   Приключения Кокоможета
   Очень забавная история

   Алексей Антонов

Как все начиналось

Кокоможет восседал в кресле-качалке. Более приятного и благородного занятия он не знал. Такой восторг, сидеть полулежа и качаться, причем ни каких дополнительных усилий от тебя не требуется, всего лишь пару раз оттолкнуться, затратив минимум энергии и телодвижений, а дальше, паришь себе, спокойно по океану наслаждений.

   Три дня отдыха в такой позе весьма положительно повлияло на его умственную деятельность. Даже нельзя сказать, что Кокоможет отдыхал. Все эти три дня он думал и размышлял. Даже при его невероятной занятости, он считал, что всегда должен находить время подумать и поразмышлять о духовном бытие.
   «Скучно мы живем, – рассуждал он, – нет совсем ни капельки высокого искусства в нашем мирке. Посмотрите кто меня окружает? Жалкие бездуховные личности. Это начинает угнетать меня. Не принимая ни каких мер можно превратиться в этакого жалкого потребителя материальных благ. Надо заняться организацией балета. Ведь балет-это вершина искусства, предел полета души и тела. Попробуйте догадаться, где еще вы сможете посредством тела, музыки, пластики, а также мысли художника, поэта, композитора, драматурга передать задуманное вами и донести до души обывателя? Только в балете. Главное суметь передать весь замысел представления, его суть и смысл. Художник не сумевший донести это до зрителя рискует получить полный театр спящих зрителей.»
   Кокоможет явно представил себе картину, как из разных уголков зала сначала тихо, а затем все громче раздаются звуки зевающих, быстро переходящие в храп, который напоминает морские волны, разбивающиеся о берег.
   «Нет так не пойдет, под такой храп может уснуть мой оркестр, а потом и танцоры! Я обязательно все распишу в программке, кто что делает, и вообще, о чем мой балет! – продолжал размышлять Кокоможет, – И до чего ж я умный и талантливый!».
   Улыбка, словно утреннее солнце, пробуждающее землю своими теплыми лучами освятило лицо Кокоможета. Оно засияло. При этом будущий отец балета даже привстал с кресла, немного напрягая свое тело. И если бы вы его видели в этот момент у вас бы сложилось впечатление, что еще один миг и Кокоможет вскинет руку вверх и начнет свою страстную речь в защиту балетного искусства. Но этого не случилась, тело упало обратно в полулежащее состояние. И Кокоможет на некоторое время уснул. Ему снился сон, как он стоит в толпе почитатели его таланта и все восхищаются им. А он произносит перед ними свою торжественную речь «Вот, вот она, идея, вот она творческая мысль, полет моей фантастической фантазии. Вот он, вот он, стоит перед вами, этот вдохновитель, организатор, режиссер, постановщик, автор и исполнитель…».

Проснувшись, он продолжил развивать свою гениальную мысль. И он даже начал верить в гениальность своей идеи.
Было у него правда, одно не самое хорошее качество, про которое Кокоможет собственно знал, но не боролся с ним, а мирно уживался. От момента задумки до момента воплощения идеи проходило порой огромное количество времени. Успевал выпасть первый снег, растаять в апреле. Заколоситься рожь и ячмень, пожелтеть листья, а дело не продвигалось и находилось все еще только в голове у Кокоможета. Но это не тяготило его. Все должно вылежаться, отлежаться, отгладиться, отвиснуть, так часто думал он, сидя в своем кресле. Существующая данность не угнетала мыслителя. Он рассуждал так: «Кто не спешит, от того ничто не убежит», эта добрая, милая пословица ему нравилась и объясняла существо его бытия. Утешала во всех его горячих и холодных начинаниях.

Начало положено

   – Балет должен быть грандиозным! на менее я не согласен! – этими яркими и лаконичными словами Кокоможет хотел сразить приглашенных гостей наповал. Он не просто произносил их, а пытался своей интонацией, как гвоздями прибить к стенке присутствующих. Слова как пресс, должны были, прижать слушателей к стенке, но при этом, что бы те могли продолжать соображать, слушать, но не возражать и тем более не махать руками и ногами в знак своего несогласия или протеста. Возражений Кокоможет не любил, а особенно критику. Эффект, который ожидал получить от своего вступления организатор конференции, о развитии балета в отдельно взятом регионе, был достигнут.
   – Я беру все на себя, всю подготовку, организацию, я вам и режиссер, и постановщик и все остальное в одном лице! – гордо, выпятив одну ногу вперед заявил он. Не то что бы даже заявил, он продолжал вбивать свои словесные гвозди в стену.
   – Я бepv все… – он осекся, остановился, так как чуть не вырвались у него слова, про славу, успех, поклонников, тайных вздыхателей, ореола лучшего художника, постановщика.
   – А исполнять роли вы будете тоже один? – робко заикнулся корреспондент газеты «Лесной позитив» 3аяц-коропанец. Вообще то он был не из робкого десятка, но после таких речей, утвердительных, громких и немного устрашающих даже смелый человек начинал сомневаться в своих лучших физических и моральных силах.

– Нет, – смягчился Кокоможет и пустился в пространную беседу, объясняя собравшимся братьям журналистам, уже в более мягком и немного покровительственном тоне про то, что такое балет и с чем его нельзя кушать, а с каким соусом он удобоварим и как там что устроено. Для того что бы из газет, обыватели смогли уже завтра узгнать, что такое балет.
– Я прошу вас, напечатать в своих газетах, что объявлен конкурс на роли главных исполнителей, музыкантов, хористов и дирижера и попросить всех талантливых людей принять участие, – закончил он свое выступление.

