу. Я знаю, что Вы знакомы не так давно, но может, что-нибудь скажешь? Я уверена, ему будет приятно!
   – Что я должна сказать? – Вика отложила книгу, продолжая смотреть сквозь объектив.
   – Не знаю. Что-нибудь. Что ты ему желаешь! Он у нас уже взрослый мальчик!
   – Ну… Я не знаю… Пускай будет… Кирилл, желаю, чтобы ты поменьше встревал в неприятности, – высказав свое пожелание, Вика вновь взяла книгу. Зоя еще что-то кричала, но голос прерывался, а в конце оборвалась и запись.

   24 марта; 09:16

   – Я смотрю, Вы не очень то торопитесь покидать свой пост, – Юлия осторожно прошла в кабинет Степана, осматривая его содержимое. Парень укладывал в коробку последние вещи, собираясь как раз выезжать из своего офиса.
   – Это привычный темп для всех судей. Вы ведь тоже не торопились сюда с приездом, Юлия Викторовна, – Степан снял значок судьи и положив его на стол, стал закрывать коробку. – Зачем же Вы сейчас приехали сюда? Дело уже закрыто.
   – Хотела проверить, как у Вас идут дела. Лично. Мало ли, что Вы могли натворить. Эта девушка была ведь Вашей дочерью, – пройдя чуть дальше, Юлия села на стул, наблюдая за движениями Степана.
   – Поверьте, семейные узы мне не мешают работать. Надеюсь, – парень выдержал паузу. – Вам тоже.
   – На что это Вы намекаете?
   – Ну как же… Всем известно, как сильно Вы печетесь о своем брате, – взяв коробку в руки, Степан выпрямился. – Это может Вам аукнуться.
   – Это угроза? – Юлия резко подскочила, встав вплотную к бывшему своему представителю.
   – Скорее предупреждение. До скорого, Юлия Викторовна, – слегка поклонившись, Степан покинул кабинет, оставив девушку одну.

Во имя очищения Эдна Тайлер