Алан Уруджович
Знамя

Глава первая

   Был довольно холодный день. Бродя по полупустым закоулкам города студёным ранним утром, он краем глаза заметил таверну, над плотными дубовыми дверьми надёжно свисала вывеска с крупными буквами «Очаг доверия». Недолго поразмыслив, чужестранец направился туда. Когда он распахнул двери харчевни, в нос через убористую щель сразу вдарил запах мучного изделия и ржаного пива, таверна, в отличие от улиц, была оживлённая, несмотря на чуть ли не пустые переулки города, казалось, что это место и есть тот самый исток людей. Войдя внутрь, незнакомец подошёл к трактирщику. Усатый и худой хозяин был занят, протирая стол дыроватой тряпкой, но как только заметил клиента, тут же подбежал к краю стойки.
   – Здравствуй, гость дорогой, – потерев шею, ехидно сказал трактирщик. – Чего изволишь?
   – Что у тебя есть, кроме хлеба и пива? – низкий тембр незнакомца пробирал до костей, он вещал словно оратор.
   – У меня, уважаемый, есть суп по собственному рецепту и картошечка жареная, что будете?
   – Суп, – грубо выговорил незнакомец. – Да выпить что-нибудь подай.
   – Если не пиво, то чай, уважаемый.
   – Чай так чай.
   Окинув зал беглым взглядом, он начал искать себе укромное место для дальнейщего упования досугом. Пустых было не так уж и много, но он заприметил местечко под лестницей на второй этаж. Усевшись и положив небольшой охотничий нож рядом на лавочку, незнакомец начал осматриваться. Основная часть харчевни была отделана завлекательной резьбой по дереву в виде разных животных и природных элементов. Затем его взор зацепили молодые девушки, работающие в качестве официанток, а, возможно, и не только.
   «Харчевня под завязку забита городскими стражниками, такие же и в таких же одеяниях сторожили вход в город», – поймал себя на мысли чужак.
   В скором времени к нему направилась одна из официанток с угловым подносом, на котором гордо красовался суп, а пар из тарелки приукрашивал и так эпичную обстановку.
   – Добрый вечер, вот ваш заказ, суп, булочка хлеба и чай.
   Чужак не ответил и сразу же начал есть, попивая чай. Спустя некоторое время, закончив свою трапезу, он подошёл к трактирщику.
   – Нужна комната, приличная, не на день, сыщешь такую?
   – Конечно, за хорошую плату, милостивый господин, даже лучше найдём, – опять-таки с ехидной улыбкой потёр шею хозяин таверны, – токма о цене надо обмолвиться.
   – Два береката, – незаинтересованно в дальнейшей беседе ответил чужестранец, – не более.
   – Ох, щедры же вы, почтеннейший, такие денежки, моя таверна за неделю столько зарабатывает, устроим вам всё по красоте, по-здравому. Только есть одна загвоздка: можете заранее уплатить иль же показать хотя бы, извините за дерзость, деньги, уж такая сумма…
   – Как только увижу халупу, – чёрство и с ноткой угрозы ответил парень, – там, стало быть, подумаю, заселяться или к черту вас. Доходчиво?
   – Да-да, я вас понял, уважаемый, на месте и расплатитесь, а сейчас позвольте… Эвелья! – пронзительно громко крикнул трактирщик.
   Из кухни поспешно, чуть ли не чебурахнувшись, выбежала девушка лет двадцати. Кухарка не выглядела красивой, но и назвать её уродливой язык бы не повернулся. Она не была полной, была в меру упитанной, огненно-рыжие волосы придавали девушке изюминку, всё краснощёкое лицо усыпано веснушками, и это ей шло, глаза ничем не примечательны, но что-то в них всё же есть.
   – Слушаю, отец.
   – Сей молодой человек – наш дорогой и достопочтенный клиент, проводи его в самую лучшую нашу комнату, покажи и разложи всё, а после он вынесет вердикт, станет ли брать эту комнату, как только побалует меня золотцем. И потом стрелой ко мне, не останавливаясь нигде! Ты меня поняла?
   – Но папа, – недовольно возразила она, – я же говорила, что занята готовкой, мог бы послать ту чушку-полукровку.

   – Молча делай, что велел, – переведя взгляд на парня, он добро улыбнулся.
   Под скрип приветствия деревянной лестницы они поднялись на второй этаж. Незнакомец внимательно рассмотрел каждую дверь, насчитал их шесть, у седьмой они остановились. Эта была плотнее, чем в остальных комнатах, и цвет её был зелёный, с арочным вырезом и металлической ручкой, тогда как у других цвет был обычным древесным.
   – Вот ваша комната, господин, – Эвелья открыла дверь и жестом предложила парню пройти вперёд. – Эта самая лучшая комната в таверне отца, лучше не найти, через эту стену проходит всё тепло от камина, а вид из окна просто великолепный, я изредка сюда прихожу втайне от батьки и всю ночь смотрю в окно, так ещё плюсом отличная кровать с уложенным покрывалом из отборной овчины, самая мягкая кровать здесь, такая только тут, даже в спальне родичей нет такой.
   – Устраивает, – буркнул он, протянув деньги. – Сегодня меня больше не беспокойте.
   – Хорошо, господин, передам отцу, – постояв немного, Эвелья смутилась и резко убежала, не закрыв за собой дверь.
   Глубоко вздохнув, он прошёлся к двери, чтобы её прикрыть. Его внимание привлёк мутный тип с облезшим капюшоном у самой дальней стенки. Это не вызвало никаких подозрений, ибо незнакомец сам был в мантии, а его лицо было прикрыто личиной.
   Наконец, добравшись до кровати, не раздумывая, даже не раздевшись, он повалился на неё и мигом провалился в крепчайший сон. Холодный и затяжной писк нагруженных петель вырнул его обратно. Открыв глаз, он увидел дочку трактирщика. Эвелья легонько зашла в комнату, на сей раз плотно закрыв за собой дверь.
   – Что ты здесь делаешь? – не встречаясь с ней взглядом, спросил он.
   – Я… Меня батька прислал к вам, – подходила она всё ближе, – для ночных утех.
   – Я сказал, чтоб меня не беспокоили, проваливай.
   – А… Да… Конечно… Как скажете, – сказала недовольным тоном девушка и покинула комнату.
   С первыми не греющими лучами солнца он встал и начал умываться, затем вышел из своей комнаты и направился в харчевню. Людей было намного меньше, чем вчера, возможно, потому, что только утро, подумал парень про себя. У стойки завис тот самый мутник в капюшоне, о чём-то тихо и кокетливо переговариваясь с трактирщиком. Как только они увидели незнакомца, то сразу умолкли.
   – С первыми вас петухами, э…
   – Шэйрэн.
   – Прекрасное имя, – посмотрев на человека в капюшоне, старый подхалим глазами указал налево. – Сударь, позвольте спросить, я, само собой, ничего против вас не имею, но поймите, Эвелья всё-таки моя дочь. Могу я попросить быть с ней помягче, ведь она единственная моя любимая доченька.
   – У тебя рабы есть? – сказал Шэйрэн, смотря прямо в глаза трактирщику.
   – Э-э, ну что вы, какие там рабы, я же не контрабандист какой-то и принципиально не нарушаю законы.
   – Срать я хотел на твои принципы, готов приобрести холопа, у тебя есть или нет?
   – Ах вот оно что, так бы сразу и сказали, милсдарь, – он вышел из-за стойки с ядовитым выражением лица, – а то недопонимание какое-то вышло.
   Изношенные временем ступеньки чуть ли не выскальзывали из-под ног. Спустившись в подвал таверны, хозяин раздвинул железные двери. В продолговатом каменном коридоре было сыро и воняло отходами. В самом конце у железной двери ярко горел факел. Когда они подошли ближе, вонь отдалилась, а потом и вовсе перестало смердеть.
   – Как тебя звать, трактирщик, рабовладелец или же хозяин борделя?
   – Ну что вы, господин, всё намного проще, – улыбнулся мужчина, – я Симмиль.
   Он достал стопку ржавых ключей и принялся копошиться в них, в конце концов найдя нужный, открыл дверь. Внутри оказалась молоденькая невольница. Потенциальный покупатель подошёл ближе, и пленница дёрнулась.
   – Посмотри на нас.
   Девица недоверчиво и осторожно подняла голову.
   Она была прекрасна. Шэйрэн обратил внимание на её бледноватую кожу, зелёные как болото глаза, небрежную укладку волос и градуированный боб – это омолаживало её ещё больше, Он разглядел немного исхудавшее красивое овальное лицо, узкий разрез глаз, но не настолько, чтобы смахивать на азиатский тип, Девушка была худенькой, высокого роста, у неё длинные ноги. Скорее всего, исхудала, подумал про себя Шэйрэн. Вместе с трактирщиком Симмилем они вышли из комнаты.
   – И сколько?
   – Десять, уважаемый.
   – Семь, – сказал Шэйрэн, потянувшись за мешочком с монетами.
   – Что? Нет, уважаемый, так не пойдёт, поверьте, она стоит намного больше, – почесав щетину, выдал Симмиль. – Это не просто человек, а полукровка, хоть уши слегка отличаются от человеческих, но я даю вам слово, что она наполовину альв – просто папка её альв, а мамка человек. Ещё целомудренная и очень красивая, и ей ведь всего восемнадцать.
   – Начнём с того, что обращался ты с ней, скорее всего, не очень, с виду она худосочная, кормил ты её так себе. Она зашуганная, а это уже проблема. Полукровка: для альвов она человек, для людей – альв, а ты вроде не дурак и прекрасно знаешь, что альвы и люди открыто ненавидят друг друга. И, скорее всего, по той же причине заложницей оказалась тут. А вдруг сбежит от меня? В таком случае вернёшь мне все мои деньги?
   – М-да… Не думал, что вы так будет торговаться, но уж поверьте, плохо к ней я не относился, можете у самой спросить.
   – Может, и не ты, а остальные?.. Твои официанты, твоя семья, твоя дочь, не про неё ли она говорила вчера? Как там она сказала – эту чушку-полукровку?
   – Ах, холера, – посмотрев в разноцветные глаза за сетчатой пленкой маски, Симмиль резко остыл, – чтоб тебя… Ладно, забирайте за семь.
   Жадно вырвав монеты из рук незнакомца, трактирщик распахнул задвижку на толстой железной двери.
   – Так, Рифая, вставай, с этого дня вот этот человек, – мужчина пальцем указал на Шэйрэна, – твой хозяин.
   – Что? – тихим эхом раздался трепетный голосок. – Дядюшка Симмиль, вы меня отдаёте?
   – Ну-ну, Рифайка, не заливайся слёзками, – поглаживая её по головке, мягко выговорил Симмиль, – милсдарь Шэйрэн – человек хороший, тебя не обидит да в беде не оставит.
   Рифая подняла голову. Перед ней стоял статный мужчина в чёрной мантии с завязанным на талии ремешком и в капюшоне, широкоплечий, высокий, крепкого телосложения, даже через одежку проглядывались мышцы его окрещённых на груди рук, лицо сокрыто за тёмной личиной с выдвижным механизмом в области рта.
   – Всё, вставай, Рифаюшка, отныне господин Шэйрэн твой хозяин, делай то, что он только возжелает, не позорь нас, – прошептал Симмиль на ухо девушке. – Он человек строгий, будь послушной.
   Девушка вздрогнула и осторожно подошла к новому хозяину.
   – Идём, – сухо сказал Шэйрэн и направился к выходу.
   Они прошли из подвала в таверну, Рифая следовала за Шэйрэном, он пошёл и уселся за тот же стол под лестницей, девушка встала рядом. Все взгляды цепляли её, одетую в порванную рубаху, свисавшую чуть ли не до колен.
   – На что уставились, сброд! – рявкнул Шэйрэн. – Быстро сядь напротив.
   Рифая с перепугу быстро уселась за стол. Все в таверне продолжили заниматься своими делами.
   Шэйрэн подошёл к Симмилю, трактирщик сразу же развернулся в его сторону, блеснув рядом гнилых зубов.
   – Три порции супа, – парень положил на стойку три пылара.
   – Всенепременно, господин, всё будет быстро и по здравому приготовлено, – улыбнулся Симмиль.
   Шэйрэн повернулся и стал внимательно смотреть, чем занимаются гости в уже забитом под завязку зале. Народу стало заметно больше, как и прошедшим вечером, половина бухала, а другие уже и не помнили, где они. Он направил взор в сторону Рифаи. Полукровка сидела, осматривая свое одеяние, будто ребёнок у которого забрали игрушку и ему нечем занять свой досуг. От этого и глазеет на себя. От этой мысли Шэйрэн чуть не улыбнулся, но он научился умело контролировать все свои чувства и ситуацию. Окончательно осмотревшись и одарив ещё несколько забулдыг нелестными эпитетами, Шэйрэн уселся за стол, и к ним уже направилась официантка Симмиля с подносом, на котором красовались супы и стелился тот самый тернистый пар, как и в первый день. Девушка подошла вплотную, затем опустила поднос, но тут же замерла и с диким презрением бросила взгляд на Рифаю.
   – Вот ваш заказ, господин, три порции супа, – поставив чашки на стол и ещё раз окинув взглядом Рифаю, девушка ушла.
   Шэйрэн сразу начал есть. Рифая осторожно принюхалась и посмотрела на тарелки с супом, не решаясь дотронутся до них или что-либо сказать, Новый хозяин перевёл на неё взгляд.
   – Ешь, – спокойно проговорил Шэйрэн, – обе тарелки твои.
   – Спасибо вам огромное.
   – Закончишь с яством, – сказал он, вставая из-за стола, – отправишься в мою комнату, будешь ждать там, пока я не приду.
   – Хорошо, – отхлебнула ложку Рифая, – хозяин.
   Шэйрэн подошёл к Симмилю и опёрся руками о стойку.
   – Проведи Рифаю до моей комнаты, под вечер дай поесть чего-нибудь, корми её если меня долго не будет, как вернусь, там и расплачусь, – скомандовал парень, вытащив один пылар, – это за вечерний ужин.
   Непременно, уважаемый, – забрав монетку, промолвил Симмиль, – будем ожидать вашего возвращения.
   Шэйрэн сразу же вышел из таверны и попал на площадь мерзкого города. Вонь и разврат сочились из всех щелей. Замок тоже находился в ужасном состоянии. Стропильная система небольшого донжона наглухо сгнила, стены заросли мхом и кругом валялся мусор, у ворот стояли два хилых обалдуя с копьями наперевес в старых и грязных доспехах.
   – Так, – проворчал себе под нос он, – все намного плачевнее, чем я представлял.
   Он резво направился к крепостным воротам. Его глазам предстала лавочка-кузница, он пересилил желание заглянуть туда и пошёл дальше. Вдруг из переулка появился опрятный мужчина, который принялся помогать лежащему без сил пьянчуге. За синьором стояли пять вооружённых до зубов солдат, они не были представителями городской стражи и не были похожи на обалдуев, стоящих у ворот замка. У Шэйрэна эта дюжина интереса не вызвала. Одарив их лишь беглым взглядом, он продолжил путь.
   Вскоре он дошёл до крепостных ворот небольшого городка. Там также стояли двое, но уже в более дешёвом обмундировании, на стенах, ограждавших город по всему периметру, не было ни души.
   Шэйрэн принял решение вернуться и заглянуть в ту заветную кузницу. На обратном пути ему уже не встретились ни тот мужик, ни пьянчуга. Будучи иноземцем, Шэйрэн тщательно осматривал улицы. Кругом разруха, нищета, бездомные у голых стен, жалкие сооружения, кои даже домами назвать было трудно. Незнакомец чуть не прошёл мимо мастерской, отвлеченный своими мыслями и смрадом этого места. Он остановился, осмотрел кузню, вошёл внутрь, со скрипом распахнув двери, и моментально обратил на себя внимание ремесленника.
   – Добра вам, – вытирая пот со лба фартуком, проговорил кузнец. – Брать будете или так просто, посмотреть зашли?
   – Брать буду, – не удостоив мастера и взглядом, ответил Шэйрэн, – завтра.
   Шэйрэн принялся долго и пристально осматривать доспехи, кольчужные набрюшники, разного рода наспинники, пальцевые пластины не лучшего качества. В итоге, ничего стоящего не увидев и бегло осмотрев всё еще раз, Шэйрэн обратился к мастеру:
   – Завтра ещё раз загляну, приготовь отличную кожу для женского доспеха, – произнёс он, а затем тут же развернулся и ушёл, не дожидаясь ответа.
   День стремительно заканчивался, сменяя белый свет тёмным омутом. Шэйрэн рыскал по улицам в поясках портного, заприметил одно место с обваливающимся дверным коробом, единственное во всем городе. Ворча себе под нос, что завтра надобно заглянуть и сюда, он вновь направился к замку. Привратники стояли уже другие. Без лишних раздумий сделав прыжок, Шэйрэн легко дотянулся до макушки двухэтажного односкатного дома, свысока смотрящего прямо на низкосортный город и его унылые просеки, напрасно зовущиеся дорогами. Сей дом плотно пристроен к стенам замка и вместе с ним пережидал знойные жгучие холода.
   Просидев на деревянной черепице всю ночь и весь новый день, Шэйрэн решил вернуться. Он шёл все по тем же захудалым закоулкам уже дремлющего города, где не встретить ни единой души, но был уверен, что в таверне посетителей будет навалом. В следующий момент его глаза зацепились за ту самую вывеску, где увесистыми буквами красовалось название: «Очаг доверия».
   Когда он открыл дверь, ему навстречу пронёсся до боли знакомый запах чего-то ржаного. Шэйрэн сразу посмотрел на Симмиля, всё так же стоявшего за стойкой и громко хохочущего над очередной байкой, рассказанной пьянью у бара. Хотя старому хозяину ни капли не было смешно, но для клиентов он делал всё возможное.
   – Ох… Здравья вам, господин Шэйрэн, – поднял брови старик, – я вас заждался.
   – Сколько с меня?
   – Э-э, вы чего, милейший, быстро спрячьте, если кто-то увидит вас с таким количеством золотца, то… Ни в коем разе не хочу вас оскорбить, но живьём сожрут.
   – Ха-ха, ты что, за деньги мои переживаешь? Но не суть. Ближе к делу давай. Дак сколько с меня?
   – Да что ж вы такое глаголете, господин Шэйрэн, мы уже с вами как родные, – подмигнул Симмиль, – а так с вас пять пыларов.
   – Подай жареной картошки с зелёным луком, – опёршись о стойку, сказал Шэйрэн.
   – Сию минуту, достопочтенный.
   Получив свой заказ, Шэйрэн без лишних слов положил на стойку шесть пыларов и сразу удалился в свою комнату. Поднявшись по лестнице неспешными шагами, он подошёл к двери, от которой веяло морозом. Значит, не все слова Эвэльи были правдой. Он осмотрелся. В помещении было чертовски темно, хоть глаз выколи, но Шэйрэн наощупь нашёл кровать, руками нащупал тумбочку и положил самодельную тарелку-миску на неё.
   – Рифая, – проговорил Шэйрэн, снимая мантию.
   – Д-да, – раздалось откуда-то из дальнего уголка.
   – Ешь то, что на тумбочке, после ложись спать.
   Парень потихоньку уснул, обдумывая по несколько раз планы на следующий день. «Обязательно надо будет сходить в кузню и к швецу», – подумал он перед тем, как окончательно уснуть.
   Тягостным облачным утром его разбудил сухой кашель. Открыв глаза, он заметил Рифаю, лежавшую, прижавшись к стене. Стиснув зубы, Шэйрэн резко встал на ноги, предельно неторопливо оделся и подошел к девушке. Тепло, исходящее от перегородки, заставило остановиться на миг. Он повернулся и посмотрел на деревянную, схожую с бадьёй тарелку-миску, которую оставил на тумбочке. Еда не была тронута. Шэйрэн разозлился, но он очень мастерски умел держать себя и всё происходящее под контролем. Рабыня была ледяной. Шэйрэн молча подобрал её понёс к купели, услышав в ответ лишь хриплый писк. Положив девушку в купель, он приподнял огромную железную бочку с водой и положил на печь, чуть не сломав всю конструкцию. Пригнувшись, парень открыл затвор и, вытянув руку, про себя промолвил слово «Цай». Бешеный напор огня вырывался из ладони Шэйрэна и докрасна разогрел створки печи. Спустя считанные минуты вода свирепо вскипела. Шэйрэн немедленно взял горячую бочку и поставил на пол, вычерпнув воду, размешал её с холодной, тем самым добившись нужной температуры, затем наполнил купель. Рифая тут же вздрогнула. Затянув рукава до локтей, грозный чужак начал сдирать с девушки порванную рубаху, безжалостно обнажая сухопарое тело девушки. Шэйрэн на секунду задумался, после чего начал мыть её, изредка подливая горячую воду.
   После длительных и муторных водных процедур он взял полотенце и постелил на пол, следом достал из воды Рифаю и положил туда же, окутав им как младенца, затем унёс к своей постели с укладкой из отборной овчины. Его тень возвысилась над обессиленной, хилой, угрюмой и уставшей полукровкой. Девушка видела, как хозяин выставил руку вперёд и его ладонь полыхнула бело-зеленоватым ярким свечением, и Рифая вздохнула полной грудью.
   – Вот поешь это, – усевшись рядом, Шэйрэн протянул тарелку со вчерашней жареной картошкой.
   Рифая нехотя поднялась и начала не очень активно есть, но сразу чувствовала, как ей полегчало, и с каждой секундой силы, оставившие её, возвращались обратно. Удостоверившись в том, что всё нормально, Шэйрэн встал, подошёл к окну и стал всматривался в него. Спустя какое-то время Рифая закончила пиршество. Заметив это, парень шагнул вперёд, выставив ноги на ширину плеч, и уверенно встал напротив.
   – С-спасибо вам большое, – осторожно проговорила девушка. – Хозяин.
   – И как часто с тобой такое бывает? – сухо спросил Шэйрэн, – Или ещё что-то мне необходимо знать?
   – Нет-нет, у меня же не было еды, я-я вас ни в коем случае не виню… А-а… – вжавшись в спинку кровати продолжила она, – простите, пожалуйста, я не хотела этого говорить.
   – Значит, еды не было, – Шэйрэн взял в руки рубаху, выжал её и положил на тёплую печь. – Как высохнет, спускайся.
   Шэйрэн вылетел из комнатки и подошёл к хозяину таверны. Вплотную подойдя к стойке, он взял Симмиля за шиворот и приподнял.
   – Сын паскуды, – совершенно спокойно сказал Шэйрэн, – нажиться на мне решил?
   – Э-эй, вы чего, господин Шэйрэн, успокойтесь, пожалуйста, – с надеждой в глазах проговорил Симмиль, – ни о чём таком я совершенно не думал и не мог бы подумать. Что такого стряслось?
   – Я что тебе велел перед уходом? Кормить до моего возвращения. Убить её удумал, кусок мудака? – грубо перебил трактирщика Шэйрэн. – Сейчас ты вернёшь мне мои деньги и прокормишь её досыта.
   – Что? О чем вы? – осматриваясь по сторонам, промямлил трактирщик, – я пять раз, пять разных блюд отправил к ней, и выпить обязательно, один раз даже медовуху, просто не пойму, о чём вы.
   – Как проснулся, заметил тело, вжавшееся в стену, – достав с пояса кинжал, сказал Шэйрэн, – без сил лежащее и ледяное.
   – Успокойтесь вы, господи, давайте решим всё без насилия, сейчас я во всём разберусь, – произнёс Симмиль и крикнул в сторону кухни: – Эвелья!
   – Да, отец, что опять стряслось, – увидев парня, Эвелья замерла, – мне надо там…
   – Удосужся разъясни нам с господином Шэйрэ-ном, куда это подевались все пять порций еды, которые я велел тебе отнести Рифае.
   – Ну… Это… Я… да я выбросила все эти порции, потому что она грязная рабыня и отняла у меня внимание господина Шэйрэна, – топнув по полу, сказала девушка, – ты же говорил, что я ему понравилась, папа.
   Шэйрэн не среагировал, а, напротив, начал раздумывать. Раним утром в таверне людей почти не бывало. Подрывать репутацию заведения не представлялось возможным. Эта мысль со скрежетом успокоила Симмиля, и он решил не разрушать выстроенное годами доверие жителей к этому публичному дому.
   У заляпанной плесенью лестницы замаячила Рифая. Осторожно слегка покачиваясь, она приближалась. Зелёные огоньки глаз растерянно обратились к Шэйрэну. Тот пальцем указал на стол в центре харчевни, средь обвисших паутиной дубовых опор. Вдруг деревянная дверь бесшовной структуры распахнулась, и с улицы дружно ввалились пятеро солдат. Они начали оценивающим взглядом присматриваться. Тот, что посередине, самый высокий из них, одобряюще кивнул, тогда соизволил зайти сеньор, который на заре выручал местного патлатого обрыгана. Мужчина уверенно вступил на порог, величаво прошёлся через зал, после чего сел в тенёк у лестницы. Самый квадратный и обросший из его людей метнулся к Симмилю, смотря снизу вверх.
   – Хозяин, подай бродягам шесть кружек пива, – несколько азартно проговорил синеглазый телохранитель, – и что-нибудь дабы, челюсть размять.
   – Сию минуту, господа, – бросив осторожный взгляд на Шэйрэна, проговорил Симмиль.
   – Ваши нравы и проблемы меня не интересуют, неси что-то на обед, – сказал Шэйрэн и принялся ждать у стойки.
   Тем временем количество людей в таверне увеличивалось, посетителей, от которых на десятки метров веет пивным перегаром и ядовитым потом, становилось всё больше и больше, и все взгляды так или иначе цепляли Рифаю, засидевшуюся на самом виду, совсем одиноко. После пристального разглядывания гражданин из компании выпивающих и вечно ноющих про несправедливость подошёл к девушке и навалился на округлый угол стола, упираясь обеими руками.
   – Ты чего тут уединённо сидишь, девонька, – загорланил лобастый мужик и начал тянуть Рифаю к груди, – составь нам, кавалерам, компанию.
   – Не прикасайся к ней, охламон, – сказала ему проходящая мимо них официантка, – это грязнокровка.
   – Фу, мать твою, вот же холера, – с отвращением выблевал из себя мужик, – Кто она? Альв, экез или ещё какая-то несусветная тварь?
   Компания бездельников рванула со своих мест, вмиг перевернув чурбачные подпорки сомнительного стола, за ними сразу встал и тот черноволосый носатый синьор, сидящий под лестницей. Вдруг обидчик пролетел через всю таверну с выпирающим из груди копьём и гвоздём вонзился в стенную прослойку из сена, служащую утеплителем. В разгар событий к делу подключился Шэйрэн. Поставив две тарелки с супом на неровную и свеливато-сучковатую поверхность стола, он уселся. Шикарное копьё с остриём в виде ромба, его середина была в виде отломанных идеальных переменчивых углов, полностью железное древко на конце слегка изогнуто вниз. Окровавленное оружие с красным следом и красивыми символами на лезвии послушно вернулось к Шэйрэну и остановилось рядом, паря в воздухе. Все взбудораженные стражники, которые были в помещении, повскакивали и медленно направились к Рифае с Шэйрэном. Парень провёл ладонью по лицу и вскинул руку вверх.
   – Так, господа, – подходя к Шэйрэну, проговорил незнакомец из-под лестницы, – быстро все успокоились и сели на свои места, эти люди со мной. Позвольте представиттся, – положив руку на плечо Шэйрэну, произнес он, – я Барон Кэрий Тираухол.
   Шэйрэн грубо отстранил руку и поднёс копье к горлу незнакомца. Хлопцы Кэрийя резко вскочили и схватились за ножны. Шэйрэн не вздрогнул и даже не удостоил вниманием Кэрийя, в отличие от Рифаи, которая таращилась, словно перед ней стояло что-то неимоверно иное: то ли вытянутый нос Кэрийя, то ли его поведение приковывали зелёные усталые глаза.
   – Я звал твоё рыло на помощь, – приподняв маску со рта, произнёс Шэйрэн. – небось, память подводит?
   – Ха-ха, ты чего, хлопчик, – Кэрий горящими глазами смотрел на Рифаю, – по большей мере ради дамы.
   – Уёбывай отсюда, – отхлебнув супа, проговорил Шэйрэн, – герой-любовник.
   – О-ого, м-да. Вот так вот и бывает, занимайся после этого добром, – с улыбкой подмигнул Рифае барон, – ну что ж, будем считать это благодарностью мне.
   – Так это, стало быть, евонная рабыня, – промямлил один из стоячих позади, – милостивый Кэрий.
   Кэрий обернулся и неестественно засмеялся, его гортань конвульсивно дергалась то вверх, то вниз. Вытерев пальцем под веком, он стих, уперев руки в бока, и нагнулся к Шэйрэну.
   – Что, правда? А продай мне её, вдвое больше золотца накину.
   Шэйрэн доел, спокойно вытер рот шарфом своевременно нагнувшегося барона, опустил маску, посмотрел на Рифаю и наконец уверенно повернулся в сторону Кэрийя.
   – Каждый волен решать точно так же, как и я. А я решил, что она мне не холоп, захочет – последует за тобой, за нерадивым и неуверенным в себе чмырьдяем, иллюзионно норовящим показаться самодостаточным мужчиной. Потянешь силой – переломаю твои баронские кости.
   Кэрий Тираухол молча разглядывал магическое копьё, он не мог связать и двух слов, язык заплетался, скрутился в узелок, некое недомогание лоскутом окутало и свернулось трубочкой.
   – Но она альв половину, уважаемый, – прокричал Симмиль.
   Кэрий не откликнулся, подняв вверх обиженные глаза и страшно шмыгнув носом.
   – Как можно быть столь редкостно красивой? Глубоко насрать на то, кто ты там наполовину, прошу, идём со мной.
   Шэйрэн встал из-за стола и возвысился над Кэрийем, разница в росте была колоссальной. Хорошенько толкнув его плечом, он направился к выходу.
   – Идём, – не останавливаясь, сказал парень.
   Как только он коснулся торца двери, она распахнулась и внутрь влетел немощный стражник, с горохом и бранью врезался в Шэйрэна, после чего рухнул.
   – Барон Тираухол, – пытаясь не задохнуться, гаркнул рябой юноша, – король вас срочно вызывает.
   – Увы, мне надо идти, – многозначительно чмокнул Рифаю в руку Кэрий. – Но я вас непременно найду, миледи.
   Шэйрэн не хотел тут находиться, его выворачивало от улиц, от людей, от атмосферы этого поганого городка, до мерзости изношенного места, от дурно пахнущего народа, старающегося строить из себя культурное общество. Легковоспламеняющаяся смута, как наваждение, паводком тянулось за правителем, не сменявшимся уже давно, настолько давно, что собственные чертоги сгнили, подобно правлению.
   Быстрым шагом передвигаясь за Шэйрэном к кузне, Рифая постоянно осматривалась, пытаясь заглянуть во все уголки и увидеть всех людей без разбору. Достигнув крыльца мастерской, через настежь открытую дверь они увидели не самого ремесленника, а юнца, перебиравшего щитки. Завидев клиентов, он сразу позвал кузнеца.
   – Запоздалостью пропахло, – сказал мастер. Голос был хриплым. – я уже задумался, куда это вы запропастились, решил, что очередной пустослов.
   – Держи свой язык за зубами, – шагнул вперёд Шэйрэн, – и ближе к делу.
   – Так, ладно, иди-ка сюда, девонька, – в охапку взяв обработанную кожу с верстака, кузнец прошёл в центр. – Сейчас будем тебе шедевр ковано-плавленого дела изготавливать.
   Рифая молча подошла, предварительно покосившись на Шэйрэна. Мастер-ремесленник действовал крайне уверенно, производя свои антропометрические замеры верёвочной линейкой. Пальцами защемив матёрый щетинистый подбородок, он удивлённо обратился к Шэйрэну:
   – А ты её вообще кормишь, бугай? – опрокинув взглядом парня за стойкой, сказал он.
   Шэйрэн не ответил из-за нежелания измордовать кузнеца и упёрся спиной о стену. Кузнец долго и тягомотно корпел над доспехом, «Если долго, значит качественно», – с этой мыслью ждал Шэйрэн результата работы кузнеца, но насколько эта мысль правдива, можно узнать лишь после прямого столкновения на поле боя.
   Спустя несколько скверных часов ожидания и пары заходов подышать уличным воздухом кузнец закончил работу и горделиво выставил её результат напоказ. Кожаный доспех вышел чуть лучше, чем ожидалось, на Рифае он тоже смотрелся неплохо.
   – А сидит-то как, – проговорил мужчина, любуясь своей работой, – удобно иль жмет где? Скажи сразу, не стесняйся, чтобы я знал, насколько туго завязывать ремни крепления.
   – Все прекрасно, господин, – девушка улыбалась, ожидая комментария Шэйрэна, – отлично сел.
   – Что, – наклонившись, тихо на ушко сказал кузнец, – нравится он тебе?
   Заметив смущение Рифаи, мужчина резко поменял тему, цокая губами, он нахваливал своё творение, попросив Шэйрэна оценить его детище.
   – Отнюдь, – сухо бросил Шэйрэн и направился к выходу, – оплата на стойке.
   – Я наполовину альв, – ответила Рифая, – думаю, не стоит на что-то полагаться.
   Они вышли на проспект города, курс со всеми попутными ветрами в парус держа к портному. Всю дорога они молчали, ибо Шэйрэн был не из тех, кто поддержит беседу или заведёт её сам, делая это исключительно в редких случаях. Навстречу лицом к лицу к ним вышли уже знакомая шайка и Барон Кэрий.
   – Это судьба, я снова вас встретил, – остановился рядом с ними Кэрий. – Прошу, отдай её мне, я втрескался с самого первого взгляда.
   Шэйрэн повернулся и посмотрел на Рифаю, затем обратно на Кэрийя, медленно покачал головой, задумался, погрузившись в свои мысли, и скалистой глыбой замер на несколько минут.
   – То ли память у меня отшибло, то ли у тебя, возможно, ты упёртый, но как по мне, упоротый. Захочет – пойдёт за тобой.
   – Идти за ним? Но… Вы так легко отпускаете меня? Разве… – сказав это, Рифая обиженно опустила голову. – Я не пойду.
   – Что? Почему? – в недоумении глазел на неё Кэрий, – Ты же знаешь, что люди недолюбливают альвов, со мной тебе безопаснее, хоть он и необычный человек, но я барон, я в силах защитить тебя, прошу, идём со мной.
   – От того пьяницы из таверны меня спас господин Шэйрэн, а не вы, и если бы он ненавидел альвов, навряд ли купил бы меня.
   Неловкое молчание затянулось. Кэрий угасал и тускнел с каждым мигом, его глаза ласкали Рифаю, девицу невиданной, но другой красоты, не людской, не альвийской, красоты, парящей на границе двух кровей, враждующих меж собой.
   – Я решила, – решительно сказала девушка, отходя всё дальше и дальше от барона, – идёмте, господин Шэйрэн.
   Тот последовал за ней, оставив разбитого Кэрийя в компании прихвостней.
   Рифая, отвлечённая своими мыслями, даже не заметила, как они дошли до лавки портного. Шэйрэн первым заглянул туда и застал хозяина, увлечённо занятого работой.
   – Выбирай, что по нраву, – подходя к портному, произнёс Шэйрэн, – времени ждать на шитьё нового нет.
   Рифая легонько перепрыгнула порог, пёрышком влетела в помещение и сразу принялась осматриваться и ощупывать всё, что попадалось ей под руку. Шэйрэн и швец молча наблюдали за полуальвом, которая брала разные одеяния и мерила. Пока она была занята, Шэйрэн смотрел, над чем же трудится портной. Старец сшивал тёмную плащ-накидку.
   – Долго ещё шить будешь?
   – Нет, милсдарь, – ответил тот, прокусив нитку, – почти закончил. Несколько штрихов, и всё.
   Немного отойдя, портной полюбовался на плоды своего труда. Шэйрэн повернулся к Рифае, она вовсю выбирала одежду, хмуро ощупывая разную ткань.
   – За сколько отдашь?
   – Увы, мил человек, плащ не продаётся, это доченьке на свадьбу, – проговорил швец, с улыбкой посмотрев на Рифаю. – Ей?
   – Именно.
   – Хм, так вы сказали, – присев на стул и сняв очки, портной пристально посмотрел на Шэйрэна, – нет времени ждать? Мм, ладно, забирайте, если поднажать, то успею ещё один сшить. Так хоть ей приятное сделаю, по глазам вижу, что невинна и чиста спутница твоя, аж на душе приятно, моментально доченьку вспоминаю.
   – Благодарю. Сколько?
   – Бесплатно, – сказал швец, складывая плащ.
   – Нет, десять пылар хватит?
   – Бери, я её не вам дарю, а ей.
   Рифая тут же покорно подошла.
   – Вот, это и это.
   В руках она держала салатовое платье-футболку с длинным низом и тёмные лосины с ремешками.
   Шэйрэн и старый швец обменялись удивлёнными взглядами. Хмыкнув, парень взял длинные зашнурованные сапоги, а на обратном пути захватил митенки до локтя.
   – Рассчитай нас.
   – Так, платье с низом – семь, лосины – четыре, сапоги и митенка – по два, – посчитал портной, складывая всё вместе. Плащ он положил на самый верх, – в общем и целом, у нас пятнадцать пылар ровно. – Спасибо вам огромное, господин Шэйрэн.
   В этих банальных словах искренности было больше, чем в признании влюблённых.
   Рифая подобрала одежду и побежала одеваться в примерочную.
   – Увы, я очень давно не встречал людей, которые настолько радуются мелочам… Повезло вам с ней, – улыбаясь, произнёс старик. – Берегите её, ни одному клиенту таких слов не говорил, но, может, это потому, что при виде её, я свою маленькую дочь вспоминаю? Дочь, которая уже вымахала, эх…
   – Постараюсь, – ответил Шэйрэн.
   Рифая выбежала из примерочной и вцепилась в шею парня, загнув ножки как маленький ребёнок.
   – Спасибо-спасибо, – через мгновение Рифая резко отпустила Шэйрэна и покраснела, – спасибо, извините.
   Она выглядела волшебно, плащ в разы приукрашивал её образ, вся одежда подчёркивала красивые исхудавшие формы, доспех перекрывал большой бюст от чужих глаз, кожаная основа брони компенсировала вид тем, что выглядела почти так же, как и простецкая одежка.
   – Нам пора.
   Рифая посмотрела на портного и мило улыбнулась. Выйдя за дверь, девушка врезалась в Шэйрэна, который в этот момент массивным корнистым пнём стоял, вперёд, и заметил Кэрийя и его шайку, движущихся в сторону замка. Их стало заметно больше. Шэйрэн внимательно наблюдал за ними.
   – Что-то намечается, – пробормотал он. – Иди к фронтовым воротам города, если начнутся беспорядки, беги, беги в лес, не останавливаясь.
   – Постой, – сказала Рифая, вытянув руку, – а как же…
   – Когда откажут ноги и грудная клетка стиснется, тогда и остановись. Я найду тебя.
   Рифая недоверчиво кивнула. Хоть они и были знакомы всего второй день, но полукровка легко привязывалась, и это был её очевидный минус.
   – Что происходит?.. – произнесла она, смотря вслед убегающему Шэйрэну.
   Рифая рванула прямо по улице, по пути расспрашивая у прохожих, как выйти к воротам. Спустя какое-то время заветный выход нашёлся. Подойдя ближе, она остановилась и начала оглядываться в надежде увидеть Шэйрэна.
   У ворот в этот обыденный день всё было тихо да спокойно, как всегда, здесь стояли двое стражников и как всегда, выглядели они паршиво. Рифая вышла за город, дабы посмотреть, куда ей предложил бежать Шэйрэн, и увидела огромный, лес, преимущественно из хвойных деревьев, мрачный и древний, как этот мир, лес, где растут широкие и длинные деревья, листва которых закрывает небо, и только одиночные упорные лучики не без труда пробиваются сквозь мощную ветви.
   – Вот он, лес, – тихо произнесла Рифая, с жалостью разглядывая убитый город, убитые стены, убитую архитектуру, морально убитых людей. – Вдруг что не так, надо бежать сюда, не останавливаясь.
   Вдруг раздался дикий гул, двое стражников кинулись на звук. С неба в сторону замка направился сосредоточенный ярко-оранжевый огненный луч, прожигающий дотла всё, что было на пути.

Глава вторая

   Рифая рванула со всех ног. Она бежала долго, очень долго, до тех пор, пока не начала задыхаться и не повалилась на землю, жадно заглатывая воздух в лёгкие. Девушка просто лежала довольно-таки долго, а потом наконец облокотилась о дерево и задумалась, уставившись на рыжий измученный холодом слой дёрна. Промелькнули мысли: а что если? А что если Шэйрэн не вернётся, а что если не найдёт, а что если она останется одна, как быть дальше, что делать девушке, которая дальше таверны не уходила и не знает ничего об этом мире, новом мире? Рифая понимала, что за время нахождения в трактире мир сильно поменялся. Сжавшись, она сидела, обдумывая всё. Может, отправиться в обратный путь? Там опасно, не зря Шэйрэн велел бежать до упаду. И Рифая не рискнула ослушаться. Она встала, хватаясь за морщинистый ствол деревца, и в этот момент со стороны поселения раздался звук взрыва. Рифая резко села, укрыв обеими руками голову.
   – Твою мать… Шэйрэн, прошу, вернись, – слёзы наворачивались у нее на глаза. – Я не знаю, что делать, не знаю, как быть.
   Барышня была уверена в одном: она: возьмёт с Шэйрэна обещание, если тот вернётся, что больше он не оставит её никогда. Рифая выпрямилась, вытерла слёзы и двинулась вперёд, но притормозила и она обернулась назад, ожидая увидеть там судьбоносного господина, однако лицезрела хилого и унылого юношу, который, хромая и подкашиваясь, шёл. Заметив Рифаю, он замер, дёргая пустыми глазами.
   – Помоги…
   Молодой незнакомец упал навзничь. А девушка вздрогнула, но не решилась предпринять какие-либо действия.
   – Эй, – сзади раздался хорошо поставленный голос, – что с парнишей?
   Из-за зарослей появился силуэт, а за ним и сам мужчина в курточке серовато-белого цвета. В руках он держал шляпу с завязками, а на правом ухе гордо красовался уголёк, виновник замаравший всё ухо, штыб засел на краюшке верхнего кончика.
   – Я-я не знаю, – с опаской промолвила Рифая, – я его не трогала.
   – Ну что вы в самом-то деле, – незнакомец подошёл к лежачему бездыханно телу, – я не имел в виду это.
   Мужчина в шляпе осторожно дотронулся до парня и пощупал запястье, пытаясь найти пульс, после повернул на спину, начал осматривать, но спустя время бросил попытки сделать что-либо.
   – Нет… Жаль молодца, юн слишком был… Мир жесток, не правда ли?
   – Целиком и полностью согласна, – сказала Рифая, сев у подножья дерева. – Может, он из Усуара? Т-там сейчас что-то неладное происходит.
   – В смысле? Что происходит? В Усуаре бойня?
   – Нет, я-я не знаю… Шэйрэн велел мне бежать со всех ног, последнее, что я там увидела, это…
   – Что же?
   – Луч, луч, который прожигал всё, он, наверное, сжёг весь город… а затем направился к замку, и Шэйрэн тоже там.
   – Холера, – хмыкнул мужчина, – ну раз дела обстоят так, то я туда ни ногой, ни рукой.
   Рифая не оценила энтузиазм странно одетого бродяги, она помутнела, изящные глаза цвета обширных лугов выступили платиной, усердно сдерживая поток отчаяния.
   – Извини великодушно, я не желал… Сказал это, будучи оптимистом по жизни. Шэйрэн – кто он?
   – Он выкупил меня у трактирщика Симмиля из Очага доверия.
   – Симмиль? Трактирщик Симмиль? Чего? То есть Шэйрэн твой хозяин?
   – Не хозяин я ей, – гаркнул внезапно появившийся из ниоткуда Шэйрэн, – и что ты за хрен?
   – Господин Шэйрэн, – со слезами на глазах прорыдала Рифая, – вы живы-здоровы…
   Судьбоносное копьё в этот раз для незнакомца в шляпе направилось прямо к горлу, чуть надавив остриём.
   – Один из маг-мечей, – сказал мужчина осматривая копьё снизу верх, – твою-то мать, ополоуметь, мужик, откуда он у тебя?
   – Мымра бородатая! – грозно рявкнул Шэйрэн, подходя ближе. – Ответ на поставленный вопрос я не получил.
   – Ах да, точно, позвольте представиться, Фаард Ap-Раине, стихотворец, поэтом назваться не могу, ибо не известен пока, да и скромен я, чтобы самолично провозглашать себя таковым. Послушаете мои стихи?
   – Чего ты такого потерял у себя, – спросил Шэйрэн, превратив копьё в маленький кинжал, – что аж на главный материк заявился, нажахиец?
   – Славы и признания ищу, я же стихотворец, – неуверенно вставил Фаард, – хочу стать поэтом с мировым именем. Вот, только послушайте.

     Душа моя всегда почему-то так вольна.
     Сквозь приоткрытое окно, проходит всё через неё.
     Что характерно для меня?
     Так только воля и луна.

     Луна не солнце и не светит она так.
     Но в лунном полумраке свободы больше, чем в полях.
     И не смею я твердить, что солнце хуже, чем луна.
     Свободы больше там, где есть родина твоя.

     По себе я это знаю, ведь там – это родина моя.
     И родина моя незаменима никогда.
     Не устану я твердить, что душа моя вольна.
     Ведь я на родине своей, полный воли и мыслей.

     Душа моя всегда почему-то так вольна.
     Сквозь приоткрытое окно, проходит всё через неё.
     Что характерно для меня?
     Так это родина моя.

   – Благодарствую за внимание, – многозначительно поклонился стихотворец. – Стих «Родина», автор и исполнитель Фаард Ар-Раине.
   – Родина? Очень красиво, господин Фаард, – с изумлением промолвила Рифая, – я ещё ни разу не слышала авторские стихосочинение.

