Аркадий Неминов
«По ту сторону» сборник повестей

По ту сторону

Глава 1

   Солнечный зайчик медленно проплыл по потолку, словно раздумывая, куда ему направиться дальше. Видимо, надумав, он осторожно спустился по стене и замер на портрете Некрасова. Затем медленно прошелся по лицам других классиков, но, не доходя до Маяковского, спрыгнул к доске и стал вчитываться в название темы сочинения «Реальность и фантастика в повести М. А. Булгакова «Собачье сердце».
   «Ну и тоска! – Витька Стрельников по прозвищу Стрела, с трудом сдерживая зевоту, сонно следил за любопытным зайчиком. – Мне бы твои заботы!»
   Ему, ученику девятого класса средней московской школы, было лень. Лень сидеть на уроке, когда за окном вовсю бушует весна, лень писать это проклятое сочинение, да и знать бы еще, про что писать! Было лень даже следить за ненормальным солнечным зайчиком… Вот бы сейчас куда-нибудь на речку, да с удочкой. А еще лучше на лодке. Можно было бы и Мякиша взять. Все-таки друг, как-никак! Витька повернул голову в сторону Саши Мякишева, который, увлеченно грызя шариковую ручку и морща лоб под жестким ежиком рыжих волос, пытался писать сочинение. Он что, действительно что-то знает? Тогда почему Витька ни в зуб ногой?
   – Стрельников! – раздался голос Веры Ивановны. – Сколько можно вертеться? Уж пол урока прошло, а ты еще, поди, не единой строчки не написал?!
   Вера Ивановна, как всегда, ухватила самую суть проблемы. Что там пол урока, почти пятнадцать лет прожито, и все – зазря! Вот так и вся жизнь пролетит, а он, Витька, ничего не узнает интересного, нигде не побывает, и все потому, что – лень!
   – Вер Ванна, можно выйти? – Витька умоляюще протянул руку вверх, будто желая ответить урок.
   – Ну, что еще, Стрельников, ты придумал? Учти, от сочинения ты все равно не отвертишься. Или получишь заслуженное «два» и не будешь допущен к экзамену по литературе.
   – Вер Ванна! У меня и правда – живот заболел. Ей богу, сидеть не могу!
   – Иди уж. И помни, что я сказала!
   – Стрела стрелой промчалась в туалет! – продекламировал Дима Бублик – доморощенный шут и злейший Витькин враг. В классе расслабленно заржали.
   Витька вылез из-за парты и, прихватив портфель, медленно побрел к двери, всем своим видом показывая, насколько он страдает от боли в животе. И, уже закрывая дверь, показал кулак Бублику. Краем глаза увидел, как удивленный Мякиш рассеянно глядит на него, словно спрашивая, что он задумал. Витька жестом показал Мякишу, чтобы выходил за ним, но тот отрицательно покачал головой.
   «Ну и черт с тобой! – в сердцах обругал его Витька про себя. – Писатель, блин, выискался!»
   Витька выпорхнул на улицу. Как все-таки здорово, что за зимой приходит весна! Настроение у него было хорошее, несмотря на угрозы Вер Ванны про экзамены. Эта единственная заноза, сидевшая в его сердце, не давала ему расслабиться и полностью насладиться обретенной вдруг на целых двадцать пять минут свободой.
   – Эй, пацан! Пойди сюда! – Услышал вдруг Витька за своей спиной. Он оглянулся – у киоска, куда прибрел Витька, стоял широкоплечий молодой мужчина с рюкзаком за плечами. Витька настороженно подошел к нему, исподлобья рассматривая крепкого, с широкой грудью спортсмена – парня лет тридцати.
   – Ты не знаешь, где здесь школа номер сто сорок три?
   – Ну, знаю. Я в ней учусь. – Витька недоверчиво смотрел на спортсмена, силясь понять: зачем ему, взрослому, нужна эта ненавистная школа. – А зачем вам?
   Нет, Витька вовсе не был излишне любопытным, просто сейчас ему действительно нечем было заняться.
   – Да я, понимаешь, буду работать в вашей школе – военруком! – Парень улыбнулся широкой белозубой улыбкой и сразу стал немного напоминать известного актера Пореченкова. – Тебя как звать? – Он продолжал улыбаться, идя за Витькой. – Ты в каком классе, в восьмом?
   – Почему в восьмом, в девятом! – обиделся Витька. – Стрельников Виктор, Советский Союз, – почему-то прибавил он любимую присказку своего отца.
   – Да ты, я вижу, юморист. Значит, на будущий год я буду преподавать у тебя «Основы безопасности жизнедеятельности». И в этом предмете – курс «Основы военной службы». Преподается он только в десятых-одиннадцатых классах.
   – Да мне по фигу! Меня эта школа достала уже. Я, наверное, не пойду в десятый… Вон, к отцу устроюсь или в армию пойду.
   – Ну, что ж, армия дело хорошее. Я и сам из армии только уволился.
   – Что же вы уволились, раз дело такое хорошее? – Витька презрительно сплюнул под ноги, но военрук не ответил – они уже подходили к школе. В это время прозвенел звонок, и улыбчивый спортсмен-военрук, махнув на прощание рукой, скрылся за дверью школы. Витька остался уныло стоять на крыльце. Настроение, почему-то, было испорчено. Он и сам никак не мог понять – почему.
   – А, ты здесь! – удовлетворенно произнес Мякиш, выходя на крыльцо. – Ты чего убежал-то? Я б тебе подсказал про Шарикова. Кстати, знаешь, прикольная книга. Я ее еще летом прочитал на даче.
   – Слушай, Мякиш, чего ты ко мне со своим Шариковым пристал? Чихать я на него хотел! Я знаешь, с кем сейчас познакомился? С военруком новым. Бывший военный. Здоровенный такой парень. Его, понимаешь, уволили из армии по здоровью. Он был тяжело ранен в Чечне. Попал в плен, бежал. Его поймали, били, посадили в яму… – Витька сел на своего любимого конька – сочинительство на ходу. Благо, в лице добродушного увальня Мякишева, все всегда принимающего за чистую монету, он находил вполне благодарного слушателя. – Но он, перебив охрану голыми руками, все-таки ушел в горы и прятался там полгода. Затем его наши нашли. Понял?
   – Ну, и откуда ты все это знаешь?
   – Да сам он и рассказал!
   – Врешь! Будет он рассказывать всякому встречному-поперечному про свое прошлое!
   – A-а, значит, не веришь?! Ладно, пошли к учительской, сам увидишь!
   – Разрешите представиться: капитан запаса Приходько Алексей Алексеевич, направлен окружным управлением образования в вашу школу. Я к вам сразу с поезда, еще не успел переодеться, так что, уж простите мой походный вид! Я, просто, сперва хотел познакомиться со школой и учителями. Перед тем, как к работе приступить.
   – Рекогносцировка на местности? – проявил эрудицию в военном деле директор Василий Иванович. Ему, бывшему ответственному партработнику, без пяти минут пенсионеру, сразу понравился этот молодой парень с открытым лицом, вот так, по-свойски, ничуть не стесняясь своего потрепанного армейского рюкзака, пришедший познакомиться с будущим местом своего пребывания. – Так сказать, разведка боем?
   – Ну, что вы, какая разведка? – Капитан улыбнулся, оценив директорский юмор. – Мне действительно было интересно, да и по дороге в общежитие все равно. Я, ведь, сам из Рязани. Там и училище военное окончил. Служил на Урале. Потом комиссовали по здоровью и направили через военный комиссариат в систему образования. Так я и попал к вам. А тут еще по дороге парнишку из вашей школы встретил. Вместе с ним и пришли.
   – Это какого такого парнишку? Во время уроков? – Василий Иванович испытующе посмотрел на будущего военрука, продолжая вертеть в руках его документы. Ему было интересно, как поведет себя его будущий подчиненный в такой ситуации, в которую попал по неопытности.
   – А я разве сказал, что он из вашей школы? Да нет, пожалуй, я оговорился. Он мне только дорогу показывал… – Капитан был явно смущен, но смотрел директору прямо в глаза.
   «Молодец! Наш человек! – одобрительно подумал директор. – Я в нем не ошибся». А вслух произнес:
   – Ну, да ладно. Бог с ним, с парнишкой. Главное, мы познакомились! Что касается остального учительского коллектива, то, к сожалению, сейчас все на уроках. А через сорок минут, если вы захотите подождать, я вас с ними познакомлю.
   – Спасибо! Мне тоже было приятно с вами познакомиться и пообщаться, но ждать не буду, да и не вполне я одет для того, чтобы предстать перед женским коллективом. У вас, ведь, коллектив в основном женский?
   – Так точно, товарищ капитан! – Василий Иванович явно был в хорошем расположении духа, и потому был настроен на шутливый тон. К тому же, ему также было по нраву, что его – действительно женский – коллектив, за исключением трудовика преклонных годов, завхоза Степаныча – приятеля директора по прежней работе, и физрука, злоупотребляющего допингом, продающимся в соседней палатке, будет разбавлен еще одним ярким представителем сильной половины человечества.
   – Да что мы можем увидеть? – спросил Мякиш, в котором иногда просыпался скептик, следуя за Стрелой. – Они, ведь, наверняка в кабинете директора, да и урок сейчас начнется.
   – А-а-а, испугался! – Витька злорадно прищурился. В это время загремел звонок, и Стрела, довольный, что его вранье прошло без опровержения, весело хлопнул Мякиша по спине. – Ладно, пошли на физику!
   И друзья помчались во весь дух на урок по предмету, который внушал отвращение им обоим.
   Физичка – молодая, вечно хмурая, со впалыми щеками – была, как всегда, собранна, аккуратна в одежде и словах. Глядя на нее, невольно хотелось забыть про веселье и радость. Наверное, поэтому все уроки физики проходили в тягостной, почти печальной атмосфере. Знания, которые искренне пыталась вложить Галина Алексеевна в головы своих учеников, тоже были с оттенком глубокой скорби и вселенской печали. Как-то Стрела, сидя на физике, даже попытался осознать для себя: почему только физика вызывает у него (и не только у него!) такие ощущения, граничащие с отторжением. И пришел тогда к выводу, что именно сама физичка – как человек – способствует такому восприятию ее предмета. Он еще подумал тогда, что, возможно, будь на ее месте кто-нибудь другой, может быть, и физика воспринималась бы иначе.
   Друзья все же опоздали. Осторожно постучав, они, не дожидаясь ответа, вошли и, увидев лишь сдержанный кивок физички, никак ею не комментируемый, быстро пробрались на место. Несмотря на то, что физичка никогда не повышала голос, никогда не реагировала на шум в классе, никогда не смеялась шуткам Бублика и не вступала в дискуссии с учениками, во время ее уроков царила почти загробная тишина.
   Предмет на этих уроках олицетворял для одних мучительное физическое чувство ожидания конца пытки, когда сорок пять минут превращались в сорок пять часов; тогда как для других Физика – с большой буквы «Ф» – была чем-то иррациональным, хотя именно эта наука и отметала всю мистику в зародыше.
   В классе было совсем немного учеников, на которых немногословная и неулыбчивая физичка обратила свою благосклонность. Поэтому, отвечая урок, эти ребята ловили себя на мысли, что вовсе не заслуженная пятерка греет их честолюбие, а именно полуулыбка – как улыбка знаменитой Джоконды – странной физички Галины Алексеевны, обращенная именно к ним. Она завораживала их неокрепшие души и заставляла еще более рьяно грызть гранит этой науки.
   Галина Алексеевна, устало прикрыв глаза и дожидаясь, пока угомонятся опоздавшие, произнесла лишенным эмоций голосом:
   – Сегодня для начала я бы хотела сказать пару слов о явлениях, происходящих в нашей жизни, и с точки зрения физики – необъяснимых.
   Народ насторожился. Такого еще не было! Будничным голосом каменная физичка произносила потрясающе крамольные для ее предмета вещи. Тишина из полумертвой стала окончательно мертвой! Между тем, она продолжила:
   – Я не случайно решила перед тем, как озвучить одну из тем, входящих в экзаменационные билеты, напомнить вам, что не всегда законы физики могут ответить на тот или иной вопрос, связанный с этими явлениями. Я говорю о таких явлениях, как левитация, телекинез или телепортация, например. Вы, конечно, слышали об этом. Так вот, все эти, действительно достоверные, факты современная физика не объясняет никоим образом. Поэтому и я сама на такие вопросы отвечать не буду, хотя у меня есть своя точка зрения на это… Тоже, впрочем, расходящаяся с теорией, которая и будет обсуждаться на сегодняшнем уроке. Записываем тему: Основные положения молекулярно-кинетической теории строения вещества.

Глава 2

   Алексей вышел из школы со смешанным чувством. С одной стороны, ему понравилась и сама школа и атмосфера в ней – это показалось ему уже когда-то виденным и прочувствованным, как будто он уже работал в такой же школе с такими же пацанами и девчонками, и даже с таким же пожилым хитрованом-директором. Капитан сразу понял, что Василий Иванович раскусил его насчет прогулявшего… как его… Стрельникова, что ли? Но директор не подал виду, и даже, как показалось Алексею, одобрил, что тот не продал прогульщика. Но с другой стороны, вся теперешняя штатская жизнь как-то не совсем вписывалась в его понимание собственного «я».
   Всю свою сознательную жизнь Леша Приходько только и делал, что тренировался. Все его существование, начиная с пятого класса, когда он случайно пробежал на лыжах вокруг школы, выполнив норматив первого юношеского разряда, было подчинено только одному девизу – быстрее, выше, сильнее! Его и пытались подготовить к спортивной карьере – сначала школьный физрук, доведя ученика девятого класса Приходько до первого взрослого разряда по лыжам и бегу на короткие дистанции, затем, после окончания школы, его институтский наставник.
   В институт физкультуры, что в подмосковной Малаховке, Алексей попал, что называется, не глядя, став призером очередных городских соревнований по легкой атлетике и выполнив норматив кандидата в мастера спорта. Буквально на следующий день ему, в спортивном комитете города, вручили приглашение на собеседование в этот известный спортивный ВУЗ.
   «А что, – размышлял Леха, – великим спортсменом в моем возрасте уже не стать, да и желания особого никогда не чувствовал, буду детишек учить. Чем не работа? Да и высшее образование без особых усилий – плохо разве? К тому же моя мама, – учительница начальных классов, в школе всю жизнь проработавшая, вполне все это одобрила. А сносные деньги, чтоб для нормального проживания хватало, можно заработать, ведя, скажем, спортивные секции».
   Но недолго он предавался подобным благим намерениям. Случай – вот начало всех начал. Его Величество Случай круто изменил всю дальнейшую судьбу студента первого курса Приходько. А все «шерше ля фам»!
   «Ля фам» в образе семнадцатилетней Оксаны из Воронежа, проживающей в женском общежитии их института, смешала в его судьбе все карты.
   Все произошло на очередной дискотеке, куда они пошли всем мужским общежитским коллективом, прихватив и Лешку – самого сильного на курсе, «на всякий случай», как тому было сказано. Сам Лешка не особенно любил танцы, вернее то, что их, порой, сопровождало – выпивку, дым столбом, кое-какой другой допинг, ну, и драки, как неотъемлемый атрибут любой дискотеки! Лешка не любил всего этого, хотя никто и никогда не мог бы назвать его трусом. И дело даже было не в том, что ему, как спортсмену с двенадцатилетнего возраста, нельзя было даже и думать о таком времяпрепровождении. И, хотя он, как нормальный рязанский пацан, уже успел попробовать все эти «прелести взрослой жизни», ему это не понравилось! И все тут!
   Впрочем, ничто и не предвещало никаких особых проблем, пока не появилась красавица Оксана. Лешке, как и всем ребятам на их курсе, она тоже очень нравилась. Но именно он прочувствовал благосклонность Оксаны, когда она сама вдруг подошла к нему, сидящему с другими парнями за столиком, и пригласила на танец.
   В тот день они не расставались, буквально не отходили друг от друга. Все получилось как бы само собой, когда на крутом вираже танцевального па Оксана случайно задела какого-то амбала, как потом выяснилось – местного авторитета, да к тому же по совместительству – сына директора одного из предприятий города. Тот не постеснялся высказаться об Оксане достаточно громко и достаточно грубо, – вполне, чтобы задеть ее кавалера.
   Дальше Леша вспоминать не любил. Все происходило, как в скверно отснятом кинофильме. Какие-то обрывки воспоминаний, в которых можно было зафиксировать Лешу, практически без замаха бьющего в челюсть амбалу, затем самого амбала, сидящего на полу с удивленным лицом и трясущего для прояснения сознания головой, потом – опять Лешку, выбегающего с дискотеки. После этого обрывки стали более длинными – с зачитыванием заявления на него в местном отделении милиции, разговор с ректором, советующим студенту Приходько выбрать меньшее из двух зол: забрать документы из института вместо того, чтобы предстать перед судом за совершение правонарушения с тяжкими для здоровья пострадавшего последствиями. И, наконец, его самого, уже бывшего студента, едущего в свою Рязань. Восвояси.
   Дальнейшая жизнь Алексея Приходько развивалась не стремительно, а очень стремительно. В РВВДКУ имени генерала армии Маргелова В. Ф., а попросту – училище ВДВ, Алексей поступил без труда, несмотря на не слишком обширные знания, полученные в школе. Перед ним тогда встала задача: либо пытаться поступить в институт с военной кафедрой, либо идти в армию рядовым, либо стать офицером, окончив знаменитое десантное училище в своем родном городе. Поразмыслив трезво, он решил, что свои спортивные навыки можно применить, разве что, в военном училище, а, будучи военным, получить еще и квалификацию менеджера! Спортивные заслуги действительно были оценены приемной комиссией по достоинству, а его неплохие мозги и подвешенный язык сделали выбор комиссии в пользу абитуриента Приходько оправданным.
   Пять лет промчались незаметно. Сказалась спортивная закалка, многолетний режим и личное упорство Алексея. По окончании училища он был распределен в одну из воинских частей на Южном Урале, где спокойно прослужил до тридцати лет в должности командира роты воздушно-десантного полка, нося четыре звезды на погонах. И все бы ничего, если бы не несчастный случай, прервавший блестящую карьеру офицера-десантника. Алексей потом вспоминал о случившемся, как будто со стороны.
   Проходили учебные прыжки, которые он, командир, вообще-то не должен был совершать лично. Но слишком силен был азарт командира, стремящегося к незапланированным прыжкам; и не столько в качестве примера для подражания, сколько для собственного удовольствия – удовольствия человека, совершившего к тридцати годам более сотни прыжков.
   Он отчетливо, до мелочей помнил каждый миг своего полета, летя головой вниз со спортивным куполом за спиной и «медузой» – маленьким вытяжным парашютиком, обмотанным вокруг правой ноги. Бросал он, вроде бы, в сторону, но чертова «медуза» соорудила петельку-удавку на ноге! Запаску дергать было бесполезно – все равно запутается.
   «А ведь завтра в отпуск, – некстати подумалось ему тогда, – да и без учета отпуска еще много чего неплохо было бы сделать…» А дальше такая злость взяла Алексея, что кроме мата в голове ничего не оставалось. Нет, еще остался хронометр-секундомер, который стучал молотом в висках. Алексей просто физически ощущал, как тает спасительная высота, а с ней и отпущенные ему в этой жизни секунды.
   Он уже пару раз пытался дотянуться руками до петли, да только куда там! Его крутило и швыряло, как тряпку на хорошем ветру. Боковым зрением он увидел, что горизонт стал стремительно набегать, а значит, осталось метров двести и – всего несколько секунд! Еще попытка, еще… наконец, неимоверным усилием он левой ногой срывает петлю вместе с кроссовкой с правой ноги. И тут же двумя руками рвет два кольца – сначала отцепку, потом запасный. Затем… получает, как будто ломом по спине и – отключается…
   Очнулся он уже на земле, упершись в нее носом. Боже, как она тогда пахла! Он приподнялся, чтобы увидели, что живой, но от дикой боли в пояснице опять упал. На левой ноге тоже кроссовки нет – сорвало в момент раскрытия запасного. Кто бывал на местах аварий с пешеходами, видел, как пострадавший лежит метрах в тридцати-сорока, а обувь осталась на месте столкновения. Вот, так и у него.
   Подлетела санитарка, набежал народ. Алексей попросил отвезти его домой, но раненого в срочном порядке отправили в госпиталь. Там по-быстрому определили компрессионный перелом позвоночника, перелом трех ребер и кровоизлияние внутренних органов.
   Месяц Алексей провалялся в госпитале. Пока ему кололи наркотики, и он плохо соображал, приехали какие-то спортсмены и все допытывались: зачем он резал подвесную систему парашюта. Тогда он не придал никакого значения этим словам, и только через пару месяцев пришла секретная телеграмма о парашютном происшествии где-то в Забайкалье. В ней было почти точное описание его прыжка, только в финале: «…после открытия запасного парашюта подвесная система разорвалась, и парашютист упал с высоты пятисот метров». Далее указывались завод, тип парашюта, дата изготовления и приказ о том, чтобы все купола этой серии срочно отправить на доработку. Проверили – точно, одного дня изделия! Расследование показало, что практикантка на заводе не так лямки пристрочила, и запасный парашют в момент раскрытия не затягивал, а рвал подвесную систему. Вот об этом-то и толковали Алексею спортсмены.
   Далее – списание из армии в тридцать лет, но, слава Богу, занятия спортом и железное здоровье позволили Алексею быстро восстановиться. Но в армию он уже не вернулся…
   Алексей вздохнул, вытащил из кармана бумажку с адресом общежития и решительно отправился туда, откуда ему предстояло каждый день осваивать новые, но уже – педагогические высоты. И, покорив очередную высоту, возвращаться на свой аэродром в виде общежитской койки.

Глава 3

   Впервые Витька ощутил некое смутное чувство, никак пока им не квалифицируемое. Чувство собственной неудовлетворенности, что ли?.. Пожалуй, нет. Скорее, это было нечто среднее между виной за собственную лень и обидой на окружающий мир за то, что ему не объяснили, как надо жить, к чему стремиться, чего желать.
   Вот, скажем, парень этот. И спортсмен, судя по его плечам, и военный, хоть и бывший, а теперь еще и военрук! Хотя последнее – достоинство сомнительное, но все-таки… Витька помнил, как в туалете старшие пацаны рассказывали, как было прикольно на уроках прежнего военрука. Тот приносил настоящее оружие, в том числе и холодное. Рассказывал такие истории о своей прежней милицейской службе, что закачаешься. Приводил пацанов на показательные выступления по боевому самбо, организованные ОМОНовским и СОБРовским руководством. А он, Витька, даже в десятый вряд ли пойдет. И главное, ему было как-то все равно – учиться дальше или нет. Вот и отец его постоянно твердит, что надо получить хотя бы среднее образование.
   Сам он, всю жизнь оттрубив на заводе токарем, после его развала устроился в мастерские при метрострое, хотя мечтал о работе геолога еще с детства. Даже уходил после школы с геологической партией на целый год, но, не имея соответствующего образования, был вынужден уйти на завод. Отслужив срочную, вернулся туда же, став очень неплохим специалистом в своем деле. Заводская многотиражка соврать не даст. У отца до сих пор где-то хранятся многочисленные вырезки, в которых упоминаются его трудовые подвиги. Но у отца Витьки всегда была мечта, пусть и не сбывшаяся, но была!
   Нет, тут что-то не так! Витька никак не мог понять: почему его так стало ломать на эту тему. Последние два урока ему впервые не было скучно! Нет, он по-прежнему был равнодушен к потоку информации, исходящей от преподавателей. Но он думал! В его голову впервые за много школьных лет пришли мысли о своем будущем, о своем месте в этой жизни. Неужели на него так повлияла эта случайная встреча на улице. И он понял! Понял, что ему жутко, до боли, хочется быть похожим на этого красавца крепыша с белозубой улыбкой на мужественном лице. Он ему позавидовал! Да, он хочет быть таким же – здоровым, крепким, сильным, белозубым, наконец. Чтобы нравиться женщинам, чтобы вот так уверенно разговаривать, ходить такой же по-военному четкой походкой. Вот так, запросто, не стесняясь небритости и старого рюкзака, зайти в любой кабинет с чувством собственного достоинства и самодостаточности. Черт побери, вот пробило-то на раздумья! Витька тряхнул головой и с удивлением понял, что целый урок его любимый «Наутилус» так и остался в плеере невостребованным.
   Комната № 14 в бывшей заводской общаге, где предложили угол капитану запаса Приходько, очень сильно напомнила такую же в офицерском общежитии, где ему довелось прожить почти целых семь лет. Та же убогость, те же обшарпанные стены, та же общая кухня с пеленками на веревках, тот же один на всех туалет с вечно неисправным сливным бачком, а главное – чувство вечного одиночества. Исключение составляло лишь не слишком маленькое зеркало, обрамленное старой потрескавшейся рамой, висевшее на стене напротив кровати. Комната, скорее всего, раньше принадлежала женщине. В его офицерском общежитии зеркало висело, разве что, в общественной ванной комнате. Почему-то именно эта деталь интерьера настроила Леху на мажорный лад.
   Лешка вовсе не был женоненавистником. Совсем наоборот – ему очень нравились женщины. Нравилось, что без особого труда ему, офицеру-десантнику, удавалось затащить в постель любую понравившуюся девицу. Но серьезные отношения заводить было и некогда, ведь он усиленно занимался спортом в школе и учебой в сугубо мужском заведении, да и негде. В части, где он служил, только увольнительные да законные отпуска могли бы поспособствовать серьезным амурным знакомствам, но в маленьком южно-уральском городке, где находился его полк, он так и не нашел никого по душе. Да и особого желания заводить семью у него все-таки не было. Теперь же, в этой своей новой жизни, да еще в огромном городе, где выбор спутницы расширялся до невообразимых пределов, отставной капитан вполне мог подумать и о семье. А что? Живут же семейные в общежитии. А там видно будет!
   Алексей отправился прогуляться, чтобы привести мысли в порядок. Он решил пройтись к небольшому мебельному магазину, находящемуся неподалеку, чтобы прикупить что-нибудь для своей убогой комнатушки. Он заметил этот магазин с большой зеркальной витриной, когда шел к себе в общежитие. Подойдя к нему, Леша на миг остановился, увидев свое отражение в витрине. На него смотрел помудревший отставник, решивший приспособиться к новым реалиям гражданской жизни. Он сам себе усмехнулся и тут увидел в отражении витрины давешнего своего знакомца – Стрельникова – с каким-то полноватым рыжим парнишкой. Они стояли поодаль, с интересом рассматривая будущего военрука. При этом Стрельников, не стесняясь и указывая на него пальцем, что-то говорил на ухо рыжему.
   И вдруг раздался оглушительный треск. Стекло, шумно лопнув, стало медленно, словно в замедленной съемке, оседать на тротуар, при этом накрывая Алексея с головы до ног дождем осколков. Он получил внушительный удар по голове, из глаз брызнули разноцветные искры, и он упал, потеряв сознание.
   – Стрела! Атас! – заорал Мякиш, увидев, как на военрука, которого они случайно увидели, возвращаясь после школы, упало лопнувшее вдруг зеркало большой витрины. – Смотри!
   Витька уже и сам, услышав оглушительный треск бьющегося стекла, во все глаза глядел на непостижимую по своей иррациональности картину. На их глазах здоровенный молодой мужчина, заваленный битым стеклом, стал медленно растворяться в воздухе. По мере его исчезновения осколки стекол, как живые, так же медленно оседали на грязный тротуар. Через несколько секунд на том месте, где только что лежал бывший военный, кроме кучи битого стекла ничего не было! Ребята не верили собственным глазам. Они беспомощно переглянулись. Как назло вокруг, кроме двух выбежавших из мебельного продавцов, в этот момент никого не было. Зато теперь, как по мановению волшебной палочки, появились прохожие, и улица наполнилась привычным гулом оживленного в эти часы города.
   – Вы видели?! – Стрела обернулся к прохожим, осторожно перешагивающим груды стекла, разбросанного по всему асфальту.
   Но они только пожимали плечами – эка невидаль, витрина разбилась! Мякиш все еще никак не мог придти в себя. Он стоял, тупо уставившись себе под ноги. Лицо его посерело, черты лица заострились, губы дрожали. Витька понял: то, что здесь сейчас, на их с Мякишем глазах, произошло, никто, кроме них, не видел! Только они с Мякишем были свидетелем чуда! Но этому никто не поверит!
   Они отошли в сторону и сели на лавочку. Первым заговорил Мякиш:
   – Витек, что это было? Если бы я сам своими глазами этого всего не увидел, никогда бы не поверил. И нам тоже никто не поверит! – Мякиш хоть и отошел немного от оцепенения, но все еще находился под сильнейшим впечатлением.
   – Ты прав, Мякиш! Но я знаю, кому мы можем это рассказать! – Витьку вдруг осенило. – Физичке, вот кому! Помнишь, сегодня на уроке она что-то такое говорила про необъяснимые вещи. Она еще тогда сказала, что такие явления нельзя объяснить физическими законами, но у нее есть мнение по этому поводу, помнишь?
   Алексей плыл по безбрежному океану. Вокруг было солнце, небо поражало своей голубизной. Разноцветные брызги от набегавших волн слепили глаза. Ему было хорошо, очень хорошо! Он не чувствовал никакой усталости, тело его, повинуясь малейшим движениям сильных мышц, продвигалось вперед, подобно дельфинам, легко и непринужденно. И в этом своем свободном плавании по бескрайней бирюзовой пустыне он был свободен и счастлив, как никогда… Постепенно горизонт стал сужаться. Небо изменилось, превращаясь в прямоугольник какого-то большого проема, задернутого светлыми пластиковыми жалюзи, а разноцветные водные брызги сфокусировались в прозрачные осколки стекла.
   Алексей пошевелился и охнул, почувствовав сильную боль в затылке. Он приподнялся и огляделся. Он лежал на тротуаре, весь заваленный битым стеклом. Прямо перед ним была разбитая, с остатками зеркального стекла, витрина магазина. И он все вспомнил! Черт побери, как его так угораздило? Он ощупал лицо и только сейчас почувствовал саднящую боль на лбу и на щеках. Руки тоже были в мелких порезах и кровоподтеках.
   «Хорошо еще отделался, – подумалось ему. – А, ведь, мог и глаз лишиться!»
   – Гражданин, вы как? – спросил подбежавший немолодой продавец мебельного магазина дрожащим от волнения голосом. – Понимаете, наш электрик, будь он трижды неладен, случайно задел витрину, когда чинил подсветку. Говорит, задел только чуть-чуть, а стекло все и рассыпалось. Врет, наверное, гаденыш! Ведь оно не простое – закаленное и это, как его… антивандальное. Небьющееся, то есть. – Продавец всматривался в лицо Алексея. – Эк вас порезало-то! Давайте пройдем к нам. Мы вам ранки-то обработаем… Может, скорую вызвать?
   – Да, может, и не врет ваш электрик, – машинально ответил Алексей продавцу. – У стекла, даже самого закаленного, есть такая особая точка напряжения, ткнув в которую можно действительно разбить на мелкие части даже самое прочное стекло. А насчет скорой – пожалуй, не надо. Ерунда это, царапины!
   Но с продавцом он все-таки пошел. Ведь надо же было привести себя в порядок.
   – Как вы сказали? Медленно исчез? – Галина Алексеевна задумчиво пожевала кончик шариковой ручки. – А вы не придумываете? – Она испытующе посмотрела на не самых прилежных своих учеников.
   Учительница вообще делила всех своих учеников на заинтересованных – для которых она, собственно, и работала, и на равнодушных – которым она ДОЛЖНА была прочесть курс. Последние ее интересовали мало. А Стрельников и Мякишев были одними из самых ярких их представителей.
   Впрочем, для Галины Алексеевны практически все люди делились на эти две категории. Даже подруг своих она выбирала по тому же принципу. К категории «равнодушных» она причисляла не только тех, кто не интересовался ее любимой наукой. К ним она относила всех, кто не разделял ее собственных пристрастий, устремлений и интересов. Они ей были просто, что называется, по барабану!
   Но надо было отдать должное физичке – несмотря на относительную свою молодость, она неплохо разбилась в людях. Возможно, в этом ей помогала ее собственная натура и отношение к жизни. По своей ментальности и темпераменту она была, скорее, созерцательной натурой, склонной к флегматизму и даже меланхолии. В отличие от горячих холериков, она всегда все анализировала и оценивала ситуацию, прежде чем высказаться. Она никогда не делала поспешных выводов. Вот и теперь она чувствовала, что ее ученики не врут.
   – Хорошо, я попробую дать свою оценку этому происшествию. Сильно сомневаюсь, правда, что вы будете в состоянии что-нибудь понять. Но, тем не менее, выскажу свое видение этой проблемы. Дело в том, что наш мир не одинок. Строго говоря, есть теория, по которой, кроме нашей реальности, есть бесконечное множество таких же миров, как наш, существующих параллельно. И каждый из этих миров развивается по своим законам. Мы их видеть не можем, так как они как бы свернуты в пространстве. Но иногда, при стечении определенных обстоятельств, открываются некие проходы в эти другие реальности, – их еще некоторые ученые называют «Кротовыми норами». Через эти проходы люди из нашего мира либо попадают туда, и тогда для всех остальных происходит явление исчезновения этих людей, либо в наш мир из других проникают те сущности, не похожие на наши. И тогда мы наблюдаем необычные проявления или сталкиваемся с необъяснимыми вещами. Теория такой многомерной вселенной, или мультивселенной, – как еще ее называют, позволяет объяснить многие явления, которые не укладываются в рамки современной науки. Доказать эту теорию ученые пока не в состоянии, но и опровергнуть ее также никто не берется. Существование параллельных миров, населенных разумными существами, дает ключ к разгадке паранормальных явлений, таких, как появления призраков, к примеру, или домовых с барабашками. Или – загадочного исчезновения людей! Теперь понятно?
   Наступила долгая пауза. Галина Алексеевна уже, было, засомневалась в правильности своего поступка в отношении не обремененных элементарными знаниями учеников, когда, наконец, самый шустрый из пары «равнодушных» – Стрельников – спросил:
   – Что же теперь делать, Галина Алексеевна? Ведь человек пропал! Между прочим, ваш будущий коллега! Посоветуйте, неужели нет никакого выхода?
   Галина Алексеевна помолчала. Она с удивлением для себя посмотрела на представителя равнодушных как-то по-новому. Она видела его тревогу и интерес в глазах. Ей даже стало немного жаль его. Как, впрочем, было жалко так и не состоявшегося будущего коллегу, с которым она даже не была знакома. Она-то точно знала, что еще не было случая возврата ОТТУДА. Иначе хотя бы одна из многих теорий о параллельных мирах была бы подтверждена документально!
   – Мальчики, боюсь, что никто из людей не в состоянии помочь вернуть исчезнувшего при таких обстоятельствах человека. Просто, такого еще не было! – Она грустно посмотрела на ребят и добавила:-Мне очень жаль! Простите, если разочаровала. Но мне надо домой. Я и так задержалась в школе, да и вам уже пора. Родные, небось, уже вас потеряли. Идите домой и – до свидания. Да, и мой вам совет – выбросьте это из головы! И лучше всего – больше никому об этом не рассказывайте. Толку от этого не будет, а ненужных разговоров не оберешься!

Глава 4

   Выйдя из магазина, в котором он так ничего и не купил, Алексей сразу же почувствовал некие изменения, произошедшие с окружающим миром. Во-первых, ему показалось, что на другой стороне улицы была палатка Роспечати, где он хотел купить какую-нибудь московскую газету. Сейчас ее не было! Или палатка была не здесь?
   Потом, на тротуаре рядом с мебельным была скамейка. Он это точно помнил. На ней еще сидел старичок, у которого Алексей спрашивал улицу, на которой находилось его общежитие. Сейчас скамейки тоже не было! Более того, не было даже следов ее пребывания! Никаких! Алексей тряхнул головой – та все еще болела. Что за черт! Такого еще с ним не случалось. У него, как у десантника, была отличная зрительная память. В училище на занятиях не раз говорилось об этом полезном для военного качестве. И его натренированная память услужливо подсказывала, что изменилось, оказывается, достаточно многое. Некие неуловимые, на первый взгляд, вещи, словно нарочно, стали лезть на глаза. То дерево напротив серого дома было намного выше, тротуар – грязнее, даже – Алексей вздрогнул – он это отчетливо помнил: когда лопнуло стекло, никаких жалюзи не было! У него пересохло во рту, и к горлу подступила противная тошнота. Что происходит?
   Он, потоптавшись на месте, снова зашел в магазин. По недовольному лицу продавца можно было прочитать явное нежелание еще раз общаться с пострадавшим.
   – Вы не волнуйтесь, у меня к вашему магазину претензий нет. Я только хотел вас спросить… Скажите, а у вас на окне всегда были эти жалюзи? – Алексей смотрел на продавца умоляюще и с все убывающей надеждой по мере продолжающейся паузы.
   – Да, всегда, – после некоторого молчания произнес, в замешательстве от такого неожиданного вопроса, продавец. Теперь его лицо выражало сочувствие, и даже некоторый страх. Он явно подумал, что без последствий все-таки не обошлось.
   Леша прекрасно понял его взгляд и поспешил его успокоить:
   – С головой у меня в порядке. Скажите, может быть, жалюзи перед тем, как стекло разбилось, были собраны или отодвинуты?
   – Нет! – Продавец отрицательно покачал головой. – Именно потому наш электрик и задел стекло стремянкой, что оно было закрыто мягкими жалюзи. Они – часть интерьера. К тому же, свет пагубно действует на мебель, и мы никогда их не открываем.
   – Спасибо! – промолвил потрясенный Алексей, понуро выходя из магазина. И тотчас его память нарисовала картинку перед тем, как сознание его отключилось. Стекло, переламываясь в нескольких местах, на мгновение открыло ему интерьер магазина, ярко освещенный лампами дневного света. Сейчас же на потолке были другие плафоны! В этом Леха был готов поклясться.
   – Что будем делать, Витек? – в который уже раз вопрошал Мякиш.
   Они вышли из школы, растерянные и совершенно раздавленные такой отповедью физички – единственного человека, который хоть как-то должен быть ответить на этот самый вопрос.
   – Откуда я знаю! – зло ответил Витька. – Если даже Галина сказала, что его уже не вернуть! Слушай, а давай еще раз туда сходим. А вдруг он уже появился?
   Мякиш с сомнением покачал головой, но послушно поплелся за более активным другом. На улице уже зажглись фонари. Сильно хотелось есть, но Стрелу тянуло в это место, словно магнитом. Он сам себе удивлялся. Ведь ему все популярно, хотя и не слишком доходчиво, объяснила хмурая физичка. Это исчезновение, как выяснилось, пусть и чудо, но явление далеко не единственное. И искать, а тем более – надеяться на появление военрука было глупо. Но он упрямо шел на место его исчезновения, да еще и Мякиша тянул за собой.
   За время их отсутствия работники магазина практически уже все убрали, сгребая все в кучу. Откуда-то подвезли мусорный контейнер, в который двое рабочих, работая в брезентовых рукавицах, осторожно перекладывали стеклянный мусор. При этом они разбивали молотком большие куски, чтобы вместилось все. Витька зачем-то подошел к витрине, которая была завешена наспех прикрепленным коричневым полотном. Под витриной не осталось никаких следов – ничего, что хоть как-то напомнило бы о человеке, бесследно исчезнувшим из этой жизни. И это было особенно грустным.
   Мальчик повернулся, чтобы уйти, но вдруг его нога наступила на что-то твердое. Он пригляделся. Свет от фонаря слабо осветил предмет, на который он наступил. Ключ! Витька поднял ключ, на ободке которого явственно виднелась цифра «14».
   – Смотри, Мякиш, что я нашел! Как думаешь, это ЕГО ключ?
   Сашка покрутил видавший виды предмет в руках.
   – Вполне может быть. Цифра – явно либо от комнаты номер четырнадцать, либо от дома с таким номером.
   – Постой, а где жил военрук? Кто-то же должен знать, где он остановился!
   – Директор! – почти хором ответили на этот свой вопрос друзья. – Завтра же зайдем к Василию Ивановичу и выясним!
   Удовлетворенные находкой и принятым решением, они отправились по домам.
   У него с новой силой разболелась голова. И уже не столько от удара, сколько от необъяснимого изменения окружающего мира.
   Надо вернуться в общагу, принять душ, поесть и выспаться. А там будем жить дальше. Но Алексей понимал: все, что он ощутил после того, как очнулся, будет неотвратимо занимать его мысли, и избавиться от этого наваждения ему не удастся, пока он сам не найдет объяснение всему этому.
   Он подходил к общаге со страхом увидеть ее не такой, какой оставил здание пару часов назад. Но с облегчением убедился в обратном-ничего не изменилось! Да и что могло бы измениться в безликой старой постройке, как две капли воды похожей на тысячи таких же, и не только в Москве. Пройдя мимо старушки, у которой сейчас вместо вязанья была книжка, краем глаза он успел заметить, что картинки на стене за ее спиной теперь уже отсутствовали. Он напрягся. Знакомая тошнота, сопровождающая его всякий раз, когда он замечал несоответствия с прошлой реальностью, опять стала ощутимой. В ушах зашумело, и он даже не ответил старушке, которая спросила его о чем-то.
   С бьющимся сердцем он подошел к своей комнате и полез в карман джинсов за ключом. О, ужас! Ключа не было! Он его потерял. Видимо, выронил, когда упал, оглушенный разбившейся витриной. Что ж за день-то такой!
   Он спустился к вахтерше и вместе с заветным запасным ключом получил вполне заслуженную порцию упреков в свой адрес. Открыл дверь, настороженно огляделся и, убедившись, что все на месте, облегченно вздохнул и рухнул на койку. Хоть бы этот проклятый день поскорее закончился! А теперь спать, спать… Алексей, забыв про душ и ужин, уснул мгновенно, провалившись в глубокий тревожный сон.
   Ему, в который уже раз, приснился тот, последний для него, прыжок. Но на этот раз под его ногами было не стремительно приближающееся поле, а безбрежная гладь океанской воды. И было уже не так страшно, и появлялась надежда, но при всем этом в первый раз он видел себя со стороны. Будто бы падал в океан вовсе не он, а кто-то другой, – такой же, но вовсе не он! И это было очень странное ощущение. Даже во сне!
   Василий Иванович сидел за столом и рассматривал новое штатное расписание на будущий год. Там он с удовлетворением прочитал новую фамилию против слова «военрук» – Приходько А. А. Он вздохнул и подумал, что вот такому молодому парню, пусть и без специального педагогического образования, он бы доверил и свой пост. И, хотя он не был приверженцем старой, как мир, и устоявшейся в его бытность традиции утверждать, что лучшими руководителями во все времена были мужчины, в глубине души директор придерживался того же мнения. Да и на пенсию он теперь уйдет со спокойной душой, зная, что может попробовать подготовить себе достойного преемника на посту директора.
   Эх, хорошо бы еще взять себе секретаршу, вместо прежней, ушедшей в декрет в самом начале учебного года… Только, кого он найдет сейчас, да еще и на такую мизерную зарплату? Зато за время ее отсутствия он научился, наконец, работать на компьютере, распечатывая необходимые документы. Да, нет худа без добра! Он улыбнулся собственным мыслям и услышал робкий стук в дверь своего кабинета.
   – Войдите!
   – Можно, Василий Иванович? – На пороге топтались два девятиклассника.
   – Проходите, что у вас? – Директор нахмурился и посмотрел на часы. До начала уроков оставалось десять минут. – Только быстро! Вам еще надо подготовиться к началу занятий. Что у вас по расписанию?
   – Физкультура, – ответил пухлый Мякишев.
   – Тем более – вам еще переодеваться. Так какой у вас вопрос?
   Тот, что побойчее – Стрельников, кажется – шагнул вперед.
   – Василий Иваныч, – начал он, – вчера к вам заходил новый преподаватель по военному делу… Ну, бывший военный. Так вот, он вам не говорил, где он живет?..
   От такой наглости директор потерял дар речи. Какие-то девяти-клашки интересуются преподавателем, его местом жительства; да и, к тому же, еще толком и не устроившимся на работу преподавателем! Постой, постой…
   – А не ты ли, Стрельников, прогуливая вчера уроки, привел его в школу? – Директор был горд своей проницательностью.
   – Василий Иваныч, дело не в этом! Поймите, мы не просто так интересуемся! – Стрельников вздохнул и посмотрел на своего приятеля. Тот кивнул. – Дело в том, что этот военрук исчез на наших глазах! Вчера, когда мы возвращались из школы.
   – Погодите, я не понял. Как это – исчез? – Директор аж на месте подскочил. – А ну-ка, рассказывайте все по порядку.
   Он тут же напрочь позабыл, что хотел отчитать дерзкого мальчишку. И по мере того, что слышал, он все меньше и меньше понимал, о чем идет речь. Когда Стрельников дошел до эпизода с ключом, директор не выдержал. Он вскочил с кресла и стал нервно расхаживать по большому кабинету.
   Нет, он решительно ничего не понимал! Он всегда недолюбливал ту повсеместную свободу высказываний, к которой все еще не мог привыкнуть. Да разве в его время вот так могли бы рассуждать о параллельных мирах не только школьники, начитавшиеся фантастики, но и учителя! И кто?! Галина Алексеевна – физичка! А он больше всех ценил ее как преподавателя и человека. Она импонировала ему, директору старой закваски, именно тем, что не поддалась всеобщей вакханалии так называемой свободы, выраженной, в основном, во внешнем ее проявлении. Она была строга и в одежде, и в высказываниях, и не допускала никаких вольностей с учениками, как все остальные.
   – Постойте-постойте! Это действительно сказала Галина Алексеевна?
   Его, как показалось друзьям, поразил не столько факт исчезновения военрука, как крамольные слова учителя физики.
   Получив подтверждение, директор задумался. Скорее всего, мальчишки не врали. Да и с какой стати? Тем более, дело касалось человека, который очень понравился ему самому. В это время прозвенел звонок, но никто из присутствующих никак на него не отреагировал.
   – А ну-ка, покажи ключ!
   Он повертел в руках типичный ключ от типичного старого замка. Действительно, ведь Приходько упоминал об общежитии… Ключ очень подходил к такому варианту. А что, чем черт не шутит?! Может, и вправду есть во всем этом некая чертовщина… В документах, которые ему предоставил тогда Приходько, было направление от окружного управления образования города Москвы в его школу, и в общежитие – тоже. Но он тогда не придал этому никакого значения и, конечно же, номера общаги не запомнил. Мужчина решительно взялся за трубку.
   – Управление образования? Это из сто сорок третьей школы беспокоят…
   Проснулся Алексей от какого-то тревожного чувства, железным обручем сжавшего сердце. Что за сон ему приснился? Опять падение? Или это был не сон? Он сел на кровати и попытался вспомнить весь прошлый день, час за часом. Вот он, прямиком с поезда, направляется в общежитие; в кармане – направление из управления образования, полученное накануне. Вот он знакомится с парнишкой Стрельниковым, вот уже в школе – разговаривает с директором Василием Ивановичем. Затем – общага, потом – прогулка к мебельному магазину и страшный удар по голове. Затем он ничего не помнит. Какой-то провал.
   «Ничего не пойму! Что было дальше? – Алексей подошел к зеркалу. На него смотрела небритая, какая-то чужая физиономия, вся в царапинах и ссадинах. Мужчина провел рукой по лбу. – Откуда эта огромная шишка? Обе кисти, кстати, тоже в ссадинах… – Он вгляделся в свое лицо, ставшее, как будто, несколько иным. В глазах тоже появилось что-то неуловимо чужое! Или это проклятое зеркало все искажает? Он вздохнул и отошел от него.
   – Ну, что ж, руки, ноги целы, голова на месте… – Он поглядел на часы. Стрелки показывали без пяти минут десять. – Ого! Однако заспался я. Весь режим пошел к чертовой матери! Видно, сильно мне вчера досталось! Да, надо привести себя в порядок и обязательно побриться. Вот и зеркало здесь кстати. Пойду, схожу за водой».
   Получив заветный адрес и разрешение пропустить урок физкультуры, друзья со всех ног кинулись на поиски общаги. Более поразительного и увлекательного приключения ни Стрела, ни Мякиш еще не испытывали! Еще бы, сам директор освободил их от урока, который, впрочем, и так уже начался без них. Еще они получили от директора также и строгий наказ держать его в курсе дела. Он даже дал им номер своего мобильного телефона!
   Вот и общежитие. Друзья зашли вовнутрь. Старушка – божий одуванчик – мирно спала, уронив голову на недовязанный носок. Они осторожно прошмыгнули мимо нее и поднялись на второй этаж. Вот и заветная дверь с косо прибитыми блеклыми цифрами «14».
   Витька осторожно постучал. Никакой реакции. Постучал сильнее и толкнул дверь. Нет, без ключа не обойтись! Ребята переглянулись. С бьющимися сердцами они отомкнули старый замок и шагнули в… пустую комнату. В это утреннее время солнце ярко осветило голые стены, смятую кровать, рюкзак на обшарпанном стуле. Небольшой стол, служивший одновременно и письменным, и обеденным, был девственно чист. Они подошли к платяному шкафу. За скрипучей дверцей болтались три свободные вешалки. На четвертой висел не новый и немного помятый, но вполне чистый серый костюм, одетый на белую в полоску рубашку и узкий, серо-синий галстук. Под костюмом устроились две пары черных ботинок.
   – Да, небогато живет бывший военный! Не густо, видать, платят российским офицерам! – горько усмехнулся Стрела.
   Мякиш тем временем обходил комнату по периметру, как будто ища улики. Витьку это рассмешило.
   – Мякиш, ты, никак, улики вынюхиваешь для передачи господину директору? – Витьку зло взяло. А что они, собственно, ожидали увидеть – привидение или домового, а может, и барабашку в погонах?
   Он посмотрел на часы. Ого, уже без одной минуты десять! Пора было возвращаться. Они и так уже опоздали на второй урок – математику, – тоже не подарок. Он посмотрел на друга, которого чем-то заинтересовало старое зеркало, висящее на стене.
   – Ты чего там увидел, Мегре? – спросил Витька и осекся, увидев выражение лица своего друга.
   Он один раз уже видел такое же выражение – вчера, когда на их глазах исчез военрук. Вот и сейчас Мякиш стоял у зеркала, неотрывно всматриваясь в него безумными глазами. Витька подошел на негнущихся ногах и обомлел.
   В зеркале, как будто задернутом полупрозрачной дымкой, смотрел на них… военрук собственной персоной! Щеки его были в пене, глаза прищурены, в руках – безопасная бритва. Исчезнувший преподаватель собирался бриться!
   В это время произошло нечто, еще более потрясающее! Военрук, явно не замечавший пацанов, уставившихся на него в упор, вдруг напрягся. Его глаза стали вылезать из орбит, и изо рта вырвался беззвучный крик! Он тоже увидел их! В это мгновение заорали хором и пацаны. Затем их ослепила яркая вспышка голубого света. Какая-то сила обрушила вниз потолок, а пол встал на дыбы. Наступила темнота и – провал сознания.

Глава 5

   Витька открыл глаза и увидел, как знакомый солнечный зайчик нервно дрожит на белом потолке около скопления серой паутины. Рядом с зайчиком висела закопченная пластиковая люстра на три лампочки. Он перевел глаза с потолка на пол, и его взгляд натолкнулся на стул со свисающей лямкой старого армейского рюкзака. И он все вспомнил!
   – Мякиш! Ты где? – дрожащим голосом проговорил Витька, понимая, что друга рядом с ним нет. На него сразу же навалилась давящая духота страха.
   Он сидел на полу, привалившись спиной к кровати военрука, и с тоской думал о том, что он теперь скажет Сашкиной бабушке, которая души не чаяла в своем единственном внуке, оставшимся у нее после гибели в автокатастрофе его родителей. Витька представил ее заплаканное доброе морщинистое лицо, и ему стало горько, что это он втянул своего друга Мякиша в такую безумную авантюру. Ведь не хотел же Сашка никуда ходить, а он, Витька, как всегда – настоял, уговорил, да что там – попросту сломил волю податливого друга. И что теперь? Где он? Он там, откуда не возвращаются, а Витька – здесь. И во все виноват он – Витька Стрельников!
   Но как же, все-таки, получилось, что исчез только Мякиш? Почему только он, а не Стрела, ведь стояли-то они у зеркала вместе? Может быть, это проклятое зеркало вмещает только одного? Витька встал с пола и осторожно, с опаской подошел к старому зеркалу, в котором отражалось, как ни в чем не бывало, комната с убогим общежитским интерьером. Сейчас на Витьку смотрела его собственная физиономия с испуганными глазами. Волшебное зеркало снова стало обычным! Витька устало опустился на стул, предварительно убрав с него рюкзак. В рюкзаке что-то было.
   Скорее машинально, нежели понимая для чего, он стал развязывать тесемки. Раскрыв его, он обнаружил старую тетрадь в коленкоровой обложке, на которой круглым размашистым почерком было выведено «Путевые заметки».
   Витька открыл первую страницу и понял, что бравый военный, как школьница-пятиклашка, ведет дневник с самого детства. Он углубился в чтение, на время позабыв обо всем, что с ним приключилось. Возможно, ему просто захотелось в этот миг убежать от своих мыслей или от самого себя, а, быть может, именно в этой тетрадке он хотел найти какой-нибудь выход из безвыходной ситуации?..
   – Эй, пацан, ты кто? – Алексей, будто очнувшись от сна, никак не мог понять, почему в его комнате оказался этот рыжий пухлый парнишка, сидящий на полу под зеркалом с изумленным видом. Лицо парнишки показалось ему знакомым.
   Сам капитан обнаружил себя сидящим за столом с бритвой в руках. На столе стоял стакан с грязной мыльной водой. Он машинально перевел взгляд со стакана снова на бритву и подошел к настенному зеркалу. Оттуда на него смотрела заспанная физиономия с недобритыми щеками, вся в засохшей пене.
   Переведя ошарашенный взгляд с зеркала на рыжего пацана, он вдруг все вспомнил! Он понял, откуда знает это пухлое испуганное лицо. Это же тот самый мальчишка, который стоял со Стрельниковым за его спиной у витрины мебельного магазина! Алексей видел их обоих в отражении перед тем, как она рассыпалась.
   А потом он брился, и опять ему померещились эти двое, но уже – в этом зеркале. Все это мужчине, конечно же, показалось, но зрелище было жутковатое! Их лица будто выплыли сквозь полупрозрачную пелену, которая возникла как бы сама собой. Он еще подумал тогда: отчего это вдруг зеркало так запотело? Потом была какая-то ярко-голубая вспышка, и дальше мужчина ничего не помнил! Скорее всего, это – последствия удара по голове. Вот и чудятся разные страсти… А сейчас этот самый пацан сидит в его комнате на полу под зеркалом и не сводит с него испуганных глаз!
   – Ты как сюда попал? Чего молчишь? А где твой друг Стрельников Виктор, Советский Союз? – Алексей пробовал расшевелить рыжего увальня, шуткой разрядить обстановку. – Тебя-то как зовут?
   – Саша. Мякишев, – отрывисто и еле слышно произнес рыжий. И, будто спохватившись, продолжил, торопясь и проглатывая слова: – Мы с Витькой вас искали! Мы все видели! Видели, как вы исчезли! Потом нашли ключ и пришли сюда, к вам в комнату. А вас здесь не было! А потом мы увидели вас в зеркале! А потом я потерял сознание, а когда очнулся, то увидел вас, а Витек пропал. Я ничего не понимаю…
   Парнишка был на грани срыва. Алексей подошел к нему, поднял с пола и усадил на кровать.
   – Давай-ка, выкладывай все по порядку.
   Пока Сашка восстанавливал ход событий, Алексей все больше и больше понимал, что попал в переделку. В памяти стали всплывать факты несоответствия деталей окружающей его реальности с той прежней, в которой он существовал до удара по голове. Постепенно вся разрозненная мозаика фактов сложилась в стройную систему логических рассуждений.
   Он, да теперь еще и этот парнишка – Мякишев – попали в другой мир, похожий на прежний, но другой! И с этим придется как-то жить. Но для начала надо понять: так ли сильно изменился этот мир для его товарища по несчастью.
   – Значит, ваша физичка считает, что мы с тобой в параллельном мире, из которого не возвращаются? Забавно! Знаешь, я все испытал за тридцать лет – и боль, и страх, и радость с горечью, а вот такого… Как в сказке, ей богу! Ну, да ладно, и здесь люди живут. Может, нам здесь будет лучше, чем там… – Он показал на зеркало. – Знаешь, что, а пойдем-ка в школу! А?!
   Чем больше вчитывался Витька в неровные строчки, написанные сначала подростком Лешей Приходько, который хвастался самому себе первой в его жизни спортивной победой, затем юношей Алексеем – неплохим спортсменом и, судя по всему, таким же другом, тем больше понимал, насколько разное у них с Лешей отношение к жизни.
   Если Алексей – человек, нацеленный на результат, и не важно, в какой области жизни, то Витька, скорее, похож на лодку без весел, которую болтает любой ветер, неся ее по течению. Особенно поразил Витьку режим, составленный самим Алексеем, когда тот был еще совсем мальчишкой. И ведь придерживался он этого режима всю свою сознательную жизнь! Все по часам, как в армии. Не случайно, видно, выбор его пал на военное училище… Хотя и получилось у него это почти случайно, судя по записям в дневнике.
   Витька отвлекся от чтения, вспомнив, как увидел в зеркале бреющегося Приходько. Он даже вспомнил время: десять ноль-ноль. Мальчишка глянул на часы и ахнул! Сегодня он прогулял не один, а целых три урока! Надо идти в школу, разговаривать с директором. И с ним вместе решать, что делать дальше. Витька никак не хотел объясняться с бабушкой Мякиша. Может, директор подскажет, как сообщить старушке… А, может быть, пока не сообщать? Может, есть все-таки какой-нибудь выход?..
   Стрела положил тетрадь военрука за пазуху, закрыл дверь на ключ и, осторожно ступая по скрипучему полу коридора, пошел к выходу. Сонная старушка-вахтерша даже не обратила никакого внимания на выходящего за пределы общежития чужого парня.
   Пока Стрела шел к школе, в голове у него роились мысли. Он мучительно искал причину перемещения только одного человека, пытаясь восстановить всю картину в памяти.
   Вот он увидел, как Мякиш уставился в зеркало. Затем он сам подошел к нему вплотную. Они с Сашком стояли рядом, почти на одном расстоянии от зеркала. Что еще? Комплекция, рост, вес – что? В чем отличие? Может, одежда? Он оглядел себя: ну, майка, куртка, джинсы с закатанными штанинами – лень было отдать в мастерскую обрезать по размеру… Опа! А это что?
   Между складками материала в левой штанине что-то сверкнуло. Витька пригляделся, и точно – осколок стекла. Зеркальный кусочек, видимо, попал в штанину, когда работяги разбивали молотком куски витрины. И что это нам дает? А то, что в этом-то и есть различие! У Мякиша завернутых штанов не было! Так, так… Значит, именно кусок зеркала не позволил Витьке переместиться вместе с Мякишем! Уже что-то!
   Василий Иванович был мрачнее тучи. Он ходил по кабинету взад-вперед, заложив руки за спину. Витька уже давно рассказал ему обо всем, что произошло, но директор все никак не мог успокоиться.
   – Ну, какого черта лысого вы стали пялиться в это треклятое зеркало?! Ну, пришли, увидели, что нет никого и все – назад, в школу! А теперь что прикажешь делать? И это – накануне пенсии! И я тоже-дурак старый! Отпустил сопливых пацанов на такое серьезное дело! Все, теперь скандала не избежать… Ведь пропал ученик во время учебы! А кто его отпустил с урока физкультуры? Я, директор-обалдуй! Что делать, что делать?
   – Василий Иваныч! А мы можем сказать, что он и не приходил в школу! Тогда к вам, как к директору, никаких претензий не будет! А я подтвержу! – Стреле стало жалко директора. Уж больно искренне тот убивался.
   – А что! Это мысль! – Директор несколько оживился. – Но надо же что-то предпринимать! У тебя-то есть на этот счет мысли?
   Витька рассказал про осколок, прибавив к этому свои соображения насчет причины телепортации одного только Мякиша. Директор согласился с этими доводами, но засомневался в практичности такой догадки.
   – Получается, что, если у Мякишева и Приходько нет такого осколка, то теоретически можно было бы предположить, что они тоже могли бы переместиться через зеркало, то есть телепортироваться обратно? Но тогда почему во время вспышки не произошло перемещение Приходько – назад, в наш мир?
   – Потому что, вероятно, двери открыты только в одну сторону! В данном случае от нас – туда. Ведь говорила же Галина Алексеевна, что в нашем мире люди только исчезали, но никто еще не возвратился!
   – Так-то оно так… Но, быть может, они не возвращались потому, что никто им в этом не помогал, поскольку не был свидетелем самого процесса? Изнутри, так сказать… Понимаешь, Витя? Люди видели только сам факт исчезновения, но никто не присутствовал при самом механизме телепортации, в отличие от тебя. Давай-ка проанализируем еще раз! Значит, сам процесс перемещения начался после того, как ваши глаза с той и с этой стороны встретились… Так? Что было потом?
   – Потом мы, одновременно с военруком и Мякишем, заорали, затем была вспышка и… все, я отключился.
   – Вот! Ключевое слово – ОДНОВРЕМЕННО! Понимаешь? Надо попробовать еще раз устроить сеанс одновременной связи. Если бы вы могли одновременно с двух сторон опять посмотреть в зеркало, то – чем черт не шутит – может быть, они бы снова к нам переместились, а? Что скажешь, Стрельников?
   – Здорово, Василий Иваныч! Но как их предупредить? Ведь это же невозможно! Да и как они узнают о наших планах? Хотя, я тут прихватил тетрадку военрука… Личный дневник, так сказать. Так вот, из нее я узнал про него, что он, вообще-то, большой педант в смысле режима дня. Понимаете, у него вся жизнь расписана по часам. Он все на свете делает по плану и в строго определенное время. Привычка такая, со спортивного детства.
   – И что это нам дает? – Директор озадаченно смотрел на Стрельникова и не узнавал его! Куда подевалась ленивая вальяжность и пофигизм? Сейчас перед ним был вполне взрослый и, главное, благоразумный и сообразительный молодой человек. А он-то всегда считал Стрельникова пропащим!
   – Ну, как вы не понимаете, Василий Иваныч! Я засек время, когда все произошло – ровно в десять. Значит, вполне можно предположить, что завтра военрук опять будет бриться в это же время!
   – Ну, брат, это притянуто за уши! Ты посмотри там, в этой тетрадке, во сколько боевой офицер по утрам бреется? Часов в семь или в восемь? Он же здесь не на службе. Вот он себе и позволил побриться попозже. И не факт, что завтра он повторит этот процесс точно в то же самое время. Да и вряд ли это вообще – самое подходящее время для бритья. Впрочем, других предположений у нас все равно нет. Так что, надо попробовать! Действуй! И еще. Насчет его бабушки. Скажи ей, что Саша сегодня заночует у тебя. А завтра будет видно. Лады?
   – Хорошо, Василий Иваныч. Я пошел, до свидания.
   Витька, немного приободренный предстоящей попыткой повторения «сеанса связи», как выразился Василий Иванович, побрел домой. Путь его проходил мимо дома Мякиша, и он стал обдумывать, как будет выкручиваться в разговоре с его бабушкой, чтобы та не заподозрила ничего раньше времени. Он даже придумал версию, по которой Витька по просьбе внука предупредит ее, что Сашка останется у него ночевать. А сам внучок не позвонил, потому что сидит сейчас в Витькином туалете, куда ему срочно приспичило. Они довольно часто ночевали друг у друга и раньше, и особых подозрений это не должно было вызвать.
   Подойдя к дому Мякиша, он увидел у его подъезда неотложку. Двое санитаров в это время выносили носилки, на которых лежала какая-то женщина. Некое смутное чувство вдруг охватило Витьку. Он подошел поближе. Так и есть! Это была Сашкина бабушка. Не случайно ему показалось издалека, что он узнал ее красный в белый горох домашний халат. Именно этот халат был подарен внуком на ее день рождения пару месяцев назад! Тем более что они вместе – по просьбе Мякиша – и выбирали его в соседнем универмаге. Вот так-так! И Витька спросил у одного из санитаров, что случилось со старушкой, не забыв при этом представиться ее соседом, живущим на одной с ней лестничной клетке.
   – Похоже, инсульт! – молвил хмурый санитар. – Хорошо, что она в это время была не одна, а то могло бы гораздо хуже кончиться. Нас вызвала ее соседка, которая в тот момент находилась у нее дома. Старушке просто невероятно повезло!
   Витька вздохнул и про себя подумал: «Да уж, повезло, ничего не скажешь! Но, во всяком случае, это, хотя бы, избавит ее от волнений еще и по поводу своего внука».

Глава 6

   Учительница русского языка и литературы Вера Ивановна, сидя за столом у себя дома, готовилась к проверке сочинений, написанных накануне девятиклассниками. Она любила эти вечерние часы, когда можно было расслабиться в тишине после шумного суетного дня в школе. Она вообще любила свою профессию. Еще бы! Как не любить то, что с детства занимало ее сознание на протяжении всей жизни. Литература была ее богом! Все, что касалось ее любимого предмета, было священным! Она и в пединститут пошла, твердо зная, что только литература – ее будущее, ее призвание. Она всегда хотела заниматься только этим! А, уже работая в школе, поняла и другое: учить детей своему предмету – это тоже большая для нее радость.
   Ученики тоже, как ей справедливо казалось, по большей своей части отвечали взаимностью. Они любили этот предмет, и она не без гордости могла сказать себе, что это – ее заслуга! Все-таки она – счастливый человек! Даже сейчас ее дочь, войдя в комнату и увидев огромную стопку тетрадей, разложенных для проверки, в который раз ужаснулась. А ей нравится! Вера Ивановна достала первую тетрадь и прочитала на титульном листе: Мякишев Александр, 9 «Б».
   Саша Мякишев, добродушный увалень, как всегда сдал свое сочинение самым последним в классе. И, хотя по ее предмету он не числился в отстающих, но его природная медлительность делала свое дело. Мякишев был, что называется, середнячком в плане оценок. Ему всегда не хватало чуть-чуть для того, чтобы она, его учительница, могла со спокойной душой поставить ему твердую четверку А ведь он далеко не глупый мальчик, начитанный. Интересно, чем он порадует ее сегодня?
   Вера Ивановна открыла тетрадь и принялась читать, крутя в руке красный карандаш. Мякишев владел материалом вполне сносно. Чувствовалось, что он прочитал «Собачье сердце». Но, чем дальше она читала, тем больше ее брови поднимались от удивления. Саша, начав писать по литературной теме, довольно быстро сбился на вольную, дав своим мыслям совершенно иной ход. Описывая Шарикова, он совершенно правильно оценил его, как олицетворение рабской, по своей сути, людей, волею судьбы пришедших к власти.

   «…Только на месте угодливости и покорности начальству у них появляется столь же холуйская жестокость к зависимым от них людям. Власть шариковы получили раньше, чем, хотя бы, основы культуры и образования..»

   Как здорово он написал! Только за одну эту фразу ему можно было уже поставить «пять». Но дальше Мякишев, словно забыв об основной теме, продолжал:

   «…Булгаков на свой страх и риск экспериментировал над живым существом, превратив против его воли из собаки в человека. Это, конечно, фантастика! Но как было бы здорово, если бы нашелся такой вот профессор Преображенский, который своим фантастическим экспериментом мог бы перенести человека по его желанию, например, в прошлое. Чтобы он, этот человек, изменил бы там некоторые события, предотвратил бы беду. Что-нибудь типа машины времени. P-раз, и ты уже там, где тебе необходимо быть – в том месте и в то время.
   Я бы сам с удовольствием поучаствовал в таком эксперименте вместо Шарикова. Я бы попросил этого профессора, чтобы он перенес меня на семь лет назад на конец июня, когда мы всей нашей семьей отдыхали на море. Тогда я бы ни за что не позволил своим родителям поехать на ту проклятую прогулку по горному серпантину. И они остались бы живы, не упали бы в пропасть из-за отказавших вдруг тормозов, и мы бы сейчас жили все вместе: я, мои родители и бабушка, которая не отпустила меня тогда с ними на эту прогулку…»

   Вера Ивановна знала про эту семейную трагедию семьи Мякишевых. Тогда Саша только-только закончил первый класс. Они, учителя, узнали обо всем только в сентябре. К сожалению. Каково же пришлось маленькому мальчику без поддержки взрослых в тот момент! Прошло семь лет, а душевная травма у него осталась до сих пор. Бедный мальчик! Учительница, вздохнув, вывела под сочинением Саши Мякишева большую красную пятерку – быть может, единственную за все время.
   Когда Алексей с Сашком, – как теперь он называл своего товарища по несчастью, подошли к школе, уроки были в самом разгаре. Внешне школа, как и его общежитие, ничем не отличалась от той, из другой жизни. Разве что палисадник сбоку от входа был более ухожен – цветов побольше, да и огорожен он был теперь невысоким пластиковым декоративным заборчиком ярко-зеленого цвета.
   – Ну, вот, говорил я тебе, что в этом мире все гораздо красивее! – сказал Алексей хмурому Сашке. – Выше нос, дружище!
   Алексей бодрился, в то время как у него самого на душе скребли кошки. Ведь он и сам не знал, что они увидят здесь. Он опасался отнюдь не за себя. Кто его самого здесь знает в этом городе, кроме директора? Никто! А Сашок проучился здесь восемь лет, вернее – там. А, впрочем, чего загадывать, будет видно! Они зашли в школу. Охранника на посту не было, как не было и самого поста!
   «Интересный факт!» – отметил про себя Алексей и посмотрел на своего спутника. Тот, казалось, ничего не заметил, поглощенный собственными мыслями. Лицо у него было сосредоточено, губы плотно сжаты.
   – А пойдем-ка к кабинету директора, а? – Алексей тронул Сашка за плечо. Тот даже вздрогнул от неожиданности. Да, видать, не просто ему сейчас!
   – Да-да, – рассеянно произнес Сашок, – конечно, пойдемте.
   Они поднялись на второй этаж и подошли к кабинету. Сашок вдруг остановился.
   – Алексей Алексеич, а можно, я с вами туда не пойду? Вы идите один, а я вас здесь подожду. Вдруг он меня не узнает? Вдруг я уже здесь не учусь!
   На Сашку было жалко смотреть. Алексей прекрасно понимал его состояние. Неокрепшая психика девятиклассника, попавшего в чужой мир и, возможно, потерявшего всех, кто ему дорог, была, судя по его состоянию, на грани срыва.
   – Конечно-конечно, ты прав! Подожди меня здесь. Я скоро. Только никуда не уходи. Слышишь, Сашок? Все будет хорошо. Я с тобой!
   Алексей, по привычке одернув одежду, решительно постучал в дверь.
   – Войдите! – Услышал он знакомый директорский голос.
   Алексей вошел в кабинет и огляделся. Внешне он мало отличался от прежнего. Разве что стены были выкрашены, как видно, не так давно, да и мебель была поновее, что ли… Или это ему показалось?
   – Чем могу? – Василий Иванович удивленно поглядел на вошедшего мужика, с виду молодого и сильного, с царапинами на лице.
   Алексей такого никак не ожидал! Директор явно не узнавал его.
   – Василий Иванович! Это же я – Приходько, новый военрук!
   Но сам Алексей уже понял, что все это бесполезно.
   – Простите, молодой человек, но вы что-то путаете! У нас есть военрук. И второй нам, как вы понимаете, не нужен. Постойте, мы с вами разве знакомы? Откуда вы знаете мое имя? И вообще, как вы сюда попали? Он нажал на селектор и, не дожидаясь ответа, спокойно проговорил: – Вера! Почему вы пропускаете посторонних? Вера, вы меня слышите?
   – Там вашей секретарши не было… Не волнуйтесь, я не грабитель! Вот мои документы, а вот направление из управления образования.
   Директор непонимающе разглядывал бумаги.
   – Ничего не понимаю! Я не давал никаких разнарядок на будущий год. Просто не успел еще! Это какая-то ошибка. Мне действительно нужен учитель, но химии, а не военрук! Наша учительница уходит в декрет… Вечно они там все напутают! Вы извините, молодой человек.. – Он взглянул в документы. – Алексей Алексеевич, что я вас так встретил. Но и вы тоже хороши! Нет, чтобы сразу представиться. А то сразу: я – новый военрук! Да вы присаживайтесь. А химию вы случайно не преподаете? Жаль, жаль, а то бы мы с вами сработались, я это чувствую!
   – И вы меня извините, Василий Иванович. Они действительно что-то напутали. А имя ваше мне в окружном управлении образования сказали. Это я так просто пошутить решил насчет того, что мы с вами знакомы. Да, видно, не удачно! Ладно, еще раз извините, пойду опять туда, пусть перепишут направление… Всего доброго. Рад был знакомству! – Он пожал руку директору и вышел за дверь.
   В это время прозвенел звонок, и школа наполнилась гулом голосов, топотом ног и криками уборщицы, гоняющей малышню.
   «Вот такие вот пироги с котятами!» – подумал Алексей. Самые худшие его опасения начали сбываться. В этой школе он уже чужой, еще не успев стать своим!
   Мысли его переключились на Мякишева. Опа! А где же он? Сашки нигде не было видно. Алексей побрел по коридору, пытаясь высмотреть в галдящей толпе своего нового друга.
   Ночью Витьке приснился странный сон. Будто бы он идет по густому лесу Солнце едва пробивается сквозь плотную завесу густой растительности. Он один продирается сквозь чащу. У него цель – найти своего друга! Он знает, что тот попал в беду. И друг где-то здесь, совсем рядом. Витьке очень страшно. Скоро стемнеет, а следов своего друга он никак не может отыскать, хотя точно знает, что тот где-то здесь. Но где?
   Он пытается кричать, но тщетно – ничего, кроме испуганных криков какой-то птицы он не услышал. И Витька понимает, что, если до наступления темноты он Сашку не найдет, будет поздно! С ним произойдет нечто ужасное! И Витька не вынесет этого! К тому же, мальчишка понимает, что и сам заблудился. Выхода нет!
   «Сашка-а-а!» – с надрывом кричит в последний раз Витька и… просыпается от звука собственного голоса.
   Было раннее утро. Будильник показывал 7-30 утра. Он проснулся даже раньше, чем обычно. Что за сон ему приснился? Что-то очень неприятное про Мякиша. Он помнил из своего сна, что ему было очень жалко его, и что он, Витька, что-то не успел сделать. Но что – хоть убей, не помнил! Ну, да ладно.
   Сегодня ему предстоит попытаться выйти на «связь» с его другом и Алексеем Приходько. Вчера Витька дочитал его дневник. Как же, все-таки, трагически у этого молодого мужика жизнь сложилась! Судя по откровенным высказываниям, он нашел свое призвание – стать военным. Получалось, что сама судьба подталкивала его к этому: и спорт, и учеба в спортивном ВУЗе, и вынужденный уход из него, и поступление в военное училище. И, только учась там, Алексей окончательно понял, что выбрал абсолютно правильный путь. А все восемь лет службы только подтверждали этот выбор. И надо же такому случиться – разбиться после сотни удачных прыжков…
   Витька привел себя в порядок и поспешил в общежитие.
   – Куда? – загородила ему проход ожившая вдруг старушка-вахтерша. – По какой такой надобности с утра пораньше в наши пенаты? Кто таков?
   – Да я в четырнадцатую, к Приходько, бабушка. Это – наш будущий учитель. Вот, тетрадку ему принес. Он очень просил!
   – Приходько, говоришь? Чегой-то не припоминаю. Из новеньких, что ли? – строго произнесла старушка, водружая на нос очки в роговой старомодной оправе.
   Она достала замусоленный журнал и, шевеля губами, стала водить заскорузлым от спиц пальцем по строчкам.
   – Приходько, Приходько… А, вот, точно! Как это я забыла?
   Позавчерась он и приехал! – Старушка удовлетворенно закрыла журнал и вдруг, словно проснувшись, почему-то зло брякнула: – Не положено! Посторонним – не положено! А пусть он мне сам скажет, что ты к нему. А то много вас здеся шатается без дела… Знаю я вас, молодежь современную. Сталина на вас нету! Распустили вас «дерьмократы» проклятые! Не положено, и все тут! – Бабка-сталинистка была непреклонна, словно красноармеец на баррикадах.
   – Бабушка, милая, – взмолился Витька, с ужасом понимая, что из-за причуд старой ведьмы он может пропустить сеанс связи, – да вы поймите: не может он сам! Приболел сильно. Он, знаете, в аварию, ведь, недавно попал! Видели, наверное, как его покалечило, всю голову себе разбил. Нельзя ему вставать! Отлеживается он. Поэтому мне и позвонил. Вы что же, хотите сорвать учебный процесс? Наш директор, Василий Иванович, это не одобрит. Ведь это он меня к нему и отпустил! Позвоните ему, он сам подтвердит!
   – Это который Василий Иваныч? Не Филиппов, ли?
   – Он! – подтвердил удивленный таким знакомством своего директора Витька.
   – Ну, так бы сразу и сказал – про Василия Ивановича-то! – Бабку словно подменили. Она расплылась в улыбке. – К нему мы завсегда с нашим уважением! Ну, так что ж ты встал, милок? Проходи скоренько! – Бабка, как чеховский хамелеон, мгновенно переменила гнев на милость. – И приветик от Настасьи Тимофеевны директору передавай! Скажи, мол, от той Тимофеевны, что с первомайской демонстрации, в прошлом годе. Он, может, и вспомнит! – Бабка мечтательно закатила глаза.
   Но Витька уже ее не слушал. Он опрометью бежал на второй этаж. Времени оставалось в обрез!

