Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Симфония сердец»
Спецвыпуск по итогам конкурса «ВКонтакте»

При перепечатке ссылка на альманах «„Российский колокол“: Симфония сердец» обязательна. Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов.

Предисловие

   Интернет многое изменил во всех сферах в нашей жизни, в том числе и в литературе и в издательском деле. Стало проще поделиться своим творчеством – в соцсети или на сайте, но теперь в разнобое голосов стало труднее быть услышанным.
   Интернациональный Союз писателей знает, как важно для автора обрести читателя. Под нашим руководством был проведен литературный конкурс ВКонтакте, и лучшие произведения вошли в этот сборник. Название «Симфония сердец» дано по стихотворению Елены Кордиковой, поэта, который объединяет стихи в сложные циклы и с их помощью вторит музыке. В сборнике много поэтических голосов, у каждого из которых – своя партия.
   Творчество Лины Дражиной подобно витражу, сквозь который поэтесса видит мир и показывает читателям. Олег Клименко стремится говорить о важнейших духовных проблемах. Наталья Колотилова говорит о себе в мире и мире в себе. Елена Ускова с каждым стихотворением то расширяет взгляд до всей реальности, то сужает до чего-то самого важного.
   Михаил Песин поет с грустной улыбкой, иронизируя над собой и жизнью. У Натальи Полозюк своя песня, в «дуэте с Сергеем Есениным», но не подражание, а переосмысление и перечувствование. Николай Поздняков – моряк, которому, казалось бы, есть что рассказать о дальних странах, но важнее выразить любовь родным местам. Тимур Нигматов, наоборот, в прозе стремится дальше, чем путешествовал любой человек.
   Людмила Зубенко переосмысляет традицию баллады и романса. Стихи Юрия Выборнова – образец жанровой многогранности. Ирина Саньярова то углубляется в себя, то раскрывается навстречу жизни. Сергей Моряков – поэт и врач, и одна из граней его творчества – нелегкое служение медицине.
   Елена Савинкова обращается к поэзии и прозе с равным мастерством. Ее стихи эмоциональны и чисты, проза наполнена атмосферой таинственности. В произведениях Людмилы Лазебной много мудрости, иногда иронии. Ольга Грибанова представляет читателю свою прозу – юмористическую, а также лирическую, которую можно определить как прозу поэта. Яна Тать – тоже поэт-лирик и прозаик-юморист, хотя в прозе ее много тепла и эмоций, а в стихах – доброй усмешки.
   Прозаик Алла Суховей живо и весело рассказывает о человечности зверей. Сергей Бочаров запечатлевает жизненную историю, в которой все хорошо, что хорошо кончается. Екатерина Евстигнеева серьезно и с улыбкой исследует человеческие души. Олен Лисичка – любитель разных историй, веселых и страшных.
   Цикл сатирических миниатюр Михаила Бельфермана «Еврейское радио отвечает» напомнит читателям старшего поколения и расскажет молодежи о том, что было много лет назад.
   Судьба Александра Золотова-Сейфуллина необычна. Одаренный поэт, которому были дороги традиции Золотого века, умер, не увидев своих творений опубликованными. Но теперь его стихи читают и печатают, отмечают наградами и премиями.
   Настоящее творчество, в какой бы форме оно ни воплощалось, бессмертно. Рукописи не горят, электронные публикации не пропадают, и каждому сказанному слову необходимо найти тех, кто его услышит.

Михаил Бельферман

   Родился в Харькове в октябре 1935 года. С началом войны семья уехала в эвакуацию. Отца оставили в части ГО. Как позже узнали, он попал в плен, откуда чудом спасся.
   В 1952 году поступил в Брянский лесохозяйственный институт. По окончании работал в Карельской АССР. Потом вернулся в Украину и работал инженером лесхоза.
   Спустя время занялся саморазвитием и творческими поисками. Однако пересылки литературных произведений в издательства оставались без ответа. В 1989 году эмигрировал в Израиль, где продолжил писательский труд. Благодаря Интернету смог публиковать свои произведения.
   В последние годы издал несколько книг уже в качестве члена Интернационального Союза писателей.

Еврейское радио отвечает

   «Почему евреи такие умные?»
   – Евреи не такие умные… – мгновенно последовала реакция. После небольшой паузы добавили: – Просто соседи кажутся неразвитее, глупее… И в этом наша историческая беда. Мы порочащая нация! С «бен-гурионовскими проститутками». С «голда-меировскими ворами».

   «Возможна ли третья мировая война?»
   – Что, не верите?! Даже четвертая, пятая… Все зависит от одного обстоятельства – чем закончится предыдущая.

   «Могут ли в обществе исчезнуть волки?»
   – Они вовсе не исчезают… Преображаются. Их называют… людьми.

   «Что сейчас происходит в Чернобыле?»
   – Проектировщики исправляют дефекты проектов, строители – строительства. Ликвидаторы добирают дозы радиации. Ожидаем худшего!

   «Что главное в любви?»
   – Главного нет. Хорошо – саму любовь сохранить на продолжительное время. Чтобы не издергали бытом зигзаги жизни, чтобы не выяснять отношения всю жизнь. Саму жизнь не превращать в привычку.

   «Кремль может оказаться в Иерусалиме?»
   – А куда израильтяне денут Стену плача? Еще аргумент: пока не предвидится строительство Нового Храма…

   «Почему всех евреев не пустить на развод? Тогда точно создастся новый советский человек!»
   – Евреев не хватит…

   «Где еще можно испробовать бригадный подряд?»
   – В семье…

   «Не выполняют социалистические обязательства. Что с ними делать?»
   – Назначать на руководящие должности: они потребуют выполнить эти соцобязательства.

   «Стоит проводить конкурсы красоты?»
   – Стоит! Только не выявлять победительниц. Не обижать участниц.

   «Поясните вкратце, в чем суть советской демократии?»
   – Сути нет! Есть только соль. Много горечи, соли!

   «Что вы предложите для ускорения развития?»
   – Создать огромную площадку, платформу. Само развитие наберет темпы.

   «Чем займется следующий съезд партии?»
   – Начнет с предыдущего периода. Решит те же самые вопросы с новых позиций.

   «Какую рекомендацию дадите Генеральному секретарю?»
   – ООН – предотвратить мировую войну. Региональным конфликтам не дать развиться. ЦК КПСС – ликвидировать саму эту должность. Испробовать коллективное руководство.

   «В науке что следует продолжать?»
   – С наукой все в порядке. Над ней уже все попробовали…

   «Как вы смотрите на звездные войны?»
   – Пусть хоть там воюют. Не трогают Землю.

   «Почему израильтяне так держатся за бесплодные земли, пески Палестины?»
   – Это наша доисторическая Родина. А сами земли и пески не бесплодны – плодородные. Учат упорству, неутомимому труду. Наши изобильные равнины приучают зависеть от милостей природы.

   «Еврей может стать генеральным секретарем?»
   – Зачем? Чтобы сильнее развился антисемитизм, политический и бытовой? Разве мало нынешнего?

   «Надеемся, Еврейское радио, подобно Армянскому, не позволит выступать проходимцам разным?»
   – Мы тоже не наделены контролем, авторскими правами, свободой слова…

   «Как вам понравился последний съезд писателей?»
   – Писатели понравились. А вот их съезд… не очень.

   «Дополнительный вопрос. Почему вам не понравился последний съезд писателей?»
   – Съезд понравился. Писатели – не очень.

   «Вас не пойму… То съезд не понравился, то писатели…»
   – Книги нам не нравятся. Писатели хорошо говорят – о том не пишут.

   «Пишут. Просто их не публикуют!»
   – Тогда для кого самиздат?

   «Почему евреи так любят принимать гостей? Таково гостеприимство со своими законами?»
   – Евреи привыкли ходить в гости. Принимать значит и самим ходить!

   «Сколько вас, евреев?»
   – Действительно, нас мало. Ваше большинство нам завидует.

   «Еврейское радио объединят с телевидением?»
   – Уже требовали. Радио продолжает говорить.

   «Почему евреи держатся за свою письменность?»
   – Мы ни за что не держимся. Просто мы – евреи!

   «Как у вас с ростом народонаселения? С другими проблемами?»
   – Содержим в порядке могилы предков. Сохраняем традиции. Само собой остальное происходит.

   «Что нужно соблюдать человеку, если хочет покорить вершину Сиона?»
   – Прежде всего обладать свободой. А для этого следует пересечь границу Союза.

   «Чем умный человек отличается от глупого?»
   – Умный больше слушает и думает. Глупый постоянно дает советы.
   Киев, 1986 г.

Сергей Бочаров

   Родился в 1953 году в Павлодаре (Казахстан), но всю сознательную жизнь провел в Новосибирске.
   С 1987 года был руководителем городского клуба любителей творчества Высоцкого «Нерв». Стихи начал писать в пять лет, в шесть лет бросил, но страсть к писательству не исчезла. Первая книга – «Записки племенного кота» – вышла в 2016 году. В ней автор в увлекательной и необычной форме посвящает читателя «в таинства судьбы шотландского племенного кота Жана Клода на фоне нашей не совсем безгрешной жизни».
   В 2019 году вышло продолжение «Записки последыша», где Клодыч, сын Жана, помогает человечеству в его борьбе за выживание. В 2017 году вышел сборник рассказов «Век бы мне Парижу не видать!».

Свадьба

   Наконец-то я в кои-то веки выбрал время сходить в гараж и разобрать там бардак, оставшийся ещё с зимы. Наш гаражный кооператив назывался «Выхлопная труба». Кто и почему придумал такое название – никто не знал: мог знать первый председатель, но он сам лет как десять назад прошёл через «выхлопную трубу» городского крематория.
   Назревал тихий субботний июльский денёк. До гаража ходьбы три минуты. Дойдя до своего ряда (в ряду пятьдесят гаражей, по двадцать пять с каждой стороны) и вытаскивая ключи из кармана, я почувствовал какой-то знакомый запах. Нос глубоко вдохнул сей аромат, и обоняние выдало мне: «Шашлык! Обязательно надо попробовать!» Это чувство никогда меня не обманывало.
   На моей стороне последний гараж был раскрыт настежь. Над обеими створками ворот торчало по зелёному флагу. Это значило, что сейчас там проходит «день открытых дверей». Такая традиция была только в нашем кооперативе. Два зелёных флага над воротами были приглашением для участия в банкете, опохмелке, обыкновенной пьянке или в обмывании чего-либо.
   Все гаражные ворота у нас были окрашены суриком, а последние в ряду, то есть сейчас раскрытые и приглашающие на «день открытых дверей», смотрели на мир цветом хаки. Хозяина гаража звали Николай Остапыч. Ходили слухи, что он был незаконнорождённым сыном Остапа Бендера. Этот миф существовал только из-за простой житейской аксиомы «в жизни всё возможно», хотя, конечно, всерьёз его никто не воспринимал. Зато в области изощрённости ума и мозговых фантазий они точно были родственники.
   Покрутив ключами под носом, я сунул их опять в карман, потом придумал себе отговорку, наполненную высоким философским смыслом: «Любой бардак есть частичка бытия и имеет право на существование», – и направился на «день открытых дверей». Пропустить такое мероприятие никак было нельзя. Остапыч не часто устраивал раскрытие своей души. Значит, что-то сильно тронуло его в этом мире.
   Пока я шёл до зелёных флажков, вспомнил, что вчера должна была состояться свадьба его младшего сына. Надо хоть словом как-то поздравить счастливого папу.
   Вдруг из открытого гаражного бокса раздались громкие хлопки и возбуждённые мужские крики. Это стреляли шампанским. Я насчитал двенадцать выстрелов. Целый ящик. И не ошибся. Несколько человек стояли вокруг стола в центре бокса и сливали в большую зелёную эмалированную кастрюлю содержимое бутылок с красивыми импортными этикетками. Остапыч руководил этим процессом и помешивал бурлящий поток шампанского обыкновенной поварёшкой, чтобы поднимающаяся пена не убежала из кастрюли. Он любил делать себе «опохмел» сам.
   – А, Дмитрич, привет! Заходи, заходи. Тебя особенно рад видеть, – увидев меня, попробовал улыбнуться хозяин гаража. Такой помятой рожи я у него никогда не видел.
   Мы были с ним почти одногодки и лучше других понимали друг друга. Старше нас был только дед Витя, который сейчас осторожно складывал опорожнённые бутылки из-под шампанского в ящик.
   Я поприветствовал каждого в отдельности – как принято у заменённых во время игры футболистов, прежде чем сесть на своё место.
   – Двое ещё там, за гаражами, шашлык готовят, – пояснил хозяин. – Сейчас уже должны подойти. Мы здесь почти всё подготовили.
   Действительно, стол был почти накрыт. Он стоял посредине пустого гаража (машину Остапыч продал, а деньги пошли на свадьбу). Два дивана, два кресла по торцам, цветная скатерть на столе создавали домашнюю обстановку.
   В целом гараж был похож на многих своих собратьев, кроме одного элемента интерьера. Этим элементом было простое оцинкованное ведро. С левой стороны, как войдёшь, вдоль стены находились полки и слесарный, во всю длину гаража, стол, обитый оцинкованной жестью. На нём стоял настольный сверлильный станок, лежали тиски – маленькие и большие, проверочная плита с мерительным инструментом и гордость хозяина – миниатюрный токарный станочек. На нижней полке, как солдаты в строю, в два ряда сверкали своими оцинкованными боками двенадцатилитровые вёдра. Все они имели самодельные круглые крышки, тоже из оцинковки, на которых лепились скотчем бумажки с описью содержимого вёдер, в коих хранились автозапчасти. Над столом была полка с маленькими ведёрками. В них нашла своё пристанище всякая мелочовка: болтики, гаечки, шайбочки, сальнички, саморезы, свёрла и прочие гаражные штуковинки и фиговинки.
   Почему именно ведро стало отличительным символом этого гаража – знали многие. В трудный период восстановления в нашей стране частной собственности на средства производства и накопления первоначального капитала будущими олигархами Остапыч то ли работал на жестяном заводике, то ли был одним из его хозяев. Что там случилось – не знал никто. Заводик лопнул. В результате у Остапыча оказалось на руках три КамАЗа вёдер. Они-то до сих пор и украшали интерьер этого бокса. Много ведёрок он продал, поменял, и что интересно, стал мерить всё, что поддавалось измерению, в вёдрах. Жидкое – в литрах, твёрдое – в килограммах. Знал, сколько весит каждое ведро. Хотя история та была очень тёмная. Некоторые соседи по кооперативу иногда между собой звали его Большой Повелитель вёдер.
   Постепенно суета утихала. Стол стал приобретать вид крутого мужицкого застолья. Появились пивные кружки, стограммовые гранёные стаканы, ложки и вилки лежали горкой в центре стола. Свежие и солёные огурцы и помидоры. Коробка с плавлеными сырками. Несколько банок раскрытых рыбных консервов. Нарезанный кубиками домашний холодец. Здоровенная бутыль с широким горлышком и поварёшкой внутри, доверху наполненная настоящим брусничным соком с ягодками. Хлеб чёрный и белый.
   Остапыч помешал ещё раз шампанское в кастрюле, зачерпнул полповарёшки и попробовал.
   – Ну вот! Классно! Ух ты! – Его помятая рожица стала приобретать человеческий вид. – Я всегда стараюсь похмеляться полушампанским. Истерзанный вчера организм не выносит пузырьков газа – они ранят его ещё сильнее. При помешивании эти самые пузырьки взрываются, делая структуру божественной влаги более мягкой и более восприимчивой к радости нашего организма. Советую всем, но не приказываю: у нас демократия. Вот и водочка стоит…
   Появление шашлыков обрадовало страждущую компанию и прервало ненадолго советы бывалого опохмельщика. Двое изготовителей столь долгожданного дымного аромата поставили на стол большое зелёное эмалированное ведро. Из ведра, как цветы из вазы, торчали шампуры с желанной закуской. Все засуетились, потянулись к ведру.
   – Так, наливайте все! Стаканы под водку, пивные кружки под полушампанское. Рассаживайтесь удобнее. Закусь перед глазами, – Остапыч встал с кресла и поднял почти полную пивную кружку. – Я вас собрал здесь, братья мои, чтобы сообщить вам одну новость! Я развожусь! – Он вылил божественную жидкость себе в рот и глянул на застывших в недоумении «братьев»…
   Давненько я не видывал сразу столько отвисших челюстей. Хозяин гаража, конечно же, был оригинальным человеком. Все знали об этом, но такое… просто другое измерение.
   Остапыч поставил кружку на стол и поднёс оба указательных пальца к губам в знак молчания. Этим жестом он упредил желающих задать свои вопросы.
   – Я вам сейчас всё расскажу. Выпейте сначала.
   Холодненькое полушампанское действительно оказалось радостью для организма, а вошедший за ним шашлычок подтвердил правильность моего решения оказаться здесь.
   Жену хозяина знали многие. Это была достойнейшая женщина во всех отношениях: от манеры одеваться до истинного понимания мужских поступков. «Мужик он и есть мужик. Его надо понять и простить, и он станет лучше, чем был!» Эту её фразу очень любили повторять женатые члены кооператива «Выхлопная труба» своим жёнам. Звали супругу Татьяна Алексеевна. И как понять это «…развожусь»? Но никто не вякнул – ждали…
   – Вы знаете, что вчера была свадьба моего младшего сына, – начал Остапыч свой рассказ и сел в кресло. – Погода была свадебная, настроение было свадебное. Я по молодости двенадцать раз был свидетелем на свадьбах. Нутром чувствую, как всё пройдёт. Так вот, нутро моё говорило, что свадьба будет выдающаяся. Видите пустой гараж? Старичка «кариба» пришлось продать. Он сейчас в деревне, у «жигулей» парад принимает. Сваты немного добавили – купили молодым хатку однокомнатную, на первое время. Дальше сами разберутся… С утра суета началась, как всегда. Потом загс…
   – А невесту разве не выкупали? – спросил кто-то.
   – Нет. Решили не заморачиваться такими обрядами, да и выкупать-то откуда? Они же давно вместе живут, квартиру снимают тут неподалёку. Скоро в новую переедут. Да и странно: выкупать невесту на восьмом месяце.
   – Остапыч! Так ты скоро дедом станешь? – восторженно вопросил Андрюха, мой сосед по гаражу, самый молодой из нашей компании, ему было немного за тридцать. Он давно уже хотел своего наследника, но никак не мог остановиться на кандидатуре мамаши.
   – Так я давно дед, – поправил его Остапыч, – только от других веточек. А от самой молодой ветки плод будет первый. Пацан. А как пинается, как пинается. Сам видел. Аж страшно за невестку стало… Ладно, давайте вот как сделаем. Андрюха будет разливать, а дед Витя следить, чтобы у всех было налито. Пейте сами, на меня не обращайте внимания. Мне лишь бы не сбиться с мысли. Башка с по хмелья тяжеловато работает, – направил застолье в нужное русло хозяин гаража и со словами: «За здоровье присутствующих!» немного поправил и своё здоровье.
   После такого ритуала Остапыч развёл руки в разные стороны и опёрся ими на стол. Лицо приобрело вид одухотворённости. Глаза загорелись. Это означало – он готов к рассказу. Голос стал уверенным и проникновенным, ему невозможно было не поверить. И он продолжил:
   – Так, на чём я остановился? А, на загсе… Представляете себе, сие благородное и нужное народу заведение сейчас не требует свидетелей. Жених с невестой расписались, и всё. А кто же от общества за них поручится? Я пятнадцать раз за молодых ставил свои закорючки и следил потом, чтобы у них всё было хорошо. Из моих пар только одни развелись. Правда, затем по новой поженились и второй раз разбежались. Не знаю даже, получится ли их в третий раз слепить. Хотелось бы для интереса, но это другая тема… Дальше такая закавыка вылезла – весь изматерился. Приехали раньше всех по адресу кафе, а там такого в помине нет. Есть какое-то другое. Весь дом обошёл – «Ника» есть, «Ягодки» нет. Молодые мне чётко сказали: «Ягодка…»
   Вы когда-нибудь слышали, как ржут дуэтом? Нет? А нам вот повезло. Это двое таксистов из нашей дружной компании выдали шедевр вокального искусства – любая лошадь позавидует.
   – Извини, Остапыч, извини, – проржавшись, сказал один из них, – просто от этой «Ягодки» столько непоняток было. Открылись они не так давно, но молодёжь сильно на «клубничку» тянет. Эта контора до одиннадцати вечера как кафе работает, а с двенадцати ночи и до утра – как ночной клуб. У них интересная вывеска над заведением. Первая половина названия меняется. Днем КАФЕ «НИКА», а ночью КЛУБ «НИКА». Вот молодые и зовут клуб – «Ягодка». А Ника – хозяйка этого хамелеона. Крутая баба. Ещё минуту, ладно? Я ж пострадал от неё. Когда клуб открывался ночью – я компашку развозил по домам оттуда. Днём еду, а там кафе… Ну, думаю, дела… Притормозил, чтобы лучше рассмотреть вывеску. Бац! В задок мне долбанул «жигулёнок». Месяц мучили разборками. Ты изматерился весь, а у меня чуть до драки не дошло, да и бабок впалил немерено…
   – Помню, помню, как ты злющий бегал тут. Значит, это из-за «Ягодки»? А-а! Я им, молодым, звонить – телефоны отключены. Фотосессия у них. Хорошо, что гости стали подъезжать. Разобрались. Всё равно зашёл в кафе, принял внутрь немножко. Успокоился. На улице все стоят, ждут. Погодка чудесная. Тут двое подскочили и давай всех веселить. Ведущими оказались. Сейчас же всё по сценарию. Рожи такие хитрые – любого уговорят. Жених с невестой вовремя подоспели, а то я нервничать стал. Всё, что нужно сказать у входа, сказали и пошли в зал. Наш народ свадьбы любит и старается не пропускать. Так что набралось прилично. Столы в три ряда. Само помещение просторное. Потолка совсем не видно: прожектора, лампы какие-то. Небольшая сцена с кучей колонок разных. Бар. Короче, всё для блага человека. Начали рассаживаться за столы. Вот тут я понял, что зря послушался жену. Хотел же взять свою водку, проверенную, которая сейчас на столе стоит. «Не бери! Будешь как лох какой-то, если не хуже. Кто же со своей водкой ходит в кафе, притом на свадьбу собственного сына». Кафешная водка не внушала мне доверия, и действительно, вкус оказался противненький. Эти двое прямо из штанов выпрыгивали, чтобы раскачать свадьбу и пустить её по их сценарию. Я им не мешал, но и не помогал. Решил написать свою речь в стихах, что и сделал, записав её на бумажку. От отца главное на свадьбе – это напутствовать молодую семью и пожелать всего, без чего в этой жизни не прожить. Сказал тост – на душе полегчало. Теперь можно и повеселиться. Не зря поют, что «свадьба пела и плясала». Но ещё и пила. А как тут не выпить, когда то один подойдёт: «Дядь Коль! Давайте за вашего сына, за вашу новую дочку, за будущего внука!..», то другой: «Остапыч! Слабо по полной за счастье молодых!..» Грех кому отказывать в такой день. А жена: «Пореже мечи!.. Пореже… Пропусти!.. Наливай поменьше!..» – да за рукав всё дёргает. Вы же меня знаете, мужики. Я без дела ни-ни.
   – Знаем, знаем. Насчёт этого ты мужик правильный! – загудели посетители «дня открытых дверей».
   Хозяин воспользовался небольшой заминкой, и шашлыки недосчитались нескольких своих соседей по хозяйскому шампуру, а кастрюля обмелела на поварёшку полушампанского.
   – Начало темнеть. В зале включили светомузыку. Танцы вовсю. Решил стариной тряхнуть, но суставы остались недовольны. Вышел на улицу. Изумительный прохладный вечерок. Подкатывают ко мне две «стрекозявки»: «Николай Остапович, нам поговорить надо с вами. Давайте отойдём за кафе». Одна в синем платьице, другая в зелёном. Чувствую, что тяжело идти-то. Там за кафе уютненький дворик пятиэтажки оказался. Скамеечка среди деревьев, перед ней иномарка какая-то чёрная и два «качка», как две капли воды похожих на Питера и Дэвида из американского фильма «Няньки», только лысые. Присели. Девчонки мне и давай стрекотать: «Вы же знаете, Николай Остапович, обычай старинный на свадьбах – невест воровать, а затем выкуп за них получать…» – «Мне ли этого не знать, – говорю, – когда я двадцать раз был свидетелем и охранял невест от похищения, а на двадцати свадьбах сам воровал… этих самых, ну, которые замуж выходят». – «Значит, мы с вами коллеги. Мы занимаемся кражами невест. Фирма наша очень серьёзная…» – «Вижу, что серьёзная, вижу! – сказал я, увидевши в руках „качков“ бейсбольные биты. – Ба! Да вы ж – банда! Какая ещё фирма? Да чтобы я, с вами… Да своего собственного внука… Да я щас вас всех тут…» Попытался было встать, но ничего не получилось – кроме противненькой водки «сине-зелёный» груз крепко прижимал меня к скамейке. «Да вы нас неправильно поняли! Мы не собираемся воровать вашу невестку, да притом с вашим внуком. Что ж мы не люди, что ли, не понимаем? Вдруг что случится! Нет! У нас к вам другое предложение». – «Интересно… – говорю. – Какое такое предложение?» – «Давайте мы вас украдём. Это будет небывалый и первый случай в мире. А? Гениально!» – «Ха-ха-ха! Эх, девчоночки мои, девуленьки! Меня надо было воровать лет сорок назад! Тогда бы был какой-нибудь смысл… Эх, были времена… Хотя…» Я захотел их обнять, как когда-то любил обнимать так, что у девок косточки хрустели. Но… силы не те, да и девчонки подвернулись крепкие, спортивные. По этим пока кувалдой не пройдёшься – шиш захрустят. «Николай Остапович, да вы и сейчас хоть куда. Чистый винтаж. А может, даже антиквариат. Мы за вас хорошие „бабульки“ срубим». – «Так вы меня продать решили, что ли? Или что?» – «Да нет! Мы лишь хотим узнать, сколько вы стоите? Вам разве не интересно, сколько за вас дадут?» – сказала та, которая была в синем платье, и так глянула на меня, что мои позвоночные диски неприятно заскрипели. Этим-то они меня и купили. А правда, сколько? Вчера чуть крыша не поехала, когда подсчитывал, сколько я на себе самом заработать смогу. Уф, даже в горле пересохло, как вспомнил. Наливайте, мужики!
   – Ну ты даёшь, Остапыч! Прям в натуре банда? А пистолеты были у них? А «стрекозявки» красивые?..
   – Остапыч, хватит жрать, давай дальше рассказывай, а то у меня водка не в то горло идёт от переживаний за тебя!..
   – У меня самого позвоночник заныл, как эту в синем вспомнил. Девки, конечно, навороченные до предела. Такой «тюнинг», думаю, дорого стоит. Пистолей не видел, врать не буду. В общем, я согласился, но с условием: двадцать пять процентов – мне! Вроде как с клада. Прикинули мы с девчонками – у кого требовать выкуп. Выходило – только у жены. Остальным не до меня сейчас там. На нашей свадьбе я её выкупал – пусть теперь меня выкупит! Я им всё рассказал: «Подойти надо к женщине в бирюзовом платье – она одна там такая. Звать её Татьяна Алексеевна. Скажите ей, что если она меня не выкупит, то мне в этой жизни делать больше нечего! Застрелюсь!» «Синенькая» одна пошла. «Зелёненькая» сидит рядом, успокаивает. Водки откуда-то достала, поит помаленьку – видит, что я нервничаю сильно. Тридцать три года назад я будущую жену выкупил за сто рублей. Тогда это были приличные деньги. Полтора ящика водки или зарплата молодого специалиста. Ждали, мне показалось, очень долго. Пришла «синенькая» вся в соплях, на щеках тушь размазана, и говорит: «Послали нас с вами, Николай Остапович, так далеко, что мне, как культурной девушке, даже представить возбраняется!» Так и сказала. Я эту фразу до гроба не забуду. Вот тут-то тридцать три года нашей счастливой жизни и надавили на мой воспалённый мозг своей тяжестью. Подколодной змеёй выползла из серого вещества омерзительная мысль: «Разводись». Мозги совсем отключились. Как такое возможно? Она же говорила, что любит… Всё отдаст ради меня. Тараканами полезли подозрения… Значит, у неё сердце деревянное. Значит, я с бревном живу. Нет, всё! Развожусь! Решил, что так и будет. Пусть что хотят, то и делают. Кое-как встал и, не оглядываясь, пошёл к кафе. Хотел посмотреть в последний раз на ту, которая… Подошёл к боковому окну (к центральному входу ноги сами не пошли). Танцы были в разгаре. Бедного папку жениха никто и не думал искать. И вдруг в разноцветном хаосе светомузыки яркий луч выхватил бирюзовое платье и снова потерял. Несколько раз всё-таки яркий луч возвращал моим глазам это видение. Жена спокойно сидела с кем-то и выпивала. А меня дёргала: «Не пей… Пропусти…» Точно деревяшка! Вот оно, женское коварство. Всё решено. Надо разводиться. Но напоследок… Я обернулся, рядом стояла железная урна, вкопанная в землю. Как только сил хватило вывернуть её из грунта и поднять над собой. Ну, держитесь! Ещё секунда – и ненавистный стеклянный барьер рухнул бы… Но чувствую, кто-то держит крепко меня за руки, и голос страшный: «Дядя Коля, успокойся! Этим только хуже всем сделаешь! Давай мы тебя до дома подбросим». Точно. Держат меня Питер и Дэвид. Довезли они меня до самого дома. У меня оставалось с собой две бумажки по пять тысяч. Каждому по бумажке досталось. Расцеловал я этих милых ребят и поднялся в свою квартиру. Дома никого. В холодильнике стояла моя водка. Стакан «тяпнул» и уснул в маленькой комнате…
   Остапыч откинулся на заднюю стенку кресла и тяжело выдохнул. Этот выдох прозвучал, как выстрел стартового пистолета. Фальстартов не было. Все загалдели одновременно.
   – Ни хрена себе!
   Это самое мягкое выражение из всех, прозвучавших за столом.
   Смысла никакого нет повторять те ахи, охи и другие междометия, выплеснувшиеся из уст участников в дружественную атмосферу гаражного застолья.
   Курящие закурили. Хозяин гаража разрешал всем курить у себя, хотя сам давно уже бросил. Некурящие выпили. Стали делиться впечатлениями от рассказа Остапыча. Ему, конечно, сочувствовали все, но к Алексеевне общего презрения не наблюдалось. Мужики, когда выпимши и в хорошем настрое, очень любят поговорить за жизнь, про женщин, про всё, что на язык попадёт. Каждый мужик в гараже да со стаканом – философ. Почти у всех – на любой случай – есть свои воспоминания. Вот и начали ворошить старые страницы своей памяти. Опять поднялся шум. Подытожил благородное собрание дед Витя. Он был своего рода третейским судьёй нашего кооператива, хотя ни гаража, ни тем более машины своей не имел. Прав у него тоже не было, да и не могло быть. Он пил более сорока лет. При социализме два раза сидел по статье за тунеядство и считался тунеядец-рецидивист. Жил тем, что сдавал бутылки, цветмет, мыл машины… Его надо было бы сдать в Академию медицинских наук – на исследование феномена здоровья. Я бы давно наверняка дуба дал, если б так пил, а ему хоть бы хны. Дед Витя привстал со своего места и выдал свою любимую поговорку:
   – Раскудахтались тут. Не всё так плохо. Бывает хуже – проснёшься в луже и пить охота! – и выпил, кстати.
   – Э, ребятки мои, это ещё не конец, – Остапыч, не поднимая глаз, погрозил пальцем кому-то на потолке. – Самое интересное было сегодня утром…
   – А что? Ложился спать дома, а проснулся у «синей» «стрекозявки»? – подъелдыкнул хозяина один из таксистов.
   – Дык, мужики, на вторую серию водки не хватит…
   – Ой-ё-ёй! Что же интересней может быть после вчерашнего?
   – Ну, перекурили? Передохнули? Недолго мучить вас буду – душа на волю рвётся! А утром было вот что! – Остапыч поудобней устроился в кресле, навалился телом на стол, чтобы уши слушателей максимально приблизились к его рту, и трагическим голосом начал рассказывать о том, что явилось последней каплей его желания развестись. – Утром какой-то козлёныш на мотоцикле прервал мой крепкий сон. Я, как проснулся, сразу стал вспоминать вчерашнее. Удивительно, но я всё помнил до самых мелочей. А вот душа… Мою добрую и любящую душу (я всех люблю) будто обмотали колючей проволокой: куда ни повернись – везде боль! Заснул по новой только тогда, когда этого байкера какой-то добрый человек выгнал со двора. По утрам, знаете, самые ужасные сны почему-то снятся. Приснился мне мой тесть, которого уже давно на этом свете нет. Но не сам он, извините меня, а его фотография (от тёщи вообще ничего не осталось). Вдруг эта фотография начала кашлять и заговорила со мной. Он мне такое рассказал… такое! Про Буратино все читали? Знаете и фильмы, наверное. Оказывается, папа Карло из подаренного ему старым столяром Джузеппе полена сделал не одну куклу, а две! Мальчика и девочку! Мальчика назвал Буратино, а девочку Буратаня. Брат и сестра. Первой он сделал девочку, но где-то не там струганул и отложил в сторону. Она могла только пищать. Буратино же начал разговаривать, будучи ещё в полене. Помните, когда папа Карло приделал ноги деревянному мальчику, тот сразу убежал от него на улицу. Старый шарманщик побежал за ним и не закрыл дверь в каморку, а вернулся – девочка тю-тю. Буратаня пропала. Поэтому про неё никто и не знает… Городок, где происходила эта история, был портовый и находился на берегу Средиземного моря. Именно в то время у причалов порта стояло российское торговое судно. Боцман с этого судна и подобрал на улице Буратаню. Взял с собой. Через некоторое время, уже дома, они поженились. Мой тесть и был тем боцманом. А вскоре у них родилась дочка – Татьяна Алексеевна, жена моя…
   – Ну, Остапыч, ты даёшь! Как могло такое получиться-то? Как они поженились? Она же это… того… деревянная! А?..
   – Ты, Андрюха, зелёный ещё! Слушай меня внимательно. Из деревяшки можно сделать человека! А вот если человек превращается в дерево – трындец! – вытирая пот со лба, изрёк рассказчик. – Ты вот сколько жену ищешь? Неужто тебе лишь брёвна попадаются? А?..
   – Выходит, так, – лицо у Андрюхи после непродолжительной паузы приобрело довольно идиотский вид.
   – Лет двадцать ничему в этой жизни не удивляюсь. А тут… Да…
   – Я чё подумал-то, Остапыч! Значица, ты в какой-то степени племянник Буратино… Ага? – сказал дед Витя, и взоры всех сидящих за столом уставились на нового родственника знаменитого деревянного человечка.
   У хозяина гаража от такого вывода даже капельки пота, катившиеся по лицу, приостановили своё течение. Не по кому попало ползли…
   Остапыч встал во весь рост, согнул кисть в кулак и стукнул себя по лбу костяшками пальцев. Раздался глуховатый негромкий звук. Все напряжённо смотрели на происходящее. Затем кулак медленно опустился, и костяшки несколько раз хряснули по деревянному столу. К радости собравшихся, они услышали совсем другой, более звонкий и более громкий звук. Все облегчённо вздохнули. Остапыч вынул из кармана платок и стёр с лица новоявленных почитателей своей скромной персоны. После сел в кресло и со счастливыми глазами дёрнул кружку полушампанского. Зазвучали бурные аплодисменты.
   – Так вот, братья мои, этот удивительный сон взбудоражил меня до такой степени, что я аж встал и досматривал его стоя и с открытыми глазами, а под мышками волосы встали дыбом. Но странное сновидение требовало доказательств. Я не знал, как их найти. Они сами нашли меня.
   Какой-то непонятный запах притянул меня к встроенному платяному шкафу. Я раскрыл дверцы и увидел на вешалке вчерашнее бирюзовое платье жены. Оно благоухало запахом свежей древесины. Я пять лет работал на лесопилке и спутать этот запах с каким-нибудь другим не мог. Простите меня за интимные подробности, но от её вчерашних туфель тоже тянуло древесным ароматом. Дальше я не в силах был вытерпеть этот кошмар. На кухне оставил ей записку: «Я с тобой развожусь!!!» – и кое-как доплёлся до гаража, чтобы здесь заглушить эту боль и получить от вас, братья мои, духовную поддержку…
   После короткой паузы поддержка эта на Остапыча посыпалась со всех сторон стола. Хотел? Получи!..
   – Остапыч, дорогой! Что надо – всё… Да мы тебе…
   – Любимый ты наш! Да тя все уважаем…
   – Давай, за тебя! По полной всем… За Остапыча!..
   Застолье постепенно стало распадаться на мелкие компании и сбиваться с предложенной повестки дня. Началось откровенное общение, ради которого, в принципе, мужики и пьют. Я бы с удовольствием остался, но на вечер у меня были другие планы. Обнявшись с Остапычем и пообещав не бросать его в трудную минуту жизни, попрощавшись с остальными, пошёл домой, не заходя в свой гараж. С бардаком решил покончить как-нибудь в другой раз.
   На подходе к дому я встретил Татьяну Алексеевну. Она шла в гаражи. В руках крепко держала листок бумаги. Поздоровались.
   – Мой там? – спросила она, головой показывая в сторону гаражей.
   – Да! Только не ходи туда, Алексеевна! Сейчас без толку. Домой придёт, там и поговорите.
   – Тогда ты, наверное, знаешь, что это такое? – она протянула мне записку мужа. Там так и было написано: «Я с тобой развожусь!!!» Не врал Остапыч.
   Мне очень нравилась эта пара. На Татьяну приятно было посмотреть. Белая блузка, джинсовая юбочка, при всём макияже, правда, глаза немного красноватые. Да простят меня женщины всего мира за этот поступок – это чистое любопытство, – я незаметно встал между ветром и женой Остапыча и принюхался. Никакого запаха свежей древесины в помине не существовало. От этой прекрасной женщины исходил аромат духов, уводивший моё обоняние в далёкое счастливое детство. Так пахло от мамы в праздники. Заметив неосторожное движение моего носа, Алексеевна удовлетворила моё любопытство:
   – Это «Красная Москва». Коля подарил духи в день нашего бракосочетания. Я ими пользуюсь только на годовщины нашей свадьбы. Полфлакончика осталось. Думаю, лет на тридцать ещё хватит.
   Она в задумчивости свернула листок в трубочку и грустным голосом попросила:
   – Расскажи, что случилось.
   Пока я рассказывал, листок в её руках принимал различные формы своего существования и к концу рассказа превратился в бумажный комок, зажатый в кулаке. Потом достала платочек и поднесла его к глазам. Во время слушания она то понимающе кивала головой, приговаривая: «Теперь понятно!», то непонимающе крутила ею по сторонам, вздыхая: «Надо же!»
   – Вот же сволочи! Не, ну ты погляди! Что делают-то? Да я про такое даже не слышала. Точно банда! Вот же гады! Я же ей, этой сволочи в синем платье, пятьдесят тысяч отдала! Пришла вся в соплях, помада размазана, тушь течёт. «Спасать надо Николая Остаповича, а то его эти бандиты…» Фото их показала на телефоне. Двое таких лысых страшных громил с битами. Что-то он там им сделал с машиной. Они и её предупредили, чтобы никто не знал, а то… У меня двадцать тысяч было, сын тридцать дал из подаренных… Правду я ему не сказала. Сижу, жду. От волнения даже выпила немного. Последней ушла из кафе. Телефон он на свадьбу не брал, дома оставил. Приехала домой, а он там, в маленькой комнате – без рук, без ног. Хорошо – живой. Представляю, что он подумать мог про меня…
   – Вот он и подумал! Да ещё сон этот…
   – Ну учудил Коленька! Сделал меня племянницей самого Буратино. Ха-ха-ха! В такое мог поверить только пенёк осиновый… Ха! Значит, мы с ним точно родственники, – обрадовалась она своему открытию. – Дмитрич! А что делать-то мне, как думаешь?
   – Теперь ты всё знаешь, а он – нет. У тебя на руках сейчас козыри. Играй!
   Ровно полтора месяца прошло с того памятного «дня открытых дверей». Бардак в моём гараже тихо радовался, что его никто не трогает. Ни с кем из участников того застолья я после не разговаривал, хотя некоторых видел, но издалека. Сегодня было воскресенье. Конец лета. Меня попросили помочь обустроить детскую площадку перед домом. Надо было вкопать столбики для турника, что я добросовестно и делал.
   Новенькая «Мазда» цвета «мокрый асфальт» бесшумно подползла и встала на дороге напротив меня. Переднее окно открылось, и показалась цветущая физиономия Остапыча.
   – Дмитрич, привет! Спасибо тебе за всё. Ты, надеюсь, понял, за что? Никому в этой жизни нельзя верить! Все сволочи! Все! – громко прокричал он.
   Вдруг голова его чуть дёрнулась назад, как будто его кто-то защекотал по рёбрам, и рядом с его физиономией появилось счастливое лицо Алексеевны. Она приветственно помахала мне рукой. Остапыч опять закричал в окно:
   – Никому верить нельзя! Кроме одной, самой лучшей и единственной! – Он повернулся к этой самой единственной, обнял её и поцеловал. – Давай, делай детскую площадку. Она нам скоро понадобится! Внук у нас родился! Едем в роддом забирать! – гремел его голос над песочницей и качелями.
   – Поздравляю вас! Счастья маленькому! Как назвали? – прокричал я в ответ.
   – Бу-ра-ти-но! – пророкотал над моей головой счастливый дуэт.

Юрий Выборнов

   Поэт, музыкант, бард, автор и исполнитель песен, номинант национальных многочисленных литературных премий, в том числе «Большая книга» и «Национальный бестселлер». Член Российского союза писателей, Интернационального Союза писателей и «Интернационального сообщества писателей, драматургов и журналистов».
   Некоторое время публиковал свои произведения под псевдонимом Юрий Клим.
   Первая книга «Куда уносишь, ветер, стих…» несколько лет подряд с сентября 2020 года представлялась на престижных российских и международных книжных ярмарках.
   Затем изданы книги «Меня спросили: „Кто же вы?“», «В родном глаголе» и сборник «Лишь время властно».
   С 1998 года живет в Астрахани, куда переехал с семьей из Ставрополя.

А жизнь всё та же голытьба!

     Гордыня!.. Распри!.. Недомолвки!..
     Чужбины пафос… и уловки!..
     Спесь в разговорах без конца!..
     А жизнь всё та же голытьба!..

     Куда ни кинь!.. Куда ни плюнь!..
     Повсюду дай!.. Повсюду сунь!..
     В карман!.. На лапу!.. Без стыда!..
     А жизнь всё та же голытьба!..

     Что было срам, теперь – почёт!..
     Уж честь взяла самоотвод!..
     Но, как и впредь, жива Земля!..
     А жизнь всё та же голытьба!..

     Гордыня!.. Распри!.. Недомолвки!..
     Чужбины пафос… и уловки!..
     Спесь в разговорах без конца!..
     А жизнь всё та же голытьба!..

29 августа 2022

Пущай будем

     Пущай будем жизнью биты,
     молчаливы и сердиты,
     только добела отмыты,
     коли уж с судьбиной квиты.

     Пущай будем знать и несыть,
     только дабы не опешить
     в миг нежданный, в час лихой,
     чтоб остаться с головой.

     Пущай будем мы не в шутку
     молвить слово, а не утку.
     прибаутку иногда —
     в час, свободный от труда.

     Пущай будем жизнью биты,
     молчаливы и сердиты,
     только добела отмыты,
     коли уж с судьбиной квиты.

04 сентября 2022

Плачет сердце

     Плачет сердце, вновь тоскует
     по родимой стороне,
     где старушка мать горюет,
     видит сына лишь во сне,

     С нетерпеньем ждёт звоночка,
     заждалась уже она
     от кровинушки-сыночка
     весточки издалека.

     Знаю – верит, что дождётся,
     хоть разлука и длинна,
     знаю – точно улыбнётся
     и обнимет вновь меня…

     Плачет сердце, вновь тоскует
     по родимой стороне,
     где старушка мать горюет,
     видит сына лишь во сне…

05 сентября 2022

Непонимание

     Непонимание давненько
     уж обитает средь людей
     и кажет образ свой частенько,
     назойливо и всё сильней,

     Назойливо и всё настырней,
     до самой глубины души;
     а в наши дни ещё мобильней —
     от центра до самой глуши.

     От центра и до региона,
     от брата к брату и к сестре,
     от зрячего и до слепого,
     а для глухого так вдвойне…

     Непонимание давненько
     уж обитает средь людей
     и кажет образ свой частенько,
     назойливо и всё сильней…

06 сентября 2022

Быльём поросли

     Быльём поросли, уж ныне забыты
     ребячества годы и школьный звонок,
     умчались бесследно, точь-в-точь как ракеты,
     вдаль навсегда в назначенный срок.

     Умчались бесследно и канули в Лету…
     Умчались родные прочь от меня…
     Но так же, как раньше, я рад всё же свету,
     хоть взгляд уж замылен жизнью, друзья.

     Но так же, как раньше, вольно вдыхаю
     воздух чистейший, жадно, взахлёб,
     живу и не ропщу, в пучину ныряю
     я с головой хлопот и забот.

     Быльём поросли, уж ныне забыты
     ребячества годы и школьный звонок,
     умчались бесследно, точь-в-точь как ракеты,
     вдаль навсегда в назначенный срок.

07 сентября 2022

Говорили пушки смело

     Говорили пушки смело,
     как шальные, оголтело
     за свою Страну, за Дело,
     за Людей родных умело…

     Говорили аль кричали,
     гром и молнии метали,
     беспощадно щекотали
     супостата, гнали в дали…

     Гнали смело и охотно,
     чин по чину, ух добротно,
     дабы детям жить вольготно,
     благородно и почётно…

     Говорили пушки смело,
     как шальные, оголтело
     за свою Страну, за Дело,
     за Людей родных умело…

13 сентября 2022

Лужок росистый заливной

     Лужок росистый заливной
     покой душе дарует,
     чарует утренней порой,
     аж сердце торжествует!

     По травке ветер-озорник
     игриво пробегает,
     за кудри, плечи, воротник
     проказник всё хватает.

     А солнышко крадётся вверх,
     восходит выше-выше
     и украшает белый свет,
     а не ютится в нише!

     Лужок росистый заливной
     покой душе дарует,
     чарует утренней порой,
     аж сердце торжествует!

15 сентября 2022

В чём корень зла?.

     В чём корень зла?.. Прости… Забыл…
     С тщетой борясь, утратил пыл…
     Совру, коль молвлю, что не жил,
     что не кутил и не блудил…

     Совру, а может, промолчу,
     с собою в землю унесу
     свою заветную мечту,
     свою печаль, свою тоску…

     всё то, что в памяти хранил,
     лелеял, холил и любил,
     чем восторгался и хвалил,
     в чём упоенье находил.

     В чём корень зла?.. Прости… Забыл…
     С тщетой борясь, утратил пыл…
     Совру, коль молвлю, что не жил,
     что не кутил и не блудил…

16 сентября 2022

Мирская алчность, злоба, зависть

     Мирская алчность, злоба, зависть
     кружат, роятся надо мной,
     да так, что нет уж сил отвадить
     и отмахнуть их прочь рукой.

     Как в светлый день, так тёмной ночью
     всё гуще и тучней они,
     оскалив хищно свои пасти,
     мне кажут острые клыки…

     Наглы, бестактны и вульгарны,
     черствы, свирепы и скупы,
     бесчестны, гнусны и безнравны,
     без совести, без доброты.

     Мирская алчность, злоба, зависть
     кружат, роятся надо мной,
     да так что нет уж сил отвадить
     и отмахнуть их прочь рукой.

18 сентября 2022

Где ж ты теперь-то…

     Где ж ты теперь-то, блеск очей
     из яркой юности моей,
     сияющий стократ сильней,
     чем сотни, тысячи свечей…

     Без горделивой похвальбы,
     без укоризны, без вины,
     без зависти и суеты,
     без слёз, без горя, без беды…

     Куда же делся?.. Что с тобой?..
     Совсем забыл меня, друг мой…
     Усталым ныне слишком стал…
     Но вспомни!.. Как же ты сиял!..

     Где ж ты теперь-то, блеск очей
     из яркой юности моей,
     сияющий стократ сильней,
     чем сотни, тысячи свечей…

19 сентября 2022

Что мне судьбы каприз

     Что мне судьбы каприз, коль сдержанная речь
     в устах моих вольготно поживает,
     ровнёхонько летит и не спешит,
     за Здравие поёт, не унывает.

     За Здравие! За Веру! За Страну!
     За Счастье! За Любовь! И за Надежду!
     За Дом Родной! За Душу! За Семью!
     За Дружбу Крепкую! За Хлеб! И за Одежду!

