Александр Борисович Широкорад
Финляндия и Россия – 1000 лет мира и войны

Глава 1. Между Швецией и господином Великим Новгородом

   О том, когда Финляндия попала под русское владычество, у историков нет единой точки зрения. На мой взгляд, это формально произошло в лето 6370 от Сотворения мира, то есть в 862 году от Рождества Христова.
   В этом году восточные славяне призвали к себе норманнского конунга Рюрика, известного на Западе как Рерик Ютландский. А Рюрик, как гласит «Повесть временных лет», привел с собой «всю русь».
   Можно долго спорить о личности Рюрика, хотя я, к примеру, нисколько не сомневаюсь в реальности существования основателя династии русских князей. Однако о руссах (руси) упоминают многие византийские и арабские источники. А в финских сказаниях русы именуются рутси (routsi, что в переводе «гребцы»). Все авторы-современники называют руссами судовые дружины, плававшие по Балтийскому, Черному и Каспийскому морям, а также по Ладоге, Днепру, Волге и другим внутренним водным путям России.
   Флотилии норманнских судов (драккаров) легко передвигались вдоль северного побережья Европы и грабили по пути местное население, а затем через Гибралтарский пролив попадали в Средиземное море. Это был очень длинный, но сравнительно легкий путь. А вот пройти «из варяг в греки» по русским рекам и волокам было гораздо короче, но сделать это с боями было трудно, а скорее всего, невозможно. Вот и приходилось норманнам ладить с местным населением, особенно в районах волоков. Для славянского населения волок становился промыслом, и жители окрестных поселений углубляли реки, рыли каналы, специально содержали лошадей для волока и др. Естественно, за это норманнам приходилось платить.
   По пути «из варяг в греки» к викингам приставали отряды славян, а затем объединенное славяно-норманнское войско шло в Византию или войной, или наниматься на службу к византийскому императору.
   Вот такие смешанные отряды византийские авторы называли руссами или русью. После призвания Рюрика постепенно название рус – русь распространилось на все государство [1 - Говоря о Древнерусском государстве, я с некоторых пор стал избегать антиисторического термина «Киевская Русь» или «Киевское государство», дабы не подыгрывать «самостийникам» – мошенникам от истории. В IX–XVIII вв. ни у нас, ни за границей не был известен термин «Киевская Русь». Его ввели русские историки в XIX веке как удобную метку.], подвластное его потомкам – Игорю, Святославу и Владимиру.
   В VIII веке русы основали город Ладогу (в настоящее время райцентр Старая Ладога). Чуть позже были основаны Смоленск (первоначально город находился на другом месте, которое сейчас археологи называют Гнездовским городищем), Киев и другие города.
   Руси принадлежало и южное побережье Финляндии, и Рюрик принес эти территории «в приданое» славянам. О принадлежности русам всего северного побережья Финского залива свидетельствуют не только скандинавские саги, но и находки археологов. Так, в южной Финляндии были найдены сотни арабских монет VII–IX веков. Точно такие же монеты найдены в районе Старой Ладоги, Гнездовском городище, Киеве и нескольких пунктах на Волге. Наконец, район находок мечей, изготовленных мастерской мастера Ульфберта – юг Финляндии, Старая Ладога, Гнездово, Киев и некоторые места на Волге.
   Ряд историков полагают, что легендарный «Остров русов», воспетый скальдами, – это Карельский перешеек. В те далекие времена он действительно был островом: с запада его омывали воды Финского залива, с севера – протекавшая тогда от нынешних Выборга до Приозерска Вуокса, с востока – Ладожское озеро, а с юга – Нева.
   Шло время, жители Новгорода постепенно колонизировали север. В XI–XII веках они заселили оба берега Невы. При этом новгородцы принципиально не строили больших крепостей на осваиваемых территориях. Ставить крепость – значит, там надо держать гарнизон, да еще приглядывать, чтобы комендант крепости, какой-нибудь служилый князь, не стал бы сепаратистом и не отложился бы от Господина Великого Новгорода.
   Как писал советский историк А.В. Куза: «Первоначально… Новгороду были подчинены лишь Северо-Западное Приладожье и соседние лесные районы. Именно эти земли были поделены на погосты, а огромные пространства северной Карелии от Ботнического залива на западе до побережья Белого моря на востоке такого деления не имели. Но и туда вслед за осваивавшими их корелами постепенно внедрилась новгородская дань» [2 - Куза А.В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. / Под ред. Л.Г. Бескровного. М.: Наука, 1975. С. 188.].
   В XI–XII веках племена в Финляндии, называемые на Руси емь, равно как и карелы, и чудь заволочная, регулярно платили дань Новгороду. Недалеко от современного города Торжок существовала постоянная торговая фактория новгородцев.
   Русская колонизация угро-финских народов принципиально отличалась от немецкой и шведской колонизации. Русскую колонизацию можно назвать мягкой, в отличие от жесткой западной колонизации. Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что жесткая колонизация сводилась к постройке на территории покоренных племен крепостей (замков), где жили рыцари и их свита. Окрестное население становилось крепостными этих рыцарей и принудительно христианизировалось. Туземцев, которые позже отходили от католичества, вешали, жгли на кострах и т. д.
   Мягкая колонизация проводилась русскими совсем по-другому. Естественно, у русских были вооруженные столкновения с угро-финскими племенами. Но в целом колонизация происходила мирно. Русские не подавляли туземные племена, а, как сейчас модно говорить, занимали пустующую экологическую нишу. Слабое заселение северных земель позволяло русским внедряться почти безболезненно. Русские не делали туземцев своими крепостными или рабами, дань, наложенная на них, была очень мала. Как уже говорилось, новгородцы в XI–XIII веках принципиально не строили крепостей и замков в районе реки Невы, в Карелии и Южной Финляндии. И наконец, Русская православная церковь вела миссионерскую деятельность сравнительно вяло и только мирными средствами. Да по-другому и быть не могло – в Новгородских землях царила большая веротерпимость, а значительная часть самих новгородцев в XI–XIII веках была язычниками или полухристианами, то есть поклонялась как Христу, так и Перуну, и выполняла обряды обеих религий.
   Благодаря общению с новгородцами в финском языке появились слова raamattu (грамота), pappi (поп), pakana (язычник, поганый). Соответственно, финское слово tanner (земля) у русских превратилось в слово «тундра».
   Шведы в XI – начале XII века эпизодически совершали набеги на Финляндию и Приневье. Слабость экспансии с Запада объясняется нестабильностью внутри Швеции, наступившей в 1066 г. после смерти короля Стенкиля. Борьба феодалов за власть усугубилась войной между христианами и язычниками. Относительная стабильность в Швеции наступила примерно к 1160 г.
   Шведскому королю Эрику Святому очень нужны были деньги, и посему он счел «своей священнейшей обязанностью содействовать распространению христианства не только в своих владениях, но и в странах соседних. Тотчас по вступлении на престол с величайшей ревностью занялся он приготовлениями к походу и на другой же год (1156-й), сопровождаемый епископом упсальским Генрихом и многими монахами, во главе значительного ополчения внес крест и меч на берега Финляндии. Высадка произведена была на самой юго-западной оконечности, при устье реки Авра (Aurajoki), и там, где ныне стоит город Або» [3 - Гиппинг А.И. Нева и Ниеншанц, М.: Российский Архив, 2003. С. 62.]. Там и была построена первая шведская крепость.
   Успех Эрика в значительной степени был обусловлен слабостью обитавшего там финского племени Суомляна (Сумь – по русским летописям). Часть суомлян, подвергшихся внезапному нападению, разбежалась по лесам, а часть подчинилась требованиям завоевателей и приняла крещение. Король Эрик, увидев, что предприятие его не требует особых усилий, на следующий год с большей частью войска возвратился в Швецию, а дело обращения язычников поручил епископу Генриху. Но финны рвения епископа не оценили, и тому пришлось «принять мученический венец» и быть позже причисленному к лику католических святых.
   В 1164 г. шведы провели смелый рейд на город Ладогу. 23 мая шведская флотилия через Неву прошла в Ладожское озеро. Шведское войско осадило город Ладогу. Ладожане сожгли свой посад, а сами с посадником Нежатою заперлись в каменном кремле и послали за помощью в Новгород. Шведы попытались взять кремль приступом, но были отражены с большими потерями и отошли к устью реки Вороной [4 - Речка, впадающая в Ладожское озеро между Пашею и Сясью, современное название реки – Вороновка или Воронега.] и устроили там укрепленный лагерь.
   Через пять дней к лагерю шведов подошел новгородский князь Святослав Ростиславович с посадником Захарием. Атака русского войска оказалась для шведов неожиданностью. Большинство шведов было убито или взято в плен. Из 55 шнек сумели уйти лишь двенадцать.
   После этого стычек между шведами и новгородцами не было почти 20 лет. Шведы не рискнули прямо нападать на Русь, но продолжали захват финских земель. Впервые Финляндией заинтересовался и Рим. В 1171 г. папа Александр III отправил буллу архиепископу Упсальскому Стефану и шведскому ярлу Гутторну, где призвал «обуздать язычников корел и ижору».
   Новгородцы же были втянуты князьями Рюриковичами в их усобицы и практически не реагировали на экспансию шведов. Лишь в 1188 г. в Центральную и Северную Финляндию ходили новгородские молодцы с воеводой Вышатой Васильевичем и «пришли домой поздорову, добывши полона». В 1191 г. ходили новгородцы вместе с карелами на емь, «землю их повоевали и пожгли, скот перебили». В 1227 г. князь Ярослав Всеволодович пошел с новгородцами на емь в Центральную Финляндию, «землю всю повоевали, полона привели без числа».
   Самый сильный удар шведам русские нанесли в ходе таинственного похода на шведскую столицу Сиггуну в 1187 г. Флотилия кораблей с новгородскими, ижорскими и карельскими воинами скрытно прошла по шведским шхерам к Сиггуне. Столица шведов была взята штурмом и сожжена. В ходе боя был убит архиепископ Ион. Надо сказать, что у русских, и особенно у карел, были веские основания разделаться с этим духовным лицом, которое «9 лет воевало с русскими, ижорой и карелами ради господа и святой веры».
   Русско-карельская рать благополучно вернулась домой. Шведы даже не стали восстанавливать разрушенную Сиггуну, а начали строить новую столицу Стокгольм. Стокгольм был основан вдовой архиепископа Ионы [5 - Хорош католический архиепископ, он не только 9 лет воевал, да еще и жену имел.] и ярлом Биргером из рода Фолькунгов. (Читатель не должен путать этого Биргера с однофамильцем, противником Александра Невского, этот Биргер умер в 1202 г.)
   Почему же поход 1187 г. назван таинственным? Дело в том, что о нем нет никаких упоминаний в русских летописях, а все сказанное взято из шведской «Хроники Эрика». При этом и шведские, и отечественные историки [6 - Например, исследование «Хроники Эрика» в книге Е.А. Рыдзевской «Древняя Русь и Скандинавия, IX–XIV вв.» (М.: Наука, 1978).] считают «Хронику Эрика» вполне достоверной.
   А в России сохранилось даже вещественное доказательство похода – врата, украшенные бронзовыми барельефами. Эти врата новгородцы вывезли из Сиггуны и приделали к входу в новгородский храм Святой Софии. Врата эти и поныне там, а копия их находится в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина в Москве.
   Итак, русские разрушили до основания вражескую столицу и увезли много ценностей. Так почему же об этом молчат наши летописи? Да потому, что летописцы фиксировали буквально каждый шаг наших князей, а походы удалой новгородской вольницы предпочитали не замечать. Так было и потом. Много ли наши летописцы писали о победах ушкуйников над ордынцами?
   Обратим внимание, молодцы новгородские оказались не только смелыми воинами, но и опытными мореходами, хорошо знающими шведские шхеры. (Читатели старше 40 лет наверняка помнят, как в шведских шхерах в 1980-х гг. села на мель наша подводная лодка проекта 613.) Явно поход 1187 г. был не первым дебютом новгородской вольницы. Обратим внимание и на поддержку, оказанную новгородцам карелами, ижорой и другими угро-финскими племенами в борьбе с емью (тавастами) и шведами. Карелы ходили с новгородцами на емь не только в 1191 г., когда об этом говорит летопись. Согласно финской епископской хронике, в 1198 г. новгородцы совместно с корелой разгромили шведскую колонию Або, которая после этого не могла оправиться 10 лет.
   В 1235 г. против шведов и католических миссионеров выступило племя тавастландуев (по-фински хямяляйсет).
   9 декабря 1237 г. папа Григорий IX отправил главе шведской церкви архиепископу Упсалы Томасу буллу с призывом совершить крестовый поход на «язычников»-емь (тавасотов): «Поскольку, как это следует из содержания присланных нам ваших писем, народ, который называется тавасаты, в свое время великим трудом и рвением вашим и ваших предшественников обращенный в католическую веру, сейчас под воздействием рядом живущих врагов креста, вернувшись к неверию прошлого заблуждения, вместе с некоторыми варварами [русскими? – А.Ш.] при содействии дьявола полностью разрушает новый посев Церкви Божьей в Тавастии… мы предписываем вам, брат наш, настоящим апостолическим посланием, чтобы вы спасительными предписаниями побудили католических мужей, сколько их живет в упомянутом Королевстве [Швеция] и на соседних островах, чтобы они, взяв на себя знак креста, против этих отступников и варваров мужественно и мощно выступили» [7 - Шарымов А.М. Предыстория Санкт-Петербурга. 1703 год. СПб.: Нева, 2004. С. 80.].
   Шведских феодалов долго уговаривать не пришлось, и в 1239 г. они в ответ двинулись походом в Тавастланд. Местное население было жестоко подавлено.
   В начале лета 1240 г. шведская эскадра с десантом вошла в Финский залив. Командовал ею ярл Биргер (об имени шведского воеводы мы еще поговорим). Достоверные данные о численности шведского войска отсутствуют, хотя в трудах наших историков и всплывают неведомо откуда появившиеся числа. Так, И.А. Заичкин и И.Н. Почкаев [8 - Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская история. Популярный очерк. М.: Мысль, 1992. С. 128.] пишут о пятитысячном войске и 100 кораблях ярла Биргера.
   Новгородский князь Александр, которому было около 20 лет [9 - Точная дата рождения Александра Невского является предметом спора между историками.], быстро собрал дружину и двинулся на ладьях по Волхову к Ладоге, где к нему присоединилась ладожская дружина.
   Ярл Биргер находился в полном неведении о движении новгородской рати и решил дать отдых войску на южном берегу Невы у впадения в нее реки Ижоры.
   15 июля 1240 г. «в 6-м часу дня» [10 - Через 6 часов после восхода солнца (под древнерусскому времени), то есть в 11 часов утра.] русское войско внезапно напало на шведов.
   С наступлением темноты большая часть шведских судов ушла вниз по течению Невы, а часть была захвачена русскими. По приказу Александра два трофейных шнека были загружены телами убитых, и их пустили по течению в море, и «потопиша в море», а остальных убитых шведов, «ископавши яму, вметавша их в ню без числа».

Глава 2. Под властью шведского короля

   В 1249 г. шведский король Эрик созвал «и рыцарей, и тех, кто близки к рыцарскому званию, а также крестьян и вооруженных слуг» [11 - Хроника Эрика.] (то есть объявил тотальную мобилизацию для похода на тавастов (емь)). Командовать войском король поручил Биргеру. Несколько десятков шведских кораблей пересекли Ботнический залив и высадили в Финляндии большое войско. Естественно, тавасты не стали в открытом бою противостоять численно превосходящему и лучше вооруженному шведскому войску. Шведы учинили кровавую бойню. «Всякому, кто подчинился им, становился христианином и принимал крещение, они оставляли жизнь и добро и позволяли жить мирно, а тех язычников, которые этого не хотели, предавали смерти. Христиане построили там крепость и посадили своих людей. Эта крепость называется Тавастаборг – беда от нее язычникам!.. Ту сторону, которая была вся крещена, русский князь, как я думаю, потерял» [12 - Там же.]. Где находилась крепость Тавастаборг (другое название – Тавастгус), и поныне спорят финские историки. Некоторые считают, что это по сей день существующий средневековый каменный замок в городе Хяменлинна [13 - Drake K. «Die Burg Hämeenlinna im Mittelalter», 1968. S. 11; «Mikä oli Vanain Iinna?» – In: Arx Tavastica. Hämeenlinna, 1967. S. 24–38; Juva E., Juva M. «Suomen kansan historia». Helsingissä, 1964. S. 151.]. Однако Хяменлинна не очень похож на «детинец», описанный в летописи: судя по летописи, «детинец» стоял на высокой и крутой горе [14 - Новгородская летопись говорит о «детинце»: «…бяше бо место велми силно, твердо, на камени высоце, не имея приступу ниоткуду же».], в то время как замок в Хяменлинне стоит на небольшой возвышенности, всего на несколько метров возвышающейся над уровнем окружающей местности. К летописному описанию более подходит городище Хакойстенлинна, расположенное в той же части земли еми, в местности Янаккала. Городище это находится на крутом и высоком скалистом неприступном холме. Отметим, что «Хроника Эрика» признает, что, во-первых, тавасты до шведского вторжения были русскими, точнее, новгородскими подданными, а во-вторых, русские не пытались силой навязывать тавастам (еми) христианство, и они в подавляющем большинстве оставались язычниками.
   Вслед за тавастами шведам удалось покорить племена сумь, жившие на юго-западе Финляндии.
   В 1256 г. шведы, датчане и финские племена предприняли поход в Северную Эстляндию и начали восстанавливать крепость Нарву на правом берегу реки. Эта крепость была основана в 1223 г. датским королем Вальдемаром II, но позже разрушена новгородцами.
   Новгородцы в 1256 г. не имели князя, поэтому им пришлось послать гонцов во Владимир за Александром Невским. Зимой 1256/1257 г. Александр с дружиной прибыл в Новгород. Собрав новгородские войска, Александр отправился в поход. Как говорит летописец, в войске никто не знал, куда идет князь. Александр выбил шведов и К° из Копорья, но далее двинулся не на чудь, как думало все войско и неприятель, а на емь, то есть не в Эстляндию, а в Центральную Финляндию. Как гласит летопись: «…и бысть зол путь, акы же не видали ни дни, ни ночи». Да, дни зимой в Центральной Финляндии крайне коротки. Несмотря на это, русские побили шведов и подвластных им тавастов и с большой добычей и полоном вернулись домой. Крепость Тавастаборг взята не была, но этот поход Александра надолго отбил у шведов охоту совершать набеги на новгородские земли.
   В конце XIII века шведы продолжали грабить купеческие караваны на пути из ганзейских городов в Новгород. Причем они не ограничивались Финским заливом, а периодически заходили в Неву и в Ладожское озеро. Так, согласно Новгородской летописи, в 1283 г. шведские суда прошли Невой в Ладожское озеро и начали грабить новгородцев и «обонежских» купцов. На перехват разбойникам из Ладоги вышли русские суда и побили их.
   В следующем 1284 году уже большой отряд шведов на лойвах и шнеках [15 - Лойва – легкое речное гребное судно; шнек – морское судно, обычно использовалось как грузовое.] под командованием воеводы Трунда вошел в Ладожское озеро и начал грабить прибрежные карельские поселения.
   Новгородская дружина под началом посадника Семена Михайловича Смена соединилась с ладожской дружиной под началом посадника Матвея, кстати, сына Семена Михайловича, и двинулась на шведов.
   Русские устроили засаду в устье Невы. Когда дружинники Трунда чувствовали себя почти дома, 9 сентября на них внезапно напали новгородцы и ладожане. Уйти удалось совсем немногим. Надо ли говорить, что если бы русскими командовал Даниил Московский, а не новгородский посадник Смен, то в школах бы зубрили на одну, а две Невские битвы – 1240 и 1284 годов. Но, увы, увы…
   В 1292 г. молодцы новгородские пошли походом в Емскую землю (Тавасттисидию), контролируемую шведами. Согласно новгородскому летописцу, они завоевали всю Емскую землю и с богатой добычей «все здравы» вернулись назад. В том же году 800 шведов вошли на судах в Неву. Далее отряд разделился на две половины: одна часть начала грабить южный берег Невы, а другая – северный. Не дожидаясь прихода новгородцев, ижора и корела сами расправились с грабителями.
   В следующем 1293 году шведы начинают очередной крестовый поход. Возглавил его фактический правитель страны марскалк (маршал) [16 - Marscalcus regni – высшее воинское звание в Швеции в XIII–XV вв.] Торгильс Кнутссон. Время рождения и происхождение его неизвестно. Видимо, он происходил из мелких дворян Вестергетланда (область в Швеции). В 1288 г. Кнутссон был посвящен в рыцари, а в 1289 г. стал марскалком. В декабре 1290 г. умер шведский король Магнус Ладулос [17 - Ладулос – амбарный замок (швед.).], оставив трех малолетних сыновей – Биргера, Эрика и Вальдемара. Официально королем был провозглашен Биргер, но до его совершеннолетия власть находилась в руках регентского совета. Фактически же всем распоряжался Кнутссон.
   17 мая 1293 г. шведский ледунг (морское ополчение) во главе с Кнутссоном [18 - Некоторые историки, в том числе И.П. Шаскольский, утверждают, что Кнутссон лично не участвовал в походе.] отправился в крестовый поход к берегам Финского залива. Шведы подошли к небольшой русской крепости Выбор у впадения реки Вуоксы в Финский залив. Тут стоит сделать небольшой экскурс в географию. Ладожское озеро в Средние века соединялось с Финским заливом двумя реками – Невой и Вуоксой. Естественно, что самым быстрым и удобным был путь по Неве. На Вуоксе и озерах, через которые пролегал «вуокский путь», было много мелей, подводных камней и т. д. Тем не менее по «вуокскому пути» купцы ходили еще в VIII–IX веках, что подтверждается в том числе находками арабских монет VII–IX веков в районе Приозерска. Таким образом, на Карельском перешейке было четыре стратегических пункта, контролировавших коммуникацию Финский залив – Ладога. Это Невское устье и крепость Орешек у истоков Невы, а также место соединения рукава реки Вуоксы с Финским заливом и крепость Корела при впадении Вуоксы в Ладожское озеро.
   Шведы то ли штурмом овладели укреплениями Выбора, то ли русские заранее оставили городок, сейчас установить невозможно. Заняв этот стратегический пункт, Кнутссон велел построить каменную крепость на небольшом островке Линнан-Саари (размером всего 1700 на 122 м). Этот островок контролировал речной путь в реку Вуоксу и, соответственно, в Ладожское озеро. Шведы назвали крепость Выборгом.
   Замечу, что строили крепость не сами шведы, а сотни или даже тысячи насильно согнанных туда карел. Вестернский епископ Педер Элкви приступил к принудительному крещению корел по католическому обряду.
   До прихода Кнутссона все карельские племена были подданными Господина Великого Новгорода. Большинство карел оставалось язычниками, крестились они только по своей воле. Точных данных о числе православных карел нет, но они составляли не менее 20 процентов от общего числа. Новгородская администрация никого не принуждала креститься, но создавала для этого все условия – посылала миссионеров, строила церкви, основывались монастыри, как, например, знаменитый Валаамский монастырь [19 - Время его основания неизвестно, по разным источникам, датируют его от XI до начала XIV века.].
   Был ли Торгильс Кнутссон основателем Выборга – вопрос довольно спорный. Во всяком случае, ни в одном шведском или русском документе XIII–XV веков нет упоминаний о личном участии Кнутссона в строительстве Выборга и даже о пребывании в нем. Тем не менее в конце ХIХ века финские националисты начали прославлять Кнутссона.
   Возникает естественный вопрос: почему Великий Новгород допустил, чтобы на его территории в важнейшем стратегическом пункте Карельского перешейка шведы спокойно возводили неприступную каменную крепость? Дело в том, что в 1292 г. сын Александра Невского Андрей Городецкий вместе с князем Федором Чермным в очередной раз навели татар [20 - На Руси этот поход называли Дюденевой ратью по имени предводителя татар Дюденя. Ущерб от Дюденевой рати был не меньше, чем от Батыевой рати.] на Русь. Кстати, православные иерархи позже причислили известного ордынского прихвостня Федора Чермного к лику святых [21 - Подробнее об этом рассказано в моей книге «Русь и Орда» (М.: Вече, 2004).]. Надо полагать, что Кнутссон затевал свой крестовый поход в 1293 г., хорошо зная ситуацию на Руси. Татары заняли Волок Ламский и готовились оттуда идти на Новгород и Псков. Но обе республики прислали богатейшие дары Дюденю и его темникам, и татарское войско в феврале 1294 г. отправилось восвояси.
   В начале 1294 г. Андрей Городецкий прибыл с дружиной в Новгород, где бояре поведали ему о затее Кнутссона. Андрей 10 марта 1294 г. отправил к «свейскому городу», то есть к Выборгу, князя Романа Глебовича [22 - Роман Глебович – удельный брянский князь, сын смоленского князя Глеба Ростиславича.], боярина Юрия Мишинича и тысяцкого Андреяна с отрядом новгородцев. Однако отряд был слишком мал. Дело в том, что сам Андрей Городецкий отправился в поход против своего старшего брата Дмитрия Александровича и взял с собой большую часть новгородского войска вместе с посадником.
   За шесть недель новгородцы добрались до Выборга, и во вторник «на похвальной неделе» пошли на штурм крепости. Но шведы уже основательно подготовились к обороне. Штурм был отбит. При этом смертельную рану стрелой получил знатный новгородец «добрый муж» Иван Клекачевич.
   На следующий день начался разлив талых вод, и подойти к крепости стало невозможно. Кроме того, кони новгородцев страдали от бескормицы. В итоге воеводы решили возвращаться назад.
   Шведы, воодушевленные успехом, в конце 1293 г. – начале 1294 г. покорили все карельские земли («14 погостов»). Шведы взяли город Кексгольм (по-русски – Корелу, современный Приозерск), «много язычников было там побито и застрелено в тот самый день». Интересно, что шведы называли язычниками не только язычников-карел, но и православных карел, и даже русских. В Кексгольме был оставлен сильный шведский гарнизон во главе с Сигге Лоне (новгородская летопись называет его «воевода Сиг»). Замечу, что еще около 830 г. на месте Корелы была крепость русов Бярма. Таким образом, шведы полностью взяли под контроль вуокский водный путь из Финского залива в Ладогу.
   Вскоре к Кексгольму подошел отряд новгородцев и осадил крепость.
   Дальнейшее лаконично описано в летописи: «Новгородцы, придя, крепость разметали, а Сига убили, не выпустив ни человека» [23 - Цит. по: Шарымов А.М. Предыстория Санкт-Петербурга. 1703 год. С. 90.].
   Маршал Кнутссон был взбешен, узнав об уничтожении кексгольмского гарнизона, и решил захватить устье реки Невы. Но поход пришлось отсрочить из-за бракосочетания короля Биргера Магнуссона с Мартой, дочерью датского короля Эрика V.
   В начале 1299 г. маршал Кнутссон начал подготовку нового крестового похода на Русь. При этом Рим помогал ему не только морально, по традиции римские папы обещали всем идущим на Восток отпущение грехов и всякие райские блаженства. На сей же раз Бонифаций VIII снял лучших инженеров со строительства своего дворца и замка Святого Ангела в Риме и отправил их в Швецию строить крепости на землях «русских язычников».
   30 мая 1300 г. («в троицын день») около 50 шведских кораблей покинули Стокгольм. На корабли было посажено 1100 рыцарей [24 - В это число не включены матросы, оруженосцы и так далее.], командовал ими сам правитель Торгильс Кнутссон. Флотилия вошла в Неву и стала на якорь у слияния рек Невы и Охты. В то время Охта была полноводной рекой, ширина ее в устье составляла не менее 80 метров, а глубина позволяла кораблям приставать непосредственно к берегу. Шведские корабли были поставлены в устье Охты «борт к борту и штевень к штевню».
   На мысу шведы сразу же начали строить крепость, ее требовалось закончить быстро – к концу лета. Зимовать здесь с флотом Кнутссону явно не улыбалось. В шведской хронике говорится, что между Невой и Охтой был прорыт глубокий ров и заполнен водой, а надо рвом возведена стена с восемью башнями. На берегах обеих рек были возведены менее мощные фортификационные сооружения. Точных и подробных данных об укреплениях крепости нет. Но, судя по всему, башни и, возможно, часть стен, были каменными. Крепость получила название Ландскрона – «Венец Земли». Место крепости было выбрано удачно, недаром в 1611–1617 гг. шведы на том же самом месте построили крепость Ниеншанц.
   С 1869 по 1998 г. на мысе Ландскроны находилась Охтинская (позже Петрозаводская) верфь.
   Пока строилась крепость, 800 шведов под командованием некоего Харальда пошли вверх по Неве и попали в Ладожское озеро (шведы называли его Белым озером). Шведы получили сведения, что на одном из островов Ладожского озера разместился отряд новгородцев, готовящийся напасть на Ландскрону. Однако когда шведы отошли от берега на 40 километров, усилился ветер, и на озере поднялось волнение. Шведы едва добрались до берега – Карельского перешейка. Там они вытащили шнеки на берег и занялись привычным делом: стали грабить местных жителей – карел.
   Через пять дней, когда ветер стих, Ладога успокоилась, взятые с собой припасы съедены, а вся окружающая местность опустошена и разорена, шведы двинулись в обратный путь к Неве, так и не выполнив своей задачи. Отряд Харальда подошел к истоку Невы и встретил там, на расположенном в истоке Невы Ореховом острове, шведский передовой отряд, видимо, ранее посланный сюда из Ландскроны для того, чтобы контролировать вход в Неву. Харальд оставил на Ореховом острове часть своих людей для усиления стоящего здесь отряда, а с остальными вернулся вниз по Неве в Ландскрону.
   Вскоре шведский отряд на Ореховом острове заметил на Ладожском озере флотилию русских судов. Шведы утверждали, что в ладьях у русских была тысяча воинов. Шведский отряд не принял боя и ретировался в Ландскрону.
   Таким образом, основные шведские силы в Ландскроне были заранее оповещены о подходе русских и приготовились к бою. Однако вместо русских ладей шведы увидели плывущие на них по течению Невы большие горящие плоты. Плоты были сделаны из сухих деревьев и были «выше иного дома». Но шведские моряки не растерялись – корабли увели в устье Охты, а вход в устье перекрыли большой сосной, привязанной канатом с обеих сторон, но, по-видимому, какие-то шведские корабли все-таки сгорели. Все же атаку русских брандеров можно считать удачной – шведская флотилия была заперта в Охте и не могла противодействовать подходу русских ладей и высадке с них десанта.
   Русское войско прямо с кораблей двинулось на штурм Ландскроны. В бой шло не разношерстное ополчение, какое мы привыкли видеть на картинах художников XIX–XX веков, а профессионалы – «кованая рать». Как гласит шведская хроника: «Когда русские пришли туда, видно было у них много светлых броней; их шлемы и мечи блистали».
   Если шведы на Ореховом острове более-менее правильно оценили численность русского войска, то защитникам Ландскроны со страху показалось, что их атакуют свыше 30 тысяч русских воинов.
   Русские стремительно преодолели ров и начали бой на стенах крепости. В этот критический момент две группы рыцарей под началом Матиаса Кетильмундсона и Хенрика фон Кюрна атаковали русских с флангов. После упорного боя обе группы с потерями отошли назад, но штурм был сорван, и русские войска отошли к опушке леса.
   На следующую ночь русские скрытно снялись и ушли. Поход был предпринят одной новгородской дружиной, и для взятия Ландскроны сил явно не хватало.
   Шведы тем временем достроили крепость, и в сентябре 1300 г. Кнутссон с основными силами отправился домой. В Ландскроне был оставлен гарнизон – 300 воинов во главе с рыцарем Стеном.
   В устье Невы шведским кораблям из-за противного ветра пришлось простоять на якоре несколько дней. Недовольные вынужденным бездействием, Матиас Кетильмундсон и воины его отряда решили зря время не терять и заняться «полезным» делом. «И они велели свести на землю своих боевых коней» и двинулись в набег по южному побережью Финского залива, по Ижорской и Водской землям. Доблестные воины прошли с огнем и мечом по селениям води и ижоры и «жгли и рубили всех, кто им сопротивлялся». Как писал И.П. Шаскольский: «Набег не имел никаких политических или религиозных мотивов, шведские воины и не думали принуждать мирное население к повиновению или принятию католической веры; не занимались они даже грабежом (да в бедных крестьянских селениях, наверное, не было такого имущества, которое могло бы заинтересовать заморских пришельцев, – золота, серебра, ценных вещей). Это было разорение ради разорения, ради удовольствия разорять и убивать.
   Насладившись убийствами и разорением беззащитного мирного населения, шведские воины вернулись на корабли, и шведский флот двинулся в обратный путь в Швецию, куда он благополучно прибыл в конце сентября 1300 г.» [25 - Шаскольский И.П. Борьба Руси за сохранение выхода к Балтийскому морю в XIV веке. Л.: Наука, 1987. С. 53.].
   После неудачи под Ландскроной новгородские власти наконец осознали масштабы шведской угрозы и зимой 1300/01 г. отправили послов во Владимир к великому князю Андрею Александровичу Городецкому, третьему сыну Александра Невского. Тот не заставил себя долго упрашивать и уже в начале весны 1301 г. прибыл с дружиной в Новгород.
   На подмогу Новгороду двинулась и рать самого сильного тогда удельного князя Михаила Ярославовича Тверского. Однако Андрей Городецкий не стал ждать тверского войска, а быстро двинулся к Ландскроне.
   Небольшой русский конный отряд вышел к Неве немного выше Ландскроны, предположительно, в районе Литейного моста. Там русские начали рубить лес, чтобы заградить реку надолбами и не дать возможности шведскому флоту прийти на помощь Ландскроне. Отряд рыцарей во главе со Стеном выехал из крепости и попытался воспрепятствовать работе русских. Однако шведы попали в засаду и с большим трудом вернулись в крепость, при этом сам Стен получил ранение. Заграждение Невы пригодилось – шведский флот так и не пришел на помощь Ландскроне.
   Андрей Городецкий, подойдя к Ландскроне, с ходу начал штурм крепости. Как гласит хроника, русские штурмовали Ландскрону днем и ночью. Русским удалось поджечь строения внутри крепости, после чего бой шел уже на стенах и валах. Когда русские овладели крепостью, уцелевшие шведы во главе со Стеном заперлись в погребе (возможно, ошибка хрониста или переводчика, и это была башня), где после недолгого сопротивления сдались.
   После взятия Ландскроны возник вопрос – что делать с крепостью? Как уже говорилось, новгородцы принципиально не строили крепостей ни в устье Невы, ни на побережье Финского залива. Поэтому новгородцы сравняли с землей Ландскрону, как сказано в летописи, «град запалиша и разгребоша». Вновь караваны купеческих судов поплыли по Неве в Новгород и в балтийские страны.
   Захват шведами Западной Карелии и постройка там ими Выборгского замка вынудили новгородское правительство предпринять энергичные меры по удержанию под своей властью основную часть Карельской земли. Так, в 1310 г. «ходиша новгородци в лодьях и в лоивах в озеро, и идоша в реку Узьерву, и срубиша город на порозе нов, ветхый сметавше». То есть новгородское войско на судах прошло через реку Волхов в Ладожское озеро в устье реки Узьервы (Вуоксы) в Кореле, разобрало старые, обветшавшие укрепления городского детинца и построило укрепления на новом месте. По данным А.Н. Кирпичникова [26 - Кирпичников А. Историко-археологические исследования древней Корелы: «Корельский город» XIV в. Л., 1979. С. 55–60; Каменные крепости Новгородской земли. Л., 1984. С. 123–126.], кекскгольмская крепость первоначально находилась у устья реки Вуоксы, и только в 1310 г. местом для возведения новой крепости вместо «ветхой» был избран лежащий у одного из порогов Вуоксы остров, на котором и был построен «Корельский городок».
   Новгородцы по-прежнему активно защищали свои владения и торговые коммуникации. В 1311 г. новгородское войско на ушкуях вышло в Финский залив. Ими предводительствовал служилый новгородский князь Дмитрий Романович, сын служилого новгородского князя Романа Глебовича, командовавшего войском в 1294 г. в походе на Выборг.
   Русская флотилия подошла к финскому побережью в районе Купцкой реки [27 - Точно ее идентифицировать историки не могут. Одни предполагают, что это река Кюмийоки, другие – Купитаниоки (Kuppittaanjoki), называют и другие реки.]. Ушкуи прошли по реке, и далее по рекам, озерам, а где и волоком добрались до Тавастаборга. Русские три дня осаждали город, но взять не смогли и отступили. Русское войско разорило районы, населенные племенами емь, и захватило большую добычу. Согласно летописи, в одном из боев был убит знатный новгородец Константин Ильин сын Станимировича. Однако в целом потери были невелики, и русский отряд по реке Перне благополучно достиг Финского залива, а оттуда ушел в устье Невы.
   В самом начале 1318 г. новгородцы предприняли новый морской поход. На сей раз их ладьи и ушкуи прошли в Або-Аландские шхеры и по «Полной реке» (Аурайоки) поднялись до города Або (финское название – Турку) – тогдашней столице Финляндии. 23 мая 1318 г. город был взят и основательно разрушен, в частности, был сожжен абовский собор.
   Русские захватили собранный за 5 лет со всей Финляндии церковный налог, предназначенный к отправке в Рим. Затем русское войско морским путем благополучно вернулось в устье Невы, и, как сказано в летописи, «приидоша в Новгород вси здорови».
   В 1322 г. шведские войска из Выборга двинулись к русской крепости Корела, однако взять ее не смогли и вернулись восвояси. Набег шведов на Корелу возмутил новгородцев, и они решили покончить со шведским осиным гнездом – Выборгом. Тем временем в Новгород прибежал московский князь Юрий Данилович, которого хан Узбек лишил титула великого князя Владимирского, а брат Иван выгнал с московского престола. Понятно, что московской рати у Юрия не было, разве что небольшой отряд дружинников. Тем не менее власти Новгорода поручают ему командовать войском в походе на Выборг.
   12 августа 1322 г. русская флотилия подошла к Выборгу. Предместья города были преданы огню, каменный замок осажден. Шведский гарнизон устроил вылазку, но назад вернулись немногие. Шесть метательных машин русских («пороков») засыпали замок каменными ядрами. Шведы записали в своей хронике: «Георгий, великий король Руссов, осадил замок Выборг с великой силой в день святой Клары». Современные финские историки оценивают численность новгородского войска в 22 тысячи человек. Разумеется, это явный перегиб. Со страха шведам бездомный князь показался «великим королем», а каждый русский воин троился, а то и пятирился в их глазах.
   Но, увы, штурм замка, произведенный Юрием 9 октября, не удался. Наступила осень, и близился ледостав на Неве, поэтому Юрий приказал снять осаду. Русское войско с большим полоном вернулось в Новгород.
   В первой половине 1323 г. в устье реки Невы на Ореховом острове в истоке Невы по приказу князя Юрия Даниловича новгородцы построили крепость Орешек.
   В июле 1323 г. в новопостроенную крепость прибыли для переговоров шведские «великие послы» Эрик Турессон и Хеминг Эдгислассон со свитой. Новгородскую сторону представляли князь Юрий Данилович, посадник Варфоломей Юрьевич и тысяцкий Авраам. В качестве наблюдателей, а скорее всего, посредников в переговорах приняли участие купцы с острова Готланд Людовик и Фодру. Поскольку Готланд входил в состав Ганзейского союза, послы Готланда должны были представлять интересы Ганзы.
   Договор, получивший название Ореховецкий, был подписан 12 августа 1323 г. В его преамбуле приводилось главное содержание договора – заключение обеими сторонами «вечного мира», подкрепленное присягой – «крестным целованием».
   Согласно условиям договора, новгородско-шведская граница устанавливалась на Карельском перешейке по следующей линии: от устья реки Сестры на побережье Финского залива и оттуда вверх по течению Сестры (Систербека), вплоть до ее истоков, и далее через болото, откуда брала река Сестра свое начало, до его противоположного конца по водоразделу, вплоть до истока реки Сая, и вниз по руслу до впадения Саи в Вуоксу, а затем по Вуоксе до того пункта, где река делает крутой поворот на север и где расположен гигантский валун – «Солнечный камень».
   Таким образом, граница делила пополам Карельский перешеек в направлении с юга на север и шла далее до бассейна озера Сайма, а затем до побережья Ботнического залива там, где в него впадает река Пюзайоки. Это была древняя племенная граница между карелами и финнами – сумью (суоми), и она подтверждалась и сохранялась.
   За Новгородом оставались промысловые угодья на отошедшей к Швеции территории, так называемые ловища, богатые рыбой, общим числом шесть, куда должны были иметь свободный доступ новгородцы и карелы, и два бобровых ловища.
   Любопытно, что в Ореховецком договоре была зафиксирована только юго-западная граница русских владений у Ботнического залива – река Патойоки. Как далеко на север простирались русские приботнические владения, в договоре указано не было. Однако в позднейших источниках имеются сведения, где проходила внешняя (на севере и западе) граница этих владений. Русские считали своими владениями территории, принадлежащие современной Финляндии от реки Похейоки (Pöhejoki), а оттуда в западную сторону к мысу Бьюрроклубб на западном берегу Ботнического залива, в приходе Шеллефтео, оттуда к северо-востоку до рек Торнео и Кеми, вверх по реке Кеми до речного мыса Рованиеми. По этим данным видно, что, согласно русской официальной точке зрения, сохранившейся к 1490-м гг., Русское государство должно было владеть не только Каянской землей – Эстерботнией, но и обоими побережьями северной части Ботнического залива или даже обеими областями, прилегавшими к северной части этого залива, – Эстерботнией и Вестерботнией. Лишь при заключении Тявзинского мирного договора в 1595 г. Каянская земля (Эстерботния) отошла к Швеции.
   До начала XVI века нынешняя Финляндии именовалась в официальных шведских документах как Остерландия (Osterlandia), то есть «Страна на Востоке». Термин «Финляндия» впервые официально упомянут в 1419 г. как обозначение всей восточной половины Шведского королевства. В середине XV века он укоренился и в законодательных документах.
   В XIV–XV веках продолжалось насильственное обращение финского населения в католическую веру. Однако в 1525 г. шведский король Густав Ваза вступил в конфликт с Римом. Ссора, как это обычно бывает, началась из-за «бабок». Густав испытывал большую нужду в деньгах и посягнул на церковную десятину. В итоге в Швеции в 1527–1537 гг. произошла реформация. В 1539 г. было введено новое церковное устройство. Король стал главой церкви. Церковным управлением ведал королевский суперинтендант с правом назначать и смещать духовных лиц и ревизовать церковные учреждения, включая сюда и епископства. Епископом Финляндии был назначен доминиканец Мартти Скютте, который присягнул на верность королю и обещал проповедовать слово Божие, а не папы.
   В отличие от большинства европейских стран, реформация прошла на редкость спокойно. Католические монастыри в Финляндии были ликвидированы, а основная часть церковного серебра пошла в казну короля и его наместника в Финляндии. Народ же достаточно равнодушно относился к догмам католицизма и не пытался бунтовать за старую веру.
   На Финляндию был распространен общий свод законов Швеции, принятый в 1347 г. и обновленный в 1442 г. Шведский язык был официальным. Финское население облагалось шведскими повинностями. Судьями назначались исключительно этнические шведы. Короли стремились заселить финские города и почти незаселенные районы вдоль границы с Россией шведами, а самих финнов считали «собственностью Бога, короля и шведской короны». В свою очередь за финнами закреплялось право участия в общешведских королевских выборах.
   Перед смертью в 1560 г. король Густав Ваза передал королевский титул старшему сыну Эйрику, а остальным сыновьям дал крупные уделы (герцогства). Юхан получил Финляндию, Магнус – Восточную Готландию, а Карл – Зюдерманландию. При этом все герцоги должны были приносить присягу на верность своему старшему брату, который после смерти отца вступил на престол под именем Эйрика XIV.
   Так впервые появился термин «герцогство Финляндское». Герцог получил право от имени короля решать все дела Финляндии по своему усмотрению, командовать финскими войсками, отражать нападения, блюсти границу и расширять территорию своих владений.
   Финский язык, не имевший письменности, при шведах был языком крестьян и беднейших горожан. Первая книга на финском языке – «Азбука» – была издала в Германии в 1538 г. В ней приводился финский алфавит и краткие указания о произношении буквенных обозначений, а также азбучные постулаты христианства. В 1548 г. на финский язык был переведен Новый Завет.
   Герцог Юхан женился на дочери польского короля Сигизмунда I Екатерине и начал проявлять сепаратистские тенденции. В результате Эйрик XIV отправил в Финляндию королевские войска. 12 августа 1563 г. Юхан был вынужден сдаться, его заточили в башне Грипсгольского замка. Свободу Юхан получил в 1567 г., а уже в сентябре 1568 г. вместе с братом Карлом сверг Эйрика с престола и сам стал королем под именем Юхана III.
   Новый король в 1581 г. вновь дал Финляндии статус Великого княжества и прибавил к своему титулу короля Швеции титул великого князя Финляндии. Финляндия снова стала автономной областью Шведского королевства. Юхан утвердил герб Финляндского княжества, существующий и поныне как государственный герб Финляндии. Любопытно, что этот герб символизирует Финляндию как победителя в борьбе Запада с Востоком. Лев держит в лапе меч западного образца и попирает лапами изогнутый меч Востока.
   Осенью 1596 г. в область Похьянмаа началось восстание крестьян против шведской администрации. Оно вошло в историю как Дубинная война, поскольку оружием крестьян были дубины и колья. Восставшие под предводительством крестьянина Яакко Илкка двинулись из Похьянмаа и Центральной Финляндии в направлении Або, но их главные силы встретили у местечка Нокиа недалеко от Тампере конницу королевского наместника Клауса Флеминга. В сражении, продолжавшемся несколько дней, крестьяне потерпели поражение. А в феврале 1597 г. Флеминг разгромил остатки восставших в битве при Сантавуори в Похьянмаа. Общие потери повстанцев составили свыше 2500 человек.
   В ноябре 1592 г. умер шведский король Юхан III. На престол взошел Сигизмунд III Ваза, который уже был королем Польши с 1587 г.
   Понятно, что протестантская Швеция и католическая Польша физически не могли управляться одним монархом. Шведы испугались контрреформации и восстали против короля Сигизмунда III. Во главе восстания стал дядя короля герцог Карл Зюдерманландский (впоследствии король Карл IX). В 1598 г. войско Карла разбило королевскую армию в битве при Стонгебру. В следующем году личная уния с Польшей была официально расторгнута.
   Между тем в России началась смута, затеянная боярами Романовыми, выставившими в качестве самозванца своего холопа Юшку Отрепьева. Династия Годуновых была свергнута, но Лжедмитрий I продержался в Москве менее года. Однако затем в Россию вторглись новые части армий польских панов, приведших к Москве нового самозванца, по месту своей резиденции прозванного Тушинским вором.
   В Швеции же Карлу IX удалось короноваться лишь в марте 1607 г. Естественно, что шведам поначалу было совершенно не до российских смут. Но как только обстановка стабилизировалась, шведское правительство обратило свои взоры на Россию. Проанализировав ситуацию, шведы пришли к выводу, что русская смута может иметь два основных сценария. В первом в России будет восстановлена твердая власть, но к Польше отойдут обширные территории – Смоленск, Псков, Новгород и др. Не будем забывать, что в то время Польше принадлежала и вся Прибалтика, исключая побережье Финского залива. Во втором случае вся Русь подлежала ополячиванию.
   Таким образом, в любом случае Швеции стала бы угрожать серьезная опасность со стороны усилившегося Польского королевства. А ведь весь XVII век Польша для всех шведов, начиная от короля и кончая простолюдинами, была куда более грозным и ненавистным противником, нежели Россия.
   Карл IX решает помочь царю Василию Шуйскому, который принял помощь Швеции. Но вместо того, чтобы направить шведов на Польшу через Прибалтику, что вполне соответствовало как личным интересам Карла IX, так и интересам Швеции в целом, царь приглашает шведский корпус Делагарди в центр России для борьбы с поляками.
   С 23 по 24 июня 1610 г. в Битве у Клушина шведские наемники не пожелали драться с поляками и бежали с поля боя. Зато Делагарди удалось захватить Новгород и ряд других северных городов.
   После нескольких лет войны на Севере, шедшей с переменным успехом, Россия и Швеция 27 февраля 1617 г. в селе Столбово заключила мир.
   Согласно условиям Столбовского мира, стороны должны:
   – Все ссоры, происшедшие между двумя государствами от Тявзинского до Столбовского мира, предать вечному забвению.
   – Новгород, Старую Русу, Порхов, Ладогу, Гдов с уездами, а также Сумерскую волость (то есть район озера Самро, ныне Сланцевский район Ленинградской области) и все, что шведский король захватил во время Смутного времени, вернуть России.
   – Бывшие русские владения в Ингрии (Ижорской земле), а именно Иван-город, Ям, Копорье, а также все Поневье и Орешек с уездом, переходят в шведское обладание. Шведско-русская граница проходит у Ладоги. Всем желающим выехать из этих районов в Россию дается две недели.
   – Северо-западное Приладожье с городом Корела (Кексгольм) с уездом остается навечно в шведском владении.
   – Россия выплачивает Швеции контрибуцию: 20 тысяч рублей серебряной монетой. (Деньги заняты московским правительством в Лондонском банке и переведены в Стокгольм.)
   Согласно Столбовскому миру, в русских землях, отходящих к шведам, монахи, дворяне, дети боярские и горожане могли в течение 14 дней уехать в России, взяв с собой челядь и имущество. А вот крестьянам и приходским священникам категорически запрещалось уезжать. Они теперь должны были жить под властью шведской короны.
   Выступая в шведском риксдаге, король Густав II Адольф популярно выразил суть Столбовского мира: «Теперь без нашего позволения русские не могут выслать ни одной лодки в Балтийское море, большие озера Ладожское и Пейпус, Нарвская поляна, болота в 30 верст ширины и модные крепости отделяют нас от них. Теперь у русских отнят доступ к Балтийскому морю, и, надеюсь, не так-то легко будет перешагнуть им через этот ручеек» [28 - Тимченко-Рубан Г.И. Первые годы Петербурга. Военно-исторический очерк. СПб., 1901. С. 13–14.].
   Любопытно, что сейчас финские историки полностью оправдывают завоевания шведских королей как в России, так и в Польше и Германии. Так, в изданной в 2006 г. книге «История Финляндии» утверждается: «Никакой альтернативы экспансионистской и военной политике у Швеции, в сущности, не было. Оборонительная политическая линия потребовала бы значительно больших затрат на фортификационные сооружения и на внутреннее финансирование, чем активные боевые действия: шведские войска в XVII в. кормились в большой степени за счет завоеваний, а также за счет экономической поддержки стран-союзниц, главной из которых была Франция. Нападение считалось лучшей защитой» [29 - Мейнарндер Хенрик. История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты / Перевод со шведского З. Линден. М.: Весь мир, 2008. С. 37.].
   В 1611 г. шведы начинают строить замок в устье Охты на месте разрушенного русского городка и еще ранее разрушенной Ландскроны. 12 октября 1617 г. в шведском риксдаге было впервые упомянуто и название этого города – Ниэн [30 - В разных источниках г. Ниэн (Ниен) именуют Ниеншанц, Канцы и Нюесканц. Некоторые авторы отделяют крепость Ниеншанц от Ниена.].
   Вскоре выборгское купечество почувствовало в Ниене опасного конкурента и добилось принятия постановления от 22 ноября 1622 г., запрещавшего всем иностранным купеческим судам выгружать в Ниене какие-либо товары под угрозой конфискации судов и товаров.
   17 июня 1632 г. король Густав Адольф подписал привилегии Ниену, юридические ставившие его в ряд с самыми крупными городами королевства. А 28 сентября 1638 г. был издан указ королевы Христины, разрешающий иностранным купцам торговать в Ниене. Город стал крупным портом. Так, с 1640 г. по 1645 г. его ежегодно посещало от 92 до 112 купеческих кораблей. Причем около 20 % из них прибывали из Северной Германии, Голландии и Англии.
   В 1642 г. Ниен получил городской герб – «лев, стоящий между двумя реками и держащий в правой лапе меч».
   После Столбовского мира увеличилось число шведских дворян, переселившихся в Финляндию и Ингерманландию, – так шведы называли земли, захваченные в 1610–1619 гг. Население Финляндии было поставлено в неравноправное положение по сравнению с населением Швеции. Финляндия выставляла с каждой сотни жителей в два раза больше рекрутов для пополнения армии, чем Швеция. Все административные должности в Финляндии по-прежнему занимали шведы.
   В марте 1640 г. В Або была устроена Або Академия, то есть первый в Финляндии университет. Однако обучение в нем велось первоначально на латыни, а затем на шведском языке. Из 180–200 студентов около трети приехали в Або из Швеции, а большинство остальных составляли местные шведы.
   Естественно, что Россия не могла оставить свои северные территории в руках шведов. В 1699 г. Петр I принял решение начать войну за возвращение приневских земель и безопасный выход в Балтийское море. Шведская армия, закаленная в ходе Тридцатилетней войны, была одной из сильнейших в Европе. Поэтому Петр поступил мудро, заключив союз против Карла XII с Речью Посполитой, Саксонией и Данией – давними врагами шведов.

Глава 3. Финляндия в Северной войне

   Подробности описания 21-летней Северной войны выходят за рамки нашей работы, и интересующихся я отсылаю к моей книге «Северные войны России». Тут же я лишь кратко упомяну об основных этапах войны.
   Петр двинул войска к крепости Нарва и осадил ее. Карл XII высадился с армией в Пернове (с 1917 г. Пярну) и стремительно атаковал русских. Царская армия 19 ноября 1700 г. потерпела сокрушительное поражение. Карл XII решил, что русским потребуется несколько лет для восстановления своих сил, и сделал главным театром боевых действий Речь Посполитую.
   Тем временем русские начали потихоньку выбивать небольшие шведские гарнизоны из Приневья и Эстляндии. Но на основном театре военных действий польские и саксонские войска потерпели ряд поражений. Не помог и ввод русских войск в Речь Посполитую. Карл XII выбил русских из Польши и вторгся на русские территории с запада. В июне 1709 г. под Полтавой и на берегу Днепра у Переволочной погибла вся шведская армия. Карлу XII удалось бежать в Турцию, где он стал почетным пленником. Покинуть турецкие владения король смог лишь 1 октября 1714 г.
   Итак, шведы остались без армии и без короля. Почему же Северная война затянулась еще на 12 лет? Официальные царские и советские историки старательно уходили от ответа на этот очевидный вопрос.
   К концу 1710 г. русские войска заняли Приневье и Эстляндию. Первоначальные цели войны были достигнуты. Но тут Петра в очередной раз «занесло», и он решил «ногою твердой встать» в… Германии. Русскую армию понесло в Померанию, а затем в Голштинию. Свои завоевания в северной Германии царь попытался закрепить серией династических браков своих детей и даже дочерей слабоумного брата Ивана с владетелями германских малых государств.
   Подобные действия вызвали законные опасения союзников России – Пруссии, Саксонии и Дании, и в июне 1714 г. русским войскам пришлось убраться восвояси.
   Уже известный нам профессор Хельсинкского университета Мейнандер писал: «Весной 1710 г. русские начали операцию по завоеванию Финляндии, которая, по причине отсутствия Карла XII и его полного равнодушия к укреплению северо-восточных флангов королевства, была в 1714 г. окончательно завоевана. Государственный совет в Стокгольме обладал ресурсами для более решительного отстаивания Финляндии, но в то же время он не имел власти и заботился лишь о спасении центра государства и своих собственных богатств.
   Оккупация Финляндии продолжалась вплоть до Ништадтского мира 1721 года. Положение обязывало русских создать масштабную систему по поддержанию своих войск в стране. Однако скоро обнаружилось, что Финляндия была слишком истощена, чтобы обеспечивать оккупационные силы численностью 25–35 тыс. человек. Поэтому свыше 70 % общего снабжения армии осуществлялось за счет морских перевозок из России. Задачей оккупации было заставить Карла XII поскорее заключить мир и провести новую границу. Этим объяснялось и то, что российская армия в Эстерботнии занялась мародерством.
   Подобные грабежи происходили во многих частях Европы и, как и в Финляндии, имели стратегическую подоплеку. Их цель заключалась в том, чтобы предотвратить шведское контрнаступление с севера Финляндии, и вместе с тем они обеспечивали солдатам вознаграждение. В глазах местных жителей набеги конных казаков представлялись непонятной жестокостью, особенно когда они сопровождались насильственным угоном гражданского населения. В общей сложности в Россию было угнано около 8 тыс. мирных жителей. Неслучайно период оккупации вошел в историю под названием “великого лихолетья”» [31 - Мейнарндер Хенрик. История Финляндии. С. 55.].
   Как видим, у профессора взгляды на Северную войну столь же местечковые, что и у «пикейных жилетов» в Черноморске, искренне считавших, что вся европейская политика вертится вокруг проблемы превращения Черноморска в вольный город [32 - Из романа Ильфа и Петрова «Золотой теленок».]. Царь занимает Финляндию, чтобы шведы ужаснулись – как мы будем без Финляндии. А главной заботой короля Карла XII, сидевшего в почетном плену у султана, и Государственного совета в Стокгольме должно было быть благосостояние Финляндии.
   И тут же наш профессор утверждает, что нищая Финляндия не могла прокормить и 30-тысячную армию, так что 70 % продовольствия приходилось доставлять из России.
   Заняв Финляндию, Петр хотел ее использовать как козырь в дипломатической игре. Русские послы и в Берлине, и в других европейских столицах открыто заявляли: «Кроме Финляндии, ничего нельзя отдать».
   Но шведы тогда придавали столь же малое значение Финляндии, что и русские. И только тогда Петр I осознал, что выиграть войну можно, только нанеся сильный удар непосредственно по Швеции. Ну а сделать это можно было лишь через Финляндию. В 1710 г. Петр взял Выборг, а в течение следующего года овладел всей Финляндией.
   Следует сказать несколько слов о географических особенностях южной Финляндии, которые определяли характер войн как в XVIII веке, так и в ХХ. Северное побережье Финского залива, Аландский архипелаг и побережье Швеции от Эстхамара до Фигехолма представляет собой почти сплошные шхеры. Плавание в шхерных районах – дело весьма трудное, требующее отличного знания местности, так как навигация в шхерах возможна только по строго определенным путям – фарватерам, чрезвычайно извилистым и таящим массу опасностей. Наиболее трудными являются шхерные районы Финляндии и Або-Аландские, несколько легче плавание по шведским шхерам.
   Понятно, что до появления паровых двигателей плавание в шхерах больших парусных судов (кораблей и фрегатов) было крайне затруднено, а в отдельных местах вообще невозможно. В результате этого в обеих русско-шведских войнах – 1700–1721 гг. и 1741–1743 гг. – обе стороны имели по два флота: корабельный и гребной, действовавших в подавляющем большинстве случаев независимо друг от друга. Корабельные флоты сражались в открытом море, а гребные – в шхерах.
   Таким образом, классическая теория «владения морем» не действовала на Балтике. Большая флотилия русских кораблей не могла перехватить гребные суда, которые могли пройти шхерами из Стокгольма до Выборга и даже до Березовых островов, находящихся рядом с Кронштадтом. На этом маршруте гребным судам приходилось лишь три раза выходить из шхер на 30–40 км в открытое море. Это пролив Седра-Кваркен между шведским берегом и Аландским архипелагом, а также у двух острых, выдающихся в Финских залив полуостровов Ганге и Порккалаудд. Эти последние два полуострова и были главными стратегическими пунктами в ходе всех войн XVIII–XX веков.
   В конце апреля 1713 г. русский галерный флот в составе 204 судов с десантом (16 050 человек) прибыл из Санкт-Петербурга в Кроншлот, где соединился с корабельным флотом (четыре корабля, два фрегата, бомбардирский корабль и две шнявы). 2 мая соединенный флот направился к Гельсингфорсу [33 - Гельсингфорс – шведское название города, финское название – Хельсинки. Однако на картах Российской империи город по-прежнему назывался Гельсингфорс.]. Корабельный флот, к которому присоединились три корабля и два фрегата из Ревеля, сопровождал галерный флот до Березовых островов, где флоты разошлись. Галерный флот отправился шхерами вдоль берегов Финляндии, а корабельный должен был крейсировать у Выборга.
   8 мая галерный флот под командованием Ф.М. Апраксина подошел к Гельсингфорсу. На одной из галер плыл сам царь, но он традиционно считался подчиненным Апраксину. Шведских военных кораблей в порту не было. Город был обнесен валом. Перешеек, соединявший полуостров, на котором находился Гельсингфорс, с материком, имел мощные укрепления. Подступы с моря находились в секторе обстрела трех батарей. В городе было две тысячи пехотинцев и триста кавалеристов под командованием генерала Карла Густава Армфельта.
   10 мая русские галеры и два прама начали бомбардировку города. Шведские батареи открыли ответный огонь. Артиллерийская дуэль продолжалась всю ночь. На русских галерах была такая большая потеря гребцов, что они с трудом могли отходить от неприятельских батарей для замены убитых людей новыми. Наконец в городе начался сильный пожар. На рассвете, когда русский десант успешно высадился на западном берегу залива Седра-хамн, шведский гарнизон, видя бесполезность дальнейшего сопротивления, вышел из города по направлению к Борго. В Гельсингфорсе русскими было захвачено четыре пушки.
   17 августа русские войска выступили из Гельсингфорса к Або. Сухопутный отряд численностью 10–12 тысяч человек под командованием М.М. Голицына шел берегом, галерная эскадра под командованием Боциса в составе 29 галер с десантом, всего около четырех тысяч человек, шла к Або шхерами. В Гельсингфорсе остался трехтысячный гарнизон, в Форсе – около одной тысячи человек, команда тыловых транспортов имела около 800 человек.
   28 августа русские войска, разбив арьергард шведского войска, заняли Або. Либекер с войском отошел к Тавастгусу (ныне г. Хяменлинна в Финляндии). Эскадра Лиллье, стоявшая у Тверминне, преграждала проход к Або русскому галерному отряду. Это лишало русские войска в Або помощи флота, а также возможности получать продовольствие морским путем.
   Невозможность держать крупные силы в Або, затруднения с продовольствием и фуражом, а также опасность быть отрезанными от Гельсингфорса заставили русское командование принять решение отступить на зиму из Або в Гельсингфорс. Сюда же должен был вернуться и галерный флот. В Або был оставлен небольшой гарнизон.
   Закончить кампанию 1713 г. планировалось ударом по корпусу Либекера.
   В конце сентября русская армия численностью 14–16 тысяч человек пехоты и конницы при 22 пушках под командованием Апраксина подошла к Тавасгусу. Шведы, узнав о приближении русских войск, побросали пушки, которые были в крепости, в воду и отошли от города на 4 мили.
   Генерал Армфельт, назначенный вместо Либекера, с 11-тысячным войском занял сильную позицию у реки Пелкина. Эта позиция прикрывала направление на Васу и угрожала русским сообщениям с Гельсингфорсом. В тактическом отношении позиция шведов, расположенная между озерами Маллас-Веси и Пелькяне-Веси, была недоступна с фронта и хорошо защищена с флангов.
   Тем не менее 6 октября 1713 г. русский корпус под командованием генерал-адъютанта князя М.М. Голицына выбил неприятеля с этой позиции. Уцелевшие шведы отошла в район Васы.
   Зимой 1713/14 г. русское командование решило вести активные боевые действия. 7 февраля 1714 г. корпус М.М. Голицына (5588 человек пехоты и 2907 человек конницы при 11 полковых пушках) двинулся к городу Васа, где находились войска генерала Армфельта (8 тысяч шведов и 6 тысяч финнов-ополченцев при 8 орудиях).
   18 февраля русские войска встретились со шведским авангардом у деревни Квивила в четырех верстах от деревни Лаппола. Главные силы шведов прикрывали дорогу на город Васу у деревни Лаппола. 14 февраля шведы вновь потерпели поражение и бежали. Обоз и артиллерия были захвачены русскими войсками. Шведы потеряли только убитыми 5133 человека и 535 человек пленными. Остатки шведских войск бежали на север Финляндии к Якобштадту.
   Переходя к кампании 1714 г., стоит заметить, что климатические условия Балтийского моря работали против русских. Замерзание в Финском заливе шло с востока на запад, а вскрытие льда – в обратном порядке: западная часть залива очищалась в первых числах марта, а в районе Кронштадта – в середине или даже в конце марта. Поэтому шведы могли раньше приходить к ключевым точкам финского побережья – Ганге и Порккалаудду.
   9 мая 1714 г. галерный флот двинулся «в превосходном порядке и с беспрестанною пальбою из пушек» из Санкт-Петербурга в море. Авангардом командовал корабельный шаутбенахт (контр-адмирал) Петр Михайлов, кордебаталией и одновременно всем флотом – генерал-адмирал Ф.М. Апраксин.
   До конца мая галерному флоту пришлось простоять у Березовых островов, поскольку шхерный фарватер от Выборга к Гельсингфорсу был скован льдом. С 11 по 20 июня галерный флот простоял в Гельсингфорсе, и только 21 июня двинулся дальше на запад. К вечеру 24 июня галеры вошли в залив у Пой-кирки – места в глубине шхер, от которого начинается выступ в море полуострова Гангут. Со вспомогательных судов началась выгрузка провианта для Финляндского корпуса М.М. Голицына. Далее идти было нельзя – с 25 апреля у полуострова Гангут стояла шведская эскадра адмирала Г. Ватранга.
   В сложившейся ситуации русское командование решило прибегнуть к древнейшему способу – перетащить гребные суда волоком в самом узком месте полуострова Гангут. Кстати, этот перешеек так и назывался по-шведски «драгет», то есть волок, переволока. Финны испокон веку использовали его для переправы волоком малых судов.
   В походном журнале генерал-адмирала Ф.М. Апраксина говорится, что 23 июля «ездили для осмотрения того места, где можно перетаскивать суда». Измеренная длина перешейка, намеченного для строительства волока, составляла 1170 трехаршинных саженей (2527 м). К вечеру того же дня на место постройки были посланы по 100 человек от каждого пехотного полка и по 50 от каждого батальона гвардейских полков.
   25 июля на флагманский корабль Ватранга 64-пушечный «Бремен» приплыли четыре местных финна и сообщили, что русские собираются перетащить свои галеры через сделанную ими переволоку из залива к северу от Тверминне за полуостров Гангут. Финны сказали, что уже все готово к перетаскиваю судов, и русские уже приступили к выполнению своего плана.
   По приказу адмирала к обоим концам переволоки были посланы шведские суда. Залив Норр-фьерден западнее Гангута изобилует мелями и маленькими островами, и посылать туда большие парусные суда было слишком опасно. Поэтому туда были отправлены все гребные суда, находившиеся при эскадре Ватранга. В их числе были прам «Элефант» (четырнадцать 12-фунтовых и четыре 3-фунтовые пушки), шесть галер и три шхербота. Командовал отрядом гребных судов контр-адмирал Нильс Эреншельд. Всего на судах его отряда находился 941 человек.
   К восточной части переволоки Ватранг направил отряд парусных кораблей под командованием адмирала Лиллье. В составе отряда было восемь кораблей, одна шнява и два бомбардирских судна.
   Таким образом, адмиралу Вартангу удалось сорвать попытку русских перетащить галеры через перешеек. Зато ему пришлось разделить свою эскадру на три части. Теперь в ключевой точке – у оконечности полуострова Гангут – находилось лишь шесть шведских кораблей и один фрегат, и, что хуже всего, у Ватранга не было ни одного крупного гребного судна.
   Отряды Эреншельда и Лиллье отправились по местам во второй половине дня 25 июля. Эреншельд в тот же день прибыл на место. А Лиллье добраться до стоявших у Тверминне русских галер помешал наступивший штиль. Собственно, штиль и решил исход операции. Русские решили прорваться под самым берегом оконечности полуострова Гангут мимо эскадры Ватранга. Я пишу «решили», поскольку историки до сих пор спорят (не имея никаких документов), кто предложил идею прорыва. Во всяком случае, если бы идея исходила от царя, об этом бы раззвонили еще в 1714 г.
   В 9 часов утра 26 июля отряд из двадцати русских галер пошел на прорыв. Увидев их, Ватранг приказал спустить шлюпки, чтобы они отбуксировали корабли ближе к берегу. Шведы открыли огонь из пушек, но ядра не доставали до русских галер. В результате двадцать галер под командованием М.Х. Змаевича и М.Я. Волкова, не получив повреждений и не имея потерь в людях, «в шхеры щасливо прошли». За первым отрядом русских галер последовал и второй отряд из 15 галер. Итого мимо шведов 26 июля без потерь прошли 35 галер.
   Вечером 26 июля адмирал Ватранг допустил роковую ошибку. Он приказал отбуксировать мористее шведские корабли, подошедшие днем слишком близко к берегу для перехвата русских галер. Ватранг боялся ночного абордажа русских гребных судов. Эта ошибка дорого обошлась шведам. В четвертом часу утра 27 июля 64 русские галеры в кильватерной колонне пошли на прорыв. С авангардом шел А.А. Вейде, с кордебаталией – Ф.М. Апраксин, замыкал цепь идущих на прорыв галер генерал М.М. Голицын с эскадрой арьергарда. Сам же Петр ни в одном из прорывов лично не участвовал, а позже прибыл к прорвавшимся галерам сухим путем по перешейку.
   Шведы вновь попытались отбуксировать свои корабли ближе к берегу, но лишь трем кораблям удалось открыть огонь по русским галерам с предельной дистанции.
   С прорывом 99 русских галер отряд Эреншельда, отошедший от места переволоки к Рилакс-фиорду, был отрезан от эскадры адмирала Ватранга. Причем Ватранг даже при желании не мог помочь Эреншельду, не имея больших гребных судов.
   27 июля в 2 часа дня 35 русских галер устремились на шведские суда. Из-за тесноты в Рилакс-фиорде непосредственно в абордаже участвовало только 23 галеры. Сам Петр находился на галере, стоявшей вне боевой линии и зоны огня.
   Одна за другой были захвачены галеры, последним взят прам «Элефант». В бою русские потеряли 127 человек убитыми и 342 человека ранеными. У шведов было убито 361 человек и ранено около 350 человек, из них многие ранены очень тяжело. Ко 2 декабря 1714 г. из 580 пленных умерло 200.
   Потери шведского флота в Гангутском сражении были сравнительно невелики. Ситуация на море после Гангутского сражения фактические не изменилась, шведы по-прежнему обладали абсолютным превосходством на море, а русские – в шхерах. Самым важным, с военной точки зрения, результатом сражения был прорыв русского гребного флота в Або-Аландский район.
   29 июля эскадра Ватранга ушла к берегам Швеции. 1 августа захваченные у шведов суда были отправлены в сопровождении части галер к Гельсингфорсу и далее в Петербург, основные же силы русского флота под командованием Апраксина направились к Або. 3–4 августа галерный флот прибыл к Або, которой заняли без сопротивления. В городке Иштадте русские оставили конные галеры [34 - Конные галеры – это гребные суда, предназначенные для перевозки лошадей.] и грузовые суда. Держась восточного берега Ботнического залива, русские галеры в сентябре 1714 г. дошли до города Васа.
   Шведский генерал Армфельт, имевший около 6000 человек пехоты и 600 конницы, отступил в район Торнео. Генерал-адмирал не решился преследовать противника.
   В конце кампании по указанию Петра был произведен рейд одиннадцати галер к шведским берегам. Эта акция имела скорее пропагандистское, а не военное значение. 11 сентября 1714 г. русские галеры под командованием генерал-майора И.М. Головина вышли из района Васы и перешли в самом узком месте Ботнический залив. Кстати, большую часть пути они прошли среди маленьких островов, боясь шведских кораблей. В районе городка Умео была высажена тысяча солдат. Городок взяли без боя. 23 сентября все одиннадцать галер благополучно возвратились в Васу. Операция имела цель продемонстрировать населению и правительству Швеции, что отныне их страна оказалась в пределах досягаемости русского оружия.
   В 1715 г. в Финляндии русская армия и гребной флот серьезных боевых действий не вели.
   В 1716 г. в Финляндии сухопутными войсками под командованием Голицына был взят город Каяненбург, и неприятельские войска были окончательно вытеснены в Швецию. Галерный флот летнюю кампанию 1716 г. простоял у острова Аланд в ожидании десанта в Швецию. В кампанию же 1717 г. галерный флот в Финляндии простоял в базах.
   В 1717 г. Петр увлекся дипломатическими интригами, описание которых выходит за рамки этой работы. О них можно лишь сказать – «пустые хлопоты». В 1717 г. активных боевых действий не велось, за исключением того, что русские суда довольно активно занимались каперством в Балтийском море.
   С мая 1718 г. по весну 1719 г. шли мирные переговоры со шведами, и боевые действия практически не велись. Однако 30 ноября (11 декабря) 1718 г. в Норвегии под крепостью Фредриксхаль Карл XII погиб. По одной версии он был убит датской пулей, по другой – застрелен шведскими заговорщиками. Карл XII не имел детей. Ближайшим наследником был сын его старшей сестры Карл Фридрих, герцог Голштинский, находившийся в войске при дяде во время смерти последнего. Однако шведский ригсдаг фактически произвел государственный переворот и избрал королевой младшую сестру Карла XII Ульрику-Элеонору. По приказу королевы Элеоноры шведские представители на переговорах начали тянуть время, надеясь на вмешательство Англии.
   В такой ситуации Петр решил применить силу. В июле 1719 г. галерный флот в составе 132 галер и 100 островских лодок, на которые было посажено 26 тысяч солдат, вышел из Або, прошел Аландский пролив и высадил десант на шведский берег. Командовал галерным флотом генерал-адмирал Апраксин. Русский корабельный флот прикрывал галеры с моря.
   Высадившись, русские войска действовали на побережье от городка Гефле на севере и Норрчепинга на юге. Русскими было сожжено 135 деревень, 40 мельниц, 16 магазинов (складов) и два города – Остаммер и Орегрунд. Было разгромлено девять металлургических заводов.
   Казачий отряд был высажен в городке Ваксгольм всего в десяти верстах от Стокгольма. Добыча, полученная русскими, оценивалась более чем в миллион талеров, а ущерб, нанесенный Швеции – в двенадцать миллионов талеров. Казаки были в полутора милях от Стокгольма. В надежде на впечатление, произведенное походом, Петр отправил в Швецию Остермана за решительным ответом. 10 июля Остерман отправился в Стокгольм под белым флагом и вернулся с грамотой, в которой королева предлагала Петру Нарву, Ревель и Эстляндию, но требовала возвращения Финляндии и Лифляндии.
   Зимой 1719/1720 г. Петр I решил провести ряд диверсий против Швеции. Участвовать в них должны были несколько казацких отрядов, которым надо было перейти по льду Ботнический залив из Васы в Умео и разорить там окрестности. Но из-за теплой зимы и слабого льда в Ботническом заливе операция была отменена.
   В конце апреля 1720 г. русский галерный флот вышел из Або и направился к западным островам Аландского архипелага. В его составе было 105 галер (из них 19 конных), 110 островных лодок [35 - Островные лодки – фактически малые галеры, название получили за успешные действия в шхерах.] и 8 бригантин. На гребных судах находился десант (24 119 человек).
   24 октября от галерного флота отделился отряд бригадира Менгдена в составе 35 галер (в том числе 9 конных). На галерах находилось 6120 солдат пехотных полков и 162 казака. Пройдя шхерами до Васы, этот отряд пересек Ботнический залив и приблизился к побережью Швеции в районе городов Старый и Новый Умео. Менгден высадил конных казаков, произвел разведку побережья и, углубившись более чем на 30 км, разорил шведские магазины и захватил торговые суда. 8 мая его отряд благополучно вернулся в Васу.
   20 июля 1720 г. в Гренгамском сражении русские галеры взяли на абордаж четыре шведских фрегата. На этом и закончилась кампания 1720 г.
   31 марта (10 апреля) 1721 г. начались мирные переговоры в городе Ништадте (ныне город Усикаупунки). Однако шведы продолжали упрямиться. Они по-прежнему надеялись на Англию. И действительно, 13 (24) апреля 1721 г. английский флот из 25 кораблей и четырех фрегатов под командованием адмирала Норриса отправился на Балтику. В конце апреля флот прошел мимо Копенгагена и встал у острова Борнхольм.
   Из-за присутствия британского флота Петр решил отправить к берегам Швеции только часть галерного флота под командованием П.П. Ласси. Отряд Ласси состоял из 30 галер, 9 островных лодок, 33 шлюпок и одного бота, на борту судов находилось 5 тысяч солдат пехотных полков и 450 казаков. Корабельный же флот занял оборонительное положение. Шесть кораблей находились в Ревеле, а остальные – у острова Котлин.
   Отряд Ласси пересек Ботнический залив у Аландских островов и 17 (28) мая произвел высадку десанта в 2 км севернее крепости Евле. Шведы немедленно отступили. Затем русские суда прошлись вдоль всего шведского побережья Ботнического залива до северного города Питео. Солдаты и особенно казаки Ласси славно погуляли по шведскому побережью. В шведских водах русские галеры захватили и уничтожили 40 шведских каботажных судов. Был разрушен один оружейный и двенадцать железообрабатывающих завода, сожжено три городка, 19 приходов, 79 мыз, 506 деревень с 4159 крестьянскими дворами.
   Погром, произведенный отрядом Ласси, стал последней каплей, принудившей Швецию закончить непосильную для нее борьбу, и 30 августа (10 сентября) 1721 г. в Ништадте был подписан русско-шведский мирный договор.
   В части границ договор предусматривал следующее:
   Швеция уступала России на вечные времена завоеванные русским оружием провинции: Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию и часть Карелии с Выборгской губернией, включая не только материковую часть, но и острова Балтийского моря, в том числе Эзель (Сааремаа), Даго (Хийумаа) и Муху, а также все острова Финского залива. К России отходила и часть Кексгольмского округа (Западная Карелия).
   Устанавливалась новая линия русско-шведской государственной границы, которая начиналась западнее Выборга и шла оттуда в северо-восточном направлении по прямой линии до старой русско-шведской границы, существовавшей до Столбовского мира. В Лапландии русско-шведская граница сохранялась неизменной.
   В ходе 21-летней Великой Северной войны Петру Великому удалось вернуть России земли, которые принадлежали ее князьям еще в IX–XI веках, и добиться выхода к морю. Петр поистине «прорубил окно» в Европу. На Балтике появился мощный русский флот.
   Тем не менее у Ништадтского мира был и серьезный изъян – Петр, торопясь заключить мир, согласился на границу в 120 верстах от новой столицы – Санкт-Петербурга. Поскольку шведская аристократия не смирилась с поражением в войне и мечтала о реванше, такая граница у Выборга становилась источником нестабильности и постоянной головной боли русского правительства.
   Что же касается Финляндии, то, как видим, она почти 8 лет провела под властью русских. Петр не собирался присоединять Финляндию к своей державе, и там действовала только русская военная администрация. Войскам строжайше запрещалось грабить и оскорблять местное население. Хотя Мейнандер прав: казаки, особенно малороссийские, физически не могли жить без грабежа.
   При русских в Финляндии быстро восстанавливалась мирная жизнь, расцвела торговля. Впервые была учреждена регулярная почта и приведен в действие почтовый тракт. Вновь открылись традиционные финские ярмарки. Была восстановлена лоцманская часть, поскольку плавание в шхерах являлось основным видом сообщений. По всей Финляндии разрешалось хождение как русских, так и шведских денег. На финское население была наложена контрибуция в виде хлебной и денежной повинностей, контрибуция эта шла на содержание русских войск. Но размер этой повинности был таким же, как и при шведском правлении. Естественно, что этого не хватало, и значительную часть продовольствия и фуража для армии приходилось возить из России.
   После возвращения Финляндии Швеции права ее населения были еще больше урезаны. Шведские власти стали жестче проводить ассимиляцию финнов.

Глава 4. Две попытки шведского реванша

   Основной причиной войны 1741–1743 гг. было стремление правящих кругов Швеции к реваншу за Северную войну 1700–1721 гг. Боюсь, читатель поморщится от казенного советского стиля этой фразы. Но, увы, это на сто процентов соответствует действительности. До 1700 г. доходы шведского королевского дома и аристократии с Финляндии, Прибалтики и шведских территорий в Германии были гораздо больше, чем непосредственно со Швеции. Кроме того, собственное сельское хозяйство не могло прокормить население Швеции, и волей-неволей приходилось закупать зерно и другие сельхозпродукты в утерянных землях.
   Однако шведское правительство понимало, что новая война один на один с Россией может закончиться для Швеции катастрофой. Войну можно было начать лишь в коалиции с могущественными союзниками, либо дождаться внутренних потрясений в России, которые подорвут ее военную мощь.
   В 1731 г. между Австрией, Голландией и Англией был заключен Венский договор, направленный против Франции. В свою очередь правительство Людовика XV срочно начало искать союзников. В результате этого Швеция и Турция оказались в сфере французского влияния. Склонялась к союзу с Францией и Пруссия.
   Русско-турецкая война 1735–1739 гг. давала шансы на реализацию шведского реванша. Однако в самой Швеции не было единства в вопросе о войне.
   Швеция начала переговоры с Турцией о заключении военного союза против России. В ответ императрица Анна Иоанновна запретила вывоз хлеба в Швецию из русских портов.
   17 октября 1740 г. императрица Анна Иоанновна скончалась в возрасте 46 лет. На следующий день, 18 октября, столица присягнула новому императору-младенцу Ивану Антоновичу. Он был сыном герцога Антона Ульриха Брауншвейг-Люнебургского и Анны Леопольдовны, внучки слабоумного царя Ивана Алексеевича. Однако согласно завещанию Анны Иоанновны регентом при императоре стал немец Бирон.
   В ночь с 7 на 8 ноября 1740 г. генерал-фельдмаршал Миних с ведома Антона Ульриха и Анны Леопольдовны поднял по тревоге 80 гвардейцев и совершил государственный переворот. Бирон и десяток его сторонников были арестованы. В ходе переворота не было пролито ни капли крови, если не считать кулачного боя между Бироном и арестовавшими его гвардейцами.
   Теперь Анна Леопольдовна получила неограниченную власть и стала именовать себя «Правительницей Российской», младенец же Иван по-прежнему числился императором Иваном V. Что же касается Антона Уильриха, то он представлял собой полнейшее ничтожество и давным-давно не имел интимных отношений с женой. Будучи генералиссимусом, он не играл никакой роли ни в военных, ни в гражданских делах.
   Двадцатидвухлетняя Анна Леопольдовна была глупа и почти все время валялась в огромной постели, читая душещипательные романы. Впрочем, в постели она никогда не бывала одна. Там постоянно находилась ее любимая фрейлина Юлиана Менгден. Верноподданные и высоконравственные дореволюционные историки писали о возвышенной дружбе двух этих дам. А безнравственные современники не стеснялись их называть лесбиянками.
   Франция предложила Швеции полностью оплатить все издержки в войне с Россией. Шетарди потребовал от Елизаветы Петровны подписать обращение к русским войскам в Финляндии не сопротивляться шведам, а также дать письменные гарантии территориальных уступок шведскому королю. У Елизаветы хватило ума отвертеться от письменных обязательств, а уж на словах она была на все согласна, а взамен просила 100 тысяч рублей.
   Посол Нолькен выдал требуемую сумму. Сколько ей выдал Шетарди – точно не установлено. Известно, к примеру, что в сентябре 1741 г. он выдал ей 2 тысячи золотых. Деньги Швеции и Франции были использованы как на подкуп гвардейцев, так и на оплату долгов Елизаветы, выражавшихся в десятках тысяч рублей.
   Посол Нолькен сообщил в Стокгольм, что Россия на грани государственного переворота, что войска не будут сражаться за Анну Леопольдовну и т. д. В Стокгольме сделали вывод, что достаточно одного только вида шведских войск, чтобы власть Анны Леопольдовны и немцев рухнула, а новая императрица в благодарность за помощь щедро наделила бы шведского короля русскими землями.
   28 июля 1741 г. шведский король объявил России войну. Главным театром военных действий стала Финляндия. Главным начальником шведского войска в Финляндии был назначен граф Левенгаупт, сеймовый маршал, самый популярный в это время человек в Швеции. Маршал собирался осень встретить в Петербурге.
   Однако 23 сентября 1741 г. шведы были наголову разбиты у Вильманстранда (немного севернее Карельского перешейка). Но тут русский командующий фельдмаршал Ласси 25 августа приказал совершенно разрушить город Вильманстранд, а жителей вывезти в Россию. Сам же он с армией двинулся… к русской границе и вернулся в лагерь, который он покинул неделю назад. Анна Леопольдовна и ее окружение выразили неудовлетворение подобной ретирадой, но вынуждены были довольствоваться отписками Ласси. На этом кампания 1741 г. в Финляндии закончилась.
   В ночь на 25 ноября 1741 г. Елизавета Петровна подняла роту Преображенского полка и захватила Зимний дворец. Елизавета отправилась во внутренние помещения дворца, не встречая сопротивления караульных. Войдя в комнату правительницы, которая спала вместе с фрейлиной Менгден, Елизавета сказала ей: «Сестрица, пора вставать!» Анна Леопольдовна, проснувшись, удивилась: «Как, это вы, сударыня?!» Увидев за спиной Елизаветы гренадер, она догадалась, в чем дело, и стала умолять цесаревну не делать зла ни ее детям, ни девице Менгден, с которой бы ей не хотелось разлучаться. Елизавета обещала Анне все это, посадила ее в свои сани и отвезла в свой дворец, за ними в других санях отвезли туда же маленького Ивана Антоновича.
   Утром был издан краткий манифест о восшествии на престол Елизаветы Петровны.
   11 января 1742 г. Шетарди лично прочел Елизавете требования французского короля о территориальных уступках Швеции. Елизавета вежливо, но категорически отказала.
   К началу июня 1742 г. у Ласси в Финляндии была 36-тысячная армия. 7 июня русские выступили из-под Выборга и двинулись вдоль Финского залива, чтобы иметь возможность получать морем продовольствие и боеприпасы.
   13 июня Ласси получил сведения о сосредоточении шведских войск (19 пехотных и 7 конных полков) на сильно укрепленной позиции в районе Мендолакса. 20 июня русская армия вышла к рубежу реки Вираоки. Здесь были оставлены обозы и лишние тяжести. Взяв с собой продовольствие на десять дней и боеприпасы, русские войска продолжали наступление. К 25 июня они, преодолев труднопроходимую местность, приблизились к Мендолаксу. С фронта позиция шведских войск была недоступна, а с флангов к ней вела только узкая дорога. Несмотря на это, Ласси решил атаковать противника. Но как только русские войска перешли в наступление, шведы оставили свои позиции и отошли в Фридрихсгам. Главные же силы шведов сосредоточились в лагере при Сумме. Вслед за отступающим противником к Фридрихсгаму подошли русские войска. Как только шведам стали известны намерения Ласси, Левенгаупт поспешно отошел к Гельсингфорсу. Отступающие шведы сожгли Фридрихсгам.
   2 июля Ласси получил из Петербурга приказ: если шведы отойдут за реку Кюмень, не двигаться дальше и остановиться здесь, а главные силы отвести на зимние квартиры к Фридрихсгаму. Но военный совет решил продолжать движение к Гельсингфорсу. Это решение Ласси мотивировал тем, что противнику надо нанести решительное поражение и заставить финские полки прекратить сопротивление и оставить шведскую армию при подходе русских войск.
   В то же время отряд князя Мещерского вышел из Кексгольма и, двинувшись на север, без боя занял город Нейшлот. Далее Мещерский пошел на запад параллельно берегу Финского залива в 70–80 верстах от него. Вскоре его отряд занял город Тавастгус.
   В августе армия Ласси окружила шведские войска у Гельсингфорса. Теперь шведская армия могла получать подкрепления только морем. Но и это связь скоро прекратилась, так как шведский флот из-за начавшейся эпидемии ушел из Гельсингфорса в Карлскрону, а эскадра Мишукова заперла шведскую армию с моря.
   В Гельсингфорсе было заперто 17 тысяч шведов, русских же было там не более 17,5 тысяч. Тем не менее 24 августа командующий армией генерал Буснет капитулировал. За несколько дней до этого генералы Левенгаупт и Будденброк оставили армию и бежали в Стокгольм «для отчета сейму о своих действиях». По условиям капитуляции шведским военнослужащим было разрешено убыть в Швецию с личным оружием, полковая и крепостная артиллерия шведов (90 орудий) доставалась русским. Финны, служившие в шведской армии, отказались ехать в Швецию и были распущены по домам. Вскоре войска Ласси и Мещерского соединились в городе Або.
   Корабельные флоты обеих стран на Балтике в 1741–1742 гг. действовали довольно пассивно, хотя в целом превосходство было на стороне русских.
   В кампанию 1742 г. русский галерный флот предпринял активные действия – совершил несколько набегов на Аландские острова и прошелся вдоль всего финского побережья Ботнического залива до города Васа.
   В январе 1743 г. в городе Або, захваченном русскими войсками, начались переговоры о мире.
   Шведские войска были выбиты из Финляндии, и у командования русских войск возникло естественное желание не пускать туда впредь шведов. 22 февраля 1743 г. Елизавета Петровна велела подать мнение об условиях мира со Швецией высшим военачальникам и чиновникам империи. Фельдмаршал князь Трубецкой заявил, что надо всеми силами удержать всю Финляндию: «Возвратить ее Шведской короне ни по каким правильным причинам невозможно, ибо в противном случае не только всему свету подастся повод рассуждать не к пользе и не к славе оружия ее величества, но и для благополучия и безопасности Российской империи весьма надлежит, чтоб граница была отдалена, ибо опасность от близкой границы нынешняя война доказала; наконец, обыватели финляндские, видя, что их страну возвратили шведам, в другой раз будут противиться всеми силами русским войскам». Как видим, мнение было весьма логично. Его поддержал вице-канцлер граф Бестужев-Рюмин, предложив заключить мир на условиях «uti possidetis» («кто чем владеет») и лишь в крайнем случае присоединить к России районы Або и Гельсингфорса, а на остальных финских землях создать независимое нейтральное государство. По мнению фельдмаршала Ласси, адмирала Головина и других, нужно было бы отдать шведам лишь северные районы Финляндии, а остальные присоединить к империи.
   Но каприз Елизаветы, которому успешно подыгрывали шведы, оказался сильнее мнения опытных полководцев и политиков. Дело в том, что король Швеции Фредерик I не имел детей, и шведский риксдаг был сильно озабочен поисками наследника престола. Ряд шведских аристократов предложил избрать наследником шведского престола любекского епископа Адольфа Фридриха Голштинского. Елизавета пришла в восторг от этой идеи. Во-первых, Адольф был двоюродным дядей юному Карлу Петру Ульриху Голштинскому [36 - Он вступит в 1761 г. на русский престол под именем Петра III, но через несколько месяцев помрет от «геморроидальных колик».], которого Елизавета назначила своим наследником. Кстати, детские годы он провел у Адольфа в Любеке. Во-вторых, Адольф был родным братом Карла-Августа, который был женихом самой Елизаветы, но умер в июне 1727 г. в Петербурге незадолго до венчания. Нетрудно догадаться, какое впечатление произвела смерть красавца-принца на его семнадцатилетнюю невесту. Елизавета помнила жениха всю жизнь. И тут появилась возможность помочь его родному брату. Разумеется, 33-летняя Елизавета уже не была наивна и сентиментальна, но, как говориться, и на старуху бывает проруха. И Елизавета всерьез поверила, что Адольф, взойдя на престол, будет если не другом, то, по крайней мере, ее союзником.
   Шведские же уполномоченные объявили Румянцеву и Любрасу, что епископ Любекский изберется наследником престола только на определенных условиях, как-то: Россия возвратит Швеции все завоеванное, заключит с ней оборонительный и наступательный союз, ибо в случае выбора епископа Любекскго война с Данией неизбежна. Дело в том, что датский король Кристиан VI норовил пролезть в наследники шведского престола.
   В ответ на подобные предложения шведов Румянцев ответил, что в деле наследства они вольны поступать как хотят, но только императрица никогда всей Финляндии им не возвратит, а если шведы будут упрямиться, то русская делегация покинет Або.
   Но при дворе Елизаветы сформировалась партия сторонников Адольфа. Видную роль среди них играли Брюмер – гофмаршал наследника Петра, лейб-медик Лесток, тайный советник Бреверн и др. О таких Румянцев писал в Петербург Бестужеву, что им «в том нужды нет, хотя бы мы и Новгород отдали, только бы его герцог королем избран был».
   23 июня 1743 г. король Фредерик и риксдаг единогласно избрали «коронным наследником» принца Адольфа Фридриха.
   7 августа 1743 г. в Або был подписан окончательный мирный договор. Согласно Абоскому миру к России отходили Кюменегордская губерния, то есть бассейн реки Кюмийоки с городами Фридрихсгамом и Вильманстрандом, а также город Нейшлот (по-фински Олавилинна) из провинции Саволакс. Русско-шведская граница, начиная от побережья Финского залива, шла с этих пор прямо на север по руслу реки Кюмийоки, а затем по ее первому притоку слева и по границам бассейна реки Кюмийоки на востоке вплоть до города Нейшлота в Саволаксе, а оттуда по старой русско-шведской границе.
   Летом 1788 г. взбалмошный шведский король Густав III объявил войну России. Король надеялся на то, что Россия, занятая войной с Турцией и противопартизанскими действиями в Польше, не сможет оказать сильное сопротивление. Шведский король предъявил России ультиматум: наказать графа Разумовского (русского посла), отдать шведам земли в Финляндии, отошедшие России по договорам 1721 и 1743 гг., а также всю Карелию, турецкому султану вернуть Крым и заключить мир с Турцией на условиях султана.
   Комментировать сей пассаж нужды нет. Прочтя ноту Густава, посол Пруссии в Петербурге барон Келлер заметил, что она «сочинена, конечно, в замешательстве ума». Отправляясь в поход, Густав писал своему другу Армфельду: «Мысль о том, что я могу отмстить за Турцию, что мое имя станет известно Азии и Африке, все это так подействовало на мое воображение, что я не чувствую особенного волнения и оставался спокойным в ту минуту, когда отправлялся на встречу всякого рода опасностям… Вот я перешагнул через Рубикон».
   Любопытно, что значительная часть финского дворянства предпочла перейти под власть России еще до войны. Так, еще в начале 1786 г. барон Георг-Магнус Спренгпортен передал русскому послу в Голландии записку с проектом отделения Финляндии от Швеции и переходе в русское подданство.
   С военной точки зрения война эта интересна в плане морских сражений, и тут я отсылаю интересующихся читателей к моей книге «Адмиралы и корсары Екатерины Великой».
   Густав III сосредоточил в южной Финляндии около 40 тысяч шведских войск. Кроме того, под предлогом учений было мобилизовано 15–18 тысяч территориальных финских войск.
   В начале июля 1788 г. 36-тысячная шведская армия во главе с самим королем перешла русскую границу в Финляндии. Шведы осадили небольшую русскую крепость Нейшлот. Густав III прислал ультиматум коменданту крепости однорукому майору Кузьмину, в котором требовал немедленно открыть крепостные ворота и впустить шведов. На это майор ответил королю: «Я без руки и не могу отворить ворота, пусть его величество сам потрудится». Замечу, что гарнизон Нейшлота составлял всего 230 человек. Но, увы, в течение всей войны шведы так и не сумели открыть ворота Нейшлота, зато основательно разграбили окрестности. Екатерина писала Потемкину: «По двудневной стрельбе на Нейшлот шведы пошли грабить Нейшлотский уезд. Я у тебя спрашиваю, что там грабить можно… Своим войскам в Финляндии и шведам [Густав] велел сказать, что он намерен превосходить делами и помрачать Густава Адольфа и окончить предприятия Карла XII. Последнее сбыться может, понеже сей начал разорение Швеции».
   Армия же под командованием генерал-аншефа В.П. Мусина-Пушкина вела себя крайне пассивно.
   22 июля 1788 г. шведская армия подошла к крепости Фридрихсгам и блокировала ее. Состояние крепости было плачевное, никаких каменных бастионов не было и в помине. Земляной вал повсюду обвалился. Артиллерийское вооружение состояло из шведских орудий, захваченных еще в войну 1741–1743 гг. Гарнизон крепости составлял 2539 человек. Однако шведы постояли два дня у Фридрихсгама, а затем отступили.
   В отступлении шведов Екатерина поначалу увидела «руку Божию, наказывающую вероломство». На самом же деле 24 июля в королевской армии начался мятеж. Значительная часть офицеров-шведов и почти все офицеры-финны не хотели воевать. В деревне Аньяла недовольные устроили офицерское собрание, позже получившее название «аньяльской конфедерации». На собрании офицеры заявили, что война ведется королем незаконно, без согласия риксдага, и потребовали от Густава немедленно заключить мир. Король отказался, заявив, что мир будет для него «самоубийством».
   Солдаты двух финских полков бросили ружья и разошлись по домам. Король был вынужден отойди от Фридрихсгама и занять позицию у Кюмень-города.
   Отряд шведов, наступавший от Сент-Михеля (ныне город Миккели в Финляндии) через Кири и Гарданески к Вильманстранду также вынужден был из-за мятежа остановиться и вернуться назад.
   Ряд зарубежных историков считает, что альяльская конфедерация была создана «происками русского правительства». Однако документы свидетельствуют, что о конфедерации императрица узнала лишь 31 июля. В этот день в Петербург прибыл депутат от конфедерации майор Юхани Егергорн, финн по национальности.
   В «мемориале» к русскому правительству конфедераты заявили, что они не участвуют в незаконной войне, ведущейся королем «противу народного права и их законов». Екатерина лично вела переговоры с майором Егергорном. Любопытно, что Егергорн в беседах с императрицей неоднократно поднимал вопрос о создании независимого финского государства. Причем он делал это в инициативном порядке, поскольку в альяльской конфедерации не ставился вопрос о независимости Финляндии.
   Екатерина отправила благожелательный ответ конфедератам, но не поставила своей подписи. В своем кругу она даже осуждала конфедератов: «Какие изменники! Буде не таков был король, то заслуживал бы сожаления. Но что делать? Надобно пользоваться обстоятельствами: с неприятеля хоть шапку долой». Зато теперь Екатерина была уверена в исходе войны с Густавом III. 14 августа она писала Потемкину: «И так все беспокойства ваши мне теперь чувствительнее, нежели дурацкая шведская война, в которой смеха достойные ныне происхождения, и, по-видимому, кончится собранием Сейма в Финляндии и Швеции, и тогда станем со штатами трактовать о мире». С тех пор в переписке Екатерина величала короля Фуфлыгой.
   Воспользовавшись беспорядком в шведском войске, Мусин-Пушкин решил перейти границу и атаковать неприятеля. Но Екатерина запретила производить любые наступательные действия на суше, в надежде на окончательный переход армии к конфедератам.
   Таким образом, до конца 1788 г. боевые действия на суше не велись. По колкому замечанию современника, шведы в этом походе нуждались не столько в солдатах, сколько в трубачах для оказания услуг при непрестанном обмене визитами шведских и русских парламентеров.
   Свои планы в отношении Финляндии Екатерина II частично раскрыла в письме к Григорию Потемкину, датированном февралем 1789 г.: «Я заключаю относительно финнов, что к концу будущей кампании, коли Бог дарует поверхность нашему флоту, то мы, притесняя сообщение Швеции с Финляндиею, войдем, собрав все силы, на занятие помянутого княжества. Поставя уже там твердую ногу, произведем и с ним вдруг дадим новую форму правления со всевозможными пред теперешними выгодами, дав тотчас каждому состоянию почувствовать плоды, чем и шведы прельстятся» [37 - Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная переписка 1769–1791 / Сост. В.С. Лопатин. М.: Наука, 1997. С. 335.].
   Как видим, матушка-государыня и не думает превращать Финляндию в колонию, а хочет лишь существенно повысить там качество жизни. И это не в пропагандистском демарше, а в сугубо конфидициальном письме. Потемкин дает императрице два совета. Во-первых, выдать тысячу червонных герцогу Спенгпортену и еще две тысячи другим шведским офицерам финского происхождения. Ну а если сие не поможет, Григорий Алексеевич советовал начать немедленную отливку медных трехфунтовых единорогов и шестифунтовых кугорновых мортир. «Первые так легки, что переносить можно, а другие нужны для выживания неприятеля изо рвов и впадин. И сии одни человек переносить может» [38 - Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная переписка. С. 337.].
   Между тем в войну со Швецией вступила Дания. Нападение датчан вызвало всплеск национализма в Швеции, которым не замедлил воспользоваться Густав III. Он собрал в Швеции довольно большое ополчение. А зимой 1788/1789 г. риксдаг в Стокгольме был вынужден принять ряд законов, навязанных королем (в том числе и так называемый «Акт единения и безопасности», дававший королю почти самодержавную власть).
   Теперь Густав мог расправиться с альяльской конфедерацией. В 1789 г. было арестовано 125 офицеров-конфедератов, несколько десятков офицеров скрылись в Финляндии и России. В числе последних был и собеседник Екатерины майор Егергорн. Арестованных офицеров военный суд приговорил к смертной казни. Но привести приговор в исполнение Густав не посмел и ограничился казнью одного из конфедератов – полковника Хестеску.
   В начале 1790 г. Екатерина II заменила Мусина-Пушкина на генерал-аншефа графа И.П. Салтыкова. В кампанию 1790 г. в первых стычках успех способствовал шведам. Но 22 апреля отряд генерал-майора Ф.П. Денисова [39 - Денисов Федор Петрович, родился в Пятиизбенной станице на Дону в 1738 г. В 1756 г. поступил простым казаком в полк. В 1799 г. первым из казаков получил графский титул.] в районе деревни Гайнали разбил 7-тысячный корпус шведов, которым командовал сам Густав III. Одновременно генерал-поручик Нумсен овладел шведскими укреплениями на правом берегу реки Кюмень, взяв 12 пушек и более 300 пленных. Отряд генерал-майора Ферзена потеснил противника в районе Свеаборга. Таким образом, вся кампания 1790 г. шла исключительно на шведской территории, но по-прежнему велась вяло. В середине июля боевые действия прекратились в связи с начавшимися переговорами о мире.
   Оценивая боевые действия в Финляндии в 1788–1790 гг., следует заметить, что в отличие от войны 1700–1721 гг. и 1741–1743 гг. боевые действия обеими сторонами велись крайне нерешительно. За три года войны не произошло ни одного крупного сражения. Противники буквально топтались на небольшом пятачке в сто верст в длину и столько же в ширину.
   Эта война с самого начала была дурацкой с точки зрения политических целей и военной стратегии, а в Финляндии она была таковой и с точки зрения тактики.
   2 (14) августа 1790 г. в мызе Вереля (Вяряля) в районе современного города Коувола был подписан мирный договор между Шведским королевством и Российской империей. Договор был признан бессрочным. Основными условиями договора стали: восстановление «вечного мира», подтверждение незыблемости постановлений Ништадтского и Абоского мирных договоров; сохранение статус-кво и неизменности прежних границ.
   Екатерину II вполне устраивал ничейный результат «дурацкой» войны с королем Фуфлыгой, как она называла Густава III. Главный интерес для императрицы представляли Османская империя и Речь Посполитая. Основным же итогом войны было то, что в Петербурге осознали, что столица империи слишком уязвима от нападения неприятеля как с моря, так и с суши. Одновременно выяснилась слабость королевской власти в Финляндии.

