-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Николай Константинович Сальницкий
|
| Стихомысли. 1967—2017
-------
Стихомысли
1967—2017
Николай Константинович Сальницкий
© Николай Константинович Сальницкий, 2023
ISBN 978-5-4483-8227-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
СЕВЕРНОЕ И НЕ ТОЛЬКО
«Снегов и сопок бесконечность…»
Снегов и сопок бесконечность
В иллюминаторном стекле,
И все понятней слово – вечность
Становится тебе и мне.
Какая сила волновала
Поверхность каменных махин
И не скупясь, чередовала
Ряды подножий и вершин?
Сними-ка шапку, «царь природы»,
Не собирайся покорять,
Ведь эти кряжи и отроги
От сотворенья здесь стоят.
Послушай два часа полета
Не шум моторов – звук снегов
И, может быть, услышишь что-то
Из песен каменных Богов.
Перелет Хандыга – Зырянка.
У лукоморья
(перевод с пушкинского на крайне северный)
У лукоморья Вечный Холод
Туманы, снег, дожди, ветра:
Ученый кот уже не молод,
Он мерзнет даже у костра;
Идет направо – хвостик греет,
Налево – ушки веселит.
Там чудеса: Там рожь не сеют,
Корабль на мели сидит;
На непроторенных дорожках
Следы искусственных зверей;
Там Нижне-Янск на курьих ножках,
Да в Тикси тысяча дверей.
Там леса нет, две сопки лысых;
(По ним не ходят даже крысы)
И порт, изогнутый в дугу,
В нем тридцать витязей болезных
Чредой не ходят бесполезной
Совместно с дядькой бьют деньгу;
Там Портнадзор рукой суровой
Зажать стремится речника;
Тиксинский Кэп метлою новой
Метет, его рука крепка…
Ух! Волосата та рука!…
В Москве жена-царевна тужит,
А муж ей в Тикси верно служит
И ступы с рыбой дорогой
В Москву летят (само собой);
Без солнца там детишки чахнут;
Там дух простой: деньгою пахнет!
И я там был, и я там пил;
С похмелья видел дуб зеленый
Макушкой в море погруженный,
В корнях был кот – он волком выл.
Море Лаптевых. 1978
«Какая прелесть – Север мой!..»
Какая прелесть – Север мой!
Здесь замораживает пакость
Туманов зимних слой густой,
Поэтому: «Не надо плакать».
Здесь незнакомый человек
(Я не просил) отдал сто тысяч
Мне, чтобы съел я чебурек,
И к адресу был безразличен.
Я не скажу, что он душой
Велик, презревши все земное,
Он просто мерить не деньгой
Привык свое…, да и чужое.
В моей душе заледеневшей
Оттаял первый ручеек,
Средь «новых русских» уцелевший
Мой старый Север все живет.
Мой милый друг, тебе как с Дона,
Я с Колымы письмо пишу:
«Я волен,
Я казак
С поклоном…
Живу,
Надеюсь
И дышу…»
1997
«Я на Колыме не сидел…»
75 лет Судоходству на Колыме
Я на Колыме не сидел,
Там я не мотал срок,
Вольно я работал и пел:
Так уж рассудил Бог.
Много с той поры утекло
В Колыме прозрачной воды,
Но зимнее я помню тепло
И летние полярные льды.
Колыма течет в душе моей
В Ледовитый мой океан,
Корабли мои идут по ней
Вверх и вниз: кому, какой план.
Там порою рвался металл,
Ветер отходную свистел,
Уходили те, кто устал,
Больше было тех, кто терпел.
Ходят корабли по реке,
Исполняя водный балет
И глаза родных вдалеке
Смотрят им с надеждою вслед.
Колыма течет в душе моей
В Ледовитый мой океан,
Корабли мои идут по ней
Вверх и вниз: кому, какой план.
Тот, кто не был там – не поймет,
Тот, кто побывал – подтвердит:
Из сердца никогда не уйдет
Берегов колымских магнит.
Чтобы не случилось в Кремле,
Веселись пурга, или злись,
Будут навсегда на Земле
Колыма, Корабль и Жизнь.
Колыма течет в душе моей
В Ледовитый мой океан,
Корабли мои идут по ней
Вниз – в Зеленый Мыс, вверх – в Сеймчан.
В. С. Высоцкому
Недопетый куплет, недопито вино-
Умер друг мой – Владимир Высоцкий.
Лучший друг мой – Володя, дружили давно:
Со второй мировой и с японской.
Как мне дорого все, чем дышал он, что пел,
Хоть ни разу не видел его я.
Не был он на войне, только все же сумел
В мирный день не вернуться из боя.
Он сражался за нас, заменяя струну,
Если лопнула, нервом покрепче!
Много песен он спел, не допел лишь одну,
Только разве от этого легче?
Если плачет душа за любимый народ,
Значит, нервы и сердце трепещут!
«Это разве поет?» – говорили – «…орет!»
И еще говорили похлеще.
Ты любил всех людей, мой отчаянный брат,
Это могут лишь сильные люди.
Не нажил ты добра, степеней и наград,
Но мы песен твоих не забудем.
Бухта Тикси
Борт теплохода «ТР – 2806». 1980
Ода на кончину карандаша
Вот исписался карандаш…
Уж никому не нужен,
Его судьбы сверкнул палаш
И жар в груди остужен.
Зачем же жребий был таков,
Что быстро он исписан,
Что записал так мало слов,
Так мало умных мыслей?
Ему б еще писать, черкать,
Следить за мыслей ходом,
Но силы начали сдавать,
Изгрызен он, обглодан.
Оструган он до позвонков,
До сердца и до почек.
О, карандаш – отец основ
Всех запятых и точек!
В расцвете сил, во цвете лет…
Так мало сделано… Задумано так много!
Вот среди нас, его уж нет,
Осталась лишь его дорога…
Тане Пивоваровой
Не люби меня, не надо,
Нашу юность не вернуть.
Нам любовь была наградой
За дальнейший тяжкий путь.
Путь ошибок и страданий,
Расставаний и измен.
Чтобы было пониманье,
Что любовь сильней, чем тлен.
Исчезает все на свете,
Лишь любовь живет всегда,
Пролетает словно ветер,
Оставаясь навсегда.
Не люби меня, не надо,
Я давно уже не тот.
Та любовь была наградой,
Что до смерти сердце жжет.
Благодарение
Мне нечего Вам дать в простом житейском смысле,
И ложе разделить я с Вами не смогу.
Я отгоняю прочь свои дурные мысли,
Немного вру я Вам, но в главном я не лгу.
Спасибо Вам за то, что Вы меня любили
Недолго, не всерьез, но все-таки меня,
Спасибо Вам за то, что молоды Вы были,
Спасибо Вам, что был так молод с Вами я.
Спасибо Вам, что Вы во мне освободили
Бесстрашие любви и мудрость бытия,
Спасибо Вам за то, что Вы во мне убили
Извечный страх воды за красоту огня.
Спасибо Вам за все. За чистоту порока,
За искренность любви благодарю я Вас.
Вы разожгли во мне так поздно, после срока
Божественный огонь и пламень не угас.
Я Вас любил тогда, когда о Вас не слышал,
Я Вас люблю сейчас, когда любить нельзя,
Я буду Вас любить, когда закроют крышку
И скажут: «…Грешник сдох…» – а я умру любя.
Не хватило ночи для двоих
Не хватило ночи для двоих,
Следом дня за ночью не хватило,
Не хватило рук и губ твоих,
Не хватило маленькой и милой.
