Дон Нигро
Вознагражденные усилия любви

   Дон Нигро «Вознагражденные усилия любви/Loves Labours Wonne/1981, 1995».

   Действующие лица:
   ШЕКСПИР
   БОУН/ДЖОН/ПОЛОНИЙ
   СЮЗАННА/МИРАНДА
   АРИЭЛЬ/ДЖУДИТ
   АННА
   ЛЕДИ
   МОГИЛЬЩИК/ГРИН
   РИЧАРД ТРЕТИЙ/МАРЛО/БРАТ РИЧАРД
   МАНДЕЙ/СВЯЩЕННИК/НИЩИЙ
   БЁРБЕДЖ/ДОКТОР/ПОУЛИ
   АЛЛЕН/ФРИЗЕР
   ХЕНСЛОУ/ШУТ
   МЭРИ/МИССИС АЙСЭМ/КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА
   ЧЕТТЛ/ФАЛЬСТАФ/СКИРС

   Декорация:
   Сцена театра «Глобус». Сундуки с костюмами, бутафория, части декораций, из которых актеры по ходу пьесы сначала строят, а потом разбирают различные локации в Стратфорде и Лондоне. Люк, размером с могилу, открыт. Время и пространство подвижны, и различные времена и пространства могут переходить из одного периода в другой, из одного места – в другое. Актеры не всегда должны покидать сцену, если не заняты в картине. Пауз между картинами нет, смены декораций тоже, за исключением тех случаев, когда актеры что-то строят или разбирают. Каждое действие проходит от картины к картине, как неразрывная галлюцинация. Эти люди, времена, места… Всё связано в разуме Шекспира.

   Драматург выражает благодарность нижеперечисленным за ощутимую помощь на ранних этапах жизни этой пьесы: Мириам Джилберт, Оскару Браунстайну, Ли Вудсу, Августе Ганнарсдаттер, издательству «Театр коммуникейшн гроуп», которое опубликовало раннюю версию пьесы в серии «Пьесы в процессе», Роберту Голдсби и «Беркли стейдж компани», Лоренсу Харбисону из «Сэмюэль Френч, инк.» и Джозефу Нигро.

Действие первое

1

   (Ночь. Сцена театра «Глобус». Надвигается гроза. Через мгновение на сцену выходит мужчина, с бутылкой вина в руке: ШЕКСПИР, ему под пятьдесят. Позже он станет моложе, но проявляться это будет только в манере поведения и голосе. Он всматривается в темный зал).

   ШЕКСПИР. Кутежи наши нынче закончены. Лицезрите будущего бога. Я создаю маленькие миры, завожу их, наблюдаю, как они бегут. И умирают. Я убежал в горе и ужасе от полей и лесов Стратфорда в этот призрачный город, и здесь живу в фантазиях, обряжаюсь в театральные вымыслы, и в итоге выдуманное и настоящее переплетаются так тесно, что я более не могу их разделить. Я что-то потерял, какой-то ключ, открывающий эту загадочную пьесу, что-то такое, что я знал и, возможно, забыл. Что это? О, за музу, что вознеслась, пылая… О, за музицирующего пастыря… О, за музу, какой бы ни была… О… Мусор. Я оставляю потомкам целую его кучу. Деревенские людоеды, городская чума, где кто-то ест, где кого-то едят, чумные язвы, любовные язвы, любви усилий лабиринт… Господи, я воняю. Я не смотрю. Я потерял способность видеть. Ноги дрожат, чародейства как ни бывало, они все отнимают у меня. (Внезапно, с горечью и злостью). МОЙ! ЭТОТ МИР МОЙ! МОЙ! (Громовой раскат. ШЕКСПИР смотрит вверх). Хороший эффект. Надо запомнить. Драматичность. Буря надвигается, чтобы поглотить меня. Что это? Шаркающий звук. Крыса за кулисами? (Прислушивается. Приближаются шаги, сопровождаемые шуршанием). Что-то злобное сюда ноги волочит? Смерть-старушка? Жуть. Идет, чтоб сердце мне убить.
   (Пятится на авансцену, подальше от шума, с самому краю сцены, останавливается. Шаги приближаются, становятся все громче, вселяют тревогу, наконец, появляется БОУН, с метлой в руках, подметает. Старый, бледный, тощий. Останавливается, смотрит на замусоренную сцену, валяющуюся бутафорию).
   БОУН. Что за гребаный бардак.
   ШЕКСПИР. Насчет этого должен с тобой согласиться.
   БОУН. Что? Кто здесь?
   ШЕКСПИР. Не я.
   БОУН (слышит плохо, щурясь, всматривается в сумрак). Нет, это я.
   ШЕКСПИР. Это не я.
   БОУН (видит его). А-а-а, это вы.
   ШЕКСПИР. Нет.
   БОУН. Да.
   ШЕКСПИР. Я так не думаю.
   БОУН. Не бойтесь. Всего лишь старый Боун, я да крысы, передвигаю пыль с места на места, сметаю грехи второсортных людей. Посмотрите на этот бардак. Все вывалили. И оставили старику Боуну. Он приберется. Никакого сочувствия. Актеры. Я думал, вы давно ушли. Так и сказал вашей дочери.
   ШЕКСПИР. Моей дочери? Где?
   БОУН. Она наверняка все еще здесь. Я думал, вы ушли сразу после вечеринки. До Стратфорда путь неблизкий. (Зовет). МИЗ ХОЛЛ? МИЗ СЮЗАННА? ВЫ БЫЛИ ПРАВЫ! ВАШ ОТЕЦ ТАКИ ЕЩЕ ЗДЕСЬ! (Поворачивается к ШЕКСПИРУ). Умная девочка. Вся в отца. Вы можете ею гордиться.
   ШЕКСПИР. Да. И бояться.
   (Выходит СЮЗАННА, красивая, уверенная в себе молодая женщина, лет под тридцать, прижимает к груди мужской плащ. Смотрит на отца, который предпочитает не встречаться с ней взглядом).
   СЮЗАННА. Я знала, что ты здесь. Папа, что ты здесь делаешь?
   ШЕКСПИР. Прибираюсь?
   СЮЗАННА. Ты должен был уйти с нами после вечеринки. И знал это. Почему ты сбежал?
   БОУН. Вы не уходите, мастер Шекспир?
   ШЕКСПИР. Ты видишь выход? (СЮЗАННА пристально смотрит на него. Их взгляды встречаются. Он отводит глаза). Завтра.
   БОУН. Вы что-то забыли?
   ШЕКСПИР. Несомненно.
   БОУН. Что вы забыли?
   ШЕКСПИР. Не могу вспомнить.
   БОУН. Они устроили вам отличные проводы. Печально, что вы уходите.
   СЮЗАННА. Нет. Это радостное событие.
   БОУН. Да, и это тоже. Вы писали хорошие пьесы.
   ШЕКСПИР. Нынче уже немного старомодные.
   БОУН. Мне нравится одна… «Вольпоне».
   СЮЗАННА. Это… [1 - Сюзанна хочет сказать, что это пьеса Бена Джонсона, но не успевает.]
   ШЕКСПИР. Одна из моих лучших.
   БОУН. Ваш отец всегда говорит о возвращении в Стратфорд, сельская глубинка и все такое.
   СЮЗАННА. Об этом всегда говорит мистер Хеммингс [2 - У автора Mr. Hemminges, но речь о Джоне Хемингсе/Хеминге, актере и театральном менеджере.]. Он говорит, это все, о чем ты можешь думать.
   ШЕКСПИР. Я пытаюсь ни о чем не думать.
   БОУН. Но, готов спорить, вам будет недоставать Лондона. Боже, какие мы здесь видели славные денечки. Домой, к жене и детям. Счастливчик. Мои все давно умерли. Их убила чума. Остались только кошка и я. Мистер Хеммингс говорит, что вы время от времени будете присылать пьесы, чтобы помочь мистеру Флетчеру.
   ШЕКСПИР. Если и буду, то по минимуму.
   СЮЗАННА. Мистер Боун, вы позволите мне поговорить с отцом наедине? На минуточку?
   БОУН. Считайте, что меня здесь нет. Пойду поищу кошку. Я хочу пожать вам руку на прощание, сэр, перед тем, как вы уйдете.
   ШЕКСПИР. Я с превеликим удовольствием.
   БОУН. Но вам не обязательно прикасаться ко мне. И в грязи я копаюсь, и чума. Если задержитесь здесь, не забывайте про люк.
   ШЕКСПИР. Про что?
   БОУН. Люк открыт. Не хочу, чтобы кто-нибудь в него свалился. И когда будете уходить, погасите свет.
   ШЕКСПИР. Свет.
   БОУН. Погасите свет.
   ШЕКСПИР. Я попытаюсь.
   БОУН. Тогда доброй ночи. И приятной поездки домой. Доброй ночи.
   ШЕКСПИР. Доброй ночи.
   (БОУН уходит. Шаги. Пауза).
   СЮЗАННА. Ты идешь, так? Ты должен пойти. Мама будет в ужасе, если ты не придешь.
   ШЕКСПИР. Она будет в ужасе, если я приду.
   СЮЗАННА. Это неправда.
   ШЕКСПИР. Ей без разницы.
   СЮЗАННА. Она тебя любит.
   ШЕКСПИР. Она верит, что – Антихрист.
   СЮЗАННА. Она знает, что ты – восхитительный человек. Все в Лондоне это знают.
   ШЕКСПИР. Твоя мать в Лондоне никого не знает, да и ты тоже.
   СЮЗАННА. Я знаю моего отца.
   ШЕКСПИР. Не понимаю, откуда.
   СЮЗАННА. Я похожа на тебя, как никто.
   ШЕКСПИР. Сюзанна, я не пойду.
   СЮЗАННА. Ты разобьешь маме сердце.
   ШЕКСПИР. Я уже разбил сердце твоей матери.
   СЮЗАННА. Почти разбил, когда умер Хемнет. Я понимала, почему тогда ты вернулся в Лондон. Мы нуждались в деньгах. Теперь – нет. И ты неважно выглядишь.
   ШЕКСПИР. Я всегда выглядел не очень.
   СЮЗАННА. Ты нужен Джудит. Она несчастлива. Мы нужен маме. И мы нужны тебе. Не отрицай, ты знаешь, это правда.
   ШЕКСПИР. У меня дела.
   СЮЗАННА. Ты все уже сделал.
   ШЕКСПИР. Что именно?
   СЮЗАННА. Ты сделал много чего. Тебе нужно отдохнуть. Ты выглядишь таким старым.
   ШЕКСПИР. Может, в следующем году.
   СЮЗАННА. Ты это говорил в прошлом году. Ты это говорил десятью годами раньше. Ты можешь писать дома. Играть на сцене ты перестал. Ты будешь в кругу семьи. Неужели ты так сильно любишь Лондон?
   ШЕКСПИР. Я ненавижу Лондон.
   СЮЗАННА. Так возвращайся домой, в Стратфорд.
   ШЕКСПИР. Не могу.
   СЮЗАННА. Это какая-то женщина, так?
   ШЕКСПИР. Тебя это не касается.
   СЮЗАННА. Да. Женщина. Я знала.
   ШЕКСПИР. У меня уже был такой разговор с твоей матерью.
   СЮЗАННА. Теперь будет со мной.
   ШЕКСПИР. Однажды была женщина, но она… больше ее здесь нет.
   СЮЗАННА. Так что тебя держит? Ты нас ненавидишь?
   ШЕКСПИР. Давай без глупостей.
   СЮЗАННА. Я не глупая. Я такая же умная, как ты, и я пытаюсь понять, и для меня это важно. Ты мне нужен.
   ШЕКСПИР. Не понимаю, зачем тебе я? У тебя прекрасный муж, который, как человек, гораздо лучше меня.
   СЮЗАННА. Он у меня есть. А мне нужен ТЫ. (Изо всех сил старается не расплакаться). Не могу поверить, что ты нас не любишь.
   ШЕКСПИР (неловко протягивает руку, касается дочери). Сюзанна, мы с твоей матерью…
   СЮЗАННА. Когда мне было девять лет, кузнец грубо отозвался об актерах, так мама вылила ему на голову ночной горшок.
   ШЕКСПИР. Такая у тебя мать.
   СЮЗАННА. Она собрала вместе Джудит, Хемнета и меня и сказала нам, если кто-то скажет дурное слово о нашем отце, вы должны хватать большой нож и защищать его доброе имя. Джудит однажды так и сделала. Едва не отрезала одному мальчишке ухо. Ты ВЕРНЕШЬСЯ домой. Я знаю, что вернешься. Должна идти. Мой бедный муж ждет. Я так обижаю его. Не знаю, как он все это терпит. Я скажу маме, что ты приедешь завтра. И не забудь надеть плащ. (Набрасывает ему на плечи плащ). Ты всегда забываешь. Простудишься и умрешь. Мама сшила его сама. Так долго над ним трудилась. Я хочу, чтобы домой ты пришел в нем. Обещаешь? Конечно, обещаешь. До свидания, папуля. Увидимся завтра.
   (Целует его в щеку, улыбается ему и убегает. ШЕКСПИР стоит. Пауза).
   ШЕКСПИР. Я создал это существо, и еще одно, моя жена и я. Умное и грустное, милых, нежных дочерей, плоть и кровь. И я не знаю, что с ними делать. И сын. Хрупкие создания. Смертные. В этом проблема. Ваш отец боится, любовь моя, смертных существ, существ, которые умирают, смерти на сопливо-зеленой лошадке, лыбящейся, как эта обезьяна Кемп. Лучше солгать, чем в этом признаваться. (Оглядывается). Молодым мне это снилось, маленький зеркальный мир «Глобуса», в котором я видел темные фантазии насилия и похоти, разыгрываемые для меня. Под крышей обсиженные голубями небеса, населенные, главным образом музыкантами. Доски, по которым я хожу – земля, и в них черви, для полного правдоподобия. Затянутый паутиной люк ведет в ад. Там холодно, но крысы так милы. Миниатюрный христианский мир, в котором можно вываливать себя в языческих аналогиях и воплощать бессмысленные ритуалы. Но безопасный. (Громовой раскат. Гроза надвигается). Я построил вселенную лжи. Все это – ничто, а я в ужасе от ничто. Почему моя рука не перестает трястись? Пальцы мертвецов. Когда ружье дает осечку в «Тамерлане» [3 - «Тамерлан/Tamburlaine» – пьеса Кристофера Марло.] и убивает беременную женщину в партере, это, конечно, подходящая метафора, что-то сделанное. Нет, это всего лишь правда, но я не могу ни соединить, ни отделить одно от другого. (Смотрит в темный зал, пятясь от него). Я ненавижу вас, люди. Каннибалы. Бог есть детей моей плоти, вы поедаете детей моей души. Это место обряжено в ложь и создано из смерти. Сущность этого места – смерть. Я гнию, а потому… (Он пятится, а потому не видит люка и падает в него). А-А-А-А-А-А-А! (Глухой удар, пауза, потом голос из-под сцены, в лучших традициях Призрака отца). ГАМЛЕТ! ОТОМСТИ!
   (Смех ШЕКСПИРА, потом внезапно громкая музыка и на сцене полно людей, бегающих, поющих, сооружающих два пересекающихся пространства из бутафории, частей декорации и сундуков, находящихся на сцене).
   ЛЮДИ (поют, пока строят зеленый, сельский Стратфорд, напоминая эльфов, молочниц, лесных богов).

     Когда родился я в Стратфорде городе,
     Чума бушевала, чума бушевала,
     И ангелы пели, приходит она,
     Когда вспоминает бог о нас,
     Когда вспоминает Бог о нас.
     Чума – хороша.
     Чума-хороша [4 - When I was born in Stratford townthe plague did rage, the plague did rage,the angels sing –it comes when God remembers us,it comes when God remembers us,the plague it is a pretty thing,the plague it is a pretty thing.].

   (Теперь они строят грязный, напоминающий склеп Лондон, да и сами похожи на жертв чумы и нищих, грузят тела на тачки, которые использовались, чтобы вывозить их).

     Когда я пришел в город Лондон,
     Чума бушевала, чума бушевала,
     И ангелы пели, приходит она,
     Когда вспоминает бог о нас,
     Когда вспоминает Бог о нас.
     Чума – хороша.
     Чума-хороша [5 - And when I came to London townthe plague did rage, the plague did rage,the angels sing –it comes when God remembers us,it comes when God remembers us,the plague it is a pretty thing,the plague it is a pretty thing.].

   (Следующий куплет сопровождает колокольный звон, звук волынки, скелеты исполняют танец смерти).

     И когда гнить я буду в земле,
     А чума бушевать, а чума бушевать,
     Ангелы споют, приходит она,
     Когда вспоминает бог о нас,
     Когда вспоминает Бог о нас.
     Чума – хороша.
     Чума-хороша [6 - And when I’m moldering in the groundthe plague will rage, the plague will rage,the angels sing –it comes when God remembers us,it comes when God remembers us,the plague it is a pretty thing,the plague it is a pretty thing. –Театр может предложить свой перевод.].

   (Люди уходят, на сцене остаются две фигуры, АННА, в Стратфорде, и ЛЕДИ, в Лондоне, смотрят друг на дружку поверх люка, как двое скорбящих от вырытой могилы).

2

   (На балконе АРИЭЛЬ поет, глядя в люк, АННА бросает в люк цветы, как в могилу, протягивает часть цветов ЛЕДИ, и та тоже бросает их в люк, песня заканчивается).
   АРИЭЛЬ.

     На тридцать пять футов
     В воде твой отец,
     Что было костями –
     В корал обратилось;
     Что было глазами –
     То перлами стало.
     Ничто в разрушенье
     В нем не пришло,
     Но только все в нем
     Обратилось в морское.
     Как чудно, богато
     И пышно все в нем [7 - Шекспир «Буря», акт 1, сцена 2. – Перевод Павла Каншина.]!

   АННА (бросает последний цветок). Розмарин. Цветок воспоминания.
   ЛЕДИ (бросает свой последний цветок). Рута. Цветок покаяния.
   (Они смотрят друг на дружку через могилу. Потом из-за сцены слышится голос МОГИЛЬЩИКА. АННА и ЛЕДИ уходят в тени Стратфорда и Лондона. Появляется МОГИЛЬЩИК, поет. Исчезает и АРИЭЛЬ).
   МОГИЛЬЩИК (поет, мрачный, крепкий мужчина).