   – Пойдёт, – чёрство буркнул Шэйрэн.
   – А вы кто, позвольте поинтересоваться, – улыбнулся стихотворец.
   – Не позволю, – грубо ответил Шэйрэн.
   – Даты… Жёсткий какой. Как вы ладите с ним, миледи?
   – Я-я просто не перечу господину Шэйрэну.
   Рифая только сейчас заметила рюкзак на спине Шэйрэна и новый меч в ножнах.
   – Вы купили рюкзак и-и меч?
   – Рюкзак, – Шэйрэн протянул его Рифае, – еда для тебя и сменная одежда, на первое время хватит.
   – Спасибо вам, – с легкой улыбкой произнесла она, – Ш-Шэйрэн, извините, мне непривычно.
   – Стоять! Ну вы чего? – быстро спросил их Фаард, – Кинуть меня в этой чаще решили? Я же могу присоединиться к вам? Куда путь держите?
   – В Хефрос.
   – Я тоже с вами! Прощу милсдарь, – с щенячьим взглядом проговорил Фаард, – буду приукрашивать поход стихами, хотите, в вашу честь сочиню?
   – Не удостаивай меня такой чести, – сказал Шэйрэн, задев стихотворца плечом.
   – Это значит да? Ведь так?
   – Ну что, – промолвила Рифая, не переставая улыбаться, – постараемся втроём поладить?
   – А ты разговорчивая, – улыбнулся поэт, – только когда он рядом.
   Шэйрэн шёл быстрым шагом, Рифая и Фаард отставали и о чём-то беседовали, но Шэйрэну не было интересно. Парень много чем был увлечён и заинтересован, он привык достигать свои интересы без напутствий от других. Спустя некоторое время Шэйрэн остановился.
   – Рифая! – резко произнёс он.
   – Д-да? – спросила она, подойдя чуть ближе.
   – Прислушайся, – сказал Шэйрэн, – слушай внимательно.
   – Хорошо, – Рифая закрыла глаза и прислушалась, как было велено.
   Девушка сосредоточилась и прослушивала всё в округе. Издали доносились только редкое пикание птиц и шелест листьев, с которыми игрался небуйный ветер.
   – Ничего, – сказала Рифая, открыв глаза.
   – Молча слушай, пока не услышишь что-то другое, что-то помимо живности и листьев.
   Шэйрэн бросил поспешный взгляд на Фаарда. Тот стоял с невозмутимым видом и всматривался в землю. Рифая, опять-таки закрыв глаза, слушала, долго слушала, но ничего так и не расслышала. Тогда она осторожно посмотрела на Шэйрэна, он в ответ покачал головой.
   – Что-то ты рано сдаёшься, – сердито произнёс Шэйрэн, уперевшись о дерево и сложив руки крест-накрест, – не находишь?
   – Но я правда ничего не слышу…
   – А там, где ручей, где исток?
   – Так, хорошо, сейчас, – Рифая села и вовсю принялась слушать, водя руками по земле.
   Фаард в сторонке наблюдал. Он пристально смотрел на Шэйрэна, не понимая, чего ожидать от него в следующую минуту. Стихоплёт хорошо разбирался в психологии и поведении людей, но ситуация с Шэйрэном была ему непонятна. Что творится у него на уме? Возможно, причина в маске, скрывающей его мимику и эмоции. Наконец Фаард сел у подножья дуба и переключился на девушку. Рифая неподвижно сидела и тихонько вздыхала, желая оправдать все ожидания Шэйрэна, она старалась изо всех сил и услышала далеко-далеко чуть слышный звук шуршавшего ручейка. Мелкие скалистые осколки и камушки сталкивались, разя ушную полость, звук словно оползень приближался, звонко раздражая слушателя. Потерпев сколько хватило сил, Рифая отряхнулась. Месторасположение определить не удалось, для нее речка шумела уже со всех сторон, загоняя её в тупик.
   – Затяжное дело, миледи, – сказал Фаард, подправив одежду. – Не ищется?
   – Умолкни, – грубо перебил его Шэйрэн.
   Рифая ни на что не обращала внимания на, но её радовала мысль, что Шэйрэн всё ещё верит в неё. Спустя мгновение её нос что-то пощекотало. Открыв глаза, она заметила крупную снежинку с идеальными и ровными гранями – пошёл снег.
   – Что? Снег? – поднялась девушка. – Какой сейчас месяц?
   – Ну неудивительно, – вытянул язык Фаард, – уже ноябрь.
   Белым цветом лавина рассыпалась по округе, наивно стараясь пробиться через природный купол, и только в более открытых областях, сквозь пелену обильного снегопада, ярко проходил солнечный свет.
   – Ручей, – спросил Шэйрэн, – где он?
   – Вон там! – пальцем указала в гущу леса она.
   – Но там, на юге, – засомневался стихоплет, – нет ни ручья, ни речки, я оттуда пришел, Рифая.
   – Разве? Я… Я слышала оттуда, – с надеждой в голосе сказала девушка, – там есть, идемте.
   Они проследовали туда, куда указала Рифая, путь получился неблизкий, но лес не кончался и никакого ручья не было видно. Рифая остановилась и разочарованно опустила голову.
   – Никчёмная, – тихо выругалась девушка.
   – Пойдём, – буркнул Шэйрэн, – шустрее.
   Шэйрэн шёл впереди, на порядок обгоняя всех, Фаард и Рифая отставали. Полукровка была недовольна своим результатом, а стихотворец всячески пытался успокоить и подбодрить её, но безуспешно.
   – Слухай, миледи, да, у тебя не получилось, пробуй снова, проблема-то в чем?! Думается мне, он проверял твой слух.
   – Большая половина меня ненавидит, а остальная часть ждёт чудес.
   – Ты о чём? – удивлённо спросил Фаард. – Он ждал какое-то чудо?
   – Нет, что вы, я не о нём, господин Шэйрэн единственный, кому было насрать на моё происхождение.
   – Происхождение? В тебе течёт кровь императорских родов?
   – Не-а, я наполовину альв.
   – Да хер там, быть не может… Но ты вообще не похожа на альва. Вот почему у тебя такой бледный тон кожи: Ничего не подумай это прекрасно выглядит… Людская и альвийская кровь.
   – Скорее всего, мой отец был низшим альвом, а его гены не очень-то и сильны.
   – Да… Теперь я понимаю… Где-то слышал, что у представителей альвийской расы слух в тринадцать раз лучше, чем у людей в целом, не знаю, насколько это правда, но он, наверное, и пытался это проверить.
   Муторная ходьба в полной тишине длилась невыносимо долго, а Шэйрэн всё никак не останавливался, и наконец долгожданный привал. Фаард уселся на корточки, дабы передохнуть, Шэйрэн толчком повалил дерево набок вместе с корнями. Рифая и рифмоплёт соскочили со своих мест и, как дети, уставились на его проделку, копьё Шэйрэна, ранее превратившееся в кинжал, обернулось лабрисом и за считанные секунды перерубило целое дерево на поленья. Разложив в их виде пирамиды, он вытянул руку, и из его ладони вспыхнул яростный поток огня и начал жадно сжирать одно полено за другим.
   – Холера буйная, что происходит-то такое, мужик, ты кто такой? Ха-ха, слов нет… Да как? Я не понимаю, у тебя одно из величайших магических оружий, ты колдуешь без заклинаний, – взявшись за голову, стихотворец начал наматывать круги. – мне бояться или восхищаться? Твою-то мать, ты кто? Дауд? Шарвили? Ты, блядь, кто?
   – А что не так? – спросила Рифая.
   Непонимающе глядя на обеих, девушка знала, что Шэйрэн ей ничего не ответит, поэтому в первую очередь ожидала реакцию от Фаарда.
   – Мадам, ваш спутник… Даже не знаю… Он использовал огонь без слов, у него в руках Гурз – одно из магических оружий, меч, который может принять вид любого холодного оружия, существующего в мире, да к тому же и летает. Мало того, что он простым толчком повалил огромное дерево в экезском лесу, так еще и приподнял его одной левой, чтобы было удобнее рубить.
   – У тебя всё? – влез в монолог Шэйрэн. – Если нет, то умолкни, пока не вырвал тебе кадык.
   Фаард заткнулся, с трудом заглотнув слюну, Рифая последовала его примеру, не рискнув что-либо вставить, Шэйрэн обратил лабрис обратно в копьё, швырнул его в чащу леса и медленно да вальяжно двинулся следом. Рифмоплёт и девушка молча наблюдали, и после неловкой и затянувшейся паузы Рифая решила разрядить обстановку.
   – Зато у нас есть огонь и спать мы будем в тепле.
   – Да я не уверен, – ответил Фаард с задумчивой физиономией, – что вообще усну, миледи.
   – Господин Шэйрэн убил моего обидчика в харчевне, а после был волен отпустить меня, предоставив мне выбор, – тихо сказала девушка, всматриваясь в огонь, – Я правда не знаю, чего желает господин, но уверена, что он очень хороший человек.
   – Но, Рифая, из-за этого оружия мир погряз в войне, все правители жаждали овладеть хотя бы одним, то, что сейчас происходит в мире, весь этот хаос и убитые города – отголоски той самой войны, дурачьё воевало, и столько людей полегло в этих сражениях… – вдруг Фаард остановился. Выждав паузу и что-то хорошенько обдумав, он выдал: – Не мне их судить… Я и сам натворил много дурного.
   Рифая не стала размусоливать тему, возможно, больную для Фаарда. Из-за кустов волчьей ягоды появился Шэйрэн с обезглавленной ланью на плече. Он без лишних слов начал разделывать животное, закончив, удлинил острие копья и натянул на него тушу, медленно прокручивая над костром и тем самым обжаривая добычу. Плотно поев, девушка и стихоплёт болтали ни о чём, впустую прожигая досуг.
   – Рифая, встань, – сказал Шэйрэн, направившись на открытую местность.
   Парень протянул ей меч.
   – Бей, – промолвил Шэйрэн, безоружно встав в боевую стойку.
   Рифая нелепо замахнулась, и тогда он перехватил её руку, после чего жёстко опрокинул девушку через бедро. Рифая вскрикнула от боли, а Фаард подорвался с места, со словами:
   – Что ты творишь?!
   – Завались и сядь обратно, – после слов Шэйрэна копьё нацелилось прямо в горло Фаарду.
   Стихотворцу ничего не оставалось, как, смирившись, сесть обратно и погрузиться в свои мысли.
   Шэйрэн смотрел на валяющуюся на земле Рифаю.
   – Вставай.
   Полуальв с трудом встала и рукавом вытерла слёзы, понятия не имея, что происходит и зачем Шэйрэн всё требовал, чтобы она атаковала. Рифая как будто бы его не слышала. Тогда Шэйрэн крепко взял за её шкирку и оторвал от земли.
   – Я сказал тебе бить, – бросил он Рифае, – не смей терпеть.
   Она не верила, что этот на самом деле добрый господин примется беспощадно её избивать. Девушка встала и, стиснув зубы, нанесла удар, Шэйрэн вёртко увернулся и в ответ хлёстко вдарил Рифае по животу, да так, что у неё аж перехватило дыхание. Рухнув на землю и не в силах издать ни звука, Рифая начала рыдать, будто ребенок, выпоротый отцовским ремнём, захлебываясь своими же слюнями.
   – За что господин, за что? – выдавливала из себя Рифая в надежде, что это всё неправда и ей лишь показалось.
   – Встань на ноги, – сухо, без какой-либо жалости, произнёс парень, – нанеси удар.
   Рыдая, Рифая встала. Она посмотрела на Шэйрэна, а затем на Фаарда. Рифмоплёт сидел, опустив голову. Безрезультатно попытавшись найти спасение, девушка с криком замахнулась, но сразу же отлетела на несколько метров от пинка. Выронив меч, Рифая потеряла сознание. Проснулась она на следующее утро. К её удивлению, у нее ничего не болело и не было не только никаких следов от побоев, но и бинтов тоже. Рифая лежала на импровизированной кровати из шкуры лани, уложенной на подпорках из ветвей.
   Позавтракав вчерашним жарким, Рифая встала, осмотрелась и не увидела поблизости ни Шэйрэна, ни Фаарда.
   – Проснулась? – откуда-то с верхних рядов веток донёсся грубый голос Шэйрэна, – бери меч и готовься.
   – 3-зачем? – Рифая надеялась, что это был сон. – Господин Шэйрэн, прошу…
   – Защищайся или бей! – он резко начал наступление.
   Рифая нанесла удар и быстро отпрыгнула назад, но Шэйрэн был быстрее и, сбив её с ног, пнул в бок. Боль мигом пронзила девушку, но она изо всех сил сдерживала слёзы. Аккуратно встав и держась за бок, она вытерла пробившиеся слезинки, а Шэйрэн, в свою очередь, повторял одно и то же слово: «Бей!»
   Но Рифая наотрез отказывалась прислушиваться, и тогда Шэйрэн нападал первым. Замахнувшись, Рифая почувствовала, что меч для неё был уже невыносимо тяжёлым. Кое-как завершив выпад, девушка уже зажмурилась в ожидании ответной реакции. Шэйрэн вандалом пронесся с серией комбинированных ударов, после которых Рифая не успела и пискнуть, как моментально очутилась на земле. Ломота с ужасающим скрипом разлилась по всем костям и внутренностям. Полуальвийка лежала в полной уверенности, что все её кости сломаны и органы в всмятку. Шэйрэн взмыл, обрушив свою тень прямо на неё. Очнулась Рифая уже мрачным вечером, в этот раз всё тело болело.
   – Вылечи себя, фокусируйся на местах рези и хвори, – сказал Шэйрэн и уселся за трапезу, – сосредоточься на Квате, про себя произнеси слова «Зун саг айа».
   Рифая сидела и ядовито выдавливала слова раз за разом, но безуспешно, ничего толком не получалось, от недомогания и усталости она вырубилась, на следующее утро пробудилась от страшной ломки, при попытке дёрнуться суставы скрежетали.
   – Думала, что восстановишься как в первый раз? Тогда я счёл это каким-то чудом, этот монстр тебя сильно бил, да и для лечения у тебя мало Квата, его вроде можно увеличить, но навряд ли помогут обычные тренировки магии… – виновато произнёс сидящий напротив Фаард, нежно поглаживая её по головке. – Знаешь, извини, но я не рискну перечить ему, позавчера я сполна прознал, что ему ничего не стоит избавить этот мир от меня, вчера чутка прогулялся, не хотел видеть…
   – Я не знаю, что мне делать, что с ним, зачем? Я же ничего не сделала, я ведь…
   – Заткнись и начни себя лечить, – перебил появившийся, как всегда, из ниоткуда Шэйрэн.
   Рифая обиженно бубнила формулу лечения, но ничего не происходило. К удивлению, девушка, упорно продолжала, несмотря ни на что. Спустя несколько часов Фаард легонько дотронулся до Рифаи и дал ей ножку зайца. Поужинав, она продолжила. Сильная боль во всём теле не позволяла ей сдаться, и, о чудо, наконец страдания притупились, но тут же все вокруг нее начало кружиться, и в очередной раз Рифая отключилась.
   – Зачем ты это делаешь? – спросил Фаард, наивно ожидая ответа и рассматривая лопающиеся угли в костре, – я понимаю, что ты её тренируешь, но не кажется ли тебе, что слегка перебарщиваешь?
   – Возможно, – согласился тренер. – Нужно, чтобы она имела понимание, что любой может причинить боль тогда, когда она совсем не будет ожидать этого.
   – Вот как, честно говоря, не ожидал, я бы и не подумал, что ты копнул так глубоко, а ты ведь… Ладно… Мне просто обидно за неё. Видеть отчаяние и непонимание в её невинных глазах, глазах, которые переполнены искренними слезами. Прошу тебя быть в ней по возможности помягче…
   – Значит, каждый раз будешь прогуливаться, – подкинул полено в тусклый костёр Шэйрэн.
   – М-да, значит, буду прогуливаться… Может, просто оставишь девочку?
   – Непременно.
   – Холера, ну я старался, ты каменный, честно сказать, не знаю, кто ты и что ты из себя представляешь. Человек? Экез? Альв, в конце-то концов?.. Нет, я серьёзно, очень сильно волевые и обязательные у тебя решения.
   – Стихотворец закатал язык и уткнулся, ибо ставит себя на моё место, – остро вонзил слова Шэйрэн, переведя взгляд на Рифаю. Девушка сжималась, окутавшись в плащ. – Возможно, что-то сделал, что-то, что не в силах простить себе, я прав, нажахиец?
   – А ты давно всё понял?
   – С самой первой встречи. Ты любишь свою родину, стих ей посветил, уверен не один, из всех произведений показал именно его, ты гордишься этим стихотворением. Но что-то стало поводом для твоего ухода. Ты наивно пытаешься строить из себя оптимиста и лишний раз не разговаривать на тему своего прошлого.
   – Я недооценил тебя, парень, да, я тоже немало дров наломал… И не хочу, чтоб другие повторяли те же ошибки.
   – Не строй из себя того, кем по сути не являешься, тебе глубоко насрать на проблемы чужих, как и мне, вот в этом мы с тобой схожи.
   – Да, ты прав, прав во всём, но я хотя бы жалею о том, что мне глубоко посрать на других, а ты?
   – Я нет, – резко и без каких-либо раздумий ответил Шэйрэн.
   – А что с Рифаей? Она души в тебе не чаяла. Такую красу упустишь? А что насчёт замужества? Учитывая твою грозность, тебя и предавать страшно.
   – Предать?
   – Ныне бабы очень легкомысленны, ты даже знать не будешь, как её трахал тот самый обычный знакомый. Вот поэтому бабёнку надобно в узде держать, да по крепче.
   – Дозволяй то, что дозволяешь себе. Будешь бегать налево и вести разгульный образ жизни, будет и она, станешь одеваться и вести себя как путана местная, станет и она. Твоя пассия – твоё отражение.
   – Дозволяй то что дозволяешь себе… Ты нечто, – улыбнулся Фаард, – доброй ночи, Шэйрэн.
   Тот не ответил. Всматриваясь в деревья Шэйрэн обхватил копьё, полетел наверх и повис в небе, рассматривая звезды. Тускло блекли огоньки небесных обитателей, миллиарды и сотни миллиардов себе подобных светлячков неустанно продолжают украдкой освещать красу чудес ночного мира.
   Проснулась Рифая от тернистой сухости в горле. Порыскав в рюкзаке, она нашла флягу с водой и жадно, большими глотками, влила в себя всё содержимое.
   Фаарда не было на месте, а Шэйрэн стоял у дерева и чем-то его ковырял. Рифая не хотела, чтобы этот ад повторялся, и легла обратно в надежде, что никто не заметил её пробуждения.
   – Продолжай лечить себя, – сказал Шэйрэн продолжая ковырять дерево, – немедля.
   Прошла неделя, Рифая всё так же тренировалась, Шэйрэн выжимал из неё всё без остатка, не сбавляя темпа, каждый день девушка падала от усталости, каждый день Фаард прогуливался по лесу и уже знал его как собственный двор. Они основали маленькое перевалочное место там, где ранее остановились, питались дичью, которую приносил Шэйрэн, у Рифаи был запас из разных круп, прихваченных прямиком из Усуара.
   Всякий раз после ежедневной вторичной тренировки Рифая становилась всё слабее и слабее, но умело фехтовать научилась. Спустя продолжительное время Рифая начала восстанавливаться, рано вставать и уже чувствовала себя хорошо, но тренировки были для неё мучением, Шэйрэн доводил её до белого каления не только в физическом плане, но и в магическом, он чередовал упражнения фехтованием и магией.
   – Я ненавижу тебя, Шэйрэн, ненавижу, – злобно выкрикивала Рифая. – Просто убей меня, прошу, добей же наконец меня! – кричала она, насквозь пропитанная обидой.
   – Надумаешь сбежать, – вызывающе проговорил Шэйрэн, – начнёшь ещё и ночью тренироваться.
   – Тогда я убью себя, – проводя яростные выпады, молвила ученица, – и ты ничего с этим не сделаешь.
   – Суицид – это удел слабых и безвольных, участь низших особей, кои пытаются убежать или скрыться от своих проблем, – скрестив руки на груди, продолжил парень. – Если попытаешься наложить на себя руки, я тебе и руки, и ноги переломаю, а как только всё срастётся, сделаю это снова.
   После услышанного Рифая застыла от безысходности. Шэйрэн в прежней манере всё так же избивал свою подопечную. Рифая уже не видела в нём того доброго господина, девушка сильно обозлилась и порой жалела, что не ушла тогда с Кэрийем, но она ведь не могла предугадать, что так всё обернется и Шэйрэн настолько быстро покажет своё истинное лицо.
   – Лучше бы я тогда ушла с Бароном Кэрийем, но я последовала за тобой, ошиблась в тебе, Шэйрэн, очень сильно ошиблась, – в пылу битвы рявкала девушка, – не выкупал бы меня вовсе, мразь, ты такая, лицемер конченый, ненавижу тебя и твой мерзкий образ, который снятся мне.
   – Так убей меня, – неожиданно выдал Шэйрэн.
   Рифая окостенела после этих слов, а тот, в свою очередь, подловил момент и нанес удар. Кровь ручьём хлынула изо рта. Упав на колени, она продолжала проклинать его, а Шэйрэн, хмыкнув, вырубил девушку.
   Прошло еще несколько дней, Рифая всё так же обучалась, но, как ей показалось, тело уже приспособилось к такой среде, с каждым прожитым днем кват увеличивался, и физическая сила становилась колоссальной, но и неприязнь к Шэйрэну возрастала.
   Фаард сидел и дописывал стих, жаждая показать его ребятам, но каждый раз передумывал. «Вот докончу, тогда и покажу», – с этой мыслью Фаард дописал последние строки.
   – Ребзя, айда сюда, я стих написал, хочу услышать мнение со стороны, – размяв челюсть он начал:

     Все мчатся куда-то,
     Все ищут чего-то,
     Ведь все хотят в лучшую жизнь.
     Но как же её им достичь?
     Все мрачные ходят, уткнувшись в нечто,
     Неудачи считая с избитой душой,
     Не веря в себя и удачи свои,
     Хотят лучшей жизни и что-то ещё
     Все беглые ходят,
     Все ищут хоть что.
     И ты среди них с избитой душой,
     Не веря в себя, как будто изгой,
     Морально убитый, подавлен борьбой,
     Как воин безрукий,
     Калека хромой.
     Начни же считать ты удачи свои,
     Отдайся судьбе и проблемы прими.

   – Вот только название не придумал ещё, что-то не приходит в голову ничего, можете подсобить?
   – Стих прекрасен, господин Фаард, он про душевную борьбу? – спросила Рифая одарив Шэйрэна презрительным взглядом.
   – Я думаю, да.
   – Как вам название «Вперёд»?
   – Ну а что, – подумав, согласился борзописец, – пусть будет «Вперёд».
   Мрак быстро сменил свет, Фаард и Рифая сидели у очага, Шэйрэн уселся на ветвь, облокотившись о ствол дерева. Он одной рукой держал копьё в обнимку, а вторую положил на колено, закрыв левый глаз и приоткрыв правый, и умеренно колыхался на поверхности полусна. Фаард и Рифая тихонько беседовали в надежде, что адовый наставник девушки не услышит.
   – Понимаешь, а я ведь сомневался в нём и даже не предполагал, что его мысли настолько обширны, – тихо молвил Фаард. – Я бы написал книгу, там он был бы главным героем.
   Рифая впала в ступор от слов стихотворца и не могла толком понять, что это выдал он, человек, который буквально неделю назад остерегался Шэйрэна.
   – Да, я тоже сомневалась в нём, – уверенно сказала девушка, – У меня он был бы главным мерзавцем.
   – Я всё понимаю, но и ты пойми, эти грубые тренировки только на пользу тебе, ибо мы не в силах знать, что нас дальше ждёт, и каждая проблема опережает нас на два-три шага, усердные тренировки – это попытка нагнать их и опередить.
   – Красивые слова, милсдарь Фаард, но я не хочу калечить ни себя, ни других ради борьбы с проблемами, можно как-то иначе решить их, я считаю.
   – Ты прекрасна, Рифая, твоя позиция мне очень нравится, моя бабушка была такой же, – съёжившись, произнёс Фаард, – но, увы, я не приверженец такого мнения и более не смогу таким стать… Никогда…
   – Почему же?! Если проявить желание, то это возможно, не нужно загонять себя в эти цепи мышления, господин Фаард, раскаивайтесь, и дело с концом.
   – Ты права, – резко встав и улыбнувшись, промолвил стихотворец, – рамки нашего мозга самые плотные и крепкие на всём белом свете, я заставлю себя покаяться во всём и покончить с этим.
   На этой счастливой ноте закончилась их беседа. Рифая легла спать, зная, что завтра её ждет очередная порция боли и страданий.
   На следующее утро никто её не разбудил. Обычно это делал Шэйрэн, но не сегодня. «Что-то явно не так», – подумала про себя Рифая, и следом раздался голос стихописца.
   – Прошу тебя, Шэйрэн, никому другому я не доверюсь. Перед тобой я допустил последнюю оплошность, испугался, не успев понять твоей сути.
   – Ты уверен в этом?
   – Более чем! Сильный человек не тот, кто сильно бьёт, а тот, кто строго действует в патовых ситуациях.
   Рифая дёрнулась в сторону звука. Она увидела, как Фаард стоял напротив парня и в смятении смотрел на него.
   – Не трогай его, бес! – подбежав, рявкнула она.
   – Нет, Рифая, не сердись, он ничего мне не сделал. Просто послушай Шэйрэн, я правда не могу так и от всего сердца прошу тебя об этом, – одарив барышню взглядом, улыбнулся Фаард, – послушай, брат, может, после этого тебе всё станет ясно. Они не хотели, чтоб я уходил восвояси. В один из дней отец избил меня, а очнулся я уже привязанный к кровати, очень долго бился и пытался вырваться, но эти несколько плотных слоёв ткани держали меня словно железные оковы. Мать кормила с ложки, а когда она уходила, я снова продолжал биться в попытках выбраться, слыша звуки борьбы из моей комнаты, они заколотили окна. Окончательно потеряв счёт времени и не зная, день на дворе или ночь, я сражался за своё освобождение, забыв про больную бабушку. И, о чудо, я вспомнил о ней, но уже на последующее утро услышал крик.
   И нескончаемая суета, обсуждение похорон. Я интуитивно догадался, кто скончался, но не мог выронить даже пары слов, не говоря уже о криках, я просто был подавлен, даже, можно сказать убит горем при малейшей мысли о ней ком вставал в горле… Они не позволили мне даже увидеть её тело, я до сей поры не знаю, где её похоронили. Я был в кровавой ярости, потерял голову, разломав кровать, оторвал ножку и начал ломать дверь, выбив её из петель. Я…. Я ничего больше не воспринимал, только кровь, и лишь на рассвете понял, что натворил, посмотрев на их в мясо побитые трупы. Меня вырвало, я не сумел даже распознать, кто есть кто, просто похоронил семью в разных местах.
   Рифая смотрела сквозь него, не в силах даже что-то сообразить, немая слеза самовольно скатилась по её щеке. После длительной паузы Фаард разрушил тишину.
   – Вот мое последнее произведение, – поэт протянул листок Шэйрэну. Он взял, развернул и прочел вслух:

     В краю моём родном
     Живёт одна особа,
     Лучезарный человек,
     Аж родная мама.

     Её добрые глаза
     Лечат раны взглядом,
     Её мудрые слова
     Заполняют разум.

     Терпеливо будет ждать,
     Когда же я приеду,
     Добрым словом поминать,
     Когда уже уеду

     Переживает за меня,
     Отставив все проблемы,
     Бескорыстно жизнь живя,
     Снисходительностью манит.

     В краю моём родном
     Живёт одна особа,
     Это бабушка моя,
     Она вторая мама.

   – Благодарю тебя, Шэйрэн Гаатфуарэ. Ты воистину лучший из людей, которые мне попадались.
   – Удачи тебе, поэт.
   Листок Фаарда не успел коснуться земли. Лезвие копья вошло через подбородок во всё лицо, пробив череп насквозь.
   От увиденного Рифая вскрикнула, и её вырвало вчерашней крупой. Не веря в случившееся, девушка произнесла:
   – Ты убил его.
   – Собирай свои принадлежности, – произнёс Шэйрэн и поднял поэта, – мы продолжаем путь.

Глава третья

   Они шли в полной тишине, пробираясь через величественный лес. Рифая уже была резвее и чувствовала себя уверенней в разы по сравнению с первым визитом в величественный лес. Уже вскоре путешественники вышли к озеру, пополнив запасы воды. Шэйрэн заметил, что в огромном озере блином тряслась вода. Посмотрев наверх, Шэйрэн повернулся к Рифае.
   – Идём, быстро!
   Рифая спохватилась и побежала следом. Она увидела конец леса и огромную гору, у подножия которой было поселение, но её смутило, что Шэйрэн остановился. Нагнав спутника, Рифая встала рядом.
   Шэйрэн резко выставил копьё перед Рифаей, и удар пришёлся по нему. Она даже не успела понять, как Шэйрэн молниеносно исчез. Вдруг рядом с ней появилась искра от окрещённых клинков и тут же всё стихло. В паре метров появились очертания Шэйрэна, парировавшего чей-то удар, после чего он сразу пропал. Рифая встала в боевую позицию, она видела только отблески битвы, звуки и искры, бой проходил так быстро, что и альвийский глаз не был в силах уловить его. С резким грохотом в лесу упал целый ряд экезских деревьев, и кто-то отлетел. Это был старик, он сразу же оказался на земле, будто телепортировался, перед незнакомцем появился Шэйрэн и оттащил что-то у самого лица старика, выбросив в сторону леса. Ладонь его вспыхнула сердитым огнём невообразимого размера, превращая в пепел половину леса. Рифая и старик обомлели, Гурз полетел прямо за пожаром.
   – Ты кто, старче?
   – Имя мне Вагуф, родом я вон оттуда, – аксакал пальцем указал в сторону небольшого поселения у подошвы горы.
   Пожилой мужчина был с приятной внешностью, одет в белую туникообразную рубаху, темно-коричневые штаны с перемычкой через ступню и бармак, вся его одежда была изношенной.
   – Вы кем будете, молодые люди? – спросил старик, поглядывая на них оценивающим взглядом.
   – Куда путь-дорогу держите?
   – Я Шэйрэн, она Рифая, путь держим в Хефрос.
   – Извините, а кто это был? – невольно шагнув вперёд, спросила Рифая. – Почему вы бились?
   – Знать не знаю того юнца, и намеренья его мне неясны, – в прежней манере указал на гору Вагуф, – он напал на мой дом.
   – Твои намеренья мне тоже были неясны, старче, почему просто парировал удары, почему ты его не трогал? – вопросом на ответ начал Шэйрэн.
   – А ты силён, паренёк, – улыбнулся старик.
   – Ты сильнее, – протянул руку Шэйрэн.
   Крепко пожав руку, Вагуф пригласил ребят погостить у него. К удивлению Рифаи, Шэйрэн сразу согласился. она загадочно смотрела на него, не понимая, почему он вдруг стал настолько раскрепощённо вести себя. Подойдя ближе к поселению, они поняли, что это целый город у горы, часть которого расположена прямо в сердце горы, усыпанной деревьями, отдалённо напоминающей ежа. Проходя через улицы загадочного городка, Рифая то и дело останавливалась, любуясь своеобразной архитектурой. Снизу дома строились из самана с добавлением соломы и булыжника, поражали большим обилием балконов и галерей, декор был наиболее простым: прорезка консолей, карнизов и подбалок, подкрашивали, всячески украшали и цоколь. В предгорьях крупные здания построены из камня и дерева, оконные рамы, а также дверные проёмы, широкие с массивными опорами, фасад украшены орнаментальной резьбой в виде волнистых узоров, вдали переливающихся в полноценный рисунок, было полное ощущение, что некоторые дома возведены прямо поверх других.
   Старика уважительно приветствовал каждый встречный, словно его знал весь городок. Дойдя до одинокого дома на склоне, Вагуф зашёл первый, а после пустил гостей. Маленький уютный домик с постеленной скатертью на полу и кучей подушек вокруг, в помещении царила душевная атмосфера и всё отдавало старинной эстетичностью.
   – Заходи, гость, – тихо проговорил Вагуф и начал поправлять подушки, – располагайся.
   Шэйрэн перешагнул через порог, чрезвычайно тщательно осматриваясь, Рифая, заглянув внутрь, зашла следом.
   – Уютненько у вас тут, – осматривая гобелен, произнесла Рифая, – милсдарь Вагуф.
   – Не очень привычно откликаться на такое, называй меня дедушка Вагуф.
   – Да, конечно, как скажете.
   – Ну что ж, гостей надобно как следует принять, вы пока посидите, юнцы, я мигом, – произнёс Вагуф и исчез.
   Рифая удивилась тому, как легко старец оставил незнакомцев одних дома. Шэйрэн всё так же стоял и всматривался в дальний угол комнаты.
   Рифая не понимала своих чувств к нему, но отдавала себе отчёт, что они уже не такие уж и тёплые, как раньше. Вдруг девицу пронзила мысль, что она никогда не видела лица спутника, огромного как гора, с грубым низким голосом и маской на лице. Все к нему почему-то обращаются как к молодому юноше, хотя и не знают его возраста. Рифая решила, что это, скорее всего, из-за неё и что Шэйрэна просто обобщённо называют юным.
   Унесённая рассуждениями Рифая села на одну из подушек. Вагуф появился на пороге, придерживая что-то перед собой на вытянутых руках, что-то приятно пахнущее, окутанное марлей.
   – Идём, садись, – улыбнулся он, – поешьте, вам понравится, ну должно по крайней мере.
   Шэйрэн подошёл и, усевшись, начал скрупулезно смотреть в глаза Вагуфу. Развернув пленённое марлей нечто, старик провел рукой над паром и принюхался.
   – Это афар, блюдо из очень тонко раскатанного теста со всякой зеленью, есть, конечно, и другие виды начинок, но как по мне, самое слащаво-вкусное – это вот как раз-таки с травами. И вы, мои гости, обязаны отведать столь излюбленное мною блюдо, – закончив, Вагуф руками криво разорвал афар на несколько частей и продолжил: – В афар начинкой кладут более пятидесяти видов трав, такое вы нигде более не найдёте, кроме как только у нас в городке и в Калукаре.
   – Ох, а это можно считать редкостью, – откусив блюдо, промолвила Рифая, – отведать такое.
   – Что за это город, старче? – приподняв механизм маски в области рта, спросил Шэйрэн. – Город, который не отмечен на карте.
   – Иностранцев у нас практически не бывает, вот и городок прямо уж очень неизвестный. И сам ты видел, насколько чужаки доброжелательны к Ахцаху.
   – Ахцах значит, вы, защитник города?
   – Я бы не назвался защитником, – Вагуф ответил, смотря прямо в глаза парню, – просто люблю свою родину и тех, кто её населяет.
   Дальше они продолжили молча наслаждаться афарами, ближе к вечеру старик напоил их вкусным чаем, и все легли на боковую. Утро началось со звона тарелок и чашек, Вагуф раскладывал их на скатерть.
   – Подъём молодняк, завтрак ждёт, – Вагуф уселся первый и, дождавшись, пока парень с девушкой умоются, продолжил: – это хишил, своеобразная каша, так же, как и афар, вы нигде не сыщете, кроме как в Ахцах, и про Калукар не забуду.
   Гости с удивлением смотрели на тарелки. Рифая вовсю тыкала ложкой в содержимое, Шэйрэн ложкой отломил кусочек сливочного масла и положил в хишил, попробовав, Рифая вошла во вкус. Это не было похоже на обычную кашу и по виду, и по вкусу. Девушка подсмотрела, как ест старик: Вагуф посыпал сахаром по кругу и в центр клал кусочек сливочного масла. Повторив всё то же самое, Рифая поняла, что никогда в жизни не забудет этот вязкий вкус. Закончив с завтраком, Вагуф на подносе поднёс ароматный чай. Чашки были необычной формы, напоминали овальные часы, помимо чашек, на подносе было и блюдце с чем-то оранжево-жёлтым внутри.
   – Так, отвечу сразу, чашки называются истикан, а это в блюдце исита, я думаю, говорить, что такое есть только у нас, смысла нет, – тихонько посмеявшись, Вагуф положил поднос, – поэтому сразу приступим.
   Гости сразу начали пробы, а старик наблюдал, поглаживая бороду.
   – А ты довольно простой, хоть и холоден ко всем, но мне нравишься, красоглазый душегуб.
   Шэйрэн не дернулся и спокойно повернул голову в сторону старика. Сделав паузу, парень размял шею.
   – И давно прознал?
   – С самой встречи, – ехидно съязвил Вагуф, – твой стиль, я видел его в битве за Дэсхуостэн.
   – Красоглазый душегуб? – повторив, Шэйрэн посмотрел на рядом сидячую и ничего не догоняющую Рифаю. – Неплохо.
   – Да… Спутница твоя прекрасная, хорошо смотритесь, – с доброй ноткой сказал старик, – я так понимаю, вы пара?
   Рифая тут же невольно покраснела.
   – Нет, она бывшая рабыня, – Шэйрэн отреагировал абсолютно лояльно, – которую я купил у трактирщика и освободил.
   У Рифаи сложилось ощущение, что Шэйрэн ничего к ней не чувствует, и последняя надежда умерла в такой умеренно-спокойной обстановке.
   – Я не из тех, кто тебя ненавидит, – ни с того ни с сего заявил Вагуф, – но и слова сочувствия тут не нужны, аль я неправ, Шэйрэн?
   – Полностью прав, дедушка Вагуф, – кивнув, он встал. – Идём!
   Рифая угрюмо поднялась и направилась к выходу, по пути задев обидчика, загубившего её ожидания, плечом, но тот, в свою очередь, даже не рыпнулся и стоял как кромешный острый утёс. Что-то сказав напоследок, Шэйрэн тоже медленно двинулся к выходу. Последний раз детально осмотрев весь дом, Рифая и Шэйрэн вышли из него.
   – Ах да, юнцы, постойте, вот, возьмите, – Вагуф протянул что-то, окутанное полотенцем, – тут цкен и исита, все наше, ахцахское.
   Поблагодарив, они выдвинулись дальше. Пробираясь через лес, Рифая то и дело колола Шэйрэна недовольным взглядом. Неожиданно наставник девушки остановился и повернулся к ней.
   – Нападай, – буркнул он, встав в боевую стойку и приподняв в воздух Гурз.
   На копье Рифая увидела некие символы на незнакомом ей языке, выгравированные на лезвии. Отбросив сантименты, она ринулась на чересчур грубого учителя. Но тут же навстречу девушке резво прилетел Гурз. Рифая чудом увернулась и выпрямилась, а Шэйрэн всё так же стоял и бросал на неё презрительные взгляды. Рифая инстинктивно понимала, что оружие сразу же вернётся к хозяину, поэтому, отпрыгнув в сторону, сблизилась рывком и сделала контрольный выпад. Шэйрэн мелькнул перед её глазами и исчез. Рифая впала в ступор, не давая ни минуты продыху. Шэйрэн коленом в живот оторвал её от земли. В полёте Рифая поняла, насколько колоссальна разница в их силе. Жёстко встретившись лицом с землёй, девушка разрыдалась, но на сей раз спарринг-партнёр не стал вырубать, а напротив, просто встал на месте и размышлял.
   – Вдоль леса расположен Дэсхуостэн, мой визит туда необходим, поднимайся, мешок говна.
   Шэйрэн последовал на восток и постепенно увеличивал темп, Рифая еле поспевала за ним, корчась от боли. По пути она то и дело выкрикивала заклинание лечения. Восстановившись, девушка перешла на бег. Широкими прыжками преодолевая гущу леса, она бежала дальше, в заросли, и вылетела на просеку. Вдалеке виднелась единственная хромая карета, левое колесо крутилось яйцом.
   Шэйрэн поднялся в воздух, ухватившись за Гурз. Набрав достаточную высоту, он обратился к Рифае:
   – Беги прямо.
   Отдав команду девушке, он с огромной скоростью пролетел над лесом и опустился перед королевством.
   Около города стояли целый обоз и отряд стражников, а жизнь внутри кипела, и всё шло своим чередом. Несколько карет проходили досмотр, рядом находился пропускной пост, где стояли двое мужичков. Когда Шэйрэн и Рифая подошли чуть ближе, они поняли, что это странствующие торговцы, которые яро спорили о чём-то, а стражник то и дело кричал, чтобы прекратили этот балаган. Сзади раздалось тяжёлое дыхание, эта была Рифая, вся запыхавшаяся, девушка недовольно хмыкнула, но ее недовольство прервал интерес к не изведанному ею городку. Шэйрэн молча встал в очередь к заставе. Увидев это, Рифая встала за ним, спор впереди стоящих никак не заканчивался, тогда Шэйрэн грубо протиснулся между ними и встал спереди.
   – Так-то, а то эти доходяги никак не успокоятся, – хриплым голосом сказал вояка с грязным нагрудником, на котором гордо красовался герб королевства. – Скажите мне вот что: с какой целью вы к нам?
   – Перевалочный пункт, – холодно ответил Шэйрэн, осматривая одёжку труженика, – не более.
   Обмундирован он в железный шлем с гребнем, его широкую грудь защищал железный панцирь с кольчужными рукавами, бёдра покрыты бронзовой кольчугой, ноги – поножами. В левой руке он сжимал железное копьё, массивный наконечник относился к втульчатому типу колющих и рубящих ударов. А в правой руке он сжимал щит, целиком изготовленный из железных пластин, на нём не было каких-либо узоров или орнамента. Шэйрэн снова удивился значительной разнице в бюджетах государств. Стоя прямо перед стражником, он глубоко задумался о том, что здесь обычный привратник одет намного лучше, чем офицеры в других странах.
   – Я не один, эта девушка моя спутница.
   – Вас понял, но пронос колющего и режущего в город контролируется, катализатор – это праздник, у короля с королевой родилась дочь. Так что сложите всё, что у вас есть, лапать и досматривать я не стану, – ухмыльнулся страж, – городок у нас хорошо защищённый.
   – Рифая, – сказал Шэйрэн, – сложи всё, что есть.
   Демонстративно показав страже, что он безоружен, Шэйрэн собрался дальше. Рифая только сейчас заметила, что у него нет с собой копья, но промолчала. Сложив свой меч и рюкзак, девушка уставилась на Шэйрэна.
   – Уверяю вас, ваш меч будет ждать вас тут в сохранности.
   Шэйрэн безмолвно выдвинулся к замку, как поражённый жаждой зверь к водопою. Дойдя до цели, он остановился.
   – Ждать меня тут или нет, дело твоё, – молвил он и направился ко входу, – если умрёшь там, тоже.
   Рифая смотрела вслед парню, и её настигли те же чувства, что были в Усуаре, в незнакомой местности. Девушка понимала, что она безоружна, но что-то неведомое подталкивало проследовать за Шэйрэном втихую, то ли это желание ослушаться, то ли она вновь не хотела ощутить те самые чувства в лесу, то чувство, когда теряла его из виду.
   Огромные межзальные двери разлетелись в щепки от удара Шэйрэна. Прервав праздник, он вальяжной походкой вышел в центр зала. Все гости были в полном шоке, на лице королевы появилась гримаса первородного ужаса.
   – Я гляжу, вы тут здравствуете! Тебе отдельный привет, – с насмешкой отдал честь королеве парень, – Катна Каирмарронно.
   – Ты кто такой? Как ты посмел, стервец?! – со всей дури кричал король. – Стража!
   Остроносый владыка чуть не рухнул с трона, его карие глаза наполнились красной яростью и злобой. Встав из-за стола, он поправил свою куполовидную корону, стряхнул безрукавный охабень, ушитый драгоценными камнями да бархатными скрижалями, с рисунком быка со сломанным рогом.
   Бык со сломанным рогом – герб Дэсхуостэна. Символ силы и упорства, подтверждающий, что даже при отсутствии меча или щита Дэсхуостэнский воин будет сражаться до самой кончины.
   – Каирмарронно, – не обращая никакого внимания на орущего короля, продолжил Шэйрэн, – как твой род поживает?
   – Не смей называть так Катну!
   – Нет, нет, прошу, нет, – королева поднялась с трона, – я не Каирмарронно, не причисляй меня к ним, я давно стала Арракаардом. Во мне уже ничего от Каирмарронно нет.
   Темноволосая, гордая, красивая королева была в платье из царской парчи с шикарным воротник, украшенным алмазами, сапфирами, как и границы выреза на не менее шикарной груди.
   Шэйрэн замер на месте после слов царевны. Рифая проворно под шумок забежала в зал и застала происходящее. Король сорвал голос, подзывая стражу, но никто так и не откликался, Рифая видела месиво в коридоре замка – почерк Шэйрэна.
   – Назовись, – хрипло выдавливал из себя правитель, – ничтожество.
   Шэйрэн поднял голову и осмотрелся, после чего у него в руках появился Гурз. У присутствующих началась паника. Шэйрэн бросил копье с такой силой, что оно пронесло короля и вонзилось в стену, образовав огромные трещины. Королева вскрикнула и завыла, словно лесной зверь.
   – Нет… сука, ублюдок, ты сломал мне жизнь, – у неё подкосились ноги, и она, свалившись на колени, кричала: – сломал жизнь нашему ребёнку.
   – Ах, верно, – буркнул парень, – ещё же дитё.
   Катна истошно завыла, упав на колени, умоляя его уйти. Шэйрэн вернул копьё в руки и плавно провёл по горлу царевны, та свалилась, держась за горло и заливая мраморный мозаичный пол кровью. Подойдя к колыбели в центре меж тронами, он уменьшил лезвие Гурза и проткнул колыбель насквозь. Детский плач прекратился. Рифая тихо и легонько пискнула, разочаровавшись в Шэйрэне, ее глаза налились горячими слезами, она не могла поверить, что это все наяву, что Шэйрэн настолько страшный человек и всегда был таким.
   Убийца королей вылетел из замка, на выходе Рифая видела всё, что натворил её спутник. Тяжело дыша она еле вышла, упираясь обеими руками о стены. Весь город стоял на ушах, все бежали к замку. Народ любил своих правителей, и все неравнодушные бежали в надежде узнать, что там произошло. Покинув город, Рифая рухнула на землю и переосмысливала всё. Полукровка долго приходила в себя. С трудом поднявшись, краем глаза она заметила Шэйрэна, который стоял, уперевшись спиной в дерево, с теми же окрещёнными руками на груди, как в том подвале, когда они встретились впервые. Рифая устремилась к нему, сделав ложный выпад, ударила сбоку, но парень ухватил её за горло и отбросил.
   – Зачем ты это сделал? – сжав руки на груди, спросила Рифая. – Шэйрэн…
   – Личные счёты, – усмехнулся он, – гнусный человек этот Газилий Арракаард.
   – Ты отвратителен, убиваешь всех без сожаления, – осуждающим тоном кричала девушка, – без жалости.
   – Уймись и пойдём, – отрешённо ответил Шэйрэн и пошёл в сторону леса, – я не спрашивал твоего мнения по этому поводу.
   Рифая шла хвостиком, выдерживая приличную дистанцию от убийцы. Она хотела многое высказать, но боязнь, что он может без угрызений совести убить и её, действовала катализатором.
   На спине Шэйрэна был рюкзак, который Рифая отдала на посту в город.
   Шэйрэн шёл, размышляя о чём-то, иногда замедляя темп ходьбы, он поднимал голову и вздыхал, уже не в первый раз резко останавливаясь. Заметив это, Рифая насторожилась и стала внимательно всматриваться в глубину леса, Вдруг Шэйрэн взмыл в воздух, и сразу же на то место, где он только что стоял, прилетела огромных размеров секира. Чуть позже из-за деревьев появился хозяин оружия – огромная женщина высотой с дом, с заросшей шевелюрой, неумело завязанные шкуры животных еле прикрывали интимные места неизвестной особы. Ядовито рыча, великанша налетела на парящего Шэйрэна. Тот легко увернулся и опустился на землю. Соперница сразу нанесла удар рукой, прямо как кувалдой, сверху вниз. Шэйрэн остановил удар, подставив предплечье, и земля под ним сухо треснула. Провалившись ногами по колено, он издевательски приподнял голову, и Гурз удлинился, со свистом пройдя навылет через тело гиганта, которое бездыханным тут же рухнуло.
   Рифая зажала рот руками, дабы не издать звука. Чувства её были смешанными. Девушка не знала, как ей быть, что она чувствует, восхищается им или же ненавидит. Внезапно на поле боя появился некий в сером плаще с капюшоном.
   – Чего забыл альв в людских краях? – спросил Шэйрэн, направив копье на таинственного незнакомца.
   – Чего… Ну ё-маё, – недовольно ухмыльнулся альв, – как? Подожди, – альв указал на рюкзак, – где ты взял сей меч? Етить твою мать, еще и копьё, это ружья семьи Каирмарронно, ты вообще в курсе?
   После этих слов Шэйрэн остановился и повернулся к незнакомцу.
   – В курсе. И ты будь в курсе, я не люблю разговоры, – вонзив копьё в землю, он бросил на бродягу тяжёлый, пробирающий до костей взгляд, – особенно со скрытными альвами, Ты же неспроста тут бродишь?
   – Твоя взяла, и вправду я альв, – Под натиском альв сдался и гордо выпучил грудь вперёд, – я Торениль Руиделиет, гордый сын рода альвийского, иногда люблю тайно подсматривать на быт людской. Ты первый, кто понял, что я альв, через мою магию ничей взор не пробивался, назовись, столь сильный человек.
   Закончив представляться, альв обратил внимание на труп великанши, лежащий слева от них, и начал осматривать его.
   – Я Шэйрэн, Шэйрэн Гаатфуарэ.
   – Нет, я не удивлён и уверен, что это ты завалил этого экеза, – сняв капюшон, протянул руку Торениль. – Весьма приятно познакомиться, Шэйрэн Гаатфуарэ.
   Торениль был белоснежным и высоким альвом, с короткой стрижкой, обсидиановым цветом волос, хрустально чистой кожей без единой точки, большими изумрудными глазами. Заправив волосы набок, он поправил одежду, скромную, присущую людям, – темную тунику и укороченные штаны, а поверх плащ. Из отличительного Торениль носил кинжал на поясе.
   – А чего это экез атаковал вас? Обычно они не трогают людей, только альвов, а я, в свою очередь, был далёк от вас.
   – До боли тут не один альв, – копьём указал Шэйрэн в сторону Рифаи, – возможно, по её душу пришёл.
   – Что? Она альв? – удивлённо озирая девушку, выговорил Торениль, – да быть не может.
   – Эта только наполовину.
   – Полукровное отродье, значит, я с презрением отношусь к грязной крови, но из-за уважения к твоей силе буду нейтрален, – скорчив ядовитую гримасу в сторону Рифаи, выдал альв. – Что за маска у тебя, Гаатфуарэ?
   – Смотри-ка, оказывается, мы с тобой уже настолько близки и товарищи, – максимально холодно ответил Шэйрэн, – чтобы я тебе о таком рассказывал?
   Рифая порадовалась, что наглец получил жёсткий ответ, но и задалась вопросом, что для Шэйрэна означает слова «настолько близки», ибо на протяжения всего времени он никому не раскрыл свой секрет и не открылся, что, в его понимании, должно произойти, чтобы кто-то из его окружения стал товарищем.
   – Хех, мне это начинает нравиться, ты такой неприступный, таинственный, к тому же силён, – надев капюшон обратно, сказал альв, – как будто какой-то злодей из книг.
   – Странно, в чьих-то глазах я уже страшный злодей, – одарив Рифаю быстрым взглядом, Шэйрэн двинулся дальше.
   – Постой, составлю тебе компанию, – настигнув Шэйрэна, замедлился Торениль, – подруга у тебя совсем отстранённая от мира сего, раз видит в тебе только плохиша.
   Альв и Шэйрэн передвигались вровень, иногда переговариваясь о чём-то. Рифая топала молча, не желая думать, почему незнакомец так восхищается Шэйрэном. Она не хотела верить, что встала на место парня, когда его всегда сопровождало одиночество. Оценивая обстоятельства, Рифая решила, что вообще не разбирается ни в людях, ни в альвах и ни в ком другом.
   – Ответь на вопрос. Как я понял, ты не очень любишь новые знакомства, но и не был против того, что я стану компаньоном, – с восхищением спросил Торениль, – ты же меня насквозь видишь? Так?
   – Отнюдь, – ответил парень, отрезав возможность продолжения диалога.
   – Куда идёшь? – уже не так активно продолжил настырный на первый взгляд альв.
   – Уже в Хефрос.
   – На полпути покину тебя, мне в другую сторону.
   – Хорошо, – промолвил он запустив Гурз куда-то вверх, – Торениль.
   – Мы подошли к Халлуару, величественному месту. Хоть и экезы те ещё дети ублюдков, но их город-призрак на вершине – одно из самых прекрасных мест на всем Чилцаве. Да уж, великанская гора, что может быть больше, чем это, я не даже знаю…
   Когда они прошли чуть дальше, их уже встретил крутой склон клыкастой горы. Снег пушком как шубой обернул весь Халлуар, и лишь самый пик бился в агонии, усталой остротой сверкая на близлежачие окрестности. Тоскливо-одинокая гора… Ветер барагозом срезался об величественные углы старой громадины.
   Недолго думая, Шэйрэн принял решение о привале. Попутные леденящие ветра вдребезги разбивались о Халлуар, именно поэтому подножье стало точкой остановки. Перекусив едой, переданной Вагуфом, они уселись у костра, Рифая просто слушала, иногда отвлекаясь на красоты природы.
   – Шэйрэн, – тыча палкой в костёр, спросил Торениль, – что ты делал в Дэсхуостэне?
   – Убивал кое-кого, – окинув девушку взглядом, ответил Шэйрэн.
   – Убивал? Кто осмелился тебе не угодить? – дружески подколол Торениль. – А если серьёзно?
   – Газилий.
   – Я не верю, ты не можешь им быть. Так, давай сначала. Во-первых, откуда у тебя Гурз? Во-вторых, откуда Роза?
   – Кто он?
   – Дэссоу Каирмарронно, легендарный полководец, и в частности сын императора, простыми словами, убийца королей. Это Дэссоу устроил резню королевским семьям, считалось, что он подох, но после краха империи вернулся и вовсю принялся уничтожать царские семьи одну за другой.
   – Подражателем меня еще не называли… Получается, смерть Газилия тоже скинут на его счёт.
   – Странно всё это, не находишь?
   – Нахожу, – буркнул Шэйрэн, – Найди теперь ты. После того как империя Каирмарронно исчезла, их мечи короли поделили меж собой во имя мира, альвам ни один не достался, хотя и были союзниками Удубы. Завидев у меня магические оружия, глаза твои загорелись, ты не просто бродяга, выкладывай, что могло случиться такого, что альв самовольно ушёл из дома и бродит средь людей.
   Гурз, невероятно быстро крутясь по своей оси, упёрся в затылок бродяге, острием чуть поранив бледную кожу.
   – Имя моё Торениль, я и вправду из семьи Руиделиет, я с тобой честен и действительно восхищаюсь тобой. Меня изгнали из стражей стола четверых за то, что я умудрился бросить вызов Дэссоу, когда Удуба был на переговорах с нашим монархом. Мое призрение и недооценка людей были настолько велики, что я покусился на очень крупного и уважаемого всеми соперника, разница в нашей силе была настолько большой, что он унизил меня, даже не дав договорить. Его удар пришёлся по лицу, я буквально стрелой вонзился в стену, но устоял. Тогда Дэссоу сорвал колонну и ею вбил меня в ту самую стену, когда уже крепкая альвийская стена развалилась и я перевалился в соседнюю комнату прямо на глаза владыке, Дэссоу остановился… Последнее, что я видел, это конец отдаляющейся от меня колонны. В себя я пришёл, когда Каирмарронно покинули наши земли. Тогда я задавался лишь одни вопросом: как я выжил, но позже выяснилось, что Дэссоу самолично вылечил меня, окутанный мыслями об обоснованности моей ненависти к людям. Я и пришёл к выводу, что очень сильно хочу ещё раз воочию посмотреть на него.
   Они долго молчали, переваривая рассказ Торениля. Костёр издавал характерные звуки, устраивая симфонию в гробовой тишине.
   – После рассказа лично хочу встретиться с полководцем, – неожиданно выдал Шэйрэн, – Гурз нашёл у переправы имени Дауда, неподалеку экез сражался с отрядом сопровождения, возможно, великанша тоже охотилась за копьём, но тогдашний хозяин оружия отправил её куда глаза глядят, а сам успешно откинул копыта. Тогда я выследил его, и теперь Гурз у меня. Розу забрал у Газилия, идиот хранил её словно памятник.
   – Благодарю тебя за то, что посвятил меня в свои дела. Изначально я считал, что люди в ответ недолюбливают альвов, до встречи с тобой всё так и было.
   – К альвам я отношусь лучше, чем к людям, мне симпатичны ваши архитектура, быт, обычаи, хоть вы и зачинщики геноцида, это было не на моём веку.
   – Благодаря действиям Шарвили и Дауда наступил мир, Каирмарронно удерживали наследие, и никто из людей этого не понимал, не понимали, что делал этот род ради их же блага. Как только Дэссоу пропал, ситуация обострилась. Но, знаешь, я искренне восхищаюсь этими людьми. Дауд, Шарвили, Удуба – они действительно сильные представители рода людского, а Дэссоу лично для меня лучший из людей. Я даже не помню, как он выглядит, сейчас полководец занят тем, что убивает королевские роды, и ты подсобил ему, получается.
   – Убивает? – резко уточнил Шэйрэн, – ради какой цели?
   – Он считался мертвецом, после распада империи возродился и стал устраивать резню, в народе пошли слухи, что Дэссоу сошёл с ума, обезумел и зарубил даже собственную семью, но столь сильный человек может сойти с ума. – унесённый рассказом, Торениль начал жестикулировать. – Да, некогда беспроигрышный полководец стал мясником, безжалостно скашивающий целые роды и семьи. Ну, само собой, его стали ненавидеть, ибо он без причин начал бесчинствовать. Как по мне, делает он это не без причин, что-то там произошло.
   Рифая внимательно слушала вести, о которых она ранее не слышала: незнакомый Дэссоу, незнакомая ей империя, Она даже не предполагала, что когда-то тут всем заправляла целая империя, в то же время она удивлялась, что Торениль столько знает о людской истории.
   – Тихо.
   Шэйрэн вёртко вскочил и устремился вверх по склону, Альв последовал за ним. Они встали у скошенного валуна. За перевалом стояла огромная армия, Рифая добралась последней и была ошарашена, увидев вояк.
   – Что?! – сказал ничуть не меньше удивленный Торениль, – люди опять воюют? Стой, а если они идут на альвов? Наши не знают об наступлении, твою мать, никто не знает.
   Вопли альвийского патриота привлекли внимание воинов, стоящих у входа в лагерь, двое выбритых на лысо хлопчиков стали суетиться, придирчиво осматриваясь вокруг положенной зоны.
   – Не лезьте.
   С этими словами Шэйрэн залетел в лагерь, моментально убив двух стражей. Он провёл рукой по лицу и опрокинул вверх. Рифая сразу вспомнила случай в таверне и поняла, что Шэйрэн опять заступается, в этот раз за альвов.
   Его движения были идеальны и плавны, как будто он видит всё происходящее со стороны. Он срубал целые ряды воинов, как траву на росистой поляне при косьбе, отлетали руки, ноги, головы. Шэйрэн слился в танце со своим оружием, он танцевал смертный танец для врага. Гурз то удлинялся, то становился в разы больше. Добив последнего, Шэйрэн встал в центре, размеренно дыша и крепко сжимая копьё, весь окровавленный, и символичная капля крови была на кончике лезвия. Выходя из места побоища, Шэйрэн вбросил Гурз обратно в лагерь. Рифая и Торениль не могли поверить в сотворённое. Шэйрэн вновь непомерно удивил, перебив всех словно убойный скот.
   – Ты убил их всех, ни единой живой души не оставил… Об этом узнают все, друг мой, – подбежав и крепко пожимая окроплённую кровью руку, произнёс Торениль, – альвийский народ не останется в долгу, обещаю тебе.
   Рифая засмотрелась на поле из трупов. Вся земля окрасилась в красный цвет, поигрывая красками на солнечных зайчиках. Впитавшая кровь почва приняла этот цвет на века.
   – Шэйрэн, дружище, ты когда-нибудь слышал о знамени семьи Каирмарронно?
   – Никогда.
   – Досадно, но не суть.
   – Рифая, – Шэйрэн встал и отошёл от костра, – действуй.
   Девушка послушно притопала, дурашливо озираясь перед собой, всем своим видом показывая невозможного веса обиду.
   – Просто ответь, – Рифая приняла оборонительную стойку, – ты ведь мог спасти Фаарда, переубедить. Почему ничего не предпринял?
   – Я не эгоист, все спасают, чтобы им не было больно при утрате, в первую очередь думая о себе.
   Шагнув, Шэйрэн дал понять, что диалог окончен. Меча у Рифаи не было, и она растерянно оглядывалась по сторонам. Тогда Шэйрэн вонзил копьё в землю и сжал кулаки в тёмных кожаных перчатках.
   Рифая не решилась нападать первой. Шэйрэн кивнул, а следом обрушился шквалом ударов. Она подняла руки, и все удары пришлись по блоку, но Рифая пошатнулась, плечи и предплечья пронзило острой болью, сложилось ощущение, что обе руки сломаны, но Шэйрэн не думал сбавлять темп и тем более останавливаться. Ногой вдарив в бедро, с разворота прямым подъёмом стопы он достал её ударом в голову. Рифая в очередной раз отправилась в нокаут.
   – А грязнокровка крепка, – закусив вчерашними остатками пищи, проговорил Торениль, – не думал, что выдержит хоть один твой удар.
   – Обязана крепчать, уже немало тренирую, – чёрство проворчал Шэйрэн. – Дэссоу, где он может быть?
   – Сколько уже ищу, даже на след не напал, он невероятно искусен во всех эдаких многоходовках, переиграет любого вмиг.
   – Найду его, уж больно интересно, настолько ли он силён.
   – Ха-ха-ха, при всем уважении, Шэйрэн, но Дэссоу совсем не твой уровень, будешь очередным недостаточно сильным для него соперником, зато сгинешь в почётном поединке.
   – Ну-ну, – лишь усмехнулся в ответ Шэйрэн, – надо будет обязательно проверить.
   – Хорошо, приятель, – мягким тоном промолвил Торениль, – постарайся не умереть. Завтра покину тебя, отправлюсь обратно к своим, они должны узнать, что я встретил ещё одного из числа лучших, ну и о возможной войне, само собой.