Охватил нас медленный пожар
Всей своей безжалостною силой.
Догорю, и мне себя не жаль,
Я с тобою маленькой и милой.
Отлетала, как во сне, душа,
(Не во сне ли ты меня любила?)
Ты была бесстыдно хороша,
Оставаясь маленькой и милой.
Я искал тебя так много лет,
Жизнь меня мотала, время било.
Думал я: «Тебя на свете нет»,
Ты была, но не моею милой.
Я себе не верю, что нашел,
Не бывает так, но это было!
В паутине городов и сел
Ты осталась доброю и милой.
Не исчезни только до конца
Дней моих, немногих до могилы.
Постараюсь с твоего лица
Я согнать печаль последней силой.
РАННЕЕ
Абстрактное
Сумасшедший горизонт по бокам
И по челюстям ползет таракан
Полустертую симфонию гложет тоска
Соловьиный клокочет в степи раскат
Протирает машина растения
А на людях цветет неврастения
И приходят в почтамт поздравления
С днем рождения вашего гения
Позолотою блещет пустышка вам
Нету слушателей золотым словам
Керосин бы добавить сухим дровам
Электричеством плачет больной трамвай
Затуманило окна сырой водой
Нам сухое вино подают с тобой
Два шахтера спустились в один забой
На двух скрипках играет смычок собой
Нет ни сна ни покоя измученным
Изможденным раздавленным скрюченным
Горьким опытом жизни наученным
Что не надо стремиться им к лучшему
Осмысление
Я с Господом беседую давно:
С отцовской смерти утром летним,
В моих ладонях, как в кино,
Сменилась жизнь на холод смерти.
Мне в детстве выпало узнать
Как это с нами происходит;
Когда, оставив мир сиять,
Душа к нему, назад, уходит.
Вы дали мне, Отец и Бог,
Урок тяжелый для мальчишки.
Простите, все-таки не смог
Я Сыном стать, а не сынишкой.
И лишь одно мне оправданье:
Слабея зрением и слухом,
Стихи пишу, как покаянье,
Ищу следы Святого духа.
Мне не дано пропеть тебе вот это
Мне не дано пропеть тебе вот это…
Как птице песней на бумагу сесть?!
Позволит Бог нам свидеться на свете,
Так пропою, а нет – читай, как есть.
*
Как наблюдать воды теченье?
Как на огонь костра смотреть?
Без сожаленья, без волненья:
Им велено истечь, истлеть.
Быть может, жизнь нужна такая:
Без сожалений и тревог,
Страстей в себя не допуская?
Монахи, я бы так не смог!
Согласен свято Богу верить,
Что сотворил и подарил,
Но как покоем жизнь измерить?
Покоем веет от могил.
Бог подарил нам душу, вынув
Ее из собственной груди,
Я передал подарок сыну-
Смотри, сынок, душе не лги.
Не окружай ее покоем,
Она раскиснет и умрет,
Пусти ее, пусти на волю,
Ведь жизнь души – ее полет.
*
Пусть в моем лексиконе другие слова,
Сказки, песни и ноты другие,
И пускай ты по-женски извечно права,
Я спою тебе: «Мы не чужие».
Сколько прожито мной и поступков и дел,
Скольких женщин любил, скольким верил,
На тебя я наряд подвенечный надел,
И что прав я, я в этом уверен.
Пусть осудят меня и сожгут и распнут,
Рассудачат и пепел развеют,
Пусть ханжи мне вдогонку со злобой плюют-
Я люблю, я надеюсь, я верю.
*
Невозмутимо, словно сфинкс
Лицо твое во тьме молчало.
Я разговаривал с душой,
Она неслышно отвечала.
Я говорил тебе слова
В раскосые по азиатски
Глаза. Хотелось мне тебя,
А обнимал по братски.
Мужским желанием томим,
(На исповеди – надо правду)
Я губы целовал твои,
И наши души плыли рядом.
А тело отдалялось вновь,
И лишь в губах душа горела.
Я душу целовал твою
И чувствовал – она болела…
Я вспоминаю тот полет
В пространстве, времени?.. Не знаю…
На сколько верст, за сколько лет?..
Не понимаю-принимаю.
Не говорила слов любви,
Сказала, что душа родная,
А губы вторили твои:
«Люби еще, люби без края!» —
Не звуком, не словами – нет!
Не губы целовались – души.
Быть может также океан
Мильоны лет целует сушу.
*
Теперь один, на расстоянии
Я вновь пытаюсь разобрать
Те мысли, чувства, состояние,
Что довелось нам испытать.
Анализирую спокойно,
Все инструменты разложив
Как врач. И если будет больно,
То это значит – буду жив.
Холодный разум мой как скальпель,
Не веря чувствам и себе,
Все отсекает. Кровь по капле
Упрямо движется к тебе.
Отсек себе я руки, ноги:
И четвертованный ползу.
К тебе не знаю я дороги,
А я огромный воз везу.
Собрав в мозгу остатки силы,
Я целиком себя отсек…
Тебя, зачем со мной носило?
Зачем ты шла на огонек?
Жесток, быть может, мой анализ
И операции исход
Неясен мне. Понять пытаюсь:
Зачем ты набрала мой код?
Вот первый вариант – простейший:
Скучала ты вдали, одна,
И приключенье легкой флейтой
Отогнало дремоту сна.
Нет. Не подходит. Ты кокеткой,
Как видно, вовсе не была,
Лукавства ласковою сеткой
Ловить других не рождена.
Вот вариант второй – точнее:
Замерзла, выбилась из сил
И… по течению, вернее-
Куда поток поворотил.
Нет. Все не то. Умна ты больно,
Чтоб плыть, куда глаза глядят,
И вариантов – все!.. Довольно!
Они неправду говорят.
Землей по небу тучи плыли,
В них – отрешенное лицо.
И губы, не таясь, любили,
И сердце – раненым скворцом.
Еще: одна простая фраза
Не про меня, а про подруг,
Приподняла и, швырнув наземь,
Расколотила сердце вдруг.
Я собирал его осколки
И кровью клеил по местам,
И в нем, разбитом, выли волки
От слов твоих не по годам.
Не по годам твои седины:
По черной мгле – прожектора.
Стоим.
Одни.
Вдвоем.
Едины.
И до утра.
Уже пора…
Уже пора?
Уже пора!
Уже пора…
Нет! Не поверю в варианты!
Уж лучше сдохнуть! Было так:
Душа, поднявшись на пуантах,
Приоткрывала мне уста.
Хандра в прекрасном городе
К Адмиралтейству стройными штрихами
Протянуто проспектов волшебство,
По ним, гуляя майскими ночами,
Трясут пижоны пыльным естеством.
Там клешей и афиш калейдоскопы,
Дубленок шорох, стук иссохших душ
И лай разноязыческой Европы
Плывет под авторазъяренный туш.
То сновиденье и столпотворенье
Незабываемо, как на асфальте кровь.
Проснись гранитное Петра творенье,
Дыханьем русским преисполнись вновь.
*
Не плещется вода в тисках гранита,
Не слышен шорох стриженой травы,
Лишь сетуют гранитнейшие плиты,
Что с каждым годом тяжелеют львы.
Как тяжело тебя, Земля, одели
В мильонотонный каменный наряд.
Грустят в рядок посаженые ели,
Молчит Атлантов сгорбленный отряд.
Застыли острова в казармах камня,
Под тяжестью бессовестных дворцов
Не вспрянуть им… Колонн ростральных пламя
На праздник, вспыхнув, в будни гаснет вновь.