     За Честь! Отвагу! За Родимый край!
     За Землю, что цветёт и процветает!
     За то, что есть на свете Ад и Рай!
     За то, что с нами Бог! И Он нас не бросает!

     Что мне судьбы каприз, коль сдержанная речь
     в устах моих вольготно поживает,
     ровнёхонько летит и не спешит,
     за Здравие поёт, не унывает.

20 сентября 2022

Потратить мог бы всё

     Потратить мог бы всё,
     Но только не Слова,
     которыми от сердца
     пишу сей стих, Друзья!

     Слова, что от Души
     летят во все края!
     Слова, что безо лжи,
     навета за глаза!

     Слова, что вам дарю
     и презентую я!
     Слова, что так люблю
     в любое время дня!

     Потратить мог бы всё,
     но только не Слова,
     которыми от сердца
     пишу сей стих, Друзья!

22 сентября 2022

Что посеешь, то пожнёшь

     Что посеешь, то пожнёшь,
     перемелешь, прожуёшь,
     верю, спину не сорвешь,
     жизнь достойно проживёшь!

     Точно знаю я, мой Друг,
     не возьмёт тебя недуг,
     да кривая, что с косой,
     обойдёт дом стороной!

     Обойдёт тебя и лень,
     будет жизнь как ясный день,
     не найдёт тень на плетень,
     от которой лишь мигрень.

     Что посеешь, то пожнёшь,
     перемелешь, прожуёшь,
     верю, спину не сорвешь,
     жизнь достойно проживёшь!

25 сентября 2022

Червь сомненья

     Червь сомненья, червь неверья
     гложет душу – юркий гад…
     Все хотенья, все стремленья,
     всё под корень в сей же час…

     В сей же час… без промедленья
     всё летит в тартарары,
     несолоно похлебавши,
     спешно прочь, поджав хвосты…

     Спешно прочь… в кусты скорее,
     затаиться и молчать…
     ручки свесив, ждать спасенья,
     охать, ахать и стонать…

     Червь сомненья, червь неверья
     гложет душу – юркий гад…
     Все хотенья, все стремленья,
     всё под корень в сей же час…

27 сентября 2022

Не отказался, но оставил

     Не отказался, но оставил
     Семью и Дом в Родной Земле…
     на бриг от брега я отчалил
     бродить в далёкой стороне…

     Бродить, ходить… по синю морю,
     по океану… на волне…
     без страха, паники и спору,
     в усердно-доблестном труде…

     В труде, в заботах и в потугах,
     с пучиной дел наедине,
     забыв о слабостях, недугах
     и о здоровом крепком сне,

     Не отказался, но оставил
     Семью и Дом в Родной Земле,
     на бриг от брега я отчалил,
     бродить в далёкой стороне…

28 сентября 2022

Ольга Грибанова

Родилась в Санкт-Петербурге (Ленинграде). Окончила русское отделение филологического факультета ЛГУ (ныне СпбГУ). 20 лет проработала в школе.
В 2019 году на Международном литературном фестивале им. А. С. Пушкина, посвященном 220-летию со дня рождения поэта, получила звание лауреата II степени. В 2019 году опубликовала сборник прозы «Неведомый путь», отмеченный Благодарственной грамотой от Государственной Думы. В 2020 году за роман «Слепые и прозревшие» получила звание лауреата I степени на Всероссийском литературном конкурсе на премию Дмитрия Донского в номинации «Проза». В 2022 году получила Гран-при Московской литературной премии-биеннале 2020–2022 в номинации «Публицистика».

Случайный автопортрет

   Давненько не встречались мы с тобой, моя любимая коробка с пастелью. Просто все не до того было…
   Время от времени натыкалась на тебя, наводя порядок в шкафу, и убирала с чувством неловкости. Как будто что-то кому-то когда-то пообещала, да так и не исполнила. А это что-то все ждет меня!
   Да, вот они, мелки… Одни совсем коротенькие стали, другие почти не тронуты. Сразу понятно, какие цвета были у меня любимые.
   А вот возьму и нарисую сейчас… Что бы нарисовать?.. Кого бы?..
   Вот эту, что смотрит на меня из зеркала. С ней будет удобно – не убежит никуда, не закапризничает.
   Вот так, в три четверти. Чтобы овал лица хорошо прорисовался. Не тот уж овал, конечно. Скула уже не торчит так остренько, а мягко утопает в щеке и стекает к подбородку. Да, ушла та резкость, жесткость девичья. Теперь все линии теплые, текучие…
   С двух взметнувшихся крыльев-бровей медленно и с достоинством спускается линия носа. Он всегда был такой гордый. Разве что раньше более задорный, зато теперь в нем столько мудрого достоинства! Приятно посмотреть… и поуважать!
   Здесь, в нежной ямочке под носом, зарождается волна губ. Но это позже – сейчас глаза! Как только раскроются глаза – губы улыбнутся сами…
   Две веселые рыбки, застывшие друг против друга, разделенные переносицей. Дрожат плавнички-ресницы… А вот хвостики с годами стали побольше, попышнее. Какие же рыбки без хвостов?! Вся красота и рыбья грация в этих хвостиках!..
   Рыбки – оживаем! Заполняю радужку глаз мягкой влажной синевой – и улыбаюсь. Мои! Все такие же, какими я их оставила на этом месте столько лет назад.
   На черных кружках зрачков тщательно осколком белого мелка прорисовываю сегментик – блик. Вот и ожили глаза! Внимательные, серьезные…
   Не надо так серьезно – мы же играем. Чуть тронем темным мелком линию век… А не сместить ли блики зрачков?.. Так? Еще чуть…
   Ну, вот так-то лучше! Подмигни мне по-дружески, по-сестрински. Мы одни с тобой понимаем нашу тайную игру.
   А теперь так легко вывести лепестковую линию губ и затенить в уголках мягкие лукавые ямочки!
   Вот! Это я!..
   А теперь тугим облачком взовьются светлые волосы, будто ветром их взметнуло! Ну, здравствуй!..
   Что-то очень уж молодая ты на меня смотришь! А где же наши морщины, оплывший овал, отяжелевшие веки?..
   Да запросто! Сейчас нарисую!..
   А могу и так оставить. Мое право! Все в моих руках – на кончике пастельного мелка!

Кукла Лена, или Первая любовь

   Да ты что? Прямо так про любовь тебе рассказать? Да еще про первую? Ну, доча… Хотя могу… Вот будь ты сыном, не рассказал бы. А тебе… Ну, ладно.
   Сколько же мне лет? Пять? Шесть? Я детсадник, помню точно. Наверно, все-таки шесть. Да, точно, шесть. Помню же эту фотку!
   Я тогда очень тревожился, что поздравляли меня в группе сразу после девчонок, после 8 марта. А так было бы хорошо принести мешок конфет в группу сразу после 23 февраля, после того, как с блеском спел на детсадовском празднике: «И тогда вода нам как земля, и тогда нам экипаж семья…»
   И такая тельняшка, и такая бескозырка, и такая крутая подтанцовка из прыгающих, приседающих и типа загребающих веслами девчонок! Сразу видно, как я выгодно отличаюсь от них своей мужской суровостью.
   Потом, уже в школе, мне смешно было смотреть на фотографию, где я, круглощекий, круглоглазый, широко открыл рот! Ну прямо птенец – дайте червячка!
   Благодаря этой фотографии я знаю, что все это было тогда, в эпоху подготовительной группы, – мама дату на обороте написала. Мне шесть лет, точно.
   И папа в честь моего дня рождения повел меня в магазин игрушек, маленькую такую провинциальную лавчонку, какие только появлялись тогда, в конце прошлого века. А я все переживал, как бы кто не подумал, что я девочка. Потому что все покупают подарки к женскому дню.
   И вот все переживаю. Одет я неудачно. Зимняя куртка совсем девчоночья, слишком яркая, и не видно моей черной футболки с оскаленной тигриной мордой. Поэтому я стараюсь вести себя по-мужски: тащу папу в тот угол, где на полках металлом сверкают машины и лежат горы всякого оружия. Но это только чтобы соблюсти формальности. Машин у меня в доме завались. И что с ними делать?
   Вот моего друга Леху машины одуряют, как наркота. В группе он способен часами с рычанием, фырканьем, с каким-то утробным хлюпаньем возить единственный целый грузовичок по полу, по стенкам, по полкам, по столам, по чьим-нибудь спинам, по коленям воспитательниц. В этот момент заговаривать с ним бесполезно – он сам грузовик. Если в прямой видимости машин нет, то пацан как пацан, дружелюбный, в меру шкодливый, в меру щедрый. Но все, что с колесами, – свято!
   Еще двое парней из нашей группы так же теряют человеческий облик при виде оружия: пистолетиков, пластмассовых калашей и прочей стреляющей ерунды. Я этого фанатизма в свои шесть лет не понимаю.
   А папка мой, кажется, с Лехой согласен, потому и завалил меня за всю мою долгую жизнь машинами по самое не хочу. А заваливать меня оружием, кажется, не разрешила мама.
   Позже, годам к десяти, я стал все это ненавидеть до дрожи.
   Но сейчас, в день моего рождения, я отдаю дань своему мужскому естеству и шарю взглядом по грудам металла, затем тихо иду вдоль прилавка, оставив возле машин околдованного папу.
   Что я ищу, не знаю. Но мне впервые предоставили выбор. Я ищу такое, что украшало бы мою жизнь и наполняло бы ее смыслом.
   Что это может быть? Строительные наборы? Лего? Выбор здесь большой, но меня гложет бес сомнения. Что я скручу-свинчу из этого, например, конструктора? Те же машины? Я листаю тоненький альбомчик моделей. Ну конечно, сплошные машины. Зачем мне скручивать новые, если старые некуда девать?
   А что я построю из этих наборов лего? Пока буду строить, будет здорово. У меня даже пальцы загудели в предвкушении удовольствия подгонять детальки к деталькам, чтобы стены с башнями росли под моими руками. Но когда последняя крыша увенчает последнюю башню, руки опустятся. Что дальше?
   А дальше останется по примеру Лехиного маленького братишки удалым размахом смести это царство в груду развалин – то-то грохоту будет! А что еще-то? Все равно после игры надо будет все в коробку убрать. А завтра опять строить – и опять превращать в развалины. Так бы и взвыл на этих развалинах!
   Уж лучше тогда еще каких-нибудь паззлов купить. Их у меня тоже целая гора, коробок пятнадцать. Папа с мамой их любят.
   Иногда они устраивают счастливый вечер. Мы садимся втроем к большому столу, вываливаем на него какую-нибудь из коробок с резными картонными кусочками и собираем каждый свое. Без картинки. На скорость.
   И папа с мамой глядят друг на друга и смеются, потому что я всегда выигрываю. Опыт у меня громадный. Я способен собирать одновременно штук шесть картинок – сколько на столе помещается.
   Чуть не остановился на паззлах, вспомнив, как весело собирать их втроем. Но это уже было. Все равно папа сам купит новый паззл к какому-нибудь празднику. А душа моя жаждет нового. Такого, что никогда бы не надоедало. Такого, во что бы играть каждый день по-новому.
   Может, какого мягкого пушистого зверя? С ними играть хорошо. Вот этот, скажем, лев с рыжей гривой. Он совсем живой. Он почти с меня. Он носился бы за добычей по всем комнатам, со стола на полку, с полки на подоконник. Маленьких зверей он бы, конечно, отпускал – зачем ему маленькие? Он бы ел только больших злых зверей. А здесь есть такие? Если покупать льва, то сразу и добычу ему надо.
   Я осматриваю полки в поисках злой добычи. Может, этот леопард? Такой красивый, так лукаво смотрит, сжался в комок, вот-вот прыгнет. Нет, он не злой, он игривый. Его жалко. А вот паук огромный на веревочке висит, и черная летучая мышь под потолком. Их не жалко.
   Так что же, мой лев такой гадостью должен питаться?
   А вот сова, как живая, с такими огромными умными и печальными глазами. Зачем ее есть, такую умную?
   Так и не нахожу я на полках ничего злого и съедобного для моего льва.
   А вот большой надувной дельфин. Я бы с ним плавал на даче в озере. Но сейчас март, лето еще далеко-далеко, а дельфин будет без дела лежать.
   А вот кони на колесиках, чтобы на них верхом по всем комнатам! Ах, какие! Один весь белый-белый с золотой гривой и хвостом, другой рыжий, а грива медвежьего цвета. Третий вообще из сказки – весь серебристый, а хвост и грива всеми цветам радуги отливают. Вот это кони! Сразу бы трех! Я с сомнением смотрю на ценник – что-то цифр там больно много. А надо трех коней! Одному скучно будет, они же братья, сразу видно! Но я уже взрослый, я в курсе, что если цифр на ценнике много, то лучше отойти в сторонку.
   Так что же? Глаза разбегаются… Бобры, кошки, белые медведи, птицы всех цветов и размеров, коровы, кабаны, огромный, как целый дом, слон.
   Собака! Славный такой пес с белой мордой, весь золотистый, а лапы белые. Хвост такой славный, пушистый. Вот это друг! Я бы его кормил, я бы с ним спал.
   И мне становится стыдно. У меня же есть Джерри, мой брат фоксик. Мой брат, потому что мы с ним ровесники. Ему шесть, и мне шесть. Мама рассказывала мне, что когда я был маленький и глупый, то хватал Джерика за нос, совал ему в пасть руки, таскал за уши и короткий курчавый хвост, забирался ему на спину и прыгал как бешеный. Джерька только повизгивал, если я делал ему больно, а меня никогда не обижал.
   А я ищу ему сейчас замену – и почему? Потому что у этого игрушечного пса хвост длиннее? В раскаянии я отвернулся от псины и пошел вдоль прилавка, который огибал весь магазин и вел меня к замершему у машинок папе.
   – Ну и что? Я сейчас вернусь к отцу. Мы купим какой-то строительный набор и пойдем домой. Что я должен вспомнить-то?
   – Не прячься от себя. Смотри внимательно, не закрывай глаза.
   Я вовсе не собирался рассматривать это серебристо-золотое, переливчато-радужное кукольное царство. Я просто шел к папе, лениво скользя взглядом по полкам.
   Теперь, умудренный годами, я понимаю, что та кукла была брак, нестандарт. Какое-то случайное лишнее пятнышко, лишняя незапланированная черточка – и глянули живые, печальные, беззащитные глаза. И эти глаза пригвоздили меня к полу.
   Спасибо! Я понял, что именно я тогда нашел.
   Это была та единственная в этом магазине, кто мне действительно был нужен. Она была беззащитна – я защищал бы ее от всех имеющихся у меня солдатиков, от старого облезлого медведя, от пластмассового клоуна с хитрыми глазами. И от Бабки-Ежки, которую я из чего-нибудь сделаю, и от злой Мачехи – не знаю, кто такая, еще придумаю.
   Эта Единственная была одинока и бесприютна – я бы построил ей дом из всех кубиков, что у меня были и что еще будут. Я бы сделал из коробочек мебель – нас в детском саду учили, как это делается.
   Мои бесчисленные машины ездили бы для нее по всему свету и отовсюду привозили подарки.
   Я сделал бы для нее зоопарк из всех зверей, что есть в этом магазине. А еще вырастил бы на подоконнике цветы, чтобы она среди них гуляла. Вот они, безграничные возможности – все для нее!
   Я смотрел на нее, какую-то лохматенькую, в помятом платьице, смотрел в ее молящие о защите глаза, и сердце мое разрывалось. Будь у меня деньги, выкупил бы сейчас ее из магазинного плена. Но деньги у папы.
   А как я папе объясню, зачем мне кукла? Папа не поймет, удивится, засмеется. А может, даже обидится.
   Была бы у меня сестра, можно было бы купить эту куклу для нее, а уж с сестрой я бы договорился.
   Идея! Мысль моя так и бурлила идеями. Еще идея! Целых две идеи.
   Первая. Начинаю копить деньги. Сколько там нужно? На ценнике пятерка и два нуля. Но много это или мало, я пока не знаю. Значит, вечером у папы выясню. Затем возьму коробочку и буду копить. Как только накоплю, приду в этот магазин за моей… Леной. Имя для нее родилось в этот же момент. Оно было нежное, теплое и сладкое.
   Ну да, ну правильно же угадала, как у твоей тети… моей сестры… Ее тогда еще на свете не было…
   А вот вторая идея – еще интереснее. Пусть-ка папа с мамой купят мне сначала сестру. Не здесь, конечно, не в магазине. Я же не маленький, сам знаю, что их только врачи в больницах продают. Надо узнать, сколько это стоит. Нет, самому, конечно, не накопить. Уж если кукла стоит пятерку с двумя нулями, то живая сестра – это ж еще куча нулей!
   Пусть папа лучше сам. А когда будет сестра, тут мы с папой эту куклу ей и купим!
   Я сейчас горжусь и восхищаюсь собой. Как замечательно я тогда все спланировал. Пожалуй, больше никогда мне не удавалось так разумно продумать все детали.
   И тогда улыбнулся я кукле Лене. И тогда тихонько сказал ей: «Ты меня подожди. Ты не бойся, я за тобой приду!» И пошел я, чеканя шаг, как победитель, вдоль полок к мечтательно созерцающему папе.
   И сказал громко, на весь магазин: «Знаешь, я чего придумал? Купи мне лучше сестру!»

Сто первая стрела

   Плюх-шлеп!.. Плюх-шлеп!..
   Ты ли, ненаглядный мой царевич, идешь ко мне по болоту, с кочки на кочку перепрыгиваешь?
   Извозюкались сапожки твои сафьянные в тине болотной, порвался кафтанчик твой красный, золотом шитый. Да и сам-то чумазый-расчумазый, чисто леший!.. Только леший в болото не полезет, не дурак!..
   Ну, что уж тут – выбирать не приходится, такого чумазого судьба послала!..
   – Здравия тебе, царевич! Вот она, стрела твоя, глянь, суженый мой!
   – Накося! Лягушка болотная по-человечьи молвит! Заколдованная, что ли?
   – Угадал, добрый молодец! Возьми меня в жены, тогда расколдуюсь!
   – В жены?.. Стрелу-то отдай!..
   – А ты в жены возьмешь?
   – А ты точно расколдуешься? Не врешь?
   – Что ты! Окстись! Зачем мне врать! Вот поцелуемся с тобой под венцом – и сразу красной девицей стану.
   – Мда? А где гарантии?.. Подумать надо… Если что не так пойдет, братья засмеют – раз! Отец, небось, наследства лишит, – на что ему внуки-головастики? Это два! Да еще придется с попом договариваться, чтобы с лягушкой обвенчал. Сколько он с меня за это сдерет? А что в результате?.. Вообще-то хотелось бы документик посмотреть, каким ты обликом будешь расколдованная? Достаточно ли ты, девица, будешь красна? Есть документик?
   – Да откуда ж?..
   – И что будем делать? Кто мне подтвердит, что ты на самом деле девица красная, а не старуха безобразная?
   – Кто-кто… Это ж все знают!.. Даже в книжках про меня написано!
   – Не читаю я женских романов! Принципиально! Вообще читать не царское дело! Я былины слушаю. Про богатырей!
   – Про богатырей? А про Змея Горыныча слышал? У него спроси! Он меня заколдовал, он-то знает!
   – Чего-о-о? Змея Горыныча годов пятьдесят тому назад мой дедушка собственноручно всех трех голов лишил! Это постой-ка! Это что ж! Сколько ж лет назад он тебя заколдовал? Ничего себе, красна девица! Вот попал-то я!.. Давай назад мою стрелу!
   – А вот не дам! Не дам! Тоже мне богатырь! Былины он слушает!..
   – Ну и сиди на своей кочке! Батюшка мне другую стрелу пожалует! Подумаешь!..
   Плюх-шлеп!.. Плюх-шлеп!.. Удаляются шаги. Вот и стихло.
   Вздохнула лягушка горестно, открыла травяной тайничок и положила к сотне златых стрел новую, сто первую. Полюбовалась, повздыхала и стала ждать следующего царевича.

Ковидные фантазии

//-- Фантазия 1 --//
   Близилась великая дата – десятилетие ВПЧнВ. Если вдруг кто не знает – десятилетие Великой Победы Человечества над Вирусом.
   Ежедневные получасовые праздничные шествия в священных полутора метрах друг от друга с антиковидной символикой начались за неделю до Великой Даты, чтобы не затруднять транспортную ситуацию в городе.
   На трибунах рядом с президентом сидели в удобных антивирусных креслах-капсулах старенькие ветераны, пережившие первый ковид. Им вручались высокие награды за мужество, а они дрожащими голосами говорили о своем далеком детстве в специальных учебных заведениях для детей. Там они учились вот прямо так, целыми толпами, человек по тридцать в одном помещении, причем совершенно не стерильном. Слушать было больно – прямо до слез!
   Конечно, старичков хорошо подготовили. Никто из них не ляпнул, что в те времена все ходили с голыми лицами, без масок. Это, конечно, всем известно из программы по истории 16+, там есть об этом кое-какая информация. Но прямо-таки при всем честном народе такую нецензурщину нельзя допустить!
   Динамик в моем ухе завибрировал. Конечно, это обалдуй и раздолбай Леха так вибрирует – голова кругом! Да еще подскакивает, руками машет и все норовит за интимную полуметровую зону вторгнуться.
   – Ну чего? – спрашиваю аккуратно. Микрофончик в моей любимой маске только вчера поменял, свеженький, беречь его надо.
   – Ты куда после парада? Пошли витаминчика хлебнем по маленькой?
   – Где будем хлебать?
   – Ко мне. У меня классная порнушка есть – братва прислала. Слышь, девчонки маски под музыку снимают. Жесть!
   Задумался я. Соблазн был велик, но нет… нет… У меня есть любимая. Мы с ней уединяемся и… снимаем маски.
//-- Фантазия 2 --//
   Столетие Победы на Вирусом отмечали с большим размахом. По всему миру из страны в страну шли колонны голоротых, пугая зевак зубастыми улыбками.
   Они врывались в архивы и хранилища, вытаскивали на свет Божий запретные портреты доковидных времен, выгребали из каких-то чуланов древние кинопроекторы и запускали древние фильмы с голыми лицами прямо на стены домов.
   Молодежь радостно смеялась и срывала маски. Старушки отплевывались, бормотали про Содом-Гоморру и бежали в церковь помолиться распятому Христу в окровавленной маске.
   Время от времени слышались крики:
   – Бей ковидников!
   И толпа радостно терзала несчастных приверженцев секты Святого Ковида, которые упорно ждали его сотого пришествия.
   Такие зрелища мне были весьма неприятны, поэтому я поспешил домой к детям, которых я ращу в новой волне – разрешаю дома ходить без масок и кушать вместе, за общим столом, а не уединяться в личном пищеблоке. Даже я иногда к ним присоединяюсь, уж очень это забавно – видеть жующие ротики. Но жена моя в строгих традициях воспитана, не готова к таким революциям.
//-- Фантазия 3 --//
   Земное человечество радостно отмечало тысячелетие Воскресенья Ковидова. Во всех храмах и святилищах на жертвенном огне сжигались страшные маски, под которыми когда-то прятались добрые человеческие лица. Жертвенники поливались ароматическими маслами и убирались цветами, чтобы любовь победила ненависть.
   С песнями-ковидками все шли по улицам городов, обнимались и целовались со всеми, кто встречался по пути. Любимый человеческий праздник Счастья! Как же я люблю этот праздник.
   Но мне уж не праздновать, слишком стар. Сижу в любимом кресле, на коленях у меня любимые правнуки, и смотрим мы голографильм о страстях Ковидовых. О том, как он, Прекрасный и Премудрый, научил людей любить и беречь друг друга, научил передавать мысли на расстоянии, летать, как птицы, плавать, как рыбы, и ловить грозовые молнии в ладони, чтобы услышать голоса Неба.
   Но не хотелось злым демонам, чтобы люди стали сильны и прекрасны. Надели демоны на всех страшные маски, а на Премудрого Ковида напустили они злое чудище Вакцину. Схватила Вакцина Ковида и давай его грызть!
   На этом месте правнуки мои всегда ахают и закрывают ладошками глаза. Они этот фильм наизусть знают и ничуть не боятся. Просто в этом месте всегда нужно ахать и закрывать глаза.
   Плакали люди над останками Ковида, да только слез видно не было – все в масках. А потом глядят – а Ковид встал целехонький-здоровехонький, еще краше стал. И говорил он всем: «Будьте свободны и счастливы!» И падали с лиц маски.
   А Ковид умчался на облаках в небо, только крикнул сверху: «Я вернусь, ждите меня и любите друг друга».
   Вот! В этом месте надо всем засмеяться, обняться и расцеловаться. И ждать возвращения Святого Ковида.

Родительское собрание

   Классный руководитель
   – Всем добрый вечер! Почему опять так мало народу? Марья Ивановна, вы председатель родительского комитета! Почему опять посещаемость плохая? У нас сегодня такие важные проблемы на повестке! И с кем их обсуждать?
   Да, обзвоните всех, кто сегодня не пришел, и оповестите! Безобразие какое!
   Проблема огромная – надо шторы на окнах поменять! Причем срочно! Вася Сазонов вчера на уроке штору поджег – видите, какая дырка? А где родители Васи Сазонова? Как всегда, их нет!
   Так что собираем на шторы! Запишите, Марья Ивановна!
   Дальше! Наша школа приступила к обновлению техники. А то стыдно совсем. Компьютеры в кабинете информатики Бог знает какого года – дети смеются! Поэтому собираем по пять тысяч на обновление школьной техники. Марья Ивановна, запишите!
   Дальше! К нашему замечательному великому празднику, Дню Народного Единства, нам предложили экскурсию «Достопримечательности нашего города». Автобусная экскурсия. На час! Не вместо уроков, а после шестого урока! Что значит, не хотите? Это не вам, это детям надо! Собираем по пятьсот рублей. Запишите, Марья Ивановна!
   Как ваши дети учатся? Вот, раздаю вам распечатки! Посмотрите текущие отметки ваших детей! Безобразие! Дисциплина ужасная, все жалуются! Особенно на Васю Сазонова. Но его родителей, как всегда, нет!

   Учительница литературы
   – Да-да, добрый вечер, дорогие родители! Я на минуточку, разрешите, Марья Ивановна? Отвлеку вас ненадолго и пойду в другие классы!
   Ну что ж, учебный год наш начался замечательно! Двоек пока всего десять – и все у Васи Сазонова. Так что успех налицо! Дети у нас замечательные! Они так выросли за лето, так загорели, приятно посмотреть! А какие стали умные у них личики! У Васи Сазонова уже усы выросли!
   Дорогие родители! У нас в этом году программа по литературе очень сложная, придется много-много читать! Поэтому давайте начнем уже сейчас. Сажайте дома своего ребенка рядом – и читайте ему! Это же так прекрасно – сидеть рядом и читать и читать замечательные произведения русской классики! Начните с «Войны и мира»! Может быть, к концу учебного года закончите!..
   Не усадить? Сидит у компьютера? А найдите ему на Ютубе экранизацию, сядьте рядышком и смотрите, и смотрите!
   Они в только в игры играют? Да, я понимаю!.. Но есть выход! Мы с вашими детьми пойдем в театр на замечательную пьесу великого русского драматурга Александра Николаевича Островского «Гроза». Билеты я уже заказала! Марья Ивановна, запишите!

   Учитель физкультуры
   – Так! Это что, все, кто есть?.. Ну в том классе еще меньше пришло! Хм-м, как не родные все равно. Наплевать вам на ваших обалдуев?
   В общем, так! Этот ваш Васька Сазонов!.. Хм-м-м, извиняюсь! Взял и оторвал в физзале шведскую стенку. Ну и кто чинить будет?
   Ну вот и что вы тут сидите, одни мамаши? Что я вас, что ли, заставлю стенку чинить?
   Ну что, Марь Иванна, кого нанимать будем стенку чинить? У вас сосед есть? Ага, ну так добро! Пусть приходит, я его дождусь!
   А родителям Васьки Сазонова так и передайте… Хм-м… как это… сказать-то… нехорошо воспитали! Да!

Лина Дражина

   Родилась в 1965 году. Детские годы прошли в поселке Чернухино на Луганщине. Затем семья переехала в город Ждановку Донецкой области. Училась в городе Иваново. Работает в Ждановском городском центре культуры и досуга заведующей отделом. Печаталась в литературно-художественных альманахах «Истоки»; в сборниках «Поэт года», «Дебют года», «Наследие», «За Родину», «Надежда счастья», «Верхом на Пегасе»; в международном сборнике поэзии «Вечная любовь» и в поэтических альманахах «Вдохновение» г. Дебальцево.
   Публикуется в местных газетах «Ждановские вести», «Новые горизонты» и «Боевая литературная газета».
   Награждена медалью «Иван Бунин – 150 лет» и медалью «Федор Достоевский – 200 лет».

Зима в деревне

     А в деревне осталось немного дворов,
     Земляки разлетелись по свету,
     Старики да собаки, с десяток котов
     Ждут зимой, чтоб быстрей пришло лето.

     Деревянный забор покосился уже,
     Занесло снегом стёжку-дорожку,
     Протоптали коты свой маршрут на меже,
     На заборе Василий ждёт кошку.

     В этот зимний, морозный январский денёк
     Над домами в деревне дым белый,
     Знать, в печи целый день там горит огонёк
     И дрова в ней трещат то и дело.

     Но коту дела нет до зимы, он привык,
     И покрылась снежком его шуба,
     Вышел он погулять и к забору приник,
     Кошку ждёт ту, что сердцу так люба.

     Старики у печи всё детей своих ждут
     Или внуков, листая альбомы.
     Вокруг дома снега и метели метут,
     И мороз не пускает из дома.

     Очень мало осталось в деревне людей,
     Приезжают так редко их дети,
     Лишь коты да собаки им стали родней
     И вернее на всём белом свете.

Поэт

     Поэт над временем не властен,
     Он между строчек, между строф,
     Бывает часто он несчастен,
     Проходит максимум Голгоф.

     Его стихи как капли ртути
     Или расплавленный свинец,
     Они подобны амплитуде,
     Поэт куёт их, как кузнец.

     Стихи, рождённые поэтом,
     Пронзают времени виток,
     Поэтов много под запретом,
     Стихи их – воздуха глоток.

     Пророков нет в своей Отчизне,
     Хоть есть им что сказать стране,
     Но лишь известия о тризне
     Приносят славу в новом дне.

     Поэт, безвременно забытый.
     Он беззащитен, но силён,
     Его талант, в стихах зарытый,
     На пьедестале – у времён.

Встреча у трамвая

     Наша встреча была неслучайной,
     Всё банально и даже смешно,
     Познакомились мы на трамвайной
     Остановке, как будто в кино.

     Я стояла у двери трамвая,
     Вы мне подали руку легко
     И билет мне купили, не зная,
     Что коснулись души глубоко.

     Мы стояли напротив друг друга,
     Наши взгляды встречались тайком,
     А трамвай ехал тихо по кругу,
     И сменялся пейзаж за окном.

     А в трамвае сменялися люди,
     Ждали дома, наверно, и нас,
     Мы так долго мечтали о чуде,
     Но сбылось это только сейчас!

     Наша встреча была неслучайной,
     Ведь сбываются часто мечты,
     Так давай же оставим всё втайне —
     Нашу встречу, трамвай и цветы.

Прощание с августом

     Сентябрь наступает на пятки
     Последнему месяцу лета.
     Солнце играет с ним в прятки,
     Прохладнее ночь и рассветы.

     И в августе где-то над морем
     Тот воздух вдруг пахнет иначе,
     Не будем мы даже спорить,
     Отправимся лучше на дачу.

     Где тянет вечерней прохладой,
     А осень крадётся, как кошка,
     Свежезаваренной мятой
     Там будет наполнена кружка.

     В саду пахнет яблоком, мёдом,
     А дальше уж дело за малым,
     Август уйдёт своим ходом,
     Хоть выглядеть будет усталым.

     А мы «до свидания» скажем
     Последнему месяцу лета
     И на прощанье помашем
     Прекрасным душистым букетом.

Весенняя женщина
Акростих

     Весенняя капель и солнца лучик,
     Есть тайна у меня и даже ключик.
     Сегодня я открою эту тайну,
     Её считаю я необычайной.
     Небесная лазурь и женщин лица,
     Немного мы листнём судьбы страницы.
     Я – женщина, загадка всей Вселенной,
     Я быть могу святой и откровенной.

     Желанна для мужчин, всегда загадка,
     Есть в женщине краса и дар порядка.
     Немного холодна, слегка спесива,
     Щедра она в любви и так красива.
     И всё на свете ей одной подвластно.
     Не может быть другой, и это ясно,
     А коль весна пришла – она прекрасна!

Пришла весна пугливой девочкой

     Пришла весна пугливой девочкой,
     Так робко и несмело в город наш.
     Махнула нам цветущей веточкой
     И разукрасила вокруг пейзаж.

     Весна идёт по нашим улицам,
     Слегка касаясь ножками земли,
     И в небе солнышко не хмурится,
     Подснежники на клумбах расцвели.

     Весна – девчонка шаловливая,
     То улыбнётся солнечным лучом,
     То вдруг мелькнёт она, игривая,
     Рассыплется, как бисером, дождём.

     Идёт весна красиво – нежная,
     Слегка прохладная от зимних вьюг,
     Но красота её приметная
     В аллеях средь берёзонек-подруг.

     Она одарит взглядом ласковым
     И птичьим щебетом влетит в окно,
     Раскрасит мир цветными красками
     И голову вскружит нам, как вино.

     Пришла весна пугливой девочкой,
     Но подарила всем восторг и мир,
     Махнула нам цветущей веточкой
     И позвала в поля нас из квартир.

Не будем о грустном

     Давайте о грустном не будем,
     Так хочется радостно жить,
     Плохое давайте забудем,
     Не будем его ворошить.

     Друзей повстречаем в дороге,
     Поделимся счастьем, добром,
     Судьба вам покажет итоги,
     А друг вас поддержит плечом.

     Над нами пусть солнце сияет
     И в небе парит голубом,
     А если преграды встречают —
     Не нужно идти напролом.

     С собою возьми ты гитару
     И песню с друзьями пропой:
     «Ямщик лошадей гонит к яру…»
     А может, там есть водопой.

     Когда ты встречаешь рассветы,
     То будь благодарен судьбе,
     В полях собери ты букеты,
     Раздай всем друзьям и себе.

     Давайте не будем о прошлом,
     Так хочется радостно жить…
     И так в этом мире всё сложно,
     Давайте ж всем счастье дарить!

Полуночница

     Что ж ты, милая полуночница,
     Спать пора, а тебе не хочется.
     Всё вздыхается и грустится,
     По ночам уж давно не спится.
     Одолели тебя думы разные,
     Ты отбрось их – они напрасные.
     Живи радостно, живи весело,
     Позабудь то, о чём ты грезила.
     Не сбылось? Ничего, ты лучшая,
     Ты поверь – и будешь везучая.
     Счастье снова в дороге встретится,
     И лицо улыбкой засветится,
     Сердце радостно снова забьётся,
     И судьба тебе улыбнётся.
     Будет осень под ноги стелиться,
     И в душе будут снова петь птицы.
     Что ж ты, милая моя полуночница,
     Неужели счастья не хочется?
     Позабудь все обиды, горести,
     Будь ты в жизни своей напористей.
     Не смотри ты на всё с ухмылкою,
     Неприятность разрушь улыбкою.
     И осенней порою чудною
     Ты почувствуешь себя очень нужною.
     Ведь к счастливым и люди тянутся,
     А с улыбкой пройдёшь – оглянутся.
     Будь счастливой, моя полуночница,
     Чаще смейся – и жить захочется!

Быть женщиной

     Быть женщиной годам всем вопреки,
     Не замечая возраста, смеяться
     Меня учили в детстве старики,
     Что женщиной должна я оставаться.

     Не обращать вниманья на печаль,
     Держаться гордо, даже если горе,
     Идти вперёд, заглядывая вдаль,
     За горизонт, туда, где плещет море.

     Быть женщиной, конечно, нелегко,
     Назло врагам, проблемам и «подругам»,
     Держать по жизни планку высоко,
     Идя наперекор ветрам и вьюгам.

     Решать проблемы, помогать друзьям,
     Любимой быть, а значит, быть счастливой,
     И радоваться дочкам, сыновьям,
     Но и к врагам быть тоже справедливой.

     Быть женщиной училась я всегда
     И даже улыбаться, когда больно…
     Теперь уж на висках есть седина…
     Я – женщина, и значит, я довольна!

Я укуталась шалью

     Я укуталась вечером шалью пушистой
     И в бокал налила звёздно-лунный коктейль.
     Мне припомнился запах сирени душистой
     И у моря ночного уютный отель.

     Обдувала веранду морская прохлада,
     Отражалась луна жёлто-белым пятном,
     Словно в зеркале, в море – огни звездопада,
     Там я встретила вас. За соседним столом.

     Нас манило друг к другу таинственно, страстно,
     Романтический взгляд и дымок сигарет
     Опьяняли меня, жизнь казалась прекрасной,
     Вы вручили сирени душистый букет…

     Я укуталась шалью вечерней порою,
     Пригубила слегка звёздно-лунный коктейль…
     На волну своей памяти сердце настрою
     И припомню у моря уютный отель.

Екатерина Евстигнеева

   Писатель, краевед, человек, преданный родословию. Автор книг для детей, справочников по генеалогии, а также стихотворных произведений. Член Интернационального Союза писателей.
   Произведения Екатерины опубликованы в журнале «Российский колокол», альманахе «Современникъ», в сборниках издательства Интернационального Союза писателей. В 2020 году книги по родословию под редакцией Екатерины были куплены в Библиотеку Семейной истории США.
   Номинант престижной премии-медали имени Говарда Филлипса Лавкрафта. За исследовательскую работу «Братская могила» награждена юбилейной медалью имени Александра Невского. Номинант Премии Мира – 2021. Автор публикации в сборнике «Вокруг света».

Монолог нижегородской писательницы

   Памятник М. Горькому.
   Набережная Федоровского, Нижний Новгород
   Вновь я пришла, не повини, хорошо здесь любоваться Волгой-матушкой. Река течет – жизнь бурлит, вода спешит – дни летят. А с горы-то приглядеться – каждый водоворот видно? Молчишь? Молчи, молчи…
   Не дает мне сегодня покоя тоска по родине моей, душит изнутри, давит на сердце. Любуюсь на величественный кремль нижегородский, на улицу Широкую, а мысли мои далеко-далеко… Рассказать? Слушай!
   Малюсенькая деревенька Лбово Пустое в Городецком районе Нижегородской области – моя родина. Каждый год я приезжаю в этот райский уголок, со всех сторон окутанный зеленым покрывалом леса. Сейчас там осталось всего пять домов из семи. Стонет душа. Деревня умирает. Нашего дома уже нет. Рухнул прошлым летом от старости и без присмотра. Его продали, когда я была еще девчонкой со сбитыми коленками. Что меня сюда тянет? С научной точки зрения – это генетическая память, а я думаю, что это – чувство родины. Мне важно просто ходить по родной земле. Вспомнить, как я играла здесь в войнушку, как рыбачила с папой на Лыве, как встречали Новый год с прабабушкой большой и дружной семьей.
   С чего начинается родина? Молчишь? Молчи, молчи… С родных мест, о которых помнит каждый здравомыслящий человек, с наших предков, с нашего прошлого, а значит, и с родословной. Уже в год моего рождения люди научились делать детей в пробирке, а многие ли знают свою родословную? Думаю, не так много, как хотелось бы. Проблема зачастую не в том, что информация недоступна, но в нежелании и пассивности.
   В детстве я слышала много рассказов про наших предков от маминой мамы. Отсюда появился интерес к генеалогии, и с двенадцати лет это превратилось в серьезное хобби, а сейчас стало моим предназначением и даже, сказала бы, страстью. До пятнадцатого колена я добралась, разгадывая тайну моего генеалогического древа. Есть легенда одна на родине моей. Рассказать? Слушай!
   Жил в нашей деревне Еремей с женой Агафьей, и было у них три сына: Хритя, Тиша и Саша. Когда рождались сыновья, Еремей сажал дуб неподалеку от дома. Росли сыновья, крепли дубы. Если хворь сынов одолевала, вяли и чахли дубки. Но три сына возмужали, три богатыря выросли, три дуба поднялись над землей высоко.
   Традицию переняли его сыновья. Шло время, и они посадили дубы. Разрастался род Еремея. Ширилась роща дубовая.
   В июне силы темные на Русь напали. Хотели уничтожить ее и стереть с лица земли. Собрался старший сын Хритя на бой с врагом. Обнял свой дуб, попрощался с женой и детьми. Бился он храбро, не жалея живота своего. Но одолели его лютые вороги.
   Узнали в родной деревне о гибели Хрити. Шумели дубы, рыдали люди в избах. Дуб Хрити поник и сохнуть стал. На смену богатырю другие пошли в бой и одержали победу. Пошла жена погибшего богатыря к дубу, обнимала его, слезами обливала, умоляла не покидать её. И услышал её дуб и стал зеленеть с новой силой. В народе говорили, что в дуб душа Хрити вселилась. Часто ходила женщина к дубу и разговаривала с ним. А роща дубовая разрасталась, дубы молодые крепли, появлялись маленькие саженцы.
   Хороша легенда? Молчишь? Молчи, молчи… Поговорила с тобой – и легче стало, рассказала про край родной – и будто побывала там. А ведь это всего в паре часов езды: через Окский мост и по направлению к древнему городу
   Городцу, где Музейный квартал и пряники славные; а дальше по ковернинской трассе всего минут сорок до старинной деревни моей, упомянутой еще в семнадцатом веке по переписной книге боярина Стрешнева.

   P.S.
   Задумался о родине и родословии?
   Значит, я посеяла зернышко, которое обязательно прорастет.
   Оно, пробившись сквозь жесткую корку невежества, даст сильный побег и густую поросль.
   Действуй!

