-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Сергей Орст
|
| Рассказы из прошлого. Сборник
-------
Рассказы из прошлого
Сборник
Сергей Орст
© Сергей Орст, 2023
ISBN 978-5-0056-8302-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Рассказы из прошлого
сборник
ЯИЧНИЦА
Когда мне исполнилось семь лет, я решила, что уже стала большой. А раз я уже большая, то надо помогать родителям. С чего нужно начинать помогать родителям? Конечно, с приготовления завтрака! Мне очень хотелось им показать, что я уже большая и могу самостоятельно всё делать.
Было воскресное зимнее утро. Солнце радостно постучалось ко мне в окно, и я проснулась. Очень тихо, чтобы не разбудить родителей, я вышла из своей комнаты и пошла на кухню. Закрыв за собой дверь, я приступила к приготовлению вкусного воскресного завтрака для всех. Готовить я тогда вообще не умела, но много раз видела, как готовят родители и решила, что это совсем не сложно. Самый простой и быстрый завтрак – это яичница, чай и бутерброды. В школу я ещё не ходила, но считать уже умела. Мне нужно было взять из холодильника шесть яиц, как раз из расчёта по два на каждого. Я видела, как мама берёт из холодильника яйца, да так ловко, что в её обеих руках бывало сразу шесть яиц. Я так и сделала. Но яйца оказались непослушные и два из них, каким-то непостижимым для меня образом, упали на пол.
– Ай! – чуть вскрикнула я и испугалась, что разбужу своим возгласом родителей.
Аккуратно закрыв дверцу холодильника ногой, я отнесла четыре яйца в мойку – мама же всегда моет яйца перед употреблением. Затем я стала думать, как собрать два битых яйца с пола. Я уже большая. Сначала я попробовала взять их пальцами, но только перепачкалась, а яйца ещё больше растеклись по полу, образовывая жёлтую кашицу. Решив собрать их лопаткой в тарелку, я приступила к этому сложному процессу. В итоге, я вымазала почти весь пол в кухне, но собрала битые яйца в тарелку. После этого я тряпкой оттирала с пола уже засохшие разводы и чуть не упала, поскользнувшись.
– Нет, эти яйца уже никуда не годятся, – решила я, внимательно осмотрев собранную грязь с пола, и выбросила содержимое тарелки в мусор.
Взяв ещё два новых яйца из холодильника, я стала мыть все шесть яиц. В мойке из моих рук выпало ещё одно яйцо. Оно просто выскользнуло из пальцев, разбилось и сразу утекло в слив раковины, лишь скорлупка осталась на сеточке.
– Ух, ты! Как это они так падают и, главное, сразу бьются? – не понимала я.
Пришлось брать новое яйцо. Разложив помытые яйца на полотенце, я тихонько вытащила сковородку из нижнего отделения плиты, которое жалобно скрипело при открытии. Я боялась раньше времени разбудить родителей, поэтому старалась делать всё тихо. Ведь я уже большая!
Я поставила сковородку на плиту и взяла первое мытое яйцо в руку.
– Чего-то не хватает, – подумала я, – точно! Масло!
Бутылка с растительным маслом стояла в шкафу слева над плитой. Я открыла дверцу, но до бутылки мне было ещё не дотянуться. Положив яйцо на разделочный стол рядом с плитой, я повернулась к обеденному столу, чтобы взять табуретку. Предательский треск яичной скорлупы послышался сзади. Это упало на пол яйцо, скатившись с разделочного стола.
– Ах, какое ты противное! – почти вслух зашипела я на это яйцо, которое преспокойно растекалось по полу, прикрывшись разбитой скорлупой.
Пол на кухне я уже вымыла, поэтому решила, что он теперь чистый. Опыт в собирании разбитых яиц с пола у меня уже был. Я лихо собрала это яйцо в тарелку, почти не запачкав весь пол. Затем повытаскивала всю битую скорлупу из тарелки и с удовлетворением вылила яйцо в сковородку. Потом я взяла второе яйцо с полотенца в руку.
– Как же мама их разбивает? Да так легко это делает столовым неострым ножом. Ага, вот он!
Я с размаху ударила ножом по яйцу. Оно развалилась пополам, и половинка скорлупы сиганула в сковородку. Туда же полетели мелкие осколки белого цвета.
– Не беда! Сейчас я всё соберу! Я же уже большая!
Я вытаскивала осколки скорлупы из склизкой массы ножом и пальцами. Однако мне это долго не удавалось. Вот я уже почти подцепила осколочек, а он в последний момент убегал в сторону. Я жутко намучилась, но собрала все осколки.
– Надо бить тихонько, – поняла я, когда взяла следующее яйцо.
С горем пополам я разбила в сковородку все яйца, постоянно вынимая оттуда битую скорлупу. Наконец, все шесть яиц были на сковороде. Только два целых желтка осталось.
– Ну, и ладно, как раз для папы, он любит глазунью.
Слово «глазунья» мне очень нравится, и такая яичница должна напоминать забавную рожицу. Но тут было что-то не так. «Глазки» были в разных местах и совсем не походили на рожицу. Я стала двигать один «глазик» ближе к другому ножом и случайно его проткнула. «Глазик» потёк, словно заплакал жёлтыми слезами.
– Ну, ты мне ещё поплачь! – строго сказала я желтку, будто он был живой.
Я поняла, чтобы желток не растекался, надо быстрее запечь яичницу.
– Быстрее, быстрее, быстрее…, – подгоняла я себя, включая электрического плиту на полную мощность.
Сковородка разгорелась очень быстро, и яичница начала белеть. Тут я заметила открытую дверцу шкафа, где стояла бутылка масла.
– Я забыла масло налить!!! Яичница же прилипнет!!! Что же теперь делать? – сдерживая свой голос, воскликнула я.
Я отставила сковородку в сторону на холодное место на плите. Взяв табуретку, я встала на неё и достала бутылку с маслом. Я решила налить масло на сковородку и немного приподнять яичницу ножом, чтобы под неё затекло масло, тогда, наверное, не пригорит. Спускаясь с табуретки, я локтем зацепила ручку сковородки, и та с грохотом полетела на пол. Как назло, сковородка упала вверх дном и незапёкшиеся яйца вытекли на пол.
С бутылкой масла в левой руке я присела около сковородки, не зная, что мне теперь делать.
– Нет, с пола мы есть не будем, – услышала я весёлый голос папы за спиной, – мы же не собачки!
Я повернулась и увидела в дверях папу и маму, которые улыбались.
– А пол чистый, я его уже вымыла, – сказала я с важным видом, – сейчас я всё подберу и дожарю нам всем эту яичницу!
Все мы дружно смеялись над моими кулинарными стараниями. Да, быть большой это очень непросто!
ноябрь 2019 г.