Глава 5. Война 1808–1809 гг. и присоединение Финляндии к России

   В сражении под Фридландом 2 (14) июня 1807 г. русские войска были наголову разбиты французами, и Александру I ничего не оставалось, как мириться с Наполеоном.
   Посреди реки, разделявшей французскую армию и остатки разбитой русской армии, французские саперы построили огромный плот с нарядной палаткой посередине. На этом плоту 25 июня 1807 г. в 11 часов утра состоялась встреча двух императоров. Наполеон первым обратился к Александру: «Из-за чего мы воюем?» Ответить «лукавому византийцу» было нечем. Еще в 1800 г. на докладе Растопчина напротив слов «Англия вооружила попеременно угрозами, хитростью и деньгами все державы против Франции» Павел I собственноручно написал: «И нас грешных».
   Подробное изложение обстоятельств и условий заключения Тильзитского мира лежит за рамками данной работы. Поэтому я ограничусь сутью пожеланий и требований Наполеона к Александру. Это – как можно меньшее вмешательство России в дела Германии и других западноевропейских государств и разрыв союза с Англией. При этом Наполеон не требовал заключения какого-либо военного союза между империями. Он хотел лишь строгого нейтралитета России. Взамен он предлагал России решить свои проблемы со Швецией и Турцией. Причем в первом случае Наполеон был абсолютно искренен, а во втором был достаточно непоследователен и откровенно лукавил. Это и понятно – турецкий вопрос сильно задевал национальные интересы Франции. Не менее сильно это касалось и австрийских интересов. А Наполеон в 1807–1808 гг. не мог точно установить баланс отношений России и Австрии.
   Непосредственным поводом к новой русско-шведской войне стало нападение британского флота на Данию. Российский императорский дом (Голштейн-Готторпская династия) имел родственные связи с датским и голштинским дворами. Кроме того, Дания уже сто с лишним лет была союзницей России в войнах со Швецией.
   В октябре 1807 г. Россия предъявила Англии ультиматум – разрыв дипломатических отношений до тех пор, пока не будет возвращен Дании флот и возмещены все нанесенные ей убытки. Началась вялотекущая англо-русская война. Посольства были взаимно отозваны. Указом Сената от 20 марта 1808 г. Александр I наложил запрет на ввоз английских товаров в Россию.
   5 февраля Наполеон заявил русскому послу в Париже графу Толстому, что он согласится на то, чтобы Россия приобрела себе всю Швецию, не исключая и Стокгольма. Наполеон шутил, что, мол, прекрасные петербургские дамы не должны больше слышать шведских пушек (он намекал на Красногорское сражение в 1790 г.).
   В свою очередь Англия в феврале 1808 г. заключила со Швецией договор, по которому она обязалась платить Швеции по 1 млн фунтов стерлингов ежемесячно во время войны с Россией, сколько бы она ни продолжалась. Кроме того, англичане обещали предоставить Швеции 14 тысяч солдат для охраны западных границ Швеции и ее портов, в то время как все шведские войска должны были отправиться на восточный фронт против России.
   После заключения этого договора уже никаких надежд на примирение Швеции и России не было: Англия уже вложила средства в будущую войну и стремилась как можно быстрее извлечь военно-политические дивиденды.
   Формально повод для начала войны дали сами шведы. 1 (13) февраля 1808 г. шведский король Густав IV сообщил послу России в Стокгольме, что примирение между Швецией и Россией невозможно, пока Россия удерживает Восточную Финляндию, присоединенную к России по Абоскому договору 1743 г. Спустя неделю Александр I ответил на вызов шведского короля объявлением войны.
   Для ведения войны со Швецией была сформирована 24-тысячная армия, командование которой Александр вручил генералу от инфантерии графу Ф.Ф. Буксгевдену. Выделение столь малых сил объяснялось тем, что Россия продолжала вести войну с Турцией, а с другой стороны – основная часть русских войск располагалась в западных губерниях на случай новой войны с Наполеоном.
   Шведские войска численностью 19 тысяч человек были разбросаны по всей Финляндии. Командовал ими генерал Клекнер.
   9 февраля 1808 г. русская армия перешла границу Финляндии на реке Кюмень. В ночь с 15 на 16 февраля русские войска разбили отряд шведов под командованием Адлеркрейца у местечка Артчио. Когда русские войска выдвинулись на реку Борга, они получили известие о сборе шведских сил у Гельсингфорса. Но это оказалось дезинформацией, на самом деле шведы сосредоточились у Тавасгуса. Буксгевден сформировал отряд генерал-майора графа Орлова-Денисова в составе егерского и казачьего полков и одного эскадрона драгун для захвата Гельсингфорса. Отряд форсированным маршем двинулся к Гельсингфорсу, следуя где береговой дорогой, а где прямо по льду. 17 февраля при подходе к городу Орлов-Денисов встретил шведский отряд. После короткой стычки неприятель бежал. Русские взяли шесть полевых пушек и 134 человека пленных. 18 февраля в Гельсингфорс вступили основные силы русских во главе с генералом Буксгевденом. В городе было найдено 19 орудий, 20 тысяч ядер и 4 тысячи бомб. 28 февраля русские, несмотря на сильный мороз, заняли Таммерфорс.
   Генерал Клекнер растерялся и потерял управление войсками, поэтому в конце февраля он был сменен генералом Морицем Клингспором. Но новый главнокомандующий оказался не лучше прежнего и 4 марта потерпел поражение у города Биернеборга. Таким образом, русские вышли на побережье Ботнического залива. Большая часть шведских войск отошла вдоль побережья на север к городу Улеаборгу.
   10 марта бригада генерал-майора Шепелева без боя заняла город Або. И только после этого жители Российской империи узнали о войне со Швецией. В газетах было опубликовано сообщение: «От военного министра о действиях Финляндской армии под главным начальством генерала от инфантерии Буксгевдена». Жители Петербурга извещались о том, что «Стокгольмский двор отказался соединиться с Россией и Данией, дабы закрыть Балтийское море Англии до совершения морского мира». В сообщении указывалось, что, истощив способы убеждения, русские перешли границу и вели успешные бои.
   16 марта 1808 г. царь порадовал население и поставил все точки над «i» в высочайшем манифесте (Декларации) о присоединении Финляндии. Поводом для издания манифеста послужил арест 20 февраля (3 марта) 1808 г. русского посла в Стокгольме Алопеуса и всех членов посольства. Как говорилось в Манифесте: «Явная преклонность короля шведского к державе нам неприязненной, новый союз с ней и, наконец, насильственный и неимоверный поступок с посланником нашим в Стокгольме учиненный… сделали войну неизбежной».
   Присоединение Финляндии (шведской части) к России в Манифесте рассматривалось как репрессивный акт в ответ на невыполнение Швецией союзнических обязательств в отношении России по договору 1800 г. и ее союз с врагом России – Англией.
   В Манифесте говорилось, что «отныне часть Финляндии, известная под наименованием Шведской Финляндии (юго-западная часть), занятая русскими войсками, понесшими потери в людской силе и издержки материального порядка, признается областью, покоренной силой русского оружия, и навсегда присоединяется к Российской империи».
   Любопытно, что сей Манифест (Декларация) не был подписан царем, как это было положено. «Властитель слабый и лукавый» и здесь остался верен себе. Манифест (Декларация) был односторонним актом России. Его назначением было объявить Швеции и всему миру, что присоединение Финляндии к России предрешено независимо от дальнейшего хода военных действий.
   Но вернемся к боевым действиям в Финляндии. Небольшой отряд шведов покинул Або и укрылся на Аландских островах. За ним погнались казаки под началом майора Нейдгарда и батальон егерей под командованием полковника Вуича. 17 февраля Вуич вошел в город Аланд, захватил местные военные склады и уничтожил станцию оптического телеграфа, связывавшую острова со шведским берегом. Однако непосредственный начальник Вуича князь Багратион приказал ему очистить Аландские острова. Но, вернувшись, Вуич получил указание, шедшее из самого Петербурга, вновь занять острова. Для этого Вуичу дали батальон 25-го егерского полка (тот самый, с которым он был в Аланде), 20 гусаров и 22 казака. 3 апреля Вуич занял остров Кумблинге в самой середине архипелага. Там он и остановился. С приближением весны главнокомандующий Буксгевден, сознавая опасность положения наших войск на Аландских островах, намеревался возвратить их обратно, тем более что само их пребывание там для пресечения движения шведов по льду из Стокгольма к Або теряло смысл с открытием навигации.
   Но в это время пришло высочайшее повеление направить через Аланд в Швецию корпус от 10 до 12 тысяч человек. Это распоряжение явилось развитием того плана, который состоял в направлении главного удара не в Финляндию, а в южную часть Швеции.
   Как только начал сходить лед, шведские галеры с десантным отрядом подошли к острову Кумблинге. Шведский десант вместе с вооруженными местными жителями атаковал отряд Вуича. Шведские галеры поддержали атаку огнем тяжелых пушек. У Вуича же пушек не было вообще. После четырехчасового боя русские сдались. В плен попало 20 офицеров и 490 нижних чинов.
   Последствия захвата шведами Аландских островов не замедлили сказаться весной 1808 г. Архипелаг стал плацдармом для десантных операций и операционной базой шведского флота.
   20 февраля две дивизии под командованием генерал-лейтенанта Н.М. Каменского (сына фельдмаршала М.Ф. Каменского) осадили Свеаборг – самую мощную шведскую крепость в Финляндии, которую шведы называли «Гибралтаром Севера». Гарнизон крепости насчитывал 7,5 тысяч человек при 200 орудиях. Запасы снарядов, пороха и продовольствия были рассчитаны на многомесячную осаду.
   Густав IV решил начать наступление на датские войска в Норвегии. Поэтому шведам не удалось собрать значительных сил для операции в Финляндии. Тем не менее с началом навигации 1808 г. король решил провести две десантные операции. В первой полковник Бергенстроле должен был выйти на судах из шведского порта Умео и высадиться в Финляндии в районе города Васа. Во второй операции генерал-майор барон фон Фегезак должен был через Аландские острова дойти до Або и занять его.
   8 июня 1808 г. отряд Фегезака численностью 4 тысячи человек при восьми пушках беспрепятственно высадился у местечка Лемо в 22 верстах от города Або. Далее десантный отряд двинулся пешим порядком к Або, но по пути был встречен батальном Либавского полка при одной пушке, под командованием полковника Вадковского.
   Превосходящие силы шведов начали теснить солдат Вадковского, но вскоре ему на помощь пришла артиллерийская рота, несколько батальонов пехоты, эскадрон драгун и гусар. Шведы были вынуждены отступить к месту своей высадки у Лемо. Под прикрытием огня судовой артиллерии шведам удалось эвакуироваться. Посланные Буксгевденом к Лемо пятнадцать русских гребных канонерских лодок вовремя не успели подойти. Благодаря этому шведские суда ушли за острова Нагу и Корно.
   Летом 1808 г. положение русских войск в центральной Финляндии осложнилось. 2 июля шеститысячный отряд генерала Раевского, теснимый войсками генерала Клингспора и финскими партизанами, вынужден был отступить вначале к Сальми, а затем к местечку Алаво. 12 июля Раевский был заменен Н.М. Каменским, но и последнему тоже пришлось отступать до Таммерфорса.
   20 августа корпус Каменского сразился с войсками Клингспора у деревни Куортане и одноименного озера. Шведы были разбиты и отступили к году Васа.
   Вскоре Клинспор был вынужден оставить и Васу и отошел на 45 верст севернее к деревне Оровайс. Там шведы закрепились и решили дать бой преследовавшему их корпусу Каменского. Семь тысяч шведов заняли позицию за болотистой речкой. Правый фланг шведов упирался в Ботнический залив, где стояло несколько шведских гребных канонерских лодок. На левом фланге начинались обрывистые утесы, окаймленные дремучим лесом.
   В 8 часов утра 21 августа авангард под командованием генерала Кульнева атаковал шведские позиции. Атака Кульнева была отбита, и шведы начали его преследование. Но подошедшие на помощь два пехотных полка генерала Демидова опрокинули неприятеля и отогнали его. В середине дня на поле боя прибыл и сам Каменский с батальоном егерей и двумя ротами пехоты. В 3 часа дня шведы вновь атаковали, но тут подошли войска генерала Ушакова (приблизительно два полка). В результате шведы были вновь отброшены на исходные позиции. К этому времени уже стемнело. Ночью отряд Демидова пошел в обход через лес. Утром шведы увидели, что русские пытаются их окружить, и организованно отступили на север. Обе стороны потеряли почти по тысячи человек.
   Ряд русских военных историков (Ниве П.А., Михайловской-Данилевский и др.) считают Оровайское сражение «выдающимся образцом русского военного искусства». На самом же деле Каменский разбросал свои силы перед сражением, а затем по частям вводил их в дело. Результатом стал не разгром противника, а вытеснение его с позиции.
   3 сентября отряд генерала Лантингсгаузена численностью в 2600 человек высадился с гребных судов у деревни Варанняя в 70 верстах севернее Або. Десант прошел успешно, но на следующее утро у деревни Локколакса шведы наткнулись на отряд Багратиона и были вынуждены отступить.
   Тем временем у деревни Гельсинге близ Або был высажен новый шведский десант под началом генерала Боне. Сам Густав IV на яхте «Амадна» сопровождал суда с десантом. 14 и 15 сентября пять тысяч шведов Боне преследовали небольшие русские силы. 16 сентября у местечка Химайса шведы были контратакованы основными силами Багратиона. Шведы были разбиты и стали отступать к Гельсинге. В этот момент эскадрон гродненских гусар под командованием майора Лидерса атаковал отступающих. Шведы обратились в бегство. Около тысячи шведских трупов остались на поле битвы. 15 офицеров, 350 нижних чинов и 5 пушек стали трофеями русских.
   Русская артиллерия подожгла деревню Гельсинге. Пожар, раздувавшийся сильным ветром, стал угрожать шведским судам, стоявшим у берега. Поэтому они вынуждены были уйти до окончания полной эвакуации уцелевших десантников. Все это происходило на глазах у Густава IV, наблюдавшего за сражением в подзорную трубу с борта яхты.
   12 сентября генерал Клингспор предложил русскому главнокомандующему Буксгевдену перемирие, которое было заключено через пять дней (17 сентября) на мызе Лахтая. Однако Александр I не признал его, а назвал «непростительной ошибкой».
   Буксгевден получил высочайшее повеление продолжать боевые действия и приказал корпусу генерал-майора Тучкова двинуться из Куопио к Иденсальми и атаковать 4-тысячный шведский отряд бригадира Сандельса.
   Шведы заняли позицию между двумя озерами, соединенными проливом. По ту сторону пролива были вырыты две линии окопов и установлены артиллерийские орудия.
   К 15 октября Тучков подвел свой корпус к проливу. В составе корпуса было 8 пехотных батальонов, 5 эскадронов регулярной конницы и 300 казаков, всего около 5 тысяч человек. Шведы повредили мост через пролив. Но русские саперы под картечным и ружейным огнем восстановили его. По мосту русская пехота форсировала пролив и овладела первой линией окопов. В этот момент Сандельс ввел в дело резервы, и русские были отброшены за мост. В бою русские потеряли убитыми и пропавшими без вести 764 человека.
   На следующий день шведы оставили свою хорошо укрепленную позицию и отошли на 20 верст к северу. Тучков же не решился преследовать противника и две недели стоял у моста, выставив на расстоянии пяти верст три сторожевые роты. Их-то и решил атаковать Сандельс. Ночью 30 октября шведский отряд внезапно атаковал русский авангард. Однако шведы были отбиты, потеряв убитыми и пленными 200 человек.
   В начале ноября 1808 г. Буксгевден вновь вступил в переговоры со шведами. На сей раз он действовал осмотрительнее и заранее испросил в Петербурге разрешения на перемирие. Но подписать перемирие Буксгевдену не удалось – он получил высочайший указ об увольнении от командования армией. Новым командующим был назначен генерал-лейтенант граф Н.М. Каменский. Он и подписал перемирие 7 (19) ноября 1808 г. в деревне Олькийоки. С 7 декабря 1808 г. вместо Каменского главнокомандующим стал Б.Ф. Кнорринг. 7 апреля 1809 г. Кнорринга уволили.
   Перемирие было заключено на срок с 7 ноября по 7 декабря 1808 г. По его условиям шведская армия очищала всю провинцию Эстерботтен (Эстерботнию) и отводила войска за реку Кеми, в 100 км к северу от города Улеаборг. Русские войска занимали город Улеаборг и выставляли пикеты и сторожевые посты по обе стороны реки Кеми, но не вторгались в Лапландию и не пытались достичь шведской территории у Торнео. 3 декабря 1808 г. перемирие было продлено до 6 (18) марта 1809 г.
   В 1808 г. англичане ввели свой флот на Балтику, но помочь шведам он не мог. Единственный эффект от присутствия англичан состоял в том, что русский корабельный флот был стеснен в своих действиях. Зато галерный флот успешно оперировал в Аландских шхерах.
   К началу 1809 г. положение шведов стало безнадежно. Английский флот был готов к кампании 1809 г., но было ясно, что «просвещенные мореплаватели» будут захватывать купеческие корабли, нападать и грабить незащищенные города и селения на побережье, посылать же британскую армию в Швецию или Финляндию британский кабинет и не собирался. Да и Кронштадт – не Копенгаген, соваться туда также не входило в расчет британского адмиралтейства.
   Тем не менее упрямый Густав IV решил продолжать войну в 1809 г. Причем он приказал оставить боеспособные части шведской армии в Шонии (на юге) и на границе с Норвегией, хотя особой опасности от датчан в 1809 г. не предвиделось.
   Для непосредственной обороны Стокгольма было набрано 5 тысяч человек. На Аландах удалось собрать 6 тысяч регулярных войск и 4 тысячи ополченцев. Оборона Аландских островов была возложена на генерала Ф. Дебельна.
   В феврале 1809 г. Александр I сменил верховное командование русских войск в Финляндии. Командовать южным корпусом русских войск вместо Витгенштейна стал Багратион. Центральным корпусом вместо Д.В. Голицына командовать стал генерал-лейтенант Барклай де Толли, а северным корпусом вместо Тучкова 1-го – П.А. Шувалов.
   План кампании на 1809 г. был составлен русским командованием тактически и стратегически грамотно, хотя, можно сказать, разумной альтернативы ему и не было.
   Северный корпус, базировавшийся на Улеаборг, должен был двигаться вдоль Ботнического залива и вторгнуться на территорию непосредственно Швеции. Центральный корпус, базировавшийся на город Васа, должен был форсировать по льду Ботнический залив через шхеры и пролив Кваркен (современное название Норра-Кваркен) и выйти на шведское побережье.
   Аналогичная задача ставилась и южному корпусу, дислоцированному между городами Нюстад и Або. Корпус должен был достичь Швеции по льду через острова Аландского архипелага.
   Рассмотрим действия русских корпусов, начиная с северного и кончая южным.
   6 (18) марта генерал Шувалов известил командующего северной группой шведских войск Гринпенберга о прекращении перемирия. Шведы ответили на это сосредоточением войск у городка Каликс в 10 верстах западнее города Торнео. Между тем 6 марта русские войска перешли через реку Кеми и двинулись на запад вдоль побережья.
   Шведский авангард, находившийся в городе Торнео, не принял боя, а поспешно отступил, бросив в городе 200 больных солдат.
   Войска Шувалова при тридцатиградусном морозе делали переходы по 30–35 верст в день. Подойдя к Каликсу, Шувалов предложил Гринпенбергу сдаться, но швед отказался. Тогда основные силы русских начали фронтальное наступление на Каликс, а колонна генерала Алексеева пошла в обход по льду и отрезала Гринпенбергу путь к отступлению. Шведы прислали парламентеров с просьбой о перемирии. Шувалов на перемирие не согласился, а потребовал полной капитуляции, дав срок – 4 часа.
   Условия русских были приняты, и 13 марта Гринпенберг подписал акт о капитуляции. Его корпус складывал оружие и расходился по домам под честное слово больше не воевать в эту войну. Финны ушли в Финляндию, а шведы – в Швецию. Всего сдалось 7 тысяч человек, из которых 1600 было больных. Трофеями русских стали 22 орудия и 12 знамен. Все военные склады (магазины) вплоть до города Умео должны были быть в неприкосновенности переданы русским. Как писал военный историк Михайловский-Данилевский, каликская операция «разрушила последнее звено, соединявшее Финляндию со Швецией».
   По плану центральный корпус Барклая де Толли должен был насчитывать 8 тысяч человек. Но большая часть сил корпуса задержалась на переходе к Васе. Барклай же, опасаясь, что скоро начнется таяние льда, приказал наступать с уже прибывшими в Васу частями. Всего в его корпусе оказалось 6 батальонов пехоты и 250 казаков (всего 3200 человек) при шести пушках.
   6 марта на сборном пункте был отслужен молебен и зачитан приказ, в котором Барклай, не скрывая предстоящих трудностей, выражал уверенность, что «для русских солдат невозможного не существует».
   В тот же день был отправлен первый батальон для прокладки дороги. Следом за ним с целью разведки и захвата передовых шведских постов в шестом часу вечера выступил летучий отряд Киселева (40 мушкетеров Полоцкого полка на подводах и 50 казаков). После тринадцатичасового перехода отряд Киселева подошел к острову Гросгрунду, где захватил неприятельский пикет. Шведы были также обнаружены на острове Гольме.
   7 марта весь корпус Барклая перешел на остров Валс-Эрар, а 8 марта в 5 часов утра двинулся через Кваркен двумя колоннами: в правой – полковник Филисов с Полоцким полком и одной сотней на остров Гольме, в левой – граф Берг с остальными войсками на остров Гадден. В этой колонне находился и Барклай. Артиллерия с батальоном лейб-гренадер следовала отдельно за правой колонной.
   Войска шли по колено в снегу, ежеминутно обходя или перелезая через ледяные глыбы, особенно трудно было левой колонне, не имевшей и следа дороги. Тяжелый марш продолжался до 6 часов вечера, когда колонны достигли Гросгрунда и Гаддена и расположились биваком на снегу. Однако пятнадцатиградусный мороз и сильный северный ветер не давали возможности отдохнуть. В 4 часа утра войска тронулись дальше.
   Утром колонна Филисова завязала бой с тремя ротами шведов, занимавшими остров Гольме. Обойденный с фланга неприятель отступил, оставив пленными одного офицера и 35 нижних чинов. Опасаясь за отставшую артиллерию, Филисов только на следующее утро решился продолжить движение на деревню Тефте.
   Между тем левая колонна двигалась к устью реки Умео, имея в авангарде половину сотни казаков и две роты Тульского полка. После восемнадцатичасового движения колонна в 8 часов вечера остановилась, не дойдя до Умео шести верст. Солдаты были крайне измучены. Войска вновь заночевали во льду. Им повезло, что вблизи оказались два вмерзших в лед купеческих судна. Суда были немедленно разобраны на дрова, и на льду залива загорелись десятки костров.
   Между тем неутомимые казаки добрались до окраины Умео и затеяли там стрельбу. В городе поднялась паника. Комендант Умео генерал граф Кронштедт оказался в прострации – в городе стрельба, на льду – море огней.
   Утром 10 марта, когда авангард Барклая завязал бой у деревни Текнес, а вся колонна, выбиваясь из снега, выходила на материк, прибыл шведский парламентер, сообщивший о предстоящем перемирии. По заключенному условию генерал Кронштедт сдал русским Умео со всеми запасами и отвел свои войска на 200 верст к городу Гернезанду.
   Заняв Умео, Барклай сделал все распоряжения, чтобы утвердиться в нем, и готовился оказать содействие колонне графа Шувалова, шедшей через Торнео. Среди этих приготовлений вечером 11 марта было получено известие о перемирии с неожиданным приказом о возвращении в Васу. Барклаю тяжело было выполнить этот приказ. Он принял все меры, чтобы обратное движение «не имело вида ретирады». Поэтому главные силы двинулись не ранее 15 марта, а арьергард – только 17 марта. Не имея возможности вывезти военную добычу (14 орудий, около 3 тысяч ружей, порох и др.), Барклай объявил в прокламации, что оставляет все захваченное «в знак уважения нации и воинству».
   Войска выступили двумя эшелонами с арьергардом и в три перехода достигли острова Бьорке, откуда направились на старые квартиры в районе Васы. Несмотря на жестокий мороз, обратное движение по проложенной уже дороге было намного легче, чему способствовали также теплая одежда и одеяла, взятые из шведских магазинов, а также подводы под ослабевших и больных солдат и снаряжение.
   При выступлении из Умео местный губернатор, магистрат и представители сословий благодарили Барклая за великодушие русских войск.
   Южный корпус, которым командовал князь Багратион, насчитывал 15,5 тысяч пехоты и 2 тысячи конницы (четыре эскадрона гродненских гусар и казаки). Впереди войска Багратиона наступали два авангарда: правый – генерал-майора Шепелева, и левый – генерал-майора Кульнева.
   22 февраля казаки имели удачную стычку с передовыми постами неприятеля.
   26 февраля основные силы Багратиона сошли на лед и двинулись к острову Кумблинге. Войска были полностью обеспечены полушубками, теплыми фуражками и валенками. Караван саней, нагруженных продовольствием, вином и дровами, тянулся за войсками. 28 февраля к колонне присоединились военный министр граф Аракчеев и главнокомандующий Кнорринг в сопровождении русского посланника в Швеции Алопеуса. Алопеус имел дипломатические полномочия на случай желания противника вступить в переговоры.
   2 марта войска сосредоточились на Кумлинге, а 3 марта выступили уже разделенные на пять колонн, обходя полыньи и сугробы. Пехота шла рядами, а конница – где по двое, а где и гуськом. Передовые части шведов оставляли мелкие острова и уходили к западу. К вечеру 3 марта первые четыре колонны заняли остров Варде, расположенный впереди Большого Аланда, а пятая колонна прошла через Соттунга на остров Бенэ, где столкнулась с арьергардом противника. Казаки атаковали его, а Кульнев с остальными войсками пошел в обход острова, что заставило шведов спешно отступить. Как раз в это время начальник Аландского отряда получил известие о совершенном в Стокгольме государственном перевороте.
   До шведской столицы русским оставалось лишь пять-шесть переходов, поэтому новое шведское правительство выслало навстречу русским для переговоров полковника Лагербринна. Багратион не стал вступать в переговоры с Лагербинном, а отправил его в обоз к Аракчееву и Кноррингу. А сам Багратион приказал войскам продолжать наступление. Через двое суток был без боя занят весь Аландский архипелаг. Лишь авангард Кульнева настиг у острова Лемланд неприятельский арьергард. После небольшой стычки шведы бежали, бросив пушки.
   Между тем в Стокгольме произошел государственный переворот. Гвардейские полки свергли Густава IV. Новым королем риксдаг избрал дядю Густава IV, герцога Зюдерманландского, вступившего на престол под именем Карла XIII.
   Наступление трех русских корпусов на Швецию поставило ее в безвыходное положение. Поэтому новое правительство первым делом обратилось к русским с просьбой о перемирии. 4 марта в корпус Багратиона с просьбой о перемирии прибыл генерал-майор Георг-Карл фон Дебельн, командующий шведскими береговыми войсками. Он начал переговоры сначала с Кноррингом и Сухтеленом, а затем – с Аракчеевым. Последний сперва не соглашался на перемирие, ссылаясь на то, что цель императора Александра I состоит в подписании мира в Стокгольме, а не в покорении Аландского архипелага. Аракчеев приказал даже ускорить наступление русских войск.
   К вечеру 5 марта все силы шведов были уже на западном берегу острова Эккер, а в ночь на 6 марта они начали отступление через Аландегаф. Русским достались брошенные батареи с боеприпасами, лазарет и транспорты. Конница авангарда Кульнева, не сходившего со льда в течение пяти суток, у Сигнальшера настигла арьергард отступавших шведов. Казаки Исаева окружили одну колонну, свернувшуюся в каре, врезались в нее, отбили два орудия и взяли 144 человека пленными, нагнали второе каре, захватили еще две пушки. Гродненские гусары окружили отделившийся батальон Зюдерманландского полка (14 офицеров и 442 нижних чина с командиром во главе) и после недолгой перестрелки вынудили его сдаться. Общее число пленных, взятых Кульневым, превысило силы его отряда, а все пространство снежной пелены Аландегафа было усеяно брошенными повозками, зарядными ящиками, оружием и др.
   Тем временем Дебельну были пересланы Аракчеевым те мирные условия, на которых могли бы быть русскими прекращены военные действия. Условия включали в себя:
   1. Швеция навечно уступает Финляндию России в границах до реки Каликс, а также Аландские острова, морская граница между Швецией и Россией будет проходить по Ботническому заливу.
   2. Швеция откажется от союза с Англией и вступит в союз с Россией.
   Россия выделит Швеции сильный корпус для противодействия английскому десанту, если это будет необходимо.
   3. Если Швеция принимает эти условия, то высылает уполномоченных на Аланды для заключения мира.
   Аракчеев допустил непростительную ошибку, приостановив вторжение русских войск в Швецию. Через Аландегаф был послан только Кульнев с одной конницей (Уральская сотня, по две сотни полков Исаева и Лащилина и три эскадрона гродненских гусар).
   Ночь с 5 на 6 марта Кульнев провел в Сигнальшере. Выступив в 3 часа утра, Кульнев в 11 часов утра вступил на шведский берег, где сторожевые посты, пораженные появлением русских, были атакованы казаками, а затем выбиты из-за камней спешенными уральцами. Кульнев так искусно разбросал свой отряд, что он показался шведам в несколько раз сильнее, чем был в действительности. Кроме того, Кульнев через переговорщика уверил шведов, что основные силы идут на Нортельге.
   Появление даже одного отряда Кульнева на шведском берегу вызвало переполох в Стокгольме. Но переданное через Дебельна обращение герцога Зюдерманландского прислать уполномоченного для ведения переговоров побудило Кнорринга и Аракчеева, чтобы доказать искренность наших стремлений к миру, пойти навстречу желанию нового правителя Швеции и приказать нашим войскам вернуться в Финляндию. Этот приказ касался и других колонн (Барклая и Шувалова), уже достигших к этому времени больших успехов.
   На самом деле Дебельн умышленно ввел в заблуждение наших генералов, нарочно прислал уполномоченного с тем, чтобы ни один русский отряд не вступал на шведскую землю. Этим он избавил Стокгольм от грозившей ему опасности.
   Зато в начале апреля 1809 г., когда все русские войска покинули шведскую территорию, а таяние льда сделало невозможным пешие переходы русских войск через шхеры у Або и Васы, шведское правительство начало выдвигать неприемлемые для России условия мира. В связи с этим Александр I приказал корпусу Шувалова, отошедшему по условиям перемирия в Северную Финляндию, вновь вступить на территорию Швеции.
   18 апреля 1809 г. пятитысячный корпус Шувалова тремя колоннами выступил из Торнео. 26 апреля Шувалов форсированным маршем подошел к Питео и, узнав о присутствии шведов в Шеллефтео, пошел туда. Не доходя 10 верст, 2 мая он отделил под началом генерал-майора И.И. Алексеева четыре полка пехоты (Ревельский, Севский, Могилевский и 3-й егерский) с артиллерией и небольшим числом казаков по едва державшемуся у берегов льду прямо в тыл неприятелю, на деревню Итервик. Остальные четыре полка (Низовский, Азовский, Калужский и 20-й егерский) Шувалов повел по береговой дороге.
   Наступление Шувалова застало неприятеля врасплох. Отряд Фурумака у Шеллефтео, не успев сломать мосты на реке, спешно отступил к Итервику, теснимый к морю всей колонной Шувалова. А с противоположной стороны шведы были встречены вышедшей на берег колонной Алексеева.
   Два дня спустя, 5 мая, залив уже освободился ото льда. Фурумаку, зажатому в клещи, пришлось сдаться. Русские взяли 691 человека пленными, 22 орудия и четыре знамени.
   В это время командующим войсками в Северной Швеции был назначен генерал-майор фон Дебельн. Ему приказано было, избегая боя, вывезти оставшееся продовольствие из Вестроботнии. Прибыв в Умео, Дебельн прибег для задержания русских к прежней уловке, уже раз успешно им примененной. Он обратился к графу Шувалову с предложением переговорить о перемирии. Шувалов отправил письмо Дебельна главнокомандующему Барклаю де Толли и приостановил наступление.
   Пока шли переговоры, в Умео спешно шла погрузка транспортных судов и вывод их в море через прорубленные во льду каналы. Наконец, когда 14 мая Шувалов, не дождавшись ответа главнокомандующего, заключил со шведами предварительную конвенцию о передаче русским 17 мая Умео, семь кораблей вышли из Умео, вывозя все запасы и имущество шведов. Дебельн отошел за реку Эре.
   Барклай де Толли отверг перемирие и предписал Шувалову «угрожать противнику деятельнейшею войною в самой Швеции». Но этот приказ опоздал. Ошибка, допущенная Шуваловым, отразилась, вследствие плохого состояния наших морских сил, существенным образом на ходе всей кампании.
   Оставив командование корпусом, Шувалов сдал его старшему после себя генерал-майору Алексееву. Последний занял Умео, а затем продвинул передовые части к южным границам Вестроботнии, заняв отдельными отрядами ряд пунктов на побережье Ботнического залива.
   Продовольственный вопрос сразу же дал почувствовать себя довольно остро. Край был уже истощен, все продовольственные магазины вывезены Дебельном, и, несмотря на крупные затраты, доставка продовольствия через Торнео к портам Ботнического залива шла с большими задержками. Однако до середины июня 1809 г. Алексеев занимал Вестроботнию, не испытывая существенных неудобств. Между тем стремление поднять престиж вновь провозглашенного короля Карла XIII вызвало у шведов желание, пользуясь своим превосходством на море, организовать нападение на забравшийся в глубь страны корпус генерала Алексеева.
   В конце июня в Ботническом заливе уже показалась шведская эскадра из трех судов. Русский же флот боялся англичан и отстаивался в Кронштадте, поэтому шведы безраздельно господствовали на море. Начавшееся половодье заставило Алексеева сблизить отдельные группы корпуса и оттянуть ближе к Умео расположенный на реке Эре авангард.
   Между тем шведы опять сменили командование своей северной группировкой – Дебельна заменил Сандельс. Сандельс решил атаковать русских на суше при поддержке четырех парусных фрегатов и гребной флотилии. В ночь на 19 июня авангард Сандельса перешел по плавучему мосту реку Эре у Хокнэса, а на следующий день перешли на северный берег и главные силы. Внезапность нападения не удалась, так как одна шведка предупредила русских.
   Алексеев решился контратаковать шведов. Для этого была собрана группа из пяти пехотных полков и двух сотен конницы при четырех пушках под командованием генерал-майора Казачковского.
   Войска Сандельса остановились у реки Герне близ местечка Гернефорс, выслав вперед небольшой сторожевой отряд майора Эрнрота. Вечером 21 июня передовые части шведов были разбиты у Седермьеле, а на следующее утро вновь завязался бой на фронте, но русские войска были отбиты. Видя, что русские сами перешли в наступление и что задуманное нападение не может иметь успеха, Сандельс решил отступить за реку Эре, тем более что местность у Гернефорса была неудобна для принятия боя. Однако шведы продолжали стоять у Гернефорса 23, 24 и 25 июня, выслав лишь три сторожевые заставы.
   Вечером 25 июня Казачковский двинулся вперед, разделив свой отряд на две колонны. Сам он с Севским, Калужским и 24-м егерским полками, имея в резерве Низовский полк, пошел по большой дороге, а полковника Карпенкова с 26-м егерским полком направил в обход левого фланга противника, через лес, по труднопроходимой тропинке.
   Нападение оказалось для шведов полной неожиданностью. Сбив заставы, русские начали теснить противника, пришедшего в беспорядок. Попытка Сандельса закрепиться за мостом не удалась, и он начал отводить войска назад, а для прикрытия отступления назначил батальон известного партизана Дункера. Последний мужественно отстаивал каждую пядь земли, но когда Сандельс послал Дункеру приказание отступить как можно скорее, он уже был отрезан колонной Карпенкова. На предложение сдаться Дункер ответил залпом. Тяжело раненный, он умер через несколько часов.
   В бою под Гернефорсом шведы потеряли пленными 5 офицеров, 125 нижних чинов и часть обоза.
   Забавно, что после успеха у Гернефорса Александр I отстранил И.И. Алексеева от командования корпусом и назначил туда графа Н.М. Каменского. Почти одновременно на должность главнокомандующего русской армии в Финляндии вместо Кнорринга был назначен Барклай де Толли.
   Пользуясь абсолютным превосходством шведского флота в Ботническом заливе, шведское командование разработало план уничтожения северного корпуса Каменского. Корпус Сандельса был усилен войсками, снятыми с границы на севере Норвегии. А у Ратана, в двух переходах от Умео, должна была состояться высадка «берегового корпуса», который ранее прикрывал Стокгольм.
   Каменский решил контратаковать шведов. Северный корпус вышел 4 августа из Умео тремя колоннами: первая – генерала Алексеева (шесть батальонов), вторая – самого Каменского (восемь батальонов) и третья – резерв Сабанеева (четыре батальона). Первой колонне приказано было перейти реку Эре на 15-й версте выше устья и затем надавливать на левый фланг шведов. Остальные силы должны были форсировать переправу на главном береговом тракте и теснить противника за кирку Олофсборг.
   5 августа со ста транспортных судов у Ратана началась высадка 8-тысячного корпуса графа Вахтмейстера. Таким образом, русские оказались между двух огней: с фронта за рекой Эре был генерал Вреде с семью тысячами солдат, а с тыла – Вахтмейстер.
   Между рекой Эре и Ратаном было пять-шесть переходов. Двигаться можно было только в узкой прибрежной полосе, исключавшей маневрирование. На море господствовали шведы, а путь русским войскам пересекали русла глубоких рек, допускавшие вход мелкосидящих судов. Каменский, не колеблясь, решил атаковать десантный корпус, как наиболее сильную и опасную для русских войск группу. 5 августа он приказал резерву Сабанеева (едва прошедшему Умео) идти назад на поддержку Фролова, головному эшелону левой колонны (под началом Эриксона) оставаться на реке Эре, продолжая форсировать переправы, и удерживать Сандельса в заблуждении, а ночью отойти к Умео, разрушая за собой мосты. Всем остальным войскам было приказано идти за Сабанеевым. Все эти передвижения заняли весь день 5 августа. Шведы успели высадить авангард (семь батальонов Лагербринка с батареей). Продвинувшись до Севара и оттеснив русские передовые части, Вахтмейстер стал здесь ожидать дальнейших приказаний Пуке. Остановка эта была губительной, тем более что местность у Севара совершенно не допускала оборонительного боя.
   У Каменского день 6 августа был полон лихорадочной деятельности. Пока Сабанеев поддерживал Фролова, остальные войска спешили к Умео. На заре 7 августа к Тефте подошли войска Алексеева. Остальные силы задержались в Умео, поджидая Эриксона, который весь день 6 августа успешно обманывал Вреде, а под покровом ночи ушел к Умео. На утро 7 августа граф Каменский атаковал с имеющимися силами Вахтмейстера у Севара. Кровопролитный бой, длившийся с 7 часов утра до 4 часов дня, завершился отходом десанта к Ратану.
   Каменский, несмотря на полученное известие о приближении Вреде к Умео, что сокращало расстояние между обеими группами шведов до двух-трех переходов, решил добивать Вахтмейстера. Он со всеми силами стал преследовать отступающий шведский десант. Бой у Ратана завершился посадкой шведов на суда, чему Каменский не смог воспрепятствовать, так как у наших солдат боеприпасы были на исходе.
   Поэтому Каменский решил 12 августа отходить к Питео, где пополнить припасы из транспорта, присланного морем из Улеаборга. После трех дней отдыха, 21 августа, корпус двинулся в Умео.
   Между тем шведы опять завели речь о перемирии. После непродолжительных переговоров недалеко от Шеллефтео было заключено перемирие, по которому русские задерживались в Питео, а шведы – в Умео, не считая авангардов. Шведский флот отводился от Кваркена и обязывался не действовать против Аланда и против финляндских берегов, а невооруженным судам не препятствовать плавать по всему Ботническому заливу. Необходимость перемирия Каменский мотивировал трудностью удовлетворения потребностей корпуса, а также сосредоточением всех сил шведов в одну группу в Умео, что делало ее значительно сильнее корпуса русских.
   В Петербурге сочли за лучшее не отвечать на предложения шведов. Вместе с тем Каменскому было приказано готовиться к наступлению. Свободой плавания в Ботническом заливе русские воспользовались для сосредоточения в Питео запасов. В Торнео продвинулся особый резерв для поддержки Каменского в случае надобности. Все эти меры имели целью вынудить шведов дать согласие на такие условия мира, которые были выгодны русским.
   Русский главный уполномоченный в Фридрихсгаме граф Н.П. Румянцев требовал, чтобы Каменского заставили наступать. Он настаивал даже на высадке близ Стокгольма, лишь бы добиться необходимого воздействия на шведов.
   В итоге 5 (17) сентября 1809 г. в Фридрихсгаме был заключен мирный договор между Россией и Швецией. От России его подписали министр иностранных дел граф Н.П. Румянцев и посол России в Стокгольме Давид Алопеус; от Швеции – генерал от инфантерии барон Курт Стединк и полковник Андрас Шельдебронт.
   Военные условия договора включали в себя уход русских войск с территории Швеции в Вестерботтене в Финляндию за реку Торнео в течение месяца со дня обмена ратификационными грамотами. Все военнопленные и заложники взаимно возвращались не позднее трех месяцев со дня вступления договора в силу.
   Военно-политические условия заключались в недопущении входа в шведские порты британских военных и торговых судов. Запрещалась их заправка водой, продовольствием и топливом. Таким образом, Швеция фактически присоединялась к континентальной блокаде Наполеона.
   По условиям договора:
   1. Швеция уступала России всю Финляндию (до реки Кеми) и часть Вестерботтена до реки Торнео и всю финляндскую Лапландию.
   2. Граница России и Швеции должна проходить по рекам Торнео и Мунио и далее на север по линии Муниониски – Энонтеки – Кильписярви и до границы с Норвегией.
   3. Острова на пограничных реках, находящиеся западнее фарватера, отходили к Швеции, восточнее фарватера – к России.
   4. Аландские острова отходили к России. Граница в море проходила по середине Ботнического залива и Аландского моря.

Глава 6. Великое княжество Финляндское в 1809–1856 гг

   1 февраля 1809 г. император Александр I объявил, что 29 марта в городе Порвоо будет созван финляндский сейм. Собрание сословий было созвано для провозглашения императора Александра правителем Финляндии и принесения финляндскими сословиями присяги на верность ему. Туда из Петербурга заранее были привезены специальный престол с балдахином, ландмаршальский жезл и мундиры для герольдов.
   Прибытие императорской свиты и трона указывало на то, что речь идет о российском государственном акте, в ходе которого осуществляется присоединение завоеванной страны к империи. При этом жители страны, собравшиеся на сейм, признают императора своим государем. Такой акт, согласно тогдашней государственно-правовой доктрине, являлся основным. Он мог быть скреплен двусторонней присягой и заверениями, даваемыми жителями. Акту этому можно было придать религиозное содержание посредством коронации. Однако никакой коронации в Порвоо не произошло.
   16 (28) марта император проследовал из своей резиденции в собор. Тронный балдахин несли четыре русских генерала и шестнадцать офицеров. Александра I сопровождали русские (в зеленых мундирах) и финские (в бело-голубых мундирах) герольды, высшие чиновники и депутация финляндского дворянства, вышедшая навстречу в полном составе. Грохотали пушки и звенели колокола. Представители остальных сословий ожидали в соборе, женщины находились на хорах.
   Император в сопровождении высших российских чиновников вступил на возвышение и остановился перед троном, но не сел.
   После богослужения шествие направилось в «государственный зал» – актовый зал гимназии. Пока шествие следовало вокруг собора, престол был доставлен в «государственный зал», а покров спинки трона заменили – вместо двуглавого орла появился финский лев.
   Каждое сословие приветствовало императора, который затем выступил с речью на французском языке. После этого сейму были зачитаны четыре представления.
   На следующий день настал черед принесения присяги. Сословия ожидали в церкви. Александр I в сопровождении российских герольдов и высших чиновников вошел в церковь и прошел под балдахином вдоль военного почетного караула. После музыкального вступления император выступил с речью на французском языке, которую генерал-губернатор переводил на шведский. Затем сословия по очереди выходили вперед и присягали «с поднятыми пальцами» на верность императору.
   Так Финляндия попала в «тюрьму народов». Это образное выражение Ленина о царской России стало аксиомой как для советских историков, так и для… либералов-антисоветчиков. Была ли Россия действительно тюрьмой народов? Без ответа на этот вопрос очень сложно разобраться в последующих взаимоотношениях Финляндии и России.
   Безусловно, правление Голштинской династии, которую безо всяких законных оснований называют Романовыми, было деспотией и произволом. К императорской власти в России, по крайней мере до 1906 г., не подходит даже название самодержавие. Самодержавие, в понимании европейцев, – это образ правления, когда монарх по своему усмотрению вводит законы, а далее государство управляется по этим законам. В России цари устанавливали законы, но вот выполнять свои же указы упорно не желали. В течение XIX века и в начале ХХ века именно императоры и члены их семейств были главными нарушителями законов Российской империи. Недаром Лев Толстой в 1895 г. образно сравнивал методы управления государством Николая II с методами кокандского хана.
   Любопытно, что русско-азиатскую деспотию советские историки представляют как диктатуру буржуазии над пролетариатом или дворянства над крестьянством. Это верно лишь отчасти, в том смысле, что капиталист или помещик имел привилегию над простым человеком и мог в определенном объеме тоже творить над ним произвол. Но ни большой капитал, ни княжеский титул, ни даже принадлежность к «августейшей» семье не могли никого спасти от царского произвола – тюрьмы, монастыря или ссылки без суда и следствия, насильственного расторжения законно заключенного брака, дети могли быть насильно отобраны у родителей и т. д.
   Таким образом, можно согласиться с Лениным, что Россия была тюрьмой народов – русского, татарского, башкирского, мордвы и многих малых народов, проживавших во внутренних губерниях империи.
   Однако со времен Петра I русские монархи стали консервировать старые порядки на ряде территорий, присоединенных к империи. Это коснулось Эстляндии, Курляндии, Царства Польского, Крыма, среднеазиатских ханств и Великого княжества Финляндского.
   Мало того, население этих территорий получило льготы, которые не могли и сниться жителям внутренних губерний России. Речь идет о налогах, призыве на воинскую службу, приеме войск на постой, послаблении в таможенном контроле, что сейчас именуется «свободными экономическими зонами», и т. д.
   В декабре 1811 г. Александр I издал рескрипт о присоединении в начале следующего года к Великому княжеству Финляндскому Выборгской и Кексгольмской губерний. После 1809 г. эти губернии в России называли Старой (русской) Финляндией, в противоположность Новой (шведской) Финляндии.
   Это был в известной степени подарок Финляндии, наподобие того, как Хрущев через 140 лет подарит Крым Украине. Другой вопрос, что в обоих случаях это являлось изменением территориального деления областей внутри централизованного государства.
   Главной целью присоединения Финляндии к России было обеспечение безопасности северной столицы империи. Еще в 1810 г. Александр I заявил, что Финляндия должна стать «крепкой подушкой Петербурга». Поэтому главной обязанностью генерал-губернатора, направленного в Финляндию в качестве представителя императора, было командование размещенными в Финляндии войсками, то есть он нес ответственность за этот оборонительный рубеж.
   Для гражданского управления Финляндией был создан Комитет по финляндским делам. В 1826 г. была введена должность статс-секретаря. Министр статс-секретарь готовил все касающиеся Финляндии вопросы и представлял их царю.
   Важную роль в управлении княжеством играл Императорский Правительствующий Совет, с 1816 г. – Императорский Сенат, который был учрежден на основе принципов, разработанных комитетом во главе с Тенгстремом на сейме в Порвоо, а первые его члены избраны по предложениям сословий. Некоторыми своими чертами этот Сенат напоминал старый стокгольмский Государственный совет, своего рода высшую палату, на что указывало и наименование «Сенат». Кроме того, этот административный орган должен был рассматривать как хозяйственные, так и юридические вопросы. То, что первые члены совета были назначены по представлению сословий, что срок их полномочий составлял три года, что половина членов совета представляла дворянство, а другая половина – остальные сословия, придавало Сенату черты представительского органа – высшей палаты.
   Сенат состоял из Правого департамента, который выступал в роли верховного суда, и Хозяйственного департамента, в который входило пять экспедиций: военная, гражданская, финансовая, камеральная и церковная. В состав Сената также входил и прокурор, в обязанность которого входил надзор за соблюдением законов Сенатом и другими чиновниками.
   Формально председателем Сената являлся генерал-губернатор, но на практике он никогда не председательствовал, главным образом потому, что до 1900 г. рабочим языком в Сенате был шведский, затем – финский, и лишь с 1913 г. – русский.
   У каждого департамента был свой вице-председатель. В дальнейшем вице-председатель Хозяйственного департамента стал восприниматься и действовать как премьер-министр.
   Во всех учреждениях Великого княжества Финляндского вся документация велась, как и раньше, на шведском языке. Финский же язык был довольно архаичен, да и не было единого языка, а существовало несколько диалектов, среди которых главными являлись диалекты саво-карельский и «низший диалект» (язык западной Финляндии). Забегая вперед, скажу, что усилиями ряда лингвистов через несколько десятилетий западно-финский язык стал основой современного финского языка.
   Став русской, Финляндия поменяла столицу. При шведах административным центром края был город Або (Турку). Это удобный и самый теплый в Финляндии порт, открытый для навигации в течение 8 месяцев. А самое главное, он был очень близок к метрополии. Последний фактор после 1809 г. из достоинства превратился в недостаток.
   Поначалу возникла идея перенести столицу Великого княжества Финляндского в Хяменминна – город, расположенный подальше от моря. Однако из-за ряда технических трудностей первые десять лет существования Великого княжества Финляндского столицей по-прежнему оставался Або.
   Тем временем появилась мысль перенести столицу в Гельсингфорс (Хельсинки). У этого города было три серьезных преимущества: во-первых, он достаточно далеко отстоял от устья Финского залива; во-вторых, с моря его прикрывала мощная крепость Свеаборг; а в-третьих, в ходе боевых действий в 1808 г. город полностью выгорел, и его в любом случае надо была планировать и строить заново.
   Решение о превращении Гельсингфорса в столицу Финляндии Александр I объяил 27 марта (12 апреля) 1812 г. По этому поводу финский историк Матти Клинге писал: «В 1812 г. работы были начаты, и вскоре Хельсинки превратился в гигантскую строительную площадку. На десятилетия привычными элементами городского пейзажа стали строительные леса. Город был переполнен рабочими: каменщиками, кровельщикам реконструкции и малярами. К.Л. Энгель писал в одном из писем своему другу в Германию, что самым типичным звуком для Хельсинки был шум взрывов. Город приходилось строить на скалах прибрежных шхер. Для прокладки широких улиц, которые должны были подчеркивать статус города, для выравнивания и мощения больших площадей, необходимых для парадов императорских войск, было недостаточно осушения небольших болот и сноса городской церкви и других зданий. Нужно было прежде всего взорвать скалы. Постепенно вырисовывались контуры грандиозного замысла.
   В рескрипте, касающемся Хельсинки, имелся аргумент, который мог бы вызвать легкую улыбку будущего читателя. Турку был удален от столицы империи, в случае возникновения войны он находился бы в зоне вероятных боевых действий. Но кроме этого обстоятельства император принял во внимание и то, что “расположенные ныне в Турку многочисленные учреждения не только вследствие дороговизны, но и из-за несовместимости с тем покоем, который необходим занимающимся науками, несомненно, гибельны для расположенной там Академии, а посему цель, которую мы преследовали, расширяя это учебное заведение для нужд развития населения Финляндии и для всеобщего просвещения, неминуемо оставалась бы недостижимой. Посему мы нашли полезным и необходимым для благополучия Финляндии и ее жителей…” переместить административные и правительственные органы из Турку в Хельсинки.
   Будущее должно было ясно показать, что “развитие населения Финляндии и всеобщее просвещение” подразумевало тесное взаимодействие государственных органов и Университета, так как этот процесс в значительной степени зависел от чиновников, что в свою очередь приводило к тому, что подготовку чиновников следовало превратить во всех отношениях в главную задачу Университета…
   Как уже говорилось, император еще в июне 1808 г. издал специальный рескрипт, касавшийся важных задач, стоявших перед Университетом. Это решение и позиция императора были непосредственно определены тем авторитетом, который сразу удалось завоевать архиепископу, вице-канцлеру Якобу Тенгстрему. Университет и духовенство должны были выступить гарантом спокойствия народа до и непосредственно после завершения войны, равно как и в более отдаленной перспективе. Вместе с тем Университету отводилась главная роль в деле подготовки чиновников, которую необходимо было значительно расширить как из-за потребностей новых учреждений, так и по более общей причине – ради того “просвещенного” пути развития, о котором помышлял император. Руководство Университета быстро оценило связанные с этим возможности, и вскоре ректор Гартман отправился в составе финляндской делегации в Петербург, где выразил почтение императору, назвав его “Князем человечества”. Гартман также занялся планами расширения Университета и размышлениями о том, кого из вельмож империи можно было бы пригласить в качестве канцлера.
   Разрешение вопроса о канцлере продемонстрировало то, какую роль, с точки зрения будущего Финляндии, отводил Университету император, – канцлером стал Сперанский. В феврале 1811 г. Сперанский подписал новую, весьма щедрую смету расходов Университета, предусматривавшую шесть новых профессур, одиннадцать новых ставок адьюнкт-профессора, новые места для лингвистов и администраторов, более высокие оклады для преподавателей и более высокие стипендии для студентов, ассигнования на библиотеку, коллекции, закупку дров и освещение. В фонд реконструкции незамедлительно перечислялось 20 000 серебряных рублей, с обещанием дополнительных взносов. Потребовалось некоторое время на перечисление этих больших пожалований в Финляндию, но когда операция была осуществлена, Университет получил все основания считать Александра своим вторым основателем, а впоследствии – носить его имя. Сперанского стали считать самым значимым, после графа Брахе, канцлером за все время его существования Университета…
   1817 г. стал переломным в истории финляндского чиновничества. Введение экзаменов для чиновников обуславливало отныне необходимость университетского образования. До этого чиновников готовили как в Университете, так и непосредственно, причем главным образом в учреждениях. При этом объем и содержание университетских программ не были четко определены. Вопросы, касавшиеся экзаменов для занятия должностей, определялись государственными узаконениями, в то время как ученые степени присуждались в соответствии с университетскими статутами» [40 - Клинге М. Имперская Финляндия. СПб.: Коло, 2005. С. 53–55, 60.].
   В 1819 г. в Гельсингфорс переехал Сенат. В том же году Великое княжество Финляндское посетил Александр I. «Император прибыл из Архангельска через Петрозаводск в Валаамский монастырь на Ладожском озере, оттуда отправился через Сердоболь (Сортавала) в Куопио, куда прибыл 25 августа. Оттуда он отправился в Ииисалми и дальше – по шоссейному тракту в Оулу. Он остановился на ночлег в постоялом дворе в Ниссиля, откуда отправился в Вуолийоки, распложенном на берегу Оулуярви. Невзирая на штормовую погоду, император взошел на борт шлюпа, который был специально выписан вместе с экипажем из Оулу, и довольно быстро добрался до Каяни. Однако из-за сильного встречного ветра нельзя было выйти в обратный путь, и тогда император решил совершить семимильное пешеходное путешествие по необитаемой местности – по тропинкам, через болота и холмы. В Ниссиля он повстречал крестьянина Тервонена, присутствовавшего при событиях в 1809 г. в Порвоо, и протянул ему руку, что в России императору не пришло бы и в голову, поскольку крестьяне всегда падали ниц перед самодержцем.
   Итак, император вернулся в Ниссиля, а оттуда направился в Оулу, где основная часть свиты уже ожидала его в беспокойстве. Пребывание в Улеаборге обернулось настоящей идиллией с народными увеселениями, красивыми девушками-горожанками с зонтиками от солнца в руках, некоторые из которых говорили по-немецки или по-французски. “Так Александр очаровал сердца всех. Те из местных жителей, кто до этого еще не молился за семью российского императора, увидев Александра, благословили весь его род”, – рассказывает Сара Ваклин в своей книге “Сотня воспоминаний из Эстерботнии”. Александр проехал до границы со Швецией, в Торнио соблаговолил посмотреть на семерых лапландцев, которые “с двумя живыми оленями” приехали, чтобы представить ему “его подданных, живущих на Крайнем Севере”. Все говорит о том, что Александр оценил прямодушную естественность народа, без подобострастия и притворства представшего перед ним…
   В Турку император имел возможность увидеть новое здание Университета, обсерваторию и транспарант с римскими героями, увенчанными диадемами. Он отметил хорошие манеры студентов, а на балу, устроенном в его честь, присвоил генералу Аминоффу титул графа. Из Турку император направился в Тампере и Хамеенлинну, где проинспектировал финские части в Парола. Двумя днями позже этим двум батальонам были вручены знамена, украшенные финляндским львом. Затем император проследовал в Хельсинки, где полным ходом шли работы по строительству новых зданий, казарм и, прежде всего, здания Сената – причем уже видны были серьезные результаты. Последним этапом поездки был Выборг» [41 - Клинге М. Имперская Финляндия. С. 65–67.].
   В 1823–1824 гг. в Финляндии была усилена цензура иностранной прессы и ограничен выезд за рубеж. Однако эти меры русского правительства не были направлены непосредственно против финнов. Как это признал М. Клинге: «Правительства государств Европы решили жестко противодействовать любым революционным выступлениям» [42 - Там же. С. 67.].
   В 20-х годах XIX века русские власти проводят ряд мер для подъема экономики княжества. Начиная с 1823 г. предоставляются дешевые займы: для основания новых промышленных предприятий, для распашки новых земель, проведения мелиорации, осушения болот и озер. В 1823 г. был основан первый сберегательный банк в Турку. Торнио получил «полные стапельные права» (то есть льготы в судостроении), и был введен новый протекционистский таможенный тариф.
   И тут уже появляется финский сепаратизм, пока в виде мелких пакостей. Весной 1825 г. генерал-губернатор А.А. Закревский предложил унифицировать меры длины и на дорогах шведскую версту (1069 м) заменить русской (1067 м). Делалось это в интересах военных, а кроме того, в Выборгской губернии еще до присоединения Финляндии стояли верстовые столбы и дорожные указатели в русских верстах. Да и разница – всего 2 метра – была ерундовая. Однако финский Сенат из принципа отказался переходить на русскую версту.
   После смерти императора Александра I случился любопытный казус. Все финские учреждения, включая Сенат, немедленно присягнули законному наследнику престола Константину Павловичу. Однако на престол вступил его младший брат Николай, а 14 декабря в Петербурге произошло восстание декабристов. Посему осторожные финны малость повременили и присягнули Николаю лишь 30 декабря 1825 г.
   В знак особого расположения новый монарх назначил наследника престола, семилетнего сына Александра своим преемником на посту канцлера Финляндского университета. Это стало традицией, повторившейся в 1855 и 1881 гг. Во время вступления на престол Николая II в 1894 г. у него еще не было наследника, из-за чего вопрос временно оставался открытым.
   4 сентября 1827 г. в Або, большая часть которого была тесно застроена деревянными домами, случился сильный пожар. Большая часть города выгорела. По сему случаю было решено университет перенести в Гельсингфорс.
   Мате Клинге писал:
   «В июне 1832 г. было освящено новое главное здание Университета в Хельсинки. Ни у одного университета – в Швеции, Дании, даже в Петербурге и Москве – не было такого большого и красивого здания. Кроме того, в последующие годы были построены большая обсерватория, клиники и грандиозное здание библиотеки, отличавшееся своими строгими линиями…
   Когда в 1840 г. Университет торжественно отмечал свое двухсотлетие, новая Финляндия получила возможность отпраздновать завершение того процесса, начало которому было положено в 1809 г. Центральные учреждения и Университет нашли свое место в “новой Александрии”, часть торжеств можно было уже проводить в великолепном Николаевском соборе. Сенатская площадь – воплощение новой идеи Великого Княжества Финляндского в греческо-петербургском стиле – излучала элегантность, соответствующую только что обретенному национальному образцу. Науки – физика, филология и другие – были объединены под эгидой Финского научного общества, основанного двумя годами ранее под патронажем канцлера Университета, престолонаследника великого князя Александра. Теперь можно было с сочувственной симпатией вспоминать то маленькое и бедное учебное заведение, каким был Университет в шведские времена. В то же время эту шведскую традицию, прежде всего ее глубокие корни, можно было использовать для влияния на многочисленных представителей российской научной и литературной элиты, приехавших в Хельсинки.
   С 1820-х гг. многих русских привлекало пребывание у моря в Хельсинки теплым летом. В интересах такого рода туризма были разбиты парк Кайвопуйсто и другие парки, построено здание Кайвохуоне, театр на Эспланаде. Поездки на немецкие курорты российским подданным, как правило, не разрешались, и это принесло Хельсинки и вообще Финляндии немалый доход. На культурную жизнь Финляндии туризм оказал заметное влияние: сюда приезжали коллективы, исполняющие концертную музыку, группы художников, а позднее – большое количество фотографов и других усердно путешествовавших “специалистов”.
   Университетский праздник привнес в культурную и научную жизнь кое-что из той оживленной театральной, бальной и светской жизни, которая зародилась в Хельсинки в 1820—1830-х гг. Городское офицерство и высшее чиновничество со своими семьями представляли город в роли форпоста светского мира Санкт-Петербурга. Хельсинки мог даже предложить свету своих знаменитостей, например прославившуюся своей красотой целеустремленную графиню Закревскую, урожденную Толстую, или молодых красавиц Шернвалль, падчериц прокурора барона Валена – все они вышли замуж за представителей русского или зарубежного высшего света. Самая знаменитая из них – Аврора, ставшая позднее женой полковника Карамзина и имевшая самые близкие связи с императорским двором.
   Музыка также стала связующим звеном между Университетом и светским обществом Хельсинки, а позднее она превратилась в элемент, связующий нацию. Архитектору Энгелю по уровню влияния и таланта соответствовал в сфере музыкального искусства выходец из Гамбурга Фридрих Пациус. Он прожил некоторое время в Стокгольме и был избран на должность преподавателя музыки в Хельсинки в 1834 г. Столь же энергично, как и его соотечественник, он формировал музыкальную жизнь Финляндии во всех ее формах и связывал ее с лучшими традициями немецкой музыки того времени.
   Русские литераторы, прибывшие на празднования в 1840 г., принадлежали к кругу Пушкина и имели тесные связи с императорским двором, выступая, в частности, в роли наставников наследника престола. Их интерес к Финляндии стимулировали местные коллеги, не в последнюю очередь Рунеберг, который, чтобы создать себе имя в России, опубликовал поэтический эпос на русскую тему под названием “Надежда”, а также Леннрот, написавший кратную историю России на финском языке» [43 - Клинге М. Имперская Финляндия. С. 94, 101.].
   Экономическая ситуация в Финляндии радикально изменилась с отделением страны от Швеции.
   В 1809 г. рубль был сразу же объявлен официальной денежной единицей Финляндии, однако вплоть до 1840 г. наряду с ним риксталлер оставался законным платежным средством. В 1860 г. страна, в конце концов, получила собственную денежную единицу – марку, а в 1865 г. ее курс стал независимым от рубля. Относительно рано, еще в 1811 г., в Финляндии был создан прообраз Центрального банка.
   Во времена шведского владения в Финляндии практически не было собственной промышленности, и эта часть Швеции ориентировалась в основном на сельское хозяйство. Имелось несколько табачных, сахарных, парусиновых заводов и цехов, но и им вскоре пришлось свернуть свою деятельность, так как после присоединения Финляндии к России торговцы стали привозить более дешевые товары из России.
   Железоделательные заводы продолжали свою деятельность и после образования Великого княжества Финляндского, поскольку располагались так, что могли использовать энергию воды, поблизости в изобилии имелась древесина для заготовки угля, а также достаточно и дешевой рабочей силы. Такие заводы располагались в основном на южном побережье Финляндии, куда руда привозилась из Швеции, а также в областях центральной и восточной Финляндии, где имелись залежи озерной и болотной руды. Больше всего руды привозилось из шахты в Уте, расположенной на одном из островов Стокгольмского архипелага.
   Завоз руды был особо оговорен в тексте Фридрихсгамского мирного договора, и это условие продлевалось каждые два года вплоть до 50-х годов XIX века. Шведы же получали возможность ввозить готовые изделия из железа на территорию Великого княжества Финляндского почти беспошлинно.
   Начиная с 1840 г. предпринимались попытки прекратить использование шведской руды в финляндской железоделательной промышленности и завоз шведских готовых железных изделий в Финляндию. Этим занималась специальная комиссия под руководством сенатора Л.Г. фон Гартмана. Подобная политика вызвала необходимость более крупных вложений в разработку собственных железорудных шахт. Это оказалось не слишком действенным, однако инвестиции все же привели к тому, что улучшилось техническое оснащение предприятий и повысилось качество выработки. В 1840–1860 гг. производство чугуна в Финляндии выросло на 120 %, прутковой стали – на 180 %. Около трех четвертей всего железа, производимого в Финляндии, вывозилось в Россию.
   Разработка озерных и болотных залежей руды в Восточной Финляндии оставалась рентабельной до 1880-х гг., пока не изменилась российская таможенная политика. Однако к этому времени и другие условия для местного железного производства значительно ухудшились, поэтому металлообрабатывающая промышленность, особенно начиная с 1850-х гг., стала больше ориентироваться на финские рынки машиностроительной и литейной промышленности, но основываясь на привозном сырье.
   Все железоделательные заводы и лесопилки Великого княжества Финляндского находились вне городов, чаще всего у речных порогов в лесах, как во внутренней части страны, так и на побережье.
   В 1853 г. Англия и Франция развязали войну против России. Весной 1854 г. англо-французский флот появился в Балтийском море. Английская эскадра адмирала Непира состояла из 10 винтовых и 7 парусных кораблей, 15 винтовых фрегатов и корветов, 17 малых судов (всего 2344 орудия). Французская эскадра адмирала Парсеваля-Дешена состояла из 31 судна, из которых 12 были паровыми (всего 1308 орудий). В июле на Балтику пришла еще одна французская эскадра с десантным отрядом в 6 тысяч человек.
   Русский флот был в основном парусным и не мог эффективно противостоять союзникам в открытом море. Начать крейсерскую войну на коммуникациях союзников или использовать штурмовые силы – брандеры, малые пароходы с шестовыми минами и т. д. – у русских адмиралов не хватило ни ума, ни смелости. Поэтому Балтийский флот в ходе кампаний 1854 и 1855 гг. отстаивался в базах.
   «Командующий Балтийским флотом Англии адмирал Непир уже в марте 1854 г. получил приказ захватывать “корабли, которые принадлежат императору России, или его подданным, или другим лицам, проживающим в его странах, или на территории, находящейся под его управлением”. Речь шла почти исключительно о финских кораблях, главным образом о тех, порт приписки которых находился в каком-нибудь приморском городе, например, в Похъянмаа. Но экономические факторы, однако, имели такой вес, что кораблям неприятеля, то есть на практике – финским, несмотря на войну, было разрешено производить выгрузку древесины и дегтя в Великобритании вплоть до 15 мая: эти товары, в соответствии с правилами того времени, чаще всего были уже собственностью покупателя. Но постепенно все корабли, шедшие под русским бело-сине-красным торговым флагом, стали подвергаться досмотру и захватываться. Финский торговый флот был потерян в Крымской войне почти полностью, что, конечно, сразу же поспособствовало возникновению антианглийских настроений в Финляндии» [44 - Клинге М. Имперская Финляндия. С. 192.].
   В конце мая 1854 г. отряд союзных кораблей вошел в Ботнический залив. Корабли обстреляли порт Брагештадт (современное название Раахе), где была сожжена судоверфь, и порт Улеоборг (Оулу), где сожгли смолокурню и несколько домов. Было захвачено несколько десятков малых финских судов, принадлежавших частным лицам.
   26 мая (7 июня) союзная эскадра под командованием британского адмирала Плюмриджа появилась перед Гамле-Карлебю (Коккола). Противник на девяти баркасах, каждый вооруженный пушкой, попытался высадить десант. Город защищали две роты финских стрелков при двух полевых пушках и около сотни вооруженных местных жителей.
   Бой длился с 9 часов вечера до полуночи. Один баркас союзников затонул, другой с 22 матросами сдался. Англичане потеряли около пятидесяти человек, финны – 4 человека. Через месяц большой английский баркас местные жители установили в центре города в качестве памятника. «Позднее портреты коммерции советника А. Доннера и крестьянина Маттса Густавсона Канкконена, руководивших во время сражения местными жителями, были вывешены в императорском дворце в Хельсинки, а в период независимости эти портреты украшали зал, в котором послы иностранных государств вручали президенту верительные грамоты» [45 - Клинге М. Имперская Финляндия. С. 195–196.].
   После неудачи у Гамле-Карлебю адмирал Плюмридж с двумя фрегатами двинулся на самый север Ботнического залива, где обстрелял город и порт Кеми.
   Единственным сколько-нибудь существенным успехом союзников стало взятие недостроенной русской крепости Бормарзунд в Аландском архипелаге. Гарнизон крепости состоял из 42 офицеров и 1942 нижних чинов, среди которых был и финский батальон. Союзная пресса преподнесла взятие Бормарзунда как важную победу. На самом деле этот частный успех не дал союзникам почти никаких преимуществ.
   Воодушевленный взятием Бормарзунда английский адмирал Непир попытался захватить город Або. Однако там был сосредоточен 10-тысячный русский корпус, вход в порт перекрывали боновые заграждения, которые защищали 10 канонерских лодок и два парохода. В 4 часа дня 10 августа 1854 г. пять английских пароходов открыли огонь с 2000 саженей (4,3 км, то есть с предельной для того времени дистанции) по канонерским лодкам. Канонерки открыли ответный огонь, поддержанный береговой артиллерией с острова Рунсола. После нескольких часов безрезультатной перестрелки союзники ушли.
   На том и закончилась кампания 1854 г. Союзники побоялись оставить гарнизон в районе Бормарзунда, и развалины крепости были вновь заняты русскими.
   В кампанию 1855 г. на Балтике союзникам также не удалось добиться сколько-нибудь серьезных результатов. Их попытки захватить ключевые точки финского побережья Гангут и Поркалаудд потерпели неудачу. Атаку Кронштадта союзники даже не планировали, а два корабля, посланные на разведку, 9 июля 1855 г. подорвались на русских минах севернее острова Котлин. Оба корабля остались на плаву, но психологическое воздействие оказалось столь сильным, что более союзники к Котлину не совались. Всего у Кронштадта было выставлено 609 мин.
   В истории Финляндии важную роль сыграл Свеаборг (швед. Sveabjrg – «Шведская крепость») или Суоменлинна (фин. Suomenlinna – «Финская крепость») – бастионная система укреплений на островах близ столицы Финляндии Хельсинки. Сейчас это одновременно музей и жилой район города Хельсинки.
   Шведы начали строить Свеаборгскую крепость в 1746 г. и назвали ее Густавсверд.
   22 апреля 1808 г. после 12-дневной бомбардировки Свеаборг капитулировал. Но исход баталии был решен не сталью и свинцом, а золотом. Ибо, по знаменитому афоризму римского полководца Суллы, «стены крепости, которые не могут преодолеть легионы, легко перепрыгивает осел, нагруженный золотом». Каменский просто подкупил коменданта Свеаборга вице-адмирала Карла Олофа Кронстедта.
   По условиям капитуляции весь гарнизон был отпущен в Швецию под честное слово не брать в руки оружие до конца войны.
   В Свеаборге русские захватили шведскую гребную флотилию в составе 100 судов. Всего сдалось 7503 человека. В крепости взято орудий: медных – 58, чугунных – 1975; ружей, карабинов и мушкетов – 8680; ядер, бомб и гранат – 340 тыс.; зарядов в картузах – 9535; бочек с порохом – 3 тыс. Сверх того взято много холодного оружия, амуниции, артиллерийских принадлежностей и хлебных запасов.
   Русский флаг поднят на Густавсверде 26 апреля при молебствии и 101-м пушечном выстреле. Военным губернатором и главным командиром свеаборгского порта назначен был вице-адмирал Сарычев.
   Как только сошел лед, захваченные шведские корабли были введены в боевой состав российского флота.
   В начале июня 1808 г. в Свеаборг для усиления его безопасности из Кронштадта прибыли два фрегата, два корвета и два транспортных судна.
   Россия использовала Свеаборг в качестве базы для своей шхерной флотилии. 22 мая (3 июня) в Свеаборге при проведении ремонтных работ произошел взрыв и пожар порохового склада, при этом погибли 60 и ранены 100 военнослужащих. Серьезные ранения получил командующий артиллерией генерал Барклай де Толли.
   Русские постоянно укрепляли Свеаборг. В 1818 г. крепость была утверждена в первом классе. Кроме многочисленных сооружений по усилению обороны, в Свеаборге построили прекрасные цистерны (едва ли не лучшие в Европе) для очищения и хранения дождевой воды.
   По сведениям инженерной службы Свеаборга, в июне 1830 г. там размещалось 5638 солдат, из которых 2790 плотники и 35 – каменщики. Кроме того, в крепости размещалось значительное количество матросов, которых не причисляли к гарнизону Свеаборга. Любопытно, что население города Гельсингфорса в 1810 г. насчитывало всего около 4 тысяч человек, но с превращением города в столицу его население в 1830 г. выросло до 12 тысяч. Можно сказать, что на протяжении двадцати лет российского правления гарнизон Свеаборга по численности примерно равнялся количеству жителей Гельсингфорса.
   С 28 по 30 июня 1855 г. союзный флот бомбардировал крепость Свеаборг. В ночь с 27 на 28 июня французский десант занял скалистый безлюдный островок Абрамс-Гольм, где установили шесть дальнобойных 27-см мортир. Эти мортиры превосходили по дальности стрельбы русские орудия. Да и на многих британских и французских судах были сделаны приспособления для увеличения углов возвышения пушек, что позволяло увеличить дальность стрельбы. На некоторых финских либералов произвел большое впечатление факт, что русские орудия в большинстве случаев не доставали до союзников, а снаряды противника разрывались в крепости.
   Но, тем не менее, попытка захватить или, по крайней мере, разрушить Свеаборг, закончилась неудачей. К 30 июня почти все орудия союзников, стрелявшие под большим углом возвышения, вышли из строя – было несколько разрывов стволов, но чаще всего разрушались станки и проламывались деревянные палубы под орудиями.
   Повреждения же крепости были незначительными. В ходе бомбардировки в Свеаборге были убиты 55 человек и ранено около двухсот, у союзников потери составили 33 человека убитыми и ранеными.
   Всего союзники выпустили по Свеаборгу 20 тысяч снарядов общим весом 60 тыс. пудов (почти 5 тыс. тонн), израсходовав 12 тыс. пудов (200 т) пороха. Только стоимость боеприпасов составила свыше 5 млн франков.
   Забрав свои мортиры с островка Абрамс-Гольм, союзники 1 августа отплыли от Свеаборга. Дальше союзному флоту удалось пограбить несколько финских малых населенных пунктов на берегах Финского и Ботнического заливов. А в ноябре 1855 г. союзная эскадра ушла с Балтики.
   Ко времени начала кампании 1856 г. для защиты финских шхер в состав Балтийского флота было введено около 70 паровых канонерских лодок, каждая из которых была вооружена одной 68-фунтовой пушкой [46 - 68-фунтовые (203-мм) пушки – самые мощные русские пушки на 1853 г.] и одной 36-фунтовой пушкой.
   Однако прежде чем сошел лед в Ботническом и Финском заливах, 18 марта 1856 г. в Париже был подписан мирный договор. Одновременно Россия, Англия и Франция подписали конвенцию об Аландских островах, согласно которой Россия обязалась демилитаризировать эти острова, то есть не возводить там укреплений и не содержать военных частей.
   В целом Крымская война 1853–1855 гг. подтвердила правоту императора Александра I – Финляндия действительно стала надежным щитом Петербурга. Следует заметить, что даже по мнению современных финских историков абсолютное большинство финнов поддерживали русских в этой войне. Тот же Матте Клинге писал: «В Финляндии обычно находилось двенадцать русских линейных батальонов. Во время Крымской войны к ним были добавлены гренадерский полк, казачий дивизион, гвардейская и отдельная артиллерийская части. Общая численность русских войск в Финляндии во время Крымской войны насчитывала 70 000 человек. По рассказам жителей Похъянмаа, русские пользовались особой популярностью у женщин и детей. Как заметил один современник, девушки “слишком много флиртовали с русскими офицерами”» [47 - Клинге М. Имперская Финляндия. С. 199.].
   Мало того, после смерти императора Николая I жители города Васа (Вааса) обратились к властям с ходатайством переименовать город в честь покойного императора – назвать его Николаиикаупунки. В апреле 1855 г. согласие было дано, и до осени 1917 г. город так и назывался. Правда, на русских картах он обозначался как Николайштадт.

Глава 7. Промышленная и культурная революция 1860–1916 гг

   После Крымской войны в Финляндии продолжали преобладать монархические настроения. По инициативе местных властей были построены дорогие и красивые памятники Александру I, Николаю I, Александру II и Александру III. Столица страны Хельсинки обустраивалась так, чтобы продемонстрировать теплые чувства горожан по отношению к монархии. Отцы города уже в 1833 г. воздвигли на Торговой площади памятный знак «Камень императрицы». Этот обелиск, увенчанный позолоченным шаром с двуглавым орлом, стал первым настоящим памятником не только города, но и всей страны, если не считать надмогильные монументы. Воздвигнут он был в честь первого приезда императрицы Александры Федоровны (старшей) в Финляндию.
   Одна из улиц Хельсинки называлась Марианкату в честь матери Александра I и Николая I вдовствующей императрицы Марии Федоровны (старшей).
   В 1820-х гг. центральные улицы города получили названия в честь членов императорского дома: Александра, Марии, Николая (сейчас улица Снелльманкату) и Константина (Меритуллинкату).
   И позднее Финляндия по-рыцарски и с несомненным успехом отдавала должное русским императрицам. Город Марианхамина был назван так в 1861 г. в честь правящей императрицы Марии Александровны. Детский Марианский приют в Хельсинки был основан в 1880 г. в честь 25-летнего правления Александра II. Особо почитали в Финляндии императрицу Марию Федоровну (датскую принцессу Дагмару). Ее имя носила большая муниципальная больница в Хельсинки, основанная в 1891 г.
   «Монархические чувства, – пишет М. Клинге, – взращивались и в таком важном деле, каковым являлось – официальное и неофициальное – воспитание детей. В отличие от многих других стран в Финляндии не существовало никакого противостояния между школой и церковью. Именно народная школа всеми средствами поддерживала церковь и Императора» [48 - Клинге М. На чужбине и дома. СПб.: Коло, 2005. С. 245.].
   Следует отметить и тот факт, что, по крайней мере до революции 1917 г., имена Николай, Алексантери или Александр (то есть в честь императоров) стали наиболее распространенными вторыми именами мальчиков, особенно в крестьянских семьях, проживавших в районах с сильным старофинским влиянием.
   В свою очередь русские императоры возвели в графское достоинство несколько десятков представителей финских и шведских дворянских семей.
   Для финского дворянства и даже для разночинцев были созданы благоприятные возможности для занятия высших военных и гражданских должностей в империи. «Число находившихся на императорской военно-морской службе финнов, прежде всего – офицеров, в общей сложности составляло 340 человек. Из них 9 были адмиралами, 21 – вице-адмиралами и 46 – контр-адмиралами. Как и во всяких других профессиональных и корпоративных сообществах, многие семейные династии культивировали постоянный интерес к вооруженным силам: в результате чего в Императорских военно-морских силах служило семеро Старков, шесть Гаддов и Нордманов, пять Энквистов, Хеков, Лундов, Сильверсванов, фон Шульцев, Топелиусов, Вильгельмсов и Виренов, четыре Бойсмана, Хястеско, Яниша, Тавастшерна, Вирениуса и т. д…
   Финский Кадетский корпус и Финская Гвардия на протяжении всего имперского периода были важным идейным связующим звеном между Финляндией и финским общественным мнением, с одной стороны, и Российской империей и императорской армией – с другой. Созданная в 1878 г. на принципе всеобщей воинской повинности отдельная армия Финляндии, со своим финским командованием и штабами, поддерживая необходимые контакты, также выполняла эту функцию. В связи с возникшими разногласиями по вопросу о воинской повинности, финские стрелковые батальоны, а затем (в 1901 г.) и драгунский полк были распущены, в 1903 г. последовала очередь кадетской школы и Гвардии (21 октября 1905 г.)» [49 - Клинге М. На чужбине и дома. СПб.: Коло, 2005. С. 49, 74.].
   Царское правительство вместе с финскими властями уделяло большое внимание развитию транспортной структуры Великого княжества. Так, в 1856 г. был открыт для судоходства Сайменский канал. При длине 38 км он имел 28 шлюзов. Канал открыл выход к морю из обширного района Восточной Финляндии судам, ширина которых не превышала 7 м. В 1860-е гг. через этот канал стало проходить свыше 3 тысяч судов в год. Затем было построено еще несколько каналов.
   В 1862 г. была введена в строй первая финская железная дорога Хельсинки – Риихимяки – Хямеенлинна. «Она соединила с побережьем большую озерную систему Ванаявеси, которая не была связана с морем (река Кокемяки не была судоходной), и когда дорога из Риихимяки достигла Лахти, стало возможным объединение бассейна Пяийянне с южным берегом.
   Железнодорожная сеть расширялась таким образом, что три очень длинные ветки, ведущие на север страны, были объединены с основной дорогой, пролегающей из Хельсинки через Риихимяки в Петербург, с дорогой Похьянмаа (Риихимяки – Тампере – Сейняйоки – Оулу и т. д.), с дорогой Саво (Коувола – Миккели – Риексямяки – Куопио – Иисалми – Каяани и т. д.) и с дорогой Карелии (Элисенваара – Сортавала – Йоенсуу и т. д.). Между этими тремя дорогами – в центре и севернее – позже были построены соединяющие железнодорожные линии. В эту систему спустя некоторое время стали входить пути Турку – Тоийала и Пори – Тампере, а еще позже прибрежная железная дорога Хельсинки – Турку. Систему можно охарактеризовать как двухполюсную, центрами которой были Хельсинки и Петербург» [50 - Клинге М. Имперская Финляндия. С. 285–286.].
   Замечу, что дороги строили с принятой в империи широкой колеей, а не узкой, как в Западной Европе. В 1870 г. сеть железных дорог была соединена с Петербургом. Поезда из Выборга прибывали на Финляндский вокзал. Любопытно, что соединение финской железной дороги с другими дорогами империи произошло лишь в 1910 г., когда был введен железнодорожный мост через Неву.
   Задержка с постройкой моста произошла из-за спора петербургских властей с Финским сенатом, кому финансировать строительство моста. В конце концов заплатило Великое княжество, поскольку для него мост был в экономическом отношении куда важнее.
   Замечу, что национальный продукт Финляндии с 1860 г. по 1910 г. возрос более чем в 2 раза, несмотря на сильнейший экономический кризис 1880-х гг.
   Благодаря железной дороге, соединившей Гельсингфорс с Петербургом, на торжественном открытии Студенческого дома 23 ноября 1870 г. можно было полакомиться привезенными из Петербурга деликатесами, например виноградом. Газета «Хювудстадебладет» писала, что «многих это (дорога в Петербург) приводит в ужас… Она станет нашей ширококолейной дорогой в остальной мир. Если мы не можем идти по нему не спотыкаясь, причина в нас. Прочь всякая нетерпимость! Прочь любая ограниченность!»
   Увы, не все думали так. То там, то здесь появлялись озлобленные кучки националистов, мечтавших стравить русских и финнов. Так, в 1869 г. поэт А. Алквист в стихотворении «Так могло случиться с Финляндией» призывал финнов ориентироваться на Запад, а не на Россию. Вот, мол, вогулы и вотяки «убереглись» от западного влияния, в результате чего они погрязли в дикости:

     О, вогулы, мордва и вотяки,
     И прочие угорские народы,
     С которыми мы, финны, свояки —
     Вы жалкое подобие породы!
     Не знаете вы даже языка —
     Не ведаете собственного слова,
     И до сих пор никто еще пока
     Не навязал вам ничего чужого!
     Чего достигли вы своим трудом?
     В невежестве и дикости живете…
     <…>
     Немым подобно тщитесь вы сказать
     Бессмыслицу, которую нечаянно
     В слова вам удается облекать
     Дыханьем смрадным —
     хриплым и отчаянным.
     Язык ваш как вода в болотной жиже,
     Что тухнет без подпитки родниковой!
     С Финляндией могло случиться так же,
     Если б Господь не восхотел иного.

   Во второй половине XIX века автономный статус Финляндии укрепился. Согласно манифесту Александра II от 13 июня 1886 г. сейм получил право законодательной инициативы. Общему собранию Сената в 1869 г. было разрешено самостоятельно решать ряд дел, связанных с управлением княжеством.
   В 1894 г. в Уголовном уложении Великого княжества Финляндского было закреплено указание на то, что финны являются российскими подданными. Александр III стремился достичь объединения таможенной, почтовой и денежной систем Финляндии с общеимперскими, но не успел завершить начатое дело.
   Манифестом от 3 февраля 1899 г. из юрисдикции финляндского сейма были изъяты вопросы, имевшие общегосударственное значение. Например, в ведение Министерства внутренних дел было передано управление почтами на территории Финляндии. В 1899 г. вышел манифест «О порядке издания общих для всей империи со включением Финляндии законов», а 7 июля 1900 г. был издан манифест «О постепенном введении русского языка в делопроизводство».
   После Русско-японской войны начинается новый этап в строительстве береговых крепостей на Балтике. Так, в 1909 г. началось строительство двух мощных фортов на южном побережье Финского залива у местечка Красная Горка и на финском берегу у деревни Ино. Позже эти форты назвали «Николаевским» и «Алексеевским» в честь царя и наследника престола. Окончательно оба форта были введены в строй к концу 1914 г.
   Вооружение форта «Ино» к сентябрю 1916 г. состояло из четырех 305/52-мм/клб [51 - Калибр орудия / длина ствола в калибрах, то есть длина ствола этого 305-мм орудия 305 × 52 мм.] орудий в двух башенных установках, четырех 305/52-мм пушек на открытых установках, восьми 254/45-мм пушек на станках Дурляхера [52 - Конструкции известного русского артиллериста Роберта Августовича Дурляхера, родом из прибалтийских немцев. В 1915 г. в связи с войной он изменил свою фамилию на Дурляхов, что породило у артиллеристов серию анекдотов, «как Дурляхер потерял свой хер».], восьми 280-мм мортир образца 1877 г. и восьми 152-мм пушек Кане, а также пятидесяти шести 76-мм пушек, из которых восемь было зенитных. Западнее форта в районе деревни Пумала возвели батарею из шести 152-мм пушек Кане и четырех 76-мм противоштурмовых пушек.
   В конце 1912 г. началось строительство артиллерийской Ревель-Порккалауддской позиции, которая получила название «крепость Петра Великого».
   В связи с началом мировой войны соглашение о демилитаризации Аландских островов утратило свою силу. В мае 1915 г. русские начали оборудование артиллерийской Або-Аландской шхерной позиции, которая была включена в крепость Петра Великого.
   К декабрю 1917 г. число береговых и полевых орудий на территории Финляндии еще увеличилось, однако точное их число указать невозможно из-за бардака, царившего в русской армии. На финскую территорию были доставлены часть орудий Кронштадтской крепости, часть орудий Владивостокской крепости, пушки, купленные в Японии в 1915–1916 гг., и даже пушки с разоруженной Амурской флотилии.
   Почти все эти орудия и десятки тысяч снарядов к ним достались в исправном состоянии финнам. Таким образом, Финляндия получила артиллерию, по своей мощи превышающую артиллерию нескольких европейских государств – Швеции, Норвегии, Дании и Голландии.
   Мешали ли русские крепости финскому населению? Ни в коем случае! Под их территорию отводились каменистые и непригодные для земледелия участки побережья и островов. Зато русские войска давали работу тысячам финнов. Если сами тела артиллерийских орудий в Финляндии не изготавливались, то орудийные лафеты (станки) заказывали финским заводам на очень большие суммы. В XIX веке на верфях в Або, Бьернеборге, Гельсингфорсе и других для Балтийского флота были построены сотни боевых и вспомогательных судов. Так, только за 18 лет, с 1852 по 1870 г., на финских верфях были заложены пароходо-фрегаты «Олаф», «Рюрик» (1853 г.), «Рюрик» (1870 г.); корветы «Калевала», «Варяг», «Витязь»; клипера «Абрек», «Всадник», а также ряд других судов. Финны строили суда неважно, и служили они недолго по сравнению с судами, построенными за рубежом и в Петербурге [53 - Подробнее об этом рассказано в моей книге «Русский флот выходит в океан».], зато денег финские капиталисты брали в лучшем случае не меньше.
   Надо ли говорить, что русские офицеры, солдаты и матросы оставляли в финских лавочках и борделях десятки, а то и сотни тысяч рублей ежегодно.
   Тем не менее к концу XIX века в Великом княжестве Финляндском наблюдается рост сепаратистских настроений. Понятно, что объективных причин к этому нет, и, соответственно, нет разговоров об отделении от России ни среди крестьян, ни среди рабочих. Но вот среди студентов такие разговоры идут. Ох, как хочется вместо того, чтобы кропотливым трудом медленно продвигаться в чинах, прыгнуть одним махом к вершине власти!
   Ах, скольким интеллигентам-недоучкам, которым не светили успехи в науке и бизнесе, хотелось сделать революционную карьеру и стать «освободителем родины»! Добавим к ним молодежь, которой нужно выпустить пар и просто побузить. А тогда еще не было модно орать «Спартак – чемпион!» и драться на трибунах стадионов.
   Ну а о том, куда приведут националистические игры, и о том, станет ли народ жить богаче, или дома обратятся в руины, а сотни тысяч погибнут ради блестящей политической карьеры нескольких сотен недоучек, никто не думал.
   Националистам обязательно надо было с чем-то бороться. Но примечательно – у финских националистов что-то не видно было экономических лозунгов. Поводы для «бузы» были прямо-таки анекдотичные. Ну, например, давайте в центре Выборга установим памятник маршалу Кнутссону, основателю города. Александр III отказал. По приказу Кнутссона в Финляндии были убиты тысячи русских и финнов. Представьте себе, чтобы сейчас в Казани решили бы установить памятник Ивану Грозному или в Москве – хану Батыю? Кстати, достоверных данных, что именно Кнутссон основал Выборг, нет, и многие историки утверждают, что он вообще не имел никакого отношения к строительству города. Но бог с ним, с Кнутссоном, и Николай II разрешил ставить этот памятник.
   В 1905 г. в России началась революция. Николай II был вынужден пойти на уступки и впервые в нашей истории учредил выборный законодательный орган – Государственную думу. В лагере русских либералов царило ликование. Финляндии было предложено избрать своих депутатов и послать в думу, дабы они отстаивали интересы финского населения. Но тут-то националисты пошли на принцип – никакой демократии нам не нужно, будем слушаться лишь царя-самодержца и его генерал-губернатора, а думу знать не знаем, и знать не желаем. В итоге националисты саботировали посылку депутатов от Финляндии в Государственную думу вплоть до 1917 г.
   Весной 1904 г. в Великом княжестве Финляндском возникла новая партийная группировка – «Партия активного сопротивления». Лидером ее с первого дня основания стал писатель и журналист Кони Циллиакус (Зиллиакус). «Партия активного сопротивления» действовала нелегально и ставила перед собой цель путем организации вооруженного восстания против России завоевать полную независимость Финляндии.
   В 1905 г. после всеобщей стачки националисты основали военное крыло своей партии – организацию «Сила» (Voima). Этот на первый взгляд спортивный союз с помощью стрелковых и лыжных занятий давал своим членам военную подготовку. Наставления по тренировкам этой организации во многом сходны с военными уставами. К весне 1906 г. «Сила» насчитывала уже более 25 тысяч членов и имела филиалы в ряде финских городов. В распоряжении этой организации находилось значительное количество оружия. Поэтому в 1906 г. Сенат по требованию России запретил эту организацию, а некоторые ее руководители были осуждены за сотрудничество с русскими революционерами.
   Финские националисты приняли участие в первой общественной организации карел – «Союзе беломорских карел», который был учрежден 3–4 августа 1906 г. в Тампере. К концу 1906 г. Союз уже насчитывал 627 членов, из которых 494 были финнами и 133 – карелами, в основном проживавшими в Финляндии. В уставе Союза говорилось, что цель организации – «улучшение духовного и материального положения беломорских карел». В публичных выступлениях лидеров организации высказывалась мысль о возможности в перспективе объединения «всех финских племен в составе Финляндии».
   Этот первый в Карелии националистическо-политический союз в связи с антигосударственным характером его деятельности был запрещен царским правительством в 1911 г. Позже он возродился как «Карельское просветительское общество». Активистов и членов союза объединяла общая соплеменная идея и вопрос о присоединении Восточной Карелии к Финляндии по линии Ладожское озеро – река Свирь – Онежское озеро – Белое море.
   В августе 1914 г. началась война, которую во всей Европе сразу же окрестили Великой или Мировой. Ни финскому, ни русскому народу война была не нужна.
   У России не было территориальных претензий к Германии и Австро-Венгрии. Да и в случае победы в войне присоединение любых территорий из этих двух монархий к России принесло бы ей только вред, усилив сепаратистские тенденции поляков. Достойной наградой России за участие в войне могли бы стать только Черноморские проливы. Официально Англия и Франция обещали их России, одновременно подписав между собой секретный договор, по которому Россия никогда не должна была получить Проливы.
   Согласно знаменитой формуле Клаузевица: «Война есть продолжение политики иными средствами». У Николая II же не было никакой последовательной внешней политики, а у России – цели в войне. Любопытно, что и враги, и союзники России в случае своей победы планировали расчленить Российскую империю, лишив ее Привисленского края, Финляндии, Прибалтики, а если повезет, то и Украины, и Кавказа.
   Другой вопрос, что правительства стран Антанты не афишировали свои намерения, и финское националисты обратили свои взоры на Германию.
   В Финляндии русские власти не проводили мобилизацию. Тем не менее примерно 500 финнов поступили добровольцами в русскую армию. Начался сбор пожертвований в фонд Красного Креста, а на средства, собранные финляндскими промышленниками, был оборудован полевой госпиталь. В больницах княжества выделили несколько сот коек для раненых.
   Увы, сепаратисты тоже не дремали. Посол Германии в Стокгольме барон фон Рейзенау в самом начале августа 1914 г., вскоре после начала боевых действий, получил от канцлера Германии Т. фон Бетман-Гольвега задание поднять восстание в Финляндии: «Чтобы создать благоприятное для нас общественное мнение и по возможности вызвать восстание против России, желательно установить контакт с вождями Шведской партии в Финляндии и предложить им возможность сделать Финляндию автономным буферным государством (республикой), в случае удачного для нас завершения войны. Граф Таубе (шведский посол в Берлине, ранее министр иностранных дел) заверяет, что Швеция одобрит такое решение, так как она не хочет аннексии [Финляндии], самое большее – Аландских островов и урегулирования пограничных проблем. Будьте добры, сразу возьмитесь за подготовку» [54 - Клинге М. Имперская Финляндия. С. 553.].
   В качестве лозунгов для этой деятельности предлагалось: «Свобода и безопасность угнетенным Россией народам!» и «Загнать русский деспотизм назад в Москву!» [55 - Там же.]
   Работа, проведенная германской стороной и националистами, дала свои результаты. В октябре – ноябре 1914 г. независимо друг от друга началось формирование трех главных националистических центров.
   Первый центр образовался в Финляндии. 29 ноября 1914 г. представители университетских землячеств создали «Временный студенческий комитет», который своей главной целью объявил отделение Финляндии от России и начал подготовку вооруженного восстания в Великом княжестве. Члены Комитета считали, что для этого необходимо проводить военную подготовку населения и создать военную организацию, которая начала бы восстание. Единственным возможным союзником Финляндии была Германия, с которой представители Комитета установили тайные контакты. Поэтому перед Комитетом стояли задачи по поддержанию связей с Германией, по сбору разведывательной информации для немцев и по подготовке условий для вторжения немецких войск в Финляндию. Активисты Комитета поставляли в посольство Германии в Швеции информацию о дислокации русских войск в Финляндии и уже с начала 1915 г. стали получать деньги от германской разведки, что тщательно скрывалось обеими сторонами.
   Второй националистический центр сформировался в Берлине. Там пронемецки настроенные финские эмигранты 27 ноября 1914 г. основали «Финляндский комитет», во главе которого встали бывший профессор университета в Турку И. Зюнвалль и адвокат Ф. Веттерхоф. Комитет этот в первую очередь осуществлял военную и политическую разведку в интересах Германии на деньги германского Министерства иностранных дел.
   Третий центр образовался в Стокгольме, где проживали финские эмигранты Г. Гуммерус, К. Циллиакус и К. Кастрен. Они-то и основали «Центральное правление движения за независимость Финляндии», «Военный комитет» и другие организации.
   Следует отметить, что Стокгольмский центр помимо пропаганды занялся в Финляндии террористической деятельностью. «Было установлено, что барон Розен руководил группой по совершению взрывов по линии гужевого транспорта Финляндия – Норвегия, а также деятельностью, направленной к повреждению этого транспорта другими способами, например, отравлением лошадей и пр.
   Когда в декабре 1916 г. норвежская полиция арестовала на границе с Россией вышеупомянутого барона Розена (быв. офицер шведской лейб-гвардии), пастора Вестенсона, инженера Графа, конторщика почтовой конной станции Стеркю и немца Муберга, то при них нашли 10 пачек взрывчатого вещества в виде плотничьего карандаша и трубочки с бациллами сапа…
   Финн Пекко-Линдберг вместе с финном Суви взорвали склады в Силастуне. Финн Роландер взорвал обоз боевых припасов, перевозившихся из норвежского порта Нарвик в Рованниеми, за то был награжден германским железным крестом. Финн Савпония был командирован в Лапландию для взрывов по пути следования английских транспортов. Финну Танденфельду было поручено взорвать корабль “Полтава”, но он был арестован со всеми взрывчатыми веществами…
   В Сибирь, с целью взрыва железнодорожных мостов, был командирован финн Лембум, произведший перед тем взрыв на фабрике “Сименс и Шуккерт” в Петербурге.
   На Дальний Восток был командирован также финн Неконен, взорвавший там пароход “Маньчжурия”.
   Такого рода примеров можно было бы привести довольно большое количество» [56 - Звонарев К.К. Агентурная разведка. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914–1918 гг. Германская агентурная разведка всех видов до и после войны 1914–1918 гг. Киев: Княгиня Ольга, 2005. С. 546–547, 563.].
   К концу 1914 г. руководящие органы этих трех националистических центров объединились для координации своих действий в борьбе за независимость.
   7 февраля 1915 г. в Стокгольм прибыли первые 200 финских добровольцев, желавших воевать на стороне Германии. За переправку добровольцев из Швеции в Берлин отвечал майор фон Авеуд. Посредником между финнами, выезжающими на курсы в Локштедские лагеря, и германским военным атташе в Швеции выступала проживавшая в Стокгольме профессор Алма Седерхольм, имевшая псевдоним «официантка Анна». Она получала от Авеуда немецкие паспорта и передавала их добровольцам. Паспорта эти в целях конспирации выписывались на другие фамилии. Получив документы, финны выезжали в Германию.
   С 24 февраля 1915 г. германские военные власти открыли для финских добровольцев курсы подготовки разведчиков, так называемые «курсы следопытов». Там преподавалась огневая подготовка, методы ведения разведки и партизанской войны, совершение диверсий и саботажа. Проведение курсов и связанные с ними организационные вопросы возлагались на военное министерство Германии, военного и военно-морского атташе Германии в Швеции, то есть на военное ведомство и органы разведки. В целях конспирации курсы именовались «лагерем скаутов», и курсанты, соответственно, носили скаутскую форму. Руководителем «курсов следопытов» был председатель скаутского движения Германии майор М. Бауер. На курсах училось 189 добровольцев, большинство из которых составляли шведоязычные финны, окончившие лицей и по своему социальному положению относившиеся к высшим слоям общества. Учеба на курсах не прошла даром: при Маннергейме 165 выпускников стали офицерами, из них 25 – генералами, составив костяк финской армии, полиции, спецслужб и шюцкора.
   Как видим, число финнов, поддерживавших Россию или Германию в войне, было в целом невелико. А что касается остальных, то они встретили войну с… энтузиазмом. Заводы на юге Финляндии получили крупные военные заказы, и капиталисты не нарадовались непредвиденным барышам. А вот крестьянство и купечество занялись спекуляцией. Тогда постановлением финляндского генерал-губернатора Ф.А. Зейна были установлены предельные цены на продукты и предметы первой необходимости. Таким образом, больших прибылей на внутреннем рынке получить было нельзя. Зато страны Антанты объявили экономическую блокаду Германии и ее союзникам, в результате чего в этих странах начались трудности с продовольствием, а затем и голод.
   Дело в том, что перед войной Германия импортировала треть необходимой ей пшеницы и более половины потребляемых ею растительных и животных жиров, значительную часть мяса, рыбы и других продуктов первой необходимости. И тут высококачественные финские сельхозпродукты оказались как раз кстати.
   До войны Финляндия поставляла в Центральную Россию сливочное масло, сыр и другие продукты и импортировала значительное количество зерна. С началом же войны поставки сельхозпродуктов в Россию существенно уменьшились, а поставки хлеба из России, наоборот, значительно возросли. Надо ли говорить, что все это русское зерно и финское масло шло к кайзеру транзитом через Швецию. Об этом неоднократно докладывали в Петроград и русские жандармы, и пограничники, и военная контрразведка.
   Согласно данным шведских исследователей, в военные месяцы 1914 г. вывоз свинины из Швеции в Германию увеличился по сравнению с 1913 г. почти в десять раз, говядины – почти в четыре раза. Увы, какая часть этого мяса была произведена в Швеции, а какая часть доставленная из Финляндии, установить не удалось. По моей оценке – не менее половины. Помимо продовольствия хитрые финны покупали в России дешевый керосин и сбывали его через Швецию в Германию.
   Дошло до того, что осенью 1915 г. Англия и Франция решительно потребовали у царя прекратить поставки продовольствия и иных предметов в Германию через Швецию. Однако министр иностранных дел С.Д. Сазонов доказал Николаю II, что блокада затронет интересы Швеции, нанесет ущерб ее торговле с Германией и может привести Швецию к военному союзу с Германией. На самом же деле шансов вступления Швеции в войну практически не было.
   Итак, из-за глупости Сазонова и безволия царя «шведский транзит» процветал и приносил баснословные прибыли шведским и финским дельцам.