Ленинград. 1974
«Не должно быть душе спокойной…»
«Душа обязана трудиться
И день, и ночь, и день, и ночь»
«…в моей измученной душе»
Не должно быть душе спокойной,
Иначе – это не душа.
В темнице, иль на воле вольной
Ее хозяин сердобольный.
Богат, иль вовсе ни гроша-
Душа должна быть беспокойной,
Пока не высушит все тело,
Не превратит его во прах,
И снова примется за дело.
Недаром говорят: «Взлетела» —
Душе неведом плотский страх,
Хотя ее питает тело.
Откуда ты во мне, такая,
В моих измученных частях?
Больная, вечная, живая,
Тебя на помощь призывая,
Я побеждаю плотский страх.
Откуда ты, душа…?
Не знаю…
Подражание старинному романсу
Усталый звук гитары старой
Затронуть за душу не смог.
Я молодым уже не стану,
Мне нет назад путей, дорог.
Ушли в былое вальсы страсти,
Угарный хмель кружит других.
Я одинок, но я во власти
Воспоминаний дорогих.
Грущу легко и без волненья,
Печаль струны не вызвать мне.
Уже не трогают сомненья
те, что заложены в струне.
По вечерам мне одиноко
И старость знать себя дает,
А я все жду: когда высоко
Печаль гитары запоет.
Новосибирск. 1969г
Молитва
Я вкус дыхания любви пред смертью вспомню,
Пусть Бог простит мне старые грехи.
А закричит, так я ему напомню,
Как он помог писать мои стихи.
*
Я видел много в море и на суше,
На реках видел розовую гладь,
Но ничего ты, Отче, не придумал лучше
Огня любви, желания желать.
Прости меня, я заповедь нарушил,
Мол: «…не желай и плоть свою томи…»
Не видел я ни в море, ни на суше
Огня желанней, чем огонь любви.
Как ураган, сметающий преграды,
Как экипаж, страдающий чумой,
Стремился я на волю из ограды
Из тела, именуемого мной.
Душа другая тоже рвется в небо,
Душа к душе сквозь оболочку тел.
Пусть я не прав был – я неправым не был,
Хотя к душе прорваться не сумел.
Прошу тебя: не делай снисхожденья
И не прощай предательства и лжи,
Но к телу я стремился в убежденьи,
Что это путь спасения души.
Прости меня, не потревожу больше,
Я знаю: у тебя немало дел,
И днем и ночью, в Англии и в Польше —
Так мало душ и очень много тел.
Платье
Была печальная луна
И свет испуганный огней
И платье с трепетом на ней
Переплетенье чувств и сна
Был полон жизни юный вечер
Дрожащей жизни под ладонью
И лишь потом я только понял
Что жизнь и есть лишь только встречи
Ни расставанье ни прощанье
Ни повторенье прошлых встреч
Не то как встать не то как лечь
А только первое свиданье
А только радостная дрожь
А только страх перед открытьем
А только быть или не быть ли
А только то чего ты ждешь
И ничего из многих дней
Клубком запутанных не встанет
Так сладко память не обманет
Как платье с трепетом на ней
Старинный маятник
Как будто маятник старинный-
Моей души неверный ход.
От Бога к Черту путь не длинный:
Туда… Назад… Наоборот…
Ни там, ни там мне нет отрады —
Знать, оба создали меня.
И ни границы, ни ограды,
Ни ночи нет меж них, ни дня…
За что мне вечное скитанье
По изнурительной тропе,
Когда простое созерцанье
Одним творцом дано толпе?
Когда угрюм, завистлив, жаден
Чертячий род спокойно спит,
Я ненавижу этих гадин
И Бога свет меня манит.
Когда простые люди свято
И безмятежно ткут судьбу,
Я не могу в душе упрятать
К чертям и демонам мольбу:
Чтобы послали перемены,
Однообразие сломав…
Души святой глухие стены
Пускай разрушатся, упав!
Шагает маятник старинный…
Как ход мучителен его!
От Бога… к Черту… путь не длинный…
И лучше будет… без кого?!
Извечные вопросы
На все извечные вопросы
Я до сих пор ищу ответ,
Искать и мучиться не бросил
И уж теперь не брошу – нет!
Их, верно, вовсе быть не может
Ответов правильных на все,
Всегда сомненье душу гложет,
Что правда может быть еще…
Еще одна, другая правда,
И этой правде не понять;
Что снова будет мир ограблен,
Коль правду ту не признавать.
Коли, упершись в правду эту,
Давить и гнать другую – ту!…
Спаси, Господь, мою планету,
Прости ей правды прямоту.
Пусть я неверующий – нехристь,
Но, как к тебе мне не взывать,
Когда сошлись две правды эти
Чтобы друг друга… убивать!?
Чтоб за свою святую правду
Творить неправды скорый суд…
Они, за право жить по праву
Три правды нам преподнесут!
А, правда где ж? Она незрима,
Но, все же, видно, правда в том,
Чтоб мир любить и быть любимым,
А правда к нам придет… потом.
8 марта
На гулянке той
на снегу
В женский праздничек
на крови
Подавали мне
не рагу,
Подавали мне
от любви.
Было муторно
веселеть,
И душа рвалась
улететь.
Повстречались мы
разорвать
То, что надо было
связать.
Подающая мне
рука
Чуть задумалась,
но дала
И была она
так легка,
Что исчезла кровь
со стола.
Искра Божия
не скупись,
Видишь, я все жду:
прикоснись.
Подаяния
не стыжусь,
Пусть я в нищие
не гожусь.
Благодарствую,
как за рай.
Быть, не быть со мной-
выбирай.
У тебя в душе
та же боль,
Обмануть себя
мне позволь.
Убедить себя
помоги.
Я как раб в пыли
подберу
Дар твой брошенный
у ноги —
Подаяние
на миру.
Зырянка.1993
Без знаков препинания
Как часто опускаясь вниз
И не храня надежд подняться
Мы начинаем вдруг метаться
И горько-горько пропиваться
И памятью отогреваться
Как у костра сырой турист
Тогда оценим мы но поздно
Все что листали торопясь
Все что ругали не скупясь
Что обходили сторонясь
Что обманули изловчась
И то огонь что уже роздан
Так у буфетного крылечка
Читает пьяно улыбаясь
Как будто к жизни возвращаясь
Стихи чудесные стараясь
Всем умным мальчикам на зависть
Пропойца опустивши плечи
Тайшет. 1968
Звуки Железной дороги
(в ритме колес)
Полна платформа углем и водой,
Вагоны все забиты рудой,
Плачется стук паровозных колес:
«Кто-то счастье унес, кто-то счастье унес…»
Слушайте, слушайте, где-то в ночи
Паровозное сердце о рельсы стучит.
Слышите, шепчет вам каждая ось:
«…счастье унес, …счастье унес…»
Скрылся в ночи проходящий состав,
За трое суток порядком устав.
Тяжко вздохнул на бегу паровоз:
«… … … у-у-уне-е-ес…»
Ты прекрасна
Понимаешь…
ты забыла, что прекрасна,
Закружилась, замоталась…
и напрасно.
Я спою тебе припев
слегка опасный:
Понимаешь…
ты забыла, что прекрасна.
А еще спою один куплет
негромкий:
Все на свете хорошо
моя девчонка.
Не обидели тебя твои
мужчины,
И душа твоя не мерзла
в магазине.
Нет, и не было на свете
унижений,
Не бывает безысходных
положений.
Понимаешь…
ты забыла, что прекрасна,
Закружилась, замоталась…
и напрасно.
Есть на свете только
ветер странствий.