Кенгуру-гугу начинает подбор артистов

«Необходимо найти себе помощника и возложить на него все организационные и технические вопросы». – думал Кокоможет, качаясь в своем кресле.
И он тут же, не откладывая дело в длинный и долгий ящик, позвонил своему знакомому и пригласил его зайти в гости, чтобы обсудить возможность совместной работы. Ждать пришлось не долго. Буквально через пять минут в комнату заскочил его друг. Именно заскочил, так как он любил прыгать, он же был Кенгуру-гугу.

   – Привет Кокоможет, в чем проблемы? Какие вопросы?
   Кокоможет постарался как можно короче объяснить суть своего предложения и что ему потребуется.
   – Какие проблемы, все решим, все сделаем, – бодро ответил Кенгуру-гугу прыгая по комнате. Надо заметить, что он не мог спокойно сидеть на одном месте долго, – Да мы горы свернем с вами, ты даже не сомневайся, я все обустрою в лучшем виде, -при этом он запрыгнул на стол, стоящий перед Кокоможетом, -Так с чего начнем?
   – Твоя задача сначала слезть с моего стола и постоять немного спокойно или, что будет совсем не вероятно присесть. – Кокоможет указал на стул, – Найди мне хороших музыкантов и артистов чтоб умели танцевать, Пока на первом этапе этого будет достаточно.
   – Без вопросов, – Кенгуру-гугу спрыгнул со стола и поскакал к выходу. Чрезмерная активность не мешала ему в жизни, – все давай, думаю уже завтра приведу к тебе кандидатов. – попрощался он.
   Делая огромные прыжки, он выскочил из хижины Кокоможета.
   Обрадовавшись предстоящему интересному делу Кенгуру-гугу не заметил огромную лужу и прыгнул прямо в ее середину. Брызги разлетелись по сторонам обдав скакуна грязной водой.
   – Эй ты, попрыгун ты нас обрызгал, что ты наделал! – неслось со всех сторон от разгневанных прохожих.
   – Извините, простите, – оправдывался он как мог, – кому что почистить постирать заходите ко мне домой после шести вечера, – крикнул он и не задерживаясь ни на секунды еще быстрей поскакал по улице. Он понимал, что если останется и дальше выяснять отношения, то его могут и поколотить.

Медведь-ушастый согласен

А Кокоможет после ухода Кенгуру-гугу, отправился к будущему дирижеру Медведю-ушастому. Это был уникальный представитель данной породы. Он единственный из всех в детстве поберег уши и ни разу не дал никому на них наступить и поэтому отличался отменным слухом. Он берег свои уши и постоянно носил наушники.
– Привет, уважаемый Медведь-ушастый, – приветствовал его Кокоможет заходя в дом, – давай ставь на стол мед, варенье, печенье, чай разговор есть не быстрый, а долгий, так что чашка чая не помешает. «В этом доме и вода, что мед».

   Медведь-ушастый отличался гостеприимством, поэтому через минуту чай, сладкие булки, мед стояли на столе. Кокоможет вкратце изложил свою идею.
   – Тебе Медведь-ушастый отводиться не только роль дирижера, но надо заняться еще и написанием музыки, что очень ответственно. Название балета я уже придумал «Медвежья поступь».
   – Основная тема балета? – спросил Медведь-ушастый
   – Пока не придумал. Для меня главное это грандиозность представления, что бы в нем участвовало много артистов, чтобы оркестр был большой, а не два скрипача и один гитарист, что бы танцы были как вихрь, что бы они кружились как пурга в тундре. Ты пока подумай над общей мелодией, так сказать сердцевине моего балета.
   – Что не плохо, не плохо. Есть у меня идея мелодии, думаю тебе она понравится, – Медведь ушастый подошел к роялю и заиграл. Музыка была восхитительной, бодрой, почти как марш. Она сразу понравилась Кокоможету. Сидя в кресле он начал размахивать руками и ногами в такт музыке.
   – Потрясающе– сказал он, – это то что надо. Просто гениально.
   Еще немного они посидели молча, продолжая наслаждаться услышанным.
   – Пойду наверно, пожалуй я, – Кокоможет встал– займусь написанием основной идеи.
   На самом деле Кокоможета после съеденных булок, выпитого чая с медом потянуло на сон. Он уже едва сдерживался, чтобы не зевнуть.

Кокоможет начинает писать

   Выспавшись после сытного, сладкого обеда у Медведя-ушастого
   Кокоможет сел писать либретто или сценарий балета, сам он точно не знал, как это называется.
   Кокоможет был сообразительным и отличался способностью быстро придумывать всякие истории, поэтому уже через три часа все было готово. Основная мысль балета – покорение горной вершины друзьями – медведями. Для интриги Кокоможет придумал, что один из них попадает в снежный буран и другие бросаются его спасать. Как предисловие или вступление, должна была быть сцена, торжественных проводов горожанами медведей-скалолазов и окончание балета не менее торжественная встреча. На первом и последнем акте балета Кокоможет делал всю ставку, по массовости и зажигательности танцев и музыки. Здесь должны быть самые яркие костюмы и самые массовые сцены, включая даже общий хоровод все участников представления. Так он представлял себе общую концепцию балетных сцен. Когда он окончательно переписал все на чисто, Кокоможет, изменяя всем своим правилам решил не откладывать дело в долгий ящик, а прямо сейчас пойти к Цапле-царапле. Она была известным в городе хореографом и постановщиком спектаклей. Он намеревался с ней обсудить общую конву танцев и представить себе, как это будет выглядеть на сцене.