Глава четвертая

   Открыла глаза Рифая с первыми холодными лучами солнца. Поднявшись и оглянувшись, она поняла, что совсем одна. Сорвавшись, Рифая начала искать Шэйрэна и Торениля, но безуспешно, их нигде не было, словно испарились. Вернувшись на полянку, она заметила саблю в почве у костра.
   Зеленовато-деревянный эфес несуразно окутал сорокадюймовый клинок, окованный серебром, черенок украшен гравировкой белой розы с тремя ветвями без шипов.
   Подойдя ближе, Рифая упала на колени, и слёзы одна за другой скатились прямо на снег, оставляя за собой след.
   – Ублюдок, – прижавшись к дереву ревела девушка. – Ты законченный ублюдок, Шэйрэн Гаатфуарэ.
   Чувство потерянности вновь настигло, злость и ненависть постепенно наполняли Рифаю. Клянясь, что никогда не простит Шэйрэну это предательство, она встала, забрала интересный меч, наощупь унций сорок– сорок три, но резкое жжение в предплечье заставило её обронить оружие. На не характерном для обычных клинков лезвии девушка заметила такие же символы, как на Гурзе Шэйрэна. Тыл лезвия ближе к острию уходил вверх, ответвлениями в виде шипов розы. Как только боль притупилась, на её предплечье появились такие же символы.
   Она запыхалась, проходя через заросли, и, услышав лязг меча, остановилась. Стало тихо. Вдруг раздались грохот и брань.
   – Вот же сукин сын, – голос был женский.
   Решив, что она в опасности, Рифая рывком побежала в сторону звука.
   Картина была следующей. Молодой человек, высокий, на глазок под два метра, широк в плечах, массивный, русый, сероглазый, круглолицый, с огромным мечом наперевес, в голой кольчуге, на ногах простецкие ботинки, на нём были обычные штаны с железными наколенниками, на поясе лишь ножны для большого и красивого меча.
   Лезвие на конце немного под уклоном вверх, на нем красовались все те же символы, эфес расходился во все четыре стороны, как бы не касаясь лезвии и тем самым образовав гарду.
   В воздухе напротив парила девушка, молодая, среднего роста, шатенка с шёлковыми распущенными волосами до талии, курносая, с небольшими, но густыми бровями, с очень привлекательными формами, на ней был костюм черного цвета, поверх надет стальной корсет, на ногах были чёрные бархатные сапоги под костюм, черты лица заострённые, красивые руки с тонкими кистями.
   – Эй, – рявкнула незнакомка, – ты ещё кто такая?
   Тут же рядом стоящий мужик порывисто полетел на неё, выдернув за собой клочок земли. Мгновение, и драчун отлетел в объятия большого дуба.
   – Чего? – бросив резкий взгляд на девушку, промолвила Рифая, – что за… Эй, ты в порядке?
   – Ха-ха. Конечно, не в порядке, – победительница расплылась в ухмылке и с гордостью заявила: – мой удар был силён и точен.
   Опустившись на землю, она грациозными и пластичными движениями передвигалась, будто всё ещё порхала.
   Здоровяк у дуба пришёл в себя. Подняв голову и пораскинув, что к чему, он с упором на клинок выпрямился. Девка тут же воспарила, предугадав, что недоброжелатель повторит тщетную попытку. Нанесённый скоростной удар кулаком оказался «молочным». Не успела Рифая очухаться, как в ту же минуту бугай вновь обнажил меч. Из-за чащи леса вылетел какой-то юнец и влетел в него, плечом отбросив прочь. Обе девушки ещё не осознали происходящее, а представители более сильного пола продолжали сражаться.
   – Так, ладно, – произнёс третий по счёту незнакомец взялся за меч, – не в забаву мне это всё.
   Развернувшись с правого плеча с полупируэта, он открыл спину, зная, что цель соперника не он, и сопроводил пируэт громоздким ударом по блоку.
   Удар получился настолько разрушительным, что юноша даже не понял, как оказался со окрещёнными клинками. Бегло оценив ситуацию, Рифая вытянула руку и прокричала заклинание.
   – Тар, – сильный поток воздуха снёс трио конфликтующих.
   – Какого хрена тут творится? – крикнула Рифая, – идиотизм сущий.
   Осмотревшись, Рифая осознала, что её магия получилась не менее разрушительной, о чём свидетельствовали поваленные деревья, деформированный ландшафт и потрёпанное трио, самый здоровый был в самом плохом состоянии.
   – Ты кто, сучка?! – спросила дама, свисая с веток.
   – Бездари, успокоились? – агрессивно выговаривала девушка. – Меня Рифаей звать.
   На секунду полукровке показалось, что она начала говорить в несвойственной для себя манере. С чем это может быть связано? Рифаю пронзила мысль, что она переняла манеру Шэйрэна, неосознанно копируя его.
   – А что тут вообще за суматоха была? – еле оправившись, спросил черноволосый парнишка. – Толком-то и не разобрался.
   Это был опрятный и смуглый юноша в кожанке с белыми предплечьями, на поясе перевязь для ножен, ниже пояса тёмные брюки и сапоги с открытым швом, за спиной самодельный рюкзак, темноглазый паренек с приятной внешностью и маленьким носом, длинные волосы завязаны в пучок.
   – Нээл Вэйфольд, – поправляя одежду, сказал он, – Визиец.
   – Что? Ты с Визи? – удивлённо выдала леди на дереве. – Вас не очень-то и любят.
   – Мне ли не знать?
   – Ну тем не менее, – взмыв в воздух промолвила девушка. – Я Саййа, а кто вот этот обрыган, – возмущенно окинула взглядом бугая Саййа, – понятия не имею, напал на меня, подлец, верзила с огромным мечом.
   – Напал? Это бандит, что-ли? – спросила Рифая, рассматривая лежачего.
   – Срать, кто он, – чуть ли не столкнувшись лбами с Рифаей, остановилась Саййа, – убью любого, кто хоть пальцем тронет меня, ясно?
   – Успокойтесь, девчат, спасибо тебе, Рифая, кто знает, чем бы тут всё закончилось, – перешагивая через поваленные деревья, выдал Нээл. – Саййа, расскажи, пожалуйста, что за страсти кипели?
   – Так уставшая я, развела огонь, хотела передохнуть, а то ноги уже еле держали, задремала сразу же. Проснулась я уже от звона кольчуги, будто её о камень швырнули, увидела сидящего спереди… Вот его, – указав пальцем, продолжила Саййа, – естественно, я охренела и швырнула его подальше от себя. В свою очередь, я спросила, кто он такой и с чем его едят, а в ответ пустота. Ну а после оторвала его от земли и опрокинула, этот свин с недовольной физиономией запустил в меня камнем, а я деревом навстречу, он разрезал его. Ну это уже наглость, подумала я, отправила его в полёт по всей чаще, и гад выстоял. Не зная, что делать и что думать, просто назвала его.
   – Сукиным сыном? – перебил Нээл.
   – Да что-то вроде того, – ответила она, закинув волосинку за ухо. – Ну и потом замаячила эта, – Саййа указала на Рифаю.
   – После твоего рассказа мне почему-то кажется, – задумчиво добавил Нээл, – что он не с плохими намереньями был всё-таки.
   Рифая тянула паузу, но её продолжало вымораживать стервозное поведение Саййи.
   – Я так же думаю, – рыкнула Рифая, – просто ты высокомерная стерва.
   – Что ты сказала, сука тупая? – яростно и не очень уверенно заголосила в ответ Саййа. – Я же тебе глотку вырву, прошмандовка.
   Рифая сразу гаркнула заклинанье ветра, подобрав массивную ветвь, бросилась влево и магией оттолкнулась от дерева, пролетев над головой Саййи, оказалась сзади, после чего хорошенько взгрела вспыльчивую даму по головке. Чуть пройдясь, Саййа свалилась навзничь.
   – Ополоуметь можно, что это сейчас было? – выставив руки и суетливо крутясь, ахнул Нээл. – Даже понять ни хрена не успел, ты, конечно, удивила меня мощью своей магии, и тем, что ты настолько способная.
   Рифая смутилась и тут же вспомнила жесточайшие тренировки Шэйрэна. Девушка долго думала, стоит ли рассказывать, кто и что она, через что пришлось пройти, что вытерпеть и увидеть.
   – Меня учил человек, который намного сильнее и ужаснее всех нас вместе взятых, чтобы достичь всего, что я умею, меня каждый день изнуряли до полусмерти.
   – Извини, если лишнего процедил, ты правда очень сильна, мягко говоря, меня удивляет то, что тебя не знают, – смущённо почесал затылок хлопец, – хорошо, давай не будем об этом.
   – Всё в полном порядке.
   – Что? – сказав Нээл, встал и достал меч, затем внимательно прислушался. – Рифая, здоровяк у дуба пропал.
   Вскоре на горизонте замаячила та самая туша около юного и крепкого дуба с мечом на плече и охапкой поленьев. Дойдя до места побоища, он бросил поленья и впился взглядом в ребят, выждав, молча сел у фундамента для будущего костра и принялся перебирать дрова. Собрав хворост у ног, он разложил их в центре, следом оторвал кору от рядом лежачего дерева, разломал на щепки и бросил к хворосту, а с ветки бугай начал сдирать стружку. Разложив всё необходимое, здоровяк стал складывать поленья в пирамиду. Окинув взглядом местность, громила встал и одолжил кресало с пояса Саййи. Вернувшись к импровизированному огнищу, он начал упорно вырывать из кресала искры резкими толчками вверх-вниз. Несколько последовательных движений – и появился дымок. Пригнувшись чуть ли не до самого костра, он дунул. Пара вздохов, и разгорелся огонь. Бросив ещё несколько веток в костёр, мужчина уселся рядом, протянув руки над огнём, и стал пристально глазеть на Нээла с Рифаей.
   Лес целиком и полностью пропах тернистым еловым запахом, а те, у кого нюх более чуткий, мог уловить и нотки можжевельника. Разваленные деревья образовали кострище, на кои и уселась вся троица.
   – Кхм, а как тебя зовут-то сударь? – не зная, чего дальше ожидать, спросил Нээл.
   Сударь проигнорировал его вопрос, после чего подобрал обгоревшую ветку и на земле выцарапал имя: Миерг Вельтиерм.
   – А чего ты молчишь? Обет молчания? Рыцарский? Аль ты связки поранил в ходе битвы?
   Миерг покачал головой, потом начал что-то царапать на земле, по крайней мере, пытался, из чего Нээл понял лишь малое.
   – То есть ты молчишь, потому что убил дорогих тебе людей? – с гримасой удивления Нээл оглянулся на Рифаю.
   – Там написано что-то вроде: я молчу ради мести. Некий… мудак какой-то зарезал всю его семью, и он ищет его, – дочитав, девушка вздрогнула.
   – Ты чего, Рифая? – положив руку ей на плечо, мягко спросил Нээл.
   – Я-я, просто вспомнила кое-кого, – грустно сказала девица, – впрочем, неважно.
   – Эм, да… Ну, приятель… Не принимай близко к сердцу, что напал. Правда, я не до конца понимал, что происходило, но всё равно извини и прими мои соболезнования и Рифаи тоже. Могу я тебе чем-нибудь помочь, Миерг?
   – Вы, сука, охерели? – рык очнувшийся Саййи испугал всех. – Я могла тут сдохнуть, а вы мило беседуете, сборище ублюдков.
   – Успокойся, пожалуйста, Саййа, – вскочив и осторожно подходя к ней, произнёс Нээл.
   – Успокоиться, мать твою? Эта сучильда мне по башке проехалась деревяшкой.
   – Да-да… Прости нас великодушно, просто Рифая немного вспыльчивая, я прошу за неё прощения. Попробуй успокоиттся, пожалуйста.
   В попытках успокоить парень невзначай обнял Саййю. Девушка густо покраснела и потихоньку сбавила пыл.
   – Все хорошо, можешь отпустить.
   – Вот и отлично. Пойми, Саййа, никто из присутствующих не хочет причинить тебе зла.
   Саййа прошла около Рифаи и остановилась.
   – Не смей ко мне больше подходить, – с опаской обронила Саййа, – ненормальная.
   Девушка выбрала место подальше от Рифаи и Миерга.
   – Я, в свою очередь, конечно, не испытываю боль и утрату в такой степени, – сказал Нээл, предварительно кивнув Миергу, – но также потерял родного человека и хорошо тебя понимаю, приятель.
   Саййа заинтересовалась и прочитывала то, что накарябал крепыш. Дочитав, она непринужденно и без капли сочувствия повернулась к ним спиной, Нээл обратил на это внимание. Миерг дотронулся до его плеча, подсказывая, чтобы тот прочёл новые каракули на земле.
   «Я бы не отказался от помощи, но готов ли ты отправиться со мной на поиски моего врага? Это всё, что мне нужно».
   Старательно дочитав последние буквы и ещё раз бросив взгляд на Саййю, Нээл решил:
   – Да, я отправляюсь с тобой, может, мы там найдем и то, что мне нужно. А вы? Рифая? Саййа? Пойдёте с нами? Может, что-то и для вас мы там отыщем?
   – Да, я не против, – почесав над бровью, произнесла Рифая.
   Саййа кивнула. Она выглядела обиженной, но, не видя её лица, ещё сложнее было понять, что с ней происходит на самом деле.
   – Миерг, айда знакомиться. Я, Нээл Вэйфольд, визиец, сын Дэграмма Вэйфольда и Фейлы Вэйфольд. Мой отец – бывший воин, а мать – дочь вождя племени Хадай с соседнего острова.
   Миерг уже в привычной манере царапал что-то на земле. Закончив, он выпрямил спину, демонстрируя свои, на первый взгляд, не очень развитые умения в писанине. Нет, Миерг не был неучем, просто бугаю в сложившейся ситуации слишком неудобно было писать.
   «Мой – отец Король Виэлл, мать – Королева Игви из династии Кавааста, первого правителя и основателя островов Кавааст. Тот, кому я собираюсь мстить, убил всех моих родных, я единственный, кто остался из всей династии и рода в целом. Ты же осознаёшь, насколько мне важна твоя помощь Нээл?»
   – Не взыщи с меня, конечно, но я слыхал, что вы там на Каваасте все дикари и обычаи у вас зверские, а ещё, что всё возводите и строите из дерева, потому что их у вас в избытке. Ещё наслышан о бескрайних полях с изобильными травами и зелёных горах. Ну а в общем и целом, конечно, Миерг, я тебе непременно помогу. Может, ты знаешь, – с надеждой в глазах Нээл взглянул на Миерга, – где находится Знамя Каирмарронно?
   – Знамя Каирмарронно? – тут их оборвала Саййа. – Слышала о нём и слышала о том, как король Ираадис Аирим оставил свою семью для поиска знамени, а потом какой-то блядский мудак, как из его рассказа, перебил всю семью короля, а затем и самого Ираадиса пришил, – девушка чуть ли не всплакнула и опять-таки повернулась к ним спиной. Спустя минутную паузу она повернулась к ним и рявкнула: – Он перебил всех, всех, кроме одной маленькой девочки. Да, вы правильно поняли, я та самая девочка, Саййа Аирим, принцесса острова Нажах, бывшая принцесса.
   – Успокойся, пожалуйста, мы его отыщем, – задумчиво сказал Нээл. – Ну, по крайней мере, мы знаем, что нам в обоих случаях нужен один и тот же человек. А это точно человек? Кто в одного способен перебить королевские семьи? Давайте думать логически, что мы сможем сделать тому, кто перебивает королей? Нет, я не передумал идти с вами за его душой, но всё равно рассуждать-то надо, так?
   Миерг начал что-то бодро строчить и вскоре закончил. «Мой меч Сев – это магический меч, у него огромная разрушительная сила, но для его использования необходимо выговаривать название. Вы ещё не видели его разрушительной силы, она передавалась из поколения в поколения, и все, кто был её хозяином, могли одним ударом сносить дома, так что не будем отчаиваться».
   – Ты думаешь, что убьёшь гниду, способную вершить самосуд над королями? И всё потому, что у тебя есть там какой-то сверххеровый меч? Где был меч, когда он твою родню резал, а? Ты вообще с рассудком дружишь? Ублюдок, который в родном замке, полном стражи, погубил всю мою семью, тараном пронёсся по стражникам, прислуге, и всем остальным. Весь мир тогда сознательно отвернулся от меня, абсолютно все, едрить твою мать, и никто не встал на защиту, когда я осталась одна, потому что боялись. Даже самые богатые и властные люди нашего королевства ссались от одной только мысли, что он и по их грязную душу явится. Я была брошенной, в итоге убежала куда глаза глядят. Спустя время, когда всё стихло, мрази забрали трон и объявили нового монарха… И ты считаешь, что одним магическим мечом сможешь убить его? Да он не человек, это нечто, даже не монстр, ибо у монстров есть хоть капля жалости.
   – Думается мне, что Саййа права, – грустно выдавил из себя Нээл, глядя на догорающий костёр, в который Миерг подкинул последние дрова. – Нам нужно ещё пару умелых воителей. Да-да, я знаю, никто не согласится открыть охоту на того, кто убивает самих королей.
   – Похоже, что я знаю, кого нам искать, – неожиданно провещала Рифая.
   – О чём это ты? – внезапно заинтересовалась Саййа.
   – В своих странствиях… – начала Рифая.
   Полуальв задумалась, правильно ли поступает и стоит ли рассказывать про Шэйрэна, про чёрную полосу, которую парень привнёс в её жизнь, про аморальные, на её взгляд, проступки.
   – Во время путешествий мне встретился чистокровный альв, он бродил среди людей, что альвам несвойственно, – выдержав паузу, она продолжила: – Альв искал некоего Дэссоу Каирмарронно, позже назвав его убийцей королей. Торениль, так его звали, был альвом, искренне восхищающимся человеком. Он очень лестно отзывался о Дэссоу, сказал, что это бывший полководец империи Каирмарронно и параллельно принц. По его словам, у него есть причина уничтожать роды королевские, а народ, как оказалось, считает, что полководец стал безумцем, психом…
   Слушатели оцепенели от услышанного. Будучи поглощёнными мыслями и не в силах проронить даже несколько слов, они чувствовали, что что-то знакомое отголосками раздавалось в имени, названном Рифаей, но никто так и не мог вспомнить, где и когда они могли подобное слышать.
   – Ну мало ли что с ним стало. Кретин Торениль считал его чуть ли не самым сильным на всем Чилцаве, – закончив, Рифая закинула ногу на ногу.
   – Значит, так! Предлагаю продолжить завтра. Как говорится, утро вечера мудренее, и нам всем есть о чём подумать, согласны? – устало проговорил Нээл. – Но всё равно я встану на стражу, потом смените меня на посту.
   Этой ночью никто из ребят толком не спал, особенно Рифая. Девушка думала, что и как будет дальше, стоит ли открываться новым людям, а если будет так же, как с Шэйрэном, что если все ожидания рухнут в один миг? Как новые соратники отреагируют на то, что она наполовину альв, на то, что в прошлом она была рабыней, которую выкупил человек, уже ненавистный ей, как быть, если товарищи по оружию узнают, что бывший наставник устраивал резню похуже, чем Дэссоу? Утопая в мучительных мыслях, Рифая услышала, как Нээл что-то бубнил себе под нос, и повернулась в его сторону.
   – Старт положен, – парень снял с плеч кожаный рюкзак, к которому неаккуратно были приделаны карманы кривым швом, а также пришиты ремешки, – теперь осталось понять, куда нам в первую очередь путь держать.
   Раскрыв его, среди всего прочего Нээл достал кусок свежего мяса, обёрнутый в бумагу, следом из правого кармана цапнул карту. Положив рядом рюкзак и карту поверх него, он принялся сдирать шкурку с ветки, дабы насадить кусок мяса для жарки. Запах не заставил себя долго ждать. Дожарив и понимая, что он у него последний, Нээл разрешил себе потрапезничать. Доев небольшой кусок, он взял потрёпанную, дряхлую карту, поднёс к свету от костра и начал внимательно просматривать, как будто впервые её видел.
   – Вот, мы в лесу Путхаиса, королевичи проживают в центральном городе, это у нас Тебрад. Ну… для начала в Хакрон можно заглянуть, нога в ногу завтра к ужину дойдём, там уже будем думать, что да как дальше.
   Они посидели ещё часа два, а то и все три. У Нэ-эла слипались глаза, а ничего интересного, ничего опасного не происходило. С замыленным разумом он пошёл будить Миерга Вельтиерма.
   – Миееерг, просыпайся, пора караул менять, – прошептал Нээл, мягко дотронувшись до плеча королевича, – я хочу рухнуть и поспать.
   Вельтиерм беспокойно раскрыл глаза, как будто его что-то напугало. Уставившись на Нээла, Миерг вздохнул и поднялся. Подобрав меч, он уселся на тот же поваленный дуб и кивнул Нээлу, чтобы тот лёг. Тот плотно закрыл глаза. Суматоха все ещё буянила у него в голове, он думал о предстоящих делах и завтрашнем пути. С этой же мыслью он уснул.
   Ранняя утренняя прохлада стервозно и беспощадно прошлась по всем, разбудив мстителей. Собравшись, команда столпилась, дабы поизучать карту.
   – Точно! Я придумал, как поступим, – воодушевлённо заговорил Нээл. – Раз этот убийца расправился с вашими с Саййей родителями, то бишь королями, и оставил в живых по одному ребёнку, то что нам даёт повод подумать, почему он не поступил так же с другими. Не удивляйтесь, я ничего о резне не слышал, на наш остров редко кто из внешнего мира заглядывает. Так вот, мы отыщем остальных бедолаг-сирот, которым тоже разрушили судьбу, и все вместе вырвем ему всё-таки кадык… Что-то я разошёлся, но суть вы уловили. Выдвигаемся. Или есть другие предложения?
   Миерг хлопком привлёк внимание и кончиком лезвии черканул. «Надо подкрепиться перед дорогой, да и запас провизии не помешает».
   – По тебе видно, что ты частенько подкрепляешься, – усмехнулась Саййа.
   Рифаю раздражали дешёвые выпады девушки, но она промолчала. Миерг никак не отреагировал на подобные уколы и смиренно отправился на охоту.
   – Продолжим, как только он явится, – сказал Нээл, сел на травку и жестом пригласил девиц сесть рядом. – Если пойдём за ним, то есть риск потеряться.
   – Нээл, пожалуйста, ответь мне, зачем ты ищешь знамя Каирмарронно? – Саййа смотрела на него, сверкая глазками. – Ты вообще в курсе, что это такое?
   – Слышал, что знамя это – мизерный кусок, отколовшийся от солнца, и ещё меньшие куски упали на поверхность Земли, а после были переплавлены в меч. Лезвие того меча способно исцелить или даже оживить любого.
   – Ты кого потерял? Или болен кто? – глядя на ветку неестественной формы, спросила Рифая.
   – Да, брата. Он был…
   Их разговор оборвал Миерг, вышедший из-за толстенного двуствольного дуба с двумя тушками свежепойманных зайцев, предусмотрительно держа их за ушки. Подойдя поближе, он пальцем показал на рюкзак. Нээл тут же снял его с плеч и достал верёвку. Миерг присмотрелся, привязал дичь друг к другу, а потом уже себе на пояс.
   – Теперь, когда мы хоть как-то готовы, я изложу вам свой план ещё раз. Ну если будете им недовольны, чем-то дополняйте его. Так вот, первым делом отправимся в Хакрон, это город неподалеку. Почему сразу не в Тебрад? Потому что Хакрон и ближе будет, и нам надо узнать, есть ли там желающие присоединиться к нам. А после уже с добровольцами можем держать курс на Тебрад.
   Так, а что если они захотят плату? Ну, бесплатно, думается мне, мы никого не найдём, поэтому только авантюристов.
   – У меня золото при себе имеется, – проговорила Саййа, сопроводив свои слова одиноким взглядом, – но не думаю, что осилю оплату и дальнейшую покупку провизии.
   – Ну тогда нам точно в Хакрон, попытаемся там подзаработать, сто пудов в окрестностях будет чем заняться. В Тебраде работы хоть жопой жуй, но конкуренция огромная.
   – Ну ладно, – двинулась в дорогу Рифая, – потопали.
   Путь держали уже в течение пяти часов. Миерг шёл впереди всех, Саййа немного отставала от Нээла и Рифаи. Вдалеке группа заметила какое-то строение.
   – Это что? – Рифая усилила темп, перепрыгивая кочки и взбучившиеся корни.
   – Особняк, что ли? – сказал Нээл и догнал Миерга. – Или замок?
   Наконец они дошли до тыльной части строения, Увидев здание вблизи, они поняли, что это высокий и величественный замок, выполненный целиком из белого мрамора. Волосяные трещины расползались по всему периметру замка. Большое здание и донжон возвышались над крепостными стенами, чуть левее были пристроены две смотровые башни. Над витражами располагались декоративные козырьки с бородой из лозы, остальное прикрывали собой крепкие стены с укрупнёнными бастионами.
   – Вау, что это за красавец, хоть и обросший, но всё же, – приблизившись к крепостной стене, Нээл дотронулся до неё, – громадина какая.
   – Неужто он безлюдный? – тоже ощупывая стену, пробормотала Саййа.
   – Срочно нужно обогнуть замок, хочу глянуть на красавца спереди.
   Пройдя немало в попытках обойти длинные стены замка, наконец-то они увидели близлежащую деревню. Деревню, убитую напрочь: полуразрушенные и вовсе разрушенные до основания дома, основная часть деревьев с корнями разбросана по всей округе, а остальные покорно стоят без признаков жизни, поваленные заборы, разбросанные бытовые вещи и просто гигантские высохшие плантации виноградника в несколько рядов.
   – Видимо это была винодельня, – осматриваясь, буркнула Саййа.
   Забор, обязанный отгораживать от чужеземцев, был повален чуть ли не весь. Миерг слегка топнул и забор рухнул насмерть. За ним их тут же встретил мёртвый конь, по виду лежавший там относительно недолго, у жеребца был оторван хвост.
   – Возможно ли, что деревня от старости в это превратилась? – посмотрев в сторону замка, спросила Рифая, – Ну конь, по крайней мере, умер не так уж и давно.
   Миерг нагнулся и большим пальцем поковырял дохлого коня.
   – Как по мне, не от старости это всё, – с некой опаской заметила Саййа, – ибо некоторые дома целые, и этот конь… Что-то тут явно не так.
   – Ворота замка закрыты… Хотелось бы узреть его изнутри, – Нээл продолжал осматриваться. Он подошёл к воротам и прочел вслух: – Замок Даста-пароста. Купить бы его и все близлежащие земли, перевезти сюда семью, заселить деревню всеми, кто желает. Ладно, что-то я размечтался, айда организуем привал.
   Доковыляв до лицевой части самой деревни, они бегло оценили прибитую к деревцу доску: винодельня именовалась Аппарон.
   – Аппарон, что же с тобой стряслось? – посочувствовала Саййа.
   Отошли они недалеко, Миерг в какой-то момент встал и воткнул меч в землю, выставив ногу вперёд.
   – Здесь? – спросил Нээл.
   Он кивнул и со всей дури долбанул по рядом находящемуся тополю, и тот сразу же рухнул со скрипучим рёвом.
   – Ты что, твою мать, делаешь? – гаркнула Саййа. – Совсем из ума выжил?
   – Спокойно, Саййа, и вправду, Миерг Вельтиерм, нам вовсе ни к чему такая неожиданность. Я, конечно, понимаю, что у тебя обещание и всё такое, но всё же впредь хоть каким-то жестом предупреди, пожалуйста.
   Миерг лениво кивнул, остро окинув Саййю взглядом с головы до ног, и продолжил рубить дерево своим мечом. Рифая тихо глядела на них и думала о том, что будь здесь Шэйрэн, он бы поставил на место эту стервозную прошмандовку. В который раз девчушку мучил один вопрос. Взявшись обеими руками за голову, Рифая утопала в своих мыслях и чувствах. Неужели она скучала по узурпатору? Её чувства вновь смешались. Разве она не хотела в последнее время провалиться, пропасть, спастись от парня?.. Замкнувшись в себе, Рифая вспоминала Фаарда Ap-Раине, единственный лучик добра в пучине боли и страдания, изливавшихся со стороны Шэйрэна. Первый раз она настолько сильно горевала по человеку, которого знала всего-то ничего, хотя то, что утаивал поэт, было намного страшнее. Но Рифая верила, что ему пришлось так поступить.
   Немного отойдя в сторону, Нээл подозвал Саййю.
   – Сай, что происходит? Почему ты так ведёшь себя по отношению к Миергу?
   – Блядь, серьезно? – стиснув кулаки, разъярённо гаркнула Саййа. – Эта мразота пыталась убить меня ровно день назад. Ты что, вообще идиотина? Ты отдаёшь себе отчёт о том, что говоришь?
   Парень закрыл глаза и провёл языком по дёснам, выдохнул и после небольшой паузы выдал:
   – Слышь, царевна, ты бы следила за своим склизким языком! Не советую портить и со мной отношения, я единственный, кто к тебе тепло относится. Ну ты сука такая толстолобая и ни хрена не видишь… Я согласился помогать вам, рискуя сдохнуть от руки, как ты там говорила? Мудака? Сама начала долбить Миерга обо что только можно и потом удивляешься, что это он, блядь, убить меня захотел? Не ты ли ныла, что затрахалась от сего и что целый мир против тебя? Так как ты хочешь, чтобы к тебе относились, если, ведёшь себя как тварь высокомерная, а? Я-то наивно предполагал… Уже неважно.
   Закончив осуждающий монолог, Нээл повернулся и ушёл, Миерг без остановки колотил по дереву, редко отвлекаясь, дабы почесать щетину. Последнее, что услышала Саййа, это то, как визиец проворчал:
   – Я опять не смог, Суви.
   Дойдя до Миерга, Нээл с недовольной рожей облокотился о дерево. Работяга вопросительно кивнул, вытирая пот со лба.
   – Ты столь терпелив из-за своего обета?
   Растерянно покивав, бугай расколол очередную партию и подкинул к головёшкам.
   – Снова не вышло, Суви, опять… Меня колотит изнутри… Как… Ну что мне делать? Вновь я со всеми поссорюсь… Только Миерг, и то, потому что он молчун.
   – Повздорили? – слабо улыбнувшись, Рифая пресекла затяжной внутренний спор Нээла.
   – Ну а как быть? Она бабёнка слишком агрессивная… Я пытался быть мягче, тёплым словом задобрить, но и сам же под эту кибитку попался. Я-я знаю, что это не совсем правильно и что возможно это было как-то урегулировать. По своей природе я очень гордый и вспыльчивый человек, даже обычная шутка может меня тронуть, – помрачнел визиец. – Будучи не в силах сдерживать себя, когда меня хоть как-то задевают, в моменте пересрусь со всеми, так же было и дома.
   – Я жила и тренировалась с очень волевым, грубым и холодным человеком. Он был очень принципиальным, обязательным, чёрствым, но при всём при этом все, кто нам встречался, сами тянулись к нему, его черезчур грубые ответы их даже не волновали… Честно говоря, ума не приложу, почему…
   Миерг подошёл к Нээлу и протянул руку, второй указал на костёр.
   – Понял, кресало, – достав его из сумки Саййи, он дал его Миергу Вельтиерму.
   Уже через несколько минут у них разгорелся огонь. Языки пламени жадно пожирали дрова, заставляя скупой дым витать над снегом.
   – А ты хорош, – сонно протянул Нээл, – так быстро управился с костром.
   Душераздирающий женский визг раздался со стороны деревни.
   – Саййа! – крикнув, подорвался визиец, сжигаемый чувством вины.