     Что я был за славный малый:
     Волочился во всю мочь –
     И как весело, бывало,
     Проходили день и ночь…

   (Оборачивается кричит).
   Эй парень. Ты где?
   (Продолжает петь).
   Но пришла колдунья-старость,
   Заморозила всю кровь… [8 - Шекспир «Гамлет», акт 5, сцена 1. – Перевод Андрея Кронеберга.]
   ШЕКСПИР (из люка). Боун?
   МОГИЛЬЩИК (от удивления роняет лопату в люк). ЧТО?
   ШЕКСПИР. О-О-О-О-О-О-О-О-О-О!
   МОГИЛЬЩИК (осторожно заглядывает в люк). Что-то не так?
   ШЕКСПИР. Боун?
   МОГИЛЬЩИК. Кто?
   ШЕКСПИР. Помогите вылезти, пожалуйста.
   МОГИЛЬЩИК. Право, не знаю. Я…
   (Лопата вылетает из люка, едва разминувшись с МОГИЛЬЩИКОМ).
   ШЕКСПИР. Ну же! Не могу сидеть здесь целую вечность.
   МОГИЛЬЩИК (вытирает руки о штаны). Да, конечно, почему нет? Должно быть, вы туда упали. (Наклоняется, что помочь ШЕКСПИРУ вылезти). Надеюсь, вас туда не уложили
   ШЕКСПИР (вылезает из люка). Благодарю вас.
   МОГИЛЬЩИК. Пустяки. Я здесь могильщиком уже тридцать лет, и не каждый день случается пожимать руку человеку, который вылезает ОТТУДА.
   ШЕКСПИР. Как вы сюда попали?
   МОГИЛЬЩИК. Я сюда не попадал. Всегда здесь был. А вот вы попали туда. При падении ударились головой?
   ШЕКСПИР. Я про театр.
   МОГИЛЬЩИК. Я в театр не хожу. Поздними вечерами и на улицах небезопасно, и дорогое это удовольствие, если каждый пенс на счету, и вздор все это, только забивает голову ерундой. Здесь похоронили одного из них, актеров. Он сгнил быстро.
   ШЕКСПИР. Кого похоронили? Здесь?
   МОГИЛЬЩИК. Где-то тут его череп. Вырыл этим утром. Старые мертвецы уступают место новым мертвецам, даже если это актеры. Вот он. (Находит череп и протягивает ШЕКСПИРУ). Мы все здесь перемешаны, священник и старые девы, лежим кость к кости. Одна леди утопилась, но ее похоронили по христианскому обычаю, здесь, среди более уважаемых проклятых. Этот парень… (Указывает на череп). За это заплатил. Все здесь перемешано, разве это не ужасно? Это череп Шекспира, драматурга.
   ШЕКСПИР. Этот? (Смотрит на череп, нервный смешок. Касается своего лица). Это шутка.
   МОГИЛЬЩИК. Вся жизнь – шутка, до Судного дня, но только между вами, мной и червями, по ночам я бы избегал таких мест, как это. Призраки вылезают из могил, бегают вокруг, визжат, что-то лепечут, воют. Я подумал, что вы один из них, пока не уловил в вашем дыхании запах перегара. Призраки могут прихватить вас в любой момент. И кто им помешает? Ладно, работа не ждет.
   ШЕКСПИР. Подождите минутку.
   МОГИЛЬЩИК (поет, бросая лопату в могилу, прыгая следом).
   Но пришла колдунья-старость,
   Заморозила всю кровь:
   Прочь прогнавши смех и шалость,
   Как рукой сняла любовь [9 - Шекспир «Гамлет», акт 5, сцена 1. – Перевод Андрея Кронеберга.].
   ШЕКСПИР. Послушайте. Подождите…
   ЛЕДИ (из теней). Увы, бедный Уилли.
   ШЕКСПИР (подпрыгивает в изумлении, чуть не роняет череп). Что?
   АННА. Выдержка, Уилл.
   ШЕКСПИР. Анна?
   АННА. Бедный Уилл. Постельный трюк [10 - Постельный трюк/bed trick – сюжетный прием в традиционной литературе и фольклоре; предполагающий замену одного партнера в половом акте третьим лицом.]. Я так его любила. На самом деле он был ребенком. Целовал меня в листьях. Мы занимались любовью у реки, жужжали пчелы, ветер заставлял листья петь. Журчание воды.
   ШЕКСПИР. О, Боже.
   ЛЕДИ. Ночь в городе. Дом у реки, темные комнаты, обнаженные мы лежим на одеяле, постельный трюк, пальцы на плоти, город спит вокруг нас, журчание воды.
   ШЕКСПИР. Я сожалею.
   АРИЭЛЬ (тихонько появляется у него за спиной, тогда как АННА и ЛЕДИ уходят в тени. Поет). В могилу, в могилу, в могилу зовите ее [11 - Ариэль поет песню Офелии из «Гамлета», акт 4, сцена 5. – Перевод Андрея Кронеберга.].
   (ШЕКСПИР смотрит на АРИЭЛЬ, а на балконе появляется РИЧАРД ТРЕТИЙ, уродливый горбун).
   РИЧАРД ТРЕТИЙ (смотрит вниз на ШЕКСПИРА, комментирует ситуацию, переигрывая, гротескно). Тогда я тот, кого должны любить?
   ШЕКСПИР (вздрагивает, смотрит на него). Бёрбедж? Дик Бербедж?
   РИЧАРД ТРЕТИЙ.

     Но если мне отказано во всех иных утехах,
     То как не сделать мне венца единой целью
     Надежд моих и мыслей? Я словно тот,
     Кто заблудясь в тернистой чаще,
     Старается продраться сквозь кусты
     И колется лишь ими, ищет путь –
     И все с него сбивается, не зная,
     Как выбраться! Вот точно так и я
     Сгораю вечно… [12 - Шекспир «Генрих Шестой», часть 3, акт 3, сцена 2. Перевод Александра Соколовского.]

   ШЕКСПИР (больше не в силах слушать это гротескное толкование). Нет, нет, нет, я стремился совсем к другому. Вспомни, как ты играл Макиавелли для Хенслоу и Аллена в театре «Роза»? С таким обаянием и юмором. Именно таким и должен быть Ричард Третий. Ты же не хочешь превращать его в Эдуарда Аллена, так? Дик? (РИЧАРД ТРЕТИЙ злобно смотрит на него, не выходя из роли). Он злой, потому что должен участвовать в этой игре, а они все обижены на него, потому что не могут играть, как он, у него видение, это превращает его и идеального святого, Ричард Третий – идеальный святой, до известной степени, он претворяет в жизнь свое искусство, и какое это имеет значение, если ради искусства, которое он любит, приходится пожертвовать несколькими жизнями? Он такой, какой есть, и ему это нравится. Если он мил, это пугает куда как больше. Он – герой.
   РИЧАРД ТРЕТИЙ. Как ты, таракан?
   ШЕКСПИР. Простите?
   МАНДЕЙ (неожиданно появляясь рядом, огорченный). Э… Уилл?
   ШЕКСПИР. Минуточку, Мандей, пожалуйста. Я занят.
   МАНДЕЙ. Не уверен, что это дело может подождать.
   ШЕКСПИР. Ладно. Что такое?
   МАНДЕЙ. Мне только что сказали. Я подумал, ты захочешь это узнать. Твоя подруга утонула. Леди. В реке. Соболезную.
   ШЕКСПИР (смотрит на него, пораженный). Это она тебя прислала? Это какой-то розыгрыш для соглядатаев?
   АРИЭЛЬ. Божьи соглядатаи, жжет мне глаза, златокрылые мотыльки.
   МАНДЕЙ. Это правда. Я видел тело. Это она. Кажется…
   ШЕКСПИР. Что?
   АРИЭЛЬ. Судный день.
   ШЕКСПИР. Я подумал, что лучше всего… (Пауза. Смотрит на свои руки). Я подумал, что лучше всего, учитывая обстоятельства… (Встречается взглядом с АРИЭЛЬ).
   АРИЭЛЬ. Пальцы мертвецов.
   ШЕКСПИР. Продолжить репетицию. Ты понимаешь, что я подразумеваю под злом, Дик?
   (РИЧАРД ТРЕТИЙ спокойно снял горб и маску, и оказалось, что это не Бёрбедж, а Кристофер Марло.
   МАРЛО (лишившись гротескного голоса и манеры). Да, давай поговорим о зле, Уилли. Пойдем в театр.
   ШЕКСПИР. Вы не Бёрбедж.
   МАРЛО. И чувство юмора тут необходимо. Надо помнить, сколь очаровательно зло.
   ШЕКСПИР. Марло? Кристофер?
   МАРЛО. И мертвые тела. Трупы – это восторг.
   ШЕКСПИР. Вы – не актер.
   МАРЛО. Я – мертвый драматург. Режиссеры меня любят.
   ШЕКСПИР. Что вы сделали с Бёрбеджем?
   МАРЛО. Выдержка, Уилл.
   ШЕКСПИР. Это театр «Роза», и вы должны быть Бёрбеджем, и я ищу мистера Хенслоу, и вы еще не мертвы.
   МАРЛО. Выдержка, выдержка, выдержка, выдержка, выдержка…
   (Гром и молния. Затемнение. Очень короткая пауза. Потом…)

3

   (БЁРБЕДЖ говорит в темноте с балкона).

   БЁРБЕДЖ.
   Считают пусть – Макиавелли мертв;
   Душа перелетела через Альпы…
   (Свет падает на БЁРБЕДЖА, он там, где стоял МАРЛО, играет роль, молодой, но уже производящий впечатление, не декламирует, но говорит с напором, иронией. ШЕКСПИР наблюдает на пару с АРИЭЛЬ. ХЕНСЛОУ и АЛЛЕН наблюдают с другой стороны сцены).
   …И прибыл он сюда, к своим друзьям.
   Пусть я кому-то здесь и ненавистен…
   ШЕКСПИР. Дик? Дикки? Это ты.
   БЁРБЕДЖ. Мои друзья даруют мне защиту…
   ХЕНСЛОУ. Хватит.
   БЁРБЕДЖ. Пусть знают все, что я – Макиавелли…
   ХЕНСЛОУ. Остановите этого человека. С ним скучно.
   БЁРБЕДЖ. ПУСТЬ ЗНАЮТ ВСЕ, ЧТО Я…
   АЛЛЕН. Прошу извинить, Бёрбедж. (БЁРБЕДЖ замолкает, смотрит на него). Действительно, старина, я не хотел вмешиваться, но, знаешь ли, нет, нет, НЕТ, это не то, что я имею в виду, совершенно не то. Если честно, что ты там делаешь?
   БЁРБЕДЖ. Чего-то не хватает, мистер Аллен, сэр?
   АЛЛЕН. Ты уж извини, Дикки, и, пожалуйста, без обид, я знаю, ты тоже актер, в каком-то смысле, но мистер Хенслоу и я просто хотим понять, вкладываешь ли ты в это все, что у тебя есть?
   ХЕНСЛОУ. Это скучно.
   ШЕКСПИР. Простите меня, но…
   БЁРБЕДЖ. Бог в своей мудрости даровал некоторым больше таланта, чем другим, Нед.
   ХЕНСЛОУ. Это совершенно очевидно.
   АЛЛЕН. Если это и так, используй все, что у тебя есть, парень. Ты должен быть злобным. Именно ЗЛОБНЫМ, Дик. Это злоба? Ты играешь все это обаятельно, словно продаешь рыбу.
   БЁРБЕДЖ. То есть на продавца рыбы я не тяну? Я оказался не в той пьесе?
   ШЕКСПИР. Прошу меня извинить. Мистер Хенслоу?
   АЛЛЕН. Будь справедлив, Дик. Если в прологе ты не создашь требуемого отношения к этому отвратительному итальянскому типу, потом у меня возникнут серьезные трудности, ты это понимаешь?
   БЁРБЕДЖ. Если честно, Нед, о вас я совершенно не думал.
   АЛЛЕН. Так о чем ты тогда думал?
   БЁРБЕДЖ. Я думал о пьесе, Нед.
   АЛЛЕН. И как называется пьеса, Дик?
   БЁРБЕДЖ. «Мальтийский еврей» Кристофера Марло, когда я заглядывал в нее последний раз.
   АЛЛЕН. Мне без разницы, кто написал. Кто играет еврея?
   БЁРБЕДЖ. Я думаю, вы, Нед. Или вы не знали?
   ШЕКСПИР. Мистер Хенслоу?
   АЛЛЕН. И на кого, ты думаешь, эти бедолаги придут, потратив их жалкие пенсы? Кого заходят увидеть на сцене? Ричарда Бёрбеджа, компетентного, но неизвестно почему подавленного и саркастичного актера второго состава, или МЕНЯ, Эдуарда Аллена, трагика столетия?
   БЁРБЕДЖ. Разумеется, вас, Нед. Не меня.
   ХЕНСЛОУ. Да причем здесь, черт побери, ПЬЕСА?
   АЛЛЕН. Я думаю, мы пригласили тебя сюда, так, Дик?
   ШЕКСПИР. Мистер Хенслоу, позвольте…
   ХЕНСЛОУ. Может, замолчишь и дождешься своей очереди? Это важно.
   БЁРБЕДЖ. Разумеется, вы правы, Нед. Мистер Хенслоу пригласил меня. В смысле, вы ОБА пригласили меня.
   АЛЛЕН. Только не обижайся, Дик.
   БЁРБЕДЖ. Никаких обид. Я всегда готов учиться. Этому меня научил мой отец. Почему вы вам не подняться сюда и не показать, как это делается?
   АЛЛЕН. Нет, я не собирался…
   ХЕНСЛОУ. Давай, Нед. Ему пойдет на пользу.
   АЛЛЕН. Что ж, если ты настаиваешь.
   (Начинает подниматься на балкон).
   БЁРБЕДЖ (старается помочь). Осторожнее, Недди. Не сломайте шею.
   ХЕНСЛОУ (обращаясь к ШЕКСПИРУ). Старина Нед сейчас ему покажет. Нед знает, что есть зло. Он – актер.
   БЁРБЕДЖ. Теперь я отхожу, а вы встаете на мое место.
   АЛЛЕН. Ну, хорошо. Звучать это должно как-то так.
   (Откашливается, вживается в роль. БЁРБЕДЖ отступает на шаг, наблюдает с едва скрываемой иронией).
   ХЕНСЛОУ (обращаясь к ШЕКСПИРУ). Ты чего-то хочешь? Неду понадобится время, чтобы подготовиться. Если ты – грабитель, убей меня, но денег при мне нет.
   ШЕКСПИР. Я – Уилл.
   ХЕНСЛОУ. Какой Уилл?
   АЛЛЕН (начинает, с маниакальным смехом, широкими жестами, пафосом, но производя впечатление. В какой-то момент БЁРБЕДЖ, который комично его пародировал, стоя за спиной, уходит).

     И прибыл он сюда, к своим друзьям.
     Пусть я кому-то здесь и ненавистен.
     В кругу друзей надеюсь на защиту,
     И всем скажу: вот я – Макиавелли…

   ШЕКСПИР. Вы прочитали «Генриха Шестого»?
   АЛЛЕН. Людей я не боюсь, и что мне их слова?
   ХЕНСЛОУ. Не понял?
   АЛЛЕН. Мной восхищаются и те, кто ненавидит.
   ХЕНСЛОУ. Говори громче. Я теряю слух.
   АЛЛЕН. Напрасный труд – ругать мои писанья…
   ХЕНСЛОУ. Из-за театра. Обычное дело.
   АЛЛЕН. Но их читают, как еще достичь им Папского престола, а если нет…
   ШЕКСПИР. Генрих Шестой! Помните Генриха Шестого?
   АЛЛЕН. Отравят их идущие за мной.
   ХЕНСЛОУ. Никогда с ним не встречался.
   АЛЛЕН. Религия не больше, чем игрушка.
   ХЕНСЛОУ. Думаю, его забрала чума.
   АЛЛЕН. И нет греха, скажу я, только глупость. (Замолкает и вновь становится естественным). Вот. Что-то вроде этого. Не так и сложно, ты согласен, Дик?
   ХЕНСЛОУ. По-моему, сложно. Браво, Нед.
   (АРИЭЛЬ аплодирует).
   АЛЛЕН. Спасибо, Фил. Ты научишься, Дик. Со временем. Дик?
   ХЕНСЛОУ. Дикки опять смылся. Жаль. Мог бы стать хорошим актером, второго плана.
   АЛЛЕН. Дик? Дикки? Эй, Дикки? (Уходит на поиски БЁРБЕДЖА, в недоумении).
   ШЕКСПИР. Пьеса. «Генрих Шестой». Вы ее прочитали?
   ХЕНСЛОУ. Ах, это. Да, прочитал. Нед прочитал. Мы оба прочитали.
   ШЕКСПИР. И?
   ХЕНСЛОУ. Посмеялись от души. Такое дерьмо. (Смеется). Послушай, Уилл, выполнишь одну мою просьбу?
   ШЕКСПИР. Да.
   ХЕНСЛОУ. Хорошо. Тогда пойдем к моему столу и возьмем эту чертову пьесу до того, как ее утащат крысы, чтобы ты смог найти этого Шетпура или Шекспута и отдать ему рукопись, хорошо?
   ШЕКСПИР. Я – Шекспир.
   (Пауза).
   ХЕНСЛОУ (Обходит письменный стол, поворачивается и впервые пристально смотрит на ШЕКСПИРА). Так эту пьесу написал ты. (ШЕКСПИР смотрит на него. ХЕНСЛОУ вздыхает, садится за стол, снимает очки и по-доброму смотрит на ШЕКСПИРА). Я довольно глуп, так?
   ШЕКСПИР. Я заберу рукопись.
   ХЕНСЛОУ. Послушай, Уилл, я поделюсь с тобой секретом. Давным-давно, в тяжелый год, с чумой, драматурги протыкали друг друга шпагами, следили друг за другом, я решил, что никто лучше меня не знает, какая пьеса нужна публике, а значит, могу написать ее сам, убрать посредника, сэкономить деньги, потраченные на этих дегенератов, пишущих муру, которую моим бедным, тщеславным актерам приходилось заучивать, а получалось у них не очень. И я это сделал. Написал пьесу. Не самую плохую, если на то пошло. Закончив, перечитал, подумал о том, что написал, и знаешь, что я сделал? Положил рукопись в нижний ящик моего письменного стола, закрыл его и больше никогда не открывал. Уилл, каждому человеку надлежит, насколько возможно, оберегать себя от потери лица. Здравомыслящий человек пьесу не напишет. Добропорядочный человек не захочет, чтобы ее поставили.
   ШЕКСПИР. Вы хотите сказать, пьеса нехороша.
   ХЕНСЛОУ. Если на то пошло, Уилл, удачные моменты в пьесе есть. Мне нравится твое отношение к Жанне Д’Арк, как к проститутке, и кровь – это всегда хорошо, но пьесе не хватает нацеленности, и что это за концовка? В пьесе должна быть концовка.
   ШЕКСПИР. Есть еще две части. Может, и три.
   ХЕНСЛОУ. Ты не боишься, что пожилые зрители умрут до завершения спектакля? Скорее всего, так и будет.
   ШЕКСПИР. Я думал, пьеса может идти три вечера подряд и завершиться пьесой «Ричард Третий», над которой я работаю.
   ХЕНСЛОУ. Великолепно. Я просто отдам тебе мой театр, и ты сможешь ставить свои пьесы каждый день.
   ШЕКСПИР. Не думаю, что это необходимо, хотя…
   ХЕНСЛОУ. Ты кто? Актер? Ты – актер. Так будь им. Работай над этим. Репетируй всегда и везде. Вот что пойдет тебе на пользу. Ты знаешь Кристофера Марло?
   ШЕКСПИР. Мы встречались.
   ХЕНСЛОУ. Найди его и спроси от моего имени, где, черт побери, его новая пьеса? Сможешь ты это сделать для меня?
   ШЕКСПИР. Полагаю, что да.
   ХЕНСЛОУ. Хороший человек. Хочешь забрать рукопись? Я могу положить ее в ящик стола.
   ШЕКСПИР (забирает рукопись). В этом нет нужды.
   ХЕНСЛОУ. Сосредоточься на вытаскивания трупов со сцены и держись подальше от этого грязного дела, написания пьес. Оставь это университетских крысам, вроде этого извращенца Марло или безумца Грина. И поменьше с ними общайся. Нахватаешься дурных привычек. Театр валится в ад. Все не так, как прежде. Мы катимся под гору. И все быстрее. (Уходит).
   ШЕКСПИР (смотрит на рукопись, вслед ХЕНСЛОУ, издает непристойный звук). П-П-П-П-Б-Б-Б-Б-С-С-С-П-Б-С-П-П-Б-Б-Б.
   (Подходит ЭНТОНИ МАНДЕЙ, какое-то время наблюдает).
   МАНДЕЙ. Репетируешь приветствие королевы?
   ШЕКСПИР. Становлюсь театральным критиком.
   МАНДЕЙ. Правильно. Кто-то должен. Твоя пьеса ему не приглянулась? Сожалею. Она хорошая?
   ШЕКСПИР. Прочитай, если хочешь.
   МАНДЕЙ. Я сожалею, но не до такой степени.
   ШЕКСПИР. Ты знаешь, где найти Марло?
   МАНДЕЙ. Старый говнюк послал тебя к нему? С новичками всегда так поступает. Больше никто не идет.
   ШЕКСПИР. Ты зарабатываешь на жизнь написанием пьес?
   МАНДЕЙ. Не смеши. Подрабатываю на стороне.
   ШЕКСПИР. И что делаешь?
   МАНДЕЙ. Баллада там, памфлет здесь, перетрясаю грязное белье, подглядываю и подслушиваю. Я – наш лучший провокатор, спроси Марло. Ты найдешь его у Роберта Грина, гарантирую. Передай ему привет от его шапочного знакомого Энтони Мандея. И скажи ему, чтобы следил за языком. Мыши уже посланы.
   ШЕКСПИР. Мыши?
   МАНДЕЙ. Он поймет. Выше нос, Уилл. Спроси у Марло, нет ли у него ванаксий. Может, он тебе что-нибудь найдет. И передавай привет твоей подруге-леди.
   ШЕКСПИР. Ты ее знаешь?
   МАНДЕЙ. В каком-то смысле. Грина не бойся. Если сможешь войти трезвым в его свинарник, тогда ты куда крепче меня.
   ШЕКСПИР. Откуда ты ее знаешь?
   МАНДЕЙ. Она экстраординарная женщина. И тоже следи за тем, что говоришь. Да, ты, конечно, смельчак, но тем не менее. Продвигайся с осторожностью, рви то, что созрело, и планируй пути отхода. Удачи тебе.
   (МАНДЕЙ уходит. ШЕКСПИР встревожен этим разговором, но, смотрит на рукопись, у него возникает какая-то идея, он садится за стол, начинает писать, а АРИЭЛЬ – петь).
   АРИЭЛЬ (поет, пока ШЕКСПИР пишет, а ЛЕДИ пересекает сцену, облокачивается на стол, смотрит на ШЕКСПИРА).