Глава 7

   – Мякиш, а чего ты не ушел-то? Вот чудак, ей богу! – на него с удивлением смотрел Бублик. – Тебя же отпустили! Ты что забыл, что родители твои приехали!
   – К-какие р-родители? – от неожиданности Мякиш стал заикаться.
   – Да что с тобой? Ты заболел, что ли, или от счастья в зобу дыханье сперло? – Димка покрутил пальцем у виска и умчался.
   Мякиш стоял, как громом пораженный. Что такое бормотал этот шут про его родителей? Он, что, гад, издевается? Кажется, всей школе давным-давно известно, что он – круглый сирота. Тот же Бублик в третьем классе обзывал его сиротой казанской, пока не получил от Стрелы в рыло.
   Мякиш ничего не понимал, что происходит! Но где-то в глубине души у него вдруг пробудилась махонькая, с булавочную головку, надежда, что в этой реальности у него (или не у него?) родители живы!
   – Саша! Мякишев! Что-нибудь произошло? – Вера Ивановна шла по коридору в учительскую, неся журнал под мышкой. – Я слышала, что Василий Иванович передал через Галину Алексеевну, чтобы она тебя отпустила с урока физики. Тебе разве не передали, что твои родители приехали из экспедиции? Они ему сами звонили и просили тебя отпустить. Да что с тобой? На тебе лица нет! Ну-ка, пойдем в амбулаторию. Что-то ты мне сегодня не нравишься. Да и оброс ты как-то. Мне вчера показалось, что у тебя стрижка, вроде, покороче была, или я ошибаюсь? – Она с сомнением уставилась на его рыжую шевелюру. – Ну, так что, сам-то сможешь дойти?
   – Спасибо, Вер Ванна, со мной все в порядке! Я, пожалуй, действительно домой побегу!
   Мякиш ликовал! Сомнений не было. Здесь, в этом мире, у него есть родители! Он, позабыв обо всем, кинулся к выходу и… нос к носу столкнулся со Стрелой.
   – Витька! – обрадовано завопил Мякиш и сгреб друга в объятия, но Стрела стоял, как вкопанный, не в силах проронить ни слова.
   – Это… как это? – Стрела смотрел на Мякиша безумными глазами. Губы его дрожали, щеки побелели, и стал виден шрам на лбу, полученный в давнишней драке. – Ты жив? Как же это? Я же собственными глазами… – Он вдруг стал ощупывать Мякиша, словно хотел убедиться, что тот из плоти и крови.
   – Ты чего, Витька? Что ты видел? Да успокойся ты! Видишь, жив я!
   Прошло добрых пять минут, пока Стрела начал говорить, кое-как придя в себя от изумления.
   Не далее, как сегодня, когда физичка отпустила Мякиша к неожиданно вернувшимся из геологической экспедиции Сашкиным родителям, он, Витька, под шумок также слинял с урока, мотивируя это тем, что нужно будет помочь Саше Мякишеву принести тяжелые камни для школьного геологического музея, созданного с подачи тех же Сашкиных родителей. И вот, когда пацаны перебегали улицу, какой-то ненормальный на огромном черном мотоцикле, внезапно вынырнув из-за угла, со всего маху наехал на Мякиша, подбросив того вверх, словно тряпичную куклу. И так же, ни на секунду не сбавляя ходу, умчался, даже не оглянувшись.
   Тут же собрался народ. Сашу увезла приехавшая через десять минут скорая, затем милиция, в лице лейтенанта с измученным лицом, спрашивала его о чем-то, а он только смотрел на него и ничего не понимал. В конце концов, лейтенант отступился от него, махнув рукой. Кто-то спросил его про пострадавшего, и лейтенант сообщил, что пацан умер по дороге в больницу, не приходя в сознание, – слишком силен был удар!
   А Витька все стоял и стоял на обочине дороги, где на его глазах погиб лучший друг. Не зная, что делать, он, почему-то, решил пойти обратно в школу. В последний раз, словно прощаясь с этим местом, отнявшим у него друга, убитый горем мальчик оглядел и эту дорогу со следами крови, и эту обочину, и кусты вдоль нее, словно стараясь запомнить…
   А что это? Витька присмотрелся – в кустах напротив того места, где он стоял, виднелось что-то черное. Он подошел ближе и ахнул: это была сумка в виде офицерского планшета, принадлежавшая Сашке! Витька взял сумку – единственное, что теперь напоминало ему о Мякише, и побрел к школе. Там он решил пока припрятать это вещественное доказательство в одном укромном уголке. У них с Мякишем был такой – под сценой в актовом зале. Они давно облюбовали это место, скрытое от чужих глаз разной рухлядью, валявшейся здесь с незапамятных времен. Вот Витька и решил спрятать планшет туда.
   А когда он возвращался обратно, у него чуть сердце не разорвалось, когда он увидел самого Мякиша – живого, здорового и вполне упитанного. И даже с сильно отросшей вдруг рыжей гривой.
   Мякиш был потрясен и… счастлив! Теперь, в этой жизни, у него были не только его родители-геологи, но и по-прежнему преданный друг Стрела. Что еще нужно человеку для счастья! А все объяснения – потом, потом. А сейчас вместе с другом домой, к своим родителям и бабушке!
   Витька еле успел. Даже дверь позабыл прикрыть. Он встал перед зеркалом и с напряжением следил, как ленивая минутная стрелка медленно, словно старая черепаха, ползет к «12».
   Наконец час пробил! Витька, зачем-то широко открыв глаза, с надеждой и напряжением стал всматриваться в свое дурацкое отражение. Если бы в этот момент за ним кто-нибудь наблюдал, то сильно усомнился бы в его душевном здоровье. Витька не помнил, сколько он так простоял. От напряжения глаза стали слезиться и ему даже на миг почудилось, что в зеркале возникла та же самая мутная пелена, но это был всего лишь обман зрения.
   Проморгавшись, удрученный неудачей Витька сразу же убедился в этом. Эксперимент не удался! Витька еще разок взглянул на свою унылую физиономию и показал ей язык. Противное отражение не осталось в долгу! Ну, что ж, первый блин комом! Возможно, пропавшие еще не сообразили, что именно надо сделать, чтобы помочь себе вернуться. А может быть, им уже это не нужно? Витька гнал от себя эти мысли, но вспыхнувший, было, лучик надежды стал постепенно угасать.
   – А-а-а, я так и знала! Соврал, поганец?! – Послышался противный голос старой коммунистки. – Ну, и где же твой учитель? И почему ты один в его комнате? А ну, пошел отсюда, паршивец. Вот, все расскажу Василию Ивановичу! – Старуха вдруг замолкла, с ног до головы окидывая мальчишку подозрительным взглядом. – А ну, выворачивай карманы, проходимец! Небось, уже спер чего, щенок?
   – Да вы что, бабуся? Какие карманы? Алексей Алексеич просто вышел в туалет. Я же говорил – болеет он! А карманы – вот, пожалуйста. Только тетрадка его. Придет он сейчас. Ждать будете?
   Старуха только плюнула в ответ и пошаркала дальше по коридору.
   «Да, надо что-то придумать! Она меня точно больше не пустит!»-Витька положил тетрадку в рюкзак, а сам рюкзак в шкаф. Замкнул дверь на замок и поплелся в школу.
   Алексей сбился с ног, лавируя между оравой школьников, снующих туда-сюда, как заведенные. Может он пошел к себе в класс? А что, хорошая мысль! В любом случае, его нельзя сейчас одного оставлять. Какой там класс у него? Девятый – это точно, но их же несколько. Может, зайти опять к директору? Нет, лучше секретарши никто не скажет. Он даже имя ее знает – Вера!
   Секретарь директора Вера, а по совместительству студентка вечернего факультета одного из педвузов Москвы, была человеком практичным, самодостаточным и инициативным. Она точно знала, что хотела от жизни на каждом ее этапе. В школе – получить аттестат без троек, сейчас, в институте – получить диплом. Что касается дальнейшей работы, то только пребывание в стенах школы поможет понять, насколько она, Вера, способна причислить себя к разряду сеятелей разумного, доброго и вечного. Она пока еще не вполне определилась. С одной стороны, ее, вроде бы, не раздражала атмосфера школы. Ей даже приходилось как-то по просьбе директора провести урок чтения у третьеклашек. И ей понравилось. Она видела, как маленькие люди буквально смотрят ей в рот.
   С другой стороны, она каждый божий день видит всех преподавателей-женщин, в большинстве своем выглядящих не слишком счастливыми. Или это только так кажется?! Женский дух, пропитавший учительскую, тоже наводил на определенные мысли.
   Сидя сейчас в директорском предбаннике, она представила себя вот так, всю жизнь работающей в сугубо женском коллективе, и ее передернуло.
   В их группе было всего четыре парня на двадцать пять девчонок. И что? Опять из огня да в полымя? Нет, сначала надо выйти замуж, а уж потом вариться в собственном соку, круто замешанном на бесконечных бабских сплетнях о том, кто, как и с кем…
   А ведь она, натуральная блондинка, достаточно стройная с хорошей фигуркой, так и не встретила пока своего единственного. Она вздохнула и мечтательно закрыла глаза, обрамленные длинными темными ресницами.
   «Вот было бы здорово, – подумала она, – если я бы сейчас открыла глаза, и нате вам, пожалуйста – жених собственной персоной. И он произнесет…»
   – Здравствуйте, Вера! – Прозвучал вдруг приятный мужской голос.
   Вера вздрогнула, распахнула глаза и вновь их закрыла. Этого не может быть! Перед ней стоял он – красавец мужчина, своей улыбкой напоминающий известного артиста-плейбоя, побывавшего в какой-то уличной переделке, судя по небольшим царапинам на лице. Но они только красили его. Жених собственной персоной! Примерно таким она и представляла своего будущего избранника в своих девичьих грезах. Да что там, именно таким!
   – Вам плохо, Вера? – участливо спросил «жених». – Может, я могу вам чем-то помочь?
   – Нет, спасибо! – Вера уже пришла в себя. – Что вы хотели, молодой человек? И откуда знаете мое имя? – Она посмотрела на него, но сразу же отвела взгляд, будто опасаясь, что этот красавец моментально прочтет ее мысли.
   – Просто, я не так давно был у вашего директора, и он при мне попытался вызвать вас по селектору, чтобы отругать за то, что вы пропустили меня к нему. Он у вас всегда такой строгий? Впрочем, это не важно. У меня к вам вопрос… – «Жених» по-прежнему улыбался. – В каком классе я могу найти Мякишева и Стрельникова?
   – В девятом «Б»… А зачем вам? – запоздало поинтересовалась Вера.
   – Видите ли… – Парень на мгновение задумался. – Они мне нужны по линии… спорта, – брякнул Алексей первое, что пришло ему в голову.
   – Спорта? – удивленно переспросила Вера. – А вы ничего не путаете? Они вам вряд ли подойдут. Если, только, Стрельников… Но он, вроде, не по этому делу. Он у нас, скажем так, чемпион школы по прогулам на длинные дистанции! А что касается Мякишева, то он, скорее, больше шахматист, чем атлет.
   Алексей тут же ухватился за эту идею.
   – А я разве не сказал? Именно по шахматам! Оба занимаются у нас в шахматной секции. А я – их тренер!
   – Вы? – с сомнением произнесла Вера, оглядывая широченные плечи и военную выправку молодого мужчины. – Я несколько иначе представляла себе шахматистов…
   – И, тем не менее, вы угадали! Или вы знали?
   – Да нет, просто догадалась. Я, знаете, догадливая. – Вера наконец улыбнулась этому красивому парню. – Только насчет вас ошиблась. Я сразу же решила, что вы – спортсмен-атлет. Никогда бы не подумала, что вы занимаетесь шахматами.
   – Вы и не ошиблись. Я действительно – не только шахматист, но и неплохой спортсмен-легкоатлет. Во всяком случае, был им когда то… Вера, скажите, а что вы делаете сегодня вечером? – Алексей смотрел на нее уже серьезно, по-деловому. Только глаза его продолжали улыбаться.
   – Ничего! – поспешно сказала Вера и тут же залилась румянцем, с ужасом понимая, что, наверное, выдала себя с головой. – И потом, я даже не знаю, как вас зовут…
   Но парень, будто ничего не замечая, сообщил:
   – В таком случае, нам надо обязательно встретиться и поговорить о чем-нибудь, кроме спорта. А зовут меня Алексей. Фамилия – Приходько. Не женат. Не состоял. Не привлекался. Все остальное – при встрече! А сейчас, Верочка, вы меня извините, мне надо идти. Но обещаю: как только решу все оргвопросы с ребятами, вернусь, и мы договоримся о встрече. Ведь вы же не будете возражать?
   Вера понимала, что этот парень, с его уверенной манерой говорить и держаться, даже более настойчив, чем того требовали, по ее мнению, приличия. Но это ей понравилось! Ей захотелось вообще во всем безоговорочно подчиняться ему! Такого с ней еще не было. Она не узнавала саму себя. Всегда уверенная в себе, она могла ответить дерзостью на любую дерзость. Но сейчас… Она чувствовала себя, как рабыня – полностью во власти этого незнакомого парня, которого она видит впервые в жизни!
   И девушка только покачала головой, подтверждая, что не будет возражать против встречи. Парень улыбнулся на прощание и ушел. Вера привычным движением достала зеркальце из сумочки и посмотрела на себя. На нее смотрело абсолютно счастливое лицо, внешне похожее на ее прежнее, но, все же, имелось одно существенное отличие – глаза! Глаза на этом лице были не ее! Они принадлежали уже другой Вере. И эту новую Веру прежняя еще не видела и не знала!
   «Что ж, привыкай, Вера! Теперь ты – другая! Теперь ты знаешь, чего хочешь. Умри, но добейся его!» – Вера кивнула своему счастливому отражению, а вслух ответила и ему и своим мыслям:
   – Обязательно добьюсь!
   Тем временем Алексей, добираясь до нужного класса, думал об этой удивительной девушке. Вот на такой бы он женился хоть сейчас, не задумываясь. Какая она эффектная! И, несмотря на эту свою внешнюю привлекательность, девушка краснела, как дурнушка! Да, никак не ожидал Алексей, что в таком мегаполисе, как Москва, он встретит такую вот краснеющую, словно из глубинки, особу!
   В классе, где учились Стрельников с Мякишевым, он узнал, что их обоих(!) еще утром отпустили с уроков. А самое главное, причиной этому послужил приезд родителей Мякишева!!! А ведь Алексей отлично помнил, как Сашок рассказал ему, что беспокоиться по нему, пропавшему, будет только старенькая и насквозь больная бабушка, так как родители его давно погибли в автокатастрофе. Он еще тогда посетовал, что старушка не выдержит такого удара.
   Что же получается? В этой новой реальности у его молодого друга есть родители?! Вот это да!
   Забыв про данное Вере обещание, Алексей вышел из школы. Его настолько потрясло это сообщение, которое не укладывалось в голове, что сейчас он был не в состоянии думать ни о чем другом. Его мысли плавно перенеслись на себя самого. Интересно, а сам он здесь, в этой жизни, кто есть такой? И вообще, существует ли в этой реальности еще один Алексей Приходько, как существуют, оказывается, Виктор Стрельников и Александр Мякишев, который, к тому же, уже не сирота. Постой, постой… Так что же это получается? Здесь два Сашки Мякишева?!
   Надо обязательно встретиться с ним… или с ними? Он запутался окончательно. Единственное, что он знал, это то, что сейчас надо идти к себе (или не к себе?) в общагу и ждать, когда пацаны к нему придут. В том, что к нему придет как минимум Сашок, Алексей не сомневался. Он вздохнул и, удовлетворенный принятым решением, решительно отправился в общежитие. Про Веру мужчина так и не вспомнил…

Глава 8

   Стрела еле поспевал за своим другом. По дороге Мякиш все время молчал и только повторял одно и то же: потом, потом, все потом! Ну, потом, так потом. Главное, что его друг жив! Правда, в голове у Витьки эта потрясающая метаморфоза никак не укладывалась. Ведь на его собственных глазах Мякиш был сбит тем мотоциклом, который даже не сбросил скорость и не изменил траектории. Вот, кстати, тоже странность! Ему казалось, что мотоцикл должен был хоть как-то, но изменить свое движение при столкновении с любым мало-мальски тяжелым объектом. А Мякиш – он вон, какой упитанный! И потом, при таком сильнейшем ударе вряд ли может выжить, а тем более, хоть как-то не пострадать любой человек! А на нем – Витька еще раз внимательно поглядел на маячившую впереди спину его друга – даже царапины не видно! А, может быть, это просто галлюцинация?! Может быть, он, Витька, болен какой-то неизлечимой душевной болезнью, и ему кажутся такие страшные вещи, которых на самом деле и не было? Одно из двух: либо это ему привиделось, либо Мякиш… вовсе не Мякиш, а кто-то другой! И, кстати, эти его вдруг отросшие патлы! Витька даже замедлил бег, но, увидев, что Мякиш в этот момент оглянулся на него, показывая, мол, не отставай, снова припустился за другом. Он решил ничего не предпринимать, справедливо полагая, что уж родители-то смогут распознать свое чадо.
   – Саша, сыночек! Здравствуй, мой родной! Как я по тебе соскучилась! – Мама Мякиша – Ольга Антоновна – обняла и поцеловала сына. – Ого, как ты оброс! И похудел, по-моему… А почему так поздно? Тебя не сразу отпустили? Здравствуй, Витенька, извини, что не сразу поздоровалась. Ты должен меня понять – как-никак, целых полгода сына не видела! – Она была в домашнем халате и со сковородкой в руке. – Давайте, ребятки, проходите, мойте руки и к столу. Сейчас из магазина придут папа с бабушкой, и мы все отметим наш неожиданный приезд. Знаешь, это такой удачный случай, что мы смогли вырваться. Наша экспедиция, – ты знаешь, рассчитана еще минимум на четыре месяца. А тут вдруг понадобилась консультация одного специалиста из нашего НИИ, да еще и документы кое-какие завезти в институт надо было. Вот мы с папой и попросили, чтобы нас двоих отпустили. А потом мы все втроем и уедем. Уже сегодня вечером, правда… Ты рад, сынок?
   – Конечно… мама. Мы очень рады… с Витей, – Мякиш отвечал как-то странно, не отрывая взгляда от лица Ольги Антоновны.
   Но она, казалось, не замечала этой странности в реакции сына. Витька-то сразу все это подметил! Но виду не подал. Его подозрения по поводу друга укреплялись с каждой секундой. Он с изумлением отмечал про себя, КАК Мякиш оглядывал свою квартиру. КАК смотрел на свою мать и самое главное, КАК он разговаривал! Это был не Мякиш! То есть, Мякиш, конечно, но какой-то другой, будто с другой планеты!
   Раздалась трель дверного замка.
   – Иду, иду! – Ольга Антоновна побежала в коридор.
   Витька, наблюдая за реакцией своего друга, не мог не отметить про себя, что тот явно нервничает. А ведь это его родители, которых он не видел больше полугода!
   – Ты чего стоишь, Мякиш, иди, встречай батю! – он старался говорить как можно более естественно, но Сашка, затравленно прислушиваясь к голосам, доносящимся от входной двери, не трогался с места. Он был почти в ступоре.
   Витька понял его замешательство по-своему. Он уже не сомневался в том, что его друг не тот, за кого выдает себя! И он, видимо, боится, что это обнаружат остальные! Ну, что ж, тогда надо скорее разрешить эту проблему с его, Витькиной, помощью. Он по-дружески обнял Сашку и стал мягко, но настойчиво подталкивать того в коридор.
   – О-о-о, кого я вижу! Ну, сынок, обними-ка своего папуль-ку! – Сергей Николаевич, Сашкин отец, широко разведя руки с авоськами, шагнул навстречу к сыну.
   Витька чуть подтолкнул Мякиша к отцу, не сводя при этом глаз с его лица, которое одновременно выражало целую гамму чувств – и страх, и радость, и растерянность, и даже нежность! Витька перевел взгляд на бабушку, которая с улыбкой смотрела на сына и внука.
   – Ну, что же ты, Сашенька? Или не соскучился по папе? – бабушка, слепо щурясь, подбодрила Мякиша, сделавшего пару неуверенных шагов к отцу. И вдруг его словно прорвало!
   – Папа, папочка! Если бы ты знал, КАК я соскучился по тебе и маме!! Если бы ты только знал!! Вы оба даже не представляете, как я мечтал об этом моменте всю свою сознательную жизнь! – Он поперхнулся и, уткнувшись в отцовское плечо, горько и безутешно зарыдал.
   Наступила тишина, прерываемая лишь угасающими всхлипываниями Сашки. Все стояли, как громом пораженные. Теперь у всех без исключения на лицах было одно и то же выражение – безмерное удивление.
   Неловкое молчание прервал Витька, оправившись первым. Как преданный друг, он решил помочь Мякишу (или его клону!), попавшему в очевидно безвыходную ситуацию благодаря своему нестандартному поведению.
   – Вы, пожалуйста, не удивляйтесь! Это мы с Сашкой поспорили на мой плеер, что он меня сможет удивить настолько, что в его выходку поверят все его родные, то есть вы. И это ему вполне удалось! Понимаете, у нас в школе организовали театральный кружок, и Сашка захотел в нем поучаствовать. А я ему сказал, что его не возьмут, потому что у него нет для этого никаких данных. Вот он и решил доказать и мне, и себе, да теперь и всем вам, что я был не прав! Ты выиграл, Сашка, держи пять! Плеер твой!
   – Ну, вы, блин, даете! – только и смог произнести потрясенный Сергей Николаевич, и все облегченно засмеялись.
   Мякиш с благодарностью посмотрел на друга и пожал протянутую ему руку.
   – Спасибо за плеер! – произнес он с чувством, глядя другу прямо в глаза. Но взглядом поблагодарил совсем за другое…
   …Когда вечером Мякиш вышел проводить Стрелу, тот опять задал все тот же, мучавший его, вопрос. И Мякиш, ничего не утаивая, рассказал своему другу все от первого до последнего своего шага, включая сегодняшний день.
   Витька был снова поражен в самое сердце. Он много читал о параллельных мирах, об исчезновениях людей, о реинкарнации и тому подобном, но сейчас, когда ему самому пришлось вплотную столкнуться с непостижимыми и необъяснимыми явлениями, он не сразу смог поверить в это. Хотя доказательств к этому было – хоть отбавляй! Особенно его поразил тот факт, что у Мякиша в той, другой реальности, родители погибли.
   О, как он теперь понимал его поведение в чужом-своем доме! Еще неизвестно, как бы сам Витька повел себя, попади он в подобную ситуацию.
   – И что же ты намерен делать, Сашок? Ведь, насколько я понимаю, там у тебя осталась бабушка? Она точно не вынесет еще одной потери!
   – Так-то оно так… Но ЗДЕСЬ у меня есть все мои родные, а ТАМ-только бабушка! Ты-то сам что бы на моем месте сделал?
   Молчишь? Вот и я не знаю… Хотя, нет – знаю! Я останусь здесь! И – точка! Слушай… – Мякиш вдруг задумался. – А как же Алексей Алексеевич? Ему-то, наверное, есть, что терять в том мире, в отличие от меня. Я совсем про это забыл. Что ты думаешь об этом?
   Стрела призадумался. Что вообще можно было предпринять в этой ситуации? Скорее всего, ничего уже сделать нельзя, раз, по словам Мякиша, так говорила его физичка. Но попробовать-то никто не запрещает! И, если этот военрук действительно захочет вернуться, то…
   – Слушай, Мякиш! У меня идея! Ты ведь говорил, что попал к нам сюда с помощью зеркала в комнате военрука, ровно в десять часов утра, так? Ну, так и вот! Я бы, на месте того Стрельникова, обязательно попробовал бы повторить эту ситуацию в мельчайших деталях. Понял?
   – Точно! Ты – гений! Скорее всего, тот Стрельников решит сделать так же! Здорово ты придумал! Есть только одно «но». Я не хочу возвращаться, и принимать участие в этом эксперименте не буду! Вот так!
   – Чудак ты, все-таки, Мякиш! Я тебе этого вовсе и не предлагаю. Мы это твоему военруку предложим! Понял? Где, говоришь, его общежитие?
   Друзья, приняв решение обязательно посетить военрука завтра сразу после школы, распрощались и поспешили домой к своим родным.
   Вера была разочарована. Мужчина ее мечты оказался обыкновенным лгуном и, судя по всему, ловеласом высшей пробы! Только такому, видавшему виды сердцееду и дамскому угоднику, с такой легкостью удалось бы покорить ее сердце. Да, она, влюбившись в первый раз, с первого взгляда, тут же потеряла веру в мужчин. Забавно-Вера потеряла веру… А, ведь, каков подлец! Так проникновенно задурил ей голову обещанием прийти сразу же после решения своих проблем с мальчишками из 9 «Б»! Вот, точно! – надо будет спросить их, как найти их тренера Алексея Приходько. Вера невольно улыбнулась, вспомнив, как он представился ей при их знакомстве. А ничего, что она первая попытается его найти? А как же гордость? Проклятые традиции! Кто вообще придумал, что первым проявить инициативу должен обязательно мужчина? Где, в каком таком законе это прописано? Нет, она наплюет на эти условности и будет бороться за свое счастье. И пусть ее осуждают эти старые клуши! И даже пусть об этом узнает вся школа, если пацаны проболтаются. Наплевать! Она дала торжественное обещание сама себе и сделает все, чтобы его выполнить. Вот завтра и узнает от Стрельникова с Мякишевым все. Сегодня, кажется, их с уроков отпустили…
   На следующий день Вера сразу же после первого урока поймала двух друзей, о чем-то с увлечением споривших, стоя у окна в коридоре.
   – Мальчики, здравствуйте!
   – Привет, – хмуро буркнул Стрельников, а Мякишев уставился на нее так, как будто впервые увидел.
   – Вас вчера искал ваш тренер по шахматам. Он вас нашел?
   – Кто-о? – протянул удивленный Стрельников. – Да я даже в шахматы играть не умею! – Он выглядел абсолютно правдивым.
   – А-а-а, это такой здоровый бугай в коричневой куртке? – Мякишев мельком глянул на друга. Тот понимающе кивнул.
   – Ну, да! Алексей Приходько. А разве он не ваш тренер по шахматам? – Девушка испытующе глядела на Стрельникова.
   – Ну, конечно! А что, уже и пошутить нельзя? – осклабился тот.
   Противный девятиклассник еще надумал насмехаться над ней!
   Вера, еле сдерживая негодование, продолжила:
   – Понимаете, он сначала заходил к директору… и оставил у него там один документ. Так вот, мне поручено передать этот документ ему лично в руки! – Вера опять покрылась предательским румянцем.
   От хитрого Стрельникова это не укрылось.
   – Так в чем же дело! Давай сюда свои документы, а мы ему передадим. Как раз сегодня у нас с ним встреча… в шахматном клубе.
   – Во-первых, не давай, а давайте! А во-вторых, я же сказала, мне надо самой передать, лично и под расписку. – Она взглянула на пацанов. Противный Стрельников улыбался во весь рот, а Мякишев смотрел на нее недовольно. – Скажите, где находится ваш клуб, и я сама выполню это важное директорское поручение. – Вера уже всерьез злилась и на пацанов, и на себя за то, что вот так просто позволила раскусить себя.
   – Понимаешь… то есть, понимаете, Вера… – Стрельников сделал паузу. – Тренер просил нас, чтобы мы никому не называли адрес клуба. Дело в том, что этот клуб находится на закрытой территории. Туда все равно никого не пропускают. Нужно специальное разрешение. Нас знаете, как долго туда не пускали, пока Приходько для нас пропуска не добился! Так что – извините! – Мальчишка взглянул на секретаршу. – Но мы можем сказать ему, чтобы он сам зашел в школу за этим своим документом. Так, ведь, будет проще? – опять улыбнулся девятиклассник.
   – Да, пожалуй, ты прав. Мы так и поступим. Только ты передай ему, что, мол, его ждет… директор для разговора. – Вера готова была провалиться сквозь землю!
   Она отвела Витьку в сторонку.
   – Слушай, Виктор, ты ведь уже взрослый парень, и все понимаешь, не так ли? Давай начистоту. Да, он мне очень понравился! И я хотела бы с ним снова встретиться, понимаешь? Будь мужчиной, сделай что прошу. Не говори ему, что это МНЕ надо, скажи: директор вызывает! Договорились? А за мной не пропадет. Выручу, если что! Только уговор – все между нами! Лады, Витек?
   – Договорились! Я и так все понял! Ладно, мы пошли, сейчас урок начнется.
   Алексей, лежа на общежитской койке, вот уже три часа кряду изучал потолок. Какие только мысли не посетили его во время этого увлекательного занятия. И все они хороводом вращались вокруг одного основного вопроса: как ему жить дальше, если у него есть двойник! Он пришел к основному выводу – раз он оказался в том же самом общежитии, в котором оказались его вещи, значит, здесь остановился и его двойник! А это, в свою очередь, означает только одно: скоро он с ним неизбежно столкнется!

Глава 9

   Вера не находила себе места. Какая же она дура, что раскрылась перед этим молокососом! Он еще так хитро ей сказал, что и так все понял. Можно себе вообразить, в каком свете он представит ее своему тренеру! Наверняка он не сможет устоять перед искушением посмеяться над дурехой, распахнувшей ему свою душу!
   Нет, пускать на самотек такое дело нельзя ни в коем случае! Иначе она потеряет того, о ком мечтала всю жизнь. Значит, надо просто проследить за мальчишками и узнать, где обитает этот супермен-шахматист.
   Сказано – сделано! После уроков Вера, не дожидаясь, пока основная масса школяров выпорхнет из школьного гнезда, вышла за ворота и встала так, чтобы ее не было видно со стороны школы. Ждать пришлось недолго. Два дружка, словно заговорщики, молча и с серьезными лицами быстрыми шагами прошли мимо Веры, которая, прячась за прохожих, проследовала за ними.
   Вера чувствовала себя при этом неумелой ищейкой-детективом из плохого кинофильма. Впрочем, меры предосторожности, как выяснилось, были напрасными. Пацаны, не оглядываясь, чапали прямиком в свое секретное место.
   Девушка сильно сомневалась насчет закрытого предприятия, на территории которого почему-то располагается детская шахматная школа. Похоже, известный враль Стрельников разводил ее… Тем более, она правильно сделала, что решила проследить за ними.
   Между тем ребята подошли к старому обветшавшему зданию и вошли вовнутрь. Вера подошла ближе и прочитала на табличке: «Общежитие № 3».
   Так вот, оказывается, где располагается секретная шахматная школа. Или здесь проживает только тренер этой школы? Или не тренер? Она зашла в общежитие. За стойкой сидела вахтерша и читала какую-то потрепанную книжку. Услышав шаги, она оторвалась от чтения и сонными глазами уставилась на симпатичную девицу.
   – Вы что-то хотели, милочка? – проговорила она, с интересом окидывая модный Верин прикид, надетый по случаю предстоящего свидания.
   – Да, я ищу Приходько Алексея. Он, ведь, здесь проживает? – спросила наудачу Вера.
   – Что-то всем сегодня понадобился Приходько. Не успел человек из больницы вернуться, как все к нему и поперли! Дали бы человеку отдохнуть! Чай, не с отдыха вернулся. Почитай, с того света вытащили! – Словоохотливой старушке было явно скучно. Ее буквально распирало от желания с кем-нибудь поболтать.
   Ну, что ж, это Вере и было нужно! Более благодарного слушателя эта болтливая старушка еще не видывала.
   – Надо же, а я и не знала, что мой сокурсник был болен… Как же это случилось? Неужели, он и в самом деле был при смерти?
   – И не говори, милая! Это ведь в мое дежурство приключилось. Аккурат третьего дня. Значитца, сижу я, книжечку эту читаю. А уж поздно было, часов одиннадцать… Вдруг слышу – шаги такие, знаешь, шаркающие, как будто старичок какой идет. А ведь здесь у нас все молодые, семейные тоже есть. Здесь ведь, раньше-то, заводское общежитие было. Я сама на том заводе нормировщицей почитай сорок лет отбарабанила! Ну, и вот… а как завод-то закрылся наш, то стали все вокруг продавать-перепродавать. И до общежития этого добрались. Сейчас здесь кто только не живет, но ничего плохого про нынешних хозяев не скажу. В наше общежитие абы кого не пускают! Иностранцев всяких, китайцев или вьетнамцев каких, здесь отродясь не бывало! Народ, в основном, хоть и молодой, но культурный. Так вот, о чем, бишь, я? A-а! Вижу – спускается, болезный. Да бледный какой! «Баба Настя, – говорит, – что-то плохо мне! Может, съел чего – не знаю. В животе словно огнем горит. Вызовите, пожалуйста, врача, а то у меня на телефоне деньги кончились».
   Ну, я пока номер-то неотложки набирала, он сполз так тихонечко по стенке на пол, я сразу-то и не увидела! В общем, приехала скорая минут через пятнадцать. Посмотрели, пощупали, головами покачали. Что-то между собой переговариваются. Слышу только, молоденькая-то сестричка врачихе и говорит, мол, жалко его, молодой совсем. А та на нее шикает – рано, мол, еще хоронить-то. Ну, я подбежала, спрашиваю: «Милые, скажите: что с ним?» А они – то ли перитонит, то ли еще какое слово мудреное… Короче, с кишками хворь какая-то приключилась. Не знают, выживет ли! Вот такие дела. А вчера гляжу, как ни в чем не бывало идет. Лицо, правда, порезанное немного, да шишка на лбу красная. Я говорю ему, мол, что, выписали уже? А он прошел мимо, даже глазом не моргнул. А как заболел, так баба Настя выручай! А еще интеллигентом прикидывается! Да забыла сказать – он еще ключ от своей комнаты – четырнадцатой – потерял! Представляешь, каким он из больницы той вернулся? Потому сильно и не обижаюсь я на него, болезного… – Бабка поджала губы и отвернулась от Веры. Затем вздохнула и прибавила: – Очень он на моего внука похож. Красивый такой же и здоровый.
   – Наверное, бабушка, вы правы! Не стоит его сейчас беспокоить! Я попозже зайду. А сейчас схожу-ка я за апельсинами, все-таки болел человек. Неудобно как-то без гостинца… А ему скажу, чтобы он вас поблагодарить зашел.
   – Ну, иди, милая, иди. Тем более, его там сейчас ученики проведывают. Как уйдут, я тебя к нему и пущу!
   – Спасибо, бабушка, я скоро.
   Вера вышла из общаги. Теперь она обязательно навестит его. Еще бы, такой повод шикарный! Придется, наверное, что-нибудь соврать – откуда она узнала про его жилье и больницу. Ну, ничего. Она что-нибудь придумает, а может быть, ничего и придумывать не придется.
   – Ну, наконец-то! Я уж думал, что ты на радостях про своего соотечественника позабыл! – пошутил явно обрадованный приходу двух друзей Алексей. – Расскажи-ка, Сашок, как тебя встретили твои родители и бабушка. А потом я расскажу, что мне пришло в голову, пока я тебя здесь дожидался. Давно бы ушел отсюда, чтобы со своим двойником не встречаться, да не мог. Знал, что вам меня только здесь найти можно.
   – Это вряд ли, насчет двойника! – подал голос дружок Сашки, Виктор. – Мы тут с Мякишем прикинули и решили, что все неспроста. Двойники, судя по всему, встретиться не могут. Правда, это только наше предположение, но оно вполне закономерно и логично. Вот, послушайте.
   И друзья, перебивая друг друга, поведали Алексею все, что с ними произошло, вплоть до сегодняшнего дня. Не забыл Витька рассказать смутившемуся вдруг Алексею и о просьбе Веры, вернее – директора, прийти в школу. (Он во время вспомнил о наставлениях секретарши). Впрочем, Алексею, казалось, сейчас было не до амуров. Он долго молчал, а потом сказал охрипшим от волнения голосом:
   – Боюсь, ребята, вы правы. Я сейчас вспомнил, что, когда в общагу пришел, мне вахтерша что-то такое про больницу говорила. Я тогда этому никакого значения не придал, да и, честно говоря, не до того было… И только сейчас до меня дошло – двойник мой в больнице лежит, если, конечно, жив он. Вот это нам и надо выяснить в самое ближайшее время. Ладно, вы идите по домам, а мне поразмыслить надо… А вам бы я настоятельно советовал то же самое сделать относительно Сашкиного двойника, сбитого мотоциклистом! То, что он погиб, я понял. Но, ведь, это значит, что, если происшествие зарегистрировано хоть где-нибудь, твои родители и бабушка, Сашок, должны быть оповещены. Понимаешь? Поэтому надо поинтересоваться хотя бы в «скорых». А завтра встретимся в это же самое время. А что касается повтора сеанса потусторонней связи – отличная идея! Об этом тоже следует подумать. И спасибо, что передали просьбу Веры, вернее – ее директора! – Приходько улыбнулся.
   Ребята, выйдя из общаги, едва не столкнулись с самой Верой, еле успевшей вовремя ретироваться за распахнувшуюся внезапно входную дверь. Они прошли, ничего не замечая вокруг, все также молча и сосредоточенно.
   «Да что там такое у Приходько происходит, в этой общаге?» – с тревогой подумала Вера. То, что здесь нет никакой шахматной школы или студии, она уже поняла, как поняла и то, что ее «жених» – не москвич. Впрочем, этот факт даже обрадовал предприимчивую по натуре Веру, поскольку являлся ее дополнительным козырем. Ей, как и очень многим коренным москвичам, казалось, что любой россиянин жаждет проживать только в столице. Она снова зашла в общежитие, держа в руках авоську с апельсинами, купленными неподалеку, понимающе переглянулась со старушкой и, получив молчаливое ее одобрение в виде кивка, стала подниматься на второй этаж, где и находилась комната № 14.
   Девушка остановилась перед дверью. Боже мой, что она делает?! Если бы еще позавчера ей кто-нибудь сказал бы, что она придет в общагу к незнакомому парню, сама, да еще притащит ему, как близкому человеку, апельсины, она бы только рассмеялась ему в лицо. Но теперь все изменилось! Она ведь – ДРУГАЯ Вера. И ей, другой, все нипочем! Вера глубоко вздохнула, поправила одежду и решительно постучала в дверь.
   – Да?! – Услышала она знакомый и ставший уже почти родным голос. – Кто там?
   – Это я – Вера! – У нее предательски дрогнул голос. – Алексей, можно к вам. Я по делу! – Вера замерла в ожидании ответа, еле сдерживая свое сердце, готовое выскочить из груди.
   – Вера? – прозвучал удивленный голос Алексея. – Да-да, конечно! Верочка, простите, у меня не убрано. Две секунды, буквально!
   Послышался шорох убираемых вещей, скрип дверцы, грохот какой-то мебели, сдавленное чертыханье вполголоса, и наконец дверь распахнулась. На пороге возникла здоровенная фигура улыбающегося шахматиста.
   – Проходите, пожалуйста, и располагайтесь здесь. – Он широким жестом указал на единственный стул, сиротливо прижавшийся к квадратному столу посредине небольшой комнаты.
   Вера, поздоровавшись, присела на краешек стула, а Алексей, смущаясь убогости обстановки, сел на кровать и, продолжая улыбаться, уставился на нее во все глаза.
   – Алексей, – начала Вера, нервно перебирая ручки своей модной сумочки, – я пришла вам сказать, что… – Она подняла глаза на Алексея и осеклась: мужчина смотрел на нее уже без улыбки, серьезно, но в его глазах она прочла не столько вину за свой поступок, сколько сильнейшее желание! – …Что вы, Алексей, поступили со мной, по меньшей мере, не как подобает мужчине. И я возмущена вашим поведением! Ребята из нашей школы сказали, где вы живете… – При этих словах Вера опустила глаза и опять залилась румянцем. – К тому же я узнала, что вы были больны и, наверное, поэтому немного не в себе. И только ваша болезнь позволяет мне не сердиться на вас. Я даже принесла вам апельсины, вот! – выдохнула она с облегчением и протянула небольшой пакет этому молодому и здоровому парню, который совершенно не выглядел больным.
   – Так вы на меня не сердитесь! – Он принял пакет и аккуратно пристроил его на кровати. – Верочка, я все равно хочу извиниться! Но, поверьте, со мной произошли такие вещи, что я и сам не знаю, что мне делать дальше! – Алексею вдруг захотелось рассказать ей все, что в последнее время приключилось с ним. Да что там – в последнее время, про всю свою жизнь! – Верочка, ведь вы не торопитесь? Мне многое надо сказать вам.
   – Нет, не тороплюсь. Я вас, Алеша, буду очень внимательно слушать. Рассказывайте. – Вера ликовала – он решил довериться ей!
   Мужчина поднялся с кровати, взял ее за руку и усадил рядом с собой на узкую скрипучую кровать, заботливо подложив под спину единственную подушку. Сам же, привалившись к спинке, начал рассказывать о своей жизни, начиная аж со школы.
   Веру настолько захватил его рассказ, что она забыла обо всем на свете. Когда Леша, как она его уже про себя называла, стал рассказывать о последнем для него прыжке, она даже вскрикнула и приникла к его груди. Но, тут же взяв себя в руки, стала слушать дальше. Когда же Алексей дошел до эпизода с витриной, девушка встала с койки, отошла к столу и снова присела на стул.
   Да он обманывает ее! Просто пудрит мозги! А она распустила нюни, клуша!
   – Вы мне не верите? – без всякого выражения спросил Алексей. – Я так и знал! Я и сам во все это до сих пор не очень-то верю… Но – факты! Помните, Вера, я говорил вам, что приходил к директору? – Он вытащил из кармана какую-то бумагу и протянул ей. – Так вот, как видите, у меня на руках это направление именно в вашу школу на должность военрука. А теперь скажите: у вас свободна эта вакансия? То-то же! И потом, вы мне только что говорили про больницу, куда увезли того Алексея Приходько. Понимаете, того, а не меня!
   Вера молчала. Это были убийственные доказательства. И ей стало нестерпимо жалко его. Она поднялась со стула и вновь присела на кровать.
   – Бедненький мой, сколько же тебе пришлось натерпеться! – Девушка погладила его по голове, как маленького. Но, видя ответный порыв, мягко отстранилась.
   – Что же вы собираетесь делать теперь? – спросила она участливо, снова переходя на «вы».
   – Не знаю, – честно признался Алексей. Первым делом хочу выяснить про того, другого, попавшего в больницу. Вот, прямо сейчас и позвоню. Надо только выяснить по «03», куда меня… то есть его – увезли. Скажу, что я – его сосед по общежитию.
   Он набрал номер, и через некоторое время стало известно, что Алексей Приходько скончался по дороге в больницу, не приходя в сознание. При себе у него документов не было. Нет, насколько он, сосед, знает, у него нет родственников в Москве, и хоронить будет некому. Хорошо, он постарается узнать, что сможет, и сообщить относительно его родственников, да и насчет документов тоже!
   Наступила долгая пауза. Алексей ошарашено смотрел на трубку телефона, не в силах произнести ни слова. Предположения пацанов подтвердились еще раз! Двойники встретиться не могут.
   – Вера, а ведь действительно: в его вещах, – я проверял, никаких документов не было. Куда же они могли подеваться? – Мужчина с тревогой посмотрел на Веру.
   – Я, кажется, догадываюсь, – задумчиво произнесла Вера. – Только мне не понятно, почему она их сразу не отдала?
   – Вы это о ком? – Алексей все еще не понимал. Он до сих пор находился под большим впечатлением от услышанного.
   – Да я о старушке-вахтерше! Мне кажется, вам, Алексей, про документы надо спросить у нее и, кстати, поблагодарить бабулю за свое «чудесное спасение».
   – Вы правы, Верочка! Как сам-то я об этом не подумал! Что бы я без вас делал? Как хорошо, что вы пришли! Если бы вы знали, как вы мне нужны сейчас! – Алексей смотрел на Веру, взяв ее руки в свои огромные ладони.
   – Только сейчас?! – спросила Вера с надеждой, глядя ему прямо в глаза.
   – Всегда! – произнес Алексей глухим голосом и привлек девушку к себе…
   – Что вы делаете? – слабым голосом проговорила она, не в силах сопротивляться ни ему, ни себе, а ее руки уже гладили его волосы.
   – Молчи! Молчи… – нежно проговорил он, приникая лицом к ее груди. При этом его сильные руки уже крепко обнимали ее талию.
   – Сумасшедший! – только и смогла сказать счастливая Вера. Она уже ни о чем не думала. Весь мир для нее сузился до пределов этой маленькой комнаты и вертелся только вокруг ее любимого человека…
   – Скорая? Скажите, а как можно узнать о происшествии с наездом на подростка? Мотоциклистом, два дня назад. Как фамилия? Мякишев, Александр, пятнадцать лет! Не поступал? Спасибо, извините… – Саша Мякишев, закрывшись в своей комнате, так, чтобы не услышала опять прихворнувшая бабушка, вот уже почти час названивал во все районные станции скорой помощи. Но пока все было тщетно! Оставалось дозвониться еще, буквально, по нескольким номерам, как вдруг его посетила одна мысль. Он набрал номер Стрелы.
   – Витька, слушай, – вполголоса проговорил Мякиш, – а как ты думаешь, у него, другого Мякишева, при себе были какие-нибудь документы? Ну, паспорт, например?
   – Не знаю! – честно ответил Стрела. Сам я его не ношу. Да и зачем? А ты, кстати, сам носишь с собой паспорт? Нет? То-то же. А зачем тебе?
   – Ну, как ты не понимаешь?! Ведь он попал в больницу и, если у него вдруг были с собой какие-нибудь документы, тогда все пропало. Помнишь, о чем предупреждал Приходько?
   – Да не парься ты! Не было у него никаких бумаг, это точно! Тем более что и сумку с тетрадками, где указана твоя фамилия, они не забрали. Представляешь, какой силы удар был, что сумку далеко в кусты отбросило!
   Но упрямый Мякиш продолжил свои поиски, продлившиеся еще час. Да, дозвониться до всех районных станций было очень сложно, но результат стоил того. Пострадавший подросток с фамилией Мякишев нигде зарегистрирован не был. Но было, как выяснилось, несколько безымянных трупов примерно этого же возраста – результаты случившихся недавно ДТП.

Глава 10

   Весь день, сидя в школе за партой, Витька ловил себя на мысли, что невольно поворачивается в сторону своего друга, как если бы он продолжал сидеть рядом с ним. Никак не мог привыкнуть Витька к этой потере. К его прежней рассеянности, прежде основанной исключительно на лени, прибавились еще и бесконечные размышления, связанные с Сашкой, которые отнюдь не добавляли ему внимания на уроках.
   – Стрельников! О чем ты все время думаешь? – поинтересовалась у него Галина Алексеевна своим тихим голосом, лишенном какой-либо окраски. – И, кстати, ты не знаешь, почему сегодня отсутствует Мякишев?
   Витька замер на мгновение. Вот оно – началось!
   – Не знаю. Приболел, наверное!
   Физичка с сомнением посмотрела на Витьку.
   – Как бы там ни было, но экзамены по физике никто не отменял! Будь умником, не отвлекайся, пожалуйста, и перепиши с доски хотя бы тему сегодняшнего урока. И знаешь, что… приходи-ка сюда в класс на большой перемене. Я хочу поговорить с тобой. Хорошо?
   Витька кивнул. Может быть, у физички появились какие-то идеи насчет всей этой истории.
   Повтори еще раз: как ты, сказал, его фамилия? Макашин? – Директор Василий Иванович записал фамилию на бумаге. – Хорошо, я возьму его. Какие благодарности! Свои люди – сочтемся.
   Ему звонил давний знакомый, директор школы, находящейся в другом районе Москвы, который попросил принять в девятый класс внука своей сокурсницы. Буквально несколько дней тому назад они переехали в Москву и поселились где-то недалеко от его, Василия Ивановича, школы. И, хотя на дворе конец учебного года, Василий Иванович внял настоятельной просьбе своего приятеля. И каково было его удивление, когда он услышал фамилию этого девятиклассника – Макашин! Почти Мякишев…
   Директор положил трубку на рычаг и в первый раз в жизни серьезно задумался над тем, что не все в этой жизни можно объяснить земными законами. Это ему-то, человеку прошлой эпохи, взращенному на марксистко-ленинской материалистической теории, которому всегда были чужды любые, даже малейшие отклонения от материализма! Он всегда с презрением относился к подобным фактам и фактикам, наводнившим средства массовой информации. Но теперь, после случая с исчезновением Алексея Приходько и особенно – Саши Мякишева, ученика ЕГО школы, он внимательно прочитал об этом явлении все, что смог найти на бескрайних просторах всемирной паутины, выбрав, на его взгляд, наиболее достоверные источники. И то, что он узнал, потрясло его воображение! Не столкнись он сам с таким явлением, все это просвистело бы мимо Василия Ивановича. Он даже распечатал на принтере несколько таких заметок, касающихся теперь и его, директора, проблемы.
   Василий Иванович выдвинул ящик стола и достал отпечатанный на принтере листок. Он надел очки, и в который раз уже стал перечитывать текст:

   «…В 20 веке таинственные исчезновения продолжились. В 1930 году было зафиксировано исчезновение населения целой эскимосской деревни, расположенной на берегу канадского озера. Пропажу обнаружил охотник, который не нашел в деревне ни одной живой души. При этом все вещи и теплая одежда жителей остались на месте, хотя на улице стояла зима. Следов на снегу вокруг деревни также обнаружить не удалось.
   Особенно часто газеты сообщали о пропаже людей в северо-восточной части США, в штате Вермонт. Там жители исчезали из своих домов и прямо на улицах. Всего пропало несколько десятков человек. В 1949 году, прямо в следующем по маршруту автобусе, испарился бывший солдат, который дремал на своем сиденье. Этот случай произошел на глазах у четырнадцати свидетелей.
   В 1975 году в США пропала женщина, которая на минуту вышла из машины, чтобы протереть запотевшие стекла. Поднеся руку с тряпкой к стеклу, она растворилась в воздухе на глазах у мужа.
   Загадочное исчезновение произошло в 1971 году возле Стоунхенджа. Группа хиппи из семи человек решила разбить лагерь среди камней мегалита. Глубокой ночью мимо их шумного лагеря проезжала патрульная полицейская машина. Полицейские увидели, как гигантские камни внезапно озарились ярким голубым светом. Машина немедленно свернула к мегалиту. В лагере полицейские нашли вещи, палатки и никаких следов людей. Семь человек пропали без следа…»

   Директор встал из-за стола и подошел к окну. За стеклом билась весна. Воробьи, словно оглашенные, весело и оглушительно чирикали, сидя на оживших после зимы деревьях. Жизнь, несмотря ни на что, продолжалась, и ее надо было принимать такой, как она есть. Со всеми ее причудами и заморочками, – как принято теперь говорить в молодежной среде.
   Что ж, не будем заморачиваться на тему: как такое могло произойти? Ну, и что с того, что вместо исчезнувшего Саши Мякишева сегодня на его место придет другой Саша – Макашин? А, кстати, почему Саша? Его знакомый директор не называл имени этого пацана. Но в глубине души ему почему-то хотелось, чтобы новичка звали именно так – Александр.
   – Тебе было хорошо, милый? – спросила Вера Алексея. Они лежали на узкой и неудобной общежитской койке, и это был, по сути, первый вопрос, заданный ими друг другу с того момента, как Вера перестала что-либо соображать, поддавшись своему чувству.
   – Конечно! – Он встал с койки, включил свет и стал неторопливо одеваться. За грязными стеклами было темно. – Пойду вниз к вахтерше.
   – Иди, мой дорогой! – Она ласково посмотрела на своего Лешу и увидела хмурое выражение его лица. – Что с тобой, милый?
   – Вера, послушай, может, мы сильно поторопили события? Ты мне безумно нравишься. Я даже готов хоть сейчас на тебе жениться! Но пойми и ты меня – кто я такой в этой жизни? Бывший военный, не состоявшийся военрук?.. У меня даже документы на несуществующего в этом мире человека!
   – Давай не будем, как ты правильно сказал, торопить события, – произнесла Вера. – Но не будем торопить в другом смысле. Ты ведь слышал, что у них нет документов того Приходько. Значит, они здесь! А ты теперь – и есть он! Давай, иди скорее, пока она там не заснула, – уже очень поздно! И поверь мне, все будет хорошо!
   На большой перемене Витька, как и обещал, пришел в кабинет физики. Галина Алексеевна сидела за своим столом и раскладывала перед собой какие-то листки. Она взглянула на вошедшего.
   – Ты ничего не хочешь мне рассказать?
   Витька, не скрывая ничего, рассказал физичке обстоятельства исчезновения Мякиша.
   – Я так и знала! – Она закусила губу. – Какой ужас! А ведь я вас обоих предупреждала! Кто-нибудь еще знает об этом?
   – Василий Иванович.
   И Стрела выложил их совместный с директором план «потусторонней связи», включая свои предположения по поводу зеркального осколка.
   – Очень сомневаюсь, что из этой затеи что-то получится, но это-лучше, чем ничего! Тебе надо быть очень осторожным. Мы ровным счетом ничего об этом не знаем! Я бы посоветовала тебе все-таки во все это не ввязываться! Не хватает еще, чтобы и с тобой что-нибудь случилось. Ты меня слышишь, Витя?
   Стрела глядел в пол, сжав кулаки. Галина Алексеевна положила руку на плечо своему ученику. Теперь она знала точно: Стрельников – уже не равнодушный!
   – Вот, Витя, посмотри, что я подобрала в Интернете. – Она протянула листок с текстом. – ТЕПЕРЬ, я думаю, это будет для тебя особенно важно.
   Витька молча взял листок и прочел:

   «… Хью Эверетт в своей докторской диссертации выдвинул теорию, что наша вселенная постоянно множится, создавая бесконечное число себе подобных, которые в тот же миг также начинают расширяться. И во всех этих мирах существуем мы, только в разных ипостасях. То есть в одном мире Хью Эверетт – ученый, в другом – поэт, в третьем – президент и так до бесконечности.
   Миры делятся в ответ на наши поступки, в момент выбора. Например, в своей вселенной мы пошли в магазин, а в параллельной – остались дома читать книгу. Понятно, почему таких вселенных бесконечное множество – каждый человек сталкивается с проблемой выбора едва ли не ежеминутно. В итоге в своем мире мы остаемся жить, а созданные вселенные существуют сами по себе, хотя все они населены нашими двойниками.
   В Институте философии РАН подсчитали, что число параллельных измерений может достигать нескольких сотен. Мы не можем их увидеть, так как в нашей реальности они находятся в свернутом состоянии. И, тем не менее, они существуют…»

   – Витя, я хочу сказать тебе, что не надо так убиваться по другу! Вполне возможно, что там ему живется во много раз лучше, чем здесь! Понимаешь? Я знаю, что такое дружба, и как тебе тяжело перенести такую утрату. Но я также знаю, что, несмотря на невозможность объяснения некоторых сверхъестественных явлений законами современной физике, тем не менее работает один закон. И мы его уже проходили! Закон сохранения энергии. А если сказать по-простому, то природа не терпит пустоты. Если в одном месте убыло, то обязательно прибудет в другом! Все будет хорошо! И ты, я уверена, еще найдешь друга, даже если это будет и не Саша Мякишев!
   – Спасибо вам, Галина Алексеевна! Я все понял! Я пойду. Вон, уже ваши ученики заглядывают.
   Зазвенел звонок, и в класс ворвалась веселая толпа.
   «Мне бы ваши заботы!» – с тоской подумал Стрела и вышел из класса.
   – Ну, проходите, проходите, пожалуйста, – проговорил Василий Иванович, привставая со своего кресла перед вошедшими к нему в кабинет пожилой женщиной и рыжеватым(!) парнишкой, с интересом изучавшим интерьер директорского кабинета. «Ну, вылитый Мякишев!» – подумалось директору.
   – Здравствуйте! – нестройным хором произнесли родственники – бабушка и ее внук. – Петр Дмитриевич сказал, что предупредил вас насчет моего внука Саши(!), – произнесла бабушка строгим голосом явно бывшей учительницы.
   – Здравствуйте, здравствуйте! Присаживайтесь. Располагайтесь поудобней! – Директор отметил про себя, что даже не удивился, когда узнал имя мальчика. – Да, безусловно, он говорил про вас. Но не это главное! Вы знаете, – проговорил он, обращаясь сразу к обоим, – в другое время я не стал бы принимать новичка в конце учебного года. Тем более – в девятый класс, когда нужно сдавать экзамены. Но тут особый случай: буквально два дня назад от нас из девятого «Б» класса ушел мальчик с созвучной фамилией Мякишев и таким же именем – Саша. Вот такое совпадение! И что, самое удивительное, он тоже был э-э-э… рыжеватым!
   – Ну и что? – удивленно протянул Саша Макашин. – А почему он ушел? – тут же поинтересовался он.
   – Они со своей бабушкой переехали в… другой город.
   Директор почти не лукавил. Не далее, как сегодня утром, ему позвонили из клинической больницы, куда попала бабушка Саши Мякишева, и сказали, что бедная женщина скоропостижно скончалась. Поскольку никого из родных, кроме внука, у нее не было, они и решили сообщить об этом печальном известии директору школы, в которой учится этот внук. Вот такая история. А еще говорят, что не действуют земные законы в этой паранормальной кутерьме! Где-то ведь слышал он фразу про природу, которая не терпит пустоты. Исключение в виде отсутствующего у него военрука Приходько, видимо, только подтверждает это правило.
   – Считайте, что мы обо всем договорились. Документы принесли? Ну, вот и ладненько. Завтра, Саша, и приходи. Будешь учиться в девятом «Б». Ну-с, не смею больше вас обоих задерживать. Рад был с вами познакомиться!
   Директор встал и проводил бабушку с внуком до дверей. Вернувшись на место, он открыл личное дело ученика Макашина Александра Анатольевича и углубился в чтение.

Глава 11

   – Бабушка, добрый вечер! – Алексей стоял перед стойкой, за которой перед раскрытой книжкой клевала носом старушка-вахтерша.
   Она вздрогнула и, нашарив очки, недовольно начала, было, выговаривать нахалу, потревожившему ее в такой поздний час. Но, увидев, кто стоит перед ней, остановила словесный поток. Лицо ее расплылось в улыбке.
   – А, это ты, милок! Пришел-таки поблагодарить бабушку за спасение души? Подружка твоя, поди, надоумила? А сам, значит, сразу-то не сообразил? Ну, да ладно, я не сержусь. Как ты теперь себя чувствуешь, болезный?
   – Все в порядке, бабушка! Я действительно хотел вам сказать большое спасибо. Вы меня просто спасли! Скажите, а документы…
   Старушка не дала закончить фразу:
   – Ах, я старая дура! Вот дырявая-то голова! Ведь забыла совсем! У нас ведь правило испокон веку, в общежитии-то – в таких вот случаях забирать ценное из комнаты от греха подальше и в сейф запирать. Знаешь же – подальше положишь, поближе возьмешь! Сейчас, милок, сейчас! Ты уж извини меня, старую… Запамятовала!
   И уже через несколько минут Алексей держал в руках комплект документов! Он поблагодарил вахтершу еще раз и пошел к себе, изо всех сил не показывая свое нетерпение поскорее заглянуть в них! И, только придя в свою комнату, они – теперь уже вдвоем с Верой – стали рассматривать удостоверение личности, принадлежащее офицеру российской армии Алексею Алексеевичу Приходько, а также его санитарную книжку и командировочное удостоверение, выданное в его, Алексея, бывшей части!
   Судя по этим документам, ТОТ Алексей Приходько был действующим офицером! К тому же, он был майором и комбатом той самой воинской части, где служил не так давно ЭТОТ Алексей!
   – Боже мой, Вера, значит, получается, что в этом мире я вовсе не разбился и не уволился из армии! Более того, у меня новое, более высокое звание и должность. И я настоящий, а не бывший офицер, пусть бывших офицеров и не бывает! Понимаешь, что это значит? Это значит, что я служу на Урале! И мне, судя по сроку командировки, надо возвращаться в свою часть уже через десять дней! Но куда я приехал, к кому – не понятно! Видишь, в этом командировочном удостоверении отсутствует и название организации и, тем более, ее печать, а есть только печать нашей части. Что делать, как узнать? Не буду же я звонить в свою часть и спрашивать: для чего они меня сюда послали!
   – Я сама позвоню!
   – Ты? И что ты скажешь? – Алексей смотрел недоверчиво.
   – Ну, например, что ты, попав в больницу в результате несчастного случая, временно потерял память. Так годится? – Вера еще никогда не была так уверена в себе. Еще бы, теперь она знала, для кого и для чего жить, и не важно, что для этого надо будет уехать из ее родной Москвы. Не важно, что она еще не окончила институт, что она наконец работает в школе. Все это не важно, кроме одного. Вот этого мужчины, которому надо помочь, с которым надо быть рядом!
   – Да, пожалуй, звучит правдиво. Ты у меня умница! – Он снова привлек ее к себе, обняв за плечи, и поцеловал. – Завтра же попытаемся связаться с моей частью. Надеюсь, что в этом мире телефон у них не изменился… Кстати, можно этот факт проверить по его мобильнику. У него же был телефон?
   – Точно! Мне вахтерша говорила, что он спустился вниз, когда ему стало плохо, потому что кончились деньги на мобильнике!
   – Тогда он, наверняка, где-то здесь. Будем искать или проводить тебя домой? Ведь завтра тебе на работу. А уже очень поздно… – Он смотрел на нее испытующе и с надеждой.
   – Будем искать, а потом я пойду на работу… но отсюда, если ты не возражаешь.
   Утром в школе друзья обсуждали только одну тему – предстоящий эксперимент с «потусторонней связью», как ее метко окрестил Приходько. Они волновались, как все пройдет, ни минуты не сомневаясь, что Приходько безусловно захочет вернуться. И каково же было их удивление, когда на большой перемене к ним вдруг подошла Вера. Они понимающе переглянулись, но она заговорщицки поманила их в сторонку.
   – Ребятки, меня просили вам передать, что сегодня шахматная школа отменяется! – При этом Вера подмигнула опешившим пацанам. – Еще ваш тренер велел сказать, что он еще ничего не решил окончательно.
   – Что не решил? – усомнился в словах секретарши Мякишев, соображая, когда они могли встретиться. – Он что, сюда пришел? Тогда почему он сам нам об этом не сказал?
   – Вот именно! – поддакнул Стрельников.
   – Это не важно, пришел или нет. Важно, что он сказал, что вы поймете, о чем речь. И чтобы вы не сомневались, он просил вам передать только одну фразу: «потусторонняя связь». Усекли, школьники?
   – Вера еще раз подмигнула оторопевшим пацанам и ушла, не дожидаясь от них ответа. А про себя подумала, что хоть немного, но отомстила школярам за свое вчерашнее унижение.
   – Проходите, Галина Алексеевна! Присаживайтесь.
   Директор встал с кресла и стал прохаживаться по кабинету. Все в школе знали об этой его привычке. Когда он не знал, с чего начинать, он всегда вот так расхаживал по кабинету, видимо, собираясь с мыслями. Знала об этой его особенности и физичка, заранее напрягшись в ожидании не слишком приятной, очевидно, беседы.
   – Слушаю внимательно, Василий Иванович!
   – Я позвал вас, чтобы… э-э посоветоваться. Я знаю, что вы в курсе того, что произошло с нашими двумя учениками и этим новым военруком Приходько. Ребята поделились этим не только с вами, но еще и со мной тоже. Поэтому-то я вас и пригласил. Да, Мякишев и Приходько пропали и, судя по всему, безвозвратно. И об этой истории кроме вас, меня и Вити Стрельникова никто не знает. Понимаете? – Он с надеждой посмотрел на учительницу.
   – Пока нет. – Она, как всегда была немногословна и невозмутима.
   – Понимаете, сегодня я принял в девятый «Б» тезку пропавшего Мякишева и даже – с созвучной фамилией. Вот такое совпадение! И еще я принял решение вообще не афишировать эти исчезновения. Мы просто скажем, что Мякишев со своей бабушкой переехали в другой город.
   – А как же его бабушка?
   – В том-то и дело. Мне буквально сегодня сообщили, что она скончалась в больнице. Я уже распорядился выделить от школы необходимые средства, чтобы похоронить ее, как положено. Но в школе об этой истории никто не должен знать, тем более, когда вместо Саши Мякишева завтра будет Саша Макашин. А пойдут слухи об исчезновении, значит – милиция, расследования, то да се… Нам это надо? А так – уехали и уехали! Я могу на вас в этом положиться, дорогая Галина Алексеевна? – Он сел на свое место, давая понять, что сказал все, что хотел.
   – Можете, – произнесла физичка голосом, лишенным эмоций, вставая со стула. – Я могу быть свободной?
   После ее ухода не прошло и минуты, как послышался стук в дверь.
   – Вызывали? – Витька Стрельников с тоской смотрел на директора. Увидев физичку, он сразу догадался, что их вызвали по одному и тому же поводу.
   – Да. Проходи, Витя. Садись. – Директор не сомневался, что с девятиклассником ему будет легче и разговаривать, и договариваться. – Помнишь, ты мне сам предложил никому не говорить о пропаже твоего друга? Так вот, теперь и я тебя прошу об этом вполне официально. Скажи мне, тебя спрашивали в классе про Мякишева?
   – Ну да! Я говорил, что он заболел. А что я еще мог сказать?
   – Все правильно! И еще хочу сообщить тебе очень печальную новость: так и не узнав об исчезновении своего внука, умерла Сашина бабушка. Как бы это кощунственно не звучало, но, быть может, это к лучшему и для нее, и для всех нас. Ты согласен с этим, Витя?
   Тот только кивнул. Говорить после этого сообщения ему было тяжело.
   – Ты иди, пожалуй, на урок, Витя… Не печалься и знай – быть может, завтра тебя ждет радость встречи с новым другом. Жизнь продолжается, не так ли? И еще. Если будут продолжать интересоваться Сашей, теперь можешь говорить, что они просто уехали в другой город. Договорились?
   Витька опять кивнул, попрощался с директором и вышел. Он раздумывал над его словами насчет нового друга. И что это директор имел в виду?
   После ухода Веры утром Алексей перерыл вверх дном всю комнату.
   Телефона нигде не было. Неужели его двойник Алексей забрал его с собой? Или хитрая старушка опять запамятовала, но уже по поводу телефона? Даже если она взяла его, вряд ли теперь отдаст. Хотя, может, все-таки пойти вниз и спросить, пока она не сменилась? Мужчина взглянул на часы. Было без четверти девять. До конца ее смены осталось пятнадцать минут. Ну, что ж, стоит попробовать.
   – Доброе утро, баба Настя! – приветливо поздоровался он с вахтершей, копавшейся в своей хозяйственной сумке, стоящей за стойкой.
   – Здравствуй, милок!
   – Баб Настя, такое дело… У меня, знаете, телефон был сотовый, старенький. Копеечный, в общем… Так вот, потерял я его. А там был номерок один, для меня важный очень. Я вот и хотел с вами посоветоваться: куда мне повесить объявление, в котором я предлагаю нашедшему пять тысяч рублей. Кстати, за эти деньги можно купить аж два новых, и вполне приличных вдобавок!
   Бабка внимательно посмотрела на Алексея:
   – А ты, часом, не брешешь?
   Алексей так и не понял, к чему был отнесен этот вопрос – к самой потере или к сумме вознаграждения. Но все равно отрицательно покачал головой.
   – Да вешай хоть здеся, на стенке. А я еще у сменщицы своей-Клавдии поспрошаю, она вот-вот подойти должна. Может, она и нашла. В общем, я тоже поищу. Да ты иди, милок, иди. Если что – принесу, не сумлевайся!
   Алексей кивнул и пошел к себе. Кто ее знает, бабку эту… Он так и не понял – она взяла или нет. Но он сделал все, что мог. Придя к себе, Алексей подумал, что, если ему не удастся дозвониться по известному ему номеру в свою часть, то есть и запасной вариант. Можно будет, к примеру, подойти в ближайший комиссариат и, рассказав им историю с несчастным случаем, попросить их помочь связаться со своей частью. А что? Документы у него в порядке, и отказать они не должны. Возможно, даже помогут. Все равно другого выхода нет.
   В этот момент в дверь постучали.
   – Войдите!
   Дверь открылась. На пороге стояла вахтерша, и в руках у нее был видавший виды мобильник.
   – Милок, глянь-ка, не твой? Это Клавка – сменщица моя – сказала, что в ее дежурство ей этот телефончик-то и принесли. Якобы обронил кто-то, ну, ей и отдали. А она его в стол, в свое отделеньице-то положила, да и позабыла. А как я у нее спросила, так она сразу и вспомнила!
   – Ну, баб Настя, выручили! А вознаграждение в силе остается. – Он порылся в карманах пиджака и отдал обещанные деньги алчной старушке. – Еще раз спасибо!
   Бабка проворно схватила деньги и сунула их за пазуху.
   – На здоровье, милок, не теряй больше.
   Когда за вороватой старушкой закрылась дверь, Алексей только головой покачал и принялся внимательно изучать содержимое памяти телефона его двойника. Ничего, скоро он все выяснит…

Глава 12

   Весь день Вера, находясь на работе, была в приподнятом настроении. Во-первых, сегодня пятница, конец рабочей недели, и можно будет больше времени провести с ее Алексеем. А во-вторых, третьих и… двадцатых – все складывается как нельзя лучше! Ее Леша тоже в нее влюбился! Как он тогда сказал: «Хоть сейчас бы женился!!!» А она – хоть сейчас вышла бы за него! И уехала с ним хоть на край света!
   Кстати, интересно, нашел он свой мобильник?.. Надо будет позвонить ему! Да даже если и не найдет, они все равно что-нибудь придумают. Она теперь в лепешку разобьется, но поможет во всем своему милому Лешеньке. Вера мечтательно прикрыла глаза. Как теперь, должно быть, хорошо сложится их жизнь. Она уедет с ним на далекий Урал, будет жить в каком-нибудь гарнизоне. Обязательно родит ребенка, будет стирать, готовить, убирать по дому и целыми днями ждать своего Лешу…
   Она открыла глаза и задумчиво посмотрела в окно, где расцветала московская весна. Да, ее любимый родной город может если не навсегда, то очень надолго лишиться одной из своих горожанок. Он-то – город – это переживет! А она, Вера, способна на такие жертвы ради своей любви?..
   «Конечно!» – закричала любвеобильная половина Вериного «Я».
   Зато вторая – более приземленная и слишком рассудительная-немного подумав, хитро поинтересовалась: «А ты, дорогуша, готова сидеть дома в глуши, как проклятая, не имея никакой работы и перспективы когда-нибудь получить ее? Не посещая театры, кино, выставки и своих друзей? А твои родители? О них ты подумала? И не важно, что у них, кроме тебя, есть еще две младшие дочери!»
   Впервые за все, не слишком продолжительное время знакомства с Алексеем, Вера всерьез задумалась о том, что в жизни не все так просто.
   Приобретая, приходится и что-то терять! А-а-а, будь, что будет! Может быть, когда-нибудь ее Леша дослужится до больших чинов, и они снова переедут в Москву, и тогда она сможет жить в своем городе…
   В конце-то концов, будь на ее месте любая девчонка, которая вот так влюбилась без памяти в парня, которого ждала всю жизнь, сомневалась бы она в выборе?! Да гори синим пламенем этот душный суетливый город, эта школа с ее матриархатом и вообще… Что может сравниться с любимым?
   И она еще слушает свою слишком рассудительную половинку?! Нет, уже не половинку, и даже не четвертушку! Вера вздохнула свободно – она приняла окончательное для себя решение. Теперь такое же решение должен будет принять и ее ненаглядный Леша! И девушка решительно набрала номер Алексея…
   – Ребята, познакомьтесь! Это ваш новый товарищ. Зовут его Александр Макашин. Приехал к нам из другого города, будет учиться в вашем классе. Прошу любить и жаловать! – Директор дружески потрепал по плечу упитанного рыжеватого и веснушчатого парнишку, которого сам привел на урок литературы в девятый «Б». – Да, чуть не забыл! – Директор остановился на полдороге. – Забыл вам сообщить еще одну новость: Саша Мякишев с его бабушкой переехали, – как мне стало известно, в другой город. Так что у вас снова полный комплект!
   – Клево! Вместо Мякиша к нам пришла его копия – Макаша! – не удержался Бублик.
   В классе рассмеялись. Что самое удивительное, улыбнулся и новичок: он был спокоен и не обидчив! К тому же, он действительно неуловимо напоминал самого Мякиша – та же комплекция, рассеянная медлительность, добродушное лицо и… рыжеватая шевелюра. Только у этого были еще и веснушки.
   – Тогда уж лучше Мякиш, а не Макаша! – возразил Витька Стрельников и, обращаясь к новичку, спросил, улыбаясь: – Не возражаешь?
   – Нет, тем более в прежней школе меня так и называли. Можно я с тобой сяду? У тебя ведь не занято?
   Витька только кивнул, продолжая улыбаться. Ему явно понравился этот Макашин, он же Мякиш. Теперь Витька понимал давешние слова директора. Ох, и хитрец Василий Иванович. Сумел-таки интригу создать!
   – Ну, все, все, угомонились! Продолжаем урок! – Вера Ивановна постучала указкой по столу, призывая расслабившийся класс к порядку. – На прошлой неделе я проверила ваши сочинения по Булгакову и хочу отметить, что меня в очередной раз несколько разочаровала ваша подготовка к предстоящим экзаменам. Надо быть посерьезней, в вашем-то возрасте! Я поставила на этот раз всего одну пятерку. И мне жаль, что я не могу поздравить того человека, который ее заслужил – Сашу Мякишева… Дежурный, раздайте тетради и начнем разбор полетов.
   Алексей перерыл всю телефонную книгу мобильника своего двойника и нашел то, что искал. Номер его части, почему-то записанный на букву «Р», был тем же самым. А он думал, что напрочь забыл все, что было связано с его прежней службой. Это был номер комполка Зубарева. Но значился он под именем «работа». Странно обозначил его двойник личный номер телефона своего непосредственного начальника… Ну, да ладно, самое главное – у него теперь есть все необходимое для выяснения причины его здесь пребывания, да еще в цивильной одежде. Алексей тогда еще подметил, что для служебной командировки двойник был одет явно не по уставу. Если это отпуск, то причем тогда командировочное удостоверение? Остается один вывод: это частная поездка, но с определенным заданием; возможно, совмещение отпуска с каким-то специальным поручением. Что же все это значит?
   Ну, ничего, скоро придет его Вера, и они узнают сию тайну «мадридского двора».
   – Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – спросил Мякиш у Стрелы, когда они вышли из школы после окончания уроков.
   – Понятия не имею. Единственно, какой можно сделать вывод, что никакого сеанса связи сегодня не будет! Слушай, Мякиш, а может, это все к лучшему? Я вот о чем подумал… Представь себе, что во время проведения этого сеанса что-то вдруг пойдет не так. И вместо Приходько в ваш мир перемещусь, например, я? И тогда, согласно нашим предположениям, должен будет умереть тот, другой Витька Стрельников! Или еще хуже – он сам попадет к нам, и тогда погибнуть в какой-нибудь катастрофе должен буду я! Нет уж, пусть все остается таким, как есть. Мне порядком уже надоела вся эта история с перемещениями. Согласен со мной, дружище Мякишев?
   – Я-то согласен. Но ты ведь слышал, что сказала Вера – пока не решил. Понимаешь, пока! И это значит, что он может передумать и попробовать переместиться уже независимо от нашего с тобой желания! Возьмет, например, и завтра в десять ноль-ноль подойдет к зеркалу и… привет!
   – Что значит – привет? Ты хочешь сказать, что он вот так, не посоветовавшись с нами, захочет провернуть эксперимент, в результате которого я запросто, за здорово живешь, могу оказаться под еще одним мотоциклом? Ну, уж, дудки! Надо сейчас же идти к нему в общагу и сказать ему, чтобы он не вздумал рисковать ни собой, хотя это его личное дело, ни, самое главное, мной!
   И они решительно отправились по уже знакомому адресу, не подозревая, что параллельно с ними, радуясь, как маленькая девочка, туда же направляется и Вера. Она, правда, решила зайти по дороге в магазин, чтобы прикупить что-нибудь на вечер для двоих.
   Ребята пришли в общежитие, где их уже знали как учеников то ли спортивного тренера, то ли школьного преподавателя. Поэтому особых препятствий у них, при следовании мимо стойки вахтера, не было. Они поднялись на второй этаж и постучали в дверь.
   – Верочка, заходи, чего стучишь! – раздался радостный голос Приходько.
   Ребята переглянулись.
   – Это мы, Алексей Алексеич, – Мякишев и Стрельников! – как можно бодрее произнес Сашка.
   – Заходите, ребята, – проговорил Приходько несколько упавшим голосом, – дверь открыта!
   Пацаны зашли и ахнули: они никак не ожидали, что сиротскую общежитскую обстановку можно так изменить, ничего при этом не меняя из мебели. Все сделали цветы! Они были повсюду – на подоконнике, на столе, на шкафу и даже вокруг зловещего зеркала.
   – Ну, как, нравится?! – несостоявшийся военрук был явно горд собой. – Смотри, Сашок, что можно сделать со своим жильем ради любимой женщины. Смотрите и учитесь оба! Завоевать понравившегося человека не сложно, сложно удержать его любовь! Вы уже взрослые ребята, и так уже все сами поняли. А я кривить душой перед вами не хочу и не буду. Я, кстати, с минуты на минуту жду Веру. Но пока ее нет, хочу поделиться с вами тем, что мне удалось узнать. Как мы с вами и предполагали, мой двойник умер прямо в машине скорой. Но здесь остались его документы, из которых следует, что я, то есть мой покойный двойник – действующий офицер, майор и комбат! Понимаете, не в запасе, а продолжающий службу в армии! А здесь он в командировке. Такие вот дела! И сегодня мы с Верой как раз собирались позвонить в мою, то есть его часть, и узнать, для чего он приехал сюда из уральского гарнизона. А это – мой бывший гарнизон, понимаете, мой! И теперь уже именно я сам буду служить в своем гарнизоне. Это же была моя мечта – продолжать служить!
   – Другими словами, вы не захотите теперь проделать эксперимент по «потусторонней связи» для того, чтобы попасть обратно? – серьезно спросил Стрела, в упор глядя на Алексея.
   – Конечно, нет! Ни за какие коврижки! Вот, ты, Сашок… – Он посмотрел на Мякиша. – Захотел бы ТЕПЕРЬ вернуться? То-то же! Вот, так же и я!
   Раздался негромкий, глухой стук в дверь, как если бы кто-то стучал носком обуви.
   – Леша, это я! Открой, у меня руки заняты! – раздался голос Веры.
   Ребята даже удивились, насколько по-другому теперь звучал ее голос, как будто бы исходил он от совсем другой, не знакомой им девушки.
   – Ну, вот и моя Вера пришла. Вы идите, пожалуй, ребята. Я с вами обязательно буду держать связь, хотя бы через Веру. – Алексей, распахнув дверь, впустил удивленную Веру, увешанную пакетами, и выпустил ребят, которые поздоровались с ней и сразу же попрощались с этой сладкой парочкой.
   Выйдя из общаги, Стрела проговорил, улыбаясь:
   – Вот, теперь я за майора Приходько спокоен. Впрочем, за свое здоровье – тоже!
   – …Слушай, Сашка, как же ты все-таки похож на моего лучшего друга, Мякиша… И, знаешь, когда ты зашел в класс, я даже вздрогнул от неожиданности – подумал, было, что это он вдруг вернулся! – Витька проговорил это сразу же после урока литературы, когда на перемене они вместе пошли в школьный буфет.
   – А почему он уехал в другой город? Вроде бы, из Москвы по своей воле мало кто уезжает… Всегда как раз наоборот было!
   – Да, ты прав, конечно! И, хотя это – не только моя тайна, потому что я обещал директору никому не говорить, но держать ее в себе я не могу, тем более теперь, когда мы с тобой познакомились. Знаешь, я, пожалуй, все тебе расскажу, но обещай, что все останется между нами. И еще! Не надо требовать от меня никаких доказательств. У меня их все равно нет.
   – Ну, ты меня заинтриговал, Витька.
   – Можешь называть меня Стрелой.
   Они сели за угловой дальний столик, и Витька принялся рассказывать своему новому другу потрясающую по своей неправдоподобности историю.
   Новый Мякиш слушал с открытым ртом, забыв про остывшие макароны и стакан с жидким чаем. Ничего более фантастичного он в своей жизни еще не слышал. Он даже предположить не мог, что такое может происходить наяву, в начале двадцать первого века. Но, несмотря на кажущийся абсурд этого повествования, он верил каждому слову Стрелы. И только противный звонок смог прервать это увлекательное занятие. Стрела как раз дошел до того места, когда очнулся в общежитии после исчезновения Мякиша.
   – Ух, ты! – только и произнес Макашин, поднимаясь из-за стола с нетронутым обедом. – Круто! Я тащусь!

Глава 13

   – Милый, а как его зовут, твоего командира? – спросила Вера, усаживаясь на койку поудобнее. Сегодня она была приятно поражена в самое сердце. Ее Леша теперь уже не только на словах, но и на деле доказал свое к ней отношение. Какая женщина останется равнодушной к такому проявлению чувств?!
   Она вообще, как и большинство женщин, обожала цветы и домашний уют. А Леша своим поступком убил даже не двух, а сразу трех зайцев – с помощью прекрасных цветов он доказал свою любовь, превратив при этом жалкую обстановку общежитской комнатушки во вполне приемлемый интерьер домашнего жилья!
   – Да не волнуйся ты так!
   – Владимир Николаевич Зубарев, полковник, командир полка ВДВ. Послушай, а что ты ему скажешь? Мы же с тобой ничего толком не обсудили.
   – Все будет тип-топ! Какой там код? Ага! Все, тише!
   – Здравствуйте! Будьте любезны, я говорю с Владимиром Николаевичем? Очень приятно! Меня зовут Вера, я… э-э… знакомая майора Приходько, Алексея Алексеевича. Да, это он дал мне ваш телефон. Ой, одну минуточку, тут какие-то помехи! – Вера подмигнула Алексею и нажала кнопку громкой связи. – Извините. Сейчас меня хорошо слышно, Владимир Николаевич?
   – Да, только стало эхом отдавать. – Услышал Алексей знакомый до боли голос комполка.
   – Ничего, что поделаешь, такая связь. Так вот, я звоню из Москвы по его просьбе.
   – Да? Что с ним? – Голос Зубарева был встревоженным и каким-то уставшим. – Он жив?
   – Пока да, но очень плох! Именно поэтому я сама вам и звоню. Видите ли, он попал в больницу. Похоже на сильнейшее отравление. Пока мы его обследуем. Сам он говорить не может. Все время находился без сознания. А сегодня очнулся на мгновение и попросил меня вам позвонить. – Вера явно была в ударе.
   Алексей показал ей большой палец и кивнул, подбадривая, мол, продолжай в том же духе! Между тем, в трубке помолчали, и разом охрипший голос комполка произнес:
   – Вера, скажите, у него есть шансы? Вы ведь, насколько я понимаю, медсестра?
   – Да, вы правы, я – его сиделка. Меня к нему специально прикрепили, как к тяжелому больному. Что касается его шансов на спасение, мы надеемся на лучшее, но он очень и очень плох. Я, собственно, еще и поэтому хотела позвонить вам, чтобы понять, что с ним могло приключиться, и что он вообще делает в нашем городе?
   – Да-да, конечно! Но это – долгая история. Понимаете? И если бы не такой особый случай, я бы не стал разговаривать с вами на эту тему. Скажите, Вера, вы располагаете временем и возможностью, чтобы меня выслушать? Это – очень важно, и в первую очередь для самого Алексея.
   – Не беспокойтесь, Владимир Николаевич! У меня безлимитный, если вы про это. Я вас внимательно слушаю.
   – Хорошо. Три недели назад у нас в полку произошел несчастный случай. Попался бракованный парашют и один рядовой – новобранец – погиб. Упал с высоты около двухсот метров. Не раскрылся вытяжной парашют, «медуза» – так его у нас называют. Он обмотался вокруг его ноги, а у запасного оказалась перерезана подвесная система, и он тоже не раскрылся. Простите, забылся, для вас это все темный лес… Короче, история ужасная. Я тридцать лет в армии, всякое бывало, но чтобы сразу оба парашюта – такого даже я не припомню.
   А этот погибший рядовой служил в батальоне майора Приходько. Сами понимаете, что командир отвечает за все! В общем, таскали его после этого случая всю неделю по инстанциям соответствующим, продыху не давали. Какая уж тут служба! Вот, наш Алексеич и сорвался. В общем, послал он дневального в магазин местный, за пределами гарнизона, чтобы тот купил пару бутылок водки… Вера, вы меня слышите?
   – Да-да, продолжайте, пожалуйста! – Вера взглянула на Алексея и поразилась выражению его лица – Алексей как будто снова переживал свое собственное падение.
   – Так вот. Приходько с одним из его подчиненных – командиром роты – распили эту проклятую водку. Паленая оказалась та водочка, чистая отрава! Вот они оба с комроты и попали в наш лазарет. Алексею, вроде, полегчало дня через три. Ну, я подумал, подумал, да и отправил его от греха подальше. Он сам-то из Рязани. Решил, дома и стены ему помогут, а чтобы его патруль военный не прищучил, выписал я ему командировку на две недели в Москву, на всякий случай. А там, в столице, если понадобиться, он бы вписал какое-нибудь учреждение на собственное усмотрение. В отпуск-то не имел я права его отпускать, пока следствие не закончено. А в командировку – пожалуйста! А он бы в клинике столичной подлечился окончательно. Да, видно, Бог предполагает, а жизнь располагает. Как уехал майор, через день комроты помер, а он только-только женился! Представляйте, вторая смерть за короткое время… Такие дела! Я ему уже три дня звоню на сотовый его – не отвечает! Домой в Рязань звонил – мать говорит, что не приезжал. Только испугал ее. А тут вы сами мне позвонили! Вот и получается, что приедет он в часть – под трибунал пойдет! Так вы говорите, плох он, значит? В общем, Вера, держите меня в курсе. Если, конечно, я еще сам на должности останусь… Вера, вы меня слышите? Алло, алло!
   Но Вера молчала. Она нажала на кнопку «отбой». Она боялась посмотреть на Лешу.
   Алексей сидел на койке, привалившись к стене и закрыв глаза. Лицо его было бледным, губы плотно сжаты. Наконец, он открыл глаза.
   – Ну, вот и все, Верочка. Я – опять никто! Меня нет! То есть, я здесь – практически беглый преступник, хотя я ничего такого не совершал! Я первый раз не знаю, что мне делать. Теперь я понимаю, почему телефон своего командира он обозначил не под его фамилией. Он боялся! И не хотел лишний раз светить благодетеля-командира, который прикрыл его. Вера, зачем я тебе такой нужен? Беги от меня без оглядки, иначе потом будешь проклинать и меня, и себя, а заодно – и всю жизнь. Я все сказал!
   – А почему это ты за меня решаешь? Все он сказал! А может, я хочу всю жизнь с тобой мучиться, может, нравится мне! Может, я – мазохистка! Ладно, Леша, давай без нервов. Что мы имеем: ты – Алексей Приходько с документами из той жизни, по которым ты – офицер запаса. У тебя документы настоящие? Настоящие! И чего ты паришься? Да мало ли Приходько Алексеев Алексеевичей! Ты не причем, милый! Мы с тобой завтра пойдем в управление образования и скажем, что тебе ошибочно выписали направление в школу, где уже есть военрук. Пусть выпишут в другую, и все! Понял, дурачок мой любимый?
   – Не знаю, Вера. Извини, мне надо подумать. Давай я тебя провожу до дома. Утро вечера мудренее!
   – И нечего тут думать! Леша, дорогой мой, да пойми ты, наконец: что бы с тобой ни случилось, где бы ты ни жил – пусть даже не в нашей реальности, для меня ты – моя реальность! И я буду с тобой, если ты не против, конечно, всегда и везде! Считай это моим объяснением в любви. Я все сказала! А, нет, есть еще и постскриптум. Завтра же суббота, не так ли? В школу идти не надо! Вам намек понятен, или вы, молодой человек, все еще желаете выпроводить любящую вас девушку? – Вера смотрела на Алексея так нежно и призывно, что тот не выдержал.
   – Извини, Верочка. Я тоже тебя люблю, и это мое официальное признание. Но я не все сказал. Есть еще и официальное предложение! – При этих словах Алексей встал с кровати, взял со стола букетик цветов и, несколько церемонно преклонив колено, протянул их Вере: – Выходи за меня замуж!
   Пятница – особый день. Это день предвкушения. А если ты встречаешь пятницу в школе, да еще в весеннее время года, то это – вообще праздник! Стрела любил пятницы. И не потому, что он сильно не любил школу и с нетерпением ждал конца учебной недели. Скорее, ему нравилось само предвкушение перемены в нудном течении школьной жизни. Правда, последние несколько дней Стрела не мог бы пожаловаться на скудость бытия и однообразное, ленивое существование. Напротив, вихрь, водоворот событий, произошедших в его жизни, перевернули все его существо!
   Витька Стрельников стал другим человеком! От прежнего лентяя и сибарита не осталось и следа. Теперь у него была цель! Он знает, чему он хочет посвятить свою жизнь. Тем более, она сама – жизнь – даже не подсказала это, а заставила его обратить внимание на такие удивительные и непостижимые ее проявления. Витька будет изучать это неведомое и непознанное! Попытается разгадать все тайны этого мира, а если повезет, и других миров тоже! У него появился смысл существования в этой жизни.
   А теперь у него появился еще и единомышленник в лице его нового друга Макашина-Мякиша! В том, что Витька ему поведал, Мякиш ни на грамм не усомнился. Напротив, он стал просить, буквально умолять Стрелу провести его по месту событий, чтобы хоть как-то «приобщиться к тайне».
   – Ну, ты ей богу чудак, Мякиш! Ну, что ты хочешь увидеть у мебельного магазина, например? Новую витрину? Или контейнер со стеклом? Так его увезли давным-давно… Разве что, один кусочек я могу тебе показать. – И Витька бережно достал из нагрудного кармана спичечный коробок. Он потряс его у уха Мякиша. – Слышишь, гремит? Это гремит мой оберег, мой спаситель!
   – Покажи, Стрела! – как-то уж совсем по-детски заканючил Мякиш.
   – Ладно, смотри, – разрешил Витька и раскрыл коробку. На дне, сияя на солнце всеми цветами радуги, словно драгоценный камень, лежал обыкновенный маленький осколок зеркальной витрины.
   Мякиш был разочарован.
   – И ты хочешь сказать, что эта стекляшка оставила тебя в нашем мире?
   – Представь себе!
   – Это только твои предположения!
   – А ты хочешь проверить? – Стрела завелся. Он всегда быстро заводился, несмотря на внешнее спокойствие и ленивую расслабленность.
   – А вот и хочу! – в запальчивости произнес Мякиш. И сам же поразился своим словам. Но отступать было уже поздно.
   Этот новый Мякиш все же сильно отличался от старого. Он заводился с пол-оборота, так же, как и Стрела.
   – Ну, смотри, не пожалей потом! – пригрозил Витька, чтобы урезонить нового друга. Он уже немного остыл, и ему было просто интересно, как далеко может завести Мякиша его глупая гордыня.
   Но тот, похоже, и не собирался сдаваться.
   – А, вот, завтра с утра и пойдем! К десяти ноль-ноль! Ну, что, слабо? – Теперь уже Мякиш смотрел на Стрелу испытующе и тот сдался.
   – Да ладно тебе, пошутил я. Твоя взяла! Брось ты! Это – плохая затея. Поверь, я знаю, что говорю! К тому же, ты прав: этот кусочек-только мое предположение. И я ни за что не хочу повторять этот эксперимент. – Витька смотрел вполне серьезно.
   – Не парься, Витюха, я тоже пошутил. А вдруг и вправду твой осколок не причем, и мы р-р-раз, и перенесемся в другой мир! – Мякиш мечтательно прикрыл глаза, при этом искоса наблюдая за реакцией друга.
   – Дурак ты все-таки! – Зло сплюнул себе под ноги Витька. – Такими вещами не шутят! А, впрочем, если хочешь, так и быть, свожу тебя завтра на экскурсию. Мне, честно говоря, и самому интересно. Ведь в комнате остались вещи военрука. Правда, там вахтерша одна вредная работает. У нее на меня зуб! Может нас не пустить. Она сменяется в девять. Если мы завтра туда придем раньше девяти, то все будет на мази! Ну, что, договорились?! – спросил он и подмигнул Мякишу.