Дует он с непостоянным
постоянством,
Овевает он прохладой
стан твой тонкий…
Все на свете хорошо
моя девчонка.
Ты живи и путешествуй
в безвременье,
Пусть трещат в камине
жаркие поленья.
Закружилась, замоталась
и напрасно.
Понимаешь…
ты забыла, что прекрасна.
Понимаешь…
ты забыла, что прекрасна.
Понимаешь…
понимаешь…?
и прекрасно.
ПАРОДИИ
Цикл пародий
На тему смотров и конкурсов
*
Р. Рождественский
Вспоминаю себя мальчишкой
Большеглазым, сутулым, хмурым.
Я читал хорошие книжки
И стеснялся своей фигуры.
Нас тогда не возили на смотры,
Время было другое раньше,
Но упрямо билась аорта
В зажигательном ритме танца.
Вам недавно сказал Хазанов,
Что я стал поэтом известным.
Вздор! Не верьте друзья! Я с вами
Вновь пою хоровые песни.
Бейте критики, хором ругайте,
В самолет эстрады я сяду,
Мне на смотр путевку дайте,
Как артист получу награду.
*
А. Вознесенский
Возможно ли, чтобы в мире
Без песен прожить смогли,
В штучно-блочной моно-квартире
Стерео-дисков не завели?
Чтобы неслышным стал звук оркестров,
Колыбельных не пела мать,
Чтобы прекраснейший из Маэстро-
Пауэлс Раймонд не смог играть?
Оптимизма мне дорог свет,
Сластолюбцем прослыть рискуя,
Смотрам и конкурсам шлю в привет
Одну тысяча девятьсот восемьдесят два
Полновеснейших поцелуя!
В горле слава стоит вселенская,
В общем хоре пойду, растворюсь,
И не буду я Вознесенским,
Если к славе один вознесусь.
*
А. Иванов
Как часто меня приглашают на смотры,
В расчете на то, что я в хоре спою.
Напрасен ваш труд – пародист должен бодрым
Остаться для боя. В хорах не пою.
Пускай Вознесенский с Рождественским в паре
Дуэтом поют, я на них посмотрю,
Глазами пошарю, и может быть в зале
Найду две брусничинки – радость мою.
А может, и клюкву примечу на сцене
И руки потру: «До чего ж хорошо!»
Теперь я опять обеспечен на время
Как Роберт с Андреем и лучше ещё.
Еще цикл пародий
На тему: «Я из лесу вышел, был сильный мороз»
*
А. Иванов
Каков поэт?! Замерзшего мальчонку
Отправил в лес на заготовку дров,
А вместо лесовоза дал клячонку,
Попробуй дров мальчонка заготовь!
Идет и плачет маленький ребенок,
Шумит тайга, так называют лес.
Раздался крик! Так плачет поросенок-
Отца уже поймал ОБХСС.
Мне жаль в полушубки одетых мальчишек:
В России поэтов большая семья.
Поэтов то много, да мало дровишек.
Хотя и поэтов… Некрасов да Я.
*
Р. Рождественский
К тракту, на большак, по бездорожью
Идет мальчонка детства моего,
Дубленочной поскрипывая кожей,
Лошадка тянет дровни тяжело.
Нет, это не обычная картина:
Мальчишка с лошадью, да кубометр смолья.
Решается проблема керосина,
Бензина, спирта водорода и угля,
Проблемы энергетики глобальной,
Распада ядер, катастрофы звезд!
Вы не смотрели бы экран документальный,
Когда б дрова мальчонка не довез.
А, потому, что те дрова везущий
Для отопленья маленькой избы,
Тот мальчик – ты, твой брат,
Весь мир растущий
Из полушубков, словно из судьбы.
Некрасову спасибо.
Он предвидел
Проблему человека и среды.
Ты Иванов его пародией обидел!
Уйди с экрана он поэт… не ты!
ОКОЛОТЕАТРАЛЬНОЕ
10 лет театру – студии «Фортель»
Вот чудо: тот, кто «лОжит в пОртфель»,
Нормальный выдает нам фОртель,
А тот, кто все «кладет в портфЕль»,
Наоборот – дает фортЕль.
На фортепьяно «пиано», «форте»
Нам музыкант исполнит фОртель,
Изящная виолончель
Вдруг полный выпустит фортЕль.
В политику взглянуть извольте:
«ЛДПР» – ну, чем не фОртель,
А ее лидер – сущий зверь,
Всем депутатам даст фортЕль.
На ринге, стадионе, корте
Всегда ценился в спорте фОртель.
Судьи заливистая трель
Спешила прекратить фортЕль.
В театре, также как и в спорте,
Порой выкидывают фОртель.
Как в старину, так и теперь,
Нам могут выкинуть фортЕль.
С Борисом Белкиным не спорьте,
Он нам такой построил «ФОртель»,
Такую создал канитель,
Все 10 лет – сплошной фортЕль!
Последний фОртель дать позвольте:
«Мы любим наш театр – «ФОртель»,
И в снег и в дождик и в метель
Бежим смотреть спектакль – фортЕль.
2005
Признание
Его Величество-Театр
И Их Высочества-Кулисы,
И рок-н-ролл, и падекатр,
И дорогие в зале лица…
Театром болен я давно
И не умру, пока болею.
Хотя люблю ходить в кино,
Но перед ним благоговею.
Костюм смешон, смешон и грим,
Дворцы пропахли нафталином.
Актер на сцене так раним
И пистолет стреляет мимо.
На сцене света круговерть
И паутина из канатов,
С любовью крепко дружит смерть,
Как и с предательством, расплата.
Пусть не кончается полет,
Освобожденная от груза
Во мне давно душа живет,
Загримированная Музой.
Когда своей мне жизни не хватает
Когда своей мне жизни не хватает,
Ищу возможность я сыграть чужую…
Пусть временно, пусть не всерьез…. Пытаюсь
В других понять: зачем я существую?
Когда в газетах правды не хватает,
Ее из роли я в театре извлеку.
Потом пойму, что правды не бывает,
Хватает правды только дураку.
Когда ослабнут силы верить,
Что нужен я еще кому-нибудь,
Сыграю Моцарта, а вслед за ним – Сальери,
Один из них укажет верный путь.
Когда устану я играть на сцене,
Уйду в партер и рядом с Вами сяду,
Мне «Главный тренер» подберет замену,
Назначив меня зрителем в награду.
Песня девушек заведения Марго
для спектакля: «Молитва Франсуа Вийона», написанная по спецзаказу режиссера-постановщика Б. Н. Белкина.
Остановись, постой, мужчина,
Постой, и мальчик, и монах,
Не проходи с деньгами мимо,
Постой, коль ходишь ты в штанах!
Припев:
Ты не смотри в трубу на Север,
Ты посмотри концом на Юг,
Увидишь нас – парижских девок
Тех, что за денежки дают….
Где ты найдешь такие груди,
Такие плечи, губы, зад?
Ты с нами рай и ад забудешь
И будет черт тебе не брат.
Припев.
Мы все-молодки, все-красотки,
Старух не водится средь нас.
Мы не кокетки, мы кокотки,
Мы все при всем и все при нас!
Припев.
Финал спектакля «Молитва Франсуа Вийона»
Я показал Вам Франсуа,
Того, которого молва
Секла и била.
Давно любовь его была,
Вас ждут домашние дела.
Всегда так было.
Искусство наше – краткий миг
И разговоры напрямик,
С душой свиданье.
Всего на два часа возник
Француза небезгрешный лик-
Напоминанье.
