   Юрий Вадимович Тавровский
   Америка против Китая
   Поднебесная сосредотачивается на фоне пандемии

Введение

   Начавшаяся весной 2018 года торговая война Америки против Китая поначалу выглядела как очередной конфликт, неизбежный при тесном взаимодействии двух крупных и тесно связанных экономик. Однако довольно скоро стало ясно, что речь идет о гораздо более серьезном противостоянии. В ход пошли термины «новая холодная война» и даже «межцивилизационная схватка». Эксперты все чаще сходятся во мнении, что конфликт Америки и Китая станет главным противоречием грядущих времен, определит экономические, политические и социальные контуры XXI века.
   Эта книга анализирует глубинные причины нарастающего противостояния двух великих держав, каждая из которых претендует на ведущее место в настоящем и будущем человечества. При этом основное внимание уделяется Китаю как стране-соседу России, связанному с нами как десятилетиями взаимодействия в прошлом, так и сходством судеб в настоящем и будущем.
   Еще в начале 1990-х годов Дэн Сяопин определил стратегический курс Поднебесной, который в дальнейшем получил сокращенное название «Стратегия 24 иероглифов» (таогуан янхуэй:
   • хладнокровно наблюдать;
   • укреплять расшатанные позиции;
   • проявлять выдержку и справляться с трудностями;
   • держаться в тени и стараться ничем не проявлять себя;
   • быть в состоянии защищать свои собственные взгляды;
   • ни в коем случае не лезть вперед, на первое место, делать что-то реальное).
   Завету архитектора «реформ и открытости» следовали его наследники – Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао, однако экономические успехи Китая все труднее было «держать в тени». Уже в первые годы нового тысячелетия тревога зазвучала сначала в закрытых материалах спецслужб, «мозговых центров», Государственного департамента. Затем появились монографии солидных ученых и публикации о «китайской угрозе» в СМИ США, других стран Запада. Смысл претензий можно выразить следующим образом: «Мы так не договаривались». Действительно, предоставленный в конце 70-х годов «статус наибольшего благоприятствования» должен был ускорить перевод Китая на путь либеральной экономики и привить ему западные политические ценности. Еще важнее было повысить стратегический потенциал Китая, чтобы на его основе создать противовес Советскому Союзу.
   Возвышение Китая до равных с Западом позиций, хотя бы только в экономике, не входила в планы глобальных политических игр.
   Использовав опасения Мао Цзэдуна относительно возможности мощного удара Советского Союза после пограничных столкновений в 1969 году, США удалось запустить процесс включения Пекина в направленную против Москвы глобальную военно-политическую систему. В 1971 году американские игроки в пинг-понг неожиданно получили приглашение в Пекин, провели серию дружеских матчей и были приняты премьером Чжоу Эньлаем, ранее не замеченном в любви к настольному теннису. Заядлым теннисистом не были ни советник по национальной безопасности США Генри Киссинджер, ни президент Ричард Никсон, ни тем более престарелый председатель Мао Цзэдун. Однако именно благодаря незатейливому пинг-понгу все эти крупные игроки в изощренные политические игры смогли встретиться. В результате китайско-американские отношения встали на путь сближения. Этот процесс достиг кульминации после восстановления американо-китайских дипломатических отношений в конце 1978 года, поездки Дэн Сяопина по США в начале 1979 года и последовавшего вскоре после этого вторжения китайской армии во Вьетнам.
   Успехи начатой Дэн Сяопином политики «реформ и открытости» были достигнуты при активной поддержке Западом своего нового партнера. Скорее всего, синергия плановой и рыночной экономики давала бы неплохие результаты и без доступа к внешним капиталам, технологиям и рынкам. Но «попутный ветер» с Запада обеспечил ускорение. Китай был включен в глобальные производственные и торговые «цепочки», Поднебесная превратилась в «мастерскую мира». Однако ее феноменальные экономические успехи ускорили деиндустриализацию США, Японии и других стран Запада.
   С начала нового тысячелетия все громче стали звучать советы западных экспертов повысить курс юаня с очевидной целью снизить конкурентоспособность дешевой китайской экспортной продукции. Вскоре советы переросли в официальные требования представителей США. Трезво оценивая возможные последствия открытого неповиновения и понимая свою зависимость от западных рынков, Пекин постепенно повышал курс юаня (8,28 юаней за доллар в 1994 году, 6,22 за доллар в 2014 году). Но Вашингтону хотелось ревальвации быстрой и масштабной – сразу на 20–40 %.
   Именно за счет подобной ревальвации был нанесен смертельный удар по японской иене. В 1985 году после нескольких лет советов, уговоров и «выкручивания рук» Токио вынудили подписать «соглашение отеля Плаза» и в течение пары лет поднять курс иены почти в два раза. Следствием стало падение экспорта, сворачивание «японского чуда» и устранение опасного для США конкурента. Пекин не пошел на резкое повышение курса юаня. Ведь это неизбежно повлекло бы «большой скачок назад» – снижение конкурентоспособности китайских товаров, сворачивание многих производств, рост безработицы, социальную нестабильность и непредсказуемые политические потрясения.
   Мощным раздражителем стало поведение Пекина во время мирового финансового кризиса 2008–2009 годов. Китайцы не стали вслед за «цивилизованным Западом» спасать в первую очередь крупные банки, которые полученную от государства помощь использовали не на поддержку реального сектора, а на финансовые махинации и вклады в офшоры. Вместо этого по приказу руководства КПК, контролирующего главные банки страны, огромные дотации пошли на счета предприятий реального сектора. Именно тогда началось строительство сети высокоскоростных железных дорог (ВСМ), автомобильных магистралей, административных зданий, жилья. Экономика Китая продолжала развиваться и не скатилась ни в стагнацию, ни в рецессию.
   Американцы сделали последнюю попытку договориться «по-хорошему» в ноябре 2009 года. В противостоянии «ястребов» и «голубей» по китайскому вопросу тогда победили «голуби» во главе с ветераном «пингпонговой дипломатии» Генри Киссинджером. По его совету президент Барак Обама прибыл в Пекин с визитом и предложил тогдашнему председателю КНР Ху Цзиньтао сформировать американо-китайский тандем по управлению миром (G-2). Поскольку в этой конструкции США выступали бы в роли «старшего брата», китайские руководители предложение отвергли.
   Ответом Америки стала объявленная в ноябре 2011 года госсекретарем США Хиллари Клинтон стратегия «Поворот к Азии» (Pivot to Asia), основным содержанием которой являлось всестороннее сдерживание Китая. Эта стратегия предусматривала концентрацию распыленных по всему миру военных усилий США в Тихоокеанском бассейне, особенно вблизи рубежей Китая.
   Ко времени смены руководства в Пекине в конце 2012 года реальность «Поворота к Азии» стала очевидна. Обновились вооружения и усилились контингенты на военных базах США в Японии, Южной Корее и на американских островах в Тихом океане, была создана новая база морской пехоты в Австралии. Ускоренно наращивалась система АзияПРО, призванная обесценить ракетно-ядерные силы Китая. В дополнение к дислоцированным в западной части Тихого океана авианосным группам 7-го флота США в Сингапур были переброшены т. н. «корабли прибрежной зоны», которые в любой момент способны закупорить «бутылочное горлышко» Малаккского пролива. Именно через него проходит около 90 % китайского экспорта и импорта. Рост напряженности на морских границах Китая вызвали «неожиданно» возникшие территориальные споры с Японией (острова Дяоюйдао/Сенкаку), а также Вьетнамом, Филиппинами, Индонезией и Брунеем (острова Южно-Китайского моря). Тлевшие десятилетиями очаги разногласий вовсе не случайно стали воспламеняться именно после начала «Поворота к Азии». «Стратегическим содержанием американской политики «Поворот к Азии» является подавление и окружение Китая», – писал в статье под красноречивым заголовком «Америка в состоянии перекрыть жизненно важные морские пути Китая» на страницах пекинской газеты «Хуаньцю шибао» (ее англоязычное издание – «Глобал таймс») аналитик Института военно-морских исследований КНР Ли Цзе.
   Военно-политическое сдерживание Китая было дополнено торгово-экономическим. Еще в 2006 году Соединенные Штаты стали сколачивать антикитайский торговый блок «Транстихоокеанское партнерство» (ТТП), и в него согласились войти 12 государств Азиатско-Тихоокеанского региона. КНР в ТТП, естественно, не пригласили. Блок в изначальном виде так и не состоялся – одним из первых внешнеполитических сюрпризов президента Трампа стал выход из ТТП самих США в начале 2017 года. Уже вскоре стало ясно, что новый хозяин Белого дома намерен перейти к беспрецедентно жесткому сдерживанию. Оставалось несколько месяцев до начала «торговой войны» против Китая, которая разворачивается на наших глазах.

Почему «торговая война» застала Пекин врасплох

   Проявления американского недовольства «чрезмерными» успехами Китая, безусловно, фиксировались дипломатами, разведчиками, учеными Поднебесной. Соответствующие доклады направлялись в Чжуннаньхай, резиденцию высших руководителей партии и страны. Там сообщения и справки читали, изучали, обсуждали. Однако никаких видимых мер не принимали. То ли не хотели нарушать завет Дэн Сяопина «оставаться в тени, накапливать силы», то ли надеялись, что все «само собой рассосется». Так и случилось при Бараке Обаме, поначалу провозгласившем себя «тихоокеанским президентом». Он не смог сосредоточить вооруженные силы и иные ресурсы США в Восточной Азии, по инерции вмешивался в дела Европы и Ближнего Востока, Африки и Латинской Америки. «Поворот к Азии», по большому счету, так и не состоялся за годы президентства Обамы (2009–2017). Транстихоокеанское партнерство официально начало действовать с 30 декабря 2018 года, но без США, далеко не в полную силу и уже без ярко выраженной антикитайской направленности. Как бы то ни было, Китай продолжал быстро наращивать экономическую мощь, завоевывать все новые торговые позиции на рынках США, Европы и других континентов.
   Похоже, однако, что не все китайские руководители проявляли благодушие на фоне все более громких обвинений из Вашингтона. Ставший в 2007 году заместителем генерального секретаря ЦК КПК Си Цзиньпин одновременно стал еще и ректором Центральной партийной школы. Вокруг него собрались «несистемные» эксперты по внутренней и внешней политике, которые видели тревожные тенденции в развитии Китая. «Системные» специалисты по США за десятилетия привилегированных отношений Китая с Америкой успели пройти стажировки в американских университетах или даже получить там ученые степени. Они наладили тесное и взаимовыгодное сотрудничество с американскими коллегами-китаистами. Их позитивные оценки состояния отношений Пекина и Вашингтона ориентировали руководство партии и страны на продолжение следования курсом «вашингтонского консенсуса» с минимальными корректировками. В этом же русле, похоже, работали и эксперты по другим ведущим партнерам КНР, а также специалисты по собственно китайской экономике и социальным проблемам.
   До сих пор неизвестны подробности работы «несистемного» центра разработки новой стратегии развития Китая, созданного Си Цзиньпином еще до восхождения на высшие посты в партии и государстве. Но трудились в центре специалисты высокого интеллекта и высшего уровня понимания реальности. Это видно по результату их совместной работы, длившейся не один год. Заказ Си Цзиньпина выполнили в срок – к концу 2012 года был подготовлен комплекс долгосрочных экономических, внутриполитических и внешнеполитических стратегий. Свой план превращения Китая в мощную, современную, демократическую и социалистическую державу к 2049 году Си Цзиньпин назвал «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации»». Сокращенно – «Китайская мечта».
   Как показало дальнейшее развитие событий, подготовка плана «Китайская мечта» была весьма своевременной. Начатые в соответствии с новым планом кардинальные реформы позволили Китаю хотя бы частично подготовиться к ждавшим его испытаниям, смягчить силу ударов, которые обрушились с приходом в Белый дом президента Дональда Трампа. У Си Цзиньпина, ставшего архитектором «китайской мечты», на мобилизацию всех сил нации было всего пять лет. Но даже незаконченная мобилизация позволила устоять под ударами торговой войны. Обрушившаяся на Поднебесную в начале 2020 года эпидемия коронавируса COVID-19 также испытала на прочность китайскую нацию и ее руководителей, уникальную систему общественного устройства «социализм с китайской спецификой».

Черный лебедь COVID-19

   Китай с конца 2012 года движется вперед по долгосрочному плану под названием «Китайская мечта». Согласно этому плану, к 2049 году КНР станет мощной, современной, цивилизованной социалистической страной. На неблизком пути к цели еще на старте было намечено построить к 2021 году общество всеобщей средней зажиточности сяокан и полностью ликвидировать нищету. Затем поставили еще один рубеж – к 2035 году завершить социалистическую модернизацию.
   Движение шло точно по расписанию, и 2020 год должен был войти в 5000-летнюю историю Поднебесной как год великой, небывалой победы. Победы над бедностью, в которой веками жили или скорее существовали простые китайцы. До начала проведения политики «реформ и открытости» в 1978 году в нищете прозябали 95 % жителей Поднебесной. На старте «Китайской мечты» их оставалось 99 млн! За минувшие семь лет огромные ресурсы и усилия были сконцентрированы на ликвидации нищеты, и стало ясно, что цель будет достигнута вовремя и полностью.
   Но именно на финишной прямой появились препятствия. Весной 2018 года Америка развязала против Китая торговую войну. Президент Трамп, добиваясь сокращения китайского экспорта и доступа Китая к передовым западным технологиям, хочет если не сорвать реализацию «Китайской мечты», то, по крайней мере, замедлить продвижение к цели. Выдержит ли Китай бег с привязанной к ноге гирей? Этот вопрос энергично обсуждался экспертами разных стран. Однако в начале 2020 года появилась еще одна гиря. Природа обрушила сначала на Китай, а затем и на весь мир напасть под названием «новый коронавирус».

Казни египетские, муки китайские

   Природа гневается на человечество. Только в 2019 году на Россию обрушились сразу и наводнения, и пожары в Сибири и на Дальнем Востоке. Чудовищные огненные смерчи ополовинили живой мир Австралии. От наступавшего на дома пламени эвакуировали тысячи жителей Калифорнии. В Китае эпидемия свиной чумы погубила половину поголовья, а затем сменилась убийственной для людей эпидемией коронавируса. Как тут не вспомнить о «казнях египетских» из Священного Писания, о Великом потопе и ковчеге Ноя, на котором спасались по паре чистых и нечистых животных.
   А китайцам, наверное, вспоминаются легенды о великом Юе, избавившем Поднебесную от продолжавшегося много десятилетий наводнения, когда люди уже стали жить на деревьях…
   Стихийные бедствия учащаются и ни одна страна от них не застрахована. Вопрос лишь в том, насколько мы готовы спасаться сами и спасать ближних. Примером эффективной реакции на очередную «казнь египетскую» стали действия руководства КНР после вспышки коронавируса в городе Ухань. Местные власти поначалу надеялись, что возникший на рынке животных новый вирус не передается от человека к человеку, поэтому не стали сразу поднимать шум. Сигнал в Пекин пошел хотя и с запозданием, но гораздо раньше, чем в аналогичной ситуации в 2002 году. Тогда эпидемия атипичной пневмонии, вызванная вирусом SARS, почти два месяца развивалась без вмешательства медиков. Начавшись в южной провинции Гуандун, эпидемия быстро распространялась по всей Поднебесной. Председатель КНР (президент) Си Цзиньпин защищал тогда 55 млн. жителей провинции Чжэцзян, где был партийным руководителем.
   Зная о вирусах не понаслышке, Си Цзиньпин, который сейчас является одновременно руководителем правящей партии, главой государства и главнокомандующим, сразу взял ситуацию под личный контроль. Он приказал принять все необходимые меры, выделил деньги, отмобилизовал медиков. 25 января, в первый день китайского Нового года, когда все китайцы наслаждаются заветным праздником в кругу семьи, прошло чрезвычайное заседание Постоянного комитета Политбюро. Семь высших руководителей страны приняли дополнительные решения, создали наделенный всеми полномочиями оперативный штаб и послали в Ухань премьер-министра Ли Кэцяна. Про новый вирус тут же сообщили Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), всем соседним странам.
   Природа выбрала для своего гнева самое неудачное место и самое плохое время. Ухань стоит на главной реке Янцзы, в самом центре Китая. Через него проходит транспортные артерии с севера на юг и с востока на запад. Авиарейсы связывают Ухань со многими десятками аэропортов мира. В границах города официально, с пропиской, живет 11 млн. человек. Да еще от пяти до семи миллионов мигрантов, приезжающих из бедных провинций подработать в промышленно развитую провинцию Хубэй. Рядом с Уханем, превышающим по численности населения Нью-Йорк, еще несколько городов-миллионников. Накануне китайского Нового года, когда новорожденный вирус уже гулял по рынкам и магазинам, погостить в родных краях отправились первые десятки тысяч. Ко времени установления «блокады Уханя» 23 января зараза уже полным ходом распространялась по шоссе и высокоскоростным железным дорогам во все концы Поднебесной. Поэтому драконовские меры пришлось вводить практически повсеместно. Сделать это было необходимо. Генеральный директор ВОЗ Т.А. Гебрейесус 28 января побывал в Пекине, встретился с Си Цзиньпином. Вернувшись в Женеву, он объявил: «Если бы не действия Китая, в мире было бы больше случаев заболевания и смертей от коронавируса».

Ухань – город-герой

   Ухань – это город-герой. Нет, Ухань – это город дважды герой. Первый раз он совершил жертвенный подвиг весной 1938 года, сдерживая японский блицкриг. Японцы за несколько месяцев начатого в июле 1937 года наступления уже захватили Пекин, Шанхай, Нанкин, и им нужно было взять ключевой город на перекрестке транспортных путей, чтобы вскоре заставить Китай капитулировать. К Уханю стянули 35 дивизий в 350 тыс. штыков, 500 самолетов, а по Янцзы подошли 120 кораблей, включая авианосец.
   Город собирались победить за месяц, но он сопротивлялся 4 месяца, 2 недели и еще 2 дня. У агрессоров было превосходство в оружии и выучке. У китайцев – в живой силе и боевом духе. Еще им здорово помогли советские летчики-добровольцы. Они сорвали показательную бомбежку Уханя 29 апреля, в день рождения японского императора. Действовавшие до этого безнаказанно бомбардировщики были внезапно атакованы доставленными в секрете И-15 и И-16. Потери в воздухе были рекордными за всю войну (1937–1945). В Японии объявили траур. Самая долгая осада, огромные потери (150 тыс.) измотали Императорскую армию. После взятия Уханя японцы больше не проводили столь же крупных наступлений. За счет героизма армии и местных жителей китайская нация укрепила волю к сопротивлению. Токио пришлось распрощаться с мечтами о блицкриге в Китае, который бы позволил затем сконцентрировать силы для удара по Советскому Союзу.
   Военные историки сравнивают оборону китайского Уханя с городом-героем Сталинградом. Нынешняя трагическая и одновременно героическая эпопея Уханя заслуживает сравнения с другим нашим городом-героем – Ленинградом, хотя и продолжалась не 900, а 90 дней. Оказавшись в полной блокаде, скованные в передвижениях и простейших жизненных функциях, испытавшие скорбь от утрат близких и страх за собственную жизнь, 11 млн. человек из вчера еще процветавшего мегаполиса проявили высочайшую дисциплину и готовность идти на жертвы, не утратили стойкость и оптимизм.
   Сталинград и Ленинград, другие наши города, весь советский народ своими подвигами и жертвами спасли Отчизну. Наша Великая Отечественная война стала ядром Второй мировой войны, предопределила судьбу человечества и мировой порядок на многие десятилетия вперед. «Вторая оборона Уханя» стала ядром победы Китая над коронавирусом COVID-19. Отработанная на берегах Янцзы тактика изоляции очагов инфекции оказалась самым эффективным средством борьбы как в других частях Китая, так и в других странах мира.

Мобилизация нации – гарантия побед

   Отбив с минимальными потерями первую неожиданную атаку коронавируса, Китай в очередной раз поразил весь мир. Как только тревожные донесения из Уханя дошли до Центра, оттуда пошли четкие и жесткие приказы. Изолировать очаги инфекции. Прекратить массовые мероприятия. Перебросить полевые госпитали. Распечатать стратегические резервы. Компенсировать потери. Снять налоги…
   Созданный штаб с неограниченными полномочиями возглавил единый в трех лицах Си Цзиньпин – генеральный секретарь ЦК КПК, председатель КНР, председатель Военного совета (главнокомандующий). За развертыванием наличных сил в Ухане и соседних городах, а затем по всему Китаю чуть ли не в прямом эфире наблюдали во всем мире. Наблюдали с разными чувствами и сопутствующими высказываниями. Либеральная публика была возмущена «нарушением прав человека». Реалисты стали хвалить и переносить китайский опыт на свою землю. Применение китайской методики спасло сотни тысяч людей, а пренебрежение ею обрекло другие сотни тысяч.
   Эффективность китайской формулы и невозможность ее полного копирования другими странами во многом объясняется пресловутой «китайской спецификой». Прежде всего, сработало традиционное сетевое устройство всей нации. Испокон веков китайцы создавали общины для землеустроительных работ, строительства дамб и каналов, борьбы с другими невзгодами. Власти поддерживали эту систему круговой поруки под названием баоцзя – она обеспечивала порядок и сбор податей. Превратить весь Китай в одну большую общину «народной коммуны» попытался в конце 1950-х Мао Цзэдун.
   Провал того эксперимента подтолкнул Дэн Сяопина к другому – землю снова разделили и отдали в пожизненную аренду. Сеть «коммун» и деревенских общин ослабла, однако в городах сохранились уличные комитеты из бдительных граждан. Но главное, заметно укрепилась другая сеть – партийная.
   Сейчас 4 млн. партийных организаций и 90 млн. партийцев действуют в городах и деревнях, на государственных и частных предприятиях, в том числе иностранных. Из них в Центр поступает первичная информация, а в ответ идут инструкции и приказы. Партийная сетевая структура более обширная и разветвленная, чем сеть административных органов, вооруженных сил и служб безопасности. В последние годы половину населения Поднебесной в городах покрыла еще и информационная сеть наблюдения и распознавания лиц.
   Столкнувшись с чрезвычайной ситуацией COVID-19, Китай не стал объявлять мобилизацию или особое положение. Страна и так находилась в состоянии мобилизации. Зимой 2020 года фактически были проведены общенациональные учения «максимально приближенные к боевым условиям». В них поучаствовали все полтора миллиарда китайцев. Сотни миллионов обывателей, запертые в своих домах-убежищах, десятки тысяч врачей и строителей, тьмы полицейских и военных, тысячи административных и хозяйственных руководителей всех рангов, партийные штабы от поселков до Политбюро ЦК исполнили симфонию мобилизации. Дирижером стал Си Цзиньпин, который начал готовить Поднебесную к встрече «черных лебедей» с ноября 2012 года.
   Уже тогда ему и группе единомышленников было ясно, что Китаю не простят успеха. Отказ променять завоевания «мирного возвышения» на чечевичную похлебку «младшего брата» Америки привел к началу всестороннего сдерживания – торгового, финансового, военного. Упреждающим ответом на недружественные действия стала долгосрочная программа «Китайская мечта». Она состояла из нескольких стратегий, органично связанных друг с другом и призванных обеспечить синергию мобилизационных усилий. Но главное, была поставлена духоподъемная цель – к 2049 году, 100-летию образования КНР, превратить Китай в «богатое и могучее, демократическое и цивилизованное, гармоничное и современное социалистическое государство».
   Важнейшая мобилизационная задача «Китайской мечты» – слезть с «экспортной иглы», ослабить зависимость от внешних рынков. В 2008 году экспорт давал 32,6 % ВВП. К началу «торговой войны» в 2018-м этот показатель упал до 19,5 %. Похоже, что пандемия COVID-19 ускорит развитие внутреннего рынка, увеличит численность «среднего класса», который за годы «скрытой мобилизации» составил 440 млн. человек, а к 2035 году может вырасти до 700 млн., половины населения страны.
   По законам предвоенного времени уже несколько лет идет зачистка управленческих структур и партийного аппарата от коррупции. Си Цзиньпин массу времени и усилий тратит на отладку систем управления государством, включая высшие эшелоны. В правящей партии построена вертикаль единоначалия и беспрекословной дисциплины. Военная реформа вывела НОАК на космические высоты и просторы Мирового океана, создала кибер-войска и системы использования искусственного интеллекта. Жестко пресекаются попытки дестабилизации районов проживания национальных меньшинств, сохраняется повышенная готовность отразить выходки сепаратистов в Гонконге и на Тайване. Все активнее становится внешняя политика Пекина, призванная предотвратить создание антикитайского фронта, найти новых партнеров, укрепить взаимодействие со старыми.
   Необходимость национальной мобилизации до недавнего времени осознавалась не всеми китайцами. Однако очень многих отрезвила реакция внешнего мира на эпидемию коронавируса, симптомы расизма в обновленных вариантах «желтой опасности», обвинения Китая в создании COVID-19 и даже попытки выставить миллиардные счета для компенсации своих потерь.

Требование компенсации ради сдерживания Китая

   На фоне довольно быстрого избавления от эпидемии практически всего Китая стали отчетливо видны недочеты и упущения в других странах. Сильнее всех пострадала Америка. Страна с высокоразвитой системой платной медицины оказалась неспособной помочь бедной части населения, не имеющей медицинских страховок. Сейчас американские власти вместо того, чтобы исправить ошибки в противостоянии коронавирусу, пытаются в прямом смысле списать их на счет Китая. В Америке развернули кампанию требований чуть ли не судить КНР. Китай обвиняют в распространении коронавируса по всему миру и требуют пустить своих следователей в уханьскую лабораторию. Президент США Дональд Трамп заявил, что сокрытие Китаем информации об эпидемии привело к распространению вируса и США должны требовать компенсацию.
   Идея предъявить Китаю иски живо обсуждается также в Англии, Германии, Канаде, Австралии. В Лондоне даже подсчитали возможные цифры. Англия должна получить 351 млрд. фунтов стерлингов (1 фунт – 91,3 рубля по курсу ЦБ на 25.04.2020). Америке причитается 933,3 млрд., Канаде 47,9 млрд., Австралии 29,9 млрд. Подсчеты с точностью до десятой части аппетитного миллиарда произвели в «Обществе Генри Джексона» (Henry Jackson Society). Счет сразу стали обсуждать в прессе, и тут выяснилось, что эта структура, именуемая «консервативным мозговым трестом», является мастерской политической антирекламы. Солидная лондонская газета «Таймс» в своем расследовании установила, что на протяжении нескольких лет «Общество Генри Джексона» целенаправленно занимается антикитайской пропагандой, вовлекая в нее британских журналистов и политических деятелей, получая дотации по 10 тыс. фунтов в месяц от японского посольства в Лондоне.
   Что касается распространения материалов о китайской ответственности за коронавирус в американской прессе, то оно, как оказалось, тоже не спонтанное, а ведется в соответствии с директивой Совета национальной безопасности США (СНБ). Об утечке сообщила хорошо информированная гонконгская газета «Саут Чайна морнинг пост». Директива «СНБ. Главные линии. Пропаганда и дезинформация КНР о вирусной пандемии в Ухане» предписывает отводить обвинения в ответственности за последствия эпидемии в США с Белого дома и возлагать их на Китай. «Главные линии» таковы: КПК больше заботится о своей репутации, чем о страданиях людей; КПК развернула пропагандистскую кампанию, чтобы переложить вину за глобальную пандемию на Соединенные Штаты; США и американский народ в очередной раз демонстрируют, что являются самыми большими гуманистами в мире…
   «Самые большие гуманисты в мире» в последние месяцы лишили ВОЗ, глобальную службу борьбы с медицинскими напастями, своего взноса и тем самым обрекли бедные страны на противостояние пандемии в одиночку. Они пытались перекупить у своих же союзников и затем монополизировать антивирусную вакцину. В далеком и недалеком прошлом тоже хватает примеров «гуманизма». Знаменитая «испанка», заразившая в 1918 году 500 млн. человек по всему миру и унесшая по крайней мере 50 млн. жизней, началась вовсе не в Испании, а в США. По одним данным – в штате Канзас, а по другим – в Нью-Йорке. Оттуда больные американские солдаты отправлялись на фронты Первой мировой войны в Европу. Эпидемия вируса H1N1 тоже зародилась в 2009 году в Штатах. Из-за бездействия национальных центров по контролю и профилактике инфекций США (CDC) зараза быстро распространилась по миру и в течение года погубила от 152 до 575 тыс. человек. Достаточно сказать, что ВОЗ была проинформирована об эпидемии лишь через шесть месяцев после ее начала в США, там не было введено ни карантинов, ни ограничений на передвижения. Да и СПИД тоже начинал свое путешествие по миру с Америки. В 1969 году в США среди проституток были зафиксированы первые случаи болезни, протекавшей с симптомами СПИДа. Но только в 1981 году CDC сообщили коллегам о выявлении у молодых американских гомосексуалистов новой болезни, получившей от ВОЗ в 1982 году название «симптом приобретенного иммунодефицита» (Aquired Immune Deёcience Syndrom, AIDS). Эти губительные эпидемии никто не называет «американскими». Никто не пытался выставить счета за мировую беду стране, где были впервые зарегистрированы смертельные вирусы.
   Попытки не просто связать нынешнюю пандемию с Поднебесной, но даже обвинить ее в изготовлении смертоносного вируса опровергаются серьезными экспертами в разных странах мира, включая США. Ставший там «лицом» борьбы с эпидемией профессор Энтони Фаучи заявил в ходе брифинга для печати: «Мы можем поделиться с вами результатами исследований, проведенных группой высококвалифицированных вирусологов. Переходы вирусов к летучим мышам и от них к людям были природными». Стоит добавить, что профессор Фаучи не только сверхпопулярен в американских СМИ, но также занимает ключевой пост директора Национального центра аллергий и инфекционных заболеваний.
   Поданные несколькими штатами судебные иски в связи с эпидемией COVID-19 при всей их несостоятельности с точки зрения международного права способны подтолкнуть Белый дом на отчаянные шаги. Были же не так давно арестованы суверенные авуары Ирана, Венесуэлы и Казахстана. Конфискация китайской собственности, включая долговые расписки Федерального казначейства на 1,1 трлн. долларов, стал бы пиком нынешней холодной войны Америки против Китая. О стремлении воспользоваться эпидемией для «сдерживания Китая» говорит также призыв советника президента США по экономике Уилбура Росса к американским компаниям воспользоваться остановкой производства на некоторых принадлежащих им предприятиях и «пересмотреть производственно-сбытовые цепочки с Китаем, вернуть в Америку производства и рабочие места».

Запад говорит «китайский коронавирус», но подразумевает «социализм с китайской спецификой»

   С начала борьбы против эпидемии COVID-19 в Китае реакция Америки и примкнувшего к ней остального Запада прошла несколько стадий. Сначала объявили то, что возникновение эпидемии ознаменовало провал китайского строя, неудачу программ развития Китая, в том числе и «Китайской мечты». Вместе с тем Пекин обвинили в нарушении прав человека, несли по всем кочкам за блокирование Уханя, перекрытие границ и транспортных магистралей, «драконовские» меры изоляции населения.
   Через пару месяцев пришлось самим действовать этими же методами, оказавшимися весьма эффективными. Тогда сконцентрировали критику на действиях китайских вирусологов, обвиняли их, то в неосторожности при разработке новых вакцин, то в сознательном изготовлении биологического оружия. Затем последовала новая стадия – требования, чтобы Китай взял на себя ответственность за пандемию, а также попытки взыскать компенсации, угроза конфискации китайских активов на Западе.
   Попытка США требовать от Китая компенсаций является эскалацией их политики сдерживания Поднебесной. Новая разработка «креативщиков» из СНБ, ЦРУ и Госдепа связана, с одной стороны, с обострившимися проблемами американской экономики. Распространение эпидемии в США не только вызвало самое большое в мире число подтвержденных случаев и летальных исходов, но и нанесло беспрецедентные потери экономике США. Число безработных достигло 40 млн. человек. С другой стороны, Китай явно одержал первую победу над вирусом и начал выводить свою экономику на восходящую траекторию. Вашингтону надо срочно затормозить это восхождение, оборвать подпитывающие Поднебесную торговые цепочки.
   Само собой разумеется, дело тут не в компенсациях, сколько нолей ни стояло бы в их сумме, потому что эта попытка не осуществится. Сейчас США надо мобилизовать союзников для осады Китая, провоцировать глобальную психологическую войну и волну общественного осуждения. Надо спровоцировать Пекин на ответные резкие действия, загнать его в самоизоляцию.
   Вашингтону очень важно предотвратить новый триумф Китая по итогам преодоления пандемии, подобный тому, что пришелся на 2008 год. Тогда весь мир оказался в тисках возникшего в США финансового кризиса, правительства сливали триллионы в банки ради «спасения финансовой системы». Эти деньги не пошли на финансирование реального сектора, а напитали офшоры, укрепили господство мировой финансовой мафии. Только КНР не пошла вслед за «вашингтонским крысоловом» и стала вкладывать деньги в строительство железных и шоссейных дорог, муниципальных зданий, жилья. Тогда заложили самую большую в мире сеть высокоскоростных железных дорог (ВСМ). Тогда начали строить стадионы и аэропорты, новые здания госпиталей и университетов. Тогда-то и началось сдерживание Китая, переросшее за пару последних лет в торговую войну и грозящее полноценной холодной войной.
   Похоже, история повторяется. Уже очевидно, что китайцы, используя накопленные огромные финансовые ресурсы, переживут несколько месяцев, в течение которых будет возрождаться нормальная жизнь. Неангажированные специалисты по Китаю с опытом работы в годы «большого скачка», «культурной революции» и западных санкций после событий на Тяньаньмэнь знают о способности Поднебесной становиться восстающим из пепла Фениксом, переживать самые трудные трудности. В СМИ КНР графики заболевших, выздоровевших и умерших уступили место графикам заработавших в полную силу заводов, промышленных районов, ключевых провинций. В стонущих от боли, бессилия и злобы западных странах им противостоят выкладки и прогнозы о кризисе городов и отраслей, росте безработицы.
   Китайцы могли бы всерьез надуться на окружающий мир, в первые недели кризиса начавший винить их в собственной беде, старавшийся изолировать Поднебесную, прервать с ней все виды сообщения. На поверхность «политкорректного» Запада вырвались чувства далеко не «белой зависти» к слишком уж успешной стране, ожили даже расовые предрассудки типа «желтой опасности». На страницы газет и телеэкраны прорвались «непризнанные гении» от медицины и китаистики, заморочившие публику страшилками о летучих мышах-кровопийцах и подковерной схватке за власть в Пекине.
   Китайцы могли бы сказать: мы сделали все, что могли, взяли в блокаду свой огромный город Ухань, попытались построить новую Великую стену вокруг Поднебесной ради спасения остального человечества. Не удалось, зараза утекла вовне. Так уж получилось, а теперь каждый за себя. Вы ведь отгораживаетесь от нас торговыми барьерами, выживаете наших студентов и туристов, обвиняете нас в нарушении гражданских прав жителей блокадных городов.
   Реакция была иной. Китай не только излечился сам, но и помогает излечиться другим. С самого начала эпидемии из Пекина в международные медицинские ведомства поступила значимая информация. Китайских медиков направили в нуждающиеся страны. Туда послали дефицитные средства борьбы. В мае 2020 года Председатель Си Цзиньпин объявил о выделении дополнительных 2 млрд. долларов на эти цели, обещал поделиться создаваемой вакциной со всем миром. Это ответственный подход, достойный великой державы. Выдвинув инициативу создания «сообщества единой судьбы человечества», Китай делами подкрепляет свои слова.
   Пандемия COVID по определению имеет международный, глобальный характер. Бороться с ней надо тоже усилиями всего мира. Этому все сильнее вредит политика США. Стремление разрушить ВОЗ, возложить ответственность на Китай распыляет ресурсы, уводит из области медицины в область пропаганды. Зацикленность на Китае носит иррациональный характер и приобретает очертания борьбы с призраком «желтой опасности».
   Эта разновидность вируса расизма очень старая и, к сожалению, устойчивая. Еще в 1882 году в Америке был принят «Закон об исключении китайцев», первый и единственный закон против конкретной национальности. Он запрещал иммиграцию из Китая и натурализацию уже приехавших. В наши дни антикитайские предрассудки сохраняются и даже усиливаются. Увы, это происходит на только у «самых больших гуманистов», но и в других странах…
   В Китае все это видят и слышат, берут на заметку. У китайцев длинная память. Если они и обижаются, то стараются направить свои чувства в область позитивных, конструктивных поступков. Нынешний кризис доходчиво показал всему миру, что без Китая жить уже просто нельзя. Без китайской продукции встанут заводы, опустеют супермаркеты и домашние холодильники. Китай не зря уже не первый год кличут «мастерской мира». Но Китай все чаще называют еще и «рынком мира». Без него пересохнут нефтяные скважины, остановятся комбайны, лишатся работы кутюрье и сомелье. Без китайских туристов захиреют достопримечательности, шопы и пабы, а отъезд студентов обречет не один университет на жизнь впроголодь.
   Почему Китай даже в эту трудную пору не замыкается в себе, а думает о судьбе всего человечества? Пекин продолжает оказывать рассчитанную на многие годы помощь в форме строительства дорог, портов, заводов по программе «Пояс и путь», посылает средства борьбы с коронавирусом. Что это – проявление «пролетарского интернационализма» страны победившего «социализма с китайской спецификой»?
   Думаю, что китайские руководители стали сейчас главными защитниками того самого глобализма, который всеми силами стараются разрушить американские элиты во главе с президентом Трампом. Созданный Америкой после окончания Второй мировой войны мировой порядок больше их самих не устраивает. США все чаще уступают Китаю, играя по написанным ими же правилам. Пекину же эти правила вполне подходят. После вступления КНР в 2001 году во Всемирную торговую организацию (ВТО) ежегодный объем внешней торговли вырос с 200 млрд. долларов до 4 трлн. в 2016 году. Хватает и других примеров выгодности глобализации.
   Китай не слишком обижается на Запад, осознавая свою нынешнюю силу. Сейчас это не страна, которую можно было облагать контрибуциями за нежелание покупать ядовитое зелье у англосаксов, как во времена Опиумных войн XIX века. Ясно, что затея с компенсациями провалится. Ясно, что ей на смену придут новые изобретения вашингтонских политтехнологов. Ясно и то, что Китай будет все эти затеи игнорировать и продолжит движение по долгосрочному маршруту «Китайская мечта».
   На наших глазах экономика возвращается на восходящую траекторию. Синергия плановой социалистической экономики и рыночного хозяйства ускорит восстановление производственных и транспортных цепочек. Организационные ресурсы 90 миллионов коммунистов, нескольких миллионов военных и сотрудников органов безопасности в придачу к вездесущим техническим средствам наблюдения и контроля гарантируют столь необходимый порядок, предотвратят панику. Очень важно единство руководства страны, демонстрирующего спокойствие и уверенность в успехе, подтвердившего на днях свое обещание, несмотря на нынешнее бедствие, до конца этого года покончить с бедностью в масштабах всей Поднебесной. Общество еще больше объединилось на основе патриотизма. Попытки заморских ненавистников найти зазоры в Китайской стене выглядят убого на фоне судорожных схваток американских элит, ставящих страну на грань гражданской войны.
   Судя по результатам майских сессий двух главных представительных органов Китая, ВСНП и НПКСК, а также показателям экономического положения за первые месяцы 2020 года, страна медленно, но верно возвращается на восходящую траекторию. Похоже, что Китай, как и во время мирового финансового кризиса 2008 года, сможет выйти из нынешней ситуации «на форсаже», даже ускорить создание новой экономики.
   Почти не остается сомнений, что вместо одной большой победы над бедностью будет одержано две – еще и над эпидемией коронавируса. 2020 год не станет годом Черного лебедя, а будет годом очередной победы, двойной Победы.

   Для того чтобы понять истоки китайской стойкости, оценить своевременность начатой Си Цзиньпином в 2012 году мобилизации и ее неразрывную связь с предыдущими этапами истории КНР, необходимо сделать некоторые отступления.

Извилистый путь к успеху. Первые 30 лет КНР

   В китайской политической культуре принято каждый год выбирать главное событие, чаще всего юбилей, и широко отмечать его словами и делами. 2020 год, например, был призван стать временем создания общества средней зажиточности сяокан, искоренения бедности в масштабе всей страны. В разных городах загодя появились электронные табло, отсчитывающие не только дни, но даже часы до этого заветного рубежа.
   2019 год прошел под знаком 70-летия образования Китайской Народной Республики. Золотые семерка и ноль на красном фоне украшали фасады небоскребов и старинных зданий, уличные стенды и клумбы, обложки глянцевых журналов и почтовые марки. По случаю юбилейного национального праздника на площади Тяньаньмэнь состоялся величественный военный парад, во всех уголках Поднебесной народ веселился, пировал и любовался фейерверками.
   В год 2018-й весь Китай широко отмечал другой юбилей – 40-летие политики «реформ и открытости». Золотые цифры, красный фон на огромных плакатах перед заводами и университетами, выставочными залами и вокзалами. Торжественные заседания, научные конференции, юбилейные монеты и, конечно, фейерверки!
   И в первом, и во втором, и в третьем случаях Китаю и его жителям есть что праздновать, чем гордиться. При жизни одного поколения страна поднялась со дна бедности и смуты на небывалую в 5000-летней истории вершину благосостояния. Этот успех очень много значит не только для 1400 млн. китайцев. На фоне охвативших мир стагнаций, рецессий и кризисов «китайское чудо» вызывает желание повторить рывок в одних столицах и надежду навредить Пекину в других.

Столбовой путь социализма и его развилки

   В Китае не очень любят вспоминать о первых трех десятилетиях строительства социализма, хотя и по разным причинам. Почти все первое десятилетие после 1949 года проходило по «столбовой дороге» советской модели социализма. Затем в конце 50-х наступили два десятилетия мучительных поисков собственной дороги в будущее, время проб и ошибок. Отсчет движения по восходящей траектории ведется с декабря 1978 года, когда в Пекине прошел важнейший 3-й пленум ЦК Компартии Китая 11-го созыва, т. е. после XI съезда КПК. Именно тогда Дэн Сяопин получил мандат правящей партии на проведение своей политики, которая у любящих краткие и емкие формулы китайцев вскоре получила название гайгэ кайфан («реформы и открытость»). Именно это событие было в центре торжеств 2018 года.
   Закономерно возникает вопрос – а что происходило в Китае до этого, со времени провозглашения КНР 1 октября 1949 года? Взяв в свои руки власть в огромной и многонаселенной стране, Компартия Китая практически не имела опыта руководства экономикой. Более десяти лет, с середины 30-х годов, коммунисты управляли обширным Особым районом на стыке северо-западных провинций Шэньси, Ганьсу и Нинся, который состоял из бедных сельских уездов и небольших городков. Считается, что под контролем Компартии в лучшие времена было около 100 млн. человек. В Особом районе была создана система, позволявшая содержать несколько сот тысяч бойцов Красной армии и партийных работников. Действовали свои законы, налоги, денежные знаки, однако практически отсутствовала промышленность, современные транспорт и связь. Ко времени окончания в 1945 году длившейся 14 лет Войны сопротивления японской агрессии хозяйство Китая было в жалком состоянии. Ситуация еще больше ухудшилась в результате трехлетней гражданской войны Компартии с партией Гоминьдан (1946–1949).
   У кадровых работников Компартии, победившей и взявшей на себя ответственность за судьбу нации, был невысокий уровень образования. В таких условиях самостоятельная разработка планов восстановления и социально-экономического развития Китая была практически невозможна. Зато перед глазами руководства КПК был успешный пример Советского Союза, который в те годы быстро восстанавливал разрушенную войной страну в режиме пятилеток.
   После недолгого колебания руководство КПК решило использовать советский опыт. Тем более, что к советским лекалам прилагалась еще и мощная финансово-экономическая помощь. И.В. Сталин готовился к столкновению с вчерашними союзниками по Второй мировой войне, которые уже составляли планы атомных бомбежек советских городов. Кремль рассматривал коммунистический Китай как важного союзника в случае войны. СССР первым признал Китайскую Народную Республику 2 октября 1949 года, на следующий день после исторического заявления Мао Цзэдуна с трибуны Тяньаньмэнь о создании нового государства. В Пекин стали прибывать опытные советники, в том числе в ранге министра. На Восток потянулись тысячи специалистов по организации государственного управления, армии, промышленности, сельского хозяйства, образования и науки.
   Уже 14 февраля 1950 года в Москве после непростых переговоров членов китайской делегации во главе с Мао Цзэдуном и советских представителей, за которыми стоял И.В. Сталин, был подписан «Договор о дружбе, союзе и взаимопомощи» сроком на 30 лет. Этот документ делал советско-китайские отношения союзническими, что подразумевало военную поддержку в случае необходимости.
   Такая необходимость возникла очень скоро. Дивизии китайских «народных добровольцев» в ходе Корейской войны 1950–1953 годов бились с американцами и их союзниками, действовавшими под флагом ООН. Стратегический расчет Сталина оправдался, Китай оказался на передовой противостояния социализма и капитализма, заплатив за это жизнями сотен тысяч своих военнослужащих, включая даже сына Мао Цзэдуна. Договор 1950 года был стратегически важен и для КНР – он гарантировал советский «зонтик безопасности» перед лицом антикоммунистической истерии в США из-за «потери Китая» и вполне возможной попытки войск Чан Кайши вернуться на материк через Тайваньский пролив. К Договору 1950 года прилагался целый ряд соглашений, по которым Москва передавала Пекину все свое имущество в Китае (порты, военные базы, железные дороги), а также обязалась реконструировать и построить заново 50 крупных промышленных объектов.
   Смерть И.В. Сталина и приход к власти Н.С. Хрущева поначалу не замедлили, а даже ускорили развитие советско-китайских отношений. Уже в 1953–1954 годах были подписаны соглашения о строительстве и реконструкции 156 крупных промышленных предприятий, выделены дополнительные кредиты. В 1956 году началась безвозмездная передача свыше 1400 проектов промышленных предприятий и свыше 24 тысяч комплектов научно-технической документации. Советские специалисты помогали в самых разных областях народного хозяйства: от выпуска первых грузовиков до верстки первого пятилетнего плана.
   От этого документа зависело общее направление китайской экономики на перспективу, и потому работа над ним шла трудно: сталкивались разные взгляды высших китайских руководителей – прагматиков и радикалов. Начатая еще в 1951 году работа была завершена лишь в первые месяцы 1955-го. Это не помешало внедрению плановых принципов, которые позволили за 1955–1957 годы выполнить и перевыполнить задания первой пятилетки. Промышленность выросла с 1952 года на 141 %, Китай стал удовлетворять свои потребности в продукции машиностроения на 60 %, заработали новые отрасли: автомобилестроение, тракторостроение, авиастроение. Военная промышленность шла в авангарде.
   Небывалые успехи было налицо. Но даже они не удовлетворяли часть партийного руководства и, прежде всего, самого Мао Цзэдуна. Не вмешиваясь в связанные с Советским Союзом вопросы становления индустрии, он форсировал революционные преобразования на селе, в общественной жизни и в деятельности КПК. Преодолев сопротивление крупных руководителей Лю Шаоци, Дэн Сяопина и Чэнь Юня, он продавил решение форсировать кооперацию деревни. Мао Цзэдун исходил из своего видения особой революционности китайского крестьянства, «которое лучше, чем американские или английские рабочие». Тогда же он начал утверждать, что «можно осуществить строительство социализма, не оглядываясь на Советский Союз».

«Большой скачок» и «культурная революция». Первая развилка китайского социализма

   1958 год стал отправной точкой в эксперименте Мао Цзэдуна по созданию китаизированного социализма. Первые успехи экономического развития вскружили головы самому председателю и некоторым другим руководителям. На созванном еще в сентябре 1956 года VIII съезде КПК делегаты от 10 млн. членов Компартии одобрили тезис о том, что «пролетарско-социалистическая революция в основном уже завершена».
   Решимость Мао Цзэдуна пойти своим путем объяснялась еще одним важным обстоятельством. В Москве в том же году прошёл ХХ съезд КПСС, уничтоживший образ И.В. Сталина как непререкаемого авторитета в теории и практике социализма. Решения советских коммунистов во главе с Н.С. Хрущевым сильно повлияли на китайских единомышленников. Некоторые соратники Мао Цзэдуна решили применить критику культа личности к своему лидеру. По предложению Дэн Сяопина VIII съезд вычеркнул из Устава КПК слова о том, что «идеи Мао Цзэдуна служат идейным фундаментом партии». Действуя в духе новых веяний из Москвы, руководители экономического блока Чжоу Эньлай и Чэнь Юнь хотели поставить задачу улучшения жизни народа на передний план, выступили против форсирования темпов экономического развития, за усиление планового характера народного хозяйства. Они следовали решениям недавно закончившегося VIII съезда. Однако руководитель КПК после смерти Сталина почувствовал полную свободу рук и приступил к претворению в жизнь своих особых взглядов на движение по пути социализма. В их основе лежало убеждение в особых качествах китайской нации, способной одним скачком обогнать остальное человечество за счет концентрации сил.
   Идея достижения сверхрезультатов за счет сверхнапряжения всех физических и духовных сил присуща китайской духовной традиции. На ней основано, например, процветавшее в Китае учение буддийской секты чань (дзэн по-японски), которая веками проповедует возможность достижения состояния нирваны не только через длительное совершенствование судьбы-кармы из одного перерождения в другое, но и через полную концентрацию мысли и мгновенное просветление под руководством мудрого наставника. «Революционное строительство необычное, форсированное» рекомендовал в своих трудах и Сунь Ятсен. Он неоднократно отмечал возможность догнать и перегнать наиболее развитые страны за счет скачкообразного развития, особенно с учетом того, что «китайская нация – самая большая и самая одаренная».
   Изменить карму Поднебесной и ускорить строительство социализма было решено на 2-й сессии VIII съезда КПК в мае 1958 года. С этого времени начался отсчет знаменитого «большого скачка». Сессия приняла программу «трех красных знамен»: новой генеральной линии, большого скачка, народных коммун. В развитие программы было решено резко нарастить темпы развития экономики, особенно выплавки чугуна и стали, а также сельскохозяйственного производства. Были скорректированы ориентиры II пятилетнего плана на 1958–1962 годы: увеличить промышленное производство сразу в 6,5 раза, сельскохозяйственного – в 2,5 раза, производство стали – в 10 раз до 100 млн. тонн.
   Но даже эти параметры были снова скорректированы под лозунгом «Три года упорного труда – десять тысяч лет счастья!». Около 100 млн. человек вышли на ирригационные работы. Столько же китайцев варили чугун и сталь в кустарных доменных печах. Практически все сельское население записали в «народные коммуны». «Народная коммуна, – писал Мао Цзэдун, – является лучшей формой постепенного перехода от социализма к коммунизму, и в своем развитии она будет исходной структурой будущего коммунистического общества».
   Теперь, задним числом, становится ясно, что поиск новой модели социализма был неизбежен. Китаю было тесно в «прокрустовом ложе» советской мобилизационной модели, неплохо подходившей к условиям послевоенного Советского Союза, но не учитывавшей специфику Китая, страны древней и своеобразной цивилизации. Однако в поиске собственной модели с самого начала были неверно поставлены цели, а затем и выбраны средства достижения.
   Несколько лет КНР переживала массовый голод, жертвами которого стали миллионы китайцев (по разным неофициальным оценкам 20–30 млн. человек). Катастрофические перекосы образовались в промышленности, ВВП сократился на треть.
   Начались проявления массового недовольства населения, особенно в национальных районах Весной 1959 года вспыхнуло вооруженное восстание в Тибете. Внутриполитическое напряжение выплеснулось и во внешний мир. В августе 1958 года возник кризис в Тайваньском проливе. В 1959 году – пограничный конфликт с Индией. Быстро нарастала напряженность в отношениях КПК и КПСС, в межгосударственных отношениях КНР и СССР.
   Реакцией на очевидный провал «большого скачка» стала попытка прагматично настроенных деятелей в руководстве партии и государства выправить положение. Начало 60-х годов стало периодом «урегулирования». Прекратилась «битва за сталь», распались многие народные коммуны. Именно тогда генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяопин впервые произнес свои знаменитые слова: «Не важно, какого цвета кошка: черного либо желтого, – хороша та кошка, которая ловит мышей». С этим был категорически не согласен Мао Цзэдун, вынужденный взять на себя ответственность за рукотворный кризис и уйти с поста председателя КНР (оставаясь главой партии). Ему было не важно, ловит ли кошка мышей, главное – кошка должна быть красной!