Глава 14

   Вера проснулась очень рано. Кое-как высвободив руку, осторожно, чтобы не потревожить похрапывающего Лешу, она взглянула на часы. Было начало восьмого. Дома она никогда так рано не просыпалась. Она была по натуре сова – ложилась и вставала довольно поздно. Самое мучительное – это было просыпаться утром по будильнику. Ее организм всю жизнь боролся с этим будильником, но победить не мог – у будильника был союзник! Их было даже несколько. И этими союзниками были ответственность и обязательность. И еще – целеустремленность. Именно благодаря этим своим качествам Вера и добивалась в жизни того, чего хотела.
   Она вздохнула и посмотрела на Алексея, лежащего на боку лицом к ней. Она добилась этого мужчины! И тут девушка поняла, что именно заставило ее проснуться так рано. Это – его предложение руки и сердца! Она с этим засыпала, с этим спала и проснулась она тоже от этого. Она выходит замуж! Вера стала еще и еще раз перебирать в памяти каждую секунду этого, по сути короткого, но для нее такого бесконечного отрезка времени.
   Счастливая девушка вспомнила, как Леша, привстав на одно колено и протянув ей букет цветов, попросил выйти за него. А она тогда была готова прыгать до потолка от радости, но сумела себя сдержать.
   Без пяти минут невеста, она даже решила подыграть в этой нарочитой напыщенности, с которой ее любимый сделал предложение, и которая, впрочем, очень ей понравилась. Вера, привстав с койки, сделала книксен и, томно опустив глаза, взяла у него этот букетик. После этого она, решительно потянув его за руку, помогла подняться с колена и, глядя снизу вверх прямо ему в глаза, произнесла только два слова: «Я – согласна!»
   Мысли Веры перенеслись в другую плоскость. Не являясь женой де-юре, де-факто она уже себя почувствовала ею и, на правах жены, стала прикидывать, насколько реальны шансы ее Леши пробиться в этой жизни по карьерной лестнице.
   Итак, что у него за душой? Диплом военного училища и семь лет службы в рядах российской армии. Неплохие задатки спортсмена-легкоатлета и лыжника. Еще – добрая сотня прыжков с парашютом. Как и где бы он мог это применить в условиях современного и дорогого города, чтобы содержать семью?
   Учить в школе подростков военному делу? Допустим. Вести спортивную секцию легкой атлетики? Да, вполне! Устроиться на работу в военный комиссариат? Почему бы и нет? Да хоть инструктором по прыжкам с парашютом! Мы не пропадем! Все будет в порядке! И в этот момент у Веры почему-то появилось ощущение, что она себя, как будто, уговаривает.
   Алексей пошевелился и открыл глаза.
   – Привет, невеста! – Он сладко потянулся и ласково поцеловал ее в плечо.
   – Доброе утро, жених! Как спалось в новом качестве? – спросила Вера, улыбаясь. – Мы с тобой сегодня почему-то рановато проснулись. Заснули поздно, а проснулись рано! К чему бы это?
   – Не знаю. А мне спалось не очень. Ты знаешь, мне сон такой чудной приснился. Будто мы с тобой плывем на лодке по морю, а нас бросает и бросает на волнах, вертит в разные стороны, как щепку. Берегов не видно, куда грести – не известно! А я все гребу и гребу. Понимаю, что надо бы хоть по солнцу определиться, направление выбрать, но солнце, как назло, скрылось. И ветер все время меняется. И ты меня спрашиваешь: «Леша, ты знаешь, куда плыть?» А я тебя успокаиваю. Говорю, что знаю направление, а про себя думаю: «Ни черта я не знаю, не имею ни малейшего представления!.. И тут я проснулся. Вот такой дурацкий сон.
   – Леша, успокойся. Я догадываюсь, что тебя мучает. Неизвестность и неопределенность! Ну, не будешь ты служить в армии в этом мире, так и там – в своем – ты уже не служил! Я, вот, сегодня как раз об этом думала. У тебя куча вариантов, куда устроиться. Ты – молодой, здоровый, к тому же – без пяти минут женатый мужчина. Переедешь к нам, будем жить в моей комнате – она, хотя бы, по площади больше, чем эта. Найдешь работу. Заживем!
   – Да обидно, Вер! Судьба, вроде бы, дала второй шанс и тут же его отобрала. Это все равно, что малышу показать игрушку, поманить, а потом спрятать!
   – Так, капитан запаса Приходько! Приказываю нюни не распускать! Приказываю встать, умыться, побриться, привести себя в порядок! Сегодня будет великое переселение народов. Сегодня я познакомлю тебя со своей семьей. Ну, как, согласен?
   – Слушаюсь, товарищ генерал, умыться и побриться! Только, Вера, не пойду я к тебе. Пойми ты меня, ну не могу я так – в приживалах! Не по-мужски это. Я здесь еще на ноги встать должен. Устроиться на хорошую работу. Понимаешь, как представлю, что приду к вам домой – нате, смотрите на меня, любите и жалуйте! А спросят меня твои родители, чем я занимаюсь? Что я им скажу? Что не знаю, как буду содержать семью? Да и ты ведь не единственная дочь, сама же рассказывала про своих сестер. Вас и так там много, а тут – я! Не могу, и все, не обижайся. А свадьбу мы обязательно сыграем. Как только я определюсь здесь, так сразу и сыграем! Считай, что у нас состоялась помолвка. Просто, нужно время! Ты должна меня понять!
   Вера встала, молча оделась и, захватив предусмотрительно взятые с собой принадлежности для утренней гигиены, вышла из комнаты, оставив обескураженного ее молчанием Алексея одного.
   «Ну, вот, обиделась! – с огорчением подумал Алексей. – А, ведь, еще вчера так все прекрасно складывалось…»
   Он провел рукой по шершавому подбородку. Действительно – зарос, как бомж! Он подошел к зеркалу и невольно вздрогнул, вспомнив, ЧТО было связано с этим зеркалом. Он поглядел на часы. Слава богу – еще даже девяти нет. Он поймал себя на мысли, что, как параноик, боится десяти утра в сочетании с этим зеркалом. Он снова посмотрел на свое отражение, и ему пришла странная мысль, что, если бы Витька сейчас спросил его о повторе эксперимента, то он уже, наверное, не был бы таким категоричным в своем решении.
   За дверью раздались голоса. Алексей прислушался, и ему показалось, что он услышал голос Веры и еще какой-то женщины, явно чем-то недовольной. Послышались шаги, и вошла Вера с красным от гнева и раздражения лицом.
   – Представляешь, милый, на меня наехала эта старая грымза – вахтерша. С бабой Настей-то мы вполне поладили, а эта – сменщица ее – откуда-то узнала, что я у тебя ночевала, и взъелась на меня: почему, мол, посторонние в общежитии? Развели, мол, бордель! Пожалуюсь коменданту! Ну, что на нее нашло, не пойму! Ну, какая ей разница, кто с кем ночует? В общем, сказала, чтобы я уходила по-хорошему, пока до скандала дело не дошло. Ладно, черт с ней, буду собираться… Что с тобой, милый? Ты расстроился? Тем более надо нам обоим отсюда сваливать!
   – Вера, давай сфотографируемся. На мой телефон, а? – Алексей как-то странно посмотрел на нее.
   – А чего вдруг? Ну, давай. Как ты хочешь? – ответила Вера. Она немного была удивлена этой его просьбе, но виду не подала.
   – Да, вот, хочу, чтобы мы вместе в кадре были… – В словах Алексея явно чувствовалась грусть.
   – Хорошо. Только, может не получиться – нам не видно будет, попали мы оба в кадр или нет.
   – А мы… Да вот, хотя бы через зеркало. Как раз себя и увидим!
   – Давай, но потом я буду собираться, а тебе настоятельно советую не дурить, а переезжать ко мне. И, знаешь, давай сегодня подадим заявление в ЗАГС, а?
   – Обязательно подадим. Сейчас я только оденусь, и мы с тобой сфоткаемся.
   Без четверти девять Стрела с Мякишем номер два, как он называл его про себя, подошли к общежитию. Осторожно открыв дверь, чтобы ненароком не разбудить вахтершу, если она в это время – на их удачу – будет спать, они заглянули вовнутрь. О, счастье, на месте ее не было! Они быстро прошмыгнули мимо стойки и услышали чьи-то шаги из дальнего конца коридора. Так и есть – это была другая вахтерша, с которой Стрела еще не имел дела.
   – Вы к кому, сорванцы, спозаранку? – спросила она вполне дружелюбно.
   – Мы – в четырнадцатую, к Приходько. Приболел он немного. Пришли его навестить. Сам-то он почти никуда не ходит, слаб очень. Вот и пришли узнать: может, надо ему чего. Можно, бабушка? Вы не возражаете?
   – То-то я его не вижу последнее время! И сменщица Настя мне говорила что-то такое про него… Ну, конечно, проходите ребятки. Молодцы, что одного его не оставляете!
   Ребята поблагодарили вахтершу и поднялись на второй этаж.
   – А ключ? – спросил, было, Мякиш, но сам же поправил себя: – У тебя же есть! Совсем забыл.
   Они подошли к двери и прислушались. За дверью явно никого не было.
   – Ну, что, боязно? – подмигнул Стрела другу и отпер дверь.
   Они вошли. Мякиш оглядел небольшую, сиротливо обставленную комнатку с минимальным, рассчитанным на одного человека, набором старой мебели. И сразу обратил внимание на зеркало, висящее на стене. Так вот ты какое, волшебное зеркало! Ему стало немного не по себе.
   Тем временем Стрела с усмешкой следил за Мякишем.
   – Ну, как тебе обстановочка? Вот тут-то все и произошло. Там, у зеркала, стоял Сашка. Было десять утра. Кстати, который час? – спросил он, явно поддразнивая Макашина.
   – Ровно девять. Не боись, сейчас тебе ничего не грозит!
   – Да я и не боюсь, тем более что со мной мой оберег! – Он смело подошел к зеркалу. – Вот здесь Сашка и увидел бреющегося военрука… Эй, ты куда полез? – Он увидел, как Макашин открывает дверцу шкафа. – Хотя, ладно, вот там-то ты и увидишь доказательства пребывания здесь военрука.
   Он снова посмотрел в зеркало… и его прошиб холодный пот! На него опять смотрел улыбающийся военрук! И не один – рядом с ним, в обнимку, стояла какая-то симпатичная и тоже улыбающаяся блондинка! Стрела не в силах был оторваться от этого завораживающего зрелища. Он понимал, что надо уйти, пока они его не увидели, но тщетно – ноги не слушались, а взгляд свой он, как ни старался, отвести не мог. Проклятое зеркало не выпускало его из своих цепких объятий. Он увидел, как военрук поднял свой телефон над головой. Сверкнула ярко-белая вспышка, на мгновение ослепившая Стрелу, и он понял – они фотографировались, эти несчастные! А дальше все произошло, как в кинотеатре при повторном просмотре фильма: беззвучный крик сладкой парочки, увидевшей Стрелу, его собственный звериный ор, ослепительный голубой свет, а за ним – кромешная темнота и отключение сознания. Последнее, что услышал Стрела перед отключкой – это испуганное причитание Мякиша номер два:
   – Витя, Витя, что с тобой?!

Глава 15

   Ветер дул, не прекращаясь ни на минуту. Было нестерпимо холодно, но стало уже понятно: буря сходит на нет. Черные тучи чуть раздвинулись и пропустили сначала робкие лучики солнца, а потом уже и все светило предстало перед измученными мореплавателями во всей красе!
   Алексей и Вера, изрядно вымокшие и до смерти уставшие, но все-таки счастливые, что продержались на плаву во время бури, вздохнули с облегчением. Теперь, с появлением солнца, у них появилась реальная возможность определить направление. Теперь они знали, куда плыть! И, хотя впереди по-прежнему плескались одни черные волны, а линия горизонта была все так же недосягаема, они знали направление, и это было главное.
   Алексей ободряюще улыбнулся Вере, а она, благодарно взглянув на него, произнесла вдруг изменившимся голосом:
   – Алексей Алексеевич, очнитесь!
   Алексей вздрогнул, открыл глаза и окончательно проснулся! Он лежал на полу в комнате в общаге, рядом с ним, так же на полу, сидела испуганная Вера, привалившись спиной к стене, и отрешенно смотрела на него, а над ним склонилась встревоженная и одновременно радостная физиономия его старого знакомца Витьки Стрельникова, который его и растормошил. Рядом с ним стоял рыжеватый и веснушчатый пухлый парнишка, чем-то напоминавший Сашку Мякишева. Он глупо улыбался, тоже глядя на Алексея.
   Алексей тряхнул головой и огляделся. Комната в очередной раз изменилась. Теперь в ней не было цветов. Он перевел взгляд на заправленную по-солдатски койку, затем взглянул на Веру и все понял! Он снова попал в свой мир! Да-да, конечно, именно так! В памяти сразу всплыла уже знакомая картина – он опять увидел в зеркале, через которое они пытались сфотографироваться, испуганную физиономию Витьки. Значит, все повторилось с точностью до наоборот! Как здорово, что все получилось именно так!
   А ведь там у него, по ту сторону, мелькнула мысль о попытке перемещения, но… уже без нее. Он не хотел подвергать девушку опасности! А, может быть, он просто боялся сам себя в том, другом мире? Какой же он был идиот! Он посмотрел на Веру, сидевшую с несчастным видом.
   – Вера, теперь я буду тебя успокаивать! – произнес он бодро, делая ударение на местоимение.
   Он помог ей встать и усадил на кровать. На нее было жалко смотреть. И его невесту можно было понять. Теперь ЕЙ требовалось начинать с нуля. Ничего, он ей поможет!
   – Кстати, ребята, познакомьтесь – моя невеста, Вера. Она будет работать в вашей школе секретарем. У вас ведь сейчас секретаря нет? Вера, а это Виктор, хотя ты его уже знаешь, и… и…
   – Александр Макашин! – произнес Мякиш, разглядывая Веру во все глаза.
   – Ну, вот и познакомились! – Алексей был явно доволен всем происходящим. Здесь он был в своей тарелке!
   За дверью послышались шаркающие шаги, и раздался громкий стук в дверь:
   – Что здесь у вас происходит? – баба Настя собственной персоной решила показать всем, кто в общежитии начальник. – Что за крики здесь? А ну, откройте немедленно!
   Стоявший ближе всех к двери Макашин открыл ее.
   – Так-так! Да у вас здесь целое собрание! – Вахтерша, уперев руки в бока, медленно и с воинственным видом оглядела всех присутствующих. – А Клавдия мне сказала, что только два пацана прошли. А тут еще и девица! Да еще, небось, на ночь оставалась? Не положено! А вам, молодой человек, должно быть стыдно! Вас только-только поселили, а вы здесь уже оргии устраиваете?! Девиц разных водите. Больным прикидываетесь, значит, чтобы сподручнее их принимать здесь было? Ловко устроились! Все приходят, будто бы проведать больного, а сами – для разврату? Вот она, эта свобода проклятая! Раньше вы бы у меня из комсомола в два счета! А ну, по-о-прошу покинуть помещение посторонним! А вы, молодой человек, получаете первое и последнее предупреждение! Еще раз повторится – будете выселены!
   – Баба Настя! – Вера, уже придя в себя, решила взять инициативу в свои руки. – Мы вовсе не посторонние! Мы с Алексеем пожениться решили! Он только что мне предложение сделал. А это – его ученики; они действительно решили его проведать. А кричали все от радости. Свадьба намечается, как-никак! Понимаете? Ну, простите нас, не будем больше шуметь. Да и ребята уже уходят… да ребятки?
   – Да-да, мы с Мякишем уже уходим. – Стрела, взглянул на военрука. – А вы, Алексей Алексевич, выздоравливайте, сил набирайтесь, и к нам в школу милости просим. А я вам слово даю, что буду дальше учиться! Я так решил! И все благодаря вам. Это вы мне в этом помогли. Спасибо вам за все, и – до свидания!
   Вместе с ребятами ушла и бабка, качая головой. Она все же не решилась устраивать скандал. А вдруг и правда, молодые пожениться решили. Вон, как они смотрелись хорошо! А парень-то так на внука ее похож – такой же красивый и здоровый! А она, старая, наорала на них почем зря… Вот, ведь, характер вздорный! Ну, да ладно, что с того, что покричали, порадовались… Тем более, сегодня суббота – день выходной. Нет, надо вернуться, извиниться и молодых поздравить. Она остановилась и, мотнув головой, решительно развернулась в обратном направлении в сторону комнаты № 14. Уже на пороге она немного замешкалась и прислушалась. Так ничего и не услышав, негромко и деликатно постучала. Ей никто не ответил.
   – Кхм! – кашлянула она нарочито громко и постучала еще раз, уже сильнее. Никакого ответа! Она осторожно приоткрыла незапертую дверь. – Можно? Вы меня простите, я только хотела изви… – Но продолжить не смогла. Она увидела, как молодые страстно целуются, стоя у окна. И это было прекрасно!
   Баба Настя вспомнила себя в своей далекой молодости, и ей стало хорошо на душе. Нет, молодые во все времена одинаковы. Видно, правду люди говорят, что все только несчастливы по-разному, а в счастье – все одинаковы!
   – Совет вам и любовь, внучек! – только и произнесла баба Настя, осторожно прикрывая за собой дверь. – Совет да любовь!

Эпилог

   – Рад, очень рад! Проходите, пожалуйста. Да вы не один, Алексей Алексеевич?! Представьте нас друг другу! – Василий Иванович вышел из-за стола, стоя приветствуя дорогих посетителей.
   – Это Вера, моя жена. А это Василий Иванович, мой директор.
   Директор подошел к Вере и по-старомодному, отставив левую руку за спину и церемонно склонившись, поцеловал ей ручку. Вера смутилась и покраснела, что не укрылось от проницательного директорского взгляда.
   «Наш человек!» – подумал он.
   – Я слышал, у вас секретарь-машинистка в декрет ушла. Так вот, Вера – секретарь. Работала точь-в-точь в такой же школе, – продолжил Алексей. – Вы ее возьмете?..
   – Еще бы! – директор был весьма доволен. Теперь у него – полный комплект и порядок. – Ну, что же, рассказывайте, Алексей Алексеевич, как там – по ту сторону? Я, вы знаете, очень удивился, когда вы мне позвонили и сказали, что придете. Очень! Я ведь думал, что мы с вами больше никогда не увидимся. Да-с! – Он присел к столу, на котором лежала какая-то заметка, вырезанная из газеты. – Кстати, вот, даже принес вырезку месячной давности. Специально для вас. Не читали? Я с некоторых пор стал собирать подобные факты. Я пока побеседую с вашей женой о будущей работе, а вы ознакомьтесь для интереса! – Он кивнул в сторону газетной вырезки. – Верочка, а вы документы принесли?
   Алексей взял заметку, которая была озаглавлена «Удивительное воскрешение!» и углубился в чтение.

   «…Наш корреспондент сообщает, что на пульт «02» поступил странный звонок. Женщина (далее следовали имя и фамилия женщины) сообщила дежурной удивительный факт, произошедший у нее на глазах во дворе дома, находящегося по адресу: (далее следовал адрес). Она гуляла со своей собачкой около девяти часов утра, когда увидела свою соседку – молодую девушку 22 лет (далее следовали имя и фамилия девушки), которая тоже выгуливала своего пса. Соседки поздоровались и, немного поговорив, разошлись. Не прошло и минуты, как эта женщина услышала повизгивание соседской собаки. Она оглянулась и с удивлением обнаружила, что пес крутится на одном месте, нюхая воздух и волоча за собой поводок. Хозяйки рядом не было! Уйти за это время она никуда не успела бы, да и пса одного никогда бы не бросила. На всякий случай женщина громко позвала молодую соседку, но никто не отозвался. Во дворе в этот субботний день никого, кроме них, не было. Она позвонила в милицию и отвела пса домой к его хозяевам.
   Родители девушки сбились с ног, обзванивая всех знакомых и друзей своей дочери, но результатов не добились. Но на этом история загадочного исчезновения не закончилась. Буквально через два часа в милицию поступил звонок от родителей пропавшей девушки. Они сообщили, что их дочь нашлась! Она позвонила им сама по сотовому телефону, сообщив, что находится в другом районе города и скоро приедет домой.
   Наш корреспондент побывал в семье чудом появившейся девушки и узнал от ее младшей сестры потрясающие по своей необычности факты, которые ее родители оглашать не стали. Оказывается, их дочь так и не смогла внятно объяснить свое исчезновение и, самое главное, она изменилась внешне: у нее были длинные волосы, собранные в пучок, тогда как утром, когда она уходила гулять с собакой, она имела короткую стрижку. Более того, младшая сестра также поведала об украшениях, вечернем наряде и обуви старшей сестры, которого в ее гардеробе до этого не было. А ведь выходила она утром в спортивной одежде и кроссовках…
   Все эти удивительные подробности сама девушка никак не прокомментировала и от интервью категорически отказалась..»

   – Ну, как, прочитали, Алексей Алексеевич? – спросил директор, разглядывая паспорт Веры, где стояла ее прописка. – Здесь, в этой заметке, есть несколько удивительных совпадений с паспортными данными Веры… Правда, кроме самой фамилии – Приходько! Вы оба ничего не хотите мне рассказать?.. Или это все-таки другая Вера?
   – Именно – другая! – хором ответили молодожены и облегченно рассмеялись.
   Рассмеялся и директор. Теперь он знал точно – все меняется в этом мире: и жизнь, и люди, и само время. И это – не обязательно плохо!

   Конец

Поводырь

Глава 1

   Разрешите представиться: меня зовут Берт. Так меня назвали в честь некоего Йозефа Берта – первого основателя «Пинчер-клуба» в далеком 1895 году. Да-да, не удивляйтесь! Я – собака породы миттельшнауцер, и многие, читающие эти строки, с ужасом начнут понимать, что либо автор написанного – клинический идиот, либо вы сами еще чего-то в этой жизни не знаете. Поверьте мне, старому, но еще не выжившему из ума, псу: все, что вы прочитаете здесь, чистая правда!
   Вы, безусловно, станете говорить, что животные вообще, и собаки в частности, разговаривать не умеют! И вы будете по-своему правы, потому что воспроизведение речи – это, в основном, за редким исключением, прерогатива человека. А что вы скажете о восприятии этой самой речи? Разве только человек может понимать речь себе подобного существа? Нет, нет еще раз нет! Широко известен ставший уже аксиомой тот факт, что человеческую речь могут понимать и животные!
   Идем дальше. Если животные могут понять человеческий язык, почему нельзя предположить обратное? Ведь люди – более высокоорганизованные и развитые существа, как принято считать и по сей день, хотя для меня лично это аксиомой не является. И некоторые из людей действительно преуспели в этом. Взять, хотя бы, общение с дельфинами, попугаями, высшими приматами. Правда, ленивые люди все больше и больше прибегают при этом к услугам компьютерной техники, которая позволяет преобразовывать звуковые сигналы представителей фауны в понятный для человека язык.
   Для чего я все это говорю? Только для того, чтобы втолковать всем скептикам, что не все необъяснимое с точки зрения устаревших понятий и догм нашего устоявшегося мира надо отвергать априори.
   В качестве доказательства своих слов я хочу рассказать вам историю, приключившуюся много лет тому назад со мной и моим другом и хозяином в одном лице, который, в отличие от подавляющего большинства представителей двуногого племени, прекрасно понимал мой язык. Справедливости ради надо отметить, что и язык мой и сам хозяин были не обычны. Дело в том, что мы с ним общались без звука – телепатически; точнее, он-то со мной иногда разговаривал и вслух, а отвечал я ему мысленно. Что касается моего хозяина, то он был совершенно слеп. Он ослеп в пятилетнем возрасте в результате какой-то болезни, передающейся на генном уровне. И именно этот печальный факт его биографии и дал начало истории моей жизни.
   А началось все в одно прекрасное раннее утро, когда Борис – мой хозяин, а в то время десятилетний мальчик, прогуливался, как обычно, со своей нянькой Полиной по аллеям городского парка.
   Надо сказать, что Боря вырос практически без родительской ласки, так как его мама умерла во время родов, а его отец, Павел Николаевич, человек ученый – он работал в каком-то научном химическом институте – был вечно занят на работе. Единственная бабушка Бори по материнской линии тоже ничем не могла помочь своему внуку, так как полностью ослепла к тому времени, и ей самой требовался уход. Поэтому с пеленок его воспитывала няня.
   Часовая прогулка подходила к концу, и они уже выходили из парковых ворот, когда мимо них, не останавливаясь, проехала легковая машина. Из окошка машины им под ноги был выброшен какой-то сверток. Нянька в ужасе отпрянула – сверток с размаху шлепнулся на асфальт, и оттуда раздался жалобный писк, почти плач какого-то живого существа.
   – Поля, что это? – спросил Боря у няньки. – Я слышал, будто рядом что-то упало.
   – Сейчас-сейчас, Боренька. Я посмотрю. – Она с волнением развернула тряпки и ахнула: – Надо же, щеночек! Да маленький какой! Голова вся в крови… Вот, изверги проклятые! Выбросить на ходу еще слепого щенка! Наверное, ушибся сильно. Вон, даже пищать перестал… Помрет, наверное.
   – Поля, давай его скорее домой заберем. Может, нам удастся вылечить его, такого же слепого, как я… И у меня будет настоящий друг!
   Беспомощного, они принесли меня домой и стали выхаживать, как могли. И я выжил, несмотря на то, что при падении сломал обе задних лапы и сильно расшиб голову. Единственное, что я помню из того времени, это теплые руки моего любимого слепого хозяина, которые, заменяя ему глаза, служили неким мерилом моей еле теплящейся жизни. Эти ласковые руки мальчика буквально насыщали меня его энергетикой, помогая унять сильную головную боль, которая преследовала меня еще долгое время.
   Сколько я себя помню, после той памятной встречи со своим хозяином меня не покидало чувство, что я не такое животное, как те, что меня окружали. Нет, конечно, я понимал, что физически я не отличаюсь от своих хвостатых собратьев, но некое ощущение двойственности своей натуры у меня было чуть ли не со щенячьего возраста. В год я уже четко понимал, что умею улавливать мысли Бориса, предугадывать его желания. И поначалу я думал, что так и должно было быть. Что все животные, не говоря о людях, обладают этой способностью. И каково же было мое удивление, когда я быстро убедился в обратном. Никто, кроме меня, – как я понял, ничего подобного не умел. Эти мои способности были просто Божьим подарком.
   Я не мог говорить, как человек, а мой друг – а именно так я долгое время воспринимал слепого и беспомощного мальчика – не мог видеть, и поэтому практически не имел контактов с внешним миром. И мы оба очень сильно нуждались друг в друге, ища общения и поддержки. Когда я сообразил, что понимаю Бориса, как никто, то почувствовал потребность и в том, чтобы это умение было обоюдным. Я рассуждал так: если я предугадываю его желания, почему он не выполняет мои? Ведь человек – ничем не хуже животного, а, значит, просто обязан владеть таким же умением!
   Гуляя по парку с няней и Борей, я иногда встречался с другими собаками, гуляющими на поводке с хозяином или бегающими без привязи. И всякий раз поражался тем ощущениям внутри себя, возникающим при обязательном ритуале приветствия или знакомства – обнюхивании. Я воспринимал их с одной стороны, как своих собратьев, и в то же время, как чужаков, словно я – породистый миттель – вовсе и не пес, а нечто среднее между животным и человеком. И это удивительное ощущение возвышало меня над остальными представителями фауны и приближало к высшим существам – людям.
   Поэтому я очень надеялся на то, что и мой друг, испытывая нечто подобное, сможет ответить мне взаимностью. Иначе, к чему все это?
   Я прислушивался к своим ощущениям во время нашего с ним «разговора». Обычно это происходило так: Борис, сидя в своем любимом кресле, брал меня на колени, поглаживая мою жесткую шерстку и особую мою гордость – признак благородства крови – бороду, тихонько говорил какие-то нежности.
   Нельзя сказать, что я сразу же стал различать отдельные слова из его ласковых фраз, а тем более, вникать в их смысл. Значение этих выражений стали доходить до меня постепенно, как будто сначала кто-то подсказывал мне их смысл, а потом я слышал их звучание. Со временем я с одинаковой легкостью научился воспринимать как сами слова из уст Бори, так и не высказанные им мысли. Став постарше, анализируя это, я пришел к выводу, что эта моя способность возникла, скорее всего, в результате сильного ушиба головы, когда меня на ходу выбросили из машины. По-другому этот феномен я объяснить себе не мог.
   Борис же, словно заколдованный, поначалу никак не реагировал на мои мысленные посылы к нему. И это продолжалось довольно долго, и вообще могло было не произойти, если бы не один случай.
   Дело было на даче, куда нас троих заботливо доставил Борин отец как-то в начале лета. Дача представляла собой небольшие деревянные строения, окруженные довольно высоким сплошным забором на двенадцати сотках в садовом товариществе. Для нас с Борей эти сотки уже были огромной территорией, принадлежащей только нам, ведь здесь няня не сопровождала нас. Теперь мы сами могли прохаживаться по выложенным тротуарной плиткой извилистым дорожкам, петлявшим по всему ухоженному участку.
   Это были наши первые совместные путешествия. Я гордо вел по этим дорожкам моего друга и впервые почувствовал тогда свою значимость для него. Он держал меня на коротком поводке, осторожно шагая за мной, по привычке ощупывая дорожку своей палочкой, хотя тогда меня этого несколько коробило – видимо, в ней я усматривал конкуренцию себе.
   Я весело вышагивал по дорожкам, как вдруг почувствовал, что поводок ослаб и услышал сдавленный Борин вскрик. Я мгновенно обернулся и увидел, как он падает навзничь, запнувшись о край плитки, выступавшей над довольно ровной поверхностью покрытия.
   – Держись, хозяин! – невольно прокричал я ему мысленно.
   – Рад бы, да не за что! – вдруг неожиданно произнес Борис вслух, пытаясь подняться с мягкого травяного ковра английского газона. Затем он, словно очнувшись, тряхнул головой и удивленно произнес: – Кто здесь? Я слышал чей-то голос. Это ты, няня? – спросил он с тревогой в голосе, удивленно крутя головой во все стороны. Не дождавшись ответа, он разочарованно и тихо сказал, как бы про себя: – Нет, это не нянин голос. Наверное, показалось… Бертик, иди сюда! – громко позвал он меня.
   Меня же настолько поразила его реакция на мое беззвучное послание, что я не тронулся с места.
   – Ты где, песик? – снова позвал Борис.
   – Я здесь, иду! – не сразу откликнулся я, уже намеренно мысленно четко произнося фразу, но он вновь услышал меня!
   – Кто это говорит со мной? – вполголоса спросил Боря.
   Но по его лицу было видно, что он уже начал догадываться, что случилось самое невероятное.
   – Это я, хозяин, Берт! – ответил я ему. – Я рад, что ты слышишь меня, хотя я не издаю ни звука. Ты научился улавливать мои мысли так же, как и я твои! Добро пожаловать в мир телепатии! – добавил я уже откуда-то известное мне понятие.
   Также я понял, что сильный испуг Бори, внезапно потерявшего опору под ногами, мог явиться тем толчком, который пробудил в моем друге дремавшие доселе способности.
   Я участливо смотрел на бедного моего хозяина и видел всю гамму чувств на лице человека, испытавшего шок.
   – Поля! – вдруг закричал Борис на весь участок. – Иди сюда, Поли-и-на-а!
   Это был крик отчаяния, удивления и радости одновременно.
   – Что случилось, дорогой мой?! – тотчас же откликнулась нянька, возившаяся на открытой веранде. – Уже бегу!
   Она подбежала к Боре и помогла ему подняться, хотя, по большому счету, он вовсе не был настолько беспомощным, чтобы просить поддержку в таких делах. Но для Поли Борис всегда был и оставался до тех пор маленьким и слабеньким слепым мальчиком, нуждающимся в ее неусыпной опеке и заботе. Одинокая, некрасивая, широкая в кости, ни разу не побывавшая замужем сорокалетняя Полина когда-то приехала в столицу по лимиту из глубинки. Она так и не сумела устроить свою жизнь. Наверное, поэтому свою работу в этой семье, где давно жила в качестве домработницы, а после рождения Бори и смерти его матери еще и няньки, она воспринимала как жизненное предназначение.
   – Чего ты меня звал? Ты ушибся? – спросила она с тревогой.
   – Поля, ты мне ничего не говорила до того, как я тебя позвал? – В вопросе Бориса проскользнула надежда.
   – Нет, мой хороший! А тебе что-то послышалось, и ты испугался? Не бойся, здесь, кроме нас двоих и собачки, нет никого! Может быть, походить с тобой, чтобы ты снова не упал?
   – Нет-нет, не нужно! – поспешно проговорил Боря. – Теперь я просто буду осторожнее. Мы с Бертом еще погуляем. Ты иди, Поля, не волнуйся за меня.
   Когда нянька ушла, вручив поводок Борису, он вполголоса осведомился:
   – Бертик, ты действительно можешь понимать мои слова и мысли?
   – Конечно! – с готовностью ответил я беззвучно. – Теперь и ты тоже! Хочешь, проверим?
   – Как? – одними губами спросил Борис.
   – А ты мысленно попроси меня о чем-нибудь.
   – Хорошо, давай попробуем, – вслух сказал Боря и задумался.
   Он наморщил лоб, крепко сжал губы и зачем-то поднял лицо к небу. И в этот момент я услышал его мысленную просьбу:
   – Подойди ко мне, положи морду мне на ногу и пролай три раза!
   – Ну, что за ребячество, в самом деле?! Но раз уж ты этого хочешь – изволь, – отослал я ему свой ответ и в точности выполнил приказ.
   Троекратно отлаявшись, я спросил:
   – Ну, теперь поверил?
   – Но это же просто невероятно! – Борис говорил взволнованно и возбужденно. – Кому-то рассказать – не поверят!
   Мы с ним отошли в самый дальний уголок участка, чтобы Полина нас не услышала.
   – Как же так? – не унимался Борис. – Мы с тобой теперь можем разговаривать! Вот здорово! И даже не обязательно вслух. Песик! Это же просто чудесно! Я так счастлив! А ты рад, мой хвостатый друг?
   – Еще бы! Ты бы знал, сколько я ждал этого момента. Теперь у нас с тобой будет совсем другая жизнь. Понимаешь, хозяин?
   – Не называй меня хозяином! Мы – друзья! А, значит, должны помогать друг другу! Правда, пока помогаешь мне только ты, а мне нечего предложить взамен, кроме общения и поглаживания твоей шерстки и бороды, как ты любишь.
   – Хозяин… то есть, друг, да мне больше ничего и не надо! Если бы ты знал, какое это счастье – понимать тебя и знать, что и ты испытываешь то же. Теперь я смогу рассказать тебе, как я по-новому стал воспринимать все вокруг, как необычно мне было ощущать себя не таким, как другие, – почти изгоем и в мире животных и среди людей. Но сейчас все изменилось – нас как минимум двое, и мы – вместе!
   Я посмотрел на Бориса и поразился перемене на его лице: теперь оно выражало только страх.
   Он довольно долго молчал, а потом сказал вслух:
   – Я не могу вот так, сразу, все переменить в своей жизни. Даже то, что я вдруг стал читать твои мысли, не изменило мое отношение к окружающему миру, не позволило обрести зрение, не приблизило меня к людям. А с другой стороны, меня пугает, что наши с тобой беседы вообще уведут далеко и, в конце концов, просто сведут с ума!
   Я только покачал головой и подумал, насколько, все-таки, несовершенен человек, если даже в таком юном возрасте ему свойственны сомнения и переживания там, где надо радоваться и восхищаться. Остается пожалеть наших двуногих братьев, не обладающих нашим природными качествами на уровне инстинктов – животным чутьем, интуицией и прозорливостью.

Глава 2

   Постепенно наши прогулки по участку превратились в нечто, необходимое нам обоим. Мы намеренно усложняли свои маршруты, двигались в такт шагам друг друга, ориентируясь на слух. Я шел впереди, стараясь держать поводок чуть натянутым, прислушиваясь к шагам Бориса. Он ходил уже намного увереннее, без палочки, что очень радовало меня; друг тоже вслушивался в мою мягкую поступь и легкое постукивание когтей о тротуарную плитку. Во время этих прогулок я мысленно подбадривал своего друга и уже старался немного корректировать его движение.
   Наконец, мы стали потихоньку выбираться за пределы нашего полигона – на мало ухоженные дорожки садового товарищества. Но, несмотря на плохие дороги, мы с Борисом успешно справились и с этой задачей. Проблема была только в одном: я никак не мог приучить себя не отвлекаться на разные факторы: собак, шумных людей и особенно – кошек.
   Кошки – это вообще отдельная история! Мое сильное внутреннее желание не реагировать на их наглое появление перед моим носом все никак не побеждало; появление кошек не оставляло меня равнодушным и безразличным, как бы я этого не добивался.
   Мне до сих пор стыдно вспоминать об одном эпизоде в разгар того самого лета, когда мы, впервые без сопровождения Полины, вышли прогуляться за ворота нашего участка.
   Время было послеобеденное. Народу практически не было, и мы решили пройтись по окружной дороге, огибающей все наше садовое царство. Мы прошли уже больше половины пути, как вдруг с верхушки забора прямо передо мной спрыгнул громадный рыжий кот и, как ни в чем не бывало, не торопясь, стал медленно и лениво переходить улицу, двигаясь на противоположную сторону. Шерсть у меня поднялась дыбом, и учащенно забилось сердце, но я, не показывая виду, что это меня задело, продолжал движение, кое-как уняв дрожь в лапах. Но проклятый кот, словно нарочно, демонстративно развернулся и проследовал в обратном направлении прямо перед моим носом. При этом он издевательски усмехался в длинные усы и озорно косил желтым глазом в мою сторону. Этой наглости я стерпеть не смог. Забыв обо всем на свете, я рванулся за наглецом, чтобы проучить мерзавца, как следует. Поводок, обмотанный для надежности вокруг запястья Бориса, опрокинул его с ног с мощностью в одну собачью силу, как пушинку, и даже немного протащил за мной по земле. Дико расхохотавшись, зловредный котяра, как бы нехотя, грациозно запрыгнул на свой забор и был таков!
   Я обомлел! Из-за проклятого кота я чуть было не угробил моего дорогого хозяина, который оказался на пыльной дорожке, не успев произнести даже слова. Я подбежал к нему, лежащему на земле, и со страхом оглядел со всех сторон.
   – Как ты, Боря? Сильно расшибся, дорогой? Извини меня, пожалуйста, я очень виноват. Все мой неистребимый инстинкт! – из меня, как из пулемета, посыпались беззвучные фразы раскаяния.
   – Все в порядке, Берт, не волнуйся! – вслух проговорил Борис. – Я даже испугаться не успел, настолько неожиданно все произошло! Вроде, все цело. Но ты, пожалуйста, в следующий раз не забывай, что мы с тобой связаны одной цепью – поводком.
   – Все-все! Это было в последний раз! Этот котяра… ты не представляешь, насколько он вывел меня из равновесия! Видел же, гад, что я на привязи, поэтому и провоцировал меня специально.
   Этот постыдный эпизод с котом чуть было не испортил все мое дальнейшее существование. От няньки не укрылось ничего: ни местами грязная одежда Бориса, ни свежие ссадины на его локтях, ни виноватая моя морда.
   – Что случилось, Боря? – строго вопросила она, придирчиво оглядывая внешний вид своего любимца. – Ты что, падал? А куда смотрело это хвостатое чудище? А еще в поводыри метит, маленький мерзавец!
   – Бертик не причем, Поля. И вообще, не называй его так, пожалуйста. Ему это не понравится!
   – Скажите, какие нежности! – ворчала няня, отряхивая одежду моего друга. – Можно подумать, он хоть что-то понимает!
   Знала бы бедная Поля, насколько в точку она попала!
   – Все, больше без меня за ворота ни ногой! Не хватало мне еще и этой головной боли. Теперь гулять будете здесь по участку и на моих глазах.
   – Поля, милая, ну пожалуйста, не запрещай нам этого! Подумай, я ведь не могу всю жизнь ходить по кругу, как в тюрьме. Нам с Бертом нужны эти тренировки. Просто жизненно необходимы! Обещаю, что буду осторожен. А Бертика отдадим в специальную школу для собак-поводырей. Мне папа обещал! Но прежде мы должны и сами что-то уметь. Понимаешь? Должны чувствовать друг друга!
   Няня немного помолчала и задумчиво произнесла:
   – Не знаю, может, ты и прав. Но будь осторожен, дорогой мой. Я не переживу, если с тобой что-то случится…
   С той поры прошло три года. За это непродолжительное для Бориса и весьма ощутимое для меня время мы настолько притерлись друг к другу и научились угадывать и предугадывать наши нехитрые желания, что нам могли бы позавидовать самые крепкие, проверенные годами совместно прожитой жизни семейные пары. Не скажу, что за этот период все было гладко. Одно только мое обучение в пресловутой школе поводырей вспоминается мне, как кошмарный сон. До сих пор, когда я вспоминаю свои четырехмесячные страдания, у меня сводит челюсти, колет где-то под ложечкой и дыбом встает моя короткая шерсть.
   Заключение меня в этот собачий концлагерь сопровождалось весьма лестным для меня образом: Павел Николаевич, предваряя свою задумку очень убедительным рассказом о необходимости такого обучения, подготовил к этой мысли и меня.
   И этот день наступил! Меня стали готовить к школе, словно к встрече с королевой Англии. Вдвоем с Полей они очень тщательно помыли меня, постригли, расчесали и даже побрызгали парфюмом для собак – специальным составом от блох, пахнущим весьма недурно. И вот я, весь такой чистый и благоухающий, прибыл в самый настоящий собачий ад (где-то слышал, что есть и такой!).
   Для начала меня заперли в одиночную камеру, грязную и вонючую, представляющую собой специальный вольер, огороженный сзади досками, а по бокам отделенный металлической сеткой от разношерстной братии – товарищей по несчастью. В общем-то, очень благородное и, самое главное, нужное дело поставлено было здесь на поток без всякой привязки к индивидуальным способностям и склонностям обучаемой публики.
   Все действия горе-учителей неизменно вызывали у меня протест. Нет смысла приводить все их методы, но, если бы я не понимал человеческую речь, мне пришлось бы очень туго. И только осознание необходимости этой экзекуции, называемой мудреным словом «дрессура», а также мое стремление помочь другу и хозяину, позволили мне вытерпеть все! А терпеть приходилось многое: и грубые окрики (и это собачники-профессионалы!); и стылое неудобство вольера; и полуголодное, почти издевательское существование, сопровождавшееся постоянной сварой озлобившихся в мало переносимых условиях соседей.
   Все это вместе взятое, плюс гнетущая тоска по дому и Борису, чуть, было, не предопределило мое будущее в сторону беглой и недодрессированной особи, не выдержавшей испытание. Говоря попросту: я с трудом подавил свое естество, со страшной силой гнавшей меня на волю, когда мне представился удобный момент.
   Помню, как, гуляя по закрытому загону, я случайно обнаружил лаз под деревянным забором, прорытый неизвестно кем, но, думаю, с известной целью. Небольшое отверстие в подгнивших снизу досках было замаскировано бурьяном, и только при ближайшем рассмотрении являло собой заманчивую перспективу долгожданной свободы.
   Но – увы – я так и не поддался этому искушению и ничуть теперь о том не жалею! С большим трудом, но несомненной для себя пользой я наконец получил долгожданный официальный статус собаки-поводыря! Что давало мне это звание? Формально оно для меня мало, что значило. Скорее, это грело душу отцу Бориса, который сильно переживал за сына и теперь мог быть хотя бы немного спокойней за его дальнейшую жизнь.
   Не хочу кривить душой, но навыки-то я, все же, какие-никакие получил. Теперь я как минимум знал, как вести себя в экстренных ситуациях, как правильно идти, чтобы чувствовать хозяина, как не бояться различных пугающих или отвлекающих звуков и, конечно же, не реагировать на кошек и других бегающих, прыгающих или ползающих живых тварей, включая людей. Словом, все, что я раньше подсознательно понимал и принимал как безусловную необходимость, было вбито в меня в собачьем аду не хуже ржавого гвоздя в толстую доску – надежно и навсегда!
   Между тем, с возрастом у Бориса стали проявляться несколько эгоистичные наклонности, что сказывалось и на наших с ним отношениях. Он все больше позволял себе покрикивать на меня, недовольно кривил губы, а один раз даже замахнулся на меня, когда я не слишком быстро, по его мнению, выполнил команду.
   Но я прощал все! Прощал ему – другу; но безропотно принять все возрастающее его раздражение и некоторую появившуюся отчужденность, которая с пугающей периодичностью, словно нож в масло, врезалась в наши с ним ранее безмятежные отношения, не мог.
   Взросление Бориса было тем более мучительным, чем ближе он соприкасался с проблемами этой самой взрослой жизни. Ему стукнуло пятнадцать, и его жизнь, а вместе с ней и моя, стала стремительно катиться под откос. Я все чаще заставал его сидящим с выражением задумчивой скорби на лице. Его обостренный, как у всех слепых, слух порой даже не улавливал мое появление, сопровождающееся стуками когтей по паркету. И, когда я по привычке клал ему на колени голову, Борис только вяло отмахивался от меня, словно от надоедливой мухи. И это было обиднее всего. Я пребывал в полной растерянности. У меня на глазах рушился тот мир, который мы оба с ним создали.
   – Хозяин, что с тобой? Почему хандришь? – снова и снова повторял я ему один и тот же вопрос.
   Но он не отвечал, а я никак не мог настроиться на его волну. Тоскливые дни потянулись друг за другом, словно стая измученных перелетных птиц. Приходил очередной сиротливый робкий рассвет, чтоб смениться на безрадостный полдень. А он, в свою очередь, подгонял хмурый вечер, притягивая одинокую безысходную ночь.

Глава 3

   Наконец, в один прекрасный день все это мне изрядно надоело. Умом я понимал, что именно послужило причиной такой хандры у хозяина – наступало время окончания школы его сверстниками и выбора своей дороги. Ему же предстояло влачить, по его собственным словам, жалкое существование.
   И эти настроения надо было срочно менять. Но как? Я ломал над этим голову довольно долго, пока вдруг случайно не увидел по телевизору один очень интересный сюжет про карстовую пещеру, совершенно случайно не так давно открытую одной туристской группой где-то на Среднем Урале.
   Они остановились на ночлег на опушке леса и, ставя палатку, обнаружили провал в земле. Наутро, забыв об основном маршруте, они продолжили раскопки и, к своему неописуемому удивлению, откопали подземный ход, круто уходящий глубоко вниз и окаймленный по периметру почерневшим от времени и сырости камнем, напоминающим известняк. Бросив в узкий – около одного метра в диаметре – шурф камушек, по пропавшему в недрах земли звуку его падения они поняли, что соваться туда самим по меньшей мере глупо и опасно.
   Через некоторое время прибывшие на место открытия доселе неизвестной подземной пещеры спелеологи исследовали небольшую ее часть и пришли к выводу, что она огромна и имеет очень запутанную систему проходов карстового происхождения.
   Затем о пещере на несколько лет забыли – наступали смутные перестроечные времена. А буквально недавно один из энтузиастов-исследователей, принимавших участие в том, первом спуске, решил организовать для дальнейших исследований свою собственную группу. Он объявил набор спелеологов, причем предпочтение отдавал людям с неординарными способностями! Объяснял он эту причуду просто – слишком уж загадочной, по его мнению, была эта подземная пещера!
   Это было то, что нужно! В условиях кромешной темноты подземелья мы – Борис с его почти звериным слухом и великолепным осязанием, и я со своим собачьим нюхом – могли дать сто очков вперед любому суперпрофессионалу! Ведь вместе мы составляли как бы единое целое – слаженный и телепатически совершенный организм. И в этом нам не было равных!
   Мое предложение поначалу никак не заинтересовало Бориса. Но, когда он сам услышал об этом при повторном показе сюжета, буквально загорелся. Его даже не смутило то, что он еще школу толком не окончил, ведь впереди были выпускные экзамены.
   – Понимаешь, Бертик, – говорил он мне, – я никогда себе не прощу, если не попробую пройти этот отбор. Мы должны сделать это во что бы то ни стало! Может быть, это мой последний и единственный шанс найти себя в этой жизни хоть в чем-нибудь.
   Но как осуществить задуманное? Как связаться с этим спелеологом? Позвонить по имеющемуся в рекламе телефону Борис не мог. Что он сказал бы? Что он слепой школьник, мечтающий найти себя? Или что у него есть понимающая его собака-поводырь? Его бы точно даже слушать никто не стал, а поехать к нему на Урал просто так, без звонка, мы тоже не могли. Да и поездка такая без сопровождения вряд ли была осуществимой. Нет, без посторонней помощи нам было не обойтись! Но кто из взрослых мог бы оказать нам такую услугу? Отец? Исключено! Мы стали ломать голову, но ничего придумать не могли. Борис снова впал в уныние и отчаяние. Оставалось только ждать…
   А время шло. Борис окончил среднюю школу экстерном, а мы с ним все продолжали прислушиваться к теленовостям, в надежде услышать хоть что-нибудь о затее спелеолога-энтузиаста. Но о пресловутой пещере все словно забыли. То ли это так и осталось мечтой этого исследователя, то ли он все же осуществил задуманное инкогнито, или у него пропал энтузиазм – неизвестно. Этот факт одновременно и огорчал нас, и радовал. Ведь оставалась надежда! Надежда на то, что еще не все потеряно. И мы дождались!
   К нам в гости приехал двоюродный брат отца Егор. Был он в Москве в командировке и, поскольку они с отцом давно не виделись, решил ненадолго заскочить повидаться. Это был очень шумный, веселый и толстый человек, всю жизнь проработавший начальником геологической партии и исходивший всю Россию пешком вдоль и поперек, несмотря на свои, более чем внушительные, габариты.
   Они сидели на кухне с отцом Бориса, и был слышен только бас Егора да его хриплый раскатистый смех. Все в нем вызывало во мне противоречивые чувства. Если его огромное тело, манера размахивать руками, его голос пробуждали во мне ужас, то огромный заряд энергии, буквально бьющей из него фонтаном, вызывал особое уважение! Всей своей собачьей шкурой я чувствовал, как эта его положительная энергетика заполняет нашу большую квартиру до краев.
   Мы с Борисом по обыкновению сидели в своей комнате и занимались каждый своим делом, как вдруг наши чуткие уши уловили знакомое и такое волнительное для нас обоих слово: пещера!
   – Представь себе, и это – мой ученик! Открыл пещеру, понимаешь, и даже мне не сказал! Ну, не подлец?! – с возмущением говорил Егор.
   – Возможно, у него просто не хватило денег на такое дорогое удовольствие, как спелеологическая экспедиция? – тихим голосом отвечал отец.
   – Ну и что? Он же знал, как для меня важны такие открытия! Именно в подобной пещере я десять лет тому назад обнаружил молибден. И он сам, кстати, тогда был в моей команде. Ну, ты должен помнить эту нашумевшую историю. Я тебе, кажется, писал об этом.
   – Нет, Егор, что-то не припоминаю.
   – Ладно, не важно… Короче, когда я случайно узнал об этом от других людей и прижал его к стенке, он стал объяснять мне что-то про какие-то там трудности с набором людей, отсутствием спонсоров и тому подобной чепухе.
   – Ну, почему же чепухе? – недоуменно спросил отец. – Деньги еще никто не отменял, а у тебя, насколько я знаю, их никогда не было!
   – Да пойми же, Паша, деньги, безусловно, важная деталь, но не главная! Команда – вот основная составляющая успеха любого предприятия! Не мне тебе об этом говорить. А я в этом спец! Во время своих экспедиций я, поверь, научился справляться с любой проблемой. Были бы надежные и проверенные люди! Короче, Паша, я предложил Алексею – так его зовут – свои услуги по набору команды, а его задачей было найти деньги. И он согласился! Я ведь, кстати, еще и по этой причине в Москву приехал, помимо дел в министерстве: здесь живет один мой очень интересный приятель Серега Коротаев. Представь себе, он – дигер, обладающий серьезными способностями ориентировки под землей. На его счету несколько открытий! Я его знаю еще по первым нашим совместным геологическим экспедициям. У него очень необычная судьба. Он, ведь, подкидыш, воспитывался в детдоме. И однажды, в возрасте лет десяти он убежал оттуда. Как и многим другим, ему там было очень не сладко. Убежать-то убежал, а куда бежать, толком не знал! И очень долгое время скрывался в подвале заброшенного дома, совсем один. Ел даже крыс, – как он рассказывал. Только бы не возвращаться! Но потом, все же, не выдержал и сам вернулся. С тех пор у него и появилась тяга к подземельям.
   К слову сказать, у Алексея интересная задумка: набрать команду из специалистов-спелеологов с неординарными способностями, и Сергей вписывался в набор, как нельзя лучше. Поначалу эта затея с уникумами меня несколько покоробила. Ну, где он будет набирать их? Ведь у людей должен быть опыт спелеологии. Но потом я стал вспоминать всех своих товарищей и понял, что и среди них есть абсолютно уникальные люди.
   – Постой, Егор, – проговорил отец, – зачем нужна вся эта кутерьма со спелеологами-экстрасенсами? Что за блажь такая? А просто специалистов своего дела твоему Алексею недостаточно?
   – На этот вопрос Леша ответил очень просто: пещера – необычная, значит, и люди должны быть такими же.
   – И в чем ее необычность? – не унимался Борин отец.
   – А вот про это Лешка мне так и не смог толком объяснить!
   После непродолжительного молчания, сопровождавшегося звяканьем столовых приборов и звоном стеклянной посуды, Егор произнес:
   – Знаешь, Паша, – в общем, я его понимаю. Иногда я и сам встречался с совершенно необъяснимыми явлениями, и мне порой самому не хватало неких необычных способностей, дабы заранее предотвратить опасность. Чего-чего, а уж этого добра мне за мою жизнь пришлось нахлебаться вдоволь.
   – И где же ты собираешься искать подобных людей?
   – А их и искать не надо! – пророкотал Егор. – Они мне сами позвонили, благодаря телерекламе. У меня в этой тетрадочке адреса и телефоны двадцати с лишним кандидатов! Я собираюсь предложить Сергею поучаствовать в отборе этих претендентов. Сам-то он уже дал согласие на экспедицию. И вот я подумал, что лучше всего такой отбор сделать здесь, в Москве. Надеюсь, он согласится мне в этом помочь.
   – Егор, а помимо Сергея у тебя уже есть отобранные кандидаты? И вообще, сколько всего людей ты собираешься набрать в команду?
   – Значит, так: мы с Лешей, Сергей и еще двое из моих давних друзей, уже спускавшихся со мной в пещеры – уже пятеро. Следовательно, еще четверо или пятеро. Вот этих остальных я с помощью Сереги и хочу отобрать.
   – И чем же те двое так отличились? – Борин отец, казалось, был настроен несколько скептически, что, безусловно, не осталось незамеченным со стороны Егора.
   – Ты напрасно иронизируешь, Паша! – прогремел Егор. – Представь себе, один из них – Саша Николаев – потомственный врачеватель, вырос на Алтае в глухой деревне. Прожил всю сознательную жизнь без родителей, пропавших в тайге, с бабкой-ведуньей и дедом-лесником. Заочно учился в мединституте. Лечит всех и вся, знает травы, камни и вообще природу, как себя самого. А второй – Коля Смертин – тот вообще уникальный геолог. Он с закрытыми глазами, на ощупь определяет любую породу на ее состав с поразительной точностью. Говорит, что у каждого камня есть своя энергетика, и через кожу он ощущает ее в виде этаких цветных образов. Представляешь, каждый химический элемент в его мозгу отражается определенным цветом! Вот такие люди. И тоже уже дали свое согласие.
   Я посмотрел на Бориса. Он весь превратился в слух, подавшись вперед всем телом. Рот его приоткрылся, на лбу выступили мелкие бисеринки пота, кулаки нервно сжимались и разжимались. Казалось, еще мгновение и…
   – Папа, дядя Егор, подождите, послушайте меня! – вдруг выкрикнул он срывающимся голосом.
   Голоса на кухне замолкли, раздались шаги, и в комнату вошел Павел Николаевич.
   – Что случилось, Боря? – спросил он с тревогой. – Ты что-то хотел сказать? – Он внимательно осмотрел комнату, и его взгляд задержался на мне. – Что-то с Бертом?
   – Нет-нет, с нами все в порядке. Мы слышали ваш с дядей Егором разговор, и я хотел сказать, что мы с Бертом просто мечтаем попасть к нему в экспедицию.
   – Во-первых, Борис, – строго произнес отец, – подслушивать некрасиво, во-вторых… Постой-постой, что значит – в экспедицию?
   – Да, именно в экспедицию, папа. Ты не ошибся, – Борис говорил хриплым от волнения голосом, но достаточно твердо.
   – Ты меня, конечно, извини, Боря, я – твой отец, и ты не будешь на меня в обиде, если я все-таки напомню тебе, что ты не совсем здоровый человек. Даже для обычной жизни, не говоря уж об экстремальных ситуациях. Неужели ты не понимаешь такие элементарные вещи?!
   – Папа, разреши мне поговорить с дядей Егором! – Борис упрямо наклонил голову, и его руки крепко вцепились в подлокотники.
   – Что за шум, а драки нет? – На пороге возник толстяк Егор. – Паша, не зажимай инициативу! – И, обращаясь к Борису, весело пробасил: – Давай, жарь, малец!
   – Не такой уж и малец! У меня, между прочим, паспорт имеется! – звенящим голосом проговорил Боря.
   – Егор, не обращай внимания! – начал, было, Павел Николаевич, но Егор так на него посмотрел, что отец Бори даже закашлялся.
   – Не тушуйся, парень. Говори!
   – Понимайте, мы с Бертом давно уже все знаем – и про пещеру, и про ее случайное открытие туристами, и про набор необычных спелеологов. А теперь узнали и самое главное – что набор еще не закончен и экспедицию никто не отменял! Мы хотим участвовать в этой экспедиции во что бы то ни стало! – Боря говорил горячо, но достаточно твердо, как человек, уже все для себя решивший. – И потом, мы с ним идеально подходим по вашим условиям: мы – телепаты!
   Наступила пауза. Я переводил взгляд от отца к Егору и обратно. Выражение лиц у обоих было совершенно одинаковое – ошарашено-недоверчиво-сочувствующее.
   – Телепаты-ы?! – протянул Егор удивленно. – Постой, а Берт – это кто?
   – Собака моя. Вот он! – И Боря указал в мою сторону.
   – Это что, шутка такая, племяш? – Егор испытующе посмотрел при этом на отца Бориса, словно ища у него ответ. Тот только пожал плечами.
   – Вовсе нет, – спокойно ответил Борис. – Хотите, докажу?
   – Интересно! Ну, попробуй, попробуй!
   – Значит, так. Вы мне на ухо скажете любое свое желание, которое должен будет выполнить Берт, и он все выполнит!
   – Ну-ну! – Егор еще раз взглянул на Бориного отца, который стоял, как изваяние и, не спеша, подойдя вплотную к Боре, стал нашептывать что-то ему на ухо.
   В это мгновение я без особого труда уловил от Бориса бессмысленное по своей сути пожелание Егора. Мне даже смешно сделалось и, если б я смог рассмеяться, непременно сделал бы это. Я поднялся с коврика, пошел в прихожую, осторожно взял в зубы необъятный Егоров ботинок, воняющий, между прочим, отнюдь не колбасой и, подойдя к Павлу Николаевичу, аккуратно положил тот перед ним. Затем, следуя дальнейшим указаниям, обернулся разок вокруг собственной оси и пролаял три раза.
   – Это невероятно! Как ты это делаешь? – захохотал Егор, хлопая себя по ляжкам. – Ну, уморили, братцы! Да вам в цирке надо выступать, а не по подземельям шастать!
   – Дядя Егор! – проговорил воодушевленный хорошим настроением собеседника Борис. – Берт понимает и человеческую речь, и вы сами можете попросить его о чем угодно.
   – Ага, вот, значит, как? Ну, ладно… Так, уважаемый Берт Борисыч, сходите-ка, любезный, на кухню и принесите мне, скажем, э-э-э… вилку! – Он подмигнул так и не отмякшему Паше.
   Когда я сделал и это, Егор посерьезнел:
   – Да, молодой человек, вы меня действительно удивили! Все это, безусловно, интересно и даже поразительно, но для нашей работы не очень пригодится, как ни жаль мне тебе, племяш, об этом говорить. Да и опасно это в твоем э-э-э… положении. Папа твой совершенно прав!
   – Я и мой пес там, в темноте, пригодимся, как никто другой! – горячо заговорил Боря. – Я безошибочно ориентируюсь в любом замкнутом пространстве, как летучая мышь. У меня феноменальный слух с раннего детства. А в паре с собакой мы лучше любого человека! Он для меня – глаза. Я для него – язык. Все остальное вы видели сами. Я уже не говорю о его великолепном собачьем чутье, выносливости, силе и смелости! А какой он поисковик! И, к тому же, он совсем неприхотлив в еде, и это – отличительная черта породы! И еще. Дядя, Егор, для меня это последний шанс, и я не могу его не использовать, иначе загнусь! И потом, мы же родственники и должны помогать друг другу, ведь так?
   Снова наступила пауза. Я с тревогой смотрел на них и думал, что сейчас, в эту минуту решается наша с хозяином судьба. Но я не мог не отметить про себя, насколько мне было безумно лестно и приятно то, как высоко оценил Боря мои собственные качества. Только я не понял, причем здесь поисковик? Миттели никогда не были поисковыми собаками, как, скажем, сенбернары или водолазы. Ну, если только для поиска наркотиков – тогда правильно! Мои бородатые собратья действительно использовались на немецкой таможенной службе в этой ипостаси. Сам видел такой сюжет по телевизору. Ну, да ладно, кашу маслом не испортишь!
   Наконец Егор вышел из ступора, крякнул и, поманив за собой брата, осторожно вышел на кухню. Они закрылись, наивные, но нам эта преграда была нипочем! Вскоре мы услышали их тихий шепот.
   – Что скажешь, брательник? – спросил Егор.
   – Даже и не думай! – отвечал Борин отец. – Только через мой труп! С тех пор, как умерла Люся, дороже него у меня никого нет и уже, наверное, не будет. Если с ним что-нибудь случится, я не переживу!
   – Паша, я ведь ему тоже не чужой. И я вижу – парень на грани! Понимаю, каково ему! Знаешь, он напоминает мне меня самого в этом возрасте. Я, ведь, убежал с геологической партией, не закончив даже и восьми классов. Через полгода, правда, меня вернули в семью, но все равно я своего добился. Отпусти его, Паша! Под мою ответственность! А?
   – Ну, право, не знаю… – после продолжительного молчания пробормотал Павел Николаевич. – Знаешь, после того, что сейчас увидел, я понял, что совсем не знаю своего сына. Он, оказывается, уже вырос. А я и не заметил! Я его, конечно, понимаю… Но ведь это же опасно, Егор? – Мужчина понизил голос. – Он слеп и все-таки – еще подросток. Неужели ты думаешь, что там ему ничего не будет угрожать, и он… не станет вам обузой? Я бы не хотел, чтобы ты потом пожалел о своей просьбе.
   – Паша, я за свои слова отвечать привык и знаю, что говорю. Я чувствую, что поступаю правильно. Насчет опасности. Там, безусловно, не курорт, но для него сейчас большая опасность – это сидеть дома! Для его душевного здоровья опасность, понимаешь?
   – Ну, что ж…береги его, Егор! И знай, что отпускаю его только из-за тебя.
   Я подошел к Борису.
   – Ты все слышал, хозяин? Ты доволен? – Я положил голову ему на колени и заглянул в его незрячие глаза.
   – Конечно! Ура! Мы победили! – вслух заорал Борис.

Глава 4

   Прошло довольно много времени – почти год – с тех пор, как мы с Борисом получили благословление от его отца на спелеологическую экспедицию. Но в этом случае время было нашим союзником, ведь даром мы его не теряли. Мы усиленно готовились к предстоящему путешествию: тренировались в передаче мысленной информации, занимались физподготовкой, ориентировкой на местности. В общем, для нас это время ожидания не носило негативного отпечатка, как раньше. Теперь мы находились в радостном возбуждении от предвкушения нечто совершенно необычного и, безусловно, приятного.
   Подготовка экспедиции шла своим чередом. И мы были в курсе всех событий, ведь, по настоянию Павла Николаевича, Егор время от времени ночевал у нас.
   Спонсор наконец был найден. Им согласился стать давний приятель и одноклассник Алексея, а по совместительству, как выяснилось позже, еще и известный банкир, не чурающийся дополнительного пиара. Часть необходимых средств на закупку снаряжения и продуктов была получена. Дело стопорилось только по ведомству Егора. Кастинг кандидатов практически ничего не дал – более чем из двух десятков записавшихся к месту отбора пришли, в итоге, человек двенадцать. Да и то – достойными внимания были только двое из них. Остальные, по его словам, были либо шарлатанами-экстрасенсами, не имеющими ничего общего со спелеологией, либо просто городскими сумасшедшими, желающими прославиться.
   Придя к нам после такого отбора, Егор в красках живописал процесс знакомства с одним из основных кандидатов.
   – Представляйте, друзья, – говорил он нам, удобно развалившись на стуле в кухне, – входит этакий жюль-верновский Паганель интеллигентного вида, лет сорока-сорока пяти, в очечках, худой, высокий и сутулый, и сходу начинает описывать ваше жилище!
   – То есть, как? – Чуть не поперхнулся чаем Павел Николаевич. – Что значит – наше жилище?
   – А вот так! Вы, говорит, сегодня ночевали в такой-то комнате с таким-то интерьером. На столе рядом с диваном вижу, говорит, лежит что-то типа военного планшета черного цвета и какой-то узкий кувшин с цветком стоит. Прикинь, Паша, у меня ведь еще с первой моей экспедиции остался вот этот мой офицерский планшет – подарок друга! – И Егор кивком указал на черную, потрепанную и изрядно потертую кожаную сумку с длинным ремнем, лежащую на подоконнике. – Я его повсюду с собой таскаю, как талисман, что ли… К тому же, храню там важные документы. Правда, на встречи беру кейс. Но как, Паша, как он мог об этом узнать?! Да, и кувшин этот с цветком… Сейчас, подождите! – Он проворно вскочил со стула и стремительно вышел из кухни.
   Не успели мы удивиться, как Егор торжественно внес в вытянутой руке зеленую бутылку из-под пива, наполовину заполненную водой, в которой болтался одинокий стебель темной розы.
   – Вот тот самый узкий кувшин! А цветок вчера купил для одной… Впрочем, неважно, потом расскажу, как-нибудь… – Он покосился на Бориса. – Ну, не чудо, а? Этим он меня, конечно, сразу сразил. Правда, есть одно но: отсутствие всяческого спелеологического опыта. Виктор Викторович этот – по его словам турист-любитель – по профессии школьный учитель биологии. И всю жизнь ходил с детьми в походы. А у нас и так настоящих спелеологов – по пальцам перечесть. Правда, есть у него и преимущество: он очень неплохой скалолаз-инструктор, а это в пещерах далеко не лишнее, уж я-то знаю. Плюс, несмотря на видимую худобу, этот человек весьма вынослив и жилист.
   Зато другой – Аристарх – человек не менее колоритный. Представьте себе этакого голиафа – кровь с молоком. Здоровье так и брызжет! Рост под два метра, ручищи, что твои лопаты, силища неимоверная! Вот он – настоящий спелеолог, но – и только! Без особенных необычных талантов, что называется. Зато с громадным опытом прохождения пещер разного уровня от Урала до Кавказа.
   Нам хотя бы еще одного-двух профессионалов. Я уже и Алексею говорил насчет обычных спелеологов, но он уперся: твердит, что там важнее не спелеология, а чуть ли не оккультизм и парапсихология. Ничего не понимаю – какой оккультизм? Причем здесь парапсихология? Но теперь он – начальник, а не я. Я и так превысил полномочия, взяв пацана, едва закончившего школу, с собакой, я уж не говорю об… – Он снова покосился на Борю. —.. Об остальном. А тут еще и сроки поджимают! Туда надо ехать в конце весны или начале лета. Да и объявлять новый набор уже поздно.
   – Егор, так сколько, все-таки, людей у тебя в списке сейчас? – спросил отец.
   – Момент! – Егор достал из планшета листок. – Алексей, я, Боря с Бертом, Сергей – дигер, Саша Николаев – наш врач, Коля Смертин – геолог от Бога, Виктор Викторович – скалолаз-экстрасенс и Аристарх – спелеолог-профессионал. Итого: восемь человек и собака. А Алексей говорил про девять-десять человек. Где их взять? Ума не приложу!
   – Слушай, Егор, я, кажется, смогу тебе в этом помочь. – Павел Николаевич встал и заходил по кухне. – Есть у меня в лаборатории парень один – Дима Котлов – мой ассистент. Ты же знаешь, чем мы занимаемся. Химия – это моя стихия. Так вот, Дима – один из самых перспективных молодых ученых и, к тому же, большой оригинал в хорошем смысле этого слова. Как я мог о нем забыть?! Два раза в год он совершенно один уходит в горы заряжаться энергией, – как он это объясняет. Парень очень спортивный, крепкий, но самое главное – он обладает феноменальными способностями. Дело в том, что на него не оказывает никакого видимого воздействия ни одно из самых едких химических соединений! Его кожа обладает совершенно уникальными свойствами – не вступает в реакцию ни с кислотами, ни со щелочами! Он может запросто голыми руками перенести в ладонях концентрированную серную кислоту или, скажем, едкий натр! Мы его хотели даже выдвинуть для книги Гиннеса, но он почему-то отказался без всяких объяснений. Сказал только, что ему это не интересно.
   – Зато, быть может, ему наше предложение будет интересно, а, Паша? – Встрепенулся Егор – Спрошу, обязательно спрошу и к нам приглашу!
   Дима Котлов оказался весьма приятным, хотя и несколько странноватым юношей. Это был худощавый, невысокого роста, жилистый и широкоплечий парень лет тридцати. Внешне он был совершенно спокоен, но я сразу же почувствовал огромную душевную работу. В нем, словно в огромном котле (надо же, а ведь его фамилия – Котлов!), кипели страсти, и я никак не мог их идентифицировать. Мы, животные, на уровне подсознания моментально ощущаем в людях различные эмоции – страх, уверенность, гнев, обиду или агрессию. Пожалуй, его выдавали только глаза, горевшие каким-то лихорадочным блеском. И еще. И это было самым непостижимым! Он не имел запаха! То есть совсем! Я тут же вспомнил о том, что говорил о нем Павел Николаевич. Димина кожа не подвергалась воздействию каких-то там соединений! Но не это было главным! Бедные люди, они не поняли до конца всю его исключительность! Его кожа ничем не пахла! С таким феноменом я еще не встречался! Все на свете имеет свой запах, даже то, что не имеет плоти, поверхности или объема – тот же воздух вокруг, к примеру. Дима этого не имел, и в моем собачьем сознании такой феномен никак не укладывался.
   Между тем, невозмутимо выслушав размахивающего руками и брызгающего слюной Егора, он просто спросил:
   – А горы там далеко?
   – В принципе, не слишком. Уральские.
   – К зиме освободимся?
   – От чего? – удивился Егор.
   – Ну, экспедиция к зиме завершится?
   – Да ты что, парень! Я рассчитываю не более чем на месяц, и то – в самом крайнем случае. А тебе зачем?
   – Поживем – увидим! Я зимой в горы хожу, – произнес Дима и тряхнул головой в сторону Бориного отца. – Я-то согласен, конечно, если мой руководитель меня отпускает!
   – Ну, вот и ладненько! – Потер руки Егор и подмигнул брату. – Твой шеф не против, тем более он сам тебя и предложил. Теперь ему уже не отвертеться!
   Наконец все приготовления были почти завершены. День начала экспедиции назначен. Егор целыми днями мотался по городу, договариваясь, согласовывая, распоряжаясь. Домой он приходил совершенно разбитый и угрюмый.
   Казалось, чем ближе наше путешествие, тем хуже становится его характер. Он уже не шутил по своему обыкновению, не хохотал громко и яростно не жестикулировал при разговоре. Теперь он вообще предпочитал отмалчиваться. Его явно что-то тяготило. Последнее время, возвращаясь поздней ночью, он тихо звякал посудой на кухне и также тихо, как ему, видимо, казалось, укладывался спать, отдуваясь и вздыхая. А утром, ни свет, ни заря, также тихо куда-то уходил.
   – Егор, что происходит? – спросил его как-то Павел Николаевич, поймав в момент позднего ужина на кухне. – Я не узнаю тебя в последнее время! Что-то не так?
   – Знаешь, Паша, я и сам ничего не понимаю. Все было прекрасно до тех пор, пока мы не назначили день спуска. Из меня как будто весь воздух выкачали! Все из рук валится. В последний момент обнаружилось, что альпинистское снаряжение с браком попалось. Хорошо еще, я вовремя поручил Виктору проверить его. А тут еще вчера Алексею позвонил Сурков – наш банкир – и стал навязывать нам своего протеже!
   – А что за человек?
   – Да я и сам не знаю. Сегодня предстоит беседовать с ним. Банкир говорит, что это – его доверенное лицо и намекнул, что от нашего решения по его поводу зависит успех всего предприятия. Ну, не сволочь ли! И это – перед самой экспедицией!
   – Но вам же нужен был десятый член команды?
   – Нам нужен специалист, а не засланный казачок!
   – Одно другому не мешает!
   – Очень на это надеюсь! – пробасил Егор и утробно зевнул. – Я, Паша, уже ничему не удивляюсь после знакомства с нашей командой. Вот завтра и проверим этого банковского агента.
   Агентом оказалась довольно симпатичная невысокая девица крепкого сложения с задорным вздернутым носиком, большими серо-зелеными глазами и гривой рыжеватых вьющихся волос. Именно такими словами описал Егор ее, появившуюся в офисе Сергея. И это, судя по всему, не оставило его равнодушным.
   Был выходной день, и братья с утра остались дома. Егор с аппетитом уплетал утреннюю яичницу, и настроение у него было явно на подъеме. Неужели эта девица смогла так умиротворить его и привести в обычное добродушно-веселое состояние? Если это так, то заочно я уже люблю ее!
   – В общем, представь, Паша, – весело говорил Егор, – врывается этакий симпатичный рыжий вихрь и объявляет тоненьким таким голоском: я, мол, Настя, от Евгения Владимировича Суркова, но это совершенно ничего не значит! Я, мол, сама по себе, а дядя Женя-сам! Сразу проговорилась, представляешь, что он – ее родственник. Не успел я рта открыть, а она уж свою биографию выкладывает. Строчит, как из пулемета. Говорит, что закончила универ по археологии, бредит Шлиманом, мечтает – ни много, ни мало – раскопать Атлантиду! Успела, пока училась, съездить на практику в две археологические экспедиции – на Ближний Восток и на Алтай. Очень позитивная, безумно любит животных. Слышишь, Берт, это тебя касается! О пещерах мечтала с детства. Считает, что именно там есть шанс открыть нечто совершенно необычное. Я ее спрашиваю: «Дядя Женя твой тебе что-нибудь про нас рассказывал, может, советовал или предлагал? Намекаю, значит, на особое задание».
   – Ага, так она тебе и выложила все! – встрял отец Бори. – А если у нее действительно какое-то задание от банкира?
   – Не думаю. Ну, не похожа она на секретного агента. Уж больно она восторженная какая-то! И простая. Короче, она мне ответила, что, когда узнала от своей матери – сестры Суркова – об этом его вложении, достала всех! И не успокоилась, пока не получила свое. Я, говорит, все равно за вами увяжусь, даже если не возьмете! «Ладно, – говорю ей, – а ты слышала, что нам нужны не только профессионалы, но и необычные по своим способностям люди?» А она мне заявляет: «Ну, тогда вам со мной точно повезло! У меня, – говорит, – неординарное зрение: я вижу в темноте, как кошка!» Кстати, еще и поэтому тоже она выбрала свою профессию. И рассказала историю, произошедшую с ней в детстве.
   – Да, Егор, крепко она тебя зацепила! – снова не удержался отец.
   – Да погоди ты, Паша! Она и вправду интересный экземпляр. Приведу тебе ее рассказ полностью, как запомнил. Скажу только, забегая вперед, мы с Сергеем ее потом проверили – точно, не соврала! Значит, так, когда ей было лет пять-шесть, отвезли ее на лето к бабушке в деревню. Бабушка эта – со стороны отца – жила в очень старом, но достаточно еще крепком доме. А построен он был в свое время на месте сруба сгоревшей избы, также принадлежащей их семье. И вот, в один не очень прекрасный день, Настя осталась без присмотра – бабушка ушла к соседке, как водится, ненадолго, но задержалась сильно. При этом она умудрилась забыть закрыть погреб. Крышка погреба была просто подперта палкой. Настя – девочка любопытная – тут же воспользовалась этим и спустилась по лестнице вниз. Пока она там расхаживала и разглядывала банки да склянки, наверху разыгралась целая баталия с участием живности старушки – ее любимых четырех кошек. Видимо, результатом этой битвы явилась выбитая из-под крышки палка, стоявшая не слишком прочно. Тяжеленная крышка захлопнулась, Настя оказалась запертой в совершенно непроницаемом для света помещении. А надо сказать, что погреб этот остался еще от первой избы. На несгоревшее основание уже потом был надстроен существующий дом. Поэтому погреб был очень глубоким. Этот факт, да еще и глухота бабки, пришедшей позже, не дали ей услышать отчаянные крики и плач Насти. Девочка просидела там часов шесть или семь, пока бегавшая по деревне бабка тщетно пыталась отыскать ее по дворам. И, только отчаявшись найти ее вне дома, она догадалась наконец посмотреть единственное непроверенное место в доме – погреб. Ну, а Настя, просидев и проплакав все это время в кромешной тьме, вдруг поняла, что она кое-что видит в темноте. И, чем больше она там находилась, тем четче различала предметы. Поначалу она не придала этому значения. Ведь в детстве все кажется естественным. Ну, стала она видеть в кромешной тьме, и что? Понемногу успокоилась и даже поела моченых яблок. Ведь голод-то не тетка! Это потом уже к ней пришло осознание своей необычности. И сильно напугало малышку, ведь никто из ее знакомых не умел этого делать. А когда позже она изучила строение человеческого глаза, поняла, что способна воспринимать излучение, доступное лишь некоторым животным. Произошла эта метаморфоза, скорее всего, в результате сильнейшего стресса. Это было единственное, что смогли предположить пораженные ученые-офтальмологи, когда мама Насти привела к ним десятилетнюю дочь. Именно в этом возрасте Настя решилась об этом рассказать родителям.
   – И как же вы ее проверили? – поинтересовался Павел Николаевич.
   – Да очень просто. Попросили ее на складе офиса Сергея отыскать пару коробок со снаряжением с определенной надписью. Свет, естественно, выключили. Окон там нет, двери плотно подогнаны. Сами тоже зашли. Темнота – хоть глаз выколи! Там не то, что коробки на стеллажах отыскать, сами стеллажи совершенно не просматриваются! И она справилась, причем довольно быстро.
   – Да ладно! – не выдержал Павел Николаевич. – Не может такого быть!
   – А вот, представь себе, Паша, очень даже может! В общем, она нам понравилась. Да и деваться особенно некуда – банкир нам этого не простил бы…