Глава 8. Революция и гражданская война

   В 1916 г. на выборах в сейм большинство голосов получила Социал-демократическая партия Финляндии (СДПФ), основанная еще в 1899 г. Левое крыло партии, возглавляемое О. Куусиненом, К. Маннером и Ю. Сиролой, поддерживало тесные связи с большевиками и лично Лениным.
   После победы Февральской революции в России в промышленных центрах Финляндии создавались рабочие сеймы, Рабочая гвардия порядка, Красная гвардия. Руководящими революционными органами были Гельсингфорсский сейм рабочих организаций (созданный в марте 1917 г.) и левое крыло СДПФ, которые сотрудничали с русскими Советами солдатских депутатов, матросскими комитетами Балтийского флота и Советами рабочих депутатов, руководимыми Областным комитетом армии, флота и рабочих Финляндии, с Гельсингфорсским комитетом РСДРП(б), с финским национальным районом Петроградской организации РСДРП(б).
   Временное правительство 7 (20) марта 1917 г. восстановило автономию Финляндии, но выступило против ее полной самостоятельности.
   По требованию Социал-демократической фракции финский сейм принял 5 (18) июля 1917 г. «Закон о власти», ограничивавший компетенцию Временного правительства вопросами военной и внешней политики. Временное правительство при помощи национальной буржуазии разогнало 18 (31) июля сейм. Буржуазия и националисты приступили к созданию вооруженных штурмовых отрядов, получивших название шюцкор (от шведского слова Skyddskar – охранный корпус).
   В октябре 1917 г. состоялись новые выборы в сейм, прошедшие с многочисленными нарушениями со стороны националистов. В результате буржуазия и националисты получили большинство в сейме.
   Правление СДПФ и Исполком профсоюзов Финляндии 26 октября (8 ноября) приветствовали победу Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. 31 октября – 6 ноября (13–19 ноября) в Финляндии происходила всеобщая забастовка за претворение в жизнь экономических и политических требований рабочих. Красная гвардия разоружала отряды буржуазии, занимала административные здания, вокзалы, телеграфные и телефонные станции и взяла на себя охрану общественного порядка. Во многих городах власть фактически перешла к рабочим. Однако Центральный революционный совет (образованный в ноябре) после утверждения сеймом принятых еще летом постановлений о взятии на себя верховной власти и законов о 8-часовом рабочем дне и демократизации системы коммунальных выборов, призвал рабочих прекратить забастовку. 13 (26) ноября сейм утвердил сенат во главе с Пером Эвиндом Свинхувудом.
   23 ноября (6 декабря) сейм в одностороннем порядке провозгласил Финляндию независимым государством.
   18 (31) декабря в Смольном Ленин подписал «Постановление Совета Народных Комиссаров о признании независимости Финляндской Республики». В постановлении говорилось: «В ответ на обращение Финляндского Правительства о признании независимости Финляндской Республики Совет Народных Комиссаров в полном согласии с принципами права наций на самоопределение постановляет:
   Войти в Центральный Исполнительный комитет с предложением:
   а) признать государственную независимость Финляндской Республики и
   б) организовать, по соглашению с Финляндским Правительством, особую Комиссию из представителей обеих сторон для разработки тех практических мероприятий, которые вытекают из отделения Финляндии от России».
   Постановление Совета народных комиссаров лично принял в Смольном Пер Эвинд Свинхувуд – премьер-министр новообразованного государства.
   Большевистские комиссары не знали, что Свинхувуд еще в декабре 1917 г. вступил в переговоры с немцами и отправил все золото Финляндского банка из Гельсингфорса на север страны. Буржуазное правительство Финляндии в октябре 1917 г. провело тайную операцию по скупке зерна у крестьян по чрезвычайно завышенным ценам. Закупленное зерно было складировано также на севере страны. Услышав о больших закупках зерна по выгодным ценам, крестьяне фактически прекратили продажу зерна в городах по обычным ценам. В стране начался голод.
   Предусмотренные в Постановление Совета народных комиссаров практические мероприятия по отделению Финляндии от России не успели осуществиться образованием паритетной советско-финляндской комиссии, так как в Финляндии началась гражданская война. В ночь на 10 января 1918 г. [57 - Начиная с 1 января 1918 г. все даты приводятся только по новому стилю.] начались столкновения шюцкора с вооруженными отрядами финских рабочих (Красной гвардией).
   12 января сейм признал шюцкор правительственными войсками. 16 января сенат, получивший от сейма чрезвычайные полномочия, назначил бывшего царского генерала Карла Густава Маннергейма главнокомандующим белой гвардией [58 - При этом никого не смутило, что столь горячий патриот Финляндии не знал финского языка.]. В городе Васа (Николайштадт) был создан политический и военный центр контрреволюции.
   23 января Партийный совет СДПФ образовал Рабочий исполнительный комитет – высший революционный орган. 26 января комитет отдал приказ Рабочей гвардии о подготовке к захвату всех правительственных учреждений и стратегических пунктов. 27 января комитет обратился с «Революционным воззванием к финскому народу». В этот же день Рабочая гвардия порядка и Красная гвардия объединились, приняв название последней.
   В ночь с 27 на 28 января в Гельсингфорсе отряды Красной гвардии в ответ на террористические выступления белогвардейских частей заняли здания совета и другие центральные учреждения. Буржуазное правительство бежало из Гельсингфорса. 28 января было сформировано революционное правительство – Совет народных уполномоченных (СНУ) в составе социал-демократа Маннера (председатель), Сиролы, Куусинена и других. Верховный орган власти – Главный рабочий совет из 35 человек (10 – от Партийного совета СДПФ, 10 – от профсоюзов, 10 – от Красной гвардии, 5 – от Гельсингфорсского сейма рабочих организаций).
   На борьбу поднялись рабочие Або, Таммерфорса, Пори, Котки, Лахти, Выборга и других городов юга. Север и большая часть центральной Финляндии остались в руках реакции.
   29 января СНУ опубликовал Декларацию, содержавшую программу буржуазно-демократической революции. По инициативе рабочих происходил слом старого государственного аппарата, устанавливался рабочий контроль на предприятиях, железных дорогах и т. д. Революционный подъем финских трудящихся заставил СНУ перейти к более решительной политике. Устанавливался контроль над частными банками, закрывались контрреволюционные газеты, был учрежден революционный суд, сеймы рабочих организаций фактически стали органами диктатуры пролетариата.
   23 февраля был опубликован проект демократической конституции. Финляндия провозглашалась республикой. Однако крупные промышленные предприятия и частные банки не были национализированы, не были конфискованы земельные угодья и леса у крупных землевладельцев и лесопромышленных обществ, не решался вопрос о наделении землей малоземельных крестьян и т. д. СНУ не принял необходимых мер по обеспечению государственной безопасности и ликвидации контрреволюционного подполья.
   Финская Красная гвардия, численность которой в революцию достигла 100 тысяч человек, имела все шансы разгромить шюцкор и буржуазные белофинские организации. В ее руках были все основные промышленные центры, включая военные заводы. Подавляющее большинство арсеналов бывшей русской армии также находилось на территории, подконтрольной финской Красной гвардии. Однако руководство Красной гвардии придерживалось оборонительной тактики. В результате этого в феврале – начале марта 1918 г. война приобрела позиционный характер. Причем сплошной линии фронта не было, а отдельные отряды белых и красных противостояли друг другу у населенных пунктов и на стратегических дорогах. Условно линию фронта можно провести по прямой от города Бьернеборг – Таммерфорс – Вильмастранд – Иматра – Раутус.
   Таким образом, в Финляндии оказалось два правительства и два государства. 1 марта 1918 г. в Смольном Ленин и вице-премьер СНУ Эдвард Гюллинг подписали «Договор об укреплении дружбы и братства между РСФСР и Финляндской Социалистической рабочей республикой».
   7 марта 1918 г. белофинское правительство подписало договор с Германией. Еще в январе 1918 г. Германия через Швецию перебросила в район города Васа 27-й егерский батальон, ранее сражавшийся против русских на рижском направлении.
   А сейчас я сделаю небольшое отступление – выведу на сцену главного героя современной финской мифологии Карла Густава Маннергейма.
   Род Маннергеймов, скорее всего, попал в Швецию через Германию из Голландии. Его родоначальник купец Хенрик Мархейн в 1645 г. поселился в Швеции в Евле. В 1693 г. его младший сын Аугустин Мархейн после ряда удачных афер с недвижимостью получил дворянство. Затем он перебрался в Стокгольм, где арендовал две усадьбы. Свою голландскую фамилию он переделал в более длинную и звучную, а горловые звуки в слове «Маннергейм» придавали фамилии некую мрачность.
   У Аугустина было четыре сына, и все они избрали карьеру военных – стали офицерами-артиллеристами. Первым в семье перебрался в Финляндию сын Аугустина Карл Эрик, он-то и стал прапрадедом будущего маршала. В 1783 г. Карл Эрик получил место секунд-майора губернского пехотного полка в Турку.
   После присоединения Финляндии к России Эрика Маннергейма назначили председателем депутации, вызванной императором Александром I в Петербург для обсуждения вопроса относительно Финляндии. 30 ноября 1808 г. Эрик обратился к Александру I с речью на французском языке, в которой подчеркнул, что депутация представляет свободный, но законопослушный народ. Депутация обратилась к царю с просьбой о созыве сейма, который и был созван в Борго. Эрик Маннергейм занимал в сейме видное место. После этого его назначили губернатором. Кроме того, Эрик Маннергейм работал в Банке Финляндии и в начале 20-х годов XIX века стал заместителем председателя сенатского департамента экономики (что сегодня соответствовало бы посту премьер-министра). Эрик был настоящий «тайный советник», и в 1825 г. император Александр I присвоил ему графский титул.
   Один из сыновей Карла Эрика – Карл Густав – стал дедушкой будущего маршала. Карл Густав первым из Маннергеймов родился в Финляндии. Медленно, шаг за шагом, он продвигался по службе и в 36 лет (1833 г.) был назначен на пост губернатора Васы. В 1834 г. его перевели на пост губернатора в Выборг. Еще через пять лет был создан Верховный суд Выборга, и Карл Густав стал его президентом.
   Карл Густав Маннергейм женился на дочери подполковника Карла Константина фон Шанца. У супругов было четверо детей: сын Карл Роберт – отец будущего маршала, и три дочери. После смерти отца десятилетний Карл Роберт получил в наследство поместье Вилльнес. Повзрослев, он поступил в университет в Гельсингфорсе, стал радикалом и атеистом, отличался многогранными художественными талантами.
   Карл Роберт много времени проводил в Париже, где впитывал «буржуазное свободолюбие» в той форме, в какой оно там витало. Во время процесса Дрейфуса он был целиком и полностью на стороне Дрейфуса, да и в других случаях не принимал антисемитизма. Всем знакомым в Финляндии и Петербурге, которых Карл Роберт считал реакционерами, он послал свою фотографию с ненавистной им книгой Золя «Аврора».
   В 1862 г. Карл Роберт женился на Хелен фон Юлин, дочери крупного финансиста. Невеста принесла ему ренту в 5 тысяч рублей в год. Через пять лет, в 1867 г., у них родился сын Карл Густав, будущий герой. В 15 лет Карл Густав поступил в кадетский корпус в Финляндии, а весной 1887 г. – в Николаевское кавалерийское училище, которое он успешно окончил в 1889 г. Службу Карл Густав начал в 15-м Александрийском драгунском полку, дислоцированном на границе с Германией. Но через год благодаря обширным связям его родни в аристократических кругах Петербурга Карла Густава переводят в гвардию в кавалергардский полк, то есть в личную охрану императора.
   2 мая 1892 г. в Петербурге в полковой церкви кавалергардского полка состоялось венчание Карла Густава Маннергейма с Анастасией Араповой, дочерью генерал-майора Николая Арапова, входившего в свиту его величества. В прошлом он также был кавалергардом. Затем состоялась еще одна церемония венчания, но уже дома, по лютеранскому обряду. Дело в том, что, несмотря на просьбы невесты, Карл Густав отказался перейти в православие.
   В 8 часов вечера молодожены сели в поезд и отправились в Москву, чтобы провести медовый месяц в имении Анастасии Успенское, находившемся на берегу Москвы-реки в 14 км от Москвы. Барский дом в Успенском походил на настоящий дворец – мраморные лестницы, 44 комнаты, обставленные античной мебелью. Дом окружал громадный парк, имелись прекрасные конюшни. Анастасия принесла приданое в 800 тысяч рублей под ренту в 14 тысяч рублей.
   В 1904–1905 гг. ротмистр Маннергейм принял участие в Русско-японской войне. До 1917 г. он исправно служил в русской армии и не интересовался политикой. Забавно, что газета финских националистов «Свободное слово», печатавшаяся за границей и нелегально привозившаяся в Финляндию, опубликовала черный список тех финнов, которые верой и правдой служили самодержавию. В этом списке было и имя Маннергейма.
   Как писал финский историк Вейо Мери: «В этот период жизни Маннергейм презрительно, в игривой, свойственной школьникам манере отзывался о финском языке и финноязычных людях. Возможно, это был юмор школьников старших классов. Летом 1905 года он писал сестре Софи, собиравшейся в Тавастланд учить финский, что это язык чуди. Чудь – историческое название, бывшее в ходу у русских. Маннергейм сожалел, что сестра едет не в Швецию, например, а опять к этим “чухонцам”.
   После возвращения с войны он ко всему относился так же. Он писал, что собирается поступать в полицию, поскольку в жандармерии можно выслужить до высоких постов. Маннергейму казалось, что на войне его заслуги не были оценены по достоинству, что его отодвинули в сторону» [59 - Мери В. Маннергейм – маршал Финляндии. М.: Новое литературное обозрение, 1997. С. 54.].
   Но до поступления в жандармы дело не дошло. Вернувшись из Маньчжурии в ноябре 1905 г., Маннергейм узнал, что его фамилия значится среди вновь назначенных командиров полков.
   Октябрьская революция застала Маннергейма в Одесском военном округе. В конце ноября 1917 г. он попросился в отпуск «на лечение». Переодевшись в штатское платье, Маннергейм едет в Петроград, а 18 декабря того же года ночной поезд из Петрограда привозит Маннергейма в Гельсингфорс. Раз не удалась жандармская карьера, то почему бы не стать вождем «чухонцев» и даже не начать учить их язык? [60 - До этого Маннергейм пользовался исключительно шведским и русским языками.]
   Почти сразу Маннергейм становится командующим войсками белых финнов. В ходе боевых действий против красных финнов белофинны уже в январе 1918 г. стали совершать вооруженные нападения на части русской армии, дислоцированные в Финляндии.
   Задним числом финские политики и историки оправдывали свою агрессию поддержкой большевистского правительства Финляндской Социалистической рабочей республики. Обвинения эти явно не выдерживают критики. Русские войска в Финляндии фактически стали небоеспособными уже осенью 1917 г. Подавляющее большинство русских солдат, находившихся в Финляндии к февралю 1918 г., не имело ни малейшего желания участвовать в гражданской войне, а мечтало лишь спокойно уехать в Россию. Офицеры же в основном крайне отрицательно относились к большевикам, и подозревать их в помощи красным финнам просто нелепо.
   Чтобы избежать обвинений в пристрастности, процитирую статью Яльмара Линдера, зятя Маннергейма, опубликованную в Финляндии 28 мая 1918 г.: «То, что происходит в стране, ужасно. Несмотря на запрет главнокомандующего, расстрелы продолжаются беспрерывно. Красное безумство сменилось белым террором. Расстрелы тем более дают впечатление полного произвола, поскольку жертв выбирают и казнят в местах, где не совершалось никаких актов насилия. В лагерях для военнопленных узники мрут как мухи» [61 - Цит. по: Мери В. Маннергейм – маршал Финляндии. М.: Новое литературное обозрение, 1997. С. 114.].
   Историк Вейо Мери писал: «Предупредительной мерой и основой более жесткого курса явилось и распоряжение, обещавшее окончательно разделаться с русскими, принимавшими участие в боях. Эти русские служили советниками, пулеметчиками, артиллеристами и штабистами. После взятия Таммерфорса 200 русских было казнено на таммерфорсском вокзале. Среди них оказались белые русские офицеры, прятавшиеся в городе. В Выборге тоже расстреляли взятых в плен русских, в том числе гражданских лиц, мало того, даже поляков, коммерсантов и предпринимателей, поддерживавших белую армию» [62 - Мери В. Маннергейм – маршал Финляндии. С. 115.].
   Советское правительство в Петрограде симпатизировало красным финнам, но заявило о своем нейтралитете, опасаясь Германии. Ленин и Троцкий боялись применить силу даже для защиты жизни русских солдат и матросов, а также военного имущества в Финляндии.
   В первой декаде января 1918 г. белофинны по льду подошли к ряду островов Аландского архипелага и напали на дислоцированные там подразделения русской армии. Деморализованные солдаты практически не оказывали сопротивления.
   С крупными соединениями русских войск или кораблей белофинны действовали более-менее осторожно, а с небольшими изолированными подразделениям чинили расправу по своему усмотрению. Приведу текст весьма характерной телеграммы начальника Або-Аландской шхерной позиции от 16 января 1918 г.: «Г. Васа занят белой гвардией свыше 5000 человек, вооруженной орудиями, пулеметами, нашими винтовками, [под] твердым руководством немецких офицеров. Сопротивление оказать не могу, сам жду захвата. Начальник Або-Аландской шхерной позиции… Он [начальник Або-Аландской шхерной позиции] уже арестован, держались только на радиостанции, района [службы связи] нет. Служба связи вся арестована. Прием, может быть, последний. Дежурный телеграфист».
   15 февраля 1918 г. к острову Аланд подошел отряд шведских кораблей. Шведы предъявили русским войскам ультиматум – до 6 часов утра 18 февраля эвакуировать с Аланда все русские войска на шведских судах в Ревель. Все военное имущество оставить на месте, за исключением «одной винтовки на человека».
   Не помогло и вмешательство русского консула в Швеции Вацлава Воровского. В конце концов военное имущество пришлось отдать шведам и белофиннам. Особую ценность представляли береговые батареи Або-Аландской позиции.
   Уже в январе 1918 г. в Васе появились десятки шведских офицеров, обучавших белофиннов. Причем многие из них, не стесняясь, ходили по улицам в шведских мундирах.
   Внимательный читатель наверняка задаст вопрос: а, собственно, на каком основании эскадра нейтральной Швеции могла войти в российские территориальные воды и предъявлять ультиматум русскому командованию? А на каком основании английские мониторы шли по Северной Двине на Котлас, австрийские мониторы поднимались по Днепру, японские корабли пришли во Владивосток и на Камчатку? Когда государство больно и его вооруженные силы не могут дать сдачи, то охотников пограбить всегда найдется с лихвой. А чем, собственно, шведы хуже немцев, англичан или японцев?
   В связи с наступлением немцев в Эстляндии русские эвакуировали Ревель. Батареи крепости Петра Великого частично были взорваны, а большей частью попали в руки немецких и эстонских националистов.
   Боевые корабли и транспорты Балтийского флота перешли из Ревеля в Гельсингфорс.
   3 марта 1918 г. представители советского правительства подписали в Брест-Литовске мирный договор с Германией. Согласно договору Россия теряла Украину, часть Белоруссии, Привисленский край, Литву, Курляндию и Эстляндию. На основании V статьи договора Россия должна была перевести все свои военные суда в русские порты и оставить их там до заключения всеобщего мира. Таким образом, военные суда России не смогли даже передвигаться между портами в своих территориальных водах.
   Статья VI требовала немедленного ухода русских войск из Финляндии и с Аландских островов. Все русские военные корабли и суда должны были покинуть порты Финляндии. Пока же лед делал переход их невозможным, то на них разрешалось оставить лишь часть команды, необходимую для перехода в русские порты.
   Брестский мир был действительно «препохабнейший», но попрекать им Ленина может лишь законченный идиот или политический шулер. У России в сложившейся к февралю 1918 г. ситуации было только два выхода: либо мир с Германией на всех ее условиях, либо гибель государства Российского, которое в случае продолжения войны растащили бы на куски все кому не лень. При этом шведы и финны тоже в стороне бы не остались.
   Другой вопрос, что Брестский мир держался исключительно на германских штыках. И как только штыки исчезли, договор приказал долго жить. 13 ноября 1918 г. ВЦИК РСФСР в рабочем порядке аннулировал Брестский мир. В Постановлении по сему случаю было сказано: «Насильнический мир в Брест-Литовске уничтожен».
   Странно, что урок с Брест-Литовским миром не пошел впрок малым странам, которые, пользуясь бедой государства Российского, навязали ему буквально под пистолетом различные «мирные» договоры в 1919–1923 гг. А потом горько плакали в 1939–1945 гг., когда Сталин восстановил статус-кво, существовавший до подписания этих маленьких «препохабнейших» миров.
   Любопытно, что сам Ленин незадолго до заключения Брест-Литовского мира подвергся нападению бандитов по дороге в Сокольники. Ильичу тоже пришлось заключить «мир» с бандитами, по которому им пришлось отдать автомобиль, деньги и даже личный браунинг. Ленину пришлось пешком идти в Кремль. Зато через пару часов вся ЧК занялась поисками бандитов, десятки из которых не дожили до следующего утра.
   Так было и так будет. Договоры о границах выполняются лишь тогда, когда они соответствуют географии и истории (пример: Пиренеи – историческая и географическая граница Франции и Испании), а главное, реальному соотношению сил сторон. В противном случае это не договоры, а бумажки, годные для использования лишь в отхожем месте.
   Еще до заключения Брестского мира германское правительство попросило «потесниться» шведов, оккупировав Аландские острова. Шведы согласились, хотя и без особого энтузиазма.
   28 февраля 1918 г. из Данцига вышла в море эскадра контр-адмирала Мейра в составе однотипных дредноутов «Вестфален», «Рейнланд» и «Позен» (водоизмещение 18 900 тонн; вооружение: двенадцать 280/45-мм и двенадцать 150/45-мм пушек), нескольких крейсеров и тральщиков, конвоировавших семнадцать транспортов с войсками. 5 марта эскадра встала на якорь у местечка Экерэ (в западной части Аландских островов). При подходе к Аландским островам германский ледокол «Гинденбург» погиб на мине.
   Немцы высадили десант на острова, но к материковой части Финляндии немецкие корабли подойти не сумели из-за толстого льда.
   С улучшением ледовой обстановки немцы начали вторжение в Финляндию. В ночь на 3 апреля к полуострову Ганге подошла эскадра в составе 30 боевых кораблей и транспортов, впереди шел ледокол и десять тральщиков. Немцы высадили десант и захватили город Ганге. Четыре русские подводные лодки IV дивизиона (АГ-11, АГ-12, АГ-13 и АГ-14) были взорваны экипажами. По приказу командира команда русской береговой батареи в Хесте-Бюссе взорвала орудия, за что впоследствии в Гельсингфорсе немцы предали членов команды военно-полевому суду.
   Затем германские войска двинулись по направлению к городу Тавасгусу, взяв по дороге город Экнес.
   Тем временем командование Балтийского флота спешно уводило корабли из Гельсингфорса. Первый отряд вышел 12 марта 1918 г. В его составе была бригада линкоров-дредноутов «Петропавловск», «Севастополь», «Гангут», «Полтава» и крейсеров «Рюрик», «Богатырь» и «Адмирал Макаров» в сопровождении ледоколов «Ермак» и «Волынец». Через пять дней все они благополучно пришли в Кронштадт.
   Немцы не возражали против ухода русских кораблей в Кронштадт. Зато белофинны и в первую очередь сам Маннергейм делали все, чтобы захватить корабли в Гельсингфорсе.
   29 марта «Ермак» вышел из Кронштадта в Гельсингфорс за новой партией кораблей. Однако он был обстрелян береговой батареей с острова Лавенсаари, которая накануне была захвачена белофиннами. Затем «Ермак» был атакован захваченным финнами ледоколом «Тармо». «Ермак» был вынужден вернуться в Кронштадт.
   В результате этого второй отряд Балтийского флота вышел 4 апреля из Гельсингфорса в сопровождении лишь трех малых ледоколов. В составе этого отряда были линейные корабли (броненосцы) «Андрей Первозванный» и «Республика» (бывший «Павел I»), крейсера «Баян» и «Олег», подводные лодки «Тур», «Тигр» и «Рысь», а также ряд вспомогательных судов. Все корабли и суда, кроме подводной лодки «Рысь», вернувшейся в Гельсингфорс, благополучно дошли до Кронштадта.
   В Гельсингфорсе к командующему Балтийским флотом А.В. Развозову явились представители консолидации финских банков и предложили… продать часть судов Балтийского флота Финляндии. На вопрос командующего флотом, о какой «Финляндии» идет речь, представители банков заявили, что они подразумевают, конечно, «законное правительство Финляндии», но что переговоры они ведут самостоятельно, без официальных полномочий со стороны белого правительства.
   Одновременно по Гельсингфорсу широко распространилось анонимное воззвание якобы от лица командующего германскими военными силами в Финляндии, с обещанием вознаграждения за сдачу судов. На желание белофиннов задержать Балтийский флот до взятия Гельсингфорса указывает и планомерность захвата ледоколов «Волынец» и «Тармо», имевшая целью лишить флот лучших ледоколов и тем самым затруднить его переход во льдах.
   Захват судов белофиннами осуществлялся старыми пиратскими способами. Так, ледокол «Волынец» 29 марта 1918 г. вышел из Гельсингфорса в Ревель, но по пути был захвачен вооруженной группой белофиннов, проникшей на ледокол под видом пассажиров [63 - В декабре 1918 г. финны передали ледокол Эстонии, и лишь 6 августа 1940 г. «Волынец» был возвращен законному владельцу – государству Российскому, которое в то время именовалось СССР.].
   Кроме русских судов на Гельсингфорсе базировался отряд английских подводных лодок. С разрешения советского правительства 4 апреля 1918 г. английские команды взорвали на внешнем Свеаборгском рейде подводные лодки Е-1, Е-8, Е-9, Е-19, С-26, С-27 и С-35.
   С 7 по 12 апреля из Гельсингфорса вышли корабли и суда третьего отряда Балтийского флота, всего около 170 вымпелов. Все суда благополучно дошли до Кронштадта. Лишь госпитальное судно «Рига» задержалось из-за тумана и было захвачено германскими кораблями.
   В Гельсингфорсе осталось 37 русских судов под военным флагом, 10 – под флагом Красного Креста и 38 – под коммерческим флагом.
   11 апреля после ухода из Гельсингфорса последнего отряда судов Балтийского флота в командование морскими силами в Финляндии вступил А.П. Зеленый, о чем и объявил в приказе, подняв свой флаг на учебном судне «Память Азова». Немедленно приступили к регистрации оставшихся судов, их разоружению и регистрации личного состава. 12 апреля на всех судах был поднят Андреевский флаг (ввиду того, что красный флаг центрального правительства Советской Республики не был объявлен военным флагом вместо Андреевского и не признавался поэтому правительствами иностранных держав).
   С утра 12 апреля в Гельсингфорсе начались перестрелки между отрядами белых и красных финнов. К полудню германские войска вошли в предместья города.
   13 апреля на рейд Гельсингфорса вошел отряд германских тральщиков и открыл артиллерийский огонь по городу. Вслед за тральщиками на рейд вошел германский броненосец береговой обороны «Беовульф» и начал стрелять из 240/35-мм пушек. Вечером 12 апреля и в ночь на 13 апреля немцы высадили в Гельсингфорсе большой десант.
   Красная гвардия отчаянно сопротивлялась немцам, но к вечеру 13 апреля большая часть зданий, занятая красногвардейцами, была взята. Моряки Балтийского флота соблюдали полнейший нейтралитет. Потери русских были случайными. Так, на госпитальном судне «Лава» был убит случайной пулей врач.
   13 апреля на внутренний рейд Гельсингфорса в дополнение к «Беовульфу» вошли дредноуты «Вестфален» и «Позен».
   В тот же день, несмотря на протесты русского командования, немцы заняли Свеаборгскую крепость.
   14 апреля в Гельсингфорсе начались бесчинства финской белой гвардии. Дабы избежать обвинений в предвзятости, процитирую книгу «Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных система», причем для неспециалистов поясню, что это не пропагандистское, а чисто военное издание, и до 1991 г. оно находилось в секретном хранилище. «14-го апреля по городу были расклеены объявления о предполагавшемся срочном выселении русско-подданных из Гельсингфорса. Затем начался захват белой гвардией русских судов под коммерческим флагом, что было опротестовано русским командованием. Захватывались главным образом буксиры и тральщики, причем это выполнялось самым бесцеремонным образом: команды выгонялись, имея 5 минут времени для сбора своих вещей, и отбиралась вся провизия. В городе и на кораблях германскими и финляндскими войсками производились аресты русских офицеров и матросов по самым нелепым предлогам. Местные газеты проявляли по отношению к России исключительную злобность и выливали ушаты грязи на все то, что так или иначе было связано с русским именем… На госпитальные суда финляндское правительство наложило эмбарго и совершенно не считалось ни с флагом Красного Креста, ни с датским флагом, поднятым после принятия флотилии под покровительство Дании… Все матросы и солдаты, застигнутые в рядах красногвардейцев с оружием в руках, – неукоснительно подвергались расстрелу. В одном Таммерфорсе число расстрелянных достигло 350 человек. Здесь было расстреляно, по сведениям из газет, и несколько русских офицеров. В Выборге, после его взятия белогвардейцами, кроме непосредственных участников борьбы, погибло несколько десятков русских офицеров, а также воспитанников русских учебных заведений, вовсе не принимавших участия в обороне Выборга красногвардейцами. Русские граждане принуждались к скорейшему оставлению Финляндии не только открытыми репрессиями властей, но и бойкотом, публичными оскорблениями, газетной травлей и условиями жизни, близкими к полному бесправию. В виду спешности, они при этом теряли все свое имущество, которое за бесценок распродавалось» [64 - Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. 2 / Под ред. И. Егорова, Е. Шведе. Ч. 1. Балтийский флот 1918–1919 гг. Л.: Редакционно-издательский отдел Морских сил РККФ, 1926. С. 48–49.].
   Как видим, расправы в отношении финнов шли по классовому признаку, а в отношении русских – по национальному. По всей Финляндии белофиннами было расстреляно несколько сот русских офицеров, причем большинство из них скрывалось от красных финнов и радостно встретило «освободителей».
   В первые же дни после захвата Гельсингфорса, Або и других городов имущество русских купцов и предпринимателей безжалостно конфисковывалось. Германское командование силой оружия защищало русские суда под военным флагом, а все частные суда были захвачены финнами.
   Таким образом, массовые репрессии, экспроприация частной собственности и голод начались в Финляндии на несколько месяцев раньше, чем в Советской России. И в строительстве крупных концлагерей белофинны на четыре года опередили большевиков. В 1918 г. по приказу Маннергейма национальным символом Финляндии стала свастика. Свастика появилась на военных самолетах и на бронеобъектах.
   Всего же в апреле 1918 г. белофиннами было захвачено русского государственного имущества на 17,5 миллиардов золотых рублей (в ценах 1913 г.).
   После захвата Гельсингфорса германский флот высадил десанты в восточных финских портах Ловиза и Котка. Оттуда немецкие войска двинулись в район Лахта – Тавастгус, где были значительные силы Красной гвардии. К концу апреля объединенные силы немцев и белофиннов сумели окружить красных финнов и принудить их к капитуляции. Значительная часть пленных была расстреляна, остальные отправлены в концлагеря.
   25 февраля 1918 г. во всех церквях Финляндии был зачитан указ барона Маннергейма, по которому подлежали расстрелу все, кто «оказывает вооруженное сопротивление законным военным силам страны… уничтожает продовольствие», и вообще все, кто хранит дома оружие без разрешения. По финским, чрезвычайно заниженным данным, весной 1918 г. было казнено 8400 красных финнов, среди которых были 364 малолетние девочки. В концлагерях в это время погибло 12,5 тысячи человек.
   В лагеря было загнано столько народу, что сенат в мае 1918 г. предложил Маннергейму отпустить простых красногвардейцев, чтобы было кому заняться посевной (в Финляндии в это время свирепствовал голод).
   В конце апреля 1918 г. белофинны овладели городом и крепостью Выборг. Там они взяли 15 тысяч пленных и около 300 русских пушек (в основном крепостных). Не менее десяти пароходов сумело уйти из Выборга в Кронштадт с красногвардейцами и их семьями.
   Белофинские войска подошли с суши к форту «Ино», который вместе с фортом «Красная Горка» был ключом обороны Кронштадта и Петрограда.
   Не будь Брестского мира, пушки форта «Ино» даже без помощи кораблей Балтийского флота оставили бы «рожки да ножки» от отрядов белофиннов. Но советское правительство боялось немцев и попыталось протянуть время в переговорах. Замки же 305/52-мм и 254/45-мм орудий форта «Ино» были сняты и отправлены в Кронштадт, а сам форт подготовлен к взрыву. К форту «Ино» подошли линкор «Республика» и миноносец «Прыткий».
   Интересно, что немцы не проявили заинтересованности в вопросе об «Ино» и попросту отмалчивались. Но 12 мая Троцкий отправил из Москвы телеграмму командующему Балтийским флотом: «Если будет произведено решительное нападение [финское. – А.Ш.] на форт “Ино”, то, очевидно, должно вступить в силу принятое решение и должно быть произведено уничтожение форта, причем Кронштадт ни в коем случае не должен принимать участия в военных действиях из-за форта “Ино”».
   Комендант Кронштадтской крепости Артамонов решил не конфликтовать с Троцким и приказал взорвать форт, что и было сделано 14 мая.
   Время было революционное, везде царил бардак, и вместо восьми 305-мм орудий было взорвано всего три, а остальные пять достались финнам в сравнительно исправном состоянии.
   К началу мая в руках белофиннов оказалась вся территория бывшего Великого княжества Финляндского. Но этого верхушке белофиннов было мало – они мечтали о «Великой Финляндии».
   7 марта 1918 г., то есть в разгар гражданской войны, глава финского правительства Свинхувуд заявил, что Финляндия готова пойти на мир с Советской Россией на «умеренных условиях», то есть если к Финляндии отойдут Восточная Карелия, часть Мурманской железной дороги и весь Кольский полуостров.
   15 марта генерал Маннергейм подписал приказ о выступлении на завоевание Восточной Карелии трех финских групп вторжения. Маннергейм утвердил «план Валлениуса» [65 - Курт Мартти Валлениус (1893–1968) – политик и военный, в 1918–1921 гг. начальник пограничной службы в Лапландии, с 1930 г. генерал-майор, профессор географии Северных стран в университете Хельсинки (в 1952–1956 гг.).], то есть план захвата русской территории по линии Петсамо – Кольский полуостров – Белое море – Онежское озеро – река Свирь – Ладожское озеро.
   Маннергейм выдвинул также в связи с началом боевых действий финских вооруженных сил против Советской России план ликвидации Петрограда как столицы России и превращения города и прилегающей территории городов-спутников (Царское Село, Гатчина, Петергоф и др.) в «свободный город-республику» наподобие Данцига.
   18 марта в поселке Ухта, занятом финскими войсками, собрался «Временный Комитет по Восточной Карелии», принявший постановление о присоединении Восточной Карелии к Финляндии.
   Целями финского вторжения в Карелию и на Кольский полуостров были не только территориальные приобретения. В Мурманске скопилось огромное количество оружия, продовольствия и различного ценного оборудования. Все это было морем доставлено союзниками в 1915–1918 гг. До революции царская администрация не сумела наладить вывоз всего этого, ну а в годы революции вывоз и вовсе был прекращен.
   В конце апреля 1918 г. крупный отряд белофиннов на лыжах двинулся к порту Печенга. По просьбе Мурманского Совета рабочих и солдатских депутатов английский адмирал Кемп приказал посадить отряд русских красногвардейцев на крейсер «Кохране» («Cochrane», водоизмещение 13 550 т, вооружение: 6 – 234-мм, 4 – 190-мм и 24 – 47-мм орудия).
   3 мая «Кохране» прибыл в Печенгу, где высадил красногвардейцев. В помощь им капитан крейсера Фарм направил отряд английских матросов под командованием капитана 2-го ранга Скотта.
   Первое нападение на Печенгу было произведено финнами 10 мая. Основные же силы финнов атаковали союзников 12 мая. Однако совместными усилиями английским матросам и красногвардейцам (в большинстве своем матросам с крейсера «Аскольд») удалось рассеять и отогнать финнов.
   В начале апреля союзное командование послало французский крейсер «Amiral Aube» в Кандалакшу для помощи советским силам в отражении предполагаемого набега финнов. Но крейсер не смог пройти через лед в горле Белого моря. Тогда в Кандалакшу по железной дороге выслали 150 британских морских пехотинцев. Финны решили не связываться с англичанами, и нападение на Кандалакшу было отменено. Таким образом, местным русским властям с помощью англичан и французов удалось отстоять от финнов Кольский полуостров.
   15 мая Ставка Маннергейма опубликовала «решение правительства Финляндии объявить войну Советской России».
   22 мая, обосновывая решение руководства Финляндии начать войну против Советской России на заседании сейма, депутат и один из руководителей финского Министерства иностранных дел (позднее, в 1921–1922 гг., вице-премьер) профессор Рафаэль Вольдемар Эрих заявил: «Финляндией будет предъявлен иск России за убытки, причиненные войной [имеется в виду гражданская война в Финляндии]. Размер этих убытков может быть покрыт только присоединением к Финляндии Восточной Карелии и Мурманского побережья (Кольского полуострова)».
   Но тут вмешалась Германия. Ее правительство здраво рассудило, что захват финнами Петрограда вызовет взрыв патриотических чувств населения России. А прямым следствием этого могло стать падение большевистского правительства и установление власти белых, сторонников «единой и неделимой России», которые неизбежно объявят войну Германии. Еще 8 марта 1918 г. император Вильгельм II официально заявил, что Германия не будет вести войну за финские интересы с советским правительством, подписавшим Брестский мир, и не будет поддерживать военные действия Финляндии, если та перенесет их за пределы своих границ.
   В конце мая – начале июня германское правительство в ультимативной форме предложило Финляндии отказаться от нападения на Петроград. Финскому правительству пришлось смириться, а чересчур ретивого «ястреба» барона Маннергейма 31 мая отправили в отставку.
   Как писал финский историк Вейо Мери: «Немцы помешали Маннергейму осуществить его главный замысел – захватить Петербург» [66 - Мери В. Карл Густав Маннергейм – маршал Финляндии. С. 117.]. В итоге барону пришлось перебраться из Гельсингфорса в «Гранд-Отель» в Стокгольме.
   Разумеется, на решение Финляндии повлиял не только германский ультиматум, но и концентрация русских сухопутных сил на Карельском перешейке. Серьезным аргументом стал и Балтийский флот. Большая часть кораблей стояла на кронштадтском рейде и могла артиллерийским огнем и десантами угрожать правому флангу финских войск в случае наступления на Петроград.
   Крейсера «Олег», «Богатырь», «Адмирал Макаров» и миноносцы заняли позиции на Морском канале вблизи Петрограда. На Неве встали канонерские лодки «Хивинец», «Храбрый» и «Грозящий», эсминцы и сторожевые суда. В Ладожское озеро были введены 12 эсминцев, сторожевые суда и даже подводные лодки «Вепрь» и «Тур». Началось формирование военной флотилии на Онежском озере. Причем подводные лодки были посланы на Ладогу не для устрашения. Глубина озера допускала их эффективное использование. Подводная лодка «Вепрь» длительное время находилась у Сердоболя (с 1918 г. Сортавала), самого крупного порта на северном побережье Ладожского озера. Над Ладожским и Онежским озерами постоянно патрулировали советские гидропланы. Но за всю навигацию 1918 года финские суда ни разу не рискнули появиться на Ладоге и Онеге.
   В июне – июле 1918 г. Финляндия и Россия начали предварительные переговоры об условиях заключения мира. 12 июля финский Генштаб подготовил проект переноса финской границы с Россией на Карельском перешейке в обмен на щедрую компенсацию территорией Восточной Карелии. Проект был подписан генерал-майором Карлом Ф. Вилькманом (Вилкмаа) и одобрен немецким командующим генералом Людендорфом. По своей сути сей проект представлял то же самое, что через 21 год предложит Финляндии Сталин.
   С 3 по 27 августа 1918 г. в Берлине при посредничестве германского правительства состоялись мирные переговоры между РСФСР и Финляндией. Советскую депутацию возглавлял Вацлав Воровский, а финскую – второй министр иностранных дел Карл Энкель. Однако 21 августа финны отказались заключать договор с Россией. Тогда немцы за спиной финской делегации заключили «Добавочный договор» к Брестскому миру. В статье V этого договора говорилось, что если Россия примет все меры для удаления «боевых сил Антанты с Севера России», то Германия гарантирует, что на «русскую территорию не последует нападения Финляндии». После изгнания войск Антанты на Севере будет установлено русское, то есть советское, правление.
   Финская делегация сильно возмутилась, прервала переговоры с Россией, а Германии заявила протест. В результате на русско-финской границе сложилось положение «ни войны, ни мира».
   Тем не менее 13 сентября 1918 г. представитель Министерства иностранных дел Германии заявил финскому послу в Берлине, что Германия решительно предостерегает Финляндию от нападения на РСФСР, которая занята борьбой с войсками Антанты.
   Несколько слов стоит сказать и о государственном устройстве Финляндии. 18 августа 1918 г. парламент, из которого были исключены все левые депутаты, провозгласил Финляндию королевством. А 9 октября парламент избрал королем гессенского принца Фридриха Карла (1868–1940), шурина кайзера Вильгельма, а регентом – Пера Эвинда Свинхувуда, бывшего председателя финского сената.
   Однако в октябре 1918 г. положение Германии становится критическим. Воспользовавшись этим, Финляндия 15 октября оккупирует Ребольскую область в Карелии, принадлежащую СССР.
   3 ноября в Германии началось восстание флота в Киле. 10 ноября кайзер Вильгельм II бежал в Голландию, а на следующий день в Компьене было подписано перемирие между Антантой и Германией. Белые финны осознали, что поставили не на ту лошадку, и решением парламента от 4 декабря 1918 г. король Фридрих Карл был низложен.
   Любопытно, что советские лакировщики от истории предлагали забыть о финском королевстве и в послевоенном издании «Большой Советской энциклопедии» утверждали, что Финляндия с самого начала была республикой, а Маннергейм – регентом. На самом же деле она стала республикой только в 1919 г. Как в республике мог быть регент – знали только советские академики-«энциклопедисты».
   Сразу после капитуляции Германии финские власти сделали поворот на 180° во внешней политике и стали просить покровительства у «тетушки Антанты». 12 ноября 1918 г. Маннергейм прибыл в Англию, где провел неофициальные переговоры с британскими министрами. В частности, Маннергейм попросил Лондон прислать эскадру на Балтику, и желательно побольше.

Глава 9. Первая Советско-Финская война

   6 ноября 1918 г. Начальник морских сил на Балтийском море отдал приказ привести в состояние боевой готовности корабли в Кронштадте и на Ладожском озере. Среди оборонительных мероприятий Балтийского флота была постановка дополнительного минного заграждения у Кронштадта, начатая рано утром 19 ноября минным заградителем «Нарова». Внезапно заградитель был обстрелян финской береговой батареей, находившейся у деревни Пумола. Батарея выпустила 40 снарядов и добилась двух попаданий в «Нарову». Заградитель вынужден был дать полный ход и прекратить минную постановку.
   Я специально останавливаюсь на этом небольшом эпизоде боевых действий, чтобы показать, как были связаны руки Троцким и К° у командования Балтийского флота по отношению к Финляндии. Советские линкоры могли прямо с кронштадтского рейда открыть огонь по батареи в Пумоле и уничтожить ее. Однако они молчали, а флотское командование запрашивало Москву: «Что делать?» Наконец из Москвы последовало указание: «Завтра 20-го утром батарее “Красная Горка” снести огнем батарею Пумола. Расход снарядов не ограничен». Обратим внимание: во избежание «международных осложнений», то есть гнева «тетушки Антанты», Троцкий отказался от использования огня корабельной артиллерии.
   В 9 часов утра 20 ноября 305/52-мм пушки «Красной Горки» открыли огонь по батарее в Пумоле. По батарее было выпущено девяносто 305-мм фугасных снарядов, и пять снарядов было выпущено «на всякий случай» по башням взорванного форта «Ино». По полученным позже агентурным данным, совершенно разрушены батарея у деревни Пумола и сама деревня, а также соседняя деревня Витикюля. На следующий день, 21 ноября, «Нарова» спокойно закончил постановку минного заграждения.
   Прогнозы командования Балтийского флота подтвердились. Сразу после заключения перемирия с Германией Англия стала готовиться к интервенции на Балтике. 28 ноябре в Копенгаген прибыло соединение британских кораблей под командованием контр-адмирала Александера Синклера. В его состав входила 6-я легкая крейсерская эскадра, флотилия эскадренных миноносцев и транспорт с оружием для белоэстонцев. По прибытии в Ревель с транспорта были выгружены тысячи винтовок, сотни пулеметов и несколько 76-мм зенитных орудий для эстонцев. Сам же Синклер немедленно двинулся к Нарве, где шли бои между красными и белыми [67 - С обеих сторон сражались и русские, и эстонцы, поэтому я условно называю их красными и белыми.]. В ночь на 5 декабря 1918 г. английский крейсер «Касандра» подорвался на мине и затонул.14 и 15 декабря английские корабли неоднократно обстреливали красные части на южном побережье Финского залива.
   Соотношение сил в Финском заливе формально было в пользу русского флота. Однако большинство кораблей его физически не могло выйти из баз. Даже немногочисленные корабли из так называемого «действующего отряда кораблей» не ремонтировались несколько лет. Дисциплина среди «братишек» оставляла желать лучшего. Командиры из бывших царских офицеров были запуганы комиссарами, флот управлялся в основном безграмотными авантюристами типа Ф.Ф. Раскольникова.
   Английские же корабли были новейшей постройки (1915–1918 гг.) и существенно превосходили по своим характеристикам русские корабли [68 - Во-первых, британские корабли строились с учетом опыта Первой мировой войны, это были уже корабли другого класса. Во-вторых, ни один из русских кораблей не мог дать проектного хода, орудия были расстреляны и так далее.]. Поэтому англичане быстро установили господство во всем Финском заливе.
   25 и 26 декабря английским кораблям сдались эсминцы «Автроил» и «Спартак», переданные впоследствии эстонскому флоту. Это надолго отбило охоту у советских надводных кораблей выходить за пределы дальности действия орудий форта «Красная Горка».
   Боевые действия в Прибалтике в 1918–1919 гг. выходят за рамки данной работы, поэтому я не буду останавливаться на них, а затрону лишь аспекты войны, непосредственно касающиеся Финляндии.
   Одним из первых указов регента Маннергейма стало постановление о шюцкоре, в котором говорилось, что шюцкоровцы «призваны повышать обороноспособность народа и обеспечивать законный общественный порядок», то есть должны бороться с внешним врагом и вершить расправу над внутренним. По приказу Маннергейма в 1919 г. национальным символом Финляндии стала свастика, и все финские самолеты и танки имели опознавательные знаки в виде свастики вплоть до весны 1945 г.
   30 декабря 1918 г. финские войска под командованием генерал-майора Ветцера высадились в Эстонии. Формально корпус Ветцера считался добровольным, но фактически это были регулярные войска, общее командование которыми осуществлял сам Маннергейм. Финский корпус участвовал в боях с советскими войсками до конца февраля 1919 г.
   В январе 1919 г. финские войска захватили в Карелии Поросозерную волость, соседнюю с Ребольской волостью. В феврале 1919 г. на мирной конференции в Версале Финляндия потребовала присоединить к ней всю Карелию и Кольский полуостров. Тем не менее, в январе – марте 1919 г. финны вели ограниченные боевые операции в основном в районах Реболы и Поросозера.
   Под руководством Маннергейма финское командование разработало план нападения на РСФСР. Согласно ему после схода снегов Южная группа (регулярные части финской армии) начинает наступление в направление Олонец – Лодейное поле. Северная группа (шюцкор, шведские добровольцы и выходцы из Карелии) наступает в направлении Вешкелица – Кунгозеро – Сямозеро.
   Наступление финских войск Маннергейм скоординировал с белым генералом Н.Н. Юденичем, войска которого находились в Эстонии. За союз Маннергейм потребовал у Юденича Карелию и Кольский полуостров. 3 апреля Юденич согласился отдать Карелию, а Кольский полуостров обещал отдать после постройки прямого железнодорожного пути на Архангельск.
   21—22 апреля 1919 г. белофинские войска неожиданно пересекли в нескольких пунктах русско-финскую государственную границу. Не встречая на своем пути никакого сопротивления из-за отсутствия на данном участке советских войск, белофинны заняли 21 апреля Видлицу, 23 апреля – Толоксу, вечером 23 апреля – Олонец, 24 апреля крупными силами захватили Вешкелицу и к 25 апреля подошли к Пряже, угрожая непосредственно Петрозаводску. Отдельные финские подразделения, несмотря на завязавшиеся ожесточенные бои вокруг Пряжи и Маньги, прикрывающих Петрозаводск, проникли в течение ближайших двух-трех суток к Сулажгоре, в 7 км от Петрозаводска. Создалось критическое положение: Карельский край мог пасть буквально в считанные дни, учитывая, что с севера в направлении Кондопога – Петрозаводск наступали англо-канадские войска и белогвардейские части. Поэтому в последние дни апреля на подступах к Петрозаводску развернулись ожесточенные бои, в результате которых финское наступление было временно приостановлено.
   2 мая 1919 г. Совет обороны РСФСР объявил Петрозаводскую, Олонецкую и Череповецкую губернии на осадном положении. 4 мая была объявлена всеобщая мобилизация Северо-Западного региона РСФСР.
   Весь май и июнь 1919 г. восточнее и севернее Ладожского озера шли упорные бои, в ходе которых малочисленные отряды Красной армии сдерживали хорошо обученные, полностью экипированные и сильно вооруженные белофинские войска, обладавшие к тому же значительным численным перевесом.
   Белофинская Олонецкая армия наступала на Лодейное поле. Нескольким финским отрядам удалось переправиться через Свирь ниже Лодейного поля.
   Начиная с 4 мая сторожевые суда «Куница» и «Горностай» (водоизмещение 170 т, вооружение: две 75/50-мм пушки) ежедневно обстреливали занятое финнами побережье от Олонца до Видлицы. 8 мая они потопили артогнем в устье реки Видлица финский пароход. 16 мая к сторожевым судам присоединился минный заградитель «Березина» (водоизмещение 450 т, вооружение: две 102/60-мм и одна 75/50-мм пушки).
   22 июля 1919 г. советским войскам Междуозерного района был отдан приказ: отбросить противника за границу Финляндии; выйти на линию: граница – Ведлозеро – Пряжа; по Петрозаводскому шоссе соединиться с Петрозаводской группой и составить сплошной фронт. Для этого одной группе Олонецкого участка вести наступление от реки Тулоксы к реке Видлице и далее, до границы. Действия сухопутных войск должны были поддерживаться огнем кораблей Онежской флотилии.
   Решающую роль в разгроме белофиннов в Междуозерном районе сыграла Видлицкая операция. Для участия в ней были привлечены эсминцы «Амурец» и «Уссуриец» (водоизмещение 750 т, вооружение: две 102/60-мм пушки, одна 37-мм зенитная пушка), сторожевые суда «Выдра» и «Ласка», бронированные канонерские лодки Военного ведомства № 1, № 2 и № 4 (водоизмещение 25 т; вооружение: две 76-мм горные пушки), посыльное судно № 1 и четыре парохода с десантом. Десантный отряд состоял из русской 1-й стрелковой дивизии и 1-го финского стрелкового полка [69 - Полк был преобразован из отряда красных финнов под командованием Э.А. Рахья в Петрограде в марте 1919 г.].
   В 4 ч. 52 мин. утра 27 июня флотилия с дистанции 10 кабельтовых [70 - 1 кабельтовых = 185,2 м.] открыла огонь по финским батареям, расположенным на правом берегу реки Видлица (два 88-мм германских орудия и два 57-мм орудия). К 7 ч. 20 мин. батареи финнов были приведены к молчанию. Канонерская лодка № 2 вошла в реку Видлица и обстреливала побережье из 76-мм пушек и пулеметов. Высадка десанта началась в 7 ч. 45 мин.
   Одновременно часть десанта была высажена южнее Видлицы близ устья реки Тулоксы. Так, канонерские лодки № 1 и № 4 вместе со сторожевым судном «Выдра» подавили огнем финскую батарею (два 57-мм орудия). В 8 часов утра началась высадка десанта севернее устья Тулоксы. Канонерские лодки № 1 и № 4 поддерживали десант огнем, подойдя к самому берегу.
   В ходе обоих десантов финские войска были разгромлены и в панике отступили на север. Нашими трофеями стали четыре 88-мм германские пушки, пять 57-мм морских русских пушек, три японских миномета, двенадцать пулеметов, четыре автомата, две тысячи патронов и легковой автомобиль.
   К 8 июля 1919 г. Олонецкий участок Карельского фронта был полностью ликвидирован: финские войска отступили за линию границы. Красная армия получила приказ не преследовать финские войска за чертой государственной границы. Замечу, что бок о бок с Красной армией в Карелии дрался и 6-й финский стрелковый полк.
   Провалом закончились все планы Маннергейма организовать поход на Петроград через Карельский перешеек. На захват Петрограда финнам дали согласие и Юденич, и «Временное правительство Северной области», созданное в Архангельске. Оттуда в Хельсинки (до 1918 г. – Гельсингфорс) в начале июня 1919 г. направился специальный представитель генерал-лейтенант Марушевский, который лишь просил Маннергейма после взятия Петрограда передать управление над ним администрации Юденича. О том, что натворят белофинны в Петрограде, сии «патриоты» явно не думали.
   Противниками же похода на Петроград стали финский парламент (ригсдаг) и правительство Великобритании. Первые подсчитали, во что обойдется этот поход, и прослезились. Вторые уже поимели опыт общения с большевиками от Баку до Архангельска и легко просчитали все последствия похода. Что Маннергейму накостыляют – в Лондоне не сомневались. Их волновал другой вопрос – отбросив барона от Петрограда, будут ли русские гнать его до финской границы или пойдут дальше, и, если пойдут, то где остановятся? У Хельсинки, у Або или в Стокгольме?
   Замечу, что лучшие части 7-й армии, защищавшие Петроград, были сконцентрированы именно на Карельском перешейке.
//-- Распределение сил и средств 7-й армии по участкам к 5 мая 1919 г. --//

   В состав полевой артиллерии на Карельском перешейке входило 80 – 76-мм и 7 – 107-мм пушек, 24 – 122-мм и 8 – 152-мм гаубиц. В случае наступления финнов на них неизбежно обрушился бы шквал огня кораблей Балтийского флота и Кронштадтской крепости. Кронштадтские форты могли обстреливать финскую территорию не только 305-мм, но и 254/45-мм и 203/50-мм пушками, а Северные форты – и 152/45-мм пушками Кане.
   С учетом достаточно развитой железнодорожной сети в районе Петрограда при необходимости на Карельский перешеек могли быть быстро переброшены пехотные и конные части из Центральной России.
   В итоге поход на Петроград провалился, так и не начавшись. В утешение ретивым белофиннам британское правительство разрешило своему флоту поохотиться на русских в восточной части Финского залива.
   К началу июня 1919 г. в Финском заливе находились три английских легких крейсера – «Клеопатра», «Дрэгон» и «Галатея», восемь эсминцев и пять подводных лодок. Все эти суда вошли в строй в 1917–1919 гг. Финское правительство создало английским кораблям передовую базу в Биоркэ в 90 км от Петрограда и в 60 км от Кронштадта.
   4 июня эсминцы «Гавриил» и «Азард» загнали на мины в Копорском заливе английскую подводную лодку L-55. Весь экипаж лодки погиб. В 1928 г. L-55 была поднята и под тем же названием вошла в строй Красного флота.
   Более удачным стало применение англичанами малых торпедных катеров. Действия катеров в Финском заливе и даже сама доставка их туда так и просятся в приключенческий фильм. Катера были скрытно перевезены на нескольких грузовых пароходах в Швецию, а оттуда переправлены в Або и Хельсинки. Часть команды ехала в Финляндии в качестве яхтсменов, а часть – в виде коммерсантов. Первые два катера были отбуксированы в Биоркэ английским эсминцем 8 июня 1919 г. Через три дня катера перешли в Териоки в 40 км от Петрограда. Там в полуразрушенной базе бывшего Российского императорского яхтклуба была создана секретная стоянка английских торпедных катеров.
   В июне 1919 г. английские торпедные катера совершили 13 походов в Петроград Северным фарватером мимо северных фортов Кронштадтской крепости. И только два раза они были обнаружены и обстреляны ружейно-пулеметным огнем, но большая скорость (33–37 узлов) позволила им уйти. На одном из островов Невской дельты катера высаживали или принимали британских агентов.
   13 июня гарнизоны фортов «Красная Горка» и «Серая Лошадь» подняли мятеж против большевиков. Мятеж мог иметь более чем серьезные последствия как для Кронштадта, так и для самого Петрограда. Однако «по обе стороны баррикад» оказались «братишки» – разболтанные, забывшие о дисциплине и правилах стрельбы. В итоге получилась оперетта «Много шума из ничего».
   В ответ на ультиматум большевиков в 15 часов 13 июня форт «Красная Горка» открыл огонь из 305-мм орудий по кораблям, стоявшим в Невской гавани. Со стороны большевиков по «Красной Горке» вели огонь линкоры «Петропавловск» (выпустил 568 – 305-мм снарядов) и «Андрей Первозванный» (170 – 305-мм снарядов), крейсер «Олег», эсминцы и форт «Риф». Гидросамолеты красных сбросили на форт почти полтонны бомб, семь тысяч стрел и тонны листовок. Пальба велась два дня – к вечеру 15 июня «Красная Горка» перестала отвечать на обстрел. Ночью в форт «Красная Горка» вошла разведка красных. Форт был пуст, мятежники разбежались. Позже советские историки будут рассказывать байки о многочисленных взрывах и пожарах в форту, о больших потерях мятежников и т. п. Пожар в действительности был – сгорел жилой городок вблизи форта. Ни одно же из орудий форта не потеряло боеспособности, разве что у некоторых орудий мятежники сняли важные детали замков. Мятежники по эффективности стрельбы не уступали большевикам: ни одно красное судно не получило попаданий. Пострадали от огня форта «Красная Горка» лишь несколько кронштадтских обывателей, вышедших на набережные Купеческой и Средней гаваней поглядеть на представление.
   С военной точки зрения наиболее неприятным последствием мятежа для большевиков стал выход из строя 305-мм орудий линкора «Петропавловск», совершенно расстрелянных в ходе «представления».
   Англичане и финны могли помочь мятежникам, но не захотели. Лишь командор Эгар, начальник базы торпедных катеров в Териоки, решил атаковать красный флот. Впоследствии (15 февраля 1928 г.) он утверждал, что запросил Лондон на предмет нападения на красные суда и получил ответ, что его дело – только заброска шпионов в Петроград. Эгар якобы решил действовать на свой страх и риск [71 - Автор не склонен доверять Эгару, но документов, подтверждающих или опровергающих его заявление, нет.].
   17 июня крейсер «Олег» стоял на якоре у Толбухина маяка под охраной двух эсминцев и двух сторожевых судов. Катер Эгара подошел почти в упор к крейсеру и выпустил торпеду. Крейсер затонул. Как неслась служба у красных военморов, легко понять из того, что ни на крейсере, ни на охранявших его судах никто не заметил при дневном свете и отличной видимости подходящий катер. После взрыва был открыт беспорядочный огонь по «английской подводной лодке», которая привиделась военморам.
   18 июня над Кронштадтом летали английские или финские аэропланы. Какие именно – в документе не сказано, видимо, не сумели определить национальность. Во всяком случае, они базировались в Финляндии.
   20 июня советские самолеты произвели разведывательные полеты над островами Сескар, Биоркэ и над материковой Финляндией. У финского берега были обнаружены два судна, на которые с самолетов сбросили две пудовые бомбы.
   22 июня неприятельские гидропланы бомбардировали Кронштадт. Потерь и повреждений кораблей не было.
   29 июня форт «Красная Горка» открыл огонь из 305/52-мм орудий по неприятельскому транспорту. Транспорт был поврежден и стал уходить к финскому берегу, но вскоре взорвался и затонул. Установить причину его гибели (от огня батареи или от взрыва мины) не удалось.
   В конце июня – начале июля английский флот был усилен крейсерами «Дели», «Даная», «Дентлесс» и «Каледан», а также базой гидросамолетов «Виндинтив» (12 машин). 30 июня в Биоркэ прибыло еще семь торпедных катеров, и еще один затонул при буксировке в Балтийском море.
   В июле 1919 г. почти ежедневно неприятельские самолеты летали над Кронштадтом, но бомбили сравнительно редко. Советские самолеты в свою очередь летали над островами восточной части Финского залива и над финским побережьем, бомбили все встреченные суда, правда, без особого успеха.
   С 1 августа начались ежедневные бомбардировки Кронштадта самолетами, базировавшимися на финской территории. В ответ 6 августа четыре советских бомбардировщика в сопровождении двух истребителей были отправлены на бомбежку аэродрома близ Биоркэ. Из-за интенсивного зенитного огня три бомбардировщика вернулись, не выполнив задания, и лишь один сбросил бомбы на ангары.
   Во время бомбардировки Кронштадта 13 августа произошел большой пожар складов леса, а также сгорело здание таможни.
   В ночь с 17 на 18 августа английские торпедные катера атаковали корабли Балтийского флота в Кронштадтской гавани. Пять катеров вышли из Биоркэ и два катера – из Териоки. Они встретились в районе форта «Ино», а оттуда пошли Северным фарватером к Кронштадту. Чтобы отвлечь внимание большевиков, в 3 ч. 45 мин. 18 августа над Кронштадтом появились английские гидросамолеты, сбросившие 100-фунтовые бомбы и открывшие огонь из пулеметов.
   Итогом нападения стало повреждение линкора «Андрей Первозванный» и потопление разоруженного старого крейсера «Память Азова». В свою очередь три английских катера были потоплены огнем эсминца «Гавриил».
   19 августа советская авиация нанесла удар по аэродрому и железнодорожной станции в финском городе Биоркэ. В налете участвовало пять гидросамолетов-бомбардировщиков и два истребителя. Было сброшено семнадцать бомб весом по 172 кг каждая и три зажигательные бомбы. С 20 по 28 августа неприятельская авиация ежедневно, иногда по три-четыре раза в день, бомбила Кронштадт. 28 августа советская авиация бомбила Териоки.
   31 августа подводная лодка «Пантера» у остова Сескар потопила английский эсминец «Витторна» (построен в 1917 г.; водоизмещение 1367 т; скорость 34 узла; вооружение: четыре 100-мм и одна 76-мм пушки, четыре 53-см торпедных аппарата). А 4 сентября на русском минном заграждении погиб однотипный с «Витторной» эсминец «Верулам» («Verulam»).
   2 сентября советская авиация бомбила форт «Ино». С шести бомбардировщиков сбросили 270 кг бомб. По самолетам был открыт интенсивный артиллерийский огонь.
   С 4 сентября по 11 октября производились интенсивные (для того времени) взаимные ежедневные налеты авиации. Приведу лишь отдельные примеры. 4 сентября четыре самолета противника сбросили 12 бомб на эсминец «Свобода». Осколком бомбы, разорвавшейся недалеко от борта, ранен матрос. 7 сентября наши самолеты вновь бомбили форт «Ино». Семь самолетов сбросили 25 бомб общим весом 410 кг. Результаты наших бомбардировок неизвестны. Наиболее заметным результатом бомбардировок противника можно назвать попадание 3 октября бомбы в старый броненосец «Заря Свободы» (бывший «Александр II»).
   11 октября войска Юденича начали наступление на Петроград. 17 октября была взята Гатчина, а через три дня – Детское (Царское) Село и Павловск. Однако 21 октября красные части перешли в контрнаступление. К 1 декабря Северо-Западная белогвардейская армия была окончательно разбита, уцелевшие части отступили за реку Нарову в Эстонию, где 5 декабря 1919 г. были интернированы. Детали этой операции хорошо описаны советскими авторами и выходят за рамки этой работы. Отмечу лишь прибытие из Англии в Финский залив монитора «Еребус» (водоизмещение 8128 т; вооружение: две 381/42-мм, восемь 100-мм и две 76-мм пушки).
   27 октября монитор вместе с другими кораблями обстреливал позиции красных. Английские корабли находились в тумане и не подвергались обстрелу. Зато, когда 30 октября «Еребус» обстреливал «Красную Горку», то 305-мм снаряды батареи начали ложиться рядом с монитором. Выпустив тридцать снарядов, «Еребус» был вынужден уйти. Стрельба форта корректировалась с гидросамолетов.
   В декабре 1919 г. английский флот ушел из Финского залива. 31 декабря 1919 г. в Тарту было подписано перемирие с Эстонией, а 21 февраля 1920 г. там же – мирный договор между Россией и Эстонией.
   В феврале 1920 г. Красная армия покончила с белым «Временным правительством Северной области», которое бежало морским путем за границу. 7 марта Красная армия вступила в Мурманск. Теперь большевики взялись за так называемое «Северокарельское государство». Сие «государство» было создано 21 июля 1919 г. финнами и карельскими кулаками. В «государство» входили пять северных карельских волостей Архангельской губернии. Столицей «государства» стало село Ухта.
   «Временное правительство Архангельской Карелии» заявило о выходе из состава России и обратилось к иностранным государствам с просьбой о дипломатическом признании. Надо ли говорить, что «Северокарельское государство» признала одна Финляндия и даже выдала «государству» заем в размере восьми миллионов финских марок.
   18 мая 1920 г. части Красной армии взяли село Ухту, а «правительство» бежало в деревню Вокнаволок в 30 км от границы и через пару недель перебралось править в Финляндию. Но поскольку в Финляндии скопилось чересчур много карельских «правительств», что, естественно, было слишком накладно, то экономные финны создали в декабре 1920 г. в Выборге «Карельское объединенное правительство». Туда вошли «Олонецкое правительство», «Временное правительство Архангельской Карелии», правительство Ребольской и Поросозерской волостей и т. д.
   С 10 по 14 июля 1920 г. в городе Тарту велись мирные переговоры России и Финляндии. Последняя потребовала от России карельские земли. Понятно, что переговоры закончились провалом.
   14—21 июля 1920 г. Красная армия наконец выбила последние отряды финнов с территории Карелии, за исключением двух северных волостей – Реболы и Поросозера.
   После экзекуции финны стали сговорчивее, и 28 июля переговоры возобновились. 14 октября 1920 г. стороны подписали Тартуский мирный договор
   Поскольку территориальные споры между Финляндией и Россией имели крайне важное значение, остановимся на них подробнее.
   Согласно Тартускому миру к Финляндии на Севере, в Заполярье, отходила вся Печенгская область (Петсамо), а также западная часть полуострова Рыбачий, от губы Вайда до залива Мотовского, и большая часть полуострова Среднего, по линии, проходящей через середину обоих его перешейков. Все острова к западу от разграничительной линии в Баренцевом море также отходили к Финляндии (остров Кий и острова Айновские).
   Граница на Карельском перешейке устанавливалась от Финского залива по реке Сестре (Систербек, Райяйоки) и далее шла на север по линии старой административной русско-финляндской границы, отделявшей Великое княжество Финляндское от собственно русских губерний.
   Оккупированные финскими войсками карельские волости Ребольская и Поросозерская очищались от войск и возвращались Карельской Трудовой Коммуне (позднее Карельской Автономной области).
   Морская граница в Финском заливе между РСФСР и Финляндией шла от устья реки Сестры до Стирсуддена вдоль северного побережья Финского залива, затем поворачивала к острову Сескар и островам Лавенсаари и, обойдя их с юга, поворачивала прямо к устью реки Наровы на южном берегу Финского залива. (Таким образом, эта граница отрезала Россию от выхода в международные воды Финского залива.)
   Отметим и несколько важных военных статей договора.
   Финляндия должна нейтрализовать в военном отношении принадлежащие ей острова Финского залива, за исключением островов шхерного района. Это означало, что она обязуется не возводить на островах укреплений, военно-морских баз, портовых сооружений, радиостанций, военных складов и не содержать там войска.
   Финляндия лишалась права держать в Северном Ледовитом океане авиацию и подводный флот.
   Финляндия могла держать на Севере до 15 обычных военных судов водоизмещением не более 400 тонн каждое, а также любые вооруженные суда водоизмещением до 100 тонн каждое.
   Финляндия была обязана в течение одного года разрушить форты «Ино» и «Пумола» на Карельском перешейке.
   Финляндия не имела права строить артсооружения с сектором обстрела, выходящим за границы финляндских территориальных вод, а на побережье Финского залива между Стирсудденом и Инониеми – на расстоянии менее чем 20 км от береговой кромки, а также любые сооружения между Инониеми и устьем реки Сестры.
   Обе стороны могли иметь на Ладожском озере и впадающих в него реках и каналах военные суда водоизмещением не более 100 тонн, и с артиллерией, не превышающей калибр 47 мм.
   РСФСР имел право проводить по южной части Ладожского озера и по обводному каналу военные суда в свои внутренние воды.
   Финским торговым судам с мирным грузом давалось право свободного прохода по реке Неве в Ладожское озеро из Финского залива и обратно.
   В октябре 1921 г. на территории Карельской Трудовой Коммуны в Тунгудской волоски был создан подпольный «Временный Карельский комитет», начавший формирование кулацких «лесных отрядов» и давший сигнал к наступлению белогвардейских войск из Финляндии. В первой половине ноября 1921 г. они совершили серию диверсионных нападений на отдельные объекты и населенные пункты Карелии (железнодорожный мост через Онду, село Ругозеро) и уничтожение в них коммунистов и советских служащих.
   К концу декабря 1921 г. финские отряды численностью 5–6 тысяч человек продвинулись до линии Кестеньга – Суомусалми – Ругозеро – Паданы – Поросозеро, захватив район с 30° в.д. до 33° в.д. Слабые отряды пограничной стражи, дезориентированные тем, что, согласно Тартускому договоры с Финляндией, полевые воинские части Красной армии были выведены из района, подвергшегося нападению, не смогли сдержать мобильные лыжные стрелковые отряды финнов и кулацкие отряды «лесных братьев».
   На территории Карелии и Мурманского края было введено военное положение. К концу декабря советские власти сосредоточили в Карелии 8,5 тысяч человек, 166 пулеметов, 22 орудия. Была проведена мобилизация коммунистов. В разработке плана контрнаступления РККА и разгрома противника принял участие главнокомандующий РККА С.С. Каменев. Командующим Карельским фронтом был назначен командарм Александр Игнатьевич Седякин.
   Ударом из Петрозаводска в двух направлениях советские войска к началу января 1922 г. заняли Поросозеро на южном фланге фронта, Реболы и Камасозеро на центральном участке фронта, разбив главную группировку финнов. Северная группа 25 января овладела Кестеньгой и Кокисальмой, а в начале февраля 1922 г. совместно с центральной группой взяла военно-политический центр «Карельского комитета» – село Ухту.
   К середине февраля территория Карелии была полностью освобождена.
   В разгроме интервентов принимали активное участие части, сформированные из финнов, эмигрировавших в РСФСР после гражданской войны в Финляндии: лыжный батальон Петроградской интернациональной военной школы под командованием А.А. Инно, прошедший по тылам белофиннов свыше 1100 км.
   Кроме того, финские лесорубы создали партизанский отряд численностью в 300 человек, действовавший по ту сторону границы. 15 января 1922 г. во многих городах Финляндии прошли демонстрации рабочих, протестовавших против «карельской» авантюры.
   Вместе с финскими войсками из Карелии ушли или были насильственно уведены 8 тысяч работоспособного населения. Общий ущерб Карелии от оккупации составил 5,61 миллиона рублей золотом.
   После изгнания финнов Карельская Трудовая Коммуна была преобразована 25 июля 1923 г. в Карельскую АССР в составе РСФСР.
   Итак, в 1922 г. закончилась первая война Финляндии и России. Начали ее националисты (белофинны) с нападений на русские гарнизоны, на законных основаниях находившиеся на территории Финляндии. Ссылки на то, что де русские гарнизоны могли представить какую-либо угрозу финскому населению, попросту смешны. К началу 1918 г. русская армия полностью разложилась, и солдаты были одержимы лишь одним стремлением – домой! Замечу, что такая же картина была на всех фронтах. Солдаты захватывали эшелоны и через несколько дней оказывались во внутренних губерниях России. Если бы вожди националистов хоть немного думали бы об интересах собственного населения, то они бы могли предоставить русским «золотой мост», и через пару-тройку недель русских вообще бы ветром сдуло с «незалежной» Финляндии.
   Но националистам было плевать на интересы своих граждан, у них сработал грабительский инстинкт захватить как можно больше оружия и другого имущества бывшей Российской империи, и теперь принадлежавшего его правопреемнику – Советской России.
   Россия, связанная путами Брестского мира, действовала крайне нерешительно. Советское правительство фактически предало красных финнов и ограничивалось пассивным сопротивлением финской агрессии. Возможно, кому-то из интеллигентов-образованцев сочетание слов «агрессия» и «Финляндия» будет резать ухо. Но, увы, еще в 1918 г. Маннергейма и Ко вовсе не устраивали границы Великого княжества Финляндского, и уже тогда сформировалась доктрина Великой Финляндии. Как мы уже знаем, Маннергейм послал свои войска в Эстонию и Карелию, а от нападения на Петроград его с трудом удержали вначале немцы, а потом Антанта.
   Финские историки, естественно, не желают писать правды о войне 1918–1922 гг. и вместо нее создали красивый миф об «освободительной войне». Любопытно, что они начали ее в 1918 г., а как закончить, шулера от истории не знают: одни считают, что освободительная война закончилась в 1918 г., другие – в 1919 г., и т. д.
   Ну что ж, если считать первую русско-финскую войну освободительной, то в ходе нее финское население освободилось лишь от тихой и спокойной жизни, которую оно имело в течение 110 лет, находясь под защитой Российской империи и практически ничего не давая взамен. За первую войну Финляндия заплатила многими десятками тысяч убитых, но главное было в другом – мирная патриархальная Финляндия превратилась в милитаристское государство, навязавшее длительный конфликт своему великому соседу.

Глава 10. Финляндия на пути к Зимней войне

   С 1922 по 1939 г. главной внешнеполитической проблемой Финляндии были отношения с северным соседом. Естественно, возникает вопрос: а имел ли СССР агрессивные намерения по отношению к Финляндии в 1930-х гг.? «Да, да! – закричит русофоб. – Кровавый тиран денно и нощно только и думал, как бы захватить Финляндию». Неотразимых аргументов здесь два. Во-первых, Сталин – «злодей», и ничего хорошего никогда сделать не мог, а второй аргумент – один из постулатов коммунистической идеологии, предполагавший непременную замену капиталистической формации социалистической. Но никто из советских руководителей в 1930-х гг. не утверждал, что Красная армия вторгнется в такое-то государство и силой установит там советскую власть. Наоборот, всюду говорилось, что сами народы произведут изменение формации в своих странах.
   Что же касается реальной советской внешней политики, то она была сверхосторожной и, я бы сказал, недостойной великой державы. В 20-х и 30-х годах ХХ века (до 1 сентября 1939 г.) о Россию все, кто хотел, «вытирали ноги». Вот, к примеру, норвежские рыбаки ловили рыбу во внутреннем Белом море в территориальных водах СССР. А когда наши пограничники пытались протестовать, то Норвегия вводила свои военные корабли в Белое море. Точно так же вели себя японцы у берегов Камчатки. Под защитой крейсеров и эсминцев японские рыбаки не только ловили рыбу у берегов Камчатки, но и свободно высаживались на берег для ремонта судов, переработки рыбы и т. д. А Сталин все терпел! Когда японские войска вторгались на нашу территорию, красные командиры имели строжайший приказ громить противника только на своей земле, ни в коем случае не пересекая границу с Маньчжурией.
   Риторический вопрос: потерпел бы какой-либо русский царь, чтобы мимо окон Зимнего дворца, не спрашивая его разрешения, ходили чьи-либо суда, пусть даже торговые?
   Могла ли великая страна держать свой Балтийский флот запертым в Кронштадте?
   Как уже говорилось, вековой целью России было не завоевание финских хуторов, а контроль над шхерами Финского залива. Могло ли финское правительство, договорившись в 1930-х гг. с СССР, предоставить ему базы у входа в Финский залив? При этом обороноспособность Финляндии не пострадала бы, зато был бы закрыт вход в залив флотам третьих стран и, соответственно, гарантирован выход Балтийского флота в Балтийское море.
   Вместо этого Финляндия в феврале 1930 г. в Таллине начинает первые переговоры с Эстонией о военном сотрудничестве. На этом совещании стороны решили попытаться наглухо забить «окно в Европу», прорубленное Петром Великим, то есть готовились к морской блокаде СССР. Как блокировать? Ведь в 1930 г. Балтийский флот был сильнее как минимум на порядок флотов Финляндии и всех трех прибалтийских республик вместе взятых.
   Да, действительно, в открытом море один линкор «Марат» за полчаса перетопил бы все флоты лимитрофов. Но тут дело было не столько в кораблях, сколько в географии и береговой артиллерии.
   Еще в ходе Первой мировой войны Россия в самом узком месте Финского залива, на его южном и северном берегах построила десятки мощных береговых батарей, вооруженных новейшими орудиями калибра 305 мм, 254 мм, 234 мм, 203 мм и 152 мм. Подавляющее большинство этих батарей в целости и сохранности досталось финнам и немцам.
   С 1922 г. и финны, и эстонцы затратили большие средства на приведение в порядок береговых батарей и их модернизацию. В итоге при попытке прорыва корабли Балтийского флота должны были пройти около 100 км под огнем 305-мм орудий, одновременно стрелявших с финского и эстонского берегов и островов. А на расстоянии около 70 км залив с обеих сторон перекрывался огнем 254-мм, 234-мм, 203-мм и 152-мм орудий. В самом узком месте Финского залива по советским кораблям за 5 минут можно было выпустить до 1000 снарядов крупного калибра.
   Обе страны готовились перекрыть залив несколькими рядами минных заграждений. За минными заграждениями на всякий случай должны были дежурить семь современных подводных лодок (пять финских и две эстонские).
   Штабы обеих стран до деталей согласовывали проведение операций по заграждению залива. Ежегодно летом, начиная с 1930 г., оба флота проводили секретные маневры по постановке минных заграждений. В ходе учений 1936 г. береговые батареи финнов и эстонцев обстреливали реальные цели в центре Финского залива.
   Любопытна и позиция нейтральной Швеции. Она еще в 1930 г. заключила секретное соглашение с Финляндией и Эстонией, что в случае их конфликта с СССР она не будет формально объявлять войну России, но пошлет в эти страны свои сухопутные части, корабли и самолеты под видом добровольцев.
   Финско-эстонский барьер был неприступен для Балтийского флота как в 1930 г., так и в 1939 г. Это подтвердила и советско-финская война 1939–1940 гг., в ходе которой линкорам и крейсерам Балтийского флота не удалось полностью подавить ни одной финской береговой батареи. «Прорубить окно в Европу» могла только Красная армия.
   Знали ли в Москве о вопиющих нарушениях Эстонией договора о ненападении? Разумеется, знали, но Сталину ничего не оставалось, как до поры до времени прикидываться дурачком, которого легко обвести вокруг пальца.
   Определенную опасность для Советского Союза представляли и сухопутные силы государств-лимитрофов. Разумеется, в одиночку они не смогли бы вести боевые действия, а вот в случае большой войны с государствами Европы и нашей страной они вполне могли напасть на своего восточного соседа. Согласно «Записке начальника генштаба Красной армии наркому обороны СССР Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову о наиболее вероятных противниках СССР» от 24 марта 1938 г., «Финляндия, Эстония и Латвия развертывают 20 пехотных дивизий, 80 танков и 436 самолетов» [72 - Россия. ХХ век. Документы. 1941 год / Под ред. В.П. Наумова. В 2 кн. Кн. 2. М.: Международный фонд «Демократия», 1998. С. 558.]. Там же говорилось: «Что же касается Латвии, Финляндии и Эстонии, то при их выступлении или же нарушении Германией их нейтралитета, нужно считаться с появлением германских войск на их территориях.
   В империалистическую войну германское командование стремилось цементировать армии союзников включением в них своих частей. Поэтому весьма вероятно, что на территории Эстонии и Финляндии появятся германские дивизии.
   Армии этих государств, весьма вероятно, будут направлены германским командованием для концентрического удара на Ленинград и вообще на отрезание Ленинградской области от остальной территории СССР» [73 - Там же. С. 559.].
   Предоставлю читателю самому судить, насколько прогноз, сделанный в марте 1938 г., оправдался летом 1941 г.
   19 января 1932 г. СССР и Финляндия подписали в Хельсинки договор о ненападении и мирном улаживании конфликтов. Срок договора – на три года с продолжением еще на два года, если он не будет денонсирован одной из сторон за полгода до истечения срока договора.
   Тем не менее до и после заключения этого договора на советско-финской границе систематически возникали инциденты с применением оружия. Еще в начале 1920-х гг. с благословления финского правительства белогвардейские организации устроили несколько «окон» на границе, особенно на Карельском перешейке.
   В 1992 г. в РФ были реабилитированы все осужденные по делу «Петроградской боевой организации», возглавляемой В.Н. Таганцевым. Генпрокуратура РФ заявила: «Уголовное дело было полностью сфабриковано».
   Другого мнения придерживается известный питерский историк В.Ю. Черняев, изучавший дело Таганцева. Он считает, что организация была, что она поддерживала контакты с финской разведкой, о чем Черняев написал в своей статье «Финляндский след в деле Таганцева». О том, что таганцевская группа – реальность, а не выдумки чекистов, признал в начале 1930-х гг. один из членов организации – Борис Павлович Сильверсван, профессор историко-филологического факультета Петроградского университета, бежавший в ноябре 1921 г. в Финляндию [74 - Лайдинен Э.П., Веригин С.Г. Финская разведка против Советской России. Петрозаводск: Компания РИФ, 2004. С. 178.].
   «Возглавлял организацию триумвират: Таганцев – ее реальный глава, Ю.П. Герман и бывший полковник артиллерии В.Г. Шведов. Она состояла из пятерок, членов которой знал только глава пятерки, а глав пятерок – Таганцев. Разветвленная организация охватывала даже армию. Они печатали листовки в Финляндии. Герман из Финляндии по льду прошел в восставший Кронштадт и установил связи с Ревкомом, призывал Эльвенгрена выступить с отрядом ингерманландцев в поход на Охту, западную окраину Петрограда.
   Для облегчения хождения через границу группу Германа зачислили курьерами в разведывательное отделение финского Генштаба. В нее входили Ю.П. Герман (кличка “Голубь”), Е.В. Болотов, Б.В. Субросский, А.Н. Толь. Всех курьеров финны строго конспирировали, регистрировали каждую поездку, заставляли расшифровывать на границе материалы, копировали или изымали их. Кроме служебных материалов, курьеры доставляли в Петроград письма, деньги и эмигрантские газеты, а назад везли письма, советские газеты, издания Госиздата.
   Финны вербовали военных моряков, бежавших из Кронштадта, готовили и направляли их в Петроград. К моменту разгрома таганцевской организации в ней было 15 кронштадтцев-нелегалов во главе с Комаровым, совершивших поджоги и взрывы в Петрограде» [75 - Лайдинен Э.П., Веригин С.Г. Финская разведка против Советской России. С. 178–179.].
   В Финляндии в 1920-х гг. имелось более двадцати белоэмигрантских организаций, обществ и их филиалов, таких как «Русский общевойсковой союз», Братство «Русская правда», «Союз кронбеженцев», «Монархическое объединение беженцев» и т. д.
   Приведу несколько примеров сотрудничества финских властей с белогвардейскими диверсантами. 25 сентября 1925 г. через «окно» в районе Сестрорецка финскую границу перешел британский разведчик С. Рейли, которого до границы сопровождали Радкевич и капитан финской разведки Густав Эрин Розенстрем. Затем представители МОЦРа доставили Рейли в Москву, где 27 сентября он был арестован и 3 ноября 1925 г. расстрелян в соответствии с приговором Революционного трибунала, вынесенным в 1918 г.
   Главой РОФСа и организации террористической деятельности в 1920-е гг. стал бывший русский генерал А.П. Кутепов. В начале весны 1927 г. финский Генштаб обратился в МИД Финляндии с просьбой предоставить Кутепову визу на въезд в Финляндию. Однако это могло вызвать дипломатические осложнения с Советской Россией, поэтому в МИДе высказали свои сомнения начальнику Генштаба К. Валлениусу, заявив, что визу возможно выдать только в случае крайней необходимости приезда генерала, и если это не приведет к дипломатическим осложнениям. Валлениус заверил МИД, что приезд Кутепова крайне необходим для Финляндии и не повлечет за собой никаких осложнений, и генералу была выдана двухнедельная виза.
   В марте 1927 г. на явочном пункте финской разведки в Терийоки состоялось совещание террористов, на котором генерал Кутепов призывал «немедленно приступить к террору», поскольку британское и другие иностранные правительства дадут деньги только тогда, когда белая эмиграция докажет свою жизнеспособность и будет активно бороться с большевиками.
   В июне 1927 г. через «окно» в районе Сестрорецка в Ленинград прошла группа монархистов. Совершив теракт на Мойке, они ушли обратно в Хельсинки.
   В августе 1927 г. в поселке Шуя были задержаны два террориста, и еще два были убиты при задержании в районе Песков (Петрозаводск).
   Капитан финской разведки Розенстрем лично оказывал помощь двум террористическим группам (Шульц, Опперпут, Петерс; Ларионов, Мономахов, Соловьев). Он предоставил им дачу Фролова на Карельском перешейке и лично проводил диверсантов до границы.
   Правящие партии Финляндии тоже открыто ставили целью создание Великой Финляндии. Со шведами они связываться не желали, но зато претендовали на часть советской территории, превышавшую по размерам саму Финляндию 1930-х гг. Что же касается правых партий, то их аппетиты были беспредельны. Так, в уставе молодежной организации Синемуста было записано, что финская граница должна проходить по Енисею.
   Итак, налицо поддержка финским правительством организаций, производящих теракты в СССР. В конце ХХ – начале XXI века США не задумываясь пускали крылатые ракеты по государствам, подозреваемым в аналогичных деяниях.
   Финляндия имеет территориальные претензии к СССР.
   Наконец, самый крупный флот Советского Союза – Балтийский – был фактически заблокирован в восточной части Финского залива. Балтийский флот имел единственную базу – Кронштадт, гавани которого четко просматривались в бинокль с финского берега. Кронштадт и корабли могли поражаться не только дальнобойными береговыми пушками, но и корпусной артиллерией финской армии.
   Такое положение не могло удовлетворять ни одну морскую державу. После начала Второй мировой войны такая ситуация стала совсем нетерпима. Кстати, нелишне вспомнить, что еще до «зимней войны» западные державы напрочь забыли о международном праве. Так, Англия уже в сентябре 1939 г. начала подготовку к вторжению в нейтральную Норвегию. В 1939–1942 гг. войска Англии и США вторглись без объявления войны в десятки нейтральных государств и полунезависимых территорий, среди которых Иран (1941 г.), Ирак (1941 г.), многочисленные французские колонии (1940–1942 гг.) и т. п. Об этом подавляющее большинство российских демократов-образованцев даже слыхом не слыхивали.
   На последней сессии Ассамблеи Лиги Наций Уинстон Черчилль заявил, что «мы имеем право, более того, на нас лежит обязанность отклониться в известной мере от некоторых из условностей тех самых законов, которые мы стремимся вновь восстановить и упрочить. Малые нации не должны связывать нам руки, когда мы сражаемся за их права и свободу». В переводе со словоблудия на русский язык это означает, что Британская империя имеет право делать что хочет, во имя светлых идеалов.
   Надо ли говорить, что Германия, Италия и Япония последовали совету Черчилля и тоже творили все, что хотели, во имя светлых идеалов, в своем, разумеется, понимании. По мнению наших интеллигентов-образованцев, лишь один Сталин должен был сидеть смирно и не заботиться о безопасности своей страны.
   Между прочим, даже руководство Германии понимало справедливость всех требований СССР к Финляндии. Так, 2 декабря 1939 г. статс-секретарь германского МИДа Вейнузекер разослал в ряд германских посольств циркуляр, где Зимняя война трактовалась как «естественная потребность России в укреплении безопасности Ленинграда и входа в Финский залив» [76 - СССР – Германия. 1939–1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. Вильнюс: Moklas, 1989. С. 30.]. Причем это была не пропагандистская риторика в поддержку союзника по пакту, а документ с грифом «Совершенно секретно».
   Весной 1938 г. Сталин предпринимает попытки уладить миром все спорные вопросы с Финляндией. Причем действует он очень тонко и осторожно. Поначалу решено было не использовать официальные дипломатические каналы, а установить прямой канал связи: Сталин – Б.А. Рыбкин (резидент нашей разведки в Хельсинки) – финские министры. В целях конспирации операция была закодирована как «Дело 7 апреля». Кстати, в этот день состоялась первая беседа Рыбкина со Сталиным.
   14 апреля 1938 г. заведующий хельсинкским отделением «Интуриста» Б.Н. Ярцев посетил квартиру министра иностранных дел Финляндии Рудольфа Холсти. После продолжительной беседы с министром Ярцев немедленно вылетел в Москву. Но среди прибывших в Москву пассажиров руководителя «Интуриста» не оказалось, а резидента НКВД Рыбкина ждал черный лимузин. Через час Рыбкин уже беседовал со Сталиным. В тот же день произошла конфиденциальная беседа Холсти с премьер-министром Финляндии Каяндером.
   Из Москвы Ярцев-Рыбкин вернулся в Хельсинки через Стокгольм, где имел доверительную беседу с министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером, проявившим большой интерес к вопросам безопасности Аландских островов, а также еще с рядом нужных лиц.
   11 июня 1938 г. по инициативе финнов состоялась встреча Ярцева с премьером Каяндером. С 30 июня в переговорах с Ярцевым принимал участие и заместитель министра иностранных дел Таннер.
   Таким образом, финское руководство имело возможность спокойно и конфеденциально подготовить соглашение с СССР и выйти с готовым и согласованным соглашением к парламенту и народу. Но, увы, финское руководство тянуло время. Тогда советское правительство решило перейти к официальным переговорам. В конце октября 1938 г. Ярцев-Рыбкин был отозван. В декабре начался дипломатический зондаж в ходе переговоров А.И. Микояна с финской торговой делегацией в Москве.
   Дальнейшие переговоры начались в Москве 5 марта 1939 г. С советской стороны в них принимали участи нарком иностранных дел М.М. Литвинов, с финской – посланник Ирье Коскинен. Обмен мнениями протекал вяло и нерегулярно.
   С началом Второй мировой войны советская сторона усилила дипломатическую активность. 5 октября 1939 г. Молотов пригласил в Москву на переговоры финского министра иностранных дел Э. Эркко «для обсуждения актуальных вопросов советско-финских отношений». 9 октября вместо ответа советскому правительству Финляндия начала переброску войск к советско-финской границе. Страну охватил националистический бум, раздавались открытые призывы к войне с СССР. 11 октября закончилась мобилизация армейских возрастов до 33-летнего возраста (то есть 15 возрастов!). 12 октября в Москву, наконец, прибыла финская делегация на переговоры, но вместо министра иностранных дел ее возглавил посол Финляндии в Швеции Ю.К. Паасикиви.
   Одной из причин несговорчивости и упрямства финского правительства стали донесения финской разведки, которая проморгала сосредоточение советских войск. 25 ноября 1939 г., всего за пять дней до начала Зимней войны, разведка подготовила доклад для командования ОС Финляндии. Руководство разведки проигнорировало имевшиеся достоверные данные о сосредоточении частей РККА на границе с Финляндией и сделало ошибочный вывод о том, что «как политическая обстановка, так и сосредоточение войск СССР у финской границы не дают основания сделать вывод о подготовке СССР к нападению на нас» [77 - Лайдинен Э.П., Веригин С.Г. Финская разведка против Советской России. С 211.].
   13 октября 1939 г. на переговорах в Кремле советская делегация предложила заключить пакт о взаимопомощи между Финляндией и СССР. Финская делегация категорически отвергла это предложение. 14 октября советская делегация предложила поменять финскую территорию на Карельском перешейке площадью 2761 кв. км на советскую Карелию площадью 5529 кв. км (то есть вдвое большую!). Финны опять отказались. С 23 октября по 9 ноября советская сторона сделала еще несколько предложений о продаже, аренде или обмене спорных территорий. На все это последовал отказ финской стороны. Военный министр Финляндии Ю. Ниукканен открыто заявил, что «война нам выгоднее, нежели удовлетворение требований России».
   25 октября Министерство иностранных дел Финляндии объявило, что территориальные воды Финляндии от меридиана 29° (маяк Сейвястэ-Стирсудден) на запад до меридиана 21°20′ (маяк Утэ) минированы, за исключением фарватера, ведущего в Ленинград.

Глава 11. Начало Зимней войны

   По советской версии, 26 ноября 1939 г. в 15 ч. 45 мин. финская артиллерия в районе Майнилы выпустила семь снарядов по позициям 68-го стрелкового полка на советской территории. Убиты три красноармейца и один младший командир.
   В тот же день Наркомат иностранных дел СССР обратился с нотой протеста к правительству Финляндии и потребовал отвода финских войск от границы на 20–25 км.
   Финское правительство отрицало факт обстрела советской территории и предложило, чтобы не только финские, но и советские войска были отведены на 25 км от границы. Это формально равноправное требование было издевательством, ведь тогда советские войска пришлось бы вывести из Ленинграда.
   29 ноября 1939 г. посланнику Финляндии в Москве была вручена нота о разрыве дипломатических отношений СССР с Финляндией.
   30 ноября в 8 часов утра войска Ленинградского фронта получили приказ перейти границу с Финляндией. В тот же день президент Финляндии К. Каллио объявил войну СССР.
   Во времена «перестройки» любители сенсаций выдвинули несколько версий майнильского инцидента. По одной из них, обстрел 68-го полка произвело какое-то «секретное» подразделение НКВД. По другой версии, вообще никакой стрельбы не было, и в 68-м полку 26 ноября не было ни убитых, ни раненых. Есть и другие версии. Но, увы, никаких документальных подтверждений ни одна из версий не имеет.
   По мнению же автора, инцидент в Майниле еще ждет своих исследователей. Это очень интересная проблема для… узких военных специалистов. Но для политиков и народов России и Финляндии инцидент не имеет ровно никакого значения. Какая, скажите, разница – это провокация финской военщины или НКВД? К примеру, у Петра Великого для начала Северной войны был более чем анекдотичный повод (о чем уже говорилось ранее), но никому из «демократов» не приходит в голову назвать его агрессором. Как в 1700 г., так и в 1939 г. были нарушены жизненные интересы России, и ей пришлось силой вернуть то, что было силой у нее отнято во время смут 1608–1617 и 1917–1922 гг..
   Отметим еще один небольшой нюанс. Советская пропаганда в 1939–1940 гг. говорила о войне не с финнами, а с белофиннами. Нам из XXI века термин «белофинн» кажется выдумкой советской пропаганды. Уже полвека подавляющее число жителей Финляндии поддерживает правительство. Но в 1939 г. Сталин мыслил еще категориями 1917–1922 гг., когда были красные и белые финны. И в 1939 г. в Финляндии было много сторонников социализма, да и просто нормальных людей, которым до такой-то матери было до советской Карелии и до базы на полуострове Ханко. Другой вопрос, что большинство таких граждан помалкивало, а наиболее разговорчивых отправляли на перевоспитание за колючую проволоку финских концлагерей.
   2 декабря 1939 г. в газете «Правда» появилось сообщение о создании в небольшом курортном городке Териоки на Карельском перешейке «Народного правительства Финляндской демократический республики, сформированного по соглашению ряда левых партий». В его состав вошли видный деятель ВКП(б) и Коминтерна Отто Куусинен (председатель правительства и министр иностранных дел), Маури Розенберг (министр финансов), Тууре Лехен (министр внутренних дел), Армас Эйкия (министр земледелия), Инкери Лехтинен (министр просвещения), Пааво Прокконен (министр по делам Карелии).
   В первый же день своего существования «Народное правительство Финляндской демократической республики» обратилось в Президиум Верховного Совета СССР с предложением об установлении дипломатических отношений между двумя странами. В тот же день, 2 декабря, советское правительство признало Народное правительство ФДР полноправным субъектом международного права и установило с ним дипломатические отношения. А 3 декабря между СССР и ФДР был заключен договор о дружбе и взаимопомощи.
   В 1-й статье договора СССР выразил согласие «передать Финляндской Демократической Республике районы Советской Карелии с преобладающим карельским населением – всего в размере 70 000 квадратных километров, с включением этой территории в состав государственной территории Финляндской Демократический Республики и установлением границы между СССР и Финляндской Демократической Республикой, согласно приложенной карте». В свою очередь ФДР соглашается передать СССР часть Карельского перешейка площадью 3970 кв. км, «…причем СССР считает себя обязанным возместить Финляндии стоимость железнодорожных участков на территории Карельского перешейка, переходящей к СССР, в размере 120 миллионов финских марок».
   Кроме того, ФДР сдает «Советскому Союзу в аренду сроком на 30 лет полуостров Ханко и морскую территорию вокруг него радиусом в пять миль к югу и востоку и в три мили к западу и к северу от него и ряд островов…» и продает «в Финском заливе острова Суурсаари (Гогланд), Сейскари, Лавансаари, Тютерсаари (Малый и Большой), Койвисто (Бьерке), а также принадлежащие Финляндии части полуостровов Рыбачьего и Среднего на побережье Северного Ледовитого океана за условленную сумму в размере 300 миллионов финских марок» [78 - Известия. 1939. № 279.].
   Как видим, это примерно то, что требовало правительство СССР от Финляндии до войны и получило в 1940 г. Ряд русофобствующих авторов как за рубежом, так и у нас утверждают, что Сталин в 1939 г. хотел присоединить Финляндию к СССР. Но как согласовать между собой такие планы и договор от 2 декабря 1939 г.? В этом случае, чтобы укрепить позиции Куусинена, Сталин мог ничего не брать, а только дарить, как тот же Александр I подарил Великому княжеству Финляндскому русскую Выборгскую губернию, а Н.С. Хрущев подарил Крым Украине.
   Я уж не говорю, что аннексия Финляндии в 1939 г. могла привести к обострению отношений и с западными союзниками, и с Гитлером. Между тем кампания в Европе еще не была начата, в ходе «странной войны» войска противников стояли без движения на западной границе Франции.
   В ответ на предложение Лиги Наций заключить перемирие на советско-финском фронте Москва заявила, что правительство «буржуазной Финляндии» Советский Союз не признает, и оно бежало в неизвестном направлении! А СССР предпримет все возможное для развития добрососедских отношений с Финляндской Демократической Республикой.
   14 декабря 1939 г. СССР был исключен из Лиги Наций. Сей факт с 1990 г. стал предметом спекуляций наших либералов. Вот, мол, мы какие плохие были, раз нас исключили из «мирового сообщества наций». На самом деле Лига, подобно гоголевской унтер-офицерской вдове, «сама себя высекла». К этому времени Лига представляла лишь интересы Англии и Франции. США, Германия, Италия, Испания, Япония и многие другие страны еще ранее вышли из Лиги или вообще никогда туда не входили. Так что была Лига, а «вышла фига», как написал незабвенный Владимир Владимирович. Дата 14 декабря 1939 г. стала кончиной оной Лиги, хотя чисто формально она существовала до 1946 г.
   Одновременно с созданием правительства ФДР началось формирование и Финской народной армии. Она начала формироваться на базе 106-го стрелкового корпуса Красной армии [79 - Корпус был создан в ноябре 1939 г. на базе 106-й стрелковой дивизии.]. Командовал корпусом комдив Аксель Анттила, финн по национальности, воевавший в 1921–1922 гг. в Карелии, а в 1937–1938 гг. – в Испании. Он же стал министром обороны в правительстве ФДР. Сам 106-й стрелковый корпус был переименован в 1-й горнострелковый корпус Финской народной армии. К 17 декабря 1939 г. в корпусе было 17 973 человека. Официально личный состав корпуса состоял из 66,34 % финнов, 26,74 % карел и 6,92 % других национальностей. Однако процент военнослужащих славянского происхождения, видимо, был выше. Ряд краскомов сменили фамилии. Так, начальник штаба корпуса Ф.Н. Романов стал Райкасом, полковой комиссар В.П. Терешкин – Тервоненом и т. д.
   Поскольку в корпусе команды отдавались на финском языке, то 20 декабря 1939 г. командир 1-го полка майор Аланнэ приказал: «Всем командирам подразделений выдать преподавателей финского языка, хорошо знающих русский и финский языки; организовать в подразделениях в вечернее время двухчасовые занятия по изучению финского языка, обратив внимание на команды, опросную и разговорную речь. С 21 декабря все команды подавать только на финском языке». Понятно, что за неделю финский язык славянину или даже карелу (а многие из них не говорили по-фински) никак не выучить, и это создало массу комичных ситуаций.
   К 1 марта 1940 г. 1-й горнострелковый корпус насчитывал уже 22 773 человека, не считая личный состав не до конца сформированных 3-й и 4-й стрелковых дивизий (соответственно 2839 и 1924 человек).
   Замечу, что данных о дезертирстве бойцов Финской народной армии нет ни в архивных источниках, ни даже в писаниях наших русофобов.
   Существует предположение, что этот корпус берегли для парада в Хельсинки, однако документальных сведений об использовании корпуса пока не найдено.
   После заключения перемирия с Финляндией правительство ФДР было распущено. 5 апреля 1940 г. началось расформирование 1-го горнострелкового корпуса. В запас было уволено 1560 человек, а большинство оставшихся распределили по разным частям РККА. Штаб корпуса существовал до начала июня 1940 г., а затем стал именоваться Управлением 71-й Особой стрелковой дивизии, сформированной из финнов и карел призывного возраста. Командиром дивизии был тот же Анттила, теперь уже в звании генерал-майора.
   Сейчас создание правительства и армии Финляндской демократической республики стало предметом ерничанья всевозможных «аптекарей». В связи с этим возникает естественный вопрос: почему Отто Куусинен не мог стать во главе финского правительства в Хельсинки с помощью Красной армии, точно так же, как Маннергейм пришел к власти с помощью немецких и шведских штыков? Только в отличие от Маннергейма для Куусинена финский язык был родным. Что же касается «буржуазного финского правительства», то оно действительно бежало из Хельсинки, и теперь уже известно куда – в глухую деревушку Миккели. Там Маннергейм разместился в здании сельской школы, а затем недалеко был построен специальный бункер.
   Несколько слов стоит сказать о вооруженных силах Финляндии.
   Основу ее ВМС составляли два крупных боевых корабля – броненосцы береговой обороны [80 - Далее для простоты я буду называть их просто броненосцами.] «Вайнаманен» («Vainamoinen») и «Ильмаринен» («Ilmarinen»). Оба броненосца были построены в 1929–1932 гг. на верфи Крейтон-Вулкан в городе Турку (Финляндия).
   Фактически это были плавучие платформы для стрельбы из мощных шведских 254-мм пушек длиной в 46 калибров.
   Формально финские броненосцы были почти в три раза слабее советских линкоров типа «Петропавловск». Да и крейсер проекта 26 «Киров» мог один на один утопить «Вайнаманен», но только при встрече в открытом море. Но финны строили свои броненосцы исключительно для действий в шхерах, где они практически были недоступны для артогня линкоров и крейсеров. Удачная маскировка среди островов защищала их и от авиации.
   Подводный флот Финляндии состоял из пяти малых подводных лодок.
   В состав финского флота на Балтийском море входили шесть канонерских лодок. «Аунус» («Aunus») и Виена («Viena») были переоборудованы из торговых судов, а остальные представляли собой русские сторожевые суда, захваченные в 1918 г.
   К 1939 г. в составе флота было семь торпедных катеров. Из них пять («Isku», «Vinha», «Raju», «Syoksy» и «Nuoli») постройки 1926–1929 гг., английского типа, фирмы «Воспер Торникрофт». Два торпедных катера «Sisu II» и «Hurja» (бывшие MAS-220 и MAS-221) были построены в 1917 г. в Италии и куплены финнами в 1920 г.
   Кроме того, в состав финского флота входили вооруженные ледоколы, тральщики, минные заградители, плавбазы и десятки речных катеров.
   Ладожская военная флотилия базировалась на порт Лахденпохья. На острове Ойтто был склад мин (200 мин обр. 1908 г. и 150 мин типа HIS). В состав флотилии входили 5 канонерских лодок, 3 вооруженных ледокола и два десятка малых судов и катеров.
   К этому времени финны перестали соблюдать условия Тартуского договора, ограничивавшего тоннаж боевых судов на Ладоге 100 тоннами, а калибр орудий – 47 миллиметрами.
   Интересно, что осенью 1938 г. финские торговые суда ушли с Ладоги по Неве в порты Финского залива. Но обратно власти СССР в 1939 г. их не пропустили.
   Резервом финского флота были морские силы шюцкора, которые имели свои береговые базы, где располагались штабы флотилий катеров и проходило обучение личного состава и ремонт катеров. Шюцкоровцами укомплектовывалась и обслуживалась разветвленная сеть постов наблюдения и связи, береговые батареи противокатерной и противодесантной обороны, посты воздушного наблюдения, оповещения и связи и зенитные батареи малокалиберной артиллерии.
   Силы морского шюцкора подразделялись на флотилии, организованные в каждом укрепрайоне Береговой обороны. В каждой флотилии насчитывалось четыре дивизиона катеров (дивизион сторожевых катеров, дивизион минно-заградительных катеров, дивизион противодесантных катеров и дивизион катеров связи). Всего в шюцкоровском флоте было 17 дивизионов. Количество катеров в дивизионе зависело от характера службы и района расположения дивизиона и составляло от 8 до 30 единиц. В общей сложности морские силы шюцкора располагали 363 моторными катерами, 50 из которых были достаточно крупными (типа «SP») и имели на вооружении орудия калибра 20–76 мм.
   Финская морская авиация состояла из 36-й и 39-й авиагрупп, имевших на вооружении гидросамолеты-разведчики.
   Наконец, финны имели сотни русских береговых орудий, а также береговые орудия, переданные Англией и Швецией. Финнам удалось создать сплошную зону обстрела вдоль всей своей морской границы как в Финском заливе, так и на Ладожском озере. К примеру, в состав 3-го берегового артиллерийского полка на Ладожском озере входило 35 орудийных позиций, где находилось 26 – 152-мм, 6 – 120-мм, 18 – 87-мм, 10 – 75-мм и 16 – 57-мм орудий.
   В мирное время Силы обороны Финляндии насчитывали 37 тысяч человек (примерно 1 % населения страны), включая 2400 офицеров. Главнокомандующим в мирное время был президент страны К. Каллио, начальником Генерального штаба – генерал Л. Эш, должность инспектора армии занимал генерал-лейтенант Х. Эстерман. Совет обороны, бывший консультативным органом, возглавлял маршал Карл Густав Маннергейм.
   Сухопутные войска состояли из трех пехотных дивизий и одной бронекавалерийской бригады (60 танков). Пехотная дивизия четырехполкового состава по штату насчитывала 14 200 человек. В составе пехотной дивизии имелось три стрелковых полка, отдельный батальон тяжелых орудий и артиллерийский полк. Всего в дивизии положено было иметь 250 пистолетов-пулеметов, 250 ручных и 116 станковых пулеметов. В пехотных дивизиях имелось до 18 противотанковых пушек, обычно калибра 37 мм, в редких случаях – калибра 47 мм.
   В составе пехотного полка артиллерии не было, за исключением минометной роты, оснащенной четырьмя 81-мм минометами (типа Стокса-Брандта).
   Резервом финской армии была военизированная организация «Шюцкор». Это название пошло от шведского слова Skyddskar – охранный корпус. А СС у немцев – это сокращение от слова Schutzstaffeln – охранный отряд. Забавно, что в этом вопросе немцы отстали от финнов на 16 лет. У них Schutzstaffeln (сокращенно – SS) появились только в 1934 г. Как видим, названия звучат по-немецки и по-шведски по-разному, а переводятся одинаково. Главное же то, что функции шюцкора и СС были тождественны: внутри страны – расправы с инакомыслящими, а в военное время – ведение боевых действий самостоятельно или совместно с армией. Кстати, СС и шюцкор активно сотрудничали.
   В 1927 г. в Финляндии был принят закон, по которому шюцкор стал частью вооруженных сил республики. Подчинялся он только президенту страны. В конце 1930-х гг. численность шюцкора превышала 100 тысяч человек. Шюцкоровцы имели право хранить дома личное оружие. Кроме того, на вооружении шюцкора имелись десятки орудий, бронеавтомобилей и морских катеров.
   Важнейшим элементом обороны Финляндии являлась линия Маннергейма. А ее главным архитектором была матушка природа. Фланги ее упирались в Финский залив и в Ладожское озеро. Берег Финского залива прикрывали береговые батареи крупного калибра, а в районе Тайпале на берегу Ладожского озера были созданы железобетонные форты с восемью 120– и 152-мм береговыми орудиями.
   Всю территорию Карельского перешейка покрывают крупные лесные массивы, десятки малых и средних озер и речушек. Озера и реки имеют болотистые или каменистые крутые берега. В лесах повсюду встречаются каменистые гряды и многочисленные валуны крупных размеров. Бельгийский генерал Баду писал: «Нигде в мире природные условия не были так благоприятны для постройки укрепленных линий, как в Карелии».
   Строительство первых укреплений на Карельском перешейке финны начали в 1924 г. Строительством руководили английские генералы, французские и бельгийские военные инженеры. Среди них стоит отметить английского генерала Кирка и бельгийского генерала Баду. Разумеется, в финской литературе их роль затушевывается, а главным строителем, «отцом» линии Маннергейма делается финский генерал Р.О. Энкель.
   Железобетонные сооружения линии Маннергейма принято делить на постройки первого поколения (1929–1937 гг.) и второго поколения (1938–1939 гг.).
   Доты первого поколения были небольшие, одноэтажные, на один-три пулемета, не имели убежищ для гарнизона и внутреннего оборудования. Толщина железобетонных стен достигала 2 м, горизонтального покрытия – 1,75—2 м. Впоследствии эти доты были усилены: утолщены стены, установлены на амбразурах броневые плиты.
   Доты второго поколения финская печать окрестила миллионными или дотами-миллионерами, поскольку стоимость каждого из них превышала миллион финских марок.
   Миллионные доты представляли собой большие современные железобетонные сооружения на 4–6 амбразур, из которых одна-две – орудийные, преимущественного фланкирующего действия. Обычным вооружением дотов были русские 76-мм пушки обр. 1900 г. на казематных станках Дурляхера и 37-мм противотанковые пушки Бофорс обр. 1936 г. на казематных установках. Реже встречались 76-мм горные пушки обр. 1904 г. на тумбовых установках.
   Доты имели полное внутреннее оборудование: вентиляционное устройство, водопровод, кухню, железобетонные казармы на 40—100 человек личного состава дота и гарнизона окружающих их полевых сооружений. Для кругового обзора доты имели по два-три заделанных в железобетон бронеколпака. Толщина стенок бронеколпака достигала 200–250 мм. Кроме того, доты имели: боевые казематы на две-три амбразуры каждый, помещение для боеприпасов, офицерскую комнату, помещение для продовольствия, тупиковый или сквозной вход с броневыми дверями и лаз в бронекупол. В отличие от дотов первого периода, они были хорошо приспособлены для ведения фронтального огня. Боевой каземат был прикрыт с фронта несколькими (4–6) стальными броневыми плитами, каждая толщиной в 60 мм с воздушной прослойкой между ними. Крышей боевого каземата служили две броневые плиты общей толщиной 150 мм. Над дотом лежала «подушка» из земли и камня толщиной в 2–4 м.