АВГУСТ 1945-го
Случилось это в его детстве. Шёл тысяча девятьсот восьмидесятый год. Ему только исполнилось восемь лет, когда он перешёл во второй класс. Родители отправили паренька в летний пионерский лагерь на всё лето. В Москве только что отгремела Олимпиада, прошедшая вовсе мимо весёлых отдыхающих мальчишек и девчонок далеко за городом близ живописной речки. Всё, как водилось в то время: торжественные линейки по утрам и вечерам по случаю поднятия и спуска флага лагеря; командные игры и соревнования; занятия в кружках по интересам. Ну, и конечно, драки с пацанами, куда без них, шалости и хулиганства в тихий час, да и вообще в любой удобный момент, когда вожатые ослабляли бдительность. Иными словами, нормальное советское детство обыкновенного советского мальчишки.
Однажды на утренней линейке сообщили, что сегодня после тихого часа и полдника, весь лагерь собирается в актовом зале для просмотра фильма.
– Эй, ребя, кино будем зырить!
– Да, будет зыко!
Мальчишки шептались, стоя в строю отряда в предвкушении чего-то особенного в уже немного надоевшем распорядке лагерной жизни, не обращая внимание на грозные взгляды вожатого. До тихого часа тайные лазутчики из особо талантливых мальчишек отряда ничего не смогли выведать о предстоящем кино. Он с другими мальчишками стоял на шухере возле актового зала, пока другие пацаны лазили в секретное незакрытое окно возле чёрного хода. Им всем страх, как хотелось узнать заранее, что там такое будут показывать. Однако, вопреки всем стараниям мальчишек, ничего узнать так и не получилось. Только зря шорты порвал о гвоздь в раме самый важный зачинщик всей этой шпионской возни.
Попытки покинуть корпус в тихий час с целью дальнейшей разведки провалились. Вожатый засёк нескольких лазутчиков, и на этом разведывательная деятельность пацанов закончилась безрезультатно.
– Ну, что за нафиг? – досадовали мальчишки, обиженно лёжа в своих койках. – Им что? Жалко?
После полдника всех дружно завели в актовый зал. Весь лагерь, кроме малышей, которые ещё в школу не ходили. Получается, он был, как и весь его отряд – самыми младшими на этом мероприятии. Началось. Свет в зале не погасили, хотя пацаны уже приготовились поорать, посвистеть в темноте и подёргать девчонок за косички. Не получилось. На сцену перед задёрнутым занавесом экрана вышли три девочки из старших отрядов. Старшая вожатая села за пианино сбоку сцены. Все притихли, не понимая, зачем петь перед фильмом. Вдруг грустная мелодия огласила зал и пронзительным припевом вонзилась в его маленькое сердце.
«Тебе я бумажные крылья расправлю
Лети не тревожь этот мир, ах этот мир.
Журавлик, журавлик, японский журавлик
Ты вечно живой сувенир…»
Он был весьма впечатлительный, гипервозбудимый, эмоциональный мальчик, и эта песня вызвала у него странное ощущение. Этакая непонятная тревога вдруг подкралась к нему. Потом старшая вожатая вышла на сцену вместо девочек и начала говорить о какой-то памятной дате. Мол, сегодня тридцать пять лет со дня ужасной трагедии, что такое не должно повториться. Он ничего толком не понимал. Какие-то незнакомые названия городов на непонятном языке, трудно запоминаемое имя какой-то девочки, которой было всего-то семь лет, когда она умерла от какой-то болезни, какие-то журавлики из бумаги, тысячу которых она не успела сложить.
Потом свет в зале притих, и на открывшемся экране возникли чёрно-белые кадры кинохроники. Руины города, странный полуразрушенный дом с дырявым решётчатым куполом, обожжённые люди с пузырящейся кожей, смерть и ужас. За кадром диктор говорил об атомной бомбе, о том, сколько мгновенно погибло мирных людей, и что сделали это американцы.
И тут у мальчишки всё смешалось в голове. Его воевавший дед рассказывал, что американцы помогали нам победить фашистов. Сам дед был даже знаком с некоторыми теми американцами, что воевали тогда против Гитлера. В детском саду и школе парнишке рассказывали о фашистах, как они издевались и убивали мирных людей его страны, не щадя никого, ни детей, ни женщин, ни стариков. А тут американцы сделали такую жуткую штуку и убили сразу почти весь город? Так они что? Такие же, как те фашисты? И сделали это уже после Победы? Зачем?
Кино закончилось страшными цветными кадрами ядерного гриба, вспухающего над горизонтом, а диктор говорил, что угроза повторения трагедий Хиросимы и Нагасаки очень высока и сегодня. Потом на сцену перед затихшим и явно напуганным залом с ребятишками вышел человек в военной форме и начал рассказывать о гражданской обороне, о бомбоубежищах, о поведении во время ядерного удара. Всему лагерю была продемонстрирована работа сирены воздушной тревоги, окончательно заколотив страх в голову мальчишки.
После отбоя паренёк лежал на своей койке, почти натянув на голову одеяло, и не спал. Он вслушивался в звуки за окном. Ему мерещилась сирена, он вдруг начинал отдалённо слышать рёв вражеских самолётных моторов. Всматриваясь сквозь шторы окон, он боялся пропустить момент яркой вспышки, о которой говорил военный, предупреждая, что на неё нельзя смотреть…
– Эй, ты чего орёшь? – толкнул мальчишку приятель с соседней койки. – Обалдел, что ли? Дай поспать.
Оказывается, паренёк уснул и закричал во сне от привидевшегося кошмара. Опять мучительное ожидание. Опять тщетные попытки успокоиться. Снова ему во сне адский огонь жжёт кожу, и она, вздуваясь волдырями, лопается и превращается в кровавое запёкшееся месиво. Он явственно увидел яркий свет и услышал страшный рокочущий гул, который приближался и приближался. Мальчонка вскочил с криком со своей койки. В палате слепящий свет сквозь окно. Жуткий свет! Адский! Он в слезах орал во всё горло, чтобы все бежали в бомбоубежище, принялся расталкивать спящих ребят, крича, чтобы они завернулись с головой в одеяло, не смотрели в окно и бежали в убежище. Свет в палате всё ярче, за окном страшный треск и непонятный леденящий его душу гул всё сильнее… Кто-то взял мальчика в охапку, но тот забился в истерике, непрестанно надрываясь от крика. Его куда-то понесли. Потом он почувствовал резкую боль в плече и постепенно затих.
– Ты в порядке? – спросила доктор у мальчика, когда он проснулся на койке в изоляторе. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Только голова очень болит. А что произошло? Я где, в больнице? – паренёк подскочил на койке, рассматривая свои руки, в голосе появился неподдельный страх, а глаза вновь наполнились слезами. – Так это была атомная бомба?! А лагерь целый?! А ребята?!…
– Света, ещё успокоительного! – крикнула врач в сторону двери, заботливо укладывая мальчика обратно в койку и нежно говоря ему. – Всё в порядке, не волнуйся. Ничего не произошло. Это тебе просто приснилось. Кто ж знал, что ты такой впечатлительный. И лагерь целый, и ребятам ничего не угрожает, и ты не беспокойся так. Сейчас примешь ещё лекарство, и всё будет хорошо.