Кошка должна быть красной!

   Окружение Мао Цзэдуна списало все перегибы и ошибки «большого скачка» на нерадивых чиновников и «плохих людей». Перейдя из обороны в контрнаступление, Мао Цзэдун нанес удары по видным деятелям КПК, уже почти открыто критиковавшим его деяния. В ходе двухлетней кампании «за социалистическое воспитание» со своих постов были смещены сотни ответственных работников, тысячи попали в лагеря и тюрьмы. В то же время Мао не мешал реалистам из правительства налаживать нормальную жизнь. К середине 60-х КНР вернулась к уровням сельскохозяйственного и промышленного производства 1957 года.
   Задача ликвидации оппозиции курсу Мао Цзэдуна в руководстве партии и страны была подтверждена в августе 1965 года на пленуме ЦК КПК. Мао Цзэдун отдал приказ о начале «культурной революции», опубликовав собственную дацзыбао («газету больших иероглифов») с кратким текстом «Открыть огонь по штабам!». После этого начался период истории, официально названный позднее «десятилетием смуты». Погромы шли в парткомах и государственных учреждениях, научных центрах и университетах, храмах разных религий и музеях. Считается, что жертвами репрессий стали около 5 млн. членов партии и многие миллионы беспартийных.
   В первых рядах погромщиков шли юные хунвэйбины («красные охранники»), которые сделали самую разрушительную и кровавую работу, а затем были выброшены как разовые «соломенные лапти для грязи». Постоянно контролировавшие их подразделения НОАК стали загонять молодняк в грузовики и отправлять подальше от городов «на воспитание со стороны бедняков и низших середняков». Страна тем временем шла к полному хаосу. Уже дышавший на ладан председатель Мао фактически передал бразды правления своей жене Цзян Цин и трем ее единомышленникам. Эта «банда четырех» попыталась сохранить власть и после смерти Мао Цзэдуна 9 сентября 1976 года.
   На первый взгляд, созданная Мао Цзэдуном модель «китаизированного социализма» продемонстрировала свою нежизнеспособность, обрекла начавшую вставать с колен великую нацию на потерю целого десятилетия развития. В то же время, его политический стиль был одновременно близок к главарям крестьянских восстаний XIX века тайпинов и ихэтуаней, к великим деспотам Китая от первого императора Цинь Шихуанди до маньчжурской императрицы Цыси. Сходство мироощущения «самого красного солнышка» с впитанной в «матрицу» китайской нации уверенностью в своем превосходство сделали его в глазах нескольких поколений китайцев героической, пусть и кровавой фигурой. Это отразилось в применяемой в современном Китае формуле ци сань («семь и три»), подразумевающей, что 70 % сделанного Мао было верным, а 30 % – ошибочным. Не случайно лозунги аскетизма и уравниловки, «казарменного социализма» и даже «красного террора» находят все больше приверженцев в нынешней КНР на фоне контрастов между скромной жизнью большинства и роскошью прослойки богачей и коррупционеров. Обращения к опыту Великого похода и Яньани все чаще звучат и с высоких пекинских трибун. Вот почему не стоит списывать наработки «яньаньской лаборатории» 30-40-х годов в архив. Они еще могут быть поставлены на вооружение, причем не только в Китае.

Политика «реформ и открытости». Вторая развилка китайского социализма

   В течение месяца после смерти Мао Цзэдуна в сентябре 1976 года Китай мог пережить очередную национальную катастрофу. Захват власти вдовой «великого кормчего» Цзян Цин и другими ультра-радикалами из «банды четырех» грозил переходом длившейся уже 10 лет «культурной революции» в финальную фазу тотального хаоса с повсеместными вооруженными столкновениями, бунтами, массовыми забастовками и иными далеко идущими последствиями. Только перехват рычагов управления группой высших чинов партии, армии и госбезопасности предотвратил катастрофу. У взявших в свои руки власть ветеранов не было плана выхода из кризиса, и они вернули на политический Олимп Дэн Сяопина, своего соратника по Великому походу и гражданской войне 30-х – 40-х годов.
   Во время недолгого перерыва между «большим скачком» и «культурной революцией» Дэн Сяопин вместе с тогдашним главой государства Лю Шаоци пытался наладить нормальную жизнь, начать экономические реформы. Ветераны КПК и Народно-освободительной армии Китая (НОАК) помнили об этом и обеспечили Дэн Сяопину карт-бланш. Окончательная черта под «культурной революцией» была подведена на XI съезде КПК в августе 1977 года, а на 3-м пленуме этого съезда в конце декабря 1978 года Дэн Сяопин стал фактическим руководителем КПК и КНР.
   За годы ссылки на тракторостроительном заводе в провинции Цзянси и несколько месяцев неопределенного положения в Пекине накануне смерти Мао Цзэдуна, у него была возможность много думать. Скорее всего, еще тогда он обдумывал эскиз «четырех модернизаций», впитавший идеи Лю Шаоци и сильно напоминавший программу премьера Чжоу Эньлая, которая даже была одобрена на сессии ВСНП (парламента) в 1975 году. Дэн Сяопин вряд ли имел детально продуманную программу действий. Зато он четко знал, чего не надо делать. Левая ветвь древа социализма, троцкизм, была вовремя отсечена в России, не успев нанести непоправимого вреда. В Китае же левый эксперимент был доведен до логического конца. Теперь надо было удалить пораженную, но все еще живую ветвь так, чтобы не повредить само дерево, дать стране шанс вернуться на траекторию поступательного движения.
   В своей стратегии Дэн Сяопин сохранил упор на социалистическую собственность и плановое ведение хозяйства. На этой основе он решил осуществить модернизацию обороны, сельского хозяйства, науки и промышленности. Он также сделал то, чего не мог при живом «великом кормчем» позволить себе Чжоу Эньлай – провозгласил отказ от первенства идеологии и поднял на щит лозунг «практика – единственный критерий истины». Приоритет экономики над идеологией был официально закреплен в документах 3-го пленума ЦК 11-го созыва в декабре 1978 года. Именно от этого времени отсчитывается период «реформ и открытости».
   В русском языке есть красивое и мудрое слово «судьбоносный». Действительно, бывают в жизни человека, в истории страны события, которые несут с собой судьбу, меняют ее к лучшему или худшему. Для Китая и всех китайцев поистине судьбоносным событием стал именно 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва. Трудно даже представить себе, как сложилась бы судьба Поднебесной, если бы этот пленум не состоялся, если бы не были приняты решения осуществить политику «реформ и открытости». Конечно, история не знает сослагательного наклонения. Но совершенно ясно, что китайцы не жили бы нынешней обеспеченной жизнью, Китай не стал бы второй экономикой мира, не развил бы самые современные отрасли науки и техники, не стал бы играть достойную роль на международной арене. Когорта опытных революционеров во главе с Дэн Сяопином выработала набор реформ на основе понимания возможностей и нужд Китая, защитила ее от попыток уйти на боковые тропы от главного пути социализма.
   Не приходится сомневаться, что Дэн Сяопин при проведении своей политики исходил, прежде всего, из насущных задач преодоления разрушительных последствий «большого скачка» и «культурной революции». Что касается теории, то он не был догматиком, учитывал как работы Мао Цзэдуна, Лю Шаоци, так и статьи Ленина, Сталина и Бухарина, с которыми познакомился во время учебы в Москве в 1926 году. Наверное, он вспоминал быстрое восстановление советской экономики в годы НЭПа и в тяжелые послевоенные времена, анализировал причины успеха первой китайской пятилетки (1954–1958), которая осуществлялась по советским лекалам. В то же время перед его глазами стояли достижения близких по «конфуцианской цивилизации» Сингапура, Южной Кореи, Тайваня. Комбинация рыночной экономики и сильной власти, способной мобилизовать ресурсы нации, позволила им в считанные годы добиться впечатляющих успехов и стать «азиатскими тиграми». Из опыта этих «тигров», из наследия Конфуция был заимствован термин сяокан, «общество средней зажиточности» (дословно – «малой зажиточности»).
   Как привить дереву социалистической экономики черенки рынка? Специалисты в области марксизма сломали немало копий в теоретических спорах на тему конвергенции. Однако до масштабных практических действий дошел только Дэн Сяопин. Житейски мудрый человек, он подтвердил свой принцип: «Неважно, белая кошка или желтая – лишь бы ловила мышей» (при этом желтая кошка в публицистике постепенно стала черной). Дэн Сяопин смог создать симбиоз либеральной рыночной экономики с плановой государственной, причем под жестким контролем коммунистической партии. Оказавшаяся весьма эффективной на практике, эта модель была облечена в теоретическую оболочку «реформ и открытости».
   «Архитектор китайских реформ» шел путем проб и ошибок в соответствии с китайской пословицей «переходить реку, ощупывая ногами камень за камнем». Крестьяне в одной из провинций взяли и разделили земли «народной коммуны» – он защитил их от казавшегося неминуемым наказания и даже стал тиражировать такой опыт. Во всем Китае распространилась хотя и не частная собственность на землю, но долгосрочная, практически пожизненная аренда. Крестьяне стали трудиться на себя, а не на «народную коммуну», резко увеличилось производство зерна, овощей, мяса. Сравнительно скоро про ужасы голода, унесшего в годы «большого скачка» миллионы человеческих жизней, стали вспоминать как о страшном сне, карточную систему сначала смягчили, а затем отменили вовсе. На селе появились лишние руки, которые были быстро заняты на мелких мастерских и заводиках. Мигранты потянулись в города, обеспечивая дешевой рабочей силой открывавшиеся частные предприятия.

Прорабы «реформ и открытости»

   «Архитектор» широко пользовался советами и практическими наработками своих единомышленников и соратников по борьбе в 30-40-е годы. Они стали если и не соавторами, то «прорабами» политики «реформ и открытости». Среди них выделялся Чэнь Юнь, ведавший экономическими вопросами еще в «яньаньской лаборатории». После образования КНР он в 50-е годы занимал ключевые посты в руководстве партии и государства, пытался смягчить последствия «большого скачка». Чэнь Юнь в годы «культурной революции» был сослан в глубинку, но не сломался и после устранения «банды четырех» стал активно предлагать пути выхода из общенационального кризиса». Его предложения стали известны как теория «птички в клетке». «Птичка» рыночной экономики должна иметь полную свободу полета, но лишь в просторной «клетке» плановой экономики. Нетрудно заметить влияние этой теории на практику политики «реформ и открытости» Дэн Сяопина.
   Еще одним «прорабом» стал Си Чжунсюнь, также старый соратник Дэн Сяопина. После 16 лет мыканья по тюрьмам и лагерям, он был реабилитирован и послан руководить приморской провинцией Гуандун, к которой примыкали английская колония Гонконг и португальская Макао. Начав знакомство с вверенной ему провинцией, Си Чжунсюнь, увидел не только накопившиеся проблемы, но и огромные возможности довольно развитого по тогдашним меркам региона, связанного множеством нитей с богатыми и влиятельными хуацяо, заморскими китайцами. После инспекционных поездок и анализа собранных данных Си Чжунсюнь отправился с докладом к Дэн Сяопину. На стол «архитектора реформ» лег пакет предложений по либерализации экономики Гуандуна, облегчению правил внешней торговли и привлечения иностранных капиталовложений. Этот документ встретил настороженную реакцию в ЦК КПК и правительстве. Однако Дэн Сяопин позволил соратнику начать эксперимент – хотя и не в масштабе всей провинции, а только в районах, примыкающих к Гонконгу и Макао.
   В июле 1979 года ЦК КПК и Госсовет КНР (правительство) одобрили создание первых двух специальных экономических зон (СЭЗ) на границе с Гонконгом и Макао – Шэньчжэнь и Чжухай. Ставший одним из главных «прорабов реформ» Си Чжунсюнь решил строить первую СЭЗ на месте небольшого городка Шэньчжэнь с населением в несколько тысяч человек. Очень скоро началось «шэньчжэнь-ское чудо», без которого, возможно, не состоялось бы и все «китайское чудо». Власти СЭЗ получили существенную автономию от пекинских бюрократов, установили низкие ставки подоходного налога, упростили правила создания смешанных предприятий, получения виз, вывоза прибыли и обмена валюты. Впоследствии к первым двум СЭЗ добавились зоны Шаньтоу на востоке Гуандуна и Сямэнь в соседней провинции Фуцзянь, что прямо напротив Тайваня. Специальные экономические зоны быстро стали для окружающего мира «витринами» новой политики, доказательствами ее эффективности.
   Преодолевая сильное сопротивление сторонников «чистоты социализма», опыт СЭЗ стали распространять не только на Гуандун и Фуцзянь, но и на другие приморские провинции. Увидав непривычно приветливое лицо китайской власти, в эти родные места потянулись хуацяо. Разбогатевшие в странах Южных морей люди поначалу занимались благотворительностью – сооружали школы и мосты, фамильные храмы и жилье для родни. Но уже вскоре они, осмелев, стали вкладывать деньги в предприятия с порядками, которые были подзабыты за 30 лет социалистических преобразований. Говоривших на одинаковых диалектах односельчан приходилось обучать непривычному языку рыночных терминов, главным в котором было слово «прибыль». Эти уроки были весьма эффективны, и в приморских провинциях скоро сложилась рыночная культура, появилась финансовая инфраструктура. Вслед за мелким бизнесом в Китай пришли богатые и сверхбогатые соотечественники с Тайваня и стран Южных морей. Они использовали созданную рыночную «водопроводную сеть» для того, чтобы с прибылью заливать миллиарды в огромные «резервуары», которыми стали Шэньчжэнь, Чжухай и другие СЭЗ. По уже опробованной системе финансовых сообщающихся сосудов потекли капиталы из Японии и Южной Кореи, а с 80-х годов – из США и других стран Запада.
   Крайне важной теоретической и практической находкой Дэн Сяопина стала стратегия использования противостояния СССР и США, обострившегося в 80-е годы. Строго говоря, начало «разрядки» с Вашингтоном положил еще Мао Цзэдун, санкционировавший «пинг-понговую дипломатию» и секретные встречи с Генри Киссинджером, которые в 1972 году привели к визиту президента США Ричарда Никсона в Пекин. Однако антиимпериалистический пафос «культурной революции» и увядание «великого кормчего» не позволили «конвертировать» дипломатические успехи в экономические блага.

«Схватка двух тигров» дает выгоду Поднебесной

   Дэн Сяопин не стал терять времени. За два дня до судьбоносного для него и всего Китая 3-го пленума 11-го созыва, 16 декабря 1978 года, было подписано столь же судьбоносное китайско-американское коммюнике об установлении дипломатических отношений. Всего через несколько недель после этого, в январе-феврале 1979 года, Дэн Сяопин совершил турне по Соединенным Штатам. Он много говорил о необходимости общей борьбы против «гегемонизма третьих стран», под которым подразумевалась политика Советского Союза. Сенсационные выступления гостя в печати и итоги переговоров за закрытыми дверями помогли тогдашнему президенту США Джимми Картеру и всему американскому политическому классу принять решение о переводе Китая из разряда противников в число потенциальных союзников.
   Переход Китая на сторону Запада в соревновании социалистической и капиталистической систем существенно менял соотношение сил в мире. Вскоре с Китая было снято экономическое эмбарго, действовавшее со времён победы коммунистов в 1949 году и Корейской войны (1950–1953). Сомнения в надежности Пекина были окончательно развеяны после краткой войны КНР с Вьетнамом, которая развернулась сразу после возвращения Дэн Сяопина из США (февраль-март 1979 года).
   Усовершенствованная Дэн Сяопином маоцзэдуновская стратегия «сидеть на горе и наблюдать за схваткой двух тигров в долине» помогла Китаю получить от Запада критически важные стартовые капиталы и технологии. Новый статус Поднебесной позволил нуждавшимся в дешевой рабочей силе транснациональным компаниям начать массовый перевод предприятий на китайскую землю. Именно тогда открылся путь к превращению Китая в «мастерскую мира». Модель «участие в сдерживании Москвы в обмен на режим наибольшего благоприятствования» просуществовал вплоть до 2017 года, когда в Белый дом въехал Дональд Трамп.

Совместить несовместимое – рождение «социализма с китайской спецификой»

   С начала 80-х годов в Китае стали возникать формы сосуществования разных экономических систем. Большая часть народного хозяйства по-прежнему действовала по законам социализма. Составлялись и выполнялись пятилетние планы, государство контролировало банки, стратегические «естественные монополии», транспорт, распределение ресурсов, регулировало доходы населения. Жизнь людей становилась с каждым годом легче, но лишений и ограничений оставалось еще много. В то же время на сравнительно небольшой части Поднебесной в приморских провинциях вокруг «специальных экономических зон» произошла либерализация внутренней и внешней торговли, норм общежития, быстро росли производительность труда и доходы населения. Только жесткие ограничения прописки и свободы передвижения мешали миллионам китайцев устремиться в приморские оазисы благополучия.
   Само собой разумеется, сосуществование двух различных экономических систем в одном государстве стало вызывать трения, региональные диспропорции, идеологические споры среди членов и руководителей Компартии. Не только предприимчивые люди, но также партийные и административные кадровые работники приняли на свой счет призыв Дэн Сяопина к народу «Обогащайтесь!».
   Коррупция на всех этажах партии и государства приняла пугающие масштабы, породила острые дискуссии в партийной среде, стала вызывать возмущение в обществе.
   Накопившиеся концептуальные и практические противоречия политики «реформ и открытости» грозили стать антагонистическими, нуждались в осмыслении и разрешении. Именно это было задачей XII съезда КПК, прошедшего в сентябре 1982 года. К тому времени разочарование в рыночной экономике как панацее от бедности, а также опасения партийной элиты упустить рычаги управления привели к усилению популярности классического социализма и отчасти даже маоизма. Эти настроения привели к подчеркиванию в материалах XII съезда важности сохранения социалистического строя, базирующегося на таких принципах, как отсутствие эксплуатации человека человеком, государственная собственность на основные средства производства, распределение по труду и плановое развитие народного хозяйства, а также социалистическая духовная культура.
   Сторонники форсированного развития за счет использования принципов рыночной экономики тоже отразили свои взгляды: в решения съезда была записана установка на увеличение ВВП к 2000 году в четыре раза. Компромиссом стала предложенная Дэн Сяопином новая формулировка – «социализм с китайской спецификой». С этого времени политику «реформ и открытости» стали чаще называть именно так. Этот компромисс впоследствии обеспечил высокие темпы экономического развития при сохранении плановой экономики как материальной базы власти Компартии. Но он не разрешил внутренние проблемы китайского общества.
   С середины 80-х годов начались студенческие демонстрации в разных провинциях против роста цен, коррупции и бюрократизма. Партийные власти наряду с жесткими мерами наведения порядка в студенческих городках вынуждены были провести кампанию «борьбы с порочным стилем среди кадровых работников». С благословения Дэн Сяопина именно тогда была восстановлена смертная казнь и начались показательные расстрелы попавшихся коррупционеров. Тем не менее, волнения продолжались и ветераны в руководстве, опасавшиеся за стабильность власти КПК, обвинили в потакании «буржуазному либерализму» и сместили с постов нескольких реформаторски настроенных партийных лидеров, включая даже генерального секретаря ЦК КПК Ху Яобана. Тем не менее, Дэн Сяопин защитил остававшихся в руководстве сторонников преобразований и даже одобрил подготовку политической реформы. Ограниченные шаги в этом направлении не привели к сокращению масштабов коррупции и неравенства, а предпринятая реформа цен вызвала только всплеск инфляции. Уровень жизни населения существенно понизился.
   К весне 1989 года ускорилась инфляция, разрыв в доходах верхов и низов стал вызывать массовое возмущение. Вседозволенность нуворишей, а также «новой аристократии» из партийного аппарата и органов власти настраивала на боевой лад бунтарей, еще помнивших о временах «культурной революции», о погромах горкомов и райкомов, о публичных бессудных казнях кадровых работников. В мае-июне 1989 года произошли беспорядки на площади Тяньаньмэнь в Пекине, поддержанные молодежью и в других городах. В те дни КНР была очень близка к гражданской войне, к очередной катастрофе исторических пропорций. Только сильная воля Дэн Сяопина позволила преодолеть дискуссии в руководстве КПК и удержать контроль над Пекином и другими бунтовавшими городами, над всем Китаем. После затянувшейся на несколько недель паузы Дэн Сяопин санкционировал разгон демонстрантов частями регулярной армии.
   Чуть было не прерванный эксперимент с созданием «социализма с китайской спецификой» совпал с угасанием советской модели «развитого социализма». Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев прибыл в Пекин для восстановления межпартийных связей с КПК и стал свидетелем начальной фазы острейшего кризиса. Он не сделал выводов из увиденного и не изменил губительный курс «перестройки», «гласности» и «нового мышления». Таким образом, почти синхронное совпадение кризисов советской и китайской моделей социализма, закончившихся с разным результатом, не позволяет говорить о превосходстве одной модели над другой. Речь идет, скорее, о разных масштабах личности руководителей, о разнице их волевых качеств.

Мирное возвышение Китая

   Несмотря на свою ключевую роль в преодолении опасности начала гражданской войны в столице КНР, «архитектор реформ» взял ответственность за кризис на себя и ушел со всех остававшихся постов. Потом еще несколько лет продолжались «работа над ошибками» в партийных верхах и отставки высокопоставленных руководителей, шло свертывание рыночных реформ. Откат длился до 1992 года, когда Дэн Сяопин как простой пенсионер отправился в ставшее историческим «путешествие на Юг». Он посетил приморские провинции, навестил СЭЗ Шэньчжэнь и Чжухай, больше других выигравшие от «реформ и открытости». Энергичная поддержка населения, предпринимателей, партийных и административных кадров Юга вдохновила престарелого лидера, обеспечила «второе дыхание» ему и реформаторским силам в партии.
   Эта поездка постепенно пробила «заговор молчания» в китайских СМИ, деятельность Дэн Сяопина снова попала в центр внимания нации. «Архитектор реформ» делал одно громкое заявление за другим. Он назвал «культурную революцию» формой гражданской войны. Он утверждал, что только успехи преобразований за 10 лет реформ предотвратили перерастание событий на площади Тяньаньмэнь в общенациональную смуту. Он приравнял «реформы и открытость» к формам революции. Он использовал термин «социализм с китайской спецификой» для характеристики конвергенции социалистической плановой экономики и рыночного хозяйства под контролем Коммунистической партии. По сей день с самых высоких трибун в Пекине цитируют тогдашнее заявление Дэн Сяопина: «Без руководства со стороны Компартии Китая, без строительства социализма, без проведения политики “реформ и открытости”, без развития экономики, без улучшения жизни народа Китаю грозит верная гибель».
   Ставшая хрестоматийной «поездка на Юг» переломила ситуацию в стране, настроения в руководстве партии. Осмелевшие было поклонники маоцзэдуновских порядков примолкли, сторонники продолжения реформ воспряли духом. Консолидация партийного руководства и десятков миллионов членов правящей партии, наведение порядка в органах власти, воодушевление народа обещаниями скорой «средней зажиточности» и ослабление экономических санкций Запада из-за событий на площади Тяньаньмэнь положили начало новому рывку в экономике. Его впоследствии назвали «мирным возвышением Китая».
   Уже в середине 90-х годов темпы роста ВВП сначала достигли, а затем превысили 10 % в год. Этому способствовала победившая после нескольких испытаний модель ориентации на экспортные рынки. Темпы были гарантированы Китаю как по чисто экономическим причинам, так и ради удержания страны на орбите Запада. Наложенные странами Запада после событий на площади Тяньаньмэнь торговые санкции стали отменяться одна за другой, хотя некоторые остаются в силе и по сей день. Большим подарком стало вступление КНР в 2001 году во Всемирную торговую организацию (ВТО). Китаю в качестве «развивающейся страны» позволили выторговать 15-летний переходный период, который был использован для наращивания объемов экспорта. Если в 2001 году ежегодный объем внешней торговли КНР составлял 200 млрд. долларов, то к концу льготного периода он достиг 4 трлн.
   Однако системные противоречия между социалистической и рыночной экономикой, между сторонниками коммунистической идеологии и либеральных воззрений, радикалами и реалистами никуда не делись. Погоня за прибылью любой ценой вела к сверхэксплуатации рабочих, к захватам крестьянских земель под застройку коррумпированными чиновниками, к возникновению армии бесправных селян-мигрантов почти в триста миллионов человек, к экологическому кризису в мегаполисах и промышленных провинциях, к перекосам в региональном развитии. С середины нулевых годов стали неуклонно падать темпы роста ВВП – до 7,4 % в 2014 году. Число локальных демонстраций в городах и крестьянских выступлений в деревнях измерялось многими тысячами. Небывалых масштабов достигла коррупция.
   Премьер Госсовета Вэнь Цзябао еще в марте 2007 года в ходе встречи с зарубежными китаеведами признал, что макроэкономический прогноз для КНР «нестабильный, несбалансированный, нескоординированный и неустойчивый». Однако «кошка продолжала ловить мышей», и о коррекции или смене стратегии речь не заходила. Генеральный секретарь Цзян Цзэминь (1989–2002) и сменивший его Ху Цзиньтао (2002–2012) ограничивались лишь косметическими изменениями в экономике и внутренней политике, а на международной арене действовали по завету Дэн Сяопина «держаться в тени, накапливать силы и выжидать удобный случай». По существу, они управляли страной «на автопилоте».
   Развитие по инерции могло бы идти еще долго, если бы не изменения ситуации как внутри страны, так и за ее пределами. Постепенное повышение зарплат в экспортных отраслях промышленности стало лишать китайскую продукцию ее главного конкурентного преимущества – дешевизны. Разразившийся в 2008–2009 годах мировой финансовый кризис привел к дальнейшему падению спроса на китайские товары. Китай вышел из кризиса с минимальными потерями, не выбросив через банки свои финансовые резервы в офшоры, а развернув небывалое строительство жилья и инфраструктуры, административных зданий и культурных учреждений. Именно тогда началось форсированное строительство пересекающих теперь всю Поднебесную скоростных шоссе и высокоскоростных железнодорожных магистралей (ВСМ). Но этот резкий скачок на фоне всемирного упадка стал вызывать озабоченность на Западе и желание остановить или хотя бы замедлить взлёт «красного дракона».
   Наверное, руководителям Китая того времени тоже было ясно, что назрели решительные перемены. Но им то ли не хватило интеллектуального ресурса для поиска выхода из приближавшегося тупика, то ли политической воли для смены маршрута движения. То и другое появилось только в конце 2012 года, когда на XVIII съезде Компартии ее генеральным секретарем был избран Си Цзиньпин.

По ступеням «китайской мечты». Начало реформ Си Цзиньпина

   Осознавая неизбежность перехода Запада к тотальному сдерживанию Китая, Си Цзиньпин разработал долгосрочный план «Китайская мечта». План не был представлен как отдельный целостный документ на XVIII съезде КПК, который избрал Си Цзиньпина новым лидером 90-миллионной партии. И это вполне понятно – главнокомандующий редко раскрывает всю свою стратегию накануне долгосрочной кампании даже близким соратникам. Для выполнения боевых задач они получают только приказы о текущих операциях. Впрочем, по прошествии нескольких лет движения Поднебесной путем «Китайской мечты» становится понятным общий замысел ее архитектора, направления прорывов.
   Главная задача – провести мобилизацию всей нации, перенацелить ее с уязвимого движения по пути догоняющего развития вслед за странами Запада. Необходимо быстро превратиться в подлинно независимую экономическую и военную державу, которую никто не посмел бы «сдерживать». Для этого следует покончить с зависимостью от главных внешних рынков и переориентировать экономику на обслуживание в первую очередь потребностей своего быстро богатеющего населения. В то же время необходимо обеспечить надежные рынки сбыта и источники сырья, превратить юань в мировую валюту, создать безопасные стратегические транспортные маршруты. Безотлагательно ослабить технологическую зависимость от Запада, выйти на путь инновационного развития. Резко повысить обороноспособность, превратить НОАК в современные вооруженные силы, способные действовать не только на суше и в прибрежных морях, но также в Мировом океане и космосе. Крайне важно усмирить коррупцию, мешающую экономическому развитию, создающую напряженность в обществе, открывающую возможности внешнего вмешательства в дела страны. Заполнить «духовный вакуум», возникший за годы следования путем западных неолиберальных установок, обеспечить устойчивость общества за счет укрепления как социалистических общественных и моральных норм, так и китайских традиций.
   Похоже, что Си Цзиньпин стал разрабатывать свой план новой главы истории Поднебесной еще до прихода к верховной власти в 2012 году. В 2007 году он стал одним из девяти членов Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК и приобрел положение вероятного будущего лидера. Заместитель генерального секретаря ЦК КПК и заместитель председателя КНР получил доступ ко всей полноте информации о реальном положении дел в стране, установил новые связи с влиятельными кругами партийных, административных и военных кадровых работников в центре и провинциях. Пост ректора Партийной школы ЦК КПК, «кузницы» высших партийных кадров, достался ему как еще одна «нагрузка». Но Си Цзиньпин использовал это кресло для отбора перспективных управленцев и создания «мозгового центра» по разработке планов преобразований.
   Опора на интеллектуалов, учреждение неформальных «мозговых центров» и «малых руководящих групп» остается стилем Си Цзиньпина и на его нынешних постах: генерального секретаря ЦК КПК, председателя КНР и председателя Центрального военного совета (главнокомандующего вооруженными силами). Именно при нем началось создание обширной сети чжику, «мозговых центров» в самых разных областях общественных наук. Разработки ученых и специалистов не превращаются в макулатуру, а доходят до руководства партии и страны, позволяя принимать оптимальные решения. Лучшие эксперты чжику выдвигаются на высокие посты в партийном руководстве и правительстве КНР.
   В отличие от своих предшественников, отводивших годик-другой на «ознакомление с обстановкой», Си Цзиньпин сразу ринулся в работу. Всего через две недели после завершения XVIII съезда КПК (8-18 ноября 2012 года) он поставил перед правящей партией и всем народом долгосрочную стратегическую цель под названием «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации». Сокращенно ее именуют так: «Китайская мечта».
   Си Цзиньпин уже в своем первом программном выступлении в Национальном музее 28 ноября 2012 года нарисовал контур «Китайской мечты»: «Нескончаемая борьба, продолжающаяся со времен Опиумных войн вот уже 170 лет, открыла блистательные перспективы великого возрождения китайской нации. В настоящее время мы, как ни в один исторический период ранее, близки к осуществлению нашей цели – великому возрождению китайской нации и, как никогда раньше, уверены в нашей способности достигнуть этой цели». В том же выступлении Си Цзиньпин наметил этапы достижения поставленной цели: «Я твердо убежден, что к столетней годовщине основания Компартии Китая (2021 год) неизбежно будет осуществлена задача создания общества средней зажиточности. Ко времени столетия создания КНР (2049 год), несомненно, будет выполнена задача по созданию богатого и могущественного, демократического и цивилизованного, гармоничного и современного социалистического государства. Мечта о великом возрождении китайской нации непременно осуществится».
   Как известно из истории, даже самая мудрая стратегия может не выдержать испытания реальностью. Решать накопившиеся проблемы приходилось одновременно, а для этого было необходимо, говоря словами В.И. Ленина и Мао Цзэдуна, «ухватиться за главное звено, чтобы вытащить всю цепь». Главным звеном Си Цзиньпин определил экономику. Она-то и стала главным пунктом повестки дня 3-го пленума ЦК КПК 18-го созыва (9-12 ноября 2013 года).

«Китайская мечта» – корректировка «реформ и открытости»

   Решая ключевой вопрос совершенствования экономической модели, Си Цзиньпин для начала поставил диагноз колоссальному организму народного хозяйства. Он честно признал: «В процессе развития наша страна сталкивается со значительными противоречиями и вызовами, на её пути встречаются немалые трудности и проблемы. Например, по-прежнему остро стоит вопрос неравномерного, негармоничного и непродолжительного развития. Китай недостаточно силен в области научно-технических инноваций, отраслевая структура характеризуется нерациональностью, во многих сферах до сих пор используется экстенсивная модель развития, разница между уровнями развития города и деревни, как и между уровнями доходов разных слоев населения, продолжает увеличиваться. Значительно обострились социальные противоречия, накопилось множество вопросов, тесно связанных с первоочередными интересами населения, в сферах просвещения, трудоустройства, социального обеспечения, медицины, жилья, экологии, безопасности продуктов питания и лекарственных препаратов, безопасности на производстве, общественного спокойствия, исполнения законов и т. п. Малозащищенная часть населения испытывает большие жизненные трудности. Также налицо проявления формализма, бюрократизма, гедонизма и расточительства. В некоторых наиболее уязвимых областях то и дело обнаруживаются случаи коррупции и другие негативные явления, ситуация с антикоррупционной борьбой по-прежнему остается весьма острой. Для урегулирования всех этих вопросов необходимо углубление реформ».
   Вслед за диагнозом последовала программа лечения. Самая глубокая из подготовленных Си Цзиньпином и его единомышленниками реформ называлась синь чантай – «новая нормальность», или «новая норма». По существу, она означала серьезную корректировку всего маршрута движения, намеченного Дэн Сяопином в 1978 году. Политика «реформ и открытости», разработанная в условиях кризиса и состоявшая из наспех пригнанных друг к другу составных частей социалистического хозяйства и рыночной экономики, выполнила свою историческую роль. Китай отодвинулся от грани хаоса и самораспада возникших в результате авантюрного «большого скачка» и «культурной революции». Более того, политика Дэн Сяопина вывела страну на восходящую траекторию, она удачно использовала международную обстановку 80-х – 90-х годов. Но в новых условиях, на новом уровне развития КНР требовалась другая экономическая модель. Ею и стала «новая норма».
   Смысл этой модели выглядит примерно так. Заканчивается период гонки за высокими темпами роста, во имя которых допускалось непропорциональное развитие экономики, приносились в жертву интересы населения и окружающей среды. Начинается время высокого качества экономической структуры, сбалансированности между отраслями и регионами, повышения эффективности капиталовложений и уменьшения энергоемкости, сокращения выбросов вредных веществ. Заканчивается период ставки на внешние рынки и привлечения иностранных инвестиций любой ценой. Начинается время приоритетного удовлетворения запросов внутреннего рынка, качественного улучшения и сближения условий жизни населения городов и деревень. Заканчивается период встраивания Китая в мировые производственные цепочки в качестве поставщика дешевой рабочей силы, вложения заработанных денег в контролируемые США финансовые институты. Начинается время производства высококачественных и конкурентоспособных товаров в собственных цепочках, основанных на достижениях отечественной науки. Пришла пора создания самостоятельной финансовой системы и обеспечения глобальных интересов Китая.

Управлять страной с помощью законов

Ради перевода экономики на рельсы «новой нормы» Си Цзиньпину было необходимо не только подавить лишь слегка прикрытое сопротивление могущественных и многочисленных групп влияния и коррупционных цепочек, кормившихся от «старой нормы». Надо было еще и навести порядок в партии, во всем управленческом слое, обществе в целом. «Авгиевы конюшни» власти и бизнеса были переполнены. Их расчистке были посвящены состоявшиеся после XVIII съезда 4-й (2014), 5-й (2015) и 6-й (2016) пленумы ЦК КПК. За эти три года вместо разрозненных «посадок» и живописных расстрелов на стадионах развернулась общенациональная системная борьба с казнокрадством. Си Цзиньпин сформулировал название еще одной авторской стратегии и фа чжи го – «управлять страной при помощи законов».
Были существенно расширены полномочия как государственных надзорных органов, так и действующих внутри КПК «комиссий по проверке соблюдения партийной дисциплины». С начала 2013 года до конца 2017 года более 1,3 млн. чиновников понесли дисциплинарные и административные наказания. Антикоррупционные расследования затронули 280 чиновников ранга министра, 8600 в ранге замминистра или главы департамента. Стоит вспомнить, что за первое десятилетие «реформ и открытости» (1978–1988) были наказаны всего два чиновника такого высокого уровня, во второе десятилетие – 15. Между 2003 и 2012 годами своих постов лишились свыше 80 «руководящих кадровых работников». Эффективная борьба с коррупцией не только оздоровляет экономические отношения и дисциплинирует систему партийно-государственной власти снизу доверху. Она пользуется растущей поддержкой подавляющего большинства китайцев, обеспечивает подъем национального духа, вселяет оптимизм.

Новый Шелковый путь. Главный проект XXI века

   Выдвигая долгосрочный план «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации», Си Цзиньпин понимал, что может натолкнуться на колоссальные внешнеполитические трудности. Вскоре после получения должности председателя КНР он в июне 2013 года отправился в Сан-Франциско, где на частной вилле в течение восьми часов вел диалог с президентом Обамой. Если в 2009 году Обама предложил предыдущему председателю КНР Ху Цзиньтао роль «ведомого» в новом тандеме по управлению миром, то Си Цзиньпин выложил на стол концепцию «нового типа отношений великих держав». Она предусматривала равенство обеих держав, что оказалось неприемлемым теперь уже для Соединенных Штатов. О том, что компромисса достичь не удалось, свидетельствует не только продолжение американского сдерживания Китая в разных формах, но и выдвижение Пекином двух новых внешнеполитических стратегий.
   В сентябре 2013 года, выступая в столице Казахстана перед студентами «Назарбаев-Университета», Си Цзиньпин предложил «объединить усилия и на основе инновационных методов взаимодействия создать “Экономический пояс Великого шелкового пути”, сделать поддерживаемые между евроазиатскими странами экономические связи более тесными. Вскоре китайский лидер выступил в парламенте Индонезии с речью, в которой выдвинул стратегическую концепцию совместного построения «Морского шелкового пути XXI века».
   Одновременное выдвижение двух связанных с историческим Шелковым путем внешнеполитических инициатив после трех десятилетий следования завету Дэн Сяопина тао гуан ян хуэй («скрывать способности и ждать своего часа») вызвало немало вопросов. Одни эксперты объясняли это достижением Китаем именно во втором десятилетии XXI века качественно нового уровня экономического и военного могущества, требующего внешней проекции. Другие указывали на быстрый рост национализма среди военных и молодежи, считающих, что Китай уже «дождался своего часа», и требующих активизации внешней политики. Но, скорее всего, речь поначалу шла не о стратегическом наступлении сразу на двух направлениях, а об активной стратегической обороне, призванной отвести все более реальную угрозу блокады и окружения.
   Инициативы «Экономического пояса Великого шелкового пути» и «Морского шелкового пути XXI века» в стратегическом смысле нацелены на предотвращение окружения Китая по периметру границ. Первая призвана прикрыть западные границы, вторая – границы на юге и востоке, откуда последние два века на Китай обрушивались самые страшные беды. Северный участок надежно прикрыт стратегическим партнерством с Россией. На западе угроза перманентной гражданской войны нависла над Афганистаном, нестабильна ситуация в Киргизии и Таджикистане, антикитайские настроения усиливаются во всех странах Центральной Азии, включая Казахстан. Не всегда последовательную политику проводит провозгласивший себя «другом в любую погоду» Пакистан. На юге сохраняется напряженность в отношениях с Индией, ситуация время от времени приближается к предвоенной. Недружественные слова раздаются от правителей Мьянмы (Бирмы), еще недавно чуть ли не евших с рук представителей Пекина, проекты сотрудничества с Поднебесной в этой стране тормозятся. Сразу после провозглашения американского «Поворота к Азии» обострились отношения с Филиппинами, Вьетнамом и другими странами Юго-Восточной Азии из-за принадлежности островов Южно-Китайского моря. Неспокойно стало и в Восточно-Китайском море, где вокруг островов Дяоюйдао (Сенкаку) в любой момент может начаться вооруженное столкновение с Японией. Южная Корея соглашается на размещение новых американских ракет, нацеленных на Китай. Потакание Вашингтона сепаратистским настроениям на Тайване грозит создать очаг напряженности в Тайваньском проливе, жизненно важном для китайского и мирового судоходства.
   Две стратегические инициативы Пекина с самого начала выглядели как стремление за счет ускоренного роста торговли и капиталовложений предотвратить окружение и удушение. Труднее всего этого добиться в зоне Морского шелкового пути, на просторах Тихого и Индийского океанов. Индия категорически отказывается участвовать в китайских инфраструктурных проектах. Происходит активизации военных связей тихоокеанских стран с США, создается новая структура – Индо-Тихоокеанское партнерство с возможным участием Японии, Индии, Австралии и США. Даже без участия американцев начинает функционировать Транс-тихоокеанское партнерство, куда по-прежнему не приглашают вторую экономику мира. Важно и то, что Китай еще только создает океанский военный флот. В отличие от американских ВМФ, его корабли не ведут постоянное патрулирование торговых путей в Индийском и Тихом океанах. Администрация Трампа усиливает американское военное присутствие на морских рубежах Китая, строит новые авианосцы и корабли сопровождения, активизирует противоракетные системы THAAD (АзияПРО) в Южной Корее и Японии. Угроза для жизненно важной морской торговли КНР сохраняется на высоком уровне.
   Ситуация в зоне «Экономического пояса Великого шелкового пути» выглядит для Китая гораздо лучше. Нестабильность в бывших советских республиках Средней Азии купируется благодаря активизации России, бросившей было этот регион на произвол судьбы. Успешная интеграционная деятельность Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и начавшееся сопряжение его с китайской инициативой «Пояс и путь» делает ситуацию в регионе более стабильной и предсказуемой. Позитивную роль играет и сам Китай, наладивший тесные связи со странами региона на двусторонней основе. Членство Китая, России, стран Центральной Азии в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) позволяет избегать излишних подозрений Пекина в экспансии. Присоединение к этой организации Индии и Пакистана в 2015 году также отвечает интересам «шелковой» стратегии.
   События последних лет показали, что в Пекине отдают приоритет стратегии Экономического пояса Шелкового пути. Так было и в старину – нарушение работы Морского шелкового пути вызывало активизацию Шелкового пути наземного и наоборот. Продвижение новой стратегии остается в центре внимания высшего руководства страны, регулярно проводятся обсуждения в партийных и государственных органах. В Пекине весной 2017-го и 2019 года прошли саммиты «Пояса и пути», как стали сокращенно именовать наземную и морскую инициативы. В обоих мероприятиях принимал участие В.В. Путин.
   Разрабатывая и осуществляя две параллельные стратегии Шелкового пути, Пекин одной из важных задач считает обеспечение товаропотока в Западную Европу и обратно самым безопасным путем. Таковым остается «Новый континентальный мост», трансконтинентальная железная дорога, которая пересекает весь Китай, Казахстан, западные районы России, Белоруссию, Польшу и заканчивается в городах Германии, Голландии, Франции и Испании. Традиционно важную роль также играют модернизированные Транссиб и БАМ, другие стальные магистрали, по которым в Восточную и Западную Европу уже идут контейнерные поезда. Растущий интерес Пекина вызывает Северный морской путь. Россию не минует новое скоростное шоссе «Западный Китай – Западная Европа», которое уже действует в Китае и Казахстане, а к 2025 году должно дойти до Санкт-Петербурга.
   За прошедшее время разные страны проявили разное отношение к инициативе «Пояс и путь». Те, кто увидел в ней безвозмездную раздачу средств в обмен на громогласную поддержку пекинских инициатив, были разочарованы просьбами начать расплачиваться по кредитам. Те же, кто нашел точки соприкосновения своих национальных интересов с Поднебесной, уже реализуют конкретные проекты взаимодействия со специально созданными финансовыми институтами – Азиатским банком инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и фондом «Шелковый путь».
   К сожалению, нашей стране в этом отношении пока похвастаться особенно нечем. Проект скоростной железной дороги Москва – Казань с продолжением до Екатеринбурга и даже Владивостока вот уже много лет не может сдвинуться с места. Миллиардные вложения фонда «Шелковый путь» в проекты «Ямал – СПГ» и СИБУР, конечно, важны, но они лежат в стороне от инфраструктурной основы ЭПШП. Российские и китайские чиновники никак не могут найти такие проекты, которые одновременно отвечали бы национальным интересам сразу двух стран. Хочется верить, что затянувшаяся подготовительная работа в рамках «Пояса и пути» завершится реализацией масштабных и успешных российско-китайских проектов. Ведь Новый шелковый путь, как и исторический Великий шелковый путь, – это не прямая линия. Торговые маршруты могут менять направление, обходить препятствия и устремляться в зоны благоприятствования.
   Как показало дальнейшее развитие событий в Китае и на мировой арене, подготовка плана «Китайская мечта» была весьма своевременной. Начатые в соответствии с новым планом кардинальные реформы позволили хотя бы частично подготовиться к ждавшим его испытаниям, смягчить силу ударов, которые обрушились на Китай с приходом в Белый дом президента Дональда Трампа. Важную роль в собирании сил Поднебесной сыграла духовная составляющая «Китайской мечты». Провозглашенное Си Цзиньпином «великое возрождение китайской нации» стало тем маяком, который помогает каждому китайцу видеть смысл своего существования, гордиться общими успехами, быть готовым к трудностям, которые неизбежны в истории великой державы.

«Китайская мечта» заполняет духовный вакуум, мобилизует нацию

   При всей своей практичности китайская нация всегда ставила на первое место идеалы, духовные ценности. Веками жизнь китайцев определяли великие философские школы Конфуция, Лао-цзы и других мыслителей Древнего Китая. Своим обещанием счастливого будущего привлекли жителей Поднебесной пришедшие из дальних краев, но быстро китаизированные буддизм и марксизм. Стремление восстановить собственные китайские идеалы и порядки, покончить с владычеством пришлых «варварских» династий монголов и маньчжуров, а также японских захватчиков веками поднимало на самопожертвование миллионные армии патриотов. Превосходство лозунгов справедливости, равенства и национального единства гарантировало Компартии Китая победу над коррумпированным и безыдейным режимом партии Гоминьдан во время гражданской войны. Популярность идей социализма в первое десятилетие существования КНР подкреплялась зримыми успехами в борьбе с нищетой, развитием национальной экономики.
   Однако эксперименты «большого скачка» и «культурной революции» принесли практически каждому китайцу и всей нации так много страданий и лишений, что не могли не бросить тень на всю теорию и практику социализма. Понимая растущее разочарование народа в «идеях Мао Цзэдуна», ультралевые идеологи развернули кампанию по искоренению соперничавших с ними «идей Конфуция». Учение, ставшее за две с лишним тысячи лет основой национальной этики, китайского образа жизни подверглось сокрушительной критике. В результате идеологической обработки нескольких поколений молодых китайцев конфуцианские «скрепы» были, как минимум, сильно ослаблены. Правда, коммунистические идеи тоже не прибавили себе убедительности.
   После смерти Мао Цзэдуна в 1976 году была свернута катастрофическая «культурная революция». В 1978 году стартовала разработанная Дэн Сяопином, Е Цзяньином, Чэнь Юнем, Си Чжунсюнем и другими «старыми революционерами» программа «реформ и открытости». Она позволила Китаю отползти от края пропасти, а затем дать старт удивившему весь мир ускоренному развитию сельского хозяйства, промышленности, науки. Компартия доказала на практике, что она не утратила «мандат Неба» и имеет право править.
   Партия как единственная общенациональная управленческая «скрепа», как коллективный «эффективный менеджер» и одновременно интеллектуальный штаб нации вернула себе доверие. Однако коммунистические идеи все равно оставались в немалой степени скомпрометированными. Сопровождавшая экономический подъем коррупция тоже не способствовала популярности «идей Маркса – Ленина – Мао Цзэдуна».
   Быстрый рост экономики Китая, улучшение жизни сотен миллионов людей отодвинули на второй план вопросы духовности, и уже скоро возникший духовный вакуум стал влиять на всю жизнь Поднебесной. В первую очередь это проявлялось в лавиноподобном распространении коррупции. Она поразила партийный и административный аппарат, армию и службы безопасности. Возмущение размахом казнокрадства и безнаказанностью коррупционеров приводило к массовым демонстрациям и смутам, вершиной которых стали события на площади Тяньаньмэнь весной 1989 года. Возросла популярность традиционных религий, стали возникать новые течения и секты. Левацкие, бунтарские элементы «идей Мао Цзэдуна» стали набирать популярность среди «новых красных» – части молодежи и простого народа, особенно в депрессивных провинциях, как протест против неравенства и несправедливости. В больших городах и процветающих приморских провинциях тоже накапливалось недовольство. Растущий средний класс уже не удовлетворяется возможностями покупки все новых нарядов, гаджетов или автомобилей, поездками за границу в отпуск. Тем более что самые важные в жизни вещи – современное жилье, образование для детей или качественная медицинская помощь – остаются труднодоступными для многих людей среднего достатка, особенно для молодежи. Причин для недовольства достаточно у самых разных слоев общества.
   Ответом китайских властей на изменения общественных настроений стало некоторое ужесточение борьбы с коррупцией, ограничение зарубежной кино– и телепродукции, активизация пропаганды социалистических ценностей. Однако все эти меры носили несистемный, половинчатый характер и не принесли обществу столь необходимого оздоровления. Духовный вакуум становился вполне реальной проблемой.