Глава пятая

   Аппарон затих, лишь отблеск света прыгает, мерцая, шаловливо гладя разруху. Путь к центру деревни преграждал еле уцелевший амбар. Рывком обогнув его, Нээл побежал в центр деревни, не замечая ничего: ни мёртвых деревьев, ни мёртвых домов. Чувство неясной вины царапало его, принуждая мчаться сломя голову. На проспекте стояло нечто огромное, за шкирку держа какую-то девчушку в доспехах. Из людского были только очертания, ибо не мог человек быть таких размеров. Это было звероподобное существо ростом примерно с дом, на нём был какой-то неряшливо нацепленный халат, поясница обвязана тряпкой, с головы свисала шаль длиной до колен, перекрывая весь фронт, сзади она аккуратно уложена на плечи. Через плотную ткань лица не видно, на самой шали вертикальные символы, чёрным по белому. Ноги гиганта босые и с длинными когтистыми пальцами. Вытянутые широкие руки свисали до икр ног, острые когти хладом блестели в свете огня, приукрашивая весь волосяной покров, нет, скорее тёмно-густой и шелковистый мех.
   – Ох ты ж, твою мать, – от удивления ляпнул Нээл, – что ты за зверь-то?
   Тот тут же переключился на него, отбросив жертву в сторону.
   – Кем будешь? – проговорило оно сухим низким голосом.
   – Ахуеть не встать… А что я? Я ничего.
   – Что? Удивлён? Чего тебе тут надобно, гость нежданный?
   Его речь оборвал крик.
   – Тварь, бейся со мной, – выкрикнула ранее откинутая особа, – кишки тебе по землице поволоку.
   Внимательнее присмотревшись, Нээл уразумел, что это не их спутница. Рыжеволосая с воплем и поднятым мечом ринулась в атаку. Чудище топнуло ногой о землю, волновым импульсом сбив девушку. Тут же последовал удар, но Нээл успел вовремя подставить клинок, отразив выпад. Лезвие треснуло.
   – Хм, с чего бы вдруг? – непринуждённо произнесло чудище, осматривая горе-защитника.
   Слова зацепили визийца за душу. Нээл впал в ступор, безмолвно таращась на шаль.
   – Я не из тех, кто пытается всем подряд помочь, но и не в силах попросту наблюдать за тем, как ты будешь измываться над ней, хотя распрекрасно знаю, что могу не противоборствовать, ибо этот бой многого будет стоить. Но будь ты на моём месте, ты бы смог? Смог бы не вмешаться? Позволь ей одуматься, – зажав тёмную шевелюру в крепкую хватку, Нээл обратился к воительнице: – Ты! Неужто до тебя не доходит, что не тянешь? В чём смысл бездумно ступать в битву со столь сильным противником?
   – Очередная ересь, – проговорила она, вставая, – мне в бегство податься от него? Принципиально не буду уходить от рамса.
   – Я бы смог, – после паузы заметил зверь.
   – Отчего я такой балбес? Почему не могу просто уйти? Почему меня изнутри колотит? Почему, если я уйду, то буду считать себя слабаком и трусом?..
   – Не ворог ты мне, юноша, – понимающе провещало существо, – путь, по которому ты следуешь, – моё почтение, можете уйти, оба…
   – Пошли!
   Краем глаза он увидел, как к ним летит Миерг с обнажённым мечом.
   – Вельтиерм, стой.
   Он примчался впопыхах, посему было уже поздно. Амбал с разворота ударил зверя по спине так, что тот отлетел в еле уцелевший амбар.
   – Миерг блядь, успокойся, прошу, не враг он.
   Принц будто бы не слышал, продолжая наступать. Чудовище что-то буркнуло, и из земли вырвались корни. Обвив всё тело Миерга и подняв над землёй, они потащили его к хозяину, Вельтиерм с воем рванул оковы и в полёте рубанул, отрубив неприятелю вытянутую руку с плеча. Зверь даже не пискнул. Ожидаемый рык не послышался, чудище спокойно одарило взглядом отрубленную конечность, переместив свой взгляд на Миерга. Тот хлестнул громилу по голове второй конечностью. Кровь ручьём хлынула из его рта, но последующие удары не последовали, зверь покорно встал и вгляделся вдаль.
   – Забирай друга и уходи, попутчик мой.
   Мощный шквал сшиб зверя. Из-за амбара появилась Рифая. Продолжая выкрикивать заклинанье, она снесла неприятеля к барбакану.
   Объятый жаждой словить момент Миерг штурмовал ослабленного и сбитого с толку зверя. Он нанёс удар с невероятной инерционной силой. Волна отразилась по всей здешней округе, взбудоражив и пустив в пляс крупную пыль. Вельтиерм отчётливо прочувствовал тяжесть меча, болью отражающуюся на мозолях, как в тот раз, когда он встретился блоком с Нээлом. Наконец, когда пыль осела, всё прояснилось, Визиец вновь скрестил клинки, но в этот раз юркнул под плечо, не позволяя свалиться.
   – Да что с вами такое? – не поддержал их Нээл.
   Зверь не стерпел, заблистав когтями лезвийной остроты, и произнёс какие-то слова на каком-то ином языке.
   – Ибурукай мийит айа.
   Рык рассеял все сомнения. Почва под ногами хаотично лопалась, вырываясь громадными иссохшими корнями, курсив удерживая прямо на обидчиков. Волна огня ковром залегла поверх корней, сжигая их дотла. Исток сего заклинанья – миниатюрная ладонь Рифаи. Жгучий оползень тёмно-красного оттенка не прекращался. Девица начала непроизвольно кричать заклинанье, а огонь становился всё сильнее и всеобъятнее…
   Рифая припоминала мощь, достигнутую Шэйрэном, её магия становилась всё сильнее и крепче. Наконец истошный вой пронзил слух, душераздирающий рев дрожью отдавался по всему телу. Сквозь пелену огня виднелся силуэт, решительно и довольно быстро приближающийся.
   Полукровка достала меч и сразу приняла выпад противника. К удивлению, она выстояла. Моментально сориентировавшись, Рифая начала обдумывать следующие шаги. Занятия с Шэйрэном помогли ей понять, что все свои ходы и действия необходимо обдумывать заранее.
   Ломанувшись левее, она в подкате вонзила кончик лезвия в землю, вырвала клочок рыхлого дёрна, зарядила его в лицо противнику, ускорив магией воздуха, сблизившись, хлёстко прошлась по коленным суставам. Зверюга не растерялся и не замедлил с ответной атакой. Каждый точечный удар оппонента был успешно парирован и заряжен своим. Рифая фехтовала, ловко уклоняясь от выпадов однорукого врага. Искры в ходе битвы монотонно играли красками, звонко щёлкая металлом. Рифая продолжала рубить, но зверь не отставал. Юркнув меж ног, она подцепила чудовище за спину магией камня.
   – Кван, – с трудом дыша, гаркнула девушка.
   Тварь повалилась на дерево, приобняла его и тяжко вздохнула.
   – А? Чего? Ты кто? – с изумлением промолвила незнакомка.
   – Вельтиерм, как себя чувствуешь? – приподнял бугая Нээл, – прости, дружище, мне пришлось.
   – Миерг улыбчиво похлопал визийца по плечу, потихоньку восстанавливая силы.
   – Как твоё имя? – восхищённо хватанув за запястье Рифаю, спросила рыжая.
   – Рифая, сзади Нээл, а это Миерг Вельтиерм, – показав большим пальцем назад, продолжила Рифая. – И вдобавок, видела здесь девушку? Курносая, коричневые длинные волосы.
   – Нет, точно нет. А вы чем тут занимаетесь? – ответила высокая незнакомка с раскосыми глазами цвета ореха и ведомыми плечами. – Девицу ту приискиваете?
   В ночном мраке не удалось хорошенько рассмотреть лица девушки, но Рифая заприметила выраженные скулы и прерывистый шрам от скулы до правого уха. Облачена она в мужской ламеллярный доспех, половина пластин повреждена, а другие и вовсе отсутствовали, также было множество прорех по всей одёжке.
   – Значится, с войной пришли в мои владения, – разговор оборвал усталый шероховатый голос.
   Владыка земель стоял скошенный, без руки, в порванном халате, но шаль на голове целым-цела.
   – Мне не пристало в это вмешиваться, – опустив меч, проговорила Рифая, но по-прежнему держась наготове, – но и глядеть, как мои товарищи бьются…
   – Повторю последний раз, – с ожидающим видом сказал хозяин замка, – позволяю вам уйти, препятствовать не стану.
   – Всё! – гаркнул Нээл в сторону девушек и, жестом головы указав в сторону леса, сам с Миергом двинулся туда, прихрамывая. – Уёбываем!
   Бросив взгляд назад, Рифая увидела смотрящего им вслед зверя и незнакомку-воительницу, аккурат севшую им на хвост.
   – Вон оно, – вымолвил хрипловатый мужской голос, – вышла на свет, тварь мразотная.
   – Холера, ну сука, нет и нет, это уже не наше дело. Эй, девчата, вы идёте? – заголосил визиец, повернувшись в сторону дам, которые отстали и пялились в ту сторону, откуда доносились голоса. – Эй! Идём… Ладно, посрать я хотел, Миерг, Рифая, мы побрели обратно, прошу вас.
   С востока подул сильный ветер, и до него дошло. Облокотив Миерга об просаженный фундамент, он вытащил меч и равномерными шагами потопал к эпицентру событий. Дойдя до девочек, Нээл застал вояк, что окружили зверя. За ними в воздухе парила Саййа.
   – Нет желания видеть это отродье снова, – уже с необычайной яростью заверещало чудище, – проваливайте, выблядки.
   – Чудовищное зрелище, поди же, от рук воинов Хакрона, голова твоя чучельником приукрасит дворец Дивиаля.
   Зверь не ответил, глядя в направлении ветра. Военные выстроились в боевой порядок, Саййа по-прежнему нависала над ними.
   – Зверь Дастапароста, хозяин земель, – бросив взгляд на свою сумку, тихо сказал Нээл. Выдвинувшись дальше, он из последних сил сделал продольный прыжок и приземлился перед Дастапаростой, – коснись меня, хозяин замка.
   Дастапароста недоверчиво дотронулся и сразу же повалился на одно колено.
   – Ты прекраснее их, а я ценю прекрасное, – выдал визиец, подавшись вперёд к хакронским воинам, – не в забаву мне всё это.
   – Нээл, ты… Ты… Не посмеешь, – молвила удивлённо Саййа, – не сделаешь этого.
   Нээл Вэйфольд продолжал виртуозно настигать, срезать расстояние, а стоявшие в боевой формации загадочно оглядывались.
   Все пожаловавшие были снаряжены в матерчатые доспехи, лишь салад, поножи и наручи были железные. Доспехи одного сияли и отличались от остальных, видимо, он был главным. Обмундирование у него было намного серьёзнее: полный комплект лат, голову защищал бацинет с маленьким острым колом на навершии, что присуще рыцарям-богатеям.
   – Бичуган в латных доспехах, скорее всего, ты главный, раз вырядился как на маскарад. Указания таковы: вы всем отрядом валите на хрен с этих земель, а если нет, то мне это точно будет не в забаву, и я вас, выродков, на ваши же мечи и копья натяну.
   Они не дёрнулись, может быть, потому, что угрозы оказались неэффективны, но однозначно озирались на Нээла с некоей заносчивостью.
   – Черножопый-то не с наших краев, как я погляжу, – сказал тот, что в латах, – откуда пожаловал, уголёк?
   – Визиец я, и очень вспыльчивый, – скривив губы, зло плюнул он, – не испытывай моё терпение и проваливай отсюда сучёнок!
   От крика визийца формирование засуетились, Саййа сдала назад.
   – Тихо! Псы цепные! Выровняй строй, мечи и копья вперёд, щиты в порядок – приказав, лидер вынул меч, и некий воин покорно подал ему щит, – сейчас мы убьём Зверя Дастапаросты и смуглянку, что удумал дерзить мне.
   Саййа вглядывалась, пытаясь скрыть неподдельное удивление, Нээл же просто ухмыльнулся и ринулся нападать, но его опередили. Колоссальный морщинистый корень унёс весь отряд воителей. В недоумении визиец оглянулся, Дастапароста стоял бодрячком, на обеих ногах, с вытянутым мечом.
   – Так дело в мече?
   – Именно.
   – Эй, стервцы, я всё ещё целёхонький, – выдавил потрепанный ударом врасплох рыцарь, – ха-ха-ха, атакуй давай.
   Нээл ждать себя не заставил, мгновение, и он взмыл за спину. Пируэт – и забористый замах, ужасный скрежет. Старую земную плоть вновь потревожили, видимость царила нулевая, но было очевидно, что оба замерли. Саййа порывом ветра словно борой рассеяла всю пыль, следы крови оставили изогнутый рисунок, но неясно было, чья именно. Спустя секунду Нээл рухнул.
   – Нээл, а-а-а! – крикнув и стиснув зубы, принцесса Саййа снесла всё и всех, кроме визийца.
   – Ха-а-а, мои доспехи ничто не пробьёт, идиотина глупая, Ты следующий, Зверь Дастапар…
   Главарю не позволили закончить, Миерг приподнял его над башкой с пробитым насквозь брюхом, но командир не собирался подыхать, а наоборот, из-под бока щитом вдарил по громиле. Миерг Вельтиерм пером улетел восвояси, оставив меч в брюшном пазе.
   – Пхпм, – харкаясь кровью, процедил латник, – вот же сынок крысиной путаны.
   Выпрямившись, он поднёс руку к животу, подлечил рану и тихонько пробирался в сторону Миерга. Контуженный здоровяк не умел быстро оправляться и восстановить ритм, как Дастапароста. Но рыцаря на полпути затормозил огонь, сходу с двух ног его протаранила рыжая незнакомка, поменяв траекторию и переключив все амбиции на себя.
   – Вставай, Миерг, – вызывающе сжала кулаки она, – этого ушлёпка-то мы точно загубим.
   Он устоял, периодичными вздохами-выдохами упорядочил дыхание, как только посчитал нужным, стал наступать, сопроводив молниеносные атаки прямым выпадом, но должного успеха так и не добился, Дастапароста поймал его за голову и сдуру швырнул близ леса.
   – Потрепали же вы меня, – впопыхах подымался командир, заляпавшись в лесных угодьях, – сучье отродье.
   – И ты меня, – вставил Нээл, – но надо добивать, выпороток.
   Саййа торопливо, словно свободную птицу на порывистом ветру, доставила Нээла в аккурат лицом к лицу. Скопленная мощь израсходовалась в один-единственный диагональный удар. Ни звука, ничего не последовало, лишь едрёно накалённый клинок остался в руках у Нээла, а рядом разрубленное на две непропорциональные части тело.
   – Силён баклан, но, благо, справились.
   – Ты справился, Нээл, – с энтузиазмом добавила Саййа Аирим.
   Но взгляд Нээла в никуда и выражение сомнения на лице убавили оптимизма у Саййи.
   – Эта была королевская стража? – уточнил он.
   – Да. Вёл их Ракаррар Диинья. Как молвил один рыбак, не бывает злых людей, бывают люди, которые делают очень много зла. – задумчиво ответил зверь.
   Нээл молча глядел вдаль, его глаза меркли на фоне произошедшего, разочарованная, безмотивная и прозаичная рожица скорчилась.
   – Мы не свершим месть, мы просто не способны на это, мы не убьём «Карателя королей», – отчаянно выдавил из себя визиец.
   – Чего? Вы этой кучкой хотите убить Дэссоу? – в недоумении спросил Дастапароста, – вас даже с дюжины нет.
   – Хотели, но теперь…
   Не успел Нээл пояснить, как из ниоткуда появился экез. Рыча, голый великан призраком перелетел через ограждения и со всей дури пробил амбар. Схватившись за обломок, громадина попыталась полоснуть по Рифае. Девушка вёртко отскочила и позвала меч в помощь. Блеснув клинком, она хлёстко саданула по рукам гиганта, но тот резво отбросил девицу. В полёте Рифая успела подпалить экеза.
   – Сука, – оскалившись, гаркнула она, – как же вы задрали неожиданно появляться.
   Могущественные корни вмиг окутали и закрутили экеза, подняв последнего в воздух, но надёжные на первый взгляд оковы сразу же разорвались под напором великана. Размашистыми ударами экез попёр на Рифаю, но под давление попал Миерг, вовремя откинувший девушку из-под града. Саййа стукнула великана дохлым конём, не дав гиганту перевести дыхание, рубанули по его коленным сухожилиям. Быстро перекатившись, Нээл вдарил по второму колену, но экез с ором топнул, раздавив меч и кисть руки визийца. Парень даже не успел понять в полной мере, что слдучилось, и сразу отошёл, крепко держась за кисть. Заметив это, Рифая возвела себе каменную лестницу, подпрыгнула к экезу, зацепилась за спину и вонзида меч до гарды. Глыба взревела от боли, пытаясь достать до худенькой девушки. Рифая билась, стараясь не попасться врагу и болтаясь словно парча на ветру.
   – Корни, подсоби корнями, – закричала она.
   Из-под экеза выскочили корни. Обтянув его ноги и клинок девицы, они резкой тягой шаркнули вниз. Меч рассёк всю спину до задницы. Уперевшись обеими ногами, Рифая вырвала свой клинок и перекатилась на спину. Фурор оборвал бодрый поворот великана. Из последних сил экез наступил на девушку, и кровь хлынула во все стороны, украсив мясной картиной радиус в несколько метров.
   – Рифая! – от крика Нээл потерял голос.
   Весомый импульс воздуха снёс экеза к подступу леса. Саййа валуном подалась вниз, рухнув от бессилья.
   – Рифая, блядь, – хрипнул юноша, – нет, мать твою.
   – Белая Роза стала Алой, – помогая Саййе, произнёс зверь, – она жива.
   – Что это значит? – пытаясь выстоять, спросила Саййа.
   – Это значит, что я не сдохла, – неожиданно выдала Рифая, резво вскочив на ноги.
   Нээл упал на колени, Саййа просто улыбнулась, Миерг лежал в отключке, чужачка унесла его к разваленному столбчатому фундаменту.
   – Вижу, все целы. Я закончу с этим упырём, – с этими словами Рифая несколькими плотными ударами отсекла голову экеза.
   Глядя на удивлённые лица Нээла и незнакомки, полуальвийка думала о страшной силе Шэйрэна и о том, какой он легкостью убил вооружённого экеза.
   – Давно я экезов не встречал, – спокойно и размеренно заметил Дастапароста, – после того как альвы покинули эти земли, великаны не выходили на свет. Идём, гостями будете.
   Врата оттопырились сами собой, как только хозяин подошёл. Вот оно, величественное строение, показало своё лицо: обросший мхом цоколь, заросшие запушенным виноградником этажи, сухие ветки, разбросанные по алее, разрозненные, уже неживые изгороди, мраморные балясины с вазонами, часть которых была разрушена временем. Дальше их встретили массивные дубовые двери в жилой корпус дворца. Высокие своды фасада со смотровыми башнями словно уносили вверх, завораживали смотрящего на них, витражные окна создавали особую нагнетающую атмосферу мрачных времён. Внутренняя отделка была намного ошеломительней: грубые поверхности пола, блиставшие пафосом и холодным эффектом, декоративная мебель из состаренного дерева и кованого железа, неплотно подогнанные доски на фасадах шкафов, потолочный брус в качестве межэтажных перекрытий, каменные колонны, архитектурные элементы арок, камин, сундуки, перегородки из валунов и камней разных величин и форм, винтажные лестницы с балюстрадами из орехового дерева.
   – Как же у вас тут притягательно, господин… – промямлила полукровка. – Эм…
   – Ихтилат, – незамедлительно сообщил хозяин замка.
   – Ихтилат Дастапароста? – в своей манере влезла Саййа. – Слышала о вашей семье, один из главных Иессийских родов.
   – То есть вы ранее были человеком? – уточнила Рифая. – А как вы таким стали?
   – Я сын дома Дастапароста, – низкий тембр голоса Ихтилата пронизывал до дрожи, – удивительно горделив и темпераментен был в молодости, а потом просто оказался не там и не в то время… Не будем об этом, надо подумать о еде, у меня её совсем нет, садитесь за стол, я мигом, – сказав это, он неспешно ушел в одну из комнат.
   Команда послушно уселась за длинный стол и ждала хозяина. Саййа грустно смотрела на камин, на то, как догорали последние дрова.
   – Рифая, я до сей поры не могу уразуметь, как?.. – смотря прямо в зелёные глаза, спросил Нээл, совсем позабыв о ране.
   – Я сама не очень-то…
   – Белая Роза – один из магических мечей Каирмарронно, – оборвал их разговор невзначай появившийся Ихтилат. – Существует их всего около девяти. Роза из числа сильнейших, её свойство – становиться Алой, если вкусит чью-либо кровь. Роза будет лечить и восстанавливать, не позволяя умереть владельцу до тех пор, пока не убьёт того, чьей кровью она искусилась. Поистине великое оружие.
   – А как же ты? – в предвкушении ответа спросил юноша. – Рифая рубанула по тебе, и неоднократно.
   – Во мне не течёт кровь, я проклят жить так, не чувствовать голода, жажды, холода, абсолютно нечего не чувствую, – тяжко вздохнув, закончил Дастапароста, – и только лишь боль.
   Отойдя на несколько минут, Ихтилат вернулся с бараньей тушкой. Поддерживая её корнем из окна, он пробормотал заклинанье: – Цай.
   Подпалив тушу до корочки, Ихтилат небрежно начал рубить ее на порции своими острыми когтями. Саййа встала, подкинула деревца в камин и засмотрелась на то, как огонь яростно пожирает дрова в попытках не потухнуть, словно тонущий человек, как она, когда осталась совсем одна со страхом, удушающим страхом тех дней.
   – Лихорадочно выглядишь, всё в порядке? – звучный, мягкий и тёплый голос визийца вытянул принцессу обратно, и она неосознанно обняла Нээла. – A-а, Саййа? – помявшись он решительно приобнял ее.
   – А тебя как именуют-то? – Рифая любезно спросила у незнакомки.
   – А, да, Виарелина, – непринуждённо назвала себя она.
   – Это Миерг Вельтиерм, – размахивая руками, произнесла Рифая, – у камина Нээл Вэйфольд с Саййа Аирим. Миерг и Саййа царских кровей.
   – Виарелина Псилион моё полное имя, а твоё?
   – А я Рифая Г… – резко замкнуло полукровку.
   – Рифая Гиалькард.
   Она чуть ли не намеренно представилась фамилией Шэйрэна, и осознание этого загнало девушку в тупик, Помассировав глаза, Рифая закинула волосинку за ухо.
   – Гиалькард? Впервые слышу, – заинтересованным тоном проскрипел зверь, – кто твой наставник в военном деле?
   Рифая задумалась, стоит ли выдавать им, кто её учитель, кто она есть такая. Прекрасно зная отношение людей к альвам и тем более к полукровкам, девушка сомневалась, можно ли говорить о таком, особенно после того, как она узнала о геноциде со стороны представителей её второй половины крови. Но из ситуации выкручиваться как-то надо было.
   – Фехтованию меня обучил отец, бывший офицер королевской гвардии Хефроса, – вновь соврала она.
   – Странно, твой стиль фехтования я уже где-то видел, но в Хефросе никогда не бывал, – подозрительно постучал пальцами по столу он. – Рифая, а ты человек? – застал её врасплох Ихтилат.
   Не успев Рифая понять вопроса, как Нээл и Саййа возвратились к столу.
   – Народ, прошу у каждого из вас прошения за выпады. Мне никогда раньше не приходилось бывать в таких ситуациях, и мне казалось… Казалось, что настоящая я не выживу в этом мире одна. Миерг, прости меня, пожалуйста, я правда не желаю тебе зла. Огонь, чужак… Я не знала, как себя вести в таких случаях, – робко и эмоционально твердила Саййа. – Рифая, не гневайся на мои выходки, я не специально, как говорят, лучшая защита – это нападение. Попросту я не могла переформатировать свой образ, дерзила, хамила, лезла не в своё дело, хоть и понимала, что никто из вас не пытается мне навредить.
   – Всё хорошо, Саййа, я тоже хочу поблагодарить тебя за то, что ты скинула с меня этого тупоголового великана, – с улыбкой добавила Рифая, и все искренне рассмеядись. Миерг добродушно кивнул, весь сияя.
   – Кстати, меня Виарелиной зовут, если, конечно, вам интересно.
   Обменявшись очередными любезностями, все сели ужинать. Напряжённая физиономия Нээла выделялась среди всех, видимо, ему что-то не давало покоя и он напряжённо о чём-то размышлял.
   – Нээл, ты чего потерялся? – решила узнать Рифая.
   – А я ведь и в правду черномазый, – с отторжением и мелкой паникой проговорил визиец.
   – Не неси глупостей! Да, ты слегка смуглый, но это не делает тебя чёрным, – желая подбадрить парня, произнесла Саййа Аирим. – Смуглость – это тоже тип белой расы, и вообще самая белая тут Рифая.
   – Не такой ты уж и чёрный, Нээл, говорю тебе как белый чел… Человек, – перепугавшись что все всё поймут, Рифая шустро затихла.
   – У меня мамка чутка тёмненькая, но мне насрать на это, по большей степени те, кто размышляют и разделяют людей по цвету кожи, так это знать, – рассудила Виарелина.
   – Благодарю, ребята, и тебя, Миерг, если б ты разговаривал, – улыбнулся Визиец, – то, уверен, поддержал бы.
   – Экезы… Они не нападают на людей, – добавил звероподобный, и это стало новостью для Саййи и Нээла, – а только на альвов. Экезы считаются неразумными тупоголовыми великанами – это раса, которая возводила грандиозные города, Халлуар тому пример. Совершенство их механизмов было за гранью понимания, жаль, что мы не застали те времена. Благодаря альвийскому геноциду некогда великая раса была откинута назад в развитии на несколько десятков столетий. Со свершениями Шарвили люди победили в войне с альвами, и нас не настигла участь гигантов, хоть и Шарвили является тем, кто разбил альвов, но те его очень сильно уважают и почитают, так как он не стал мстить, даже земли выделил. Шарвили положил начало великой империи, и его сменил не менее достойный представитель рода людского, имя ему Дауд. Человек, достигший пика, апогея в развитии империи как в социальном, так и в военно-экономическом плане. Его политика содрогала всех. Нет, он не был диктатором или тираном, размеренное правление Дауда привело к заключению мирного и союзного договора меж людьми, экезами и альвами.
   Закончив свой монолог, Ихтилат обнажил меч. Острие однолезвийного клинка было слегка изогнуто в сторону обуха, лезвие ближе к эфесу расходится в разные стороны, словно крылья птицы, прямолинейный позолоченный эфес без гарды в конце плавно выходил на само лезвие, навершие было в форме ромба, а на лезвии уже характерные для магических мечей символы.
   – Меч Шарвили, Гапур, – сильнейший магический меч, содержавший в себе все стихии, – продолжил Ихтилат. – После кончины хозяина Дауд разделил и переплавил меч в семь нынешних и раздал своим полководцам. На каждом из мечей есть их названия, высеченные на Древнем Говоре, как и на моём шале, такие же символы, только с приставкой «хозяин», появляются на любой области рук владельцев. Итак, позже на посту Дауда сменил самый верный и способный из его приближённых, Удуба Каирмарронно. Отныне империя стала империей Каирмарронно. При своём правлении Удуба достиг многого, начиная с того, что его империя была самой могущественной в военном плане, заканчивая тем, что добился укрепления союза с альвами. Владения простирались от Иесси до двух островов Кавааста, включая весь Нажах. Конечно же, вспыхивали народные восстания за независимость, и посему имперцы их подавляли, и главную роль в этом играл их полководец… Очень силён парнишка Дэссоу, впервые он отличился в битве за Дэсхуостэн, когда единолично убил Льва и Тигрицу Дэсхуостэна, тех единственных, кто мог оказать сопротивление и дважды отразить натиски империи. Ну а затем Дэссоу вырос: ни одна военная компания не обходилась без того, чтобы он не вытворил невозможное. Страх перед сыном и полководцем Удубы был настолько велик, что казалось, что вся империя держалась только на этом. Ну Дэссоу пропал, весь мир ополчился против империи, решив, что он подох… После сорокалетнего периода процветания последовал крах империи. Удуба был миролюбивым, при выборе между битвой и переговорами он часто выбирал второе, ибо терпеть не мог рисковать чужими жизнями ради личных интересов. Цари предатели сразу же вздулись, пропердев свои троны, Дэссоу объявился, и тогда мертвы стали те, кто считали его таковым. – на этом Ихтилат Дастапароста остановился.
   – В сражении за Дэсхуостэн, там… там был человек по имени Шэйрэн? – очень самонадеянно спросила Рифая, – он отличился чем-то?
   – В той битве участвовало двадцать семь тысяч человек только лишь со стороны империи и пятнадцать тысяч со стороны Дэсхуостэна, много кто выделился. После этой резни мир узнал о Дэссоу. Возможно, Шэйрэн просто остался за тенью полководца. Это кто, отец твой?
   – Возможно, вы и правы Ихтилат. Нет не отец, просто знакомый…
   – Так вы и вправду собрались убивать Дэссоу?
   – У меня уже есть сомнения по поводу того, что мы его хотя бы поцарапать-то сумеем, – продолжил Нээл. – Но я не смогу отказаться, если бы и захотел.
   Визиец сморщился от боли. Ихтилат подошёл и придвинул стул, на котором сидел парень, поближе. Подняв лапу над лбом юноши, он произнёс формулу заклинанья.
   – Ими саг айа, – боль постепенно притуплялась, а то и вовсе отступала, еле заметная волна из ладони зверя лечила визйца. – Когда я твердил о том, что мне нравится путь, по которому ты движешься, – сосредоточился ещё больше Ихтилат. – Я имел в виду твою борьбу с гордыней.
   Вскоре боль полностью ушла, но рука по-прежнему оставалась изничтоженной. Дастапароста вдруг покосился в сторону и чуть не рухнул на пол. Все повскакивали со своих мест и подбежали к нему.
   – Что с вами? – вскрикнула Саййа.
   Ихтилат еле уселся на своё место не без посторонней помощи.
   – При использовании магии тратится Кват. Есть личности, которые заточились на одной стихии, худотвёрдо, как Саййа на магии воздуха, – объяснил Ихтилат. – При задействовании стандартной магии Кват вытягивается, словно рыбёшка из пруда. Кват, сила… Сила духа, сила воли, сила морального состояния, Кват независим от физической силы. Ты можешь быть быком с мизерным Еватом, а можешь быть щеглом с соломку, но с необъятным Кватом. Это моё понимание Квата, похмелисто скажу, что точку зрения учёных и заученных не знаю.
   – Как это понять? Кват тратится ручьём? – вставила Саййа. – И на восстановление уходит много?
   – Буквально.
   Рифая неуверенно приблизилась к больному, зажала его руку в свои.
   – Я много раз этого делала, – заботливо блеснула глазами она, – не волнуйся.
   Мощный вибрирующий магический выстрел взбудоражил остальных. Кисть Нээла срасталась на глазах, кровь твердела, превращаясь в прах, кожа хлыстом покрывала кисть. Исцелив парня, полукровка как ни в чём не бывало вприпрыжку вернулась обратно, оставив всех с расфуфыренными выражениями лиц.
   – Ты-ты… Что это ты вытворила? – неожиданно для всех прозвучал голос звероподобногой.
   – Она и в битве с тобой да с экезом сражалась магией, – не скрывая восхищения, подметила Виарелина.
   – Брехня твоя гипотеза, – насмешливо сказала Саййа, – Рифая пользуется магией как ей вздумается и чувствует себя в полном порядке.
   – Ихтилат же указал на то, что бродят существа с мама не горюй Кватом, – уточнил Нээл, – и прямой тому пример перед нами. Рифая – обычная девчушка, а Ихтилат, извини за грубость, зверюга проклятый с громадной силой, уж поверьте, я знаю, о чём говорю, там, где монстр пококосился, хрупкая девица отошла вприпрыжку.
   Зверь покосился на девушку. Рифая поймала на себе взгляд прямиком через шаль. Она вспомнила слова поэта, когда тот говорил о том, что Кват ни в коем разе нельзя увеличить обычными и магическими натаскиваниями, что он определяется при рождении и только при нём.
   – Рифая, а ты человек? – вновь завёлся Ихтилат. – Играючи поймала мой взгляд сквозь проклятую шаль.
   – Э-э, ну, – ладони вспотели, она агрессивно начала вытирать их о плащ, – наполовину.
   Закончив, Рифая, склонив голову, пустила слезу, и это не было актерской игрой. Полукровку терзали мысли, что её посчитают поганкой и обольют гнильцой, прямо как в старые недобрые времена.
   – Рифая, не плачь, ты чего? – начала Саййа.
   – Мне лично как до холма, кто ты там наполовину, главное, похожа на нас и говоришь, как мы.
   – Альв, значится, – загадочно выговорил Зверь, – именно поэтому экез атаковал мои владения. Отношения у меня к альвам скверное, но к тебе девица, ладное.
   – Мою матушку изнасиловал гнусный альв, – сверкая румяными щёчками, по которым катилась слеза, пояснила Рифая. – Хоть я и была нежеланным ребёнком, мама взрастила меня любя.
   Дастапароста чуть ли не взъерошился после услышанного.
   – В который раз я убеждаюсь в том, что люди намного лучше бледных ублюдков, – раздалось с того конца стола, – хоть и не встречала их лично, но частенько бывало, что и мой отец рассказывал мне о геноциде.
   – Верно, чуть больше ста лет назад произошла эта ахинея, – с какой-то иронией вставил Ихтилат.
   – Когда ещё был жив Шарвили, сын земель Ахцахских.
   – Ахцах? Я была там, нас приютил дедушка Вагуф, – включилась полуальв. – Угостил афаром, иситой, цкен в путь-дорогу дал.
   – Увы, но имя мне незнакомо, может, знал когда-то, – подложил руку под подбородок зверь. – Я даже не помню, как точно выглядел Дауд, хоть и когда-то стоял рядом.
   В комнате воцарилась могильная тишина, слышны были лишь скрип конструкции замка и звук лопающихся углей в камине.
   – Ты застал Дауда? – наконец осмелился прервать тишину Нээл. – Это сколько тебе лет получается?
   – Больше пятидесяти, точно не вспомню. Давно со счёта сбился.
   – Как так?
   – Не вижу смысла считать, я бессмертен, если только не перерубят головушку, и то не ручаюсь.
   – А у тебя всё ещё есть желание жить?
   – Обязательно, живу-поживаю в угоду себе. Я уверен, что на ум сразу приходит вопрос, какого лешего со мной произошло.
   – Ты же благородных кровей, – опять с конца стола встряла Виарелина, – что такого могло случиться?
   – Да уж, был я молод, удалый был. Умел получать удовольствие и умиротворение от досуга, не рвался ни на войны, ни в какие-то приключения. Жил тут, у себя в замке, был счастлив видеть свои сады и любил сидеть у большака за винодельней, встречая купцов да всяких бродяг-доходяг. И знаете, я был довольно симпатичным молодым человеком со светло-карими глазами, каштановыми волосами, маленьким и острым носом, почти что идеальной симметрией лица, чему многие удивлялись, причины не ведаю. Был начитанным и немало писаниной занимался, писал всякое, от стихов до повестей. Император созвал всех на ассамблею, на помолвку среднего сына Удубы. О да, там была вся знать тогдашнего Чилцава и была она… Варз, её звали Варз, э, я не помню, не в состоянии вспомнить её фамилию… Но помню блестящие светло-русые волосы и шикарную стройную фигуру, она была просто бесподобна, я опьянел от одного взора в ее сторону. Был бал, все танцевали, она в особенности. Я был в упоении, мне хотелось впиться поцелуем в эту красивую шею, как впивается зверь в беспомощную добычу, как припадает усталый странник к холодному роднику. Я влюбился до беспамятства, полюбил молодую девушку, ей тогда было шестнадцать с небольшим лет, а мне тридцать восемь полных. Да, тот Ихтилат отдавал себе отчёт, что ничего между нами быть не может, но на тот момент я уже поплыл. Варз сидела далеко от меня, и её лицо… Лицо… Первое, что я позабыл, это прекрасное личико. Сидела она рядом с Дэссоу, – тяжело сглотнув, продолжил Дастапароста, – сверкала словно хрусталь в свете огня. Тогда половина присутствующих видела полководца без его доспехов первый раз. В пылу застолья к ним подошёл некий хлопец, наверняка с желанием пригласить Варз на танец, но Дэссоу демонстративно поднял руку, жадно сжимающую руку девушку, её с-с… Глаза… – откинув голову в сторону, Ихтилат словно пропал, окунувшись в заросли своих воспоминаний. Меняя положение головы, он начал ворчать себе под нос, споря сам с собой. – Не суть, её глаза вспыхнули огнём после выходки Дэссоу, и в ту же секунду я понял, что она полностью принадлежит ему. От сердца до всех мыслей, с головы до ног Варз полностью во власти Дэссоу. Когда я вернулся к себе, моя душа ныла, моё тело окоченело, я не мог смириться с тем, что она никогда не будет моей, даже в мою сторону не посмотрит, взглядом не окинет. Не находя себе места, я стал буянить, пить, свирепствовать, перестал нормально есть, с людьми контактировать, я обезумел, вовсю принялся по ночам шляться где попало, без поводов стал кидаться на прохожих, на женщин, похожих на неё. Продолжалось это не очень долго: мои работники покинули винодельню, и всё начало погибать. Очередной день, который начался с мыслью о ней… Об…
   – Варз, – напомнила Рифая.
   – Да, точно, Варз, – положив руку на голову и усевшись поудобнее, продолжил Ихтилат. – В одних штанцах я вылетел из замка, рвался куда глаза глядят, добрёл до охотничьей хижины. С грохотом ворвавшись внутрь и спугнув всех, я вцепился зубами в горло охотника, который полез за саблей. Вырвав глотку, я выплюнул её прямо на лицо его дочери. Русоволосая, красивая, ни в чём не повинная девочка… Но мои глаза и рассудок заполонялись похотью… Я душил её маму, пока насиловал саму. Убив всех, кто был в хижине, я покорно направился домой. Наутро ко мне вломился какой-то мужчина, стал избивать меня, выкрикивая оскорбления, потом, выхватив кинжал, всадил мне в рыло несколько раз, изуродовав меня, и при этом говоря что-то на Древнем Говоре. У меня не осталось ничего и никого, ни слуг, ни рабочих, ни придворных, мой убийца ушёл так же легко, как и пришёл в пустой замок, а я тихо и медленно помирал, прямо как того и заслуживал. Очнулся от солнечного зайчика, который каким-то чудом проник в мои покои. Ну вот и моё обличие с того дня. Что происходило дальше, вы и сами, думаю, поняли.
   – Не вижу резона ненавидеть тебя за всё, что ты вытворил, – пронзительно чётко произнесла девушка с конца стола, – ты и в самом деле настрадался за свои деяния, зверь.
   – Так вот почему Хакронские пришли убить тебя, – не смотря на хозяина замка, сказала Саййа.
   – Ни в коем разе не из-за этого, – спокойно произнёс Ихтилат. – Этим поганым детям своры нужны мои владения и замок.
   После слов Дастапаросты тишина прокралась стремительно. Все пятеро начала думать о своём. Нээл задумался о том, что ему стоит научиться влиять на себя и заставлять останавливаться в патовых, на его взгляд, ситуациях. Рифая глубоко задумалась о том, чего стоят её чувства к Шэйрэну, остыли ли они и могут ли разгореться, если они вновь увидятся. Саййю волновало лишь одно: станут ли ребята относиться к ней как к другу, члену их общества, после её защитных притворств. Виарелина внимательно наблюдала за зверем, размышляя, в здравом ли он рассудке. Миерг хотел поскорее убраться из сего замка, дабы речь не зашла о нём самом.
   – На вашем месте я бы отменил поход на Дэссоу, – прервал их размышления Ихтилат, – даже со всеми шестью магическими ружьями его невозможно одолеть. Если только Знаменем – Седьмым и самым могущественным из всех оружий.
   – Кому-то надо положить конец этому буйству, – уверенно промолвил Нээл. – Он убивает направо и налево.
   – Более чем идиотское рассуждение, никто никому не должен, – резко и сердито вставил Зверь.
   – Умрут лишь те, кому суждено, и не больше нужного. Но раз я не в силах повлиять на вас, да и мне особо этого не надо… Просто вы как существа прекрасны. Поэтому дам вам совет. Никогда и ни в коем случае не смейте недооценивать Дэссоу… Никогда… Я в курсе, что совет до сухости банален, но имейте в виду.

Глава шестая

   Солнце безжалостно сжигало группу мстителей, которые уже не были столь уверены в возможности осуществления своей мести, но продолжали двигаться дальше, дабы не показаться трусами. Виарелина внимательно оглядывала ребят, каждого по отдельности. Больше всего вопросов вызывал Миерг.
   – Миерг Вельтиерм и Рифая Гиалькард, – положив руку на эфес и покачивая меч из стороны в сторону, спросила дама с огненными волосами, – единственные с магическими мечами?
   – Так точно, – засмеялась Рифая, – у Миерга ещё обет молчания. Будет молчать и помалкивать до тех пор, пока не настигнет Дэссоу.
   – Что? – в диком изумлении поинтересовалась Виарелина. – Если отсутствие половины языка для вас означает «обет», то, честно признаюсь, странные у вас взгляды на жизнь.
   Все застыли словно забитые в землю сваи, следом синхронно повернулись в сторону Миерга. Здоровяк скорчил глупую физиономию и растерялся, отряхнувшись, принялся кончиком меча писать, а закончив, отодвинулся на шаг.
   – «Мне отрезали язык, пытаясь свергнуть с престола, ибо никто не возлагал надежд на молодца с поломанной психикой. Безмолвный король – не король вовсе. Приношу свои извинения, что не рассказал при первой встрече, не хотел оставлять плохие и ложные впечатления о моем народе».
   – Ну теперь нам точно гузно, – взбунтовался Нээл, – да какой там гузно, нам пиздец. Нас перебьют как дикий скот, как стадо антилоп напавший на них лев, одного за другим, ляжем, образовав прямой ряд.
   – Замолкни, чернослив, – грубо выкрикнула Виарелина, – задрал со своей истерикой и в гриву, и в зад.
   Нээл сразу умолк и с убийственной злостью всмотрелся в небо.
   – Успокоился? – продолжила она. – И вот теперь ты меня прости за чернослива, надо было тебя за больное ухватить, по-другому ты бы не отошёл.
   Остыв, визиец опустил голову, посмотрел на свои руки и взглянул на Виарелину.
   – Успокоился, спасибо.
   – Держи себя в руках, ты всё-таки мой спаситель.
   – Нет, не я один, Рифая да Миерг тоже.
   – Конечно, благодарю, ребята, вас.
   Дойдя до крепостных стен Тебрада, они встали чуть дальше от главной дороги. Они вглядывались в нескончаемые стены огромного княжества, и от громадных масштабов их бросало в холод. У города было четыре входа, четыре гигантских городских крепостных врат на западе, востоке, севере и юге. Подойдя ближе к западным вратам, отряд увидел длинную пробку из карет и повозок, гружёных разным природным материалом, каждый проходящий обязан был отметиться, кто таков, откуда будет, чем будет занят, а также пройти полный корректный таможенный контроль ввоза и вывоза. Встав в очередь к людям, проходящим через заставу, они медленно двигались всё ближе и ближе к вратам. Наконец, приблизившись ко входу, они увидели привратников, добротно снаряженных, прямо как пехотинцев, словно бы ожидающих чьего-то нападения.
   Колоссальный приток разнородных людей создавал могущественную общность, и Тебрад признанно стал центром Чилцава, да и криминальным тоже. Разные и ничуть не схожие общины скопились в граде как опарыши в гниющей плоти.
   Как только пришла пора записаться, ребята толпой ввалились в комнату. Тут же их за столом не очень любезно встретил стражник с колчаном без стрел, в броне, чем-то схожей с хаматой, и в кольчужном облачении.
   – Что вы кучей вламываетесь, ироды, – сурово выделяя слюну, прокричал носатый, заросший солдат, – велено было поодиночке, балаган устроили, дикари.
   Не успев дослушать ор военного, нагрянувшие тут же как по команде встали в линейный строй.
   – Вот так, – почесал за ухом таможенник. – Попрошу впредь соблюдать дисциплину и порядок.
   – Саййа Аирим с Нажаха, прибыла стать авантюристом. Как и все мы.
   – А правда, что у вас там вся архитектура дугообразно-угловатая? И что вы по какой-то традиции добавляете в вино девственную кровь?
   – Пурга какая-то, – покачала головой Саййа, – архитектура – возможно, но вот второе – дурачество.
   – Эх, ладно, – неудовлетворённо вздохнул он, – с собою, значится, носите колющее и рубящее.
   – Так точно офицер, – вставил Нээл.
   – Не надо мне тут выёбываться.
   После того как они отметились и вошли в город, их встретили давящие, напрягающие, маломестные, узкие проходы, с трудом напоминавшие улицы. Дома и другие здания чуть ли не залезли друг на друга, дурно построенные разного рода пристройки усугубляли и так плачевную ситуацию с нехваткой места. Расстояние между верхними этажами было настолько мало, что можно было перешагнуть с крыши одного здания на крышу другого. На нижних этажах находились торговые лавки, магазины, мастерские, таверны, публичные дома. Но, несмотря на это, по всему городу была проведена канализация. И всё ещё находились те, кто сбрасывал мусор и отходы в ямы, в связи с чем в некоторых районах царил не очень приятный запах разлагающихся отходов.
   Гости дружно всей компанией протискивались на главную площадь в надежде, что хоть там будет посвободнее, они разделились, расспрашивая прохожих.
   – Простите, – обратилась к человеку в чёрной мантии Рифая, – а вы можете подсказать, в какой стороне главная площадь?
   За капюшоном скрывалась молодая светловолосая девушка с миндалевидными большими тёмно-карими глазами, маленьким носом с аккуратными контурами и ещё более маленькой переносицей, изысканным покатым лбом, неострым, симметричным, овальным лицом, вытянутым подбородком. Мягкие скулы, округлые щёки и небольшой рот гармонично балансировали на фоне идеальных лицевых пропорций, маленький рост и стройную фигуру в форме песочных часов подчёркивала полностью тёмная одёжка: чёрный облегающий шерстяной свитер и такой же низ из мягкой шерсти, поверх шелковая мантия с золотистым орнаментом.
   – Конечно, подскажу, – мило откликнулась она, – тебе очень срочно, Рифая?
   – Да нет, вы чего, – улыбнулась полуальв, и уже после изумилась. – Рифая?! Вы кто?..
   – Госпожа Юлла, – в ответ улыбнулась светловолосая девица, – соратники твои голосили на полулицы.
   – А, точно, – растерянно засмеялась Рифая, – прошу, простите за резкость. А вы сами местная?
   – Всё прекрасно, дела с тропы не сбились. Нет, я из сокрытого в Экезском лесу поселения. А площадь там, где высоченная башня.
   – Высокая башня? А в какой это стороне? – обернулась Рифая, но госпожи Юллы нигде не было.
   Пожав плечами, Рифая потопала обратно, и по пути её настигли двоякие чувства с призмой волнения, но её имя последний раз звучало только в проходном пункте заставы и нигде позже, ощущение, что кто-то за ней следит, подступало острой паранойей. Спустя некоторое время, когда они не без труда дошли до центра, их встретила застеленная мозаичная половая плитка. В самом центре стояла та старая самая высоченная сторожевая башня, и вокруг неё текла вся жизнь населения, шла крупная временная торговля, работали рынок, кузнечные мастерские, военные лавки. Площадь была полностью освещена, сырую нефть заливали в специальные воронки и накрывали куполообразной решёткой.
   Старинная башня вся скрипела и пошатывалась от ветра, у входа внутрь стоял сторож в кожаном дублете красного цвета и здоровенных сапогах того же цвета.
   – Наидобрейшего дня вам, сударь, – начал Нээл, небрежно шагнув и чуть не свалившись. – Хотелось был в башенку проникнуть да град ваш осмотреть, к слову, первый раз тут.
   – Не велено, – отрывисто ответил старый и угрюмый сторож, – без разрешения Графа или самого Короля никого не пропущу.
   – А как получить-то это вот веление ваше?
   – Не наше, подлец! – грозно гаркнул старик.
   – за слова цепляться решил, скотина такая!
   – Нет-нет, ну что вы, – ворвалась в разговор Рифая, загородив рукой Нээла, – ваш город поистине огромен, и тут потеряться немудрено. Нам хотя бы замок найти.
   – Ну так повернитесь, дурни.
   Оглянувшись, они увидели обворожительный замок прямо на пике горы, Высокие крепостные стены, громадные своды и Донжон, прилегающие здания собой закрывали всю западную часть города от солнца.
   – Охренеть, – ошеломленно сказала Саййа, – думала, что солнце не пробивается из-за плотного построения всего тутошнего.
   – Какой же он пленительно изящный, – снова очарованным голосом выдал визиец. – Моя слабость…
   Оставив всех в грандиозном заточении, Рифая подбежала к пожилому сторожу.
   – Ещё раз вас потревожу, дяденька, – спрятав руки за спину, отважно проговорила она. – Можете подсказать, где находится доска объявлений, для авантюристов которая.
   – Это, девонька, – резко, но спокойно ответил дяденька, – в сторону военных казарм, сразу через дорогу, рядом особняк Сирапара, его ты сразу заметишь, у него отделка из красного камня. Да и там постоянно его крестьяне ошиваются, на худой конец у горожан поспрашивай.
   – Ребят, нам туда, – обратно подбежав к рассматривающим красоты замка, сообщила Рифая, вытянув завороженных обратно в реальность. – Через ту дорогу, прямо к военным казармам, – она пальцем указала в сторону мастерской оружейника.
   – Как раз-таки к оружейнику тоже заглянем, – вырвавшись вперёд, произнёс Нээл. – Я же своё оружие в сражении просрал, надобно что-то прикупить, опять-таки, не всякую хрень, а вполне достойный клинок.
   Когда они вошли в мастерскую оружейника, их встретил сам Мастер-ремесленник. Это было тесное со сводами помещение на первом этаже его жилища. Сквозь небольшое окошко пробивался едва уловимый глазом луч солнца, в глубине стоял горн, сразу слева точильный круг и тиски. На полках располагались ручные инструменты, молотки, кувалда, свёрла, клещи, напильники. У окна подмастерье с помощью молотка отделывал нагрудный панцирь, два мальчугана в спешке уносили ящики с железом, кожей и шерстью в дальний угол.
   – Утречко, мастер, – шагнув вперёд, протянул руку Нээл, – мне бы клинок хорошенький, чтобы в прямых столкновениях биться.
   – Утречко, как вы выразились, – проведя по нему глазами и не пожав руку, сказал оружейник, – просто отвратительное, этот сучёнок, этот охламон едрёный, да он… Он выблядок, мало-того, что цену мне, знаете ли, задрал, дак ещё и днями позднее доставил. Я уже на взводе, так и хочется ему его ущербное рыло в землицу втоптать, а после хорошенько споносить туда же.
   – Э-э…
   – Ну уж нет, гнидский сынок путаны ещё получит своё, я этого так не оставлю, – растянув последнюю фразу, схлюпнул мужчина. – Он ещё не знает, какие у меня бывают клиенты, каких знатных господ я обслуживаю.
   – Слишком доходчиво, мастер.
   – Помяни мои слова, Оклирад, – злобно голосил ремесленник, – я твоё вымя, которое у тебя вместо члена, отрежу. Ой, нет-нет, прошу прощения, достопочтенные, слишком завёлся, – заметно сбавил в тоне мужчина. – Так чего вы там просили, господин?
   – А я, это, меч, хорошенький такой, чтобы в ближнем бою отличался.
   – Минутку.
   Порывшись в уже готовых заказах, мастер достал клинок и преподнёс Нээлу. Клинок был очень похож на кавказскую шашку и по форме, и по виду, отличительным признаком была прямая и линейная рукоять, обмотанная кожей. К оружию также прилагались кожаные ножны с узким ремешком. Выхватив из рук оружейника клинок, Нээл сорвал ремешок и сунул ножны за пояс, следом скрыв в нём лезвие.
   – Беру, – загорелся парень, – однозначно беру.
   – Семнадцать пыларов.
   Расплатившись без долгих размышлений, Нээл вернулся в ранее заданный Рифаей курс. Выведав дорогу у прохожих, спустя полутора часа беспрерывной ходьбы они заметили слева тот самый особняк. Он был весь красный и окологотического стиля, с выступающими вперед комнатами и внушительным палисадником. Рядом стоял памятник некоему рыцарю с двумя мечами и шитом за спиной, на голове которого был треснутый в области лба шлем с пышным гребнем, напоминающим топфхелм, но с более широкими вырезами для глаз и отсутствием креста. Памятник был высечен до торса.
   Заметив заветную доску, компашка ринулась изучать её на наличие подходящих заказов. Объявления были настолько скудные и предлагалась работа столь малооплачиваемая, что даже осматривать их особого смысла не было. Но вдруг Миерг наткнулся на одно объявление. Сорвав и окинув пожелтевший листок беглым взглядом, они поняли, что в Княжестве Калукар активен заказ на убийство нечисти Ал-бап, оплата достойная.
   – Что у тебя там, здоровяк? – перебирая листы, поинтересовалась Виарелина. – Нашёл что-то интересное? Раз мычишь, значит, нашёл, а?
   Бойко кивнув, Вельтиерм протянул объявление.
   – Пятьсот восемьдесят пять? – дочитав, произнесла девушка, – это какой такой богатый валандай заказ подал, охренеть.
   – Чего там, ребят, – подошла Саййа и откинула попытки искать что-то дальше. – Небось, стоящее что-то нашли?
   – Сколько? – вырвав листок из рук Виарелины, процедила Саййа. – Охиреть можно, берём, обязательно возьмёмся. И просто насрать, что надо идти обратно, купим лошадок, а? Как идейка?
   – Откуда деньги на коней? – спросил Нээл. – У меня около ста пыларов всего-то.
   – У меня где-то шестьдесят, – начала шастать по карманам Саййа.
   – Сто двенадцать, – протянула мешочек Виарелина.
   Миерг последовал примеру девушки и достал монеты, после девять раз показал все пальцы рук.
   – Р-ребят, я… У меня нет денег, вообще, – робко проронила Рифая, – за весь поход меня содержал Шэйрэн, он платил…
   – Рифая, всё хорошо, – взяв её за руки, подбодрила Саййа, – ты сильный воин, нам этого хватает.
   – Итого триста пятьдесят шесть. Да, Рифая, – согласился парень, – в действительности ты самая сильная и опытная, а про твою магию я абсолютно помалкиваю.
   – Вот-вот, – улыбнулась Виарелина. – Ты классно тому экезу всю спину до жопы рванула и Ихтилата отхреначила, да так, что бедняга обе руки потерял.
   Миерг просто подошел и положил её руку на плечо. Повернувшись друг к другу, они встретились глазами вплотную, и Рифая заметила, что у Миерга разорван зрачок, как будто он порвался снизу и чутка пролился в радужку. Девушка сразу вспомнила разноцветные глаза Шэйрэна, его тяжелый, но красивый взгляд, который пробирал до костей, и дёрнулась.
   Все заметили поведение Рифаи, но не стали продолжать беседу на эту тему. Остановив пробегавшего мимо мальчика, они разузнали близкий путь к конюшням. Ориентируясь по запаху навоза и сена, они нашли конюшню средь многих других зданий. Невысокое длинное строение отдалённо напоминало конюшню, у ворот стояло несколько человек, которые выгружали свежую партию сена. Обойдя трудяг, ребята зашли через главный вход и встретились лицом к лицу с бородатым низким мужчиной в грязной рубахе и серой шапке в виде кандибобера.
   – Э, вы кто таки? – улыбнулся мужчина, и ребята заметили, что у труженика нет зубов в верхнем ряду. – И чё это вы толпой такенной забежали?
   – Коней купить желаем, – позвенел мешочком Нээл, – укажи цену, добрый ты молодец.
   – Да без проблем, – расплылся в ещё более устрашающей улыбке бородач, – токма тихо, так-то эдакий спектакль перед начальством нужно исполнить. Доверьтесь мне, сударь, конюх я, лично тута всех лошадок как родных знаю, зуб даю.
   – И много раз ты так, – возмутилась Виарелина, – зубы давал?
   – Очень смешно, грозная вы баба, однако, – продолжил конюх. – Но не суть. Так-с, идёмте молча за мной, если будут возникать, скажу, что работяги, и что пошли показывать вам место, куда сено складывать.
   Когда они проходили через узенький коридор, им на встречу шёл белокурый, статный, высокий молодой человек, укрывшись пледом, из которого торчала только голова, в длинных брюках и в дорогой обувке с узловым затягом. Мужчина пронёсся, не обратив на них никакого внимания, а после остановился.
   – Чего это такие красивые дамы делают в таком убогом месте? – даже не повернувшись, спросил незнакомец. – Лодрид, я к тебе обращаюсь, карликовое ты существо.
   – Так это, они, милорд Сирапар, сено привезли, иду показывать место для складирования, – боязливо процедил конюх Лодрид. – Просто грузчики.
   – Ты меня, низкорослик, за недалёкого держишь? – порывисто повернулся и заблестел зубами цвета снега Сирапар. – Я этих грузчиков и наездников… Да всех вас тут нищих в лица знаю, а поставщик у меня единственный, морды их разгрузчиков я регулярно вижу раз в неделю.
   – Эти вот новички, господин Корвалетта.
   – Ну ты и выблядок, даже глазом не моргнул. Что этот отпрыск вам наговорил? – обратился к новым грузчикам Сирапар. – Явно же что-то удумал недомерок с характером мудака.
   – Ничего лишнего, господин, – заговорила Саййа, – сказал, что покажет, где хорошие лошади, а весь спектакль устроил, потому что мы заглянули в нерабочий день.
   Лодрид одарил девушку благодарным взглядом и незаметно кивнул. Богатей немного растаял и, немного подумав, вытер ногу от навоза о стойку для лошадей.
   – И сколько возьмёте? – поинтересовался Корвалетта.
   – Пять.
   – Ладно, пусть так. Отведи их, Лодрид.
   Конюх привёл ребят к деннику, где стоял абсолютно тёмный большой конь тяжелоупряжной породы с густым волосяным покровом от гривы до хвоста. Его ноги у основания копыт были ещё более темнее, словно угольного цвета.
   – Это мерин? – спросил Нээл.
   – Нет, ничего подобного, – возразил мужчина.
   – У нас тут нет меринов.
   – Понял. Ну и сколько?
   – Тридцать берекат.
   – Что, блядь?! – чуть не поперхнулся от собственной слюны Нээл. – Какие в жопу тридцать берекат?
   – А чего ты хотел? Это чистокровный Палкан, королевские лошади, даже некоторая знать себе позволить не может. Их велено не показывать, но вы мне помогли.
   – Ты в нас знать увидел? Что-то намного дешевле показывай, негодяй.
   Следом им продемонстрировали прелестную лошадь, наполовину серую наполовину коричневую, из легкоупряжных.
   – Восемьдесят пылар.
   – Сука, чутка не хватает.
   – Может скидочку какую-то дадите, Лодрид? – подойдя ближе, спросила Саййа. – Пять штук покупаем ведь. Хотя бы за семьдесят.
   – Только потому, что ты меня спасла, радость моя, – мило улыбнулся беззубый труженик. – Давайте за семьдесят. Плюс вам снаряжу их бесплатно, так, от меня вам.
   Решив, что провизию будут по дороге добывать, команда выдвинулась на заказ в Калукар.
   Рифая выбрала жёлтую, Саййа скакала на белой, Виарелина – на тёмно-коричневой, Нээлу тоже попалась беленькая, Миергу досталась первая, серо-коричневая.