Глава 12. Война в Лапландии

   К ноябрю 1939 г. в районе Мурманска была сосредоточена 14-я армия под командованием комдива В.А. Фролова. В ее составе были 104-я горно-стрелковая дивизия, 13-я и 52-я стрелковые дивизии. Дивизиям были приданы 290-й и 158-й артиллерийские полки, 208-й и 241-й гаубичные полки (всего 216 пушек и гаубиц). В дивизиях имелось два танковых батальона (38 легких танков). Армия была усилена 33-м зенитным артиллерийским дивизионом и 104-м пушечным артиллерийским полком.
   По финским данным, этим силам противостояли две роты корпуса пограничной стражи, местные отряды шюцкора и одна артиллерийская батарея. Преимуществом этих частей перед противником было только прекрасное знание местности и условий жизни в тундре: большинство личного состава финских войск в Лапландии составляли либо местные жители – саамы, либо финны и шведы, долгое время жившие в Заполярье.
   Советское командование оценивало силы финнов значительно выше. Так, по донесению временно исполняющего обязанности начальника погранвойск НКВД комбрига Аполлонова от 13 ноября 1939 г.: «Из пограничных рот, дислоцированных против Мурманского и Карельского пограничных округов, сформировано 12 батальонов, осуществляющих охрану границы. Граница охраняется усиленными нарядами численностью до 10 человек… В финскую армию призвано 18 возрастов с 1920 г. рождения. Офицерский состав призван до 50-летнего возраста…».
   Нужно ли было командованию Красной армией создавать столь многократное превосходство над противником в личном составе и в материальной части? Дело в том, что значительная часть сил и средств 14-й армии предназначалась не для ведения войны с лапландцами, а для отражения возможного десанта англо-французского флота.
   14-я армия всю войну простояла на мурманском побережье в ожидании десанта. В боевых действиях участвовал лишь один ее полк. А 104-й артиллерийский полк, оснащенный дальнобойными 122-мм пушками, был введен в состав береговой обороны.
   К вечеру 30 ноября 1939 г. части 14-й армии заняли западную часть полуостровов Рыбачий и Средний и начали продвижение к Петсамо и Линнахамари. Перед 104-й горнострелковой дивизией стояла задача с рубежа реки Титовка овладеть районом Луостари во взаимодействии с 95-м стрелковым полком 14-й дивизии и 58-м стрелковым полком 52-й дивизии, наступавшими с полуострова Рыбачий. Затем соединения 14-й армии должны были продвигаться на юг, чтобы содействовать наступлению 9-й армии и попытаться взять противника в клещи.
   Первое время 104-я дивизия совместно с пограничниками, не встречая сопротивления, двигалась на запад. Основные силы финнов в районе Петсамо в составе одного усиленного батальона до 2 декабря удерживали два советских полка на перешейке, отделявшем полуостров Средний от материка. К вечеру 2 декабря 58-й и 95-й стрелковые полки заняли Петсамо, и началась переброска туда из Мурманска 52-й стрелковой дивизии.
   3 декабря 1939 г. советские войска взяли Луостари. Чтобы избежать окружения, финны отступили. 95-й стрелковый полк вернулся на полуостров Рыбачий, а 58-й полк, артиллерия и станковые пулеметы которого еще находилась в пути на Петсамо, занял оборону. В этой ситуации командование 104-й горнострелковой дивизии отдало приказ о подготовке налета на позиции противника в ночь на 5 декабря. Этот приказ не отменили и после того, как была получена информация от пограничников, которые отлично знали местность и были хорошими лыжниками, что они не смогут принять участие в операции.
   Операция началась успешно. Роте 273-го полка удалось захватить пять автомашин и три орудия, но часовой, убитый мгновением позже, успел подать сигнал тревоги. В ночном бою командир потерял управление ротой, которая при контратаке противника отошла, ведя беспорядочный огонь. Финны вернули свои орудия и взяли наши четыре станковых и четыре ручных пулемета. Потери в роте составили почти половину штатной численности: 33 убитых и 32 раненых. Лейтенанта – командира роты – отдали под суд и расстреляли.
   12 декабря после подхода всех подразделений 52-й стрелковой дивизии наступление возобновилось. Финны начали отходить по шоссе на Рованиеми, минируя его и устраивая завалы. 15 декабря они оставили без боя поселок Сальмиярви. Вечером 16 декабря подразделения 58-го стрелкового полка встретили упорное сопротивление противника, оборонявшегося на 95-м километре шоссе. Финны вели бой до вечера 17 декабря и отошли, увидев, что против них разворачивается весь полк, поддерживаемый ротой танков и дивизионной артиллерией. На следующий день полк занял поселок Птикиярви.
   13 декабря Главный штаб Сил обороны Финляндии принял решение о формировании из дислоцированных в Заполярье частей группы войск «Северная Финляндия» отдельной группы «Лапландия». Группа «Лапландия» усиливалась двумя батальонами пехоты. Кроме того, из местных жителей (преимущественно саамов) формировался маршевый пехотный батальон численностью около 400 человек.
   Финны, отступая, сумели эвакуировать все население. При этом в Швецию было перегнано около 200 тысяч домашних оленей.
   19 декабря командование 104-й дивизии получило приказ штаба 14-й армии о переходе к обороне. К этому времени 58-й стрелковый полк, бывший головным, находился на 110-м километре дороги, продвинувшись несколько юго-западнее Питкиярви.
   Потери всех частей и соединений 14-й армии за месяц, с 30 ноября по 30 декабря 1939 г., составили 64 человека убитыми, 111 ранеными, 2 пропавшими без вести и 19 погибшими несчастных случаев, в основном от пожаров.
   Потом на Крайнем Севере установилось затишье. Несколько небольших боев произошло там лишь в последние две недели войны. 26 и 27 февраля 1940 г. 52-я стрелковая дивизия вела бой с целью вывода из окружения разведывательного отряда штаба 14-й армии. 205-й стрелковый полк атаковал противника на 106-м километре шоссе Петсамо – Рованиеми, причем часть финнов (около роты) вынуждена была уйти на территорию Норвегии. 7 марта этот же полк при поддержке 411-го танкового батальона овладел поселком Наутси, потеряв при этом всего двух человек убитыми и шестерых ранеными. Именно 52-я стрелковая дивизия, выполнявшая сугубо тактическую задачу, глубже всех проникла на территорию Финляндии: с занятием Наутси она достигла 150-го километра Рованиемского шоссе. Ее потери были незначительны: за всю войну в дивизии погибло 63 человека (из них 6 при пожарах в землянках), 134 человека были ранены (из них 22 обожжены при пожарах), 6 контужены и 133 обморожены.
   14-я армия за период с 30 ноября 1939 г. по 13 марта 1940 г. потеряла 181 человека убитыми, двух – пропавшими без вести, 301 – ранеными и 101 – обмороженными.
//-- Потери личного состава 14-й армии --//

   * В том числе 19 офицеров ВВС.
   ** Сведения о заболевших не найдены.
   Источник: ЦГАСА. Ф. 34980. Оп. 10. Д. 551. Оп. 16. Д. 81. ЦАМО. Ф. 15-А. Оп. 2245. Д. 48. Ф. 5. Оп. 176705. Д. 66.

Глава 13. Боевые действия 9-й армии

На ухтинском, ребольском и кандалакшском направлениях должна была действовать 9-я армия. Первоначально 9-й армией командовал комкор М.П. Духанов, а с 22 декабря 1939 г. – комкор В.И. Чуйков. В состав армии входили 163, 54 и 122-я стрелковые дивизии, а в декабре она пополнилась 44-й и 88-й стрелковыми дивизиями. Большинство дивизий не были укомплектованы артиллерией до штата.
//-- Дивизионная артиллерия 9-й армии --//

   Кроме того, по некоторым сведениям [81 - История отечественной артиллерии. Т. III. Кн. 8 / Под ред. К.П. Казакова. М. – Л.: Воениздат, 1964.], в состав 9-й армии входил 273-й горнострелковый полк 104-й горнострелковой дивизии, входивший в состав 14-й армии.
   9-я армия была усилена 51-м корпусным артиллерийским полком (12 – 107-мм пушек обр. 1910/30 г. и 12 – 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20) и 63-м зенитным артиллерийским дивизионом (12 – 76-мм зенитных пушек). В составе 9-й армии был 91 легкий танк.
   В планах советского Главного командования 9-й армии отводилась важная роль. Она должна была разрезать Финляндию пополам, выйдя к побережью Ботнического залива. Ведь именно в районе Суомуссалми полоса финской территории между советской границей и Ботническим заливом наиболее узкая. 9-я армия должна была выйти на побережье Ботнического залива на участке Оулу – Кеми. Этим достигалась изоляция северной Финляндии от остальной территории страны. Финны лишались железнодорожной коммуникации со Швецией. Были бы значительно затруднены действия англо-французского экспедиционного корпуса в случае его высадки в северной Норвегии.
   В начале декабря 1939 г. 9-я армия должна была действовать на 400-километровом фронте, то есть одна дивизия наступала на 133-километровом фронте. Естественно, такого быть не могло, и действия 9-й армии разбились на операции так называемых группировок.
   На севере на кандалакшском направлении действовала 122-я стрелковая дивизия. Правый ее фланг отстоял почти на 250 км от частей 14-й армии, а левый – почти на 250 км от частей ухтинской группировки 9-й армии.
   На ухтинском направлении действовала 163-я стрелковая дивизия, а позже к ней присоединилась и 44-я стрелковая дивизия. «Соседи» справа были, как уже говорилось, на расстоянии 250 км, а соседи слева ребольской группировки – на расстоянии около 85 км.
   На ребольском направлении действовала 54-я стрелковая дивизия. Ее «соседями» слева на расстоянии около 110 км были части 8-й армии.
   С 30 ноября до середины декабря дивизиям 9-й армии противостояли всего пять финских батальонов, применявших тактику маневренной обороны. Единственный большой бой имела 54-я горнострелковая дивизия 12 декабря в дефиле озер Аласярви и Саунаярви. Ее 118-й и 337-й полки не стали тратить время на бесплодные атаки в лоб и обошли финские части по льду озер. Чтобы не попасть в окружение, финны отошли, понеся большие потери.
   Наступавшая в центре 163-я стрелковая дивизия в первые дни декабря имела против себя всего один финский батальон. 6 декабря подошел еще один батальон, а на следующий день из резерва прибыл финский пехотный полк. Эти части объединились в бригаду под командованием полковника Х. Сииласвуо. 22 декабря бригада была развернута в 9-ю пехотную дивизию.
   17 декабря 163-я дивизия овладела гордом Суомусальми. До этого больших потерь в 9-й армии не было. В 122-й дивизии насчитывалось 76 человек убитыми и 266 ранеными, в 163-й, соответственно, 89 и 154, в 54-й – 79 и 286. Однако главные сражения были еще впереди.
   Тем временем финны закончили переброску на север Финляндии частей будущей 9-й пехотной дивизии, 1-й пехотной бригады и нескольких отдельных батальонов. К 17 декабря финское командование сформировало Лапландскую группу под командованием генерал-майора К. Валлениуса, куда вошли 9-я пехотная дивизия, 1-я пехотная бригада и несколько отдельных частей.
   18 декабря 1-я пехотная бригада финнов контратаковала в лоб полки 54-й горнострелковой дивизии, но, получив отпор, отошла на Нурмес. Тогда финны начали перегруппировку, чтобы обойти дивизию с флангов и выйти на ее коммуникации. В результате 20–22 декабря после тяжелых боев действовавшие на флангах 54-й дивизии отряды Маклецова и Алексеенко были вынуждены отойти к главным силам. 23 декабря 3-му батальону 529-го стрелкового полка пришлось уже прорываться из окружения на восток, неся большие потери. Когда он вышел в район поселка Лендеры, в строю осталось всего 132 человека.
   В районе Суомусальми передовые отряды финской 9-й пехотной дивизии сковали части 163-й стрелковой дивизии, действовавшие только по дорогам и пытавшиеся сбить противника лобовыми атаками. Командир финской дивизии генерал Х. Сииласвуо писал впоследствии: «Мне было непонятно и странно, почему русские не имели лыж. Из-за этого они не могли оторваться от дорог и несли большие потери».
   18—20 декабря 163-я дивизия вела тяжелые бои в районе Суомусальми. Гром грянул 21 декабря, когда финским лыжным группам удалось выйти на коммуникации дивизии в районе Важенваара, уничтожить часть тыловых обозов и создать угрозу окружения ее основных сил. Усилия посланных на подмогу частей 44-й дивизии отбросить финские отряды с дороги успеха не имели. Ее батальоны вводились в бой разрозненно, сразу по прибытии, без подготовки. В течение нескольких дней 3-й батальон 305-го стрелкового полка при поддержке полковой артиллерии и 312-го танкового батальона пытался прорвать оборону противника на 25-м километре дороги на Важенваара, но безрезультатно. Не помог и ввод в бой 1-го батальона 25-го стрелкового полка. Потери дивизии за три дня боев составили 448 человек убитыми, 810 ранеными и 226 обмороженными.
   Между тем финские лыжные отряды разгромили несколько тыловых подразделений 163-й дивизии. Финны начали беспокоить тылы 44-й стрелковой дивизии, устраивая завалы на дороге ближе к границе.
   Командование 163-й стрелковой дивизии не смогло в сложившейся непростой ситуации организовать отход, и если бы не героизм бойцов и командиров 81-го горнострелкового полка, прикрывавшего отступление главных сил, то потери могли бы быть еще большими.
   С 20 декабря 1939 г. по 1 января 1940 г. погибло 353 человека, ранено 486, попало в плен 107, пропало без вести 346 и обморожено 65 человек. Всего с начала боевых действий потери составили: 890 человек убитыми, 1415 – ранеными, почти 300 – обмороженными. Потеряно 130 пулеметов, две 37-мм, восемь 45-мм и семь 76-мм пушек, 140 автомобилей. По финским данным, потери еще большие: более 5 тысяч человек убитыми и 500 пленными, 11 танков и 27 орудий.
   Вину за неудачу свалили на командующего 9-й армией М.П. Духанова и начальника штаба армии комдива А.Д. Соколовского. Их отстранили от командования. В конце декабря арестовали и отдали под суд командира наиболее пострадавшего 662-го стрелкового полка Шарова и комиссара Подхомутова. Они «чистосердечно» признались во вредительстве и были расстреляны.
   Бойцы 162-й дивизии при отступлении бросали не только винтовки, но и обмундирование. На совещании в ЦК в апреле 1940 г. кто-то из командиров заметил: «Ведь 163-я дивизия пришла босая». Начальник снабжения Красной армии корпусной комиссар А.В. Хрулев это подтвердил, зачитав постановление Военного совета 9-й армии, где перечислялось имущество, брошенное дивизией: «…Военсовет устанавливает, что 163-я дивизия оставила на поле боя… рубах летних – 3028 штук, белья нательного – 11 849 пар… шаровар ватных – 4321 штуки, перчаток – 6147, валенок – 2250, кожаной обуви – 6908 пар». Количество оставленной одежды и обуви оказалось в несколько раз большим, чем могло быть на всех убитых и пленных. Остается загадкой: то ли красноармейцам было удобнее драпать по снегу без сапог и валенок, то ли имущество им так и не успели раздать, то ли интенданты по своему обыкновению списали на окруженных часть того, что сами украли.
   В начале января 1940 г. финны разбили и 44-ю дивизию. У нее уже в конце декабря 1939 г., еще до начала финского контрнаступления, плохо обстояли дела со снабжением по единственной годной для колесного транспорта дороге. 27 декабря военком дивизии полковой комиссар Мизин докладывал: «В частях дивизии сложилось угрожающее положение с обеспечением продовольствием и фуражом. Непосредственно в частях продовольствия и фуража 1 сутодача. На дивизионном обменном пункте ничего нет. Продовольственная рота, высланная на обменный армейский пункт, простояла два дня в селении Войница и одни сутки в селении Вокнавала, а продуктов и фуража не получила ввиду отсутствия их на обменном армейском пункте. Кроме того… до сих пор не прибыл полевой автохлебозавод дивизии…»
   1 января 1940 г. части финской 9-й пехотной дивизии начали операцию, закончившуюся их крупной победой. В 8 часов утра финны пошли в атаку на 146-й стрелковый полк 44-й дивизии. Только после ввода в бой всех полковых резервов с большим трудом атаку удалось отбить. В ночь на 2 января финны повторили атаку и на этот раз окружили полк, перерезав Важенваарскую дорогу на 21-м и 23-м километрах.
   Красноармейцы дивизии боролись не только с наступавшими финнами, но и с лютым морозом. Дивизия была отправлена из Тернополя в осеннем обмундировании – шинелях и брезентовых сапогах. Зимнее обмундирование (телогрейки и валенки) обещали доставить в уже идущие эшелоны. Но из-за нерасторопности тыловых служб зимнюю амуницию бойцы начали получать только на конечной станции Кемь, и в спешке переброски на фронт не все были обеспечены валенками и телогрейками.
   На следующий день, 3 января, командир 44-й стрелковой дивизии комбриг А.И. Виноградов с оперативной группой штаба выехал в расположение 25-го стрелкового полка. Там он попытался организовать разгром финских частей, вышедших на тыловые коммуникации, но все предпринятые атаки были отражены финнами. Подходу подмоги к фронту мешали скопившиеся на дороге обозы.
   Финны знали о планах советского командования, поскольку, по свидетельству генерала Сииласвуо, 27 декабря был захвачен ряд приказов по 44-й дивизии. Поэтому в течение следующих суток наши атаки оканчивались неудачей. Финны устроили на дороге еще два завала – на 19-м и 20-м километрах. Шедшие на помощь ударной группе подразделения разведбатальона и 3-го пограничного полка были встречены сильным ружейно-пулеметным и минометным огнем противника. Ударная группа была отрезана от остальных подразделений дивизии. Положение усугубилось тем, что около 6 часов вечера 2-й батальон 146-го стрелкового полка, бойцы которого уже несколько дней не получали горячей пищи, самовольно оставил фронт. В результате обнажился левый фланг дивизии, чем и воспользовались финны, устроившие новые завалы. К этому времени некоторые части 44-й дивизии не получали продовольствия и боеприпасов уже два-три дня.
   2 января финские лыжные отряды перерезали единственную дорогу, по которой двигалась дивизионная колонна. Скученные на небольшом участке люди и техника были отличной мишенью для финской артиллерии. Предпринятые 2–4 января попытки прорыва не удались. Дивизия оказалась расчлененной на отдельные отряды, лишенные боеприпасов и продовольствия. Командир дивизии комбриг А.И. Виноградов и начальник штаба дивизии полковник О.И. Волков потеряли управление войсками. Они еще 4 января просили у командования 9-й армии разрешения на выход из окружения без тяжелого вооружения и техники, так как не было ни горючего, ни лошадей. Часть лошадей пала от голода, а остальных съели окруженные. Виноградов докладывал в штаб 9-й армии: «В связи с вытеснением второго батальона 146-го стрелкового полка из района обороны левый фланг остался открыт. Заполнить его не удается. Противник сосредотачивает силы с задачей перерезать оборону дивизии. В связи с отсутствием продфуража настроение плохое, лошади дохнут, бензин и боеприпасы на исходе».
   К тому времени финская группировка в районе Важенваара имела в своем составе три пехотных полка и три отдельных батальона. В.И. Чуйков не надеялся справиться с этой группировкой и склонялся к отводу 44-й дивизии, у которой для продолжения наступления не было ни боеприпасов, ни фуража, ни продовольствия. Но решить вопрос о прорыве лично командарм не мог и запросил санкцию Москвы. Чуйков докладывал наркому обороны: «Считаю положение 44-й дивизии очень серьезным, и если к 4.00 5 января очистить дорогу не удастся, прошу разрешения части 44-й стрелковой дивизии отвести на новый рубеж, к востоку от 19-го км». Но Ставка эту просьбу отклонила.
   5 января финны атаковали в стык 146-го и 25-го полков в районе 23-го километра. Тогда же части 44-й дивизии предприняли очередную попытку прорыва из окружения, но артподготовка запоздала на 3 часа после начала атаки.
   Генерал Сииласвуо писал впоследствии: «5 января был взорван мост через реку Пуросйоки… Артиллерийский огонь противника на участке его 25-го стрелкового полка был особенно сильным и метким, и в результате наши части понесли большие потери».
   5 января Чуйков бросил на помощь дивизии ударную группу, которая вскоре сама оказалась блокирована финнами. 6 января Виноградов, все время окружения находившийся не на командном пункте дивизии, а в 25-м стрелковом полку, просил разрешения бросить матчасть, так как пути отхода были перерезаны финскими отрядами, блокированы завалами и минированы. Уцелевших людей он предлагал выводить лесами.
   5 января в 23 часа Военный совет 9-й армии приказал Виноградову пробиваться к 19-му километру, полагая, что этот участок занят советскими войсками. Но там уже были финны. На следующий день дивизия продолжала вести бой в окружении. Ее командование безуспешно пыталось вывести людей и технику.
   6 января начальник штаба 44-й дивизии сообщал: «46-й стрелковый полк на 23-м километре ведет бой в окружении, неся большие потери. Открыто передает: дайте помощь, нас добивают, давайте помощь – несколько раз. Между кордоном и границей завал. Противник ведет сильный огонь между 146-м и 305-м стрелковыми полками. Снаряды рвутся в расположении частей. Дорога на 21—22-м километрах минирована и завал на 22-м километре. Связи с 7—9-й ротами 3-го батальона 146-го стрелкового полка нет. 25-й стрелковый полк сейчас окружен. Матчасть и раненых без помощи вывести не может. Возможно, удастся пробиться пехоте. Спрашивает, что делать с матчастью (Виноградов). Связи с 19–11 километрами и с границей нет. Слышна стрельба на кордоне. КП штадива 44-й стрелковой дивизии занял оборону».
   Поздно вечером 6 января пришло разрешение из Ставки на вывод частей дивизии из окружения, но с непременным сохранением тяжелого вооружения и техники. Потом связь со штабом армии прервалась. Получив в 10 часов вечера разрешение командования 9-й армии: «Действовать по собственной инициативе», Виноградов отдал приказ выводить людей с северной стороны дороги. 7 января он на свой страх и риск приказал «уничтожить матчасть и отходить разрозненными группами по лесам на восток в район Важенваара». К этому времени и так уже начался беспорядочный отход, перешедший в бегство. Сииласвуо так описывал это отступление: «Паника окруженных все росла, у противника больше не было совместных и организованных действий, каждый пытался действовать самостоятельно, чтобы спасти свою жизнь. Лес был полон бегущими людьми…»
   Бойцы бросали не только пушки и пулеметы, но и винтовки. Многие красноармейцы погибли, застигнутые бураном. Их тела нашли и захоронили только весной, после схода снега.
   Сииласвуо писал: «В полдень 7-го числа противник начал сдаваться. Голодные и замерзшие люди выходили из землянок. Одно-единственное гнездо продолжало сопротивляться, на время его оставили в покое… Мы захватили немыслимо большое количество военных материалов, о которых наши части не могли мечтать даже во сне. Досталось нам все вполне исправное, пушки были новые, еще блестели… Трофеи составили 40 полевых и 29 противотанковых пушек, 27 танков, 6 бронеавтомобилей, 20 тракторов, 160 грузовых автомобилей, 32 полевые кухни, 600 лошадей».
   К вечеру 7 января первые группы бойцов дивизии во главе с ее командиром и штабом прибыли в Важенваара. Люди выходили из окружения в течение нескольких дней. По данным штаба дивизии, с 1 по 7 января потери соединения составили 1001 человек убитыми, 1430 ранеными, 2243 пропавшими без вести. Потери вооружения и техники были более значительны: 4340 винтовок, 1235 револьверов и пистолетов, около 350 пулеметов, 30 – 45-мм и 40 – 76-мм пушек, 17 – 122-мм гаубиц, 14 минометов и 37 танков. По финским данным, в плен попало 1300 человек. 44-я дивизия лишилась почти всего вооружения и боевой техники. 40 процентов вышедших их окружение бойцов были даже без винтовок. Финнам же досталось в целом 97 орудий, 37 танков, 130 станковых пулеметов и 150 ручных пулеметов, 6 минометов, 150 новеньких автоматов и многое другое войсковое имущество.
   19 января 1940 г. вышел приказ Главного военного совета, объявленный всему командному составу до взводных включительно: «В боях 6–7 января на фронте 9-й армии в районе восточнее Суомусальми 44-я стрелковая дивизия, несмотря на свое техническое и численное превосходство, не оказала должного сопротивления противнику, позорно оставила на поле боя большую часть ручного оружия, ручные и станковые пулеметы, артиллерию, танки и в беспорядке отошла к границе. Основными причинами столь постыдного для 44-й стрелковой дивизии поражения были:
   1. Трусость и позорно-предательское поведение командования дивизии в лице командира дивизии комбрига Виноградова, начальника политотдела дивизии полкового комиссара Пахоменко и начштаба дивизии полковника Волкова, которые вместо проявления командирской воли и энергии в руководстве частями и упорства в обороне, вместо того, чтобы принять меры к выводу частей, оружия и материальной части, подло бросили дивизию в самый ответственный период боя и первыми ушли в тыл, спасая свою шкуру.
   2. Растерянность старшего и среднего начсостава частей дивизии, которые, забыв о долге командира перед Родиной и Армией, выпустили из рук управление своими частями и подразделениями и не организовали правильного отхода частей, не пытались спасти оружие, артиллерию, танки.
   3. Отсутствие воинской дисциплины, слабая военная выучка и низкое воспитание бойцов, благодаря чему дивизия в своей массе, забыв свой долг перед Родиной, нарушила военную присягу, бросила на поле боя даже свое личное оружие – винтовки, ручные пулеметы – и отходила в панике, совершенно беззащитная.
   Основные виновники этого позора понесли заслуженную кару советского закона. Военный трибунал 11 и 12 января рассмотрел дело Виноградова, Пахоменко и Волкова, признавших себя виновными в подлом шкурничестве, и приговорил их к расстрелу.
   В тот же день приговор был приведен в исполнение перед строем дивизии.
   Позорный отход 44-й стрелковой дивизии – показательный процесс, что не во всех частях Красной армии у командного состава развито чувство ответственности перед Родиной, что в тяжелом, но далеко не безнадежном положении командиры иногда забывают свой долг командира и у них иногда берут верх шкурнические интересы.
   Позорный отход 44-й стрелковой дивизии показывает далее, что в бойцах также не развито чувство ответственности за вверенное им Родиной оружие, и они иногда при первом серьезном нажиме со стороны противника бросают оружие, и из бойцов Красной армии, которые обязаны бороться за Родину с оружием в руках до последнего вздоха, превращаются в безоружную толпу паникеров, позорящих честь Красной армии.
   Главный военный совет РККА требует от военных советов округов и всей массы красноармейцев извлечь урок из печального опыта позорного отхода 44-й стрелковой дивизии.
   Главный военный совет РККА требует от командиров, политработников, всего начсостава, чтобы они честно и мужественно выполняли долг перед Родиной и Армией, были требовательны к подчиненным, пресекая расхлябанность в частях, ликвидируя панибратство в отношении к подчиненным и насаждая железную воинскую дисциплину как мерами воспитания, так и мерами карательными».
   Во второй половине января 1940 г. главные силы финской Лапландской группы, разгромив 44-ю и 163-ю дивизии, двинули свои силы на 54-ю дивизию под командой комбрига Гусевского.
   54-я дивизия наступала на Кухмониеми и Корписалми. 6 декабря она подошла к важному дорожному узлу у Расти, чем создала угрозу коммуникациям, связывающим север и юг Финляндии. Финское командование сформировало отдельную бригаду под командованием полковника А. Вуокко в составе пяти пехотных батальонов и одного артиллерийского дивизиона, и перешла в контрнаступление. К 25 декабря 54-я дивизия была оттеснена к границе, а в конце января – окружена. К 1 февраля финнам удалось окончательно прервать все коммуникации 54-й дивизии. Финнам удалось рассечь район обороны дивизии на восемь частей. Окружения избежал только 337-й стрелковый полк. До 10 февраля финны пытались разгромить отдельные оборонительные участки, но, встретив упорное сопротивление, перешли к осаде. Командование 54-й дивизии сумело запастись продовольствием, которого вместе со сбрасываемыми с самолета припасами хватило на все время блокады. 13 февраля Гусевский передал в штаб 9-й армии радиограмму: «Дивизия сражается в окружении в течение 15 дней, использовав до конца все свои внутренние возможности, раненых – сотни, продовольствия нет. Мы делаем все, что в наших силах, для спасения дивизии. Сбрасывайте в гарнизоны не килограммы, а тонны продовольствия, ждем ответа».
   В конце февраля финны перешли к тактике подавления отдельных осажденных участков артиллерийским огнем. В ночь на 3 марта после четырехдневной артиллерийской подготовки противник атаковал район, где находились 2-я рота 118-го горнострелкового полка и 7-я батарея 86-го артиллерийского полка. Почти все бойцы этих подразделений были убиты. В живых осталось только 25 человек.
   В течение двух последующих суток подразделения 337-го полка при поддержке нескольких танков пытались выбить финнов из дефиле, разделявшего восточный участок и район обороны командного пункта дивизии. Потеряв до 50 человек убитыми и один танк, советские части вернулись на исходные позиции.
   6 марта финны начали ожесточенный артиллерийско-минометный обстрел восточного участка обороны и в ночь на 7 марта заняли его. При этом наши потери убитыми и пленными составили около 230 человек. Около 100 человек смогло уйти по льду озера Саунаярви и присоединиться к защитникам командного пункта дивизии. 11 и 12 марта интенсивно обстреливали позиции этого района, большинство блиндажей и землянок было уничтожено. Утром 13 марта финны перешли в атаку, которая была отбита.
   Более активным действиям финнов помешало наступление Ребольской оперативной группы 9-й армии, начатое силами переброшенной на этот участок 163-й стрелковой дивизии, 593-го стрелкового полка 131-й дивизии и нескольких лыжных батальонов. Хотя деблокировать 54-ю дивизию не удалось, финнам пришлось бросить часть сил против наступавших и тем самым ослабить натиск на окруженные гарнизоны.
   11 февраля лыжная бригада под командованием полковника Долина в составе 9-го, 13-го и 34-го лыжных батальонов предприняла еще одну попытку прорыва блокады. 13–14 февраля она была разгромлена финскими лыжными отрядами.
   Потери батальонов, участвовавших в этих двух операциях, составили 1274 человека убитыми, 903 ранеными, 583 пропавшими без вести и 323 обмороженными. Потери же 163-й дивизии с 29 февраля по 13 марта составили 993 человека убитыми, 3295 ранеными и 191 пропавшими без вести. Общие потери этого соединения составили 2274 человека убитыми, 7670 ранеными, 769 пропавшими без вести и 888 обмороженными, то есть почти 70 % штатного состава. В самой 54-й дивизии, выдержавшей 46-дневную блокаду, было 2118 человек убито, 3732 ранено и 573 человека пропало без вести, что составило 60 % штатной численности горнострелковой дивизии.
   Из соединений 9-й армии только 122-я стрелковая дивизия, принимавшая участие в войне с первого дня, сумела избежать тяжелого поражения. Она прибыла в район Кандалакши накануне войны из Белоруссии и перешла границу 30 ноября. В 3 часа дня 596-й стрелковый и приданный дивизии 273-й горнострелковый полки заняли почти без сопротивления поселок Алакуртти, который финны сожгли при отходе. Следующие сутки прошли без боев – финны отходили, минируя за собой дороги.
   2 декабря шедший в головной заставе 1-й батальон 596-го полка и кавалерийский эскадрон 153-го разведывательного батальона при подходе к высотам в 26 км западнее Алакуртти были встречены пулеметным и минометным огнем с хорошо замаскированных позиций 22-го пограничного финского батальона. Несмотря на незначительные потери (6 человек ранено), кавалеристы спешились и оставили лошадей под огнем. Подразделения развернулись и залегли. Через некоторое время подошли два батальона 596-го полка и 273-й полк, а также полковая артиллерия. Вторая атака в 4 часа дня 3 декабря вынудила противника оставить высоты. В финских окопах обнаружено 10 трупов, еще три финна захвачены в плен. Потери частей дивизии составили 24 человека убитыми и 89 ранеными.
   11 декабря финны оказали сопротивление у деревни Мяркярви. Но оборонительные позиции подготовить они не успели – были только окопы для стрельбы лежа, и не смогли сменить понесший большие потери Салльский батальон на прибывший из резерва батальон «А». И мост они почему-то не взорвали. Все это дорого обошлось оборонявшимся. Два танка 100-го отдельного танкового батальона успели проскочить по мосту, прорвались в тыл противника и разгромили его обозы. Финны поспешно отступили, не успев сжечь деревню. В качестве трофеев советским войскам досталось восемь пулеметов.
   14 декабря передовой батальон 420-го стрелкового полка с ротой танкового батальона занял поселок Курсу. В тот же день, в 8 часов вечера, лыжные подразделения финнов, обойдя фланги передового батальона, атаковали полковую артиллерию и батарею 285-го артиллерийского полка. Артиллеристы вынуждены были вести огонь картечью и даже из личного оружия. Было убито много лошадей, но орудия почти не пострадали. На помощь к артиллеристам прибыл 20-й батальон 420-го полка, и финны отступили.
   В тот же день 596-й стрелковый полк при поддержке 9-го отдельного танкового батальона пытался овладеть высотами на дороге в 69 км западнее Куолаярви. Атака сорвалась, а финны из противотанковых орудий уничтожили три советских танка.
   16 декабря, к вечеру, 420-й стрелковый полк вышел на восточную окраину поселка Иоутсиярви. 17 декабря он атаковал позиции финнов, но неудачно. В тот же день к фронту подошли 175-й стрелковый полк и саперный батальон 122-й дивизии. Тем временем 273-й горнострелковый полк совместно с 153-м разведывательным батальоном и ротой 596-го стрелкового полка овладели переправой через реку Кемийоки в районе деревни Пелкосниеми, потеряв при этом 20 человек убитыми и 46 ранеными, а также три танка Т-38.
   18 декабря 420-й стрелковый полк с батальоном 715-го стрелкового полка вновь безуспешно наступал на позиции противника. Батальон 715-го полка потерял связь с главными силами, подвергся контратаке противника и понес большие потери. Командир и комиссар батальона были ранены. 420-й полк в результате этой неудачи «соседа» пришлось отвести в тыл на 2 км.
   Бойцы 715-го полка, как и других частей 122-й дивизии, были одеты в черные пиджаки, что совсем не подходило для приполярной зимы. Да к тому же черная форма демаскировала бойцов на белом снегу, отчего наши части несли большие потери.
   19 декабря финны контратаковали части 122-й стрелковой дивизии, переправившиеся через Кемийоки. Советские войска отошли на 14 км к северу. Наши потери составили 27 человек убитыми и 73 ранеными.
   В тот же день два батальона 596-го стрелкового полка и 715-й стрелковый полк вновь атаковали финские позиции (четыре батальона) у Иоутсиярви. 715-й полк наступал с фронта, но безуспешно. А в это время один батальон 596-го полка вышел на северную окраину поселка, а второй фланговым маневром – на вторую полосу неприятельской обороны, но, вместо того чтобы ударить в тыл противнику, его командир стал выжидать выгодный момент для удара по отходящей коннице. Но дождался только того, что финны, отбив наступление с фронта, контратаковали и окружили батальон. Прорываясь, батальон понес большие потери в живой силе и бросил все свои станковые пулеметы.
   После этого командование 9-й армии отдало приказ сконцентрировать части дивизии в районе северо-западнее и юго-западнее Куорлаярви. Непонятно, что помешало ему позднее вовремя отдать приказ об отходе 163-й дивизии.
   3 января 1940 г. финские части попытались овладеть артиллерийскими позициями, но были отбиты. 4 января финны повторили попытку, и с тем же результатом. 13 января 122-я дивизия получила приказ об отходе в район Мяркярви. После этого активные действия на участке 122-й дивизии прекратились. Стороны время от времени перестреливались и «обменивались» налетами лыжников. Дивизионная артиллерия была изъята в армейский резерв, и огневую поддержку стрелкам оказывали лишь полковые батареи.
   Даже 19 февраля, за три недели до конца войны, в 122-й дивизии не хватало семи тысяч пар лыж. Предназначенная для уплотнения боевых порядков, 88-я стрелковая дивизия до окончания войны так и не вышла на фронт в полном составе: ее артиллерийский полк оказался без тягачей, 758-й стрелковый полк – без лыж, а в танковом батальоне не хватало 30 машин.
//-- Потери личного состава 9-й армии --//

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 922 человека не распределены по категориям военнослужащих.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 327 человек не распределены по категориям военнослужащих.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 1249 человек не распределены по категориям военнослужащих.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 689 человек не распределены по категориям военнослужащих.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 313 человек не распределены по категориям военнослужащих.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 13 252 человек не распределены по категориям военнослужащих.
   Источник: ЦГАСА. Ф. 34980. Оп. 14. Д. 246, 249, 253, 255; Ф. 37977. Оп. 1. Д. 572. ЦАМО. Ф. 15-А. Оп. 2245. Д. 48. Ф. 5. Оп. 176705. Д. 69.

Глава 14. Боевые действия 8-й армии

   Восточнее Ладожского озера на петрозаводском направлении была развернута 8-я армия под командованием комдива И.Н. Хабарова. В составе армии было два стрелковых корпуса – 1-й и 56-й.
   В 1-м корпусе состояли 139-я и 155-я стрелковые дивизии, а также 47-й корпусный артиллерийский полк. В каждой дивизии имелось 36 – 45-мм противотанковых пушек, 18 – 76-мм полковых пушек, 20 – 76-мм дивизионных пушек и 16 – 122-мм гаубиц. Кроме того, 115-я стрелковая дивизия имела шесть 152-мм гаубиц. В 47-м корпусном артиллерийском полку было 12 – 122-мм пушек и 24 – 152-мм пушки-гаубицы МЛ-20.
   В 56-м корпусе состояли 56-я, 18-я и 168-я стрелковые дивизии. 75-я стрелковая дивизия состояла в резерве армии.
//-- Артиллерийское вооружение дивизий 56-го корпуса --//

   8-я армия была усилена 49-м и 467-м корпусным артиллерийскими полками, 10-м гаубичным полком и 315-м отдельным артиллерийским дивизионом резерва Главнокомандования (РГК).
   В составе 467-го корпусного артиллерийского полка было 24 – 107-мм пушки обр. 1910/30 г. и 12 – 152-мм гаубиц, а в составе 49-го корпусного тяжелого артиллерийского полка 24 – 152-мм пушки-гаубицы МЛ-20 и 6 – 203-мм гаубиц Б-4. В составе 315-го артиллерийского дивизиона большой мощности имелось шесть 280-мм гаубиц обр. 1915 г. [82 - В боевых действиях 315-му артдивизиону принять участия не удалось. Из-за плохих дорог 18 из 24-х повозок, на которых находились разобранные на части гаубицы, вышли из строя. И вообще только дурак или враг мог отправить такие мощные артсистемы в 8-ю армию вместо Карельского перешейка. И, разумеется, такие дорогие орудия должны сопровождаться дорожными частями, которые предварительно приводили бы дороги в надлежащий вид.].
   8-я армия заняла 380-километровый фронт, то есть в среднем 76 км на дивизию. Понятно, что в таких условиях сплошной линии фронта быть не могло, а каждая дивизия действовала сама по себе, не имея соприкосновения на флангах с другими дивизиями.
   Армии предстояло действовать на наиболее важном направлении, выводившем в обход Ладожского озера в тыл линии Маннергейма. На этом направлении финны сосредоточили до трех пехотных дивизий, опиравшихся на хорошо подготовленный для обороны рубеж по линии: Толвоярви – станция Лоймола – Кителя – река Уксупйоки. Между укрепленным оборонительным рубежом и государственной границей финнами была создана полоса заграждений, насыщенная полевыми укреплениями. Как и на Карельском перешейке, здесь имелись проволочные заграждения, противотанковые рвы, завалы и минные поля. Особенно густая сеть минных полей и фугасов была в районе дорог. Ряд населенных пунктов (Корписельскя, Суоярви, Салми и др.) был превращен в сильные узлы сопротивления.
   Перед 8-й армией была поставлена задача – ударом в направлении на Сортавала разгромить противостоящего противника и выйти на фронт Толво-ярви.
   Пять дивизий, действуя независимо друг от друга, должны были наносить удары на расходящихся направлениях. В апреле 1940 г., выступая на совещании по итогам финской войны, командующий артиллерией 8-й армии комбриг Н.А. Клич справедливо указал на изъян плана, по которому наступала армия: «К началу войны 8-я армия начала наступление фактически “растопыренными пальцами” – 5 дивизий на пяти направлениях. Территория не была подготовлена для действий крупных воинских частей. Почему это произошло? Потому, что общий оперативный план не учитывал важности петрозаводско-сортавальского направления».
   Началу наступления предшествовала короткая (15-минутная) артиллерийская подготовка в виде одного мощного огневого налета, после которого войска перешли государственную границу и начали продвижение в глубь Финляндии. 155-я и 139-я стрелковые дивизии, наступавшие на правом фланге армии, в условиях труднодоступной местности преодолели сопротивление противника, продвинулись на 75–80 км и вышли к основному оборонительному рубежу, где завязали тяжелые бои.
   Финны при отступлении, как правило, уничтожали деревушки и хутора, чтобы лишить противника укрытий от холода. Население добровольно или принудительно эвакуировалось в тыл.
   13 декабря финны контратаковали 139-ю дивизию, которая была вынуждена отойти к восточному берегу озера Ала-Толваярви. На поддержку 139-й дивизии была переброшена резервная 75-я дивизия. С этого момента 75-я и 139-я дивизии действовали до середины января 1940 г. на одном участке фронта, сменяя друг друга на передовой.
   В своих мемуарах Маннергейм утверждал, что в декабре 1939 г. из 139-й и 75-й дивизий более 5 тысяч человек погибло и финнам досталось 69 танков, 40 орудий и 220 пулеметов. Данные эти, явно завышенные, были предназначены для финского и западного читателя. Фактические подробные потери читатель может найти в конце этой главы.
   56-я дивизия 56-го корпуса, наступая на Лоймола, преодолела сопротивление отрядов прикрытия и вышла к озеру Колланярви, где перешла к обороне. В период продвижения вперед стрелковые части несли значительные потери от флангового и отсечного, заранее подготовленного огня противника. Артиллерия недостаточно эффективно воздействовала на противника отчасти из-за неудовлетворительной постановки задач войсковыми командирами и отчасти из-за недостатка боеприпасов, вследствие чего на выполнение огневой задачи отпускалось намного меньше снарядов, чем полагалось по норме.
   На левом фланге 8-й армии наступали 18-я и 168-я стрелковые дивизии 56-го корпуса и приданная им 34-я легкотанковая бригада (большинство ее составляли танки БТ-7). Они успешно преодолевали в условиях бездорожья пограничную полосу заграждений. 18-я дивизия 8 декабря успешно форсировала реку Уксупйоки, 9 декабря овладела укрепленным узлом Уома и после ряда боев достигла района Рухтипанмяки – Каринен – озеро Туокаярви. 168-я дивизия форсировала реку Уксунйоки, 10 декабря заняла город Питкяранта, а к 14 декабря вышла в район Кателя.
   Первоначально советским частям противостояли лишь два финских батальона. Но финны быстро оценили ситуацию – советские войска могли обойти с севера Ладожское озеро и оказаться в тылу линии Маннергейма. Поэтому к 5 декабря финны сосредоточили там 2-й батальон 37-го пехотного полка, 8-й егерский батальон, 38-й пехотный полк, батальон 36-го пехотного полка и батальон 39-го пехотного полка. Кроме того, в ближайшем их тылу находилось по два батальона 37-го и 39-го полков и батальон 36-го полка финнов. Командовал финской группировкой генерал-майор Ю.В. Хеглунд.
   По мере накопления сил финны, пользуясь своим превосходством в лыжной подготовке, стали проникать в тыл советских дивизий, прерывая их коммуникации и минируя дороги. К 22 декабря части 56-го стрелкового корпуса окончательно перешли к обороне. Уже первые нападения финнов на немногочисленные дороги заставили командование корпуса вывести с фронта для их охраны 83-й танковый батальон 34-й танковой бригады и роту 82-го танкового батальона.
   К 26 декабря 1939 г. финны создали два минированных завала на дороге Лаваярви – Леметти в районе Уома, и 28 декабря движение там прекратилось. Теперь на фронте против левофланговых соединений 56-го корпуса находились следующие финские части: 2-й батальон 35-го пехотного полка, 8-й специальный батальон, по два батальона 37-го и 38-го пехотных полков и батальон 36-го пехотного полка. В резерве в ближайшем тылу были по третьему батальону 37-го и 38-го пехотных полков, батальон 36-го полка и 39-й полк.
   Финское командование с первых же дней войны почти всегда выводило в резерв и во второй эшелон подразделения, больше других находившиеся на передовой и понесшие наибольшие потери. Но наши командиры такой практики не придерживались.
   С 1 по 5 января 1940 г. группа советских войск корпуса в составе 82-го танкового батальона, двух рот 179-го мотострелкового батальона, батальона 97-го стрелкового полка и некоторых тыловых подразделений много раз атаковала позиции финнов в районе Уома. Но прорвать оборону противника и провести в Леметти колонну из 168 машин с продовольствием, боеприпасами и горючим так и не удалось.
   4—6 января финским войскам удалось расчленить гарнизон Леметти на две части. В северной части оказались 76-й танковый батальон 34-й бригады и тыловые подразделения 18-й дивизии, в южной части – бригадный и дивизионный штабы, 83-й танковый батальон (без одной роты), две роты 97-го стрелкового полка, две артиллерийские батареи и другие подразделения. Всего в окружение попало пять тысяч человек, более 100 танков, более десяти артиллерийских орудий и много автомобилей. 168-я дивизия предприняла попытку деблокировать окруженных, предприняв атаку двумя батальонами 402-го стрелкового полка и двумя батальонами 462-го стрелкового полка. Но наши войска достигли только района Рускасет, где соединились с двумя стрелковыми и гаубичным артиллерийским полками, отдельным танковым и разведывательным батальонами 18-й дивизии, разведывательным батальоном и двумя ротами 34-й бригады.
   Прибывшие пограничные части так же безуспешно пытались прорвать оборону в районе Уома.
   Тем временем в окружении оказались гарнизон Уома и группа, располагавшаяся у развилки дорог Леметти – Митро. Здесь находились подразделения 18-й и 60-й стрелковых дивизий, насчитывавшие более 2200 человек, из которых половина была небоеспособна (раненые и обмороженные), 16 танков и 12 орудий. У озера Сариярви в окружение попали 500 человек с тремя танками и восемью орудиями, а в районе Ловаярви – стрелковый и лыжный батальоны с одной артиллерийской батареей.
   168-я стрелковая дивизия была заблокирована противником несколько раньше, чем 18-я, но, несмотря на значительные потери в предыдущих боях и выделение трех батальонов на помощь 18-й дивизии, сумела удержать свой район обороны, сохранив за собой несколько важных высот, господствовавших над расположением дивизии. Так как коммуникации были перерезаны финнами, по льду Ладожского озера была проложена дорога, которую финны, несмотря на все предпринимаемые ими усилия, так и не смогли перерезать. Эта дорога позволила дивизии выдержать почти двухмесячную осаду. Во второй декаде января финны попытались расчленить оборону 168-й дивизии, но безуспешно, и вынуждены были ограничиться лишь короткими артиллерийскими налетами.
   8 января финны разбросали с самолетов листовки, в которых говорилось: «Бойцы 18-й и 168-й дивизий! Вам известно, что вы окружены, и все ваши связи с Родиной порваны. Почему вы продолжаете эту ненадежную борьбу против нашего перевеса, мороза и голода. Обоз 8-й армии, которого вы ожидаете, финны истребили около Сальми. Предлагаем вам немедленно сдаться».
   Финские листовки, разбрасывавшиеся над позициями советских войск, расписывали сытую жизнь в плену, обещали выдать бойцам теплую одежду и обувь, горячую пищу. Сулили премии за сданное оружие. Револьвер оценивался в 100 рублей, винтовка – в 150, пулемет – в 1500, танк – в 10 тысяч рублей! А за самолет финны обещали аж 10 тысяч долларов!!! Пилоту гарантировали политическое убежище в Финляндии или, по его желанию, выезд в любую страну мира. Однако большинство красноармейцев попадало в плен к финнам, лишь оказавшись в безвыходном положении. Ни один советский летчик не перелетел к врагу.
   16 января финны начали новое наступление. В нем участвовали 38-й пехотный полк, по два батальона 37-го и 39-го полка, 2-й батальон 35-го полка, 22-й специальный и 4-й егерский батальоны. 1-й и 3-й батальоны 36-го егерского полка и 1-й батальон 34-го полка образовали внешнее кольцо окружения. Еще пять батальонов (по одному из 36, 37 и 39-го полков и 8-й и 18-й специальные) были введены в бой в ходе операции. Финские части вышли на подступы к Питкяранта – главному пункту снабжения и сосредоточения советских войск. Но попытка штурма города была отражена подошедшими советскими частями – 219-м стрелковым полком 11-й стрелковой дивизии и 194-м стрелковым полком 60-й дивизии. Но оказать помощь окруженным войскам стало еще труднее, так как финны овладели некоторыми островами, которые командование 8-й армии оставило без внимания. Оставив небольшие гарнизоны на островах Петясаари, Зуб, Максимансаари и Лункудансаари, финны стали угрожать левому флангу 8-й армии и обстреливать единственную коммуникацию 168-й дивизии – ледовую дорогу на Ладожском озере.
   К 25 января из советских гарнизонов стали поступать сведения о катастрофической нехватке продовольствия. 29 января из штаба 18-й стрелковой дивизии радировали: «Продовольствия не сбросили, почему – непонятно. Голодные, положение тяжелое». В тот же день из гарнизона у развилки дорог пришло другое сообщение: «Окружены 16 суток, раненых 500 человек. Боеприпасов, продовольствия нет. Доедаем последнюю лошадь».
   2 февраля финны уничтожили гарнизон Леметти-северное. Наши потери убитыми и попавшими в плен составили более 700 человек. Только 20 красноармейцев сумели пробиться в Леметти-южное.
   По финским данным, трофеями частей IV армейского корпуса стали 32 танка (большей частью неисправных), 7 орудий и минометов, большое количество стрелкового вооружения и 30 грузовых машин.
   5 февраля от гарнизона «Развилка дорог» поступила страшная радиограмма: «Положение тяжелое, лошадей съели, сброса не было. Больных 600 человек. Голод. Цинга. Смерть». Окруженным с самолетов сбросили продовольствие, но большая его часть попала в руки к финнам. 8 февраля из «Развилки дорог» передали: «Продовольствие сбросили восточнее, часть подобрали». После этого в течение нескольких дней радиограммы были поспокойнее – окруженные слышали звуки приближающейся к ним артиллерийской канонады.
   9 февраля войска 8-го стрелкового корпуса, вошедшего в состав южной группы 8-й армии, начали наступление с целью освободить из окружения 18-ю и 168-ю дивизии. Но ценой невероятных усилий продвинуться удалось лишь на незначительно расстояние – от нескольких сот метров до полутора километров. Положение окруженных советских частей ухудшилось – финны усилили блокаду. 13 февраля из гарнизона «Развилка дорог» пришла отчаянная радиограмма: «Умираем с голода, усильте сброс продовольствия, не дайте умереть позорной смертью». 22 февраля еще одна радиограмма: «Положение тяжелое, несем потери, срочно помогите, держаться нет сил».
   В связи с неудачами 8-й армии комдив Хабаров был отстранен от командования, а на его место назначен командарм 2-го ранга Г.М. Штерн.
   12 февраля 1940 г. на базе частей 8-й армии, действовавших между Ладожским озером и населенным пунктом Лоймола, была сформирована 15-я армия. Командование ею было поручено командарму 2-го ранга М.П. Ковалеву. 15-я армия насчитывала около 100 тысяч человек, около 1300 орудий и минометов и до 200 танков. Ей противостояли финские войска численностью 65–70 тысяч человек.
   15 февраля финны усилили натиск на гарнизон Митро – полустанок Рускасет (или «КП четырех полков», а в документах финского 4-го армейского корпуса он значился как «окруженные полки»). Там находились батальоны 208-го и 316-го стрелковых полков и батареи 3-го артиллерийского и 12-го гаубичного артиллерийского полков 18-й дивизии.
   В ночь на 18 февраля остатки гарнизона (около 1700 человек, половина из которых раненые и обмороженные) начали прорыв из окружения в район обороны 168-й дивизии. Отход прикрывали бойцы 83-го танкового и 224-го разведывательного батальонов 34-й бригады. Никто из них не вернулся из этого боя. Но и бойцам гарнизона Рускасет не удалось выйти из окружения, почти все они были уничтожены днем 18 февраля у высоты 79,0. Лишь 30 человек прорвались в район обороны 168-й дивизии. Финнам досталось (по финским данным): 20 танков, 32 полевые и 2 противотанковые пушки, 6 четырехствольных зенитных пулеметных установок, 63 станковых и ручных пулеметов, 17 тракторов, 25 автомобилей, более 200 повозок. В плен к финнам попало 250 красноармейцев.
   В журнале боевых действий 34-й бригады в связи с гибелью гарнизона Рускасет появилась такая запись: «Из окружения никто из людей 83-го танкового и 224-го разведывательного батальона не прибыл. Погибли все. Танки подбиты или взорваны».
   Лучше обстояли дела у гарнизона Лаваярви. 14 февраля его ударная группа отбросила блокировавшие его финские подразделения, и 16 февраля бойцы гарнизона вышли к своим. В живых осталось 810 человек. Потери составили 290 человек. 34 пулемета удалось вынести из окружения, а все тяжелое вооружение пришлось уничтожить.
   Финские войска тоже несли существенные потери. На 26 декабря 1939 г. финские подразделения насчитывали: 1-й батальон 36-го пехотного полка – 704 человека, 2-й – 759, 3-й – 895; 1-й батальон 37-го полка – 730 человек, 1-й батальон 38-го полка – 660, три батальона 39-го полка – 718, 710 и 731 человек соответственно. К 1 февраля 1940 г. все эти подразделения значительно поредели. 2-й батальон 36-го полка теперь насчитывал лишь 459 человек, батальоны 37-го полка – 567, 578 и 381, а 38-го полка – 502, 489 и 813 человек, в 39-м полку осталось в трех батальонах 526, 476 и 426 человек соответственно. Большие потери понесли два батальона 64-го полка и три отдельных егерских, прибывшие на фронт в начале января. 1 февраля пехотные батальоны насчитывали 418 и 403 человека, егерские – 717, 472 и 511 человек. И это притом что штатная численность финского пехотного батальона составляла около 800 человек, а егерского – около 850.
   Из гарнизона Уома, находившегося под началом командира отдельного батальона связи капитана К.Ф. Касаткина, 2 февраля поступила радиограмма: «Окружены 16 суток. Раненых 500 человек, боеприпасов и продовольствия нет. Раненые умирают. Доедаем последнюю лошадь. Сможем продержаться до 24.00». 14 февраля из гарнизона Уома пришла следующая радиограмма: «Умираем с голода. Усильте сброс продовольствия. Выручайте, не дайте умереть позорной смертью». 23 февраля: «Положение тяжелое. Несем потери, ослабли окончательно. Срочно помогите, держаться нет сил. 40 дней окружены, не верится, что противник силен. Освободите от напрасной гибели. Люди, материальная часть, фактически лагерь больных, здоровые истощены». В конце февраля оставшимся в живых красноармейцам из гарнизона Уома удалось прорваться на соединение с частями 15-й армии.
   В ночь на 19 февраля финские подразделения, воспользовавшись слабой обороной в Леметти, овладели несколькими высотами и полностью взяли под контроль все перемещения окруженных. Площадь обороны гарнизона сократилась до одного километра в длину и около четырехсот метров в ширину.
   21 февраля комбриг С.И. Кондратьев радировал: «Помогите, умираем голодной смертью». 22 февраля поступила еще одна радиограмма: «Авиация по ошибке бомбила нас. Помогите, выручайте, иначе погибнем все».
   23 февраля прекратил свое существование гарнизон у озера Сариярви. В живых не осталось ни одного человека. Уже после войны на месте расположения 3-го батальона 97-го стрелкового полка обнаружили 131 труп и две братские могилы, сооруженные финнами.
   По финским данным, трофеями финского IV армейского корпуса стали 6 полковых и 6 противотанковых пушек, 4 миномета, 4 танка и 60 пулеметов. Для финнов, испытывавших острую нужду в вооружении, захват каждого трофея был очень важен. В феврале 1940 г. штаб IV армейского корпуса отдал приказ, где указывалось на необходимость бережного отношения к оружию и тщательного сбора трофейного стрелкового и артиллерийского вооружения. Войскам также предписывалось изготавливать оружие в мастерских.
   За время войны Финляндия получила из-за границы 77 300 винтовок, 5800 ручных и 100 станковых пулеметов, 395 полевых и 18 противотанковых орудий и 216 минометов. В самой Финляндии было изготовлено 82 570 винтовок, 1265 пистолетов-пулеметов, 960 ручных и 605 станковых пулеметов, 105 противотанковых орудий. Конечно, эти цифры несопоставимы с масштабами советского производства вооружения. Но трофеи дали финнам около 15 % всех их винтовок, 4 % пистолетов-пулеметов, 17 % ручных и более 60 % станковых пулеметов, более 30 % противотанковых пушек, 6 % минометов, больше половины полевых орудий, поступивших в армию за время войны. В связи с этим командующий Лапландской группой генерал К. Валениус в интервью французской газете «Эксельсиор» на вопрос о том, кто активнее других поставляет боевую технику Финляндии, ответил: «Русские, конечно!»
   За неудачные операции по деблокированию окруженных командарм 2-го ранга Ковалев 25 февраля был освобожден от занимаемой должности и заменен комкором В.Н. Курдюмовым.
   А обстановка в котлах продолжала ухудшаться. 23 февраля гарнизон «Развилка дорог» радировал: «40 дней окружены, не верится, что противник силен. Освободите от напрасной гибели. Люди, матчасть – фактически лагерь больных, здоровые истощены. Судьбу Кожекина [возглавлявшего гарнизон у Сариярви] не знаем, нет сил, положение тяжелое». 25–27 февраля к гарнизону «Развилка дорог» попытался прорваться лыжный эскадрон, но вышли туда лишь три обмороженных бойца, остальные погибли или попали в плен.
   26 февраля командование гарнизона Леметти-южное отправило в штаб 56-го корпуса радиограмму: «Помогите, штурмуйте противника, сбросьте продуктов и покурить. Вчера три ТБ развернулись и улетели, ничего не сбросив. Почему морите голодом? Окажите помощь, иначе погибнем все». Курдюмов в ответ посоветовал успокоиться и запросил командование окруженных гарнизонов о возможности посадки самолетов на занятой территории. Те ответили отрицательно. Тогда Курдюмов попросил продержаться еще пару дней и обещал помощь. Но командование окруженного гарнизона запросило разрешение на выход из окружения. Военный совет 15-й армии, получив в ночь на 28 февраля разрешение Ставки, приказал начать отход из Леметти с наступлением темноты, указав на необходимость эвакуации раненых и материальной части.
   Гарнизон Леметти численностью 3261 человек начал отход двумя группами. Северную возглавлял командир 34-й танковой бригады комбриг Кондратьев, южную – начальник штаба 18-й дивизии полковник Алексеев, так как ее командир комбриг Г.Ф. Кондрашев был ранен 25 февраля. Комиссия штаба 15-й армии позднее констатировала:
   «Кондрашев организовал выход очень плохо. Даже часть командного состава не знала, какие подразделения входят в состав каких колонн… План выхода был разработан с расчетом на более легкий выход северной колонны, в которой по плану следовало командование, штабы и наиболее здоровые люди.
   Колонна Кондрашева выступила из Леметти-южное около 22 часов и двигалась от командного пункта 34-й легкотанковой бригады вдоль финской дороги, проходящей по тропе к юго-западному берегу озера Вуортанаярви. Личный состав колонны был вооружен винтовками и револьверами, колонна имела три зенитные пулеметные установки и два-три танка БТ-7, которые предполагалось использовать для поддержки выхода, но в силу плохой организации их не использовали и даже забыли предупредить экипажи о выходе… Приказание Военного совета о порче техники и материальной части полностью выполнено не было.
   Несмотря на приказание Военного совета армии обязательно взять с собой всех больных и раненых, тяжелобольные и раненые были оставлены, причем выход гарнизона был преднамеренно скрыт от них…»
   Группа Кондратьева при прорыве почти вся погибла. Но уцелевшие бойцы спасли знамя бригады. Комбриг С.И. Кондратьев, комиссар 34-й бригады И.А. Гапанюк, начальник штаба бригады полковник Н.И. Смирнов и комиссар 18-й дивизии М.И. Израецкий, оказавшись в безнадежном положении, застрелились.
   Тяжело раненного командира 18-й дивизии Г.Ф. Кондрашева вынесли из окружения. 4 марта он был арестован в госпитале и расстрелян по приговору трибунала. Из него сделали козла отпущения за гибель дивизии.
   Тело Кондратьева было обнаружено и захоронено финнами, как и тела 4300 бойцов 18-й дивизии и 34-й бригады.
   Вторая группа под командованием полковника Алексеева прорвалась. Из окружения вышло 1237 человек, около 900 из которых были ранены или обморожены. При прорыве погибло 48 красноармейцев. Знамя 18-й Ярославской Краснознаменной дивизии досталось финнам. После окончания войны дивизия, как утратившая боевое знамя, была расформирована. Командир 56-го стрелкового корпуса комдив И.Н. Черепанов 8 марта застрелился.
   На совещании в апреле 1940 г. В.Н. Курдюмов так изложил события, связанные с гибелью 18-й стрелковой дивизии и 34-й легкотанковой бригады:
   «Части дивизии были блокированы противником вдоль дороги от Уома до Леметти (южное), а также в районах высоты 104,9, Рускасет и развилка дорог 2 км южнее Рускасет. Они были блокированы в 13 гарнизонах. До момента формирования 15-й армии эти блокированные гарнизоны частично были уничтожены, остальные понесли большие потери. Людской состав был истощен, бойцы и командиры страдали финнобоязнью и к активным боевым действиям были не способны. Подавляющая часть техники являлась обузой для войск и не была использована.
   Особенно тяжелое положение было в гарнизоне Леметти (южное). Этот гарнизон, численность которого, по разным данным, в 3000–3200 человек, был расположен в районе площадью 600–800 м на 1500 м. Причем за длительный срок блокады (более двух месяцев) в этом гарнизоне не были отрыты даже окопы полного профиля. Все господствующие высоты в районе Леметти были отданы почти без боя противнику. В гарнизоне царило полнейшее безначалие. Командование 18-й стрелковой дивизии и 34-й легкотанковой бригады самоустранилось от руководства войсками и занималось лишь посылкой панических телеграмм по всем адресам. В момент выхода этого окружения, в ночь с 28 на 29 февраля, командование 18-й дивизии и 34-й бригады передало руководство своими людьми в этот ответственный момент начальникам штабов – полковнику тов. Алексееву и начальнику штаба 34-й танковой бригады тов. Смирнову.
   168-я стрелковая дивизия с начала военных действий была в полуокружении и к 13 февраля имела потери около 6 тысяч человек в людском составе и около 50–60 % конского состава. Подвоз дивизии всего необходимого производился по льду Ладожского озера, от Питкяранта на Коириная, и был крайне нерегулярным, так как трасса находилась под огнем противника с материка и ближайших островов.
   В дивизии ощущался недостаток продуктов питания и боеприпасов. Бойцы изголодались, их психика была надломлена, правда, меньше, чем в 18-й дивизии, а поэтому дивизия могла только обороняться и не была способна к активным боевым действиям…
   Все это произошло потому, что командование 8-й армии, а впоследствии командование южной группы войск этой армии находилось психологически в плену у противника и, не ожидая сосредоточения дивизий, вводило их в бой отдельными подразделениями и частями…
   В оперативном отношении направление главного удара армии, а до этого направление главного удара южной группы войск 8-й армии было выбрано неудачно, неправильно. Вместо того чтобы выполнять указания Ставки о выходе основной группировки армии на лед Ладожского озера для действий в направлении Импилахти – Сортавала, все усилия армии были направлены на фронте: озеро Ниетярви – Питкяранта, т. е. на том направлении, где в связи с трудным рельефом местности и укрепленными позициями противника операции заранее были обречены на неуспех. Единственная коммуникация армии Лодейное Поле – Питкяранта находилась в неудовлетворительном состоянии и не могла обеспечить массового движения автотранспорта.
   Финны активных действий на фронте армии не предпринимали, они оборонялись на широком фронте, умело использовали местность, а также хорошо применяли службу заграждений. Оборонительные позиции финнов были хорошо замаскированы и расположены по двум основным направлениям действий армии в удалении 3–5 км одна от другой. Все они были оборудованы финнами еще в мирное время и состояли из проволочных заграждений в 5—10 рядов, противотанковых рвов, минных полей и деревянно-земляных сооружений полевого типа, усиленных камнями».
   То, что произошло с оставленными группой Кондратьева 120-ю тяжелоранеными, иначе как варварством не назовешь. Когда советские войска после заключения мира вернулись в район Леметти, отошедший к СССР, то застали жуткую картину. Некоторые землянки были забросаны гранатами, другие сожжены. Обгоревшие скелеты сохранили следы колючей проволоки, которой беззащитных людей прикрутили к нарам.
   Соединения 8-й армии понесли тяжелые потери. 168-я стрелковая дивизия кроме трех батальонов, уничтоженных в Рускасет, потеряла 7 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. 18-я стрелковая дивизия потеряла 12 тысяч человек, а 34-я танковая бригада – 1800.
   Финны также понесли большие потери. Части 13-й пехотной дивизии, сражавшиеся в Приладожской Карелии, потеряли 1171 человек убитыми, 3155 ранеными и 158 пропавшими без вести. Приданные 13-й дивизии 64-й пехотный полк, егерские, партизанские и специальные батальоны и саперные роты потеряли 924 человека убитыми, 2460 ранеными и 102 пропавшими без вести. Потери 36-го пехотного полка 12-й пехотной дивизии составили 253 человека убитыми, 763 ранеными и 67 пропавшими без вести, а 35-го пехотного полка той же дивизии, соответственно, 261, 470 и 27 человек. Всего 12-я пехотная дивизия, главные силы которой действовали на лоймоловском направлении, вместе с приданными ей частями и подразделениями потеряла 1458 человек убитыми, 3860 ранеными и 220 пропавшими без вести.
   Только в начале марта 1940 г. советским войскам удалось достичь успеха на северном побережье Ладожского озера. 3 марта части 37-й мотострелковой дивизии выбили финнов с острова Зуб и заняли его. После этого штабом 15-й армии был разработан план захвата острова Максимансаари. 6 марта после часовой артподготовки 1-й батальон вместе с танковой ротой пошел в атаку. Десантники на лыжах шли за танками, а часть из них сидела на броне. К вечеру 6 марта остров был полностью очищен от финнов. Потери советских частей составили 52 человека убитыми и 96 ранеными.
   Штаб 15-й армии передал в Ставку: «Противник оборонял острова… следующими силами:
   а) Максимансаари – 4-я рота 39-го пехотного полка, усиленная 4–6 станковыми пулеметами, 4–6 минометами и одним орудием;
   б) Петяясаари – две роты 38-го пехотного полка, усиленные 6–8 станковыми пулеметами;
   в) Паймионсаари – 4-я рота 38-го пехотного полка с 3–5 станковыми пулеметами, 2–3 минометами и 2 орудиями ПТО.
   37-я стрелковая дивизия (без 20-го стрелкового полка) с двумя батареями 33-го гаубичного артполка, 2-м дивизионом 72-го гаубичного артполка, батареей 392-го гаубичного артполка, отдельной минометной ротой, ротой 357-го танкового батальона, 204-й воздушно-десантной бригадой и тремя лыжными эскадронами к 21.00 6 марта овладела Максимансаари, Петяясаари, Паймионсаари и утром 7 марта был занят Ханкосаари.
   Противником оставлено до 500 трупов. Взято 12 человек пленных. Трофеи: три 37-мм пушки, два 81-мм миномета, 13 станковых и 19 ручных пулеметов, 305 винтовок, 13 автоматов…
   Наши потери: убито 87 человек, ранено 331 человек. Подбито 7 и утонуло 4 танка Т-26, подбито 2 станковых пулемета. Сбит один самолет СБ.
   После мощной двухчасовой артиллерийской подготовки по островам Петяясаари и Паймионсаари с рядом ложных переносов артогня на остров Максимансаари и Вуоратсу и авиационной подготовкой перед атакой 247-й стрелковый полк с батареями 170-го артполка и 103-го противотанкового дивизиона, ротой 357-го танкового батальона при поддержке двух дивизионов 170-го артполка в 10 часов повел наступление на Паймионсаари. Первые эшелоны пехоты ползли с бронещитками. Атака была произведена в полном взаимодействии с артиллерией, минометами и танками. 247-й стрелковый полк к 13.00 овладел Паймионсаари.
   91-й стрелковый полк (без батальона) с батареями 170-го артполка и 103-го противотанкового дивизиона при поддержке дивизиона 72-го гаубичного артполка, двух батарей 33-го гаубичного артполка в 10 часов 40 минут начал наступление на Петяясаари. Первые эшелоны пехоты ползли с бронещитками. Хорошо организованное и осуществленное взаимодействие пехоты, артиллерии и танков, а также бомбардировочные и штурмовые действия авиации обеспечили захват острова. Противник оказывал упорное сопротивление. 91-й стрелковый полк к 18.00 овладел Петяясаари.
   204-я воздушно-десантная бригада, 74, 78 и 79-й лыжные эскадроны до 14.00 составляли резерв командарма.
   В 13.00 было принято решение овладеть Максимансаари. Вся дивизионная артиллерия и авиация с 15.00 до 16.00 были переключены на подавление и уничтожение живой силы и огневых средств на острове Максимансаари, а с 16.00 – на подавление противника на побережье Ладожского озера…
   После мощной артиллерийской и авиационной подготовки 204-я воздушно-десантная бригада с тремя лыжными эскадронами, 68-м отдельным разведывательным батальоном при поддержке роты танков и артиллерии в 16.00 на лыжах бросилась в атаку. Несмотря на упорное сопротивление противника, 204-я воздушно-десантная бригада к 18.00 овладела Максимансаари. Уничтожение отдельных мелких групп противника было закончено к 21.00. Утром 7 марта одним лыжным эскадроном был взят остров Ханкосаари…
   В этом бою 37-я стрелковая дивизия и 204-я воздушно-десантная бригада почувствовали свою силу и способность уничтожить противника.
   Танки вели пехоту к окопам противника, непрерывно поддерживая ее огнем из пулеметов и орудий, подавляя и уничтожая огневые точки противника…
   Авиация произвела 522 самолето-вылета. Сброшено 90 тыс. кг бомб. Истребители штурмовыми действиями не допустили подхода резервов противника для контратак с материка и острова Вуоратсу и расстреливала на льду отступающие группы белофиннов…»
   Войска 15-й армии продолжали наступление. В ночь на 12 марта в бою впервые приняла участие 201-я воздушно-десантная бригада, поддержанная танками и артиллерией 37-й дивизии. Она наступала на остров Лункулансаари и полуостров Уксалонпя, охватывая правый фланг финского IV армейского корпуса генерала Хеглунда. К вечеру 12 марта бригада заняла остров Лукулансаари и часть полуострова Уксалонпя. На следующий день планировалось захватить другую часть полуострова, занятую противником. Но было заключено перемирие.
   5 марта в наступление перешла 25-я мотокавалерийская дивизия, но она продвинулась лишь на 700–800 метров. 8 марта 72-я стрелковая дивизия перешла в наступление. 6 марта 25-я дивизия возобновила наступление, но продвинулась только на 100–200 метров. Бойцы окопались в полутораметровом снегу. Это сократило дистанцию последнего броска, и на следующий день спешенные кавалеристы заняли высоты у Ниемеля. Финны, оборонявшие этот район, отошли к следующей возвышенности, расположенной в 2 км западнее.
   Но решающей победы войска 15-й армии достичь так и не смогли. Даже наиболее успешно продвигающиеся 11-я и 37-я дивизии вклинились в оборону противника лишь на 9—12 км, нанеся только частичное поражение подразделениям противника.
   Неудачные действия 8-й и 15-й армий объясняются в первую очередь общей неподготовленностью к войне на данном театре военных действий, да еще зимой (в декабре морозы доходили до –25 °C.)
   В тылу у финнов была относительно развитая сеть железных и грунтовых дорог. Финны заблаговременно построили даже рокадную железную дорогу, благодаря которой они могли перебрасывать свои силы вдоль линии фронта.
   Части 8-й армии наступали вдоль грунтовых дорог. Единственная (Кировская) железная дорога осталась глубоко в тылу советских войск на расстоянии 180–200 км. От Кировской железной дороги к государственной границе севернее Петрозаводска шло лишь пять грунтовых дорог с расстоянием между ними от 100 до 150 километров. И никаких рокад, соединяющих эти дороги. Обычно с наступлением осенних дождей до заморозков всякое движение прекращалось. Для исправления ситуации в декабре 1939 г. началось строительство железнодорожной ветки от Петрозаводска до Суоярви. На строительство железной дороги были мобилизованы местные жители и рабочие лесной промышленности. Стройка велась без перерывов в самые жестокие морозы зимы 1939–1940 гг. За два месяца было проложено 132 км пути по лесам и болотам. Первый поезд прошел 13 марта 1940 г. – в день окончания войны.
   До 1939 г. в Карелии не было ни одного военного аэродрома. Первый военный аэродром был создан на базе дома отдыха «Маткачи» в районе деревни Бесовец. В августе 1939 г. на аэродром приземлился истребительный авиаполк. В конце того же года на севере Карелии был построен еще один аэродром.
//-- Потери личного состава 8-й армии --//

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 395 человек не распределены по категориям военнослужащих (231 человек контуженный и 164 человека обожженных).
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 7691 человек не распределен по категориям военнослужащих.
   Источник: ЦГАСА. Ф. 34980. Оп. 13. Д. 1272, 1276. ЦАМО. Ф. 15-А. Оп. 2245. Д. 48.
//-- Потери материальной части артиллерии 8-й армии --//

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Возможно, и брошенные орудия.
   Источник: ЦГАСА. Ф. 20. Оп. 38. Д. 2903
//-- Потери личного состава 15-й армии --//

    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 1684 человека не распределены по категориям личного состава.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 387 человек не распределены по категориям личного состава.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 2071 человек не распределен по категориям личного состава.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 3152 человека не распределены по категориям личного состава.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

В число заболевших включены потери обмороженными, выделить которые из-за отсутствия данных не представилось возможным.
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Из них 3641 человек не распределен по категориям личного состава.
   Источник: ЦГАСА. Ф. 34980. Оп. 17. Д. 190, 194. ЦАМО. Ф. 5. Оп. 176705. Д. 67.

   Попробуем подвести итог боевых действий севернее Ладожского озера. В целом Красная армия здесь действовала, мягко говоря, неудовлетворительно. Почему же это произошло, и была ли теоретически возможность у 8-й армии обойти Ладожское озеро и зайти в тыл финнам, оборонявшим Карельский перешеек, а 9-й армии – достичь Ботнического залива?
   По моему мнению, основных причин неудачи было три. Во-первых, для такого огромного фронта требовалось как минимум в два раза больше боевых частей. Две другие причины – чрезмерная страсть военного руководства к унификации и экономия на мелочах.
   Командование нашей армии, как тогда, так и сейчас закостенело в «полигонном мышлении». До сих пор наши генералы учат солдат сражаться в «чистом поле», как под Бородином в 1812 г. Под полигонные условия проектируют бронетехнику и другие виды вооружения.
   Почему-то никто не понимает, что экипировка бойца в тропиках должна быть одна, в Карелии при 35 °C мороза – другая, а в Тамбовском гарнизоне можно ходить и в гимнастерке, и в кирзовых сапогах.
   Какие бы ни были перебои в стране с продовольствием, но боец 122-й дивизии, от которой до ближайшего склада 250 км, должен в снегу жрать от пуза лучшие консервы и шоколад. Любые встреченные домашние животные от порося до оленя при необходимости должны подлежать реквизиции с разрешения командира взвода. Какие могут быть буденовки, шинели и кирзовые сапоги при 35—40-градусном морозе? Не сумели вовремя создать удобную и теплую «полярную» униформу, надо реквизировать у населения меха, дубленки и одевать бойцов пусть нестандартно, но тепло.
   К началу боевых действий у границы должна быть построена сеть автомобильных и железных дорог.
   Там, где нет возможности развернуться крупным пехотным соединениям (в лесах Финляндии, в горах Чечни), на одного бойца должно приходиться по три, а то и по десять солдат автомобильных и железнодорожных частей, саперов, военных строителей, интендантов, медиков и других тыловых служб.
   Нужны были специальные разведывательно-диверсионные лыжные части из жителей северных областей, русских по национальности. Но как советские, так и демократические генералы как огня боялись и боятся создавать не только части, но и даже подразделения из жителей одного региона и одной национальности.
   Нет сомнения, что, увеличив число дивизий 9-й и 8-й армий с одиннадцати, скажем, до двадцати, и при наличии подготовленного к зимней войне личного состава, разумеется, сытого и тепло одетого, эти армии смогли бы выполнить все поставленные задачи и закончить войну до наступления 1940 г.

Глава 15. Залитые кровью ДОТы

   Основная задача по разгрому финской армии была возложена на 7-ю армию, командовал которой командарм 2-го ранга В.Ф. Яковлев. В составе армии были 19-й и 50-й стрелковые корпуса. В них входили 43, 24, 70, 142, 90, 123, 138-я и две резервные стрелковые дивизии.
   7-й армии были приданы 6 танковых бригад и 10 отдельных танковых батальонов (всего 1569 танков и 251 бронеавтомобиль). 1-я и 13-я танковые бригады и 15-я стрелково-пулеметная бригада, входившие в состав 10-го танкового корпуса, и 20-я танковая бригада в составе 19-го стрелкового корпуса использовались для самостоятельных действий. Остальные бригады были побатальонно распределены между стрелковыми дивизиями.
   Артиллерия, приданная 7-й армии, включала в себя 5 корпусных артиллерийских полков, 5 гаубичных артиллерийских полков артиллерии резерва Главнокомандования (АРГК), 2 артиллерийских полка большой мощности, 2 артиллерийских дивизиона большой мощности и два пушечных полка АРГК. В армии насчитывалось примерно 30 артиллерийских полков. В артиллерийских частях и подразделениях 7-й армии на 29 ноября 1939 г. насчитывалось 204 миномета, 188 противотанковых орудий, 366 легких и 480 тяжелых орудий и 112 орудий зенитной артиллерии, а всего 1202 ствола. Армия со средствами усиления развернулась на Карельском перешейке вдоль государственной границы на фронте 100–110 км.
   Для ведения боевых действий к 30 ноября на головных артиллерийских складах было сосредоточено: на Карельском перешейке 843 вагона боеприпасов, на междуозерном направлении – 550, на мурманском направлении – 125 вагонов.
   7-й армии противостояла финская армия «Карельский перешеек», которую по имени командовавшего ею до 20 февраля 1940 г. генерала называли еще «армией Эстермана».
   30 ноября командующий войсками Ленинградского военного округа командарм 2-го ранга К.А. Мерецков в исполнение приказа Главного командования отдал приказ войскам о переходе государственной границы. В приказе говорилось: «Выполняя священную волю советского правительства и нашего великого народа, приказываю: войскам ЛенВО перейти границу, разгромить финские войска и раз и навсегда обеспечить безопасность северо-западных границ Советского Союза и города Ленина – колыбели пролетарской революции».
   Перед войсками 7-й армии была поставлена задача: совместно с войсками, действующими севернее Ладожского озера, и Краснознаменным Балтийским флотом, разгромить финскую армию на Карельском перешейке, выйти на рубеж станции Хийтола – Виипури (Выборг) и быть готовой к дальнейшему наступлению в направлении на Хельсинки. В первом эшелоне армии было пять стрелковых дивизий и две танковые бригады. Во втором эшелоне – три стрелковые дивизии и в армейском резерве – одна стрелковая дивизия.
   Артиллерия первого эшелона включала в себя 188 – 45-мм противотанковых пушек, 90 – 76-мм полковых пушек обр. 1927 г., 104 – 76-мм дивизионные пушки обр. 1936 г., 136 – 122-мм гаубиц, 240 – 152-мм гаубиц, 12 – 107-мм пушек обр. 1910/30 г., 60 – 122-мм пушек обр. 1931 г., 156 – 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 и 12 – 203-мм гаубиц Б-4. Кроме того, имелось 150 – 82-мм и 54 – 50-мм миномета и 74 – 76-мм зенитных пушек обр. 1931 г.
   По плану главный удар армия наносила в направлении на Выборг, вспомогательный – на Кексгольм. В соответствии с этим 19-й корпус главный удар наносил вдоль железной дороги в направлении Белоостров – Выборг, а 50-й корпус – в направлении на станцию Валкярви и во взаимодействии с 19-м корпусом на станцию Пуннус.
   Операцию 7-й армии предусматривалось провести в три этапа:
   – первый этап – продолжительностью два дня, в течение которых армия уничтожает части прикрытия и выходит к главной оборонительной полосе;
   – второй этап – продолжительностью три дня; оперативная пауза для перегруппировки сил и подготовки к атаке укрепленной полосы;
   – третий этап – прорыв основной (укрепленной) оборонительной полосы линии Маннергейма; продолжительность этапа 4–5 дней.
   Средний темп наступления войск 7-й армии планировался 8—10 км в сутки.
   Этот план иначе, чем бредовым, назвать невозможно. Расчеты велись так, как будто на дворе было лето, а противник укрылся за полевыми укреплениями где-нибудь в Привисленском крае.
   Создается впечатление, что руководство РККА вообще не слышало о линии Маннергейма. А ведь доты второго поколения («миллионеры») не брались снарядами ни одного из вышеперечисленных орудий. Даже самое мощное из них – гаубица Б-4 – могла пробить стенку или крышу дота при попадании в одну и ту же точку двух бетонобойных снарядов весом по 100 кг.
   Быстро и эффектно с дотом-«миллионером» могла покончить мортира калибра 406–500 мм. А их-то как раз и не было в Красной армии. Но и имевшейся артиллерии особой мощности хватало, чтобы раздолбить доты-«миллионеры» за две-три недели, а с остальными могли покончить Б-4 и МЛ-20. Рядом, в Белорусском особом военном округе, имелось тридцать 305-мм гаубиц обр. 1915 г., и еще четыре такие гаубицы были в центре (на складах и полигонах). Максимальная дальность стрельбы 305-мм гаубиц обр. 1915 г. штатным снарядом весом 377 кг составляла 10 км. При необходимости эти гаубицы могли стрелять морскими снарядами весом 471 кг. Максимальный угол возвышения гаубиц +60° при заряде № 4 (минимальном) позволял стрельбу при самых крутых траекториях.
   Большим недостатком этих гаубиц было то, что они могли перевозиться только по железной дороге, а время сборки их на позиции составляло 36 часов. Перпендикулярно линии Маннергейма шли три железные дороги. Инженерные и железнодорожные части легко могли бы проложить от них ветки длиной 10–15 км для подвоза к позициям 305-мм гаубиц, откуда они могли бы обстреливать любые укрепления линии Маннергейма. Понятно, поначалу считали, что без орудий особой мощности можно обойтись, но почему их не доставили на Карельский перешеек через месяц после начала боев – является загадкой. Ведь никакой нужды в них в Белорусском особом военном округе не было ни в мирное время, ни в случае войны с Германией.
   Кроме того, в РККА имелось 25 – 280-мм мортир обр. 1915 г. системы Шнейдера [83 - Иногда эти мортиры называли обр. 1914/15 г.]. Но, увы, шесть таких мортир в составе 315-го Отдельного артиллерийского дивизиона особой мощности было направлено в 8-ю армию, где нужды в них не было. А двенадцать мортир в составе 316-го и 34-го Отдельных артиллерийских дивизионов особой мощности прибыли на Карельский перешеек лишь после того, как Красная армия понесла большие потери.
   30 ноября 1939 г. в 8 часов утра на всем фронте 7-й армии началась артиллерийская подготовка. Это время и считается началом войны. Но мало кто знает, что первые боевые действия на Карельском перешейке, как, впрочем, и в Карелии, и в Заполярье, начали наши пограничники. Они буквально за несколько минут овладели рядом важных объектов на сопредельной территории. Так, например, операция по захвату железнодорожного моста через пограничную реку Сестра у станции Белоостров на участке заставы № 19 началась 30 ноября в 7 часов 57 минут утра. Пограничники под командованием лейтенанта Суслова с криком «Вперед! За Родину!» бросились к мосту. Но внезапности достигнуто не было – финны ждали атаки, и их пулеметы практически мгновенно открыли огонь. Тем не менее за три минуты мост был взят. Финны заминировали мост, но пограничники успели перерезать провода. И только тогда над головами пограничников полетели сотни наших снарядов.
   Артиллерийская подготовка продолжалась 30 минут. Артиллерия поражала как цели, находящиеся на переднем крае обороны противника, так и в глубину до 16 км.
   Финская артиллерия открыла ответный огонь из районов населенных пунктов Раасули, Липола, Яппинаи и других.
   В 8 ч. 30 мин. по всему фронту первыми двинулись в наступление советские пограничники. На большей части Карельского перешейка было пасмурно. Видимость на открытых местах до 1 км. В лесу лежал мокрый, рыхлый снег толщиной в 30–40 см, не допускавший движения на лыжах и сильно затруднявший движение пешком. Первым препятствием, с которым встретились заставы в наступлении, были оставленные противником минированные заграждения и минные поля, частично имевшие огневое покрытие.
   К 12 часам дня 30 ноября наши пограничники овладели всеми пограничными районами (кордонами) финнов, за исключением деревни Липола, где противник держался до 21 часа 1 декабря.
   В первые дни боев 7-й армии противостояло лишь 22 тысячи финнов, которые отступали, не принимая решительного боя. Они предпочитали действовать небольшими, силой от батальона до полка, отрядами, хорошо вооруженными противотанковыми пушками, минометами и автоматическим стрелковым оружием. Эти отряды устраивали засады, совершали внезапные налеты на фланги наших войск. Отдельные укрепленные опорные пункты приходилось брать в упорных боях.
   Отступая, финны применяли тактику «выжженной земли». Все население было эвакуировано, дома и другие постройки сжигались, чтобы в них не могли разместиться наши войска.
   Преодолевая полосу заграждения и упорное сопротивление финских отрядов, части 7-й армии в различные сроки вышли к главной оборонительной полосе: на правом фланге – 4 декабря, в центре и на левом фланге – 8—12 декабря. Темп наступления, таким образом, составлял 3–7 км в сутки.
   Успешное продвижение войск в полосе предполья и выход 19-го стрелкового полка 142-й дивизии к пограничной реке Тайпаленйоки привел советское командование к решению выполнить ранее намеченный план. Советским войскам предстояло форсировать реку Тайпаленйоки и ударом в направлении Кексгольма попытаться прорвать на этом участке укрепленный район, а в дальнейшем развивать прорыв во фланг и тыл оборонительной полосы. Для этого 4 декабря была создана оперативная группа в составе 19-го стрелкового полка 149-й дивизии 50-го корпуса, 49-й и 150-й дивизий из второго эшелона армии, 39-й танковой бригады, 1-го и 2-го дивизионов 116-го гаубичного полка РГК, 3-го дивизиона 96-го артиллерийского полка (90-й дивизии) и 1-го дивизиона 402-го гаубичного полка большой мощности. Командовал оперативной группой комкор В.Д. Грендель.
   Оперативной группе была поставлена задача: при поддержке Ладожской флотилии с утра 5 декабря форсировать Тайпаленйоки и, нанося удар в кекскольмском направлении, выйти в тыл главной оборонительной полосы к северу от озера Сувантоярви. В это же время 50-й корпус должен был форсировать узкий перешеек у станции Кивиниеми.
   Реку Тайпаленйоки наши части форсировали на трех участках. На первом направлении – две роты 15-го стрелкового полка, на втором – два батальона 22-го стрелкового полка 49-й дивизии, на третьем – 19-й полк 142-й стрелковой дивизии. На первом участке две роты, переправившиеся на резиновых лодках, захватили открытый маленький пятачок на западном берегу, но вскоре были прижаты к земле ураганным пулеметным и минометным огнем финнов.
   Лучше обстояли дела на других участках, но и там положение переправившихся советских частей было крайне тяжелым. Во время артиллерийской подготовки большое количество огневых средств противника не было подавлено. И когда на восточном берегу Тайпаленйоки без всякой маскировки сосредоточились автомобили с переправочной техникой 7-го понтонного батальона, с западного берега был открыт прицельный артиллерийский огонь. Понтоны быстро уничтожили, и вскоре наши войска, переправившие на западный берег, стали ощущать дефицит боеприпасов. Но в полосе 19-го стрелкового полка саперам удалось навести наплавной мост. И с наступлением темноты наши подразделения на западном берегу получили все необходимое и удержали равнинный пятачок в 2 км по фронту и 3,5 км в глубину. Но дальше перед наступающими поднимались скалы, и наступление прекратилось.
   На следующий день, 1 декабря, к 11 часам утра 6-й понтонный батальон навел в полосе 19-го полка понтонную переправу, но на остальных участках этого сделать не удалось.
   Артиллерийский огонь нашей артиллерии с закрытых позиций оказался слаб из-за запоздалого выхода части корпусной артиллерии к участку форсирования и потери управления огнем.
   Не удалось разрушить укрепления противника и огнем нескольких танковых батальонов, так как 45-мм танковые пушки были слишком слабы для выполнения этой задачи даже с дистанции прямого выстрела. Поэтому 8—11 декабря подразделения 15-го и 222-го стрелковых полков были вынуждены оставить с таким трудом завоеванные позиции и вернуться на восточный берег. Из 150 участвовавших в атаке советских танков в боеспособном состоянии осталось 115.
   В то время как 19-й стрелковый полк вел упорные бои на тайпаленском плацдарме, остальные части 142-й стрелковой дивизии готовились к броску через озеро Сувантоярви в его самом узком месте – Кивиниемском горле. 6 декабря после артиллерийской подготовки части 142-й дивизии двинулись на штурм укреплений на левом берегу озера. У Сувантоярви повторилось тоже, что и на Тайпаленйоки. Огневые точки финнов не были подавлены и накрыли атакующих ураганным огнем из пушек, пулеметов и минометов. Из-за этого, да еще в ледяной воде, не удалось навести понтонный мост, и в передовых подразделения стал ощущаться недостаток боеприпасов. На помощь пехоте были отправлены танки-амфибии Т-37. Но сильное течение в протоке вынудило танки вернуться обратно. Все же нескольким машинам удалось достичь противоположного берега, но взобраться на ледяную кромку они не смогли, да и слабое вооружение Т-37 (один пулемет) и тонкая броня не позволили бы приблизиться нашим танкам к финским позициям. В ходе этой неудавшейся танковой атаки три машины перевернулись при переправе, экипажи погибли.
   8 и 9 декабря по приказу, отданному еще вечером 6 декабря командующим 7-й армией В.Ф. Яковлевым, 142-я дивизия готовилась к повторной попытке форсировать озеро Сувантоярви. А 10 декабря командующий правофланговой группой войск армии комкор Грендаль отменил это операцию как абсолютно бессмысленную. Вместо этого полки и батальоны 142-й дивизии провели перегруппировку и заняли весь южный (правый) берег Сувантоярви. В результате фронт дивизии увеличился до 52 км. Правда, вскоре район у Кивиниеми заняла 4-я стрелковая дивизия, но 142-й дивизии взамен добавили новый участок, и 30 декабря ее линия фронта составляла 48 км. Это не позволяло надежно прикрывать берег озера. Здесь в советский тыл свободно проникали финские разведывательные и диверсионные группы. Они нападали на обозы, скапливавшиеся в заторах на немногочисленных дорогах. В результате частям 142-й дивизии 14 декабря пришлось проводить настоящую операцию по очистке тыла от диверсантов в районе Уосуккюля.
   Не имели успеха попытки наступать и по другую сторону Кивиниемского горла. Вечером 5 декабря пришел приказ о переброске 90-й стрелковой дивизии в район Кивиниеми для проведения операции по форсированию реки Вуоксен-Вирта. К 11 часам 7 декабря стрелковые части дивизии вышли на правый берег реки, но ее артиллерия и саперный батальон находились еще на марше. Штаб дивизии не успел провести ни войсковой, ни инженерной разведки берегов. Тем не менее В.Ф. Яковлев отдал приказ о начале форсирования реки, прямо с марша, безо всякой подготовки. В журнале боевых действий дивизии записано: «Попытки возражений о возможности переправы в таких условиях успеха не имели, и переправа была начата с подходом головы 5-го понтонного батальона. Командование дивизии имело только возможность произвести рекогносцировку и отдать предварительные распоряжения, сосредоточить части в районе переправы и провести некоторые неотложные мероприятия».
   Переправа была начата с приходом первых трех понтонов около половины пятого вечера, когда уже стемнело, и продолжалась до утра. Часть понтонов с личным составом 173-го стрелкового полка была подхвачена на середине реки сильным течением и отнесена к разрушенному железнодорожному мосту. Другие были повреждены противником и затонули, поэтому противоположного берега достигли только четыре понтона с бойцами и командирами трех рот. Попытка поддержать переправу силами роты танков Т-37 из 339-го танкового батальона успехом не увенчалась: пять танков застряли на подводных камнях и препятствиях у восточного берега, один перевернулся, а два оставшихся не смогли выбраться на западный берег. Высадившиеся бойцы рассыпались на несколько групп и под огнем противника залегли. Почти все высадившиеся, за исключением нескольких человек, вернувшихся вплавь, погибли или были захвачены в плен.
   В целом боевые действия войск 7-й армии и оперативной группы Грендаля были завершены к 10 декабря подходом к основной оборонительной полосе. 7-я армия и оперативная группа комкора Гренделя преодолели оперативную зону заграждений и разгромили части прикрытия. Они захватили 12 железобетонных, 845 деревянно-земляных огневых точек, 400 деревянно-земляных убежищ, преодолели 220 км проволочных заграждений, 200 км лесных завалов, 50 км рвов и эскарпов, 80 км надолбов и 386 км минный полей. Этим и закончился первый этап войны.
   Второй этап операции 7-й армии был продолжительностью не три дня, как планировалось, а восемь, то есть с 10 по 17 декабря. В эти дни армия производила перегруппировку сил и готовилась к прорыву линии Маннергейма на участке озеро Муолаярви – Кархула с последующим развитием наступления на Выборг. К 13 декабря была произведена перегруппировка пехоты, а 15 и 16 декабря – артиллерии.
   В армии по-прежнему было два корпуса двухдивизионного состава каждый. В 19-й корпус входили 24-я и 90-я стрелковые дивизии со средствами усиления: 4,5 артиллерийских полка и одна танковая бригада. Фронт атаки 19-го корпуса был определен в 12 км, что позволило создать плотность на 1 км фронта 1,4 батальона, 16 орудий и 18 танков. В 50-й корпус входили 123-я и 138-я стрелковые дивизии и средства усиления: восемь артиллерийских полков и две танковые бригады. Фронт атаки 50-го корпуса был определен в 6 км, что позволило создать плотность на 1 км фронта 8,6 батальона, 51 орудие и 50 танков. Продолжительность артиллерийской подготовки атаки была определена для артиллерии 19-го корпуса – один час, а для артиллерии 50-го корпуса – 5 часов.
   Оперативная группа комкора Грендаля должна была наносить вспомогательный удар в направлении на Кексгольм. Для этого группу увеличили, и она стала иметь следующий состав: 49, 150, 142 и 4-ю стрелковые дивизии, 116-й гаубичный полк РГК, 2-й дивизион 402-го гаубичного артиллерийского полка большой мощности РГК, 311-й пушечный артиллерийский полк РГК, 39-ю танковую бригаду и 204-й отдельный танковый батальон.
   Но попытки прорвать линию Маннергейма почти с ходу успеха не имели. Из-за неудовлетворительно организованной и плохо проведенной разведки система обороны противника изучена не была. Войска и артиллерия оказались неподготовленными к началу операции. Для участия в артподготовке не успели прибыть 21-й корпусный тяжелый артиллерийский полк, 3-й дивизион 43-го корпусного тяжелого артиллерийского полка и 317-й отдельный артиллерийский дивизион большой мощности.
   В отчете о деятельности артиллерии 7-й армии об этом говорится: «Артиллерия усиления 19 и 50 стрелковых корпусов развертывалась в исключительно трудных условиях. Дороги были испорчены и забиты (402-й гаубичной артиллерийский полк большой мощности, следуя в Лоунатиоки, за 32 часа прошел 20–25 км); имелись перебои в снабжении отдельных частей горючим (21-й корпусный тяжелый артиллерийский полк). В результате к 23.00 16.12. 21-й корпусный тяжелый артиллерийский полк и 302-й гаубичный артиллерийский полк прибыли в свои районы только взводами управления, а огневые взводы достигли лишь района Перкярви». Боеприпасы не были подвезены в необходимом количестве. Долговременные сооружения не были выявлены, и артиллерийская подготовка проводилась стрельбой по площадям.
   В донесении об итогах боевой деятельности 302-го гаубичного артиллерийского полка говорится: «Несмотря на нашу артподготовку, которая проводилась по площади, иногда не совпадая с истинным положением огневых средств противника, несмотря на большое количество танков, которые открыто и кучно сосредоточились в районах южных скатов высоты 65.5, прорыв не удался». При таком ведении огня артиллерия не смогла ни разрешить долговременные огневые сооружения, ни сколько-нибудь значительно подавить их огонь.
   В отчете о деятельности артиллерии 7-й армии говорится: «17.12.39 г. на Выборгском направлении войска перешли в наступление. Артподготовка, спланированная на 5 часов (4 часа разрушения и 1 час подавления), фактически проведена полностью не была, так как вследствие ложных донесений, полученных утром о начавшемся продвижении пехоты, распоряжением командиров дивизий артподготовка на отдельных направлениях была прекращена, а на других и вовсе отменена (138-я стрелковая дивизия)». В результате этого пехота, не дойдя до заграждений, была отсечена пулеметным огнем от танков, а танки вследствие неудовлетворительной разведки противотанковых препятствий повисли на них. Атака захлебнулась. К исходу 17 декабря на ударном направлении части 7-й армии существенных успехов не достигли.
   Из провала наступления 17 декабря командование не сделало никаких выводов и на 18 декабря назначило новое наступление. Спланировано оно было опять-таки неудачно. К примеру, в 19-м корпусе артподготовка на 18 декабря была удлинена с одного до трех часов при прежнем лимите снарядов (один боекомплект), что не обеспечивало необходимой плотности подавления разведанных целей. В результате и 18 декабря новые попытки прорвать основную оборонительную полосу успеха не имели. В упомянутом выше отчете отмечается: «В процессе боев были выявлены значительные недочеты в применении пехотой артиллерии и минометов».
   На опыте боевых действий войск 7-й армии и оперативной группы комкора Грендаля советское командование наконец-то убедилось, что без тщательной и всесторонней подготовки к прорыву, без достаточного количества артиллерии особой мощности, способной разрушить железобетонные доты, прорвать линию Маннергейма невозможно. Поэтому операцию пришлось прекратить.
   Оценивая наступательные действия советских войск 17–21 декабря, следует сказать, что, по существу, они явились не прорывом укрепленного района, а боевой разведкой главной оборонительной полосы и боями за улучшение позиций. Поэтому Главное командование Красной армии отдало приказ о планомерной и тщательной подготовке к прорыву линии Маннергейма.
   Результаты, достигнутые в ходе попыток прорыва линии Маннергейма, были более чем скромные, зато артиллерия израсходовала огромное количество боеприпасов. Только артиллерийскими частями, действовавшими на Карельском перешейке, за период с 30 ноября по 25 декабря было израсходовано 45-мм выстрелов – 61 500, 76-мм полковых – 55 000, 76-мм дивизионных – 97 000, 152-мм гаубичных – 75 000, 122-мм пушечных – 12 500, 152-мм – 91 000, 203-мм – 6000, 280-мм – 600 штук.
   Как уже отмечалось, артиллерии особой мощности было недостаточно, а то, что имелось, использовалось зачастую безграмотно. Так, были случаи требования общевойсковым начальникам вести ночью «беспокоящий» огонь из 280-мм мортир по дорогам.
   26 декабря фронт на Карельском перешейке стабилизировался, и советские войска начали тщательную подготовку к прорыву основных укреплений линии Маннергейма. Финны, воспользовавшись затишьем, пытались контратаками сорвать подготовку нового наступления. Например, 28 декабря финны атаковали центральные части 7-й армии, но были отбиты с большими потерями. Так же закончились и другие их нападения.

Глава 16. Прорыв линии Маннергейма

   В конце декабря 1939 г. – первой половине января 1940 г. Северо-Западный фронт получил значительное усиление: 10 стрелковых дивизий и 6 артиллерийских полков РГК. Кроме того, на фронт поступило много вновь сформированных минометных батарей, лыжных отрядов и др. После полученного усиления к 20 января 1940 г. 7-я армия состояла из:
   – двенадцати (7, 24, 43, 51, 70, 80, 84, 90, 100, 113, 123 и 138-й) стрелковых дивизий;
   – семи (124, 301 и 302-го гаубичных, 320-го пушечного и 136-го, 168-го и 402-го гаубичных большой мощности) артиллерийских полков РГК;
   – двух (20-го и 24-го) корпусных артиллерийских полков;
   – двух (21-го и 43-го) корпусных тяжелых артиллерийских полков;
   – двух (34-го и 316-го) артиллерийских дивизионов большой мощности. В каждом дивизионе было по шесть 280-мм мортир обр. 1915 г.;
   – пяти (1, 13, 20, 35 и 40-й) танковых бригад;
   – одной (15-й) стрелково-пулеметной бригады;
   – двух (18-го и 217-го) отдельных танковых батальонов.
   Командующий 7-й армией был снят и вместо него 26 декабря назначен командарм 2-го ранга К.А. Мерецков.
   13-я армия состояла из:
   – девяти (4, 17, 49, 50, 62, 97, 136, 142 и 150-й) стрелковых дивизий;
   – шести (101, 116, 275 и 495-го гаубичных, 211-го пушечного и 137-го гаубичного большой мощности) артиллерийских полков РГК;
   – двух (40-го и 317-го) артиллерийских дивизионов большой мощности, 317-й дивизион имел на вооружении три 234-мм английские мортиры, купленные Россией в 1917 г., а 40-й дивизион – четыре новые 280-мм мортиры Бр-5;
   – двух (47-го и 455-го) корпусных артиллерийских полков;
   – одного (49-го) корпусного тяжелого артиллерийского полка;
   – одной (39-й) танковой бригады;
   – двух (14-го и 204-го) отдельных танковых батальонов;
   – одного (28-го) кавалерийского полка.
   В резерве фронта было две стрелковые дивизии – 8-я и 95-я.
   Пока войска готовились к наступлению (в «подготовительный период») артиллерия и авиация наносила мощные удары по укреплениям финнов. Артиллерия Северо-Западного фронта за январь и первую декаду февраля израсходовала 646 729 снарядов, из которых на долю артиллерии 7-й армии пришлось 403 766 снарядов. То есть артиллерия 7-й армии расходовала ежедневно в среднем более 10 тысяч снарядов. А авиация произвела 7532 самолето-вылетов, в том числе 4087 вылетов бомбардировщиков и 3445 вылетов истребителей.
   В начале февраля, в исполнение директивы командующего фронтом № 0013, 7-й и 13-й армиями на различных участках были проведены «частные операции». В 7-й армии в частных операциях приняли участие 100, 113 и 42-я, а позже и 138-я дивизии, а в 13-й армии – 150-я и 50-я дивизии. Операции проводились в целях последовательного взлома оборонительной полосы и боевой разведки ее глубины, а также в целях «проверки и освоения частями методов атаки укрепленной полосы».
   Несмотря на то что командование фронтом дало высокую оценку частным операциям, анализ итогов этих операций показал, что ставить такие сложные задачи перед пятью дивизиями было нецелесообразно. Для выполнения их не было выделено необходимых сил и средств, слабо было организовано их обеспечение. Например, в 3-м корпусе артиллерийская подготовка проводилась 35 минут, и лишь в 15-м корпусе она была доведена до 75 минут. Естественно, что при такой организации нельзя было ожидать успеха в частных операциях по достижению поставленных задач. Поэтому боевые действия 100-й дивизии на хотиненском направлении в течение 5 февраля «развивались медленно, вследствие сильного огневого сопротивления из долговременных сооружений», а частная операция 42-й дивизии на Муурила «ввиду неподготовленности ее, была перенесена на 7.02.40, а потом была приурочена ко дню общего наступления». Частная операция 113-й дивизии против таких мощных узлов, какие были созданы на высоте 38,2 и Кархула, успеха не имела, за что командир дивизии полковник Нечаев был отстранен от командования дивизией. По поводу неуспеха 113-й дивизии и ее командира командующий 7-й армией доносил: «Командир 113-й стрелковой дивизии полковник Нечаев не принял мер для развития успеха, растерялся, и по существу боем не управлял, вследствие чего 2 и 3/725 стрелковые полки не продвинулись и часами лежали, неся напрасные потери».
   Если оставить в стороне личные боевые качества полковника Нечаева, то из донесения нельзя понять, как можно было в тех условиях требовать от 113-й дивизии развития успеха, которого не было, и обвинять в растерянности командира при «наличии успеха».
   В итогах боевой деятельности 302-го гаубичного полка, действовавшего в полосе 123-й дивизии, отмечается: «Несмотря на ряд попыток проникнуть в глубину обороны противника нашей пехотной разведкой, попытки не дали никаких результатов. Дальше переднего края пехота до последнего времени так и не проникла».
   Не намного лучше были проведены частные операции в 13-й армии, о которых комдив Курочкин доносил: «Пехотные командиры мало управляют, выдвинутым вперед пушкам задачи никто не поставил. На поле боя не маневрируют, а идут в лоб». Не случайно части 15-го корпуса даже не подошли к переднему краю укрепленного района на участке реки Салменкайте, а имели перед собой предполье. Не была разведана глубина обороны и на ряде других участков.
   В целом частные операции оказались неудачными. Назначенным для участия в этих операциях дивизиям нельзя было ставить задачу по взлому оборонительной полосы, которая им была не под силу. Проведенные операции позволили боем вскрыть оборону противника, улучшить исходное положение для атаки. Противник действительно был введен в заблуждение относительно времени нанесения главного удара. Но эту задачу можно было решить не такой дорогой ценой, а организовать разведку боем на всем фронте 7-й и 13-й армии, выделив для этого требуемое количество усиленных подразделений от дивизий первого эшелона.
   Для успешного прорыва линии Маннергейма было необходимо прежде всего разрушить все наблюдательные долговременные сооружения (доты и дзоты). Это должно было вызвать нарушение системы огня в опорных пунктах и огневой связи между ними, а следовательно, и обеспечить успешное овладение ими.
   Разрушению дотов всегда предшествовало разрушение дзотов, прикрывавших доты с тем, чтобы можно было подойти ближе к доту, выбрать наблюдательный пункт на удалении не более 300–400 м и этим обеспечить надежность стрельбы на разрушение, требующей нескольких прямых попаданий в цель незначительных размеров.
   Опыт показал, что наиболее явным демаскирующим признаком дотов являлись бронеколпаки. При отсутствии их необходимо было провести огневое вскрытие сооружения, а затем подвергнуть его разрушению. Огневое вскрытие сначала осуществлялось обстрелом сооружения 152– или 203-мм фугасными или бетонобойными снарядами. Однако потом оказалось, что более целесообразно вскрытие производить 152-мм фугасными снарядами. Тогда при обнаружении дзота огонь на его разрушение продолжали вести 152-мм фугасными снарядами. При обнаружении же бетона такое долговременное сооружение передавали для разрушения орудиям 203-мм калибра и выше, которые применяли для этого бетонобойные снаряды.
   Для разрушения дзота необходимо было добиться трех-четырех попаданий 152-мм снаряда. Обследование дзота в районе Муола и Кююреля показало, что если снаряд попадал в амбразуру или в один из углов дзота, то эти дзоты были разрушены; если же прямое попадание было в насыпную «подушку», то оно не обеспечивало их разрушений.
   Разрушение дотов производилось огнем 203-мм гаубиц и 280-мм мортир. При этом для разрушения их огнем 203-мм гаубиц необходимо было добиться четырех-пяти прямых попаданий. Как показал опыт, при законченной пристрелке одноделенной вилки с четырьмя знаками наблюдения на каждом из ее пределов при стрельбе из 203-мм гаубиц на дальности 7–9 км по доту, занимавшему площадь 50 кв. м, в среднем одно попадание приходится на 30–35 выстрелов, не считая попаданий в присыпку и основание. Средний же расход 203-мм снарядов с учетом пристрелки и вскрытия составлял 450–500 штук. Так происходило разрушение дотов стрельбой по перекрытию.
   Кроме этого вида стрельбы на разрушение дота часто применялась и стрельба по напольной стенке. Она велась из 203-мм гаубицы с дальности не более 4 км, а из 152-мм гаубицы – 1,5 км при полном заряде. Наибольший эффект достигался при стрельбе по напольной стенке с амбразурами на дальности до 1000 м. Но в этом случае артиллеристы испытывали большие затруднения при выборе огневых позиций, так как стенки с амбразурами обычно были обращены в сторону флангов. При стрельбе по напольной стенке без амбразур на дальность 1–2 км для разрушения дота требовалось до 200 снарядов. В этих условиях на каждые 6–8 снарядов имелось прямое попадание, а при стрельбе на дальности 500–800 м одно попадание приходилось на 3–5 выстрелов.
   Долговременные сооружения, предназначенные для ведения фронтального огня, имели боевой каземат, прикрытый с фронта двумя-шестью боковыми плитами толщиной 6–7 см каждая. Крышей каземата служили две бронеплиты такой же толщины. Разрушение таких дотов происходило стрельбой бетонобойным снарядом 152– и 203-мм калибра или фугасным снарядом 280-мм калибра. Под воздействием таких снарядов бронеплиты кололись, а иногда срывались с болтов. Кроме того, применялась стрельба бронебойными снарядами от 45-мм калибра и выше. Бронебойные снаряды заклинивали оружие или разрушали амбразуры.
   В условиях короткого дня, частых туманов и снегопадов разрушение дотов стрельбой по перекрытию происходило в течение нескольких дней, что, естественно, вызывало дополнительный расход снарядов. При стрельбе же прямой наводкой требовалось гораздо меньше времени, и задача решалась в течение нескольких часов.
   Для разрушения долговременных сооружений в дивизиях первого эшелона были созданы группы артиллерии разрушения (АР) в составе одного-трех дивизионов. Группы АР в дивизиях, действовавших на главном направлении, состояли из четырех и шести дивизионов.
//-- Состав групп АР в дивизиях Северо-Западного фронта --//

   Примечание:
   гап БМ – гаубичный артиллерийский полк большой мощности;
   ктап – корпусный тяжелый артиллерийский полк;
   оад БМ – отдельный артиллерийский дивизион большой мощности.

