-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Аркадий Тимофеевич Аверченко
|
| Мученик науки
-------
Аркадий Аверченко
Мученик науки
Провинциальные губернаторы предписали местной полиции следить за внешкольным поведением учащихся.
Когда околоточный входил в комнату, шашка его зацепилась за ручку двери.
Отцепить старались: он сам, Мишка, Мишкин отец и горничная. Все были смущены, и околоточный больше всех.
Он конфузливо потер красные большие руки, для чего-то надул щеки и с деланой развязностью сказал:
– Ну, как сынок ваш?
– Ничего, здоров, благодарю вас. Мишка! Оставь нос – по рукам получишь.
Постояли все, помолчали.
– Погодка-то нынче, а?
– Да.
Околоточный подошел к стене и с нескрываемым интересом стал рассматривать картину, изображавшую «Бабушкины сказки».
– Вы бы присели!
– Благодарю вас. Прекрасная картина!
– Да.
Околоточный сел и потер руки.
– Ну, как дела, молодой человек?
Царапая ногтем спинку кресла, Мишка застенчиво ответил:
– Благодарю вас. Ничего.
Околоточный подергал головой, вскочил с кресла и опять подошел к картине.
– Масляными красками?
– Нет, премия к «Ниве».
– Ага. Так-так. Хороший журнальчик.
– Да.
– Престранная вещь у нас вчера в участке случилась: привели какого-то пьяного, а он по-русски ни слова.
– Подожди ж ты! Иностранец, значит, – догадалась мать. – Мишка! По рукам получишь!
– Вы, молодой человек, тово... маменьку слушайтесь. Они вас кормят.
Мишка в паническом ужасе посмотрел на околоточного и прошелестел:
– Я... Слушаюсь.
– Эти картины вообще вещь превосходная. Заплатил семь рублей в год – и Салтыкова тебе какого-нибудь дадут двенадцать книжек, и украшение для гостиной.
– Да.
– В этом году какое приложение дают?
– Не знаю. Мы теперь перестали выписывать.
Околоточный встал и потрогал рукой картину.
– Совершеннейшие масляные краски. Даже удивительно.
Он вытер холодный пот со лба и застегнул верхнюю пуговицу мундира.
Сел и снова ее отстегнул.
– Вы, может быть, посмотрели бы, как мальчик занимается?
Околоточный даже икнул от радости.
– Да, да! Это очень интересно.
– Пойдемте в его комнату.
Все встали и пошли через темный коридор.
Идя впереди, околоточный попал в самый конец коридора, и когда открыл преграждавшую ему дальнейший путь дверь, то сейчас же отшатнулся и быстро ее захлопнул.
– Не сюда! Здесь нехорошо, – предупредил отец, а Мишка сзади тихонько хихикнул.
Вошли в небольшую комнату Мишки и сели. Мать села на кровать с таким расчетом, чтобы можно было ногой незаметно пододвинуть вглубь какую-то вещь, которая, поместившись на виду, могла своим видом шокировать благовоспитанный глаз.
Околоточный обвел глазами комнату и с тайным ужасом заметил, что стены были без картин, совершенно голые.
Он обратил свое внимание на стол, закапанный чернилами. Взял истерзанный атлас и стал его внимательно перелистывать.
– Америка... А ну, молодой человек, покажите, где здесь город... Трансвааль, что ли?
Мишка придвинулся к столу и уверенно сказал:
– Трансвааль на три страницы дальше: в Африке.
Околоточный насильственно улыбнулся и неумело подмигнул.
– Ишь ты! Вас не поймешь... Я-то знал, а вот хотел вас подвести.
И соврал. Решил, на всякий случай, запомнить.
– А историю вы знаете?
– Древнюю или новую?
– Ну да, поновее что-нибудь... Как звали, например, того царя, у которого из живота дерево выросло?
– Это не у него, а у его мамы. Снилось ей. Его звали Кир.
– Вот, вот. А то, представьте, – обратился он к отцу, – был еще такой чудак: взял и высек плетьми море. Как вам это нравится?
– Да, вообще... Комичные эти греки были.
Околоточный передвинул чернильницу и спросил Мишку с неожиданною строгостью:
– А Берлин где?
– В Германии.
– Молодец! Ловко угадал. Ну, ты учись тут, слушайся родителей, а я пойду.
Все сразу повеселели.
Отец пожал уходившему руку, а мать приветливо спросила:
– Чаю хотите?
– Нет-с, не пью, то есть уже пил. Всего лучшего.
Стоя па улице, околоточный долго вытирал платком лоб и щеки и злобно озирался.
Потом, увидя проходившего мороженщика, набросился на него.
– Моррроженое продаешь, рракалия?! Кричишь, мерзавец?! За нарушение тишины, знаешь...
И, закусив белыми зубами губу, он ударил мороженщика в ухо.