     И не придет она опять?
     И не придет она опять?
     Для нас она мертва,
     Ее уж нет, ее уж нет,
     И не придет она опять [13 - Чуть переделанная песня Офелии из «Гамлета», акт 4, сцена 5. Исходный перевод Андрея Кронеберга.].

4

   (Песня заканчивается. Перо ШЕКСПИРА поскрипывает. ЛЕДИ в тревоге).
   ЛЕДИ. Иногда возникает у меня желание поговорить с твоей женой. Может, она дала бы мне совет.
   ШЕКСПИР. Я уверен, дала бы. О чем?
   ЛЕДИ. Сколь сильно ты любишь меня?
   ШЕКСПИР. Не думаю, что она смогла бы тебе это сказать.
   ЛЕДИ. Я нуждаюсь в любви, ты знаешь. Я могу казаться тебе стойкой, но мне нужно, чтобы меня любили. У меня непомерная потребность в любви. Чувствовать, что меня любят. Принадлежать. Иметь место. Быть в центре всего. Городской девушке это необходимо. Я очень печалюсь, когда чувствую, что меня отодвигают в сторону. Ты мне нужен.
   ШЕКСПИР. Я у тебя есть.
   ЛЕДИ. Правда?
   ШЕКСПИР. А разве нет?
   ЛЕДИ (указывает на рукопись). Вот ты чей.
   ШЕКСПИР (усаживает ее к себе на колени). Это меня интересует. А я – твой. (Долгий поцелуй).
   ЛЕДИ. Скажи мне, как она выглядит?
   ШЕКСПИР. Она очень старая, в рыжем парике, с черными зубами, носит корону.
   ЛЕДИ. Я видела королеву. Речь о твоей жене.
   (В Стратфорде появляется АННА, собирает цветы).
   ШЕКСПИР. Она – ведьма, как и ты. Когда-нибудь вас обеих сожгут.
   ЛЕДИ. Будь осторожен в том, что говоришь. У меня есть связи.
   ШЕКСПИР. Да. Меня постоянно изумляют твои связи. Откуда ты знаешь Энтони Мандея?
   ЛЕДИ (встает, улыбается). И что она за ведьма?
   ШЕКСПИР. Собирает в лесу травы и лечит людей. В каком-то смысле.
   АННА (показывает ему цветок). Розмарин. Цветок воспоминания. Все несет в себе значение. Это язык, в лесу. Тебе надобно выучить язык природы. Все создано богами. Если ты примешь лес, тебе более не понадобится город. Если ты поймешь плоть, у тебя отпадет нужда писать. Подойти и прикоснись ко мне, Уилл.
   ЛЕДИ. То есть она прикидывается, будто лечит людей.
   ШЕКСПИР. Она излечила моего отца, так, во всяком случае, считается. Это говорила моя мать, а она королева нашего дома.
   МЭРИ (появляется из Стратфорда). Твой отец пообещал ей, Уилл.
   ШЕКСПИР. Мне без разницы, что он ей пообещал.
   МЭРИ. Она излечила его свищ.
   ШЕКСПИР. Никакого свища у моего отца не было. Все это он придумал.
   ДЖОН (появляясь из Стратфорда с РИЧАРДОМ, братом Уилла. Ричард в смешной шляпе. ДЖОН вырезает из полосы кожи перчатки. РИЧАРД пытается ему помочь, но так неуклюже, что только мешает). Все было совсем не так.
   ШЕКСПИР. Мама, она ведьма. Эта женщина – ведьма. Что она делает в лесу целыми днями?
   ДЖОН. Я даже боюсь подумать.
   ЛЕДИ. Почему ты тогда женился на ней?
   БРАТ РИЧАРД. Она сладострастная женщина, это да. Еще и красивая.
   МЭРИ. Заткнись, Ричард. Иисус слушает.
   ШЕКСПИР. Меня похитили.
   МЭРИ. Ты знаешь, сколько денег она может принести в нашу семью?
   ШЕКСПИР. Недостаточно.
   МЭРИ. Ты понимаешь, что это значит для твоего отца?
   ШЕКСПИР. Вы вообще о ней не думали, пока не выяснилось, какая она богатая невеста.
   МЭРИ. Это неправда. Мне всегда нравилась эта девушка.
   ЛЕДИ. Почему ты ушел от нее?
   ШЕКСПИР. Самозащита. Эта женщина – людоедка.
   АННА. Как жестоко.
   ЛЕДИ. Это жестоко. Ты можешь быть на удивление жестоким. Какой ты странный человек.
   АННА (Обращаясь к ШЕКСПИРУ). В чем ваша проблема, мистер Шекспир?
   ДЖОН. Свищ.
   АННА (повернувшись к ДЖОНУ). Простите?
   БРАТ РИЧАРД. У него свищ.
   АННА. Где?
   ДЖОН. На мне.
   АННА. Где на вас?
   БРАТ РИЧАРД. Аккурат на конце его…
   МЭРИ. Заткнись, Ричард.
   ЛЕДИ. Ты все еще любишь ее?
   ДЖОН. Следует ли добропорядочной молодой женщине задавать такой вопрос пожилому мужчине?
   АННА. Я не смогу вам помочь, если вы не скажете, где у вас болит.
   ЛЕДИ. Тебя мучает вина за то, что ты ушел от нее?
   ДЖОН. Кто сказал, что это ваше дело?
   АННА. Разве моя репутация для вас тайна?
   МЭРИ. Все знают твою репутацию.
   ЛЕДИ. Если ты не выговоришься, тебя это может свести с ума. Я про чувство вины.
   ШЕКСПИР. Не чувствую я себя виноватым.
   АННА. Тогда покажите мне.
   ДЖОН. Только не в смешанной компании.
   БРАТ РИЧАРД. Она может взглянуть на мой.
   МЭРИ. У тебя его нет.
   БРАТ РИЧАРД. Очень даже есть.
   ДЖОН. Ричард, иди подои козу. Хорошо, девушка. Если ты хочешь взглянуть на мой свищ, я покажу тебе мой свищ. Пройдем в сарай.
   МЭРИ. Как бы не так. Если кто-то думает, что я позволю молодой ведьме зайти в сарай, чтобы посмотреть на свищ моего мужа, то он сильно ошибается.
   АННА. Вы идите. Я буду через минуту.
   МЭРИ. Я этого не допущу. Больше никогда не буду с тобой разговаривать.
   ДЖОН (уходя). Пиши расписку.
   ЛЕДИ. Должна сказать, я нахожу твое отношение к семье шокирующим.
   МЭРИ. Это шокирует. Я шокирована.
   АННА. Будем откровенны. За мной дают большое приданое. Мое вознаграждение за излечение вашего мужа – ваш сын Уилл. Я излечиваю свищ, я выхожу за Уилла, вы получаете приданое. Подумайте об этом.
   (Уходит в сарай следом за ДЖОНОМ).
   БРАТ РИЧАРД. За Уилла? А что не так со мной?
   МЭРИ. Что не так с тобой?
   ЛЕДИ. Тебя это задевает за живое.
   ШЕКСПИР. Совсем не задевает.
   БРАТ РИЧАРД. Уилл чокнутый. Все это знают.
   МЭРИ (прогоняет РИЧАРДА). А ну пошел отсюда. Мне нужно подумать.
   ЛЕДИ. Ты одержим ею.
   ШЕКСПИР. Никем я не одержим.
   ЛЕДИ. О чем твоя пьеса?
   ШЕКСПИР. О молодом человеке, которого женщина ловит в западню.
   ЛЕДИ. АГА!
   ШЕКСПИР. Что значат, АГА?
   ЛЕДИ. Это комедия или трагедия?
   ШЕКСПИР. Еще не решил. Пока есть сомнения.
   ЛЕДИ. Разве ты этого не знаешь до того, как начинаешь писать?
   ШЕКСПИР. Вроде бы должен, но не знаю.
   ЛЕДИ. И как она называется?
   АННА (появляется с ДЖОНОМ, который застегивает штаны). Все хорошо. Я его вылечила. Когда я получу вашего сына?
   МЭРИ. Которого ты хочешь?
   ДЖОН. Почему бы тебе не взять Ричарда? Мы уже много лет пытаемся от него избавиться.
   АННА. Нет. Мне нужен этот. (Указывает на ШЕКПИРА).
   ШЕКСПИР. Только не я, извините.
   МЭРИ. И сколько велико приданое?
   АННА. Сколько вы хотите?
   ДЖОН. Мы не можем заставить мальчика.
   МЭРИ. Она излечила твой дурацкий свищ. Нам нужны деньги. Она вроде бы хорошая девушка. Отдай его.
   ДЖОН. Ну, хорошо. Ты его хочешь, ты его получишь. Да поможет Господь вам обоим.
   ШЕКСПИР. Минуточку. А я ничего не должен сказать по этому поводу? Вы продаете меня, как какую-то, какую-то…
   АННА. Какую-то женщину?
   ШЕКСПИР. Я на это не пойду. Убегу в Лондон, чтобы присоединиться к «Слугам Ее величества Королевы». Стану актером.
   МЭРИ. Уилл, ты славный мальчик, но у тебя не все в порядке с головой с тех самых пор, как ты упал с коровы. Просто сделай то, что говорит твой отец.
   ШЕКСПИР. Я слишком молод.
   АННА. Ты станешь старше.
   ДЖОН. Возьми Ричарда, а приданое можешь оставить себе.
   МЭРИ. Чепуха. Он одумается.
   ШЕКСПИР. Я несовершеннолетний. Отстаньте от меня.
   АННА. Что ж, пусть это станет моей работой, найти способ заинтересовать тебя. Я вызовов не боюсь.
   ШЕКСПИР. Это рабство.
   АННА. Святой Боже, какой он выразительный. Мне это нравится.
   ЛЕДИ. Я все равно думаю, что это сведет тебя с ума, отвергать свою семью и все такое.
   ШЕКСПИР. Когда это произойдет, ты узнаешь первой.
   ЛЕДИ. С пьесой еще не закончил?
   ШЕКСПИР. Нет.
   ЛЕДИ. Когда-нибудь закончишь?
   ШЕКСПИР. Я нахожу любопытным, что к работе ты ревнуешь меня больше, чем к жене.
   ЛЕДИ. Я сочувствую твоей жене. Я нахожу твою работу дурацкой. И я совсем не ревную. Где ты был прошлой ночью?
   ШЕКСПИР. У Роберта Грина, искал Марло.
   ЛЕДИ. Правдоподобная история. Если кто и заходит к Грину, так это Марло.
   ШЕКСПИР. А где была ТЫ?
   ЛЕДИ. Тебя это совершенно не касается.
   ШЕКСПИР. Встречалась с Энтони Мандеем? Искала мышей?
   ЛЕДИ. Так скажи мне, Уилл, каким образом эта женщина захомутала тебя?
   (За сценой громко плачет младенец).

5

   (Апартаменты ГРИНА, беспорядок чудовищный. Младенец кричит громче. ГРИН, МАРЛО, ШЕКСПИР и МИССИС АЙСЭМ, которая прибирается. АННА сидит в Стратфорде, качает завернутого в черное младенца).

   ГРИН. Прекратит кто-нибудь этот чертов шум? Господи! (Заходится в приступе кашля).
   МИССИС АЙСЭМ. Она ничего не может поделать. Младенец – это младенец.
   МАРЛО. Расплата за грехи.
   ГРИН. Да откуда ты, черт побери, знаешь?
   МАРЛО. Тебе нужно что-то делать с этим кашлем, Грин?
   ГРИН. Твои предложения?
   МАРЛО. Безвременная смерть.
   ГРИН. Марло, ты пишешь дерьмо.
   МАРЛО. Кто бы говорил.
   ДЖОН (из Стратфорда). Уилл, выходи оттуда и убей этого чертова теленка.
   МАРЛО. Это ты от зависти. Пишут только те, кто умеет.
   ДЖОН. Не говори с ним. Просто ударь по голове. (Уходит).
   АННА. Он смотрит ему в глаза. Он не сможет.
   ГРИН. Любой идиот сможет.
   МАРЛО. И это говорит человек, написавший «Альфонса Арагонского».
   ГРИН. Удар ниже пояса.
   МАРЛОУ. Худшая пьеса в истории. Лошадь справилась бы лучше.
   ГРИН. Я написал ее за три часа, на спор, после того, как пил восемь дней, мучаясь головной болью и поносом.
   МАРЛО. Понос в написанном чувствуется.
   ГРИН. Это пародия.
   МАРЛО. Я бы назвал это дурной шуткой.
   ГРИН. Если моя работа так плоха, почему ты постоянно заимствуешь у меня?
   МАРЛО (смеется ему в лицо). Ты бесстыжий подонок.
   ГРИН (смеется сквозь кашель). И что с того?
   МИССИС АЙСЭМ. Мне понравился «Альфонс Арагонский». Я думала, это хорошая пьеса.
   МАРЛО. Вы думали, это пародия?
   МИССИС АЙСЭМ. Я думала, что она кормила младенца два месяца.
   ГРИН. Ты можешь комментировать, Уилл.
   ШЕКСПИР. Послание я передал. Привыкаю к обстановке.
   МАРЛО. Что ж, а мне пора в любимый бордель Хенслоу, театр «Роза».
   ГРИН. В котором ты – первейшая проститутка.
   МАРЛОУ. На пару с тобой.
   ГРИН. Я – другой. Мне нужны деньги, чтобы кормить семью.
   МАРЛО. Какую именно?
   АННА (обращаясь к ШЕКСПИРУ). А как насчет твоей семьи?
   ГРИН. Я не такой лицемер, как некоторые, кого я мог бы назвать.
   АННА. Изменник. Предатель.
   МАРЛО. Кто написал эти ханжеские памфлеты?
   ГРИН. Они совершенно искренние и чистые.
   МАРЛОУ. Как зад моей матери.
   ГРИН. Давай обойдемся без прописных истин. Основные достоинства литератора – писать много, разнообразно и на злобу дня. Ты слушаешь, Уилл? Записывай. Когда им не хватает проповедей, проповедуй. Когда им требуется возбуждение, возбуждай. Держи нос по ветру и греби деньги лопатой. Где доход больше, в выращивании свиней или написании пьес? Разницы особо нет. Им нужна романтика. Она есть у меня. Покаяние? Да сколько угодно. Литератор должен уметь писать все. Ты, похоже, хороший парень, Уилли. Не лезь в чужие дела и знай свое место.
   ШЕКСПИР. Мое место здесь?
   АННА. Место отца – дома.
   ГРИН. Не знаю. Чем ты занимаешься?
   МАРЛО. Он – актер, который пишет пьесы.
   ГРИН. Не позорь его.
   МАРЛО. Это правда, клянусь.
   ГРИН. Что, пара пьес для провинции? Что-то взято у Плавта, что-то у Сенеки, так? Несколько отрубленных конечностей? Ради Бога, кради что-то достойное.
   МАРЛО. И говорит это совершенно недостойный вор.
   ГРИН. Я ничего не краду. Я пишу о ворах. Заимствую, конечно, но очень избирательно.
   (Вновь плач младенца за сценой).
   МИССИС АЙСЭМ. Вы выглядите таким одиноким, мистер Шекспир. Хотите мозгового пудинга?
   ШЕКСПИР. Нет, благодарю.
   МИССИС АЙСЭМ. Я люблю мозги.
   ГРИН. Может, оторвешься от болтовни о мозгах и заткнешь младенцу рот?
   МИССИС АЙСЭМ. Заткнула бы, если бы знала, как.
   ГРИН. Сядь на него.
   МИССИС АЙСЭМ. Он хочет есть.
   ГРИН. По-моему, разумное требование. Почему она его не покормит? Сиськи у нее, насколько мне известно, есть.
   МИССИС АЙСЭМ. Она немножко не в настроении.
   ГРИН. Она немножко под молочником.
   АННА. Не думаю, я, что мне стыдно.
   МАРЛОУ. Давай без грубостей, Робин.
   ГРИН. Я грубый. В этом мое обаяние. Она постоянно вертит задом, а целомудрия у нее, как у козы. Держись подальше от женщин, Уилли.
   АННА. Ты пожалеешь о своем прелюбодействе. А этот человек – дурак.
   ШЕКСПИР. Я знаю.
   ГРИН. И держись подальше от Марло. Он ужасный. Странное дело, я относился к Уиллу, как к ребенку, а когда пригляделся к нему, выяснилось, что он гораздо старше тебя, Крис.
   ШЕКСПИР. Мы одного возраста.
   ГРИН. Что ж, тогда я – левая ягодица Королевы.
   МАРЛО. Измена.
   ГРИН. Со здоровьем у тебя не очень, Уилл. Преждевременная старость, инфантильное слабоумие. Простое обаяние идиота. Только без обид. Плохо, что ты никогда не ходил в школу.
   МАРЛО. Ничего плохого.
   ГРИН. Выпей, Уилл. Ты – человек-загадка.
   ШЕКСПИР. Я не пью.
   ГРИН. Запьешь. На самом деле пьесы ты не пишешь, так?
   ДЖОН (выходит из Стратфорда, руки в крови, вытирает их полотенцем). Ты собираешься в Лондон. И заниматься там ЧЕМ?
   ШЕКСПИР. Да. Собираюсь.
   ГРИН. Забудь об этом, Уилл. Для этого нужно образование.
   ШЕКСПИР. Я много читаю.
   ДЖОН. Дженкинс, школьный учитель, сказал, что ты не в своем уме.
   АННА. Лучше иди ко мне, Уилл.
   (Ребенок вновь начинает плакать).
   ГРИН. Ты много читаешь. Ха. У образованного человека нет времени на чтение. С чтением он покончил. Образованный человек живет своей жизнью. Этот кричащий младенец. Это жизнь, крик из соседней комнаты. Цитируй меня, у меня глубокие мысли.
   ШЕКСПИР. У меня есть жена.
   АННА. Которую ты никогда не видишь.
   ШЕКСПИР. И трое детей.
   АННА. Которых ты бросил.
   ГРИН. Тем хуже для тебя. Ни один актер писать не может.
   ШЕКСПИР. Разве человек не может быть самоучкой?
   ГРИН. На этом пути человек обязательно терпит неудачу.
   АННА. Ты ничему не научишься, Уилл.
   МИССИС АЙСЭМ. Думаю, вам пора поспать.
   ГРИН. Прочь от меня. Прочь.
   МАРЛО. Хенслоу ставит твою пьесу?
   ГРИН. Разумеется, ставит. Какую именно?
   МАРЛО. Я обращаюсь к Шекспиру.
   ГРИН. Зачем?
   ШЕКСПИР. Мистер Хенслоу советует мне избегать конфликтов и искать честную работу.
   МАРЛО. Скажем, заведовать борделем?
   ГРИН. Смотри сам. Он ставит мои пьесы, и пьесы этого циничного сукиного сына Марло. Крис ходил в колледж. Я учился в Оксфорде и Кембридже, благословен дважды. Крис проводил все свое время, подглядывая в сортиры в ожидании прихода Королевы. Ты хочешь превратиться в такого чертова извращенца, как Марло?
   (Смеется и кашляет. МАРЛО холодно улыбается).
   ШЕКСПИР. Я ходил в начальную школу Стратфорда.
   ГРИН (смеется еще громче). Ух, ты! (На него нападает кашель).
   МИССИС АЙСЭМ. Успокойтесь. Вы причините себе вред.
   ГРИН. Мне нравится причинять себе вред.
   МАРЛО. Он может передумать.
   ГРИН. Хэнслоу нечем передумывать. Нет у него мозгов. Сплошные нервные узлы.
   МАРЛО. Но пользоваться он ими умеет.
   ГРИН. Это да. Старый пердун знает, что приносит деньги.
   ШЕКСПИР. Прошу извинить. Мне нужно на свежий воздух.
   ГРИН. Снаружи ты его не найдешь. Я смотрел.
   МАРЛОУ. Рукопись «Генриха Шестого» при тебе?
   ШЕКСПИР. Если на то пошло, да.
   МАРЛОУ. Позволишь прочитать?
   ШЕКСПИР. Для меня это честь. (Отдает МАРЛО рукопись).
   МАРЛО. Не такая и большая, будь уверен.
   ГРИН. О-о-о. Я тронут.
   МАРЛОУ. Мы это знаем.
   ШЕКСПИР. Лечите свой кашель, Грин. Вы нам нужны. (Уходит).
   МАРЛО. Зачем?
   ГРИН. Думаешь, я его обидел?
   МАРЛО. Представить себе не могу, как.
   ГРИН. Похоже, добропорядочный парень. Он слабоумный?
   МИССИС АЙСЭМ. Тебе тоже лучше уйти. Он скоро свалится.
   ГРИН. Мне нравится сваливаться.
   МАРЛО. Что ты скажешь, если Хенслоу возьмет его пьесу?
   ГРИН. Я поцелую зад твоей матери.
   МАРЛО. Правда? Моей мамуле это понравится.
   ГРИН. Конечно. Слово джентльмена. (Кашляет ужасно).
   МАРЛО. Договорились. (Направляется к выходу с рукописью, поворачивается). Когда ты умрешь, смогу я забрать твои книги?
   ГРИН. Я думаю, мы варим из них суп. Я постараюсь оставить тебе парочку. Из тех, что для детей.
   МАРЛО. Когда отправишься в ад, не выключай свет. (Уходит).
   ГРИН (кричит вслед). Я займу тебе там местечко. (Младенец начинает плакать). Не говори «прощай». Ненавижу прощания. (Поворачивается, кашляет). Бедный сукин сын. Я – не он. (Младенец плачет громче). РАДИ БОГА, ЗАСТАВЬ ЕГО ЗАТКНУТЬСЯ! ВЫБРОСИ ИЗ ОКНА!
   МИССИС АЙСЭМ. Пожалуйста, давайте приляжем.
   ГРИН. Мадам, это непристойное предложение? Неважно, не хочу знать. Шекспир. Выскочка. (У него возникает идея. На лице детская радость). Выскочка! Где мое перо? (Оглядывается в поисках пера). Младенец съел мое перо? Почему мы до сих пор не поджарили этого маленького ублюдка на масле? ЭЙ, ШЛЮХА, ГДЕ МОЕ ПЕРО? Я ГРЕБАНЫЙ ПИСАТЕЛЬ! ПЕРО, СВИНЬЯ, ПЕРО!
   (Ужасно кашляет. МИССИС АЙСЭМ лихорадочно ищет перо. Затемнение. В темноте характерный скрип пера по бумаге).