– Но ведь я видел яркую вспышку, она была всё ярче, прямо как дядя военный говорил. И треск, и гул, всё, как в фильме…
Вошла медсестра тётя Света с маленьким металлическим подносом:
– Ну, что, дружок? Успокоился? Или будем ещё укол делать?
Мальчишка съёжился в постели от одной мысли о шприце.
– Ты просто всё принимаешь очень близко к сердцу. Это наш сторож дядя Вася приехал на своём мотоцикле из города поздно ночью. У него в дороге какая-то поломка была, вот его драндулет и трещал, как ненормальный.
Врач объяснила пареньку, что его так могло напугать.
– А ты сам знаешь, что ваш корпус как раз напротив гаража. Наверное, ты принял свет от фары мотоцикла за что-то иное. Эх, ты. Ладно, полежи тут немного, хотя бы до завтра. Я тебе дам лекарства…
– А уколы будут? – настороженно спросил мальчик.
– Если будешь спокойно себя вести, то уколов не будет, просто попьёшь таблетки. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну, вот и славно. Сейчас прими таблетку и отдыхай. Я попрошу, чтобы тебя навестили.
Мальчишка отдохнул. Потом пришла старшая вожатая и принесла целый ворох бумажных журавликов.
– Это ребята сложили для тебя. А ты молодец, когда испугался своего сна, то пытался всех спасти, правильно запомнив, что говорил военный.
– Я струсил, – угрюмо буркнул мальчишка, – я испугался дурацкого мотоцикла. Теперь все смеяться надо мной будут.
– А вот и нет. Ты же на самом деле думал, что это атомная бомба?
Мальчонка понуро кивнул головой.
– Но не стал прятаться только сам, ты беспокоился о других, а это очень смело. Ещё неизвестно, будь это по-настоящему, как бы поступили твои друзья. А ты проявил себя, как настоящий товарищ, думая о других.
Тот детский пережитый страх надолго врезался в его память. Уже значительно позже ему довелось побывать на мемориале в Хиросиме, увидеть атомный дом, прикоснуться к теням на мосту Айой, услышать поминальный колокол. Он подробно изучил всю историю, связанную с этими событиями. Осознание последствий этого бесчеловечного и бессмысленного акта уничтожения мирных людей, а также возможных подобных, не позволило ему прорасти внутри себя человеческой ненависти, приводящей, в итоге, к гибели. Той самой внутренней ненависти к людям, которая с большой долей вероятности способна привести к гибели всех людей на этой Земле.
июнь 2022 г.
СЛЁЗЫ ВЕТЕРАНОВ
Был канун очередного Дня Победы. Мне всего-то исполнилось четырнадцать. В стране полным ходом перестройка, гласность, кооперативы, новые веянья, дух свободы, хотя дети моего поколения слабо понимали, что это такое вообще. Многие из моих сверстников слушали западную музыку и пытались ходить в школу без школьной формы, напрочь отбиваясь от идей социализма в стране, стремительно несущейся в хищнический капитализм.
За год до этого я записался в театральный кружок при школе, благо прилично играл на гитаре и пел. Понравилось. Втянулся. Играл в школьных спектаклях, иногда пел под гитару со сцены. Ребята подобрались интересные, но старше меня кто на год, кто на два. Иным словом, довольно приятный и полезный досуг, к тому же определённая известность в школе.
Где-то в конце апреля руководительница кружка сказала, что нам надо подготовить номер для традиционного поздравления ветеранов Великой Отечественной Войны и блокадников в райкоме. Планировалось всего несколько выступлений. Мы как-то не особо воодушевлённо восприняли это задание. Скучно. Зачем нам эта проформа? Однако эта мудрая женщина, не стала нас стыдить, не стала, ругаясь, настаивать. Нет. Просто рассадила нас всех в кружок на стулья и начала нам читать стихи военных лет. И как стала читать! И вроде бы мы их знали и слышали раньше, но не вслушивались, не вникали в истинный смысл этих проникновенных строк. Оказывается, наша художественная руководительница была двадцатилетней девушкой-санитаркой на полях боёв, спасая наших раненых солдат. Все мы внуки ветеранов, но деды не любили рассказывать о войне. И худрук не исключение. Войну мы знали лишь по фильмам, по книгам, по песням, но не прочувствовали, не примерили ещё на себя.
Начались репетиции. Пара стихов. Константин Симонов. Ольга Бергольц. Всё знакомо, но неведомо, не прожито и не пережито моим очень юным тогда сердцем. И песня. Почему именно эта? Ничего особенного в ней. Наш руководитель определила мизансцену: я с гитарой в центре, остальные ребята по обе стороны, как журавлиный клин. Получалось сначала не очень. Мало чувств, как нам говорила руководитель. Но делать нечего, надо стараться, ведь первое выступление уже через три дня. Спросить о войне мне было уже некого – дед умер тремя годами ранее, но и при жизни на мои расспросы, только махал рукой, говоря лишь одно слово:
– Страшно.
Мы решили на сцене попытаться сыграть, что нам страшно, но мы не боимся своего страха, мы должны его победить, а, значит, победить врагов. С таким, наверное, правильным настроем я вышел с ребятами на сцену. До этого девочки читали «Жди меня, и я вернусь» и «Сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам». Хорошо читали, но в зале был лёгкий шум. Ветераны при орденах и с цветами слушали, но без особого интереса, в рамках приличия.
Вот мы выстроились перед большим количеством живых свидетелей той страшной войны, мы, чьи родители рождены уже после. Пауза. В актовом зале райкома партии воцарилась тишина, еле слышны позвякивания орденов и медалей. Софит светит прямо в глаза, и зал тонет во мраке. Лишь лица первых видимых рядов несколько снисходительно смотрят на меня и на ребят в ожидании нашей песни. Я медленно начинаю с перебора по струнам:
– Здесь птицы не поют,
Деревья не растут…
Я вижу, как взгляды пожилых людей начинают меняться. Мы поём хорошо, слажено, чувственно.
– Горит и кружится планета,
Над нашей Родиною дым,
И значит, нам нужна одна победа,
Одна на всех – мы за ценой не постоим…
Я вдруг начинаю осознавать, начинает отчётливо доходить до моего четырнадцатилетнего сердца, что это про них, сидящих в этом зале, про этих слабых уже на вид, но неимоверных титанов. Благодаря им я могу стоять тут с гитарой, да, что там я – мы все дышать можем только благодаря им.
– Взлетает красная ракета,
Бьет пулемёт неутомим…
Мы поём по нарастающей, плотнее и острее делая клин на сцене. Вот же он, тот самый пулемётчик! Во втором ряду. Всего две медали у него… А рядом седые бойцы из десятого десантного…
– И значит нам нужна одна победа,
Одна на всех – мы за ценой не постоим.
Одна на всех – мы за ценой не постоим!
Что это? Мне не кажется? Они плачут? Не может быть! Это же просто песня.