Кастинг начинается

   Солнечное утро, разбудившее Кокоможета, обещало прекрасный, но трудный для него день. Сегодня Кокоможет должен был оценить и выбрать артистов и музыкантов. Кенгуру-гугу велел всем кандидатам прийти к главному театру города в разное время, чтобы не создавать толчею и давку.
   – Все готово, все придут, всех собрал, с каждым побеседовал, – докладывал Кенгуру-гугу Кокоможету уже в театре перед началом прослушивания, при этом не уставая прыгал с кресла на кресла, с ряда на ряд, так что Кокоможету постоянно приходилось вертеть головой, чтобы держать этого попрыгунчика в поле зрения. Кокоможет пригласил на прослушивание в комиссию также Медведя-ушастого и Цаплю-цараплю. Себя он назначил председателем комиссии.
   Давай уж приглашай, – велел председатель комиссии Кенгуру-гугу, – пора уж начинать, а то можем не успеть до вечера.
   Кенгуру-гугу ускакал на сцену и объявил: «Хор скворцов, синиц и канареек» На сцену вылетело около 20—30 птиц, все они расселись на заранее приготовленных жердочках и сладко запели песню про веселую рыбу, которая любила петь и танцевать.
   – Великолепно– сказал Кокоможет для Медведя-ушастого.
   – Да, – подтвердил он, они будут великолепно смотреться и голоса у них подходящие для нашего балета.
   Потом, очередь наступила струнного оркестра братьев-бегемотов, ударных инструментов под управлением Зебры-скербы, скрипичного квартета Орлов-горунов и других отдельных музыкантов, приглашенных Кенгуру-гугу.
   – Это все музыканты? – спросил Кокоможет Кенгуру-гугу.
   – Нет, подождите, есть еще один не столь знаменитый, но подающий надежды. Приглашаю на сцену, -произнес очень торжественно Кенгуру-гугу, -музыканта оригинального жанра, пред вами выступит, -здесь как и положено была сделана театральная пауза, – Осел-болтомол.
   Комиссия переглянулась, они ничего не знали и не слыхали об таком музыканте, тем более оригинального жанра. На сцену вышел Осел-болтомол.
   – Что умеем? -спросил Медведь-ушастый
   – Он умеет отлично издавать разные звуки, -ответил за Осла-болтомола Кенгуру-гугу, прыгая прямо на стол комиссии, – он будет бекать и мекать. А если его поставить в уголке оркестра, то его звуки будут просто украшением музыки. Эти звуки будут так великолепно сочетаться в общем звучании мелодии и придадут музыке совершенно оригинальное звучание. Вы просто вслушайтесь в его прекрасное беканье и меканье. Давай покажи им свой талант, – уже обращаясь к Ослу-болтомолу сказал Кенгуру-гугу.
   Осел начал бекать и мекать и получалось у него довольно не плохо, но Медведь-ушастый морщился.
   – Ничего, ни чего, в общем контексте в общем хоре, так сказать оркестра, затараторил Кенгуру-гугу, – когда будет звучать музыка его беканье и меканье вполне себе дополнит композицию некой ноткой модернизма, -убеждал Кенгуру-гуту, прыгая прямо по столу перед комиссией, -надо обязательно его попробовать. Я вас уверяю, мы только выиграем от такого оригинального хода, -Кенгуру-гугу наклонялся низко перед каждым членом комиссии и пытался заглянуть им в глаза, -Отличный начинающий музыкант, просто находка для оркестра.– и не делая ни какой паузы утвердительно сказал Ослу-болтомолу, – Все тебя берут, иди.
   Осел ушел со сцены с высоко поднятой головой, высоко поднимая свои ноги в коленях, от этого казалось, что это вовсе и не осел, а как минимум пони.
   – Ладно, ладно уговорил, только перестань прыгать перед нами, – сказал Медведь-ушастый
   – Берем, -подтвердил Кокоможет, -ты же все равно не отстанешь, навязчив как гвоздь в сапоге.
   Они поняли, проще взять, иначе этот Кенгуру-гугу будет скакать пред ними и все равно не отстанет от них, пока они не возьмут Осла-болтомола в оркестр. Такая позиция Кенгуру-гугу объяснялась просто. Осел-болтомол был лучшим его другом. Они дружили давно. Совпадали характерами. Любили говорить. Разница в них заключалась лишь в том, что Кенгуру-гугу любил говорить быстро, при этом постоянно прыгал с места на место, а Осел-болтомол ни каких телодвижений не делал, даже не жестикулировал.
   И когда Осел-болтомол узнал, что набирают оркестр и руководит этим его друг, то он слезно попросил устроить его туда. Ведь предстоящий показ балета обещал всем участникам известность. И конечно Кенгуру-гугу не мог отказать своему лучшему другу. «Не имей сто рублей, а имей одного надежного и верного друга.»
   После музыкантов комиссия начала просматривать танцоров.
   Одним за одним начали выходить участники конкурсного просмотра. Зебра-коребра исполнила танец «Полягай-покопай» чем привела комиссию в полный восторг. Она высоко и изящно выбрасывала задние ноги. При этом в свете ламп и софитов ослепительно блестели ее золотые подковы. Хотя зебры не носят подков, но для Зебры-коребры это было необходимо, подковы создавали шумовой эффект при исполнении танца и подчеркивали грациозность и мастерство танцора. И конечно ослепительно сверкали.
   Страус-маус как всегда, сразил всех танцем «Полу-смелые мышата». Собственно, Страуса-мауса так и прозвали, за то, что он с детства танцевал исключительно мышиные танцы. Оригинальность его исполнения заключалась в том, что он поджимал крылья к туловищу и плясал, одними ногами, при этом голова и тело практически оставались не подвижными.
   Больше всего претендентов было конечно на главные роли медведей скалолазов. Белые медведи исполнили заводной хороводный танец «Поющие среди белых льдов», медведи гризли станцевали «Всем хорошо, а нам еще лучше». Они лихо прыгали вверх, падали на одно колено и синхронно вставали на руки и дрыгали ногами, естественно, в такт музыке. Бурые мишки выскочили на сцену делая сальто, затем по диагонали сцены они прошлись колесом. Под веселую и бодрую музыку, их танцы в присядку с веселым хлопаньем в ладоши лап, выкидыванием ног вперед и назад очень понравились комиссии. Было на что посмотреть.
   По итогам просмотра комиссия была несколько озадачена. Такого большого числа отлично танцующих претендентов она не ожидала увидеть, поэтому и затруднялась сразу сказать кто же будет участвовать в балете. «В этом деле спешить нельзя, спешащая нога спотыкается» – сказал Кокоможет, глядя в потолок на люстру.