6

   (Свет падает на ШЕКСПИРА, сидящего за письменным столом. Он пишет, перо скрипит АННА остается с Стратфорде, теперь шьет. Шекспир перестает писать, кладет перо, смотрит в никуда).

   АННА. Что теперь?
   ШЕКСПИР. Я живу в желудке ада. В мире Грина. Дохлые животные, груды навоза, отбросы мясных лавок, внутренности, гниющие на улицах. Ведра крови, которую цирюльники выплескивают из окон, как воду после бритья, грязная река, грязные дома, грязные люди, калеки и умирающие, пьяные убийцы. Я приехал, чтобы практиковать мое искусство в аду. Я торгую собой, как Грин.
   АННА. Это твой выбор.
   ШЕКСПИР. Я убежал из сельской глубинки в страхе перед смертными существами, но здесь, в лабиринте Лондона смерть проявляет себя везде, как трава, прорастающая на тротуарах. Большой город притягивает, но он весь в крови. Искусство – зеркало, которое сочится кровью.
   АННА. И тебе недостает меня.
   ШЕКСПИР. Слабость и смертность, примирение невозможно. Я думаю, любовь и искусство – дороги к смерти. Я думаю…
   (Возникает идея. Он снова начинает писать. Скрипит перо. Появляется ЛЕДИ, садится неподалеку, в томной расслабленности).
   ЛЕДИ. Полагаю, конца не видно?
   ШЕКСПИР. М-м-м-м.
   ЛЕДИ. Или ты заканчиваешь?
   ШЕКСПИР. Нет.
   ЛЕДИ. Скоро закончишь?
   АННА. Он не слушает. Думает, что любовь и искусство – две дороги к смерти.
   ЛЕДИ. Похоже, у меня чума. Ты закончишь до моей смерти?
   ШЕКСПИР. Надеюсь.
   ЛЕДИ. Ты думаешь, чума послана нам за наши грехи?
   ШЕКСПИР (увлеченный работой). М-м-м-м.
   ЛЕДИ. Мне отрезали ногу.
   ШЕКСПИР. Какую?
   ЛЕДИ. Плохие люди тоже заболевают чумой?
   ШЕКСПИР. Разумеется.
   ЛЕДИ. Потому что они плохие?
   ШЕКСПИР. Потому что они – люди.
   ЛЕДИ. Ты заканчиваешь?
   ШЕКСПИР. Еще нет.
   ЛЕДИ. Мне уйти? Я ухожу. (Не двигается. Он продолжает писать). Я покончу с собой.
   АННА. Если хотите, подожгите себя. Он не заметит. Но коснитесь его чертовой рукописи, и он откусит вам руку.
   ЛЕДИ. Я думала, мы проведем время вместе.
   ШЕКСПИР. Меня осенило, и я должен изложить все на бумаге.
   ЛЕДИ. Должен, значит? Что ж, это восхитительно.
   (Хватает пачку исписанных листов, все, кроме того, на котором он пишет. Он продолжает писать. Она уходит, прижимая пачку к груди, тут же возвращается, вырывает лист, на котором он писал, уходит вновь. Он сидит за столом).
   ШЕКСПИР. И что ты там делаешь?
   ЛЕДИ (за сценой). Бросаю их в огонь.
   ШЕКСПИР. Нет, конечно.
   ЛЕДИ. Да. Горят отлично.
   (Возвращается, останавливается на небольшом расстоянии от него).
   ШЕКСПИР. Почему ты это сделала?
   ЛЕДИ. Я замерзла.
   ШЕКСПИР. Я потратил две недели, чтобы все встало на свои места.
   ЛЕДИ. Так спасай то, что еще не сгорело.
   ШЕКСПИР. Как я понимаю, ты за что-то сердишься на меня. Тебя не затруднит разъяснить, за что именно?
   ЛЕДИ. Я на тебя не сержусь. Я тебя ненавижу.
   ШЕКСПИР. Почему ты ненавидишь меня?
   ЛЕДИ. Потому что ты не любишь меня? Я даже тебе особо не нравлюсь.
   ШЕКСПИР. Ты ошибаешься по обеим пунктам. Я очень сильно тебя люблю, и ты мне совершенно не нравишься, и я бы закончил эту пьесу гораздо раньше, если бы ты нашла возможность сдерживать себя и периодически не бросать уже написанное в огонь.
   ЛЕДИ. Это неважно. Ты просто начинаешь что-то новое. Я хочу умереть.
   ШЕКСПИР. В этом нет необходимости. Достаточно и того, чтобы ты поспала несколько недель кряду.
   ЛЕДИ. Ты также плохо относишься к своей жене.
   АННА и ШЕКСПИР. Хуже.
   ЛЕДИ. И как она на это реагирует? Не дает тебе?
   АННА. Это он замечает. Иногда.
   ШЕКСПИР. Я бы предпочел не обсуждать сейчас мою жену. Это моя работа. Я люблю тебя нежно, но сейчас я должен работать.
   АННА. Почему вы просто его не убьете?
   ЛЕДИ. Но почему сейчас ты должен работать. Почему должен закапываться в этот дурацкий мусор.
   ШЕКСПИР. Дурацкий мусор? Какой дурацкий мусор?
   ЛЕДИ. Пьесы. Ты знаешь. Любовь, стишки, кровь, шуты, танцы, резня. Пьесы. Если тебе так необходимо все время писать, так напиши что-нибудь существенное, скажем, завещание. Ты действительно считаешь, что вся эта дурь важнее меня?
   ШЕКСПИР. Я не думаю, важно это или нет. Просто это необходимо сделать.
   ЛЕДИ. А я считаю, ты должен быть со мной.
   АННА. И со мной.
   ЛЕДИ. Святой Боже, я-то думала, что ты сыт этим по горло. Ты вроде бы закончил с репетициями.
   ШЕКСПИР. Это, по-твоему, я делал? Я провожу большую часть своего времени, наклеивая ложные носы, вытаскивая со сцены мертвые тела, залитые козьей кожей и надевая платья на маленьких мальчиков.
   ЛЕДИ. Потому что это делают актеры. Будь актером. Ты – хороший актер.
   ШЕКСПИР. У меня нет лица.
   ЛЕДИ. Мне нравится твое лицо.
   ШЕКСПИР. На улице ты меня не узнаешь.
   ЛЕДИ. Написание пьес денег не приносит, так?
   АННА и ШЕКСПИР. Да.
   ЛЕДИ. И никто даже не говорил, что их будут ставить. Тем не менее, ты предпочитаешь сидеть здесь и скрипеть пером вместо того, чтобы срывать с меня одежду и насиловать мою нежную белую плоть.
   ШЕКСПИР. Я надеялся совместить одно с другим.
   ЛЕДИ. У тебя не получится, потому что я ухожу. Спокойной ночи.
   ШЕКСПИР. Нельзя тебе идти одной.
   ЛЕДИ. Если кто-нибудь изнасилует и убьет меня, вина ляжет на тебя.
   ШЕКСПИР. Какая хорошая фразу. Не будешь возражать, если я ее использую?
   ЛЕДИ. Иди следом и наблюдай. Если хочешь, записывай то, что увидишь.
   ШЕКСПИР. Все, что мне нужно, хотя бы время от времени, это несколько минут относительного покоя, чтобы я мог писать. Неужели я прошу слишком многого?
   ЛЕДИ. Конечно. Кто я, по-твоему? Твоя жена? Ни для кого не собираюсь сидеть тихо, как мышка.
   ШЕКСПИР. И тем не менее, я прошу.
   АННА. Этот человек бесстыдник. Нет у него стыда.
   ЛЕДИ (оборачиваясь и открывая дверь, чтобы выскочить за нее). ТЫ НАГЛАЯ, ГРЯЗНАЯ КУЧА ДЕРЬМА! (И едва не сталкивается с МАРЛО, который как раз собирался постучать в дверь). А-А-А-А-А-А-А!
   МАРЛО. Мне нравится твой звонок.
   ШЕКСПИР. Привет, Марло. Думаю, ты не знаком…
   МАРЛО. На самом деле, знаком.
   ШЕКСПИР. Правда?
   МАРЛО. Могу я войти?
   ШЕКСПИР. Разумеется.
   ЛЕДИ. Извини. Не ожидала, что ты за дверью.
   ШЕКСПИР. Так вы знакомы.
   МАРЛО. В каком-то смысле.
   ШЕКСПИР (обращаясь к ЛЕДИ). Есть кто-нибудь, кого ты в каком-то смысле не знаешь?
   ЛЕДИ. Ага, ревность. Это хорошо.
   ШЕКСПИР. Я нахожу, что мне крайне сложно ревновать к Марло.
   ЛЕДИ. Так ты не будешь возражать, если этот вечер я проведу с ним?
   ШЕКСПИР. И в каком месте вы познакомились? Там же, где ты познакомилась с Энтони Мандеем?
   МАРЛО. Если не ошибаюсь, мы встретились у леди Одри Уолсингем. Она удостоила нас чести состоять с ней в дружеских отношениях. Насчет Мандея я ничего не знаю.
   ШЕКСПИР. Я вам нагрубил, извините. Моя пьеса только что превратилась в дым.
   МАРЛО. Я не хотел приходить без приглашения, но у меня хорошие новости. Я полагаю, это хорошие новости. Зависит от того, с какой стороны смотреть.
   ШЕКСПИР. Хенслоу умер?
   МАРЛО. Не такие хорошие. Он собирается ставить «Генриха Шестого». Закрой рот, наглотаешься мух. Я совершенно серьезно, хотя в каком смысле и жалею об этом. И жаль мне тебя.
   ШЕКСПИР. Что заставило его передумать?
   МАРЛОУ. Кто знает? Может Аллену приглянулся лорд Толбот. Хорошая роль. Много слов. Нед это любит. Репетиции начинаются завтра.
   ШЕКСПИР. Боже мой.
   ЛЕДИ. Ты сегодня не занят, Марло? Проводишь меня до дома или куда-то еще?
   МАРЛО. Если Уилл не возражает…
   ЛЕДИ. Уилл не возражает. Он зачарован.
   ШЕКСПИР. Все у меня в порядке, и я совершенно не возражаю, если не возражает Марло.
   ЛЕДИ. Он не возражает, я не возражаю, значит, никто не возражает. Отлично. Прощай, Уилл. Теперь у тебя появится время поработать, пописывай и дальше свои пьески. Ты опять взялся за старое, Марло?
   МАРЛО. Как будто ты не знаешь? Я шпионю за Королевой. Или для Королевы. Забыл, что именно.
   ЛЕДИ. Это факт?
   МАРЛО. А разве нет?
   ЛЕДИ. Ты должен мне все это рассказать. Я вроде бы припоминаю, что ты такой коварный мужчина.
   (Берет под руку и тянет к двери).
   МАРЛО. Прощай, Уилл. Удачи тебе с пьесой. Ты точно не возражаешь?
   ШЕЙКСПИР. Не оставайтесь на улице допоздна. А то простудитесь. (Они уходят. ШЕКСПИР садится за стол. Берет перо, смотрит на дверь, кладет перо, встает). Не могу работать.
   АННА. Ох, бедняжка.
   ШЕКСПИР. Замолчи. Ты всегда смеешься надо мной.
   АННА. Только потому, что ты такой забавный.
   (Смеется над ним, и АРИЭЛЬ составляет ей компанию. ШЕКСПИР грозно смотрит на АРИЭЛЬ, та пытается сдержать смех).
   ШЕКСПИР (обращаясь к АННЕ). Почему я не могу избавиться от тебя? Ты в реке, в листьях, в моей постели по утрам, за углом на улицах, прячешься в театре, цветы – это ты, животные, ты в дожде. Прикасаясь к тебе, я забываю обо всем. Прикоснуться к тебе – значит, забыть. Потерять тебя – помнить. Почему ты это делаешь?
   АННА. Ты любишь эту женщину?
   ШЕКСПИР. Да.
   АННА. Бедный Уилл. Бедная женщина. Подойди и прикоснись ко мне.
   (Они смотрят друг на дружку. АРИЭЛЬ начинает петь).

7

   (ШЕКСПИР и ЛЕДИ гуляют у реки. АННА идет чуть позади).

   АРИЭЛЬ (поет).

     В Валентинов денек,
     Только зорька зашла,
     Я к тебе, мой дружок,
     Валентиной пришла [14 - Песня Офелии из «Гамлета», акт 4, сцена 5. – Перевод Александра Соколовского.].

   ЛЕДИ. Это розмарин. (Срывает несколько).
   ШЕКСПИР. Цветок воспоминания.
   ЛЕДИ. А-а-а. Она так говорила, да?
   (Бросает цветок над плечом ШЕКСПИРА).
   АННА (поднимая цветок). Воспоминания.
   ЛЕДИ. Ты – куча связанных друг с дружкой цитат.
   ШЕКСПИР. Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
   ЛЕДИ. Лицо у тебя меняется, когда в случайном разговоре фраза, иногда жест, напоминают тебе о том, что она сделала, или сказала, или что свойственно ей.
   АННА Рута. Цветок покаяния.
   ЛЕДИ. Почему ты гуляешь у реки?
   ШЕКСПИР. Мне здесь нравится. Ничего больше.
   ЛЕДИ. Ты все время думаешь о ней.
   ШЕКСПИР. Почему ты гуляешь у реки?
   АННА. Мне здесь нравится. Почему ты меня так боишься?
   ШЕКСПИР. Я узнаю ведьму, когда вижу ее.
   АННА. Если ты не перестанешь этого говорить, меня сожгут, как кучу опавших листьев.
   ШЕКСПИР. Я бы вылез из этой передряги.
   АННА. Не хочешь ты из нее вылезать.
   ШЕКСПИР. Я слишком молод. Мне положено думать о чем-то попроще.
   АННА. Ты достаточно взрослый, и, насколько я понимаю, не о чем тебе думать, кроме как о дублении кожи и пошиве перчаток. Думай обо мне, как о своем домашнем животном.
   ЛЕДИ. Значит, ты уходил с ней в темный лес и думал о плоти под ее одеждой, древних богах плоти. Хотела бы я знать тебя, когда ты был молодым. Если ты был молодым.
   ШЕКСПИР. Я был молодым.
   АННА. Подойди и присядь со мной, Уилл.
   (АННА садится на край скамьи. ЛЕДИ садится на другой край. Между ними пространство для УИЛЛА).
   ЛЕДИ. Подойди и присядь рядом со мной.
   АННА. Если ты попытаешься сбежать, я брошусь в реку и утоплюсь.
   ШЕКСПИР. Приятного тебе купания.
   АННА. Думаешь, не утоплюсь? (Подходит к краю люка, балансирует). Мой владыка Сатана живет на дне реки. Он поможет мне выплыть. Я все-таки ведьма. В лесу поются песни. Ты должен научиться слушать, они могут излечивать и убивать, древние люди, которые живут в подлеске. Все перед тобой. Розмарин – цветок воспоминаний, рута – покаяния, фиалки – мыслей.
   ШЕКСПИР. Отойди. Ты упадешь.
   АННА. Ты тоже.
   (Делает вид, будто падает. Он спешит к ней, хватает, объятье переходит в страстный поцелуй).
   ЛЕДИ. Теперь ты старый. Средний возраст проскочил. В тебе остается детская невинность, но она заперта внутри этого преждевременно состарившегося мужчины. Ты такой странный. Мне никогда не узнать тебя. Ты был плохим мальчиком?
   АННА. Я видела, как ты плавал голым в реке. Тебе было четырнадцать. Я наблюдала за тобой из леса, сквозь листья. Ты был загорелый и печальный.
   ЛЕДИ. В большом городе ты должен бороться за то, чтобы оставаться настоящим, должен напоминать себе, что нужно оставаться самим собой. Иногда я забываю, и меня это пугает.
   АННА. Сними с меня одежду, Уилл. Сегодня мне в ней так тесно.
   ШЕКСПИР. Я не могу жениться. У меня столько дел.
   АННА. Тебе есть, что делать. Приступай.
   ШЕКСПИР. Я не хочу попасть в западню.
   АННА. Посмотри на воду. Она течет в океан. Однажды я видела океан. Зеленый сумрак царства русалок, как в одной старой балладе, которую пела моя мать. Мой отец Сатана живет, думаю, в самой глубокой части океана.
   ЛЕДИ. Обнаженность все изменяет, но ненадолго.
   АРИЭЛЬ. Море меняется, море меняется. Бедный капитан.
   ЛЕДИ. Уилл? Подойди и присядь со мной.
   АННА Выдержка, Уилл.
   ШЕКСПИР. Вороны сегодня кружат над деревьями.
   ЛЕДИ. Что ты будешь делать, если однажды я покину тебя, как ты покинул ее?
   ШЕКСПИР. Прыгну в реку.
   ЛЕДИ. Не прыгнешь. Будешь писать пьесу.
   АННА. Посмотри туда, пальцы мертвецов [15 - В данном контексте речь о ятрышнике.]. Наверняка холодные.
   ЛЕДИ. Правда? Ради меня. В доказательство любви?
   ШЕКСПИР. Есть необходимость в доказательствах?
   АННА. Пойду поплавать. Составишь компанию?
   (Спускается в люк, как в воду и исчезает).
   ЛЕДИ. Значит ты согласился и женился на ней. Дурак.
   ШЕКСПИР. Поначалу были свои плюсы.
   ЛЕДИ. Готова спорить, что были. Тогда почему ты от нее не сбежал?
   ШЕКСПИР. Почему там много ворон? Я их ненавижу.
   ЛЕДИ. Хочешь раздеть меня, Уилл. Одежда стала тесной.
   ШЕКСПИР. Не только твоя.
   ЛЕДИ. Я думаю, это рута. О чем говорит этот цветок?
   (Прижимает стебелек между грудей и смотрит на ШЕКСПИРА).
   АРИЭЛЬ (поет):

     Чистой девушке в ночь
     Двери он отворил,
     Но не девушку прочь
     От себя отпустил [16 - Песня Офелии из «Гамлета, акт 4, сцена 5. – Перевод Александра Соколовского.].