Возродить нацию в духе патриотизма

   Свет в конце туннеля появился только с приходом в Чжуннаньхай, резиденцию китайского руководства, нового лидера по имени Си Цзиньпин. Выдвинув в конце 2012 года долгосрочную программу «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации», он предложил новый смысл жизни каждому китайцу, всему народу Поднебесной. Акцент на слово «нация» делался автором «Китайской мечты» с самых первых выступлений перед элитами и простыми китайцами. Уже весной 2013 года Си Цзиньпин более подробно представил свой план на сессиях Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП, парламент страны) и Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая (ВК НПКСК, аналог нашей Общественной палаты). Он назвал три главных условия осуществления «Китайской мечты»: «Во-первых, обязательно идти по китайскому пути, то есть по пути социализма с китайской спецификой. Китайская нация – это нация незаурядной креативности. Раз мы сумели создать великую китайскую цивилизацию, то тем более сможем продолжать и расширять путь развития, соответствующий китайским реалиям. Во-вторых, возвышать китайский дух, сердцевина которого – патриотизм, а также дух эпохи, сердцевина которого – реформы и новаторство. В-третьих, объединять силы нации, которые рождаются великой сплоченностью 56 национальностей с населением, превышающим 1,3 млрд. человек. Китайская мечта – это мечта всей нации и каждого китайца в отдельности».
   Характерный для «мечтателя из Чжуннаньхая» долгосрочный и системный подход к решению главных проблем китайской нации проявился в одновременном выдвижении нескольких стратегий. Все они взаимосвязаны и успех каждой зависит от успеха остальных. «Новая нормальность» – в экономике. «Управление государством при помощи законов» – в сфере преодоления коррупции и беззакония. «Пояс и путь» – выход Поднебесной на геополитический и геоэкономический простор. Эти и иные, менее масштабные стратегии, входят в долгосрочный план «Китайская мечта», являются средствами достижения главной цели – «великого возрождения китайской нации». Ключевыми словами являются «китайская нация». Обостренное чувство любви к Китаю, назови его патриотизмом или национализмом, было неисчерпаемым источником массового героизма в годы войн и творческой энергии в периоды мирного труда. Усилить любовь к Родине, направить его в созидательное русло означает преодолеть индивидуализм и стяжательство, обиды за ошибки минувших десятилетий и нестроения текущего этапа, вселить веру в свои силы и мощь Китая. Вот какой замысел проступает из плана «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации».
   Призыв к «великому возрождению нации» не может оставить безучастным ни одного настоящего китайца. Он призван мобилизовать энергию правоверных коммунистов, умиротворить скрытых антикоммунистов и пробудить аполитичное «молчаливое большинство». Он способен вернуть под красные знамена КНР и КПК испытавшую влияние либеральных идей или вовсе безыдейную молодежь постиндустриальной эпохи.

Три источника и три составные части «Китайской мечты»

   Каковы же составные части идеологии «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации»? Само собой разумеется, что главным течением остается коммунизм, превратившийся за 100 лет существования Компартии Китая в «социализм с китайской спецификой», т. е. китаизированный марксизм, адаптированный к традициям прошлого и условиям настоящего.
   В своей инновационной концепции Си Цзиньпин не только не отходит от идеалов социализма, но все отчетливее возвращается к ним после тридцатилетнего сосуществования с либеральными догмами и рыночными аксиомами. Он заявил в 2017 году с трибуны XIX съезда КПК: «Коммунистическая партия Китая рассматривает реализацию коммунизма как свой высший идеал и конечную цель». Он усиливает руководящую роль КПК во всех областях политической, экономической и духовной жизни. Он сохраняет плановую систему развития народного хозяйства и переходит к долгосрочному планированию даже не на привычные пятилетки, а на десятилетия вперед. Он крепко держит в руках государства ключевые отрасли экономики, хотя и стимулирует государственно-частное партнерство. Наконец, Си Цзиньпин ставит во главу угла такие социалистические идеалы, как избавление от нужды, достижение сначала «средней зажиточности», а затем превращение большинства населения в «средний класс», пусть даже состоящий из нескольких слоев.
   Новым и поначалу даже неожиданным компонентом «Китайской мечты» стало конфуцианство, которое поносили последними словами в ходе многолетней погромной кампании искоренения традиционной культуры. Си Цзиньпин хотя и вырос в те мрачные времена, но умудрился прочесть книги «Совершенномудрого», «учителя десяти тысяч поколений», как веками возвеличивали Конфуция. Он не только прочел, но и усвоил его вечные советы. Об этом говорит хотя бы частое цитирование «Луньюя» и других классических книг конфуцианства. Рекордное число цитат я нашел в одном из ранних выступлений – перед студентами и преподавателями Пекинского университета 4 мая 2014 года, в День молодежи.
   «Истинная премудрость великого учения состоит в том, чтобы развивать свою нравственность, быть близким к народу, который отказывается от дурного и следует хорошему». Си Цзиньпин оттолкнулся от этой цитаты, чтобы повести разговор об основных ценностях, на которых молодежь должна строить и свою жизнь, и будущее Китая. Он перечислил их в 19 конфуцианских цитатах: «Народ – основа государства», «Природа и человек едины», «Достигать согласия при наличии разногласий», «Как небесные светила движутся без остановки, так и благородный муж должен постоянно самосовершенствоваться», «Когда осуществляются признанные обществом нормы, Поднебесная становится общественным достоянием», «На каждом человеке лежит ответственность за судьбу страны», «Благородный муж думает о долге», «Благородный муж в душе безмятежен», «Благородный муж во всех делах считает справедливость самым главным», «И слово должно быть верным, и дело решительным», «Человек, которому нельзя доверять, ни на что не годен», «Высоконравственный муж не одинок – у него всегда найдутся сторонники», «Гуманный муж всегда любит других людей», «Помогать другим в добрых делах», «Не делать другим того, чего себе не пожелаешь», «Быть со всеми в дружеских отношениях, оказывать взаимопомощь в охране территории и наблюдении за врагом», «Уважать своих стариков, а также стариков в семьях других людей, заботиться о своих детях, а также о детях других людей», «Приходить на помощь в трудную минуту», «Не бояться бедности, а бояться неравенства».
   Свое особое отношение к Совершенномудрому и его государственническому учению Си Цзиньпин подчеркнул, совершив официальную поездку в городок Цюйфу, на родину Конфуция. В минувшие века императоры всех китайских и даже некитайских (чжурчжэни, монголы, маньчжуры) династий совершали паломничество в Цюйфу, где сохранилась усадьба семьи Конфуция, его могильный холм на самом большом в мире фамильном кладбище рода Кун и Храм Конфуция. До Си Цзиньпина руководители КПК никогда не посещали эти священные для всех китайцев места ни в своем официальном, ни в личном качестве.
   Поводом для приезда 24 сентября 2014 года стало участие в мероприятиях по случаю 2565-й годовщины со дня рождения «Учителя десяти тысяч поколений». Си Цзиньпин выступил с докладом на международной конференции исследователей учения Конфуция. Главной мыслью стала преемственность проблем мира и развития как в учении Конфуция, так и в интеллектуальном арсенале современных китайских коммунистов. Именно компартия является преемником и продолжателем ценностей духовного мира Китая, которые глубоко укоренились в плодородной толще традиционной культуры, подчеркивал глава китайских коммунистов.
   Наконец, третьим «китом» идеологии «Китайской мечты» стало учение Сунь Ятсена, руководителя революционеров, свергших в 1911 году маньчжурскую династию Цин (1644–1911), первого президента Китайской Республики. Характерно, что ключевой для «Китайской мечты» термин «возрождение» взят из наследия Сунь Ятсена, в самом начале революционной борьбы создавшего «Союз возрождения Китая». Этот термин неразрывно связан с революционерами-националистами, которых в 1911 году привел к победе Сунь Ятсен. Его почитали в Китае и после победы коммунистов в 1949 году. Правда, идеи Сунь Ятсена были не очень популярны при Мао Цзэдуне, претендовавшем на роль основателя не только нового китайского государства, но и новой китайской идеологии.
   Сунь Ятсен провозгласил «три народных принципа»: национализм, народовластие и народное благоденствие. Под «национализмом» подразумевалось в первую очередь свержение маньчжурского владычества, ставшего символом отсталости, слабости, национального унижения. Сбросив власть династии Цин в конце 1911 года и провозгласив 1 января 1912 года создание Китайской Республики, Сунь Ятсен и его сторонники почти сразу реализовали первоочередные цели двух «народных принципов» – национализм и народовластие. Гораздо сложнее оказалась ситуация с народным благоденствием. Строительству государственного социализма, избранного Сунь Ятсеном в качестве средства достижения благоденствия, помешала многолетняя гражданская война. Главными соперниками в ней стали партия Гоминьдан во главе с Чан Кайши и Гунчаньдан (Компартия) во главе с Мао Цзэдуном.
   В 1949 году потерпевшие поражение сторонники партии Гоминьдан бежали на Тайвань и применили там государственную модель по лекалам Сунь Ятсена. Впрочем, некоторые его идеи были близки и самому Мао Цзэдуну. Затевая в конце 1950-х годов «большой скачок» и насаждая «народные коммуны», он явно учитывал заветы Сунь Ятсена, воспевавшего «революционное строительство – строительство необычное, форсированное». О возможности догнать и перегнать наиболее развитые страны путем скачкообразного развития, особенно с учетом того, что «китайская нация – самая большая и самая одаренная», первый президент Китая неоднократно писал в своих трудах. Зато Мао проявил глухоту к тем советам, которые Сунь Ятсен давал в конце жизни, отвергая концепцию классовой борьбы и видя движущую силу прогресса в «примирении интересов громадного большинства общества».
   Идейное наследие Сунь Ятсена оказалось востребованным после краха экспериментов Мао Цзэдуна и перехвата власти группой ветеранов во главе с Дэн Сяопином. Уже в первых программных выступлениях и реальных действиях «архитектора реформ» проглядывали установки Сунь Ятсена на достижение «народного благоденствия» в первую очередь за счет раскрепощения земледельцев. Построенная Дэн Сяопином, его единомышленниками и преемниками рыночная экономическая модель при сохранении власти Компартии доказывает правоту Сунь Ятсена, считавшего, что «народное благоденствие – это и есть социализм или, как он по-другому называется, коммунизм».
   В самой же политике «реформ и открытости» четко просматриваются приемы, обеспечившие еще в 70-80-е годы прошлого века успех основанному на «трех народных принципах» Сунь Ятсена капиталистическому Тайваню. Среди них и знаменитые «специальные экономические зоны», иначе говоря, точки ускоренного развития, в создании которых, кстати, самое активное участие принимал отец Си Цзиньпина Си Чжунсюнь, соратник Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина.
   Если широко и успешно применяются эффективные разработки в области экономики, то вряд ли будет большой крамолой использовать и действенные методы идеологической мобилизации жителей Тайваня из арсенала Сунь Ятсена. Недаром на встрече в Пекине с почетным председателем партии Гоминьдан Лянь Чжанем в феврале 2014 года Си Цзиньпин сказал: «Взять судьбу нации в свои руки и быть гордым китайцем, которому везде и всюду почет и уважение, – это цель, которой добиваются сыновья и дочери китайской нации со времен новой истории. Осуществление великого возрождения китайской нации, достижение могущества и процветания государства, национального подъема и счастья народа – это сокровенные чаяния Сунь Ятсена, китайских коммунистов и всех китайцев со времен новой истории. Китайская мечта, о которой мы говорим, является образным воплощением этих национальных чаяний».
   Идейное содержание «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации» непременно будет развиваться и дополняться самим автором долгосрочного плана, другими китайскими лидерами и мыслителями. К «социализму с китайской спецификой», к государственническому учению Конфуция, к националистическим взглядам Сунь Ятсена могут добавиться какие-то иные мысли древних мудрецов или современные идеи. В нарастающей борьбе с коррупцией могут, например, пригодиться размышления Шан Яна, основателя «школы законников» фацзя, известной на Западе как школа «легистов». Живший в 390–338 гг. до н. э. мыслитель был последовательным противником идей Конфуция, призывал править Поднебесной не гуманными, а самыми суровыми методами. Его рекомендации помогли повелителю царства Цинь разбить все остальные царства и под титулом Цинь Шихуан-ди создать первую централизованную империю Китая. Но в любом случае за годы, прошедшие после выдвижения концепции «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации», становится ясно, что мы имеем дело с качественно новым уровнем осмысления как исторического опыта китайской нации, так и долгосрочных перспектив ее развития.
   «Китайская мечта» безальтернативна, особенно в условиях усиления «сдерживания» Поднебесной. Одним из его «фронтов» становятся идеологические кампании, призванные дать отпор тем, кто надеется вселить сомнения в реальность плана «Китайской мечты» в целом и его составных стратегий, обострить национальные и региональные противоречия, столкнуть разные социальные группы. Нарастает навязывание либеральных ценностей и сомнений в жизнеспособности идей социализма. Главное направление подобных усилий – лишить Компартию ореола победителя вековых бед Поднебесной, разобщенности регионов, нищеты, унижений на международной арене.
   Реакцией на старые и новые формы подрывных действий на идеологическом направлении становятся подчас весьма оригинальные находки китайских пропагандистов и ученых. В последнее время все чаще встречаются статьи и выступления о «китайской мудрости» или «азиатской мудрости». Эти категории противопоставляются «европейской мудрости», «западной мудрости». Авторы подчеркивают вековечно присущее «китайской мудрости» миролюбие, стремление к гармонии и видят противоположные проявления у народов Запада.
   Пока не понятно, как будет развиваться это направление мысли, какие будут практические последствия их претворения во внутренней и внешней политике. Скорее всего, будет найдена «золотая середина» между воспоминаниями о «периодах унижений» в минувшие века и настроениями «триумфализма», переоценки достижений последних десятилетий. Сочетание уверенности в собственных силах и знаменитой на весь мир китайской вежливости обеспечит Поднебесной достойное место в мировом сообществе и уменьшит опасность отторжения другими цивилизациями и народами.
   Конвергенция социализма и капитализма при руководящей роли коммунистов, которая вот уже 40 лет реализуется в Китае под названиями «реформы и открытость», «социализм с китайской спецификой» и «новая эпоха социализма с китайской спецификой», стала одним из самых масштабных и самых интересных экспериментов для всего мира. Он прошел через несколько этапов и не раз был на грани провала. Однако 70 лет существования КНР и 40 лет реформ доказали соответствие социализма жизненным потребностям Поднебесной. Практика стала критерием истины. Эксперимент Китая явно удается и, хотя его еще можно затормозить, но обратить вспять уже не по силам никому. Китайская нация в очередной раз вносит бесценный вклад в развитие человеческой цивилизации, прокладывая путь к датун – великому единению.

Маршрутом «великого возрождения» – XIX съезд КПК

   День рождения «Китайской мечты» – 29 ноября 2012 года. В тот день мало кто мог предположить, что очередной лозунг очередного генерального секретаря станет рубежом в истории Поднебесной. Через пять лет, когда на XIX съезде КПК подвели итоги движения к намеченным рубежам «Китайской мечты», стало ясно, что речь идет не только об удачной находке в развитии теории «социализма с китайской спецификой». Рассчитанный до 2049 года долгосрочный план стал «дорожной картой» перевода страны на рельсы новой социально-экономической реальности, ставящей на первое место национальные интересы в производстве, торговле, культуре, обороне, международных отношениях.
   Проанализировав достижения этих первых пяти лет, XIX съезд КПК (октябрь 2017) не просто переизбрал архитектора «Китайской мечты» на очередную «партийную пятилетку». Руководители 90-миллионной партии возвели в статус партийной заповеди выработанный Си Цзиньпином долгосрочный план, назвав его в обновленном Уставе КПК «социализмом с китайской спецификой новой эпохи». Именно с учетом долгосрочности этого плана были отменены введенные Дэн Сяопином ограничения на пребывание во главе КПК и КНР двумя пятилетними сроками. Таким образом, Си Цзиньпин получил мандат на более отдаленную перспективу.
   Подобное перспективное, долгосрочное планирование стало делом небывалым как для КНР, так и других великих держав современности. Впрочем, в рамках плана «Китайская мечта» пятилетние отрезки также остаются в силе. Именно результаты XII пятилетки (2011–2015), которая пришлась на начало правления Си Цзиньпина, убедили самих китайцев и весь остальной мир в реальности поставленной долгосрочной задачи.

Установление новой эпохи в истории Китая

   За пять лет после предыдущего XVIII съезда в Китае фактически была опробована новая модель социально-экономического развития. Ее недаром назвали «социализм с китайской спецификой новой эпохи», добавив к действующей формуле слова «новая эпоха». План Си Цзиньпина является глубокой модификацией предыдущей модели под названием просто «социализм с китайской спецификой». Проработавшая около 40 лет старая модель становилась все менее эффективной. Кроме того, начала быстро меняться международная обстановка. Запад во главе с США стал проявлять недружественные чувства, совершать соответствующие поступки. Вот почему под общим названием «Китайская мечта» был предложен целый комплекс новых стратегий.
   На этих стратегических направлениях или, говоря современным языком «треках», за пять лет между съездами были достигнуты впечатляющие успехи. Возьмем для начала важнейшие экономические показатели, которые иллюстрируют реализацию стратегии «новая норма» (синь чантай). Они впечатляют. Официальные данные Статистического управления правительства таковы: с 2013-го по 2016 год рост ВВП Китая был на уровне 7,2 %. Для Китая это означало, что первый рубеж программы «Китайская мечта» – построение к 2021 году «общества средней зажиточности» – будет безусловно выполнен. Ведь для этого было бы достаточно и 6 % роста.
   Китай остался «мастерской мира» и локомотивом глобальной экономики – с 2013-го по 2016 год вклад Поднебесной в мировое хозяйство достиг примерно 30 %, превысив сумму общего вклада США, Евросоюза и Японии. Закрепление на XIX съезде «новой нормы» как составной части «социализма с китайской спецификой новой эпохи» позволяет другим странам выстраивать свои перспективные стратегии экономического развития с учетом мощного и долгосрочного фактора Китая.
   Стоит отметить, что «новая норма» с самого начала подразумевала переход к высококачественному развитию. Вместо гонки за высоким приростом ВВП и ставки на завоевание экспортных рынков любой, подчас весьма высокой ценой (низкие зарплаты, загрязнение окружающей среды, неравномерность развития города и села, разных регионов), идет переориентация на рынок внутренний. Он становится главной движущей силой экономического роста.
   Ряды потребителей расширяются за счет роста доходов граждан, легализации лишенных пока прописки сельских жителей-мигрантов в городах, быстрого сокращения числа бедных. В 2016 году годовой реальный располагаемый денежный доход составил 23 тыс. 821 юаней, что на 7 тыс. 311 юаней выше, чем в 2012 году (1 юань стоил 11 сентября 2019 года 9,21 рубля) К концу 2016 года в городах жило 57,4 % населения Китая, это почти на 5 % больше, чем четырьмя годами раньше. Искоренение бедности, одна из главных задач Си Цзиньпина, тоже шло уверенными темпами. Численность живущих ниже черты бедности (2800 юаней в год) составляло к осени 2017 года 43 млн. 350 тыс. человек, это число сократилось на 55 млн. 640 тыс. по сравнению с 2012 годом. Нет сомнений, что бедность в Поднебесной впервые за 5000 лет будет окончательно побеждена, а 2020 год войдет в летопись Поднебесной как дата избавления от многовековой нищеты лаобайсин (почтенных носителей 100 фамилий, т. е. всех китайцев). В то же время ясно, что до достижения достойного уровня подушевого дохода Китаю еще предстоит сделать немало. Сейчас он достиг небывалого уровня в 10 000 долларов в год, но в США он составляет 60 000 долларов.
   К концу 2020 года не только будет покончено с нищетой в масштабах всего Китая. К этому времени численность зажиточного «среднего класса» составит 440 млн. человек, подсчитали китайские экономисты. Еще через 10 лет, к 2030 году, по оценкам американских экспертов из Института Брукингса, «средний класс» будет насчитывать 850 млн. человек, то есть свыше 70 % жителей Поднебесной. Конечно, речь не идет о новой уравниловке, схожей со временами «большого скачка» и «культурной революции». Как всегда в жизни, кому-то повезет больше, кому-то меньше. Но никто не упадет вниз, разбившись насмерть. Для этого предусматриваются «страховочные сети», по всей стране вводятся система социального обеспечения и пенсионная система. Ради соблюдения принципов социальной справедливости и сокращения все еще огромного разрыва между «верхами» и «низами», создания сравнительно однородного общества, в частности, активизируется борьба с коррупцией.
   За 2016–2019 годы я совершил более двух десятков поездок по Китаю, ездил преимущественно, но не только по т. н. «отстающим регионам» Северо-Запада и Северо-Востока. Своими глазами я видел то, что на языке экономистов именуется «новыми драйверами роста». В Синьцзяне это были мощный новый центр «облачных исчислений», входящий в мощнейшую в мире компьютерную сеть Китая, а также фирма электронной торговли с Россией. В провинции Ганьсу я беседовал с жителем нового поселка, недавно переселенном из нищей горной деревни. Он был счастлив не только от полученных бесплатно небольшого дома и участка земли, но особенно от воды, которую впервые в его жизни можно было не считать по капле и пить прямо из-под крана. В Цзилине вчерашние выпускники технического университета создали компанию по изготовлению и эксплуатации искусственных спутников Земли и уже запустили несколько аппаратов коммерческой космической съемки. В Хэйлунцзяне несколько инженеров придумали и уже построили завод по разборке и утилизации списанных самолетов.
   В приморских провинциях Фуцзянь, Чжэцзян и Гуандун, куда раньше всего пришли «реформы и открытость», с нищетой покончили уже несколько лет назад. Более того, они «скидываются» в фонд помощи бедным районам, строят жилье, создают филиалы своих предприятий, берут бесплатно на учебу молодежь. «Китайская мечта» благотворна и для этих богатых провинций. Снижение налогов стимулирует деловую активность. Расширение внутреннего рынка делает производство стабильным, уменьшается зависимость от заморских покупателей. В прямом смысле становится легче дышать – энергетика переходит с угля на газ, закрываются вредные производства. Впервые в истории у зажиточных людей кроме городских квартир появляются загородные дома поближе к «зеленым горам и прозрачным рекам».
   Колоссальный творческий и предпринимательский потенциал китайской нации получил небывалые возможности реализации благодаря инновационной стратегии «новой нормы» как части долгосрочного плана «Китайская мечта». В инновационность вовлечены лучшие силы нации – от «главного китайца» Си Цзиньпина до сотен тысяч инженеров и партработников, ученых и студентов. Она-то и поможет Китаю успешно достичь и пройти «контрольные точки» 2020, 2035 и 2049 годов, приведет к осуществлению «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации».

2035 год – новый рубеж на пути к «великому возрождению нации»

   Одобрение уверенного движения по пути «Китайской мечты» за первые пять лет реализации долгосрочного плана было не единственным итогом работы XIX партийного съезда. К числу самых его важных и довольно неожиданных новаций надо отнести постановку еще одной вехи на пути к 2049 году, когда ожидается реализация всего плана «Китайская мечта». В 2012 году была обозначена лишь одна, промежуточная веха – 2021 год, когда будет покончено с нищетой и достигнут сяокан, т. е. «общество средней зажиточности». Теперь решение этой задачи может считаться практически обеспеченным. Вот почему на пути к «великому возрождению китайской нации» появился новый рубеж – 2035 год.
   «На основе полного построения общества среднего достатка за 15 лет упорной борьбы предстоит в основном осуществить социалистическую модернизацию», – заявил в своем докладе Си Цзиньпин. Практичным китайцам предлагается потрудиться во имя выполнения программы, в реальности которой многие из них смогут убедиться еще при собственной жизни. Весьма показательна картина общества, которое будет создано к 2035 году. Си Цзиньпин в своей типичной манере рисует ее широкими движениями «большой кисти».
   «К тому времени значительно возрастет экономическая и научно-техническая мощь страны, Китай поднимется до уровня стран – лидеров инновационного типа. Будет полностью обеспечено право народа на равноправное участие в общественных делах и равноправное развитие. Будет в основном завершено создание правового государства, правового правительства и правового общества. Все механизмы и институты станут более совершенными, в основном будет осуществлена модернизация системы и потенциала государственного управления…..Жизнь народа станет зажиточнее, заметно вырастет доля населения со средним уровнем доходов, резко сократится разрыв в уровне развития города, села и регионов, сократится также разрыв в уровнях жизни разных слоев населения. В основном будет обеспечен равный доступ к ключевым общественным услугам, будут сделаны твердые шаги к достижению всеобщей зажиточности населения. Будет в основном сформирована современная архитектоника социального управления. Общество станет не только жизнеспособным, но также гармоничным и упорядоченным. Коренным образом улучшится окружающая среда, в основном будет выполнена задача создания “прекрасного Китая”».

Главное – качество жизни

   Перенос центра тяжести всего экономического развития Китая с покорения внешних рынков на обслуживание собственных потребителей не только означает справедливый возврат долгов, накопившихся за десятилетия «реформ и открытости». Тяжкий и зачастую недостаточно оплачиваемый труд сотен миллионов тружеников позволил Китаю стать «мастерской мира», накопить огромные финансовые запасы (3,1 трлн. долларов валютных резервов к концу 2018 года). Но важно и то, что ликвидация бедности, повышение стандартов жизни большинства китайцев будет означать возникновение небывало емкого рынка из 1400 млн. потребителей. Среди многих положительных сторон такого развития событий будет и уменьшение зависимости от внешних рынков. Во время мирового экономического кризиса 2008–2009 годов экспорт давал 32,6 % ВВП КНР. В 2018-м он составлял 19,5 % и продолжает уменьшаться.
   На съезде Си Цзиньпин предложил считать главной проблемой китайского общества «противоречие между постоянно растущими потребностями народа в прекрасной жизни и неравномерностью и неполнотой развития». Как будет решаться это противоречие? Заканчивается период высоких темпов и усиливается акцент на высококачественное развитие экономики. Поддерживать приемлемые темпы роста помогут испытанные средства, в том числе вложения в создание скоростных железных и шоссейных дорог, новых воздушных и водных путей сообщения, трубопроводов и магистралей, электрических сетей, логистических центров и новых городов. Эти многомиллиардные вложения помогут смягчить последствия ликвидации избыточных мощностей и высвобождения рабочей силы. Новыми источниками роста станет инновационное развитие, особенно оптимизация экономики, ее производственной и отраслевой структуры, а также сокращение численности работников в низкооплачиваемых отраслях и расширение числа высокооплачиваемых мест в производствах товаров с высокой добавленной стоимостью.
   Устранению главного противоречия будет способствовать начавшийся период быстрого роста «среднего класса» или, как говорят в Китае, «людей со средним уровнем доходов». Согласно подсчетам Государственного статистического управления КНР, в 2017 году их количество уже превысило 400 млн. Типичная китайская семья «среднего класса» зарабатывает от 100 до 500 тыс. юаней в год. Около 140 млн. человек могут позволить себе покупку автомобилей, недвижимости и туристические поездки. В 2018 году объем розничных продаж потребительских товаров побил все рекорды и превысил 38 трлн. юаней. В 2018 году средний располагаемый доход на человека составил 28 тыс. 228 юаней, что на 8,7 % больше предыдущего года. Благодаря росту доходов и совершенствованию социального обеспечения китайцы более уверено тратят деньги. В 2018 году потребление оставалось главной движущей силой экономического роста страны.
   В минувшие несколько лет «средний класс» расширялся быстрее, чем темпы роста ВВП. Теперь, при ожидаемом замедлении этих темпов, важно найти пути пополнения «среднего класса» за счет новых сегментов. Весьма серьезный источник – это превращение в полноправных граждан и потребителей приезжающих на заработки из деревень мигрантов. Их армия в конце 2016 года оценивалась в 282 млн. человек! Эти впечатляющие цифры будут сокращаться по мере того, как на селе появятся дополнительные рабочие места, в том числе в сфере электронной торговли и других форм предпринимательства. С введением новых правил мигранты смогут легально прописаться в городах, заняться бизнесом, получить стандартный доступ к медицинскому обслуживанию и образованию, пенсионному обеспечению.
   Нижние сегменты «среднего класса» вырастут за счет создания общенациональной пенсионной системы. Пока пенсию получают далеко не все категории пожилых людей, да и разница в пенсиях этих категорий очень велика. На конец 2015 года в Китае начитывалось 222 млн. человек старше 60 лет, это примерно 16 % граждан. Население быстро стареет, и без внедрения невиданной в истории Китая всеобщей пенсионной системы возможна как социальная нестабильность, так и сокращение числа потребителей. К 2021 году 90 % граждан Китая получат карты соцстрахования, гарантирующие минимальные стандарты обеспечения жизни. Для пожилых людей очень важно и такое нововведение, как отмена наценок на продаваемые в больницах лекарства.
   Улучшение качества жизни невозможно без решения или хотя бы ослабления жилищной проблемы. Создалась парадоксальная ситуация – ежегодно строится огромное количество новых домов, целые районы и даже новые города. На конец 2017 года непроданными оставались 590 млн. кв. м. площадей, включая жилье, офисную и другую недвижимость. Стоит учесть, что даже эта гигантская цифра на 15 % меньше итогов предыдущего года – сказались стимулы правительства – льготные ставки на кредиты, административное ограничение цен и т. д. Но все равно стоимость «квадрата» подчас лишает молодых людей, даже неплохо зарабатывающих, возможности купить жилье и завести семью.
   В то же время простаивают новостройки, из-за ошибок частников-девелоперов возникли даже малозаселенные «мертвые города». После съезда началось создание «жилищной системы с диверсифицированным предложением и страхованием в целях обеспечения каждого гражданина жильем». Действующей моделью, «лабораторией» новой жилищной политики призван стать «Новый район Сюнъань», который создается к юго-западу от Пекина на территории окружающей столицу провинции Хэбэй. Этот проект разработан под руководством Си Цзиньпина, находится под его личным контролем и уже назван «планом тысячелетия, делом государственной важности». Одна из инновационных особенностей – регулирование цен на жилье таким образом, чтобы сделать его доступным. Конечно, вряд ли планируемый город с населением около 5 млн. человек будет построен быстро, но, как говорится, лиха беда начало.
   «Средний класс» будет расти и в своих верхних сегментах. Заканчивается период жесткого контроля и усиливается поощрение инновационной и предпринимательской деятельности. Отменяется система обязательного одобрения инвестпроектов властями разного уровня, вместо этого создается ограниченный «негативный список» в областях, затрагивающих национальную безопасность и международную деятельность. За его пределами можно вкладывать средства в любые начинания в уведомительном порядке, без предварительного разрешения. Пока такие правила действуют только в 11 зонах свободной торговли. Но скоро весь Китай станет такой зоной. Уже сейчас частный сектор стал преобладать в структуре национальной экономики. «На полях» XIX съезда сообщалось, что на этот сектор приходится около 80 % занятых, около 60 % ВВП, более половины налоговых поступлений и почти 70 % китайских инвестиций за рубеж.
   Росту благосостояния китайцев будет содействовать политика «открытых дверей» как для импорта зарубежных товаров, капиталов и технологий, так и для экспорта китайской продукции на внешние рынки. «Следует и дальше уделять внимание заимствованиям извне и выходу вовне. За счет расширения внешней торговли, культивирования новых форм хозяйственной деятельности и новых моделей торговли следует интенсивнее превращать Китай в полноценную торговую державу», – подчеркивалось в докладе съезда.
   К 2035 году должна быть решена еще одна важная задача – ликвидирован затяжной экологический кризис. Сейчас загрязнена пятая часть рек и озер, пятая часть земель. В 80 % городов воздух хуже даже самых минимальных стандартов. Сокращается продолжительность жизни, растет выезд ценных специалистов за рубеж. В то же время концентрация вредных частиц в воздухе за последние пять лет сократилась на треть. В Пекине и других утопавших во мгле городах-миллионниках все чаще застаешь солнечные дни. Теперь борьба с загрязнением будет вестись самым эффективным методом – за счет экологически неблагополучных предприятий. Ужесточаются функции государства, которое создает новые органы контроля. То же самое относится и к ставшей весьма остро проблеме продовольственной безопасности. Ужесточается контроль над соблюдением стандартов, которые будут существенно повышены. К 2035 году нормой для Китая должны стать, словами Си Цзиньпина, «зеленые горы, изумрудная вода, голубое небо».

Справедливость несовместима с коррупцией

   «Китайская мечта» немыслима без справедливости. О ней рассуждали еще философы глубокой древности. Поруганная справедливость поднимала на бунт крестьянские армии, которые свергали погрязшие в чванстве и роскоши императорские династии. Слова «справедливость» и «искренность» были начертаны на знаменах, которые несли рядом с красными стягами Компартии партизаны и бойцы в годы антияпонской и гражданской войн.
   Начавшееся с приходом рыночных реформ Дэн Сяопина расслоение общества и принявшая небывалый размах коррупция стали поводом для недовольства в обществе и массовых выступлений молодежи и студентов. Их пиком стали события на площади Тяньаньмэнь в мае-июне 1989 года, недаром приравненные Дэн Сяопином к гражданской войне.
   Понимая душу своего народа и зная реальное положение в стране, Си Цзиньпин не мог не сделать борьбу с коррупцией важной частью своего плана «Китайская мечта». Еще в апреле 2013 года он заявил высшим лидерам партии, что от правильного поведения правящей прослойки, неподкупности аппарата и борьбы против коррупции «зависит существование или гибель партии и государства». Он процитировал древнего мудреца Шан Яна: «Дерево ломается, подточенное множеством червей, а стена рушится от множества трещин». Далее он подчеркнул: «Нам нельзя расслабляться в борьбе с коррупцией, расследоваться должны все дела, нельзя допускать безнаказанности коррупционных преступлений. Мы должны одновременно убивать и “тигров”, и “мух”».
   От слов архитектор «Китайской мечты» быстро перешел к делу. Он не только санкционировал расследования в отношении крупных чиновников «тигров» и расширение контингента «мух» – средних и мелких коррупционеров. Борьба с мздоимством была поставлена на системную основу. От эффектных резонансных «посадок» или даже публичных расстрелов отказались. Зато началась беспрецедентная активизация работы «партийной контрразведки» под названием Центральная комиссия по проверке партийной дисциплины (ЦКПД). Наделенная особыми полномочиями, она развернула расследования нарушений преступлений, которые совершали чиновники с партбилетами разных рангов, вплоть до ЦК и даже Политбюро партии. Завершенные дела передавались в государственные органы для рассмотрения в соответствии с действующим законодательством.
   Однако, говоря словами Си Цзиньпина, «борьба с коррупцией по-прежнему остается суровой и сложной», «коррупция представляет для партии наибольшую угрозу». Вот почему действующую антикоррупционную систему было решено усовершенствовать. По решению съезда с марта 2018 года на всех уровнях управления начала деятельность Национальная надзорная комиссия – сверхмощное ведомство, объединяющее партийную ЦКПД и государственную прокуратуру. Опробованная в Пекине и нескольких провинциях Китая и доказавшая эффективность объединенная структура повысила статус и авторитет ее работников, избавила их от влияния местных властей, сделала «бредень для отлова добычи» еще мельче. Это соответствует призывам главы КПК: «Следует заключить власть в “клетку” порядка, чтобы народ контролировал власть, а сама власть функционировала прозрачно».

Не забывать изначальные ценности, выполнить историческую миссию!

   Работа XIX съезда КПК практически совпала со 100-летием Великой Октябрьской социалистической революции. Потребовалось немало времени, пока люди поняли, что в октябре 1917 года началась новая историческая эпоха, осознали значение этого события для России и всего мира. Думаю, что в Китае в октябре 2017 года в свою очередь победила Октябрьская социалистическая эволюция. Для Китая началась новая эпоха, значение которой поймут и почувствуют не только сами китайцы, но также их соседи, партнеры и противники. Термин «социализм с китайской спецификой новой эпохи» впервые употребленный в докладе на XIX съезде КПК Си Цзиньпином, очень удачно определил новый этап развития китайского общества, в условиях которого 90 млн. членов КПК и 1300 млн. остальных китайцев к тому времени жили уже пять лет и будут жить еще как минимум три десятилетия. Ведь содержанием «новой эпохи» является «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации», осуществить которую намечено к 2049 году.
   Все более значимым компонентом «Китайской мечты» становится социализм, а также связанные с ним духовные ценности и принципы социальной справедливости. Недаром еще в самом первом заявлении Си Цзиньпин говорил о «богатом и могущественном, демократическом и цивилизованном, гармоничном и современном социалистическом государстве китайской нации». В своей инновационной концепции он не только не отходит от идеалов социализма, но все отчетливее возвращается к ним после тридцатилетнего приоритета либеральных и рыночных аксиом. Си Цзиньпин заявил с трибуны XIX съезда: «Коммунистическая партия Китая рассматривает реализацию коммунизма как свой высший идеал и конечную цель».
   Архитектор «Китайской мечты» усиливает руководящую роль коммунистической партии. Она крепко держит в руках государства ключевые отрасли экономики, хотя и способствует конкуренции частного (в Китае его предпочитают назвать общественным) бизнеса, стимулирует государственно-частное партнерство.
   Словами главного доклада на съезде: «Нужно сохранять и совершенствовать основную экономическую систему и распределительную систему нашего социализма, без всяких колебаний укреплять и развивать общественный сектор экономики, без малейших колебаний поощрять, поддерживать и ориентировать развитие общественного сектора, чтобы таким образом выявлять решающую роль рынка в распределении ресурсов и полнее раскрыть роль правительства».
   Для характеристики грядущего состояния китайского общества лучше всего подойдет конфуцианский термин – датун, «великое единение». Этот термин обозначает восславленный многими поколениями философов, поэтов и мечтателей идеал обеспеченного и справедливого общества для каждого. «Поднебесная принадлежит всем – это великое Дао», – заявил на съезде главный коммунист Китая.

Заявка на достойную роль в мировом управлении

   «Новая эпоха социализма с китайской спецификой» подразумевает не только процветание Поднебесной, но также достижение симфонии с соседями, ближними и дальними. На это нацелена стратегия «Пояс и путь», еще в 2013 году ставшая неотъемлемой частью комплексного плана «Китайская мечта». На съезде эта стратегия была одобрена и стала партийным законом. Но и за весьма широкими границами «Пояса и пути» Пекин намерен «расширять открытость и сотрудничество в сфере инновационного потенциала, формировать архитектонику открытости, характеризующуюся взаимодействием сторон на суше и на море, в Китае и за рубежом, а также взаимной выгодой на восточном и западном направлениях». Уже первый успех инициативы «Пояс и путь» открыл перед Китаем новые горизонты. Исходя из них и придерживаясь долгосрочного плана «Китайская мечта», председатель Си Цзиньпин оповестил мир о намерении своей страны играть ключевую роль в глобальном управлении. Это произошло в сентябре 2016-го в городе Ханчжоу во время очередного саммита «большой двадцатки».
   В Ханчжоу Си Цзиньпин развил свою концепцию «единой судьбы человечества», впервые высказанную перед студентами Московского университета в марте 2013 года. Теперь, обращаясь к мировой политической элите, он уточнил контуры оригинальной программы изменений в мировой политике и экономике. Она предусматривает создание общей, комплексной, кооперативной и устойчивой концепции безопасности, усовершенствование консультативного механизма в макроэкономической политике, создание справедливой и высокоэффективной системы финансового, а также торгово-инвестиционного управления. На этой основе Китай призвал к созданию новой архитектуры международных отношений в планетарном масштабе – «сообщества единой судьбы человечества». Выступление Си Цзиньпина произвело сильное впечатление на участников саммита «двадцатки» и экспертов-международников. Во многих комментариях оно было расценено как заявка Пекина на формулирование новых правил глобального управления.
   Нынешний председатель КНР впервые за несколько десятилетий поделился своим видением мира. До него это сделал в феврале 1974-го другой председатель – Мао Цзэдун. Во время беседы с руководителем одной из развивающихся стран он сказал: «По-моему, США и СССР образуют первый мир. Промежуточные силы, например Япония, Европа и Канада, принадлежат ко второму миру. Мы же с вами относимся к третьему миру». «Великий кормчий» дал оригинальный и в целом верный анализ тогдашней глобальной расстановки сил. Однако он не выдвинул задачи объединения или улучшения расколотого на три части мира, не определил роли Китая в этом процессе. Си Цзиньпин же, по существу, очертил контуры превращения мира в человеческое сообщество с единой судьбой, переналаживания системы управления глобальной экономикой и финансами.
   Еще более подробно Си Цзиньпин говорил о переменах в мировом управлении на Всемирном экономическом форуме в Давосе в январе 2017-го. Руководитель Китая впервые обратился к деловой элите мира с такой престижной площадки. Но не этот факт, а содержание сделанного в Давосе доклада превратило председателя Си Цзиньпина в главное действующее лицо форума.
   Он изложил свое видение источников проблем, с которыми за последнее время пришлось столкнуться миру, и выразил уверенность в том, что большинство из них вызваны не глобализацией, а неадекватной этому позитивному процессу системой мирового управления. Еще одним негативным фактором он назвал замедлившийся рост мировой экономики. Особое внимание Си Цзиньпин обратил на привычку некоторых стран достигать собственных интересов за счет других. Он подчеркнул: «Мы должны стремиться к развитию торговли и инвестиций, сказать “нет” протекционизму. В торговой войне победителей не будет».
   Яркое интервью, дополнившее и обострившее ключевые положения доклада Си Цзиньпина, дал в Давосе самый богатый китаец в мире, глава международной системы электронной торговли Alibaba Джек Ма. Бизнесмен назвал беспочвенными обвинения в адрес Китая, связанные с якобы негативным влиянием Пекина на экономику США. Важной причиной замедления роста американской экономики Джек Ма назвал непрекращающиеся войны. За последние 30 лет Соединенные Штаты участвовали в 13 войнах, впустую потратив 14 трлн. долларов. Еще один залп критики был выпущен по созданной Вашингтоном мировой финансовой системе, увенчавшей процесс глобализации. Деньги, собранные за десятилетия со всего света американскими транснациональными компаниями и банками, были безвозвратно утрачены во время финансового кризиса 2008 года. По мнению бизнесмена, Уолл-стрит виноват в потере около 19 трлн. долларов только в США, а также около 30 млн. рабочих мест по всему миру.
   Обкатав свою новую внешнеполитическую концепцию в Ханчжоу и Давосе, Си Цзиньпин решил выйти с ней на XIX съезд КПК, свой первый в качестве «главного коммуниста Китая». Во вводной части доклада руководитель партии, как водится, бегло обозначил основные достижения прошедших пяти лет, в том числе и внешнеполитические. «Всесторонне развивалась дипломатия великой державы с китайской спецификой. Была выработана многовекторная, многоуровневая и многомерная дипломатическая концепция, реализация которой создала для развития Китая благоприятные внешние условия. Реализуется инициатива совместного строительства “Одного пояса и одного пути”, по нашей инициативе создан Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, учрежден фонд Шелкового пути. В Китае проведен первый форум по международному сотрудничеству на высшем уровне в рамках инициативы “Один пояс и один путь”, проходили неофициальная встреча лидеров АТЭС, саммит “Большой двадцатки” в Ханчжоу, встреча лидеров БРИКС в Сямэне, саммит Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии. Мы выступили с инициативой создания сообщества единой судьбы человечества, содействовали преобразованию системы глобального управления. Произошло дальнейшее наращивание международного влияния Китая, его притягательной и формирующей силы. Китай внес новый весомый вклад в дело мира и развития планеты».
   Си Цзиньпин недаром вынес концепцию «создания сообщества единой судьбы человечества» в конец этого перечня и поставил его в один ряд с преобразованием системы глобального управления и наращиванием международного влияния Китая. Подняться на новый уровень осознания проблем мира и места в нем Китая стало возможно именно в последние годы. Именно в это время была достигнута точка невозврата в реализации долгосрочного плана «Китайская мечта». В ходе перевода стрелок со старой колеи экономического развития на «новую норму» удалось не допустить «жесткой посадки», достичь впечатляющих успехов и доказать партии и народу реальность превращения Китая в мощное социалистическое государство мирового уровня. В эти же годы ускорился кризис системы глобализма, на поверхность вырвались центробежные процессы. Новые лидеры в странах Европы и в США стали разрушать экономические блоки и международные организации эпохи глобализма, менять правила игры, написанные после Второй мировой войны.
   Противопоставить свою страну набирающей обороты тенденции деглобализации, пойти против течения мирового хаоса было, конечно, не просто. Ситуацию осложняло еще и отсутствие в новой истории Китая традиции глобальной ответственности. С середины XIX века Китаю было не до мировых проблем. Ослабление державы в результате правления маньчжурской династией Цин, экспансия Англии, Франции и других стран Запада, японская агрессия привели Поднебесную к многолетней смуте, краху империи, гражданской войне. Собранная воедино коммунистами в 1949 году страна занялась восстановлением экономики, но ее сил хватало только на более или менее мирные отношения с соседями.
   Выдвинутая в 60-е годы теория председателя Мао о разделении стран на «три мира» была, скорее, очередным изящным эскизом мыслителя, поэта и каллиграфа, но не имела практических последствий. «Архитектор реформ» Дэн Сяопин старался не допустить распыления сил и ресурсов нации, только-только очнувшейся от десятилетнего кошмара саморазрушительных «большого скачка» и «культурной революции». Он провозгласил по существу изоляционистскую «стратегию 24 иероглифов»: «хладнокровно наблюдать; укреплять расшатанные позиции; проявлять выдержку и справляться с трудностями; держаться в тени и стараться ничем не проявлять себя; быть в состоянии защищать, пусть неуклюже, но свои собственные взгляды; ни в коем случае не лезть вперед, на первое место, делать что-то реальное». Принявшие эстафету у Дэн Сяопина и правившие каждый по 10 лет Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао следовали указанию своего наставника и успешно «ничем не проявляли себя». Вялые попытки сформулировать собственное видение Китаем мировой ситуации не выходили за рамки расплывчатых призывов добиться всеобщей «инклюзивности».
   Си Цзиньпин, впитавший в себя накопившуюся созидательную энергию нации, повел Китай в наступление сразу на нескольких фронтах. Одним из них стал внешнеполитический. Инициатива «Пояс и путь» еще в 2013 году стала первым концептуальным прорывом за границы Поднебесной. Охватывающая просторы материка Евразия, она не предусматривала глобального измерения. Только на саммите «Большой двадцатки» в Ханчжоу осенью 2016-го хозяин встречи выступил в защиту глобализации при условии изменения ее правил. В январе 2017-го в Давосе он еще откровеннее заявил о готовности Китая возложить на себя груз ответственности за мировые дела, принять активное участие в глобальном управлении. На XIX съезде КПК концепция создания «сообщества единой судьбы человечества» получила одобрение правящей партии, стала частью долгосрочной стратегии «новой эры социализма с китайской спецификой» и официальной доктриной внешней политики КНР.

«Китайская мудрость и китайская сила»

   Выступая с трибуны съезда, Си Цзиньпин уже с первых минут увязал свою главную теоретическую разработку под названием «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации» с создавшимся для Китая периодом «наличия важнейших стратегических шансов». Подробный анализ «периода грандиозного развития, крупных перемен и серьезной перенастройки» был сделан в специальном разделе под названием «Неизменно идти по пути мирного развития, стимулировать создание сообщества единой судьбы человечества». В нем автор «Китайской мечты» с высоты уже достигнутых успехов оглядывает мир, со всеми его достижениями и нестроениями, призывает мировое сообщество не бояться Китая нынешнего и того, который возникнет в обозримом будущем. «Наше развитие не представляет угрозы ни для какого бы то ни было государства. Какого бы уровня в своем развитии ни достиг Китай, он никогда не будет претендовать на положение гегемона, никогда не будет проводить политику экспансии».
   В области мировой экономики Си Цзиньпин дал такие обещания: «Неуклонно продолжая основную государственную политику открытости внешнему миру, осуществляя строительство при открытых дверях, Китай будет активно стимулировать международное сотрудничество в рамках инициативы “Один пояс и один путь”, всеми силами обеспечивать политическую координацию, взаимосвязанность инфраструктуры, бесперебойную торговлю, свободное передвижение капитала и взаимное сближение чаяний народов, чтобы создать новые площадки международного сотрудничества, придать новые импульсы совместному развитию. Мы будем наращивать динамику помощи развивающимся странам и особенно наименее развитым странам в целях сокращения разницы в развитии Юга и Севера. Китай готов поддерживать многостороннюю торговую систему, активизировать создание зон свободной торговли, стимулировать развитие мировой экономики открытого типа».
   Но, пожалуй, самые важные мысли прозвучали в завершении внешнеполитического раздела.
   Си Цзиньпин заговорил о новой, активной роли Китая в глобальном управлении, изложил его базовые постулаты. «Китай придерживается принципов совместного консультирования, совместного строительства и совместного использования в глобальном управлении, ратует за демократизацию международных отношений, твердо стоит на позиции равноправия всех стран, как больших, сильных и богатых, так и малых, слабых и бедных, поддерживает выявление позитивной роли ООН, поддерживает расширение представительства и усиление права голоса развивающихся стран в международных делах. Китай будет продолжать играть роль ответственной державы, активно участвовать в преобразовании и формировании системы глобального управления, постоянно привносить в эту работу китайскую мудрость и китайскую силу».
   Доктрина «создания сообщества единой судьбы человечества», безусловно, крайне важный, инновационный документ. Но станет ли он действительно фундаментом качественно новой, активной внешней политики Китая с глобальным прицелом? В пользу утвердительного ответа можно назвать в первую очередь уже проверенную на практике способность Си Цзиньпина претворять в жизнь свои теоретические установки. Даже в условиях сохранявшегося у части элиты недовольства слишком крутыми переменами, ему удавалось раньше или позже, напрямую или обходными путями достигать поставленные цели. Сейчас же, после признания долгосрочной стратегии «Китайская мечта» в Уставе КПК очередным развитием марксистской теории под названием «социализм с китайской спецификой новой эры», сопротивление планам Си Цзиньпина становится делом совсем безнадежным.
   О реальности перехода Китая к лидирующей роли в глобальном управлении также говорят его крепнущие на глазах позиции в мировых финансах, торговле, обороне, науке и технике. Наконец, человечество ощущает острую потребность в позитивной и долгосрочной перспективе своего развития в условиях стремительной деградации существующего миропорядка, хаотизации международных отношений. Китай предлагает именно такую перспективу, причем выстроенную не на абстрактных умозаключениях, а на основе собственного успешного опыта.
   Проекция «Китайской мечты» на сопредельные и соседние страны, на весь мир способна стать катализатором новых международных отношений. Единственная в мире глобальная доктрина внешней политики под названием «создание сообщества единой судьбы человечества» при опоре на китайскую мудрость и китайскую силу, на опыт и ресурсы Поднебесной способна принести всем нам уверенность в завтрашнем дне, благополучие и добродетель. Ведь прав был Конфуций: «Между четырьмя морями все люди – братья».