О том, что мучиться и петь,
Взрослеть и жить, потом стареть
Дано не зря нам.
Что нет границы для души,
Ходи, дыши, стихи пиши
По разным странам.
Ищи, а если не нашел,
Иль не туда опять зашел-
Прочти Вийона.
Он был такой же, как и ты,
Любил, грешил, имел мечты,
Он не икона.
Прощайте! Кончился спектакль,
И если было что не так-
Не осуждайте.
Все!.. Гаснет свет…
Устал я петь…
Ну, чтож…, Прощайте!
Уникальному театру
Средь сибирских степей бескрайних
Есть театр такой – «На окраине».
Я на место в последнем ряду
Из Ордынки сюда добреду.
Потому что на сцене маленькой
В окружении старых стен
Я душою – цветочком аленьким
Попаду в театральный плен.
Среди бешеных ритмов политики,
Экономики перемен
На окраине любят зрителя
И врачуют без пересмен.
От зачатия непорочного
Получилось театра дитя,
Подросло, превратилось в прочное,
Разыгралось, уже не шутя.
Пусть помогут вам Бог и начальники
И простой Карасукский народ,
Коли свет зажгли на окраине,
Этот свет до столицы дойдет.
«ДАТСКОЕ» и не только
Дочери Аксинье
Не понимают, хоть убей!
Все жены, дети и подруги,
Что я нормальный, не злодей,
Хоть ненормальней всех в округе.
Что на могиле благ земных
Поставил крест давно и прочно
Мои грехи не из-за них.
Из-за чего? Бог знает точно.
Не ко двору я на миру,
Так не живут, как я, убого.
Я ничего не соберу
В дорогу на свиданье к Богу.
И пусть я тысяче людей
Кажусь матерым реалистом,
Мне лишь любовь без всех затей
Наполнила бы душу смыслом.
Дома, машины и кроватки…
И лишь прекрасное дитя
Меня любило без оглядки
И будет… много лет спустя.
Постой Господь! По высшей мере
Отвечу я за все грехи,
Увидеть дай, как дочь поверит…,
Поймет… Тебя… меня… стихи…
1997
На юбилей Ю. В. Канина
Ну, вот и другу – 50!
Годов непрожитых косяк
Тихонько тает.
Седеет волос у тебя,
И я завидую, любя —
Мой облетает.
Но мы не волосом горды,
Не видим в нем большой беды,
Стремимся дальше.
Свой отпуск ты провел в тайге,
И я завидую тебе —
В тайге нет фальши.
Хоть мы с тобой не босяки,
Нам не грозят особняки
Высокой моды.
Милей нам домик у реки,
И жизнь на воле без тоски
Среди природы.
Не пустим грусть в свои сердца,
Сотрем печали мы с лица,
Полтинник пройден!
Не так уж много мужику,
Дай Бог здоровья на веку,
Дай Бог здоровья!
Еще ему возможность дай
В тайге не раз увидеть рай
На всю катушку.
Еще что хочешь? – сам проси,
Ну, в общем —
Бог тебя спаси! В воде, на суше
И в воздухе тебя храни,
Во все оставшиеся дни,
Господь всевышний!
Васильич Юрий! Извини,
Стихи неважные прими…
Какие вышли!
1997 Зырянка.
Б. Белкину 55
Я буду, краток, как сестра
Небеизвестного таланта,
Борису Белкину – «Ура!..»
Сегодня «Бенефисиант» – он.
Так уж сложилось, я – любитель,
А «профи» – ты, тебе пою:
«Да здравствуй «Фортеля» родитель,
Тебя я искренне люблю.
ДК Вагайцевский. 2001
Б. Белкину 65
На Мастера наехал юбилей,
И хорошо еще, что не столетний.
И, слава Богу, что мой друг не гей,
Иначе внуков не было б при этом.
Один у нас такой на всю страну:
С Олимпа театрального – в глубинку.
И, слава Богу, выбрал он жену,
Что не в московской родилась Ордынке.
Твой ясный ум и твердая рука —
Залог успеха в театральном деле.
И, слава Богу, есть у нас ДК,
Построенный Медведевым в деревне.
Ты молод, друг! За Зельдиным тянись
И юбилей отметишь не однажды.
И, слава Богу, что ты любишь жизнь,
А, значит, ты идешь по ней отважно.
Драматургии сложен лабиринт
И на подмостках множество напастей.
И, слава Богу, Ариадны нить
В твоих руках. Веди нас, Мастер!
2011
«48»
Маргарите, которой никогда не было
Не единожды смерть
Понимающим взглядом
Приценялась ко мне,
Но цены не дала.
Продолжаю я петь
Между раем и адом,
Ни туда – ни сюда
Мне судьба пролегла.
Я, конечно, не Мастер,
Совсем не Булгаков,
Но по капле душа
Истекает на лист,
И врастают в бумагу
Кровавые знаки:
«Пред тобою, Создатель,
В самом главном я чист».
Мне ни рая, ни ада,
Ни покоя не надо,
(Как прекрасен, Messier,
Точно в сердце разряд!)
Не сфальшивя допеть
Я хочу, и в награду
Получить от Творца
Всепрощающий взгляд.
1996
«50»
Я сегодня половину прожил,
Я полвека прожил, отшагал.
Ничего я не делил – я только множил
Никогда не отнимал – я прибавлял.
Подведем итоги к юбилею,
Камни аккуратно соберем:
Слава Богу! Сильно не болею
И друзей имею полный дом.
У меня детей не так уж мало:
Четверо детей от разных мам,
Шевелюра много легче стала
Из-за разных мам и прочих дам.
Я шучу. Локаторы и мили
Приложились к шевелюре тож.
Ничего, ведь главное я в силе,
На себя по-прежнему похож.
Господи! Тобой я не обижен:
Все своё всегда ношу с собой,
Даже приобрел теперь недвижимость,
Главное же дело, что живой.
Господи! К тебе еще успею,
И друзьям и детям пригожусь,
Жизнь любить по-прежнему умею,
Может, даже в женщину влюблюсь.
Главное, что множится и ширится
Круг родных и близких мне людей,
И к стихам своим в простую книжицу
Я прибавил стих – на юбилей!
Малоирменка. 1998
Новоселье и 55
Лидочке Ивановне
Очень не люблю ждущих, когда же им
«выпадет дом»
Не могу я купить тебе дом в Подмосковье
Чтобы окнами в сад с Патриаршим прудом.
Я построю все сам. И с тобой и с любовью
Мы навечно войдем в этот сказочный дом.
Там тихий ветер на пруду
Качает яркую звезду,
На том пруду,
Куда тебя я приведу.
Здесь каждый угол полит моим потом и кровью
И в любой из досок есть тепло моих рук.
Будем в доме мы жить и с тобой и с любовью,
Мой надежный, единственный, преданный друг.
Там тихий ветер на пруду
Качает яркую звезду,
На том пруду,
Куда тебя я приведу.
Будем вместе мы жить до скончания века
В этом доме просторном для старых двоих,
А приедет родня – двадцать два человека —
Мы разместим их всех, места хватит для них.
(А нагрянут друзья – тридцать два человека,
Спать уложим их всех, места хватит для них.)
Там тихий ветер на пруду
Качает яркую звезду,
На том пруду,
Куда тебя я приведу.
Там нету лебедей в пруду
Зато упавшую звезду
Увидишь ты
На нашем собственном пруду.
Малоирменка. 2004
60 лет Виталию Григорьевичу Рябову
Серьезный, право, юбилей
Приходит в наше поколенье.
Мы громко не кричим: «Налей!»