   ДЖОН (прогуливается с ШЕКСПИРОМ. Каркают вороны). Чертовы вороны. Ненавижу их. Теперь ты счастлив, сынок, будучи женатым и все такое? Отказался от идеи уехать в Лондон? Смирился с воспитанием детей и воскресным обедом, вечерами у камина в компании кошки?
   ШЕКСПИР. Я не такой несчастный, как предполагал.
   ДЖОН. Если ты доволен жизнью, то тебе повезло больше, чем мне. Действительно, могло быть куда хуже. Она – красивая женщина и горячая. Уверен, не дает тебе заскучать под одеялом.
   ШЕКСПИР. Она еще и такая умная. Столько знает. Никогда не думал… (Из люка доносится смех). Что такое?
   ДЖОН. По-моему, смеются в канаве.
   (Они подходят к люку).
   ШЕКСПИР. Господи!
   (Смех сменяется вскриками ужаса).
   БРАТ РИЧАРД (высовывая голову из люка). Э… Привет, Уилл. Я просто… Мы гуляли с Анной, и она, случайно, уронила…
   ШЕКСПИР. Исподнее?
   БРАТ РИЧАРД (вылезая и подтягивая штаны). Брошь. Она уронила брошь. Вот мы ее и искали.
   АННА. Помоги мне вылезти, идиот.
   БРАТ РИЧАРД (помогает ей вылезти, одежда АННЫ в беспорядке). Да, конечно, осторожнее…
   ДЖОН. Печальный день. Найти своего сына совокупляющимся с женой своего брата в канаве, как свиньи. И что ты скажешь в свое оправдание, Ричард?
   БРАТ РИЧАРД. Она меня заставила.
   ДЖОН (бьет его). Пошел отсюда. Пошел. Быстро. (РИЧАРД убегает). Не волнуйся об этом, Уилл. У меня с твоей матерью тоже была парочка подобных эпизодов. (Уходит).
   ШЕКСПИР. У тебя что? Что у тебя было?
   (Но ДЖОН уже ушел. ШЕКСПИР поворачивается к АННЕ).
   АННА. Думаешь, мне стыдно? Мне не стыдно.
   ШЕКСПИР. Почему ты это сделала?
   АННА. Я его пожалела. Он такой убогий.
   ШЕКСПИР. Почему ты это сделала?
   АННА. Ты мне изменяешь.
   ШЕКСПИР. Это ложь. Ни разу. Никогда.
   АННА. Своим разумом. Мыслями ты всегда где-то еще. Ты не думаешь обо мне. Ты думаешь о другом. Одному Богу известно, о чем. Я не знаю, о чем. Даже представить себе не могу. Мне нужен мужчина, который постоянно думает обо мне.
   ШЕКСПИР. Ты сделала неудачный выбор. Ричард не думает вовсе.
   АННА. Он не думает, но думаешь ты, и теперь ты сможешь думать только обо мне, так?
   ШЕКСПИР. Это грабеж.
   АННА. Это самозащита. Единственная самозащита в моем распоряжении. О чем ты, черт побери. постоянно думаешь? О боге? Географии? Школьницах?
   ШЕКСПИР. Я на тебе женился. Я к тебе хорошо отношусь. Я с тобой сплю. Я смирился с тем, что остаюсь с тобой.
   АННА. Что ж, премного тебе благодарна. Ты считаешь этого достаточно?
   ШЕКСПИР. Ты хотела меня, и ты меня получила.
   АННА. Я получила твое тело. Я хочу твою душу. Имею на это право. Я отдала тебе мою. Я видела твое лицо, когда актеры приехали в город. Ты никогда так на меня не смотрел. Я наблюдала, как ты смотрел за их игрой в этом глупом спектакле, в котором не было ничего, кроме насилия и похоти. Да какого идиота могло так интересовать это ребячество? Я мечтаю, чтобы кто-то когда-нибудь посмотрел на меня так, как ты таращился на эту мерзость.
   ШЕКСПИР. Ты просчиталась. Отныне я жить с тобой не смогу. Я ухожу.
   АННА. Никуда ты не уходишь. Не сможешь ты оставить меня здесь одну. Сойдешь с ума, гадая, с кем я сплю. Эта пытка заставит тебя остаться, заставит тебя думать обо мне и любить меня. Я знаю тебя, Уилл.
   ШЕКСПИР. Ты не знаешь меня. Ты могла меня удержать. Ты удержала бы меня. Многое убеждало меня остаться. Дети. Твоя постель. Твоя плоть. Ты. Я думал о тебе. Ты – очень удачная западня, но ты зашла слишком далеко и освободила меня. Теперь я свободен. И должен поблагодарить за это тебя. Мне следовало уехать давным-давно. Я потерял здесь лучшие годы моей жизни. Теперь я могу уйти.
   АННА. Ты блефуешь. И останешься здесь. Ты мог не овладевать мною у реки. Мог убежать тогда. Ты выбрал меня.
   ШЕКСПИР. Ты выбрала меня. Я выбрал тебя. Мы выбрали друг дружку. Изменить мне – твой выбор. Мой выбор – уйти.
   (Поворачивается, чтобы уйти).
   АННА. А как же твои дети?
   ШЕКСПИР. Я пришлю деньги. (Уходит).
   АННА. ТРУС! ИЗМЕННИК! ПРЕДАТЕЛЬ! Я НАДЕЮСЬ, ТВОИ ДЕТИ УМРУТ! Я НАДЕЮСЬ, ОНИ УМРУТ!
   АРИЭЛЬ (поет, а падающий на АННУ свет меркнет):

     Носи рога без отвращенья,
     Уже до твоего рожденья
     Избрал рога твой отчий дом
     Своим гербом [17 - Песенка из «Как вам это понравится», акт 4, сцена 2. – Перевод Петра Вейнберга.].

   (Полное затемнение).

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

8

   (АРИЭЛЬ поет, когда зажигается свет. Появляются ШЕКСПИР, в одиночестве. ЛЕДИ и МАРЛО пьют в тенях Лондона).

   АРИЭЛЬ (поет).

     Тебе не страшен летний зной
     И зимней стужи цепененье.
     Ты свой окончил путь земной,
     Нашел трудам отдохновенье.
     И юность с прелестью в чертах,
     И трубочист – один все прах [18 - Песенка из «Цимбелина», акт 4, сцена 2. – перевод Федора Миллера.].

   ШЕКСПИР. Плоть и кровь, женщина, я. Смертные существа. И потребность соприкасаться, плоть к плоти. Я прикасался к плоти женщин, руками, губами, к животу и грудям, твердым соскам, целовал и входил в жену и любовницу, слепо вбивался в них, не понимая, губы к губам, плоть к плоти, видел голыми моих дочерей во время купания, плоть, созданную мною, охваченный ужасом, ибо сотворив, мы обрекли их на будущую смерть. И у меня потребность. Потребность создавать, касаться, входить, понимать, знать, быть с одной, с другой. Мир, созданный из такого материала, таких иллюзий, фантомной любви. Из ничего. Созревший фрукт на дереве, из сада в пустошь. Да, да, Адам, меня это печалит.
   (Он смотрит на руки).
   ЛЕДИ. И о чем ты думаешь теперь?
   ШЕКСПИР. Ни о чем.
   ЛЕДИ. Я говорю не с тобой. Я говорю с Марло. Он никогда не отвечает мне. Я ему не нравлюсь.
   МАРЛО. Неправда. Ты очень даже мне нравишься.
   ЛЕДИ. Тогда почему он никогда не говоришь со мной?
   МАРЛО. Почему ты спрашиваешь его?
   ЛЕДИ. Он тоже никогда со мной не говорит. Ни один из вас не говорит. С тем же успехом я могу умереть.
   МАРЛО. Я буду очень сожалеть, если ты умрешь. А ты, Уилл?
   ШЕКСПИР. Да. Буду.
   (Идет к столу, начинает писать).
   ЛЕДИ. Вот, опять.
   МАРЛО. Я готов поговорить с тобой.
   ЛЕДИ. Ты будешь подвергать себя цензуре.
   МАРЛО. Я в этом не замечен.
   ЛЕДИ. Со мной будешь, потому что я – женщина.
   МАРЛО. Я буду говорить любые гадости, если ты будешь счастлива.
   ЛЕДИ. На любую тему?
   МАРЛО. Абсолютно.
   ЛЕДИ. Как это возбуждает. Не будешь возражать, если я все запишу?
   МАРЛО. Как пожелаешь.
   (Она утаскивает у ШЕКСПИРА перо и лист бумаги и начинает насмешливый допрос, который быстро превращается в совращение).
   ЛЕДИ. Хорошо. С чего мы начнем? Я слышала, что религия – это совсем не то, чем кажется, мистер Марло.
   МАРЛО. А чем она кажется?
   ЛЕДИ. Чем она кажется вам, мистер Марло?
   МАРЛО. Достаточно удобным инструментом для того, что держать мужчин в страхе перед властью.
   ЛЕДИ. Не женщин?
   МАРЛО. Женщин мы и так боимся.
   ЛЕДИ. Нет, я про другое. Это инструмент для того, что держать в страхе перед властью и женщин?
   МАРЛО. Женщинам власть не нужна. Они приходят к Христу по собственной воле. Находят его привлекательным.
   ЛЕДИ. Я точно нахожу.
   МАРЛО. В каком смысле?
   ЛЕДИ. В том же, что и ты, полагаю. Задаюсь вопросом, каково это, потрогать Бога.
   МАРЛО. Бога или богочеловека?
   ЛЕДИ. Полагаю, рожденного от женщины.
   МАРЛО. Но не обязательно от мужчины.
   ЛЕДИ. От Бога.
   МАРЛО. Или, хотя бы, от его хорошего друга. Архангел Гавриил, возможно, знает больше, чем рассказывает.
   ЛЕДИ. Проникновение Бога или его хорошего друга в душу наверняка невероятно возвышает. Или ты так не думаешь?
   МАРЛО. Представляю себе, как это будет выглядеть.
   ЛЕДИ. А потом забеременеть от Бога и родить Ему сына. Боже!
   МАРЛО. Подвиг.
   ШЕКСПИР. Я думаю…
   ЛЕДИ (игнорируя его). Я слышала, ты католик.
   МАРЛО. Знаешь, есть определенная добродетель в более традиционных формах язычества. Обряды отличает кровожадное обаяние, а реформы обычно притаскивают с собой груду лицемерия и ханжеского вздора. Католики куда откровеннее насчет их людоедства. Мне нравятся, когда символ называют своим именем.
   ЛЕДИ. Какой символ?
   МАРЛО. Без разницы. Символы пожирают нас. Возьми деньги. Они – символ работы, товаров, крови, жизни мужчин и женщин. Мы все чеканим наши собственные монеты – не только Королева. Мы их чеканим, и они нас поедают. Как дети.
   ЛЕДИ. Надеюсь, Королеву ты любишь.
   МАРЛО. При каждом подходящем случае. Она мне, как мать. Чуть не в себе, моя мать, но восхитительная женщина. Пованивает, конечно.
   ЛЕДИ. Тебя не тревожит, что ты разлагаешь людей?
   МАРЛО. Разговорами? Бог разлагает. Я только говорю.
   ЛЕДИ (придвигаясь к МАРЛО, спиной к ШЕКСПИРУ). У меня есть друг, который говорит, что он стал атеистом, увидев твоего «Мальтийского еврея».
   МАРЛО. Твой друг должен воспринимать театр более серьезно.
   ЛЕДИ. Ты не боишься говорить такое на публике?
   МАРЛО. Я не на публике. И разговоров я боюсь в меньшей степени, чем ножей.
   ЛЕДИ. Значит, ты боишься смерти?
   МАРЛО. Я боюсь умереть до того, как сделаю все, что должен сделать.
   ЛЕДИ. И что это?
   МАРЛО. Не узнаю до того, как сделаю. Если узнаю и тогда.
   ЛЕДИ. А что ты думаешь насчет ареста Томаса Кида?
   МАРЛО (безмерно удивлен). Кида арестовали? (ЛЕДИ улыбается). За что? Написал плохую пьесу? Хорошо, что Грин умер, они бы его утопили и четвертовали. Я едва не сделал этого сам.
   ЛЕДИ. Нет, думаю, за что-то, связанное с атеизмом и изменой. Но это все слова, не так ли?
   МАРЛО. Кто тебе это сказал?
   ЛЕДИ (наклоняется к нему, словно собирается поцеловать). Ты знаешь Ингрэма Фризера? Ужасно приятный мужчина. Он…
   ШЕКСПИР. Прошу извинить, но скажи мне, что ты находишь такого зачаровывающего в этом чертовом сексуальном извращенце?
   (Они поворачиваются, смотрят на ШЕКСПИРА).
   МАРЛО (ровным голосом). Думаю, на этот вечер я наговорился. Пора домой, чтобы в одиночестве помолиться перед сном. Прошу меня извинить.
   ЛЕДИ. Минуточку. Не думаю, что мы должны ему это спускать. Он не имеет права говорить с тобой подобным образом.
   (В дверях появляется ГЕНРИ ЧЕТТЛ).
   ЧЕТТЛ (обращается к МАРЛО, который идет к двери). Простите, вы – Шекспир?
   МАРЛО. Нет, но время от времени жалею, что я – не он.
   (Уходит).
   ЛЕДИ. Я – Шекспир. Что вам угодно?
   ШЕКСПИР. Я – Шекспир.
   ЛЕДИ. Не верьте ему. Он – актер. За деньги скажет, что угодно.
   ШЕКСПИР. Может, заткнешься?
   ЧЕТТЛ. Я – Генри Четтл. Редактирую последний памфлет мистера Роберта Грина…
   ГРИН (внезапно появляется из люка, зеленый и ужасный в смерти). «Покаяние Роберта Грина, гриновский грош мудрости, купленный миллионом раскаяний, описывающий глупости юности и зло обманщиц-куртизанок, написанное перед смертью и опубликованное, согласно последней воле умирающего. Обращенное ко всем драматургам, особенно этому демону Марло, учитесь на моем горьком опыте, НЕ ДОВЕРЯЙТЕ АКТЕРАМ. (Заходится кашлем).
   ШЕКСПИР. Бедный Грин.
   ЧЕТТЛ. Да, я слышал, кто-то говорил, что вас огорчили некоторые комментарии в книге Грина… Ворона-выскочка, с сердцем тигра…
   ГРИН. Ибо есть среди них ворона-выскочка, украшенная нашим опереньем, кто с сердцем тигра в шкуре актера [19 - С сердцем тигра в шкуре актера – прямая отсылка к строке из пьесы «Генрих Шестой», часть Третья «сердце тигра в шкуре женщины».] считает, что может помпезно изрекать белый стих, как лучшие из вас, и, будучи абсолютным Джоном-фактотумом, в своем собственном чванстве воображает себя единственным Потрясателем сцены [20 - На английском потрясатель сцены – shake-scene, тогда как Шекспир – shake-spear.] в стране.
   (Вновь приступ кашля, ГРИН исчезает, глухой удар).
   ШЕКСПИР. Кто вам сказал, что меня это огорчило? Я даже не знаю, в чем тут смысл.
   ЧЕТТЛ. О, вы не должны мне ничего говорить, я уверен. Вы понимаете, Грин был довольно жалкой личностью.
   ШЕКСПИР. Я не находил его жалким.
   ЧЕТТЛ. Я просто хотел извиниться, если книга доставит вам неудобства. Я знаю, вы – милый человек, и собираюсь написать об этом в моей следующей книге.
   ШЕКСПИР. Вы, конечно, очень добры, но вы меня не знаете.
   ЧЕТТЛ. Да, бедный Грин. Ладно, так что же нам делать? Жизнь драматурга – корзина со змеями. Я сам время от времени посылаю пьесу мистеру Хенслоу, поэтому осведомлен, какую душевную боль приносит искусство.
   ШЕКСПИР. А как с Марло?
   ЧЕТТЛ. А что с Марло?
   ШЕКСПИР. Вы собираетесь извиниться и перед ним?
   ЧЕТТЛ. Не понимаю, с какой стати. Ладно, мне нужно идти.
   ШЕКСПИР. Кто послал вас сюда?
   ЧЕТТЛ. Я уверен, ответ известен вам так же, как и мне. (Обращаясь к ЛЕДИ). Рад нашей встрече. (Целует ей руку). Пока-пока. (Уходит).
   ШЕКСПИР. Нет, подождите…
   ЛЕДИ. Вижу, ты оправдан. Это хорошо.
   ШЕКСПИР. Ничего не понимаю. Я об этом слова не сказал. И кого волнует, если бы и сказал? Кто заставил Четтла прийти?
   ЛЕДИ. Какая разница? Извинения на бумаге в два раза повысят твою популярность, о тебе будут говорить. И придут за пьесами. Я думаю, ты должен за это благодарить.
   ШЕКСПИР. Кого? Тебя? Это сделала ты?
   ЛЕДИ. И что? Если у меня есть друзья в высшем свете, почему я не могу обратиться к ним, чтобы помочь тебе?
   ШЕКСПИР. Почему ты вытаскиваешь меня, а не Марло? В чем смысл?
   ЛЕДИ. А какой смысл в том, чтобы вот так нагрубить ему, как только что сделал ты? Я тоже могла бы не щадить его чувства, да только хочу вести себя прилично, зная, сколь мало времени ему осталось. Если хочу дернуть за ниточки, я дергаю. Делаю то, что нужно, чтобы остаться в живых, но, по крайней мере, делаю это в цивилизованной манере.
   ШЕКСПИР. Я не хочу дергать ни за какие ниточки. Мне не нужны друзья в высшем свете. Во всяком случае, в ЭТОМ! Что значит, ему осталось столь мало времени?
   ЛЕДИ. Надоело мне приглядывать за тобой. Постарайся для разнообразия позаботиться о себе сам, и увидишь, куда это тебя заведет. Ты невозможный. У тебя нет лица. Ты – человек без лица. По мне лучше стать с трупом.
   (Она убегает, громко хлопнув дверью. ШЕКСПИР стоит. Начинает звонить колокол).

9

   (Звон колокола. Маленькая толпа скорбящих у люка. СВЯЩЕННИК, МЭРИ, ДЖОН, БРАТ РИЧАРД, СЮЗАННА, ДЖУДИТ, АННА и ШЕКСПИР).