Неожиданные препятствия на пути «Китайской мечты»

   XIX съезд КПК в октябре 2017-го стал, пожалуй, высшей точкой развития Китая со времен провозглашения КНР 1 октября 1949 года. Уже достигнутые результаты и все более реальные очертания «великого возрождения китайской нации» произвели сильное впечатление не только на самих китайцев. Достаточно просчитать масштабы экономики Поднебесной к 2049 году даже при 5 % роста ВВП, чтобы сделать вывод о ее глобальном лидерстве уже к середине XXI века. Эффективность конвергенции плановой и рыночной экономики в условиях управления сильной власти видна невооруженным глазом. В то же время классические принципы либеральной экономической теории и организации общества теряют эффективность, ставя под сомнение все будущее «западной модели», «вашингтонского консенсуса». Построенный на их основе послевоенный мировой порядок разваливается, причем усилиями прежде всего недавних лидеров и главных бенефициаров – Америки и Англии.
   Вряд ли можно считать случайностью тот факт, что системный натиск Америки на Китай начался через несколько месяцев после окончания XIX съезда КПК. В декабре 2017 года была опубликована новая «Концепция национальной безопасности США». В ней впервые Китай наравне с Россией был провозглашен «стратегическим соперником». Этому качественному скачку в эскалации враждебности предшествовало довольно долгое накопление недовольства, страха и озлобления.
   Все началось еще в годы правления президента Барака Обамы. Сначала в научных журналах стали появляться статьи, аккуратно предупреждавшие о грядущей конкуренции с Поднебесной. Тревожные доклады на конференциях зазвучали необычно и даже неполиткорректно. Затем антикитайская тема стала превращаться в «мейнстрим», основное течение мысли в американской политологии.
   По инерции действовала и иная, прагматическая школа китаеведения, обеспечившая с начала 70-х годов ХХ века стратегическое сближение с Китаем на основе «борьбы с гегемонизмом». Генри Киссинджер оставался авторитетом в Белом Доме и других центрах принятия решений при нескольких американских президентах. Это по его совету президент Барак Обама в 2009 году во время визита в Пекин предложил генеральному секретарю ЦК КПК Ху Цзиньтао строить отношения по формуле «G2». Она подразумевала совместное управление мировыми делами, при котором Вашингтон занимал бы положение «старшего брата», а Китай – «младшего». Эта формула оказалась неприемлемой для Китая, уже тогда стремившегося играть достойную роль в мировом управлении.
   Америка отреагировала ужесточением антикитайских действий в Тихоокеанском бассейне в рамках новой стратегии «Поворот к Азии» и ускорением создания экономической группировки «Транстихоокеанское партнерство», рассчитанной на ограничение китайской торговли. Однако поглощенный событиями в Афганистане, цветными революциями в арабских странах и на Украине, президент Обама не смог сконцентрировать силы Америки на китайском направлении. Реализацией идей и предложений сторонников тотального сдерживания Поднебесной с первых дней работы в Белом доме стал следующий, 45-й президент США Дональд Трамп.

Психологическая подготовка к торговой войне

   Считается, что самое сильное влияние на формирование взглядов президента Трампа на Китай оказала изданная в 2015 году книга Майкла Пиллсбери, директора Центра китайских стратегических исследований Гудзоновского института, под названием «Столетний марафон. Секретная стратегия Китая по замене Америки в качестве глобальной супердержавы». Ветеран американского китаеведения с 40-летним стажем объясняет выдвижение Си Цзиньпином «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации» стремлением встретить в 2049 году 100-летнюю годовщину провозглашения КНР вытеснением США с позиции глобального лидера и превращением Китая в главную страну мира.
   Пиллсбери подверг критике политику предыдущих администраций, позволившую Пекину ускорить свое превращение в опасного конкурента Америки. Действительно, с самого начала «открытия Китая» президентом Никсоном и его «гуру» Киссинджером в 1971 году в Белом Доме надеялись за счет политики «конструктивного вовлечения» помочь экономическому росту и политической трансформации КНР, подтолкнуть к превращению в «демократическую и мирную державу». КНР обозначалась как «стратегический партнер» в речах президентов Буша, Клинтона и Обамы. Китайские руководители, начиная с Дэн Сяопина и кончая Си Цзиньпином, по мнению Пиллсбери, использовали обеспеченный США режим наибольшего благоприятствования для наращивания экономической и военной мощи, которая позволила в конечном итоге бросить вызов своим благодетелям. Этот вызов не сводится только к экономическому противостоянию, но подразумевает даже военное столкновение уже в обозримой перспективе.
   Автор ставшей бестселлером книги поместил в ней 12 советов американским властям, так сказать «12 заповедей противостояния Китаю». Среди них выделяются рекомендации немедленно перейти к жестким действиям в двусторонних экономических отношениях: сворачивать программы сотрудничества в науке, технологиях и образовании; перестать передавать интеллектуальную собственность как по государственной линии, так и через частные совместные производства; ужесточить контроль над финансовыми операциями Пекина; не допускать манипулирования курсом юаня в сделках с банками и предприятиями США.
   Вторая группа советов касается выстраивания всеобъемлющей системы научно-технического прогресса в самих США, которая напоминала бы срочные меры после запуска первого искусственного спутника земли в СССР в 1957 году: ради повышения конкурентоспособности сконцентрировать ресурсы на ключевых направлениях, обеспечить их финансами; отслеживать аналогичные направления в Китае, противодействовать их успеху; объединить все ресурсы изучения Китая и добиться единомыслия в отношении его сдерживания в экспертном сообществе и через него в политическом классе Америки.
   Еще один кластер рекомендаций касался воздействия на политическую жизнь Китая: необходимо поддерживать находящиеся в меньшинстве, но все еще влиятельные проамериканские, прозападные силы в научных и правящих элитах, в СМИ; надо воздействовать на неспокойные национальные районы типа Синьцзяна и Тибета, использовать рост популярности христианства среди молодежи; вести информационную войну, размещать компромат на «ястребов», занимающих антиамериканские позиции.
   Наконец, утверждает Пиллсбери, необходимо активизировать создание антикитайской «вертикальной коалиции» из соседних стран Азии, имеющих исторические обиды на Поднебесную или современные конфликтные ситуации. Еще более жесткую позицию в отношении Китая занял популярный на Западе американский политолог Джон Миршаймер. В своей книге «Трагедия великодержавной политики» он посвятил неизбежности войны между США и Китаем отдельную главу. «Если Китай продолжит экономический взлет, он попытается доминировать в Азии так же, как Америка доминирует в Западном полушарии. США пойдут очень далеко, чтобы предотвратить региональную гегемонию Китая. Большинство соседей Китая, включая Индию, Японию, Сингапур, Южную Корею, Россию и Вьетнам, присоединятся к Соединенным Штатам ради сдерживания китайской мощи. Результатом будет интенсивное соперничество в области безопасности с серьезным потенциалом возникновения войны. Короче говоря, возвышение Китая вряд ли будет спокойным…..Хотя ядерное оружие, безусловно, стимулирует стремление избежать крупной войны, будущее китайско-американское соперничество в Азии будет проходить в условиях, более подталкивающих к военному столкновению, чем те, что были в Европе во времена «холодной войны». Как география, так и распределение мощи отличается от той поры и делает войну между Китаем и США более вероятной, чем между сверхдержавами в период между 1945-м и 1990 годом».

Антикитайские инстинкты Трампа

   Труды Пиллсбери, Миршаймера и других «буревестников» «холодной войны» против Китая оказали сильное воздействие на политический класс Америки. Уже в ходе предвыборной кампании 2016 года как кандидат от республиканцев Дональд Трамп, так и его соперница от демократов Хиллари Клинтон соревновались в жесткости антикитайской риторики. Они обещали перейти от слов к делу сразу после заселения в Белый дом.
   20 января 2017 года в Вашингтоне принял присягу 45-й президент США Дональд Трамп. Уже в своей инаугурационной речи он сделал несколько заявлений, в которых прямо не назывался Китай, но которые повторяли ставшие стандартными обвинения КНР и предвосхищали реальные политические и экономические действия Трампа. «Мы обогащали другие страны, а в то же самое время богатство, сила и уверенность нашей страны уплывали за горизонт. Одна за другой фабрики закрывались и покидали наши берега, даже не задумываясь о брошенных миллионах и миллионах американских рабочих…..Мы должны защищать свои границы от посягательств других стран, производящих нашу продукцию, обворовывающих наши компании и лишающих нас рабочих мест. Защита приведет к большому процветанию и мощи. Мы вернем наши рабочие места. Мы вернем наши границы. Мы вернем наше богатство. И мы вернем наши мечты».
   Обещание «вновь сделать Америку великой» стало приобретать концептуальные очертания в установочных документах новой администрации. Крайне важной стала «Стратегия национальной безопасности», опубликованная 18 декабря 2017 года. В ней впервые Китай был наряду с Россией включен в перечень главных угроз. Только эти две страны были названы среди «ревизионистских держав», которые «стремятся к созданию нового мирового порядка, как в военном, так и в экономическом плане». Эти стремления, по мнению авторов «Стратегии» и руководителей администрации Трампа, могут «нанести ущерб или воспрепятствовать американским интересам».

Ресурсы и дефициты глобального лидерства Китая

   Еще накануне перехода антикитайской стратегии в фазу тактических операций эксперты разных стран стали предсказывать долгосрочное противостояние не просто двух стран, США и КНР, но двух цивилизаций, американской/западной и китайской. При этом грядущий конфликт стали сравнивать с «ловушкой Фукидида». На основании опыта соперничества Спарты и Афин, состоявшейся и нарождавшейся держав Древней Греции, историк Фукидид утверждал, что войны за первенство между ними были неизбежны. Сквозь призму теории древнегреческого ученого, современника Конфуция, неизбежность американо-китайского столкновения проанализировал американский политолог Грэхем Аллисон, который, собственно, и ввел в оборот термин «ловушка Фукидида». Он выделил шестнадцать главных примеров конфронтации состоявшихся и нарождающихся цивилизаций за 500 лет, двенадцать из которых действительно закончились войной. В числе этих двенадцати – противостояние Германии и Англии, которая не собиралась добровольно прервать свое 100-летнее мировое господство. Точно так же американцы не собираются без боя уступить китайцам свой статус гегемона.
   Книга Аллисона положила начало широкому обсуждению возможности американо-китайского конфликта в мировой политологии. Развернулось сопоставление потенциалов США и Китая по основным параметрам совокупной мощи: вооруженные силы, наличие союзников, экономика, мягкая сила, привлекательная идеология и т. д.
   Начинают, обычно, с китайских вооруженных сил, НОАК. Их достаточно для защиты территории и прибрежных вод Поднебесной, но они только начинают выходить за ее пределы. У Китая в отличие от Америки нет глобальной сети из сотен военных баз в десятках стран, откуда можно «проецировать силу». Правда, первые базы под красным флагом с пятью звездами уже стали появляться, а к 2049 году их число может значительно вырасти. То же самое относится к военным союзам – Китай пока принципиально не вступает в союзнические связи ни с одной страной, включая Россию, с которой установлены не имеющие международно-правового статуса отношения стратегического партнерства. В то же время у американцев есть мощный военный союз – НАТО, который уже обсуждает распространение своей зоны ответственности на Восточную Азию. Активно действуют двусторонние союзы (с Японией, Южной Кореей, Австралией и др.). Действенным орудием сохранения глобальной гегемонии остаются американские авианосные группы, дислоцированные в Тихом, Атлантическом и Индийском океанах. Они служат эффективным инструментом вмешательства в дела стран всех континентов, контролируют жизненно важные транспортные артерии Китая и других торговых наций. В свою очередь, Китай делает только первые опыты в создании авианосцев и выходе в Мировой океан. Даже внедрив передовые системы киберобороны и космического оружия, Китай уступает США по некоторым параметрам войн будущего. Ядерный арсенал КНР в разы меньше американского. Сильно уступает американскому также китайский военный бюджет.
   Экономика Китая растет небывалыми темпами. В 2004 году она составляла примерно половину американской, а в 2014-м с точки зрения статистики примерно сравнялась с американской. ВВП Китая сейчас достиг 18 % мирового (по паритету покупательной способности), у американцев этот показатель – 15,5 %. Китай занял первое место в мире по численности среднего класса – 400 млн. человек. Такую же позицию он занимает по численности миллиардеров. КНР стала главным торговым партнером для большинства стран мира, вытеснив с вершины пьедестала Америку. Даже при замедлении темпов роста в последнее десятилетие китайская экономика все равно обгоняет американскую (7–6% в год против 2–1%). К 2024 году, по прикидкам самих американцев, ВВП КНР может стать наполовину больше, чем у США. Тревожная для США экономическая динамика легла в основу первых эскизов политики сдерживания Китая еще в нулевые годы.
   Еще одна причина для тревоги – превращение китайской валюты юань в мировую и начало создания собственной международной банковской системы, способной в перспективе стать вровень с американской. Вторая экономика и главная торговая держава мира, Китай только в 2016 году добился для юаня статуса международной резервной валюты, которая сразу заняла 10,92 % в валютной корзине МВФ и обогнала японскую иену и британский фунт стерлингов. При этом в мировой торговле доля юаня составляет пока лишь 2,3 %. До уровня доллара (72 %) и евро (19,9 %) юаню, конечно, далеко. Однако он чувствует себя все увереннее – со многими странами Китай заключает своповые (обменные) соглашения, которые предусматривают использование в торговле национальных валют. Особенно активно юань используется странами «Пояса и пути».
   Разочарование Пекина в действующей мировой финансовой системе, чуть не рухнувшей в 2008–2009 годах из-за проблем американских банков, а также несправедливое распределение ролей в МВФ, Всемирном банке и других глобальных институтах привели к еще одному новому явлению. Китайские руководители решили приступить к созданию собственной глобальной банковской системы. До сих пор гигантские прибыли от экспорта китайское государство и частные коммерческие структуры хранят за рубежом. Только в американских государственных ценных бумагах у Пекина около 1,1 трлн. долларов. Общие валютные резервы Поднебесной оцениваются в 4 трлн. долларов (у Америки – в 120 млрд.). Считается, что еще 2–3 трлн. долларов в западных банках и офшорах держат китайские частные компании и физические лица. Все эти несметные сокровища пока работают на американскую финансовую систему, укрепляют положение США как мирового гегемона.
   Тем не менее ситуация начала меняться. За последние годы стали возникать китайские и международные банки с доминирующим капиталом КНР. 15 июля 2014 года возник Новый банк развития БРИКС с капиталом в 100 млрд. долларов, существенную часть которого внес Китай. С самого начала было объявлено, что этот банк будет постепенно переходить к операциям в национальных валютах. Штаб-квартира банка разместилась в Шанхае. 24 октября 2014 года представители 21 азиатской страны подписали в Пекине меморандум о создании Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ). Его уставной капитал достиг 100 млрд. долларов, что равно двум третям капитала Азиатского банка развития, контролируемого США и Японией. К середине 2017 года членами АБИИ стали 77 стран, заметно вырос и капитал. Штаб-квартира АБИИ находится в Пекине. В том же году, всего пару недель спустя и тоже по инициативе Китая был создан фонд «Шелковый путь». Его капитал составил 40 млрд. долларов, а руководство фонда действует из Пекина. Во время встреч с руководителями двух новых банков мне довелось услышать заявления о том, что новые финансовые институты ни в коем случае не собираются конкурировать или тем более вытеснять мировых и американских грандов. Но факт остается фактом – Китай начал строительство новой глобальной финансовой системы.
   Еще один непременный атрибут глобального лидера – мощная «мягкая сила». Информационные концерны типа CNN, «фабрики грез» Голливуда и другие элементы всемирной индустрии развлечений оказывают колоссальное воздействие на вкусы, привычки, образ мышления миллиардов людей, в том числе нескольких поколений китайцев. В американских университетах ежегодно учится свыше 200 тыс. студентов из КНР. Английский язык в Китае изучает около 300 млн. человек.
   Китай приступил к созданию собственной «мягкой силы» сравнительно недавно. Институты Конфуция, ориентированные на изучение языка и основ цивилизации Поднебесной, возникли в 2004 году. В 2018 г. их было уже более 500 в десятках стран на всех континентах. К концу 2020 года число Институтов Конфуция должно по планам Пекина возрасти до 1000. Немалые средства вкладываются в радио– и телевещание на иностранных языках. В круглосуточном режиме действуют шесть глобальных информационных каналов, в том числе на английском и русском языках. По количеству иностранных языков телевещания и иноязычных телеканалов Китай занял первое место в мире. Огромные усилия предпринимаются для продвижения на мировой рынок китайского кино. Создаются совместные продукты с зарубежными студиями, за немалые деньги приглашаются звезды экрана. Но на пути к конкуренции с Голливудом у китайцев много препятствий. Среди них – языковой барьер и жесткая политика идеологических ведомств КПК. Наложение внутренних строгих правил «политкорректности с китайской спецификой» на внешнюю пропаганду и экспорт «индустрии культуры» делает китайскую продукцию менее привлекательной и менее конкурентоспособной.
   Что касается идеологии, то Китай не навязывает ее другим народам. Давно прошли времена «культурной революции», когда китайские дипломаты и студенты вручали удивленным прохожим значки с «самым красным солнышком» или его цитатники на местных языках. Сейчас КНР подчеркнуто не экспортирует свою модель экономики и политики, свой образ жизни. В то же время очевидные успехи нации, которая руководствуется теорией «социализма с китайской спецификой», вызывают к ней понятный интерес. Интерес этот будет расти по мере совершенствования китайской модели и разочарования в «общечеловеческих ценностях» и других принципах либерализма.
   Как видно даже из этого беглого сравнения, потенциал состоявшегося гегемона США пока выглядит более выигрышным. Но ведь это сравнение во многом зависит от системы подсчета и, главное, от методов достижения лидерства. Китаю не обязательно, особенно на первых порах, стараться обогнать США по количеству авианосных групп, вытеснять доллар из международных расчетов, заполнять экраны кинотеатров и телевизоров китайской продукцией. Находясь в догоняющей позиции, Китай может избрать асимметричный маршрут к цели. Так сказать, не строить копию небоскреба «Эмпайр стейт билдинг», а воздвигнуть многоярусную «пагоду» с самой современной начинкой наподобие 422-метровой шанхайской башни «Цзинь мао». Китай способен достичь поначалу торгово-экономическое лидерство не в глобальном, а в материковом, евразийском измерении. К такому результату, например, способна привести реализация инициативы «Пояс и путь». Пекин может, например, параллельно с теорией «социализма с китайской спецификой» начать проецировать на весь мир идею морального реализма, которую выдвинул профессор пекинского университета Цинхуа Янь Сюэтун. Он предложил противопоставить американской концепции «свободы и демократии» концепцию «справедливости и равенства».
   Возможны и другие варианты развития событий. Но ясно, что речь идет не об установлении в мире гегемонии Китая взамен гегемонии Америки. Уже в обозримом будущем мы увидим новые модели участия Китая в глобальном управлении. Модели лидерства с китайской спецификой.

Встречные шаги Поднебесной

   Неизбежность и масштаб надвигавшегося противостояния с Америкой хорошо понимала часть китайского политического класса, группировавшаяся вокруг Си Цзиньпина. Самоуспокоенность основного течения в руководстве страны и в обслуживавшем его экспертном сообществе не помешала адекватному восприятию реальности. По существу, разработанная под руководством Си Цзиньпина долгосрочная программа «Великого возрождения китайской нации» являлась стратегическим ответом на становившиеся все более реальными планы сдерживания Поднебесной. Для реализации «Китайской мечты» была необходима не только мобилизация всей нации, но и мирная ситуация на китайских границах, во всем мире. В самом начале «упреждающего удара» надо было выиграть время, оттянуть американское наступление.
   Личное и самое активное участие в реализации внешнеполитических аспектов плана «Китайская мечта» принял ее автор Си Цзиньпин. Он решил «ухватиться за главное звено, чтобы вытянуть всю цепь». Звеном этим, самой большой проблемой, он справедливо определил США. Ради сглаживания китайско-американских противоречий Си Цзиньпин даже выдвинул особую внешнеполитическую концепцию «нового типа отношений между крупными державами». Всего через полгода после прихода к власти, в июне 2013 года, он отправился в США. Проведя в беседах с президентом Бараком Обамой около восьми часов, новый китайский лидер изложил ему свою концепцию. Это была честная попытка избежать «ловушки Фукидида», исторического проклятия противоборства состоявшейся и нарождающейся держав. Судя по материалам китайских экспертов, тогда, в Калифорнии, американцам предложили строить отношения на основе принципов отказа от тактических конфликтов и стратегического противоборства, признания и уважения взаимных интересов, сотрудничества и взаимного выигрыша. С учетом «доллароцентричности» всей американской цивилизации Обаме объяснили, что Китай не бросает вызова действующему международному порядку, является решительным сторонником и защитником Всемирного банка, Международного валютного фонда и других важных для «вашингтонского консенсуса» организаций.
   Оливковая ветвь мира была отвергнута лауреатом Нобелевской премии мира Бараком Обамой. Преобладавшие в его окружении «неоконы» не могли пойти на признание новой роли Китая и установить с ним равноправные отношения. «Пекин знает, что является нарождающейся державой, каковые всегда нарушают существующий мировой порядок. Но Китай хочет выиграть время, поскольку пока не готов вступить в прямую и бескомпромиссную конфронтацию с американоцентричным статус-кво…..Поэтому Китай добивается “нового типа отношений между крупными державами”, при котором обе стороны каким-то образом приспособятся к появлению сильной в военном отношении КНР без конфликтов, которые в учебниках истории считаются неизбежными в подобных ситуациях». Так комментировали калифорнийскую поездку Си Цзиньпина в журнале «Global Affairs», ведущем внешнеполитическом издании «неоконов».
   Еще одну попытку договориться с Бараком Обамой и заинтересовать его своей концепцией «новых отношений великих держав» Си Цзиньпин предпринял год спустя, в ноябре 2014 года. На саммите Ассоциации тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) в Пекине он уделил американскому лидеру особое, подчеркнутое внимание. После пленарных заседаний и двусторонних встреч с лидерами тихоокеанских стран, включая Россию, Си Цзиньпин пригласил Обаму в Чжуннаньхай. В этой строго охраняемой части бывшего Императорского дворца живут и работают высшие китайские руководители. Чжуннаньхай можно сравнить с Кремлем послереволюционных годов в России, когда большевистские вожди обитали и работали за зубчатыми стенами Кремля. Китайские коммунисты тоже заняли часть Запретного города вскоре после прихода их войск в тогдашний Бэйпин в начале 1949 года.
   Жест Си Цзиньпина был беспрецедентным – давно уже никто из иностранцев не удостаивался прогулки по аллеям и набережным парка, среди которого стоят офисные комплексы и виллы высших руководителей, После вечернего путешествия состоялся серьезный разговор. Хозяин убеждал гостя, что следование предложенной им концепции «уже обеспечило первый урожай благодаря усилиям обеих сторон», выражал надежду, что «текущий визит позволяет продвинуть отношения взаимопонимания и взаимной высокой оценки еще дальше». Гость явно избегал конкретики. Он, в изложении государственного агентства новостей Синьхуа, «готов своевременно обмениваться с председателем Си взглядами на широкий круг вопросов и поднять новый тип отношений крупных держав между США и КНР на еще более высокий уровень».
   Беседа продолжалась за ужином. Си Цзиньпин рассказал собеседнику о своих приоритетах – углублении экономических реформ, проведении кампании борьбы с коррупцией, об укреплении правящей партии ради руководства нацией на пути социализма с китайской спецификой. Он объяснял необходимость знания истории и культуры Китая для того, чтобы понимать действия Пекина сейчас и предсказывать их на будущее. Обама был немногословен. Он заверил Си Цзиньпина, что у США нет намерений сдерживать КНР, что они готовы расширять сотрудничество в решении глобальных проблем, продвигать мир и безопасность в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Еще он поблагодарил за рассказ об истории и культуре китайского народа, который помог ему понять тягу китайцев к стабильности и объединению.
   Подали чай, и Си Цзиньпин снова завел разговор о новом типе отношений между великими державами, призвал Обаму общими усилиями сформировать их образец. «С точки зрения стратегии и долгосрочной перспективы Китай и США должны строить свои отношения шаг за шагом в интересах обеих стран, Азиатско-Тихоокеанского региона и всего мира». Ответ был кратким и неопределенным; «США готовы работать с Китаем ради реализации этих целей», – ответил Барак Обама. Ему предстояло оставаться в Белом Доме еще два года. Все это время американо-китайские отношения продолжали ухудшаться медленно, но верно.

Слово и дело президента Трампа

   Еще в ходе своей предвыборной кампании о сдерживании Китая много и резко говорил Дональд Трамп. Его победа на выборах 2016 года стала неприятным сюрпризом для китайских дипломатов и политологов. Неприятным потому, что они ориентировали властные круги Пекина на победу Хиллари Клинтон. С одной стороны, в бытность госсекретарем она набила руку на сдерживании Китая и сформулировала в 2011 году концепцию «поворот к Азии». Не жалела госпожа Клинтон угроз и в ходе предвыборной кампании. В Пекине с учетом политического досье, психологического портрета и интересов окружавших ее групп влияния были заготовлены сценарии развития событий, конструктивные предложения и контрмеры. Все они исходили из авторской концепции Си Цзиньпина «новые отношения великих держав». После победы Трампа китайскому внешнеполитическому блоку пришлось срочно заменить продуманную среднесрочную стратегию тактическим реагированием на действия своенравного и непредсказуемого деятеля, не прошедшего дипломатической обкатки и равнодушного к «китайским церемониям».
   Чтение предвыборных заявлений Дональда Трампа создавало впечатление, что в основе его внешней политики будет лежать все та же концепция «Поворот к Азии». Он обещал понизить уровень конфронтации с Россией, покончить с ближневосточными войнами, в которых американские генералы не могут добиться побед, сократить военное присутствие в странах Европы и Азии, не желающих оплачивать американское покровительство. В то же время он грозил резко нарастить число авианосцев, объявить торговую войну Китаю, обложив пошлиной в 30 %-45 % товары из Поднебесной. Для националиста и антиглобалиста Трампа экономическое, финансовое и военное усиление Китая представляло реальную и непосредственную угрозу будущему «города на холме», в отличие от конфликтов на периферии далекого Старого света. Из интервью и твитов. ставших фирменным почерком Трампа, складывалось впечатление, что он начнет наступать на Китай сразу на нескольких фронтах.
   Можно только представить, с какой интенсивностью заработали после победы Трампа аналитические центры, готовящие рекомендации для Си Цзиньпина, а также резидентуры и лоббистские организации в Вашингтоне и Нью-Йорке. Поддастся ли Трамп своим глубинным антикитайским политическим инстинктам или он как изощренный бизнесмен просто «набивает цену», чтобы потребовать от Пекина крупных уступок? Какова цена этих уступок? Получить ответы на этот вопросы старались лучшие умы дипломатии, разведки и бизнеса.

Можно ли приручить «бумажного тигра»?

   Всего через месяц после инаугурации Трампа, в феврале 2017 года, с ним срочно встретился основатель империи электронной торговли «Алибаба», самый богатый китаец в мире Джек Ма. Мастерски воздействуя на слабые места коллеги-миллиардера, он пообещал в течение пяти лет включить в платформу своей компании миллион американских малых предприятий, которые смогут, таким образом, напрямую продавать свою продукцию китайским потребителям. Бывший преподаватель английского языка говорил с Трампом и в прямом, и в переносном смысле на одном языке. Он пообещал, что в ближайшие 10–20 лет китайцы будут учиться не зарабатывать, но тратить деньги. «Я думаю, что американским продуктам и малому бизнесу стоит попасть к китайскому потребителю через Интернет», – посулил Ма.
   Вскоре последовал краткий телефонный разговор Си Цзиньпина и Трампа, ставший первым контактом двух руководителей. Развивать успех Си Цзиньпин поручил государственному советнику Ян Цзечи, курирующему внешнюю политику и стоящему на властной лестнице Пекина даже выше министра иностранных дел. Тот прибыл в Вашингтон в конце февраля с незапланированным заранее визитом. С помощью мощного «китайского лобби» в американской столице и таких «тяжеловесов» как Генри Киссинджер, Ян Цзечи удалось встретиться с президентом Трампом и с ближайшими деятелями его окружения, включая вице-президента Майка Пенса, государственного секретаря Рекса Тиллерсона и главного советника, зятя президента Джареда Кушнера. Кушнер уже не первый год успешно занимается бизнесом в Китае, входит в негласное «китайское лобби», которое состоит из руководителей крупнейших американских компаний, делающих бизнес с Поднебесной. Основным результатом поездки Ян Цзечи стало заявление Трампа о том, что он высоко ценит отношения с Китаем и видит среди своих ключевых целей усиление взаимодействия во всех сферах, улучшение координации и сотрудничества по региональными и глобальным проблемам, улучшение взаимосвязей на высшем уровне.
   Двери в Америку для Си Цзиньпина открылись, и он не заставил себя долго ждать. 6 и 7 апреля 2017 года китайский лидер провел в Мар-а-Лаго, флоридском поместье своего американского коллеги. Думается, что эта поездка далась китайскому руководителю нелегко. Дело не только в том, что по установившемуся порядку президенты США и КНР обмениваются визитами и наступила очередь американца приехать в Пекин. Китайцы ревниво следят за соблюдением международного протокола и могли расценить внеочередную поездку в США как проявление слабости.
   Срочный визит в США потребовал совершить переоценку состояния и перспектив отношений с США. Похоже, в Пекине за годы правления Обамы стали воспринимать его покладистый характер и систематические уступки как признаки ослабления Америки. Столкнувшись с драчливым и отвергающим правила бойцом, они неожиданно осознали готовность Трампа реально выполнять свои угрозы в областях как торговли, так и безопасности. Китай уже не первый год готовился к грядущему столкновению с Америкой на разных фронтах. Именно в этом состоит одна из главных предпосылок выдвижения Си Цзиньпином долгосрочного плана «Китайская мечта». Однако никто в Пекине не предполагал, что конфликты начнутся так скоро.
   Осознав эффективность своей нарочитой непредсказуемости и задиристости в отношениях с другими странами, Дональд Трамп и во время встречи в Мар-а-Лаго сделал многозначительный жест, невзначай объявив во время ужина о ракетном обстреле сирийской военной базы. В перерывах между рабочими завтраками, обедами и ужинами достаточно жестко были выдвинуты требования к Китаю «предпринять конкретные шаги с тем, чтобы создать равные условия для американских работников», а также «обеспечить взаимный доступ на рынки».
   Ключевая встреча завершилась на примирительной ноте. Китай сделал большой шаг навстречу. Был разработан даже чрезвычайный 100-дневный план действий по выполнению американских требований и выравниванию экспорта и импорта. Срочно сформировали пакет на 100 млрд. долларов из контрактов и протоколов о намерении на закупки американских товаров и услуг. Создавались также новые постоянно действующие двусторонние механизмы взаимодействия. К уже работавшим «Диалогу по дипломатии и безопасности» и «Диалогу по экономическому сотрудничеству» добавились «Диалог в области правопорядка и кибербезопасности» и «Диалог по гуманитарному сотрудничеству». Трамп принял приглашение Си Цзиньпина посетить Китай в том же 2017 году.
   Этот визит состоялся ровно через семь месяцев, 8 ноября американский «борт № 1» прибыл в Пекин. Президента Трампа и его жену Меланию встречали по высшему разряду – почетный караул на площади Тяньаньмэнь, рукопожатия и улыбки Си Цзиньпина и его супруги Пэн Лиюань, торжественные обеды и ужины. На целый день был остановлен нескончаемый поток туристов в Императорский дворец – нынешний руководитель Поднебесной лично провел для своего американского коллеги экскурсию по покоям императоров нескольких династий. Ожидалось, что эта прогулка окажется более результативной, чем та, что была устроена для президента Барака Обамы ровно три года назад, в ноябре 2014 года. Тем более, что Трамп, в отличие от своего предшественника, улетал из Пекина не с пустыми руками. Сопровождавшие президента деловые люди подписали в Пекине контракты на 253 млрд. долларов. Китайские компании пообещали вложить огромные средства в освоение месторождения газа на Аляске (43 млрд. долларов), и в Западной Вирджинии (84 млрд. долларов). Компании двух стран собрались совместно строить на территории КНР двухконтурные ядерные реакторы. А еще закупки «Боингов». А еще закупки соевых бобов и других сельскохозяйственных продуктов…

Шаг вперед, два шага назад

Визиты Си Цзиньпина в США и Дональда Трампа в КНР поначалу позволяли надеяться, что резкого ухудшения двусторонних отношений удалось избежать. Однако нагнетание критики Китая в прессе и в выступлениях американских политиков разных уровней продолжалось и даже нарастало. На этом фоне в течение 2017-го и 2018 года в Пекине и Вашингтоне проходили торгово-экономические переговоры на высоком уровне. В них с американской стороны участвовали министр финансов Стивен Мнучин и торговый представитель США Роберт Лайтхайзер, а с китайской – член Политбюро ЦК КПК, вице-премьер и ближайший экономический советник Си Цзиньпина Лю Хэ. Переговоры шли с трудом, из Вашингтона раздавались все более грозные предупреждения.
Тем не менее, двусторонняя торговля по инерции продолжала расти. В 2017 году ее объем достиг рекордных 630 млрд. долларов (при этом, по данным Минторга США, дефицит составил 375,2 млрд. долларов). Затеплилась надежда, что твитами и предупреждениями все и закончится, что воцарится «бизнес как обычно». Ходили даже слухи, что Си Цзиньпин поставил под сомнение серьезность угроз своего американского партнера и сказал в кругу советников, что в «игре в гляделки» с Трампом он не станет тем, кто моргнет первым…

Первые залпы торговой войны

   Научившись бегать на короткие дистанции-пятилетки за годы «реформ и открытости», успешно осуществляя забег на среднюю дистанцию в 10 лет от 2012 до 2022 года, Китай установил промежуточный рубеж 2035 года и обозначил финиш марафонской дистанции – 2049 год. После одобрения XIX съездом КПК программы «Китайская мечта» мало у кого в мире остались сомнения в реальности успеха этого беспрецедентного забега длиной в 37 лет, от 2012-го до 2049 года.
   Вместе с тем вполне отчетливо нарастают опасения соседей все более успешной Поднебесной. Даже в России, поддерживающей с Китаем отношения стратегического партнерства, появились настороженные комментарии к заявлениям китайских руководителей о стремлении гораздо активнее участвовать в глобальном управлении. На Западе же и вовсе стали писать о стремлении Пекина пересмотреть в свою пользу существующую систему мирового управления, весь мировой порядок.
   Свою роль в переходе Запада во главе с США к открытым формам «сдерживания» Китая сыграли «триумфалистские» настроения в китайских элитах, посчитавших первые успехи программы «Китайская мечта» чуть ли не доказательством торжества маоцзэдуновского лозунга «ветер с Востока довлеет над ветром с Запада», началом реванша китайской нации за «столетие унижений» со времен Опиумных войн середины XIX века. Руководители органов пропаганды и экспертного сообщества нарушили завет Дэн Сяопина «держаться в тени и накапливать силы, выжидать удобного момента». Начатая ими и подхваченная в прессе и блогосфере кампания «шапкозакидательства» привела к росту националистических настроений внутри страны и стала осложнять отношения с иностранными компаниями, СМИ, дипломатами. Неподобающее порой поведение китайских туристов также внесло вклад в ухудшение имиджа Китая в мире. В Пекине вовремя положили конец распространению «триумфалистских» настроений и поменяли руководителей органов пропаганды. Однако ущерб от нескольких кампаний хвастовства облегчил антикитайским силам переход к действиям, все больше напоминавшим начало «холодной войны» против Советского Союза.
   Не позволить Китаю конкурировать с Америкой – такую задачу поставил перед своей страной и всем западным миром президент США Дональд Трамп. Торговая война против Китая после недолгой «психологической подготовки» из трамповских твитов и речей вошла в открытую фазу 6 июля 2018 года.
   Введя 25 %-ю пошлину на китайскую продукцию ценой в 34 млрд. долларов, а затем еще в 16 млрд. долларов в течение одного месяца, Америка фактически напала на Китай. Сделано это было без предупреждения, подобно тому, как это сделала Германия, напав на Советский Союз 22 июня 1941 года. Немецкие самолеты уже бомбили советские города, а эшелоны с нашим зерном двигались в Германию через границу. Президент Трамп уже объявлял о первых санкциях против Китая, а флотилии контейнеровозов как ни в чем ни бывало пересекали Тихий океан. После первого, июльского залпа, в августе раздался новый – 10 % налога еще на 200 млрд. долларов товаров.
   Большую роль в начале торговой войны против Китая сыграл Питер Наварро, директор Управления Белого дома по торговой и промышленной политике и одновременно помощник президента Трампа. Этот маргинальный профессор экономики и неудачливый провинциальный политик внезапно появился в окружении Трампа в ходе выборной кампании в 2016 году. Будущий глава государства вспомнил о нем благодаря прочитанной некогда книге Наварро «Смерть от Китая». Трампу нужны были заготовки и примеры для выступлений против свободной торговли. Наварро предоставил их в изобилии. С тех пор именно сухощавый трудоголик стал влиять на внешнюю торговлю США в целом и отношения с Китаем в частности. Его маниакальная ненависть к Поднебесной оказалась близкой к политическим инстинктам самого Трампа. Наварро лишь облекает эти бессознательные чувства в форму документов. «Одной из моих служебных обязанностей как исследователя экономической политики выступает оказание аналитической поддержки интуиции президента», – говорил Питер Наварро в интервью агентству Блумберг.
   С самого начала торговой войны было понятно, что Пекин вряд ли капитулирует. Недаром Си Цзиньпин в своих речах часто повторяет такую формулировку: «Мы будем решительно идти по пути мирного развития, но категорически не станем отказываться от наших законных прав и интересов и не будем жертвовать коренными интересами государства…..Ни одна страна не должна рассчитывать на то, что мы будем вести торговлю своими ключевыми интересами, ни у кого не может быть ни малейшей надежды на то, что мы вкусим горькие плоды ущемления суверенитета, безопасности и интересов развития государства».
   «Ответный огонь» из Китая не заставил себя ждать. В июле и августе были введены пошлины в 5 % и 25 % на американские товары стоимостью в 110 млрд. долларов. Президент Трамп не собирался «моргнуть первым» и пригрозил ввести с 1 января 2019 года 25 %-е пошлины на китайские товары стоимостью в 200 млрд. долларов, уже обложенные 10 %-м тарифом, Правда, эта угроза не была приведена в исполнение из-за встречи 1 декабря в Аргентине «на полях» саммита «большой двадцатки». Два президента решили дать своим переговорщикам еще немного времени. Тем более, что речь уже шла не просто о тактических торговых операциях, а о подготовке стратегического «большого договора», ставящего торгово-экономические отношения США и КНР на качественно новую основу.
   Чисто торговые претензии по поводу резкого превышения китайского экспорта над импортом из Америки с самого начала «игры в гляделки» стали сопровождаться другими претензиями. Самыми серьезными стали требования структурных изменений во всей китайской экономике, отмены субсидий и других стимулирующих методов поддержки предприятий со стороны государства. В Китае их расценили как попытку сломать доказавшую свою эффективность систему «социализма с китайской спецификой». «Нам предлагают совершить самоубийство в обмен на смутные обещания не поднимать тарифы», – писал известный шанхайский ученый-экономист.
   Еще одним новым фронтом торговой войны стали претензии к программе «Сделано в Китае 2025». В ее рамках государство всесторонне поддерживает высокотехнологичные и капиталоемкие отрасли – космическую и авиастроительную промышленность, судостроение, сельскохозяйственное машиностроение и другие – ради выхода на самые передовые в мире позиции. Дополнительный «фронт» – обвинения Китая в воровстве технологий, особенно компьютерных. Жертвами стали два гиганта китайской электроники из Шэньчжэня – концерны ZTE и Huawei.
   Впрочем, жертвы с самого начала были с обеих сторон. «Торговля работает, тарифы – нет». Так был озаглавлен отчет Американской торговой палаты. В нем отмечалось, что с начала торговой войны ежемесячный американский дефицит в торговле с Китаем так и оставался в интервале 30–40 млрд. долларов. Тяжесть последствий от обмена санкциями ложится на американский бизнес, американских потребителей. В совместном докладе нью-йоркского отделения Федерального резерва, Колумбийского и Принстонского университетов фигурировала цифра этих потерь – 3 млрд. в месяц. Реальные убытки превышают возможные положительные результаты санкций в будущем. Цены на подсанкционные товары повысились на 10–30 %. Сильнее всего страдают фермеры и рабочие, «синие воротнички» – главные избиратели Трампа. Авторы доклада добавили следующие цифры убытков. Товарный поток объемом примерно 165 млрд. долларов в год стал обходить США из-за санкций и необходимости перемен в глобальных производственно-торговых цепочках и логистике. Резко сократились китайские капиталовложения в американскую экономику – с 55 млрд. долларов в 2016-м до 3 млрд. в 2018 году. Ответные меры Китая против американских товаров обошлись их производителям в 40 млрд.

Война пошлин, война слов

   Напряженные переговоры то в Вашингтоне, то в Пекине продолжались раунд за раундом. Однако 11 мая 2019 года, сразу по завершении 11-го раунда в американской столице, Трамп объявил о новом этапе торговой войны – пошлины на уже обложенные 10 %-й надбавкой товары стоимостью в 200 млрд. долларов повышались до 25 %. Это был серьезный ход, вызвавший много комментариев. Американские эксперты, ссылаясь на источники в китайской делегации, сообщали, что уже согласованный переговорщиками проект «большого договора» был раскритикован в ходе обсуждения на заседании Политбюро ЦК КПК за чрезмерные уступки Вашингтону. Импульсивная реакция Трампа-де объяснялась именно разочарованием из-за выскользнувшей из рук крупной победы, столь необходимой на фоне внутриамериканских склок.
   Китайские же эксперты анализировали заявление главы своих переговорщиков вице-премьера Лю Хэ. В ходе редкой встречи с журналистами он не стал комментировать слухи о том, что превысил полномочия и зашел слишком далеко навстречу требованиям Вашингтона, а предварительное соглашение было дезавуировано руководством КПК. Лю Хэ выделил три причины срыва договоренности: невозможность «обнулить» обеими сторонами сразу все введенные санкции и контрсанкции, нереалистичность запрошенных размеров дополнительных закупок американских товаров, несбалансированность подготовленного американцами текста и неприемлемость для китайского общественного мнения некоторых выражений. В них «были затронуты суверенитет Китая и национальная гордость».
   Поначалу казалось, что в американо-китайских отношениях, в мировой торговле наступил чуть ли не конец света. Пекинские газеты писали, что «в предстоящих штормах торговой войны Китай обладает гораздо более сильными позициями благодаря своей политической системе и структуре общества». В Вашингтоне предсказывали чуть ли не свертывание в течение нескольких лет торговли с Поднебесной. Комментаторы ожидали обмена новыми торговыми санкциями, а еще конфликтами на других «треках» – технологическом и информационном, осложнения обстановки в Гонконге и на Тайване.
   Конец света не наступил. Достигшую максимума напряженность удалось разрядить благодаря встрече Си Цзиньпина с Трампом в японской Осаке 28–29 июня 2019 года на очередном саммите «большой двадцатки». Беседа была довольно напряженной, продолжалась 80 вместо запланированных 90 минут, но закончилась перемирием. «Два лидера договорились возобновить экономические и торговые переговоры. США не наложат новые санкции», – сообщило китайское агентство «Синьхуа». «Очень хорошая встреча. Лучше, чем ожидалась. Мы вернулись на путь», – заявил президент Трамп. Он «сменил гнев на милость» в значительной мере из-за роста американских потерь на фронтах торговой войны. К тому времени становился все более очевидным ущерб от нее как для экономики обеих стран-участниц, так и для глобального рынка.
   Наступившая на несколько месяцев пауза в торговой войне была заполнена в Китае напряженной работой академических институтов и новых «мозговых трестов» чжику, старавшихся предсказать развитие событий, выработать оптимальную линию поведения. Некоторые аргументы сторонников и противников обострения противостояния с Америкой выплескивались на страницы газет. «Американские импортеры и после повышения тарифов на китайские товары будут вынуждены по-прежнему закупать их, ибо в большинстве случаев у них нет другой альтернативы. В результате американские производители станут больше тратить на комплектующие для своей продукции и утратят нынешние конкурентные преимущества, – писал Ван Юн, профессор Пекинского университета. – Китаю же необходимо в перспективе расширять и разнообразить свои внешние рынки. Надо активнее выходить на рынки развивающихся стран вдоль “Пояса и пути”».
   Нанести удары по болевым точкам американской экономики призвал другой влиятельный ученый из Народного университета Цзинь Цайжун. Во-первых, срочно увеличить производство собственных электронных чипов и таким образом лишить американских производителей 70 % их общей выручки. Прекращение или серьезное сокращение китайского импорта быстро обанкротит передовую отрасль экономики США. Во-вторых, прекратить продажу американцам редкоземельных минералов. Сейчас КНР контролирует 95 % мирового рынка этого стратегического сырья. В-третьих, Пекин может начать избавляться от 1100 млрд. долларов в долговых расписках Федеральной резервной системы, накопленных за годы нормальных отношений. Плюс ко всему, Китай может положить конец деятельности на своей земле американских компаний, которые зарабатывают ежегодно 380 млрд. долларов прибыли, в то время как китайские компании зарабатывают в США всего 20 млрд.
   В Америке наступившее затишье тоже было мнимым. Продолжились нападки на Китай, его общественный строй, руководство, на торговую практику и отношения с третьими странами. Между Пекином и Вашингтоном возникла уникальная ситуация, получившая в китайской прессе название «полумир-полувойна».

Перемирие в торговой войне еще не мир

   После майского скандала и июньской встречи Си Цзиньпина и Дональда Трампа в Осаке китайско-американские переговоры проходили чуть ли не в обстановке секретности. Только в середине января 2020 года двум сторонам наконец удалось достичь компромисса. Не дожидаясь согласования всех позиций «большого договора», переговорщики двух стран сосредоточились на его части, получившей название «первая фаза». Основной смысл подписанного 15 января документа заключался в отказе Америки от введения уже намеченных дополнительных тарифов на китайский экспорт в обмен на закупки Китаем американских товаров и услуг на 200 млрд. долларов в течение двух лет. Поначалу предполагалась церемония подписания руководителями КНР и США, однако затем эту идею «спустили на тормозах». От имени Поднебесной подпись поставил главный переговорщик Лю Хэ, с американской – президент Трамп.
   Первоначальный вздох облегчения вскоре сменился скептическими комментариями как в Китае, так и в Америке. Типичным было высказывание влиятельной пекинской газеты «Глобал таймс» (в китаеязычном оригинале «Хуаньцю шибао»): «Китай и Америка добились прорыва в торговле, но и он пока только на бумаге. Обе стороны должны ускорить реализацию договоренностей. Мы должны помнить, что “соглашение первой фазы” не затрагивает многие глубинные проблемы».
   Не только китайские и американские эксперты сошлись во мнении, что даже если за «соглашением первой фазы» последует второе или даже третье, торговая война не закончится. Не закончится и холодная война, частью которой являются торговые споры. Американские элиты все сильнее проявляют антикитайские настроения в самых разных областях двусторонних и международных отношений. Скорее всего, между Вашингтоном и Пекином установится режим «один шаг вперед, два шага назад», при котором позитивные заявления и дела будут сопровождаться новыми жесткими словами и поступками в обратном направлении. Националистические и антикитайские политические инстинкты Трампа останутся сердцевиной его внешней политики. Она будет к тому же приемлемой для обеих палат Конгресса, для всего политического класса США.
   Похоже, что в новых условиях формула «новых отношений между крупными державами» останется лишь идеалом политики Пекина в отношении Америки. В то же время там пока не готовы к «противостоянию острием против острия». С самого начала торговой войны было ясно, что китайский ответ, скорее всего, будет асимметричным и в него войдут далеко не только «зеркальные» торговые контрсанкции, но целый комплекс краткосрочных и среднесрочных мер.
   Не ожидавшие от властей США столь быстрого свертывания стратегического взаимодействия последних 40 лет, китайские экономисты не смогли своевременно уменьшить зависимость от американского рынка. Начатая Си Цзиньпином с 2014 года переориентация на внутренние рынки в рамках стратегии синь чантай не успела дать должные результаты. Поэтому в обозримом будущем Пекин будет искать компромиссы с Вашингтоном, пытаясь выиграть время. Ускорится поиск новых рынков, в том числе в Европе, на Ближнем Востоке и в России, а также в обширной зоне реализации инициативы «Пояс и путь». Уменьшение налогов на граждан и малый и средний бизнес, ликвидация бедности приведут к расширению внутренней торговли. Еще больше повысится открытость китайской экономики и финансовой системы. Станет более энергичным выход юаня на мировые финансовые рынки, создание систем платежных расчетов помимо доллара. Не стоит исключать постепенный вывод сотен миллиардов долларов со счетов Федерального казначейства США. Продолжится насыщение стратегического партнерства с Россией новыми формами вплоть до заключения соглашений о взаимной безопасности. Повысится уровень взаимной поддержки в ШОС, БРИКС и других новых международных структурах. Ускорятся меры по обеспечению сплоченности внутри КПК и внутри ее важнейших политических инструментов: НОАК, других силовых структурах, СМИ. Грубое давление на Китай станет усиливать патриотические настроения в массах и заставит примолкнуть прозападные и либеральные слои элиты.

«Война технологий» важнее «войны товаров»

   Достигнутое в середине января 2020 года соглашение о первой фазе «большой сделки» по торговле было встречено и в Китае, и в Америке с понятным облегчением. В то же время практически никто из экспертов не сомневался, что речь идет о перемирии, краткосрочной передышке во фронтальном противостоянии США и КНР. И дело не в том, что перспективы работы над второй фазой весьма туманны. И даже не в том, что экстренные закупки американских товаров на пару сотен миллиардов не смогут сбалансировать двустороннюю торговлю. Причины злобного единодушия республиканской и демократической половин американской элиты в отношении «сдерживания Поднебесной» выходят далеко за рамки торговых балансов.
   «Товарооборот с США за январь-ноябрь нынешнего 2019 года сократился на 15 % и составил примерно 500 млрд. долларов, причем наш экспорт сократился на 12,5 % и составил 384 млрд. долларов. Эти данные Главной таможни не могут не тревожить. Торговая война набирает обороты. Но если бы дело было только в торговле». Рассуждения коллеги-политолога из Академии общественных наук прозвучали в декабре 2019 года в величественном здании Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП, китайский парламент), где мы ожидали встречи с Ван Цишанем, заместителем председателя КНР (вице-президентом Китая). «У американцев есть два пакета претензий к нам. В первый входят требования изменений в области торговли, а также претензии по поводу так называемой “кражи технологий”. Тут еще можно спорить, искать компромиссы. Второй же пакет содержит требование остановить ускоренное развитие Китая, попытку не допустить нашего первенства в области науки и техники, резко поднять курс национальной валюты, чтобы предотвратить крушение доллара. Тут “золотой середины” быть не может. Выдавленную из тюбика пасту внутрь не вернёшь».
   Действительно, обратного пути для Китая нет. Да его и не может быть. Китай – это не Алиса в Зазеркалье, которая могла уменьшиться в мгновение ока. Поднебесная выросла, окрепла, поверила в свою миссию. Можно пойти на те, или иные компромиссы в торговле. Можно приглушить рассуждения о «китайской мудрости». Можно перестать нахваливать программу «Сделано в Китае 2025», призванную обеспечить мировое первенство КНР в ключевых технологиях. Но самое неприятное для Китая состоит в том, что торговая война обнажила глубинные причины американской враждебности. Эти причины идеологические, они исключают возможность мирного сосуществования Вашингтона и Пекина. Создав высокоэффективную модель экономического и социального развития под названием «социализм с китайской спецификой», Китай бросил экзистенциальный вызов либерально-демократической модели, хранителем которой являются США. Пусть даже Пекин пока не экспортирует свою модель, хотя и продвигает межконтинентальную инициативу «Пояса и пути», планирует создать глобальное «Сообщество общей судьбы человечества».
   Стремление остановить или, хотя бы, затормозить обгоняющее развитие китайской науки и техники, а вместе с ним и все «мирное возвышение Китая» составляет фундамент стратегии сдерживания. Несовместимость с коренными интересами Америки китайского первенства на поприще интеллекта стала проявляться особенно часто и в самых разных формах с приходом в Белый дом Дональда Трампа Он то заявлял о неприемлемости программы стимулирования научных изысканий «Сделано в Китае 2025», то разворачивал кампании травли высокотехнологичных компаний из КНР.
   Начало было положено в 2018 году, когда крупную телекоммуникационную компанию из Шэньчжэня ZTE власти США обвинили в нарушении санкций против Северной Кореи. Американским партнерам было запрещено продавать чипы и другие товары, традиционно поступавшие в Шэньчжэнь из-за океана. Неожиданный разрыв цепочки снабжения поставил китайского производителя на колени, вынудил прекратить производство и в конечном итоге выплатить штраф в миллиард долларов. Затем наступила очередь концерна Huawei Technologies, другого гиганта из Шэньчжэня.
   Этот китайский город, возникший за последние 40 лет благодаря политике «реформ и открытости», недаром называют «китайской Силиконовой долиной». В самом Шэньчжэне и его окрестностях сосредоточились 11 тыс. лабораторий, цехов, заводов, работающих на ниве передовых технологий. Здесь делают телефоны Apple и Samsung. Здесь базируются китайские гиганты со ставшими известными на весь мир названиями ZTE, Huawei, Lenovo, Tencent. Именно там сосредоточены офисы, лаборатории и цеха ведущих компаний. Предлогом для преследования Huawеi снова стало нарушение американского эмбарго на торговлю со «страной-изгоем», на этот раз Ираном. По требованию Вашингтона в Канаде 1 декабря 2018 года была задержана главный финансовый директор концерна Мэн Ваньчжоу, дочь и вероятная наследница основателя Huawei. С тех пор название этой фирмы не сходит со страниц не только газет, но также докладов правительств и разведслужб разных стран мира. «Дело Huawei» стало символом сдерживания Китая.