Суровые будни

   Вот и наступили суровые серые будни репетиций. Кокоможет стал плохо спать, есть, почти забыл про свое любимое кресло. Все оказалось гораздо труднее, чем он предполагал. Сначала репетиции танцоров и оркестра проходили отдельно. Утром танцы, после обеда репетиция оркестра. Это уже потом стали совместно репетировать и Кокоможету стало немного полегче. Кокоможет, как руководитель, целыми днями был на репетициях. Слушать, смотреть, делать поправки, вносить изменения на ходу и по ходу репетиций стало его ежедневной работой. Кокоможет конечно уставал.
   Домой он приходил весь разбитый и едва волочил свои ноги. Ему казалось, что он только ляжет и сразу уснет, но после такого тяжкого дня и полученных впечатлений он не мог быстро уснуть. В голове у него постоянно проносились, то сцены танцующих медведей, то по-иному ему казалось должна звучать музыка в определенных местах. Этот калейдоскоп и не давали ему уснуть. Он по долгу ворочался, иногда даже вскакивал делал пометки на сценарии или на нотных листах.
   Из-за больших изменений, вносимых не то что ежедневно, а порой и ежечастно руководителем балета, комната его была завалена черновиками. Они лежали везде, там где они должны и не должны были лежать. Дошло до того, что однажды утром Кокоможет долго искал очередные сделанные накануне ночью пометки. Он заглянул везде, во все углы, его пыльной хижины и потерял в поисках пол дня. Отчаянию его не было предела, пришлось пропустить даже репетицию танцовщиков. Он был вне себя от гнева, на себя! «Надо успокоиться, -сам себе вслух сказал Кокоможет, – а для этого не плохо бы пообедать». Всегда, когда он хотел успокоиться, он кушал. Кокоможет прошел на кухню, открыл кастрюлю с супом и обомлел, в супе плавал его сценарий весь в капусте, в морковке, укропчике и картошке. Но Кокоможет не расстроился, а наоборот очень обрадовался. Он достал сценарий повесил его на веревках сушиться, а сам преспокойно поел. «Ничего если некоторое время сценарий будет пахнуть супчиком», – думал он, наслаждаясь обедом, – сценарий на веревке, а в моем желудке суп, правильное положение вещей, где порядок там удача».
   Кокоможет отдавал все свои силы и знания на репетициях. Он полностью погружался в художественный процесс. Уходил в него с головой, забывая на это время про все на свете. Он постоянно делал замечания исполнителям и показывал им как он видит ту или иную сцену и как по его мнению, должна звучать музыка в том или ином акте. Это просто чудовище, часто шептались артисты, завидя Кокоможета. Он нас измучает. Он просто тиран!
   Но все что делал Кокоможет, шло только на пользу балету.
   – Ну как вы, как вы исполняете эту сцену, – громко кричал он и бежал на сцену, чтобы лично показать свое виденье данного действия, – вот так надо исполнять, так! Только тогда зрители поймут, что мы собственно хотим им донести, показать и рассказать, – и тут же Кокоможет уже исполнял танец так как он его видел и понимал.
   – Ну кто же так исполняет танец носильщиков шерпов, помощников мишек скалолазов, ну не вижу ни радости, ни вдохновения, – обращался он к группе осликов, ну что вы не выспались? не поели? Надо живее, энергичнее двигаться по сцене. Ваша задача передать дух энтузиазма, который охватывает вас, осликов, так как вам поручена столь важная миссия, сопровождать в походе медведей. Вы должны гордиться этим! А вы, посмотрите на себя, идете как горбатые верблюды по пустыне, как будто вас не поили и не кормили семь дней и вы просто тащитесь на последних силах! Поднимите головы выше, держите их гордо, бодро и весело шагайте, скачите, мычите, порхайте как бабочки! В вас должна узнаваться молодость и сила духа! Вы должны это передать в зал! А вы? Вы, изображаете бабушек! которые идут не спеша по парку на прогулке и притом присаживаются на каждую скамейку, попадающуюся им на пути, – закончил он свою страстную речь. Кокоможет работал по принципу: «Зажигает только тот, кто сам горит».
   «Да уж», ворчали про себя тихо ослики– «нагрузи на себя 20 килограмм груза и скачи, попробуй порхать как бабочка, посмотрим тогда какой из тебя мотылек получиться!». Но Кокоможет и не хотел слушать ни какие возражения.
   – А вы, Мишки! Не вижу огонька в глазах! Грудь вперед! Вы же идете к заветной цели к которой стремились почти всю свою жизнь. У вас не то что огонек, у вас, просто брызги, как у бенгальского огня должны сыпать из глаз. А что я вижу в ваших глазах? А ничего не вижу, кроме пессимизма!