   СВЯЩЕННИК. Во время чумы большой город наполнен звоном колоколов, в ямы бросают трупы, и только что умершие ложатся на гниющую плоть, в которой копошатся черви. Когда-нибудь на этих местах будут строить дома, и обнаружат наши перемешанные кости, умерших от чумы, насланной Богом. А теперь какое-то грешное существо принесло чуму из Лондона в наш город Стратфорд, существо, которое не любит солнце, крадется в темноте, и место ему в аду.
   МЭРИ. Здесь я провожу больше времени, чем дома.
   СВЯЩЕННИК. За то, что дается нам, возблагодарим Господа.
   СЮЗАННА. Он с Богом. Хемнет с Богом.
   ДЖУДИТ. У Бога есть сын. У него ангелы и святые. Зачем ему потребовался мой брат?
   СЮЗАННА. Сын Бога умер и воскрес, Джудит. То же будет и с Хемнетом. Мы должны в это верить. Мы должны за это держаться.
   БРАТ РИЧАРД. Не стой слишком близко. Он воняет.
   СВЯЩЕННИК. Бери, ешь, это его тело.
   МЭРИ. Господи. Я проголодалась.
   ДЖОН. Мы можем съесть священника. Что он такое говорит?
   СВЯЩЕННИК. Бог так любил этот мир, что отдал своего единственного сына.
   ДЖУДИТ. Я не люблю этот мир. Я не люблю Бога. Я хочу, чтобы Хемнет вернулся.
   АННА. Джудит.
   ДЖУДИТ. Почему отец ничего не говорит?
   СЮЗАННА. Оставь его в покое. Он скорбит.
   МЭРИ. Ричард, прекрати лапать зад Сюзанны. Я умираю от голода.
   ЬРАТ РИЧАРД. Господи, ну и вонь.
   ДЖОН. Я думаю, это от священника.
   СВЯЩЕННИК. Авессалом, Авессалом, сын мой, сын мой, о, дал бы мне Бог умереть вместо тебя. [21 - Вторая книга Царств, 33:18, с искажениями.]
   ДЖОН. Я бы тоже предпочел, чтобы умер ты. Может, убьем его? В могиле места достаточно. Вот и лопата. Давайте огреем по голове этого ханжеского сукиного сына. Иначе нам никогда не заткнуть рот этому ублюдку. Бла-бла-бла. Должно быть, так будет и в аду.
   МЭРИ. Мне кладбище нравится. Все мои подруги теперь здесь, на глубине шести футов. Привет, Маргарет. Твои петуньи завяли. Гретхен, твой муж теперь увивается за вдовой Йерки. Старый греховодник. Бедная Джудит. Лучшая половина ее ушла в землю. Она никогда не была счастливой девочкой. Как близнецы любили спать вместе.
   БРАТ РИЧАРД. Он был славный мальчик, очень умный и печальный, любил играть в солдатики и все такое, как и его отец. Произносил речи. Мы с ним играли. Трудно представить себе, что один маленький мальчик может так сильно вонять.
   СВЯЩЕННИК. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог [22 - Евангелие от Иоанна, 1:1.].
   (ШЕКСПИР отходит в сторону. АННА следует за ним).
   АННА. Теперь ты не можешь остаться? Уезжать тебе не обязательно.
   ШЕКСПИР. Что мне тут делать?
   АННА. Помогать отцу по работе. Твоим дочерям нужен отец.
   ШЕКСПИР. У моих дочерей есть отец.
   АННА. Они никогда его не видят. Помоги Джудит. Сейчас ты ей необходим.
   ШЕКСПИР. Я ничем не смогу утешить ее. Если она начнет надеяться на меня, ей станет только хуже. Потому что меня здесь не будет.
   АННА. Останься со мной.
   ШЕКСПИР. Нет. Слишком поздно.
   АННА. Я заплатила на свой грех. Я потеряла сына. Ты мне нужен. Не наказывай меня.
   ШЕКСПИР. Я тебя не наказываю.
   АННА. Ты никогда не думаешь о нас?
   ШЕКСПИР. Разумеется, думаю. Мне этого недостает. Деревенской жизни. Моих дочерей.
   АННА. Не меня?
   ШЕКСПИР. И тебя.
   АННА. После твоего отъезда в моей постели никого не было.
   ШЕКСПИР (не грубо, с грустью). Только в канавах.
   АННА. Я ни с кем ни была после твоего отъезда. Клянусь. Можешь ты сказать мне то же самое?
   ШЕКСПИР. Мне нужно возвращаться.
   АННА. Уилл, здесь так одиноко. Умоляю тебя, останься.
   ШЕКСПИР. Сейчас не могу. Дела. Сожалею. Действительно, сожалею.
   АННА (плачет, тихонько). Убийца. Ты убил моего сына. Ты.
   (ШЕКСПИР смотрит на нее. Видит, что СЮЗАННА наблюдает за ними).
   МЭРИ. Думаю, дома у нас есть ростбиф.
   (Скорбящие начинают расходится, у могилы остаются только ДЖУДИТ и СЮЗАННА. АННА подходит, касается ДЖУДИТ. ШЕКСПИР протягивает руку, чтобы коснуться АННЫ, но та уходит, забрав с собой СЮЗАННУ, которая оборачивается, бросая взгляд на отца. Он встает у могилы, на некотором расстоянии от ДЖУДИТ. Там они остаются по ходу следующего диалога. Лондон, кабинет ДОКТОРА. ЛЕДИ и ДОКТОР).
   ДОКТОР. Нет причин расстраиваться. Среди моих пациентов много женщин. Я стремлюсь подбодрить их всех. Большинство докторов находят причины уезжать из Лондона во время чумы, но я черпаю храбрость, позволяющую мне остаться, от таких дам, как вы. Совет, утешение, физический осмотр…
   ЛЕДИ. Вы – не мой лечащий врач. Я пришла к вам по другой причине
   ДОКТОР. Я познакомился с вашей картой. У вас связь с двумя мужчинами. Вы изменили одному, потом изменили другому. По-разному, возможно, но в итоге измена – это измена.
   ЛЕДИ. И чего они теперь от меня хотят?
   ДОКТОР. А чего хотите вы?
   ЛЕДИ. Какая разница, чего хочу я. Руки уберите.
   ДОКТОР. Они нынче не в настроении. Могу сказать вам, что смерть сейчас совсем близко, зачастую выживают наименее достойные, нам грозит опасность потерять самое дорогое для нас, еще до того, как мы осознаем, что это такое.
   ЛЕДИ. Они намерены его убить, так?
   ДОКТОР (придвигаясь). Я знаю умного человека, который может вам помочь. Человека знающего. Будьте с ним близки, и бойтесь смерти от воды.
   ЛЕДИ. Я знаю, они его убьют. Со временем они убьют всех.
   ДОКТОР. Я вижу, вам нехорошо. У меня есть комната, где вы сможете прилечь. (Она начинает вырываться из его рук). Вы, в конце концов, беременны. (Она перестает вырываться, смотрит на него). Я все-таки доктор. И хотя я рискую жизнью, говоря это, ответ – да. Решение принято.
   ЛЕДИ. На самом деле он, знаете ли, восхитительный человек, по-своему, конечно. Изменить ничего нельзя?
   ДОКТОР. Он стал слишком самонадеянным, слишком легкомысленным. Времена сейчас сложные. Королеве нездоровится, в Шотландии неспокойно, да еще эта нелепая история с Томасом Кидом. С рук это просто так не сойдет. И, если откровенно, думаю, он это знает. Этот человек знает, чем все закончится. А для вас, с другой стороны, будущее может быть самым радужным. Ребенок – такое благословение. Такое благословение.
   (ЛЕДИ поворачивается и уходит. ШЕКСПИР подходит к ДЖУДИТ, берет ее за руку. Она смотрит на него и убегает. Он остается один. Звонит колокол).

10

   (Звонит колокол. ДОКТОР, СВЯЩЕННИК и ХЕНСЛОУ – три вершины треугольника, в центре которого ШЕКСПИР, у могилы).

   ДОКТОР. Когда воздух в этом месте отклоняется от нормы по температуре и влажности, когда все кажется туманным и пыльным…
   СВЯЩЕННИК. Когда Господь гневается, начинается чума. Причина чумы – грех, причиной греха – пьесы, таким образом, причина чумы – пьесы.
   ХЕНСЛОУ. Пьеса – это инвестиция, вне всякого сомнения, и, простите меня, дамы, она или ухватывает за яйца, или нет. Приносите мне то, что работает. Если вы хотите думать, идите в сортир, снимайте штаны и приседайте над выгребной ямой. Лучшего места, где думается, не найти. На спектакле времени думать нет. Пьесы – не литература, слава Богу, для здоровья они гораздо полезнее.
   ДОКТОР. Когда ветер сильный и горячий, когда леса и поля дымятся и воняют, когда у рыбы отвратительные запах и вкус, когда вороны выводят потомство на Чаринг-Кросс, а цапля размышляют на соборе Святого Павла, на месте которого когда-то танцевали языческие танцы…
   СВЯЩЕННИК. И Бог убил своего сына, пригвоздив к столбу, а когда Бог увидел, что он мертв, то скормил его людям, и они пожрали его плоть и кровь.
   ХЕНСЛОУ. Пьеса – это развлечение, как церковная служба или повешение, и наша работа – дать им то, что они просят. Невозможно обмануть честного человека, вот и зрительскую аудиторию, состоящую из идиотов можно, удовлетворить только идиотизмом.
   ДОКТОР. Когда черви множатся в гнилье, поганки и прелая трава в изобилии, лоза плесневеет, звери и птицы убегают и улетают прочь из этого места, возникают неведомые ранее лихорадки, беснуются, набрасываются, не зная жалости, а потом появляется Бог, как дракон, чтобы пожрать детей этой земли.
   СВЯЩЕННИК. И Бог увидел кости своего сына, начисто обглоданные людьми, и взял их в руки, и застучали они, и возникла музыка, и Бог услышал ее, и сказал: «Я вижу, да, вот что такое умереть. Вот что такое смерть: это музыка». И Бог начал умирать.
   ХЕНСЛОУ. Я скармливаю им то, что они едят, пьеса имеет успех или проваливается, я получаю или аплодисменты, или пердеж. Если зал полон пердежа, это не пьеса. И кто оспорит, что я ставлю лучшие в мире пьесы? Что ставят мои конкуренты? Шекспира? Да кто о нем слышал?
   ШЕКСПИР (кричит). ПРЕКРАТИТЕ! Не нужны мне ваши трупы. Не нужен мне ваш Бог. Не нужен мне ваш бизнес. Зачем вываливать весь этот ужас на моего сына? Ему гораздо лучше спокойно почивать в земле. Это работа бесполезна. Я воплощаю умирающих животных. Я не заловлен этой женщиной или той женщиной, я предан чем-то внутри меня, в том месте, где таится любовь, каким-то недостойным, существовавшим до появления человека желанием, которое извергает дурацкое сострадание, существующее мгновение или всю жизнь, к той или иной женщине. У меня нет лица. Женщина украла мое лицо. Я отдал лицо в нескольких маленьких осколках стекла. Я – ничто, я ничего не сделал, я ничего не сделаю, и однако мне суждено быть богом, быть всем, я это вижу и знаю, что это так, я страдаю и пишу об этом, я – умерший ребенок, нищий, кот старухи, потрошитель и вампир, руки доктора, грязные сапоги могильщика, глаза священника. (Пауза. Спокойно). Картины Босха. Картины на выставке для карликов. Картина мужчины в западне.
   АРИЭЛЬ (поет, тихонько):

     Но только все в нем
     Обратилось в морское.
     Как чудно, богато
     И пышно все в нем.

11

   (ШЕКСПИР у двери в апартаменты МАРЛО. МАРЛО и ФРИЗЕР что-то горячо обсуждают в углу).

   ШЕКСПИР. Можно войти?
   МАРЛО. Ты уже вошел.
   ШЕКСПИР. Я помешал.
   МАРЛО. Добро пожаловать. Давно тебя не видел? Был на гастролях, Уилл?
   ШЕКСПИР. В каком-то смысле.
   МАРЛО. Мы теперь на волне успеха, да?
   ШЕКСПИР. Не так, чтобы очень.
   ФРИЗЕР. Я вас знаю. Отлично делаете свою работу. Отрубленные головы и все такое.
   МАРЛО. Ингрэм Фризер, Уилл Шекспир.
   ФРИЗЕР. У вас отличные пьесы. Хватают за душу. Заставляют меня плакать.
   ШЕКСПИР. Меня тоже.
   ФРИЗЕР. Я такой впечатлительный, знаете ли. У нас это семейное. Мама ела цветы, отец разводил уток. Дома мы все были впечатлительные.
   МАРЛО (раздраженно, обращаясь к ФРИЗЕРУ). Нам есть еще что обсудить?
   ШЕКСПИР. Я приду позже, если…
   ФРИЗЕР. Нет, нет, думаю, мы закончили. Мне все равно надо идти и покормить маму. Такая милая женщина. Никогда не скажет плохого слова. Никогда не мог понять ни единого произнесенного ею слова. Набор каких-то хрипов. Не забудь насчет Дептфорда, Крис. Посмотрим, как гниют яхты, может, какая при нас и утонет. Какой у мамы плюс, никогда не нужно волноваться о том, что она скажет, в отличие от других людей. Думаю, она где-то потеряла язык. Только вскрики и хрипы. Старая, пускающая слюни мамуля. И папуля, который разводит уток, совершенно безумный. Какая спокойная, мирная жизнь. Насчет поездки ты помнишь?
   МАРЛО. У меня прекрасная память.
   ФРИЗЕР. И голова отлично варит. Береги то, что есть, Крис. Мой папуля, он забывает все. Думает только об утках. Счастливый человек, мой папуля. Жена не может говорить, он сам ничего не помнит. Рай. Рад нашему знакомству, мистер Шекспир. Пишите и дальше ваши пьесы. Приятная, безопасная работа. Увидимся завтра, Крис.
   (Уходит. Пауза).
   ШЕКСПИР. Очаровательный человек.
   МАРЛО. Если тебе нравятся змеи.
   ШЕКСПИР. Я только что вспомнил о том, что Энтони Мандей просил тебе передать. Не так и давно. Насчет того, что кто-то куда-то уже послал мышей.
   МАРЛО. Старина Мандей. Наш лучший интриган. Конечно, чуть-чуть не в своем уме.
   ШЕКСПИР. Если тебе не нравится Фризер, почему ты собираешься с ним в Дептфорд?
   МАРЛО. Он в каком-то смысле должностное лицо, но у него есть определенные достоинства. Так что Мандей говорил о мышах?
   ШЕКСПИР. Я забыл. Я только что получил предложение от Бёрбеджа и некоторых других войти в новую труппу.
   МАРЛО. Я знаю. Сначала они обратились ко мне. Я отказался.
   ШЕКСПИР. Почему?
   МАРЛО. Занят другими делами.
   ШЕКСПИР. Но это шанс стать акционером, не просто наемным работником.
   МАРЛО. Труппы приходят и уходят.
   ШЕКСПИР. Думаешь, не стоит мне идти к ним?
   МАРЛО. Ты пришел ко мне за советом?
   ШЕКСПИР. Нет, я пришел извиниться. Я прошу у тебя совета, потому что уважаю твое мнение. А кроме того, думаю, есть нечто такое…
   МАРЛО. Как насчет того, чтобы завтра поехать со мной в Дептфорд?
   ШЕКСПИР. С какой целью?
   МАРЛО. Дружеская дневная экскурсия в обаятельной компании рептилий. В чем дело? Боишься показаться с обвиняемым? Возможно, ты прав. Ты пишешь не так и плохо. Хуже, чем я, естественно, но совсем неплохо, и тебе есть, куда расти Ты – единственный, кому я завидую. Толика Грина есть в каждом из нас, так?
   ШЕКСПИР. В последнее время я много думаю о том, чтобы вернуться в Стратфорд.
   МАРЛО. Будешь чертовым идиотом, если вернешься.
   ШЕКСПИР. Я не уверен, что у меня есть талант для всего этого.
   МАРЛО. Талант. Дерьмо. У меня столько таланта, что я не знаю, куда его девать, по утрам он капает с моих пальцев, как вино, и много мне это принесло пользы? Тут нужен не талант, а изворотливость. Талант превращает человека в личность, а личность убивают. Ты счастливчик, Уилл. Ты – абсолютный никто.
   ШЕКСПИР. Я пришел сюда не для того, чтобы меня оскорбляли.
   МАРЛО. А вот к этому тебе лучше привыкнуть. Думаешь, ты здесь кому-то нравишься? Так перестанешь нравиться, как только они увидят, что ты пишешь лучше их, и ничего они с этим поделать не могут. Хватай Бога за детородные органы и держись. Выдержка, Уилл. Других добродетелей нет.
   ШЕКСПИР. На самом деле я пришел, чтобы предупредить тебя. Я думаю…
   МАРЛО. Не нуждаюсь я в предупреждениях. Мне только что было видение. Я увидел своего наследника. И это, разумеется, ты. Просто издевательство, ты согласен. Так поедешь завтра со мной в Дептфорд или нет?
   (Пауза).
   ШЕКСПИР. Поеду. Если ты хочешь.
   (Пауза. МАРЛО долго смотрит на него, принимая решение).
   МАРЛО. Ты козел. Убирайся отсюда. Давай, выброси свои деньги, войдя в идиотскую труппу Бёрбеджа. Или, еще лучше, вернись в Стратфорд и спрячься между ног жены.
   ШЕКСПИР. Я поеду с тобой. Не нравится мне это Фризер, и я не думаю, что тебе стоит ехать туда одному.
   МАРЛО. Не думаешь, значит? Хорошо. Прекрасно. Поедим все и устроим пикник. И раз об этом зашла речь, возьмем с собой маленькую мышку, так? Эй, Мышка! Выйди к нам. (Стучит в дверь спальни). Выходи! Выходи! Мы все отправляемся в Дептфорд на пикник с рептилиями. Просыпайся, просыпайся, у нас есть дела.
   ШЕКСПИР. С тобой все в порядке?
   МАРЛО. Да. Все прекрасно. Никогда не чувствовал себя лучше. ВЫХОДИ ОТТУДА, ЧЕРТ ПОБЕРИ!
   (Яростно колотит в дверь. Она открывается, появляется ЛЕДИ, сонная, завернувшаяся в одеяло).
   ЛЕДИ. Чего орешь? Почему бы тебе просто не вернуться… (Видит ШЕКСПИРА). В постель. Привет, Уилл.
   (Пауза).
   ШЕКСПИР. Похоже я сильно недооценил твою разносторонность, Марло. Мои извинения.
   (Поворачивается и уходит).
   ЛЕДИ. Уилл… подожди. Уилл. (Пытается остановить его, но он уже ушел. Поворачивается к МАРЛО). И с чего у тебя возникло желание так поступить? (МАРЛО стоит, не глядя на нее). Ты – чудовище.
   МАРЛО (очень мягко). Иди в постель, пожалуйста.
   ЛЕДИ. С чего у тебя возникло…
   МАРЛО (мягко). Иди… В… Постель, пожалуйста.
   (Пауза. Она смотрит на него, потом уходит в спальню. МАРЛО стоит, где стоял).
   АРИЭЛЬ (поет):
   Ах, он умер, он умер! В сосновый
   Гроб руками любви положен!
   Холм над телом насыпан дерновый,
   Тяжкий камень в ногах навален! [23 - Песня Офелии из «Гамлета, акт 4, сцена 5. – Перевод Александра Соколовского.]

12

   (Ночь, гром и молния. ШЕКСПИР, с бутылкой, пьяный, входит в свои апартаменты. Гроза набирает силу).

   ШЕКСПИР. Сидеть у огня, смотреть на кошку, в глаза, которые я предам, кошка ест мышей, всех животных предают и съедают, вешают в сарае, кладут на голову, перчаточник, драматург, я – чертов бог, который в безумии бродит по лабиринту разума и…
   (Падает лицом вниз, не двигается. Появляется ФАЛЬСТАФ, становится хозяином сцены).
   ФАЛЬСТАФ. Благодарю вас, благодарю вас, леди и джентльмены, Фальстаф уже здесь, видит вас, к своему полному неудовольствию, ибо только что вернулся после неудачного посещения Арденнского леса, а вот и Королева анархии, Мать божьего отца, бич Уилли, Джона и всех потрясателей сцены этой страны, любимица Англии, МАЛЕНЬКАЯ ЛИЗЗИ ТЮДОР!
   (Аплодисменты, приветственные крики, слышен «Боже, храни Королеву», появляется Королева Елизавета во всей своей красе, с бусами, черными зубами и судейским свистком на груди).
   ЕЛИЗАВЕТА. Уильям Шекспуп, протри глаза.
   ШЕКСПИР (наполовину проснувшись, плохо соображая). Я протер глаза. Не помогает.
   ЕЛИЗАВЕТА. Грязь. Предательство. Лишить его глаз, высосать немедленно.
   ШЕКСПИР. Я вас не предавал.
   ЕЛИЗАВЕТА. Если не предавал, то предашь. Мы очень разочаровались в тебе, Уильям. Мы тебя любили. Мы были твоим мужем, твоим отцом, твоей сестрой, твоей собакой, твоим ночным горшком. А теперь ползи сюда и оближи наши туфли.
   ФАЛЬСТАФ. А как насчет пердежа? Пердежа.
   ЕЛИЗАВЕТА. О, мы забыли про пердеж. Пердеж сюда, пожалуйста.
   (ШУТ приносит подушку-пердушку, кладет на трон, кланяется Королеве, которая, улыбаясь, садится на нее. Подушка издает громкий, сюрреалистичный пердеж. Аплодисменты, крики восхищения).
   ФАЛЬСТАФ. Благодарю. Благодарю.
   ПОЛОНИЙ (вбегает, окровавленный). Я – король. Я – король. Принесите персики и вино!
   ЕЛИЗАВЕТА (указывая на ФАЛЬСТАФА). Ага! Самозванец! Самозванец! Актер! Вынесите его отсюда с грязным бельем! (Дует в свисток).
   АЛЛЕН, БЁРБЕДЖ и НИЩИЙ (выбегают с большим одеялом, громко бормочут). Шум на сцене, шум на сцене, шум на сцене. (Набрасывают одеяло на кричащего ФАЛЬСТАФА и уводят его). Шум на сцене, шум на сцене, шум на сцене.
   ПОЛОНИЙ. Я думал, что я – все, а теперь я – чашка для сиськи колдуньи. КЕНТАВРЫ! Послушайте, дети мои. Ниже талии они все в шерсти. Сюзанна и старейшины. Юдифь и Олаферт. Дочери пеликана. ХЕМНЕТ, ОТОМСТИ!
   ШЕКСПИР. Я еду в Лондон.
   ЕЛИЗАВЕТА. Чтобы увидеть королеву?
   ШУТ. Кошечка, кошечка, где ты была? Мышку хвостатую догнала? Бедный дядюшка Уилли.
   (Надевает на голову ШЕКСПИРА колпак с колокольчиками).
   АННА. Не рассчитывай, что сможешь прибежать домой в мою кровать. Не желаю я быть второй лучшей [24 - Отсылка к завещаю Шекспира, согласно которому Анна получила «вторую по качеству кровать».]. Где брат Ричард? Он такой интеллигентный.
   ШУТ (водит по губам пальцем). Бурблурблурблурб.
   ПОЛОНИЙ. Постельный трюк. Постельный трюк. Бедный Ричард.
   АННА. Не пущу я актера в свою постель. Обрести его и потерять. Овладел мною в канаве.
   ШЕКСПИР. Я, овладел? Лгунья. Ведьма.
   ШУТ. Грех в канаве. Тяни-толкай, шаляй-валяй. Дом Джудит станет домом Слабака. Кухарка Варбертона [25 - Джон Варбертон/John Warburton (1682–1759) – антиквар, активный коллекционер, которому принадлежало множество ценных и редких рукописей. Большинство из них, в том числе и единственные экземпляры пьес эпох королевы Елизаветы и короля Якова, из-за его собственного недосмотра и невежества Бетси Бейкер, его кухарки и домоправительницы, к сожалению, сгорели или подкладывались под пироги.] испечет тебе отличный пирог с мясом. Бери и ешь.
   ДЖУДИТ. Папуля. Помоги мне.
   ГРИН (голова появляется над люком, зеленая и разлагающаяся).