Глава 5

   Практически весь май экспедиция готовилась к отправке. Наконец настал и долгожданный день похода. Не буду рассказывать, как наша доблестная команда добиралась, но было уже вечер, когда мы прибыли к месту входа в пещеру. Сам провал по инициативе местных властей был огорожен металлической сеткой и снабжен предостерегающими надписями почему-то на двух языках – русском и английском. Мы быстро разбили лагерь на цветущей поляне.
   О, если бы мне удалось передать всю неповторимость этих одуряющих запахов нетронутой природы! Как жаль, что мы с Борисом практически ничего этого не знали.
   Между тем, три пятиместные палатки были поставлены, люди размещены и готовились ко сну. Были выставлены часовые – всевидящая Настя и мы с Борисом, как самые приспособленные к темноте. Втроем мы устроились у небольшого костерка и, глядя на веселые язычки пламени, задумались каждый о своем.
   – Скажи, Боря, – вдруг тихо проговорила Настя, – а тебе не бывает страшно?
   – Бывает иногда, но не сейчас. А почему ты спросила? Потому что я слепой? – Борино лицо в отблесках костра было совершенно спокойным.
   – Вовсе нет, что ты! – поспешно ответила девушка. – Просто, мне вдруг сейчас сделалось страшно. Я сама так долго этого хотела, так ждала и надеялась, а когда до спуска в подземелье остались считанные часы, вдруг чего-то испугалась. Сама не пойму – чего! Ты только не говори никому, ладно?
   – Не волнуйся, не скажу! Мне и самому как-то не по себе, по правде сказать… Что это? – Встрепенулся вдруг Боря. – Вы слышали это?
   Я приподнял голову и прислушался. Откуда-то снизу действительно послышался какой-то приглушенный гул.
   – Я ничего не слышу… – Настя вертела головой во все стороны. – Тебе, наверное, послышалось, – добавила она неуверенно.
   – А ты, Бертик, что-нибудь слышал? – спросил вслух Борис.
   – Да, хозяин! Плохое здесь место! Мне не нравится, – передал я ему свои ощущения.
   – Полно тебе, Берт! Ты же сам этого хотел. Не будем пугать девушку, – также телепатически ответил Боря. – А ты тоже уверен, что этот звук из-под земли?
   – Оттуда! И надо предупредить взрослых!
   – Давай до завтра отложим. К тому же, кажется, гул прекратился. – Боря приложил ухо к земле.
   Я снова прислушался.
   – Вроде, да. Что же это было? – меня уже бил озноб. Страх железной хваткой сжал мое бедное собачье сердце.
   Борис тут же уловил мое состояние. Но вслух он бодро произнес, обращаясь к собеседнице:
   – Да нет, ничего. Наверное, и вправду показалось! Мало ли чего покажется ночью. А ты, Настя, была когда-нибудь в подземной пещере?
   Я восхищался своим хозяином, ведь мой страх – я это чувствовал – передался и ему, но он сумел взять себя в руки. Неужели и на него так повлияло присутствие этой девушки?
   – В пещерах не была никогда, хотя всегда об этом мечтала. – Настя явно успокоилась. – Знаешь, у меня такое ощущение, что в этой экспедиции я, как археолог, прославлюсь. Правда-правда, не смейся! Мне кажется, что именно здесь, в этой пещере мне повезет, и я, то есть все мы, конечно же, откроем нечто доселе невиданное и еще никем не открытое, – как знаменитый Шлиман.
   – У меня тоже такое же чувство, но относительно меня, – задумчиво протянул Борис. – Мне тоже кажется, что и я открою для себя нечто важное…
   – О чем воркуете, голубки? – раздался приглушенный голос Егора. И, не дожидаясь ответа, он пожаловался: – Что-то не спится мне, братцы. – Он подошел к костру и подбросил сухую ветку. Огонь тут же весело принял ее в свою компанию. – Не замерз, племяш? – Он дружески потрепал по плечу Борю, усаживаясь с ним рядом.
   – Дядя Егор, сколько можно говорить: я не маленький, и не надо меня опекать!
   – Ну-ну, не обижайся! Я все понимаю! – Он хитро посмотрел на Настю, сосредоточенно думающую о чем-то.
   – Дядя Егор, – произнес Борис, – мне надо кое-что сказать вам. Это личное. Пойдемте в вашу палатку. – Он обернулся ко мне. – Берт, останешься с Настей!
   – Ну, пойдем, – удивился Егор.
   В Егоровой палатке кроме Алексея, посапывающего сейчас в спальнике, никого не было. Добрая половина ее была занята снаряжением и продуктами. Там же стоял небольшой складной столик и два таких же стульчика.
   – Добро пожаловать в наш штаб! – шепотом провозгласил Егор. – Присаживайся, слушаю тебя.
   Говорили они очень тихо, чтобы не разбудить спящего начальника, но я слышал каждое слово, благо палатка Егора была недалеко, а мой слух мог уловить и то, что человек не слышал.
   – Дядя Егор, – раздался Борин шепот, – мы с Бертом слышали снизу отчетливый гул, как во время извержения вулкана. Потом он, правда, прекратился. Я не стал это говорить при Насте, чтобы ее не испугать. Вы не знаете, что это может быть?
   – Я знаю наверняка только одно: это точно не вулкан, поскольку под землей!
   – Я не шучу, дядя Егор!
   – О чем секретничайте, полуночники? – подал голос Алексей. – Да не сплю я уже, не сплю! Уж не про странный ли звук из пещер?
   – Точно! Боря его слышал, – все еще шепотом сказал Егор. – А ты что, тоже его раньше слышал? Когда спускался первый раз?
   – В том-то и дело, что да, и не только я один! Когда после спуска мы только начали обследовать первую галерею, ничего необычного не было. Мы решили обойти несколько ответвлений, углубляясь не больше, чем на пятьдесят метров в каждое. Проходов было шесть или семь, примерно метровой ширины и высотой около трех метров. Мы разделились по двое на проход. И, поскольку нас было шестеро, обследовали только три из них. Я пошел с Виталиком – это мой давний напарник. Прошли примерно метров тридцать-сорок, как вдруг отчетливо раздался этот самый звук. Он то нарастал, то утихал. И шел он откуда-то из глубины, кажется… Впечатление было такое, будто метро рядом проходит. Только это был однотонный, ровный и мощный такой гул. И когда он вдруг также неожиданно прекратился, на уши еще продолжало сильно давить. Мне сделалось просто дурно: подкатила тошнота, выступила испарина, сердце заколотилось, конечности похолодели. Стало тяжело дышать. Смотрю – и Виталику не лучше! Дыхание у меня перехватило так, что и слова сказать не могу. Я ему рукой показываю, давай, мол, назад возвращаться, а у него глаза безумные, лицо посерело, губы прыгают. Схватил я его за руку и за собой назад поволок. И только в большой галерее нас обоих отпустило немного. Подождали мы остальных, да и наверх, на воздух! Наскоро собрались и уехали восвояси. А, когда уже в поезде ехали, собрал нас старший группы и каждого стал на беседу в свое купе вызывать. Поговорил и со мной. Расспросил что да как, что видел, слышал, какие ощущения, самочувствие. Ну, я все рассказал – и про гул, и шум в ушах, и про все остальное. Он все аккуратно записал в тетрадочку и строго-настрого запретил мне все это кому-либо рассказывать. На том и разъехались по домам. А через некоторое время и вовсе не до этого стало. Да и шеф наш, кажется, помер уж к тому времени. А у меня пещера эта в печенках занозой засела. Не дает покоя! Вот я и решил всех наших найти. Но куда там! Как в воду канули. Команда наша была собрана стихийно, откуда придется, в спешном порядке. Толком никто никого не знал. Я – к Виталику. А он к тому времени запил сильно. Совсем облик человеческий потерял. Остальных так и не нашел…
   Наутро команда в полном составе выстроилась у штаб-палатки. Алексей заметно нервничал. Но вид у него был бодрый. Ночное бдение, казалось, никак не сказалось на нем.
   – Друзья и соратники! – начал он торжественно. – Хочу вас, во-первых, поздравить с днем начала спуска и пожелать, чтобы он совпал с днем самых невероятных, но позитивных приключений. Во-вторых, должен вам сообщить о том, что объект нашей спелеологической экспедиции никем и никогда исследован не был. Поэтому может быть опасным! Во избежание непредвиденного вы все строго должны соблюдать дисциплину. Подчиняться старшему группе, то есть мне; или, в мое отсутствие, моему заму Егору. Провинившиеся будут немедленно отчислены из состава группы, если останутся живы, конечно… Шучу! А если серьезно, повторюсь: наша экспедиция чрезвычайно опасна! Я сам уже сталкивался здесь с необъяснимыми явлениями и знаю, что говорю. Нас десять человек. Спускаться будем так: шестеро внизу, четверо для подстраховки наверху. Потом по необходимости будем меняться. Переговоры с помощью рации. Здесь наверху с Егором остаются: Борис с Бертом, Настя и Виктор. Вопросы есть?
   – У меня вопрос! – Как в школе подняла руку Настя. – Почему я остаюсь? Я тоже хочу вниз!
   – На первый раз я отвечу на подобный вопрос. Потому, что я так сказал, а приказы начальства не обсуждаются – это во-первых; потому, что ты ночью дежурила – во-вторых. И в-третьих, ты здесь – единственная женщина, а хозяйство кому-то налаживать надо. Ребята придут голодные, грязные… Я доходчиво объяснил?
   – Доходчиво! – недовольно буркнула Настя.
   – Еще вопросы есть? – Взглядом обвел команду Алексей.
   Вопросов больше не было.
   – Тогда по коням и – с Богом!
   Прошло достаточно много времени, пока было установлено приспособление для спуска и подъема, налажено альпинистское снаряжение, закреплен груз для спуска. В общем, все было по-деловому, не спеша. Алексей руководил всеми работами, как настоящий профессионал. Наконец приладив фонари на каски, шестерка отважных спелеологов скрылась под землей.
   Я посмотрел на Борю. На его внешне спокойном лице только я, наверное, смог бы прочитать сейчас бурю эмоций. По подрагиванию его тонких ноздрей, по игре желваков на бледных скулах, по чуть опущенным уголкам губ и резкой морщинке на переносице. Да, я его вполне понимал. И, хотя мне самому, не скрою, совсем не хотелось лезть в эту преисподнюю, его желания для меня были важнее. На уровне своего подсознания и животного инстинкта я реально ощущал угрозу оттуда, снизу, и все мое существо противилось этому спуску в неизвестность. До тошноты, до потемнения в глазах, до вздыбленной на загривке шерсти.
   И от моего хозяина это не укрылось. Но если он улавливал исходящий от меня животный страх, я же ничего подобного от него не почувствовал. Каким-то одним человеческим словом не назовешь гамму всех его переживаний: здесь была и досада, и радостное возбуждение, и острое любопытство и другие, не поддающиеся описанию эмоции. Но более всего меня поразила его решимость пойти туда, куда, по всей вероятности, еще не ступала нога человека. Нет, нам, животным, опирающимся исключительно на инстинкт самосохранения, никогда не понять природу человека. Даже такого близкого мне, как Боря.
   – Ну, что ж, друзья, и нам надо выполнять свою работу. – Егор потер руки. – Настя, на тебе организация полевой кухни. Сухой паек-это в пещере, здесь – максимум горячей пищи. Виктор, на тебе укрепление палаток и установка навеса. Да, и надо для снаряжения, продуктов, а также – не дай Бог, конечно – для полевого лазарета, соорудить еще одну палатку. Боря тебе поможет. Слышишь, Борис, ты ведь сумеешь помочь в установке палатки?
   – Постараюсь. Все, что в моих силах!
   – Вот и отлично! К делу, друзья! Нас ждут великие свершения!
   Первый день нашей экспедиции пролетел для нас с Борисом, как одно мгновение. Не успели мы оглянуться, как подкатил вечер. В лесу, где мы находились, темнело сравнительно рано. Вокруг, куда ни кинь взгляд, сплошной стеной простиралось разнолесье. По словам Виктора Викторовича – типичное для Урала. Задание, поставленное Егором, мы выполнили с честью. Виктор, который поначалу относился к таким помощникам, как мы, настороженно и даже с опаской, в итоге остался доволен. Я хоть и говорю здесь «мы», конечно же, в первую очередь имею в виду физическую силу и сноровку Бориса. Что же касается моих телепатических подсказок, координирующих его действия, то это наше с ним дело.
   Настя тоже не ударила в грязь лицом. Именно благодаря ее стараниям и навыкам удалось, как нельзя кстати, отыскать неподалеку неглубокий ручей, решающий основные бытовые проблемы.
   Егор все это время не выходил из своей палатки. Он старался сдерживать свой могучий бас, но по тем урывкам разговоров, которые нам удавалось уловить, было понятно, что пока все идет по плану. Время от времени он выбирался, как медведь из берлоги, сладко, до хруста в могучих костях потягивался и весело подбадривал своих подопечных. Во время обеденной трапезы, не отличающейся особыми изысками, он был словоохотлив и подтрунивал над поварихой поневоле Настей:
   – Тебе бы в вагоне-ресторане работать, Настюша – точно бы озолотилась на экономии соли как минимум. Не говоря уж о других ценных продуктах!
   Настя только хмурилась, вымученно улыбалась и слабо пыталась оправдаться:
   – А я в поварихи не набивалась! В общаге девчонки были довольны и этому, а соль вообще вредна!
   Как бы там ни было, но мало-помалу все необходимые подготовительные работы к вечеру были завершены. Мы с нетерпением ждали возвращения наших друзей из подземных пещер. Егор заметно нервничал: последний сеанс связи был сорок минут назад, а по договоренности с Алексеем, тот сам должен был давать о себе знать каждые полчаса, плюс-минус десять минут. В случае задержки связи со стороны Алексея, Егор, подождав еще пять минут, сам должен был связаться с начальником. За весь день Алексей регулярно и строго по часам выходил на связь. Теперь же, перед самым подъемом на поверхность, вдруг произошла эта задержка. Егор ушел к себе в палатку, неотрывно глядя на свои командирские часы.
   – Прием, Леша! Как слышишь? Прием! – прорезал заметно поубавившуюся многоголосицу вечернего леса взволнованный голос Егора.
   Он снова и снова щелкал кнопкой приема своей рации, но, кроме треска и шума, ничего слышно не было. Мы все прислушивались к этим звукам, затаив дыхание, и на душе у нас было скверно. Егор, как заведенный, вот уже минут десять все повторял и повторял одну и ту же фразу:
   – Прием! Как меня слышно? Прием!
   Наконец он вышел из палатки, окинул всех нас, выстроившихся у входа, хмурым взглядом и, ничего не сказав, понуро побрел к костру. Там он сел, обхватил колени руками и напряженно о чем-то задумался, глядя на огонь. Мы, так же молча, не сговариваясь, присели рядом. Наши взоры были обращены на Егора – единственного человека, от решения которого мы все зависели.
   – Братцы, – начал Егор спустя некоторое время, показавшееся нам целой вечностью, – вы и сами все понимаете. С ними что-то произошло! Я принял единственно правильное в этой ситуации решение: я спускаюсь и постара…
   И в это мгновение захрипела зажатая в руке Егора рация, и послышался искаженный ею, но бодрый голос Алексея:
   – Прием, Егор! Как слышишь!
   – Хорошо слышу, Леша! Что случилось? Почему не выходили на связь?
   – Все в порядке! Обо всем расскажу позже! Начинаем подъем! Прием!
   – Вас понял, мы готовы! Конец связи. – Егор с облегчением откинулся назад. – Слава Богу, пронесло, братцы! Давайте за дело!
   Когда на поверхности показался последний из шестерки, – а им был Алексей, прозвучало троекратное «ура», да так громогласно, что с соседней сосны испуганно снялась какая-то ночная птица.
   Стемнело окончательно, и только на шестах всех четырех палаток горели дежурные фонарики, работающие от мощного аккумулятора, который, в свою очередь, заряжался от портативного бензинового генератора. При скупом свете этих фонариков усталые путешественники, наскоро поужинав и не вдаваясь в подробности, разбрелись по палаткам.

Глава 6

   Когда мы с Борисом зашли в палатку, там уже были наши соседи по ночлегу: Виктор Викторович, Настя и Дима Котлов, который уже лежал в спальнике, отвернувшись к брезентовой стенке. Настя с Виктором молча готовились ко сну.
   – Дима, ты спишь? – шепотом спросила Настя, протискиваясь в спальник.
   – Сплю! – тихо ответил Дима.
   – Может, ты нам объяснишь, что произошло? Мы ведь здесь чуть с ума не сошли, когда сигнал от вас не поступил вовремя.
   – Мы тоже!
   – Что – тоже? – изумленно спросила Настя.
   – С ума чуть не сошли! – все также кратко ответил Дима.
   – Молодой человек, – вмешался Виктор Викторович, – мы понимаем, вы устали и вам не до разговоров, но нам завтра также нужно будет спускаться в подземелье, и мы вправе поинтересоваться у вас: что же, все-таки, с вами произошло.
   – Да не знаю я! Понимаете, не знаю! – Дима сел. – Поначалу все шло хорошо. Мы разбились на пары, и каждой паре достался один проход. А мы их там насчитали восемь. Решили начать слева направо. Нам с Аристархом достался третий проход. Нас специально Алексей так распределил: чтобы в каждой двойке был один профессионал-спелеолог. Сам он с Сашей Николаевым пошел в первый, а Сергей с Колей-геологом – во второй проход. Договорились связываться через каждые полчаса по рации со старшим группы Алексеем. Мы должны были пройти каждый по своему проходу столько, сколько это позволяло отведенное нам время – около шести часов, разматывая бечевку, закрепленную в центральной галерее на крюке, вбитом в пол. Запаса еды и питья у нас у каждого – примерно на двое суток. Запасные батареи, малое альпинистское снаряжение, ломики небольшие на всякий случай. Мы должны были вернуться к строго оговоренному часу. При этом записывать в специальный журнал все, что покажется нам наиболее интересным, и при этом по возможности пользоваться видеокамерой. Переговоры у нас должен был вести Аристарх, в мои обязанности входила фиксация увиденного и услышанного. Первые три часа мы прошли без приключений.
   Температура, судя по прибору, нормальная – около пятнадцати градусов. Дышать можно вполне сносно. Опять же сухо. Вокруг – один известняк с вкраплениями базальта. Химический состав так, ничего особенного – обычный для карстовых пещер. Проход достаточно широкий – до полутора метров в начале, потом несколько сужающийся далее, но пройти можно. Высота колеблется примерно от двух с половиной до трех метров. В нескольких местах наблюдалось сильное понижение уровня – градусов на десять-пятнадцать. А в одном месте вообще образовался провал глубиной около четырех метров, образующий этакий каменный колодец прямоугольной формы площадью около ста пятидесяти метров. И нам пришлось преодолевать этот спуск и подъем с помощью нашего снаряжения. У меня в этом опыт неплохой, Аристарху такие спуски тоже не преграда. Но все это сильно отнимало время, продвижение замедлялось. Снимать, кроме этого колодца, было особо нечего, но пометки в журнале я делал исправно. Аристарх старался держать постоянную связь с Алексеем. Судя по ответам начальника, у него тоже было все более или менее нормально. Шли мы очень медленно и осторожно, экономя свет, не включали его на всю мощность. По шагомеру прошли примерно около километра и решили сделать первый привал. Надо было немного передохнуть и перекусить. Аристарх – парень бывалый – рассказывал мне о последней своей вылазке в одну из пещер на Кавказе, как вдруг послышался какой-то посторонний звук. Мы замерли. Впечатление было такое, будто кто-то огромный шумно так вздохнул. Вы представляете, каково это в полной тишине – за исключением человеческого голоса – вдруг услышать такие звуки. Мы сидели, напряженно вслушиваясь, включили фонари на полную мощь. Луч пробивал эту жуткую темноту метров на тридцать-сорок. Но ничего так не увидели и не услышали. Я принялся, было, все фиксировать в журнале, как звук, будь он проклят, снова повторился! Причем, – нам показалось, был более отчетливым. Это означало только одно: он приближался!
   – Какой ужас! – вырвалось у Насти.
   Дима сглотнул и отпил из фляжки, лежащей у изголовья.
   – Спорить не буду… Мы, не сговариваясь, быстро позапихивали вещи и продукты в рюкзаки, толком и поесть не успев. Аристарх стал вызывать Алексея по рации, но связи почему-то не было. Поставили запасную батарею – решили, что первая разрядилась, и мощности не хватает. Но результат тот же! Тогда Аристарх принял решение возвращаться, так как ситуация грозила выйти из-под контроля. И это было правильно. Я пошел первым, Аристарх прикрывал сзади. Обратная дорога показалась вечностью. Нас пронзал поистине животный страх… во всяком случае, меня! А ведь я не новичок в путешествиях. И далеко не робкого десятка. Я один без страховки уходил в горы для медитаций. Но еще никогда у меня не было такого жуткого, беспричинного страха. Ведь этих ужасных вздохов мы уже не слышали, а отголоски их колом засели в моем мозгу. И этот страх гнал нас прочь из прохода. Я не помню, как мы добрались до галереи, но нас уже ждали. Оказалось, что мы опоздали на час! Как такое могло случиться? Ума не приложу! Ведь по нашим расчетам мы пустились в обратный путь даже раньше расчетного времени. Проверили рацию. Она снова заработала! Выяснилось, что сбой связи произошел у всех наших групп и также внезапно восстановился. Но что самое удивительное, наши с Аристархом часы отставали на сорок минут. Мистика какая-то! У остальных часы были в порядке. Но все ребята, как один, были угрюмые и молчаливые… и я не знаю, что было у них.
   Он помолчал немного.
   – Высказался, вот и стало легче. Извините меня, если испугал.
   – Дела-а! – только и протянул Виктор.
   Дима снова улегся, а Настя все еще сидела, так и не натянув спальник. Лица ее в темноте я не видел, но могу себе представить его выражение. Наконец, шумно вздохнув, она упрямо мотнула головой.
   – Ну и пусть! Все равно эту пещеру я пройду, чего бы мне это не стоило! – Она еще раз вздохнула и затихла в своем спальнике.
   Я взглянул на Борю и мысленно спросил его:
   – Что скажешь, хозяин? Я ведь говорил тебе, что там чертовщина творится! Еще вчера это почувствовал…
   – Спи, Берт, не трави душу! – Услышал я его посыл. – Если даже Настю это не испугало, что я-хуже? И потом, мы же вместе, а?
   – Конечно, Боря!
   Что еще мне оставалось сказать ему?..
   На следующее утро всех нас распределили следующим образом: дежурить остались Саша, Коля, Дима и Алексей. Мы же, все остальные, под руководством Егора готовились к спуску – к нашему первому с Борисом спуску в неизвестность. Я не могу передать весь ужас, охвативший мою бедную собачью душу при виде всех этих лямок, ремней, карабинов, зажимов, фиксаторов и прочих атрибутов скалолазания. Объемные рюкзаки на спинах каждого тоже не вселяли в меня веселья. Боря взял меня в охапку, и мы стали опускаться. Я отчетливо слышал, как бухает сердце моего друга то ли от радости и волнения, то ли от крайнего возбуждения. Но не от страха – это абсолютно точно! Чего нельзя было сказать о моем сердечке, сжавшемся до размеров когтя на моей лапе.
   – Не дрейфь, дружище! – вслух подбодрил меня мой хозяин, без труда уловив мое состояние.
   Мы спустились в глубокую – около тридцати пяти метров и широкую – до двадцати метров в диаметре галерею, освещенную фонарем, который закрепили на одной из стен, и собрались вокруг Егора.
   – Друзья, – начал он, – сейчас мы разобьемся по двое для осмотра каждой парой одного прохода, чтобы собрать как можно больше первичной информации. Затем проходим кто сколько сможет, и возвращаемся на это место к контрольному времени семнадцать ноль-ноль. Связь со мной – через каждые полчаса. В случае непредвиденных или экстремальных ситуаций – немедленно! Запись в журнале своих действий обязательна для всех, съемка – по необходимости. Связь со мной ведут старшие пар. Запись и съемку – остальные. Это все понадобится для получения полной картины и составления карты проходов. Хочу также предупредить, хотя вы и так уже наслышаны от своих товарищей, о неких странных явлениях, происходящих здесь. Но мы же именно за этим сюда и пришли, не так ли? Так что – вперед, но будьте при этом предельно осторожны и внимательны. Советую также не забывать о воздухе в пещерах и, если почувствуете любое недомогание, в обязательном порядке воспользуйтесь респираторами. Сверим часы. Теперь насчет пар: в четвертый проход пойдут Виктор с Сергеем, в пятый – Аристарх с Настей, в шестой – мы с Борисом и Бертом. Старшие в парах соответственно: я, Аристарх и Сергей. Вопросы? Вопросов нет! Тогда вперед!
   Мы с Борисом осторожно двинулись за Егором. Наше путешествие началось!
   Фонарь на каске Бори предназначался для меня, и сам факт того, что именно я являюсь его глазами почему-то здесь, в подземелье, придал мне особый вес в собственных глазах и вселил некую бодрость. А что, мы еще повоюем!
   Пока же мы, осторожно ступая по каменистому неровному покрытию, медленно продвигались вперед.
   – Бертик, что видишь? Рассказывай, не зевай. Договаривались же! – Боря проявлял несвойственное ему нетерпение.
   – Да пока нечего, Боря. Стены неровные, будто кто-то их грубо наспех обтесал, темного цвета, высокие. Потолок – бугристый, со свисающими такими штуками. Забыл, как называется.
   – Сталактиты?
   – Во-во, но какие-то маленькие, недоразвитые какие-то.
   – Как настроение, партнеры? – раздался бодрый голос Егора, шагавшего впереди метрах в трех.
   – Все нормально, дядя Егор! Спасибо вам, что взяли нас с собой. А то я, было, уж засомневался – придется ли мне вообще попасть в пещеру.
   – Это почему?
   – Да вчера Дима нам такого порассказал…
   – А-а-а, ты про это! Да, я в курсе. Скажу тебе, Боря, больше. Мы проанализировали с Алексеем все материалы, записи и рассказы по вчерашнему спуску и пришли к такому мнению: или происходит всеобщая мистификация, вызванная какими-то испарениями, или действительно существует нечто мыслящее, не желающее вторжения чужаков в свои владения. Пока все это вызывает только страх и даже ужас у людей! Реальной угрозы жизни и здоровью не было. Возможно, неизвестные нам сущности не хотят нас туда пускать… Пока мы не понимаем, что это такое. Кстати, я не случайно сказал про респираторы. Если мы что-нибудь почувствуем, думаю, на всякий случай следует ими воспользоваться.
   – А что было в других проходах – первом и втором?
   – Боря, лучше не рассказывать… Но в каждом проходе люди столкнулись примерно с тем же самым, что и Дима с Аристархом. Исключение составили только их отставшие по неизвестной причине часы.
   Вопреки предупреждениям Алексея о возможной низкой температуре было не слишком прохладно. Нет, моя жесткая шерсть с прекрасным подшерстком уберегла бы меня и на Северном полюсе, но я думал не о себе, а о Боре. Я напрягся, пытаясь уловить его мысли, но ничего тревожного для себя не отметил. Сейчас моим другом владело только восторженное любопытство.
   Теперь мы шли по отлогому и широкому коридору и первое, что мне бросилось в глаза при свете Бориного фонаря, это влажные стены. Они были темные, в густой плесени и издавали неприятный запах. Я понемногу успокоился и, несмотря на так и оставшееся во мне чувство необъяснимой тревоги, настроение у меня было бодрым. Мы продвигались осторожно, обходя отколовшиеся от потолка и стен куски серого известняка. На пути то и дело возникали завалы, и мне приходилось сильно напрягаться, передавая Борису команды, корректирующие его движение. Со временем в результате ежедневных тренировок я делал это уже почти автоматически, но сейчас мне необходимо было сосредотачиваться – слишком велика была для него опасность пораниться. Впрочем, Егор, прокладывающий нам путь, выбирал такие места, где он сам мог бы свободно пролезть. При этом он не забывал принимать сигналы от старших двух других двоек и выходить на связь со штабом. Мне же оставалось только следовать за ним, практически ступая след в след, и вести за собой хозяина.

Глава 7

   Внезапно Егор остановился и издал глухое восклицание, напряженно всматриваясь куда-то вниз:
   – Ни черта себе!
   – Что там, дядя Егор? – взволнованно спросил Боря.
   – Провал огроменный. Метров тридцать глубиной, не меньше! Луч не добивает! А впереди тоже ничего не видно. Спускаться все же придется. Выдюжим?
   – Надо выдюжить! – твердо ответил Борис.
   Когда все приготовления были завершены, первым стал спускаться Егор, громко комментируя свои действия и отмечая практически каждый свой шаг вниз.
   – Боря! Здесь спуск не сложный. Главное – не торопиться! Когда доберусь до дна, дам знать тебе, и можешь спускаться так же. Я снизу проконтролирую. Сначала спустишь груз, затем сам. Берта посадишь в запасной рюкзак.
   – Понял! – крикнул Борис и, обращаясь ко мне, добавил: – А в рюкзаке я тебя еще не переносил, дружище!
   Мы подошли к краю обрыва, и я осторожно взглянул вниз. От увиденного в свете маячившего внизу фонаря Егора у меня захватило дух. Даже при первом спуске вниз мне не было так страшно. Его фонарик одинокой, прыгающей в темноте точкой высвечивал мрачные черные глыбы отвесной стены обрыва. И кроме этого жалкого лучика света в темном царстве бездны я не видел ничего. От ужаса у меня опять шерсть встала дыбом. Нет, я никогда не пойму людей!
   Тем временем Егор, видимо, добравшийся до дна, крикнул что-то нечленораздельное, но пространство вокруг удивительным образом поглотило звук его голоса, исказив его до неузнаваемости.
   –.. О-а-а! Е-е ус-ай ус-с! – Донеслось снизу.
   – Хозяин, ты слышал? Я ничего не понял.
   – Он кричит, чтобы мы спускали груз, – неуверенно пояснил Боря.
   Затем он приподнял заготовленный и закрепленный заранее мешок и осторожно, волоком подтащил его одной рукой к краю обрыва. Другой он держал на поводке меня.
   – Спускаю груз! – прокричал он, но в ответ мы опять услышали сплошные гласные.
   Я натягивал поводок, изо всех сил упираясь лапами, и с ужасом думал: а что, если он оступится и упадет, влекомый проклятым мешком? Я точно не смогу его удержать! Но, слава Богу, все обошлось.
   Я не буду передавать свои ощущения во время нашего спуска в бездну, ведь я все равно ничего не видел, сидя в мешке с головой, но, когда наконец я услышал рокот Егора, несказанно обрадовался!
   Чую, что все это не пройдет для меня даром! В мой окрас шерсти – перец с солью – наверняка добавится добрая щепоть соли. И я буду первым псом, поседевшим от страха и переживаний!
   – Я же кричал вам не спускаться! – грохотал Егор. – Почему не послушались? Здесь место, без плавсредств непроходимое! А времени остается только-только, чтобы вернуться!
   – Мы не расслышали! – Борис был огорчен и сильно удручен.
   Еще бы! Он не для того только что самостоятельно проделал такой спуск, чтобы тут же подниматься обратно!
   – Здесь, хотя бы, красиво? – спросил он, и я впервые за много лет в этом невинном вопросе, обращенном непонятно к кому, почувствовал его горечь от собственной слепоты.
   – Не то слово! – хмуро произнес Егор и отвернулся к мешку с грузом.
   Я огляделся и не поверил своим глазам: в пятнадцати метрах от того места, где мы спустились, расстилалось целое озеро. В отблесках хаотичного света от наших фонарей его спокойная гладь отражала многочисленные сосульки сталагмитов причудливой формы, то тут, то там разбросанных у кромки воды. И это зрелище, как кадры из какого-то фантастического фильма, буквально завораживало и одновременно пугало. Я всматривался в окружающие нас стены и понял, что, возможно, вторым выходом из этого каменного мешка с озером посредине был недосягаемый для нас проход на противоположной его стороне. Скорее всего, когда-то часть тоннеля обрушилась в пустоту, подмытую подземными реками, и заполнилась ледяной водой. М-м, кстати – чистейшей и вкуснейшей на вкус, как выяснилось. Мне еще никогда не приходилось пить ничего подобного!
   – Нам надо поторопиться, – сказал Егор. – Поступим так: сначала поднимусь я, затем подниму груз и Берта, а потом и тебя, Борис.
   – Конечно, дядя Егор! Вы уж извините… Мы ведь не нарочно! Мы на самом деле не расслышали ваши слова.
   – Ладно, чего уж теперь… Но что странно: я-то вас слышал прекрасно! Загадка, да и только!
   Знал бы Егор, сколько еще таких загадок преподнесет нам это проклятое подземелье!
   Подъем происходил для меня намного веселее, чем спуск. Я буквально всеми поджилками чувствовал, как каждый метр подъема прибавляет мне уверенности и спокойствия, ведь он приближает такую долгожданную землю со свежим лесным воздухом и солнцем, дающим тепло и свет.
   А, когда очередь дошла до Бориса, произошло непредвиденное-вдруг заклинило блок подъемного механизма. Егор ожесточенно дергал трос, нещадно матеря поставщиков «этого долбаного оборудования» и Виктора – «старого хрыча», отвечавшего за его проверку. Но блок все равно не хотел поддаваться. Хорошо еще, что храповой механизм удерживал бедного Борю на одном месте, давая возможность Егору хотя бы не прикладывать усилия к его удержанию от стремительного падения. Сейчас же Борис болтался примерно на середине подъема, как определил Егор.
   – Ты меня слышишь, Боря? – прокричал он в темноту.
   – Слышу. Что случилось? – Голос Бориса был на удивление спокойным.
   Ну и нервы у моего хозяина!
   – Попробуй сам подняться по тросу, а я тебя подстрахую!
   Когда, наконец, Борис, отдуваясь и тяжело дыша, показался на поверхности, Егор втащил его и обнял.
   – Ну и напугал ты меня, племяш! А ты молоток! Хорошо держался! Ну, отдышись немного, и назад. Мы и так потеряли уйму времени! – Он взглянул на часы. – Вот черт! Я чуть было не пропустил сеанс связи с Алексеем!
   Обратный путь мы прошли без приключений. Сергей и Аристарх – старшие двоек – тоже отчитались по рации, что все в порядке. И, только выйдя из прохода, мы узнали, что Аристарх с Настей пока не вернулись. А ведь двадцать минут тому назад Аристарх бодрым голосом сообщил, что все идет по плану, и они возвращаются.
   – Будем ждать! – решил Егор и передал наверх по рации о небольшой задержке. – Ну, что, Серега, спокойно было в вашем проходе? – Повернулся он к старшему пары.
   – В общем, да, если не считать звуков каких-то странных… – ответил тот.
   – А что за звуки? – заинтересовался Егор.
   – Ну, такие… – протянул Сергей и защелкал пальцами, подбирая слова. – Всхлипы, как будто бы. В общем, ерунда какая-то!
   – Или вздохи? – уточнил Егор.
   – Ну, можно и так сказать.
   – Вот именно! – вмешался Виктор Викторович, который все это время порывался вставить слово. – Помнишь, Борька, нам в палатке про то же самое Дима рассказывал? Так вот, мы и сами с этим столкнулись! Причем, если Дима говорил, что вздохи эти они слышали где-то в конце прохода, то мы их слышали уже на обратном пути!
   – Ну, и что с того! – хмуро отозвался Сергей. – Чего только в подземелье не услышишь! Мне и самому в катакомбах много раз доводилось слышать разные непонятные звуки, а на деле оказывалось, что это вполне объяснимые явления, связанные с водой, какими-нибудь животными или просто с ветром, к примеру.
   – Сравнил! – не унимался Виктор. – Ты ползал под городом, а здесь все непредсказуемо!
   Сергей только плечами пожал. Егор молча слушал эту перепалку и думал о чем-то.
   – Поживем – увидим! – выдал он сакраментальную фразу и снова замолчал.
   Вдруг ожила его рация:
   – Егор, как меня слышишь? – раздался взволнованный голос Аристарха. – Тут черте что происхо…!
   Голос оборвался так же внезапно, как и возник. Тщетно Егор пытался добиться связи. Аристарх молчал.
   Повисла тягостная пауза.
   – Надо идти за ними, – подал голос Сергей. – Похоже, им требуется помощь. Разреши, командир, я схожу!
   – Тогда и я пойду, Егор, одного его нельзя отпускать! – тут же произнес Виктор.
   – Здесь я решаю! – отрезал Егор и нажал кнопку вызова на рации.
   – Алексей, как слышишь, прием!
   – Слышу нормально. Что стряслось?
   – У нас ЧП – не вернулись Аристарх с Настей! Связь с ними оборвалась буквально на полуслове. У них там что-то случилось! Принимаю решение идти на поиски самому. Возьму с собой Сергея и… Берта! Пусть теперь поработает поисковой собакой!
   Он повернулся к Борису:
   – Не возражаешь, Боря?
   Борис мотнул головой:
   – Я-нет!
   И в тот же миг в моем мозгу отпечаталась его фраза: «Так надо, Берт. Нашим друзьям нужна твоя помощь!»
   Я замер. Что, опять в подземелье? Я не выдержу!
   В рации Егора возник голос Алексея:
   – Хорошо! Ступайте. Будьте осторожны! Остальные – на подъем!
   «Ну, что ж, – думал я, пробираясь вместе с нашей спасательной группой навстречу неизвестности, – будь что будет! Так захотел мой Хозяин! К тому же, я не один». Впереди осторожно ступал многоопытный диггер Серей, то и дело оглашая пустоту узковатого коридора криками:
   – Аристарх, Настя, отзовитесь!
   Но слова его тонули в мрачной темноте, и до нас не доносилось ни единого звука. Я напряженно прислушивался, но ничего, кроме сопения шедшего за мной Егора, не слышал…
   Продвигались мы пока по бечевке, которая отмечала путь каждой двойки. Она была натянута, что вселяло надежду как минимум на ее целостность, но я, все же, пытался не упустить и запах наших пропавших товарищей. Для этой цели сверху для меня были спущены их некоторые личные вещи.
   Удивительно, но у меня вдруг открылось нечто вроде второго дыхания сразу же, как я учуял их запах.
   Только по истечении некоторого времени я понял, что подвигает живое существо к действию, отбрасывая страх, усталость и толкая его вперед. Это – его цель! А если эта цель настолько благородная, как поиск пропавших людей, то она превращается уже в долг, который не позволяет даже нам, животным, следовать своему главному инстинкту – инстинкту самосохранения!
   Да, от природы мы – шнауцеры – достаточно осторожны, не совершаем опрометчивых, нелогичных поступков. Да, мы любопытны, но любопытство никогда не берет верх над здравым смыслом. Мы держим сердце горячим, а голову – холодной, являясь при этом сангвиниками и неисправимыми оптимистами.
   И этот оптимизм вкупе с долгом толкал меня сейчас вперед за Сергеем, заставлял усиленно принюхиваться, чтобы не потерять следы первопроходцев. Но, к моему неописуемому удивлению я понял, что, чем дальше мы пробираемся по тоннелю, тем слабее я ощущаю их запах! Наконец он просто исчез! Возможно, то, что произошло с ребятами, также послужило и причиной исчезновения запаха. Я гнал от себя эти мысли. Ведь, если следовать логике, только одно обстоятельство может уничтожить следы пребывания людей – плотный слой осыпавшегося с потолка и стен известняка. А это могло произойти в результате обвала!
   – Ты что, Берт, след потерял? – понял Егор. – Эх, ты! А еще служебный пес! Хорошо, что у нас есть возможность идти по веревке!
   Если бы я мог поделиться с ним своими соображениями! Но что бы это изменило? И я, стиснув пасть и низко склоняя голову, продолжал движение.
   Я не знаю, сколько прошло времени – мне было не до этого. Поистине охотничий азарт обуял меня, но постепенно и я стал чувствовать усталость. К тому же, косвенное подтверждение моим предположениям о недавнем обвале – мелкая известковая пыль – буквально забила мои ноздри. Требовалась передышка.
   Егор, словно прочитав мои мысли, объявил привал.
   – Серега, хорош! Давай передохнем и перекусим. Судя по всему, Берт уже ничего не чует. Не нравится мне это! Что скажешь?
   – Скажу, что здесь, похоже, тряска была. Вот, смотри! – И он протянул Егору в свете фонаря кусок отколотого известняка. – Видишь разницу? Вот это – место свежего скола, а все, что вокруг, намного темнее – общий фон. Он примерно одинаков по цвету со стенами. Сейчас проверим кое-что.
   Он достал из рюкзака небольшой молоточек и принялся откалывать от стен еще один кусок.
   – Смотри. Я был прав! Скорее всего, ребята попали под завал где-то там впереди. И еще. Я думаю, что именно поэтому наша собачка ничего не может обнаружить – вокруг сплошной слой мелкой пыли. Слышишь, как фыркает. Мой пес также себя ведет, когда залезает под тахту за игрушкой.
   – Похоже, ты прав! – Егор задумался. – Тем более надо продвигаться! Надеюсь, что с ними ничего плохого не случилось. Ну, что, отдохнули, друзья мои? Тогда вперед!
   Между тем проход становился заметно уже. На пути то и дело встречались огромные куски и кучи мелкого известняка. Теперь Сергей все чаще расчищал себе путь, отбрасывая отколовшуюся породу в сторону. Он орудовал и саперной лопаткой и даже ломиком, раскалывая особенно большие глыбы. Мы с Егором в это время вынуждены были стоять на месте. И это было самое ужасное – осознание своей беспомощности. Но самое ужасное, что мы обнаружили – это шнур, конец которого уходил под обвалившуюся породу.
   – Ты видел это, Егор? – спросил Сергей, указав на шнур. – Похоже, дальше нам придется рассчитывать только на собаку.
   – Посмотрим… Возможно, завалило только его часть, – отозвался Егор.
   Нам оставалось лишь только надеяться на это.
   Вдруг впереди послышался слабый глухой звук, как если бы где-то далеко упало что-то тяжелое. Я насторожился и оглянулся на Егора, но он, по-видимому, ничего не слышал. Его лицо, почерневшее от пыли и грязи, было угрюмым. Непонятный звук повторился. Сергей перестал долбить и тоже прислушался.
   – Егор, впереди, кажется, опять обвал.
   – С чего ты взял? Я ничего не слышал! – Он упрямо поджал губы. – Мы будем двигаться. Давай-ка я тебя сменю.
   И он ожесточенно стал стучать ломиком. Сергей только плечами пожал.

Глава 8

   Наконец завал был расчищен, и мы смогли продвигаться дальше. Теперь первыми шли мы с Егором. Впереди, насколько я видел в ослабевшем луче света фонаря на Егоровой каске, были только разбросанные повсюду куски известняка. К моему ужасу шнура видно не было. Сергей оказался прав! И это было странно. Ведь, если предположить, что ребята все время разматывали шнур, то даже после обвала мы должны были обнаружить его остатки. Но его не было!
   Я почувствовал, что коридор явно уходит под уклон, который становится все круче. При этом он несколько расширился, к нашей радости, и… плавно перешел в огромную залу. Ничего подобного я прежде не видел! Мы втроем, разинув рот, ходили по великолепному в своей неповторимой красоте, почти горному плато с практически ровной площадкой посредине, засыпанной мелкими камнями и обрамленной возвышающимися по краям скалами из известняковых глыб, над которыми буквально нависли, как в зеркальном отражении, такие же нагромождения из сталактитов. И вся эта площадь намного превышала по своим размерам нашу, тоже не маленькую, первую галерею.
   – Ну, что же, Берт, – произнес Егор, когда мы обошли по периметру всю залу и не обнаружили ничего такого, что хотя бы немного походило на тоннель. – Теперь дело за тобой! Ты уж постарайся, дорогой мой, найти наших товарищей. На тебя вся надежда!
   Я и сам понимал это. Никогда я еще не чувствовал такой ответственности! Я начал постепенно еще раз обходить уже проделанный нами путь, уже более тщательно внюхиваясь в проклятые камни.
   Но, увы – пока никаких следов пребывания здесь других людей я не чувствовал. В это время фонарь Егора совсем потускнел. Кончался заряд уже запасного аккумулятора. Не хватало нам еще бродить здесь в кромешной тьме.
   – Ребята, отзовитесь! Ариста-а-арх! Настя-а-а! – скорее, больше от отчаяния, чем с надеждой докричаться, вдруг громогласно заревел Егор.
   Я даже вздрогнул от неожиданности и прислушался, пытаясь уловить хоть что-то. Но подземелье не издавало даже эха, и его голос утонул в мрачных стенах, оставшись без ответа.
   Мы продолжили путь практически в потемках. Была пройдена уже половина периметра. Сергей сильно отстал, замешкавшись с рацией. По просьбе Егора, который эту свою функцию временно передал напарнику, он пытался связаться с землей. Судя по всему, это ему не удавалось. Возможно, садились и батареи рации.
   – Все! Стоп! – Егор остановился, удерживая меня. – Нам надо подумать, что делать дальше! И еще нам придется экономить батарейки фонарей. Сергей, давай сюда! Будем держать совет. Фонари выключаем.
   Мы погрузились в непроницаемую тьму! Какой же это ужас – не видеть света! Только вот в таком подземелье можно до конца осознать, насколько тяжело быть слепым! Как я теперь понимал своего хозяина. Мы сидели, инстинктивно тесно прижавшись друг к другу, как будто объединились против общего врага – темноты!
   – Что скажешь, Сергей? – произнес Егор устало. – Какие есть соображения?
   Сергей помолчал.
   – Что тут сказать? У нас нет связи, скоро не будет света. А поиски пока что ничего не дали! Мы даже не нашли проход, куда бы они могли уйти из этой галереи. Могу только с уверенностью сказать, что здесь не было сильного обвала, но проход, все же, завалило, иначе мы бы его увидели. Значит, если мы его отыщем, то можно, скорее всего, раскопать его и вытащить ребят!
   – Согласен! В этой темноте мы его вряд ли найдем. Только, если по запаху! Что бы мы сейчас делали без Берта?! Так что, будем продолжать! Теперь насчет света. У нас ведь есть еще и НЗ – свечи! В крайнем случае, воспользуемся ими для обратного пути. Будем надеяться, что Берт что-то учует. Что нам еще остается? Только надежда! Я включу только свой фонарь, и мы все пойдем дальше друг за другом.
   Егор был прав – нами двигала еще и надежда. И она, в конце концов, привела меня к тому единственному месту, откуда наши друзья, вскарабкавшись на двухметровую высоту, ушли куда-то в недра на первый взгляд сплошной стены. Я вдруг учуял их слабый запах и внизу, и на отвесной стенке! А на небольшом пятачке, куда вскарабкался Сергей, он обнаружил еще и материальные следы их пребывания – пустую консервную банку из-под тушенки. И эта земная покореженная банка, так странно смотревшаяся сейчас среди этих нетронутых временем и цивилизацией известковых скал, обрадовала нас несказанно!
   – Слава Богу! – Егор вытер мокрое от пота лицо рукавом куртки. – Сергей, постучи по камням. Вдруг услышат!
   Сергей тут же принялся стучать лопаткой по стенам.
   И мы услышали! Мы явно услышали ответный стук, глухо раздавшийся из недр каменного плена.
   На том пятачке, где мы нашли банку, даже при неярком свете можно было разглядеть контур заваленного прохода. Прошла, наверное, вечность с тех пор, когда Сергей и Егор, работая ломиком и саперной лопаткой и попеременно сменяя друг друга, начали откапывать этот злосчастный вход, замурованный обвалом. И чем дальше, сантиметр за сантиметром, продвигались они вглубь, тем яснее и отчетливее мы слышали с той стороны завала ответные действия узников подземелья. Время от времени ребята кричали, подбадривая этим и себя, и замурованных друзей.
   Время для меня практически остановилось, ведь я, сделав свое основное дело, теперь находился в бездействии. Но я был горд! Я буквально упивался собой, представляя, как, вернувшись, получу свою порцию похвалы. А как будет гордиться мной хозяин!
   Наконец мы услышали обрадованный и взволнованный голос Аристарха:
   – Мы здесь, братцы! Настя, ты слышишь? Нас откопали!
   Уже внизу, когда мы все сидели у подножья злосчастного прохода, наши освобожденные товарищи, уплетая в темноте консервы – у них проснулся вдруг зверский аппетит – неторопливо рассказывали о своих злоключениях. Вернее, говорил пока только Аристарх.
   – Братцы, мы не сомневались, что вы нас найдете! И очень вовремя! Мы ведь с Настей оказались отрезанными в коридоре с двух сторон сразу. Как в мышеловке! Когда начался обвал, мы уже шли обратно и слышали, как за нашими спинами рушится потолок. Когда же впереди обрушилась стена, завалив выход, я подумал – все, конец! Ведь своими силами выбраться было просто невозможно. Хуже всего, что во время сеанса связи я оступился и разбил рацию вдребезги. Связи нет, батареи фонарей садятся. Больше всего я боялся, что мы задохнемся. Но, на удивление, воздух откуда-то поступал. Я так и не понял – откуда. Дело осложнилось еще и тем, что Настя сильно ушибла ногу. Идти могла с трудом. Но держалась молодцом. В общем, ребята, спасибо вам. Честно сказать, я опасался, что вам будет трудно отыскать проход после завала.
   – Это Берта можете благодарить. Без него мы бы и вправду проход не нашли!
   – Спасибо, Бертушка, дорогой! – с чувством произнесла Настя дрожащим голосом, и мы все сразу почувствовали, как ей плохо.
   – Сильно болит нога, Настюша? – поинтересовался Егор.
   – Ничего, до свадьбы заживет, – проговорила Настя. – Вы знаете, сейчас и правда стала сильнее ощущать боль. Видимо, там, в этом капкане, было не до болячек. Поначалу страха я не чувствовала. Был даже какой-то кураж. Я ведь сама хотела адреналина. Вот и получила по полной программе! Мы даже стали потихоньку откапываться. Но потом, когда поняли, что нас завалило капитально и своими силами мы вряд ли успеем выбраться до голодной смерти, вот тогда на меня навалился такой ужас, который я не испытывала даже тогда, когда меня ужалила ядовитая змея в Ливане. У меня от ужаса даже пропал мой дар – видеть в темноте, когда мы, ради экономии батарей, фонари отключали. Правда, я старалась не высказываться по этому поводу. Да и Аристарх меня все время подбадривал, как мог.
   – Не прибедняйся, Настя! – возразил Аристарх. – Ты держалась молодцом! Не важно, что боишься, важно, что не показываешь виду!
   Несмотря на безмерную усталость, наша доблестная пятерка – а мои товарищи теперь по праву считали меня членом команды – с большим воодушевлением возвращалась назад. Там, в точке исхода – нашей галерее – был оставлен запасной аккумулятор, позволяющий связаться со штабом.
   Настя, по всей видимости, очень сильно травмировала лодыжку правой ноги. Она все сильнее хромала, закусив губу, но не издавала ни звука! Ее рюкзак уже давно перекочевал на мощные плечи ее напарника, но даже этот его мужской поступок не принес ей видимого облегчения.
   – Настя, тебе совсем плохо? – спросил ее Егор, замыкавший нашу колонну. – Давай-ка я тебе Берта передам в качестве тяговой силы.
   И, не дождавшись ответа, отдал ей мой поводок. Она только благодарно кивнула в ответ.
   Ну, что же, я был вовсе не против, ведь я тоже, как-никак, особь мужского пола!
   Между тем мы продолжали идти, думая каждый о своем, и в тишине запыленного коридора был слышен только глухой звук наших шагов. Теперь мы шли при свете небольших свечей. Егор говорил, что можно было бы взять с собой и специальное горючее для факелов, но по негласным правилам спелеологов их использование в неисследованных пещерах не рекомендуется. Во-первых, дабы не нарушить экологию продуктами горения, а во-вторых, без всесторонней проверки воздуха во всех проходах с помощью портативного газоанализатора, в том числе и на способность к возгоранию, это вообще опасно! Кто знает, каким газом могут быть заполнены пещеры!
   Я и сам еле тащился, бока мои вздымались, но настроение было на удивление бодрым. И я, впервые за все время моего пребывания под землей, подумал о том, что испытываю новое для себя чувство: чувство морального удовлетворения вопреки неудовлетворительному физическому состоянию.
   Была глубокая ночь, когда мы оказались на поверхности земли, и смогли разбрестись по своим палаткам. Борис, Виктор Викторович и Дима встретили меня и Настю с радостью и рассказали, как оставшиеся здесь наверху люди переживали во время ведения поисков, и как обрадовались и успокоились, когда, наконец, узнали об их успешном завершении. За Настей зашел наш лекарь Саша и увел в лазарет. Дима тоже куда-то ушел, а Виктор мгновенно уснул, едва коснувшись головой небольшой надувной подушки в спальном мешке.
   – Ну, как ты, дружище? – Тут же прочел я Борины мысли. – Крепко тебе досталось?
   – Не то слово, хозяин! Но я горд и счастлив, что помог найти наших друзей! Но сейчас давай не будем об этом говорить – я слишком устал, да и ты тоже спать хочешь, я вижу.
   В это время в палатку вползла Настя, заплаканная и шмыгающая носом. За ней – Дима.
   – Да пойми ты, – шепотом говорил он ей, – это же все временно! Саша ведь сказал: пару-тройку дней только полежать придется, пока опухоль спадет. Ты же видела, как ногу раздуло. Вон, даже ступить не можешь!
   – Да-а, временно! – как-то совсем по-детски протянула Настя. – У меня уже так было в предыдущей экспедиции, и опять с той же самой ногой. Так же вот вывихнула, а от раскопок отстранили на две недели. Ну, как же мне не везет!
   – Тихо! Видишь, люди спят! – шикнул на нее Дима. – Знаешь, может, это и к лучшему, что все так получилось! Подожди, не перебивай, Настя, дай сказать! Понимаешь, возможно, это знак тебе свыше. Может быть, это так твой ангел-хранитель распорядился, чтобы ты вышла из этой ситуации с малой кровью. Ты же сама видишь, опасно там неимоверно! Да и непонятно все как-то. Звуки эти, вздохи какие-то… Чертовщина, в общем! А ты нам здесь, Настя, пригодишься. И вообще, мы тебя – единственную и неповторимую женщину – должны беречь, как зеницу ока, холить и лелеять!
   – Издеваешься? – возмущенно фыркнула Настя.
   – Вовсе нет! Я вполне серьезно. – Он немного помолчал. – Во всяком случае, про себя я так точно могу сказать!
   Настя ничего не ответила. И только посмотрела на Диму долгим и внимательным взглядом.
   Наутро шеф собрал всех у своей палатки.
   – Друзья, – начал он, – прошло всего два дня нашей экспедиции, и пришло время подвести предварительные итоги наших, так сказать, изысканий. Все вы знаете, что в исходной галерее мы обнаружили восемь внятных проходов, годных для изучения. Шесть из них мы прошли, один из них – пятый по счету – подвергся обвалу, что чуть, было, не погубило Аристарха и Настю. Слава богу, никто из них особо не пострадал, если не считать вывих Насти. В шестом проходе образовался огромный провал с целым озером посредине, при изучении которого без плотиков или аквалангов не обойтись. Проход номер три – явно аномальный – там даже время течет по-своему. Получается, что эти места либо сейсмоактивные, что не подтверждается местными геологическими исследованиями, либо подвержены воздействию со стороны неких, неизвестных нам по происхождению сил. Проявляться это воздействие, по всей видимости, может по-разному – в виде непонятных звуков, действующих на психику человека, в виде таких вот обвалов, даже в виде выделения газов неизвестной природы. Да мало ли в чем! Конечно, то, с чем мы столкнулись здесь, в этой пещере – непонятно и пока необъяснимо! Но, ведь, за этим мы сюда и приехали – понять и объяснить! Но наша задача при этом – остаться в живых! Остаются неисследованными еще два прохода. После предварительного их изучения мы перегруппируем свои силы и выберем один или два направления для всестороннего и глубокого исследования. Готовиться к ним будем тщательно, так же, как и подбирать группу или группы. Возможно, такое путешествие может занять до нескольких суток!
   А сегодня, друзья, я объявляю день отдыха, подготовки к длительному переходу и проверки снаряжения. Как выяснилось, со снаряжением возникли некоторые проблемы. Но именно непредвиденные обстоятельства порой и помогают нам понять, кто мы есть такие и что в этой жизни значим!

Глава 9

   Весь этот день проходил в каком-то возбужденном ожидании. Все члены команды были заняты своими делами. Алексей с Егором уединились в своей палатке, и было слышно только, что они о чем-то тихонько, но ожесточенно спорят. Остальные тоже не бездействовали, выполняя задание начальства, но, тем не менее, все равно сбивались в небольшие группы для обсуждения полученной от Алексея информации. Почти каждому было, что сказать, о чем поделиться с товарищами.
   Мы с Борисом сегодня дежурили по кухне, помогая Виктору, Диме и Насте. Борис чистил картошку, а Настя, сидя у костра, ловко вскрывала банки с тушенкой. Все ждали от нас вкусного горячего обеда. Виктор только что вернулся с двумя пластиковыми ведрами, в которых плескалась вода из Настиного ручья, – как теперь мы все стали называть его в честь первооткрывательницы.
   – Ну, я вам, братцы, расскажу сейчас! – возбужденно проговорил он. – Подхожу я, значит, к ручью, а там заяц – просто огромный, что твой боров! Верите ли, я таких отродясь не видел! Я сначала даже так и решил, что это кабанчик, да только, вроде, не должны они в этих местах водиться, насколько я знаю. Пригляделся, а у него уши заячьи, да и прыгает он, как любой другой косой. Тут он меня увидел, и не торопясь так, нехотя запрыгал. Я аж присел! Батюшки мои, какой же он огромный! А усищи! Лапы! По размерам он превышает раза в два, если не больше, обычного зайца-русака! Меня чуть не стошнило! Это знаете, все равно, что увидеть таракана размером с мышь или мышь размером с кошку! Отошел я от этого жуткого зрелища только минут через десять-пятнадцать. Просто с места сдвинуться не мог! А в мозгу – мутант, ей богу, мутант!
   – Это кто здесь мутант? – вдруг раздался веселый голос Алексея.
   Мы даже и не заметили, как он подошел к костру.
   – Да вот, Виктор Викторович рассказал нам про зайца-великана у Настиного ручья, – подал голос Борис.
   – Вот как? Очень интересно! – Алексей задумался. – А вы Диму не видели? Ведь он с вами должен был по кухне дежурить.
   – Он в лес за хворостом ушел. Должен вот-вот подойти.
   – Как появится, пусть в штаб зайдет! – Алексей недоверчиво покосился на ведра. – Вот что, друзья, вы водичку-то эту пока воздержитесь употреблять. Лады? До моего особого разрешения!
   – Вы что-нибудь понимаете? – спросила Настя, когда начальник ушел к себе.
   – Кажется, начинаю догадываться, – задумчиво произнес Виктор. – Во всяком случае, ход его мыслей мне ясен.
   – Неужели вы думаете, что вода в ручье отравленная? – не унималась Настя.
   – Очень может быть, – протянул Виктор. – Заяц-мутант – тебе это ни о чем не говорит?
   – Вы считаете, что это связано с радиацией, – спросил Боря, – а, Виктор Викторович?
   – Какой ужас! – Настин голос задрожал.
   – Еще ничего не известно… А, вот и наш штатный химик пожаловал! Чего так долго, Дима? Тебя только за смертью посылать. Начальство тебя видеть хочет!
   Дима молча сбросил охапку сушняка рядом с костром.
   – А что случилось?
   – Вот там и узнаешь! – Виктор подбросил в огонь пару веток. – Похоже, тебе сегодня пригодятся твои профессиональные навыки.
   – Знаешь, что, Бертик. – Услышал я мысленный посыл Бориса. – Сходи-ка ты, дружище, вместе с Димой. Нам сейчас тоже не помешает знать, что думает по этому поводу наше начальство!
   Я и сам думал о том же. Два раза меня просить не пришлось.
   – Вызывали? – Дима заглянул в штаб-палатку.
   – Да, Дима, заходи. – Алексей, нахмурив брови, задумчиво рассматривал что-то в своем блокноте. – Как настроение, химик?
   – Что происходит, Алексей? Меня уже второй раз за последние десять минут назвали химиком. Нужен какой-то анализ?
   – Вот именно! Надеюсь, что ты с собой взял всякие там реагенты, реактивы?
   – Конечно, как и договаривались перед экспедицией. Я взял с собой мини-лабораторию для экспресс-анализов. Что будем исследовать и на предмет чего?
   – Воду из Настиного ручья. Есть, понимаешь, некоторые сомнения в ее чистоте в смысле пригодности для внутреннего употребления. И особенно на наличие в ней радиации! Сколько тебе надо на это времени?
   – На радиацию – сразу же. Счетчик Гейгера все сразу покажет. А более тщательный анализ на наличие химических примесей – минимум час. Объясните же, наконец, что стряслось? – обратился он сразу к обоим руководителям.
   – Понимаешь, Дима, – взял слово Егор, – сегодня у ручья Виктор видел зайца с мутагенными изменениями. Вот мы и подумали: ну, откуда здесь в лесу, где нет промышленных объектов, могут появиться мутанты? До ближайшего населенного пункта отсюда не меньше ста километров! А ручей этот во всей округе один. Смекаешь?
   – Хорошо, сейчас все проверю. – Дима развернулся и шагнул к выходу.
   – Постой, – остановил его Алексей, – ты вот что: со всеми своими выводами сразу же к нам! Пока ничего разглашать не надо, понимаешь? Паника нам сейчас не нужна! Договорились?
   Дима кивнул и вышел.
   Вот так дела! Этого нам еще не хватало! Что же делать? Надо рассказать Борису! А ведь мы пили, как и все, из этого проклятого ручья! Мне вдруг сделалось смешно. Я представил, как через некоторое время я превращаюсь в этакого собачьего монстра – с огромной башкой и бородой до земли, как у козла! Вот все эти мелкие шавки – доги, да овчарки – со страху помрут!
   Да, смех смехом, но от этой радиации, я слышал, погибает все живое. А как же тогда этот заяц-великан? Почему он не погиб, а просто стал больше? Загадка! Нет, надо все разузнать, а потом уже мы вместе с Борисом и остальными будем думать.
   Я рванул в нашу палатку, где уже колдовал над своими пробирками наш сосед Дима.
   – А, это ты, Бертик! – на мгновение отвлекся Дима. – Ты мне не мешай, брат! Работа очень срочная и ответственная! – приговаривал он, разливая воду по разным склянкам.
   – Берт, Бертик! Ты где? – раздался вдруг Борин голос.
   Черт! Как же не вовремя!
   – Иди, иди, собачка, – рассеяно сказал Дима и привстал, откидывая полог палатки, – видишь, хозяин тебя потерял. А он без тебя, как без рук!
   Делать нечего, надо идти, иначе меня просто не поймут!
   Мы всей нашей командой сидели у костра, ожидая Диминого приговора. Весть о возможном заражении воды с удивительной скоростью распространилась на весь лагерь, и теперь, вот уже минут десять, пока наш химик находился в штабе, мы строили различные догадки, – Послушайте, братцы, – проговорил Сергей, – может, хватит уже? Что толку гадать на кофейной гуще? Сделанного не воротишь! Мы все знали, что рискуем, соглашаясь на эту экспедицию. Силком нас никто не тянул! К тому же, результаты еще не известны…
   – Уже известны! – перебил его Саша и показал в сторону штаба.
   К нам направлялись остальные члены команды. Лица у них были сосредоточены. Над лагерем, кроме сумерек, нависло тревожное ожидание. Алексей, не спеша подошел к костру вплотную, протянул к огню руки и оглядел всех долгим и внимательным взглядом. Затем он демонстративно взял одну из жестяных кружек, зачерпнул воды из ведерка и с удовольствием отпил большой глоток.
   Все с облегчением выдохнули и разом заговорили. Сразу застучала посуда – ребята спешили промочить пересохшие горла.
   Алексей присел к огню и вопросительно посмотрел на Настю – Сухпаек-то хотя бы предложишь, дежурная?
   Поздно вечером, уже в палатке, Виктор не удержался от вопроса:
   – Дима, расскажи, что же все-таки показал анализ?
   Тот пожал плечами:
   – Да ничего особенного – вода, как вода. Единственное, что было необычным, это содержание в ней стронция. Вернее растворенных в воде частичек минералов, содержащих этот элемент. Ведь в свободном виде он в природе не встречается и чаще всего присутствует как примесь в различных кальциевых минералах. Но это – уже другая история, и к моей науке отношения не имеет. Это, скорее, по ведомству геологов. А что касается его допустимой концентрации, то она вполне укладывается в общероссийские нормы, хотя и превышает в два раза, например, допустимые американские.
   – Постой! Постой, Дима, – встрепенулся Виктор, – значит, этот, как всем известно – радиоактивный стронций все-таки присутствует в ручье?
   – Не нужно путать, Виктор Викторович, действие на человеческий организм стронция природного – нерадиоактивного, малотоксичного и более того, широко используемого, как мне известно, для лечения, к примеру, остеопороза – заболевания костей, и радиоактивных изотопов стронция.
   – Значит, человеку он не опасен? – подытожила Настя. – А как же тогда этот урод-заяц?
   – Мне Алексей с Егором тот же вопрос задали. Я ведь химик, а не биолог, но у меня есть на этот счет кое-какие соображения, хотя это только моя личная версия.
   – Не томи, профессор! – Виктор устроился в спальнике поудобнее.
   – В общем, природный стронций является аналогом кальция, поэтому он наиболее эффективно откладывается в костной ткани. И, если взять за основу, что ручей берет начало где-то из-под земли, где присутствуют залежи руды, содержащей стронций, то можно предположить, что у животных в районе протекания ручья повышенное содержании его в костных тканях. А если предположить также, что пища таких животных бедна кальцием и витамином Д, то стронций вполне мог заменить кальций в костях и вызвать разные мутации, в том числе, и повышенное разрастание скелета.
   На следующий день Алексей снова собрал всю группу у штаба.
   – Друзья, я рад, что вчерашний инцидент с зайцем-мутантом исчерпан, и мы снова со спокойной совестью можем продолжать наши изыскания. Сегодня у нас намечено исследование оставшихся двух проходов – седьмого и восьмого, после чего мы окончательно определим главные направления наших изучений. Как всегда вниз пойдут двойки: первая – я и Коля, вторая – Сергей и Дима. Остальные – наверху под командованием Егора. Вопросы?
   Вопросов не было. Настроение у всех было приподнятое. Да и погода способствовала прекрасному расположению духа практически всех членов нашего дружного коллектива. Даже Настя немного повеселела, несмотря на свою временную нетрудоспособность.
   Мы все разбрелись по своим делам. Удивительно, но Егор всякий раз умудрялся занять всех без исключения. В этот раз нам с Борисом достался не менее ответственный участок – мы отправились в лес по грибы! Да-да, не удивляйтесь! Еще будучи на даче, я по запаху мог отличить любой съедобный гриб от ядовитого. А уж отыскать его в траве для меня, с моим небольшим ростом и прекрасным чутьем – это вообще пара пустяков! Борису только оставалось сорвать этот гриб. В самый первый день нашего пребывания в лагере мы несказанно удивили Егора своими навыками в этом вопросе. По-видимому, это наше умение вовсе не осталось незамеченным!
   Мы шли с Борей по лесу и наслаждались окружающей природой с ее неповторимыми ароматами леса, шумевшего буйной растительностью и разноголосым пением птиц, и освежающим теплым ветерком, проникающим даже в глубину густого леса. Заблудиться мы не боялись. Единственной моей заботой было провести Борю такими тропами, чтобы он не поранился о ветки. Маршрут нами был обсужден заранее. Мы уже ходили этой дорогой, когда в первый же день напали на поляну с подосиновиками. Эта поляна была недалеко от Настиного ручья и, возможно близость воды была немаловажным фактором наличия грибной поляны. Именно в том направлении мы и решили направиться для того, чтобы разведать и другие такие же полянки поблизости.
   Было около одиннадцати. В нашем распоряжении до начала сбора к обеду было часа три. Мы шли, не торопясь и «разговаривали». Со стороны могло показаться, что этот стройный юноша, держащий голову неестественно прямо, слегка тронулся, говоря сам с собой, но так могли думать только непосвященные в нашу тайну. К слову сказать, об этой нашей особенности здесь знал только еще один человек, кроме Егора. Алексей, как наш руководитель, обязан быть в курсе каждого из членов команды.
   – Как настроение, Боря? – спросил я его, видя, что он чем-то озабочен.
   – Знаешь, Берт, – вслух произнес мой хозяин, – мне не дает покоя одна деталь. Помнишь, вчера, когда Дима рассказывал про стронций, он говорил, что эта вода безвредна для человека, а ведь про животных он такого не сказал! Все эти нормы – они рассчитаны применительно к человеческому организму. Вдруг для тебя она все-таки не такая уж и безвредная?..
   Мой дорогой друг заботился обо мне! Да за это я был готов хоть всю жизнь провести в этом проклятом подземелье!
   – Спасибо за заботу, Боря, но не думаю, что моему здоровью угрожает что-то серьезное. Наши организмы, конечно, отличаются, но не настолько, чтобы можно было опасаться. И потом, он же говорил, что мутациям могли подвергнуться те животные, которые здесь родились и у которых в организме чего-то не хватает.
   – Кальция и витамина Д.
   – Вот-вот! А за эти несколько дней эта водичка вряд ли принесет какой-то вред.
   Вот впереди показалась и знакомая поляна. Мы решили пройти ее насквозь и двинуться дальше, через нее, параллельно ручью, протекающему где-то рядом. А вон там, под теми деревьями, пару дней тому назад мы нашли целую кучу подосиновиков. Вот бы еще набрести на подобную!
   Вот так-так! Что такое?! Я встал, как вкопанный – перед моим взором предстала удивительная, если не сказать необъяснимая картина: на том же самом месте, где мы в прошлый раз набрали грибов, как ни в чем не бывало, росли… подосиновики! Да еще и в куда большем количестве! Ну, прямо скатерть-самобранка лесного изготовления.
   – Что случилось, Берт? Что ты там увидел? Я же чувствую, что что-то не так!
   – Хозяин, ты только не пугайся, но эти грибы снова выросли!
   – Какие грибы?
   – Подосиновики! И на том же самом месте!
   – Ну, они же крохотные, наверное. Пусть растут себе. Пошли дальше!
   – Дав том-то и дело, что они уже выросли! Как будто бы мы их и не срезали пару дней тому назад!
   – Нет, этого не может быть! Слушай, а может, это не та поляна? Может, ты ошибся? – спросил Боря, не веря сам себе.
   Уж он-то знает, что меня ни чутье, ни зрение никогда не подводили.

Глава 10

   Мы снова набрали целую корзину отборных подосиновиков и, поражаясь непостижимым загадкам природы, двинулись к лагерю. Поспели как раз к обеду, и Егор, встретивший нас у костра, снова удивился нашим успехам. Борис рассказал ему о нашем удивительном открытии, чем сильно раздосадовал Егора.
   – Да что же это за место-то такое? – огорченно посетовал он. – То зайцы-мутанты, то ручей со стронцием, то грибы-скороспелки! Жалко, что Дима внизу, а то была бы ему сегодня опять работа по профилю.
   – Вы думаете, что эти грибы тоже, того…?
   – Я уже и сам не знаю, что думать! А грибы мы пока отложим до его возвращения. Не нравятся мне эти загадки природы!
   После обеда все занялись своими делами. Егор ушел к себе в палатку, а Борис попросил меня отвести к нему, чтобы получить дальнейшие указания, поскольку наша заготовка грибов была временно приостановлена.
   Когда мы еще только подходили к штабу, услышали взволнованный голос Егора. Он был на связи с Алексеем.
   – …и что он сам говорит?… Что?… Какая концентрация?… А он не мог ошибиться?… Да понимаю я, что он специалист. Но, это же – сенсация! Здесь на Урале еще не было открыто ни одного подобного месторождения. Это я тебе как геолог со стажем говорю!.. Что еще? Доломитовые породы?… Так, понятно. А как у Сергея с Димой? Хорошо! Когда вы решили назад?… Отлично! Ждем вас. До связи!
   Борис потоптался у палатки и кашлянул.
   – Дядя Егор, можно?
   – А, Борис, заходи! Представляешь, мои предположения о возможном присутствии стронций содержащих минералов практически на поверхности скальных известковых пород полностью подтвердились! Николай определил наличие минерала стронцианита, представляешь! Этот минерал содержит до 64 % стронция! А также наличие доломитовых пород, содержащих магний!.. Ну да ладно. Что у тебя?
   – Да вот, хотел узнать…
   Но договорить Борис не успел. Вдруг захрипела рация.
   – Странно! – Егор нажал на «прием», и мы услышали хриплый голос Алексея:
   – Егор, у нас беда! Только что Сергей связался со мной. В его проходе сильное задымление и запах гари. Он предполагает пожар. К тому же, вышла из строя вся его электроника. Похоже, им нужна помощь! У меня с ним прервалась связь в том момент, когда он сказал, что внезапно разрядились оба аккумулятора, питающих рацию, и я услышал какой-то грохот. Боюсь, что и там начался обвал. Как бы не завалило проход… И потом, не нравятся мне эти внезапные сбои электроники и разрядка аккумуляторов. Такое впечатление, будто возникло сильное магнитное поле, понимаешь? Нам выбираться еще примерно часа два-три. Думаю, надо к нему в седьмой проход отправлять спасателей, пока не поздно! Пусть спустятся Аристарх и еще кто-нибудь на твое усмотрение. Все, конец связи!
   Егор еще некоторое время тупо смотрел на отключившуюся рацию.
   – Слыхал, Боря?! Вот такие у нас приключения, будь они трижды неладны! Никогда у меня еще не было такой непредсказуемой экспедиции! Однако спасателей надо отправлять. В этом Алексей абсолютно прав!
   – Дядя Егор, пустите с Аристархом нас с Бертом! Вы же знаете, что у нас уже есть такой опыт! – Голос Бориса прозвучал умоляюще.
   – Положим, такой опыт был у Берта. Но, думаю, в этот раз действительно есть смысл взять и тебя – в качестве его переводчика как минимум. И еще… судя по всему, в задымленном проходе видимость будет сильно сниженной, если будет вообще, и тогда у вас двоих на самом деле возникнет существенное преимущество перед всеми остальными. Я бы пошел и сам, но там нужен физически сильный и выносливый человек, да и помоложе. Куда уж мне с моим весом и габаритами. А ты парень рослый и крепкий. Значит, так и решим! Сходите за Аристархом. Да, чуть не забыл. Думаю, на всякий случай вам стоит взять надувной плотик. Места он много не займет, но может пригодиться. Ведь их проход граничит с нашим шестым, где мы обнаружили озеро.
   – Хорошо, дядя Егор. Все сделаем. Спасибо вам!
   Для меня это был неоценимый опыт! Ведь мы – собаки – издревле были помощниками человека и в этой, поисковой ипостаси. Да, меня не обучали этому делу, ведь я – поводырь. И я знаю, что собак-поисковиков специально натаскивают на поиски в завалах, обучают не бояться грохота обвалов, не реагировать на посторонние запахи, кроме человеческих. А самое главное – отличать живых пленников руин от мертвых, показывая это своим проводникам с помощью определенной стойки, для того, чтобы в первую очередь были извлечены именно они.
   Но сейчас я не думал о том, что не обладаю такими навыками, я просто должен делать свое собачье дело! В меру своих сил и возможностей. К тому же, мои собственные способности усиливались присутствием моего друга и хозяина, ориентирующегося в темноте гораздо лучше меня и обладающего более острым слухом.
   Пока же мы втроем вот уже довольно долго продвигались по широкому коридору, освещая себе путь фонарями на касках. Мы запаслись также и небольшими факелами – на тот случай, если аккумуляторы в этом проходе выйдут из строя. Проход, насколько я видел, задымлен не был. И это могло говорить только о двух обстоятельствах: либо пожар, если это действительно был он, достаточно далеко, либо его, не дай Бог, отсекло обвалом.
   Я гнал от себя мысли об обвале, но с продвижением все дальше, следуя за Аристархом, который сейчас двигался исключительно по шнуру, мне все чаще на ум приходили именно эти мысли. На нас были одеты респираторы. Даже для меня Егор в свое время сделал на заказ пару специальных собачьих респираторов. В нем я выглядел, вероятно, странно и смешно, но сейчас нам было не до смеха. Впереди нас ожидала неизвестность!
   Внешне наш коридор не походил на тот, который я проходил в составе спасателей совсем недавно. Не было видно ни пыли, ни осколков породы – ничего. Связь с Сергеем и Димой по-прежнему отсутствовала, чего нельзя было сказать об остальных. Вот уже три раза мы выходили с ними на связь, подтверждая свое, пока безрезультатное, продвижение.
   Внезапно Аристарх остановился, удивленно крутя головой. Я подошел поближе.
   – Что случилось? – с тревогой в голосе спросил Борис. Все это время мы шли молча, и я не улавливал даже немых его вопросов. Собственно, ведь и я сам не задавал ему своих.
   – Здесь проход разделяется на два рукава, – сказал Аристарх, – судя по веревке, ребята пошли по правому.
   – Ну, и что с того? – Борис явно уловил в голосе Аристарха некоторую растерянность.
   – Да странно это как-то, – проговорил тот, – шнур идет направо, а привал делали почему-то у левого ответвления. – Аристарх держал в руке аккуратно сложенный пластиковый мешок с отходами, оставленный явно нашими друзьями. – Знаешь, мне кажется надо дать Берту его понюхать. Пусть еще и по следам проверит.
   – Ну, давай, если есть сомнения. Иди сюда, Бертик, я на время сниму с тебя респиратор, ищи!
   Я тщательно обнюхал пакет и начал обследование левого прохода. Удивительно, но я сразу же учуял их следы и призывно пролаял об этом в первую очередь Аристарху, а Боре просто передал информацию привычным способом.
   – Аристарх, Берт обнаружил след. Что будем делать?
   – Я так и понял, – задумчиво проговорил он, – думаю, что ребята, скорее всего, сначала пошли налево, а потом почему-то вернулись и пошли в правый коридор. Но что их заставило вернуться? Вот вопрос! В любом случае, нам надо двигаться по веревке. Когда найдем их, спросим об этом у них самих.
   Мы двинулись. Респиратор снова облегал мою морду, отсекая все запахи. Прошло еще какое-то время. Проход этот, в отличие от других, петлял и изгибался, но размеры его не менялись. И тут мы одновременно с Аристархом увидели, что впереди явно клубится дым.
   – Боря, внимание, – проговорил Аристарх, – впереди вижу сильное задымление. И, знаешь, дым какой-то странный – красноватый! Никогда не видел ничего подобного! Но и в таком дыме фонари становятся бесполезными. Дальше ни черта не видно!
   – Давай-ка теперь мы с Бертом вперед пойдем. Нам там будет проще сориентироваться! – сказал Боря решительно.
   То, что произошло позже, впоследствии я не мог вспоминать без содрогания. Первые метров двадцать мы с Борисом шли буквально наощупь. Свет от фонаря тонул в сплошной пелене черного дыма. Мы, собаки, к сожалению, не различаем оттенки цветов, и дым этот для меня был черным, как была черной во всех смыслах и эта проклятая пещера. Я ничего не видел и не чуял из-за надетого респиратора! Для собаки не ощущать запахи – это еще хуже, чем ослепнуть! Я был беспомощен! Борис шел впереди, ощупывая руками стену, а поводок закрепив у себя на поясе. Я же был сзади, вплотную к нему, и старался уловить его мысли. И тут я почувствовал в своем мозгу некие зрительные образы, переданные мне от Бори. Это было потрясающе! Его руки, заменяющие глаза с помощью так называемого «кожного зрения», позволяли создавать некую расплывчатую, но вполне ощутимую картинку, как если бы в темном помещении сами собой вдруг стали светиться неким внутренним светом различные предметы. Таких ощущений я еще не испытывал, но тогда, в тот момент я не задумывался над этим феноменом. Мне это просто помогло почувствовать себя более уверенно, и я воспринимал все, как должное.
   Между тем Борис, следуя по шнуру, завернул за угол и вдруг запнулся обо что-то мягкое, и чуть было не упал. Сдавленно вскрикнув от неожиданности, он все же взял себя в руки и стал ощупывать неожиданное препятствие. Я подошел вплотную и по зрительному образу, возникшему в моей голове, все сразу понял.
   О, ужас! Это был человек! Он лежал навзничь, поджав под себя колени, лицом вниз. Борис перевернул его на спину и стал ощупывать его лицо.
   – Дима!!! – вырвалось у него. Борис оттянул от лица свой респиратор и прокричал в темноту:
   – Аристарх, здесь Дима! Он, кажется, без сознания, но дышит! Его надо срочно назад. Похоже, он отравился дымом. На него надо срочно одеть респиратор.
   – Да-да, сейчас! Надо отнести его назад. Нужно возвращаться, Боря!
   – А как же Сергей? А если и ему помощь требуется? Ты иди, Аристарх, а мы с Бертом дальше пойдем. Ты за нас не волнуйся, мы здесь, как рыбы в воде! Иди, не теряй времени, Диме надо как можно быстрее на воздух!
   – Ну, я, право, не знаю… Сейчас свяжусь с Егором.
   Пока Аристарх возился с респиратором, а затем и с рацией, мы ушли дальше, не дожидаясь вердикта начальства.
   – Боря, ты где? Борис! – услышали мы крик Аристарха. – Егор запретил тебе оставаться одному! Мы должны возвратиться все вместе. Ты меня слышишь, Боря? Он запретил!!!
   – Мы должны найти Сергея! Иди без нас. Мы справимся! – прокричал ему в ответ Борис. И уже тихо вслух для меня: – Ничего, Бертик, ничего, мы сами, мы должны!
   Что мне оставалось делать? В который уже раз задавал я себе подобный вопрос, и ответ всегда был один и то же – быть рядом с Борей!
   И мы пошли вперед. Чем дальше мы продвигались, тем сильнее было задымление. Проход, по которому мы шли, сильно расширился, и через некоторое время мы вышли в небольшую галерею, сплошь заполненную дымом. Но источника этого дыма видно не было. Борис, перебирая в руках шнур, осторожно продвигался в совершенно непроницаемом для слабого света фонарика замкнутом помещении. Дым, густой и плотный, стелился по низу галереи, но, когда я задирал голову вверх, мне порой все же удавалось увидеть, как слабенький этот лучик выхватывает из сплошной пелены высокие черные стены галереи. От этого жуткого зрелища мне становилось еще тоскливее. Шнур вел Бориса, а за ним и меня на поводке, в самый центр галереи. Я напрягся, пытаясь уловить хоть что-то, возникающее в мозгу моего хозяина, но ничего, кроме одной бесформенной черноты, не видел. Это было и понятно – задействовать здесь свои руки Борис никак не мог.
   Самого Бориса в этой тьме я тоже не видел, хотя он был в полутора метрах от меня. Бесполезный луч его фонарика бесцельно плутал где-то в черноте угрюмых стен.
   И вдруг я с ужасом почувствовал, как поводок, немного ослабленный все это время, сильно натянулся. Настолько сильно, что меня буквально потащило вперед против моей воли, и я услышал восклицание моего хозяина, а затем сильное шуршание камней. Я инстинктивно уперся в твердый грунт всеми четырьмя лапами, сдерживая эту неведомую силу и буквально «проорал» Борису:
   – Что случилось, хозяин? Что происходит?!
   – Бе-е-ертик, я проваливаюсь! – отчаянно закричал Борис. – Держи меня! Сильнее, сильнее! Попробуй оттащить меня от края, Бе-е-е-рт!
   Я упирался изо всех сил, но тщетно. Страшная сила земного притяжения неумолимо затягивала нас в эту проклятую бездну…
   – Боря-а-а! – бился в моем мозгу собственный беззвучный крик. Я отчаянно завизжал, что-то сильно ударило меня по голове, и я отключился…