Аксиома Воздушного шарика

   Веселая, энергичная, красивая и на первый взгляд счастливая дама, по совместительству моя приятельница Лиля, психолог. Она приветлива и услужлива, профи своего дела, от клиентов просто отбоя нет, и запись к ней на месяц вперед.
   Живя в соседних подъездах, нередко встречаемся, а вот, впрочем, тот самый момент… Психологиня несется на шпильках к своему авто, припаркованному по-королевски – на два стояночных места. Иссиня-черные кудри будто маршируют на раз-два, а голубые глаза-бриллианты излучают электромагнитные волны добра, теплоты и спокойствия.
   – Лиля, привет! – окликнула я, увидев мою соседку
   – Соня, опаздываю, дорогая! Вечером увидимся?
   – Ага, мы же договаривались! – крикнула я, отъезжая.
   Махнув рукой на прощание, Лилька умчалась в клинику продвигать теорию Воздушного шарика. Да-да, у нее своя методика, но пока оставим занавес закрытым.
   Я архивариус, и мой день проходит довольно плодотворно. Наш отдел проводит оцифровку старинных документов.
   Это записи начала восемнадцатого века. Захватывает дух, когда так тесно соприкасаюсь с ними. Невольно прочитываю некоторые: одни довольно легко и свободно, а другие, с завитушками и невиданными крючочками, поддаются не сразу. Современная техника позволяет увековечить такие древности и не дать им безвестно кануть в Лету. Свою работу я люблю, ибо увлечена историей. А какая же история без архивов?! Размеренно и спокойно коллектив создает по крупицам электронную базу. Кропотливая работа, определенная на этот рабочий день, была выполнена. Подытоживая данные на компьютере, сохраняя и упорядочивая в нужные папки, я почувствовала неприятный запах.
   – Коллеги, что за запах? – встревоженно крикнула я.
   – Пахнет проводкой или… – проговорил Леонид Иванович, но не закончил фразу.
   Раздался тупой щелчок, заискрила розетка, вырубился свет.
   – Где-то замкнуло, теперь электриков нужно вызывать, – спокойно, будто ничего не случилось, сказала Маша, наш стажер из универа.
   Как дама ответственная, я набрала номер оперативной службы, на что оператор ответила:
   – Заявка принята. Бригада будет в течение двух часов.
   На вахте оставался дядя Коля, мужчина в годах, тактичный и уравновешенный, с наружностью интеллигента, который мной был посвящен в произошедшее.
   – В яичную ж скорлупу! – для связки слов буркнул он и выразил готовность встретить электриков и допустить к устранению проблемы.
   По пути домой я все думала, как же все разрешится, и не могла отпустить ситуацию. Нахал на Land Rover подрезал меня, и я невольно выругалась неприличными словами, но все обошлось. Минуя проспект и проехав в арку, я оказалась у своего подъезда. Сегодня, как ни странно, были парковочные места. «Чудеса!» – мысленно произнесла я и пошла по направлению к парадному. Пятничный день прошел хорошо, не считая мелочей. Договоренность с Лилей и предвкушение насыщенной, как и всегда, встречи с нашей докторицей подталкивали к приготовлению вкусняшек.
   «Мы такие разные, но так похожи. С огромным грузом пережитого за плечами, но с богатым жизненным опытом, имеющие любимую работу и призвание, но ищущие простого человеческого счастья. Людей непременно что-то должно объединять, иначе их встречи превратятся в рутину…» Звонок в дверь прервал мои философские рассуждения. Открыв дверь, я увидела Лилю, как всегда, жизнерадостную, пышущую энергией и оптимизмом.
   – Соня, а запах! М-м-м, – проговорила томно Лиля, облизнув для блезиру пухлые губки.
   – Твой любимый…
   Не дав мне договорить, Лиля угадала:
   – Пирог с красной рыбой и, чую, паста с грибами в сливочном соусе с сыром?
   – Да, Лилюша, будем лакомиться! – утвердительно и довольно произнесла я.
   Лиля зашуршала бумажным пакетом, и на столе, как по щучьему велению, оказались две бутылки шампанского.
   – Алле-оп! Дом Периньон собственной персоной, прошу смаковать и пить!
   – Лиля! Быть празднику, – щебетала я, подавая кушанья.
   Отужинав и опустошив одну бутылку, мы были расслаблены и наслаждались обществом друг друга. А я ожидала «сказки» от моей Шахерезады, что становилось изюминкой любых наших посиделок:
   – Лиля, а теперь расскажи, как продвигается воплощение теории Воздушного шарика?
   – Сонечка, сегодня было несколько довольно любопытных случаев. Каждый новый пациент – новая книга.
//-- Невинность --//
   Опоздав на двенадцать минут, первой вбежала женщина с тысячей извинений и плюхнулась на стул возле меня. Это была Юлия двадцати восьми лет. Скромно одетая и с пышными бедрами, едва подкрашенными ресницами и розовыми губками, она, как я выяснила, считает себя синим чулком. Серьезных отношений с мужчинами у Юли не было, но произошло, как ей казалось, судьбоносное знакомство. Их отношения развивались стремительно. Все было прекрасно, но вот что рассказала пациентка:
   – Шестнадцать дней назад мы поехали в гости к другу Жени в пригород. Любовались природой, немного выпили и остались ночевать. В ту злосчастную ночь я потеряла девственность. Женя пропал со всех радаров. Это так и было, поверьте. Я, воспроизводя картину того вечера, поняла, что он хотел меня обесчестить и бросить. Они с другом ехидно переговаривались, хихикали, сразу я не придала этому значения… а наутро он демонстративно снял простынь и кинул в корзину для белья.
   По завершении она расплакалась, руки дрожали, состояние истерии захлестнуло Юлию. Я достала из стола два воздушных шарика, один, ярко-розовый, протянула Юле, второй, темно-синий, взяла себе и твердо, почти приказным тоном, сказала:
   – Надувайте!
   Юлия вытаращила глаза. Она вытерла слезы и высморкалась.
   – Дуйте же! – не менее твердо, но уже громче произнесла я.
   Юлия стала надувать свой шарик, я свой. В процессе пациентка хлюпала и сердилась, но не ослушалась, и шарик был надут. На ее шарике была унылая физиономия, на моем сияла улыбка смайлика.
   – Какой из двух вы хотите взять в новую жизнь? – спросила я.
   – С улыбкой, – наивно, как-то по-детски ответила Юля.
   Я завязала свой синий шарик ниточкой. Юле дала иголку, и она проткнула свой розовый шарик с грустной мордахой. Синий шарик пациентка забрала домой. В процессе этого действа истерика у Юли прошла. Пациентка стала доверять мне. Мы выбрали дату следующего приема.
   Я проведу курс авторской терапии. Надо изменить отношение этой девушки к себе и повысить самооценку. Она словно из прошлого века, такая чистая и наивная.
   – Лиля! Какая же ты необыкновенная!
   – Если бы Юля взяла розовый шарик, то следующего сеанса, увы, у нас бы не состоялось. А так, девушка небезнадежна, все у нее будет отлично, я уверена, – продекларировала психологиня.
   – Теория Воздушного шарика работает, да. Ты вообще думаешь ее запатентовать?
   – Ну что ты, до этого еще надо много и упорно работать! Давай-ка мы не будем Дом Периньончика обижать.
   Лиля откупорила вторую шампусика, пшикнула и налила нам по глотку.
   – Дриньк?
   – Ага, – кивнув, сказала я.
   Мы насладились вкусом прекрасного шампанского, и я попросила продолжить рассказ.
//-- Следующий пациент и следующая книга? --//
   Лиля потянулась за шампанским и наполнила нам бокалы. Мне показалось, что глаза ее печальны. Она призывно подняла бокал, мы пропустили по паре глоточков.
   – Ох! Сонь, ну давай так. Сейчас будет история в противовес Юлечке. В понедельник посетила меня потрясающая дама!
   Четыре пишем, пятый в уме.
   С немецкой точностью, ровно в пятнадцать часов, Агриппина Петровна вошла в мой кабинет. Это немолодая женщина с чертиками в глубоких зеленых глазах и с внушительной косой русской красавицы.
   Я была потрясена изысканностью ее образа. Со вкусом подобранная одежда топовых брендов, сногсшибательные лаковые полусапожки алого цвета и в тон шелковый шарф. Скромные, но дорогие украшения будто вторили блеску сапожек и шарфика.
   – Прошу вас, присаживайтсь, – вежливо предложила я.
   – Лилия Леонидовна, мне так много рассказывали о вас, приятно познакомиться, я Агриппина Петровна. Учитель, мама и бабушка, но, увы, не замужем, но в активном и безуспешном поиске, впрочем, в этом и есть моя проблема, которую я принесла в этот кабинет.
   – Очень, приятно. Давайте приступим. С удовольствием приму участие и окажу помощь.
   – Понимаете, я имела опыт общения с лучшими представителями сильного пола, но Бог забрал их слишком рано. В моей жизни было четыре мужчины, четыре законных супруга. А я ведь еще полна сил и энергии, мой неуемный темперамент не угас, а душа так молода! Они были, а я есть и хочу жить, хочу быть счастливой, любимой, желанной.
   – Агриппина Петровна, такая видная женщина просто не может не пользоваться вниманием мужчин. Наверняка есть кандидаты? – с неподдельным интересом спросила я.
   – Претенденты есть, но мой избранник должен быть интеллигентным, образованным, веселым, сексапильным, что называется и для дела, и для тела. А встречаются то пни пнющие, то с угасшим бутоном, то… всё не мои варианты… – Агриппина вздохнула, а ее бездонные глаза будто обмелели.
   – Но жизнь прекрасна! – дослушав пациентку и не делая паузы, уверенно заявила я, в это же самое время доставая небольшой тубус со стразами и протягивая Агриппине Петровне.
   – Что это такое? – недоуменно и с недоверием спросила пациентка.
   – Открывайте, давайте попробуем, прошу вас, откройте! – призывно и с нотками загадочности произнесла я.
   – Мыльные пузыри! – вскрикнула Агриппина, отошла в сторону и выдула несколько шариков, а потом еще, еще и еще. Она хохотала и восхищалась происходящим. Словно дитя, подпрыгивала и лопала шарики, удивлялась, когда они получались огромные, и говорила «ми-ми-ми», когда выдувались малюсенькие.
   Действо продолжалось минуты четыре. Агриппина Петровна была абсолютно без комплексов и от души веселилась. Тем временем я сделала особые отметки в карте клиента и предложила ей посетить групповую консультацию, где в том числе будет приятного вида кандидат наук. Она записалась у администратора.
   Первая встреча прошла успешно, напряжение с клиента удалось снять, а красота жизненных эмоций показана в другом ракурсе. Жду ее вновь, у нас все обязательно получится. Я не записываюсь в свахи, но все же…
   Получилась некоторая пауза, я подняла бокал, молча намекая на то, что пора бы допить жидкость с волшебными пузырьками, а потом, хихикая, сказала:
   – Лиля, нет ли у тебя мыльных пузырей?
   Приятельница моя удивленно выпучила глаза и, чуть не прыснув в меня шампанским, засмеялась. А я стала изображать Агриппину, как она выдувает и, припрыгивая, лопает шарики. Мы так веселились! Потом включили музыку и устроили расколбас своим коленкам, ступням и всем другим частям тела. Треков пять-шесть отрывались по полной, это было круто, потом музыка зазвучала медленная, и мы плюхнулись на диван и от души шутили и прикалывались. Вдруг Лиля спросила:
   – Мы так давно знакомы, а я по сути ничего про тебя не знаю. Расскажешь?
   Вопрос Лили не подразумевал отказа, а лишь ожидал ответа подробного и четкого, ведь она именно тот человек, который умеет слушать.
   – Лиля, ты знаешь, я же богачка. У меня дети, сын и дочь, ты их видела, помнишь? Порядка месяца назад садились в такси. Они получают образование в Москве и теперь редко бывают дома, но мы постоянно на связи. Я так люблю их и скучаю!
   – Сонь, а где их отец? – продолжала ненавязчиво расспрашивать Лиля
   – Я ушла от него ради другого мужчины и осталась у разбитого корыта. Тот, другой, он был женат и не решился на развод, видимо, недостаточно любил меня. Но это в прошлом. Прошло два года.
   – Моя хорошая, Сонечка! – Лиля придвинулась ко мне и обняла. Потом достала из кармашка воздушный шарик, надула и дала мне. Она вела себя как фокусница. На зеленом шарике была нарисована комбинация из трех пальцев – кукиш. Я не знала, как реагировать. Психологиня звонко засмеялась, а ее голос прозвенел колокольчиком:
   – Фиг им, а не наша печалька!
   Я складывала из пальцев фигу и почти кричала:
   – Кукиш, кукиш! – и хохотала.
   Лиля, она жила здесь и сейчас, радовалась и веселилась на полную катушку, а я поймала себя на мысли, что тоже дурачусь и нахожусь в состоянии полного счастья.
   – Лиля! Давай еще одну историю на загладочку, а? Ну пжта?!
   – Сонь, что с тобой делать? Ты б только видела свой умоляющий взгляд. Есть у меня одна постоянная пациентка. Это тяжелый случай, очень сложно поддается коррекции, да что греха таить, совсем почти не поддается.
//-- Солнечная девочка --//
   Хорошенькая внешне, она богата и внутренним миром. Образованна и эрудированна. Мы так давно с ней знакомы, что я знаю почти все потайные уголочки ее души.
   Это глубоко несчастная женщина. Ее единственная дочь – с синдромом Дауна. Каждую субботу она спешит в интернат, где учится ее особенная дочь. Затем они едут в пригород к родителям. Там проводят выходные. Ее солнечную девочку зовут Геля. Так проходит год за годом.
   Любимый мужчина моей пациентки – высокопоставленный чиновник. Он женат и не сможет развестись. Встречаются урывками у нее дома или в отелях, в другое время их общение ограничивается перепиской в социальных сетях или других мессенджерах. Тем самым статус любовницы сопровождает ее вот уже пять лет с хвостиком.
   Однажды она прибежала ко мне вся в слезах и рассказала, что беременна. Ее состояние было на грани срыва. Она твердила: «Как мне быть, как мне быть, как мне быть?..»
   Я надула длинный шарик, внешне напоминающий презерватив, демонстративно проколола его многократно иголкой…
   Пауза продолжилась слишком долго, и я спросила:
   – И что, Лиля, что дальше, как ты поступила?
   – В смысле?.. – недоуменно спросила Лиля.
   – Ты оставила ребенка? – напрямую спросила я.
   – Ты все поняла, прорицательница! – опустив глаза, прошептала докторица.
   – Конечно!
   – Ничего пока не сделала, – прошептала Лиля, – ничего, я беременна, будет мальчик, мой мальчик, сын, понимаешь?!
   – Да ты же, моя дорогая, ты моя красавица, мамулечка… – восторженно и от чистого сердца сказала я громко, обнимая Лилю. – Я помогу, не надо ничего делать, все будет хорошо, слышишь, хорошо, а у Гели появится братик, такой маленький Гераклик, сильный и здоровый на все сто.
   Шарика у меня не было, я достала из аптечки презерватив и пыталась надувать его, сначала безуспешно, но я упрямая. Надула, завязала и подала Лиле, хихикая.
   Смартфон Лили издал сигнал, поступил входящий вызов. Психологиня посмотрела, увидев на экране имя, побледнела, но ответила:
   – Алло!
   – Привет, – сказал голос по ту сторону.
   – Добрый вечер, одну минуту, – тихонько сказала Лилия.
   Подруга приняла мой презент, ткнула в него булавкой, раздался хлопок, и она продолжила разговор:
   – Ты еще тут?
   – Да, дорогая!
   – Иди к черту!
   – Куда?
   – Ко всем чертям!
   Лилия улыбнулась мне и, глотнув остатки шампанского, зазвенела тоненьким голоском в воздухе:
   – Аксиома Воздушного шарика!
   – Аксиома… – поддержала я Лилю.
//-- Спустя два года --//
   Веселая, энергичная, красивая и счастливая дама, по совместительству моя подруга Лиля, психолог. Она мама солнечной девочки Гели и богатыря Григория, приветлива и услужлива, профи своего дела, от клиентов просто отбоя нет, и запись к ней на месяц вперед.
   Мы были соседями, а сейчас закадычные подруги. Психологиня несется на шпильках к своему авто, припаркованному по-королевски, на два стояночных места. Иссиня-черные кудри будто маршируют на раз-два, а голубые глаза-бриллианты излучают электромагнитные волны добра, теплоты и спокойствия.
   Геля ведет за ручку маленького Гришу, он держит в ручонке небесно-голубой шарик с улыбающимся смайликом. Они усаживаются в новенький «Ниссан».
   – Лиля, привет! – окликнула я, увидев подругу.
   – Соня, опаздываю, дорогая, вечером увидимся?
   – Ага, мы же договаривались! – крикнула я, отъезжая.

Александр Золотов-Сейфуллин

   Александр Золотов-Сейфуллин (1965–2007) – талантливый, самобытный поэт и мыслитель сложной творческой судьбы. Родился в Ташкенте УзССР. С распадом СССР сумел перебраться в Россию. Образование среднего медицинского работника. Но уже со школьных лет писал стихи и философские миниатюры.
   В условиях безвременья 90-х поэт формировал свою авторскую индивидуальность, опираясь исключительно на себя. Но цена оказалась слишком высокой. Периодически он терял веру в нужность того, чем занимался, ибо была уничтожена большая часть рукописей. В 2007 г. его не стало.
   Лауреат конкурса «Высокий стиль – 2012». За книгу «Сущности» ему присуждена Литературная премия Мира (2018). Награжден плакеткой, многочисленными дипломами и медалью. Главные темы творчества автора – духовные стремления человека на фоне мировой культуры.

Письмо к другу (Д. Н.)

     А помнишь, друг, как мы бродили
     Средь люда мирного и всяческих затей?
     Как кубок верности и дружбы пригубили
     И охраняли свято дар счастливых дней?

     И радость встреч вкушали вдохновенно,
     Воздвигнув братством над главой пайон,
     К охлосу относилися презренно…
     Ужель покинул нас отрадный сон?

     Ушла ли радость молодых сомнений,
     Иль смолкла муза дерзостных речей?
     Где след наш милых злоключений,
     Где думы прожитых ночей?

     Как две Звезды, гонимы ветром,
     Расстались мы, продолжив путь изгнанья,
     Ты добываешь хлеб дорогой знанья,
     А я – блуждающим своим пером.

     Все по-иному сталось, все сменилось,
     И радости уж нет в душе моей,
     И пышная Природа отвратилась
     От светлых и желаемых идей,

     До встречи, друг, гонимый чудом
     На брег диковинной мечты,
     На брег, полнённый изумрудом,
     Где все значимо, как и ты.

Зима 1982 года

В альбом другу (Д. Н.)

     Когда вручишь ты наконец
     Мне символ нашего союза —
     Свободной музыки венец?

     И да простит нам наша муза
     Мгновенья творческих грехов.
     Святые дни, когда желали
     Мы добрый скипетр Богов,
     Давно ушедших, и витали,
     Как Ангелы, во власти снов.

     Нам жизнь большое начертала
     И жребий гласный указала:
     Твори, поэт иль музыкант,
     Природный ум, твори умело
     И, делая таланно дело,
     Сжигай себя, как славный Дант.

Весна 1980 года

«Минута долгая прошла меж нами…»

     Минута долгая прошла меж нами…
     Ни словом не обмолвились в тот раз.
     И чудились друг другу мы Богами,
     И были выше мы земных проказ.

Весна 1980 года

«Мои уста, что существо немое…»

     Мои уста, что существо немое,
     Мои глаза, что пламя без покоя.
     В устах моих – блаженный трепет снов,
     В глазах моих – любовь без лишних слов.

Весна 1980 года

Актеру

   В альбом Фельдшерову А. Р.

     Тебе, мой друг, сады Шираза!
     Ты заслужил тот славный дар
     И лавр престижный из алмаза,
     Рукоплескания пожар.

     Храм Талии – твоя обитель,
     Да будет счастлив твой покой,
     Правдивых фраз немой хранитель,
     Старик усердный и живой.

     Где ж, братец, верный Дионис?
     Садись же рядом пред бокалом!
     Пусть в взоре тихом и усталом
     Вино запечатлеет «бис»…

     Но вот ты вновь на скриплой сцене,
     Сопутствуя иным певцам,
     Заводишь искренние пени,
     И добр, и мудр не по летам.

Весна 1982 года

«Как лучше, более сказать об этом?..»

     Как лучше, более сказать об этом?
     Наверное, здесь надо быть поэтом
     И чувствовать эпохи голоса,
     Без ложной прелести взирать на Небеса.

Весна 1980 года

К другу

   Однокласснику Д. Н.

     Приди, мой друг, походкой резвой,
     Мы восполним Цереры стол
     Вином токайским, мыслью трезвой —
     Esse est percipi [1 - Существовать – значит быть воспринимаемым (лат.).], монгол!

     Когда Батый, твой предок славный,
     Опять на Русь явился тьмой,
     Стояли русские стеной,
     Сказав характер своенравный.

     Следила хитрая Европа
     За продвижением границ,
     Ползла уж к ней коварна стопа…
     Но полно древности страниц!

     Приди! Мы выпьем за Европы
     И за народ тех дальних стран,
     Кто протоптал торговлей тропы,
     Обняв Руси вековый стан.

     Восславим трирского гиганта
     Философическим словцом
     И перед греческим отцом
     Воспламеним иллюзий Канта.

     Да будет мир взаимный наш
     Скреплен не гадостью портвейнской,
     А жизнерадостностью рейнской
     И торжеством разумных чаш.

Осень 1984 года

Красавица

     Красавица! Слава
     Ланитам твоим,
     Ты доброго нрава,
     Тобою томим.

     И ты, сладострастно
     Пленяя меня,
     Но все безучастна
     К страданиям дня.

     Порою беспечна
     Забавой своей,
     Но тело не вечно —
     Запомни скорей.

     Мы все угасаем,
     Приемли, душа,
     И стих забываем.
     …Но ты хороша!

Осень 1984 года

Не лгать и радовать

     Не лгать и радовать друг друга.
     И после, расставаясь, с грустью,
     Охотно вспоминать былое —
     Вот та особенность общенья двух безумцев,
     Лишенных цели и того участья,
     Что занимают лишь тебя по праву,
     Бормоча странные бессвязные понятья.

Весна 2001 года

Памяти учителя (М. Д. Бодня)

     Учитель! Помним мы слова,
     К младым потомкам обращенны,
     Суровой жизнью вдохновленны.
     Когда-то было все! Глава
     Светилась мыслию прекрасной,
     И все студентам было ясно.
     И все мы жаждали живой
     Урок, в тиши уединенный,
     И взор Ваш, думой увлеченный,
     Разумный нам дарил покой.
     Мы были вместе. «Эко чудо!» —
     Вскричит ленивый ученик.
     Но тот, кто в знаний мир проник,
     Уж более не скажет худо
     О мудрых и златых летах,
     О первом опыте, стенах,
     Где зарождался спор невольно.
     Теперь уже так сердцу больно
     Нам вспоминать о том.
     Пусть наши искренние речи
     Подарят Вам извечный сон
     И слава доблестных имен
     В грядущем обозначит встречи.

Сентябрь 1985 года

«Нас могут краешком лучей услышать Звезды…»

     Нас могут краешком лучей услышать Звезды
     И тайну нашу разнести Селена…
     Тогда любовных мыслей гроздья
     Известны будут всей Вселенной.

Весна 1980 года

Однокурсникам

     Друзья, спасибо за веселье,
     За мыслей доброе вино,
     За откровение, безделье…

     Последнее порой дано
     Нести нам долгие мгновенья,
     Запечатлев в душе покой,
     И с ненапрасным сожаленьем
     Их вспоминать затем с тоской.

     Но прочь уныния занозы!
     Вослед затишью грянет гром,
     И счастья ласковые грезы
     Исчезнут разом… И потом

     Воспрянет прежний дух ученья —
     Разумный кладезь наших дней,
     И шелест лавровых ветвей
     Нам будет музыкой стремленья.

Барнаул. Стройотряд. 1985 год

Сонет № 6

     Чего вы ждете от меня:
     Литературного прозренья,
     Сонета, полного огня,
     Или убогого смиренья?

     Когда-нибудь на склоне лет
     К вам явится мудрец усталый
     И поэтический привет
     Пошлет. Последний, запоздалый.

     Быть может, скажете тогда:
     «Да, лет спокойных череда
     Не сгорбила его желанье…»

     Но что же в строчках он сказал?
     Пером скупым что написал?
     Одно лишь только завещанье.

Лето 1985 года

Сонет № 7

     Любить не можешь ты, злодей.
     Не можешь даже ненавидеть.
     Страдать не можешь. Плач детей
     Тебе противен. Больно видеть,

     Как ты, во власти ленных мук,
     Все ждешь судьбы вознагражденья
     И с трепетом безвольных рук
     Наносишь быстрые движенья

     На жизни строгой полотно,
     Где только роскошь и вино —
     Твоя религия, безбожник.

     И, заполняя ум слепой
     Своей духовной пустотой,
     Творишь, безнравственный художник…

Осень 1985 года

Сонет № 8

     Мой незабвенный, нежный друг!
     Твое прелестное посланье
     Я перечитывал в досуг,
     Воспламеняя дум желанья.

     Своею искренней строкой
     В мой час тревожный и ненастный
     Наполнила Души покой
     Любовью и надеждой ясной.

     Приди, мой чуткий Идеал!
     Отныне Звездный час настал,
     Открой непринужденно взгляды!

     Я пред тобой склонюсь, мой Бог,
     И у твоих прекрасных ног
     Не попрошу другой награды.

Весна 1986 года

Людмила Зубенко (Ситникова)

   Родилась в 1952 году в Красноярском крае. Член Интернационального Союза писателей, драматургов и журналистов. Руководитель литобъединения «Лазурит» (город Канск). Стихи пишет с десяти лет. Сценарист, драматург. Издано 23 книги. В 2018 году признана лучшим автором с пьесой «Оборотень».
   В 2022 году стала дипломантом и финалистом многих конкурсов и фестивалей, в том числе: Международного фестиваля в Санкт-Петербурге, конкурса «Мгинские мосты», литературной премии «Неформат».
   Пишет стихи, поэмы, фантастику, драмы, трагедии, киносценарии, драмеди, пьесы для взрослой и детской аудитории, детские стихи и сказки, тексты песен и др. А еще шьет кукол для кукольного театра и костюмы для сцены.

Двойняшки

     Раз почтовой каретой вёз гусара старик,
     Молчаливым попутчик казался.
     И слеза на щеке, что-то было в руке,
     Он сойти у леска собирался.

     За холмом хмурый лес, три холма, новый крест,
     За гусаром старик напросился.
     – Я недолго, старик, нам сюда напрямик.
     Видно было – спешил, торопился.

     – Что ж, помянем с тобой, было как, расскажу,
     Но я должен скорей возвращаться.
     Полк уходит опять, предстоит долгий путь,
     Вот пришёл ещё раз попрощаться.

     – Расскажи, дорогой ты, гусар молодой,
     Горько плачешь, вино наливаешь.
     И могилка здесь чья? Крест, холмы у ручья,
     Не любовь ли свою вспоминаешь?

     Помолчал паренёк, предложил табачок.
     – Нет, старик, здесь гусар почивает.
     Здесь мой друг дорогой, он с любовью своей,
     А что я к ним пришёл, и не знает.

     Жизнь, что миг, пронеслась, не успел друг мой всласть
     От любви опьянеть, насладиться.
     Жаль, мой друг был игрок, долг и проигрыш не впрок,
     Зарекался играть, но садился.

     Залезал он в долги, я же в долг не давал,
     Он кричал на меня и сердился.
     Дрались мы с ним не раз, долгий спор напоказ,
     Делал вид, что опять застрелился.

     Вот однажды с Андре, полк французов прогнав,
     Мы под зиму с войны возвращались.
     Был я ранен, и он. Дома встретили нас,
     В тот же день все на бал собирались.

     Вот заходим вдвоём, на балу полон дом,
     Средь гостей есть и дочки, милашки.
     За бокалом бокал друг Андре осушал,
     Вдруг на танец зовут нас двойняшки.

     Чудо как хороши, для любви, для души,
     А для счастья, так лучше не надо.
     Счастлив я, друг влюблён, но в глазах вижу грусть,
     Где взять деньги за дочку в награду?

     Их отец ростовщик, нищим жить не привык.
     Банк, брильянты, в запас золотишко,
     Векселями берёт, игрокам в долг даёт,
     Всё заносит в амбарную книжку.

     И тут понял я вдруг, что затеял мой друг,
     Напросился он в гости к двойняшкам.
     Пригласил и меня, познакомились мы,
     Одна Лена, другая Марьяшка.

     Различить тяжело – даже голос один.
     Как родители их различали?
     Вмиг влюбился Андре, я с другой танцевал.
     С кем же был на балу я вначале?

     Но Андре вечер весь на одну лишь глядел,
     И она лишь ему улыбалась.
     Их отец подошёл, предлагает сыграть,
     Ещё гости пришли, оказалось.

     – Буду я банковать и попарно играть,
     Просто так, баловство нам, в картишки.
     Не на деньги, всерьёз, если нет – не вопрос,
     То пойду принесу свою книжку.

     – Я на деньги не прочь, – вдруг Андре произнёс,
     Чем папашу слегка озадачил.
     – При деньгах вы, мой друг? Что ж, зову вас в свой круг.
     Вы должны мне, и много тем паче.

     Посмотрю, сколько там векселями лежит,
     Сколько всё же Андре задолжали…
     Мне зачем такой зять? С вас же нечего взять,
     Дочь получите в жёны едва ли…

     А твой старый отец, он ведь тоже играл.
     Мы с ним были тогда молодые.
     Но потом завязал, как жениться решил.
     Погуляли с ним в годы лихие.

     Он давно генерал и покой заслужил,
     Послужил государю он честно.
     В мою дочь ты влюблён, породниться не прочь,
     Для меня это было бы лестно.

     Твой отец – молодец, больше карты не брал,
     Слово дал – в казино ни ногою.
     Деньги выиграл раз, мать с приданым была,
     И пустил на семью, на благое.

     Твоя мама была из дворян, хороша…
     Вон красавца какого взрастила.
     Жаль, что мало жила, огорчал ты её,
     Жизни ей на тебя не хватило.

     Я в неё был влюблён. За меня не пошла,
     Столько лет, ну что там, уж простите.
     – Так вы в память о ней невзлюбили меня?
     Мне теперь вы так яростно мстите?

     – Ты, я вижу, игрок, промотаешь что есть,
     Твой отец собирал сам годами.
     А по мне – ты пустой и игрок никакой,
     По секрету скажу, между нами.

     Рассердился Андре. Что я сделать-то мог?
     Будто загнанный зверь огрызался:
     – Ладно, встретимся вновь, в другой раз, на балу, —
     И играть в этот день отказался.

     Мы уехали с ним, вскоре месяц прошёл,
     Новый год, нас на бал пригласили.
     И двойняшек отец: «Дочь отдам под венец,
     Отыграй, предложение в силе.

     Соизвольте, Андре, посчитать свой должок,
     Отыграйтесь ещё, хоть разочек.
     Вдруг удача придёт, я, как честный отец,
     Уступаю одну вам из дочек.

     Коль захочет она, вы же нищий как зять.
     Отыграйтесь, не будьте нахалом.
     Лестно мне, вы гусар, служба честно идёт,
     Статься, будете вы генералом.

     Если б ты был мой сын, то играть бы не смел,
     Я тебя бы в ученье отправил.
     Стал бы доктором ты иль в чинах пребольших
     И служил бы в столичной управе».

     Вдруг к отцу на поклон подошёл человек,
     Поделился, пора, мол, жениться.
     – Мне б одну из сестёр… – Отец руки простёр:
     – Я давно был в мечтах породниться.

     Пожилым был банкир, две жены схоронил,
     Лишь на деньги он зарился снова.
     Я хотел возразить, но они отошли,
     Мы с Андре чуть слыхали, полслова.

     – Ваш большой капитал, много шума вокруг,
     Вы изволите крупные ставки.
     Помогите, друг мой, будьте в паре со мной
     И отправьте гусара в отставку.

     – Я готов вам помочь и размяться не прочь,
     Кстати, вот и краплёные карты.
     – Обойдём мы закон, дочь вам ставлю на кон.
     – Ваш слуга, в предвкушеньи азарта.

     Вижу, сник мой дружок, за душой ни гроша.
     Так, с полсотни крестьян и поместье.
     Он решился играть, меня тоже позвал,
     Чтоб на пару и выиграть вместе.

     Я ж игрок никакой, в казино ни ногой,
     Никогда не любил я азарта.
     Лишь в семье иногда за вечерним чайком
     В руки брал я игральные карты.

     Отказался играть и ему не велел,
     Мол, пустое затеял он дело.
     Был взволнован Андре, в руки карты он взял,
     Любопытство гусар одолело.

     Собрались за столом, кто-то стал банковать.
     Вкруг стола ротозеи шумели.
     За двойняшек отца, ну а кто за Андре,
     В споре жарком, пьянея, галдели.

     – Где, Виктор, деньги взять? У двойняшек отца?
     На именье спрошу закладную.
     В ход пошли векселя. Я спросил: «А семья?»
     Но Андре проигрался вчистую.

     Понимал он в душе – обманули его,
     За столом шулера, для обмана.
     – Как же жить без любви? Ещё куча долгов…
     Долговая ждала его яма.

     – Я же знаю, что я проиграться не мог,
     Жаль, на нервах и чуточку пьяный.
     Ведь всего-то влюблён, я играть не хотел,
     Добивался руки я Марьяны.

     – Я люблю вашу дочь. Что мне делать с собой?
     Без любви не смогу улыбаться.
     Всё! К барьеру, не трусь, я убью вас, клянусь,
     Непременно, мой сударь, стреляться.

     – Всё! Стреляться, – кричал он двойняшек отцу. —
     Вы меня, господин, обманули.
     Дочь сулили отдать, коли выиграю я,
     Но моих закладных не вернули.

     Друг был храбрым, что лев, грудь за всех подставлял,
     Шёл в атаку с французами смело.
     Ну а тут онемел, речи дар потерял,
     Так душа от любви заболела.

     А двойняшек отец в сотый раз ликовал,
     Мухлевал он и раньше, бывало.
     За грудки его брал разъярённый Андре,
     А толпа от игры ликовала.

     И отчаянье, злость закипели в груди,
     Мой Андре был в надежде жениться.
     Но двойняшек отец дочерьми торговал,
     Не стесняясь на свадьбах нажиться.

     – Эх, гусар, ты же друг, мог его увести.
     Наконец, от любви отказаться.
     – С кем угодно, старик, но с Андре не пройдёт.
     За любовь и со мной мог подраться.

     Отказался же я от двойняшки своей
     Ради друга, судьбе покорился.
     Дом ушёл с молотка, в дом сиротский – отец,
     И от горя Андре изменился.

     И пошла, понеслась жизнь Андре под откос,
     Смерть искал он под пулями рьяно.
     Счастья нет у него, счастья нет у неё,
     Папа продал банкиру Марьяну.

     Загубил папа дочь, та в слезах день и ночь.
     Лишь Андре своим сердцем любила.
     С ней Андре танцевал, на балах лишь видал.
     Вслед смотрел, как она уходила.

     А банкир свирепел, на балу лишь терпел,
     Дома мог он Марьяну ударить.
     – Я купил вас, жена! – повторял он не раз, —
     Глаз на юных не можете пялить!

     Раз Марьяна к Андре в ночь избитой пришла,
     Он решил за неё заступиться.
     Как всегда, слегка пьян, пистолет клал в карман
     И с обидчиком шёл объясниться.

     Он Марьяне велел тихо дома сидеть,
     Но Марьяна за ним увязалась.
     Лишь открыл лакей дверь, зол Андре был, как зверь,
     И меж ними борьба завязалась.

     Тут лакей подоспел, и оружие взял,
     И подал своему господину.
     А Марьяна – кричать и Андре защищать,
     Тут Марьяне муж выстрелил в спину.

     Тихо падал Андре, кровь текла ручейком,
     А банкир пистолет свой направил.
     Решил снова стрелять и Марьяну отнять,
     Навсегда чтоб Марьяну оставил.

     Но Марьяна собой, грудь подставив свою,
     Вдруг от пули Андре заслонила.
     Теперь вместе они, их любовь забрала.
     В их любви настоящая сила.

     Тут гусар замолчал, вытер слёзы свои,
     Мы уехали дальше почтовым.
     Вскоре вышел гусар, попрощались мы с ним,
     Рассчитался со мною целковым.

Олег Клименко

Родился в 1978 году в поселке Прибрежный Белгородской области.
В 2020-м окончил Белгородскую православную духовную семинарию (с миссионерской направленностью). Артист народного духового оркестра. Исполнитель своих песен под гитару. Участник многих поэтических и бардовских конкурсов. Печатался в различных альманахах и сборниках.

Берегите душу

     Трудно в жизни порой разобраться,
     Ведь лукав и огромен наш мир.
     Можно в нем так легко потеряться,
     Основной не найдя ориентир.

     Разорваться по мелким проблемам,
     Душу страстью перенапрягать,
     А душа – это не микросхема,
     Сгорит если, то не поменять.

     Не купить ни в каких магазинах,
     На чужую нельзя поменять.
     Это дар Божий, а не резина,
     Это важно понять и принять.

     И тогда можно будет по жизни,
     Не боясь ничего, вдаль идти,
     Все сюрпризы ее и капризы
     Стороною добра обойти.

Мы запутались

     С ума сводит политика эта,
     В телевизоре срам и обман.
     С неба огненным шаром комета
     Нашу Землю возьмет на таран.

     Это будет, быть может, не скоро
     И загадка, конечно, для всех,
     Запуская процесс приговора,
     Ускоряет жизнь времени бег.

     Мы стремительно падаем в бездну,
     А нам кажется – к солнцу летим.
     Ведь не делаем то, что полезно,
     Только делаем то, что хотим.

     И, запутавшись в гордом обмане,
     С кашей в буйных своих головах,
     Носим души в дырявом кармане,
     А не в добрых и чистых сердцах.

Время

     С годами приходит усталость
     От монотонности дней.
     И жизнь наша – сущая малость,
     Бежать не успеешь за ней.

     И кружатся стрелки по кругу,
     Мгновение не удержать.
     Мы, как в эстафете, друг другу
     Время должны передать.

     Ведь в нашей огромной вселенной
     Оно промыслительный дар.
     Не купишь его, то бесценный
     И не для продажи товар.

     Хоть стой, не пройдут годы мимо,
     Ведут за собой нас менять,
     Процесс этот неумолимый
     Не можем мы избежать.

Если свободный

     Если свободный, то многое можно,
     Есть выбор всегда и везде.
     Но только с душой надо быть осторожней,
     Не впускать в нее зло в простоте.

     Быть нужно мудрее и в мыслях, и в деле,
     От глупости просто бежать.
     Когда здравый дух, здоровее и тело,
     Вот главное, что важно знать.

     Стремиться к высокому, светлому, честно,
     Как к ясному солнцу росток.
     Все это возможно, но с Богом совместно,
     Тогда только будет и толк.

     Ведь крылья растут, если доброе сердце
     И в нем торжествует любовь.
     А перед любовью открыты все дверцы,
     Она ключ от всех в мире замков.

Ломит тело, ломит душу

     Ломит тело, ломит душу,
     Кругом голова идет.
     Суета сердечко душит
     И покоя не дает.

     Нервы ноют, нервы воют,
     Словно волки на луну.
     Беды захлестнут волною,
     И идешь бегом ко дну.

     Грех сжигает, слезы тушат,
     Заглушая раны боль.
     В покаянии тем служат,
     В очищении их роль.

     Мысли выше, страсти тише,
     Ангел молится со мной.
     Бог всегда нас, грешных, слышит
     И дает мир неземной.

Время понять

     От колыбели и до погоста
     Есть у нас время, чтобы понять:
     Жить по-простому не так-то и просто,
     Когда привыкаем все усложнять.

     Когда сети обмана опутают душу,
     Крылья ломая, тащат на дно,
     Кровушку пьют и по мере сил душат,
     Насколько им будет разрешено.

     Когда страсти пламя просто сжигает
     Гордое сердце прям изнутри.
     Оно не всегда это и понимает,
     Грехом притупляя чувства свои.

     Когда о своем не печешься спасении
     И думаешь, что будешь вечно так жить.
     Поверь, смерть придет, не оставив сомнения,
     Что сможет как следует вас отрезвить.

Жизнь идет, и надо жить

     Жизнь идет, и надо жить,
     Не растрачивать время впустую,
     А каждой минутою дорожить,
     Чтобы не тратить сил вхолостую.

     От чистого сердца желать всем добра
     И Бога иметь своею главою.
     И Божия душу согреет искра,
     И она запылает ясной звездою.

     И заживешь уже здесь как в раю,
     И все получится, как в доброй сказке.
     Чем больше я людям любви раздаю,
     Тем лучше во мне ее станет закваска.

Ливень

     Потемнело небо, хмурится,
     Ветер гонит стаи туч,
     Скоро дождь пойдет на улице,
     Ливанет с небесных круч.

     Потекут ручьи лавиною,
     На глазах съедая сушь,
     И лицо у неба темно-синее
     Отразится в зеркале огромных луж.

     А когда в округе все развеется,
     Ветер тучи унесет с собой.
     Радуга семи цветов засветится
     Коромыслом ярким над землей.

Семья

     Семья – как чудо Божие на свете,
     Как церковь малая она.
     Один отец, и мать одна,
     И их любимые и дорогие дети.

     Семья – большой любви очаг,
     Тепло сердец и душ сплетение,
     Кусочек рая, без сомнения,
     Средоточение небесных благ.

     Семья – народ, племя и род,
     Преемственность всех поколений,
     Главный корень всех разветвлений,
     Приносящих новый плод.

     Семья – дом, родина, страна,
     Где держатся все друг за друга,
     Любовь передают по кругу,
     И будет этим спасена.

Уйду в поля

     Уйду в поля на вольные просторы,
     Где небо сходится с землей,
     Там с плеч проблем я скину горы
     И запою, как соловей весной.

     Душа раскроет сердце шире,
     Любовь Творца в себя зовя.
     Хочу в огромном этом мире
     Я жить и чувствовать любя.

     Любя людей, животных и природу,
     Весь этот мир разнообразный и большой.
     Веселым быть в любую непогоду,
     Весной, и осенью, и летом, и зимой.

     Мой русский дух устал от этой фальши
     В котле греха кипящих городов.
     Сбежать в поля куда подальше
     И телом, и душой всегда готов.

Тишина

     Тишина – это область покоя,
     Где ты можешь услышать себя.
     В ней сокрыта та Божия воля,
     Место в мире для твоего «я».

     И душа до конца там раскрыта,
     Маска снята, и нету углов.
     И не давит на плечи груз быта,
     И свободен от страсти оков.

     Ощущая присутствие Бога,
     Сердце бьется уже без тревог.
     Несмотря, что потеряно много,
     Пока брел в лабиринте дорог.

Ты на «ты»

     Закрыть глаза и погрузиться в мир мечты,
     Где чудесам открыты настежь двери,
     Где мир, с которым ты на «ты»,
     Такой, как ты на самом деле.

Наталья Колотилова

Наталья Колотилова (Наталья Алексеевна Гришина) родилась в 1982 году в Орехово-Зуево. Окончила Российский новый университет по специальности «юриспруденция». Работает экономистом в родном городе.
Публикуется в сборниках Российского союза писателей. Первые стихи были написаны в юные годы. Некоторые из них вошли в дебютный сборник «Восьмое чувство», выпущенный в начале 2020 года.

Любовь

     Любовь – то забота о ближних.
     Не ревность, не слёзы, не боль.
     Любовь на страницах книжных
     Играет не первую роль.
     Любовь – это радость сознанья,
     Что есть, есть такой человек.
     Любовь – это свет, не страданья,
     Любовь – это твой оберег!
     И если ты любишь, то знаешь:
     Любовь не отнять, хоть умри.
     И с нежностью вновь вспоминаешь,
     Как молча идёшь к той двери,
     Где ждут и скучают… В надежде,
     Что ты постучишь в эту дверь,
     Не спят до утра, но, как прежде,
     Не верят в любовь без потерь.
     И в кресле, укутавшись пледом,
     Полночи с тетрадкой в руках,
     Быть может, с последним рассветом,
     Любовь превозносят в стихах.

Нет, не писатель я

     Нет, не писатель я. Другая
     И жизнь, и песни у меня.
     И вроде бы судьба простая,
     И смысл понятен бытия…

     Но что-то рвёт меня на части,
     Сжигая сердце в ритме дней.
     В душе кипят такие страсти,
     Что не хватает им речей,
     И мало воздуха… Пространство
     Сжимает время, и опять
     Я погружаюсь в постоянство…
     Но дух бунтарства не унять!

     Вернусь к истокам вдохновенья
     И, наслаждаясь тишиной,
     Забуду страх, и на мгновенье
     Останусь я сама с собой…

     И вот пред вами моё чадо —
     Мой новый, мой неверный стих.
     Я написала бы как надо,
     Но без любви тот будет штрих.

Дворик

     В Мособласти, где маленький посёлок
     Расположился на болотистых местах,
     Есть небольшой и очень тихий дворик,
     Который часто вижу я во снах.

     Тут тополя раскинулись и солнце,
     Проникнуть пробуя сквозь ветви и листву,
     Заглядывает в каждое оконце,
     Рисуя зайчиков на платяном шкафу.

     Подыгрывает солнцу смелый ветер,
     Срывая листья раньше срока с тополей.
     Проходит лето, но прохладный вечер
     Всё так же сердцу ближе и милей.

     Милей июньских солнечных и жарких
     И самых светлых, самых длинных дней.
     Милей закатов – красочных и ярких,
     Милей всех в мире сказочных аллей.

     И по увядшим листьям под ногами
     Неспешно я бреду в свой отчий дом.
     Не передать всех чувств тремя словами,
     Я напишу об этом целый том.

Я не знаю

     Как вписать свою жизнь в этот тягостный ритм,
     Я не знаю, не знаю, не знаю.
     Не могу я понять непростой алгоритм,
     Что-то важное вновь упускаю.

     А вокруг суета, все спешат в никуда.
     Понимая, что смерть неизбежна,
     Я за кем-то гонюсь то туда, то сюда,
     В своих мыслях бывая небрежна.

     В чём призванье моё – не укажет никто,
     Не найдёт для меня и ответы.
     Человек за спиной в тёмно-сером пальто
     Чёрной кистью рисует сюжеты.

     Кто же ты, человек, мой унылый герой?
     Я не знаю, не знаю… не знаю.
     Но прошу: раньше срока могилу не рой,
     Только-только я жить начинаю.

Ноябрь

     В семь вечера темно уж за окном,
     Ноябрь глумится, нагоняя холод.
     Проникнуть в дом пытается тайком
     Бродяга-ветер – что, как прежде, молод.
     Он пошалить не прочь ещё не век —
     Столетья, ведь они как дни недели.
     Но не согласен с ветром человек
     И затыкает в старых окнах щели.

     Скулит щенок бездомный во дворе,
     И весь дрожит, промокший и голодный,
     И смотрит вслед бегущей детворе,
     Жалея, что на свете он безродный.
     Дворнягу все обходят стороной —
     В жестоком мире он на свет родился.
     Один прохожий, пнув щенка ногой,
     Во тьме вечерней тихо растворился.

     И нескончаем грусти серой миг.
     Морозным ноябрём замёрзли души.
     Не привлекает никого молящий крик:
     Согреть бы собственные головы и уши.
     Но среди мрачной беспощадной суеты
     Сияет свет любви, надежды, веры…
     Найдётся тот, кто полон доброты,
     Кто лучший представитель этой эры.

     И через год, и через десять лет
     Вновь повторится ноября картина:
     Встречают в доме красочный рассвет
     Лохматый пёс и друг его, мужчина.

     Они нашли друг друга в ноябре,
     Но встреч случайных, верят, не бывает.
     А всё плохое растворяется в добре,
     Уж осень лучше всех об этом знает.

Я закрою глаза

     Я закрою глаза, и приснишься мне ты,
     А в руках у тебя неземные цветы.
     Нет на пальце кольца, не седые виски
     И шаги, как по воздуху, очень легки.

     Ты красив, как всегда, и улыбка нежна:
     Для тебя, непременно, я тоже важна.
     Наша встреча во сне и ночной разговор
     Возвращают меня в тихий двор…

     Помню, встречи ждала и искала слова,
     И меня не пугала людская молва.
     Вдохновлённая лишь поцелуем одним,
     Я мечтала – однажды с тобой улетим.

     Я любила тебя. И, возможно, теперь
     Лишь по этой причине распахнута дверь
     В мир фантазий и грёз, и минутные сны
     Так нелепы порой, но до боли честны.

     Наша жизнь коротка. Каждый сам по себе.
     Кто же ты, наконец, в моей странной судьбе?
     Я любила тебя? Или то просто сон?
     Если так, то прошу – повторится пусть он.

Ангелы

     А я счастлива, слышите, счастлива!
     И не нужно мне жизни иной.
     На подсказки судьбы я податлива,
     Только вредной бываю порой.

     Вы простите меня, мои ангелы,
     Не всегда я послушная дочь:
     Освещают дорогу мне факелы,
     Я же рвусь в беспросветную ночь.

     И какими-то странными тропами
     Я иду и иду в темноту.
     Игнорируя знаки со «стопами»,
     Выбираю дорогу не ту…

     Но всегда вы со мной, мои милые.
     Даже в самую дикую глушь
     Отправляетесь следом, бескрылые,
     Пробираясь сквозь тысячи стуж.

     И назад возвращаете к истине
     Где-то ласково, где-то пинком.
     Да, я счастлива, счастлива искренне!
     Вы со мной, значит, рядом мой дом.

К Агафье

     А на столе твоём лампадка
     Всегда зажжённою была.
     Пусть в доме не было достатка,
     Но ты по совести жила.
     С тобой, любимая старушка,
     Не знала горя я и бед.
     Мне нравилась твоя избушка
     И доброта наших бесед.

     О, как меня ты обожала!
     Я помню рук твоих тепло
     И взгляд, которым провожала…
     На сердце было так легко!

     В душе со мной, моя родная,
     И после смерти. В трудный час,
     От зла меня оберегая,
     Ты, знаю, молишься за нас.

Мелодия дождя

     А воздух чист, и лёгкий свежий ветер
     Наполнил дом мелодией дождя.
     Давай вдвоём побудем в этот вечер,
     По тропам наших мыслей уходя.

     Мы помолчим о прожитых минутах,
     О сбывшихся, несбывшихся мечтах.
     Измерив жизнь в мгновениях и футах,
     Немного погрустим о летних днях.

     Представим нашу старость на секунду:
     Уютный дом и розы под окном…
     А может быть, отправимся мы в тундру
     И там обзаведёмся шалашом.

     Иль с лёгким ветром к берегам далёким
     Отправившись попутным кораблём,
     Мы жизнь начнём, доступную немногим,
     Летая в небе с белым журавлём.

Февраль

     Знакомы мы с тобой едва ли.
     Мы оба шли, и мы устали.
     И вот, пройдя полжизни врозь,
     Нам повстречаться удалось.

     Февраль дождём стучится в окна,
     Насквозь деревья все промокли.
     Молчи, не нужно слов, молчи!
     Побудь со мной, побудь в ночи.

     Что за спиной, дожди иль вьюга?
     Неважно! Мы нашли друг друга.
     В твоих глазах свой образ вижу,
     Счастливый миг для нас предвижу.

     Лишь руку протяни навстречу —
     Тебе взаимностью отвечу.
     Мы вместе наш продолжим путь,
     С него уже нам не свернуть.

     Февраль дождём стучится в окна,
     Насквозь деревья все промокли.
     Молчи, не нужно слов, молчи!
     Побудь со мной, побудь в ночи.

Всё будет так

     Всё будет так, как быть должно. Всё будет так.
     Всегда всё вовремя. Дождись, увидишь знак.
     На перепутье всех дорог найди свою.
     Иди по ней. Вперёд иди, а я спою.

     Ты начинаешь жизнь свою – всё впереди!
     Я тихо ангелу шепну: «Его веди.
     Веди туда, где свет, а тьма лишь по ночам.
     Веди к мечте. Веди его – ведь он упрям!»

     Всё будет так, как быть должно. Всё будет так.
     Возьми же волю всю свою – сожми в кулак.
     Иди вперёд. И помни – жизнь всего одна.
     Пусть будет яркой и насыщенной она!

     Ты начинаешь жизнь свою – всё впереди!
     Не стой на месте никогда! Смелей иди!
     Иди туда, где свет, а тьма лишь по ночам.
     Иди к мечте. Иди, мой сын! Всё по плечам!

     Всё будет так, как быть должно. Всё будет так.
     Не слушай, если говорят, что ты чудак.
     А сердце доброе в груди – то сверху знак.
     Всё будет так, как быть должно. Всё будет так.

Помолимся

     Помолимся за тех, кто не вернулся,
     Кто жизнь отдал за Родину свою.
     Закрыв глаза, кто больше не проснулся,
     Кто умер не в своём – в чужом краю.

     Помолимся за без вести пропавших,
     За тех, кто умирал за право жить!
     И даже в муках клятву не предавших —
     Мы их вовек должны боготворить —
     Помолимся и скажем: «Спите с миром.
     Ваш подвиг пронесём через года».
     Пусть наши слёзы льются эликсиром —
     Не повторяются пусть войны никогда…

     А там, в краю чужом и незнакомом,
     Над братскою могилой чуть склонясь,
     Солдаты молодые с военкомом
     Поддержат нас, за подвиг ваш молясь.

Елена Кордикова

Елена Кордикова (псевдоним Тася Мейерхольд) родилась в Краснодаре. Доктор наук, поэт, баснописец, писатель-либреттист, переводчик, художник, композитор; член Российского союза писателей, Интернационального Союза писателей, Товарищества кубанских художников.
Автор более 30 поэтических книг. Лауреат первых премий Всероссийского заочного музыкального конкурса «Мелодинка» (2015, 2021), Всероссийского заочного фото и видеоконкурса «Видеоталант» (2015, 2022). Награждена многими медалями и дипломами писательских союзов.

Но не страшат ни шторм, ни ветер
Увертюра И. Дунаевского к к/ф «Дети капитана Гранта»

     Сигналы SOS… Фанфар аккорды…
     И вновь стремительный бросок
     В пучину волн, больших, упёртых… —
     Корабль попал в смертельный шторм!..
     Команда борется с стихией;
     Крепчает мощный ураган,
     С неистовою крутит силой;
     Всех сверху накрывает шквал,

     Огромный столб воды на мачты!
     Какая шхуна стерпит шторм?!
     И здесь поможет лишь удача —
     Умело вырулить меж волн,
     Лавируя в валах высоких.
     Бушует шторм – стихии власть.
     Стремительно, в полёте мощном
     Взлетают скрипки в одночась.

     Их осаждают духовые.
     Звучит истошный рёв трубы.
     Как укротить мятеж стихии?
     Клокочет SOS. Тревожный ритм
     В мгновение разносят скрипки,
     Движение идёт вперёд,
     Пришпоривая, в темпе гибком.
     Корабль, накренившись, плывёт

     И режет с волнами пространство.
     Опять идёт десятый вал,
     Пик покоряя постоянством!..
     Бросок! Стремительный удар!
     Надежда! Светлая надежда!
     Поможет ли она судьбе?
     Свет радости средь волн мятежных
     Звучит взволнованно во мгле.

     И… вновь корабль взлетает в небо.
     Кричит истошно ураган.
     Динамят волны в трубы, флейты,
     Но крушит мачты дикий шквал.
     Накал страстей неописуем!..
     Их темперамент шкалит высь.
     Царица бала в море – буря.
     Но гнева бурь страшится мысль…

     Центростремительно развитье —
     Корабль в водовороте волн,
     Со смерчем ураганным слитый
     Уходит в глубь пучины вод
     Разверзшейся огромной пасти.
     Чудовищн в гневе ураган.
     Он крушит всё и рвёт на части.
     Не обуздать стихии нрав.