Глава седьмая

   Они пролетали словно ветер рядом с огромными полями для посева, где работали крестьяне местного феодала. Проходила ранняя вспашка поля, несколько ослов, сопряжённые к сохам, вспахивали невообразимое количество земли богатого сюзерена. Оставив за собой бесчисленное множество степей, Нээл вдруг посбавил ход своей животины.
   – Стой, – крикну визиец и достал карту, – Какого хрена мы скачем, не зная куда?
   – Я думала, Саййа знает, – убирая с лица волосы, проговорила Виарелина, – глядя, как она умчалась, я тупо следовала за ней.
   – У меня такой же принцип, – вставила Рифая.
   – А я-то чего? – засмеялась Саййа. – Я просто поддалась моменту и улетела.
   Раскрыв карту, Нээл что-то увлечённо разглядывал, то и дело проводя пальцем по бумаге. Саййа остановилась рядом и тоже заглянула в карту.
   – Блядь, Калукар под Тебрадом, – хлопнув себя по лбу, буркнула девушка. – Почему я думала, что он под Хакроном? Нет, не просто думала, я была уверена.
   – Да, но суть в том, – почесал затылок парень, – что мы идём в правильном направлении, через несколько часов будем в княжестве.
   – Верно, – осматриваясь, сказала Рифая. – Только к тому времени уже сильно стемнеет.
   – И это тоже… – поглаживая лошадку промолвила Виарелина. – Нам бы ещё подкрепиться чем-нибудь.
   – С Шэйрэном было легко, – шмыгнула девушка. – У него при себе был Гурз, он молча отправлял его, и через мгновение у нас была еда…
   – Скучаешь? – положив руку ей на руку, спросила Саййа.
   – Не знаю… Я… Не могу понять.
   – Тот самый Гурз? – придвинув лошадь ближе, заинтересованно произнесла рыжеволосая. – Из магических?
   – Да… И… – начала тормозиться Рифая. – Белую Розу тоже он мне оставил. Только вот я понять не могу, как, у него же уже был Гурз… Как он Розу достал? Один хозяин не может же двумя управлять.
   – Кто сказал? – удивилась Виарелина. – Почему не может? Может! Просто при передаче отказался от неё.
   – В смысле? – перебила Саййа. – Так можно?
   – Да, можно, – проговорила Виарелина окинув взглядом Миерга, – только надо на Древнем Говоре сказать. Сказать, если кто-то не понял.
   – Ясно-ясно, – влез в разговор Нээл. – Сев потерян до кончины Миерга. Но это неважно, важно то, что нам надо провизию найти.
   Привал организовали у шляха, рядом с дубом, к которому привязали лошадей. Изначально девушки должны были развести костер, но после слов огневолосой девицы о том, что она тоже может охотиться наравне с мужиками, охотников стало трое. Саййа и Рифая развели костер и покорно ждали добытчиков.
   – Да где же они? – недовольно рявкнула Саййа. – Больше часа прошло.
   – Тут же везде заселённые точки, – растянувшись и зевнув, проговорила Рифая, – зверьё даже близко не подходит, за исключением редких случаев, которые по-любому были и будут.
   Вскоре на горизонте замаячили охотники, все зашуганные и с тушкой козла.
   – Вы где пропадали-то? – раздражённо спросила нажахийка. – Огонь дважды тух, – подмигнув Рифае, и сделав недовольный вид произнесла она, – вас не дождёшься.
   – Не сердись, мать, – с издёвкой выдала Виарелина, – мы не резвились. Сначала из-за придурка Миерга за нами погналась дикая собака.
   Бугай недовольно хмыкнул и скинул тушу на ногу обидчице, выругавшись. Девушка ударила Миерга по плечу. Сняв щиток и ботинок, Виарелина уселась и принялась массировать ногу.
   – Я честно не могла понять, – массируя, продолжила девушка, – почему мы подались в бегство от этой суки, а не завалили её сразу? Это-то ладно, но потом нашему визийцу пришла гениальная идея натравить блядскую псину на скот. Браво, Нээл!
   – Зато сработало. – улыбнулся островитянин, – вы просто ссыкуны, боялись, что люди поймают.
   – Я попрошу… – возразила Виарелина, подняв палец. – Не ссыкуны, а люди, у которых с башкой всё в порядке. Это разные вещи, – закончив, она посмотрела на Миерга, принц кивнул, пытаясь не засмеяться.
   – Видал? Здоровяк согласен со мной.
   – Глупости.
   – А, ну да, украсть козла у крестьян, – надевая обратно башмак, заметила она, – которые половину своему феодалу отваливают, так это нормально, в порядке вещей, да?
   – Не читай мне мораль, пожалуйста, Виарелина, – разделывая добычу, сказал Нээл. – Спать будем сытыми.
   – Ни смею не согласиться, сударь.
   Разломав ветки от дуба, Нээл соорудил вертел и начал постепенно прокручивать мясо. Как только оно зажарилось, все принялись есть. В ходе трапезы опять разгорелись актуальные стёбы друг над другом. Покусывая маленькими частями мясо, Рифая грустила, всматриваясь в пламя.
   – Постой, – перебил ожесточённую дискуссию Нээл. – Я визиец, я Нээл Вэйфольд. А ты кто? Просто красноволосная Виарелина?
   – Виарелина Псилион родом с Несси. Я местная, – поджигая кончик палки, ответила она. – А ты, чем ты занимался у себя там?
   – Как-то я уже говорил, что батёк у меня бывший воин, – развалившись на своем рюкзаке, продолжил Нээл, – у него не вышло стать главнокомандующим, отец не был талантливым, хотя и слабым его никто не назовёт. Однако у него не было амбиций. Нет, не так: у него не было нужных амбиций. Старый преследовал цель выделиться. Ему поручили управление полком в битве за Хадай, тогда он и отличился, когда в качестве условия примирения потребовал выдать за него дочь вождя. После прибытия, Вэйфольд стал знаменит и позабыл о мечте стать главнокомандующим. Родился первый сын, Иинари Вэйфольд. Батёк был настолько счастлив, что растил его словно хрустального. Старший брат получал всё, о чём заикнется, он был образованным, всегда отличался остроумием, слишком общительный. Вэйфольд-старший пристроил сына офицером в ряды воинов. Йинари бойко справлялся со всем, не будет преувеличением сказать, что весь остров любил моего братца, да и я в том числе. Йинари получил заветный пост главнокомандующего, но неопытного и совсем молодого паренька отправили для захвата вражеских островов Амппа. По пути туда его отряд был полностью разбит, никто не вернулся. Никто не знает, что тогда произошло, и только лишь труп Йинари прибило к берегу. На боевые действия было призвано около или более трёх тысяч вояк, все как один пропали. Ну и после такого фиаско, как и во всех рассказах, наша семья стала презираемой, мы стали изгоями, грубо говоря, даже один сосед дом продал и в другом месте прикупил. М-да… После этого по рассказам мамы, папка очень сильно поменялся, угрюмым каким-то стал, мрачным, но, тем не менее, мне с сестрой исполнилось по пять, да-да у меня есть сестра-двойняшка. Нам уже такой шик не светил. Отец катился по наклонной, стал жёстче, грубее, холоднее, привередливее. Фехтованию тоже он учил. Бывало, так нас с сестрой гонял, что мы набок заваливались, не в силах встать. Сестру зовут Суви, маму Фейла, папа Дэграмм, – засмеялся парень, – вдруг забыл кто-то.
   – Рифая, а помнишь, ты говорила что-то про Гурз, – прикусив нижнюю губу, начала Виарелина. – Это что?
   – Это магическое копьё такое, – жестами начала показывать Рифая, – с лезвием необычной формы.
   Виарелина впала в ступор, не откликаясь ни на что.
   – Родина моя Тхиол. Мой отец выращивал всякую сельскохозяйственную хрень и торговал на рынке. Мать обычная домашняя женщина, у которой не было подруг, в подругах у неё были мы – я и две моих сестры. Всего нас пятеро, два брата и трое сестёр, старшая и две младшие. Братья были ровесниками. В итоге обоих забрали на войну, вернулся лишь один. Безрукий, одноглазый, невменяемый, кусок человека. Ужас войны буквально отразился на нас, родители поседели на глазах. Вскоре, спустя несколько лет, отцу пришла весть о призыве на войну, но я, тупая дрянь, возомнила себя пупом земли и, стырив отцовский доспех, помчалась вместо него. Как оказалось, это не была война вовсе, ублюдки под её предлогом собрали армию, чтобы убить Дэссоу.
   Закончив монолог, Виарелина притихла. По её лицу было понятно, что она тщательно обдумывает следующие слова. Решившись, девушка продолжила:
   – Прибыв в лагерь, меня, как и ожидалось, сразу раскрыли, – глаза иессийки полыхнули огнём, слёзы, катившиеся по щекам, не были в силах потушить пламя. – Они раздели меня догола, за руки привязали об забитый в столб крюк. Самое страшное, что ни один мужчина не позволил себе того, что позволяли женщины: они тыкали в меня палками, избивали, надругались, как только могли, то и дело подталкивали мужчин к насилию, но ни один не дёрнулся. Именно поэтому я равняюсь на противоположный пол. Дня два висела, но в один миг мне в глаза попал отблеск, отблеск солнца от лезвия того самого необычного копья. Все ожидали Дэссоу, но появился некто другой, таинственный, в странной маске. Он словно ураган влетел в лагерь, покромсал всё живое, всё, что движется. Я запомнила каждое его движение, каждый взмах. Ни у кого не было шанса против него, будто он наблюдал со стороны, а его клон в это время истреблял эту шваль. Он убил всех, абсолютно всех в лагере. Весь окроплённый кровью, смотрел он прямо мне в глаза, хоть и за маской не видно было ничего, но я чувствовала настолько тяжёлый взгляд, что мне и сравнить его не с чем. Постояв ещё немного, мой спаситель развернулся и ушёл, переступив порог лагеря, копьё с лязгом взмыло над моей головой и снесло часть столба с крюком.
   Из абсурдных и весёлых подколов ничего не осталось, вечер стал мрачнее прямо на глазах, никто не решался что-то высказать, все помалкивали, смотря кто куда, все, кроме Рифаи. Девушка рыдала, смотря прямо на Виарелину.
   – Виарелина, я-я… – с налитыми горем глазами пропищала Рифая. – Простите меня, – закрыв лицо руками, произнесла она, – прошу, попытайтесь простить, вы все так честны… Мою маму не насиловал Альв, мой учитель Шэйрэн, он… Он убийца, всех воителей из рассказа Виарелины перебил Шэйрэн, короля Газилия убил не Дэссоу, прямо при мне Шэйрэн разделался со всей его семьёй, даже младенца убил, даже его не пожалел…
   Саййа быстро обняла Рифаю, прикрыв ей лицо.
   – Я… Рабыня, которую выкупил маньяк и силой заставил тренироваться. Рабыня, у которой отняли маму и заключили в подвале паба или борделя, так и не выяснила, – сильно приобняв Саййю, пояснила полуальв, – самая настоящая полукровка, которую выкупил и отпустил монстр. Я жутко страшилась признаться вам в этом, простите, пожалуйста.
   – Всё хорошо, милая, – поглаживала её Саййа. – Ты более не рабыня и никогда больше не попадёшь туда. То, что тебя воспитал убийца, ничего о тебе не говорит, ты прекрасная, в тебе нет ничего ужасного, ты очень сильный воин, очень сильный маг. При всём при этом ты добрый и безвредный человек или альв. Абсолютно без разницы. Буду называть тебя так, как ты захочешь.
   – Как и в прошлый раз, – сказал Нээл, – я полностью солидарен с Саййей.
   – Мне же не стоит говорить о своём спасении? – грустно улыбнулась Виарелина.
   Миерг подошёл и обнял обеих девчат, что явилось единственным, по его мнению, выражением поддержки. Напоследок немой принц от всей души улыбнулся и погладил обеих по головкам.
   На мосту у входа в Калукар им встретился пар-ниша лет двадцати, стройный, приятный глазу, с округлой формой головы и небольшой щетиной, с большими, как яблоки, карими глазами, в обычном однобортном кафтане, коротких брюках и в сапогах с подворотом. С кинжалом наперевес он сидел на краю моста, свесив ноги, и как только заметил группу, тут же сорвался и подбежал к ним.
   – Кто вы такие и зачем явились сюда? – резко и нелюбезно спросил местный. – Уж целой группой собрались, кто таких бугаев вскармливает-то?
   – Мы работу ищем у того, кто не скупиться на монету, – без лишних движений спокойно проговорил Нээл. – Надолго засиживаться планов нет.
   – У того, кто не зажмёт монету? – непомерно искренне заржал паренёк. – Даже я бы скупился что-либо давать вам, ну помимо хороших пиздюлин.
   – Ох, а ты в себе уверен, – с издёвкой вмешалась Виарелина, – небось, всё княжество в страхе держишь.
   – Среди вас нет Дэссоу, чтобы бояться вас, – не переставая улыбаться, сказал калукарец. – Хотя я и его не боюсь… И тут он эффектно появляется сзади, ха-ха, нет. Ни вас, не его, ничего не боюсь.
   – Торойс, – где-то за поворотом раздался оглушающий старческий крик и тут же появился ее хозяин.
   – Никого не боюсь, только вот кроме него, – рванулся Торойс, изворотливо протиснувшись меж ребят, – отец, всё хорошо, я напал на след коня, я найду его.
   – Без коня чтобы в поле зрения не попадал, стервец, – крикнул вслед старик и остановился. – Ирод, коня посеял где-то под Халлуаром. А вы, ребятки, чего тут?
   – Мы на заказ, дедушка, – спрыгнув с лошади, промолвила Рифая, – на убийство Алпаб.
   – Ах, вот-вот, молодцы вы, айда за мной.
   Пройдя через Калукарский мост, они сразу попали в небольшое княжество Калукар, расположившееся у подножья гор, отделяющих Десхуостэн от реки Саммуар и озера Стхаяр.
   Архитектура очень схожа с ахцахской, подметила Рифая, но в сравнении с Тебрадом дома построены в хаотичном порядке и на больших расстояниях друг от друга.
   – Меня зовут Иеркас, – медленно передвигаясь, проговорил пожилой мужчина, – я не от сюда, в лесном поселении проживаю.
   – Ваш сын коня потерял? – спросила Виарелина. – Случайно не где-то рядом с замком Дастапароста?
   – Так, – приподнял бровь мужчина, – по его словам, где-то в этих окрестностях.
   – Не хотелось бы вас расстраивать, – осторожно вставила Саййа, – но ваш жеребец подох там, от чьих рук, неизвестно.
   – Ох, – присел старик на землю, придерживаясь за маленькое деревце, – дорого же мне всё это обойдётся, – сняв бармак, вытер пот старче.
   Рифая присмотрелась к старику. Одет мужчина был в туникообразную рубаху с широкими штанами и в лапти.
   – Может, мы вам как-то поможем? – потянув коня за узду и подсобляя встать мужику, спросила Саййа.
   – Нет, – грубо возразил старец, – пусть гадёныш сам со всем разберётся.
   Иеркас провёл начинающих авантюристов к майдану, где к тому времени уже собралась целая толпа мужчин. Представив ассасинов, Иеркас покинул их. Не представившись в ответ, местные сразу начали бурное обсуждение дальнейшего плана.
   – Вот как получается, Алпаб ранним утром будет на водопое, окружим её и хлопнем разом, – предложил лысый с массивной бородой, – и дело с концом.
   – Нет, так дела не делаются, – возразил толстяк со шрамом на щеке, – вот те, кому мы платим, пусть и хлопают, и прихлопывают.
   – Ну и дурак ты, Дитиур, – махнув рукой, произнёс сидящий в самом углу аксакал. – Они знать не знают, что такое Алпаб и на что эта тварь способна.
   – Согласен, дядя Атроир, – сказал ладный молодой человек с кинжалом в руках, – эти ребята пришли к нам издалека и хотят заработать. Мы все будем причастны к изничтожению этой нечисти.
   – Долой бунт, – раздался низкий и внушительный голос одного из присутствующих, огромного лысого однорукий мужчины со светлой, как солнце, бородой. – Всех мужей, которые могут биться, с наступлением ранних лучей солнца жду у подножья водопоя. А гости пройдите за мной, – добавил он, – переночуете у меня.
   Местный привёл их к старому дому с высокими заборами. Переступив порог, они как будто оказались в ином мире, более чистом, более благородном, более приятном. Старинный чуть скошенный дом камнем стоял уже довольно-таки давно и простоит столько же, как и виноградник, заползший прямиком на крышу, несколько старых деревьев и много новых саженцев. С истошным скрипом распахнув двери, мужчина зашёл в дом.
   – Здравствуй, жёнушка, – сразу окликнул супругу хозяин дома, – я с гостями, накрой на стол да постели хлопцам на ночь в дальней комнате.
   Сев за скатерть на полу, Рифая почувствовала очень сильное дежавю, но никак не могла вспомнить. Невысокая и симпатичная темноволосая женщина здорово орудовала посудой, неся сразу несколько полных чаем чашек. Каждый раз, когда хозяйка выходила из комнаты, она мило кивала ребятам. Напоив всех чаем, женщина на подносе принесла что-то. Рифая сразу узнала этот запах.
   – О, афар, я уже пробовала, в Ахцахе.
   Все находящиеся замолчали и удивлённо посмотрели на Рифаю.
   – Вы были в Ахцахе?
   – Да.
   – Как вы его нашли? Он закрыт магическим маскировочным куполом.
   – Нея… Шэйрэн.
   – Так, хорошо, скажите Шэйрэну, чтоб нигде не проболтался про это место, и сами тоже, ладно?
   – Ну насчёт Шэйрэна не уверена, он покинул меня и ушёл в неизвестном направлении, а я – могила.
   – Спасибо большое, это наше братское поселение, не хочу, чтоб другие знали, где оно расположено.
   – Опишу вам вкратце, с чем нам предстоит побороться. Чтобы было легче, представлюсь. Я Хойинэр, – отодвинув чашку, начал калукарец. – Алпаб – это нечисть, которая похищает внутренности рожениц. Обладая даром перевоплощения, эта тварь является к женщине в облике обычного человека, родственницы или других знакомых и начинает заговаривать её. Как только роженица открывает рот, хватает за язык и вырывает всё вместе с внутренностями. Похитив внутренности, спешит окунуть их в воду, если ей это удастся, то жертва умрёт.
   – А зачем ей это делать? – спросила Рифая.
   – Честно, не знаю. Знаю, что Алпаб бессмертна и к ней не стоит относиться как к очередному лёгкому заказу, она очень сильная баба.
   – Это само собой, – согласился Нээл, – будем относиться очень ответственно, уверяю вас.
   – Только прошу вас, не переусердствуйте, – тихонько рассмеялся Хойинэр. – Вы молодые ребята, не стоит вам рисковать, после живите, как будто ничего и не было, договорились?
   – Спасибо, – закончила беседу Виарелина.
   С первыми петухами их разбудил Хойинэр. Собравшись на майдане, все мужи Калукара и отряд наемников разделились на команды, половина отправилась на водопой, другая – на побережье Саммуара.
   Наёмников, как и предполагалось, отправили к реке. Сонные ребята ждали, когда что-то случится, с ними ещё были Хойинэр, Торойс, его брат Ярукас и их отец. Все были чем-то заняты: кто блуждал туда-сюда, кто тихонько дремал.
   Со стороны моста раздался ужасающий визг, и что-то сигануло оттуда грузом вниз.
   – Атакуй! – взвыл Хойинэр. – Попробуйте схватить, убить не выйдет.
   Все толпой помчались на нечисть. По мере приближения ближе силуэт становился всё яснее. Перед ними странно кривилась старая женщина высокого роста с длинными, до пяток, густыми с проседью и рыжеватыми распущенными волосами, в которых утопало все её тело. У неё были худощавые пальцы с когтями и заросшие ноги с острыми ногтями, большие и обвисшие медные груди. Она предстала перед ними полностью обнажённой. Закидывая груди за плечи, она что-то яростно вопила. Вдруг она молнией подалась в сторону реки, перепрыгнув преследователей. Опомнившись, Рифая сразу обернулась и выкрикнула заклинанье огня, и мощный и объёмный поток пламени с широким радиусом тут же задел Алпаб. Ядовито взревев, женщина обернулась седым медведем и сразу начала наступление, словно валун, скатывающийся в бездну. Прерывистыми рывками хищник влетел в гущу событий. Сбив двух сыновей Иеркаса, Алпаб замахнулась на Миерга. Здоровяк быстро среагировал и хлёстко парировал удар своим мечом. Второй тычок был ожидаемым, и Миерг подвернул лезвие под углом, тем самым срезав половину смердящей лапы. Заметив, что зверь отвлёкся, Хойинэр со всей дури пнул по ноге и вывернул её. Медведь зарычал, после, вёртко обернувшись тёмным и седоголовым стервятником, взмыл в воздух. Сделав двойной пируэт и добив это манёвром пике, птица превратилась в огромную седую гориллу и полетела кулаками вниз. Вдарив по земле, нечисть начала громить всё. Охотники на монстра старались держаться на дистанции, дабы избежать мясорубки, которую устроила гниющая горилла. Все члены группы так или иначе пытались достать до цели, хаотично ударяя магией. Отец и братья выстроились в ряд.
   – Цайлапан, – синхронно выкрикнув заклинанье, они приковали Алпаб к земле.
   – Убивай, – следом крикнул Ярукас.
   – Рифая, – окликнул её Нээл, – позови меч.
   – Роза, – с поднятым оружием девушка помчалась на гориллу.
   Пульнув в животное камнем, Рифая пригнулась, уклонившись от удара, протаранила ведьму, всадив лезвие в почку, и, несколько раз хорошенько провернув клинок внутри нечисти, вынула его и сразу улетела от первого же встречного апперкота.
   В свободном падении было видно, что грудная клетка девушки вогнута. Хлеща кровью, Рифая приземлилась прямо на лицо, размазав его по всему побережью, да так, что вся физиономия до ушей отсутствовала. Калукарцы оцепенели, наёмники же даже внимания не обратили и продолжили действовать. Рифая медленно поднималась. Мышцы её лица, кости и кожа со всеми капиллярами срастались на глазах, а символы на мече ярко светились. Чуть постояв, девушка попыталась прийти в себя, осмотревшись и пошатываясь схватилась за голову. В глазах всё двоилось, а то и троилось. Задрав нос, Рифая заметила, что калукарцы с водопоя спешат на подмогу с поднятыми саблями. Покрутившись, девица узнала среди размытых силуэтов Миерга. Немой принц смотрел на неё с болью и обидой в очах. Хватанув меч, бугай с разбега врезался в Алпаб, протаранив её. Ведьма колыхнулась и еле удержалась на ногах. Тогда здоровяк сопроводил таран серией искусных ударов.
   В ходе битвы Алпаб всячески меняла облик между медведем, волком, гориллой. Миерг сражался в компании Нээла и Виарелины, Саййа, как могла, их поддерживала, но ей нужно было время, чтобы оправиться уже после нескольких заклинаний. Местных стало ещё больше. Каждый считал своим долгом зацепить, нанести вред общему врагу, но они мешали друг другу, и это играло только на руку ведьме. Рифая сразу же подключилась к неравной битве и в прежней манере начала подпаливать нечисть. Обернувшись мясистым быком, Алпаб начала устраивать набег на воителей, на порезы, пронзание, сжигание тварь не реагировала. Все действовали осторожно, взмах – отскок. В очередной раз, когда она обернулась гориллой, Рифая начала атаку. Каждый последующий удар становился всё тяжелее и сильнее, роза придавала сил и укрепляла девушку. Подкинув нечисть магией воздуха, девица кувырком ушла влево. Долетев до земли, горилла вдруг встала на ноги, даже не пискнув, и всмотрелась во всех присутствующих. Её взор утопал в крови. Тихо усевшись обратно, она превратилась в женщину. Всех это застало врасплох. Народ начал медленно пятиться, каждый понимал, что это такой хитрый ход, и держался наготове, и не зря: мигом превратившись в пещерного льва, бесовка продолжила сопротивление, убивая одного за другим. Нежить устроила самую настоящую резню. Обратившись в быка, она продолжила буйство, а мужи Калукара сражались до последнего вздоха.
   Весь изливаясь кровью, каваастиец злобно мычал, смотря прямо на быка, который рвал землю копытом. Готовясь поразить противника, бык резко стартанул, но Миерг даже не повёл глазом, его меч начал ослепительно светиться, и кручёный удар пришёлся в затылок Алпаб. Припечатав её к земле, Миерг продолжал наносить тяжёлые удары, разламывая земную кору. Заметив, что Вельтиерм не контролирует себя, Виарелина оторвала его от земли магией воздуха и тихонько опустила. Тяжело дыша, дюжий принц успокаивался. Собравшись вокруг полуживой нежити, калукарцы приволокли кувалду и один крупный троетёс. Один встал на спину ведьме, двое схватили за руки и вытянули, уперевшись ногой о её бок, четвёртый, взяв длинные ручные тиски, приложил гвоздь к виску.
   – Поклянись, что уберёшься с земель, – взмахнув кувалдой, прокричал первый, – поклянись, что и пальцем не тронешь люд наш.
   За молчанием Алпаб последовал грохотный удар по троетёсу. Нечисть отвратно взвизгнула.
   – Клянись, сука, – вбивая гвоздь глубже, орал калукарец, – Поклянись же.
   Чертюга измученно выла, но клятву не давала. Мужчина продолжал вбивать гвоздь, специально промахиваясь через раз.
   – Клятву, смердяй, ты и тебе подобные даже подумать не смеете о Калукаре и Ахцахе.
   Закончив пару контрольными ударами, тот, что с кувалдой, попросил ещё один троетёс, и тогда ведьма разрыдалась.
   – Клянусь, – раздался хриплый и противный голос, – клянусь оставить вас и ваших родных. Не надо вторую, я и в сторону родины Шарвили не посмотрю.
   Ржание скакунов прервало обряд. Они разом обернулись, и перед ними предстала тяжело выряженная конница с флагами и выставленными кавалерийскими копьями.
   – Хакронские? – с удивлением произнёс Иеркас. – Война?
   Все калукарцы схватились за оружья.
   Сгруппированно расформировав передние ряды, появился всадник в тяжёлой латной броне с вырывающимся из нагрудника орлом. Его плечи отделаны и выступали как орлиный клюв, на нём были заострённые локтевые бандажи и наколенники, на голове – антропоморфный шлем с личиной, за спиной – плащ с гербом, вьющийся на ветру.
   – Зачем пожаловал, хакронец, – выйдя вперед спросил Хойинэр, – аль за войной прибыл?
   Всадник не ответил, затянув паузу, вытянул палец, помахал им, медленно, аккуратно и уверенно слезая с коня, и предстал в полный рост, огромный рыцарь с секирой на поясе. И только один его вид внушал неподдельный ужас.
   В пылу наколённой атмосферы Алпаб взревела и взмыла, потерявшись где-то в облаках. Сопроводив беса медленным движением головы, всадник вновь обратил своё внимание на них. Рифая и остальные ребята вполне догадывались, по какому поводу они нанесли визит, но ума не прилагали, как их отыскали.
   – Несомненно, – из-за маски раздался приглушенный голос со своеобразной растянутой дикцией, – ты, несомненно, горд, горец. Но я тут не по делу войны.
   – Так кто же ты, столь грозный всадник? – спросил толстяк со шрамом.
   – Пред вами новый князь Хакрона, – вмешался усатый и синеглазый кавалерист, – обращайся с ним подобающе.
   Король поднял руку, дав знак своему войну остановиться.
   – То и есть правда, – медленно сложил руку на лезвие секиры правитель. – Я новый монарх Хакрона Оройз, ныне зовусь Хакронским. У вас в гостях убийцы Дииньйи Ракаррара.
   – Эти молодые люди, – оглянулся Хойинэр, – помогли нам сразить Алпаб и добиться от неё клятвы.
   – Несомненно, – после длительной паузы начал Оройз, – каждый волен совершать как злодеяния, так и благодеяния. Но и за благое, и за злое отвечать надобно, или же это уже не есть справедливость?
   – Справедливо, – показалась из толпы Рифая, – и правильно сказано, влезли мы тогда не в своё дело.
   – От а до я, – шагнул Хойинэр, – полностью солидарен с тобою, но этих ребят сдавать не намерен. Уж простите меня, родичи, – повернувшись к народу, проговорил безрукий воин, – но хоть они и есть наёмники, они единственные, кто подсобил нам.
   Король опустил голову, достал щит из-за спины, упёр в землю, после плавно вернул голову в прежнее положение.
   – Герб, – обвёл рукой край щита Оройз, – герб сей видите?
   Напряжение и запах металла повисали в воздухе всё больше и больше. Калукарцы переглядывались, стоя уверенно, прекрасно понимая, что в этой бойне верх им не одержать, но, всматриваясь в храбрые глаза своих собратьев, они понимали, что неведомая поддержка сопровождала их.
   – Эта карикатура, – кулаком проломил щит в области герба царь, – сотворена Дивиалем. И думать не смейте, что мы с ним схожи. Наёмники пойдут прямиком в моё царство, да без всяких кровопролитий.
   Предводителя горцев насторожили эти слова. Стиснув зубы, он оголил клинок.
   Заметив это, все воины Хакрона синхронно достали щиты и вставили копья в глубокий срез с боку щита, соорудив смертоносное орудие. Но правитель покачал головой.
   – Усмирите свой пыл, – залезая обратно на жеребца, промолвил Оройз. – Обдумай последствия неусмиренного пыла.
   – Прошу, – начал Нээл, положив руку на плечо Хойинэра. – Мы очень ценим и очень благодарны за ваш поступок. Но не нужно рисковать собой из-за нас. Ибо все мы прекрасно знаем, что битва неравная и будет проигрышной.
   Команду разделили, разместив каждого по отдельности в тюремные повозки. Путь предстоял в Хакрон. В дороге заложников кормили, но никакого контакта со стороны солдат, было абсолютное игнорирование. Каждый раз, когда дружина останавливалась на бивуак, кареты с пленными ставили поодаль друг от друга. Достигнув переправы имени Дауда, войско встало. Рифая привстала и начала наблюдать. Ратники начали маршировать колоннами, строясь в длинные ряды. Закончив марш, они медленно двинулись дальше, пройдя несколько сотен метров, опять остановились. Рифая заметила громадный одинокий утёс, торчащий посреди города. По мере приближения к вратам Хакрона утёс напоминал палец монструозных размеров. Ближе ко входу повозки остановили и ребят по одному выпускали и строили в шеренгу. Никто не сопротивлялся, кроме Виарелины. Девушка плечом заехала первому вояке в поддых, а второго лбом о нос огрела. Виарелина махала ногами, матерно ругаясь. Заметив суматоху, король прискакал в эпицентр, спрыгнув с коня неторопливо подошёл. Своевременно подняв руку до виска и блокировав круговой удар ногой, Оройз грубо схватил её под локоть. Девушка почувствовала настолько мучительно тяготящую мощь, что это начало нестерпимо давить на её волю. У Виарелины покосились ноги, но она изо всех сил сдерживалась и всматривалась в маску, за мраком которой даже глаз не были видны. Ослабив хватку, князь ушёл, ухватив коня за узды.
   Врата с грохотом распахнулись, и пред ними встал город. Вблизи стало ясно, что это огромные пальцы, торчащие из земли, а не утёсы.
   – Холера, это что за брехня? – упав на колени, промямлил визиец.
   – Экекас – по преданиям великан, прародитель экезов, – пояснил один из воинов, – живший ещё во времена зарождения Древнего Говора. Хакрон – Город в длани.
   Столица была в процессе перестройки. Весь городок стоял на ушах, стадия реинкарнации только-только в первой фазе, все старые строения попали под снос, город почти что реформировался с нуля. Перейдя воротную арку, они встретили первый палец, внутри которого бушевала жизнь. От пальца к пальцу протянута канатная дорога с железными вилками, зацепленными прямо к канату, без какой-либо страховки, на них и перекатывались с одного пальца на другой. Верхушка обустроена под дозорную башню и оттуда исходил дым. Если дыма не было, то это означало, что нагрянули неприятели. Туземцев притащили к подземным темницам на другой конец города. Тюремные блоки были напрочь забиты всяким отребьем и поганцами. Женщин, мужчин, стариков не разделяли, всех загоняли в один загон. Хаос, царивший на территории узилища, власть не волновал. Принцип был простой: пусть опухоль общества рассосётся сама собой, убийства, измывательство, избиение, насилие, иерархия, образованная узниками, рабство царили здесь. Никто это не контролировал, у стражи была одна-единственная функция – следить за тем, чтобы никто не сбегал.
   Князь лично сопровождал кандальников. В присутствии правителя весь подземный корпус притих, только звуки шагов громко раздавались в просторном коридоре. По винтовой лестнице они спускались все ниже и ниже, страх неизвестности удушал, мучил, издевался. Из глубин на поверхность вырывался сильный ветер, неприятно обдувая лица. Наконец открыли железные двери. То, что Саййя увидела там, заставило её вырвать прямо себе под ноги. Их приволокли в камеру пыток.
   Скелетообразные останки жертв были разбросаны по всей комнате. В правом углу стоял столик для ведения списка испытуемых, на нём тускло горело несколько свечей, которые и освещали всё помещение. Стены были с углублениями и местами выступали, делалось это для акустики – толстые стены отражали любой звук, любой шорох. К выступающей консоли на цепь повесили несколько пар башмаков-цыпочек с шипами, в противоположном углу от стола была прибита доска с рычагами для кошачьего когтя и сами железные крюки, покрытые засохшей кровью, брошены рядом. В центре к потолку подвешен двусторонний мясной крюк, а на нём уже висел мужичок, истекая кровью, с разорванной задницей от анальной груши. Ближе к гостям был установлен пресс для черепа с раздробленными кусками костей. Прямо под грушей было забито два столба, с которых свисали кандалы, рядом перфекционично сложены спиленные пополам тела.
   Оройз прошёлся по трупам и открыл соседнюю дверь.
   – Заходите.
   Перейдя порог, когда их глаза привыкли к темноте, они заметили многочисленные гиббеты, заполненные исхудавшими телами, которые ждали свою очередь по списку со столика в камере.
   – Цай, – сформировав в ладони клубок пламени, продолжил Оройз, – эта пятёрка отправила на тот свет Ракаррара.
   – У-бе-й, – хрипло пропищала одна из гиббетов, – убей их, Оройз, прошу.
   – Это уже вторая просьба, – обратился в никуда монарх. – Вы взяли с меня слово, слово, что я отыщу виновных. Но я не обещал их казнить. Ваш срок настал, семья Диинья.
   – Будь Ракаррар здесь, хрен вам, а не свержение, он бы кишки спустил недругам.
   – Принц во всём превосходит Ракаррара, будь он в городе или нет, Каирмарронно стёр бы любого в порошок.
   – Значится, ты его сообщником заделался?
   – А ведь знаешь, – повернулся к дверям Оройз, – в коем-то роде да.
   Убравшись из темницы вон, король молча шёл, рассматривая город. Ближе к большому пальцу покорно простаивал полуразрушенный скальный замок. Одарив строение взглядом, они двинулись дальше, приближаясь к старинной крепости. Основная часть крепостных стен была обвалена, усталый вид многовековой громадины вызывал разные эмоции, хотелось посочувствовать, положить руку и рассказать о всех своих насущных проблемах и желаниях.
   Проводив пленных в жилой корпус, охрана потерялась в лавине бесчисленных коридоров и дверей. Все были в замешательстве и молчали, разглядывая красоты поместья. Рифая осматривала высокую и широкую арочную двустворчатую дверь с плотными дубовыми задвижками. Каждая из створок была индивидуально отделана разными высеченными рисунками. На левой створке демонстрировалось сражение, где группа альвов перепрыгивают через щитоносцев, тогда как люди ведут залповый лунный обстрел экезов, на правой – колоссальный экез с человеком и альвом на плечах. Прозвучал горн, и арочные двери плавно раскрылись.
   – Шустрее, щеглы, – прошипел страж, – царь ждёт.
   На троне восседал Оройз во всей совей красе. Тёмно-карие глаза, тёмно-каштановые волосы, острые скулы, овальное лицо, взгляд, впивающийся прямо в душу, кожа цвета слоновой кости, на лике также красовались родинки, одна – на веке, другая – у идеально прямого носа. Князь был красив, высок, широкоплеч, в самом расцвете сил, но в его движениях улавливались усталость и несчастье.
   – Сбросить кандалы, – звонко проговорил правитель, – отдать все вещи.
   – Но как так царь, – возмутился страж в кирасе и бургиньоте. – У них магические мечи.
   Оройз провёл пальцем к губам, после подпёр голову и начал массировать глаз.
   – Исполняй.
   Встретившись взглядом с королём, солдат сразу пришёл в себя и торопливо потопал выполнять повеление. Никто не решался начать беседу и лишний раз бросить взгляд на князя, теперешние гости правителя стояли на голом полу и переглядывались.
   – Привратник, – произнёс Оройз, – отведи ребят в бани, пускай сполоснутся.
   – Слушаюсь, государь, – ответив стражник, потопал в левое крыло тронного зала, встал у колонны и головой указал в свою сторону.
   Соратники оглянулись на короля и неуверенно побрели туда же. Сразу через комнату вёл другой коридор, длинный, извилистый, усыпанный пустыми стендами для доспехов, кругом были многочисленные заколоченные двери, огромные и ржавые подвесные люстры, которые заменяли простые факелы. Это был единственный в замке коридор, где стены были увешаны факелами. Причиной этому послужили хаотичные пробоины от катапульт. Дальше путь преграждал внушительный катапультный валун, обвалившийся на проход вместе со стеной. Но вратовой резко подал влево и выбрался из пролома. Все последовали его примеру и оказались во внутреннем дворе. В абсолютно пустом дворе с раздавленной конюшней около колодца, а рядом излучали тепло заранее разведённые бани. Их сразу разделили – женщин в одну, мужчин в другую. Весь отряд неохотно умылся в тишине, царили непонятная вялость, утомление, в связи с последними событиями вся мотивация была исчерпана, казалась чем-то несуразным по сравнению с тем, что они пережили за этот период времени.
   После отмывочных процедур, кампания встала перед царём, они были понурыми, мрачными, хмурыми и подозрительно кручинными. Им, как и велел государь, вернули все принадлежащие им вещи. Оройз свободно сидел на своем месте, даже не тревожась, что в его замке вооруженные незнакомцы, которым отдали методы убийства по его же личному приказу, шайка наёмников, во многом доверяющих звону монет. С полным неведеньем, что эти люди из себя представляют, он освободил их от цепей и выдал ранее конфискованное добро.
   – Всё, что принадлежало вам, вернули, – неторопливо произнёс князь. – Жена Ракаррара последним желанием выбрала увидеть убийц мужа. Несомненно, это и является причиной вашего нахождения в Хакроне.
   – Он со своей бандой напал на Дастапаросту, – непоколебимо ответила Рифая, – Ихтилат не желал видеть их, он просто устал.
   – Я просвещён в этой теме, он лично мне поведал ваш курс.
   – Ихтилат? Вот откуда нас выдали.
   – Ихтилат вас выдал, выдал, когда удостоверился, что я безвреден для вашей компашки. Рассказал, что вы умудрились охоту на принца устроить. Несомненно, смешная затея.
   – Почему так сильно боятся его? С чем это связано? Почему при упоминании этого поганого имени чуть ли не каждый страшится. Если суждено умереть, умрёшь в независимости, где и как, так почему бы не спасти оставшихся, тех, кого он ещё не настиг, те семьи, которые он ещё не вырезал и не оставил брошенных одиноких детей, – обернувшись назад, резко кричала Рифая. – Убивает кого и когда захочет. Сила – это не есть дозволение карать беспомощных. И вообще ваш страх делает его сильным, все ссатся хоть и не видывали ни мощи, не хвалёной хладнокровности этого Дэссоу. Тупо, когда один своим именем держит весь мир в ужасе. Где справедливость? Уродился один оборванец с талантом, так все ему башмаки лизать сбежались.
   Оройз молча повёл глазами, дав знак своим людям успокоиться. Князь достал корону с угла трона, осмотрел её и блеснул ею, выбросив подальше.
   – Однако неприемлемо бросаться такими громкими речами и не считаться с принцем. Однако неприемлемо строить из себя жертв или героев, способных противостоять Каирмарронно. Считать себя из числа неформальных, считать себя теми, за кем правда, теми, кто не страшится Дэссоу. Неприемлемо упрекать не способных ему противодействовать, тем самым возвышая свою значимость в этом мире. Я никогда не стану уверять, что я бесстрашен и буду стойким перед ликом Дэссоу. Ни одна сволочь на свете не знает, как поведёт себя в патовых ситуациях, и в сию минуту, гордо выпучив грудь, молвить о своей доблести и цели сразить Каирмарронно, а при столкновении задрожит челюсть, глаза обернутся хрусталём, все мышцы сожмутся, холодный пот пробудит рецепторы, и тогда ты будешь осознавать, в чём суть этого сокровища под названием жизнь. Будешь прокручивать каждое воспоминание, надеясь, что хоть чего-то стоило твоё никчёмное существование, будешь горько сожалеть о своих деяниях, где был вредный и безвредный выбор, где ты оплошал, где нужно было переступить через порог принципов, и даже о твоих паршивых мыслях, когда-либо пролетавших в голове, будешь жалеть.
   – А вы, вы не жалеете? – хорошенько обдумав его слова, ответила девушка. – Вам не жаль своих земляков, которые полегли из-за буйства убийцы королей. Ни в чём не повинных, которые даже сути не обуздали, которые сразу пришли в мир с негативными эмоциями.
   – Может, и жаль.
   – Ну так соизвольте помочь нам! Я не ставлю нас выше, любой может дать хоть один пылар или вообще присоединиться к нам, в любом из случаев мы делаем это ради всех, а не только потому, что хотим прославиться.
   – Не нужно тратить себя ради других, если у тебя есть иной выбор. У вас он есть. Стоит одуматься.
   – Ясно… Жители Чилцава неисправимы, очень упёртые, во всём. Но я не хочу измениться, я правда стараюсь.
   – Но ты не способна повлиять, именно поэтому придётся тебе смириться.
   – После ваших слов я кое-что переосмыслила, – выдохнув и убрав с лица волосы, подняла голову Рифая. – Для кого-то он храбрый воин и спаситель, на которого нужно равняться, а для кого-то аморальный маньяк, не щадящий даже детей. На мир и людей нужно смотреть под разными углами. Я не разбираюсь в людях, ибо я просто рабыня, освобождённая из подвала таверны в скверном городке. Но пытаюсь учиться понимать, где допускаю ошибку, где поступаю правильно, и сейчас хочу поступить правильно. Я знаю, кто поможет нам и кто способен разделаться с принцем. Только помогите нам его найти. Шэйрэн Гаатфуарэ, так его зовут.
   – И вы, королевичи, не знаете кто такие Гаатфуарэ?
   – Нет, – ответила Саййа. – Фамилию, возможно, слышала, но чтобы знать, нет.
   – Вам по сколько лет? – задумался король.
   – Нам всем по девятнадцать-восемнадцать, – влез в разговор Нээл.
   – Ах, вы ещё дети, не посвящённые в государственные дела.
   – Поможете нам? – безнадёжно спросила Рифая, – отыскать Гаатфуарэ хотя бы.
   – Ис его помощью убьёте Дэссоу?
   – Шэйрэн слишком могущественный воин, это он убил Газилия Аракаарда, в одиночку, прямо на моих глазах.
   – Так ты знакома с Гаатфуарэ?
   – Да, господин Шэйрэн научил меня всему, что я умею, – закончив, Рифая вдруг поняла, что её чувства к Шэйрэну безвольно потеплели. – Он меня выкупил, он меня выкормил, все, кого мы встречали, чуть ли не возводили его в самые сильные воины и называли очень добрым человеком.
   – Как он отзывался о самом принце? Что такого Гаатфуарэ говорил о Каирмарронно?
   – Нейтрально настроен. После слов одного альва он сказал, что хочет лично встретиться с ним.
   – Смешно, – улыбнулся Оройз. – Гаатфуарэ и Каирмарронно – два самых близких друг для друга рода на всём Чилцаве, настолько преданных друг другу, что семьи Каирмарронно и Гаатфуарэ вдвоем правили империей. Два рода которые слились воедино. Мужчины Каирмарронно брали в жёны только женщин Гаатфуарэ и наоборот, благодаря чему их союз укреплялся родственными узами, благодаря чему они сохраняли свою чистую аристократическую кровь и идеальную внешность. Во главе их прославленного т-образного стола сидели четыре родителя, в ноге буквы – всё их потомство, слева усаживалась вся семья Каирмарронно, а справа – Гаатфуарэ, мальчик и девочка, у которых возникла симпатия и которые объявили об этом, сидели напротив друг друга. Хоть и все понимали, что Каирмарронно главные в этой империи, но ни одно решение не принималось без Гаатфуарэ, Удуба заставил всех считаться с Гаатфуарэ так же, как и с ними. Значится, жив ещё один принц.
   Полукровка упала на колени и начала истошно рыдать. Соратники рванулись к ней, но Рифая никого и ничего более не видела. Она вспоминала, вспоминала, как Шэйрэн убил Газилия, как после его визита в Хефрос замок подорвался, как Катна сразу узнала парня и ужаснулась, как он скрывал свою фамилию, называясь только по имени.
   – Шэйрэн, – выкрикнула девушка, – как ты мог! Шэйрэн! – крикнула ещё сильнее Рифая. – Ты помогал ему, помогал. Ты врал всем, ты врал мне… Ненавижу… Ненавижу тебя…
   – Как ранее было сказано? Настолько сильный воин, что способен справиться с Дэссоу? Ну-с, теперь перед вами стоит задача разобраться с двумя принцами. Последний из живых князей времён империи – это монарх Моглэйна, скорее всего, Дэссоу направился именно туда. Моглэйн – одна из самых южных точек Несси, через Тебрад попадёте туда.
   – Спасибо вам, – кивнула Виарелина, – с вашего дозволения, мы покидаем Хакрон.
   – Ещё кое-чего напоследок, – вытянул руку князь. – Неумно излагать, что вы несёте знамя всего зелёного в этом мире. Дико и безответственно думать, что после смерти Дэссоу Чилцав поменяется в лучшую сторону. Казни принца несут спасение многим, свергая диктаторов и тиранов, истязающих свой люд. Пример тому сей град, сами наблюдали, что с ним творилось.
   По дороге к выходу из Хакрона Рифая была потерянной, мысли и обида съедали её изнутри. У ворот им передали скакунов. Последний раз посмотрев на город, отряд медленно двинулся в сторону Тебрада. Посе того как они махнули через холм и прошли несколько верст, до них дошёл слабый оклик. На бешеной скорости ребят настигал неизвестный. Мгновенье спустя стало ясно, что это Торойс.
   – Вас не отыщешь, – остановив коня, произнёс калукарец, – благо дозорные сообщили, что вы выдвинулись и уже не в городе.
   – Что стряслось? – спросил Нээл. – Как тебя там? Кройтос?
   – Чего? Вот ты упырь, конечно, имя успел мое позабыть? Торойс я, То-ро-йс.
   – Ты не на своей земле, калукарец, так что следил бы за словами.
   – Я с Ахцаха, идиот чёрный, ты тоже не на своей земле, так что не выёбывайся мне тут, морда визийская.
   – Давай побьёмся на кулаках, без мечей, магии и всякой другой хрени.
   – Я обеими руками за, ты неплохой парень и как мужчина помогал калукару. Понеслась!
   – Давай, брат, выпустим пар.
   Перед потасовкой сорванцы спустились с лошадей, встали на полянке. Саййа хотела вмещаться, но Миерг встал на пути у девушки, дав понять, что драчуны разберутся сами. Торойс с ходу набросился и, пройдя в ноги, поднял Нээла над собой, Визиец с локтя зарядил по макушке ахцахцу. Выронив парня, Торойс треснул левым боковым, заставив Нээла упасть на три точки и желая сразу добить оппонента ногой в рыло. Ахцахец поторопился, после чего Нээл успешно ухватил парня за ногу и затем уронил, поддев вторую.
   Возня в слякоти затянулась, дебоширы порядочно набили хари друг другу. У визийца был сломан нос, кровь заливала весь рот и шею, Торойс получил опухший глаз и сечку на брови.
   – Хватит, – шмыгнув носом, скомандовала Рифая, – достаточно поиздевались над собой. Ибур, – вытянув руку, начала девушка, – иер айа.
   Из ладони полукровки появился тянущийся серо-голубоватый свет. Вылечившись и закончив мордобой, скандалисты легли на спины и одаривали друг друга любезностями.
   – Я это чего вас искал-то, – отряхиваясь и оправляя одежду, проговорил Торойс. – Деньги-то мы не отдали, вот я и гнался. Возьмите, – протянул целый берекат ахцахец, – спасибо вам, добрые молодцы.
   – Берекат? Там условилось о полтиннике, – удивлённо произнесла Саййа, – вот прям как сейчас помню.
   – Точно, – поддакнула Виарелина, – Миерг нашел её.
   – Восхищаете своей честностью, – отведя голову, ответил Торойс, – только этот заказ там больше нескольких месяцев висел, ни слуху, ни духу. А вы, други мои, из числа единственных откликнувшихся. Так что нате.
   – Спасибо большое, – сложил золото в рюкзак Нээл.
   – Ну как там? Дальше-то куда бредёте? За новым, так сказать, заказом?
   После вопроса Торойса все повернулись к Рифае, ожидая реакции от девушки, но она промолчала, обдумывая что-то. Энтузиазм рассеялся на глазах, взгляд скатился в бездну, веки стало сложно поднимать, красивые зелёные глаза стали отчаянно пустыми.
   – А чего это альвийская дама такая грустная? – неожиданно спросил ахцахец. – Испоганилось что-то?
   – Что? – вылупилась Саййа, – Ты как?
   – Ну это как посмотреть. Она у вас бледная, высокого роста и ушки с остринкой. У альвов глаза и волосы в свете солнца красками отдают, у вашей я заметил это ещё на мосту, когда цвет чёрных волос бордовым заиграл, да и зелень её глаз лёгким лазуритом веет от света. У представителей альвийской расы этот процесс проходит намного более выраженно. Отсюда и делаю вывод, что она полукровочка. Прекрасно! Альвийки мне нравятся, да и людские тоже.
   – Вот то-то же, ненавижу расистов.
   – Не-не, я не то чтобы прям фанатик, но изучать все это моя страсть.
   – Так, остановитесь, – вмешалась Виарелина, – меня одну удивило то, что Миерг наш безмолвный разгромил Алпаб магией меча?
   – А что в этом странного? – взбираясь на коня, спросил Торойс. – У него же Сев.
   – Ах да, точно, простите, вот я дура, у него-то всего-навсего части языка нет, действительно, Торойс, что в этом странного?
   – Да уж, шуточка против тебя обернулась из-за твоего незнания. Меч подстраивается под хозяина, для этого нужно обуздать своё оружие. Это целая наука. Чтобы понять её, нужно посвятить всего себя мечу, чувствовать каждый скрежет, каждую вибрацию, слиться воедино, стать эфесом для клинка, источником силы, научиться черпать и отдавать магию. Он не просто здоровяк, как кажется на первый взгляд, он намного мудрее и умнее нас всех вместе взятых. Слишком много времени проводил наедине с мечом, познавая друг друга, сидя и беседуя с ним.
   – Вельтиерм, – прищурив глаза, посмотрела на Миерга Виарелина, – может, нам ещё какое-то чудо от тебя ожидать?
   Здоровяк просто улыбнулся, да так, что морщины появились на лбу.
   – Дак куда дальше?
   – В Моглэйн, – уверенно промолвила Рифая, – искоренять Дэссоу.
   – Пхах, вы хотите с Каирмарронно разделаться? Ха-ха-ха-ха, – ухватившись за пузо, высмеялся до слёз ахцахец. – Да вы хоть понимаете, что полководец с вами вытворит?! Говорят, что один его взгляд способен вселить ужас в соперника. Он настолько быстр, что взор не улавливает, в бою всегда рассудителен, спокоен и беспощаден, да и к тому же на данный момент никто ему в подмётки не годится. Насколько я помню, его стиль в каждом бою меняется, никто не знает, что от него ожидать. Он может выждать, может напролом ломануться или действовать издали. И при всём при этом со следующим врагом он будет сражаться по-другому, абсолютно по-другому. Это одна из главных причин, почему Дэссоу так опасен. Он думает и рассуждает намного лучше и быстрее целой армии, следовательно, он умнее всех на Чилцаве. Каирмарронно предугадает каждый ваш шаг, каждое ваше намеренье, ваши же мысли посещают его быстрее, чем вас самих, да и рубится он, словно видит всё со стороны. Немногие так умеют! Из каждого боя он выходит новой версией себя.
   – Да я смотрю, он твой кумир.
   – Какой там кумир, я с Ахцаха, у нас простой городок, ничего интересного нет, порой даже делать нечего, все детство и свободное время провожу в доме знаний и мудрости. Я знаю про многих, изучал всё, что попадётся под руку: про альвов, экезов, людей, ксарненов.
   – Ксарненов? – удивился Нээл. – Что они из себя представляют? Первый раз слышу.
   – Ну поныне ещё неизвестно, я лишь видывал письма, где наученные переписываются с учёными. Если дословно, то там шесть писем с очень коротким содержанием, просто ответ на вопрос. В первом письме спрашивалось: «Кто вам там встретился, люди?» Ответ пришёл краткий: «Не люди». И так далее. Звери? И не звери! Что-то между? Что-то между! Возможно, текст таит в себе какую-то загадку. Честно скажу, бился над ним довольно-таки долго, но сути не уловил. По такому же принципу наш мир населяют множество различных рас и других существ, нечистей, сволоты разных степеней мерзости. Есть очень много научных трудов, но изучателям то злата не хватает, то бедолаги не возвращаются.
   – Каждый шаг открытие какое-то, столько всего ранее неизведанного и, я уверен, опасного.
   – Я так понимаю, что вы не передумали устраивать Каирмарронно взбучку. В таком случае отправлюсь с вами, по пути переубедить попытаюсь, да и у вас я не спрашиваю, можно ли. Сам так решил.
   – Отец, брат, дом в Калукаре, – поинтересовалась Рифая, – как же всё это?
   – Да по правде, никак. Брат у меня как месяц после женитьбы, место голубчикам освобожу, а об отце они и позаботятся.
   – Как же так, – возмутилась Виарелина, – старый батька волноваться станет да брат с женой.
   – Не будет отец волноваться, он уверен в том, кого воспитал. Я и брат – одно и то же. Знаю, что и братишка мой верит в меня так же, как и в себя. Долго планировал странствие, поэтому выбрали меня, дабы я доставил вам оплату. Перед уходом из дома я оповестил всех, что вернусь тогда, когда ни один из них не ждёт.
   Двинулись дальше уже отрядом из шести добровольцев.
   Средь густой живности улавливался еле пробивающийся дымок, из-за деревьев виднелась черепица тёмно-коричневого цвета.
   – Прямо по курсу, – настороженно произнёс Нээл, – строение какое-то, аль дом, аль ещё чего-то.
   – Это гостеприимный особняк, – сказал ахцахец, – заглянем в гости, смелей.
   Приблизившись, они увидели каменный особняк с двумя башнями. Верхних оконных рядов вообще не было, нижний зарос мхом, но одно-единственное было очищено и в идеальном состоянии. Сквозь стекло просачивался блеск тихонько томящегося огня. Рядом стоял дровяник, и оттуда разносились звуки на всю местность. Вдруг из дровяника грациозно и бодро вышел мужчина небольшого роста с морщинистым лбом и чистым голубым взглядом, седые волосы с редкими темными волосинками локоном собраны вперёд. В руках он держал охапку дров. На нём были испачканное льняное двубортное пальто с красным шиворотом, серые кожаные сапоги с ремешком, где был привязан узорный охотничий ножик. Мужчина не поднял взгляд, спокойно дошёл до входных дверей и кивком позвал в гости.
   – Это Авсувор, он строгий, но добрый дядька, – торопясь зайти, проговорил Торойс, – спешите, кого вы ждёте-то?
   Последним вступил на порог Миерг, с грохотом хлопнув за собой дверь. Открытые проёмы встречали их на каждом шагу. Измученная лестница скрипом поприветствовала пожаловавших. В комнате было тепло и уютно. От маленькой и ладной комнатки тянуло правдивым бытом и древесной смолой. У камина в кресле-качалке удобно растёкся во всю свою длину Авсувор. Мужчина вглядывался в окно, многозначительно покуривая трубку.
   – Впервые за этот месяц, – затянувшись, тихонько проговорил военачальник, – давненько не было крольчат у нас тут. Не лучшие времена настали, от спокойствия мало чего осталось. Прогнили мои оконные рамы, как и весь этот мир.
   Закончив говорить, Авсувор повернулся к гостям, внимательно просканировал каждого. Взор мужчины зацепил здоровяк Миерг.
   – Эти очи… – прищурился хозяин. – Неужто сам королевич Миерг? – звонко ударив по букве и в имени, продолжил он. – Видать, позабыл ты меня, рыкарь маленький.
   – Он безмолвный дядя Авсувор, – почесав щетину вставил Торойс.
   – С каких пор?
   – Язык ему укоротили, – перехватила инициативу огневолосая, – безмолвный король – не король вовсе.
   По выражению лица военачальника стало понятно, что ему неприятно и тоскливо, его глаза не могли найти место, двигаясь из стороны в сторону.
   – Все настолько плохо? – обратился он к Миергу. – На Родине все настолько ужасно?
   Маленький рыкарь кивнул и с обидой сглотнул. Подперев костяшками рук подбородок, Авсувор задумался. Хозяин особняка долго и пристально обдумывал что-то. То он гневался, то успокаивался, затем вновь вспыхивал и проявлял смирение.
   – Сзади около камина утятница, – не переставая думать, принялся командовать Авсувор. – Притащи, там картошка в мундире, в коридоре из-под лестницы доставь сюда горшок с засолкой из скумбрии. Садитесь и перекусите.
   Отряд вовсю принялся есть. Военачальник молча выкуривал табак, заполняя густым дымом пространство перед собой.
   – Дядя Авсувор, – небрежно жуя, начал Торойс, – эти смертники на Дэссоу идут.
   – Сын Удубы, наслышан. Ещё наслышан о его страшной силе. А вы?
   – Они-то больше всех наслышаны, но упёртые…
   – Ужасные вести настигли меня, – одарив Миерга взглядом, продолжил Авсувор. – Люблю я родину, и, несмотря на то, что предали, люблю всех тамошних. Как-то дал себе слово, что больше не буду причастен ко всей этой едкой политике, держу его до сих пор.
   – Предатель давным-давно сгнил под пучиной страданий, но вы не вернулись.
   – А кто таков этот гад? – с заполненным едой ртом спросила Саййа.
   – Крестный бугая королевского, – сразу ответил ахцахец.
   – Семья Кавааста не причастна к этому, – после длительной паузы ответил-таки Авсувор. – Я искренне добр и трепетен к этому роду. Но в людях вы не разбираетесь, маленький да удаленький рыкарь.
   – А почему вы не вернетесь обратно? – снова спросил Торойс.
   – Жизнь моя здесь, хозяйство мое тут.
   – А почему вы особняк не отреконструируете? – взяв очередную картошку, поинтересовалась Рифая. – Прогнил ведь весь.
   – На этом месте располагалось целое поместье. Особняк одинок, все остальные строения сгинули из-за старости. Всё это здание, от основания до макушки, выстроено рабами, каждый камень, сложенный в стену, был трудом невольника, материалы тоже работа слуг. Ни к одной из комнат я не притронусь, ни своими, ни чужими руками, в единственной уцелевшей я живу.
   После этих слов Рифая вздрогнула. Полукровка сразу начала представлять, как истощённые холопы находили и таскали камень за камнем, как те работали в поте лица, лишь бы удовлетворить рабовладельца, как их гоняли, когда не оставалось сил даже двигаться. Умерли ли многие впоследствии? Не на трупах ли они сейчас ужинают? Наряду с этим, девушка испытывала сожаление и тёплые чувства к военачальнику. Человек, находящийся не на своей земле, горящий любовью к своим, но не желавший видеть, во что его дом превращается, вынужден оставаться в этом проклятом месте один.
   – Удивительная история, – наконец сказал Нээл, – а так даже и не подумаешь, какое прошлое у этих мест.
   – Не поспоришь, – отложив трубку, ответил Авсувор. – Создания мы все разные, но до боли, до жути схожие во всех проявлениях, любим судить по первому признаку, по первому взгляду.
   – То-то же, – всматриваясь в окружающую обстановку, произнесла Виарелина, – я иногда думаю, как возможно жить бок о бок с такой красотой и быть такими пугающими. Я бы сказала, красивое заселение и уродливое население.
   – Я не понимаю свои чувства, – ни с того ни с сего начала Рифая, – стараюсь смотреть на все ситуации по-разному, но, с одной стороны, Шэйрэн гнусный злыдень, с другой, все тянулись к нему… Я не знаю, что ощущаю по отношению к нему… Хотя, может быть, я просто утомилась?
   – Все возможно, Рифайка, – поглаживая её, сказала Саййа.
   – Но… Шэйрэн, он убил сестру Дэссоу, убил её при мне, убил племяша Дэссоу, когда Торениль толковал про Каирмарронно, делал вид, что не знает его. Альв даже спросил про знамя, которое ищет Нээл, Шэйрэн сказал, что не в курсе… Руиделиет искал принца… Точно, сразу после того дня он покинул меня. Может, он пошёл с альвом искать его? Может, у нас есть шанс найти их? Он убил родную сестру Дэссоу, как её… Катна, она даже узнала его. Надо срочно идти в Моглэйн.
   Она подпрыгнула на месте, её щечки разгорелись ярким пламенем, глаза сверкали надеждой. Полукровке не терпелось удостовериться в правоте своих слов.
   – Благодарю вас, дядя Авсувор, – озираясь по сторонам, сказала полуальвийка, – за ваш радушный приём. Друзья, если вы не против, можем отправляться?
   Любезно попрощавшись с каваастийским военачальником, они продолжили свой путь через серпантины, спускаясь к реке Саммуар. Встав у обрыва, прямо по курсу расположился очередной лес, но уже не настолько исполинский, как предыдущий.
   – Вот он, – проведя ладонью по воздуху, промолвил Торойс, – молчаливый лес.