«Huawei» бьют, всему Китаю урок задают

   До начала американской травли концерн Huawei Technologies был знаком покупателям бытовой электроники в первую очередь по надежным и недорогим мобильникам, планшетам и персональным компьютерам. В 2018 году Huawei поставил на рынки 200 млн. смартфонов, заняв второе место в мире по их производству (пропустив вперед Samsung и обогнав Apple). Но оказывается, вовсе не в этом сила и слава концерна, на который в Китае и других странах работает 180 тыс. человек, включая 80 тыс. инженеров, разрабатывающих новые прорывные технологии в 14 исследовательских центрах (в том числе и в двух российских).
   …После неблизкого путешествия из центра Шэньчжэня мы с коллегами добрались до штаб-квартиры концерна в глубине обширного парка. Из новейших образцов и объяснений специалистов стало ясно, что завтрашний и последующие дни в Huawei связывают совсем с другой продукцией. Называется она «базовая станция связи 5G». Действуя в новом диапазоне частот, станции обеспечивают высочайшее качество мобильной связи и Интернета, позволяют наладить обмен информацией между всеми цифровыми устройствами. Вот они стоят в выставочном зале – уличный столб с камерами, помогающими видеть все происходящее в округе, распознавать лица прохожих и весь движущийся автотранспорт. Вот мусорные бачки для перерабатываемых и пищевых отбросов, приборы, на которых определят правильность действий человека и учтиво сообщат ему в случае ошибки. А вот уже сама базовая станция – это несколько металлических шкафов со множеством дисплеев, кнопок и даже роботом-рукой, который включает и выключает необходимые приборы. Такие станции разного размера и разного объема памяти позволяют создавать «умные» дома, «умные» улицы и даже целые «умные» города. Сети 5G быстро разворачиваются по всему миру. Уже в ближайшее время сеть 5G заработает в Москве. «На конец 2018 года Huawei отгрузил более 10 тыс. базовых станций 5G, что свидетельствует о надежности нашей компании», – сказал исполняющий обязанности председателя концерна Ху Хоукунь.
   Уже достигнутые и прогнозируемые успехи Huawei и других китайских первопроходцев не на шутку напугали американских конкурентов. Именно в этом кроется причина наездов на флагманов китайской электроники. Интернет-ресурс Axios в декабре 2018 года разместил доклад Совета национальной безопасности США президенту Дональду Трампу, в котором, в частности, говорится: «Европа шла впереди в развитии формата связи 3G, Америка лидировала с 4G, но меняющая весь рынок деятельность Huawei может дать Китаю лидерство в 5G». По мнению других экспертов, Huawei опережает примерно на пять лет разработки в области 5G не только в США, но также в Евросоюзе, Японии, Южной Корее. Уже в 2020 году китайский концерн предложил мировому рынку доработанные устройства, обеспечивающие деятельность «больших данных», искусственного интеллекта, целых «умных» городов.
   Проигрывая в соревновании умов и технологий, американские власти по привычке прибегли к такому аргументу как «большая дубинка». Времена «опиумных войн» прошли, в Шэньчжэнь не отправишь пару авианосцев. Но есть другие методы. Huawei и еще несколько китайских компаний были включены в так называемый «Список организаций», запрещающий американским фирмам торговать с перечисленными компаниями без разрешения правительства. Вслед за самими США Австралия и Новая Зеландия, а также «новобранцы» НАТО из стран Восточной Европы уже запретили использовать оборудование Huawei. Сильное давление было оказано на Японию, Германию и Англию. Требуя от вассалов игнорировать передовую продукцию китайцев, США неспособны предложить ничего взамен. Наверное, поэтому сначала Англия и Германия, а затем и Франция заявили о намерении приобрести базовые станции и иное оборудование из Шэньчжэня. Даже в самих Штатах поставщики и покупатели продукции Huawei ищут и находят пути обхода постановлений правительства. Зависимость от китайской компании настолько велика, что Министерство торговли США было вынуждено в течение 2020 года несколько раз вводить «временное лицензирование» сделок американских компаний с опальным производителем.
   Унизительное для великой державы соперничество с одной китайской компанией вовсе не является исключением из широкой практики нечестной борьбы. Причины рывка китайской науки и техники американцы видят в «тотальном шпионаже» китайских ученых, инженеров и даже студентов, оказавшихся в США. Против некоторых из них были возбуждены уголовные дела. В лабораториях и на университетских кафедрах для китайских исследователей стали создавать невыносимую обстановку Известных ученых с мировым именем стали вызывать на «беседу» в ФБР, отзывать их многократные визы и разрешения на проживание в США. Даже за юными студентами стали «приглядывать» контрразведчики. В посольство в Пекине и в генконсульства ушла депеша Государственного департамента с требованием ограничить выдачу студенческих виз, особенно желающим изучать робототехнику, авиацию и современные производства. Логическим завершением этой тенденции стало распоряжение президента Трампа 29 мая 2020 года ограничить въезд магистрантов и аспирантов из Китая. В 2018–2019 учебном году в США их было примерно 85 тыс. По числу учащихся в американских университетах Китай несколько лет был на первом месте, в том же 2018–2019 году оно равнялось 272,4 тыс. человек.
   Добрались даже до вполне невинных Институтов Конфуция, занимающихся продвижением китайского языка и основ культуры Поднебесной, десять из них были закрыты в 2018 году. Руководитель всемогущего ФБР заявил, что «Агентство обеспокоено деятельностью этих учреждений, финансируемых китайским правительством и содействующих его политическим целям и действиям». Известные китаененавистники сенаторы Марк Рубио и Тед Круз даже увидели в Институтах Конфуция «угрозу академическим свободам и риски для национальной безопасности».
   Достижение перемирия в «торговой войне» в январе 2020 года не означает передышки в войне «технологической». По мнению «Глобал таймс», влиятельной пекинской газеты на английском языке, «Первая фаза торгового соглашения дает лишь ограниченное ослабление технологического соперничества. Напряженность в области технологий демонстрирует намерение США сковать Китай стратегически до того, как он сможет подорвать американское доминирование на этом поле. Именно на нем будет проявляется стратегическое соревнование в национальной мощи. Это соревнование может еще больше углубиться».
   Непримиримость в отношении Китая и его технологических успехов ярко выразили деятели, обладающие исключительным влиянием как в деловых кругах, так и в коридорах вашингтонской власти. Эрик Шмидт, бывший глава «Гугл», а ныне старший советник Пентагона, на страницах «Нью-Йорк таймс» предупредил в конце февраля, что Китай может опередить Америку. «Нынешнее технологическое соревнование с Китаем имеет несколько важнейших направлений в экономике и обороне. Основные тенденции идут не в нашу пользу. Правительство должно по-взрослому включиться в игру».
   Примерно одновременно на тему Китая высказался Илон Маск, руководитель высокотехнологичных компаний Tesla и SpaceX. Выступая на симпозиуме по военной авиации во Флориде, он фактически предрек войну. «Экономика составляет фундамент войн. Китайская экономика, возможно, станет больше американской вдвое, а, может быть, и втрое».
   Комментируя эти высказывания, гонконгская газета «Саут Чайна морнинг пост» писала: «Гиганты технологического бизнеса США ясно обозначили, что конкуренция и война будут идти не на территориях и морских маршрутах, а в пространстве науки и технологии. Яростная схватка Пекина и Вашингтона из-за Huawei и 5G – это только пролог. В греческих трагедиях герой часто знает о своей обреченности с самого начала, но не может изменить судьбу. Об этом ясно написал в своем повествовании еще Фукидид».
   Понимая свою обреченность, американская элита явно суетится, пытается отдалить неизбежное крушение построенного на эксплуатации всего человечества «вашингтонского консенсуса». Трагикомедии с тарифами и прочими атрибутами торговой войны, жалкие постановки с травлей высокотехнологичных компаний только подчеркивают растущую слабость «состоявшейся державы» перед лицом неумолимого натиска державы «нарождающейся». Очевидно, Америка столкнулась не просто с более многочисленной и трудолюбивой нацией, не с лучшей системой управления и планирования, а с совершенно новой моделью устройства общества и экономики. Эту модель, сочетающую преимущества социалистического и капиталистического строя, российский ученый академик С.Ю. Глазьев называет интегральным обществом и полагает новым мирохозяйственным укладом после предыдущих, включая капитализм и социализм, новым этапом истории человечества.
   Как бы то ни было, впадающий в панику лидер Америки, считающейся пока мировым гегемоном, все больше напоминает царя Вавилонского, повелителя Древнего мира. Во время пира на стене дворца Валтасара появились слова на неведомом языке. Таинственная рука начертала на стене послание из трех слов, «мене, текел, фарес», которое никто из мудрецов не смог объяснить. Только библейский пророк Даниил все понял и сказал Валтасару: «Вот значение слов: мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему; текел – ты взвешен на весах и найден очень легким; фарес – разделено царство твое…».
   Действительно, течение истории не остановить…

Гонконг и Тайвань – мины замедленного действия

   Среди проблем, неожиданно возникших на пути к достижению «Китайской мечты» после XIX съезда КПК, выделяются события в Гонконге. Они начались в мае 2019 года, но особенно массовый и агрессивный характер приняли 1 июля. В тот день накопившееся недовольство жителей Специального административного района Сянган (так официально именуется Гонконг) вышло наружу в виде демонстраций с участием сотен тысяч человек.
   Реальной причиной стали не всегда благоприятные для местных жителей изменения после возвращения британской колонии под юрисдикцию Китая 1 июля 1997 года. Тогда в Гонконг хлынули напористые, богатые и зачастую малокультурные соотечественники. Подскочили цены на жилье, учебу в университетах, обострилась конкуренция за рабочие места. В САР Сянган устремились преступники и коррумпированные чиновники – до сих пор действует принцип «из Гонконга выдачи нет». До 2047 года там будет действовать британское законодательство.
   Попытка положить конец этой «запорожской вольнице» как раз и послужила поводом начавшихся волнений. Коренные гонконгцы, «гонконгеры», восприняли законопроект местного правительства о выдаче преступников в КНР как покушение на свои неотъемлемые права. Уличные демонстрации сначала стали проходить по уик-эндам, пару раз в них участвовало до 2 млн. человек (население Гонконга составляет около 7 млн.). Демонстранты требовали отзыва законопроекта и отставки непопулярной руководительницы исполнительной власти Кэрри Лам. Нажим оказался результативным, и законопроект был отозван. Но демонстрации продолжались.
   Массовые волнения из-за несвоевременно внесенного законопроекта стали лишь поводом, классической первой стадией «цветной революции». Ведь ее сценарий невозможно запустить без реального недовольства населения той или иной проблемой, без добровольной, а не проплаченной массовки.
   Уже тогда наблюдатели обратили внимание, что беспорядки развернулись как раз накануне отъезда председателя Си Цзиньпина на саммит «Большой двадцатки» в японской Осаке, где его ждали переговоры с президентом Дональдом Трампом. Си Цзиньпин после поездок в Санкт-Петербург и Пхеньян имел весомые козыри к этим переговорам. Вышедшие на первые места в мировых СМИ демонстрации были призваны бросить тень на руководителя Китая, ослабить его переговорные позиции.
   Достигнутое в Осаке временное перемирие между Пекином и Вашингтоном укрепило как престиж Си Цзиньпина, так и предвыборные расклады Трампа. Их противникам потребовалось снова разыграть гонконгскую карту. Этими противниками могут быть британские банкиры, ревниво следящие за перипетиями торговой войны Пекина и Вашингтона. Ими могут быть лидеры американского «глубинного правительства». Ими могут быть даже коррупционеры из приморских провинций Китая, недовольные перспективой утраты удобного убежища в Гонконге.
   Вторая стадия гонконгской «цветной революции» началась сразу после возвращения Си Цзиньпина. В Осаке он добился от Трампа отсрочки новой порции санкций. Тут как раз подоспела очередная годовщина возвращения Гонконга Китаю, 1 июля. По традиции начались праздничные шествия по центральным улицам и площадям. Все проистекало мирно и упорядоченно. Вдруг, откуда не возьмись, появились полагающиеся по типовому сценарию «цветных революций» боевики. Отряд молодых людей в черных футболках, касках и масках атаковал здание местного Законодательного собрания, сломил вялое сопротивление полиции, разбил заранее припасенным инструментом стеклянные двери и ворвался в пустой по случаю праздника зал заседаний.
   Все шло точно по сценарию «революции подсолнухов», устроенной на Тайване в марте 2014 года. Тогда пара сотен бузотеров захватили местный парламент и оставались в нем целых шесть дней. Гонконгские «черные футболки» провели в местном парламенте всего несколько часов. Изрисовали стены своими лозунгами, разбили компьютеры. Вдруг, словно по команде «отбой», погромщики разом заспешили на выход, силком оттаскивая от удобных кресел развалившихся в них недисциплинированных примкнувших активистов.
   Почему первоиюльская буза вспыхнула так неожиданно и так же неожиданно завершилась? Возможно, в штабе беспорядков были разные мнения или же они получали разные приказы. С самого начала местные наблюдатели видели в происходящем руку внешних экспертов. Появились статьи с осуждением «хулиганов, компрометирующих мирную борьбу населения за демократию». Почетный председатель Либеральной партии Джеймс Тянь Пэйчунь сразу потребовал полноценного расследования роли «иностранных сил».
   Надо признать, что вмешательство внешних сил в гонконгский кризис не приняло тех форм и того масштаба, какой мы наблюдали на киевском Майдане в 2014 году. Из американского или английского генконсульств не «раздавали печеньки». Эти эпизоды отсутствовали, но гонконгская «цветная революция» сначала развивалась по типовому сценарию. Вскоре в нем появились оригинальные находки, которые ранее не использовались бузотерами других стран. Произошли захваты вагонов метро и прервалась связь районов города, разбросанного по континентальной части и нескольким островам. Был захвачен международный аэропорт и нарушилось авиасообщение по всей Восточной Азии. Но прямая заинтересованность Запада, а точнее выступавших одной командой англосаксов, стала довольно скоро проявляться в неприкрытых формах.
   Уже 2 июля министр иностранных дел Англии Джереми Хант предупредил Пекин, что нарушение англо-китайской совместной декларации 1984 года о возвращении Гонконга «будет иметь серьезные последствия». Перед этим с резкой критикой Пекина выступила премьер-министр Тереза Мэй. За океаном с решительными заявлениями в поддержку гонконгских манифестантов и осуждением Пекина выступили советник президента по безопасности Джон Болтон и председатель Палаты представителей Конгресса США Нэнси Пелоси, другие деятели.
   Становилось все труднее избавиться от впечатления, что за уличными беспорядками и особенно захватом гонконгского парламента действительно стоят иностранцы. Не секрет, что, готовясь покинуть Гонконг, полученный в результате первой «опиумной войны» (1840–1842), англичане оставили множество «закладок». Речь идет не только о процветавших в колониальные деньки и все еще действующих в подполье тайных обществах «триады», местной мафии. И даже не об активных или «спящих» агентах британских спецслужб. В бывшей колонии живут сотни тысяч детей и внуков компрадоров – китайских торговцев и чиновников, верно служивших Лондону и пользовавшихся за это особыми привилегиями. Они имеют на руках особые паспорта «зарубежных британцев» и дипломы лучших университетов, у них счета в английских банках и элитная недвижимость. Они сохраняют в своих сердцах лояльность Англии и готовы при необходимости доказать ее соответствующими действиями.
   Необходимость перехода на следующую ступень сценария дестабилизации, похоже, появилась в связи с приближения 1 октября, дня празднования 70-летия образования КНР. Президент Трамп заранее предостерег китайские власти от эффективных мер по наведению порядка в Гонконге, на части территории КНР. О правах «гонконгеров» снова вспомнили законодатели в вашингтонском Капитолии и бывшие колонизаторы-британцы.
   Эти по существу подстрекательские заявления не сыграли ожидавшуюся роль. Главные для Китая торжества 2019 года прошли в Гонконге сравнительно спокойно. Не состоялось и полагающееся по типовому сценарию «принесение сакральной жертвы». Правда, один полицейский, защищая свою жизнь от налетчика, выстрелил и ранил нападавшего. Но провокаторы не получили ни киевской «небесной сотни», на хотя бы одного мертвого тела, которое можно было бы носить по улицам и требовать мести.

Иностранное вмешательство в законе

   Внешний нажим на Китай после этого только усилился. «По просьбе гонконгских трудящихся» Конгресс США начал обсуждать «Акт о гражданских правах и демократии в Гонконге». С предложением о таком очевидном нарушении суверенитета Китая к Вашингтону обратилась небольшая группа демонстрантов, несколько дней размахивавших флагами США и нестройно исполнявших американский гимн в переулке перед генконсульством. Американские законодатели заготовили текст акта еще в 2014 году после предыдущей волны студенческих демонстраций, получившей название «революция зонтиков». В тот раз антикитайский документ не прошел – до начала открытого сдерживания Китая оставалось еще немного времени. Но на сей раз акт быстро получил практически единодушное одобрение обеих палат Конгресса и был сразу подписан президентом Трампом 27 ноября 2019 года.
   Акт Конгресса возлагает на правительство обязанность «выявлять лиц, ответственных за нарушение основных свобод», наказывать их через замораживание собственности на территории США, запрет на въезд на американскую территорию. Госдепартамент должен будет ежегодно предоставлять Конгрессу отчет о «достаточной автономности Гонконга». Признанные виновными в нарушении «гражданских прав и демократии в Гонконге» чиновники местных и центральных органов власти могут стать «невъездными» в США, на их счета и собственность наложен арест и т. д.
   Открытая поддержка антиправительственных действий высшими органами исполнительной и законодательной власти США сыграла важную роль в исходе выборов в окружные советы, муниципальные органы в Гонконге. Сами по себе они никогда не располагали полномочиями и возможностями решать коренные вопросы развития Специального административного района Сянган. Однако выборы 24 ноября 2019 года подоспели как раз к пику напряженности и стали, по существу, барометром популярности исполнительной власти САР, которую поддерживал Пекин. Результаты были сенсационными – из 452 мест представители поддерживавших демонстрантов организаций «пандемократов» завоевали 347, независимые кандидаты – 45, а сторонники правительства Кэрри Лам только 60. В 17 из 18 городских округов победили сторонники оппозиции.
   Власти КНР проявляли удивительную выдержку во время беспорядков, которые нанесли немалый ущерб внешней торговле и финансовым операциям государственных структур КНР, отдельных провинций и крупных китайских компаний. Они по традиции осуществлялись через банки Гонконга, которые работали в соответствии с английским правом. Эта особенность облегчала сделки с иностранным бизнесом. Однако еще больший ущерб был нанесен международному престижу КНР антикитайской пропагандистской кампанией, которая совпала с другой, вокруг Синьцзяна.
   Пекин был готов вмешаться, если бы действия экстремистов окончательно приняли характер массового терроризма. В соседние с Гонконгом районы провинции Гуандун были стянуты части Вооруженной полиции (аналог Росгвардии). Находящийся в самом «специальном районе» гарнизон НОАК также был приведен в готовность. Надежду на вмешательство Пекина в беспорядки на собственной территории стали выражать даже те местные жители, которые поначалу участвовали в демонстрациях. Предприниматели, от банкиров до мелких лавочников, выражали возмущение разгулом «хунвэйбинов в черных футболках». Одобрение местной общественности и прессы вызвал арест в конце февраля 2020 года мультимиллионера Джимми Лай Чиинга. Через издания своего медиа-холдинга Next Digital Ltd, и особенно через собственную ежедневную газету «Яблоко», он уже не первый год подстрекает молодежь на антикитайские действия, дает деньги на экипировку и иные «расходные материалы» бузотеров. Семидесятилетнего магната крепко не любят и в Гонконге, и в КНР. Его даже вычеркнули из списка членов фамильного клана Лай. Зато старину Джимми крепко любят в Вашингтоне, где в разгар демонстраций июля 2019 года он был удостоен аудиенции вице-президентом США Майком Пенсом и государственным секретарем Майком Помпео.

Где граница долготерпения Пекина?

   Аресты гонконгской полицией Джимми Лай Чиинга и еще нескольких покровителей демонстрантов последовали только в феврале 2020 года. Примерно тогда же Пекин сменил главного ответственного за Гонконг и Макао в Госсовете КНР (правительстве). Снискавшего репутацию мягкотелого деятеля сменил представитель «железной армии Чжэцзяна» Ся Баолун. В начале «нулевых годов» он работал в провинции Чжэцзян бок о бок с Си Цзиньпином, партийным руководителем и губернатором этой богатой приморской провинции. После перевода Си Цзиньпина на повышение сначала в Шанхай, а затем в Пекин, Ся Баолун стал первым лицом Чжэцзяна и осуществил несколько важных и подчас жестких мероприятий. Последнее время близкий к пенсионному возрасту деятель был на видных, хотя и сравнительно церемониальных должностях: заместитель председателя и генеральный секретарь НПКСК (Народный политический консультативный совет Китая, аналог нашей Общественной палаты), председатель Китайско-российского Комитета дружбы, мира и развития. Назначение близкого к Си Цзиньпину и имеющего репутацию решительного деятеля на пост руководителя канцелярии Госсовета по делам Гонконга и Макао рассматривалось в местной прессе как завершение периода долготерпения Пекина и последнее предупреждение бузотерам и их покровителям.
   В самом деле, руководство КНР не пошло на решительные действия даже в разгар длившихся несколько месяцев беспорядков, которые нанесли существенный ущерб не только экономике, но и международному престижу страны. Пекин смирился с результатами выборов в муниципальные советы. Вопреки ожиданиям, обстановка в городе лишь ненамного улучшилась и после этого «выпускания пара». То очередная демонстрация пройдет, то бомбу найдут в туалете пограничного перехода на границе с КНР. Обнадеживающие бузотеров сигналы с новой силой стали поступать из Лондона. Бывший генеральный прокурор лорд Петер Голдсмит в феврале 2020 года обратился к правительству Ее Величества с призывом пересмотреть статус паспортов «зарубежных британцев». Эти документы не гарантируют гражданства или права на постоянное проживание в Великобритании и до сих пор давали преимущества только во время зарубежных поездок. Перспектива получить полноценное британское гражданство и возможность убежать от ответственности за злочинства неизбежно вдохновила множество «черных футболок» на новые выходки.
   Уличные беспорядки возобновились и должны были достичь нового пика к 1 июля, очередной годовщине восстановления китайского контроля над Гонконгом. Но этого не случилось.

Конец вольницы бузотеров и террористов

   В конце мая 2020 года в Пекине состоялась 3-я сессия Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) 13-го созыва. Ежегодные сессии созываемого раз в году парламента Китая рассматривают и утверждают отчеты правительства за год, планы на предстоящий период, готовят и принимают новые законы. Довольно неожиданно в повестке дня появился пункт о подготовке Закона о национальной безопасности Гонконга.
   Одной из причин «стратегической терпимости» властей КНР во время беспорядков 2014-го и 2019 года как раз и было отсутствие законодательной базы для наведения порядка решительными мерами. Принятие местного Закона о защите безопасности было предусмотрено еще в 1984 году китайско-английским соглашением о передаче Гонконга. Текст закона был подготовлен в 2003 году, но столкнулся с протестами и не был принят. Создавшийся законодательный вакуум был использован организаторами беспорядков.
   Неудивительно, что депутаты ВСНП, обсудив предложение, практически единогласно постановили в кратчайшие сроки подготовить Закон о национальной безопасности в Специальном административном районе Сянган. При этом руководители Китая в ходе встреч с прессой подчеркивали, что готовящееся законодательство не направлено на свертывание политики «одна страна, две системы», на ущемление Основного закона Гонконга, его так сказать мини-конституции. Не будут ущемлены права жителей. Ограничения коснутся только любителей хулиганства и более серьезную публику – подстрекателей молодежи на требования отделения от КНР, организаторов актов саботажа и терроризма, проводников иностранного влияния. Более того, порядок и стабильность позволят вернуть Гонконгу репутацию «тихой гавани», столь необходимую для финансовых операций. «Кони будут бегать быстрее, а танцевальные вечеринки станут еще лучше». Так во время встречи с депутатами парламента от Гонконга пошутил руководитель канцелярии Госсовета по делам Гонконга и Макао (министр) Ся Баолун. Он перефразировал слова Дэн Сяопина, сказанные накануне передачи Гонконга под юрисдикцию КНР, что «скачки на ипподроме будут продолжены, танцы не прекратятся».
   Сообщение о новом законе вызвало новую вспышку насилия в Гонконге, на улицы снова вышли тысячи молодых бузотеров, произошли столкновения с полицией. Это не удивительно, ведь новое законодательство еще не вступило в силу. Неудивительна была и реакция стран Запада – раздались заявления с осуждением мер китайских властей, собирающихся с немалым запозданием навести порядок в своем собственном доме. Самая жесткая реакция, естественно, последовала из Вашингтона. Президент Трамп, сославшись на принятый в 2019 году «Акт о гражданских правах и демократии в Гонконге» сообщил о приостановке особого таможенного режима из-за отсутствия «достаточной автономности Гонконга».
   Свой вклад внесли и верные союзники по англосаксонскому блоку – англичане. Премьер-министр Борис Джонсон в статье, опубликованной 3 июня в гонконгской газете «Саут Чайна Морнинг Пост», сообщил о возможном небывалом изменении британского иммиграционного законодательства. «Сегодня около 350 тыс. жителей территории имеют на руках паспорта зарубежных британцев и еще 2,5 млн. имеют право обратиться за ними. Сейчас эти документы дают право без визы находиться в Соединенном Королевстве до шести месяцев. Если Китай введет в действие закон о безопасности, правительство Британии изменит иммиграционные правила и позволит обладателям паспортов зарубежных британцев из Гонконга пребывать в стране в течение 12 месяцев и получить дополнительные иммиграционные права, включая право на работу, что открывает путь к полному гражданству».
   Разочарование Вашингтона и Лондона из-за утраты эффективного канала вмешательства во внутренние дела Китая понятно. Но даже после принятия обещанного закона вряд ли стоит ожидать суровых мер против тысяч молодых людей, шедших с дубинками за «крысоловами» на шеренги полицейских. Вряд ли изменятся другие законы Специального административного района Сянган, вряд ли изменится привычный образ жизни уникального города. Недаром уже в первые дни после начала обсуждения Закона в Пекине петиции в его поддержку подписали более миллиона жителей, уставших от беспорядков, обоснованно опасающихся утраты особого положения Гонконга в мире и связанных с этим немалых благ.
   Роль Гонконга как финансового центра мирового значения, транспортного и торгового «стыковочного узла» далеко не исчерпана. Выросший прямо на границе с Гонконгом огромный современный город Шэньчжэнь тоже располагает портами и международным аэропортом, современными центрами международной торговли и богатейшими банками. Там действует фондовая биржа, соизмеримая по оборотам со знаменитой Гонконгской биржей. Но все эти предприятия и учреждения действуют по китайским законам, к которым на Западе сохраняется определенное недоверие. Гонконг же до недавнего времени рассматривался как «азиатский Лондон», как оазис правосудия и стабильности.
   Нежелание резать «курицу, которая несет золотые яйца», была только одной из причин долготерпения Пекина. Другая заключается в стремлении выполнять данные обещания. Тем более данные самим «архитектором реформ» Дэн Сяопином. Во время переговоров с английским премьер-министром Маргарет Тэтчер в 1984 году он твердо обещал не менять порядки в Гонконге целых 50 лет. Отсчет начался 1 июля 1997 года, когда был спущен британский флаг. Думаю, есть еще одна, возможно, самая главная причина. Тот же Дэн Сяопин для объяснения весьма необычного существования в составе социалистической страны КНР территории с законами другого, капиталистического государства, сформулировал концепцию «одна страна, две системы».
   Верность политике «одна страна, две системы» крайне важна с учетом перспективы воссоединения с еще одной высокоразвитой и своеобразной территорией – Тайванем. Пекин твердо обещает элитам и 22-миллионному населению острова сохранить порядки и образ жизни, сложившиеся за десятилетия автономного существования «Китайской Республики». Не удивительно, что на Тайване с особым вниманием следили за всеми перипетиями волнений в Гонконге, комментировали действия и бездействия китайских властей.

Над Тайванем тучи ходят хмуро

   «Тайваньский фронт» стал первым направлением «холодной войны» против Китая, на котором стал действовать президент Дональд Трамп. Уже через несколько дней после победы на выборах 2 декабря 2016 года состоялся его телефонный разговор с незадолго до того вновь возглавившей тайваньскую администрацию Цай Инвэнь Мало того, что оба деятеля поздравили друг друга с избранием.
   Они в ходе беседы еще «отметили тесные экономические и политические связи, а также связи в области безопасности», сообщало агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на переходную команду Трампа. Вряд ли можно представить себе более грубую ошибку в отношениях с Пекином, считающим Тайвань неотъемлемой частью Китая и категорически возражающим против любых попыток представить его субъектом международных отношений. В этом состоит суть доктрины «одного Китая», которую должна одобрить любая страна, поддерживающая дипломатические отношения с КНР.
   Но то была не ошибка, а сознательный поступок. Словами английской поговорки, «к оскорблению добавили ранение». Комментируя разгоревшийся скандал, Трамп заявил: «Я вполне осведомлен о политике “одного Китая”, но не понимаю, почему мы должны быть ею связаны, если не заключим сделку по другим вопросам, включая торговлю». В том же интервью телеканалу «Фокс» Дональд Трамп повторил свои традиционные претензии к Китаю по поводу его «валютных махинаций», укрепления островов Южно-Китайского моря, «недостаточного воздействия на Северную Корею ради сворачивания ракетно-ядерной программы». Уже тогда стало ясно, что новый хозяин Белого дома будет разыгрывать «тайваньскую карту», как это делали и другие американские президенты до него.
   Вскоре в старой игре небывало выросли как ставки, так и интенсивность. Игра это началась сразу после провозглашения КНР в 1949 году и формирования на острове сепаратного режима сбежавшими с материковой части Китая гоминь-дановцами во главе с Чан Кайши. Поначалу в Белом доме и Государственном департаменте намеревались сдать неудачников и не препятствовать зачистке острова победителями. Но в Конгрессе и силовых ведомствах тяжело переживали «потерю Китая» и вымещали ярость, как могли, в том числе превращая Формозу (старинное португальское название Тайваня) в «непотопляемый авианосец», с которого через неширокий пролив устраивались всевозможные провокации. Пекин отвечал, как мог – устраивал обстрелы близлежащих мелких островов и публиковал бессчетные «серьезные» и «самые серьезные» предупреждения.
   Довести объединение Китая до конца и с ходу захватить остров у Мао Цзэдуна не хватало сил. В Тайваньском проливе встали боевые корабли ВМФ США. К тому же еще в 1954 году между Вашингтоном и Тайбэем был заключен Договор безопасности, раскрывавший американский «ядерный зонтик». Москва же отказала Пекину в передаче готовой атомной бомбы. Ставшие ритуалом обмены артиллерийским огнем несколько раз чуть было не переросли в серьезные столкновения. Но Пекин, переживавший с конца 50-х годов один внутриполитический кризис за другим, так и не решился начать действовать «острием против острия». Американцы же после болезненных уроков на полях Корейской войны (1950–1953) тоже побаивались прямого столкновения, предпочитая снабжать Чан Кайши деньгами и современными видами оружия. Генералиссимус и его наследник Цзян Цзинго чувствовали себя как за Великой стеной. Мощные собственные вооруженные силы подкреплялись авианосными группами 7-го флота и, главное, Договором безопасности.
   Самые крепкие крепости, учит история, зачастую рушатся не под натиском внешних сил, а в результате измены и предательства. Именно эта участь ждала тайваньские власти. Их предал главный союзник – Соединенные Штаты Америки. Ради установления дипломатических отношений с КНР в 1979 году Вашингтон неожиданно разорвал все договорные отношения с Тайбэем. Один старый тайваньский дипломат рассказывал мне, как это было обставлено. Глубокой ночью посла «Китайской Республики» (так именует себя тайваньская администрация) срочно вызвали в Государственный департамент. Выслушав краткую вербальную ноту, пожилой глава миссии был ошеломлен настолько, что не мог ни говорить, ни двигаться. Моему собеседнику, тогда молодому дипломату, пришлось помогать старшему коллеге покидать пустые залы и коридоры Госдепа…
   Согласно американо-китайскому коммюнике 1978 года Вашингтон признал Тайвань неотъемлемой частью Китая, отказался от Договора безопасности и на первый взгляд тем самым открыл путь к «мирному воссоединению» силами НОАК. Однако вскоре Конгресс принял «Акт о связях с Тайванем», который в завуалированной форме давал некоторые гарантии безопасности. Упиваясь освоением Китая в качестве экономической целины и используя его военный и политический потенциал в противостоянии с Советским Союзом, Вашингтон оказывал Тайбэю помощь поставками оружия, передачей технологий так сказать, на всякий случай.

Стимулирование сепаратизма

   Тот самый «всякий случай» случился в наши дни. Активизировав всестороннее сдерживание Пекина, который вышел за границы первоначального сценария использования его в качестве противовеса Москве, президент Трамп сделал «тайваньский вопрос» одним из основных средств давления. Обмен телефонными звонками с главой тайбэйской администрации Цай Инвэнь был только первым нарушением буквы и духа договора 1978 года, который исключает любые официальные контакты как нарушение принципа «одного Китая». Затем последовали и другие вызовы Пекину в области дипломатии, торговли оружием. Возобновились визиты американских официальных лиц. Повысился статус Американо-тайваньского института (неофициального посольства), его стали демонстративно охранять морские пехотинцы в полной форме. Одновременно с переходом к торговой войне с КНР американские самолеты и корабли стали все чаще появляться в районах Тайваньского пролива и прилегающих к Формозе островов Южно-Китайского моря, которые Пекин считает своими.
   О том, что речь идет не о случайных нарушениях, а о продуманной политике, свидетельствует принятая в 2017 году Стратегия национальной безопасности США. В ней Китай, наравне с Россией, называется «стратегическим соперником». Еще в ней говорится: «Мы будем поддерживать прочные связи с Тайванем в рамках политики одного Китая, включая обязательства по “Акту о связях с Тайванем”, обеспечивая его законные нужды в области обороны и предотвращая давление на него».
   В июне 2017 года госдепартамент США объявил о продаже Тайваню оружия и военной техники на 1,42 млрд. долларов. Входящие в пакет семь разных сделок предусматривают поставки радаров, противорадарных ракет, торпед и ракетных комплексов. В сентябре 2018 года последовала новая сделка – на 330 млн. долларов. Тайваньские власти «поняли намек» и резко увеличивают военный бюджет. При этом ставится задача сопряжения весьма развитой местной военной промышленности с американской ради выпуска унифицированных видов оружия.
   Никаких иллюзий в отношении Тайваня как средства давления на КНР нет и в Пекине. В материалах XIX съезда КПК среди 14 приоритетных задач правящей партии в «новую эпоху» (2012–2049) значится «мирное воссоединение Родины». Однако в Пекине ждать до середины века вряд ли намерены. Изменения в стратегические планы внесли под влиянием двух факторов. На острове крепнут настроения «тайваньской идентичности». Все больше молодых людей поддерживают сепаратистскую Демократическую прогрессивную партию (ДПП), которая на выборах в январе 2020 года вновь победила партию Гоминьдан, антикоммунистическую, но выступающую за неделимость Поднебесной. ДПП получила 61 из 113 мест в парламенте, но потеряла семь мест по сравнению с итогами 2016 года. Партия Гоминьдан получила 38 мест, что на три больше, чем четырьмя годами раньше.
   Накануне выборов ДПП и ее лидер Цай Инвэнь стабильно теряли популярность как из-за ухудшения экономической ситуации, так и опасений последствий все более сепаратистских действий. Рейтинг оппозиционного Гоминьдана, напротив, рос и почти сравнялся с уровнем поддержки правящей парии. Люди стали тепло вспоминать о временах, когда после прихода к власти лояльно настроенной по отношению к Пекину партии Гоминьдан во главе с Ма Инцзю между двумя берегами Тайваньского пролива стали налаживаться хорошие, «семейные» отношения. Был подписан ряд значимых экономических соглашений в сфере туризма и бизнеса, хотя значительного политического прогресса достигнуто не было и тогда.
   В чем причина стремления к единству с континентальным Китаем у потомков гоминьдановцев, некогда злейших врагов коммунистов? В 1949 году полтора миллиона китайцев из разных провинций Поднебесной по-хозяйски расположились на острове, совсем недавно освобожденном от японской оккупации и заселенном преимущественно потомками переселенцев из ближайшей к острову провинции Фуцзянь. За счет вывезенных капиталов и щедрой помощи США они быстро обустроили свой временный дом. Временный потому, что были уверены в возможности добиться реванша, свергнуть коммунистический режим Мао Цзэдуна и воссоединиться с Родиной на своих условиях. Ни то, ни другое так и не состоялось, но в официальных документах партии Гоминьдан по сей день зафиксировано то же самое положение, что и в документах Компартии: Китай един и Тайвань является его неотъемлемой частью.
   Мечта о единстве Китая не покинула руководство Гоминьдана даже после того, как в 1978 году Вашингтон по существу предал своего верного союзника, долгие годы служившего «непотопляемым авианосцем» и базой подрывной деятельности против КНР. Тайваньские и китайские власти долго искали юридическую форму для сосуществования и нашли ее в так называемом «консенсусе 1992 года», который подразумевает признание двумя сторонами единства и единственности Китая: «Китай и Тайвань – не отдельные государства».
   Настроения «островитян» периодически меняются. Это видно по результатам выборов. То к власти приходят мечтатели об отдалении от Китая, то реалисты из Гоминьдана. Накануне выборов 2020 года маятник качнулся в сторону Гоминьдана. Однако ситуация быстро поменялась из-за событий в Гонконге. Среди молодых тайваньцев тоже стали усиливаться настроения особой «идентичности», сомнений в принадлежности к единой китайской нации. Даже страх возмездия Пекина за провозглашение «независимости», судя по опросам общественного мнения, стал заметно снижаться. Дело в том, что в 2005 году в КНР был принят Закон о противодействии сепаратизму, который предусматривает самый решительный и жесткий ответ на попытки нарушить территориальную целостность страны.
   Победа на выборах 2020 года сепаратистских сил во главе с Цай Инвэнь усиливает риск того, что США могут подтолкнуть верхушку ДПП на роковой шаг – провозглашение независимости. Вашингтон явно стимулирует такое развитие событий своими политико-дипломатическими действиями, наращиванием военных поставок и все более откровенным присутствием в сфере безопасности вокруг Тайваня. В рамках многопрофильной холодной войны против Китая, Америка активизирует поддержку Цай Инвэнь, которая в своих интервью западным СМИ стала заявлять о «состоявшемся суверенитете Китайской Республики на Тайване». Президент США Дональд Трамп в конце марта 2020 года подписал закон, грозящий разнообразными санкциями странам, которые будут наращивать связи с Китаем в ущерб имевшимся контактам с Тайванем. Число таких стран в последнее время растет, что истончает претензии на суверенитет. С 2016 года восемь стран разорвали дипломатические отношения с Тайбэем в пользу Пекина, и на начало 2020 года среди лоялистов остаются 15 преимущественно мелких государств.
   Поддержать сепаратистские надежды островитян призваны далеко не только законодательные акты. В августе 2019 года была одобрена продажа Тайваню новой партии оружия. Тайваньские вооруженные силы сейчас получают 66 модернизированных истребителей F-16, танки «Абрамс», зенитные ракеты «Стингер» и другую военную технику.
   Вдохновленные благосклонностью Белого дома и Пентагона, тайваньские генералы стали интенсивно устраивать военные игры по сценарию «отражения крупномасштабного вторжения». В 2018 году прошли крупномасштабными маневры 7-го флота США в Тайваньском проливе и Южно-Китайском море. Тогда же состоялись самые крупные за пять лет учения ВМФ Тайваня с боевыми стрельбами, в которых участвовало 20 новых современных кораблей. Затем в дело вступили наземные соединения и части ВВС, также имитировавшие отражение массированной атаки с материка. Истребители F-16, Mirage-2000, а также самолеты собственного производства провели боевые стрельбы. Через пару недель развернулись масштабные учения ВВС Тайваня по отражению электронной войны, а также бомбовых ударов авиации НОАК с наземных аэродромов и с авианосца «Ляонин». Скоординированные действия военных из Тайбэя и американцев призваны доказать Пекину готовность к масштабному военному противодействию.
   На другом берегу Тайваньского пролива тоже не собираются шутки шутить. Созданный за десятилетия вооруженного противостояния наступательный потенциал в провинции Фуцзянь в июле 2018 года был приведен в полную готовность. В самых крупных за минувшие годы учениях с боевыми стрельбами участвовали все рода войск из разных военных округов КНР. Китайские эксперты рассказывали мне в те дни в городе Сямэнь, расположенном как раз напротив Тайваня, что молодые офицеры буквально рвутся в бой и мечтают повторить российскую «операцию Крым». Терпение менее пылких старших военачальников тоже истончается под воздействием провокаций Тайбэя и Вашингтона.
   «Партия крепко держит винтовку и случайного выстрела не последует», уверяли меня коллеги. В то же время никто не отрицал возможности досрочного решения «тайваньской проблемы», если сдерживание Китая будет нарастать и принимать угрожающие формы. «Дэн Сяопин вернул Китаю Гонконг и Макао, – говорил один опытный политолог. – Си Цзиньпин, провозгласивший “великое возрождение китайской нации”, до конца своего правления вернет Тайвань». В подтверждение своего прогноза эксперт привел такие объяснения: «Военная мощь КНР достигла самого высокого в истории уровня. США в ходе ракетно-ядерного кризиса с Северной Кореей показали себя “бумажным тигром”». Экономических санкций теперь не надо бояться – они уже введены. В новых условиях экономической нестабильности в мире китайский народ нуждается в объединяющем всех священном деле».
   Мой собеседник не слишком далеко отклонился от линии руководства страны. «Необходимо осуществить воссоединение Родины, и оно непременно осуществится, заявил в феврале 2019 года Си Цзиньпин. – Это исторический вывод, к которому приводят 70 лет развития отношений между двумя берегами Тайваньского пролива и обязательное условие для великого возрождения китайской нации в новую эпоху», – процитировало агентство Синьхуа главу государства, партии и верховного главнокомандующего.
   Стоит привести также слова министра обороны КНР Вэй Фэнхэ на Сяншаньском форуме, ежегодной международной встрече в Пекине по вопросам безопасности. «Китай – единственная большая страна в мире, которая до сих пор не полностью воссоединена. Разрешение тайваньского вопроса с тем, чтобы осуществить полное воссоединение Китая, – это непреодолимая тенденция времени, величайшая национальная задача Китая. Ее справедливое решение – это желание всего китайского народа. Мы никогда не позволим сепаратистам, призывающим к независимости Тайваня, добиться своего и не допустим вмешательства со стороны любых внешних сил», – подчеркнул главный китайский военачальник 21 октября 2019 года.

Гонконг и Тайвань. «Точка невозврата» пройдена

Для Вашингтона Гонконг и Тайвань стали двумя педалями, нажимая на которые поочередно можно катить на велосипеде холодной войны с Китаем. Для Пекина проблемы Гонконга и Тайваня тоже тесно взаимосвязаны. В отношении двух этих неспокойных территорий в первую очередь действует стратегия «единого Китая», и никто не собирается делать из нее исключений. Кроме того, для Гонконга, Макао и Тайваня еще Дэн Сяопином в конце 70-х годов была предложена формула «Одна страна, две системы», подразумевающая возможность развиваться по собственным законам, но в составе единого китайского государства. Обострившиеся из-за холодной войны против Китая проблемы с Гонконгом и Тайванем тоже можно решать по сходным принципам. С одной стороны, Пекин требует соблюдения достигнутых ранее договоренностей, письменных и устных. Для Гонконга это зафиксированная еще в ходе китайско-английских переговоров 1984 года необходимость принятия Закона о внутренней национальной безопасности, отсутствие которого в последние месяцы стимулировало деятельность погромщиков и террористов. Для Тайваня – это «консенсус 1992 года», который подразумевает признание двумя сторонами единства и единственности Китая: «Китай и Тайвань – не отдельные государства».
Надежды на ненасильственное развитие событий таяли на глазах, но все же сохранялись. В Вашингтоне, похоже, долготерпение Пекина восприняли как слабость и попробовали усилить нажим на его самое чувствительное место. Буквально накануне открытия майской сессии ВСНП (парламента Китая), 19 мая 2020 года, госсекретарь США Майк Помпео поздравил руководительницу тайваньской администрации Цай Инвэнь с вторичным вступлением в должность, обратившись к ней «госпожа президент». Материальным подарком стало согласие на продажу Тайваню партии из 18 тяжелых современных торпед MK-48 Mod 6 на 180 млн. долларов. Это стало «вишенкой на торте» – прошлогодней партии танков и ракет «поверхность-поверхность» на 2,2 млрд. долларов и модернизированных истребителей F-16 на 8 млрд. долларов.

Предупредительные сигналы на красной линии

   Терпение Пекина явно на исходе, а Вашингтон все ближе подступает к «красной линии» под названием «поддержка сепаратизма». Еще в 2005 году в КНР был принят Закон о борьбе против сепаратизма, который предусматривает использование всего военного потенциала КНР в случае намерения каких-либо сил отделиться от Поднебесной. Китайцы сейчас явно не хотят применить этот закон во всей его полноте. Пока они посылают предупредительные сигналы разной силы.
   Закон о национальной безопасности для Гонконга – сильный сигнал. Отсутствие слова «мирное» в традиционном словосочетании «мирное воссоединение Тайваня» в отчетном докладе парламенту премьера Госсовета (Правительства КНР) Ли Кэцяна – тот еще сигнал! Показанный 19 мая, в день инаугурации Цай Инвэнь и ставший хитом китайских сетей видеоролик журнала «Военные и гражданские суда» с подробной симуляцией тотальной атаки ВВС и ВМС КНР на Тайвань – другой сигнал. Гневная передовица все более влиятельной газеты «Глобал таймс», рупора воинственных кругов китайской общественности – сигнал еще важнее. В этой статье говорится: «Состязание сил в конечном итоге определяет развитие ситуации в Тайваньском проливе. Военная сила материкового Китая способна надежно превозмочь силу тайваньских военных и отпугнуть американских военных. Китай становится все мощнее, и наша способность утвердить суверенитет над Тайванем безусловно растет. Сейчас США и Тайвань разыгрывают мелкие и дешевые фокусы. Они наивны. Мы заставим их испытать боль в таких местах, о которых они даже и не думают».
   Предупредительные сигналы раздаются все чаще и становятся все громче. Но самый весомый прозвучал из уст главнокомандующего Си Цзиньпина. Тут, как говорится, каждый иероглиф отлит в металле. Это вам не прибаутки в Твиттере. Приказ четкий и понятный. «Осознанно готовиться к худшему случаю, наращивать военное обучение и боевую подготовку, своевременно и эффективно справляться со всеми видами сложных ситуаций и решительно защищать суверенитет, безопасность и интересы развития государства».
   Ответы на эти вопросы скоро станут яснее. Но мне сдается, что количество санкций торговой войны и антикитайских слов по поводу коронавируса, череда мелких, средних и больших пакостей вокруг Гонконга, Тайваня, Синьцзяна и прочих болевых точек переросли в качество. Точка невозврата в китайско-американских отношениях пройдена. Никакой посредник не заставит две стороны вернуться к взаимовыгодному сожительству, которое продолжалось с 1978 года, когда Пекин и Вашингтон договорились дружить против Москвы.
   Думается, что полномасштабный конфликт из-за Тайваня вовсе не обязателен. Все будет зависеть от того, сколько реализма и здравомыслия проявят власти и жители острова, насколько далеко готов пойти Вашингтон в своей «холодной войне» против Пекина.

США и КНР. Внешние и внутренние фронты холодной войны

   В последние дни весны 2020 года напряженность в американо-китайских отношениях достигла небывало высокой точки. По образному выражению экспертов, в продолжающемся вот уже два года «разводе» (decoupling) Америки и Китая началась фаза «битья посуды».
   «Осознанно готовиться к худшему случаю, наращивать военное обучение и боевую подготовку, своевременно и эффективно справляться со всеми видами сложных ситуаций и решительно защищать суверенитет, безопасность и интересы развития государства». Такой приказ 26 мая отдал главнокомандующий вооруженными силами КНР Си Цзиньпин.
   Председатель Си Цзиньпин был одет в строгий френч военного образца без знаков различия. Он являет в одном лице сразу три ипостаси: председатель КНР (президент), генеральный секретарь ЦК КПК и председатель Центрального военного совета (главнокомандующий). Приказ «готовиться к худшему случаю» был отдан в ходе встречи с военной элитой– делегацией Народно-освободительной армии Китая (НОАК) и Народной вооруженной полиции Китая (аналог Росгвардии) в рамках 3-й сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) 13-го созыва. Более высокой трибуны нельзя и придумать.
   Смысл и возможные последствия приказа будут еще долго рассматриваться с разных углов зрения, толковаться в штабах и аналитических центрах. Что кроется под термином «худший случай»? Локальный или глобальный кризис? Что значит «справляться со всеми видами сложных ситуаций»? Видятся ли в обозримом будущем новые «Черные лебеди» и на каких направлениях международной или внутренней обстановки? От кого предстоит «решительно защищать суверенитет, безопасность и интересы развития государства»?
   Даже опытнейший политический сводник Генри Киссинджер, стоявший 4 десятилетия назад при консумации брака по расчету со свечкой, как полагалось императорским евнухам, надеется сейчас в лучшем случае на «цивилизованный развод». Выступая перед Национальным комитетом по американо-китайским отношениям в Нью-Йорке, он заявил: «Сейчас больше невозможно думать, что одна сторона может доминировать над другой. Им надо привыкнуть к факту соперничества. Если не удастся разрешить противоречия мирно, то последствия будут хуже мировых войн, которые разрушили цивилизацию Европы. Лидеры обеих сторон должны понять, что будущее мира зависит от их способности найти верные решения и преодолевать неизбежные трудности».
   Приказ Си Цзиньпина означает конец «стратегического терпения» в отношениях с Америкой. США вплотную подошли сразу к нескольким «красным чертам». Это движение началось довольно давно и только ускорилось с приходом в Белый дом Дональда Трампа.