Глава 11

   … Мы бежали по берегу какого-то водохранилища или реки, – никак не пойму. Светило жаркое солнце. Оно нещадно грело, почти пекло, и даже мне с моей густой шерстью, защищающей мое тело от жары и лютого холода, было слишком жарко. Я вывалил спасительный язык, но и он мало помогал. Сильно хотелось пить. Мы с Борей очень устали, но нам надо было бежать, и мы оба знали об этом. Сейчас мне даже не важны были причины этой беготни. Мне было наплевать, куда или от кого мы неслись. Важно было одно: я вместе с хозяином, и так надо! Я также знал, что там, впереди, нас ожидают перемены, и эти перемены были чрезвычайно важны для нас!
   Наконец вдали показалась какая-то постройка, и мы направили свой бег туда. Мы забежали вовнутрь, спустились по скрипучей лестнице в подвал и устроились на лежанке. Рядом лежали еда и питье. Мы подкрепились и стали ждать. Нам было хорошо! Сытость приятным теплом разливались по моему усталому телу. В подвале было прохладно и сухо, а из маленьких разбитых подвальных окошек проникали свет и воздух. Мне еще никогда так не было спокойно!
   Я повернул голову к хозяину. Он лежал, разметав руки и закрыв глаза. Грудь его мерно вздымалась, и мне показалось, что он уже крепко спит, как вдруг он открыл глаза и ласково спросил меня:
   – Ты цел, Бертик?
   Я вздрогнул и… проснулся. Как жаль, что мне это только снилось! И сон был такой чудесный! Но что-то было в этом моем сне странное… Что-то не складывалось. И вдруг я понял. Мой Боря бежал по берегу, как зрячий!
   Я тщетно всматривался в темноту, но ничего, конечно, не увидел. Лежал я на чем-то мягком. Боря был рядом. Одно я знаю точно – мы с моим хозяином как минимум живы.
   – Вроде, цел. На чем я лежу, Боря, мы где? – спросил я первое, что пришло в голову.
   – Где мы – не знаю! А лежишь ты на моей куртке. Жарко здесь, вот я куртку и снял. А упал ты на меня, дружок! – Он стал ворочаться и вскрикнул: – Вот черт! Моя нога! Похоже, мне не повезло так, как тебе. Падать было не на кого! Хотя, судя по всему, мой рюкзак с бесполезным здесь плотиком тоже смягчил удар…
   И он еще шутит! Мы неизвестно где, у него повреждена нога, а ему все нипочем! Нет, людей я никогда не постигну…
   – Что с твоей ногой? Идти сможешь?
   – Сейчас попробую. – Он стал приподниматься, сгибать ноги.
   Наконец, хозяин привстал и охнул. – Видимо, ушиб колено! Но ходить могу. Правда, некуда!
   Он еще немного повозился в темноте, и вдруг вспыхнул долгожданный лучик на его каске.
   – Ну, что, светит? Я вставил запасной аккумулятор.
   – Светит, Боря! Вот здорово!
   – Что видишь? Есть дым? – Он снял каску с головы и стал медленно обводить ею вокруг себя.
   Я огляделся. Мы находились на дне какой-то небольшой по размерам, но достаточно глубокой ямы с рваными, словно выжженными краями. Лежали мы в ее центре на куче теплого, почти горячего мягкого песка или пепла. Видимо, еще и поэтому мы с Борей не особо пострадали в результате падения. Дыма уже не было.
   – Ну, что же, хотя бы можно будет снять эти респираторы, – сказал Борис, когда я ему пересказал увиденное. – Ну, что за напасть! – воскликнул он через некоторое время. – Я, кажется, где-то рацию посеял! Видимо, выпала, когда мы были еще наверху. Нам во что бы то ни стало надо выбираться из этой ловушки!
   Он встал и, прихрамывая, начал обходить яму по периметру, ощупывая ее края руками. Мягкий песок под его ногами шуршал в тишине, боковые поверхности ямы тоже осыпались.
   – А края-то горячие! Пожар здесь был, что ли? Но что может гореть в каменной пещере? Ведь здесь нет ничего горючего!
   – А дым, Боря? Сам знаешь, что дыма без огня не бывает!
   – Грамотный?! Тогда скажи, как нам отсюда выбраться, если стенки расположены под острым углом по отношению к дну ямы, и у нас всего-навсего пара запасных крюков? Молчишь? То-то! А ведь у нас даже связи нет!
   И вдруг, как по мановению волшебной палочки, мы услышали сверху слабый и хриплый звук нашей рации. Сквозь треск слышался мощный бас Егора, но разобрать ничего нельзя было. Он снова и снова выходил на связь, а мы ничего не могли сделать. Наконец, звук стал иссякать, пока не исчез последний хрип.
   – Все, батарея сдохла! А ведь у меня в кармане лежит запасная. Кому она теперь нужна! – Борис в сердцах саданул носком ботинка по краю ямы. – Им придется искать нас вслепую – без связи! И не только нас. Мы ведь так и не нашли Сергея. И неизвестно, жив ли он! Ладно, давай перекусим, что ли? Голод, ведь, не тетка!
   После еды все кажется не таким уж и ужасным. Пока Боря устраивался на своей куртке на начавшем уже остывать пепле, – а мы с ним уже не сомневались, что это были продукты горения какого-то вещества, содержавшегося в породе этой странной пещеры, я решил еще раз обойти периметр. В целях экономии Борис отключил фонарик на каске, но зато теперь у нас горел маленький факел. Мы рискнули зажечь его после некоторых сомнений – ведь мы боялись спровоцировать новый пожар. Но, к счастью, в этой яме выгорело все, что могло гореть. Собственно говоря, мы с Борисом решили, что именно этот процесс горения и способствовал возникновению нашего плена – ямы-ловушки.
   В свете факела я еще раз внимательно осмотрел обгоревшие стены. Да, похоже, Боря прав – эта выгоревшая в породе яма, глубиной около трех-трех с половиной метров, почти круглой формы, диаметром около четырех метров внизу и сужающейся примерно до полутора вверху, была именно ловушкой. Хорошо еще, что мы не попали туда в момент горения! О такой мысли шерсть у меня встала дыбом. Я с тоской осматривал сейчас одну из стенок и в черноте обгоревшей породы у самой поверхности вдруг увидал кристаллы какого-то светлого, почти белого минерала. Его стеклянный блеск настолько поразил меня, что я гавкнул вслух, привлекая внимание Бориса.
   – Боря, здесь какой-то чудной камень! А блестит как! Давай возьмем кусочек для Коли-геолога, вот обрадуется! Иди на мой голос, я укажу!
   – Ладно, чем нам еще здесь заниматься? Была бы только возможность его передать! – Он вытащил небольшой ломик – необходимый инструмент каждого спелеолога – и осторожно начал долбить. Мне оставалось только чуть корректировать его действия, пока мы не откололи небольшой образец. Я уж хотел, было, на этом успокоиться, как вдруг мне показалось, что там есть еще что-то. И то, что я увидел, поразило меня чрезвычайно! Ведь из образовавшейся небольшой ниши торчал сейчас кусок черной материи.
   – Боря, мы, кажется, откопали какой-то материал!
   Я осторожно ухватил этот кусочек зубами и потянул на себя. Но крепкая материя поддаваться не хотела.
   – Что ты там нашел, геолог мой четвероногий?
   – Скорее, археолог! Здесь опять требуется твоя помощь. Только осторожней. Здесь вообще что-то непонятное… Ткань какая-то!
   – Ткань? Ты уверен? Но тогда это может быть только одно…
   Я его понял с полуслова. У меня подкосились лапы, и зазвенело в ушах. Неужели мы нашли Сергея? Вернее, его тело?!
   Мы копали, как мне показалось целую вечность, но, судя по всему, недостаточно долго, чтобы устать. Работали, как каторжные. Когда я говорю мы, безусловно, имею в виду моего хозяина, но и я вымотался так, как если бы бежал без отдыха целый день. Осторожно оббивая податливую породу вокруг своей страшной находки, мы наконец смогли вытащить полуобгоревшее тело нашего бедного пропавшего товарища. Лицо и руки его сильно обгорели и превратились практически в головешки. Относительно целыми были только ноги. Я не мог смотреть на Бориса без боли. За все это время он не произнес ни слова. Но я-то чувствовал, насколько тяжело ему дается сдерживать себя. Он был на грани срыва, когда мы откапывали труп Сергея, когда мы оттащили его в дальний угол, когда накрыли снятой с него курткой-штормовкой. И только выпавшая из кармана этой куртки рация привела его в чувство.
   – Берт, – хрипло спросил Боря, – это не рация?
   – Рация, и вроде бы целая. Надо заменить в ней батарею. Видишь, вот она и пригодилась! – Я очень хотел взбодрить моего, убитого горем, хозяина.
   – Да-да, сейчас! – поспешно сказал Боря. – Сейчас!
   Я замер. Да, именно сейчас решалась наша судьба! Но, увы – чуда не произошло! Рация хоть с виду и не пострадала, но работать упорно отказывалась. Высокая температура сделала свое черное дело.
   Мы опять остались один на один со своим горем, отрезанные от всех. И только надежда было единственным, что у нас оставалось! И еще мысль о том, что мы выполнили то, ради чего спустились. Пусть и мертвого, но мы все же нашли нашего товарища! Хотя бы для того, чтобы похоронить его достойно, по-человечески. Пусть даже здесь, в этой яме, но с положенными для героя почестями!
   Не скрою, это были мысли Бориса. Я их уловил и был с ним солидарен.
   Мы потеряли счет времени. Факел наш почти догорел, но мы его не тушили, ведь сильно надеялись на то, что свет от него будет замечен нашими товарищами. Мы нисколько не сомневались, что нас уже ищут. Мы знали это наверняка. Время от времени мы с Борей подавали голос, но отлично понимали и то, что эха в пещере не бывает, что голос здесь сильно глушится, буквально поглощается стенами, что яма, в которой мы находимся сейчас, даже своей формой и глубиной приглушит любой звук. Но сдаваться мы вовсе не собирались!
   Забегая вперед, вспоминая эти бесконечные часы пещерного плена, я всегда ловил себя на мысли, что ни прежде, ни потом, я не чувствовал себя с Борисом настолько единым организмом, просто одним целым!
   Его мысли мгновенно становились моими собственными, мои глаза и обоняние – его органами чувств, его руки – продолжением моих собачьих конечностей.
   Наконец и факел наш догорел окончательно. Я лежал в кромешной тьме и думал. В последнее время я стал за собой замечать, что делаю это намного чаще, чем раньше. Да и сны – такие яркие и реальные – я прежде не видел никогда. Сейчас же я поймал себя на мысли, что известное изречение о том, что человек привыкает ко всему, не полно. Я бы немного изменил его, включив туда и животных. Совсем недавно я удивлялся Бориному самообладанию, а сейчас я и сам спокойно лежу рядом с трупом нашего друга и даже пытаюсь философствовать.
   – Ты не спишь, хозяин? – послал я Борису мысленный вопрос.
   – Нет, – последовал такой же незамедлительный ответ, – ты хочешь поговорить?
   – Я тебя хотел спросить об одной вещи… Скажи, Боря, ты не жалеешь, что вообще ввязался в эту пещерную авантюру?
   – Я и сам об этом думаю. Знаешь, когда мы нашли бедного Серегу, погибшего такой ужасной смертью, я впервые задал себе этот вопрос. Стоит ли все это того, чтобы погибнуть в расцвете сил и лет? Кому вообще нужны такие экспедиции, где есть даже минимальная вероятность гибели хотя бы одного человека. Почему и ради чего рискуют жизнями сотни и сотни энтузиастов-добровольцев, ползающих по скалам, сплавляющихся по горным рекам, спускающихся вот в такие пещеры. И я понял: пока существует человечество, всегда найдутся люди, которые без таких приключений, без адреналина в кровь просто не могут существовать. И именно на таких людях и держится наука. Я никогда не относил себя, да и не мог отнести по определению, к таким героям-энтузиастам. Но и смириться со своим недугом я тоже не хотел. А шить на машинке простыни или собирать простейшие приборы в артели для слепых я не желаю. Вылечить меня современная медицина не в состоянии. И что мне делать? Тупик? И когда у нас с тобой появилась возможность попасть в эту экспедицию, я не задумывался ни на секунду. Это был мой шанс, мой час «X», понимаешь? Или все, или ничего! И только потом мне пришло откровение, что здесь, под землей я не столько для того, чтобы испытать себя на прочность, разобраться в себе, понять, на что гожусь в этой жизни. Я здесь еще и для того, чтобы принести реальную пользу, помочь хотя бы одному человеку! Не говоря уж о том, чтобы попутно поучаствовать в открытии какого-нибудь месторождения полезных ископаемых! – добавил он уже другим тоном.
   – Я тебя вполне понимаю, – сказал я на полном серьезе, хотя упоминание о месторождении прозвучало несколько странно в нашем случае. Остаться бы живыми – и то хлеб, какие уж тут к чертям месторождения!
   Борис мгновенно уловил мою подспудную мысль.
   – А вот напрасно ты иронизируешь! Мы ведь нашли с тобой эти блестящие кристаллы! А вдруг это находка века! Жаль, что здесь нет Коли или Егора – они бы мигом сбили с тебя усмешку!
   – Ладно, ладно, не кипятись! Для этого нам как минимум надо выбраться отсюда. Ты не знаешь, сколько примерно прошло времени? По моим прикидкам они уже давно должны быть здесь. Я ничего не понимаю!
   – Ты прав! Я тоже об этом сейчас подумал. Мы ведь еще и в отключке лежали. Я, когда падал, головой обо что-то сильно ударился, и коленом. Очнулся не знаю, через сколько, а ты вообще еще без сознания был… Скажи, Берт, факел давно прогорел?
   – Да, вроде.
   – Значит, так: если предположить, что мы отключились самое малое на час, а потом зажгли факел, рассчитанный часов на пять-шесть, то выходит, что прошло никак не меньше шести или семи часов! Нет, тут что-то не так! – Боря был в замешательстве.
   – Ты ведь не думаешь, что поисковая группа заблудилась? Ведь мы же сами шли по веревке!
   – Вот именно! Если они нас до сих пор не нашли, значит, либо этой веревки уже нет, либо они вообще нас не ищут. Но в последнее я не поверю никогда.
   – Тогда получается, Боря, что веревки нет! И куда она, по-твоему, могла деться? Испарилась?
   – Почему – испарилась? Сгорела, например.
   – Но от чего? Мы ведь когда шли, никакого огня не было! Только дым.
   – А потом? Что мы знаем о том, что было потом? Мы ведь оба были без сознания. Другого объяснения у меня нет.
   – Но они все равно должны были уже найти нас. Мы ведь ушли не слишком далеко от того места, где обнаружили Диму. Так ведь?
   – Ты прав, Бертик! Тогда есть только одно этому объяснение: после нашего падения произошло что-то такое, из-за чего они прекратили поиски.
   – Но что???
   – Да тот же пожар, уничтоживший не только веревку, но и саму надежду на то, что мы можем выжить в этом огненном аду!
   – Допустим. И что же нам теперь делать? – Я был буквально уничтожен этой логикой.
   – Надеяться на себя! – вслух произнес Боря. – И только на себя!
   На себя?! То есть, на меня – малорослого пса и на него – слепого юнца без опыта и знаний? О чем он говорит, мой бедный друг! Я ничего не сказал, только вздохнул и улегся на Борину куртку. В яме заметно похолодало. Наступила тишина. Мы опять задумались каждый о своем.

Глава 12

   Мы снова погрузились в вязкую, всепоглощающую, абсолютную неземную тишину. Именно – неземную. На земле не бывает такой тишины, к которой нельзя привыкнуть, которая может свести с ума. И только еле слышное дыхание моего друга, да стук собственного сердца нарушали эту, в буквальном смысле мертвую, тишину.
   Хотя, нет, не только! Мое прижатое к Бориной куртке ухо уловило еле слышный непонятный звук! И он показался мне знакомым!
   – Боря! Послушай! Прижми ухо к земле!
   Через секунду мой хозяин произнес взволнованно:
   – Ты тоже думаешь, что это – звук воды?
   – Мне кажется, да!
   – Тогда получается, что под нами проходит подземная река, а так, как мы рядом с шестым проходом, то, возможно, она втекает в то озеро, что вы с Егором видели! Огонь, который выжег в грунте эту яму, максимально приблизил нас к нижней галерее, где она течет. Вспомни-ка, Берт, ты не видел там, у озера, что-то такое, что напоминало бы о притоке – бурление, буруны, просто движение воды?
   – Нет, ничего такого. Правда, мы смогли увидеть только то, что попало в лучи света от фонарей… А озеро это, судя по всему, очень большое!
   – Ну, что же. Это – наш единственный шанс! Если мы не можем выбраться через верх, будем пробиваться через низ!
   – То есть как, через низ?! Ты хочешь сказать…
   – Вот именно! – не дал мне закончить мысль Борис. – У нас нет другого выхода! Подумай сам: у нас скоро закончатся еда и питье, нет связи, чтобы сообщить наверх, что мы живы. Ну, еще дня три-четыре мы продержимся, а потом что? Тихо помирать, не дождавшись помощи? Ты этого хочешь?
   – Ну, может, все же подождать еще немного, а? Вдруг нас ищут!
   – Сколько ждать? Рано или поздно нам все равно придется что-то предпринимать, но мы уже будем обессилены! Да и тело Сергея не в холодильнике находится.
   Он, конечно, прав! Тело Сергея уже стало сильно попахивать. Но с этим можно было бы примириться, если бы была надежда, что нас ищут и найдут.
   – Кстати, а с ним тогда что же? Здесь оставлять?
   – С собой возьмем! У нас же плотик рассчитан на двух взрослых людей. Кто бы мог предположить, что он нам пригодится не только в качестве буфера при падении… Если выберемся, в ноги Егору поклонюсь. Это он посоветовал мне его взять. А я, дурак, еще про себя его перестраховщиком обозвал!
   – Но как, Боря? – Я был в искреннем недоумении. – Как ты собираешься все это проделать?
   – Во-первых, надуем плотик. Во-вторых, на всякий случай нам надо привязаться к крючьям, вбитым в дно ямы, друг к другу и к плотику. Тело Сергея тоже привяжем. И в-третьих, начнем потихоньку долбить яму ломиком, пока не докопаемся до нижней галереи. Судя по тому, что мы услышали звук воды через грунт, толщина дна нашей ямы не слишком большая.
   – А мы не разобьемся о камни, если вдруг провалимся?
   – У нас ведь есть еще мой неразряженный фонарик. Я посвечу, а ты посмотришь, насколько высоко мы находимся. В крайнем случае, спустимся по веревке. Придумаем что-нибудь, дружище! Выше нос!
   План, какой бы он ни был, все же лучше, чем ничегонеделанье! И мы начали работу, следуя этому плану. Вернее, опять, конечно, работал Боря. Время от времени мы, буквально на несколько секунд, включали свой единственный источник света на каске Бориса, чтобы понять, насколько результативно мы продвинулись.
   Работа двигалась, как мне показалось, очень медленно. Прижавшись к стенке ямы, я прислушивался к глухим ударам ломика и дрожал крупной дрожью. Ощущение было такое, будто мы с Борисом постепенно, но неумолимо подрубаем сейчас единственный сук, на котором сидим. Глухой этот звук молотом вбивался мне в мозги, раскалывая пополам голову, пронзал все тело животным страхом и выбивал из сердца остатки мужества, ранее вселенного в меня моим хозяином. Проклятое воображение рисовало мне страшные картины с участием наших тел, упавших с огромной высоты и вдребезги разбивающихся о камни. А бурный поток ледяной подземной реки стремительно тащил и рвал на части наши трупы, словно тряпичные куклы… Меня передернуло. Что-то будет?
   Прошла, наверное, уже целая вечность. Звуки ударов уже давно превратились для меня в один непрерывный гул, и я даже стал потихоньку мириться с мыслью, что все как-нибудь само собой обойдется, как вдруг я уловил звук удара о камень, более звонкий, чем предыдущие.
   – Боря! Осторожнее! Похоже, ты докопался! – послал я ему сигнал-призыв.
   Он прекратил стучать.
   – Иди сюда. Посмотри! – Он включил фонарь, направив его себе под ноги.
   Хозяин стоял на гребне воронки глубиной около метра. Вынутый из воронки грунт плотным слоем окаймлял ее края, ощутимо возвышаясь над поверхностью нашей ямы.
   – Ну, что, видно что-нибудь? – нетерпеливо спросил Борис.
   – Пока нет. Но, судя по звуку ломика, уже скоро. Теперь надо осторожней, чтобы не провалиться раньше времени.
   – Учи ученого!
   Наконец Борин ломик провалился в пустоту, и наша яма наполнилась новыми звуками – журчанием текущей где-то внизу воды и характерными всплесками от падающих кусков известняка. Боря включил фонарик, и я со страхом и непередаваемым любопытством заглянул вниз через небольшое открывшееся окошко. Слабый лучик выхватил из кромешной тьмы кусочек воды и отразился от нее нестерпимым отблеском, больно ударившим по привыкшим к темноте глазам! Я невольно прищурился и увидел воду! Боря был абсолютно прав: под нами, на глубине примерно пяти или шести метров, текла река. Правда, было непонятно, насколько она глубокая и широкая, чтобы, спрыгнув с такой высоты, не покалечиться при падении.
   – Будем спускаться по веревке, – решил Борис, когда я поделился с ним своими впечатлениями от увиденного.
   Сказано – сделано! Первым делом Борис привязал к крюкам, вбитым им заранее, плотик, рюкзак с вещами и тело Сергея. Сам он уже был привязан. Теперь же он приладил шнур на себе так, чтобы не упасть в расширяющийся люк, если грунт под его ногами внезапно обвалится. Я с замиранием сердца слушал, как все сильнее и сильнее осыпаются камни, как они с плеском падают вниз, и не переставал удивляться своему хозяину, так ловко орудующему ломиком, находясь практически на весу. И все это, почитай, вовсе без отдыха!
   – Все, Берт, кажется, хватит. Посмотри-ка, достаточное ли отверстие, чтобы нам туда протиснуться?
   На негнущихся лапах я осторожно подошел к краю воронки и в свете ослабевшего фонарика увидел неровное черное окно овальной формы.
   – Да, вполне пролезаем, включая и плотик. А как мы будем это делать?
   – Давай думать и рассуждать, – Боря опять заговорил вслух. – Сперва нам надо спустить плот, причем так, чтобы он все время оставался под нами на натянутой веревке. Затем спускаем тело Сергея и мой рюкзак, потом спущусь я сам с тобой в запасном рюкзаке. Ну как, годится тебе такой расклад?
   – Давай попробуем!
   Спустить плотик было делом плевым. Я даже услышал негромкий плеск, когда он коснулся поверхности воды. Сложнее дело обстояло с телом Сергея. Боря перевязал его так, чтобы веревка проходила подмышками. Затем он с большим трудом стал опускать его ногами вниз. Бедный мой хозяин! Представляю, насколько тяжело ему сейчас приходилось, ведь наш товарищ даже при жизни был отнюдь не маленьким мужчиной, а сейчас его раздувшийся труп весил еще больше. Теперь Боре нужно было потихоньку стравливать его вниз. Сорвись с такой высоты, он мог бы задеть и повредить наш плотик. Когда Боря начал его спускать, изо всех сил упираясь ногами в насыпь по краям воронки, я больше всего боялся, что под этой двойной тяжестью не выдержит наш пол, и мы все рухнем с огромной высоты.
   Грунт под веревкой сыпался в яму все сильнее. Борис в голос мычал от натуги, а я ничем не мог ему помочь. Это был тот, уже не единственный раз в этом подземелье, когда мне приходилось сожалеть, что я – всего лишь миттель, а не, хотя бы, наш более мощный собрат по породе ризеншнауцер или, на худой конец, те же овчарка или дог.
   Наконец тело Сергея явно достигло поверхности воды, и Борис надежно зафиксировал его с помощью веревки. Когда таким же образом были спущены наши вещи, и дело дошло до меня, мысль о желаемом минуту назад перевоплощении в ризена или дога, тут же сменилась на радость от того, что это, к счастью, невозможно. Я на секунду представил, как меня, в теле какого-нибудь дога, так же спускали бы на веревке, как тело Сергея, и содрогнулся от этой мысли всем своим существом.
   Боря приладил на спину рюкзак с моей персоной внутри и аккуратно по веревке стал спускаться в проем. И тут – о, ужас! – я понял, что мы не проходим в эту проклятую дыру! Как я мог так просчитаться! Прикидывая на глазок размеры этого окошка, я не учел, что Боря полезет в него не один, а со мной за спиной. Что же делать?
   – Не проходим? – Боря заметно нервничал. От напряженной работы последние полчаса он тяжело дышал. – Значит, придется опять долбить…
   В этот момент часть грунта вместе с огромным куском известняка откололась от нашего проема, и все это с шумом плюхнулось в воду. Туда, где, по нашим расчетам, должен находиться наш плотик! Мы замерли, со страхом ожидая услышать шипение выходящего из него воздуха. Слава богу! Неужели пронесло?
   – Как думаешь, – нарушил тишину Боря, – плот не задело?
   – Вроде, нет. Давай посмотрим.
   Боря, держась одной рукой за веревку, другой снял дрожащими от усталости пальцами каску и неловко повернул ее включенным фонариком вниз. Каска, жалобно звякнув о край воронки, вдруг выскользнула из ослабевших пальцев моего хозяина и с наглым плеском упала в воду.
   Мы окаменели. О, ужас, теперь мы остались еще и без света! Единственное, что мне удалось увидеть в свете падающей каски, это несколько расширившийся из-за отколовшегося известняка проем.
   – Боря, не расстраивайся! Нужно спускаться. Теперь мы хотя бы в эту дыру протиснемся. Нам все равно надо это сделать! Ты слышишь., хозяин?
   Но Боря молчал. Я знал это его молчание. Означало оно только одно. Мой друг – в полном отчаянии! И я продолжил:
   – Я знаю, ты устал. Ты очень и очень устал! Но ты же мне сам говорил – помнишь? – что мы должны, все равно должны делать свое дело, стиснув зубы, вопреки всему! Мы с тобой выйдем, назло всем выйдем из этого подземелья и докажем всем, и прежде всего самим себе, что мы кое-что значим в этой жизни. И еще. Мы должны выбраться и достойно похоронить нашего товарища. Мы пошли в этот проход для того, чтобы его найти. И мы его нашли! Так что же, бросить все на полдороге? Да черт с ним, с этим фонарем! Все равно он бы скоро издох. Считай, что это уже произошло.
   – Ладно, Берт. Давай спускаться.
   Я буквально шкурой почувствовал, что сумел-таки переломить его настроение.
   Спуск был тяжелый. Стопорный механизм спускового приспособления на этот раз не подвел, и мы оба вспомнили Виктора добрым словом. У самой воды Боря притянул к себе плотик за привязанную к нему веревку, безошибочно определив нужную, и наконец мы оба оказались на нем! Ура! Если бы я мог закричать на человеческом языке, непременно сделал бы это. Но сдержать свой ликующий лай я, конечно, не мог и не стал!
   Здесь, внизу, казалось, все будет уже гораздо проще, нежели наверху и практически на весу. Боря удобно расположился на плоту и первым делом привязал нас обоих к нему. Затем он стал осторожно притягивать к плоту рюкзак с вещами.
   Я слышал, как он чертыхался еле слышно, затаскивая его на плот. Отдышавшись, хозяин прикрепил и его. Оставалось проделать то же самое и с телом нашего товарища, которое болталось на плаву на веревке где-то поблизости. Как бы сейчас пригодился хоть какой-нибудь свет, чтобы понять, как подступиться к этой операции!
   Я услышал мысли хозяина, наметившего все детали процесса.
   «Сначала нужно занести его ноги, а потом, попробовать отвязать веревку и перекинуть все тело на плот».
   Но сделать это было чрезвычайно сложно, так как плот болтало на воде, словно упавший осенний лист в быстром ручье, чудом зацепившийся за торчавшую из воды былинку. Дело осложнялось и тем, что движения Бори были скованы из-за страховки. Наконец, кое-как нащупав труп, Боря с трудом подтянул его к плоту. Я почувствовал это по его удовлетворенному возгласу.
   – Что же делать? – вслух произнес Борис. – Веревка сильно натянута из-за течения, и она не даст мне затащить тело на плот!
   – Тогда ее надо отрезать! Тело же не утонет, насколько я понимаю! – осенило меня.
   – Точно. А чтобы его не унесло от плота, надо его сначала привязать к плоту. Потом перетянуть его будет уже легче.
   Когда и этот этап был завершен, дело пошло быстрее. Веревка была перерезана, а труп с большим трудом был уложен на корме и прикручен к нашему спасительному плавучему островку.
   Оставалось только перерезать пуповину – веревку, связывающую нас с седьмым, самым негостеприимным проходом, и отдаться воле подземной реки, плывя в абсолютной темноте куда-то в неизвестность.

Глава 13

   Итак, мы пустились в плавание! Хотя передвижение с непонятной скоростью – ведь в абсолютной темноте определить степень продвижения практически невозможно – и неизвестном направлении по реке с загадочной глубиной вряд ли можно было бы назвать плаванием. Боря, правда, пытался определить скорость, погрузив руку в воду, но этот способ мало что прояснил. Единственный вывод Бориса был выражен им такой же единственной, и не вполне определенной фразой: «кажется, мы все же движемся!»
   Вот, только, куда? Этот вопрос все больше занимал мой мозг. Мне вдруг пришла в голову одна простая мысль: а что, если эта река не впадает в то самое озеро, а в какое-то другое, о котором мы даже не догадываемся? Или, если даже она с ним связана, то это ведь вовсе не значит, что река эта – приток, а не та, что вытекает из озера! И теперь мы не приближаемся к этому озеру, а совсем наоборот – отдаляемся от него с неумолимой и бесстрастной неотвратимостью!
   Нет, лучше об этом не думать, иначе можно сойти с ума от страха. И в этот момент мне пришла еще одна ужасная мысль: а что, если это утлое средство перемещения по воде вдруг потонет? Например, из-за утечки воздуха, или его просто порвет о какой-нибудь острый камень? Я представил себе, как мы с Борей барахтаемся в ледяной воде. Да еще и в полной темноте! Интересно, а что хуже? Погибнуть от голода, покачиваясь на воде, или сразу утонуть и не мучиться от страха и неизвестности?
   – О чем ты все время думаешь? – вдруг вслух прервал мои невеселые мысли Боря. – Уж не о смерти ли ужасной?
   Я даже вздрогнул. Настолько неестественно прозвучал в этой тягучей тишине его негромкий голос.
   – Да чего уж тут веселиться-то?
   – А по-моему, все не так уж и плохо! – бодро ответил он. – Подумай сам: мы спаслись из этой каменной ловушки, при этом выполнив основное задание по поиску Сергея.
   – Ну, да, и попали в другую ловушку – водную! Куда мы плывем – знает только сам Господь Бог! И то, кажется, подземелье – не его вотчина, иначе он не заставил бы страдать своих чад, выполнивших такое богоугодное дело!
   – Ты, я смотрю, стал просто философом четвероногим! Ладно, думай об этом, не думай, а голод не тетка. Куда бы нас сейчас не несло, а естественные потребности, к сожалению, никто не отменял. Нам надо подкрепиться и – на боковую. И будь, что будет!
   Он был прав, как всегда, – мой хозяин! Во время нашей нехитрой трапезы, запиваемой водой из реки, мои мысли пришли хоть в какой-то порядок и приняли другое, более конструктивное направление. Мне вдруг пришла идея о том, что, попади мы в озеро, нам все равно придется решать и другие проблемы. Например: каким образом добраться до берега.
   И, кстати, даже в этой кромешной тьме можно будет легко определить, что мы уже на озере, также опустив руку за борт нашего плотика. В озере, ведь, вода относительно стоячая! И что это нам даст? Дальше моего воображения не хватало. Я, как и мой хозяин, ничего не вижу и, значит, совершенно беспомощен!
   – А вот это ты зря! – опять подал голос Борис.
   – Ты о чем, Боря? – я сильно пожалел о своих «высказываниях», на секунду забыв о нашем с ним даре.
   – Да все о том же! Пока мы мыслим, мы существуем! И поэтому не беспомощны!
   – А что мы можем сделать в этой ситуации, Боря? Даже когда окажемся на том самом озере?
   – Как – что? – Боря был искренне удивлен. – Пристанем, для начала, к берегу, затем будем обходить его по периметру, пока ты не учуешь наши собственные следы, потом постараемся выбраться наверх. Ты помнишь, Берт, ту веревку, которую заклинило из-за неисправного блока, когда я поднимался? Она ведь так и осталась там висеть.
   – Но ты же застрял где-то посредине, значит, ее конец болтается на расстоянии двух-трех метров от земли. Нам его все равно не достать.
   – Вот умеешь ты испортить настроение, пессимист хвостатый! А камни на что? Поставим их друг на дружку, и все дела! – весело сообщил Боря.
   Ну-ну! Хотел бы я на это посмотреть! С другой стороны, я-то все равно ничего не предлагаю!
   – Я не пессимист, а реалист! И кстати, а как мы вообще до берега-то доберемся без весел?
   – А руки на что? Все, давай спать. Устал я что-то сильно. Интересно, что там наверху – день или ночь? – последние слова Боря произнес, сильно зевая.
   Какая разница? Да я бы все отдал, чтобы попасть на землю даже ночью. И пусть она будет хоть трижды полярной, лишь бы земной!
   – …Боря, ты видишь?!!!
   – Конечно, почему это тебя удивляет? – прокричал мой хозяин на бегу.
   Мы с ним опять бежали по берегу то ли реки, то ли моря. Берега противоположного видно не было. Он пропадал где-то там, вдали, за пеленой облаков, окутавших горизонт. А здесь, на нашем берегу, светило яркое солнце и было тепло и радостно. Мы бежали с моим другом по этому горячему песку без всякой цели, просто так, потому что нам обоим было хорошо. Боря бежал впереди, весело размахивая руками и высоко подпрыгивая на ходу А я бежал следом. Бежал и удивлялся – как не замечал раньше, что мой хозяин вовсе не слеп!
   – Я не знал, что ты можешь видеть! – Я был искренне рад за него и за это свое знание о нем.
   – Мне просто это не было нужно!..
   Я открыл глаза… и ничего не увидел! Я покрутил головой – ничего! Сон, все тот же странный сон. Я принюхался – да, вот он, мой Боря – лежит рядом. По его спокойному дыханию я понял, что он еще спит. И мы по-прежнему плывем в неизвестность, и мне по-прежнему снятся одни и те же удивительные сны, действительно ведь – странные и удивительные. Прежде я ничего подобного в своих снах не видел. А тут такая яркая картинка. Как наяву! И Боря в этих снах был зрячим! Да, уж!
   – Доброе утро, мой четвероногий друг!
   Боря проснулся! А вдруг он уловил мои воспоминания о сне?
   – Доброе утро! Хотя я вовсе не уверен, что наступило именно утро.
   – Не ворчи, дружище. Ты знаешь, я отлично выспался на этом прекрасном ложе. А что, мягко, к тому же покачивает, убаюкивает так здорово… Нет, правда! И снилось что-то такое хорошее. Не помню только, что именно.
   – Рад за тебя. Мне тоже снилось что-то странное, но приятное. Как думаешь, мы все еще плывем?
   – Сейчас проверим. – С этими словами Боря опустил руку в воду. Через некоторое время он задумчиво произнес: – Ты знаешь, по-моему, уже нет! Неужели, мы на месте?
   – На каком вот, только… Но, если это все-таки озеро, то у него должны быть берега!
   – Значит, попробуем пристать к одному из них. Эх, как бы сейчас пригодилось хоть какое-нибудь весло!
   Он стал усиленно загребать воду, но уже через минуту интенсивной гребли был вынужден прекратить это занятие – вода была нестерпимо холодной.
   – Надо что-то придумать! – сказал он в отчаянии. – Руками это сделать невозможно.
   Борис полез в рюкзак, пытаясь нащупать там хоть что-то, позволяющее грести в ледяной воде. Судя по его чертыханью, пока поиски были безуспешными. Наконец он удовлетворенно воскликнул:
   – Эврика! У нас же есть пластиковый планшет для ведения журнала. Как я мог про него забыть! Жаль только, что он один. Ну, ничего можно грести попеременно – слева и справа.
   Я сидел на плотике. Боря, лежа на животе, греб. Плот, дергаясь из стороны в сторону, ощутимыми толчками двигался вперед. Время опять остановилось. Я поймал себя на мысли, что, несмотря на непроглядную тьму, совершенную дезориентацию в пространстве, неясную перспективу дальнейших действий и полную свою беспомощность я все же был достаточно бодр и оптимистичен. Удивительно, но я стал воспринимать действительность не по-собачьи, а как человек – с неиссякаемой надеждой на будущее.
   Мои мысли вдруг прервал ощутимый толчок о днище. Плот дрогнул, послышался скрежет прорезиненной ткани обо что-то твердое и мы с Борисом с ужасом услышали бурление выходящего воздуха! Проклятые камни все-таки пропороли наш плотик. Это был конец! Я всем своим дрожащим телом ощущал, как наша единственная надежда на спасение буквально уходит из-под лап. Еще несколько мгновений, и нас навечно поглотит это проклятое подземелье!
   – Боря! Боря-а-а! Бо…! – завизжал я, и мою пасть захлестнула ледяная вода, которая мгновенно сковала мои члены и заставила смириться, поддаться этой безжалостной стихии, увлекающей на дно в своих железных объятьях. Последними моими мыслями были мысли о хозяине, так и не выполнившем свой долг и свое самое сокровенное желание – найти себя в этом страшном мире. Сознание померкло. Я умер.
   … Наконец мы остановились, тяжело дыша. Я посмотрел на небо – солнце было в самом зените. Легкие облачка, словно кусочки белой ваты на столе с голубой скатертью, были в беспорядке разбросаны по всему небосводу. Дул легкий бриз и, несмотря на палящее солнце, жарко не было.
   – Давай искупаемся! – весело предложил Борис и, не дожидаясь ответа, стал раздеваться, оставшись в плавках и любимой футболке. – Ну, ты идешь, Берт? Давай, не трусь! Вода такая теплая и ласковая!
   – Я не могу, Боря, и не проси. Ты же знаешь, что я безумно боюсь воды.
   – Тогда я уйду один. Ты хочешь оставить меня один на один с этой стихией? – подтрунивал надо мной хозяин. – Ну же, трусишка, смотри, как я это делаю! Считай про себя, сколько я смогу продержаться под водой.
   С этими словами Боря нырнул в набежавшую волну и исчез в глубине то ли реки, то ли моря. Потекли томительные минуты ожидания. Ну, что за несносный мальчишка! Так и утонуть недолго, не дай Бог! Бориса все еще не было видно! Боже, что делать! Ждать больше невозможно! Я бросился в страшную пучину, мгновенно почувствовав на языке пресный вкус воды – все-таки это была река! Мое тело выбросило на поверхность, словно пробку, и я яростно заработал лапами, приближаясь к тому месту, где только что был мой хозяин. Вот оно – это место. Я набрал в легкие побольше воздуха и нырнул в глубину с открытыми глазами.
   Поначалу я ничего не увидел, кроме мутной зеленоватой пелены, пробиваемой, впрочем, острыми лучиками далекого солнца. От этого стало не так страшно, и появилась уверенность, что все обойдется. Мне уже не хватало воздуха, тяжелым обручем сдавило грудь, и перед глазами поплыли какие-то круги, когда я увидел Борю, неподвижно лежащего на дне. Я его нашел! Еще одно усилие, всего лишь один сильный толчок лапами отделяли теперь меня от него. Но страх захлебнуться, помутил сознание, а инстинкт самосохранения вытолкнул меня наверх…
   Я глубоко вздохнул, открыл глаза и мгновенно все вспомнил! Я вспомнил, как мы с Борей оказались в воде в результате аварии с плотиком, как я, скованный страхом, камнем пошел ко дну, даже свои последние слова и мысли о хозяине я тоже помнил. А где он, и что со мной? Или я уже умер и нахожусь в своем собачьем раю, где нет места людям? От отчаянья я завыл, и звук моего собственного голоса отрезвил меня. Нет, ни на рай, ни на ад это не похоже. Там, вроде бы, не должно быть так темно. Хотя, насчет ада я не был так уверен…
   Я пошевелился и прислушался к своим ощущениям. Мое тело лежало на твердой каменистой поверхности, и лап моих касалась вода. Она была нестерпимо холодной. Значит, я – на берегу озера, жив и вроде бы здоров. Я приподнялся на лапы и принюхался, но решительно ничего не почувствовал. Где же Борис? Я снова подал голос, но на этот раз это был призывный лай. И тут я услышал легкий стон где-то поодаль. Хозяин! Это мог быть только он! Мне осталось идти к нему, ориентируясь исключительно на слух.
   Осторожно и медленно пробирался я по мелким и крупным камням и чуть было не расшиб голову о выросший буквально перед моей мордой известковый столб – сталагмит. Я стал обходить его со стороны озера и тут же наткнулся на чье-то лежащее тело. По ударившему в нос характерному запаху я мгновенно опознал в нем нашего ранее погибшего товарища. И тут рядом с ним я уловил другой, такой родной для меня запах!
   Борис лежал сразу же за телом Сергея. Я обошел его кругом, принюхиваясь и изучая положение его тела. Одной рукой он мертвой хваткой держался за одежду Сергея, другая была подвернута под себя. Лежа навзничь, уткнувшись лицом вниз, ногами к озеру, он время от времени издавал еле слышный стон. По-видимому, наш мертвый раздувшийся друг даже после смерти сумел спасти моего Борю, сыграв роль поплавка. Падая, Борис, видимо, инстинктивно уцепился за первое, что попалось ему под руку, и благодаря этому не утонул. Меня же спасло само провидение. Ведь плавать я никогда не пробовал, но природа взяла верх над моими приобретенными навыками и позволила мне самостоятельно, будучи даже без сознания, все-таки выплыть, а жесткая шерсть и прекрасный подшерсток не дали умереть от холода. Как бы там ни было, мы с моим дорогим хозяином выжили!
   Оставалось только надеяться на чудо. И как можно более скорое его проявление, так наши запасы, рассчитанные на несколько дней, вещи Бориса и весь инструмент утонули вместе с плотом безвозвратно.
   Но сейчас мне не хотелось об этом думать. Моей задачей было привести в чувство моего друга, пока он совсем не замерз и, самое главное, оттащить его подальше от воды. Вот это и было для меня особенно трудным. И я, в который уже раз, с горечью подумал о своих ограниченных физических возможностях.
   Первым делом мне с большим трудом удалось отцепить правую руку Бориса, намертво вцепившуюся в Сергея. Затем, взявшись зубами за шиворот его куртки, я медленно, но верно, сантиметр за сантиметром, оттаскивал его все дальше от воды на берег. Порой мне казалось, что я продвинулся довольно далеко, но всякий раз подходя к его ногам, понимал, что это не так. Наконец, я решил, что могу оставить моего хозяина в покое. Вода уже не касалась его ног. Хотя холодная, промозглая сырость этой галереи, на 90 % занятая ледяным озером, отнюдь не способствовала его согреванию, если, конечно, эта была та самая галерея – из шестого прохода!
   И с этим надо было что-то делать. Но что? Как я мог согреть моего бедного хозяина? И чем? У нас не осталось ни его теплой запасной одежды, ни обуви – ничего, чем можно было его согреть. Да, много бы я дал сейчас за какую-нибудь шубу для моего Бори… Стоп! А моя собственная шуба с великолепным собачьим мехом – чем не теплая одежда для него?! Надо только, прежде всего, освободить его ноги от мокрой обуви. Я-то знаю, что для людей самое главное в такой ситуации – это подержать в тепле ноги.
   Я не знаю, сколько времени я провозился в темноте с его ужасными шнурками. Мне все равно так и не удалось их развязать, но зато получилось перегрызть. А уж снять ботинки и носки было делом техники. Недаром ведь Боря приучал меня когда-то, смеха ради, приносить ему обувь и даже снимать ее с ног. Вот эти нехитрые навыки и пригодились!
   Как же давно это было! Словно в какой-то другой жизни. А ведь и правда – не знаю, как Борис, но я-то уж точно могу сказать про себя, что моя жизнь разделилась на две части – до экспедиции и во время нее. И эти несколько дней несравнимы со всей предыдущей жизнью. Правда, та жизнь была для меня вполне счастливой, пусть и скучно-однообразной, зато эта, вторая ее часть, возможно, вообще скоро прервется. Но скучной ее точно не назовешь!

Глава 14

   Я примостился на камнях под Бориными ногами так, чтобы они оказались у меня на животе, а сам еще прикрыл их сверху своими передними лапами. Закрыл глаза, хотя это собственно ничего не меняло в восприятии окружающего пространства, и постарался уснуть. Но сделать это было нелегко. Живот мой сводило от голода, а теперь еще и от холода, исходящего от голых, почти ледяных ступней моего хозяина.
   Постепенно я стал чувствовать, как его ноги стали отогреваться. А с ними стала теплиться и надежда на наше спасение, утонувшая, было, в ледяном озере вместе с нашим плотиком и всем нашим скарбом.
   Боря стонал в бреду, бессвязно что-то бормоча, словно ругая кого-то или, может, наоборот – оправдываясь перед кем-то. Вдруг он довольно внятно произнес:
   – Мы ведь нашли его!
   Бедный, бедный мой друг! Так вот, что заботило его подсознание. И название этому – долг, как бы пафосно это не звучало.
   – Боря, Боря, ты слышишь меня? Очнись! – посылал и посылал я ему свои мысленные призывы.
   Но он меня не слышал. Здесь были нужны другие меры воздействия. И тут я громко, почти оглушительно, неожиданно даже для себя самого, залаял, да еще как! Может быть, второй раз в своей жизни. И оба эти раза были здесь, в подземелье. Однако это возымело эффект! Боря пошевелился, глубоко вздохнул и спросил слабым голосом:
   – Где я, кто здесь?
   – Ты со мной, Боря, не волнуйся. Мы с тобой на берегу подземного озера в пещере. Наш плот вместе со всеми нашими вещами, к сожалению, утонул. Но тело Сергея тоже здесь, рядом. У нас теперь не осталось ничего, кроме друг друга, но это – не мало, если учесть, что мы живы. У тебя ничего не болит? Ушибов нет?
   – Вроде, нет, только голова раскалывается.
   – Ты наглотался воды, возможно, еще ударился головой, когда тебя вынесло на камни.
   – Вынесло? Это как? Ведь здесь же не должно быть течения. Или это не озеро? Постой-постой, я, кажется, начинаю припоминать. Ведь я же рукой с плота, когда мы проснулись, определил, что мы никуда не плывем. А это означало, что мы – на озере. И если это – то же самое озеро из шестого прохода, то там не было никакого течения. Ты же мне сам об этом говорил!
   – Я только сказал, что там было недостаточно света, чтобы однозначно это утверждать. Ведь можно же предположить, что из этого озера еще и что-то вытекает, но мы этого не увидели?
   – Так-то оно так… Но тогда можно сделать и такой вывод: коль вы не заметили движение воды, значит, и приток и отток были далеко от места нашего спуска. Короче, нам надо идти по периметру этого озера, пока не найдем то самое место. А тело Сергея заберем позже.
   Легко сказать – по периметру! Что мы знаем о нем, что мы вообще знаем об этом озере? Мы ведь даже не уверены, то ли самое это озеро! Да еще и в темноте! Но и оставаться на одном месте нам тоже было нельзя, даже, хотя бы, из тех соображений, что Борису необходимо движение, чтобы согреться.
   Он наскоро обулся, и мы двинулись в путь, если это можно было так назвать. Мы решили обойти озеро против часовой стрелки, то есть, в том же направлении, куда и я сам начал двигаться, когда услышал стоны Бори.
   Вам когда-нибудь приходилось перемещаться в пространстве с закрытыми глазами и заткнутыми наглухо ушами без какой-либо ориентировки? Не имея в руках даже пресловутой палочки для слепых? Нет? Тогда вы меня поймете! Я чувствовал себя совершенно потерянным в этом мире сплошного мрака и безмолвия!
   Я шел за моим хозяином на поводке, привязанным к его поясу. Так уже было, но тогда почему-то мне не приходила мысль о том, что мы с ним поменялись ролями. Теперь поводырем был он, и я смог на собственной шкуре убедиться, что это значит – быть ведомым и полностью зависимым от своего ведущего! Поистине, если хочешь понять другого, влезь в его шкуру!
   Но было и существенное отличие: мой поводырь тоже ничего не видел, а единственным инструментом ориентации у него были собственные руки. Но руки – не глаза и не умеют видеть дальше кончиков пальцев, тем более что кожное зрение здесь тоже не работало.
   Он передвигался чрезвычайно медленно, чтобы не наткнуться с размаху на какое-нибудь препятствие. Где-то слева от нас, примерно в двух-трех метрах находилось озеро, которое, в отличие от той же реки, не издавало ни звука. И это было неприятней всего. Почти загробную тишину нарушал звук только наших шагов, да еле слышный шорох грунта, осыпающегося с ботинок моего друга. В обычных земных условиях вы никогда бы не услышали этот шорох. Но не здесь! Порой я ощущал себя этаким космонавтом, первый раз вступившим на неизведанную планету и не знающим, что от нее можно ожидать. Правда, перед этим космонавтом-первопроходцем у нас было целых два преимущества: мы могли свободно дышать и уж точно не могли умереть от жажды!
   – Как настроение, Берт? – послал мне Боря телепатический вопрос.
   По всей видимости, он специально не стал говорить вслух, чтобы случайно не пропустить ни один звук извне. Но его тоже угнетала эта тишина, и он инстинктивно стремился прогнать ее за счет нашей беседы, хотя бы и мысленной. Да и подбодрить меня, а заодно себя, тоже не мешало.
   – Все нормально, Боря. Что мне сделается… Ты-то хоть немного согрелся?
   – Не совсем! Одежда более или менее подсохла, а обувь все еще сырая. Ничего, высохнет. Пока доберемся до места, думаю, еще вспотею. Идти, чувствую, придется долго. Хорошо еще, что здесь хотя бы воды вдоволь. Правда, есть хочется неимоверно. Ты знаешь, я где-то слышал, что здоровый человек может продержаться целых восемь недель без еды, но с учетом того, что он будет пить воду. А вот без нее родимой – всего лишь до пяти дней, да и то это зависит от многих факторов. Но самое главное – это настрой и сила духа! Слышишь, дружище! Мне казалось, что животные вообще более приспособлены к экстремальным условиям, нежели человек, поскольку ближе к природе. Так что нам еще повезло, что у нас этой самой воды целое озеро. Да еще такой чистой и вкусной!
   – Ага, и еще насквозь пропитанной этим, как его, стронцием! Зайца-мутанта помнишь?
   – Все-таки ты – неисправимый пессимист, хоть и называешь себя реалистом. Да пойми ты, мы сами делаем нашу жизнь такой, какой хотим, даже тогда, когда попадаем в непривычные для себя условия. Все зависит от нашего желания. Хотим выжить и выбраться на поверхность, значит, так и будет!
   – Твоими устами бы…
   Но договорить я не успел.
   – Стой! – вслух воскликнул Борис. – Ты слышал?
   Мы остановились и замерли. Я напряженно вслушивался в тишину подземелья, но ровным счетом ничего, кроме своего бухающего сердца, не уловил.
   – Я ничего не слышу! Это был шум обвала?
   – В том-то и дело, что нет! Мне показалось, что где-то далеко что-то звякнуло!
   – Что значит – звякнуло?
   – Именно звякнуло! Как будто бы чем-то металлическим задели обо что-то твердое. Характерный такой звук. Да нет, видимо, послышалось…
   – Скорее всего! Ведь такой звук могли бы издавать люди, а их здесь просто не может быть! Даже если бы поиски продолжались, вести их должны были бы совсем в другом проходе.
   – Ты прав, к сожалению. Не хочу тебя пугать, мой бесстрашный друг, – проговорил Боря весело, – но в той же самой передаче о возможностях человека в экстремальных условиях говорилось, что одним из признаков приближающейся голодной смерти являются зрительные и слуховые галлюцинации. Правда, думаю, нам до них еще рановато.
   – Это хорошо, что у тебя прекрасное настроение. Надеюсь, что оно заменит тебе кусок жареного мяса!
   – Выше нос, приятель – пока мы в движении, мы живы! А двигаться без хорошего настроения в таких условиях тяжело! Да, мы с тобой смертельно устали. Это купание отняло у нас все, включая и остатки сил! Но мы должны держаться. Более того, держаться с хорошим настроением, даже весельем! Вывод: веселись – и выживешь! Хочешь, анекдот расскажу? Мне его Егор рассказывал…
   Я вздохнул и только, было, хотел ответить, что согласен, как вдруг и сам что-то услышал. И это действительно был какой-то металлический звон!
   – Боря, точно! Сейчас я и сам это услышал! Ты был абсолютно прав!!
   Мы снова прекратили движение и, казалось, вовсе перестали дышать, боясь пропустить малейший звук.
   И мы вновь услышали его! Вернее, услышали серию таких звуков. Были они довольно далеко, судя по всему, но они были! И представляли собой нечто похожее на то, как если бы о твердый камень били киркой. Но откуда взяться этим звукам? Неужели, это – спасательная группа, пришедшая к нам на помощь? Но почему в этот проход? Загадка!
   И тут я вспомнил о необычном феномене, с которым мы столкнулись в шестом проходе. Тогда Егор, находящийся внизу у озера, хорошо слышал нас, стоящих наверху, в то время как мы сами не могли разобрать ни слова из его крика, хотя был он при этом сравнительно недалеко от нас. Так, может быть, сама эта пещера с озером посредине, в силу каких-то неведомых нам свойств, аккумулирует любой звук, возникающий вверху, и в то же время глушит звуки снизу?! Тогда они нас точно не услышат! А тем более, если мы будем далеко.
   Борис, похоже, уловил мои мысли, потому что решительно произнес:
   – Нам надо поторопиться, Берт, очень поторопиться!
   Откуда только взялись у нас дополнительные силы? У нас открылось даже не второе, а сразу еще третье, и даже четвертое дыхание! В мозгу молотом звучал этот сладостный металлический стук, который, впрочем, скоро прекратился. Но это только еще больше подстегнуло нас. Борис стал делать шаги все шире и увереннее, каким-то третьим глазом ощущая нужное направление.
   Движение наше происходило следующим образом: пройдя несколько шагов – от десяти до двадцати, в зависимости от рельефа берега, Борис останавливался, отвязывал поводок и делал несколько шагов в сторону озера, руками проверяя присутствие воды. Затем он вновь возвращался ко мне, и мы продолжали двигаться дальше. Таким образом, мы корректировали наше движение относительно берегового изгиба. Все это, безусловно, отнимало много времени, но мы, тем не менее, все же неуклонно продвигались в заданном направлении.
   Я уже давно, еще с того самого момента, когда Борис уронил каску с фонарем, потерял счет времени. Но в моей голове, как мне тогда казалось, функционировал некий маленький хронометр, отсчитывающий часы нашего заточения. И этот мой личный хронометр вдруг в одночасье сломался, когда мы услышали звук кирки. У меня было полное ощущение, что мы с Борисом продвигались в некоем плотном фантастическом пространстве, где не было не только света. Там не было также звуков, запахов и даже самого времени! А мы сами тоже были неотделимой частичкой этого пространства и могли существовать только внутри него. И только там, внутри мы могли двигаться, как заведенные, не ведая ни холода, ни голода, ни усталости, не испытывая никаких чувств. Мы были роботами, запрограммированными только на одно действие: достичь определенной точки этого пространства!
   Мы шли молча, экономя силы, и нами владела одна мысль – дойти, не останавливаясь на привал, как будто бы мы опасались даже кратковременного прекращения движения. Вдруг такой вот привал собьет нас с заданного ритма и вообще с колеи! Но что было самое интересное, это были не только мои собственные мысли, но и Бориса тоже. Я знал это наверняка! В принципе ни мне, ни ему даже не было важно, кому из нас первому пришли в голову эти сравнения и с роботами, и с пространством и еще много других мыслей и выводов, связанных с этим нашим путешествием вслепую вокруг неведомого подземного озера. Я знал только: мы – одно целое, единый организм, плоть от плоти – человеко-собака или собако-человек!

Глава 15

   Стук больше не появлялся, но мы были уверены, что возник он не случайно. Кроме наших ребят-спасателей здесь, в этом проходе, появиться было просто некому. Они каким-то чудом узнали или догадались, что мы могли попасть сюда, в шестой проход по подземной реке. И они никуда не ушли. Значит, мы скоро увидим их! Вернее, я увижу.
   Я всматривался в темноту до боли в глазах, в надежде увидеть спасительные огоньки фонарей или факелов, но пока одна только черная непроглядная тьма владела всем пространством вокруг нас.
   – Ну, что, ничего не видно? – скорее утвердительно спросил Боря, как всегда уловив самую суть моих мыслей. – Не страшно. Значит, мы еще далековато, либо их что-то заслоняет. Нам надо кричать, слышишь, Берт? И, как можно громче!
   И мы с ним стали голосить, как умели! Как оглашенные, как сумасшедшие, оглушая и перекрикивая друг друга.
   – Ребята-а-а! – орал Боря. – Мы зде-е-есь! Отзовитесь, ребята-а-а!
   А я вторил ему заливистым и звонким лаем. Таким шумом можно было поднять мертвого, однако, сколько мы ни вслушивались, ответа не было.
   – Как ты думаешь, Боря, звук этот может каким-то образом искажаться так, что наши ребята могут нас не слышать?
   – Если они наверху, то наверняка. Это мы с тобой уже проходили.
   – А если они уже внизу? Мне не дают покоя эти металлические звуки. Как ты думаешь, что они означали?
   – Не знаю, я и сам об этом думал… Сначала я решил, что они там что-то долбят. Потом я подумал, что долбить там, если не было завалов, незачем, да и нечего. А вот если вбивать колья в стены или пол, то звук этот вполне похож на тот, что мы с тобой слышали.
   – А это означает… – продолжил я.
   – А это означает, что они готовились к спуску. Помнишь, там заело блок? Вот они и решили, наверное, установить новое устройство для спуска и наверняка уже спустились.
   – Тогда почему же они нас не слышат? Да они и сами должны были подать какой-нибудь сигнал, включить фонари, наконец. А мы ничего по-прежнему не видим и не слышим! – возразил я ему, понурив голову.
   – Я ИХ ВИЖУ!!! – вдруг сообщил мой хозяин странным надтреснутым голосом и остановился.
   Смысл его слов не сразу дошел до меня. Я продолжал еще идти за ним по инерции, пока не уткнулся ему в ноги. И тут сказанное Борисом наконец было мной осмыслено. Я даже машинально посмотрел вперед и увидел, как два огонька маленькими светлячками мелькнули вдалеке и пропали на какое-то время, чтобы вновь появиться. По тому, как они то и дело прыгали и пропадали, я понял, что нас ищут как минимум два человека, пробирающихся по пересеченной местности береговой линии нашего озера!
   Все это пришло мне в голову практически одновременно с осознанием непостижимого для меня факта прозрения моего хозяина. Да что там говорить – совершенно невероятного, чудесного, необъяснимого для меня и, в первую очередь для самого Бори, прозрения. Он стоял и своим, ставшим сразу же хриплым от полученного шока голосом, все повторял и повторял тихо одну и ту же фразу:
   – Я их вижу, я их вижу, я их вижу…
   И тогда я уже в который раз разразился таким победным и ликующим лаем, который выражал такую гамму чувств, что повторить это с точностью я сейчас вряд ли смог бы. От переполнивших меня эмоций, от того, что мы спасены, от того, что закончились наконец наши мучения, мой запас энергии разом иссяк. Я свалился без чувств на каменистый берег, показавшийся мне в тот незабываемый миг роскошным мягким ложем.
   …Но, глотнув немного воздуха, я снова погрузился в мутную зеленоватую пучину, ведь там, на дне лежит мой хозяин! На этот раз я точно знал, где он находится, и мне не составляло труда быстро отыскать его. Он по-прежнему лежал на спине, раскинув руки и поджав под себя ноги. Глаза его были закрыты, а его волосы, словно ожившие темные водоросли, шевелились, отпугивая маленьких любопытных рыбешек, роившихся у его спокойного лица.
   – Боря! – я машинально издал рвущийся наружу крик, но лишь груда бесстрастных пузырей беззвучно вырвалась из моей пасти.
   Я подплыл ближе, крепко ухватился зубами за ворот футболки хозяина и попытался сдвинуть его с места. На удивление мне это удалось сделать без особого труда. Ну, да, как я мог забыть, ведь в воде все предметы намного легче! Лишь бы выдержала ткань футболки. Я напрягся и изо всех сил потащил свою драгоценную ношу туда наверх – к воздуху, к свету…!
   Яркий солнечный свет больно резанул меня по глазам так, что я невольно закрыл их. Но через совсем короткое мгновенье я снова осторожно приоткрыл их и огляделся. Было очень светло, несмотря на то, что в четырехместной палатке, где я сейчас находился, были прикрыты все створки. Этот свет настырно пробивался и через неплотно закрытый клапан окошка на противоположной от меня стенке, и сквозь небольшие прорехи в этой незнакомой для меня палатке. Стояла тишина.
   Я лежал на большом надувном коврике совсем один. Рядом, почти вплотную к нему лежал еще один точно такой же коврик. Поодаль, на небольшом складном столике в беспорядке громоздились разные склянки, бутылочки, какие-то пакеты, бинты и упаковки с таблетками. А чуть дальше грудой валялось альпинистское снаряжение и баллоны для подводного плавания. Я потянул носом и тут же почувствовал резкие запахи лекарств и характерный запах смазки, исходящий от подшипников в блоках.
   Итак, я – в лазарете! Боже, что со мной стряслось? Почему я лежу здесь один? Я заболел? А Боря! Где мой хозяин? Я вскочил со своего ложа, и вдруг память разом обрушилась на меня! А вместе с памятью в мою голову ворвались и привычные земные звуки – оглушительное пение птиц, шум ветра, запутавшегося в листве, стрекотание кузнечиков, голоса людей, ставших мне близкими, – все, что мы не замечаем, когда слышим это каждый день! Я же воспринимал все, как в первый раз, и вполне оценил сладость этого звучания. Потому что я все вспомнил! Мой хозяин прозрел! Нас нашли! Мы – на земле, и я счастлив!
   – А, наш герой очнулся! – В палатку вошел лекарь Саша. – Дай-ка я тебе нос пощупаю. Да ты, я вижу, совсем оклемался. А ведь почти сутки прошли, как мы вас с Борей вытащили. Кстати, Борис поднялся тоже совсем недавно. Ну, брат, как же вы нас удивили! – Саша весело болтал, ковыряясь в своем медицинском хозяйстве.
   Я уже понял, кто лежал на коврике рядом. Странно только, что я сразу не учуял его запах.
   – Я, ведь, тебя да хозяина твоего сам искать ходил. С Виктором на пару. Тут, брат, такая история приключилась. Рассказать, никто не поверит!
   – А ты все же расскажи! – послышался веселый голос Бориса, входящего в нашу палатку. – Тем более я и сам еще ничего толком не знаю. Все только и говорят со мной про мое чудесное прозрение. Я, правда, и сам еще не совсем отошел от шока! Ну, никак не могу поверить, что вижу, пусть и немного расплывчато… Привет, Бертик, дружище! Ты уже очухался?! Очень хорошо! Думаю, нам с тобой обоим будет интересно послушать не только про мое исцеление.
   Я смотрел на моего хозяина и не узнавал его. Лицо его разительно изменилось. Куда девалось то непроницаемо-напряженное выражение лица, какое было у него постоянно с момента нашего с ним знакомства. И эту непередаваемую словами метаморфозу с его лицом сделали глаза, его теперь зрячие глаза, в которых появились и блеск, и смысл, и надежда, и сама жизнь!
   – Ну, так вот я и говорю, – начал рассказывать Саша, – когда Аристарх притащил на себе сильно угоревшего Диму и рассказал, что вы с Бертом ушли на поиски Сергея, вопреки приказу, Егор сильно рассердился. Ты бы слышал, как он тебя ругал! Ведь вы с Бертом легко могли погибнуть в огне! Если бы на месте Димы был любой другой человек, он бы точно сгорел. Понимаешь, Боря, на нем прогорела почти вся одежда, но его кожные покровы при этом совершенно не пострадали! Я сначала, когда это увидел, не поверил собственным глазам. Это уже потом Егор сообщил, что Димина кожа не реагирует на агрессивные жидкости. Так теперь выяснилось, что и на огонь она также не реагирует! Ну, с кожей как-то прояснилось – феномен, он и в Африке феномен! Но, как же быть с угарным газом? Аристарх рассказал, что вы ведь его обнаружили без респиратора! В таких условиях человек без последствий для здоровья долго протянуть не может! А он наутро уже был, как огурчик! Непостижимо! Я, ведь, его спросил потом, почему он не надел респиратор и вообще, что случилось с Сергеем. И ты знаешь, Боря, что он мне ответил? Что он совершенно не помнит ничего с того момента, как они попали в левый от развилки проход! Совсем ничего! Загадка, да и только! – Саша немного помолчал. – Знаешь, когда закончится эта экспедиция, я решил продолжить учебу. Я хочу изучать таких людей, как ты и Дима… Но я отвлекся, извини. Короче, Егор сразу отправил за вами следом нас с Виктором. В общем, дошли мы с ним до развилки по веревке, а там непонятно, куда идти. Дыму полно, ни черта не видно, температура высокая – все раскалено до предела, и веревка валяется, обугленная, как раз до развилки. Хорошо Аристарх по связи подсказал, что вы вправо ушли. Двинулись туда, а там – просто пекло. Все в дыму! Но мы все равно дальше пошли, пока до галереи какой-то не добрались. А там вообще, как в аду! Такое впечатление, что сами камни горят. И горят каким-то неестественным красным цветом. Нам потом Коля с Егором объяснили, что они в карстовой породе обнаружили кроме залежей стронциевой руды еще и доломит, содержащий магний. Кстати, Боря, те кристаллы, которые мы нашли у тебя в кармане, и есть тот самый доломит! А сплав магния со стронцием обладает сильнейшими… как их, забыл… а-а! – пирофорными свойствами, то есть, практически самовозгорающийся. Ребята сказали, что он применяется в пиротехнике для зажигательных и сигнальных составов. И горит именно красным цветом. Вот так! Ну, ладно, я опять отвлекся! Я и говорю Викторычу: ты же экстрасенс! Поколдуй, куда ребята ушли? И живы ли вообще? А он мне: не могу, мол, здесь ничего уловить! Для этого сосредоточиться надо. А здесь не получается! Боюсь, говорит, что в этой жаровне ни один живой организм не сможет выжить. Надо, мол, назад идти! Ну, мы и ушли. Горевали все, конечно. Егор особенно места себе не находил! Все говорил, что это он во всем виноват, мол, не уберег племянника и лучшего своего друга Серегу. Век себе этого не простит! И по тебе, собачка, тоже сильно скорбели. А наутро я снова к Викторычу: попробуй, говорю, еще разок. Может быть, тебе сейчас удастся все-таки что-то почувствовать. Ведь обстановка-то совсем другая! Взял он тогда у Алексея ваши с Сергеем паспорта и стал водить руками над вашими фотографиями. И что вы думаете?! Вдруг выдает: чувствую, что Борис жив, а Сергея среди живых уже не ощущаю – холод, мол, от фото идет. Но находятся они вместе и очень глубоко, а вокруг них вода. Представляете! Как такое может быть? Мы к Егору: все ему рассказали. Он в шоке! Но как услышал, что Боря жив, обрадовался и говорит, что сам пойдет. Тем более он знает, что это за вода такая. Видел он, мол, озеро это. И находится оно не в седьмом, а в шестом проходе! На всякий случай он принес нашему экстрасенсу схему проходов, чтобы тот еще раз попробовал прочувствовать, где же находятся пропавшие ребята. И Викторович подтвердил предположение Егора, указав именно на шестой проход! Мы стали просить Егора, чтобы он нас двоих отпустил. Во-первых, мы знаем, где примерно нужно ребят искать, во-вторых, скорее всего их придется тащить на себе, а собственный вес при подъеме и спуске играет существенную роль. Тем более там и помощь медицинская наверняка потребуется, а уж способности Виктора просто необходимы, да и скалолаз он отменный. Короче, мы его уговорили, и он нас отпустил. А когда мы спустились уже к озеру, поначалу никого и ничего не заметили. Мы, ведь, думали, что вы где-то на плотике посреди озера болтаетесь, но, сколько ни всматривались, так ничего и не увидели. Тогда решили, что вас, возможно, к берегу прибило, и там вас и надо искать. Хорошо еще, что мы решили обойти озеро по часовой стрелке, то есть туда, куда нужно! Это опять надо Викторычу спасибо сказать – он направление указал. Вот мы вскоре вас и услышали – по лаю! А потом уж и увидели. Даже не думал, что Берт умеет так лаять, ведь раньше нам слышать его лай не доводилось! Ну, и вот, подходим мы с Виктором к вам – ты помнишь это, Борис? – и видим странную картину: Бертик лежит пластом с закрытыми глазами и вываленным языком, бока тяжело вздымаются, а ты стоишь, как изваяние, и все время, что-то шепчешь и шепчешь про себя. А лицо безумное! Мы прислушались, а ты говоришь одну только фразу: «Я их вижу, я их вижу!» Мы обалдели! Решили, что ты тронулся… Да и кто бы не тронулся в этом проклятом подземелье?! И тогда я посветил тебе в лицо, и у меня самого волосы встали дыбом – зрачки твои однозначно отреагировали на свет! Я не поверил своим глазам! Ты смотрел на меня, и я чувствовал, что ты действительно видишь! У меня аж мурашки побежали по всему телу от твоего взгляда! «Боря, – говорю я тебе, – ты меня слышишь?» А у тебя глаза безумные-безумные, и ты вдруг говоришь мне: «Сергей там!», и рукой показываешь, где. А потом так медленно, медленно начал на землю оседать. Мы тебя еле успели подхватить! Ну, а дальше доставили мы с Викторычем вас всех, включая и тело Сереги, наверх. Это уже не так интересно, хотя и намучались тоже порядком…
   – Саша, погоди. Объясни мне, как врач: разве ж такое возможно, что я вдруг видеть стал! Это же противоречит всей науке!
   – Я и сам об этом долго думал, пока ты в беспамятстве лежал. Ты прав, Боря, подобных случаев не было, но у меня возникли кое-какие соображения по этому поводу. Но давай так. Вы все же должны подкрепиться, ведь почти сутки ничего не ели. А потом я поделюсь с тобой своими выводами. Лады? К тому же, вон к нам, кажется, начальство пожаловало.
   Послышались тяжелые шаги и шумное дыхание Егора, и вскоре его улыбающаяся до ушей физиономия показалась в палатке.
   – Ты куда запропастился, племянник? Я тебя уже обыскался. У меня по спутнику твой батя. – И Егор кивнул на аппарат спутниковой связи – особую гордость Алексея. – Представляешь, когда я ему рассказал про тебя, он так заорал от радости, что у меня чуть перепонки не лопнули. Он даже вознамерился к нам сюда приехать, чтобы тебя немедленно забрать, да я его отговорил. Сказал, что вы и сами с Бертом скоро приедете. Да, не спорь, Боря, я так решил! И мое решение окончательное и обжалованию не подлежит! Хватит с вас и того, что вы пережили, друзья мои! Ну, что, поговоришь с родителем?
   – Конечно! Спасибо, дядя Егор! – Боря выхватил трубку и выскочил из палатки. Я, пошатываясь от слабости, побрел за ним. Нет, организм моего хозяина – поистине железный и непредсказуемый! Теперь я знал это наверняка!
   Всей нашей командой мы сидели вокруг костра, и сегодняшний наш ужин был посвящен сразу двум значимым событиям. Одно из них – печальное: мы справляли поминки по погибшему Сергею, уже похороненному с почестями, как и подобает герою-исследователю. Так как у Сергея никого из родных не было, он был похоронен совсем недалеко от пещеры на небольшом пригорке под сосной.
   Как водится по такому случаю, все выпили водки из неприкосновенных запасов Егора. Неприкосновенными они были потому, что Алексеем изначально было установлено безоговорочное табу на выпивку. У каждого нашлось, что сказать о нашем дорогом товарище, отдавшем жизнь за любимое и такое полезное для общества дело. Последним взял слово Алексей.
   – Друзья мои, я предлагаю назвать эту, вновь открытую нами пещеру именем нашего друга Сергея Коротаева. Скажем, Коротаевская! Что скажете?
   Никто, конечно, не возражал. А Егор грустно добавил:
   – А также назвать его именем и открытое нами месторождение стронцианита, и всего того, что мы, быть может, еще откроем!
   Второе же событие было наоборот – чрезвычайно счастливое!
   Ведь наше с Борисом чудесное избавление из подземного плена, а также его необъяснимое исцеление никого не оставило равнодушным. Всем безумно хотелось узнать, каким образом нам все же удалось избежать смерти от огня и ледяной воды, не потеряться в кромешной тьме и, в конце концов, найти выход из безнадежной ситуации. А самое главное, как удалось прозреть слепому с самого детства Борису, если никакая официальная медицина была не в силах помочь ему!
   И если первое поддавалось логическому объяснению, то второе никак не вписывалось ни в одну из разумных версий.
   Пока Борис рассказывал в подробностях о наших с ним приключениях, я сидел и думал только об одном. Мысль эта мучила меня весь сегодняшний день и до сих пор не давала мне покоя. Что теперь будет со мной? Кто я ТЕПЕРЬ для моего хозяина?
   Поводырь? Безусловно, нет!
   Четвероногий друг, понимавший его, как никто другой, без которого последнее время он не мыслил своего существования? Сомнительно!
   Просто собака, домашний питомец, каких тысячи? Скорее всего!
   Но этого мне было мало!