И реже грудь теснит волненье.
Витальке нынче 60,
Давно ли было только 20?
Года со свистом парусят
И чаще хочется встречаться.
Отбрось, Виталий эту грусть
И продолжай идти по жизни,
Седьмой разменян – ну и пусть!
Мы молоды и не капризны!
Жизнь – как река: исток и устье,
Но мы же сами лоцмана,
Штурвал судьбы мы не отпустим,
Иначе: грош – наша цена.
Мы подружились на реке,
Еще не зная перекатов,
Душой мы были налегке,
Уху хлебали до заката.
Всегда я помню ту зарю,
Приедешь, я уху сварю.
С тобой скажу, как на духу,
Готов 100 лет хлебать уху!
Новосибирск. 2009
60 лет Игорю Морозову
Мой старый друг! Теперь уж без кавычек,
Ты разменял седьмой десяток лет.
Все дальше отблеск молодых привычек,
Все ближе нам кровать и туалет.
Но, это шутка, рано не сдадимся,
Не бросим вожжи, не отпустим руль,
И женщинам на что-нибудь сгодимся,
Ведь 60 – еще не круглый нуль.
Отбрось года, расправь литые плечи,
Забудь покрепче цифру 60.
Судьбе не раз шепнем: «Еще не вечер»,
Пока у нас еще глаза блестят.
Пока еще способны мы встречаться
И до утра о жизни говорить,
Поверь, мой друг, есть смысл постараться
Все, что любили, сотню лет любить!
Новосибирск. 2009
Другу 44
Среди маленьких птиц есть большая одна,
В. Д. Соколовым зовется она.
И в этой фамилии нету вранья,
В Сибирь прилетела большая семья.
На красной машине Хрущевских времен
Был скарб Казахстанский в Сибирь привезен.
Пускай замерзает свободный казах,
Но стало теплее в Ордынских домах.
Веселый умелец, большой оптимист —
Ты, Вася по возрасту лишь хорошист.
А я, к сожаленью, отличник вдвойне,
Но ты не спеши приближаться ко мне.
Будь счастлив, Василий, до жизни конца,
Пример ты бери с молодого отца.
Среди молодых и красивых орлов
Он молод и статен – Д. В. Соколов.
Вы помните сказку про «А» и про «Б»?
Сидели мы с Васей в подземной трубе.
Труба прохудилась, пропала вода,
Но друга себе я нашел навсегда.
С которым нестрашно в разведку пойти,
С которым короче к Алтаю пути,
С которым всегда хорошо за столом,
Которому двери открыты в мой дом.
Желаем мы, Вася, немного тебе:
Чтоб счастье исправно летало в избе,
Чтоб чистой душа оставалась всегда,
Да Шубинку ты посещай иногда!
Ордынское. 2004
Соколову В. Д.
Напутствие на вторую половину пути
Мой друг! Ты не успел осмыслить,
Что половина позади.
Стремился вдаль, вперед и ввысь ты,
Ну что ж, и далее иди.
С одною разницей неброской:
Теперь ты знаешь, что к чему,
Где кисло, сладко, сложно, просто,
Что глупо и что по уму.
Построен дом, растет сынишка,
Деревья высадил в саду.
Не куришь и не пьешь в излишке,
С людьми и совестью в ладу.
Корыстной дружбе знаешь цену
И легкомысленной любви,
Ведь юность подлежит обмену
На опыт, мудрость… «се ля ви!»
И на полтинничном пригорке
Присядь на миг и оглядись.
Под взглядом Божьим, взглядом зорким
На путь дальнейший помолись.
Пусть не вильнет твоя дорога
И пусть друзья не подведут,
И люди пусть не судят строго,
И в путь, Василий, в добрый путь!
Alma Mater
60 лет НГАВТ, 40 лет после окончания НИИВТа
В тихом скверике, перед Лениным
С несгибаемою рукой,
Институт стоит – Академия
Породнившая нас с рекой.
Пароходства и департаменты,
Галунов адмиральский блеск…
В аудитории самой маленькой
Океанских волн слышен плеск.
Припев:
И пусть по-разному называется
Воспитавшая нас река,
Alma Mater не забывается,
Мать одна у нас на века.
Нас учили здесь не за доллары,
Не за евро, не за рубли.
Преподаватели были молоды
И учили нас из любви.
Мы пришли сюда сорок пять назад,
Сорок пять назад долгих лет,
Но, по-прежнему блеск в глазах у нас,
Правда, многих глаз с нами нет
Припев:
И пусть по-разному называется
Воспитавшая нас река,
Alma Mater не забывается,
Мать одна у нас на века.
Мы меняли семьи, профессии,
А Валерка страну сменил,
Но студенческой первой сессии
Ни один из нас не забыл.
Жарко спорили мы в кампании:
Чья река и сильней и быстрей.
Нынче Кунстман живет в Германии,
Но не забудет он Енисей.
Припев:
И пусть по-разному называется
Воспитавшая нас река,
Alma Mater не забывается,
Мать одна у нас на века.
Три названия – без сомнения,
Это русский большой секрет,
ИНСТИТУТ стоял, АКАДЕМИЯ,
А теперь УНИВЕРСИТЕТ.
Ну, какая, ребята, разница
От названия перемен,
Нам по-прежнему веет праздником
От этих бело-зеленых стен.
Припев:
И пусть по-новому прочитается
На фасаде названья строка,
Alma Mater не забывается,
Мать одна у нас на века.
Памяти друга
На свете не стало Пети,
Земляницина Петра Григорьевича.
Долго весело жил на свете,
Но также долго питался горечью.
Грехи нам разные судьбой отмерены,
(Награда будет ли – не можем знать)
Чтоб смысл искали мы давно потерянный,
Чтоб душу вечную не потерять.
Болезнь российская – талантов спутница
Сильна от веку и до сих пор.
Всегда ужасно, когда опустится,
На друга близкого ее топор.
Рук не подставить, судить не можем мы:
Везде расставлены судьбы посты.
Приходим в мир рабами Божьими.
Прости нас Петр, Господь, прости!
2010
Разное
Франсуа Вийон
(вольный перевод с французского)
Отрывок из баллады истин наизнанку
Нет ничего вкусней крапивы,
Быстрее рыбы – только сети.
Нет ничего слабее силы,
Деревья валит тихий ветер.
Мудрее старцев – только дети,
Длинней дорог – тропа войны.
Глупы все умники на свете
И лишь влюбленные умны.
Нет в бочке дегтя ложки меда,
Скупой всех нищих привечает.
В дворняжке ценится порода,
Урод с красотками скучает.
Безбожник храмы воздвигает,
Несет жару нам свет луны.
Глупец на лаврах почивает
И лишь влюбленные умны.
Отрывок из баллады поэтического сотязания в Блуа
Я над ручьем от жажды умираю
Смеюсь сквозь слезы, плачу веселясь.
На солнце я теплее одеваюсь,
А на дорогах выбираю грязь,
На воле раб больной, в цепях я князь.
Лишь наготой душа моя прикрыта,
Я помню все, что прочно позабыто,
Забыл я все, что помню и люблю.
Все главное в душе моей разбито,
Над пустяками горестно скорблю.
Мне горькая полынь вкуснее меда
И черный ворон – белый лебедь мой.
Минута для меня длиннее года,
А демон смерти – милый домовой,
Милее песен мне кошачий вой.
В болезнях и несчастиях – отрада,
Огонь любви – лишь слабый отблеск ада.
Весь мир – мой дом, а родина – чужая,
Жизнь – мука и тюрьма, а смерть – награда,
Я над ручьем от жажды умираю.