   Артиллерийские группы разрушения блестяще выполнили возложенные на них задачи. Например, в Хотиненском узле из тринадцати железобетонных сооружений разрушено полностью шесть и частично четыре. Три железобетонных сооружения уцелели, но имели повреждения – отколы углов, воронки в бетоне, отбитые куски бетона.
   О работе артиллерии разрушения в районе Муола-Ильвесского узла в феврале 1940 г. в «Докладе о боевой работе артиллерии 13-й армии» имеются такие данные: из десяти железобетонных сооружений, по которым велся огонь на разрушение прямой наводкой и было израсходовано 510 снарядов 152– и 203-мм калибра, все они были выведены из строя – разрушены, сбиты бронеколпаки, пробиты, завалены, обвалены углы, нейтрализованы. В районе рощи «Молоток» и Хотинен в полосе 7-й армии было обнаружено 23 железобетонных дота и 11 дзотов. За период разрушения все дзоты и пять дотов были окончательно разрушены, а 14 дотов получили значительные повреждения и огневого воздействия в период прорыва оказать не могли.
   Боевую работу артиллерии разрушения можно проследить на деятельности 402-го гаубичного артиллерийского полка, составлявшего с 316-м отдельным дивизионом большой мощности группу АР 123-й дивизии. Командование группы было возложено на командира 402-го гаубичного артиллерийского полка майора Ниловского. В группе было 18 – 203-мм и 6 – 280-мм гаубиц. Вскрытие и разрушение долговременного сооружения возлагалось на одну и ту же батарею, поэтому период вскрытия сливался с периодом разрушения.
   Группе надлежало разрушить дзоты № 3, 4, 9, 10, 13, 14, 15, 16, 20 и доты № 006, 008, 0011, 0018, 0021. За период с 22 декабря 1939 г. по 3 января 1940 г. дзоты были уничтожены. На их разрушение группа израсходовала 796 снарядов калибра 203 мм. Разрушение дотов происходило в период с 22 декабря 1939 г. по 10 февраля 1940 г. Данные об их разрушении приводятся в таблице.
//-- Разрушение дотов группой АР-123 --//

   * По доту № 0011 дополнительно было израсходовано 243 снаряда 152-мм калибра.

   Как видно из таблицы, на разрушение перечисленных в ней дотов было израсходовано 4419 снарядов. Естественно, если бы период разрушения не продолжался около полумесяца, расход снарядов был бы меньше, так как не пришлось бы вести дополнительные пристрелки с целью обновления установок. Вряд ли можно признать целесообразным расход снарядов при ведении огня на разрушение, когда в отдельные дни по доту было выпущено четыре снаряда, а в другие – до 350. При этом нарастание огня не увеличивалось с приближением дня атаки. Зачастую такой порядок ведения огня на разрушение диктовался лимитом отпущенных снарядов на день боя.
   По данным всех видов разведки было установлено, что перед фронтом 13-й армии противник имел 22–26 батарей (в том числе одну тяжелую и шесть зенитных), а перед фронтом 7-й армии – 58–65 батарей (в том числе 3 тяжелых и 15 зенитных). Плотность артиллерии противника составляла: на выборгском направлении – до шести орудий и четырех минометов на 1 км фронта, на правом фланге 13-й армии – одно-два орудия и один-два миномета. Огневые позиции были оборудованы в инженерном отношении: орудия находились в окопах с накатами; орудийные окопы были связаны с землянками ходами сообщения. Землянки для личного состава были покрыты бревнами в два-три наката. Ходы сообщения имели перекрытия в один накат или маскировались сетями. Задульные конусы маскировались белыми полотнищами. Из всего количества разведанных батарей от 65 до 70 % падало на долю звукометрической разведки.
   Для осуществления прорыва командование Северо-Западного фронта выбрало направление главного удара на Выборг и участок прорыва озеро Муолаярви – Сумма (Хотинен). Выборгское направление имело следующие преимущества: успешный прорыв на этом направлении создавал благоприятные условия для уничтожения главной группировки противника на карельском перешейке, не допуская ее отхода за Саймаанскую водную систему; захват Выборга – второго после Хельсинки экономического, политического и военного центра – наносил огромный моральный и материальный ущерб противнику, лишал его важного узла железные, шоссейных и грунтовых дорог и тем самым лишал противника возможности маневрировать войсками в юго-восточной Финляндии. По взглядам финнов, Выборг являлся ключом в южную Финляндию, с потерей которого терялся смысл обороны Карельского перешейка.
   В соответствии с замыслом командование Северо-Западного фронта в директиве № 0012 поставило задачу: «Одновременным ударом внутренними флангами 13-й и 7-й армий прорвать укрепленную полосу и разгромить силы обороны противника на участке от оз. Вуокса до Кархула. В дальнейшем уничтожить всю группировку противника на Карельском перешейке, не допустив ее отхода на запад и выйдя на фронт Кексгольм – станция Антреа – Виипури».
   13-й армии была поставлена задаче: главный удар нанести своим левым крылом на фронте озеро Вуокса – озеро Муолаярви в направлении Кюриоля-Ристсеппяля; 7-й армии – главный удар нанести своим правым крылом на фронте озеро Муолаярви – Кархула в направлении станции Кямяря – полустанок Пуро. Кроме того, 7-й армии ставилась задача овладеть Выборгом, обеспечивая подступы к нему и всю операцию фронта с запада от возможных контрударов противника.
   9 февраля 1940 г. командующий фронтом отдал боевой приказ № 0015, где говорилось: «Общее наступление по директиве № 0012 начать 11 февраля».
   13-я армия наносила удар левым флангом силами пяти дивизий на участке озеро Вуокса – озеро Муолаярви. Вспомогательный удар на правом фланге силами двух дивизий на участке река Тайпаленйоки – Коуккуниеми. На остальном фронте 13-я армия одной стрелковой дивизией должна была активной обороной обеспечить действия ударной группировки. Ближайшая задача армии – выйти на фронт: Лохийоки – Миссуа – полустанок Кюляпаккола – станция Хейниоки; в дальнейшем выйти на рубеж Кексгольм – станция Антреа, развивая удар левым флангом и отрезая противнику пути отхода на запад и северо-запад. С выходом в район полустанок Яюряпя – Ильвес ударом в тыл обороняющемуся противнику частью сил левого фланга армия должна оказать содействие правому флангу 7-й армии. Резерв 13-й армии – одна стрелковая дивизия.
   Армия была усилена шестью полками АРГК, тремя корпусными артиллерийскими полками, двумя дивизионами большой мощности, одной танковой бригадой, двумя отдельными танковыми батальонами. Армию поддерживали семь авиаполков.
   7-я армия наносила главный удар правым флангом силами девяти дивизий на участке озеро Муолаярви – Кархула. На остальном фронте активной обороной силами трех дивизий армия должна была содействовать прорыву ударной группировки и обеспечить операцию фронта с запада. Ближайшая задача армии – выйти на фронт: станция Хейниоки – Юлясяйние – полустанок Кяйслахти – и овладеть Выборгом. После прорыва левофланговый (34-й) корпус развивает наступление на станцию Макслахти, отрезает и уничтожает приморскую группировку противника. Закрепившись в Выборге, армия в дальнейшем должна была выйти на фронт: станция Антреа – Вахакюля (16 км западнее Выборга), не допуская отхода противника за Саймаанскую водную систему. 7-я армия должна была иметь за левым флангом ударной группировки резерв силой не менее одной стрелковой дивизии и одной танковой бригады.
   Армия была усилена семью полками АРГК, четырьмя корпусными артиллерийскими полками, двумя дивизионами большой мощности, пятью танковыми и одной стрелково-пулеметной бригадами, двумя отдельными танковыми батальонами. 7-ю армию поддерживали четыре полка истребительной и шесть полков бомбардировочной авиации.
   Всего, таким образом, в составе войск Северо-Западного фронта, на которые возлагалась задача по прорыву, насчитывалось 24 стрелковые дивизии (включая две дивизии резерва фронта), 62 артиллерийских полка, 4 дивизиона артиллерии большой мощности, 5 танковых и одна стрелково-пулеметная бригады и 4 отдельных танковых батальона.
   К началу прорыва противник имел против войск Северо-Западного фронта 7 пехотных дивизий, 1–2 пехотные бригады, 4–5 егерских батальона, 25–30 артиллерийских дивизионов.
   Северо-Западный фронт превосходил противника по пехоте в 2,5–3 раза, по артиллерии в 4–6 раз, а по танкам и авиации превосходство было абсолютным. Наличие такого количества средств позволяло командованию фронтом создать мощную группировку на направлении главного удара, сузить фронт наступления частей и соединений и эшелонировать боевые порядки в глубину. Так, на направлении главного удара корпус наступал на фронте 5–6 км, имея боевое построение в два эшелона: дивизии наступали на фронте 2–3 км, имея полки в одном или двух эшелонах. Полки строили боевой порядок в два и три эшелона. Ударная группировка имела возможность создать плотность на 1 км фронта 4–4,5 батальона и 60 орудий, а на некоторых участках и выше.
   За последние 20–25 дней подготовительного периода состав фронта увеличился на 10 дивизий и 6 артиллерийских полков, а за весь подготовительный период на Карельском перешейке были сосредоточены мощные артиллерийские средства. Войсковая артиллерия в сравнении с начальным периодом войны увеличилась с 21 артиллерийского полка до 51; артиллерия РГК – с 8 артиллерийских полков до 13. В течение января – первой половины февраля на усиление фронта из артиллерии РГК прибыли: 137-й и 168-й гаубичные полки большой мощности, 124, 375 и 376-й гаубичные полки РГК, 267-й корпусный тяжелый артиллерийский полк.
   К 8 февраля 1940 г. в состав артиллерии Северо-Западного фронта входило 876 – 45-мм противотанковых пушек, 432 – 76-мм полковые пушки обр. 1927 г., 480 дивизионных пушек (в основном Ф-22), 18 – 107-мм пушек обр. 1910/30 г., 624 – 122-мм гаубицы, 72 – 122-мм пушки обр. 1931 г., 480 – 152-мм гаубиц, 258 – 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20, 114 гаубиц Б-4, 3 – 234-мм английских гаубицы, 12 – 280-мм мортир обр. 1915 г. и 4 – 280-мм мортиры Бр-5. Кроме того, в составе 7-й и 13-й армий насчитывалось более пятисот 82– и 120-мм минометов и 60 орудий (15 батарей) зенитной артиллерии, прикрывавших боевые порядки войск. Из общего количества 3367 орудий на направлении главного удара фронта (на участке 45 км) было сосредоточено 2064 орудия, что составило 62 % всей артиллерии. Еще более решительно была массирована тяжелая артиллерия. На фронте главного удара было сосредоточено 87 % всей тяжелой артиллерии.
   В ночь перед атакой полковая и противотанковая артиллерия и минометы 7-й армии заняли и оборудовали огневые позиции, с которых в период между огневыми налетами должны были уничтожать уцелевшие огневые точки, проделывать проходы в проволочных заграждениях, вести огонь по амбразурам дотов и дзотов. Примерно по такому же принципу была спланирована артиллерийская подготовка и в 13-й армии.
   Сопровождение атаки пехоты и танков впервые в Красной армии было осуществлено наиболее эффективным методом – огневым валом. Этот метод был применен на направлении главного удара в 7-й армии на глубину полтора-два километра, а в 13-й армии – на глубину 800—1000 м. Основные рубежи огневого вала накладывались на оборонительные рубежи или на узлы сопротивления. Расстояние между основными рубежами колебалось в пределах 250–400 м, которое прочесывалось огнем через каждые 100 м. Огонь на этих промежуточных рубежах был продолжительностью две-три минуты. Если перенос огня с промежуточных рубежей осуществлялся по времени, то с основных рубежей – по сигналу пехоты. В том случае, если пехота задерживалась на каком-либо рубеже, то огневой вал из огневой завесы превращался в артподготовку объекта атаки. Дивизионные участки огневого вала назначались протяженностью в 200–250 м.
   Командующие армиями назначили час атаки: 7-й армии – на 12 часов, 13-й армии – на 11 часов 50 минут 11 февраля.
   После артиллерийской подготовки войска ударных корпусов 7-й и 13-й армий под прикрытием огневого вала перешли в наступление. Начался штурм железобетонных и деревянно-гранитно-земляных укреплений линии Маннергейма. Советские войска буквально вгрызались в линию Маннергейма.
   В первый день сражения на направлении главного удара 7-й армии только 123-я дивизия имела успех. 245-й стрелковый полк, прижимаясь к огневому валу, почти без потерь ворвался на высоту 65,5 – основной опорный пункт межболотного узла сопротивления. Штурмовые группы полка сразу же начали борьбу за овладение дотами. Огневой вал был задержан в 200–300 м за высотой, не допуская подкреплений противника к району боя. Штурмовые группы блокировали доты и мощными зарядами взрывчатого вещества взрывали их вместе с находившимся в них гарнизоном.
   Преодолевая сопротивление, 123-я дивизия к исходу дня продвинулась в глубину обороны на 1–1,5 км и вышла на просеку рощи «Молоток». За день боя дивизия овладела восемью дотами и дзотами, потеряв при этом трех человек убитыми и девятерых ранеными.
   Успех 123-й дивизии был достигнут благодаря тому, что батальоны первого эшелона в период артподготовки, накапливаясь на рубеже атаки, «повисли» над передним краем противника и, как только артиллерия перешла на огневой вал, они стремительно атаковали передний край и сразу же овладели восемью огневыми точками, которые не успели сделать ни единого выстрела по атакующим.
   На других участках фронта 7-й армии в этот день продолжались упорные бои за передний край. В отчете о боевой деятельности 46-го гаубичного полка, поддерживавшего 100-ю дивизию, говорится, что после артподготовки «на переднем крае и в глубине все смешалось с землей и, несмотря на это, стрелковые полки не смогли своевременно овладеть долговременными сооружениями лишь только потому, что все полки действовали в лоб укрепленному району, и пехота и танки дальше надолб и проволоки не шли».
   На фронте 13-й армии, несмотря на мощную и продолжительную артподготовку, части не приблизились к переднему краю и поэтому не сумели атаковать противника.
   Таким образом, первый день боевых действий войск по прорыву закончился (за исключением 123-й дивизии) незначительными результатами.
   С утра 12 февраля советские войска после короткой артподготовки возобновили наступление. Чести 15-го корпуса (13-я армия) овладели опорными пунктами между озерами Вуокса, Пуннусярви и Меро, Карзу, Пейпола, а войска 23-го корпуса – Муслаа и мыза Пеллиля. На участке вспомогательного удара части 3-го корпуса овладели несколькими оборонительными сооружениями. Ближний бой заставил артиллеристов перенести огонь в глубину, чтобы не поражать свои войска, а также переходить на открытые огневые позиции и огнем прямой наводкой с дистанции 200–800 м уничтожать противника и разрушать долговременные сооружения.
   По-иному сложилась обстановка на направлении главного удара 7-й армии. 123-я дивизия, развивая успех, к исходу 13 февраля двумя полками (245-м и 255-м) прорвалась к Ляхде и стала постепенно продвигаться вперед. За три дня боев дивизия продвинулась в глубину на 5–6 км, захватив и уничтожив 12 дотов и 16 дзотов, завершила прорыв первой оборонительной полосы.
   По приказу командующего 7-й армией успех 123-й дивизии был использован другими соединениями. 12 февраля командир 50-го корпуса переподчинил 27-й стрелковый полк 7-й дивизии командиру 123-й дивизии с целью расширения прорыва. Одновременно командир 19-го корпуса ввел из-за правого фланга 123-й дивизии часть сил 90-й дивизии с задачей наступать на Меркки и нанести удар во фланг и тыл железнодорожного узла сопротивления, расположенного южнее станции Лейпясуо. В этот же день часть артиллерии (крупных калибров) 50-го корпуса была подтянута к переднему краю (на участок 100-й дивизии) для стрельбы прямой наводкой по дотам.
   Для развития прорыва и обеспечения выхода 27-го стрелкового полка 7-й дивизии в тыл Хотиненскому узлу сопротивления распоряжением командующего 7-й армией 123-я дивизия 13 февраля была усилена двумя танковыми батальонами.
   15 февраля части 90-й дивизии при поддержке артиллерии овладели Меркки, а обходящая группа выдвинулась к станции Лайпясуо. 7-я дивизия ударом с фланга и с тыла, совместно с 100-й дивизией, 15 февраля ликвидировала самый мощный – Хотиненский (Суммский) узел сопротивления, захватив и уничтожив 22 дота и 46 дзотов.
   Для развития успеха 123-й стрелковой дивизии вслед за 7-й дивизией в прорыв была введена 84-я дивизия, а за ней – танковая группа (два батальона) Баранова, а также была приведена в готовность 95-я стрелковая дивизия, находившаяся во фронтовом резерве.
   16 февраля ударные части и подвижная группа 7-й армии, преодолевая промежуточные укрепления и заграждения противника и продвигаясь по глубокому снегу в условиях ограниченного количества дорог и забитости их боевыми обозами, танковыми и артиллерийскими колоннами, продолжала успешно развивать прорыв. 90-я дивизия 19-го корпуса с подвижным отрядом наступали на станцию Лейпясуо. Подвижная группа 7-й армии Баранова 16 февраля захватила станцию Кямяря. 84, 123, 7 и 100-я дивизии продолжали развивать наступление на север и северо-запад. 188-я дивизия и 525-й полк 133-й дивизии также продвинулись вперед и, овладев лесом 0,5–3 км севернее Кархула и 3 км западнее Хотинена, создали угрозу обхода Кархульского узла сопротивления с севера.
   К вечеру 16 февраля войска 7-й армии расширили прорыв по фронту до 11–12 км и в глубину – до 11 км. В ходе развития прорыва артиллерия, несмотря на тяжелые условия, не только огнем, но и колесами сопровождала наступление войск. Разрушение долговременных сооружений артиллеристы производили огнем прямой наводкой.
   Создалась угроза обхода с севера советскими войсками узла сопротивления Кархула с дальнейшим выходом 10-го корпуса на пути отхода финнов, оборонявших юго-западный выступ линии Маннергейма. Финское командование, принимая во внимание успехи советских войск в направлении главного удара, в ночь с 16 на 17 февраля приказало отступить своим войскам перед фронтом 7-й армии на вторую оборонительную полосу, а перед фронтом 23-го и 15-го корпусов 13-й армии – с передовой позиции на главную полосу обороны.
   С утра 17 февраля советские войска перешли к преследованию. Сопротивление арьергардных частей противника, глубокий снег, бездорожье, разрушенные мосты на немногочисленных дорогах, заграждения с большим количеством мин – все это затрудняло продвижение наших войск. Тяжелая артиллерия отстала. Однако задержать наступление советских войск противнику не удалось. Летная погода позволяла авиации принять активное участие в обеспечении наступления. Легкая артиллерия оказывала своевременную поддержку нашим частям. Темп наступления наших войск возрос по сравнению с темпом прорыва с двух до 6—10 км в сутки.
   19 февраля войска 7-й армии подошли ко второй оборонительной полосе в районе Кяпяря – Няюкки и предприняли попытку атаковать ее с ходу, но безуспешно. Продвижение правого фланга 7-й армии замедлилось. Уставшие от непрерывных и продолжительных боев войска нуждались в отдыхе и пополнении. 50-й корпус с подвижными группами вышел на рубеж реки Перойоки – озера Муста – Няюкки и вклинился частью сил в оборону противника в районе Пиенперо, но развить успех не смог. К 19 февраля части 10-го корпуса заняли Юханнес и вышли к станции Сомма. 34-й корпус к 20 февраля занял Макслахти, вышел к Финскому заливу и очистил от противника остров Ревонсаари, а 43-я дивизия этого корпуса овладела городом Койвисто. Войска 7-й армии вышли ко второй оборонительной полосе и приступили к подготовке ее прорыва.
   13-я армия своим левым крылом (15-м и 23-м корпусами) к 18 февраля с боями вышла к главной оборонительной полосе линии Маннергейма, передний край которой проходил на этом участке по северному берегу реки Салмен-канте, озера Яюряпяярви, озера Муолаярви и южной окраине Муола. Перед 23-м корпусом в межозерном дефиле находился один из сильнейших узлов сопротивления линии Маннергейма – Муола-Иловесский узел, имевший 25 дотов, 21 дзот, 4 железобетонных убежища, которые прикрывались мощными искусственными заграждениями. Захват этого узла обеспечивал прорыв всей обороны между озерами Вуокса и Муолаярви, а также давал возможность ударной группировке 13-й армии сосредоточить усилия на Выборгском направлении для совместных действий с 7-й армией.
   Вторая оборонительная полоса с отсечной позицией проходила от северо-западного побережья озера Муолаярви через Пиенперо, озеро Няюккиярви к станции Сомме (у Выборгского залива). Финны удерживали эту полосу, и попытки подвижных частей преодолеть ее с ходу успеха не имели. Упорной обороне финнов способствовала развитая сеть долговременных сооружений, многочисленные искусственные и естественные заграждения, глубокий снег и снежный буран, продолжавшийся до 23 февраля. Но узел сопротивления, расположенный между озерами Мусталампи и Няюккиярви, был захвачен передовыми частями наших армий. Противник удерживал рубеж Пиенперо – северный берег озера Няюккиярви. Но угроза обхода Муола-Ильвесского узла сопротивления с северо-востока силами 62-й дивизии и вклинивание в него с юго-востока частей 136-й дивизии значительно ослабляли его оборону.
   Для подготовки к предстоящим боевым действиям и проведения необходимых перегруппировок главным силам 7-й армии и правофланговым корпусам 13-й армии отводилось два дня (26–27 февраля). В течение этих дней штабы спланировали операцию и бой. Начало наступления было намечено командующим фронтом на 28 февраля. Перед армиями были поставлены задачи: 7-й армии овладеть второй оборонительной полосой и в дальнейшем наступать на Выборг, а 13-й армии прорвать главную оборонительную полосу, выйти на рубеж Лохийоки – станция Яюрепя и оказать содействие 7-й армии во взятии Выборга.
   На направлении главного удара была создана артиллерийская группировка, артиллерийская плотность в 23-м корпусе доходила до 82-х орудий на 1 км фронта. Дивизии, действовавшие на главном направлении, прорывали главную оборонительную полосу на фронте 1–1,5 км, имея артиллерийскую плотность 75—120 орудий на 1 км фронта, не считая артиллерии групп дальнего действия. С учетом этих групп на участке 136-й дивизии артиллерийская плотность (без учета полковой и зенитной артиллерии и минометов) доходила до 133–135 орудий, то есть достигала плотности, которая имела место в операциях Великой Отечественной войны.
   28 февраля войска фронта после артиллерийской подготовки перешли в наступление. 19-й и 50-й стрелковые корпуса 7-й армии прорвали вторую оборонительную полосу в районе Пиенперо. Противник начал отход в северо-западном направлении, оказывая на ряде участков упорное сопротивление. Войска 7-й армии энергично преследовали отступающих финнов. Наибольший успех имела 123-я дивизия, которая вышла на рубеж: станция Перо – Раухата – Итяйнен. За пехотой следовала на лыжах полковая артиллерия, а за ней – дивизионная. После перемещения дивизионной артиллерии смену боевых порядков производила корпусная артиллерия, а за ней – артиллерия большой мощности. Начальники артиллерии корпусов и штабы корпусов не планировали для смены боевых порядков частей использовать имеющиеся дороги и не занимались регулированием движения, что привело к образованию «пробок» на дорогах. В характеристике боевых действий артиллерии Северо-Западного фронта сказано: «…дороги оказывались забитыми, получались пробки, приводившие к тому, что скачок артиллерии в 6–8 км затягивался обычно на 2–3 дня, вместо нескольких часов, а это очень отражалось на темпе всей операции».
   3, 15 и 23-й корпуса 13-й армии после артподготовки также перешли в наступление. 17-я и 50-я дивизии 15-го корпуса начали наступление при плохом взаимодействии с артиллерией, организацию которого пришлось заканчивать в процессе артподготовки. «Из-за этого пехота была брошена на полосу, конкретные объекты которой были недостаточно обработаны артиллерийским огнем, и понесла напрасные потери». Неоправданная поспешность в организации прорыва привела к тому, что некоторые артиллерийские командиры не сумели завершить организацию взаимодействия и управлять артиллерией в бою. В докладе начальника артиллерии фронта комкор Сивков отмечал: «Штаб артиллерии 50-й стрелковой дивизии показал полную неспособность управлять огнем большого количества артиллерии; организовать управление огнем удалось лишь с помощью представителей штаба артиллерии фронта».
   Наступление 23-го корпуса 28 февраля сначала тоже успеха не имело. Пехота, встреченная из долговременных сооружений сильным ружейным и пулеметным огнем, залегла перед надолбами и дальше продвинуться не смогла. Оказалось, что огонь на разрушение с закрытых позиций (19–21 февраля) не обеспечил разрушения обнаруженных дотов. Тогда, воспользовавшись слабостью противника в артиллерии и авиации, начальник артиллерии корпуса принял решение на выдвижение значительного количества артиллерии на открытые огневые позиции для стрельбы прямой наводкой.
   Успешная боевая работа артиллерии немедленно сказалась на развитии наступления. Вскоре 23-й корпус успешно повел наступление, овладел Муола-Ильвесским узлом сопротивления и начал преследование противника в направлении Ристеппяля – станция Хейниоки.
   Финны, прикрываясь заграждениями и ружейно-пулеметным огнем, под ударами наших войск начали отход, сжигая населенные пункты. Успешно развивая наступление, 15-й и 23-й корпуса к 1 марта вышли на фронт: западный берег реки Вуокса – станция Ристсеппяля. Главная оборонительная полоса была преодолена войсками на всем протяжении. При разгроме противника советскими войсками было захвачено до 70 дотов. Только части 15-го корпуса захватили 36 дотов, более 12 дзотов и много орудий и боеприпасов.
   Успех в наступлении в значительной мере был обеспечен тем, что артиллеристы смело выдвигали орудия на открытые огневые позиции и разрушали доты огнем прямой наводкой (95-й гаубичный полк, 202-й гаубичный полк большой мощности, 49-й корпусный тяжелый артиллерийский полк и др.).
   Неся огромные потери в людях и вооружении, финны совершили отход на всем 60-километровом фронте от озера Вуокса до Выборгского залива. Подвижные отряды продолжали преследование. К 1 марта войска 7-й армии подошли к позициям, непосредственно прикрывавшим Выборг, а 13-я армия развивала наступление в северном и северо-западном направлениях, одновременно ведя подготовку к форсированию частью сил реки Вуокса в ее среднем течении.
   После прорыва второй оборонительной полосы войска преследовали противника, а созданный на базе оперативной группы 7-й армии 28-й корпус следовал за частями 43-й дивизии с целью выхода на острова южнее Выборга. Но выход 28-го корпуса на острова задерживался из-за медленного освобождения полуострова Койвисто и островов, прилегающих к нему. Финны упорно обороняли полуостров и острова, понимая всю опасность для обороны Выборга в случае занятия их советскими войсками. В это же время командованием Красной армии было принято решение нанести завершающий удар по противнику со стороны полуострова Койвисто и ряда островов через Выборгский залив в тыл выборгской группировке и саймаанским позициям и тем самым отрезать пути отхода на запад всей карельской группировке финнов.
   В исполнение поставленной задачи командующий фронтом произвел перегруппировку сил и поставил армиям задачи. В ходе перегруппировки 19-й корпус был передан из 7-й армии в 13-ю, 42-я дивизия – в 10-й корпус, а 95-я дивизия была включена в состав 34-го корпуса. К 1 марта 7-я армия состояла из четырех стрелковых корпусов: 28-го (86, 173 и 70-я дивизии), 10-го (42, 43 и 113-я дивизии), 34-го (7, 95, 91 и 100-я дивизии) и 50-го (84, 123 и 24-я дивизии); 13-я армия – из четырех стрелковых корпусов: 19-го (51-я и 90-я дивизии), 23-го (80, 136 и 62-я дивизии), 15-го (97, 17, 8 и 50-я дивизии), 3-го (150-я и 49-я дивизии) и отдельной 142-й дивизии.
   В директиве № 4709 командующий фронтом поставил армиям следующие задачи:
   13-й армии: продолжать наступление своим левым флангом на станцию Антреа с ближайшей задачей выйти на фронт Ристиниеми – Ала-Носкуа; передовыми подвижными частями овладеть узлом дорог у Корпилахти и станции Антреа, перехватив пути отхода противника на север и северо-восток Финляндии;
   7-й армии: главным силам, обходя Выборг с севера и юга, разбить противника на подступах к Выборгу, овладеть городом и выйти на фронт станция Карисальми – Лавола – Ахакас, 28-м корпусом в ночь с 3 на 4 марта форсировать Финский залив, овладеть плацдармом на его западном берегу, перерезать шоссейную дорогу Выборг – Хельсинки и овладеть районом Репола, Ниселахти; в дальнейшем наступать на станцию Симола на железной дороге Выборг – Хельсинки. Таким образом, задачей основных сил 7-й армии являлся выход их на западный берег Сайменского канала и захват плацдарма на западном берегу Выборгского залива.
   Непосредственно на Выборг наступал 34-й стрелковый корпус.
   В резерв фронта поступили соединения Финской народной армии и новые формирования: 3-й кавалерийский корпус и 29-я отдельная танковая бригада.
   Директивой Главного военного совета № 1920 Балтийский флот с 18 часов 28 февраля перешел в оперативное подчинение командующего войсками Северо-Западного фронта.
   Произошли изменения и в составе командования. Приказом Главного военного совета № 01959 от 2 марта 1940 г. командующий 13-й армией комкор В.Д. Грендаль был освобожден от занимаемой должности и назначен начальником артиллерии Северо-Западного фронта. Командир 19-го корпуса комкор Парусинов назначен командующим 13-й армией. Этим же приказом на должность начальника штаба 13-й армии был назначен вместо комбрига Голушкевича комбриг Соколов.
   13-я армия, продвигаясь вперед, вышла своим левым крылом на остров Каупинсаари на реке Вуокса, озеро Носкуанселькя, а в центре – к станции Пелляккяля, острову Каупинсаари и, очищая от противника юго-западный берег реки Вуокса, пятью полками форсировала ее, развивая удар в тыл кексгольмской группировке финнов.
   7-я армия своим правым флангом (шесть дивизий) и подвижной группой сломила сопротивление противника и обошла Выборг с севера, продвигаясь на северо-запад. 50-й стрелковый корпус, при активной поддержке артиллерии, занял Репола и станцию Тали, перерезав железную дорогу Выборг – Антреа и охватывая Выборг с северо-востока. 34-й стрелковый корпус, преодолевая сопротивление противника на подступах к Выборгу, 7-й дивизией завязал бои на южной и юго-восточной окраинах города.
   Последние дни боев выявили организованную оборону противника остатками ранее разбитых 5, 3, 21 и 4-й пехотных дивизий и шестью отдельными батальонами. Развитая система укреплений и заграждений способствовали обороне. Финны оказывали здесь упорное сопротивление, и бои приняли затяжной характер. 100-я дивизия обходила Выборг с северо-востока. 10-й стрелковый корпус, наступая на остров Ревонсаари, 4 марта занял остров и расположенную на нем крепость Тронгзунд, захватив три батальона береговых орудий.
   В борьбе за острова советские войска наступали по торосистому и покрытому глубоким снегом льду. Причем артиллерия не отставала от пехоты, а в ряде случаев вела огонь прямо со льда. Так, в борьбе за северо-западный берег Финского залива 248-й артиллерийский полк 86-й стрелковой дивизии развернулся в боевых порядках дивизии в 500—1000 м от берега и своим огнем со льда оказал существенную помощь частям дивизии в захвате берега. Еще лучше было осуществлено форсирование залива артиллерией 28-го стрелкового корпуса.
   28-й корпус, начав форсирование Финского залива 4 марта, вскоре овладел островами Туппурансаари и Тейкаринсаари и успешно развивал наступление на северо-западный берег Финского залива. Захват островов был обеспечен сосредоточенным артиллерийским огнем 221-го артиллерийского полка с огневых позиций на острове Хуупалансаари, 227-го артиллерийского полка – из района каменоломни и 248-го артиллерийского полка – из района Кэри. В отчете начальника артиллерии 28-го корпуса сказано: «Благодаря массированному огню этих полков 169 стрелковый полк с героическими лыжниками смогли захватить сильно укрепленный остров Туппурнансаари с 8-ю железобетонными сооружениями, одной крепостной 155-мм батареей и одной 76-мм батареей».
   Для захвата побережья Финского залива потребовалось выдвижение 221-го артиллерийского полка на огневые позиции на остров Мелансаари, а 227-го полка – на остров Тейкаринсаари, что было успешно выполнено обоими полками. Отставал от пехоты только 248-й артиллерийский полк. Исправляя это положение, начальник артиллерии корпуса комбриг Тихонов приказал полку решительно продвинуться вперед и, ввиду отсутствия островов в направлении движения полка, занять огневые позиции на льду и поддерживать бой 86-й дивизии. Полк ускорил темп продвижения и вскоре занял открытые позиции на льду, на удалении 2–3 км от побережья Финского залива. Установив полное взаимодействие с пехотой и связь с ее передовыми частями, он своим огнем обеспечил успех наступления и захват плацдарма на побережье Финского залива.
   Затем на лед вышел и 447-й корпусный артиллерийский полк. Для переправы 122-мм пушек и 152-мм гаубиц-пушек были подготовлены сани из бревен длиной 6 метров с поперечными перекладинами, с выемками и креплениями для колес. Орудие, поставленное на сани, перетаскивалось трактором при помощи цепи длиной около 10 м. Движение совершалось по заранее подготовленной трассе. Форсировав залив, полк с новых огневых позиций успешно вел борьбу с артиллерией противника. Согласованные действия артиллерии с пехотой обеспечивали успех. 5 марта корпус закрепился на северном берегу и стал расширять захваченный плацдарм.
   После трехдневных упорных боев на северном берегу Финского залива 28-й корпус прочно закрепился на захваченном плацдарме, перерезав шоссе Выборг – Хельсинки, чем лишил противника важной коммуникации. Части 10-го корпуса тоже вышли на северный берег Финского залива (правее 28-го корпуса), охватывая Выборг с юго-запада.
   Таким образом, соединения 7-й армии сломили сопротивление противника, обошли Выборг и, продвигаясь вперед, перерезали железную дорогу Выборг – Антреа, тем самым отрезали войска противника, действовавшие на кексгольмском и петрозаводском направлениях, от войск выборгского направления и от Хельсинки.
   Левое крыло армии (10-й и 28-й корпуса) вышло на фронт от острова Суурсаари (4 км западнее Выборга) до Сухулахти (30 км западнее и юго-западнее Выборга). Фронт, который занимали войска в тылу противника, равнялся 40 километрам.
   13-я армия в это время вела упорные бои за овладение укреплениями на восточном берегу реки Вуокса.
   Перед войсками 7-й армии стояла задача овладеть городом Выборг. Для подготовки решительного наступления и овладения Выборгом войскам 7-й армии отводилось два дня, в течение которых производилась перегруппировка сил и средств и велась боевая разведка. Артиллерия разрушала укрепления выборгских позиций. Войска улучшали свои позиции и медленно продвигались к объектам атаки.
   Финны применили последнее средство – открыли шлюзы Сайменского канала. В результате местность к северо-западу от Выборга оказалась затопленной на площади до 30 км в длину и до 6 км в ширину. Вода стояла в пяти километрах от Выборга. Уровень ее доходил до 1 метра. В затопленном районе действовали части 100-й и 123-й дивизии. Но наши войска были заранее предупреждены о затоплении и успели занять наиболее возвышенные места.
   Но эта предпринятая финнами последняя мера не остановила наступления советских войск. Продвигаясь вперед, части 28-го корпуса перерезали железную дорогу Выборг – Хельсинки и успешно развили наступление на запад, север и северо-восток. Вместе с 10-м корпусом они фактически отрезали пути отступления в глубь Финляндии выборгской группировке и войскам, действовавшим на Карельском перешейке. Для отступления у финнов оставались одна-две дороги в болотистых лесах с многочисленными озерами в районе Сам-Михельска, который находился в зоне действия советской авиации. К этому времени части 34-го стрелкового корпуса подошли к Выборгу. Начались бои за Выборг, которые продолжались до 12 часов 13 марта.
   Сам Выборг и его окраины были сильно укреплены и представляли собой город-крепость. С севера, запада и юга Выборг прикрывают широкие заливы. В самом городе все каменные строения и постройки были приспособлены к обороне. В городе и на окраинах финны построили множество дотов и дзотов, большое количество огневых точек расположили в подвалах домов. Подступы к городу были заминированы, прикрыты надолбами и проволочными заграждениями. Долговременные сооружения и огневые точки были сведены в мощные узлы сопротивления.
   Задача по овладению Выборгом была возложена на 34-й корпус. Командир корпуса возложил эту задачу на 7-ю стрелковую дивизию, усиленную одним танковым батальоном, которая в ночь с 12 на 13 марта во взаимодействии с 100, 91 и 95-й дивизиями должна была занять город.
   В боях за Выборг артиллерия использовалась массированно. В полосе выступления корпуса шириной 9 км было сосредоточено 411 орудий, что позволило создать плотность около 46 орудий на 1 км фронта. На направлении главного удара в полосе 91-й стрелковой дивизии на фронте 1,2 км приходилось 85 орудий на 1 км фронта.
   В борьбе за Выборг принял участие дивизион бронепоездов, вооруженный девятью орудиями.
   Главный удар 7-я дивизия наносила правым флангом (300-м стрелковым полком) в направлении центральной площади. Артиллерийское обеспечение действий 300-го полка осуществлялось тремя дивизионами 23-го артиллерийского полка и дивизионом бронепоездов. Полк должен был к утру 13 марта овладеть районом Таликала. 27-й и 257-й полки при поддержке артиллерии (дивизионы 220-го гаубичного артиллерийского полка) имели задачей к утру 13 марта овладеть юго-восточной частью Выборга. 91-я и 95-я дивизии наносили удар на Папула, а 100-я дивизия – на Лавола.
   Финны пытались любой ценой удержать Выборг. В 21 ч. 30 мин. они предприняли две попытки контратаковать батальоны 257-го полка, но безуспешно. Пять артиллерийских дивизионов (60 орудий) открыли огонь, и противник численностью более полутора тысяч человек был рассеян. Отбив контратаки, 1-й батальон 257-го полка на плечах противника ворвался в город и захватил южную часть Кангесранта.
   В 22 ч. 45 мин. артиллерия открыла мощный огонь по району кладбища, Ристимяки и фабрики. Огонь артиллерия вела до 23 ч. 30 мин. За это время в районах, подвергшихся атаки, финны были уничтожены. Началась успешная атака советских войск.
   Поддержка атаки осуществлялась, как и было запланировано, методом последовательного сосредоточения огня. Три дивизиона вели огонь по юго-западной окраине Карьяла и по Восточному депо, дивизион бронепоездов и 1-й дивизион 220-го гаубичного артиллерийского полка – по восточной окраине Ристимяки.
   Всю ночь продолжались ожесточенные бои, часто переходившие в рукопашные схватки. К утру 13 марта 300-й полк занял здание тюрьмы и ворвался в восточную и южную части Папула и в северо-восточные кварталы Репола. 27-й полк овладел восточной частью Калева. 257-й полк достиг южных кварталов Линкойтус и вел бои за трамвайный парк.
   100, 91 и 95-я дивизии успешно преодолели армейский тыловой рубеж и вышли на фронт Мусталахти – Тамиссуо, 50-й корпус преодолел затопленный район и вышел на рубеж Талимюллю – Конкала.
   На этом в связи с подписанием перемирия боевые действия закончились.

Глава 17. Танковый погром

   Подробный анализ действий танковых войск в Зимней войне выходит за рамки данной работы, поэтому я отмечу лишь основные причины в целом неудачного применения советских танков.
   Начну с того, что природные условия, как на Карельском перешейке, так и на финско-карельской границе, крайне неблагоприятны для применения танков.
   Советская промышленность, следуя указаниям Тухачевского и К°, наклепала огромное количество танков. Эти танковые армады предназначались для войны с «классово-неоднородным» противником, который должен был броситься бежать от одного вида советских танков. Поэтому броня советских танков была исключительно противопульная. У наиболее распространенного легкого (пехотного) танка толщина лба корпуса 16 мм, а лба башни 25 мм, соответственно, броня других частей корпуса была еще меньше. У быстроходных танков БТ-5 толщина лобовой брони корпуса и башни составляла 13 мм. У средних танков Т-28 броня лба корпуса была 30 мм, а лба башни 20 мм. Такая броня могла гарантированно держать обычные и бронебойные пули калибра 7,62 мм и обычные 12,7-мм пули крупнокалиберных пулеметов. Бронебойные пули 12,7-мм пулеметов пробивали 20-мм броню на дистанции до 300 м. Германские 37-мм противотанковые пушки Рak 35/36 на дистанции 100 м пробивали по нормали (под углом 90°) 50-мм броню, а под углом 60° – 35-мм броню. Бронепробиваемость 37-мм шведских пушек Бофорс была еще выше.
   Таким образом, к началу Зимней войны броня всех советских серийных танков, включая и тяжелые Т-35, без труда пробивалась противотанковыми ружьями и пушками всех типов. Это выяснилось уже в ходе войны в Испании, однако к началу Зимней войны новые танки с противоснарядной броней на вооружение еще не поступили.
   Советские средние танки Т-28 и тяжелые танки Т-35 имели не только тонкую (противопульную) броню, но и исключительно слабое артиллерийское вооружение. Их штатная 76-мм пушка обр. 1927/32 г. имела баллистику 76-мм полковой пушки и очень слабую бронепробиваемость для своего калибра. На дистанции в 100 м ее бронебойные снаряды пробивали по нормали 34-мм броню, а под углом в 30° – 28-мм. Таким образом, их бронепробиваемость была существенно хуже, чем у 37-мм пушек Бофорс в финских танках. Скорострельность же 37-мм пушки с клиновым полуавтоматическим затвором была в два-три раза выше, чем у 76-мм пушки обр. 1927/32 г., имевшей более тяжелые снаряды и поршневые затворы. В 1938–1939 гг. меньшая часть танков Т-28 была перевооружена на 76-мм пушки Л-10, которые по бронепробиваемости не уступали пушкам Бофорс, но существенно отставали в скорострельности.
   Зато обличители большевистского режима пишут: «…основные боевые машины финских бронекавалерийских частей – “Виккерсы” с 37-мм или в лучшем случае 47-мм пушками – не могли дать отпор советским средним танкам Т-28 с 76,2-мм орудием, четырьмя пулеметами и броней в 20–30 мм» [84 - Козлов А.И. Советско-финская война 1939–1940 гг. Взгляд с другой стороны. Рига, 1995.]. А вот еще перл: «После перегруппировки войска 7-й армии 15–17 декабря предприняли новое наступление на востоке Карельского перешейка и 17–21 декабря – в центральной части в районе города Сумма. Оно окончилось безрезультатно. На поле боя остались десятки подбитых танков, в том числе 67 тяжелых. Это были громоздкие пятибашенные Т-35, плохо приспособленные к ведению той войны» [85 - Соколов Б.В. Тайны Финской войны, М.: Вече, 2000.]. Какая прелесть! Таким образом, финны уничтожили все тяжелые танки Т-35.
   По разным источникам, их всего-то было выпущено от 66 до 71 штуки. Увы, ни один танк Т-35 в Зимней войне не участвовал. А почти все изготовленные танки Т-35 погибли в начале Великой Отечественной войне. Честно говоря, полемизировать с обличителями большевиков просто противно. Хочется только, чтобы в предисловии к их изданиям указывалась партийность авторов и их партийная должность до 1991 г. О себе же могу сообщить, что я, мои отец и мать были беспартийными, и лишь дед, будучи дворянином, «согрешил», вступив в партию в октябре 1941 г., находясь в Москве.
   Что же касается средних танков Т-28, то в боевых действиях участвовали 10-я и 20-я тяжелые танковые бригады, оснащенные этими танками. По штату в состав такой бригады входило 54 средних танка Т-28, 16 легких танков БТ и 18 телетанков Т-26. Личный состав бригады составлял 1400 человек.
   За зимнюю кампанию 20-я танковая бригада им. С.М. Кирова была награждена орденом Красного Знамени. С начала боевых действий 20-я бригада имела в своем составе 7-ю специальную роту из семи телеуправляемых танков ТТ-26 с аппаратурой ТОЗ-IV. А 10 декабря в распоряжение 20-й бригады прибыл 217-й отдельный танковый батальон (33 телетанка и танк управления ТТ-26).
   17 декабря 1-я рота 217-го батальона поддержала наступление 123-й стрелковой дивизии, причем танки управлялись экипажами вручную, как говорится в документе: «на рычагах». Затем было пущено три телетанка с дистанционным управлением. Видимо, командиры и сами не поняли, зачем их пустили, и телетанки были возвращены, причем одна машина была потеряна.
   Затем была произведена атака финской позиции 20-й танковой бригадой. Впереди шли пять телеуправляемых ТТ-26, а сзади – средние танки Т-28. При подходе к финским позициям танки попали под сильный артиллерийский огонь. Все пять телеуправляемых танков были подбиты.
   После этого 2-я и 3-я роты 217-го батальона были приданы 650-му стрелковому полку и поддерживали пехоту на ручном управлении, действуя как обычные танки. 21 декабря 217-й батальон вывели в тыл, где он занимался эвакуацией и ремонтом боевых машин и боевой подготовкой.
   10 февраля 1940 г. было получено приказание начальника Автобронетанковых войск 7-й армии о подготовке трех телетанков для подрыва дота в районе Хоттинен. Танки начинили взрывчаткой, а командиры боевых групп провели разведку боевых курсов. Затем один телетанк направили к доту № 35, но, не дойдя до цели, телетанк был подбит и взорвался. Тогда два оставшихся телетанка вернули на исходные позиции, где они были разоружены.
   14—18 февраля рота телетанков использовалась для вскрытия системы минных полей, при этом было потеряно четыре машины. А с 18 февраля батальон вывели в резерв, и в дальнейших боевых действиях он не участвовал. Потери за весь период боев составили: 14 убитых, 16 раненых; выведено из строя 42 танка, из них 6 безвозвратно, 21 отправлен в капитальный ремонт и 15 восстановлено в батальоне.
   Телетанки 7-й спецроты 20-й тяжелой танковой бригады в ходе боевых действий использовались как обычные танки.
   Так потерпела фиаско одна из бредовых идей маршала Тухачевского – создание телеуправляемой армии: управляемых по радио танков, самолетов, подводных лодок, торпедных катеров и даже пулеметов в дотах. Группа авантюристов во главе с В.И. Бекаури занималась ими почти 20 лет, израсходовав десятки миллионов рублей, но ни один из перечисленных типов вооружения не принес врагу не малейшего ущерба ни в Финской, ни в Великой Отечественной войнах [86 - Подробнее об этом рассказано в моей книге «Чудо-оружие СССР». М.: Вече, 2004.].
   Существенную роль в борьбе с дотами противника могли сыграть огнеметные танки, если бы не та же «картонная» броня. В Финской войне помимо рот боевого обеспечения танковых бригад участвовало и четыре отдельных химических танковых батальона – 201, 204, 210-й и 218-й. На 30 ноября 1939 г. во всех четырех батальонах и ротах боевого обеспечения танковых бригад имелось 208 танков ХТ-26 и ХТ-130 [87 - Огнеметные танки проектировались как химические. Они могли использоваться как для огнеметания, так и для заражения местности отравляющими веществами. Отсюда их название – ХТ.]. В ходе боевых действий из Ленинграда с завода им. Ворошилова в войска поступило 168 новых огнеметных танков (165 – ХТ-133, два ХТ-134 и один ХТ-130), а также прибыло из других военных округов 70 танков ХТ-26 и ХТ-130. На Карельском перешейке действовало 290 огнеметных танков, а остальные были сосредоточены в полосе 8-й и 15-й армий, наступавших севернее Ладожского озера. Из 446 огнеметных танков, принявших участие в боевых действиях, было потеряно 124 машины, из них 24 безвозвратно.
   Как уже говорилось, большие потери наших танков были обусловлены тонкой (противопульной) броней. Но если линейные танки Т-26 могли вести огонь по противнику с дальних дистанций, то небольшая дальность огнеметания не позволяла огнеметным танкам поражать цели на расстоянии более 50 м. Чтобы уменьшить потери, на заводе им. Ворошилова 17 огнеметных танков ХТ-133 получили дополнительные экраны из 30—40-мм брони. Защищенная экраном часть танка была недосягаема для бронебойного снаряда 37-мм противотанковых пушек Бофорс. Аналогично было прикрыто экраном несколько средних танков Т-28, которые получили индекс Т-29Э.
   Резким контрастом по сравнению с «картонными» танками Тухачевского стали действия первых трех советских танков с противоснарядной броней. Эти танки были вооружены новыми 76-мм пушками Л-11 с длиной ствола в 30 калибров, кроме того, танки СМК и Т-100 имели еще по одной 45-мм пушке 20К. Толщина лобовой брони всех трех танков составляла 60–75 мм.
   Из трех опытных тяжелых танков (КВ, СМК и Т-100) [88 - КВ – Климент Ворошилов, СМК – Сергей Миронович Киров.] составили роту тяжелых танков, включенную в состав 91-го танкового батальона 20-й тяжелой танковой бригады, вооруженной танками Т-28. Впервые в бой опытные танки вступили 18 декабря 1939 г., поддерживая наступление пехоты в районе Хоттиненского укрепрайона финнов. Танки попали буквально под шквальный огонь финской артиллерии. Танк КВ получил 43 попадания артиллерийскими снарядами, и ни один из них не пробил брони, лишь был пробит ствол его 76-мм пушки. В остальном танк остался боеспособен, а пушку заменили вечером того же дня. В танки Т-100 и СМК также попали десятки снарядов, но ни один из них не смог пробить брони. Но на следующий день танку СМК не повезло – он подорвался на фугасе, а по другим данным, танк наехал на ящик со снарядами.
   Взрывом были повреждены ленивец и гусеница, сорваны болты трансмиссии. К СМК подошел танк Т-100 и прикрыл его бортом, чтобы дать возможность экипажу устранить повреждения. Однако ни устранить повреждения, ни взять СМК на буксир не удалось. Между тем финны открыли по танкам ураганный огонь из противотанковых и капонирных пушек. В Т-100 попало семь 37-мм и 47-мм снарядов, но ни один из них не пробил брони танка. В конце концов экипаж СМК в составе 8 человек благополучно покинул танк через аварийный люк в днище и таким же способом проник в танк Т-100.
   В итоге танк СМК простоял в тылу финнов до конца февраля 1940 г.
   А танк Т-100 после ремонта двигателя 18 февраля 1940 г. был снова отправлен в действующую армию. Он действовал совместно с танком КВ в составе 20-й (с 22 февраля по 1 марта) и 1-й (с 11 по 13 марта) танковых бригад. За это время Т-100 прошел 155 км и получил 14 попаданий снарядов противотанковых пушек (левый борт – 6, маска 45-мм пушки – 1, ниша большой башни – 3, левая гусеница – 3, левый ленивец – 1). Но броня не была пробита ни при одном из этих попаданий.
   После окончания войны Т-100 отправили на завод для замены двигателя и проведения общего легкого ремонта. Всего к 1 апреля 1940 г. Т-100 прошел 1745 км, из них 315 км во время боев на Карельском перешейке.
   Танк КВ 2 января 1940 г. был возвращен на Кировский завод для изучения. 17 февраля опытный танк КВ и первый танк установочной партии У-1 были отправлены на фронт. На опытном танке КВ вместо башни с 76,2-мм пушкой Л-11 установили башню с 152-мм гаубицей М-10. Танк У-2 с башней опытного танка КВ с 76,2-мм пушкой Л-11 был отправлен на фронт 22 февраля, танк У-3 с гаубицей М-10 – 29 февраля. Эти машины действовали в группе с танком Т-100 в боях в феврале – марте 1940 г.
   В январе 1940 г. на заводе им. Ворошилова по требованию Военного совета Северо-Западного фронта первые четыре танка КВ из малой серии в 10 машин были оснащены 152-мм гаубицами М-10 для борьбы с дотами. Для этого танки получили большую высокую башню. В начале 1940 г. танки КВ в официальных документах именовались «Танк КВ с 76-мм пушкой» и «Танк КВ со 152-мм гаубицей», и лишь к концу года танки КВ со 152-мм гаубицами получили название КВ-2, а с 76-мм пушками – КВ-1, но я для удобства читателя буду и в 1940 г. назвать их КВ-2 и КВ-1.
   17 февраля 1940 г. два КВ-2 убыли с завода на Карельский перешеек, 22 февраля убыл один КВ-1, а 29 февраля – еще один КВ-2.
   Однако проверить танки КВ-2 стрельбой по дотам в боевой обстановке не удалось, так как к моменту прибытия роты на фронт главная полоса обороны финнов, насыщенная дотами, была прорвана. Поэтому танки были опробованы стрельбой по уже захваченным дотам и надолбам и показали хорошие результаты.
   На шасси танка Т-100 весной 1940 г. была создана самоходная установка Т-100У, оснащенная 130-мм корабельной пушкой Б-13, но война к этому времени уже закончилась.
   Опыт применения нескольких несерийных танков с противоснарядной броней показал, что при наличии в Красной армии хотя бы двух десятков гаубиц калибра 305–406 мм и хотя бы сотни танков с противоснарядной броней с «неприступной» линией Маннергейма было бы покончено менее чем за неделю.
   Забегая вперед, скажу, что к 22 июня 1941 г. промышленностью было выпущено свыше 300 танков КВ-2 со 152-мм гаубицей. Однако наши военные применяли их совершенно безграмотно, в результате чего почти все КВ-2 были уничтожены в первые месяцы войны. И, как всегда, оказалась виновата техника, а не генералы. В результате КВ-2 осенью 1941 г. был снят с производства.
   До сих пор до наших военных никак не дойдет, что линейный танк (средний, основной и т. д., называйте его, как хотите), предназначенный для маневренной войны в чистом поле, не может заменить штурмовой танк (САУ), предназначенный для действий против железобетонных укреплений, для боев в городе и т. д. Сделали же немцы уникальный штурмовой танк «Штурмтигр» с 38-см мортирой, американцы – саперный танк М102 с 210-мм мортирой и англичане – штурмовой танк AVRE с 305-мм мортирой. Кстати, и затраты на это были невелики. Все перечисленные танки сделаны на базе серийных линейных танков «тигр», М47 и «черчилль» соответственно. А в СССР изготовили с 1930 по 1990 г. танков больше, чем во всем остальном мире, но среди них не было ни одного штурмового. В результате в ходе первой и второй чеченской войн на штурм Грозного тратилось несколько недель. Да простые аулы в Чечне и Дагестане брали по 10–20 дней. Ах, мол, боевики засели в бетонированных подвалах домов!

Глава 18. Балтийцы на коммуникациях врага

   Известную опасность для Балтийского флота представлял шведский флот. Советское правительство не исключало вмешательство в войну Швеции, как это было в 1918 г.
   К 30 ноября 1939 г. главной ударной силой шведов были 7 броненосцев береговой обороны. Самыми современными из них были три корабля типа «Sverige», построенные в 1912–1922 гг. Водоизмещение их составляло 7516 т, скорость 22 узла, вооружение: четыре 283/45-мм/клб, восемь 152/50-мм/клб и четыре 75-мм пушки.
   Броненосец «Оскар II» постройки 1907 г. имел водоизмещение 4584 т, скорость 18 узлов, вооружение: две 210/44-мм/клб, восемь 152/50-мм/клб и четыре 57-мм пушки.
   Три броненосца типа «Эран» постройки 1902–1904 гг. водоизмещением 3735 т, скорость 17 узлов, вооружение: две 210/44-мм/клб, шесть 152/44-мм/клб и четыре 57-мм пушки.
   Кроме того, в составе шведского флота были два крейсера, но только один – «Готланд» – был современным, введенным в строй в 1935 г. Его водоизмещение составляло 5780 т, скорость 27 узлов, вооружение: шесть 152/50-мм/клб, две 75-мм и четыре 25-мм пушки. Крейсер «Филгия» постройки 1902–1907 гг. находился на переоборудовании.
   Шведский флот также имел пять миноносцев водоизмещением 940 т, два миноносца водоизмещением 638 т и два миноносца водоизмещением 500 т и, наконец, четыре подводные лодки.
   Для наблюдения за шведским флотом Военный совет Балтийского флота 28 ноября 1939 г. в 2 часа приказал двум подводным лодкам, находившимся в Кронштадте, и трем – в Таллине, выйти в море и занять позиции № 15 – № 19. Подводная лодка С-3 (позиция № 19) встала почти у входа в главную шведскую ВМБ Карлскрона, подводные лодки Щ-309 и Щ-310 (позиции № 16 и № 17) встали у ВМБ Висби и Форезунд, расположенных на острове Готланд.
   Однако шведы сидели тихо, «как мыши за веником». Лишь 2 декабря подводная лодка Щ-309 обнаружила вспомогательное судно под шведским военно-морским флагом, шедшее на север. Поскольку шведские корабли из баз не выходили, командование Балтийского флота с 5 по 7 декабря отозвало все лодки, находившиеся у шведских берегов.
   30 ноября наши эсминцы и подводные лодки были направлены на патрулирование прибрежных вод Финляндии. Они установили, что финские торговые суда прекратили плавание открытой частью Финского залива и ходили только внутренними шхерными фарватерами. Лишь один финский транспорт «Айва», вышедший из Таллина рано утром 30 ноября, в 12 ч. 20 мин. был задержан эсминцем «Грозящий» и сторожевым катером № 111 (типа МО) и отбуксирован от острова Аэгна в Палдиски.
   Иностранные пароходы, преимущественно германские, продолжали ежедневно ходить по заливу в Ленинград и обратно на запад, прокладывая курсы ближе к эстонскому берегу.
   В Аландском море на позиции № 7 находилась подводная лодка заградитель Л-1, а на позиции № 11 – подводная лодка Щ-319. Чтобы помешать уходу финских броненосцев береговой обороны в Финляндию, лодка Л-1 выставила на выходном фарватере из шхер у Нюхамна 20 мин с интервалом 60–90 м.
   Наблюдая за противником 2, 4 и 5 декабря, Л-1 обнаружила движение небольших групп транспортов в финских шхерах. Атаковать эти транспорты в районе позиции № 7 было невозможно, так как они шли по самой опушке шхер на малых глубинах.
   В западной части Аландского моря командир Л-1 обнаружил довольно интенсивное движение транспортов, но транспорты ходили только под самым шведским берегом и преимущественно ночью. Кроме того, шведы установили в районе маяка Седерарм сильный прожектор, периодически освещавший проходившие корабли и проход между огнем маяка Флетиан и шведским берегом (южный вход в Аландское море шириной около 12 миль).
   По наблюдениям подводной лодки Щ-319, в южном Кваркене финские военные и торговые суда не показывались, зато наблюдалось интенсивное движение немецких и шведских транспортов, от 10 до 20 пароходов в сутки. Шведские транспорты ходили группами по 2–6 пароходов под конвоем шведских военных кораблей и самолетов-разведчиков. Топить эти пароходы было невозможно из-за того, что всем подводным лодкам было приказано при встрече с нейтральным транспортом действовать по призовому праву. То есть лодки должны были всплывать и посылать призовую партию на борт судна, чтобы определить характер перевозимого груза, и по результатам осмотра решать – топить судно или отпустить.
   8 декабря 1939 г. советское правительство объявило «блокированными побережье Финляндии и прилегающие к нему воды от устья реки Торниониоки, на севере Ботнического залива, до меридиана 23°51′ восточной долготы на Финском заливе». К этому времени на позиции находились 11 советских подводных лодок. Но значительного успеха подводники добиться не смогли. Одним из самых серьезных препятствий было строгое указание командирам подводных лодок руководствоваться призовым правом, что исключало атаки транспортов без предупреждения, делало невозможным действия против конвоев.
   В 22 часа 10 декабря с подводной лодки Щ-322, находившейся в надводном положении в районе Хельсинки, был замечен в 30 кабельтовых силуэт большого транспорта. С лодки просигналили прожектором: «Немедленно застопорить ход». Транспорт не отвечал, а лишь увеличил ход. Погоня продолжалась более часа, лодка шла самым полным ходом, и расстояние между ней и транспортом постепенно уменьшалось. Наконец, Щ-322 обогнала транспорт и, развернувшись, атаковала его торпедой из носового аппарата с дистанции 6–7 кабельтовых. В 23 ч. 56 мин. последовал взрыв, и через 1 мин. 40 с. транспорт водоизмещением около 10 тыс. т пошел ко дну. Торпеда попала в борт в районе грот-мачты. Позже выяснилось, что транспорт был шведским и шел из Финляндии с грузом целлюлозы.
   10 декабря у входа в Ботнический залив подводная лодка Щ-323 потопила огнем 45-мм орудий финский транспорт «Кассари» водоизмещением 379 брт [89 - брт – брутто-регистровых тонн.].
   Подводная лодка С-1 в Ботническом заливе 10 декабря атаковала и потопила неизвестный транспорт под германским флагом, с закрашенными надписями на носу и корме. Командир лодки выпустил по транспорту 3 торпеды, одна из которых прошла под носом транспорта, а две – под килем. Промах был вызван неисправностью приборов управления горизонтальными и вертикальными рулями торпеды. Тогда транспорт был потоплен огнем 100-мм и 45-мм пушек с дистанции 8—10 кабельтовых. Всего было израсходовано четыре 100-мм и 35 – 45-мм снарядов.
   28 декабря подводная лодка Щ-311 обнаружила в 23 ч. 40 мин. к западу от маяка Норршер силуэт судна, направлявшегося с погашенными огнями к берегам Финляндии. Через 8 минут с дистанции 10–12 кабельтовых лодка открыла по судну беглый огонь из обоих 45-мм орудий. За несколько минут транспорт водоизмещением 3000–4000 т, шедший под финским флагом с полным грузом, получил большое количество попаданий, но продолжал идти к маяку Норршер. Обойдя маяк, он вновь повернул к финскому берегу и вошел в лед. Но командир лодки продолжал преследование и во льдах, и потопил его, израсходовав при этом 67 – 45-мм снарядов.
   Через 4 часа в том же районе Щ-311 обнаружила еще один тяжелогруженый транспорт водоизмещением около 4000 т, также державший курс на финский берег. С расстояния 20 кабельтовых лодка открыла огонь из обеих 45-мм пушек. Транспорт вывалил шлюпки и уменьшил ход. Приблизившись к маяку Норршер, транспорт резко повернул в сторону маяка и выбросился на камни. Командир лодки решил уничтожить его торпедой и с дистанции 7–8 кабельтовых произвел выстрел. Через 1–1,5 минуты последовал взрыв, и транспорт разломился на две части. Корма скрылась под водой, а полубак и мостик остались видны над поверхностью воды. За 56 минут по транспорту было выпущено 140 снарядов. В этот день все финские маяки были потушены, что усложняло действие лодки Щ-311.
   После потопления двух финских транспортов у маяка Норршер подводная лодка Щ-311 не имела встреч с противником в течение 7 суток. 5 января в 14 ч. 12 мин. в районе плавучего маяка Зюйдостбороттен во время густого снегопада был обнаружен транспорт, груженный бочками с горючим и шедший по направлению к финским берегам. Поскольку транспорт находился вне зоны блокады, командир Щ-311 решил выждать и продолжал наблюдение. На борту транспорта были накрашены шведские опознавательные знаки и название, но флаг не был поднят. Пройдя плавучий маяк, транспорт, видимо, заметил лодку, повернул на север и, увеличив ход, попытался скрыться в снежном заряде. Подводная лодка полным ходом пошла вслед за ним и в 14 ч. 40 мин. произвела предупредительный выстрел. Одновременно на лодке был поднят флажный сигнал по международному своду, предлагавший капитану судна прибыть с документами. Но транспорт продолжал идти полным ходом. Тогда с лодки последовал второй предупредительный выстрел и взметнулся сигнал: «Немедленно остановить движение». Но транспорт продолжал уходить, но теперь уже с поднятым шведским флагом. После нескольких выстрелов транспорт остановился, но как только Щ-311 стала к нему приближаться, транспорт неожиданно дал полный ход. Командир лодки приказал дать беглый огонь из 45-мм пушек. В 15 часов с транспорта стали спускать шлюпки, и командир лодки приказал прекратить огонь. Шлюпки с командой отошли от транспорта и направились к плавучему маяку. Тогда командир лодки с дистанции 4 кабельтова выпустил по транспорту торпеду, но из-за неисправности приборов управления торпеда резко отвернула вправо и прошла под носом транспорта. В 15 ч. 29 мин. по транспорту вновь открыли огонь из 45-мм пушек с дистанции 1–1,5 кабельтова. Транспорт загорелся и в 16 ч. 34 мин., опрокинувшись, затонул.
   На остановку и потопление транспорта водоизмещением 2500 т было израсходовано 127 – 45-мм снарядов.
   Днем 5 января подводная лодка Щ-317 в районе плавучего маяка Грундкаллен обнаружила на расстоянии 60–70 кабельтовых три транспорта под конвоем двух шведских миноносцев типа «Врангель». Командир лодки решил атаковать конвой. А перед этим на лодке в течение 10 часов не было определений места, и в момент выхода в атаку лодка находилась к юго-западу от маяка Грундкаллен, то есть ходила по банкам, в то время как считала, что находится на чистой воде. Примерно за час до встречи с конвоем лодка неоднократно касалась грунта на глубинах от 14 до 4 м, а в самом начале атаки, в 11 ч. 10 мин., ударившись о грунт, выскочила на поверхность и через 8 минут обнаружила себя. Расстояние до конвоя в это время составляло 25 кабельтовых.
   Шведский миноносец заметил лодку и пошел на нее в атаку, но огня не открывал. Щ-317 ушла на глубину 12 м и легла на грунт. В 11 ч. 30 мин. она всплыла под перископ. Командир лодки, осмотрев горизонт, убедился, что конвоя и транспортов уже не было. Они ушли по направлению к финским берегам.
   19 декабря подводная лодка С-1, находившаяся в Аландском архипелаге в надводном положении, в 17 ч. 39 мин. подверглась атаке двух финских самолетов, летевших прямо на нее на высоте 200–250 м. По самолетам был открыт огонь из 45-мм пушки трассирующими снарядами. Один из самолетов был подбит и сел на лед. Другой самолет скрылся в направлении острова Оланд. По самолетам было выпущено восемь 45-мм снарядов.
   При форсировании пролива Южный Кваркен 3 и 4 января 1940 г. погибла на минах подводная лодка С-2. Это была единственная потеря наших подводных лодок за всю войну.
   5 декабря подводная лодка Щ-324 обнаружила шедшую в надводном положении финскую подводную лодку «Ветехинен», но атаковать ее не рискнула, боясь потопить советскую подводную лодку С-1, находившуюся в том же районе.
   По данным германского историка Ю. Майстера, 5 декабря советская подводная лодка возле Уте обстреляла тремя снарядами немецкий пароход «Олива», но после выяснения национальности пароход был отпущен. 12 декабря советская подводная лодка юго-западнее Сяппи обстреляла и потопила немецкий пароход «Больхейм» (3324 брт).
   12 декабря немецкий пароход «Хельга Беге» севернее Ревалиштейна (Аэгна) получил четыре попадания снарядов с советской подводной лодки. 18 декабря немецкий пароход «Пиннау» также был обстрелян в Аландском море. Еще два немецких судна 29 декабря у Васы попали под артогонь советской подводной лодки, но попаданий не имели.
   13 января 1940 г. подводная лодка Щ-324 атаковала конвой из двух финских торговых судов, шедших в сопровождении сторожевых судов «Турсос» и «Аура» (бывшая президентская яхта). Рубка лодки при пуске торпеды подвсплыла на поверхность, и «Аура» начала сбрасывать глубинные бомбы на это место. Одна из бомб взорвалась в момент сброса, и «Аура» затонула, при этом 15 человек было спасено, 26 погибло.
   Участие легких сил в блокаде Финляндии во второй половине декабря 1939 г. и первой половине января 1940 г. выразилось в несении дозоров эсминцами «Грозящий», «Гордый», «Гневный», «Стерегущий» и «Сметливый» и лидерами «Минск» и «Ленинград» на линии маяков Богшер и Осмуссар. Патрулирование одиночными кораблями посменно через двое-трое суток подтвердило отсутствие транспортов и кораблей противника в этом районе. За месяц были встречены один латвийский и до двадцати германских транспортов, проходивших вне зоны блокады. Два транспорта были остановлены и осмотрены призовыми командами, а немецкий транспорт «Мекленбург» 25 декабря в районе маяка Богшер был остановлен выстрелами с «Грозящего». В связи с ухудшением ледовой обстановки на театре с 23 января легкие силы прекратили боевые действия по осуществлению блокады.
   Четыре финские подводные лодки несколько раз выходили в море, но им ни разу не удалось атаковать советские суда. Финские броненосцы береговой обороны отстаивались в шхерах у Або и в боевых действиях не участвовали.
   18 января 1940 г. одиночный советский бомбардировщик с высоты 5 км сбросил две бомбы на стоявший на якоре в Котке финский вооруженный ледокол «Тармо» водоизмещением 2300 тонн. И, что удивительно, с такой высоты добился прямого попадания. Ледокол был сильно поврежден, погибло 39 человек.
   По данным Майстера, в 1939–1940 гг. Финляндия потеряла 71 судно. Из них на боевые корабли приходилось 14 (в том числе 4 канонерские лодки, 1 сторожевой корабль, 1 сторожевой катер, 4 минных заградителя, 4 тральщика). Остальные 57 судов – вспомогательные (в том числе 1 ледокол, 2 военных транспорта, 4 парохода, 6 буксиров, 4 шхуны, 40 различных катеров, 2 землечерпальных снаряда).
   По данным труда «Советско-финляндская война 1939–1940 гг. на море», балтийцы потеряли 198 человек убитыми, 52 пропали без вести, 392 ранено.
   В феврале 1940 г. моряки Балтийского флота оказали существенную помощь РККА в создании ледовых дорог через Финский залив. Дороги вели от фортов Красная Горка и Серая Лошадь к финским населенным пунктам Инониеми, Алипуумала и Юккола. Дороги имели ширину от 4-х до 6 метров и были предназначены для движения колесных и гусеничных машин. На трассах через каждые два километра были установлены ацетиленовые мигалки.
   Первоначально 23 самолета МБР-2 сбросили 7 тонн красящего вещества и пометили трассу. Потом было сделано густое обвехование дороги с обеих сторон елками. 19 февраля по трассе двинулись танки Т-26. При этом 20 февраля три танка провалилось под лед. Тем не менее с 20 февраля по 8 марта по льду Финского залива было переправлено около 10 тысяч боевых и транспортных машин и около 40 тысяч бойцов.
   Любопытно, что и финны создали ледовую дорогу через пролив Северный Кваркен в Ботническом заливе от города Васа до шведской железнодорожной станции Хальмзунд протяженностью 90 км. Финны сравнительно тонкий лед поливали водой и создавали достаточно крепкий искусственный слой льда. Полотно дороги оказалось выше окружающего ледяного поля и меньше подвергалось снежным заносам. Дорога была открыта для автомобильного движения 17 февраля и эксплуатировалась до 24 марта 1940 г. Советское командование узнало об этой дороге лишь 31 мая 1940 г. из германской газеты «Дейче-Вер».

Глава 19. Война на Ладоге

   «В 1920 г., со времени заключения мирного договора с Финляндией, на Ладожском озере создалась обстановка, все невыгоды которой в военном отношении были на стороне Союза ССР, а все преимущества оказались на стороне Финляндии. Северная часть озера (отошедшая в то время к Финляндии) изобилует удобными гаванями и якорными стоянками, а гряда островов, протянувшаяся на севере озера, представляет природный барьер, с помощью которого нетрудно было преградить подступы к финским военно-морским базам и торговым портам. Наоборот, в южной части озера даже мелкие корабли почти нигде не могли найти укрытия от северных ветров, а единственный порт Шлиссельбург, который мог служить военно-морской базой, расположен в глубине Шлиссельбургской губы, обычно замерзающей ранее прочих районов озера» [90 - Советско-финляндская война 1939–1940 гг. на море. Ч. 1. Кн. III. М.: Воениздат, 1946. С. 42.].
   Непосредственным продолжением линии Маннергейма на восток, а также прикрытием ее со стороны Ладожского озера являлась система долговременных батарей, протянувшаяся от мыса Ярисивиниеми на юге через остров Коневец и район Кикисальми до острова Путсалосари на севере и по всей гряде островов (поперек северной части озера) от острова Сури до острова Манчинсари включительно. В целом эта система, именовавшаяся Береговой обороной Ладожского озера, контролировала подходы с озера к городам Кикисальми и Сортавала и главной базе финской Ладожской флотилии – Лахтенпохья. Сильнее всего были защищены подступы с озера к устью реки Тайпаленйоки. С помощью этих батарей, в соединении с системой сухопутных дотов и природными препятствиями в виде озера Суванто и реки Тайпаленйоки, и создались условия, воспрепятствовавшие быстрому продвижения нашей 7-й армии на север.
   Финская Ладожская флотилия состояла из шести канонерских лодок, двух ледоколов и 40–50 моторных катеров водоизмещением от 2,5 до 10 т (большая часть катеров принадлежала шюцкору).
   Канонерская лодка «Аукус» постройки 1900 г. имела водоизмещение 150 т, скорость 10 узлов, вооружение: две 47-мм пушки. Канонерская лодка «Юрье» (1895 г.; 200 т; 10 узлов, 2 – 57-мм); «Вакава» (250 т, 10 уз., 2 – 57-мм); «Тампере» (250 т, 10 уз., 2 – 75-мм). Данных о вооружении канонерок «Виипури» и М-2 найти не удалось.
   Ледокол «Ааллакс» был построен в 1930 г. Водоизмещение его составляло 350 т, скорость 10 узлов, вооружение: две 76-мм пушки. Ледокол «Кивиниеми» имел водоизмещение 250 т, вооружение его неизвестно.
   В связи с ограничениями, наложенными условиями Юрьевского мирного договора в отношении тоннажа военных кораблей на Ладожском озере (100 т), вплоть до 1939 г. там не было советской военной флотилии. Из-за «шапкозакидательских» настроений советского командования Ладожскому театру военных действий придавалось второстепенное значение. Считалось, что Красная армия за несколько дней займет Карельский перешеек и северное побережье Ладоги.
   Лишь 10 октября 1939 г. по директиве штаба Балтийского флота приступили к частичному осуществлению плана развертывания Ладожской военной флотилии по мобилизации. Было сформировано ядро штаба флотилии. Командующим флотилии был еще ранее назначен капитан 1-го ранга Кобыльских. Началась организация управления Шлиссельбургского военного порта. В тот же день, 10 октября, в Шлиссельбург прибыл 4-й дивизион сторожевых катеров в составе 11 катеров. 12 октября к ним присоединился сторожевой корабль «Циклон», а 19 октября из числа мобилизованных кораблей пришли базовые тральщики «29» и «38» типа «Ижорец».
   Однако какие-то «умники» в штабе Балтийского флота добились отзыва с Ладоги единственного современного корабля. В конце октября «Циклон» и оба «Ижорца» ушли по Неве в Кронштадт.
   Директивой штаба Балтийского флота от 5 ноября было приказано сформировать предусмотренный мобилизационным планом дивизион канонерских лодок в составе четырех лодок: «Красная Горка», «Сестрорецк», «Кронштадт» и «Ораниенбаум». 21 ноября дивизион направился вверх по Неве, но из-за льда продвигался крайне медленно. Как уже говорилось, в Шлиссельбург 25 ноября прибыла только «Ораниенбаум», а остальные лодки не смогли пробиться через лед дальше Ивановских порогов, повернули обратно и 27 ноября прибыли в Кронштадт.
   С 6 по 23 ноября Ладожская военная флотилия была занята переброской 75-го стрелкового дивизиона из Шлиссельбурга в Олонку. В операции участвовало 13 пароходов, 6 буксиров и 13 мобилизованных тральщиков («Москва», «Видлица» и 11 типа «Ижорец»). Тральщики прислали в распоряжение командующего флотилией для использования их в качестве буксиров (они и были буксирами до мобилизации). Поэтому с тральщиков временно сняли тральное оборудование и восстановили буксирные арки.
   К вечеру 29 ноября в гавани Шлиссельбурга находились следующие корабли: канонерка «Ораниенбаум», 4-й дивизион сторожевых катеров, два катера погранотряда, сторожевые корабли «Дозорный» и «Разведчик», а также тральщики «Москва», «Видлица», «30», «31», «32», «33» [91 - Тральщик «33» еще не был мобилизован и вооружен.], «34» и «37». Все эти суда вошли в состав Ладожской военной флотилии.
   По числу вымпелов – двадцать два – это была довольно большая флотилия, но реальная ее сила была невелика. Канонерка «Ораниенбаум» имела на вооружении две 130-мм пушки, но скорость всего в 7 узлов резко ограничивала маневренность лодки. Из двух орудий на правый борт могло стрелять только одно, а на корме был мертвый сектор. Следующим по силе артиллерийского вооружения был тральщик «Видлица» (одна 75-мм пушка), но «Видлица», как, впрочем, и «Москва», были плоскодонными, поэтому плохо выдерживали качку, особенно боковую. Несколько более остойчивыми были тральщики типа «Ижорец», вооруженные 45-мм пушками.
   Все суда Ладожской флотилии были «не первой молодости». Механизмы и котлы их сильно износились, часто случались аварии и поломки, в днищах многих судов была течь. Якоря были слишком легкими, а брашпили – слабыми. Навигационное оборудование – самое примитивное, лагов не имелось, а на тральщиках типа «Ижорец» и канонерке «Ораниенбаум» отсутствовала штурманская рубка. Компасы были ненадежными, а личный состав – крайне неоднородным и мало подготовленным.
   Для огневой поддержки наступления 142-й стрелковой дивизии 30 ноября был сформирован 1-й отряд судов в составе канонерской лодки «Ораниенбаум», тральщиков «Москва», «Видлица», «31» и «37» и катеров «211», «213», «413», «414», «415», «416» и «417».
   1-й отряд вышел из Шлиссельбурга 30 ноября в 23 ч. 00 мин. Боевое крещение суда отряда получили на следующий день. В 15 часов из бомбардировали 9 самолетов. СБ из состава ВВС фронта и сбросили 20 бомб, из которых, правда, ни одна не попала в цели. Соответственно, от зенитного огня не пострадал ни один самолет.
   2 декабря корабли отряда обстреляли гидросамолет МБР-2, возвращавшийся с севера после разведки финской территории. Стреляли столь метко, что в самолете не оказалось ни одной пробоины.
   В тот же день командир отряда приказал найти на западном берегу Ладоги оставленное финнами место для устройства передовой базы флотилии. К вечеру отряд перешел в район мыса Саунаниеми, чтобы искать эту базу, а на следующий день произвести разведывательное траление в Тайпалевском заливе, после чего с демонстративной целью обстрелять финскую батарею, чтобы уточнить ее место и одновременно «дать армии знать в своем присутствии».
   Траление началось в первой половине дня 3 декабря тральщиками «31» и «37», но вскоре было прервано, так как тральщики попали под обстрел береговой батарее мыса Ярисивиниеми. Тральщики «31» и «37» отошли на юг, а батарея в 13 часов перенесла огонь на тральщик «Москва», стоявший на якоре в 5 кабельтовых к востоку от мыса Саунаниеми.
   Командир отряда приказал канонерке «Ораниенбаум» обстрелять батарею тремя залпами, не подходя к ней ближе 70 кабельтовых, и начать галс от места стоянки тральщика «Москва». Тральщики «31» и «37» получили приказ тралить по курсу канонерской лодки, а катер «415», прибывший в это утро из Шлиссельбурга, был назначен в противолодочное охранение. Наши военморы почему-то решили, что финны отправили в озеро свои подводные лодки.
   В 15 часов, сблизившись до 60–65 кабельтовых, «Ораниенбаум» открыла огонь по батарее, выпустив 5 фугасных снарядов. После первого же залпа финская батарея открыла огонь по канонерке. Первый ее залп лег недолетом, а несколько последующих залпов легли перелетом до 3–4 кабельтовых. Продержавшись на курсе север дольше, чем следует, командир «Ораниенбаума» только в 15 ч. 15 мин., когда расстояние до батареи сократилось до 50 кабельтовых, повернул свое судно сначала на северо-восток, а затем на восток, чтобы выйти из-под обстрела и, обогнув банку с востока, присоединиться к флагману. Но банка не была ограждена, а штурманские способности командира канонерки и штурмана оставляли желать лучшего. Значительно преувеличив представление о скорости хода «Ораниенбаума», командир, полагая, что банка уже пройдена, и не проконтролировав прокладку измерением глубин, преждевременно повернул свое судно и в 16 ч. 17 мин. посадил его на середину западной гряды камней.
   В наступившей вскоре темноте потерпели аварии и все остальные суда, участвовавшие в этой операции. После посадки «Ораниенбаума» на камни командиры тральщиков «31» и «37» приняли все меры, чтобы стащить лодку с камней. Между тем юго-западный ветер, сила которого днем не превышала 3 баллов, после 20 часов настолько усилился, что канонерку стало бить волнами о камни, и в днище появилась течь. В итоге «Ораниенбаум» так и осталась на камнях. Расстояние до ближайшей финской батареи (на мысе Ярисивиниеми) составляло 95 кабельтовых, то есть лодка стояла за пределами дальности действия финских орудий.
   Тем временем еще 1 декабря три катера типа «Р» обследовали бухту Саунаниеми и подходы к ней. Там оказалась удобная, закрытая от всех ветров гавань, защищенная дамбой. Глубины подхода к дамбе составляли 4–5 м, такие же глубины были и с внутренней стороны дамбы.
   Как сказано в «Советско-финляндской войне 1939–1940 гг. на море»: «На восточном берегу озера начавшееся 30 ноября наступление 8-й армии в силу сложившихся обстоятельств было проведено без участия Ладожской военной флотилии. Вскоре там сказалось отсутствие поддержки с озера в том отношении, что береговая батарея острова Манчинсари, ничем не отвлекаемая с озера, имела возможность безнаказанно обстреливать занятые нашими войсками районы селений Минайла и Сальми и переправы через реку Тулема. Конечно, корабли Ладожской военной флотилии, если бы они и были высланы для оказания поддержки 168-й стрелковой дивизии, не смогли бы своими силами подавить огонь 152-мм береговых орудий. Им удалось бы лишь отвлечь этот огонь на себя, а на больший успех можно было надеяться только при длительной и мощной поддержке авиации. При создавшихся условиях командованию 56-го стрелкового корпуса только и оставалось испробовать это последнее средство, то есть выслать бомбардировочную авиацию для разрушения батареи острова Манчинсари. 6 декабря авиация 8-й армии без видимого успеха бомбардировала эту батарею» [92 - Советско-финляндская война 1939–1940 гг. на море. М.: Воениздат, 1946. Ч. 1. Кн. III. С. 50.].
   С 3 декабря флотилия обосновалась в новой базе. 6 декабря отряд судов в составе сторожевых кораблей «Разведчик» и «Дозорный», тральщиков «32» и «34» и катеров «213» и «422» вышел в Тайпалевский залив. Задача заключалась в поддержке частей Красной армии, которым в труднейших условиях приходилось форсировать реку Тайпаленйоки и прорвать линию обороны финнов.
   В 14 ч. 40 мин. по сигналу командира отряда с четырех судов был открыт огонь с расстояния около 75 кабельтовых. Эта дистанция была избрана с тем, чтобы не попасть в зону действительного огня батареи мыса Ярисивиниеми, которая, в свою очередь, открыла огонь по судам отряда и вскоре добилась накрытия. Но на этом расстоянии наши снаряды падали в воду, и тогда командир отряда в 15 ч. 07 мин. повернул первоначально на север, а затем еще на 30° в сторону батареи, и отряд продолжал вести бой на расстоянии 50–60 кабельтовых [93 - Дальномеров на судах не было, видимость была средняя, поэтому все данные о дистанциях боя надо считать довольно приближенными.]. Катера держались между кораблями и берегом в 45–50 кабельтовых от батареи. Финны имели полную возможность вести методический огонь по сравнительно тихоходным судам, но если временами и наблюдались накрытия, то в общем стрельба батареи велась неудовлетворительно и не причинила кораблям никакого вреда.
   С наступлением темноты, в 15 ч. 50 мин., финны прекратили обстрел, а наш отряд пошел в Саунаниеми. Всего было израсходовано 133 – 45-мм снаряда, из которых большая часть попала в воду, но и остальные цели не достигли, поскольку финская батарея продолжала действовать. Но оперативная цель была полностью достигнута.
   Надо ли говорить, какой эффект мог быть, если бы в Ладожское озеро были своевременно введены канонерские лодки со 130-мм орудиями и быстроходные сторожевые корабли со 100-мм пушками.
   Как уже говорилось, наше командование считало, что финские береговые батареи, расположенные южнее мыса Саунаниеми, не могут достать до нашей новой базы. Но 8 декабря в 12 ч. 10 мин. финны начали артиллерийский обстрел гавани, где стояли сторожевые корабли «Разведчик» и «Дозорный», пять тральщиков и четыре катера.
   Командир отряда приказал покинуть гавань. Суда один за другим снимались со швартовов и выходили в озеро. Вскоре начались аварии. «Разведчик», подброшенный волной, коснулся камней, но повреждений у него не оказалось. У тральщика «Москва» был поврежден правый винт, а тральщик «30» получил пробоину в машинном отделении. Командир тральщика решил выброситься на берег. Он круто повернул к югу, и тральщик протаранил шедший параллельным курсом катер «416», не успевший увернуться от этого неожиданного маневра. Катер стал погружаться в воду. Личный состав и вооружение с него были сняты на катера «412» и «422», а катер «416» вскоре затонул в 2–3 кабельтовых к востоку от входа в гавань. Тральщику «30» удалось выброситься на береговую отмель. Тральщик «Видлица», выходя из гавани, открыл огонь по финской батарее из своего 75-мм орудия. Но на пятом выстреле пушку разорвало преждевременным разрывом снаряда в стволе, а из состава орудийного расчета четверо было убито и двое контужено.
   Так корабли Ладожской флотилии вновь оказались в суровом холодном озере. Теперь решено было заходить в новую базу для приемки топлива только по ночам и при плохой видимости. И это решение оказалось правильным, так как теперь гавань Саунаниеми регулярно обстреливалась финской батареей. 8 декабря в 21 час финны вновь обстреляли гавань, а затем бомбардировали ее 10, 13, 15 (дважды), 20 и 29 декабря и 12 января. В общей сложности до 1 января 1940 г. финны выпустили по гавани 99 снарядов.
   Тем временем части 7-й армии, начавшие 6 декабря наступление в районе крепости Тайпале и западнее, форсировали южную излучину реки Тайпаленйоки и вели методическую борьбу с финскими дотами на левом берегу реки. Действия флотилии на фланге противника должны были оказывать на него моральное давление. Но неблагоприятные погодные условия, частые туманы, ветры и периодические появления льда сбивали все расчеты командования флотилии и заставляли главное внимание обращать на борьбу со стихией. Ко всему этому прибавились трудности со снабжением топливом. Шлиссельбургский порт не снабдил уходившие в операцию корабли достаточным количеством угля, и теперь приходилось вырывать удобные моменты, чтобы принимать уголь с барж. 16 декабря две баржи с углем и дровами под покровом ночной темноты были выведены из гавани Саунаниеми в озеро, но 20 декабря обе баржи штормом выбросило на берег, а остатки топлива пришлось перевозить с них на шлюпках.
   15 декабря спасательная партия ЭПРОН сняла с камней канонерку «Ораниенбаум». Лодка была отбуксирована в район деревни Полуторно для ремонта.
   К середине декабря силы Ладожской флотилии еще более сократились, так как тральщики «Москва» и «Видлица» требовали капитального ремонта и их пришлось отправить в Шлиссельбург.
   К 27 декабря повреждения в корпусе «Ораниенбаума» были устранены настолько, что лодка смогла самостоятельно двигаться. Тем временем лед в районе стоянки отряда окреп, и дальнейшее пребывание кораблей у открытого берега стало невозможным. К 1 января толщина льда достигла 10–15 см, и тральщики не могли в нем передвигаться, а слабым корпусам «Разведчика» и «Дозорного» при сжатиях грозила опасность быть раздавленными льдом. В этих условиях не оставалось ничего, как выйти в гавань и поставить корабли на зимовку.
   4 января, когда флотилия уже встала на зимовку в Саунаниеми, два финских катера подошли к острову Пусунсари и обстреляли из орудий город Питкяранта. А еще ранее, 29 декабря, продолжая настойчивые попытки окружить 168-ю стрелковую дивизию, финны высадили десант на мысе Нуолайниеми и безуспешно пытались высадиться на мысе Куйнаниеми. К тому же были получены сведения о доставке на острова Манчинсари и Лункулансари батальона финнов с артиллерией, что могло служить признаком готовившейся высадки десанта в глубоком тылу 8-й армии. 8 января со стороны наркома ВМФ в третий раз последовало требование о принятии решительных мер для уничтожения финских судов.
   Согласно финским источникам, на Ладожском озере с 30 ноября по 9 декабря 1939 г. их суда выставили 146 русских мин образца 1908 г. и 110 мин НМ. С 14 декабря 1939 г. по 12 января 1940 г. финские канонерские лодки «Виипути» и «Тампере» и ледокол «Ааллакс» сделали 11 выходов в озеро для обстрела советских войск на Карельском перешейке. 2 февраля 1940 г. советские самолеты повредили ледокол «Ааллакс».
   Несколько слов стоит сказать о действии 41-й разведывательной эскадрильи, приданной Ладожской военной флотилии. На ее вооружении первоначально были лишь 8 летающих лодок МБР-2, базировавшихся на озерном аэродроме в Новой Ладоге. Первоначально их действия ограничивались разведкой. 6 декабря эскадрилья потеряла сразу два МБР-2. Один пропал без вести, а другой был сбит своим истребителем армейской авиации над Ладожским озером.
   25 декабря эскадрилья пополнилась пятью летающими лодками МБР-2 и шестью бомбардировщиками СБ.
   Финны активно использовали монастырские постройки на островах Валаам и Коневец в качестве казарм и военных складов. Поэтому советская авиация систематические наносила по ним бомбовые удары. 21 января при бомбардировке острова Валаам самолеты СБ потопили два катера и повредили ледокол, стоявший у западного берега острова. Утром 22 января самолеты СБ потопили еще два катера и поврежденный ледокол. В монастырских зданиях возник сильный пожар. 28 января при очередном налете на остров Валаам отмечено несколько прямых попаданий в монастырские строения. Видимо, в этот день был поврежден и купол центрального собора монастыря.
   При заключении перемирия 13 марта 1940 г. финны хотели, согласно приказу, сами затопить свои суда. 14 марта этот приказ был отменен, так как все суда по условиям перемирия должны были быть переданы СССР.
   Финнам удалось эвакуировать по железной дороге только четыре мотобота. Финские экипажи судов 16 марта 1940 г. на лыжах покинули Ладожское озеро и 20 марта пришли в Савонлинна.

Глава 20. Авиация Финляндии в Зимней войне

   К началу войны ВВС Финляндии организационно были подчинены Министерству авиации, а в оперативном отношении – командованию сухопутных войск.
   Организационно боевые силы ВВС Финляндии разделялись на три полка (Lentorymmenti – LeR). На 1-й авиаполк (LeR-1), штаб которого находился в городе Суур-Марийоки, возлагалась задача непосредственного взаимодействия с войсками. Оборона воздушного пространства была возложена на 2-й авиаполк (LeR-2). Штаб его располагался в городе Утти. Для действий по ближним тылам вероятного противника предназначался 4-й авиаполк (LeR-4). Штаб его находился в городе Иммола.
   Полки, в свою очередь, подразделялись на группы (Lentolaivue – LLv).
   Действия на морском театре возлагались на две отдельные группы (LLv-36 и LLv-39). LLv-36 имела шесть «райпонов» в варианте поплавкового гидросамолета и дислоцировалась в районе поселка Каллвик. LLv-39 имела два поплавковых самолета К-43, переданных из авиагруппы LLv-16. Эти машины базировались на Аландских островах, что являлось нарушением договора о демилитаризации архипелага.
   Объем и цели книги не позволяют подробно рассказать обо всех машинах, входивших в состав ВВС Финляндии, и тем более подробно освещать все боевые эпизоды. Поэтому я вынужден остановиться лишь на основных аспектах воздушной войны.
   Начну с того, что финские самолеты имели минимальные потери на земле. Это было достигнуто за счет хорошей маскировки и рассредоточения самолетов по замерзшим озерам. Зимой 1939/40 г. все финские самолеты были оснащены лыжами, и замерзшие озера становились отличными аэродромами для них.
//-- Самолетный парк ВВС Финляндии к 30 ноября 1939 г. --//

   * Поплавковый вариант шведского производства.