Глава восьмая

   Лес целиком состоял из максимально странных деревьев. Словно слившиеся многорукие люди, деревья замерли в определённых позах, как будто закрывая лица друг другу, их толстые стволы буквально впились в землю, деформировав её. Над растительностью висела гнетущая атмосфера, образовав зеленоватую оболочку, которая парила над верхушкой человекообразных деревьев. Войдя в чащу леса, они как будто перенеслись в иной мир, совсем другой, пахнущий старостью и неоживлённостью, где царила гробовая тишина, даже ветра не было. Пробираясь через очередные заросли, Миерг под давлением веток заполз на холмик, который под его весом провалился. Внутри были целые тоннельные ходы, обросшие паутиной, протяжённостью не в десятки, а сотни метров.
   Из глубин доносился постукивающий звук. Под шквалом ветра паутины качались из стороны в сторону. Выкарабкавшись, бугай начал жестами описывать увиденное. В тот момент, когда рыкарь выставил руки кольцом, сквозь него пролетела стрела, отскочив в итоге о елбан, образованный обильным вмешательством растительности. Из-под земли раздался звук быстрых шагов, следом последовал ещё один выстрел. Наконечник лопнул от столкновения с бронёй Виарелины. Переглянувшись, все бросились врассыпную, маневрируя зигзагами. Рифая подкатилась за корень и выкрикнула формулу заклинанья: – Кванзин цал. На месте касания возвысилась каменная стена, вытесняя всё, что попадалось на пути. Кони начали беситься, истошно ржа, вырывались и один за другим сбегали. И тогда через извивающиеся стволы деревьев со странной песнью проскользила альвийка, тряся большим бюстом в довольно раскрепощённой броне. Сходу выпустив несколько стрел кряду, она приземлилась на землю, завершив комбинацию кувырком.
   – Их шестеро, – обратившись в никуда, заголосила лучница, – атакуй сразу.
   – Альвов двое, – проорал Торойс, – второй на дереве.
   – Не рискуйте, не лезьте на рожон, – грозно расправив плечи, пошла в бой полукровка, – биться буду я, и не спорьте, прошу.
   Рифая точь-в-точь повторяла запомнившиеся ей движения Шэйрэна. Прислушавшись как велел парень в том злополучном лесу великанов, девушка словно почувствовала таившегося врага средь деревьев, но продолжала передвигаться в заданном ранее темпе, не отводя взгляда от грудастой лучницы. Выдавив лыбу, альвийская воительница расправила ноги на уровне плеч и с дикой скоростью начала прыгать из стороны в сторону, после превратилась в еле улавливаемый движущийся кокон и вылетела вверх. Поняв, что уже не уследила за противницей, Рифая пригнулась и проговорила заклинанье, высвободив магический ветряной импульс. Сбив враждебно настроенную ещё в воздухе, Рифая заковала её в каменные оковы. Второй враг попытался поразить Рифаю сзади, но полукровка услышала скрип многолетней древесины, который раздался из-за толчка недоброжелателя, и, шустро перекатившись влево и уйдя таким образом от удара, девушка достала Розу, блеснув клинком. Вторым плохишом оказалась сестра – близнец первой. Рифая играла пальцами, дёргая коричнево-жёлтую нить магии камня. Вдруг девушка жёстко сжала кулак, заставив кричать заключённую. Полуальвийка продолжала сдавливать попавшую в ловушку соперницу. С целью вызволить сестру вторая лесная жительница попыталась достать Рифаю сильным и дальним одиночным выпадом, но та одной рукой спокойно парировала удар и ещё сильнее сжала каменную камеру и, замуровав всё тело лучницы, оставила открытым только область рта, дабы были слышны вопли.
   Полукровка заметила, как её противница замешкалась, услышав вой сестры. Рифая почувствовала прилив адреналина, и ей это понравилось. Ей понравилась то спокойствие, с которым она подошла к битве, то, как и с чего начались её рассуждения о ходах и ударах, выражение страха на лице противницы. Она поняла, что выиграла эту схватку, даже не вступив в неё, одержала победу намного раньше, чем враг понял это, прямо как Шэйрэн.
   Рифая уверенно и неторопливо сближалась, выставив лезвие вперёд, всё сдавливая и сдавливая узницу. Лесная альвийка не знала, что предпринять и как поступить, её удушал ор сестры, уверенность полукровки выбивала из колеи. Замешкавшись в очередной раз, она несуразно ломанулась в атаку. Все остальные остолбенели, наблюдая за тем, как разнокровка читала соперника. Рифая видела каждый шаг, каждое движение, все безрезультативные попытки сразить её. Девушка просто отбивалась, выставляя противницу недотёпой и дурилой. Чуть постояв, полукровка освободила вторую, восстановив дуэт. Заметив, что напарница цела, лесная жительница упала на колени и разрыдалась, Рифая отпрыгнула от неожиданности.
   – Какого хрена, – подняв бровь, спросила девушка, – ты чего рухнула? Зачем плачешь?
   – Со мной всё в полном порядке, – опираясь на руки, прохрипела еле живая бывшая узница, – не плачь, Уйриэс, пожалуйста, держи себя в руках.
   Рифая просто наблюдала в полной растерянности, переводя взгляд от одной на другую.
   – Не убивай нас, воительница, – сквозь слёзы процедила Уйриэс.
   – Нет, – прервала её вторая, – мы не должны такое говорить.
   – Но ты чуть не померла! Что бы я делала, как посмотрела бы в глаза родным, каким бы образом я ответила на вопрос, где младшая?
   – Не уподобляйся им, они были такими, хотели, чтобы все альвы ценили жизнь и, чуть что, умоляли о пощаде, упорно верили, что люди помрут, начали карать великанов, но человеческий род благополучно выживает. Пойми, мы не должны быть похожи на скалистых и островских, да пошли они все к черту, видят в нас только отбросы.
   – Ты просто дура, Юэлайра.
   – Тихо-тихо, – вмешалась Рифая, – я не питаю к вам ненависти, калечить тоже не собираюсь, убивать тем более, как бы там ни было, мы с вами в каком-то роде связаны.
   Сестры молча глазели на девушку.
   – Я наполовину альв, не знаю, эта половина добрая или злая, но имею то, что имею.
   – Что? Ты полукровка? Откуда ты – пошла на контакт Уйриэс.
   – Стой йа руш, – резко окликнула сестру Юэлайра, – у нас нет повода ей верить.
   Поднявшись на ноги с большими усилиями, младшая альвийка подлечила себя. Тогда сестра подбежала и крепко обняла её, погладив по голове. Уйриэс убрала волосы с лица Юэлайры.
   – Я понимаю, – громко начал Торойс, – я прекрасно вас понимаю. Какая-то компашка из людей и полуальвийки нагрянула в ваш лес, но поверьте, у нас нет злых умыслов.
   – Чем вы занимаетесь в этом лесу? – спросил Нээл. – Почему вы здесь орудуете?
   – Не так, – странным тоном начал ахцахец. – А вы? У вас есть злые помыслы?
   – Они были, – ответила Уйриэс, – но после стычки быстро рассеялись. Мы Уйриэс и Юэйлара Фойлетемиель.
   – Иерксанхва Торойс, родом с Калукара.
   – Калукар?
   – Стой, а какие королевства ты знаешь?
   – Хакрон, Тебрад, Халлуар, Батриудал, Катхуна.
   – Ты чего, Халлуар – это же гора, – засмеялась Саййа. – в лесу Путхаиса.
   – Нет-нет, продолжай, – улыбнулся Торойс, – Катхуна и?..
   – Пожалуй, это всё, – ответила вместо сестры Юэйлара.
   – То есть вы знаете Халлуар как город, участь у которого не очень сложилась, но одно из самых древних поселений Калукар нет? Странно как-то выходит.
   – Все, что знаем, знаем от родичей, и только.
   – Да чего ты докопался, Торойс, оставь девочек в покое, – недовольно проговорила Виарелина, – они просто защищали свой дом.
   Последовательно одарив всех улыбкой, ахцахец поднял руки в знак сдачи. Уже через некоторое время вся компания двинулась вместе в гости к загадочным представителям альвийского народа.
   – Так и есть, он убил наших родителей, – сказала Саййа. – Беспощадный кровопийца, я видела его лишь один миг, сзади. Ублюдок шарахался в капюшоне, высоченный, с внушительным двуручным мечом. Одним взмахом перерубил тяжёлого пехотинца и запустил меч в грудь второму, я даже не успела уловить этот момент. Он забрал алебарду и расплавил следующую волну солдат, обезглавил моего отца оружием его же телохранителей. Страх сковал меня, и я потеряла себя. Никогда не позабуду то, что Каирмарронно сотворил в нашем замке. Я даже не смогла увидеть его оба глаза, только один, в последнюю секунду, как только он обернулся, светло-голубой взор, светлый глаз излучал спокойствие, непоколебимость. Правда, по сей день не могу себе, ответить почему Дэссоу оставил по одному из каждой уничтоженной семьи. Неужто он настолько бездушен и аморален?
   – Рано или же поздно, – грустно выговорил Нээл, – цареубийца поплатится сполна, я в этом более чем уверен.
   В дороге ребята познакомились поближе. Близняшки вывели их на тропу, проложенную лесными жителями, которая обрывалась на половине пути, но альвийки продолжали следовать по ней и пропали на обрывающейся части. Все, удивлённые, попёрлись их выручать, но влетели за барьер, который укрывал местность от глаз. Перед ними преградой встала исполинская каменная стена, вся изрезанная, исцарапанная, некоторые каменные вертикальные пластины покосились словно дряхлый забор или частокол после осады. На ней были странные гигантские зарубы и следы по всей длине, будто некий великан усердно прошёлся долотом. Магический барьер всколыхнул ностальгические чувства полукровки. Не совсем хорошо помня о поселении Ахцах, она припоминала беззаботные несколько недель до того, как Шэйрэн не удумал сделать из неё матерого вояку.
   Уйриэс и Юэйлара побежали к подножью. Когда достигли огромной стены, вблизи от неё повеяло холодом. Было понятно, что никто не перелезет, как бы того ни захотел, даже несмотря на сколы и щели. Однозначно было ясно одно: возвели это не с помощью человеческих технологий. Девочки спокойно прошли вдоль стены, прощупав, отыскали очень старательно скрытую небольшую пробоину и пролезли туда. За столь величественной защитой скрывалось маленькое поселение из нескольких домов. Ранее невиданная архитектура завораживала. Низ домов был в форме тарелки, стены были цилиндрические, крыши двускатные крыши с озеленением. Вся эта конструкция была подвешена к деревьям с четырёх сторон, все строения отделаны жёлтыми широкими брусками разных величин. Стояли также ещё какие-то здания, уже более обыденной формы, но со специфическими корнями, вросшими в стены и растущими дальше в высоту, заменяя крышу. Каждый Альв отгородил свои владения заплотом и маленькими калитками. Вся местность выглядела очень даже приятно, и многолетний колоссальный каменный частокол в том числе.
   Приютила их семья сестёр-близнецов. У порога дома висела чья-то голова художественной ковки. Рифая заметила, как Торойс сомнительно вгляделся в изделие над дверьми, но её внимание быстро переключилось на комнатку, которая встретила душистым запахом сырого дерева и подгоревшего хлеба. Первое, что бросалось в глаза, эта то, что вся узорчатая мебель была вырезана вручную. У самодельного очага на кресло-качалке из веток расположился старец. Старый альв никак не отреагировал на приход гостей, он продолжал медленно покачиваться из стороны в сторону.
   – Мам, к нам люди с внешних земель пожаловали, – крикнула Юэйлара, – папа, тебя тоже касается.
   Из погреба выглянула тёмновласая голова с большими жёлтыми глазами, а следом и сама женщина. А затем появился и хозяин дома. Оба были высокого роста и резво передвигались.
   – Добра вам, иноземцы, – произнёс монотонно глава семьи.
   – Иноземцы? – с раздражением переспросил Торойс, – не вы ли сами, альвы, иноземцы на Иесси?
   – Я подкалываю, – пытаясь скрыть неприязнь, проговорил альв, – гостей тут нет, а людей и подавно, поэтому я рад вам.
   – Глава семьи у нас что-то не в духе, – положив руку на плечо мужу, засмеялась супруга. – Но в остальном он прав, людей у нас не бывает.
   – Глава семьи? Он? – проворчал Ахцахец. – А тот старик у камина, он тогда кто?
   – Мой отец давно уже потерял рассудок, ни с кем не говорит, никого в счёт не ставит, – осматривая компашку, проговорил альв. – И много лишних вопросов не задавай, ты всего лишь че… Гость.
   Парень просто улыбнулся, прожигая того взглядом.
   Как только накалённая атмосфера немного нормализовалась, всех усадили за массивный круглый стол. Кормёжка была не скудной, но и грандиозной её назвать нельзя было. Хозяева несли всяко разные альвские блюда: то запечённую на углях баранину с гарниром из кислых жареных яблок, то вермишель с гарниром из мелкорубленного жареного помидора и чеснока, обильно политыми маслом. Но Рифае не давал покоя пожилой альв у огня. Мужчину не окликали, даже поужинать не позвали, он был будто брошенный и ненужный, признаков жизни с его стороны не исходило, только угрюмое покачивание. Подобрав со стола чистую тарелочку, девушка положила туда немного хлеба и баранины. Аккурат к тому моменту, когда все были отвлечены беседой, она подошла к старцу и легонько дотронулась до затылка, после чего на секунду в её глазах всё потемнело. Придя в себя и расправив плечи, Рифая увидела страх в глазах, повёрнутых к ней. Старик дико смотрел на неё, словно поедал взглядом. Хлёстко отмахнувшись, старый альв подпрыгнул с места, у него задрожала челюсть.
   – Мы-м, я, м-мы, не хотел… – постепенно он начал дрожать весь. – Меня заставили, п-прощу п-помиловать.
   Девушка растерялась. Пытаясь успокоить старика, она подняла руки и ещё больше напугала. Мужчина не мог найти себе места, всячески извиваясь и мямля одну фразу о прощении. Спустя время уже всем домом пытались уяснить причину всплеска и одичалости пожилого альва.
   – Отец, что с тобой? – грубо тряся дряхлого мужика, спрашивал сын. – Что ты почувствовал, что привело тебя в шок?
   – Я и думать не смел, что вы нас найдёте, – игнорируя всех, старец обращался к Рифае, – мы отгородились этой стеной. Простите, но нас выгнали. Я подал эту идею, я был зачинщиком всего этого, я был уверен, что не найдут нас старшие.
   От последней фразы вся семья оторопела. Позабыв обо всём и всех, они один за другим начали поворачиваться к полукровке. У главы семьи начало сводить челюсть, он начал прятать детей за спину.
   – Что, черт побери вас всех, происходит? – прокричал Нээл. – Объясните.
   – М-мой отец прочувствовал, – продолжил мужчина, – э-эта девушка, она из числа старших альвов, тех самых родоначальников, тех самых могущественных, самых красивых и благородных. О, извините нас, милейшая, – упал на колени альв.
   – Только не казните, нас заставили отделиться.
   – Я ничего не понимаю, – растерянно осматриваясь, тихо проговорила Рифая.
   – Так, давайте все успокоимся, – начала Саййа, – вернёмся к столу и, собственно, обсудим. И вы, дедушка, тоже.
   Переглянувшись с некоторой опаской, все уселись и продолжили есть.
   – Так вот почему ты такая сильная, – с полным ртом промямлила Юэйлара, – отделала нас в два счёта.
   – Поуважительнее, – дав подзатыльник дочке, сказала мать, – вы извините её, просто наши дети не вдупляют, кто вы. Ах да, прошу простить нас, что не представились: мой муж Вуарэсс Фойлетемиель, я Дэирель Фойлетемиель.
   – Естественно, отделала вас, никто не сравнится по силе со старшими альвами, – сказал Вуарэсс, – хоть они и не участвуют в сражениях, но если станут, но им не будет равных, старшие самые сильные.
   – Так и есть, – поддакнула Дэирель, – в битве всех победят. А вы из какой семьи?
   – Э-эм, я Рифая.
   – Вы случайно не из Аргавиальдов?
   – Нет-нет, я это…
   – Дуритритесс? Руиделиеты? Или же Садлаальвов?
   – Руиделиеты… Знакомы с Торенилем?
   – О да, кастелян, старшие альвы удерживают только высшие чины. Хоть престол и за Садлаальвами, но все решения относительно державы принимаются за Столом Четверых, ну название говорит само за себя, четыре рода Старших Альвов.
   – Так, притормозите коней, я не понял, почему этот охламон говорит, что ни один старшой альв не проиграет, – гневно начал спорить ахцахец. – Вы, морды альвийские, думаете, что во всём превосходите остальные расы, но звеном стали людишки, о которых вы отзывались гнило. Ну а что в итоге-то? Могущественная гегемония была у людей, в мировом сражении верх одержали как раз-таки человечишки. Самый властный и способный – это человек, и альвы рядом не стоят.
   – Прикрой свой поганик, дрянь необщипанная, – неожиданно гаркнула Дэирель, – как смеешь мусолить такой бред при Старшем Альве?!
   – Спокойно, – встав из-за стола, выдала полуальв. – Торойс дело говорит, люди превосходят альвов во многом, человек под именем Шэйрэн Гаатфуарэ избивал меня, и не раз. Торениль Руиделиет обосрался, бросив вызов Дэссоу. Этот затейник лично рассказывал, как последний его отмудохал до полусмерти. Руиделиет не увидел во мне даже простого альва, скорее всего, из-за моей людской половины, но всё же.
   Дэирель хотела возразить, но Вуарэсс тут же утихомирил её. Отмолчавшись, муж встал, приказал своим убрать со стола и предложил гостям заночевать. Ожидая бунта со стороны ярого патриота своей расы, после недолгих разговоров убедили и его. Добившись всеобщего согласия, мужчина неспешно выдвинулся к своим покоям.
   Все улеглись в воздушные альвийские тюфяки. Только дурак бы не дрых, но Рифаю мучали противоречивые мысли, о Шэйрэне. Девица вспоминала Фаарде, Симмиля, родную мать, её желтоватые глаза, ярко-красные скулы, родной продолжительный смех, тёплые объятия, узкую талию, которую можно было обхватить полностью, потёртые руки, то, как всякий раз, когда та поглаживала ей волосы, они цеплялись за разорванные мозоли. От одной шальной мысли про маму девушка чуть не расплакалась. Отца Рифая не знала, но, как всегда утверждала её мама, от него ей досталось многое. Тихонько поднявшись, полуальвийка уселась на коренастый подоконник. Её острый слух уловил звук башмака, раздавшийся прямиком за дверьми. Осторожно приоткрыв их, заглянул Торойс. Заметив девушку, он негромко подошёл к ней.
   – Торойс, – взяв его за руку, спросила Рифая, – что ты тут делаешь?
   Парень выглядел взволнованным, оглядывался и суетился.
   – Рифая, пойми меня, пожалуйста, ни капли не имею к тебе враждебных чувств, я вовсе… Ты… Ты шикарна, и твоя альвийность меня не корёжит. Если я зацепил тебя словами за ужином, прости меня.
   – Торойс… Я не…
   – Нет-нет, не взыщи, но нам надо уходить, всем нам. Я агрессировал, потому что эти альвы говорят на древнем языке, они знают его. С самой первой минуты меня это смутило, и когда я шёл извиниться, я услышал что-то про экезов. Мы в опасности, всё это враньё. Возможно, вначале они насторожились, когда прознали, что ты Старший Альв, но затем узнали о разбавленной крови. Именно поэтому надо убираться отсюда. Как думаешь, откуда эта огромная стена? Они как-то связаны с экезами.
   – Что? Быть не может.
   – Рифая, соберись, прошу тебя, – схватившись за лицо Торойс приблизился, – поверь мне.
   – Д-да, конечно, – покраснев и покачав головой, девушка вскочила. – Хорошо, только тихо и пошустрее.
   Перебравшись по ту сторону стены, ребята поняли, почему им так легко раскрыли проход. Оставшись без скакунов, они вынуждены были сбежать своим ходом. Вырвавшись за лес и отбежав на довольно длинное расстояние, все остановились, дабы отдышаться. Лес оставил смешанные чувства, он тянул, манил, подзывал, воздух там был мягкий, из-за чего первые вдохи за его пределами, больно отзывались в горле. Хорошенько взбодрившись после пробежки, все уставились на Рифаю и Торойса, затеявших побег.
   – Эти выблядки что-то могли учудить, – начал пояснять ахцахец, – мне услышал разговоры, которые мы не должны были услышать. Речь шла о каком-то долге или дани, точно не могу сказать, древний я знаю очень плохо, но уверен, что диалог был про нас и экезов.
   – Заглянуть в гости к ним, – растирая глаза, вставил Нээл, – изначально была всратая затея.
   – Да, но вот только надо отоспаться, – дрожа от холода, проговорила Саййа.
   Нээл снял свою кожанку и укрыл девушку.
   Убравшись прочь подальше от зловредного леса, они даже не осматривались кругом. Ориентировочно группа направлялась в сторону Золотого Города Тебрада, но без лошадей впотьмах передвигаться особого желания не было. Организовав место для ночлега с большим костром и оставив одного на карауле, все спокойно улеглись.
   Тёплый ветер рвался с востока, скашивая холодный поток, как свежую траву недавно заточенной косой. Удар за ударом, словно сильные приученные руки хозяйственника, порывы природной стихии обдували лица, заставляя корчиться и обливаться мягким полутёплым мигом. Путь, согласно информации Хакронского царя, предстоял в направлении Тебрада. Он был бы недолгим, если кони у них были кони. Надобно было пройти через Калукарский мост, проложенный над рекой Стхаяр.
   По мере отдаления от леса всё хотелось вернуться в благие края лесных альвов без мерзлоты и слякоти, но то ли Молчащий Лес оставил двоякие чувства, то ли странная реакция родичей полуальвийки. Молчаливый лес исчез с горизонта, Торойс и Рифая шли бок о бок. Девушка рассказывала парню истории соратников. Рифая искренне уважала каждого и не скрывала своё восхищение ими, но ахцахца это не очень-то и зацепило. Хоть Торойс и пытался скрыть это, дабы показаться любезным, но выходило у него как бумагой по камню. События вновь били под дых, и новые не заставили себя долго ждать. Упоительная мелодия раздалась со стороны сосновой мельницы. У усечённого восьмерика, одиноко простаивающего с приходом зимы, все ужаснулись, Экез, привязанный к рычагам вирибино, наигрывал ту самую мелодию на массивной гитаре. Весь замерзший, он повернулся к нагрянувшей компании. Рот гиганта был зашит стальными нитями, нити, в свою очередь, тянулись к грифу гитары, пальцы великана стёрлись до костей, заляпав все лады и струны кровью. Рифае впервые выпал шанс взглянуть на обездвиженного экеза вблизи, тщательно осмотреть и присмотреться к громадине. Экезы отличались удивительными вьющимися отметинами на теле, глубокой посадкой глаз, небольшими ртами, красиво сложенными телами, а также несвойственным для других цветом волос и глаз, чаще всего красным, белым, серебристым.
   – Как так можно, – схватившись за рот, произнесла принцесса, – ребята, как его вызволить?
   – Миерг, переруби эти брёвна, – хлопнув его по плечу, скомандовала Виарелина, – это высвободит бедолагу.
   – Что вы… – в недоумении оглядывался Иерксанхва.
   – Я подлечу его, а Миерг по моей команде освободит, – сказала грязнокровка. – Давайте шустрее.
   – Стой, – взревел Торойс.
   Парень догнал и успел отдернуть Рифаю от великана, который замахнулся ногой и так проломил землю, что сам провалился до колен.
   – Да вы сдурели, что ли? Совсем макушка, вижу, ускакала? Считаете себя избранными, спасателями, а правда в том, что вы идёте мстить, убивать, вы, блядь, никакие не герои к херам собачьим, у каждого тут свои цели. Альвийка наша идёт из-за неразделённой любви и обиды, огневолосая баба-мужик хочет себе и всем доказать, что она не сломлена и может постоять за себя, что до сей поры доблестная и говна за ней не будет, Визиец преследует свою цель – найти знамя, про которое неизвестно ничего и о котором упоминал лишь пару раз за всё время, насчёт царевичей ни слова, далее я, полудурок с Ахцаха, пытающийся вас всех переубедить.
   – В этом-то и вся шутка, тебя никто не просил об этой услуге, горе-товарищ, – сказала рыжеволосая, – ты сам, балбес, за нами увязался, так иди к чёрту.
   – Ах вот оно как… – парень посмотрел на каждого, но в ответ получил лишь обиженные взгляды. – Лезут и лезут куда не надо. Вы обычные смертные, как и все вокруг, и эти ебучие мечи не помогут вам, как вы понять не можете? Цареубийца сотрёт вас с лица земли, никто о вас даже не вспомнит, ничего после не останется… Хорошо, да будет так, спасибо вам за вашу ублюдочную гордость и помощь с Алпаб. Вы вольны делать что желаете, пожелаю вам безболезненно умереть.
   Завершив монолог, Ахцахец незамедлительно ушёл, не дожидаясь ответа и не обернувшись.
   Оставив все попытки как-либо выручить экеза, пятёрка продолжила путь-дорогу. Речь Торойса истязала, заковывала, но никто не подавал виду, движение продолжалось.
   Врата Золотого Града закрыты, ни войти ни выйти, дозорных и привратников не видать. Окрестности царства были пусты, никаких караванов, купцов, путников, беженцев. Местности, где обычно разворачивались шатры и перевалочные пункты, давно простаивали, усчезла та оживлённость, улетучилось кишащее жизнью настроение, помрачнели небеса над Тебрадом. Птицы улетали в сторону Мраколесья, подменяя пришедшие с юга тучи. Со стороны гор раздался звук боевого горна, возвысились знамена, в ряд встроились древки, щиты и броня слепили глаза холодным цветом серебра. С севера надвигалось войско. Пехотинцы в разбивочных рядах бросали взгляды вокруг, сзади командовал всадник, за ним брёл отряд стрелков с болтами в лёгких доспехах и чешуйчатых накидках. Кавалерии не было видно, но те, что имелись, уже числились четырёхзначным числом. Сомнений не было: их путь лежал в Золотой Град. Фронтовую линию держали щитоносцы, за ними вплотную расположились пикинеры с менаулионами, и возглавлял их тот самый Сирапар Корвалетта. Мужчина был в плотных латах, но без шлема, головной убор он придерживал за гребень. Когда приближающуюся армаду увидели, начали отворять врата. Толстые, из пробкового дерева, они медленно поддавались. Открыли ворота ещё до подхода армии. Стоящим у входа было видно, что творится в городе. В столь людных ранее улочках жизнь угасла, людей больше не встретить, лавочки опустели, затворки закрыты, лишь дым из труб выдавал присутствие людей.
   – Те самые дамы и кавалеры, – обратился к ним Сирапар, – что ж вы не бежите? Грядёт война с востока, из нечестивых щелей ползёт к нам враг, и тёплый ветер пришедший в разгар зимы, тому вестник.
   – Ах вот что это за дуновение было такое, – произнесла Виарелина. – Война с кем? Кто с востока сунется против Тебрада?
   – Я не знаю, – ответил он, – разведка не вернулась, мои люди не вернулись, но сеточники-рыболовы сообщили, что увидали флот, громадную флотилию, и что даже Иессийский Иицинвинел в подмётки не годятся их суднам, а кто именно на этих плавсредствах, было не разглядеть. За ними сеится густой, словно ширма, туман.
   – То есть на подходе враг, который сильнее нас на море? – спросила она. – Или сильнее нас во всём?
   – Знаю столько же, сколько и ты, милочка, – поглаживая скакуна, проговорил томным голосом Корвалетта, – явятся они не только против Города Гиганта, смрад их вознесётся в каждый угол Чилцава. Правда в том, что я пытаюсь верить, что дело до резни не дойдёт, но, судя по рассказам очевидцев, эти страхолюдины сметают всё на своём пути сюда.
   – А что остальные монархи, – вышла вперед полуальвийка, – они же будут принимать участие в войне?
   – Мои люди давно уже за стенами, пройдёмте внутрь, нечего здесь застаиваться.
   Попав в город, Корвалетта будто бы испарился, пропал среди ополчения. Не решившись искать мужчину в многочисленной толпе, ребята, морально истощённые и измученные, направились в местный трактир. Зайдя в блудной дом, они сели за стойку, заняв все места, и заказали пять элей. Преставилась в этот раз Виарелина. Трактирщик ворчал что-то себе под нос, выставляя одно пенное за другим. Закончив, халдей вытер руки о фартук и, поправив мохнатую ушанку, спустился в погреб. Полупустая харчевня жужжала от разговоров посетителей, кто выпивал, кто закусывал, кто заливал местным куртизанкам про свои былые подвиги и достижения. Парочка пьяниц уже вывалилась из-за столов, безудержно пытаясь хлебнуть ещё глоток.
   – Никакую армию мы не соберём, – громко ударив по стойке глиняной пивной кружкой, начал Нээл, – мы единственные, кто считает, что по силам справиться с цареубийцей, но каждый пытается убедить нас в обратном.
   – Нээл правду молотит, – сморщившись от затяжного глотка, произнесла Виарелина, – меня уже воротит от мысли встретиться лицом к лицу с Дэссоу после всех этих рассказов, не хочу проверять, байки ли это. Я вас люблю всех так или иначе, я готова следовать за вами и туда и сюда, но не хочу видеть ваши истощенные, неуверенные в себе, неэтичные лица.
   – И мы вот так легко сдадимся? – стиснула зубы Рифая. – Я боюсь смерти, как и любой из нас, но…
   – Нет Рифая, пожалуйста, – устало протирая лоб, вставила принцесса Саййа, – если в твоей мотивации есть хоть капля желания сделать это ради нас, то прошу тебя, не стоит, я умоляю тебя. Это дилемма, надо основательно все переосмыслить.
   В пылу дискуссии Миерг резко поднялся, опрокинув стул, и так же резко вышел из заведения, хлопнув дверьми. Бросив беглый взгляд в сторону ребят, рыжеволосая девица помчалась следом.
   – Куда урвался Вельтиерм? – смотря вслед, спросила Рифая. – Это из-за нас, он верил, что мы отомстим…
   – Безусловно, – залпом покончил с элем визиец, – идём нагоним их.
   – Пошли, Рифая, – следуя за Нээлом, сказала Саййа, – догоняй.
   Полукровка молча сидела, всматриваясь в дно выпавшего ей одной кельтского танкарда. Взболтнув и допив напиток, девица приложила достаточно усилий для того, чтобы слезть со стула, но содержание спирта дало о себе знать. Резкое головокружение и судороги в ягодицах свалили полуальвийку. Рухнув на пол, девушка доползла до выхода и, вцепившись в еловый наличник с прорезями, встала на ноги. Она чуть замешкалась, и её сбили дверьми. В трактир залетел солдат, во все горло крича о нашествии чужеземцев и о том, чтобы мужи способные держать меч, вышли к казармам. Грохот и неразбериха быстро привели в чувство Рифаю. Когда она вскочила на ноги, её напором вытеснили на улицу. Бегущие по призыву и от него люди вели себя так как муравьи, сбившиеся с пути, и еще больше напоминали круг смерти. Чуть дальше передвигались отряды вассалов, рыцари со своими копьями, бароны командовали своими вассалами, простыми рыцарями. Рядом со столбом вдали её внимание привлекли Нээл с Саййей. Ребята мило ворковали и посмеивались, что-то увлечённо обсуждая. Заприметив в толпе людей Веарелин, успокаивающую Миерга, они поторопились к ним. Рифая знала, что ничего между ними не случилось, но в груди кололо, было ощущение, что её забыли, бросили, отреклись. Барышня понимала, что всё не так, ей не хватало уверенности.
   Размышляя об этом, подалась прочь. Переполненная детской обидой, Рифая ускорилась. Проскочив через каменный арочный мост, она застала увидела, как старушку сбила толпа солдат спешащих построиться в боевую колонну. Поваленная старуха горланила что-то вслед воителям.
   – Ироды драные, старуху смели, даже не заметили, копытами прошлись. Да чтоб вам жизнь сахаром не казалась, это всё вам вернётся вдвойне, петухи габаритные.
   – Вставайте, бабушка, – осторожно помогла ей Рифая, – ходить можете?
   – Ох, всея блага тебе, дорогуша, – приводя себя в порядок, крепко держалась за её руку старуха. – А чего с них спросить-то, молодые да резвые, а до нас, до сморщившихся, им-то и дела нет, они, видите ли, так к смерти готовятся, что аж старушку не заметили.
   – Но ведь правда же, что война надвигается, уже полный сбор объявили, вот и вся неразбериха.
   – Ну что ты, душка, какая там война, вражина ещё даже к побережью не доплыл. Первыми их примет Дэсхуостэн. Эти мымры специально народ поджигают, чтобы быть наготове. У нас же тут Тебрад, золотой город, самая сильная страна, пусть эту пургу своим детям рассказывают, я и такие же, как я, знаем, что да как, кто кем правит и кто от кого зависит.
   – Войны никакой нет? Или я неправильно поняла?
   – Есть она, уже идёт, этот благой мир не так уж и полон любезностью. Этот властный сброд знает, сколько неизведанного и далёкого есть за пределами Иесси, но они поджали хвосты, держатся за свои имения. Нет никакого развития, нет никаких исследований, ну, от правительства, имею в виду. Умельцев и пацифистов хватает, но им поддержки не хватает. Сколько научных трудов, сколько разных открытий сгинули вместе с императором, механизмы, магия, достаточно всего стало. Эти олухи боялись переизбытка, скрываясь под лозунгом спасения мира, угробили всё к чёртовой матери. Человек не один таковым занялся, альвы, дурёхи, тоже сражаться против экезов начали, погубив высшие умы великанов, загнали всех глубоко в гузно.
   – Я слышала, что альвы вели войну ради того, чтобы властвовать над миром. Их замысел был следующим:, после гибели экезов люди посодействуют своей кончине сами, ибо очень отстают от двух главных рас по всем показателям. Но сама лично не разделяю такие интересы, хоть наполовину и альв.
   – Терпеть не могу вас грибки, бледные как поганки, но и людей я не то чтоб люблю, всех вас недолюбливаю, только неуклюжие гиганты были безобидные.
   – Я вас поняла.
   – И не верь ты этим сословиям, гнусные они, люди не уступали альвам в жестокости, просто биться было не за что, и так захапали себе половину изведанных мест. А альвийцы не напали на людей потому, что были признательны за помощь и свершения Шарвили, а после и империи, жёсткой руки Удубы всем тут не хватает. И ты, полулюдка, не суйся куда не просят, не строй из себя того, кем не являешься, просто занимайся делами себе по плечу.
   Воздух отдавался солёной призмой в носу, ветер стал тяжелее, гуще и намного свободнее, волны белой пеной рассекали морскую гладь, крики чаек и прочих тварей били по ушам, докеры плавучего судового дока не простаивал ни дня, без продыху колотя кувалдами и шурша пилами. Они были сполна загружены новыми партиями судов, некоторые готовы и пришвартованы, колеблясь от ударов морской ладони. Иицинвинеллы – так назывались Иессийские двухпалубные корабли исключительно высокого качества с открытым межпалубным пространством, на верхней части устроен навес, никаких парусов на основной палубе, лишь на юте вместо штурвала гордо красовалась грот-мачта, единственная и громадная. Нижний уровень был обустроен пятью рядами вёсел, трюм и вовсе под водой, ростра как такового не было, низ бушприта выстроен в форме щита, обуславливалось это тем, что фронтовые атаки в простонародье считались малоэффективными. Все условия для содержания команды строго соблюдались, великоширокий водоход позволял перевозить целое село мужей. Также ходили Загары – товарные лёгкие суда. Они вмещали в себя около пятнадцати человек и двадцати голов скота, выпускались двумя видами – невооружённые и слабовооружённые своего рода баллистами.
   – Сильного ветра вам в паруса, – обратилась Рифая к одному их капитанов лёгкого купеческого корабля, – тут до Моглэйна рейсов нет?
   – Во-первых, никто не желает сильного ветра гребному судну, – почесывая опухший глаз, ответил заросший чухан в облезлой рубахе из мешковины и таких же штанцах, – во-вторых, Моглэйн – самая мрачная, автократическая, диктаторская страна. Чтобы прогреть воду для короля, там сжигают трупы или калек из-за нехватки дерева и других горючих материалов. Конечно, это столь опасное и гниющее место, что я покажусь ранним одуванчиком по сравнению с ним. Туды нашинские ни ногой, ни гривой.
   – Быть может, авантюра какая-нибудь найдётся? – спросила она. – Мне срочно необходимо в ту сторону.
   – Может, и найдётся, но знаешь ли, сударыня, токма я бы не ручался за каких-то там барыг. Продают, что не велено, получают немерено, а вот отсюда и синичка свистит: уж больно притягательны они для бандюг и мордатресов пиратских. Бывало, баб в рабство куют, да и мужичков туда же, тебе с красивым рылом негоже туда соваться. Послушайся совета, убери с уст Моглэйн и утопи в пучине солёной.
   – Что находится рядом с Моглэйном? Куда поблизости можно попасть?
   – Батриудал либо Спеатан. Второй намного ближе, именно поэтому советую в Батриудал, будет время передумать, завидев крепостные стены, вал, куртину. Так что да, направление в сторону Батриудальского царства, туды и пешим ходом добраться сумеешь, но быстрее вплавь.