Неоконченная подготовка к конфликту

   В Пекине осознали неизбежность перехода Вашингтона от курса «наибольшего благоприятствования» к политике всестороннего сдерживания «мирного возвышения Китая» уже в первые годы XXI века. Об этом сообщали мне коллеги-политологи из институтов Китайской академии общественных наук, из исследовательских центров Компартии. Уже тогда вносились соответствующие долгосрочные коррективы в экономическую стратегию, строительство вооруженных сил, укрепление ракетно-ядерного щита, во внешнеполитические планы. В 2001 году был заключен Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве с Россией, создана Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). В то же время продолжалось наращивание торговли с США, перенос американских предприятий на китайскую землю и связанный с этим переток современных технологий. США твердо занимали первое место среди приоритетов внешней политики, американские университеты принимали сотни тысяч студентов из Поднебесной. Английский язык изучали многие миллионы китайцев, голливудские фильмы били рекорды по кассовым сборам.
   В Вашингтоне в начале нынешнего столетия китайскому направлению не уделяли должного внимания. Там по-прежнему исходили из уверенности в неизбежности перерождения экономического основы и политической надстройки КНР по лекалам неолиберального строя, который торжествовал в мировом масштабе. После сорока пяти лет «холодной войны» Америка добилась развала Советского Союза за счет навязывания комплекса неполноценности его элитам и руководству, выпустившему на волю демонов либерализма, сепаратизма, коррупции и организованной преступности. Экономику и финансы России удалось встроить в Вашингтонский консенсус, пустить ее развитие по замкнутому кругу стагнации и рецессии.
   В упоении от победы над Советским Союзом американские элиты окончательно перестали считаться с соседями по планете Земля, сочли образовавшийся однополярный мировой порядок вечным, «концом истории». Рекордные темпы «мирного возвышения Китая» довольно долго не тревожили американцев – ведь продукция «мировой мастерской» была ориентирована в первую очередь на американские рынки, а часть прибыли от экспорта исправно вкладывалась в ценные бумаги Федерального казначейства США.
   На худой конец, для Китая была заготовлена «японская формула» устранения чрезмерно усилившегося вассального государства. После десяти лет сначала уговоров, а затем откровенного выкручивания рук, Америка заставила Японию пойти на самоубийственное повышение курса национальной валюты – иены. «Соглашение отеля Плаза» в 1985 году сделало экспорт неконкурентоспособным, оборвало «японское экономическое чудо» и на несколько десятилетий повергло Страну восходящего солнца в экономическую стагнацию и упадок духа.
   Где-то в середине нулевых годов наиболее дальнозоркие вашингтонские мудрецы стали прозревать и решили, что уже пора применить «японскую формулу» в отношении Китая. Сначала в печати и выступлениях экспертов, а затем в документах Госдепартамента, Министерства торговли и других официальных учреждений зазвучали призывы повысить курс китайской валюты, юаня. Пекин-де манипулирует курсом, искусственно занижает его курс и тем самым удешевляет китайский экспорт.
   В Пекине не были готовы к конфронтации. Дело было даже не в недостатке опыта и политической воли у тогдашних руководителей. Китай находился в фазе ускоренного развития всей экономики с опорой на экспортные отрасли. В 2001 году КНР с благословения Вашингтона приняли во Всемирную торговую организацию (ВТО) и это открыло дополнительные возможности для встраивания в мировые финансовые системы и производственно-торговые цепочки, которые в значительной степени контролируются США. Китаю в качестве «развивающейся страны» позволили выторговать 15-летний переходный период, который был использован для наращивания объёмов экспорта. Если в 2001 году ежегодный объём внешней торговли КНР составлял 200 млрд. долл., то к концу льготного периода он достиг 4 трлн. долл.
   Будучи реалистами, китайские руководители трезво оценивали ситуацию и шли навстречу американцам по формуле «один шаг вперед, два шага назад». Курс юаня медленно повышался (8.28 юаня за доллар в 1994 году, 6,22 юаня за доллар в 2014 году). Одновременно происходил захват рынков США и других стран Запада дешевыми и все более качественными товарами «made in China». Не выдержав конкуренции, предприятия переносили производство в Китай, исчезали целые отрасли промышленности. Снисходительное отношение к Китаю исчезало по мере роста дефицита в торговле и государственного долга. Тогда-то вашингтонские мудрецы придумали оригинальный способ «усмирения красного дракона». С учетом неудовлетворенности китайских элит положением Поднебесной на мировой арене после Второй мировой войны, Пекину было предложено чуть ли не стать вровень с самой Америкой! Хитрость заключалась в этом «чуть ли». Привезенная в Пекин в 2009 году президентом Бараком Обамой идея создания «дуумвирата G-2» предусматривала чуть ли не совместное господство в мире США и КНР. Однако Вашингтон оставался бы в этой паре старшим партнером, руководителем, а Пекин – младшим, исполнителем.
   Отказ от предложенной «высокой чести» повлек последствия как для Америки, так и для Китая. Американцы ответили военно-политической стратегией «поворота к Азии» (2011) и экономической стратегией Транстихоокеанского партнерства (ТТП). Обе стратегии не были реализованы в полной мере, но четко обозначили растущую подозрительность и даже враждебность к Китаю, стремление окружить его поясом стран-соперниц, поставить под контроль главные торговые пути Поднебесной. Китайцы, в свою очередь, без лишнего шума наращивали оборонный потенциал, делая акцент на создание современного ракетно-ядерного щита, океанского военного флота, космического и кибернетического оружия, развивали военные связи с Россией. Но, самое главное, они приступили к созданию всеобъемлющего плана укрепления Китая, превращения его в державу мирового уровня к середине века. Этот план был оглашен в конце 2012 года и стал известен как «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации».

Китайская мечта против американской

   Начало нового этапа китайской истории пришлось на завершение периода американской истории, которое можно назвать «головокружение от успехов». Он длился с 1991 года, когда распался Советский Союз, и завершился с поражением на выборах 2016 года Демократической партии, которой рулили выражавшие интересы глобального финансового капитала «неоконы». Пришедшие к власти республиканцы во главе с Дональдом Трампом больше заботятся о национальных интересах США. Они заявляют о решимости вернуть в США производственные мощности и рабочие места. Они как зеницу ока берегут и защищают статус доллара как главной расчетной единицы мировой торговли. Они надеются удержать слабеющие позиции мирового гегемона за счет усиления эксплуатации союзников (Германия, Англия, Япония, Канада, Турция и др.), запугивания сырьевых держав (Саудовская Аравия, Иран, Ирак, Венесуэла), перехода к нечестным методам в торговле с основными конкурентами, прежде всего с Китаем. «Трамписты» мечтают об отбрасывании Китая к статусу «региональной державы», потребителя дорогой и высокотехнологичной американской продукции, а также поставщика в супермаркеты и дома американцев дешевой и сравнительно простой бытовой техники и иной продукции.
   Возглавившие в 2017 году государственные структуры республиканцы при поддержке столь же антикитайски настроенных демократов подготовили и начали осуществлять свой всеобъемлющий план под названием «Америка прежде всего!». Его центральной частью стала «холодная война» против Китая, которая, в свою очередь, состоит из торговой войны, технологической войны, прямого военного давления, а также создания серии региональных кризисов на окраинах Поднебесной и ее рубежах. Открытая фаза противостояния потребовала от Пекина разработки системы оборонительных и наступательных мер как в самом Китае, так и на мировой арене.
   Прежде всего, надо было достичь согласия всех частей правящий элиты о целесообразности «идти против течения». Ведь еще совсем недавно руководство страны шло курсом Дэн Сяопина «оставаться в тени, накапливать силы, дожидаться удобного момента». Решимость до конца идти независимым путем «Китайской мечты» была провозглашена с самой высокой трибуны Красного Китая – с трибуны XIX съезда правящей Коммунистической партии. В октябре 2017 года Си Цзиньпин повторил на нем свое внешнеполитическое кредо: «Ни одна страна не должна рассчитывать на то, что мы будем вести торговлю своими ключевыми интересами, ни у кого не может быть ни малейшей надежды на то, что мы вкусим горькие плоды ущемления суверенитета, безопасности и интересов государства». Тогда же съезд утвердил и его концепцию «создания сообщества единой судьбы человечества», первую заявку Поднебесной на глобальную роль. Именно тогда, в октябре 2017 года Китай перешел Рубикон.
   Выступления Си Цзиньпина на съезде окончательно показали Китаю и миру стратегическое значение новых установок. Сигнал из Пекина в Вашингтоне оперативно получили и правильно поняли. Развернувшиеся с весны 2018 года бои на торговом фронте и сопровождавшие их информационные операции в связи с островами Южно-Китайского моря, Синьцзяном и Тайванем вполне могли поколебать решимость китайского руководства. Ведь оно не привыкло действовать в условиях такого сильного и многопланового стресса. Но этого не случилось. Твердость внешнеполитического курса была подтверждена проведением в Пекине в апреле-мае 2019 года сразу двух важнейших внешнеполитических мероприятий – Второго форума «Пояс и путь» и «Диалога азиатских цивилизаций».
   Выступления на форумах председателя Си Цзиньпина не оставляли сомнений в крепости его духа и решимости продолжать выполнение долгосрочной программы «Китайская мечта», основных внешнеполитических стратегий «Пояс и путь» и «Создание сообщества единой судьбы человечества».

Дисциплина и единоначалие – приоритет приоритетов

   Готовясь к фронтальному противостоянию с противниками «Китайской мечты», главнокомандующий армией, партией и государством, Си Цзиньпин должен был убедиться в надежности тылов, в дисциплине и боевом настрое своей гвардии – 90-миллионной Компартии. Он хорошо знал состояние КПК еще до того, как возглавил ее в 2012 году, Он прошел все ступени партийных комитетов – от деревни до крупнейших провинций и многомиллионных городов, а с 2007 года был заместителем Генерального секретаря ЦК КПК. Он не мог не знать, что сращивание партийного аппарата и бизнеса, возникновение региональных групп влияния и коррупционных цепочек, разочарование в социалистических ценностях, распространение прозападных и либеральных взглядов приняли за годы «реформ и открытости» небывалые масштабы. КПК повторила путь других правящих партий, долго державших в руках рычаги власти и ключи от закромов. «Авгиевы конюшни» партийных комитетов и органов власти были переполнены. Их расчистке были посвящены 4-й (2014) и, особенно, 6-й (2016) пленумы ЦК КПК.
   Именно 6-й пленум ЦК КПК, который прошел 24–27 октября 2016 года, можно считать началом активной мобилизации партии и всей нации. Тогда еще холодная война против Китая только начинала принимать конкретные очертания. В Китае речь о гибридной или холодной войне тогда не шла, использовался термин «новые условия». Но уже было понятно, что без внутрипартийной мобилизации невозможно обеспечить устойчивое развитие Китая во все более неблагоприятных условиях на мировых рынках в новой международной обстановке. Пленум принял документы о повышении в новых условиях дисциплины, установлении более жёсткого контроля над деятельностью парторганизаций и членов КПК. Особенно весомо прозвучали слова о необходимости сплочения вокруг ЦК КПК и его «ядра» – генерального секретаря Си Цзиньпина.
   Новые условия стали реальностью на внешних рынках, появлялось всё больше конкурентов, производящих технологически простые товары дешевле. Президент США Трамп хотя и «зарубил» потенциально опасный для Китая масштабный план переориентации финансовых и товарных потоков под названием Транстихоокеанское партнёрство (ТТП), зато уже объявил о решимости обложить импорт из КНР непомерными тарифами. Компенсировать возможные потери вряд ли могла начатая лишь в 2013 году программа «Пояс и путь», призванная открыть новые рынки сбыта китайских товаров, обеспечить безопасные маршруты китайского экспорта и все более важного импорта.
   Новые условия уже вырисовывались на границах Китая. На Корейском полуострове под предлогом противодействия ракетно-ядерной программе Пхеньяна расширялось военное присутствие США. Японские вооружённые силы осваивали новые районы поближе к рубежам Китая, получили первые авианосцы. Под сильным влиянием популярного премьер-министра Синдзо Абэ дело шло к пересмотру мирных статей конституции Страны восходящего солнца. Уже открыто стали обсуждать даже приобретение собственного ядерного оружия. Поставки американского оружия на Тайвань и рискованные заявления нового президента США Трампа о нежелании придерживаться политики «одного Китая» усилили опасность провоцирования крупного конфликта. К тому же новая администрация в Вашингтоне придает системный характер провокациям в Южно-Китайском море. Превратить Синьцзян в зону нестабильности планируют террористические организации «Талибан» и Исламское государство (организация, запрещенная в РФ), расширяющие свое присутствие в сопредельных Афганистане, Пакистане и странах Центральной Азии.
   Предчувствие или, скорее, прогнозы аналитических центров о приближении многосторонней конфронтации, подталкивали руководство КПК снова и снова обращать пристальное внимание на состояние правящей партии, всех ее 90 миллионов членов, всех 4 миллионов партийных организаций. Добившись беспрецедентных успехов за 40 лет реализации курса «реформ и открытости», многие партийные руководители и функционеры «разделили успех» подконтрольных им государственных и даже частных коммерческих структур, установили коррупционные связи. Возможно, это было неизбежно и терпимо еще недавно. В новых же условиях подобные связи становятся неприемлемыми. Они тормозят перестройку экономики. Они отравляют настроения в обществе, серьёзно воспринявшем план «Китайская мечта», поддержавшем «новую норму» и решения о борьбе с коррупцией. Крупные коррупционеры – «тигры» и «лисы» – забивают дома, целые склады наличностью и золотом, а за границей прячут капиталы и недвижимость, держат родных и близких. Это открывает для западных конкурентов и спецслужб возможности прямой вербовки или приобретения «агентов влияния», при помощи которых можно влиять на развитие страны. Наведение порядка в партийных организациях, ужесточение персональной проверки руководителей всех уровней в таких условиях становилось мерой необходимой и неизбежной.
   Проведение еще одного пленума ЦК по проблемам чистоты партийных рядов всего через пару лет после 4-го пленума, ставшего началом системной борьбы против коррупции, подчеркнуло серьезность проблемы. 6-й пленум заострил внимание на кадрах высокого и высшего уровней. Часть наиболее влиятельных кадровых работников оказалась не в состоянии порвать сложившиеся годами коррупционные связи или даже обросла новыми после назначения на другие посты в ходе ротаций, традиционных для партийной системы.
   По признанию Ван Цишаня, руководителя Центральной комиссии по проверке дисциплины и одного из 7 членов Постоянного Комитета Политбюро ЦК, сделанного на пленуме, «деятельность партийных организаций в стране отличается слабостью». Более того, отдельные руководящие работники даже в ЦК КПК на уровне комитетов, департаментов, управлений не владеют даже «азбучными» познаниями в области партийного строительства. Среди определенной части партийных руководителей распространенными стали случаи «морального разложения и коррупции, партийно-мировоззренческого безразличия и дисциплинарной расхлябанности, отсутствия твердой политической позиции в отстаивании линии коммунистической партии».
   В новых условиях мобилизации Поднебесной повысилась роль правящей партии как генератора планов стратегического развития и как системы управления. Мозг нации и его нервная система – такова сегодня роль КПК. Мозг должен работать безукоризненно – на это направлены решения 6-го пленума об укреплении дисциплины в партийном руководстве, установлении единоначалия вокруг ЦК и его «ядра» – генсека Си Цзиньпина. Эта зафиксированная в решениях пленума роль Си Цзиньпина как бы отсылает к другим ключевым периодам истории КПК и КНР. «Ядром» партийного руководства многие годы был Мао Цзэдун, обеспечивший победу коммунистов в гражданской войне и возглавивший строительство социализма в Китае. «Ядром» в партийных документах называется Дэн Сяопин, вставший у штурвала чуть было не затонувшего корабля под названием «Китай», мобилизовавший его команду на небывалые усилия во спасение нации и нашедшего правильный курс «реформ и открытости». Признав Си Цзиньпина очередным «ядром», компартия сознательно наделила его огромными полномочиями, но еще и возложила ответственность исторического масштаба.
   Требуя партийной мобилизации и установления единоначалия, китайцам всё время напоминают о печальном примере компартии Советского Союза, в последние годы своего существования утратившей ленинские и сталинские партийные традиции и впавшей в бесконтрольность и эпилепсию. Стоит вспомнить вялость и нерешительность партийной верхушки КПСС времен ее заката, расцвет альтернативных центров идеологии и региональной власти, коррумпированность высших руководителей и их связь с зарубежными кругами.
   Партийное руководство беспокоит не только организационная расхлябанность, жажда обогащения и инертность части кадровых работников КПК. За долгие годы по существу единоличного правления страной и отсутствия организованной оппозиции, среди коммунистов стала тускнеть вера в идеалы социализма, готовность идти на жертвы ради своих убеждений. Появилось немало двуличных деятелей, говорящих правильными штампами, но в действительности являющихся поборниками совсем других идеологических течений. Впору ставить вопрос о политической благонадежности части партийных кадров.
   Само собой разумеется, проблемы надежности армии коммунистов и, особенно, ее командиров, эффективности системы партийного и государственного управления в новых условиях не могли быть решены одномоментно. Углубление реформ партийных и государственных структур были поставлены в центр повестки XIX съезда КПК (октябрь 2017) и последовавших за ним 3-его (2018) и 4-го (2019) пленумов. Ставшая ключевой частью мобилизации партии борьба за чистоту рук и идей проходит в условиях сосуществования социалистической и рыночной экономики. В стране сохраняется внушительный разрыв между богатыми и бедными (индекс Джини по данным Азиатского банка развития составляет 52 пункта, самый высокий показатель неравенства в Азии). Это сосуществование, лежащее в основе «социализма с китайской спецификой», с одной стороны, дает впечатляющие экономические результаты. Но, с другой стороны, порождает и коренные проблемы, в том числе идеологические.

Пропагандистские и политические кампании

В условиях начавшейся многоликой «холодной войны» важным полем боя становится идеология. За годы «реформ и открытости» либеральные ценности Запада заняли прочное место в духовной жизни китайской элиты. Они приходили через миллионы выпускников американских университетов и филиалы американских учебных заведений в самом Китае. Через прозападную профессуру и политологов, установивших тесное взаимодействие с заокеанскими коллегами. Через отправивших свои капиталы и семьи на Запад чиновников и предпринимателей. Через произведенную специально для Китая или продублированную в Гонконге и на Тайване продукцию Голливуда.
Опасность «выцветания красного цвета» осознавалась руководством КПК и в 80-е, и в 90-е годы. Она служила предметом рассмотрения на специальных совещаниях и пленумах ЦК КПК. Однако системная работа по противодействию чуждым не только «красному дракону», но и самой китайской цивилизации установок началась лишь с приходом Си Цзиньпина. С точки зрения долгосрочной идейной борьбы важную роль сыграла программа «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации». Эта многопрофильная стратегия включает экономические, политические, военные, дипломатические и, конечно, идеологические аспекты. В условиях возникшего «духовного вакуума» она дала второе дыхание патриотическим устремлениям китайцев, особенно молодежи. Она вернула интерес к многовековым источникам китайской мудрости, работам мыслителей Древнего Китая. Она возродила уважение к собственным демократическим традициям – революционеров во главе с Сунь Ятсеном, участников «движения 4 мая» 1919 года, первых коммунистов. Стратегия дополнялась тактическими операциями, роль идеологических контратак стали играть мощные идеологические кампании. Первая из них развернулась осенью 2016 года и продолжается, хотя и с меньшей интенсивностью, по сей день. Она строится вокруг важнейшего эпизода в истории Компартии – Великого похода.

Патриотическая матрица Великого похода

   20 октября 1936 года измученные двухлетними скитаниями по труднодоступным районам, бомбежками и атаками гоминьдановских войск, истощенные голодом и болезнями отряды китайской Красной Армии вошли в горный городок Яньань на северо-западе Китая. Прошли 10000 километров, преодолели 18 горных цепей и форсировали 24 крупные реки. Окропили кровью места десятков сражений, сотен боев и тысяч столкновений с кадровыми частями Гоминьдана, с отрядами местных милитаристов. Обозначили свой маршрут могилами тысяч обмороженных, сорвавшихся в пропасти, умерших от голода и болезней. Этот массовый подвиг по-китайски называется «Длинный поход» и прославляется как пример стойкости и веры в победу даже в самых трагических обстоятельствах.
   В русском языке есть несколько выражений, ставших символами Китая. Великая стена, Великий шелковый путь, Великий канал и, конечно, Великий поход. Пожалуй, из всех «великих» в нынешней России меньше всего знают о Великом походе. За полвека исследований Китая мне посчастливилось побывать в нескольких местах, связанных с Великим походом: Я пробирался по горным тропам и подземным ходам, осматривал превращенные в казармы и госпитали пещеры, изучал экспозиции в столичных и местных музеях, фотографировал величественные мемориалы на местах побед и поражений. Получив даже это неполное представление о труднейших условиях стратегического отступления, обеспечившего впоследствии стратегическое наступление и окончательную победу КПК, я понял смысл китайской пословицы «проиграть сто сражений, но выиграть войну».
   Думаю, что главное значение Великого похода состоит в том, что в тяжелейшие годы антияпонской войны удалось вывести из-под сокрушительного удара противников (внутреннего противника – гоминьдановцев и внешнего – японцев) тот сгусток политической воли к сопротивлению, который представляло собой руководство Компартии. Если бы оно было уничтожено врагами, то история антияпонской войны да и всей Второй мировой войны на Тихоокеанском театре сложилась бы иначе.
   Скорее всего, без коммунистической альтернативы капитулянтские силы в Гоминьдане пошли бы на прекращение сопротивления, как это и сделал один из руководителей партии Ван Цзинвэй. Этот «китайский Власов» в 1940 году на землях нескольких оккупированных провинций создал на штыках японцев марионеточную «Китайскую Республику» со столицей в Нанкине. «Нанкинское правительство», китайский вариант французского режима Виши и прочих коллаборационистских режимов, боролось с непокорившимися гоминьдановцами во главе с Чан Кайши и с коммунистами во главе с Мао Цзэдуном. Оно имело свою почти миллионную армию и в 1943 году даже объявило войну США и Англии.
   Поражение во Второй мировой войне на стороне Японии стало бы для Китая еще одной трагедией исторического масштаба. Поднебесную вполне могла ждать участь Германии – разделение на зоны оккупации стран-победителей, огромные репарации. Судьба нынешней «недосуверенной» Японии тоже вряд ли вдохновляет. Вместо этого ужасного сценария Компартия написала совсем другой. Она навязала патриотической части руководства Гоминьдана Единый антияпонский фронт и вынудила Чан Кайши принять верную сторону в мировой войне. Ценой колоссальных жертв и с помощью Советского Союза и других союзников Китай вышел из 14-летней антияпонской войны победителем, вернул себе достойное место великой державы на мировой арене и в ключевых международных организациях. Нынешние успехи Китая базируются на фундаменте суверенитета и территориальной целостности, обеспеченных статусом державы-победительницы, одного из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН.
   Великий поход стал плавильной печью, в которой была отлита непреодолимая воля к победе, способность двигаться к стратегической цели через преграды и периоды временных неудач. Так закалялась сталь особой китайской марки. Эта сталь оказалась нержавеющей. Выжившие в годы антияпонской и последовавшей гражданской войны, перенесшие незаслуженные репрессии в годы «культурной революции» большевики-ветераны возглавили поход к мирному возвышению Китая.
   Говоря современным языком, они создали «матрицу» патриотизма, самопожертвования и предприимчивости. Эта матрица была опробована ими в ходе нового Великого похода маршрутом «реформ и открытости», когда по лекалам «освобождённых районов» создавались специальные экономические зоны, складывался «социализм с китайской спецификой». Эту матрицу они смогли передать новым поколениям китайских коммунистов, которые в наши дни реализуют долгосрочную программу «Китайской мечты».
   Сохранение этой матрицы и передача ее следующим поколениям представляется мне крайне важным делом, задачей исторического значения. Лишившись «матрицы Великого похода» Компартия Китая может превратиться в заурядную, хотя и огромную по масштабам сеть административного управления без центрального сервера, без мобилизующей пассионарную часть нации сверхзадачи. Если китайская нация под влиянием западной цивилизации погрязнет в индивидуализме и стяжательстве, разврате и вседозволенности, то ее совокупная мощь неизбежно начнет сокращаться. Китай утратит свои конкурентные преимущества, которые собственно и позволили ему вырваться вперед в соревновании держав и цивилизаций.

«Не забывать изначальные ценности, выполнить историческую миссию»!

   Естественным продолжением кампании Великого похода стала развернутая сразу после окончания XIX съезда новая политическая кампания «Не забывать изначальные ценности, выполнить историческую миссию»! Как представляется, ее авторы ставят перед собой как минимум две цели.
   Во-первых, надо снова напомнить нынешним, в массе своей вполне благополучным китайцам о пройденном за минувшие десятилетия тяжелом и стремительном пути к возрождению Родины. Напомнить о повальной нищете, царившей в Поднебесной каких-то 70 лет назад. Напомнить об «изначальных ценностях» – идеалах коммунизма, независимости, справедливости, за которые сражались на полях битв и страдали в тылу не какие-то легендарные герои, а их собственные отцы и матери, дедушки и бабушки. При этом важно напомнить, что обещания, которые давала Компартия, на глазах нынешних китайцев становятся реальностью: полностью покончено с нищетой, обеспечен достаток большинству, Китай стал независимой державой, которой может гордиться каждый ее гражданин.
   Во-вторых, необходимо мобилизовать народ на реализацию долгосрочного плана «великого возрождения китайской нации». Уже достигнутые с 2012 года успехи убеждают в правильности пути и в реальности достижения окончательных целей. «Выполнить историческую миссию» будет не так просто – недаром Си Цзиньпин еще накануне «торговой войны» и эпидемии коронавируса предупреждал о неизбежности появления «черных лебедей», о высокой вероятности возникновении неожиданных катаклизмов, новых препятствий на пути мирного возвышения Китая. Напоминание о личной сопричастности к истории должно помочь общенациональной мобилизации, вызвать готовность даже идти на жертвы на нынешнем этапе борьбы.
   Конечно, каждый человек по-своему понимает лозунги, которые сейчас встречаешь практически на любой улице любого города или даже деревни. Скорее всего, пропаганда действует с разной эффективностью на людей разного возраста, образования, достатка. Возможно, красных полотнищ с восемью золотыми или белыми иероглифами стало слишком много. Ретивые местные чиновники, как всегда, стараются «быть святее самого Папы». Но поставленной цели пропагандистские кампании так или иначе все равно достигают – китайцы готовятся внести свой вклад в общенациональное дело великого возрождения Поднебесной.

Мобилизация экономики

   Мобилизация в условиях начинающейся холодной войны запаздывает не только в области реформ партийных и государственных структур и в духовной сфере. Поворот огромного корабля «Китай» в открытом море мировой экономики не успел завершиться, да он и не мог завершиться так быстро. Начавшаяся в рамках плана «Китайская мечта» переориентация производства с обслуживания внешних рынков на рынки внутренние не достигла оптимальных ориентиров.
   Для Китая остаются важными не только экспортные поступления, по-прежнему значительно превышающие затраты на импорт. Необходим также приток передовых технологий, попадающих преимущественно через совместные с западными компаниями предприятия. Не случайно именно по этим целям были выпущены первые залпы американской «холодной войны». Не случайно Пекин хотя и отвечает на санкции и иные ограничения, но пока старается отвечать не зеркально, а асимметрично, идет подчас на выглядящие неравноправными компромиссы, на первый взгляд даже «прогибается».
   Пекин не то чтобы застали врасплох, к 2018 году он уже прошел немалую часть пути к достижению «Китайской мечты». Еще в 2014 году Си Цзиньпин начал перенос центра тяжести всего экономического развития Китая с завоевания внешних рынков на создание емкого внутреннего рынка. Методом реализации этого далеко идущего замысла стало создание зажиточного среднего класса, способного превратить национальную экономику в «вечный двигатель» самодостаточного цикла производства и потребления. Фактически была сделана ставка не на 300 млн. американцев или 500 млн. жителей Евросоюза, а на 1 млрд. 400 млн. собственных граждан. Политика, получившая название «новая нормальность», означает справедливый возврат долгов, которые накопились за четыре десятилетия начатой Дэн Сяопином политики «реформ и открытости». Тяжкий и скудно оплачиваемый труд сотен миллионов тружеников позволил Китаю за 40 лет стать «мастерской мира», накопить огромные финансовые запасы (3,1 трлн. долларов валютных резервов к концу 2018 года).
   Теперь маятник качнулся в другую сторону. После 2012 года доходы жителей страны ежегодно повышались на 7,4 %, благодаря чему численность среднего класса к 2018 году превысила 400 млн. человек. Вклад конечного потребления в экономический рост составил больше половины – 55 %. По средней заработной плате в городах в конце 2017 года Китай опередил Россию – 5630 юаней в месяц (примерно 55 тыс. рублей) против наших 30 тыс. рублей.
   Но все же, как говорится, «на войне как на войне». Китай остается в цейтноте, не успевает отмобилизоваться перед лицом превосходящих сил противника, на преодоление «развода» с Америкой требуется время. Объем ВВП КНР сейчас составляет 60 % американского. Это много, но не достаточно. Как ни стараются пекинские переговорщики умиротворить Вашингтон, смягчить и отсрочить очередные удары, перемирия в торговой войне вряд ли продлятся долго. Эксперты предсказывают уже в обозримом будущем введение новых торговых барьеров на американском рынке, внеэкономические меры воздействия на страны-союзницы, ускорение глобального разрыва устоявшихся производственно-сбытовых цепочек Антикитайская холодная война вполне способна если не нарушить поступательное движение, то замедлить его, вынудить искать обходные пути, как это случалось с колоннами коммунистов во время Великого похода. Именно к таким маневрам можно отнести первую фазу китайско-американского торгового соглашения, заключенного 15 января 2020 года. Можно вспомнить об изъятии из внутренней и внешней пропаганды упоминаний о программе «Сделано в Китае 2025», призванной обеспечить к означенному году первенство Поднебесной в ключевых научных и технологических областях. Эта программа, говорят, довела президента Трампа до бешенства, и его представители на торговых переговорах посоветовали своим китайским коллегам «не дергать тигра за усы».
   Американские торговые санкции и атаки на высокотехнологичные отрасли бьют по китайской экономике с разным эффектом. Практически не затрагивая провинции Северного, Северо-Восточного и Северо-Западного Китая, они приобретают удвоенную силу в приморских регионах, в Центральном Китае. Именно там сконцентрированы производства, ориентированные на американские и европейские рынки, которые многие годы были «локомотивами» китайской экономики. Концентрируя санкции на высокотехнологичные отрасли, Вашингтон стремится разжечь недовольство в приморских провинциях Китая, ослабить там позиции Компартии. Намекая на возможность развертывания санкционного фронта до масштабов антироссийских, проведения точечных ударов по зарубежным счетам и имуществу китайской «офшорной» элиты, США надеются противопоставить партийному руководству немалую и весьма влиятельную прослойку людей, обогатившихся за последние десятилетия, а также связанные с ними коррупционными цепочками партийные, административные и военные кадры.
   Трамповские «точечные удары» и массированная стрельба «по площадям», безусловно, наносят ощутимый ущерб Китаю. Рост ВВП КНР в 2019 году составил 6,2 %, при этом, по расчетам китайских экспертов, в результате санкций он потерял от 0,8 % до 1 % ВВП. Стоит напомнить, что за 2012–2017 годы темпы роста в среднем составили 7,2 %, что ниже предшествующих рекордных десятилетий, хотя все равно значительно выше среднемировых (2,6 %).

Асимметричный ответ Китая

   Каковы же будут ответные меры Китая? Они вряд ли станут «зеркальными». Можно сократить закупку соевых бобов и таким образом настроить против Трампа его избирателей на Среднем Западе США. Можно приостановить закупки автомобилей и самолетов «Боинг», поставки необходимых американской промышленности редкоземельных металлов с похожим эффектом для внутриполитической жизни Штатов. Можно начать ускоренный вывод сотен миллиардов долларов из Америки, подорвать устойчивость ее финансовой системы. Но еще лучше вместо негативной повестки выбрать позитивную – повысить конкурентоспособность Китая и ослабить все еще немалую зависимость от рынков США и Запада в целом.
   Поддерживать приемлемые темпы роста экономики помогут испытанные средства, в том числе вложения в создание инфраструктуры – железных и шоссейных дорог, воздушных и водных путей сообщения, трубопроводов, электрических сетей, новых городов. Накопленные за годы «мирного возвышения» резервы позволяют оплатить самые масштабные и дорогостоящие проекты.
   Ключевую роль, причем и экономическую, и политическую, призвано сыграть стимулирование роста среднего класса или, как говорят в Китае, «людей со средним уровнем доходов». В минувшие несколько лет эта группа населения расширялась быстрее, чем темпы роста ВВП. После 2012 года доходы жителей страны ежегодно повышались на 7,4 %, благодаря чему численность среднего класса к 2020 году достигла 440 млн. человек. Вклад конечного потребления в экономический рост КНР составил больше половины – 55 %.
   Теперь, при ожидаемом замедлении темпов роста ВВП до 5 % в год, важно найти новые пути превращения Поднебесной в страну победившего среднего класса. Уже в конце 2020 года будет покончено с нищетой в масштабах всего Китая. В его истории такого не было никогда! В современном мире ни одна страна не добилась вывода из бедности 100 млн. человек за восемь лет! Еще через десять лет, к 2030 году, по оценкам американских экспертов из Института Брукингса, средний класс будет насчитывать 850 млн. человек, то есть свыше 70 % жителей Поднебесной.
   За счет чего в Китае намерены расширять класс покупателей, средний класс? Продолжается снижение налогообложения малого и среднего бизнеса. С 25 % до 12,5 % понижен налог на прибыль малых и средних компаний. Для стимулирования потребительского рынка была поднята планка ежемесячного заработка, не облагаемого подоходным налогом. Теперь это в пересчете на наши деньги до 50 тыс. рублей в месяц.
   Средний класс будет продолжать расти в своих верхних сегментах. Заканчивается период жесткого экономического контроля и усиливается поощрение инновационной и предпринимательской деятельности. Снижаются налоги на предпринимателей. Отменяется система обязательного одобрения инвестиционных проектов властями, вместо этого создается ограниченный «негативный список» в областях, затрагивающих национальную безопасность и международную деятельность. Сохраняя плановую систему и командные позиции в финансах, крупной промышленности и транспорте, компартия Китая поощряет частную инициативу, рыночный сектор. Уже сейчас на него приходится около 80 % занятых, около 60 % ВВП, более половины налоговых поступлений и почти 70 % китайских инвестиций за рубеж.
   Серьезный источник – это превращение работающих в городах деревенских жителей-мигрантов в полноценных граждан и потребителей. Армия мигрантов в конце 2018 года оценивалась в 270 млн. человек! С поэтапной отменой прописки хукоу и других ограничений «понаехавшие» смогут прописаться в городах, получить стандартный доступ к медицинскому обслуживанию и образованию, пенсионному обеспечению.
   Нижние сегменты среднего класса вырастут также за счет развития общенациональной пенсионной системы. На конец 2015 года в Китае насчитывалось 222 млн. человек старше 60 лет. В 2010 году впервые в истории Китая были введены пенсии для всех категорий населения. Пока разница в величине пенсий очень велика, выплаты сельским пенсионерам еще очень малы. Но уже в 2020 году 90 % жителей страны получат карты соцстрахования, гарантирующие минимальные стандарты обеспечения жизни. Бедняки и пенсионеры станут больше потреблять, станет лучше им и всей национальной экономике.
   Росту внутреннего рынка будет содействовать еще и политика «открытых дверей» как для экспорта своей продукции, так и импорта зарубежных товаров. Из главного экспортера мира Китай на глазах превращается в важнейшего импортера. С 2018 по 2022 годы ожидается закупка товаров на астрономическую сумму – 8 трлн. долларов. Впервые в мире Китай стал проводить не экспортные, а импортные ярмарки. В Шанхае в 2017-м и 2019 году с большим успехом прошли международные выставки-продажи. Объем сделок в 2019 году превысил 1 трлн. долларов!

Мобилизация обороны. «Зима близко»!

   Созданный в годы войны сопротивления японской агрессии «Марш добровольцев», а сейчас – гимн Китайской Народной Республики, гласит: «Вставайте, кто рабства больше не хочет! Свою кровь и мясо превратим в новую Великую стену»!
   Сейчас, конечно, Китаю не понадобится приносить жертвы, соизмеримые с теми, что потребовались с 1931 по 1945 год – 35 млн. человек! Однако нынешняя ситуация с безопасностью Поднебесной явно не располагает к благодушию. «Зима близко!». Этим рефреном из популярного телесериала можно охарактеризовать стратегическую обстановку разворачивающейся холодной войны.
   Вашингтон в 2017 году официально зачислил КНР наряду с Россией в главные стратегические противники. Ради развертывания по периметру наших и китайских границ ракет среднего и малого радиуса действия разорван важнейший договор, сдерживавший производство и размещение ракет этого класса, ДРСМД. Ускоряется перевооружение баз в Японии, Южной Корее, там размещаются системы ПРО, призванные обесценить российский и китайский ракетно-ядерные потенциалы. Корабли и самолеты 7-го флота США все чаще входят в воды вокруг островов Южно-Китайского моря. Повышается температура вокруг традиционного очага напряженности – Тайваня. Американские власти подстрекают сепаратистски настроенное руководство к провозглашению независимости. Вооруженные силы Тайваня получают все больше американских самолетов и подводных лодок, другую военную технику.
   Все эти действия можно рассматривать как «артподготовку» к «горячей войне» между Америкой и Китаем, сценарии которой обсуждаются в экспертной среде и даже на страницах СМИ. Что уж говорить о разработках Пентагона и разведывательного сообщества. Для Китая складывается ситуация явной и непосредственной угрозы.
   Неудивительно, что Китай предпринимает адекватные контрмеры. Как и в случае с торговой войной, они не зеркальные, а асимметричные. Стоит учитывать разницу в финансовых возможностях НОАК и американских вооруженных сил. В 2019 году военные расходы КНР выросли на 7,5 % и достигли 175 млрд. долларов (1,19 трлн. юаней). Эти внушительные суммы, тем не менее, составляют лишь четверть от военного бюджета США. В Народно-освободительной армии Китая (НОАК) служат 2 млн. человек, а в вооруженных силах США – 1,4 млн. Общепризнанно, что у США огромный перевес в ядерном арсенале, при том что Пекин держит в секрете свои параметры. Ракетная «линейка» НОАК за последние годы получила быстрое развитие и ныне включает практически все виды баллистических ракет разного радиуса действия, в том числе с боеголовками индивидуального наведения и входа в атмосферу. Космические вооружения позволяют сбивать спутники противника. Есть сведения, что Китай обладает гиперзвуковыми ракетами. Создаются новые поколения ядерных зарядов. Совершенствуется система командования войсками из подземных укрытий.
   Выполнение плана «Китайская мечта» и развертывание против КНР холодной войны ускорили существенные изменения в стратегии развития НОАК. Одним из первых решений Си Цзиньпина как председателя Военного совета КПК, фактически главнокомандующего, было сокращение численности военных на 300 тыс. человек. Вместо этого ускорилось изменение конфигурации армии, авиации и флота. Были созданы новые виды вооруженных сил – Ракетные войска и Силы стратегической поддержки, ответственные за киберпространство, космос и электронную войну. Происходит расширение стратегической ширины и глубины китайской обороны как на Земле, так и в мировом океане, в космическом пространстве.
   Ответом на «Поворот к Азии» и нынешние все более провокационные действия ВМС США в Южно-Китайском море и Тайваньском проливе стало укрепление островов и атоллов, создание по существу выдвинутой в Тихий океан новой передовой линии обороны. В Китае создается современный океанский флот, в строй становятся авианосцы отечественной постройки, атомные подводные лодки, ракетные корабли большого радиуса действия. Китайские фрегаты охраняют важнейшие торговые пути в Тихом и Индийском океанах. Они заходят в порты Пакистана и Шри-Ланки, на побережье Африки, в Джибути, для них приобретена первая база материально-технического обслуживания.
   Переход к глобальному видению стратегических вызовов и концепции «активной обороны» в последние годы сопровождается также ускоренным развитием техники и технологии для космического и кибернетического пространств. Информатизация вооруженных сил становится приоритетом в финансировании и научных разработках. Преодолеваются внутренние границы между сухопутными войсками, ВМС, ВВС и космическими частями. Стали проводить стратегические маневры с участием всех родов войск, причем все чаще с боевыми стрельбами.

Китай и Россия встают спина к спине

   Учения, максимально приближенные к настоящим боевым действиям, становятся крайне важными для китайских военных, последний раз реально воевавших в 1979 году. Поэтому особую ценность приобретает возможность совместных учений с российской армией, высший и средний командный состав которой получил бесценный опыт в ходе региональных конфликтов последних лет в разных частях мира.
   В 2018 году 3,2 тыс. китайских военных впервые стали иностранными участниками крупномасштабных командно-штабных учений «Восток 2018». Спустя несколько месяцев Китай стал крупнейшим (две трети всех иностранцев) участником стратегических военных учений «Центр 2019». НОАК направила в Россию 1,6 тыс. человек личного состава, 300 единиц наземной боевой техники, а также 30 самолетов и вертолетов. Эти силы были переброшены по российским железным дорогам из Западного военного округа КНР. Впервые китайские войска участвовали в учениях не как автономный контингент, а как составная часть единой группировки под командованием российского штаба.
   Важной новинкой глобального военного взаимодействия России и Китая стало первое в истории совместное патрулирование стратегических ВВС. 23 июля 2019 года два российских «стратега» Ту-95 и два китайских Хian-6К прошли по заданному маршруту над Японским и Восточно-Китайским морями. Эти действия носителей ядерного оружия стали логически продолжением усилий по координации стратегических мер противодействия нажиму США на наши страны. Словами опубликованной в Пекине в июле 2019 года «Белой книги» по национальной обороне, американцы «подрывают глобальную стратегическую безопасность».
   Менее заметные, но не менее серьезные контакты китайских и российских военных регулярно проходят в аудиториях училищ и академий, в кабинетах и ситуационных центрах Генеральных штабов. Доверительные отношения установились между министрами обороны, руководителями штабов и региональных командований. Доверие крайне важно и в торговле оружием, при котором неизбежно происходит переток секретных технологий. После периода подозрений и недоверия в связи с копированием наших образцов вооружений ситуация нормализовалась, и Китаю стали продавать передовую технику, включая противоракетные системы.
   Новым прорывом в этой области стало решение Кремля помочь Китаю создать систему предупреждения о ракетном нападении (СПРН). По словам президента Владимира Путина, объявившего об этом на Валдайском форуме в октябре 2019 года, такая система кардинальным образом повысит обороноспособность КНР, так как сейчас СПРН имеют только США и Россия. СПРН представляет собой целый комплекс взаимосвязанных технологий – от математических алгоритмов и военной топографии до сложнейшего оборудования анализа и управления. По оценкам китайских экспертов, самостоятельно они смогли бы начать развертывание собственной СПРН не раньше 2035 года, потратив при этом до 100 млрд. долларов. По мнению российского эксперта В. Шурыгина «все это позволит Пекину уже через пять-семь лет выйти на совершенно новый военно-стратегический уровень. С другой стороны, Китай фактически впускает Россию в свой “внутренний контур” обороны, в самый ее центр. Ибо именно от успешности и надежности функционирования СПРН зависит своевременное и адекватное принятие решения на применение стратегических ядерных сил и объявление войны».
   В условиях происходящих одновременно и параллельно холодных войн против России и Китая их совместные усилия не только повышают обороноспособность каждой державы. Они еще и гарантируют глобальную стратегическую безопасность. Даже в отсутствии документов о военном союзе достигнутый уровень политического взаимопонимания и военного взаимодействия Москвы и Пекина отрезвляюще действует на безрассудных политиков и стратегов «холодных» или «горячих» войн.
   География и история сделали Россию и Китай соседями. Совпадение национальных интересов сделало их стратегическими партнерами. На протяжении вот уже 400 лет две нации, сближаясь или расходясь, ни разу не воевали друг с другом. У наших добрых отношений очень глубокие исторические корни.

Россия и Китай – взаимодействие из поколения в поколение

   В июне 2019 года Россия и Китай вступили в новую эпоху стратегического партнерства. Во время встреч в рамках Санкт-Петербургского экономического форума президент В.В. Путин и председатель Си Цзиньпин подписали «Совместное заявление о развитии отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху». Таким образом было официально зафиксировано, что стратегическое взаимодействие Москвы и Пекина поднялось на новый, более высокий уровень. Исходная формулировка, «отношения стратегического партнерства», появилась еще при президенте Б.Н. Ельцине и больше не отражала реальность.
   Реальность же состоит в том, что с 2000 года, когда руководителем России стал Владимир Путин, отношения с Китаем стали строиться на новой международно-правовой основе – одним из первых подписанных новым главой государства документов стал «Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве». Это случилось 16 июля 2001 года. Договор постепенно наполнялся все более веским содержанием в разных областях – в торговле, экономическом сотрудничестве, обороне, культуре, гуманитарной сфере. Следующий шаг – подписание в 2004 году протокола о прохождении границы на последнем несогласованном участке, который окончательно решил болезненный территориальный вопрос.
   Стратегическое партнерство получило новое развитие с приходом в Чжуннаньхай в 2012 году Си Цзиньпина. Он выдвинул долгосрочную программу «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации», рассчитанную на период до 2049 года. По существу это было заявление о «выходе из тени», завещанной Дэн Сяопином, программа мобилизации китайской нации для решительного ускорения и продвижения национальных интересов за рамками неолиберального миропорядка и «вашингтонского консенсуса». Китай впервые за несколько десятилетий начинал самостоятельное движение без оглядки на устоявшиеся за 40 лет «реформ и открытости» торговые, финансовые и технологические связи с Западом, готовился противостоять уже наметившемуся сдерживанию. В этих условиях китайским руководителям необходимо было найти новых партнеров, упрочить отношения с уже существовавшими. Не случайно свой первый зарубежный визит Си Цзиньпин нанес в Москву. Затем его встречи и переговоры с В.В. Путиным стали регулярными и частыми – по пять раз в год. Это свидетельствует о содержательности переговоров, удовлетворении обеих сторон направлением и темпами развития стратегического партнерства.
   Партнерство Москвы и Пекина успешнее всего развивается именно на стратегическом, военно-политическом треке. Если торгово-экономические отношения можно сравнить с арифметикой, где все более или менее ясно – сложение и вычитание, деление и умножение, то область стратегии – это высшая математика, где даже параллели при определенных условиях пересекаются или расходятся. Можно и нужно находить причины отставания наших двусторонних отношений на торгово-экономическом треке. Но вот причины опережения на треке стратегическом ясны – это совпадение национальных интересов безопасности, сходство вызовов со стороны третьих сил, геополитическая и геоэкономическая близость, совместимость методов управления войсками и даже многих систем вооружений. Весьма важны также многовековые традиции взаимодействия и взаимопомощи двух стран, которые никогда не воевали друг против друга за всю 400-летнюю историю.

Параллельные войны – Крымская и Опиумные

   Осознание близости стратегических интересов России и Поднебесной приходило постепенно. Уже во время Опиумных войн (1840–1842 и 1856–1860), которые вели Англия и Франция, Российская империя предлагала империи Цин военную помощь.
   Угасавшая от повальной коррупции и наркомании маньчжурская верхушка предложение не оценила. В Санкт-Петербурге же в действиях англо-французских эскадр разглядели угрозу нашим национальным интересам, нашим тихоокеанским владениям. Так оно и вышло. Во время Крымской войны (1853–1856) союзники попытались захватить Петропавловск-Камчатский, один из немногих русских портов на Тихом океане. Они были отброшены благодаря умелой и героической обороне российской армии и флота. Оборона Петропавловска началась 20-го и продолжалась до 26 августа 1854 года. Наши артиллеристы умудрились поразить командующего англо-французской эскадры адмирала Прайса, а стрелки выбили целый гвардейский Гибралтарский полк морской пехоты.
   Петропавловская победа поубавила спесь у союзников, и они с большим уважением отнеслись к молодому генерал-майору графу Н.П. Игнатьеву, ставшему до этого известным на поприще разведки в Лондоне. Он прибыл в Пекин с очередной деликатной миссией в критический для империи Цин момент. В 1860 году, в конце второй Опиумной войны, англичане и французы захватили Пекин и начали его методично разрушать. Для начала был уничтожен летний дворец императора Юаньминъюань. Богатейшие коллекции предметов искусства этого «дворца дворцов» были украдены и до сих пор выставляются в Британском музее, в Лувре и иных хранилищах. Все остальное было взорвано или сожжено.
   Придворные китайского императора, бежавшего из столицы в загородную резиденцию Чэндэ, обратились к уже хорошо известному им русскому дипломату с просьбой о посредничестве в переговорах с «варварами». Популярному среди западных дипломатов и военных Игнатьеву удалось убедить англичан и французов, упивавшихся победой над практически беззащитными китайцами, прекратить бесчинства и ограничиться колоссальной контрибуцией. В знак благодарности император, оказавшийся на грани потери трона и империи, подписал в Чэндэ 14 ноября 1860 года т. н. Пекинский договор, по которому за Россией утверждался левый берег реки Уссури со всеми приморскими гаванями до бухты Посьета и границ Кореи. Нынешние Приморский и Хабаровский края стали российскими, а Китай сохранил свои суверенитет и территориальную целостность. Граф Игнатьев и его начальники правильно видели стратегический интерес России в сохранении единства своего восточного соседа, в предотвращении превращения Поднебесной в мозаику колоний западных держав по образцу Аннама, Бирмы, Малайи, Гонконга и Макао.
   Совпадение стратегических, долгосрочных интересов двух империй разглядели и другие выдающиеся российские деятели. Дипломат и востоковед князь Э.Э. Ухтомский, сопровождавший цесаревича Николая, будущего императора Николая II в «кругоазиатском путешествии» (1890–1891) призывал к сотрудничеству с Китаем, который «непременно выйдет из нынешнего жалкого состояния». Побывав со своим августейшим спутником сначала в Египте, Персии, Индии, Таиланде, Сингапуре, а затем в Гонконге, Кантоне и Ухане, изучив все доступные труды о Поднебесной, князь Ухтомский на протяжении всей жизни закладывал основы «азийства», учения о связи судьбы России с Азией.
   Его труды в знаменитой книге-отчете о путешествии будущего царя, в документах внешнеполитического ведомства и на страницах собственной газеты «Санкт-Петербургские ведомости» влияли не только на молодого императора и его внешнюю политику. «Азийство» приобрело немало сторонников в среде творческой интеллигенции. Группа философов и историков, которые в 1920-х годах оказались в Европе, превратили «азийство» в «евразийство». Родовитый Э.Э. Ухтомский оставался близок к царю, ему давали деликатные поручения, в том числе по передаче взяток Ли Хунчжану, главному сановнику империи Цин, а через него всемогущей вдовствующей императрице Цыси. Ухтомский посещал с поручениями царя Поднебесную и в 1887 году был награжден орденом Двойного Дракона. В 1895 году Николай II поставил его председателем правления «Русско-китайского банка», а затем и Маньчжурской железной дороги (КВЖД).