     Но не страшат ни шторм, ни ветер,
     Когда отважные сердца,
     Романтике морской поверив,
     Идти готовы до конца!

   Во имя жизни пробужденья
   Анданте принца Дезире и Авроры из балета П. И
   Чайковского «Спящая красавица»

     Напев красивый и широкий,
     Воздушный, как сама Любовь,
     Звучит размеренно, глубоко
     И обретает плоть и кровь,
     Как только звук земли коснётся.
     Проснётся и воспрянет мир,
     И сердце радостно забьётся
     В лучах божественной Любви.
     Аврора молит о спасенье
     От колдовства и тёмных чар.

     Во имя жизни пробужденья.
     И час борьбы уже настал,
     И он не рвётся в септаккорде,
     Не замыкает на себя,
     А разливается в Любови,
     В нём Счастье завтрашнего дня,
     Любовь глубокая, большая —
     Всепоглощающая жизнь.
     Она – Рассвет, Заря без края!..
     И только к Ней стремится мысль.

Моя возлюбленная скромность!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     О эти чувственные губы!.. Они с ума меня сведут!
     Художник зрит = художник любит! Когда увижу наяву
     Я вас, любви моей актрису, чья трепетность рождает миф
     И сочиняет сказки быстро? Во мне вы встрепенули мир!
     Планету! Космос! Утончённость! Всё это подарили мне,
     Моя Возлюбленная Скромность! И ради вас я – на коне!
     В сознанье вашем, и в рассудке, и в голубом моём глазу.
     Я не шучу! Мне не до шуток! Я вас действительно люблю!

     И каждый раз влюбляюсь снова. Когда я вижу вас, письмо,
     То восторгаюсь каждым словом,
                           живёт где нежность и любовь!..
     …Но эти трепетные губы! Они с ума меня сведут.
     О, мой божественный рассудок! Мой разум и глаза не лгут!

Симфония сердец
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     В любви таинственная сила…
                        Влюблённей Нас нет в целом мире!
     И Мы, как звёздочки Вселенной, живущие в разлуке бренной.
     Всё смотрим на дорожку света, на серебра разлив заветный,
     На путь, что луны освещают.
                         Нас Млечный Путь ведь разлучает
     И вдаль уносит Наши речи…
                         в Космогоническую вечность…

     Мы среди звёздочек мечтаем. На нить их в мыслях собираем
     И примеряем праздник звёзд на Нас, живущих в Мире Грёз,
     Где мы, как звёздочки, беспечны, плывём,
                               вживаясь в бесконечность,
     В своём сиюминутном счастье,
                           в магической Любовной страсти,
     Что, как пульсар, пронзает током Нас,
                           избранных, с Планет далёких…

Он и она. Платье и часы

     Войти возможно ль в реку дважды?
                           Возможно – с новою водой
     И с чувством, что узнал однажды.
                            С великой верою в любовь.
     Она и Он. Учились вместе. Идеей фикс увлечены,
     Мечтали о карьерном росте, но время развело мосты:

     Другой Он, и Она другая. Он несвободен. И Она.
     И, в интернете в жизнь играя, вдруг понял: пульс Его – Она,
     Её манеры, увлеченья, идеи, треск и звон побед.
     Ход мыслей и Её стремлений стал оставлять
                                   в Нём яркий след.

     Она его не замечала. Какой-то робот пишет Ей…
     С десяток добрых лет не стало. И как-то раз, в один из дней,
     Он прилетел. Но как к невесте. И захотел взглянуть в глаза,
     Чтобы понять, сумеют ль вместе они
                                  открыть любви сердца.

     И приготовил Ей подарок: двойной блистательный браслет
     И платье чёрное в футляре. Она Ему – часы, портрет.
     Сюрпризы жизни полосатой на Новый Год и Рождество,
     Чтоб к ним двоим явилось счастье, уют домашний и тепло.

     Но робот-гений, добрый с детства,
                           в программе допустил просчёт,
     Решив, что в сердце мало места ему, он предъявил Ей счёт
     За всё, что было, есть и будет. Кто знает, будет что у них?
     Ход времени меняет судьбы и жизнь. Большую. Для двоих.

     Она и Он программу чинят и удаляют в сердце спам.
     Оно большое, не остынет, поскольку бьётся чувствам в такт.

И грезя только о любви…
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Вы – с кем заветные мечтанья и сны поэзии моей,
     В ком признак жизни, процветанья, о ком я думаю весь день,
     Кипя, бурля, воспламеняясь и грезя только о любви.
     С ней благородно устремляюсь в края, где чувства высоки,

     Желаний жаркое волненье, когда, краснея от стыда,
     Я, отгоняя вожделенье, вновь представляю, как Звезда
     Моя, откинув тень вуали, сама взойдёт предо мной
     Весенним днём иль утром ранним, разделит нежную любовь

     Мою в вершинах благородства и улетит со мной в края,
     На юг, где светит мягко солнце, где и живёт Моя Весна.
     Не отвечаете Вы мне!.. Вы – с кем заветные мечтанья
     И сны поэзии моей, в ком признак жизни, процветанья,
     О ком я думаю! Весь день!..

Пространство света – безгранично: цвет времени
Ко Дню влюблённых из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Живём, признаться, мы мечтами и гимнами Святой Любви,
     Витаем в облаках с цветами – в пространстве света, красоты.
     Любви пространство безгранично. Оно уносит вдаль меня,
     В миры систем ассиметричных, к которым устремляюсь я,

     К высотам бесконечным цвета, идущим с белоснежных гор
     И преломляющимся в спектры Земли, берущей свой аккорд
     Цветов и красок отражённых, тех, что слагают жизнь мою,
     Которым тоже отражённо внимаю, что-то отдаю:

     Излишества, негармоничность, тревожит что, приносит боль,
     Меняя суть меня как личность. Свет отдаёт мечты, любовь,
     Свою энергию пространства и свой зависший в нём этап —
     Цвет времени, цвет фальши стаций. А что взамен ему отдать?

     Откуда силы черпать, мощи? Дым обволакивает стан,
     Чернит его. Но есть источник, который бьёт внутри тебя
     И отдаёт в миры и дали свои симфонии любви.
     И пробивает цвет печалей, сам создаёт свет и летит

     В миры систем ассиметричных. И он уносит вдаль меня,
     Любви пространство безгранично.
                        В нём жизнь с мечтой парит моя.

Приди ко мне, моя мечта, моё безудержное счастье!
Мадригал ко Дню влюблённых из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Под вашей лоджией страдал,
                        в плащ кутал зябкость от ненастий.
     И только серп младой луны делил со мной часы томлений.
     Пою для вас до хрипоты! Имейте каплю сожаленья
     К мечу, щиту, к моим туфлям – ко мне, дворянскому Котищу!

     Рассудок, разум предан вам! Вас вижу в роскоши жилища!
     Приди, Любимая, ко мне! Моё безудержное счастье!
     Я поздравляю Нас вдвойне с влюблённых Днём,
                                  с Любовью страстной
     Вас, светлый Ангел, и себя! Желаю Нам Любви услады!
     Пусть в вальсе кружится Земля, даруя счастия отраду!

Я – Дон Кихот! Ваш верный рыцарь!
Мадригал ко Дню влюблённых из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Не верьте всем! Я лучше! Чище! Я – Дон Кихот!
                           Ваш Верный Рыцарь!
     Вы – Дама сердца моего! Я в вас влюблён уже давно!

     Я буду петь для вас романсы и объясняться
                                     в них в Любви
     Душою русского Сен-Санса и вас за жизнь боготворить!
     Быть может, спал я. Очень долго.
                         Как Спящий принц жил, умерев.
     Был заколдован от порока, познать Любови не посмев.

     Но вы меня расколдовали. И жизнь моя – волшебный Сон,
     В который вы меня позвали. Я наяву был окрылён.

     И эта Сказка вечность длится. Я прикоснуться к вам боюсь.
     Вдруг я смогу в вас раствориться, пропасть,
                                    погибнуть как-нибудь,
     Как дымка ясная тумана, небесная зарница, мгла.
     И я пишу к вам без обмана: у вас в руках судьба моя.

     Прекраснейшая Дульсинея! О Дама сердца моего!
     В мечтах моих ваш образ реет! Я в вас влюблён уже давно!
     А кто взлелеян вашей музой (признаюсь, был таким всегда!),
     Чьё сердце изнывает грустью, вам будет предан навсегда!

     О Дама сердца! Дульсинея! Вас недостоин этот мир.
     И Тайну исповеди сея, признаюсь вам: вы – мой кумир!
     Я ж – Дон Кихот! Ваш Рыцарь Верный!
                           Как Спящий принц, я спал и жду,
     Когда же на глазах Вселенной меня разбудят наяву.

Ангелы Вероны

     Упоительное счастье всеобъемлющей любви,
     Растворяясь в нежной страсти, в светлом воздухе парит
     С Ангелами из Вероны, неразлучными в раю;
     Обретя смысл в жизни новой, с нежной радостью поют

     В танце мягком и лиричном, сладостям мелодий вняв
     Жизни тонкой, гармоничной; восторгаясь, верят в явь,
     В силу чувства и желаний в царстве вечной красоты
     И в любовь, в её деянья, в благодать большой мечты.

     Ангелы скользят в пространстве. Жизни новой ипостась
     Им дарует постоянство, вечность чувств, любови страсть,
     Что истаивает в томе, в светлом воздухе любви,
     Дышит счастием влюблённых и над миром грёз парит.

Ваш поцелуй!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Желаний своевольный рой зажёг в душе моей огонь.
     Я весь горю, как мысль, пылаю,
                          как только вас я представляю:
     Красу, непостижимый взгляд. И память движется назад
     В Любви и в страсти роковой. Меня вздымает ввысь огонь

     На гребень, где Десятый вал несёт в неистовстве пожар,
     Где каждый фибр пылает счастьем,
                   Ваш быстрый взгляд такой всевластный,
     Что я с ума схожу, желая поцеловать вас, понимая:
     Мне не сдержать метаний страсть.
                           Боюсь в вас утонуть, пропасть
     В магических глазах цыганки. Ваш взор,
                                   волнующий и манкий,
     Пылает чувствами во мне, в моей влюблённой в вас душе.
     Взглянули вы, слегка зарделись – и с Поцелуем полетели
     Желания пчелиным роем; кусая тело, страстью полня,

     Меня подняли к красоте. Не погасить любви в огне
     Мечтаний, что меня влекут.
                         Мой каждый фибр кричит: «Хочу!
     Ваш Поцелуй! Предтечу счастья!»
                             Я в вашей пребываю власти,
     В красе, непознанной доныне, и в чувстве,
                                   что во мне не стынет.

Ночь блаженства и любви
Поэтический перевод к дуэту Никлауса и Джульетты из оперы Ж. Оффенбаха «Сказки Гофмана»

     Ночь блаженства и любви, ночь восторгов, наслаждений,
     Вечно чувственной луны, ночь роскошных ощущений
     В царстве неги, тайных снов, выразительных мелодий
     В нежных волнах баркарол в мягком свете песней всходит!
     Тонкий песенный мотив в ритме плавном, кантиленном

     Убаюкивает сны и волну качает ленно,
     Льёт влюблённый нежный звук в царство чувств
                               высоких, вечных
     И ласкает тонкий слух песней баркаролы млечной.
     Ночь волшебной красоты! Воспевает в сказках дивных
     Чувства царственной луны в Свете золотом старинном.

Я вас люблю. и прочь сомненья!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Нет, никогда порыв страстей не возбуждал души моей!
     Сливаясь с вами в Поцелуе иль прикасаясь к вам, ревнуя
     К роскошной силе отношений, когда, вздымаяся в томленье,
     Не может слёз сдержать душа. Вы – Королева! Жизнь моя!

     Мне с вами радостно другое: как мысль рождает мыслей рои,
     Как подсознание живёт, как в вас энергия растёт,
     Вперёд как движется прогресс. Я с вами рос, застыл, воскрес.
     Вы вновь готовы изменяться, чтоб мог я вами восхищаться.

     Хотите новой быть, манящей, волшебной, в воздухе парящей,
     Проникновенной, сексуальной, разумно мыслящей,
                                             с моралью.
     Вы умножаете меня. Я лучше с вами день от дня.
     Я открываться стал лишь с вами. Энергия моя вся с вами.

     Хочу Я вместе развиваться, в Весну и в вас,
                                    в Мечту, влюбляться,
     Трудиться, наслаждаться жизнью на радость маме
                                            и Отчизне.
     Мы очень близки ведь друг другу и понимаем, что по кругу
     Нам больше двигаться нельзя. Вы уникальная! Моя!

     Я только ваш! Я счастлив с вами.
                            Я просыпаюсь утром ранним
     И весь во власти отношений, с иллюзиями, но на время,
     Пока не вижу вас, живую. Хочу, скучаю и тоскую!
     Мир вижу в вашем добром свете и в красоте,
                                  что с Вами встретил!..

     Я вами очень дорожу. Всё потому, что вас люблю,
     Горжусь и восхищаюсь вами. Готов доказывать делами
     Высокой ноты отношенья, чтоб развивать
                                     в Нас самомненье,
     Талант, доверие и щедрость. Готов пускать для вас по ветру

     Я всё. Мы на одной волне: я близок вам. Близки вы мне.
     Я – недостойный вас атлет, но стимул есть на много лет
     Стать выше, лучше и мудрее. Вы дорожите мной. Я верю:
     Вы не оставите меня, поскольку в вас давно уж я.
     Читаю вас и ваши мысли.
                       Жизнь ваша полнит здравым смыслом
     Мою и Наши отношенья. Я Вас люблю.
                                      И прочь сомненья!

Роскошное прикосновенье
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Я помню явственно мгновенье, когда ко мне вы подошли,
     Чуть прикоснулись в восхищеньи,
                            дотронулись чуть телом вы
     И отошли, скрывая чувства, что отражались на лице.
     Вдруг резко повернулись, с грустью —
                          и… взгляд застыл в моей душе.

     Роскошное прикосновенье осталось навсегда со мной
     В воспоминаниях мгновений, в фантазии моей больной,
     Где образ представлений явен. И мне с собой нескучно жить —
     С роскошной памятью касанья Мечты, которой не забыть.

Есть вы и я. Всё очень просто
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Смотрю на небо. Вижу Звёзды. Там Вы и Я. Всё очень просто —
     Есть притяженье между Нами! Оно пульсирует лучами,
     Семью потоками энергий, заряд которых яркий, светлый,
     Несущий звук Вселенской Лиры, эмоции и мысль о мире,

     Согласии. Ведь это важно.
                          Чтоб понимать могли бы в каждой
     Звучащей фразе: есть Любовь. Одна она способна вновь
     Создать мир, в вере укрепить, врага смирением пробить,
     Любить, творить и в жизнь влюбляться.
                          Мой верный друг! Хочу признаться,

     Что вы подходите мне всем. Одной мы крови! С морем тем!
     Ваш взгляд на жизнь Мне так понятен, стабилен,
                                       искренен, приятен,
     Вести способен, жить достойно. Когда заносит, то пристойно
     На Звёздный путь свой возвращает,
                            к моральным принципам взывает

     Потоками энергий мыслей, что поднимать способны в выси,
     Магнетизируя пространства, где сердце бьётся
                                        пульсом ясным.
     Где Высший разум, воля в чувствах живут свободно.
                                         Где искусства,
     Поэзия, литература готовы обсуждать культуру,

     Эстетикой этично правя тем миром, стал что невменяем.
     Всё потому, что в ускоренье меняет ось Земли вращенье
     И чувства пламенеть способны. Да, это «юмор» Преисподней,
     Где Данте думал о любви к сеньоре сердца и души.

     Смотрю на небо. Вижу Звёзды.
                             И мысль уносится в путь Роста,
     Где с Вами Мы плывём, летим в орбитах Млечного Пути
     И изменяем сами время, переключая измеренья,
     Желаем веру укрепить, любовью злобу укротить…

     Любимый! Я смотрю на небо, где изобилие планеты
     Из рога сыплет счастья звёзды на Наш большой
                                 Влюблённых остров.
     Там Вы и Я. Большие с малым, тем чувством,
                                 что огромным стало.
     Я Вам пишу и свято верю: сознание не станет тенью,

     А будет править хрупким миром, где пушки
                                     вытеснили Лиры.
     Что есть у жизни? Вы и Я. И с Вами Мы – одна семья!
     И дышим мы одним дыханьем —
                      стремленьем к благу, процветанью!
     …Смотрю на небо. Вижу Звёзды. Там Вы и Я.
                                      Всё очень просто.

Над толщей светлых облаков
К Ф. Шопену «Мазурка. Ля минор. Песня без слов»

     Красиво, нежно, не спеша, танцует звук мазурки нежной.
     Своё дыханье задержав, парит над пустошью безбрежной,
     Над толщей светлых облаков ритмично,
                                  в такт судьбе гарцует,
     Лирично, мягко, высоко. В раздумьях жизнь свою рисует.
     Цикличны светлые мечтанья, напевы нежные без слов.
     То с грустью нежной, то с печалью их поэтичный горизонт.

Не будет ль ожиданье вечным?
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Хоть разделяют расстоянья, любовь, разлука, ожиданья
     И встретиться, увы, не в силах влюблённых
                                    двое и любимых,
     О встрече можем мы мечтать и благовещения ждать.
     Я вас по-прежнему люблю, питаю нежность чувств и жду.

     Теперь, наверно, вы другой? Красивый, умный и большой?
     Гораздо круче, чем вас знала. Чем занималась? Рисовала
     Всё то, что мило было глазу. Из трубочек сплела вам вазу,
     Но раздарила все подарки. Для вас мои подарки ярки —

     Без самоцветов, серебра. Зато златым словам верна.
     Живу, пишу не для похвал. Чтоб разум бойкий не хворал
     И сердцу не было так пусто. Без вас в глуши ужасно грустно
     Быть в жизненных браздах мгновений
                              среди прекрасных озарений,

     Что описать не в силах ясно.
                         Мятежный зов в горнилах властных
     Готов невольно всё разрушить: хотели быть отцом вы, мужем
     Или супругом жизни вольной, гонимой простотою сольной,
     Чтоб ей безмолвно упиваться, влюбляясь,
                                   жизнью наслаждаться?..

     Что до меня – о вас мечтаю, в поэзии стихов порхаю.
     Мечта есть жизнь; но к жизни ближе,
                             реалистичней, ставшей личной.
     В мечтах мы можем быть собою, жить,
                                откровенничать с судьбою
     И верить в собственный успех, быть личностью,
                                        иметь свой смех,

     Свой совершенный идеал – напев Торкватовых октав,
     Своё ведущее звено, чтоб, опираясь на перо,
     Мечтать, Петраркой наслаждаться и вновь
                                в свой идеал влюбляться.
     Что я могу в ответ сказать? Тружусь, как прежде.
                                         Вам под стать.

     Я вас по-прежнему люблю. Всё в силах. Вас боготворю
     И жду вновь с нетерпеньем встречи.
                            Не будет ль ожиданье вечным?

Свадьба! Свадьба! День безумный!
Увертюра к опере В. А. Моцарта «Свадьба Фигаро»

     Свадьба! Свадьба! День безумный! Фигаро с Сусанной юной
     Обвенчаться возжелали, cчастье чтоб в семье настало.
     В увертюре – радость жизни!
                              Жизнь стремительно струится,
     Гибко, смело, остроумно. Динамичный тон раздумий,

     Упоительность движенья и искристое веселье —
     Всё слагает увертюру. В атмосфере дня безумья
     Радость, счастье, безмятежность,
                              непосредственность и нежность,
     Живость, яркость отношений и шутливый тон сомнений.

     Образы потоком льются, жизнерадостно смеются,
     Не дают расстаться с темой и кипучим днём свершений.
     Свадьба! Свадьба! День безумный!
                                   Фигаро с Сусанной умной
     Обвенчаться возжелали, вечно чтоб любовь сияла!

Цветочек аленький
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Хоть разделяют расстоянья, любовь, разлука, ожиданья
     И встретиться, увы, не в силах влюблённых
                                     двое и любимых,
     О встрече можем мы мечтать, любить, надеяться и ждать.
     Я вас по-прежнему люблю, питаю нежность чувств и жду.

     Хочу! Мечтаю я о чуде! О той любви, какая будет —
     Прекраснейшая!.. Как цветок! Счастливейшая!..
                                         Свет чтоб смог
     Соединить с любимым вместе, чтоб друга перенёс к невесте —
     Ко мне – желанного, родного, и чтоб сдержал любимый слово

     К любимой ближе быть, к желанной!
                             Цветочек аленький! Свет ранний!
     На предрассветной зорьке ясной пусть явится
                                    Мой Принц прекрасный
     Ко мне, как чудо, волшебство! Принц знает, что я жду Его.
     И озарит пусть жизнь сияньем,
                               любовью искренней, желанной.

     Чтоб мы навеки вместе были – и понимали, и любили
     Друг друга с ним мы бесконечно!
                           Чтоб наше Счастье было вечным!..
     Я вас по-прежнему люблю. Всё в силах. Вас боготворю
     И жду Я с нетерпеньем встречи, чтоб
                                   наконец мы были вместе.

     В пору надежд и грусти нежной,
                              мечтаний долгих, безмятежных,
     Чтоб грустный мир для нас ожил и даровал для счастья сил.

У чувств иные измеренья
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Когда б слова имели совесть и каждый б говорил, что знал,
     Познав всё в жизни – страх и доблесть,
                            фундаментальность всех начал,
     Тогда б и разум дался в руки – связь с Космосом установил,
     С природой и с людскою сутью осознанно, без внешних сил.

     У чувств другие измеренья, другая логика путей.
     Их жизнь – в эфирности мгновений,
                                в парадоксальности идей.
     Неуловимость сознавая, они скользят по граням сфер,
     Своей свободой наслаждаясь, не проникают в суть проблем,

     Их разрушающих за тонкость, за многозвучие стихий.
     Они в палитре красок ломких.
                           В своих мы чувствах не вольны.
     И диктовать, как проявляться, им бесполезно, – в ком и где,
     Когда страдать, в кого влюбляться…
                            Загнать их можем внутрь, в себе

     Хранить чтоб, сдерживая всплески эмоций чувствами души,
     Непонятых, спонтанных, резких. Они способны всё крушить
     И рушить, как вулкан, внутри нас, когда со дна идут глубин
     И превращают в исполинов, осознанно вобравших сил.

     Тогда Cлова имеют Совесть. Звук каждый с весом говорит,
     Познав всё в жизни – муки, доблесть…
                                И Совесть эта не молчит.

Звук дивный счастья
К «Весенней мелодии» Ф. Мендельсона

     Как поэтичны ноты песни, мелодии без важных слов,
     Которой среди звуков тесно. Уходит лира на простор
     И открывает миру чувства. Их выразительная грусть
     Витает, изливая в пустынь свою печаль, романса суть,

     Поёт, в мечтаньях пребывая. В ней нерастраченность души
     И вера в счастие без края. Песнь повторяет свой мотив,
     Где ждёт Орфея Эвридика, мелодии любви певца…
     И отпускает с лирой дивной звук нежный счастья в небеса…

В волшебный космос-мир лечу я!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Я встретил вас – и перемены вторгаться стали в жизнь мою.
     Я грустным был, унылым, серым… А с вами я – живой! Живу!
     О нашем будущем мечтаю, когда медовый час настанет
     Для вас, Любовь, и для Меня?!
                           Ведь в мыслях мы – одна семья!

     Достойны оба мы друг друга!
                              Столь притягательной супруги,
     Любимой, женственной и нежной,
                          мне отдающей чувств безбрежность,
     Я не встречал на этом свете!
                           Вы в жизнь мою вошли с рассветом,
     Поцеловали, разбудили, мечтами счастья окрылили.

     Я будто в трансе существую!
                             В волшебный Космос-мир лечу я
     На встречу с вами в предвкушеньи, и жду
                                   с любовным я томленьем,
     Когда, когда отклынет море, чтоб на неведомом просторе
     Я смог соединиться с вами – с Любовью,
                                      Счастьем и Мечтами!
     Когда летать мы будем вместе,
                              вдвоём жить будет интересней!

В ре мажоре, издалёка, в пианиссимо высоком…
Увертюра к опере В. А. Моцарта «Свадьба Фигаро»

     В ре мажоре, издалёка, в пианиссимо высоком —
     Шорох, бег, пассажей тонкость. Выразительная лёгкость
     Унисонных нот у струнных. Очень быстро, в темпе юном,
     С интригующею тайной атмосфера ожиданья,

     Увлекая, создаётся. В облаке пассажей льётся.
     Духовые мелодично, в ритме марша гармоничном
     Медию фанфар трезвонят, тихо, мягко, с перезвоном,
     И в фортиссимо вступают – всем оркестром поздравляют.

     Рыцарский мотив бравурный в оркестровой партитуре.
     Здесь и реплики-аккорды, и пассажи в темпе гордом
     Радостно ступают, слитно, убегая деловито,
     В энергичном темпе быстром. День безумный у солистов.

     Тема партии – в мажоре. Нежно, в восходящем тоне
     Взлёт любови мимолётный. Круговерть хватает с лёту.
     Ласково гобой воркует, успокаивает всуе
     Лад минорный, возбуждённый. Рост эмоций напряжённых

     Повторяется в регистре. В тремоло в волненье быстром
     Скрипки счастливо взлетают. Все сомненья исчезают.
     Наступает просветленье – светлый миг благодаренья,
     Сладость чувств и их певучесть.
                          В них мечты о жизни лучшей,

     О любови задушевной и о счастье непомерном.
     Вслед звучит аккорд ударный, резкий, звучный,
                                       доминантный.
     И стремительность движенья, круговерть, забот крученье,
     Хлопоты, безумный бег и волнующий успех

     Темы главной в ре мажоре, в высоченном светлом хоре,
     Настроение где счастья, неуёмной силы страсти
     И любови бесконечной, жизнерадостной и вечной
     В пианиссимо высоком, где царит пассажей лёгкость.

Добра, любви апофеоз!
Финал из балета П. И. Чайковского «Спящая красавица»

     Апофеоз добра и света! Гимн, прославляющий любовь,
     Честь жизни – вот финал балета, победы радостный прибой!
     Могуче, ярко, звонко, зычно аккорды праздника звучат,
     Дух сказочной страны величат, героев добрых сказок чтят!
     Торжественно, в весёлом раже,
                            под звуки праздничных фанфар

     Герои русских сказок пляшут. Спешит народ на карнавал.
     Он добрый, сказочный, волшебный! Его мелодии живут,
     Встречают радостно рассветы и счастья бесконечно ждут.
     Веселье льётся под фанфары! Всеобщий праздник настаёт!
     Ликуют все – большой и малый! Добра, любви апофеоз!

Обрёл я вас себе на счастье!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

     Обрёл я вас себе на счастье, мой талисман и божество!
     И не сыскать сокровищ властных, чтоб вас затмить.
                                        Ради кого?
     Все мимолётные движенья навеки в памяти моей.
     И расстояний притяженье даёт надежду жизни всей,

     Познать чтоб все высоты чувства, дыханье наше в унисон,
     Смысл жизни и любови русло, что в нас живёт,
                                      как чудный сон.
     Вас слышу я и понимаю. Для вас играю я на бис!
     Мой разум от разлук страдает. Ко мне, любимая, вернись!

     Не выразить всю глубь эмоций. Звучит симфония любви.
     Моя любовь – алмазов россыпь, букеты роз – мои стихи.
     Мы с вами встретимся! Я верю. Любви романсы на устах.
     И сердце по себе вас мерит, моя Счастливая Звезда!

Ночь дыханьем роз полна
Поэтический перевод к дуэту Никлауса и Джульетты из оперы Ж. Оффенбаха «Сказки Гофмана»

     Ночь дыханьем роз полна. Звёзды смотрятся в лагуну.
     Свет жемчужный льёт луна, задевая чувства струны.
     Красота волнует мир, волшебство роскошной ночи,
     Где душой парят мечты, счастье и любовь пророчат.

     Звёзды свой даруют свет. Мир сияющий прекрасен
     И чарующей волне о любви поёт и счастье.
     Ночь дыханьем роз полна. Звёзды смотрятся в лагуну.
     Свет жемчужный льёт луна на души влюблённой струны.

Каприз-шутка N 17
К Капризу-шутке N 17 Н. Паганини

//-- I --//

     Она – активная, живая. В регистрах пламенных летает:
     То вверх, то вниз, в чудесных токах.
                        За ней следить не всякий смог бы.
     Но Он в диапазоне низком и в средненьких таких регистрах
     Аккомпанирует Красаве, порхающей в своей же славе
     То вверх, то вниз, в живейших токах,
                              прохладно, скупо, однобоко.
     Не первый день, не первый год. А диалог, как прежде. Тот.

//-- II --//

     Нет, невозможно! Жить на сцене и наблюдать жизнь
                                       в кантилене!
     Она ещё быстрей порхает, быстрее быстрого летает.
     Как птичка, в колесе кружится. И Он за ней уже не мчится —
     Не успевает и молчит. И ничего не говорит.

//-- I --//

     Она опять привычно быстро летает в красочных регистрах
     То вверх, то вниз, в чудесных токах.
                             Он вновь занудно, однобоко
     Аккомпанирует Красаве, порхающей в своей же славе.

//-- II --//

     Она опять меняет ритмы. Космические биоритмы
     Быстрее быстрого взлетают. Быстрее быстрого порхает
     Красава, в колесе кружится. Что Он?
                             Как жизнь Её, не мчится —
     Не успевает и молчит. И ничего не говорит.

//-- I --//

     Краса опять меняет тему привычно быстро,
                                   в верхних сферах,
     То вверх, то вниз летает снова в регистрах быстрых
                                   с песней новой.
     Он вновь Её в орбитах видит и начинает в том же ритме
     Вести всё тот же диалог, аккомпанируя под бок,
     Бубня занудно, монотонно… Красава – Мавр.
                                   Он – Дездемона.

Ne Me Quitte Pas! Не покидай!
Песенный поэтический перевод с французского на русский язык

     Не покидай!.. Хочу забыть.
     И всё, что было и прошло.
     Забыть тебя! И разлюбить
     То время, что с тобой ушло,
     И эти странные часы,
     Чей бой сомнений бил в меня
     И в сердце счастья и любви!
     Не покидай! Прошу Тебя!
     Тебе дарю мой жемчуг слёз
     Из той страны, где нет дождей.
     Руками буду рыть погост
     И после смерти я своей,
     Чтоб осветить Твоё чело
     Мне блеском злата, серебра.
     Я сотворю Земле Любовь,
     Что будет выше Короля!
     А Королевой будешь Ты!
     Закон Любви провозглашу.
     Не покидай мою Ты жизнь!
     Не оставляй меня! Прошу!..

Тарантелла
К Сюите N 2 для двух роялей С. В. Рахманинова

     Напор неудержимый ритма! Пляс характерный!
                                 Cтрастный, быстрый!
     Огонь стихии, что несётся навстречу буре! К вихрю рвётся
     Души порыв! В нём тарантелла! Жжёт,
                               зажигает танцем смелым
     С упругим пульсом, динамичным!
                          Perpetuum mobile чувств личных

     Неудержимой, мощной силы, стремительной,
                                   грозы незримой!
     С характером железным, ярким, готовым к бою,
                                  к жаркой схватке!
     В ней живы, остры впечатленья!
                        Глубокий драматизм творений
     С бесовским рубленым аккордом, могучим духом,
                                 мрачным, твёрдым,

     Неумолимым и всевластным, с ориентальной
                                    жгучей краской!
     Пляс огненный – Дух Тарантеллы,
                          сносящий всё с пути Вселенной!
     Несущийся подобно ветру, с акцентом в каждом такте мэтра,
     Ритмично, Жёстко, Остинатно, Велико,
                                    Мощно, Безоглядно!..

Людмила Лазебная

В 1988 году окончила Пензенский государственный педагогический институт (ныне университет). Преподаватель иностранных языков, переводчик, кандидат филологических наук, МВА. Член Международной Гильдии писателей, Интернационального Союза писателей, член-корреспондент Международной Академии наук.
Лауреат Международной Евразийской литературной премии им. П. П. Бажова «Новый Сказ» в номинации «Проза» (2022 г.). Лауреат Московской литературной премии Биеннале – 2022 в номинации «Большая проза». Победи|тель конкурса «ЛИБЕРТИ» издательства Stella, Германия (2022 г.). Лауреат премии II Международного фестиваля «Золотое Перо Москвы» в номинации «Проза» (2022 г.). Лауреат премии II Международного фестиваля русскоязычной поэзии «Поэт года» в номинации «Поэзия» (2022 г.). Печатается и издается в России и за рубежом.

Советчик

   Субботним днём Александр Иваныч, учитель истории с многолетним стажем, выгуливая свою собаку вдоль гаражей неподалеку от дома, увидел старого приятеля Антона, который что-то мастерил в своём гараже.
   – Здорово, Тоха! Чем занимаешься? – подойдя вплотную к товарищу, спросил Александр Иванович.
   – О, здорово, Иваныч! Да вот решил полочку для книг смастерить. Книг много, в квартире места мало, так я их на дачу отвезу. Полочку щас вот сделаю, а в выходные соберу ее там и приделаю аккуратненько.
   – Книги-то какого рода? В твёрдой обложке или так, романы любовные?
   – Да всякие. В основном от детей остались. Классика!
   – Ясно! Ну, раз классика, то надо полочку бы пошире и поосновательнее делать.
   – Нормально, так тоже хорошо. Главное, чтобы не на полу валялись. Уж очень я не люблю, когда книги на полу…
   – Это понятно. Ну и всё равно, ты бы в две дощечки полку-то делал… – не унимался Иваныч.
   – И так сойдёт. Все крепко! – пошевелив правой рукой полку и испытав её на крепость, сказал Тоха.
   – Вот тебе бесплатно советую, а ты все своё гнёшь. Ну, как знаешь, только в твоей этой полке ни красоты, ни пользы не вижу. Полка должна соответствовать назначению! Если книги серьёзного содержания, то и полка должна быть крепкой и солидной! – не унимался Иваныч.
   – Слышь, Иваныч, ты вот шёл мимо, так и иди! Чё ты пристал ко мне? Сам-то хоть какую полку за свою жизнь руками смастерил? – вдруг, перестав забивать очередной гвоздь, сказал Тоха. – Ходит он тут, советует, умничает…
   – Я тебе по-дружески подсказал, посоветовал, а ты в бутылку лезешь! Вот и помогай людям! – подтягивая свою собаку за поводок, возмутился Иваныч.
   – А у тебя никто не просил ни совета, ни подсказки. Ходишь вот со своей «дворянкой» – и ходи, не лезь к людям со своими советами! – набирая обороты, ворчал Тоха. – Советчик тоже мне! Сам, кроме карандаша и ещё кой-чего, в руках за свою жизнь ничего не держал, а туда же, советы даёт, как полки делать. Столяр, блин!
   – Ну и пойду! Только раз взялся делать, делай как следует, а если не умеешь, то и нечего начинать! – не сдавался Александр Иванович. – А полка под книги должна быть полкой! А то все мастера стали! Посмотреть, так такую чепуху делают и требуют восхищения! Ну как же, «хенд-мейд» – ручная работа! А на самом деле руки таким мастерам сидеть мешают! Бездари! – разошёлся Иваныч не на шутку.
   – Пойдём, Кузька, – сказал он своей собаке, – пусть лепит дальше себе полку, чтоб потом бы она ему вместе с книгами на голову рухнула, раз не слушает умного совета.
   – Иди, иди, советчик хренов! Привык учить да советовать! Вот с такими учителями и молодёжь только болтать и умничать учится, а не дело делать!
   Александр Иваныч бодро перешёл на другую сторону дороги и скрылся из виду за густым кустарником.
   – Вот ведь гад какой, а? Пришёл, под руку наговорил – и всё желание делать дальше отбил! – Тоха с досады бросил молоток в ящик с инструментами. – Вот так всегда, возьмётся человек за дело, старается, проявляет смекалку, интерес… Так вот такой «знаток» откуда ни возьмись появится и под руку насоветует! Вот как бы таких заранее разглядеть? Только он к тебе подкатить пожелает, а ты ему так прямо, без стеснения и скромности: «А не пошёл бы ты на хутор бабочек ловить?» Да, непросто так сразу-то сделать! Воспитание не позволяет! А надо бы научиться!

Самооценка

   Быстро прошло лето, наступил сентябрь, а с ним и время сбора урожая, и новый учебный год в школе. Каждое буднее утро весело шли ребятишки на уроки, галдя, как галчата, наперебой о всяких событиях и делах, волновавших их неокрепшие умы.
   – Вон смотри, видишь, впереди пацан на велике? – сказал семиклассник Павлик своему закадычному товарищу Серёге. – Такой велик знаешь сколько стоит? Это горный, у него вон какие колёса! Как у мопеда почти. Крутой велик! – с завистью вздохнув, сказал он. – Вот бы и мне такой!
   – А на фига тебе такой? У тебя же есть обычный и совсем ещё новенький, – недоумённо спросил Серега. – Тот пацан далеко живёт, за горой. Ему, наверное, на таком в гору легче заезжать. А мы-то вот – у трассы живём, до школы пешком десять минут.
   – Ничегошеньки ты, Серый, не понимаешь! Вот если бы у меня такой велик был, я бы знаешь каким крутым был! Вот еду я на таком необычном велике, колёса по камням шуршат, а я такой весь в кожаной куртке и джинсах, даже не смотрю ни на кого, только вперёд!
   – Ну и на своём ты так же ездишь, какая тебе разница, не пойму, – переспросил Серега.
   – А такая разница, что ни у кого таких великов нет, а у меня – есть!
   – Ой, ну и дела! Помечтай о чём-то другом! Если у тебя такой велик будет, то ты уже всё равно не первым и единственным тут будешь, – спокойно посоветовал Серёга.
   – Ну и пусть не у меня одного будет, я-то один такой. Тот пацан, вот посмотри, он же как замухрышка! А я – красавчег! – коверкая слово, ответил Павлик, выпячивая грудь и задирая нос.
   – Знаешь, Пашка, ты, я думаю, завистливый чел и выпендрёжник! – спокойно и с юмором сказал Серёга. – Это ж, если посмотреть, тебе постоянно чего-то для полного счастья не хватает! То дневник тебе мамка не такой купила, то рюкзак не тот, теперь велик… Так ты весь на зависть изойдёшь.
   – Ничего ты не понимаешь в этой жизни, Серый! – многозначительно ответил Павлик, придав своим словам вес, махнув рукой. – Человеку важна высокая самооценка! А она только вот таким образом может укрепиться, это факт! Надо мечтать о большем и представлять, будто это у тебя уже имеется, тогда оно точно у тебя появится!
   – Ерунда! – не согласился Серёга. – Вот если тебе чего-то хочется, надо к этому стремиться, ну там учиться лучше, потом работать, а не просто так вот мечтать и представлять, что это у тебя уже есть.
   – А ты почитай, почитай, что пишут про правильные мечты, поймёшь может, потом и поговорим. – недовольный недопониманием со стороны закадычного друга, сказал Павлик.
   – Думаешь, учёные зря про визуализацию пишут? – через минуту добавил он.
   – Ну, может, не зря, но тут-то какая тебе на фиг визуализация? Тут ведь ты просто хочешь, как обычно, лучше всех типа быть, впереди других, круче. А это разве хорошо? Так ты только загоняться будешь, чтобы хоть кровь из носа, но быть лучше всех. Зачем такие жертвы?
   – А мне нравится, когда я впереди, когда у меня всё лучше, чем у других! Я прям счастлив от этого! Потому что я – человек, царь природы! – не сдавался Павлик.
   Вот хоть вчера меня класснуха пересадить хотела к Ленке, а я не пересел. Вот почему я должен с ней сидеть? Она вообще мне не нравится! Тебя вот с Танькой за вторую парту посадила, а мне эту веснушчатую и рыжую Ленку подсунуть решила! Это ниже моего достоинства! У меня самолюбие, брат! Я не буду с кем попало за одной партой сидеть и с кем попало дружить! Я – человек! Я имею право сам принимать решения!
   – Странно ты рассуждаешь! Чудно это! Так можно договориться до такого, что, раз ты человек, значит, ты важнее всего на свете. Лучше всех как будто. Другие же тоже человеки!
   – А что в этом плохого? Да, я лучше, а, по-твоему, я должен с муравьями наравне, что ли, быть? Ну ты ваще, Серый! Так можно и чмошником стать!
   – При чём тут чмошники? Я тебе про что говорю? Вот тебе всё время чего-то мало, что-то хочется, чего-то не хватает. Всё-то ты себя стараешься выпячивать, хвастаешься, деловишься… А чем уж ты так от других отличаешься? Только своим выпендрёжем. Эх, Павлик, зря ты так! Неправильно как-то. Вот я на каникулах один рассказ прочитал, задумался. Вот если всё во Вселенной создано и существует по определённым законам, значит, источник мироздания уделил каждому существу равное количество внимания. Хоть муравью, хоть слону, хоть человеку. Тогда кто же ты такой, чтобы считать себя лучше?
   – Ой, я так и знал, опять с бабушкой всякой хрени начитался! Я уж давно приметил, что ты, как к своей бабушке на каникулы съездишь, совсем другим приезжаешь! – недовольно сказал Павлик.
   – Бабушка, не бабушка, а я вот тоже считаю, что нельзя быть таким заносчивым! Правда, бабушка моя говорит, что никогда не надо смотреть на других сверху вниз и никогда не надо смотреть снизу вверх. А ты вот как раз смотришь сверху вниз и хочешь, чтобы на тебя смотрели снизу вверх, – рассмеявшись, сказал Серёга.
   – Сверху, снизу… Сам-то понял, чего набуробил? – угрюмо ответил Павлик.
   – Я-то понимаю, а вот ты, похоже, нет, – спокойно ответил Серега.
   Прошли годы с того дня, когда состоялся этот разговор между двумя мальчишками-подростками, закадычными друзьями.
   Павлик окончил университет и открыл свою риелторскую контору. Бизнес его процветает. Только вот с семейной жизнью не ладится. Вот уже в третий раз он решил жениться. Всё разочаровывается и надеется найти самую красивую и самую лучшую себе жену.
   А Сергей после учёбы в колледже и службы в армии работает в серьёзной фирме инженером и каждый вечер после работы спешит домой, где его ждут верная и любящая жена да двое сыновей, дороже которых нет для него никого на этом свете.
   Вот такая житейская история.
   26.08.2022, Санкт-Петербург

Сказка о девице Акулине и её суженом – Петре Иволге

   – Говоришь, сказку хочешь? Ну, слушай! – усаживаясь на край кровати совсем ослабевшей от тяжёлой болезни внучки, сказала бабушка.
   – А расскажу вот я тебе одну быль, ай небыль, а можа, сказку, – начала она свой рассказ, ласково погладив слабые ноги внучки через одеяло.
   – Только со счастливым концом хочу, баб! – попросила девочка лет двенадцати, уставшая болеть и страдать от изнуряющего кашля.
   – Ну само собой, на то она и сказка, – улыбнувшись всеми морщинками на добром лице, убедительно ответила бабушка.
   – Было это в те времена, когда люди кафтанов не нашивали, картузов да шляп не знавали, а очелья на головушку надевали, поясами да тесёмками подвязывались, от всякой нечисти себя оберегали, спозаранку Господу молитвы возносили да долюшки доброй просили. Вот жила-была в ту пору девица, ладная да ловкая мастерица. Звали её Акулина. Сироткой осталась она в пору девичью, в пору важную, сватовскую. А раз не стало у ней отца-матери, стали свататься к ней все, кто мимо шёл: и конный, и пеший, и добрый, и леший.
   – Выйди, выйди на крылечко, свет-девица! – зазывали её женихи, что горластые петухи. – Будь мне жёнушкой, будь мне счастием, – приговаривали парни хитрыя, до девиц, до утех шибко прыткия.
   – Нет, не выйду я, дверь закрытая, как и сердце моё да душа моя. Не стучись, не зови, добрый молодец, а иди мимо дома мово да дорогу к нему забудь вовек! – отвечала им Акулинушка.
   Так прошло лето жаркое да зима студёная. Наступила весна-красна. Вот пошла Акулинушка к чисту озеру за водицей живой, весеннею. Глядь – по озеру плот плывёт, а на нём лежит добрый молодец. Он лежит, будто спит, и не шелохнётся. Вот прибило волной плотец тот к леву берегу. Видит девушка, что рубаха на молодце сплошь рудою [2 - Руда – кровь (устар.)] запачкана, а вдоль правой ноги меч лежит окровавленный.
   – Ох, беда-то какая случилася, видно, смелый боец ты, раз спасла тебя Сила Небесная! – прошептала девица над молодцем. – Как бы мне изловчиться да помочь тебе?
   – А ты песню пропой ему нежную да призывную, он услышит тебя и очнётся враз! – за спиною её прогудела земля. Оглянулась в испуге назад – никого! Только ветер шумит да осока шуршит.
   – Что ж, бывает и так, коли Силы велят, надо слушаться! – так решила девица – и сделала.
   – У старухи, у реки, у излучины, пели звонко соловьи сладкозвучные… – запела нежно Акулинушка, да забылася, призадумалась.
   – Кто ты, девица? – вдруг услышала она голос приветливый. – Твоя песня меня пробудила, силой доброй живой наградила! – молвил молодец, поднимаясь с плота да на меч опираясь слегка.
   – Здрав будь, молодец! – поклонилась она, засмущавшись, зардевшись по-девичьи.
   – Да так как же зовут тебя, милая?
   – Акулиною нарекли меня тятька с матушкой.
   – Да далёко ли дом твой родительский, не сподобишься ли подлечить меня малость от глубоких ран моих рубленых? – попросил ее воин, страдаючи.
   – Недалече мой дом, там за горкою, коль сумеешь идти, доведу тебя.
   – Благодарствую! А зовут меня Петром Иволгой.
   – Ну, пойдём, помолясь, Пётр Иволга! Опирайся на руку мою, так осилим путь!
   Вот живёт в доме девичьем Пётр уж много ден, затянулись раны его глубокия, посвежело чело его дивное, стал пригляднее он и окреп в ногах. Всё поила его Акулинушка соком чистым берёзовым да росою утренней вешнею.
   – За старанья твои да за сердце доброе от меня тебе поклон поясной, красавица! А стань мне женою верною, подругой по жизни надёжною, – предложил Пётр раз в вечерний час. – Будем жить-поживать с тобой дружно мы, где захочешь, хоть тут, хоть в моих краях.
   – Я согласная, раз судьба моя по воде приплыла, знать, такая задумка у Высших Сил.
   – Вот и славно решила, храни тебя Бог! – улыбаясь от счастья, ответил ей Пётр.
   Что ж, живут они год, живут они два, народились и дети, два сына-орла. Вот прошло много лет, настала зима, завьюжила метель, раз пошёл Пётр в лес да и не вернулся оттель…
   Плачет жёнушка, прижимает сынков, а метель всё сильней, рвёт солому с домов!
   Делать нечего, не оставишь детей, не пойдёшь сама в лес, не попросишь людей!
   – Буду ждать тебя, Пётр, возвращайся домой! Не кружись, не плутай на опушке лесной!
   – Мама, мама, смотри, вон медведь у ворот, он глядит на наш дом и страшно ревёт!
   – Не видать никого, спите сладко, сынки, будет завтра рассвет, батька утром придёт, дичи разной лесной на обед принесёт.
   – Ой ли, мама, гляди, а медведь-то в окно заглянул и ушёл, тихо стало давно. Уже лес не гудит и не воет метель, только двери гремят, кто-то рвёт их с петель!
   – Открой, Акулина, это муж твой пришёл, дорогу до дома сквозь бурю нашёл.
   – А как звать-то тебя, кажись, голос не тот!
   – Петром величают, забыла? Открой! А не то сорву двери с петель, дом в щепы разломаю, детей заберу, а тебя заломаю и в лес уведу!
   – Ступай отсель с миром, не муж ты мне, нет! Ты злобный дух-нечисть, молитвой святой меня укрывает с детьми от тебя Святая Мария – защита моя!
   Схватила с полички икону она да встала в дверях с ней при свете луны, молитвы шептали сквозь слёзы сыны.
   – Открой же мне дверь! – царапая стены, рычал злобный зверь.
   – Иди восвояси и думать забудь, до нашего дома закрыт тебе путь!
   Раздался вдруг громкий удар по стене, огнём полыхнуло, и стихло всё вдруг, и в третий уж раз кукарекнул петух…
   Забрезжил рассвет, тишина у ворот. Глядь – из лесу Пётр с добычей идёт:
   – Ну как ты, родная, у наших дверей чудные следы вижу диких зверей.
   – Тобой притворился лесной злобный дух, хотел погубить нас, да сам тут издох!
   – Крепка твоя вера и ангел с тобой, смущал тебя демон, что дрался со мной.
   Он в битве меня не смог одолеть, ждал много годов, чтоб явиться опять, семью погубить и меня растерзать! Да справиться с нами никак не сумел, рассыпался в прах, от молитвы сгорел! Святая молитва и вера твоя спасли и тебя, и детей, и меня!
   Долго и счастливо жили они, быть может, живут по сей день их сыны. А может, всё выдумка, сказка, как знать?..
   Бабушка замолчала, на минуту задумавшись о чём-то.
   – Сказка, моя милая внученька, может, и ложь, да думать учит. Всегда помни, что святая молитва, надежда и вера спасают людей от болезней и зверя.
   Молитву за мной повторяй, дорогая, пусть ангел во сне тебя охраняет, – продолжила бабушка в той же манере, в которой рассказывала сказку.
   – «Спать ложусь, крестом окрещусь, небом укрываюсь, звездой причащаюсь, враг Сатана, откачнись от меня, Ангел мой, будь со мной! Аминь!»
   Прошло много лет с той давней поры, давно уже выросла девочка-внучка, сама стала бабушкой, но помнит она и эту сказку, и молитву на ночь. А за свою жизнь она много раз убеждалась, что от любой беды, болезни и всякого зла лучшая помощь и поддержка – святая молитва!