Глава девятая

   Шествие Рефаи по побережью в поисках нужного судохода не было муторным и бесконечно длинным, за считанное время нашёлся корабль, следующий нужным маршрутом. Девушка подалась в команду, заверив капитана, что её восхитительные способности к магии исцеления непременно понадобятся на борту. Нахождение целителя под рукой дало свои плоды уже на второй день в открытом море. Цинга и дизентерия царствовали на небольшом Затаре. Заметив способности новоиспеченной юнги, капитан выделил полулюду отдельную каюту. Рифая моментально стала любимицей и пользовалась всеобщим уважением. Даже самые заядлые моряки отдавали дань уважения девице-медику. На работу не уходило много усилий благодаря немногочисленности экипажа корабля. Про прошлое у мореходов в этих краях не принято было говорить, для них существует только морской путь и всё, что происходит или будет происходить на судне, то что случалось за его пределами, остаётся там же.
   – Айда, братишки, исполним же нашу шанти, – прокричал во всё горло сизый матрос. – Не зови ты нас…
   – Завались, Крайнар, зубодробительную хрень выдал, – ответили юному парнишке из толпы, – иди сядь на яйца к дракону, разошёлся он тут.
   Заразительный смех раздался из дальнего конца судна. Рассмеявшись, команда хором начала петь:

     – А мы плыли берегами, любим оригами,
     Любим оригами-и.
     И нашли мы оригами на карте с берегами,
     На карте с берегами-и.
     Очень долго все мы плыли, что искали, мы забыли, разносортный оригами-и.
     На исходе оригами паника за нами,
     утомлены берегами-и.
     Почему же мы подбиты, почему же не добиты, почему же не убиты мы.
     И нашли мы, что хотели, откурили, улетели,
     бумажный оригами-и.
     А мы плыли берегами, любим оригами,
     Любим оригами-и.
     И нашли мы оригами на карте с берегами,
     На карте с берегами-и.
     И курили мы с друзьями бумажный оригами
     на карте с берегами-иэ
     Друг на друга мы забили, полкоманды мы срубили, как бумажных оригами-и.
     Вот нашли мы оригами, истерика за нами.
     Что нашли, что потеряли мы
     Бумажных оригами-и.
     А мы плыли берегами, любим оригами,
     Любим оригами-и.
     И нашли мы оригами на карте с берегами,
     На карте с берегами-иэ
     Наш корабль не направлен, и разум не исправлен
     но мы любим оригами-и.
     Не хватает нам дозы от одной и той глюкозы,
     и охвачены мы не им.
     И не можем мы дождаться и не можем отказаться от бумажных оригами.
     А мы плыли берегами, любим оригами,
     Любим оригами-и.
     И нашли мы оригами на карте с берегами,
     На карте с берегами-и.
     А мы плыли берегами и любим оригами,
     Любим оригами-и.
     А мы плыли берегами, любим оригами,
     Любим оригами-и.

   Для Рифаи всё было в новизну, и такого рода песни и корабельная жизнь, девушка умилялась от того как это пение бодрит и пробуждает тягу к работе. Полукровка больше не чувствовала себя разделённой. Ни людская, ни альвийская стороны не играли роли на судне, она была таким же членом команды, как и каждый. Впервые за долгие пути не нужно было ни о чём беспокоиться, ничего обдумывать, продумывать, всё шло своим чередом. Кормили, конечно, так себе, но магу пытались всячески угодить, думая, что из-за этого лечение будет производиться намного лучше и скоротечнее. Кок был суров ко всем, но при виде Рефаи его очи растекались в благодарности, заново возвращенный левый глаз тоже. Не раз девице втайне предлагали поднять бунт и за ним переворот, уверяли, что весь сброд последует за ней, но который раз Рифая просто отшучивалась. Командир корабля не был плохим, злым или ненавистным команде, просто таким образом мореманы проявляли свою высшую степень уважения и признания.
   Целительнице особо нечем было занять свой досуг, и у морячки появилось много свободного времени, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Шэйрэн не выходил из головы, ни его лицо, ни руки, ни ноги – ничего из этого Рифая созерцать не смогла. Девушка до сей поры не способна была понять и обуздать непонятные чувства к бывшему хозяину. Были, конечно, индивиды, одаривавшие сладкими речами с признанием от глубины сердца, но крутящееся многословие и вся остальная услада не зацепляли сударыню. Усугубляло положение присутствие громадной доли непонимания своих хотелок и желаний. После двенадцати полных дней морского пути с простоями и купеческими остановками корабль начал постепенно приближаться к побережью близ Батриудала. Холодный бриз пронёсся по шее, не оставив в покое и всё тело, признаки теплого обдува остались далеко позади. Впереди возвышались отвесные скалы Батриудальского королевства, называемые Львиной могилой, вдали от скал простаивал форт Одинокий Кавалер протяжённостью в сотни метров, заброшенный, тихонько помирающий, почти что памятник. Дальше знаки подавали крепостные стены и овальные крыши Батриудала, заманивали, звали, отзывали, отдаляли, пугали, крепкие, плотные, словно плетень, перекрывали друг друга стальными заслонками. Стены были оборудованы некой формой амбразуры для ручных пусковых орудий. Город у пропасти отличался своим гарнизоном и ополчением, колоссальным количеством добровольцев, ежедневно заполняющих и так немалочисленную оборонительную экосистему крепости.
   Когда корабль пришвартовался, Рифая высадилась на сушу и очутилась в новом для себя краю, совсем одна, без кого-либо, без гроша в кармане и конкретного плана. Настала пора попрощаться со сроднившимися моряками. Мольбы не покидать экипаж, само собой, последовали, но насильно держать девушку никто не собирался. Капитан корабля лишь поблагодарил и крепко обнял перед уходом, оставив за собой смешанные чувства.
   Следуя по натоптанной тропинке вверх от берега, Рифая воочию встретилась с нескончаемыми степями. Пустой грунт с редкими комками зелени выглядел как неверно побритая голова. Сторожевая башня возвышалась над степью, контролируя всё владение, стены и бой-башни кишели дозорными. На нескольких ярдах прямо пропорционально угловому бастиону были уложены горки из булыжника. Девушку это насторожило, но она приняла решение рискнуть. Как только её стопа коснулась земли по ту сторону, прилетел предупредительный выстрел. Стрела пролетела около плеч, чудом не задев девушку. От неожиданности девушка застыла на месте, стоило ей ступить шаг, как со стороны крепости начался залповый обстрел. Отскочив за границу, Рифая не придумала ничего лучше, чем сжечь смертоносную лавину. Пламя как голодный хищник принялось обгладывать всё на своём пути, радиус и длина огня увеличивались, небо в округе засияло горько-пахучим дымом. Увидев, что атакующих охватил панический страх, полуальв отступила, не дожидаясь более грозных мер. Прямо за ней располагался Моглэйн, великий и кошмарный, место и вправду гнетущее, но как такового ужаса оно не вселяло. Пока в поле зрения девушки были лишь несколько крупных дозорных строений, опустевший лагерь беженцев мешал увидеть всё царство в полной мере. Обойти лагерь не составляло труда, но желание обследовать лагерь подавляло эту идею. Вспоминая предостережения ирода со злыми глазами, Рифая осматривала деревянный забор, многократные пробоины, абсолютно разгромленное поселение свидетельствовали о набеге. Обрывок полотна свисал с макета пугала, развеваясь на ветру, утоптанные палатки и шатры, разграбленные кибитки и ларь, разруха вместо обихода и не единой души. Наконец, дойдя до передних земель Моглэйна, время как будто встало. Весь фронт был не в лучшем состоянии. Городские ворота практически отсутствовали, их заменяла полуподнятая металлическая герса, круговой ров полон какой-то субстанцией, то ли человеческой крови, и не только, то ли какими-то иными жидкостями с примесью воды. Вся фоссебрея была заляпана тем самым наполнителем рва, с бартизаны и машикули на верёвке свисали подпалённые отрубленные головы, справо посередине на оборонительной стене на соплях держалась гурдиция, земляной вал вокруг почти полностью стёрся, свежим казался лишь барбакан, которому, по всей видимости, провели облицовочные работы.
   Рифая, находясь в поганом убежище, долгое время размышляла, стоит ли посещать это городишко вопреки всем предостережениям, полагаясь только на свои силы и магический меч. Но есть ещё надежда свидеться с Шэйрэном, а если вдруг он и действительно там, то будет ли рад парень такому раскладу, защитит ли он её вновь в случае чего. Полукровка неспешно приближалась к барбакану. Удостоверившись, что на крепостных стенах никого нет, она вплотную подошла к герсе. Ржавые и слегка согнутые шипы не представляли особой опасности при переходе внутрь. Нырнув под неё, девушка зацепила кончик накидки и порвала нижний край. Тихо ругнувшись, она осмотрелась. В поселении царила гробовая тишина, главная дорога была пустой, дома старые, с некоторых уже отпадали свесы и карнизы. Город не был грязным, но отнюдь и не чистым, он был старым, даже древним, в жилищах и света не видать, не говоря уже о дыме из дымоходов. Продвигаясь вглубь, девица всё ещё была настороже. Всю дорогу её сопровождали какие-то шорохи и странные приглушённые стуки коих не уловил бы человеческий слух, но то, что преследовало, не знало, кого преследует, ошибочно считая, что действует мастерски скрытно. Рифая знала, что за ней ещё в Дэсхуостэне кто-то следил, но у тамошнего выходило намного профессиональнее. Поселение было не столь огромным, до замка путь не занимал много времени, именно поэтому уже вскоре полулюд вовсю любовался многолетним красивым замком. Единственное, что отличало его от остальных, ранее замеченных, это маленькие турели по бокам жилых корпусов. Замок был построен в качестве второй линии обороны.
   Входные ворота, а за ними и двери в замок были настежь раскрыты, лишь поодаль в коридоре слабый свет тускнел с каждым последующим мигом. Порывистое и нежное дуновение сквозняка создавало мерцающий момент. Мощный колонный коридор сильно нагнетал и нагнетал, бросая бледно-белую кожу в дрожь. Коридор манил пробежать через его холодок, дабы звон шагов трепетно раздавался эхом в самом густо-тёмном уголке. Рифая, выпучив глаза, вглядывалась, уверенная в том, что это западня, но других путей найти не удалось. Надеясь на бессмертие, получаемое при применении белой розы, девушка шагнула, загнав себя в ловушку. Оказавшись непосредственно в самом коридоре она лихорадочно дёрнулась несколько раз. Она свободно проникла в жилые корпуса, где девушку ждали развилки. Изнутри замок не казался столь сумеречным, а напротив, очень ухоженным, прибранным и опрятным, здесь не стыдно было бы проводить балы. На очередной многоходовке дверь уже была прикрыта. «Вот и оно», – подумала про себя полукровка, сейчас решится всё, весь проделанный путь может оказаться насмарку, а все усилия тщетными. Рифая аккуратно постучала, а затем сделала робкую попытку отворить крепкую сосновую дверь. Зал был максимально освещён, он был роскошным, тёплым, может быть, даже и жарким. По центру растекалась красная дорожка, с обеих сторон с минимальным сечением стояли мраморные светлые колонны, над престолом правителя висели полотна со знаменем – Белый лев с выраженным оскалом на красном фоне. Она попала в Белый зал Моглэйна.
   Около трона на корточках, повернувшись ко входу спиной, с чего-то умилялся царь. Выдавала мужчину сияющая серебряная корона. Он знал, что у него гости, он знал, в какой момент Рифая дойдёт до пункта назначения, и знал, что от неё ожидать. Царь оглянулся через плечо, блеснув слепым правым глазом, встал, вытянулся, держа левую руку перед собой, и обернулся к девушке. Статный, обаятельный и ухоженный златовласый мужчина придерживал рыжего котёнка, второй рукой почёсывая золотую бородку с рыжеватыми волосинками, следом перешёл на большой и классически прямой блестящий нос.
   – По-хорошему, – сказал король, – стучаться нужно чуть громче.
   – Учту, – спокойно ответила Рифая.
   – Желудочный сок застаивается, это не есть хорошо, – головой подозвав к обеденному столу слева от себя, усмехнулся он, – Ты весьма вовремя, время маленького королевского пира.
   Недоверчиво оглядываясь, Рифая подошла к небольшому столу с двумя виндзорскими стульями, стоящими прямо напротив друг друга. Девушка догадывалась, что это подстава, и именно поэтому укрыла самодельные ножны накидкой. Усевшись поудобнее, она лицемерно улыбнулась.
   – Так, прощу, приступай, – вырывая хребет жареной курицы и затем складывая его себе в тарелку, покачивался король. – Фараирид Тоудирский, король Моглэйна и Спеатана.
   – Рифая Гиалькард, – с сомнением и подозрением вглядываясь в еду, проговорила девушка, проговорила уверенно, чётко, при этом и боясь, что могут отравить. – Титулов, присущих вам, не имею.
   – Это и ясно, будь оно иначе, я бы знал кто ко мне нагрянул, – король Фараирид из-под бровей напоролся на взгляд, – Что привело в столь дивные края?
   – Я здесь оказалась в поисках одного человека, – ответила она.
   – Еда не ядовита, – глядя ей прямо в глаза, смачно откусил курятины и запил винцом Фараирид.
   После этих слов Рифая очень сильно насторожилась, пытаясь побороть и постепенно появляющуюся панику, и напор со стороны царя. Не сводя взор с короля, девушка хлебнула вина и закусила лежащей рядом утятиной, затем демонстративно достала белую розу из-за пояса и положила рядом с подлокотником стула.
   – Пусть меч рядом постоит, а то неудобно как-то, – ухмыльнулась она, – а еда и вправду неплоха.
   – Ага, а ищешь кого? Если не секрет?
   – Я…
   – Назови обоих, Шэйрэна и кто там ещё, – вдумчиво и еле сдерживая смех, процедил мужчина.
   Затем Фараирид достал из-под стола зазубренный с одной стороны меч с зубчиками как у пилы, но намного больше. Спинка зубцов, бросаясь световыми зайчиками в разные стороны, была остра как бритва, рукоять железная, а навершие – это коготь, ну и главное, символы. Сомнений не было, перед ней магический меч. Клинок внушал страх и неуверенность наряду с вялостью, заставлял сосредоточится на себе и только на себе.
   – Знакомьтесь, это Ккер, – поглаживая клинок, сказал монарх. – Ккер – коготь в переводе с Древнего Говора, разок им сполоснуть, и неизлечимые раны, знаешь ли.
   – С розой всё равно не потягается, – пытаясь меньше нервничать, продолжала монотонно звучать во всём зале Рифая, – хозяин этого клинка бессмертен.
   – Не столь уж и бессмертен. Вдруг его хозяин не успеет покормить его кровью? Ты же думала: вдруг проканает? Вдруг этот болван не знает о свойствах Алой Розы. Так, а кого найти желаешь?
   Полукровка впала в ступор, не зная, как быть, как король умудряется действовать на несколько шагов впереди, что и как противопоставить такому правителю.
   – Шэйрэна Гаатфуарэ, – отчаянно промямлила Рифая.
   – Ах да, не представился полностью, Фараирид Тоудирский, король Моглэйна и Спеатана, а также и бывший вассал Империи Каирмарронно.
   – Значит, вы знаете его? Нам князь Оройз сказал, что Дэссоу скорее всего отправится за головой Моглэйнского царя и Гаатфуарэ также.
   – Оройз князь? Старик же давно от дел отошёл, с чего бы вдруг?
   – Да, только принц убил нынешнего князя Хакрона и его место занял Оройз.
   – Недурно, недурно. Такого, как Шэйрэн, никогда не было в семье Гаатфуарэ, поверь мне, а Красоглазому душегубу незачем убивать самого верного из числа вассалов его покойного отца, то бишь меня. И получается, что весь твой путь – это пустота. Тут нет Дэссоу.
   Рифая таяла на глазах, отблеск в зленых зрачках бил основательно. Слёзы самопроизвольно валуном скатывались с бледно-румяных щёк, разбиваясь о край стола. Всё, что она знала, все, о чем думала, на что полагалась, рухнуло после слов короля Фараирида. Она задрожала, руки покрылись хладом, в груди что-то свернулось калачиком и пыталось вырваться. Удерживая голову, ладонь сжималась в кулак, повредив корни волос. Рифая хотела провалиться под пол, истошно завыть, чтобы язык отсох, хотела, чтобы она осталась в подвале той самой таверны под названием Очаг Доверия. Сверкающий в глазах огонёк сменился теменью и обернулся бездонной ямой. Обиды и просчёты, надежды и желания, любовь и вера в насущное – всё постепенно утопало в бездонных очах. Полукровка больше ни о чём не думала, она больше ничего не хотела и знать никого не желала, она существовала лишь благодаря въевшимся словам лжеШэйрэна про самоубийство.
   – Он обманывал… – прошептала Рифая, – нет, не врал, его не существовало…
   – Что? Ты знакома с душегубом? – голос король изменился. – Ты подружка Дэссоу?
   – Я… Нет, даже не знаю, кто я ему…
   – Не очень понимаю, попрошу внести ясность.
   – Он выкупил меня из рабства в Усуаре, заботился, обучил…
   – Дела… Значит, ты рабыня принца и ученица по совместительству?
   – Точно, он приодел меня, кормил, велел не называть себя хозяином, освободил и бросил…
   – Я-то думал, что это за Шэйрэн, про которого ты думала всё это время.
   – Что?
   – Слышу мысли того, – указал на мёртвый глаз Фараирид, – на кого посмотрю этим оком. Против меня ничего не учудить, и в бою меня не победить. Страшатся царя Моглэйнского в первую очередь из-за моих способностей, а потом уже армия, влияние и всё остальное.
   – Ходили слухи, что вы изверг. Видимо, я тоже находилась в капкане, но как только вы узнали, что я знакома с Дэссоу, ваша речь поменялась, сердце начало стучать быстрее. Неужто сам Фараирид Моглэйнский боится Каирмарронно?
   – Хм, достаточно грубо для той, кто недавно избежала участи рабыни, но все же в любой момент могу тебе головушку твою с плеч снести. Но видишь, ли в чём твой прокол, мой глаз… Хоть я и слышу мысли Дэссоу, убить его мне не под силу. Он настолько шустрый, что взор не улавливает, читай ты мысли или нет, против его скорости не попрёшь, и так сложилось, что Дэссоу – мой любимчик, горячо желанный гость.
   – Как я только не поняла… Дедушка Вагуф сразу прознал, кто он… Назвал Красоглазым душегубом… А альв… как Торениль не узнал его, они же бились. Шэйр… Дэссоу срубил целое войско, воочию видела… И тогда мы были настолько удивлены, что и думать не могли о правдивости его разговоров.
   – Дэссоу – ужасный человек с красивыми глазами. Влюблена была в него? Не думаю, что он бросил тебя из-за грязной крови. Ты и правда красна девица, но с госпожой Варз не сравнишься, избранница Дэссоу – самая прекрасная. Как я и упомянул, очень люблю этого парня и очень сильно тому рад, что именно у него такая красивая дама была, земля ей пухом, а причастных уже умертвили.
   – Нам о ней рассказывал зверь Дастапароста, но тогда я не знала, что Шэйрэн – это Дэссоу…
   – Зверь Дастапароста? Что за оборванец?
   – Ну или Ихтилат проклятый, проживает во владениях семьи в лесу экезов.
   – Младшего сына Боридара так кликали, я считал, что Ихтилат давным-давно сгинул с остатками своей родни, а вот как оказывается, подлецы ещё шагают по Чилцаву.
   – Ихтилат приютил нас, был очень добр, рассказал нам много чего, почему он подлец?
   – Не он один, все эти Дастапароста мудачьё, подавай им куртизанок и градусных напитков, семья гуляк, безвольные создания, коих не раз хотели вразумить. Показухой редкостной занимались на банкетах, собирали ложные ассамблеи. Им нравилось чувствовать себя аристократами. Не отрицаю, они непростых кровей, но их непростота была утеряна с трупом брата Боридара. Могучий воин и доблестный человек, О’Урмиар, заправлял всего парой дюжин солдафонов, но его ударный отряд… Мне бы несколько такенных вояк, весь мир бы простирался у моих ног.
   – Ваши солдаты в соседней комнате, – без каких-либо видимых причин рявкнула Рифая. – Они ждут приказа, чтобы атаковать меня? Я слышу их шёпот, то, как они переговариваются между собой.
   – Ах точно, бедняги, – крикнул Фараирид, – свора тупоголовых бездарей, пшли вон с жилой части! А ты, полуальв, не ставь себя в один уровень со мной, я быстро озадачу тебя, оставив без ног и рук, будешь болтаться и шипеть как Лоарвиид болотный, теперь уже яснее выразился?
   Так как оптимизм поубавился, Рифая в ответ промолчала, тихонько постукивая вилкой о ножку бронзового обшитого золотыми узорами паттерна. Блик дорогого перстня отдавался в глазу, когда король перебирал пальцы. Нет, он не нервничал. Фараирид был менее терпелив, чем другие, и более требователен, его припадочный взгляд проникал в глубины души и разума в прямом и переносном смысле.
   – Раз у вас нет никаких планов на меня, – раздалось из уст Рифаи, – уже нет, я продолжу скитаться по всему Чилцаву.
   – Я не утверждал, что у меня нет планов. Убивать тебя не стал бы и без твоих знакомств, уж больно ты прекрасна, что внешне краса что и умом мудра. Останься и стань моей. Абсурдно и грубо с моей стороны предлагать такое после всего, что наговорил, но всё же извиняться не буду. Я царствую над четырьмя государствами, моя столица внушает ужас, при упоминании моего имени и титула содрогается враг. Ты станешь королевой и императрицей в тени, тебе будут рады в Золотом городе, Спеатан упадёт на колени пред тобой, Батриудал присягнёт в верности, Метхариа будет твоей личной резиденцией. Я предлагаю не просто замужество, я предлагаю стать моей опорой, хоть я и не молод, но и не стар. А око, что портит вид… К нему можно привыкнуть. Уж таков он, Фараирид, царь Моглэйна.
   Полукровка ожидала всего, но только не этого. У неё невольно задрожала челюсть, она закрыла покрасневшее лицо руками и взглянула на короля. Тот был серьёзен. После пламенной речи он показался более привлекательным и самоуверенным. Рифая не поверила ни одному его слову, не потому что Фараирид печально известен, а потому что она – самая обычная и грязнокровная барышня, которая не разбирается в людях, ошибается на каждом шагу, делает поспешные выводы про встречных, не узнав даже их сути, которую в конце концов ничего не понимающим младенцем взяли в рабство. Фараирид хоть и был безмерно богат, но был скромен, на нём нельзя было увидеть что-то драгоценное, присущее доминирующим короля. Рифая находила его быт предельно простецким и даже банальным.
   Эффект красочной романтики и налаженной жизни прервал притопавший впопыхах дозорный – пожилой, гладко выбритый мужчина в дурацком шлеме с пером и в потрёпанной амуниции, но с железными нарукавниками.
   – Это самое, – вдохнув во весь рот, сказал дозорный, – чужеземцы, их там орава целая, весть из Тебрада.
   – Передай Батриудалу, Метхарийцам и Спеатану, – надевая ножны, приказывал монарх, – чтобы к утру выставили не только всю армию, но и весь гарнизон. Королевский полк двинется, как только подготовится. Даю час, выдать всем ростовые щиты. Надеюсь, хоть они нас как-то выручат.
   – Слушаюсь, государь, – наклонив голову и держась за живот, убежал удивлённый дозорный.
   – Рифая, я знаю, что Гиалькардов как таковых не существует, но у такой дамы обязан быть хотя бы титул. Позволь мне пожаловать тебе герцогский титул, раз ты ученица самого Дэссоу, ты априори не можешь считаться слабой.
   – А так можно? Нет, я не это хотела сказать, – сильно смутилась девушка, – Я-я, а как, меня в герцогини? Но я же…
   – Прекрасно могу тебя понять, – вставив меч в позы ножен, произнёс Фараирид, – судьба заставила тебя уповать на себя и мешкать веду сомнениям. Я, полноправный император, я, царь могущественной державы, я, Фараирид Тоудирский, дарую тебе титул герцогини. Отныне ты Рифая, герцогиня Моглэйна, надеюсь, в дальнейшем станешь и Тоудирской.
   На улице буйствовала вьюга, разбрасывая великое множество снежинок, могучий ветер выл, утомлял, уносил, деревья тщетно старались сопротивляться, блеклые лучи полнолуния пытались пробиться сквозь плотное покрывало объёмного облака. Недавно признанная герцогиня наблюдала за происходящим в промёрзшее неповторимым природным рисунком стекло. Думать или нет – каждый раз эта мысля бесследно пропадала в голове у Рифаи; принять и отдаться судьбе, прямо как в строках мёртвого стихотворца, мечтателя, не сумевшего осуществиться, человека, не ставшего поэтом.
   Фараирид в полной мере готовился к битве, готовился непосредственно принимать в ней участие. Царь надевал боевые доспехи. Туловище было под защитой стальной анатомической кирсы, на нём были ладные кожаные наручи и поножи, наплечные и набедренные щитки с продольным острым колом, плащ с гербом, голову оберегал каркасный шлем с полумаской. Рифаю обмундировали так же, но только вместо мужской выдали женскую анатомическую кирсу, каркасный шлем с полумаской и бармицей. Всё шло своим чередом. Сопровождение царских особ – дюжина тяжёлых кавалеристов и четверо не менее тяжеленных пехотинцев – составлялось отдельно. Фараирид и Рифая оседлали шикарных белых тебрадских скакунов, способных быстро передвигаться даже с мощным бардом, королевский конь был облачён в попону капарисон. Конвой Фараирида Тоудирского выдвинулся одним из первых, всю провизию тащила основная ударная армия, по пути должны присоединиться призванные полки других вассалов и наместников.
   – Никаких сведений о предстоящей битве нет, – задумался Фараирид, – о предстоящей битве и против кого.
   – Мой король, – нагнал впереди идущих один из командиров королевского полка. – Спеатан не смог выставить и целый полк.
   – Скотство, – озверел король, – никак вы, блядь, не научитесь. Что Батриудал? Приуар удостоил нас чести хоть два десятка тысяч набрать?
   – Да, государь, Приуар лично присутствовать не может, у старого правителя не осталось сил самостоятельно передвигаться. Семь тысяч восемьсот туш прибудут из Метхарии, Корвалетта и Аранрад уже ожидают у великанского леса, а другая часть войска – у озера Стхаяр.
   – Что-то не покоится мне, – замедлил коня Фараирид, – погибать будет всего несколько народов, а где остальные: Нажах, Кавааст, оставшиеся мелкие острова, почему их не беспокоит то, что нагрянуло? Если главный материк падёт, то непременно падут они следом.
   – А что бледные и толстозадые, – гнусным голоском заскрежетал другой командир, – эти дурашливые нелюди, они держат свой нейтралитет затраханный?
   Король сильно вытянулся, зорко подцепив взглядом Рифаю. В его фиалковом глазу улавливался задаток неподлинной надежды. Фараирид знал и про альвийскую половину девушки, и про Старшую кровь.
   – Предугадать, войдут ли в альянс альвы и эке-зы… Старшие рода альвии максимально расчётливые и сообразительные, их подкрепление не будет сообразным решением, совет четырёх семей… А экезы по-хорошему бы против не встали.
   – По-хорошему бы Дэссоу против не встал, – вставил первый командир батальона с внушительной алебардой и остроугольным щитом.
   – Встанет, если его ничего на стороне людей не держит, искренне рассчитываю на то, что это далеко от реальности.
   Теряя свои мысли из-за рассуждений о предстоящем бое, Рифая просто вела коня следом. Она не верила в то, что происходит, забыла добрую половину разговора в белом зале, задыла о том, что тогда ей предложил Фараирид, о том, как всё завертелось, как ей вручили титул, включили в высшие слои общества, голос той неряшливой бабульки, бубнившей про подставного короля, и истину, за которой укрылся Тоудирский, король, отказавшийся восстанавливать империализм, стал правленцем за спинами других.
   Вдруг дебаты двух командующих стихли. Фараирид и эти двое спешились. Успокоив коня и пристально осмотревшись, король отдал приказ всем заткнуться. Фараирид расчётливо, но неуверенно вышел из ряда. Держа ножны наготове, он вступал в неизведанность. Рифая бесшумно догнала короля. Он прижал палец к губам, его глаз вёртко дёргался. Рифая прикусила нижнюю губу и сморщила носик. Беглый холодок обжёг ноздри, нагнетая тревогу и крича о ней, Девушка слышала тяжёлое порывистое дыхание где-то спереди за занавесом снежного тумана.
   – Постой, – положил руки на плечи Рифаи Фараирид, – это страж Гудящей башни, не стоит беспокоить древнего.
   – Какой ещё страж?.. – отпятилась она.
   – Лет сто назад здесь стояла толстая башня посередине двух глыб, кто был её хозяином, неясно, но ясно, что это, – указал в туман Фараирид, – создал он, дабы защититься от скверностей, гудящие звуки расходились по всем окрестностям, оттуда и название. Она испарилась в один из дней, куда, зачем, неизвестно.
   – А куда т… Вы указывали, – пальцем уточнила Рифая, – туда?
   Терпкий туман рассёкся густым паром из прорезей армэ, только пар выдавал живность стража. Громадный двуручный меч перекрывал всем своим видом полный зерцальный доспех, из-за спины выглядывало лезвие гвизармы, страж ростом с экезов бездвижно стоял, изредка дыша. Фараирид медленно потянул за собой Рифаю, после, подойдя к командирам и знаменщикам, отдал приказ идти в обход. Никто не знал, на что способен страж, разумен ли он, враждебен ли, какие у него успехи в магической отрасли. Рифае стало понятно, что Фараирид не сумел прочесть мысли здоровяка и не стал лишний раз рисковать своими людьми.
   Конечный пункт сбора был назначен в окрестностях Водяного города Дэсхуостэна, рядом должна была разворачиваться баталия. За несколько дней и ночей пути вьюгу и метель сменил попутный уравновешенный ветерок, порывами дурачась, он поднимал уверенно уложенные неидеальные снежинки, время от времени издевательски швыряя снежную пыль в лицо. Умеренный бодрящий поток изредка сбивал горячий приток, словно костёр, разведённый в разгар снегопада сухими поленьями. Тёплые слои боролись, выживали, пытались взять верх, с каждым днем дни принимали сторону тепла, предательски отрекаясь от явного.
   Людская армия надежды передвигалась без весомых остановок. Недлительный отдых и перекус. Но в этот раз остановка была вынужденная. Балаган замутили крестьяне, недовольные своим наделом, феодальная вотчина догорала, толпы голов рассеянно дёргались из стороны в сторону, но тушить красного монстра никто и не собирался, обитатели зловредно и хладнокровно наблюдали за причудой. Недели уходили в дни, обходной вариант подальше от Гудящей башни скоротал намного больше, чем задумывалось. Уже около недели основная армия защитников Несси никак не могла добраться к остальным. Началась ли атака, вступил ли неприятель на землю и, возможно, перебил всех южных жителей? Ни гонца, ни подавшихся в бегство армейцев не виднелось.
   – Что за буянство? – сурово спросил Фараирид. – Что за беспредел деревенщины устроили мне тут?
   Ответной реакции не последовало, вопрос короля, стало быть, был обращён в никуда, ни одно рыло не соизволило обратить внимания. Тогда недовольный царь обнажил клинок. Заслышав худой скрежет, весь люд как по команде повернулся в сторону звука. Меч завораживал, сбивал с толку и подавлял волю.
   – Спрашиваю во второй раз, – выйдя вперёд, стиснул зубы Фараирид. – Удосужьтесь объяснить царю, что учудили, нынче я не слишком терпелив, вследствие чего рекомендую сделать это незамедлительно.
   – Мы тута эдак господина своего казнили, – выдал, видимо, зачинщик, – феод был редкостным утырком, вот и лишился головы.
   – Холопы казнили, – опешил Фараирид, – и почему ты черный? Откуда ты выпал? Иессийцы белые люди, что тут вообще происходит, мать вашу к чёрту в угодья, что это за сучёнок неместный, почему со мной говорит он? Вы в край ополоумели?
   – С вами, рабы, разговор завёл сам Фараирид Тоудирский, правитель Моглэйна, – вставил командир с противным голосом.
   Услышав его слова, селяне перепугались. Кто пятился от ужаса, кто не мог и дёрнуться, и лишь смуглый незнайка гордо стоял, ухмыляясь во все гнилые зубы.
   – Обоз, – спешился царь, – вот оно в чём дело, темень прибыла в телегах, вереница подвод, кого и что перевозите?
   Как только зачинщик открыл рот, Фараирид полоснул по нему, отделив нижнюю челюсть от верхней, после потянул к себе, вырвав язык. Тот свалился, запачкав поножи густой кровью. Сельчане даже не рыпнулись. Охранники обоза с дюжину человек схватились за мечи, обозревая сзади стоящую армию, но у короля были иные планы. Жестом приказав своим не соваться, Фараирид вытянул руки в обе стороны.
   – Осмелься же, – провоцировал царь, – рискни, напади, вдруг получится.
   Хохот вояк сменился унижающим гулом. Первый атаковал и, неумело проведя выпад, рухнул. Фараирид молча проткнул бойца прямо в сердце. Свист и оскорбления сопровождали грозные шаги Тоудирского, символы загорелись, приковывая все взоры. Фараирид рванул вперёд, бушуя мощными и точными ударами, рассек одного от подмышки до плеча. Резкие и хлёсткие замахи не оставляли и шанса как-либо парировать их, выпады с треском отдавались в предплечье, отчего хотелось бросить оружие прочь. Ккер делал своё дело, каждый удар, пришедший в блок, отрабатывался полным сканированием противника и последующимо его расчленением, эта было особенностью меча: он впивался в плоть, оставлял раны, словно крупный разъярённый зверь вдарил со всей дури. Разделавшись с негодниками, Фараирид одарил деревенщин убийственным и забористым взглядом.
   Отойдя недалеко от эпицентра пожара, войско встало на бивуак, оперативно и скоротечно развернув место для костра и шалаши для ночлега. Огонь добывать не пришлось: утащив прогорающий столб окружного частокола, обеспечили себе сухое начало для последующей партии дров. Обстановка в ночи средь солдат до жути банальная, царила атмосфера простых ночных посиделок: жратва, питьё, свист и подсмеивание. Собравшись разными отрядами, одни радовались, проказничали как дети, подкрепляя это душевной улыбкой, иные засели у огня и травили очерки и мемуары от современников до имперских времён. Фараирид отказался ставить отдельный шатёр и отделяться от своих воинов. Будучи в компании своих самых верных компаньонов, он в меру развлекался. Рифая никак не вписывалась туда, и, откровенно говоря, ей было некомфортно – незнакомые суровые лица опытных вояк, как и державцев расположившхеся над ними. Наконец Фараирид заметил состояние девушки. Он поспешно проследовал к ней, оборвав незамолкающих собеседников на полуслове.
   – Одна, как и тогда в моем холодном городе, – улыбнулся он, – неправильно, что герцогиня Моглэйна завяла в унынии.
   – До меня постепенно и частями доходит… Вся эта заваруха, – массируя лицо, сказала она, – война, герцогство и всё прочее. Я не знаю, чем себя занять, как и кем быть, всё очень-приочень сложно, ничего в голове не склаждывается. Когда кого-то нахожу, другого теряю, всяко новое переворачивает мое познание о мире с ног на голову, напрочь меняя моё восприятие и само мировоззрение.
   – Пойми же, жизнь – это непостоянство, на пути будет много развилок, течение будет пениться и уносить тебя всегда по-разному. Да, ты можешь обманываться, вводя себя в заблуждение, мол, нашла своё место в чем-то, но рано или поздно поймёшь, что это надоедает. То, чем ты успокаиваешься, изживёт себя и не будет приносить удовольствия в той же мере. Не ищи постоянства, отдайся судьбе, когда ты можешь это сделать.
   Рифая окостенела. Последние слова задели её до глубины души и останутся там надолго. Она провела параллель между Фараиридом и Фаардэ. Поэт и король с одинаковыми взглядами на жизнь, возможно, и с такими же, по сути, проблемами. Кто может знать, сколько всего учудил человек, зовущийся Фараиридом Извергом Моглэйнским.
   – Отдаться судьбе и проблемы принять, – робко добавила Рифая.
   – Вот именно, – Фараирид крепко обнял девушку, – всё сложится должным образом.
   От неожиданного поступка Рифая задрожала, теплом окутавший король моментально согрел морозные неугомонные внутренние угнетения. С дрожью изгнав все терзания, она обняла в ответ.
   Ранее ослепляющее утро, солнце далеко в зените, армия продолжает свой поход, хрустящий снег блестел и лопался под синхронными шагами людей и лошадей.
   – К ночи будем у северной заставы Дэсхуостэна, царь мой, – делая заметки на карте, проинформировал полководец, – можем успеть и при свете жёлтого незнакомца, ну это если поторопиться.
   – Не вижу явных причин для этого, – укрывая ладонью глаза от солнца, ответил Фараирид. – Предпосылок к разгрому или проигрышу тоже нет.
   Небо заплелось нагромождением грозовых туч, но дождь не лил, дома в округе опустели, опустели их очаги, обледенели стены и проёмы, полы да потолки, окна и двери не жаждали угасать, загнивая в уделе холодного мерзавца. На склонах гор переростков сурово крепчал хлад, белый хлад, закрывая заслоном серые каменистые горы, горно-луговая почва потерялась где-то там. Армия грозным вихрем проносилась к заставе. Дэсхуостэнские флаги покорно покачивались на ветру, набирая темп властного природе, кавалеристы вдогонку влетели первыми, все преисполненные принципа сражения и духовного верховенства. Город копошил солдатами как запал в совершенной бомбе, объединённые людские силы уже перевалили за сорок тысяч, руководство армиями города сопротивленца в столкновении доверили Моглэйнскому Извергу.
   – Ис кем же нам предстоит зарубиться? – озадаченно расхаживая по морским стенам, суетился Фараирид. – Кто или что может находиться по ту сторону тумана?
   – Этот долбаный туман, да так задрало, что аж глаз колит, – взревел Сирапар. – Я узрел высокую часть грот-мачты и голосину деревца скрипящего на воде.
   – Эй ты, – обратился к одному из стражей Фараирид, – иди и пригласи сюда свою королеву.
   – Фараирид Изверг Тоудирский, прямиком из душераздирающего Моглэйна, – раздался волевой голос со стороны взлаза.
   Первыми выглянули морщинистый лоб и серые как стекло глаза, за ними и всё лицо: аккуратный, курносый, остроконечный нос с маленьким переносьем, как кинжал, уставшие скулы и расщелина на подбородке. Ускорившись, мужчина с распростёртыми объятьями вцепился в Фараирида.
   – Аранрад, засранец пригожий, – приподняв его, захохотал Фараирид, – как ты там, управленец мой?
   – Всё по глади родной, – ладонями взялся за лицо Фараирида он. – Тебрад развивается в экономическом плане, сток злата колоссальный, запрет на строительство и валка всякого старого хлама, коим застроен весь город. Грубо говоря, у плотников работы хоть жопой жуй.
   – Встречайте, королева Дэсхуостэна, Катна Арракаард, – произнёс стражник.
   Она явилась в красивом белом сюрко в компании захудалого юноши с облезлой рыжей причёской.
   – Прошу любить и жаловать, – чуть наклонившись и отходя в сторону, процедил рыжий молодец с усыпанным веснушками лицом, – супруга покойного царя Газилия, земля ему пухом, пред вами, джентльмены.
   – Закрой свою незажиточную пасть, сволочь, поношенная жизнью, – рявкнул Корвалетта, – полудурок рябой, перед тобой правители Моглэйна и Тебрада.
   – Достаточно, Сирапар, – не выдержала королева, – ты в гостях и будь любезен вести себя подобающе гостю.
   От удивления Рифая опрокинула шлем и вылупилась на королеву. Она не могла в это поверить, Дэссоу, будучи Шэйрэном, прямо перед всей толпой проткнул насквозь ребёнка. Газилий умер сразу же, Катна ещё дышала, но на то, что она выживет, даже драные лапти не поставить.
   – Постой, – подошёл к Рифае Сирапар, – ты же та дама с моей конюшни. Как вам кони?
   – Ты её знаешь? – осмотревшись, проговорил Фараирид.
   – Да, господин, – ответил он, – эта барышня и ещё несколько человек купили аж пять лошадок.
   – Которых потом украли, – не отводя взгляду от королевы, вставила Рифая. – Таившиеся в лесу засранцы альвы.
   – Ну они не знали… – желчно улыбнулся Фараирид. – Так что, Каирмарронно, где лагерь войск?
   – Развернули на берегу реки Стхаяр, – устало ответила Катна, – в случае чего, прибудут сразу, по первому зову.
   И только сейчас до Рифаи дошло, что Дэссоу тогда приходил убивать свою родную сестру, беспощадно расправился со своим племянником, разрушил семью, посеял разруху и хаос в государстве, но повезло ли Катне: выжить потеряв всё, не имея семейных ценностей, а имея предательство родного брата, родной крови. А ведь она сразу узнала его и то, зачем он прибыл. Королева на коленях умоляла смилостивиться, дабы спасти свою семью. Что стало причиной, что помогло оправиться ей, как бы повела себя в подобной ситуации сама Рифая?.. Зеленоглазая полулюд глубоко задумалась, не обращая больше никакого внимания на насущные проблемы. Раздумья закончились наставлением себя на путь молчаливости. Не стоит встревать и выкрикивать, что она была там, что видела всё варварство, сотворенное тогдашним Шэйрэном Гаатфуарэ.
   – Разведку отправляли? – загорелся Фараирид. – Если нет, нужно немедля.
   – Отправляли, конечно, – ответила Катна, – и не раз, но она ни разу не вернулась.
   Ушную полость поразил громкий звук Хакронского горна, который раздался в каждом проулке, в каждой дыре. Прибыл князь Оройз. Лезвийный звук вернул Рифаю в Калукар, прямиком к битве с Алпаб, к кандалам и тюремным повозкам. Присутствие Оройза, тьма за его грозной личиной, крепкие и уверенные слова вселяли страх и уважение.
   – Рифая, возьми мой отряд и оправляйся встречать Оройза, – распорядился Фараирид, – после возвращайтесь, хорошо?
   Рифая робко кивнула. Уже уходя, она прокручивала в голове слова Тоудирского и тот просящий тон, с которым он это проговорил, обращаясь к ней, в кругу знатных персон. Королю, нет, императору, было важно, чтобы Рифая обладала такими же полномочиями, как и все здешние. Как и полагалось, царский отряд ветеранов последовал зову Рифаи. Текучка людей по улицам с каждым днем в голила и голила. По выражениям лиц горожан сложно было понять, что у них там в головах происходит, готовы ли к предстоящему, осознают ли опасность надвигающегося. Проскакивая около провиантского склада, Рифая боковым зрением уловила адресное табло, рядом с которым почесывая выбритый затылок, стоял дядюшка Симмиль. Спрыгнув с седла, она подбежала к нему, вцепившись обеими руками в спину, крепко обняла.
   – Эй, – вскликнул Симмиль, – что ж это такое?!
   Мужчина окаменел. Подняв локти, он не смог вымолвить ни слова, а лишь глупо уставился на Рифаю, улыбчиво сжимающую его талию.
   – Р-Рифая, – душевно произнёс Симмиль, – ты жива, милая моя, ты живёхонькая, в полном здравии, на обеих ножках, Рифайка жива…
   – Дядюшка Симмиль, – разрыдалась она, – вы целы, я напридумывала себе многое, уже попрощалась с вами, думала, никогда больше не увидемся.
   – Да точно, – посмотрел прямо в её зеленые глаза Симмиль, – нас выручил господин Шэйрэн, мое ему почтение. Сразу после грома огонь охватил полгорода, дымком заполонило мою харчевню. Благо явился он, сильной водянистой магией затушил стервца горячего, раздал чуть золота и скрылся.
   – Дядя Симмиль, он и был виновником этого пожара, его зовут не Шэйрэном, это Дэссоу, убийца королей, он успел порамсить со всем миром. Убивает всех без разбору, детей, женщин, стариков и даже свою родню.
   – Знаешь, нынешний Чилцав устроен так, что все обозлены на Дэссоу. Ты можешь по-своему это воспринимать, но не знаешь его историю. Хоть раз задумывалась, почему он стал это делать? Оставь глупости про сумасшествие. Чтобы сходить с ума, тоже нужны причины. Тебя он забрал, зная, с какими сложностями ему придётся столкнуться, зная, что ты будешь лишь обузой в его свершениях. Но Дэссоу вытащил тебя и переломал твою скрытую в моей таверне судьбу. А ведь в тот дождливый день, когда ты постучалась ко мне в дверь, ища укрытия, я и думать не смел, что тебя выручит сам принц Дэссоу. Благодаря ему мы с тобой оба сейчас, в столь мрачное время, свиделись.
   Рифаю не отпускала мысль, что сей мир вне её понимания, да не так уж и прост. Её зажатое мышление неспособно было созерцать, прознать, разгадать тайну, скрывающуюся за еётрагичной историей. И в который раз ее стало мучить чувство потерянности, будто серебряная булавка затерялась в стоге сырого ярко-жёлтого сена. Мысли её были не столь обширны, дабы понять простую истину, кто есть кто.
   – Вы тут каким судьбами? – вытирая блеклые слёзы рукавом, спросила Рифая. – Столь далеко от дома забрели.
   – Да я тут, Рифайка, провиант воинский поставляю. Стычка будет как-никак. Мне велели на всех порах мчаться сюда, там нашенские не могут бугаев и с полсотни собрать, хоть так поможем. Я неплохо наварил злата и стал уважаем у простого люда: встал, бегал, прыгал, пытался кому чем помочь, ну и воздалось эдак мне. Поднялся я, грубо говоря. А ты чего, Рифаюшка, как?
   – У меня много всего произошло, слишком много. Я нашла компанию, потом отстала, побывала в нескольких странах и в Моглэйне. Ныне я герцогиня Моглэйна. Орава позади – это мои подопечные, в Дэсхуостэн прибыл Оройз, иду встречать.
   – Вот это ни шуршать ни пердеть, как это так-то? Ума не приложу, Рифая, та девонька из моего трактира – герцогиня изверга Тоудирского! Я горд за тебя, девчушка моя, пусть неродная, но горд, как родимый батька за любимую дочь.
   – Меня приютили вы, вашу помощь всегда буду помнить, – вновь обняла его девушка, – вы были добры ко мне ещё до того, как я научилась распознавать это, понимать и принимать.
   – Спасибо тебе, Рифайка, – мягко и пытаясь сдерживаться, проговорил старик, – спасибо что осталась такой же, как и раньше, после всего того, что ты натерпелась.
   – Ах да, у меня еще и магический меч есть, дядя Симмиль, – похвасталась Рифая, словно маленький ребенок своему отцу, – от Дэссоу достался.
   – Нет, нет, нет, – закрыл глаза и отвернулся Симмиль, – не оголяй орудие, я слышал, что если посмотреть на эти символы, то можно ослепнуть на веки вечные. Сжалься, Рифаюшка.
   В ответ девушка громко посмеялась, и успокоила мужчину, затем-таки продемонстрировала клинок.
   Симмиль достаточно детально и матёро осмотрел его, даже кончиком языка отметился на стали, далее, обхватывая эфес то одной, то другой рукой, убедился в идеальной балансировке экезских высших мастеров кузнечного дела.
   Радушно попрощавшись и пообещав, что непременно ещё найдут друг друга, оба пошли своим путём. Симмиль дальше принялся пролонгировать свою работу, бурно выясняя отношения с арендодателем складского помещения. Рифая быстрым ранним осеним ветром пронеслась к передним вратам, дабы застать хакронцев. Завидев несущийся длинный рыцарский огон, стражники открыли тяжёлые еловые задвижки, за ними растопырились и ворота. Армия Оройза с бряцанием вошла в город. Жители сдержанно поприветствовали гостей. Безусловно, они были рады, но также они понимали, что повод для их прибытия был печален.
   – Жива да здорова, – сразу узнал девушку Оройз, – послушание и осознание. Рад за тебя.
   – В Тебраде ребята пришли к выводу, что на этом всё, – скромно почесывая затылок, ответила Рифая, – а я, в свою очередь, пришла к выводу, что всего-навсего хотела отыскать Шэйрэна, а нашла правду, более важную правду.
   Вскоре, собравшись во фланкирующей башне, аллегро шло обсуждение плана. Никто из монархов и командующих знать не знал, с кем имеют дело. Рифая молча слушала неистовую дискуссию, изредка бросая дремотный взгляд на тлеющий огонь в околостенных кострищах. Хотелось усесться поближе к ним, забыться в этом полном проблем морозном мире.
   – Обусловились, значится следующим образом, – после длительных споров пришёл к умозаключению Фараирид, – ближе к утру выставим объединённое войско на несколько ярдов, близ берега, по правую сторону от города. Горизонт пусть останется на месте, ибо если они нагрянут напролом в град, то у нас будет время мобилизоваться и перебросить всех на защиту.
   – Это-то ладно, – негодовал Сирапар, – а как быть с экезами и альвами? Помогать нам кто-то будет?
   – Не думаю, – холодно вставил Оройз.
   – Не будут, – начала Катна. – Альвы любят моего братца, нет его – нет подмоги. Экезы уже подобны скоту, их некому сплотить и вразумить.
   – Тогда мы в полнейшей гузне, скажу я вам, господа и дамы, – хрипло, но верно и к месту заявил Аранрад. – Предвестником чего станет эта заруба, я боюсь представить.
   – У нас два магических меча, – после муторной паузы сказал хакронский князь, – я успел явиться с визитом к зверю Дастапароста, и если тот явится, уже с тремя мечами, ситуация станет менее плачевной.
   – Вот-вот, – поднял палец Корвалетта, – я ещё успел человечка к Лекеру отправить, не знаю, доберётся ли он, не съест ли его Лекаг.
   – Лекер, будучи человеком, – поправил Фараирид, – любит экезов и яро их поддерживает, с ним тоже вариант с подвохом.
   – Ещё один меч, – подпрыгнула Рифая, – у каваастского принца, последний раз видела его в Лебраде.
   – Дилемма, – уставившись на стол, покачал головой Тоудирский, – в золотоград добраться не очень долго, дня два, но отыскать в столь громадной стране и обратно прискочить – вот это дилемма. Враг спереди, цель сзади, чудо, что наши армии успели. Но так рисковать, удаляя от себя тебя, я не могу.
   – Да и Белая роза у тебя, – согласился Аранрад, – слишком большие риски, миледи.