   Они у вас не то сонные, не то вы их так сощурили, а как они открываются забыли! Нет, нет, так не пойдет! С таким подходом, я думаю, мой балет не выживет
   При этом он снова уже на сцене и опять, в который раз показывает как надо танцевать. Он умел показывать это на столько энергично и зажигательно, что кажется не бенгальские огни пылают у него в глазах, а просто праздничный салют пускают над сценой и зрительным залом.
   – Ну, как вы показываете восхождение! Вот он последний рывок, последние метры! Не вижу, не вижу медвежью поступь! Больше упорства, больше страсти, стремления! Вот она уже вершина, вот еще рывок и вы покорители! победители! – нравоучал он медведей скалолазов.
   Вмешивался он и в ход музыкального сопровождения.
   – А здесь? здесь надо больше ударных инструментов! Где у нас ударные? Что они спят? Давайте покажите силу и мощь ваших копыт! Здесь должно быть больше торжественности! -обращался уже к Медведю-ушастому, – вот здесь пусть вступают литавры, здесь дружно разом скрипки! Да, громко, во всю вашу мощь, потом снова литавры! Тут надо бы пустить флейты, одни только флейты, пусть они подчеркивают романтичность наполняющие души скалолазов, поднявшихся на очередной выступ.
   Так он руководил репетициями. Всю свою душу он вкладывая в свой будущий успех.

Сценарий пропал

   Сценарий пропал! Это почти за неделю до выступления!
   «Беда пришла, открывай ворота» -громко, сам себе сказал Кокоможет, – Лучше бы было: дверь закрывай-беду не пускай– продолжал говорить сам себе режиссер, постановщик и идейный отец балета. Дело может провалиться, а как же слава успех, тайные вздыхатели и почитатели и прочая театрально-духовная мишура, а как же гламурные вечеринки в стиле высокохудожественного искусства, красная ковровая дорожка, толпы фото и теле репортеров, опять же вручение «Золотой лапы» и «Доброго звериного серебряного оскала»? Ужас я погиб, я пропал, – с этими словами Кокоможет бросился вон из своей комнаты и побежал в рощу. Кто бы увидев его сейчас, мог признать в нем звезду театрального гения. По улице, в направлении к роще, бежало сгорбленное существо, с глазами смотрящими в землю и руками, махающими подобно маятнику, ноги не шли, а совершали огромные прыжки. Одна мысль была у Кокоможета, только бы никто не видел его в таком растерянном виде. Там в роще он чувствовал себя всегда увереннее и спокойней.
   Смена темпа ходьбы с быстрого на медленный успокоила великого художественного руководителя и придало силы начать трезво оценивать обстановку. В его голову начали собираться мысли, по одной, а иногда даже парами. Итогом стал вывод, что ничего не остается, как только обратиться к профессионалам, тем, кто способен расследовать всякие такие случаи, кражи-пропажи. Липовая роща пошла на пользу Кокоможету. «Кто у нас профи? Конечно Волк-дедукт», – сам себе задавая вопросы и отвечая на них, думал Кокоможет– «только он способен в кратчайшие, сжатые сроки раскрутить все тонкие хитросплетения злоумышленников» – перед отцом балета появились миражи драк, погонь, схваток которые, по его мнению, должны были происходить при расследовании таких преступлений.
   Он вспомнил все последние дела Волка-дедукта, которые показывали и печатали по всеобщим каналам телевещания и центральным газетам, такие как «Сорока не воровка» и «Бегемот мог, но не похищал» «Гадюка гадкая, но не всегда». Во всех этих делах Волк-дедукт смог разобраться, но заметим при этом, что всех тонкостей расследования он не раскрывал и не описывал свои методы, объясняя это тем, что потенциальные темные личности, зная их, могли бы приспособиться под его работу и выработать контрмеры. Так или почти так он заявлял через газету «Станок Лесной печати» корреспонденту Зайцу-не коропайцу. «Это самое правильное решение, самая умная мысль, посетившая меня» – так думал Кокоможет, заходя в кафе «Липовый стакан» к Медведю-бародегу.
   Он бывал здесь редко и всегда в плохом настроении, так как услугами рощи он пользовался только тогда, когда необходимо было спокойно размыслить и задуматься над какой-нибудь серьезной проблемой и принять единственное правильное решение, казалось бы уже в безнадежно проваленном деле. Роща всегда помогала ему, да и не только ему. Порой, не замечая друг друга, здесь слонялись толпы таких же задумчивых и озабоченных личностей.