   На том я рассказ мой завершаю, всем добрым людям здоровья и счастья желаю!
   12.07.2022, Санкт-Петербург

Зависть

«Везунчик! И всё-то у него есть: и семья, и дети, достаток и уважение! – рассматривая фото давнего знакомого в журнале, думала женщина. – Дал же Бог счастья! Наверняка помогал кто-то из сильных мира сего, не волшебство же! Ну да, повезло ему, не иначе. Теперь вот он такой довольный сидит и смотрит со своего пьедестала. Счастливчик! Просто повезло, и всё!»
– Не завидуй, посмотри на его сапоги! Разве не видишь, как они стоптаны? – сказал голос в ответ на её мысли…

Тебе одному

     Плыть по волнам с тобою рядом,
     Вдаль уносясь от серых дней,
     Готова я…
     Ты нежным взглядом,
     Теплом душевным обогрей.
     С тобой одним к вершинам счастья,
     Туда, где солнце прячет лик,
     Сквозь буйство красок и ненастья
     Готова плыть я в этот миг.
     Мою любовь сполна дарю.
     Бери и счастлив будь безмерно.
     Тебе я тихо повторю:
     – Важней всего любовь и верность.
     Пусть жизни строгие уроки
     Пойдут на пользу нам с тобой.
     Ты не услышишь мои вздохи,
     В моей душе теперь покой.

Ожидание встречи

     Я увидела на небе
     Полнолунья белый лик.
     Сердце сжалось от желанья
     Быть с тобой хотя бы миг.
     Нежность взгляда,
     Ясность мысли,
     Чёткость речи…
     Это – ты!
     С нетерпением жду встречи,
     Нервно теребя цветы…

Буду ждать тебя…

     Девять лучин с девяти осин
     Ночью разожгу,
     Друга милого к себе зазову:
     – Ты приди ко мне,
     Мой сердечный друг.
     Сердца по весне
     Участился стук.
     Усмири меня,
     Приласкай скорей!
     Буду ждать тебя,
     Не запру дверей.
     Лишь тебе суметь
     Жар души унять,
     Чтоб мне птицей петь,
     В небесах летать!

Взгляд твой – магнит

     Взгляд твой – магнит!
     К себе манит!
     С собой борюсь,
     Как ветка гнусь!
     То вкривь то вкось.
     Не надо, брось
     Меня смущать,
     В объятья звать!
     На сердце грусть,
     Но я держусь.
     В любви страдать —
     Не привыкать!

Забросай постель цветами…

     Забросай постель цветами,
     Укроти мою тоску!
     Пусть случится между нами
     То, чего давно так жду!

     Отворив с надеждой двери,
     Счастье в дом свой пропущу.
     От любви твоей, поверь мне,
     То смеюсь я, то грущу.

     Зарождая в сердце нежность,
     Взгляд твой пристальный смущает.
     Расставаясь с жизнью прежней,
     Я себя за всё прощаю.

Поэтам современности

     Душа стихи слагать способна,
     Когда ликует и поёт,
     Когда, страданием наполнясь,
     Она спасенья ищет, ждёт…
     Поэт, встав смело в полный рост,
     Взывает к разуму людей,
     Напомнив миру Холокост,
     И Бабий Яр, и смерть детей…
     Иди, поэт, неси в мир свет!
     Пусть Бог и правда править будут!
     И через сотни славных лет
     Твои слова пусть не забудут!
     Иди, поэт, тори свой путь
     И освещай дорогу людям!
     Твоё призванье, твой обет
     Нужны им средь кровавых будней!
     Земля, уставшая от ран,
     От хаоса и разрушений
     И от сапог из разных стран,
     Безумств, убийств, вранья, лишений…
     Зовёт тебя, как сына мать,
     Зовёт на помощь в трудный час…
     Нельзя об этом нам молчать,
     Пусть мир узнает всё о нас!
     Иди, поэт, неси в мир свет!

Волчица

     Чёрным лесом, по сырой траве
     Я волчицей серой бежала,
     По болотам топким да по мураве
     На врагов твоих нападала.

     Берегла я тебя и нежила,
     Замыкала уста злым завистникам,
     Сон хранила твой, для тебя жила,
     Отметала сплетни от истины.

     Что же платишь мне, ненаглядный мой,
     Безразличием, хладнокровием,
     Неужель не слышишь сердца стон?
     Почему становишься всё суровее?

     Видно, счастья нет для меня совсем,
     Наделила судьба дарами другими.
     Так вся жизнь пройдёт, а затем
     Злой волчицей бежать по трясине…

Олен Лисичка

Олег Григорьевич Шевченко, творческий псевдоним – Олен Лисичка. Родился в 1975 году в городе Веймар Германской Демократической Республики. Вырос и учился в посёлке Орловский Ростовской области. Пишет сказочные истории для детей и взрослых. Проживает в подмосковном Серпухове. Писателем себя не считает, говорит, что он – «ученик помощника писателя».
Член Интернационального Союза писателей, член академического литературного объединения России «Серпейка» (г. Серпухов).

Синий кот

   «Смотрите, вот он!»
   «О боже!»
   «Кот существует!»
   «Он и правда синий!»

   Не спеша пролетаю через маленькую столовую на лунной базе геологов и исчезаю в стене. Сегодня приехала новая партия учёных. Я давно привык к этим крикам, расширенным от удивления глазам и открытым ртам. Да, я кот, правда синего цвета, и у меня есть ещё одна небольшая особенность, я – призрак.
   Конечно же, вы захотите узнать, как это произошло. У меня от вас секретов нет, и на самом деле всё очень просто, я хотел выдать хозяйку замуж. Казалось бы, как, выдавая хозяйку замуж, можно посинеть и превратиться в призрака? Да очень просто. Всё дело в тайном ритуале, о котором знают только коты. Этому обряду уже тысячи лет, и ни один представитель нашего рода не может завести семью, его не выполнив, только после него можно гордо называться «кот». Объясняю. Чтобы стать настоящим котом, сначала надо стать хозяином человеческой семьи хотя бы из двух человек: мужа и жены. Как обозначить, что у семьи есть хозяин-кот? Очень просто – надо поставить свою метку на обуви мужа.
   Делается это элементарно. Пару раз надо вместо лотка использовать его тапки и туфли. Это делается только на пользу мужчине. Теперь каждая кошка или кот будут знать, что у этого человека есть хозяин-кот. После этого ни один кот не сможет увести его к своей женщине.
   Муж и жена очень радуются таким меткам. От восторга они будут тыкать тебя мордой в обувь и радостно приговаривать: «Кто это сделал, кто это сделал?»
   А ты такой гордый отвечаешь: «Я-ааа, Я-ааа!»
   И ещё надо сделать подарок хозяйке, и у меня он есть. Это необычайно мягкий, пушистый и приятный на ощупь комок шерсти, который у меня практически уже готов. Чтобы не потерять, я ношу его в желудке, и когда придёт момент, я его достану ей на радость.
   Так вот, понравилась мне кошечка с волшебным именем Кока Клава. И она как бы не против завести от меня котят, но есть одно но: у меня нет семьи. А какая кошечка захочет котят от того, кого нельзя считать полноценным котом? Как он будет растить своих котят, если не смог завести простую человеческую семью хотя бы из двух человек? Я срочно занялся поиском второй половинки для своей хозяйки Леночки. Я давно заметил, как она смотрит на Германа и вздыхает. Он, правда, лодырь, целый день сидит за компьютером и кричит в рацию: «Давление! Глубина! Обороты!» Ни разу не видел, чтобы он ловил мышей или вылизывал лапы. Совершенно ленивое создание, но, если хозяйке нравится, ничего поделать нельзя.
   Начну с самого простого способа. Загоню его к ней в каюту. Полдня просидел в коридоре в засаде. Успел выспаться и помечтать о кошечках. Ну наконец-то, идёт. Как только он поравнялся с комнатой моей хозяйки, я вскочил, выгнул спину дугой, выпустил когти и зашипел. Вы бы видели его лицо! Он испугался и прижался к стене, замахал на меня руками.
   Я подумал: «Ну и дурак же он! Ему просто надо постучать в дверь и спрятаться от меня у Леночки. Он зайдёт в комнату, возьмёт её за руки и поблагодарит за спасение. Между ними проскочит искра – и дело в шляпе!»
   Но он обзывает меня плохим котом и снова машет руками и ногами. Делаю свирепую морду, ещё сильнее выгибаю спину, моё громкое шипение, наверное, слышно по всему лунному модулю.
   «Стучи в дверь, глупый Герман, и проси помощи!» – пытаюсь внушить ему свои мысли.
   Но он их, к сожалению, не слышит.
   Открывается дверь, и женская рука тянет его внутрь. Незнакомый запах из комнаты заставляет меня застыть, и я получаю хороший пинок под зад от Германа. Лечу по коридору и думаю о том, какой я глупый кот. Мне обидно не за пинок, мне обидно, что я перепутал комнаты. Теперь понятно, почему меня смутил запах: это комната Светки, нашей соседки. Тупой, тупой кот!
   Такой шикарный план, и я его провалил! Не видать мне кошечки Коки, обидно, но я не собираюсь так легко отказываться от своей любви. Надо придумать новый план! Полдня спал, потом ел, снова спал, потом вспомнил, что должен придумать новый план. Не придумал ничего. Пошёл за советом к своей кошечке. Кока за пять минут придумала целых три. Да уж, кошечки – опасные существа, интересно, у людей так же?
   Я выбрал самый простой из трёх. Надо просто укусить Германа за ногу. Он пойдёт в медпункт, а там моя хозяйка, ведь она медсестра! Она его спасёт, между ними проскочит искра – и дело в шляпе!
   Как назло, не могу найти Германа, уже по второму разу обхожу весь лунный модуль, устал. Если я немного посплю, Герман всё равно никуда не денется. Полез в своё любимое тайное место для сна и застрял в трубе. Сначала пытался выбраться сам, но с ужасом понял, что не смогу. Стал громко звать хозяйку на помощь, одним словом, орал от страха.
   Первым на помощь пришёл Герман. Вот почему он не встретился мне чуть пораньше? Щас цапну его за руку, чтобы знал, что котов расстраивать нельзя! Хотя нет, пусть сначала вытащит, а потом я его поцарапаю. Герман меня вытаскивает, я ору, он ругается. Пришла хозяйка, и они стали вытаскивать меня вместе. Вытащили. Леночка позвала его в гости, достала в благодарность бутылку вина, а меня выставили за дверь. Вечером я слышал, как она кричала: «Ещё, Герман, ещё!» Наверное, просила добавки вина.
   Что, что вы спрашиваете? Почему я синий и призрак? Ах да! Это случилось, когда я стал дедушкой, а Герман папой. Решил я, значит, вздремнуть от трудов праведных и залез в одну из тёплых штук в месте под названием «Лаборатория телепортации» Они мне что-то кричали и махали руками. Но разве должен настоящий Кот слушать каких-то людишек? Через несколько секунд под крики ужаса я вылетел сквозь стену лаборатории, теперь я синий кот-призрак. Почему именно синий, не знает никто. Но зато как гордятся своим дедом мои внуки! Их дедушка – знаменитость.

Кошки и печень

   Не все принцессы одинаково полезны

   Свет с трудом пробивался сквозь ветви старого дуба. Казалось, само дерево против того, чтобы солнечные лучи попадали на дом, стоящий под его кроной. Старый, из потемневших брёвен, с одним окном, с трубой, украшенной кошачьими черепами, дом был похож на старого злого волка, ждущего в засаде подраненное животное или утомившегося путника.
   – Какого чёрта тебя занесло в самую чащу леса, старый козёл! – в сердцах сказал мужчина, вышедший к дому из высоких кустов. На ходу выпутывая сухие веточки из волос, подошёл к двери. Губы зашептали молитву, оберегающую от тёмных тварей. Постучал.
   – Заходи, душегуб, открыто, – услышал он голос.
   – Ну да, от кого тебе, колдун, закрываться, ходить к тебе в гости дураков нет, – пробурчал себе под нос мужчина.
   Вошёл. Кинул к ногам хозяина дома мешок.
   – Принимай работу.
   Колдун посмотрел на вошедшего единственным глазом. Развязал, запустил в мешок руку, вытащил за волосы голову. Поднял на уровень своего лица, смотря в открытые и расширенные от ужаса глаза, сказал: «Ну здравствуй, брат! Вот и свиделись». Забросил голову в чёрный зев печи.
   – Марк, ты честно выполнил свою часть сделки, – сказал он.
   – Не называй меня Марком, колдун, никто не должен знать моего имени.
   – Хорошо, хорошо, Баклей, не буду, извини. Хотя я слышал, кое-кто называет тебя Мясником, – сказал он, глядя единственным глазом в лицо гостю.
   – Пусть называют, одного такого я вздёрнул на суку у таверны старого Генриха, остальные подумают, прежде чем открывать рот, – ответил он.
   – А что, Генрих ещё жив? Так же обдирает путников, напоив их беленой?
   – Да, некому прирезать этого старого пройдоху. Тащи монеты! И кувшин холодного вина! – потребовал гость.
   – Да, да, сейчас.
   Колдун взял со стола кувшин, открыл дверь в одну из комнат дома.
   – Пора нам попрощаться с тобой, Баклей, – прошептал колдун. – Ты слишком много знаешь, да и жаден стал до моих денег.
   Достал из кармана мешочек с тёртой беленой, пересыпал в кувшин. «Этого хватит, чтобы отправить на тот свет пятерых», – подумал он. Налил вина и вышел к гостю.
   Ухмыляющееся лицо Баклея было последним, что он увидел в своей жизни.
   Мясницкий топор разрубил его голову на две половинки.
   – Слишком много у тебя золотишка для одного человека, – сказал убийца телу бывшего работодателя. – Делиться сейчас будешь.
   Осмотрелся по сторонам, направился к двери, обитой железом. По пути снял с кривого гвоздя новую кожаную шляпу с разноцветными перьями и мандолину. «Такие хорошие удавки привязали к куску дерева», – подумал он, на ходу снимая первую из струн. Открыл дверь, вошёл.
   – А деньги где? – спросил он сам у себя, оглядывая помещение, в котором был десяток кошек и больше ничего.
   – Нет здесь денег, – ответила одна из них.
   Баклей от удивления выпустил мандолину.
   – Колдовство! – воскликнул он и схватился за оберег от нечистой силы, висящий на шее. Зашептал молитву: «Отведи от меня нечисть, Владыка Неба, дай мне силы побороть тёмных тварей».
   Кошки удивлённо смотрели на Баклея.
   – Ты чего, менестрель, инструмент свой роняешь? – укоризненно сказала чёрная кошка, лежащая на бочке.
   – Кто вы? – заикаясь, спросил он.
   – Девушки. Просто заколдованные. Мы пленницы Одноглазого. Он всех нас выкрал у родителей и теперь требует за каждую выкуп в сто золотых монет. А в кошек превратил – чтобы не сбежали.
   – Так вы все богачки? – уточнил Баклей. Он не мог поверить в такую удачу. Конечно же, лучше бы здесь были мешочки со звонкими монетами, но и это тоже хорошо.
   – Да, даже принцесса есть.
   Баклей утёр выступивший пот рукавом куртки, вот так повезло!
   – А где ваш платочек? – спросила одна из кошечек. – Я надеюсь, вы благородных кровей?
   – Мадам, свой шёлковый платочек я вчера отдал дочери лесника. Продав его, она купит себе хлеба! – произнёс он совершенно серьёзным тоном.
   – О мой герой! – прошептала одна из кошек и залезла на его плечо, следом вторая. Чёрная протянула лапку, дотронулась до его щеки. – А ты нас расколдуешь?
   На мужчину вопросительно уставилось два десятка печальных глаз.
   – Эх, барышни, как же вам повезло! – Баклей уселся на один из стоящих в комнате стульев. Ударил по струнам мандолины:
   – Конечно, расколдую. Я же принц!
   – Принц! Принц! – восхищённо заговорили кошечки. – Настоящий!
   – Три года и три дня искал я мерзкого колдуна, похищающего девиц и приносящего горе в их семьи. Стёр пять пар сапог и загнал сорок лошадей. Нашёл и сразился с негодяем в честном бою. День и ночь сражался я с тёмной силой колдуна. Сотни заклятий сыпались на меня, тысячи монстров нападали из темноты! И только под утро с помощью Владыки Неба и моего королевского меча колдун был повержен!
   – Колдун мёртв! – наперебой заголосили кошки. – Ты наш герой!
   – Спасибо! Я тебя люблю! Возьми меня замуж! – наперебой заговорили они.
   – Дамы, я как принц Бакле… Баклеегор дэ Рамбольди (на ходу придумал себе имя бандит) первым делом должен спасти принцессу.
   – Я – принцесса, – сказала рыжая кошечка, лежащая на атласной подушке.
   – Я тебя, конечно, расколдую, но родители ждут меня дома с невестой, – ответил Баклей.
   – Мой рыцарь, мой спаситель, мой герой! Я, конечно же, выйду за тебя замуж! Дай мне отпить из пузырька, висящего на поясе колдуна, и я превращусь в девицу.
   – Ну, пойдём, принцесса, дам тебе зелья.
   Баклей взял кошку на руки и вышел из комнаты.
   – А мы? А нас? Расколдуй! – запричитали кошки.
   – С вами я потом разберусь, мои золотые монетки, – улыбаясь, ответил Баклей. Вышел, закрыл дверь на засов. – Сидите тихо, а не то на шапки пущу!
   – Так, блохастая, пей зелье, я не собираюсь бегать за тобой по всему лесу. Да и дел ещё много, надо с людьми Живодёра из Каменной Россыпи связаться, уж больно он до молодых баб охоч. Правда, не все после его утех выживают. Но монет по триста он за каждую заплатит.
   Баклей присел перед кошкой, открыл флакон с зельем, капнул на ладонь и дал кошке слизнуть.
   Грома и молний не было. Кошка просто стала увеличиваться в размерах, приобретая человеческие черты, лишь отвратительный хруст костей сопровождал это действо. Баклей стоял не в силах пошевелиться, его глаза не моргая смотрели на результат превращения. Вместо стройной и красивой девицы перед ним стояла обнажённая девушка в короне из ржавого металла, украшенной человеческими зубами. Длинные руки до колен, раздувшееся лицо, во рту острые кривые клыки. Подошла к Баклею, взяла его за пояс.
   – Ну здравствуй, принц!
   Из её рта после слова «принц» выпал опарыш.
   – Ну ты что, никогда принцессу упырей не видел? – спросила она, видя его ошарашенное лицо.
   Баклей хотел ответить, но смог только облегчить мочевой пузырь.
   – Папенька выдал меня замуж за Одноглазого, – начала свой рассказ упыриха. – Приданое хорошее дал. А этот козёл превратил меня в кошку. У нас даже первой ночи не было! Я бы сама его убила, да ты, дуралей, влез. Я полгода в теле кошки голодная просидела. И не сбежишь ведь – колдун стаю волков приручил. Догнали бы и порвали на куски. Видишь черепа кошачьи на трубе? Это беглянки. Ну, не будем о грустном, давай о нас поговорим. Ты знаешь, что у меня сегодня на ужин? Правильно! Принц!
   Одной рукой упыриха схватила Баклея за отворот куртки, вторую с размаха вогнала ему в живот. Вырвала печень и стала жадно пожирать. Следующими были почки. Бросила ещё живого мужчину на землю, сказала, ухмыльнувшись: «Не уходи». Подобрала пузырёк с зельем и отправилась в дом. Подошла к комнате, которая последние полгода была её тюрьмой. Приоткрыла дверь, в образовавшуюся щель кинула пузырёк.
   – Девочки, пейте зелье, разбивайте окно и бегите. Как только у нас с принцем закончится романтический ужин, я пойду за вами. Бегите и не оглядывайтесь!
   Вот так закончилась, не успев начаться, жизнь принца Баклеегора дэ Рамбольди и семейная жизнь принцессы упырей. Хоть и упыриха, а бабу жалко.

Конечная остановка

   Пятничный вечер в конце мая. В ярком пятне света остановка «Машиносчётная» на улице Пионерской. Стою жду автобус. Надеюсь, это будет тридцать второй, а не тридцать третий: идти лишние сто метров к подъезду поздно вечером никакого желания нет.
   «Вот же гад», – вспоминаю своего начальника. Из-за него так поздно возвращаюсь домой. За границей светового пятна – пьяная компания. Им лет по двадцать, наглые, развязные, шумные. Громко разговаривают, смеются, гремят пивными банками. Скорее бы автобус приехал. Неуютно. Иногда бросаю взгляд в сторону разгорячённой спиртным молодёжи.
   – Ты чё, мля, вылупился, дядя? В глаз захотел?
   Неприятный голос из темноты заставляет вздрогнуть.
   – Да нет, вы что! Я на вас даже не смотрел.
   – А с буя ли не смотрел? Мы что, для тебя слишком плохие? Сюда иди!
   – Ребята, мне неприятности не нужны, я сейчас уеду и больше смотреть на вас не буду.
   Видны огоньки автобуса, через минуту он будет здесь, и всё закончится. Напряжение спадает, сердце сбавляет обороты, и его удары не отдаются гулкими толчками в ушах.
   Грубый толчок в спину. Один из компании просто обошёл меня и вытолкнул из спасительного света в темноту. От приданного ускорения с кем-то сталкиваюсь. При ударе невидимый для меня человек роняет пиво. Брызги. Мат.
   – Да ты чё, ваще оборзел, урод?
   – Извините, я не виноват.
   Глаза привыкли к темноте, и я вижу лицо человека, перекошенное от злобы.
   – Да ты знаешь, на кого наехал?
   В его руках появляется выкидной нож. Пыряет меня в живот. Попадает в большую металлическую бляху ремня, лезвие ломается. Парень удивлённо смотрит на испорченный девайс. Внезапно он начинает хрипеть, падает на землю. Начинаются конвульсии, изо рта показывается пена. «Эпилептический припадок. Вызван алкоголем и резким скачком эмоционального состояния из-за сломанного ножа», – делаю я вывод. Самый трезвый из компании пытается вызвать скорую. Набирает «ноль три», но скорую с сотового так просто не вызвать. Его лицо растерянно-испуганное.
   Кто-то наклонился и трясёт припадочного:
   – Тощий, ты чё? Очнись! Тощий, мля!
   Через пять минут приступ заканчивается. В горле эпилептика булькает, изо рта вместе с пеной вываливаются кусочки пищи.
   «Аккуратно проверьте, свободны ли дыхательные пути: их могут перекрывать куски пищи или зубные протезы. Указательным пальцем удалите крупные куски. Если зубные протезы смещены, аккуратно удалите их из полости рта», – вспоминаю порядок действий в таком случае. Три года работы фельдшером не дают о себе забыть. Но там речь идёт о спасении человека! Человека!
   Провожу пальцем по бляхе ремня. На ней глубокая царапина от ножа.
   «А ведь на его месте должен оказаться я с кишками наружу», – думаю про себя. Подонка, пырнувшего меня ножом, человеком считать отказываюсь.
   Подъезжает автобус. Из него выходит мужчина, смотрит на нас, пытаясь разглядеть в темноте, что происходит.
   – Что вылупился, пошёл отсюда, пока зубы целы! – орёт один из хулиганов. Кидает в него пустую банку из-под пива. Мужчина вздрагивает и спешно уходит.
   Через минуту припадочный умирает, захлебнувшись собственной рвотой.
   Пьяная компания растворяется в темноте. Я ухожу в сторону следующей остановки.

Бэтмен и Супермен

   У ночного клуба на окраине Амстердама стояли два человека. Один из них курил крепкие французские сигареты «Житан» без фильтра.
   – Андрис, ты же бросил курить? – вопросительно сказал второй.
   – Да, Пьер, бросил. Но вчера курс биткоина упал, я потерял тысячу грёбаных евро.
   Старые механические часы на соседнем здании пробили четыре часа утра.
   – Смотри, Андрис, вон стоит одна из глупых туристок. Наверняка у неё есть деньги. Пойдём пощупаем курочку.
   – Точно! Да ещё и встала в самом тёмном углу. Нам даже тащить её никуда не придётся, – довольно улыбаясь, согласился с ним подельник.
   Мужчины посмотрели по сторонам и пошли в сторону беспечной туристки.
   Подошли. Андрис достал нож-бабочку. Пару раз крутанул нож в руке. По переулку разнёсся звук лязгнувших металлом ручек ножа.
   – Money or life, – сказал он.
   – Ой! – пискнула женщина и прижала к себе сумочку.
   – Ты чё это, Машка? – произнёс вышедший из тёмного угла мужчина. Одной рукой он пытался застегнуть молнию на ширинке брюк, во второй была початая бутылка пива.
   Мужчина увидел нож и без раздумий ударил Андриса бутылкой по голове. Тот упал.
   – Бабки у моей жены отжать хотел? – спросил у бесчувственного тела мужчина.
   Пьер, стоявший «на шухере», смотрел на лежащего подельника испуганными глазами. Из уголка рта стонущего человека вязкой массой вытекала слюна с кровью. К такому развитию событий он не был готов, совсем.
   «Бежать! Бежать! Бежать!» – казалось, одно слово заполнило все мысли второго бандита. Слово билось в голове и просилось наружу.
   Пьер побежал. Так быстро он не бегал со времён студенческих соревнований.
   – За Родину! – донёсся из тёмного угла голос. На свет вышел второй мужчина. Он кинул свою бутылку вслед убегающему грабителю. Она летела, переворачиваясь в воздухе, капельки янтарной жидкости вылетали из горлышка, оставляя след из пива на земле и стенах. Импровизированный снаряд пролетел мимо.
   – Колян, ну ты чё промазал? В армии, что ли, не служил? – укоризненно спросил тот, который ударил первого бандита по голове.
   – Гена, извини, у меня это… прицел сбился, – расстроенно ответил мужчина.
   – Прицел у него сбился! С женой он у тебя тоже сбивается? – под смех спросил он.
   – Я буду называть вас Бэтмен и Супермэн! – сказала женщина. – Вы – мои герои. С меня литр! – добавила она.
   – Чур, я Бэтмен! – сказал Гена. – Я в детстве с крыши спрыг нул и ногу сломал. Меня за это в школе Бэтменом прозвали.
   – Мальчики, идём снимать стресс!
   Женщина взяла мужчин под руки, и троица пошла в сторону ближайшего бара.

Дураки

   Лето. Жара. Сидим с дружбаном Костей у меня на кухне, шлифуем пол-литра «Столичной» пивом. Мой кот по прозвищу Боцман трётся об ноги, выпрашивая еду со стола.
   – Костян, прикинь, мой кот по шторам вверх и вниз лазить может!
   – Все коты могут.
   – Мой это смешно делает, боком, вот смотри!
   Беру кота и подкидываю его на шторы, под самый потолок.
   Возмущённо мяукнув, кот выпускает когти и цепляется за ткань. Поворачивает голову, укоризненно на меня смотрит. Мне становится стыдно. Боцман спускается вниз. У подоконника цепляет вазу для цветов. Сделав оборот в воздухе, она с громким «бдзынь» разлетается на куски. Кот пугается звука бьющегося стекла, пытается спрыгнуть на пол, но запутывается задней лапой в шторе и падает на осколки. Начинает орать и перебирать передними лапами, разбрасывая стекло.
   – Боцман, не шевелись! Изрежешься весь!
   Засунул левую руку под грудь кота, правой глажу вдоль спины.
   – Спокойно, сейчас хозяин тебя спасёт.
   Правой рукой убираю осколки в сторону. Большой кусок стекла вытаскиваю из-под живота. На ладони замечаю кровь:
   – Боцман! Ты порезался!
   Запускаю руку под кота, приподнимаю его, кровь капает на пол, стекая по пальцам. Неужели он стеклом сделал себе харакири?
   – Боцман, не умирай! Мы тебя спасём!
   – Руку не убирай! – в ужасе кричит Костя.
   С облегчением вспоминаю, что в соседнем доме ветклиника.
   Выпутываю из тканевого плена лапу Боцмана. Встаю вместе с котом, поддерживая его под живот. Он крутится и пытается сбежать. С ужасом представляю, что будет, если он упадёт на пол. Второй рукой покрепче хватаю его за холку.
   Руки скользкие от крови, держать кота становится сложнее.
   – Костян, во втором ящике изолента, возьми и обмотай мои руки вокруг вместе с котом.
   Друг старательно обматывает мои руки с Боцманом посередине, стараясь не попасть под его когти. Кот перебирает лапами, царапая меня.
   – Костян! Свяжи ему задние и передние лапы.
   Готово, лапы накрепко примотаны друг к другу. В голове, под мое похихикивание, появляется мысль, что получился кровавый бутерброд. Снизу и сверху мои руки, посередине кот, и всё это соединено изолентой.
   3аходим в приёмную ветклиники. В очереди две бабушки с птичками. Видят двух мужиков, перемазанных кровью, и ошалевшего кота. Смотрят на нас, открыв рты.
   – Бабульки, нам срочно надо!
   – Проходите, – говорит одна.
   Заходя в кабинет, слышу в спину: «Вот изверги, кота зарезали».
   Пожилой ветеринар – само спокойствие. Разрезает изоленту, очищает шерсть животного от крови. После осмотра взгляд врача полон недоумения.
   – Первый раз вижу, чтобы рану вместо бинта котом перевязали.
   – Не понял, – отвечаю ему.
   – У кота пара царапин, у вас глубокий порез на ладони.
   – Так это моя кровь? – уточняю у него.
   – Да, и вы благополучно остановили кровотечение своим котом.
   – Так с ним всё в порядке?
   – Да, но у него стресс.
   Чувствую, как от стыда краснеют уши.
   – Спасибо, доктор. Сколько с нас?
   – Для вас… бесплатно, – отвечает врач.
   И мы с Костей понимаем, что слово «дураков» он из вежливости пропустил.

Глюк

   Фухх! Дошёл! Первый раз радуюсь, что хрущёвки такие маленькие и кухня размером с собачью будку. Сел на табурет. Протянул руку, открыл холодильник. Достал водочку, пару помидорок и огурчик. К одной помидорке прилип кусочек сыра. А ведь всего-то пошёл к соседу Володе за рулеткой. Как домой попал – не помню.
   Разрезал помидорку на четыре части, посолил. Налил холодной водочки, выпил, закусил.
   Хорошо-то как! За окошком запели птички, солнышко ласково коснулось щеки.
   Из кухонной стены вылезла рука, за ней голова и часть плеча.
   – Слышь, братан, есть чё закусить? Без закуси пить неприлично, мы ж не алкаши какие.
   Обычный мужик. На лбу длинная глубокая царапина, густо намазанная зелёнкой.
   Как во сне, отрезаю четверть хлеба и с помидоркой протягиваю незнакомцу.
   – Спасибо, друг, спас!
   Человек исчезает вместе с закуской.
   Я в состоянии глубокого потрясения наливаю вторую рюмку. Что это было? Глюк? Пришла «белочка»? Для «белочки» рано, а вот глюк вполне может быть. Наверное, не выспался. Надо с водкой завязывать. Убираю в холодильник бутылку и огурчик. Вторая помидорка пропала, от батона «Столичного» отрезана четверть.
   Провожу рукой по стене. Стена как стена, ничего необычного.
   Принёс из кладовки кувалду. Да, она у меня есть. Выиграл на свадьбе сестры пару лет назад. Хорошая кувалда, перевязана розовым бантом ещё со свадьбы.
   Снял бант, повесил на шею, чтобы не потерять, размахнулся и ударил в стену. Ничего! Вмятина и порванные обои. Провожу рукой по месту удара. В мою ладонь что-то упирается, отталкивает от стены дальше и дальше. Так, это же голова уже знакомого мне мужика!
   – Стучал? – спрашивает он меня.
   – Ага.
   – Зачем?
   Ответить не успеваю. Он видит на шее розовый бант.
   – Зачем тебе бант? Ты чё, из этих? Не стучи к нам больше, извращуга!
   – К кому – к нам? – кричу в ответ.
   Мужик пропадает. Кидаю ему вслед бант. Хватаю кувалду и долблю стену:
   – Ты куда делся?! Вылазь!
   Штукатурка осыпалась, выпадают кусочки кирпича и… розовый бант.
   Пробиваю дыру на кухню к соседям, просовываю в неё голову. Ошалевшая от такого вторжения соседка Наташка со всей силы бьёт меня половником в лоб. В глазах темнеет.
   Открываю глаза. Сижу на кухне, стена совершенно целая. На столе батон «Столичный» без четверти, порезанный помидорчик и водка. Заснул. Приснится же такое! Или это не сон? Пойду к соседу, похмелимся, и всё ему расскажу.
   Стучу. Дверь открывает Володя.
   – О! Здарово, заходи. Ты как после вчерашнего? Третьим будешь? – сыпет он вопросами. – А рулетку ты вчера так и не забрал!
   Начну с самого важного вопроса:
   – Почему третьим?
   – Братан утром пришёл, поэтому третьим.
   Захожу на кухню. На столе бутылка водки и пара рюмок, хозяин ставит третью.
   – А брат где? – спрашиваю его.
   – Он заснул на диване в зале. Сейчас разбужу.
   Через минуту появляются оба.
   – Вот, познакомься, мой брат Андрей, – представляет мне Володя зашедшего на кухню мужчину. – Блин! Пепельница на телевизоре осталась, – добавляет он и возвращается в комнату.
   А я смотрю на Андрея и даже встать не могу. Это лицо я сегодня уже видел. Глубокая, длинная царапина на лбу, густо намазанная зелёнкой, не даёт в этом сомневаться.
   Из зала возвращается Володя.
   – Андрей, вот держи, ты это на диване забыл. Зачем ты вообще это туда принёс?
   Володя протягивает брату четверть «Столичного» и помидорку с прилипшим кусочком сыра.

Деревенский водевиль

   «Дорогие друзья! С 20 по 30 августа в нашей газете проходит конкурс „Деревенские деньки“. Ждём ваши стихи о жизни в деревне. Работа победителя попадёт на первую страницу нашей газеты с фотографией автора».
   Перечитал ещё раз, всё правильно. От волнения задрожали руки. Попасть на страницы уважаемой городской газеты «Поэты и писатели Крайне-Амурска» – это же отличный старт для молодого начинающего поэта. Да и Катенька должна обратить внимание. Моё фото на первой странице – верный путь к сердцу поэтессы Екатерины Загадочной.
   Что я знаю о деревне? Так-так… «Весёлый молочник», «Домик в деревне», трактор, Простоквашино…
   Не густо, с такими познаниями конкурс я не выиграю. Прекрасная, как муза Пушкина, Екатерина Загадочная в моих мечтах уходила в туман, махая мне на прощание изящной ручкой с ярко-красными ноготками. Всё пропало! Жизнь дала трещину. Что делать?
   В кармане запищал телефон. Достаю, одной рукой вытираю выкатившуюся от расстройства слезинку. Мама звонит: «Сынок, у дочери тёти Иры сын родился, я съезжу на денёк, это недалеко, километров семьдесят, деревня Нижние Левые Лапки».
   Эврика! Деревня! Де-рев-ня! Мама, спасибо! Приеду, соберу материал, напишу стихотворение, и – здравствуйте, первая полоса газеты и Катенька! Сердце забилось с удвоенной силой, коленки задрожали, открывшаяся перспектива ошеломила. Мама, я еду с тобой!
//-- * * * --//
   Вот я и в деревне. Надеваю белую рубашку, галстук, чёрные брюки и сандалии «Экко». Интеллигент к выходу за материалом готов, под мышку блокнот. Подхожу к зеркалу – красавец! Выхожу на улицу, вдыхаю полные лёгкие чистого деревенского воздуха с нотками коровьего навоза. Поют птички, даже свинья тёти Иры похрюкивает в ля-миноре. Пора и на сбор материала отправляться.
   Пройдусь вдоль улицы, посмотрю, как люди живут.
   Так, а вот и бабушки на лавочке сидят, классическое деревенское трио. У той, что посередине, на ногах кроссовки «Адидас» без шнурков.
   – Здравствуйте, бабушки, – здороваюсь со старушками.
   – Здравствуй, милок, а ты чей будешь? – интересуются бабушки.
   – Я к тётке приехал, меня Андрей зовут, я – поэт!
   – Бабоньки, он поёт, артист! Вечером в клубе споёшь? – спросила одна из них.
   – Я не певец, я поэт! Петь не буду!
   – А, вот ана чо, поэт он, бабоньки, петь не умеет, – сказала та, на которой были кроссовки «Адидас». – И много нонче денех поэты зарабатывают? – поинтересовалась она.
   – Я пока ничего не заработал, – отвечаю.
   – Так ты лодырь! – сделали бабушки вывод. – Ну, иди, милок, куда шёл.
   – Пойду, конечно.
   Обида за поэтов душила, не давая нормально вздохнуть.
   – Молодой человек, а вы правда поэт?
   Приятный голос молодой девушки отвлекает от грустных мыслей.
   Поворачиваю голову. Стоит, скромно потупив взгляд и сложив руки на животе. Лет восемнадцать на вид, в синем сарафане и сандалиях, длинная коса, ни грамма косметики. Юна и прекрасна, как ангел.
   – А про меня стишок придумаете? – спрашивает робко.
   – Конечно, придумаю, красавица. Как тебя зовут?
   Щёчки девушки заалели, отвечает:
   – Наташка я.
   Строчки экспромта сложились быстро. Набрал в грудь воздуха и только открыл рот – за забором заблеял козёл. Девушка засмеялась, бабушки засмеялись, смеялась даже лавочка, на которой они сидели. Я покраснел, как новый светофор, но поэта так просто не сломить!

     Любил тебя я с ночи до утра,
     Любовь моя горячею была.
     Я с алых губ твоих любовь
     Пил полной чашей,
     Как хорошо, что ты звалась Наташей.

   В глазах девушки неподдельный восторг, милый ротик приоткрыт.
   – Вы настоящий поэт! Вы как Лермонтов!
   Юное создание оборачивается, с ней и я. За спиной у нас стоят ещё четыре девушки в разноцветных сарафанах.
   – Девочки! Он настоящий поэт! Он мне стих любовный написал! Я – его муза!
   На меня с интересом смотрят все.
   – Поэт, взаправдашний, – слышу, как переговариваются девушки, бабушки кивают головами.
   Поднимаю подбородок повыше, делаю задумчивое лицо, эх, жалко, шляпы нет! Расступись, народ, новый Пушкин по деревне идёт!
   Иду, разглядываю людей и дома, люди смотрят на меня, кто-то тычет в меня пальцем. «Поэт, поэт идёт», – слышу за спиной. Немного надуваю для пущей важности щёки, грудь колесом, опять подумал о шляпе. В следующий раз приеду в шляпе и трость у деда возьму, поэт я или кто? Представил, как важно иду по деревне, помахивая тростью, молодухи с восхищением смотрят на меня. Ко мне подходит Наташенька (странно, как это она в мои мечты попала?), подносит рюмочку и огурчик: «С приездом, господин поэт, заждались».
   – Эй ты! Слышь, пижон! Ты, что ли, поэт?
   Из сладких грёз вырывает голос парня лет двадцати на вид. Стоит не один, с ним ещё четыре человека. Где-то вдалеке замычала корова, закричал петух, к чему бы это?
   «Наверное, попросит стихотворение для своей девушки написать», – подумал я.
   – Ты, что ли, Наташке стих любовный написал? – спрашивает он.
   – Да, я, – отвечаю важно, неторопливо.
   – Вообще-то она моя! – отвечает парень. – Ребята, хватаем его и сажаем на борова бабы Нины, пусть прокатится, женишок!
   Один из парней забирает мой блокнот.
   Четыре пары крепких рук хватают меня, пятый выводит здоровенную свинью. Сажают сверху, смеются.
   – Не боись и держись покрепче, – советуют они. Самый мелкий из парней бьёт свинью по ляжке крепкой мозолистой рукой, меня отпускают. Свинья с визгом срывается с места.
   До самого последнего момента в душе жила надежда, что это просто шутка. Нет, не шутка. Свинья рванула вдоль по улице. Она воняет и орёт. Я тоже ору от страха, руками вцепился в свинячьи уши, ногами покрепче обхватил бока, один сандаль потерялся во время бешеного старта. Проезжаю на своём «коне» мимо бабушек на лавочке, обгоняю неторопливо идущую Наташу с подружками. У девушки от увиденного в глазах испуг и сострадание. В голове рождаются стихи:

     Вот моя деревня,
     Вот мой дом родной.
     Вот качусь я в санках
     По горе крутой…

   То, что вместо санок свинья, неважно, поэт остаётся поэтом в любой ситуации.
   Свинья на полной скорости пытается забежать в полуоткрытую калитку. Удар. Небо – земля – руки – небо – голова – забор – земля. Лежу. Надо мной склоняется ангел с лицом Наташи: «Вы целы?»
   – Да, сейчас встану и проверим. Меня, кстати, Андрей зовут.
   Не спешу вставать, любуюсь её лицом. Тёмно-карие глаза, чуть припухшие губки, чётко очерченные скулы, легонько покачивается крестик на серебряной цепочке. Тону в её глазах.

     – Наташенька,
     Тобою стоит любоваться,
     Взгляд невозможно отвести.
     Заставишь ты повиноваться,
     К ногам твоим цветы нести!

   Лицо девушки залила краска смущения.
   – Вставайте, Андрей, хватит лежать, притвора! Раз стихи мне читаете, значит, всё нормально.
   Берёт меня за руку и помогает подняться. Стоим, держимся за руки, время остановилось, только она и я.
   Хрупкие секунды стеснительной тишины разбивает визгливый женский голос:
   – Где моя свинья?
   От голоса бабы Нины оба вздрагиваем. Маленькая и нежная ручка девушки потихоньку выскальзывает из моей руки. Чувствую, как пальчики Наташи скользят по моей ладони, по пальцам; чуть сжимаю руку, стараясь продлить это мгновение. Всё. Появляются звуки и запахи, мы возвращаемся в реальность.

   На другой стороне улицы, над новым зданием сельсовета, едва касаясь крыши кончиками пухленьких пальчиков ног, парили два купидона.
   «Гармоний, ты видел? Со ста метров обоим прямо в сердце! Ну и кто из нас лучший стрелок?» – спросил один другого. «Да, ты, Любвоиил, мастер, признаю, – ответил второй. – Полетели, угощу тебя амброзией». «С пыльцой Афродиты!» – требовательно дополнил стрелок. «Хорошо, – вздохнув, согласился Гармоний, – с пыльцой».

   – Где моя свинья? – второй раз спросила баба Нина, добавив в голос визгливых ноток.
   Понимаю, что её вопрос относится ко мне. Оглянулся. За пару минут вокруг нас собралось человек десять деревенских.
   – Где твой конь, ковбой? – спросил выпивший мужик с одним валенком под мышкой. – У тебя, кстати, сандаля правого нет, могу тебе валенок подарить, он как раз правый.
   – Не надо, он мне по цвету не подходит, – отвечаю ему.
   Ябедничать на местных парней не стал. Не по-мужски это. Вздохнул. Надо что-то придумать. Творческий человек я или нет? Эх, Наташка!
   – Извините, баба Нина. Всю жизнь мечтал на свинье прокатиться. А ваш хряк – просто загляденье, большой и красивый.
   «О боже, что я говорю, хорошо, мама не слышит! Ну, всё, – думаю, – баба Нина сейчас перед всей деревней извращенцем назовёт».
   – Вы слышали, люди? – над домами разнёсся голос бабы Нины. – Мой хряк – самый большой и красивый! Эта сам поэт из городу сказал. Теперь с каждой покрытой хрюшки по ведру зерна! Для поддержания красоты!
   – А ты, милок, найди и приведи хряка туда, где взял.
//-- * * * --//
   Искать свинью не пришлось, хряк сам вышел на улицу. Подошёл к нему, говорю: «Уважаемый хряк, пойдёмте на место». Реакции на мои слова ноль, отвернулся и копается в земле под забором. Взял я его за ухо, потянул. Стоит, машет хвостиком, похрюкивает, куда-то идти даже не собирается.
   Выход только один – сбежать! Пусть сами со свиньёй разбираются. Поворачиваюсь в сторону дома тётки, бросаю последний взгляд на деревенских, снимаю левый сандаль и застываю на месте. Начинаю тонуть в Наташкиных глазах. Чтобы избавиться от наваждения, опускаю взгляд пониже. Теперь я смотрю на её грудь, стою, рот открыл. Наташка начинает краснеть. Чувствую удар по спине чем-то большим и мягким. Поворачиваюсь. С валенком в руках стоит баба Нина. «Ты куда смотришь, охальник! Чай, не жених!»
   – Делом займись, – говорит она и показывает пальцем на хряка.
   Э-эх! Подхожу к свинье, сажусь сверху, одной рукой берусь за ухо, обхватываю её ногами. Ладонью бью по толстой ляжке. «Поехали, родимая!» Свинья медленно идёт по улице, сзади, как верный Санчо Панса, Наташка с моим сандалем.
   На плечо садится муза, хитро улыбается и поворачивается ко мне задом. Кто бы сомневался, попка со свинячьим хвостиком. «Ну что, герой, поработаем?» – говорит она. Слез с борова, подошёл к Наташе, пошли по улице, взявшись за руки. Я читаю девушке стихи, слова сами складываются в строчки о любви:

     Любовь приходит к нам незвано,
     Она, как белый снегопад,
     Всегда красива и желанна,
     И каждый человек ей рад.

     Бывают бури и сомненья,
     Бывает ревность, как гроза.
     Но нет прекрасней ощущенья,
     Чем посмотреть любви в глаза.

     Она украсит все мгновенья,
     Позволит в небесах летать.
     От скуки вмиг найдёт спасенье,
     Позволив чувствами дышать.

   Идём, улыбаемся, а ведь в конце улицы нас ждут пятеро молодых парней, один из которых Наташин ухажёр. Зачесался нос. Свернуть в сторону нельзя, в деревне одна улица, прямая и без перекрёстков.

   В это время на горе Олимп.
   – …и, значит, парень этот на свинье приехал, пришла хозяйка борова, Наташка стоит и человек десять деревенских. Любвеиил и говорит: «Спорим на бутылку амброзии, со ста метров прямо в сердце попаду?» Я ему отвечаю: «Со ста метров ещё никто не попадал». Ну, значит, достал он стрелу, прицелился и выстрелил. Бац! Прямо ей в сердце! У меня глаза по золотому! Достаёт вторую стрелу и стреляет. Вторая в сердце! Ему, прямо через валенок!
   – Гармоний, какой валенок?
   – Ну я же говорил, мужик с валенком стоял. Одну стрелу ему, вторую бабе Нине. Самое смешное, что до этого они друг друга ненавидели! А теперь у них любовь!
   – А как же Андрей с Наташкой? – спросил один из купидонов.
   – А им наша помощь не нужна. У них любовь с первого взгляда. Они, правда, пока об этом не догадываются. Вот, вниз с Олимпа посмотрите, видите в ночи огонёк? Это они, скоро их любовь так полыхнёт, что днём видно будет. Бахус, тащи бочку своего лучшего вина! За настоящую любовь пить будем!