Глава 16

   Тем временем Борис описывал свои ощущения во время нашего путешествия по подземной реке, которая привела плотик к озеру. А когда он рассказал о том, как уже мертвый Сергей помог ему не утонуть, Настя громко ахнула.
   – Какой ужас! – произнесла она с дрожью в голосе, и было непонятно, к какому из описываемых событий относилось это ее восклицание – к описанию раздувшегося трупа Сергея или к вероятности ужасной смерти на дне подземного озера.
   – А, может быть, именно в воде этого озера содержатся такие неизвестные науке вещества, которые и вернули тебе зрение? – высказал предположение Аристарх. – А что, ведь и ручей этот, к примеру, не совсем обычный – со стронцием!
   – Не знаю, братцы, – сказал Борис, – я, ведь, не химик и не медик, чтобы рассуждать на эти темы. Кстати, Саша, ты обещал поделиться своими соображениями по этому поводу.
   – Я попробую, – задумчиво произнес наш лекарь, – но хочу сначала рассказать вам одну притчу, которую любил мой дед-лесник.
   Мне кажется, она, как никакая другая, пояснит мою мысль насчет возможных причин чудесного исцеления Бориса.
   …У Авиценны был очень старательный, новоиспеченный ученик. Однажды к великому лекарю привели слепого.
   Учитель сказал, какие компоненты смешать, чтобы получилось две лепешки. Тот сделал все точь-в-точь, как было сказано. К глазам больного приложили лепешки, и на другой день тот прозрел.
   А сосед горе-ученика тоже был слепой. Вдохновленный таким успехом, подмастерье приготовил в точности такие же лепешки и положил ему на глаза. На следующий день у незрячего соседа глаза вытекли вообще.
   Этот добросовестный идиот прибежал в слезах: «Как же так, Учитель, я сделал, как ты сказал в прошлый раз! Почему это случилось?»
   В глубокой печали мудрец ответил: «Слепота бывает от разных причин: от сухости организма, от влажности, от жары, от холода и так далее. У тысячи слепых бывает тысяча причин. Иди, сынок. Тебе работать только пекарем»…
   – Я хочу сказать, – продолжил Саша, – что болезнь болезни – рознь, даже если она называется одним и тем же словом. Так и со слепотой. Но, чтобы понять, почему она вдруг отступила, надо представлять, хотя бы примерно, что такое человеческое зрение. Я, ведь, тоже не врач в полном смысле этого слова, а только недоучившийся заочный студент-медик, но кое-какие знания по анатомии глаза у меня, все же, есть. Тем более, когда-то даже писал реферат на эту тему. К тому же, у меня богатый опыт общения с природой, что и позволило мне сделать свои выводы, а не зациклиться на голой науке. Вы знаете, как работает наше зрение? Почему мы вообще видим? За счет чего это происходит? – Он обвел взглядом всех присутствующих.
   – В общих чертах! – произнес Боря. – На уровне школьного курса. Там, кажется, есть какие-то светочувствительные клетки, которые передают импульсы в мозг. Вроде так.
   – Все правильно! – подтвердил Саша. – Они называются фоторецепторами, и расположены они в сетчатке глаза – слое, толщиной с лист бумаги, размещенном на самом глазном дне. И их там великое множество.
   – Да зачем нам знать про сетчатку эту? Зачем нам в эти дебри вдаваться? – недовольно спросил нашего эскулапа Аристарх. – Ты самую суть говори!
   – Не мешай, Арик! – перебила его Настя. – Нам хотят все разъяснить, иначе не поймем! Правильно, Саша?
   – Именно! Не бойтесь, я не буду сильно загружать вас, но без знания механизма работы зрительного процесса вам действительно не понять. Ладно, продолжаю. Сама сетчатка представляет собой сложную многослойную структуру – этакий слоеный торт, в котором фоторецепторы передают принятую зрительную информацию в виде электрических импульсов, – как нам уже напомнил Боря, – на другие клетки – нервные. А они – через глазной нерв – переправляют ее в мозг. И тогда мы видим! Вот такая цепочка получается. Надеюсь, пока ничего сложного я не говорю? Тем более в школе каждый из вас это проходил! Ну, и вот. И если эта цепочка вдруг обрывается – на любом ее этапе – тогда наступает слепота. При некоторых болезнях, передающихся по наследству или возникающих с возрастом, эта цепочка либо сильно видоизменяется, либо просто обрывается. Это понятно?
   – Вроде, да, – сказал Егор за всех и тоже посмотрел на своих товарищей. На лицах наших друзей – мне даже сделалось смешно – было одно и то же выражение. Выражение нетерпеливого ожидания и одновременно с этим – полного замешательства. – Продолжайте, профессор, нам всем очень интересно!
   – Хорошо. Одной из явных причин сбоя работы всей цепочки является наш слоеный торт – сетчатка. Вот, скажи, Настя, за счет чего такой торт не теряет своей формы? Почему слои в нем не распадаются?
   – За счет крема! – пискнула Настя.
   – Правильно! А в здоровом глазу роль такого крема для сетчатки играет определенный белок, «склеивающий» слои, из которых состоит сетчатка. Так вот, если же ген, который отвечает за выработку этого «крема», по каким-то причинам не способен выполнять свою функцию, сетчатка начинает постепенно расслаиваться, что может привести к полной слепоте. Болезнь эта наследственная, как правило, обнаруживается в возрасте пяти-десяти лет, и характерной ее особенностью является то, что проявляется она только у мальчиков, получивших такой вредоносный дефектный ген от матерей! Помнишь, Боря, ты мне говорил сегодня, что по рассказам своего отца знаешь, что твоя бабушка по материнской линии ослепла в возрасте шестидесяти пяти лет. У нее же было расслоение сетчатки? Так вот, в этом и кроется возможная причина появления такого гена у тебя. Он тебе передался от бабушки через твою маму. Так чаще всего и бывает – через поколение. Но, если этот ген изменить, то есть, исправить, тогда белок снова начинает правильно функционировать, и сетчатка приходит в норму. И такие опыты уже есть, правда, проводились они пока только на лабораторных мышах. Им просто вводили здоровый человеческий ген, и все! Через некоторое время мышки начинали видеть!
   – И что же получается, – перебил Сашу Егор, – у нашего Бори вдруг исправился этот самый ген?
   – Похоже на то! Только эту идею я вынужден был сразу отмести. Во-первых, процесс этот даже у мышей довольно длительный – чуть ли не полгода. А во-вторых, должно быть некое электромагнитное воздействие. Понимаете? К примеру, какое-нибудь сильнейшее электромагнитное поле, которое могло бы послужить толчком к возникновению этого процесса. Знаете, в свое время, когда еще учился, в Интернете я случайно наткнулся на сообщения о предположениях ученых о возможном воздействии на человека сильного электромагнитного поля, причем – на генном уровне. Но это еще совсем не изученная область, а предполагать можно все, что угодно! Но это – только моя гипотеза, так как в этом богом забытом месте никаких мощных генераторов нет и быть не может!
   – А вот это ты напрасно так думаешь! – перебил вдруг Сашу все время молчавший до этого Николай, и все с удивлением уставились на нашего геолога, сумевшего откопать в этой пещере редкие минералы.
   – Поясни! – вмешался Виктор Викторович. – Что ты имеешь в виду?
   – С большим удовольствием! Меня и самого это весь день буквально распирает! Братцы, стронций – это такой удивительный элемент, сплав или соединение которого с другими металлами приобретает потрясающие, если не сказать – выдающиеся свойства. К примеру, вот что мне сообщил по телефону твой отец, Боря, когда он был на связи с Егором, – я даже записал. Он извлек из кармана листок бумаги и, окинув всех победным взглядом, принялся с выражением читать:
   – Магнитотвердые ферриты стронция широко употребляются в качестве материалов для производства постоянных магнитов; фторид стронция используется в качестве компонента твердотельных фторионных аккумуляторных батарей с громадной энергоемкостью и энергоплотностью. Сплавы стронция с оловом и свинцом применяются для отливки токоотводов аккумуляторных батарей. Сплавы стронций-кадмий – для анодов гальванических элементов. Конец цитаты. Что скажете?
   – И что это, по-твоему, значит? – Скептик Виктор с сомнением посмотрел на Колю.
   – А то и значит, что в этой пещере неизвестно сколько и каких минералов, содержащих различные химические элементы. То, что я нашел, могло быть каплей в море! И вполне можно было бы предположить, что образовался некий природный химический источник тока – мощнейшая аккумуляторная батарея – с такой энергоемкостью, что она сплавила стронций с магнием, содержащийся в доломитах, и спровоцировала пожар. Ведь такой сплав широко известен своими пирофорными свойствами…
   Все, что говорили сейчас Саша и Николай, было для меня непостижимо. Какие-то рецепторы, сетчатки, испорченные гены, источники тока – все это не слишком занимало меня. Мне стало просто скучно. Я зевнул и с наслаждением вытянулся во всю длину, согретый теплом костра. Вокруг нас сгустилась тьма, но это был не тот жуткий, непроглядный, безмолвный и холодный мрак подземелья, который совсем недавно чуть было не поглотил нас навеки. Напротив, эта окружающая темнота была манящей и многообещающей, загадочной и открытой в своей непорочной простоте. После подземелья мне стало казаться, что я уже все в этой жизни познал. Ведь самое страшное – а теперь я знал это наверняка – это остаться без всякой возможности восприятия мира, лишиться своих основных чувств – слуха и зрения. Ничего страшнее я в своей жизни не ощущал! Хотя нет, есть еще как минимум два чувства, испытав которые было бы так же страшно утратить их. И этими чувствами были любовь и привязанность.
   Я вздохнул и снова стал прислушиваться к слишком заумной для меня беседе. Сейчас говорил Егор.
   – …и мы не знаем, насколько богатой залежами этих руд может быть пещера. То, что нами уже открыто, тянет на промышленный масштаб разработок. Так что я вполне согласен с Николаем о роли стронцианита, но хотел бы добавить, что пожар могло вызвать сочетание трех возможных факторов с участием стронция, помимо химического аккумулятора, – это явления сверхпроводимости и самовозгорания. Кстати, воздействием сильнейшего электромагнитного поля могли быть объяснены и отставание часов, и выход из строя электронных приборов. И еще. Дима, ты так и не вспомнил, почему вы пошли сначала влево от развилки, а потом – направо?
   – Нет! – Категорически помотал головой наш химик-уникум.
   – А я, ведь, братцы, вот о чем подумал, когда выяснилось, что внизу может быть поле такой огромной напряженности… Вполне возможно, там, в левом проходе, на ребят воздействовал некий ультразвук, вызванный этим полем и вошедший в резонанс с галереями левого прохода. Ведь известна же одна из гипотез о причинах исчезновения целых экипажей судов, находящихся в зоне Бермудского треугольника.
   – А что это за гипотеза? – поинтересовалась Настя.
   – Гипотеза такая: при волнениях океана в этом географическом месте, благодаря особому рельефу дна, возникают ультразвуковые излучения с частотой от одного до одиннадцати герц, которые опасны для человека и могут вызвать у него психологические или психические расстройства. К слову сказать, частота в семь герц для человека вообще смертельна. И экипаж, впадая в подобные состояния, мог запросто выброситься в открытое море без спасательных жилетов и быть съеден акулами и другими морскими хищниками. Вот и вся гипотеза!
   И вероятнее всего предположить, что эти ультразвуковые колебания вызвали панику у ребят, прогнав их из этого прохода и лишив их здравомыслия. Иначе они вряд ли сунулись бы в самое пекло правого прохода! Отсюда смерть Сергея и потеря памяти у Димы. Что скажете?
   Все ошарашено молчали.
   – А грибы? – вдруг задал вопрос Борис.
   – Что – грибы? – не понял Егор.
   – Ну, грибы, которые мы нашли на том же самом месте, где их срезали три дня тому назад. Я ведь говорил вам про них, помните?
   – А-а! – протянул Егор. – Да, Дима проверил их – совершенно нормальные грибы. А что касается их ускоренного роста – это действительно загадка. И, боюсь, мы вряд ли разгадаем ее… Ну, что, братцы, все вопросы решены?
   – Нет, еще не все! – подал голос Дима. – А звуки эти проклятые? Вздохи или как уж их там квалифицировать – не знаю… У них-то какая природа?
   – Я тебя понимаю, Дима, – вмешался Алексей. – Я и сам, столкнувшись в свое время с этим явлением, долго не мог в себя прийти. И, судя по всему, у нас нет готового ответа на все. Но, повторюсь в который раз, мы сюда и пришли для того, чтобы со всем этим разобраться. И не только со звуками, пожарами, этими грибами вместе с зайцами. Самое главное даже не то, что мы открыли и еще откроем, надеюсь, очередные богатства, оставленные природой для людей, а то, зачем отправился каждый из нас в эту экспедицию и найдет ли в итоге, что искал. Кто-то драйв, кто-то кайф и адреналин в кровь, кто-то славу и почет, а кто-то себя и свое место в жизни. Сергей наш нашел здесь вечный покой, и пусть там, на небе, ему будет не хуже, чем под землей, где он провел почти всю свою жизнь…
   – Да уж, друзья, поистине не знаешь: где найдешь, а где потеряешь! – Егор почесал в затылке. – Хорошо сказано, Леша, и главное – в самую точку! Но, как бы там ни было, для вас, мои дорогие… – Он с теплотой глянул на нас с Борисом. – Этот спуск был последний. И я рад, чертовски рад, что настоял тогда, в разговоре с Пашей, на твоем участии в экспедиции! Помнишь, Боря, как твой отец был против твоего отъезда?!
   – Конечно, дядя Егор! Спасибо вам за все!
   Я посмотрел на лица моих друзей в отблесках костра и снова поразился их одинаковому выражению. На этот раз у всех на лицах была добрая улыбка.
   … Наконец, Боря открыл глаза, и я увидел в них жизнь! Какое счастье, что он снова видит!
   – Ты кто, песик? – вдруг спросил он меня.
   – Как – кто? – не понял я. – Берт, кто же еще?! – отослал я ему на автомате, но сразу же понял, что мое послание до него не дошло.
   – Жаль, что ты меня не понимаешь, псина! А так иногда хочется поговорить с разумным существом. Вон, какие у тебя глаза-то умные! Будто и впрямь все понимаешь!
   Я был сражен наповал! Мой Боря, мой дорогой и любимый друг и хозяин рехнулся! Чем еще можно было объяснить такое его поведение?
   Между тем Борис поднялся с песка, отряхнулся и с удивлением потрогал свою мокрую насквозь футболку.
   – Странно, – пробормотал он, – ничего не понимаю!
   Он тряхнул головой, наморщил лоб, явно силясь вспомнить, что с ним произошло. Но это, похоже, не возымело действия. Он снова посмотрел на меня:
   – Эй, песик, а ты чей? А хочешь, пойдем со мной, дружок!
   Он позвал меня так, словно я был каким-то бездомным приблудой! Неужели, он действительно ничего не помнит?!
   Не добившись от меня никакой реакции, Боря направился вдоль берега, отдаляясь от меня с каждым шагом. А я по-прежнему не в силах был сдвинуться с места. Я не мог поверить, что навсегда потерял своего друга!
   – Ну, ты идешь? – Он вдруг обернулся. – A-а, ты, наверное, ждешь своего хозяина? Ну, тогда прощай, брат. А жаль, ты мне понравился. – Борис махнул рукой и зашагал прочь от меня.
   – Хозяин! Постой, а как же я? – отослал я ему крик своей души, но он вновь меня не услышал. И тогда я вспомнил, что прежде всего я – собака, и залаял громко и призывно, как мог.
   Он остановился и обернулся, и я со всех ног бросился к нему, как маленький потерявшийся щенок, вдруг увидевший наконец свою маму…
   Я проснулся и открыл глаза. Опять этот сон! Последнее время мне снова стали сниться давным-давно забытые прежние сны. Там, в тех снах я становился обыкновенным псом, как все, не умеющей обмениваться мыслями со своим хозяином.
   Да, старею. Факт!
   А ведь с тех пор, как мы возвратились из той памятной экспедиции на Средний Урал, мне ни разу подобные сны не снились. Да и с чего бы? Ведь у нас, вроде бы, все благополучно. Боря окончил свой мед и работает на кафедре глазных болезней. Он начал писать диссертацию на тему чего-то там из офтальмологии – это единственное слово, что я запомнил из ее названия. У него на днях свадьба. Она хорошая, эта его Светочка. Я чувствую это. И Борю моего любит…
   Да, чуть не забыл! Надо ему напомнить, чтобы они обязательно пригласили на свадьбу Настю с Димой и маленьким Бориской. Боря сам говорил, что сына своего наши друзья назвали в честь него. А Настя – смешная она, все-таки! Дима рассказывал как-то про нее, когда был у нас в гостях, что она долгое время никак не могла успокоиться, что не сделала никаких археологических открытий в той пещере. А Боря тогда ему очень правильно ответил: она нашла там самое главное – тебя! И он, конечно, был абсолютно прав, мой умный хозяин!
   Да и других ребят из нашей команды тоже надо обязательно позвать. Хотя, правда, смогут приехать далеко не все.
   Аристарх, мы слышали, недавно погиб в одной из Уральских пещер под завалом. А Саша Николаев еще как минимум две недели будет находиться на каком-то научном семинаре в Вене. Недавно он звонил Борису и приглашал туда, ведь именно Борино чудесное исцеление и послужило толчком его научных разработок в области глазных болезней. Он уже профессор медицины – один из самых молодых!
   Так, Егор придет обязательно. Ведь он теперь москвич и человек весьма известный. Еще бы, ведь он и его ближайший соратник Коля Смертин получили Госпремию за вклад в развитие отечественной геологии! Я это слышал собственными ушами, когда он орал своим густым басом в трубку. А ведь слышать я стал намного хуже, чем в молодости…
   Кто там еще? А, Виктор! Нет, он не сможет. Опять лежит в больнице. С тех пор, как он приехал из той экспедиции, болеет все время.
   Да! Чуть не забыл самое главное! К нам не так давно он сам приезжал, хоть и чувствовал себя плохо. Но приезжал не просто в гости! Неугомонный биолог разгадал, – как он сам заявил, истинную причину чудесного прозрения Бориса!
   У меня до сих пор стоит в ушах его дребезжащий голос.
   Я устало прикрыл глаза, припоминая запомнившееся мне дословно объяснение нашего друга.
   – Я долго думал над этим феноменом, – начал тогда свой рассказ Виктор, когда они с Борисом сидели на нашей кухне за чашкой чая, – сопоставлял факты, но у меня все никак не сходились концы с концами. И вот, совсем недавно я прочитал в одной статье о том, что японские ученые совершенно случайно обнаружили один очень интересный факт, перевернувший все представления человека о природе. Они исследовали грибницу, в которую ударила молния. Оказалось, что на этом месте очень скоро выросли такие же грибы, но в гораздо большем количестве и на порядок быстрее, чем их собратья, не подвергшиеся электрическому разряду в несколько тысяч вольт. Меня, как биолога, очень сильно заинтересовал этот феномен, и я очень внимательно ознакомился с их выводами. Не буду сильно утомлять тебя специальными терминами, но вкратце поясню, что сразу после того, как грибы подвергаются электрическому разряду, у них снижается выработка белков и ферментов. Через небольшой промежуток времени количество этих веществ внезапно резко увеличивается. Детальнее выяснить причину такого скачкообразного изменения пока не удалось, но у ученых есть гипотеза, согласно которой это может быть элементарно связано с природным инстинктом самосохранения и выживания вида. То есть, почувствовав серь езную опасность, которую представляет молния для гриба, он начинает усиленно размножаться. Вот я и подумал, что этот факт с грибами многое объясняет и относительно причин твоего мгновенного прозрения.
   – Все это здорово, – проговорил Борис, внимательно слушавший биолога, – и проливает свет на загадку с нашими грибами. Но какое отношение это имеет к моему прозрению?
   – Сами грибы – никакого! А вот то, что с ними произошло, то есть неестественно быстрый их рост, очень сильно смахивает на тот же механизм, который запустил ускоренное склеивание твоей сетчатки! Понимаешь, Боря, подосиновики эти, также как и японские грибы, подверглись сильнейшему удару тока, но только не сверху – молнией, ведь грозы за это время не было, а снизу – тем самым химическим источником тока, вызвавшим пожар в пещере. У меня есть карта подземных ходов, которую я скопировал с Егоровой, когда мы приехали из экспедиции. Я тебе ее сейчас покажу. – Виктор порылся в кейсе и вынул видавший виды замусоленный листок. – Вот, смотри, Боря! Узнаешь? Это седьмой проход, где был пожар. А теперь скажите мне: где вы с Бертом нашли эти странные грибы?
   Боря посмотрел на карту.
   – Вот здесь! – Он уверенно указал место на карте. – Потом мы с Бертом снова приходили туда напоследок.
   – Ага! Точно здесь? Но это же прямо над пожаром! Что я говорил! Значит, я был прав! Я так и знал! – Виктор Викторович радовался, как мальчишка.
   – Ну, допустим, что дальше-то? – нетерпеливо прервал его ликование Борис.
   – А дальше все просто! Помнишь, как Саша говорил, что лабораторные мышки прозревали через некоторое время? Кстати, помнишь через какое?
   – Кажется, через полгода.
   – Вот! Я все время думал над этим. Каким образом у тебя это произошло так быстро, когда у мышей настолько долго? И я все понял, как только прочитал про эти японские грибы! Стресс, понимаешь, именно сильнейший стресс и ускорил процесс, запущенный электромагнитным полем, в несколько десятков раз! Если для грибов источником стресса был электрический разряд, то для тебя – сильное душевное волнение, вызванное экстремальной ситуацией, в которую вы с Бертом попали!
   – Здорово! – восхитился мой хозяин, а вместе с ним и я. – Тогда это все объясняет!
   Да, как давно это было! Жаль, что у нашего Виктора Викторовича проблемы со здоровьем. Он этого явно не заслужил.
   Что-то с психикой, как сказал про него Алексей. Сам Алексей тоже недавно заходил к нам и все жаловался на свою жизнь. Вот же не повезло человеку! Жена ушла. Работы нет. Совсем опустился Леша… А ведь каким орлом был наш начальник! Они с Виктором стали очень близки последнее время. А теперь и еще больше – оба холостяки ведь!
   Поля, кстати, тоже сильно сдала. Хворает все. Ходит тяжело, с палочкой. Что-то там с ногами. Вчера решила съездить в свою деревню. Говорит: хочу, мол, напоследок воздухом деревенским подышать. Вот смешная! Воздух – он везде одинаковый – земной, не то, что в пещерах!
   А Павел Николаевич наш маху дал! Женился на старости лет! Вчера перед отъездом Поли он сказал, что будет жить у Кати – своей новой жены. А глаза при этом счастливые! А говорил, что не будет у него никого, кроме Бори, я это помню!
   Эх, Павел Николаевич, Павел Николаевич! Это у меня, кроме Бори, никого не было, нет, и уж никогда не будет! Лишь бы он мне взаимностью отвечал… Ведь забот-то у него прибавилось сколько! Хотя, теперь у него есть еще один человек, который о нем позаботится. Да-с!
   Все-таки мнительный я стал какой-то. Вот и сны эти прежние зачастили… Кстати, а ведь они снова стали мне сниться с тех пор, как я узнал о свадьбе моего любимого хозяина. Точно! Что бы это значило? И в сон меня все чаще клонит. Старость, будь она неладна! А то бы я вам еще что-нибудь рассказал. Люблю я это дело!
   Конец

Мечты зеленый огонек…

Часть 1

Глава 1. Митяй

   «у-у-у!» – простонала совсем рядом электричка, набирая ход.
   – Вот черт! Не успел! – Невысокий худощавый паренек на бегу глянул на светящийся в темноте циферблат своих часов. – Вот гады – ведь еще целых три минуты! – в сердцах воскликнул он, замедляя бег, пока не перешел на шаг. Он понуро побрел на пустынный перрон, хотя знал точно: от него улизнула последняя электричка!
   Скорее всего, это был неосознанный, естественный порыв, так как на всей этой небольшой станции именно перрон был хотя бы немного освещен. Два фонаря с запыленными лампами уныло испускали тусклые лучи, выхватывая из мрака мелкую роящуюся мошкару, кусочек загаженного железнодорожного полотна и стенд с расписанием движения электропоездов.
   – Что же делать? – вслух произнес опоздавший, подходя к расписанию. Он всмотрелся в выцветшие цифры. – Не ночевать же здесь до шести тридцати пяти?! Эх, бабушка, бабушка! Вот она – твоя последняя чашечка чая!
   Вернуться он не мог: почти глухая бабка уже давно храпит на своей перине, а ключей у него не было. Ну, не в окно же ломиться! Ведь помрет со страху, чего доброго, если, не дай Бог, проснется!
   Тишину станции прорезал сигнал какого-то авто, проезжавшего неподалеку.
   «Точно! – осенило вдруг парня. – Надо поймать машину!»
   Он повеселел и, насвистывая недавно услышанный мотивчик когда-то известного шлягера, зашагал в сторону стоянки такси, расположившейся на небольшом пятачке рядом со станцией. Его шаги глухо отдавались в тишине.
   «Опять от меня сбежа-а-ала последняя электричка, и я по шпалам, опять по шпалам…» крутилось в его мозгу.
   Парня звали Дмитрий Веселов. Митяй – как называли его друзья – был светловолос и кареглаз. Обладал густыми темными ресницами и крупноватым носом, который совсем его не портил, а придавал скуластому лицу элемент суровой мужественности. Он был студентом третьего курса городского политехнического института, имел родителей, многочисленных приятелей, симпатичную подружку-однокурсницу и бабушку, постоянно живущую в этом областном пристанционном поселке.
   Последнее время Митяй навещал свою бабушку не очень часто и, как правило, летом – в свободное от учебы время. Его родители, люди энергичные, предпочитали другое времяпрепровождение.
   Как и все небольшие городки средней полосы России, родной город семьи Веселовых мало привлекал своих обитателей в смысле проведения отпускного досуга. Веселовы не были исключением – любили теплое Черное море и каждый год не упускали возможность там побывать. Брали с собой и единственного сына, когда тот был еще маленьким. Но Митю море не привлекало, и даже наоборот – пугало, что сильно удивляло его родителей. Но сердцу ведь не прикажешь! И Митя, будучи школьником, все чаще оставался с бабушкой в старом, но достаточно крепком еще домишке на участке в пять соток, сплошь засаженном цветами.
   Выйдя на стоянку, Митяй приуныл: она также была на удивление пуста – ни людей, ни машин. Он вздохнул, присел на единственную скамейку без спинки, стоявшую вплотную к забору какого-то домика, и закурил. Оставалось только ждать неизвестно чего. Ждать и мечтать. А мечтал Митяй всегда только об одном – об известности и славе, ни много, ни мало!
   Нет, он, конечно, понимал, что без титанических усилий – будничного тяжелого труда, бессонных ночей в обнимку с умными книжками, собственного упорства в достижении желаемой цели – ничего такого не получишь. Но, ведь, есть же, есть счастливчики, прославившиеся благодаря стечению обстоятельств! Все это он прекрасно понимал, но также не сомневался и в том, что удача, фортуна, шанс – неотъемлемые слагаемые настоящего успеха. Митяй был абсолютно уверен в этом. Надо только вовремя ухватить ее за хвост – свою удачу, оказавшись в том самом месте и в то самое время…
   – 3-закурить не будет, с-служивый? – Раздалось вдруг над ухом студента.
   Митяй вздрогнул от неожиданности и посмотрел на говорившего. В свете одинокого окошка домика, что за забором, стоял плюгавенький мужичонка лет сорока-сорока пяти. Вероятно, он вышел из того самого домика, так как был в видавшей виды майке, трениках и дырявых домашних тапках на босу ногу. К тому же, распахнутая калитка также говорила в пользу этого предположения. Руки мужик держал за спиной.
   – Почему – служивый? – удивился Митяй. – Я студент! – Он вытащил из кармана рубашки пачку сигарет с зажигалкой и протянул мужичку.
   Тот ловким щелчком выбил сигарету, привычно засунул ее в рот и, чиркнув зажигалкой, осветил на мгновение свое изрядно помятое рябое лицо.
   – А по м-мне хоть бы и студент, лишь бы ч-человек был хороший! – Он блаженно затянулся и уселся рядом. – Хорошо! Б-борис! – Он протянул заскорузлую и широковатую для тщедушного тела ладонь.
   – Митяй… то есть, Дмитрий, – машинально отрекомендовался Митяй, пожимая руку странному заике. Он искоса рассматривал мужичка, удовлетворенно откинувшегося к забору и прикрывшего глаза. Таких знакомых у него еще не было!

Глава 2. Борис

   Борис Сальников был невезучим человеком. Не везло ему всегда, с самого детства, сколько он себя помнил. Ему доставалось за все и от всех. И было даже совсем не важно, виноват на самом деле Борька или нет. Все шишки все равно получал только он – Борька Сальников по кличке Сало. Даже эта обидная кличка, как ему казалось, подчеркивала презрительное отношение к нему дружков.
   Поначалу он старался бороться с несправедливостью: дрался, огрызался, оправдывался, что-то доказывал. Но ничего не помогало! Окружающие уже по привычке обвиняли во всех смертных грехах только хулигана Сало. А Борька вовсе и не был хулиганом. Он был самым обыкновенным пацаном – таким, как все в этом железнодорожном поселке, где он родился и вырос в семье обычного обходчика в домике возле самой станции. Может, все дело было в его нерасторопности и медлительности, поскольку на месте их безобидных мальчишеских шалостей попадался именно он. Возможно, из-за того, что он немного заикался и этим невольно привлекал внимание. Или из-за своего хлипкого сложения не мог как следует постоять за себя, не мог хотя бы кулаками внушить к себе уважение сверстников – в большинстве своем забияк и драчунов.
   Крепко досталось рядовому Сальникову и в армии. Борька не любил вспоминать те два года беспрестанных мучений, выпавших на долю вечного салаги. Даже будучи уже дедом и дембелем, он умудрился отсидеть два раза на губе за чужую провинность, и чуть было не лишился из-за этого законного увольнения в запас, когда подошел срок.
   Не лучше обстояли дела и с женитьбой. Можно только диву даваться, насколько неудачны были неуклюжие Борькины попытки найти себе подружку. И надо же было такому случиться, что в конце концов избранницей Бориса стала такая же неудачница по жизни Варька Махалова с соседней улицы. Вечно забитая своей мамашей, она почти не выходила из дому, обстирывая и обшивая младших братьев. Она росла без отца, умершего от пьянки после рождения третьего сына, и была в вечном ответе перед почерневшей от горя и озлобившейся матерью за братьев и за себя. Вырваться из дому она могла, лишь выйдя замуж, хотя бы и за первого встречного! Им-то и оказался маленький, тщедушный заика с рябоватым лицом – соседский Борька-Сало, только-только вернувшийся из армии.
   Известно, что родственные натуры притягиваются, вопреки физическому закону о разнозаряженных частицах. Два неудачника нашли друг друга. Они даже внешне были похожи, как брат с сестрой: оба щуплые, невысокие, сероглазые, востроносые, с бесцветными жидкими волосами.
   Но притяжением эту странную связь тоже назвать было трудно. Они оба жалели себя и свой выбор, в душе переживая жизненные передряги друг друга как свои собственные, но, в то же время, презирая за это и себя, и супруга.
   Оба они хотели, чтобы семья их была, как у всех – с детьми, заботами, радостями и горестями. Но как у всех не получилось. Дети родились слабенькими, Варвара только и делала, что без конца лечила то старшего Петьку, то младшую Иришу. На работу так и не устроилась – забот ей хватало и по дому. А Борька со своими девятью классами перебивался случайными заработками. Больше года нигде не задерживался. Да и какая работа могла ожидать человека без специальности и видимого здоровья в маленьком городке, не говоря уж об их поселке? Он стал попивать с горя и от тоски. Жена постоянно пилила его и тихо ненавидела, проклиная свою горькую судьбу.
   Но были у Борьки и часы просветления. Это было время, когда засыпали угомонившиеся дети и ворчащая супруга. Борька тихонько выходил из дома, садился на лавочку, которую сам соорудил когда-то с наружной стороны своего забора, доставал неизменный «Беломор» и, лениво наблюдая за редкими такси, поджидавшими опоздавших на электричку пассажиров, мечтал о больших деньгах. Это было его время! Каждый раз он придумывал новый сценарий внезапного обогащения. Если бы Борька задумал изложить на бумаге все варианты, пришедшие ему в голову, получился бы немаленький каталог безумных идей: от банального, туго набитого кошелька на дороге, до умершей в Америке богатой дальней родственницы, вдруг объявившейся нежданно-негаданно.
   Невезучий Борька прекрасно осознавал весь абсурд своих мечтаний. За всю свою жизнь он никогда ничего стоящего не находил, не выигрывал, не получал на халяву. Зато терял он свои нехитрые, кровно нажитые вещи, и даже деньги много раз…
   На то они и мечты, чтобы ими оставаться!
   – Ч-чего сидим? – поинтересовался Борька, докурив. Ему явно хотелось поболтать.
   – Такси жду, – ответил студент.
   – Такси-и-и, – протянул Борька многозначительно. – Тут у нас, брат, с такси т-туговато! Есть две постоянные машины, но одной сегодня точно не будет – сломалась – сам видел в гараже днем. Там надолго. А вторая может и вовсе не приехать! Вовка-водила, если после получки, три дня прогудеть может. А позавчера аккурат аванс был! Я знаю, ходил в их парк, думал, хоть на уборку устроиться. К-куда там! – Борька сплюнул себе под ноги. – Жисть проклятая!
   – Что же делать? – Парень был растерян. – А частники до города повезут?
   – Да г-где ж ты их сейчас найдешь? – искренне удивился Борька. – Б-бомбилы сюда в это время не ездят. Разве только на шоссе, да и то вряд ли. Время-то лихое! Вон, на днях одного чудака п-по башке так шарахнули, что до сих пор в реанимации, а тачилы евонной-тю-тю!
   Борька хотел добавить еще что-то, но в это время рядом послышались чьи-то торопливые шаги, и женский взволнованный голос проговорил, явно отвечая кому-то по телефону: – …нет, моя дорогая, я что – механик?… А бензина как раз полный бак!.. Да откуда я знаю, что с ней? Заглохла и все!.. Нет, от дома далеко. Где-то рядом со станцией, в переулке. Завтра заберу!.. Ничего с ней не случится!.. В город хотела поехать, а теперь проблема – электрички, кажется, уже не ходят! Если только на такси… Ладно, перезвоню, бай! – Хорошо одетая полноватая дама прошла рядом со скамейкой по направлению к перрону, затем вдруг в нерешительности остановилась. Видно, перспектива идти на мало освещенный безлюдный перрон ее явно не прельщала. Она нервно оглянулась и сильно вздрогнула, увидев на скамейке двух мужчин.
   – Кхм! – кашлянул Борька, от которого не укрылось невольная реакция женщины. – М-мадам, не надо нас пугаться, мы – не бандиты!
   – Вот еще! И не думала даже! – напряженно проговорила женщина. – Скажите, вы не в курсе: в это время можно как-нибудь в город уехать? – Она подошла поближе.
   – Т-только на такси, но сегодня вам не повезло – ничего не получится! Этому студенту тоже туда надо. – Борька кивнул на молодого парня.
   – Правда? – обрадовалась женщина. – Очень хорошо! Значит, будет попутчик. А почему сегодня не получится? Мне так надо в город! Меня там очень ждут!

Глава 3. Полина

   Полина Сергеевна Архангельская не обманывала. В городе ее действительно ждали. Еще бы, двадцать пять лет – шутка сказать! – прошло с последней их встречи. Вадя, милый Вадя! Наконец-то ты объявился!
   Вадим Соковский – однокурсник Полины по московскому Литинституту – был ее первой и последней любовью. Все долгие годы Полина в своих стихах со всей нерастраченной страстью превозносила чувства, которые так и не воплотились в реальности, хоть они и планировали вместе остаться в столице. Во время учебы они даже сумели договориться с одним издательством насчет работы после окончания института. Но судьба распорядилась по-другому. Отношения с любимым не сложились.
   После выпуска Вадим сразу же был вынужден уехать из Москвы к больной матери на Урал, а Полине срочно нужно было решать жилищную проблему у себя на родине. Дело заключалось в оформлении наследства умершей Полининой бабушки – домика с участком в областном железнодорожном поселке. Процедура была длительной, муторной, но безотлагательной.
   Договорились писать друг другу. Поначалу так и было. Полина часто потом перечитывала стихотворные строчки своих писем к любимому. Вадим отвечал регулярно, обязательно добавляя в конце письма фразу о скорой встрече. Мать его хворала долго, настолько долго, что, в конце концов, он отказался от своих московских планов и устроился на работу в редакцию местной газеты, где скоро стал довольно известным журналистом. Затем письма от него стали приходить все реже, а ответы на ее страстные послания становились все лаконичнее. Потом и вовсе прекратились. На телефонные звонки возлюбленный не отвечал, сам не звонил, и Полина сделала для себя неутешительный вывод: он ее забыл.
   Она была слишком гордой, эта невысокая, крепенькая, как боровичок, девушка с умными выразительными глазами и копной каштановых волос, чтобы убедиться самой на месте, что же все-таки произошло. К Вадиму она так и не поехала, молча переживая и кляня себя за глупость. Стихи ее из-за постоянных душевных терзаний стали еще более проникновенными. Ее заметили, предложили контракт. Она стала известной. Слава и деньги, впрочем, не изменили ее сути. Она, даже будучи дважды замужем, по-прежнему страдала от неразделенной любви к своему Ваде. Детей не завела, от мужей ушла. Предпочитала теперь жить по полгода на даче, слушая утреннюю перекличку птиц вперемежку с гулом проносящихся товарных составов и гудками электричек.
   Но вчера в одночасье вдруг все изменилось! Ее непогасшая любовь возродилась фениксом из пепла прошедших лет. Ее Вадя объявился сам! Он каким-то образом отыскал ее, приехал в их городок и поселился в гостинице. Он сам позвонил ей, предлагая приехать к ней на дачу. Но Полина не хотела, просто не могла принимать его здесь, в месте, которое стало причиной их размолвки. Пропади она пропадом, эта дача! Нет, она примет его в собственной трехкомнатной городской квартире, оставшейся после родителей. В своем уютном гнездышке!
   И тут такая досада! Сломалась машина. А все ее несносный характер! Зачем поперлась на ночь глядя? Ну, можно же было подождать до завтра! Что бы изменилось? Уехала бы спокойно утром на электричке. А теперь? Машина стоит в переулке, довольно далеко от дачи – пешком по темени не дойти, на электричку опоздала, такси почему-то не ходит!
   – Так что же с такси? – повторила она вопрос, обращаясь уже к молодому парню. Заговоривший с ней плюгавый заикающийся мужик в домашней майке Полине не понравился.
   Парень пожал плечами и открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, как вдруг темноту прорезал яркий свет фар какой-то легковушки.
   Призывно просигналив, машина резко притормозила на пятачке стоянки. На ее борту проглядывались шашечки такси.
   – Вот т-тебе на! – не удержался плюгавый. – Кто же это? Неужто, Вова прикатил? – Он поднялся с места и всмотрелся в освещенный номер такси. – Нет, не Вовкина это машина!
   – Да какая нам разница! – воскликнула Полина, разворачиваясь всем телом. – Лишь бы в город взял! Молодой человек, вы со мной?
   – Да, конечно, я тоже еду! – Парень повернулся к плюгавому. – Эх, ты, а говорил – такси не будет!
   Мужичонка аж подскочил:
   – Да не наше это такси! Г-граждане, да я их все наперечет! Я ж здесь все машины, как свои пять пальцев! Может, это, как его, – перевертыш, оборотень на колесах! Бандит, одно слово! Завезет вас обоих и – того! Каюк!
   – Не стыдно вам?! – возмутилась Полина. – Ну, что вы, в самом деле, языком треплете? – Но шаги, тем не менее, она замедлила.
   Теперь все трое остановились в двух шагах от такси, в котором едва угадывался силуэт водителя.
   Словно в оправдание, водитель шевельнулся, и в салоне зажегся свет, осветив шофера. Это был средних лет мужчина в бейсболке, надвинутой на глаза, с крупным прямым носом и со шкиперской темной бородкой. Он больше походил на свободного художника, нежели на местного таксиста.
   Странный таксист наклонился и приопустил стекло пассажирской двери. По пятачку сразу же разлилась негромкая приятная мелодия, доносящаяся из его магнитолы. Неловкость и сомнения по поводу личности водителя, посеянные местным знатоком машин, немного рассеялись.
   – Простите, вы нас можете в город отвезти? – с надеждой поинтересовалась у него Полина.
   – А сколько вас? – голос водителя звучал глухо.
   – Двое.
   – Мало! Я беру шесть тысяч до города.
   – Ого! – опять не выдержал плюгавый. – Это ж какие деньжища! Да у нас таксисты сроду так не ломили!
   – Дело ваше! – водитель был предельно сух и краток, что не оставляло никакой надежды уломать его.
   – Ну, что скажете, молодой человек? Едем? – обратилась Полина к студенту.
   – Да вы что! Мне неделю можно на эти деньги прожить! Очень дорого! Ну, тысяча, ну, полторы – это самое большее, что я могу заплатить. Уж лучше завтра на электричке поеду.
   – Может, скинете раза в два? – умоляюще спросила водителя Полина, понимая, что с собой у нее, как назло, только банковская кредитка, да тысячи полторы наличных.
   – Бесплатно не повезу! Здесь почти сто двадцать километров. А мне еще обратно ехать. Ищите еще двух попутчиков, как раз по полторы на человека и выйдет!
   – Да где же нам взять попутчиков? – возмутился студент. – Вы же сами видите, кроме нас да этого местного мужика и нет никого!
   – А вон идет кто-то! – Водитель махнул рукой за спины спорщиков.
   Все разом обернулись. На пятачок и впрямь вышла молодая женщина.
   – Такси! – закричала она. – В город возьмете?
   – Возьмем, возьмем! – обрадовано ответила за всех Полина. С еще одной представительницей слабого пола ей было почему-то спокойней. – Идите сюда, но нам нужен еще один попутчик. Вы одна?
   – Да. Так что же, нам придется здесь куковать, пока кто-нибудь не объявится? Что за бред?!
   – Представьте себе: водила хочет шесть тонн деревянных! – вставил студент. – А у меня только полторы.
   – Я тоже, к сожалению, не могу дать больше. Правда есть еще кредитка.. – Полина задумалась. – Но здесь ведь не снимешь!
   – То есть, мне требуется заплатить три тысячи? – спокойно осведомилась девушка. – Нет уж, дудки! Я не хочу отдуваться за всю ораву!
   – Тогда остается одно – ждать! – обреченным тоном произнес студент и направился к лавочке, на ходу вынимая сигареты.
   – Но я не могу ждать! – Полина была вне себя от ярости. – Послушайте, – обратилась она к водителю, – ну, чего вы упрямитесь? Неужели все дело в этих полутора тысячах?! Да отдам я вам эти проклятые деньги, когда меня до места в городе доставите, или снимем где-нибудь там через терминал.
   – У меня правило: брать на борт не менее четырех человек! – невозмутимо выдал водитель. – Не хочу долго объяснять, но этому есть свой резон. Поедем – расскажу!
   – Что за чушь! Первый раз слышу подобное! Он, наверное, сумасшедший? – Девушка, повернувшись к попутчикам, полезла в сумочку и достала пачку длинных дамских сигарет. – Да я с ним теперь вовсе не поеду! Не хватало еще с маньяком в одной машине два с лишним часа по скверной дороге трястись.
   – Воля ваша! Я никуда не тороплюсь! – Таксист закрыл окно и погасил свет в салоне.
   Сразу сделалось темно и неуютно.
   Полина поежилась.
   – Что же делать? Я не могу здесь оставаться! И вы тоже хороши! – обратилась она к девушке. – Почему же обязательно – сумасшедший? Да-а, у нас совершенно безвыходное положение! Судя по всему, кроме этой машины – как я поняла, заехавшей сюда случайно – других не предвидится! А у этого шофера свои принципы, и нам все равно придется ждать еще одного человека. Или ночевать на этой скамейке.
   – Почему же на скамейке? – подал голос мужичонка. – Вас, мадам, готов приютить в своем доме! – И он сделал широкий жест рукой в сторону своего жилья.
   – Нет уж, увольте! А знаете что, – Полину вдруг осенило, – поедемте с нами в город, а я вас лично отблагодарю!
   – Я не понял… – Мужичок усиленно заскреб затылок.
   – Ну, чего тут непонятного?! – Полина стала терять терпение. – Вы же слышали… – Она понизила голос. – Нашему сумасшедшему водителю требуется еще один пассажир. С ним же назад и приедете! А я вам за это… две с половиной тысячи дам, когда мы в город приедем! Полторы отдадите таксисту, а тысячу – себе, за небольшое путешествие. Вам же все равно нечего делать? А?
   Мужичонка во все глаза смотрел на Полину и молчал, видимо, ее слова не сразу дошли до него.
   – Две с половиной, говорите? Я сейчас, я быстро, только переоденусь!
   Он прошмыгнул в калитку и, перепрыгнув сразу через несколько ступенек порога, скрылся за дверью домика.
   – Ну, вы даете! – восхищенно проговорила девушка. – И не жалко вам две с половиной штуки отдавать за здорово живешь?
   – Мне – нет! Просто очень в город надо. К тому же, для меня эта сумма – не деньги!
   – О’кей! В любом случае, спасибо вам и давайте знакомиться, раз уж поедем вместе. Катя! – Протянула она руку Полине.
   – Полина Сергеевна.
   – Дмитрий, – важно проговорил студент. – Я тоже никогда бы до этого не додумался. Спасибо вам, Полина Сергеевна. А из-за вас, Катюша, наша поездка чуть, было, не сорвалась!
   – Ну, не сорвалась же, – улыбнулась девушка. Пойдемте-ка к машине, пока водитель ехать не передумал.

Глава 4. Катя

   Катя была довольна. Ей все-таки удастся утереть нос мужу! Как он сказал? Приползу на карачках? Как бы ни так! Пусть теперь поволнуется, где его жена всю ночь провела.
   Катя Мухина была замужем уже три года. И все эти три долгих года ей приходила в голову одна мысль: зачем ей это нужно? Катя не любила своего мужа, не любила и не уважала. В свои двадцать восемь она успела постичь только одну простую истину: выходить замуж надо по большой любви и никак иначе!
   Боже, а как все красиво начиналось! Ухаживания, признания, кольцо в красивой красной коробочке! Ресторан, дорогое шампанское! Да ведь именно о таком мужчине она мечтала свою сознательную жизнь. Юра был высок, строен, широк в плечах. Светлые вьющиеся волосы и серо-голубые глаза. Загляденье! Как ей завидовали подруги! С каким удовольствием и гордостью она ходила с ним на его светские мероприятия. Ну, что еще, казалось бы, нужно?
   Красив, как Аполлон, и обеспечен – он уже тогда, в институте, никому не давал усомниться в своем потенциале. Как же, ведь он единственный на курсе смог устроиться в филиал известной московской нефтяной компании! А вот не полюбила по-настоящему! Хотя и пыталась. Честно пыталась! Ну, как?.. Как она могла объяснить ему, да и не только ему – родителям своим, к примеру, почему они так тянут с детьми? Ну, как она скажет той же матери, что не хочет иметь детей от этого мужчины. Ни за что!
   Вот, точно! Критерий отношения женщины к мужчине – это желание иметь от него детей! Именно так! Сколько еще ей терпеть рядом нелюбимого? И ради чего? Его денег? Да пропади они пропадом! А ведь из-за его «приличной зарплаты», как говорит ее мама, она совсем потеряла квалификацию. Хотела, ведь, устроиться в Юрину компанию. Куда там! Категорическое «нет!» сказал он тогда! Это не приветствуется, видите ли! Больше она и не пробовала. Только успела немного поработать до замужества…
   И теперь она – полностью зависимый от мужа человек. Вот и еще одна причина ее раздражения. Ей не дали проявить себя, не дали самореализоваться! Заставили сидеть в этом деревянном дворце из оцилиндрованного бревна и любоваться модным ландшафтным дизайном. Да кому он нужен, этот дизайн, если на пятнадцати сотках с фонтаном и клумбами находиться не хочется?!
   А ведь у Кати была мечта еще со школы, класса с шестого – влюбиться без памяти, чтобы дышать своим мужчиной, думать о нем, чтобы дети были похожими только на него!
   …Ладно, куда теперь? К матери, в город, – куда же еще. Опять, небось, начнет пилить, что с жиру бешусь! Ну, как она, женщина, не понимает, что и дворец может быть адом? Вот, правда, и в мамином шалаше рая тоже не получилось! Как там говорится? Стерпится – слюбится? Да, вот, что-то за тридцать-то лет не слюбилось! Катя это точно знает. Всегда чувствовала. На то она и женщина, чтобы кожей такие вещи ощущать.
   Нет, Катя такой судьбы не желает. В клетке, пусть и золотой, жить она не хочет и не будет.
   «Я папу твоего уважаю как минимум!» – увернулась от ответа мама, когда Катя ей как-то задала прямой вопрос: любит та отца или нет.
   А вот она, Катя, такого о своем муже сказать не может. Может ли вообще уважать кукла своего кукольника? Даже если кукольник заботится о ней, холит и лелеет? Или он просто заботится о своей вещи? Как заботится рачительный хозяин о пиджаке или машине? Но Катя – не БМВ последней модели, а живой человек, она просто хочет любить и быть любимой женщиной. Женщиной, а не игрушкой!
   – Ау, водитель! – Постучала Полина Сергеевна в окошко такси. – Мы нашли четвертого пассажира, открывайте!
   В это время со стороны скамейки раздался топот. Это незадачливый мужичок спешил на заработки. Вот, тоже – тип странный!
   Наконец все расселись. Повинуясь какому-то неосознанному желанию, на заднее сиденье «Волги» уселись, кроме Кати, Полина Сергеевна и Дима. Заика устроился, как барин – рядом с водителем.
   – Ну, д-двинули, что ли?! Э-эх, залетные!
   – Ты ж, вроде, местный? – не удержался от вопроса таксист. – Неужели уговорили? – И, не дожидаясь ответа, произнес: – Зато полный комплект! Теперь можно и двинуть!
   Он включил двигатель, и такси тронулось.
   – Слава богу! – Полина Сергеевна облегченно вздохнула. – Наконец-то поехали! Ого, уже час ночи! В городе будем часа в три?
   – Если нам ничто не помешает! – загадочно проговорил шофер.
   – Что вы имеете в виду? – спросила Катя прокурорским тоном. Невооруженным глазом было видно, что водитель ей не нравится.
   – Ничего страшного. Но мы – в дороге!
   В салоне воцарилось молчание.
   – Кстати, – снова подала голос Полина Сергеевна, – вы обещали объяснить, почему обязательно должно быть четыре пассажира.
   – Вот именно! – мстительно вставила Катя.
   – Обещал, не спорю. Но, боюсь, вам мое объяснение не понравится! – усмехнулся таксист.
   – Да что вы все время тень на плетень наводите?! – фыркнула Катя. – Позвольте нам решать, что понравится, а что нет!
   – Ну, хватит, не кипятитесь! – примирительно произнесла ее соседка. – Нам ведь долго ехать. Давайте лучше знакомиться: я – Полина Сергеевна, это Дима и Катя.
   – Меня зовут Б-борис. – Мужичок повернулся и вопросительно посмотрел на водителя. – А тебя?
   – Андрей Васильевич, очень приятно. – Шофер оторвал взгляд от дороги и кивнул в зеркало заднего вида. – Вам, Катя, хочу сказать, что я вовсе и не собирался никого пугать. Просто имел в виду, что вы можете не поверить.

Глава 5. Андрей

   Андрей Никитин душой не кривил. Он вообще был человеком прямым и честным, за что и страдал всю свою жизнь. Воспитанный в семье потомственных интеллигентов, маленький Андрюша старался следовать принципу, внушенному его любимой бабулей еще с детства: если не хочешь быть обманутым, говори правду сам!
   Поняв эту истину слишком буквально, он прошел через горнило средней школы, слывя чуть ли не чудаком. В местном техническом ВУЗе его прямые и не всегда лицеприятные высказывания вслух привели его в профком института. Привыкший отдаваться порученному делу без остатка, новый председатель профкома старшекурсник Никитин скатился до троек. Институт Андрей окончил еле-еле, да и то – лишь благодаря авторитету институтского начальства, которое покровительствовало ретивому правдорубу-общественнику, поднявшему имидж института на недосягаемую в городе высоту.
   Ему даже предложили остаться в институте на профсоюзной работе, но Андрею порядком надоело бороться с косностью и рутиной, царившей в этих стенах. Ему хотелось на волю. Хотелось поскорее пуститься в самостоятельное плавание, почувствовать себя свободным в выборе своей дороги. Своей, а не навязанной кем-либо.
   Но в маленьком городе найти приличную работу оказалось довольно сложно. Начальник отдела кадров единственного в городе машиностроительного завода, куда пришел устраиваться новоиспеченный инженер, посмотрев приложение к диплому с большим скепсисом и брезгливостью, предложил Андрею вечно вакантное место сменного мастера в цеху, пользующимся на заводе дурной славой.
   Цех был словно заколдованным: чуть ли не каждый месяц там случались различные ЧП. Беспрестанно ломались станки, обрывались стропы талей, съезжали вдруг, ни с того, ни с сего, промасленные стопки тонколистового металла с опасными острыми кромками. Гильотинные ножницы, гибочные станки, вальцы – все это и другое, не менее травмоопасное оборудование, являло собой прямую угрозу здоровью рабочих, а, зачастую, и их жизням.
   Мало кто из мастеров выдерживал адские условия труда в этом проклятом цеху более полугода. Андрей исключением не стал. Перед тем, как написать заявление об уходе, он попытался хоть как-то объяснить себе, почему все эти беды валятся только на его многострадальный цех. Сводить все к одной мистике как-то не хотелось.
   Перерыв кучу специальной литературы, Андрей пришел к неутешительному выводу о том, что цех, скорее всего, находится в так называемой геопатогенной или аномальной зоне, возникающей в местах напряжения земной коры либо на пересечении «геомагнитных линий».
   Из статей на эту тему он узнал для себя много нового и чрезвычайно интересного. Оказывается, земной шар как бы опутан тонкими энергетическими сетями. Они являют некое подобие условных известных каждому школьнику линий меридианов и параллелей, только с той разницей, что существуют реально. Эти сетки, накладываясь друг на друга, создают сложную картину геофизических аномалий на поверхности Земли, а в точках их пересечений образуются очаги, где интенсивность излучения резко возрастает.
   Если же такие геопатогенные пересечения располагаются, к примеру, над водяными жилами или разломами земной коры, то образуются аномальные зоны, длительное нахождение в которых способствует ухудшению здоровья живых организмов, в основном – людей, и негативным образом воздействует на различные механизмы и электронные приборы.
   Как бы там ни было, но рисковать своим здоровьем, а то и свободой (ведь он занимал ответственную должность), Андрей не захотел. Тем не менее, этот печальный для его карьеры, но весьма примечательный и малоизученный факт окружающей реальности заинтересовал его не на шутку…
   Помыкавшись несколько лет на разных работах, он устроился в городской таксопарк. Женился, завел ребенка. Почувствовав, что эта работа не расходится с его жизненными принципами и позицией, он остановился на ней, а вскоре, выкупив такси, переехал из города в область. Андрей справедливо надеялся, что в маленьком железнодорожном поселке, где у них с женой был небольшой дачный домик, он сможет избежать дикой конкуренции со стороны городских коллег и просто бомбил. Существенно поправить свое материальное положение ему не удалось, но зато он сильно увлекся паранормальными и мистическими явлениями, вновь возникшими на его пути.
   Объектом, достойным пристального внимания и всестороннего изучения, стал густой лес, находящийся поблизости от его нынешнего жилья. Его жена Галя не одобряла это его новое увлечение, отнимавшее все свободное время у ее мужа и отца восьмилетней Аленки.
   – Андрей! – звенящим голосом обычно грозила она. – Если ты не бросишь свой треклятый лес, я к чертовой матери брошу тебя!
   Но Андрей не был бы самим собой, если бы отступился от дела, захватившего его безраздельно и без остатка. Он решил во что бы то ни стало докопаться до истины! Он искал встречи с таинственным лесом, манящим его подобно тому, как место преступления неосознанно притягивает убийцу.
   И именно поэтому, в отличие от местных таксистов, старавшихся в последнее время поменьше ездить по ночам мимо зловещего леса, Андрей никогда не упускал такой возможности. К тому же, как-то зарабатывать тоже ведь надо…
   – Уважаемый Андрей Васильевич, а можно без предисловий? – холодно попросила Катя.
   – Хорошо, – вздохнул Андрей, – все дело в том, что в последнее время в здешних краях стали твориться разные необъяснимые вещи, связанные с автомобилями. Я много езжу, изучил все здешние дороги, тропинки и знаю, что говорю. Кроме того, я немного интересуюсь паранормальными явлениями и собираю информацию на эту тему. Все началось с рассказов знакомых шоферов, столкнувшихся со странностями… Скажите, кто-нибудь из вас, хотя бы приблизительно, знает дорогу до города?
   – Я знаю! – отозвалась Полина Сергеевна. – Езжу на своем автомобиле, хотя и не очень часто.
   – Я тоже, немного. Муж возил несколько раз. А в чем дело? – хмуро поинтересовалась Катя.
   – В десяти километрах от нашей станции шоссе, по которому мы сейчас едем, огибает лес, вплотную примыкающий к железной дороге, а затем снова идет вдоль нее.
   – Да, прекрасно знаю эту дорогу. Я там иногда у ельника оставляла машину и собирала грибы. Маслят там – не меряно! – мечтательно произнесла Полина Сергеевна. – Там рядом еще такая узкая просека куда-то в лес уходит.
   – Точно! – Кивнул Андрей. – Так вот, именно с этой дорогой и связаны все истории, рассказанные мне знакомыми таксистами. Понимаете… – Он снова вздохнул. – Все рассказывали одно и то же: проезжая по объездной дороге, они вдруг с ужасом обнаруживали, что везут еще одного пассажира – благообразного старичка интеллигентного вида в старомодном пенсне, с бородкой клинышком и тростью с набалдашником в виде головы медведя. Но никто из них его не сажал! Понимаете?! И происходило это всякий раз, когда они ехали хотя бы с одним свободным пассажирским местом. Старик этот оказывался на том самом месте!
   – Чушь какая! – после воцарившейся паузы хриплым голосом произнесла Катя. – Просто шоферские байки! Специально запугивают пассажиров, оправдывая свою жадность.
   – Да, уж, – поддакнул Дима, – как-то действительно верится с трудом.
   – А я верю, – просто произнесла Полина Сергеевна. – В нашей жизни и не такое случается!
   – Я тоже об этом слышал! – с дрожью в голосе произнес молчавший до сих пор Борис. – Вовка – таксист местный – мужикам что-то такое про старичка этого рассказывал, да только ему не поверили – пьяный он был. Думали, брешет.
   – Это, к сожалению, правда! – твердо проговорил Андрей. – Поэтому я и стараюсь в город отсюда по ночам пустым не ездить. Утром, как светать начинает, ничего такого не происходит.
   – Ну, допустим, – не унималась Катя. – А дальше-то что с этим стариком происходило?
   – А ничего! Как только лес проезжали, старичок исчезал, как и не было.
   – И что же, его все видели? – Дима выделил слово «все».
   – Хороший вопрос! – Андрей кашлянул и снова посмотрел в зеркало заднего вида. – В том то и дело, что только водители, причем – исключительно таксисты!
   – А-а-а, – насмешливо протянула Катя, – тогда все понятно!
   Андрей опять пожал плечами, но от комментария удержался.
   Зато за него вступилась Полина Сергеевна:
   – Напрасно вы, Катюша, ерничаете! Мне соседка тоже про этот, не совсем обычный, лес рассказывала удивительные вещи. Представьте себе: спидометр на ее «пыжике» – так она называет свой «Пежо», перестает наматывать километры, пока она едет по этой объездной дороге мимо леса. Но, как только она опять подъезжает к «железке», все восстанавливается. Будто этих пятнадцати километров и не было! Она ездила в сервис, но поломку там ни разу не находили! Кстати, вы не слышали о случае, произошедшем в этом лесу лет десять тому назад? Я имею ввиду потерявшуюся девятилетнюю девочку, которая объявилась сама через три года абсолютно не изменившейся, в той же самой одежде и обуви!
   – Да, мне Варька-жена об этом рассказывала, – тотчас отозвался Борис. – Д-девчонка эта потом всем говорила, что заблудилась в лесу и проплутала три дня! К ним даже какие-то ученые из Москвы приезжали. Да, это – известная история!
   – Жуть какая-то! – Катю передернуло. – Чертовщина! Нет, надо скорее делать ноги из этих мест!
   – Хорошо, если есть, куда! – Борис скорбно вздохнул. – А если всю жизнь тут, как проклятый? Без всякого просвета?! Ой, глядите, что это? – Он указывал дрожащим пальцем вперед.
   – А, черт! – Андрей ударил по тормозам.
   В свете фар прямо перед резко затормозившим такси посреди дороги валялся труп какого-то животного размером со среднюю собаку с вывороченными кишками.
   – Какая мерзость! – Катя прикрыла рот ладонью.
   – Это собака, что ли? – Дима вытянул шею.
   – Не похоже. – Андрей стал медленно объезжать тело несчастного животного. – Разве бывают собаки без шерсти?..
   – Гадость! – Девушка не могла успокоиться. – Андрей Васильич, давайте уже быстрее! Нам ведь еще столько пилить!

Часть 2

Глава 6. Митяй

   Митяй, сидевший справа у окна, опустил стекло и достал телефон.
   – Что выделаете, Дима? – ужаснулась Полина Сергеевна. – Неужели собираетесь фотографировать… это?
   – Конечно, у меня ведь вспышка!
   – Зачем тебе это нужно? – недоверчиво осведомилась Катя, когда они отъехали достаточно далеко от страшной находки.
   – Хочу потом подробней рассмотреть. Я так и не понял, кого мы видели. А вы, Андрей Васильич?
   – Я тоже ничего подобного не встречал!
   Митяй присвистнул:
   – Неизвестный науке зверь?
   Таксист промолчал. Митяй разочарованно рассматривал фото:
   – Жаль, здесь ничего не разберешь. Ракурс неудачный! Да, странный он какой-то, этот неизвестный зверь…
   Между тем такси круто повернуло налево, и за окном встала сплошная стена загадочного леса.
   Митяй поежился. Надо же, сколько раз он приезжал к бабушке, и даже не догадывался, в каком уникальном месте она живет! Прикольно все – таки!
   Он приник лбом к холодному стеклу, за которым была сплошная чернота. Его мысли переключились в привычное русло.
   Как было бы классно, если бы эти лесные загадки удалось разгадать именно ему! Вмиг бы стал известным! Ну, ничего, дома на компе он увеличит изображение и раскроет тайну удивительного зверя. Митяй вздохнул и искоса посмотрел на свою дремавшую соседку слева – Полину Сергеевну. И, хотя в темноте салона ее лица практически не было видно, Митяй сразу понял, что глаза ее закрыты – по отсутствию блеска.
   Стоп! Митяя затрясло: у странного зверя, погибшего под чьими-то колесами, глаза были открыты, но свет в них почему-то не отражался! А ведь должен был даже у мертвого! То-то Митяй не мог понять, что его так беспокоит в облике животного. Надо еще раз взглянуть на фото. Он включил смартфон. Что за ерунда?! Последний кадр был чист! Как будто там ничего и не было!
   – Ни черта не понимаю! – вслух произнес потрясенный Митяй. – У меня пропало изображение зверя!
   – То есть, как? – живо откликнулась Катя. – Ты уверен? – В ее голосе прозвучали тревожные нотки. От насмешливо-снисходительного тона не осталось и следа.
   – А то! Я ж не идиот! Буквально десять минут назад я рассматривал это фото, а теперь оно исчезло!
   – Может, вы его просто случайно стерли, Димочка? – с надеждой спросила Полина Сергеевна, разлепив веки.
   – Уже посмотрел в удаленных – нет!
   В салоне наступила напряженная тишина, прерываемая сопеньем Бориса.
   – Вот же нервы железные у человека! – усмехнулась Катя. – Спит, как сурок!
   – Да н-не сплю я! – с досадой произнес мужичонка. – Уснешь тут, как же! Зря я с вами поперся, д-дурак старый! Польстился на ваши вонючие деньги! Сейчас бы лежал под бочком у Варьки!
   – Послушайте, Борис, – спокойно начала Полина Сергеевна, – вы же, как-никак, мужчина! Что же вы себя как баба ведете? Или, может, вам денег мало? Так я добавлю.
   – Да, п-подавись ты своими деньгами, корова старая! Д-думаешь, купила меня со всеми потрохами? – мужичонка угрожающе повысил голос и даже привстал с места.
   – Боря, ты чего бузишь? – Митяй схватил заику за плечо, силой усаживая его на место.
   – Ну, ты, м-молокосос, ты на кого руку поднял, щ-щенок? А п-перо в бок не хошь? – От негодования Борис стал заикаться на каждом слове.
   – Андрей Васильич, миленький, – взмолилась Катя испуганно, – да сделайте же что-нибудь! Они же сейчас передерутся! Остановите машину! Вдруг у него и вправду нож?!
   – Не надо здесь останавливаться! – жестко произнес водитель. – А ты, Боря, сиди тихо, пока я тебя не угомонил.
   – Что? – заревел мужик. – Да я тебя… – Он полез в карман. – Ну, п-погоди!
   Не снижая скорости, водитель перехватил руль в левую руку и правым локтем коротко, без замаха, ткнул заику в солнечное сплетение.
   Борис охнул и тихо отрубился.
   – Что вы наделали?! – запричитала Катя. – Вы его убить можете! Много ли ему надо?
   – Ничего, пусть охолонет малость! Ему не помешает.
   – Вы ему карманы проверьте! – Полина Сергеевна была на удивление спокойна.
   «Ну и нервы у тетки!» – подумал Митяй, а вслух сказал: – Я сам проверю. Не отвлекайтесь, Андрей Васильич.
   Он приподнялся с места и стал осторожно шарить по карманам ветровки бузотера.
   – Да нет у него ни черта! На пушку брал!
   В этот момент мужичок вдруг захрипел, дернулся, засучил ногами и руками, а изо рта у него пошла пена.
   – Проклятье! Похоже, у него припадок! – огорченно констатировал водитель. – Ничего не поделаешь, придется останавливаться. Его надо вынести на воздух.
   Он остановил машину у травянистой обочины, за которой, буквально в десяти шагах, начинался лес.
   – Дима, помоги его вытащить, а то он мне сейчас весь салон зальет! Кто-нибудь знает, что нужно делать в этом случае?
   – Я знаю! – Полина Сергеевна вылезла из машины следом за Митяем. – Приходилось как-то сталкиваться…

Глава 7. Полина

   – Во-первых, его необходимо положить на бок и немного придержать руки и ноги, чтобы он себя не покалечил. Затем попробовать чем-нибудь разжать зубы и вставить меж них деревяшку, чтобы он не задохнулся и язычок свой гадкий в конвульсиях не откусил! Больше мы, к сожалению, ничего сделать не сможем. Останется только немного подождать. Скоро это должно пройти. – Полина потерла виски. – У меня самой что-то голова разболелась.
   Таксист со студентом вытащили из машины содрогающегося всем телом Бориса и осторожно положили на густую траву возле обочины.
   Катя в оцепенении продолжала сидеть в машине.
   – Вам нехорошо? – спросила Полина, усаживаясь рядом. – Ничего-ничего, милочка, скоро уже поедем. Да, путешествие наше получается не слишком веселым.
   Катя затравленно посмотрела на Полину:
   – Знаете, я так испугалась, когда Борис захрипел. Думала, все, каюк мужичку – таксист его убил!
   Снаружи послышались чертыханья, и к машине подбежал Дима:
   – Полина Сергеевна, беда: мы ему палку в рот вставили, а он дышать перестал! Похоже, он того… умер!
   – Я же говорила, что он его прикончил! Что делать?! – опять запричитала Катя.
   Полина открыла дверь машины:
   – Андрей Васильевич, не волнуйтесь, все нормально. Это – временная остановка дыхания. Так бывает при припадках, правда, происходит это обычно до конвульсий! Посмотрите, он дергаться не перестал?
   – Да, перестал! – после некоторой паузы из темноты раздался голос водителя. – Слава Богу, снова задышал, но еще без сознания!
   – Вс е, теперь оставьте его. Он спит. Минут через пятнадцать-двадцать очнется, тогда и поедем. Сейчас его трогать нельзя.
   – Вы, наверное, врач? – осведомился Дима, вынимая сигареты.
   – Я – поэтесса, но с большим жизненным опытом, – устало ответила Полина и захлопнула дверь. Она не выносила табачного дыма.
   Подошел водитель и плюхнулся на сиденье.
   – Давно у меня не было такого стресса! Думал, что убил человека. Чуть не поседел!
   – Такие, как Борис, живучи, – сказала Полина. – Когда очнется, снова бузить начнет, как ни в чем не бывало. Вот увидите!
   – Как вы думаете, – подал голос студент, усаживаясь в машину, – а на Бориса не могло это место так повлиять?
   Только сейчас Полина вдруг поймала себя на мысли, что совершенно забыла о мистическом воздействии страшного леса в ночное время. Ей стало жутко, но высказываться на эту тему она не стала.
   Таксист тоже промолчал. Видно, невольный Димин вопрос задел и его за живое. И только экзальтированная Катя не выдержала:
   – Теперь еще ты, студент, будешь страх нагонять? Мужичок наш просто эпилептиком оказался. А лес здесь не причем!
   – Очень на это надеюсь! – Таксист удобнее устроился в кресле. – Ну и ночка выдалась! А ведь мы на том самом месте, уважаемая Полина Сергеевна, где вы собирали свои маслята, представьте себе! Вон и ельник ваш, и просека. Кстати, я ведь по этой самой просеке пешочком как-то ходил. Да-с! Она тоже выходит к железке. Похоже, раньше по ней транспорт передвигался. Сейчас заросла совсем, но при желании проехать можно.
   Полина невольно глянула на черноту за стеклом. А ведь этот лес буквально еще вчера так манил ее. И как теперь относиться к любимому ельнику с его смоляным одуряющим запахом, с шумом ветра в высоченных верхушках, с его скользкими крепенькими осенними маслятами, желтеющими под ногами на сером от игольника мшанике? Как теперь жить со всей этой чертовщиной? Вот, не встретила бы таксиста, и было бы легче и спокойней.
   «Постой-постой, дорогуша, – тут же мысленно возразила она сама себе, – по-твоему, получается, что без правды жить легче и приятней? Да ты трусиха-страусиха! – срифмовала она машинально. – Никак не ожидала этого от тебя!»
   – А действительно, – неожиданно для самой себя вслух проговорила она, – негоже нам раскисать! Знания еще никому не мешали, а информация всегда считалась серьезным оружием. В нашем случае мы имеем информацию о необъяснимых явлениях, связанных с этим лесом, но не имеем понятия, что с этим знанием делать. Поэтому нам надо без всякой паники просто соблюдать меры предосторожности. Я права, Андрей Васильич?
   Но водитель молчал.
   Полина глянула на него и ахнула: в тусклом свете приборной доски лицо таксиста было искажено ужасом. Он сидел, безвольно откинувшись на спинку кресла, голова его была неестественно вывернута в сторону пассажирского сиденья. Рот полуоткрыт, глаза вылезли из орбит, нос заострился, как у покойника. И только прыгающие серые губы выдавали в нем живого человека.
   – Что с вами, Андрей Васильич? – севшим от страха голосом спросила Полина, хотя она уже и сама обо всем догадалась.
   Старик! Таксист наверняка увидел этого старика с тростью, про которого сам рассказывал. Точно, ведь у нас не занято место Бориса!
   – А-ах! – сдавленно вскрикнула Катя, указывая дрожащим пальцем в сторону обочины справа от машины. – Там кто-то есть!
   У Полины заколотилось сердце. Она проследила взглядом в направлении, указанном девушкой. За пассажирской дверью черной тенью действительно стоял какой-то человек. Или не человек???
   – Это старик! – с ужасом прошептал Дима. – Не открывайте ему!
   – А-а-а!!! – в один голос заверещали обе женщины.
   Словно во сне, Полина заметила, как медленно, но неотвратимо открывается пассажирская дверь. Что произошло дальше, она, к счастью, уже не увидела. Ее сознание померкло, и она погрузилась в вязкую и спасительную темноту.

Глава 8. Катя

   – А в-вот и я! – раздался знакомый заикающийся голос.
   – Борька! – облегченно выдохнул Дима. – Ну, ты даешь! Перепугал нас всех до смерти! Женщины наши так заорали, я думал – оглохну! Оклемался уже?
   – Ты о чем? – не понял Борис, спокойно усаживаясь на свое место. – Я… это… до ветру ходил, кажется. Ну, в-водила, трогай, что ли!
   – Так ты действительно ничего не помнишь? – догадался студент. – Значит, права была наша поэтесса! Вы слышите, Полина Сергеевна?
   Но она не отвечала.
   Дима тронул ее за плечо.
   – А, что? – Очнулась женщина. – Где старик?
   – Да не было никакого старика! – засмеялся Дима. – Наш Боря просто до ветру ходил.
   – Да, уж, – подала голос Катя, – напугали вы нас, Борис. А все ты, студент: «не открывайте ему! Это старик!» Вот мы с перепугу и заорали. Как вы, Полина Сергеевна?
   – Да все нормально, теперь-то уж… Я ведь тоже чуть концы не отдала, когда увидела лицо нашего уважаемого Андрея Васильевича. Он как будто привидение увидел, а тут еще и Дима масла в огонь подлил! Да, хороши мы все! Верите, никогда в жизни в обморок не падала!
   – А вы чего молчите, Андрей Васильич? – спросила Катя. – Или вы тоже в ауте?
   – Нет-нет, – поспешно ответил водитель и завел двигатель. – Все в порядке! Поехали, мы и так уйму времени потеряли.
   – А на что это вы все здесь намекали? – Вдруг напомнил о себе мужичонка. – От чего это я должен был оклематься? Я сегодня и капли в рот не брал! И что я должен был помнить? А, студент? – В его голосе опять послышались угрожающие нотки.
   – Да успокойтесь вы, Борис. Дима просто пошутил! – Решила разрядить обстановку Катя. – Шутник он, студент наш, не берите в голову.
   – Шутник! Д-давить таких шутников надо! – проворчал про себя Борис и затих.
   Наступила тишина. Катя ехала и думала, насколько, оказывается, многолика, непредсказуема и порой непостижима окружающаяся реальность. Стоило ей раз в жизни выбраться за пределы своего маленького дачного пространства и пожалуйста – сразу столько событий! А все же довольно странно складывается эта поезд очка. Сначала загадочный зверь на дороге, который почему-то испарился с фото, затем скрытый эпилептик Борис, потом упавшая в обморок, как какая-нибудь гимназистка, железная леди Полина, а теперь еще и брутальный с виду водила, который чуть в штаны от страха не наложил!
   И что нас всех ждет дальше? Да, не надо было ей, дурехе, лаяться с Юркой на ночь глядя. Не пришлось бы сейчас пилить по темноте через этот ужасный лес, будь он трижды проклят!
   Она с тоской посмотрела в окно. Странно, ведь уже так поздно, на дворе глубокая ночь, а спать совсем не хочется. Все-таки лес этот действительно необычный. Так тихо вокруг, как будто они в подземелье! Неужели ночью его обитатели тоже спят? Или это такая крутая шумоизоляция в его колымаге?
   Она попыталась опустить стекло, но ручка не поддавалась.
   – Она не работает, Катя! – подал голос таксист, не повернув головы.
   – Кто не работает?
   – Рукоятка. Уже давно. Все времени нет починить! Если душно, могу приоткрыть свое окошко.
   – Да, пожалуйста. – Только сейчас Катя заметила, что они едут с абсолютно законопаченными окнами. И это – в разгар лета! Видно, все так напуганы, что инстинктивно задраили все «люки». Все равно как в подводной лодке!
   Водитель немного приоткрыл свое окошко, и свежий ветерок сразу ворвался в тесный и душный салон такси. А вместе с ним и звуки, прежде не замеченные Катей – шорох шин, шум листвы, одинокие тоскливые крики какой-то птицы. Вдруг рядом явственно раздался треск сучьев.
   – Вы слышали это? – тревожно спросил Дима. – Как будто ломится кто через лес!
   – Это с-сухостой упал, только и всего! Отдыхай, студент, чего вы все такие зашуганные? – Борис устроился поудобнее. – Сколько нам еще пилить, шеф?
   Водитель промолчал и включил магнитолу.
   – Никто не возражает?
   Послышалась тихая приятная мелодия.
   – Это радио «Релакс»? – поинтересовалась Полина Сергеевна. – Я тоже всегда его включаю.
   – Да, оно. А тебе, Боря, хочу сказать: мне не нравится, когда меня называют шефом! Но на твой вопрос, тем не менее, отвечу: хотя с таким пассажиром, как ты, наша поездка непредсказуема, по моим подсчетам – часа полтора.
   – А чего ты з-заводишься? П-подумаешь, назвали его шефом! А как вас надо величать: ваше высокородие? Надоели вы мне все хуже горькой редьки! Водиле – слово не скажи, пацан шутить изволит, бабы орут, как резаные! И чего я с вами поперся?
   – Начинается… Похоже, вы были правы! – вполголоса хмыкнула Катя, обращаясь к соседке.
   – Мужчины, давайте немного помолчим. Пусть полтора часа, но чуть-чуть подремать не мешало бы. У меня голова, как пивной котел! – раздраженно проговорила Полина Сергеевна.
   В салоне снова наступила тишина. Надолго ли?
   Катя ехала и думала о матери. Может, напрасно все-таки она поссорилась с мужем? Жить у родителей и слушать постоянные упреки матери просто невыносимо! Но и с Юркой жить она уже не в состоянии…
   Взять хотя бы вчерашний вечер. Ну, сидела она за компом, ну чатилась она с институтской подружкой, ну и что? А что ей целый день делать? Варить, стирать, носки штопать? Юрочка ведь полный дом прислуги набрал. Еще бы, ему же надо было выпендриться перед своим Пал Сергеичем, благодетелем преподобным! А она, понимаешь, на цырлах скачи перед ним, развлекай этого тюленя толсторожего! О чем ей с ними разговаривать? О ценах на нефтяной бирже?
   А муженек, похоже, еле дождался, когда его начальник унесет свою толстую задницу, чтобы тут же начать нудить. Как он сказал тогда – обязана слушать и делать? Кому и чем она обязана?! Вот родителям своим она действительно обязана… Вот и едет теперь к ним, родимым, дура! Куда ни кинь – всюду клин! Что делать?
   Такси, тем временем, выехало к железной дороге. Похоже, этот лес, слава Богу, кончился. Дальше – прямая трасса вдоль железки до самого города. Чем ближе Катя была к дому, тем тоскливее становилось у нее на душе.
   – Кхм, – кашлянул водитель. – Тут такое дело… Поговорить нам надо!
   – О чем? – живо отозвалась Катя. – Что на этот раз стряслось?
   – Их превосходительство решили нам по-новой страшилки на ночь рассказать! – съязвил мужичонка.
   – Говорите, не томите, Андрей Васильич, – подала голос поэтесса. – Я не сплю. Мы все вас внимательно слушаем! – она специально для Бориса выделила голосом слово «все».
   – Понимаете, – начал таксист, – я ВИДЕЛ того старика. Это было в отсутствии Бориса. Более того, я с ним говорил! Вернее, в основном говорил он, отвечая на мои мысленные вопросы. Вы только не перебивайте меня! Вы можете считать меня сумасшедшим, но я обязан сказать вам то, о чем он просил меня. Это очень важно в первую очередь для меня и… для него!
   Наступила тишина. Катя буквально кожей ощущала, как их водитель чуть ли не физически снова и снова переживает страшный момент своей жизни.
   Глава 9. Андрей.
   Если Андрея и грыз червячок недоверия, таившийся в глубине его души, когда он вспоминал о рассказах знакомых таксистов, то теперь исчезли последние сомнения. Он САМ увидел этого старичка.
   Андрей снова и снова прокручивал в голове незабываемый эпизод и силился вспомнить, в какой момент появился тот старик. Да, это произошло именно тогда, когда Полина Сергеевна что-то монотонно бубнила об информации, с которой надо что-то делать! Наивные люди! Что вообще можно поделать, к примеру, с космосом или океаном?! Человек ничтожен по сравнению даже с нашей реальностью, не говоря уж о параллельной.
   Он изучил целый ряд различных гипотез возникновения в нашем мире бесплотных духов и разных прочих домовых с русалками, проштудировал бесчисленное множество свидетельств очевидцев. Ознакомился с мнениями различных ученых и даже известных писателей, интересующихся этой проблемой, – от Гоголя до Достоевского, и пришел к выводу, что его увлечение подобной тематикой сродни работе психиатра. Не случайно тот же Достоевский пояснял, что «привидения – клочки и отрывки других миров, здоровому человеку их незачем видеть, здоровый человек – есть наиболее земной человек и должен жить одной земной жизнью для полноты и порядка. А чуть заболел, чуть нарушил нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений с другим миром больше…»
   Андрей был вполне согласен с классиком, поэтому придерживался гипотезы о наличии в нашей вселенной других миров или, как их называют современным языком – параллельных! Именно оттуда, через так называемые кротовые норы – проходы в другие реальности – проникают к нам чуждые, но, как выяснилось, не всегда злобные сущности.
   И вот сегодня, буквально несколько мгновений назад, он чуть не умер от страха, когда сам столкнулся с одной из таких сущностей.
   Лысый старичок с седой аккуратной клиновидной бородкой сидел, как ни в чем не бывало, на пассажирском сиденье и лукаво разглядывал Андрея через позолоченное пенсне на длинном шнурке. Правой рукой он опирался на массивную черную трость.
   – Ну, здравствуй, что ли, Андрюшенька! – проговорил дребезжащим голосом старик и переложил свою тросточку из одной руки в другую. – А ведь ты искал встречи со мной, я точно знаю! – Он хитро улыбнулся, обнажив превосходные, как у молодого актера, зубы. – Что молчишь? Ты ведь хотел раскрыть все тайны леса? Не так ли? А скажи, мил человек, на кой они тебе, эти тайны? Хочешь быть умнее, чем ты есть на самом деле? Или стать более счастливым? Или хочешь прославиться во что бы то ни стало, как этот смешной юноша, твой пассажир? Нет, Андрюшенька, не готов ты пока к высшему знанию, как, впрочем, и другие люди тоже… Вот ты, я знаю, хочешь меня спросить, почему я заговорил с тобою, а с твоими знакомцами – извозчиками или, как вы их называете, шоферами – нет? Охотно отвечу. Потому что ты, в отличие от них, хотя бы задумался. Ты пытался найти истину, анализировал, мучился в стремлении постичь недоступное. А их мысли были заняты низменным. Они – слишком приземленные! – Старичок пожевал тонкими губами. – А знаешь, что я тебе скажу, Андрюшенька: ты мне нравишься! Весьма! И в награду за твое любопытство и упорство я хочу сделать тебе подарок. Вижу – ты удивлен. Сейчас поясню, не торопи меня! Я немного подправлю твою судьбу. Поверь, это не сложно, если знаешь будущее. О-о, как много вопросов у тебя возникло! – дробно засмеялся он. – Я в тебе не ошибся! Так вот, отвечаю на твой вопрос о будущем. Перед каждым человеком в течение всей его жизни всегда встает выбор, как поступить в той или иной ситуации. И от того, какой путь он выберет, складывается его дальнейшая судьба. Вот скажи мне, Андрюшенька, если бы ты всегда абсолютно точно знал, что именно надо сделать, чтобы исключить ошибки при принятии решения, ты был бы сейчас более успешен и счастлив? Вот, видишь, я прав! В этом и будет заключаться мой подарок. Можешь называть это подарком судьбы! Ты сам сможешь строить свое будущее! И в тот момент, когда тебе нужно будет принять какое-то решение, ты не ошибешься! Я тебе это гарантирую! Но у меня есть одно маленькое условие, и оно будет являться ответом на твой второй вопрос: как быть с твоим увлечением, так называемой парапсихологией? Придется оставить эту затею. Категорически! Ты не станешь ходить в лес с научно-познавательными целями, не будешь тратить деньги на разные глупые приборы для измерения магнитных полей в нестабильных зонах… У вас их, кажется, называют аномальными? – Старичок театрально закатил глаза. – Ты не будешь сидеть по ночам, изучая происшествия, необъяснимые с точки зрения здравомыслия и физических законов. Вот такое мое условие! Что скажешь? Что? Ты не согласен??? Но почему? Ты не хочешь быть счастливым? Андрюшенька, подумай о своих родных! Хорошо ли им с таким главой семьи и папенькой? Или ты хочешь в конце концов остаться один? Вспомни, что тебе каждый раз твердит твоя жена! Неужели ты все равно хочешь продолжить копаться во всем этом? А не боишься? Я, ведь, могу с тобой и по-другому поступить! Не опасаешься, к примеру, сойти с ума или, скажем, пропасть на несколько лет? Смелый, значит? А по мне – дурень, Господи, прости меня грешного! – Старичок перекрестил бородку. – Ну, что ж, воля твоя! А жаль, хотел тебе помочь… – Он поник головой. – А знаешь что, Андрюшенька! – Встрепенулся вдруг старичок и даже потер руки, отставив трость. – У меня возникла одна замечательная идея: давай проведем эксперимент? Ты ведь любишь экспериментировать?! Я помогу твоим пассажирам! А ты, проследив за их судьбами, оценишь, насколько ошибался, не принимая моего презента! Возможно, тогда ты все же изменишь свое решение. Согласен? Вот и ладненько! – просиял он. – Запомни: ты обязательно должен предупредить всех об изменениях в их жизнях. Иначе ничего не получится! Они должны знать главное: их самые сокровенные мечты сбудутся, если они дадут на это твердое согласие. Более того, они должны в этом поклясться и обязательно вслух, чтобы слышали все остальные, как бы это странно и смешно для них не звучало! Они, – так же, как и ты, должны сделать свой выбор! Вот такие дела, Андрюшенька. Да! – Старичок вдруг стукнул себя по лбу сухонькой ладошкой. – Вот голова садовая – я же не ответил тебе на твой самый первый и главный вопрос о том, кто я такой. Представь себе, Андрюшенька, я, как и ты, был естествоиспытателем-экспериментатором. Был таким же молодым и горячим, упрямым и любопытным. Слишком любопытным! Да-с! Изучал природу-матушку, преподавал физические науки в реальном училище. Почитай, годков сорок без малого провел в поисках истины. И остался на старости лет один, как сыч. По этим самым местам ездил в город на извозчиках. Все книги научные покупал. Я ведь жил в этих краях! Да, давненько это было… А потом убил меня человек лихой – извозчик один. Убил, да в лесочке этом и закопал, ирод, не по христианскому обычаю, без батюшки, без отпевания. Вот и мается душенька моя, пока кто-нибудь не поможет ей упокоиться! – Старичок помолчал. – Видишь тросточку сию, с медвежьей головою? Купчик один подарил. По ней и косточки мои бренные отыскать можно будет. Тот лихой разбойничек, что на денежки мои польстился, да на шубу с бобровым воротничком, бросил тросточку эту черного дерева в ту же ямку – побоялся, окаянный, что из-за нее в острог угодит… – Старик снял пенсне и, дыхнув на него, тщательно протер его полой сюртука. – Все одно угодил, проклятый! А помочь мне может только такой же извозчик взамен на мою помощь. Смекаешь, Андрюшенька, почему я к тебе «привязался», как ты давеча выразиться изволил?.. Полно, полно, не извиняйся, любезный друг, я ведь тоже с понятием. Мы – ученые люди – помогать друг другу должны… – Старичок глубоко и протяжно вздохнул. – Ну, что ж, прощай, Андрюшенька. Надеюсь, свидимся вскорости… Тогда я тебе и местечко укажу подробненько, где косточки мои схоронены…
   Андрей вздохнул глубоко, стряхивая с себя остатки видения, и крепче вцепился в баранку. А, ведь, поначалу он решил, что это ему приснилось. Что он просто вздремнул на минутку и проснулся от душераздирающего крика обеих пассажирок, которые приняли очнувшегося Бориса за старика из его собственных рассказов.
   Но чутье и внутренний голос подсказывали ему: старик, пусть и дух, но реальный. Проклятый лес! Надо как можно скорее уносить отсюда ноги! А рассказать пассажирам, видно, все равно придется.
   Кто его знает, этого ласкового с виду старичка? А вдруг и впрямь – с ума сведет!

Глава 10. Борис

   – Ну, так что ты хотел нам поведать, сказочник? – насмешливо поторопил водителя Борька.
   – А ты не гони лошадей, Боря… – Водитель снова сделал паузу, собираясь с мыслями. – Вот, ты тут без конца канючил, что зря, мол, поддался на уговоры Полины Сергеевны поехать с нами. А ведь ты ей всю жизнь теперь руки целовать должен будешь!
   – Ч-чего-о? – ошарашено протянул Борька. – Что ты нам тут г-горбатого лепишь? Вы слышали, п-попутнички? – Повернулся он к заднему сиденью, но там на Борькин выпад никто не отреагировал.
   – В общем, мне поручено передать вам буквально следующее: все ваши самые сокровенные мечты сбудутся в скором времени, если вы мне сейчас дадите на это твердое согласие. Каждый из вас по отдельности!
   – Вы это серьезно? – первой подала голос «пышка».
   – Более чем! – Водила был спокоен, как удав.
   – Но почему? – не унималась тетка.
   – Потому, что так захотел старик.
   – А что от нас потребуется взамен? – задала законный вопрос расфуфыренная девица. – Про бесплатный сыр не слышал, разве что, глухой!
   Борька в душе был вполне с ней согласен.
   – Ровным счетом ничего! Все дело в том, что он выбрал меня по каким-то своим соображениям, – выдал таксист после непродолжительной паузы. – В общем, он объяснил свою помощь тем, что я согласился перезахоронить его останки по православному обряду. И тогда, видимо, на радостях, он захотел таким образом отблагодарить всех без исключения пассажиров моего такси. Вам просто повезло!
   – И где же лежат его… останки? – спросил Борька, удивляясь сам себе. Ничего более бредового он в своей жизни не слышал!
   – В этом лесу! Поверьте, большего я вам рассказать не могу.
   – Уж не знаю, что с вами еще приключилось, Андрей Васильевич, я сама была не в себе, но я вам верю, как бы глупо это все не звучало. Хочу верить! И я даю свое твердое и безоговорочное согласие. Пусть даже вы и пошутили, но слово, как известно – штука материальная, и пусть хотя бы этот факт станет подспорьем в исполнении моей мечты! – торжественно выдала тетка.
   Борька аж присвистнул про себя. Во, загнула баба! Слова-то какие мудреные нарыла! Он диву давался: неужели эта интеллигентка вшивая не понимает, что шоферюга разводит всех, как младенцев? Только непонятно – зачем?
   – Ну, вот и хорошо! Следующий!
   – Как в очереди все равно! Скажу прямо: я вам не верю ни на грош! Но мне тоже очень бы хотелось поверить в эту фигню с исполнением желаний! У меня просто нет другого выхода! – хриплым голосом произнесла девица. – Хочу, чтобы сбылась моя мечта! Поэтому я – «за»!
   – Дамы, вы в своем уме? – не выдержал студент. – Да вы только себя послушайте! Мы все здесь взрослые люди! Борис прав – нас разводят. Неясно только, с какой целью. Какие мечты? Мы ж не маленькие! Вот вы, Полина Сергеевна, взрослый, умный человек, поэтесса, а повелись на сказку о старике-волшебнике, раздающем направо и налево сладкие обещания! Как вы могли поверить в такую чушь?!
   – Точно, пацан прав! – Борька с удовольствием поддержал студента. Ему даже стало весело. Сейчас они быстро выведут на чистую воду этого шоферюгу несусветного, шефа недобитого!
   – Вас, Дима, никто не принуждает верить, – мягко и спокойно заметила тетка и замолчала.
   – Так ты, студент, говоришь «нет»? – сдержанно спросил водитель.
   – Не глупи, Димка! – вставила девица. – Возможно, это твой первый и последний шанс в жизни!
   – Да ладно, – сдался тот вдруг легко, – что, в конце концов, я теряю? Андрей Васильич, я тоже даю свое согласие, раз это является условием. Кому рассказать – не поверят!
   – А ты не рассказывай! Ну, а что скажет наш неугомонный друг? – обратился водила к Борьке.
   – А что я – р-рыжий, что ли? Как все, так и я! Я – из большинства! И тоже хочу, чтоб сбылась одна моя заветная мечта. – Борька закатил глаза, представляя кучи денег у себя дома. Ему почему-то сразу вспомнились два черных обшарпанных фибровых чемодана, валявшихся уже лет сто у них под кроватью. Сейчас он живо представил их битком набитыми разноцветными купюрами. Вот заживет он тогда!
   – О выпивке, что ли, размечтался? – С усмешкой взглянул на него водила.
   – А хоть бы и о ней! – зло оборвал его Борька. – Т-тебе-то что за дело? Передал слова старика и закройся!
   – Ну, полно, полно вам, уважаемые мужчины, – опять выступила поэтесса. – Не хватало нам тут еще на радостях поругаться. Что теперь, Андрей Васильич?
   – Не знаю! – искренне ответил тот. – Наверное, надо ждать… и верить. И вот еще что: я обязан держать со всеми вами связь. Это условие старика. Так что вы, будьте уж так любезны, оставьте свои координаты. Тебя, Боря, это не касается. Я и так знаю, где ты обитаешь.
   На заднем сиденье зашевелились, доставая ручки.
   – Надеюсь, номера мобильника достаточно? – поинтересовалась Катя.
   – Вполне.
   – У меня тоже есть мобила! – насупился Борька. – Н-нечего тебе у меня в доме делать! Катюша, листочка не найдется?
   Он был словно во сне.
   Все происходящее сейчас в салоне такси, везущего его в город, было как бы не с ним. Борька как будто видел фантастический фильм со своим участием. И это не он, а тот, другой Борька-Сало сидит сейчас, как школьник, прилежно выводя негнущимися заскорузлыми пальцами на клочке бумаги номер своего мобильного телефона, на который ему, кроме Варьки, и не звонит никто.
   Варька, Варька, что ты теперь скажешь, когда твой муж из неудачника превратится в счастливчика? Борька тут же представил, какое кольцо он в первую очередь купит в соседнем станционном универмаге и подарит своей горемычной женушке. И ему стало так тепло на душе! Он повеселел. А что, братцы, может и на его улице еще будет праздник?!
   – Ну, все свои координаты оставили? Не забудьте подписаться! – Таксист искоса взглянул на Борькины каракули. – А тебе, Боря, даже и подписываться не надо! Твою мазню ни с чем не спутаешь!
   Борька только хмыкнул. На удивление, он не обиделся и не рассердился на таксиста. Пусть себе зубоскалит! Борька был удовлетворен. Он уже забыл напрочь, что несколько минут назад буквально ненавидел этого шоферюгу, не верил ни одному его слову. И, хотя сомнения так и остались у него в глубине души, он гнал их прочь. Ведь думать о хорошем, пусть и невероятном, легче и приятней в сотни раз. Так уж устроен человек, и Борька не был исключением.
   Он с глупой улыбкой передал таксисту свой аккуратно свернутый листочек, на котором на самом видном месте корявым нетвердым почерком было выведено: Борис Сальников.
   В момент передачи бумажки Борька ощущал себя чуть ли не послом страны, обменивающимся верительными грамотами со своими иностранными коллегами. Он глубоко вздохнул и сказал первое, что ему пришло на ум:
   – Аминь!
   В салоне облегченно рассмеялись, а студент добавил дурашливо, держа собранные со всех свернутые листочки:
   – Благословляю вас, дети мои! Примите от нас этот бесценный дар, о, водитель моей души, таксист моего сердца, благодетель и отец!
   – Давай сюда, шут гороховый, – улыбнулся водитель, не отрываясь от дороги. – Это не я благодетель. Я только его проводник!
   – А вы сами, Андрей Васильич, дали согласие этому старику? – невинно поинтересовалась любопытная девица.
   Но, вопреки ожидаемому, водитель с ответом замешкался.
   – Пока нет, но… у меня еще все впереди! – уклончиво ответил он.
   Такого ответа не ожидал никто.
   – То есть, как? Ты что же, нас на это подписал, а сам в кусты? – насторожился Борька. – Г-граждане, нас тут за фраеров держат!
   – Да, пошутил я, пошутил, – поспешил успокоить всех водитель. – Что я – идиот, от такого счастья отказываться? Да и кто бы отказался?! Разве что, странные, упертые и одержимые люди, которые не видят дальше собственного носа, для которых свои принципы дороже семейного счастья!
   – Да разве ж есть такие? – искренне удивился Борька.
   – В нашей жизни все есть! – тихо ответил таксист и замолчал надолго, слишком сосредоточенно глядя при этом на дорогу.
   Борька посмотрел на него с недоумением и увидел, как ходуном ходят желваки на его скулах, как крепко сжаты губы. Он перевел взгляд на его вцепившиеся в руль руки с побелевшими костяшками и впервые за все время пожалел этого горемыку. Ни за какие коврижки Борька не хотел бы сейчас оказаться на его месте.
   – Не горюй, Андрюха, все будет тип-топ! – Он и сам не заметил, как в первый раз за всю поездку назвал таксиста по имени.