   Малые потери финнов в воздухе по сравнению с советской авиацией объясняются прежде всего тактикой действий и человеческим фактором. Финны не пытались бороться за господство в воздухе, а действовали, лишь когда складывалась благоприятная для них обстановка. При равенстве в целом по тактико-техническим данным боевых самолетов финские и иностранные пилоты были в основном гораздо опытнее советских летчиков.
   По советским данным, в ходе Зимней войны в Финляндию поступило 376 самолетов, а по финским – 225.
   Из Англии в Финляндию были отправлены машины: 24 «бленхейма» (один Mk.IV разбился в пути, а другой был сильной поврежден), 30 «гладиаторов», 12 «лизандеров», 11 «харрикейнов». Из них только 10 «гладиаторов» были переданы безвозмездно, а остальные – в рамках торгового соглашения.
   Южно-Африканский Союз, британский доминион, безвозмездно передал 22 учебно-тренировочных истребителя «Глостер Гонтлет-II».
   Италия отправила в Финляндию 35 истребителей «Фиат» G.50. На некоторое время они были задержаны в Германии. В боях принять участие успела только половина этой партии. 5 истребителей разбились при перегонке или при освоении личным составом.
   Франция безвозмездно передала 36 истребителей «моран».
   Швеция же доставила в Финляндию целую «Авиафлотилию-19», причем вместе со шведскими пилотами. На вооружении ее было 17 машин: 12 истребителей «Глостер J8 Гладиатор» Mk.1, 4 бомбардировщика «Хоукер Харт» В-4А и один транспортный самолет.
   11 января 1940 г. флотилия прибыла в Финляндию. У финского командования она получила обозначение LeR-19. Часть действовала на севере страны, в Лапландии. Базировалась она на льду замерзшего озера Кеми.
   Кроме того, шведы поставили три истребителя «Яктфалк» J-6А и два истребителя «Бристоль Бульдог» Mk.II, три разведчика «Фоккер» CV-E, два «Коолховен» FK-52 и один транспортный самолет «Дуглас» DС-2.
   Несколько слов стоит сказать о боевых действиях отдельных типов самолетов в Зимней войне.
   Основой истребительной авиации Финляндии были истребители «Фоккер» D.XXI, созданные в 1936 г. в Голландии. В 1937 г. Финляндия заключила контракт с фирмой «Фоккер» на закупку семи истребителей и лицензии на постройку еще 35 машин. Финны выбрали вариант с мотором Бристоль «Меркьюри» (830 л. с.) с неубирающимися шасси и вооружением: 4–7,69-мм пулемета FN – Браунинг М-36. Один из семи истребителей, полученных в 1937 г. финнами, оснастили двумя пушками «Эрликон» в подкрыльевых гондолах.
   К 30 ноября 1939 г. у финнов было 39 истребителей «Фоккер» D.XXI, из них 22 исправных. Финское командование запрещало бои «фоккеров» с И-153 и И-16, а излюбленными целями «фоккеров» были одиночные или отставшие от строя СБ или ДС-3.
   По финским данным, LLv-24 одержала 119 побед и потеряла 12 «фоккеров» D.XXI. В составе этой авиагруппы воевали и датские летчики, двое из которых погибли. К этим датским летчикам – искателям приключений – хорошо подходит русская пословица: «Сидел бы ты, Ерема, дома и чинил свои веретена». Через месяц после окончания Зимней войны, 9 апреля 1940 г., при нападении немцев на Данию в воздух не поднялся ни один датский истребитель. Часть датских «фоккеров» D.XXI была уничтожена Ме-110 на земле, а большинство стало трофеями немцев.
   В январе 1940 г. в авиаполк LeR-4 стали поступать первые английские истребители «гладиатор». Кроме того, на «гладиаторах» с 11 января 1940 г. сражались шведские летчики в авиагруппе LLv-19. Первую победу на «гладиаторе» одержал 2 февраля 1940 г. финский старший сержант Ойва Туоминен, сбивший два И-16. Тем не менее бипланы «гладиатор» существенно уступали И-16. Всего за войну, по финским данным, «гладиаторы» сбили 20, а по другим данным – 30, советских самолетов и потеряли 12 своих машин.
   Бипланы «фоккер» СХ и «фоккер» CV-Е применялись как бомбардировщики, штурмовики и разведчики. В ходе боевых действий выявилась их высокая живучесть от огня зенитной артиллерии. Тем не менее, «фоккеры» СХ и CV-Е понесли большие потери. К концу войны в авиаполку LeR-1 имелось 16 исправных СХ и шесть CV-Е, при том что в ходе боев авиаполк получил из Швеции три CV-E.
   Лучшими финскими бомбардировщиками были, естественно, английские «блейнхеймы» («спаниель»). Контракт на закупку 18 «бленхеймов» Mk.1 финны заключили с фирмой «Бристоль» 6 октября 1936 г. В 1938 г. все 18 машин вошли в боевой состав ВВС Финляндии. 12 апреля 1938 г. правительство Финляндии приобрело лицензию на производство «бленхеймов» на заводе в Тампере. Финны имели право изготовить 15 машин, однако к ноябрю 1939 г. начать производство их так и не удалось.
   В декабре 1939 г. английское правительство направило в Финляндию 13 «бленхеймов» Mk.IV. «Чертова дюжина» подвела англичан – один из бомбардировщиков разбился над Северным морем. Остальные машины были переданы авиагруппе LLv-44. К концу февраля 1940 г. из Англии прибыли 12 «бленхеймов» Mk.1, из которых финны сформировали третью авиагруппу (LLv-42).
   Наиболее крупная операция «бленхеймов» состоялась 11 марта 1940 г. Три девятки бомбардировщиков под прикрытием истребителей «фоккер» D.XXI направились для нанесения удара по советским войскам, двигавшимся по льду Выборгского залива.
   Советские танки Т-26, тащившие за собой бронированные сани с пехотой, были замечены уже через 20 минут после взлета, и финские штурманы уже готовились к бомбометанию, когда группу внезапно атаковали со стороны солнца советские И-16. «Ишаки» сбили пять «фоккеров» D.XXI, четыре «бленхейма» Mk.IV и один «бленхейм» Mk.1. От полного разгрома группу спасло только появление в этот момент на малой высоте в районе цели эскадрильи бомбардировщиков-бипланов «райпон» и «фоккер» СХ из состава LeR-1, на которых и переключились пилоты советских истребителей.
   В ходе Зимней войны «бленхеймы» совершили 423 боевых вылета и сбросили 131 тонну бомб. Стрелки «бленхеймов» сбили пять советских истребителей (три И-16 и два И-153). Собственные безвозвратные потери составили при этом 12 машин. К моменту заключения перемирия в полку LeR-4 оставалось 29 бомбардировщиков, из них исправных только 11.
   В ходе Зимней войны, по советским данным, финская авиация потеряла 362 машины. Финны же признали потерю только 67 своих машин, из которых 21 была сбита в воздушных боях. Серьезные повреждения получили 69 финских самолетов. Погибли 304 летчика, 90 пропали без вести и 105 ранено.
   Как видим, цифры серьезно расходятся, тут явно «передергивают карты» обе стороны. К примеру, если верить финнам, то на один сбитый их самолет приходилось 6 человек убитых и пропавших без вести. А ведь на большинстве боевых машин финнов было 1–2 человека и лишь на «бленхеймах» – по 3 человека. И что, никто за всю войну не выпрыгнул с парашютом из сбитой машины?
   Благодаря поставкам с Запада финские ВВС в последний день войны, невзирая на потери, насчитывали 196 боевых самолетов, в том числе 112 боеспособных, то есть больше, чем накануне – 30 ноября 1939 г.
//-- Данные финских истребителей --//

//-- Данные финских бомбардировщиков --//

Глава 21. Советская авиация в Зимней войне

   В военной литературе принято давать данные о потерях после окончания боевых действий. Но тут хочется нарушить каноны и начать с потерь советской авиации, поскольку именно они являются предметом споров историков.
   Так, известный историк финской авиации Карл-Фредерик Геуст утверждал, что советская авиация (включая морскую) потеряла 640–650 самолетов, из которых 190 были сбиты в воздушных боях, а 300 уничтожены зенитной артиллерией финнов.
   В книге В.С. Шумихина, выпущенной институтом военной истории Министерства обороны СССР, говорится: «Всего за период боевых действий наша авиация произвела 84 307 боевых вылетов, из них 44 041 (52,4 %) бомбардировочной и 40 266 (47,6 %) истребительной авиацией. На противника было сброшено 23 146 т бомб. В воздушных боях уничтожено 362 белофинских самолета. Наши боевые потери – 261 самолет, 321 авиатор» [94 - Шумихин В.С. Советская военная авиация. 1917–1941. М.: Наука, 1986. С. 255.].
   Обратим внимание на словосочетание «боевые потери», то есть если сюда добавить эксплуатационные потери, плюс поврежденные машины, благополучно вернувшиеся на базу и не подлежащие восстановлению, то еще наберем 100, а может, и 150 самолетов. Точно тут подсчитать невозможно, поскольку все зависит от системы подсчета. Например, засчитывать ли в число потерь самолеты, разбившиеся при перелете с баз в центре страны на фронтовые аэродромы, и т. п.? Как считать потери, если из двух поврежденных самолетов собран один?
   По данным Шумихина получается, что боевые потери советской авиации в Зимней войне составили 0,3 % от числа боевых вылетов, то есть результат не просто хороший, а превосходный! Попробуйте сравнить его с потерями, как абсолютными, так и относительными, английской авиации в Норвежской операции в апреле – мае 1940 г., или с дневными налетами американских «летающих крепостей» в 1943–1944 гг. на города Германии. Мне могут возразить: мол, противник другой. Я не буду спорить, хотя и не считаю, что финские летчики были хуже немецких, просто сошлюсь на статистику локальных войн, а конкретно, на потери американской авиации в Корее и Вьетнаме. И при том что в Корее были потеряны тысячи лучших в мире самолетов, США сыграли вничью, а во Вьетнаме позорно проиграли войну. «Умейте считать», – как любил говорить адмирал Нельсон.
   Что же касается больших эксплуатационных потерь советской авиации в Зимней войне, то они вызваны не столько плохой подготовкой пилотов и невысокой надежностью авиационной техники, что, разумеется, имело место, сколько климатическими условиями – северная зима и т. п. Для сравнения скажу, что в 1942–1944 гг. летчики США, воевавшие на куда более надежных машинах на Алеутских островах, имели соотношение боевых потерь к эксплуатационным как 1: 10. А они летали южнее параллели Хельсинки в среднем на 1000 км.
   Как и в предыдущей главе, скажу несколько слов о деятельности отдельных типов советских самолетов.
   Так, в Зимней войне участвовало несколько десятков тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 (их, например, имел 9-й смешанный авиаполк). Работали они в основном по ночам, поражая крупные объекты в тылу противника, а перед прорывом линии Маннергейма переключились на бомбежку ее укреплений. Здесь они были незаменимы: ни один другой советский самолет не мог поднять 2000-кг бомбу. Но по большей части в ход шли ФАБ-250 и ФАБ-500. Бомбометание велось с высоты 1500–2000 м. Обычно ТБ-3 вылетали группами по 3–9 машин, массированных налетов они не делали. Часто ТБ-3 использовались как транспортные и санитарные самолеты.
   Финнам удалось сбить два ТБ-3, причем в обоих случаях в дневное время. 13 февраля 1940 г. самолет 7-го тяжелобомбардировочного полка был поврежден зенитной артиллерией после выброски грузов для окруженной финнами советской части. Самолет сел на лед замерзшего озера. Финские солдаты бросились к машине. Ее экипаж принял бой. В живых остались только два раненых летчика, которых взяли в плен. Сам бомбардировщик был добит минометным огнем. 10 марта еще один ТБ-3 был сбит истребителями в районе Кеми.
   С первого дня войны в боях участвовали вооруженные ДБ-3 6, 21 и 53-й дальнебомбардировочные авиаполки ВВС и 1-й минно-торпедный полк авиации Балтийского флота. Первыми целями стали военные объекты в городах Хельсинки и Виипури (Выборг), а морякам была поставлена задача уничтожить броненосцы «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен».
   В первые же два дня войны летчики Балтийского флота потеряли три бомбардировщика ДБ-3. Один был сбит зенитной артиллерией над Хельсинки, другой разбился при взлете и третий в густой облачности потерял ориентировку и погиб.
   Дальнебомбардировочная авиация сосредоточила свои усилия на уничтожении неприятельских резервов и узлов коммуникаций. Сильная ПВО делала массированные налеты делом сложным, а плохая погода не всегда давала возможность организовать истребительное прикрытие. Тем не менее ДБ-3 показал высокую эффективность, и 19 января 1940 г. в район боевых действий был направлен еще один, 42-й, дальнебомбардировочный полк, а 17 февраля начал боевую работу 7-й дальнебомбардировочный полк. Кроме того, с 1 февраля начал совершать боевые вылеты 85-й авиаполк, сформированный на базе 12-й эскадрильи и укомплектованный летчиками с большим опытом «слепых» полетов. В его составе были и ДБ-3.
   По дотам линии Маннергейма использовались тяжелые фугасные авиабомбы ФАБ-500 и ФАБ-1000 и бронебойные авиабомбы БРАБ того же калибра. Так, например, в налете на береговую батарею в Ронониеме 14 января 1940 г. самолеты ДБ-3 из 1-го минно-торпедного авиаполка брали по три бомбы ФАБ-1000 (нагрузку свыше 2000 кг фактически можно было реализовать лишь зимой, когда за счет холодного воздуха моторы давали большую мощность). По финской пехоте использовались кассетные авиабомбы РРАБ-3. Правда, снаряжать их было долго, а хранить «в сборе» нельзя, за что аббревиатуру РРАБ (ротативно-рассеивающая авиабомба) технари расшифровывали по-своему: «работай, работай, а без толку».
   ДБ-3, как правило, успешно отражали атаки финских истребителей. Однако в бою 6 января 1940 г. два финских истребителя «Фоккер» D.XXI сбили семь бомбардировщиков ДБ-3.
   Всего за Зимнюю войну полки дальней авиации потеряли свыше 50 бомбардировщиков ДБ-3. По данным Геуста, три ДБ-3 совершили вынужденную посадку на территории Финляндии.
   29 января 1940 г. один ДБ-3 (из 53-го дальнебомбардировочного авиаполка ОАГ) сел в Урьяла (близ Тампере) из-за потери ориентировки. Экипаж (капитан Подмазовский и др.) был подобран другим ДБ-3, приземлившимся неподалеку. Этот совершенно исправный самолет впоследствии эксплуатировался финнами как VР-101 и VР-11.
   3 февраля 1940 г. ДБ-3 (из 42-го дальнебомбардировочного авиаполка 27-й авиабригады) совершил посадку в Яаски. Летчик капитан Федор Скобков и стрелок младший лейтенант Николай Микахлин убиты в перестрелке, штурман капитан Иван Соловьевых взят в плен. Этот исправный самолет впоследствии превратили в VP-12, а позднее в DB-12.
   21 февраля 1940 г. ДБ-3 (из 5-го отдельного бомбардировочного авиаполка, ВВС 14-й армии) совершил вынужденную посадку недалеко от Вуотсе в Северной Финляндии, будучи поврежденным в бою с «гладиатором» унтер-офицера С.-О. Штенингера (шведского добровольца). Весьма вероятно, что эта машина была отремонтирована и принята финскими ВВС.
   Любопытно, что в общей таблице захвата советских самолетов тот же Геуст говорит о пяти ДБ-3.
   В качестве штурмовиков в ходе Зимней войны использовались истребители И-15бис, а также старенькие штурмовики ССС. В отличие от И-15бис самолет ССС мало известен читателю, поэтому о нем стоит сказать особо. Это легкий биплан с взлетным весом 2705/3289 кг (без бомб/ в перегруз). Его максимальная скорость составляла 249 км/ч, а крейсерская – всего 190 км/ч. Стрелковое вооружение состояло из четырех неподвижных 7,62-мм пулеметов ШКАС и одной турели ТУР-8 с пулеметом ШКАС. Бомбовая нагрузка составляла от 328 до 700 кг в различных вариантах.
   В боевых действиях приняло участие около 120 штурмовиков ССС. Они наносили эффективные удары по противнику днем и ночью. Колеса их были заменены на лыжи. Самолеты были неприхотливы к аэродромам, поэтому их размещали на больших полянах и замерзших озерах. Так, 1-й корпусный авиаотряд базировался на льду озера Каукярви.
   В ходе войны боевые потери штурмовиков ССС составили 11 машин: 2 сбили финские истребители, 7 – зенитная артиллерия, 2 – погибли по неизвестным причинам.
   Существенную роль в Зимней войне сыграла и советская морская авиация. К началу боевых действий ВВС Балтийского флота имели 450 самолетов, укомплектованных экипажами. Из них: 111 бомбардировщиков (60 самолетов ДБ-3 и 51 самолет СБ), 214 истребителей (124 самолета И-16, 70 самолетов И-15 и 20 самолетов И-153), 115 гидросамолетов-разведчиков МБР-2 и 10 колесных разведчиков Р-5. За период боевых действий летчики Балтийского флота произвели 16 663 боевых вылета, из них 881 – ночных, налетали 21 425 часов, из них 1377 ночью. Сбросили 57 тысяч авиабомб общим весом 2600 тонн авиабомб и сделали 12 637 аэрофотоснимков. В воздушных боях и на аэродромах противника уничтожили 65 самолетов, потопили и повредили 37 транспортов и боевых кораблей, подавили огонь многих батарей и уничтожили большое количество живой силы и огневых точек врага. На боевых самолетах летчики перебросили на острова около 70 тысяч тонн груза и несколько сот человек личного состава [95 - ЦГА ВМФ. Ф. 1877. Оп. 1. Д. 149.]. Впервые в практике боевого применения советской и зарубежной авиации на коммуникациях и в портах противника была осуществлена постановка мин с воздуха. Всего было поставлено 45 мин, из них 39 «МАВ-1» и 6 «АМГ-1». Мины ставились с высоты 500 м на финские ледовые фарватеры шириной 30–50 м.
   В ходе войны авиация Балтийского флота потеряла в воздушных боях 12 машин и от зенитного огня еще пять.
   Практически безрезультатной оказалась бомбардировка авиацией Балтийского флота финских береговых батарей. Так, только на шесть батарей – Сааренпя, Биоркэ, Ристниеми, Ронониеми старая и Ронониеми новая – было сброшено 917 тонн бомб, из них 156 штук ФАБ-1000 и 276 штук ФАБ-500. Для этой цели было произведено 1397 самолето-вылетов.
   Каков же результат? Цитирую «Советско-финляндскую войну 1939–1940 гг. на море»: «В расположении батареи Ристниеми у одного орудия обнаружены две воронки, образовавшиеся от разрывов бомб ФАБ-250 в 25 и 60 м от центра орудия, и одна воронка в 40 м от второго орудия.
   На батарее Пуккио одна бомба ФАБ-250 разорвалась в 7 м от одного из орудий. Стены снарядного погреба и механизмы подачи снарядов оказались разрушенными, а металлическая плита, наложенная на бетонное перекрытие, была сдвинута с места. Вторая воронка найдена в 10 м от того же орудия и еще две воронки в 50–60 м. У второго орудия обнаружена одна воронка на расстоянии 7 м и две воронки на расстоянии 40 и 50 м» [96 - Советско-финляндская война 1939–1940 гг. на море, Ч. I. Кн. III. С. 81.].
   В итоге ни одно из береговых орудий финнов не было выведено из строя.
   Неудачно закончилась и попытка уничтожения с воздуха финских броненосцев береговой обороны «Вайнаманен» и «Ильмаринен». Еще до войны для атаки их было подготовлено 24 бомбардировщика ДБ-3 1-го минно-торпедного авиаполка.
   Финские броненосцы, по данным разведывательных сводок, с 27 по 29 ноября 1939 г. обнаруживались в разных пунктах шхер от Котки до Ханко. Поэтому для нанесения удара требовалось прежде всего установить их точное местонахождение.
   30 ноября на поиск броненосцев вылетело два звена самолетов ДБ-3. Одно из них должно было произвести разведку шхерной полосы между Коткой и Хельсинки, а второе в районе Хельсинки – Турку. Первое звено броненосцев не обнаружило, но над Хельсинки попало под сильный зенитный огонь. Два самолета были сбиты, погиб и командир звена капитан Бельский.
   Второе звено майора Преображенского отлично произвело разведку и в 12 ч. 30 мин. обнаружило оба броненосца стоявшими на якоре севернее острова Руссала, в 8 милях к северу от маяка Бенгтшер. Идя к этому району на высоте 1400 м, ДБ-3 второго звена также попали под зенитный огонь над Хельсинки, в районе Порккалаудда и в районе Ханко. В 12 ч. 30 мин. звено безрезультатно сбросило свои бомбы с высоты 200 м на один из броненосцев, причем было обстреляно зенитным огнем с обоих кораблей.
   Два донесения майора Преображенского об обнаружении броненосцев береговой обороны в районе Ханко были получены штабом 1-го минно-торпедного авиаполка в 12 ч. 42 мин. и в 13 ч. 05 мин.
   В 13 ч. 10 мин. восемь самолетов ДБ-3 3-й авиаэскадрильи вылетели для уничтожения броненосцев, имея общую бомбовую нагрузку в 15 бомб ФАБ-500 и 30 бомб ФАБ-100. Самолеты летели по маршруту мыс Устинский – плавучий маяк Кальбодагрунд – Ханко – остро Руссала. К этому времени погода испортилась и на всем маршруте была низкая облачность. Сначала эскадрилья летела на высоте 100 м, но затем поднялась выше облаков. При подходе к Ханко облачность стала еще более плотной и низкой. Тем не менее самолеты снизились, пробили облачность на высоте 50 м и продолжали свой полет дальше. С островов Стура-Юссарэ и Руссарэ противник открывал по ним сильный, но безрезультатный артиллерийский огонь.
   В 15 ч. 10 мин. эскадрилья подошла к острову Руссала и обнаружила там только две подводные лодки и один ледокол, обстрелявшие самолеты довольно метким огнем. Броненосцев береговой обороны там уже не было. Видимо, за 2 ч. 40 мин., прошедшие после атаки звена майора Преображенского, броненосцы снялись с якоря и ушли на новое место. Требовался новый поиск, но этому мешали тяжелые метеоусловия, да и световой день уже заканчивался. Не найдя броненосцев и не атаковав обнаруженные подводные лодки, эскадрилья повернула обратно.
   В 15 ч. 50 мин. через окно в облаках были обнаружены порт Хельсинки и пять судов, стоявших в порту. Самолеты с высоты 1500 м сбросили бомбы на военный порт. В результате бомбометаний летчики наблюдали пожары многоэтажных зданий нефтескладов и двух кораблей, похожих на надводные минные заградители. Во время атаки эскадрилья попала под интенсивный зенитный огонь. В 17 ч. 16 мин. все самолеты в полной исправности приземлились на своем аэродроме.
   Для уничтожения финских броненосцев кроме этой эскадрильи вылетело еще одно звено самолетов ДБ-3. Оно также не нашло броненосцев и сбросило свои бомбы по портовым сооружениям Ханко.
   В последующие дни первого периода войны (2–5 декабря) и вплоть до 18 декабря стояла нелетная погода.
   Следует заметить, что бомбардировки батарей береговой обороны с горизонтального полета вообще малоэффективны, а пикирующих бомбардировщиков в авиации Балтийского флота тогда не было. Что же касается торпедоносцев ДБ-3, то они были недостаточно подготовлены. Кстати, такое было не только в СССР. Так, когда в сентябре 1939 г. британская авиация пыталась уничтожить германские корабли в Северном море, были потеряны десятки самолетов, но ни один корабль не был потоплен или серьезно поврежден.
   В Зимней войне приняла участие и авиация Северного флота в составе 118-го и 72-го авиаполков. Они вели разведку коммуникаций до Тана-фиорда, Варангер-фиорда и побережья Баренцева моря, обеспечивали переходы своих транспортов, перевозивших боеприпасы и войска из Кольского залива в Петсамо. За период войны 118-й авиаполк, выполняя боевые задания, налетал 466 часов.
   Финская и западная пропаганда подняли страшный вой об ужасных бомбардировках Хельсинки и других финских городов. По сему поводу президент Рузвельт направил протест советскому послу в США. 14 декабря 1939 г. Лига Наций исключила СССР из своих членов.
   Что же произошло на самом деле? Для объективности предоставлю слово противоположной стороне, уже упомянутому историку Геусту:
   «В 9 часов 15 минут по финскому времени первые три бомбардировщика СБ появились над Хельсинки, сбрасывая бомбы на аэродром Малми и пригород Тикурила. Часом позже эскадрилья капитана Ракова (ВВС КБФ) бомбила финскую военную базу Сантахамина, расположенную на острове восточнее Хельсинки. К счастью, эта атака не принесла серьезного ущерба.
   В тот же день новая группа советских бомбардировщиков сбросила свой смертоносный груз на центр города. Эти восемь ДБ-3 также принадлежали Балтийскому флоту. 3-я эскадрилья 1-го авиаполка (ВВС КБФ) под командованием капитана А.М. Токарева получила задание обнаружить и уничтожить прибрежные корабли в Ханко. Корабли найти не удалось. В 16.50 по московскому времени они сбросили 600 бомб на порт. Летчики видели горящие здания, цистерны с нефтью и корабли.
   Несколько бомб упало недалеко от парламента и Зоологического музея. Теперь уже не было никаких сомнений – началась война. Бомбовая атака Токарева была самой разрушительной из всех, которым подверглись Хельсинки. Сильно пострадал густонаселенный район между Техническим университетом и автобусной станцией. 91 человек был убит, несколько сот ранено».
   Этого налета было достаточно, чтобы парламент и правительство покинули Хельсинки.
   Кстати, позже советским летчикам было запрещено бомбить Хельсинки. Геуст, правда, пишет о бомбардировках Хельсинки 1, 19, 21, 22 и 25 декабря 1939 г., 13 и 14 января 1940 г. [97 - Авиация и космонавтика. 1997. № 11–12.] Кроме последней, в результате которой погибло 6 человек, все другие обошлись без жертв. Забавно: пять бомбардировок и ни одной жертвы. Тут явно или бомбили военные объекты, и сведения о потерях финны утаили, либо были воздушные бои над городом, принятые обывателями за бомбежки. По данным того же Геуста, «всего во время бомбардировок финских городов было убито 956 человек». Вполне допустимо, что цифра верная, но вот делать вывод о том, что советские самолеты преднамеренно уничтожали мирное населения – это надо же совесть иметь! В той же статье Геуст опровергает Геуста. В его обширной таблице среди пострадавших городов лидируют: Турку, на который 440 самолетов сбросили 2550 бомб, Тампере – 260 самолетов и 1000 бомб, Виипури – 1400 самолетов и 4700 бомб, Сортавала – 200 самолетов и 1050 бомб. Сравним их со столицей Финляндии и ее самым густонаселенным городом Хельсинки: всего 70 самолетов и 350 бомб. А теперь дадим читателю расшифровку. Турку – главный порт, через который шли поставки оружия в Финляндию. Тампере – единственный в Финляндии авиационный завод и ряд других оборонных предприятий. А Виипури (Выборг) и Сортавала – это города на линии фронта, и там советская авиация наносила удары не по домам обывателей, а по обороняющимся финским войскам.
   «Великий гуманист» Франклин Рузвельт одной рукой подписал протест против убийства в Хельсинки 91 финна, а другой – приказ о начале работ над Манхэттенским проектом. Притом, что с самого начала было ясно, что проектируемая атомная бомба наиболее эффективна при поражении крупных городов и массовом уничтожении мирных жителей. Так, хиросимская бомба в случае применения ее по боевым порядкам наступающих войск в самом удачном случае могла уничтожить танковый батальон, а то и роту. Сбрасывая 6 августа 1945 г. бомбу на Хиросиму, американцы знали еще со времен Ялты, что через два дня СССР вступит в войну против Японии. Ну и подождали бы пару недель, а вдруг Страна восходящего солнца капитулирует. Сотни тысяч мирных жителей были принесены в жертву желанию США продемонстрировать мощь своих мускулов. За это одно можно было бы лишить США на 100 лет права разглагольствовать о «невинных жертвах», «геноциде», «холокосте» и т. д.

Глава 22. Уроки Зимней войны

   За 105 дней войны советские войска понесли потери в личном составе, составившие 333 084 человека (по итоговым донесениям из частей и соединений на 15 марта 1940 г.):
   убито и умерло на этапах санитарной эвакуации – 65 384;
   пропало без вести – 19 610;
   ранено, контужено, обожжено – 186 584;
   обморожено – 9614;
   заболело – 51 892.
   Касаясь пропавших без вести (19 610 человек), следует отметить, что часть из них оказалась в плену. После подписания мирного договора было возвращено из плена 5468 человек (из них 301 командир, 787 младших командиров, 4380 бойцов) и добровольно осталось в Финляндии ориентировочно 99 человек (из них 8 командиров, 1 младший командир и 90 бойцов). Остальных (14 043 человека, или 71,6 % всех числившихся пропавшими без вести) следует считать погибшими.
   Потери по родам войск составили:
   В стрелковых войсках убито – 43 904, ранено – 138 483, пропало без вести – 8198, заболело и обморожено – 10 214 человек.
   В танковых войсках убито – 1513, ранено – 1883, пропало без вести – 423, заболело и обморожено – 111 человек.
   В артиллерии убито – 257, ранено – 694, пропало без вести – 15, заболело и обморожено – 224 человека.
   В войсках связи убито – 60, ранено – 90, пропало без вести – 171, заболело и обморожено – 25 человек.
   В инженерных войсках убито – 96, ранено – 429, пропало без вести – 25, заболело и обморожено – 79 человек.
   В воздушно-десантных войсках убито – 658, ранено – 647, пропало без вести – 22, заболело и обморожено – 132 человека.
   Среди общего количества раненых, которые направлялись из войск Северо-Западного фронта на излечение в Ленинград (с 7 января по 13 марта 1940 г.), ранения по их видам распределились следующим образом:
   пулевые – 68 %;
   ранения от артиллерийских снарядов – 31,6 %;
   ранения от мин – 0,3 %;
   от холодного оружия – 0,1 %.
   В период Зимней войны имелись случаи заболевания сыпным и брюшным тифом. Однако среди личного состава широкого распространения они не получили. По имеющимся данным, в период с 1 января по 13 марта 1940 г. в войсках Северо-Западного фронта отмечено 20 заболеваний сыпным и 59 брюшным тифом. В частях Балтийского флота в декабре 1939 г. было отмечено три случая и в период с 1 января по 15 марта 1940 г. – 17 случаев заболевания брюшным тифом [98 - Данные приводятся по: Гриф секретности снят. Потери вооруженных сил ССР в войнах, боевых действия и военных конфликтах / Под ред. Г.Ф. Кривошеева, М.: Воениздат, 1993.].
//-- Потери и убыль материальной части артиллерии с 1 декабря 1939 г. по 1 марта 1940 г. --//

Источник: ЦАСА ф. 20. Оп. 25. Д. 1751.
//-- Потери танков в ходе войны --//

   Источник: Коломиец М. Советские бронетанковые войска в «Зимней войне» // Танкомастер. 1997. № 2.

   Потери финнов были существенно меньше. В 1940 г. финское правительство в «Сине-белой книге» объявило о 24 912 убитых регулярной армии. А в СССР говорили о потерях в 85 тысяч человек убитыми и 250 тысяч ранеными.
   После 1945 г. финны признали потерю 48,3 тысяч солдат убитыми, 45 тысяч ранеными и 806 человек пленными. Автор же считает, что и эти финские данные занижены. Так, например, в цифру потерь финнов следует включить не только солдат регулярных войск, но и шюцкора, и других военизированных организаций, принимавших прямое или косвенное участие в боевых действиях.

Глава 23. Путь к союзу с Гитлером

   Финское руководство долго не могло решить, как назвать войну 1941–1944 гг. На освободительную она не тянет, да и такой ярлык был приляпан к Гражданской войне 1918 г. «Оборонительной» ее тоже трудно назвать. В конце концов решили именовать ее «продолжительной». Тут уж не поспоришь – эта война длилась в 10 раз дольше, чем Зимняя война 1939–1940 гг.
   В СССР же обо всех трех войнах с Финляндией, как уже говорилось, предпочитают не писать. В очень редких книгах, как, например, «Боевые вымпелы над Онего» [99 - Боевые вымпела над Онего. Воспоминания моряков Онежской военной флотилии о Великой Отечественной войне. Петрозаводск: Карелия, 1972.], термин «финны» практически не употребляется, его заменяют на «противник», «фашисты» и т. п.
   И вот я держу в руках книгу довольно модного историка Марка Солонина «25 июня. Глупость или агрессия?» Там Марк Семенович на 635 страницах обличает «агрессивную глупость Сталина и его приспешников»: «Именно в мае 1941 г. в Москве было принято решение начать крупномасштабную войну против Германии, причем не когда-то в неопределенном будущем, а в июле – августе 1941 г.» [100 - Солонин М.С. 25 июня. Глупость или агрессия? М.: Яуза; Эксмо, 2008. С. 317.]. Естественно, Сталин и напал на Финляндию 25 июня.
   Спорить с этим русскоязычным господином бесполезно. Я процитирую всего лишь два документа.
   Начну со статьи в газете «Известия» от 8 июня 1941 г. «В Народном комиссариате внешней торговли. К советско-финляндской торговле»:
   «На 1 июня с. г. Финляндия поставила Советскому Союзу товаров всего лишь на 885 тысяч 500 ам. долларов, в то время как за тот же период Советский Союз поставил Финляндии товаров на 3 млн 559 тысяч 200 ам. долларов. Если принять во внимание, что согласно действующему торговому договору между СССР и Финляндией общий товарооборот между обеими странами на первый год действия договора определен в сумме 7 млн 500 тысяч ам. долларов с каждой стороны, то это означает, что СССР поставил Финляндии около 47,4 % товаров, а Финляндия доставила советскому союзу 11,4 %.
   Неудовлетворительное выполнение Финляндией обязательств по товарообороту не могло, конечно, содействовать дальнейшему развитию торговли между СССР и Финляндией.
   Учитывая, однако, существующее в Финляндии продовольственное затруднение, Председатель Совета Народных Комиссаров Союза ССР т. Сталин И.В. 30 мая с. г. обещал посланнику Финляндии в СССР г-ну Паасикиви отгрузить в кратчайший срок в Финляндию 20 тыс. тонн зерновых хлебов сверх ранее поставленных 15 578 тонн, не считаясь в данном случае с тем, что Финляндия плохо выполняет свои обязательства по поставке товаров Советскому Союзу.
   Народный комиссар внешней торговли СССР т. Микоян А.И. 31 мая с. г. сообщил посланнику Финляндии г-ну Паасикиви, что им отдано распоряжение Экспортхлебу немедленно приступить к отгрузке в Финляндию упомянутого выше количества зерновых хлебов. По 6 июня включительно уже отгружено в Финляндию в счет этого по железной дороге 7514 тонн».
   А теперь обратимся к записи начальника Генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдера, сделанной 7 июня 1941 г., за день до опубликования статьи в «Известиях»:
   «Полковники Кинцель, Хойзингер, Гельтер: Доклад о поездке Кинцеля в Финляндию. Совещания с Хейнрихсом. Финское военное руководство приняло наши предложения и, видимо, полным ходом приступило к выполнению этой задачи.
   5-й финский корпус в составе двух дивизий предназначается для операций против Кандалакши. Аландские острова должны быть заняты одним пехотным полком, который финны усилят сверх установленного штата. Для захвата полуострова Ханко предусмотрена одна дивизия. На ленинградском направлении развертываются четыре дивизии.

   Потребность во времени для мобилизации и развертывания войск – 12 дней, в том числе 5 дней для развертывания на операционном направлении.
   Точными сроками определены:
   10.6 – призыв запасников пограничной стражи и мобилизация трех батальонов.
   15.6 – окончание мобилизации 5-го корпуса.
   20.6 – готовность к высадке на Аландских островах и к наступлению на полуостров Ханко.
   Общая мобилизация – только после начала нашего наступления.
   Готовность к проведению операции – лишь после того, как мы форсируем Западную Двину.
   Финский генеральный штаб настаивает на выборе направления главного удара восточнее Ладожского озера».
   Думаю, комментарии к обоим документам излишни.
   После заключения мира в 1940 г. СССР даже не планировал нападение на Финляндию. Это подтверждают и рассекреченные советские документы. Сталин всеми силами пытался оттянуть войну с Германией, а любое нападение или даже давление на Финляндию могло спровоцировать войну с Гитлером.
   Так, в августе 1940 г. Сталину была подана записка наркома обороны Ворошилова по основам стратегического развертывания вооруженных сил на 1940 и 1941 г. Там говорилось:
   «Вооруженное столкновение СССР с Германией может вовлечь в военный конфликт с нами – с целью реванша – Финляндию и Румынию, а возможно, и Венгрию…
   Вступление в войну одной Финляндии маловероятно, наиболее действителен случай одновременного участия в войне Финляндии с Германией.
   Учитывая возможное соотношение сил, наши действия на северо-западе должны свестись к активной обороне наших границ.
   Для действий на северо-западе предназначено иметь Северный фронт, в составе двух армий и отдельного стрелкового корпуса.
   14 Армия – с основными задачами обороны северного побережья и наших границ в северной Карелии, в составе 4 стрелковых дивизий.
   7 Армия – с основными задачами обороны Ленинграда и Петрозаводскго направления, в составе: 4 стрелковых дивизий; 2 отдельных танковых бригад.
   65-й отдельный стрелковый корпус – с задачей оборонять побережье Эстонской ССР и острова Эзель и Даго, в составе: 2 стрелковых дивизий; 1 отдельной стрелковой бригады; 1 отдельной танковой бригады.
   В резерве Командования Северным фронтом в районе Ленинграда иметь стрелковую дивизию».
   В случае выступления Финляндии Балтийский флот должен был:
   – совместно с авиацией уничтожить боевой флот Финляндии;
   – содействовать сухопутным войскам, действующим на побережье Финского залива и на полуострове Ханко, обеспечивая их фланг и уничтожая береговую оборону финнов;
   – не допустить морских десантов немцев на побережье Латвийской и Эстонской ССР;
   – нанести поражение германскому флоту при попытках его пройти в Финский залив;
   – обеспечить возможную переброску одной-двух стрелковых дивизий с побережья Эстонской ССР на полуостров Ханко».
   Как видим, перед советскими вооруженными силами ставились исключительно оборонительные задачи на случай войны с Финляндией. Силы и средства для этого выделялись более чем скромные (с учетом поражений в Зимней войне). Это еще раз опровергает ложь Маннергейма и других финских политиков, утверждавших, что они вступили в союз с Гитлером исключительно для защиты от советской агрессии.
   В 1940 г. и в начале 1941 г. советская резидентура в Финляндии давала Центру полную и объективную информацию о деятельности политиков и военных. Из Хельсинки поступил целый ряд сообщений о готовности Финляндии вместе с Германией вступить в войну против СССР. Так, например, 11 июня 1941 г. заместитель наркома госбезопасности Кобулов направил Сталину и Берии агентурное сообщение из Хельсинки:
   «Министр финансов Мауно Пеккала сообщил нашему агенту следующее:
   На заседании финляндского правительства 9 июня президент Рюти заявил, что по требованию немцев Финляндия должна в ближайшие дни провести частичную мобилизацию и что в ближайшие же дни в Финляндию начнут прибывать в большом количестве немецкие войска…
   Далее Рюти сказал, что вопрос о том, будет ли война между Германией или СССР или нет, разрешится 24 июня».
   Во втором сообщении говорилось:
   «Один из лидеров аграрной партии, бывший министр обороны Ньюкканен сообщил нашему агенту, что немцы перебрасывают из Северной Норвегии в Финляндию дивизию, которая прибывает в Рованиеми. Часть этих войск уже расположена в пограничном с СССР районе Куусамо.
   На вопрос агента о цели переброски этих частей в Финляндию Ньюкканен ответил, что в ближайшие дни ожидается война между Германией и СССР, и что немцы предполагают выступить из Финляндии, которая будет играть большую роль…
   9 июня в Або прибыл немецкий военный транспорт, который привез примерно 1500 солдат и 40–50 автомобилей для мотопехоты. Все это направлено в сторону Таммерфорса».
   Приказ о частной мобилизации в Финляндии был отдан 9 июня, а на следующий день было мобилизовано 30 тысяч человек. Еще 1200 молодых финнов с молчаливого согласия завербовались в войска СС и отбыли в Германию.
   13 июня в Финляндию прилетел генерал пехоты Вальдемар Эрфурт и в тот же день приступил к работе в качестве командира «штабной группы связи взаимодействия Север» в финской ставке.
   17 июня правительство Финляндии отдало приказ о всеобщей мобилизации. По возможности все делалось в обстановке строжайшей тайны. Сам приказ был зашифрован словами: «Всеобщие поставки главной конторы начинаются 18 июня».
   В середине дня 22 июня из Главного штаба в 14-ю дивизию, VI и II армейские корпуса были отосланы телефонограммы, которые предписывали обеспечить «готовность мер, связанных с началом наступления, к 28 июня». 23 июня 1941 г. из резерва главнокомандующего II армейского корпуса были приданы 3 артиллерийские батареи (105-, 150– и 210-мм орудий) и из IV корпуса – одна батарея 150-мм орудий, VII армейскому корпусу из резерва главнокомандующего одна батарея тяжелых орудий и одна батарея большой мощности. В результате огневая мощь частей, планировавшихся для ведения наступления, серьезным образом возросла. Одновременно армейскому корпусу Талвела, который был развернут в полосе североладожского побережья, была придана новая (третья) дивизия. Одну из дивизий резерва главнокомандующего разместили во втором эшелоне этого же участка будущего фронта. Артиллерия Талвела получила существенное подкрепление» [101 - Йокипии М. Финляндия на пути к войне. Петрозаводск: Карелия, 1999. С. 278–279.].
   По данным генерала Эрфурта, «к началу наступления финский фронт между Финским заливом и Лиексой выглядел следующим образом (с правого по левый фланг):
   План стратегического развертывания финских войск в июне 1941 года:
   1. IV корпус (генерал-лейтенант Эш, имевший правый фланг у Финского залива, против Виипури, и левый фланг у Вуокси.
   8-я дивизия
   10-я дивизия
   12-я дивизия
   4-я дивизия.
   2. II корпус (генерал-майор Лаатикайнен), между Вуокси и северо-западным участком Ладожского озера вплоть до Пюхяярви.
   2-я дивизия
   18-я дивизия
   15-я дивизия.
   3. Карельская армия (генерал-лейтенант Хайнрике), от Пюхяярви до Корписельки
   а) VII корпус (генерал-майор Хэглунд, от Пюхяярви до Вяртсиля
   19-я дивизия
   7-я дивизия
   б) VI корпус (генерал-майор Талвела, от Вятрсиля до Корписельки
   11-я дивизия
   5-я дивизия
   1-я горнострелковая бригада
   в) группа Ойнонена (в районе Иломантси) кавалерийская бригада
   2-я горнострелковая бригада
   г) 1-я дивизия в войсковом резерве в тылу Карельской армии.
   4. 14-я дивизия (полковник Рааппана, в районе Лиексы)
   5. За Карельской армией в качестве резерва фельдмаршала Маннергейма должна следовать 163-я немецкая дивизия. Ее высадка в районе Йоэнсуу началась 30 июня.
   6. 17-я дивизия, первоначально у полуострова Ханко.
   В северном направлении вплоть до побережья Северного моря [102 - Автор называет Баренцево море Северным.] являлся районом размещения немецких и финских сил, объединенных в одну армию “Норвегия” во главе с ее штабом.
   Пост командующего занимал генерал-полковник фон Фалькенхорст, а пост начальника штаба – полковник Бушенхаген.
   На правом фланге этой армии стояли:
   III финский корпус (генерал-майор Сийласвуо в районе Суомусалми и в районе Куусами)
   3-я финская дивизия
   6-я финская дивизия
   С северного направления к ним примыкали:
   Немецкий штаб корпуса XXXVI (генерал от кавалерии Файге), в районе Кемиярви
   169-я немецкая дивизия
   немецкая бригада СС “Норд”
   и поддерживающие его финские войска
   немецкий горно-стрелковый корпус “Норвегия” (генерал горно-стрелковых войск Дитль), в районе Петсамо
   2-я горнострелковая дивизия
   3-я горнострелковая дивизия
   Важнейшие должности в финской ставке [103 - Ставка была организована по французскому образцу. Операции разрабатывал генерал-квартирмейстер.] были распределены следующим образом:
   Главнокомандующий: фельдмаршал Маннергейм, с 4 июня 1942 года маршал Финляндии;
   Начальник Генерального штаба: генерал-лейтенант Хайнрике, до начала 1942 года откомандированный в качестве командующего Карельской армией, был замещен в должности генерал-лейтенантом Ханнелем;
   Генерал-квартирмейстер: генерал-майор Айро
   Начальник командного отдела: генерал-майор Тупмпо
   Начальник разведывательного отдела: полковник Меландер, позднее полковник Паасонен
   Начальник военно-транспортной службы: полковник Роос
   Командующий военно-морскими силами (ВМС): генерал-лейтенант Вальве
   Командующий военно-воздушными силами: генерал-лейтенант Лундквист» [104 - Эрфурт В. Финская война 1941–1944 гг. М.: Олма-пресс, 2005. С. 40–41.].
   21 июня в 16 ч. 15 мин. финская армия и флот начали операцию «Регата» – вторжение на Аландские острова. Эти острова, как уже говорилось, были объявлены демилитаризованной зоной согласно Женевской конвенции 1921 г. и договору с СССР 1940 г. За одну ночь с материка на архипелаг на 23-х кораблях было переброшено 5 тысяч солдат с боевой техникой (14 береговых пушек, 55 полевых орудий и 24 миномета). Операцию прикрывали оба финских броненосца. Персонал советского консульства (31 человек) на Аландских островах (в Мараанхамине) был арестован, а 24 июня вывезен в Турку.
   Еще 14 июня 1941 г. три больших германских минных заградителя – «Кобра», «Кениг Луиза» и «Кайзер» с грузом мин прибыли в Хельсинки. На следующий день минные заградители «Танненберг», «Ганзаштадт», «Данциг» и «Бруммер» прибыли в Турку.
   18 июня в военно-морскую базу Суоменлинна в районе Хельсинки прибыли германские торпедные катера S-26, S-39, S-40, S-101, S-102 и S-103. Вместе с ними пришла плавбаза «Карл Петерс». В тот же день в Турку прибыли торпедные катера S-41, S-42, S-43, S-44, S-104 и S-105 и плавбаза «Тсингтау».
   Всего в финских шхерах немцы сосредоточили более 40 судов, среди которых были 6 минных заградителей, 12 тральщиков, 17 торпедных катеров, 4 плавбазы.
   21 июня в 22 ч. 59 мин. немецкие заградители начали ставить минные заграждения (всего 2000 тысяч мин) поперек Финского залива, чтобы запереть в нем Балтийский флот. Одновременно три финские подводные лодки поставили минные банки у эстонского побережья, причем командирам финских лодок был отдан приказ атаковать советские корабли, «если попадутся достойные цели». И это все 21 июня!
   С конца мая 1941 г. начались регулярные полеты финских разведчиков над советской территорией. Для этого использовались британские бомбардировщики «блейнхейм» и трофейный советский бомбардировщик ДБ-3.
   22 июня с озера Оулуярви стартовали два гидросамолета «Хенкель-115». Через три часа они приводнились на Коньозере в нескольких километрах к востоку от Беломорско-Балтийского канала. С самолетов высадилось 16 финских диверсантов, одетых в немецкую форму. Диверсанты попытались взорвать шлюзы канала, но все шлюзы так хорошо охранялись, что финны даже не смогли близко подойти к ним.
   22—24 июня финские самолеты неоднократно вели разведку над территорией СССР. Один из них был сбит в районе Таллина.
   В Москве 23 июня Молотов вызвал к себе финского поверенного в делах Хюннинена. Молотов потребовал от Финляндии четкого определения ее позиции – выступает ли она на стороне Германии или придерживается нейтралитета. Хочет ли Финляндия иметь в числе своих врагов Советский Союз с двухсотмиллионным населением, а возможно, также и Англию? Советский Союз не предъявлял Финляндии никаких требований, и поэтому он имеет полное право получить ясный ответ на свои вопросы. Молотов обвинил Финляндию в бомбардировках Ханко и в полетах над Ленинградом. Хюннинен со своей стороны оьбвинил Советский Союз в бомбардировках финских судов и укрепления Алскари. Ни Хюннинен, ни финское правительство не пожелали объяснить поведения Финляндии.
   Утром 25 июня по приказу Ставки ВВС Северного фронта совместно с авиацией Балтийского флота нанесли массированный удар по девятнадцати аэродромам Финляндии и Северной Норвегии, где базировались самолеты германской 5-й воздушной армии и ВВС Финляндии. 25 июня в налете участвовало 236 бомбардировщиков и 224 истребителя. По советским данным, в ходе первого налета на земле был уничтожен 41 самолет. Финны утверждают, что сбили 23 советских самолета. В течение следующих шести дней советская авиация продолжала бомбить аэродромы и порты Финляндии.
   25 июня финны собрали парламент. Премьер-министр Финляндии Рангель высокопарно заявил: «Состоявшиеся воздушные налеты против нашей страны, бомбардировки незащищенных городов, убийство мирных жителей – все это яснее, чем какие-либо дипломатические оценки, показали, каково отношение Советского Союза к Финляндии. Это война. Советский Союз повторил то нападение, с помощью которого он пытался сломить сопротивление финского народа в Зимней войне 1939–1940 годов. Как и тогда, мы встанем на защиту нашей страны».
   Парламентарии сразу заговорили о «наболевшем». Представитель аграрной партии Вихула заявил: «Пришло время Великой Финляндии». Его коллега Вестеринен сказал: «Наступил великий исторический момент. Встает вопрос о пересмотре границ».
   Вопрос о советской Карелии всем был ясен, а вот по поводу Кольского полуострова между аграриями вспыхнула перепалка. Нет, не о том, брать или не брать, конечно, брать, а надо ли сейчас этот вопрос ставить официально или погодить. Депутат Салмиала заявил: «Нам надо осуществить идею Великой Финляндии и передвинуть их [русских. – А.Ш.] на тот рубеж, где прямая линия соединяет Ладогу и Белое море». Его попытались унять: «Не все следует говорить, о чем думаешь!»
   Вечером 25 июня парламент Финляндии единодушно проголосовал за войну с СССР. Против не выступил никто, однако из 200 депутатов 99 просто не пошли голосовать.
   Финская пропаганда сделала все, чтобы обвинить СССР в агрессии против Финляндии. Внутри страны и особенно за рубежом финляндское правительство упрямо твердило, что Финляндия ведет войну не вместе с Германией, а какую-то «особую» войну. По сему поводу Уинстон Черчилль высказался более чем определенно: «Любой человек или государство, которые идут с Гитлером, наши враги» [105 - Черчилль У. Вторая мировая война. Кн. II. Т. 3. М.: Воениздат. 1991. С. 171.].

Глава 24. Лапландская кампания 1941 г.

   В ходе войны 1941–1944 гг. на территории Финляндии действовало два независимых командования – германское на севере Финляндии, подчиненной германскому Генштабу, и финское на остальной части страны. Оба командования координировали свои действия, но в остальном были абсолютно независимыми друг от друга. Линия разграничения между ними проходила от Улеаборга (Оулу) на побережье Ботнического залива до Беломорска на Белом море.
   Для наступления на Мурманск немцы доставили из Нарвика в район Киркинесса в августе 1940 г. 2-ю горную (австрийскую) дивизию. В последний момент к операции была подключена и 3-я горная (австрийская) дивизия, дислоцированная в районе Нарвика. Кроме того, в районе Мурманска находилась 36-я финская погранрота под командованием капитана Тинтола.
   В район города Рованиеми с 7 по 9 июня 1941 г. была доставлена из Норвегии моторизованная дивизия СС «Норд». Эта дивизия была создана по приказу Генриха Гиммлера от 30 января 1941 г. на базе полицейской бригады СС в Норвегии.
   Дивизия «Норд» должна была наступать на город Салла. Севернее на Саллу должна была наступать 169-я германская пехотная дивизия, прибывшая в порты Ботнического залива из Германии. С юга на Саллу должна была наступать 6-я финская дивизия, состоявшая в подчинении германского командования группы «Норвегия». Замечу, что 6-я дивизия была сформирована из населения Северной Финляндии, хорошо знавшего местность и привыкшего к суровому климату. Кроме того, в подчинении немцев находилась 3-я финская пехотная дивизия, дислоцированная в Суомуссалли. Командовал всеми германскими и финскими частями в Заполярье генерал-полковник Дитль.
   Германо-финским частям противостояли войска Ленинградского военного округа. 24 июня 1941 г. Ленинградский военный округ был преобразован в Северный фронт (командующий – генерал-лейтенант Попов М.М.), а 27 августа 1941 г. Северный фронт был разделен на два фронта: Ленинградский (командующий – генерал-лейтенант Попов М.М.) и Карельский (командующий – генерал-лейтенант Фролов В.А.).
   В Заполярье к началу войны была дислоцирована 14-я армия, в состав которой входили: 42-й стрелковый корпус в составе 104-й и 122-й стрелковых дивизий, отдельная 14-я и 52-я стрелковые дивизии и 23-й (Мурманский) укрепрайон. 14-я армия была усилена 1-й танковой дивизией, 104-м пушечным артиллерийским полком РГК, 1-й смешанной авиадивизией, 42-й корректировочной авиаэскадрильей и 31-м отдельным саперным батальоном.
   В июне – августе 1941 г. командующим 14-й армией был генерал-лейтенант Фролов В.А., в августе 1941 г. он стал командующим Карельским фронтом, а на его место назначен генерал-майор Панин Р.И. В марте 1942 г. Панин был сменен на генерал-майора Щербакова В.И., который и продержался на этом посту до конца войны.
   На картах в школьных учебниках и даже в серьезных изданиях, посвященных Великой Отечественной войне, прочерчена сплошная линия фронта от Белого моря до Онежского озера. На самом же деле сплошного фронта не было, а боевые действия шли лишь на пяти участках (направлениях) – мурманском, кандалакшском, кестеньгском, ухтинском и ребольском. Ширина самого широкого участка боев – мурманского – не превышала 120 км, а остальных – 40–50 км. Зазоры между соседними районами боевых действий составляли, например, 240 км между мурманским и кандалакшским участками, 200 км между ухтинским и ребольским участками, и т. д.
   Таким образом, войска Карельского фронта на севере вели изолированные друг от друга сражения. На ребольском участке сражались части 7-й армии, а на остальных – 14-й армии.
   Мы рассмотрим боевые действия этих пяти участков с севера на юг.
   Начнем с мурманского направления. В 10 ч. 50 мин. 22 июня 1941 г. немецкий горный корпус в составе 2-й и 3-й горных дивизий начал выдвижение к советской границе по территории Финляндии. С юга германские дивизии охранял финский егерский пограничный отряд численностью около 1500 человек.
   22 июня Военный совет 14-й армии отдал приказ о переброске на западный берег Кольского залива 325-го полка 14-й дивизии. 52-я дивизия, которой командовал генерал-майор Н.Н. Никишин, дислоцировалась в Мончегорске. Ее переброска к Мурманску началась еще вечером 24 июня, за два дня до объявления войны Финляндией Советскому Союзу.
   325-й полк переправился через залив в сравнительно спокойной обстановке, но 75-километровый переход к государственной границе по открытой тундре, при частых налетах авиации противника, занял несколько дней. Лишь к вечеру 28 июня полк занял линию обороны, 52-я дивизия на пути следования, и особенно во время переправы через Кольский залив, подвергалась постоянным налетам авиации противника и понесла потери. 30 июня она развернулась в боевые порядки на реке Западная Лица.
   Наступление немцев началось из района Петсамо 28 июня. Основные силы горного корпуса обрушились на один наш 95-й полк, не успевший еще организовать оборону. И полк начал отходить к поселку Титовка. В этом беспорядочном отступлении он увлек за собой и подходивший к нему на помощь 325-й полк.
   Если в районе Титовки противник сравнительно легко добился некоторых успехов, то его атаки на гарнизон 23-го укрепрайона на полуостровах Рыбачий и Средний захлебнулись. За месяц до начала войны полковник М.К. Пашковский, командовавший гарнизоном укрепрайона, сумел построить на полуострове довольно мощные оборонительные сооружения и расположить их так, что они господствовали над дорогой Петсамо – Титовка.
   Три дня немцы безрезультатно пытались захватить полуостров Средний. Большую роль в отражении атак немцев сыграл и огонь береговой артиллерии Северного флота. Так, только на полуострове Среднем имелось три 130-мм и четыре 100-мм береговых орудия.
   На реке Западная Лица держала оборону 52-я дивизия. Она занимала удобные позиции. И когда немецкие егеря начали наступление, советские войска встретили их ураганным огнем. В течение одного дня было отбито несколько атак противника. Видя, что с ходу Западную Лицу им не удастся форсировать, немцы прекратили атаки, но лишь на два дня, чтобы подтянуть вторые эшелоны. Эти два дня передышки максимально использовало и наше командование: были приведены в порядок отступившие в этот район 95-й и 325-й полки. Они заняли оборону на правом фланге мурманского направления.
   Ожесточенные бои продолжались здесь весь июль. Немцы отчаянно пытались форсировать реку. На главном направлении это им сделать не удалось. К концу месяца они захватили лишь небольшой плацдарм на восточном берегу Западной Лицы – на левом фланге 52-й дивизии.
   31 июля британская авиация впервые бомбила немецкие войска в Петсамо, то есть на финской территории. В налете участвовали палубные штурмовики с авианосца «Фьюриес». В связи с этим правительство Финляндии заявило протест Лондону и отозвало оттуда своего посла. Посольство Англии, в свою очередь, покинуло Хельсинки. Однако состояние войны между Англией и Финляндией объявлено пока не было.
   14-я армия не получала подкреплений из центра, а могла только рассчитывать на местные ресурсы. И в этом отношении гражданские и военные власти Мурманской области сделали все, что могли. В Мурманске была сформирована новая 186-я дивизия за счет людских и материальных ресурсов Мурманской области. В конце сентября она уже заняла отведенный ей участок обороны. За счет ресурсов Северного флота была значительно усилена сражавшаяся здесь бригада морской пехоты.
   В конце октября советские войска предприняли попытку выбить противника с плацдарма, занятого им на восточном берегу реки Западная Лица. В бой была введена недавно сформированная 186-я дивизия. Однако немцы отчаянно сопротивлялись, наши войска понесли значительные потери и вынуждены были отойти на исходные позиции. К ноябрю линия фронта на мурманском направлении стабилизировалась.
   Теперь перейдем к кандалакшскому направлению. В ходе Зимней войны от крупного города Мурманской области Кандалакши до государственной границы с Финляндией была построена железная дорога протяженностью около 90 км. Ее строительство продолжалось и после войны. Летом 1940 г. дорогу продолжили до новой государственной границы. Принята дорога была лишь в сентябре 1940 г.
   К 22 июня 1941 г. в Кандалакше размещался штаб 42-го стрелкового корпуса. В корпус входили 122-я дивизия, находившаяся на границе, и 104-я дивизия, расположенная в самом городе. Кроме того, в районе Кандалакши размещалась 1-я танковая дивизия – резерв 14-й армии. Командовал корпусом генерал-майор Р.И. Панин. В 1-й танковой дивизии было даже несколько новых тяжелых танков КВ.
   На кандалакшском направлении противник сосредоточил дивизию СС «Норд», немецкую 169-ю пехотную дивизию, финскую 6-ю пехотную дивизию и два финских егерских батальона.
   1 июля противник перешел в наступление на кандалакшском направлении. Силам врага противостояли наши 122-я и 104-я дивизии. Последняя была переброшена в район Кайралы в первый дни войны без 242-го полка (он находился на кестеньгском направлении). 1-я танковая дивизия оставалась в Кандалакше как резерв командующего 14-й армией, развертывать ее в боевые порядки пока не было необходимости. Позднее, в середине июля, два полка этой дивизии были переброшены в район Луги для обороны Ленинграда с юга, а один полк – под Петрозаводск.
   Бои на кандалакшском направлении продолжались весь июль. В первых числах августа немцы, не добившись успеха (а они планировали выйти к Кировской железной дороге через 10 дней после начала войны), решили перебросить дивизию СС «Норд» в район Кестеньги.
   Немецкое командование опасалось, что и советское командование может снять часть сил из района Алакурти и перебросить их на кестеньгское направление. Поэтому одновременно с передислокацией дивизии «Норд» оно направило по лесам и болотам в тыл наших войск усиленный финский батальон. Перед ним стояла задача оседлать дорогу в районе станции Ням, вывести из строя нашу связь, не дать возможности отправить через Кандалакшу к станции Лоухи ни одной роты.
   Эта операция финнам удалась. Они захватили единственную дорогу, по которой снабжались наши части, и прочно удерживали ее. Подвоз продовольствия и боеприпасов прекратился. Две недели части снабжались только из полевых складов. С Мурманском, где находился штаб 14-й армии, поддерживалась лишь радиосвязь, и то нерегулярно. Командующий изредка получал короткие донесения о положении в отрезанных от тыла частях.
   Получилась анекдотичная ситуация – финский батальон окружил пять стрелковых полков, три артиллерийских полка и другие наши части. Советским войскам потребовалось две недели, чтобы освободить дорогу от финнов и обеспечить свои коммуникации.
   Чтобы ослабить давление на финский батальон, действовавший в тылу, противник предпринял сильную атаку на нашу оборону с фронта в районе Лысой горы. В результате ожесточенных боев советские части были вынуждены оставить свои позиции и закрепиться в 4 км восточнее Алакурти – на линии старой государственной границы.
   Дальнейшие попытки противника продвинуться вперед не имели успеха. С сентября 1941 г. по сентябрь 1944 г. линия фронта оставалась здесь неизменной.
   В район Кестеньги лишь за несколько дней до войны был переброшен 242-й стрелковый полк и артиллерийский дивизион 104-й дивизии, входившей в состав 14-й армии.
   В начале июля в направлении Кестеньги начал наступление пехотный полк немецкой 169-й пехотной дивизии. Первый бой произошел 8 июля в районе деревни Тунгозеро. Советские подразделения не выдержали сильного натиска и вынуждены были отступить. 10 июля немцы вышли к реке Софьянга.
   Наступило затишье, которое длилось до конца июля. Противник усиленно строил дорогу от границы к поселку Софьянга, изучал нашу оборону, готовился к ее прорыву и форсированию реки.
   Новые бои начались 3 августа сильным артиллерийским налетом немцев по нашей обороне. Уже в этот день противнику удалось форсировать реку и отрезать один наш батальон от штаба полка и других подразделений. Батальон был прижат к Пяозеру, дрался в окружении, а затем по лесам и болотам вышел в район Кестеньги, где соединился с основными силами полка.
   Бои у Софьянги продолжались три дня. Немцы, не считаясь с потерями, форсировали реку в нескольких местах, углубились в оборону других советских батальонов. Наши части отступили. 8 августа бои шли уже у райцентра Кестеньга – в 60 км западнее станции Лоухи.
   За 8 дней непрерывных боев 242-й полк понес большие потери. А между тем противник, как показал пленный немецкий солдат, подтягивал резервы. К месту боев прибыла дивизия СС «Норд» в полном составе и отдельный танковый батальон.
   Военный совет 14-й армии попытался помочь 242-му полку. С кандалакшского направления сюда перебросили роту танков. В Мурманске спешно был сформирован 1087-й стрелковый полк. Из этих частей создали 5-ю стрелковую бригаду. Командовал ею полковник Н.А. Чернуха.
   Но и противник быстро накапливал силы. В район боев прибыли полк 3-й финской дивизии, снятый с ухтинского направления, два егерских батальона и еще два танковых батальона, сведенных затем в танковую бригаду.
   12 августа два финских батальона и батальон дивизии СС «Норд», двигаясь по лесу, вышли на 34-й километр шоссе Кестеньга – Лоухи. Их встретили тыловые части советской 5-й бригады, Лоухский истребительный батальон [106 - Истребительные батальоны – наскоро сформированные из гражданских лиц подразделения, вооруженные исключительно стрелковых оружием: винтовками и пулеметами.] и маневренная группа 72-го погранотряда. Основные силы бригады были отрезаны от своих баз снабжения и дрались в окружении. Бои шли ожесточенные. Никаких резервов, которые могли бы помочь оборонявшимся, ни 7-я, ни 14-я армия не имели.
   По совету Ворошилова член Военного совета Карельского фронта Г.Н. Куприянов обратился лично к Сталину с просьбой отправить в район Кестеньги 88-ю стрелковую дивизию, дислоцированную в Архангельске. Сталин согласился, и в ночь с 12 на 13 августа 88-я дивизия была поднята по тревоге и посажена в железнодорожные эшелоны. Меньше чем за двое суток 18 эшелонов дивизии были переброшены из Архангельска до станции Лоухи (в 75 км от Кестеньги). Самое удивительное, что эшелоны прошли по строившейся железной дороге Обозерский – Сорока. Там ранее ходили только поезда со строителями дороги.
   Уже к вечеру 15 августа первые части 88-й стрелковой дивизии с ходу вступили в бой. В первые же дни немцы были отброшены на запад на 6–8 км.
   В течение второй половины августа, весь сентябрь и октябрь на кестеньгском направлении шли бои местного значения. Противник понес значительные потери, а потому не мог предпринять большого наступления без подкреплений. 25 октября противник начал атаки на отдельных участках обороны 88-й дивизии. Он вел разведку боем, нащупывал ее слабые места.
   Наступление началось 2 ноября после сильной двухчасовой артподготовки. Впервые на Карельском фронте противник применил массированные удары авиации по переднему краю. 40 бомбардировщиков сделали по два вылета.
   Атаки немцев и финнов продолжались до 11 ноября, но взять станцию Лоухи им не удалось. 12 ноября наступило затишье. Линия фронта стабилизировалась в 40 км западнее станции Лоухи. Финские полки вернулись к своим дивизиям, а немецкие войска начали строить жилье и готовиться к зиме.
   На ухтинском направлении была сосредоточена финская 3-я пехотная дивизия. Советские части, предназначенные для обороны этого направления, располагались первоначально в городе Кемь, находившемся в 250 км от границы. Это были 81-й и 118-й полки и два артиллерийских дивизиона 54-й дивизии, штаб которой также находился в Кеми. За несколько дней до войны к границе на автомобилях был переброшен один стрелковый батальон. Остальные части после объявления войны прошли пешком до Ухты с полной боевой выкладкой 186 км.
   К началу первого наступления финнов основные части 54-й дивизии уже сосредоточились на оборонительном рубеже по восточному берегу реки Войница. Штаб дивизии 29 июня переехал из Кеми в Ухту.
   3 июля два полка финской 3-й пехотной дивизии перешли в наступление по двум сходящимся к одной точке направлениям – по дороге от государственной границы на деревню Войница и вдоль дороги Вокнаволок – Паньгогуба, надеясь окружить и уничтожить наши части, находившиеся восточнее деревни. В течение 10 суток финны вели бои в предполье с пограничниками и советскими передовыми батальонами. С ходу форсировать реку Войница финнам тогда не удалось.
   Но 14 июля утром после двухчасовой артиллерийской подготовки началось новое наступление. Особенно настойчиво противник атаковал наш правый фланг. Здесь наступал финский 32-й полк. Ему удалось форсировать реку Войница севернее одноименной деревни и вклиниться в нашу оборону. Решительной контратакой батальона 54-й дивизии, находившего до этого во втором эшелоне, финны были отброшены на западный берег реки.
   Атаки на правом фланге продолжались 15, 16 и 17 июля, но все они успешно отражались. Убедившись, что на этом участке наше сопротивление не сломить, противник перенес артогонь, а затем перешел в наступление на левом фланге. 17 июля на плотах финны форсировали озеро Верхнее Куйто в его наиболее узкой части, внезапным ударом отбросили оборонявшуюся здесь стрелковую роту и вышли в район озера Лашку. Они стремились пробиться к дороге Войница – Ухта с юга, в тыл основным силам 54-й дивизии, оборонявшимся на реке Войницы.
   В ходе восьмидневных боев финны прорвали оборону советских войск и форсировали озеро Верхнее Куйто. Положение наших войск стало критическим, и командующий 7-й армией генерал-лейтенант Ф.Д. Гореленко приказал отвести 54-ю дивизию с рубежа Корпиярви – Писта на более выгодный рубеж, строившийся в перешейке между Безымянным озером, озерами Большое Кис-Кис, Черкиярви и по реке Кис-Кис – в 10 км западнее Ухты. На строительстве этого рубежа работало свыше трех тысяч местных жителей, саперный батальон дивизии и все офицеры инженерной службы. К концу июля были оборудованы три батальонных узла сопротивления на главном направлении, а также добротные укрепления для прикрытия флангов.
   В это же время силами населения Кемского района началось строительство тылового рубежа обороны по восточному берегу небольшой речки Шомба, примерно на половине расстояния между Ухтой и Кемью. Командир дивизии И.В. Панин настойчиво просил Военный совет армии разрешить ему отвести свои части именно на этот рубеж, то есть отступить сразу на 120 км, оставив Ухту без боя. Он считал позиции у озера Кис-Кис не совсем удобными, особенно для обороны зимой: когда замерзнут Среднее и Нижнее Куйто, наш фланг будет открыт. Кроме того, комдив доказывал, что противник подтянул близко все свои силы и резервы и попытается преследовать наши части по пятам, что он может ворваться в наши оборонительные узлы у озера Кис-Кис, не дав нам времени закрепиться.
   Военный совет не согласился с доводами Панина и подтвердил свое решение отводить дивизию на рубеж озера Кис-Кис, дать здесь бой, измотать и обескровить противника на более далеких подступах к Кировской железной дороге. В то же время было приказано усилить темпы на строительстве оборонительного рубежа в районе поселка Шомба.
   30 июля части 54-й дивизии отошли на рубеж озера Кис-Кис – Черкиярви. 81-й и 118-й полки заняли новые узлы сопротивления, на новых позициях развернулась артиллерия. Дважды в этот день финны штурмовали наши укрепления, но безуспешно. В конце первой недели августа атаки возобновились и продолжались в течение всего августа и сентября, но прорвать здесь нашу оборону финнам так и не удалось.
   Рубеж на озерах Кис-Кис и Черкиярви оказался достаточно прочным. До лета 1944 г. финским частям не удалось продвинуться здесь ни на шаг.
   В центральной Карелии на ребольском направлении наступала 14-я пехотная дивизия под командованием полковника Рааппаиа. Дивизии были приданы два егерских батальона. Всего финская группировка насчитывала около 20 тысяч солдат.
   В райцентре Реболы, расположенном в 9—10 км от государственной границы, перед войной был дислоцирован 337-й полк 54-й дивизии, входившей в состав 7-й армии. Полку был придан артиллерийский дивизион. Там же находился и 73-й погранотряд. Общая численность наших войск составляла 4 тысячи человек.
   С 3 по 24 июля финны наступали в лоб на Реболы, но были остановлены советскими войсками. Тогда часть финских войск обошла 15 июля Реболы с юго-запада. В тылу у наших войск было Лексозеро. Поэтому, чтобы не попасть в окружение, 337-й полк начал отступление на север, а затем на восток по лесам и болотам параллельно дороге Реболы – Кочкома.
   В Реболах находились лишь тыловые подразделения полка и Ребольский истребительный батальон. Конечно, эти 150 человек не смогли сдержать натиск основных сил финнов. Дорога от города Реболы на станцию Кочкома оказалась открытой.
   К полудню 26 июля на помощь подразделениям, оборонявшим Реболы, прибыл Ругозерский истребительный батальон. (Вместе с ним в Реболах оказалось около 620 человек.) Одновременно на станцию Кочкома прибыли Беломорский и Тунгудский истребительные батальоны. Тем не менее Реболы и деревня Емельяновка были оставлены.
   10 августа Военный совет 7-й армии издал приказ о формировании из частей ребольского направления 27-й стрелковой дивизии. Командиром ее назначили начальника оперативного отряда штаба армии полковника Г.К. Козлова.
   К 1 августа в дивизии было всего 6 тысяч человек, один артиллерийский дивизион, 42 миномета, 30 станковых пулеметов и 93 автомата.
   7 августа части 27-й дивизии вели упорный бой с 14-й финской дивизией, наступавшей на деревню Андронова Гора. Но командование противника продолжало упорно стремиться прорваться к станции Кочкома и перерезать Кировскую железную дорогу. Батальону финнов удалось форсировать реку Чирко-кемь и вклиниться в нашу оборону. Контрударом с флангов части 27-й дивизии разгромили этот батальон. Противник оставил на поле боя 160 трупов, 4 станковых и 3 ручных пулемета, много винтовок, автоматов и патронов.
   После безуспешных атак с фронта финны начали перегруппировку сил, намереваясь выйти в тыл нашим войскам в районе деревни Новая Тикша и перерезать шоссейную дорогу Андронова Гора – Ругозеро. Но их замысел своевременно был разгадан и сорван.
   15 августа противнику все же удалось прорвать оборону 27-й дивизии. В ночь на 16 августа советские войска скрыто отошли к реке Пизма. Эта небольшая речка сама по себе не могла служить серьезным препятствием, но на ее восточном берегу местным населением был построен хороший оборонительный рубеж. И финны, понесшие большие потери в предыдущих боях, не в состоянии были с ходу преодолеть этот рубеж. Им пришлось подтягивать резервы.
   С 19 августа противник вновь начал сильные атаки. Кровопролитные бои на реке Пизма продолжались. Лишь 6 сентября финнам удалось вклиниться в нашу оборону. В прорыв они бросили свежие силы. Весь следующий день бои не затихали ни на одну минуту.
   Здесь впервые и, пожалуй, единственный раз за всю «продолжительную» войну наши части успешно применили огнеметы. Их в 27-й дивизии было около сорока. Командир сосредоточил это грозное по тому времени оружие на наиболее вероятном направлении атаки противника. Команда огнеметчиков состояла из самых стойких и мужественных солдат. Они должны были подпустить финнов на 25–30 м и только тогда дать струю огня, длина которой не превышала 35 метров. На противника обрушился шквал огня. Уцелевшие финны в панике бросились назад.
   На другой день противник возобновил атаки. Особенно ожесточенными они были 10 и 11 сентября, когда вступили в бой свежий полк, стоявший до этого в резерве, и отдельный егерский батальон.
   Военный совет 7-й армии приказал 27-й дивизии отойти на вновь подготовленный оборонительный рубеж в 10 км восточнее Ругозера. 12 сентября дивизия заняла этот рубеж. Здесь, в 70 км западнее станции Кочкома, она держала оборону до конца войны.
   14-я дивизия финнов еще не раз пыталась прорваться к Кочкоме, но, понеся большие потери, в конце сентября перешла к обороне. До конца войны финны не продвинулись больше ни на шаг.

Глава 25. Захват Карелии

   Главный удар финская армия наносила в Карелии. Это объяснялось двумя причинами: первой политической целью Финляндии был захват Карелии, а с военной точки зрения здесь было сосредоточено меньше сил Красной армии, чем на Карельском перешейке. В своих мемуарах Маннергейм писал, что он категорически отказался делать главной целью финского наступления Ленинград. Не последнюю роль в этом сыграла и неясность для финнов германских планов в отношении будущего Ленинграда.
   Для захвата советской Карелии финны создали армию «Карелия» общей численностью свыше 100 тысяч человек. В нее первоначально входило два армейских корпуса (VI армейский корпус под командованием генерал-майора Талвелы и VII армейский корпус под командованием генерал-майора Хэгглунда), где было всего пять дивизий, а также «Группа О» под командованием генерал-майора Ойнонена (кавалерийская бригада, 1-я и 2-я бригады егерей и один партизанский батальон). Командовать армией «Карелия» назначили начальника Генерального штаба генерал-лейтенанта Хейнрихса, а на его место в Генштаб перевели генерал-лейтенанта Ханелля.
   В конце июня 1941 г. из Осло по железной дороге через Швецию в Финляндию прибыла германская 163-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Энгельбрехта. Первоначально дивизию хотели использовать для захвата Ханко, но позже один ее полк был направлен в район Саллы, а остальные силы – в Карелию на помощь VII армейскому корпусу.
   Финнам в Карелии противостояла советская 7-я армия. К 24 июня 1941 г. в ее состав входили 54, 71, 168 и 237-я стрелковые дивизии и 26-й (Сортавальский) укрепрайон. Частей усиления у 7-й армии было совсем мало: 208-й отдельный артиллерийский дивизион, 55-я смешанная авиадивизия и 184-й отдельный саперный батальон. Командовал 7-й армией генерал-лейтенант Ф.Д. Гореленко.
   71-я дивизия была дислоцирована у государственной границы севернее поселка Вятрселя и до поселка Куолисма на фронте около 45 км. Дивизия на 80 % состояла их жителей Карелии – вепсов, карел и финнов.
   168-я дивизия была дислоцирована у государственной границы юго-восточнее поселка Вяртселя. Только на участке 168-й дивизии между Энсо (ныне Светогорск) и Вяртселя было создано десять долговременных и восемнадцать деревянно-земляных огневых точек, проложено 42 км проволочных заграждений, отрыто 7 км противотанковых рвов, сооружено 5 км лесных завалов, установлено 7,5 тысячи мин и фугасов.
   Обе дивизии 7-й армии, предназначенные для прикрытия главного – петрозаводского – направления, были полнокровными боевыми соединениями. 54-я дивизия оборонялась на двух направлениях – ребольском и ухтинском.
   Первые эшелоны с частями 237-й дивизии начали прибывать по железной дороге в Карелию только 23 июня 1941 г. К 27 июня 237-я стрелковая дивизия была сосредоточена в районе станции Лоймола. Военный совет решил не развертывать ее в боевые порядки, а держать в резерве.
   Уроки Зимней войны были частично учтены командованием РККА. Так, например, к началу войны в Петрозаводске было складировано зимнее обмундирование (полушубки, валенки, шапки-ушанки, теплое белье и рукавицы) на 7 стрелковых дивизий! С началом войны зимнее обмундирование стали постепенно переправлять в Вологду.
   30 июня 1941 г. маршал Маннергейм подписал приказ, в котором подробно определил детали наступательной операции. Карельская армия, нанося главный удар северо-восточнее озера Янисярви, должна была разбить советские войска, находящиеся восточнее и западнее озера, после чего она должна в кратчайшие сроки выйти на первый рубеж Яникканиеми – Хямекоски – Суйстамо – Лаймола – Сувилахти. По выходе на эту линию армия должна расправиться с советскими войсками, сосредоточенными по берегам озера, и продолжать наступать в направлении на Салми и Тулемаярви. Левым флангом захватить деревню Луисваара, расположенную близ старой финляндско-русской границы, а также быть в готовности наступать на Порозеро и Сямозеро.
   Командование советской 14-й армии своевременно узнало о почти пятикратном превосходстве войск противника и доложило об этом командующему Северным фронтом М.М. Попову и члену Военного совета фронта А.А. Жданову. Те обещали прислать к 5 июля одну или две дивизии из числа вновь сформированных. Однако Попов и Жданов не только ничего не прислали, но и отобрали у 7-й армии 237-ю стрелковую дивизию. Последний эшелон с ее частями ушел со станции Лоймола 7 июля. В результате в 7-й армии на 500 км фронта осталось только три дивизии.
   24—28 июня 1941 г. на финско-карельской границе происходили незначительные столкновения. Утром 29 июня два финских батальона, при поддержке танков, заняли город Энсо и расположенный там крупнейший в СССР бумажный комбинат. Командир 168-й дивизии полковник А.Л. Бондарев получил приказ срочно перебросить в Энсо свой резерв – 260-й полк. 23-я армия выделила батальон, который должен был наступать с юго-запада. Утром 30 июня 260-й полк и батальон 23-й армии атаковали финнов. К полудню противник был отброшен за государственную границу. Несколько дней советским войскам удавалось удерживать комбинат. За это время его оборудование и готовая продукция были эвакуированы в Ленинград. Взаимодействия РККА и НКВД, а также информацию, которая шла наверх, хорошо иллюстрирует донесение заместителя наркома внутренних дел генерал-лейтенанта Масленникова Берии: «Утром 29 июня противнику силою до двух батальонов с танками удалось несколько потеснить пограничные заставы и занять г. Энсо. Однако стремительным ударом пограничников под командой начальника заставы старшего лейтенанта Бебякина (раненного в бою) противник, понеся потери людьми и оставив на поле боя два подбитых танка, два станковых пулемета и 70 магазинов к ним, был выбит из г. Энсо». Вот так застава Бебякина сама разбила финнов, а о 260-м полке и батальоне 23-й армии – ни слова. Зато в донесениях регулярных войск нет ни слова о финских танках.
   Генеральное наступление финской армии «Карелия» началось 10 июля. Главный удар был нанесен в направлении Корписелькя, где оборонялась советская 71-я дивизия. Несмотря на упорное сопротивление и трудности, вызываемые сложным рельефом местности, финский VI армейский корпус, усиленный 1-й егерской бригадой полковника Лагуса, быстро овладел местностью и продвинулся вперед широкой дугой вдоль восточного берега озера Янисярви. При этом егерская бригада наступала впереди и в течение суток вышла на берег Ладожского озера. Тем самым у советских войск, находящихся в районе Сортавалы, были отрезаны восточные пути снабжения. 21 июля VI армейский корпус вышел к Салми, расположенной на старой границе Финляндии.
   Советские войска, сосредоточенные в районе западнее Сортавалы, оказались, таким образом, связанными и не могли больше угрожать продвижению VI армейского корпуса финнов вдоль северного берега Ладоги.
   После того как Салми оказалась в руках финнов, а день спустя части VI армейского корпуса вышли на берег реки Туулосйоки, впадавшей в Ладогу, и севернее – на рубеж Виелярви и Хурсюля, финский армейский корпус получил приказ прекратить наступление.
   VII корпус финнов под командованием генерал-лейтенанта Хейнрихса наступал на станцию Лоймола. Корпусу была придана немецкая 163-я пехотная дивизия.
   В ночь на 15 июля части 168-й дивизии и 367-й полк 71-й дивизии отошли за реку Янисйоки. Здесь они закрепились и держали оборону до сентября, угрожая флангу и тылу финских войск, продвинувшихся к концу июля от станции Лоймола через Кясняселькя и Питкяранту до реки Тулоксы (35 км западнее Олонца) и от Кясняселькя через Палалахту до Ведлозера (76 км западнее Петрозаводска).
   21 июля 168-я дивизия была передана в состав 23-й армии. Позднее, когда наши части оставили Сортавалу, ее переправили через Ладожское озеро под Ленинград в район города Пушкина.
   Части 7-й армии несли большие потери, но новые дивизии на фронт не прибывали. Подкрепление подходило лишь в малых дозах. Так, в первых числах июля было получено 27 – 76-мм полковых орудий, из которых сформировано 9 батарей. Обученные кадры артиллеристов нашлись в полках народного ополчения и запасных полках армии. В первых числах августа подошли 8 маршевых батальонов по 500 человек каждый, с оружием и в хорошем обмундировании. За их счет были пополнены все полки 71-й дивизии и 9, 10 и 24-й полки петрозаводского направления.
   В начале июля из призывников Петрозаводска было сформировано два полка. Одни из них, получивший наименование 9-го стрелкового, был направлен в район Палалахты на помощь истребительным батальонам, а первый батальон второго полка – в район Питкяранта – Салми. Позднее этот батальон вошел в состав 452-го полка.
   В это время из комсомольцев и коммунистов Петрозаводска и Прионежского района был сформирован отдельный Петрозаводский истребительный батальон в составе 1200 человек. Утром 13 июля он на машинах был переброшен до деревни Колатсельга, а оттуда походным порядком направился к деревне Кяснясельскя.
   Советское командование решило контратаковать финские войска в районе восточного берега Ладожского озера. 22 июля на берегу реки Видлица закончилось сосредоточение 3-й бригады морской пехоты, 7-го мотоциклетного и 452-го стрелкового полков. Этими силами войска Олонецкой группы по приказу Военного совета 7-й армии 23 июля перешли в наступление. Перед ними стояла задача форсировать Видлицу и отбросить противника к Салми. Финское командование подтянуло на это направление три дивизии, из них две подошли к Видлице через Питкяранту – Салми, а третья должна была прорвать нашу оборону у деревни Пульчейла и очистить дорогу Палалахта – Видлица. Кроме этих дивизий финны сосредоточили здесь еще два батальона танков и два отдельных егерских батальона.
   23 июля наши части форсировали Видлицу и, преодолевая упорное сопротивление финнов, в ряде мест отбросили их на 5–8 км. В это же время у деревни Пульчейла финны усиленно атаковали батальон, которым командовал старший лейтенант Макаров, и вынудили его отступить. По лесным дорогам батальон отошел на восток и присоединился к Петрозаводской группе войск. Дорога Палалахта – Большие Горы – Видлица оказалась полностью в руках противника.
   В ночь на 24 июля финны перешли в наступление от Больших Гор, угрожая флангу советских частей, наступавших на запад от Видлицы. Наши части вынуждены были отойти на реку Тулоксу, в 15 км восточнее Видлицы.
   В начале августа шли упорные встречные бои на реке Тулокса – деревня Сяндеба – деревня Кукшегоры.
   В конце августа прошла реорганизация советской Олонецкой группировки, которой командовал генерал-лейтенант А.Д. Цветаев. 7-й мотоциклетный полк был преобразован в обычный и стал 719-м стрелковым. Вместе с 452-м полком он вошел в состав вновь созданной 67-й дивизии. Позднее в состав этой дивизии передали и 9-й стрелковый полк, находившийся в течение июля – сентября в Петрозаводской оперативной группе войск. В составе 7-й армии она находилась до сентября 1944 г.
   2 сентября на станцию Лодейное Поле прибыл первый эшелон 314-й дивизии. Два ее полка должны были занять участок обороны 3-й дивизии народного ополчения, уходившей на отдых и пополнение, а третий полк оставался в резерве командующего Олонецкой оперативной группой. Но 314-я дивизия не успела полностью сосредоточиться у Тулоксы, ее основные силы были еще в пути.
   27 августа финская Карельская армия получила приказ продолжать наступление частью с рубежа Вителе – Виелярви в направлении реки Свирь, а другой частью – из района Сямозера в направлении Петрозаводска на западном берегу Онежского озера.
   На позициях близ Ладожского озера находился финский VI армейский корпус в составе трех дивизий. В центре стояли две дивизии VII армейского корпуса, для усиления которых с Карельского перешейка маршем шла еще одна дивизия. Эти войска располагались вдоль железной дороги Суоярви – Петрозаводск и южнее ее. На левом фланге севернее Сямозера действовала «группа О».
   В ночь на 4 сентября финские войска начали прорыв советской обороны на реке Тулокса. После артиллерийской подготовки, в которой участвовало 16 артдивизионов, VI армейский корпус прорвал оборону. В наступлении участвовали чуть ли не все имеющиеся у финнов в наличии танки, а также германская 163-я дивизия. Вечером 5 сентября финны взяли город Олонец, пройдя за два дня почти 30 км.
   7 сентября 1-я егерская бригада под командованием полковника Лагуса вышла к реке Свирь в районе Лодейного поля. Части 67-й и 314-й дивизий заняли оборону на южном (левом) берегу реки. Бригада морской пехоты отходила по берегу Ладожского озера в район Сярмяги – Обжа. Ее прикрывала артиллерийским огнем Ладожская военная флотилия. Моряки сохранили за собой большой плацдарм на правом берегу Свири, где и заняли оборону.
   В тяжелом положении оказалась 3-я дивизия народного ополчения. В первый же день наступления противник оттеснил ее к северу от дороги Ильинской завод – Олонец. От Нурмолиц она пыталась пробиться к Олонцу и соединиться с другими частями. Но противник преградил ей путь на юг и навязал бой у деревни Нурмолицы. Тяжелый, кровопролитный бой продолжался два дня.
   Бросив против 3-й дивизии народного ополчения большие силы, противник тем самым ослабил нажим на части 67-й и 314-й дивизии и дал им возможность без больших потерь переправиться через Свирь, а 3-й бригаде морской пехоты закрепиться на северном берегу Свири.
   В столь тяжелой обстановке командир 3-й дивизии народного ополчения З.Н. Алексеев решил отходить от Нурмолиц на восток в район станции Таржеполь Кировской железной дороги, а затем на север, к Петрозаводску. Предстояло преодолеть около 150 км по лесным тропам. Дивизия двинулась в путь. Шли 11 суток. Связи у дивизии не было. Люди питались грибами, ягодами, рыбой, не убранной с полей картошкой.
   16 сентября дивизия вышла на железную дорогу между станциями Таржеполь и Ладва. Вышла в полном порядке, сохранив часть артиллерии и обозы. А уже 18 сентября она получила приказ наступать на станцию Токари: противник, форсировав Свирь, овладел станцией Яндеба и угрожал флангам советских 314-й и 67-й дивизий, занявших оборону в районе Лодейного Поля.
   Здесь нам придется перейти от боев на Свири к боям на петрозаводском направлении. 3 сентября советские войска отошли в район поселка Пряжа примерно в 40 км юго-западнее Петрозаводска. В связи со сложившейся ситуацией Ставка передала 7-й армии 318-ю стрелковую дивизию. С 12 по 19 сентября два полка 318-й дивизии вели ожесточенные наступательные бои. Село Пряжа несколько раз переходило из рук в руки.
   Не сумев захватить узел дорог на западной окраине Пряжи, финны обошли ее с фланга, заняли деревню Пряжа и перерезали шоссе Пряжа – Олонец. Крупные силы финнов с юго-запада атаковали обороняющиеся части левого крыла Петрозаводской оперативной группы. Оказавшись под угрозой окружения, 9-й стрелковый полк и батальон 1068-го полка 313-й дивизии начали отходить восточнее озер Пелдожское и Святозеро. 20 сентября они по бездорожью вышли на юго-западные окраины Петрозаводска. В этот же день 313-я дивизия по приказу Военного совета фронта прекратила контратаки и перешла к обороне восточнее Пряжи, прикрыв дорогу на Петрозаводск.
   21 сентября часть VII армейского корпуса финнов предприняли новое наступление из района Пряжи. Два полка 313-й дивизии не смогли сдержать значительно превосходящего их противника и оставили поселок Матросы и деревню Половина. Посланные суда 24-й и 15-й полки войск НКВД после двухдневных боев вместе с частями дивизии отошли к поселку Вилга в 16 км от Петрозаводска и заняли там оборону.
   Командование 7-й армии, находившееся в городе Беломорске, в середине сентября потеряло связь с частями армии, оборонявшимися на Свири. 24 сентября Ставка вывела 7-ю армию из подчинения Карельского фронта, сделав ее Отдельной армией, подчиненной непосредственно Ставке. Командующим был назначен генерал армии К.А. Мерецков, а Ф.Д. Гореленко стал его заместителем.
   Новый командующий упразднил Петрозаводскую оперативную группу, подчинив все ее части и соединения непосредственно штабу 7-й армии, который пока находился в Петрозаводске. На Гореленко возлагалось руководство обороной Петрозаводска. Генерал-майор Я.А. Аввакумов стал командиром 1-й стрелковой бригады, вновь сформированной из отдельных рот и батальонов, прикрывавших отдельные проселочные дороги на дальних подступах к Петрозаводску. Бригаде поставили задачу оборонять город с юга, в районе Ладва – Деревянное. Из жителей Петрозаводска и остатков Петрозаводского запасного полка была создана 2-я стрелковая бригада, которой поручалось занять оборону в районе станции Шуйская и не допустить выхода противника на дорогу Петрозаводск – Кондопога. Командовал бригадой полковник М.И. Потапов.
   Генерал Мерецков объединил отдельные полки в 37-ю дивизию. В нее вошли 52-й полк, 15-й и 24-й полки войск НКВД и артдивизион из 71-й дивизии. Командовал 37-й дивизией подполковник А.Д. Державин. Новому соединению поручалась оборона западных подступов к Петрозаводску в районе Сулажгора – Бессовец. Оборону юго-западнее города, на линии Лососинное – Машезеро, заняла 272-я дивизия под командованием генерал-майора М.С. Князева.
   Из состава партийного актива города был сформирован особый ударный батальон, которым командовал И.А. Григорьев. Батальон находился в непосредственном подчинении командующего армией и направлялся туда, где было всего труднее.
   Финское командование принимало самые энергичные меры, чтобы развязать себе руки под Петрозаводском для решительного наступления в районе Волхова. Финны сняли еще одну дивизию со свирского направления и бросили ее на усиление своих войск, наступающих от Пряжи. Кроме того, 7-я пехотная дивизия финнов, предназначенная для развития наступления в направлении Лодейного Поля, вынуждена была повернуть от Свири на север и вступить в бои с советской 3-й дивизией народного ополчения в районе Токари – Таржеполь.
   Финские войска вышли к Онежскому озеру в районе деревни Шокша, примерно в 50 км юго-восточнее Петрозаводска. Вскоре они появились у истоков Свири напротив поселка Вознесенье. Свирская группа финских войск приблизилась к Петрозаводску с юга, а северная группа одновременно, продвигаясь через Олонецкий перешеек, с боями подходила к городу с запада. Когда передовые части VII армейского корпуса и 1-я бригада егерей вошли между собой в контакт, то у советских войск единственным наземным путем остался узкий коридор, ведущий на Кондопогу и Медвежьегорск, да и он находился под постоянной угрозой.
   Всю последнюю неделю сентября шли кровопролитные бои западнее и южнее Петрозаводска. Советская 37-я дивизия 28 сентября предприняла наступление в районе поселка Вилга. Преодолевая сопротивление врага, она вышла к поселку и закрепилась на его окраинах.
   29 сентября финны ввели в сражение две свежие дивизии и несколько батальонов танков. Советские войска вынуждены были отступить и снова занять оборону на участке от Сулажгорского кирпичного завода до реки Шуя.
   30 сентября положение защитников Петрозаводска резко ухудшилось. Финнам удалось прорвать оборону в стыке между 37-й и 313-й дивизиями и перерезать последнюю шоссейную дорогу, идущую от Петрозаводска к Кондопоге. На юге финны вышли к совхозу № 2.
   1 октября Гореленко вынужден был отдать войскам приказ оставить Петрозаводск. Прикрываясь арьергардом, советские части переправились на северный берег реки Шуя. Последним уходил из города 24-й полк майора Макарова М.С. Командуя 24-м полком, он вел бои в районе Крошнозеро, оборонял Пряжу, Вилгу, дрался у Сулажгоры и на улицах Петрозаводска.
   3 октября в Петрозаводск, объятый пламенем пожаров, вошли три финские дивизии. По данным Г.Н. Куприянова: «Город был совершенно пуст. Все население, все оборудование промышленных предприятий, запасы сырья, продовольствия, товары со складов и магазинов были эвакуированы» [107 - Куприянов Г.Н. От Баренцева моря до Ладоги. Л.: Лениздат, 1972. С. 85.]. Всего из оккупированных районов Карелии было эвакуировано более полумиллиона человек.
   По случаю взятия Петрозаводска по всей Финляндии прошли торжества. За успехи командовавшему войсками генерал-лейтенанту Хейнрсихсу было присвоено звание пехотного генерала. На оккупированных территориях многие карельские населенные пункты были переименованы на финский манер. Сам Петрозаводск назвали Яанислислина – «Онежская крепость». Правда, вскоре по приказу Маннергейма городу вернули прежнее название. Дело, конечно, не в том, что маршал был против аннексии Карелии, он и в 1919-м, и в 1941 году несколько раз клялся, что не вложит меч в ножны, пока Карелии не станет финской. На Маннергейма произвела определенное впечатление нота британского правительства от 22 сентября 1941 г., где содержалось требование об отводе финских войск на границу 1939 г. и предупреждение, что при дальнейшем продвижении в глубь России британское правительство будет вынуждено признать Финляндию открытым противником не только в ходе войны, но и при заключении мира. Кроме того, маршалу явно не нравилось, что переименованиями в Карелии занялась гражданская финская администрация, а читатель уже знает, что в верхах шла большая драка между военными и гражданскими за право управлять Карелией. Военные вскоре победили, и в Петрозаводске был создан единый орган – «Военное управление Восточной Карелии». В Карелии был установлен жестокий оккупационный режим. Только вокруг Петрозаводска было создано шесть концентрационных лагерей, в которые заключались не только военнопленные и партизаны, но и все этнические русские.
   29 ноября 1941 г. посол США в Финляндии Шонефельд передал Маннергейму секретную телеграмму Уинстона Черчилля. В ней предлагалось, не объявляя об этом официально, прекратить все военные действия против СССР, для чего достаточным обоснованием является суровая зима, и таким образом де-факто выйти из войны. «Для многих друзей Вашей страны было бы досадно, если бы Финляндия оказалась на одной скамье вместе с обвиняемыми и побежденными нацистами», – говорилось в телеграмме. В ответной телеграмме от 2 декабря Маннергейм вежливо отказался.
   В день независимости Финляндии, 6 декабря 1941 г., финский парламент торжественно объявил о присоединении к Финляндии «освобожденных территорий». В тот же день финны узнали, что Англия объявила им войну, но им еще не было известно, что 6 декабря Красная армия перешла в контрнаступление под Москвой, а 7 декабря США вступят во Вторую мировую войну.
   Теперь вернемся к боям на реке Свирь. Там финнам удалось форсировать реку и захватить плацдарм шириной до 100 км и до 20 км в глубину на южном берегу Свири. Финнам осталось пройти около 125 км до Тихвина, взятого немцами 8 ноября. В этом случае замкнулось бы второе кольцо вокруг Ленинграда, и всякая связь, кроме воздушной, была бы потеряна.
   24 сентября в Лодейное Поле прибыли из резерва Ставки первые эшелоны 21-й Краснознаменной дивизии, находившейся до этого на Дальнем Востоке. Это была хорошо вооруженная кадровая дивизия, насчитывающая в своем составе свыше 15 тысяч человек. Она сразу же вступила в бой, заняла деревню Тенечи, станцию Яндеба и продолжала наступать в направлении Подпорожье – Погра, очищая от противника левый берег Свири. Характерно, что эта дивизия наступала не с востока на запад, как располагались тогда войска всех наших фронтов, а с запада на восток – такова была особенность боев в этом районе.
   Заняв Петрозаводск, противник стал перебрасывать часть своих сил к Свири, намереваясь развить наступление на левом берегу реки в районе Вознесенья, где ему удалось удержать небольшой плацдарм.
   Большую активность проявлял противник и на участке 719-го полка и 3-й бригады морской пехоты, готовя переправы через Свирь в районе Кут – Лахта, недалеко от впадения Свири в Ладожское озеро. Особенно активно здесь действовала 163-я германская дивизия. Немцам хотелось поскорее прорваться к Волхову и соединиться со своими войсками. 17 октября батальон противника перешел в наступление, но был разгромлен моряками.
   В течение сентября и октября немцы не раз предпринимали попытки форсировать Свирь. Но ни одному из них так и не удалось переправиться через реку.
   Вечером 18 октября войска 7-й армии перешли в наступление на правом фланге. На великодворском направлении противник был отброшен в район озера Юксовское. Успешно действовала здесь только что прибывшая из резерва Ставки Верховного главнокомандования 114-я дивизия. Она захватила два орудия, много пулеметов, автоматов и другие трофеи.
   К концу октября на всем участке от устья до истоков Свири противник перешел к обороне. В боях на Видлице, на Тулоксе и на Свири финские части понесли значительные потери и уже не в состоянии были вести наступательные операции. 163-я немецкая дивизия в начале ноября ушла со Свири. В середине ноября ее части появились на кандалакшском направлении.
   В связи с остановкой финского наступления на Свири Ставка назначила К.А. Мерецкова командующим 4-й армией, которая должна была разгромить немецкие войска, наступавшие на тихвинском направлении. Командование 7-й армией снова принял Ф.Д. Гореленко.
   В течение всего ноября в районе Тихвина шли ожесточенные бои. В них участвовали и войска 7-й армии: в подчинение Мерецкову были переданы 46-я танковая бригада, 1061-й стрелковый и 815-й артиллерийский полки 272-й дивизии.
   8 декабря 4-я армия под командованием генерала Мерецкова освободила Тихвин. В этих боях наши войска нанесли большой урон 39-му моторизованному корпусу немцев, состоявшему из двух танковых и двух мотодивизий. Это была наша первая крупная победа, имевшая огромное значение для Ленинграда, Карелии и Мурманска.
   После овладения Тихвином 1061-й стрелковый и 815-й артиллерийский полки, а также 46-я танковая бригада вернулись на реку Свирь, где в составе 7-й армии держали оборону до июня 1944 г.
   В 1952 г. Маннергейм утверждал, что он сам де не хотел идти на соединение с немецкими войсками, наступавшими на тихвинском направлении. Но это не более чем «остроумие на лестнице». Зачем же тогда финнам нужно было форсировать Свирь и нести большие потери на ее южном берегу? За всю Великую Отечественную войну у финской армии была единственная возможность серьезно повлиять на ход боевых действий – это замкнуть второе кольцо вокруг Ленинграда и тем самым добиться падения города, гибели Ленинградского фронта и Балтийского флота. Но финны потерпели стратегическое поражение на Свири. Другой вопрос, что в Финляндии этого не поняли ни политики, ни военные. Там упивались захватом Карелии и ждали разгрома Красной армии вермахтом. Увы, часы истории начали отсчет времени до поражения Финляндии, вопрос был лишь в том, когда Красная армия нанесет решительные удары Германии и освободит несколько дивизий для разгрома Финляндии.
   Теперь мы вернемся к петрозаводскому направлению. После сдачи Петрозаводска основная часть советских войск отошла на север: сначала на реку Шуя, затем к реке Суна. 272-ю дивизию через несколько дней погрузили на пароходы и баржи и через Онежское озеро отправили в район Ошты для усиления Свирской группы войск. В район Кондопоги отошла от Спасской Губы и 71-я дивизия в составе 131-го и 367-го стрелковых полков, дивизиона из 230-го артиллерийского полки и дивизиона из 237-го гаубичного артиллерийского полка.
   Штаб 7-й армии после оккупации Петрозаводска переместился на южный берег Свири в деревню Ошта, потом в деревню Алеховщина, где и находился до начала июля 1944 г. Оттуда он, конечно, не мог оперативно управлять войсками, отошедшими на север.
   14 октября была создана Медвежьегорская группа в составе 37, 313 и 71-й дивизий, а также 2-й легкой стрелковой бригады с подчинением Военному совету Карельского фронта. Командующим этой группой назначили генерал-майора М.С. Князева. Штаб группы до 20 октября находился в Кондопоге, а с 20 октября – в Медвежьегорске.
   В течение октября на медвежьегорском направлении противник не проявлял большой активности с юга. Его сильные атаки начались лишь в первой декаде ноября, когда финское и немецкое командование пришло к выводу, что на Свири им не достигнуть намеченной цели, и перебросило часть своих войск в район Кондопога – Медвежьегорск.
   Ожесточенные атаки с запада пришлось отражать 126-му полку сначала у Поросозера, а затем у Юстозера. Именно здесь противник стремился прорваться к Медвежьегорску и отрезать пути отхода на север советской кондопожской группировке. Других частей на этом направлении у нас не было.
   Обстановка сложилась весьма серьезная, и Военный совет фронта вынужден был принять решение отвести войска от Кондопоги к Медвежьегорску и тем самым, сократив линию фронта, усилить оборону Медвежьегорска.
   Ожесточенные бои на подступах к Медвежьегорску с запада шли весь октябрь и ноябрь. А в конце первой декады ноября начались сильные атаки и с юга – от Кондопоги. Здесь действовал VII корпус финнов. У нас никаких резервов не было. И пока войска отходили от Кондопоги к Медвежьегорску, подступы к городу с запада обороняли 126-й полк, пять партизанских отрядов, четыре истребительных батальона численностью каждый по 50–70 человек, 155-й полк войск НКВД и сильно поредевшая 37-я дивизия.
   Этими силами удалось задержать противника и дать возможность войскам Кондопожской группы сравнительно спокойно отойти к Медвежьегорску, развернуться в боевые порядки и занять позиции на внешнем поясе обороны города.
   313-я дивизия до начала ноября вела бои на южных и западных подступах к Кондопоге, сдерживая натиск частей VII корпуса финнов.
   3 ноября 313-я дивизия оставила Кондопогу и, прикрываясь сильными арьергардами, начала отход к Медвежьегорску.
   Этот отход был еще более тяжелым, чем отход 71-й дивизии. Мешала грязь на дороге. Упорно надвигался с юга противник, поэтому на помощь арьергарду приходилось посылать то роту, то батальон. Финны выходили также мелкими группами и во фланг отходящим колоннам, обстреливали их, вынуждая командиров полков развертывать в боевые порядки из походных колонн отдельные роты. Отряд пограничников содействовал отходу и этой дивизии. Он прикрывал колонны 313-й дивизии с запада от диверсионных групп противника, старавшихся внести панику и помешать нормальному продвижению колонн к Медвежьегорску.
   В середине ноября под Медвежьегорском сложилась тяжелая ситуация. Финское командование планировало форсировать Беломорско-Балтийский канал и, заняв деревню Габсельга, повернуть на север и по дороге Морская Масельга – Лапино выйти на берег Белого моря в районе Сумского Посада, перерезав здесь железную дорогу Сорока – Обозерский.
   В секретной директиве финского Генерального штаба, предназначенной для проведения занятий с офицерами, разъяснялось, что «линия по р. Свирь – Онежскому озеру и дальше по Беломорско-Балтийскому каналу очень хороша как линия обороны. И именно поэтому она не годится в качестве линии государственной границы, ибо перед этой линией обороны должна лежать дальше на восток полоса предполья протяженностью 150–180 километров…»
   28 ноября противник подтянул к городу свежую пехотную бригаду, полк шюцкоровцев и батальон танков. На следующий день усиленный батальон финнов из состава VII армейского корпуса, наступавшего с юга, обошел лесом правый фланг 313-й дивизии и вышел на дорогу Чебино – Медвежьегорск в тыл советским войскам, оборонявшим Медвежьегорск с запада. 52-й полк вступил с ним в бой и дал возможность 15-му и 155-му полкам, а также истребительным подразделениям и партизанским отрядам отойти по бездорожью на северо-восток в район Беломорско-Балтийского канала севернее его Повенецкой лестницы.
   4 декабря ударная группировка противника, в которую вошли свежие силы, начала яростные атаки на город с запада. Уже на второй день финны ворвались в Медвежьегорск. В самом городе принял бой лишь один 126-й полк, находившийся в то время в резерве командующего группой. Он же оказывал сопротивление и на дороге Медвежьегорск – Пиндуши – Повенец.
   Оставшиеся на южном участке обороны части 313-й дивизии и 131-й полк 71-й дивизии 6 декабря пробились в захваченный противником город, вступили с ним в бой и уничтожили свыше 600 финнов.
   С подходом новых сил финнов положение советских войск в Медвежьегорске стало безнадежным, и в ночь с 6 на 7 декабря части 71-й и 313-й дивизий по льду отошли на восточный берег в район деревень Оров-Губа и Габсельга.
   Отошли они вовремя: ударная группировка финнов, преследуя наш 126-й полк по дороге от поселка Пиндуши, 7 декабря утром форсировала канал. Танки финнов ворвались в Габсельгу, за ними двигалась пехота. Наши части к этому времени привели себя в порядок после отхода от Медвежьегорска по льду и сильной контратакой отбросили прорвавшихся финнов на западный берег канала. В момент их отхода советские саперы взорвали шлюзы Повенецкой лестницы. Потоки воды поглотили остатки финского авангарда с их танками и артиллерией.
   После этого противник уже не пытался форсировать канал в районе Повенца.
   Правофланговые части Медвежьегорской группы, отступавшие по бездорожью на север, 8 декабря вышли в район 6—8-го шлюзов Беломорско-Балтийского канала. Там собрались подразделения 24-го полка под командованием М.С. Макарова, все истребительные батальоны и подразделения 15-го полка, которыми командовал капитан Н.С. Бойцов.
   Финские войска были в значительной степени обескровлены и измотаны. После 8 декабря 1941 г. войска Карельского фронта на огромном пространстве от полуострова Рыбачий до реки Свирь заняли прочную оборону. Ни финнам, ни немцам больше не удалось продвинуться буквально ни на шаг.
   В ходе боев с 23 августа по 10 октября 1941 г. людские потери Карельского фронта и 7-й отдельной армии составили: безвозвратные потери – 29 856 человек, санитарные потери – 32 336 человек. По сравнению с другими театрами военных действий, в Карелии и Заполярье людские и территориальные потери в 1941 г. были минимальны. И это притом, что Ставка отбирала у Карельского фронта и 7-й отдельной армии чуть ли не больше, чем давала.