Здесь вы могли увидеть практически всех обитателей городка, если бы конечно сидели безвылазно лет десять пятнадцать. Не часто, но у жителей городка, случались проблемы столь сильного характера, что им приходилось идти в рощу и там спокойно думать. Помогал им и Медведь-бародег. Он никогда не мешал посетителям кафе, не приставал с вопросами и разговорами, а уж тем более со своими советами. Он умел тактично вздыхать и «дакать», когда кто-нибудь начинал вслух рассуждать о проблемах. Зайдя в заведение Кокоможет крикнул, что бы ему принесли чашку чая «липовый ухват» и бочонок меда. Кококможет любил эффектные картинки с его участием и пользовался всяким случаем произвести на посетителей впечатление. В этот раз, впечатление он не произвел, в заведении он был один. «Ошибочка вышла– подумал он, усаживаясь за стол, – на доброго коня бывает спотыкачка».

– Добрый день, старый дружище– других обращении никто ни разу не слышал от Медведя-бародега. Он брякнул об здоровый осиновый стол с гнутыми ножками и на вид весьма хрупкими, такого же хрупкого вида кружку и специальный бочонок меда размером со спичечный коробок.

– Приятного чая поглощения, – сказал он добродушно очередную стандартную фразу. Кокоможет расположился весьма удобно на скамейке с мягкими подушками и достал «тракгон-треско-объеденитель» -так называлось что то подобное обычному телефону и набрал Волка-дедукта.

Волк-дедукт вступает в игру

   – Понимаешь, начал свой рассказ Кокоможет, – вот такая беда приключилась, осталась неделя до премьеры, а сценарий и ноты пропали.
   Ума не приложу, кто же постарался и приложить свою не чистую руку к краже моего детища.
   – Успокойся, разберемся. Если за дело берусь я, я – без лишней скромности гениальный сыщик то рано или поздно мы раскроем преступление. – рассуждал спокойно Волк-дедукт.
   – Нет, поздно не надо, ты что! мое представление должно начаться вовремя!, точно в назначенный день! И время! Ты же сам знаешь пословицу «Опоздаешь-воду хлебаешь».
   – Хорошо, хорошо, все будет хорошо. Просто дай время спокойно разобраться в обстановке, проанализировать и попытаться понять кто был заинтересован в том, чтобы балет не состоялся. У кого хранились копии и оригиналы?
   – Копии и оригинал я хранил только у себя, так как я постоянно делал пометки и каждое утро приходилось раздавать измененный сценарий артистам и музыкантам.
   – А на репетициях никого посторонних не было?
   – Нет, конечно, я никого не пускал, хотя многие просились. Я не хочу, чтобы преждевременно о сюжете балета знали до премьеры.
   – Это конечно правильно. На твоем бы месте так поступил бы каждый. Ну, может, где оставил, вечером после репетиций? Такое же могло случиться?
   – Нет, не могло. Я точно помню, что вечером клал их в портфель. Собрал у всех музыкантов, танцоров и положил в портфель.
   – Обычно, не всегда все помнят в точностях и деталях, что и как происходило. Из-за своей невнимательности или так скажем привычке. Дело чувствую серьезное. Я побеседую с артистами и музыкантами, может они, что-то помнят, какие то детали.
   После двух дней поисков и раздумий Волк-дедукт заявил Кокоможету.
   – У меня подозрение только на Сову-дорову. Только она последнее время терлась около здания и около артистов и как стало мне понятно, пыталась втереться к ним в дружбу.
   – Но ее же никто не любит!
   – Да, вот в том то и дело. Не любит, не любит, но тем не менее она разузнал все что ей было необходимо. Сегодня ночью надо попытаться проникнуть к ней в дупло и обыскать его. Может мы и найдем то, что потеряли.
   – А почему ночью?
   – Да потому что она ночью не спит, как мы с тобой. Ты наверно все забыл со своим балетом, она же днем спит, а ночью отправляется на прогулки и живет ночной жизнью. Она то и выкрала у тебя ноты и сценарий. У артистов она узнала, где и у кого они хранятся.
   – А зачем, -удивился Кокоможет
   – Да, наверно просто из-за своей вредности.
   – Я слышал от многих, что она весьма и весьма вредная особа.
   – Да, согласен, у меня на нее много всяких материалов на разные ее проделки, но как то, я ей серьезно еще не занимался. Значит, мы договорились. Вечером спать не ложись, я зайду и пойдем на дело. Будем сидеть в засаде.
   – А может я не буду сидеть в засаде?, – Кокоможет от слова засада как-то изменился в лице и даже немного напугался, -А что, без меня ни как?
   – Да не бойся и вовсе не засада, просто надо будет выждать, когда Сова-дорова покинет свое жилище. – успокоил его Волк-дедукт.
   – Ну, хорошо тогда так и сделаем.
   Кокоможет и Волк-дедукт расстались.