Глава десятая

   Позёмка красотой обхватила округу, смежно копошась вокруг поселений, вяжущая, молниеносно холодящая, ведомая странными, но тягомотно-прекрасными принципами, она облюбовала весь щепетильный край. С восходящим солнцем встали и армейцы, вдоль прибрежья встроили боевую формацию. На левом и правом флангах плотным рядом стояла конница. Отвесные горы по правому боку рядом с молчащим лесом заняли стрелки, боевым криком окликнув войско Оройза, повысив боевой дух, его грубый тянущийся тембр вселял жгучую уверенность. Городской требушет, баробаллиста и пара аркбаллист нанесли залп по направлению грот-мачты. Никаких звуков не последовало – ни звуков разлома, ни удара, гробовая тишина, ни рык ни вой. Но утаившаяся вопреки всему паршивая надежда угасла за последовавшим туманно-зелёно-сероватым ярким свечением, выпущенным в чистое небо с вражеской флотилии. Наконец из-за густого облачно-туманного балдахина явились взору корабли. Это были линейные титаны невообразимой величины, полностью тёемно-серые, со странными каракулями на парусах и, судя по всему, мортирами на борту. Фальшборт был устроен в качестве стены с амбразурами и заточенными пиками, бушприт на конце расходился в обе стороны и весь был усыпан шипами, откуда свисали тела разведчиков, а не фартовых рыбаков да иных мореплавателей, монструозный ростр слит воедино с килем. Морские исполины плыли очень тихо и муторно, словно в штиль.
   С боевого суда что-то вылетело вверх, оставляя за собой продолговатые разрезы на облаках, то же самое повторилось ещё несколько раз, и, уже не заставив себя ждать, перед ними приземлились несколько туш. На первый взгляд, это были люди, но выше и шире, с блестящими серебристыми волосами, полулюди-полувеликаны, с великолепно сложенными мезоморфно-атлетическими телами и внушительной мускулатурой. Диафрагмы были с подачей вперёд, плечи и локти чуть островатые, ноги длинные с большими ступнями, лица вытянутые, с громадными ртами, широко расположенными светлыми глазами и костлявыми высокими и ровными носами. Волосяной покров был развит лишь выше шеи, кожа белая, с красным оттенком, максимальная нагота.
   Чужаки раздражённо осматривались, принюхиваясь к чему-то. Затем один из них взревел, да так, что у не успевших закрыть уши хлынула кровь, рот всё больше и больше увеличивался в размерах. Некоторые уже пали от головокружения и безудержного рёва. Полувеликаны контактировали между собой на предельно низких частотах, раскрывая рты очень широко и сверкая акульими зубами. Их пристальное выедающее внимание что-то отвлекло. Что-то с невероятно скоростью летело со стороны океана, Рифая узнала это корьё. Дэссоу, прямиком стоя на древке, летел в их сторону. Заметив это, один из чужаков прыгнул к нему, но тут же был схвачен за горло, не успев долететь. Как только Дэссоу выровнял его с собой, стали понятны большие различия между людьми и ними. Хоть принц был высокого роста и очень широк в плечах, на фоне пришлого он казался обычным человеком небольшого роста. Волна ядовито-бордовой крови хлынула по всему мускулистому телу, устроив кровавый дождь его сородичам внизу. Окроплённые красным ливнем полувеликаны затихли, выражение их лиц сменилось гримасой первородного гнева и зверства. Дэссоу уже скрылся за массивными, укрытыми белизной, деревьями великанского леса. Рифая глянула на Фараирида. Король уверенно держал поводья.
   – Они же нас убьют при первой же стычке, – стуча челюстью, промямлила Рифая, – верно?
   – Верно, – чётко и без запинки ответил Оройз. – Немедля отправься в погоню за принцем, – обратился он к Рифае, – не знаю, что будет, но он нам жизненно необходим.
   – Если я отлучусь, то и магический меч…
   – Слушайся, – оборвав на её полуслове, вплотную сблизился Фараирид, – я не уверен, что мы их и с ватагу убьём, но биться рядом с Дэссоу намного спокойней. Я узнал, что он тут, и у меня есть теперь задатки надежды.
   – Зверь здесь, – истерично загорланили задние ряда, – слава зверю Путхаисы, он прибыл защищать нас от поганцев.
   Появление Дастапаросты наглядно повлияло на настрой в рядах, люди вовсе очи стали оживать, судорожно покачиваясь из стороны в сторону. Некоторые начали постукивать и побрякивать железяками, устроив звучный переполох, гул и треск вояк подхватили и стрелки, и ополчение. Чужеземцы недоумённо озирались, не понимая, что выделывают последние. Рифая рвалась, заставляя коня борзо ржать. На подходе к лесу её накрыла тень огромных крыльев. Подняв голову, она узрела громадного клинохвостого орла со стальными когтями. Оперением у конца крыла была заточенная сталь. Красивый орёл был одет в самодельный доспех и седло с облегчённой малоразмерной кейробаллистой, Экезский орёл унес тревогу на поле боя.
   – Отпустить рубеж, сдать назад, – скомандовал Оройз, – фланги, держать строй ровно, готовься к атаке!
   Как только Рифая переступила границы леса, сзади раздались звук боевого горна, лязг мечей и хоровой вой, сопровождающийся диким ржанием боевых скакунов.
   Путхаиса, все такой же мрачный и древний, как этот мир, лес, где растут большие и длинные деревья, чья листва закрывает небо, и только одинокие лучики пробиваются, В тот самый день, тот самый миг, когда Рифая впервые увидела его, она увидела масштабы, узнала, насколько громадно окружение. Тот самый день, когда она испытала первобытный страх, какой никогда раньше не испытывала, то, кем она в результате стала. Вспомнила тех, кто способствовал её становлению: тот старик из таверны Очаг доверия, тот начинающий поэт с чистыми разумом и грязными деяниями, первый в её жизни альв, барон Кэрий, появившийся на миг, но запомнившийся на всю оставшуюся жизнь, дедушка Вагуф со своей вкусной едой и красивым ахцахом, Ихтилат, желавший лишь покоя и умиротворения, чудом не сломленные, но со сломанными судьбами принц и принцесса, девица, которая случайно получила второй шанс, но не возненавидела всё и пытается придерживаться моральных мужских устоев, странная молодая девушка с Ахцаха по имени Юлла и Шэйрэн, тот статный суровый широкоплечий мужчина в интересной маске с капюшоном и со скрещенными руками на груди, забористо смотрящий сквозь и прямо в душу.
   Обходя очередной массивный ствол ели, Рифая учуяла приторный запах, смердящий непонятно отколь. Держа приблизительный маршрут, она вёртко рванула по чаще. Изнутри лес всё такой же, заросший грубым, выколи глаз, зелёным от сыроватости мхом, поваленных древ почти никогда не встретить, Экезы их не рубят и другим не позволяют. Повсюду заросли наглухо перекрывают альтернативные проходы, пускать клинок в ход опрометчиво, подобную самобытную красоту даже при желании уничтожить нельзя. Засматриваясь на гущу леса, она хотела упасть к подошве большой ели со стволом в несколько обхватов, истерзанной обилием покрытых ростков и переломанных суков. Усталый вид дуба подзывал облокотиться и с дремотой провести досуг.
   От натиска к натиску Рифая пробиралась через лес. Вдали раздались тупой стук и лязг лезвия. Увеличив темп бега, девушка старалась побыстрее достичь места, откуда слышались звуки, но тут же боковым зрением увидела коричневый башмак со стальной поножей, летящий прямо ей в шею. Нехватка реакции привела к тому, что удар достиг цели и Рифая отлетела в соседнюю ель, сломав всё, что можно было сломать. Рухнув, она пыталась с треском подняться. Всё вокруг двоилось, сверлящая боль импульсивно отдавалась во всём теле. Собрав оставшиеся силы, она взглянула на свои окровавленные руки. Вырывающее мясо ломота крепко сковывала её. Судорожно прижав ноги в животу, она выдавила из себя магическую формулу лечения. Сразу же участилось и облегчилось дыхание, все раны затянулись узелком и потерялись в небытии, Руфая полностью оправилась.
   Раздался ядовитый и вызывающий смех, листьями кружащийся по лесу. Чуть осмотревшись вокруг, Рифая увидела Миерга, за ним и остальных. Выжигая их глазами, она подалась в их сторону.
   – А вот и она, – раздался тот самый ядовитый голос, – где тот воин, кои защищал тебя и Вагуфа?
   – Рифая, – крикнула Саййа, – ты нашла нас, ты снова с нами.
   На старой ветке сверху вниз свисал лысый и усатый мужчина с необычными татуировками в виде двуглавой змеи, обхватившей оба плеча. Ярко-синие глаза сверкали мокрым безумием. Хаотично таращась ими, он затянул рот с полрыла, во всю щёку, переходя границы шеи. У него была обожжена ладонь. Полуразрушенная кираса была надета сразу на голое тельце, которое почти срослось с ней. на ногах были уже знакомые коричневые узелковые башмаки с поножами, а также на нем выделялись широкие мешковатые красно-белые штаны в полоску.
   Он спрыгнул, кувыркнувшись, и стал качаться из стороны в сторону и мелодично свистеть, надвигаясь мрачной тучей, грозясь дернуть молнией. Но вдруг усатый неприятель встал, широко-глубоко улыбнулся и отдал честь.
   – Я повсюду чужестранец и повсюду вроде бы нет. Фамилия моя не такая, как хотелось бы, имя такое, как не хотелось бы. Знаете ли, милостивые и неприхотливые мои, когда тебя зовут Кугуар с родовым именем Гаор, хочется или нет, становишься Гаор Кугуаром, смешно, правда? А, впрочем, не слишком-то и важно. Злыдень я, каких свет не видывал, именно поэтому позвольте начать измываться над вами.
   Потоптавшись, Кугуар натоптал себе место, следом с ехидной улыбкой пропал и снова хлестнул ногой, но в этот раз Нээла. Рифая замахнулась на него, но зная, что тот будет делать: либо уходить от удара, либо его парировать, развернулась и рубанула сплеча. Но усач оказался не так уж и прост. Моментально подставив под удар кирасу, он остался цел. Как только удар со скрежетом сошёл на нет, он с локтя взгрел Рифаю, которая была ростом почти с него, в висок. Отбросив ту на безопасную дистанцию, светящийся тык Миерг Кугуар узрел блеском в броне впереди удирающей Виарелины, Кугуар с молниеносной вертушки заехал по челюсти здоровяку, но рыкарь выдержал. Свирепо замычав, он бросил меч и в ответ пнул обидчика. Кугуар стрелой отрикошетил, прочувствовав всем телом несколько коренастых и крепких елей.
   – Ох-хо-хо, – собственноручно вправив себе плечо, гаркнул Кугуар Гаор, – да вы и в подметки не годитесь тамошнему воину у ахцахской местности. Вот почему он тебя защитил.
   – Тебя тоже как дворнягу отделали, – со злобой зарычала Рифая, – Шэйрэн тебе и шанса не оставил, даже мокрого места от тебя не было, но ты…
   – Но я жив, – заржал аж порви рот Кугуар, – меня спасло копьё моей госпожи, которое вы, ироды, украли, это был знак, знак от моей покойной госпожи, теперь мой долг вернуть Гурз.
   – Ты полнейший идиот, – демонстративно захохотала теперь Рифая, – этот человек, устроивший тебе взбучку, не кто иной, как Дэссоу Красоглазый, душегуб Каирмарронно.
   – Что за ересь, паршивка брехливая, – ухватился за шрам на щеке мужчина, – да быть того не может, принц не узнал меня… Нет стой, поэтому Гурз… Господин Дэссоу спас мою задницу тогда… Он здесь, я чувствую его силу…
   Очухавшийся Нээл, который ранее чебурахнулся о валун меж деревьев, пошатываясь, обнажил клинок и, едва заприметив лысого усача, скрытно направился к Миергу. Вытянув у бугая все силы, кроме жизненных, парень ринулся на съёжившегося Кугуара.
   Немощный клубок воздуха сбил Нээла с толку. Перед ним, мерцая, возникла особа. Схватив визийца за горло, она с конской силой швырнула его прочь. Кугуар вылупился на неё, словно полуторогодовалый ребенок на свою маму, он не мог поверить своим глазам, и не переставая осматривал девушку. Его руки медленно тряслись.
   Чистая и белая кожа, голубой и воздушный взор, светло-русые волосы, пучком собранные назад, тонкие, слегка дугообразные мягкие брови, изящный, чуть скощенный лоб, прямые контуры носа, узкий фронт, заострённый кончик, небольшой рот с пухлыми губами, высоко расположенные аккуратные уши, глубоко посаженные миндалевидные глаза, симметричная квадратная форма лица, маловыраженные скулы с округлыми щеками, немного вытянутый квадратный подбородок. Не менее прекрасной была фигура: шикарные длинные ноги, стройная пропорциональное тело, выдающийся бюст, средний рост, нежные руки и удивительно тонкие кисти с постоянной готовностью к опасности. Одета она была в кожаный женский ламеллярный доспех с серебряной кольчугой, кожаные наручи, а также короткие сапоги с королевским орнаментом, коричневые штаны, левое колено забинтовано, на другом наколенник, а сверху беловато-серебряный плащ с капюшоном.
   Сомнений не было, это она, принцесса Варз Гаатфуарэ. Бегло одарив каждого сердитым натиском, она магией воздуха сбила парившую Саййю и оголила обоюдоострый двулезвийный клинок. Её глаза начали источать бело-серое свечение, протягиваясь и оставляя за собою след. Действовала Варз быстро и решительно. Всё лезвие меча методично и постепенно покрывалось тем же сероватым светом, уверенные шаги сменились рывками. С наскока обезоружив Виарелину, Варз ударом ноги вывернула ей коленную чашечку, заставив визжать огневолосую. Разъяренный Миерг со всей дури бросился на помощь, но его приняли плечом в поддых и острием в переднюю часть стопы. Гаатфуарэ специально протаранила верзилу ростом с медведя, зная, что тот себя не контролирует. Сбитый с ног и толку Миерг тяжело дышал, обречённо таращась. Варз не собиралась проливать кровь. Перешагнув через каждого, она направилась к Рифае. Та, в свою очередь, наблюдала за происходящим с открытым ртом. Полуальв глупо смотрела на оппонента, вспоминая слова Ихтилата, словно это было вчера, полностью оправдывая все действия зверя. Варз во всём была ей симпатична, будто Дэссоу в женском обличии. Швырнув камень, Варз магией ветра взмыла над гущей и опалила Рифаю слабым произвольным огнем, но полулюд отскочила, тоже ветром сбив атаку, и достала розу, готовясь блоком приять выпад. Но, казалось бы, простой удар был настолько тяжеленным, что ноги Рифаи провалились, пробив почву. С трудом сдерживая давление, она возвела перед лицом каменную стену и успела сориентироваться, чтобы дальше продолжить схватку. Схлестнувшись в близком бою, обе стали дерзко фехтовать. Выждав момент, Варз хватанула кисть Рифаи и грубо сжала.
   Та истерически запищала. Откинув её к дереву, Варз отошла.
   – Ты кто? – с глазами, полными страдания и угрызения, робко проговорила Варз. – Кто ты такая? Как ты так сражаешься?
   – Рифая, – вздымаясь, ответила та, – Шэйр… Дэссоу обучил меня.
   – Дэссоу? Где он? – вылечивая Рифаю, приблизилась Варз. – Где он находился?
   – О-он меня спас в Усуаре, обучил, отдал розу и ушёл.
   – Это же был последний… Не знаешь, где он сейчас? Прошу, постарайся вспомнить, может, он упоминал что-то, хоть и неразговорчив.
   – Дэссоу в этом лесу, самолично видела, как он укрылся в Путхаисе, совсем недавно. Может, в Ахцах направился?
   – Ахцах, – удивилась Варз, – а он разве цел? Ни слуху ни духу.
   – Да мы с Дэссоу случайно туда попали, когда он учил меня выживать, и этот там был, – указала на усача Рифая, – сцепился с дедушкой Вагуфом.
   – Г-госпожа Варз, – подполз Кугуар, – вы живы, живы, принц Дэссоу тоже жив, оба живы.
   – Кугуар, встань, пожалуйста, – подсобила мужчине Варз, – этот ожог не проходит даже с помощью магии?
   – Да, госпожа, – радостно ответил он, – я пытался, но рад, что оно останется для меня напоминанием, клеймом, что я тогда переступил грань мне дозволенного. Принц поступил должным образом, я безмерно благодарен, что он меня не казнил.
   – Почему ты бился с этими людьми?
   – После того как не получил индульгенции, я подался в скитания, нападал на всех кого ни попадя, бился со всеми без разбору И уже на подходе к Ахцаху со мной в бой вступил сам военачальник, во второй раз сжалившись.
   – А что вы тут делаете? – обратилась к Рифае госпожа Варз. – Там война идет, и у вас целых два маг-меча.
   – Эти хотят убить Дэссоу, – презренно вбросил Кугуар, – а эта бледная недавно объявилась.
   – Убить Дэссоу, – опустила голову Варз, – этой скудной кучей? Как же я устала реагировать на всяких поверивших в себя героев, устала сдерживать желание искоренить всех, кто набился во враги Дэссоу, моего Дэссоу.
   Свет вновь окутывал и очи, и клинок. Кугуар расплылся в ухмылке, жадно почесывая свою глянцевую лысину. Рифая насторожилась, но верила, что Варз передумает что-либо предпринимать, Гаатфуарэ готовилась к наступлению, от каждого последующего шага земля содрогалась, ее ступни вдавливали зелёную почву.
   – Не трогай их, умоляю тебя, – с рёвом подбежала Рифая, – они не хотят покалечить Дэссоу. Да хотели, ибо он замесил их семьи и бросил одних на произвол судьбы, они были озлоблены на Каирмарронно и весь этот мир вместе взятый.
   – Так вы дети убитых королей, – затормозила Варз.
   – Возьмите себя в руки, под Дэсхуостеном сейчас бурлит битва, там гибнут люди, срочно нужно отыскать Дэссоу, – с пламенной речью обратилась к Халлуару Рифая, – идём же скорей.
   Достигнув Халлуара, Рифая по памяти решила найти Ахцах. У неё в памяти отпечаталось то озеро где они пополняли запасы, неподалёку от него и произошла стычка Вагуфа с Кугуаром. Рифая взлетела над лесом в поисках судьбоносного водоёма. Мерцающий блеск холодного солнечного света отскочил от тонко замёрзшей поверхности.
   – К западу от нас Ахцахское озеро, – приземлилась Рифая, – быстрей.
   Но Кугуар не дёрнулся, мужчина бездвижно стоял, разминая затёкшую воротниковую область. Прикусив губы он взглянул на Варз. Девушка одарила его понимающим взглядом и кивнула. Кугуар Гаор исчез.
   – Куда он? Он бы здорово пригодился на поле боя, там война идёт, – обернувшись, крикнула Рифая.
   – Кугуар знает, что делает, – нагнала их Варз, – его задача выполнена, теперь он волен делать, что возжелает, и останавливать его не нужно. Я более чем уверена, что Гаор присоединится к воюющим.
   На месте они застали ледяную окружность и пустоту. Мороз ветром шептал зимнюю мелодию, кувырком разгоняя миллиарды маленьких снежинок, застоявшиеся деревья старинным скрипом разговаривали с миром, пытаясь быть услышанными, сотнями лет не переставая цвести и вянуть, каждый раз как в первый раз, без начала и конца.
   – Его тут нет, – растерянно осматривалась Рифая, – куда дальше надо было… Я не помню…
   – Обожди, я чувствую Гурз, он недалеко. Гурз… – тихо и мелодично проговорила Варз.

   На ее предплечье сильным золотым свечением проступили древние символы, ее будто бы взбудоражили первая встреча после такой длительной разлуки и приятное жжение магического клейма. Варз в порыве волнения прокусила сначала нижнюю губу, а потом и верхнюю.
   Они пробирались сквозь лесные дебри. Путь проходил в пакостной тишине, однако природа бурлила, брызгая своей живностью во все четыре стороны, лес жил своей жизнью, лесные жители погрузились в зимний, беззвучный, спокойный образ пребывания. С самыми разными и последующими неизведанными местами Рифаю настигало сплошное чувство ностальгии. Вероятно, она тут не впервой и эта чаща ей до жути знакома. Спереди было что-то вроде открытой лужайки, больше похожей на большак, и посередине горделиво в невесомости нахождилось копьё с символами на пике. Варз и Рифая застыли. Полулюд вспомнила поле, где шло её мучительное обучение. Воспоминания пронизывали её до пальцев ног, не позволяя пошевелиться: как Фаард закрывал глаза за нежеланием видеть, что с ней творил горе-наставник, как они засиживались у костра и поэт рассказывал свежие стихи, его заразительный смех и неспособность выговорить букву р в некоторых словах.
   Копьё послушно вернулось к хозяину, усевшемуся на ветвь. Облокотившись о ствол дерева, Дэссоу одной рукой держал копьё в обнимку, а вторую положил на колено. Закрыв один глаз и приоткрыв другой, он умеренно колыхался в импровизированных чертогах на поверхности полусна, выжидая чего-то.
   Саййа и Миерг первооткрывателями вывалились на полянку, за ними и Нээл с Виарелиной. Рифая чуть замешкалась, а Варз вовсе встала столбом. Красоглазый душегуб вяло повернул голову, одарив непрошеных гостей разноцветным взором. Саййю пробила дрожь, девушка не могла прийти в себя, этот тяжёлый взгляд вызвал у неё паническую атаку. Все как совы уставились на принца, который вернулся в прежнюю позицию и пытался почивать дальше.
   – Я убью эту мразь, – стиснув зубы, рявкнула нажахийская принцесса, – Миерг, используй Сев на полную, сотри эту мудацкую персону с лица земли.
   Приказав, Саййа в своей манере вспорхнула, но Дэссоу очутился перед ней и апперкотом отправил в свободное падение. От неожиданности у всех глаза полезли на лоб, Миерг провёл смертоносный выпад сбоку по животу душегуба. Сверкнув очами, Дэссоу импульсом перенаправил удар в землю, заставив лицо Миерга встретиться с его кулаком. Окружной замах копьём отразил Нээл, успевший схватить Каирмарронно за руку и начать вытягивать его силы, Дэссоу медленно повернулся к нему, позволяя съедать все больше и больше сил. Тело визийца онемело, и повсюду лопнули капилляры, превратив его в кровяное полотно. Крепко заключив его ладонь в свою, Дэссоу обездвижил Нээла и вырвал руку с корнем, запустив ею же в Виарелину. Гурз неторопливо подлетел к затылку Нээла, и тогда с дерева спрыгнула Рифая. Отбив копье прочь, душегуб отбросил визийца и Миерга и посмотрел на Рифаю.
   – Ну привет, безродная, – спокойно сказал он, – неужто за мной пришла?
   – Ты бросил меня, – сама того не замечая Рифая поддалась эмоциям, – оставил одну в лесу, полном экезов.
   – Бросил, – холодно ответил Дэссоу, – бросил обученную лучше любого воина полуальвийку с магическим мечом, который не позволит умереть хозяину.
   Рифаю застали врасплох. Как оказалось, всё, что о нём рассказывали, оказалось правдой, и он был верен своим словам. Он обдумывает каждое решение, каждое движение наперёд. Но сейчас в его спокойных и уверенных глазах читалась лишь горечь предательства, предательства с её стороны, Дэссоу замер, он легонько и смиренно кивал.
   – Твоя воля, твоё решение, – с этими словами он взялся за древко Гурза, – попробуй хоть что-то сделать. Интересно, каково это – биться со мной моими же силами, моими же приёмами и моей же магией.
   – Что? О чем ты? – попятилась Рифая, – Какой твоей магией?
   Девушка начала догадываться, откуда ей вдруг достались столь мощные магические способности, тогда как там, где даже проклятый зверь покосился при лечении, она ушла вприпрыжку.
   – Но как? Это же невозможно.
   – Я такое слышал уже не впервой, – гневным тоном выдал он, – нарочито последовала за сбродом царских кровей. Я принимаю твои действия.
   Закончив, Дэссоу встал в боевую стойку, в ту самую стойку, когда тем самым холодным днём начались её длительные тренировки. Рифая вздрогнула, опасаясь, что он сейчас нападёт, но парень не двигался. Миерг очнулся, опираясь на меч, выпрямился, оглянувшись, увидел, как Варз подлечивает Нээла. Ему на плечо положила руку Саййа, и они вместе обошли всю поляну, дабы оказаться сзади, в более выгодном положении, чем сейчас, ведомые установкой: не можешь взять силой, возьми умом. Дэссоу обрушился и начал стегать, сопроводив серию тяжёлых, но не мобильных ударов. Рифая юрко уворачивалась от всех ударов. Нависший над ней душегуб не переставал давить, неустанно загоняя девушку в тупик. Дэссоу игрался, специально сдерживаясь и совершая слабые изворотливые выпады. Улучив момент, он поставил подножку, наглухо свалив полукровку. Острие копья смотрело прямо в глотку Рифае. Девушка, изнемождённо вздыхая, вылупила глаза.
   – Шэйрэн, я не пришла тебя убивать, – заикаясь, хрипнула она, – под Дэсхуостеном война, нам нужен военачальник, прошу тебя, выручи…
   Не позволив ответить, сзади десантировался Миерг. Как в старые добрые времена, Саййа, набравшись в этом опыта, с ветерком пронесла бугая через всю полянку. Способность Сева крушить нерушимое оказалась к месту. Сделав один-единственный шаг в сторону, Дэссоу полностью ушёл из-под удара. В сию же минуту, как всё стихло, Миергу в шкирку впились пальцы, проломив шейные кости. Немой королевич даже не пискнул, его рот непроизвольно открывался, скрупулёзно передавая полную меру боли валявшейся Рифае.
   – Остановись, – с криком Рифая жахнула мощной порцией ветра.
   Дэссоу даже не пошатнулся. Ужас закрался незаметно: перед ней не человек, перед ней сосредоточенный в теле сгусток невероятной и в то же время пугающей силы. Он невозмутим, непоколебим, волевые решения в патовых ситуациях принимаются за считанные секунды. Что же происходит с разумом такого существа, что творится с его психикой? После выходки Рифаи Дэссоу наконец оставил в покое бедолагу Миерга, оставив его истекать кровью. Уже неспокойный взгляд Дэссоу упал, нет, лавиной камнепада поразил Рифаю. Гурз и Дэссоу в ногу шли к девушке. Вдруг копьё раздвоилась, одно полетело в иную часть, прямиком в объятья Саййе, но не достигло поставленной цели. На пути встала Варз.
   – Он не может причинить вреда хозяину, – виновато выдала Варз, – Дэссоу…
   Зрачки красивых глаз увеличились вдвое, а то и втрое. Он шагнул несколько назад и, сильно зажмурившись, вновь глянул на неё.
   – Дэссоу, помнишь, как ты в детстве срезал мои волосы, утверждая, что мальчишечья причёска лучше длинных волос и мешать они не будут, когда тебя ругали за это. Но ты верил в это и каждый раз вновь срезал. Прошу тебя, – любящим голоском проговорила она, – месть – это участь слабых, ты не слабый, ты не должен мстить. Я больше всего на свете ненавижу, когда тебя считают злым.
   – Месть для слабых? – его глаза заполняли ярость и разочарование, – месть для слабых? Месть – образ жизни, образ истребления всякого отребья, цели, поставленные передо тобой, задачи важнее себя самого. Значит, месть присуща слабакам? Умерщвление своры предателей тоже? Я и такие, как я, прожигают свою жизнь ради мести, до этого момента и ради тебя.
   – Нет Дэссоу, я не…
   – Я убью вас, убью всех вас, – провёл рукой по лицу Дэссоу, следом грубо опрокинув её вверх, – всех.
   Гурз вырвался из рук Варз и словно предатель плотно сел в руки Дэссоу. Разделившись на несколько частей, магическое копьё налетело. С каждым из них оно сражалось индивидуально, как что-то разумное, способное предугадывать намеренья противника. Дэссоу вступил в бой с Рифаей и Варз. Парень угрюмой походкой то сближался, то отдалялся, заставляя девушек лишь обороняться. Но вскоре Варз начала перехватывать инициативу, и на равных биться с душегубом. Растворив копьё, Дэссоу в рукопашную начал парировать все выпады и заранее блокировать замахи. Варз в рьяном противостоянии увидела, как Виарелина подкрадывается всё ближе и ближе. Находясь в паре метров, она нависла остриём вперед.
   – Нет! – рявкнула Варз. – Отходи, дура, он видит всё, его небесный взор видит всё!
   Слова были тщетны. С наскока огневолосая попыталась заколоть своего спасителя, но одним резким ударом боковой части кисти Дэссоу снес голову Виарелины. Все застыли от шока. Гурз повис, Варз лампочкой зажглась серым, полностью перехватив управление копьём. Стеклянная одинокая слеза покатилась по небритой щетине Миерга. Каваастский принц рухнул на колени, сжимая свои волосы.
   – Моими же силами против меня, – зарычал Дэссоу.
   Варз начала оттеснять парня, нанося неглубокие колотые раны. Продолжалось это недолго. Адаптировавшись к движениям возлюбленной, он хлестким ударом выбил Гурз и схватил её за горло, вдарив о великанское еловое дерево, после чего свет постепенно угас и вернул его любимой воздушный голубой взгляд. Придерживая Варз у дерева, он просто смотрел ей в глаза. Девушка в очередной раз увидела порхающего на ветру Саййи Миерга, который, слепя символами клинка, достиг конечной цели, насквозь пробив брюхо Дэссоу. Красоглазый душегуб стоял, медленно дыша и не переставая смотреть в глаза Варз. Из-за маски по горлу узкой струёй стекала кровь, часть верхней одежды убыла от вдаренной мощи, оголив половину торса, по центру рельефного спортивно сложенного тела выступала часть лезвия. Сделав пробоину прямо в месте солнечного сплетения и вырвав меч, рыкарь снова нанёс разящий удар в область головы. Сев с искрами отскочил, снеся половину столь прочной маски.
   Тёмно-каштановые волосы коричнево-красным засияли в солнечных зайчиках. Бело-бледная кожа давным-давно жаждала попасть под тёплый луч, правый светло-голубой и левый темно-карий цвета глаз заиграли новыми красками, никак не отрываясь от Варз. Всю остальную часть утаивала наикрепчайшая маска.
   Мягко и нежно опустив девушку, Дэссоу обернулся. Колючий прямой тык он принял руками и левым прямым вбил нижнюю челюсть в харю Миергу. Рифая прибежала, желая вылечить бугая, но встретилась с кручёным выпадом широкого лезвия. Кувырком уйдя, она случайно протянула розой по рукам Дэссоу. Белая роза обернулась алой и начала контрнаступление. Вновь отбросив оружие, он с улыбкой принялся драться против Рифаи, выворачивая, выдергивая, ломая всё, что только можно, но понимая, что роза полностью её вылечит. Варз хотела влезть, но Дэссоу, подняв её на руки, унёс подальше. Девушка понимала, что ничего не сделает полуальвийке, и знала, что алая роза не станет белой, пока Дэссоу Красоглазый душегуб Каирмарронно не будет убит. Меч копировал стиль Дэссоу от а до я, будто он сражался со своей копией в лице магического оружия. Оттянув события к валуну меж двумя деревьями, роза нанесла контрольный укол, который Дэссоу удержал ладонями. Рифая со слезами смотрела ему прямо в глаза, в невозмутимые, непоколебимые, разноцветные глаза. Коротко кивнув, он отпустил лезвие, позволив розе образовать вторую пробоину, Дэссоу накалил кисти до вулканического красна, стерев часть древних символов. Расслабив руки, он выронил меч.
   Варз бежала со всех ног в надежде успеть. Ураганом пройдясь по всему лесу, она перелетела озеро, приземлившись на валун у подошвы двух экезских деревьев.
   – Д-Дэссоу, прошу, – дрожащим голосом проговорила она, – любимый… Вы, ходячее отребье, стереть бы вас всех в пыль, – грозно произнесла она, – как же я жалею, что не прикончила вас тогда на месте. Вы такие же гниющие, как и ваши поганые родители. Строили из себя верных вассалов, но как только хватка Удубы ослабла, тут же обглодали империю. Когда узнали, что Дэссоу ослаб, истребили два огромных рода. Мы тоже были брошены, и у нас тоже разбились судьбы, прямо как он сотворил с вами.
   – Голубоглазка, – тихонько сказал Дэссоу, – моя Луна. У меня не вышло. Её глаза напомнили мне маму, и их с Арракаардом кровь всё еще жива.
   – Дэссоу, – прижалась к нему Варз, – я-я найду знамя, спасу тебя.
   – Так ты ещё не поняла, – убирая локон и поглаживая, промолвил Дэссоу, – знамя Каирмарронно – это я.
   Варз прикрыла лицо руками, затем, уперевшись в грудь парню, начала рыдать девичьими слезами. девушка залезла в объятья к Дэссоу, закидывая его руки на себя, Варз заметила пылко светящиеся символы.

Алан Уруджович Знамя