Часть 3

Глава 11. Митяй

   Наконец вдали показались огни города.
   – Слава Богу, мы подъезжаем, – облегченно вздохнула Полина Сергеевна. – Я думала, это бесконечное путешествие никогда не кончится! Что ж, мои дорогие попутчики, не знаю, как вы, но у меня осталось полное впечатление, что я прожила в этом такси целую жизнь!
   – А вот у меня чувство, что жизнь только начинается, – сказала Катя. – Во всяком случае, мне бы очень этого хотелось! Андрей Васильич, вы меня на автостанции высадите, пожалуйста. Оттуда мне недалеко.
   – И меня там же! – воскликнул Митяй. – Мы с вами, Катюша, случайно не соседи? А то я бы вас с удовольствием проводил. Ночь ведь на дворе!
   – Нет уж, спасибо! Я – девочка большая. Мне с лихвой хватило нашего вынужденного соседства. Тем более мы, как я понимаю, находимся под покровительством нашего старика-чудодея!
   – Как хотите, – пробормотал Митяй.
   «Так мне и надо! – подумал он. – Эта деваха меня умыла! Тоже мне, Дон Жуан хренов!»
   – Вс е, приехали! – удовлетворенно констатировал водитель. – Па-апрошу на выход, дамы и господа! – шутливо проговорил он, останавливаясь у автобусной остановки.
   Митяй попрощался с попутчиками, расплатился с водителем и вышел из машины. Немного подумав, он обошел такси и открыл дверь, выпуская Катю.
   – Боже, как мы галантны! – Катя выбралась из салона и обернулась к оставшимся:
   – До свидания, Полина Сергеевна, Борис и вы, Андрей Васильевич. Спасибо за компанию! Надеюсь, увидимся в другой жизни.
   «Что она имела в виду?» – размышлял Митяй, шагая по направлению к дому. Его не покидало удивительное ощущение бодрости. Как будто на дворе была не глубокая ночь, а солнечный день. Митяй был типичным жаворонком. Он не привык ложиться поздно, зато и встать мог очень рано. Даже ночь перед экзаменами не была для него исключением. Но сейчас ему, несмотря на вынужденное бодрствование, было легко и весело. Он попытался разобраться в себе, понять, с чем связано его радужное настроение.
   Может быть, это из-за Кати? Да, ему понравилась эта колючая девушка, хотя у него уже есть подруга. И неважно, что Катя замужем, судя по обручальному кольцу. Правда, она старше его… И вообще – кажется, Митяй совсем не в ее вкусе! Как она фыркнула, когда он вызвался ее проводить.
   Тогда – что?
   И вдруг он понял: все это время его подогревала мысль о старике и его обещании осуществить их мечты.
   Но ведь это все – чушь! На дворе двадцать первый век, как-никак!
   «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!» – пришла на ум избитая фраза.
   Ему вдруг сделалось смешно: он вспомнил, как старательно выводил номер своего телефона и надписывал листочек бумаги: «Веселов Дмитрий». Детский сад, ей-богу!
   Оказавшись дома, Митяй прилег в своей комнате на диван, закрыл глаза, но сон не шел. Вся эта долгая, насыщенная событиями ночь, прокручивалась в его мозгу снова и снова. Он и не заметил, как уснул, так и не разобравшись, как относиться ко всему, что с ним приключилось.
   Наутро Митяя разбудил звонок мобилы. Это была мама.
   – Митенька, солнышко, доброе утро! Как ты, как бабушка? – Мама, по своему обыкновению, торопилась.
   – Все в порядке, ма! Чего ты так рано?
   – Сынок, послушай, мы с папой сейчас убегаем на завтрак, затем у нас экскурсия. В общем, долго говорить не могу. Понимаешь, мы тут познакомились с одним мужчиной – он в столовой за нашим столиком сидит. Так вот. Он – музыкальный продюсер, понимаешь?! И у него сейчас образовалась срочная вакансия. Его ассистентка вышла замуж и уехала с мужем за границу, нарушив контракт, и он ищет ей временную замену до конца сезона! Мы с папой сразу о тебе подумали. Ты, ведь, говорил как-то, что хотел бы летом подработать. А у них через пару дней намечаются гастроли по Черноморскому побережью. Как раз до конца августа.
   – А кого он двигает? – Отчаянно зевнул невыспавшийся Митяй.
   – Ну, эта, твоя любимая группа… Как ее…?
   – Неужели «Джей-Фор»?!
   – Точно! Мы ему намекнули, что у нас есть подходящая кандидатура, и он согласился на тебя посмотреть. Может, приедешь? У тебя есть два дня!
   – Конечно, еще бы!! С удовольствием! Сейчас же попробую достать билет на самолет.
   – Ну, желаю удачи! Жалко будет, если тебе это не удастся – сейчас, ведь, разгар сезона! Все, целую, до встречи!
   Митяй положил трубку. Вот здорово! Неужели чары старика действуют?! Или это просто совпадение? Как бы там ни было, это – круто! Поработать полтора месяца с любимой командой, да еще при этом и бабла срубить – разве не клево?!
   Через два часа Митяй уже был в местном аэропорту и сразу же окунулся в душную атмосферу вечно суетящейся толпы отлетающего, встречающего и провожающего народа. К своему несказанному удивлению, билет на самолет он добыл сразу же.
   – Вам удивительно повезло! – ошарашила его миловидная улыбчивая девушка-оператор. – Буквально только что мне передали, что освободилось одно место до Адлера. Пассажир отравился и попал в больницу, хорошо, его жена догадалась позвонить и предупредить об этом. Ваш рейс через три с половиной часа. Вы просто счастливчик!
   – Теперь – да! – улыбнулся ей в ответ Митяй. Жизнь явно налаживалась!
   Уже к вечеру, сидя в прибрежном кафе и уплетая удивительно вкусные только что приготовленные чебуреки, политые сырым яйцом, он рассказывал родителям, что с ним приключилось вчера ночью. Не забыл упомянуть и про исчезнувшую с фотоснимка голую собаку.
   – Так это тоже было привидение! – убежденно констатировал отец. – Это же элементарно! А то, что с вами произошло, меня не удивляет. И я наслышан про наш лес. Мне еще мать – твоя бабушка – об этом рассказывала, когда я мальчишкой был. Тогда тоже хватало чертовщины всякой! Сказать по совести, я еще и поэтому там не любил находиться. Но чтобы вот такой поворот, чтобы духи добро делали – это уникальный случай! И я бы в это не поверил, если бы не твой случай с билетом. Вот уж действительно – везение, так везение! Я ведь даже с твоей мамой поспорил, что ты ни за что не сможешь прилететь. Проиграл, но ничуть об этом не жалею! Завтра с утра, в столовой, познакомишься с продюсером. Его зовут Михаил Александрович. Надеюсь, вы друг другу понравитесь.
   – А если и нет, ничего страшного! – вставила мама. – Мальчик хотя бы отдохнет здесь немного, искупается, позагорает. Мы даже с администратором пансионата уже договорились. Она нам раскладушку обещала.
   – Вот, чего ты каркаешь? Все у Митьки обязательно получится. С такой-то мощной поддержкой – и не только нашей! – Он подмигнул сыну.
   Митяй и сам уж не знал, что и думать. Удача действительно пока его не покидала. Что-то будет завтра?
   – Ну-с, молодой человек, – удовлетворенно произнес низенький, круглый, как колобок, продюсер, разглядывая Митяя из-под густых бровей. – Давайте знакомиться. – Меня зовут Михаил Александрович Задорожный, а вас как звать-величать?
   – Дмитрий Олегович Веселов. – Митяй облизнул сразу же пересохшие губы. – Очень приятно!
   – И мне, весьма! С такой веселой фамилией вам сам черт не страшен!
   «Знал бы этот Задорожный, насколько в точку попал насчет черта!» – подумал Митяй, но промолчал.
   – От ваших родителей, Дима… – можно к вам обращаться так? – я немного наслышан о ваших музыкальных пристрастиях. Именно этот факт, а также то, что вы учитесь в институте, а, стало быть, являетесь человеком образованным, положительно повлияли на мое решение встретиться с вами. Вы, ведь, уже в курсе темы нашей беседы? – Он испытующе и оценивающе смотрел на Митяя.
   Они сидели в кафе рядом с пансионатом, в котором каждый год отдыхали его родители. Посетителей практически не было, так как время завтрака закончилось. Две юные официантки, как заведенные, носились по небольшому залу, весело переговариваясь между собой. Родители Митяя тактично удалились из кафе, как только поели, чтобы не мешать любимому чаду «ковать свое счастье» – как выразился отец вчера перед сном.
   – В общих чертах! – уклончиво произнес Митяй, глядя в круглые, почти без ресниц, немигающие темно-карие глаза Михаила Александровича.
   – Видите ли, Дима, – начал продюсер, – мне нужен ассистент – человек для поручений. Моя прежняя э-э… помощница немного подвела меня, и теперь я ищу расторопного, умного, коммуникабельного и честного человека, на которого могу положиться и которому могу поручить разного рода задания, связанные с деятельностью группы «Джей-Фор». Вы, ведь, наверное, знаете, что у нас намечен гастрольный тур по побережью до конца лета? Что скажете?
   – Я согласен! Михаил Александрович, вы не пожалеете, честное слово! Я ведь фанат этой группы, у меня в комнате все стены увешаны плакатами и афишами с ее выступлений! Я почти наизусть знаю биографии всех четверых исполнителей! Правда, в последнем ее составе…
   – Ну, и отлично! – перебил его продюсер и удовлетворенно потер пухлые ручки. – Послезавтра и приступишь! Ничего, что сразу на «ты»? Так удобней! А вечерком зайдешь ко мне в пансионат, в тридцать второй номер – для подписания контракта. Да, чуть не забыл: сумма – две штуки зеленых в месяц – тебя устроит? Извини, пока больше дать не могу!
   Когда продюсер ушел, обалдевший Митяй остался сидеть в кафе под недовольными взглядами официанток.
   Неужели его взяли?! Да еще на такую баснословную для студента зарплату? Митяй был счастлив! Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Таксист явно не соврал! А он, кретин, не верил еще! Спасибо Кате – вовремя его облагоразумила! Он с теплотой вспомнил о девушке, но тут же переключился в мыслях на свою Наташу. Эх, было бы здорово, если бы и она поехала с ним на эти гастроли! Но это, к сожалению, невозможно.

Глава 12. Катя

   Катя торопилась домой, потому что знала точно: родители не спят, они ждут ее и волнуются. А она очень не хотела бы сейчас огорчать их. Кто знает, сколько времени ей придется жить у них. И вообще, что она станет делать и куда пойдет, если поссорится еще и с ними?
   Нет, ей надо вести себя тихо, как мышке, не высовываться и быть, что называется, ниже плинтуса. Для пользы дела надо усмирить свой необузданный норов, поумерить гордыню.
   Пока она поднималась в заплеванном лифте на восьмой этаж панельного дома, в котором всю жизнь прожили ее родители и она сама, поразилась, насколько убогим и жалким показался ей отчий дом! А ведь раньше она ничего этого не замечала! За три года Катя настолько привыкла к роскоши, которой окружил ее муж, настолько восприняла, как должное, все прелести безбедного существования, что совсем забыла об этой удручающей составляющей жизни с родителями.
   Она подошла к входной двери родительской квартиры и прислушалась. Ей показалось, что за дверью кто-то монотонно басит. Папа, что ли?
   Катя вздохнула и полезла в сумочку за ключами. Не успела она вставить ключ в замочную скважину, как дверь тотчас же распахнулась. Ну, конечно, она и не сомневалась – родители караулят ее!
   – Наконец-то! – Всплеснула руками Катина мама, Вера Семеновна. – Мы с отцом уже заждались тебя! – Она засуетилась, подавая дочери ее домашние тапки. – Ты чего так долго? Проходи на кухню, сейчас чаем тебя поить буду! – привычно распорядилась она.
   – Так получилось, мама… – Пить девушка не хотела, но спорить с матерью не стала. – Давай, наливай! – Катя понимала, что маме не терпится узнать причину ночного визита.
   – Здравствуй, папочка! – обратилась она к постаревшему, как ей показалось, отцу, стоящему в сторонке с растерянной улыбкой. – Ну, чего вы оба полуночничаете? Я ведь не маленькая! – Катя обняла его.
   Сергей Иванович только плечами пожал и искоса взглянул на жену, словно давая понять, что он и сам не понимает, чего так всполошилась супруга.
   – Папа, иди-ка ты баиньки, а мы с мамой немного по-женски посплетничаем.
   Отец кивнул, отчаянно зевая, и поплелся в комнату, одновременно служившую родителям и спальней, и столовой, и гостиной.
   – Телевизор выключить не забудь! – выдала мама новое ЦУ мужу. – Ну, рассказывай, дочка, что у тебя стряслось такого, что ты даже до утра подождать не могла? – Мама налила чай в большую голубую именную чашку с золотой надписью «КАТЯ» на боку – отцовский подарок на ее очередной день рождения.
   Надо же, Катя совсем забыла про нее! Словно эта чашка из другой жизни! Сколько ей было тогда? Десять, одиннадцать?..
   Она вздохнула:
   – Я совсем ушла от Юрия, мама! Только, пожалуйста, сейчас ничего не говори! Понимаешь, Юра – не тот человек, с которым я хотела бы жить дальше. Я его не люблю и не уважаю. Детей от него не хочу! И вообще, он мне… противен! Как мужчина, понимаешь?!
   Мама с тоской посмотрела на нее, затем встала и плотнее закрыла дверь в кухню.
   – Понимаю, как не понять! Мы хоть институтов не кончали, а понимание тоже имеем! Он тебе противен! А скажи мне, пожалуйста, моя дорогая дочка, – перешла она на вкрадчивый звенящий шепот, – а на девяти метрах спать, да на голове у нас с отцом сидеть тебе не противно?! Противно ей!
   «Начинается! – с тоской подумала Катя. – Сейчас она скажет, что у всех дети, как дети…»
   – Чего молчишь? Объясни-ка своей матери: чего тебе не хватает? Может, он тебя бьет? Нет? Денег не дает? Опять нет? A-а, он, наверное, гуляет от тебя направо и налево или напивается до бесчувствия? Снова ошиблась? Какого рожна тебе еще надо?!! У всех дети, как дети! Одна ты у нас непутевая! Вот, чего ты лыбишься? Тебе плакать надо, а ты лыбишься, как чокнутая!! – Мама снова стала говорить в голос.
   – Просто я угадала, что ты сейчас скажешь…
   – Дуреха ты, Катька, ох, дуреха! Ладно, ложись спать. Утро вечера мудренее, как говорится. Я тебе на твоем диване постелила. Отца пришлось сегодня выселить оттуда. Он же, как только ты переехала, сразу же в твою комнату перебрался. Теперь, вот, снова у меня под боком храпеть будет! А тебе – с пуховых-то перин барских – не слишком противно будет опять на продавленном диване спать? – усмехнулась она.
   – Наоборот, мама! Так хочется в своей бывшей комнатке поспать! Давно мечтала! Правда-правда! Ты уж не сердись на меня, мама. Перезимуем! Все будет чики-пуки, я тебе обещаю! Вот увидишь, и довольно скоро! – Она вдруг вспомнила про обещания таксиста осуществить их мечты. Ну, что ж, вот и проверим. А сейчас спать, спать…
   Наутро, наскоро позавтракав, Катя откопала на антресолях свой старенький ноутбук, оставшийся у нее еще с прежней работы. Надо только снова подключиться к Интернету. У нее возникла одна мысль, которая показалась ей дельной.
   Катя долго размышляла над тем, каким образом можно познакомиться с подходящим мужчиной, если при этом не слоняться по разным культурно-общественным местам, которых она на дух не переносила.
   Охоту ей отбил тот же Юрка, таскавший ее два года по ресторанам и клубам, пока она категорически не заявила, что ей надоело кушать в «общепитах» и делать веселую мину в ночных заведениях, когда безумно хочется спать. Дома ей тоже было скучно. Она маялась от безделья, тоскуя по своей работе, коллективу, командировкам и веселым корпоративным междусобойчикам, периодически устраиваемым по разным поводам.
   Но Юрка был непреклонен, настаивая на своем: его жена работать не должна! Единственная ее работа – растить его ребенка, лучше – сына! А если она пока не готова или, не дай Бог, у нее с этим проблемы, тогда он найдет лучших врачей и подождет столько, сколько нужно. Вот зануда! Ну, не хочет она детей! Не хочет, и все тут!
   Она будет знакомиться по Интернету. Если раньше она опасалась таких виртуальных знакомств, чтобы не нарваться на какого-нибудь урода, то сейчас – совершенно другое дело! От всяких разных маньяков ее спасет ангел-хранитель в образе старичка-благодетеля, решившего осчастливить пассажиров Андрея Васильича. Кстати, а ведь таксист – очень даже неплохой кадр. Хотя женат, кажется, да и староват, конечно…
   Ну, да ладно. Для достижения своей цели она воспользуется великим изобретением человечества, не выходя за порог своей комнаты. Только портал надо найти какой-нибудь поприличнее…
   С подключением «Стрима» и прочими техническими премудростями она разобралась на удивление легко: сказалась совместная жизнь с Юркой – большим докой в этом деле. Да она и сама не лыком шита: недаром, ведь, на прежней работе она пользовалась большим уважением. Ноутбук, кстати – подарок шефа на день рождения.
   Да, теперь, похоже, ей с работой придется трудновато. На прежнюю ее вряд ли возьмут, да она уже и сама не захочет выглядеть в глазах бывших сослуживцев очередной «мадам Брошкиной». Не будешь, ведь, каждому объяснять, что это она ушла от мужа.
   Почти весь следующий день Катя рылась на различных сайтах знакомств и, наконец, все же определилась с подходящим порталом. Жаль, только, что ей не с кем посоветоваться. Ее лучшая подруга Олеся – единственная из всех школьных и институтских подружек, с которой она поддерживала отношения, уехала за границу. Выйдя год назад замуж за компьютерного гения, она сразу же укатила с мужем в Штаты на целый год. Володю пригласили в одну из авиационных компаний по контракту. Олеська недавно родила чудного американца, и у нее сейчас совсем другие заботы. Ведь именно так со своим Вовой она и познакомилась. Она даже называла ей тот интернет-портал. Но это было давно. Да и по такому вопросу обратиться за советом к подруге Катя почему-то стеснялась.
   Она стала заполнять анкету для регистрации на сайте и наткнулась на необходимость размещения своей фотографии, а также ника.
   «Ну, уж дудки! – решила она. – Свое личико я светить не буду, а чужое – не хочу! Будь, что будет! Размещу объяву без фото, авось и пройду регистрацию! А вот ник действительно придумать не мешало бы… Только – какой?»
   Катя задумалась. Она вспомнила, как еще в школе одно время мальчишки обзывали ее Цокотухой – от ее фамилии Мухина. Поначалу она жутко комплексовала по этому поводу, а потом даже стала гордиться, когда впервые узнала о своей знаменитой однофамилице – авторе «Рабочего и колхозницы». Да, решено: она будет Цокотухой!

Глава 13. Полина

   – Куда едем, Полина Сергеевна? – Обернулся таксист.
   – В гостиницу «Золотой колос», знаете?
   – Обижаете!
   – Это д-далеко? – ревниво поинтересовался Борис. – А то нам еще обратно трястись. Меня Варька убьет!
   – Совсем рядом! Буквально минут десять-пятнадцать, – весело ответила Полина. – А вас, Борис, жена теперь уже вряд ли убьет, даже если узнает, что вы мне руки расцеловали, как предрекал наш уважаемый водитель.
   – Ага, была охота чужим бабам руки целовать! Я что – д-дурак? Я и свою-то один раз в жизни поцеловал, да и то на свадьбе! – угрюмо изрек мужичок.
   – Ну и зря! – резюмировала Полина. – Мы, женщины, любим к себе внимание, заботу и ласку. Грубый все-таки вы человек, Борис! – Она вздохнула и замолчала.
   Мужичонка только крякнул в ответ и уткнулся в стекло.
   «Обиделся, наверное, – подумала Полина. – Ну, и черт с ним!»
   Она поймала себя на мысли, что, говоря Борису о ласке и заботе, невольно высказала свои собственные желания, так и не реализованные в ее жизни.
   Ничего, буквально через несколько минут она увидит того, чью ласку и внимание она ждала всю жизнь.
   – Гостиница! – тоном вагоновожатого объявил водитель. – Попрошу расплатиться!
   – И со мной! – влез мужичонка.
   – Да-да, не сомневайтесь! – Она отсчитала полторы тысячи и передала шоферу. – А вам, Борис, отдам позже, если можно. Я ведь знаю, где вы живете.
   – А с Андрюхой рассчитаться? – возмутился он. – За проезд-то мой?!
   – Ах да, совсем забыла! Тогда вам придется меня немного подождать – мне нужно снять деньги из гостиничного терминала. Там наверняка есть! Подождете?
   – Только б-быстро! – распорядился Борис.
   «Ну, и тип! – подумала Полина. – Вот не повезло его Варьке!»
   Она подошла к дверям и дернула за массивную ручку. Заперто! Она громко постучала, но никто не отозвался.
   – Что там у вас? – окликнул ее водитель.
   – Странно… Закрыто, и на стук никто не отзывается!
   В это время она услышала чьи-то шаги, и за дверью послышался хрипловатый мужской голос:
   – Чего надоть?
   – Откройте, пожалуйста, – попросила Полина, – мне очень нужно посетить одного человека, он у вас в триста двадцать третьем номере остановился. И еще мне надо снять деньги. У вас, ведь, есть терминал оплаты?
   – Чего-о? – презрительно протянул мужик за дверью. – Какой еще телминар? Ты на часы смотрела, шалава? Давай, катись отсель, пока ноги тебе не выдернул! Ходят тут всякие подзаборные… Прошпекта им мало! Совсем оборзели, ничего не боятся! – Мужик за дверью утробно зевнул, удаляясь.
   – Постойте, вы не поняли! Я не проститутка! Я – пожилая интеллигентная женщина, и мне срочно надо снять по карточке деньги в вашем терминале, а также встретиться со своим давним приятелем. Мы с ним двадцать пять лет не виделись! Он меня очень ждет! Ну, пожалуйста, откройте! – взмолилась Полина и приникла ухом к двери.
   За дверью смущенно кашлянули:
   – Дамочка, извиняйте, конечно, но я – сторож-охранник. Мы – закрыты! Приходите к завтрему, мы с восьми ноль-ноль открываемся. Там написано! А сейчас не положено! Да и этот, как его, терминатор ваш отключен давно уж… Месяца четыре, как не работает!
   – А вы можете сами его позвать, из триста двадцать третьего номера?
   – Не положено! Но, ежели ваш знакомый спустится, так и быть, выпущу его.
   – Одну минутку, я ему позвоню!
   Она стала спешно тыкать в клавиши, но, как назло, к телефону никто не подходил.
   – Ну? – нетерпеливо послышалось из-за двери.
   – Он трубку не берет! – в отчаянии воскликнула Полина.
   – Тогда извиняйте, дамочка!
   Шаркающие шаги удалились. Полина беспомощно повернулась к такси:
   – Что же делать? Меня не пускают! Придется ехать ко мне домой!
   – А, все одно уже! – Обреченно махнул таксист рукой. – Садитесь! Да не расстраивайтесь вы так! Значит, не судьба вам с вашим знакомым свидеться. Вы уж извините, мы все слышали!
   – Ладно, чего уж там! Поехали, дорогу покажу…
   После расчета с алчным Борисом Полина, оставшись наконец одна, поняла, насколько она утомилась. Нет не одну, а целых сто жизней она прожила за эту проклятую ночь! Вернее, устала она, как от сотни жизней.
   Женщина подошла к окну. Светало. Как хорошо, что все уже в прошлом, и ее ждет новая жизнь и новое счастье.
   Вдруг одна мысль заставила ее задуматься. Как же так, если старик действительно должен был всем помочь, почему тогда не состоялась эта долгожданная встреча? Ведь именно ради нее Полина поехала в гостиницу к Ваде на ночь глядя! И почему молчит его телефон?
   Все, надо прилечь отдохнуть, иначе у нее взорвется голова!
   Она выпила болеутоляющее, легла на диван, не раздеваясь, и мгновенно провалилась в черную пустоту. Милый Вадя, где ты-ы-ы?

Глава 14. Борис

   Борька кайфовал! Получив от толстухи заработанные честным трудом деньги, он находился в состоянии эйфории. В поселке, чтобы иметь на кармане тыщу, ему пришлось бы покрутиться! А тут вот так – с ходу, практически не ударив палец о палец! Нет, Борьке определенно подфартило! И даже тот факт, что он не спал всю ночь, ничуть его не смущал. Борькина душа ликовала и требовала праздника! К тому же, он проголодался, как тысяча китайцев!
   – А что, з-земеля, не забодаться ли нам в какую-нибудь едальню? – предложил он водиле, усаживаясь на свое место. – У меня пузо уже к позвоночнику присохло! Вот, держи свои заработанные! – Он с сожалением передал таксисту теткиных полтора куска.
   Тот в раздумье потер шею и повел затекшими плечами:
   – Да, пожалуй, немного размяться нам и вправду не помешает. Здесь у автовокзала есть одно круглосуточное кафе. Недавно открыли. Там еще не успели все загадить и разворовать! Да и кормят неплохо… Может, туда пойти?
   – Заметано, братан! – обрадовался Борька.
   В кафе под названием «В добрый путь» народу было мало. Попутчики выбрали столик у окна.
   – Официант! – негромко позвал Андрей и взглянул на часы. – Ого, уже шестой час! Ночка-то пронеслась, как ураган!
   К столику подошла опрятная молодая официантка в небесно-голубом с оборками переднике.
   – Что будем заказывать? – улыбнулась она и положила на стол красочное меню.
   – Так, так… – Борька схватил тонкую картонку. – Ух, ты, г-глаза разбегаются! Может, ты закажешь, Андрюха?
   Водитель отдал меню официантке:
   – Принесите, пожалуйста, нам что-нибудь на ваш вкус, не слишком дорогое – ну, пару салатиков, мясца с картошечкой и водички минеральной – мне. А ты что пить будешь? – обратился он к Борьке.
   – А мне можно, и даже нужно, чего-нибудь п-покрепче! Д-девушка, а принесите мне винца бутылочку. Гулять, так гулять! Да, и стакан прихватите!
   – Будет сделано! – улыбчивая девушка взяла меню. – Сейчас все организую! Только к вину у нас полагаются бокалы, – добавила она и упорхнула.
   – Вот так сервис! – обалдело проговорил Борька. – Как за границей!
   – А ты там бывал, умник?
   – Ничего, может, скоро и побываю. Б-были бы тугрики! – Он подмигнул таксисту и отщипнул кусочек белого хлеба из фарфоровой хлебницы, стоящей на столе. – Эх, хорошо сидим!
   Официантка не обманула. Принесла на подносе жаркое, салат из свежих помидоров с огурцами, запотевшую бутылочку «Нарзана» и бутылку красного вина. Затем с торжественным видом водрузила перед Борькой граненый стакан. – Как просили! – Она снова улыбнулась.
   – Ого! – Потер руки Борька. – Живем, братцы!
   Он деловито откупорил бутылку и налил полный стакан. Взглянул на Андрея, сидящего напротив:
   – Чтобы все! – с чувством произнес он загадочный тост, шумно выдохнул и залпом, в три глотка, осушил стакан.
   – Ты бы, Боря, с утра не особо накачивался! – запоздало посоветовал водила. – А то тебя, не дай Бог, в машине развезет или… еще, чего похуже, – добавил он хмуро.
   – Не дрейфь, Андрюха! Все будет тип-топ! – Борька с аппетитом приналег на жаркое.
   – Ну-ну, – с сомнением произнес Андрей и тоже принялся за еду.
   Трапеза уже подходила к концу, когда Борьке приспичило по малой нужде. Он с трудом поднялся, сделал шаг в направлении уборной, и… его повело. Коварный хмель, ударивший ему не только в голову, но и в ноги, сделал свое дело. Борькин хилый организм и раньше был не в силах противостоять ударной дозе алкоголя, содержащегося в слабеньком портвейне. А тут еще и бессонная ночь, сопровождавшаяся выматывающим припадком. Хотя о последнем событии он не имел никакого понятия.
   Борька сильно пошатнулся. Неведомая сила дыбом подняла пол и направила его на Борьку. Падая, он увлек за собой и скатерку на соседнем столике со всем ее содержимым. Обороняясь от напавшего на него пола, Борька лишь инстинктивно схватился за первое, что попалось под руку. Ничего дурного у него и в мыслях не было!
   Но два бугая, сидевшие за тем самым столиком, по-видимому, поняли его невинные намерения по-своему.
   – Ты чего сделал, салага?! – опешил один из них, когда желанная закусь во главе с початой бутылкой водки ускользнули от него на пол. Обалдевший от такого нахальства, он остался сидеть за голым столом, держа в одной руке пустую рюмку, а в другой вилку. – Ты че творишь, чмо облезлое? Рамсы попутал? – ласково осведомился он, нехорошо улыбаясь и нависая над столом.
   Услышав знакомое до боли и обидное до слез слово «салага», застрявшее в больных печенках еще с армии, Борька взбеленился. Затуманенный алкоголем мозг, вопреки здравому смыслу, приказал ему действовать.
   Бешенство вмиг подняло Борьку с успокоившегося, было, пола и устремило на врага в образе оборзевшего мордоворота.
   – С-сам с-салага! – еле выговорил он, упрямо наклонил башку, словно бык-доходяга, и бросился на обидчика.
   Амбал удивленно хмыкнул и неуловимым движением придал Борьке еще большее ускорение, но уже в направлении огромного, в человеческий рост, окна. Раздался оглушительный звон разбитого стекла, и Борька очутился снаружи.
   Последнее, что ощутил Борька перед отключкой, это непередаваемое чувство гордости за то, что он, наконец, сумел-таки постоять за себя…
   – Сальников! Очнись! Ты меня слышишь? – услышал Борька откуда-то издалека свою фамилию и открыл глаза. Сквозь мутную пелену просматривалось незнакомое добродушное лицо в милицейской фуражке.
   – Ты кто? – глупо спросил Борька у лица и поморщился от нестерпимой головной боли. Сильно саднило лоб. Он невольно потрогал его и нащупал бинт.
   – Ангел в погонах, – серьезно ответило лицо. – Встать сможешь?
   Борька огляделся. Он сидел на деревянной лавке, прислонившись к холодной обшарпанной стене, сплошь исписанной матерными выражениями и разрисованной похабными рисунками. На другом конце лавки дремал какой-то тип в грязном костюме, но при галстуке. В руках у типа была смятая газета. Он кемарил, уткнувшись головой в другую стену. Прямо перед Борькой стоял пожилой милиционер с отвислым животом и поигрывал связкой ключей. За спиной милиционера просматривалась решетка.
   – Это ментовка, что ли? – Дошло до него. – А что случилось? Почему у меня голова перевязана? Мне домой надо, к Варьке!
   И тут вдруг к нему вернулась память. Он вспомнил, как сидел в кафе с водителем такси, как на радостях пил вино, как его вышвырнули сквозь стекло на улицу… Деньги! Он стал шарить по карманам. Тысячи как не бывало! Паспорта и телефона – тоже! Его ограбили, суки! Он – в обезьяннике, без гроша в кармане, избитый и далеко от дома. Вот так исполнение желаний! Шоферюга-козел его все-таки надул, да еще и бросил ментам на съедение, сволочь!
   – Могу, вроде… – Он с трудом приподнялся с лавки. – Слушай, друг, а который сейчас час?
   – Ну, шесть.
   – Неужели я здесь меньше часа? – Он вспомнил, как водила смотрел на часы в кафе. А где Андрюха?
   – Ты здесь уже часов двенадцать, гражданин Сальников Борис Михайлович! – Толстопузый мент держал в руках Борькин паспорт. – И сейчас с тобой хочет поговорить следователь Панасенко. Давай-ка, двигай ножками скоренько!
   В тесном кабинете, куда дежурный старший лейтенант привел Борьку, за одним из трех столов сидел маленький и щуплый менте-нок с погонами капитана.
   «Ну, чистый воробей!» – промелькнуло в Борькиной голове. Особое сходство с нахохлившимся воробышком следователю придавал его остренький носик-клювик, круглые черные глазки почти без ресниц и серый вихор, торчавший на его наполовину лысой круглой голове.
   Борька еле сдержался, чтобы с порога не прыснуть.
   Следователь внимательно вгляделся в его лицо и хмуро кивнул старлею:
   – Свободен!
   При этом он по-птичьи вытянул шею, указывая тому на дверь.
   Борька не удержался и расхохотался, понимая при этом, что роет себе могилу. Следователь удивленно вскинул бровки и шмыгнул клювиком. Борьку прорвало! Никогда в жизни он так не смеялся! Схватившись за живот, он буквально согнулся от хохота. Он понимал, что погиб, но ничего с собой поделать не мог. Смех его постепенно перешел в истерику.
   Ему стало нестерпимо обидно за свою никчемную жизнь. А он, дурья башка, еще возомнил себе, что его вековечное невезение закончилось. Он сел на пол, привалившись к стене, и горько, по-детски заплакал.
   – Дежурный! – громко позвал капитан. – Уведи задержанного! – зло бросил он появившемуся старлею. – Пусть еще и ночку в обезьяннике посидит! Там, небось, быстро успокоится! Завтра с утра мне его приведешь!
   «Все, теперь моя Варька точно рехнется! – с тоской подумал Борька, обреченно шагая в сопровождении дежурного. – Я ведь даже предупредить ее не могу!»
   – С-служивый, у меня телефон еще был! Теперь нету, а мне жену надо предупредить. Будь человеком, дай позвонить!
   – Не было у тебя никакого телефона, а деньги твои в размере одной тысячи рублей ноль ноль копеек изъяли при обыске, – удовлетворенно проговорил дежурный, запирая Борьку в клетку. – А сделать один звонок ты и так вправе. Сейчас принесу.
   «Хоть деньги целы! – обрадовался про себя Борька, сидя на жесткой скамье. – Представляю, как она разорется, когда узнает, что я еще и мобилу потерял! А все водила-упырь! Из-за него я в ментовку загремел…»
   – Алло, В-варюша, ты только не сердись, я т-тут в городе немного задержался, на заработках. Приеду скоро, денежку привезу! К-кто звонил? Какой Андрей Васильич? A-а, этот! Так и сказал? Вот сволочь! Нет, ты не так поняла! Варя, подожди… Трубку бросила! – растерянно пробормотал Борька, протягивая старлею через прутья решетки поцарапанный казенный мобильник.
   – Что, досталось тебе от супружницы? – сочувственно спросил дежурный. – А ты, брат, как хотел? Понаделал ты делов, я слышал. Вот и отвечать придется, и не только перед законом!
   – Я и не виноват вовсе! Что я т-такого сделал? – рассеянно спросил Борька.
   Оказывается, шоферюга позвонил с его мобилы Варьке и все ей растрепал, придурок! Борька вздохнул тяжело: ну, есть же гады на земле!
   – А вот завтра от капитана Панасенко и узнаешь! – равнодушно ответствовал дежурный, зевая. – Все, замри до утра!

Глава 15. Андрей

   Если бы только знал горемыка Борис, что водитель такси здесь абсолютно не причем, что он наоборот – поступил с ним, как честный и порядочный человек, ему было бы сейчас намного легче…
   Но у самого Андрея, тем не менее, на душе скребли кошки. Он считал себя отчасти виноватым в том, что случилось с его беспокойным пассажиром. Как человек по своей натуре ответственный, он корил себя, что вовремя не остановил зарвавшегося Борьку. Да и потом – он не успел вмешаться, когда бугай с соседнего столика выбросил беднягу в окно. Хорошо еще, что тот отделался малой кровью. А мог бы и насмерть стеклом порезаться! Пожилой врач со скорой, которую вызвал Андрей, только руками развел. Вот уж истина: пьяному и море по колено!
   Зато от ментов, приглашенных охранником кафе, отделаться не удалось. Те два амбала сразу же испарились, и доказать, что пострадавший разбил стекло не по своей инициативе, было практически невозможно. Их даже не смутил вид тщедушного мужичонки, который вряд ли мог выйти на улицу через застекленную витрину собственными силами.
   Свидетелей, кроме Андрея, не было. А он, как выразился хмурый сержант из опорного пункта милиции, что находился при автостанции, по сути, является его собутыльником, хотя и трезвым! Как могут сочетаться эти две противоположности, сержант объяснить не смог. Но зато пригрозил: «Будешь пререкаться – пойдешь паровозом»!
   Хорошо еще, Андрей сумел вовремя сориентироваться и предупредить Борькину жену. Ее номер Андрей нашел в мобильнике, который нащупал в кармане Бориса, потерявшего сознание от сильнейшего удара о стекло. Правда, пришлось долго объяснять Варваре, почему вдруг ее муж уехал ночью в город, где очутился, весь побитый, в городском отделении милиции. По-хорошему, Борькин мобильник надо было передать в райотдел, куда его увезли, но Андрей небезосновательно опасался за его сохранность в этом ненадежном для хранения личных вещей месте. Уж лучше отдать его Варе или оставить до времени у себя. Тем более, как выяснилось, сегодня Бориса не отпустят.
   Андрей вздохнул: почти все, что он заработал за эту незабываемую ночь, ему пришлось отдать в том проклятом кафе за обед и разбитое стекло-витрину.
   Да, хорошо же сегодня начинается день, ничего сказать!
   И с Борисом все плохо вышло… Дежурный, у которого Андрей пытался добиться ответа на вопрос, когда можно забрать Сальникова, только твердил, как попугай, одно и то же: «Не могу знать, выясняйте завтра у следователя».
   Но Андрей не мог торчать в городе целые сутки. У него есть и свои дела! А за Борисом можно будет приехать завтра утром, когда эта эпопея наконец завершится. Бросить Бориса одного в городе Андрей не мог. Не по совести это было бы. Не такой он человек!
   На следующий день Андрей подъехал к отделению и очень удивился, когда узнал, что Бориса только отвели на допрос к следователю и еще ничего не известно. «Разбираемся!» – вот и все, что он услышал. Нашли тоже уголовника! Тем более было обидно, потому что материальных претензий к нему быть не могло.
   Он решил подъехать позже, после окончания допроса, а пока посетить местный краеведческий музей, находящийся неподалеку.
   Походив немного по двум безлюдным малюсеньким залам, он остановился перед стендом с фрагментами из газет столетней давности.
   – Интересуетесь стариной? – вдруг услышал он за спиной тихий голос.
   Он обернулся и обомлел: перед ним стоял… тот самый ночной старичок-призрак. Сходство было почти стопроцентным! Те же глаза, нос, лоб, немного скуластое лицо. Даже бородка клинышком вкупе с лысым черепом дополняли идеальную картину полного совпадения. Разница была лишь в отсутствии пенсне и трости, да и одежда на музейном работнике (а в этом Андрей не сомневался!) была современной.
   – Некоторым образом, – уклончиво ответил он, рассматривая собеседника во все глаза.
   – Это весьма похвально, молодой человек, весьма! – Старичок подошел к стенду и ткнул в одну из газет. – Вот в этих «Губернских новостях», например, говорится об отречении государя-императора от российского престола, а в этом «Сельском вестнике» – о реформе великого Петра Аркадьевича.
   – Какого Петра Аркадьевича? – изумился Андрей.
   – Столыпина, конечно! – в свою очередь удивился старичок. – Неужели про столыпинские реформы не слышали?
   – Да-да, конечно, – рассеянно согласился Андрей. – А вы здесь работаете?
   – В музее-то? Да я сам его и организовал лет двадцать тому назад! А вас действительно интересует история нашего края? Вы местный?
   – Я – из железнодорожного поселка. Знаете?
   – Еще бы не знать! Мои корни из тех самых мест. Разрешите представиться: Семенов Арсений Арсеньевич! Бывший преподаватель истории, а теперь являюсь директором, смотрителем и экскурсоводом городского краеведческого музея.
   Андрей тоже представился, не забыв упомянуть о своей профессии и увлечении.
   – Весьма и весьма интересно! А знаете, уважаемый Андрей Васильевич, мой прадед, чье имя и отчество я ношу, тоже увлекался всякими подобными вещами. Он также преподавал здесь, в городском реальном училище, впоследствии ставшим политехническим институтом, в котором и я имел честь работать…
   Андрей даже присвистнул про себя. Все совпадает! Вплоть до мельчайших деталей! Он уже ни на секунду не сомневался, что имеет дело с прямым потомком погибшего от руки извозчика лесного старичка-естествоиспытателя.
   – Надо же! А вы что-нибудь знаете о судьбе своего предка, Арсений Арсеньевич?
   – Очень немного – из рассказов своей бабушки, его дочери. Известно только то, что он бесследно исчез, будучи уже довольно пожилым человеком. Дело в том, что они с женой давно не жили вместе, и мой прадед долгие годы не поддерживал отношений с родными. Он был очень замкнутым человеком, этаким книжным червем. Ни с кем не общался, жил отшельником. Когда он пропал, его не сразу и хватились! А жил он в деревне, где-то в ваших краях, возле леса.
   – И больше о нем ничего не известно? Может, были какие-то предположения?
   – Это прозвучит печально, но – нет! А предположений было только два: либо он уехал за границу – он, ведь, по словам бабушки, давно мечтал побывать в Швейцарии, либо его просто убили, а труп спрятали. Я лично думаю, что мой прадед, скорее всего, уехал. В Швейцарии в то время был самый цвет науки… – Старичок потер лысину (в точности, как его прадед!). – Заговорил я вас, Андрей Васильевич! А давайте, я лучше покажу вам экспонаты, датируемые шестнадцатым веком? Весьма любопытные артефакты!
   – Как-нибудь в другой раз, Арсений Арсеньевич, – мягко отказался Андрей. – Просто, ехать уже надо. А к вам я теперь буду частенько заглядывать. Еще успею надоесть!
   У Андрея голова шла кругом! Подумать только, он как чувствовал, что надо посетить этот музей! И это было вполне логично, ведь где еще можно узнать о прошлом? Но он и думать не мог о таком потрясающем совпадении!
   От волнения Андрей присел на скамейку у входа в музей. Ну, хорошо, а что это дает? Ведь даже потомки старика не знают о его ужасной кончине. Какой толк от этой информации? Никакого! Подтвердились только некоторые факты, известные Андрею из рассказа ночного призрака. Но, если старик сказал правду о себе, это означает, что все его обещания – тоже правда!!!
   «Интересно, – подумал он, вспомнив о Борисе, – а как исполняются мечты у остальных пассажиров, если у одного из них с этим явно не клеится? Загадка, да и только!»

Часть 4

Глава 16. Митяй

   Митяю не спалось. Он ворочался на просторной кровати в своем одноместном гостиничном номере со всеми удобствами, считал воображаемых овец в бесчисленных стадах, реальных мух на окне, освещенном лунным светом, но сон все равно не шел. С тех пор, как он стал работать на Задорожного, у него вообще пропал нормальный сон. Казалось бы, все должно быть ровно наоборот, ведь Митяй уставал, как никогда. И первое время действительно происходило именно так.
   Митяй мотался с поручениями по приморским городам и прибрежным поселкам, отвозя и забирая документы, передавая и получая деньги, бесконечно трезвоня по телефону, согласуя, подтверждая и перенося новые выступления своей любимой группы. Он работал, словно на крыльях летал. Трудился, как каторжный, одновременно ловя от всего этого кайф и смертельно уставая за целый день бесконечной суеты. А ночью он еле доползал до койки и отрубался без сновидений до следующего утра. Отдыхал Митяй только во время мероприятий, как называл выступления на сцене группы Джей Фор ее бессменный продюсер.
   Митяй всегда устраивался в непосредственной близости от поющей и играющей четверки, где-нибудь в уголке на сцене, и наслаждался действом. Он любил также смотреть и в зал. Ему нравилось видеть, как бесновались фанаты и, особенно, юные (и не очень) фанатки любимой группы. Он гордился своей причастностью к этому ансамблю в частности и к шоу-бизнесу в целом. Он с удовольствием отвечал на вопросы, которые все чаще стали задавать ему различные люди – от любителей, интересующихся творчеством популярного музыкального коллектива, до журналистов-профессионалов.
   Получалось у него это довольно лихо – сказалось давнее увлечение музыкой, которую играла группа Джей Фор, а также знание неких подробностей жизни ее участников.
   Ребята-музыканты платили Митяю той же монетой, видя его старания и преданность делу. Поэтому они охотно делились своими нехитрыми секретами с Димычем, как они стали называть его. Митяй, впрочем, прекрасно осознавал, что можно, а что нельзя рассказывать о группе, о гастролях и предстоящих планах.
   А сегодня вечером Задорожный вдруг позвал его к себе в номер и предложил такое, от чего у Митяя просто захватило дух, и сердце чуть было не выпрыгнуло из груди.
   Митяй глубоко вздохнул, в очередной раз взбил подушку, закрыл глаза, и весь их разговор снова всплыл в его уставшем мозгу в мельчайших подробностях.
   Когда Митяй, постучавшись, зашел к Михаилу Александровичу в назначенное время, продюсер по своему обыкновению сидел в кресле в своей неизменной позе – положив ноги на журнальный столик. В руках у него были какие-то документы, которые он внимательно рассматривал.
   – А, Дима! Заходи, дорогой, я тебя жду! – Он отложил листки в сторону и снял ноги со столика. – Присаживайся напротив, – изрек он многозначительно и широким жестом указал на второе кресло. – Видишь ли, друг мой, я тут долго думал в отношении тебя, все прикидывал так и эдак, и пришел к выводу: мне нужны такие сотрудники, как ты! Ты ведь у нас уже месяц, кажется, трудишься?
   У Митяя мурашки прошлись по телу от такого заявления, но он промолчал, только кивнув в ответ.
   – Так вот, – удовлетворенно продолжил продюсер, вглядываясь в лицо Митяя, – я хочу предложить тебе долгосрочный контракт! Я понимаю, ты – студент, тебе еще учиться и учиться, а тут я со своим предложением… К тому же, твои родители наверняка будут против… А у меня как раз появилась идея включить в свой штат должности пресс-секретаря и специалиста по связям с общественностью. Хочу с помощью грамотного пиара и правильной подачи информации еще больше расширить границы наших возможностей. А у тебя, насколько я заметил, способности к этому определенно имеются. Лихо ты на последнем выступлении группы с журналюгами расплевался. У тебя, брат, просто талант! Мне уж многие об этом сказали. Вот я и решил: расскажу о своих планах тебе, вдруг согласишься! Тем более, ты бы смог объединить и взять под свой контроль оба этих направления. Да, в контракте, который я подготовил… – Продюсер кивнул на листки. – Уже проставлена должность руководителя пиар– и пресс-службы! Гонорар – соответствующий: помимо твердого оклада – процент со сборов! – Михаил Александрович лукаво взглянул на онемевшего от счастья Митяя и взял отложенные ранее листки.
   О, если бы Задорожный знал, что творится сейчас в душе Митяя, он бы поразился, что того еще не разорвало от ликования, переполнявшего каждую клеточку его тела!
   – Ну, так что ты скажешь, Дмитрий Олегович?
   Но Митяй молчал, потому что никак не мог справиться с собой. Он боялся, что, если раскроет рот, то непременно расплачется от счастья!
   – Ну, хорошо, – по-своему понял его молчание продюсер, – не буду тебя торопить с ответом. Давай так: ты подумай до завтра. Лады? А вечерком придешь и объявишь свое решение. А чтобы тебе думалось легче, возьми вот это! – Он протянул контракт Митяю. – Наличие твоей подписи и будет являться для меня ответом. А теперь ступай и хорошенько выспись. Что-то ты бледный какой-то…
   Митяй открыл глаза и откинул легкую простыню. Несмотря на работающий в полную мощь кондиционер, ему было жарко и душно. Может, он и вправду заболел? Он подошел к большому зеркалу в ванной. В ярком свете лампы на Митяя смотрело какое-то изможденное и бледное, как смерть, лицо. Вон, даже нос стал еще больше! А когда он ел в последний раз? То-то! Побледнеешь тут!
   А может, ну его, этот шоу-биз? Здоровее буду! К тому же, вон и мать с отцом вчера уговаривали его плюнуть на это сверхзаманчивое предложение. Он усмехнулся, вспомнив их диалог:
   – Ты что, рехнулся, сын? – спокойно отреагировала мама, когда возбужденный Митяй, захлебываясь от переполнявших его чувств, рассказал о своей победе. – Или ты пошутил? Если это шутка, то даже и она приводит меня в содрогание от такой глупости! Бросить институт ради сомнительного занятия, пусть и хорошо оплачиваемого, – не только глупость, но и преступление! Ты хочешь быть всю жизнь неучем без образования, фигляром, и мотаться по стране, ночуя в номерах с проститутками и питаясь в забегаловках?
   – Мама! – пытался возразить ей Митяй. – Ну, что ты такое говоришь? Какие проститутки и забегаловки? Мы живем в комфортабельных гостиницах, обедаем в ресторанах, у нас музыкальный, а не секс-бизнес! А институт я обязательно закончу. Потом. Пока возьму академический отпуск на год! И вообще, не мое это – с железками дело иметь. А еще лучше: переведусь на журфак в какой-нибудь институт, на Пиар-отделение. А если не получится перевестись, поступлю туда на вечернее или заочное обучение. Можно и на платное…
   Денег у меня теперь точно хватит! В конце концов, вы же сами нашли мне эту работу! – перешел в наступление Митяй.
   – Уже жалею об этом! Короче, я – против! Свое мнение я высказала. Тут еще папа хочет сказать тебе, какой ты болван!
   – Ну, уж так и болван, – примирительно сказал отец, беря трубку. – Митя, в общих чертах я с мамой, конечно, согласен, но… – Он сделал длинную многозначительную паузу. – Ты взрослый, и сам волен распоряжаться своей судьбой. И ты – мужчина, и должен быть ответственен за свои решения. Мы с мамой можем только лишь советовать. Короче, решай сам!
   Легко сказать – решай! А как?
   Митяй вернулся в комнату и подошел к окну. Какие же классные эти южные городки! Море, солнце, горы, природа, тепло! А какие фрукты и овощи! Не то, что в их захолустье! Как было бы здорово вообще здесь остаться жить. И хотелось бы с Наташкой!
   Вот только с ней как раз и получается полный облом! Как она взбеленилась, когда услышала эту новость! Мало того, что за месяц она так и не смогла к нему выбраться, так теперь заявила, что, если он уйдет из политеха, они расстанутся навсегда. Нет, она Митяя просто не понимает! Она его предает именно в тот момент, когда ему так нужна поддержка хотя бы одного человека! Ей, видите ли, не нравятся непоследовательные мужчины!
   А в чем, собственно, проявилась его непоследовательность? В том, что он, поступив в единственный в их городе ВУЗ, убедился, что ошибся? Нет, не так! Он не ошибся! Потому что ошибиться можно при выборе, а его-то как раз и не было. Если не считать, конечно, альтернативу с обучением в другом городе или еще чего похуже – получить средне-специальное образование. Нет, ему просто не повезло в том, что возможности города не совпали с желаниями одного из его жителей.
   Митяй вернулся к кровати и бессильно опустился на подушку. Так, надо взять себя в руки. Будем рассуждать логически, взвесив все «за» и «против».
   Плюсы: любимая работа, очень приличные деньги и маячившая впереди известность, то есть все, о чем он так мечтал!
   Минусы: уход из института (или это плюс?); разрыв с Наташей (или это тоже плюс?); родительская немилость (ничего, на то они и родители, чтобы сначала сердиться, а потом смириться!). А что еще? Да, на горизонте могут появиться доблестные вооруженные силы, ведь в их институте есть военная кафедра!
   Получается, что все минусы, кроме одного, довольно сомнительные. Но, если учесть, с КЕМ будет работать Митяй, то и эта проблема, возможно, тоже решится малой кровью. У Задорожного такие связи, что ого-го! Он что-то такое, кажется, рассказывал о барабанщике, которого сумел от армии отмазать…
   В крайнем случае, он не развалится, если даже и отслужит! Отец, вон, служил, и ничего! В армии-то он уж точно не побледнеет!
   Решено! Митяй вскочил с кровати, включил свет, схватил контракт и одним росчерком обычной шариковой ручки отрезал себе все пути к отступлению.
   Спокойной ночи, господин руководитель пресс-службы! Добро пожаловать в денежный ад! Да здравствует музыкальный рай!
   С чувством выполненного долга Митяй улегся на измочаленную, сбитую в комок простыню, и заснул глубоко и без сновидений.

Глава 17. Катя

   Катя уже целый месяц жила у родителей и никак не могла отделаться от мысли, что она находится в гостях, а не у себя дома. А ведь внешне ничего не изменилось: все тот же огромный старый диван у окна, занимавший чуть ли не основное место в крошечной спальне, шкаф под потолок, вечно заваленный разным хламом, маленький письменный стол с ее неизменным ноутбуком, этажерка с книжками да видавшее виды кресло напротив дивана. Катя помнила, как в детстве, забравшись в него с ногами, она отправлялась в увлекательные воображаемые путешествия со своими лучшими друзьями – книгами.
   Да, сколько лет утекло с той поры…
   Просыпаясь, Катя каждое утро в течение месяца спрашивала себя: что делает в комнате своего детства она, взрослая замужняя женщина? Почему ей теперь так неуютно в том месте, где долгие годы она была защищена от всех невзгод? Где она ощущала себя, как в крепости, хоть и маленькой, зато надежной и своей!
   Она размышляла над такой метаморфозой и вскоре пришла к выводу, что изменилась она сама! Катя просто выросла из этой комнаты, как вырастают из одежды и обуви. Но комната ее детства – не изношенные вещи, от которых можно избавиться. Сейчас же ее уютное маленькое гнездышко только давит, душит, не дает ей вздохнуть свободно.
   Единственным глотком такой свободы в течение этого бесконечного месяца для Кати явилась всемирная паутина. Интернет стал для нее и другом, и советчиком, и информатором, и развлекателем, – если можно так выразиться. Катя и раньше не особо жаловала «ящик с плохими новостями», как называл их старенький цветной телевизор папа. Теперь же она лишь изредка смотрела с родителями какой-нибудь отечественный фильм, когда ей становилось особенно невыносимо в ее девятиметровом убежище.
   В поселке в их шикарном особняке почти в каждой из многочисленных комнат (Катя как-то взялась перечислять их в уме и сбилась на седьмой) Юрка повесил по плазменному экрану. А в гостиной у них висела самая большая плазма, которую он сумел найти в магазине…
   Гулять она, конечно, выходила, но предпочитала делать это подальше от дома, чтобы, не дай Бог, не встретиться с кем-нибудь из старых знакомых. Она не хотела делиться даже крохами информации о своем нынешнем положении. Даже сим-карту в своем мобильнике она поменяла, чтобы ни с кем не общаться из ее прежней жизни. Особенно – с Юркой!
   Катя вздохнула. Нынче у нее другие заботы: она ищет себе нового спутника, с которым сможет построить настоящую семью – с детьми и, конечно же, с достатком. Куда уж без него! Но главным критерием этой ее новой семейной жизни должны быть банальные, на первый взгляд, вещи: любовь, взаимопонимание, уважение и общность интересов. И каждое из этих понятий она бы поставила на первое место! Ведь это все то, чего не было у них с мужем!
   И, кажется, процесс уже пошел, дело сдвинулось, колесики механизма, запустившего ее счастье, закрутились!
   Появился он – мужчина, соответствующий ее требованиям, правда, пока только по переписке! И, хотя Катя не видела даже его фото, а знала лишь внешние параметры, указанные на его страничке на сайте знакомств, она уже заранее поняла: он то, что надо! Он сам нашел ее и оставил свои координаты, подписавшись незатейливым, но весьма интригующим ником «Паук».
   После того, как она зарегистрировалась на сайте, ее страничку посещали многие. Катя сбилась со счета всем этим фотографиям и удивлялась, насколько стала разборчивой в своих вкусах, если не сказать – привередливой. Ведь ей не понравился никто! Она и сама посещала инкогнито страницы многих жаждущих познакомиться и пообщаться, но только все больше и больше разочаровывалась.
   Тогда она решила действовать несколько иначе. Теперь приоритетным для нее было не лицо с фотографии, а слова и мысли, высказанные в процессе переписки с отобранными ею кандидатами.
   Постепенно отсеялись все, кроме одного – того самого Паука, который, как и она, не стал размещать свое изображение. Удивительное дело: он тоже сумел как-то обойти автоматического регистратора, не позволявшего без соблюдения всех условий воспользоваться данным Интернет-ресурсом. А Катя простодушно думала, что исключение из правил может быть максимум одним!
   Паук и Цокотуха – сладкая парочка! Не хотелось бы только, чтобы у них закончилось так же, как в сказке о Мухе-Цокотухе…
   Сама того не замечая, машинально отметив физические данные Паука, подходящие под ее идеал мужчины, она все больше и больше втягивалась в эти виртуальные отношения. Дальнейшее общение с Пауком только подтверждало Катино изначальное предположение о некой родственной душе в человеке, скрывающимся под кровожадным ником. И ей все сильнее хотелось встретиться с ним за пределами чата.
   Правда, когда ее заинтересованность выходила за рамки обычного отвлеченного трепа, Паук замыкался. Он мягко игнорировал завуалированные вопросы Кати по поводу рода его занятий, места проживания и достатка. Впрочем, он и сам старался не касаться этих тем. Только один раз он вскользь намекнул, что «почти свободен». Что означало это «почти», Катя так и не поняла. То ли он уже ходит в женихах, то ли еще не успел развестись.
   Интересно, а она как бы ответила на этот вопрос? В каком статусе находится она сама?
   Уже не жена де-факто, но еще не свободна де-юре? Или, может, так: еще жена де-юре, но уже свободна де-факто? Собственно, какая разница? Главное, она тоже почти свободна, так же, как и он…
   Сегодня ей было особенно грустно. Она проснулась с чувством необъяснимой тревоги. Возможно, на ее минорное настроение повлияла вчерашняя ссора с матерью? Первые две недели все было относительно тихо и спокойно. И только в последнее время родители, словно сговорившись, доставали ее вопросами о «планах на будущее».
   Вот и вчера мать снова начала ее пилить, что, мол, пора возвращаться к мужу. Негоже, мол, замужней женщине прятаться от законного супруга и заставлять своих родителей врать Юре, что дочь гостит у родственников в другом городе. Отец, правда, все больше помалкивал, но и он сказал как-то, что лучше развестись, коли муж ей так не мил. При этом бедный папа тяжело вздыхал, не поднимая на нее глаз…
   Кате вдруг сильно захотелось изложить свои переживания на бумаге, как это бывало в детстве, доверяясь единственному сердечному другу – своему дневнику.
   «А что, – встрепенулась она, – может, плюнуть на все, сесть и написать рассказ? Или лучше роман! У Кати еще со школы была некая тяга к эпистолярному жанру. Да и литераторша все дорогу хвалила ее сочинения, даже другим в пример ставила… Точно, надо написать книгу о том, как она жила все эти годы, о чем думала, какие чувства испытывала, о чем мечтала. О ее с Юркой отношениях. О новом своем увлечении и о знакомстве с Пауком… Она уже даже придумала название: «Записки замужней женщины»…
   А за окном все утро идет дождь. Катя подошла к компу и увидела сигнал пришедшего послания. Она с замиранием сердца открыла почту. Это был Паук! И он предлагал встретиться! А местом встречи он выбрал Москву!
   – Так ты из Москвы? – быстро набрала Катя на клавиатуре, с волнением ожидая ответа. Московских знакомых у нее еще не было!
   – Нет, – тотчас ответил он, – буду там в трехдневной командировке с этого понедельника. А ты?
   – Я тоже из другого города, но приеду туда с удовольствием!
   Обговорив конкретное место и время, а также приметы друг друга, Катя с удовлетворением выключила ноутбук.
   Все, буквально через три дня она наконец увидит его! Неужели тот мифический старик-колдун выполнил свое обещание, и ее мечта сбудется? Ей хотелось петь, душа ее готова была уже сейчас устремиться туда, где очень скоро она обретет свое выстраданное счастье, встретив своего единственного и неповторимого! В то, что это произойдет обязательно, Катя верила свято и безоговорочно.
   Она снова взглянула в окно. Там уже вовсю светило солнышко, погода была прекрасной, и ей в первый раз за все это время захотелось выйти из дому и просто посидеть на лавочке. Она уже не боялась разговоров. Наоборот, ей и самой очень хотелось поделиться с кем-нибудь переполнявшей ее радостью.
   Но было, все же, и нечто такое, что неуловимо беспокоило ее. Но что именно, она, как ни силилась, понять не могла. И это было единственным, что не давало ей сейчас почувствовать себя счастливой на все сто.

Глава 18. Полина

   – О, Полиночка, а почему вы не на даче? – Услышала она знакомый голос, оторвавший ее на время от мыслей. Полина подняла голову. Это была соседка по лестничной клетке – Эльвира Борисовна, одинокая пожилая женщина, большая любительница посплетничать. – Надеюсь, ничего плохого не случилось?
   – Нет-нет, что вы! – поспешно пробормотала Полина, вставая со скамейки, стоящей у их подъезда. – Дела, знаете ли, поднакопились… Скоро уж опять поеду.
   – Ну-ну! – с сомнением произнесла соседка, внимательно разглядывая ее лицо. – А то я в последнее время частенько слышу через стенку какие-то голоса у вас по вечерам. Я даже сначала перепугалась: знаю ведь, что вы в это время года дома не бываете, а тут на тебе – чуть ли не каждый день бубнит какой-то мужской голос. И так на протяжении месяца!
   – А-а, – улыбнулась Полина. – Это я перед сном Мандельштама в исполнении Казакова слушаю. На диске!
   – Слава Богу, а то уж я подумала, что у меня глюки на старости лет начались! Потом, правда, решила, что это у новых соседей, что над вами поселились недавно. Такие беспокойные!
   Соседка попрощалась и ушла, а Полина все еще стояла в раздумье, куда идти – домой или в парк? Она поймала себя на мысли, что ее стало тянуть в этот парк гораздо сильнее, чем раньше. Ну, прямо как убийцу на место преступления! Она усмехнулась: вот такие ассоциации вызывает у нее теперь любимый городской парк…
   Полина, упрямо тряхнув головой, все же отправилась именно туда, на ту самую скамейку под старой липой, где месяц назад она рассталась с Вадей. Рассталась уже навсегда… Да, она и есть убийца! Это она своей собственной рукой убила их отношения. Окончательно и бесповоротно!
   Было обеденное время, но Полина перестала обращать внимание на строгий почасовой прием пищи и вообще на режим, который остался в прошлой жизни. Да-да, теперь она знала точно: вся ее жизнь разделилась на две неравные части – все, что было с ней до прошлого месяца и ее новое существование. Именно существование! А как иначе можно назвать ее ежедневные и еженощные терзания? Правильно она поступила или нет? То или не то сказала? Адекватно или не совсем отреагировала?
   Бесконечное пережевывание и переваривание одного и того же разговора! И, хотя эта их с Вадей беседа длилась почти сутки, за исключением перерыва на сон, для Полины она свелась лишь к двум-трем фразам, смысл которых заключался в одной мысли:
   ТЫ МНЕ БОЛЬШЕ НЕ НУЖЕН!
   Зато теперь она спокойно может рассуждать с умным видом об удивительном свойстве могучего русского языка, позволяющего, оставив прежний порядок слов в этой фразе, изменить ее смысл, переставив лишь ударение с одного слова на другое, а также заменив восклицательный знак на вопросительный. И тогда утверждение оборачивается сомнением буквально во всем!
   Именно так все и происходило в то памятное для нее утро, когда она наконец дозвонилась до своего Вади.
   Полина очень хорошо запомнила и ту бесконечно долгую ночь с кошмарным такси, неудачей с гостиницей и расчетом с противным заикой, и в особенности – то утро, изменившее ее саму и поделившее жизнь на «до» и «после».
   Когда она услышала его голос в трубке, чуть было не расплакалась – настолько родным он ей показался. Как выяснилось, она напрасно считала, что за столько лет основательно подзабыла его. Нет, он ничуть не изменился! Все тот же чуть хрипловатый баритон с мужественными вибрациями.
   Вадик Соковский, вихрастый студент, стоял сейчас перед глазами Полины. Она так ясно представила его там, на другом конце провода, когда этот бесконечно дорогой голос раздался в трубке!
   – Полина, здравствуй! Как я рад, что ты уже в городе! Мне передали, что ты приходила ночью. К сожалению, я ничего не знал. Проклятый телефон подвел! Я так хочу тебя видеть! Где мы встретимся?
   – Вадик, дорогой, приходи ко мне. У тебя ведь есть адрес. Я буду ждать!
   Она повесила трубку дрожащей рукой и провела по волосам. О, ужас! Он скоро будет здесь, а она выглядит, наверное, как старая полковая лошадь – взмыленная и изможденная!
   Полина бросилась в ванную. Ей обязательно надо быть в форме!
   – Ну, здравствуй еще раз, – произнес с порога мужчина с цветами и шампанским, отдаленно напоминающий ее Вадю. – Ты чего замерла, Поля? – усмехнулся он. – Неужели я настолько изменился? А ты почти такая же! Только еще интереснее стала! Так что же, поцелуемся или как?
   Они обнялись и расцеловались. Вадим прошел в квартиру, озираясь по сторонам.
   – Хорошее гнездышко!
   Полина взяла себя в руки, хотя сделать это было совсем нелегко: от прежнего Вадима остался, разве что, его голос. Он даже ростом как будто меньше стал!
   – Да, Вадик, ты сильно изменился. Сказать по правде, встретила бы где-нибудь – не узнала! Ты проходи, проходи в гостиную… – Она показала рукой направление и увидела, как дрожат ее пальцы.
   Пока она поила его чаем, он монотонно рассказывал о своей жизни. Полина рассеянно слушала, но больше прислушивалась к себе, стараясь понять, услышать, почувствовать хоть что-то в душе. Шевельнулось ли в ней прежнее чувство, пробудилась ли ее давняя любовь к этому человеку, набежала ли та горячая волна, начинавшаяся от горла и охватывавшая постепенно все тело, делая ноги ватными, а голос слабым, как было когда-то с ней при одном только появлении ее Вади.
   Увы! Полина смотрела на обожаемого Вадю, но видела лишь сильно постаревшего мужчину с печальными глазами, чужим пористым лицом, испещренным мелкой сеточкой преждевременных морщин, большими залысинами, да редкими волосами с проседью, зачесанными назад. Пожалуй, только прическа у него осталась прежней…
   – … а когда она умерла, я и подумал, что могу наконец приехать к тебе! – продолжал Вадим. – Поля, ты меня слушаешь?
   – Да, конечно, и очень внимательно! – очнулась Полина. – Прости, я не поняла: кто умерла, твоя жена?
   – Ну, да! Нет, похоже, ты где-то далеко! Поля, скажи, может, я зря приехал? Ведь прошло столько лет! Но поверь, любил я только тебя!
   – Вадя, милый, но почему за эти годы ты ни разу не дал о себе знать?
   – Я же говорю тебе: замотался! И потом, я слышал, что ты замужем, я тоже был женат… Дважды… То, се! Детей, вон, обеспечить надо было. Сама знаешь, как это бывает!
   – Не знаю, Вадя. У меня нет детей, да и мужей уже тоже давно нет… Я, ведь, как и ты дважды успела замужем побывать… А ты к… нам надолго?
   – Поля, я к тебе приехал! И больше ни к кому!
   – А как же твои дети?
   – Что дети? Они – взрослые, у них своя жизнь. А у нас с тобой – своя… если ты захочешь!
   Полина промолчала, затем встала из-за стола и подошла к окну. Но что за ним происходило, она не видела. Она собиралась с мыслями. Вадим сидел на диване и смотрел на нее во все глаза. И чем больше она молчала, тем ниже опускалась его голова, и тоскливее становился взгляд. Наконец, он не выдержал:
   – Знаешь, что, ты мне сейчас ничего не отвечай. Я разве не понимаю, что такие серьезные вопросы в одночасье не решаются. Давай сходим куда-нибудь, развеемся, погуляем. А там видно будет. Захочешь принять решение – примешь, а нет – подожду. Я больше ждал!
   Они долго гуляли по городу, зашли в парк. У маленького пруда покормили уток белым хлебом, предусмотрительно взятым Полиной из дома. Потом пообедали в кафе там же в парке, а уже ближе к вечеру присели на эту самую скамейку.
   Никогда еще Полина не была так растеряна. С одной стороны, она прекрасно осознавала, что сбылась ее единственная мечта – Вадя свободен и предложил ей жить вместе!
   С другой стороны, она понимала, что сильно ошибалась, принимая это свое естественное женское желание любить и быть любимой, как единственно возможный вариант обрести свое счастье в жизни.
   Видимо, эта стезя не про нее! Ведь была же она счастлива, например, когда вышел ее первый поэтический сборник! И потом, как она радовалась, когда получила первый контракт от редакции, когда впервые стала лауреатом всероссийского конкурса… Да мало ли еще у человека счастливых моментов, помимо так называемой любви! Да и есть ли она, эта любовь?..
   Полине вспомнились слова одного литературного критика, написавшего о ней статью по просьбе редакции. Как он тогда сказал?
   «Чтобы так написать о чувствах, надо, по меньшей мере, ими жить!» Сказано-то неплохо, только про нее ли?
   Когда он повторно задал ей свой главный вопрос, а она вновь отрицательно покачала головой, давая понять, что еще не решила, он вдруг огорошил ее буквально следующим:
   – Нам надо переспать!
   – ???
   – То есть, я, конечно, имел в виду, – смутился он, – что нам обоим надо переспать с этим вопросом, так сказать! Утро вечера мудренее! А завтра, на свежую голову, все и обсудим! – Он улыбнулся. – А знаешь, когда я невольно оговорился, сразу подумал, что в моем случае эта оговорка явно по Фрейду!
   Полина только руками развела. Про себя, во всяком случае, сейчас она такого не сказала бы.
   А ведь были, были и у них с Вадей счастливые моменты! И она их никогда не забудет, какое бы решение ни приняла.
   Полина поднялась со скамейки, глубоко вздохнула. Лето, все же, самое любимое ее время года! А на даче сейчас просто сказка! Куда там парку сравниться с ее ухоженными дорожками, яркими цветочными клумбами, деревьями, посаженными с любовью и умом.
   Даже ее собственный альпийский уголок с крошечным прудиком, в котором живут настоящие рыбки, мог бы запросто поспорить с давно не чищенным парковым прудом.
   Хватить себя мучить! Хватит истязать! Хватить съедать себя заживо! Она и так, как дура, весь месяц со дня отъезда Вадима ходит, как тень. Вон, даже соседка наверняка решила, что она уже ку-ку! Содеянного не воротишь! В то утро она сказала Вадиму, что не готова к совместной жизни. Что слишком уж привыкла к одиночеству и свободе. Так что же, она лгала самой себе? Нет, нет и нет! Завтра же она уедет на дачу! И пусть горит синим пламенем вся эта любовь, сопли и слюни! Да здравствует свободная жизнь!
   Полина решительно зашагала к дому. Впервые за все время ее пребывания в городе ей стало легче и безумно захотелось к своим рыбкам и цветам.

Глава 19. Борис

   – Эй, товарищ! – услышал Борька сквозь сон и разлепил веки. Было довольно темно, только в дежурке, за окошком, при тусклом свете настольной лампы угадывался силуэт посапывающего старлея. Рядом с Борькой сидел его сосед по лавке и интеллигентно тыкал свернутой в трубочку газетой ему в плечо.
   – Т-тебе чего не спится? – Борька уставился на интеллигента. То, что этот фраер в пиджаке был таковым, он не сомневался. Только интеллигент может, находясь в обезьяннике, обращаться к соседу «эй, товарищ». И как только его угораздило попасть сюда?
   – Вы не знаете, где здесь туалет?
   – П-позови дежурного, и все дела!
   – А где дежурный? – занервничал интеллигент.
   – Вон, в окошке, видишь, д-дрыхнет? Шумни его!
   – А вдруг он рассердится! Ведь спит, вроде?
   – Ну, ты чудак на одну букву! Тогда ссы на пол! – Борька насмешливо посмотрел на скрючившегося соседа, и ему вдруг почему-то стало жалко его. Похоже, тому было совсем худо. Чего доброго, и впрямь обмочится!
   – Дежурный! – громко крикнул Борька. – Слышишь, старле-е-ей!
   В дежурке зашевелились, и в коридоре зажегся свет.
   – Все никак не угомонишься, Сальников? – недовольно осведомился изрядно помятый старлей, почесываясь и зевая на ходу. – Ну, и че ты орешь, как на базаре?
   – Ему в туалет надо, – хмуро сказал Борька, – а он стесняется. Интеллигент!
   Дежурный вопросительно посмотрел на Борькиного соседа, и тот закивал, жалко улыбаясь.
   – Спасибо вам, товарищ! – поблагодарил сосед Борьку, выходя из обезьянника.
   – Давай-давай! – напутствовал он странного мужика. От нечего делать взял газету, оставленную на лавке. Развернул ее, и оттуда вдруг выпал какой-то конверт. Борька невольно задержался взглядом на адресе, которой показался ему очень знакомым. Он взглянул на фамилию получателя и обомлел: Корытин М. П.!
   Девичья фамилия Борькиной матери, умершей лет пять тому назад, была Корытина! Он припомнил, что еще в детстве мать говорила ему о своем родном брате Михаиле, который жил в городе, и с которым из-за давней ссоры она не поддерживала отношений. Она даже называла его адрес. И это был тот самый адрес: улица Саломеева, 10. Борька и запомнил его только потому, что название улицы перекликалось с его обидным прозвищем, и лет ему тогда было именно десять!
   Здорово, выходит, этот интеллигентный хлюпик – Борькин родственник! Возможно, даже двоюродный брат! Хотя, нет. Тогда у него отчество должно быть Михайлович. А там инициалы М. П. Кто же он? Очень интересно!
   У Борьки никогда не было ни братьев, ни сестер. И он всегда безумно страдал от этого печального и довольно редкого в те годы факта. Он всегда был один, как перст! И вдруг родственник, да еще и примерно одного с ним возраста! Борька даже усмехнулся про себя, отмечая субтильное, такое же, как и у него самого, телосложение родича. В корытинскую породу, как сказал бы Борькин отец.
   Послышались шаркающие шаги пузатого дежурного и его недовольный занудливый голос:
   – Ты, Корытин, замечания жене своей делай! Понял? А раз сюда попал, сиди и не чирикай! Ишь, не нравится ему, что рядом стою. Цаца какая! Ничего, чуток здесь посидишь и попривыкнешь! – Старлей, гремя связкой, запер решетку за Корытиным. – Свет выключать не буду, чтобы вас, субчиков, лучше видно было!
   – Безобразие! – Интеллигент был вне себя от возмущения. Он забился в свой угол и стал похож на рассерженного суслика.
   – Что, б-брат, худо тебе здесь? – Борька придвинулся поближе. – Слушай, ты ведь К-корытин?
   – Откуда вы знаете?
   – Ну, у тебя совсем ум за разум заехал! Только что ведь дежурный тебя по фамилии называл!
   – A-а, ну да! – протянул родственник. – Вы знаете, я здесь совсем растерялся. Никогда не был в таком… месте!
   – Даже не сомневаюсь в этом! Так вот, брателла, кажется, тебе крупно повезло! Скажи только сперва: ты знаешь Михаила Корытина?
   – Конечно! Это мой покойный отец!
   – Ага! Значит, я не ошибся! Пляши, Корытин – мы с тобой двоюродные братья! Твой батя и моя мамаша – родные брат и сестра!
   Наступила долгая пауза. Интеллигент недоверчиво, но очень внимательно осмотрел Борьку с ног до головы и остановил взгляд на его ручищах. Невольно посмотрел на свои узкие ладошки, зябко поежился и запихнул их в карманы пиджака.
   – А почему я вам должен верить? Вот скажите, как звали вашу матушку?
   – Ольга П-петровна Сальникова! А в девичестве – Корытина, смекаешь, брат?
   Корытин помолчал и задумчиво произнес:
   – Да, я действительно припоминаю, что мне отец как-то говорил про сестру Ольгу, которая его предала.
   – Что значит – предала? – Подскочил Борька. – Т-ты это полегче про мою мать!
   – Да я-то здесь причем?! Я и сам толком ничего не знаю. Там вообще история какая-то странная вышла. Отец предпочитал об этом не вспоминать… А знаете, что… – Он вдруг встрепенулся. – Это даже хорошо, что мы с вами встретились. Ой, простите, мы ведь даже не познакомились…
   – Так в чем же дело? С-сальников Борис Михалыч, сын потомственного работника железной дороги. Разнорабочий, – произнес Борька с достоинством.
   – Вот те раз! – воскликнул Корытин. – И вы тоже – Михайлович? Разрешите представиться, – церемонно произнес он, – Леонид Михайлович Корытин! Очень приятно! – Он встал и, наклонив голову, с чувством произнес: – Весьма рад! А я работаю бухгалтером в городском строительном тресте.
   – Ну, да, совпали отчества! А то, что встретились, знамо дело, хорошо! – с солидными интонациями в голосе произнес Борька, который и сам был безмерно рад. А то, что его брат Леня – бухгалтер, Борьку не удивило. Слово «интеллигент» было написано на его умном лбу крупными буквами!
   – Понимаете… то есть, понимаешь, Боря, – можно я тебя так называть буду, по-братски? – это на самом деле просто здорово, что мы встретились! Мне сейчас, как никогда, нужен советчик и помощник! – Он понизил голос. – Боря, я хочу с тобой, как с братом, поделиться одной потрясающей новостью. Собственно, по этой причине я здесь и очутился. Я, ведь, вообще не пью! Язва у меня! Мне нельзя, если только водки чуть-чуть! А тут такое дело! – Корытин судорожно сглотнул и глубоко вздохнул, как бы перед решающим действием. В общем, мне вчера в руки попало одно письмо, адресованное моему умершему отцу!
   – Ну и что? – Борька хмыкнул. – Эка невидаль!
   – Я его прочитал, и поначалу ничего не понял. Там написано хоть и по-русски, но с такими жуткими ошибками и таким языком, что мне стоило огромного труда понять смысл написанного. И то, что мне удалось разобрать, ввергло меня в смятение. Боря, я всегда знал, что мой отец был человеком хоть и не слишком образованным, но глубоко порядочным и честным. Я бы сказал – кристально честным человеком. Не случайно ему доверили ответственный пост директора в городском ломбарде. И у него от нас с матерью никогда никаких тайн не было. А тут такое…! Я чуть не умер! И поделиться не с кем! Ведь жене и сынишке всего не расскажешь!
   – Да что же там такого, в письме твоем? – заинтересовался Борька. Он уже понял, что Леня имел в виду то самое письмо, которое прятал в газете. Вот, тоже нашел место, чудак, ей-богу!
   – А вот я его тебе сейчас прочту! – Леня с заговорщицким видом выудил из газеты знакомый конверт, вытащил письмо и, опасливо косясь на огонек настольной лампы дежурного, начал читать свистящим шепотом:

   «Привет, Мишаня!
   Сразу по делу: твою капусту и рыжье получил, но с летчиками больше в долю не падай – они засветились. Канаю нынче в Севастополь, свяжусь там с кентами и попробую зафузить тамошних морячков. Как договаривались, я откусил три косых, остальное твое – тебя ждет. Антиквар превращай в зелень, его не втырить и могут закнокать. Вообще, ходи на цирлах, подальше от заезжих катранов, шныров и козырных – тебе сейчас самое время лепить темнуху. Учти, телефон прослушивается – ботай по фене. Слыхал парашу, как ты легавым туфту впаривал – все правильно, хиляй за гражданина. Вся маза тебя ждет, на любой малине будешь своим человеком. Бывай, до встречи. Валера».