   Идти босиком не очень удобно, камешки искололи ноги, ступни горят. Наташе ничего не говорю, мужик я или нет?
   – Андрей, ты же непривычный босым ходить, давай ко мне зайдём, я у папки старые тапочки попрошу.
   – Наташенька, ты – чудо! – отвечаю ей. Облегчённо вздыхаю, встреча с хулиганами откладывается на некоторое время.
   – Андрей, а как ты на свинье оказался? – спрашивает девушка. Она опустила голову, сцепила руки в замок и, кажется, затаила дыхание. Она очень хочет узнать ответ, но боится услышать что-то не очень приятное. Я знал, что этот вопрос рано или поздно прозвучит.
   Какая же она красивая! Опять меня затягивает в омут этих бездонных глаз.
   – Я твоего парня с друзьями встретил. Ему не понравилось, что я для тебя стихи написал.
   Лицо Наташи становится удивлённым.
   – Парня? И за это тебя посадили на свинью? – уточнила она.
   – Наташа! Я бился как лев! Нас, поэтов, так просто не возьмёшь! Да я рифмами собак бешеных разгонял!
   – Андрей, ты их избил?! – с волнением в голосе спросила она.
   – Кого, собак?
   – Да нет же, ребят! – отвечает девушка.
   – Наташа, я не зверь! Только классическая борьба. Я одного раз! Второго раз!
   Прекрасные глаза Наташи становятся больше, щёчки краснеют. Чувствую, в глазах девушки я превращаюсь в бесстрашного рыцаря в сияющих доспехах.
   – Тут свинью выводят. Бац, через бедро! И через забор!
   – Андрей, свинью-то за что через забор? Она же не виновата! – укоризненно говорит она.
   – Не свинью, хулигана, который её привёл.
   – Какой же ты герой, Андрюшенька! Но как же тебя на свинью посадили?
   «Да-а, заврался я здорово, аж самому стыдно. Но делать нечего. Ради такого восхищённого взгляда придётся. Потом со всем разберусь. Наверное».
   – Коварный солнечный удар, Наташа, сбил меня с ног. Я же без шляпы был. А у нас, поэтов, в голове столько рифм, не говоря уже о ямбах и хореях. Нам без шляпы нельзя.
   – Ну да, вы, поэты, к деревенскому солнцу не привыкшие, – согласилась девушка. – Сейчас у бати тапки попрошу и панаму от солнца, пойдём к хулиганам, пусть перед тобой извиняются.
   – !!!
   – Я здесь живу, – девушка показывает на крышу дома за высоким деревянным забором. Открывает калитку, покрашенную в чёрный цвет, с тремя полосками и лейблом «Adidas», нарисованными от руки.
   – Это брат, – отвечает она на мой невысказанный вопрос.
   По двору ходит коза, волоча за собой верёвку. Отвязалась, наверное. Из большой деревянной будки лениво вылезает собака. Смотрит на меня. Представляю, что она видит: босой, брюки в пыли, белая рубашка похожа на поношенную портянку, воняю хряком бабы Нины. Пёс подозрительно на меня смотрит. Чувствую, как в его собачьих мозгах что-то щёлкает, определяя уровень моей опасности. Собака зевает, отворачивается, пару раз лакает из погнутой кастрюли, заменяющей ей миску, и лезет в будку. Обидно – судя по её поведению, по уровню опасности я нахожусь после дохлой мыши и коровьей лепёшки.
   – Андрей, ты собаке понравился, теперь она тебя не тронет – кричит с крылечка дома девушка.
   Из собачьей будки доносится подозрительный звук. Клянусь, она смеётся!
//-- * * * --//
   Сажусь на какую-то железную штуку. Думаю. Основная цель моего приезда в деревню достигнута. Я – знаменит! Да нет, я же за материалом приехал о деревенской жизни. Ну что же, его я насобирал достаточно, можно целую поэму написать. Да я прямо сейчас сочиню:

     Эх, деревня, три двора,
     Улица кривая,
     Трактор едет – дым идёт,
     Вот здесь жизнь какая!

   Ну что же, отличное начало, ещё пару дней для закрепления, и можно возвращаться. Но появилось одно но – Наташа. О Екатерине Загадочной я не вспомнил ни разу. Нет, вспомнил, только что. В доме музыки в бежевом вечернем платье на концерте пианиста Александра Махрова. Посмотрел на Наташку, сарафан, сланцы, в руке верёвка, к которой привязана коза. Девушка смотрит на меня, улыбается. Я улыбаюсь в ответ. Нет, не специально, губы сами растягиваются в улыбку, лицо приобретает глуповатое выражение, в голове трубят ангелочки. Судя по всем признакам – я влюбился.
   – Андрей, подержи Маньку, я за тапками, – просит Наташа.
   Стою, держу, на конце верёвки сделал петлю для удобства. Коза смотрит на меня, подмигивает левым глазом. Я подмигнул ей.
   – Привет, – говорю, – я Андрей.
   Коза удивлённо на меня смотрит. Может, надо просто в тенёчек встать? Солнце – печёт как в июле.
//-- * * * --//
   Зайти в тень не успеваю. К дому подъезжает трактор, я его ещё не вижу, но слышу, тарахтит он громко. Открываются ворота рядом с калиткой. Во двор заходит тракторист, на крылечко выбегает Наташа.
   – Наташка! – кричит тракторист. – Твой батя сказал прицеп забрать.
   – Я знаю, дядь Миш, забирайте, – отвечает она.
   – Эй, паря, помоги прицепить, – просит меня тракторист и показывает рукой на прицеп.
   – Хорошо, а что делать надо?
   – Вот эту штуку засунешь, когда подъеду, – отвечает тракторист и показывает железный штырь.
   – Хорошо, только козу привяжу.
   Цепляю верёвку к какой-то железке, подхожу к трактору.
   – Смотри, паря, как эти два отверстия совпадут, засунь в них железку. Понятно?
   – Да уж понятно, что же я, совсем глупый? – отвечаю трактористу.
   – И ворота за мной закрыть не забудь, поэт!
   – Откуда вы знаете, что я поэт? Я, извините, первый раз вас вижу.
   – Бабы обед в поле приносили, рассказали, как ты хряка объезжал. Это же надо додуматься – на свинью седло и уздечку надеть! Вот вы, городские, с прибабахом. Ты теперь деревенская знаменитость, тебя все знают. А жена Вовки Дылды, она училка в школе, назвала тебя Дон Кихот свиняческий.
   Тракторист заржал, похлопал меня по плечу и уехал.
   Стою. Недоумеваю. Удивляюсь. Вот так поворот. Оказывается, я свинью оседлал и ездил на ней как на лошади. Интересно, до тёткиного дома слухи уже дошли?
   – Андрей, я тапки и панаму нашла, иди примерь, – кричит с крыльца Наташа.
   Примерил – обычные домашние тапки с дырками на большом пальце. Панама женская, хорошо, без украшений.
   – Надо ворота закрыть и козу на луг отвести, – говорит девушка. – А где коза, Андрей?
   – Я её к какой-то железке прицепил, только эта железка пропала, она здесь была, – отвечаю девушке и показываю пальцем на место, где была железка.
   Наташа выбегает через открытые ворота на улицу, я за ней. Трактор отъехал уже метров на двести, за ним бежит привязанная к заднему борту прицепа коза.
   – Андрей!
   – Наташа, да я ж откуда знал, что это за железка.
   Кто-то из деревенских замахал руками, останавливая трактор, тычет пальцем в прицеп, смеётся. Из кабины выпрыгивает тракторист, подходит к козе, отсюда слышно, как он ругается, перекрикивая шум трактора.
   – Этот… поэт… да я… трактором перееду… городской… коза… – доносятся до нас обрывки фраз.
   – Ой, что сейчас будет! – говорит девушка. – Андрей, ты иди к тётке, завтра вечером встретимся. Днём я буду мамке помогать обеды по полям развозить. Ну всё, иди.
//-- * * * --//
   Захожу в дом, мама и тётя Ира сидят пьют чай.
   – Ну что, как тебе в деревне, Андрюшенька? – спрашивает тётка.
   – А то вы не знаете, я уже на всю деревню прославился.
   – Знаем, знаем. О тебе уже в соседней деревне знают, ковбой!
   – А в соседней откуда знают? – спрашиваю тётку.
   – Так я же на складе работаю, ко мне за запчастями все окрестные трактористы едут. Мужики на уборке рассказали про тебя соседям, те жёнам, вот и до меня рассказ о твоём «родео» дошёл. Говорят, ты в ковбойской шляпе и сапогах со шпорами приехал. Поймал с помощью лассо свинью, надел на неё седло с уздечкой, ездил на ней по деревне, стрелял в воздух из ливальверов и называл себя Ковбой Мальборо. Да ещё говорят, на Наташку глаз положил.
   Мама и тётка вопросительно смотрят на меня.
   – Сынок, чёрт с ней, со свиньёй, ты мне про девушку расскажи, – говорит мама. – Тебе жениться пора, а мне внуков нянчить. А тут девушка хорошая и неизбалованная.
   Мама вопросительно смотрит на меня. Мои губы растягивается в глупой улыбке, все мысли пропадают. Как есть – телок.
   – Влюбился! – делает вывод мама. – Ну и слава Богу, мне эта вертихвостка Катька никогда не нравилась. Моего мальчика всего измучила, ни да ни нет. Поэтесса, одним словом.
   – Тёть Ир, а кому обеды в поле развозят?
   – Трактористам и ребятам на стяжке, – ответила тётка.
   – А мне стяжщиком можно поработать? – спрашиваю.
   – Да можно, только это тяжело.
   – А что делать-то надо?
   – Солому двумя тракторами стягивать в большие кучи с помощью огромных тросов. Трос цепляешь и бежишь за трактором.
   – Просто прицепить трос и бежать за трактором? – переспросил у тётки?
   – Ну да, – отвечает она. – Зацепил и бежишь.
   – Ха, да с такой работой даже ребёнок справится. Да я даже не вспотею от такой работы. Легкотня!
   – Ну хорошо, сейчас старшему позвоню, он тебя завтра определит в бригаду. Начало рабочего дня в шесть утра, у конторы сбор в половину, не проспи!
   Так, надо приготовиться к завтрашнему дню. Что же взять?.. Очки от солнца, плеер, книгу, блокнот для записей, раскладной стульчик (у тётки взял) и покрывало, чтобы загорать. Я готов!
//-- * * * --//
   С утра около конторского дома нас собралось человек шесть. У всех только фляги с водой, никто даже журнала не взял. Понятно, они, наверное, и читать-то не умеют.
   06:00 – приехали. Поставил стульчик, расстелил плед, положил на него книгу. Пойду поработаю, потом позагораю.
   07:00 – бегу за трактором в клубах пыли.
   08:00 – потерял блокнот. Пить хочу.
   09:00 – поля такие огромные, лесополосы одинаковые, где оставил плед, стульчик и книгу, не помню. Пить хочу.
   10:00 – потерял плеер и очки, в горле дерёт от пыли, пробежал уже пару километров, ноги – ватные. Один из парней дал воды.
   11:00 – мама, забери меня отсюда! Тросом поцарапал ноги до крови. Тракторист дал аптечку. Я весь в зелёнке, смешанной с пылью, и в бинтах. Не завидую я деревенским жителям. В город хочу.
   12:00 – Наташа! Наташа! Спаси меня! За трактором я уже не бегаю. Лежу в лесополосе, чтобы не потеряли, привязал к ветке носовой платок.
   13:00 – обед. Тишина, слышно, как птички поют. Пришла Наташа, кормит меня с ложечки. Становится легко и спокойно. Девушка уходит, целует меня в щёчку. Слышно, как смеются ребята и трактористы, знаю, над кем – стыдно.
   14:00 – обед закончен. Встаю, иду работать. Понимаю, если сейчас сдамся, в деревню можно не возвращаться.
   18:00 – работа закончена. Запомню этот день навсегда. А ведь ещё пару дней назад я представлял жизнь в деревне непрерывной чередой валяния на солнышке, прыжков ночью через костёр и поцелуев на сеновале. Да… как сильно я ошибался!
   Сижу во дворе у будки летнего душа, даже зайти сил нет. Тётка сказала, что завтра на стяжку идти не надо. От радости из левого глаза выкатилась слезинка из пыли и мелкой соломы.
//-- * * * --//
   Вот и вечер. Сердце в груди забилось чаще, опять же на лице эта глуповатая улыбка. Пора идти к Наташе. Попросил у родственников майку и брюки, надел тапочки с дырками и пошёл на своё первое деревенское свидание. Перед домом Наташи задрожали колени и намокли ладошки, почувствовал себя шестнадцатилетним пацаном. Стучу в калитку.
   – Андрей, заходи, калитку не забудь закрыть! – кричит девушка из-за забора.
   Вошёл во двор. Так, стол с кружками и чашками, накрытый белой марлей, коза гуляет по двору, собака даже не вылезла. Перед козой стыдно, смотрит на меня грустными глазами.
   – Извини меня, коза, я не специально тебя к прицепу привязал.
   Коза дёргает ушами, собака в будке смеётся.
   – Андрей, родители к кумовьям ушли, я с бабкой осталась, поможешь по хозяйству? Быстренько всё сделаем и пойдём гулять, – девушка вопросительно на меня смотрит.
   При слове «гулять» представил, как целую Наташу в губы под вишнёвым деревом. С неба на нас умилённо смотрят луна и звёзды. «Какая пара!» – говорит луна. Из её глаза выкатывается слезинка умиления и ярким самоцветом падает к нашим ногам.
   – Конечно помогу, – отвечаю ей. – Что делать?
   – Там в загоне поросёнок маленький, надо его напоить, справишься?
   – Конечно справлюсь, – отвечаю девушке.
   Подхожу к столу, беру самую большую кружку с нарисованным на ней танком, набираю воду из ведра, накрытого большой алюминиевой крышкой. Пробую воду, холодненькая и вкусная, наверное, недавно из колодца достали. Иду с кружкой к поросёнку. Захожу в загончик, протягиваю ему кружку с водой:
   – На, попей, холодненькая!
   Поросёнок начинает визжать и бегать кругами по загончику. Ставлю кружку на землю, ловлю хрюшку. Поросёнок брыкается и не хочет пить. Взял его за голову и засунул мордочку в кружку с водой. Подумал, как тяжело, наверное, молодым мамочкам детей кормить. Поросёнок от страха не пьёт, визжит и разбрызгивает воду.
   – Андрей! Ты что делаешь?
   Поднимаю голову. Стоят Наташка, коза и бабка. Собака вылезла из будки и тоже смотрит.
   – Ты же сама сказала поросёнка напоить, вот – пою.
   Девушка начинает смеяться, прикрывая милый ротик ладошкой, смеётся бабка во все свои два зуба, смеются собака с козой.
   Смеются долго. Я выхожу из загона с кружкой в руках.
   Вроде все успокоились.
   – Это же папина любимая, – говорит девушка и показывает рукой на кружку.
   Собака, коза и бабка после этой новости сразу исчезают.
   – Папка будет в ярости. Эту кружку ему свояк подарил на двадцать третье февраля.
   – Наташа, так ты же не сказала, где кружка для поросёнка, вот я эту и взял.
   – Ладно, эту с собой возьмём и выкинем подальше от дома, – говорит девушка. – А сейчас просто будешь таскать за мной вёдра.
   Ещё целых полчаса я наливал и насыпал из вёдер корм и воду для домашней скотины. Деревенская жизнь перестаёт мне нравиться. После такого трудового дня через костёр уже не перепрыгнешь, сил не хватит. Сложилось стихотворение о деревенском поэте.

     Нам – пиитам деревенским —
     не до балов и вальсов венских.
     Пока дровами печь разгорнишь,
     пока свиней и кур накормишь,
     чужого пса отгонишь палкой,
     с чела смахнёшь пот отымалкой,
     потом манерой неторопкой
     ослобонишь от снега тропки —
     и до морковки заговéнья
     весь день шукаешь вдохновенья.
     Лишь ввечеру двух строчек ради
     все девять (самому не верится)
     припрутся Музы на ночь глядя
     и на моём ковре прихерятся.
     Все полногруды, толстопопы,
     в особенности Каллиопа.
     Все вкруг меня – обычай древний —
     поют, танцуют – спасу нет,
     ведь я один на всю деревню поэт.

   – Так, Андрей, вот душ летний, иди ополоснись, от тебя хрюшками воняет, – говорит девушка. – Я тебе брата майку дам, и сандаль твой второй нашёлся.
   Ополоснулся, переоделся. Куда-то идти сил уже нет. Эх, сейчас бы на сеновал завалиться!
   – Андрей, я готова, пойдём.
   Девушка берёт меня под ручку, и мы выходим на улицу. Не спеша идём, в сумерках всё кажется другим. Перегавкиваются собаки, манит домашним уютом свет в окошках домов. Пахнет свежей выпечкой.
   – Куда мы идём, Наташа? – спрашиваю девушку.
   – Там дом заброшенный, – показывает девушка рукой в темноту. – Рядом с ним огромное поваленное дерево, мальчики ветки обломали, получилась лавочка. Ребята там вечерами и собираются. Сейчас ещё рано, через часик все соберутся. Мы с тобой на лавочке посидим, о себе мне расскажешь.
   «Целый час будем сидеть рядышком. Буду чувствовать тепло, исходящее от девушки, может быть, даже приобниму её в темноте под пение сверчков», – думаю я.
//-- * * * --//
   Подходим к заброшенному дому. Здесь не совсем темно. Вижу небольшое пятно света, слышны голоса ребят и девушек, смех, музыка.
   Свет и музыку даёт старенький «Москвич» с одной горящей фарой.
   Выходим в круг света, волнуюсь.
   – Ребята, это мой друг Андрей, он к тётке приехал, – представила меня Наташа. Она тоже волнуется, сжала мою руку.
   – Да знаем мы, кто это! Ковбой Мальборо собственной персоной! – несутся голоса с лавочки. Смех, деревенские вспоминают, как я на свинье прокатился, добавляются несуществующие подробности.
   С облегчением вздыхаю, вроде всё нормально.
//-- * * * --//
   Рано, рано я расслабился.
   Из машины выходит мой давний обидчик и по совместительству человек, называющий Наташу своей девушкой.
   Разговоры вокруг смолкают, слышно только музыку, даже сверчки притихли.
   – Так, не понял, а это как понимать? – говорит он и показывает на мою майку.
   Ответить не успеваю. Подъезжает вторая машина. Из неё выходят пятеро.
   – Быстрянские приехали, – говорит мне девушка. – Не к добру это, – добавляет она.
   Водитель быстрянских на повышенных тонах обращается к моему обидчику:
   – Я же тебя предупреждал, чтобы к Светке не подходил! Сказал же, ещё раз – и глаз тебе на пятую точку натяну!
   Хватает парня за грудки, начинается драка: четверо деревенских против пяти быстрянских.
//-- * * * --//
   – Андрей, ну ты что стоишь? Брата моего бьют! Или мне самой ему помочь? – возмущённо спрашивает девушка.
   – Это не твой парень? – уточняю.
   – Нет, конечно, это мой брат старший! – отвечает она. – На тебе его майка.
   «Я вообще-то поэт, а не боксёр», – хотел ответить девушке, но не смог. Она смотрит на меня таким взглядом, что я готов сразиться даже со стаей тигров. Её глаза обещают и крепкие объятия, и поцелуи под вишней.
   Своих деревенских от быстрянских отличить не могу, поэтому просто ринулся в самую гущу событий.
//-- * * * --//
   Отличиться не удалось. Сразу получил в нос и под дых. Согнулся, упал на четвереньки. Из носа капает кровь, вздохнуть не могу. Кто-то через меня спотыкается и падает, со всего маха бьётся о землю спиной. «Башку вырубили», – слышу чей-то испуганный крик.
   Драка прекращается. Оказывается, Башка – это зачинщик драки из соседней деревни.
   Встаю, вытираю нос, размазывая кровь по лицу и рукам. Башка лежит, смотрит на меня удивлённо, без злости. Протягиваю ему руку. Он берётся и встаёт.
   – Вот это я грохнулся, – говорит он. – Аж дух вышибло!
   – Санёк, не по-корефански это – к Светке ходить, – обращается он к Наташкиному брату.
   – Да ты чё, Башка! Какая Светка? Я же тебе обещал! Да и не смог бы, я на дальних полях, неделю с комбайна не слазю, ещё два поля неубранных.
   – Ну да, с дальних полей к Светке не попадёшь. А кто же тогда к ней ходит? – удивился Башка.
   – Я не знаю, разбирайся со Светкой сам, – ответил Санёк.
//-- * * * --//
   – А ты кто такой? – спрашивает меня Башка.
   – Я Андрей, к тётке приехал.
   – Аа-а! Наслышан. Это же ты обещал на бабе Нине жениться, если она тебе своего хряка подарит? И зачем ты его подковал и покрасил хвост в синий цвет? Я думал, ты в ковбойской шляпе придёшь, с револьверами.
   Подковал свинью?! Покрасил хвост в синий цвет?! Обещал жениться на бабе Нине?! От возмущения не могу ответить.
   – Башка, вообще-то с тебя причитается, – сказал один из деревенских.
   – Это точно! – ответил он. Обошёл машину, открыл багажник и достал бутылку самогона и банку домашнего вина. – Вот, ребята, с меня извинения.
   Появились пластиковые стаканчики, четверть подсохшего хлеба и луковица.
   Выпили по паре рюмочек, перезнакомились, девушки пили вино. Через час все разошлись – утром в поле. Башка с друзьями остались спать в машине.
   Проводил Наташу домой. Целый час целовались под вишней у её дома. Луна и звёзды с умилением смотрели на нас, нам под ноги падали самоцветы, бились о землю и таяли разноцветной дымкой. До утра разговаривали. На следующий день я уехал домой.
   Если вы думаете, что это конец истории, ошибаетесь. Я уговорил Наташу поступить в медицинский колледж нашего города. Записал её на подготовительные курсы, вместе с ней учил химию и биологию (вот и пригодилась моя золотая медаль). Наташа учится уже на втором курсе. Сегодня пойдём выбирать обручальные кольца, два дня назад сделал ей предложение.

   В рассказе использованы стихотворения:
   И. Сурикова, Д. Ефремовой, Е. Власовой 5, И. Харабета (стихотворение «Деревенский пиит»)

Сергей Моряков

   Родился 14 февраля 1987 года в Новокуйбышевске Самарской (Куйбышевской) области. Пишет стихи с 11 лет.
   Неоднократный лауреат городских, областных, всероссийских литературных конкурсов. В 2008 году стал лауреатом именной премии губернатора Самарской области в номинации «Литература». С 2011 года активно участвует в литературных интернет-конкурсах, публикует стихи в социальных сетях. Пишет песенные тексты. Автор трёх сборников лирики: «Ясень» (2007 г.), «Вновь воззову я к Тебе» ((православная лирика, 2010 г.), «Два крыла» (2012 г.).
   Постоянный участник и неоднократный призёр литературных интернет-конкурсов Интернационального Союза писателей.
   Живёт в Самаре. Работает врачом-терапевтом.

«У каждого – своя жизнь, свой хлеб, свой брат…»

     У каждого – своя жизнь, свой хлеб, свой брат,
     У каждого – своя цель, свой свет, свой мрак,
     Своя игра, своя мечта, своя война,
     Свой мир, своя свобода и страна.
     И человек, стоящий здесь, напротив, пред тобой, —
     С тебе неведомой, непостижимою судьбой.
     И потому – ты рассуждать о нём не торопись.
     У каждого – своя боль, свой крест, своя жизнь.
     И, безрассудно выражаясь, не руби сплеча.
     Слова твои порою ранят посильней меча.
     У каждого – своя дорога, свой причал,
     Своя любовь, своя беда, свой идеал.
     В чужих глазах увидеть свет не каждому дано.
     Поэтому, быть может, в нашем мире так темно.
     У каждого – своя жизнь, свой путь, своя смерть,
     Своё время, чтоб любовью мир согреть…

Февраль 2022 г.

«Я сам себе – и музыка, и танец…»

     Я сам себе – и музыка, и танец,
     Абориген себе я сам и чужестранец.
     Я сам себе – анархия и царство,
     Я сам себе болезнь и сам лекарство.
     Я никого ни в чём не обвиняю,
     Живу так, как умею и как знаю.
     Предав свою судьбу Господней воле,
     Учусь всегда, хотя давно не в школе.
     Порою ошибаюсь я во многом,
     Но искренен, как будто перед Богом.
     Абориген себе я сам и чужестранец,
     Я сам себе – и музыка, и танец…

Январь 2022 г.

Диптих
Основано на реальных событиях

//-- 1 --//

     Многопрофильная больница,
     Как обычно, кишит суетой.
     Здесь мелькают судьбы и лица,
     Утешение ищет больной.
     Отделение реанимации.
     Начеку здесь всегда персонал
     И готовый в любой ситуации
     Непредвиденный сдюжить аврал.
     В коме девочка здесь с диабетом.
     И борьба за неё – день и ночь.
     И в больницу приходит с рассветом
     Каждый день мама… Там – её дочь.
     И в глазах – только боль и тревога
     И немые вопросы к судьбе.
     Всё её упованье – на Бога,
     Чтобы медикам сил дал в борьбе.
     Она мысленно с доченькой рядом,
     Обнимает, целует её.
     Смотрит тихим и горестным взглядом,
     Надрывая вновь сердце своё.
     Для того она здесь ежедневно,
     Чтоб молитвой своей отогнать
     Вдруг старуху с косой, чтоб мгновенно
     Не смогла она дочку забрать…

//-- 2 --//

     Выписной эпикриз – на руках.
     В нём диагноз, рекомендации.
     Позади – слёзы мамины, страх,
     Дни и ночи в безмерной прострации.
     Позади – мониторы, шприцы,
     Инсулины, катетер, растворы.
     И врачи, Гиппократа жрецы,
     Медсестрички, умелы и скоры.
     Каждый миг все боролись за то,
     Чтобы девочка вышла из комы
     (Без вопросов – зачем и за что?),
     Были целью одною ведомы…
     Но теперь это всё позади.
     И, покинув бездонную яму,
     Снова в мир, дорогая, иди
     И вовеки цени свою маму…

Апрель 2021 г.

«Супергерои снимают маски…»

     Супергерои снимают маски,
     Идут домой, чтоб поужинать с близкими,
     На ночь читают детишкам сказки…
     А на работе – словами латинскими
     Обозначают лекарства и органы.
     Скальпель с фонендоскопом – орудия.
     Супергерои для важного созданы:
     Чтоб над болезнью вершить правосудие.
     Супергерои глазами уставшими
     Смотрят в анализы, на мониторы,
     Чтоб оказаться порой опоздавшими —
     В жизни и смерти, битве и споре.
     Супергерои такие же в точности,
     Как и все мы – со слезами, улыбками.
     Только с чуть большим запасом прочности,
     С более значимыми ошибками…

Август 2021 г.

«Мы боремся с ковидом…»

     Мы боремся с ковидом
     И прочею заразой,
     С туберкулёзом, СПИДом,
     Холерой и проказой.
     Инсульты, диабеты…
     Инфаркты, переломы…
     Хирурги, терапевты…
     Мы не ночуем дома.
     Считаем пульс, дыхание,
     Бумаги горы тратим…
     Больной пришёл в сознание —
     Бессонницею платим.
     Мы плачем и болеем
     И раньше умираем…
     Да, мы не всё умеем
     И не всегда всё знаем…
     Судьбою предназначен
     Нам этот путь навечно…
     Коллеги, всем удачи!
     Ну и добра, конечно…

Сентябрь 2020 г.

«Уютный дом и вкусный ужин…»

     Уютный дом и вкусный ужин.
     Тепло родного очага.
     И ощущение: ты нужен —
     Сегодня, завтра, на века.
     Волшебный свет – в глазах любимых,
     Которым сердце отогреть
     Так просто, без уловок мнимых —
     Вчера, сегодня, завтра, впредь.
     Родные люди, для которых
     Ты важен просто, без причин,
     С кем в задушевных разговорах
     Вновь понимаешь: не один.
     Ведь нет дороже и ценнее
     Семьи на свете ничего.
     Когда домой спешишь скорее —
     Вот счастье. Только и всего…

Апрель 2015 г.

Маме

     Я хочу, чтоб ночами ты спокойно спала,
     Чтобы днём у тебя ничего не болело,
     Чтобы долго ещё ты на свете жила
     И причины для слёз никогда не имела.
     Я хочу тебе меньше тревог доставлять,
     Меньше грусти, печали, проблем, огорчений,
     На лицо твоё меньше морщин добавлять
     И дарить тебе много счастливых мгновений.
     Я хочу, чтоб ты знала, родная моя,
     Как ты мне дорога – день за днём, год за годом.
     И как сильно, безмерно люблю тебя я,
     И хочу, чтоб была твоя жизнь – сладким мёдом.

Август 2015 г.

«Вновь приду в тихий мамин дом…»

     Вновь приду в тихий мамин дом.
     Дверь открою ключом своим.
     Даже годы спустя я в нём,
     Как и прежде, буду любим.
     Тёплым словом встретит меня
     И обнимет мама слегка,
     Никого и ни в чём не виня
     В том, что с ней наша встреча редка.
     Свежий чай мне заварит из трав,
     Чтоб потом накормить повкусней.
     И, от суетной жизни устав,
     Сяду вновь побеседовать с ней.
     Пусть мы видимся редко теперь,
     Хоть взлечу выше птичьих стай,
     Знаю, мамино сердце – дверь,
     Навсегда мне открытая в рай…

Сентябрь 2018 г.

«Моя душа – цветущая пустыня…»

     Моя душа – цветущая пустыня.
     Я одинок – среди толпы друзей.
     Пускай судьба запишет моё имя
     Средь тех, кого считает за людей.
     Мои слова безмолвным ураганом
     Слетают с губ, не вызывая всплеск.
     Себя потешив искренним обманом,
     В чужих глазах взираю тусклый блеск.
     И жизнь моя – весы в руках Фемиды.
     Неочевиден в чашах перевес:
     Она несёт невзгоды и обиды,
     Но всё ж полна – и счастья, и чудес…

Ноябрь 2014 г.

«Осмысленно, не сгоряча…»

     Осмысленно, не сгоряча
     Режим дежурного врача
     Когда-то выбрал я давно.
     Так, видно, было суждено.
     Пусть на ходу еда и сон,
     Сто раз звонящий телефон,
     Приёмник и стационар,
     Не без авралов и запар.
     Но это всё как раз по мне,
     Доволен, счастлив я вполне,
     Особенно – дежурство сдав
     И уносясь домой стремглав…

Сентябрь 2017 г.

«Поцелуи твои – щербет…»

     Поцелуи твои – щербет.
     А объятья твои – облака.
     Где мы были с тобой столько лет,
     Где носила нас жизни река?
     Твоя нежность – прибрежный бриз,
     А улыбка – сияние звёзд.
     Где носил нас судьбы каприз —
     Не такой уж и важный вопрос.
     Ведь мне так хорошо с тобой
     Каждый новый встречать рассвет.
     Пусть подарено нам судьбой
     Будет много счастливых лет.

Сентябрь 2017 г.

«Мне бы в детство вернуться хотя б на денёк…»

     Мне бы в детство вернуться хотя б на денёк:
     Поиграть вместе с братом в приставку
     И попробовать мамин вкуснейший пирог,
     Попросив непременно добавку.
     Поиграть с пацанами в футбол во дворе
     Круглый год, даже лютой зимою,
     Снова в школу спешить поутру в сентябре
     С рюкзаком на ремнях за спиною.
     И к бабуле ходить, есть с вареньем блины,
     И с отцом в мотоцикле копаться…
     Жаль, что в жизни возможности нам не даны
     В своё детство на миг возвращаться…

Декабрь 2016 г.

Четыре утра

     Где-то там открываются двери в приёмном покое
     И заходят усталые, сонные фельдшера.
     И привозят они на каталке больного с собою.
     А часы только-только пробили четыре утра.
     Медсестра с санитаркой порою неласково встретят.
     Фельдшерам скажут: вот, мол, не спится, катаетесь тут.
     Но на это они ничего никому не ответят
     И, оставив больного, в машину тихонько уйдут.
     Им самим, может быть, нету радости в этом особой,
     Но такая работа, ну что уж поделаешь тут.
     Пациент нам не брат и не друг, не отец, не знакомый,
     Но глаза его помощи нашей с тревогою ждут.
     И когда открываются двери в приёмном покое
     И заходят усталые, сонные фельдшера —
     Это значит, что с кем-нибудь вдруг приключилось такое,
     Что заставит забыть всем про сон и в четыре утра…

Ноябрь 2021 г.

«Экстрасистолой в жизненном пульсе…»

     Экстрасистолой в жизненном пульсе
     Проскользну я опять невзначай
     И хочу в событийном быть курсе,
     Допивая свой утренний чай.
     Идеалы мои и стремления
     Вряд ли впишутся в общий поток.
     Только нет у меня сожаления,
     Ожидания исполнятся в срок.
     Я иду по дороге, которой
     Вряд ли кто-то пойдёт вслед за мной.
     И легко начинаю по новой,
     Вдруг сбиваясь с маршрута порой.

Июль 2016 г.

Тимур Нигматов

   Душанбинский журналист, писатель. Работал на телевидении, в газете и онлайн-изданиях, редактором, пресс-секретарём. Сейчас – независимый аналитик.
   Творческий путь в писательстве начал полтора года назад с участия в конкурсе новелл ИСП в Телеграм. С тех пор сочинил более сорока рассказов, миниатюр и стихотворений в самых разных жанрах – от мистики до историй для детей. Регулярно участвует в литературных конкурсах, в дюжине из них ему удалось победить. В пяти конкурсах участвовал как член жюри.
   Произведения опубликованы в десятке бумажных и электронных сборников и литературных журналов.
   В сентябре прошлого года представлял Таджикистан на Всемирном конгрессе Международного совета по детской книге (IBBY) в Москве.

Мечтатели

   Тяжёлые бутоны чертополоха падали в пыль. Стебли возмущённо качали листьями, норовя задеть обидчика колючками.
   – Получи! И ты получи! – шипел сквозь зубы Ванька, размахивая направо и налево мечом, сделанным из доски. Он вымещал на цветах обиду за двойку, которую считал несправедливой.
   «Это не прямой угол, а тупой, – передразнил Ванька в уме учителя. И тут же мысленно ответил ему: – Сам ты тупой! Все углы – прямые. Ни одного кривого там не было…»
   Один из немых противников Ваньки огрызнулся, брызнув на штанину пахучим соком. Мальчик сначала оторопел – «от мамы достанется», – а потом мстительно растёр пятно. Отругала за двойку – пусть теперь стирает.
   Ванька широко замахнулся мечом, чтобы с одного удара снести непокорную «голову», и вдруг услышал громкий хлопок. Спустя мгновение ещё один. Они раздавались из-за гаражей, с давно заброшенного пустыря, густо заросшего травой. Ваньке стало жутко любопытно, что там происходит, но и боязно. Поэтому к источнику шума он пробирался так, чтобы макушка поверх зарослей не отсвечивала.
   Хлопки стихли, но другие подозрительные звуки вывели Ваньку к поляне. Последние метры он преодолел по-пластунски, как заправский разведчик. Густая трава надёжно скрывала Ванькин любопытный нос.
   В центре утоптанного земляного пятачка он увидел девочку. Та сидела на корточках, спиной к нему. Вокруг были разложены непонятные детали и инструменты.
   Минут десять Ванька, затаив дыхание, наблюдал из своего убежища. Девочка была явно раздражена – что-то бубнила под нос и нетерпеливо встряхивала копной медно-рыжих волос. Ваньке стало скучно, и он принялся считать ёжики репейника, приставшие к просторной кофте девочки.
   Внезапно она замерла, потом встала и начала мерить площадку широкими шагами. Пять вправо, пять назад, пять влево – и вот она уже стоит возле Ванькиного укрытия. Он опустил лицо на руки и зажмурился: «Авось не заметит».
   Левое ухо Ваньки что-то сдавило.
   – Попался, шпион! – раздался над головой голос.
   Ванька смахнул руку девочки и встал на ноги.
   – Я – не шпион! Кузнечиков ловил… А тут ты – распугала их своими глупостями…
   Только сейчас Ванька узнал её. Оксана из параллельного класса и соседнего подъезда. Близко они не были знакомы, так, пересекались иногда. С Оксаной вообще мало кто дружил, странная она была какая-то.
   Ванька слышал, что лучшая защита – нападение:
   – А ты что тут делаешь? А если взрослым расскажу?
   – Так ты у нас не просто шпион? Ещё и ябеда? – усмехнулась Оксана.
   Ванька крепче сжал меч и шумно задышал через нос. Но угроза не подействовала. Оксана лишь хмыкнула в ответ и уставилась серыми глазами на Ваньку в упор. Он не нашёл ничего лучше, чем гордо покинуть поле брани. «Девчонки, что с них возьмёшь».
   Уже было углубился в заросли, как сзади окликнули:
   – Не обижайся! Идём, покажу кое-что!..
   Любопытство пересилило упрямство.
   Оксана стояла там же, где он её покинул. Только согнала ехидную ухмылку с лица.
   – Меня Ксана зовут. В честь расы нашей – ксандерианцев. Слыхал? Они меня на Земле оставили. Охранять вас, дураков, – серьёзно сказала она, протягивая руку. И звонко рассмеялась, увидев выражение лица Ваньки.
   Тот опять было решил уйти, теперь уже насовсем, но Оксана добродушно хлопнула его по плечу:
   – Прости, не удержалась. Тоже считал меня «тю-тю»? Ну, признавайся…
   Оказалось, что пустырь для Ксаны – не просто пустырь, а целая испытательная площадка. Здесь она сама, без чьей-либо помощи, мастерила ракету. Правда, та явно не спешила покидать Землю, чем порой приводила Ксану в бешенство. Но упорная девочка не сдавалась.
   – Когда я вырасту, – призналась она Ваньке, показывая, из чего состоит ракета, – обязательно полечу в космос, к далёким планетам. Ну или на Луну хотя бы…
   – На чём, на этом? – хмыкнул Ванька. – На ней даже мышь никуда не улетит, ха…
   – Ой, балбес! Это ж модель. Она – беспилотная. А я полечу на настоящей, на «Союзе».
   Ванька опять хотел обидеться, но сдержался. Уж больно интересно Ксана рассказывала.
//-- * * * --//
   После того случая Ванька не появлялся на пустыре дня три. Ведь странности – штука заразная. Стоит сблизиться с человеком, не похожим на других, и всё – пиши пропало. Друзья начнут избегать Ваньку, смеяться, тыкать пальцами.
   Но в итоге не совладал с собой. Ноги сами принесли на полянку.
   – Чего пришёл? – стоя спиной к нему, спросила Ксана.
   – Да я это… Может, помочь чем? – промямлил Ванька.
   И девочка помощь приняла.
   Оказалось, Ксана не только разведчик ксандерианцев, но и ходячая Википедия. Ванька молча выполнял мужскую часть обязанностей на импровизированной стартовой площадке. А Ксана в это время успевала выдавать ему столько знаний об устройстве Вселенной и полётах в космос, сколько Ванька за всю жизнь не услышал бы. Даже если бы прожил лет двести.
   – А ты знаешь, что кроме Белки и Стрелки были запасные собаки-космонавты? – ошарашивала Ксана очередным вопросом, на который сама же и отвечала: – Да, так же, как и у людей. Звали их Звёздочка и Чернушка…
   – Тёткам, которые похудеть хотят, знаешь куда надо?.. На Марс! Там гравитация почти в три раза меньше земной. И если тёть Оля из пятого подъезда (знаешь тёть Олю?) весит здесь сто двадцать килограммов, то там будет сорок пять. Моментально! А я вообще как кошка буду… Здорово же?
   – Ты же слышал, что у нас космонавтов называют космонавтами, а в Америке – астронавтами? А вот в Китае есть своё название – тайконавты. В Индии – виоманавты. Смешно звучит на казахском – гарышкер… Ну что, побежали обедать? Кто последний, тот – гарышкер!
   – В космосе есть планета, которая состоит из алмазов, прикинь? Учёные оценили их примерную цену в двадцать семь но-ни-ллионов! Слышал о таких числах? Нет, конечно! Это единица с тридцатью нулями!.. Вот бы хоть кусочек от той планеты отколупать – всю жизнь можно жить припеваючи…
   Ванька ловил каждое слово Ксаны. И честно силился понять, чем жидкостный двигатель отличается от твердотопливного. Многого не понимал, но не признавался. Только качал головой с умным видом. И любил украдкой следить за тем, как розовый кончик языка Ксаны время от времени выглядывал наружу, пробегал по трещинкам на губах и скрывался во рту как в норке.
//-- * * * --//
   Иногда на Ксану нападала хандра. В такие дни она становилась молчаливой и грустной. Даже на любимые темы говорила нехотя, пропускала мимо ушей вопросы и неумелые шутки Ваньки. Он, конечно, попробовал выяснить причину таких смен настроения.
   – Не лезь, – зло бросила Ксана, – а то поссоримся.
   И Ванька оставил попытки. Он слишком дорожил их встречами. Но никто же не запрещал вызнать всё, что надо, окольными путями…
   У Ваньки был близкий друг – Колька. Росли вместе в одном дворе и в школу ходили одну. Колька страшно гордился своим оригинальным прозвищем – Шпатель. Ванька хорошо знал, откуда оно взялось.
   Дело в том, что Колька любил приделывать ноги всему, что плохо лежало. Однажды бригада строителей подправляла фасад их дома. Один из рабочих штукатурил кусок стены. В какой-то момент отвлёкся на пару секунд, воткнув шпатель в ведёрко со смесью. А когда решил продолжить, рука схватила пустоту – инструмент таинственным образом испарился.
   Творцом сего чуда как раз и был Колька. Пока строители рыскали в кустах в поисках шпателя, он приладил его в качестве катапульты и запускал куски грязи в соседские окна.
   Именно благодаря вездесущему Шпателю Ванька выведал всё, что хотел. Только знания эти не пришлись ему по нраву.
   Отец Ксаны – бывший военный на пенсии – воспитывал её в одиночестве. Жена то ли бросила его, то ли умерла – никто не знал. Но отставной вояка, когда-то храбрый и честный, медленно, но верно скатывался на самое дно. Пил, дебоширил, говорят, и на дочку руку поднимал. Ванька вспомнил, как частенько по дороге в школу видел дядю
   Игоря, бредущего неверной походкой из магазина. И каждый раз в пакете в его руках бутылки выстукивали причудливые мелодии.
   Только теперь Ванька понял, почему Ксана часто, даже в страшную жару, носила майки с длинными рукавами. Да и солнцезащитные очки могли служить лишь прикрытием для опухших глаз.
//-- * * * --//
   Как-то раз Ксана попросила Ваньку прийти на их «секретное место» вечером, как начнёт темнеть. Родители редко выпускали гулять так поздно. Пришлось пожертвовать карманными деньгами. Одноклассник согласился прикрыть Ваньку – мол, вместе у него домашнюю работу делают.
   На «стартовой площадке» царил непривычный порядок. Посерёдке лежал плед. Рядом приткнулись ведёрко попкорна и бутылка колы.
   Ксана сидела по-турецки на пледе. Заметив Ваньку, похлопала ладошкой по земле, предлагая присесть. Он несмело опустился рядом.
   Небо быстро потемнело. На его чёрном платье чья-то щедрая рука густо рассыпала блёстки. Ванька не помнил, когда видел разом столько звёзд, ведь через окно городской квартиры мало что рассмотришь. Сквозь потолок тем более.
   – Вон, гляди туда, – ткнула Ксана в одну из точек пальцем. – Видишь ту, самую яркую? – Ванька не видел, но согласно угукнул. – Это Сириус. Он светит как двадцать два Солнца сразу.
   – Так почему днём его не видать? – усомнился Ванька.
   – Вот, балда! Так он намного дальше от нас, чем Солнце. Такие расстояния человек даже вообразить не может. И если, к примеру, Сириус прямо сейчас взорвётся, он будет гореть на нашем небе ещё очень много лет. Даже когда нас с тобой на Земле уже не будет…
   Голос Ксаны и непонятные факты как нельзя лучше убаюкивали Ваньку. Через какое-то время звёзды перед его глазами поплыли, затем пустились в пляс. Они становились то больше, то меньше, светили ярко или вообще пропадали. Голос Ксаны становился всё тише, будто доносился из далёкой-далёкой галактики…
   Но вдруг голова девочки уткнулась Ваньке в плечо – и сон как рукой сняло. Он вытаращил глаза, словно призывая звёзды в свидетели – «я тут не при чём, она сама». Сердце заметалось, пытаясь высвободиться из грудной клетки. Ваньке стало страшно, а потом – так хорошо, как никогда в жизни!..
//-- * * * --//
   Всю последнюю неделю лил дождь – и с неба, и из Ванькиного носа. Пришлось безвылазно сидеть дома. Ваньку уже тошнило от лекарств и однообразных мультфильмов. Хотелось на волю, на пустырь, к Оксане.
   Они созванивались время от времени, но разве родители дадут нормально поговорить. Тем более мама была не в восторге от того, что Ванька завёл дружбу со странной девочкой из «крайне неблагополучной» семьи.
   Когда Ванька наконец смог вырваться на свободу, первым делом поспешил на пустырь, надеясь застать там Ксану. Его встретила хмурая картина. Дожди прибили траву к земле. Всюду темнели грязные лужи в ожидании неосторожных ботинок. Ванькины джинсы намокли до колен, пока он пробирался к заветному пятачку.
   Там никого не оказалось. Только почти законченный остов ракеты сиротой торчал в середине «стартовой площадки». На нём Ванька заметил клочок бумаги, приклеенный поверху скотчем для защиты от дождя. Внутри сложенного квадрата было несколько слов. Ваня узнал почерк Ксаны. «Встретимся там, на пыльных тропинках далёких планет…»
   Ванька посмотрел на серое небо, словно ожидая увидеть там Ксану, идущую по невидимой дорожке. «Глупая шутка», – поначалу решил он. А потом нехорошая мысль червячком проникла в мозг, неприятно засвербила там.
   Ванька поспешил обратно. На выезде из двора он разминулся с каретой скорой помощи.
   У одного из подъездов толпилась кучка оживлённо галдящих соседей. Вездесущий Шпатель тоже был там. Едва завидев Ваньку, побежал навстречу:
   – Слушай, тут такое было!.. Ты же Оксану знаешь? Ну ту, странную, из третьего подъезда… Она того – таблеток наелась… Отец ейный вернулся, сволочь, а она лежит, пузыри пускает…
   – Где она? – еле выдохнул Ванька.
   – Опоздал ты, всё, конец!.. Увезли её… Туда, в районную…
   Ванька бежал изо всех сил. Даже когда горло начало страшно саднить, а лёгкие будто схлопнуло в лепёшки. Даже когда ноги налились свинцовой тяжестью. Он мог, конечно, сесть на автобус, но чувствовал, что не может так поступить. Он должен бежать, чего бы это ему ни стоило.
   Девушка в регистратуре отказалась его пускать. Не помогли ни уговоры, ни угрозы. Да и кто будет серьёзно воспринимать мелкого пацана в грязной промокшей одежде. Ванька попытался пробиться силой, но попытка не удалась.
   Шум привлёк одного из врачей со строгим, недовольным лицом. Узнав, куда рвётся мальчик, он спросил:
   – И кем ты приходишься Оксане Егоровой?
   – Братом! – вызывающе бросил Ванька.
   – Ну что ж… брат… пошли со мной. Только сначала бахилы надень.
   Шествуя по коридору следом за врачом, Ванька представил, как нелепо он выглядит в медицинском халате, полы которого подметали землю. Но ему было всё равно.
   Они подошли к одной из палат со стеклянными стенами. Врач вошёл внутрь, строго наказав Ваньке ждать в коридоре.
   Спустя пару минут, что показались Ваньке вечностью, жалюзи с внутренней стороны слегка приоткрылись. И он, прильнув к стеклу, разглядел внутри Ксану.
   Та с закрытыми глазами лежала на кушетке. Бледное лицо сливалось с подушкой. И только медно-рыжие волосы боролись со стерильной белизной.
   В ногах Ксаны сидел мужчина и кончиками пальцев бережно поглаживал кисть девочки. Ванька узнал дядю Игоря. Бросились в глаза смятые домашние тапочки на его ногах. Плечи мужчины дрожали.
   Жалюзи снова опустились, скрывая содержимое палаты. Вышедший врач развернул замершего Ваньку лицом к себе:
   – Иди домой, брат. С ней всё будет в порядке. Завтра придёшь, скажешь – я разрешил свидание. Только короткое, учти! Не надо пока свою… сестру беспокоить.
   На обратном пути Ванька отчётливо понял, кем хочет стать, когда вырастет. Нет, не космонавтом. Полицейским.
   Потому что в мире должны быть мечтатели. А кто-то должен мечтателей защищать. От тех, кто эти мечты хочет уничтожить.
   Ванька брёл домой, задумчиво глядя под ноги и расшвыривая носком ботинка камешки. А высоко-высоко над ним взрезала небесные просторы ракета-носитель «Союз», оставляя Земле лишь дымный след.

Михаил Песин

   Родился в 1949 году в городе Горьком. Окончил институт инженеров водного транспорта и факультет журналистики УМЛ. С 1972 года – профессиональный журналист, более 20 лет – главный редактор различных газет. С 1976 года – участник конкурсов авторской песни, с 80-х годов – член жюри.
   Серебряный лауреат Всероссийского фестиваля иронической поэзии «Русский смех».
   Поэтические сборники: «Автобиография», «По прошествии дней…», «Книга стихов и песен», «Поэзия. Проза. Пародии. Песни», «Я еще возвращусь…» и др.
   Компакт-диски авторской песни: «Да здравствует Случайность!», «Броди, броди, моя душа…», «Так что ж это такое – семь десятков лет?» и др.
   Член Союза журналистов России и Союза писателей Москвы.