Параллели сближаются на японском направлении

   С конца XIX века Россия и Китай начали «дружить против Японии». Их секретные договоренности и открытые договора были направлены на обуздание агрессивности внезапно усилившейся Страны восходящего солнца. Попытка сопротивляться японскому натиску вылилась в Китайско-японскую войну (1894–1895), которая закончилась полным разгромом Поднебесной. Пекин был вынужден подписать небывало грабительский даже по тем временам тотального грабежа Китая Симоносекский договор (1895). По инициативе Санкт-Петербурга, поддержанного Парижем и Берлином, Японии пришлось отказаться от этого документа, который предусматривал фактическое расчленение Поднебесной. Национальные интересы России и Китая сходились в необходимости остановить или хотя бы замедлить захват Японией все новых районов Китая. Как выполнение своих обязательств перед Пекином можно рассматривать и Русско-японскую войну (1904–1905), за которую мы заплатили такую непомерную цену…
   В следующий раз совпадение стратегических интересов России и Китая произошло уже после крушения правивших в них по три века империй – Российской и Цин. Фактический распад Поднебесной на уделы военных клик сделал воссоединение страны главной национальной задачей. Именно ее старался решить Сунь Ятсен, организатор Синьхайской революции (1911), основатель партии Гоминьдан и Китайской Республики. Войска руководимого им Кантонского правительства контролировали лишь часть южной провинции Гуандун, но намеревались разгромить милитаристов по всей стране. Им не хватало оружия, опыта, денег. Все это начала предоставлять Советская Россия.
   Стратегией большевиков была победа мировой революции, а в победе китайской революции они видели важнейший путь к цели. Москва не жалела средств и усилий на выполнение стратегии. Сунь Ятсен получал средства и оружие, в Кантоне (Гуанчжоу) в 1924 году было создано военное училище – Академия Вампу, в которой советские командиры и политработники передавали опыт Первой мировой и Гражданской войн. Начальником академии стал представитель Гоминьдана Чан Кайши, а политкомиссаром – коммунист Чжоу Эньлай. Среди имен советских советников встречаются такие знаменитые как В.К. Блюхер, П.Н. Павлов, М.М. Бородин. Взаимодействие Москвы и Кантона продолжалось несколько лет, но затем было свернуто после начала террора против китайских коммунистов и нападений на советские учреждения.
   С новой силой, на качественно ином уровне военное сотрудничество Советской России с Китаем возобновилось после перехода японской агрессии в фазу тотальной войны 7 июля 1937 года Япония атаковала китайские войска на окраине Бэйпина (Пекина). К тому времени она уже заключила Антикоминтерновский пакт с Германией. Поэтому многие историки именно с этого дня отсчитывают не только начало активной фазы войны китайского народа против японской агрессии, но и начало Второй мировой войны.
   Действительно, от положения на фронтах Поднебесной зависела тогда не только ее собственная судьба, но и глобальный расклад сил. Это хорошо понимал И.В. Сталин, считавший помощь Китайской Республике столь же важной, как и поддержку республиканской Испании. Советская стратегия тех лет состояла в том, чтобы за счет «гибридных войн» на Западе и Востоке отсрочить нападение на СССР, ослабить потенциальных противников. Китайская стратегия состояла в стремлении заручиться военной и дипломатической помощью соседней великой державы для организации эффективного сопротивления агрессии. Национальные интересы России и Китая совпали, их стратегические замыслы обеспечили синергию усилий и в конечном итоге полный успех.
   Несмотря на открытый антикоммунизм правительства Чан Кайши, захваты советской собственности и даже убийства наших дипломатов в 20-е годы, Советский Союз стал единственной державой, оказавшей Китаю дипломатическую и военную помощь с началом тотального наступления императорской армии 7 июля 1937 года. Уже 21 августа между Советским Союзом и Китайской Республикой был подписан Договор о ненападении сроком на пять лет. Правительство Китая получило крупные кредиты на несколько сот миллионов долларов.
   Осенью 1937-го через советскую Среднюю Азию и китайский Синьцзян пошли караваны с оружием, были построены автодороги, аэродромы подскока, сборочные заводы. За первые четыре года китайско-японской войны Китай получил от нас 1285 самолетов, 1600 артиллерийских орудий, 82 танка, 14000 пулеметов, 110000 винтовок, а также другое оружие и снаряжение. Участие советских военных специалистов и инструкторов в разработке планов и в боевых действиях началось весной 1938 года. Среди советников были будущие маршалы Чуйков, Рыбалко, Батицкий, Жигарев, а также генералы Черепанов, Благовещенский, Анисимов, Полынин, Рытов, Супрун, Рычагов, Тхор, Хрюкин. С японскими пилотами сражались более 2000 советских летчиков-добровольцев, каждый десятый из них погиб. Неоценимой помощью Китаю и фактическим участием СССР в войне на его стороне стали операции Красной армии в районе озера Хасан в 1938 году и в районе реки Халхин-Гол в 1939 году.
   Наша помощь позволила китайскому правительству удержать ситуацию под контролем, навязать японцам череду затяжных изматывающих сражений, затянуть их вглубь огромной и враждебной территории. Но главное – Китай поверил в возможность сопротивляться агрессии и не капитулировал по примеру Франции. Даже отступая под ударами все глубже и дальше, Китай вынуждал Токио держать на фронте и на оккупированных землях свыше миллиона солдат, более половины императорской армии.
   Распыление сил на китайском театре военных действий, а также память о поражениях Квантунской армии в «необъявленной войне» с Советским Союзом в 1938 и 1939 годах убедили токийскую ставку в нецелесообразности нанесения главного стратегического удара по Сибири и Дальнему Востоку. Обещание атаковать СССР в соответствии с японским планом «Кантокуэн», аналогом германского плана «Барбаросса», все откладывалось под разными предлогами и не было выполнено. 29 августа 1941 года нас не атаковали на Востоке, как первоначально планировалось в Токио. Трудно даже представить развитие событий в 1941–1942 годах при наличии сразу двух театров военных действий.
   Фактически, сопротивление армии Китайской Республики и действовавших параллельно войск и партизан Компартии Китая сразу стало для Москвы «вторым фронтом», которого мы не один год ждали от западных союзников. Недаром совпали две первые победы Второй мировой – разгром немцев под Москвой и успешная оборона крупного города Чанша зимой 1941–1942 годов. Сибирские дивизии отправились под Москву только после получения информации об очередной отсрочке японского нападения до «окончательного решения китайского инцидента».
   Китай превратился во «второй фронт» также для американцев после атаки японцев на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года. К тому времени почти две трети японских сухопутных войск были связаны на фронтах и в тылах Китая. Оставшейся трети хватило для блицкрига в странах Южных морей. С 8 по 25 декабря длилась блокада Гонконга, завершившаяся сдачей в плен крупного английского гарнизона. Несколько дней ушло на разгром британских войск в Малайе. За шесть дней пал Сингапур, где в плен сдались 70 тыс. британцев и австралийцев. На огромных просторах островов Голландской Ост-Индии (Индонезии) сопротивление японцам продолжалось около двух месяцев, с 11 января по 2 марта 1942 года. Около четырех месяцев потребовалось для полного разгрома американских войск на Филиппинах, являвшихся тогда колонией США. 8 марта десант японцев захватил столицу британской Бирмы Рангун, а к маю они контролировали почти всю страну. Ни одна из колоний не смогла продержаться дольше, чем Шанхай, Ухань, Чанша и некоторые другие китайские города-герои.
   Объявив войну Германии вскоре после ее нападения на Советский Союз и Японии после атаки на Пёрл-Харбор (в течение пяти лет масштабные боевые действия китайцев и японцев велись без формального объявления войны), Китай официально стал участником Второй мировой войны. Весной 1942 года союзники сформировали Объединенное командование Китайской военной зоны, куда кроме Китая входили Вьетнам, Бирма и Таиланд. Главнокомандующим стал Чан Кайши. В январе 1942 года Китай вместе с СССР, США, Великобританией и 22 другими странами принял Декларацию объединенных наций. В благодарность за самоотверженные действия китайцев на Тихоокеанском театре Америка и Англия подписали 11 января 1943 года документы об отмене неравноправных договоров, навязанных еще императорскому Китаю. Объединившиеся против оси Берлин – Рим – Токио великие державы признали этот статус и за Китаем.
   Новый статус Китая был закреплен участием Чан Кайши в Каирской конференции в ноябре 1943 года. Он на равных обсуждал ход войны и послевоенное устройство Тихоокеанского бассейна с Рузвельтом и Черчиллем. Рузвельт предложил после победы передать весь Французский Индокитай под контроль Китая. Чан Кайши отказался, конференция приняла решение ограничиться возвратом в состав Поднебесной Маньчжурии, Формозы (Тайваня) и Пескадорских островов (Пэнхуледао).

Советский блицкриг меняет судьбу Китая

   9 мая 1945 года, в день нашей Победы над Германией, сражения в Китае еще продолжались. Боеспособная Квантунская армия почти в миллион штыков контролировала марионеточное государство Маньчжоу-го. Еще один прояпонский марионеточный режим под названием Центральное правительство Китайской Республики правило из Нанкина несколькими провинциями Центрального Китая, имело армию в 900 тыс. штыков и даже объявило войну Америке и Англии. Кроме того, японские соединения по-прежнему действовали в нескольких провинциях Северного, Центрального, Восточного и Южного Китая. Правительство Китайской Республики во главе с Чан Кайши находилось в эвакуации в расположенном далеко на Западе городе Чунцин, а вооруженные силы Компартии действовали в малонаселенных районах Северного и Северо-Западного Китая. Сил для перехода в контрнаступление не было ни у Чан Кайши, ни у Мао Цзэдуна.
   Практически ничего не меняли в расстановке сил на китайском театре успехи американцев на просторах и островах Тихого океана. Приоритетом для Вашингтона был разгром Японии. Планировались операции на самих Японских островах, которые могли занять около двух лет и стоить жизней сотен тысяч американских солдат. Наземные операции в Китае даже не обсуждались Белым домом и Пентагоном. В случае маловероятного объединения гоминьдановцев с коммунистами помощь китайцам сводилась бы к разрушительным бомбежкам оккупированных городов, как это было в Европе и Японии. Через год-полтора дело могло дойти и до атомных бомбардировок таких опорных центров Квантунской армии, как Чанчунь, Харбин, Циндао, Шэньян.
   Безрадостная для Китая ситуация в корне изменилась после вступления Советского Союза в войну против Японии 8 августа 1945 года. Использовав накопленный в борьбе с германскими войсками стратегический и тактический опыт, Красная Армия осуществила в Маньчжурии образцовый блицкриг – концентрированную, краткую и победоносную наступательную операцию. Наши войска прорвали хорошо укрепленный японцами фронт вдоль советских рубежей. Квантунской армии не приходилось беспокоиться за тылы – они заранее были зачищены от китайских войск и партизан. Остатки отрядов Компартии перешли на советскую территорию за несколько лет до нашей операции. Из них были созданы разведывательно-диверсионные отряды, которые сначала оказали наступавшим советским частям соответствующую помощь, а затем стали костяком административных органов коммунистов на освобожденных землях.
   Советское командование старалось передавать эти земли, а также трофейное оружие именно добиравшимся из Яньани представителям Мао Цзэдуна. Хотя Москва в то время все еще поддерживала дипломатические отношения с правительством Гоминьдана в Чунцине, ставка уже делалась на Компартию. Проамериканская ориентация, антикоммунизм и недоброжелательность Чан Кайши были очевидны. Войска Гоминьдана, переброшенные американскими самолетами и кораблями, приняли капитуляцию японцев и установили свой контроль над Пекином, Шанхаем, Нанкином, Тяньцзинем, Гуанчжоу и другими ключевыми городами страны. Превосходившие по численности коммунистов войска Гоминьдана и в дальнейшем пользовались широкой помощью США, им передавалось трофейное оружие. Однако советские войска препятствовали прибытию войск Гоминьдана в Северо-Восточный Китай, и коммунисты успели создать Маньчжурскую революционную базу. Именно оттуда с 1946 года началось победоносное наступление в ходе гражданской войны, которое завершилось провозглашением 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики.

Как Китай лишился своей Победы

   Противостояние Компартии и Гоминьдана ослабляло позиции китайской нации при подведении итогов Второй мировой войны в целом. 15 августа император объявил в Токио о безоговорочной капитуляции Японии, а 2 сентября на борту американского линкора «Миссури» в присутствии представителей стран антигитлеровской коалиции, включая Советский Союз и Китай, были подписаны соответствующие документы. Китайская делегация участвовала и в Токийском военном трибунале для Дальнего Востока (3 мая 1946 г. – 12 ноября 1948 г.). Однако некоторые китайские историки до сих пор считают, что Япония должна была быть наказана так же, как Германия и разделена на зоны оккупации – советскую, американскую, английскую и китайскую. При этом Китай получил бы остров Сикоку, а также четверть Токио. Подобные планы совместной оккупации действительно существовали, однако давший в свое приказ на атомную бомбу президент США Трумэн еще в 1945 году решил не делиться ни с кем, тем более с Китаем, где шли столкновения гоминьдановцев и коммунистов. Их исход уже был известен ко времени проведения в Сан-Франциско мирной конференции в сентябре 1951 года.
   Компартия Китая и ее вооруженные силы (Народно-освободительная армия Китая, НОАК) еще в 1949 году взяли под контроль практически всю континентальную часть страны. Военно-политическая победа в гражданской войне была закреплена провозглашением Китайской Народной Республики. Остатки армии и административного аппарата Китайской Республики и партии Гоминьдан переместились на остров Тайвань, откуда незадолго до того были эвакуированы войска Японии, оккупировавшие остров с 1895 года.
   Китайская нация оказалась расколотой по линии глобального противостояния коммунизма и капитализма, Востока и Запада. Ее международные позиции ослабли. Представителей Китая не пригласили на Сан-Францисскую мирную конференцию. Интересы Тайваня лоббировали США, интересы КНР отстаивали советские дипломаты, которые в знак протеста против ущемления прав китайской нации даже отказались подписать Сан-Францисский договор. Под ним нет также подписи Китая. Этот документ, подводивший итоги войны с японскими агрессорами, далеко не полностью отвечал чаяниям китайской нации, не учитывал по справедливости ее вклад в общую Победу. Более того, он заложил «мины замедленного действия», которые продолжают взрываться вплоть до наших дней.
   Да, по условиям мирного договора, Япония признавала утрату своего суверенитета над Тайванем, Пескадорскими островами, Парасельскими островами, островами Спратли и над Кореей, отказалась от «всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от 5 сентября 1905 года». Однако документ не устанавливал суверенитет Китая над островами Пэнхуледао (Пескадорскими), Сиша (Парасельскими), Наньша (Спратли) и Дунша (Пратас), а также островами Дяоюйдао (Сенкаку). Американцы взяли под свой протекторат Окинаву и другие острова архипелага Рюкю, хотя Китай вполне мог претендовать на них. Королевство Рюкю было несколько веков вассалом Китая, подвергалось нападениям японских пиратов – «морских самураев» и было аннексировано Японией в 1879 году. Да что там небольшие острова, под контроль Китая, в отличие от Маньчжурии, не был официально возвращен Тайвань.
   Даже войдя в число пяти великих держав и став одним из учредителей ООН, Китай многие годы не мог влиять на мировые дела – его голос был отдан Западом тайваньскому режиму. Советская дипломатия вела борьбу за восстановление справедливости, но без ощутимых успехов. Зато справедливость восторжествовала в Маньчжурии, где Москва вернула под китайский контроль железные дороги, порты и другие активы, полученные в соответствии с решениями Ялтинской конференции.
   Несправедливые итоги Сан-Францисской конференции 1951 года встали в истории Китая, в коллективном бессознательном китайской нации рядом с унижением на Версальской конференции 1919 года. По существу, у китайцев второй раз украли победу в мировой войне. С 1931 по 1945 год потери Китая составили, по оценкам западных историков, 4 млн. солдат и офицеров, 16 млн. мирных жителей. Обнародованная несколько лет назад официальная китайская оценка военных и гражданских жертв составляет более 35 млн. В неприятии попыток девальвировать этот вклад я вижу главную причину нежелания китайских властей праздновать победу над Японией на протяжении многих лет. Еще одна причина – непрекращающиеся споры о том, кто внес в победу больший вклад – Компартия или Гоминьдан.

Коммунисты и гоминьдановцы – это прежде всего китайцы

   В годы войны с Японией Национальная армия под командованием Чан Кайши и его союзники – действовавшие самостоятельно патриотически настроенные генералы (т. н. «милитаристы») – несли тяжкое бремя фронтального противостояния с агрессорами. Поначалу получая реальную помощь только от Советского Союза, они смогли дать несколько поразивших весь мир крупных сражений – оборона Шанхая, Уханя, Чанша. Оказавшиеся в тылу антияпонской войны коммунисты сначала активно поддерживали правительственные войска, совместно с которыми воевали боеспособные 8-я и 4-я армии. Красные войска одержали несколько значимых побед, тылы японцев атаковали коммунисты-ополченцы. С переходом Чан Кайши к натиску на подконтрольные коммунистам обширные районы Северо-Запада, войска Компартии стали действовать самостоятельно и выиграли несколько важных битв.
   Именно в коммунистах видели главную антияпонскую силу патриоты на фронтах и в тылу. Наличие коммунистической альтернативы мешало руководству партии Гоминьдан пойти на капитуляцию по примеру Ван Цзинвэя, бывшего заместителя Чан Кайши по партии. Он создал на японских штыках «Центральное правительство Китайской Республики» со столицей в Нанкине, активно боролся с коммунистами и пассивно – с бывшими однопартийцами. Но в любом случае сильно помогал японцам, как и его единомышленники в Европе – французский генерал Петэн, норвежский Квислинг, венгерский Хорти и другие коллаборационисты – помогали немцам.
   Конечно, объединив все патриотические силы, Китай мог бы бороться с агрессорами более успешно, хотя стойкость войск и населения Поднебесной поражает в любом случае. Начав генеральное наступление в июле 1937 года, японцы рассчитывали завершить «китайский инцидент» за три месяца, но не управились и за восемь лет. Китайцы же, словами их пословицы, «проиграв 100 сражений, выиграли войну».
   Жертвенный подвиг не только коммунистов и гоминьдановцев, но всей китайской нации за долгие годы сопротивления не был по достоинству оценен не только мировым сообществом, но и самими китайцами. Антияпонскую войну и ее итоги все последние десятилетия рассматривали в КНР сквозь призму истории Компартии, а не всей Поднебесной. Роль КПК в освобождении от японской оккупации подчеркивалась, а об участии Гоминьдана, как, впрочем, также и о советской помощи в 30-е годы и даже о победах Красной Армии в Маньчжурии, упоминали скороговоркой.
   Победа над Японией стала выходить из тени всего 10 лет назад. В мае 2010 года на торжествах по случаю 65-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне на трибуне среди мировых лидеров присутствовал тогдашний председатель КНР Ху Цзиньтао. Но среди маршировавших по Красной площади иностранных подразделений – от Америки до Туркмении – не было китайских. Уже тогда в ряде российских публикаций было выражено недоумение по поводу «отсутствия присутствия» Китая в военных торжествах. Моя статья на эту тему была перепечатана в главной газете КНР «Жэньминь жибао» и вызвала отклики среди читателей, положив начало дискуссии в китайской блогосфере.
   Быстрый рост национального самосознания на фоне экономических успехов и ярко выраженный патриотический курс нового партийного руководства во главе с Си Цзиньпином вызвали пересмотр отношения к событиям 1930-1940-х. В 2014 году был учрежден общенациональный праздник «День победы в Войне сопротивления китайского народа японским захватчикам» – 3 сентября. На площади Тяньаньмэнь в этот день 2015 года прошел Парад Победы. Перед трибуной, на которой рядом стояли Си Цзиньпин и Владимир Путин, проследовали не только парадные расчеты всех родов войск. В специально построенных открытых транспортерах провезли ветеранов, как коммунистов, так и гоминьдановцев. Позитивные изменения произошли в пропаганде, в экспозиции центрального Музея антияпонской войны в городке Ваньпин на окраине Пекина и в провинциальных исторических музеях. Были созданы или расширены также те разделы музеев, где говорится о вкладе Советского Союза в борьбу в 30-40-е годы.
   Неудовлетворенность итогами Второй мировой войны, решениями Ялтинской, Сан-Францисской и других конференций держав-победительниц проявляется в последние годы не только в трудах историков, публикациях официальной печати, дискуссиях в блогосфере. Руководство Китая все активнее старается создать новый мировой порядок, в котором Поднебесная заняла бы подобающее ей место. «Создание сообщества единой судьбы человечества» было провозглашено стратегической целью на XIX съезде Компартии в 2017 году. Эта концепция является составной частью всеобъемлющего плана «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации», рассчитанного до 2049 года. Сквозь призму стремления к восстановлению справедливости можно рассматривать активность Пекина вокруг островов Южно-Китайского моря, островов Дяоюйдао и, конечно, Тайваня. «До воссоединения нашей разделенной нации, до решения оставшихся после Второй мировой войны территориальных вопросов война для Китая остается незавершенной. Мы не забыли, что у нас украли доставшуюся дорогой ценой Победу», – примерно так говорили мне китайские эксперты в Пекине.

Параллельное противостояние Западу

   Победа Компартии Китая, наконец-то объединившей Поднебесную, и победа Советского Союза, создавшего целую систему социалистических государств, в корне изменили ситуацию в мире. Потребовалось изменить стратегические планы Москвы и Пекина. Ставка И.В. Сталина на помощь всей китайской нации без разделения на коммунистов и гоминьдановцев оказалась правильной и помогла избежать поражения или капитуляции Китая. Благодаря этому у Японии так и не нашлось сил для нападения на Советский Союз, который избежал войны на два фронта. С другой стороны, длительное и успешное противостояние японским армиям позволило китайской нации с честью отстоять свободу и независимость, завершить свое участие во Второй мировой войне в числе главных победителей.
   Однако великие победы Москвы и Пекина натолкнулись на неприятие стран Запада, включая вчерашних союзников. Противостояние в Европе грозило в любой момент перерасти в войну, США, получившие ядерное оружие и испытавшие его в Хиросиме и Нагасаки, разрабатывали планы бомбежек советских городов. Не устраивала Америку также победа коммунистов в Китае, разрабатывались планы реванша войск Гоминьдана. В этих условиях в Москве и Пекине была создана новая стратегия взаимодействия.
   И.В. Сталин рассматривал КНР как важнейшего союзника в надвигавшейся Третьей мировой войне. Мао Цзэдун же надеялся за счет союзнических отношений с СССР укрепить ослабленный сопротивлением Японии и гражданской войной Китай, защититься от возможной контратаки с Тайваня, использовать успешный советский опыт послевоенного восстановления и строительства социализма, получить всестороннюю помощь и обеспечить будущее процветание Поднебесной. Обе стратегии отвечали национальным интересам, дополняли друг друга и были в основном реализованы. Подписанный 14 февраля 1950 года во время пребывания Мао Цзэдуна в Москве советско-китайский «Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи» закреплял переход 600-миллионного Китая в лагерь социализма.
   Всего через полгода этот лагерь вступил в столкновение с лагерем империализма на Корейском полуострове. Войска Северной Кореи и Китая под прикрытием с воздуха советских ВВС противостояли коалиции стран Запада во главе с США. Потери Китая оцениваются в 780 тыс. человек! Возможно, готовность Китая идти на самые большие жертвы, а также эффективность слегка завуалированной поддержки Советским Союзом убедила американских стратегов отложить начало уже планировавшейся новой мировой войны.

Параллели иногда расходятся

   В политической «высшей математике» параллели могут как сходиться, так и расходиться. Именно это демонстрируют советско-китайские отношения второй половины ХХ века. Противоречия, между Москвой и Пекином, начавшиеся с идеологических споров после ХХ съезда КПСС в 1956 году, дошли до вооруженных столкновений на дальневосточном и среднеазиатском участках границы в 1969 году. К тому времени изменились и стратегические обстоятельства как в Москве, так и в Пекине. Новый советский лидер Н.С. Хрущев отказался от планов активного противостояния Западу, взял курс на «мирное сосуществование». Мао Цзэдун по инерции держал курс на войну с империализмом, допускал гибель в ядерном огне половины человечества. Он не только видел в критике культа личности И.В. Сталина угрозу сложившейся в КНР по советскому примеру системе единоличной власти. Мао Цзэдун полагал, что Китай уже достиг экономической зрелости и далее может развиваться «с опорой на собственные силы», выбирать оригинальные модели развития. Выбраны были наихудшие – сначала «большой скачок», а затем «культурная революция». Этот период в Китае теперь официально называют «потерянным десятилетием» или «временами смуты».
   Национальные интересы и стратегические курсы стремительно расходились уже с начала 60-х годов. Это было на руку американцам, недавним союзникам Советского Союза по войне против Германии и Японии и вчерашним противникам Китая по Корейской войне. Они тихо и радостно «сидели на горе и смотрели, как дерутся два тигра». В игру они непосредственно вступили только в начале 70-х годов, когда Генри Киссинджер, а затем и президент Ричард Никсон прорвали установленную самими США блокаду Китая, побывали в Пекине и встретились с уже заходящим «красным солнышком» Мао Цзэдуном. Эти жесты демонстрировали Москве возможность создания нового стратегического союза, на сей раз «борьбы с советским гегемонизмом». Однако агония «культурной революции» (1966–1976) и ее главного действующего лица отложила «консумацию» антисоветского взаимодействия. Время для нее пришло только после смерти Мао Цзэдуна в 1976 году.
   Получивший всю полноту власти в стране Дэн Сяопин понимал, что без помощи извне разоренная «большим скачком» и «культурной революцией» страна не сможет быстро встать на ноги. На повторение чуда 50-х годов с опорой на советскую помощь рассчитывать было нельзя. Великий реалист взял курс на Вашингтон и прибыл туда зимой 1979 года с предложением заключить «антигегемонистский союз». Предложение было принято, но только после того, как Пекин доказал готовность сражаться с врагами Америки. Через несколько дней после возвращения Дэн Сяопина из США китайские войска вступили на территорию Вьетнама и началась кровопролитная пограничная война.
   Смысл произошедшего ясно поняли в Москве и резко ускорили военные приготовления вдоль всей границы с Китаем. Строились мощные укрепрайоны, прокладывался БАМ, другие стратегические магистрали и рокадные дороги, росла численность вооруженных сил, менялись пропорции финансирования военной и гражданской промышленности. До столкновения не дошло, но немыслимые расходы на подготовку к войне с Китаем стали одной из основных причин ослабления и гибели Советского Союза. Для Китая же помощь Запада стала важным фактором успеха политики «реформ и открытости», обеспечив доступ к инвестициям, современным технологиям, рынкам сбыта.

Параллели становятся параллельными

   Гарантировав себе достаточную поддержку политики «реформ и открытости» и добившись рекордных темпов роста экономики, Пекин стал понижать уровень конфронтации с Москвой. Зашедшие в тупик «перестройка» и «новое мышление» в свою очередь диктовали необходимость нормализации отношений с КНР. Состоявшийся в мае 1989 года визит М.С. Горбачева в Пекин позволил восстановить связи двух правящих коммунистических партий. Однако совпавшие с визитом волнения на площади Тяньаньмэнь и наступившие почти одновременно периоды нестабильности в Пекине и Москве не позволили, словами Дэн Сяопина, «открыть новую страницу в отношениях».
   «Новых страниц» и иных качественных изменений в теперь уже не советско-китайских, а российско-китайских отношениях не удалось добиться и после распада Советского Союза в 90-е годы. Китайские власти и предприниматели извлекли максимальную выгоду из новой ситуации. Стратегические товары и технологии уходили за бесценок, но десятки наших предприятий и институтов, сотни тысяч попавших в беду людей выжили благодаря даже неравноценному товарообмену с Поднебесной. Новые российские власти ориентировались на Запад и уделяли китайскому направлению второстепенное внимание. Несмотря на недовольство проамериканских деятелей в своем окружении и МИД, Б.Н. Ельцин все же совершил несколько визитов в КНР (1992, 1996, 1999). При Ельцине появилась формулировка «отношения стратегического партнерства», но реального наполнения она так и не получила.
   В Китае с ужасом наблюдали за гибелью «старшего брата», крахом великой социалистической державы и прилагали максимум усилий, чтобы не допустить рецидива «наследственной болезни». Несмотря на внедрение в экономику либеральных рыночных принципов, политическая система по-прежнему была схожей с той, что развалилась у соседей. Новая Россия воспринималась как ушедшая с мировой арены бывшая великая держава, как ушедшее в историю явление. За годы тесных контактов с государственными, деловыми, научными кругами США в китайских элитах сложилась устойчивая проамериканская ориентация. Среди внешнеполитических приоритетов на первом месте стояли США, а Россия занимала место во второй половине первой десятки.
   Взаимная недооценка потенциала двустороннего сотрудничества продолжалась до тех пор, пока для Москвы и Пекина не изменилась внешняя среда. Следование России в фарватере стратегии Запада закончилось со знаменитой Мюнхенской речью президента В.В. Путина в 2007 году. Он поставил национальные интересы России на первое место и заявил о намерении защищать их всеми доступными средствами. Для Китая время перемен наступило после неудачной попытки американского президента Барака Обамы сделать Китай «младшим братом» в глобальной конструкции под названием G2. Именно тогда, с 2009 года, началось нарастание политического, экономического и военного сдерживания Китая. Оно перешло на новый уровень с октября 2017 года после XIX съезда КПК, который одобрил итоги первых пяти лет выполнения плана «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации», подтвердил правильность курса и полномочия Си Цзиньпина. Чашу терпения американской элиты переполнила новая глобальная стратегия Пекина «создание сообщества единой судьбы человечества», а также план «Сделано в Китае 2025», нацеленный на достижение китайского первенства в десяти важнейших направлениях науки и технологий. Ставший в начале того же года хозяином Белого дома Дональд Трамп выдвинул девиз своего правления «Америка превыше всего!» и вскоре объявил Китай наряду с Россией «главным стратегическим соперником» США.
   Первый залп торговой войны против Китая был сделан по команде Трампа 2 июля 2018 года. Были введены повышенные тарифы, по существу торговые санкции на товары стоимостью в 50 млрд. долларов. Сразу же был обещан на ближайшее будущее новый пакет на 200 млрд. и даже перспектива введения запретительных пошлин на весь китайский экспорт (375 млрд. долларов в 2017 году). Тогда же начались проблемы у китайских высокотехнологичных компаний. Усилилось военное давление по периметру китайских границ, провозглашено создание Индо-Тихоокеанской региональной группировки (США, Япония, Австралия и Индия). Вызывающий характер приняли контакты с Тайбэем. Начались информационные кампании по Тибету и Синьцзяну.
   В России за последние 10 лет уже привыкли к гибридным войнам: торговым санкциям, пропагандистским кампаниям и другим формам сдерживания. Китай же, хотя и вызывал все увеличивающееся недовольство своим быстрым ростом, был слишком важен для Запада как источник дешевой и качественной продукции, которая помогала поддерживать благосостояние населения, смягчать мировой финансовый кризис. Накопленные Китаем в американском казначействе 1,1 трлн. долларов поддерживают на плаву империю американской валюты и стабилизируют мировую систему. Но все эти соображения были отброшены, и холодная война началась.
   На таком фоне во Владивостоке в сентябре 2018 года состоялась встреча руководителей России и Китая. По существу, это была первая возможность обсудить начало открытой фазы холодной войны против Китая, которую в официальных документах и в СМИ Поднебесной поначалу назвали «новыми обстоятельствами».
   Две наши страны – стратегические партнеры и раньше приходили друг другу на помощь в трудную минуту. В самые сложные для Москвы дни, в ноябре 2014 года, Си Цзиньпин заявил: «Какие бы перемены ни происходили в международной обстановке, мы должны придерживаться занятой линии, расширять и углублять всестороннее взаимовыгодное сотрудничество». Тогда же В.В. Путин ответил: «Чрезвычайно важным является взаимодействие России и Китая, для того чтобы удерживать мир в рамках международного права, делая его более стабильным». Действия соответствовали словам, Пекин по мере возможности поддерживал Москву в ООН и других международных организациях, срывал планы политической и экономической изоляции России. Во Владивостоке пришло время обсудить возможность поддержки попавшего в непростую ситуацию Китая.
   Из-за закрытых дверей той встречи на полях IV Восточного экономического форума вышло немного информации о дальнейшем развитии торговли и экономического сотрудничества, новых масштабных сделках российских и китайских фирм, взаимодействии регионов, ускорении строительства газопровода «Сила Сибири». Но это, так сказать, арифметика нашего партнерства, причем не слишком впечатляющая. Ведь есть еще и высшая математика, оперирующая величинами ядерных потенциалов, стратегических торговых коридоров в обход американских засад, систем космической и кибернетической обороны, новых валютных и военных союзов… Сложение этих величин дает не их общую сумму, а умножает результат. Последовавшие события подтвердили догадки тех аналитиков, которые предрекли после Владивостока глубокую проработку новых форм взаимодействия, сближения параллельных стратегических курсов двух стран, стали ждать перехода стратегических отношений в новое качество.

Новая эпоха стратегического партнерства

   Президент В.В. Путина и председатель Си Цзиньпин снова встретились для судьбоносных бесед в Москве и Санкт-Петербурге в июне 2019 года. Поводом для саммита стал Санкт-Петербургский экономический форум. Подписанные в те дни торговые и экономические соглашения, многословные пресс-конференции, впечатляющие концерты и прочие неизбежные виньетки встреч на высшем уровне не смогли заслонить главное достижение трех дней. Российско-китайское стратегическое взаимодействие поднялось на следующий, гораздо более высокий уровень.
   Вечером 5 июня в завершение целого дня переговоров в Кремле Си Цзиньпин в кратком выступлении со сцены Большого театра перед началом концерта впервые огласил характеристику нынешних отношений Пекина и Москвы: «стратегическое партнерство новой эпохи». Тут надо отметить два момента. Во-первых, слова «новая эпоха» неразрывно связываются с самим Си Цзиньпином. После удачных первых пяти лет его управления Китаем XIX съезд партии в 2017 году добавил к привычной характеристике общественно-политической формации КНР «социализм с китайской спецификой» слова «новой эпохи». Начавшийся под девизом «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации» новый Великий поход должен к 2049 году, дате столетия образования КНР, превратить ее в передовую, мощную, цивилизованную, социалистическую мировую державу.
   Приняв участие в апреле и мае 2019 года сразу в двух важнейших внешнеполитических мероприятиях (Второй форум «Пояс и путь» и «Диалог азиатских цивилизаций»), выслушав и проанализировав выступления председателя Си Цзиньпина, я вынес оттуда главное впечатление: Китай не дрогнул под американским натиском и намерен продолжать выполнение плана «Китайская мечта». Провозгласив «новую эпоху» стратегического партнерства и распространив таким образом свой «девиз правления» на отношения с Россией, Си Цзиньпин показал приоритет всестороннего взаимодействия с Москвой как для своей политической судьбы, так и для будущего Поднебесной.
   Решение повысить уровень китайско-российских отношений вряд ли далось легко. Китай недаром именует себя Срединным государством, по возможности избегая «вечной и нерушимой дружбы» с ближними и дальними странами. Его довольно быстро утомила дружба с Советским Союзом. Он отверг предложение родственных отношений с Америкой в качестве «младшего брата». Но развитие событий на международной арене не оставляет выбора. «На фоне кардинальных перемен, которые мир не видел последние сто лет, на нас возлагают большие надежды народы двух стран и международное сообщество», – сказал Си Цзиньпин в Москве. Похоже, в Пекине пришли к выводу, что наступление Америки на торговом и финансовом фронтах, вытеснение с мировых высокотехнологичных рынков, рост военной напряженности в Тайваньском проливе и в Южно-Китайском море свидетельствуют о начале холодной войны против Китая и открывают возможность войны горячей.
   Антагонистический характер американо-китайских отношений объясняется не только текущими геополитическими и геоэкономическими противоречиями. Отвечавшая за политическое планирование в Государственном департаменте США Кайрон Скиннер недавно заявила, что холодная война с Китаем будет похлеще той, что была с Советским Союзом. Советская Россия, мол, все-таки принадлежала к белой расе, она исходила из одинаковых с Западом философских и этических ценностей. Китай же относится к желтой расе, у которой свой набор понятий о добре и зле.
   От слов американцы переходят к делу – пошло сокращение числа китайских студентов, выдавливание этнических китайцев из лабораторий и цехов ведущих технологических компаний. Воскрешаются отвратительные традиции дискриминации по расовому признаку. Так, с 1882 по 1943 год действовал «Акт об исключении китайцев», который запрещал иммиграцию и натурализацию в США выходцев из Поднебесной. «Не пущать!» было велено китайцев и только китайцев. Даже эпидемию коронавируса, которую Китай героическими усилиями старался в 2020 году не выпустить за свои пределы, американские СМИ и высшие государственные руководители использовали для нагнетания антикитайских настроений, граничащих с расизмом.
   Холодная война против Китая разворачивается по лекалам той, что уже много лет ведется против России. Торговые и финансовые санкции, ограничения в доступе к технологиям, окружение военными базами стали для нас привычным фоном жизни. Неприятие в США всего исходящего из России – от самих русских до их товаров, достижений культуры и даже языка – уже граничит с дискриминацией по национальному признаку, как бы дело не дошло там до «Акта об исключении русских». В то же время в правящих российских элитах, экспертном сообществе и СМИ до сих пор сохраняются иллюзии возможности примирения с Вашингтоном за счет стратегических уступок.
   Думаю, проамериканские «романтики» в Москве и Пекине связывают свои надежды с тем, что президент Трамп в 2020 году вступил в предвыборную борьбу и ему надо представить избирателям доказательства успеха своей тактики шантажа других стран ради «величия Америки». Но ведь в случае победы на выборах он сам, а в случае его поражения другой хозяин Белого дома неизбежно с новой силой развернет противостояние и с Россией, и с Китаем. Относительно необходимости погубить Поднебесную сложился удивительный консенсус демократов и республиканцев. Такое же единодушие действует в отношении России. Американские политикоформирующие круги не смущает, что даже нынешнее непростое положение США будет еще больше осложняться необходимостью противостоять сразу двум ядерным державам с глобальными интересами. Перспектива сразу двух холодных войн напоминает о судьбе гитлеровской Германии, рухнувшей в ходе войны на два фронта под ударами с Востока и Запада.
   Новая ситуация может создать как новые угрозы, так и дополнительные преимущества для Москвы и Пекина в случае, если те сумеют быстро скоординировать свои планы и действия, сблизить параллели своих глобальных стратегий. Но уже сейчас правящим элитам наших стран самое время избавиться от остатков взаимного недоверия, которое тормозит повышение уровня стратегического партнерства, снижает эффективность взаимодействия экономических структур. Это недоверие проступало во время Санкт-Петербургского саммита, когда Си Цзиньпин и В.В. Путин в неофициальной обстановке рассуждали о перспективах взаимодействия.
   Отвечая на вопрос российской журналистки о торговой войне с США, Си Цзиньпин неожиданно впервые назвал президента Трампа своим другом и подчеркнул взаимосвязанность китайской и американской экономик. Любитель классической китайской словесности, Си Цзиньпин сделал это в поэтической форме, понятной только знатокам древней поэзии. Они-то и обратили внимание на скрытое цитирование стихотворения поэтессы Чжао Мэнфу (1254–1322), которая в ответ на просьбу мужа позволить после двадцатилетнего брака взять парочку молодых наложниц ответила стихом. «Ты и я, я и ты. Наша любовь как огонь. Если размельчить наши статуэтки до глины и слепить новые, то снова получимся я и ты. Ты во мне. Я в тебе. В жизни мы делим одну постель, а в смерти окажемся в одном гробу». Действительно, взаимопроникновение китайской «мировой мастерской» и американского «общества потребления» достигло уровня «я в тебе, ты во мне». Без дешевых китайских товаров каждая американская семья потеряет в год около 3 тыс. долларов, фермеры лишатся привычного сбыта свинины, соевых бобов и прочих злаков, университеты – сотен тысяч платежеспособных студентов. В свою очередь без американского рынка целые провинции Китая, причем самые богатые, познают невзгоды безработицы, передовые технологические компании лишатся поставщиков уникальных компонентов и выпадут из глобальных производственно-сбытовых цепочек. На том же Санкт-Петербургском форуме президент В.В. Путин так ответил на вопрос о выборе между американской и китайской экономическими парадигмами: «Знаете, у китайцев есть пословица: когда тигры дерутся в долине, умная обезьяна сидит и смотрит, чем это закончится».

Коронавирус сближает параллели

   Пандемия COVID-19, которую сравнивают с мировой войной, изменила очень многие политические и экономические реалии планетарного масштаба. Похоже, ускорится процесс деглобализации, и без того нараставший с приходом в Белый дом президента Дональда Трампа. Коронавирус показал всю мощь националистических, центробежных настроений в Евросоюзе. Там не было даже мысли бороться вместе. Там быстро забыли о Шенгенских соглашениях, перекрыли пути сообщения и вроде бы ушедшие в историю границы. Слабое взаимодействие показали даже страны – члены новых структур ШОС, БРИКС, ЕАЭС.
   Конечно, мир в его нынешней форме и действующие модели мирового управления не развалятся одномоментно. Но пролегшие за время кризиса трещины вряд ли будут ликвидированы. Философы и дипломаты все чаще говорят об ускорении процесса распада мировой экономики на макрорегионы, который начался еще несколько лет назад. Ведь и нынешние материки когда-то были частями единого суперматерика Пангея. Но затем они разделились и стали существовать независимо друг от друга.
   Похвально, что Китай изо всех сил пытается противостоять тенденции деглобализации. Концепция «создания сообщества единой судьбы человечества» стала сейчас единственной позитивной идеей глобального измерения, противостоящей замыслам антиглобалистов. Инициатива «Пояс и путь» демонстрирует потенциал интеграционных процессов в десятках стран на нескольких континентах. Россия реалистично не замахивается на объединение мира, ограничившись созданием ЕАЭС и концепцией Большой Евразии. Вместе Москва и Пекин создали ШОС и БРИКС – «страховочные сетки» на случай успеха антиглобалистов.
   «Иметь смелость идти против течения» призывал еще председатель Мао Цзэдун. У председателя Си Цзиньпина политической воли не меньше, а финансово-экономических ресурсов гораздо больше. Но даже ему вряд ли удастся остановить прилив деглобализации. Зато можно свести к минимуму ее последствия, поискать «золотую середину». Похоже, именно этим в последнее время занимается китайское руководство. В июне 2019 года в Пекине прошла Конференция по диалогу азиатских цивилизаций. Сидя в зале и слушая речи Си Цзиньпина, лидеров других государств, участвуя в дискуссиях экспертов, я понял, что речь идет о «создании сообщества единой судьбы». Но не всего человечества, а народов-носителей «азиатской мудрости». На более практическом уровне Пекин активизировал усилия по созданию ВРЭП (Всестороннего регионального экономического партнерства). Его разница с уже действующим в усеченном масштабе ТТП (Транс-тихоокеанским партнерством) и задуманном в Вашингтоне вместо него Индо-Тихоокеанским партнерством только в том, что среди участников будет присутствовать Китай.
   Группировка ВРЭП, по существу целый новый макрорегион, могла бы стать реальностью, если бы не позиция Индии, ревниво относящейся к любым инициативам Китая, включая «Пояс и путь». Проблемы могут возникнуть с потенциальными участниками, находящимися под сильным влиянием США, – Японией, Южной Кореей, Австралией… Зато серьезных препятствий не видно на пути другого макрорегиона, включающего Китай и Россию. Он выглядит более жизнеспособным и перспективным по нескольким причинам.

Предпосылки и препятствия для нового макрорегиона

   У нас полностью отсутствуют геополитические разногласия. В 2019 году В.В. Путин и Си Цзиньпин договорились поднять двусторонние отношения на еще более высокий уровень под названием «новая эпоха стратегического партнерства». Сближение в области стратегии продолжается по мере «развода» КНР и США. Россия и Китай обладают полным суверенитетом и не поддаются влиянию третьих сторон. Неизбежные противоречия быстро устраняются, как это было в 2015 году, когда было принято решение о сопряжении ЕАЭС с инициативой «Пояс и путь». Опыт геополитического взаимодействия накапливается за счет участия в ШОС и БРИКС, координации позиций в ООН и других международных структурах.
   Полностью отсутствуют основания для взаимной подозрительности в военной области, столь важной для стабильности макрорегиона. На треке безопасности уже несколько лет наблюдается прогресс, опережающий другие направления партнерства.
   Полностью совпадают географические предпосылки для создания макрорегиона. Обе страны составляют единое пространство в восточной части материка Евразия, соприкасаются границами на протяжении более 4000 километров на Дальнем Востоке и в Центральной Азии. Природные ресурсы дополняют друг друга; нефть, газ, уголь, лес в России, редкоземельные металлы в Китае. Наши просторы могут стать долгосрочным источником продуктов питания для богатеющей Поднебесной (зерно, мясо, молоко), а наши рынки нуждаются в китайских овощах и фруктах.
   Полностью совпадают транспортные возможности и потребности. «Золотым звеном» Нового шелкового пути стал российский участок трансконтинентальной магистрали Китай – Западная Европа. Важную роль в движении китайских экспортных потоков на Запад и все возрастающего импорта из Европы и России играют также Транссиб и БАМ. В обозримом будущем войдет в строй автомобильная трасса Ляньюньган – Санкт-Петербург, которая соединит берега Желтого и Балтийского морей.
   Поражает своим масштабом проект мореплавания в водах Северного Ледовитого океана, который станет еще одним каналом сообщения как для макрорегиона Китай – Россия, так и для сообщения с соседним макрорегионом Европы.
   Невооруженным глазом видна разница в масштабах экономики Китая и России. В 2019 году ВВП КНР достиг 14,2 трлн. долларов, у России он составлял 1,61 трлн. Население России тоже примерно в 10 раз меньше китайского – соответственно 147 млн. и 1400 млн. человек. Однако составные части макрорегионов вовсе не обязательно должны быть близки по статистическим параметрам. Гораздо важнее совместимость и взаимодополняемость структур рынков, производственных структур, принципов управления обществом и хозяйством. Избыток сельхозпродуктов в России удачно совпадает с их нехваткой в Китае. Переход Китая к «зеленой экономике» и сокращение потребления собственного угля совпадают с появлением новых мощностей добычи газа в Восточной Сибири и в Арктике, вводом в строй магистральных газопроводов. «Охота к перемене мест» растущего китайского среднего класса реализуется за счет неисчерпаемого потенциала исторических и природных достопримечательностей сопредельной страны.
   На пути к созданию макрорегиона Китай – Россия существуют препятствия, как объективные, так и субъективные. К первым я бы в первую очередь отнес нестыковку платежных систем, ставшую «бутылочным горлышком» даже для нынешнего сравнительно небольшого товарооборота. Ко вторым – остаточное недоверие политических и деловых элит обеих стран, все еще частично ориентирующихся на глобальный «вашингтонский консенсус» и на другие макрорегионы – в первую очередь Америку и Европу. Эти и другие проблемы на самом деле взаимосвязаны и наверняка будут заново проанализированы по окончании пандемии. Новый анализ необходимо провести для перестройки всего комплекса двусторонних отношений, для координации долгосрочных планов.
   Ускорение деглобализации после шока пандемии COVID-19 неизбежно ускорит распад нынешнего мирового порядка. Поставить неизбежный ход истории на службу национальных интересов – вот задача для думающих людей и руководителей России и Китая.
   Пока непонятно, соединятся ли в конце концов параллели наших стратегических интересов, встанем ли мы с Китаем в окопах новой холодной войны спина к спине, будем ли мы союзниками в полном смысле слова? Или же останемся «стратегическими партнерами», пусть даже «новой эпохи». Скорее всего, переход к следующему, еще более высокому формату отношений произойдет не завтра и даже не послезавтра. Но нам самим и окружающему миру надо привыкать к тому, что настоящее и будущее отношений двух глобальных держав описывается словами мудреца Конфуция – хэ эр бу тун, «вместе, но не одинаковые».

