Влас Михайлович Дорошевич
Демон [1 - Впервые – «Русское слово», 1909, 7 ноября, No 256. Печатается по изданию – В.М. Дорошевич. На смех. СПб., 1912 («Юмористическая библиотека „Сатирикона“)».]

* * *

   – Тебя, болвана, не спросились! Ты душу из меня, негодяй ты этакий, вынуть хочешь? Душу? – кричал Иван Иванович.
   Петр Сидоров, сапоги бутылками, стоял – к-к-ка-налья! – отставив ногу и «довольно спокойно» говорил:
   – Ругаться есть воля ваша, потому как вы губернаторы и человек военный. А только и я, как, стало быть, председатель местного отдела «Союза русского народа», дозволить не могу…
   – Я «Анатэму» тебе запретил. Сделал удовольствие. Теперь ты до «Демона» добираешься [2 - Теперь ты до «Демона» добираешься… – Имеется в виду опера А.Г. Рубинштейна.], борода твоя…
   – Да Бога-то, твое превосходительство, помнить надоть. Аль его совсем из Рассей выселить?
   – Ты голоса не возвышай!
   – И возвышу, потому я говорю по-Божьему. Черное слою поминать грех али нет? А тут черт, – прости меня Господи, – цельный вечер перед глазами торчит. И какие слова говорит! Андрееву в лоб не влетит. Вы поглядеть извольте!
   Петр Сидоров помуслил палец и открыл либретто.
   – «И будешь ты царицей мира». Нешто возможно?
   – Ну, это переделать можно. «И будешь ты губернаторшей мира», – петь будут.
   – «Ты хочешь послушанья, а не любви. Любовь горда, горда, как знанье». На галерке гимназисты сидят. А вы им этакие мысли во все горло внушаете? Да он, постреленок, пойдет завтра классному наставнику нагрубит. Почему? В театрах пели, чтоб не слушаться. Вы этаким манерам, ваше превосходительство, юношество воспитываете? Вы что же? Бомбу на себя готовите?
   – Гимназистам можно запретить посещение оперы.
   – А ангела куда вы денете? Ангела можно на посмешище выводить? Чтоб их демоны переспаривали.
   – Ангела нет. Врешь. Есть «добрый гений»!
   – В газетах пишут: «Г-жа Толстоногою – приличный ангел». А? «Приличный ангел»! Да ведь за этакие слова повесить мало!
   – Газету можно закрыть!
   – Ангела не закроете. Баба лет сорока. Ей бы по всему, что у ее видать, в купеческом доме в кормилицах быть. А она в этаком виде ангела представляет. Через это большой поворот в религии может выйти.
   – Надо сказать, чтоб передали певице потоньше.
   – Да ведь как тонка ни будь, все же женскую прелесть видать будет у подлой! Дальше взглянуть извольте. Действие второе. Князь только что угоднику помолился, а его татары и зарезали.
   – Да ведь кавказский князь! Что тебе? Революционеров жалко?
   – Не в князе дело. А что ж это? Помолился, и зарезали? Бесполезность молитвы святым угодникам доказывается? А желаете вы, мы сейчас на представление всем отделом явимся? Патриотическую манифестацию сделаем. «Не сметь убивать князя! Потому он угоднику помолился!»
   – Ну, ну!
   – Опять на фамилью извольте внимание обратить. Куда гнут! «Си-нодал» – фамилия. Это какие же такие намеки? Синодальная молитва, стало быть, до Бога не доходит, позвольте вас спросить?
   – Фамилия действительно опрометчивая. Мы его в Гегечкори [3 - Гегечкори Евгений Петрович (1879—1954) – адвокат, депутат 3-й Государственной думы, один из лидеров социал-демократической фракции.] переделаем.
   – Чтоб Гегечкори Богу молился? Нешто возможно? Опять, последнее действие. Где? Женский монастырь! Обитель! И вдруг – мужчина! Целуются! Нет, уж как вам будет угодно. Этакой морали на обители допущать не можем. Пущай Тамара эта на курсы идет, – там и целуется. А обители на смех выставлять не дадим.
   – Да ведь классическое произведение! Черт!
   – А нам наплевать.
   – Да ведь кто написал?!
   – И это нам довольно известно. Что господин Лермонтов Столыпиным родственником приходился. Потому и написал. Ежели он министру сродственником приходится, так ему и этакие вещи писать возможно? А Бог? – «На нас не кинет взгляда: он занят небом, не землей». К министрам-то прислуживаетесь, а про Бога забыли, ваше превосходительство? Оченно даже хорошая корреспонденция в «Русское знамя» [4 - «Русское знамя» – черносотенная газета, орган «Союза русского народа», выходила в Петербурге в 1905—1917 гг.] может выйти: «До чего дошло при Столыпине [5 - Что г-н Лермонтов Столыпиным родственником приходился… при Столыпине… – Столыпины – представители старинного дворянского рода, родственники М.Ю. Лермонтова с материнской стороны. Столыпин Петр Аркадьевич (1862—1911) – русский государственный деятель, с 1906 г. министр внутренних дел и председатель Совета министров.] прислуживанье господам министрам».
   – Да ведь на казенной сцене играют! Дуботол! Идол! Ведь там директора для этого!
   – Это нам все единственно. Нам еще неизвестно, какой эти самые директора веры. Тоже бывают и министры даже со всячинкой!
   – Ты о министрах полегче!
   – Ничего не полегче. Министры от нас стерпеть могут. Потому, ежели какие кадюки [6 - Кадюки – кадеты.] или левые листки, – тем нельзя. А нам можно. Наши чувства правильные. Мы от министров чего? Твердости! Ну, и должон слушать. А только я вам прямо говорю. Ежели, как мы, стало быть, постановили, «Демона» вы не снимете, – извините, ваше превосходительство, в «Земщине» [7 - «Земщина» – газета, орган крайне правых депутатов Государственной думы, выходила в Петербурге с 1909 по 1917 гг.] вас процыганить придется.
   – То есть как это?
   – Оченно просто. Вот, мол, и губернатор! С немкой в незаконной связи находится, и сам в хлысты [8 - Хлысты – религиозная секта в России, возникшая в конце XVII в.] перешел. Толстых баб ангелами выставляет.
   – Запрещу. Иди. Ска-а-тина!
   – Прощенья просим. Премного благодарствуйте.
   Через два часа его превосходительство говорил очень худому человеку, оперному антрепренеру.
   Говорил сердито, но стараясь на него не смотреть:
   – Ну, время ли теперь «Демона» петь? Ставьте «Аскольдову могилу». Чем не опера?
   – Слушаю, ваше превосходительство.
   – Удивляюсь я вам, господа! Откопаете вы всегда что-нибудь этакое… несовременное!
   На афишных столбах висели анонсы:
   «По непредвиденным обстоятельствам вместо объявленной оперы „Демон“ дана будет известная, знаменитая опера „Аскольдова могила“.»
   А в первом же акте…
   Неизвестный, выйдя из лодки, орал, махая руками:

     Люди ра-а-атные не смели
     Брать все да-а-ром на торгу…

   В партере раздался звон шпор.
   Ротмистр расквартированного в городе драгунского полка Отлетаев, звеня шпорами и гремя шашкой, демонстративно вышел из театра.
   – Оскорбление чести мундира.
   Опера «Аскольдова могила» была снята с репертуара:
   – Ввиду того, что в ней затрагивается военное сословие. В театре открылся кинематограф.
   А местная газета уведомила:
   «В следующем году наш оперный театр будет сдан интендантству и переделан на вещевой склад».