Счастливые созвучья
Цикл

«Бывало, и мне Б-г нашёптывал звуки…»

     Бывало, и мне Б-г нашёптывал звуки,
     текли акварелью, сливаясь, слова,
     и были внезапно талантливы руки,
     отзывчивы струны, светла голова.
     Вокруг исчезали и стены, и люди.
     Смещались пространства, эпохи, цвета.
     Я видел, что было. И ведал, что будет.
     И сладкие руны струили уста.
     Бывало? Бывало.
     Но чаще бывало
     и то, что и рад бы, да не позабыть:
     как строчкой средь ночи с кровати сдувало
     к столу и… смолкала звеневшая нить
     приснившейся песни.
     Моля – «не исчезни!»,
     блуждая на ощупь меж звуков и мем,
     я тщился расслышать пропавшую песню,
     но слух был оглохшим, и голос был нем.
     Я выл! Я кидался в кусты краснотала.
     В гулянки. В любови.
     Чтоб вдруг на бегу
     услышать средь грохота зов запевалы
     и шёпот над ухом божественных губ.
     Бывало? Бывало…
     Ужель теперь в прошлом?
     И немощь не в том, что аккорда не взять,
     что песен потуги и пресны, и пошлы.
     А Б-г… утомился шептать.

Сливопад

     Радуясь, что в ливни спасся,
     сад с улыбкою счастливой
     после яблочного Спаса
     одарил нас сбором сливы.
     И кровей лиловых гости
     из тенёт тенистых сада
     к нам в распахнутые горсти
     повалили сливопадом.
     Сливы падали, ликуя,
     то ли в вёдра, то ли в травы,
     и текло тепло, бликуя,
     с тонких веток синей лавой.
     Ах, как будет сливы прав куст,
     когда, скрывшись в терпкой плоти,
     нам пришлёт привет свой август
     и в варенье, и в компоте!
     Праздник сливового сбора
     длился долго.
                       Обещая
     в белой лодочке фарфора
     к нам приплыть на чашку чая,
     чтоб в улыбке растянуться
     рту счастливыми губами,
     глядя, как плывут по блюдцу
     то ли сливы, то ли гривы,
     то ль игривые гурами.

«Что-то песня не поётся…»

     Что-то песня не поётся,
     водка весело не пьётся
     и ничто не шелохнётся
     там, где страсти бил фонтан,
     лишь, разламывая разум,
     бродят мысли про маразм
     и про то, чтоб кончить разом
     затянувшийся роман.
     Суть не в том, что я старею,
     старше есть, душой бодрее.
     Вот был отец – меня мудрее
     аж на двадцать с лишним лет.
     Но, как в молодости, снова
     он за словом ставил слово
     и струился Иеговы
     к нему ясной мысли свет.
     У меня ж, его сыночка,
     ни одной достойной строчки,
     ни одной бессонной ночки
     над скрещеньем сочных рифм.
     Не стихи, а тары-бары.
     Не бемоли, а бекары.
     И в чехле моя гитара
     безнадёжно прячет гриф.
     Может, вправду, утром хмурым
     мне б поставить точку сдуру?!
     Но еврейская натура,
     выживавшая в веках,
     говорит мне: «Мир прелестен
     и без тобой не спетых песен!»
     Видно, Б-гу интересен
     я на земле ещё пока.
     Что же делать?
     Остаётся
     дальше жить, как и живётся.
     Жаль лишь… песня не поётся…

«Сплю на веранде. Благо стылость ночи…»

     Сплю на веранде. Благо стылость ночи
     у августа покуда не в чести.
     Сорока издевательски стрекочет
     над самым ухом часиков с пяти.
     Тягучей тишины ночную лаву
     взрывают беззастенчиво и вдруг
     то грохот проходящего состава,
     то яблока сорвавшегося стук
     о кровлю, о брусчатку на дорожке,
     почти не различимую во тьме.
     И снова тишина. Чтоб хоть немножко
     забыться мне в полудремотном сне.
     …Как долго нынче тянется молчанье
     моей души, почти забывшей, как
     срываются, едва ли не случайно,
     счастливые созвучья с языка!
     Не то, чтобы утеряно уменье —
     ремесленное живо мастерство —
     но нет «ни божества, ни вдохновенья,
     ни слёз, ни жизни…».
                      В общем, ничего,
     что было бы хоть чуть, хоть отдалённо
     похоже на Поэзию.
                             Должно,
     покуда в сердце не живёт влюбленность,
     ему являться песней не дано.
     Эх, кабы мне бы вновь, тогда бы я бы!..
     Но прерывает сладость зыбких снов
     лишь стук о кровлю падающих яблок
     да грохот проходящих поездов.

Сорок один стих про войну

     В бесконечности Вселенной, —
     никуда и ниоткуда,
     в бесконечности Вселенной, —
     то ли случай, то ли чудо:
     кружит крохотная искра
     среди триллионов прочих,
     кружит искра и бормочет
     и взывает: – Авва, Отче!
     Коль уж так оно сложилось —
     то ли случай, то ли чудо,
     коли через мрак столетий
     я ещё светла покуда,
     удержи свои созданья —
     те, в кого вдохнул ты душу, —
     от извечного желанья
     всё разграбить и разрушить.
     Или я не их качала
     в колыбели океана,
     или соком трав дурманных
     не затягивала раны?
     Что ж, от века и до века
     манит их одно и то же:
     человека человеком
     извести и изничтожить?
     Излечи их, Всемогущий!
     Иссуши бесὸво семя,
     растерявшее разумность,
     есть ещё покуда Время
     и бескрайнее Пространство,
     чтобы крохотная искра —
     то ли случай, то ли чудо —
     всё летела и кружила
     никуда из ниоткуда.
     А иначе лопнут жилы,
     брызнут реки, рухнут горы
     и во мраке непроглядном
     бесконечности Вселенной
     пред Твоим предстану взором
     я среди потухших прочих,
     как окаменевший с горя,
     выжженный из жизни… прочерк.

«Вот и осень завершается…»

     Вот и осень завершается
     ветер лист последний рвёт.
     Сердцу плакать запрещается,
     а оно вовсю ревёт.
     А ему принять не хочется,
     что вот-вот настанет срок
     и гость незваный – Одиночество —
     перевалит за порог.
     Детства дни благословенные
     заливают солнцем сны.
     Вот стоим – послевоенные
     шалопаи-пацаны.
     Ничего ещё не пройдено.
     Никаких на сердце ран.
     И только «здὸровско», что Родина —
     лучше всех на свете стран!
     Где кострами пионерскими
     ночи синие взвились,
     мы – смешливые и дерзкие —
     крепко за руки взялись.
     И деля уже за партами
     мир на наших и чужих,
     кто учёными, кто бардами
     всей гурьбой рванули в жизнь.
     Пили спирт с чернорабочими,
     ром – с магистрами наук.
     Власти тюрьмы нам пророчили,
     разрывая тесный круг.
     Но оглохшими тетерями
     в бой идя на… ветряки,
     словно знаменем, потерями
     мы гордились. Дураки.
     Пустяки – дела сердечные
     (как и все дела вообще).
     Жизнь казалась штукой вечною!
     А она прошла… вотще.
     И стою теперь рассеянно
     во дворе полупустом:
     эти – по миру рассеяны,
     те – под камнем иль крестом.
     А по двору снуют прохожие,
     каждый в чём-то даже мил,
     но совсем они не схожие
     с теми, кто со мною был!
     Не моё у них веселие.
     Шаг не мой. Тем паче бег…
     Вот и скрылись дни осенние.
     Вот и выпал первый снег.

«Дождь носом тычется в листки моей тетради…»

     Дождь носом тычется в листки моей тетради,
     как мокрый и взлохмаченный щенок.
     И если строчки слижет —
     Бога ради!
     Быть может, сердце будет прощено
     и успокоится.
     И струйки слёзных строчек,
     дождём явившись, убежав ручьём,
     произрастут какой-нибудь из почек,
     раскроются…
     И вот уже ничьё
     колышется зелёным опереньем
     в лазурь небес летящего куста
     изысканнейшее стихотворенье!
     …Мои не осенившее уста.

«Всё больше сходство обретая…»

     Всё больше сходство обретая
     с дубами стылыми,
     стою, друзьями облетая,
     редея милыми.
     От прежде шумно шелестящей
     зелёной кроны —
     с десяток высохших, шуршащих
     под крик вороны.
     Не отыскать, с кем пил, смеялся,
     пел песни лету…
     Вот и ещё листок сорвался,
     умчавшись в Лету.
     И глядя вслед тем, кто отчалил,
     ушёл, не сдюжив,
     молюсь бессонными ночами
     в преддверьи стужи.

Этюд в манере пуантилизма [3 - Пуантилизм – стилистическое направление в живописи неоимпрессионизма, возникшее во Франции около 1885 года, в основе которого лежит манера письма раздельными мазками правильной, точечной или прямоугольной, формы.]

     Июль палит жарой за тридцать,
     и вязкий воздух над рекою
     дрожит, двоится и дробится,
     на марле марева покоясь.
     С утра соседствуя с удачей,
     стремглав слетев с небес высоких,
     стрекозы синие судачат
     на сабле согнутой осоки.
     Едва заметные движенья
     сапфирных крылышек синхронно
     копируются отраженьем
     в зеркальной глади речки сонной.
     Зелёно-жёлтой глуби гамма,
     янтарность сосен вертикаля,
     надёжнейшею амальгамой
     скрывает сказы Зазеркалья,
     где средь чащобы трав придонных
     мальки, мелькая, мили мелят
     и одинокий беспардонно
     спит окунь на прогретой мели,
     где опрокинутое небо
     обноски облаков полощет,
     где, может, удалось и мне бы,
     став светом солнечным, на ощупь
     лепить из переливов цвета
     хрустальные химеры хмари
     в деревне посредине лета
     на мчащемся в безвестность Шаре.

«Благостность и покой…»

     Благостность и покой
     растворены окрест.
     Медленно над рекой
     коршуна кружит крест.
     Медленно тянется тень.
     Падая, ленится лист.
     Синий осенний день
     нетороплив и чист.
     Дождик ещё грибной
     суетность будней смыл,
     и обнажилась Новь,
     и углубился Смысл.
     Смысл лесной глуши,
     шорохов и теней.
     И, что прекрасна Жизнь,
     стало чуть-чуть ясней.
     Выдумщик и мастак,
     с охрой смешав берилл,
     славно-то, Б-г мой, как
     Ты этот мир скроил!
     Так бы и жил, бродя,
     не ускоряя шаг,
     во все глаза глядя
     да во всю грудь дыша!
     Слава Тебе стократ,
     Господи, за восторг!
     И не страшит закат,
     если вдохнул восход
     там, где, храня покой
     благословенных мест,
     медленно над рекой
     крошечный кружит крест.
     Где даже в осень жизнь
     рыжей пьянит листвой
     и в небесах кружит
     крестик нательный Твой.

«Как дурманна черёмуха…»

     Как дурманна черёмуха
     в деревеньке моей!
     Там под сердце без промаха
     дробью бьёт соловей.
     Там с огромного тополя,
     что у дома стоит,
     лист сорвавшийся по полю,
     кувыркаясь, летит.
     Там кукушкины слышатся
     крики в чащах лесных.
     И так вольно мне дышится,
     и так сладостны сны!
     Позабыв многолюдную
     блажь, в сосновом бору
     там, над речкой Люндою,
     я стою на яру.
     Сердце полнится радостью,
     и полощет река
     в перевёрнутой радуге,
     как в тазу, облака.
     Пусть лишь краткие гости мы
     в этом бренном краю,
     исполать Тебе, Господи,
     за деревню мою!
     За рассветы росистые
     на колючей стерне
     И за то, что российское
     дал Отечество мне.

Памяти капитана Александра Дривеня

     Прощевай, мой Санечка!
     Лéта – та ж река.
     Ты мне: «До свиданьечка!»
     Я тебе: «Пока!»
     И – в далёко плаванье,
     в бесконечный путь…
     Зажуём мы плавленым
     наше «по чуть-чуть»,
     как меж нами водится
     с лет, когда, юнцы,
     мы влюбились в водницкий
     клич «Отдать концы!»
     То-то изгилялись мы
     в области «конца»,
     то-то изгулялись мы
     в вольности винца!
     То в киношку с лекции
     леший уведёт,
     то в спортивной секции
     ты глотаешь пот.
     А меня с манатками
     проглотил мой СТЭМ…
     Ах ты – время сладкое
     с мизером проблем!
     Шумные компании —
     глаз любимых блеск.
     Споры о компартии,
     философский блеф…
     Всё – легко. Всё – запросто.
     Беды – чешуя!
     Но грозила записью
     Книга Бытия.
     И однажды, пристально
     прочитав меж строк,
     к самой дальней пристани
     ты уплыл, дружок.
     И с душою страждущей
     я стою в снегу
     на Бугровском кладбище,
     как на берегу.

Николай Поздняков (Николай Росс)

   По профессии судоводитель, капитан дальнего плавания. В 90-е годы несколько лет работал капитаном в иностранных судоходных компаниях с экипажами из разных стран. Чтобы не забыть язык, вспомнил старое увлечение поэзией. Основные темы творчества – море и природа, любовь, философские размышления, социально-политическая тема, шуточные истории из жизни простых людей.
   Член Интернационального Союза писателей, член Российского союза писателей.
   Поэтические произведения были включены в издания «Антология русской поэзии» и «Наследие». За стихи в сборнике «Георгиевская лента. 75 лет Победы» удостоен медали «Георгиевская лента».
   В издательстве ИСП вышли две книги стихов «Я иду по лужам босиком» и «Мы не пыль на ветру».

И снова в осень

     Промозглой осенью
     Нам хочется зимы.
     Зимой насытившись,
     Мы просим краски лета.
     И лишь весной порой довольны мы,
     Когда под солнцем расцветает вся планета.
     А летом, уставая от жары,
     Безделья в отпуске и пенья комаров,
     Собрав земли несчетные дары,
     Мы в сырость осени войти готовы вновь,
     Грустя, любуясь золотом лесов…

В холодном сумраке ночном

     В холодном сумраке ночном
     Луны бледнеющей свеченье.
     Мороз гуляет за стеклом.
     Неспешно времени теченье.
     На небосклоне звезд не счесть.
     Земля под снежным покрывалом.
     Тепло. Ведь в доме печка есть.
     Но все ж чего-то не хватало.
     От одиночества тоска…
     Как птица в клетке, в заточенье
     Мысль бьется жилкой у виска —
     В чем жизни суть, в чем назначенье?
     Метель резвится за стеклом…
     Но печка радует теплом…
     Короткий век у северного лета.
     С надеждой вновь мы ждем тепла и света.
     Закончен год. Декабрь в календаре.
     Мороз и снег без меры на дворе…

Зима устроила сюрприз

     Зима устроила сюрприз,
     Засыпав снегом все дома.
     Оконный сорвала карниз
     Метель, сошедшая с ума.
     Видать, решила пошалить.
     Ни тротуаров, ни дорог.
     Сугробом дверь взялась закрыть.
     Насилу откопать я смог.
     Тут с крыш закапало вокруг,
     И теплый ветер перемен,
     Примчавшийся внезапно, вдруг
     Принес нам дождь снегам взамен.
     Сугробы, потеряв свой рост,
     Присели в лужи в тот же час.
     А с крыши ледяной нарост
     Упал, но, к счастью, мимо нас.
     Удался у зимы сюрприз…
     Полез чинить окна карниз.

Я все еще во сне летаю

     Я все еще во сне летаю
     Посредством мысли, силой воли.
     Искусством это не считаю.

     Такая мне досталась доля —
     Летать во сне, не наяву!
     И я с мечтой в душе живу:
     Лечу и звезды с неба рву!

Зима на пороге

     Зима возникла на пороге,
     Снежком земли присыпав плечи.
     Замерзли мокрые дороги.
     Столбом дымок стоял из печи —
     Салютом в чистый небосвод
     Прощаясь с осенью на год.

Как короток осенний день

     Как короток осенний день,
     А ночь длинна,
                 почти без края.
     Днем – солнце,
     От деревьев тень.
     А ночью ветки подмерзают.
     В застывших капельках-слезах
     Печаль о пролетевшем лете.
     Искрят на солнце…
                       На часах
     Уж десять.
            Поспешу, чтоб встретить
     Снега зимы и холода,
     Успеть,
               укрыть надежно розы.
     У нас бывают иногда
     Весьма приличные морозы…
     Шагами меряю я тень —
     Длинна…
                А короток лишь день.

Сон во мраке темных спален…

     Береза, листья распрямив,
     Развесив желтые сережки,
     С весны скворечник сохранив,
     Стучала ветками в окошко.
     О чем просила, не пойму.
     Настойчиво, без перерыва.
     Дожди и осень самому
     Как слезы в горле. До надрыва…
     Придется ветки обрезать.
     Со стуком невозможно спать.
     Тревожно! Очень беспокойно
     Мне осень принимать достойно,
     Забыв про грусть, что было лето.
     Оно теперь на юге где-то.
     Поехать, что ли, поглядеть?
     Потряс в кармане громко медь.
     Наверно, будет маловато.
     Купить билет. Лететь куда-то…
     Обрежу ветки и усну.
     Пустив на ночь в окно луну.
     Ну вот опять – по стеклам скрип.
     Тоскливый слышу свой же всхлип.
     Не оставляя на потом,
     Иду в сарай за топором.
     Растет печаль внутри у сердца.
     А от себя куда мне деться?
     Я сам в себе закрыт, запаян,
     Как сон во мраке темных спален…

Босиком по утренней росе

     С утра стихи читаю для здоровья
     И напрочь забываю беды все!
     А томик Пушкина поставив в изголовье,
     Иду гулять по утренней росе.
     В полете птиц, порхающих беспечно,
     Я не ищу порядок и законы.
     И воздух пью хрустальный бесконечно.
     И слушаю природы перезвоны.
     И, наполняясь счастьем наслаждения,
     У Господа прошу благословения
     Себе, семье и всем моим друзьям,
     Стране, а также вам,
     Любимые читатели,
     И вам!

За окном метель снега кружила

     Как рыдала скрипка обреченно…
     Рвал смычок поющую струну,
     А трубач со взглядом отрешенным
     Лбом припал к холодному окну.
     За окном метель снега кружила,
     Ветра свист в мелодию вплетая.
     Грусть-тоску зима в метель вложила,
     Все дома, проспекты заметая.
     Город жил суетно, торопливо,
     Дни считая, не ценя минуты.
     Только флаг на мачте горделиво
     Реял, разорвав метели путы
     И внушая твердую надежду
     Смены шуб на летнюю одежду.

Да! я ушел, куда уходят все…

     Да! Я ушел, куда уходят все.
     Моей судьбы закончилась тропинка.
     Я прожил жизнь. Морщины на челе.
     Я не одни стоптал в пути ботинки.
     Мне в этой жизни жали сапоги.
     Казалось, что они топтали душу…
     Стихи писать и песни – не моги…
     А вот народ – читал, писал и слушал…
     Сейчас сказали б: «В каждом утюге».
     Звучал мой голос хрипло-глуховатый…
     В Москве, в театре, в поле и тайге,
     Встречал я с ним рассветы и закаты…
     Но жарким летом замолчал он, наконец.
     А мне надели «призрачный венец»…

Телеграмма

     Осень, что ты делаешь со мной,
     Разбросав под ноги зеркал лужи?
     Отражается в них образ с сединой —
     Грустный, чуть поникший и простужен…
     Тонкий лед тех временных зеркал
     Трещинки расчерчивают упрямо.
     Я тяжелым шагом их сломал,
     Сжав в руке листочек телеграммы:
     «Поздравляю, помню и люблю…»,
     Но ни слова про приезд и встречу.
     Снова осень по календарю…
     Я, собрав слова, весной отвечу…

Если женщина решила стать счастливой

     Если женщина решила стать счастливой,
     ее не остановит ничего.
     Причесочку поправив горделиво,
     она пройдет, не видя никого,
     к той цели, что наметила себе,
     зарубочку оставив на судьбе,
     преодолев опасные барьеры,
     не потеряв в себе любви и веры.
     Где черту не под силу – там она
     все сделает без помощи вина.
     Мужчина не догонит, не сумеет.
     Пред ней он слаб – той силы не имеет,
     что дал ей Бог, назначила природа.
     Ее задача – продолжение рода!
     Что выполнить сумеет лишь она!
     А на мужчину ляжет в том вина!
     И выбор той вины опять за ней.
     Так будет вечно, до скончания дней…
     Надежду на судьбу в душе храня,
     ищу я женщину, что выберет меня…

Пусть будет так, коль мы живем пока…

     Пусть будет так, как хочется порой.
     Пусть будет так, чтоб не было печали.
     Пусть будет так, чтоб реже замечали,
     Что вот уже не первый, а второй.
     А вера пусть внушает позитив.
     Неважно, что красив иль не красив.
     Тому, кто дарит нежность и любовь,
     Все возвращается удвоенное вновь…

Любовь бывает разная

     Любовь бывает нежной и жестокой —
     Признав самоотверженность и ложь.
     Взаимной, безответной, одинокой,
     Желанной – ничего не отберешь.
     Она живет своей особой жизнью
     И, преданность с предательством мешая,
     Имеет разницу, когда влюблен в отчизну,
     В мужчину, в женщину…
     Порой ума лишая
     И сталкивая понятий разночтение,
     Является всей жизни назначением!
     Пусть разная. Она, подобно снам,
     Приходит долгожданная, шальная!
     Когда придет – ее я не отдам,
     Бесследно в ее пламени сгорая.

Ни от чего не отрекаюсь

     Ни от чего не отрекаюсь
     И не жалею ничего.
     Хоть временами все же каюсь,
     Себя ругая самого:
     За непрочитанную книгу,
     За несогревший поцелуй,
     За непоказанную фигу
     В ответ на окрик: «Не балуй!»
     Пить продолжаю только воду.
     В саду копаюсь каждый день.
     В сердцах пеняю на погоду,
     Устав, садясь на старый пень…
     И, подставляя тело солнцу,
     В душе я счастлив аж до донца!

Любовь как неизбежность

     Приняв любовь как неизбежность,
     Как солнца луч, как лист на ветке,
     Вложив в букет цветов всю нежность,
     Я подарил его соседке.
     Приняв цветы и улыбнувшись,
     Она кивнула горделиво,
     Под тяжестью любви согнувшись,
     И убежала торопливо.
     Моя любовь тяжелым грузом
     Легла на узенькие плечи
     Ненужной девушке обузой.
     Сперва едва не покалечив,
     Но полегчала вдруг под вечер,
     И девушка пришла на встречу.
     А объяснялось все весной.
     Мы целовались под луной.

Костер

     Вот грею я устало руки
     Над ярким пламенем костра.
     Не от безделья, не от скуки,
     Но с чистым именем добра.
     Я жгу в костре свои печали,
     Что огорчают и гнетут.
     Они в душе моей кричали.
     Нашли конец бесславный тут.
     Костер подпитанный с любовью
     Не только дарит мне тепло,
     Он, как подушка к изголовью,
     Подарок в жизни, а не зло.
     Я не хочу, чтоб затухал он.
     Он мой спасительный очаг.
     Помощник мне в большом и малом —
     Как друг и вечной жизни знак…

Прими таким, как есть

     Прими меня таким, как есть.
     Прости, что некрасив.
     Моих цветов тебе не счесть.
     Дарил, но не просил:
     Внимания, взгляда твоего
     И слова о любви…
     Из подсознанья своего
     Я знал, что не зови…

     Не жди, что как-то
     Вдруг весной,
     В какой-то важный год,
     Захочешь встретиться
     Со мной…
     Настало время… Вот —
     Ты позвала меня сама!
     Бывает в жизни так!
     Была колючая зима.
     Мороз и снег – пустяк!

     Иду, но к встрече не готов.
     Жмет сердце тяжестью годов…
     Иду… Чуть жаль, что постарел…
     Но слово дал, что буду смел!
     Пусть двадцать лет прошло как сон.
     Мой путь еще не завершен…

В обнимку с темнотой

     Ночь. В обнимку с темнотой,
     в тишине, с огнем камина,
     с мыслью теплой и простой
     ждем мы весточки от сына.

     Снег искрится за окном.
     Там луна, играя светом,
     гладит ели, гладит дом,
     но не греет их при этом.

     Безмятежен в кресле сон.
     Знает, что в его объятья
     СМС на телефон
     нас толкнет, не снявши платья…

Наталья Полозюк

   Наталья Викторовна Полозюк (Амина Расуловна Ахмедова – мусульм.) родилась в поселке городского типа Новый Свет Донецкой области в 1978 году. Имеет два образования: юридическое и актерское. Окончила музыкальную школу по классу фортепиано. Сейчас проживает в России. Занимается частной юридической практикой, журналистикой, а также модельным бизнесом и художественной фотографией. Много лет ведет кулинарный блог. Гимнастка.
   Пишет с 10 лет. В настоящее время активно печатается в коллективных литературных сборниках. Переводчица. Любимой поэтессой считает М. Цветаеву.
   Награждена медалями и грамотами за вклад в литературное наследие РФ. Член Российского союза писателей.

Дуэт с Сергеем Есениным

   К 125-летию Сергея Есенина

     Талант подобен белому цветку —
     Не огруби печальной скверной,
     Твой гений, словно бабочка в шелку, —
     Будь прост и чист, без фальши лицемерной

Н. Полозюк «Дружеское… Сергею Безрукову»

     И где бы я ни была, с кем бы ни пела,
     Но есть один сложный дуэт,
     В котором мой голос ложится несмело,
     Хотя о любви сей сонет.

     Есенин, Есенин, поэт развесенний
     Веселой страны голубой,
     Дай Бог, мы сочтемся письмом не в последний,
     Поскольку нам петь не впервой.

     Пускай не любимый поэт голубиный —
     Имеется схожий куплет:
     Я также люблю звезд далеких равнину,
     Им мой панегирик пропет.

     Казалось, стихи ваши – гордость России,
     Горчит слов язвительных соль:
     И чудится мне, что за слогом красивым
     Скрывается острая боль.

     Ветрами обдует, омоет водою
     Для вас мой сердечный привет,
     Но все же, поэт, вы довольны судьбою,
     Считались счастливым иль нет?

     Листая страницы, увижу просветы
     В пожухлых крапивных ростках [4 - В пожухлых крапивных ростках – лексика из стихотворения С. Есенина «В том краю, где желтая крапива…».]:
     Читаю в строках на вопросы ответы,
     Как будто по вашим губам.

     Вы сердцем чисты, отдавая отраду —
     Писать, умножаясь в веках, —
     Искали поддержку, опоры усладу
     На впалых порочных щеках.

     Усталость знакома постылостью серой,
     Изъедена червем душа,
     Есенин, отчасти останусь вам верной,
     Поэзией русской дыша.

     Отчасти? Уеду в иные
     Весенние дали скорей,
     Но доли сплетаются эхом единым,
     Я вас не забуду, Сергей.

г. Махачкала, сентябрь 2020 г.

Тающий латте

     Я говорила «латтЕ» – ты говорил твердо «лАтте»
     И наделял меня внешностью как у ребенка.
     С кем-то, наверно, пьешь кофе в кафе на Арбате —
     Ясно, что с девушкой с ножкой изящной и тонкой.

     Я пробуждалась растерянной – гибкой и мягкой,
     Словно змея, лучше кошка – змея же без пуха.
     Ногти, вонзенные в кожу, как нож с рукояткой;
     Ныла в душе, при этом не издавая ни звука.

     Взгляд твой скользящий, по сути весьма неприличный,
     Втайне храню, от чувств пламенея – как чуждо!
     Я от рожденья слыву глубоко флегматичной:
     Где-то внутри и бунтарка, снаружи – послушна.

     Так мне мечталось сравниться с тобою однажды
     И, дотянувшись до звезд, крепко стиснуть руками.
     Прибыл в наш порт долгожданный «Титаник» бумажный
     И затонул, побежденный двумя кораблями.

     В странах каких побывал ты душистых и душных?
     Будто характер твой – жестокий и неумолимый:
     Ведь среди грез моих – с виду пылких, ненужных —
     Мысль о любви была самой крутою вершиной.

     В летнем сидим ресторане, – со мною мой Верный.
     Так я насмешливо вкратце его обрисую.
     Взгляд угловатый, нерусский, пронзительный, смелый —
     Он не прямой, как тетрадка в линейку косую.

     Помнишь, ты говорил: «Изначально единое – рядом,
     Точно две устрицы, иглы, сердец половинки».
     Я отрицала, но аргумент оказался мой слабым,
     Мне лишь хотелось быть вместе так слепо и пылко.

     Спросишь увидевший: «Живешь небогато и скучно?»
     Подлость услышу в словесном презрительном яде.
     Гордо отвечу: «Есть у нас все, что нам нужно, —
     Следом летящее, – мы пьем только тающий лАтте».

г. Махачкала, май 2020 г.

Под номером десять

     Лицо с прямым носом, багровый румянец
     И сомкнутых губ полоса —
     Когда-то играл он в составе команды,
     Ей сорок побед принеся.

     Хоккей – это жизнь, и судьба, и защита,
     На лед вышел смелый игрок
     Под номером десять, не первый по списку,
     Он шайбу в ворота ведет.

     Прошло много лет, но по-прежнему верен
     Триумфам, слезам и мечтам.
     Характер из стали годами проверен,
     Сомненья оставлены снам.

     И сколько бы ни было встреч и сражений
     На скользком воинственном льду —
     Сидит ветеран, хоккеем взращенный,
     В десятом, не первом ряду.

     Приветствует он хоккеистов при встрече,
     Рукою коснувшись тульи,
     Вчера – чемпион, а сегодня – болельщик.
     Так годы спортсменов быстры.

     Ложится игра на кассетную ленту,
     Финальный свисток – ролик снят.
     Пусть время сотрет ликованье победы —
     Останется в записи матч.

     Под небом ночным напомнили звезды
     Победные шайбы его.
     Заснули дома, затуманились окна,
     Игрок все идет и идет.

     В домашнем уюте, поставив кассету
     И пленку назад прокрутив,
     Он грезит игрой и видит курбеты,
     Забвенье годов позабыв.

     Пройдет час-другой после всплеска азарта
     Последней победной игры,
     А бывший игрок вспоминает демарши [5 - Демарши – здесь: демарш (из фр.) – поступок, действие, выступление.]
     Цветущей спортивной поры.

г. Каспийск, ноябрь 2020 г.

«Зигмунд храбрый!»

     Рождество для всех пингвинов —
     Это день всего лишь зимний,
     Но пингвин с белой манишкой,
     Нареченный кратко Зигмунд,
     Путь решил избрать тернистый,
     Чтоб достигнуть высоты той,
     И с задумчивою миной,
     Свойственной вообще пингвинам,
     Зигмунд лед избрал трамплином,
     Чтобы смелым стать и сильным.
     Ледяной блестит половник:
     Океан совсем замёрз здесь.
     Вот пингвин, в снегу по пояс,

     Встал на пак [6 - Пак – многолетний полярный лед.] с седым налетом,
     Словно заново родился,
     Лед под ним не проломился,
     И не мог не похвалиться:
     «Зигмунд храбрый!» – громко крикнул.

г. Воронеж, январь 2022 г.

Осенью все кошки бежевые

   Каспийску, городу Дагестана

     Осенью все кошки бежевые,
     Только ели зеленеют нетленные,
     Листья враз на аллеях желтеющие,
     Да айва тяжелеет поспевшая;
     В октябре море – люти убежище,
     Завораживает путника пешего.

     У пришедшего всякого пешего
     На ногах сапоги цветом бежевые
     В травах прячутся, словно в убежище,
     Их выдерживают корни нетленные;
     Взор дивует роза поспевшая [7 - Роза поспевшая – здесь: «поспевший» в значении «созревший, готовый к использованию; законченный процесс».],
     Хризантемы на клумбах желтеющие.

     На аллеях березы желтеющие
     Встретят сразу прохожего пешего,
     После яблоня, к сроку поспевшая,
     Гнет ко рту плоды сладкие бежевые;
     Ветки, даже пустея, нетленные —
     Для листвы в предыдущем убежище.

     Кошки ищут под крышей убежище
     По утрам, будто точки желтеющие,
     Их глаза, как цитрины нетленные,
     Привлекают внимание пешего;
     Блики солнца от тусклости бежевые,
     Да ещё гроздь рябины поспевшая.

     Птичий рай – это шишка поспевшая,
     В ней орешки сидят, как в убежище,
     Птицы, сев, клюют корочки бежевые,
     В свете дня на асфальте желтеющие,
     Каспийчане бросают их пешие —
     В доброте и заботе нетленные.

     Память, лист и надежда – нетленные,
     Вот горошина катальпы поспевшая,
     Пусть стручок раздавили весь пешие —
     Он не нужен теперь как убежище;
     Семена ее сохнут желтеющие,
     Рассыпаясь, уставшие, бежевые.

     А в убежище спешащие пешие
     Несут листья желтеющие, бежевые,
     Желть поспевшая – краски нетленные.

г. Каспийск, октябрь 2021 г.

Васильковый венок

     Ой ты гой еси, как на сей Руси,
     На широкой ее юдолюшке,
     Зажигали костер с песней «Нас спаси»,
     Чтоб очистить свой дух и долюшку.
     Взявшись за руки, я да ты – вдвоем —
     Перепрыгнули огонь пламенный,
     И потом плела васильковый венок,
     Чтоб поплыл по воде сверкающей.
     Ночью пляске – ширь, до утра – вразнос,
     В бубны в такт ударили с силушкой,
     Подвязав кушак, вот Иван пошел,
     А навстречу, танцуя, Полюшка.
     Развивается темный нарядный подол,
     Косы лентой карминной повязаны,
     Увидал Иван рук ее залом —
     Сердце к сердцу, слова все сказаны.
     В полуприседе друг Ивана присел,
     А старик, хоть и стар, но здоровенький,
     Заиграл веселый гуслярский напев,
     Кто-то прыгал, любился в стороночке.
     Подняла венок, сбросив косу с плеч,
     А Мишаня обнял да скалится,
     В ночь Ивана Купала идет круговерть:
     Уплывет мой веночек – на счастье нам [8 - «Уплывет мой веночек – на счастье нам» – примета девичьих гаданий в ночь на Ивана Купала на венках, пускаемых девушками по воде: чей венок далее всех уплывет, та счастливей других будет.].

г. Каспийск, июнь 2021 г.

Елена Савинкова

   Родилась в 1989 году в Воронеже. Окончила Воронежский колледж строительных технологий и Воронежский государственный технический университет. Работает конструктором в АО «Концерн „Созвездие“» и преподаёт в колледже.
   Пишет стихи и рассказы для детей, а также романтические стихи и фантастические рассказы для взрослых и подростков. Первое стихотворение – «Рассказ старого учебника» – написала в 10 лет.
   Награждена дипломом финалиста Международного поэтического конкурса «Параллельный мир». Участвовала в русско-английском конкурсе имени Набокова.
   Произведения опубликованы в сборниках «Литературные страницы». Детские стихотворения опубликованы в российском выпуске альманаха NISERMI.

Близки

     Любовь хлынула дождём,
     Даруя радость и надежду.
     И свет звезды хранится в нём.
     Я скину ветхую одежду,
     Что прикрывала моё сердце
     От злых, завистливых людей.
     Ты бросишь камушек в оконце,
     Чтоб вышла погулять скорей.
     При свете лунном тихо бродим
     По парку в томной тишине
     И глаз друг с друга мы не сводим,
     А тело будто бы в огне.
     И страсть, и ревность тихо стонут.
     Вот души наши так близки.
     Пусть все обиды в речке тонут —
     И нет ни горя, ни тоски.

Тесно

     Мне тесно жить в условном мире.
     Разлука рвет клока надежд.
     Я как незваный гость на пире
     Или в толпе и без одежд.
     И каждый день мечтаю о свободе,
     Но нету пороха и крыльев нет.
     Сдаюсь, как все, на волю моде.
     Гнев убивает в душе свет.
     Над головой смыкают своды,
     Стою одна в кольце домов,
     А мимо мчатся молодые годы,
     Там слышится печальный зов.
     Я точно знаю – выход есть!
     Но мрачно улицы молчат.
     Запачкана былого честь.
     Молитвы отзвуки звучат.
     А в этот день очнулась я
     И поняла, что это бред.
     Мир так хорош, живи любя,
     Конечно, было много бед,
     Но повстречался человек,
     Который душу мне согрел
     И стрелок вечный быстрый бег
     Для нас остановить хотел.

Вместе

     Уж целый месяц вместе были мы,
     Не замечая бег минутной стрелки,
     И рады были нам дворы.
     Я делала тебе поделки.
     По парку мы гуляли до зари,
     Лучами солнца любовались,
     А вдоль дороги тухли фонари.
     Мы, сидя на скамейке, целовались
     И говорили только о любви,
     Большой и чистой, как хрусталик.
     Казалось, птица счастья вот – лови!
     Всё стало сказкой, ты – романтик.
     И не было в округе ни души,
     Чтоб застыдить невинные порывы.
     И таяли при свете миражи.
     Движения так робки и так милы.
     Вот день за днём бежали ровно,
     Когда тонула я в твоих глазах,
     Дышалось мне совсем уж томно,
     Что заблудилась я в мечтах.
     И нет мне больше в мире счастья
     Любовью страстною пылать,
     Стремиться вновь в твои объятья
     И душу нежную отдать.

Любовь

     Завидовали реки и мосты,
     И люди разные, и дождь, и стужа,
     Но их труды были пусты,
     Неразделимы в нас любовь и дружба.
     И даже бледная луна
     На нас поглядывала в луже.
     Спокон веков она одна
     Рвала на части наши души.
     Незаменим мне блеск очей
     Ни бриллиантом, ни монетой.
     Нет, уж не буду я ничьей,
     Коль разлучат меня с тобой.
     Любовь в душе моей поёт
     И верит каждому мгновенью,
     Как лебедь белая плывёт
     К тебе, как к чуду, как к спасенью.
     Невзгоды все переживём,
     Тоску, печаль с тобой прогоним.
     Душа горит, горит огнём.
     Проблем хоть гору мы решим.
     Тобой, как воздухом, дышу,
     Не замечаю в небе звёзды,
     Судьбы другой я не хочу,
     В моих глазах от счастья слёзы.

Город теней

     Так страшно тянутся ко мне,
     Во мраке удлиняясь, тени.
     И мчатся следом при луне
     За мною нити от сирени.
     На миг исчезло всё в ночи,
     Давая власть глубинным страхам,
     Но вспыхнут тускло фонари,
     И мгла падёт от света прахом.
     Закутавшись, как в кокон, я
     Иду по улицам разбитым,
     Где каждый дом уж без окон
     И город стал давно забытым.
     Вдруг зашуршало вдалеке,
     А страх сковал моё всё тело.
     Бежали блики по реке,
     И мимо лишь сова летела.
     Вот в центре города стою,
     Послушно ожидая смерти.
     Всё тихо, мрачно. Я смотрю,
     Как из углов крадутся черти.
     И ужас холодом обдал,
     Когда меня схватили тени.
     А лунный свет добро предал.
     По сторонам ссыпались стены.
     Меня окутывала тьма,
     Уничтожая жизни искры,
     И злая длань коснулась лба.
     Теперь порывы все так низки.
     Закончился мой бренный путь,
     Никто не вспомнит моё имя.
     Былое не исправить, не вернуть.
     При свете дня теперь незрима.

Война! Как страшны все её дары!

     Война! Как страшны все её дары!
     И смерть, и голод всюду бродят.
     Не тухнут вечные костры.
     Злодей во мрак людей уводит.
     Разрушены вокруг дома,
     Воронки, трупы на асфальте.
     И бродит, словно тень, Она,
     Собрав бойцов в свои объятья.
     Нет больше веры, нет добра,
     В пылу страстей наш мир утонет.
     Мы расплодили столько зла,
     Что вся планета тихо стонет.
     Идёт по улицам Война,
     А рядом Подлость – ей сестра.
     И так была она страшна,
     Расчётлива, умна, быстра,
     Что погибает вся Земля
     В огне и ненависти, в злобе.
     И вот затянута петля,
     Простимся с жизнью мы в окопе,
     Но не позволит нам душа
     Покинуть мир этот жестокий.
     Все громко крикнем мы «ура!»,
     Как в омут прыгнем тот глубокий,
     И снова будем защищать
     Поля, луга, родных и близких.
     Врагов мы будем удивлять
     И избегать подстав их низких.
     Пройдут года, пройдут века.
     Пусть соберётся много бреда,
     И жизнь не кажется легка,
     Но в нас останется Победа!

Малышу

     Как поздравить малыша?
     Дай подумать не спеша.
     Подарить ему конфет?
     Нет, наверное, котлет.
     Лучше кисточку и краску,
     Чтобы делать пятна, кляксу.
     Нужно поезд подарить
     Или катер, чтобы плыть.
     Иль собрать ему дорогу,
     Чтоб катал всё понемногу.
     Вот машину или палки…
     Нет, совсем не те подарки.
     А быть может, лист капустный,
     Он и сочный, он и вкусный!
     Что-то всё совсем не то —
     То, что в голову пришло.
     Очень сложно выбирать,
     Когда детке только пять.
     Пять деньков всего, что проку
     Баловать такую кроху?!
     Ты подарок не дари,
     Лучше маму позови.
     А детишкам много ль нужно?!
     Только жили бы все дружно,
     Мама с папой были рядом.
     Говорят люди недаром:
     Не нужно ребёнку особых даров,
     Дари просто нежность свою и любовь.

Не слышен…

     Не слышен звон колоколов.
     Удачный у Смерти будет улов.
     Разбиты дороги, потухли огни.
     Не стой на дороге, быстрее беги.
     Вот, ты по приказу походно одет,
     Слёз на щеках у тебя больше нет.
     Растерзана в клочья прошлая жизнь.
     Свой дом на рассвете молча покинь.
     И сыплет к ногам Война города,
     Заходит без стука в семьи Беда,
     Голод и Боль идут рядом с ней,
     Злой чёрт шепчет слева: «Убей!»

Дождик

     Тучи небо застилают,
     Дождик саду предвещают.
     Будет звонко бить по крыше,
     Притаимся мы, как мыши.
     Ждём все первые уж грозы,
     Пусть уходят прочь морозы.
     Всё затихло возле дома,
     Ожидает нас дорога
     После дождичка к ручью —
     Побежим пускать ладью.
     А пока шумит уж гром,
     Не сидим мы под зонтом,
     Прячемся скорей под крышу,
     Вон как ветер в поле свищет.
     Отсидимся на печи,
     Пожуём мы калачи.
     Ну а как пройдёт гроза,
     Понесёмся со двора
     В лужах солнышко искать
     Да в кораблики играть.