– Нас ждет огонь смертельный,
И все ж бессилен он…
Я стою, пою вместе с ребятами, а глаза уже щиплют. Почему? Это же просто песня Булата Окуджавы, даже не военных лет. Песня всего на пару лет старше меня. А они? У них слёзы…
– От Курска и Орла
Война нас довела…
Не меня, не нас, а их, вот этих стариков, этих простых, но героических людей, ради меня, ради нас, поющих здесь.
– До самых вражеских ворот.
Такие, брат, дела.
Нет, надо допеть, надо не дрогнуть, нельзя подвести, ведь они поверили нам, семерым мальчишкам и девчонкам, которые поют о том, чего не знают, о том, что не прочувствовали, но уже начинают понимать, глядя в глаза свидетелям того ужаса. Я не вижу ребят – они за спиной, но я слышу их голоса. Мы уже не играем, мы живём этой песней.
– Когда-нибудь мы вспомним это,
И не поверится самим…
Мы допоём для вас, хоть и перед глазами пляшет пелена. Мои руки отбивают струны, и в руках у меня не гитара, а пулемёт, разливая очередями пронзительно простую мелодию этой сильной песни.
Мы дружно смолкли на последнем аккорде. Тишина в зале. Абсолютная. Секунда, две, три, вечность. Я вижу их лица и понимаю, что они осознают, что всё не зря, что эти ребята без фальши и наигрыша прониклись через песню, через самое эмоциональное из искусств чувством сопричастности к произошедшему с ними самими чуть более сорока лет назад. И вдруг взрыв аплодисментов, переходящих в овации…
– Что с тобой? – спросила меня за кулисами руководительница.
– Да, всё в порядке, просто свет от софитов сильный слишком, вот глаза и слезятся.
Она, конечно, всё поняла. Неловко мне мальчишке-подростку было признаться, что их слёзы тронули меня до глубины души, слёзы этих людей, для которых мы прочитали стихи и спели песню.
Как-то меня спросили, когда я начал взрослеть. Я думаю, что именно в тот день, в тот момент, когда я понял причину слёз ветеранов.
май 2022 г.
ПИРАТ
Интересные эти люди, выходят из этой двери и прячут еду в тряпочные мешки, будто не понятно, что у них там… Что там у вас? А-а, ясно – мясо. Но сегодня у Валюши мясо не очень, оно лежалое, с душком уже, однако и от такого слюнки текут…
– Пока, Валюша, отложи, милая, на мою долю пару буханок, как привезут…
Фу, хлеб. Его есть-то можно, но не вкусно, хотя сейчас я бы и хлеб съел. Ох, как брюхо к спине прилипло… Ничего, к вечеру Валюша чего-нибудь вынесет мне в газетке… наверное… Вчера и позавчера она почему-то забыла это, и я остался голодным. Приятели вон бегают по дворам, да кур воруют. Ах, какие вкусные они, эти куры! Но это не хорошо же, люди сами едят этих кур, а приятели пропадают один за другим… Девушка, девушка, у вас там в мешке сосиски… точно, сосиски, их вчера вынимал из большого рычащего железного ящика на колёсах один здоровяк в засаленном фартуке. Как же от него противно пахло! А от вас пахнет цветами, молоком и сосисками. Зачем вам столько? Дайте мне, пожалуйста, хоть одну, ну, или половинку, или шкурку от сосиски пожевать… Вы же хорошая… Вот спасибо! Даже две! Очень вкусно! Я вас провожу за это?…
– Пират, отстань! Чего привязался? Больше не дам! Ну, хватит!
Чудно́е имя мне люди придумали. Пир-рат. Я точно не знаю, что оно значит, должно быть, что-то вкусное. По-моему, люди говорили, что это, когда много-много разной вкусной еды, и они этому очень рады. Вот я и откликаюсь на это Пир-рат.
– Ну, ладно, ладно, хороший Пират, хороший! Меня и так муж ругает, что тебя подкармливаю. Давай, беги…
Добрая она, а как звать, не знаю. Живут они в доме на отшибе, а муж её всегда на меня ругается и норовит ударить. За что? Не пойму. Он делает какие-то большие цветные тряпки в деревяшках. Зачем? Не понимаю. Пахнут они не вкусно, какой от них прок?… Нет, что ни говори, а здесь у этой двери лучше. Запахи разные, люди ходят, солнышко греет, вот и лето настало. Хорошо! Зимой-то было тоскливо, хорошо, что в местном колхозе сторож добрый. Я ему всю зиму помогал сторожить коров. Даже волки приходили. Ух, и наглые эти твари! Дед Ваня их даже пугал из своей длинной палки. Ой, и страшная эта штука! Как бахнет, так душа в пятки. Жуть! Но волков победили! А у большой белой коробки было тепло, и дед Ваня кормил, хоть и немного. А потом, почему-то пришёл другой сторож, каждый вечер он пил какую-то резко пахнущую воду, становился злым и бил меня. Вот я и ушёл, благо уже весна была. Валюша не бьёт, правда, вечерами, когда выносит мне еды в газетке, от неё тоже пахнет этой противной водой, но терпимо, если носом не дышать. Она что-то говорит мне, но я не могу разобрать, что именно. Треплет меня за ушами, чешет спину… Ой, как мне нравится, когда чешут спину!
– А ну, пошёл вон! Разлёгся тут!
Зачем же ругаться и пинаться? Я же вас не трогаю. Почему одни люди злые и грубые, а другие – нет. Не кормят их что ли? Странные они… Вот он! Движется железный ящик на колёсах и рычит. Шуму-то от него и дым, аж чихать хочется… Каждый день приезжает и людей привозит, а потом увозит, но других людей. Ерунда какая-то. Одни приезжают, другие уезжают. И все знакомые, все здесь живут. Наверное, я ничего не смыслю в человеческой жизни. Может быть.
– Саша, не отставай! Чего ты там застрял, мы с бабушкой тебя ждать что ли будем?
– Сейчас, мам, иду!
А это новые, эти здесь не живут. Зачем приехали? Пылью пахнут, пахнут железной дорогой, помню такую жуть, еле убежал от той огромной железной грохочущей коробки. Чем-то ещё пахнут… Запах чем-то знакомый. Таким редко здесь пахнет… У мальчика что-то есть… Пряник! У него пряник в кармане! Вот это лакомство! Сладкий, хоть и с мукой.
– Саша, ну, сколько можно? Ну-ка, не прикасайся к нему! Ты что?
– Мам, да нет, ты смотри какие глаза у него умные и добрые. Он хороший.
Да, я хороший, я очень хороший, и этот Саша тоже хороший.
– Я сказала же, не лезь к нему, кусит ещё, ты что?
– Саша, ты слышал, что мама сказала? Если ты так будешь слушаться, то как я тут с тобой все лето буду? А? Марш сюда! Катя, почему ты его за руку не взяла? Сколько раз я тебе говорила, детей надо держать за руку. Зачем я только согласилась сидеть с внуком всё лето?
– Мама, ну, мы же всё уже обсудили, Сашке надо летом набираться здоровья, он в городе постоянно болеет, а тут воздух, парное молоко…
– Не надо мне прописных истин доказывать, бери лучше сына за руку и пошли. Какой вы там дом сняли?