     Развратник, временщик и борзописец.
     Теперь он заболел и тронулся умом.
     Нет дела никому, что будет с ним, и
     Где его, в какой канаве похоронят.
     Я понимаю Марло. Шекспира – нет.

   АННА. Я тоже.
   СЮЗАННА. Папуля? Мама любит тебя. Ты нужен Джудит.
   ДЖУДИТ. Помоги мне.
   ГРИН. Писать пьесы, пасти свиней, и тому подобное.
   (Хрюканье свиней).
   ШЕКСПИР (бросает в ГРИНА шутовской колпак). Они не свиньи. Они – овцы.
   (Блеяние овец).
   ГРИН. Грин – бакалейщик, Уилл – сын сапожника, мелкий воришка.
   ПОЛОНИЙ. Его поймали на краже яйца священника.
   ГРИН. Выскочка.
   ЕЛИЗАВЕТА. Выскочка.
   ГРИН. Умерший драматург.
   РИЧАРД ТРЕТИЙ. Катафалк! Катафалк! Отдаю королевство за катафалк!
   ДЖУДИТ. Папуля?
   ШЕКСПИР. Мне было видение. Все это сгорит в огне. «Глобус» сгорит. Мир, созданный мной, я уничтожу, сказал Бог и съел цветы Армагеддона. Я – бог этого мира, и я – злой бог.
   РИЧАРД ТРЕТИЙ. Злой? Теперь мой выход?
   ДЖУДИТ. Ты мне нужен.
   РИЧАРД ТРЕТИЙ. Есть два вида зла, в широком смысле этого слова, зло людей и зло Бога. Зло Бога – то, что нам дано, вселенная построена на нем, каннибализм обстоятельств и инстинкта, нет в нем ничьей вины, кроме Бога, и Он, предположительно, может быть насколько пожелает безумным. Но человеческое зло включает предательство, жестокость, все то, что мы теоретически можем держать под контролем, хотя неизбежно делаем неправильный выбор. Что-то можно с этим поделать, но ничего не делается. Он этом пьесы и пишутся. Вы читали "Короля Лира»?
   ШУТ. Никогда о нем не слышал.
   ПОЛОНИЙ. В долг никогда не бери, взаймы никому не давай. Обходись без детей, любимых, домашних животных, вещей, всех тех, кто может убежать, страдать и умереть, что могут украсть, превратить во что-то еще, все вещи пытаются стать их противоположностью, они гниют, любимые разлагаются, час за часом все уходит. И главное, будь верен самому себе.
   ШЕКСПИР (ест цветы, принесенные ШУТОМ). Мое бедное тело этого требует. Плоть движет мною. Смело кради ночью. Думаю, я расчетливо вкладывал деньги.
   НИЩИЙ. Пенни, сэр?
   ШЕКСПИР. Нет.
   НИЩИЙ. Бедняга Том замерз. Погода не по мне. Фу, фу.
   ШЕКСПИР. Нет.
   НИЩИЙ. Полпенса? Четверть пенса? Как насчет наперстка слюны?
   ШЕКСПИР. Ты знаешь, где Дептфорд?
   АННА. Убийца оленей. Кровь на его руках. Убей речь и освежуй тушу. Невинный ягненок на заклание. Трус, эгоист, людоед.
   НИЩИЙ. Я тебя видел. Видел твои глаза, ты дешевка, парень, боишься остаться бедным, как твой отец, и хочешь стать богатым ублюдком. Я останавливал тебя десять, двадцать раз, и не получил ни пенни. Думаешь, я заражу тебя чумой?
   (Гротескная музыка, волынка, танец смерти, ужас).
   ШЕКСПИР. Я это узнаю, танец смерти на стенах часовни. Ради Бога, в какой стороне Дептфорд?
   НИЩИЙ (хватает за руку). Идешь к своей красивой, мясистой жене, пока я гнию, как собака. Сейчас залаю. (Лает, как собака, ухватывает зубами рубашку Шекспира). Мы тебе не нужны, настоящие люди тебе не нужны, только мусор в твоей голове. И теплая, приятно пахнущая женщина, чтобы прижаться к ней. Извините за доставленные неудобства, сэр. (Разворачивает ШЕКСПИРА спиной к себе). ЗАРАЖЕННЫЙ ЧУМОЙ! ЗАРАЖЕННЫЙ! НЕЧИСТЫЙ! ЧУМНОЙ! ОПАСНЫЙ! (В ужасе ШЕКСПИР вырывается из его рук). Проваливай, значения это не имеет. Дело в том, что я – человек, я имею право на жизнь, даже такой нищий, как я.
   АННА. Джудит, Хемнет умер. Сожалею. Бог забрал его.
   ПОЛОНИЙ. Бог, надо отметить, частенько разочаровывает.
   ЕЛИЗАВЕТА. Раны Господни, чума на вас всех, чтоб вы провалились.
   ГРИН. И что есть любовь? Пес возвращается к собственной блевотине. Иногда ночью я слышу гигантских кроликов, тыкающихся в окна. Они пришли за мной, чтобы расплескать мои мозги по половицам. В этой пьесе есть много того, чего я бы не написал в своей могиле. Вот это я бы написал: выдержка.
   СЮЗАННА. Папуля?
   (ШЕКСПИР тянется к ней, но падает лицом вниз).
   ГРИН (спокойно, пока люди уходят и исчезают, остаются только ФРИЗЕР, ПОУЛИ и СКИРС и МАРЛО в Дептфорде). Выдержка, выдержка, выдержка, выдержка, выдержка.
   (Исчезает в люке. ШЕКСПИР остается лежать лицом вниз).
   ФРИЗЕР (с яблоком). У кого-нибудь есть нож, чтобы снять кожуру с моего чертова яблока. У тебя есть нож, Поули?
   ПОУЛИ. Только не у меня. Я – дама. Нож есть у Скирса.
   СКИРС. Я отослал мой нож Томми Киду, чтобы он перерезал себе горло.
   ФРИЗЕР. У тебя есть нож, Марло. Дай мне его.
   МАРЛО. С чего мне отдавать тебе свой нож?
   ФРИЗЕР. Ты встревожен, Кристофер? Ты выглядишь встревоженным.
   МАРЛО (не без колебаний отдает нож ФРИЗЕРУ). Кид в порядке. Все у него будет хорошо.
   ФРИЗЕР (снимает кожуру с яблока). Он напуган до смерти. Я с ним говорил.
   МАРЛО. И что он сказал?
   ПОЛИ. Он говорит, что ты – плохой мальчик.
   МАРЛО. Бедный Кид.
   СКИРС. Бедный Крис.
   МАРЛО. Мне-то чего тревожиться?
   ПОУЛИ. Я бы тревожился.
   МАРЛО. Послушайте, а чего они хотят?
   ФРИЗЕР. А чего хочешь ты? Пенсию? Поездку на континент?
   ПОУЛИ. Он хочет жениться на Королеве.
   ФРИЗЕР. Может, в Новый Свет? Рэли возьмет тебя на корабль. Встретишься с дикарями, поговоришь о философии.
   МАРЛО. С дикарями я встречался.
   СКИРС. Правда?
   МАРЛО. Не хочу я уезжать из страны. Старик Уолсингем умер.
   ПОЛИ. Старик отчитывал меня два часа, но я не смолчал, мне было, что сказать, и вскоре ему не оставалось ничего другого, как смотреть в окно. Я знал, что он умирает. Старый козел. Он тревожился о тебе, Крис.
   СКИРС. Ты – замечательный человек, Поли.
   ФРИЗЕР. Ты немного раздражаешь, Крис. Вся эта атеистическая болтовня. Я потрясен. А вы, парни?
   ПОЛИ. Я тоже.
   ФРИЗЕР. Я слышал, в Африке хорошо.
   СКИРС. Много солнца.
   ПОЛИ. Животные.
   МАРЛО. Не хочу я никуда ехать.
   ФРИЗЕР. Да ладно, Крис. То, что тебе нравится, ты получишь везде, можешь не сомневаться.
   МАРЛО. Мне нравится здесь. У меня друзья. Моя работа. Я не могу отправиться за моря и писать пьесы. Мне нужно быть здесь, где их ставят, где есть театры.
   ФРИЗЕР. Пьесы. Он любит писать. Он пишет.
   МАРЛО. У меня есть обязательства.
   ФРИЗЕР. Я уверен, что есть. Но ты привлекаешь к себе внимание, Крис. В этом вся проблема. Самонадеянность.
   МАРЛО. Я буду делать все, что захочу, когда захочу и где захочу, и я не желаю выслушивать пренебрежительные замечания от таких скользких личностей, как ты. Да и от бедной, гниющей Королевы тоже.
   ПОЛИ. Негоже так говорить о Королеве, Крис.
   МАРЛО. Я – поэт. Буду говорить, что заблагорассудится.
   СКИРС. Вот этого мы и боимся.
   ФРИЗЕР. Кристофер не боится. Он – поэт. Это восхитительно.
   МАРЛО. Да, именно так. И это место смердит. Пойду на свежий воздух.
   ФРИЗЕР (когда ПОЛИ и СКИРС подходят к МАРЛО с двух сторон). Послушай, Крис, подожди, у меня для тебя подарок от твоей девушки.
   МАРЛО. Что?
   (Он поворачивается, движения замедленные, стробоскопический эффект).
   АРИЭЛЬ. Божьи соглядатаи, жжет мне глаза, златокрылые мотыльки.
   (ФРИЗЕР поднимает нож и наносит удар в глаз. Затемнение. Отчаянно кричит ЛЕДИ).

13

   (Громкий стук. Свет падает на ШЕКСПИРА, который просыпается на полу в своих апартаментах).

   ШЕКСПИР (с трудом поднимаясь на ноги). Сейчас. Сейчас. Господи, что мне снилось? (Стук продолжается, он открывает дверь. На пороге ЛЕДИ). Чего ты хочешь? (Она молчит). В чем дело?
   ЛЕДИ. Он мертв.
   ШЕКСПИР. Кто?
   ЛЕДИ. Только что. В Дептфорде. Нож вошел через глаз в мозг. Этот Фризер. Они говорят, это была самозащита. Я видела тело.
   ШЕКСПИР. Я все еще сплю. Спокойной ночи. (Захлопывает дверь. Пауза. Открывает вновь). Заходи. (Она стоит столбом. Он хватает ее за руку, затаскивает в апартаменты). Заходи, заходи. Получается, я его убил, так? И теперь убьют меня?
   ЛЕДИ. Никому ты не нужен. Я не знала, куда мне пойти. У тебя есть вода? Мне надо помылься. Я прикасалась к нему.
   ШЕКСПИР. Нас косят, как траву. Грин, Марло, я. У одного есть честолюбие, но нет таланта. У другого есть талант, но нет честолюбия. У меня нет ничего. Я – следующий.
   ЛЕДИ. У меня пятна на руках. Что нам делать?
   ШЕКСПИР. Не знаю, что будешь делать ты. Я сяду за стол, и буду писать, как бешеный.
   (Садится за письменный стол и начинает писать).
   ЛЕДИ. Что ты делаешь?
   ШЕКСПИР. На что похоже то, что я делаю? Пишу.
   ЛЕДИ. Сейчас? Пишешь сейчас?
   ШЕКСПИР. Я знаю, что чувствовал Бог, создававший миры, прежде чем все взорвалось. Писать, писать. Ложь, ложь, ложь. (Пишет, рвет бумагу, проливает чернила). Я редко ставлю кляксу, знаешь ли. Я очень аккуратный.
   ЛЕДИ. У тебя истерика.
   ШЕКСПИР. Нет, я совершенно спокоен. (Лихорадочно пишет, сбрасывает исписанные листы на пол, понятно, что разобрать написанное едва ли возможно). Желание вызывает боль, из боли возникает потребность, потребность ведет к созиданию, мы – как чума, болезнь, которой мы болеем. Выдержка, писательство, напрасные усилия любви, вознагражденные усилия любви, любовные усилия в горшке…
   ЛЕДИ. Прекрати. Где у тебя мыло? Прекрати.
   ШЕКСПИР (рвет бумагу пером, теряет перо, мнет бумагу пальцами, вырывает куски). ВЫДЕРЖКА, ВЫДЕРЖКА, ВЫДЕРЖКА, ВЫДЕРЖКА, ВЫДЕРЖКА.
   ЛЕДИ (борется с ним). ПРЕКРАТИ ЭТО! ПРЕКРАТИ! ПРЕКРАТИ! ПРЕКРАТИ!
   ХЕНСЛОУ (который какое-то время наблюдал за происходящим, стоя у двери). Прошу извинить. (Они замирают и смотрят на него). Дверь была открыта. Я вам помешал. Может, оно и к лучшему.
   ШЕКСПИР. У нее истерика. Не проблема. Не в первый раз. Что вы хотите? Теперь предлагаете девочек? Благодарю, у меня уже есть.
   ХЕНСЛОУ. Времени у меня мало. Поэтому сразу к делу. Жаль, что две последние части «Генриха Шестого» оказались у Пенброка. В провинции у них случился провал, так? Бедный Бёрбедж. Я прочитал пьесу «Ричард Третий». думаю, что-то в ней есть. Требуется доработка, конечно. Не могу представить себе, что ты продашь ее кому-то еще, учитывая, как у Пенброка пошли дела в провинции.
   ШЕКСПИР. Провалиться можно везде.
   ХЕНСЛОУ. Я уверен, что это правда. Мы с Алленом думаем, что пьеса отлично ему подходит. Сильный центральный персонаж. Интересный сюжет. Я ее покупаю. Ты неважно выглядишь.
   ШЕКСПИР. Вы слышали, да?
   ХЕНСЛОУ. Слышал что?
   ШЕКСПИР. Они придут за мной, потому что наши боевые кони, Грин и Марло, мертвы, и у вас заканчиваются драматурги.
   ХЕНСЛОУ (смотрит на ЛЕДИ). Ох. Я бы все равно зашел, раньше или позже.
   ЛЕДИ. У меня зудят руки. Я неважно себя чувствую.
   ХЕНСЛОУ. Ты пишешь заметно лучше. Я с радостью это признаю. Нужно сделать разве что несколько правок. Это не проблема. На уровень моих постоянных драматургов, Мандея и Четтла, ты еще не вышел. Нам есть чему научить тебя, мне и Неду.
   ШЕКСПИР. Если честно, я бы предпочел увидеть в этой роли Бёрбеджа.
   ХЕНСЛОУ. Актерский состав, слава Богу, определяем мы. Если тебя волнуют деньги…
   ЛЕДИ. Воды мне дадут?
   ШЕКСПИР. Может, мы поговорим об этом в другое время. Сейчас я пишу.
   ХЕНСЛОУ (смотрит на разбросанные листы). Да, я вижу. Это глупо, держать что-то для Бёрбеджа, когда можно использовать Аллена. Только не говори мне, что ты думаешь, будто Бёрбедж лучше.
   ШЕКСПИР. Я не знаю, лучше ли он. Он – другой.
   ХЕНСЛОУ. Где ты собираешься сыграть эту пьесу? На улице? Я собрал неплохую компанию драматургов, которые поставляют мне пьесы, создал прямо-таки фабрику пьес. Мандей придумывает сюжет, Четтл наращивает на него мясо, кто-то переводит текст в стихотворную форму, тут я рассчитываю на тебя, кто-то еще вставляет шутки, и так далее. Я одолжу тебе деньги, если они тебе нужны. Если окажешься в тюрьме, я вытащу тебя оттуда. Я забочусь о своих людях.
   ШЕКСПИР. Мне предложили присоединиться к новой труппе Бёрбеджа.
   ХЕНСЛОУ. Она умрет, едва успев родиться.
   ШЕКСПИР. Они хотят, чтобы я стал акционером.
   ХЕНСЛОУ. Я даю тебе деньги, а они хотят забрать их у тебя. Странный ты делаешь выбор. Я положу твои деньги в банк, и ты сможешь сосредоточиться на писательстве.
   ШЕКСПИР. Я сам позабочусь о своих деньгах. Это я хорошо умею. Собственных борделей у меня пока нет, но дела идут.
   ХЕНСЛОУ. Осторожнее, сынок.
   ШЕКСПИР. Я всегда осторожен. Это мой отличительный признак. Некоторые могут выбирать, какой шлюхой им становиться. Я – осторожная шлюха.
   ХЕНСЛОУ. Мне принадлежат бордели, и арены для травли медведей, и театры, и несколько драматургов. Что в этом плохого? За что человек всегда готов заплатить? За женщин и кровь. Если бы я мог распинать актеров на сцене, как делали цивилизованные римляне, я бы заработал состояние. Королева делает то же самое, посмотри на головы на мосту, сходи на казнь, понаблюдай, как они вытаскивают бьющееся сердце. Но шлюх и медведей недостаточно, чтобы удовлетворить простой люд, поэтому я даю им театры, где есть пища для ума, но о чем все эти пьесы, как не о сексе и насилии? Посмотри на свои. Насилие и похоть. Мне принадлежат бакалейные лавки, и я сдаю в аренду дешевые дома. На роль бога я подхожу больше тебя. Поклоняйся мне. Это религия необходимости.
   ШЕКСПИР. Я бы предпочел этого не делать.
   ХЕНСЛОУ. А какой у тебя выбор. Не смотри на меня свысока. Тебе нужно есть, как и любому другому. Ты знаешь, как твоя пьеса первый раз попала на сцену? Этот сукин сын Марло сказал мне, что очень важные люди в высшем свете заинтересованы в ее постановке. Вел себя очень загадочно, сказал, что некая леди будет мне крайне благодарна, намекнул на национальную безопасность и тому подобное. Я не думал, что одна постановка причинит много вреда. Как она стала популярной, выше моего понимания. Так что не зазнавайся, Уилл. Пока ты счастливчик. Тем хуже для тебя.
   (Уходит. Пауза).
   ШЕКСПИР. Я люблю искусство.
   АННА (появляется в Стратфорде, собирает растения). Возвращайся в Стратфорд, делай перчатки. Это искусство.
   ШЕКСПИР. Я могу вернуться в Стратфорд, спокойно умереть, делая перчатки и детей.
   ЛЕДИ. Как это странно, сделать ребенка.
   ШЕКСПИР. Если хочешь, пришлю тебе пару. Я про перчатки.
   ЛЕДИ. На мне хочет жениться один человек. Не знаю, почему. Хорошо обеспеченный и старый. Я устала от такой жизни. Тогда я смогу содержать тебя. Ты будешь писать красивые стихи. Не будет у тебя необходимости иметь дело с театральной грязью.
   АННА. Мягкая и теплая, Уилл.
   ЛЕДИ. Ты этого не хочешь. Глупые люди говорят глупости.
   АННА. Предатель. Изменник. Твои дочери.
   ШЕКСПИР. Ты – западня, в которую я угодил. Это тюрьма, тут столы и стулья мертвых. Вот моя чаша.
   АННА. Несправедливый. Жестокий.
   ЛЕДИ. Я – не твоя жена. Я не хочу поймать тебя в западню. Я хочу тебе помочь.
   ШЕКСПИР. Бесконечные вариации постельного трюка. Ты – силок, а я – простофиля. Браконьерство – игра других мужчин. Поэтическая справедливость.
   АННА. Ты дурак, Уилл.
   ЛЕДИ. Здесь так жарко. Мне нужна вода.
   ШЕКСПИР. Я сюда стремился, Лондон снился мне по ночам, я презирал деревенское и провинциальное, променял жизнь на природе на брусчатку, камень и пепел.
   ЛЕДИ. Ты не уедешь. Ты не бросишь меня. Мне нездоровится. Одежда давит. Мои руки принадлежат кому-то еще. Ты не можешь вернуться домой к ней.
   ШЕКСПИР. Я такой.
   ЛЕДИ. Что?
   ШЕКСПИР. Нищий сказал, они сожгут твои пьесы, используют их, как подложку для пирогов. Кухарка одного человек будет растапливать ими печь. Бог их уничтожит. Меня это волнует? Волнует? Да. Ничтожность души. (Смотрит на ЛЕДИ). Деньги оставь себе. Я тебя люблю. Уходи.
   (Пауза).
   ЛЕДИ. Ты шутишь. Ты передумаешь.
   ШЕКСПИР. Нечем мне передумывать.
   ЛЕДИ. Ты передумаешь.
   ШЕКСПИР. Хватит с меня твоих интриг. Они убили Марло. Я остаюсь в театре, и они могут запечь мою жизнь в пирогах. Мне без разницы. Бедная леди. Счастливый Кристофер. И изворотливый Уилл.
   ЛЕДИ. Для тебя это хорошо, но что будет со мной? Я не могу стать актрисой, мне не позволят. Если я начну писать, меня поднимут на смех. Неужели я должна стать такой же, как твоя жена, время от времени производя на свет засранцев и блевунов и наблюдая, как они умирают, пока не стану старой и уродливой. У меня хорошая голова. Я использую ее по назначению. Мне платят, как мужчине. Я не могу стать Королевой. Я делаю все, что в моих силах. Если я не смогу быть такой, если все, к чему я прикасаюсь, будет умирать, тогда что мне делать? Его мне жаль. Тебя – нет.
   ШЕКСПИР. Спасибо тебе. (Она смотрит на него, потом поворачивается и уходит). Извини. Извини.
   МАРЛО (появляется на балконе, как и прежде, но говорит просто, не как РИЧАРД ТРЕТИЙ). Тогда я человек, которого должны любить?
   ШЕКСПИР. Нет. Это не я.
   МАРЛОУ. Поскольку в этом мире радости мне нет, отправлюсь я на небеса, сочтя его за ад.
   АРИЭЛЬ (тихонько выводит мелодию песни «На тридцать пять футов»). Ла-ла-да-ла-ла-ла-ла-ла-ла-а-а-а…
   МАРЛО.