Кокоможет и Волк-дедукт отправляются на дело

   Волнение в душе у Кокоможета не проходило. Его пугало слово засада и он думал, качаясь в своем кресле:
   «А если это не Сова-дорова, то тогда, кто? Хотя Волк-дедукт обычно не ошибался. Не было конечно еще пи одного провального дела, которое бы возглавлял столь известный сыщик.»
   Так вот он и сидел, качался, волнение постепенно уступило место дремоте. Ровное, мерное тиканье часов, покачиванье в кресле начало усыплять Кокоможета и он уснул.
   – Эй, вставай, давай, ты что спишь? Забыл? Мы же должны идти к
   Сове-дорове, – тормошил Волк-дедукт Кокоможета, – Ну, ты силен спать. Я уже полчаса стучусь в дверь. Теперь я тебе с точностью могу сказать, что у меня отпали все сомнения. Сова спокойно залетела к тебе в дом и украла рукописи. Ты так крепко спишь, что можно тебя выносить.
   Кокоможет резко проснулся, сразу не поняв, почему его в столь поздний час тормошат и почему это делает Волк-дедукт.
   – Да, что, я, я готов. Ну задремал немного, с кем не бывает, ну уснул немножко, а ты уж шум поднял, – Кокоможет бодро вскочил, протер глаза, – все, все, я в норме. Готов на любые подвиги.
   – Подвигов допустим у нас не будет, но придется проявить смекалку.
   На улице было свежо. Мерцали звезды. Было тихо.
   – Как прекрасно, с этим балетом я совсем перестал замечать окружающую меня красоту, – сказал Кокоможет.
   Волк-дедукт не был таким романтиком, чтобы так сильно обращать внимание на внешнюю красоту мира. Он не ответил Кокоможету. Его больше волновали детали предстоящего дела.
   – Я присмотрел место, где мы спрячемся. – на ходу рассказывал он.
   Идти до дома Совы-доровы было далеко. Сова жила на окраине городка, даже можно сказать на отшибе, и скорее всего даже поэтому многие ее недолюбливали, собственно как и она их. Особо она не вела ни с кем дружбы, был у нее приятель Рак-отшельник – каропельник. Пожалуй, вот и все ее друзья. Сова-дарова вела отшельнический ночной образ жизни. Надо заметить, что в городке ночная жизнь кипела и бурлила.
   – Вот теперь тихо веди себя, – велел Волк-дедукт Кокоможету, -почти пришли, давай осторожно.
   Шли молча, тихо ступая, стараясь не шуметь и не издавать никаких звуков.
   – Вон видишь ее жилище, так называемое дупло, зайдем с этой стороны, здесь не так будет светло от фонаря. Я присмотрел тут днем большую кучу листьев под ними мы с тобой и спрячемся.

   Жилище Совы-доровы так называемое дупло, представляло собою двухэтажный огромный дом, с большими окнами, такими чтобы Сове-дарове было удобно из них вылетать.
   – А что, так просто нельзя за деревьями постоять? И так ведь темно ничего не видно, -наивно проговорил Кокоможет, явно не желавший лезть в кучу листьев. – Я, например, и домик то плохо вижу
   – Это ты, да у Совы же ночью глаза как у кошек, лучше видят, так что давай полезай, маскируйся.
   Они начали зарываться в листья немного влажных и прелых. Кокоможет ворочался и никак не мог найти подходящую удобную позу.
   – Да перестань ты ворочаться и ерзать, – велел ему Волк-дедукт, – увидит Сова-дорова, заподозрит не ладное и все наше дело пропадет.
   – Да душно тут и пахнет как-то не очень.– ворчал Кокоможет.
   – Тихо, -оборвал его сыщик.
   До его слуха долетел едва уловимый звук скрипнувшей двери. На пороге дома появилась Сова-дорова. Сладко потянулась, зевнула, расправила свои могучие крылья.
   – Эх, – вырвалось у нее из груди, – прогуляться мне что ли? – сама себе сказала она.
   Надежно заперла дверь, положила ключ себе пол крыло и взмахнув крыльями улетела в сторону центра городка.
   – Развлекаться полетела, – тихо шепнул Волк-дедукт, – Я за ней слежу, постоянно в развлекательном центре тусуется.
   – Что она там делает? – выбираясь из кучи и отряхиваясь, спросил Кокоможет. -Да, ничего. Сидит, смотрит, слушает, ни с кем особо не разговаривает. Такой вот стиль отдыха. Ну, пошли.
   Они тихо прокрались к домику Совы-доровы. Волк-дедукт взял связку отмычек, поковырялся в замочной скважине и вот они уже открыли дверь.
   – Ботинки оставим здесь у порога, чтобы не наследить, – приказал Волк-дедукт своему товарищу.
   Они разулись. Зашли во внутрь. Волк-дедукт включил фонарик.
   – А что, свет не будем включать? – наивно спросил Кокоможет
   – Ага, сейчас свет, телевизор, радио включим, стол накроем и сядем ужинать, – усмехнулся Волк-дедукт.
   Они начали рыться на столе, заваленном бумагами. Там ничего не было. На книжных полках то же.
   – Да, куда же она упрятала твои бумаги? – задумавшись произнес Волкдедукт.– Пойдем в спальню.
   Они забежали на второй этаж, где находилась спальня Совы-даровы. И точно, на полу около кровати валялись рукописи сценария и ноты.
   – Вот и хорошо, посмотри все ли тут?
   Кокоможет уселся на кровать и начал рассматривать.
   – Вот первый акт, вот второй третий… так… вроде все на месте, -тихо бормотал Кокоможет.
   – Эй, кто здесь есть, – неожиданно они услышали крик Совы-доровы. Неизвестно по какой причине она вернулась неожиданно домой.– Эй выходите! Сейчас я с вами разберусь!, – громко кричала она.
   Приятели не стали дожидаться, когда Сова-дарова поднимется на второй этаж, обнаружит их и начнет с ними разбираться. Хоть они были и правы отыскивая свои бумаги, но проникнуть ночью в чужой дом выглядело как-топреступно.
   – Будем прыгать в окно, – толкая в спину Кокоможета, велел Волк-дедукт.
   – Высоко, со страхом прошептал Кокоможет.
   – Давай, давай быстрее, – Волк-дедукт дотолкал Кокоможета к окну, открыл его и начал силой выталкивать его в окно.
   – Эй вы, подождите, сейчас я до вас доберусь, – грозный крик раздавался уже почти рядом. Это лучше всего подействовало на Кокоможета. Он перестал рассуждать и закрыв глаза от страха прыгнул. За ним прыгнул и Волк-дедукт. Откуда только силы взялись», – думал потом дома, сидя в кресле Кокоможет. И действительно неслись они быстрее урагана, опережая ветер, который шумел у них в ушах. Им казалось, что за ними по пятам гонится Сова-дорова и вот– вот настигнет.
   Утром газеты вышли с заголовками «Сову-дорову ограбила банда, забывшая на пороге тапочки», «Из дома Совы – доровы вынесли все ценное, что у нее было». «Странно, – думал Кокоможет, – вроде кроме сценария мы у нее и не взяли ни