   Леня кончил читать и посмотрел на Борьку:
   – Вот скажи, Боря, ты что-нибудь понял?
   Борька почесал в затылке:
   – Только одно: твой папашка был не промах! В кого только ты такой червяк книжный уродился? Слушай, а как тебя угораздило здесь приземлиться?
   – Да я и сам не пойму – как! Тут такая история вышла… Пришел я на нашу почту, чтобы периодику кое-какую выписать, стою у стойки, жду – никого нет, но голоса из глубины слышны. Ну, я им раз сказал, два – никакого эффекта! Я уже начал терять терпение и стал возмущаться. И строго им так говорю: «Товарищи, вас, между прочим, посетитель дожидается!» Тут выходит наш старый почтальон дядя Коля, сосед мой по дому. Он еще моего отца знал и дружил с ним даже. Выходит и заплетающимся языком говорит: «А, Леня! Хорошо, что зашел! Меня, вот, на пенсию провожают, выпили немного. Но я уже собираюсь. Поможешь мне вещички мои до дому донести?» Ну, как не помочь уважаемому человеку? Пошел я с ним в зал, где его стол рабочий находился. Стали из ящиков все выгребать и вдруг вижу этот самый конверт, моему отцу адресованный. Спрашиваю дядю Колю, что это значит. А он замешкался как-то, но потом рукой махнул и рассказал мне историю о том, что к ним на почту лет десять тому назад приходил один тип, весь в наколках, и попросил передать это послание моему отцу лично в руки. Но письмо почтальон передавать не стал. Спрятал в свой ящик подальше. Не хотел, говорит, подставлять Михаила, у которого в то время были серьезные проблемы на работе. Думал отдать позже, когда все уляжется, да забыл. В ломбарде то ли что-то украли, то ли их ограбили, но таскали моего отца, как директора… Потом, правда, отстали, потому что он был честным и неподкупным человеком… я так думал. Прочитал я письмецо, и прямо там же, на почте, со мной чуть удар не случился! Но все же сумел взять себя в руки… Ну и вот, пошли мы с дядей Колей к нему домой. А у меня перед глазами все плывет. Неужели, думаю, мой отец действительно был в краже замешан! И так мне стало на душе горько, что я плюнул на свою язву и немного отметил с дядей Колей его уход на пенсию. Потом еще немного… В общем, дядя Коля уснул, а я стал собираться домой. И тут выяснилось, что входная дверь закрыта на ключ изнутри, а ключа нет нигде! Я – будить пенсионера. Куда там! Легче камень разбудить! Тогда я решил выйти в окно. Квартира его на первом этаже находится. Не пойму только, почему мне пришла в голову мысль разбить окно изнутри табуреткой? Может, я не смог открыть и окно тоже? Так себя за это ругаю! Очнулся уже здесь, в милиции. Удивляюсь, как они у меня это письмо не отобрали! Наверное, потому, что по своей привычке я его в пиджак не положил.
   – Н-ну, ты даешь, брат! Никогда бы в жизни не подумал, что вдруг познакомлюсь со своим неизвестным двоюродным братцем-интеллигентом, да еще в ментовском обезьяннике! С-слушай, Ленчик, а чего ты паришься по поводу этой малявы? Все, что было, давным-давно быльем поросло! Тебе-то что задело?
   – Понимаешь, Боря, почтальон, когда засыпал, мне еще одну вещь сказал. И вот она-то и не дает мне покоя больше всего…
   Но договорить Ленчик не успел. Хлопнула входная дверь, и отделение стало наполняться голосами сотрудников, пришедших на работу.
   – Дежурный! – раздался громкий и резкий голос капитана Панасенко. – Не сменился еще? Давай, тащи сюда Сальникова, а потом приведешь второго, как его…?
   – Корытина, товарищ капитан!
   – Во-во, его! А если задержусь с Сальниковым, передай по смене мое распоряжение насчет Корытина.
   – Слушаюсь, – уныло сказал старлей. – Пошли, Сальников. Я тебя пока в сортир отведу.
   Борька встал с лавки и посмотрел на Ленчика:
   – Не дрейфь, б-братуха! Теперь нас двое! Разберемся!
   Он был счастлив! Даже воробушек в капитанских погонах был ему нипочем. Он будет держать себя в руках. Он выйдет отсюда и подождет брата. Борька улыбнулся про себя, смакуя это новое и такое родное слово – брат!
   Глава 20. Андрей.
   Вот уже месяц Андрей регулярно курсировал между городом и поселком и, встречая своих коллег-шоферов, ни от кого ни разу не услышал о появлении в их автомобилях седобородого старичка-призрака. Не появлялся он и в машине самого Андрея, хотя он вынужден был порой нарушать собственное табу на ночные поездки в неполном пассажирском составе.
   С одной стороны, Андрей понимал причину происходящего: старичок просто остановился в своем выборе на нем, и ему не было больше никакой необходимости пугать других водителей своим присутствием.
   С другой стороны, это было удивительно. Ведь не мог же не знать бесплотный, всепроникающий и любопытный дух естествоиспытателя Семенова о своих подопечных из такси, которых он облагодетельствовал чудесным образом. Не мог он не знать и о том, что сам Андрей тоже был уже в курсе событий, происшедших с его бывшими пассажирами.
   Как и договаривались, Андрей созвонился со всеми членами своей команды, – как он теперь их называл. Покойный Арсений Арсеньевич мог быть спокоен: как минимум у двоих дела с исполнением сокровенных желаний обстояли, как нельзя лучше.
   Студент был практически в двух шагах от своей мечты. По его словам, он сделал нелегкий выбор между своим размеренным существованием нищего, но влюбленного студента и новой интересной работой, сулящей ему как минимум широкую известность в узких музыкальных кругах, а вместе с ней безбедную, хотя и беспокойную, жизнь.
   Дима был счастлив, говорил, перебивая сам себя, о своем более чем успешном дебюте в роли пресс-секретаря какой-то суперпопулярной музыкальной группы. Андрей даже и не слышал о такой.
   И только один раз Андрею показалось, что Дима погрустнел, когда коснулся темы родных и близких ему людей. Но тотчас оговорился, что с родителями уже почти все улажено, а с подругой своей ему пришлось порвать. Слишком уж расходились их взгляды на жизнь.
   Что касается другой счастливицы – Кати, Андрей ничуть не усомнился и в ее успехах на пути к жизненной цели. Когда он позвонил девушке, она как раз готовилась к поездке в столицу.
   – Еду на свидание с человеком, о котором мечтала всю жизнь! – сказала она весело.
   От той прежней, всем недовольной и своенравной, острой на язык и колючей, как рассерженная ежиха, девицы не осталось и следа. Катя даже решила попросить у Андрея прощение за свою ничем не прикрытую неприязнь к нему.
   – Андрей Васильевич, – говорила она в трубку, – если бы вы знали, как я себя корю, что была с вами груба! Какая я была категоричная дура, что с таким высокомерием высмеивала вас при всех! Но у меня есть смягчающие обстоятельства: это говорила совсем не я, а глупая частичка меня, избалованная богатым мужем! И сейчас все в прошлом, меня ждет в Москве мой бойфренд. Представляете, я на все сто уверена, что правильно сделала свой выбор, хотя даже не знаю его в лицо, не говоря уж о его имени и месте жительства! Такие «мелочи», как оказалось, волнуют меня меньше всего! Уверена: всем этим я обязана счастливому стечению обстоятельств в лице вашего старичка, а также вам лично! Кстати, а как продвигаются ваши дела с захоронением его останков? Желаю этому доброму духу успокоиться, а вам жить долго и счастливо!
   Что мог ответить Андрей на этот вопрос, мучивший в последнее время и его самого? Почему он сразу не поинтересовался у старичка местом захоронения? Он бы и так помог упокоиться бедному духу!
   Хуже обстояли дела у Полины Сергеевны и особенно – у Бориса.
   Если первая во время их разговора пребывала в относительно неплохом настроении, несмотря на расставание с дорогим ей человеком, то второй… Впрочем, и в отношении Бориса все было не так уж однозначно.
   Андрей каждый раз тяжело вздыхал, переживая события месячной давности…
   Он хорошо запомнил тот жаркий слепящий полдень, когда, подъехав к райотделу милиции, с удивлением обнаружил совершенно счастливого Бориса с окровавленным бинтом на голове, сидевшего на скамейке недалеко от входа. Он блаженно щурился и глупо улыбался, что-то напевая себе под нос.
   «Точно, сдвинулся Боря! А врач говорил, что все обошлось! Вот тебе и с гуся вода!» – с сожалением подумал Андрей, припоминая реплику пожилого эскулапа со скорой помощи.
   – Здорово, что ли, бедолага! – воскликнул Андрей, искренне обрадовавшись бывшему узнику.
   Борька вздрогнул, глянул исподлобья на него и согнал улыбку с лица.
   – Д-давай, вали отсюда, п-предатель! Мобилу только в-верни!
   Эту его особенность заикаться еще сильнее в момент сильного стресса Андрей уже хорошо знал.
   – Держи. Мне твой телефон и даром не нужен! – Андрей даже растерялся от такого неожиданного приема и протянул мобильник. – Я только не понял, какие у тебя ко мне претензии? Я, как дурак, приехал сюда за тобой, сохранил твою вещь, предупредил Варвару, чтобы не волновалась! Скорую помощь тебе, придурку, вызывал. К тому же, между прочим, все бабки, что я заработал за эту поездку, пришлось выложить в том проклятом кафе, а ты на меня еще и тявкаешь! Знаешь, Боря, я знал всяких людей, но такой неблагодарной скотины, как ты, не видел!
   – Так это ты з-заплатил? – Борис почесал в затылке. – То-то я смотрю, с-следак молчит насчет бабла! За это тебе, конечно, спасибо! Разбогатею – отдам сполна, не сомневайся! Я-то думал, меня не выпустят, пока за стекло не отстегну! А тут молчок про это. Вот, только скажи мне, б-благодетель хренов, за каким… ты меня ментам сдал? – вдруг озлился Борька. – Да если б меня не взяли… – Он вдруг замолк на полуслове и продолжил совсем другим тоном: – Хотя… знаешь, Андрюха, я даже рад, что попал к этим упырям! Потому что познакомился там со своим брательником! Представляешь?! Его как раз и жду сейчас! Хошь, познакомлю?
   – У тебя брат – мент? – опешил Андрей.
   – Ага, щас, всю жисть мечтал! Мой двоюродный б-братуха Ленчик в обезьяннике сидел, как и я! Прикинь, я о нем ни сном, ни духом! А тут встретились! У меня теперь есть брат! И вообще, Андрюха, у нас с ним такие дела намечаются…! А ты ехай, я сам доберусь! И это, Андрюха… – Борис замялся. – Ты, того… не с-серчай, если что не так! А я зла на тебя не держу!
   Андрей только руками развел.
   Знал бы он тогда, чем все это кончится, настоял бы на своем и увез этого чудака домой, к Варьке… Но он не Господь Бог, чтобы располагать, тем более, он прекрасно помнил слова старичка о гарантии правильного выбора каждым из пассажиров.
   Андрей кивнул, сел в машину и завел двигатель. В этот момент из отделения вышел какой-то щуплый, интеллигентного вида мужичок в грязном и сильно помятом костюме, но при галстуке. Борька вскочил со скамейки и заорал на всю улицу:
   – Б-братуха, я здесь!
   Мужичок увидел Бориса и приветливо помахал ему рукой.
   Так вот он какой, Борькин брат Ленчик! А ведь, действительно, некое сходство было. Они оба были одного роста и телосложения, хотя про таких обычно говорят – «теловычитания», оба лысоваты, с одинаковыми утиными остренькими носами. Только Борька, в отличие от брата, был еще и рябым.
   Присутствовать при бурном братании Андрей не стал, нажал на педаль газа и уехал. И только дня через три ему позвонила жена Бориса Варвара и, плача в голос, сообщила, что Борис в коме и находится в городской больнице. Варя просила Андрея доставить ее к мужу.
   Уже по дороге в больницу она рассказала, что Борис, выйдя из ментовки, сообщил ей, что познакомился в городе со своим двоюродным братом по материнской линии и решил погостить некоторое время у него. А потом, еще через пару дней, позвонил некий Леонид, представившийся близким родственником ее мужа, и сообщил в двух словах, что Борис, будучи у него в гостях, внезапно упал на пол, стал биться в судорогах, изо рта у него пошла пена, и он потерял сознание. Приехавшая скорая констатировала эпилептический припадок на фоне сотрясения мозга.
   Андрей успокаивал Варю и снова, как уже бывало не раз, испытывал муки совести в отношении человека, которому помогал, с которым нянчился, как с малым дитем, но уберечь все же не сумел.
   Андрей снова вздохнул. В течение этого месяца он уже два раза привозил Варю в больницу, но врачи твердили одно и то же: «Мы делаем все, что в наших силах и возможностях. Ждите!»
   Каково же было удивление Андрея и Вари, приехавших в больницу в третий раз, когда они узнали от лечащего врача, что Борису оплачен курс дорогостоящего лечения, сиделка и даже отдельная палата! Причем деньги, отнюдь немалые, пришли на счет городской больницы анонимно, и сопровождались письмом с подробным указанием, для кого и на какие цели они перечислены.
   – Теперь, я думаю, уважаемая госпожа Сальникова, с вашим мужем будет все в порядке! – сказал врач обалдевшей Варваре, пожимая руку Андрею. – Уж будьте уверены!
   Когда они вышли из больницы, а Варя все еще пребывала в шоке, Андрей подумал, что без старика и здесь не обошлось! И все еще только начинается…

Часть 5

Глава 21. Митяй

   За окном такси было темно, лишь яркие огни городских рекламных вывесок, проносящихся мимо, неприятно слепили глаза. Здесь, на юге, вообще быстро темнеет. А тем более в это время года.
   Митяй вздохнул: он и не заметил, как подкрался октябрь. Только на южных широтах возможно такое. У себя дома нудные проливные дожди с порывистыми злыми ветрами живо напомнили бы о маячившей впереди неотвратимой зиме.
   Митяй не любил зиму. Еще в детстве его невозможно было выгнать на улицу, где все его сверстники гоняли шайбу в хоккейной коробке возле дома, устраивали снежные баталии или ездили в ближайший лес на краю города, где каждый год прокладывали лыжню энтузиасты-любители. Все это Митяю не было нужно. Он вообще был не такой, как все. Родители его только диву давались, подмечая эти странности сына: при патологическом неприятии теплого моря не любить еще и зиму!
   – Ты уж выбери хотя бы что-нибудь! – смеялся отец.
   – Тебе бы на Луне жить! – вторила ему мать, пожимая плечами, когда Митяй в очередной раз отказывался ехать с ними на море в летний отпуск или на лыжную прогулку в выходные морозные дни.
   А ему просто нравилось тепло и не нравилось море. Только и всего! Наверное, поэтому он с таким энтузиазмом согласился на предложение Задорожного снять квартиру в Краснодаре, где у продюсера был отчий дом.
   Домик этот был у него далеко не единственный, но он был дорог ему. В настоящее время там постоянно проживала родная сестра Михаила Александровича с семьей, но он и сам с удовольствием наезжал туда периодически и жил подолгу. На окраине Краснодара у Задорожного строился большой трехэтажный особняк, но процесс этот затянулся, – по словам продюсера, на неопределенно долгий срок. Поэтому он продолжал жить на принадлежащей ему половине родительского дома. Тем более офис его продюсерской компании находился совсем рядом.
   Сейчас же Митяй, после очередного заполошного дня, ехал на другой конец города к себе на съемную двухкомнатную квартирку, очень ухоженную, напичканную до отказа различной техникой, и размышлял обо всем сразу. В последнее время он все чаще задумывался о своей нынешней жизни. Казалось бы, что еще нужно человеку, который за каких-то неполных четыре месяца сумел повернуть свою жизнь вспять, взнуздать ее, как хорошего скакуна и, пришпорив, гнать в нужном ему направлении.
   «Ну, чего тебе еще не хватает? – возмущалась одна из половин его собственного «я». – Ты, ведь, практически добился того, чего так страстно желал! Ты хотел жить в теплых краях? Уже живешь! Получать хорошие деньги? Пожалуйста! Добиться известности? А кто теперь из околомузыкальной тусы не знает Дмитрия Веселова? Разве что человек, для которого слово «музыка» – пустой звук! Вон, даже на местном канале ты умудрился засветиться пару раз!»
   «Ты абсолютно права! – безропотно отвечала ей вторая часть Митяя. – Но…» – далее следовала театральная пауза, и половинка умолкала, потому что ей нечем было крыть. Она просто не могла сформулировать, что именно ее так угнетало, так как и сама до конца не понимала этого.
   Но это «но» незримо присутствовало. Оно жгло, давило и мучило Митяя, не давая ему покоя ни днем, ни ночью.
   Да, Митяй не понимал, что не устраивает его в этой насыщенной событиями жизни. Почему он чувствует себя виноватым перед самим собой, если никого не обидел, не обманул, не подставил и не предал?
   «Может быть, все дело в Наташе?» – думал он, рассеянно глядя на мелькающие фигурки прохожих.
   Он прислушался к себе, пытаясь ощутить, как отозвался в его душе звук ее имени. Но, к сожалению или к счастью, отклика не почувствовал. Ничего не екнуло! Хотя сожаление, безусловно, было. Да и не могло не быть после трех лет знакомства. Но сожаление – не любовь!
   Он усмехнулся, вспомнив, со сколькими девушками, (и какими!) ему пришлось уже столкнуться и познакомиться за это время. Если бы он только захотел, любая из них с радостью разделила бы с ним его нынешнее существование…
   «Постой-постой, – поймал он самого себя на мысли, – ты произнес слово существование? А ведь раньше этим словом ты называл свою прежнюю жизнь!»
   Что же получается? Он достиг того, о чем мечтал, но и это практически незаметно для него перешло из категории «жизнь» в категорию «существование»? Вот это да! И это – всего лишь за четыре месяца?!
   – Да ты, братец, неблагодарная свинья! Именно свинья! – последние слова Митяй невольно произнес вслух!
   – Это ты мнэ? – удивленно обернулся таксист-кавказец с пышными усами и круглыми рачьими глазками под нависшими бровями.
   – Нет-нет, что вы! – поспешил успокоить его Митяй. – Случайно вырвалось, хотел про себя.
   – Про сэбя?! Вах, слющий, такой маладой, а уже так сэбя называишь! Нэ харашо! Свынья – плахой животный, грязный! Нэ харашо! – повторил он и покачал головой.
   «Наверное, азербайджанец, – решил Митяй. – Мусульмане не едят свинину. А я вот сейчас с удовольствием съел бы свиную отбивную!».
   – Простите, вы не могли бы меня отвезти к ресторану «Хендэ Хох» на Ставропольской?
   – Пачиму, нэт? Дэньги твои – бензин мой!
   В пивном ресторане, который назвал Митяй таксисту, посетителей было традиционно много. Именно здесь он впервые обмывал с Задорожным свое нынешнее жилье. Свободный столик тем не менее нашелся, и Митяй с удовольствием устроился на удобном стуле, вытянув гудящие ноги.
   – Что желаете? – Перед ним возник молодой парень-официант с узенькой полоской коротких усиков над верхней губой и черной, прилизанной набок челкой. Этим он невольно напомнил Митяю одиозную и печально известную фигуру лидера Германии середины прошлого века. Неужели это из-за названия?
   – Принесите, пожалуйста, свиную отбивную, красное вино и овощи.
   – Будет сделано! – четко отрапортовал официант, похожий на юного фюрера. И, лихо развернувшись на каблуках, удалился чуть ли не строевым шагом.
   «Ему бы больше пошло «Яволь!» – рассеянно подумал Митяй и огляделся вокруг. За несколькими соседними столиками, сдвинутыми в один ряд, веселилась какая-то шумная компания молодых людей, по виду – студентов. То и дело за их столом раздавались взрывы хохота и отдельные, довольно пьяненькие голоса ораторов, тщетно пытающихся время от времени толкнуть речь.
   Митяй невольно задержал внимание на этом веселье. И вдруг со всей отчетливостью понял, чего ему так не хватает в его разнообразной, интересной и сытой жизни. Ему не хватает вот такой студенческой компании! Ему не хватает общения! Ему снова, до боли в висках захотелось стать студентом, почувствовать запах пыльных аудиторий, волнение перед экзаменом, радость и облегчение после очередной, успешно сданной сессии. Ему вновь захотелось окунуться во все это. Митяй даже отвернулся, чтобы не видеть их счастливые раскрасневшиеся лица, не слышать их веселый треп про какого-то Кольку из третьей группы, попавшего под «раздачу ментовского шмона на недавнем дискаче, будучи трезвым, как стекло».
   – Молодой человек, у вас не найдется прикурить? – услышал он за спиной хрипловатый женский голос.
   Митяй обернулся. Перед ним стояла высокая, грудастая и довольно симпатичная ярко-рыжая девица с пышной прической и чуть размазанной тушью в уголках глаз. В руках она держала длинную тонкую сигарету. Она пьяно улыбалась.
   Митяй чиркнул зажигалкой.
   – Спасибо большое! А почему вы такой грустный? Ой, сорри! – Девица икнула и прыснула в кулак. – У нас весело! Айда к нам!
   – Нет, спасибо большое! Я, пожалуй, останусь здесь, да и заказ мой еще не принесли!
   – Уже принесли! – «Фюрер» в переднике возник из ниоткуда с полным подносом.
   – Вот видите! – загоготала рыжая. – Теперь вам не отвертеться! А потом мы с вами познакомимся поближе, – ухмыльнулась она и подмигнула Митяю, но, увидев его замешательство, поспешила успокоить: – Ну-ну, не пугайтесь так. Пошутила я. Имела в виду нашу компанию…
   – Наташка, отстань от человека! – Услышал Митяй звонкий девичий голос со стороны студенческого стола. – Не видишь, не хочет он!
   Митяй оглянулся на голос и увидел девушку, сидящую к нему в пол-оборота с бокалом сока. У него зашлось сердце. Такой красоты он еще не встречал!
   «Вот на ней я бы женился хоть сейчас!» – мгновенно пронеслось у него в мозгу!
   Он посмотрел на пьяную девицу:
   – Вы правы, Наташа, с вами мне точно скучно не будет! Если вы серьезно, я готов составить компанию вашей компании! – неуклюже скаламбурил он, привстал и выразительно посмотрел на официанта. – Можете мой заказ перенести на другой стол?
   – Будет исполнено! – опять по-военному выдал ресторанный служака.
   – Народ, смотрите, кого я вам привела! – провозгласила рыжая Наташка. – Я обещала молодому человеку, что мы с ним познакомимся поближе, а он, похоже, струхнул! – захохотала она. – А ты, Танюха, проиграла! – Она повернулась к красотке. – С тебя шампанское!
   – Постойте, а вы не Дмитрий Веселов, случайно? – спросил очкарик, сидящий напротив. – Я вас, вроде, по ящику недавно видел… Точно! Вы же продюсер группы Джей Фор?
   – Да, я – Дмитрий Веселов, но не продюсер, а всего лишь пресс-секретарь.
   – Братцы, – вскричал восторженный очкарик, – нам крупно повезло! Я фанатею от этой Джей Фор. Они играют клевые и чумовые вещи! Рекомендую!
   – Леша, ты всегда всем и все рекомендуешь, от всего на свете фа-натеешь, правда, на деле не так все клево и улетно! – засмеялась красавица, которую рыжая назвала Танюхой.
   – Вы, Таня, точно не пожалеете, если услышите «Джей Фор», – многозначительно проговорил Митяй, глядя ей в глаза. – И Леша в этом случае совершенно прав! Я вам за эту группу тоже ручаюсь. Более того, обещаю провести на ближайшее ее выступление всех желающих, сидящих за этим столом!
   – Ну, что я говорил?! – Леша поднялся с рюмкой водки. – Народ, требую внимания! У меня родился клевый тост и совершенно улетный!
   – И ты нам его рекомендуешь? – невинно поинтересовалась Таня, и за столом вновь грохнули.
   «А Танечка-то пользуется авторитетом!» – подумалось Митяю, и в его груди разлилась приятная теплота то ли от выпитого вина, то ли от удивительного ощущения единения с этими незнакомыми ребятами. Возможно, была этому и совсем другая причина, но разбираться ему не хотелось. Ему стало удивительно уютно и хорошо. Впервые за четыре месяца он вдруг на мгновение почувствовал себя абсолютно счастливым человеком.

Глава 22. Катя

   (Отрывок из набросков к книге Е. Мухиной «Записки замужней женщины»)

   …В дверь купе громко и требовательно постучали:
   – Граждане пассажиры, мы подъезжаем к Москве! Осталось полчаса!
   Катя вздрогнула и моментально проснулась. Она посмотрела в окошко, за которым простирался осенний подмосковный пейзаж. Совсем как у них на подъезде к городу. Ничего особенного. Такие же деревья, кусты, домики вдоль железной дороги. Но чем ближе их скорый поезд приближался к столице, тем ярче вырисовывалась эта разница. На то она и Москва!
   Почти всю ночь она проворочалась на своем жестком и узком ложе, пытаясь заснуть. В голову лезли самые разные мысли: о Пауке, о себе, о Юрке, о родителях. Она гнала их от себя, но они упорно наползали, заставляли следовать за собой, и она безвольно и покорно, – в который уже раз, прокручивала в своем уставшем мозгу картинки недавнего прошлого. И только под утро забылась коротким и чутким сном…
   Катя стала потихоньку собираться. Ее соседи по купе – немолодая пара с девочкой-подростком – тихо переговаривались внизу, шурша бумажными свертками с едой: уже завтракали. Она осторожно спустилась с верхней полки, поздоровалась с ними и, прихватив все необходимое, пошла умываться. Все эти манипуляции Катя проделала на автомате, не переставая думать о предстоящей встрече со своим избранником. Неужели уже совсем скоро она увидит его!
   И вот она уже на переполненном перроне Казанского вокзала. Именно здесь, на вокзале, в зале ожидания они с Пауком и договорились встретиться.
   Времени оставалось еще около двадцати минут, и Катя решила переждать возле справочной – ориентира, который указал Паук в их последней переписке. Отыскав местечко неподалеку, она еще раз повторила про себя его приметы: высокий, стройный, широкоплечий блондин с серыми глазами. Одет в голубую джинсовую куртку и серые брюки. На голове бейсболка с изображением белого медведя. Через плечо черная сумка с такой же эмблемой. Где-то она уже то ли видела подобную эмблему, то ли слышала о ней…
   Вокзал гудел, как улей. Было нестерпимо душно, хотелось пить. Вот дуреха, надо было сначала купить водички, а уж потом усаживаться.
   «Как школьница все равно! – пристыдила себя Катя и решительно поднялась с места. – Ничего, Паук – мужчина, может и подождать!»
   Она направилась к киоску с водой, находящемуся в другом конце зала. Очередь на водопой была ощутимой. Катя стояла и изнывала от духоты и невыносимого запаха пота вперемешку с чьими-то дешевыми духами, доносящегося откуда-то спереди из разношерстной очереди. Казалось, этот запах уже проник во все поры ее распаренной кожи, и теперь будет преследовать ее вечно!
   Она отвернулась от этой удушливой волны и вдруг увидела… его! Молодой высокий парень стоял к ней спиной, но одет он был, согласно описанию: голубая легкая куртка, серые джинсы и бейсболка. Только, вот, вместо черной сумки на плече у него висел рюкзачок цвета хаки. Мало ли, в последний момент передумал насчет сумки. Она стремительным шагом подошла к парню.
   – Паук?
   Парень обернулся и удивленно посмотрел на нее:
   – Что, простите?
   – Паук, я спрашиваю? – Катя оценивающе смотрела на этого симпатичного парня с серыми глазами. Очень даже неплохой экземпляр!
   – Где? – Он внимательно, но с долей брезгливости осмотрел свою одежду. – Я ничего не вижу! – Он подозрительно взглянул на незнакомку, пытающуюся, видимо, познакомиться с ним таким оригинальным способом. – Мы знакомы? – Он вопросительно оглядел Катю с ног до головы.
   – Паук, хорош прикалываться!
   – Девушка, я, конечно, польщен вашим вниманием, но, вероятно, вы меня с кем-то спутали. Впрочем, готов познакомиться с вами и без соблюдения формальностей! – Он улыбнулся.
   – Извините, так вы не юзер с ником «Паук»? – упала голосом Катя.
   – К сожалению, нет. Но, если вы захотите, могу стать кем угодно, даже тараканом! – Парень улыбался уже во весь рот.
   – Нет уж, тараканов мне и дома хватает! – пробормотала Катя, вспомнив мамину пятиметровую кухонку, и отошла от развеселившегося парня. А жаль, он ей очень понравился! И за словом в карман не лезет. Остроумный, опять же…
   – Катя??? – Вдруг услышала она за спиной знакомый до боли голос.
   У нее сжалось сердце. В двух шагах от нее стоял… Юрка, собственной персоной! Она онемела.
   «Как он здесь оказался? – пронеслось молнией в мозгу. – Неужели выследил? Да нет, что за бред – откуда ему знать, если даже симку я заменила? А-а, – дошло до нее, – ну, конечно же! Моя собственная мать продала дочь с потрохами бывшему мужу! Ну, мама, этого я тебе никогда не прощу!»
   – Юра, ты как здесь?
   – Я-то, положим, в командировке. Вот, приехал только что. А вот что ты здесь делаешь? Насколько я знаю, родственники твои вовсе не в Москве живут!
   – Юрка, хватит лапшу вешать! Признайся, это моя мать тебе сказала, что я сюда поехала? Так и знай, примирения не будет! Между нами все кончено! И вообще, я, может быть, сюда на свидание с любимым приехала!
   – Постой-постой, дорогая! – опешил от Катиного напора Юрка. – Я и не думал никуда за тобой ехать, больно надо! Говорю же тебе: в командировку приехал, на три дня!
   – На три дня… – эхом повторила Катя. Ей тотчас вспомнились слова Паука о его трехдневной командировке в Москву. Надо же, какое совпадение! Она подозрительно взглянула на мужа:
   – А какого черта ты делаешь в зале ожидания, если приехал в командировку?
   – Послушай, а тебе не кажется, что я вовсе не обязан перед тобой отчитываться? Или мы еще вместе? – Он хитро взглянул на нее. Затем с изумлением оглядел ее с ног до головы и почему-то побледнел:
   – Слушай, а откуда у тебя этот прикид? – Он наморщил лоб и зачем-то стал вслух описывать его: – Белые джинсы и синяя майка с желтым солнцем на груди…
   Катя непонимающе смотрела на мужа, и вдруг ее кинуло в жар. Она только сейчас заметила, во что одет Юрка: майка с эмблемой его нефтяной фирмы – белый медведь, стоящий на задних лапах – была заправлена в серые льняные брюки, а в руках он держал голубую джинсовую куртку, бейсболку и сумку с той же эмблемой.
   – Паук! – выдохнула она обреченно.
   – Цокотуха! – воскликнул он обрадовано.
   – А я все никак не могла взять в толк, что мне так не давало покоя перед встречей? Теперь поняла: твои приметы! И как я сразу не доперла! – сокрушалась Катя. – Но я не могла даже предположить, что Паук – это ты!
   – Да и я, признаться, тоже сильно удивлен! – Юрка довольно быстро оправился от шока. Он улыбался. – А знаешь, у меня предложение: раз уж мы встретились, пойдем, посидим где-нибудь и обсудим эту ситуацию! Мне, ведь, и самому в голову не могло придти, что девушка, с которой я переписывался целый месяц, это ты!
   Они сидели в каком-то кафе недалеко от вокзала, пили кофе. Говорил в основном Юрка. Катя смотрела на него, слушала его в пол-уха, и до нее не доходило, как такое могло произойти? Как она – умный человек, женщина, прожившая с ним три года, не раскрыла в Пауке своего ненавистного Юрку? Почему повелась на его «откровения», его мысли и слова? Разве она не изучила его за все это время? Почему ей показалось, что Паук – совсем другой человек, нежели ее муж, с которым невольно сравнивала все, что узнавала из переписки? Что же такое она открыла в человеке, про которого думала, что знает, как облупленного?
   – …ну, вот, я и подумал, – продолжал говорить Юрка, – что наконец встретил девушку, с которой я на одной волне! Понимаешь? Я даже удивлялся, насколько мы схожи, насколько мыслим одними категориями! Единственно, что меня смущало, это мысль о внешности Цокотухи. А вдруг, – думал я, она какая-нибудь уродина! Для мужчины это немаловажно! Вдруг при виде ее у меня внутри ничего не дрогнет, не шевельнется, и я ее не захочу, как женщину. Катюха, я так рад, что этой Цокотухой оказалась именно ты! В чем в чем, а в этом отношении ты меня всегда устраивала! Как выяснилось теперь, и в других отношениях – тоже! Что скажешь? – Юрка смотрел ласково и как-то по-особенному восторженно.
   Катя молчала. Слишком уж неожиданной была для нее эта ситуация. С одной стороны, ей было безумно приятно слышать от него такие признания. А с другой стороны, все это выглядело довольно глупо. Получается, от чего ушла, к тому и пришла?!
   Она ушла от мужа, который ее, как личность, ни в грош не ставил! А в итоге выясняется, что у них родство душ и единство взглядов на жизнь!
   Она сбежала от человека, видевшего в ней исключительно секс-рабыню, а приехала на свидание к чуткому и умному собеседнику!
   Разве так бывает???
   – Юра, спасибо, конечно, за столь высокую оценку моих качеств, но мы это уже проходили. Честно говоря, на одни и те же грабли наступать не хочется! Да и не готова я к таким резким зигзагам! – Она взглянула ему в глаза. – Послушай, неужели ты не понимаешь, я ведь приехала сюда к ДРУГОМУ человеку, как, впрочем, и ты тоже! Неужели тебя не коробит такое положение вещей? Мы без раздумий пошли на СБЛИЖЕНИЕ с другими людьми! Я была готова ИЗМЕНИТЬ тебе, будучи еще твоей женой! А знаешь, почему? Потому что разлюбила тебя! Ты сам убил за эти три года мою к тебе влюбленность, ошибочно мной принятую, видимо, за первую любовь. И, когда я это окончательно поняла, ушла от тебя!
   – Что значит – окончательно? – сухо спросил Юрка. – В какой такой знаменательный момент?
   – А когда решила, что не хочу ребенка! От тебя не хочу!
   – И сейчас? – Он обхватил чашку обеими руками так, что побелели костяшки пальцев.
   И тут Катя впервые почувствовала сомнение. Она поняла, что не все, ох, не все так однозначно в их с Юркой отношениях.
   – Юра, я не знаю, что сказать… Я не могу так сразу! Мне необходимо в себе разобраться. Но пока я точно знаю одно: нам надо пожить отдельно, и… разводиться я тоже не хочу…! Пока не хочу…

Глава 23. Полина

   После разговора с Андреем Васильевичем прошло около месяца. Полина, ожидая его нового звонка – согласно их договоренности – теперь даже и не знала, что ответить на простой вопрос: как дела?
   Как выяснилось, она уговорила только свой разум, что поступила правильно, отказав Ваде. Но сердце свое уговорить она так и не смогла! Ноет сердечко-то…!
   И только здесь, на даче эта неутихающая боль в сердце немного притупилась и заглушилась «воинствующей эстетикой природы». Это выражение, вычитанное ею у какого-то автора, запомнилось, и было здесь вполне уместно.
   Полина любила свою дачу, любила свой цветущий и благоухающий сад, свой небольшой домик. Ей было уютно на ухоженной, обитой полированной вагонкой кухне, отапливаемой русской печкой. Там Полина отдыхала душой. Ей особенно нравилось находиться здесь осенью, когда на улице было уже довольно холодно или шел нудный дождь, как сегодня.
   Обычно она усаживалась с вязаньем или любимым блокнотом, записывая туда рифмованные выплески своих чувств, навеянные стуком капель в стекло, шумом ветра и деревьев за окном, потрескиванием поленьев в печке. Правда, после повторного расставания с Вадимом ее стихи были пронизаны одной только грустью. Теперь сердце Полины со всей мощью подсказывало мозгу истинное положение вещей, диктовало строчки, полные безысходности.
   Ситуация была просто патовой, как сказал бы Вадя. Полина не видела выхода из тупика, в который сама себя загнала. Позвонить Вадиму и сказать, что она, старая дура, передумала? Нет, на это она не пойдет никогда! Это была бы уже тогда и не Полина вовсе…
   Сегодня она стихов не писала. Не было настроения. Она не хотела никого видеть и слышать. Даже отключила мобильник, чтобы никто не доставал ее своими разговорами. Особенно Зойка, ее ближайшая подруга, звонившая ей чуть ли не каждый день.
   Зойке хорошо! Она уже бабушка! Но, несмотря на муравейник в ее доме, – как сама она называла свою большую семью, на которую работала как вол, умудрялась часами болтать по телефону.
   Полина бесцельно бродила по комнатам, прислушиваясь, как стучит октябрьский дождь по крыше, и не знала, чем заняться. Она уже переделала все, что могла, но сидеть за вязаньем или перед телевизором тоже не хотелось.
   Она вернулась на кухню и подошла к окну, рассеянно любуясь открывшимся сквозь водяную пелену видом на свой сад: поникшими под дождем розами, мокрой, вымощенной камнем дорожкой к калитке, почерневшим от воды декоративным кустарником по обе стороны от дорожки и самой калиткой, увитой плющом и прикрытой козырьком…
   Ой, а что это там такое? Возле ручки калитки что-то белело. Она надела очки для дали и всмотрелась: точно! В щели, образованной неплотно закрывающейся створкой старой калитки и косяком, виднелся то ли конверт, то ли пакет белого цвета. Очень интересно: таким оригинальным способом почтовую корреспонденцию она еще не получала!
   Полина накинула дождевик, влезла в резиновые сапоги на босу ногу и вышла во двор. Дождь лил, как из ведра. Она подошла к калитке. Это действительно был конверт, завернутый в непромокаемый файл. Что бы это значило?
   Она аккуратно вытащила его из щели, сунула под дождевик и только сейчас с ужасом заметила, что калитка не заперта на засов! Сердце ее учащенно забилось: она отчетливо помнила, что вчера опускала засов, когда пришла вечером из магазина. Правда, она понимала, что откинуть эту проржавленную железку каким-нибудь прутиком снаружи ничего не стоило. Но за все время существования ее дачи у нее даже мыслей не возникало о более надежном запоре. Ведь на зиму она запирала и калитку, и дом на ключ!
   Она тревожно огляделась вокруг. Вроде ничего подозрительного. Все, как обычно: слева от дорожки беседка, окруженная аккуратно подстриженной спиреей, справа – сарай с инвентарем рядом с домом…
   Боже, что это? Полина вздрогнула: через ее любимую клумбу с пионами по направлению к навесу, примыкавшему к сараю, вели следы человеческих ног, ясно отпечатавшиеся на раскисшей от дождя земле! Здесь чужой!!! Какой ужас!
   Она, подобрала длинные полы дождевика и со всех ног кинулась в дом. Надо срочно звонить в милицию! У нее на участке, возможно, грабитель или убийца!
   Полина, торопясь, сорвала мокрый дождевик, и на пол упал пакет. Черт, она уж и забыла о нем! Она вытащила из мокрого файла большой плотный конверт и оглядела с недоумением со всех сторон. Он был девственно чист! Ни адресов, ни фамилий – ничего! Очень странно… Ее затрясло. Она держала этот конверт и не могла себя заставить его вскрыть. А вдруг там – нечто страшное? Какие-нибудь угрозы? Нет, пусть уж лучше милиция со всем этим разбирается! Она аккуратно, двумя пальцами, словно боясь оставить на этой неопровержимой улике свои отпечатки, положила злосчастный конверт на полку в прихожей. От греха подальше!
   На негнущихся ногах она доковыляла до дивана и без сил рухнула на него. Дрожащей рукой схватила с журнального столика мобильник и стала лихорадочно тыкать в кнопки, набирая номер поселкового отделения милиции.
   – Не надо никуда звонить! – Вдруг раздался за ее спиной хрипловатый мужской голос.
   Она вскрикнула, все поплыло перед ее глазами, пол закачался, и Полина, уткнувшись головой в диванный валик, потеряла сознание…
   – Поля, Полиночка, ты меня слышишь? Очнись, пожалуйста! – Донеслось до нее глухо, как из подземелья.
   Она вздохнула и открыла глаза, но тотчас закрыла их снова. Этого не может быть!
   – Вадя???
   – Тихо, тихо, тебе не нужно волноваться! – Голос Вадика был таким ласковым, таким заботливым и родным… Она огляделась. Все тот же ее любимый диван, ее дачная гостиная и… вдруг он, ее дорогой и по-прежнему любимый мужчина!
   – Ты как здесь? Почему? Как сюда попал? Ведь у тебя нет ни адреса, ни ключей! – И тут она вспомнила про незапертую калитку, конверт, следы на клумбе. – Постой, так это ты тайком проник на мой участок и до смерти перепугал меня?
   – Полина, я – дурак! Прости, не подумал, что ты так отреагируешь. Хотел сделать тебе сюрприз!
   – Сюрприз? Да я чуть, было, не умерла! Меня затрясло уже с того момента, когда увидела откинутую щеколду, затем эти следы на моей любимой грядке! Нет, ты не дурак, ты – непроходимый кретин и сволочь! – Голос Полины из слабого стал наливаться силой, вбирая в себя и злость за эту идиотскую его шутку, и тоску от навалившегося одиночества, и накопившуюся усталость от самоедства и самобичевания. Последнее слово она уже почти прокричала. С ней началась запоздалая истерика. Она рыдала в голос и, чем дольше она плакала, тем легче ей становилось.
   Вадим растерянно сидел на стуле, вплотную придвинутом к дивану, с абсолютно несчастным лицом и не знал, что предпринять. Наконец, он поднялся, потоптался на месте и побежал куда-то. Вернулся уже со стаканом воды.
   – Милая, – проговорил он, протягивая Полине воду. – Ну, прости меня! Я больше не буду! – попросил он совсем по-детски. Лицо его при этом выражало такое искреннее раскаяние, что Полина даже улыбнулась сквозь слезы. Она взяла стакан и судорожно отпила несколько глотков.
   – Ты где взял эту воду?
   – Там, на кухне, из кувшина…
   – Прекрасно, теперь ты еще напоил меня водой с аспирином, предназначенной для полива цветов! – Она уже пришла в себя. – Ладно, успокойся, если я не окочурилась от твоих шуток, аспирин мне точно вреда не принесет!
   Они сидели за столом на кухне и пили чай с конфетами, которые принес этот шутник. Полина еще продолжала немного сердиться на него. Ну, что он за человек?!
   Она вспомнила годы учебы в Литинституте и одну нашумевшую историю с участием студента Соковского, из-за которой его чуть, было, не отчислили из ВУЗа. Она усмехнулась: ну, кому бы еще могло придти в голову включить магнитофонную запись говорящего стихами дрессированного попугая в тот момент, когда свои стихи со сцены актового зала в присутствии какого-то начальства начала читать староста их курса Ленка Столярова? Ее ожидаемый триумф был сорван, а Вадик был вызван к ректору на серьезный разговор…
   – Да, – вспомнила она, – а письмо – тоже твоих рук дело?
   – Какое письмо? – удивился Вадим, но, увидев взгляд Полины, поправился: – Так это не письмо, просто конверт! Мне же надо было как-то тебя из дому выманить! Телефон у тебя отключен, что мне еще оставалось делать? Калитку-то я отпер, а как в дом попасть? Вот я и подумал: рано или поздно увидишь конверт, – он у меня в кейсе завалялся, выйдешь и…
   – А зачем грядку потоптал? Тоже из высших соображений?
   – Да это я нечаянно, впопыхах! Ну, что мне, снова извиняться перед тобой?!
   – Вадик, ну почему нельзя было просто по телефону позвонить…? Хотя… Ну, да, я же его отключила… Все равно, можно было позвонить в звонок на калитке.
   – Поля, ты будешь смеяться, но я звонил! Хочешь, сама сходи, проверь: там уже давным-давно вся проводка сгнила! К тебе что, никто не заходит? Из соседей, к примеру, или почтальон?
   – Прессу я здесь не получаю. У меня лет шесть уже, как почтового ящика нет, а соседи ко мне в гости не стремятся, как и я к ним… Ну, хорошо, зашел ты в калитку, но в дом-то почему не постучал?
   – Ага, постучишь тебе! Чтобы получить окончательный от ворот поворот? Помнишь, что ты мне сказала перед расставанием? То-то же! А так, я подумал: удивишься, посмеешься и отмякнешь!
   – Да уж, так отмякла, что чуть концы не отдала! – Она усмехнулась, вспоминая, что же такого она ему тогда наговорила. Вроде, ничего особенного! Сказала только, что никогда не выйдет за него. Но разве женщину можно понимать так буквально?
   Эх, Вадя, Вадя, разве ты не знаешь, что категоричное «нет» из уст женщины означает сомнение? А неопределенная фраза «может быть» – безоговорочное согласие?
   – Знаешь, Вадик, несмотря ни на что, я безумно рада, что ты приехал! За эти пару месяцев я поняла, что нам друг без друга никак нельзя! Скучно как минимум! А с тобой точно не соскучишься! – Полина ласково улыбнулась ему.
   Вадим смотрел на Полину и только головой кивал в знак согласия. Впервые за все время его пребывания в этом доме у него было другое выражение лица – полной умиротворенности и покоя.

Глава 24. Борис

   Борька все еще находился под впечатлением от появления брата. Даже этот воробышек-капитан, к которому его привел дежурный, теперь не пробивал его на смех. Следователь, недоверчиво косясь на Борьку, словно ожидая от него нового подвоха, заполнял протокол допроса. Он отрывисто, нарочито строгим голосом задавал свои вопросы, а Борька, добродушно улыбаясь, отвечал на них почти автоматически.
   – Так почему же, Сальников, вы выломали витрину?
   – Я ее не в-выламывал, – спокойным голосом говорил Борька, – меня туда в-выбросили!
   – Кто? Свидетели есть?
   – Конечно! Те, кто выбросил!
   – А еще есть? – Капитан старался держать себя в руках, но давалось ему это с большим трудом.
   – Еще к-кореш мой, таксист. Он со мной был.
   – Фамилия?
   – Сальников! – удивился Борька.
   «Ну и тупой же этот мент! Только что, ведь, спрашивал!» – решил он про себя.
   – Подельника вашего фамилия и адрес! – терпеливо повторил воробышек.
   – Да кто ж его знает! М-мы же в такси познакомились! Зовут Андрюха, фамилию не знаю! Где живет – тоже!
   – Ты же, так…твою…перетак, сказал, что он кореш твой! – Потерял терпение капитан.
   – Я ошибся, г-гражданин следователь! – Вдруг ожесточился Борька. – С-сука он, а не кореш! Сдал меня в ментуру, гад! А сам ноги сделал!
   – Ты это… аккуратней тут с выражениями. Значит, свидетелей у тебя нет? – Он пожевал кончик ручки и заглянул в протокол. – А к нам в город зачем приезжал, да еще на такси? Ты же нигде не работаешь! – Он хмуро смотрел на Борьку. – За какой такой надобностью?
   Борька видел, что воробышку скучно, к тому же один только его вид вызывал в следователе глухое раздражение. Но с этим Борька ничего поделать не мог.
   – Так это… Попросили!
   – Кто попросил? – продолжал нудить следак.
   – Ну, тетка одна, из такси.
   – Какая тетка? Что ты мне здесь горбатого лепишь? Опять в обезьянник захотел? – повысил голос капитан. Он привстал, опершись руками об стол, отчего его узенькие плечики приподнялись, и он стал опять напоминать нахохлившегося воробья. Затем тяжело опустился на стул и, вытерев пот со лба, снова взялся за ручку.
   Борька старался смотреть в пол, чтобы снова ненароком не оскандалиться.
   – Т-тетка… поэтесса, вроде. А ее Андрюха-таксист попросил, потому что со стариком встречаться не хотел.
   Капитан молча, в упор разглядывал Борьку, как будто хотел прочитать на его бесхитростной рябой физиономии: на самом ли деле задержанный заика такой идиот или искусно им прикидывается? Видно, не придя к однозначному ответу, выдохнул:
   – С каким еще стариком? Имя, фамилия, адрес! – спросил он срывающимся от бешенства голосом.
   – Так разве ж у него есть фамилия? – искренне удивился Борька глупости мента. – Он же призрак!
   – Кто призрак? – опешил тот от такой наглости.
   – С-старик этот! Он желания выполняет! Только большего сказать я вам не могу, гражданин следователь! – Борька понизил голос. – Это не моя тайна!
   – Все! – завизжал воробей. – С меня довольно! Не хватало мне тут еще призраков с поэтессами! Кретин! – Он быстро начеркал что-то на бумажке и бросил ее перед Борькой. – Вы свободны! Это разрешение на выход. – Затем он еще раз приподнялся с места и, глядя Борьке прямо в глаза, прошипел: – Если еще раз мне попадешься, сгною на киче! Обещаю!
   Борька недоуменно пожал плечами, дескать, я рассказал все, как было, и бочком выполз из кабинета. И уже в коридоре он услышал, как капитан громко сказал, видимо, по телефону:
   – Капитан Панасенко говорит! – затем вполголоса: – Носит же земля таких идиотов… – И вдруг заорал в трубку: – Это я не тебе! Давай сюда второго!
   Встретившись уже на выходе с Ленчиком, который понуро шел к следователю в сопровождении дежурного, Борька подмигнул ему ободряюще и проговорил:
   – Подожду тебя на улице, брат!
   Наконец-то он свободен! И, хотя ему еще предстояла утомительная, но приятная процедура получения своих вещей и документов, он уже чувствовал запах долгожданного освобождения. Уже на улице Борька расслабился окончательно, примостившись на скамейке недалеко от входа в отделение. Он подставил лицо солнцу и задышал всей грудью, изгоняя из легких остатки застоявшегося ментовского воздуха.
   Удручал только один-единственный факт: отсутствие телефона, который находился – по словам Варьки – у таксера. Ничего, скоро выпустят Ленчика, и они с ним решат все вопросы, а заодно и встречу хорошенько отметят. Тем более, брат не успел рассказать ему что-то важное. Борька обязательно его дождется!
   Три с лишним часа пролетели для него незаметно. Сильно хотелось есть и пить, но Борька стойко высиживал на месте, боясь ненароком пропустить выход Ленчика из ментовки. В том, что его выпустят, Борька не сомневался. Если уж выпустили самого Борьку с этой громадной витриной, то из-за какого-то несчастного окошка брата точно держать не будут. И потом, Леня – интеллигент! Это сразу всем видно!
   Борькины приятные мысли нарушило подъехавшее знакомое такси.
   «Легок на помине! – злорадно подумал Борька. – Сейчас этот гад мне за все ответит!»
   Но Андрюха, как выяснилось, оказался не такой уж сволочью. Более того, он сыграл не последнюю роль в его освобождении, возместив торгашам из кафе за разбитое стекло.
   Не успел Андрюха уехать, как появился Ленчик. Братья обнялись, словно не виделись много лет. Эту же мысль высказал и Ленчик:
   – Знаешь, Боря, у меня такое чувство, будто я провел в милиции не один день, а целую жизнь. Потому что встретил там тебя!
   Вместе со своим телефоном Борька получил также и возможность поделиться с женой радостью, но Варька почему-то этой новости не оценила. Она по своему обыкновению напустилась на него, обзывая по-всякому.
   Варька, Варька, что она понимает в этом?! Это в ее семействе была куча братьев, а Борька всегда был один…
   – Леня, у меня есть штукарь, и я намерен напиться на эти деньги второй раз! Нам надо обязательно отпраздновать оба события! Пошли в какую-нибудь забегаловку. Угощаю!
   – Нет, Борис. У меня другое предложение: мы сейчас едем ко мне. Я тебя познакомлю со своей семьей. Пусть тоже порадуются. Моя Вера очень хорошо готовит. Мы покушаем, отдохнем и вообще… Мне еще много тебе надо рассказать!
   – Заметано! – Борька, конечно, согласился.
   Дом № 10 по улице Саломеева был достаточно старым, но еще довольно крепким, и своим видом сильно отличался от окружающих его более поздних построек. Он был двухэтажным и двухподъездным, с отдельным входом в большой подвал, в котором, кроме коммуникаций, располагались и небольшие кладовые, закрепленные за каждой квартирой.
   – Кладовки – это очень удобно, понимаешь! – с жаром объяснял Ленчик, описывая обустройство своего дома.
   Они втроем сидели за столом в небольшой кухне и беседовали. Вера, жена Ленчика, беспрестанно вытирала глаза и сморкалась в большой платок, не забывая подкладывать куски в тарелку мужа.
   «Как же она напоминает мою Варьку! – думал Борька, глядя на новую родственницу. – Тот же цвет глаз и волос, такое же узкое, как у лисицы, лицо, маленький остренький носик. Бывают же такие совпадения!»
   А Ленчик, тем временем, продолжал:
   – Ни в одном современном доме ты такого не найдешь! Хочешь, храни там картошку, хочешь – велосипеды. А хочешь, сделай маленькую мастерскую, как, например, дядя Коля-почтальон. Кстати, я не закончил ту историю, что начал тебе рассказывать в этой… клетке.
   – Какой ужас, Леня! – тотчас откликнулась Вера и снова приложила платок к носу. – Я не могу поверить: мой тихий Леня сидел в клетке, как какой-нибудь… зверь! Ну, что на тебя нашло? Ты знаешь, что мне сказал дядя Коля? Что ты ни в чем не виноват! Он даже не хотел брать с меня деньги за разбитое стекло, да я настояла. И перед соседями стыдно… А кто виноват, Леня? Что там у вас произошло?
   – Верочка, давай об этом после, – поморщился Ленчик. – Видишь, я брата встретил! – Он достал из буфета маленький, почти полный графинчик с водкой. – Сейчас мы только немного отметим это грандиозное событие в нашей с ним жизни и больше ни-ни! – Он разлил по крошечным рюмкам спиртное. – Веришь, Боря, этот графин я в последний раз доставал на Новый год! Знаешь, дорогой мой, для меня и сейчас наступил мой новый год! Новый – в смысле обновления моего бренного существования в этом бездушном мире, где так мало теплоты душевной, где двуногие твари, по привычке называющие себя людьми, не любят себе подобных, где надо ценить свое окружение, потому что именно оно сможет защитить, уберечь и поддержать нас в трудные моменты. И ты, брат, теперь в этом окружении!
   – Ну, ты и загнул, Ленчик! – восхищенно произнес Борька. – Я почти ничего не понял, но сказал ты красиво! За округу, то есть, окружение! – Борька поднял рюмашку, одним махом опрокинул содержимое в горло, почти не ощутив вкуса, и накинулся на еду.
   Вера, глядя на Борьку, только покачала головой и тревожно взглянула на мужа.
   – Ленечка, не забывай: у тебя язва!
   Ленчик грустно кивнул и тоже выпил, вытянув при этом губы трубочкой.
   – Чуть-чуть выпить водки с братом не помешает. Ты иди, Верочка. Нам с Борей потолковать надо.
   Когда Вера, вздыхая и сморкаясь, ушла, Ленчик вздохнул:
   – Переживает за меня – любит меня и жалеет. А живем мы, Боря, сам видишь – совсем не богато. Моей бухгалтерской зарплаты еле хватает, чтобы расплачиваться с государством нашим за эту никчемную жизнь! А Вовке моему нужен компьютер! А Веру хочется на юг свозить! У нее хронический бронхит. А мне нужна диета! И всем нам – здоровое питание, приличный отдых и достойная жизнь! К чему это я? Да, так вот… – Он встал с места и плотно закрыл дверь в кухню. – Дядя Коля мне рассказал перед тем, как уснуть, что мой отец – царство ему небесное – как-то по пьяному делу проговорился, что в нашей кладовке в подвале он припрятал нечто важное! – он перешел на шепот. – Боря, я и подумал: может, это клад?! Помнишь то письмо? Понимаешь, я бы и сам занялся поисками, но… Какой из меня кладоискатель? Я и лопату-то толком в руках не держал никогда! Да и боязно как-то. А вдруг это ворованное добро? И меня тут же вычислят! И тогда тюрьма, Боря! Там я не выдержу! Ты же меня видел в той клетке! Я не знаю, что делать! Я просто в отчаянии! С другой стороны, деньги никогда и никому не мешали! Что скажешь?
   – П-пошли в кладовку!
   – Как? Так сразу?
   – А чего тянуть к-кота за яй… хвост!
   В подвале, куда спустились братья, стояла невыносимая духота. Пахло гнилью, кошатиной и почему-то кислой капустой. Единственная тусклая лампочка освещала пыльный узкий и длинный коридор, вымощенный плохо подогнанными друг к другу бетонными плитами. По обе стороны от коридора находились разномастные двери кладовок с написанными белой краской номерами квартир.
   – Вот наша кладовка – № 6. Я ее называю: «палата номер шесть», помнишь, как у Антон Палыча.
   – У кого? – изумился Борька. – У какого Палыча?
   – У Чехова… Не важно! – Ленчик махнул рукой и стал возиться с замком. Кое-как справившись с ним, он с трудом приоткрыл скрипучую дверь и нащупал на стене выключатель. Вспыхнул свет и осветил узкую, как пенал, комнатку, размером примерно полтора на три метра. С одной стороны вдоль стены проходили толстые трубы отопления с обрывками рубероида, замотанного проволокой, а с другой – сваренный проржавленный насквозь стеллаж о двух полках, на котором стояли такие же ржавые кастрюли, какие-то грязные фанерные ящики с торчащей во все стороны упаковочной металлической лентой и рулоны давно сгнивших обоев.
   – Леня, ты бы хоть п-порядок какой-никакой навел! – Борька удивился, насколько далек его брат от хозяйства. – Когда ты здесь был в последний раз-то?
   – После смерти отца – ни разу! Значит, лет десять уже…
   – Оно и видно! Ладно, давай посмотрим, что в этих ящиках.
   Они попеременно перебрали все ящики. Но ничего, кроме каких-то папок с документами, не обнаружили. Пока Борька перетряхивал все полки, попутно поражаясь бесхозяйственности его новых родственников, Ленчик с интересом разглядывал под лампочкой общую тетрадку в ярко-красной обложке, отличающуюся этим от остальных таких же тетрадей и папок, преимущественно темных тонов.
   – Ну, и чего ты там нашел, б-братуха?
   – Да, да, – рассеянно бубнил Ленчик, продолжая перелистывать страницы. – Очень интересно!
   Борька вздохнул и принялся осматривать пространство под нижней полкой. Пошарив там рукой, он наткнулся на лопату с коротким, около метра, черенком, по виду саперную, но с более широким лезвием. По черенку были нанесены какие-то стертые полосы.
   – Н-ничего себе, подарочек! – в раздумье проговорил он. – Ты знаешь, брат, похоже, он здесь действительно что-то закопал. Иначе, зачем держать лопату? Или у вас был огород?
   – Что ты, какой огород! – отозвался Ленчик задумчиво. – Боря, я тут кое-что обнаружил. В этой тетради – отцовские записи. Что-то вроде дневника, который он вел в юности. Правда, многие листы в конце почему-то вырваны. Но то, что осталось, проливает свет на взаимоотношения моего отца со своей сестрой Ольгой – твоей матерью, Боря! И ты знаешь, то, что я уже успел прочитать, повергло меня в ужас. Оказывается, мой отец был… фарцовщиком! Начинал он со шмоток, а потом постепенно стал торговать более ценными вещами… Так вот откуда у него появилась эта работа! – протянул Ленчик, глядя сквозь Борьку. – У него были даже приводы в милицию, а Ольга – надо же! – была комсоргом школы! – Ты знал это, Боря?
   – Нет! – Борька почесал в затылке. – Мать никогда не рассказывала о своей жизни в городе. Ведь сразу же после школы она перебралась в поселок. Мне она говорила только, что не любит город… Л-ленчик, я понял! Она боялась, что брата посадят, поэтому и сбежала! Чтобы самой не запачкаться! Вот почему твой отец решил, что сестрица его предала! Я бы так никогда не поступил со своим братом…
   – Да, наверное, ты прав! – Ленчик продолжал перелистывать тетрадь. – Ой, смотри: тебе это ничего не напоминает? – Он показал Борьке какой-то чертеж или схему, сделанную карандашом явно наспех. Нечто длинное и узкое, с пометками – крестиками и цифрами.
   – Т-так это же… – начал, было, Борька удивленно.
   – Вот именно! Это – наша кладовая! Видишь, это – стеллаж, а в этом углу, что напротив стеллажа, два крестика и цифры: 0,5 и 1,5. Что бы это значило?
   – Там, где кресты, надо копать! И черт с ними, с этими цифрами!
   – Боря, очнись, где копать? Пол бетонный! Мой отец был очень осторожным человеком… Эти цифры – явная подсказка! И, возможно, для меня!
   Борька прошелся по полу и стал его простукивать лопатой на предмет скрытых полостей. Но звук был везде одинаковым.
   – Не пойму ничего! П-пол – сплошной монолит. Но кресты-то – на полу!
   – А кто тебе сказал, что на полу? Это же схема, а не объемное изображение! Чертеж в плане, где потолок и пол, накладываясь друг на друга, изображаются одинаково!
   – Т-ты хочешь сказать, что он спрятал клад на потолке? – Борька изумленно посмотрел на брата.
   – Не знаю! Это – только предположение. А ты что предлагаешь?
   – По мне – если не на полу, значит в стенах! Так удобней! Вот, только, где?
   – Похоже, ты прав. Значит, надо обратиться к цифрам. Предположим, что они обозначают координаты в метрах. Значит, если ищем в стенах, то именно на противоположной стене, где трубы. А они расположены на высоте примерно полметра и занимают почти всю площадь стены до самого пола…
   – 3-значит, – подхватил Борька мысль Ленчика, – цифра 0,5 не может быть высотой. А вот 1,5 – скорее всего высота! Тогда 0,5 – это расстояние от угла… Ну-ка, дай мне схему! – Он еще раз взглянул на крестики у линии стены. – Так, так… Один находится почти у входа, а второй – посредине…
   – Я понял! – воскликнул Ленчик. – Отсчет надо вести от входа!
   – Т-точно! Молодец Ленька! Теперь нам нужна рулетка. Эх, зря твой батя не оставил нам еще и рулетку. Постой-ка! – Борьку осенило. Он поднял лопату и внимательно осмотрел ее. – А вот и рулетка, вернее, метр! Смотри, Ленчик: полосы на черенке уж больно ровно начертаны, и на одинаковом расстоянии друг от друга! Ну, чем не мерительный инструмент? Ай да дядя Миша!
   Простукав найденную с помощью лопаты-метра точку по имеющимся координатам, братья убедились, что они не ошиблись: там явно была пустота. Расковырять ее заточенным лезвием тоже труда не составило. И уже через несколько томительных минут они держали в руке красочную жестяную коробку со слоном из-под импортного чая, перемотанную черной изоляционной лентой.
   – Ну, вот, брат, а ты боялся! Это – клад твоего отца, а значит – и твой! Открывай!
   Ленчик дрожащими руками стал срывать изоляцию, но она буквально спеклась, и у него ничего не получалось.
   – А ну, дай мне! – Борька ловко перерезал изоленту острием все того же универсального инструмента и, поддев им же крышку, откинул ее в сторону.
   – Доллары! – восторженно закричал Ленчик.
   Борька смотрел на баксы, аккуратными стопками лежащие в коробке, и мысленно благодарил Бога и старичка-призрака, в которых не верил. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно, но вместо этого у него изо рта вырвался лишь один нечленораздельный хрип. Неведомая сила бросила его на холодный бетонный пол и стала ломать и терзать его тщедушное тело, выворачивая наизнанку суставы. Он закрыл глаза и полетел…

Глава 25. Андрей

   – Друзья мои, если бы вы знали, насколько я вам признателен, что вы все откликнулись на мою просьбу, не пожалели своего времени и согласились прийти в это скромное кафе в канун Нового года, да еще не одни, а со своими половинками! – Андрей был сильно взволнован и сделал паузу.
   Он стоял сейчас перед людьми, сидящими за этим столом, которые полгода назад были ему совершенно чужими, а теперь ставшие почти родными, и никак не мог собраться с мыслями. Даже его Галочка, которую он привел с собой, не могла его успокоить, когда незаметно сжимала его пальцы, стараясь подбодрить.
   Андрей вздохнул, еще раз посмотрел на своих друзей, таких разных, но тесно связанных одним знанием, объединенных одним событием, изменившим кардинально их судьбы. Наконец он заговорил:
   – Дорогой Боря, в первую очередь разреши от всех нас поздравить тебя с успешным излечением, выходом из больницы после столь долгого там пребывания. Надеюсь, тебя вовсе не смущает, что я выбрал именно это кафе, с которого начались твои злоключения, вылившиеся, в конечном итоге, для тебя в счастливое стечение обстоятельств. Ведь ты обрел родного человека, который помог тебе выкарабкаться из лап твоей застарелой и дремавшей до времени болезни. Во-вторых, Борис, сердечно поздравляю тебя с покупкой квартиры в доме брата и устройством на работу. Леонид мне рассказывал, что в его стройтресте для тебя нашлась неплохая должность. Может, ты нам сам поведаешь об этом?
   За большим столом, образованным из трех столиков, сдвинутых вместе, зааплодировали сразу десять пар рук.
   – Давай, Боря, расскажи всем, как ты поймал свою удачу за хвост! – подбодрил его Дима, а сидевшая с ним рядом светленькая его спутница смущенно дернула его за рукав. – А что такого я сказал? – удивился он. – Ведь клад найти далеко не каждому удается!
   Борис поднялся было, держа бокал с соком, но его жена Варвара удержала его на месте:
   – Сиди уж! Слабый ты еще!
   – P-рассказывать особенно нечего. Я только и помню, что мы с Ленчиком эти баксы нашли в его подвале. Потом только, когда меня выписали, Леня мне сам все и рассказал: как заплатил за мое лечение изрядные бабки из той суммы, как остаток пополам поделил. Но все равно, братцы, я таких деньжищ в жизни не видал! Ну, он мне и предложил купить двушку в соседнем подъезде. Там как раз продавалась. Подумали мы с Варькой: а чего? В поселке нашем, прости Господи, работы все равно нет, а тут все ж таки город, да и Леня обещал к себе пристроить! Он ведь работает бухгалтером, мой брат! Ну и вот, уже месяц, как на стройке работаю, кладовщиком. А что, мне нравится! Солидно; опять же, все с уважением: Борис Михалыч, да Борис Михалыч! Зарплату вот первую вчерась получил… Хотел проставиться, да Варька не дала! Нельзя тебе, мол! Дура ты, Варька! Это ж традиция! Понимать надо! – Борис вздохнул. – Одно п-плохо: огорода нет под боком! Не привыкли мы с Варькой к городской жизни. А так – все ничего! Денег, правда, почти не осталось. Говорил же, не надо покупать такой большой телевизор, а она: купим, купим! Ничего, мы в поселок теперь летом приезжать будем. У нас теперь как у людей – дача своя имеется! А что? Не хуже других! Пацану, опять же, барахлишко справили, дочке – новый велосипед, ну и так, по мелочи… Эх, братцы! Понял я одну штуку для себя важную. Бабло – это, конечно здорово! И квартира эта, и плазма опять же! Но дядькины тугрики шальные эти кончатся рано или поздно, ящик этот плоский может гикнуться в одночасье, фатерка – погореть ненароком, – не дай Боже, конечно! А что останется? Брательник мой, Ленчик, останется! А вместе мы не пропадем! Вот это и есть – главное!
   За столом воцарилась тишина. Все молчали, сосредоточенно глядя перед собой. Каждый задумался о своем главном и сокровенном. Наконец, Андрей поднялся и снова заговорил, обращаясь к Борису:
   – Здорово ты сказал, Боря. Лучше и не скажешь! Для каждого из нас его первоначальная мечта, которую он вынашивал всю жизнь, благодаря известным событиям, сбылась. И только мы сами вправе определиться, расставить приоритеты, понять: о том ли мы мечтали, то ли нам было нужно по жизни на самом деле? Дима, расскажи нам, а ты сам поймал свою удачу за хвост? Помог ли тебе наш старичок, мир его праху?
   – А можно, я тоже сидя? – спросил он и обвел собравшихся взглядом. – Я считаю, – начал Дима, положив руки перед собой, как на экзаменах, – что то, о чем я мечтал, вполне свершилось! Я занимаюсь любимым и интересным делом. Но в процессе работы я понял и другое… То были мои детские мечты! Известность и слава, о которых я мечтал, явились для меня не целью, а лишь средством для понимания своих более серьезных задач. Я понял также, что не могу жить и без прежних занятий. Ведь я был студентом и с удовольствием учился, пусть и не той специальности! И без этой учебы моя сытая и насыщенная жизнь очень скоро снова превратилась в сплошное существование. Приобретая что-то, мы, к сожалению, вынуждены мириться и с потерями. И такой потерей для меня была прежняя привязанность к девушке, которую я, как мне казалось, любил. И только когда я встретил свою Таню, я понял, чего мне так не хватало в моей новой жизни. Мне не хватало настоящей любви, ну, и учебы любимому делу, конечно. Мы познакомились с ней в Краснодаре, где я снимал квартиру, а она училась в Кубанском госуниверситете на журфаке. Я встретил ее в одном знакомом мне кафе, которое находилась на одной улице с этим самым ее ВУЗом, куда я впоследствии и перевелся на тот же факультет по специальности Пиар-менеджмент. Я ведь работаю руководителем Пиар– и пресс-службы нашей продюсерской компании, совмещая учебу с работой. И теперь я вполне счастлив! Кстати, можете нас с Татьяной поздравить: мы подали заявление в ЗАГС. Через два месяца свадьба. Милости прошу всех присутствующих к нам в Краснодар. Потом каждому вышлем и официальное приглашение! А теперь мне и нам всем, я думаю, хотелось бы узнать, как все сложилось у нашей Кати. Уж больно сердитой я ее запомнил во время нашего знакомства в такси.
   – Ну, что ж, если никто не возражает, – тотчас откликнулась на этот посыл Катя, – и я с удовольствием поделюсь с вами своими секретами. Хотя, признаюсь, откровенничать могу только в своей книге. Вы удивлены, друзья? Да-да, я пишу книгу! И называться она будет «Записки замужней женщины» или, возможно, «Жизнь Цокотухи». Еще не решила. Как оказалось, для меня это занятие с некоторых пор стало чуть ли не главным в жизни. После, разумеется, нашего с мужем воссоединения! Иногда надо расстаться, чтобы понять простую вещь: друг без друга нам нельзя! С моим Юрой именно так и произошло. Ты помнишь, милый? – обратилась она к высокому светловолосому парню, сидевшему рядом. – Я ведь была уверена, что все кончено. Три года замужества превратились для меня в мучения и кошмар. Мы не понимали друг друга, были закрыты от всех на свете. Каждый из нас жил в своем придуманном мирке, в который не допускался никто. Уж не знаю, право, благодаря ли нашему общему благодетелю-старичку или просто стечению обстоятельств, но, только отдалившись, мы нашли друг друга, как ни странно это не звучало бы! Мы оба стали искать свои половинки на бескрайних просторах Интернета, выбирая, отшелушивая, отсеивая мусор, выискивая из множества людей свое сокровенное. Так мы и встретились, не представляя, к кому едем на первое свидание. Мы оба, инкогнито, скрываясь под никами Паук и Цокотуха, вновь обрели друг друга, чтобы больше уже не расставаться. В нашем случае сказка о Мухе-Цокотухе кончилась, к общему удовольствию, счастливо. Так что, моя мечта встретить свою любовь, как видите, сбылась. Но у меня, как и у предыдущих ораторов, тоже есть свое дополнение: это – мое писательство, появившееся у меня благодаря следованию к основной цели. И еще. За этим столом становится принятым вытаскивать из рукавов главные козыри. Так вот, хочу также поделиться радостью: у нас с Юрой в следующем году будет пополнение в семье! Большего не скажу, чтоб не сглазить. Кому надо, тот и так поймет!
   Поняли все и заулыбались. Андрей хотел, было, вновь взять бразды правления столом в свои руки, но его опять опередили.
   – Други мои, братья по оружию, ведь в борьбе за собственное счастье иметь в своем арсенале такое мощное оружие, как поддержка призрака – дорогого стоит! Я тоже хочу кое-что сказать! – раздался взволнованный голос Полины. – Как говорится в нашем народе: раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Вот и я собираюсь внести свою лепту в этот праздник жизни. Надеюсь, моя ложка меда не испортит вкуса в общей бочке. Рядом со мной, как вы все видите, сидит один солидный мужчина. Это – мой третий и, надеюсь, последний муж. Пока еще – только потенциальный! Но у него еще все впереди. Какие наши годы! А если серьезно, у меня тоже была мечта: я всю свою сознательную жизнь хотела видеть рядом с собой только этого человека. И он, пусть и через четверть века, но со мной! В моем случае мистикой и не пахнет. Счастливых случайностей, как у наших друзей, у меня не было. Я просто сильно желала. Хотя, нет, случайности все же были. Но это были трагические случайности, приведшие нас с моим Вадиком к столь долгой разлуке. И произошли они давно – в другом веке и другой жизни. Но они нас закалили! Мы оба прошли через наши браки с другими людьми, как сквозь огонь и воду. Медные трубы испытания известностью тоже не обошли нас стороной. Но и они не стали помехой! Не хочу думать, что добрый старичок-волшебник повлиял на печальные события в семье Вадима, благодаря которым он смог приехать ко мне… Как бы там ни было, теперь мы вместе. И я благодарю Бога, что он, мой Вадя, оказался умнее меня, наплевал на мои бабские комплексы и сомнения и взял меня буквально штурмом. Правда, при этом чуть, было, не угробив меня, но из песни слов не выкинешь, а из стихов рифму не уберешь! Кстати, о стихах. Мне тут пришел в голову один незатейливый экспромт, который, если позволите, хочу сейчас прочитать. Правда, он от лица мужчины, но мне показалось, что так будет интересней:

     Мечты зеленый огонек
     Зажегся мне в пути.
     Но где и как его найти
     Мне все же невдомек!
     Помчусь к нему, не чуя ног,
     Чтоб ветер выл в ушах.
     Увы – туда добраться смог
     Я только не спеша…

   Не хотелось бы нарушать традицию, поэтому тоже спешу сообщить: и мы с Вадиком не лыком шиты, и у нас есть седина в бороде, которой можно тряхнуть! Короче, друзья, мы вас тоже всех ждем на торжественный ужин, посвященный нашему бракосочетанию, который намечается в феврале у нас на даче в поселке. А пожениться мы решили там, где первый раз встретились с ним – в Москве!
   Когда аплодисменты и поздравления смолкли, встал Андрей.
   – Ну, вот настал и мой черед отчитаться перед вами. Оговорюсь сразу: у меня, как и у всех нормальных людей, в жизни тоже была и остается по сей день мечта: заниматься любимым делом, посвятить свою жизнь науке, которой до сих пор нет среди официальных и фундаментальных. Это мое увлечение и привело, как вы знаете, в конечном итоге к выполнению ваших желаний. Я имею в виду встречу со старичком-призраком, который именно по этой причине выбрал меня из всех кандидатов-таксистов. Раскрою тайну: поначалу я отказался от его предложения помочь мне в выборе правильных решений в своей жизни. Потому, что ценой такой помощи был бы отказ от моей собственной мечты. Таково было его условие. Но потом я все же согласился поучаствовать в этом эксперименте, проследив за вашими судьбами. Старичок надеялся, что, когда я на вашем примере смогу убедиться в его правоте, то соглашусь на его предложение. А взамен должен буду предать его прах земле, как положено по церковному обычаю, дабы навеки успокоить его мятущийся и мающийся дух. И вот, неделю назад, он снова возник в моем такси, когда я проезжал мимо леса. Собственно, этим и вызвана наша сегодняшняя встреча здесь в кафе с неоднозначным названием «В добрый путь». Ведь для каждого из нас один и тот же путь может быть как добрым, так и не очень. Так вот, я сказал старичку, что согласен на его условие несмотря на то, что должен буду расплатиться за это своими изысканиями. Правда, я хотел сначала пойти на хитрость и предложил ему просто, без подарков с его стороны, перезахоронить его останки, оставив за собой право продолжить свои поиски истины и высшего знания. Но призрак не обманешь! Он обязан был облагодетельствовать меня таким способом, иначе его дух не успокоился бы. У меня просто не было выбора! И завтра мы с его потомком и полным тезкой поедем в лес, чтобы найти его косточки в том месте, которое он мне указал во время нашей последней, надеюсь, встречи, и похоронить на православном кладбище по христианскому обряду. Я не спал всю ночь и долго думал: почему иду на это? Почему не отказал ему? Ведь, получается, я добровольно отрешился от собственной мечты! И я понял одну простую вещь, как сказал наш друг Боря. Понял главное: мечта – не есть предел желаний, не есть конечная цель, к которой стремишься всю жизнь!
   Главное, на мой взгляд, – иметь это самое желание в принципе, не останавливаться на достигнутом, ставить себе все новые цели и задачи. Иначе можно деградировать! Так устроена жизнь! Человек меняется вместе с окружающим миром. Меняются и его желания. Он уже совсем под другим углом зрения рассматривает собственные мечты, начинает сомневаться в них.
   А если его желания переходят кому-то дорогу, не дают его душе существовать в гармонии с собственным телом, мешают нормально жить хотя бы одному человеку, от такой мечты нужно отказаться без сожаления! И собственная гордыня не должна взять верх над его разумом, сердцем и душой.
   Я просто взялся за неосуществимое, слишком высоко задрал планку. Нет, прав был старик: мы, люди, еще не готовы познать то, до чего не доросли ни с научно-технической, ни с духовной точки зрения. А мечты пусть будут! Пусть светят где-то впереди, пусть зовут и манят нас, пока мы живы. Главное – не наломать дров, идти к ним не спеша – как прозвучало в стихотворении нашей уважаемой поэтессы Полины Сергеевны. А сейчас, мои дорогие, давайте веселиться! Ибо, как сказал один мудрец: да возрадуются те, у кого совесть чиста!

   КОНЕЦ

Международное издательство Э.РА

   Работаем с 1999 года.
   Имеем грамоты и почетные дипломы мэрии Москвы, Ассоциации книгоиздателей России и мн. др.
   Издаем от 50 до 100 наименований книг ежегодно.
   Полная подготовка книги к изданию (редактрование, корректура, верстка, дизайн) + типографские работы любых видов (в т. ч. твердые переплеты, полноцветная печать и др.)
   Минимальный тираж 4 экз.
   Максимальный тираж не ограничен.
   Все книги, независимо от тиража, имеют ISBN, УДК, ББК, авторский знак и коопирайт автора.
   Регистрация изданий в Российской Книжной Палате, откуда они поступают в крупнейшие библиотеки страны.

   Чем мы отличаемся от других?

   – Редактирование и выбор дизайна только по желанию автора
   – Профессиональное издание при полном учете Ваших пожеланий и минимизации расходов.
   – Автор имеет возможность издать книгу, не приезжая в Москву – налаженная юридически грамотная система работы по интернету.
   – Распространение, продвижение, выдвижение на премии, сайты-визитки, свой литклуб «Последняя среда»,
   – Свой книжный интернет-магазин: http://knizh.gufo.ru
   – Имеются варианты изданий с частичным финансированием от издательства, коллективные проекты.

   Подробности по адресу: izdatera@mail.ru
   Наш сайт: http://www.era-izdat.ru
   Откровенные ответы на часто задаваемые вопросы http://www.era.gufo.ru

   Телефоны в Москве:
   8-962-904-46-18
   8-906-704-68-73
   (Эвелина Ракитская, Михаил Ромм)

   Скайп:
   izdatera2
   miklromm

   Международное издательство Э.РА
   Мы не просто печатаем, но и распространяем.
   Специальная программа по продвижению изданий:

   Базовый пакет услуг:
   Регистрация изданий В Российской Книжной палате, откуда издание попадает в крупнейшие библиотеки страны;
   Оповещение о Вашей книге литературной общественности по нашей рассылке;
   Информации о выходе книги на сайте издательства Э.РА;
   Рекламное распространение Вашего издания на мероприятиях издательства;
   Собственный книжный интернет-магазин: http://knizh.gufo.ru
   Хранение части тиража (до 300 экз.) в течение 6 месяцев.

   Дополнительные услуги:
   Персональная страница книги на сайте издательства;
   Персональный отдельный сайт-визитка автора и его книги
   Реклама книги в поисковых системах интернета;
   Включение в прайс-лист издательства для распространения по книжным магазинам Москвы;
   Рекламные и критические публикации в печатных изданиях;
   Реклама в городе Москва;
   Целевая рассылка книги российским коммерческим издательствам и по другим адресам, выбранным автором из нашей базы или предоставленным автором, в т. ч. крупнейшим библиотекам мира
   Продвижение книги в библиотечный коллектор для расширенного распространения по библиотекам России;
   Организация презентаций;
   Электронные книги;
   Хранение тиража объемом более 300 экз. или свыше 6 месяцев.

   По инициативе издательства: выдвижение лучших авторов на литературные премии.
   Подробнее о продвижении изданий:
   http://www.era-izdat.ru/prodyijenie-2011.htm
   Эл. почта: izdatera@mail.ru
   Телефоны в Москве:
   8-962-904-46-18; 8-906-704-68-73
   Скайп: izdatera2;
   miklromm

   новые коллективные проекты издательства Э.РА

   «Живая литература». Стихотворения из лонг-листа премии. М, 2012. – 168 с.
   Книга издана на средства издательства при финансовой помощи М. Г. Ромма (Сан-Диего).
   Бумажная и электронные версии.
   Подробнее о книге и премии: http://lname.ucoz.ru

   «Последняя среда» М, 2011. – 114 с. Бумажная и электронная версии.
   Авторы сборника: Николай Аферов, Сергей Долгов, Ольга Глухарева, Андрей Пустогаров, Михаил Ромм,
   Эвелина Ракитская, Алла Шарапова.

   Приобрести эти книги можно в интернет-магазине
   «В рюкзаке»: http://knizh.gufo.ru

   «Год поэзии – Израиль». Три выпуска (2006–2010 гг.)
   Авторы из Израиля и гости из России и других стран. Более 200 авторов за три выпуска.
   «120 поэтов русскоязчного Израиля». Антология. 2006 г.
   Узнать о приобретении: izdatera@mail.ru

   Антологии современной украинской поэзии и прозы,
   в том числе на двух языках.

   Узнать о приобретении можно у составителя
   Андрея Пустогарова: stogaroy@rambler.ru

   Уважаемые авторы международного издательства Э.РА!
   Мы решили выпустить каталог книг нашего издательства, который будет предлагаться книжным магазинам Москвы, Петербурга и некоторых других городов России, возможно – и Израиля, рассылаться в СМИ и критикам, а также читателям-подписчикам, которые смогут заказать Вашу книгу почтой.
   Наше издательство предлагает авторам минимизированные расценки на издание, поэтому на дополнительную рекламную продукцию мы не имеем средств. Но, в отличие от многих других издателей, мы все-таки стремимся всеми силами продвинуть книги к читателю. Этим и обусловлен наш план по изданию каталога.
   Одна полоса (страница) формата А-5 (14 на 20 см) включит в себя фотографию обложки Вашей книги и все основные сведения о ней. Вы можете занять в каталоге больше, чем одну полосу. Тогда на дополнительных полосах мы разместим отрывки из книги и другие сведения, какие Вы сами сочтете нужными. Стоимость участия автора в каталоге (за одну полосу): 1000 рублей.
   Если Вы издавали у нас свои книги так давно, что книг уже нет в наличии, Вы тоже можете принять участие в каталоге (при наличии сохраненного у Вас сделанного нами макета книги). Мы сможем предложить Ваши книги в электронном виде через интернет или в случае появления заказов книгу переиздать.

   Если Вы планируете принять участие в каталоге, то мы просим Вас: сообщить о своем желании и о количестве полос (страниц), которые Вы планируете занять, в электронном письме в издательство по адресу: era-izdat@mail.ru

   Подробности по адресу: izdatera@mail.ru
   Наш сайт: http://www.era-izdat.ru
   Откровенные ответы на часто задаваемые вопросы
   http://www.gufo.ru/php/era/index.php

   ЖИВАЯ ЛИТЕРАТУРА
   Новая независимая премия
   Существует с 2010 года
   Учредители:
   издательство «Э.РА», сайт «Гуманитарный фонд», литературный клуб «Последняя среда».

   Отличие от других премий:
   – Из участников лонг-листа формируется жюри, определяющее шорт-лист премии. Лауреаты называются в результате совместного голосования жюри и оргкомитета.
   – Приветствуется выдвижение на премию произведений понравившихся вам авторов. Согласие автора не требуется.

   Произведения принимаются в электронном виде (в файлах MS Word или других текстовых редакторах) по адресу: premialive@gmail.com

   НОМИНАЦИИ: Поэзия, Переводы поэзии, Проза (до 30 тысяч знаков)

   Произведения на конкурс принимаются с 1 октября текущего года по 31 марта текущего года

   Подробно ознакомитсья с премией, правилами участия, произведениями участников и мероприятиями можно тут:
   http://lname.ucoz.ru/

Аркадий Неминов «По ту сторону» сборник повестей

По ту сторону

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Эпилог

Поводырь

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Мечты зеленый огонек…

Часть 1

Глава 1. Митяй

Глава 2. Борис

Глава 3. Полина

Глава 4. Катя

Глава 5. Андрей

Часть 2

Глава 6. Митяй

Глава 7. Полина

Глава 8. Катя

Глава 10. Борис

Часть 3

Глава 11. Митяй

Глава 12. Катя

Глава 13. Полина

Глава 14. Борис

Глава 15. Андрей

Часть 4

Глава 16. Митяй

Глава 17. Катя

Глава 18. Полина

Глава 19. Борис

Часть 5

Глава 21. Митяй

Глава 22. Катя

Глава 23. Полина

Глава 24. Борис

Глава 25. Андрей

Международное издательство Э.РА

Аркадий Неминов
«По ту сторону» сборник повестей