     Я словно тот,
     Кто заблудясь в тернистой чаще,
     Старается продраться сквозь кусты
     И колется лишь ими, ищет путь –
     И все с него сбивается, не зная,
     Как выбраться! Вот точно так и я
     Сгораю вечно…

   ШЕКСПИР (обращаясь к АННЕ). Нет, я имел в виду совсем не это. Совсем не это.
   МАНДЕЙ (приближаясь, как и прежде). Э… Уилл?
   ШЕКСПИР (не желая отрывать взгляд от АННЫ). Минуточку, Мандей, пожалуйста. Я занят.
   МАНДЕЙ. Не уверен, что это дело может подождать, Уилл.
   ШЕКСПИР. Ладно. Что такое?
   МАНДЕЙ. Мне только что сказали. Я подумал, ты захочешь это узнать. Твоя подруга…
   ШЕКСПИР. Нет.
   МАНДЕЙ. Леди…
   ШЕКСПИР. НЕТ!
   МАНДЕЙ, Утонула. В реке. Я видел тело. Это она. Вот и подумал…
   ШЕКСПИР. НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!
   АРИЭЛЬ нараспев):
   Божьи соглядатаи, жжет мне глаза, златокрылые мотыльки.
   Божьи соглядатаи, жжет мне глаза, златокрылые мотыльки.
   Божьи соглядатаи, жжет мне глаза, златокрылые мотыльки.
   ШЕКСПИР. НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!
   (Оглушительный раскат грома, сцена темнеет, надвигается гроза, и…)

14

   (Тут же сцена заполняется танцующими и поющими людьми, Лондон и Стратфорд, молнии и громы. ШЕКСПИР столбом стоит посреди).

   ЛЮДИ (поют, используют ШЕКСПИРА, как майское дерево, веселые, радостные, тогда как вокруг бушует гроза):

     Тело в Лондоне лежит,
     Душа в Стратфорде горит,
     Пчела летает, мед сосет
     Джоан же варит суп.
     Моя сестра, братья мои,
     Мальчик завтра умрет,
     В Стратфорде я похоронен,
     Сгнили косточки мои [26 - The body lies in Londonbut the soul burns for Stratford,the bee sucks,the greasy potis keel-ed by Joan –my sister, my brothers,a dead boy tomorrow,in Stratford I’m buried,lie moldering my bones. –Театр может сделать свой перевод.].

   (ШЕКСПИР, придя в ярость, начинает разносить декорацию, Уничтожать Лондон и Стратфорд, разбрасывать все, не замечая пляшущих и поющих. Песня продолжается).

     Кости в склепе
     Поют, поют,
     Приходи в Стратфорд, Уилли, скорей,
     Возвращайся из странствий своих.
     Душа поет в Стратфорде,
     Но пах горит в Лондоне,
     Французская болезнь тянет меня
     От зелени и дома,
     От зелени и дома [27 - The bones in the charnel houseare singing, are singing,come Stratford, come Willy boy,come creeping, don’t roam,the soul sings in Stratfordbut the crotch burns for London,the French disease is pulling mefrom greenery and home,from greenery and home. –Театр может сделать свой перевод.].

   (Гроза достигает кульминации с песней, сцена в обломках, люди ушли, ШЕКСПИР посреди разгромленной сцены, остаются и две девушки: МИРАНДА, с плащом из первой картины, и АРИЭЛЬ, которая протягивает ему посох. ШЕКСПИР рассеянно его берет).
   АРИЭЛЬ (тихонько выводит мелодию песни «На тридцать пять футов». Продолжает по ходу последующего диалога). Ла-ла-да-ла-ла-ла-ла-ла-ла-а-а-а…
   МИРАНДА. Папа? Папа?
   ШЕКСПИР. Сюзанна?
   МИРАНДА. Я – Миранда, папа.
   ШЕКСПИР. Миранда?
   МИРАНДА. Шторм закончился. Пока отплывать.
   ШЕКСПИР. Нет. Я не могу. Не могу.
   МИРАНДА. Конечно, можешь. Почему ты не можешь?
   ШЕКСПИР. Я боюсь.
   МИРАНДА. Ты не боишься. Ты ничего не боишься. Ты надо мной подшучиваешь. Почему ты надо мной подшучиваешь? Корабли готовы. Король, Фердинанд и матросы ждут нас.
   ШЕКСПИР. Король и кто?
   МИРАНДА. Калибан так хорошо здесь прибрался. Думаю, он сожалеет о нашем отъезде. Действительно, думаю. Мы возьмем его с собой? Папа? (ШЕКСПИР плачет). О, что такое? Не плачь. Я никогда не видела тебя плачущим. Тебе грустно, потому что ты теряешь Ариэль? Папа, в чем дело?
   (Пение прекращается. АРИЭЛЬ слушает).
   ШЕКСПИР. Что я делаю здесь, кажется нереальным, и что я делаю здесь, кажется таким маленьким, но то и другое сделаны из жестокости, замешаны на смерти. Любой выбор – неправильный. Я боюсь сдвинуться с места. Я боюсь не сдвинуться. Это просто ужас.
   МИРАНДА (накидывает на него плащ). Но у тебя есть МЫ, глупый. Ты можешь терять своих друзей, свою любовь, своих детей, но ты не сможешь потерять нас, потому что мы в твоей голове. Остальное заимствовано. Возможно, красивое, но заимствованное. Все плоть заимствована. Это ценно, то, что ты заимствуешь, будь с этим добр, береги, и не ошибайся, заимствуя. А мы – в твоей душе. Твоя душа – то, из чего мы сотворены.
   ШЕКСПИР. Правда? Я знал это когда-то, но забыл. Бедные заимствованные потерпевшие кораблекрушения существа, которых я куда-то положил, мои другие дочери. Я заимствовал дочерей, вселил в них ужас, внес свою лепту в смерть, я и бедная Анна. Я должен прикоснуться к ним, правда, до того, как умру? Прикоснуться к ней, прикоснуться к ним, прикоснуться к заимствованному. Глубоко в русалочьем царстве, в океане души Бога, возможно, магия и плоть – суть одно, растительность и искусство, младенец и книга, все такое, все заимствованное. Я это только сейчас вспомнил? Я представлял их себе, заимствовал из времени и случая, и в конце этой заколдованной жестокой пьесы, я отдам свою душу Богу? Он пожрет сердцевину моего «я» и встроит в себя? Меня это должно волновать? (Начинает смеяться). Не меня. Только не МЕНЯ. (Смеется громче, пятится, глядя на небо). Я ПОЗАИМСТВОВАЛ ДОЧЕРЕЙ. Я ПОЗАИМСТВОВАЛ ДОЧЕРЕЙ. Я ПОЗАИМСТВОВАЛ… (Люка не замечает и падает в него). А-А-А-А-А-А-А!
   (Глухой удар. МИРАНДА и АРИЭЛЬ исчезают. Кричит петух. Утро. Света прибавляется. Поют птицы. Приближается шуршание метлы БОУНА. Появляется БОУН. Останавливается, смотрит на небо).
   БОУН. Поутру спина болит. Поутру… (Видит замусоренную сцену). Господи, хуже, чем было. Что тут вытворяли на репетиции? Утро, это обсиженная молью шляпа. Поднимаешь ее, и эти твари летят тебе в лицо. И мистер Шекспир оставил люк открытым, чтобы какой-нибудь бедный дурачок свалился в него. Лучше закрыть. (Подходит, с усилием поднимает крышку, петли скрипят, и с грохотом ее захлопывает). Пошли прочь, крысы. Сегодня, думаю, у нас «Буря». (Начинает рассеянно петь, собирая разбросанную бутафорию):

     На тридцать пять футов
     В воде твой отец,
     Ди-ди было костями –
     В ди-ди обратилось;
     Что было глазами –
     То перлами стало.
     Ничто в разрушенье
     В нем не пришло,
     Но только все в нем
     Обратилось во что-то…

   (Замолкает, поднимает голову к небу). Хороший день для этой пьесы. (Продолжает прибираться под меркнущий свет, напевает): Ду-ди-ду-ди-ду-ди-ду-у-у-у.
   (Затемнение).

Авторское послесловие:

//-- 1 --//
   Шекспир – как канатоходец, сначала идет, потом бежит, в итоге падает. Часть того, что Миранда пытается помочь ему увидеть в конце, состоит в следующем: большая часть его горя – от путаницы сознании и бытия. То, что он ценит в Лондоне, его искусство, по большей части у него в голове, и не может уйти от него где бы он ни жил… Не может умереть. Что может и умирает, находится в Стратфорде, другие существа, о которых он заботится, его плоть и кровь, его заимствованные дочери. Заимствованные, потому что они смертные Все, созданное из плоти и крови обречено, поэтому он ценит то, что заимствовано, пока может. Другие создания будут принадлежать ему всегда.
   Театр – это алхимия. Драматург берет то, что у него в голове, и пишет формулу, которая превращает взятое в материю на сцене. Потом, во время спектакля, стараниями актеров материальное на сцене становится духовным в разумах зрителей. Происходящее на сцене уходит в головы тех, кто находится в зрительном зале. Драматург связывается со зрителями через посредника – театральное представление, запуская этот алхимический процесс, в котором происходит трансформация опыта в его голове через опыт плоти актеров на сцене в опыт в головах зрителей. Этот процесс безмерно его радует. Но, как и все, приносящее яркое наслаждение, он также и причина великого страдания.
   Анна, Сюзанна и Миранда – существа физического мира, лесные ведьмы. Леди, Джудит и Ариэль – все ведьмы духовные, ведьмы искусства, нигромагии, темноты. Шекспир отчаянно нуждался в этих ведьмах. Физический мир – то, из чего мы созданы. Искусство – то, что мы создаем. Мы – часть обоих, нуждаемся в обоих, боимся обоих. Оба мира хрупкие. Оба могут в любой момент обрушиться на нас. Это любовь.
//-- 2 --//
   Друг предполагает, что написать хорошую пьесу о Шекспире невозможно. Что-то такое я слушал до того, и, несомненно, еще услышу. Такое предположение настолько противоречит моему восприятию искусства, что я считаю необходимым объяснить, почему считаю такую позицию чрезвычайно глупой. Я верю, что утверждающие, будто бесполезно и пытаться написать пьесу о Шекспире, не улавливают разницы между мифологической и логической формами, то есть искусством с одной стороны и критикой и историей с другой.
   Попытка написать каноническую пьесу о Шекспире действительно напрасный труд, потому что не существует такого понятия, как каноническая пьеса о ком-то или о чем-то, даже о Гамлете или Лире. Сила символов в том, что они могут порождать самые различные значения, сохраняя при этом конкретную идентичность. Пьеса – движущаяся мозаика символов, прослеживание архетипических закономерностей, которые генерируют мифологические, а не логические истины. Шекспир для меня, в тех границах, когда я подхожу к нему, как драматург, а не как критик или историк, мифологическая фигура, так же, как Ричард Третий, леди Макбет и Фальстаф представлялись мифологическими фигурами Шекспиру. Не думаю, что его волновало, рисовал ли он точный, исторически правильный портрет Ричарда. Драматург использует исторические персонажи, как он использует персонажи своей личной истории, чтобы создавать мифы.
   Принц Хэл был реальной личностью, в том смысле, что историки писали о нем в своих книгах, и практически никто не ставил под сомнение, что принц действительно существовал во плоти и стал королем Англии Генрихом Пятым, но у Шекспира он существует в том же мире, что и Фальстаф, мистрис Куикли и Долли Тершит [28 - Более подробно об этих трех персонажах в пьесе Дона Нигро «Кабанья голова».], и реален в той же степени, что и они. У Шекспира принц Джон столь же реален, как Калибан или Душистый Горошек. Гомер рисует одного Агамемнона, Эсхил – другого, Еврипид – третьего. Нет канонического Агамемнона, есть взгляды с разных сторон на колоритную мифологическую фигуру, которая, возможно, существовала из плоти и крови, возможно и нет, и ходила по этой земле, спала с любовницей и отливала за борт корабля. Джордж Бернард Шоу рисует одного Шекспира, Уильям Гибсон – другого, Энтони Бёрджесс – третьего, Эдвард Бонд – четвертого. Ни один портрет не является каноническим. Ни один не может быть таковым. Каждое вымышленное воплощение несет в себе иной сочетание личностных особенностей.
   Драматург, пишущий пьесу о Шекспире, не связывает себя теми же обязательствами, что и критик, тревожащийся о том, сколько детей было у леди Макбет. Актриса, задающая себе этот вопрос, потому что она должна играть леди Макбет, имеет право фантазировать, как и драматург. Критика может смутить мифологическая правда, но драматурга и актрису – нет. Они просто делают свою работу. Попытка критика убедить меня написать пьесу на другую тему, потому что нет точного портрета Шекспира, представляется мне такой же глупостью, как моя попытка убедить его, что созданная им, тщательно выверенная история Гамлета не стоит и ломаного гроша, поскольку я могу придумать тысячу еще более интересных историй о детстве Гамлета с Йориком и семьей Полония, и его игр в больничку с Офелией. Как работа критика, так и моя являются исследованиями истины, его базируется на тщательном анализе документальных свидетельств, а моя – на воображении. Для критика принижать мои усилия за счет своих равносильно игнорированию факта, что я просто делаю то самое, чем занимался Шекспир. Если он думает, что я делаю это не столь талантливо, как делал Шекспир, это нормально, но принижать художественное исследование – все равно, что разрушать фундамент, на котором он возводит собственный особняк.
   Некоторые скажут, что допустимо писать пьесы об исторических личностях, но никак не о драматургах и поэтах, потому что первые ведут активную, полную драматических событий жизнь, а вторые просто сидят и пишут, а потому, будучи писателями, не подходят для героев драматического произведения. Это, конечно, чушь, и трагически глупая чушь, потому что речь идет о концепции героизма, который связан исключительно с насилием. Драматическое действие – происходящее не на сцене, а в голове зрителя, это движение человеческого внимания из одной точки в другую, мотивированное желанием. Шекспир для меня – невероятно мощный мифологический герой потому что вовлечен в величайший квест – стремлении понять и творить, исходя из этой борьбы за понимание. Это связывает его на архетипической шкале еще с одним мифологическим создателей, Богом из Ветхого завета, наверху, а внизу – со мной, еще одним создателем миров. Именно это и делают мифологические герои – связывают нас с нашими устремлениями к архетипам, сознательными или бессознательными.
   Я использую, как и Шекспир, исторический материал, который нахожу полезным для описания архетипического путешествия, в которое отправился, но не более того. Точно также я использую пьесы Шекспира. Я не могу доказать, что "Буря» очень личная, автобиографическая пьеса для ее создателя, но я связываю ее с некоторыми возможными событиями в его жизни и рисую из этих фрагментов биографии и поэзии психологический портрет, который может, или не может, показаться правдивым кому-то еще, но и не претендует на полное соответствие исторической правде. Измученный создатель вселенных – вот каким я вижу Шекспира, и готов разделить с теми, кому это интересно, потому что именно так я могу найти смысл в своей жизни. Я предполагаю, что точно также Шекспир находил смысл в своей жизни, но не настаиваю на собственной правоте.
   Шекспир, скорее всего, ошибался, описывая внешность Ричарда Третьего, но это не умаляет величия пьесы… Если на то пошло, имеет минимальное отношение к пьесе. У Бонда Шекспир уставший, одержимый деньгами и безопасностью, идущий на компромиссы, отчаявшийся. У Гибсона он молодой, порывистый, страстный, жаждущий забрать у жизни все, что только возможно. У Бёрджеса одержим сифилисом. Мой любимый портрет Шекспира нарисован Хорхе Луисом Борхесом в его рассказе «Все или ничего». Все эти портреты – правда. Все они – ложь. Все они – миф. Единственный грех – выдавать одного из них за истину, подавляя и запрещая остальные. Но в итоге правда искусства, плохо это или хорошо, победит правду критиков и историческую правду, потому что последние с течением времени или превратятся в искусство, как у Гиббона и Фрайзера, или просто канут в лету.
//-- 3 --//
   Мать Шекспира звали Мэри Арден, и ее семья, вероятно, взяла эту фамилию после нормандского завоевания, по названию великого леса на материке. Годами позже Уильям Шекспир создаст Арденский лес, и в этом лесу поселит простого деревенского парня по имени Уильям, которого обхитрит Шут и уведет у него девушку. Мне все это представляется не просто ироничной пародией на себя или взглядом на него тех колледжских снобов, с которыми он столкнулся, но и того образа себя, который он хранил в душе: парнишки, носящегося по полям и лесам. И мысленным взором, когда он писал при свече в вонючем Лондоне, он оставался тем парнем, и его деревенское происхождение придавало силу и звучность всему, что он писал, благодаря невероятному множеству живых образов, связанных с природой. Это были не изящные абстракции, которыми грешили его современники-придворные, а реальность, настоящие животные и растения. И все они, растения, животные, мужчины и женщины, полны жизни во всех ее проявлениях.

Дон Нигро Вознагражденные усилия любви

Действие первое

1

2

3

4

5

6

7

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

8

9

10

11

12

13

14

Авторское послесловие:

Дон Нигро
Вознагражденные усилия любви