Кокоможет звезда нашего времени

И вот оно! Вот оно! Счастье творческого работника! Вот его признание и успех, слава не за горами. Все готово, все в напряжении, вот она долгожданная премьера балета «Медвежья поступь». Золотой расписанный занавес, над которым трудился не один день великий мастер мастерка и штукатурки Аист-златоступ, передавал в зал энергетику предстоящего представления. Все по эскизам великого мастера дизайна бабы Яги-караги.

   Бархатные кисти, опускающиеся сверху вниз придавали занавесу дополнительную роскошь. А бархат, какой бархат, Кокоможет просто упивался от такой роскоши. Зал полон, тут все знаменитости в партере, такие роскошные и нарядно одетые. И самое главное почти сплошь одни творческие личности, от которых так и исходила аура искусства и вдохновения. «Если сейчас я с ними на одной ступеньке, или даже выше, то после спектакля я буду просто не досягаем для них, -так рассуждал про себя Кокоможет – балет еще ни кто не ставил, а эта сцена видала многих знаменитостей. Взять хотя бы Бегемота-шмота – еще тот талантище, гигант.» -думал с закрытыми от удушающего приступа славы Кокоможет. Он упивался от предстоящей славы и успеха. Вдоль партера стояли журналисты готовые напечатать свои впечатления в газетах и передать их по общему вещанию после просмотра спектакля тем, кто не смог попасть на премьеру. Галерка и все верхние ярусы были забиты контингентом попроще, готовыми шуметь, прыгать и орать, если представление им не понравится. Настораживали их корзины, пусть е до верха, но заполненные яйцами и прочими не свежими и гнилыми продуктами с их огородов. Они готовы были поделиться ими со всеми работниками сцены, если их творчество не придется им по вкусу. Делились всегда они странным, на взгляд Кокоможета образом, просто бросали в актеров и прочих участников сцены все, что у них было в корзинах. При этом они еще больше кричали от восторга, если удавалась попасть в актера. Целились в основном в голову. И страшный шум восторга раздавался на галерке если кому-то удавалась попасть точно в цель. Присутствие таких зрителей-это была традиция. От традиций никто не отказывался.
   Перед началом балета он провел пресс-конференцию и уверил всех братьев по гусиному перу, ручке и карандашу, что все подготовлено на самом взыскательно-высоком творческом и высокохудожественном уровне. В чем они должны были убедиться через некоторое время. Как обычно спрашивали перьевые и карандашные братья про основную идею, героев постановки. Просили после спектакля провести еще одну пресс-конференцию. На это Кокоможет конечно согласился.
   Вот в зале гаснет свет и начинается тихая спокойная прелюдия. Вступление. Зал заапладировал. Кокоможет весь расплылся от счастья, как тающее мороженое на блюдце. Занавес открылся, началось представление.
   Это был восхитительный балет, придуманный Кокоможетом. «Медвежья поступь» -это верх балетного искусства и не только по постановке но по причине того, что подобногоо еще никто ни когда не видел. Кокоможет вместе с музыкой летел где-то высоко в небе с облаками такими мягкими, белыми, пушистыми. Он парил как птица на теплых потоках поднимающихся от земли. То ему казалось, что он взмывает быстро вверх как нечаянно выпущенный из рук воздушный шарик, то падает вниз как парашютист без парашюта. То погружается на глубину теплого океана и плавает среди прекрасных разноцветных рыб.
   Шквал, взрыв, грохот аплодисментов вывели Кокоможета их сладкого состояния. Он встал, раскланялся. Летели цветы, воздушные поцелуи, улыбки. Все это было для него! Он сделал это, он великий мастер, художник, творец балетного искусства, тела и грации.

Приключения Кокоможета Очень забавная история Алексей Антонов