– Да недалеко здесь. А мы с Колей будем приезжать сюда каждые выходные.
– Знаю я вас, избавились от меня и ребёнка и рады-радёшеньки.
– Мама, ну что ты такое говоришь?…
Так они из города. А-а, вот чем необычным они пахнут… Ой, спасибо тебе, Саша, за пряник! Не ожидал. Вот спасибо, как вкусно! А руки у тебя колбасой пахнут, свежей колбасой. Съел недавно? Наверно, было вкусно. Точно вкусно! У меня нюх хороший. Кстати, в сумке у этой старушки ещё лежит колбаса.
– Саша, ты с ума сошёл?! Ты зачем ему скормил пряник? Почему сам не съел в электричке?
– Мам, но он же голодный!
– Ну, и что? Я их страх, как боюсь, а этот какой огромный, чёрный. Не смей к нему подходить!
– Гражданочка, вот тут вы зря. Это же Пират.
– Здравствуйте, товарищ милиционер. Ну и что?
– Это же самое доброе существо на свете, он немного странный, но абсолютно не злобный. Ничейный.
– Как это «странный»?
– Да просто никто не слышал от него ни звука. Может он немой вообще, хоть это и невероятно.
Ничего я не немой. Всё умею. Только зачем же глотку по чём зря драть. Не интересно это. Пусть другие орут, вон их сколько по деревне. А я лучше помолчу.
– А! Ну уже легче, а то как гаркнут, то хоть стой, хоть падай. Спасибо вам за информацию. Кстати, не подскажете, дом Кудряшовых в том направлении? Я ничего не путаю?
– Так вы к Кудряшовым? То-то Палыч сказал мне, что его летний домик занят уже. Ясно. Так это вы все трое на лето к нам?
– Нет, только моя мама и сын.
– А я Семён Иванович, местный участковый. Так что, если что – обращайтесь. Тут любой скажет, где меня найти. А Пирата не гоните, он хороший и умный, он нам помог зимой от волков спасти колхозную ферму.
– Да вы что?
– Я же говорю, умный. Шума не поднял, учуяв волков, а прибежал к сторожу и давай его мордой тыкать да к ружью тянуть. Вот Петрович и успел подстрелить пару серых, а остальные убежали и больше ни-ни.
– Ух, ты, какой умный, а я думала, что они только зря лаять могут, да кусаться.
Я вообще никого не кусаю. Зачем? Это же глупо. Пасть надо раскрывать для еды и если очень жарко.
– Нет, это не про Пирата. Вы не смотрите, что он такой огромный и чёрный, он просто лапочка, но умеет охранять. Так что вы его не гоните. Тем более у Кудряшовых летний домик на краю деревни.
– Да, нам с мужем он ещё зимой понравился и мы сняли его на лето. А что, там может быть опасно?
– Да нет, вы меня не правильно поняли, у нас спокойно. Но так, на всякий случай.
– Мам, ты слышала? Пират-то хороший. И дядя милиционер говорит, что он умный и добрый. Ну, он же нам не помешает. Пусть идёт с нами.
– Ну, не знаю, мама, а ты, что скажешь.
– Ещё бродячих псов не хватало кормить.
– Вы не переживайте, ему много не надо. Валюша вот из магазина периодически ему некондицию даёт, на колхозной ферме перепадет, люди иногда дают. Зато охранять вас будет, да и мальчику веселее. Как зовут-то тебя, любитель собак?
– Александр я!
– Ух, как официально. Ладно. Всего доброго. Увидимся ещё.
– До свидания, Семён Иванович.
Иваныч мужчина хороший, только жена у него злая, всегда меня пнуть хочет. Я же ничего ей не делал плохого. Чего она на меня взъелась. И эта Катя с её мамой, пряника им жалко. А вот мальчишка славный, не то, что местные. Те и палкой и камнем запустят, только знай уворачивайся. Ну, я провожу вас… Осторожно, тут Султан живёт, вот дурной, на каждую муху лает, а, главное, громко и так внезапно.
– Чего это Пират нас в сторону отталкивает?… Фу, чёрт! Напугал! Резко-то как!
– Мам, бабушка, так нас Пират предупреждал, а мы его не поняли. Видишь, мам, он уже знает, что ты боишься собак, и старался защитить. Прямо, как милиционер сказал.
– Не уговаривай нас, если хочет, то пусть идёт, но в дом не пущу. Ещё не хватало…
Нет, мне в дом не надо, я на улице люблю, а колбасой как пахнет…
//-- *** --//
…Спрашивается, зачем же вы так далеко в лес пошли? Эх, бабушка, бабушка. Хочется вам собирать эти ягодки, но зачем в такую даль идти? Конечно, ягодки забавные, я их и сам попробовал с ветки. Ничего, есть можно, правда, ими не наесться. Но, зато тут тихо в лесу, только комары совсем одолели, так и норовят в нос укусить. Фу-у, отстаньте… Ну вас… Они Сашку с бабушкой не кусают, потому что люди вылили на себя какую-то пахучую гадость, аж расчихался сначала. Нет, что ни говори, а в лесу хорошо: ни тебе цепных псов в деревне, которые только и знают, что обзываться, ни тебе тут дурно пахнущих от странной воды людей, ни деревенских мальчишек, ни этого Мурзика. Одним словом, красота, воля… Вот зачем я об этом Мурзике вспомнил? Настроение только испортилось. Жилось же бабушке с внуком хорошо, да и мне перепадало с их стола. Так нет, привезли этого убогого. Шерсти раз в десять больше, чем у любого кота в деревне. Бабушка, видите ли, соскучилась по своему любимцу, вот родители Саши и привезли его в очередной выходной. Бабушка мне строго сказала, чтобы я её Мурзика и лапой не трогал, иначе она меня… Вот этого только не надо. К чему грубости? Я к кошкам равнодушен, ну ходят себе и пусть. Мне лично они не мешают, и я их не трогаю, только почему-то они об этом не знают и при встречи на меня шипят и пытаются царапаться. Это они умеют, когти острые, нос порвут за милую душу. Этот Мурзик поначалу от моего вида чуть не сдох от страха, даже не шипел, а забился под кровать. Городской, что сказать-то. Бабушка что-то причитала и полдня его оттуда доставала. А потом тот ничего, освоился, начал на улицу ходить, пока меня рядом нет. Я по запаху чую, куда и когда он ходит. Придётся терпеть его. А Сашке этот стервец тоже не нравится. Это точно. Мы с ним очень сдружились. На рыбалку вместе ходим, я его там сторожу, чтобы глупостей не наделал. Бабушка даже стала ко мне лучше относиться…
Так, что это? Звук посторонний! Откуда? Сзади! Опасность? Аккуратно надо и тихо. Запах? Нет не чую, ветерок в другую сторону…
– Бабушка, смотри, Пират уши поднял и насторожился. Кого это он почуял?