Так сосредотачивался Си Цзиньпин

   В условиях холодной войны с самой могущественной державой мира очень многое зависит от личных качеств руководителя страны обороняющейся. Это тем более очевидно, если учесть объем власти, который сосредоточился в руках Си Цзиньпина. Он одновременно является генеральным секретарем ЦК КПК (лидером правящей партии), председателем КНР (президентом страны), председателем Военного совета ЦК КПК и председателем Военного совета КНР (главнокомандующим вооруженными силами Китая). Мало того, утверждение Си Цзиньпина «ядром партии» на XIX съезде КПК поставило его в один ряд с такими вождями, как Мао Цзэдун и Дэн Сяопин.
   Пожалуй, самой сильной стороной вождя, или «нового лидера китайской нации», как стали называть Си Цзиньпина, является способность выдвигать и осуществлять долгосрочные идеи. Целенаправленная реализация рассчитанного до 2049 года плана «Китайская мечта» ежегодно дает около 1 % прироста ВВП, полагают экономисты.
   Социологи отмечают роль входящих в «Китайскую мечту» стратегий «Искоренение нищеты», «Новая нормальность», «Управление через законы», «Зеленый Китай» для мобилизации и объединения весьма разнородной нации в 1,4 млрд. человек. Эти идеи и основанные на них стратегии зарождались и формулировались их автором не в уютных кабинетах, а в сложных, порой драматических условиях.
   Мне, как автору двух книг о председателе КНР, в конце 2019 года удалось пройти по следам политической биографии Си Цзиньпина, совершить поездку по связанным с ним местам. Всего 10 дней ушло на повторение пути, проделанного Си Цзиньпином за 40 лет и завершившегося в Чжуннаньхае, резиденции руководства Компартии Китая.
   Начался этот путь в глухой деревне Лянцзяхэ, забытой всеми богами Поднебесной. Туда в 1969 году прислали группу «грамотных молодых людей» из Пекина на «перевоспитание со стороны бедняков и низших середняков». Одиннадцать ребят и четырех девушек подселили к крестьянам в их вырытые в мягком грунте жилые пещеры. Спать приходилось вповалку на циновках, кишевших всякой живностью. Вниз подкладывали унесенные с полей гербициды. «Городских умников» поначалу недолюбливали и использовали на тяжелых работах. Бригада Си Цзиньпина срыла, например, кусок холма, чтобы создать новое поле под кукурузу. Ребята строили дамбы и мотыжили поля, таскали на коромыслах навоз и уголь, мешки с зерном.
   Целых семь лет провел будущий председатель КНР в Лянцзяхэ, которая стала для него «малой Родиной». Тогда-то у Си Цзиньпина, наверное, и родилась мечта избавить своих соотечественников от нищеты и убожества. Уже в те годы появились его знаменитые «придумки». То он предложит создать кузницу и самим делать нехитрый, но дорогой, если покупать на стороне, крестьянский инвентарь. То построит простейшую установку по производству биогаза из отходов, информацию о которой почерпнул из районной газеты. Лянцзяхэ стала первой в провинции Шэньси деревней, обеспечившей себя теплом и электричеством. Получив в качестве премии мотоцикл, Цзиньпин обменял его на ручной трактор и мощный водяной насос для всей деревни.
   Сейчас Лянцзяхэ «музеефицировали». Туда со всего Китая в рамках программ «красного туризма» привозят бесконечные группы членов партии, студентов, военных. Бывшая школа превращена в музей, филиалами которого стали некоторые пещеры. В этих пещерных «квартирах» сейчас живут немногие из 1600 жителей деревни – те, кому повезло во время наводнения мелкой, на первый взгляд, речки. А у большинства пещер смыло их «фасады» вместе с деревянными дверями, и местные власти построили для крестьян несколько многоквартирных трехэтажек. В ставших экзотикой пещерах живут либо зажиточные люди, либо те, кто так или иначе был связан с юношескими годами Си Цзинпина. Настоящих бедняков в Лянцзяхэ давно уже нет. Да и во всей традиционно бедной Шэньси нищих (здесь «черта отсечения» составляет 3200 юаней, или примерно 30000 рублей на человека в год, в декабре 2019-го было 0,06 % по сравнению с 13,3 % за четыре года до этого.
   Примерно та же картина в соседнем городе Яньань, который в 30-е-40-е годы ХХ века был «столицей» Специального района Шэньси – Ганьсу– Нинся, главной базы коммунистов Китая. Там тоже много (445) музеефицированных зданий и иных объектов, повествующих о важнейшем этапе истории КПК. Туристов переводят от просторных пещер председателя Мао Цзэдуна и главнокомандующего Чжу Дэ к редким и весьма скромным зданиям партийных канцелярий, военных штабов, залов собраний. Расположенная вдали от главных фронтов войны с Японией революционная база неспроста старалась врыться в землю. Японские бомбардировщики иногда долетали до Яньани, но существенных разрушений и потерь коммунистам удалось избежать.
   Мао Цзэдун прожил в Яньани 13 лет, выстраивая партийные структуры, накапливая вооруженные силы, разрабатывая китаизированную версию марксизма-ленинизма. Среди его сподвижников был Си Чжунсюнь, отец Си Цзиньпина, который отвечал за материальное обеспечение небольшого автономного государства, которым, по существу, являлся Особый район Китая. Он наладил отношения с местными крестьянами, не допускал раскулачивания и чрезмерных налогов, чего требовали ретивые «теоретики классовой борьбы».
   Сейчас Яньань ежегодно посещают 60 млн. туристов. Шумная публика делает «селфи», перетекая из одной пещеры в другую, выстраиваясь для групповых фото то на месте проведения партийного съезда, то в бывшей партийной канцелярии. «Революционная база» действовала с ноября 1938 по март 1947 года. А материализация «духа Яньани» началась в 1959 году, когда открылись первые музеи. Сейчас накатывается новая волна прославления «революционеров первого поколения» во главе с Мао Цзэдуном. Китайцам напоминают о «духе Яньани», постоянно призывают «не забывать о первоначальном замысле, придерживаться исторической миссии». Этот лозунг встречается повсеместно по всему Китаю, но именно в Яньани я впервые прочел его на банкетном столе – большие иероглифы были выложены из крашеных в красный цвет зерен риса.
   Еще недавно бедный и малолюдный городок Яньань, единственной достопримечательностью которого была красавица-пагода на горе, стал вполне развитым даже по китайским меркам райцентром. Население выросло с 2 тыс. человек в 30-е годы до нынешних 500 тыс. Уже в восемь утра наш автобус попал в пробку. Местная гостиница с огромным мраморным холлом вполне может поспорить с пекинскими или шанхайскими отелями. Типичные микрорайоны из восемнадцати– и двадцатиэтажных жилых зданий уже не умещаются в старом городе, и ради расширения нового района сравняли 38 гор и холмов. Помимо туризма, город кормят нефтепереработка и яблоки. Каждое четвертое китайское яблоко выращено в Яньане, с гордостью сообщила экскурсовод, и затем затянула знаменитую песню «Восток заалел, солнце взошло. В Китае родился Мао Цзэдун». Оказывается, революционный куплет был написан здешним коммунистом в 30-е годы и добавлен к старинной крестьянской песне этих мест. Рожденную в Яньане знаменитую мелодию передавал на весь мир первый китайский искусственный спутник Земли, запущенный в 1970 году.

Вниз по лестнице, ведущей вверх

   За семь лет, проведенных в глухой деревне, Си Цзиньпин не только превратился в статного и красивого молодого человека. Его переполняла внутренняя энергия и жажда творчества. Он придумывал все новые усовершенствования, стал неформальным лидером «грамотной молодежи» и авторитетным участником «народной коммуны». Много читал, хотя за книгами приходилось отправляться пешком за несколько километров в ближайший городок. Ему хотелось учиться. В 1973 году сосланным предложили заочно пройти вступительные экзамены в престижный пекинский университет Цинхуа. Си Цзиньпин успешно выдержал испытание и вошел в квоту из двух человек, выделенную на весь уезд. Но руководители университета не смогли зачислить юношу с «контрреволюционной» анкетой. К счастью, в том же году дело отца, Си Чжунсюня, было переквалифицировано на более мягкую формулировку, что отразилось и на других членах семьи. В 1974 году Си Цзиньпину с десятой попытки позволили вступить в КПК, а вскоре даже избрали секретарем партийной ячейки деревни. Уже на следующий год, по рекомендации «бедняков и низших середняков» Лянцзяхэ, его зачислили на химико-технологический факультет университета Цинхуа.
   За четыре студенческих года в жизни Си Цзиньпина и всего Китая произошли важнейшие перемены. В 1976 году умер Мао Цзэдун. Власть у его вдовы Цзян Цин и других творцов «культурной революции» быстро перехватили военные и ветераны партии, отца выпустили из колонии и вернули в Пекин, вскоре дав поручения государственного значения.
   Молодой инженер-химик Си Цзиньпин сразу по окончании университета попал не на производство или в лабораторию, а в одно из самых могущественных учреждений Китая – Военный совет ЦК КПК. Молодой ординарец в безупречном форменном френче НОАК четко выполнял приказы и поручения начальства. В свободное время вращался в кругах элитной молодежи и «принцев» – таких же, как и он сам, отпрысков высших руководителей КПК и КНР. Ему предлагали стать дипломатом, делали иные лестные карьерные предложения. Тем удивительнее было его решение перейти на низовую партийную работу и уехать из столицы в провинцию Хэбэй, граничащую с Пекином, но далеко не самую процветающую. Думаю, что 29-летний молодой человек прислушался к советам отца и его соратников встать на путь высокого государственного служения, как это предписывает не только партийная, но и традиционная конфуцианская этика.
   В марте 1982 года в парткоме уезда Чжэндин, что в провинции Хэбэй, появился новый заместитель секретаря. Мне не удалось осмотреть кабинет или служебную квартиру молодого Си Цзиньпина – они просто не сохранились за годы бурного роста Китая. К тому же очень скоро будущий председатель КНР стал секретарем, по существу, правителем уезда с населением почти в 4 млн. человек. Он редко засиживался на одном месте, предпочитая на велосипеде объезжать ближние и дальние уголки, встречаться с людьми. Из этих поездок и встреч рождались все новые «придумки», которые складывались в первые стратегии – пока еще местного масштаба.
   Главная из них получила название «наполовину город, наполовину деревня». В самом деле, расположенный не так уж далеко от Пекина, уезд Чжэндин включал в себя как обширные сельские районы, так и довольно развитый одноименный город с 1600-летней историей, с широкой прослойкой образованных людей. Создать критическую массу из этих двух половинок и запустить цепную реакцию ускоренного развития, запустить высокодоходные производства ради повышения уровня жизни людей – вот что замыслил молодой руководитель.
   Для начала было решено наладить выпуск медицинской косметики из местного сырья. В Чжэндине не нашлось необходимых специалистов, и Си Цзиньпин с коллегой отправились в провинциальный центр Шицзячжуан, чтобы переманить к себе нужного им человека. Правда, они знали только его имя, но не адрес. Стали выкрикивать имя на перекрестках и в конце концов нашли! С тех пор почтение к учености и интеллекту стали неотъемлемой чертой политики Си Цзиньпина.
   За годы его правления в Чжэндин переехали 683 инженера и 53 ученых, включая знаменитого математика Хуа Логэна, ставшего советником по экономическим вопросам. А первый полукустарный заводик превратился сейчас в современное производство, знаменитое по всему Китаю своей линией традиционной косметики «Дабао». Во время государственных визитов Пэн Лиюань, супруга Си Цзиньпина, дарит другим «первым леди» именно эти косметические наборы. В лаборатории фирмы Natural Biotech мне рассказывали о гораздо более сложных видах продукции: пробиотиках, пищевых добавках, средствах превентивной медицины, а также о передовых разработках в области биотехнологии.
   Еще одной существующей по сей день «придумкой» стал «чжэндинский Голливуд» – целый городок в стиле маньчжурской династии Цин (1644–1911 гг.), построенный для съемок исторических фильмов. Си Цзиньпин узнал от своих пекинских знакомых, что съемочная группа ищет натурную площадку для производства телесериала по любимому каждым китайцем классическому роману «Сон в Красном тереме». Он предложил режиссеру свою помощь на самых льготных условиях, а начальство провинции уговорил соорудить необходимые декорации – причем не разовые, а капитальные. С тех пор на разросшейся до размеров городского квартала площадке было снято около 200 фильмов и сериалов. Ежегодно «чжэндинский Голливуд» посещает около 1,5 млн. туристов.
   Приведенные в порядок старинные городские стены и башни Чжэндина, древние храмы и четыре изящные пагоды редких форм, 24 уникальные арки-пайлоу также способствовали приданию городу особого, романтического и даже величественного облика. Вскоре туризм, как и планировал молодой Си, стал одним из столпов экономики Чжэндина – более 10 млн. человек в 2018 году. Недаром в новеньком Ледяном дворце Чжэндина – наследнике построенного по инициативе Си Цзиньпина первого стадиона – пройдет хоккейный турнир Зимних Олимпийских игр 2022 года.
   Об успехах Си Цзиньпина в Чжэндине заговорила провинциальная печать, один из писателей даже вывел его в числе основных героев своего романа, хотя и под другим именем. Но главное, инициативного молодого работника заметили наверху, в ЦК КПК, и сочли достойным повышения. 15 июня 1985 года, в свой 32-й день рождения, Си Цзиньпин стал заместителем секретаря парткома города Сямэнь в приморской провинции Фуцзянь.

17 лет в «Счастливом крае»

   Перелет из Хэбэя в Фуцзянь занимает сейчас чуть больше пары часов. Но сразу оказываешься как будто в другом мире. Вместо приятной сухой прохлады тело обволакивает теплая влага. Вместо кукурузных полей и строгих тополей видишь золотые квадраты полей спелого риса и роскошные пальмы. Северный диалект китайского языка уступает место совершенно иному набору звуков. Все эти ощущения обрушились и на Си Цзиньпина, прибывшего руководить не скромным по китайским меркам уездом, а важным приморским городом-портом, где уже вовсю развивалась одна из четырех китайских «специальных экономических зон». Близкое соседство с Тайванем, многовековые связи Сямэня с «заморскими китайцами» в странах Юго-Восточной Азии придавали новому назначению дополнительную, международную окраску.
   Очарование богатой истории и особой культуры здешнего края под историческим названием Миньнань, динамика богатого природными ресурсами региона, предприимчивость местных жителей, знаменитые путешествия опередившего Колумба флотоводца Чжэн Хэ – все это наверняка повлияло на выдвижение Си Цзиньпином в 2013 году, вслед за инициативой создания наземного «Пояса шелкового пути», инициативы создания еще и «Морского шелкового пути XXI века». Но до этих проектов глобального масштаба Си Цзиньпину предстояло 17 лет работы на разных постах в приморской Фуцзяни, пять лет в соседнем Чжэцзяне, а еще много времени в Шанхае и в Пекине. Начал он свою управленческую деятельность с создания «Стратегии социально-экономического развития Сямэня на 1985–2000 годы». Это был первый опыт долгосрочного планирования. Опыт оказался успешным.
   …Терминал для круизных лайнеров стоит рядом с небоскребом портового управления, напоминающим надутый ветром парус. Распластанный у подножия стеклянного гиганта морской вокзал воздвигнут с таким расчетом, чтобы с его верхних этажей-палуб открывался вид на историческую часть Сямэня, на застроенный колониальными особняками, облюбованный иностранцами и «заморскими китайцами» ещё с XIX века знаменитый остров Гуланьюй, на вплывающие в порт величественные круизные лайнеры и контейнеровозы…
   Приглашая полюбоваться открывающимися видами, представитель пароходства объяснял ситуацию: «Мы построили этот круизный терминал в развитие плана расширения порта Сямэнь, разработанного по инициативе Си Цзиньпина в 1986 году. В 2018 году приняли 96 лайнеров, более 300 тыс. туристов. По соседству строятся дополнительные причалы. Дело не только в иностранцах. Китайцы быстро богатеют и хотят посмотреть на мир. Палубы отечественных лайнеров дадут им такую возможность. Наш терминал – это лишь небольшая часть уникального по удобству гавани и глубоководности морского порта, по существу – целого транспортного узла на Морском шелковом пути».
   В справедливости этих слов убеждал обычный на первый взгляд причал для контейнеровозов. Огромный корабль под погрузкой, вереницы грузовиков, циклопических размеров портальные краны, пирамиды разноцветных контейнеров… Но чего-то важного в этой картине явно не хватало. Конечно, не хватало людей, докеров. Роботы-погрузчики ставили контейнеры на тележки-роботы, и те уверенно двигались к кранам-роботам. «Наш терминал полностью автоматизирован, – объяснил генеральный директор по имени Чэнь Чун. – Четыре причала способны принимать корабли водоизмещением до 200 тыс. тонн. В центре управления автоматического терминала работают всего семь человек. Весь порт Сямэнь в минувшем году переработал более 10 млн. контейнеров в 20-футовом эквиваленте. Вклад только этого терминала – 2,1 млн. Наша компания, входящая в государственный холдинг COSCO, будет автоматизировать и другие терминалы. Мы знаем свое место в общей стратегии развития порта Сямэнь, в общенациональной стратегии “Китайская мечта”. Иметь ориентир важно не только морякам в открытом море!»
   О важности долгосрочной стратегии развития зашел разговор и на заводе автомобильного стекла в городке Фуцин, на пути из Сямэня в Фучжоу, главный город провинции Фуцзянь. Да, в этих краях любят иероглиф фу, который означает «счастье». Счастливыми хотят стать все, но не у всех это получается. У уроженца Фуцина по имени Цао Дэван получилось. После нескольких неудач в торговле автомобилями он нашел свой «золотой ключик», и с 1987 года стал варить стекло для этих самых автомобилей. Сейчас его компания Fuyao Group выпускает стекла как для стремительно развивающейся автомобильной промышленности Китая, так и на экспорт. Стекла безопасные и шумопоглощающие, стекла с выводом данных щитка управления, стекла – солнечные батареи… Особые стекла делают по заказу «Бентли», «Мерседеса» и «БМВ». Инвестиции идут не только в Китай, но и в США, Японию, Германию, Южную Корею. Недавно открылся завод Fuyao Group и в России, в Калужской области…
   За рабочим обедом нам пояснили: «Председатель Си Цзиньпин во время работы в Фуцзяни несколько раз приезжал в Фуцин и призывал создавать в нашем, тогда преимущественно аграрном уезде промышленные предприятия. Теперь сельское хозяйство дает всего 8,6 % ВВП уезда, промышленность – 49 %, а остальное – услуги. За 2018 год цифры такие: объем ВВП – 190 млрд. юаней. Автомобильное стекло вносит 6 млрд., стекло для дисплеев и экранов – 30 млрд., электроника и информационные технологии – 1,6 млрд., еще 20 млрд. дает химическая продукция. С прибыли предприятий собирается налог в 25 %, НДС в 15 %. Еще недавно НДС составлял 18 %, но после начала трений с американцами его понизили для стимулирования экономической активности. Куда идут налоги? На месте остается 45 %, в провинцию уходят еще 40 %, остальное в госбюджет. Сами понимаете, что при таких доходах среди 1300 тыс. жителей уезда Фуцин нищих давно уже нет, ведь мы же из Счастливого края!»
   Но жизнь в Фуцзяни вовсе не гарантирует счастья. В этом убедился Си Цзиньпин, когда из Сямэня его перевели на пост секретаря уездного парткома в округ Ниндэ – один из 18 самых бедных городских округов не только этой провинции, но и всего Китая. Горный край «славился» отсутствием дорог и бедностью крестьян, все еще живших в допотопных хижинах. Побывать там на этот раз не удалось – округ, как говорится, «на отшибе». Но известно, что именно в Ниндэ Си Цзиньпин опробовал системный подход к борьбе против коррупции. За три года его руководства более 400 чиновников отправились под суд за нарушения правил строительства и распределения государственного жилья. Удалось разрушить круговую поруку «кадровых работников», дело пошло на лад.
   В 1990 году репутация умелого и справедливого управленца привела Си Цзиньпина в кресло секретаря горкома партии в главный город Фуцзяни – Фучжоу. Уже вскоре после вступления в должность и изучения обстановки, новый руководитель тогда «всего лишь» 7-миллионного города (в Китае партийный пост выше поста мэра города) выдвинул программу «Фучжоу 3-8-20», которая предусматривала стратегические цели развития на 3, 8 и 20 лет вперед. Было реализовано несколько сверхкрупных проектов с участием ведущих китайских и иностранных производителей автомобилей, электроники, алюминия, что позволило создать современную промышленную базу города. Двенадцати средним и крупным государственным предприятиям по решению партийного руководителя было позволено получить иностранный капитал. Практически все цели из первого долгосрочного плана были достигнуты в срок. Но некоторые «придумки» оказались настолько важны и эффективны, что используются и сейчас, четверть века спустя, уже в масштабах всего Китая.
   «Руководство к оформлению административных дел для населения Фучжоу». Под этим сухим названием скрывался живой, новаторский подход к неизбежному в современной жизни бумагообороту. Справки, прописки, паспорта, права на вождение транспорта, свидетельства о рождении, браке, смерти, копии коммерческих контрактов – их получение похищало у людей массу времени и сил, тормозило экономику. При Си Цзиньпине в Фучжоу стали возникать центры «одного окна», ставшие привычными для России только несколько лет назад. В одном из таких центров обслуживания населения довелось побывать.
   Внутри этого четырехэтажного здания аскетического вида с серпом-молотом на фасаде оказалось немало того, что называется «китайской спецификой». Здесь отдельно обслуживаются нескольких групп посетителей: просто граждане, члены Компартии и «соотечественники с Тайваня». Их направляет на разные этажи строгая женщина, сидящая за стойкой под огромным красным флагом и золотыми иероглифами знаменитого наставления Мао Цзэдуна «Служить народу!».
   На первом этаже служат совсем простому народу: выдают справки, принимают документы на загранпаспорт, консультируют по спорным вопросам прописки, медицинского страхования и т. д. Второй, «тайваньский» этаж тоже не простаивает – Фуцзянь отделена от острова нешироким проливом, по берегам которого живут очень похожие люди, говорящие на одном, фуцзяньском «языке», который ученые называют «диалектом Миньнань». Своей малой Родиной Фуцзянь считают 16 млн. хуацяо в странах Южных морей, выходцев из Фучжоу там 4 млн. Много разделенных семей, много предпринимателей и студентов с Тайваня, а значит – много вопросов и официальных бумаг.
   Третий этаж считается «общественным пространством» для членов КПК и всех, кто интересуется историей и нынешней деятельностью компартии Китая. Людей на нем немного, зато хватает наглядной агитации. Вот клятва вступающего в КПК. Вот яркие стенды с фотографиями пяти руководителей: Мао Цзэдуна, Дэн Сяопина, Цзян Цзэминя, Ху Цзиньтао и Си Цзиньпина. Деятельности бывшего секретаря горкома посвящено несколько стендов с черно-белыми фотографиями. Моложавый, приветливо улыбающийся Си Цзиньпин беседует с предпринимателями, осматривает «новый район развития», перед микрофоном «выступает с важной речью». Довольно большое пространство занимает библиотека партийной и пропагандистской литературы. Отдельная выгородка – труды Си Цзиньпина и книги о нем. Книжное пространство отделено от остальных помещений нарядной стенкой-экраном. В центре – иероглиф фу, то есть «счастье», а вокруг него еще 99 вариантов каллиграфического написания этого благопожелательного символа.
   Выработанная Си Цзиньпином во время работы в Фуцзяни установка для административных и партийных органов «Сделать безотлагательно!» сейчас приобретает особое звучание и значение. Прошедший в ноябре 2019 года 4-й пленум ЦК КПК поставил в центр внимания правящей партии именно вопросы коренного улучшения управления. Унаследованные современными чиновниками многовековые традиции китайской бюрократии с их волокитой и коррупцией нетерпимы в условиях ускоренной модернизации и открытости экономики, а также усиливающегося «сдерживания» Китая странами Запада, которые напуганы успехами «социализма с китайской спецификой». Идет мобилизация, Китай сосредотачивается.
   В Фуцзяни Си Цзиньпин провёл 17 лет, двигаясь по ступенькам власти: секретарь горкома, замсекретаря и замгубернатора всей провинции Фуцзянь, а с 2000 года – полноправный губернатор.
   Само собой разумеется, ему пришлось заниматься самыми разными партийными и государственными делами. Но местные собеседники чаще всего упоминали такие достижения, как ускорение экономики (более 20 % в год за период 1990–1995 гг.), непримиримость к коррупции, улучшение экологической обстановки, внедрение цифровых технологий. Успехи Фуцзяни Си Цзиньпин, похоже, воспринимал и как свои личные успехи. Недаром он называет провинцию Фуцзянь своей «второй Родиной».
   …Добрым словом часто поминают Си Цзиньпина в средневековом квартале Фучжоу под названием Саньфан цисян, то есть «Три улочки и семь переулков». Сохранившийся с XVI века анклав старины оказался лакомым куском для девелоперов из соседних дорогих районов в историческом центре города. Спас удивительно одухотворенные улочки и переулки губернатор Си, еще со времен Чжэндина проявлявший неприкрытую любовь к китайской старине. Своеобразной «охранной грамотой» этой и многим другим историческим реликвиям стало предисловие, написанное тогда Си Цзиньпином к книге-каталогу «Старинные дома Фучжоу».
   Провести вечер в неторопливой прогулке мимо преимущественно двухэтажных деревянных лавочек, ресторанчиков, магазинов знаменитого фуцзяньского чая и всевозможных изделий ремесленников – это ли не подлинное наслаждение? О нас, иностранцах, и говорить нечего. Кто-то на свою беду зашел в магазин зонтиков: не современных автоматических, а настоящих, из промасленной бумаги, с изысканными рисунками. Кто-то выходит, нагруженный пакетами с чаем. Шелковые наряды приводят фактурных европейских дам в настоящий экстаз.
   Впрочем, местным тоже нравится слоняться по Трем улочкам и семи переулкам. Среди них выделяется группа молодых красавиц в необычной длинной шелковой одежде. Они прошли мимо моего столика в чайной один раз, другой. На них с нескрываемым любопытством глядят туристы, и даже неторопливо бегущий рикша оборачивается с приветливой улыбкой. Начав знакомство с общей фотографии, я стал расспрашивать девушек об их увлечении. Именно увлечении традиционным китайским костюмом. «Сейчас на нас наряды эпохи Хань, это примерно две тысячи лет назад. Мы наслаждаемся этими легкими и удобными одеждами ханьфу, чувствуем себя гордыми китаянками. Вы спрашиваете, кто за нами стоит, комсомол или партия? Да никто за нами не стоит. Мы сами по себе. Мы просто любим наш Китай!»

Чжэцзян: пятилетка в «земном раю»

   Мода на наряды давно минувших эпох распространяется по крупным китайским городам. Новых «посланцев эпохи Хань» я встретил через пару дней во время поиска знаменитого ресторана в торговом центре города Ханчжоу, бывшей столице Китая, а ныне – столицы провинции Чжэцзян. Юноши и девушки студенческого возраста терпеливо ждали своей очереди в заведение, славящееся ароматным рисовым вином из близлежащего Шаосина и местным блюдом хуншаожоу – свиной вырезкой в сладком соевом соусе.
   Именно с Ханчжоу и Чжэцзяном были связаны пять лет жизни и партийной карьеры Си Цзиньпина. После 17 лет, проведенных в Фуцзяни, его в 2002 году назначили секретарем провинциального комитета КПК Чжэцзяна с резиденцией в главном городе Ханчжоу. Это был большой шаг вперед. Вполне сравнимый с крупным европейским государством Чжэцзян с населением в 55 млн. человек, занимает четвертое место в Китае по объему ВВП. Испокон веков эту провинцию называли «страной риса и рыбы», к которым стоило бы добавить шелк и чай. Сегодня Чжэцзян производит еще текстиль, автомобили, продукты химии, электротехники, стройматериалы и многое, многое другое. Приморская провинция развивает порты общекитайского значения Нинбо, Чжоушань, Вэньчжоу. Миллионы китайских и иностранных туристов рвутся в Ханчжоу полюбоваться воспетым великими поэтами озером Сиху, отведать богатой морепродуктами чжэцзянской кухни, входящей в число восьми основных кухонь Китая. «На небе рай, на земле Ханчжоу и Сучжоу» – еще никто не опроверг эту известную каждому китайцу пословицу.
   Попав из «Счастливого края» прямиком в «Земной рай», Си Цзиньпин применил свой уже испытанный «фирменный» метод работы. Сначала интенсивное изучение местных условий, поездки, встречи с простыми и непростыми людьми. Затем разработка планов действия, среднесрочных и долгосрочных. Уже в декабре 2002 года появилась «Программа создания могучей морской провинции Чжэцзян», началось освоение тысяч островов, десятков тысяч удобных для развития аквакультуры бухточек и отмелей. Темпы роста морского сектора экономики приблизились к 20 % в год.
   Со следующего, 2003 года началась реализация программы «тысяча деревень образцовых, десять тысяч деревень упорядоченных». К 2007 году, когда Си Цзиньпина перевели в Шанхай, на селе появились городские коммунальные службы, в двух третях поселений была введена система раздельного сбора мусора, навели порядок с дорогами. Провинция в 2005 году заняла первое место в Поднебесной по чистоте окружающей среды.
   …Идеально асфальтированная дорога, с бордюрами и четкой, почти каллиграфической разметкой проходит мимо поросших бамбуком горных склонов с одной стороны, и улицей солидных двух– и трехэтажных коттеджей с другой. Это не типовые постройки, хозяева явно соревновались в выборе проектов. На фасаде одного из самых скромных красуются золотые серп и молот, это партком деревни Юйцунь. «Опыт Юйцунь» сейчас изучает вся страна. В этом можно удостовериться по немалому числу автобусов с посетителями из разных провинций. Первым делом они разворачивают транспаранты с названием своей организации и идут фотографироваться к камню в три-четыре человеческих роста, на котором выбит лозунг «Изумрудные воды и зеленые горы – это горы серебра и горы золота». Само собой разумеется, это слова Си Цзиньпина. Они были сказаны еще в 2005 году во время посещения Юйцунь.
   Глава провинции приехал туда вовсе не в связи с проблемами экологии. Его интересовал опыт крестьян «образцовой деревни» в налаживании самоуправления, демократического обсуждения актуальных проблем, проведения открытых выборов местного начальства. Он обратил внимание на довольно смелое даже по тем временам решение деревенского схода: закрыть известняковый карьер, пыль из которого десятилетиями отравляла все живое вокруг. Си Цзиньпин поддержал смельчаков и посоветовал взамен развить «зеленую экономику», добиваться гармонии человека и природы, гармонии среди самих людей. Он обратил внимание на близкое соседство деревни сразу с двумя мегаполисами, Ханчжоу и Шанхаем, и призвал подумать над развитием туристического потенциала.
   Судя по основательным крестьянским дворам с несколькими машинами и мотоциклами, по жителям, одетым по-городскому, предприимчивые крестьяне Юйцунь подумали крепко. Вместо трех карьеров и трех цементных заводов теперь здесь очищенные до прозрачности речки, покрытые бамбуковыми лесами горы с удобными пешеходными тропами, велодорожками и базами отдыха. Деревенские гостиницы и пансионаты с традиционной едой привлекают тысячи представителей быстро растущего «среднего класса». Туристы покупают сувениры из бамбука: от фигурок богов и крестьянских шляп до плетеной мебели и абажуров, лакомятся маринованными побегами бамбука, пробуют крепкую «бамбуковку».
   Горожане начинают с поездок на уик-энд, затем арендуют комнату или флигель на сезон, потом покупают таунхаус или даже собственный дом в одном из новых коттеджных поселков. Загородный дом, дача – понятия для китайцев совершенно новые. Но экологических оазисов, подобных Юйцунь, становится все больше. Си Цзиньпин сделал «зеленую экономику» одной из своих главных стратегий и распространил ее на весь Китай. «Чистые реки и зеленые горы» теперь стали партийным лозунгом, государственной политикой.
   Успешная программа «Тысяча образцовых деревень» с ее «зелеными оазисами» – одна из составных частей гораздо более масштабной «Стратегии двух восьмерок», обнародованной Си Цзиньпином в июле 2003 года. На первый взгляд, она состоит из рациональных, толковых, но вовсе не революционных идей. Судите сами. Использовать традиционные преимущества Чжэцзяна. Развивать разные формы собственности при ведущей роли общественной ради совершенствования социалистической рыночной экономики. На основе преимуществ географического положения провинции активно интегрироваться с Шанхаем, а также другими регионами дельты Янцзы. Повышать открытость как для других провинций Китая, так и для внешнего мира. Использовать преимущества сложившейся структуры местной экономики для превращения Чжэцзяна в передовой центр обрабатывающей промышленности и индустриализации нового типа. Использовать сбалансированное развитие городских и сельских районов для единого планирования и ускорения интеграции. Использовать преимущества местной природы для создания «зеленого Чжэцзяна». Использовать горные массивы и морскую акваторию для создания морской экономики и прорывного развития менее успешных районов как новых двигателей экономики всей провинции. Активно создавать новую инфраструктуру. Укреплять правопорядок и доверие к органам власти. Использовать интеллектуальный капитал для развития с опорой на просвещение и науку. Привлекать и поощрять таланты.
   …Честно говоря, «Городок мечты» на первый взгляд мало отличался от деревни Юйцунь – разве что двухэтажные дома были поскромнее да еще и выдержаны в стиле традиционной архитектуры «края риса и рыбы». Беленые отштукатуренные стены, черные черепичные крыши… Построенные почти впритык друг к другу дома протянулись вдоль то ли речки, то ли канала от одного старинного моста до другого. В этих домах когда-то были хранилища риса, который по системе рек и каналов везли в Ханчжоу. Оттуда собранную подать доставляли в столицу Пекин по Великому каналу.
   Так и было задумано создателями «Городка мечты» – «налить в старую бутылку новое вино». С 2015 года здесь, неподалеку от Ханчжоу, происходит реализация принципов «двойной восьмерки» – «использовать интеллектуальный капитал для развития с опорой на просвещение и науку, привлекать и поощрять таланты». За прошедшие годы было создано 500 стартапов, в них участвовали 17400 молодых ребят и девушек, бакалавров и магистрантов местных университетов. Сначала они попадают в ту часть городка, которая называется «деревня ангелов». Там им дают помещения в бывших складах риса, выделяют оргтехнику и оборудование, кое-какие средства и максимум три года ждут первых результатов. Успешных сразу переселяют на «проспект стартапов», который примыкает к красивому квадратному пруду и одному из немногих современных сооружений – бамбуковой галерее из изящных высоких арок. Ну а после этих «инкубаторов» начинается самостоятельная жизнь.
   В 2018 году доходы удачливых «мечтателей» – программистов, разработчиков искусственного интеллекта и больших данных – составили 6,9 млрд. юаней. Это меньше, чем субсидия в 11 млрд., полученная от самого знаменитого уроженца Чжэцзяна Джека Ма, основателя и хозяина концерна «Алибаба». Но как говорится, лиха беда начало. Я узнал, например, что за неполный 2019 год несколько инновационных стартапов вышли на рынки и превратились в «единорогов», получив до миллиарда юаней за свои акции.

Шанхайский трамплин

   «Программа создания могучей морской провинции Чжэцзян», программы «Тысяча образцовых деревень» и «Зеленый Чжэцзян», долгосрочная «Стратегия двух восьмерок» наверняка получили бы свое ускоренное развитие с участием автора. Но тут в соседнем огромном мегаполисе центрального подчинения Шанхае случилась большая неприятность и «чжэцзянская пятилетка» Си Цзиньпина была прервана…
   Партийный руководитель города Шанхай, член Политбюро ЦК КПК Чэнь Лянъюй был смещен со своего поста в сентябре 2006 года «партийной контрразведкой», Комиссией ЦК КПК по партийной дисциплине. Этот деятель, с одной стороны, умело руководил 28-миллионным городом с его быстро развивающейся промышленностью и финансовым сектором, крупнейшим в мире морским портом, центрами научной и культурной жизни. С другой стороны, он «ложку не проносил мимо рта». В ходе подготовки к ЭКСПО-2010 он затеял гигантские проекты, в том числе строительство трассы «Формулы-1», теннисного комплекса и искусственного пляжа. Земли для строительства попали в руки его брата, перепродававшего участки девелоперам в десять раз дороже. Для личного обогащения использовались также пенсионные фонды города. Успешно развивая рыночную экономику в личных целях, товарищ Чэнь даже стал открыто сомневаться в правильности марксистской идеологии…
   Вот на какую «амбразуру» в марте 2007 года был брошен Си Цзиньпин. Перед ним стояли три главные задачи:
   • предотвратить возникновение вакуума власти и обеспечить управляемость «второй столицы Китая»;
   • с хирургической точностью обрубить метастазы коррупционного дела своего предшественника;
   • обеспечить успешное проведение ЭКСПО-2010, престижного проекта международного масштаба.
   Похоже, Си Цзиньпин собирался не только справиться с этими неотложными делами, но и применить в Шанхае свои наработки из Фуцзяни и Чжэцзяна. По привычке он стал объезжать новый для себя регион, встречаться с людьми из разных слоев общества. За отмерянные судьбой семь месяцев шанхайской жизни он успел побывать во всех районах колоссального города. Созревшие даже за этот короткий срок «придумки» не оформились в типичные для него программы и стратегии, но были через несколько лет использованы, например, при создании Свободной экономической зоны Шанхая и в других стратегических проектах. Принципиальный борец с коррупцией, но одновременно опытный политик, Си Цзиньпин сделал все возможное, чтобы скандал не отразился на темпах подготовки к ЭКСПО-2010. Выставка прошла достойно, Китай продемонстрировал всему миру эффективность «социализма с китайской спецификой». Си Цзиньпин обошел все главные павильоны, задержался в российском. Но сделал это уже в новом качестве – члена Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, заместителя председателя КНР. Безукоризненный послужной список Си Цзиньпина в Шэньси и Хэбэе, впечатляющие успехи в Фуцзяни и Чжэцзяне, проявленные в Шанхае мудрость и умеренность – все это было по достоинству оценено в партийных верхах. На прошедшем в октябре 2007 года XVII съезде КПК он из обычных членов ЦК партии сразу вошел в число девяти высших руководителей Поднебесной.
   …Еще на подлете к Шанхаю обращаешь внимание на обширное пространство, застроенное зданиями затейливых форм, явно не промышленного предназначения. «Это наша новинка – Международная импортная ярмарка», – подсказал общительный сосед. Импортная ярмарка в Шанхае стала новинкой не только для Китая, но и всего мира. Экспортными ярмарками сейчас никого не удивишь – всякая страна хочет продать побольше своих товаров. Китай с 50-х годов тоже славится своей Кантонской экспортной ярмаркой. Но эффективность экономики Китая, ставшего «мировой мастерской», сначала удивляла партнеров и конкурентов, а затем стала их откровенно пугать. Начатая США «торговая война» против КНР – только верхушка айсберга накопившихся во всем мире подозрений и предрассудков. Вот Си Цзиньпин и предложил свою очередную «придумку» – импортную ярмарку в Шанхае.
   Обойти даже главные павильоны этой ярмарки мне не удалось, они разбросаны на площади в 360 тыс. кв. м. Как такового, российского павильона на ней нет, есть большой стенд «Россия», поменьше «Москва». Самолет МС-21-300, вертолеты, комбайны «Ростсельмаша» представлены только моделями и большого внимания не привлекают. Самая популярная наша продукция размещена в международном павильоне «Сельское хозяйство». Там – уже прочно утвердившиеся на китайском рынке подсолнечное масло, мука, шоколад, кондитерские изделия. Плюс только-только прорвавшие таможенные барьеры соевые бобы, пшеница, свинина, курятина, молочные продукты, особенно ставшее «хитом продаж» с легкой руки президента Путина мороженое. Новинка – белевская пастила, ее рецепт, как поясняет представитель тульского предприятия, пришлось радикально изменить, сведя к минимуму сахар. Закупки наших товаров Китаем пусть медленно, но растут.
   В китайском павильоне, за моделями высокоскоростных пассажирских поездов и настоящим глубоководным аппаратом, виднелось большое табло с меняющимися цифрами. «До полного искоренения нищеты осталось…». Цифры, зафиксированные моим фотоаппаратом вечером 6 ноября, гласили: «421 день, 8 часов и 34 минуты». Рядом с табло – большое фото Си Цзиньпина, беседующего с бедняками-горцами. Объявив войну бедности в конце 2012 года, в первые же дни своего руководства Поднебесной, Си Цзиньпин сейчас близок к победе. Наверное, ему до сих пор снятся пещеры Лянцзяхэ, небогатые домики Чжэндина, жившие из поколения в поколения на утлых лодках рыбаки Ниндэ.
   В декабре 2012 года новый руководитель компартии Китая пообещал к 2021 году, когда КПК исполнится 100 лет, покончить с вековой бедностью и добиться «среднего процветания». Уже ясно, что это обещание будет исполнено в срок. Тогда же было обещано к 2049 году, столетию КНР, выполнить «Китайскую мечту» и сделать Поднебесную «могучим, современным, демократическим, социалистическим государством». Что же, поживем – увидим. Корни долгосрочных стратегий Си Цзиньпина уходят глубоко в родную землю. Плоды этих стратегий будут вызревать еще не одно десятилетие.

Прогноз до 2035 года. Будущее КНР глазами сверстника

   Из своих 70 лет жизни я более полувека изучаю Китай, наблюдаю порой непредсказуемые события в Поднебесной, пытаюсь понять «китайскую специфику». Накопленный опыт знаний, впечатления от поездок почти по всем уголкам КНР, откровенные беседы с давними друзьями и молодыми коллегами дают право набросать эскиз будущего китайской нации до 2035 года. Именно тогда по замыслу Си Цзиньпина будет достигнут важный промежуточный рубеж на пути к «великому возрождению китайской нации».
   Почти наверняка будет, как и предусмотрено решениями XIX съезда КПК, «в основном осуществлена социалистическая модернизация». На смену нынешней, традиционной экономике придет новая, инновационная. Этого удастся добиться даже в условиях продолжающегося замедления темпов прироста ВВП. Согласен я и с тем, что «значительно возрастет экономическая и научно-техническая мощь страны, Китай поднимется до уровня стран – лидеров инновационного типа». Новые прорывы в области искусственного интеллекта, роботизации, создании «умных» систем управления выведут КНР на передовые позиции в мире. Еще очевиднее станет преимущество нового мирохозяйственного уклада под названием «социализм с китайской спецификой».
   Общественный сектор, плановая экономика, с одной стороны, и частный, рыночный сектор, с другой стороны, продолжат «мирное сосуществование», а, точнее, синергию, лежащую в основе полувекового развития. В 2017 году на частный сектор приходилось около 80 % занятых, около 60 % ВВП и более половины налоговых поступлений. Эти пропорции вряд ли сильно изменятся к 2035 году. Крупнейшие банки, инфраструктура, «естественные монополии» останутся в государственной собственности, живущей по планам и законам социализма.
   Важнейшей составляющей «социализма с китайской спецификой» останется Коммунистическая партия. Она, словно гипотенуза, соединяет два экономических катета, обеспечивает их гармонию и «жесткость треугольника». Сохранится контроль Коммунистической партии не только как фактического управляющего общественной собственностью в интересах всей нации, арбитра между не всегда совпадающими интересами «социалистов» и «капиталистов», но также «суперкомпьютера» по выработке стратегии и тактики развития.
   Компартия сохранит свое доминирование в политической жизни страны. Укрепление дисциплины в КПК может сочетаться с развитием внутрипартийной демократии в форме расширения нынешней практики создания «малых групп» и «мозговых центров». Опираясь на мощный интеллектуальный потенциал центральных и провинциальных партийных организаций, разветвленной системы традиционных научных заведений и новых «мозговых центров», КПК продолжит гармонизировать отношения между регионами, предотвращать дисбалансы в отраслевом развитии, определять «направления главного удара» – приоритетные направления науки, производства и жизни нации. Контролируя государственную банковскую систему, транспорт и «естественные монополии», партия сможет концентрировать и перебрасывать ресурсы также на решение неизбежных экономических трудностей и социальных нестроений. КПК обеспечила быстрый выход из чрезвычайной ситуации эпидемии COVID-19 в 2020 году. Она возглавила мобилизацию нации в условиях навязанной Америкой холодной войны.
   Си Цзиньпин, которому в 2035-м будет 82 года, скорее всего, уже уйдет с постов генерального секретаря ЦК КПК, председателя КНР и Центрального военного совета, но останется очень влиятельным деятелем, как Дэн Сяопин. Тот прожил 93 года (1904–1997), а Мао Цзэдун – 83 года (1893–1976).
   Успехи в «великом возрождении китайской нации» и ужесточение политики сдерживания со стороны США и других держав усилят националистические настроения в обществе. Это может привести к популярности уже прозвучавших идей превосходства «азиатской мудрости», или «китайской мудрости», над «европейской мудростью» и даже к проявлениям шовинизма среди радикально настроенной молодежи. Многое будет зависеть от решений руководства и эффективности партийных идеологических органов.
   Создание «сообщества единой судьбы человечества» в качестве глобальной внешнеполитической доктрины КНР будет наталкиваться на недоверие и сопротивление ключевых акторов – США, Европы, Индии, Японии и других держав. Не отменяя масштабный замысел, Пекин может сосредоточиться на создании «сообщества единой судьбы Азии», укреплении позиций в Африке, создании привилегированных двусторонних отношений с Россией, некоторыми странами Европы, Центральной Азии, Ближнего Востока.
   Китай будет играть все более заметную роль в признанных международных организациях – ООН, АТЭС, ВТО, G20. Он продолжит курс на поддержку недавно созданных с его участием структур – ШОС и БРИКС, будет создавать новые региональные объединения типа Всеобъемлющего регионального экономического партнерства (ВРЭП).
   Стремясь обеспечить Поднебесной ее законное место на мировой арене, Пекин будет продолжать реализацию стратегии «Пояс и путь», складывая из пока разрозненных транспортных коридоров и промышленных кластеров глобальную систему производственно-торговых цепочек снабжения Китая необходимыми товарами и сырьем, а также сбыта продукции с высокой добавленной стоимостью. Оставаясь «мастерской мира», Китай станет «мировым рынком» не только сырья, но также потребительских товаров, в том числе предметов роскоши, произведений культуры и искусства.
   Между Китаем и Россией будет заключен новый долгосрочный договор. Он навсегда подтвердит прохождение границы в соответствии с Договором 2001 года и Соглашением 2004 года. Кроме того, он поднимет уровень взаимодействия в сфере противодействия новым вызовам, включая гарантированный совместный ответ на угрозу ядерного нападения. Россия и Китай будут предоставлять «ядерный зонтик» другим государствам. Китайские и российские вооруженные силы достигнут небывалого уровня координации усилий по обеспечению безопасности как на Земле, так и в Мировом океане, в космосе и киберпространстве.
   Устранение остатков взаимного недоверия у населения и правящих элит двух стран позволит существенно продвинуть проекты экономического и научного сотрудничества. По территории России на принципах консорциума будут проложены скоростные грузовые и пассажирские маршруты железнодорожного и автомобильного транспорта, которые сократят время доставки товаров между Китаем, Россией, другими странами Европы и Азии. Будет активно использоваться Северный морской путь. Станут действовать целые кластеры совместных промышленных предприятий, сложатся мощные производственно-сбытовые цепочки. На основе долгосрочных соглашений будут налажены производство и переработка необходимых Китаю сельскохозяйственных культур.
   Расширится культурный обмен, в том числе в форме постоянно действующих экспозиций музеев, музыкальных театров, кинотеатров, центров моды, сертифицированных медицинских и фармацевтических учреждений и т. д. Активизируется подготовка двуязычных специалистов в университетах и специализированных институтах двух стран. Расширится не только традиционный туризм, но также система молодежных спортивных лагерей, студенческих трудовых отрядов, приключенческих маршрутов по природным и историческим заповедникам.
   Сеть высокоскоростных железных дорог (ВСМ) и автомобильных дорог покроет всю Поднебесную и будет соединена на важнейших направлениях с зарубежными артериями, особенно «Пояса и пути». Будет реконструирован «Новый транспортный мост Китай – Западная Европа» через Казахстан, Россию, Белоруссию и страны Восточной Европы. Будет построена высокоскоростная грузовая магистраль Урумчи – Санкт-Петербург по территории Китая и России. Беспилотный транспорт будет доминировать на улицах крупных городов, будет широко использоваться подземное пространство.
   Будут созданы масштабные туристические маршруты вдоль Великой стены, Великого шелкового пути, Великого канала, по достопримечательным местам России. Развитая инфраструктура позволит не только удовлетворять стремительно растущие запросы внутреннего туризма, но также привлекать гостей из разных стран мира.
   Ключевую роль в распределении производства по всей территории Китая будут играть суперкластеры: регион Пекин – Тяньцзинь – Хэбэй, регион «Большого залива» Гуандун – Сянган – Аомэнь, регион дельты реки Янцзы с центром в Шанхае, регион среднего течения Янцзы с центром в Ухане, а также регион бассейна реки Хуанхэ с центром в Чжэнчжоу.
   За счет переброски талых вод с гор Тибета по подземному водопроводу будут осваиваться огромные пространства Синьцзяна. Там будет поднята «китайская целина». Освоение региона Северо-Запада станет общенациональным приоритетом. Будет налажена координация с развитием российской Западной Сибири. Северо-Восток КНР станет развиваться благодаря гармоничным связям с российским Приморьем и Северной Кореей.
   Китайская валюта жэньминьби (юань) станет признанной мировой расчетной единицей и существенно потеснит доллар и другие мировые валюты. Юань станет основой системы взаимных расчетов в местных валютах развивающихся экономик, которые будут осуществляться, минуя систему SWIFT. При активной роли Китая будет расширена банковская система стран ШОС, БРИКС, АТЭС и создаваемых новых объединений.
   Произойдет дальнейший возврат к социалистическим ценностям, особенно в сфере распределения общественного богатства. За счет резервов государства, в том числе репатриированных накоплений на счетах Федерального казначейства США, будет решена проблема обеспечения молодых семей жильем. Избыточные площади будут выкуплены у риэлторов и распределены по льготным схемам. Эта мера стимулирует деторождение и предотвратит усугубление проблемы старения населения. В полную силу заработает общенациональная пенсионная система. Будет окончательно ликвидирована система хукоу, прописки в городах, что уравняет в правах сельских и городских жителей, повысит мобильность населения. «Средний класс» будет насчитывать 800–900 млн. человек, то есть свыше 70 % населения. Существенно возрастет емкость внутреннего рынка, уменьшится зависимость от экспорта.
   В результате применения комплекса экономических, политических и иных мер будет осуществлено воссоединение с Тайванем. На острове будет сохранена местная система управления в соответствии с принципом «одна страна, две системы». Осуществление этого же принципа будет продолжено в Гонконге и Макао.
   Произойдет дальнейшая утрата местных диалектов с переходом на официальный язык путунхуа. Это сделает нацию еще более гомогенной и ослабит остатки местнических настроений и межрегиональных противоречий. Китайский язык будет все шире распространяться за пределами Поднебесной.
   У грядущих успехов «Китайской мечты» будут не только положительные, но и отрицательные последствия. Нетрудно просчитать размеры экономики Китая к 2035 году даже при нынешних примерно 6 %-х темпах роста или с поправкой на неожиданности типа пандемии COVID-19. Нетрудно представить изменения в балансе мирового потребления продовольствия и сырья с появлением «среднего класса» размером чуть ли не в миллиард человек, сдвиги в глобальной экономике и логистике. Нетрудно понять также стратегические последствия «великого возрождения китайской нации» для мирового порядка.
   «Сдерживание» Китая в разных формах будет продолжаться и усиливаться по мере продвижения к созданию «мощной, процветающей, социалистической державы». Фронтальное столкновение «состоявшейся и нарождающейся» держав вряд ли состоится. Зато весьма вероятны «войны по поручению», региональные конфликты, масштабные диверсии. Неизбежно будет продолжаться и мобилизация китайской нации как во внутренней политике, экономике, духовной жизни, так и в региональных и глобальных делах. В конечном итоге более эффективный мирохозяйственный уклад продолжит вытеснять менее эффективный. Новые экономические, политические и идеологические нормы будут менять устаревшие.
   К 2035 году все человечество на примере Китая убедится, что «красный проект» не завершен, что социализм с учетом национальной специфики является лучшим путем развития. Некоторые народы станут на этот путь без нажима, но с возможной поддержкой «страны победившей социалистической модернизации».
   С ноябрьских дней 2012 года началась «новая эпоха социализма с китайской спецификой», ускорился отсчет времени до «великого возрождения китайской нации» и создания «сообщества единой судьбы человечества».
   Китай сосредотачивается!

Юрий Вадимович Тавровский Америка против Китая Поднебесная сосредотачивается на фоне пандемии