Фантазия по Губерману
Я растратил душевные силы
На друзей, на детей и работу,
И Господь мне прощает уныло,
Когда пью я с врагами в субботу.
БОЛЬНОЕ И ПОСЛЕ
Перекуем мечи на орала
Так хочется перековать
Желающих повоевать,
Мечей им острых не давать —
Орала в руки и пахать.
Вершки и корешки по Forbes
Национальное сокровище
По братски делим пополам:
Пять миллионов в день начальникам,
Пять тысяч в месяц, братья, вам.
Пессимистическое
Социализм в изоляции,
Капитализм без активации,
Патриотизм без мотивации,
В родной стране, как в эмиграции.
Window
Один пробил окно в Европу,
Другой заткнул окошко…
Одобрил действие народ:
«Гей с Европы не пройдет!»
Проходит трещина разлома…
Проходит трещина разлома
Меж наших душ, сердец, умов,
Бежит она от дома к дому
И исчезает в ней любовь.
И ненависть её сменяет,
Ведь жизнь не терпит пустоты,
И черной кровью затеняет
Друзей прекрасные черты.
Который раз, на те же грабли,
На поиск внутренних врагов…
И ненависти дирижабли
Теснят за горизонт любовь.
Порою кажется, что света
Лишь отодвинулся конец!
Взлетает красная ракета…
Друг, брат, сынок, отец…
Совсем другому нас учили
Шукшин, Высоцкий и Булат,
Совсем другие нынче в силе,
В руках их деньги и булат.
Надежды маленький оркестрик
Все дирижера не найдет,
Лишь о любви хрипит нам песню
Упавший в трещину фагот.
Проходит трещина разлома
Меж наших душ, сердец, умов,
Бежит она от дома к дому
И исчезает в ней любовь.
Некраткое антивоенное
Воюют все, кому не лень,
Воюют, сидя на диване,
И даже пень в весенний день
Не о любви поет в нирване.
Залиты злобою глаза
И уши к доводам все глуше,
А ну, откажут тормоза
Одной восьмой всемирной суши?
В сетях дискуссии просты:
Коль не хватает аргументов,
То мата милые черты
Напалмом кроют оппонентов.
Нам телевизор заменил
Мозги и сердце силиконом,
Политврунов, телелепил
Вознес над совестью, законом.
Да, чудеса у нас бывают
И, почему-то, патриот
Не тот, кто любит и страдает,
А тот, кто громче всех орет.
Рождает ненависть войну,
Закройте рот её кликушам,
Тогда любовь спасет страну
В одной восьмой всемирной суши.
Краткое антивоенное
Всяк, кто потворствует войне,
Ответит Господу вдвойне.
Поп, уличенный в той вине
Таскает черта на спине.
Есть женщина, ее я ненавижу
Есть женщина одна, ее я ненавижу,
Коварна и безжалостно обманчива она,
Зовет тебя, лишь подойдешь поближе:
Других зовет, а имя ей – война.
А сколько у нее друзей старинных,
По большей части из высоких сфер,
Любителей тепла и искр каминных,
А первым был, наверно Люцифер.
Неугомонно это сучье племя
Творцов обманчиво заманчивых идей,
Ради которых строем шли сквозь время
Полки и роты маринованных людей.
Опять не спит придворный политолог,
Готовя вновь очередной шашлык,
Пусть будет век его не очень долог,
Народ мой чтобы к крови не привык.
Ту женщину теперь я часто вижу,
Наверно в этом и моя вина,
Взгляни в экран, да подойди поближе!
Что там – любовь? Да нет – война!
Прощание с 2014
«А мы поставим свечи в изголовье…»
В. С. Высоцкий
Заходит на посадку старый год
Забрызганный славянской кровью.
Тем, кто на ёлки нынче не придет,
Поставим наши свечи в изголовье
Погибшим от чудовищной войны,
Пропитанной невиданною ложью.
Пред Господом все мертвые равны:
Кто был бесстрашен, или осторожен.
И кто спокойно плыл по небесам,
Попав в прицел случайно,
Заморской кровью травам и кустам
Добавил сгустки боли и отчаянья.
А кто не умер, ранен тяжело
Инфо… тьфу! …рмационной бомбой.
По обе стороны от фро…
Тьфу! …нта все больше зомби.
Проснуться хочется в пятнадцатом году,
Чтоб морок разогнало ветром.
ПроклЯтый год я провожать приду
С вопросами, которым нет ответа.
Доброжелательное
Всем тем, кто к Северной Корее
Нас так настойчиво зовет,
Давайте купим поскорее
Большой, просторный самолет.
Заправим топливом бесплатно,
Наймем корейских стюардесс
И без билета на обратный
Отправим их в счастливый рейс.
Все непосильно нажитое
Вослед отправим багажом,
Не жалко, дело-то святое:
Дать людям радость в новый дом!
И все счета их и наличность
Переведем без лишних слов,
Чтобы жилось им там отлично
Я даже скинуться готов.
Зачеркните
«Отберите орден у Насера,
Не подходит к ордену Насер»
В. С. Высоцкий
Зачеркните в списках Люда Еда Внука,
Nahren на параде Еда Люда Сын,
Тот, кого разбили, был приличной сукой,
Этот, хоть с прической, но такой же, блин!
2015
Известие о РеальноБанальномКонце
Зам главного редактора с учетом новых факторов,
Зам главного редактора по ветру держит нос.
Утюжить вместо трактора послали зам редактора
Зам главного редактора озвучила донос.
«Канальчик ваш не царственный, он антигосударственный
Кончается лицензия и низок рейтинг ваш,
В отличие от нашего. Даю сигнальчик барственный:
Вы рылом не калашные, а нужен нам калаш.»
Главредом ли поручено, благую весть озвучивать,
Иль наверху приручены все замредакторА,
Но, вот опять получено: «Все гаечки закручивать»,
Ни дождичка, ни слоника. «Шалите, детвора».
Красивая и смелая, она взялась за дело и
Произнесла речевочку, напрягши интеллект,
За ней придут товарищи, подбросят дров в пожарище,
Закроют все канальчики, и будет всем респект!
2015
Напрасные слова
Укрывшись тонким одеялом – небесами,
Утратив рай в греховной круговерти,
Мы видим мир под разными углами,
Внезапность выстрела не отменяет смерти.
Полет шмеля не остановит пули,
Но пуля есть и есть полет шмеля.
В моем бананово – лимонном Сингапуре
Засеяны деньгами все поля.
Земле все чаще вспарывают брюхо
Во имя вслед идущих поколений
И в Арктике уже тепло и сухо,
Но холодно и сыро от сомнений.
Мысль, втискивая в плоть клавиатуры,
Потеют разом пианист и программист,
Снабжая их словесной партитурой
Писатели терзают белый лист.
Все выше лезут градусы коктейля
Из очень, очень вежливых людей,
На ощупь, по системе дядьки Брайля
Ползет вперед расчетливый злодей.
Один чудак-посланец свыше
Открыл секрет земного бытия,
Не поняли его, подвесили повыше-
Теперь горит обетованная земля.
На белых, красных, ватников, укропов,
Евреев, немцев, на неверных и армян
Глядим со злобой из своих окопов,
А злобным – Вера, что козе – баян…
Свадебно-печная геополитика
Нынче выпало замуж двух внучек отдать
В Томске рядом, а в Сумах далече,
Пусть мужьям меж собой не дадут воевать
Две простые кирпичные печи.