Глава 26. Война на Карельском перешейке

   Карельский перешеек представляет собой «лесисто-болотистый район, заключенный между Ладожским озером и Финским заливом.
   Ширина его по Госгранице (от Ристалахти до Финского залива) около 200 км, максимальная ширина перешейка около 120 км, минимальная – около 50 км, расстояние от госграницы до Ленинграда – около 150 км.
   Район располагает довольно развитой сетью шоссейных дорог, со стороны противника к линии фронта подходят две железные дороги и кроме того, имеется рокадная железная дорога; с нашей стороны к границе подходят три железные дороги (две из оперативной и одна их тактической глубины) и имеется одна рокадная железная дорога.
   Географические условия допускают действия всех родов войск, за исключением крупных мотомехсоединений, которые привязывались к дорогам. Наличие развитой сети путей сообщения создавало возможность развертывания боевых действий в широком масштабе.
   Основу обороны составляли оборонительные сооружения укрепленного района, созданного вдоль госграницы, Вуоксинская водная система, а также железобетонный пояс укреплений по старой государственной границе.
   Емкость направления: со стороны противника могло быть развернуто до 15 дивизий, с нашей стороны – для достаточно прочной обороны было необходимо 7–8 дивизий.
   <…>
   К началу войны строительство оборонительных рубежей вдоль Государственной границы 1940 г. не было закончено. Даже наиболее подготовленные рубежи Кексгольмского и Выборгского укрепрайонов, прикрывавшие наиболее ответственные направления, были развиты очень слабо. Как тот, так и другой УР, состояли из системы деревокаменных и деревоземляных сооружений (главным образом пулеметных). В некоторых районах (Энсо, Курмапохья, Нявери, Лоука, Ясаля, Саннтахтимпере, Юля, Урпала) были созданы опорные пункты из бетонированных сооружений, пулеметных и артиллерийских дотов. Опорные пункты железобетонных сооружений к началу военных действий закончены не были, использование их в силу этого было весьма ограничено. Большинство сооружений не было обсыпано землей, отсутствовала маскировка, во многих сооружениях не была готова система отсоса газов и подачи воды; в ряде сооружений не была установлена связь, не были отрыты ходы сообщения. Работы по созданию противопехотных и противотанковых препятствий, а также по отрывке окопов для полевого заполнения, не были полностью закончены. Многие работы планировалось окончить только к осени 1941 г.» [108 - Козуненко Д.А. 1941 год. Хроника боев на Карельском перешейке. СПб.: Гйоль, 2014. С. 10–13.].
   Как видим, командование РККА отнеслось к постройке пограничных укреплений крайне безответственно.
   Ситуацию усугубила потрясающая беспечность – код, использовавшийся при передаче шифровок по радио, не менялся в течение 15 лет. Начальник финской разведки полковник А. Паасонен писал в своих мемуарах, изданных в начале 1970-х гг.: «Во время наступления на Карельском перешейке летом 1941 г. мы прочитывали 80 % радиограмм противника в звеньях армия – корпус – дивизия. У оперативного руководства были намного лучшие сведения о противнике, чем о своих войсках. В этом заслуга того, что многие контрудары противника были успешно отражены». К тому же, отмечает Паасонен, взаимодействуя с немецкой и японской разведками, финское военное руководство получало от них ценные сведения об использовании в советском Военно-Морском Флоте при кодировании секретных телеграмм краткого курса «История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков)».
   К 22 июня 1941 г. на Карельском перешейке и в северном Приладожье финны приготовили три армейских корпуса. IV армейский корпус под командованием генерал-лейтенанта Оеша дислоцировался от побережья Финского залива до озера Саймо. В его составе были 8, 12 и 4-я пехотные дивизий. Между Леппеенронти и Иматрой находился V армейский корпус, в составе которого была 10-я пехотная дивизия и кавалерийская бригада. В районе от Вуоксы до Пюхяярви дислоцировался II армейский корпус под командованием генерал-майора Лаатикайнена. В составе корпуса были 15, 18 и 2-я пехотные дивизии. Кроме того, на Сортавалу должны были наступать 11-я и 7-я пехотные дивизии VII армейского корпуса.
   На Карельском перешейке финнам противостояла советская 23-я армия. В ее составе были 19-й стрелковый корпус (115-я и 42-я стрелковые дивизии), 50-й стрелковый корпус (43, 70 и 123-я стрелковые дивизии), 27-й (Кексгольмский) укрепрайон и 28-й (Выборгский) укрепрайон.
   В составе армии находились следующие артиллерийские части: 24, 28 и 43-й корпусные отдельные полки, 573-й корпусный артиллерийский полк, 101-й гаубичный артиллерийский полк, 108-й и 519-й гаубичные полки большой мощности РГК, 20-й отдельный минометный батальон [109 - Химический минометный батальон, предназначенный для стрельбы минами, снаряженными отравляющим веществом. В батальоне было 48 – 120-мм минометов обр. 1938 г. В годы Великой Отечественной войны по понятным причинам они стреляли только осколочно-фугасными минами.], 27-й и 241-й отдельные зенитные дивизионы.
   В составе 23-й армии был 10-й механизированный корпус. В нем состояли 21-я и 24-я танковые дивизии, 198-я моторизованная дивизия и 7-й мотоциклетный полк.
   Приданная армии авиация включала в себя 5-ю смешанную авиадивизию, 41-й бомбардировочный авиаполк, а также 15-ю и 19-ю корректировочные авиаэскадрильи.
   Инженерные части армии – 109-й моторизованный инженерный батальон и 153-й отдельный инженерный батальон.
   С мая по август 1941 г. 23-й армией командовал генерал-лейтенант Пшенников.
   Таким образом, финны несколько превосходили по численности советские войска (их дивизии были приблизительно в полтора больше), но существенно уступали по танкам и артиллерии.
   В первые дни войны финское командование, опасаясь наступления Красной армии, сосредоточило свои войска в 20 км от границы на построенных еще в мирное время оборонительных позициях. Когда ожидаемого нападения не произошло, финские войска были переведены на новые полевые позиции, расположенные в непосредственной близости от границы.
   28 июня 1941 г. высшее финское командование приказало своим войскам на Карельском перешейке расширить действия войсковой разведки вглубь за линию границы. Если какой-либо район окажется не занятым советскими частями или эти части не окажут существенного сопротивления, финским войскам предписывалось захватывать важные участки местности, чтобы использовать их в качестве исходного рубежа для проведения дальнейшей разведки. В результате в первую неделю войны на Карельском перешейке боевые действия ограничивались интенсивными боями местного значения.
   В восточной части Перешейка финские авангарды перед будущим наступление захватили ряд пунктов на линии границы, подойдя вплотную к оборонительным позициям советских войск.
   В западной части Перешейка, на участке 4-го армейского корпуса, финны начали активные боевые действия уже на начальной стадии войны. Здесь периодически вспыхивали интенсивные боевые столкновения, вызванные проведением разведки боем или ограниченных атак, призванных улучшить собственные позиции финских войск.
   31 июля 1941 г. финские войска на Карельском перешейке начали общее наступление. Главный удар наносился на кексгольмском направлении. Финны планировали выйти к западному побережью Ладожского озера, расчленив 23-ю армию.
   5 августа советские 198-я механизированная и 142-я стрелковая дивизии попытались нанести контрудар противнику из района Лахденпохья в западном направлении, но понесли большие потери и отошли на исходные рубежи.
   6 августа финны вновь перешли в наступление. Несмотря на упорное сопротивление советских войск, финны к исходу 9 августа вышли в районы Лахденпохья, Куркиеки и Хийтола к побережью Ладожского озера. В результате правый фланг 23-й армии оказался рассеченным на три изолированные друг от друга группировки.
   В первой группировке, окруженной севернее и северо-западнее Лахденпохья, образовалась смесь из частей 23-й и 7-й армий. К 7-й армии относилась 168-я дивизия и 367-й стрелковый полк 71-й стрелковой дивизии, а к 23-й армии – 708-й стрелковый полк 115-й стрелковой дивизии.
   Вторая группировка в составе 142-й стрелковой дивизии и 198-й моторизованной дивизии 23-й армии оказалась в районе севернее и северо-восточнее Хийтола.
   Третья сводная группировка под командованием полковника Донского была окружена западнее города Кексгольма.
   На помощь окруженным пришла Ладожская военная флотилия. С 12 по 22 августа флотилия производила переброску войск 142-й и 198-й стрелковых дивизий. Эвакуацию прикрывали огнем канонерские лодки «Бира», «Бурея», «Олекма», «Селемджа», «Шексна», два тральщика и десять катеров.
   Части 168-й дивизии сначала эвакуировали на близлежащий остров Валаам, а затем, вторым этапом, – в Шлиссельбург. Части 142-й и 198-й дивизий сразу вывозились в район старой государственной границы, где они затем занимали оборону.
   Несмотря на сильное противодействие противника, особенно его артиллерии и авиации, в период с 12 по 22 августа суда Северо-западного речного пароходства и боевые корабли Ладожской флотилии вывезли с изолированных плацдармов свыше 26 тысяч бойцов и командиров, 155 орудий, 178 пулеметов, около 800 автомашин и тракторов, более 5000 лошадей, более 1100 повозок. При этом 168-я стрелковая дивизия была эвакуирована со всей материальной частью и тылами и сразу же направлена в район Колпина.
   Чтобы предотвратить беспрепятственное продвижение финнов в юго-восточном направлении, командование 23-й армией ввело в брешь 265-ю стрелковую дивизию, только что переданную 23-й армии.
   10 августа финны отразили советский контрудар у Хийтолы и на следующий день возобновили наступление на всем Карельском перешейке.
   В течение месяца шли напряженные бои на выборгском направлении. Войска левого крыла 23-й армии (115, 43 и 123-я стрелковые дивизии) при поддержке сил флота отражали наступление превосходящих по численности неприятельских войск. Большую помощь советским войскам оказывали 12 береговых батарей Выборгского укрепрайона и корабли шхерного отряда (канонерские лодки и бронекатера). Береговые батареи и корабли отразили несколько попыток высадки десантов на острова и в тыл советским частям. 20 августа войска левого крыла 23-й армии начали планомерный отход, одновременно свертывались и эвакуировались подразделения береговой обороны. Береговые батареи, расположенные на островах Выборгского залива, корабли шхерного отряда и посланные им на помощь эсминцы «Сильный» и «Стойкий» своим огнем прикрывали отход войск и отражали десанты противника. Для действий на приморском участке фронта из личного состава береговой обороны был создан сводный полк моряков.
   Однако планомерного отхода не получилось. Финны зашли в тыл и отрезали пути отхода. 43, 115 и 123-я дивизии оказались в окружении. Попытка сводного полка моряков контратакой прорвать окружение дала только частный результат. Но окруженные части с помощью моряков смогли прорваться к побережью в районе Койвисто. При поддержке береговых батарей с островов Бьеркского архипелага советские войска несколько дней обороняли плацдарм. 31 августа началась эвакуация их в Ленинград, для чего были выделены транспорты и корабли. В течение 1 и 2 сентября было вывезено около 27 тысяч человек, в том числе две тысячи раненых. Отход и посадку войск на корабли прикрывали сводный полк моряков и береговые батареи.
   В начале сентября наступление войск противника на Карельском перешейке было остановлено в районе Сестрорецка – Белоострова, где противник попал под огонь крупнокалиберной артиллерии кораблей и фортов Кронштадта. За одну неделю по его позициям было выпущено 2100 тяжелых снарядов.
   29 августа финны взяли Выборг и Кивеннену, 30 августа – Райволу и 31 августа – Териоки.
   «Под натиском противника отступление 23-й армии превратилось в беспорядочный отход, во время которого части и соединения потеряли почти все оружие, боевую технику» [110 - Платонов С.П. Битва за Ленинград. М., 1964.].
   1 сентября Военный совет Ленинградского фронта принял решение отвести 23-ю армию на рубеж Карельского укрепрайона (№ 22), проходивший по границе 1939 г. Войска 23-й армии к исходу 1 сентября заняли оборону на рубеже Карельского укрепрайона.
   В финской и отечественной литературе утверждается, что Маннергейм хотел дойти только до старой (1939 г.) границы и не собирался двигаться далее. Увы, это глубокое заблуждение.
   Маннергейм еще накануне выхода финских войск к реке Сестре отдал приказ о форсировании ее сразу и продолжении наступления: «Старая государственная граница на перешейке достигнута… Нам надо вести борьбу до конца, установив границы, обеспечивающие мир». В соответствии с этим части и соединения финской армии уже 1 сентября стали пытаться прорвать оборону советских войск. Более того, финским частям все же удалось в ряде мест пересечь старую государственную границу и частично продвинуться к Ленинграду. Финский автор О. Антила писал, что в это время начали уже передавать Ленинграду «приветы», пытаясь обстреливать город из артиллерийских орудий. Но, по его словам, такие обстрелы имели символический характер, поскольку «снаряды все же не достигали Ленинграда».
   Командующий немецкой группы армий «Север» В. Лееб высказывался тогда за то, чтобы финские самолеты бомбили Ленинград. Но в силу того, что 5 сентября была установлена, по согласованию с германским командованием, разграничительная линия, предусматривавшая действия ВВС Финляндии на Карельском перешейке не далее 10 км от линии фронта, то финская авиация стала летать в этой ограниченной зоне.
   Таким образом, до начала 1944 г. финские самолеты не бомбили Ленинград. Но это связано не с миролюбием Маннергейма, а с требованием рейхсмаршала Геринга. Дело в том, что больше половины финских самолетов были британского, американского и советского производства. И разобрать, где финские, а где советские машины отечественного производства или ленд-лизовские, летчикам люфтваффе было крайне сложно. Посему финны получили указание вообще не залетать далее 10 км от линии фронта.
   Дабы побудить Маннергейма к максимальной активизации финской армии при ведении наступления на ленинградском направлении, 4 сентября в Миккели прилетел генерал-полковник А. Йодль. Там, в Ставке, он вручил Маннергейму высокие «награды фюрера» – все три степени «Железного креста». Йодль в переговорах с маршалом подтвердил намерение немецкого командования обойти Ленинград с востока, наступая в тыл Карельского укрепленного района.
   Цель – уничтожить Ленинград – не отвергалась. От Финляндии требовалось продолжить наступление на Карельском перешейке и к Свири. По поводу всего этого генерал Туомпо записал в своем дневнике: «Главнокомандующий выразил благодарность за доклад и сказал, что мы уже пересекли старую границу на Перешейке. Продолжаем продвижение к укрепленному району… Йодль был по этому поводу исключительно доволен… Сегодня объявлен приказ главнокомандующего № 13… о сражении до победного конца».
   3 сентября финским частям удалось захватить Старый Белоостров и ряд других населенных пунктов за рекой Сестрой, в результате чего возникла угроза обхода Карельского укрепленного района.
   В дело были введены дополнительные резервы, контратаковавшие финнов. В ходе ожесточенных боев обе стороны понесли большие потери. К этому времени общее число потерь финской армии превысило 20 тыс. человек.
   В результате контратак на отдельных участках советские войска достигли некоторых успехов. Так, 5 сентября был занят Старый Белоостров, 7 сентября им удалось продвинуться в район Каллелово, а также остановить продвижение финских частей у озера Светлое. Финские войска вынуждены были оставить попытки продвигаться вперед на сестрорецком участке. Ставка в Миккели зафиксировала это приказом о переходе к обороне.
   Анализируя все то, что произошло в течение сентября, Черепанов оценивал это впоследствии так: силы противника «во время ожесточенных месячных боев были основательно подорваны, да и укрепленный район, к которому он вышел и о существовании которого, конечно же, знал, тоже внушал ему известные – и немалые – опасения».
   С выходом на старую границу в финских частях началось брожение. Так, на Карельском перешейке отказались идти вперед 200 человек 48-го пехотного полка 18-й дивизии, когда одному из подразделений было дано распоряжение 12 сентября пересечь старую границу. Много солдат в 27-м и 57-м пехотных полках также отказались идти дальше нее.
   Финны решили обосноваться на Карельском перешейке всерьез и надолго. Уже в августе 1941 г. туда отправились первые сотни переселенцев. Первым делом они приступили к уборке урожая на полях, засеянных советскими колхозниками.
   «По оценкам [финских. – А.Ш.] специалистов, колхозники перед уходом успели засадить в волости зерновыми 1500 га и овощами 200–300 га. К уборочным работам приступили немедленно. Собственных сил не хватало, и обратились за помощью к военным властям. Сразу после окончания боевых действий на территории усадьбы Ряйсяля располагался лагерь военнопленных. Отсюда получили в помощь по уборке урожая: рабочую силу и трофейных лошадей. Уборочная техника частично сохранилась в своих хозяйствах, частично использовалась трофейная» [111 - Шитов Д.И. Карельский перешеек. Земля неизведанная. Ч. 10. Северо-Восточный сектор: Ряйсяля [Мельниково]. СПб.: ИПК «Нива», 2007. С. 77.].
   Финские авторы расписывают счастливую жизнь советских пленных, работавших на финских крестьян, которых те сажали за общий стол и т. д. Однако финский историк Хенрик Майнандер пишет, что уже в первую военную зиму 1941/42 г. в Финляндии умерло более «17 тысяч советских военнопленных. Иными словами, их смертность превышала 30 %» [112 - Мейнандер Х. Финляндия, 1944. Война, общество, настроения / Перевод со шведского З. Линден. М.: Весь Мир, 2014. С. 30.].
   Таким образом, поход Маннергейма на Карельский перешеек вполне можно назвать «походом за зипунами», а заодно финны обзавелись белыми рабами.
   Но, подводя итоги, можно сказать, что движение финнов на Ленинград застопорилось не из-за сантиментов Маннергейма, а из-за укрепления 22-го УРа (КаУРа) и интенсивного огня кораблей, фортов Кронштадта, железнодорожных установок и 406 – 305-мм пушек НИМАПа.

Глава 27. Финские пушки обстреливают Ленинград

   А стреляли ли по Ленинграду финны? «Нет!» – во весь голос заявляют наши историки, а экскурсоводы с большим удовольствием показывают нам таблички на ленинградских улицах с надписью «Эта сторона наиболее опасна при обстреле». Мол, палили только немцы, а добродушные финны принципиально не хотели стрелять в направлении Ленинграда. Да и дальнобойной артиллерии у них не было, утверждают весьма компетентные историки.
   Любопытно, почему и как с финского берега залива на дистанцию 21–23 км велся огонь по форту «Красная Горка» и другим фортам, острову Котлин, району Лисьего Носа и т. п.? Эти многочисленные обстрелы подтверждены целым рядом свидетельств. Да и дальнобойные пушки у финнов были.
   Не будем забывать, что еще Александр I называл Финляндию «крепкой подушкой Петербурга». И к 1917 г. все северное побережье Финского залива от Аландских островов до Выборга было буквально усеяно русскими береговыми батареями. Всего свыше 150 дальнобойных орудий калибра 305, 254, 234, 203, 152 и 130 мм. Практически все они в целости и сохранности достались белым финнам.
   После 1918 г. финны получали тяжелые орудия из Швеции, Германии, Англии и Франции. Так, к примеру, немцы предоставили им 21-см мортиры lg.Mrs, а Франция в 1940 г. – восемь стволов 305/52-мм пушек с линкора «Император Александр III», который в 1920 г. Врангель угнал в Бизерту. В 1940 г. англичане доставили в Финляндию семь 152/46-мм дальнобойных пушек MK.VII.
   К 22 июня 1941 г. большинство тяжелых стационарных морских орудий находилось на батареях береговой обороны Финляндии, и они, естественно, не могли доставать до Кронштадта и Ленинграда, поскольку в марте 1940 г. граница на Карельском перешейке была отодвинута на многие десятки километров.
   Однако с началом войны несколько тяжелых орудий до 254-мм калибра включительно были установлены финнами в полуразрушенном форте «Ино». Оттуда они обстреливали остров Котлин, форты «Красная Горка», «Обручев» («Красногвардейский»), «Тотлебен» («Первомайский») и др.
   Наибольшую же опасность для Ленинграда и Кронштадта представляли собой финские железнодорожные установки. Несколько 152/45-мм пушек Кане были поставлены финнами на железнодорожные транспортеры. У финнов пушки Кане стреляли на дальность 20 км. В 1940 г. были разработаны проекты установки семи 152/46-мм английских пушек MK.VII на четырехосные железнодорожные транспортеры. На оборудование такого транспортера в Гражданскую войну у белых и красных и в 1941 г. в Ленинграде уходило не более месяца. Но финны что-то темнят. Они утверждают, что пушки MK.VIII стреляли в 1941 г. по Ханко, а что было с ними после эвакуации полуострова в ноябре 1941 г.? Что, пушки MK.VII в запас отправили?
   В июле 1941 г. на Карельском перешейке произошла поистине детективная история – финны захватили там два 180-мм железнодорожных транспортера ТМ-1—180, четыре вагона-погреба, около 310 снарядов и 270 зарядов, несколько вагонов и паровоз.
   В августе 1941 г. транспортеры 12-й Отдельной железнодорожной артиллерийской бригады поддерживали войска Кингисеппской группировки и 8-й армии Северного фронта совместно с другими железнодорожными батареями Балтийского флота. В конце августа 3-й и 4-й транспортеры батареи отправили в Ленинград на завод «Большевик» для ремонта повреждений станков из-за резкого наката орудий.
   26 августа 1941 г. было решено перебазировать два 180-мм железнодорожных транспортера 12-й бригады на Карельский перешеек. Эшелон, кроме транспортеров, состоял из паровоза ЭМ 725—45 «Балтиец», четырех вагонов-погребов, платформы с пулеметом М-4, вагона-камбуза и жилых вагонов.
   Как уже говорилось, батарея попала в окружение финнов. Спасти удалось только двенадцати артиллеристам, вышедшим из окружения с 6 по 12 сентября 1941 г.
   В результате вышеописанных событий финны стали обладателями двух 180-мм артиллерийских железнодорожных транспортеров, один из которых (орудие № 86) был полностью исправен (по другой версии, повреждена система отката), а у другого (орудие № 102) – поврежден ствол (оторвано около 90 см в дульной части). Также им досталось четыре вагона-погреба (один вагон был сброшен под откос), паровоз и несколько вагонов и платформ.
   Из них была сформирована финская 1-я железнодорожная батарея (фин. 1. Rautatiepatteri), вначале состоявшая из одного транспортера, а к декабрю 1941 г., когда финнам удалось отремонтировать поврежденный транспортер – уже из двух. Позднее, после восстановительного ремонта, батарею пополнили еще два однтипных транспортрера – из состава 17-й ОЖДАБ, оставленной в районе военно-морской базы Ханко [113 - Балашов О.Б., Гаврилкин Н.В., Сапунов П.С. К вопросу о «гибели» железнодорожных артиллерийских транспортеров на Карельском перешейке в 1941 году. // Цитадель. 2012. № 19. С. 135.].
   22 сентября 1941 г. «испорченный» 180-мм ствол № 102 был отправлен в ремонт на финский государственный завод VVT.
   Из транспортеров ТМ-1—180 (у финнов они получили название 180/57 NRaut) была сформирована 1-я железнодорожная батарея, позже вошедшая в состав отдельного 2-го полка береговой атриллерии (RTR 2) и действовавшая по крайней мере по июнь 1944 г. на участке Выборг – Койвисто – Терийоки. В районе Яппиля – Ино было несколько оборудованных позиций. Командированные с завода VVT специалисты к концу сентября 1941 г. отремонтировали небольшие повреждения ствола № 86, и ствол был опробован стрельбой для измерения начальной скорости снаряда. По финским данным, была получена предельная дальность стрельбы в 34,5—37,7 км.
   Не исключено, что финны умышленно занизили баллистику 180-мм пушек. По советским же таблицам стрельбы, 97,5 кг фугасный снаряд образца 1928 г. летел на 38,5 километра.
   Финские железнодорожные установки обычно действовали в районе железнодорожных станций Куоккала и Оллила (ныне Репино и Солнечное). Оттуда 180-мм пушки могли обстреливать значительную часть Ленинграда, а 152-мм установки Кане доставали до Ольгино и Старой деревни.
   Первоначально 1-я железнодорожная батарея была одноорудийной, но 25 декабря 1941 г. из VVT прибыла отремонтированная вторая железнодорожная установка.
   А теперь перейдем ко второй детективной истории.
   В ноябре 1941 г. при оставлении Ханко наши отцы-командиры доложили, что они взорвали три 305-мм установки из ТМ-3—12 9-й железнодорожной батареи и четыре 180-мм установки ТМ-1– 180 из 17-й железнодорожной батареи. На самом деле все эти установки были выведены из строя частично и подлежали восстановлению. 180-мм железнодорожные транспортеры были немедленно отправлены финнами с Ханко в ремонт на государственный артиллерийский завод в Ювяскюля, где и были произведены основные работы по восстановлению советских транспортеров.
   Ювяксюльский артиллерийский завод был построен в рамках военной программы Финляндии перед самой Зимней войной. Его цеха были вырублены в монолитной скале в 300–400 км севернее Хельсинки. Торжественное открытие завода состоялось 27 февраля 1939 г.
   Кроме того, в работах по восстановлению 180-мм железнодорожных установок принимало участие государственное предприятие Пассили в Хельсинки. В то время это была ремонтно-механическая мастерская Государственных железных дорог Финляндии. Общее же руководство работами по восстановлению трофейных артсистем осуществлял штаб военно-морских сил. И уже через месяц – в декабре 1941 г. – первые установки ТМ-1—180 были введены в строй. После Янова дня (в середине лета 1942 г.) из ремонта вышел второй транспортер, а 28 октября – третий.
   С ноября 1941 г. финские 180-мм железнодорожные установки из районо Куоккала и Оллила несколько раз вели огонь по неизвестным целям – Кронштадт, Ленинград? Послевоенные финские историки утверждают, что их железнодорожные установки получили приказ расстрелять линкор «Марат». Да вот беда, на линкоре этого-то и не заметили.
   Известно лишь, что 28 декабря 1941 г. 180-мм финские орудия произвели восемь выстрелов по форту «Риф», – как мы помним, это западная оконечность острова Котлин.
   Далее финны утверждают: 1 мая 1942 г. они вновь обстреляли форт «Риф», выпустив по нему 27 снарядов. Из них 23 поразили форт. Любопытно, что об этом говорит наша совершенно секретная «Хроника…». Цитирую: «Противник артиллерийским огнем обстреливал Кронштадтский форты “Р” и “П”, на которых было убито трое и ранено восемь человек. На двух зенитных батареях фортов были повреждены орудие и дальномер» [114 - Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере. Вып. 2. М. – Л.: Воениздат, 1945. С. 142.].
   Напомню, что форт «Р» – это «Риф», а форт «П» – это «Тотлебен» («Первомайский»). Понятно, что по «Тотлебену», находившемуся почти у финского берега и скрытого от немцев островом Котлин, немцам было стрелять сложно, да и особой нужды не было.
   Как видим, здесь и далее в советской секретной документации финны фигурировали под безликим названием «противник», ну а в открытых изданиях 1950—1980-х гг. эти эпизоды с финнами вообще отсутствуют.
   Ну а кроме обстрела «Рифа» чем занимались финские железнодорожные установки? На позициях они находились и что там делали? Загорали?
   Кроме железнодорожных установок в деревне Келломяки (ныне Комарово) финны в декабре 1941 г. устроили секретную батарею 254/45-мм орудий системы Обуховского завода. Дальность стрельбы 235-кг снарядом составляла 29,5 км. Поначалу там находилось одно 10-дюймовое орудие, но 4 июля 1942 г. морские силы получили приказ сделать батарею трехорудийной. В июле с береговых батарей Катаялуото и Рюсякари перевезли по одному орудию в Келломяки.
   Из Келломяки 10-дюймовые пушки могли обстреливать весь Котлин, все форты Кронштадтской крепости и северо-западные окраины Ленинграда.
   Наконец, в 1943 г. финны ввели в строй три 305-мм железнодорожных транспортера ТМ-1—12, захваченные на Ханко. К концу лета 1943 г. из них сформировали 3-ю Железнодорожную батарею. Любопытно, что для них финны изготовили сверхдальние 320-кг снаряды, которые при начальной скорости 950 м/с могли лететь на дальность 50–52 км. Такие снаряды могли поражать не только восточные окраины Ленинграда и НИМАП, но даже долетать до Колпино. Риторический вопрос: зачем такие снаряды были нужны финнам?
   Кстати, финны еще в 1940 г. начали проектирование 300/5,12-мм сверхмощного миномета 300 Krh.42. Первый экземпляр был изготовлен в 1941 г. на заводе Тампелла. Вес мины 175 кг. В 1942 г. была заказана серия из шести минометов. Однако на фронт они так и не попали.
   В 1943 г. в Финляндии была создана четырехствольная 280-мм реактивная установка 280 Rkh.43, стрелявшая реактивным снарядом весом 86 кг.
   Неужели 280-мм и 300-мм установки финнов предназначались для обороны?
   Финские историки упорно утверждают, что финские 305-мм железнодорожные установки так и не были задействованы в боях.
   А есть ли конкретные доказательства стрельбы финнов по Ленинграду? Тут мне хочется провести сравнение с авианалетами финской авиации на город. Финны редко бомбили Ленинград, но не из-за своего миролюбия и гуманности, а из-за малочисленности своей авиации. А главное – она на 90 % состояла из поставленных Англией и США машин и трофейных советских самолетов. И разобрать, где финские, а где советские машины отечественного производства или ленд-лизовские, летчикам люфтваффе было крайне сложно. Чтобы избежать боестолкновений германских и финских самолетов, командование люфтваффе потребовало, чтобы финны летали не далее 10 км от своей линии фронта.
   Соответственно, у немцев было во много раз больше дальнобойных орудий, и действие немногочисленных финских пушек оставалось незаметным, тем более что войсковые начальники все стрельбы именовали неприятельскими.
   Известен случай, когда финский снаряд попал в бомбоубежище больницы им. Куйбышева. Траектории падения некоторых снарядов (например, почти точно вдоль улицы Жуковского, то есть с запада на восток) казались необычными по сравнению с траекториями подавляющего большинства снарядов германской артиллерии.
   Основным источником сведений об артиллерийских дуэлях дальнобойной советской и финской артиллерии была 8-томная «Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере», составленная в 1945–1951 гг. Первые ее тома имели гриф «Сов. секретно», а последующие – «Секретно». Тем не менее по определенным причинам финский вектор в этом объемном труде (например, Вып. 5: 1 июля – 31 декабря 1943 г. – 736 страниц; Вып. 6: 1 января – 18 июля 1944 г. – 525 страниц) традиционно замалчивался. Так, в сообщении об обстреле Кронштадта и Лисьего Носа говорится, что выпущено 50 снарядов, но кем выпущено – не указывается.
   Зато в «Хронике…» обязательно указывается местонахождение целей, обстреливаемых нашей дальней морской артиллерий, и автору с Интернетом и картами приходится устанавливать, находились ли цели на северном или южном берегу Финского залива.
   Из «Хроники…» следует, что береговая, железнодорожная и корабельная артиллерия регулярно вела огонь по объектам на северном берегу Финского залива. Сотни раз наша артиллерия открывала огонь по станции Оллила, куда периодически подходили финские дальнобойные железнодорожные установки.
   Куда стреляли финские дальнобойные орудия, в 99 % случаев выяснить не удалось ни мне, ни другим историкам. Ясно лишь одно, что когда в 1941–1943 гг. тяжелая германская артиллерия разрушала Ленинград, любой артиллерийский начальник, затеявший стрельбу из 100—356-мм орудий без повода по финским позициям, пошел бы под трибунал. Разумеется, за исключением периода маневренной войны на Карельском перешейке, который продолжался около 5 % времени осады Ленинграда.
   Приведу из «Хроники…» несколько эпизодов артиллерийской дуэли между советской и финской артиллерией.
   11 января 1942 г. батареи Кронштадта № 155 и 165 вели огонь по району Куоккала.
   В течение дня 1 февраля 1942 г. батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 111, 112, 113, 114, 121, 122, 123, 131 и 132 вели огонь по Териоки [115 - Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере. Вып. 2. С. 44.].
   Замечу, что первые стрельбы батареи № 130 (152-мм) и № 132 (254-мм) форта Риф провели 31 января и 1 февраля 1942 г. по району Териоки (Финляндия). Согласно отчету, результаты стрельб не наблюдались. Замечу, что на батарее № 123 в исправности были три 254-мм пушки, а четвертую так и не сумели расконсервировать.
   13 февраля 152-мм батарея № 114 Кронштадтского укрепленного сектора подавила вражескую батарею в районе железнодорожной станции Райяйоки [116 - Там же. С. 49.].
   16 февраля батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 111, 668, 777 и батареи Ижорского укрепленного сектора № 334, 342 и 122-мм батарея (без номера) вели огонь по батареям противника в районе Оллилы [117 - Там же. С. 59.].
   21 февраля батарея № 155 Кронштадтского укрепленного сектора вела огонь по поезду противника в районе станции Оллила и повредила его. Отмечены также попадания в станцию [118 - Там же. С. 60.]. Вопрос – это был «товарняк» или железнодорожная батарея?
   7 марта 1942 г. «противник обстрелял артиллерийским огнем Ленинград и ледовую дорогу в районе северных фортов» [119 - Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере. Вып. 2. С. 72.].
   Это чья работа? Немцев? По ледовой дороге у северных фортов палить, а не по Ленинграду?
   А вот «Хроника…» от 24 февраля 1943 г.: «Батарея № 130 (130-мм) Кронштадтского укрепленного сектора с 14 ч. 38 м. до 14 ч. 40 м. обстреляла бронепоезд противника в районе форта Ино» [120 - Там же. Вып. 3. Ч. II. С. 144.].
   Как уже говорилось, наши артиллеристы под «бронепоездами» немцев и финнов подразумевали железнодорожные артустановки. А огонь открывался в подавляющем числе случаев по стрелявшим установкам противника.
   7 апреля 1942 г. «батареи № 12, 1101, 1102 и 1103 101-й морской бригады железнодорожной артиллерии по заданиям 23-й армии обстреливали противника в районах Термолово, Куоккала, Ристолово, Сиркияниари, Териоки, Оллила, Хувила, Таможни. Батареи № 111, 114, 122, 123, 155 и 182 Кронштадтского укрепленного сектора вели артиллерийский огонь по батареям и скоплению войск неприятеля в районах Териоки, Оллила и Куоккала» [121 - Там же. Вып. 2. С. 114–115.]. Причем батарея 123 выпустила 12 – 254-мм снарядов.
   1 мая 1942 г. «противник артиллерийским огнем обстреливал Кронштадтские форты “Р” [“Риф”] и “П” [“Первомайский”-“Тотлебен”], на которых было убито трое и ранено восемь человек. На двух зенитных батареях фортов были повреждены орудие и дальномер» [122 - Там же. 2. С. 142.].
   «В мае – июне 1942 г. финская дальнобойная артиллерия в районе поселка Юккола стала регулярно обстреливать форты “Риф” и “Тотлебен”. Эта «батарея была весьма необычная, от поселка Вохнала (Пески) до финской рыбацкой деревушки Юккола (не сохранилась, сегодня рядом расположен поселок Зеленая Роща) почти 8 км. Это фронт батареи. На этом расстоянии финны установили всего три 6-дм орудия Канэ (естественно, трофейных с 1918 года). Орудия в основном вели огонь по советским кораблям, в том числе, подводным лодкам, прорывающимся в Балтику. Орудия имели перевернутые компрессоры и дальность стрельбы в 12 километров – вполне приличную для этих старых пушек» [123 - Ткаченко В.Ф. Форт «Александровский» («Риф»). СПб.: Остров, 2018. С. 250–251.].
   В ночь на 27 июня 1942 г. 254-мм батарея № 132 форта Риф вела огонь по финской батарее в районе Яакковала в районе Вохнола (Пески) до Юккола (Янккова). Эта батарея имела на вооружении три 152/45-мм пушки Кане с перевернутыми стволами (вверх компрессором) для увеличения угла возвышения и, соответственно, дальности стрельбы. Эти три орудия финны ухитрились установить на фронте в 8 (!) километров.
   «Батарею Юккола батареи № 130 и № 132 обстреляли 22 июля 1942 г., а затем 28 июля и 3 августа того же года. Только после последнего обстрела батарея финнов замолчала и в Журнале боевых действий форта “Риф” появилась запись: “батарея противника подавлена”. В сущности, применялся, с позволения сказать, некий артиллерийский эвфемизм – подавлена, не значит уничтожена. Осмотр этой батареи, а точнее сказать, трех отдельных одноорудийных позиций после окончания боевых действий на Карельском перешейке в 1944 году, показал, что дворики батареи целые, как и сами орудия. Незначительные осколочные повреждения не повлияли на боеспособность батареи Юккола» [124 - Там же. С. 251.].
   Как гласит «Хроника…», «батареи Кронштадтского и Ижонского укрепленных секторов № 132 и 211 с 23 ч. 58 м. 26 июня до 0 ч. 28 м. 27 июня [1942 г.] вели огонь по батареям противника в районах поселка Яакковала и форта Ино» [125 - Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере. Вып. 3. Ч. 1. С. 139.].
   28 июня «батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 114 и 155 с 7 ч. 00 м. до 7 ч. 51 м. вели огонь по батареям противника в районах населенных пунктов Оллила, Куоккала и Тулокас, а батарея того же сектора № 111 с 23 ч. 30 м. до 23 ч. 35 м. стреляла по поезду противника в районе станции Куоккала» [126 - Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере. Вып. 3. Ч. 1. С. 143.].
   Замечу, что ряд интернетовских «знатоков» утверждают, что финны не водили поездов к станции Куоккала (Репино).
   Здесь и далее я пропущу множество обстрелов железнодорожной артиллерией и фортами финских батарей. Боюсь, что и сейчас читатель устал от обилия цифр. Посему далее приведу лишь самые интересные, на мой взгляд, эпизоды этой артиллерийской дуэли.
   Вот, например, «Хроника» от 3 апреля 1943 г.: «Батарея № 153 (100-мм) с 12 ч. 30 м. до 12 ч. 43 м. обстреляла неприятельский бронепоезд в районе станции Райяйоки. Батарея № 111 (120-мм) с 17 ч. 10 м. до 18 ч. 10 м. вела огонь по вражескому эшелону в том же районе. Эшелон и бронепоезд скрылись» [127 - Там же. Ч. II. С. 236.].
   Эшелон – это «поезд-база» железнодорожных артустановок с боеприпасами.
   Закончу главу несколькими стрельбами 254-мм батареи № 132. 1 октября 1942 г. с 9 ч. 00 мин. до 9 ч. 03 мин. батарея № 132 выпустила 15 – 254-мм снарядов по гавани «Ино».
   2 октября 1942 г. батарея № 132 с 2 ч. 00 мин. до 3 ч. 28 мин. вновь вела огонь по гавани «Ино».
   Оба артналета велись без корректировки. Вероятность попадания в малые финские посудины практически равна нулю.
   Как видим, в 1941–1943 гг. морские артиллеристы Ленинграда вели почти ежедневную артиллерийскую дуэль с финскими дальнобойными батареями в районе «Ино» – Куоккала.
   За 75 лет никто из официальных историков и краеведов даже не попытался установить потери населения и жилого фонда от финских обстрелов. Никто не пожелал опросить жителей Сестрорецка, Ольгина, Лисьего Носа и других северных районов Ленинграда.
   Снаряды – не бомбы, сброшенные с бомбардировщиков: по повреждениям форта или жилого дома четко видно направление, откуда летел снаряд. Причем погрешность даже в 30° не может повлиять на ответ, с какого берега Финского залива велся огонь – с северного (финского) или южного (германского)?
   Надо ли говорить, что делалось это умышленно, хотя и с разными целями, в советское и в нынешнее «демократическое» время.
   А вот в 1941–1944 гг. советская пресса, не стесняясь, писала о финских обстрелах Ленинграда. 18 сентября 1943 г. Молотов в беседе со шведским посланником В. Ассарсеном заявил: «Финские пушки ежедневно ведут огонь по Ленинграду».

Глава 28. Битва за Ладогу в 1941–1944 гг.

   Ладожская военная флотилия была сформирована 25 июня 1941 г. приказом наркома ВМФ из учебного отряда ВМУЗ. Она состояла из дивизиона учебных кораблей (4 транспорта и 5 парусно-моторных шхун), дивизиона катеров типов Р и КМ и учебно-артиллерийского дивизиона. Главная база флотилии находилась в Сортанлахти, тыловая – в Шлиссельбурге.
   Первыми в состав Ладожской флотилии были зачислены шесть канонерских лодок («Шексна», «Бира», «Нора», «Олекма», «Селемджа», «Бурея»), 6-й дивизион тральщиков (5 единиц), дивизион катеров-тральщиков (16 единиц), группа кораблей специального назначения и береговые части флотилии. В августе Ладожской флотилии были переданы сторожевые корабли «Пурга» и «Конструктор», канонерские лодки «Лахта» и «Сестрорецк», четыре катера МО и два бронекатера.
   Канлодки «Бира», «Бурея», «Нора», «Селемджа» и «Олекма» раньше были грунтовозными шаландами Балтехфлота Спецгидростроя НКВД, построенные в 1939–1941 гг. в Гамбурге. Они получили довольно мощное для озерных судов вооружение, не зря эти шаланды в войну неофициально именовались «ладожскими линкорами».
   Канлодки «Лахта» и «Сестрорецк» тоже были грунтовозными шаландами, но дореволюционной постройки. Канлодка «Шексна» до марта 1940 г. была вооруженным финским ледоколом «Ааллакс».
   Сторожевой корабль «Конструктор» был построен в 1906 г. как минный крейсер, в 1925 г. разоружен, переклассифицирован в опытовое судно и передан в Остехбюро. 3 августа 1941 г. он был вооружен (три 100-мм и две 45-мм пушки) и переклассифицирован в сторожевой корабль. Из крупных кораблей Ладожской флотилии лишь сторожевой корабль «Пурга» был современным боевым кораблем специальной постройки.
   В связи с тем, что финские войска прорвали фронт на участке северо-восточнее Ладожского озера, 19 июля Ладожской флотилии было приказано высадить десант на остров Лункулансари для создания угрозы флангу и тылу наступающего противника. В операции участвовали сторожевой корабль «Пурга», три канонерские лодки, два бронекатера, два катера МО и самолеты: пять МБР-2, шесть СБ и шесть И-15бис.
   На рассвете 24 июля корабли флотилии высадили десант (1-й батальон 4-й отдельной бригады морской пехоты) на остров Лункулансари. Десант встретил ожесточенное сопротивление противника, подтянувшего к полудню новые части с танками и броневиками. 25 июля в 11 часов 35 минут у острова Лункулансари бронекатер № 98 получил прямое попадание снаряда и затонул. Под натиском противника десант вынужден был отступить.
   Утром 26 июля 2-й батальон бригады морской пехоты был высажен на близлежащий остров Мантсинсари. Однако из-за ошибок в организации, отсутствия взаимодействия с 23-й армией, на фланге которой высаживался десант, а также недостаточной подготовки батальонов к действиям на суше десант не решил поставленных задач. В ночь с 27 на 28 августа десант был эвакуирован с острова.
   В связи с тем, что 28 августа противник вышел на левый берег Невы в районе Ивановских порогов, операционная база флотилии была перенесена из Сортанлахти в Шлиссельбург.
   Для поддержки наших частей у Шлиссельбурга 31 августа в район Ивановских порогов был направлен отряд кораблей (канонерская лодка «Селемджа», бронекатера № 99 и № 100). С 1 по 7 сентября корабли вели обстрел боевых порядков противника в районе Мга, Горы, Ивановское, Пухолово, Погорелушка, Сологубово. Было подавлено несколько батарей, рассеяна и уничтожена часть живой силы и техники противника.
   Отряд кораблей в составе канонерской лодки «Лахта», катера МО-205, бронекатеров № 99 и № 100 под командованием капитан-лейтенанта Сиротинского, сформированный для оказания поддержки левому флангу 7-й армии, с 10 сентября по 19 октября вел огонь по району Кут-Лахта, Горки, Гумбарицы. 10 сентября огнем зенитной артиллерии катера МО-205 был сбит финский самолет-разведчик.
   Для поддержки правого фланга 23-й армии в районе Тозерово с 20 по 29 сентября на позиции находилась канонерская лодка «Бира». По заданию сухопутного командования она обстреливала дороги, вела артиллерийский огонь по минным точкам и батареям противника. 30 сентября ее сменила канлодка «Олекма», с которой в ночь на 2 октября была высажена в районе устья реки Тайполе в тыл противника разведывательная группа. До 5 октября «Олекма» оказывала огневую поддержку флангу армии.
   По приказанию командующего Балтийским флотом для артиллерийской поддержки правого фланга 54-й армии был сформирован отряд кораблей (сторожевой корабль «Конструктор», канонерская лодка «Лахта», катер МО-205). С 20 по 24 октября отряд дважды выходил на огневые позиции и обстреливал командные пункты и позиции противника на южном побережье Ладожского озера в районе населенных пунктов Липки, Синявино, Шлиссельбург.
   8 сентября германские войска захватили Шлиссельбург [128 - Немцам удалось захватить лишь город, а крепость на Ореховом острове до конца блокады Ленинграда оставалась в руках наших войск.], и железнодорожная связь Ленинграда со страной окончательно прекратилась. Так началась знаменитая блокада Ленинграда.
   Говоря о блокаде, нельзя не остановиться на лжи современных «демократических» средств массовой пропаганды. В книгах, статьях и телепередачах, посвященных блокаде Ленинграда и гибели от голода сотен тысяч его жителей, постоянно упоминают германский фашизм и… все. Позвольте, но кто и когда видел кольцо, состоящее из одной половинки? Да такое кольцо и на пальце не удержать. Германские сухопутные войска блокировали Ленинград с юга, а Финляндия – с севера. Блокада Финского залива на западе была немыслима без финского флота. Таким образом, и здесь роль финнов в блокаде не менее 50 %. Наконец, полублокада со стороны Ладожского озера лежит на 90 % на совести финнов.
   Даже если бы осажденный Ленинград имел выход только на Ладожское озеро, но финны не блокировали бы судоходство на Свири, Беломорско-Балтийском канале и на Мурманской железной дороге, то мы бы и не знали термина «блокада Ленинграда».
   Так что, воздавая должное военным преступлениям вермахта, не надо валить на него чужие грехи. В смерти людей, похороненных на Пискаревском кладбище в Ленинграде, равно повинны Гитлер и Маннергейм, Германия и Финляндия.
   «Ах, – вздыхают финские историки, – мы не такие, мы на рубль дороже, – финская артиллерия не стреляла по Ленинграду». Это так, но тут тоже негоже винить одних немцев. Большинство орудий большой и особой мощности, стрелявших по Ленинграду, были… французского и чешского производства. И снаряды, летевшие на город, были сделаны на заводах «Шкода» и Шнейдера и любезно предоставлены немцам. Так, например, 520-мм французская гаубица стреляла по Ленинграду снарядами весом в 2 тонны каждый. Следовало бы сразу после снятия блокады установить трофейные орудия-монстры на Пискаревском кладбище и не забывать водить мимо них французских и чешских туристов.
   Теперь быть или не быть Ленинграду зависело от Ладожской военной флотилии, которой были подчинены суда Северо-западного речного пароходства. В сложившейся ситуации организация перевозок была весьма сложной: со станции Волховстрой вагоны подавались на пристань Гостинополье. Оттуда грузы по Волхову доставлялись в речных баржах в Новую Ладогу, где перегружались в озерные баржи, следовавшие в Осиновец на западном берегу озера (расстояние 115 км). Здесь совершалась еще одна перевалка – из барж в вагоны для доставки в Ленинград.
   12 сентября 1941 г. в Осиновец прибыли две баржи, на которых было доставлено 800 тонн зерна. Это был первый рейс с грузами для осажденного города. В тот же день сторожевой корабль «Пурга» доставил в Осиновец 60 тонн боеприпасов.
   Перевозки по озеру проходили в неимоверно трудных условиях. Ладога, тихая и безобидная в ясную погоду, осенью становится неузнаваемой: ветры силой до 10 баллов поднимают огромные волны, опасные даже для судов озерного типа. Для перевозок по озеру в спешном порядке были собраны все суда, какие только можно было собрать, – 49 озерных и речных барж, из которых более 20 по техническим неисправностям и другим причинам раньше не использовались. Немало судов погибло от штормов и бомбежек. Ночью 17 сентября, например, штормом выбросило на прибрежные камни пароход «Ульяновск», захлестнуло волнами пароходы «Козельск», «Войма», «Мичурин» и другие суда с продовольствием для Ленинграда, затонула баржа с эвакуированными из Ленинграда женщинами и детьми. Тральщик № 122, подобравший около 200 человек с потерпевших аварию в десятибалльный шторм судов, был атакован девятью бомбардировщиками. В корабль попало две авиабомбы, но тральщик продолжал вести огонь из единственного 45-мм орудия до тех пор, пока не затонул.
   15—23 сентября по решению командующего фронтом корабли флотилии эвакуировали войска с островов Коневец, Валаам, Баевых и Крестовых. Эвакуированные части были переданы в резерв фронта.
   5 октября в ходе артиллерийской поддержки частей 23-й армии в районе Никулясы была повреждена авиабомбой канонерская лодка «Олекма». На следующий день она затонула. Поднять ее удалось лишь 6 июня 1944 г.
   В середине октября противник, прорвав оборону на фронте 4-й армии, форсировал реку Волхов и начал продвигаться на север к Тихвину и Волхову, чтобы соединиться с финскими войсками и тем самым полностью блокировать Ленинград. В связи с этим командование Ленинградского фронта поставило перед Ладожской военной флотилией задачу использовать весь боевой и вспомогательный состав флотилии для переброски частей Красной армии из Осиновца в Новую Ладогу.
   Вечером 24 октября началась посадка частей 191-й стрелковой дивизии на корабли. 25 октября из Осиновца вышел первый эшелон в составе канлодок «Бурея», «Нора» и транспорта «Совет».
   С 24 октября по 18 ноября корабли флотилии осуществляли перевозку в полном составе 191-й стрелковой и 44-й горнострелковой дивизий и 6-й отдельной бригады морской пехоты (более 20 тысяч человек), а также 129 орудий, 974 лошадей и другого имущества. Операция проходила под воздействием авиации противника. 4 ноября в базе Осиновец одиночным бомбардировщиком «Блейнхейм» был атакован сторожевой корабль «Конструктор». Самолет сбросил две 250-кг бомбы, одна из которых попала в носовую часть корабля. Носовая часть была разрушена, и корабль затонул. Погибло около 200 человек, среди которых 32 члена экипажа. Остальные, согласно советским популярным изданиям, были женщины и дети из блокадного Ленинграда, но, скорее всего, это были солдаты, перебрасываемые в Новую Ладогу.
   В середине ноября 1941 г. из-за быстрого ледообразования, а также в связи с тем, что противник перерезал железную дорогу Тихвин – Волхов и занял Тихвин, было принято решение о переходе кораблей на зимнюю стоянку на западное побережье Ладожского озера между Морье и базой Осиновец. 17 ноября из Новой Ладоги вышел первый эшелон кораблей (сторожевой корабль «Пурга», канонерские лодки «Селемджа», «Бира», катера МО-216 и МО-175, бронекатера № 99 и 100), который прибыл в Морье 21 ноября. При этом 20 ноября были затерты льдами и затонули буксиры «Ижорец-9», «Ижорец-10» и «Ижорец-4», буксировавшие пароход «Козельск», сторожевые катера МО-175 и МО-216. В декабре 1941 г. катер МО-175 был поднят.
   За осеннюю навигацию 1941 г. на восточный берег Ладожского озера было перевезено более 20 тысяч солдат и офицеров и из Ленинграда эвакуировано более 33,5 тысяч человек. На западный берег Ладожского озера было доставлено около 60 тысяч тонн различных грузов, в том числе 45 тонн продовольствия. Кроме того, в Ленинград было доставлено около 4500 винтовок, 1000 пулеметов, около 10 тысяч снарядов, более 108 тысяч мин и другое вооружение.
   В 1942 г. перевозки по Ладожскому озеру начались в середине мая. 28 мая база Ладожской флотилии подверглась массированной бомбардировке противника. В 10 часов утра канлодки «Бира», «Нора», «Селемджа» и «Бурея», стоявшие на рейде Кобоны, были атакованы неприятельскими бомбардировщиками. У «Биры» была разрушена носовая часть вместе с ходовой рубкой, убито 14, ранено 37 членов экипажа. От близких разрывов бомб «Нора» получила около 1700 пробоин в корпусе, ранен 21 член экипажа. На следующий день «Биру» удалось увести на буксире.
   Этот и другие налеты привели к усилению ПВО портов Ладоги. К середине июня 1942 г. их прикрывали 150 зенитных пушек калибра 76–85 мм, 40 – 37-мм автоматических установок и свыше 70 пулеметов, а также 25 станций «Прожзвук» и 65 прожекторных станций. 123-й истребительный авиаполк 7-го истребительного авиакорпуса ПВО прикрывал склады и пристани на западном берегу озера. 3-й и 4-й гвардейские истребительные авиаполки ВВС Балтийского флота прикрывали суда и корабли на переходах, Ладожский канал от Леднева до Новой Ладоги, склады и пристани в районах Леднево, Кобона, Новая Ладога, Сясьстрой и Колчаново. Три истребительных авиаполка ВВС Ленинградского фронта прикрывали склады и станции Лаврово, Жихарево, Войбокало, Пупышево, Волховстрой и Гостинополье.
   9 апреля 1942 г. Государственный Комитет Обороны обязал командующего Балтийским флотом вице-адмирала В.Ф. Трибуца обеспечить зенитными установками суда Наркомречфлота, предназначенные для перевозки грузов в навигацию 1942 г. Нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов 11 апреля 1942 г. выделил для этой цели 9 пушек калибра 45 мм и 109 пулеметов ДШК калибра 12,7 мм. Из судов Северо-Западного речного пароходства было предусмотрено вооружить 4 буксира и 51 баржу (40 новых и 11 отремонтированных). На буксирах устанавливалось по одной пушке и одному пулемету, на баржах – по два пулемета. Следует отметить, что пулеметы ДШК на тумбах легко переставлялись за час-два с одного судна на другое, то есть приходило судно в порт и передавало свои пулеметы на уходящее судно.
   И немцы, и финны прекрасно понимали значение ладожских коммуникаций. Прекращение или даже резкое уменьшение их объема грозило гибелью Ленинграду. 22 января 1942 г. маршал Маннергейм подписал «Общую инструкцию для деятельности Ладожского отряда флота на время навигации 1942 г.», где говорилось: «Следует особенно обратить внимание на наступательные действия против коммуникаций противника, проходящих в южной части Ладожского озера».
   2 апреля 1942 г. командир финской Ладожской береговой бригады полковник Ярвинен и начальник штаба подполковник Райнио направили начальнику Генерального штаба главной квартиры «Разъяснения об обстоятельствах на Ладожском озере», где говорилось: «У Ладожской береговой бригады совершенно отсутствуют флот и авиасилы, необходимые для наступательной деятельности». Поэтому они считали, что «нападение в навигационный период морскими силами на неприятельский флот допустимо только в том случае, если на Ладожском озере будут получены подходящие для этой цели суда».
   Финское правительство срочно попросило помощи у немцев. В мае 1942 г. немцы направили на Ладогу шесть катеров-тральщиков. Катер типа КМ имел скорость 25–32 узла и был вооружен двумя зенитными автоматами, нес четыре глубинные бомбы или мины. Четыре итальянские торпедные катера типа MAS прибыли в Сортанлахту 22 июля 1942 г. Они пароходом были доставлены в Хельсинки, а затем на буксире прошли шхерами до Выборга, затем по Сайменскому каналу, а последний участок до Лахденпохья – по железной дороге. Катера имели водоизмещение 20 тонн, скорость хода 47 узлов и были вооружены одним 20-мм автоматом.
   Немцы направили на Ладогу и десантные суда понтонного типа. Такое судно представляло собой паром, состоявший из двух стальных барж, соединенных деревянной платформой. Понтоны десантных барж состояли из отдельных разборных секций, которые в разобранном виде легко перевозились как по железной дороге, так и автотранспортом. Сборка барж была довольно простым делом, не требовавшим специально оборудованных мастерских, и состояла в основном в навинчивании гаек на болты, соединявшие отдельные части судна. Боевая рубка и отдельные части судна имели легкую броню толщиной 10 мм. Тяжелые десантные баржи были вооружены тремя 88-мм орудиями и двумя 20-мм пулеметами. На легких десантных баржах стояли два 20-мм пулемета и одна 37-мм пушка. Транспортные, санитарные и штабные десантные баржи вооружались одной 37-мм пушкой.
   К началу августа 1942 г. объединенная немецко-итало-финская флотилия имела в своем составе 7 тяжелых, 6 легких и 8 специальных десантных барж, 8 десантных катеров, 6 сторожевых катеров, финские торпедный катер, 60 катеров связи, канонерскую лодку и 4 итальянских торпедных катера МАS. Главной их базой была Лахденпохья, пунктами базирования – Сортанлахти, Кексгольм, Сортавала, Салми, Саунасари.
   Штаб Ладожской военной флотилии разработал план уничтожения неприятельских кораблей в гавани Саунасари. Непосредственный удар должны были нанести корабли Ладожской флотилии (канлодки «Селемджа», «Лахта», «Бурея», сторожевой корабль «Пурга», пять тральщиков, восемь катеров МО, два торпедных катера, 24 истребителя и 10 бомбардировщиков из состава 61-й и 8-й авиабригад ВВС Балтийского флота). Однако в бухте кораблей противника не оказалось. Обстреляв побережье (израсходовано 61 – 100-мм фугасный снаряд и 35–76,2-мм дистанционных гранат), отряд вернулся в базу. Действия нашей флотилии заставили противника оттянуть часть сил для обороны побережья ввиду возможности высадки десанта Ладожской флотилией.
   С 25 августа по 3 сентября канонерские лодки «Селемджа», «Лахта», «Бурея» и «Нора» и сторожевой корабль «Пурга» поддерживали огнем наступление 128-й стрелковой дивизии (правый фланг 8-й армии). Всего было проведено 49 стрельб. 1 сентября в 10 часов 13 минут самолет противника сбросил бомбу у борта «Пурги». Корабль затонул. Подняли его лишь 30 сентября 1943 г.
   9 октября в районе острова Коневец произошел бой сторожевых катеров МО-175 и МО-214 с немецкими десантными баржами. От прямого попадания снаряда МО-175 взорвался и затонул. МО-214, воспользовавшись большим преимуществом в скорости, ушел, не оказав помощи МО-175.
   В ночь на 13 октября бронекатера № 99 и № 100 под прикрытием катера МО-214 обстреляли причалы в бухте Саунаниеми, выпустив 37 снарядов. Но судов противника там не оказалось.
   Германо-финское командование решило захватить остров Сухо, расположенный на юге Ладожского озера. Операция получила кодовое название «Бразиль». Остров Сухо был искусственным, его возвели в начале XVIII века, чтобы установить там маяк. Размеры острова – всего 90 на 60 м. Однако этот остров имел важное стратегическое значение. Он был расположен на пути движения советских катеров (в 37 км к северу от Новой Ладоги), контролировал значительный район южной части Ладожского озера и прикрывал подходы к Волховской губе. В сентябре 1942 г. на острове была установлена советская батарея (три 100-мм пушки Б-24). Гарнизон острова насчитывал 90 человек.
   Для захвата острова было выделено семь тяжелых десантных барж, четыре легких, три транспортных, одна штабная и одна санитарная десантные баржи и семь десантных катеров – всего 23 судна. На них имелось: 88-мм пушек – 21, 37-мм пушек – 9, 20-мм автоматов – 135. Обеспечивать действия судов и десанта должны были около 15 самолетов, немецкие, итальянские и финские катера.
   Флотилии противника удалось скрытно подойти к Сухо. 22 октября около 7 часов утра сигнальщики с Сухо обнаружили вражеские корабли. Почти одновременно немцы открыли огонь из 88-мм пушек и вывели из строя радиостанцию острова, лишив его гарнизон связи с командованием.
   Восточнее и южнее острова находились в дозоре катер МО-171 (две 45-мм пушки 21К) и тральщик ТЩ-100 (бывший финский пароход «Аунус», водоизмещение 150 тонн, скорость 10,5 узлов, вооружение: две 45-мм пушки 21К). Дозорные суда сумели сообщить по радио командованию о нападении противника и открыли огонь.
   В 8 ч. 8 мин. противник высадил на остров десант численностью до 100 человек. На самом острове завязался бой. Однако гарнизон Сухо при поддержке авиации заставил противника к 9 час. 20 мин. покинуть остров.
   На помощь острову вышли корабли Ладожской военной флотилии. В 9 ч. 30 мин. в бой вступили сторожевые катера МО-201, МО-205 и МО-206, высланные из Новой Ладоги.
   Около 11 часов по противнику открыл огонь отряд кораблей из Морье (бронекатер № 100, катера МО-198 и МО-214). Через некоторое время подошедшие из Морье канонерские лодки «Бира» и «Селемджа» вступили в бой и повредили десантную баржу и десантный катер. Около 16 часов, получив повреждения, «Бира» и «Селемджа» прекратили преследование противника.
   22 октября в бою за остров Сухо советская авиация произвела свыше 200 самолето-вылетов. В итоге было уничтожено и захвачено 17 десантных судов противника. Сбито 12 вражеских самолетов. Наши потери – 6 самолетов. В корабельном составе потерь не было. Одно из германских десантных судов типа «Зибель» было отремонтировано и под названием ДБ-51 зачислено в состав Ладожской военной флотилии.
   В конце навигации 1942 г. экипажи итальянских катеров отбыли в солнечную Италию, а катера были переданы финнам.
   7 ноября на Ладоге появился первый лед. С 25 ноября перевозку грузов в Ленинград стали производить только канонерские лодки. Канонерки ухитрились пробиваться сквозь льды до 8 января 1943 г.
   Всего за навигацию 1942 г. по Ладожскому озеру в обоих направлениях было перевезено 1099,5 тысяч тонн различных грузов и более 850 тысяч человек.
   К началу навигации 1943 г. на Ладогу прибыли бронекатера № 322, 323, 324 и 325 проекта 1125, а также тральщики № 38 и № 46.
   13 апреля 1943 г. поднятый и отремонтированный сторожевой корабль «Конструктор» был переклассифицирован в канонерскую лодку и включен в состав Ладожской военной флотилии. Зато канонерская лодка «Шексна» была перечислена в транспорт.
   А в июне 1943 г. Ладожской флотилии были переданы малые подводные лодки серии VI-бис М-77 и М-79. Обе лодки перевезли по железной дороге из Ленинграда в бухту Гольсмана, где и спустили на воду.
   Навигация 1943 г. была открыта 29 марта, когда транспорты «Шексна» и «Чапаев» пробились сквозь льды из бухты Морье в порт Кобона.
   С 24 по 28 июля суда Ладожской флотилии перебросили с восточного берега озера на западный 86-ю стрелковую дивизию и 73-ю отдельную морскую стрелковую бригаду. Всего перевезено 7477 человек, 49 автомашин, 12 автоцистерн, 85 орудий, 18 минометов, 44 передка орудий, 10 тракторов, 309 повозок, 17 кухонь, 577 лошадей, 710 тонн различных грузов.
   С 5 по 8 августа свой первый боевой поход на Ладожском озере совершила подводная лодка М-77.
   8 сентября канонерские лодки «Нора» и «Селемджа» обстреляли финские позиции к юго-востоку от Терентиниеми. За 52 минуты выпущено восемьдесят 130-мм фугасных снарядов. Финны даже не успели открыть ответный огонь.
   В течение всей навигации 1943 г. корабли противника не пытались атаковать наши суда. В связи с пассивностью финнов сторожевые катера МО-171, МО-208, МО-209, МО-214, МО-261, МО-262 и двадцать самоходных тендеров были отправлены с Ладоги по железной дороге на Черноморский флот.
   18 ноября 1943 г. в район, примыкающий к устью реки Тулокса и Видлице, вышла подводная лодка М-79. На следующие сутки с М-79 была высажена на берег у Видлицы разведгруппа. Подводная лодка в течение трех суток ожидала разведчиков, но они не вернулись. 24 ноября лодка возвратилась в Новую Ладогу.
   26 ноября М-79 снова вышла в район Видлица – устье реки Тулокса на поиск разведгруппы, высаженной 19 ноября. Не обнаружив разведчиков, она 1 декабря возвратилась в базу. 24, 25, 29 и 30 ноября на поиск разведчиков выходила канлодка «Конструктор», но также безрезультатно. Это был последний в 1943 г. поход подводных лодок.
   Навигация на Ладожском озере закончилась 4 декабря 1943 г. Последний переход совершил транспорт «Шексна».
   За навигацию, которая продолжалась 247 дней, через Ладожское озеро было перевезено 162 067 человек, в том числе для пополнения частей Красной армии и Балтийского флота – 45 579 человек. Перевезено 182 655 тонн различных грузов и 712,5 тысяч кубометров дров и древесины.
   Потери Ладожской флотилии в 1943 г. были крайне незначительны: транспорты «Стензо» и «Вилсанди», 20–30 барж и несколько катеров.
   В кампанию 1944 г. финская флотилия на Ладоге активность не проявляла. Ее суда не появлялись южнее параллели острова Валаам.
   После прорыва финской обороны на правом берегу реки Свирь было принято решение высадить с судов Ладожской флотилии десант на побережье между устьем реки Тулокса и озером Линдоя. В десант была выделена 70-я отдельная морская стрелковая бригада (3661 человек) под командованием подполковника А.В. Блака. В операции должны были участвовать почти все наличные силы Ладожской флотилии. Их разделили на четыре отряда: отряд артиллерийской поддержки десанта (5 канонерских лодок, 2 торпедных катера, 2 сторожевых катера МО); отряд охранения (6 сторожевых катеров МО, 2 бронекатера, 1 десантное судно); отряд транспортов (4 транспорта, 2 тральщика, 2 шхуны); отряд высадочных средств (12 сторожевых катеров КМ, 7 сторожевых катеров ЗИС, 12 тендеров, 9 мотоботов).
   Для прикрытия десанта на переходе и поддержке его при высадке было выделено 243 самолета 7-й воздушной армии и авиации Балтийского флота.
   Для достижения скрытности в подготовке операции корабли и транспортные средства были рассредоточены и замаскированы по реке Волхов и приладожским каналам.
   22 июня в 15 ч. 25 мин. корабли и суда, сосредоточенные в Новой Ладоге, снялись с якоря и направились к месту высадки.
   В 5 часов утра четыре канонерские лодки с дистанции 50–60 кабельтовых открыли огонь по берегу. За 15 минут до высадки два полка бомбардировщиков и один полк штурмовиков нанесли последний бомбово-штурмовой удар по противодесантной обороне противника. В 5 ч. 47 мин., после того как наши самолеты отбомбились и улетели, в районе высадки появились 17 бомбардировщиков противника. Корабли временно прекратили стрельбу по берегу, чтобы всей силой своего огня отразить воздушную атаку противника. Бомбами противника была повреждена одна десантная баржа, один из бомбардировщиков был сбит.
   В 5 ч. 55 мин. к берегу стали подходить катера и тендеры с первым броском десанта. Бронекатера и «морские охотники» подошли к берегу на дистанцию 5—10 кабельтовых и открыли огонь прямой наводкой по огневым точкам финнов.
   Всего в первый день операции было высажено 3159 человек. В первой половине дня 23 июня десантники перерезали железную и шоссейную дороги, идущие вдоль побережья. Но во второй половине дня финны подтянули резервы с севера и части, отступавшие с юга, и начали теснить десант. За сутки морские пехотинцы при поддержке кораблей и авиации отразили 16 атак финнов. Создалась угроза уничтожения 70-й бригады. Поэтому советское командование приняло решение о дополнительной высадке 30-й отдельной бригады морской пехоты и некоторых артиллерийских частей.
   24 июня около 14 часов к району высадки подошли транспорты с первым эшелоном 3-й бригады. Чтобы выиграть время, корабли приблизились к берегу на расстояние 2–3 кабельтовых. К 17 часам высадка первого эшелона закончилась. Высадка остальных эшелонов из-за шторма растянулась до 26 июня. Всего было высажено 4907 человек с 59 орудиями, 46 минометами и другой техникой.
   Ухудшившаяся с утра 24 июня погода затрудняла действия авиации. Противник вновь перешел в решительную контратаку. Однако десантники, поддержанные огнем кораблей флотилии, стойко сопротивлялись. Вечером 25 июня в связи с приближением войск 7-й армии финны начали планомерный отход. Причем финские части, находившиеся южнее плацдарма, шли в обход его по проселочным дорогам.
   27 июня в 0 ч. 30 мин. десантные войска соединились в районе Рабалы с наступавшими войсками 7-й армии и совместно с ними продолжали наступление в направлении на Усть-Видлицу, которая была занята в тот же день.
   В течение трехдневных боев корабли флотилии израсходовали 3738 снарядов, а авиация совершила 850 самолето-вылетов.
   После занятия города Видлица войска 4-го стрелкового корпуса продолжали развивать наступление на Сортавалу. Их приозерный фланг по-прежнему поддерживали канонерские лодки и бронекатера Ладожской флотилии. Когда советские войска подошли к Питкяранте, флотилия высадила несколько небольших десантов на острова, расположенные в этом районе, и заняла их. На этом боевая деятельность Ладожской военной флотилии закончилась.

Глава 29. Репрессии оккупантов и партизанская война в Карелии

   В первый же день войны финская полиция провела превентивные аресты этнических русских (эмигрантов первой волны и их детей), проживавших в Хельсинки и других крупных городах. Только в концлагерь в Таммисари было брошено более 300 русских.
   С советскими гражданами, оказавшимися на Карельском перешейке, финны поступили одинообразно – всех без исключения, в том числе женщин и детей, отправили в концлагерь. Однако таковых оказалось совсем немного – около полутора тысяч человек, а остальные сумели эвакуироваться. Замечу, что современным финским историкам не нравится термин «концлагерь», особенно в применении к тем «заведениям», где сидели исключительно гражданские лица. Поэтому они их именуют «переселенческими лагерями». Увы, в этих лагерях в 1941–1944 гг. заключенные пересылались лишь из одного «переселенческого лагеря» в другой, а чаще всего – на тот свет.
   «15 июля 1941 г., за неделю до того, как Карельская армия перешла границу 1939 г., был отдан приказ главнокомандующего о временном управлении Восточной Карелией в военное время. В приказе ставилась задача “учитывая интересы ведения войны, организовать управление захваченной территорией, восстановить порядок, решить проблемы ее экономики, прежде всего сельского хозяйства и снабжения населения, а также осуществлять санитарный контроль и решать другие задачи, которые будут поставлены позже в особом порядке”. Начальником Военного управления Восточной Карелии, находившимся в прямом подчинении главнокомандующему, был назначен горный советник (подполковник) Вяйне Котилайнен, занимавший в гражданской жизни должность исполнительного директора фирмы АО “Энсо-Гутцайт”…
   В соответствии с приказом главнокомандующего, территорию, находившуюся непосредственно в тылу наступающих войск, следовало разделить на округа, районы и селения, по возможности соблюдая ранее существующее административное деление. За управление округами отвечали начальники округов, на ступень ниже находились начальники районов, а низший административный строй состоял из местных начальников с подчиненными им штабами. На первом этапе за военное управление отвечали командующий Карельской армией и командиры армейских корпусов, входивших в нее. Начальники округов и районов подчинялись им до передачи зоны ответственности в ведение начальника Военного управления» [129 - Куломаа Ю. Финская оккупация Петрозаводска. Петрозаводск: А.Н. Ремизов, 2006. С. 42–43.].
   Первая памятная записка об основных направлениях деятельности Военного управления, предназначенная для широкого распространения, датирована 21 июля. В ней говорилось: «Население должно быть очищено от чуждых элементов с тем, чтобы оставшихся можно было безоговорочно считать частью народа Финляндии» [130 - Там же. С. 45.].
   Основная часть населения, то есть карелы и другие «соплеменники» финнов (около 15 % от общего числа довоенного населения), не должна была принимать участия в управлении. Они были лишены также «свободы слова, печати, объединений и собраний. Свобода вероисповедания признавалась, но право проводить богослужения временно предоставлялось только православной и лютеранской церквям» [131 - Там же.].
   Интересно что финны, планировавшие очистить Карелию от русских, препятствовали эвакуации населения. Так, зафиксировано несколько случаев обстрела финнами на Онежском озере судов с эвакуирующимися. Даже Юкка Куломаа признает, что 27 сентября 1941 г. артогнем была уничтожена баржа с несколькими сотнями людей.
   Не менее интересно мнение финских офицеров о захвате Петрозаводска. Так, офицер роты пропаганды Мартти Хаавио записал в своем дневнике: «У меня сложилось весьма позитивное представление о Петрозаводске. Этот город отнюдь не показался мне убогим. Здесь старые здания в русском стиле, подобные которым я видел в Печоре, в Сетумаа и в латвийской Валге…
   Обширные церковные территории свидетельствуют о хорошем уходе. У памятников Ленину и Кирову имеются роскошные лужайки и пестрые цветники. Вокруг музея разбит очаровательный сквер…
   Тротуары сделаны из деревянных досок, улицы лишь частично вымощены камнем. На табличках с наименованиями название на финском [карельском. – А.Ш.] языке повсюду стоит первым. Над местностью господствует так называемая десантная вышка [т. е. парашютная вышка. – А.Ш.]» [132 - Куломаа Ю. Финская оккупация Петрозаводска. С. 32–33.].
   Надо ли говорить, что финские военные немедленно объявили войну… памятникам. Были уничтожены и осквернены не только памятники Ленину и Кирову, но и Петру Великому.
   «Подготовка к замене названия города [Петрозаводска. – А.Ш.] на более подходящее началась задолго до его захвата. Первая докладная записка, предлагавшая название Яанислинна, подписанная начальником отдела Вилхо Хеланеном и начальником бюро Юрье Вуорйоки, датирована в отделе по делам просвещения штаба ВУВК 8 августа. Новое название придумал капитан Эйно Лескинен, занимавший должность лингвиста в лингвистическом отделе Главной ставки» [133 - Там же. С. 37.].
   Переименование же улиц столицы Карелии началось в конце 1941 г. и затянулось до середины 1943 г. Переименованию подлежали не только улицы Ленина, Карла Маркса и т. п., но и улицы Пушкинская, Гоголя, Льва Толстого и Грибоедова.
   Логику ряда переименований вообще понять невозможно. Так, улица Военная стала Sairaalakaty (улица Больничная). Ну, понятно, мол, финны – мирные люди, и зачем им Военная улица. Но тут же улицу Гоголя переименовали в Asemiehenkaty (улица Военная).
   Как я ни старался, но никак не смог понять религиозную политику финских властей. Так, в Карелии было разрешено функционирование только двух конфессий – православных и лютеран. Остальные религиозные общины были поставлены вне закона. Переход из одной общины в другую был категорически запрещен.
   В сентябре 1941 г. в Карелии был введен запрет на крещение детей православными.
   «В декабре 1941 г. штаб Олонецкого округа в адресованном духовенству письме обратил внимание на то, что при крещении детям слишком часто давались совершенно неподходящие русские имена. Следовало пытаться склонять население к тому, чтобы вместо них оно выбирало для новорожденных финские имена, а в качестве руководства был направлен список имен, одобренных православной церковью» [134 - Куломаа Ю. Финская оккупация Петрозаводска. С. 188.].
   После этого запрет на крещение был снят.
   Осенью 1942 г. финские власти распорядились, чтобы карелы и другие «соплеменники» сменили свои русские фамилии. Однако до июня 1944 г. пожелали сменить фамилии только 2300 человек их примерно 42 тысяч коренного населения!
   С «освобожденными» карелами финны обращались как колонизаторы с дикарями. Так, финское командование потребовало постепенно искоренить «жаргон» – так они называли карельский язык. Карельскому населению было запрещено иметь радиопрограммы. В оккупированной Карелии запрещалось распространять любые газеты, издаваемые… в Финляндии. Для туземцев военное командование издавало специальную газету «Вапп Карьяла» («Свободная Карелия»). Первый номер ее был напечатан в августе 1941 г. Газета выходила раз в неделю и среди населения Яанислинны (Петрозаводска) распространялась бесплатно, а с конца 1941 г. – при посредничестве отделов районного штаба и народных школ.
   В течение всей оккупации Карелии учиться в школах разрешалось только детям «коренных наций», русским же вообще было отказано в праве обучать своих детей. В конце октября 1941 г. на оккупированной территории было введено всеобщее обязательное образование для всех детей «родственных финнам народов» в возрасте от 7 до 15 лет. Преподавателей приглашали из Финляндии, в большинстве своем они были членами шюцкора.
   «По причине плохого владения учениками финским языком составленные заранее образовательные программы не могли быть реализованы в первоначальном виде. Большая часть учащихся говорила только на русском языке, которым их учителя не владели. Несмотря на то, что в качестве переводчиков использовались ученики, владевшие финским языком или карельским диалектом, языковый барьер сильно затруднял процесс обучения» [135 - Куломаа Ю. Финская оккупация Петрозаводска. С. 180.].
   Замечу, что в Петрозаводск за время оккупации переселилось около полутора тысяч жителей Финляндии.
   А что же происходило с русскими, которые составляли 80 % населения Карелии?
   «Когда войска Карельской армии в июле 1941 г. вышли на исходные для наступления позиции, им был зачитан приказ главнокомандующего, содержавший указания об обращении с военнопленными и поведении на оккупированной территории. Приказом определялись и основные направления политики, которую следовало проводить в отношении гражданского населения. С гражданским карельским населением надо было обращаться дружелюбно, но осторожно. Русское население, напротив, следовало отправлять в концентрационные лагеря…
   Продвигаясь к востоку от государственной границы 1939 г., войска поначалу встречали преимущественно родственное финнам население, а русских – в небольшом количестве лишь на территориях, прилегающих к реке Свирь и Онежскому озеру. Население, эвакуированное ранее советскими властями в район Свири, стали вывозить вглубь захваченной территории в сентябре 1941 г. Концентрационные лагеря были организованы в деревнях Видлица, Ильинское, Кавгозеро, Погранкондуши, Палу и Усланка. Карелов же расселяли на свободе, на колхозных землях в окрестностях Олонца» [136 - Куломаа Ю. Финская оккупация Петрозаводска. С. 53, 54.].
   Позже, в 1942–1943 гг., свыше 150 тысяч карелов отправили на трудовые работы в Финляндию.
   В самом Петрозаводске русских оказалось слишком много, и часть женщин и детей была оставлена на свободе. Но они были обязаны на улице носить красные повязки на рукавах.
   Любопытна статистика, приведенная Ю. Куломаа. Так, на 28 февраля 1942 г. в Яанислинне (Петрозаводске) проживало «национального населения» – 3012 человек, «ненационального населения», то есть русских – 1866 человек. Кроме того, в «переселенческих» (то есть концентрационных) лагерях в Петрозаводске находилось 19 851 человек.
   Тот же Куломаа приводит следующие данные по смертности населения в 1942 г. в Петрозаводске: свободное население (русские и карелы) – 198 человек, в концлагерях – 2953 человека. Это по отчетам финского командования, а после же войны те же финны насчитали 3467 человек, умерших в лагерях. Таким образом, за год в концлагерях Петрозаводска умирал каждый пятый.
   Профессор Д.Д. Ролов, работавший в Национальном архиве Финляндии, приводит несколько иные сведения:
   «За время войны Продолжения на территории Финляндии находилось 30 лагерей, приемных пунктов и производственных отделений, где содержались советские военнопленные. Лагеря делились на: 1) офицерские; 2) для рядового состава; 3) для “дружественных наций” и 4) лагеря для женщин-военнопленных. Иногда общая территория лагеря была разделена на женскую и мужскую зоны. Кроме того, на оккупированной территории финны создали еще несколько лагерей для гражданского населения и военнопленных.
   Для гражданского населения:
   Город Петрозаводск:
   лагерь № 1 – 1000 человек,
   лагерь № 2 – 1500,
   лагерь № 3 – 3000,
   лагерь № 4 – 3000,
   лагерь № 5 – 7000,
   лагерь № 6 – 7000,
   лагерь № 7 – 3000 человек.
   Петровский район, Святнаволок – 1000.
   Пряжинский район, Киндосвары – 600.
   Кутижма – 200.
   Медвежьегорский район – 600.
   Олонецкий район, п. Ильинское – 2176.
   Ведлозерский район – 1000.
   Вместимость – 31 576 человек.
   Для военнопленных:
   Сегозерский район:
   лагерь № 1 – 300 человек,
   лагерь № 2 – 600 человек.
   Кондопожский лагерь 8021 – 750 человек
   Лагерь б/н – 70 человек.
   Олонецкий район, лагерь № 17 – 1000 человек.
   Выборгский район – 500.
   Вместимость – 3220 пленных» [137 - Фролов Д.Д. Советско-финский плен 1939–1944. По обе стороны колючей проволоки. Хельсинки: RMT Group Oy; СПб.: Алетейя, 2009. С. 135–136.].
   В финских лагерях как для военнопленных, так и для гражданских лиц официально применялись телесные наказания. «Порка» производилась прутьями, а также изолированной или стальной проволокой.
   Естественно, что местное население, то есть карелы и русские женщины, оставшиеся на свободе, начали мстить финнам. Уже в ноябре 1941 г. в районе станции Петрозаводск сошли с рельс несколько поездов. В декабре 1941 г. на улицах Петрозаводска появились листовки с речью Сталина на параде 7 ноября в Москве. Тот же Куломаа пишет: «…в декабре 1941 г. двое русских зарезали патрульного военного полицейского, в марте 1942 г. убили охранника концлагеря, а осенью 1943 г. в южной части города были обнаружены захороненные под сараем тела трех солдат-финнов…
   В материалах расследования пожара в университете не исключалась возможность поджога, а пожаром на складе армейской базы снабжения летом 1943 г. было уничтожено снаряжения и амуниции на сумму почти 4,5 млн марок. Согласно советским источникам, упоминавшийся ранее пожар на территории Онежского завода в декабре того же года, причинивший большой ущерб, был вызван поджогом. Финнам не удалось определить его причину, и никаких доказательств, указывавших на саботаж, материалами следствия так и не было установлено. В мае 1944 г. в течение одного дня через небольшие промежутки времени в различных частях города возникло четыре пожара, которыми, кроме прочего, был уничтожен большой армейский лыжно-велосипедный склад. Очевидно, что все они были вызваны диверсиями, но виновных задержать не удалось» [138 - Куломаа Ю. Финская оккупация Петрозаводска. С. 218–219.].
   С осени 1941 г. в Карелии началось массовое партизанское движение. Собственно, уже 5 июля 1941 г. «тройка» утвердила руководящий состав первых 13 партизанских отрядов, которые должны были формироваться по территориальному принципу.
   «Тройка», руководившая партийной работой в Карело-Финской республике, состояла из секретаря ЦК Компартии КФССР (по кадрам) А.С. Варламова, заместителя председателя Совнаркома М.Я. Исакова и наркома госбезопасности М.И. Баскакова.
   К 25 июля в основном все партизанские отряды были сформированы и начали боевые действия. Первое время отряды назывались по району своего формирования – Беломорский, Выборгский, Калевальский, Кексгольмский, Кемский, Кестеньгский, Медвежьегорский, Олонецкий, Петровский (Спасская губа), Прионежский (пригород и город Петрозаводск), Ребольский, Сортовальский и Суоярвский. Всего в отрядах насчитывалось 1471 человек.
   Наркомат госбезопасности выделил для вооружения партизан 1379 польских винтовок типа «Маузер» и 31 пулемет. Остальное вооружение они должны были получить со склада 7-й армии.
   Действия партизанского движения в Карелии существенно отличались от партизанской войны в Белоруссии и на Украине. Из-за разреженности населения Карелии, ее географических и погодных условий постоянное пребывание партизанских отрядов на ее оккупированной территории было практически невозможным. Поэтому базы партизан находились за линией фронта. Партизаны совершали набеги на территорию, занятую противником, через линию фронта или Онежское озеро. Зимой переходили озеро по льду на лыжах или санях, запряженных лошадьми, а летом – на кораблях и катерах Онежской военной флотилии. Связь и доставка грузов партизанам в тылу врага производилась с помощью легких самолетов ПО-2 и летающих лодок. Многочисленные озера Карелии служили гидроаэродромами для летающих лодок.
   Основной самостоятельной боевой единицей стал партизанский отряд численностью до 100 бойцов.
   «В конце ноября 1941 года в г. Беломорске состоялось собрание партийного актива республики. В своем докладе первый секретарь ЦК КП(б) КФССР Г.Н. Куприянов подвел первые итоги партизанской борьбы. По далеко неполным данным к этому времени отряды совершили 43 рейда в тыл врага, разгромили три больших гарнизона противника, уничтожили более 500 вражеских солдат и офицеров, привели из тыла врага 12 пленных, организовали ряд успешных диверсий на вражеских коммуникациях, уничтожив 35 автомашин» [139 - Чумаков Г.В., Ремизов А.Н. Бригада. Партизанская война в Карелии. Петрозаводск: Компания РИФ, 2007. С. 73.].
   С лета 1942 г. карельские партизаны начинают вести регулярные рейды на территорию Северной Финляндии. Таким образом, они стали первыми советскими партизанскими отрядами, действовавшими на территории противника, так как в других местах наши партизаны стали пересекать границу СССР лишь в 1944 г.
   «В июне 1942 года партизанский отряд “Полярник”, сформированный в феврале в г. Архангельское и входивший в состав 1-й партизанской бригады Карельского фронта, срочно перебросили из южной Карелии на Кольский полуостров в Мурманскую область. В начале июля этот отряд под командованием Д.А. Подоплекина вышел в рейд в район Корья – Кангасниеми – Савукоски. На Ухтинском направлении в июле 1942 года на финляндскую территорию проникали диверсионные группы партизанского отряда “Боевой клич” под командованием Е.М. Кокоры. На этом же направлении в сентябре на финляндской территории активно действовали партизанские отряды “Вперед” (командир – К.В. Бондюк), “Красный онежец” (командир – И.Я. Кравченко), “Красный партизан” (командир – Ф.Ф. Журих). Всего же на территории финляндской Лапландии (северная Финляндия) летом – осенью 1942 года проводили боевые операции 8 партизанских отрядов Карельского фронта. Помимо партизан продолжалась заброска на вражескую территорию диверсионно-разведывательных групп по линии 4-го отдела НКВД КФССР и разведывательного управления Карельского фронта.
   В зимний период 1942–1943 годов партизанские операции на финляндской территории, как и в предыдущую зиму, были приостановлены. Весной 1943 года по указанию Военного совета Карельского фронта Штаб партизанского движения принял решение расширить боевые действия партизан в Северной Финляндии. Летом 1943 года 14 из 18 партизанских отрядов (по другим источникам – 11 отрядов) совершили несколько глубоких рейдов на финляндскую территорию в районе населенных пунктов Нурмес, Куусамо, Рованиеми. Перед партизанами ставились две взаимосвязанные стратегические задачи – разрушение военных коммуникаций в прифронтовой полосе и дезорганизация хозяйственной жизни финского населения.
   Например, партизаны отрядов “Полярник” (командир – Д.А. Подоплекин) и “Боевые друзья” (командир – Н.В. Суровцев) летом 1943 года вели упорную рельсовую войну в полосе от Кайрала до Кемиярви. Партизанский отряд “Советский Мурман” (командир – С.Д. Куроедов) в течение лета совершил три успешных операции в глубоком тылу врага. Отряд “Красный партизан” (командир – Ф.Ф. Журих) в ходе 95-суточного рейда разгромил два вражеских гарнизона в районе Юнтусранта – Суомуссалми, уничтожив более 100 солдат и офицеров. Отряд “Большевик Заполярья” (командир – А.С. Смирнов) в июне разгромил дом отдыха немецких офицеров в районе Ивало, а также провел ряд диверсий на автодороге Петсамо – Рованиеми. В рейдах на территорию Финляндии летом – осенью 1943 года отличились отряды “Красный онежец”, “Советский Мурман”, “Комсомолец Карелии” и др.» [140 - Чумаков Г.В., Ремизов А.Н. Бригада. Партизанская война в Карелии. С. 84–85.].
   Следует заметить, что значительное число населения в приграничных областях Финляндии было вооружено, а многие мужчины состояли в шюцкоре. Естественно, партизаны считали врагом любого вооруженного финна. Да и против мирных жителей при неповиновении партизаны применяли оружие. Поэтому финская пропаганда еще в 1943 г. объявила карельских партизан военными преступниками. Самое же удивительное, что сейчас ряд финских политиков требуют наказаний советских партизан.
   Между тем финские диверсанты в 1941–1944 гг. совершили на советской земле множество тяжких преступлений. Характерный пример: в ночь с 11 на 12 февраля 1942 г. тридцать финских диверсантов напали на госпиталь № 2212 в деревне Петровский Ям, где расстреляли и сожгли свыше тридцати раненых советских солдат и медперсонала, включая женщин. Финские историки признают этот эпизод, но утверждают, что финские парни немного ошиблись и приняли госпиталь за военную базу.
   В марте – апреле 1942 г. разведотдел Карельского фронта поставил перед партизанами задачу выяснить наличие ОВ в финских частях в районе Петрозаводска и их количество. Увы, партизаны толком так ничего и не сумели разведать. Любопытно, что финские военные историки не подтверждают и не опровергают наличие химического оружия в финской армии. Наши военные также предпочитают помалкивать по сему поводу.
   20 декабря 1941 г. командование Карельского фронта перед 1-й партизанской бригадой поставило следующую задачу: силами пяти партизанских отрядов одновременным ударом овладеть островом Большой Климецкий, уничтожить гарнизоны противника в Сенногубском, Кижском и Типиницком сельских советах Заонежского района.
   Партизанские отряды должны были закрепиться на острове и создать там опорные базы для дальнейших операций на территории Заонежского, Шелтозерского, Прионежского и Кондопожского районов.
   В операции должны были участвовать 7 партизанских отрядов общей численностью 631 человек. Основную задачу должна была выполнить сводная группа в составе 1-го и 5-го отрядов под командованием Ф.И. Тукачева (194 человека).
   В 11 часов утра 9 января сводная группа из района урочища Ялгандесельга должна была нанести удар по северной части Большого Климецкого острова и уничтожить финские гарнизоны в деревне Кургеницы и на Южном Оленьем острове, а также захватить финскую артиллерийскую батарею, находившуюся в этом районе. Затем группа должна была занять целый ряд населенных пунктов: Зубово, Падниково, Ерсенево, Баярщину, Пустой Берег, Янговщину, Клюево, Мальково, Шлямино, Васильева, Кижи, Наволок и др.
   Отрядам необходимо было менее чем за сутки преодолеть по льду Онежского озера от 25 до 30 км так, чтобы скрытно выйти к объектам нападения. Начало одновременной атаки было назначено на 5 часов утра 10 января.
   Однако в походе партизаны столкнулись с большими трудностями – глубокий снежный покров, 30-градусный мороз, сильный встречный ветер, отсутствие ориентиров на льду озера, что затруднило и замедлило движение. Поэтому партизаны вышли к своим целям с опозданием.
   В итоге все пошло не по плану. Из Петрозаводска по льду озера противник начал перебрасывать на остров Большой Климецкий на автомашинах пехотный батальон и готовит к переброске другие части. Замечу, что, опасаясь партизан и советских десантов, финское командование с конца 1941 г. до начала 1944 г. держало в Петрозаводске свою единственную танковую дивизию. Оная дивизия регулярно проводила парады в захваченном городе.
   11 января 1942 г. советское командование решило оставить Большой Климецкий остров и отвести партизанские отряды на восточный берег Ладожского озера.
   По моему мнению, партизанский рейд на остров Большой Климецкий можно считать частично успешным. Партизаны сумели захватить и почти двое суток удерживать в своих руках большую часть Климецкого острова. На острове были уничтожены почти все вражеские опорные пункты, убит 71 солдат и офицер, в плен взято 15. Было «выявлено и арестовано 5 пособников оккупантам из числа местного населения».
   Нашими трофеями стали 10 станковых пулеметов, два автомата, 50 винтовок, 5 пистолетов, одна радиостанция, 8 лошадей и множество иного военного имущества и документов. При этом партизаны понесли сравнительно небольшие потери – 15 убитых и 39 раненых.
   Партизаны Карелии прекратили свои операции 5 сентября 1944 г. по приказу Ставки Верховного Главнокомандования.
   По официальным отчетам, за 38 месяцев партизанской борьбы на Карельском фронте партизаны уничтожили более 13 тысяч солдат и офицеров противника, взяли в плен более 100 человек, разгромили 53 гарнизона, организовали крушение 31 воинского эшелона, взорвали 151 мост, 78 складов, 236 автомашин, 7 самолетов, 10,5 км железнодорожного полотна и многое другое.
   Следует заметить, что общее число партизан было сравнительно невелико.

В годы войны погибли почти каждый третий партизан.

За героическую борьбу в тылу врага 1384 партизана были награждены орденами и медалями СССР, из них 176 человек – дважды, а 19 – трижды. Партизанам было вручено 10 орденов Ленина, 103 ордена Красного Знамени и 246 орденов Красной Звезды.

Глава 30. Боевые действия на Онеге

   По решению главнокомандующего Северо-Западным направлением маршала К.Е. Ворошилова приказом заместителя Наркома ВМФ адмирала И.С. Исакова из Онежской военно-морской базы Ладожской военной флотилии была сформирована Онежская военная флотилия. Командующим был назначен бывший командир Онежской военно-морской базы капитан 2-го ранга А.П. Дьяконов.
   В августе – сентябре 1941 г. в канонерские лодки были переоборудованы в судоремонтной мастерской в поселке Вознесенье буксирные пароходы Беломорско-Онежского пароходства «Огюст Бланки», «Каляев», «Ижорец № 18», «Мартиец-89» и «Мартиец-60», переименованные в КЛ-11, КЛ-12, КЛ-13, КЛ-14 и КЛ-15. В октябре были получены для них минометы.
   18 сентября 1941 г. финны перерезали реку Свирь в районе Остречины и заняли Гакручей. Для поддержки сухопутных частей в этот район из Вознесенья была послана КЛ-12. 19 сентября в 7 ч. 30 мин., подойдя к селу Остречины на дистанцию 1,5–2 км, канонерка обстреляла его. Был освобожден из плена строительный батальон (100 человек) с техникой. Через несколько часов канонерка вновь обстреляла село и заставила отступить группу финнов. Это было боевое крещение флотилии.
   В этот же день КЛ-12 поднялась вверх по Свири к селу Вязостров, где прикрывала эвакуацию населения, препятствуя переправе противника на левый берег. КЛ-12 и КЛ-14 успешно вели огонь по врагу в районе деревни Гакручей. Деревня была взята советскими бойцами, высаженными с буксира «Лосось».
   21 сентября КЛ-13 обстреляла окраину деревни Гакручей. Прямым попаданием был уничтожен склад боеприпасов и снаряжения. Противник отступил.
   22—24 сентября КЛ-13, КЛ-14 и буксир «Лосось», на котором находилось 72 бойца отдельного дорожно-строительного батальона и 27 бойцов народного ополчения, вышли на боевую позицию в районе Вязостров и Гакручей. Перед ними была поставлена задача занять деревню и не допустить переправы противника на левый берег Свири. Контратака наших войск была отбита.
   С 26 по 28 сентября канонерка КЛ-13 обстреливала деревню Прошино, выпустив более 180 снарядов. Со 2 по 5 октября дивизион канонерских лодок, заняв позиции в Свирской губе, в течение четырех дней обстреливал скопление живой силы противника. Было израсходовано 511 снарядов.
   7 октября финны заняли Вознесенье и были остановлены южнее города в районе реки Ошты.
   8 октября командир 272-й стрелковой дивизии генерал-майор М.С. Князев, возглавивший сухопутную оборону по реке Оште, поставил перед Онежской флотилией задачу огнем корабельной артиллерии воспрепятствовать продвижению противника на участке Вознесенье – Ошта. Канонерские лодки КЛ-11 и КЛ-13 нанесли удар по огневым точкам противника на мысе Куликов и Каменной гряде. 10 октября, поддержанные огнем канонерок, советские войска отбили атаки финнов.
   С 11 по 24 октября канонерки КЛ-11, КЛ-13 и КЛ-15, находясь в Онежском обводном канале и у южного берега озера, обстреливали огневые точки противника, поддерживая атаки сухопутных частей, препятствовали переправе противника через Свирь, продвижению подкреплений, подвозу боеприпасов и снабжения. Было израсходовано 1375 снарядов. Советские войска удержали оштинский рубеж.
   В ходе отступления советских войск на Свири, в Петрозаводске и Повенце было брошено свыше 20 исправных пароходов и буксиров. В начале октября 1941 г. финны начали переоборудовать их в канонерские лодки и сторожевые корабли. Главной базой финской флотилии стал Петрозаводск.
   В середине октября в Вытегру прибыл отряд бронекатеров в составе БКА-35, БКА-63, БКА-64 и БКА-65, перечисленных 30 сентября 1941 г. из Ладожской военной флотилии. Но вскоре бронекатера по Вытегре и Мариинской системе были отправлены на зимовку в Молотов (Пермь). Канлодки тоже должны были идти в Молотов, но ледостав задержал их в городе Горьком. 28 ноября 1941 г. приказом наркома ВМФ Онежская флотилия была расформирована, а ее корабли переданы Волжской военной флотилии.
   30 апреля 1942 г. по приказу наркома ВМФ из состава Волжской военной флотилии был сформирован Онежский отряд кораблей. Он состоял из штабного корабля «Московский комсомолец» (бывший сетевой заградитель «Исеть»), канонерских лодок КЛ-11, КЛ-13, КЛ-14, КЛ-15, КЛ-40 и КЛ-41, бронекатеров проекта 1124 (БКА-11, БКА-12, БКА-31 и БКА-32), бронекатеров проекта 1125 (БКА– 35, БКА-63, БКА-64 и БКА-65), 7 сторожевых катеров и катеров тральщиков, 4 глиссеров, охраны водного района, 31-го отдельного батальона морской пехоты, службы наблюдения и связи, отдела тыла, складов и производственных предприятий. База отряда была в городе Вытегра. 25 мая Онежский отряд кораблей непосредственно был подчинен наркому ВМФ, а оперативно – командующему 7-й Отдельной армией.
   7 июня корабли, за исключением бронекатеров, прибыли в город Вытегра, и отряд приступил к выполнению боевых задач. Дивизион бронекатеров, состоявший из двух отрядов по четыре катера, прибыл на Вытегру 16 июня и 21 июня начал боевую деятельность.
   На Онежском озерном театре к этому времени сложилась следующая оперативная обстановка. В руках противника находился западный берег озера от Вознесенья до Повенеца с бухтами и пристанями, удобными для стоянки кораблей. Северная и южная части этого берега были укреплены системой береговой обороны, состоящей из отдельных гарнизонов и батарей. В северной части озера на полуострове Заонежье и части островов финны установили дальнобойные батареи и держали под огнем весь берег от мыса Оров-Наволок до Оров-Губы.
   Восточный берег озера охраняли части 7-й Отдельной и 32-й армий (разграничительная линия по реке Водла). На севере от реки Водла до губы Черной стоял в обороне 80-й стрелковый полк войск НКВД, входивший в состав 32-й армии. Южнее реки Водла до реки Вытегра стоял 185-й отдельный стрелковый батальон войск НКВД. Побережье от реки Вытегра до устья реки Ошта занимали части 369-й стрелковой дивизии. В деревне Девятина базировалась 1-й гвардейская авиаэскадрилья самолетов Пе-2.
   Местами базирования для Онежского отряда кораблей служили река Вытегра, Обводной канал, реки Андома и Водла.
   В соответствии с задачами, поставленными командованием 7-й Отдельной и 32-й армий, выявились два самостоятельных направления боевой деятельности отряда: южное и северное. В дальнейшем отряд кораблей обеспечивал оборону города Вытегра и конвоирование судов на участках Вытегра – Шала, Вытегра – Андома.
   Северная (шальская) группа кораблей в составе трех бронекатеров, двух канлодок и сторожевого катера обеспечивала левый фланг 32-й армии (80-й стрелковый полк), охраняя восточное побережье Повенецкого и Заонежского заливов. В задачи группы входили разведка, дозор, охрана коммуникаций, высадка разведгрупп.
   В ходе дальнейшей боевой деятельности наибольшее значение приобрела высадка разведгрупп. Для этой цели использовались катера КМ и бронекатера. За два месяца в тыл противника было высажено 126 человек. Одновременно снимались с берега ранее высаженные группы.
   С июня по октябрь северной группой было совершено более 70 боевых выходов, в том числе 27 в дозор, проведено 5 артиллерийских обстрелов, высажено 15 разведгрупп.
   Южная группа кораблей поддерживала фланг 368-й стрелковой дивизии совместно с 31-м отдельным батальоном морской пехоты, оборонявшим побережье от мыса Черные Пески до устья реки Вытегра (затем до Тудозера), вела разведывательные, поисковые и артиллерийские набеговые действия, несла дозорную службу.
   Важное значение приобрели набеговые действия, в которых участвовали канонерские лодки и бронекатера самостоятельно и во взаимодействии с авиацией. Корабли и катера 30 раз вели огонь по береговым объектам противника.
   16 сентября 1942 г. отряд кораблей в составе трех бронекатеров и двух канонерских лодок во взаимодействии со 2-й авиаэскадрильей У-2 вел огонь по северной окраине деревни Ропручей, где были расположены ремонтные мастерские, бензозаправочная станция и бараки гарнизона противника. Была вскрыта береговая оборона, вызвано много пожаров, нанесен урон противнику в живой силе и технике. Наши корабли и самолеты без повреждений вернулись на базу.
   На южном направлении с июня по октябрь было совершено 160 боевых выходов, в том числе 30 – для артиллерийских обстрелов, 3 – для поиска, 107 – в дозор.
   31 июля 1942 г. канонерская лодка КЛ-13 (бывший буксир «Ижорец-18») произвела высадку разведгруппы в районе острова Василисин, а затем пропала без вести. По данным популярной советской литературы, она погибла в шторм, по закрытым данным, причины гибели неизвестны.
   В середине ноября 1942 г. Онежский отряд кораблей по Мариинской системе был отправлен зимовать в город Рыбинск. 31-й отдельный батальон морской пехоты был оставлен оборонять юго-восточное побережье Онежского озера.
   В ноябре 1941 г. финское командование сформировало бригаду береговой обороны Онежского озера, позже ее переименовали в Онежскую бригаду береговой обороны. В состав бригады вошли части береговой обороны, строительные части и озерная флотилия. Штаб бригады и главная база флотилии находились в Петрозаводске.
   Финны поставили себе цель полностью перекрыть огнем береговых батарей все западное побережье Онежского озера от реки Свирь до Повенецкого залива. К началу 1943 г. им удалось решить эту задачу, установив около двух десятков береговых батарей с орудиями калибра от 37 до 152 мм.
   Наиболее мощный узел береговой обороны начинался у поселка Вознесенье. В числе орудий береговой обороны были четыре 130-мм пушки на мысе Куликов, четыре 100-мм пушки на мысе Часовня. Севернее располагались две трехорудийные 120-мм батареи (Гиморецкая бухта и Ропоручей), у поселка Шонша – четыре 152-мм пушки Кане и т. д. Самые северные батареи финнов (калибра 120 и 75 мм) находились в Повенецком заливе у мыса Ажен-Наволок.
   Уже 2 октября 1941 г. на Онежское озеро из Финляндии были переведены 10 морских катеров, которые и стали первыми судами Онежской флотилии.
   В Петрозаводске, на реке Свирь и в Повенецком заливе финнам удалось захватить несколько десятков пароходов и барж, принадлежавших различным советским ведомствам.
   На частично восстановленном Петрозаводском судостроительном заводе и в мастерских поселка Вознесенье был произведен ремонт и вооружение нескольких трофейных пароходов.
   В состав финской флотилии в конце 1941 г. – начале 1942 г. вошли суда:
   – «Курхумяки» (бывший «Роза Люксембург») – колесный грузопассажирский пароход водоизмещением 174 тонны. Скорость 8 узлов. Построен в 1897 г. в Англии. Вооружение: 3 – 75мм и 3 – 20-мм орудия;
   – «Контупохьа» (бывший «Розалии») – колесный пароход, вооруженный двумя 75-мм и тремя 20-мм орудиями;
   – «Илмари» (бывший «Семга»); «Вяйне» (бывший «Пескарь»), «Эркки» (бывший «Буй»), «Урхо», «Лимо» – малые буксиры, вооруженные одним-двумя 45-мм и одном 20-мм орудием.
   В июне 1942 г. на Онегу был доставлен захваченный 24 августа 1941 г. в Выборгском заливе бронекатер № 215 с одной 76-мм пушкой Л-10. Катер получил название VTV-1. В июне 1944 г. по железной дороге его отправили в Финляндию. В конце 1944 г. он был возвращен Советскому Союзу и после возвращения получил наименование БК-60.
   Кроме того, из захваченных судов финны организовали транспортную флотилию.
   В мае 1942 г. финские катера подходили к советскому берегу в районах села Шала, реки Муромка, села Андом и мыса Новый нос, обстреливали советские части и безнаказанно уходили. В Заонежском заливе финны захватили острова Речной, Мег и Хед и построили там систему укреплений.
   Но вернемся к действиям советских кораблей.
   Приказом наркома ВМФ от 31 декабря 1942 г. Онежский отряд кораблей был переименован в Онежскую в военную флотилию. Корабли и суда флотилии тремя эшелонами с 14 мая по 14 июня прибыли в Вытегру.
   К началу кампании 1943 г. из Волжской флотилии была возвращена канонерская лодка КЛ-13, а штабной корабль «Московский комсомолец» отремонтирован, перевооружен и переклассифицирован в канонерскую лодку. Кроме того, в состав флотилии были введены сторожевые катера (№ 3, 4, 5, 6), торпедные катера типа Г-5 (№ 81, 82, 83, 84, 91, 92, 93), катера-тральщики РТЩ-130, РТЩ-131 и РТЩ-132, группа сторожевых кораблей СКР-14 и СКР-15 и отряд сторожевых катеров № 47, 49, 104 и 111.
   С 16 мая корабли флотилии начали конвоирование транспортов и буксиров с баржами, доставлявших грузы частям Красной армии. Основными маршрутами были озерная коммуникация (Вытегра – река Андома – губа Шала) и коммуникация, проходящая по Онежскому обводному каналу (Вытегра – поселок Кедра).
   В ночь на 31 мая канонерские лодки КЛ-11 и КЛ-41, бронекатера № 12, 22, 41 и 42 [141 - 13 апреля 1942 г. четыре бронекатера получили новые номера (№ 63, 64, 65 и 35 стали № 42, 21, 22 и 41).] обстреляли селенья Подщелье и Ропручей. В результате обстрела установить расположение неприятельских огневых точек не удалось, так как противник ответного огня не открывал.
   1 июня канонерские лодки КЛ-11, КЛ-12 и КЛ-41 произвели поиск на коммуникациях финнов в Петрозаводском заливе, но были обнаружены финскими самолетами. В результате суда противника укрылись в бухте, и поиск был безрезультатным. В 13 ч. 45 мин. у острова Василисин канлодки внезапно были атакованы вышедшими со стороны солнца тремя финскими самолетами. Налет был произведен одновременно тремя самолетами по трем кораблям. КЛ-12 получила попадание двух 100-кг бомб в корму и затонула. Канлодки КЛ-11 и КЛ-41 повреждений не получили. Далее без комментариев цитирую архивный документ: «После гибели КЛ-12 командир дивизиона капитан 2-го ранга Г.И. Гинзбург, опасаясь повторной атаки, решил корабли рассредоточить. Он приказал командиру КЛ-41 спасать личный состав погибшей КЛ-12, а сам вместе с капитаном 2-го ранга Г.С. Гапковским на КЛ-11 пошел в базу. КЛ-41 направилась к месту гибели КЛ-12 для спасения личного состава, но вражеский самолет вторично атаковал канлодку. Корабль начал маневрировать и отстреливаться. Отогнанный артиллерийским огнем от канлодки, неприятельский самолет с бреющего полета обстрелял из пулемета плавающий личный состав КЛ-12. Было убито 8 человек. Только в 14 ч. 36 мин. КЛ-41 подошла к месту гибели КЛ-12 и спасла 22 человека (погибло 27 человек), в том числе и командира корабля». (Сх. 27)
   В тот же день в районе устья Вытегры три финских самолета повредили катер-тральщик РТЩ-130. А в ночь на 9 июня у мыса Муромский был атакован конвой, шедший из Озерного устья в Шалу. Повреждена баржа с мукой. Несколько налетов финской авиации на советские суда произошло и в последующие дни. Всего в июне 1943 г. наши корабли 30 раз подвергались атакам финских самолетов.
   В ночь на 3 июля канонерская лодка КЛ-40 и бронекатера № 22 и № 41 обстреливали поселок Ропручей. «Противник ответного огня не открывал, поэтому выяснить расположение его огневых точек и системы береговой обороны не удалось». А может, там, кроме местных жителей, никого и не было?
   8 июля для поиска судов противника в район бухты Гиморецкая были направлены бронекатера № 12 и № 21. Для их поддержки в Онежском устье находились КЛ-40 и три торпедных катера.
   В 16 ч. 20 мин. бронекатера обнаружили буксир с баржей и мотобот противника, шедшие от мыса Чей-Наволок в Гиморецкую бухту. Сблизившись с судами, в 16 ч. 45 мин. бронекатера открыли артиллерийский огонь из двух 76-мм пушек. Суда, увеличив ход, повернули к берегу под прикрытие своих береговых батарей. В 16 ч. 15 мин. с мыса Чей-Наволок и из района села Каскиручей открыли огонь по кораблям из 100-мм орудий. Финны не имели эффективных приборов управления стрельбой даже на балтийских 305-мм и 254-мм береговых батареях, а в Карелии и подавно, поэтому вероятность попадания в маленький катер была ничтожно мала. А от осколков и шрапнели катера были защищены броней. Но командиры катеров попросту струсили и повернули на обратный курс. Так позорно закончилось первое соприкосновение с финскими судами на Онежском озере.
   23 июля в состав Онежской флотилии был включен принятый от промышленности большой охотник проекта 122 «Марсовой».
   19−22 августа отрядом кораблей Онежской флотилии совместно с 1228-м стрелковым полком 368-й стрелковой дивизии 7-й армии была проведена операция по уничтожению опорного пункта противника, прилегающего к фронту в устье реки Ошта.
   В этом районе противник имел трехорудийную 120-мм батарею (мыс Куликов), 10 батарей калибра 76−152 мм, батарею ПВО, расположенную на мысе Коровенец, и минометно-пулеметные точки. На флотилию возлагалась задача артиллерийской поддержки наступления 368-й стрелковой дивизии в районе Вожероксы.
   Корабли были сведены в две группы. Первая группа кораблей в составе канонерских лодок КЛ-11 и КЛ-41, бронекатеров № 21 и № 42, сторожевых катеров № 41 и № 42 с реактивными установками М-13-М (16 – 132-мм снарядов) должна была действовать с закрытых позиций в Онежском обводном канале. Вторая группа кораблей в составе торпедных катеров № 81, 82, 83, 91, 92 и 93 с реактивными установками М-8-М (24 – 82-мм снарядами) должна была стрелять с озера.
   В 4 ч. 01 мин. торпедные катера, находясь в движении, дали залп. Задача была успешно выполнена. Одновременно был дан залп «катюш» по опорному пункту противника с двух сторожевых катеров, стоявших в канале. Затем последовал второй залп. После этого неприятельский огонь значительно ослаб.
   По окончании артиллерийской подготовки части 368-й стрелковой дивизии перешли в наступление. Поддерживая наступающую пехоту, бронекатера № 21 и № 42 прямой наводкой подавляли и уничтожали огневые точки и живую силу противника. Канонерские лодки вели огонь с закрытых позиций.
   От огня противника три бронекатера получили значительные повреждения. Из личного состава флотилии погибли командир бронекатера № 21 лейтенант И.И. Чеботарев и старшина-комендор, ранено два матроса.
   В результате совместных действий противник был выбит с занимаемых позиций, части 7-й отдельной армии продвинулись вперед и захватили участок южного побережья Онежского озера.
   13 сентября в 1 ч. 05 мин. бронекатера № 21 и № 42 под командованием командира дивизиона канонерских лодок капитана 3-го ранга И.П. Никулина высадили группу разведчиков на мыс Чей-Наволок. На обратном пути в 3 ч. 5 мин. с головного катера были замечены три силуэта кораблей. Не ответив на опознавательный сигнал бронекатеров, корабли открыли артиллерийский огонь. И опять командиры бронекатеров не пожелали вступить в бой, а, поставив дымовую завесу, рванули назад.
   В 7 часов утра 14 сентября отряд в составе бронекатера № 12 и торпедных катеров № 83 и № 93 у острова Лесной обнаружили стоящий у берега финский буксирный пароход. В 7 ч. 26 мин. с расстояния 4400 м катера обстреляли буксир из реактивных установок. Снаряды легли в расположении цели. В то же время финская береговая батарея открыла огонь по катерам с мыса Рид-Наволок. За ней открыла огонь вторая батарея противника. Перезарядив установки, катера в 8 ч. 08 мин. дали второй залп по батареям противника. Согласно донесению командира отряда, из шести стрелявших орудий пять были выведены из строя, а на пароходе возник пожар. Попадание реактивными снарядами в пароход на такой дистанции маловероятно, а как командир мог узнать, что именно пять орудий было выведено из строя – можно только гадать. А вот почему бронекатер № 12 не стрелял из своих двух 76-мм пушек Л-10 – неясно. А он мог бы реально потопить пароход.
   В ночь на 24 сентября бронекатера № 21, 22 и 41, а также катер-тральщик РТЩ-31 высадили десант разведчиков в составе 50 человек на остров Иванцов. При высадке на остров из-за неумелого обращения с фугасами на одной из шлюпок произошел взрыв. При этом погибло 7 человек. Разведчики были обнаружены противником, который открыл огонь. Десант пришлось снова брать на борт. Бронекатера выпустили по финнам 26 снарядов и пошли обратно.
   В ночь на 27 сентября сторожевые катера № 41, 42, 43 и 44 выпустили (в два залпа) 128 реактивных 132-мм снарядов М-13 по четырехорудийной 122-мм батарее у поселка Жабинец. В ночь на 5 октября те же катера по той же батарее выпустили 176 снарядов, но в батарею не попали.
   10 октября торпедные катера № 81, 83 и 93 дали два залпа 82-мм снарядами М-8 по пристани у села Щелейки, а большой охотник «Марсовой» вел огонь из 76-мм орудия с предельной дистанции. Батареи финнов с мысов Самбо, Часовня и из селений Подщелье и Щелейки открыли ответный огонь. Снаряды ложились вблизи катеров. Катер № 83 был поврежден, но остался на плаву.
   В ночь на 26 октября «Марсовой» и КЛ-41 высадили группу разведчиков на мыс Брусничный. На этом боевые операции Онежской военной флотилии в 1943 г. закончились.
   Следует отметить, что, несмотря на большое превосходство в силах, командование Онежской флотилии держалось пассивно. За кампанию корабли флотилии не потопили ни одного плавсредства финнов. Непонятно, почему суда флотилии не ставили мины на коммуникациях противника, в частности, в районе Петрозаводска.
   В последних числах октября 1943 г. корабли флотилии ушли на зимовку в Череповец и Рыбинск.
   Первый эшелон флотилии вернулся в Вытегру 8 мая 1944 г. С 23 июня 1944 г. корабли флотилии поддерживали артиллерийским огнем наступление 368-й стрелковой дивизии в районе поселка Вознесенье. В ходе наступления войск 7-й армии корабли Онежской флотилии осуществляли успешную высадку тактических десантов: 23 июня – на остров Большой Климецкий, 26 июня – у Шелтозера.
   Утром 28 июня корабли флотилии вошли в Уйскую губу в 20 км юго-восточнее Петрозаводска.
   «Около 7 часов утра наша авиация отбомбила и обстреляла прибрежную полосу губы Уйской, а канонерские лодки, минные катера и бронекатера открыли по берегу шквальный огонь, подавляя противодесантную оборону врага. Вслед за этим началась высадка десанта морской пехоты, сначала со сторожевых и бронекатеров, а затем с остальных кораблей. Канонерская лодка “Московский комсомолец”, которой осадка не позволяла подойти вплотную к берегу, перегружала десант на катера. К 8 часам 40 минутам высадка десанта была в основном закончена.
   Преодолевая сопротивление противника, советские десантники освободили село Деревянное и железнодорожную станцию; затем часть их направилась по дороге к Петрозаводску» [142 - Боевые вымпела над Онего. Воспоминания моряков Онежской флотилии. Петрозаводск: Карелия, 1972. С. 144.].
   Все было бы хорошо, но ни на побережье Уйской губы, ни в селе Деревянном, ни в самом Петрозаводске противника уже не было [143 - См.: Боевой путь советского военно-морского флота / Под ред. А. Басова. М.: Воениздат, 1974. С. 308.]. Во избежание ненужных потерь финское командование заблаговременно отвело свои войска. Узнав об этом, командующей Онежской флотилией капитан 1-го ранга Антонов приказал высадить десант непосредственно в петрозаводском порту. 28 июня во второй половине дня корабли флотилии вошли в Петрозаводск и высадили там подразделения 368-й стрелковой дивизии. На этом боевые действия на Онежском озере были окончены.