Да тише ты, только вслушиваться мешаешь. Что за люди? Чуть что, сразу в крик. Разобраться надо сначала, а потом уже шум поднимать.
– Саша, в лесу тихо и никого нет, ты лучше чернику ешь, набирайся витаминов на зиму, а я на варенье насобираю. Сегодня твои родители приедут, вот я варенье и наварю.
– Смотри, а он куда-то ползёт. Пират, ты куда?
Тьфу ты пропасть! Дай самому разобраться куда, только шумит по чём зря… Ага, вот теперь чую запах, это зверь, вкусный зверь, и не волк. Тогда я тебя сцапаю! Запах знакомый, такой у Валюши был за дверью. Она ещё говорила, что «деликатес» какой-то завезли, а вечером в газетке вынесла куски серой шкурки с жилками и хрящиками, даже мяса немного было. Очень вкусно было. И сейчас ты здесь такой же вкусный рядом. Если поймаю этого серенького, то бабушка точно меня полюбит и не будет на меня больше косо смотреть. Мурзика, дурака этого покормит, да и мне останется… Главное, тихо…
– Он кого-то увидел, бабушка!… Ничего себе он бегать умеет. Кого он гонит? Кто там так тявкает. Собака? Нет, Пират на собак не кидается. Это зверь какой-то! Смотри, петляет как! Пират! Вернись! Вернись!
Сейчас, только вот этого пострела догоню… Догоню… Нет, не удерёшь… Догоняю… Догоняю…
– Бабушка, он там кого-то догнал! Пират! Сюда! Ко мне!
Ну, извини, не повезло тебе сегодня. Мне тоже кушать хочется… Да, иду я, иду. Вот чего кричать? Я же не пустобрёшка какая-то, всё понимаю.
– Батюшки, свят! Ты кого это поймал, Пират? Зайца? Что же ты? Зачем нам он? Господи, Боже мой!
– Бабушка, он что, загрыз зайца?
– Да!
– Ну, даёт! Смотри, он тебе несёт его и кладёт под ноги.
– Пират! Ты что?
– Бабушка, не ругай его, он же для тебя старался, он же хищник, а это дичь. В нём природой заложено это. Мне папа рассказывал. Гляди, как он на тебя смотрит.
– Знаю я твоего папу, любителя охоты. Правда, лисья шуба, на которую он сам добыл мех, мне нравится.
– Ну, вот, а тут заяц. Может он тоже на что-то сгодится? Надо папу спросить. Когда они там с мамой приедут?
– Да уже скоро. Пора собираться домой и идти встречать твоих родителей. Только мне не по себе, первый раз вижу, как собака зайца задрала. Ох, не по себе.
– Не переживай, бабушка, Пират хороший, ведь он для нас старался и сам не стал зайца своего жевать.
– Ладно, молодец, Пират, молодец. Наверное, ты всё же умный пёс. Саша, давай положим зайца в сумку, не тащить же его по лесу за уши…
– А куда теперь идти домой? Я чего-то запутался. Меня папа учил ориентироваться по Солнцу, а оно скрылось. Ты помнишь направление, бабушка?
– Да я с этим зайцем распереживалась и растерялась. Вроде бы туда… или, нет, туда… Я сама запуталась. Это мы что, заблудились?
– Бабушка, с нами же Пират.
– И чем он нам поможет?
– Он нас сам по нашим же следам домой и выведет.
– Не болтай ерунды, Саша, а лучше вспоминай дорогу назад.
– Пират! Домой! Ищи дорогу домой! Ну? Давай!
Я же был прав, зачем так далеко заходить в лес. Эх, люди, люди. Нюх бы вам, как мне, тогда не задавали бы глупых вопросов. Вот оттуда мы все пришли. Всё же понятно. Идём за мной.
– Смотри, бабушка, он нас зовёт за собой. Пойдём за ним. Он же хороший.
…Зачем было портить зайца? Чудные эти люди. Хорошо, хоть целую лапу дали. Ой, вкусная! И ничуть не жёсткая. Чего наговаривать? Отец Саши снял с зайца шкуру и сказал, что сделает воротник. Потом кинули зайца в кастрюлю, залили водой и поставили на жаркую белую коробку. Там огонь, вот чего я боюсь, так это его. Хорошо, что в дом не пускают. Ну, точно портят мясо, хотя, справедливости ради надо сказать, что запах идёт от кастрюли хороший, аппетитный…
Наверное, я не совсем прав, люди не портят мясо, они делают его тёплым и ароматным. Заяц стал вообще другим на вкус и не чуть не хуже свежего. Очень не дурно! Они называют это «приготовить». Этот ваш «приготовить» заяц весьма вкусный. И вода от него тоже вкусная. Ух, наелся и напился я сегодня…
//-- *** --//
– Бабушка, давай пустим Пирата в дом. Смотри какой ливень и гроза на улице, а он грома боится и жмётся к стене дома.
– Я же сказала, никакой собаки в доме! Только пусти в дом, так и в кровать залезет.
– Нет, бабушка, Пират не такой! Ну, бабушка! Он же вымокнет! Ну, пожалуйста! Он хороший и умный.
– Ладно, уговорил. Пират действительно умный пёс. Но только один раз… Пират! Иди сюда! Да заходи не бойся. Вот твоё место! На пороге. Ясно?
– Спасибо, бабушка!
Значит, правильно, что я зайца поймал. Бабушка меня теперь не прогоняет, а, наоборот, в дом позволила зайти. А то действительно страшно бахает, да и вымок уже. Всё-таки она хорошая – пожевать чего-нибудь даст, с Сашкой позволяет гулять… Ох, как же тут кошатиной сильно пахнет, но ничего, можно и потерпеть, тем более дверь открыта… Дождь-то какой! Вот здесь полежу, раз разрешили, подремлю…
– Бабушка, бабушка!
– Ты чего, Саша, шёпотом?
– Иди, смотри, только очень тихо. Такого ты ещё никогда не видела.
– Ну, что там?
– Тише! Видишь, дождь закончился, Пират обсох и растянулся на пороге. Спит. А Мурзику очень надо на улицу выйти по делам. Смотри, смотри. Вот умора! Я сейчас не сдержусь и засмеюсь!… Этот спит, а он крадётся. Занавеска закрыта, и Мурзику не выпрыгнуть. Ой, мамочки, смешно-то как! Он пытается пройти тихонько-тихонько по Пирату…
– Пират сейчас проснется и сожрёт моего Мурзика.
– Да ты что, бабушка, он его не тронет, они же дружат… Гляди, Мурзик как в замедленном кино крадётся уже по спине Пирата… Ой, Пират проснулся и поднял голову…
А, это ты. Да не сплю я. Поспишь тут с вами. Так лежу, кемарю… А ты иди, куда шёл. Чего испугался и замер? Страшно? Иди, иди, я не Султан, который кошек на дух не переносит. Тот их сразу зубами за хребет хрясь – и кота нет. Я не такой. Иди же… Ладно не буду на тебя смотреть, покемарю дальше…
– Смех, да и только! Мурзик уже думал тикать, когда Пират на него взглянул.