В Украине построил я русскую печь-
Мой подарок от русского мира,
Чтобы дом натопить, чтобы хлеба напечь
Для украинско-русского пира.
Не на танке приехал, на личном авто
И не грады привез и не буки,
А привез мастерок и печной молоток
И привез свои добрые руки.
Мой расчетливый замысел ясен и прост:
Изменив в русском мире доктрину,
Я поставил кирпичный российский блокпост,
Чтобы он защищал Украину.
Когда томская внучка построит свой дом,
В нем сложу украинскую грубку,
Пусть две печи мои согревают теплом
Наших внучек Наталку и Любку.
(Кавычки и заглавные буквы в некоторых
словах и понятиях
не поставлены специально, так я к ним отношусь.)
07.08.15. г. Сумы
13.08.15. г. Томск
Вечный вопрос
Горько мне, что вождям я не верю,
Горше вдвое – не верю попам
И Христу, приоткрывшему двери
Я вопрос окаянный задам.
Как мне жить в безвременье, безверье,
В океане насилья и лжи,
Где искать просветленье, спасенье?
Помоги мне, Господь, расскажи.
Как с моим примириться народом,
Что плывет без руля и ветрил,
Как туза из крапленой колоды
Нам лукавый в карман подложил?
Жизнь свою от грехов и падений
Постепенно я к свету тащил,
Верил в Родину и вдохновенье…
Может… главное что упустил?
Дом наполнился светом до края,
Долго голос гулял по избе:
«Я ответов готовых не знаю,
Это, парень, вопросы к тебе».
Дверь закрылась, исчезло виденье,
То стихи напишу, то сожгу…
На вопросы свои и сомненья
Сам себе я ответить смогу?
Несогласное
Я не хочу, чтоб летчики бомбили
В чужой стране страдающий народ.
И, что бы наверху не говорили,
Я не поверю в добрый пулемет.
Не верю в добрые, крылатые ракеты,
В удачный пуск добра из-под воды,
Что мирные не будут ей задеты,
Не врите мне, напрасно врете вы.
Я видел сам падение ракеты,
За полчаса черкнувшей полземли.
Желаю всем «беречь свои портреты»
От этого исчадия «любви».
Остался шаг всего до утвержденья,
Что крут и весел ядерный удар,
Умрут враги, и будет всем спасенье!
Не будет – просто сдохнет шар.
Чего вам надо? Еще больше денег?
Так вам и этих сроду не сожрать,
Опять кричит мне бесноватый телек:
«Кругом враги и надо воевать!»
Не воевать нам надо, а работать,
Благоустроить ветхое житье,
Воров побить по разжиревшей плоти,
Тогда вздохнет Отечество мое.
У нас все есть, чужого нам не надо,
А воевать умели мы всегда,
Но счастья не приносят бомбопады
На пыльные чужие города.
Штормовое предупреждение
Нету погоды в доме,
Ни дождичка, ни грозы.
Осатанел барометр,
Давление прет в разы!
Душно! Пустынь химерой
Воздух сдавил тиски.
Бал Сатаны! Премьера!
Дороги пришли в тупик.
Ни лева, ни права нету,
Вперед – прямиком назад.
Ямщик головной кареты
Выбросил тормоза.
Не холодно и не жарко
Спящему большинству.
Герасима мне не жалко,
Безвинную жаль Муму.
Ответное предложение Жириновскому
В.В. предложил ссылать в Сибирь московских
водителей – хулиганов.
Московских придурков оставьте себе,
Сибирь не помойная яма,
Вот штрафы сошлите, смиряясь судьбе,
В Дорстрой пусть дадут по два «ляма».
Желательно в «баксах», тогда победим
Две главных российских напасти:
Дороги построим, а все дураки
Надолго остынут от страсти.
Болезнь 21 века
Драма в одном акте.
Действующие лица:
Доктор с лицом А. П. Чехова без пенсне.
Поэт с растерянно – грустным лицом.
Муза – виртуальное существо в прошлом с лицом, непохожим ни на кого, в настоящем, похожим на всех.
Доктор, Поэт, Муза.
Доктор
Давайте выйдем на крыльцо
(выходят)
Да, ваша Муза заболела,
Держите перед ней лицо
И про здоровье врите смело.
Поэт
Скажите: что тому причиной?
Я никогда не напрягал
Её натужными стихами,
Про всякий вздор не сочинял
И не тягался с Мураками.
Доктор
Нет, нет! Причина не в капризах,
От них для Музы нет вреда.
У вас отличный телевизор
И в этом главная беда.
Поэт
Как – телевизор?! Доктор, что вы?
Он современен и хорош,
Он безопасен стопудово,
Каналов сто – смотри, что хошь!
Доктор
Голубчик, не в каналах дело,
Но в них отравленный контент.
Да, много люду заболело,
Но чтобы Муза – прецедент!
Поверьте – в практике впервые…
Не знаю, что и прописать?
(раздумывает, сомневается)
Ромашки, может полевые?..
А, впрочем, вам-то лучше знать.
Давно не пишется?
Поэт
Уж годик…
Доктор
М – да… уже приличный срок…
(помолчав)
Вот, говорят, что хокку в моде?..
Поэт
Нет, я по хоккам не ходок…
Доктор
А сами – то вполне здоровы?
Поэт
Да, в общем – жаловаться грех…
(одевает лицо, похожее на Сергея Шнурова)
Но, правы вы – контент …еровый,
Людей он травит, Музу…, всех…
И, даже, если телевизор
Сломать, продать, иль не включать,
Контентом нас снабдит провизор
Через газеты, твою …!,
Или компьютер…
(помолчав)
Ладно, доктор…
Мне ясно Музу как лечить:
Терпеньем, Пушкиным, не водкой!
Пойду грамматику учить…
(доктор уходит, Поэт одевает веселое лицо,
похожее на Михаила Бублика, возвращается к Музе)
Я набросал тут первый Акт
О том, как ты весь год молчала.
Муза
(одевает лицо, похожее на Чулпан Хаматову
в роли шукшинской глухонемой)
Хо-о-ро-о-ший Докт..о…р. Сра-а-зу по-о-легча-а-ло…
(лица обоих высвечиваются, они светлеют на глазах,
в телевизоре светлеет мрачный контент)
Занавес
Сад
Разбросал я камни по любви,
А теперь хожу и собираю.
«Де жа вю», а так же «се ля ви»
С каждым камнем лучше понимаю.
Вот «шерше, как водится, ля фам»
Вот и выстрел в загнанную лошадь.
Ни один я камень не отдам,
Для камней в саду расчищу площадь.
Зацветет вишневый сад камней,
Зимним солнцем славно разогретый,
Он понять теперь поможет мне:
Кем же был я в молодые лета?
Был Дерсу, который Узала,
Был Мефисто, Фаустом и Гете…
Застывают камни, как тела,
Стрелами пробитые на взлете.
Похожу, отбросив суету,
Поищу не найденные камни,
Вон один качнулся на свету,
Яркой строчкой оживляя память.
И не так уж плох мой зимний сад,
Он японской сакуры не хуже.
Камни меж собою говорят,
Переводчик мне уже не нужен.
Рябчики
Лидочке Ивановне
Рябчики – старательные птицы
Добывают пищу под окном.
Мы с тобой боимся шевелиться —
Стайка счастья прилетела в дом.
Теплые, пушистые комочки
По снежку вычерчивают вязь,
Их следов божественные строчки
Песней в душу падают искрясь.
Звука нет – тройные стекла в окнах,
Можно вслух послание прочесть
И, прочтя, вдвоем тихонько охнуть
От того, что Бог на свете есть.