   Жизнь на грани яви
   Записки
   (Отрывок рассказа)

   Я очень много путешествовала по городам, в некоторых даже задерживалась ненадолго. И вот наконец нашла то единственное место, которое мне показалось знакомым и даже родным. Снимая небольшой номер в простенькой, но уютной гостинице, сутками гуляла по узким улочкам, наслаждаясь дневной суетой и вечерней тишиной. Поисками работы озадачилась спустя две недели после приезда, но даже тогда не была уверена, что останусь в этом городе. К моему глубокому сожалению, в ближайшем радиусе от гостиницы вакантных мест не было.
   Образование аналитика позволило какое-то время работать онлайн, раньше меня это бы вполне устроило, но в этом месте – нет. Я просто жаждала новых знакомств, общения. Вскоре мне позвонили из фирмы и предложили занять достаточно перспективную должность. Конечно, согласилась и первое время ездила с несколькими пересадками, дорога занимала почти полтора часа, что безумно выматывало.
   Разговора о своей квартире даже и не шло, тем более я была на испытательном сроке. Спустя несколько месяцев мои нервы и здоровье сдали, пришлось обратиться с просьбой к начальству. От работы дали комнату в общежитии, поначалу было всё хорошо: до работы пешком, почти все соседи нормальные. Даже подружилась с бабулей, которая жила в противоположной комнате, стала помогать, чем могла, но к ней приехал сын. Первую неделю вёл себя прилично, а потом ушёл в долгий запой, я там находиться больше не смогла, так как этот алкаш поначалу просто занимал деньги, потом их начал требовать. После того как он попытался зажать меня в тёмном коридоре, я перебралась на первую попавшуюся съёмную квартиру, но и там не заладилось.
   Первый и последний дождик закончился для меня полным потопом, как будто крыши над головой вовсе не было.
   Следующая оказалась тёплой и ухоженной, но и тут оказался подвох, так как хозяйка жила в квартире напротив и считала, что о своих визитах можно не предупреждать, вламывалась, пользуясь своим ключом, в любое время. Хоть и жила я одна, никого не водила, вечеринки не устраивала, но приходы её в выходные в шесть часов утра якобы для того, чтобы полить цветы, окончательно меня выбесили, и вскоре я съехала.
   Долгое время пришлось переезжать с места на место. Сил уже не было, поэтому озадачилась покупкой квартиры. Вариантов для покупки оказалось достаточно много, в основном, конечно, однокомнатные, однако было несколько двухкомнатных. Подготовив список адресов, начала обзванивать и обходить самые подходящие. Через неделю я была полна энтузиазма, так как оставалось определиться между двумя шикарными апартаментами, но в руки попала газета. Непонятно откуда она взялась, сто лет как не покупала, да и у коллег и знакомых никогда не было, но она лежала на моём рабочем столе. На последних листах были объявления, в том числе о продаже средненькой квартиры. Меня не впечатлило, но что-то прямо покалывало в груди, и я раз за разом возвращалась к простой заметке.
   Придя домой, обнаружила в сумке газету – удивление моё продлилось недолго. Когда заметила, что уже в пятый раз пролистываю её, свернула и выкинула в ведро. Но злосчастная газета не давала покоя, я машинально достала её из ведра, открыла на нужной странице и набрала номер.
   Риелтор долго рассказывала, какая хорошая, светлая и тёплая квартира, пока мы поднимались на лифте на пятый этаж. Дверь железная, действительно неплохая, с тремя замками. Она легко открылась, и мы прошли в прихожую. Маленькая, несколько человек с трудом поворачиваются, но есть большой встроенный шкаф.
   Я не слушала то, что говорила женщина, мне важнее были собственные ощущения. Мой слух среагировал на слово «сумма».
   – Почему такая низкая цена за квартиру? Плохие трубы, соседи? В чём дело?
   – Продавец живёт в другом городе, и на данный момент это жильё является обузой. Цена снижена для ускорения продажи.
   – Квартиру сдавали?
   – Нет, она пустует около четырёх месяцев, бывшие владельцы переехали очень далеко, поэтому оформили дарственную. Все документы в порядке, вы видели.
   – Хорошо, мы можем оформить сделку через пару дней?
   – Конечно, как вам будет удобно.
   – Спасибо.
   Непонятное нервное состояние теребило меня до тех пор, пока мне не передали ключи. Наконец обычная двушка, но в хорошем районе была в полном моём распоряжении.
   Мотаться по съёмным квартирам при наличии своей жуть как надоело. Но, несмотря ни на что, очень захотелось сделать ремонт самой. Так как все ранее подготовленные варианты обстановки мне уже совершенно не нравились, нужен был уголок, чтобы спать и придумывать дизайн квартиры. Со средствами отмыла всё, столько пыли видела впервые. В спальне появился надувной матрас. Как зачарованная, сутками, практически не отрываясь, рисовала, выбирала обои, люстры и мебель. Но и этого казалось мало, ощущение недоделанности не покидало.
   Долго ходила по коридору, буквально шагами вымеряя расстояние, и в очередной раз обратила внимание на появившиеся невероятные клубы пыли, которые собирались только в определённых углах. Скорее всего, это было обусловлено плохим половым покрытием и старыми обоями, поэтому спокойно убирала пыль каждый день.
   Перед сном складывала альбомные листы и карандаши возле матраса на полу, а утром не могла никак найти ни рисунок, ни карандаш, ни набросок. А после того как несколько раз перетряхивала и так небогатый скарб, нужные вещи обнаруживались то на подоконнике, то в зале, то вообще на балконе. Видимо, все мои мысли были заняты предстоящим ремонтом, я стала невнимательной и забывчивой, поэтому исчезновения стали происходить всё чаще.
   Наконец всё было нарисовано и закуплено. Даже некоторая оставленная старая мебель вписывалась в новый интерьер. Облазила шкафчики, тумбочки, ещё раз их зачем-то помыла и, не обнаружив ничего нового, позвонила грузчикам, которые помогли переставить и выкинуть часть мебели. Дело осложнялось тем, что двери санузла и кухни постоянно мешались. Проходя за обоями по коридору, я плотно прикрыла все двери, но, обнявшись с рулонами и возвращаясь обратно, обнаружила, что они распахнуты. Это повторялось с завидной частотой: что бы я ни делала, как бы ни запирала, двери всё равно открывались.
   Моё состояние уже было истеричным, мелкие неурядицы сыпались одна за другой. Убирая с подоконника рисунки, я застыла – в размытом от дождя стекле что-то мелькнуло за моей спиной. Испуг прошёл так же быстро, как и появился, квартира была совершенно пуста, но листы я уронила. Собирая их с пола, до глубины души поразилась, что весь ремонт был нарисован не в том стиле, в котором я изначально планировала. В маленькой комнате хотела сделать спальню в бежевых тонах. В результате после нескольких переделок получилась спальня-кабинет. Кухня была запланирована совсем другого цвета.
   Бросив всё, решила выпить кофе, но вместо чёрного, который всегда любила, влила почти полкружки молока. Обычно меня такое могло разозлить, но сейчас я с невероятным удовольствием пила сладкое молоко с кофе.
   Спустя пару дней моя спальня была готова, но вопреки своему внутреннему миру я взяла кисточку и краску и начала рисовать. Никакой задумки и в помине не было, руки как будто сами двигались. Ни художественного образования, ни хобби, ни даже склонности к рисованию у меня не было. То, что получилось, и завораживало, и одновременно пугало. Ничего вроде страшного, просто линии, которые образовывали схематичное изображение крыльев, а внизу надпись: «Кто умер, тот ангел». Откуда эта фраза, почему именно она, зачем её написала на стене, сама понять не могла. Стоило только закончить и отмыться от краски, как на плечи навалилась жуткая усталость. Еле добралась до кровати, рухнула и тут же уснула.
   С того момента, как на стене появился рисунок, меня начали мучать странные сны. Будто бы вижу в отражении кого-то, иду за тенью по тёмному коридору. Дверь в ванную открывается, мурашки бегут по телу от сквозняка, идущего оттуда, и чей-то голос произносит: «Посмотри, кто пришёл!» Ощущение чужих взглядов со всех сторон вызывало в душе тоску и страх. Кошмары были настолько яркими и правдоподобными, что я неосознанно стала бояться темноты, даже купила ночник.
   Странностей становилось всё больше. Я жаворонок и всегда легко вставала утром, засыпала быстро, но с каждым днём после таких снов мне всё сложней становилось просыпаться и всё сильнее мучила бессонница. Даже когда удавалось уснуть и ничего не снилось, то я ворочалась от холода. При попытках натянуть одеяло оно обязательно за что-то цеплялось, а утром валялось на полу, даже если я его поднимала.
   К тяжёлым ночам добавилась рассеянность, граничащая со склерозом, так как начала пропадать всякая мелочёвка. Стоило только оставить колечко на столе, как наутро его там не оказывалось, а через пару дней я его находила под ванной. Но мне хотелось думать, что это всё из-за ремонта.
   Очередная ночь без кошмаров принесла новые сюрпризы. Сквозь сон послышались какое-то шарканье, возня, а потом стук и крики с верхнего этажа. Открывать глаза даже не стала, просто зарылась в подушки, но в приоткрытое окно потянуло дымом, а потом и гарью. Вставать совершенно не хотелось, мозг не сразу среагировал, что за окном стало светлее. Вскочив, босиком побежала в зал, балкон уже горел. Отпихивая опять открывшиеся двери, вбежала в кухню, набрала в тазик воды и понеслась обратно. Когда влетела в зал, застыла от удивления, даже воду на пол разлила. Никакого пожара, следов горения на балконе не оказалось. В полном шоковом состоянии, забыв даже убрать с пола воду, отправилась досыпать. Проснувшись, пошла сразу на балкон, но ничего особого не было, всё целое. Правда, через пару дней пластик кое-где потемнел.
   Спустя две недели вообще стали появляться какие-то посторонние вещи. Полезла в комод достать носовой платок, а в середине стопки – незнакомый свёрток. Развернула – а это детская футболка с пятном от сока. Через пару дней среди своей обуви обнаружила один мужской шлёпок. Последней каплей было то, что, вывешивая вещи после стирки, увидела на верёвке чужое женское бельё. После смены замка на входной двери вроде это прекратилось. Но усилилось шуршание за стеной в ванной, хотя квартира рядом пустовала. А сосед с верхнего этажа просто издевался со своим курением и криками по ночам.
   – Как же он меня достал! Он курит, а весь дым идёт ко мне в комнату.
   Не выдержав, пошла ругаться, но как ни звонила и ни стучала, никто не открывал. Разозлённая, вышла на улицу. У подъезда стояла дама из домсовета.
   – Доброе утро.
   – Здравствуйте, – улыбнулась женщина.
   – Подскажите, пожалуйста, кто живёт в квартире надо мной? Как с ними пообщаться?
   – Никак. А зачем вам это?
   – Да шумят по ночам, курят.
   – Вы уверены?
   – Конечно, – возмущённо ответила я. Такое ощущение, что дама издевается или прикрывает хозяев.
   – Не обижайтесь, просто там живёт бабуля, она больше года как лежачая, за ней ухаживает медсестра. Но уверяю вас, вредных привычек у неё нет, да и ссориться им не с кем.
   – Да уж, неудобно получилось, наверное, я ошиблась. Спасибо.
   – Не за что, обращайтесь.
   Хоть женщина и говорила доброжелательно, её интонация совершенно не соответствовала.
   Поверить тому, что она мне сказала, было очень сложно, ведь я же не сошла с ума: и дым шёл, и крики были. А судя по поведению, женщина явно что-то знает или скрывает. Но самое обидное, что я всё хотела узнать о бывших жильцах моей квартиры, но теперь это совсем не к месту. Поэтому просто ушла.
   Наконец ремонт был практически завершён, но пыль продолжала скапливаться по углам, что бы я ни делала. Я всё чаще засыпала в зале и даже как-то начала сживаться с обстановкой. Но с окончанием отпуска всё усложнилось ещё тем, что сперва в зале, а потом по всей квартире начали барахлить часы. Когда они отставали или спешили, поначалу подводила, а потом надоело. Но когда часы встали, оказалось некомфортно, и, перебрав множество батареек, пошла часы менять. Новые работали двое суток, но, проснувшись ночью от скрежета, заметила, как чёрная тень метнулась по стене и скрылась в неосвещённом углу. С тех пор в квартире не работали ни одни часы. Это привело к проблемам на работе, так как я начала опаздывать. Приходилось всё чаще брать работу на дом.
   Заработавшись в очередной раз допоздна, услышала в коридоре странный шлёпающий звук. Он становился всё громче, от страха всё тело сковало холодом. С трудом повернув голову, я увидела, как небольшой предмет рванул во мрак прихожей и там затих. Трясущейся рукой взяла телефон и непослушными ледяными пальцами включила фонарик. Освещая себе и так небольшой закуток, дотянулась до выключателя. Щелчок, ещё один, но свет не загорался. Уже изрядно нервничая, попыталась в третий раз. Маленькая прихожая осветилась ярким после полумрака светом. Но ни на полу, ни на полках, ни даже в шкафах ничего постороннего не было.
   В выходной, когда спокойно в полной тишине готовила завтрак, внезапно закричал будильник, от неожиданности я даже подпрыгнула. Долго не удавалось его выключить, а «милые» соседи начали постукивать по батареям. С успокоением пришло желание заглянуть на антресоли. Бросив недоеденный бутерброд, взяла стремянку и полезла. Там было пусто, жуткое разочарование наполнило меня. Уже опуская ногу, заметила метнувшуюся тень и отслаивающуюся краску от стенки. Чуть подковырнула – а под ней что-то есть. Принесла шпатель, и после расковыривания стало понятно, что это закрашенная папка с бумагами. Стоило мне только взять её в руки, как вдруг в зале затрещало и часы пошли. Громкий звук раздался на всю квартиру, от неожиданности чуть не упала. Звонили с работы. Странные документы бросила на стол. Спустя пару часов попыталась посмотреть, что же нашла, но папки нигде не было. Поиски пришлось прервать, нужно было бежать по делам. Постепенно жизнь налаживалась, всё входило в свою колею. Какие странные вещи и размышления могут рождаться в усталом разуме. Так мне тогда казалось. Но, делая генеральную уборку спустя полгода после новоселья, я всё же нашла закрашенную папку. Внутри лежали рукописные листы, склеенные между собой. На первой страничке была надпись:
   Жизнь на грани…

Ирина Саньярова

   Родилась в г. Миасс Челябинской области. Для поступления в Челябинский государственный университет переехала в Челябинск, где и живет по сей день.
   Стихи пишет с детства. Участвовала в таких конкурсах, как «Смотри на меня как на равного», «Стихия Пегаса -2019» (г. Оренбург). Номинант премии «Филантроп-2020».
   Некоторые стихи Ирины Саньяровой положены на музыку и исполняются в песенных репертуарах музыкантов.
   Поэтические произведения опубликованы в нескольких коллективных сборниках.
   В настоящее время является руководителем сообщества «Поэтическая беседка» в социальной сети ВКонтакте.

«Давно я в городе другом…»

     Давно я в городе другом,
     Прониклась в улицы чужие.
     Но часто снится милый дом,
     Его оконца небольшие.

     Хранитель наших детских лет,
     Ты слышал смех и видел слезы,
     И неуклюжий первый след
     Хранит калитка у березы.

     Родной и добрый мой старик,
     К тебе без повода приеду,
     И, сняв с души оковы вмиг,
     Вольемся в тихую беседу.

Трагедия в Перми

     Вновь были под прицелом – дети,
     У храма материнский плач.
     Так кто за судьбы всем ответит,
     Когда ровесник – их палач?
     Винить его! Так он не первый…
     Совсем недавно от стрелка
     Казань дрожала, в ступор нервы…
     У каменной плиты сынка
     Отец склонился поседевший.
     «Прости, родной, не уберег».
     А мир как будто очумевший:
     Когда усвоим мы урок?

Золотая сваха

     Нас осень тогда обвенчала
     Листвою с деревьев, дождем.
     Но как же она угадала,
     Что так хорошо нам вдвоем?

     Что мы, дополняя друг друга,
     Готовы забыть обо всем,
     Когда золотая подруга,
     Окутывает сладким сном.

     Но сон растворился с отъездом,
     И я по дороге домой
     Скучаю недремлющим сердцем
     О днях, что мы были с тобой.

Расставание

     Мой единственный, милый, родной,
     Подари на прощанье улыбку,
     Чтоб она путеводной звездой
     В этой жизни светила над зыбкой.

     Я ее в кулачке сохраню,
     С ней разлука намного светлее.
     После ночи я радуюсь дню
     И надежду на встречу лелею.

     От молвы не уйти, милый друг,
     Но слабо ей тягаться с Годивой.
     Я дождей нескончаемый круг
     Разорву, чтобы стать счастливой.

«Разреши мне быть слабой с тобою…»

     Разреши мне быть слабой с тобою,
     Вновь почувствовать прежний покой.
     Пусть недолго одною тропою
     Мы пройдем, но дотронься рукой
     До озябшей девичьей ладони,
     Прогони одиночества боль.
     Я пока не мечтаю о троне —
     «Мне другая ниспослана роль».
     Нелегко постоянно казаться
     Волевой, все нести на плечах
     И успехов самой добиваться
     Без поддержки, а ночи – в мечтах.
     Клеопатрою любвеобильной
     Я слезинки роняю в тиши.
     Разреши быть с тобою бессильной,
     Уязвимой, простой. Разреши.

Поэтический настрой

     Не уснуть, воспылаю делами!
     Заскучал мой послушный листок.
     Пожонглирую смело мечтами,
     Рифмоплетству дам воли глоток.

     В кольцевую под ритм стихотворный,
     В модном сленге – о самом простом.
     Каплей дегтя сонет чужеродный
     Белоснежным разбавлю тайком.

     Одиночеству – светлый оттенок,
     Бытовому – мотив игровой.
     И слегка подведу под шатенок
     Русских женщин с зеленой косой.

Кокон

     Что? Не в силах достучаться.
     Входа нет – вокруг щитом
     Мне пришлось упаковаться,
     У репницы личный дом
     Одолжила. Скудно, тесно.
     Одиночество не грех.
     Я устала, если честно.
     Всюду фальшь и грубый смех…
     Изнутри, как на смотрины,
     Чувства, мысли на поднос.
     А взамен сплошные мины —
     Негатив под кожу врос.
     От обиды распылялась,
     Высыхала баз следа.
     Потому закуповалась.
     Не стучите, господа!

«Нам многому нужно учиться у тех…»

     Нам многому нужно учиться у тех,
     Кто, сжав кулаки, никогда не сдается,
     От боли терзаясь, несет звонкий смех
     И к цели своей до последнего рвется.

     В падения час не покажут тревог,
     Вздохнув полной грудью, смахнут неудачи.
     Судьбой не дается им гладких дорог,
     Под силу нелегкие жизни задачи.

     Каким бы тяжелым их ни был недуг,
     Над ними легко расцветают рассветы,
     Нам веры такой не хватает, мой друг,
     Послушай, как в сердце стучатся советы.

«Любовь – надоевшая тема…»

     Любовь – надоевшая тема,
     Ее лишь глупец не вертел.
     У всех однотипная схема
     Ведет до сплетения тел.

     Очистить бы надо культуру,
     Избавить от мыла народ.
     Но только без этой фигуры
     Не может продолжиться род.

«Извини, по-щенячьи скучаю…»

     Извини, по-щенячьи скучаю…
     Носик лапой, ни слова ему.
     Сигарету, горячего чая.
     Что случилось – как данность приму.

     В кладовой для мозгов беспорядок
     Разгребу и отправлю к чертям.
     Бандероли досады, загадок,
     Эйдетизм разорву по частям.

     До локтей рукава, пыль разлуки
     Равнодушием гордо смахну.
     Чистота! Вытру насухо руки,
     Недобитый окурок возьму.

     Но за чашечкой сладкого чая
     На мгновение скиснут глаза.
     По-щенячьи сквозь зубы – скучаю.
     Все – табу. Дальше просто нельзя.

Маме

     Прости, родная, что украла
     Бесследно молодость твою,
     Что год за годом отдавала,
     Борясь с недугом, жизнь свою.

     Нам вместе выпало немало —
     С трудом давались речь, шаги.
     Путевки часто доставала,
     Не отпустив моей руки.

     И вот, когда стою я твердо
     И многое могу сама,
     Тебе скажу, родная, гордо:
     Спасибо, мамочка моя!

«Вторые сутки шел разбор обвала…»

     Вторые сутки шел разбор обвала,
     Найти живых, казалось, шансов нет.
     Но вдруг раздался посреди завала
     Младенца плач. Пролился божий свет.

     Все помощь звал, назло зиме мужался
     И, будто слыша материнский стон,
     Хотел дышать и наконец дождался,
     Среди людей, заботой окружен.

     Так пусть его сердечко долго бьется,
     Судьбы тропинка легкой будет пусть.
     А в наших душах пламенем зажжется
     Надежда чуда, вера в светлый путь.

Верните детство

     Верните детство, то, родное,
     Что было двадцать лет назад.
     Тогда не знали, что такое
     Смартфон, айфон, в железе чат.

     Друг друга под окном кричали,
     Рвались гулять мы допоздна.
     Девчонки куколок качали,
     Из досок строились дома.

     Футбол, резинки, вышибалы,
     Колечко, старый телефон.
     Водой бутылки наполняли,
     Повсюду был ребячий звон.

     Забыты игры, все другое,
     Дворы пусты в вечерний час.
     Верните детям то – родное,
     Чем жили двадцать лет назад.

«Я рождена в начале перестройки…»

     Я рождена в начале перестройки,
     Когда проблемно было все вокруг.
     Но я решила: скука мне не друг,
     Я буду жить, как мчать на русской тройке!

     Судьба пыталась гнуть меня в дугу,
     Пугала нездоровья катаклизмом,
     Я ж ей назло окончила ЧелГУ
     И занималась сплавом и туризмом!

     По скалам лазала. Стихов слагала строй.
     И жизнь любила и люблю, как прежде!
     Ровесник мой, покуда мы с тобой
     Душою молоды, мы будем жить в надежде,

     Что все нам в этом мире по плечу.
     И я добьюсь всего, чего хочу!

«Проснусь холодным утром ранним…»

     Проснусь холодным утром ранним,
     Всплакну, как водится, о том,
     Что не дал Бог здоровья, счастья,
     Вниманьем обошел мой дом.
     А я хочу писать картины
     И бегать, словно детвора
     Шальная с нашего двора.
     И внятно стих друзьям любимым
     Читать, и петь, и целоваться.
     Но, жизнь нелегкую кляня,
     Вдруг вспомню тех, кто звуков вальса
     И красок солнечного дня
     Лишен, кто даже встать не может,
     Сказать «люблю», узреть зарю.
     Кто обезвожен, обезножен…
     Господь, Тебя благодарю
     За руки, ноги, голос, звуки,
     За мир, за то, что я живу.
     За то, что есть друзья, подруги,
     За то, что по утрам реву!

Вы согласитесь…

     Вы согласитесь, главное – семья.
     В углах порядок, ужин разогретый.
     Милей в объятьях, матушка Заря,
     Улыбкой нежной каждый миг согретый.

     Вы согласитесь, главное – уют.
     Наполнен дом вниманием и заботой.
     В рутине дел вдруг по плечу рукой:
     «Передохни немного от работы».

     Вы согласитесь, главное – покой,
     Детишек смех, их неудачи, игры
     И просто знать, что дома любят, ждут
     И не сгорят дотла в камине искры.
     Вы согласитесь?

«Мы любим вас. Закрыты двери…»

     «Мы любим вас. Закрыты двери», —
     Последние звонки родным.
     В торговом центре люди, звери…
     Поплыл над Кемерово дым.

     Искали выходы, бежали,
     Терялись близкие в толпе.
     И будто в первый раз дышали.
     А на четвертом – класс в беде.

     Никто не знал, что, задыхаясь,
     На помощь звали, но, увы…
     Набрав родителям, прощались…
     На место то несут цветы.

     По всей стране игрушки, свечи,
     Та боль у каждого из нас.
     С годами не утихнут речи:
     «Закрыты двери. Любим вас…».

«Зову тебя, а не мечту…»

     Зову тебя, а не мечту,
     Зову, но ты уже не слышишь.
     Я в темноте, в ночном бреду,
     Но ощущаю, как ты дышишь.

     Вернуть костер хочу и дождь,
     Что нагонял тогда прохладу.
     Не от него по телу дрожь,
     А от руки, что как награда
     Коснулась талии чужой.
     И, одиночества сняв рясу,
     Тогда я стала госпожой,
     Сомненья все поникли сразу.
     Но все вернулось на места,
     Все сном прошло, но просыпаться
     Не в силах я, тут пустота,
     Былое кличет лишь умчаться…
     Но приглашенье не спешит,
     Распроданы туда билеты.
     Лишь ручка над листом дрожит,
     И чувства падают в куплеты.

«Ночные вокзалы, перроны и встречи…»

     Ночные вокзалы, перроны и встречи,
     Колес убегающий стук.
     Совсем незнакомые лица и речи
     Меня окружили вокруг.
     Невольно внедряюсь в чужие беседы,
     Настрой на чужую волну.
     Вот чей-то ребенок – юла, непоседа —
     Соседа иголкой кольнул.
     Со скоростью ветра мелькают березы,
     Похожи на лучших подруг.
     С собою березы уносят вопросы —
     Колес убегающий стук.
     Кто встретит меня
     После дальней дороги?
     Конечно же, милая мать.
     И, смело шагнув за родные пороги,
     С ней будем о многом молчать.
     Останутся в прошлом ненужные речи,
     Людей незнакомых мне круг.
     Ночные вокзалы, перроны и встречи,
     Колес убегающий стук.

«Напрасно, знаю, ни к чему…»

     Напрасно, знаю, ни к чему,
     Все чаще в прошлом ковыряюсь.
     Реальность в сторону, ему
     Я без остатка доверяюсь.

     Туда, где с шелестом берез
     Любовь нежданчиком подкралась.
     За часом час в букеты роз
     Сложились дни. О! Как мечталось.

     Не о высоком, о земном,
     Рассветы чтоб не в одиночку,
     Напиться нежности вином.
     Но кто посмел поставить точку?

     И вот спустя десяток лет,
     Среди дорог чужих я маюсь.
     Не отыскав желанный свет,
     Все чаще в прошлом ковыряюсь.

«Огни Арбата, толпы молодежи…»

     Огни Арбата, толпы молодежи.
     Прохладный, звездный, поздний час.
     Немного схожи, но и не похожи
     Ни на друг друга, ни на нас
     Влюбленных пары. Редкостный прохожий
     Направит взгляд и отведет.
     А ты родной, единственный, хороший.
     В сторонке время подождет
     Меня с тобою, будто понимая,
     Что дела нет сейчас нам до него.
     Ладонь в ладони бережно сжимая,
     Не замечаем никого
     В округе. Только мы вдвоем, любимый,
     Глаза в глаза, как в первый раз.
     Огни Арбата, миг неповторимый.
     Прохладный, звездный, поздний час.

Алла Суховей

   Филолог по образованию, писатель и научный работник. Доктор философских наук, профессор. Много преподавала в ведущих университетах города Екатеринбурга. Автор более 250 научных работ, в том числе восьми авторских монографий.
   Член Интернационального Союза писателей. Печатается в литературно-художественных журналах и альманахах «Колокол», «Современникъ», «Российская литература».
   Любимый литературный жанр – короткий рассказ. Автор книг «Оттенки прошлого» (М., 2017), «На переломе» (М., 2020), «Завтра будет по-иному» (С-Петербург, 2021).
   В 2020 г. за рассказ «Ломоть ржаного хлеба» издательством «Спутник+» награждена дипломом «Литературная элита России».

Необычная дружба

   В отличие от людей, собаки никогда не представляются. Друзей они любят, а врагов кусают.
А. де Сент-Экзюпери

   Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак.
Финберт Э. Д.

   Григорьич – лесник средних лет, в меру разговорчивый, с живыми карими глазами и следами военной выправки – жил на окраине уральского поселка. У него был бревенчатый ухоженный дом, плодоносящий сад, где уже в начале лета отливали золотом сочные яблочки «белый налив», и большое подворье, плавно переходящее в огород, в свою очередь, спускающийся к неглубокому, но красивому озеру, где ежегодно гнездились лебеди. Вот и сегодня пара лебедей приконвоировала к берегу уже подросших пушистых лебедят и, поприветствовав хозяина, намекнула на угощение. Григорьич улыбнулся в усы и накрошил им кусочки хлеба.
   На подворье у Григорьича всегда была какая-то живность: то охромевший олененок, то любопытный лопоухий волчонок с разорванным ухом, который ко всем бежал поздороваться. Соседи привечали Григорьича, так как он не отказывал им в помощи, а детвора любила возиться с его питомцами. В один такой прохладный осенний день во дворе Григорьича появился Рекс – крупный лохматый, никогда не стриженный пес с круглыми глазами-буравчиками, чистой дворянской крови. Он решил поселиться у Григорьича и никого, кроме него, не подпускал к своей царственной персоне. Особенно яростно он ненавидел собак и кошек. С громким лаем он выпроваживал непрошеных гостей со двора.
   Однажды, когда он дремал после обеда у своей теплой конуры, обитой одеялом, во дворе появилось это чудо: маленький, ярко-рыжий, как огонек, шустрый худенький котенок. Рекс был возмущен его наглостью и попробовал его выпроводить, но не тут-то было. Малыш нарезал круги вокруг грозного пса, но не пасовал. Рекс махнул лапой на эту канитель, отвернулся от неуемного котенка и решил вздремнуть, считая ниже своего королевского достоинства возню с этим мальцом.
   Проснулся пес ночью от того, что кто-то громко мурлыкал у него под носом, а потом попробовал лизнуть его в нос маленьким шершавым язычком. Рекс обалдел, открыл глаза шире и увидел у себя между лап маленький, трясущийся от холода рыженький комочек. Он был таким беспомощным и жалким, что сердце воинственного бойца в кои-то времена дрогнуло. Неожиданно для себя он поближе пригреб к себе малыша, лизнул его рыженькую спинку и стал согревать своим дыханием. Обрадованный и обогретый котенок в благодарность своему неожиданному покровителю стал напевать ему самую свою лучшую замурчательную песенку.
   Ночь была уже изрядно холодной, на землю, на крышу и на траву пал серебристый иней, и, если бы Рекс не проявил неожиданно заботы о крохе, котенок бы просто замерз.
   Григорьич вставал по давней армейской привычке рано. И, когда он увидел, что его воинственный пёс – гроза всех собак и кошек посёлка, не пасовавший даже перед волкодавами, приютил рыженького несчастного котенка, он даже не сдержал смех:
   – Ну что, Рекс, околдовали, видать, тебя?
   Рекс засмущался и отвел глаза. С тех пор и началась эта необычная дружба Рекса и Рыжика, которому тут же дали за воинственность и смелость еще одну кличку: Леопард Тигрович, а Рекс стал старательно опекать своего единственного маленького друга. Они вместе спали, часто ели из общей миски (малышу казалось, что у Рекса еда вкуснее), играли, гоняли чужаков и приучали к порядку своих уток и вечно шипящих, как змеи, гусей. А еще Рекс даже близко не подпускал к своему другу-малышу чужих кошек и тем более собак.
   Чаще стали заходить соседи, особенно ближайшие – отец и сын Никифоровы. Мальчишке нравился бедовый котенок. Отец мальчика не возражал забрать его, такой боевой в хозяйстве всегда пригодится, переловит всех грызунов, но он понимал, что дуэт Рекс – Рыжик вряд ли удастся разлучить, а собака Никифорову была не нужна, так как у них уже был свой сторож.
   Наступил октябрь. Резко похолодало. Но дни стояли ясные, солнышко в прозрачном и белесом небе светило весь день. На юг потянулись последние караваны птиц. Ничего не предвещало беды. Но однажды к леснику нагрянул чужак – крупный и агрессивный пес-питбуль с оскаленной пастью, широким носом и выкаченными, красными от ненависти ко всем глазами. Он ворвался с огорода и набросился на Рыжика. Тот бесстрашно зашипел на наглеца. От неожиданности налетчик сначала ретировался, но быстро опомнился и схватил нападающего за правую заднюю лапку. В тот же миг перед чужаком возник разгневанный Рекс. Но чужак решил взять реванш и, развернувшись к грозному соседу, вцепился зубами в бок врага и изо всех сил рванул на себя его шкуру. Обнажился окровавленный торс непобедимого до сих пор Рекса.
   Увидев упавшего на землю покровителя и друга, Леопард Тигрович, собрав последние силы, подскочил к широконосому страшилищу и вцепился ему в морду. Чужак дико взвыл и ретировался в огороды, а Рыжик, прихрамывая на распухшую ногу, поковылял к хозяину. Григорьич, услышав звуки яростной драки и завидев в окне прихрамывающего котенка, схватил берданку, выскочил за порог избы и пальнул в воздух.
   Григорьич подошел к Рексу. Дело было серьезное. Бок бойца был сильно разодран. Рядом с распластанным телом, возле которого вертелся Рыжик, на пыльной земле лежали кишки. Лесник с сожалением покачал головой:
   – Да, брат, серьезно тебя покалечили!
   Хозяин принес из дома чистую тряпицу, завернул туда внутренности пострадавшего пса и крикнул соседу через забор:
   – Петрович, будь другом, заведи свой мотоцикл, надо к ветеринару срочно сгонять!
   Через минуту Григорьич был уже «в седле». Перед ним на большой мешковине неподвижно лежал Рекс. Но, едва мотоцикл двинулся с места, на воротник куртки лесника запрыгнула рыжая бестия и верный друг Рекса – Рыжик.
   В поселковой ветлечебнице Рексу поставили капельницу и оставили его на сутки под наблюдением, выпроводив предварительно из больницы проныру-кота. Но утром врачи с удивлением обнаружили, что неуемный Рыжик, живописно свернувшись кралечкой колбаски и спрятав хитрую мордочку, спит у Рекса в ногах. Больше их не пытались разлучить.
   И спустя десяток лет на дворе Георгиевича можно было наблюдать ту же картину: крупного грозного пса с длинной, как у мериносов, шерстью, тронутой сединой, и прижавшегося к нему большого бежевато-рыжеватого котяру, который то и дело, ласково прищурившись, смотрит на своего друга-покровителя.

Яна Тать

   Яна Тать (Татьяна Григорьевна Борисова, в девичестве Гончарова) родилась в 1959 году в г. Макеевка Донецкой области. Профессиональная портниха.
   Увлечение поэзией пришло в старших классах школы. Пишет в разных жанрах, но в основном в жанре юмористической новеллы.
   Печатается в периодике, коллективных сборниках стихов. Член литературно-музыкального клуба «Открытое сердце Донбасса» (г. Донецк), литобъединения «Бригантина» (г. Харцызск) и литобъединения имени Хапланова (г. Макеевка). На сайте «Территория творчества» номинирована на звание «Поэт года – 2020» и на звание «Писатель года – 2021».
   Увлекается рукоделием, различными техниками хенд-мейд.

Где вход?

     Всё то, что нас не убивает,
     То делает нас крепче и сильней.
     Но нас беда подстерегает,
     Где не подозреваем мы о ней.

     Так повелось испокон веку —
     Несчастья прут за нами по пятам,
     Мчат мимо нас со скоростию света,
     Мешая жизни нашей тут и там.
     Приходят беды и уходят.
     И снова ждём, когда придёт беда.
     В безвыходности выходы находим.
     Но как же мы находим вход туда?

17.07.2015

Ночь в зимнем лесу

     Ночь в зимнем лесу. Красота-то какая!
     И снег всё летит и кружит, налипая.

     Вот сосны напялили шапки-ушанки,
     Сугробы по пояс – не едут уж санки.

     Мороз разгулялся и щиплется больно,
     А вьюге с метелью в лесочке привольно.

     Кружат меж деревьев и песнь распевают,
     Берёзкам, осинкам наряды меняют.

     Дубы вековые, кудрявые клёны —
     Во фраках все белых ночкою чёрной.

     И в небе луна – свет сквозь ветки струится,
     Как россыпь алмазная, снег серебрится.

     Так ярко сверкает, что слепит глаза.
     Такие вот нынче в лесу чудеса.

11.01.2016

B очередь

     – Ах, Мойше, вы такой бесстрашный?
     На рынок прямо без опаски.
     Боюсь я за здоровье ваше,
     Наденьте вы хотя бы маску.

     Коронавирус из Китая
     Уже Европою несётся.
     Да, пол-Европы уж чихает.
     До нас он скоро доберётся.

     – Ой, не волнуйся понапрасну.
     Подумай, мне семьдесят пять…
     Во мне уже почти лет двадцать
     Болячек – не пересчитать.

     Гипертония, ишемия,
     И псориаз, и диабЭт,
     Ещё и астма с аллергией,
     И желчного давно уж нет.

     И в почках камни, и подагра,
     В желудке язва и катар.
     Такого, знаешь ли, аншлага
     Театр драмы не видал.

     И дистония уж достала,
     А геморрой куда девать?
     В спине как будто спица встряла.
     Я не могу спокойно спать.

     И каждая из тех болезней
     Мечтает, что меня убьёт.
     Так пусть тот вирус неизвестный
     Сначала очередь займёт.

17.03.2020

Мечтания забыты и заброшены

     Мечтания забыты и заброшены,
     Уже я стала бабушкой давно.
     Виски мои уж снегом запорошены,
     К тебе я обращаюсь всё равно.
     О, как же мне нужны твои советы,
     В твоих подсказках, мама, так нуждаюсь я.
     Но тихо в небо ты ушла, и больше нету,
     Со мною рядом больше нет тебя.

     Я помню, мама, колыбельную твою,
     Как обнимала ночью, пела мне.
     Своим я внукам твою песнь теперь пою
     И постоянно помню о тебе.
     Ты ангел мой хранитель и крылом
     Своим от бед меня закроешь и от бурь.
     Придёшь с рассветным нежным ласковым лучом,
     Рассеешь мрак и в прах развеешь хмурь.
     Да только память возвращает вновь и вновь
     Туда, где были мы с тобой вдвоём.
     Там счастья не хотелось нам другого,
     С тобой мы не мечтали об ином.
     Ах, мамочка, я так тебя люблю,
     Жаль, невозможно ничего переменить.
     Я знаю, милая, что ты теперь в раю.
     Я память буду о тебе хранить.

26.11.2017

Чтобы жить

     Я птицей хочу улететь высоко
     Иль ветром в степи разгуляться легко.

     Я эхом в лесу отразиться хочу,
     Хочу быть я ласковым солнца лучом.

     Русалкой речной запутаться в тине,
     Хочу быть цветком на горной вершине.

     Молнией в землю хочу я вонзиться,
     Громом по небу хочу раскатиться.

     Мне б в землю сухую пролиться дождём,
     Чтоб вновь возродиться зелёным ростком.

     Весёлою радугой в небе прогнуться.
     Я в счастье хочу с головой окунуться.

     Живому всему жизнь хочу подарить,
     Чтоб каждый мог жить для того, чтоб любить.

1992 г.

Потому что нельзя, или уважительная причина

     С подругой Галькой посидели в ресторане.
     Так, разговоры – то да сё, туда-сюда.
     Всегда домой я приходила очень рано,
     Тут задержалась я ну прям как никогда.

     Вино шампанское – всё Галька угощала.
     А просто, знаешь, день рожденья у неё.
     Потом она ещё текилы заказала.
     И мы напились… за здоровие её.

     Потом мы с водкой ещё выпили мартини…
     Мы с Галькой просто в хлам – нас можно выносить.
     И, чтобы нам ещё в историю не влипнуть,
     Мы с Галькой взяли да и вызвали такси.

     Домой уже я заявилась поздно ночью
     В обнимку с Галькой, одна туфелька в руке.
     Вторую, значит, потеряла где-то точно,
     И Галька тоже босиком – мы налегке.

     Ну вот какая же я пьяная, ой дура…
     И муж кричит, мол, до чертей я надралась.
     Такая с нами приключилась авантюра,
     Короче, с Галькою прогулка удалась.

     А муж орёт: «Ну что, допрыгалась, пьянчуга!»
     Стал изгаляться, материться, бред нести.
     А мы-то что, ну напились с подругой…
     Всё потому, что есть нельзя после шести.

11.09.2018

Вот как надо
Белый стих

     Затопили коль соседей,
     Огорчаться вам не нужно.
     Надо взять обильно очень
     Намочить свой потолок.
     А придут соседи снизу,
     Показать, кто виноватый,
     И отправиться толпою
     Отношенья выяснять.
     Предъявите ИМ претензий,
     Пригрозив суда расправой,
     И сдерите с них валюту
     На как будто бы ремонт.
     Коль всё сделаете верно,
     Заработаете денег
     И соседям вашим снизу
     Тоже очень повезёт.
     Пусть соседи ваши снизу
     Занимаются ремонтом.
     Ну а вы себе купИте
     Новой марки телефон.
     Или лучше телевизор,
     Можно и микроволновку,
     Или то и это сразу.
     Только бы не прогадать.

24.04.2017

Это у нас семейное

   Чтобы сказать, что мы очень любим животных, так нет. Но у нас их перебывало огромное множество. И хомяки у нас жили, и белка жила, и морская свинка, и попугай, и улитка, и коты, и собаки. Даже тараканы. Когда родился внук, мы с живностью распрощались – гигиена. Да, пораздавали и в зоомагазин отдали.
   А когда внуку исполнилось три года, это снова началось. Как-то муж принес щенка. Он был маленький, больной и беспомощный. Жалко его, сердце сжималось. Кто-то выбросил коробку со щенком прямо на проезжую дорогу. Выходили мы его, полечили, откормили. А тут мне под прилавок котенка подкинули. Махонький ушастый комочек на тоненьких лапках. Пришлось кормить из пипетки. Но мы справились. Подрос кот, красавцем стал, с псом они сразу подружились. Пес кота охранял, к миске в зубах приносил, чтобы тот первым кушал. Потом дочка на улице нашла попугая. Думали, что коты его покалечили. Оказалось, просто он чего-то съел и спал. В ветеринарке нам сказали: все обойдется. Оставили его у себя. Потом внук принес с прогулки котенка. Так плакал над ним, что его тоже нужно полечить, что будет сам за ним ухаживать. Оставили.
   Вот такое семейство у нас получилось большое. А потом пес с улицы принес еще одного кота. Я стала ругаться на пса. Куда, мол, ты его прешь, зачем он нужен? Пес положил котенка мне на ноги и так смотрел… как внук, когда с котенком пришел, со слезами на глазах. А внук сказал: «Тань, ну чего ты нервничаешь, это же у нас семейное».
   Теперь внуку пятнадцать лет. Попугай Шурик, пес Макс, коты Коржик и Филя. И еще один внук, которому уже пять лет, теперь тоже приносит всякую живность.
   Ага, куда от этого деваться, это же у нас семейное.

   25.01.2021

Размышлинизмы

Когда идёт осенний дождь с холодной ветреной погодой, когда в квартире ещё не включено отопление и припахивает сыростью, невольно вспоминаешь жаркое до одури лето. Как я люблю жарким, сказать точнее, изнуряюще жарким днём посидеть на берегу нашего ручья под сенью ивовых развесистых кудрей, свесив ноги в прозрачную гладь воды! Палящее солнце настолько прогрело воду в ручье, что она даже в тени достигает температуры парного молока. Да, друзья мои, жара всё-таки лучше. От неё в тени можно спрятаться, в тёплой водице искупаться. А в такую погоду, как сегодня, сидишь простуженный, смотришь в окно: очень грустно – и не знаешь, чего бы такого на себя напялить, чтобы согреться. Не люблю я осенние холодные дожди. В целом не люблю осень с её перепадами температуры и скачущим давлением. Вот бы лето всегда! А вообще-то в любое время года есть свои прелести. Ведь не зря же осень воспевали и воспевают в своих стихах поэты – современники и классики. Она так очаровывает нас своей красотой, что забываешь о её превратностях.
Дождь, сырость, минус десять, насморк, кашель, озноб и плюс тридцать семь и семь. Печально. Но радужная красота осени под уставшими лучами солнца заставляет нас радоваться. Да, всё-таки радоваться жизни. Радоваться, друзья мои. Ведь завтра снова будет солнечный день. А дожди, они же не зря идут. Земле нужно пропитаться влагой перед заморозками. Хотя этот промозглый холод и сырость навевают грусть и печаль. И всё это оседает тяжёлым грузом на душе. Эх, осень, красивая ты, но грустная. Да, скорей бы лето.

Елена Ускова

   Родилась в Перми. Еще в детстве с родителями переехала на историческую родину в Частинский район. Строки, посвященные родному селу Ножовка, неоднократно становились песнями. Так, песни на стихи Елены Усковой есть в репертуаре известного дуэта «Родники России».
   Постоянная участница и победитель поэтических онлайн-конкурсов, публикуется на различных литературных сайтах, а также более чем в 50 поэтических сборниках. Автор 4 книжек-малышек для детей.
   Четырежды: в 2018, 2019, 2020 и 2021 году – номинирована на Национальную литературную премию «Поэт года».
   В 2018–2019 гг. удостоена медалей имени Маяковского, Ахматовой, Бунина, Достоевского за вклад в развитие русской литературы.

Сторона родная

     Сторона родная, без конца и края!
     Колыханье трав, берёзки у ручья.
     Я на свете лучше уголка не знаю,
     Чем моя деревня – родина моя!

     Нежные рассветы, алые закаты,
     Аромат черёмух и трели соловья.
     Вдоль дороги в горку выстроены хаты,
     А за ними зеленеют рощи да поля.

     Слышно, как играет кто-то на тальянке,
     Звуки разлетаются в тишине ночной.
     И на ясной зореньке в поле спозаранку
     Выйдешь и умоешься светлою росой.

Зимушка

     Тонкой паутинкою,
     Белою каймой —
     Нарядилась зимушка,
     Нравится самой.

     Белые берёзоньки,
     Хвойный лес, поля —
     Серебристой росписью
     Убрана земля.

     Кое-где былиночки
     Видно через снег.
     Нет на них пылиночки —
     Нарядила всех.

     Реченьки с озёрами
     Заковала льдом,
     Застелила бережно
     Сказочным ковром.

     Укачала вьюгами
     Колыбель зверей.
     Замела до солнечных,
     До весенних дней.

Сыновья

     Сыновья, сыновья, сыновья!
     Много дней и ночей пролетело.
     Колыбельную песню даря,
     У кроваток я ваших сидела.

     Сколько тёплых и ласковых слов
     Я за все эти годы слыхала.
     Когда в армии были, то снов
     Беспокойных я много видала.

     Повзрослели вы быстро совсем
     И надели костюм подвенечный.
     А невестки мне стали меж тем
     Дочерьми – полюбила навечно.

     И теперь, уж давно повзрослев,
     Вы детишек любимых растите.
     И конечно, всё так же, как я,
     Чтобы лучшими были, хотите!

Доченька моя

     Маленький нежный комочек родной
     На свет появился холодной зимой,
     Доченька, ты появилась на свет,
     Ближе, любимей тебя в мире нет.

     Глазки открыла, мой ангел земной,
     И с той поры стала самой родной.
     Нежность с любовью тебе отдала,
     Вместе с тобою жила и росла.

     Колыбель твою тихо качала
     И о будущем нашем мечтала.
     Умницей выросла дочка моя,
     Радость приносит мне день ото дня.

     Время прошло, оно так быстротечно,
     Ты надевала наряд подвенечный.
     Деток-малышек ты любишь своих
     И ни минутки не можешь без них.

Позёмка

     Словно лёгким переплясом
     Запорошена земля.
     Это снежная позёмка
     Поутру гулять пошла.
     Пробежалась в ритме вальса
     И ушла в овраг,
     На откосе оставляя
     Свой узорный шаг.
     Покружилась, повертелась
     И спустилась вниз.
     У домов посеребрила
     Крыши и карниз.
     Словно в сказке колдовала
     И деревья одевала
     В лёгкий снежный сарафан,
     В перламутровый кафтан.

     Тонкой паутинкою,
     Белою каймой
     Нарядилась зимушка,
     Нравится самой.
     Белые берёзки,
     Хвойный лес, поля.
     Серебристой росписью
     Убрана земля.

Праздник хризантем

     Прощальный вальс играет ветер,
     Цветы колышет на лету,
     А день безоблачен и светел,
     Исполнил хризантем мечту.

     Они красивы – безусловно,
     Природа им дарует цвет.
     Все краски поделила ровно,
     Играла кистью много лет.

     Пускай недолго, не навечно
     Дивят чудесной красотой.
     Подходит осень – безупречно
     Наполнит землю пестротой.

Вчера ещё девчонки

     Был вечер тихий, облачный, погожий,
     Ничто не предвещало ураган.
     Мальчишки и девчонки с выпускного
     Плясали на лужайке под баян.

     Уж за полночь давно перевалило,
     Скорее, вечер близился к утру.
     Как радио так громко объявило
     На всю округу страшную войну.

     Вчерашние девчонки и мальчишки
     Тотчас же повзрослели до поры.
     Забросили тетрадки, ручки, книжки,
     В военкомат всем выпуском пошли.

     А там в вагоны – на передовую,
     Девчонки-санитары – в медсанбат.
     Носили ношу непосильную такую —
     С поля боя раненых солдат.

     Ободранные до крови коленки,
     Мороз под двадцать, взрывы нипочём.
     Задания, старались, выполняли,
     А доползая, падали ничком.

     И снова повторялось всё сначала:
     И день и ночь, и слякоть и жара.
     В мороз и дождь с заданием справлялись,
     А были лишь девчонками вчера.

Рябины жарко вспыхнул костёр

     На багряном закате в дубраве
     Вспыхнул жарко рябины костёр.
     Подружка пришлась всем по нраву,
     Дубы с ней ведут разговор.

     Рябинка зардела на солнце,
     Как девушка, бровь опустив.
     И кисти пылающих ягод
     Дарила всем, ветки спустив.

     Дубов молодые макушки
     Клонит шутя ветерок.
     И рядом берёзки-подружки
     С листвою расстанутся в срок.

     Клин журавлей запоздалый
     С курлыканьем мимо летит.
     Солнечный лучик усталый
     Рябинку достать норовит.

О маме

     Я нежно руки материнские целую,
     Они познали всякий тяжкий труд.
     Ну а сегодня с теплотою и любовью
     Мне яблочко от яблоньки несут

     Пусть этот миг волнительный недолгий
     Запомнится на долгие года.
     И мамин взгляд стареющий, но добрый
     Конечно, не забуду никогда.

     Ну кто же, как не мама, приголубит,
     Что дрожь пройдёт до кончиков волос?
     Она своих детей безмерно любит,
     Лишь не достанет только с неба звёзд.

Забытые ныне

     Забытые ныне стоят деревеньки,
     Дома покосились, ворота лежат.
     А жили когда-то, ударно трудились,
     Дома возводили, растили ребят.

     На поле колхозном сажали картофель,
     Пшеницу и рожь жали острым серпом.
     Случались ли свадьбы или поминки,
     На них собирались целым селом.

     На фермах работа была днём и ночью,
     И мясом, и хлебом кормили страну.
     Ах, как бы хотелось вернуть всё обратно,
     Всё прошлое наше, наших сёл старину.

Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Симфония сердец» Спецвыпуск по итогам конкурса «ВКонтакте»

Предисловие

Михаил Бельферман

Еврейское радио отвечает

Сергей Бочаров

Свадьба

Юрий Выборнов

А жизнь всё та же голытьба!

Пущай будем

Плачет сердце

Непонимание

Быльём поросли

Говорили пушки смело

Лужок росистый заливной

В чём корень зла?.

Мирская алчность, злоба, зависть

Где ж ты теперь-то…

Что мне судьбы каприз

Потратить мог бы всё

Что посеешь, то пожнёшь

Червь сомненья

Не отказался, но оставил

Ольга Грибанова

Случайный автопортрет

Кукла Лена, или Первая любовь

Сто первая стрела

Ковидные фантазии

Родительское собрание

Лина Дражина

Зима в деревне

Поэт

Встреча у трамвая

Прощание с августом

Весенняя женщина Акростих

Пришла весна пугливой девочкой

Не будем о грустном

Полуночница

Быть женщиной

Я укуталась шалью

Екатерина Евстигнеева

Монолог нижегородской писательницы

Аксиома Воздушного шарика

Александр Золотов-Сейфуллин

Письмо к другу (Д. Н.)

В альбом другу (Д. Н.)

«Минута долгая прошла меж нами…»

«Мои уста, что существо немое…»

Актеру

«Как лучше, более сказать об этом?..»

К другу

Красавица

Не лгать и радовать

Памяти учителя (М. Д. Бодня)

«Нас могут краешком лучей услышать Звезды…»

Однокурсникам

Сонет № 6

Сонет № 7

Сонет № 8

Людмила Зубенко (Ситникова)

Двойняшки

Олег Клименко

Берегите душу

Мы запутались

Время

Если свободный

Ломит тело, ломит душу

Время понять

Жизнь идет, и надо жить

Ливень

Семья

Уйду в поля

Тишина

Ты на «ты»

Наталья Колотилова

Любовь

Нет, не писатель я

Дворик

Я не знаю

Ноябрь

Я закрою глаза

Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Симфония сердец»
Спецвыпуск по итогам конкурса «ВКонтакте»

Весенняя женщина
Акростих

Но не страшат ни шторм, ни ветер
Увертюра И. Дунаевского к к/ф «Дети капитана Гранта»

Во имя жизни пробужденья
Анданте принца Дезире и Авроры из балета П. И
Чайковского «Спящая красавица»

Моя возлюбленная скромность!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Симфония сердец
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

И грезя только о любви…
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Пространство света – безгранично: цвет времени
Ко Дню влюблённых из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Приди ко мне, моя мечта, моё безудержное счастье!
Мадригал ко Дню влюблённых из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Я – Дон Кихот! Ваш верный рыцарь!
Мадригал ко Дню влюблённых из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Ваш поцелуй!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Ночь блаженства и любви
Поэтический перевод к дуэту Никлауса и Джульетты из оперы Ж. Оффенбаха «Сказки Гофмана»

Я вас люблю. и прочь сомненья!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Роскошное прикосновенье
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Есть вы и я. Всё очень просто
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Над толщей светлых облаков
К Ф. Шопену «Мазурка. Ля минор. Песня без слов»

Не будет ль ожиданье вечным?
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Свадьба! Свадьба! День безумный!
Увертюра к опере В. А. Моцарта «Свадьба Фигаро»

Цветочек аленький
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

У чувств иные измеренья
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Звук дивный счастья
К «Весенней мелодии» Ф. Мендельсона

В волшебный космос-мир лечу я!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

В ре мажоре, издалёка, в пианиссимо высоком…
Увертюра к опере В. А. Моцарта «Свадьба Фигаро»

Добра, любви апофеоз!
Финал из балета П. И. Чайковского «Спящая красавица»

Обрёл я вас себе на счастье!
Из «Любовные письма Котища Тысчей из Мытищей»

Ночь дыханьем роз полна
Поэтический перевод к дуэту Никлауса и Джульетты из оперы Ж. Оффенбаха «Сказки Гофмана»

Каприз-шутка N 17
К Капризу-шутке N 17 Н. Паганини

Ne Me Quitte Pas! Не покидай!
Песенный поэтический перевод с французского на русский язык

Тарантелла
К Сюите N 2 для двух роялей С. В. Рахманинова

Диптих
Основано на реальных событиях