– Да, Саша, Пират действительно умная собака. Я ошибалась в нём…
//-- *** --//
– Мурзик! Мурз-и-и-ик!!! Кис-кис-кис!!! Иди домой!!! Мурзик! Ну, куда ушёл?
– Бабушка, не переживай, вернётся. Пошёл на разведку.
– Нет, я всё-таки волнуюсь. Он городской кот, жил всегда в квартире, а тут деревня, природа и прочие опасности. Мурзик!!! Кис-кис!!! Вот где его искать?
– Бабушка, давай я Пирата позову, он его точно найдёт. Пойдём вместе, он сейчас должен быть у магазина.
Вот спасибо, Валюша, сегодня хоть и мало, но вкусно. Спасибо, милая, только ты иди, иди, а то пахнет от тебя этой водой неприятно.
– Валюша, добрый вечер!
– Здравствуйте, Семён Иванович. Какими судьбами? Я магазин уже закрыла на сегодня. Завтра приходите.
– Я не по этому поводу. Тебе сейчас можно говорить важные вещи? Воспринимаешь?
– Не-ет, я в поря-ядке. Так для аппетиту только. Иду домой ужинать, а то Васька заждался уже меня. Ну, вы понимаете.
– Понимаю, понимаю. Короче, запомни – внимательно следи за посторонними и сообщай мне, если кого подозрительного увидишь. Поняла?
– Да, а что?
– Ориентировка пришла на троих беглых из колонии. Вот листовку я сюда прикрепил, почитай, запомни и другим скажи. К нам вряд ли сунутся, но бдительность терять нельзя. Поняла?
– Поняла!
Беглые, это которые бегают. Спортсмены что ли? Зачем их портреты вешать сюда? Наверное, знаменитости какие-то. Только почему Валюша испугалась? Посторонние – это что значит? Чужие? А-а, чужие! Они пахнут иначе. Надо будет повнимательней… О! Сашка с бабушкой зовут! Тут я, тут! Что стряслось там у вас?
– Пират! Ты здесь! Вот хорошо, что ты тут… Да, да, хороший, хороший! Ты знаешь, бабушка Мурзика потеряла. Загулял где-то, а бабушка беспокоится. Вон, посмотри на неё. Помоги его найти. Ты же умный. Я тебе на ушко скажу, чтобы бабушка не услышала – этот кот мне не слишком нравится, но бабушка переживает. Вот даже принесла его любимую подушку, чтобы ты след взял. Пойдём?
А, этот балбес решил дёру дать? Вряд ли, он такой избалованный, домашний. Ладно, пойдём поищем этого стервеца… Не нужна мне его подушка. Фу на неё. Будто я запаха его не знаю… Тут нет его духа, может дальше?
– Пират, не так быстро, бабушка не успевает!
Так, тут тоже нет запаха, а дальше? Стоп! Султана выпустили? Этот ненормальный опять разгуливает? Я слышал, как Иваныч ругал за это его хозяев. Ладно, с Султаном я в принципе в ладах, но вот, если ему попадётся Мурзик, то Мурзик станет тем зайцем… А-а, вот теперь запах этого балбеса я чую, но слабый…
– Бабушка, смотри Султан! Он бежит во весь опор!
– Да, ведь он гонится за Мурзиком!!! Мурзик, бедненький мой!!! Султан!!! Не-ет!!! Фу-у!!! Нельзя!!!
Вот идиот, да беги же быстрее! Придётся его выручать… Наперерез! Не думал я, что буду спасать его никчёмную кошачью шкуру…
– Мурзик, мой хороший, ты не ранен? Сердечко-то как стучит… Что это? Кровь? Нет это слюни этого противного Султана у тебя на спине. Чуть не загрыз тебя этот мерзкий пёс. Не будешь больше уходить так далеко? То-то. Как же ты меня Напугал!
– Бабушка, он сам напуган. Но если бы не Пират… Как он лихо кинулся наперерез и толкнул Султана. Ещё чуть-чуть и его огромная пасть закрылась бы на спине Мурзика.
– Ой, Саша, даже не говори об этом. Ужас! Но Пират-то каков герой! Сейчас же пойду и дам ему колбасы, что для Мурзика была. А тебе, дурашка, не дам. Пират заслужил, а ты – нет. Не будешь больше шляться так далеко…
//-- *** --//
Нет, что не говори, а летом хорошо, жалко, что заканчивается уже. Ночами прохладнее… Эх, не хочу осень, не хочу зиму, хочу лето и бегать с другом Сашкой, хочу терпеть этого дурня Мурзика… Интересно, что это там за огоньки такие в ночном небе? Люди все спят. Тихо. Даже собаки не переругиваются в деревне. Пойду, прогуляюсь. Люблю я это время. Никого на улице. Спокойно. Запахи разные… Так, что здесь было на ужин у людей? Ясно, ели кур и пили эту воду. Фу, пойду отсюда… А вот здесь что-то сладкое, на пряник похоже. Дальше там опять запах этой воды. Чего это люди её так любят пить? Не пойму… Оп! Это незнакомый запах. Запах дыма, но давнишний. Ещё запах человека, грязного чужого человека. Нет, не одного человека. Недобрый запах. А может это те бегуны? Иваныч Валюше об этих знаменитостях говорил, даже портрет их прилепил рядом с её дверью. Но, что-то я не пойму, запах-то свежий, недавно были где-то недалеко, а сейчас все спят. Да и знаменитости, ходят, как я слышал от людей, днём и при всём народе. А запах грязный и дым давнишний… Вот она струя воздуха с этим запахом! Туда!… Теперь туда! Тихо надо ступать. Сначала разобраться. Ага, вот они. Целых три, как Иваныч говорил. Нет, знаменитости так по ночам не ходят. Куда это они?… Прослежу… Так, значит, в каменный дом идут. А что там? Там Иваныч держит за железом эти бахающие палки. Знаю, знаю, когда зимой волков гоняли, так Иваныч их людям давал, а потом забирал обратно. Может Иваныч этим бегунам сегодня тоже палки раздать хочет? Только запаха Иваныча сейчас свежего тут нет. Вообще тут людей нет. А эти стоят у дверей и звякают чем-то. Дверь открыли. А Иваныч им разрешал? А почему они светло там не делают? Обычно Иваныч, когда заходит в эту дверь, то делает там светло. Странно это.
– Палый, стой на шухере, а мы с Бреднем обшманаем ментовский участок, там, у легавого волыны должны быть, а может ещё чего надыбаем.
На каком они языке говорят? Ничего не понимаю. Бегуны, какие-то странные. Пойду Иваныча будить. Пусть он их сам спросит. Только быстрее надо…
Да, заткнись ты, шавка, вечно от тебя спасу нет. Хотя, нет, лай громче, буди Иваныча… Вот светло стало в доме…
– Тузик, ты чего разлаялся? Кто там?
Да я здесь! Иваныч! Я тут. А ты же меня в темноте не видишь, я же чёрный. Я тут!!! Я тут!!! Я тут!!!