Глава 31. Линия VT – новый шедевр Маннергейма

   Маршал Маннергейм был достаточно дальновидным человеком и уже к июню 1941 г. не исключал возможности поражения Германии. Однако захват Карелии был для него идеей фикс. Еще в 1918 г. он заявил: «Я не вложу меча в ножны, пока Карелия не войдет в состав Финляндии». И вот 22 июня 1941 г. его час настал!
   Маннергейм играл в беспроигрышную лотерею. В случае победы Германии Гитлер обещал передать Карелию Финляндии в вечное пользование.
   В случае поражения Германии, по мнению маршала, СССР должен был выйти из войны крайне ослабленным и не готовым воевать с Финляндией. Да и западные надавят на Сталина, чтобы он оставил Финляндию с новоприобретенной Карелией в покое.
   И вот маршал создает новую неприступную линию VT на Карельском перешейке, а также сплошную линию укреплений вдоль всей линии фронта в Карелии.
   Особенно сильно был укреплен Массальский оборонительный рубеж от города Медвежьегорска до Сегоозера. Маннергейм лично несколько раз инспектировал строительство Массальской линии. Замечу, что на ее строительство было согнано несколько тысяч советских пленных.
   На 1 км фронта Медвежьегорского укрепрайона приходилось по 4–5 дотов – долговременных огневых точек из железобетона. В первой полосе обороны располагались главным образом дзоты – деревоземляные огневые точки.
   На всем протяжении полосы обороны проходила проволочная сеть в 3–5 рядов, а на особо важных участках, прикрывавших дороги, она насчитывала от 5 до 16 рядов. На танкоопасных направлениях были установлены гранитные надолбы, на дорогах – фугасы. Со стороны озера проволочное заграждение было выполнено на плотах.
   Основная полоса укреплений состояла из двух-трехэтажных дотов, оборудованных в скалах и оснащенных орудиями и тяжелыми пулеметами. В центре каждого такого пункта обороны находилась вентиляционная шахта и многоярусная лестница межэтажного сообщения. Каждый ярус и дот имел самостоятельные входы, замаскированные снаружи. Доты сообщались поярусно через вырубленные в скалах траншеи.
   Внутри большинства дотов располагались комната для отдыха, наблюдательный пункт и пулеметное гнездо. Каждое помещение закрывалось массивной железной дверью на засовах. В небольшом коридоре находился люк для спуска в нижний этаж – для ухода в убежище. Доты имели один или два бронеколпака с отверстиями наверху – для наблюдения за воздушным пространством и амбразурами для стрельбы.
   Самый крупный из сохранившихся опорных пунктов финнов, так называемый «Вепсский замок», охватывает скалистую гряду площадью около 1000 кв. м и высотой около 40 м. На нижних ярусах гряды имеются остатки проволочных заграждений в несколько рядов по вмонтированным в скалу металлическим стойкам. По направлению к вершине склон в несколько ярусов изрезан траншеями, вырубленными в камне, между каждым ярусом также проходят проволочные заграждения. «Вепсский замок» был оборудован 5 пулеметными дотами и одним орудийным. В центре скалы находился командный пункт и убежище для личного состава площадью около 120 кв. м.
   Доты вырублены в скале, стены и перекрытия выполнены из железобетона и замаскированы снаружи бутовым камнем. Внутри них находилось от 1 до 3 помещений. Площадь дотов варьируется от 9 до 24 кв. м. Наружу выходили бронированные колпаки сферической формы с отверстиями для стрельбы. Все помещения были оснащены массивными железными дверями. С помощью люков и бетонных лестниц доты соединялись с казармами и командным пунктом в толще скалы.
   Интенсивное строительство укреплений в Карелии было связано не только с пристрастием Маннергейма. Финский генералитет считал наиболее вероятным вторжение советских войск в Финляндию именно через Карелию.
   В этом их убедили и регулярные рейды партизанских отрядов как в оккупированную Карелию, так и на собственно финскую территорию. Партизанские отряды в Карелии принципиально отличались от партизанских отрядов на остальной территории СССР. Они базировались по другую сторону фронта.
   Как уже говорилось, финны заключили в концлагеря почти все население оккупированной Карелии, и поддерживать партизан там было некому. Поэтому партизаны зимой на лыжах пересекали Онежское озеро. Кроме того, самолеты на лыжах садились на лед замерзших озер. Ну а летом производились десанты партизан с кораблей и катеров Онежской флотилии, с гидросамолетов, садившихся на «голубые глаза озер».
   Финское командование крайне болезненно относилось к рейдам партизан на собственной финской территории.
   На взгляд автора, чрезмерное увлечение строительством укреплений в Карелии пошло во вред созданию укреплений на Карельском перешейке. Во всяком случае, доты в районе Медвежьегорска дадут фору любым укреплениям линии VT на Карельском перешейке.
   К лету 1944 г. первая финская оборонительная линия – «Main line» – проходила по переднему краю обороны, сложившемуся на осень 1941 г. Сильные опорные узлы и пункты прикрывали важные направления, такие, как железнодорожная магистраль Ленинград – Выборг, Приморское шоссе, район Старого Белоострова. Финны понимали, что в случае советского наступления она будет быстро разрушена артиллерийским огнем.
   Вторая, главная оборонительная полоса (линия VT, названная по начальным буквам крайних населенных пунктов) проходила в 20–30 км от первой. Она начиналась в районе Ваммелсуу (Серово), Метсякюля (Молодежное) у побережья Финского залива и шла на восток через Сахакюля (Мухино), Кутерселькя (Лебяжье), Кивеннапа (Первомайское), южнее Рауту (Сосново) до Вуоксинской водной системы, заканчиваясь в районе Тайпале (Соловьево).
   Всю линию защищали почти непрерывные ряды противотанковых надолбов, в качестве которых служили глыбы гранита до 1,5 м высотой. Вдоль линии была построена узкоколейная железная дорога для маневрирования резервами. Предполье линии было щедро усыпано минными полями. На сооружение дотов линии VT использовали около 400 тыс. куб. м бетона, что в 28 раз было больше, чем было израсходовано на строительство линии Маннейгерма.
   Решение о начале строительства линии VT было принято оперативным отделом Ставки 5 января 1942 г. 31 января для строительства выделили 5 строительных батальонов, которые разместили:
   – Ваммелсуу – Сахакюла: два батальона;
   – Котселькя – Кивеннапа – Ахиярви: два батальона;
   – Тайпале: один батальон.
   Реально строительство началось в феврале 1942 г. Число работающих на строительстве укреплений постоянно росло. Если в 1942 г. на километр оборонительных позиций приходилось 20 рабочих, то в начале 1943 г. их насчитывалось 30, а в начале 1944 г. возросло до 40 человек на километр. К началу июня 1944 г. численность рабочих достигла 200 человек на километр. К 1 мая 1944 г. на фортификационных работах трудилось 16 561 человек.
   Для доставки материалов к возводившимся объектам финны проложили две узкоколейные железные дороги с шириной колеи 60 см от полустанка Мерисуо к секторам обороны Ванхасаха и Ахиярви. Их общая длина составила 25 км. На строительстве этих веток была задействована рота военнопленных.
   15 июня 1943 г. на строительство линии VT отправили 1-й пехотный полк 10-й пехотной дивизии. Он участвовал в работах по рытью траншей, строительстве пулеметных гнезд, установке проволочных заграждений и подготовке полос для установки надолбов в опорных пунктах Ваммелсуу, Ахиярви и Сийранмяки.
   16 ноября 1943 г. к работам подключили 58-й пехотный полк 10-й пехотной дивизии, который направили на участок Сийранмяки – Рауту.
   В мае 1944 г. 10-ю пехотную дивизию отправили на передовую.
   Поскольку вблизи линии VT своего гранита не было, в тылу открыли новые каменоломни. Основная масса гранита добывалась в каменоломнях Антреа, Каарлахти и Смиола.
   31 мая 1943 г. Маннергейм приказал начать перевозку 40 тысяч уже установленных гранитных блоков с участка Хамина – Тааветти линии Салпа на линию VT. Всего для перевозки надолбов было задействовано 250 железнодорожных составов и 400 грузовых автомобилей.
   Командно-наблюдательные пункты, как правило, являлись одновременно и убежищем, и отдельным казематом с шахтой, которая могла быть оборудована бронеколпаком, люком или специальными рамными конструкциями моделей МА, МВ и МС.
   Финские литейные производства в Кархула и в Вяртсиля выпускали наблюдательные бронеколпаки различных типов. Литые бронеколпаки имели 2 или 6 смотровых щелей и отверстия для перископа. Толщина брони литых бронеколпаков составляло 150–200 мм, а вес – от 5 до 13 т.
   Помимо своей основной функции, наблюдательные бронеколпаки могли выполнять огневые задачи в условиях ближнего боя. Для этого применялись специальные казематные пистолет-пулеметы «Суоми», приспособленные для стрельбы из наблюдательной щели.
   При возведении линии VT широкое распространение получили железобетонные убежища сферической формы. Документация на них была заказана в США в 1940 г. Но освоить их производство финнам удалось лишь в начале 1942 г.
   Основное преимущество шаровых убежищ – быстрота строительства. 5–6 человек возводили его за 4–5 часов, плюс выдержка на открытом воздухе в течении 12–16 ч.
   Вначале вырывался котлован диаметром с наружную стену. В котловане надувался специальный резиновый шар, являющийся внутренней опалубкой. Далее устанавливается наружная стальная опалубка, и в полость закачивается бетон. После окончания заливки залитый бетон вакуумировался на 1–2 часа и опалубка снималась. Толщина стены составляет примерно 61 см, внутренний диаметр 3 м. За счет вакуумирования бетон обладает большими прочностными свойствами, чем при обычной технологии. После выдержки на открытом воздухе такое сооружение выдерживает попадание 75-мм снаряда. Внутри такого бункера можно было разместить 10 человек с вооружением. Для обогрева предусматривалась печь.
   На 1 мая 1944 г. на линии VT было отлито в бетоне 926 убежищ и пулеметных гнезд различных типов, а 421 сооружение еще строилось.
   «Железобетонные пулеметные гнезда VI класса прочности возводились по нескольким типовым проектам. В 1942 г. строились в основном прямоугольные казематы без бронеколпака.
   На линии ВТ получило распространение широкое использование литых бронеколпаков с амбразурами для пулеметов. Они устанавливались как в пулеметных гнездах, так и в дотах. Бронеколпаки делились по своему назначению на пулеметные, наблюдательные и совмещенные. Пулеметные бронеколпаки имели модификации: М/40, М/41 и М/42, а наблюдательные М/40, М/41 и М/44 в соответствии со временем их разработки и запуска в серийное производство. Пулеметные бронеколпаки выпускались с одной амбразурой, при этом совмещенные имели дополнительную смотровую щель. Пулеметные гнезда оборудовались системой водяного охлаждения, обеспечивавшей бесперебойную работу станковых пулеметов, а также системами газоотвода и принудительной приточной вентиляции. Однако далеко не во всех пулеметных гнездах это оборудование успели установить.
   Помимо пулеметных гнезд открытого типа на линии ВТ применялись позиции кругового обстрела, которые строились как из бетона, так и из дерева» [144 - Линия ВТ. Финская оборонительная позиция на Карельском перешейке 1942–1944 / Авторы-сост. Е.А. Балашов, И.А. Шереметьев. СПб.: Карелико, 2014. С. 65–69.].
   На линии VT широко применялись открытые железобетонные или деревоземляные позиции для противотанковых пушек, включавшие железобетонные укрытия для ПТО V или VI класса прочности. Обычно эти укрытия находились рядом с позициями орудий. Последние представляли собой неглубокий окоп, так чтобы выкаченные из убежища пушки могли вести огонь прямой наводкой.
   Закрытые убежища для орудий делались двух типов: малые (на 37—45-мм противотанковые пушки) и большие (на 75—88-мм пушки).
   11 июня 1944 г. все строительные работы на линии VT были прекращены, а все строительные части отведены в тыл для возведения новых укреплений. К этому времени было возведено 1342 железобетонных сооружения, из которых до состояния боеготовности доведено 1049.
//-- Степень готовности долговременных сооружений на линии VT к 1 мая 1944 г. --//

На сооружение линии VT было затрачено около 550 млн марок, то есть 100 млн евро в соотношении к современному курсу.

Глава 32. Прорыв финской системы укреплений на Карельском перешейке

   После 27 января 1944 г. финны уже не рисковали стрелять по Ленинграду, но продолжали обстреливать северные форты Кронштадтской крепости, а также наши корабли в восточной части Финского залива. Соответственно, им отвечали огнем форты крепости и корабли.
   101-я морская бригада железнодорожной артиллерии Балтийского флота за отличное выполнение боевых задач была переименована в 1-ю гвардейскую морскую бригаду железнодорожной артиллерии. Эту бригаду было решено направить на фронт в район Нарвы. Однако 10 февраля командующий Ленинградским фронтом приказал вывести из ее состава два дивизиона и направить их в оперативное подчинение 23-й армии для обеспечения троицкого и белоостровского направлений. Как уже говорилось, 23-я армия с лета 1941 г. сдерживала финнов на Карельском перешейке.
   Перебазирование 403-го и 405-го дивизионов железнодорожной артиллерии было начато уже 11 февраля. В каждом дивизионе состояло по девять 130-мм транспортеров. 403-й дивизион занял огневую позицию в районе железнодорожной станции Грузино, а 405-й – в районе станций Песочная – Черная Речка. 19-я 180-мм железнодорожная батарея в тот же день вышла на огневую позицию в районе станции Левашово. Понятно, что 130-мм и 180-мм морские орудия нужны были не для обстрела переднего края обороны противника, а для борьбы с дальнобойной финской артиллерией и поражения тыловых объектов. В конце февраля – марте 1944 г. в борьбу с финской артиллерией включились и другие железнодорожные батареи.
   Дуэли нашей дальнобойной артиллерии с финской происходили почти каждый день.
   Объем работы не позволяет мне рассказать о каждой детали грандиозной дуэли, и я вынужден делать это выборочно, иной раз произвольно.
   Возьмем, к примеру, 9 марта 1944 г. С 12 ч. 05 мин. до 13 ч. 40 мин. батареи № 111, 114 и 122 Кронштадтского сектора артиллерийского огня обстреляли железнодорожный эшелон противника на станции Куоккала. Были отмечены два прямых попадания в вагоны поезда и одним снарядом повреждено железнодорожное полотно.
   В 14 ч. 05 мин. артиллерия финнов из района городка Заболотье обстреляла район мыса Дубовский.
   Батарея № 113 Кронштадтского сектора с 14 ч. 05 мин. до 14. 20 мин. выпустила 11 снарядов по финской батарее в районе Заболотья, после чего неприятельская батарея прекратила огонь. С 15 ч. 11 мин. до 15 ч. 25 мин. батарея № 113, пристреливая репер, вела огонь по району города Териоки.
   16 марта 1944 г. в 7 ч. 20 мин. из района населенного пункта Куоккала финны обстреляли 13 снарядами нашу батарею в районе мыса Дубовский, а в 17 ч. 53 мин. – 17 ч. 56 мин. из района населенного пункта Алакюль выпустили 37 снарядов по наблюдательному посту в том же районе. Оба обстрела были безрезультатны.
   Начштаба флота доложил начштаба Ленинградского фронта о том, что артиллерийская группа флота на фронте 23-й армии была развернута на огневых позициях, а 406-й артиллерийский железнодорожный дивизион, переводившийся с южного берега Финского залива на Карельский перешеек, находился на переходе из Ленинграда на позиции.
   Железнодорожные батареи северной артиллерийской группы в течение 16 марта 5 раз открывали огонь по финским батареям в районе Оллила – Заболотье. Неприятельские батареи прекратили стрельбу.
   На следующий день, 17 марта, железнодорожные батареи № 1105 и 1113 трижды открывали огонь по финским батареям и рассеяли до взвода неприятельской пехоты перед фронтом 23-й армии.
   Железнодорожные батареи № 19-а и 1108 производили практические стрельбы с корректировкой самолета.
   И так до июня 1944 г. не проходило ни одного дня без артиллерийской дуэли между дальнобойными финскими батареями, с одной стороны, а с другой – кораблями и фортами Балтийского флота.
   Так, 5 июня огонь финских батарей из районов Ольховки и Белоострова заставил прекратить воинские перевозки из Ораниенбаума на пристань Лисий Нос. Огнем наших железнодорожных установок финские батареи были подавлены, и вечером 5 июня сообщение Ораниенбаум – Лисий Нос восстановлено.
   В течение дня батареи № 111, 112, 114, 121 и 153 неоднократно открывали огонь по финским батареям в районах Оллила и Куоккала. Финские батареи были подавлены. Огонь вели также батареи № 133 и 153 Кронштадтского сектора по финской батарее в районе форта «Ино».
   Подведем некоторые итоги. Что изменилось к 9 июня 1944 г. по сравнению с 27 января? Прекратились обстрелы Ленинграда германской артиллерией. Однако опасность воздушных налетов на город сохранилась как со стороны финнов, так и немцев.
   В Выборгской операции от Балтийского флота участвовало 12 кораблей (в том числе линкор и два крейсера), 25 стационарных и 15 железнодорожных батарей в составе 125 береговых орудий калибром 406–100 мм и 49 корабельных орудий калибра 305–130 мм.
   Железнодорожная артиллерия вела пристрелку и стрельбу с временных огневых позиций, построенных личным составом еще в мае 1944 г. Тогда же были оборудованы командно-наблюдательные пункты для командиров дивизионов и батарей в 500—1000 м от переднего края, а в сухопутные войска назначены офицеры связи с подвижными радиостанциями и шифровальщиками.
   За несколько дней до операции железнодорожные батареи заняли огневые позиции ближе к линии фронта, на железнодорожных станциях Грузино, Горталово, Пери и на шести тупиковых позициях, построенных в районе Левашово, Дибуны, Черная Речка, Сортавала.
   К началу операции артиллерия флота имела на берегу Финского залива и в глубине материка хорошо развитую сеть наблюдательно-корректировочных постов дивизионов и батарей, а некоторые из них располагались в боевых порядках пехоты, на переднем крае. Кроме того, для артиллерийской разведки и корректировки огня использовались отдельный разведывательный артиллерийский дивизион, эскадрилья самолетов-корректировщиков и аэростаты наблюдения. Корректировочная авиация действовала по специально составленному плану.
   9 июня в 8 ч. 05 мин. артиллерия Ленинградского фронта открыла ураганный огонь по финским позициям. Одновременно началось разрушение целей противника артиллерией Балтийского флота в районах населенных пунктов Камешки, западнее Александровки и юго-восточнее Оллила. Огонь на разрушение оборонительных сооружений первой полосы вели: батареи № 112, 113, 114, 122, 123 и железнодорожная батарея № 19а Кронштадтского укрепленного сектора, железнодорожные батареи № 18, 1112, 1114, 1116, 1117, 1118 (северная группа батарей морской железнодорожной артиллерийской бригады), одно 406-мм и одно 356-мм орудия НИМАПа, линкор «Октябрьская Революция», крейсера «Киров» и «Максим Горький». Всего было израсходовано 2176 снарядов калибром от 406 до 130 мм.
   Одновременно со стрельбой на разрушение артиллерия флота вела огонь с целью подавления активно действовавших неприятельских батарей. В подавлении их принимали участие батареи № 111, 121, 153, 154, 279 и 611 Кронштадтского укрепленного сектора и железнодорожные батареи № 1104, 1105, 1106, 1107, 1108, 1110, 1112, 1113, 1114, 1116, 1117, 1118 и 1120, которые в течение дня израсходовали свыше тысячи снарядов, стреляя по 25 целям.
   Финны, оказывая активное сопротивление, вели артиллерийский огонь по нашим наблюдательным постам и по районам мыса Дубовский и Сестрорецка.
   Канонерские лодки «Волга» и «Кама», находившиеся на Кронштадтском и Восточном рейде, с 9 ч. 30 мин. до 10 ч. 50 мин. по заявке армии вели артиллерийский огонь по району Куоккала, выпустив двадцать четыре 130-мм снаряда.
   Интенсивный огонь вели и 130—305-мм орудия форта «Красная Горка». Участник боев П.Е. Мельников писал: «На этот день нашей [311-й] и 312-й двенадцатидюймовой батарее поставлена задача: огневыми ударами по районному центру Райвола, цели № Г-215 и Г-216 нарушить управление и воспрепятствовать подходу резервов противника.
   За первые 4 дня наступления артиллерия флота провела 582 стрельбы и израсходовала более 11 тысяч снарядов калибром от 406 до 100 мм. В результате артиллерийского огня только по данным корректировочных постов было разрушено 34 узла обороны и 24 отдельных дота и дзота, уничтожено 15 артиллерийских орудий, в 294 случаях подавлен огонь вражеских батарей, вызвано 88 больших взрывов боеприпасов и 54 пожара, 67 раз рассеивались и частично уничтожались большие скопления живой силы и техники противника на железнодорожных станциях, узлах дорог и в населенных пунктах.
   Позже Маннергейм напишет в своих мемуарах, что гром советских тяжелых орудий был слышен в Хельсинки на расстоянии 220–270 км.
   С начала операции в ней участвовали 158 истребителей, 298 штурмовиков, 265 бомбардировщиков и 20 разведчиков 13-й воздушной армии и авиации Балтийского флота. 9 июня было произведено свыше 1100 самолето-вылетов.
   Следуя за огневым валом, советские бойцы успешно форсировали реку Сестра, прорвали первую полосу обороны финнов и начали продвижение по Выборгскому шоссе. Батареи железнодорожной артиллерии неоднократно сменяли огневые позиции для более эффективного воздействия по отступающим войскам противника. Продвижение железнодорожной артиллерии обеспечивала восстановительная железнодорожная бригада. Она быстро исправляла повреждения железнодорожного полотна и сооружений и разминировала дорогу. Части Советской армии продвигались настолько быстро, что железнодорожные батареи в первые два дня боевых действий несколько отставали. К 23 часам 13 июня железнодорожный путь был восстановлен до станции Райвола, а в 4 часа 14 июня железнодорожные батареи начали продвижение на Териоки. К этому времени советские войска вышли на вторую, сильно укрепленную, линию обороны противника.
   Несмотря на шквал артиллерийского огня дальнобойных батарей, мощные доты-миллионеры приходилось уничтожать теми же способами, что и в 1940 г. Так, к примеру, капитан И.И. Ведмеденко приказал установить две 203-мм гаубицы Б-4 на дистанции 800 м от дота-миллионера и уничтожил его 96-ю прямыми попаданиями бетонобойных снарядов.
   11 июня в наступление включилась и 23-я армия, которая наступала силами 98-го стрелкового корпуса. В 15 часов 11 июня в состав 23-й армии был передан правофланговый 97-й корпус 21-й армии. А взамен 21-я армия получила 108-й стрелковый корпус из резерва Ленинградского фронта. К исходу дня 11 июня 97-й и 98-й стрелковые корпуса 23-й армии вели бои на рубеже Терлолово – Хирели. 21-я армия силами 30-го гвардейского корпуса овладела Хирели, Матилла и вела бой за Икола. 109-й корпус занял Келломени, Райволу и Териоки.
   10—11 июня была разгромлена 10-я финская пехотная дивизия. Ее остатки бежали на линию Ваммелсуу – Тайпале, а затем были отведены в тыл для пополнения и переформирования. 10 июня Маннергейм приказал срочно перебросить на Карельский перешеек 4-ю пехотную дивизию и 3-ю пехотную бригаду из восточной Карелии. 12 июня Маннергейм приказал отправить на Карельский перешеек 17-ю дивизию и 20-ю бригаду.
   На рассвете 14 июня, после мощной артиллерийской подготовки (на полосе наступления 23-й армии – 55 минут, а 21-й армии – 90 минут) советские войска начали штурм второй линии обороны противника. Атаки на побережье Финского залива были отбиты, но у деревни Куутерселькя наши войска прорвали фронт. Ночью финны бросили в прорыв свою единственную танковую дивизию под командованием генерал-майора Лагуса. Но к утру 15 июня дивизия Лагуса была разбита и отступила на 5 км к северу.
   15 июня финны оказали упорное сопротивление советским наступающим войскам в районе города Мятсякюля, где противник опирался на развитую систему инженерных сооружений, включавших бронеколпаки, доты и дзоты. Армейское командование вызвало огонь семи батарей Кронштадта и девяти батарей железнодорожной артиллерии (2 – 356-мм, 4 – 254-мм, 8 – 180-мм, 24 – 152-мм и 10 – 130-мм орудий). С 5 ч. 44 мин. до 20 ч. 56 мин. 15 июня береговые батареи провели 74 стрельбы и израсходовали 1326 снарядов. Вечером войска 21-й армии, используя успех артиллерии, штурмом овладели городом Мятсякюля.
   16 июня Маннергейм отдал приказ отойти и занять оборону на линии Выборг – Купарсаари – Тайпале. Первый фланг IV армейского корпуса в этот день был отброшен к водному рубежу Финский залив – озеро Куолемаярви – озеро Каукярви – озеро Пэркярви, где 4-я дивизия генерал-майора Аути, переброшенная из Восточной Карелии, удерживала советские войска на направлении главной железной дороги в ожидании того, как сложится обстановка на направлении Кивеннапа. Там, в 25 км к югу, на линии Ваммелсуу – Тайпале сражалась 3-я дивизия генерал-майора Паяри. Ей угрожала опасность окружения. 17 июня 3-ю дивизию отвели на правый фланг, тем самым опасная ситуация была ликвидирована. Спустя три дня финский IV армейский корпус занял оборону на линии Выборг – Купарсаари – Тайпале в полосе Выборг – Вуокса. III армейский корпус после сдерживающих боев занял позиции на водном рубеже Вуокса – Суванто – Тайпале, где он оборонял предмостное укрепление возле Вуосильми.
   К 20 июня в полосе Выборг – Вуокса шириной примерно 40 км оборону держали три финские дивизии и две бригады, а вдвое большую полосу Вуокса – Суванто – Тайпале обороняли две финские дивизии и одна бригада. Все эти войска, за исключением переброшенной из Восточной Карелии 20-й бригады, которой была доверена оборона Выборга, принимали участие в боях по отражению наступления советских войск на Карельском перешейке. Резервы – финская бронетанковая дивизия, а также отведенная для пополнения 10-я дивизия – находились западнее Выборга, куда, как полагали финны, будет нанесен главный удар наступающими советскими войсками. Дополнительные войска усиления из Восточной Карелии Маннергейм ожидал с нетерпением. 17-я дивизия уже была в пути, а 11-я и 6-я в этот момент грузились в вагоны для переброски на 400 км.
   18—19 июня с аэродромов в Эстонии в Финляндию перелетели 20 пикирующих бомбардировщиков Ju-87 и 10 истребителей FV-190.
   19 июня правительство Финляндии обратилось к Гитлеру с просьбой срочно направить в Финляндию шесть германских дивизий и авиацию. Немцы морем переправили финнам 122-ю пехотную дивизию и 303-ю бригаду штурмовых орудий, которые были двинуты на Карельский перешеек. Кроме того, в Финляндию прибыл 200-й германский полк, состоявший из эстонских добровольцев. Больше немцы не хотели дать, им и самим приходилось несладко под Нарвой, как, впрочем, и на других фронтах.
   На рассвете 19 июня 180-мм железнодорожные батареи № 18 и № 19 открыли огонь по городу и железнодорожной станции Выборг. А на следующий день войска 21-й армии прорвали третью линию обороны противника и овладели Выборгом. Однако двинуться на север от города советские войска не смогли из-за упорного сопротивления 10-й и 17-й финских пехотных дивизий, а также подошедших германских частей.
   24 июня на фронте появилась 11-я финская дивизия, а на следующий день – 6-я.
   23-я армия форсировала реку Вуокса и захватила плацдарм на ее северном берегу, но продвинуться дальше не сумела.
   Несколько частей 59-й армии, переброшенные на Карельский перешеек из района Чудского озера, совместно с кораблями Балтийского флота овладели пятнадцатью островами Выборгского залива. Острова эти были невелики по размерам, но сильно укреплены. Так, на захваченных 24 июня островах Биоркэ и Торсари было взято 8 береговых орудий калибра 254 и 152 мм (наших, захваченных в 1918 г.), а также 37 пушек калибра от 45 до 88 мм.
   Стремясь помешать десантам, финны сосредоточили в Выборгском заливе значительную часть своего флота. Однако противостоять советским кораблям они не смогли. 23 финских катера и малых корабля было потоплено в конце июня – начале июля 1944 г. Особенно эффективно действовали наши морские бронекатера проекта 161 или, как их называли, шхерные мониторы.
   В ходе десантной операции имел место довольно забавный эпизод. Советская разведка доложила командованию, что финны направили в Выборгский залив единственный свой сильный артиллерийский корабль броненосец «Вайнаманен». Это было вполне логично. «Вайнаманен» мог сыграть существенную роль в боях как за острова, так и на всем Карельском перешейке. Но, увы, финны буквально тряслись над этим кораблем и тщательно прятали его. С конца 1941 г. в боевых действиях он не участвовал.
   Советская же разведка приняла за «Вайнаманен» германский крейсер ПВО «Ниобе», стоявший в порту Котка. Этот крейсер водоизмещением около 4000 тонн был построен в 1899 г. в Голландии и носил название «Гельголанд». В июне 1940 г. крейсер был захвачен немцами. Немцы модернизировали крейсер, он получил восемь 105-мм зенитных орудий и двадцать четыре 20-мм зенитных автомата в счетверенных и спаренных установках. Кроме того, на палубе были установлены РЛС зенитной стрельбы. 16 марта 1944 г. «Ниобе» вошел в состав кригсмарине. Немцы решили усилить им ПВО порта Котка.
   По своим размерам (длина 94 м, ширина 14,8 м) «Ниобе» вполне мог сойти за «Вайнаманен».
   16 июня 1944 г. советская авиация потопила «Ниобе».
   После налета немцы и финны объявили, что им удалось сбить 16 июля свыше 100 советских самолетов. На самом же деле был потерян один бомбардировщик А-20-ж. Во время налета не появились ни один немецкий или финский истребитель.
   16 июля балтийские летчики продемонстрировали противнику не только возросшую мощь, но и тактическое мастерство.
   Что же касается советского командования, то оно до 1947 г. было уверено, что в Котке был потоплен броненосец «Вайнаманен». Любопытно, что в книге, изданной в 1946 г., я сам видел картинку, где советские самолеты топят «Вайнаманен».
   Между тем «Вайнаманен» в 1943–1944 гг. был замаскирован и стоял в гавани Пансио близ Турку. Любопытный момент, еще 28 июня 1944 г. наша воздушная разведка обнаружила в Турку «броненосец береговой обороны» [145 - Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море, Ладожском и Чудском озерах. Вып. 6. С. 460.].
   Однако на следующий день пара истребителей-разведчиков Як-9 пролетала над Турку и обнаружила там «минный заградитель и тральщик». Тем дело и ограничилось.
   Командование Балтийского флота узнало правду о «Вайнаманене» лишь в 1947 г., после подписания Парижского мирного договора, но об этом будет рассказано позже.
   12 июля командование Ленинградского фронта отдало приказ 21-й и 23-й армиям перейти к обороне. На этом, собственно, и закончились активные боевые действия на Карельском перешейке. По мнению автора, возможности для дальнейшего наступления у советских войск были далеко не исчерпаны, и переход к обороне был вызван не военными, а политическими соображениями.
   На просьбу генерал-полковника Л.А. Говорова дать новые части для захвата Хельсинки Сталин сказал: «Войну будем кончать не в Хельсинки, а в Берлине».
   А дабы утешить генерала, 18 июня 1944 г. Сталин присвоил ему звание Маршала Советского Союза.

Глава 33. Форсирование Свири и освобождение Петрозаводска

   По приказу Маннергейма финские войска еще в декабре 1941 г. приступили к строительству глубоко эшлонированной системы укреплений на перешейке между Ладожским и Онежским озерами. Строительство их непрерывно продолжалось до лета 1944 г. Первая оборонительная полоса финнов располагалась непосредственно по северному берегу Свири. Она состояла из двух-трех линий траншей, обшитых жердями. Траншеи прикрывались проволочными заграждениями в несколько рядов. Во многих местах у берега реки были затоплены плоты или специальные рогатки, опутанные колючей проволокой. Участки, наиболее удобные для высадки десанта, финны буквально напичкали минами.
   Вторая полоса обороны проходила по линии Обжа – Мегрега – Мегрозеро. Она состояла из нескольких опорных пунктов, расположенных на путях движения войск. Мощный узел обороны находился в районе Мегрозеро, один фланг которого упирался в лес, где не было дорог. Движение войск и техники здесь исключалось. Другой фланг прикрывало болото. Перед передним краем располагались противотанковые препятствия, минные поля, гранитные надолбы. Пулеметные точки находились на возвышенностях. Для укрытия солдат и офицеров от артиллерийского огня и бомбардировок с воздуха были построены железобетонные убежища, обеспеченные электроэнергией, телефоном, водой и отоплением.
   Еще более мощный узел обороны находился в районе Сумбатуксы. Здесь кроме дзотов было много долговременных железобетонных огневых точек. На каждый километр фронта приходилось пять таких точек. В глубине обороны, на берегах рек Тулокса и Видлица у Питкяранты и у станции Лоймола также были подготовлены очень мощные позиции.
   На участке от Подпорожья до Ладожского озера финны построили разветвленную сеть шоссейных и лежневых дорог. Нормально работала железнодорожная линия Медвежьегорск – Петрозаводск – Свирьстрой. В хорошем состоянии находилось шоссе Лодейное Поле – Олонец – Видлица.
   К апрелю 1944 г. укрепления на перешейке занимала финская группировка «Олонец», в составе которой находился VI армейский корпус и Ладожская бригада береговой обороны.
   С начала 1944 г. финнам на Свири противостояла 7-я армия под командованием генерал-лейтенанта А.И. Крутикова. В ее составе было шесть дивизий (21, 67 114, 272, 314 и 368-я), три бригады морской пехоты (3, 69 и 70-я) и два укрепленных района (150-й и 169-й). В июне 1944 г. Ставка перебросила сюда 37-й гвардейский, 99-й и 94-й стрелковые корпуса, 7-ю артиллерийскую дивизию прорыва, две танковые бригады, три отдельных танковых полка и три тяжелых самоходно-артиллерийских полка, отдельную роту бронемашин, гвардейскую бригаду реактивных минометов («катюш»), две инженерно-саперные бригады, два отдельных понтонно-мостовых батальона и 40-ю зенитно-артиллерийскую дивизию. Из резервов Карельского фронта с кандалакшского направления на Свирь был переправлен 127-й легкий стрелковый корпус.
   Для обеспечения наступательной операции с воздуха выделялось 588 самолетов 7-й воздушной армии. Кроме того, во время форсирования Свири 13-я воздушная армия Ленинградского фронта должна была произвести два вылета по 75 бомбардировщиков в каждом.
   В районе Новой Ладоги сосредоточилась Ладожская военная флотилия, на Онежском озере и реке Вытегре – Онежская военная флотилия. Им предстояло поддерживать артиллерийским огнем наступающие войска с флангов.
   Автомобильный парк 7-й армии к началу наступления составлял 8 тысяч машин.
   Первоначально наступление на Свири намечалось на 25 июня, но Ставка внезапно перенесла этот срок на 20 июня.
   Одной из важнейших предпосылок успеха Свирско-Петрозаводской операции являлось разрушение плотины ГЭС «Свирь-3». Выполнение этой задачи было возложено на авиацию Балтийского флота и преследовало две цели: во-первых, уменьшить уровень воды на Свири выше плотины и тем самым облегчить 368-й стрелковой дивизии форсирование реки, во-вторых, снять угрозу затопления местности врагом при форсировании Свири войсками 7-й армии в нижнем течении.
   Для разрушения плотины были привлечены 55 бомбардировщиков. Их экипажи прошли подготовку на специально оборудованном полигоне, после чего самолеты скрытно были сосредоточены в районе Новой Ладоги. Планировалось накануне наступления советских войск под прикрытием истребителей нанести внезапный удар по плотине с применением крупнокалиберных бомб и мин.
   20 июня в 10 ч. 5 мин. группа бомбардировщиков нанесла первый удар по плотине. Затем последовала еще серия ударов по плотине. Вместе с 250-, 500– и 1000-кг бомбами сбрасывались и морские мины. Всего авиация флота совершила 123 самолето-вылета и израсходовала 64 крупнокалиберные бомбы и 11 мин. Плотина была разрушена. Водяной вал буквально смыл финские укрепления, расположенные у самого берега ниже плотины.
   Ровно в 8 часов утра 21 июня был произведен залп гвардейских минометов. К 8 ч. 5 мин. над финскими позициями появилось несколько сот бомбардировщиков и штурмовиков. Бомбардировка длилась 30 минут. В 8 ч. 30 мин. открыли огонь 1595 орудий и минометов калибра 76 мм и выше. В районе прорыва средняя плотность составила 133 ствола на километр фронта. Артиллерийская подготовка длилась три с половиной часа. За это время было израсходовано 1200 вагонов снарядов и мин.
   В 11 часов от левого берега Свири отчалили сотни лодок и плотов, на которых плотно сидели красноармейцы. Немедленно открыли огонь все уцелевшие огневые точки финнов. Плоты и лодки оказались в кольце всплесков от пуль и снарядов. Однако убитых и раненых было совсем немного, поскольку на плотах и лодках сидели… чучела, а передвигали их в воде небольшое число добровольцев. Ложная переправа помогла выявить огневые точки финнов.
   В 11 ч. 47 мин. 360 бомбардировщиков и штурмовиков 7-й и 13-й воздушных армий нанесли повторный удар по неподавленным финским укреплениям. Затем 15-минутный огневой налет произвела артиллерия. И только около 12 часов дня началось форсирование Свири. Первыми начали переправу бойцы 98-й и 99-й стрелковых дивизий, а также 272-й и 114-й стрелковых дивизий.
   По всей реке на протяжении 25 километров появились плоты, лодки, плавающие автомашины и танки. Финны вели беспорядочный ружейно-пулеметный огонь. По несколько выстрелов сделали две-три минометные батареи. Основные же силы финнов поспешно отходили на второй рубеж обороны.
   К 16 часам 21 июня наши войска овладели на правом берегу Свири плацдармом глубиной до 2,5–3 км.
   22 июня со стороны Ладожского озера в Свирь вошли речные пароходы «Титан», «Хасан», «Весьегорск», «Шиман» и «Горловка» с баржами. Они прошли под огнем противника сквозь минные заграждения вверх по реке к месту прорыва и на следующий день приступили к переброске на правый берег реки войск и техники. В 16 часов в районе Канома начал функционировать большой паром из двух барж, буксируемых пароходом. За первый же рейс он перевез 15 танков Т-34 и 14 самоходок Су-152.
   22 июня войска 7-й армии продолжали наступление. 368-я дивизия, отбросив противника с плацдарма, который он занимал по южному берегу, форсировала Свирь в районе Вознесенья. Дивизию поддерживала огнем Онежская флотилия. 99-й корпус овладел районным центром Подпорожье и также переправился через реку. А к концу дня Свирь была форсирована на всем ее протяжении от Онежского до Ладожского озера.
   Стремясь сохранить свои силы, финны начали поспешно отводить 8-ю и 5-ю дивизии и 15-ю бригаду на вторую, главную линию обороны Мегрега – Сумбатукса и Сармяги – Обжа, а 7-ю дивизию – на Петрозаводск. Отход прикрывался сильными арьергардами. Отступая, финны взрывали мосты, устраивали завалы, минировали и взрывали дороги.
   С утра 23 июня 4-й и 37-й корпуса вели упорные бои в полосе предполья второй линии обороны противника в районе Сумбатукса – Мегрега – Сармяги – Обжа. 99-й корпус после переправы через Свирь в районе Подпорожья не встретил организованного сопротивления финнов.
   Походными колоннами войска двинулись по лесной дороге к Коткозеру и вышли там на шоссе Петрозаводск – Олонец.
   Утром 23 июня Ладожская флотилия высадила десант в междуречье Тулоксы и Видлицы в тылу финской обороны для содействия войскам, наступавшим с фронта. При поддержке кораблей и флотской авиации десантники должны были перерезать железную и шоссейную дороги, идущие от Олонца на Питкяранту. Высадка прошла успешно.
   Финны срочно направили к месту высадки советского десанта части 15-й пехотной бригады и отдельный егерский батальон. Сильными контратаками финны попытались загнать десант в озеро, но им это не удалось. На следующий день здесь высадилась и 3-я бригада морской пехоты. Ладожская флотилия поддерживала десантников огнем своей артиллерии. Все атаки финнов были отбиты.
   Высадка крупного десанта в тылу финских войск и обход их главной полосы обороны войсками 99-го корпуса создали реальную угрозу окружения 5-й и 8-й финских пехотных дивизий. Поэтому командование противника было вынуждено в ночь на 24 июня отвести свои части на западный берег Видлицы.
   Преследуя отходящих финнов, части 37-го гвардейского корпуса 25 июня заняли Олонец. На следующий день они вошли в Нурмолицы, 28 и 29 июня вели бои с частями 8-й пехотной дивизии финнов в районе Торосозеро, а 30 июня вышли к реке Видлице между Ивасельгой и Большими Горами.
   99-й корпус к 30 июня вел бой в районе Ведлозера. 4-й корпус 25 июня занял сильные узлы сопротивления Сармяги и Обжа и быстро продвигался по берегу Ладожского озера.
   26 июня 272-я дивизия вышка к реке Тулокса, а на следующий день соединилась с десантниками, удерживающими плацдарм между Тулоксой и Видлицей. Части 15-й бригады и 5-й дивизии финнов были отброшены за Видлицу и заняли оборону на ее западном берегу.
   За успешное форсирование реки Свирь многие воины 272-й дивизии были награждены орденами и медалями, а одиннадцать человек получили звание Героя Советского Союза.
   В резерве фронта находились 127-й легкий и 94-й стрелковый корпуса, которые в боях за Свирь участия не принимали. Подсчитав, что для разгрома финских войск вполне достаточно тех сил, которые 21 июня форсировали Свирь, Ставка вывела 94-й корпус из состава Карельского фронта и перебросила его на другой фронт.
   С выходом войск 7-й армии на реку Видлица 30 июня закончился первый этап наступления на свирско-олонецком направлении. На правом фланге армии советские войска после форсирования Свири преследовали отступающих финнов в направлении от Вознесенья на Шелтозеро и Петрозаводск. Там наступали 368-я дивизия, 69-я стрелковая бригада и части 150-го укрепленного района.

Глава 34. Выход Финляндии из войны

   В начале января 1942 г. посол СССР в Швеции Александра Михайловна Коллонтай через шведского министра иностранных дел Гюнтера попыталась установить контакты с финским правительством. В конце января президент Рюти и маршал Маннергейм обсудили возможность проведения предварительных переговоров и пришли к заключению, что любые контакты с русскими недопустимы.
   20 марта 1943 г. правительство США обратилось к финскому правительству с предложением о посредничестве в переговорах о заключении мира (США не были в состоянии войны с Финляндией). Правительство Финляндии, посовещавшись с немцами, ответило отказом.
   Однако настроение у правительства Финляндии стало портиться по мере неудач германских войск на Восточном фронте. Летом 1943 г. представители Финляндии начали переговоры с американцами в Лиссабоне. Финский министр иностранных дел Рамзай направил в Госдепартамент США письмо с заверением, что финская армия не станет выступать против американцев в том случае, если они после высадки в Северной Норвегии перенесут боевые действия на территорию Финляндии.
   Это предложение, как и последующие перлы финских правителей в 1943–1944 гг., поражает своей некомпетентностью и даже наивностью. Руководство страны, подобно забеременевшей гимназистке, надеялось, что «все само рассосется». Ну почему бы США не угробить 200–300 тысяч своих солдат и не высадиться в Северной Норвегии, да еще и поссориться с Советским Союзом?
   В ходе поисков спасительной соломинки финские министры всерьез обсуждали с Маннергеймом возможность конфликта вермахта с национал-социалистической партией в Германии и прочие фантастические варианты.
   Постепенно среди простых финнов шовинистский угар начал сменяться пораженческими настроениями. В начале ноября 1943 г. социал-демократическая партия выступила с заявлением, где не только подчеркивала право Финляндии по своему усмотрению выйти из войны, но и отмечала, что этот шаг следует предпринять без задержки.
   В середине ноября 1943 г. секретарь шведского Министерства иностранных дел Бухеман информировал на одной из встреч посла Коллонтай, что, согласно полученным сведениям, Финляндия желает заключения мира. 20 ноября А.М. Коллонтай попросила Бухемана довести до сведения финского правительства, что оно может направить в Москву делегацию. Правительство приступило к изучению этого предложения, а шведы со своей стороны дали понять, что готовы оказать Финляндии помощь продуктами питания в том случае, если попытки установить контакты с целью заключения мира приведут к прекращению импорта из Германии. В ответе финского правительства на предложение русских отмечалось, что оно готово вести переговоры о мире, но не может передавать города и иные жизненно важные для Финляндии территории.
   Таким образом, Маннергейм, Рюти и К° были готовы вести переговоры, но в качестве победителей, и требовали передачи Финляндии территорий, находившихся в составе СССР к 22 июня 1941 г. В ответ Коллонтай заявила, что отправным пунктом для переговоров может быть только граница 1940 г.
   В конце января 1944 г. финское правительство отправило государственного советника Паасикиви в Стокгольм для неофициальных переговоров с советским послом. Он вновь попытался говорить о границах 1939 г. Аргументы Коллонтай успеха не имели. Более аргументированно высказалась советская авиация дальнего действия.
   В ночь с 6 на 7 февраля 1944 г. 728 советских бомбардировщиков сбросили 910 тонн бомб на Хельсинки. Среди них были и экзотические гостинцы, как, например, четыре бомбы ФАБ-1000, шесть ФАБ-2000 и две ФАБ-5000.
   В городе возникло свыше 30 крупных пожаров. Горело газохранилище, военные склады, казармы, электромеханический завод «Стрельберг» и т. д. Всего было разрушено и серьезно повреждено 434 здания. Финны сумели оповестить население Хельсинки за 5 минут до начала налета, поэтому потери мирного населения были невелики: 83 убитых и 322 раненых. Потери среди военнослужащих финны не раскрыли до сих пор.
   17 февраля был совершен второй налет на Хельсинки. Он был не столь мощным. Всего на город сбросили 440 тонн бомб, из них 286 ФАБ-500 и 902 ФАБ-250. Впервые специально оборудованные бомбардировщики А-20G с высоты 500–600 м пулеметно-пушечным огнем и реактивными снарядами подавляли средства ПВО.
   Более мощный налет на Хельсинки был произведен в ночь с 26 на 27 февраля 1944 г. Город бомбило 880 самолетов, сброшено 1067 тонн бомб, среди которых было двадцать ФАБ-2000, три ФАБ-1000, 621 ФАБ-500 и т. д.
   Система ПВО столицы Финляндии действовала малоэффективно. Не помогла и срочно переброшенная из Германии эскадрилья Ме-109G, укомплектованная асами люфтваффе (Р. Левинсом, К. Дитче и др.). Всего за три налета наша авиация потеряла 20 машин, включая эксплуатационные потери.
   23 февраля 1944 г. Паасикиви вернулся из Стокгольма. Вечером 26 февраля Паасикиви и Рамзай должны были посетить Маннергейма и рассказать о переговорах в Стокгольме. Но доехать из-за бомбежки они не смогли, и маршал в одиночестве слушал разрывы двухтонных ФАБов.
   Тем не менее Маннергейм и ряд руководителей Финляндии попытались спорить по территориальным вопросам (между собой, разумеется). Тогда вмешались шведы. Министр иностранных дел Гюнтер, премьер-министр Линкомиес, а затем и сам король обратились к финскому руководству с предупреждением, что требования СССР следует рассматривать как минимальные, и «правительство Финляндии обязано определить свое отношение к ним до 18 марта». Надо полагать, шведы пояснили финнам, что с ними будет в противном случае.
   17 марта 1944 г. правительство Финляндии обратилось через Стокгольм к советскому правительству и запросило более детальные сведения о минимальных условиях. 20 марта Москва прислала соответствующее приглашение, и 25 марта государственный советник Паасикиви и министр иностранных дел Энкель на шведском самолете ДС-3 перелетели линию фронта на Карельском перешейке, где по обоюдной договоренности в течение двух часов действовало «окно», и прилетели в Москву.
   21 марта Маннергейм отдал приказ об эвакуации гражданского населения с Карельского перешейка и о вывозе различного имущества и оборудования из оккупированной Карелии.
   1 апреля в Хельсинки вернулись Паасикиви и Энкель и заявили, что условием заключения мира является принятие в переговорах за основу границ Московского договора. Войска немцев, находящихся в Финляндии, должны быть интернированы или изгнаны из страны в течение уже начавшегося апреля – требование, которое было невыполнимо уже по техническим причинам. Но наиболее страшным для финнов на этот раз было, однако, требование советского правительства в счет репарации выплатить 600 млн американских долларов, поставив на эту сумму товары в течение пяти лет.
   18 апреля финское правительство официально дало отрицательный ответ на советские условия мира. Вскоре после этого заместитель министра иностранных дел Вышинский по радио заявил, что Финляндия отвергла предложение советского правительства о заключении мира и что ответственность за последствия будет возложена на финское правительство.
   К концу апреля 1944 г. положение финских войск на суше, на море и в воздухе стало безнадежным. За Выборгом у финнов не было серьезных укреплений. В стране все здоровые мужчины в возрасте до 45 лет включительно были уже призваны на военную службу.
   Финское же руководство параллельно с переговорами с СССР молило о помощи Германию. 22 июня 1944 г. в Хельсинки прибыл министр иностранных дел Германии Риббентроп. В ходе переговоров с ним президент Рюти дал письменное свидетельство, что финское правительство не подпишет мир, который не одобрит Германия.
   1 августа президент Рюти ушел в отставку, и 4 августа президентом Финляндии стал Маннергейм.
   25 августа 1944 г. правительство Финляндии через своего посланника в Стокгольме Г.А. Гриппенберга обратилось к советскому послу в Швеции А.М. Коллонтай с письмом, в котором просило передать правительству СССР просьбу Финляндии возобновить переговоры о заключении перемирия.
   29 августа посольство СССР в Швеции передало ответ советского правительства на просьбу Финляндии:
   – Финляндия должна порвать отношения с Германией.
   – Вывести все германские войска из Финляндии к 15 сентября.
   – Отправить делегацию на переговоры в Москву.
   3 сентября премьер-министр Финляндии Антти Хакцелль выступил по радио с обращением к народу Финляндии о решении правительства начать переговоры о выходе Финляндии из войны.
   В ночь на 4 сентября 1944 г. правительство Финляндии сделало заявление по радио, что принимает советские предварительные условия, разрывает с Германией и соглашается на вывод немецких войск из Финляндии к 15 сентября. Одновременно Главное командование финской армии объявило, что прекращает военные действия на всем фронте с 8 часов утра 4 сентября 1944 г.
   8 сентября 1944 г. в Москву прибыла финская мирная делегация в составе председателя Совета министров Антти Хакцелля; министра обороны, генерала армии Карла Рудольфа Вальдена; начальника Генерального штаба генерал-лейтенанта Акселя Эрика Хейнрикса и генерал-лейтенанта Оскара Энкеля.
   С советской стороны в переговорах участвовали: глава делегации, нарком иностранных дел В.М. Молотов; член ГКО и Ставки Верховного главнокомандования, Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов; член Военного совета Ленинградского фронта генерал-полковник А.А. Жданов; заместитель наркома иностранных дел М.М. Литвинов; заместитель наркома иностранных дел В.Г. Деканозов; начальник Оперативного управления Генерального штаба генерал-полковник С.М. Штеменко и командир Ленинградской военно-морской базы контр-адмирал А.П. Александров.
   Со стороны союзников в переговорах участвовали представители Англии: посол Англии в СССР Арчибальд Керр и советник посольства Англии в СССР Джон Бальфур.
   Переговоры начались только 14 сентября, так как 9 сентября тяжело заболел А. Хакцелль. В дальнейшем председателем финской делегации на переговорах стал министр иностранных дел Карл Энкель.
   19 сентября 1944 г. в Москве было подписано «Соглашение о перемирии между СССР, Великобританией, с одной стороны, и Финляндией – с другой». Приведем наиболее важные условия этого соглашения:
   – Финляндия обязуется разоружить все немецкие войска, оставшиеся в Финляндии после 15 сентября 1944 г., и передать их личный состав Советскому командованию в качестве военнопленных.
   – Финляндские власти обязуются интернировать всех немецких и венгерских граждан, находящихся в Финляндии.
   – Финляндия обязуется предоставить Советскому командованию все свои аэродромы для базирования советской авиации, ведущей операции против немецких войск в Эстонии и на Балтике.
   – В два с половиной месяца Финляндия обязуется перевести свою армию на мирное положение.
   – Восстанавливается мирный договор 12 марта 1940 г.
   – Финляндия возвращает Советскому Союзу область Петсамо, ранее дважды (в 1920 и в 1940 годах) уступленную ей Советским Союзом.
   – СССР вместо права на аренду полуострова Ханко получает право аренды Порккала-Удд для создания там военно-морской базы.
   – Восстанавливается договор об Аландах 1940 г.
   – Финляндия обязуется немедленно возвратить всех союзных военнопленных и других интернированных лиц. СССР передаст финнам финских военнопленных.
   – Финляндия возмещает убытки Советскому Союзу в размере 300 млн долларов с погашением в течение 6 лет товарами.
   – Финляндия обязуется восстановить все законные права, в том числе имущественные, для граждан и государств Объединенных Наций.
   – Финляндия возвращает Советскому Союзу вывезенные с его территории все ценности и материалы, как частных лиц, так и государственных и иных учреждений – от оборудования фабрик до музейных ценностей.
   – Финляндия передает как военные трофеи все военное имущество Германии и ее сателлитов, находящееся в Финляндии, в том числе военные и торговые суда.
   – Над торговым флотом Финляндии будет установлен контроль Советского командования в целях использования его в интересах союзников.
   – Финляндия предоставит такие материалы и продукцию, которые потребуют Объединенные Нации, для целей, связанных с войной.
   – Финляндия обязуется распустить все фашистские, прогерманские военизированные и другие организации и общества.
   – Контроль за выполнением условий перемирия вплоть до заключения мира будет осуществлять специально создаваемая Союзная Контрольная Комиссия (СКК) под руководством Советского Главнокомандования.
   В Приложении к соглашению указывалось:
   – Все финские военные корабли, торговые суда и самолеты должны быть возвращены на период войны на свои базы и не покидать их без разрешения Советского командования.
   – Территория и акватория Порккала-Удд должны быть переданы Советскому командованию в течение 10 дней со дня подписания соглашения на 50 лет в аренду, с уплатой 5 млн финских марок ежегодно.
   – Финское правительство обязывалось обеспечить все коммуникации между Порккала-Удд и СССР: транспорт и все виды связи.
   Выполнение Финляндией условий соглашения о перемирии привело к возникновению ряда конфликтов с немцами. Так, 15 сентября немцы потребовали сдачи финского гарнизона на острове Гогланд. Получив отказ, немцы пытались захватить остров. Гарнизон острова получил мощную поддержку советской авиации, которая потопила четыре самоходные десантные баржи, тральщик и четыре катера. 700 немцев, высадившихся на Гогланде, сдались финнам.
   На севере Финляндии немцы слишком медленно отводили свои войска, и финнам пришлось применить силу. 30 сентября финская 3-я пехотная дивизия под командованием генерал-майора Паяри высадилась в порту Реютя близ города Торнео. Одновременно шюцкор и солдаты-отпускники напали на немцев в городе Торнео. В ходе упорных боев немцы оставили город. 8 октября финны овладели городом Кеми. К этому времени в район Кеми прибыла 15-я пехотная дивизия, снятая с Карельского перешейка. 16 октября финны заняли поселок Рованиеми, а 30 октября – село Муонио.
   С 7 по 29 октября 1944 г. войска Карельского фронта при содействии Северного флота провели Петсамо-Киркенесскую операцию. В результате этой операции советские войска продвинулись на 150 км на запад и овладели городом Киркинес. По советским данным, немцы в ходе операции потеряли около 30 тысяч человек убитыми и 125 самолетов.
   Любопытно, что немцы и после 29 октября продолжали отступать. Так, в ноябре они отошли на рубеж Порсангер-фьорда. В феврале 1945 г. они оставили район Хоннингсвог, Гаммерфест (с аэродромом Банак), в феврале – марте – район Гаммерфест, Альта, а в мае эвакуировалась немецкая морская комендатура Тромсе.
   А вот советские войска остановились как вкопанные. Объяснений этому советская историография не дает. А стоило бы, хотя бы потому, что все боеспособные германские войска, ушедшие из Заполярья (в том числе 163-я и 169-я дивизии), благополучно были переправлены немцами через Южную Норвегию на Восточный фронт.
   Таким образом, немцы усилиями финских и советских войск были выбиты, а точнее, вытолкнуты из Заполярья.

Глава 35. Реализация условий Парижского мира

   7 ноября 1944 г. по инициативе социал-демократической партии ригсдаг практически единодушно избрал Паасикиви премьер-министром Финляндии. Фактически он становился во главе страны, Маннергейм же вынужден был отойти на второй план. 3 ноября 1944 г. старый маршал отплыл в Стокгольм, а оттуда отправился на лечение в Португалию, где был торжественно принят диктатором Антониу Салазаром. Маннергейм вернулся в Финляндию только 3 января 1946 г.
   В марте 1945 г. в Финляндии состоялись парламентские выборы. Левая партия Демократический Союз народа Финляндии получила 25 % всех голосов. 9 марта Паасикиви был избран президентом Финляндии.
   10 февраля 1947 г. в Париже был подписан мирный договор с Финляндией. Любопытно, что в числе подписантов кроме СССР были: Англия, Австралия, Белоруссия, Канада, Чехословакия, Индия, Новая Зеландия, Украина, Южно-Африканский Союз. То есть все государства, формально находившиеся в состоянии войны с Финляндией.
   Согласно этому договору:
   1. Восстанавливалось действие мирного Договора между СССР и Финляндией от 12 марта 1940 г., статьи 4, 5, 6 которого заменялись следующими постановлениями:
   а) Область Печенга возвращалась Финляндией Советскому Союзу.
   б) Аренда полуострова Ханко заменялась арендой территории базы Порккала-Удд сроком на 50 лет с арендной платой со стороны СССР 5 млн финских марок ежегодно.
   2. Аландские острова оставались демилитаризованными в соответствии с Советско-Финляндским Соглашением 1940 г.
   Отдельно в договоре были выделены постановления, ограничивающие мощь финских вооруженных сил. Так, Финляндии разрешалось иметь:
   – сухопутную армию, включая погранвойска и зенитные части, – 34 000 человек;
   – военно-морской флот с общим тоннажем 10 000 тонн и личным составом в 4500 человек;
   – ВВС – 60 самолетов, включая небоевые и резервные, с личным составом в 3000 человек.
   Весь личный состав армии, ВМФ и ВВС, превышающий установленные договором нормы, распускался в течение шести месяцев.
   Финляндия не имела права производить, использовать и приобретать любые виды атомного оружия, самодвижущегося и самовыбрасываемого (ракетного), в том числе мины, торпеды, подводные лодки, торпедные катера.
   Германская военная техника передавалась финнами союзникам. Излишки военной техники передавались или уничтожались в течение одного года.
   Финляндия должна возместить СССР нанесенный ущерб репарациями в сумме 300 млн долларов с погашением в течение 8 лет, начиная с 19 сентября 1944 г., товарами (стройматериалы, бумага, целлюлоза, речные и морские суда, машинное оборудование, молочные продукты).
   Финляндия обязалась возвратить СССР все вывезенные с его территории ценности, которые она еще не вернула с 1944 г.
   Финляндия была лишена права иметь броненосцы береговой обороны. Видимо, в Париже при подписании договора наши военные узнали о том, что «Вайнаманен» не потоплен, а стоит в Турку цел и невредим. Советские представители предложили финнам продать корабль. Те оценили броненосец в 1,1 миллиарда финских марок, но в конце концов согласились на 265 миллионов.
   Передача «Вайнаманена» советской стороне прошла в гавани Пансио (близ Турку) с 1 по 24 марта 1947 г. 22 апреля броненосец был зачислен в списки ВМФ СССР под названием «Выборг». Финский военно-морской флаг на корабле спустили 5 июня, и тут же подняли советский. 7 июля «Выборг» перешел в ВМБ Порккала-Удд и стал базироваться на порт Западный Драгэ. Сохранив свою классификацию, броненосец береговой обороны «Выборг» был зачислен в состав 104-й бригады шхерных кораблей 8-го ВМФ.
   16 февраля 1949 г. «Выборг» был переклассифицирован в монитор. В марте 1953 г. «Выборг» ушел на капитальный ремонт в Таллин. После окончания ремонта, 15 сентября 1957 г., «Выборг» ушел из Таллина и направился к новому месту службы – в Кронштадт. В феврале 1966 г. «Выборг» был исключен из состава Балтийского флота и передан на слом.
   Интересна судьба советской военной базы Порккала-Удд.
   Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов 20 сентября приказал:
   «На территории Порккала-Удд развернуть военно-морскую базу в следующем составе: отряд бронекатеров (пять катеров), два дивизиона малых охотников БМО, МО и сторожевых катеров типа КМ (25 катеров), дивизион тральщиков (девять тральщиков), два дивизиона катеров-тральщиков (19 катеров), кроме того, тралбаржи и их буксировщики, отряд транспортов (пять транспортов), сектор береговой обороны (дивизион железнодорожной артиллерии – четыре трехорудийные батареи 180—305-мм, дивизион стационарной артиллерии в составе батарей: трехорудийной 130-мм, одной трехорудийной 127-мм, четырех четырехорудийных 45-мм), бригада противовоздушной обороны в составе пяти зенитных артиллерийских дивизионов (76 стволов калибром 85–25 мм).
   Если финская береговая артиллерия района Порккала-Удда окажется исправной, то ее укомплектовать личным составом флота» [146 - Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море, Ладожском и Чудском озерах. Вып. 7. М.: Военно-морское издательство Военно-морского министерства Союза ССР, 1951. С. 171–172.].
   26 сентября в Порккала-Удд через Хельсинки самолетом ПС-84 двумя рейсами была доставлена опергруппа ВМБ Порккала-Удд (33 человека) во главе с комендантом сектора Береговой обороны ВМБ полковником Терещенко. Опергруппа должна была заняться предварительной рекогносцировкой района базы, составлением на месте предварительной схемы дислокации соединений и частей, а также обеспечением встречи соединений и частей, прибывавших в Порккала-Удд.
   30 сентября 1944 г. к 12.00 финны полностью закончили эвакуацию населения Порккала-Уддского района. Всего за 10 дней было эвакуировано 7272 местных жителя вместе с урожаем и скотом. Наши контрразведчики, подключившись к финской телефонной сети, зафиксировали разговор эвакуируемых крестьян: «Лучше бы Финляндия присоединилась к Советскому Союзу, тогда бы мы возвратились в свои дома».
   К 1949 г. кроме «Выборга» и канонерки «Пионер» на Порккала-Удд базировались 20 морских бронекатеров пр. 186 (полным водоизмещением 165 т; вооружение: 2 – 85-мм пушки, 1 – 37-мм автомат, 4 – 12,7-мм пулемета и 5 морских бронекатеров пр. 161 (полным водоизмещением 160 т; вооружение: 2 – 76-мм пушки Ф-34, 1 – 37-мм автомат, 2–3 – 12,7-мм пулемета).
   Кроме того, два десантных корабля, 11 тральщиков, 17 сторожевых катеров типа Д-3.
   Как со стороны моря, так и особенно с суши база Порккала-Удд была хорошо укреплена. К 1 сентября 1955 г. там имелись:
   – 831 открытое сооружение (артиллерийские и минометные окопы, окопы для танков и САУ, щели);
   – 13 пулеметных точек с бронеколпаками;
   – 44 деревоземляные пулеметные точки с двойными стенками.
   Всего 1024 сооружений.
   Большая часть сооружений обеспечивала защиту от пуль и осколков и только командные пункты и 44 ДЗОТа – от 82-мм снарядов.
   Было установлено 31,4 км препятствий из колючей проволоки.
   Долговременные сооружения базы состояли из:
   – 15 артиллерийских железобетонных боевых сооружений типа АДФС со 122-мм пушкой в танковой башне и с пулеметом;
   – 30 артиллерийских железобетонных боевых сооружений (полукапониров) со 100-мм казематной пушкой ЗИФ-25 и с пулеметом «максим»;
   – 21 пулеметного железобетонного боевого сооружения (полукапонира) с установкой И-8-Д – пулемет «максим»;
   – 130 пулеметных железобетонных боевых сооружения с установкой БУК (И-15 и И-16) – модернизированным пулеметом обр. 1947 г. КГСМ (БУК – башенная установка кривоствольная).
   Замечу, что ЗИФ-25 и БУК были последним «писком» фортификационной науки в СССР. Так, например, установка БУК (БУК-2) с 7,62-мм криволинейным пулеметом (или двумя) системы Горюнова обр. 1947 г. имела высоту над грунтом всего 24 см, длину 70 см и ширину 30 см. То есть наружу выставлялся только ствол пулемета с толстым броневым кожухом. Обстрел установки круговой. При наезде на установку БУК танка она утапливалась на пружинах заподлицо с грунтом, а затем возвращалась в боевое положение и немедленно могла вести огонь.
   Установка имела 6 запасных стволов. Смета стволов производилась через каждые 500 выстрелов (две ленты). Время замены ствола по нормативу – 14 секунд.
   Установки И-15 (БУК) с одним пулеметом и И-16 (БУК-2) с двумя пулеметами созданы в ОКБ-43 в 1953–1954 гг.
   100-мм казематная пушка ЗИФ-7 была создана в КБ завода № 7 в 1946–1947 гг. Серийное производство велось с 1948 по 1953 г.
   Спаренный со 100-мм пушкой пулемет «Максим» имел систему непрерывного охлаждения водой.
   Первоначально на территории базы Порккала-Удд аэродромов или даже взлетно-посадочных полос не было. В 1947 г. началось строительство аэродрома Фриггесбю. Аэродром имел взлетно-посадочную полосу с металлическим покрытием длиной 1800 м и шириной 60 м. В 1948 г. он уже начал принимать самолеты, и туда была переброшена одна истребительная авиаэскадрилья 8-го ВМФ. Позже ее переформировали в истребительный авиаполк.
   В августе 1953 г. из состава 76-й воздушной армии ЛенВО в состав 9-го истребительного авиакорпуса 8-го ВМФ была придана 108-я истребительная дивизия. Штаб ее находился на аэродроме Ласнамяэ под Таллином. В состав 108-й дивизии был включен и отдельный истребительный авиаполк, базировавшийся в Порккала-Удде. В 1954 г. авиасостав в Порккала-Удде перешел на новые реактивные истребители МиГ-15.
   Авиаполк в Порккала-Удде не только осуществлял ПВО базы, но и мог сыграть важную роль в перехвате американских бомбардировщиков, наносивших удар по Ленинграду и другим объектам Союза. Замечу, что уже в 40-х годах ХХ века командование американских ВВС разработало план удара по СССР через воздушное пространство Финляндии.
   Из-за волюнтаризма Хрущева 19 сентября 1955 г. в Москве было подписано соглашение между СССР и Финляндией об отказе Советского Союза от прав на использование территории Порккала-Удд для военно-морской базы и выводе советских вооруженных сил с этой территории. В ходе советско-финляндских переговоров, проходивших в Москве с 16 по 20 сентября 1955 г., в обмен на соглашение о ликвидации военно-морской базы Порккала-Удд советское руководство добилось продления на 20-летний срок Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.
   Хрущеву было наплевать, что наши конструкторы к тому времени спроектировали самые эффективные в мире 406-мм береговые стационарные и железнодорожные установки. Что в Порккала-Удде строился мощный защищенный пункт командования «Лось» в скальном массиве к югу от озера Энгвин-Тряск. Гранитные стены сооружений обеспечивали защиту от попадания фугасных бомб ФАБ-2500 и воздушных взрывов атомных бомб мощностью 1 Мт.
   Сооружение состояло из двухэтажного оперативно-связного и одноэтажного технического блоков, разделенных между собой входной потерной протяженностью 109 м. Обделка была железобетонной, монолитной. Свод монолитный из бетона М-170 с армированием одной сеткой по низу. Свод опирался на монолитные железобетонные стойки из бетона М-170. Стены между стойками были заполнены железобетоном.
   К 1 сентября 1955 г. завершились все скальные работы и железобетонная обделка стен, а также сделаны перегородки и междуэтажное перекрытие.
   Береговая артиллерия на момент расформирования базы включала в себя:
   – двухорудийную 305-мм батарею № 374 на острове Мякилуото;
   – трехорудийную 152-мм батарею № 114 на острове Стура-Треске;
   – четырехорудийную 130-мм батарею № 212 на острове Порсе;
   – четырехорудийную 130-мм батарею № 463 на острове Ярве;
   – трехорудийную 127-мм батарею № 261 на острове Хесте (законсервирована).
   Ствол 305-мм башенной батареи № 374 был вынут и разрезан автогеном, а сама башня подорвана.
   Семьи офицеров и других жителей Порккала-Удда были эвакуированы в спешке, им даже не разрешили взять скотину.
   26 января 1956 г. граница на территории Порккала перестала существовать, и 4 февраля бывшим жителям-финнам было позволено вернуться.

Глава 36. Годы добрососедства (1947–1991)

   6 апреля 1948 г. Финляндия заключила с СССР договор на 10 лет о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи сторон. 19 сентября 1955 г. договор был продлен до 1975 г.
   6 февраля 1954 г. Финляндия получила от СССР заем на 40 млн рублей сроком на 10 лет.
   Условия выплаты репараций были довольно тяжелыми, так как сумму в 300 млн долларов приходилось выплачивать менее чем пятимиллионному населению Финляндии, то есть на каждого жителя страны приходилось по 60 американских долларов. Однако именно эти выплаты оказались в итоге благом, сильнейшим стимулом для экономики страны, так как потребовали величайшего напряжения сил от населения Финляндии, в результате которого в стране за эти годы произошел гигантский экономический скачок, была реконструирована и модернизирована промышленность.
   После подписания обеими сторонами Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи сотрудничество стало целенаправленным и планомерным. Регулируемая торговля начала осуществляться с 1951 г. на основе заключенных торгового договора 1947 г., межправительственных пятилетних соглашений о товарообороте и платежах и уточнения ежегодных протоколов о взаимных поставках товаров. Первый подобный договор был подписан 13 июня 1950 г. на сумму 1 млрд рублей, и именно Финляндия стала первой страной западного мира, которая начала в послевоенное время тесное политическое и экономическое сотрудничество с Советским Союзом.
   В целом такая схема себя оправдала: за 40 лет стоимость товарооборота возросла в 40 раз. Наличие Торгового договора было очень важным для Хельсинки, так как он обещал значительные выгоды от перманентной торговли с СССР. Согласно его статьям определялись направления, объем и характер сбываемой продукции, перспективные планы сотрудничества. С каждым годом росла доля СССР во внешнеторговом обороте Финляндии: если в 1951 г. она составляла лишь 8 %, к 1954 г. уже достигла 20 %, то в 1980-х гг. – ¼ при постоянном увеличении абсолютной суммы оборота.
   Тактика советского руководства отличалась гибкостью и мгновенной реакцией на изменение политической и экономической конъюнктуры в Финляндии и в мире. Постоянно делая уступки в области ценовой и кредитной политики, в 1958 г. СССР заявил о готовности покупать в Финляндии по политическим причинам все что угодно, даже сельскохозяйственные товары. Годом ранее финнам наконец-то удалось добиться поставок в Ленинград мясомолочной продукции в рамках приграничной торговли.
   Для координации двусторонних отношений была создана Постоянная Межправительственная советско-финляндская комиссия по экономическому сотрудничеству, задачей которой стал анализ состояния и перспектив взаимных экономических связей. Она была образована 10 февраля 1967 г., состояла из 17 рабочих групп и заседала один раз в год. Ее деятельность была очень разнообразной и плодотворной: стороны заключали многомиллионные контракты, разрабатывали совместные проекты и пр. Только в 1981 г. были заключены контракты с Объединением финских бумажных фабрик на поставку около 400 тысяч тонн различных видов бумаги, с фирмой «Вяртсиля» на поставку в СССР семи речных ледоколов на сумму более 100 млн рублей и др.
   За счет СССР Финляндия покрывала 100 % своих потребностей в природном газе, ⅔ – в сырой нефти и 80 % – в нефтепродуктах, 60 % – в лесоматериалах, 70 % – в электроэнергии, 50 % – в хлопке.
   Кроме энергоносителей советская сторона экспортировала машины и оборудование, чей удельный вес составлял от 5–6 % до 10 %. Финляндия была самым крупным из западных стран покупателем советских машин и оборудования, закупая пользующиеся устойчивым спросом доменные цехи, электровозы, легковые автомобили, тракторы и др. На поставляемые советские автомобили приходилось более 20 % финляндского автомобильного рынка, обслуживанием и продажей которых занималась компания «Конела». Значительную часть сырья для производства знаменитой финской бумаги, целлюлозы, мебели, экспортных пиломатериалов составлял лес из Карелии и других регионов СССР.
   Основу советского импорта из Финляндии составляли машины, оборудование и суда (40 %), продукция целлюлозно-бумажной промышленности (до 20 %), строительные услуги (11 %) и товары широкого потребления (6,5 %).
   Так, к примеру, импорт Советского Союза из Финляндии в 1990 г. составил: машины, оборудование, железнодорожные вагоны и суда – 42,0 %; лесобумажные товары – 19,3 %; товары широкого потребления – 6,5 %; строительство объектов на территории СССР – 11,1 %.
   За счет поставок из Финляндии СССР в разные годы покрывал от 30 до 45 % потребностей в оборудовании для лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности, от 60 до 70 % – в бумаге, более 45 % – в целлюлозе, 15 % – в судах. В общем импорте СССР доля финских поставок обуви составила 78 %, кабельных изделий – 20 %, картона – 20 %.
   Советские заказы имели огромное значение для развития финляндского судостроения (более 70 % экспорта), металлообрабатывающей (более 40 %) и легкой промышленности. В СССР поставлялось в разные годы 40–80 % финляндского оборудования для целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности и столько же производимых в Финляндии изделий легкой промышленности.
   Большое значение для Финляндии имел экспорт пищевых продуктов в СССР (19 % всего экспорта продуктов питания). Финская легкая и пищевая промышленность, опираясь на устойчивый и планируемый спрос на свою продукцию на огромном советском рынке, были на 50–60 % загружены заказами из СССР. В целом Советский Союз закупал в Финляндии более 150 видов товаров, обеспечивая в середине 1980-х гг. в Финляндии постоянной работой около 150 тысяч человек и косвенно оказывая влияние еще на 300 тысяч жителей Финляндии, что свидетельствовало о том, что финский экспорт в Советский Союз в значительной мере помогал решать проблему занятости в стране.
   В массовом сознании Финляндия чуть ли не перестала считаться «заграницей», финские продукты, одежда, обувь были доступны миллионам советских граждан. У старшего поколения до сих пор заслуженным признанием пользуются высококачественные финские продукты, деревообрабатывающее оборудование, холодильные установки и бытовые холодильники, телефонные станции и другие средства связи, лифтовое и крановое оборудование, товары широкого потребления.
   Во многом советско-финляндская торговля была «политической», зачастую постоянно возрастающие цифры товарооборота были следствием импульсов, исходящих от лидеров двух стран, чтобы наглядно продемонстрировать осуществимость сотрудничества государств из разных общественно-политических лагерей. Для Советского Союза взаимное сотрудничество было выгодно скорее политически, чем экономически: Москва получала верного союзника, нейтральную страну с просоветской организацией, покупая многие товары, которые могли производить и сами, переплачивая за некоторые виды продукции (например, за суда).
   Несколько слов стоит сказать об аренде Финляндией части Сайменского канала. Создание канала связано с тем, что огромный бассейн Сайменской озерной системы, богатый лесами, не имел водных путей сообщения ни с Финским заливом, ни с Ладожским озером.
   Канал строили долго, с 1845 по 1856 г. Сайменский канал стал крупнейшим каналом Финляндии. Доля канала в объеме грузоперевозок по шлюзовым каналам Финляндии во второй половине XIX века достигала 70 %. Открыв непрерывное судоходство на протяжении более тысячи верст, от северных берегов Саймы до Санкт-Петербурга, эта водная артерия преобразила экономику восточной части Финляндии: деревообрабатывающая промышленность наконец-то получила возможность вывозить свою продукцию.
   Так, в 1864 г. более половины экспорта пиломатериалов из Финляндии осуществлялось через канал. В сельском хозяйстве возросла роль животноводства: выросло производство масла, поставлявшегося в Санкт-Петербург (кроме того, импорт дешевого зерна из России снизил рентабельность выращивания зерновых культур). По каналу также вывозили продукцию черной металлургии.
   Первоначально провод судов по каналу осуществлялся бурлаками или конной тягой, для чего вдоль него был проложен бечевник. Но уже в 1856 г. в Выборге содержали четыре парохода для обслуживания канала. Многократно возросший товарооборот стимулировал развитие судостроения, которое обеспечивали верфи Выборга и Варкауса. К концу XIX века на озере Сайма было более 800 различных пароходов и барж, обеспечивавших занятость 3,5 тысяч человек. С закрытием навигации команды судов были заняты на сезонных лесозаготовительных работах.
   В 1948 г. правительство Финляндии инициировало переговоры с целью возобновления эксплуатации канала. Процесс шел медленно, главным образом из-за попыток финских политиков пересмотреть условия Парижского договора. В СССР эти условия не рассматривались как подлежащие обсуждению. Поэтому официальный переговорный процесс начался только в 1954 г., когда министр иностранных дел Финляндии Урхо Кекконен предложил компромиссный вариант аренды канала и прилегающих к нему территории.
   Оппозиция активно критиковала политиков, пытавшихся договориться об аренде (прежде всего Кекконена, баллотировавшегося на пост президента), поскольку заключение такого договора стало бы косвенным признанием установившихся по завершении войны границ с СССР. Несмотря на это противодействие, в 1956 г. Кекконен был избран президентом Финляндии, а в августе 1961 г. были назначены представители совместной комиссии для изучения состояния канала.
   27 сентября 1962 г. в Москве был заключен договор о передаче в аренду Финляндской Республике советской части Сайменского канала и острова Малый Высоцкий для перевалки и складирования грузов. В арендованные территории также вошел участок между автодорогой Нуйямаа – Брусничное и самим каналом. Площадь переданных в аренду земель (без острова Малый Высоцкий) составила 9,67 км², водной акватории – 1,91 км². В 1963 г. двумя странами договор был ратифицирован. Срок аренды был установлен в 50 лет, величина арендной платы зависела от грузопотока.
   По договору Финляндия приняла обязательства в течение пяти лет провести коренную реконструкцию Сайменского канала, а Советский Союз – построить на этом канале мосты и некоторые другие сооружения (однако средства на это строительство обязывалась выделить Финляндия). Реконструкция началась в 1963 г. Было решено, что канал нужно строить для более крупных судов, чем рассчитывали во время прерванных в 1930-х гг. работ.
   5 августа 1968 г. реконструированный канал был открыт президентом Финляндии Урхо Кекконеном со словами о дружбе между двумя соседними народами, которая «здесь, на Сайменском канале, отлита в бетоне и высечена в скалах».
   Сайменский канал продолжал нормально функционировать и после событий 1991 г.
   Основная часть грузопотока приходилась на лес, стройматериалы, удобрения, целлюлозу, бумагу, уголь, пиломатериалы. По данным Министерства транспорта и связи Финляндии, в 2013 г. через канал перевезено более 1,7 млн тонн грузов, 49 % из которых – круглый лес и щепа.
   29 августа 2019 г. Финляндия представила проект развития Сайменского канала, предполагающий увеличение длины шлюзовых камер и повышение уровня воды в канале на 0,1 метра. Заявлено, что это позволит увеличить грузоподъемность судов, курсирующих между Выборгом и Лаппеэнрантой, а следовательно, и экономическую эффективность перевозок.
   Ради добрососедских отношений с Финляндией советское правительство шло на грубое искажение истории. Так, после 1945 г. и до сих пор (2022 г.) проклинаются немецкие изверги за блокаду и обстрел Ленинграда. Упоминать об участии финнов в блокаде и обстрелах строжайше запрещалось.
   До 1991 г. о войне с финнами у нас был снят только один патриотический фильм – «В тылу врага» (1941 г.). По сценарию, события происходили в 1940 г., а супостатом были финны. Ну а в ходе съемок противника поменяли, и в фильме наши бойцы воюют с «фашистскими гадами».
   Но вот 4 ноября 1972 г. состоялась премьера культового фильма «А зори здесь тихие…», посвященного войне. Уже в 1973 г. его посмотрели 66 миллионов человек. В КНР его видели свыше 40 млн человек. А в 2005 г. китайцы сняли 19 серий телевизионного фильма «А зори здесь тихие». Наконец, в 2015 г. в РФ был снят одноименный ремейк. Там рассказывается о бое девушек-зенитчиц с отрядом диверсантов. Они якобы защищали Кировскую железную дорогу.
   Автор книги «А зори здесь тихие…» Борис Васильев ни разу не упомянул в тексте географическое название Карелия. Но вот цитата из речи главного героя, старшины Федота:
   «Противник силою до двух вооруженных до зубов фрицев движется в район Вопь-озера с целью тайно пробраться на Кировскую железную дорогу и Беломорско-Балтийский канал имени товарища Сталина. Нашему отряду в количестве шести человек поручено держать оборону Синюхиной гряды, где и захватить противника в плен. Сосед слева – Вопь-озеро, сосед справа – Легонтово озеро…»
   Зато 171-й разъезд Кировской (Мурманской) железной дороги четко указан на служебных картах. Он находится в нескольких километрах от обводного Ладожского канала между речками Паша и Сясь, впадающими в Ладожское озеро. И это, кстати, не Карелия, а Ленинградская область!
   Оставим на совести автора разъезд № 171. Не будем придираться к месту съемок – Рускеальским водопадам, куда ежедневно два раза в день на автобусах из Петрозаводска ездили студенты из массовки.
   Но природа, снятая в кино, – это западный берег Онежского озера в Карелии. А он с осени 1941 г. по лето 1944 г. был весь занят финнами. И что, взвод девушек-зенитчиц охранял финскую часть Кировской дороги?
   А до эпизодически используемой части Кировской дороги и советской части ББК от Петрозаводска по прямой 250 км! А лесами – и все 500.
   Никаких германских парашютистов в Карелии в 1941–1944 гг. не было. Маршал Маннергейм никогда не пустил бы их на территорию Великой Финляндии.
   Так в угоду кремлевским политиканам наши писатели и историки издевались над историей Великой Отечественной войны.
   А вот в Финляндии были сняты десятки фильмов о «зимней войне» 1939–1940 гг. и «войне-продолжении» 1941–1944 гг. Как и в СССР, финский кинематограф финансировался государством. Посему первые 10 лет (1944–1954 гг.) фильмы о войне с СССР в Финляндии не снимались, а затем опять пошли валом.
   «Несмотря на определенное различие сюжетов, фильмы имеют поразительную общность в доминирующем настрое, ключевых установках, в отношении к самой войне, целям Финляндии в ней и к противнику. Позицию авторов, как правило, выражают сами герои, передавая настроения, взгляды и оценки зрителю. Кстати, художественный уровень фильмов крайне низок, они почти бессюжетны, затянуты и нудны, но на финского зрителя производят большое впечатление. Причина, вероятно, в созвучии их настроений и идей сознанию населения Финляндии.
   Смысл везде один: “Русские – наши вековые враги. Они хотят отнять нашу землю. Мы защищаем нашу Финляндию. Мы должны вернуть то, что они у нас отняли”, и т. д. Авторы фильмов не замечают, что их якобы справедливый патриотический оборонительный пафос вступает в противоречие с очевидными агрессивными, аннексионистскими утверждениями. “Наша Финляндия”, которую они защищают, оказывается, простирается до Урала. Русские – “вековые исконные враги”, отобравшие у финнов Карелию, которая в действительности никогда им не принадлежала. В своей “оборонительной” войне финны готовы забрать Смоленск (“Неизвестный солдат”), дойти до Белого моря, до Мурманска или до Урала, «если они нам позволят», как говорит один из финских офицеров (“Дорога на Рукаярви”).
   Вообще русские – это презренные “рюсси”, весьма оскорбительное название нации. В финских картинах практически отсутствует классово-идеологический момент – несколько раз упоминается Сталин, есть сценки с советскими листовками или агитаторами, пропаганда которых выглядит нелепой и недейственной, и все. Зато практически во всех фильмах происходит нагнетание националистического мотива. Для разжигания национальной ненависти русским, в частности, приписывается презрительное и оскорбительное отношение к финнам: например, в уста красноармейцев вкладывается боевой клич “Смерть чухонцам!”.
   (Замечу, что за подобные слова красноармеец немедленно угодил бы в Особый отдел. А вот генерал-лейтенант Маннергейм до октября 1917 г. иначе финнов не называл. – А.Ш.)
   Русские показаны людьми тупыми и внешне непривлекательными, зато финны изображены героями и храбрецами. Чего стоят их высказывания: “Ну, держитесь, русские, мы идем!”, “Финский медведь наконец-то встал на задние лапы!”, “Один финский солдат десяти русских стоит”. Однако очень странно, что подобное все-таки “проскочило” в пропагандистском кино, – финны спокойно добивают раненых на поле боя и жестоко расправляются с пленными. Что еще удивительнее, так это неоднократно повторяемая реплика сразу в двух фильмах (“Неизвестный солдат” и “Зимняя война”): “Цельтесь в живот, ребята!”, “Цельтесь в живот – и все дела!”, “Стреляйте между ног!”» [147 - Материалы сайта: http://blockhaus.ru/forum/topic/1018-kinorecenzija-voennie-filmi-po-finskoi-teme/].

Глава 37. Дорога в НАТО

   Советское военное планирование предполагало использование территории Финляндии в случае военного конфликта с Западом. В свою очередь, и США и их союзники предполагали осуществить нападение на СССР, использовав территорию Финляндии. В случае начала новой войны воздушное пространство Финляндии в первые же часы военных действий должна была пересечь бомбардировочная авиация США. В апреле 1949 г. эта возможность уже рассматривалась Объединенным комитетом начальников штабов США. При этом стратегическая бомбардировочная авиация США с началом военных действий должна была переместиться с аэродромов Великобритании, Исландии и Гренландии на аэродромы Норвегиии.
   «Армейская военная разведка США G-2 в 1950-х годах получила от финнов на безвозмездной основе без придания огласки этого факта 100 тыс. единиц фотографий интересующих ее объектов и топографических карт. Аналогичное приобретение от финнов сделала и шведская разведка. Американцы конфиденциально передали финнам для этих целей 600 тыс. листов качественной фотобумаги, переправленной по каналам дипломатической почты в Финляндию.
   Передача копий аэрофотоснимков и фотографий объектов американцам под наблюдением финской контрразведки продолжалась в Финляндии до конца 1970-х годов. После этого американцы в виде вознаграждения за прежние услуги предоставили финнам фотографии поверхности Финляндии со своих космических спутников.
   Уже в 1949 году ЦРУ обзавелось точной и полной схемой телефонной и телексной сети финских сил обороны. В 1950-е годы, как свидетельствуют документы G-2, некоторые офицеры финской армии регулярно направляли секретную военную и политическую информацию о Финляндии и Советском Союзе американцам. Некоторые финские секреты американцы получали от шведов. Шведские спецслужбы постоянно передавали информацию своим американским коллегам, а финские офицеры, в свою очередь, с готовностью делились секретами со шведами.
   Кроме того, после войны более двадцати финских офицеров перебрались в США, где начали военную карьеру в качестве рядовых. Вскоре они уже служили, в большинстве случаев в чине полковников, в армии США в качестве экспертов разведки, партизанской войны и войны в зимних условиях. Самым известным деятелем среди них был начальник финской военной разведки во время Второй мировой войны полковник Аладар Паасонен. После войны он даже помогал маршалу Маннергейму писать мемуары, а затем начал новую карьеру в американском ЦРУ.
   В июне 1952 г. Государственный департамент США и комитет военного информационного контроля Пентагона дал разрешение на обмен разведывательной информацией с Финляндией. За имеющеюся у них секретную разведывательную информацию по Китаю и Северной Корее финны просили у американцев предоставить им разведывательную информацию по следующим темам: советская военная техника; советская строительная техника, способная работать в условиях холода, а также фотографии такого рода работ на советских базах; информацию о том, как строить аэродромы и дороги на снегу; информацию и фотографии порта Печенга на Кольском полуострове; организацию советских инженерных войск; фортификационные сооружения на советской границе.
   И после этого случая финская разведка и дальше получала от американских коллег обзоры по Советской армии и Варшавскому договору, а также подробную информацию о Кольском и Ленинградском военных округах. Финны, в свою очередь, информировали американцев о том, какого и сколько оружия они приобрели в СССР, и где это оружие будет располагаться в кризисной ситуации» [148 - Юкка Рислакки. Без пощады. Стратегическая разведка США и Финляндия в холодной войне; https://regnum.ru/news/polit/1556751.html].
   В 1970-е гг. финны получали бесплатно или в обмен на информацию из США оборудование радиоэлектронной разведки американского производства, используемое на самолетах или на наземных станциях.
   США построили по аналогии с системой противолодочных гидрофонов SOSUS (Звуковой системой наблюдения) в Северной Атлантике линию в Балтийском море от Аландских островов к Швеции в 1980 г. Здесь и в Финском заливе финны использовали гидрофоны, подаренные американцами, для сбора информации о советских подводных лодках. Собранные сведения передавались американцам для их «Библиотеки шумов».
   В 1957 и 1958 гг. работавший на ЦРУ самолет «Локхид» U-2 пролетал очень высоко над Финляндией. 1 мая 1960 г. над СССР был сбит советской ракетой американский U-2, пилотируемый Гарри Пауэрсом. При нем была захвачена карта, показывающая, что в случае чрезвычайной ситуации Пауэрс мог бы приземлиться на аэродроме в Соданкюля в финской Лапландии. Этот факт Пауэрс признал в советском суде.
   С 1967 г. в финское воздушное пространство стали залетать стратегические разведчики SR-71. Они долетали до самой советской границы в районе Ленинграда.
   Хотя официального военного соглашения между «нейтральной» и «неприсоединившейся» Швецией и США не было, тем не менее, и эта страна находилась под американским «ядерным зонтиком». Еще в начале 1970-х гг. шведы рассчитывали на то, что США и НАТО в случае начала военного конфликта с СССР разместят свою бомбардировочную авиацию и ядерное оружие на шведских аэродромах. Шведы надеялись на то, что американская морская пехота в кризисной ситуации прибудет в северные районы Швеции и, не дожидаясь врага, сама перейдет северную границу Швеции с Финляндией.
   В начале 1960-х гг. Совет обороны Финляндии был поставлен СССР перед дилеммой: или финны модернизируют свои силы обороны, запрещают трансграничную шпионскую активность через свою территорию, запрещают пролеты самолетов НАТО над своей территорией, либо СССР размещает на территории Финляндии по всей стране 12 своих авиабаз, дополнительно несколько морских баз и устанавливает на территории Финляндии свою сеть РЛС. Парижский мирный договор 1947 г. запрещал финским вооруженным силам иметь ракетные вооружения и устанавливал лимиты для финских ВВС. В 1961 г. СССР согласился с тем, что Финляндия может приобретать ракеты для своих ПВО и противотанковые ракетные комплексы, а также современные боевые самолеты. Большинство этих современных вооружений финны стали покупать у СССР.
   В связи с военной активностью НАТО СССР настаивал в 1970-е гг. на проведении совместных маневров с финскими вооруженными силами, но они тогда так и не состоялись.
   Сближению Финляндии с НАТО способствовало и сотрудничество Финляндии с ЕС. 1 января 1995 г. Финляндия вступила в ЕС. Сделано это было против воли финского народа. В 2011 г. к ЕС положительно относились лишь 37 % финнов.
   «Из-за вступления в ЕС Финляндия отказалась от дальнейшего применения понятия “нейтралитет”. Сотрудничество страны с НАТО усилилось уже в 1994 г., с присоединением Финляндии к программе Североатлантического договора “Партнерство во имя мира”. Это заложило основу долгосрочной синхронизации военной боеготовности Финляндии и НАТО.
   <…>
   Весной 1999 г. формулировка о самостоятельной обороне была заменена на “достаточную оборонную мощность”, а летом 2004 г. правительство, после определенных колебаний, одобрило новый текст Конституции Евросоюза, согласно которому государства – члены Союза должны гарантировать безопасность друг друга. На практике последний принцип трудно сочетается с политикой неприсоединения к военным блокам, но она уже давно во многом утратила свою актуальность: Финляндия все более многосторонне и систематически сотрудничала с НАТО и с системами военной сферы Евросоюза» [149 - Мейнарндер Хенрик. История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты / Перевод со шведского Зинаиды Линден. М.: Весь мир, 2008. С. 223–224.].
   Периодические опросы финского населения показывали, что большинство выступает против вступления страны в НАТО, однако это большинство постоянно уменьшалось в процентном отношении.
   Президент Тарья Халонен, переизбранная в феврале 2006 г. на второй срок, продолжает заявлять, что Финляндия не испытывает «дефицита безопасности» и поэтому в настоящее время нет причин для изменения политики неучастия в военных союзах.
   Достаточно симптоматично заявление главного редактора крупнейшей газеты «Хельсингин Саномат» Янне Виркунена, заявившего, что «Финляндия уже развивает такое динамичное сотрудничество с НАТО, что если она вступит в альянс, то ничего драматичного не произойдет».
   И действительно, формально нейтральная Финляндия из года в год расширяет свое военное сотрудничество со странами НАТО. Так, в январе 2008 г. Швеция, Финляндия и член НАТО Норвегия создали Северную Боевую Группу. Эта группа – одно из нескольких тактических формирований, действующих в рамках новой оборонной политики Европейского Союза. Эти мобильные группы должны быть перемещаемы в районы вероятных конфликтов в течение нескольких дней. Скандинавское подразделение состоит из 2800 солдат из Швеции, Норвегии, Финляндии, Эстонии и Ирландии. Костяк этой группировки составляют шведы, на долю которых приходится 2000 солдат. Финны обеспечивают инженерную и противохимическую поддержку, норвежцы – полевой госпиталь, эстонцы и ирландцы осуществляют ответственную миссию прикрытия. На вооружении группы имеются бронетранспортеры, транспортные самолеты и вертолеты. Штаб-квартира Северной Боевой Группы находится в шведской военной базе Уппланд, а командует ею швед Карл Энгельбректссон.
   В 2008 г. правительство Финляндии приняло решение о присоединении страны к программе развития стратегической транспортной авиации НАТО. В реализации программы участвуют 13 стран – членов Североатлантического альянса – Болгария, Венгрия, Италия, Латвия, Литва, Нидерланды, Норвегия, Польша, Румыния, Словения, США, Чехия и Эстония. Недавно к ним присоединилась Швеция, которая в НАТО не входит.
   С 2015 г. началось проведение ежегодных крупных маневров с участием США и НАТО.
   Так, международные военные учения Arrow 18 («Стрела-18») начались 7 мая 2018 г. на территории Финляндии. В них приняли участие вооруженные силы страны, а также военнослужащие армии США и Норвегии. В маневрах приняли участие около 3,2 тыс. военнослужащих из числа финских призывников, а также «некоторое количество» профессиональных военных Сил обороны Финляндии. Также в учениях задействованы 150 танков, 300 единиц другой сухопутной военной техники и многоцелевые боевые самолеты «F/A-18 Hornet».
   Однако в 2017 г. по заказу финской газеты «Helsingin Sanomat» был проведен социологический опрос, который показал, что за вступление страны в НАТО выступают лишь 22 % респондентов. При этом 59 % однозначно высказались против этой идеи, а еще 19 % заявили, что не имеют определенного мнения по данной проблеме.
   После Второй мировой войны финские вооруженные силы принимали участие в ряде военных операций в составе миротворческого контингента ООН, а также в рамках программ сотрудничества с НАТО. Так, Силы обороны входили в состав группы миротворцев в Сомали, Боснии и Герцеговине, а также участвовали в операции Международных сил по обеспечению стабильности в Косове (KFOR). Кроме того, финские военные выполняют задачи в рамках операции «Решительная поддержка» на территории Афганистана, а также вместе с другими членами Международной коалиции участвовали в боевых действиях против ИГИЛ в Ираке.
   Маневры «Стрела» проводились с 2016 по 2020 г. Так, в ходе маневров «Стрела-22» вместе с финнами в них принимали участие подразделения из США, Великобритании, а также Латвии и Эстонии. В маневрах участвовалиоколо 3,5 тысяч человек, 150 единиц бронетехники и 300 единиц другой техники.
   С началом спецоперации на Украине СМИ Финляндии начали усиленное промывание мозгов «угрозой с востока». Число финнов, выступающих за вступление в НАТО, возросло до 53 %.
   В ходе Мадридского саммита в июне 2022 г. Финляндия получила официальное предложение вступить в НАТО. Замечу, что и без официального вступления в НАТО Финляндия после 1992 г. тихой сапой влезала в Атлантический союз.
   У финского руководства нет ни одного доказательства, что СССР, а позже РФ планировали нападение на Финляндию. Основная причина вступления Финляндии в НАТО – чувство собственной неполноценности, свойственное многим малым народам. Причины вступления Финляндии в НАТО еще в 2006 г. назвал профессор Хельсинкского университета Хенрик Мейнандер: «Без великих войн в Европе превращение Финляндии в отдельную нацию и независимую республику было бы невозможным» [150 - Мейнандер Хенрик. История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты. С. 225.].
   Как это похоже на речи польских министров весной 1939 г.: «В Первой мировой войне Польша возродилась, а во Второй она станет великой».
   Поляки проиграли Советской России войны 1918–1922, 1939–1940 и 1941–1944 гг.
   Что произойдет в первые недели Третьей мировой войны, можно только гадать. Но ясно одно – Финляндия станет не великой, а радиоактивной пустыней.

Список использованной литературы

   Боевой путь советского военно-морского флота / Под ред. А. Басова. М.: Воениздат, 1974.
   Боевые вымпела над Онего. Воспоминания моряков Онежской флотилии. Петрозаводск: Карелия, 1972.
   Гиппинг А.И. Нева и Ниеншанц. М.: Российский Архив, 2003.
   Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. 2 / Под ред. И. Егорова, Е. Шведе. Ч. 1. Балтийский флот 1918–1919 гг. Л.: Редакционно-Издательский Отдел Морских Сил РККФ, 1926.
   Гриф секретности снят. Потери вооруженных сил ССР в войнах, боевых действия и военных конфликтах / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. М.: Воениздат, 1993.
   Древнерусские княжества X–XIII вв. / Под ред. Л.Г. Бескровного. М.: Наука, 1975.
   Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная переписка 1769–1791 / Сост. В.С. Лопатин. М.: Наука, 1997.
   Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская история. Популярный очерк. М.: Мысль, 1992.
   Звонарев К.К. Агентурная разведка. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914–1918 гг. Германская агентурная разведка всех видов до и после войны 1914–1918 гг. Киев: Княгиня Ольга, 2005.
   Йокипии М. Финляндия на пути к войне. Петрозаводск: Карелия, 1999.
   История отечественной артиллерии. Т III. Кн. 8 / Под ред. К.П. Казакова, Москва – Ленинград: Воениздат, 1964.
   Кирпичников А. Историко-археологические исследования древней Корелы: «Корельский город» XIV в. Ленинград, 1979.
   Клинге М. Имперская Финляндия. СПб.: Коло, 2005.
   Клинге М. На чужбине и дома. СПб.: Коло, 2005.
   Козлов А.И. Советско-финская война 1939–1940 гг. Взгляд с другой стороны. Рига, 1995.
   Козуненко Д.А. 1941 год. Хроника боев на Карельском перешейке. СПб.: Гйоль, 2014.
   Куломаа Ю. Финская оккупация Петрозаводска. Петрозаводск: А.Н. Ремизов, 2006.
   Куприянов Г.Н От Баренцева моря до Ладоги. Л.: Лениздат, 1972.
   Лайдинен Э.П., Веригин С.Г. Финская разведка против Советской России. Петрозаводск: Компания РИФ, 2004.
   Линия ВТ. Финская оборонительная позиция на Карельском перешейке 1942–1944 / Авт. – сост. Е.А. Балашов, И.А. Шереметьев. СПб.: Карелико, 2014.
   Мейнандер Хенрик. Финляндия, 1944. Война, общество, настроения / Перевод со шведского З. Линден. М.: Весь Мир, 2014.
   Мейнандер Хенрик. История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты. / Перевод со шведского З. Линден. М.: Весь мир, 2008.
   Мери В. Маннергейм – маршал Финляндии. М.: Новое литературное обозрение, 1997.
   Платонов С.П. Битва за Ленинград, М., 1964.
   Россия. ХХ век. Документы. 1941 год / Под ред. В.П. Наумова. В 2 кн. М.: Международный фонд «Демократия», 1998.
   Советско-финляндская война 1939–1940 гг. на море. Ч. I. Кн. I. М. – Л: Управление военно-морского издательства НКВМФ Союза СССР, 1945. Кн. II–III. М.: Воениздат, 1946.
   Соколов Б.В. Тайны Финской войны, М.: Вече, 2000.
   СССР – Германия. 1939–1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. Вильнюс: Moklas, 1989.
   Тимченко-Рубан Г.И. Первые годы Петербурга. Военно-исторический очерк. СПб., 1901.
   Фролов Д.Д. Советско-финский плен 1939–1944. По обе стороны колючей проволоки. Хельсинки: RMT Group Oy; СПб.: Алетейя, 2009.
   Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море, Ладожском и Чудском озерах. Вып. 7. М.: Военно-морское издательство Военно-морского министерства Союза ССР, 1951.
   Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море, Ладожском и Чудском озерах. Вып. 1–6. М.: Военмориздат, 1941–1951.
   Черчилль У. Вторая мировая война. Кн. II. Т. 3. М.: Воениздат. 1991.
   Чумаков Г.В., Ремизов А.Н. Бригада. Партизанская война в Карелии. Петрозаводск: Компания РИФ, 2007.
   Шарымов А.М. Предыстория Санкт-Петербурга. 1703 год. СПб.: Нева, 2004.
   Широкорад А.Б. Блокада Ленинграда. Финский вектор. М.: Вече, 2020.
   Широкорад А.Б. История России в кадре и за кадром. Мифы и тайны советского кино. М.: Вече, 2018.
   Широкорад А.Б. Финляндия. Через три войны к миру. М.: Вече, 2009.
   Шитов Д.И. Карельский перешеек. Земля неизведанная. Ч. 10. Северо-Восточный сектор: Ряйсяля [Мельниково]. СПб.: Нива, 2007.
   http: //geobez.voenmeh.ru/n2—2008/13.html
   https: //regnum.ru/news/polit/1556751.html
   https: //russian.rt.com/world/article/510561-finlandija-uchenija-nato

Иллюстрации

Вид на крепость Свеаборг и Гельсингфорс (Хельсинки). Рисунок 1855 г.

Собор Александра Невского в Свеаборге. Фото А. Широкорада

Памятник Александру II перед Кафедральным собором на Сенатской площади в Хельсинки. Фото А. Широкорада

Белофинны. 1918 г.

Расстрел красных финнов в Варкаусе (Финляндия) в 1918 г.

11-дм чугунная пушка СА обр. 1877 г., выпущенная Пермским заводом в 1879 г., в Свеаборге. Фото А. Широкорада

305/52-мм двухорудийная башенная установка на о. Мякилуото

120/45-мм пушка Кане, модернизированная финнами. Противооткатные устройства перевернуты

Первая модернизация финнами 152/45-мм пушки Кане. Как видим, противооткатные устройства перевернуты

В.М. Молотов подписывает договор между СССР и Териокским правительством. Стоят: А.А. Жданов, К.Е. Ворошилов, И.В. Сталин, О.В. Куусинен (Москва, 2 декабря 1939 г.)