– Кто это лает? Да, фу ты, Тузик! Фу, сказал! Пират? Это ты лаял? Значит, что-то серьёзное! Что случилось? Куда ты? Ко мне в дом? Зачем? … Не понимаю, зачем ты дверь чулана царапаешь?… Я там ружьё храню.
– Тут!!! Тут!!!
– Какой у тебя низкий голос, Пират. Что делать-то?
Какой ты непонятливый, Иваныч, бери свою бахающую палку, её запах за этой дверью, и пошли за мной. Там эти бегуны замышляют явно что-то нехорошее. Светло не сделали у тебя в том доме, говорят тихо и странно.
– Первый раз вижу тебя таким беспокойным, а лай твой, которого никто ещё не слышал, явно неспроста. Ладно! Сейчас подмогу вызову. Где тут моя рация?…
– Сеня, что случилось? Кто так лаял?
– Маша, это Пират лает, значит, серьёзное что-то. Иди обратно в дом и запрись там, а я ребят подниму на всякий случай.
– Будь осторожнее, Сеня!
– Непременно, Маша! Давай, иди в дом!
А жена его на меня ругаться не стала. Это хорошо. Вот то, что помощников надо позвать, это ты правильно, Иваныч, придумал, там этих бегунов трое. Только быстрее, быстрее!!!
– Мишка, Сергеич, приём! Ответьте! Мишка, Сергеич! Погоди, Пират, помолчи – ребята на связи… Парни, пулей ко мне и ружья возьмите! Приём!… Сейчас, Пират, они будут здесь через минуту.
Долго, Иваныч, долго, я сбегаю, посмотрю, там ли они ещё.
– Пират, куда ты? Неужели надул?… А вот и парни.
– Семён Иванович, что случилось?
– Не знаю. Пират прибежал, лаял истошно.
– Лаял?! Пират?
– Вот именно, значит, серьёзное что-то… А вот он вернулся! Ну, что там? И где?
Там они, Иваныч, бегуны эти, у тебя в том доме, а один у двери стоит и в темноту смотрит. За мной, только тихо! Ну, идёте?
– Семён Иванович, вы его поняли? Но он нас куда-то зовёт. Пойдём за ним…
//-- *** --//
– Здравствуйте, Семён Иванович!
– Доброе утро, Галина Витальевна! Саша дома?
– Да, он тут. А что случилось?
– Здравствуйте, дядя Семён.
– Здравствуй, Александр. Галина Витальевна, я хотел бы с вашего позволения забрать вашего внука, чтобы навестить друга в больнице.
– Какого друга? В какой больнице?
– Дело в том, что Пират…
– Что с ним?! Он утром ещё сегодня не приходил, а обычно всегда приходит.
– Не волнуйся, Саша, с ним уже всё в порядке.
– Уже в порядке? Это как? Где он?
– Он в ветеринарном кабинете при колхозной ферме. Наш ветеринар Марина, жена художника, уже прооперировала Пирата. Он поправится.
– Семён Иванович, не томите, расскажите нам с Сашей, что произошло.
– Пират глубокой ночью обнаружил беглых заключенных, которые взломали мой участок.
– Участок? А разве там не должно быть дежурного?
– Это у вас в городе, Галина Витальевна, есть дежурные, а у нас в деревне из всей милиции я один, и мне иногда надо всё-таки отдыхать.
– Ну, а дальше что?
– Пират прибежал ко мне в дом и поднял лай.
– Лай?! Пират лаял?!
– Да, и таким басом. Я понял, что дело скверное, и позвал ребят. Затем Пират нас привёл к участку, где мы и застали бандитов. Они уже успели вскрыть мой сейф и смогли захватить один табельный пистолет. Хорошо, что до шкафа с ружьями не успели добраться.
– Ужас какой!
– Завязалась перестрелка, бандиты явно бывалые. Пират кинулся в бой, как настоящий милиционер, сумел повалить одного бандита с пистолетом, но сам получил пулю. Не волнуйтесь, всё обошлось. В результате, одного бандита мы ликвидировали, а двух других обезвредили. Они уже отправлены в район под конвоем. Теперь мне ничего не остаётся, как взять Пирата на службу в милицию. Моё начальство не возражает. Конечно, если он согласится. Я уверен, что это тот редкий пёс, который всё понимает, как человек. Это, наверное, дико прозвучит, но он должен был родиться человеком, а родился псом. Пират чертовски, не по-собачьи умён. Поговори с ним, Саша, у него будет официальная работа по охране деревни, будет место под крышей и еда, а также настоящий милицейский ошейник. Он будет моим помощником. Чего сидеть у магазина, да без дела бегать? Пойдём, поговори с ним.
– А я хотел уговорить маму и папу, чтобы мне разрешили его в город забрать. Мы послезавтра уезжаем. Мне он очень понравился, и, похоже, я ему тоже. Как же так?
– Не переживай, Саша, поверь, в городе Пират зачахнет, он привык к свободе, к природе. Приезжай к нам следующим летом или на каникулах. Я помогу вам с жильём…
– Ну, как тут наш герой поживает?
Да, какой я герой, Марина? Наконец-то узнал имя этой доброй девушки. Я Иванычу помогал. Ведь эти бегуны что-то нехорошее задумали, а когда Иваныч пришёл к ним, они начали ругаться, а один какой-то штукой в руке бахнул громко, аж огонь был. Ну, я и прыгнул на его руку с этой штукой. А потом больно стало в холке, очень больно, словно палкой большой ударили. Но я допрыгнул до его руки и вцепился, как в того зайца. Правда, заяц был вкуснее, а вот рука этого бегуна – нет. И кровь у него не вкусная. Вот только не пойму, почему потом я на лапах стоять не смог. В холке больно, голова не своя, а лапы не слушаются. Помню, что Иваныч на руках меня сюда принес, а девушка, ну, Марина меня спать уложила. А когда я проснулся, то на шее тряпка какая-то намотана и пахнет какими-то незнакомыми запахами. Но холка меньше болит. Это хорошо. А ещё Марина целых три сосиски дала и не говорила, что её муж ругать будет. Наверное, он стал хорошим. Сашка приходил, сказал, чтобы я выздоравливал. А я и так в порядке. Только почему-то сил очень мало. Полежу пока. Трубки какие-то прозрачные к лапе приделали. Зачем? Потом Сашка сказал, что я буду деревню охранять, что меня кормить будут. Это хорошо, если кормить будут. Он мне ещё сказал, чтобы я Иваныча слушался. Сашка долго сидел со мной, что-то рассказывал, но я дремал – сил ещё мало. Потом он стал говорить, что послезавтра уезжает с бабушкой в город, но обещал на каникулах приехать. Что такое каникула? Наверное, это другой железный ящик на колёсах, который не так сильно рычит. Потом у Сашки на лице какие-то капли воды появились, хотя дождя тут в этом доме не может быть. Я слизнул их, а они солёные. Конечно, я буду скучать по Сашке и ждать его. Интересные эти люди…
Май 2022 года